Письма архимандрита Новгородского Юрьева монастыря Фотия к Иннокентию Херсонскому

Высокопреподобный отец архимандрит Иннокентий!

Брат мой о Господе наилюбезнейший!

Радуйся!

Любовь твоя пишет мне о любви к твоему о Христе возлюбленному страдальцу Иоанну. Приемлю твою любовь и целую твоё произволение. Но хощу тебе и я такожде предложить слово моё о любви. Кто любит Бога – тот един научен от Бога, како, где, кому сотворить любовь для Бога. Ты же воистину, отче святый и трудолюбче, подвижниче новый, любишь Бога и Господа твоего, от того же ты и научен еси любви ближнего. Но вот моя любовь к твоей любви какая объявляется: упование мое Отец, прибежище Сын, покров Дух Святый – Троица Святая. Итак, с твоего благословения я тотчас мое упование Иоанну объявил, прибежище указал, – и под кров привёл. А прочее всё приложится, аще воля будет свыше на то. Ты жилище Святого Духа, ты уста Божия, ты соль еси, обреченная осолити гнилость в свое время. Рука Божия с тобою. Внемли вся своя паче. Разум Божий да почиет в тебе. Блюди како подвизаешися: будь мудр, яко Господь одесную тебя. Сохрани сию любовь мою, излившуюся нечаянно по случаю твоея любви об Иоанне мне явленныя. Не у прийде время его. Что тебе и мне? Я видел ангела Божия твоего, яко столп огнём возвышался и светяся и яко ангела вижу точно во спасение. Научен еси от Бога, и не имаши нужды да что тебе от учения в научение речется не от Бога. Плоть и кровь царствия Божия наследить не могут. Имаши и приемлеши сугубо власть на ключ разумения ведати волю Божию. Господь с тобою. Радуйся. И ты, сосуд разума, радости буди исполнен свыше.

Фотий.

1829 г. 7 декабря.

Богоносному, невинному о Господе целование.

Святителю Христов, пресветлый и пастырю предобрый!

Посланный от тебя образ св. Софии, дщерь моя о Господе девица, г. Анна О. Ч.² из Киева всецело получила, в Новеграде, в своем доме, в бытность свою 2 марта. Неизвестно же какой он меры и какого подобия есть: есть ли он яко копия по всему со святыя Софии – чудотворного ея образа в Киеве: желает она знать даже и то, такия ли краски на святых и цветы красок на степенях выходов, коих седмь. Лишь был раскрыт образ и ей представлен, не знаю отчего, она, как малое дитя, взыгралась вся от радости велией. Непрестанно стоя то смотрела, то отходя после паки приходила любовалась, насыщалась видением. Премудро ей многое казалось, то просила меня пояснить: и несколько раз одно и тоже просила беседовать: и велела поставить пред своими очами образ Софии, где место молитвы, дабы зреть на оный, помышлять, что изображено. Желает списать с сего еще иконописный образ, хощет же добре украсить сей и чтить.

Не знает она освящён ли образ; а она без освящения не держит образов: и боится освятить вторично.

Она сама хотела тебя сряду уведомить о всём: я же сам поспешаю уведомить, и прошу святого твоего благословения архиерейского³. Я жив, здоров, мирен: живу как отшельник. Царь наш православный, паче по сердцу есть царь. Долго брань со врагами была за монашество, я первый в тайну проник сокровенную, чрез девицу дщерь. Долго никого не было на десной стране. Соседатели, по имени того, который есть от пламени⁴, противны были весьма. Досталось мне в конечное время на бране: брань была тайно, а мне досталось явно. Я с любовью фиал обыкновенной для меня горести испил имени ради Христова. Что ни было страшное всем грозящее, но лучшее сделалось о монашестве. Дворская особа без ризы церковной, главное орудие было к смущению, но ничего не могло поколебать о лжи. Дело всё оправдано, и мы вместо печали, возрадовались вси. Много писать я уже ныне нахожу за ненужное, чая, что всё тебе известно. Благослови меня о Господе тебе преданного Фотия.

1833 г. марта 6 дня.

Радуйся, святителю отче наш Иннокентие!

Теперь ты, прошед сквозь огнь и воду, достиг в совершенство архиерейское! Не приписуй сие себе, или кому-либо от человек: ты был низведён даже до ада: и расшири ад душу свою и разверзе уста своя, да снидеши ты туда с прочими. Но Христос, архиерей прошедый небеса, благоволил тебе архиерействовать и провёл невидимо сквозь видимый и невидимый ад. Прейде сень вражия: и божественная благодать высшая с тобою, благодать возблагодать. Свыше зван еси, а не от человек: блюди убо, да имеешь в себе Иисуса и того распята в себе. Близ есть Господь и ближе, нежели как ты мыслишь. Обретается же призывающим Его в истине. Ангел невидимо тя водит – иде же ты был, и соблюл тя в достояние Божие. И ничто зло тебе не приближалось. Приял еси ты великое дело служения и залог святительства: сохрани его, как ты знаешь. Христос и святии, в них же той же сый вчера и днесь и во веки, образ есть архиерейства и его прославленные святители, ныне сожители Божии горе.

Благослови благословящаго тя раба твоего во Христе, и носи панагию словом и делом, то есть пресвятую; образ ея на тебе, и существо святыни, в теле и душе, да будет тебе: а не ино что, – ибо Благодатней речено: радуйся Благодатная, Господь с Тобою! Сея благодати тебе желаю, и с нею тя поздравляю; радуйся отче наш Иннокентие, святителю, Божия слова премудрости изрядный служитель. Ангельския чистоты буди подражатель, да тя возвеличит ея величествие небесная царица и владычица Приснодева Богородица. Благослови. Целует тя святая Церковь земная и небесная. Христос посреде нас. Радуйся.

Фотий грешный.

1836 года 21 ноября, день входа в Святая Святых⁵

Радуйся, святитель Христов, что ты видел служителя. Мню, что не без пользы и наше было о Господе свидание. Любовь Божия, связующая нас втайне союзом своим, влекла лицем к лицу видеться, и наконец мы видимся, хотя вмале до времени, но вещию не мало есть свидание. Конечно еще тебе не дано от Господа нас видеть совершенно, но сердце твое святое тебе в тебе речет, что в нас нет иного ничего к тебе кроме любви о Господе, да пребываем вси в единости веры Иисус Христовы, в церкви и святыни Духа Его. Нас союзом любви связует Божия сила и Божия премудрость, Христос Сын Божий и слава Его имени. Не чаял ты прибывши в ад, что там срящет тя любовь недоведомая, стрегущая тя по вся дни от бед.

Все прошло, и благодать Христова тя исполнила. Ты видел отчасти путь тебе уготован всюду, идеже тебе можно быть. Ежели когда, то ныне да будет слово делом, тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят добрая дела ваша и прославят Отца вашего, иже есть на небесех. Всегда и ныне и присно и во веки веков. Вы есте свет мiру. Вы есте соль зеvли: аще соль обуяет, чем осолится? Помни, что не зде твой покой, слава твоя вся: но на небесах. Итак, твори, святителю, да непостыдно будет предстояние твое пред Богом и Его ангелами на небесах: не обещай себе долгого века: но живи, буди готов всегда, яко днесь и заутра явиться лицу Божию. Служи часто Богу, приобщайся святых Тайн, помни когда и велено просить в молитве нам от Отца нашего небесного хлеба насущного, но и о сем речено хлебе, что не о нем едином жив будет человек, но и о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих, то помни, хлеб сшедый с небесе, хлеб животный; яждь, пий, что ти дано от Бога и написано от просвещаемых Св. Духом человек. Все у Бога мнимое нами малое, есть велико весьма. И кто в мале неправеден есть, и в многом неправеден будет. Сего ради и рече Господь: иже сотворит едину от малых сих заповедей и научит тако человеки (творит как сам творит) велий наречется в царствии Божием; а иже разорит едину от малых сих заповедей (как например монах яст мясо, кое ему николи не разрешено, не предано ясти, или рыбу в пост, когда нет разрешения и подобное что-либо мнимое малое) мний наречется в царствии Божии. Ибо как бы ни было все тайно, явно будет, и поучал сам как творил, тако и других с меньших заповедей большая нарушать. Не малая и самая легкая была заповедь Адаму в раю всё есть, а от единого древа не вкушать: не малая ли и легкая заповедь и нам о ястии и питии монахам монашеская и мирским мирская? Но многие недовольны будучи насущным хлебом, еще многая потребляют, и сим недовольные, совершенно запрещенная явственно употребляют. Беда неминуемая на все произведёт в искушение от лукавого. Враг, когда от греха кого победит, то что после не сотворит. Сего ради премногие в сем веце светильники по стихиям мира горят, светят, а когда погасают в час исхода от мира, – погибают, якобы их вовсе не было, дабы их тёмная жизнь не имела памяти. Все сочинения и дела свыше неблагословенные о Бозе не благословляются, а вотще остаются, да ради малых заповедей разоренных, не имут предлога им другие следовать, Тако умерли Феофаны и Платоны и другие – и умрут многие катихизаторы повсюдные в дни свои.

Святейший владыко! Не желай, вся ведый безвестная и тайная премудрости Божия, от многих утаенныя, – идти путем, имже навыкоша многие, и погибоша. Пастырю Христу, о пастырю добрый, ты последуй, и святым Его последуй: веру праву в сердце твоём ты имеешь, и усты исповедуешь во спасение, но и твори, святителю, яко же есть предано единою от святых. Не живи, не спи, не яждь, не пей у себе втайне даже без неугасаемого светильника елея мастита, да украшавши Христа елеем маститым и даст ти чертог славы твоея. Помни, что ты свыше зван еси, а не от человек на служение твое. Единожды, что дано было с небес от Господа, то вчера и днесь и во веки благодатию и есть и будет. Воньми, освященная главо, что и малое сие, часы не есть что-либо мало и нам иным не нужно когда-либо, когда по вся дни, молитвы часовныя, часами в свои определённые часы названы; дабы мы их помнили и творили. О чем же в третий час дело бывает по вся дни, как не о сошествии Святого Духа? Какая тайна царствия Божия? Ужели и ныне, как некогда токмо седящие в горнице ученицы Господни сподобляются видеть, а люди века сего отнюдь ничего не видят? Святии крепко сие малое, – заповедь о часовных молитвах, в свои часы на пути и везде наблюдали, а мы, когда настало, то за ничто всё то, оставили. Сего ради и мы видяще не ведаем, что в руках наших, с нами Бог, везде сый и вся исполняяй и есть и был, и будет, спребывая со своими, а мы во тьме ходящие лишены будем благодати Христовы. По вся дни мы аще по плоти требуем пищи и живота, то кольми паче по душе и духу брашно от Святого Духа, свыше от Бога. Возьми малое, заповеданное и разоренное несоблюдением, и прочти, внемли, что есть первое в часослове и в Служебнике среди наставлений о молитвах и приуготовлений к службе, о вечерни, повечерие, утрени, полунощнице, о часе 1, 3, 6 и 9. О времена! О обычаи! Ныне всё у нас есть, но токмо в книгах, словах, а не делах. Древнее пение церковное от века преданное в одних книгах, а редко что есть вещию. Учение Православия в книгах, а не в душах и училищах. Житие в книгах и святых, а не в христианах. Пост и воздержание в уставах и писаниях, а не в сыновьях монахах, священниках и мирских. Образ ризоношения на образах, а не людях. Глаголем: хитон мя обличает, но слово сие словом и остаётся, а дело не касается в нас. И оставивше тако малые, мы мнимыя заповеди вопием и сетуем поющия в дни великия Страсти Спасовы, о царствии ближе всего сущем и видимом блаженстве, что единого не достает в нас, – одежды не имеем да внидем в онь. Мне ли говорить светильнику света. Но я глаголяй жалость о доме Божием зде по разным путям сим изъявил, пред лицем твоим. Добро есть нам зде, аще да творим вся повеленная, не презирая малых. Великая нам не дадут еще разоряти и великим ныне, и остановят ангели Божии и человецы, и творить мерзость на месте святе: а малая, кто разорит, – можно ли увидать кому должно, особенно когда вси будут общницы друг от друга учащеся и ничего же блюдуще и тако учащих, людей себе подобных? Сего ради и бывает нам искушение за малая, в великих вещах от врага, да не сотворим что горшее.

Сказал в мале, и меньше того написал по твоему желанию, тебе, прошу меня, служителя бедного и малоумного, помянуть пред Господом, когда вынимаете часть на проскомидии. Более любви ты не можешь сотворить мне как сие, когда ты служишь Богу.

Колико кратко было свидание о Господе, толико мало было наше слово, и жаль было мне с тобою разлучаться. Но пока довольно будет. Оттого Бог меня и хранит, что нет моего ничего в людях, то есть учения в печати. Ибо можно ли от лукавого избавиться нам с учением, когда Христово учение хулили и Его за то осудили на смерть. Всё надобно с разумом говорить. На сих днях некто переводчик прислал несколько книг Иерузалема: я увидел того, кто свидетельствовал достоинство их в печать. Желал бы впредь, чтоб такого вздора и бреда по стихиям мира немецкого не благословлять руке священной. За подобное святитель Иннокентий⁷, в Бозе умерший, изгнание подъял. Всё надобно опасно творить на всякое время и на всякий час, и непрестанно молиться, дабы не внити во искушение, но избавиться от лукавого Богом.

Ты помнишь, что о ком было слово, когда о послании в Борисоглебский монастырь человека речь была. Сами творящие злая и сеящие плевелы и не могущие терпеть обличения от слова истины, настояли как можно поскорее нельзя ли посылкою и судом без суда законного довести до растрижения, и не было обещано иного, кроме растрижения. Какое обличение пред Богом! Рука Божия соблюла своего и привела благословлять принимаемого посреде всех людей. Чудны дела Божии! Помни и блюди, что о других бывало, то может быть и о нас.

Ты желал, дабы я писал, буду писать, ежели угодно, дважды в седмицу или единожды постоянно. Но токмо письма мои одно к другому сшивай, и мне, буде можно, копию чрез месяц или год присылай. Я буду писать о деле всегда, и что о деле, то в едино и сшивать, а прочее всё огню в пищу. Едина моя мольба, буде что когда-либо ты восхощешь издать, николи не моги явно от имени моего, и никому не говори, что моё даже на словах. Не говори о союзе любви нашей с кем не нужно, да будет с нами Бог словом, и делом, духом и истиною, и Христос посреде нас. Я дал тебе две книги, ты напиши мне мысль и суд прав, како в начале слово и учение наше, и дух наш в нас был. Я не сочинял ничего николи, не писал по нужде слово, учение и послание и у меня кроме сего нет ничего. И думаю, что нет, и не может быть ничего моего у меня для кого-либо разве кому я писал коли. Я пришлю тебе для понятия собственно книгу посланий первых неких. А подлинные за 12 лет, 12 книг собственноручных, бывших у меня, на хранение данных, я в 1832 году предал огню. И того, что уже погублено воротить нельзя. Вот как я не дорожил ничем и бегал славы, а они были не мои, а от меня дщери писаные и она дала мне по случаю некогда отъезда с царицею, а я в час Божия посещения и бросил в огонь, и в двух печах сжег, не могий вдруг в одной сжечь такое было множество посланий в 12 книгах за 12 лет слишком за 1820, 1821, 1822, 1823, 1824, 1825, 1826, 1827, 1828, 1829, 1830 и 1831 годы. Много было в них о делах православия и происшествиях провозглашённого в те времена отступления от веры и духовного министерства. Мало нечто кое-где и у кого в копиях оставшееся собрано и издано в переписке чистой и хранится у меня и у дщери⁸. Буде тебе образ моих посланий покажется на пользу, и слово в них, то ты праведен суд напиши и мне. Хощу впрочем знать и о слоге и языке твой суд. Когда ты будешь о чём меня вопрошать, и я буду писать, то не требуй от меня указаний подробных. Я могу токмо припоминать о всём, пиша тебе а пещись о подобном не буду. Ибо я слаб силами телесными весьма. Ты можешь мне писать спрашивать меня о всём, я тебе о всём буду писать. Что на пользу ты усмотришь, прийми, а что тебе не на пользу, не осуди, не всё нам бывает угодно, что другим. Всякий имеет свое по себе от Бога данное. Не испытывай меня со стороны учёности, ты ничего такового не найдёшь. Я всё знаю истинно для себя довольно, что мне на спасение сотворю и их же дал мне Бог, учу своих одних. Я же не пишу иным и не учу иных, и не послан учити вне моея ограды. Своих же я учу в обители, и чад духовных и пишу, как напр. ныне тебе по многой моей любви. Знай, что меня ничто не изменит в любви, ни мало, ни велико. Ты узри. С нами Бог! Христос посреди нас и есть и будет. О Бозе живом, движемся и есмы... и кто ны разлучит от любве Божия? После сего я буду ждать твоего ответа на сие: и начну писать тебе, аще Богу будет угодно, како и сколько в седмицу. Ты же мне пришли записку верную, когда в Киев приходит почта от Новограда, в какие дни и сколько раз, и легкая и тяжелая и равно отходит. Хотя с.-петербургская каждый день кроме воскресенья из Новогорода идёт, но я буду писать так, дабы сколько раз послав в Киев приходит, два или один, как Бог даст. Видишь ли какой я труд приемлю тебя ради, когда тебе угодно?

Знай, что все меня любящие о Господе, равно любят и тебя отныне, как бы ты был всегда ими знаем. Такова есть любы Божия Христова. Ты для Бога и Господа за сие любим всем сердцем и всею крепостью: ибо Он всё о тебе устроил во благо, а не ты сам. Творил ты сам всё, но не сам, а благодать Божия втайне действовала всё. Веришь, больше сих узришь. Господь с тобою! Им ты и меня благослови и крествуя добре перекрести о Христе тебя любящего служителя, брата

Фотия.

1837 г. генв. 7 дни Новгород. Четверток № 1.

P. S. Я буду писать письма мои за №, дабы ты знал, что верно ли доходят до тебя без затруднения. И будут № от 1-го и 2-го так и далее.

Радуйся, владыко святый, и благословляй раба твоего о Господе, и молись о нем, да покрыет его благодать Христова. К сведению твоему пишу сие малое писание моё: почта в Киев из Новагорода легкая и тяжелая ходит в среду и субботу и в города: Порхов, Великие Луки, Витебск, Могилев и Чернигов (т. е. по белорусскому, смоленскому тракту, а не московскому) и получается из Киева тем же путем в понедельник и пяток. Почта от Новограда до Киева и обратно совершает путь в одиннадцать суток.

Итак, теперь ты можешь знать сие от меня: надеюсь и я от тебя такожде узнать. Прошу и молю твою святыню, буде по слову твоему будешь ко мне писать, пиши мне истинно, т. е. одному в одном лице, а не во множественном, т. е. словами, где следует ты, тебя, тебе, тобою, о тебе, и я не привык от юности иначе писать, а посему и тебе тако писать буду, как митрополиту и царю и всем пишу.

Вчера сотоварищ отца Аникиты, князя Шихматова, возвратился из Иерусалима и принёс некие дары мне от св. Гроба, и поведал мне и остался еще поведать на несколько дней вся бывшая и сущая там, в святых местах. И с какою горячностью он бежал туда, с такою холодностью жалостно поведал всё. И уверяет, что всё по всем частям у нас лучше, сколько же смертных бед было Аниките страшных, то дивиться надобно. Едучи на Фавор Аникит был ободран древом, а в Вифлееме разбит до полусмерти конём о камни, а в гроб Лазаря упал и разбился весь, а посему для излечения он жил в Иерусалиме 7 месяцев: в Синай же по болезни и не мог достигнуть, а спешил скорее от св. мест в свои. Весь был от невидимыя руки избит, изранен. На крыльцах архангела Михаила пал и расшибся смертно. И лица, и чрева и рук и ног, и хребта не было без ран и язв. Такое ему было искушение великое там везде. Он жалостно описывал, сам мне, и брату князю, а самовидец страшнее не видал без прикрас его беды везде. Я приписываю тому, что не было свыше Господня благоволения ему ехать туда. И я не благословлял: он сам сие виною ставит бед с ним особенно случившихся⁹.

Благослови! Сегодня или завтра графиня – сей земной ангел улетает на время в ад земный? Ты понимаешь куда. Уже она поручила тебе списать желаемое. Прошу святых молитв ко Господу. Радуйся.

Фотий.

1837 г. 9 января, Новгород № 2.

Прошу владыке своему сказать, что прошу я его благословения: ибо я его любил и люблю как правоверного пастыря. Да извести меня, об иерархии¹⁰, будет ли вновь печатано? Я пришлю об Юрьеве¹¹ в новом виде. Ибо в тех уставах и везде совсем не то печатается. Отцу Иеремии¹² скажи, что я его знаю, люблю, не видев его лично, и когда будет проезжать, пусть едет на Новгород; я хощу его видеть. Я заплачу за лишний его проезд.

Что я узнаю – всё тебе напишу нужное. Не прогневайся, буде я когда в седмицу не напишу. А я буду для счёта по № писать и верность у нас: всё верно доходит и дойдёт всегда. Сие письмо не считай и за послание моё, ибо в нём всё есть. А просто получив и буде рассудишь за лучшее, то в огонь. Что не договорено, то зде дописано кое-как от слабыя руки. И ты ставь на всех дельных¹³, кажущихся по тебе, вначале свой номер с 1-го начиная. Ежели и не всё дело тебе покажется пишемое, но я буду считать по силе моей за дельное и нужное, когда буду писать, Я всё твоё пойму, а ты не всё моё. Что тебе дано кроме родов языков, я всё знать могу, а ты не всё. Не всем всё дано. С великою сладостию, я давние отрывки замечаний на книгу «записки на бытия»¹⁴ читал; как в зеркале виден дух разума и правоверия писцов. 6-го генваря я перечитывал: прекрасное.

Фотий.

О чудесах Божиих всегда, ныне, и присно и во веки веков.

Кто Бог велий яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса. – С нами Бог! Господь сил с нами! убо с нами чудеса его, дивны дела его. Велий еси Господи и чудны дела твоя и ни едино слово довольно будет к пению чудес Твоих. – Сый и везде сый и вся исполняяй неописанный Отец, Сын и Св. Дух глаголет: Аз есмь с вами и никто же на вы. Сие глаголет св. Троица, но вот тоже таможе вещает пресвятая Богородица: Аз есмь с вами и никто же на вы. Радуйтеся, аз есмь с вами. Вознесыйся во славе глаголет: Аз есмь с вами и никто же на вы. Сие все большее, что есть сказаемо, с нами Бог, то npoчиe ли чудеса Его не с нами всегда? Велий есть Господь и дивна дела Твоя и ни едино слово довольно будет к пению чудес Твоих. Христос вчера днесь, той же и во веки, Христос посреде нас и есть и будет. Или сие слово едино, а дела нет? О! дивное с нами Бог, Христос посреди нас, и я, увы мне, глаголю: нет ныне чудес и не нужны? Что более: чудо ли, или творяй чудеса Един? И то и другое, всяческая с нами. ядый мою плоть и пияй мою кровь во мне пребывает и аз в нем. Не более ли всех чудес чудо, что с нами Бог и в нас Бог, и мы в нём? Чудо, есть ли я не вижду сие велие и прекрасное чудо! Для меня чудо, кто не видит чудес Божиих всегда, ныне и присно, и для меня также чудо, кто видит чудеса велии, дивныя дела. Паче звезд небесных, паче листвий древесных, паче капель водных, паче числа песка морского чудеса всегда, ныне и присно и во веки веков. Слепый среди дня ясного не видит света солнца прекрасного: то ужели что он един не видит не знает света, то и нет света. А свет светяй и просвещаяй видимый, чуден есть, чудо велико. Без места свято, не меняется место, и не проходит, где что не приемлет в себя, а грубо есть и застеняется. Приемлющее же свет внутрь исполняет, как и вне освящает и просвещает.

Но что я говорю? Чудо чудное то будет, ежели я свет неприступный, еже есть сказаемо с нами, проникну, изглаголю, объясню, покажу в слове, зде? Божие дело дивное слово сие. Мне ли высшее меня постигать? Для меня довольно долу созерцать, да не превозношуся, и от светлости света не погибну. Неприступен свет животный, источник чудес, как и если б всякое внешнее его чудо на земли, речено есть: видящие не видят, и слышащие не слышат. Блаженна очеса, яже видят. Оставляю зде и не дерзаю касаться таин царствия Божия, кои вам дано есть видети, а внешним не дано, рече Господь своим ученикам. Скажу, что ближе к нам: кто еси ты, святитель, просветитель, священник Вышняго, свыше зван, а не от человек? Какое тебе имя святое есть? Имена твоя многа суть и велика по Господню слову и святых Его. Свет мiру, соль земли, врач больных, вождь слепых, наставник заблудящим, учитель, светильник, око телу церковному, путь, дверник, ключарь, имеяй ключи царствия Божия, делатель, строитель, купец небесный, гостинник, страж, пастырь, воевода, судия, властелин (деспота) чиститель, жрец, холм высок, таинственный дом, столп премудрости, уста Божия, мир даяй мipy, ангел Господень, труба небесная, отец братии, к Богу нудитедь, мipa молитвенник, подражатель Господень, апостольский сопрестольник, кормчий, источник воды живой. Воды, когда нет в источнике, не может нарещись источник: тако и дел, чудес Божиих, дел Божиих, я говорю и разумею, не имеяй иерей, не может нарещися иерей? Не за слово, а за дело мзда многа на небесах всегда ныне и присно и во веки веков. Видал, колико мы более можем делать, и ленясь не делаем. Девица, не соблюдшая девства, осквернив тело, не может нарещись девица: и душа, не сохранившая завета, осквернила дух и святыню Господню, коя есть любовь, источник чудес, чужда есть видения, слышания, глаголания чудес, дел Божиих.

Внутреннее растление, ослепление души и духа, есть толико горшее телесного, колико душа и дух более тела есть. Итак, буде я не вижду дела Божия, чудеса на земли, дивны дела Твоя Господи, то сему виною я. Ибо возглашаю я: благословенно царство Отца и Сына и св. Духа ныне и присно и во веки веков. А и паки: яко твоя держава и сила, и слава, и паки: победную песнь, поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще: свят, свят, свят Господь Бог Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея. Это ли не чудеса? Вижду и херувимов и серафимов, поя сие вся, глаголя, и самаго седящаго седяща на серафимах, и глаголюща: приимите, ядите, сие есть тело мое, еже за вы ломимое во оставление грехов; пейте от нея вси, сия есть кровь моя Новаго Завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов. Вижду сие велие и страшное, небесные чудеса, и Св. Дух снисходит и действует свое. Или сие мнится кому, одни словеса, а не чудеса? Не велико чудо сделаться слепым, не видеть света, равно как и чудеса. Да велико ли есть чудо и видеть чудеса, дела Божия на земли? Так дано, дабы видеть: но кому сие дано? Всем ли? Вам есть дано ведати тайны Царствия Божия, всем же не дано, яко видяще не видят и слышаще не слышат, да обратятся и исцелю их. Блюди убо, како есть у Бога о чудесах слово ныне и всегда, и себе внемли; рече пророком Бог: Дах закон мой в сердце твое, и словеса моя в уста твоя, и глаголеши, яко же ти заповедах. Се избра тя Бог от братии твоея и постави тя пророка в людях своих. Не о себе бо кто честь приемлет, но нареченный от Бога. И твори волю пославшаго тя, буди правя Евангелия Божия истинное слово, а не превращай по хотению сердца своего на плотское. Се приял еси от вышняго Промысла не токмо себя пользовать, но и ближних в показании духа и силы. Дела веру совершают. Составление святительства Божия суть писания, истинная хитрость, чтоб часто читать их, да тако возможно спасти себя и послушающих. Свят Бог наш и во святых почивает, суд разумен, и в разумных глубинах обретается. Еще и тако ходя по пути Таин Царствия Божия, слишком утаенно хожду пред Тобою, или высоко, или невидимо. Итак, о чудесах Божиих, сих цветах рая сладости, плодах царствия небесного, я еще пониже сниду наблюдать; но и зде и везде наблюдай, долу, и горе, на небеси и на земли едино на потребу: Не придет царствие Божие с соблюдением. Внутрь бо вас есть Царствие Божие. Велия тайна благочестия всегда была велия, и есть и будет. Тайны Царствия Божия были, есть и будут тайны. Не всем дано ведать, видеть, слышать, знать. И когда в Царствии Божии ныне что есть, тайна Божия, то воистинну есть истинная тайна. Тайны святыя, небесныя, страшныя, у нас, с нами и в нас: но мы в словах зрим, слышим, а в себе что имеем. Или тут и всё, что мы мнимо делаем? О! непостижимыя дела, чудныя дивныя тайны, чудеса на земли всегда ныне и присно. А о меньших чудесах прочих Царствия Божия, како слепии прозирают, хромии ходят, прокаженнии очищаются, мертвии воскресают, и прочее деется на земли, в аде, на небеси, с нами и среди нас, везде всегда своя хотя, и есть тайна, и чудо не мало, но зде яко о прилагаемом не нужно и говорить. Это обыкновенно: когда и Господь сам на земли творил чудеса, заповедывал никому же о том поведать. Итак, когда было чудо велие и единое паче всех на земли, с нами Бог, – и кто суть были видящие, слышащие, послушавшие, возлюбившие, познавшие, уверовавшие, в мipe, от мipa? Не царь; он спал. Не архиерей: ибо он мня о себе, что всю святыню имел, и разум весь и тайны все, Святых Святейшаго осудили, распяли, умертвили и отвергли, не прияли, Его же ждали, и предать умели по себе многим не принимать до конца Бога и Господа своего. И тако Бога имущие, потеряли Бога и не имеют, и не видят, что с нами Бог, а с ними нет. Сего ради услышав слово твое о желании пользы, о ревности по Бозе и Христе Спасе, и святых Его, и читая, перечитывая, грешное слово от некиих о чудесах, слово уст твоих, новый Златоуст, осмеливаюсь златым твоим устам некие снеди поднести поспевающие от рая сладости Божия, и прошу с любовию, верою, надеждою принять. Ты просил старых крошек упадших от трапезы у меня, но не стоит крохами угощать тебя Златоуста нашего. Начало моего учения от Бога, кое есть, всё у тебя, слово моё. «Оглашение веры»¹⁵, мало, просто, чисто, как во мне, право так же у тебя. «Послания» скоро пришлю, истинно на пользу души; ибо не сочинены от ума, а от сердца писаны чаду на пользу. В трёх видах ты узришь вмале мя и всё слово, дух и прочее во мне о Христе. А что тебе истинно на пользу, и нет у тебя еще ни вне, ни внутрь, а место пусто есть, куда можно положить сокровище не крадомое, я пришлю: это суть снеди от рая сладости, в новом моем вкусе, в Дусе же святе Похвала Пресвятыя Богородицы, или Благовещение чудес, Ея Величествия, Небесныя Царицы, Пресвятыя, Пречистыя, Преблагословенныя, Славныя Владычицы нашея Богородицы и присно девы Марии. – Сие что после тебя, и во дни сии, в 12 дней ровно сготовил, написал и переписывать дал, для тебя новое уготовил ястие сие, вопреки слову о чудесах, что нет и не нужны ныне. – Всего числом чудес 120. Листов же книжных моего писания 200 Бог дал. Как написал, так и есть без поправки¹⁶, список, как будет готов, пришлю: а я сначала поста детям своим в пищу предложу. Все что будешь читать мы видели, слышали, познали, имели словом, делом, духом и всячески дало содержать; но не своё мы писали, а всё из писаний подобрали, дабы дух твой знал в тебе, что всё было и есть и будет, – чудеса ныне и присно с нами: и дело, что не видим не за Богом и чудесами, но за нами. Не дано видеть, делать, слышать, познать кому что, то и не можно иметь. Мы дивимся над детями, что они видят то, что мы, но не понимают. И мы дети ещё у св. Отец и у Бога. Видим, да не видим и не разумеем, доколе отверсты будут очи наши и узрим чудный свет, и велия, и дивныя и страшныя чудеса на земли.

Итак, вот как сердце мое любит тя, что написал я то, чего во веки не думал писать. Ты же получив как сие послание о чудесах, так и чудес книгу¹⁷, собственно для тебя написанную, список пришли рассмотрев, и пометки о чудесах тебе что покажется, на полях добре напиши: истинно всё, но тебе даю и дарю, да узнаю что в тебе от того, и снова тебе на всё, нужное пришлю: не дивись, что скоро и похвалу успел воспеть о чудесах; я иначе не могу: прости, что я не пересмотрел по должному. Горячее всё от сердца как есть отрыгнуто, лучше тебе видеть; примеры собраны, извлечены были у тебя. А состав всего ныне вдруг бысть. Дано мне написать и написал тебе. Помни: начни от земли петь, благовестить чудеса на земли, и от слов Дамаскина: отверзу уста моя, и наполнятся духа, и слово отрыгну, Царице Матери, и явлюся светло торжествуя, и воспою радуяся тоя чудеса. Ты имеешь панагию пречистую, святыню Господню; итак, зри на сердце и в сердце: для того и панагия, да воспоёшь и с нея начнешь слово Божие, книгу, свиток, и будет память твоя в роды родов. Всё есть, токмо возжелай и дастся тебе, в тебе. С нами Бог. Радуйся, Господь с тобою. Благослови.

Малоумный, грешный Фотий.

1837 г.

Февр, 10 Среда.

…………………………………………

(Начала письма в рукописи не достает).

Ни что ставят. Дополни ты своею премудростью, что я не могу зде тебе договорить.

Далее же посмотрим в устав церковный, всё также идёт плохо, да ещё и хуже многое. О службе различной зри следующие главы на ряду, како положено править, и кое как везде правится; но что опущено, о том зде скажу:

Чин благословения колива, гл. 3 совсем оставлен, кроме единого дня разве пятка 1-я седмицы св. и вел. поста.

Лития о усопших гл. 9 так же во многих монастырях в своём чине не бывает. Вот награда родителям и сродникам, и всем святым предкам от потомков просвещенных.

О чтениях во всё лето гл. 10. О сем можно сказать ныне во всей России ни в одном месте нет наблюдения, даже пред лицем архиереев: аки бы и книг нет. А что где сколько чтений, то есть слов, поучений, из каких книг и когда читать, наряду ещё положено, в назидание в церкви всех, о том самые первые из архиереев едва ли имеют понятие: ибо не ходят в свои соборы к утреням даже в великие праздники, и не слышат; а меньшии их приставники и рады сему, дабы как-нибудь да поскорее всё совершить. А от сего источника все новопоставленные чины навыкают не чину, а безчинию в службе и чтении и житии: Да ещё есть зде не без вины и высшее начальство; до сего времени у нас толико веков вера святая, а нет Лавсаика книги, и Федора Студита книг, из коих положено из Лавсаика во св. и пост великий читать, а из Студита на первом часе. И о многом вся учёность суетится, а о чём даже не знает понятия, что на ряду в уставе церкви положено делать. Стыд нашему просвещению. А посему вопроси первых просвещенных от церкви, и они не знают сказать, даже церковных заповедей сколько, что есть начало субботы вселенские за упокой и т. д.

О службе же, егда поется Аллилуиа, и обедница, ныне Государь Император в Новеграде повелел нечаянно почему на поле среди войска нечто править, а именно обедницу; но ни митрополит Серафим, бывый на сей случай, ни весь софийский собор не знали, что такое новое царь повелел делать, и отказывался пред лицем Его Величества благочинный учёный академик править. Но случился Юрьевский архимандрит Фотий на сей случай и сказал, что делать, и где именно сказано. Далее ты кроме службы узришь еще о каждении, гл. 28, и о прочем далее, о канонархе, гл. 27, о бесчинных воплях, гл. 26, о будильнике, гл. 30, от правил св. апостол о св. четыредесятнице, кая хуже всего у него наблюдается – гл. 32, о житии, пощении и разрешении всего лета и постах узаконенных, гл. 83, и о прочем поряду, страшно подумать. Все сие от малых заповедей сих по большей части всяк разоряет. После сего никому же добру и благоговейну не можно быть в обителях, и за что нам свыше благодать посылать? О пении же древнем, по чину, как по нотам, так и на подобны, каковое везде забыто, что книги токмо хранятся нотныя везде в книгохранилищах, а настоятели их не видят николи. А что по преданию затвержденному шло за всеобщее дело, пение самое чудное, на подобны, и о чём в книгах всех значится так: подобен или самоподобен такой-то, даже и при всём старании не могу всего отыскать; многая же в книгах отрыл, и всему научил своих. Книги же нотныя изданныя у вас есть, они суть сии (зри устав Юрьева), а именно: 1) обиход Церковный нотный, не сокращённый, а полный в одной или двух книгах распевом; 2) Ирмолог нотный, в одной или двух книгах; 3) Октоих полный; 4) праздники; 5) письменныя есть старинныя книги на разные случаи такового же образца, с прибавлением пения на пострижение, на освящение воды, на обновление храма, на подобны, на разные стихи и случаи, в церкви певаемые, и всё что есть, какия досмотрел, наипревосходнейшее пение, святое, ангельское.

Вот отчасти тебе здесь вмале написал, и скажу, что кто желает мало что успеть, то необходимо самому всё перечитать добре, дабы знать и поручить кому следует для исполнения.

Когда со вниманием прочтёшь устав один церковный, то по тому увидишь, лености ради нашея, страшное отступление от чина Богом преданного служения, жития, поста, пения и всего украшения обительного. Итак, можно сказать и нам о себе и своих делах: обаче сын человеческий пришед, обрящет ли си веру на земли. Источник любви, за умножение беззакония в своих жилах иссяк, отступили неции от веры, в тьме ходят, и думают, что в свете, и видят свет. Нет надежды ризы, яже есть хитон, в крещении пострижении паки и паки данной навсегда; мы наги телесно и душевно, и како внидем в чертог Спасов? Увы нам, второе мы делаем запустение сугубо храма Божия, иже есмы мы сами, и мерзость на месте святе, внутрь, идеже царствие Божие быть должно. И имеющее сие видеть, не видят, а другие не веруют, не видевше, а иные видевше не веруют, зане не дает грех видеть и внити в чудный свет Христовой веры, и видеть дела Божия, яже суть чудеса на земли, всегда ныне и присно и во веки веков.

Се дерзнул я твоей премудрости изложить нечто о чине службы, молитвы, жития и прочего, вообще всего преданного всем блюсти от мала до велика; а о частном исправлении жития страшно и подумать. Нет ничего нигде. Все кое-как по своей воле творят. A сие не может тогда добра принести никому, ниже обществу. А рано или поздно, надобно приняться, дабы всё украшение духовное, внутреннее и внешнее добре возвысить словом и делом по преданию и по горнему образу. Се тебе Ангел Господень, от человека грешна, но раба Господня, малое написаше. Приими, скудость дополни полнотою своею архиерейскою и благослови мя во имя Господне. На всяк случай благ я буду тебе отвечать, да будет на созидание всё, а не на разрушение. Бог мира и любви да будет с вами и нами, радуйся. Верую, что ежели ты приимешь слово и дело Божие в правду, дастся тебе, и познаешь и уразумеешь, и удивишься, и удивишь, и велий наречешься в царствии небесном. А кто разорит, начиная от малых заповедей Господних, устава церковного, Богом преданного и прочего, сей мний наречется в царствии небесном. Радуйся. Фотий.

1837 г.

17-го Февраля.

Бог есть Слово, и Его Словом дано во уста и в сердце слово человеку; и паче всего дар слова свыше есть от Отца слова, света, и совершенства и живота, когда и само Слово плоть – сый, и бе, и грядый, богато вселяется в нас. Тогда мы видим и увидим, что есть Бог слово, сый, и Его слово дух и живот. О сем словеси животнем явственно речено есть, что есть оно и что им бывает? Оно и без слова бывает слово, паче всякого слова действенно; оно речет, – и будет: а что рече и повеле, предела своего ничто не прейдет: словом Господним небеса утвердишася. Не входя выше ума и разума в тайны Слова безначального, недоведомаго, им же вся быша, рцем, что пониже и к нам ближе: слыши, что оно есть на земли, в них же вселися. Не о хлебе едином жив будет человек, но и о всяком глаголе Божием, исходящем из уст Божиих. Не всё обзирая, а сие хотя едино возьмем на пользу о слове Божием и устах Божиих. Что суть уста Божии? Уста Божии недоведомые и в Боге, яко же сам сый в себе Бог едино, – и сии уста бывают во устах плотски тех людей, о них же речено: уста Божия. Ежели устами видимыми чьими уста Божия глаголют слово, то слово бывает и дело; что речет, то и сотворит; и всякое дело чудо Божие будет многим, и будут глаголящаго словеса дела, чудеса на земли. Изыдет глагол Божий из уст Божиих, и не умрет, и сбывается, и есть и будет, якоже рече Слово сам сый в себе: дела, яже аз творю и той сотворит и больше сих сотворит. Человек некто от нас есть уста Божия; не нужно, да кто учит его; Само помазание от святого учит его; и дастся ему, что возглаголать; не нужно пещися о глаголе своем: отверзет уста своя, и наполнятся духа. Слово – сый и везде сый неописанный; идеже будут уста Божия, яко своя; дхнет и возглаголет милость, суд и правду. И когда возопиют на небо к Богу уста сия, услышит глас их Живый на небесех.

Изыду из глубины на мель сокращения слова о Слове Божием и реку в конец, что на пользу мне. Ежели слово Божие во мне, сый сам в себе хлеб небесный, насущный, единосущный, то буду ли я алкать, когда дни говения, поста, совершенного неядения и Сый был в плоти нас ради ни ядый, ни пияй четыредесять дний и нощий? Могут ли уста тогда лакомства ради разорить пост, чтобы ясти рыбу, когда и вино, и елей, и варение зелий не разрешено? – Я буду сыт, доволен единым словом Божием, или насущным хлебом, его же дано мне просить, а не прочаго. Ежели же нет во мне единого сего еще, то нет во мне и слова Божия, и всё есть еще слово ветр, и прельщение духа. Изыдет слово – и умрет. Колько бы ни было прекрасно, ясно, достохвально, прелюбезно слово, но оно умрет. Зане от учения многаго, а не от благодати, и царствия наследить не может. Ежели не вижду от слова моего во мне дела, то глаголяй и не творяй лучше творю я когда учу, нежели молчу; ибо речено есть от Отец: дело христианина есть пользовать: то ежели глаголю что на пользу ближнему, и за сие не лишусь мзды. Впрочем да подвизаюсь, чтобы прежде мне сотворить, дабы разумно учить. Бывает слова ткание и от писаний Божиих, но неугодно соткание пред Богом. Сего слова Божия истинна и верного себе прошу свыше, и всем желаю и во всех словах ищу и вем слово сие и учение кое от Бога. Иже разорит едину от малых заповедей слова, писания, предания, мний наречется в царствии небеснем: а иже сотворит и научит тако (творить) человеки, сей велий наречется в царствии небеснем.

Говоря о слове Божием истину сказал и написал, но вмале, яко каплю едину на пути уста моя на хартии зде. Довольно же и сего имущему разум и боговидение, и уши слышати.

О слове же человеческом, уста моя невольно отверзаются глаголать слово. Что сие слово есть, и оно есть многовидно. И от слова Божия бывает слово сочинено, составлено, собрано, сплетено, и на основании пророк и апостол, и о слове животном, но не слово Божие. – И от учения бывает многаго слово в уме и сердце, о вере, и добродетелях Божиих, но всё глаголание сие бывает не слово Божие. И что я реку и возглаголю зде? И сатана влагает слово от словес писаний, глаголя и настоя, яко о истине своего слова, писано есть. Но сие и прочее всякое слово от Бога изшедшее, но не от Бога пришедшее и сущее, несть слово Божие, преиспещренное словесами Божиими (текстами), но слово человеческое, или еще и того худшее, учение не от Бога и о Боге, и о Христе, и о Слове, и о духе, и не благодать. Глаголют же уста слово таковое, уста или человеческая, или уста диавола, змиевы, в многовидных излучинах витийства и премудрости человеческия, душевныя, бесовския. Своя и о себе глаголюще и творяще и мешающе все учения, словеса, духи, слухи, сказания, писания и прочая, суть делатели на жатве слова человеческого. Ежели когда, то ныне просвещенный мiр, богат сокровищем мудрости человеческия. Просвещение есть крещение, свыше просвещение, Духа Святого благодать; а то просвещение, о коем глаголется по учению мipa, несть просвещение, но тьма, мрак души, и не должно николи слова молвить в похвалу, именуя по тому «мiр просвещенный». Един есть свет, просвещающий всякого человека, грядущего в мiр, и несть им и слова и проповеди и учения, и всякие книги и писания не может никто писать от Духа свята, исполнен слова и разума Божия, ежели не имеет в себе Святого Духа. И есть еще учение от дьявола, и глаголят чада дьявола, и все их сочинения суть дела дьявола. И ведома суть. И творцы и писатели, испытатели суть ведомыя чада мipa, порождения ехидновы, уста неверия, нечестия, вольнодумы все: не велика честь есть всем, именование ежели и не зверино, но подобно есть звериному: зане «число» тождественно есть: а иметь такову печать, а не Божию, ясно есть осуждение по имени и житию, слову и делу.

Волнодум. 666

Коль бы светло ни было прикрыто им или начертание, или свойство имени, слова, дела зверина, вот знамение, счисление, число, человеческое слово вольнодума. А кто сим хвалится как непросвещенный просвещенный illuminatus (иллюминат) λαμπετις, тоже число составляет. Итак, никто «просвещенный» меня ничем не удивляет, ежели и чудеса, и силы, и знамения содевает о себе, а не о Христе Иисусе. И о человеческом слове мало нечто сказал. И как пишет некто отец святый, Бога ради добро есть молчать, и Бога ради добро есть говорить, то я по себе избираю зде Бога ради долее не писать, а помолчать, и сим слову человеческому конец дать.

О слове твоём.

Что скажу о слове твоём? Слово ли Божие нареку? Но не всё слово Божие есть оно; уста ли Божия тя нареку? Но не вси словеса твоя в слове словеса суть Божия, а есть и словеса человеческая. Слово твое есть собственно твое все, дело на пользу: и сего довольно для тебя. Твое бо есть дело пользовать и спасать. И что Бог даст и прикажет, узрим во время свое. Но как ты хощешь истину от меня узнать, как я вижду слово твое – слушай! Никто не писал так и не говорил, как ты пишешь, от начала веры в России, и говоришь. Слово ясно, чисто, витиевато, просто, полезно, и всё имеет учёное совершенство и природное.

Как ученый зритель буду ли хвалить слово твоего красноречия? Ты красноречивее Демосфена, Цицерона, и назидательнее Массильона. Ты лучше их пишешь. Никто, кажется, более Массильона не читал от детства как я: и знаю его: твое слово лучше. Всё превосходно, прекрасно, и плавно, и натурально, и полезно. И есть чаяние, что не будут ли уста твои уста Златоустовы, и Павловы, и Христовы: но еще не уста Божия, глаголющия слово Божие, кое есть написано и мы читали. Но помни, что имена твоя многа суть, и сие: уста Божия: что ежели не будет слова Божия совершенно никогда? Всякое слово умрет, а слово Божие не умрет едино, и в ком будет, и тот им оживет.

Как небо от земли отстоит, тако книга словес твоих новая паче книги словес, в коей есть и слово противу чудес Божиих. Не токмо жена, а ежелиб и весь пол женский молился о тебе, за слово, но помни кто искусил отца перваго, как не жена? Дева не то, что жена: но и дева есть девица, и есть чистая дева, с нею же Господь бывает. Но помни, что аз тебе глаголю, что тако: Есть и будет тако. И аз мнюся духа Божия имети в себе, и хощу, да слово твое будет дух и живот, а не писание. Когда будет в тебе дело Божие, то будет и всё слово Божие. А дело начинается с фундамента, от земли, от низших, малых, мнимо грязных заповедей Божиих, а не свыше. Я говорю о здании в слове Божием и дусе. Что выше, горе, на то можно указывать, о том сказывать, а жить во плоти пока на земли, мы можем яко на растворении извести, из малых частиц состоящей и накладке малых кирпичей, твердо основаться, и жилище создать, дабы в нем жить, и по земному восхождению устроить небесное, и взыти к Богу духом и истиною, ходя во всех заповедях и оправданиях Господних безпорочно. Дано тебе слово разума: да дастся тебе и благодать, буде ты будешь в дверь небесную толцать и путем святых шествиe свое управлять. Я пишу тебе то, чего тебе никто не речет. Глаголют о тебе мнози: что предобрейшее ты сердце имеешь и с ним прочее: убо приятен еси ты Богу. Радуйся. Радуюсь тожь. Благослови

Фотий.

1837 г. 24 февр.

Среда Сырная.

Начало с Богом св. и вел. поста, и прочее.

Начало с Богом св. и вел. поста, в первый день первыя седмицы, и могущие, ежели с Богом, да постятся до пятка, кроме престарелых и немощных. Начало с Богом, всего начального Божиего с Богом, говения, молчания, моления, неядения, непития, истинного пощения, воздержания, благоговения, поклонения, спасения, дела, слова, учения, жития, служения, слышания, чтения, пения, и всего доброго Богом преданного делания: следовательно где начало с Богом всего такового поста, тамо вовсе нет никоего иного начала с кем-либо или чем-либо, с умом, разумом, разрешение на ястие и питие. Написано, предано, уставлено, с Богом ничего в первый день не делать, что не благословлено: нет разрешения, утешения никоего положено. Какое настоятельное положение, основание, служение, с Богом, пощение и моление твердое! – Сего ради и аз недостойный от писания и беседования и всякого общения иного и мнимого доброго уклонюся, дабы мне начало с Богом, десятину мою Богу посвятить, елико можно, по обычаю преданному.

Итак, не прогневайте на молчание мое, ежели случится. Лучше бо есть безмолствовать мне, нежели с тобою общение иметь и духовное глаголание; ежели дух и восхощет с тобою глаголати что паче, нежели я обык, но верно плоть грешная, немощная не будет во мне делом исполнить. Прежде нежели я заключусь по обычаю поста, я хощу слово мало сказать о слове учения твоего. Сколько пред человеками оно мнится быть совершенно, и пред духом учения моего необыкновенно, изрядно, но не могу зде умолчать, что мне по душе. Бывало когда я был в мipe, в хижине родителя бедного, то обыкновенно ястие ял и питие пил из сосудов глиняных, простых, деревянных, часто разбитых и неопрятных, таких, из коих я ныне ни как не могу решиться уже ясти и пити. Впрочем, такового рода были сосуды чашки и лотки, и горшки, и кринки, и кадки, и ковши, и ложки, и блюды, и кружки, и прочие, все чистые непоганые, и никогда сосуд поганый родители мои мне не давали хотя и новый по случаю коему-либо оскверненный, для ястия и пития. Да и такового рода нечистым посудам свои названия и слова общие есть.

Притом же какие сосуды в церкви Божией, таковых в доме не было священных ни видом, ни словом, ни именем, ни подобием. Например укропник, т. е. для согреяния теплоты церковной, теплетворник, а не чайник, осквернённый словом и делом сосуд. Ибо известно, что при чайнике делается в мире, и говорится и к чему сей сосуд. Так и прочее и прочее. Словеса, письмена, суть сосуды словес духа того, коего духа слово и дело и прочее. Священные, божественные словеса, письмена, суть священные сосуды духа Божия, Христова, благодати духа Господня. А общежительные – общежительного, в общем быту употребляются, а мирские – в мире, а скверные в скверных, а учёные в учёности, а есть и поганые словеса и письмена, новые и старые, о коих не леть есть и глаголать. Итак, сый Святого Духа сосуд, человек он, от писания словеса, разум и все именования приемлет священные, наблюдения евангельские, церковные, благороднейшие, возвышенные, отменитыя от разговорных площадных, а особенно скверных, и, чего Боже сохрани, не однозвучные. И по ведению и неведению, кто от своего ума и разума, как творец, стал бы взносить в место священное словеса не употребительные в священном Писании, хотя словом и письменом не отступление есть от веры, словом, слухом. И ежели велико есть сие пред человеками на земли, но не таково есть пред Богом на небеси. Ибо како есть в священном Писании, тако и на небеси, а не иначе Един сый Святый Дух, единаким и неизменным образом всегда един и такожде есть везде сый и вся исполняй. – Но я похваляя всё слово учения, и обращая на слово, дух и слух, вдруг где приметил иные слова, иные письмена, новые именования, новопроизведения ума и учёности, и не могу уже со сладостью приять. Как бы пища сладка мне и любима не была предложена, но ежели в необычном сосуде, и слыханном поганом, похожем, одинаком, подобном, то я, услышав отвращу слух ушей моих, дабы не слышать, а не токмо видеть пищу прекрасну, мне что како не смотря на вымытие сосуда, и чистоту внешнюю, погано есть. Ибо поганый сосуд хотя бы сребрян или злат, но я не могу из него ясти ……… …………… ……........ ................. .............. ................ .................. Вообрази ты имеяй ум Господень, можно ли мне измыв заведомо всячески поган, сребрян сосуд предложить с ястием, нет! ....... ........… ……… ……… ………… Итак, священные в общем быту не следует употреблять вещи и сосуды, а обычные мирские и поганые вносить и мешать между священными, и ставить на месте святе. Я сие всё сказал для того, дабы изъяснить чувство души моея зде, и дух прав показать. – Сосуды, письмена словес священных, – сей, сие, сея, сии, всегда священны и необыкновенны: всяк дух хваляй сии письмена новыми заменить не от Бога. Что есть слово сие, сей, сия, сие, сии? Но надобно его ценить: как сказано, сие есть тело мое и сия есть кровь моя, сей есть воистину Христос, Сын Божий, и сии суть сыны царствия Божия, я говорю речи приводя, и дух наводя, то как кроху Св. Даров не можно просто в щи вложить, или что нижае с нею сотворить, – смертный грех есть, так равно, кроху словесную, письменную и вещественную в дары вергнуть, вместить; святыня толь от всего отменна, что мед, сыр и мясо и прочее не велено в св. алтарь даже вносить. Зри опасное употребление всего в церкви, словом, делом и вещию, и духом всячески.

Так-то на месте святе да не внидут глаголы вместо священных и освященных древних и вековых, и ныне наших единых святых – сии, местоимение эти, и того рода все падежи, и роды и числа. Я не понимаю, как то вдруг в очи мне бросились в книжке некоей и проповеди, слова и писмена сии; я помня слух, речи, дела духа мира, в каком случае звук звучит, брячит, язык лепечет, отвратился по благородству святыни духа далее читать, и удивился: како от единого источника истекает горькое и сладкое. Ежели б весь свет похвалил и извинил в сём, но Св. Дух не похваляет, когда между священными сосудами доселе не употребляет. Красноречие не терпит многого, что язык разновидные учёности терпит: напр. разобщен, разобщение, и подобное есть барбаризм витийства земного, кольми паче священного.

Чем более пахнет, красится, обилует духом, словом, речением и имением священным слово учения от Бога, тем оно более есть от Бога, истинно и верно.

Святейшему, премудрому исповедание приношу, а не указание творю. Всё тончайшее само открываю.

То добро зело, что бессмертно есть и будет слово и дело: а то все ничто, что, подобно летающему огню, блеснет и исчезнет. Чаю, что уста Божия твоя всегда меня усладят, не отвратят на будущее время, вообрази, ежели в мед и сот смрадный червяк или гадина кая пала – невольно отвратит от меда. Пчела имеет такое острое чувство, что услышав даже невидимое осквернение, готовый мед бросает, и далече летает, да чистый, благоуханный достанет. Постник, отвыкши от многого, имеет вкус самый тонкий и всё, что постничеством, говением, благоговением пахнет, тотчас познавает. Он ни слова, ни дела, ни ястия, ни пития, ниже иного чего, чего отрекся царствия ради небесного, не коснётся, того как ему не хвали: но Духом Св. водим сам весть вся, и не требует да кто учит его. Помолимся, святый, да даст Бог и рабу твоему постом и молитвою угодить Богу.

Радуйся ангел Господень, радуйся светильниче горяй и светяй, радуйся свет мира, радуйся главо освященная, свыше зван сый, а не от человек. Благослови того, который есть всех низших мний и грешный Фотий.

1837 г. февраля 27.

Суббота сырная.

PS. Послания 1820, 1821, 1822 книга и другая 1823, написаны и отданы переплетать. Пришлю тебе в дар: ты там не найдешь уму пищи, а сердцу пользы, какую отец чаду мог подавать.

«Похвала»¹⁹ уже написана и переплетена, токмо для тебя ещё пишется. Пришлю я посланий две книги, и похвалу и более ничего не пришлю. Не нужно тебе. Из сего и прочего ты увидишь, что я весьма низко стою, и ежели стою, то на камени веры утвержден и токмо.

С великою радостию владыко святый, читаю ваше издаваемое чтение²⁰. Истинно христианское и преполезное. Превосходное начало его. Прошу мне сказать о цене, что за годичное издание, за один экземпляр стоит: мне мало одного. Прошу с 1-го № еще 3 выслать – дабы у меня было три экземпляра: и как деньги и сколько, то я пришлю заранее. Вот прекрасно, немного да без примеси вздора, всё едино православное. Я немощен и не удаётся мне прочесть и поверить, что я хотел тебе послать, а почему и медлю. Очи мои слабы: да признаюсь тебе, мало о житейском попечение имею. Взираю туда, где правда живет. Ты спрашивал какой образ прислать мне киевский. А вот какой! У тебя древний монастырь: но не знаю велик ли или мал, храмовой образ Архистратига Михаила. Но я желаю иметь хотя в малом виде с него копию: а ежели я узрю, что он хорош таков как я думаю, то несмотря на то, что ежели б он был в вышину более сажени, найму списать, дабы мне подлинную копию иметь, образ твоея обители, и твоего благословения, и помещу в соборе у себя где следует. Благослови меня, раба твоего Фотия.

1837 г. Апреля 28 дня.

Новгород.

Может быть нет ли какого списка маленького с образа храмового обители – в монастыре, то и можно прислать.

Служебник точно такой прислан: но печатали б большого формата и один у меня есть. Вот с таковым прибавлением весьма полезно иметь служебник везде.

Святейший Владыко!

Поздравляю тебя с твоим праздником, со днем ангела, по общему обычаю, так как день имянин называют днём ангела, хотя день ангела каждого христианина есть не всякой день в году, а один день собора св. Архистратига Михаила. Давно я не писал тебе: а вспомянув день твой, помянул тебя. Граф Орлов из пути проезжая, в коем был с царем, был у меня в самую полунощь, сидел более часа с 3 на 4 ноября, и говорил мне о Киеве, митрополите, и о тебе всё одно прекрасное, что как всё царю у вас понравилось весьма, и как царь кольца взял, и ему подарил. Очень, очень удачно всё у вас было Божиею милостью. Сказывал, где особенно архиерей понравился. Приятностей много о тебе не скажу: благодари Бога за всё. Желаю тебя видеть как можно поближе, и молю Бога: ибо душа твоя прекрасная по натуре.

Наш старец очень, очень стареет²¹. А вашему, всё идёт в гору, на высоту и славу, и ему чреда пришла своя. Не прогневайся владыко мой, что скажу тебе: частое выражение и повторение вместо священных слов церковных сей, сия, сие, сию – этот, это, эта, эти так противны по своему площадному употреблению, что я бросил уже читать «Воскресное чтение» и часто писать тебе: а с нового года едва ли буду брать, ежели ещё замечу как-нибудь скаредное, бесовское, можно сказать, площадное выражение слово, эти. У меня слух любит священное без двусмыслия в слове и деле Божием. Воля твоя, любезнейший мой владыко и отче, а употреблять не есть просвещение такие новые слова, но помрачение ума, плод есть лжеименного разума. Ты знаешь, что я тебя люблю, как никто не любит и тебе глаголю: давно ли оно на свет показалось? Едва ли во всей Библии есть и во всех книгах церковных? Я пишу о сем не грешу. Лучше тебе послушать одного праведника, нежели похвалы всего мира. Как угодно тебе, так и делай, а я тебе отрыгнул слово благо. Я хощу, дабы после не пало что на невинного. Лучше есть Богу угодить, нежели человекам и ещё сущим от мира. Всё у тебя прекрасно прочее и даже велико. О! молися Ея величествию, Небесной Царице! Она за тебя, Владычица мира. Пиши об ней поболее: а у вас и статьи нет в богословии о Деве, нет главы, как бы она была без главы. У нас ныне новый викарий: я его вовсе не знаю²² и думаю, что едва ли будет кто подобный Моисею и Анастасию²³.

Скажу вообще по содержанию, что «Воскресное Чтение» лучше всех издаваемых поучений. Пахнет духом и истиною. Не о сем я радуюсь, но о том, что все у вас весьма царю было по душе²⁴. Живи и свети на многия лета, яко свет мира! Киев светится и весь растёт в гору. Ваш отец един всё.

Благослови святейший владыко и отче вселюбезнейший. На странного старца не скорби. Кто же и смеет сказать что-нибудь? Хотя мало пишу, но тебя пред собою всегда вижу и в сердце ношу, Христос с тобою; им благослови и меня, твоего верного раба, собрата, друга на веки о Христе Фотия.

1837 г. ноября 17 дня.

Новгород.

Среда.

Ю. монастырь.

О Господе наша любы николи же отпадает, и молюся, да не оскудеет вера ваша. Красуйся, красота церковная, новыя уста Златоустовы.

Святейший владыко!

Давно бы раб твой на прежнее и новое послание написал, но болезнь его неписания есть виною. Впрочем, имею нечто тебе написать и сообщить, и вскоре надеюсь исполнить желание мое. Ты пишешь о чем-то случившемся в Сергиевой Лавре: я ничего не знаю, что на земли; я ведомостей никаких не читал и не читаю; а что там горе, у Бога, смотрю, да не лишуся сладкия Его жизни уготованныя святым. Ангел церкви Киевской вашей, твердо стоит на горах северовых, и на ребрах Его высоких. И светильник Его паче всех горит един²⁵.

Слава Богу, я уже более трёх месяцев так болен, что уже с крещения не восстаю с одра: но ещё не умираю, а в горниле искушения Божия очищаюсь, да буду яко сребро и злато седмерицею разжено и искушено. Не всё нам дано от Бога единым: что дано вам, не дано нам, а что дано нам, не дано вам. И мы должны друг другу сообщать, что на пользу.

Ты хвалишь святость Киева: верю, но твоя для меня более всех привлекательна: и скажу тебе, святейший владыко, что уже по судьбам Божиим я не могу быть в Киеве, и тако прейду отсюду.

Я бы тебе много прислал кое-чего, но слабость моего не здравия препятствует.

Ежели будет получше мне, то в следующий день напишу попорядочнее. А теперь еще и пера не могу чинить добре. Благослови мя и перекрести святою твоею рукою заочно. Радуйся. Фотий.

1838 года. Генваря 26 дня.

PS. «Воскресное Чтение» прекрасно в разуме своём и к пользе душ. Всё православием пахнет²⁶.

Я ничего мирского не беру, не читаю, и даже никаких проповедей и сочинений ныне, кроме св. Писания, Евангелий, (книг) церковных и св. Отец. Совершенно чужд. Ты же понудил меня читать своё нечто, – но я не могу всё читать; я не в таком уже состоянии; я зрю на дух и дух слова, от начала до конца, во всём обзоре, и како у Бога. Я ничего не хулю и ничего не хвалю, ибо ничего не беру в руки, живу как бы руки сложа умираю. Но взглянув увидел я в превосходных твоих словах, чудных по витийству, диво, новые слова нового духа, обыкновенные слишком, даже до скверногласия – по звуку, литерами, употребляемые ныне учеными в проповедях, едва не всеми, а мужиками вообще, словах. Страница 142 8 и 9 строка. Эти – это. Странно мне, что полюбились на месте святе сии речи слишком площадные же и даже худые. Я не решусь будучи (если б я был) вития, николи внести в мои хартии сии речи и подобные. Не всё хорошо, что принято в ум и полюбится, и многим по духу времени нравится. Оратор есть всех веков образ – отличный, совершенный, лучший, а святый, по всему свят.

Ежели бы ты так мне писал как я, то бы союз крепче был, но ты верно не напишешь.

Иона²⁷ тебя так любит, и за то слово о чудесах до небес хвалит; но ты помни, что тебе я записал. Без памяти тебя любит – и горою за тебя. Но мний твой²⁸ тверже для тебя, всегда и всему знает время.

О радости Киева, и твоей, владыко святый, я поздно уже тебе пишу: за две недели я видел видение во сне, что Филарет тот сделан в Киев, который уже и сделан, не хотел веровать и жалел даже на время малое в Киеве ему числиться. Ибо мню, что не будет он до конца в Киеве. Но уже теперь за верное он в Киев сделан митрополитом: и в Пасху был в белом клобуке. Единственный твой благодетель и любитель: верь мне. Ты теперь на время в полной радости.

Но вот что тебе скажу по секрету, не мани его к себе, под разными видами: епархия всегда имела своего владыку на лице. Ему надо бы быть в Синоде, и будет: а почему пиши ему, что всё Бог устрояет и устроит. И более пиши умненько, дабы он не спешил посещать паству новую, так как нужды более в нём на том месте, где он светит. Ты меня понимаешь, к чему всё нужно делать Бога ради сие. Читал я первое чудное «Воскресное Чтение!» Превосходно и православно! – дух отеческ!

Ты пишешь, что помысл тебе внушает о пустыне: прелесть, ты орёл, а не пустынная птица. Пустынная пропадает, когда залетит в непустынное место: ибо там и пищи она себе свойственной не имеет и тишины и от множества других птиц погибает; а всесветная птица может селение своё иметь среди света, и веселит вселенную, что Бог ей дал. В пустыне быть, то надобно не только воздержнику, но и постнику великому быть, – и не в рясе ходить, а хитон носить и пояс усмен. Первый пробный камень способности пустынной есть долговременный пост и молитва и безмолвие. Ты на меня смотришь: но я от лет младенчества на черной тяжкой работе воспитался, взрос, а 34-х лет в монашество желал, и постепенно обучался. Мне дано своё – а тебе своё. Я на твоём быть не могу месте, а ты на моём. Итак, не греши, – утешайся взиранием на безмолвническое жительство, но не пускайся.

Ты пишешь мне о присылке обещанного. Нечто пришлю, а другого не пришлю: ты от еврейского языка что-нибудь знаешь, а я и читать не учился: но случилось что при многих неучившуюся грубую крестьянку привели страдающую от духа лукавого: был же тут некто и князь из Москвы – и посмеиваясь лукавому, что я ему не верю ни в чём, а он меня укорял в невежестве; и повелел дать знание еврейского языка девице; и начала девица простая говорить по-еврейски чисто и сирски и халдейски: а сие я сделал для того, что учёнейший некто был на тот час жид, и со мною препирался о Христе и не крестился, то я велел диаволу от всех книг священного писания приличное говорить и за меня на еврейском языке и халдейском и сирском все тайны жидoвcкие их учения в испорчении книг писания на еврейском языке, дух объяснил жиду, и он жид уверовал и крестился, и после других привёл в веру. Но я сам все-таки невежею в языке еврейском остаюсь; и на дело посему ни к чему не годен. Тоже и о твоём пустыннолюбии можно сказать: ты можешь власть иметь творить слово и чудеса и чудотворцев пустынных, а сам ты не гож. Смирись, и не льстись на сладость пустыннолюбия: своим путём иди, а там уже обрящешь место покоя, где правда живёт, и несть пременения. Не скорби, что я пишу мало. Не могу писать много. Не по духу моему.

PS. Я очень слаб и с трудом пишу и читаю: и то мало могу читать и писать: ибо вовсе сим занявшись немного, не могу долго продолжать. Тако мне дано от Господа к моему смирению.

А ты ежели очи имеешь остры, то пиши мне разборчивее, я многого не вижу читать и разобрать, при всей догадливости умной. Ибо бумага у тебя протекает и чернила, и всё отнимает средство у меня прочесть письмо твоё и слово. И вместо единого раза я должен бываю несколько раз брать письмо и при нескольких, то есть пяти свечах восковых читать, или дня дожидаться. Не удивляйся сему моему слабозрению: и в том есть для меня благодать Божия и я доволен и Бога благодарю.

Благослови: пиши просто, откровенно, как своему сердцу, мне. Всегда верно доходит всё и скоро.

Буде кто тя вопросит пишу ли я тебе, то не говори ни единой душе, кроме Ионы и пр. Филарета и Серафима, дабы не ошибиться, кому тебе что сказать. Никто не знает, како и что я люблю тя. Знают одни истинно тя любящие, что люблю тя. Лучше дело делать, нежели о любви болтать. Будет время и все узнают.

Так было страшно и трудно для тебя искушение²⁹ дважды, когда ты в Киеве был, что уж ныне боюсь я за всякое твоё новое особенно нечто, сочинение касательно веры и благочестия. Можно будет теперь уже сказать лично, ибо прошло. И как всё было аще б не завесою свыше были закрыты очи твои душевные, тобы трудно тебе было быть. Благодать Христова тя покрыла, и покров Божией Матери. Вот почему боюсь сочинения особого от тебя, дабы случай не подать, тебя в вере огласить отступником врагу, духу злобы поднебесныя. Ты блюди ся, и кто ти что прежде сотворил, не веруй ныне, аще и узришь по воздуху того к небу летящего: с нами Бог! Бог Отец наших с нами и высящимися по земли. Будет время, то будем и в небеса восхищены и всегда с Господом будем. А ныне довольны будем, яко с нами всё то есть, еже есть сказаемо, с нами Бог!

Ты и настоятель ныне обители Еммануилевы: ибо собор Архистратига есть с образом Еммануила. Зри и сие есть тебе не просто нечто³⁰.

Фотий.

Токмо что вчера получил книгу словес твоих новую торжественных, и три слова первыя прочел, и пишу тебе отзыв мой, а не другой чей. Кратко скажу: пребесподобно по красноречию, и ничего нет, к чему бы можно было привязаться. Во устах твоих оно верно лучше сказывается. Ибо дух благий и в письме виден: но есть выражения несвященные. Слова, неба и просвещенный, не в духе разума и ведения Господня. Помни, что часто у безбожников выражение есть, того бегай, как бы ни было оно хорошо. У тебя совсем в ином разуме, и у места, но выражений их бегай, дабы что кому не было в претыкание. Еще же помни безумного заблуждение, отступление от слова, писания, и духа веры самого малого удаляйся. Не гнушайся, святче, словом освященным свыше, сей сый, сия, сие, и прочее. И не смотри на лаяние псов вражиих, но сие слово употребляемое не заменяй Божие мирским, священное скверным, прямое наизворот; ибо я читал слово единого учёного архиепископа, лишённого доселе зрения, и видел в одном слове несколько крат начальные слова: эти вместо сии. Это вместо сие, этот вместо сей.

Это тьма, а не свет просвещения Божия: в просторечии благочестивый не смея, или гнушаясь им молвить врага дьявола говорить сим местоимением: этот то – или бранит кого-либо, то молвит этот-то тя возми. В каком случае плохом сосуд слова сего употребляется и низком, и оно только в разговоре терпится, а не в слове Божием. Слово это, вообще в насмешках употребляется более. Это-то ты сделал дело велико и проч. или в осуждении великом: это-то жена такая-то.

А слово во множественном числе, эти люди и прочие, скверно, неприлично, значит поганый сосуд в священный стараться обращать. И сие аще и велико что есть пред человеками, мерзко есть пред Богом. Разве глупее, были прежде нас святии, слова сей, сия, сие и прочее и прочее употреблявшие. Да хоть и можно в иных падежах брать, а в других надобно убегать новизны, дабы не уподобиться словом слову неподобному. О сём малом сказую тебе; а ты твори что хощешь.

У тебя дар слова чудесный, то не мешай обыкновенного, простого слова, низкого, двусмысленного, когда прямо можно слово благо, свято, освященно говорить.

Теперь пост, и я едва ли тебе много буду писать. Время есть молчать и помолчать.

Я одно письмо без номера послал, забыл или 11 или 13 февраля.

Уже подумывал о новом (слово не разобрать) зри! Не благ ли муж и учен?

Но без благодати и веры лечба лишила дара зрения – зане душевное было прежде око не светло благодатию. Благослови святейший владыко, и на отца простеца, зри прямо, не блазнися, не сердися. Любовь пишет всё предупреждая, да будет благо едино, да любим друг друга. Христос посреде нас и есть и будет.

К слову святителя слово служителя.

Дух тебе внушает быть в святых местах, идеже был Господь во плоти в Иерусалиме и иных. Сей дух меня несколько лет мучил, и самый есть сильный. Я уже имел в виду сотни тысяч для того на милостыню. И был сей дух не от Бога. И избавил мя Господь от лукавого.

Мерзость запустения на месте святе. На месте храма израилева мечеть. А идеже распят был Господь, духовне что реши, вопроси помысл твой. Близ ти есть глагол в устех твоих и в сердце твоём. Даже и не говори о сем после моего послания сего: и не труждай Бога ныне, не время. Камень на камени не остался от храма древняго израилева и новаго Сиона, телесне и духовне. Не веруй духам многим, прелесть. Оттого не видно и следов веры на месте святе, на самой Голгофе. И сего ради предано на поругание языкам и уже мерзость армянская ныне приемлет священноначалие на Голгофе. Остави сим путем внити в искушение.

Учёнейший князь Шахматов Аникита в иноцех, мой постриженец ныне в Греции, На место Иринарха служит, вопреки мне усилился быть в Иерусалиме и в Афоне, и от смерти ко смерти преходил, и едва душу не погубил, и не получил ничего пользы, кроме искушения и того что видел землю обетованную зле окаянную от неверных. не леть есть тебе зде и говорить всё подробно. Грешно и стыдно: у меня живут два человека: одному 75 лет, а другому сорок. И оба жили по году в Иерусалиме, в патриаршей. И были самые приближённые ко всему. Я все знаю по крайней мере и возможности. И не желая тебе даже в уме искуситися, прошу о сем даже никому не говорить, что ты желаешь и не проси себе свободы. Ей глаголю тебе, погибнешь. Аще бы Бог восхотел, тебя в своё время без предварительного всего, сподобил или сподобит. О всём земном путешествии Иерусалимском умолкни на время, да не посмеются врази нам яко, нет с нами Бога, или не с нами Бог! Паче Иерусалима в Киеве, и паче Голгофы в Златоверховском Михайловском, и есть везде сый и все исполняяй без места на всяком месте Христос истинный Бог наш, с нами Бог Еммануил! вонми и виждь – и аще ли держащимся очесам твоим, не дастся видеть, еже есть с нами Бог, Христос есть Царствие Божие, и все во всем зде и везде, итак, близ, что ближе всего, то познай его Господа в преломлении хлеба. Возведи очи твои в гору и узришь якоже есть везде сый неописанный! Не прогневайся, что к слову твоему слово сие пишу о земном и небесном Иерусалиме. Свят и во святых почиваяй есть Бог! Помолимся и рцем убо: Господь сил с нами буди, сый с нами Бог, Бог и Господь явися Ты нам благословен грядый во имя Господне. И тогда отнимется жажда и прочее вне искать Иерусалима, кроме царствия Божия и правды его. Фотий.

О исцелении болезней и недугов смертных в погибель и спасение.

В мире буди, брате, и упование твое всё возлагай на Матерь Божию; та да сохранит тя под кровом своим. Помни, о возлюбленне, что упование мое – Отец, прибежище – Сын, покров – Дух святый, Троица святая – вся слава моя, и всё блаженство мое и всё спасение моё. Здесь ищи цельбы души своей прежде; а исцелена быв душа, совершенно исцелится и плоть от недугов и погибельных болезней. Се тебе, друже, совет мой об исцелении: сей есть един и тойжде всех святых.

С Богом сокрушаяся, прослезився, умилився, аще восхощеши быти в покаянии, прежде конца, тако начни и кайся. Первое помяни вся от юности содеянная, престани навсегда от тех злых и многовидных страстей, грехов и беззаконий, и в чём тебя особенно совесть обличает и имаши судим быти на судищи Христове, а посему остальное время жития Богу посвяти, из кельи не исходя, пока совершенно не узришь себя здрава, из монастыря во грады и веси лучше есть оставить тебе исхождение; без тебя может быть сделано все добре, аще Бог поможет тебе. Ты токмо попекися дело делать о приобретении царствия небесного, а прочее всё внешнее приложится тебе и будет сделано. Во град той, который для тебя был яко ад, и тебе прилепил болезнь неисцельную до смерти, положь на сердце не посещать; можно бо без него обойтиться; иначе ежели и цельбу получишь, от того места смерть души примешь и погибнешь. Со всеми узами страстей и сластей себя развяжи, и угоди отселе Богу. Се время покаяния.

Второе. Уединися от всех, и чуждых и своих, и сиди в кельи, пока Бог даст тебе благодать и милость избранных своих. Удали всех на время, кроме единого, который должен всё делать вместо тебя самого, и кто должен тебе един прислужить в немощи. Тем паче нужно сделать сие тебе, что ты монах, отец братии, и время покаяния великого и говения настало.

Третие. Ты просишь себе насущного хлеба и насущныя пищи, то есть одного того, что есть на потребу жизни, то сего и держися, а излишняго и неблагословенного не яждь, не пей, а особенно не вовремя и во время болезни, аще бы тебе врач и советовал ясти и пищи, но врач душ и телес Христос Бог не благоволит. Когда Господь не даст пособия, ни врач, никто и ничто не может тебе пособить. Бога послушать подобает, а не человека, и надеятися на Бога, а не на врача, или пищу, или питие, или ино что, не Божие. Итак, ястие и питье имей всегда одинаковое, и того умеренно приемли, то есть яждь и пий с Богом сколько нужно, а не пресыщайся: чревобесие бо вредно.

Содержа пост и воздержание, не оставляй в болезнях твоих и молитвы: ты не можешь идти в церковь, по болезни; да для тебя вредно и беспокойно звать и приказывать службу править в кельях твоих, а притом долгота оныя иногда не по немощи твоей и силе, а посему ты молися сам наедине, или в случае крайней слабости менее человека грешна или старца благоговейна призвав, вели читать, а лучше всего когда сам будешь тайно Тайновидцу Богу молиться, а для сего не всю службу, а якоже святи делали молитвы, и ты подражай им. В полунощи постарайся непременно полунощницу совершить, а о часе первом сряду час первый. По полудни, о часе третьем – час третий, о часе шестом – час шестый, о часе девятом – час девятый, и молитвы похвальные Богородице в час третий, шестый и девятый. Добро есть по двенадцати раз читать с двенадцатью поклонами: каждое моление часовое прочтя кратко, и времени менее четверти часа требует с пением. Но как полезно как добро сие есть немощному и здравому во время каждого часа исполнять молитву часа, ведают все святии, а посему они и составили оныя молитвы по часам, в кои прежде всех дал образ молитися Христос, Бог наш: смотри о сем в служебнике, где наставления и правила о том напечатаны бывают.

После службы церковныя всегда начинай благословенным и освященным хлебом ястие и питие теплотою, то есть просфорою и горячею водою с вином церковным добрым, сколько можешь. Всякое же ястие твое и питие растворяй примешеньем святыя воды, и приуготовлять вели на огне, взятом от неугасимыя лампады из церкви. Тако святии делали и нам образ оставили во спасение.

Благ совет тебе даю и на пользу: и ежели приимешь от всей души, и сотворишь добре, благо ти будет, и приложатся тебе лета живота.

Можешь вся сия, яже тебе сказую, сотворить, аще восхощешь. Положи на сердце твоем оставить мирского шатания обычай, якоже ты обещался в монашестве. Ризу твою храни, помни, что одежды не имам, да вниду в чертог Спасов; помни, что колико ты служил, толико читал молитву сию: Хитон мя обличает, яко несть вечерний: а его на тебе не было никогда, и нет доселе. А он есть риза радования, та, в кою постригается на словах всяк и облекается, он есть одежда, которую должно иметь, дабы в чертог небесный внити. Вот ты видишь, како ты наг: а таковых грехов, ведомых и неведомых, кроме вольных и смутных, многое множество, что всё в погибель влечёт. Дабы дух злобы неудобь приступал к телу и вредил в недуге, добро есть подобающее все иметь параман и быть всегда во дни и в нощи препоясану: сие всё есть хранило здравия душевного и телесного. Когда хощешь быти здрав, можешь, и когда будешь здрав не обратися на прежнее место, да не горшее ти что будет.

Аще уведаю, что ты благ совета сей приимешь во спасение разумно всё сотворишь, буду тебя поминать пред Богом, да даст ти он по сердцу твоему покаяние, здравие и спасение.

Се видишь, возлюбленне, что вся нужная тебе сказал и написал, аще хощешь увидать волю благу и совершенну Господа Бога. Тебе твоё сердце речет: не глаголи что тамо и семо ти и онии не тако творят, и мирского не приемлет: помни, что ты лежишь на одре болезней, немоществуяй, Судия при дверех; помни последняя твоя – смерть, суд, ад и вечность и во веки не согрешити.

Мир тебе, спасися и начни отселе творить и учить во имя Отца и Сына и Св. Духа, и во веки угодить Богу, а не миру и врагу; яко Христово царство есть со Отцом и Св. Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Соскорбящий тебе Брат о Господе убогий Фотий.

1834 г. Феврале 27 дня.

Понедельник сырной недели.