Отчеты и донесения

(Русский Архив, 1907, № 12, с. 502–513)

Архимандрит Гурий был назначен в 1856 г. начальником четырнадцатой и последней Пекинской Духовной Миссии, до преобразования ее в 1863 году и передачи из ведомства Министерства Иностранных Дел в ведение Святейшего Правительствующего Синода. Эти миссии вели свой счет с 1685 года. Почин этих наших сношений с Китаем принадлежит Петру Великому. Китайцы взяли в плен несколько человек русских удальцов на службу к Китайскому богдыхану. Те привезли с собой насильно иерея Максима, который и был первым в том краю нашим миссионером. Находясь в чужих краях, Петр получил от думского дьяка Виниуса из Тобольска известие об успехах православия в Китае и отвечал следующими достопамятными словами:

«То дело зело изрядно. Только, для Бога, поступайте в том опасно и не шибко, дабы китайских начальников не привести в злобу, также и иезуитов, которые там от многих времен гнездо свое имеют. К сему там надобны попы не так ученые, как разумные и покладистые, дабы чрез некоторое кичение оное святое дело не произошло в злейшее падение, как учинилось то в Епании». «Для утверждения и приумножения в православную веру и проповедь Св. Евангелия в идолопоклонных народах, також для приведения ясачных народов в веру христианскую и св. крещение, которые близ Тобольска и иных сибирских городов живут, великий государь, говоря о том со святейшим патриархом, указал писать к киевскому митрополиту (Варлааму Ясинскому), чтоб он, подражая о том святом и богоугодном деле, поискал в малороссийской своей области и привез бы с собой добрых и ученых, не престарелых иноков двух или трех человек, которые бы могли китайскому и мунгальскому²³⁸ языку и грамоте научиться и, их суеверие познав, могли твердыми Св. Евангелия доводами многие души из области темныя сатанинския привести во свет познания Христа Бога нашего». А указом Петра от 18 июня 1700 г., по возвращении в Россию, целью миссии поставлено: «Живущих и проезжих христиан от прелести всякой идолослужения отвадити, и тако могли бы жити, и у той построенной Божьей церкви служити, чтоб своим благим житием хана китайского и ближних его людей и обще их народ привести бы к тому святому делу и к российского народа людям, которые по вся годы с караваны для торга и для всяких посылок порубежных ездят, учинить себе склонительных». История Пекинской Духовной Миссии написана преосвященным Николаем Адоратским, доведена только до времен имп. Александра Павловича в «Правительственном собеседнике» 1887 г., но не кончена.

В качестве иеромонаха о. Гурий уже состоял членом двенадцатой Духовной Миссии. На его выдающиеся способности указывал начальник этой миссии, архимандрит Поликарп, в донесении Азиатскому Департаменту от 4 апреля 1845 г. (см. Предисловие (с. II III) к изданному).

Окончив срок пребывания в Пекине, архимандрит Гурий возвратился в Россию и был назначен настоятелем Симонова монастыря в Москве. Затем он состоял некоторое время настоятелем нашей Православной церкви при Императорской Российской миссии в Риме. Он скончался в сане епископа Таврического 27 марта 1882 года в Симферополе, где погребен в кафедральном соборе.

Четырнадцатая Духовная Миссия прибыла в Пекин 28 сентября 1858 г. в тревожное для столицы Китая время: китайское правительство и население едва успели отправиться от страха, наведенного вторжением англофранцузских войск, и военных действий на реке Пейхо, завершившихся заключением Тяньцзиньских трактатов. В следующем 1859 г. возгорелась третья китайская война, которая привела союзников, англофранцузов, под самые стены Пекина. Между тем 15 июня того же года прибыл в Пекин особым поручением флигель-адъютант Н.П.Игнатьев. Он с большим искусством воспользовался затруднительным положением китайского правительства и в качестве посредника оказал значительные услуги уполномоченным союзников – лорду Эльгину и барону Гро, а вместе с тем успел заключить, 2 ноября 1860 г., выгодный для России Пекинский договор, которым прекращались все пограничные споры и восстановлялась прежняя сухопутная торговля.

Во всех происходивших по этим делам переговорах архимандрит Гурий был полезным и деятельным сотрудником Н.П. Игнатьева.

По поводу печатаемых ныне двух донесений архимандрита Гурия надо пояснить, что они относятся к двум различным эпохам деятельности начальника Духовной Миссии. Первое донесение от 8 марта 1859 г. написано в период затишья после Тяньцзиньских событий 1858 г. Несмотря на заключенный мир, китайское правительство усиленно возводит укрепление со стороны моря и старается усыпить подозрительность англичан миролюбивыми уверениями. Второе донесение от 25 января 1861 г. рисует положение столицы Китая после отъезда всех иностранных представителей.

I. № 2018,19 мая 1859 г. Положение дел в Китае

(1859 года, марта 8 дня, №7. Пекин)

Из донесений моих от 15 октября №29 и 30 ноября №33 прошлого года Департаменту известно, что китайское правительство укрепило Тяньдзинъ, а молва утверждала, что это против англичан и французов. В подтверждение этой молвы англичане (в Кантоне) добились копии с богдыханова указа, коим повелевалось к весне быть готовым отразить англичан, не упуская случая вредить им, и в настоящее время представили ее Гуй-ляну²³⁹ (китайскому министру, занимающемуся в Шанхае пересмотром тарифа) и требовали объяснения. Гуй-лян доложил государю, а государь на этот доклад дал указ следующего содержания: «XII луны, 28 дня (19 янв. 1859 г.) высочайший указ. Нынешний день во всеподданнейшем докладе Гуй-ляна (с товарищами) помещено сообщение от англичан, где, между прочим, есть будто бы наш указ, касающийся англичан, завладевших Кантоном. Рассмотрев его содержание, мы не могли не прийти в изумление. Срединное государство в сношениях своих с иностранцами всегда поступало чистосердечно и никогда не замышляло втайне каких-либо вредных для них действий. Когда Е-минъ-ченъ²⁴⁰ проиграл дело, т. е. сдал Кантон, мы повелели сановнику Хуан-цзун- хан быть главноуправляющим обоих гуанов (т. е. губерний Гуан-дун и Гуан-си) и принять печать чрезвычайного посланника собственно для управления страной. И чиновник по фамилии Ло-чунь-янь (с товарищами), поревновав к справедливому восстанию,²⁴¹ тоже делали, что им следовало. После договора, заключенного Гуй-ляном в Тяньдзине, Хуан-цзун-хань должен был заняться обороной вверенной ему страны, а Ло-чунь-янь, по особому повелению, действовать против инсургентов; но решительно не было намерения возобновить неприязненных действий против англичан и французов. Сии государства в настоящее время еще не возвратили города Кантона, только обещались не тревожить жителей и сами быть спокойны. И вот появляется подложный указ, поставивший Ло-чунь- яня с помянутыми государствами в большое затруднение, а англичан доведший даже до сомнений и подозрений. Повелеваем Хуан-цзун-ханю наистрожайше искать составителей ложного указа и в этом случае употребить все зависящие от него меры. Пусть все государства знают, что мы поступаем с полной откровенностью. После того, как подписан договор, нужно прекратить все недоразумения, чтобы таким образом сочинители ложных указов не имели более повода возбуждать сомнения. Касательно торговых сношений в настоящее время мы, во внимание дальности расстояния Шанхая от Кантона, повелеваем главнокомандующему обоими цзянями²⁴² сановнику Хе-гуй-цин быть чрезвычайным посланником для сношений с иностранцами в Шанхае. Поэтому и печать посланническую Хуан- цзун-хан должен переслать ему с благонадежным чиновником. Быть по сему».

Содержание этого указа показывает, на что, собственно, жаловались англичане. Хотя государь и отрекся от своего указа, даже по желанию англичан перевел своего полномочного из Кантона в Шанхай, однако прежних своих намерений не оставляет. К Тянь-дзиню, даже к Шаньхай-гуаню (крепость и таможня в Ляодунском заливе) постоянно отправляются войска и боевые снаряды. Китайцы думают, что вышепомянутый указ дан только для успокоения англичан, чтоб обманом выиграть у них время, и все в один голос говорят, что англичан примут в Тянь-дзине враждебно. В настоящее время там собрано до 20 тысяч войск, большей частью монгол. Знаменитый воитель Сэн-ван отправился 16 февраля туда вслед за Жуй-линем, новым министром и президентом палаты церемоний. Последнему поручена дипломатическая часть. Для чести китайского двора я позволяю себе думать, что военные приготовления и укрепления морского пути к Пекину делаются на случай каких-либо новых, особенно тяжких требований со стороны иностранцев, а совсем не с целью вероломного на них нападения, то есть китайцы решились отражать только насилие, притязательность, но едва ли отрекутся от исполнения заключенного уже договора. Внутренние-то их неустройства дошли уже до крайности. Можно сказать, что теперь нет места, где бы не было если не явного, то тайного брожения.

В настоящее время инсургенты особенно свирепствуют в губерниях Шанъ-дунь и Хе-нань. Объявлено, что Ян- чжоу и Гуй-де-фу снова потеряны. А по слухам известно, что толпы бродяг перебрались уже сюда, за Желтую реку, и взяли значительное местечко Ван-цзя-ин; но, вероятно, есть и другие важнейшие потери, потому что здешнее правительство слишком круто повернуло свое внимание и угодливость к нашему уполномоченному. Надолго ли? Время покажет.

На рынке все дорожает. Серебро в прежней цене (13.400 чохов за лану).

Байхового чаю для Кяхты в нынешнем году приготовлено до 200 тысяч мест. 80 тонн уже отправлено в Кяхту, 110 тонн находится в Калгане, остальные в дороге и прибудут в Калган не позже мая.

К сожалению, Фу-цзяньского (лучшего) байхового чаю пришло очень немного (до 20 тысяч), да и тот почти весь перекупоривается в Калгане, мешается с другими малоценными сортами, даже и с чайными листами. Настоящего, местной укупорки, чаю пошло в Кяхту, может быть, 100 мест. Самое большое количество чаю привезено из Ху-гуан, Ан-хой и Лю-анъ. Этот чай, обыкновенно называемый в Китае красным, совсем не байховый, хотя и продается за таковой.

В настоящее время цена чаям в Калгане следующая: фуцзяньскому (подмешанному) 21–22 ланы за место, шанхайскому 17–18 лан; хугуаньскому, аньхойскому и люанскому 14–15 лан. Кирпичного чаю теперь в Калгане до 40 тысяч. К осени ожидают еще 30 тысяч.

В Калгане теперь главный рынок для сбыта русских товаров. Сюда приезжают купцы не только из всех близлежащих мест, но даже из Су-чжоу, несмотря на то что Шанхай от Су-чжоу только в двух днях пути. По числу фирм и капиталам шаньские купцы в Калгане первые.

В Калгане серебро меняется около 3000 чохов за лану. 9-го марта министр Жуй-линь возвратился из Тяньдзина в Пекин. Разжалованный за взятку, министр Бо-цзюнь казнен. Обер-полицмейстер объявил городу Пекину, что, вследствие Тяньцзиньского трактата с иностранцами, государь разрешил курение опиума. Запрещение остается в силе только для чиновников, евнухов и войска.

Дубликат с сего отношения послан к его сиятельству господину генералу губернатору Восточной Сибири и торговые сведения кяхтинскому купечеству через их агента господина Попова.

Начальник миссии архимандрит Гурий

II. №391 Министерство Иностранных Дел в Азиатский Департамент

(25 января 1861 года)

По удалении союзных войск и посланников из Пекина китайское правительство деятельно занялось отысканием вещей, что во время беспорядков растасканы были поселянами из Хай-дяньских²⁴³ царских дворцов. Недешево обошлось это и правительству, и поселянам. Правительство должно было содержать целую армию сыщиков, а из поселян большая часть поплатилась своим имуществом. Деньжонки, какие были, конфискованы даже по подозрению, а хлеб съеден верными слугами отечества. Легко понять, что разоренные поселяне не все согласны умирать голодной смертью. Таким образом, число разбойников в окрестностях столицы, и прежде сего значительное, теперь увеличилось еще более. Шэн-бао, в голове 40 тысяч наемного войска, ожесточенно преследует их, но без успеха. Правда, куда бы он ни пришел, говорят, разбойники исчезают, и Шэн-бао находит только порядочных людей; но лишь только он уходит, исчезают порядочные люди, и разбои по дорогам идут своим порядком... Положение страны горестное. В самой столице небезопасно. Шайки удальцов охотятся на богатых людей, как на красного зверя. Между тем, казна истощена до последней крайности. Маньчжурскому войску выдали за IX (октябрь) луну, и то только половину следовавшего им жалованья. Крупы не выдали, не успели! Китайскому же войску ничего не выдано. Мне достоверно известно, что в казне теперь налицо только 15 ваней серебра (около 300 тысяч рублей серебром), да есть в виду получить от купцов пожертвований до 40 ваней. Всей той суммы едва станет на жалованье Маньчжурскому войску на два месяца. Затем, если не будет каких-либо пожертвований, то и войско и вообще все, что содержится или делается на счет казны, должно существовать своими средствами. Самое большое зло в том, что из сановников никто не смеет и не хочет позаботиться об общем благе: всякий хлопочет только о себе.

Богдохан все живет в Же-хэ²⁴⁴ и, судя по смыслу данного указа, не думает возвращаться в Пекин ранее весны будущего года. Три раза просили его возвратиться, и три раза он отказался, запретил даже и просить его. Впрочем, дорогу к Пекину ровняют, а это делается только на случай проезда государя или кого-либо из его дома. Говорят, что приедет императрица с наследником; может быть. В Жё-хэ же требуют каменщиков, плотников и других мастеровых. Приближенные к государю (Су-Мунь, Чжен-ван и др.) решились строить там себе дворец. Это не обещает скорого возвращения богдохана. Сам он требует к себе не только всех денег, какие поступают в палату финансистов, но и всякие даже неважные вещи, употреблявшиеся во дворце и уцелевшие после двойного грабежа. А чиновников он обязал под страхом военного суда поочередно являться на службу в Жё-хе. Смена назначена каждые три месяца. Все это показывает, что богдохан едва ли воротится в Пекин и весною. Нечего и говорить о том, как это увеличивает тяжесть службы, и без того уже несносную. Между причинами, удерживающими богдохана вне столицы, главная – страх быть убитым от англичан. После первой просьбы, которую все чины столицы повергли его богдоханову величеству, умоляя его возвратиться, он, вслед за отказом, частно спрашивал Вэнь-сана (бывшего обер-полицмейстера города Пекина), ручается ли он, что, в случае возвращения в столицу, англичане не представят ему каких-либо бумаг от своего правительства и не будут добиваться быть лично представленными богдохану? Этот, посоветовавшись с Хэн-ци,²⁴⁵ отвечал, что ручаться ни за что нельзя, что англичан разгадать трудно и не послушаться их в настоящее время было бы опасно. Пока на этом дело и остановилось. Без сомнения, Су-шунь и Чжен-ван поддерживают ребяческий страх богдохана. Им полезно, чтоб он был пока подальше от столицы, в которую сами лично боятся прибыть: их растерзают, так все озлоблено на них. Они, впрочем, не унывают и понемногу дают чувствовать свою силу. Недавно поступил от богдохана вопрос: кто выдумал и осмелился отворить ворота Пекина по требованию англичан? Понятно, что если здешние сановники от страха покажут на кого-либо из среды себя, то ему несдобровать. Полусумасшедший богдохан совершенно забыл, что ворота нельзя было не отворить. Я подозреваю, что подобная же проделка идет и по нашему делу. Преследований еще нет; но от меня теперь бегают, и если по инстинкту еще ищут в Русском подворье совета или путной мысли, то делают это весьма осторожно, приезжают большею частью вечерком. Гун-ван отказался принять меня под предлогом недосуга, и я верно знаю, что он не получил никакого одобрения за устройство дел с нами, даже лишился доверия богдохана: теперь он уже не уполномоченный. Из соучастников его по нашему делу также никто не награжден, а это надо считать равносильным штрафу. Еще раз имею честь доложить департаменту, что, пока Су-шунь с Чжен-ваном живы и при деле, русское влияние в Китае всегда будет равно нулю. Никакими благодеяниями или пожертвованиями упрочить его нельзя. Об этом надо подумать и на что-нибудь решиться, и именно теперь, когда мысли сановников и народа на нашей стороне. Через год будет поздно...

Его превосходительство генерал Игнатьев перед отъездом своим из Пекина обратил внимание местных властей на снабжение столицы продовольствием и предложил им свое содействие в том, если бы оно понадобилось. На днях президент уголовной палаты Жуй-ган просил меня помочь им в этой операции. Действуя по наставлению генерала Игнатьева, я написал в Шанхай к нашему консулу Герду и торговому дому Russel et C-ie, отправил эти бумаги к господину Пещурову в Тянь-дзинь для перевода на французский язык и отсылки по адресам. К концу 1860 г. надеюсь получить ответ, о содержании которого в свое время сообщил департаменту.

Недавно просили меня остановить инсургентов,²⁴⁶ которые быстро идут к столице, заняли уже полгубернии Шань-дун и Чжили и теперь отсюда в 300 верстах. Числом их до 70 тысяч человек. Просителю и пославшим его чинам кажется, что 150 человек зазимовавших в Тянь-дзине наших матросов легко удержат ту громаду. Разумеется, я уклонился от этого дела, сказав, что военные силы не в моем распоряжении, что без очевидной опасности для миссии я не могу и просить помощи у начальника команды, да едва ли инсургенты и решатся идти сюда зимой.

Спрашивали меня еще: нельзя ли занять у нашего государя денег миллионов 50 рублей, конечно, с процентами и уплатой в условленные сроки. Эту затею я решительно остановил. Государь наш не купец, говорил я. Предложением процентов вы его обидите. Если у него есть лишние деньги, то он просто подарит (что за счет между друзьями?). Рассудите же: если он вам подарит, хорошо ли вам принять подарок? 50 миллионов ведь не безделица. А если у него кто-либо уже выпросил прежде вас, и он должен будет отказать вам, хорошо ли вам выслушать отказ? Вы сделаете гораздо лучше, если попросите у нашего государя позволение занять эту сумму у наших купцов. Тогда отказу не будет, и дело это, полагаю, может состояться.

Прошу департамент извинить меня, если который-либо ответ мой нехорош. Я отвечаю и вообще поступаю по крайнему моему разумению. Очень жаль, что в настоящее время нет здесь нашего посланника или, по крайней мере, человека с большой опытностью в делах.

Сообщаю слух: богдохан очень болен, может быть, уже и умер. Наследник же еще дитя пяти лет. Это обстоятельство очень важно, и его непременно должно иметь в виду при составлении инструкции для нашего посланника в Пекине, и, отправляя к месту службы, снабдить его, кроме инструкции, и деньгами, и военной силой, чтоб, в случае надобности, был он в состоянии поддержать наши интересы.

Посланники Франции и Англии оставили при себе в Тянь-дзине до 6 тысяч войска. В Пекин они будут во 2-й луне следующего года, а может быть, и ранее. Это значит не позже конца февраля 1861 года. Господин Меritens, переводчик при господине Bourboulion’е, прибыл сюда третьего дня для найма квартиры посольству. Кажется, что займут они дворец князя Су. Это возле нас. Таким образом, и в Пекине образуется европейский квартал. Полагаю, что и наш посланник²⁴⁷ прибудет сюда, если не в начале марта, то хотя к Пасхе. Это, кажется, невозможно. Я устал до изнеможения: пора уже отдохнуть.

При сем прилагаю все письма и бумаги, полученные мною от господина Пещурова из Тянь-дзиня, равно и пакет за открытой печатью на имя господина Игнатьева. Дубликат, посланный ему через Шанхай, получен господином Пещуровым, но пока удержан им до верной оказии, во избежание вероятной ревизии.

Начальник миссии архимандрит Гурий

1860 г., ноябрь 30 дня Пекин. № 94

Отчет о состоянии и действиях Пекинской мисии

Христианское чтение, 1864, ч. 1, с. 493–505 (дублированное издание: Извлечения из отчета

начальника Императорской Духовной миссии в Пекине архимандрита Гурия о состоянии и действии сей миссии в течение 1859–1862 гг.). Китайский благовестник, 1912, вып. 2, с. 6–13

По прибытии миссии в Пекин в конце 1858 года небольшой приход при Успенском храме вверен был ближайшему надзору и попечению иеромонаха Александра. С октября месяца не проходило ни одной (почти) службы²⁴⁸ без того, чтоб в приходской нашей церкви кого-либо не крестили; случалось, что крестились по несколько человек за раз. К празднику Рождества Христова всего окрещено было до 30 человек. К Пасхе следующего 1860 года окрещено было еще 30 человек. Вскоре после Пасхи иеромонах Александр, по расстроенному здоровью, получил увольнение от исполнения приходских обязанностей. Вместо него назначен был иеромонах Исаия, который в начале апреля месяца 1860 года переселился в северное подворье и занялся приходскими делами. Новокрещенные поручены были для научения людям сведущим, а вновь изъявлявшие желание креститься стали допускаться к крещению по испытании, причем требовалось по крайней мере знание наизусть Символа веры, 10 заповедей и молитвы Господней. Дети помещались в училище и сподоблялись крещения только после того, как выучат краткий катехизис и ежедневные молитвы. К концу 1860 года иеромонахом Исаиею окрещено было 30 человек и до 50 человек готовились к крещению.

В 1861 году миссионерская деятельность продолжалась прежним порядком. Наставления в вере среди албазинцев и крещение приготовленных были постоянны. В июне месяце, воспользовавшись первой возможностью, архимандрит Гурий оставил южное подворье и переехал на житье в северное, а с сентября месяца принял участие в приходе, взяв на себя часть катехизическую и не оставляя занятий по переводу Священного Писания Нового Завета, с 1859 года им предпринятого. В первое время беседы архимандрита Гурия с прихожанами были довольно часты: три раза в неделю. Но так как это отнимало значительную часть его времени и, следовательно, мешало предпринятому переводу Св. Писания, делу не меньшей важности, то, по общему соглашению, решили, начиная с Пасхи 1862 года, собираться для катехизических бесед только по воскресеньям, тотчас после обедни.

Беседы катехизические были беседами в собственном смысле. В воскресные дни обыкновенно кто-нибудь из детей рассказывает Евангелие, которое в тот день читано в церкви на славянском языке и учителем – катехизатором рассказано по-китайски во время причастия. Затем, по содержанию Евангелия, предлагается заключающееся в нем наставление, с возможно близким применением его к жизни. Это-то применение, собственно, и составляет беседу, в которой принимают участие все. Здесь представляются недоумения, разные трудности совместить принятые обычаи с требованиями Евангелия и проч. Затем, если есть время,²⁴⁹ предлагается очередное чтение из катехизиса, или священной истории, или из других имеющихся на китайском языке книг духовного содержания. Само собой разумеется, что чтение происходит только для поддержания порядка в разговоре. Прочитанное тотчас же становится темой для разговора и подвергается точному и, по возможности, полному объяснению на общепонятном языке. В простые же дни, когда собирались по три раза в неделю, не было чтений из Евангелия; только продолжали очередное чтение по книгам и в порядке читанного производилось толкование. Таким образом, с сентября 1861 года по сие время прочитаны и протолкованы: а) краткий катехизис, б) священная история Ветхого Завета, в) жизнь Господа нашего Иисуса Христа, г) небольшая книжка (составленная по вопросам и ответам) о посте, молитве, исповеди и святом причащении, д) молитвословия на разные случаи, е) знание обрядов и действий, при совершении семи таинств, ж) состав богослужения вечернего, утреннего и литургии и, наконец, з) история Церкви Христовой до нашего времени (кратко).

Нельзя было без утешения смотреть на усердие и внимательность, с какими посещались (и посещаются) эти беседы. Польза от них не только личная для каждого, посещающего собрание, но и для дела распространения православия. До сих пор все обращения и наставления в вере принимающих крещение совершались через албазинцев. Уяснение света веры в самих этих наставниках облегчит им передачу ими наставлений другим, не крещенным, а с тем вместе и ускорит самое распространение православия.

В настоящее время деятельность миссионерскую оказалось возможным распространить за пределы Пекина, не прекращая ее в самом городе. В деревне Дун-дин (Матеу-тож), отстоящей от Пекина верстах в 50 с небольшим, было наших православных христиан несколько человек (до 10), все мужчины, большая часть люди семейные. Семейства же их: жены, дети (исключая тех мальчиков, кои получают какую-нибудь должность в русском подворье или поступают в училище на казенное содержание) были все некрещенные. Случайно заехавши в эту деревню, наш иеромонах Александр узнал, что у деревенских наших христиан нет ни книг (христианских), ни людей, которые учили бы их по книгам. Немедленно с книгами и поручением – заняться наставлением в вере – отправлен был сын Терентия (бывшего катехизатора, теперь уже умершего) Моисей, человек молодой, но солидный. Он пробыл в деревне две недели и привез известие, что расположенных к христианству в этой деревне много, но что жена Вонифатия (старшего в роде из наших христиан в деревне) решительно против христианства.²⁵⁰ В конце октября 1861 года, когда можно было с достоверностью предполагать, что полевые работы кончены, иеромонах Исаия отправился в Дун-дин – окрестить желающих и готовых к крещению, рассеять предубеждения этой старухи (жены Вонифатия) и вообще обратить внимание на быт и отношения наших христиан к их соседям, чтобы придумать средства к упрочению христианства в тамошнем месте. С иеромонахом Исаией отправились катехизатор Иван и учитель училища Никита. Они должны были облегчать разговор иеромонаха Исаии с мужичками.²⁵¹ По возвращении своем иеромонах Исаия донес начальнику миссии, что в деревне он нашел все в порядке, что приняли его там радушно, слушали внимательно, что он окрестил только 30 человек, но что желающих креститься явилось к нему много, что крещение их он отложил до времени, когда они более ознакомятся с христианством, и что за наставлениями в вере он посоветовал им обращаться к Владимиру (одному из крестьян той же деревни, в малолетстве два года учившемуся в нашем училище в Пекине), – и что он, иеромонах Исаия, находит полезным и возможным открыть в этой деревне училище для детей с тем, чтоб от детей понемногу учились и взрослые; училище же это можно поручить до времени тому же Владимиру. При этом иеромонах Исаия объявил, что из окрещенных им он причастил Св. Таин (запасными Дарами) одну старуху и одну расслабленную, но никого не венчал, по неимению на этот предмет разрешения и некоторых церковных принадлежностей, а на приезд женщин со своими мужьями в город для венчания он не надеется.

Почти вслед за иеромонахом Исаией явился и Владимир. После недолгих рассуждений о мерах согласить его интересы с обязанностями наставника в замышляемом училище поручено ему собрать мальчиков и учить их молитвам, грамоте и письму; дано ему несколько экземпляров священной истории, Ветхого Завета и катехизиса; обещано в вознаграждение его трудов, на наем работника для поля и на расходы по училищу небольшое вознаграждение.²⁵² Таким образом с половины ноября 1861 года в деревне Дун-дин открыто и существует православное училище, в котором теперь обучаются шесть мальчиков и одна девочка.

Между тем, имея в виду вышеизъясненный отзыв иеромонаха Исаии, начальник миссии отнесся в Иркутск к преосвященному Парфению с просьбой благословить миссию св. антиминсом для совершения литургии в вышеозначенной деревне, разрешить венчать браки (в деревне) вне храма и снабдить иконами и крестиками, в которых была крайняя нужда. В то же время о нужде в иконах и крестиках написано было архимандритом Гурием к г. директору Азиатского департамента.

В конце ноября из деревни приехали в миссию пять человек мужчин и, сверх всякого чаяния, пять женщин. Все они из новокрещенных; приехали поговеть и причаститься Св. Таин. Мужчины оставлены на подворье, а женщины помещены были в женском училище, где и наставницы, и воспитанницы, кои повозрастнее, могли быть полезными им собеседницами. Собственно для новоприбывших была совершена семидневная служба, которую они усердно посещали. Бывали они и на беседах катехизических; ходили и к некоторым из албазинцев. Видно было, что все, что они видят и слышат, их очень интересует, что всем они довольны; но особенно поразила их внимательность, с какою миссионеры заботятся о воспитании детей, – что перед отъездом своим, по исполнении христианского долга, ясно высказали.²⁵³

К празднику Рождества Христова, по прежним примерам, прибыли из той же деревни несколько человек из прежде крещенных. Поблагодарив за прием, оказанный иеромонаху Исаии, за содействие ему при крещении новообращенных, начальник миссии обратил их внимание на те неудобства, которые, по тесноте и не особенно большой опрятности их жилищ, неизбежны при совершении священнодействий, и советовал им общими силами подумать: не изыщется ли каких-либо средств устроить в их селе хоть небольшой молитвенный дом? Все обрадовались этой мысли, но, как легко было предвидеть, совершенно не знали, где взять денег на покрытие расходов, необходимых при постройке даже и небольшого молитвенного дома. Старики однако ж дали обещание обдумать предложенную им мысль и, как доказали последствия, сдержали свое слово.

1862 год начался для миссии счастливым событием. В конце января с тяжелою почтою получен был св. антиминс, присланный преосвященным Парфением для походной церкви во имя Святителя Иннокентия. При сем преосвященный Парфений между прочим уведомил, что святые иконы и крестики, о которых просил архимандрит Гурий, поручено одному протоиерею собрать по церквам и, по изготовлении их в достаточном количестве, переслать в Пекин. В марте месяце обещанные иконы и крестики действительно пришли в значительном количестве.²⁵⁴ Между тем и письмо к директору Азиатского департамента о нуждах церкви не осталось без последствий. В июне месяце Азиатский департамент уведомил, что «по доведении до сведения государыни императрицы о необходимости иметь в миссии иконы и крестики для раздачи новообращенным христианам, ее величество благоугодно было приказать изготовить на собственное ее иждивение означенные предметы и отправить в Пекин. С сентябрьскою почтою получены были в двух ящиках а) 65 икон превосходного письма на медных досках, б) 200 серебряных вызолоченных крестиков и в) 25 финифтяных образков, в серебряной оправе под позолотою». Дар, по изящной работе и ценности, истинно царский! Излишне и говорить о том, с какою благодарностью приняла миссия этот дар христианского усердия. Миссионеры видели в нем знамение Божия благоволения, залог небесной помощи в деле проповеди слова Божия.

Оглашение и крещение достаточно приготовленных продолжалось и в 1862 году, как и прежде, хотя не с прежним успехом. Это, впрочем, зависело от того, что в прежние годы миссия обращала свою деятельность через албазинцев на их некрещеных родственников, соседей, знакомых, т. е. действовала в среде более или менее подготовленной; теперь же, перешедши на почву новую, еще не тронутую, миссия встречает больше трудностей и нередко при значительных усилиях достигает результатов не столь заметных. В этом отношении можно указать на следующий пример. Дом графа Эль с 1861 года начал знакомиться с христианством. Теперь не только господа, но и вся их прислуга (человек до 40), все желают принять крещение, и уже достаточно к тому приготовлены. Но у старших недостает духу объявить себя христианами: боятся, не испортить бы служебной карьеры молодого графа. Указ богдыхана в пользу христианства их не успокаивает. «Наказывать за принятие христианства никогда не станут, обыкновенно говорит первая жена покойного графа,²⁵⁵ но весьма легко найти другой предлог, так что и вы (т. е. русское посольство) защитить нас не сможете». Нынешним летом, однако же, Господь помог окрестить одну женщину из этого дома, именно: вторую жену умершего графа. Во время самой сильной холеры эта дама прислала сказать, что она желала бы принять крещение, но без огласки; поэтому просила прислать кого-нибудь из женщин окрестить ее тайно. Снисходя человеческой немощи, архимандрит Гурий послал старшую наставницу при женском училище Марию окрестить графиню, внушив при том обязать ее при первом удобном случае непременно явиться в церковь для совершения миропомазания. В начале декабря граф получил должность смотрителя богдыханских кладбищ. При отправлении на место службы ему необходимо было взять с собою и свое семейство, потому что его отсутствие из города имело продолжиться по крайней мере три года; графиня, во св. крещении нареченная Мария, поспешила исполнить свое обещание, но явилась в подворье уже не одна, с ней приехала и ее тетка, которая тогда же крещена и наречена Анною. Таким образом, в два года томительных хлопот – и только две души! И за то благодарение Господу. Бывают хлопоты и томительные, но совершенно безуспешные.

В начале марта, на третьей неделе великого поста (1862 г.), иеромонах Исаия отправился в деревню Дун-дин, взяв с собою все необходимое для совершения великопостной службы и Божественной Литургии. Цель этой поездки была, собственно, доставить случай поговеть тем из наших христиан, кои по своим обстоятельствам не могут прибыть в подворье, кстати окрестить приготовленных к крещению и вообще посмотреть, как идут там дела. У поселян возникла размолвка, будто бы из-за денег, данных крестьянину Владимиру на расходы по училищу. Надо было разузнать об этом и сделать приличное распоряжение безотлагательно. Прибыв на место, иеромонах Исаия нашел, что слухи до некоторой степени справедливы, но дело не до такой степени важно, чтоб можно было опасаться серьезного раздора. Виноватые были обличены и дело улажено к общему удовольствию.

В это посещение окрещено только четыре человека. Но для упрочения православной веры в этой деревне сделан большой шаг вперед. Напомнив крестьянам настоятельную надобность в устройстве молитвенного дома, в котором с большим приличием и удобством можно было бы совершать для них все церковные службы и особенно таинства, иеромонах Исаия сумел укрепить крестьян в решимости на это доброе дело. Старик Вонифатий отдал свое поле под предполагаемый молитвенный дом; иные дали по силам своим денег; другие обещали лошадь с упряжью и работником на время постройки, а совершенно бедные предложили свой личный труд при постройке. Большего от этих людей и желать невозможно. Если Господь благословит устроить этот дом, то не только службы наши там будут совершаться с большим приличием, но, что особенно важно, молитвенный дом этот будет залогом Божия благословения и надежной опорой для дальнейших действий в обращении ко Христу остального населения. Когда, по возвращении в подворье, иеромонах Исаия донес о согласии крестьян на постройку часовни, об их пожертвованиях, равно и о том, что, по примерному расчету, постройка молитвенного дома (с небольшою при нем, под особою крышею пристройкой для священника, на время его приезда) обойдется рублей в 500 серебром, то миссия обратилась к своей русской семье и в ней поискала благотворителей; потому что ожидать, пока крестьяне сами между собою соберут необходимую сумму, было бы долго, да и не благоразумно. В Пекине случились на то время некоторые кяхтинские купцы. Миссия пригласила и их к участию. Они с удовольствием сделали пожертвования в пользу этого дела. Кроме того, г-н министр-резидент Л.Ф.Баллюзек²⁵⁶ прислал 253 рубля 46 копеек серебром, полученные им из Иркутска, где деньги сии собраны были в пользу православных христиан в Китае. Таким образом набралось теперь всего более 500 рублей серебром. Между тем, имеются в виду и еще некоторые суммы, именно: супруга господина министра-резидента Баллюзека обещала на этот предмет 150 рублей серебром. Вообще, при помощи Божией, можно надеяться на сбор всего необходимого для вышепомянутого дела. Кирпич и дерево уже куплены, затем остальное – глина, песок, известь и проч. все будет найдено на месте. Остается испросить благословение Божие на это начинание. По намерению начальника миссии здание должно быть не больше, как молитвенный дом, – часовня. Со временем, когда обстоятельства укажут, может быть устроена здесь и церковь. Из этого легкого очерка действий миссии по распространению православной веры между китайцами можно видеть, что миссия трудилась на пользу православной церкви по силам и крайнему разумению. В три года времени, большей частью неблагоприятного для распространения веры, окрещено около 200 человек взрослых обоего пола из язычников. Успех по цифре, конечно, скромный, но по средствам немаловажный.

В будущем Пекин представляет обширное поле для миссионерской деятельности, поле, на котором трудно назначить предел успехам в распространении православной веры. Конечно, для этого надобно развить, усилить средства миссии, приноровить их к современному положению Китая.

Письмо члена Пекинской миссии иеромонаха Гурия (Карпова) к преосвященному Иаковы (Вечеркову)

(29 мая 1841 года)

Ваше Преосвященство!

Принимаясь за письмо из такого местечка, как Пекин, куда дорожка лежит странами, малоизвестными Европе, вполне чувствую обязанность хоть слегка коснуться того, что я видел в дороге и что вижу, живя на месте. Как же выполнить эту обязанность? Что сказать Вам о Монголии, о Пекине и их обитателях? Два месяца мы ехали по Монголии и, кроме грустных воспоминаний, ничего не осталось в душе моей, полгода с лишком живем в Пекине и, кроме грязных картин, ничего хорошего!.. Не знаю; может быть, обманутая надежда, подстрекнутая пышными описаниями Китая известного Abbe grosier и записками о. Иакинфа, довела до такого взгляда, тем не менее, я говорю по совести.

Есть же люди (а в 1790-х годах их было и очень много), кои вздыхают о золотом веке, в прелестных стихах вдохновенной речи, убранной самыми роскошными цветами французского красноречия, рассказывают, на соблазн простодушных, как некогда люди вели жизнь кочевую, пастушескую, как не было гражданских обществ, следовательно, стеснительной власти закона и насилия исполнителей его, как везде царствовала свобода и равенство, одним словом: как люди в старину жили и блаженствовали! Проезжая Монголию, не раз предлагал я себе вопрос: «О чем вздыхают любители золотого века?» Чем вздыхать, не лучше ли бы ехать им в Монголию. Здесь блаженство золотого века во всей свежести сохраняется и до сих пор. Монгол волен, как ветер степной, быт его самый разгульный. Зато и положение его самое блаженное. Сам он, его жены, дети все оборваны, запачканы, голодны, без всякого выражения мысли во взоре. Грубость и невежество их не описаны. Вот их юрта – войлочная круглая палатка, – самая большая в диаметре не более двух сажен, низенькая, полная дыму, самого невыносимого едкого дыму (у них и день и ночь курится аргал (скотский помет); она вмещает в себя все, что есть у хозяина: седла, кадушечки, чашки, чашечки, котлы, постель, кивот с идолами, сундуки, жен и кучу детей. Юрта эта не защищает ни от холода, ни от жару, ни от дождей и при несколько сильном ветре готова разрушиться на свои первые начала! Не думайте, чтоб этот монгол был беден, у него тысячи рогатого крупного и мелкого скота, табуны лошадей, у него есть даже седло, купленное в Пекине, а это такая вещица, которую имеет не всякий и из богатых-то монголов. Случись скотский падеж, засуха, или пусть буря угонит их стада, что бывает нередко, – все это блаженствующее семейство погибнет самым жалким образом. Сами монголы чувствуют невыгоду своего положения, хоть, по привычке к бродяжничеству, и не обнаруживают деятельного стремления к гражданственности. Один из монголов по случаю был в Пекине и, возвратившись в свои кочевья, привел слушателей в неизъяснимое изумление, сказавши, что там – в Пекине – можно во всякое время покупать готовую пищу. «Вот житье-то», – восклицали слушатели. Нам очень странно было слушать частые вопросы монголов: «Есть ли в России трава?» – или еще страннее: «Есть ли в России воры?» Значит, тяжело и без стеснительной власти закона!.. Нет, дай Бог, чтобы Россия не дожила до такого золотого века!.. Без образования и развития вкуса монголы не могут пользоваться и теми удобствами, которые представляет им сама природа. Монголия безводна, но вода там неглубока так, что на 11/2 аршина можно добывать хорошую воду. Монголы нарыли колодцев и так дурно устроили, что мы во всю дорогу не видали у них хорошей воды. За бадью у монгола отвечает шкура, содранная с барана. Кроме того, что вода получает вкус прокисшей бараньей шкуры, сколько разведется в колодце червей от шкуры! Между тем, колодец ничем не защищен от притока разных нечистот; лошадей и весь скот поят из тех же колодцев. Впрочем, монголы добрые люди, радушны, не слишком взыскательны, а главное – не хитростны, не коварны. Я говорю, что быт-то их жалок. Все они исповедуют буддийскую религию, известную у нас под разными именами, кои, по мнению ученых, означают разные религии. Я верно узнал, что буддийская, фоевская, ламайская, хэтенская суть только разные исповедания одной и той же, а некоторые названия, например буддизм, фоизм, – суть местные названия одного и того же исповедания. В предстоящие десять лет я намерен заняться изучением буддизма. Со временем, когда получше узнаю его и побольше буду иметь времени, надеюсь написать что-нибудь попространнее.

Что сказать Вам о китайцах? Быт монголов незавиден, по крайней мере сами они порядочные люди. А китайцы?.. Я ничего не видал хуже их. Деньги главная пружина всего, что делается в Китае: за 20 чохов китаец готов продать все на свете. Корысть, лень и низость до того овладели ими, что для них ничего не стало священного в мире. У них нет религии, нет даже слова: Бог. В этом отношении они чрезвычайные индифферентисты. За выгоду они чтут всех богов на свете. Я сам видел, как один китайский чиновник, знакомец о. Аввакума, стал на колени перед образом Спасителя и поклонился; это было при о. Аввакуме. Когда я спросил: «Для чего это он так беспокоится?» – он отвечал: «Я друг о. Аввакума, как же не поклониться его Богу?» А сколько у него других разных знакомцев – буддистов, даосцев, конфуциан, магометан? Кланяться чьему-нибудь Богу у китайцев значит делать только честь хозяину.

А быт китайский, дома, дети, их воспитание, образование? Подлинно, монгол в одном только и мог позавидовать китайцу! Дома их одноэтажные, покрытые черепицей; лицевая сторона из кирпича без всякого цемента, стенка тоненькая, смазана из глины и внутри оклеена бумажными шпалерами. Когда пойдут дожди, – известно, что в Китае, после тихого, несносно знойного лета, наступают периодические дожди, – то пол-Пекина превращается в развалины. У нас это было бы бедствием; китайцы так привыкли к подобным катастрофам, что почли бы бедствием, если бы этого не случилось. Что стали бы делать миллионы праздных рук голодных работников? Изобретательность этого народа обращена решительно на то, как бы увеличить трудность и непрочность работы. Кто-то спрашивал из России: «Как строят китайцы артезианские колодцы?» – и этот вопрос основан только на том, что в Китае изобретено книгопечатание и порох; как же не быть там артезианским колодцам? Странно! Как же зайдут к ним артезианские колодцы, кои и у нас составляют порядочную новость? Они не знают ни сифонов, ни насосов, что я говорю... при множестве мельниц у них нет ни одной с шестернею, и потому жернов столько же раз обернется, сколько и главное колесо. Китайцы и того не знают, что делают. Опыт нескольких столетий и примеры умных людей, некогда существовавших в Китае, – вот что руководит их во всем. Нового ничего они не могут выдумать, на все новое они смотрят, как на подделку, обман: быть умнее прежних своих изобретателей считают решительно невозможным. Иезуиты чего-чего не понаделали для Китая, сколько убили денег на устройство мельниц, машин, насосов, пожарных труб, мостов, литейных заводов: всеми силами старались научить чему-нибудь китайцев. Что же? Китай остался Китаем, а над нами смеются. «Смотри, – говорят, – дураков нашли. Мы, слава Богу, Китайцы; у нас были люди поумнее их!»

План их столицы прекрасен, но выполнение! Широкие улицы все загромождены разною разностью. Против богатейшей лавки, раззолоченной, распестренной, украшенной шестами, на самой середине улицы стоит какая-нибудь лачужка; в ней пекут и продают хлебцы, поджаренные в кунжутном масле с чесноком. Для проходящих и проезжающих довольно бы этого благовония, так нет; они летом открывают каналы и нечистоту канальную заставляют выпаряться действием солнца. И вот здесь-то можно почувствовать всю выгоду кочевой жизни! На улицах народу, народу! Как черви кишат, и между ними толпы нагих, изуродовавшихся нищих, искупавшихся в нечистоте канальной, с жаровнею в руке и с запасом отвратительнейшего курительного порошка. Этот порошок кладут в жаровню, чтобы зловонием от него вынуждать чох для насущного хлеба. И эти-то улицы лучшие, на них стекаются пекинские дилетанты погулять и подышать воздухом, как у нас в Петербурге на Невский проспект.

Пекин отвратителен, в полном смысле этого слова. Грустно смотреть на этот многолюднейший город и видеть, как глубоко погряз он в нечистоту не нравственную только, но и физическую, погряз и до того привык к ней, что лучший быт считает решительно невозможным. Между тем, природа в Китае богата произведениями и слишком благодарна трудам человеческим. Здесь растут разные плодовитые деревья: виноград, персики, абрикосы, груши и проч. Из овощей есть даже и арбузы, только хуже саратовских. Я редко выезжаю в город, большей частью дома, в саду: у нас порядочный, хотя и небольшой сад.

Извините, Ваше Преосвященство! Я слишком увлекся своими чувствованиями. Вам, может быть, приятнее было бы прочитать в этом письме что-нибудь о здешнем христианстве. Что делать? Приходится ограничиться кое-чем. Немного остается у меня времени! Здешнее христианство похоже на огород небольшой, где не только нет желанной земли, не говоря уже о плодах; да и самое содержание этого огорода и уход за ним во многих отношениях не походит на православный. Например, браков здесь не венчают, крестят по-католически и пр. и пр. На первый раз, прошу Вас всепокорнейше, вразумите меня, следует ли венчать, когда христианин берет язычницу? Эта язычница много через год обыкновенно принимает христианство. Я говорю: надобно венчать, когда она примет христианство; а мне отвечают, что этого никогда не бывало. Если бы Вы решились удостоить меня своим письмом, то адресуйте его на Иркутского Губернатора; тот перешлет его ко мне: другой дороги нет.

Осмеливаюсь преподнести Вашему Преосвященству кусок атласу (дуань цы и связку чохов, здешнюю монету; пусть это будет у Вас образчиком вкуса и мануфактурной деятельности китайской чохи в собственном их виде: на веревочке). Серебро здесь не монета, а товар, есть здесь и ассигнации: прилагаю одну. Она стоит 1000 чохов (250 коп.), т.е. связку чохов. В связке собственно 500 чохов, но считают за 1000. Ассигнации здесь дело банкиров, а не правительства.

Недавно получил я от матери письмо, в котором она уведомляет меня о смерти отца и о том, что Вы сделали для нашего семейства. Искренно благодарю Вас, нашего благодетеля и покровителя. Зять, без всякого сомнения, не стоит того места, которое Вы ему дали. Мог ли он показать какие-нибудь особенные заслуги, только что вступивши на чреду служения церкви? Впрочем, я уверен, что в нем достанет и толку, и благоразумия оправдать Вашу к нему доверенность.

Вашего Преосвященства нижайший послушник,

член миссии, иеромонах Гурий Карпов.

(1841 г. мая 29, Северное подворье в Пекине. № Вещи – атлас и монеты посылаются

в одном ящике с вещами в дом моей матери.)

Ответ первосвященного Иакова

(14 декабря 1841 года)

Возлюбленный Отец Гурий!

Благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет всегда с Вами, Вам в помощь по делам службы и в подвигах спасения! Не ослабевая, умножайте, уясняйте свет Христов в себе и в своей пастве. Помните, что Царствие Божие нудится и нуждницы восхищают его. Труд, терпение, самопринуждение необходимы в делах спасения. Обычаев, принятых Китайской христианской церковью, не изменяйте без особенной причины. Жена не верна святится через мужа верного. Впрочем, лучше делать так, как Вы полагаете, не худо взойти представлением и в Святейший Синод по этому делу, если начальник миссии сочтет то нужным.

Благодарю за все – за вести о дальней стороне, но весьма интересной, за монеты, за атлас, за память, за любовь. Ваше все для нас занимательно, а нам нечем занять Вас. Наше все Вам известно. Впрочем, я вздумал послать Вам через г. Иркутского Губернатора рукопись о религии и обычаях калмыков, рассеянных по степям Саратовским и Астраханским. Не найдете ли в этой рукописи чего-либо интересного для Вас, при предположении Вашем писать о Китайской религии? Калмыки наши по делам религии должны быть в сношении с Тибетом и Китаем. Дай Бог, чтобы заблуждающие последователи Конфуция познали свою ошибку и приняли бы учение Христа Спасителя мира, для собственного их и временного, и вечного благополучия. Калмыки наши охотно многие принимают христианскую веру и находят оную назидательной и утешительной.

Без Вас некому мне послужить по Питеру. В Академии Александроневской не без перемен. Ректор Архимандрит Николай возведен в сан епископский в Тамбов. Теперь в Академии Санкт-Петербургской ректорствует Архимандрит Афанасий, бывший ректором в Одесской Семинарии.

Прошу молиться о мне. Я изнемогаю в здоровье. Не надеясь долго жить, а молю Бога, чтобы Он продлил Вашу жизнь и во благополучии, и во святости возвратил в отечество. Тогда, надеюсь, Вы на могиле моей помолитесь Богу о упокоении души моей. Желая Вам здоровья и спасения, с любовию есмь Вашего Высокопреподобия усердный Богомолец и слуга Иаков, Епископ Саратовский. Декабря 14 дня 1841 года.

Р.S. Зять Ваш живет осторожно и заслуживает похвалу.

Примечания редакции Таврических Епархиальных Ведомостей:

Чохи эти впоследствии переданы были Преосвященным Иаковом в физический кабинет Нижегородской Семинарии.

Упоминаемый в этих письмах зять Высокопреосвященного Гурия – отец бывшего законоучителя Симферопольской гимназии, священника Владимира Васильевича Синодского, священник Покровской слободы Саратовской епархии, о. Василий Ильич Синодский, женатый на родной сестре Преосвященного Гурия.

Преосвященный Гурий свято исполнил завещание Преосвященного Иакова: помолиться на могиле его о упокоении души его.

(Публикуется по: Таврические Епархиальные Ведомости. –

15 ноября 1882 г. – №22. – С. 1074–1083).

Письмо члены пекинской миссии иеромонаха Гурия (Карпова) к преосвященному Иакову

(16 сентября 1843 года)

Ваше Преосвященство!

Милостивейший Архипастырь!

Наконец я получил и рукопись, Вами мне посланную.

Почти год я ждал ее; между тем она более полугода лежала в конторке о. нашего Архимандрита: он получил ее от г-на Иркутского Гражданского Губернатора без всякого означения, для чего она ему посылается. Уж недавно – назад тому с месяц как-то, по случаю разговора о медленности пересылок, я пожаловался, что до сих пор не получаю давно посланной мне рукописи «о религии Калмыков», о. Архимандрит вспомнил, что у него хранится таковая, тоже давно полученная им рукопись, и вручил ее мне.

С чувством живейшей благодарности, как знак особенного Вашего ко мне расположения, принял я и храню эту рукопись. Понятия о буддизме собраны в ней с большим тщанием и добросовестно; жаль только, что источники, коими пользовался неизвестный мне составитель рукописи, и мутны, и мелководны. Чтобы понять буддизм, надобно пожить с буддистами, всмотреться в их жизнь, почитать их свящ. книг, послушать, как сами они толкуют их, во всем доискиваться их мысли, нисколько не доверять своим соображениям. В буддизме много сторон, по-видимому чрезвычайно сходных с Христианством, оттого в рукописи многое не только понято – даже названо по христиански.

Жизнь моя в Пекине течет по-прежнему. Занятия – чтоб не наскучить одним и тем же – разноображу: то почитаю буддийскую какую-либо книгу, то занимаюсь переложением на китайский язык Христианских книг. Так, в прошлом году я перевел «Соборное послание Св. Иакова» и представил оное Совету Миссии; теперь же снова пересматриваю приготовленный перевод «Пространного Катехизиса» Высокопреосвященного Филарета. Не знаю, позволят ли силы, а хотелось бы составить «Краткую св. историю Ветхого и Нового Завета». Здоровье-то сильно изменяет мне: больше читаю, писать почти не могу.

Дела нашей – Пекинской церкви, о которых я писал Вам, до сих пор остаются в прежнем положении. Албазинцы суть самая неблагодарная и тернистая почва, на которой засевалось и сеется Греко-российское Христианство. В них мало к нам доверия: на всякое нововведение смотрят как на ересь. Боюсь, вместо добра, не сделать бы зла. Впрочем, понемногу я стараюсь подготовить их к этому перевороту.

Ваше Преосвященство! Если здоровье мое не поправится, я думаю возвратиться в Россию. Благословите ли Вы меня на это? Я теперь почти бесполезен для Миссии; между тем, хотелось бы еще раз взглянуть на родных. Не лишите меня Вашего совета.

Вашего Преосвященства нижайший послушник, член миссии, иеромонах Гурий Карпов.

года Сентября 16. Пекин.

Р.5. При письме к матери моей посылаю Вам полкуска травчатого атласу.

Ответ преосвященного Иакова

(2[6] января 1844 года)

REYERENDISSIME PATER!

За память и любовь благодарю. Да помянет Вас Господь Бог во Царствии Своем и да умножит к Вам любовь Свою!

Письмо Ваше и посылка попали в руки мои в Декабре месяце минувшего 1843 года. Успехи Ваши в Китайской словесности меня порадовали. Пишете о переводе на Китайский язык послания Апостола Иакова. Неужели по сию пору не переведено Св. Писание на Китайский язык? Что же делали Ваши предшественники? Если на Вашу долю досталось это великое дело, то благодарите Господа, сподобившего Вас быть орудием распространения между язычниками вечного слова истины. Бог да поможет Вам преуспевать в начатом деле!

Жаль, что Вы чувствуете себя не совсем здоровым. Может быть, дальнейшая привычка к знойному климату возвратит Вам крепость тела, которой Вы по-видимому были богаты в Саратове. Уповайте на Бога, не оставляйте прогулки по свежему воздуху и давайте себе покой после трудов. Хотя очень приятно с Вами видеться, но за всем тем не хочется давать Вам совет оставить Пекин прежде срока, Вам назначенного. Подумайте о последствиях. По приезде в Россию надобно Вам быть или Ректором семинарии, или настоятелем монастыря. Но позволит ли Вам здоровье Ваше проходить эти должности? У родных навсегда оставаться не приходится. Жить где-либо в монастыре без должности сами, может быть, не пожелаете. Да и Китайская церковь, может быть, будет скучать по Вас. Родные Ваши и заочно Вами успокоены, одолжены, довольны. Зять живет хорошо. Юные учатся. Маминька здорова. Впрочем, возраст имате, яснее моего видите свои обстоятельства, следовательно с большей основательностью можете решить Ваше дело. Без сомнения, не посоветует Вам худого и Ваш о. Архимандрит, если Вы к нему обратитесь за советом.

Прошу сказать, где мне прочитать о Вашей Китайской церкви. Что это за народ? Сколько его, на каком наречии совершается Богослужение, все ли сходно с Российскою церковью, нет ли особых обычаев по религии и общежитию и проч.

Знаете ли, что выше Китая и Японии теперь открыта в Камчатке, также на Курельских и Алеутских островах особая епархия? Оттуда Владыка Иннокентий доставляет занимательные вести о распространении Христианства.

Посылаю Вам на благословение книгу моих трудов. Побеседуйте с ней вместо меня.

г. Янв. 2[6] дня. Tibi deditus Е. lасоbus.

(Публикуется по: Таврические Епархиальные Ведомости.

15января 1883 г. – №2. – С. 69–71).

Письмо преосвященного Иакова

(10 декабря 1844 года)

REYERENDISSIME PATER!

На сих днях я имел удовольствие получить Ваше письмо с сведениями о Китайской православной церкви. Искренно благодарю за удовлетворение моему любопытству. Кое-что знал я и прежде о Миссии, посылаемой в Пекин, но о состоянии веры Албазинцев Вы первый дали мне понятие. Почему Вы не пишете о сих делах в Санкт-Петербургскую или Московскую Духовную Академию? А, полагаю, Вас бы поблагодарили и ознакомили наше отечество с начатками веры православной по Китаю. Нам любопытно знать все подробности, относящиеся до религии Албазинцев. Примерно, какой план и фасад той церкви, в которую они ходят? Какого веса колокола, по-нашему ли производится звон? Сколько народа бывает в церкви в воскресные и праздничные дни? Благоговейно ли стоят в церкви православные или нет? Где стоят мужчины в церкви, где женщины? Богато ли украшена церковь? Радостно ли празднуют Албазинцы Пасху, Рождество Христово и проч.?

Приходят ли когда Китайцы в Христианскую церковь из любопытства? Какие читают молитвы Албазинцы в домах? И молятся ли они в домах? Есть ли на Китайском наречии наши священно-церковные книги для употребления между Албазинцами? Кроме сих подробностей, не для Вас, а для нас, имеющих свой интерес, желательно знать подробнее о прежде бывших Миссиях, из каких именно членов они состояли, что при них случалось по религии? Где у Вас кладбище, как производятся похороны? Есть ли долголетние старики или старухи? Как многочисленны семейства Албазинцев? Любят ли Албазинцы жить с родными вместе или любят жить отдельно? Сколько теперь Албазинцев мужского и женского пола? Не худо сказать о предрассудках Албазинцев и о том, не захватили ли чего они из религии Китайцев? Я бы с удовольствием прочитал список семейств Албазинцев. Нарисуйте и покрой платья Албазинцев как мужского, так и женского пола.

Вы меня весьма обрадовали сведением о восстановлении Вашего здоровья. Теперь Бог милостив, можно надеяться, что Вы к нам приедете молодцом. Дай Бог видеться. Сберегая тело, берегите и душу. Почаще воспоминайте слова Христа Спасителя: Какая польза человеку, аще приобрящет мир весь и отщетит душу свою? Ваши родные здоровы и молятся о Вас Богу. Мое здоровье слабо, но я подкрепляю себя преданностию воле Божией. Помолитесь о мне.

Желая Вам постоянного здоровья и душевного спасения с любовию есмь.

Tibi deditus Iakobus E. Sarotovensis.

1844 г. Декабря 10 дня.

Китайское Отче наш приятно услышать. Томный заунывный приличный церковному Богослужению напев. У нас теперь морозы сильные. Каково у Вас?

Вы бы убедили кого-либо из стариков или из старух Албазинских посетить Киев и поклониться св. мощам.

Письмо члена Пекинской Миссии иеромонаха Гурия (Карпова) к преосвященному Иакову

(23 марта 1845 года)

Ваше Преосвященство,

Милостивейший Архипастырь!

Перед самой отправкой почты нашей в Россию мы получили экстра-почту, с которой пришло и Ваше ко мне письмо от 10 Декабря 1844 года. Так как почта отложена теперь на несколько дней, для изготовления необходимых бумаг, то я решился воспользоваться этим временем и между прочим написать что-нибудь и Вам не в ответ на письмо Ваше, которое стоит продолжительной и обдуманной речи, но как уведомление о получении письма и в знак моей нижайшей благодарности за память обо мне.

Вы изъявляете удивление, почему я не пишу об Албазинцах в Московскую или Петербургскую Академию? Потому, что надобно писать через Азиатский Департамент, а неизвестно еще, понравится ли ему такая моя работа. А больше потому, что предмет слишком сух, и у меня едва ли достанет силы мысли и дара слова, чтоб из описания быта албазинского сделать предмет сколько-нибудь интересный. Вы пишете еще, чтобы я убедил кого-либо из Албазинцев посетить Киев и поклониться св. мощам. Нельзя, Ваше Преосвященство! Не убедить нельзя – Албазинцы рвутся в Россию, но Правительство здешнее не позволит перейти за границу. Существует закон: если подзнаменный уйдет дальше 20 верст (от своего жилища), то лишается и жалованья, и прав военного; переходит в податное состояние. А это в Китае то же, что у нас благородную сослать в каторжную работу.

С нынешнею почтою я посылаю в Азиатский Департамент статью о Китайских буддистах, их обетах и обряде возложения оных. Статья небольшая, незамысловатая, но о буддизме скажет нового немало. Если Азиатский Департамент не напечатает ее – что очень вероятно, то я постараюсь сделать для Вас извлечение.

С нынешней же почтою мы все получили царскую милость – знаки отличия. На мою долю достался орден Св. Анны 3-й степени. Такая неожиданная милость и внимание начальства произвели в нас несказанную радость и единодушие, чем прежде сего мы не могли похвалиться. Несмотря на позднее время (часов в 7 ночи), мы отправились в церковь и молились за здравие Государя.

Вашего Преосвященства нижайший послушник,

иеромонах Гурий Карпов. 1845 года Марта 23

(Публикуется по: Таврические Епархиальные

Ведомости. – 15января 1883 г. -№2.-С. 71–73).

Письмо иеромонаха Гурия, скончавшегося архиепископом Таврическим, к саратовскому епископу Иакову, скончавшемуся в С.-Петербурге арихиепископом Нижегородским

(Русская старина, 1884, № 9²⁵⁷, с. 655–662)

Ваше Преосвященство, милостивейший Архипастырь!

Чем и как возблагодарить Вас за Ваше ко мне отеческое расположение, за письмо, за книги Ваших трудов, коими Вам угодно было благословить меня? Мое сердце – после Бога – давно уже принадлежит Вам! Постараюсь как можно чаще беседовать с Вашей книгой, точнее изучить ее уроки, вернее выполнить их на деле и тем выразить мою сыновнюю Вам преданность.

Вас интересует китайская церковь; Вы желали бы прочитать где-нибудь о ней. Трудно; источники, из коих можно было бы почерпнуть что-нибудь сносное об этом предмете, скудны. О католическом христианстве в Китае можно прочитать в записках католических миссионеров, издаваемых в Европе под названием: «Lettres Edifiantes». Это нечто вроде панегирика своим трудам. Чтобы более точным и верным образом понять католическое христианство в Китае, не мешает к «Lettres Edifiantes», кои составляют лицевую сторону, приложить статью: «Иезуиты», напечатанную в «Отечественных Записках» за 1844-й год. Это нечто вроде брани. В том и другом из указанных мной источников хорошо держаться средины. Отдельных же статей, кои говорили бы собственно о христианстве в Китае, я не знаю. О греческом же христианстве в Пекине решительно негде прочитать. В Сибири некогда издавался журнал: «Сибирский Вестник». В этом журнале покойный Стефан Липовцов, член миссии, напечатал нечто вроде исторического перечня смен миссии, коснулся несколько и занятий членов оной, их отношений к христианам греко-российского исповедания. Но этот журнал был в плохом ходу, печатался в небольшом числе экземпляров: едва ли найдете в Саратове. Да если бы и нашли, многого не узнаете. Христианство греко-российское в Пекине предмет очень щекотливый: вслух говорить о нем не много радости. Вот что узнал я о начале его в Пекине.

В те блаженные времена, когда русские – соблазняясь удачей Ермака – не спросясь наших государей, своего рассудка и вещественных средств, задумали покорить Китай, горсть отважных удальцов перешли Амур и поставили острог, назвали его Албазином. Прожив несколько лет довольно спокойно и видя, что их хозяйство на чужой земле не обратило на себя большого внимания пограничных китайцев, они задумали еще более углубиться в Китай. Но тут дело получило другой оборот: их попросили убраться за границу. Русские просили отсрочки, указывая на посеянный, но еще неубранный хлеб: их оставили в покое. На другой год русские снова посеяли хлеб и под этим предлогом снова желали остаться в Китае. Но китайцы хлеб истребили. Русские обиделись нарушением прав собственности, и вот сначала вышла ссора, потом драка и, наконец, и война. Коньси, в то время царствовавший в Китае император, выслал сильное войско с повелением – истребить мятежников. Русские, услышав об этом, отослали своих жен и детей в Нерчинск, а сами, в числе 500 человек, смело ждали неприятеля. Эта неслыханная дерзость увенчалась полным успехом; большая половина китайского войска легла на месте, а остальные возвратились с вестью и чудными рассказами о русских, их необыкновенной храбрости, силе; их заколдованных панцирях и шлемах, кои выдерживают самые сильные удары сабли, отбивают пули, даже и ядра. Что прикажете делать с такими людьми? Коньси выслал свою гвардию; запретил вступать в открытый бой, принудить к сдаче голодом и предложить – желающим – службу в рядах китайского войска или удалиться на родину – за границу. Русским не хотелось возвращаться на родину, где их ожидали или кнут, или виселица; опасались же и вероломства китайцев. После многократных усилий пробиться сквозь облегавшую их цепь гвардии, мучимые голодом, потерявшие большую часть своих товарищей в бесполезных схватках и ночных вылазках, они решились сдаться на волю победителей. Как русские – пленники были христиане. Они принесли с собою в Пекин образ св. Николая; у них был и священник, старец Димитрий. Лишь только пришли они в Пекин, император причислил их к своей гвардии, под именем русской роты, отвел им квартиры, обеспечил им содержание и назначил жалованье: каждому солдату 3 ланы (6 рублей серебром) в месяц; унтер-офицеру – 4 ланы; офицеру – 5 лан. Русские приняли эти милости императора и просили, чтоб им построили церковь. Коньси подарил им в северо-восточном углу Пекина одну казенную кумирню, которую русские переделали в церковь и освятили во имя Софии Премудрости Божьей. Вот начало греко-российского христианства в Пекине! Когда же священник Димитрий уже слишком устарел, сделался неспособным к исполнению христианских треб, даже служению, албазинцы – так мы называем русских христиан – знаменных – просили императора Коньси, чтоб он у русского правительства выпросил для них священника. Русское правительство, получив такую просьбу из Китая, выполнение оно теперь и в последующее время поручило иркутскому духовному начальству. Найти охотников было нельзя; хорошие люди самим были нужны: поэтому послали и после долго посылали в Китай таких людей, кои самим были в тягость. Вот и начало духовной миссии в Пекине. Цель ее – не распространять христианство, а только исправление христианских треб у албазинцев. Так как отправление миссии всегда соединено было с расходами, и немаловажными, то, чтоб иметь какое- либо вознаграждение за убытки, русское правительство предложило китайскому, нельзя ли к числу духовных лиц, посылаемых к ним по желанию пекинского двора, присовокупить несколько человек светских – учеников, с тем, чтоб они во время своего пребывания в Пекине, изучивши китайских и маньчжурский языки, возвратившись, могли служить переводчиками при взаимных сношениях. Китайцы согласились, и с этих пор духовная миссия перешла в ведомство министерства иностранных дел; получила штат и инструкцию. О христианстве в инструкции изображено: «стараться сверх того» – это обращение к духовным, кои, сверх главных своих занятий китайским и маньчжурским языком, должны «стараться о распространении света учения Христова, всемерно избегая нескромной ревности, могущей произвести больше вреда, нежели истинной пользы». Между тем миссия не приносила ожидаемой пользы до времен Александра Благословенного; может быть потому, что штат был недостаточен, а может быть и потому, что члены миссии набирались в Иркутске, не обращая внимания на то – кандидат в члены миссии имеет ли расположение, способность к языкоизучению, даже способен ли на что-нибудь: его избирали и посылали в Китай потому, что никакие исправительные меры попечительного начальства не действовали! Александр Благословенный, по представлению отца архимандрита Петра (бывшего сначала студентом при миссии в Китае, а потом отправившегося начальником миссии), увеличил штат, указав студентов и духовных избирать непременно в Петербурге и из высших учебных заведений, с свидетельством об отличной нравственности и способностях. Инструкция осталась та же, потому что и цель миссии прежняя.

И прежде, и теперь (1844 г.) божественная служба совершается на русском, т. е. на славянском языке. Албазинцы не понимают ни слова. Все, что зависело от миссии и русского правительства, оказалось недействительным к устранению этого неудобства. Открыли было училище, учеников содержали на полном казенном коште и учили русскому языку; но, так как русские требовали прилежания, училище осталось пустым: ни один албазинец не хотел посещать его. После хотели было поучить их хоть китайскому языку; та же история: миссия кроме неприятностей, а правительство – убытков ничего не получили. В мое время снова открыто было училище; я взялся было выучить нескольких мальчиков церковному чтению и пению. Пока я давал деньги, платил за то, что они учились у меня, дело шло довольно успешно. В два года мальчики привыкли читать и петь в церкви. Мне удалось им растолковать, и они поняли и разбирали партитуру; но как-то нужно было наказать их за неисправность, я лишил их обыкновенной праздничной награды, а они постарались вознаградить себя за такой убыток, и чем же? Обокрали церковь! С этих пор, вот уже год, – училище закрыто, и кажется, надолго, если не навсегда. Албазинцы совершенно окитаились; кроме обличья и какой-то отваги, в них русского ничего не заметно. Они не знают никакого ремесла, даже, по службе в императорской гвардии, считают всякое занятие, могущее доставить им хлеб насущный, недостойным себя. Они бедны, бедны до крайности – бедны несмотря на огромное жалованье, удобные квартиры и готовое содержание; нерасчетливые, занятые своим благородством, праздные, необразованные, лукавые, вероломные, больные душою и телом, они в неоплатном долгу у здешних откупщиков и стали притчей народа. Женщины – вообще говоря – лучше мужчин; может быть потому, что они китаянки, что им негде было видеть благородного разврата сердца, изучить его так тонко и в такой обширности, как это изучили мужчины. Женщины вечно сидят дома, за каким-нибудь рукоделием, тогда как мужчины постоянно на площадях, в гостиницах, по театрам – вообще там, где можно избавиться от тяготящего их времени и несносной скуки. Несмотря на то и женщины, при меньшей испорченности сердца, не больше показывают готовности принимать и исполнять евангельское учение. Это испортившийся виноградный сок, – из коего не только нельзя сделать вина, но даже и уксуса. Учение о будущей жизни, воздаянии за добро и зло, о примирении Бога с человеком посредством искупительной жертвы – Иисуса Христа – не только не вошло в их жизнь, но и плохо дружится даже и с их памятью. Часто Бог вразумлял их, являл свою чудодейственную десницу; например... Из многого скажу нечто... Некто, албазинец Варнава, долго молился перед иконой (не помню какой) о том, чтобы сын его получил полный оклад гвардейского солдата. Богу не угодно было услышать такой молитвы, и Варнава, лишь только услышал, что сыну отказано в окладе, схватил нож и изрубил икону в мелкие куски. Отец Аввакум, мой предшественник, услышавши об этом, сказал предстоявшим албазинцам, что Варнава умрет за такой тяжкий грех. Не знаю, какую смерть предвещал о. Аввакум: по-китайски можно разуметь и временную, и вечную; но Варнава без всякой предварительной болезни умер в жестоких муках не дальше как на третий день! Это обстоятельство еще в свежей памяти у всех и так сильно подействовало на албазинцев, даже на язычников, близ живущих, что никто не смеет насмехаться или злословить русскую веру. Еще пример. Отец Аввакум, разговаривая с албазинцами, узнал от них, что некто, Петр, не хочет крестить своего сына, сказал при этом случае, что Петр в таком случае больше потеряет, нежели он думает: его сын умрет. Петр, когда сказали ему об ответе о. Аввакума, посмотрел на своего сына (он был здоров, красив) и сказал, что если он умрет, то непременно он [Петр] будет ходить в церковь. Вскоре мальчик захворал так, что отец отчаялся в его жизни, и послал спросить: точно ли сын его выздоровеет, если окрестится? Ему отвечали, что христиане никогда не лгут; что пусть он испытает, то увидит, что они веруют во Всемогущего! Мальчик был окрещен и выздоровел. Но Петр не уцеломудрился: он все-таки не ходит в церковь. Вера в Св. Причастие, как врачевство в тяжких болезнях самое действительное, у албазинцев сильна. Даже язычники для своих больных просят церковного вина, и, конечно, их вера иногда награждается милостью Божьей, потому что такого рода просьбы продолжаются и нередки. Казалось бы, при таком выгодном взгляде на наше христианство как не процветать ему, не возрастать, по крайней мере, как упадать ему? Но, к сожалению, на деле почти так. Все делается из приличия, из выгод – по-китайски. Самый ревностный из наших христиан очень ненадежен; при первом отказе ему в чем-нибудь он забудет и христианство, и подворье. Китай – это старик, отживший свое время, который сделался уже как дитя, обессмыслен: видяще не видит и слушая не разумеет. Его не разбудить надобно, – как думают некоторые, – надобно переродить, влить новую кровь в его устаревшие жилы, дать ему душу, совесть, семейный быт более благородный, гражданственность более прочную, связи, отношения менее корыстные, и потом уже надеяться, что христианство, привитое к этому помолодевшему пню, примется, расцветет и плод принесет. Конечно, это мысли человечества, от коих мысли Божии как небо от земли; отрадно думать, что Китаю сделаться христианином гораздо легче, нежели как это кажется, тем не менее верно, что Бог, начертавший естеству уставы, без нужды их не переступает. Соображая все обстоятельства, в каких находилось и находится (1844 г.) христианство наше в Пекине, можно почесть за чудо, за особенную милость Божью, что оно не вовсе истребилось. Пятьдесят человек, христиан больше по имени, рождению, привычке, нежели убеждению, – что могли они значить против 3-х миллионов народонаселения? Что они могли противопоставить совокупному натиску бесчисленных суеверий, обычаев совершенно разнородных, примеров соблазнительных, – жизни, духу китаизма, совершенно расходящимся с жизнью и духом христианства? Пища, одежда, помещение, служба, связи, знакомства – все раскрыло им новый мир, вливало в них новый дух, вытесняя родное, с собою принесенное. Меньше было бы странности, если бы у русских, пришедших в Китай, были священники, словом и делом наставлявшие их вере; по крайней мере, если бы жены их были христианками. Промыслу не угодно было ниспослать им этой милости. Священники их сами требовали наставления, а жены выданы из Син-бу, из смирительного дома, где они содержались за примерный разврат. Несмотря на то, христианство в Китае существует, – правда, оно похоже больше на обстрелянный корабль – без парусов, мачт и руля, с пробитыми боками и сильной течью. Но, под кровом Божьим, этот жалкий корабль в тихой пристани, на месте не глубоком: настоящее его состояние больше некрасиво, нежели опасно.

Уверен, что этот слабый очерк далеко недостаточен, многого не поясняет; но я боюсь наскучить. В другой раз, если позволите мне это, я с удовольствием попытаюсь высказать все, что знаю, в особенности если вы при том укажете и на предмет, требующий большого пояснения.

Скажу вам нечто и о себе. Благословен Бог! Здоровье мое теперь гораздо лучше прежнего. Сам не понимаю, как это – без всяких лекарств, начал да начал поправляться и теперь решительно в силах продолжать мое занятие. По какому-то инстинкту я начал обливаться холодной водой почти каждый день, и вот заметно поправляюсь.

Скажу вам еще несколько отрадных новостей. Министерство задумало переменить миссию через 6 лет. Теперь идут переговоры с китайским правительством. Неизвестно, чем это решится. Может быть, нашей миссии и не посчастливится так скоро перемениться; но без всякого сомнения следующие миссии будут жить не 10 лет. Видите, в чем дело. Министерство на такой огромный срок не находит людей- охотников; с другой стороны, из тех, кои вызовутся на это, редко возвращаются больше половины: здешняя жизнь для многих убийственна; да и те, кои воротятся, по причине расстроенного здоровья, не могут служить министерству. Между тем в Китае мудрости так мало, что русскому достаточно двух-трех лет, чтоб постигнуть ее в совершенстве. Таким образом, министерство думает, приготовивши людей и познакомивши их с китайской словесностью в России, посылать в Китай лет на пять только для поверки своих сведений и более тесного знакомства с живым языком.

Вторая приятная новость. Китайский император подарил русской миссии Ган-чонур и Дан-чонур (название собрания св. книг буддийских на тибетском языке). Мы просили позволения купить, а император – на докладе о нашей просьбе – приказал выдать нам эту важную вещь. В Европе ни в одной библиотеке нет подобного экземпляра. 600 огромнейших томов! И в Китае эта вещь стоит более 15.000 рублей серебром; а в Европе и цены нельзя назначить. Добиться этой вещи можно только в Китае, и то по особенной милости императора!

Не угодно ли вам будет иметь понятие о китайском пении? Прилагаю Отче наш на китайском языке, положенное на русскую ноту. Так поют иногда албазинцы в церкви во время служения.

Вашего преосвященства нижайший

послушник иеромонах Гурий Карпов.

Август 14 дня 1844 года. Пекин.

Святитель Гурий (Карпов) из Китая (переводы государственных документов)

Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, №11 (9 марта 1863 г.), с. 143–146.)

Доклад Гун-цинь-вана с товарищами

Распространять христианство между народами в государстве позволено, о чем в прошлом году 11 Луны 2 числа мы получили указ, которым повелевалось, чтобы всех мест начальники в делах, возникающих у христиан с народом, непременно обращали внимание на причину и решали бы оные по справедливости. Во исполнение сей высочайшей воли вышепомянутый указ был разослан во всей губернии начальникам их к непременному руководству. Между тем из сообщения, полученного от французского посланника Бурбулона,²⁵⁸ видно, что во всех местах, где распоряжения начальства были несправедливы, причины их заключались в сборах на расходы по жертвоприношениям по случаю какого-либо праздника в честь духов; что в таких сборах христиане участвовать не должны, а местное начальство непременно требовало, чтоб христиане вносили наравне с нехристианами, христиане же по совести на это были не согласны. Господин Бурбулон просит приказать начальникам всех мест, чтобы они с этих пор таких сборов с христиан не производили. Кроме того, г. Бурбулон лично просил, чтобы гг. веропроповедникам, при свидании их с начальством, был оказываем приличный почет, так как все они люди образованные. Обсудив это дело, мы нашли, что народ, принимающий христианство, затем по-прежнему остается подданным нашего государства. А по отзыву господина Бурбулона, христианство также учит чтить государя и точно исполнять законы и распоряжения нашего государства. Следовательно, мы должны и им покровительствовать наравне с другими; тем более, что сборы на расходы по жертвоприношению и прочее не есть государственная повинность. Если христиане не желают участвовать в этих сборах, то было бы неловко принуждать их к тому силой и тем возбуждать в них неудовольствие. Мы уже написали начальникам всех губерний, чтобы с сих пор христиан не принуждали к участию в каких бы то ни было денежных сборах, кроме государственных повинностей (если, например, они не захотели бы участвовать в сборах на жертвоприношения, то и не принуждали бы их к тому). Равным образом и касательно приличного почета веропроповедникам при свидании их с местным начальством, писали, чтобы и это было исполняемо. После того посланник французского государства Бурбулон жаловался, что местное начальство в губерниях ни вышеупомянутого указа, ни распоряжения Министерства не исполняет. Приняв во внимание, что во всех губерниях местное начальство часто бывает в затруднительном положении, мы полагаем, что – как жаловался посланник – указ и наше распоряжение точно исполнены не были, поэтому мы снова просим повеления ко всем начальникам губерний, чтобы они подтвердили подведомым им местным властям поступать непременно по полученному от нас сообщению, и дела, возникающие у христиан с народом, решали немедленно и по справедливости, без пристрастия к той или другой стороне, равно и без проволочек, чтобы не было стеснения христиан. Кроме того, в 13 статье трактата, заключенного Францией с Китаем, говорится, что писанные или печатные запрещения христианства, где бы они ни находились, должны быть облегчены и прочее. Очевидно, что это намек на указы, в прежнее время изданные, в запрещение христианства. Так как в настоящее время христианство не запрещено, то все указы и распоряжения против него должно признавать недействительными, и мы считаем себя обязанными просить повеления о пересмотре и уничтожении подобных распоряжений, именно: когда понадобится перепечатать уложение, то не вносить указы и правила против христианства, да и в старом издании все такие постановления уничтожить, и выражение в статье трактата «облегчить», заменить словом «уничтожить», что придает большую связь и самому тексту статьи. О чем и имеем честь всеподданнейше доложить.

Указ, обнародованный в правления Тун-чжи в 1 год III Луны 8 числа

Министерство Иностранных дел в докладе своем просит повелеть местным властям, чтобы они немедленно и справедливо решали дела, возникающие между христианами и народом. В прежнем докладе вышепомянутого Министерства было пояснено, что основная мысль христианства, французами проповедуемого, есть научение людей делать добро, что во времена государя Канси оно было дозволено к распространению. Поэтому мы повелели, чтобы местные власти дела у христиан с народом решали наилучшим образом. Теперь Министерство докладывает, что вышепомянутый указ наш, вслед за его изданием, был разослан по всем губерниям для исполнения, но что местные власти нигде не исполнили его с надлежащим вниманием. Повелеваем начальникам всех губерний, чтобы они подтвердили подведомым им местным властям: дела, возникающие между христианами и народом, непременно решать по смыслу настоящего доклада, без промедления, по справедливости и не оказывать пристрастия ни той, ни другой стороне, и таким образом показать, что мы равно заботимся обо всех.

Прочее, о чем упоминается в докладе, исполнить по смыслу доклада. Быть по сему.

Переводил с китайского и переписывал албазинец Николай Кириллов.

Архимандрит Гурий.

Святитель Гурий (Карпов). Писмьма об успехах православия в Китае

(Иркутские епархиальные ведомости, №13

(23 марта 1863 г.), с. 172–175)

I.

Начальника Русской духовной Пекинской Миссии

к Преосвященному Парфению, епископу Иркутскому,

от 30 октября 1861 года

Ваше Преосвященство, милостивый Архипастырь!

Святейшему Синоду угодно было указать мне, встречая какие-либо недоумения по исполнению моих миссионерских обязанностей, обращаться за разрешением и наставлением к Иркутскому преосвященному. Благословите наставить меня.

В начале текущего столетия крестьянин деревни Дун-дин, верстах в 50 на юг от Пекина, мальчик лет 14, поступил в услужение в Русское Подворье. Здесь в свободное время занимался под руководством членов Миссии русским и китайским языком, окрестился, возмужал и возвратился в свою деревню. Из этого весьма простого обстоятельства вышло довольно сложное дело. Даниил (так назвали во св. крещении вышеупомянутого мальчика), по прибытии в деревню, женился, и – когда Бог дал ему детей – некоторых из них, именно мальчиков, годившихся и поступивших в подворье наше в услужение, крестил; жена же его и прочие дети оставались в язычестве. Крещеные дети Даниила последовали примеру своего отца: некоторых детей своих крестили, большая же часть их семейств умирали некрещеными. Когда христианская вера была запрещена в Китае, такой порядок еще мог быть терпим, во избежание большого зла. Но теперь – казалось бы – легко дать этим полухристианским семействам надлежащий христианский вид. На самом же деле оказались и теперь препятствия. На предложение мое, чтоб все желающие креститься прибыли в подворье, последовал ответ, что желают все, но что женская половина – по местным обычаям – прибыть в подворье не может. Напрасно представлял я мужичкам, что не все обычаи хороши, и что тем из них, которые препятствуют благочестию, следовать не годится; что для их жен и детей полезнее приехать сюда: здесь они увидят христианскую жизнь на практике, узнают много такого, чего мы и пересказать им не в состоянии; будут ходить на молитву в церковь. Всего этого мы привезти с собою к ним не можем, – что их надо обвенчать, а этого сделать вне церкви я не имею права. Я предлагал даже помочь им в издержках на переезды в город и обратно. Ничего не помогло: нельзя да и только! В половине истекшего октября поручил я иеромонаху Исаии²⁵⁹ съездить в эту деревню, посмотреть, что делается у наших христиан, и если он найдет желающих принять крещение и готовых, – крестить. Иеромонах Исаия пробыл там неделю и окрестил 35 человек (в том числе двух малолетних), тринадцать человек поручил готовить к крещению, обещав им приехать снова при первом удобном случае. Вообще иеромонах Исаия, отзываясь с похвалой о кротости нрава и усердия слушать слово Божие, замеченных им в жителях этой деревни, полагает, что если мы будем ездить к ним почаще, то в непродолжительном времени вся деревня обратится ко Христу.

Теперь на совете нашем мы решили просить, и просим Ваше Высокопреосвященство, благословите нас св. антиминсом для того, чтоб мы могли служить литургии в этой деревне, приобщать христиан Св. Таин, и разрешите нам венчать браки (вне церкви) в этой деревне при св. антиминсе. Если же это Вы найдете почему-либо неудобным, то научите, как нам поступать в сказанном случае. В этой деревне теперь до 40 христианских домов, и нет ни одного семейства, брачное сожительство которого было бы благословлено церковью. С православной точки зрения это очень неблаговидно. Ждать же того времени, когда поселяне станут ходить в Русское подворье за благословением на брак, едва ли благоразумно: мы этого не скоро дождемся.

При умножающемся числе обращений мы ощущаем большую надобность в крестиках и св. иконах. Здесь на месте купить решительно негде. Ждем, иногда и получаем из России, но чаще ожидания наши не оправдываются на деле. Не можете ли, Ваше Высокопреосвященство, помочь нам хотя иконами? Я полагаю, что в иркутских Троицкосавских старинных церквах есть немало таких икон, которые за излишеством хранятся в кладовых и употребления которых не предвидится. Нельзя ли будет Вашему Преосвященству пригласить оные церкви выслать к нам иконы, не нужные для церкви, но совершенно годные для употребления; преимущественно небольшого формата. Даже в Пекине в крещеных семействах не везде есть иконы. Просьбы о снабжении иконою постоянно слышатся, но удовлетворять им нет возможности.

Архимандрит Гурий

Святитель Гурий (Карпов). О занятиях Пекинской православной миссии (из писъма кредактору от 29 января 1864 года)

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, №11 (14 марта 1864 г.), с. 185–186)

В настоящее время особенно связал мне руки мой перевод Нового Завета. Собственно перевод кончен еще в апреле прошлого года (тогда же и список послан был в Св. Синод). Но пораздумав немножко, я не хотел остановиться только на этом. Много было переводов и книжек, и книг, и разных отдельных статей (не сложа же ручки сидели здесь предшествовавшие нам миссии); в 1840 году я еще видел некоторые, например «Начатки христианского учения», перевод покойного отца иеромонаха Феофилакта. Но в 1858 году я уже ничего не нашел: все исчезло, и главным образом потому, что было в рукописи. Я решился принять меры, чтоб не постигла подобная участь и мой труд. Печать представляла мне не только надежное средство для моей цели, но с размножением экземпляров обещала сохранить и их верность, что для китайской книги, и притом по содержанию в высшей степени важной – весьма желательно и чего от рукописи никак ожидать нельзя. Таким образом с сентября прошлого года вот я и сижу за этим делом. Надо приготовить список для писца; напишут – я должен проверить. С этого списка другой художник напишет полууставом, как должно быть напечатано в книге. Новая поверка: нет ли пропусков, все ли крючки и точки на месте, верно ли сделаны переносы. Резчик берет этот лист, накладывает на доску и по писанному вырезывает. Но и в этой работе не без ошибок. Лист накладывается на доску так, что все буквы приходятся наоборот. Поэтому резник с самостоятельным взглядом на вещи, которому никакой оригинал не указ, иногда такую поставит букву, которой ни по каким законам быть не следует. Новые хлопоты; и так почти ежедневно. Вы скажете: поручить бы кому-нибудь... Было и это; но лучше не вышло: только операция усложнилась. Ведь ко мне же идут за разрешением сомнения. Притом у каждого свое специальное занятие: иной учит мальчиков, другой взрослых; этому надо съездить в деревню, а тому даже и пожить там. Согласитесь, что нельзя же для книги оставить проповедь. Утешаюсь, что скоро, месяцев через пять, это дело покончится. В настоящее время уже готовы три евангелиста и несколько глав из Посланий.

Между тем предлагаю вам от моего усердия две тетрадки (третью пошлю не позже 1-го марта), в которых записаны мои беседы с православными албазинцами «О приготовлении к принятию Св. Таин». Интерес этих бесед именно в том, что они действительные беседы, а не сочинение. Вопросы, тут решаемые, были предложены мне между 1844 и 1848 годами; тогда же на память и в руководство записаны в особую тетрадь и теперь составляют любимую, настольную книгу здешних православных. По содержанию своему тетрадь эта в России не составляет особенной находки: у вас там так много книг в объяснение данного предмета, написаны с таким искусством и отчетливостью, что желать лучшего было бы желать невозможного. Но как документ, показывающий уровень православных понятий в здешнем христианском обществе, – и представленные тетрадки не без интереса. Собственно, в этих видах, т. е. чтобы познакомить вас с духовным возрастом наших христиан, я и предлагаю мои беседы на ваше благоусмотрение. А может быть, найдутся среди читателей «Иркутских епархиальных ведомостей» и такие, коим беседы представят некоторый интерес и по содержанию. Если же вы почему либо найдете посылаемую мною вещь неудобною к помещению в ведомостях, то перешлите мне обратно или удержите у себя до моего возвращения (которое, вероятно, не замедлит).²⁶⁰

Из письма Преосвященного Гурия к И.И.Палимпсестову

(Русский Архив, 1893, вып. 9–12, с. 394)

О переводе Нового Завета на китайский язык ²⁶¹

Защищение меня от нареканий какого-то ученого мужа, провозгласившего, будто какая-то англичанка за меня переводила Св. Писание, делает честь вашей правдивости. Никакой англичанки-сотрудницы по переводу у меня не было; да и никого, кроме Господа Бога, я не призывал в помощь мне. Помогал мне только магистр словесности китаец Лун, как писец. Я обыкновенно с Новым Заветом в руках ходил по комнате и диктовал, а Лун сидел за столом и записывал мой перевод. Когда перевод был кончен (на что употреблено 4 года), то приглашались: учитель Иван из школы мальчиков и учительница Мария из школы девочек, сын Марии Никита и албазинец Моисей на совещание. И мы вшестером ежедневно по два часа употребляли на проверку перевода. Прочитается два-три стиха, и приглашенные пересказывают, как они поняли прочитанное. Если я услышу не ту мысль, что в подлиннике, то ищем причины этой разницы, не в новости ли мысли, или в неловкости выражения, или даже в плохом подборе созвучий кроется это разногласие. Два года мы провели в такой проверке и, думаю, при помощи Божьей достигли возможного нам совершенства. При печатании корректорами были вышеупомянутые Никита и Моисей. Все это объяснено у меня в предисловии к первому изданию Нового Завета. Многоученый муж, конечно, этого не знал и, вероятно, говорил о моем переводе то, что мыслил о чьем-то другом переводе.

Из записок архиепископа Леонида (Краснопевкова). 1856–1857

(Русский Архив, вып. 4, 1906)

«1857 Марта 24 дня. Встретился на подворье и пригласил к себе о. архимандрита Гурия, начальника Пекинской миссии. Видно, хорошо и легко дышать в Петербурге, что человек едет в Китай как на родину. Хорошо же и пользуются у нас специальными людьми. Он уже лет 10 прожил в Китае, много потрудился, стал ученым искусным синологом, возвратился в Петербург. Его сделали начальником духовного уездного училища, и когда он изъявил согласие принять начальство над Китайской миссией, то архимандрит Нектарий и архимандрит Кирилл даже усовещевали его отложить намерение, укоряли, что оставил ученую дорогу; прости им, Господи, согрешения! Магистр богословия, старший их по летам и по службе, замечательный специалист, человек умный, опытный, энергичный, изволь предпочесть эту грязную яму, именуемую духовным уездным училищем, чему же? – положению, которое его выравнивает со всеми послами, которое вручает ему всю дипломатию русскую в великой империи и притом в такую великую эпоху. Он просил Синод и департамент, чтобы дали ему духовную инструкцию, и не получил; только директор Азиатского Департамента Ковалевский сказал, что он благословил бы обеими руками на прозелитизм, если бы имел право благословлять. У него переведена обедня на китайский язык; но служить обещал по-славянски, по-славянски в Пекине, для сотни албазинцев, которые не понимают ни одного славянского звука!.. «Ныне хоть содержание увеличено, а то судили за продажу казенной земли, а не спросили, было ли мне что есть: откармливали уток и их продавали, тем существовала миссия», а наш владыка удивляется, что миссия не пользовалась в Китае уважением. Время же там опасное. Что выйдет? Англичане, может быть, успеют смирить китайцев и помириться с ними. Они предложили им услуги подавить мятеж. В Китае 400 миллионов жителей, из того числа 200 миллионов женщины; сто миллионов положить на старых, на малых, на больных и дрянных, остается сто миллионов бодрого народонаселения, трудолюбивого, способного, покорного. В пять лет из них выйдет 200 или даже 500 тысяч стройного, грозного войска...»²⁶²

Перед этим в дневниковых записях читаем:

«Графа Путятина известили о моем приезде... Евфимий Васильевич говорил, что по телеграфу был вызван в Петербург... На вопрос, куда он едет, он отвечал: «Это секрет, но я вам скажу, что еду в Китай. Впрочем, секрет не сохранен, и весь Петербург об этом знал. Теперь там все в огне, надобно заблаговременно устроить и упрочить наши дела. В Кяхте буду ожидать курьера, ибо не знаю, пустят ли меня в Пекин».²⁶³

При этом граф говорил, что имел беседу со владыкой свт. Филаретом Московским о необходимости устроить семинарию миссионеров. – «Если мы не будем иметь в тех странах правильных миссий, то дела наши не получат прочности. – Я спросил: что же владыка? – Сказал, что об этом надобно подумать».

От Пекинской Духовной Миссии

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, № 44 (2 ноября 1863 г.), с. 728)

Его Высокопреподобие, начальник Пекинской Миссии отец архимандрит Гурий, письмом из Пекина от 29 сентября, поручил редакции Иркутских епархиальных ведомостей уведомить неизвестного жертвователя, что при письме на имя его начальника, неподписанном, Пекинская духовная миссия получила 30 гравированных икон и 20 серебряных крестиков для раздачи новообращенным христианам, в совершенной целости, с благодарностью, и будет употреблять их по назначению.

От Пекинской Духовной Миссии

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, №10 (7 марта 1864 г.), с. 173)

Его Высокопреподобие, начальник российской духовной миссии в Пекине, отец архимандрит Гурий извещает от 29 января с. г., что с последней почтой получено в Миссию от купца Н. 7 икон в совершенной целости: одна на доске в серебряной ризе – Алексия Божия человека, другая на финифти – явление Божией Матери преп. Сергию; остальные пять – литографические изображения Божией Матери, и много благодаря добрых людей, не забывающих духовной Миссии на чужой стороне и облегчающих ее нужды.

Исаия (Поликин), иеромонах. Письмо из Пекина от 8 марта 1859 года

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, 1863, №2, с. 14–16)

Позвольте приветствовать вас издалека – из языческого Пекина! Продолжительное странствование наше наконец кончилось; мы прибыли в Пекин 28 сентября и уже немного пообжились, попривыкли к новому порядку вещей и прислушались к оригинальным звукам китайского языка.

Устройство обоих наших подворий весьма удовлетворительно, и мы были приятно изумлены красотою их внешнего вида и даже некоторою роскошью в меблировке комнат. Предшественники наши постоянно трудились для той цели, чтобы как можно более найти удобства для себя и для своих преемников; все кругом обсажено хвойными и другими деревьями; летом, говорят, все в зелени. Но от палящих летних лучей здешнего солнца ничто не спасает. Самая зелень на растениях сгорает, а в августе снова покрывает деревья. Сейчас вышел из церкви, где сподобился совершить божественную литургию. Храм наш очень благоустроен, а церковной утварью даже богат. Например, дискос и потир, в которых всех чаще приносится бескровная жертва, служат с 1737 года, как значится на них. Будничное Евангелие напрестольное печатано в 1692 году. Все дышит святой древностью, почти современной началу миссии в Пекине.

Я два раза был на нашем кладбище, где спят вечным сном наши предшественники – труженики, упокоившиеся под огромными тополями. Кладбище расположено за городом, в уединении; господствующая там тишина всегда наводит на душу грустно тихое впечатление. Не мал лик усопших здесь. На кладбище, отстоящем от южного в 10-ти, а от северного подворья в 5-ти верстах, живет сторож; здесь же есть колодезь с прекрасной водой, какой нет во всем Пекине и около его; воду нам доставляют отсюда. Летом члены миссии приезжают сюда пить чай и погулять и подумать о своей судьбе, глядя на эти признаки смерти. В родительскую на мясопустной неделе субботу о. Александр посещал это кладбище с благой целью, помолиться о братиях наших, здесь лежащих.

Положение Китая вообще и в частности города Пекина незавидное; все жизненные продукты, мануфактурные и горнозаводские заведения в руках инсургентов; поэтому в Пекине жизненные потребности дорожают с каждым днем; то, что прежде (лет за 6) стоило 100, теперь уже 1000. Металлов очень мало, и монета выделывается из железа; но она имеет кой-какой ход только в провинциях: в столице ее не берут. Медная монета, сначала обеспеченная ручательством правительства в стоимости 20, теперь ходит за три; потому что, когда народ стал просить доли серебра, равняющейся номинальной стоимости монеты, правительство отказалось выдать; а между тем подати требуют платить серебром самого высокого достоинства. Для нас, обладающих хорошим серебром, эта дороговизна еще сносна, но тяжела для народа, а особенно для бедных солдат. По-прежнему, кроме пайка рисом, солдат ежемесячно получал две ланы серебра (по нашему 4, 30 копеек серебром), но теперь им выдают не серебром, но упомянутой номинальной монетой, стоящей 20, а принимаемую в торговле за три. Дела уполномоченного теперь пошли хорошо и нужно ожидать ратификации Тяньцзиньского трактата.

Третьего дня казнили здесь одного министра за взятку; казнь происходила на площади, чего прежде с министрами не бывало. Министр этот, председатель и распорядитель экзаменов, держимых на получение чинов, взял (через слугу) взятку с одного китайца и дал ему чин; дело объяснилось, и государь, призвав первого министра, в гневе спросил: есть ли меч, чтобы отсечь публично голову министру? Тот отвечал, что нет. А есть ли, спросил он снова, меч для казни несправедливого экзаменатора? Есть, отвечал тот; и казнь была совершена. Важность преступления состоит в том, что, по понятиям Конфуция, государство держится умными и достойными чиновниками; а потому умышленно дать это право недостойному человеку считается первым государственным преступлением.

Все наши, равно и о. архимандрит, пользуются добрым здоровьем.

Иеромонах Исаия

Исаия (Поликин), иеромонах. Письмо из Пекина от 20 мая 1859 года

I

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, 1863, № 2, с. 101–108)

Вот уже кончается шестидневный праздник Светлого Христова Воскресенья, а я еще в первый раз приветствую вас этим радостным для христиан словом! Но и здесь, так же как и в Православной Руси, живо чувствовали светлый праздник, – встретили и проводили его с тем же сладостным ощущением, с каким встречали и встречаете вы. К нам особенно хорошо шли известные слова церковной песни: «ночь не светла неверным, Христе; верным же просвещение в сладости словес Твоих». Действительно была глубокая темная полночь; храм наш был иллюминирован плошками; весь двор, или, лучше, сад, уставлен плошками и фонарями, повешанными на деревья.

Вид был прекрасный. Но не в этом одном состояло наше «просвещение». В 12 часов раздался звон смиренных наших колоколов, небольшая церковь была не пуста от казаков и членов миссии, одетых в мундиры: утварь церковная была (без преувеличения) великолепна. И вот понесли мы кругом церкви изображение почившего царя славы; шумный и по ночам Пекин в эту ночь был тих, как бы инстинктивно чувствуя, что с нами присутствует тот Владыка твари, которого они не могут обрести. Богослужение окончилось все в три часа; после чего, разговевшись по православному обычаю, немного отдохнули. Ровно в 12 часов прибыли китайские уполномоченные и подписали ратификацию так долго и упорно отвергаемого ими Тяньцзиньского трактата.

В день Воскресения Христова подписан договор, между прочим дающий проповедникам св. веры открытое право сеять христианское семя в «темном царстве хинов»; в день Воскресения Господа из мертвых состоялся новый договор (завет) между Богом и людьми, и с сего дня разливается слово Божие к людям, «сидящим во тьме». Счастливое сближение обстоятельств! Дай Бог, чтобы оно исполнилось!

У нас теперь совершенное лето; все покрыто зеленью и расцвело еще до Пасхи; в настоящее время мы уже давно кушаем вишни свежего произрастения, а скоро поспеют и другие плоды. Виноград, апельсины, яблоки и груши еще и до сих пор свежи, как будто сняты с дерева. А скоро поспеют и свежие. Жаль только то, что стоит страшная засуха; с начала весны не было еще ни одного дождя. Богдыхан еженедельно просит, просит, а все-таки нет ни гласа, ни послушания. На днях выпал довольно порядочный дождь, и все немножко поожило. А то жалко было смотреть на бедных китайцев, в таком они были унынии; да и нельзя: все дорожает с каждым днем, а тут еще продолжительная засуха грозит новым бедствием. Ценность серебра и вещей возвысилась, против нормального, вчетверо. Еще при начале нашего приезда были только 11 тысяч чохов лана серебра, а теперь свыше 16-ти, нормальная же цифра мены должна быть только 4 тысячи. В народе заметна одна только апатия: что будет, то и будет; поэтому-то так и длится настоящее положение дел в Китае.

Жары в настоящее время хотя и нельзя сказать, чтобы не было (в тени 21°), но пока мы еще не чувствуем её; не знаю, что будет дальше. Замечательно то, что сами китайцы потеют больше нас и больше нас жалуются на жары. Некоторые из наших уже побывали в горах и в предместьях Китая. Я сам также на днях ездил на Португальское и наше кладбище; оба они находятся за городом – первое за южной, а второе за северной стороной города.

Португальское кладбище, принадлежащее Русской миссии, занимает большое пространство. Там растет много хорошего винограда, разведенного еще последователями Лойолы. Иезуитских могил здесь очень много; все они украшены хорошими памятниками и исписаны громкими похвалами умершим. Встречаются имена нескольких епископов; несколько могил есть очень старинных, 1630 года. На кладбище растут столетние деревья. Отсюда я отправился на кладбище наших миссионеров, и хотя я и прежде бывал здесь, но сегодня особенно показалось здесь хорошо. Я долго рассматривал уцелевшие на камнях имена усопших братий наших; простота этих надписей понравилась мне более, чем громкие слова на иезуитских могилах. Я списал их, и слово в слово перепишу вам все; не знаю, как кого, но меня всегда занимают те несколько слов, какие скажут живые о умершем человеке и вырежут их на камне. Из этих надписей, хотя темно, но все как будто заглядываешь в прошедшее нашей миссии.

В лето от создания мира 7276 октобрия 2 зде погребен труп иеродиакона Сергия, родом москвитянина, жившаго в Пекине при архимандрите Амвросии Юматове 2 лета, 9 месяцев; преставился же в лето от Рождества Бога Слова 1768 септемврия 30 дня, лета от рождения своего 44 и 9 месяцев.

От 1771 г. ноября 8 дня в свите архимандрита Николая Цвета живший по 1771 г. в Пекине псаломщик Иван Гребешков, преставился от рождения своего на 52 г. декабря 31 дня.

От 1771 г. ноября 8 дня в свите архимандрита Николая Цвета живший по 1779 г. в Пекине манчжурского и китайского языков студент Яков Коркин, преставился от рождения своего на 34 г. сентября 8 дня.

От 1771 г. ноября 8 дня в свите архимандрита Николая Цвета живший по 1778 г. в Пекине иеромонах Иуст, постриженный в монашество в московском Новоспасском монастыре, преставился от рождения своего на 48 г. августа 15.

Зде погребен иеродиакон Никифор Каленовский. Он родился в Малороссии в Белогорской епархии, а в Москве сделался монахом и иеродиаконом и жил в Донском монастыре, в Пекин же приехал 1771 г. 8 ноября в свите архимандрита Николая Цвета, где и умер 1776 г. марта 15 числа от рождения своего на 28 году.

1772 г. апреля 7 преставился раб Божий клирик Алексей Данилов, живый при архим. Амвросии Юматове 7 лет, от роду своего 37 лет. – Лета Господня 1700 г. июля 30 дня в царствование Его Богдыханова Величества Цян-лун 35 года 6 луны, 20 числа преставился иеромонах Софроний Обоевский; родом из королевства Малороссии полка Нежинского, а пострижен был в Софрониевой пустыне, посвящен в иеромонаха в Велицей Соборней церкви Успения Пресвятой Богородицы в царственном граде Москве; в Пекин прибыл при архимандрите Амвросии Юматове, жил в Пекине 15 лет 3 месяца и 7 дней, а умер 47 лет жития своего от рождения.

А вот надгробие и самого о. Амвросия, писанное уважающими его католическими миссионерами и потому немного громче.

«Зде погребено тело всечестнаго о. архимандрита Амвросия, Юматова, родом москвитянина, которой в Московской императорской Академии в 10 лет прошел вся учения грамматическая, стихотворческая, витийская, философская и богословская. Потом был профессором той же Академии 8 лет. Из учеников его многие в России церкви и обители возымели проповедников, учителей, начальников благоразумных. Св. Синод указом произведен во архимандриты в Москве. Потом ее императорскому величеству представлен торжественно и ее императорским величеством отправлен Всемилостивейше в 1753 г. Приехал в Пекин в конце 1754 г., где во многих как церкви святей и любезному отечеству полезных делах, так и в разных монастырских трудех упражнялся, а чрез 17 лет всеусердно при том же в различных нуждах каждому вспомоществовал словом, советом, рассуждением и делом. Преставился благочестно в Пекине, имея от рождения своего 54 г. июля 10 числа, после вечерни. Господи Боже со святыми упокой душу усопшего раба твоего архимандрита Амвросия». На другой стороне памятника то же самое по-китайски и по-латыни.

Очевидно, что сначала карьера молодого о. архимандрита была блестяща, но потом какое-либо обстоятельство изменило ее, так как на 30 годах он отправился в Пекин, о котором тогда думали как Бог знает о чем. Он сделал много хорошего для миссии; и теперь насажденные его рукою столетние деревья закрывают нас от солнца. И все благодарны ему.

А есть эпитафии и такого рода: «1782 г. декабря 29, от рождения своего на 50 г. 29 дней пребыв в болезни, преставился раб Божий иеромонах Антоний Седельников, бывший родом гор. Суздаля, звания купеческого; во учении российском только грамоте воспитан; прибыл в Пекин в свите архимандрита Иоакима».

Есть надгробие – одно для двух иеромонахов, умерших в почтенных летах: «Здесь погребены тела о Господе усопших иеромонахов Варлаама 62 и Евсевия 61г. города Казани жителей, служивших здесь в Пекине при архимандрите Софронии. 1-й скончался 1802 г., а 2-й 1804 г. Будучи в Отечестве, 1-й был в Зилантовом, а 2-й в Седмиезерском монастырях – оба казначеями». Вместе служили на родине, вместе и здесь, почти в одни годы умерли и погребены под одним камнем!

Есть имя некоего «философа Славяно-Греко-Латинской Академии Егора Саллетовского, скончавшегося в 1795 г; казанского уроженца Малышева, скончавшегося в 1806 г. Иеродиакона Израиля, скончавшегося в 1795 г., уроженца Смоленской губернии Ивана Филонова, умершего в 1792 г.».

Вот вам надгробный камень и вашего родственника:²⁶⁵

«Студентам Лаврскому и Громову, приехавшим в Пекин в 1807 г.

«И мы смотрели на скромный камень сей, должны учиться умирать». На другой стороне: «Сей памятник воздвигается усердием его высокоблагородия Михаила Димитриевича Синакова, в знак сотоварищества к погребенным под сим камнем господам».

Еще один: «Здесь покоится прах раба Божьего кроткого Иоанна Ловэя, преставился 1824 г. июня 10-го». На обороте: «Вечность за гробом!»

Самый древний памятник: «Преставился раб Божий Михаил Афанасьев сын пономаря, присланный... (нельзя разобрать) учеником для обучения языков манчжурского и китайского; был во учении 26 лет, рода Ге[нрзб]²⁶⁶ житие его было Ялутотворского рогат[нрзб] посада[нрзб] и погребен на сем месте 1738 г. октяября 18 дня».

Затем следуют свежие могилы: Горского, Успенского, иеромонаха Павла, иеродиакона Илариона, Нечаева.

Все кладбище обсажено деревьями; оно уединено; там прохладно.

Тихо спят наши предшественники и труженики, пришедшие из родной земли, чтобы сложить свои христианские кости в земле языческой. Как бы в знак того, что они бессмертны, около их могил в колодце бьет отличная вода, какой нет ни в Пекине, ни в его окрестностях.

Все это путешествие я совершал с моим учителем; он совершенно меня понимает, и я его также; поэтому он оказался самым лучшим чичероне. Здесь, если хотите что-либо знать, непременно нужно ходить с китайцем; многое, что прежде не обращало на себя моего внимания, нашлось весьма интересным, когда мой меценат объяснил мне. Я между прочим спросил его: что значит это, что на дороге наставлены загородки и народ иде и едет по бокам? А это говорит то, что Хуань-шань (государь) ездил в храм неба просить дождя. – Да ведь он уже воротился, вероятно? – Да; но до утра никто не может ездить по этой дороге; на ней есть следы от копыт государева коня. И тут он начал мне рассказывать разные эпизоды из домашней жизни богдыхана. Китаец всегда говорлив, если обратишься к нему с вежливым желанием вроде, например, этого: мой старший брат, просветите меня касательно этого предмета, или: дайте мне ваших очей, чтобы взглянуть ими на то-то. Учитель мой манчжур и имеет знакомство с лицами, принадлежащими к дворцовой прислуге. Богдыхан встает всегда (по закону) в три часа; одевшись, позавтракавши, принимает чиновников, какие по вчерашнему его приказанию должны явиться к нему; в это время отдаются от него приказания, докладываются ему самые мелочи; потом чиновники возвращаются из дворца; в воротах дворца всегда сидит несколько десятков писцов, которые вкратце записывают все, что в это утро происходит во дворце. Потом это написанное перепечатывается, но не от Правительства, а частными лицами. Таким образом, выходит, что пекинская газета, ежедневно выходящая, состоит только под покровительством полиции. Поэтому-то в этой газете, кроме известий, выходящих из ворот дворца, ничего другого нет. Но так как о событиях в отечестве докладывают императору в таком виде, в каком лучше и удобнее для докладчиков, то, естественно, следует, что в пекинской газете правды искать трудно. Потом этот же китаец рассказывал мне, что все лица империи, кроме штатной императрицы Хуань-хоу, представляясь Сыну неба (государю), бьют головой в землю 9 раз.

Император окружен евнухами, равно как и его женская половина. Евнухи одевают его, бреют его; но при этой операции они должны опасаться, чтобы не коснуться до тела императора; в противном случае смертная казнь. Евнух, бреющий голову, лицо, усы и бороду императора, не может, как наши цирюльники, касаться рукою до его лица. Если император пожелает снять с себя портрет, то живописец рисует его чрез зеркало; государь сидит к нему задом, а тот рисует с отражения в зеркале. Во время государева стола нет никого, даже слуг. Все бывает заранее приготовлено и поставлено на стол: входит государь, садится, кушает то, что ему понравится из ста приготовленных кушаньев и невидимкою выходит из столовой. Настоящий государь слаб ногами от чрезмерного употребления опиума, и потому придворные врачи, в видах поддержания его здоровья, советуют ему ежедневно взойти 60 раз на лестницу. Но то, что приобретается для здоровья сегодня, завтра с избытком утрачивается. Недавно, однако ж, государь указом дозволил курение опиума; запрещено курить только евнухам, чиновникам и войску. Это известие произвело неприятное впечатление на большинство народа. Потому что все ясно сознают весь вред этого зелья, и употребление его в Северных провинциях Китая невелико.

Здесь все миссионеры ходят везде в русском платье; нет никакого стеснения нигде; только оборванные нищие мальчишки иногда бегут за нами с криком, прося милостыни; но и те, в настоящее время, начинают попадаться реже, потому что никто ничего не дает во избежание худшего. Если вы бросили им монету – не думайте, чтобы этим отделались. Нет! Они побегут за вами, будут кричать еще сильнее в полной надежде, что вы наконец еще что-нибудь дадите на всех, в надежде отвязаться. Это прямо из опыта.

В настоящий раз позвольте кончить мою письменную с вами беседу. Все, что по моему разумению найду интересного, не премину впредь написать вам.

Иеромонах Исаия

Иеромонах Исаия (Поликин). Письмо об успехах православия в Китае

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, №17 (27 апреля 1863 г.), с. 242–243)

II

Пекинского русского миссионера иеромонаха Исаии

к иркутскому протоиерею Прокопию Громову

от 1 августа 1861 года.

Позвольте обратиться к вам с покорнейшею просьбою.

В настоящее время, при увеличении числа христиан из китайцев, наша миссия встречает немалые затруднения в снабжении новокрещенных православных христиан св. иконами. Поэтому вы оказали бы величайшую услугу юной православной Пекинской церкви, если бы пожертвовали нам те из ваших икон, которые хранятся в кладовых, но еще годны к чествованию. В настоящее время изъявили желание принять св. крещение до 50 деревенских жителей из селения, отстоящего от Пекина в 50 верстах. После нашего храмового праздника Успения Пресвятой Богородицы я думаю лично отправиться туда и окрестить достойных. Посланы туда катехизаторы из китайских наших христиан. В самом Пекине число желающих креститься никогда не прерывается; скоро будет сподоблен св. крещения чиновник, равняющийся нашему полковнику, – человек умный, ученый и с горячим сердцем.

Заведывание женским училищем, основанным о. архимандритом Гурием, перешло к посланнице Анне Александровне Баллюзек, женщине образованной и доброй христианке. Число воспитанниц простирается до 14 человек; учатся св. истории, катехизису, китайской грамоте и разным рукоделиям, к числу которых принадлежит и вышивание шелками.

Что касается пересылки икон, то от Кяхты она пойдет по казенной почте, а до Кяхты вы потрудитесь послать их с транспортом, за который будут отсюда высланы деньги. Прошу ваших молитв.

Святитель Гурий (Карпов) и иеромонах Исаия (Поликин). Письма из Пекина об успехах православия

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, №19 (11 мая 1863 г.), с. 271–277)

III

Начальника миссии к протоиерею

Прокопию Громову от 23 марта 1862 года

С последней почтой мы получили вашим усердием собранные и к нам отправленные иконы, крестики, равно и лично от вас книги для библиотеки миссии. Душевно благодарю вас за помощь, весьма для нас важную, я покорнейше прошу вашего содействия и на будущее время. Больше нежели вероятно, что эта нужда в вашем содействии не замедлит открыться. Поле для действий открывается широкое, а средств на удовлетворение открывающимся потребностям день от дня становится меньше... Да будет воля Божия! Нам лично остается уже немного до конца. По инструкции, с которою мы отправлены, срок нашего здесь пребывания истекает в будущем 1863 году. Должно надеяться, что через год прибудут к нам новые деятели на нашу смену. До сих пор дела наши, по милости Божией, шли хорошо. Но не знаю, что будет дальше. Число обращений с каждым днем увеличивается, потребности умножаются, разнообразятся.²⁶⁷ Нужен большой запас терпения, опытности житейской и духовной мудрости, совершенной преданности своему долгу, чтоб принести пользу на нашем месте.

IV

Миссионера иеромонаха Исаии к тому же протоиерею

от 27 марта 1862 года

Два ваших письма, одно от 21 октября прошедшего, а другое от 27 января настоящего года, я имел удовольствие получить.²⁶⁸ Благое дело, исполненное вами для пекинских православных христиан, наполнило истинным веселием сердца наши. Смею уверить вас, что все мы, здешние христиане, от мала до велика глубоко благодарим вас за вашу драгоценную посылку. 13 числа сего месяца я получил четыре ящика икон, и хотя некоторые из них немного пострадали от дороги, но за всем тем весьма пригодны к чествованию. Все означенное в приложенной вами фактуре²⁶⁹ получено мною сполна. Иван Степанович Хаминов все расходы по отправлению икон от Иркутска до Кяхты принял на свой счет.²⁷⁰ Я особенным письмом благодарю его за христианское усердие. Простите мне, что довольно продолжительное время не писал вам; в это время было у меня не мало хлопот по распространению здесь христианства, притом же, Господу изволившу, проболел целый декабрь. Впрочем, я успел совершить две поездки в деревни.

В первую поездку, в октябре прошедшего года, я окрестил и обучил 35 человек, а во вторую, совершенную в том же месяце, 6 человек. Итого в настоящее время деревенских христиан возросло до 60 человек обоего пола. Кроме того, 20 человек, основательно знающих Символ веры, Отче наш, 10 заповедей и краткие утренние и вечерние молитвы, не крещены мною единственно по недостатку крестов. Теперь же, когда ваше усердие доставило мне 400 крестов, я могу в следующую же поездку присоединить и этих к стаду Христову. Кроме того, в последнюю мою поездку изъявили желание креститься еще четыре дома (17 человек) из деревни Ань-пин, отстоящей от Дун-дин-ань в 10 русских верстах. Третью неделю Великого поста я служил в деревне (Дун-дин-ань) каждый день; было не мало говеющих, и в субботу 10 марта я совершил здесь первую литургию на присланном от преосвященного Парфения антиминсе; причем не забыл помолиться и о вашем здравии. Комната, где я совершал первую в здешних местах бескровную православную жертву, была благолепно украшена привезенною мною из Пекина утварью, и священнослужение производило глубокое впечатление на присутствующих, не только на христиан, но и язычников. В это день я приобщал 30 человек. В воскресенье 11 числа, после священнослужения, я совершил водоосвящение, отпел панихиду по преждеотшедших здешних православных христианах; поля, огороды и дома христиан окропил святою водою. Даже язычники ласково кланялись мне, когда я объявил им, что кропление святою водою низводит благословение Божие на их поля и дома, – благословение, обнаруживающееся в плодородии земли и в обилии благ, – что Господь наш милосерд; Он сияет солнце свое на злых и благих, дождит на праведные и на неправедные. Вообще, слава Небесному Пастыреначальнику! Я, полный утешения, оставил юную мою паству.

Ежедневно я и сопутствовавший мне китаец катехизатор Иван-Юй говорили поучения народу, объясняли Символ веры в подробностях. Замечательно то, что история о сотворении мира и человека производит на слушающих глубокое впечатление. Трудами нашего начальника напечатана на китайском языке краткая священная история и Зерцало православного исповедания, и они-то иногда заменяют устную проповедь. Между китайцами очень много грамотных, и потому, находя у своих родных или знакомых означенные книги, они сначала читали их из любопытства; а потом и отверзались их умные очи, и они принимали святое крещение. Надобно сказать, что китайцы вообще питают глубокое уважение к книге, и уже во всяком случае больше верят книге, чем устной речи. По окончании своего дела в деревне я предложил собравшимся провожать меня христианам устроить особенный Молитвенный Дом, самой простой деревенской архитектуры. Они с радостью согласились на мое предложение, особенно когда я сказал, что в таком случае священник может приезжать к ним в великие праздники для совершения богослужения. Крестьяне решили посоветоваться между собой, сделать складчину по силам каждого и составить смету, дать знать об этом мне к празднику Пасхи. Смею надеяться, что при помощи Божией постройка молитвенного дома обойдется недорого. У нас готовые материалы – дерево, глина и труд. По расчетам крестьян, расходы не будут превышать 200 рублей серебром. Если же дело уладится, тогда о. архимандрит будет испрашивать благословения вашего Владыки на устройство в деревне часовни. На сооружение настоящего храма у нас пока нет средств, да еще и верующих не очень много. На первый раз крестьяне отвели землю под строение, место очень удобное в конце самого селения перед ихними постройками. Необходимая утварь у нас есть, а иконостас можно устроить из присланных вами икон. Китайцы с большим уважением смотрят на все древнее, и потому старинные иконы имеют здесь особенное значение.

Вы между прочим писали мне, что лучшие иконы (две) пожертвованы Александрой Корниловной Вакульской, а финифтевые образки и кресты игуменьей Сусанной. Я прошу вас взять на себя труд передать означенным особам нашу общую и горячую благодарность. Имена их вписаны в синодик для совершения молитв о их здравии.

В ноябре месяце, с разрешения нашего начальника, открыта мной небольшая школа в деревне Дун-дин-ань для обучения детей тамошних христиан грамоте и христианскому учению. Учитель, крестьянин той же деревни, получил достаточное образование в нашем пекинском, что при северном храме, училище. Учеников на первой раз только шесть человек; предметы преподавания: китайская грамота и чистописание, священная история, краткий катехизис и потребные для каждого христианина утренние и вечерние молитвы. Дети учатся хорошо, с охотой, и в три месяца оказали очень утешительные успехи.

Очень прискорбно было прочитать в вашем письме, что многие иркутские храмы повреждены страшным землетрясением. Но благодарение Богу, что не было гибели людей. Что же, было ли подобное повреждение и в Воскресенском монастыре, где почивают мощи святителя Иннокентия?²⁷¹ И у нас в Пекине было не менее чудное явление, хотя не так вредоносное, как у вас. 11 марта, в час пополудни, поднялась страшная, не памятная в Пекине буря. От множества песку, носившегося в воздухе, нельзя было выйти на двор, и в комнате в 2 часа пополудни стало так темно, что нельзя было читать книги без свечи, много повалило стен и заборов, много окон повырвало. Эта буря, хотя не с одинаковой силой, продолжалась трое суток. Китайцы гадают, что это не к добру: оно и правда, зло уже есть. Все посевы, только пред этим оконченные, совершенно унесло, так как грунт здесь мелкая пыль и мельчайший песок.

В настоящее время мы еще топим печи, а 25 марта утром был мороз; больного народа в Пекине очень много; во всем недостаток, и вследствие его ежедневные ночные и денные грабежи и воровства. Но Господь милостив; надеемся, что все это может исправиться.

Весьма благодарен за присланную вами брошюру о Камчатских церквах; она в высшей степени интересна, и все мы, миссионеры, читали ее с величайшим удовольствием.

V

Того же миссионера иеромонаха Исаии к его Преосвященству Парфению, епископу Иркутскому,

от 28 марта 1862 года

В настоящий месяц Пекинская духовная миссия удостоилась получить иконы и кресты, по Вашему архипастырскому благословению, собранные в иркутских церквах о. протоиереем иркутской Спасской церкви Прокопием Громовым. В настоящее время по изволению Божию благодатное православное христианское учение начало распространяться и у нас в далеком Пекине; число православных христиан наших теперь возросло до 250 человек,²⁷² и вследствие сего стала встречаться ощутительная потребность в св. иконах для новокрещенных христиан.

Поэтому дорогой дар Вашего Преосвященства принят здешними христианами с сердечной радостью и с искренней благодарностью, которую я, как местный священник, имею счастье выразить Вашему Преосвященству.

Благодарение Богу! Число желающих вступить в недра Православной церкви хотя и не быстро, но постоянно возрастает, особенно в китайских селах между земледельцами, и можно надеяться, что со временем процветет и здешняя неплодящая языческая церковь. По поручению моего начальника о. архимандрита Гурия я два раза посещал китайские деревни, в которых прежде было 11 человек наших христиан; теперь же число их простирается до 60 душ; кроме того, 30 человек желают креститься. В одной из этих деревень, Дун-динь-ань, отстоящей от Пекина в 50 русских верстах, отправляема была служба в течение третьей седмицы Великого Поста, а 10-го марта совершена первая литургия на антиминсе, освященном Вашим Преосвященством.

Прошу Вас, милостивейший архипастырь и отец, благословить меня недостойного и всех здешних православных христиан, и вознести ко Господу Вашу святительскую молитву о приумножении наших христиан.

Поездка миссионера иеромонаха Исаии (Поликина) в окрестности Пекина по делам христианства

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, № 21 (25 мая 1863 г.), с. 306–314)

(16 октября – 22 ноября 1861 г.)

16 октября. Сего дня я отправился из Пекина в деревню Дун-дин-ан посетить тамошних православных христиан. Со мной были два христианина из албазинцев: Иван Юй и Николай Вэн, – оба доброго поведения, люди очень грамотные, а главное, весьма хорошо знающие христианское учение. Взяв с собою все необходимое для служения всенощного и обедницы и, на всякий случай, св. мира и запасные Дары, прияв с собой эту небесную святыню, эту жертву тайную, совершенную, мы знали, что «ныне силы небесные с нами невидимо служат». Потому что с нами шел Сам Царь славы!..

Благополучно достигнув деревни Ма-тоу (в 45 верстах от Пекина, на реке Бэй-хэ, по дороге в Тянь-цзинь), мы решились переночевать в китайской гостинице; потому что было уже темно, а мы не знали, где та деревня, в которой живут наши христиане. На другой день, рано утром, к нам явился христианин Владимир; он пришел в Ма-тоу из Дун-дин-анъ продавать свою капусту и тут узнал о нашем приезде. Оказалось, что христиане живут не в одной деревне, а в трех. Ближайшая к нам деревня была Дун-сы-чжуан, в 2 верстах от Ма-тоу, здесь живет один только христианин Егор; а потому мы сначала отправились к нему. Егор встретил нас за версту от своей деревни, пригласил в свой дом, послал в соседственную деревню за вновь крещенным (20 апреля сего года) Исаием; тот явился и объявил, что все его семейство желает креститься; то же желание я услышал и от Егорова семейства; всех желающих креститься было 8-мь человек. Собралось немного и посторонних поселян, на лицах коих я прочитал вот что: зачем приехали к нам эти люди? В ответ на это предложена была им проповедь о Боге – Творце неба и земли, о Спасителе мира, о силе и необходимости св. крещения – одним словом, в том порядке, как это изложено в Символе веры.

После полудня я испытывал в вере всех желающих креститься и, благодарение Богу, они все знали на память Символ веры, молитву Господню и Богородицы, знали, для чего они крестятся и что даст им новая жизнь о Христе. На другой же день я окрестил всех 8 человек, и двоих из них, слепую 70-летнюю старуху мать Егора и расслабленную его дочь (приемыша), приобщил Св. Таин, так как они, по телесным немощам, не могут сами прибыть в Северный наш Пекинский храм для говения и св. причастия.

После крещения была проповедь о значении христианской веры – как единой святой и спасительной, о сотворении мира и человека, а вечером о грехе первородном, о необходимости искупления и крещения, и в заключение, когда собралось много язычников, о всемогуществе Божием, дающем и пищу и одежду, повелевающем и громом и дождем, и снегом и росою и духом бурным, плодородием и бесплодием земли.

Вечером, окруженный юными христианами и язычниками, я ходил осматривать деревню; меня попросили взглянуть на кумирню; зашли; идолы лежали разбитые, переломанные, изуродованные, если только можно уродовать уродливые изображения духа тьмы. Англо-французские войска, проходившие этою деревнею, сделали это. «Кто же это такие?» – спросил я у идолослужителя. «Это боги наши», – отвечал он. «Если они не могли защитить самих себя, как же они спасают вас?» – спросил я. «Да это маленькие люди, силы у них нет», – отвечал из толпы один китаец язычник, и вся толпа отвечала на это простодушным смехом. Очевидно, что народ не от сердца верит в бредни буддизма.

О деревенских жителях здешних мест можно сказать, что они гораздо радушнее, проще и сообщительнее городских. Живут безбедно, а некоторые даже богато, во всяком случае я не видал здесь ни одного яо-фарды (нищего и просящего хлеба). Комнаты поселян сбиваются из глины, закрываются соломой; густо покрываются глиной; несмотря на то что на постройку этих зданий употребляется не весьма прочный материал, они стоят довольно долго – по сто и более лет. Постройка у всех однообразна, изба разделяется на три части: средняя часть – сени, в которых помещаются все принадлежности кухни; в них сделаны два очага с вмазанными в них чугунными чашами, в которых приготовляется все и печеное, и вареное, и жареное кушанье. По обеим сторонам сеней жилые комнаты с лежанками, сделанными из глины. Когда приготовляют пищу, то жар и дым из очага проходят внутри этой лежанки, и особой трубой, сделанной в трубе, выходят наружу. Таким образом эти лежанки нагреваются очень сильно и в зимнее время заменяют у поселян комнатные печки. Это устройство гораздо практичнее и экономнее городских лущ (печек), топимых в самой комнате каменным углем, который дает от себя неприятный запах, а весьма часто и убийственный угар. Топливо поселян составляет солома гаоляна (сорго), стебель этого растения, толщиною в палец и больше, дает хороший жар. Поля крестьян почти всегда находятся подле их домов; что касается здешних мест, то каждый крестьянин имеет у себя весьма достаточное количество пахотной земли, а потому у каждого из них она разделяется на три части: огород, поле и лесной рассадник. В огородах разводится капуста в огромном количестве, потому что она, как насущная пища горожан и поселян, всегда имеет хороший сбыт; кроме того, возделывается лук, чеснок, морковь, редька нескольких видов, перец, салат, шпинат и другая зелень. Поля засеваются пшеницей, гаоляном, кукурузой, просом, гречихой и отчасти хлопчатником. У каждого крестьянина есть участок, где разводится лес и фруктовые деревья. Лес, большею частью из породы вязов и тополей, идет на постройку деревенских зданий, продается в городе на дрова и другие поделки. Между фруктовыми деревьями я видел яблони, персики и груши. Кроме того, каждый крестьянин кормит у себя несколько свиней, которых с выгодой продают на городские рынки. Из домашних животных держат только трех видов: ло-цзу (мула), весьма сильное и ценное животное, осла и лошадь.

19 октября. Сегодня утром я приехал в деревню Дун- дин-анъ, отстоящую от Дун-сычжуан в 2-х верстах. Христиане этой деревни встретили меня за версту, и каждый из них приглашал остановиться у себя. Я выбрал для себя помещение у христианина Владимира, так как с ним-то мне предстояло больше всего дела. Владимиру 35 лет; в молодости он учился в нашем албазинском училище, знает грамоту и более других знаком с христианским учением; поэтому еще прежде (о Пасхе) я поручил ему, в свободное от полевых занятий время, объяснять деревенским христианам истины веры, и снабдил его книгами: Св. Историей, Катехизисом, утренними и вечерними молитвами, переведенными на китайский язык нашим начальником о. архимандритом Гурием. Вскоре по прибытии моем в эту деревню пришли ко мне некоторые из жителей оной, человек около сорока, и тут же объяснили, что они желают креститься; многие из них знали и читали наизусть «Верую» и «Отче наш», все они были подготовлены отчасти Владимиром, отчасти же пекинским жителем Моисеем, посланным нами еще в Великом посту для предварительного обозрения деревни Дун-дин-ань. Собравшимся была предложена проповедь; темой ее служило подробное толкование молитвы Господней; вечером объяснена половина Символа веры и произведено испытание всем желающим креститься, и готовыми к принятию этого таинства оказалось 26 человек мужчин и женщин. Им хотелось послушать нашего церковного пения, а потому мы пели им сначала на китайском языке: Символ веры, Отче наш, Достойно есть яко воистину, Святый Боже, а потом то же самое и по-славянски. Несмотря на то что многие из слушателей работали днем, они все слушали с охотой и только в полночь разошлись, и то потому, что нам, путешественникам, нужно было отдохнуть.

20 октября. Сегодня утром объясняемо было десятословие и две Новозаветные заповеди: возлюбиши Господа Бога твоего всею душею твоею и: возлюбиши ближняго твоего яко сам себе. Окрещено три человека: жена и дочь Владимира и 65-летний крестьянин Иосиф. Этот крестьянин атлетического сложения, но чрезвычайно кроткий и симпатичный, тридцать лет курил опий; зная грамоту и читая св. историю и катехизис, он сам лично убедился в величии христианского учения и просил окрестить его. Но когда соседи его, христиане, сказали ему, что этот порок нетерпим в христианстве, он сказал, что от всего сердца желает оставить эту слабость, но не надеется на свои силы. Однако перестал курить, и когда я приехал, было уже полгода, как он не курил нисколько, и вот, слава Богу, теперь уже год, как он оставил эту гибельную привычку, и всегда с особенной радостью вспоминает об этом. Соседи язычники и христиане весьма удивляются этому обстоятельству.

После обеда отправился в деревню Май-цзы-дяр, лежащую в 4 верстах от Дун-дин-ань на юго-востоке. В этой деревне живет христианин Исаакий Цяо, которого семейство крещено мною 18 октября. Кроме новокрещенных 3-х человек, у Исаакия я нашел старуху, его мать; несмотря на то, что ей 80 с лишком лет, она не устает работать; жаль только, что плохо слышит. Она изъявила желание креститься, но я не крестил ее, так как она не знает еще Символа, а поручил сыну выучить свою мать всему тому, что он сам знает. Дал ему икону и при этом случае передал ему учение Православной церкви о поклонении иконам. Вечером, возвратившись из Май-цзы-дяр, я предложил христианам объяснение второй половины Символа веры. Во время этой беседы было подробно говорено о молитве, посте, особенно об исповеди и св. причастии и крещении.

По окончании этой недели я намерен был отправиться домой, отложив крещение до другого времени, так как со мной не было ни крестов, ни крещальных рубашек. Но все желающие креститься так искренно и убедительно просили меня сподобить их св. таинства, что я нарочно послал в Пекин к о. архимандриту Гурию и просил его прислать мне крестов. На другой же день посланный возвратился с письмом о. архимандрита, в котором он писал, что душевно радуется успехам Слова Божия в деревнях, посылает двадцать крестов, все какие нашлись, – и 40 китайских аршин красных шнурков. В этом же письме начальник миссии поручил мне условиться с Владимиром фу-жуй об открытии в деревне училища для малолетних, – прибавляя, что эта мысль его занимает более 10 лет.

21 октября. По получении письма, а это было сего дня рано утром, я тотчас же приступил к совершению св. таинства, и в доме старика Вонифатия окрестил 16 человек. До сих пор в этой деревне было 9 человек христиан. Представитель их, 60-летний старик Вонифатий, в великие праздники (в Рождество и Пасху), с некоторыми членами своего семейства и с родственниками, приходил в Русское подворье. Из его рассказов и из документов, хранящихся при нашем Успенском храме, я узнал, что еще прадед его был христианином; в то время он был в услужении при Русском подворье, был крещен, и таким образом принятая им христианская вера переходила из рода в род до настоящего времени.

В полдень собравшемуся народу рассказана была история Рождества и Воскресения Иисуса Христа, потом говорено было о поклонении святым иконам, о крестном знамении, о необходимости утренних и вечерних молитв. Вечером было всенощное богослужение, а по окончании его объяснено и самое значение этого священнодействия. После ужина испытывал в вере желающих креститься, и между прочим заметил всем христианам, чтобы они не теряли данных им при крещении крестиков и всегда носили бы их на шее. Христианину Владимиру было дано наставление, как поступать в таких случаях, когда лицо, не ложно желающее креститься, умирает, а священник, по отдаленности от деревни, не может поспеть для совершения крещения.

22 октября. После обедницы крестил 8-мь человек и совершал панихиду на сельском кладбище о упокоении душ прежде отшедших здешних православных христиан: Василия, Льва, Даниила, Павла, Николая, Георгия и Андрея. После этого со св. водою и крестом я обошел и окропил дома, сады, огороды и поля христиан.

После обеда я решился отправиться домой, а в деревне оставил еще на неделю катехизатора Ивана с тем, чтобы он еще раз повторил христианам все то, что они слышали в течение прошедшей недели. Через неделю я велел Владимиру явиться в Пекин для совещаний по устройству в их деревне небольшой школы для мальчиков.

При прощании с юной паствою Христовою я умолял и просил, чтобы они всячески избегали разных языческих обычаев и суеверий, и если кто по привычке увлечется, они с любовью увещевали и вразумляли бы заблудшего.

Я сказал, что взамен разных языческих церемоний при известных случаях они приглашали бы священника, который своей молитвой может освятить их посевы, снятую жатву и прочее, и обещал им прислать восковых свеч, образов и картин св. содержания. Твердо внушил им, чтобы они, в случае тяжких болезней, непременно посылали за священником для совершения таинства покаяния и причащения; свадеб без предварительного совещания со священником не заключали бы, а главное, жили бы между собою в самом тесном мире и согласии.

В полдень я выехал из деревни Дун-дин-ань; на другой день мы благополучно воротились домой.

30 октября. Сего дня воротился катехизатор Иван, и с ним приехал Владимир.

По распоряжению о. архимандрита Гурия положено с 1-го ноября открыть школу для обучения грамоте детей деревенских христиан. Для достижения этой цели сделано вот что: христианину Владимиру, довольно хорошо понимающему учение православной веры и знающему грамоту, поручено обучение детей грамоте китайской, молитвам утренним и вечерним, св. истории, катехизису. Как за труд, так и для найма вместо себя работника для исправления его полевых работ, назначено ему небольшое вознаграждение 40 рублей серебром в год; на бумагу, кисти, тушь для учеников и на другие мелочные расходы по училищу 24 рубля серебром; всего же в год 64 рубля серебром. Учеников в школе 6 человек; все дети христиан.

22 ноября. Сего дня приехали из деревень новокрещенные; в продолжение недели они ходили в церковь, а после семидневного говения они все исповедованы и приобщены Св. Таин. Во время, свободное от богослужения, они ходили в квартиру о. архимандрита Гурия для слушания катехизических поучений.

Поездка русского миссионера иеромонаха Исаии (Поликина) в окрестности Пекина по делам христианства

(Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям,

№ 24 (15 мая 1863 г.), с. 364–376)

(5–11 марта 1862 года)

5 марта рано утром я выехал из Пекина в деревню Дун- дин-ань; в этот раз, как и прежде, со мной был катехизатор албазинец Иван Юй; кроме того, я взял с собой дьячка Петра Ли для чтения и пения. Причин посетить деревни было немало: новокрещенные христиане должны были говеть в Великий пост; но так как у них теперь рабочая пора – время посева, то для них было бы весьма обременительно оставить свои работы на целую неделю, ехать за 50 верст в Пекин – в здешний северный храм.

А потому, посоветовавшись с о. архимандритом,²⁷³ я решился поехать в деревни сам и там во время 3-й недели Великого поста совершать обычное богослужение. Притом же надобно было освидетельствовать нашу маленькую школу и сделать испытание оглашенных (20 человек), окрестить их, если окажутся достойными, огласить новых – желающих принять св. крещение.

В этот же день мы благополучно прибыли в деревню Дун-дин-ань и остановились в училище – комнатке небольшой, но довольно чистой и опрятной. По приезде я был радушно встречен христианами, но из первых же слов узнал, что у них не совсем ладно.

Во-первых, в училище около месяца вместо прежних шести оказалось только двое мальчиков, а прочих родители еще в конце января взяли к себе домой; во-вторых, я заметил, что между прежними христианами и новокрещенными заметно было неудовольствие и даже несогласие.

Признаюсь, грустно было видеть мне все это, но в этот день я не показал и вида христианам, что их настроения болезненно отозвались в моем сердце; напротив, я с веселым лицом разговаривал с ними, расспрашивал их, как они жили после меня, каково продали прошлогодние произведения своих полей и огородов, каково идут их полевые работы и проч.

6 марта. Вторник. Деревенские жители встают рано и, позавтракавши, отправляются на работу; а поэтому чтобы видеть всех в сборе, я, лишь только взошло солнце, пригласил их к себе и объявил, что желающие говеть пусть ходят на слушание богослужений в дом старика Вонифатия; у него квартира попространнее других. 15 человек взрослых сказали, что они желают здесь говеть, а прочие взрослые, около 10 человек, обещались прийти в северное Подворье и говеть во время Страстной седмицы. Причиной неудовольствий и несогласий между христианами, как оказалось, послужило то, что наставником в вере и учителем в школе назначен Владимир, который по летам (ему 35 лет) гораздо моложе всех своих родных: Вонифатия, Василия, Егора и проч. Обиделись тем, каким образом младший их по возрасту читает им христианские наставления, каким образом такой же, как и они, крестьянин, получает от нас денежное пособие, а они не получают? А дело, как сказано и прежде, в том, что из деревенских христиан один только Владимир (кроме новокрещенного Иосифа) знает грамоту и больше других понимает Христово учение, а поэтому он и назначен деревенским учителем, для обучения мальчиков – грамоте, а новокрещенных – истинам веры. Но так как он имеет свое поле и, следовательно, должен обрабатывать его большую часть года, то для найма работника в учебное время, на отопление училищной комнаты, на бумагу, кисти и тушь ему назначено небольшое пособие. Кажется, чем тут обижаться и чему завидовать? Но что же сделаешь? Вообще, старые наши христиане почти все страдают этой немощью – страстью к попрошайничеству и к подаркам. Но в утешение наше нужно сказать, что юные – новокрещенные не имеют этих недостатков; так и теперь, вся разладица в деревне произошла от старых христиан; новые не подали к ней ни малейшего повода.

После утрени и часов я пожелал проэкзаменовать учеников, несмотря на то что они уже не ходили в училище. И что же? В два месяца дети успели выучить книжку ежедневных молитв,²⁷⁴ из священной истории дошли до Моисея и отвечали весьма удовлетворительно и понятно. Начинают писать по-китайски довольно порядочно, и четверо из них знают до 200, а двое – более способные – до 350 начертаний (иероглифов). Это весьма немало; это поймет всякий, учивший по-китайски, по опыту знающий, как трудно заучивать китайские начертания при их многочисленности и близком сходстве одних с другими. При испытании присутствовали все христиане и, в числе их, отцы экзаменуемых учеников. Проэкзаменовав ученика и похвалив его (чего каждый из них был вполне достоин за прилежание), я спрашивал каждого из них: желает ли он учиться? Все до одного отвечали, что желают. А почему же ты целый месяц не ходил в училище? – Отец заставлял собирать для дома топливо;²⁷⁵ так отвечали все ученики.

Я стал говорить детям о пользе грамотности, приноравливаясь, по возможности, к их понятиям и имея в виду, главным образом, родителей их. Посредством этой речи я приобрел одного ученика, и то слава Богу. Родителям остальных детей сказал, что мне очень горько слышать, как они мало понимают доброе дело образования и приводят причину нехождения детей в классы самую неуважительную; потому что все они, кроме одного разве Василия, при избытке соломы гаоляна (сорго) не нуждаются в сборе топлива. В полдень, благодарение Богу, пришли ко мне трое остальных крестьян и просили снова принять детей их в училище. Разумеется, я с радостью согласился. За прилежание подарил всем 6 ученикам по серебряному рублю, а тем, которые не оставляли училища, дал сверх того по картине духовного содержания. Обыкновенно в книгах, особенно в иностранных, пишут, что в Китае каждый крестьянин знает грамоту и, возделывая свое поле, читает Конфуция. Может быть, это так там – на юге; но что касается здешних мест, то приходится говорить совершенно противное, хотя я прежде и сам держался мнения иностранных писателей. Например, вот уже третья из деревень, хорошо известных мне, – и ни в одной из них не только нет ничего похожего на школу, но едва наберется два-три человека вполовину грамотных. Между тем в Дун- дин-ань 400 душ, и крестьяне живут в довольстве. Хорошо было бы открыть здесь школу для девиц; в лицах, желающих учиться, недостатка нет, но встречается самое непреодолимое затруднение: во всей деревне не оказывается ни одной грамотной женщины. Обучение же девиц мужчиною по китайским понятиям считается (хан-чен-ды ляобу-де) весьма непристойным.

После повечерия собрались у меня христиане, и катехизатор по данной ему теме объяснял смысл молитвы св. Ефрема Сирина: Господи и Владыка живота моего.

7 марта. Среда. После утрени и часов я предложил христианам посоветоваться между собою насчет постройки особого (но самой простой деревенской архитектуры) здания для отправления богослужения, так как в их жилых комнатах, весьма тесных и не совсем опрятных, неудобно и даже неприлично (кроме крайней нужды) совершать таинства, особенно св. Евхаристию. Слава Богу, что они приняли мой совет с радостью и решились посоветоваться между собою, сделать общую складку по силам каждого и, составив примерную смету, доставить ее к празднику Пасхи. Крещенный в прошедшем году деревни Май-цза-дяр крестьянин Исайя Цяо (добрая, искренняя душа) приходил и просил меня навестить его родных, живущих в деревне Сань-цзя-фар, в 10 верстах от Дун-дин. По его словам, родственники его будто бы думают принять христианство, но предварительно желают поосновательнее ознакомиться с учением его. Так как самому мне нельзя было отлучиться, потому что в 6 часов предстояла служба, то я отправил в Сань-цзя-фар катехизатора Ивана, поручив ему кратко объяснить Символ веры, сотворение мира и пришествие Искупителя. Ивану даны мною несколько экземпляров Священной истории и катехизиса на китайском языке для раздачи означенным лицам. А между тем сам занялся объяснением для христиан Символа веры; слушателей было немало. Это был первый довольно удачный опыт моей личной устной проповеди; тут важно было не то только, чтобы меня поняли, но чтобы мои слова произвели впечатление, и чтобы мне не сказать неточного слова и тем не уронить важности проповедуемого учения. Китайский язык представляет то важное затруднение, что редкий иностранец может совершенно правильно произносить китайскую речь, скорее похожую на пение, чем на разговор. Для этого нужно, по крайней мере, десять лет постоянного упражнения в живом разговорном языке.

Все, что говорят наши христиане, для меня понятно до одного слова, но им нужно пожить со мной, чтобы понимать мою китайскую речь. А поэтому, находясь в деревне, я сначала подробно рассказываю катехизатору содержание и направление проповеди, а он уже облекает ее в приличные формы китайского языка и говорит слушателям. В виде испытания я велел Владимиру рассказать историю сотворения мира. Слава Богу, он говорит толковито, довольно доказательно, хотя, нужно сказать правду, очень горячится. Это зависит отчасти от живого темперамента его, отчасти же от несовершенного владения предметом рассказа. Со временем, даст Бог, эти недостатки исчезнут; он занимается усердно совершенствованием себя в грамоте и в христианском учении.

После повечерия воротился Иван и привез самые утешительные известия; 17 человек изъявили желание креститься, когда он кратко, но ясно раскрыл перед ними сущность христианской веры. Вечером я преподал христианам следующие наставления, по соображению обстоятельств признанные мною необходимыми:

В языческие кумирни не ходить ни под каким предлогом.

Языческих праздников, обрядов, обыкновений не соблюдать.

Воскресные дни соблюдать по возможности.

В Пасху, в Вознесение, в Троицын день, в Преображение, Успение (это дни самой усиленной работы) ни под каким видом не работать. Зимние праздники должны быть соблюдаемы все, так как зимой почти нет никаких работ. (Всем даны расписания воскресных и праздничных дней на китайском языке.)

В означенные праздники собираться в дом к кому-нибудь из христиан для слушания утренних молитв; Владимир должен сказать приличное празднику поучение. Для этой цели я обещал послать ему проповеди на все 12 праздников, составленные о. архимандритом Гурием еще в бытность его иеромонахом при северном храме.

Жить в мире между собою; с язычниками прений о вере не заводить тем из них, которые еще не сильны в христианском учении.

Непременно раз в год говеть, исповедоваться и приобщаться Св. Таин.

О браках давать знать священнику и вообще без его благословения не заключать их.

В случае тяжкой болезни кого-либо из них непременно приглашать священника для напутствия.

О новорожденных младенцах давать знать и дольше месяца не отсрочивать крещение.

Утром, вечером, перед и после принятия пищи, при начале и конце всякого дела, при входе и выходе из дома, везде, всегда и на всяком месте творить крестное знамение. Частым употреблением честнаго крестнаго знамения они приучат и язычников смотреть на этот знак с уважением.

Если кто из христиан будет поступать против христианского учения, такового всем вразумлять, но с любовью, с терпением, не горячась, не укоряя его, а тем более не браня его.

8 марта. Четверг. После службы сего дня была проповедь о таинстве елеосвящения, о загробной жизни человека, об Ангелах и диаволах. Окончив часы и вечерню, я отправился в деревню Май-цза-дяр и окрестил 80-летнюю мать Исаакия; она очень туга на ухо; но Символ веры прочитала и понимает его. При крещении были язычники – соседи Исаакия. После крещения, преимущественно для них, была проповедь о величии Бога – Творца неба и земли. Слушали со вниманием. И многие призадумались. Дай-то Господи; может быть, и здесь семя слова Божия даст плод свой во время свое. Вечером было собрание, и после краткой проповеди об исповеди и св. причастии зашла речь об Егоре ужуне – крестьянине деревни Дун-сы-чжуан. Многие из христиан жаловались на него за то, что он распространил слух, будто мы даем деньги тем, которые крестятся в православную веру. Я, впрочем, сомневаюсь, чтобы это обвинение было вполне справедливо. Нужно исследовать дело пообстоятельнее. Но вот чего не понимаю: я здесь живу уже четвертый день, а Егор, живущий в 21/2 верстах и, по всей вероятности, знающий о моем приезде, не является ко мне. Кроме того, он против желаний о. архимандрита и моего выдал замуж расслабленную свою дочь – приемыша Марию.

У китайцев есть обычай заключать свадебный сговор иногда и в такое время, когда жениху и невесте не больше года от рождения; несмотря на это, этот сговор почитается священным, и когда жених и невеста достигают совершеннолетия, они непременно вступают между собою в супружество; в случае неустойки с той или с другой стороны нарушивший договор подвергается ответственности гражданского суда. Это в младенчестве жениха и невесты сделанное обручение расторгается только или по взаимному соглашению обеих сторон, или вследствие дурной молвы о нравственности невесты. Таким-то образом дочь, приемыш Егора, была сговорена за одного мальчика китайца, когда им обоим было по десять лет и когда невеста была здорова. Но лет за пять пред этим с девицею сделался паралич: она почти ничего не видит, без помощи посторонних не может ни ходить, ни есть. Христианское человеколюбие требовало, чтобы несчастная расслабленная не обременяла собою молодого китайца, довольно бедного, которому, естественно, нужна жена помощница в полевых работах, а не расслабленная, за которою нужен уход и которая вообще не способна к супружеской жизни. К сожалению, несмотря на наши увещания, Егор выдал замуж свою больную дочь.

В деревне Дун-дин-анъ существует особенная секта вероучения, называемая и-чжу-сян. О ней я мог узнать только то, что последователи ее имеют у себя рукописные цзины (священные книги), иногда собираются вместе, читают эти цзины и зажигают перед идолами пучки переломленных курительных свечек – и от этого обряда называются и-чжу-сян. Большего я не мог узнать; мне, впрочем, обещались достать их цзины. Между прочими в числе последователей этого нового заблуждения есть один богатый родственник новокрещенного Иосифа – 70-летний старик. Сын его, человек весьма сообщительный и разумный, желает, как уверяют христиане, креститься; но боится отца. Отец-то, по-деревенскому, очень богат: у него 121/2 десятин пахотной земли.²⁷⁶ Не удобъ богатому в царствие Божие внити.

9 марта. Пятница. Сего дня исповедал 15 человек; смотря по молодости в нравственно-религиозном образовании христиан, они исповедовались так разумно, что надобно благодарить Бога. Вечером Егор пришел со своим сыном Иваном. Оставшись с ним наедине, я сделал ему замечание за его нехристианский поступок, за ослушание воли священников, грозил даже небесным наказанием. Он сознался, что поступил нехорошо, обещался исправиться, не быть жадным и корыстолюбивым. Дай-то Бог! Но все-таки сделанной им ошибки не исправить. Между прочим я спрашивал его, справедливо ли говорят о нем, будто бы он распускал молву, что желающим креститься мы даем большие деньги. Оказалось, что в рассказах христиан была отчасти правда, но большая часть придумана язычниками. Дело в том, что какие-то пройдохи из деревни Ан-пин, лежащей ниже Ма-тоу по Бай-хе, наслышавшись, вероятно, тоже от язычников, соседей наших христиан, явились к знакомому им Егору и объявили, что и они желали бы креститься, если им помогут деньгами. Егор действительно сказал, что наши русские иногда помогают бедным христианам, но он не уверен, помогут ли они вам. Те и ушли от него; а между тем молва разнеслась, событие было искажено и преувеличено. Впрочем, надобно сказать правду, эта нелепая молва нисколько не опасна для репутации православного христианства. Нас, христиан, здесь одна горсть, и мы живем среди китайцев – такого народа, для которого деньги служат идолом, почитаемым едва ли не больше Конфуция, Шигемуни, Лаодзы и других личностей, боготворимых в Китае. Китайцу кажется непонятным христианское милосердие, и потому он всегда удивляется тому, когда добрые из русских оказывают материальную помощь своим бедным братьям по вере, и он для объяснения этих фактов, естественно, ищет других – близких к его узким понятиям толкований. Редко-редко увидим в многолюдном Пекине, чтобы китаец подал грош бедняку, умирающему от голода и холода.

10-го марта. Суббота. Сего дня совершена была в деревне Дун-дин-анъ первая православная литургия на антиминсе, полученном от преосвященного Иркутского Парфения. Перед литургией окрещено пять взрослых человек. Комната, в которой я совершал бескровную жертву, была благолепно украшена привезенной из Пекина утварью, потолок над престолом оклеен белою китайской бумагой, стены обвешаны церковными пеленами, а самое место священнодействия отделено было от народа занавесом, сделанным из нового коленкора. При священнодействии были не только все христиане, но и язычники смотрели издали, и видно было, что чинности и стройность службы произвела на них впечатление; катехизатор говорил проповедь, состоявшую в кратком объяснении Символа веры. На литургии я приобщил 30 человек взрослых и младенцев; после обедни был молебен к нашей Заступнице Пресвятой Богородице о покровении здешних весей и о сохранении юных христиан от всякой нужды и печали.

11-е марта. Воскресенье. После богослужения было совершено освящение воды, которую христиане разнесли по своим домам. Потом просили меня посмотреть место, которое они предполагают пожертвовать для постройки храма; место очень удобное – находится в конце селения, пред домами христиан. Когда я сказал, что это место весьма пригодно, то христиане с охотою уступили его под постройку молитвенного дома. После обеда собравшимся проводить меня христианам было предложено поучение о сотворении первого человека и его падении, и некоторым из язычников, слушавшим с большим вниманием, дано по экземпляру Священной истории. Замечательно то, что История о сотворении неба, земли и первого человека всегда производила на слушающих глубокое впечатление. Трудами нашего начальника переведены и напечатаны на китайском языке краткая Св. история и Зерцало Православного исповедания. Эти две книжки иногда заменяют устную проповедь. Грамотные из китайцев-язычников, видя у своих родных или знакомых означенные сочинения, сначала читают их из любопытства, а потом, по благодати Божией, у некоторых из них отверзаются умные очи, и они принимают святое крещение. Надобно сказать, что китайцы вообще питают глубокое уважение к книге, а иногда больше верят ей, чем устной речи.

В эту поездку я окрестил только шесть человек; в настоящее время число деревенских христиан возросло до 60 человек обоего пола. Кроме того, в этой же деревне (Дун-дин) есть 15 человек, основательно знающих Символ веры, Отче наш, десятословие и необходимые молитвы, но они не крещены единственно по недостатку крестов.

Всем христианам розданы мною иконы, присланные одним почтенным кяхтинским купцом Я.А.Немчиновым; эти иконы (30) с изображениями Спасителя, Божией Матери и святителя Николая очень благолепны, обложены медными позолоченными ризами.

В полдень я отправился в Пекин и, благодарение Пастыреначальнику нашему, полный утешения, оставил юную нашу паству.

13 марта мы все благополучно воротились в Пекин; здесь ожидало меня новое утешение: по благословению преосвященного Иркутского Парфения тамошним протоиереем Прокопием Громовым собраны и присланы в миссию 89 икон, 81 образок на финифти и 400 шейных медных крестов. Некоторые из икон весьма благолепны, украшены серебряными ризами.

1 апреля. Сего дня пришло десять человек деревенских христиан для говения на Страстной седмице. Пришли также четверо домохозяев из Сан-цзя-фар. Христиане принесли с собою примерную смету на постройку молитвенного дома в их деревне. Оказывается, что, не считая внутренних работ – окон, столов, перегородок, оклейки стен шпалерами и пр., требуется на постройку до 300 рублей серебром. Сами земледельцы собрали между собою 25 рублей серебром; кроме того, один из них предложил телегу с двумя мулами и человека для перевозки материалов, более бедные предлагают свой труд. На первый раз и то слава Богу. Я предложил им устроить кружку, в которую желающие могут понемногу, когда случится, класть по несколько чохов; и просил их постепенно заготовлять нужный для здания материал.

8 апреля. Двое из проезжавших из Тянъ-цзина в Калган купцов – Иван Нерпин и Николай Душников пожертвовали 100 рублей серебром на расходы по сооружению молитвенного дома. Даст Бог, понемногу и соберется требуемая сумма.

Поездка русского миссионера иеромонаха Исаии (Поликина) в окрестности Пекина по делам христианства

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, № 25 (22 июня 1863 г.), с. 385–392)

[5–10 октября 1862 года]

5 октября. Ранним утром я сего дня отправился из Пекина с катехизатором Иваном Юй; вечером, в 8 часов, мы благополучно прибыли в деревню Дун-дин-ан и остановились в училищной комнате. Целью поездки на этот раз было утверждение в православной вере новокрещенных, исправление треб и дела по постройке предполагаемого дома.

6 октября. Сего дня собрались ко мне взрослые здешние христиане для принятия благословения. Они, слава Богу, все здоровы, весьма довольны сбором пшеницы, и вообще говорят, что этот год один из плодородных. А главное, сколько я мог сам заметить и узнать от лиц достойных вероятия, прежние несогласия между христианами стихли. Благодарение Господу нашему, Богу мира и любви.

Между разговором высказано было вкоротке несколько христианских истин о причинах плодородия и бесплодия земли. Проповеди не было; у христиан теперь самая усиленная работа – молотьба хлебов, гороху и прочего и осеннее вспахивание полей.

В полдень мы отправились навестить Егора (в Дун-сы-чжуан), надеясь застать его дома в том предположении, что в полдень крестьяне приходят домой обедать и отдыхают несколько времени. Но дома мы его не застали; он отправился в соседний город Тун-чжау купить что-то для своего дома. Нас, очевидно, никак не ожидали, но мне это было очень приятно; потому что я мог видеть, как содержит Егор свою старуху мать после сделанных ему мною увещаний по причине не сыновнего его попечения о ней. Старушка сидела на темной лежанке, порядочно одетая и жевавшая просовую кашу с вареной капустой. Она да еще двое детей были дома, а мать семейства в поле. На распросы мои старушка отвечала, что она теперь, слава Богу, и сыта и одета и работать ее не принуждают. И другой грех Егор исправил, насколько это было можно с китайской точки зрения; а именно – зятя и его убогую супружницу он взял к себе в дом и кормит их. Говорят, что здоровье расслабленной поправляется; дай-то Бог. Я, впрочем, особенной перемены к лучшему не заметил в убогой Вере. Зять Егора, молодой крестьянин 20 лет, очень кроткий и смирный; воротившись с поля, он весьма обрадовался нашему приезду и тут же объявил, что он давно желал креститься, наслышавшись в семействе Егора о христианской вере. Порадовавшись обращению его на путь истинного спасения, я, по обыкновению, предложил ему сначала выучить Символ веры, Отче наш, заповеди Ветхого и Нового Завета и необходимые христианские молитвы. Но радость моя удвоилась, когда он, прочитавши Символ веры и молитву Господню, просто, но ясно отвечал на вопросы, которые я давал ему. Этому научил его Егор, тесть его. Спасибо и за это; этим добрым делом Егор смывает часть своих прежних ошибок.

Вечером, возвратившись домой, я приступил к совершению всенощного бдения. В темный длинный осенний вечер христиане имеют достаточно отдохновения для завтрашних полевых работ; да и солнце всходит не рано (в 6 часов), а потому, зная, что они успеют еще отдохнуть, я стал расспрашивать поодиночке, как они понимают то или другое место из Символа веры. Некоторые отвечали не совсем ясно, но большая часть весьма разумно и понятливо. Снова были разъяснены им трудно понимаемые места из Символа веры и вкратце предложено несколько рассказов о жизни и деяниях великих угодников Православной церкви, например о святых Василии Великом, Иоанне Златоусте как творцах наших литургий, о благоверном великом князя Владимире, святителе Николае, великом князе Александре Невском.

7-го октября. Утром совершено богослужение. Перед службой, по просьбе христиан, нуждавшихся в святой воде, совершено водоосвящение и сподоблены святого крещения вновь поступившие в училище крестьянские мальчики и новорожденная дочь Владимира. Таким образом, св. Церковь приняла в свои материнские недра еще трех новых чад под святыми именами Гурия, Сергия и Анны. О мальчике, названном во святом крещении Гурием, считаю не лишним сказать несколько слов. Накануне его крещения, в субботу, он долго сидел у меня и по моему желанию читал мне и, насколько доступно пониманию дитяти, объяснял некоторые места из Символа веры, рассказывал историю Адама и Евы, Каина и Авеля, Ноя и пр. Этот мальчик еще на Пасху был в Пекине с отцом своим (недавно крещенным), просил меня крестить его, но я посоветовал ему поучиться. Он, как видно, поучился прилежно и вечером на вопрос мой, желает ли креститься, с радостью отвечал: хочу-хочу. Но враг рода человеческого, яко лев рыкая ходит, некий кого поглотити! Утром, когда нужно было совершать крещение, нового моего ученика не оказалось. Где же такой-то? – спрашиваю я. Да печь топит, отвечает отец. Как же можно, говорю я, в такой великий и святой в жизни дитяти день занимать его пустыми житейскими делами и притом перед самым совершением благодатного таинства? Пошли же за ним! Посланный возвращается и говорит, что его мать (еще некрещенная) не пускает, боится, что дитя, крестившись, умрет.²⁷⁷ Мать, возразил я, не может запретить сыну креститься, если он сам давно желает и если отец его того же самого желает. Еще послали; тогда посланный донес, что сам ребенок не желает принять крещение. Тут уже не только мне, но и всем окружающим христианам стало понятно, в чем дело: ходит и похищает семя слова Божия, да некако веровавши спасутся. Сам отец, очень мягкий, отправился и привел сына. Желаешь ли ты креститься? – спросил я. Желаю, отвечал он, я давно хотел. – Так отчего же ты не шел и сказал, что не хочешь креститься? – Да мне вдруг стало страшно, и мать стала говорить, что если окрестишься, то непременно умрешь. Бедная женщина, сама не зная, невольно сказала великую правду; действительно, дитя ее, ветхий человек, умрет, совлечется тела греховного, еже не работати к тому греху, и возродится о Христе в новую благодатную жизнь. «Ну, а теперь хочешь ли креститься?» – «Хочу». – «И не боишься?» – «Не боюсь!» – Тогда я приступил к совершению таинства. По окончании священнослужения я обвенчал три пары прежде крещенных христиан из язычников и тут же объяснил им силу таинства брака, что, несмотря на их долговременное сожительство в супружестве по обычаям страны, совершение этого таинства в высшей степени необходимо.

После полудня я поехал в деревню Май-цза-дяр посетить христианина Исаакия Цяо с семейством. Он нам представил своего будущего зятя – юношу весьма скромного и довольно грамотного. Сей изъявил сердечное желание принять святую веру Христову, и я, побеседовав с ним о самоважнейших предметах христианского учения, дал ему священную историю и книжку необходимых молитв (цзин-вын). Вечером, возвратившись в Дун-дин-ан, говорил с крестьянами о разных испытаниях, которые милосердный Бог посылает верующим для укрепления их веры. Поводом к этому разговору послужила эпидемическая холера, в течение июня и июля свирепствовавшая в Пекине, его окрестностях и по всей губернии Чжин-ли. В одном городе Пекине умерло более 50 тысяч человек, не говоря о его обширных предместьях, где болезнь действовала равносильно. В деревнях она была, правда, слабее, но все-таки почти каждое семейство лишилось кого-либо из своих членов. Над православными же христианами в эту годину испытания Господь явил благость благоутробного милосердия Своего. Из 60 человек христиан не только никто не умер, но даже не заболел холерою, тогда как у язычников из ста умирало 5 человек. Это обстоятельство сильно поразило идолопоклонников, и заметно, что они с большим против прежнего уважением стали смотреть на христианство и его последователей.

Вечером, часов в 10, привели ко мне старика язычника, который с неделю уже страдает слабыми холерическими припадками, то головною болью, то давлением в груди или тошнотою. У меня была взята с собою маленькая дорожная аптечка; при помощи Божией, я в два дня поставил старика на ноги. Он довольно богат, имеет большое семейство, в числе членов которого находится сын, недавно получивший ученую степень студента. Когда после первых приемов лекарства старику стало заметно лучше, появился аппетит, – доверие язычников ко мне возросло. Студент (сю-цай) пришел ко мне и просил посмотреть его мать, 60-летнюю старуху, которая уже целый месяц не встает с постели. Увидев меня, старуха стала метаться на постели и, дико взглянув, ни за что не хотела дать руки, чтобы исследовать пульс. Я стал говорить с ней ласково, родные ее сын и дочери уговаривали не бояться; наконец она согласилась и позволила исследовать пульс и грудь. Осмотревши больную, я нашел, что у ней застарелая чахотка, к которой недавно присоединилась еще лихорадка, давившая ей грудь. Состояние ее безнадежное, однако я дал лекарство самое невинное (несколько капель лавровишневой воды), собственно, для того, чтобы успокоить ее и родных.

8-го октября. Утром посещал больных: старику гораздо лучше, и жена его, сверх всякого чаяния, значительно поправилась, так что может сидеть и чувствует себя хорошо. Сегодня я подал помощь 10 человекам, страдавшим глазной болезнью. В деревнях между крестьянами весьма много страдающих воспалением глаз; болезнь эту производит тончайшая пыль, которая попадает в глаза во время полевых работ, раздражает глаз и производит в нем воспаление. Прижигание синим купоросом или легкая примочка из ляписа действует чрезвычайно быстро, как это я испытал еще в Пекине;²⁷⁸ через три дня краснота исчезает и зрение становится по-прежнему ясным. Как бы было важно для миссионера, если бы он основательно, т. е. научно и практически знал европейскую медицину!

9-го октября. Вокруг деревни находится много лесных дач, принадлежащих крестьянам; лес из породы тополей (ян-шу) на постройку годится, но не очень прочен и потому употребляется только на сооружение простых незатейливых зданий. Так как имеющиеся у нас к сооружению молитвенного дома средства весьма ограничены, то я и решился купить деревья ян-шу, которые мне продавал богатый крестьянин язычник. Но, по указаниям плотника Евгения, я выбрал двадцать четыре дерева, вершков по 7 в диаметре; в каждом дереве оказалось не более полутора сажен, годных в дело. И каково же было мое удивление, когда с меня за 24 дерева запросили 76 лан серебра (т. е. на русский счет 163 рубля 40 копеек). Кроме того, нужно заплатить в казну пошлину по 1 рублю 50 копеек с каждого дерева; за срубку²⁷⁹ дерева, очистку коры, доставку на место по 1 рублю 50 копеек, за обделку дерев плотником по 1 рублю 50 копеек; итого, не приступая к постройке, лес стоил бы мне никак не менее 270 рублей серебром.

Крестьянин, зная, что дерево мне очень нужно, не захотел сделать никакой уступки из запрошенной цены. У христиан же лесу хотя и не мало, но большею частью недоросший – тонок; годных к постройке можно было найти не более 10 дерев. А прочие деревенские жители, заслышав о цене, какую заломил с меня их богатый сосед, ни за что не хотели продать дешевле. Поэтому я решился купить в Пекине или окрестностях его сосновое дерево из сломанных зданий,²⁸⁰ если бы даже пришлось и подороже заплатить; потому что сосновое дерево простоит в пять раз дольше тополя.

Вечером сего дня ездил в деревню Май-цзя-дяр и окрестил новорожденного сына Исаакиева, нарекши его Иннокентием. По возвращении в Дун-дин-ан застали в нашей квартире дун-сы-чжуанских христиан Егора, Палладия и Иннокентия, пришедших за благословением. Егор просил меня к себе окрестить его зятя, а Палладий, у которого двое детей желали креститься и выучились всему необходимому для принятия таинства, объявил, что жена его, узнавши, что приехал священник крестить ее детей, убежала с ними к родным за несколько верст. Простодушные крестьяне шутили над легковерием боязливой матери и обещались вразумить ее, тем более что прежде она сама изъявляла желание креститься. Эти мысли распространяют в народе хэ-шаны – идолослужители, из своих собственных интересов, а никак не из ревности к проповедуемому ими учению. Они понимают, что чем меньше будет у них прихожан, тем меньше будет у них материальных средств к существованию.

10-го октября. Осмотрел больных; у некоторых из страдавших глазною болью краснота исчезла совершенно, а у остальных еще есть, но не много; дня через два, по всей вероятности, поправятся и эти.

После этого я отправился в Дун-сы-чжуан для крещения Егорова зятя.

По возвращении из деревни пришли три женщины, у одной был нарыв на щеке, у другой на шее, а у третьей опухла рука. Болезни самые пустые, но шарлатаны – китайские лекаря, просили рубля по два за отличное, весьма дорогое будто бы лекарство, иначе, говорили, нужно будет руку разрезать. Замечательно, что сего дня привели ко мне 80-летнего старика, у которого один глаз совершенно ничего не видит, у другого же нет и глазного яблока. Я откровенно сказал, что во всем мире нет такого врача, который бы мог возвратить ему зрение, это может совершить только один Врач душ и телес, Владыка неба и земли, Господь Иисус Христос. Старичок поблагодарил меня за откровенное признание и говорил, что кто-то из хэ-шанов брался (разумеется, за большую сумму) сделать его зрячим.

Сегодня открыты классы для желающих учиться китайской грамоте и начаткам христианского учения. Классы были закрыты в конце марта, так как в течение апреля, мая, июня, июля, августа и сентября дети, помогая родителям, занимаются сельскими работами.

Сегодня же заключил с китайцами заводчиками два контракта на поставку кирпичей и черепицы для храма; кирпич здесь стоит по 5 рублей серебром за тысячу.

Отправляясь домой, я оставил здесь на неделю катехизатора Ивана, чтобы он ежедневно беседовал с христианами о предметах веры, а главное – передавал бы свои познания о вере Владимиру.

Из письма [иеромонаха Исаии] из Пекина

(Приложения к Иркутским епархиальным

ведомостям, № 21 (1 августа 1864 г.), с. 512–513)

Пекинского миссионера отца Исаию спрашивал Верхнеудинский священник о. Анатолий Лавровский, серебряные ли вызолоченные сосуды или какие другие более необходимые вещи нужны для новоустроенной церкви близ Пекина во имя святителя Иркутского Иннокентия в селении Дун-дин-ань? – прислать которые изъявляет готовность один боголюбец.

Отец Исаия отвечал, что, собственно говоря, для новоустроенного храма необходимо все, кроме св. икон; особенная же нужда настоит в дорожной дароносице и в двух небольших посеребренных подсвечниках на престол.

Затем о. Исаия просит поблагодарить через Иркутские епархиальные ведомости усердствующего за вызов послужить своим приношением Дун-дин-аньской церкви и отца Анатолия за содействие.

Исаия (Поликин), иером[онах]. Материальное состояние православных христиан в Пекине

(Приложения к Иркутским епархиальным

ведомостям, № 48 (3 декабря 1866 г.), с. 529–537)

Почти все здешние православные христиане (исключая деревенских земледельцев и два-три семейства в самом Пекине) принадлежат к военному сословию. Военное сословие в Китае наследственно. Маньчжуры, овладевшие в 1644 году престольным городом Серединной империи, поселили свои гарнизоны сначала в Пекине, а потом и в других городах Китая и назначили им весьма значительное содержание. Маньчжурское правительство дало военному сословию пахотные земли, земли под семейные кладбища, казенные квартиры и, кроме того, не говоря об офицерах и других высших воинских чинах, рядовому солдату назначило ежемесячно по 3 ланы серебра (6 русских серебряных рублей) и по 22 мешка рису в год, что в сложности составляло до 110 пудов риса. Пуд рису еще в 1850 годах был не дешевле 50 копеек серебром. Значит, 110 пудов составляли 55 рублей серебром. Присовокупив к сему ежегодное жалованье 72 рубля да в новый год награды 6 рублей, – итого выйдет, что рядовой солдат получал ежегодно 133 рубля серебром при готовой квартире и земле, с которой также получал немалый доход. Сверх сего подростки – от 10 до 15 лет – обыкновенно получают половину солдатского жалованья (по 3 рубля в месяц) и часть рису. Почти в каждом китайском семействе, состоящем из 4–5 человек, всегда найдется мальчик – подросток, получающий в год до 40 рублей серебром.

Таким образом, можно предположить, что каждое солдатское семейство (4–5 человек) получало ежегодно 173 рубля серебром, или почти по 15 рублей серебром в месяц. Кроме всего вышесказанного, прежде богатое правительство Китая выдавало солдатам единовременные пособия: по случаю женитьбы – 20 рублей и по случаю смерти отца или матери – 25 рублей серебром.

При тогдашнем спокойствии в стране, при изобилии подвоза с юга Китая всех жизненных продуктов это жалованье доставляло самое обеспеченное и спокойное состояние. И заметьте, такое довольство продолжалось не год и не десятки лет, а больше двух столетий (с 1644 года). Естественно, что войско, в продолжение этого времени занимавшееся только военными экзерцициями, отвыкало от всякого другого труда и занятий, не знакомилось ни с какими ремеслами, не торговало, потому что не находило в том нужды, будучи обеспечено вполне. Еще в последние годы царствования Дао-гуан и в первые годы царствования Сянь-фын (1845–52 г.) войско получало полное содержание и жило безбедно, а семейства, имевшие два-три сына и, следовательно, больше других получавшие, были весьма зажиточны. Рассказывают, что некоторые из рядовых солдат, отправляясь на смотровое учение, имели при себе слугу, который нес за ними лук и стрелы или ружье. Конечно, это обличает крайнюю леность и безумное тщеславие, но в то же время бесспорно доказывает и значительную состоятельность военной касты в Пекине. Сословие военное, по законам царствующей династии, занимает второе место в ряду прочих сословий, а именно: 1-е место ученым и гражданским чиновникам, 2-е военному сословию, 3-е земледельцам, 4-е ремесленникам, 5-е купцам и последнее – рабам и другим людям низшего разряда. Посему военное сословие в прежнее время пользовалось и уважением, и довольством. Но почти с самого начала царствования покойного императора оно стало упадать ниже и ниже. На юге Китая вспыхнуло сильное восстание, продолжающееся беспрерывно в разных провинциях до настоящего времени. Целые губернии не платили податей и сборов, и государственная казна год от году стала скуднее и беднее. Вследствие сего войскам сначала выдавали две трети денег и рису, потом половину и, наконец, дело дошло и до одной трети; на этом пока и остановились.

Естественно, что каждое семейство, год от году получая содержание меньше и меньше, а между тем привыкши жить в довольстве, не сокращало своих расходов и, в надежде на перемену обстоятельств к лучшему, входило в долги, ежегодно возраставшие. Таким образом, постепенно исчезали пахотные земли, закладывались фамильные кладбища, продавались, у кого были, собственные дома, и в течение 15 лет военное сословие, особенно простые солдаты, дошло до самой крайней нищеты. Естественно, что все эти бедствия также испытали и наши христиане, принадлежащие, как замечено выше, почти исключительно к военному сословию.

Правда, и на те средства к существованию, которые солдаты имеют теперь, еще бы можно кое-как жить, но долги сокрушают. В настоящее время семейство получает около 45 рублей серебром в год (с рисом вместе), а иные и по 55 рублей серебром. Но дело в том, что почти все солдаты имеют долги, нажитые в течение последних 15 лет, так что половину своего скудного содержания выплачивают ростовщикам как проценты за долг.

Положим, что неправильно – от неуменья жить, – нажитых долгов похвалить нельзя, и положим, что их и нет совсем. Но зато чаще всего встречаются долги, которых никак нельзя было избежать. Например, умирает отец или мать; вот и случай к самым разорительным займам! Вещи, при погребении самые необходимые, по обычаям страны без которых не может обойтись самое беднейшее семейство, суть следующие: гроб, траур, могила и носильщики. Самый дешевый гроб стоит здесь 40 тысяч чохов,²⁸¹ т. е. 8 рублей серебром; траур, обязательный, государственными и народными постановлениями (на 2–3 члена семейства) будет стоить 30 тысяч,²⁸² могила 5 тысяч и носильщикам не меньше 20 тысяч, т. е. четыре рубля. Вот теперь и посчитайте – всего, без угощения и без всяких других расходов, самое скромное белое дело²⁸³ обойдется в 95 тысяч чохов, т. е. в 19 рублей серебром. Когда случается в семействе такое несчастье – смерть отца или матери, то старший в семье идет к ростовщику или в закладную лавку, и если у него еще не заложено жалованье на несколько лет вперед и билет на получение риса, то он под залог их берет в долг, положим, 100 тысяч чохов (20 рублей серебром) и в обеспечение займа выдает заимодавцу, положим, хоть билет на получение риса из казенных кладовых. Сделавши такой заем, он, до возврата капитала вполне, постоянно платит десять процентов ежемесячно. Таким образом, тут же высчитываются проценты за 1-й месяц вперед, и должник, давая заимодавцу расписку в 100 тысяч чохов, получает только 90 тысяч. Потом он должен аккуратно каждый месяц выплачивать 10 процентов или, сказать яснее, – заплатить или весь капитал сразу, или ежегодно, пожалуй, хоть до самой смерти, платить 120 тысяч – т. е. ровно столько, сколько солдат получает в настоящее время денег от правительства взамен рису. Таким образом, должник, раз задолжавши, не в состоянии расплатиться и век свой платит проценты, стало быть, весь его паек рисом поступает в руки заимодавца. Не менее разорительна и свадьба; между тем правительство, выдавая незначительное (в сравнении с прежними годами)²⁸⁴ пособие на погребение родителей, на свадебное дело не дает ни одного чоха. С уверенностью можно сказать, что почти в каждом семействе в течение 15 лет были или смерть, или свадьба, и, стало быть, каждое семейство, не имеющее своих собственных средств и принужденное прибегать к займу, фактически уже перестает получать содержание рисом, а пользуется одним только жалованьем – т. е. ежемесячно получает на все и про все 1 лан и 6 фын серебра, а на наши деньги 2 рубля 12 копеек серебром. Теперь подумаешь, как на эти деньги прожить месяц трем, четырем, а иногда и пяти человекам! Об рисе, муке и прочей питательной пище нечего и говорить! Пуд мелкого проса (не нашего отличного проса, а такого, каким в годы изобилия кормили собак, свиней, кур и др. домашних животных) – так пуд этого мелкого проса стоит теперь один серебряный рубль. Просо это (называемое у нас, кажется, будою) малопитательно, а потому его нужно немало скушать, чтобы быть сытым.

Положите даже только фунт проса на человека в день, и тогда на 4 человека потребуется, по меньшей мере, три пуда, т. е. три рубля в месяц, а получается только 2 рубля 12 копеек! На что купить воду, уголь каменный для топлива, соль, приправы и проч. и проч. и проч.? Сообразив все это, я должен сказать просто, без всякой аффектации, что положение пекинских солдат вообще, и в частности наших христиан, есть самое безотрадное и нисколько не от них зависит, а от обстоятельств, нами изложенных. Мне часто случалось слышать и здесь, и в Кяхте, и в Иркутске, как чествуют бедных здешних христиан и дармоедами, и попрошайками и лентяями, и безнравственными, бесполезными существами! И кто же? Большей частью наши же добрые и гуманные русские, мимоходом побывавшие в Пекине, мимоходом послушавшие кое-чего и, разумеется, ни одного чоха не давшие на облегчение горькой доли бедняков.

Самое лучше средство улучшить свой материальный быт, скажут нам, – это работать, идти в поденщики, заняться ремеслами! Так! Но для этого нужны и привычка, и уменье! Как хотите, а сословию, двести лет отвыкавшему от физического труда, также трудно переносить его, как и нашему чиновнику зарабатывать дневное пропитание рубкой дров или петербургскому мещанину пахать землю.

Побуждаемые нами, многие из наших христиан – мужчин занимаются поденной работой; но так как они непривычны к ней и скоро устают, то их вообще неохотно берут в поденщики, и притом назначают самую ничтожную заработную плату.

Но за всем тем положение наших христиан еще гораздо отраднее положения их сослуживцев-язычников, потому что наши получают помощь от нашего правительства, а именно: в настоящее время на содержание мужского училища ассигнуется ежегодно тысяча рублей, и на женский приют до 700 рублей, кроме того, миссия расходует на содержание вдов и сирот до 300 рублей в год. Таким образом, христиане наши получают ежегодной субсидии до 2 тысяч рублей, что, на 340 человек пекинских²⁸⁵ христиан, приходится почти по 6 рублей на душу в год.²⁸⁶ Но при всем том у нас насчитывается до 57 беспомощных вдов и до 20-ти семейств, которые, без помощи со стороны миссии, умерли бы с голоду. В настоящее время не редкость, что в Пекине умирают с голоду. На днях мне рассказывал весьма почтенный человек, что один ротный начальник умер с голоду. Мыслимое ли у нас дело, чтобы отец командир умер с голоду? А в Китае возможно. Утаить солдатского жалованья и пайка нельзя. А между тем все его жалованье и рис забрали кредиторы и выдавали ему ежедневно 500 чохов (т. е. 10 копеек серебром); а у него шесть человек семьи!

В третьем году двое наших христиан вытащили из канала боросившегося в оный бедняка. На вопрос о причине его самоубийства несчастный ответил, что он несколько дней не ел и не надеялся поесть, так как все его содержание уходило на уплату долгов кредиторам; притом же у него была большая – голодавшая семья! Мы помогли несчастному, и он оправился, принял святое крещение под именем Александра и зарабатывал у нас порядочное содержание перепиской по-китайски. В прошлом году Александр мирно скончался, сподобившись, перед смертью, полного христианского напутствия!

Бедность довела пекинского циженя (солдата) до того, что он продает своих дочерей, занимается всякими непристойными делами. Воровство, грабеж, совершаемые в городе и его предместьях, – дело солдат.

Раз спросил вора – грабителя (из солдат), как он решился на такое преступление, зная, что ему за это отрубят голову? Я это знал, отвечал он равнодушно, но мне приходилось умереть с голоду не сего дня, так завтра; товарищи подговорили меня идти вместе на грабеж, и я рассчитал, что, воруя и грабя, я все-таки могу прожить несколько времени, до тех пор, пока поймают. Иначе же мне приходилось умереть с голоду через день или два. Благодарение Богу, ничего подобного не было и нет между нашими христианами. Кроме нашего нравственного влияния и вещественной помощи, они и сами поддерживают друг друга по возможности.

При всем этом можно сказать, без преувеличения, материальное положение наших христиан весьма не отрадно. Они несут крест постоянных житейских лишений, по крайней мере, несут его безропотно и кротко, и надо удивляться, как перебиваются они со дня на день!

Писал я эту статью по следующему побуждению: в проезд мой по епархиям Енисейской и Иркутской мне не раз приводилось слышать, какое живое участие принимают многие из почетных лиц духовного сана и из мирян в своих китайских братьях по вере – наших пекинских христианах. Это было весьма отрадно! Но, с другой стороны, многие, по неизвестным побуждениям, везде, где могли, клеймили бедняков всяким позорным словом. По обязанности священника я взял на себя труд изложить материальное состояние наших христиан в настоящем его виде.

Пекинский миссионер иеромонах Исаия.

Пекин. 22 октября 1866 года

Благодарственный адрес Кяхтинского купечества иеромонаху Пекинской духовной миссии о. Исаии

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, №49 (4 декабря 1865 г.), с. 641–642)

Ваше Преподобие,

Всечестнейший отец Исаия!

В месте с открытием для русских свободной торговли внутри Китая встретилась надобность в людях, знакомых с китайским языком, – а потому кяхтинское купечество в 1861 году отправило к начальнику российско-императорской духовной миссии, отцу архимандриту Гурию, пять молодых воспитанников с целью изучения китайского языка. Его высокопреподобие, вполне сочувствуя достижению предположений купечества, обучение означенных воспитанников возложил на вас, и вы отлично оправдали доверие отца архимандрита и надежды купечества. В самое короткое время учения своего под истинно отеческим попечением вашего преподобия, как эти воспитанники, так и еще трое, впоследствии к нам отправленные, настолько успели в изучении китайского языка, что они, взятые потом для практического применения их знания к делу коммерческому, – оказались весьма хорошими переводчиками китайского языка и делают много пользы в торговле внутри Китая. Прекрасное же поведение этих воспитанников доказывает, что и нравственное воспитание дано было им с глубоким знанием человеческого сердца.

Такие высокие заслуги вашего преподобия, как лично кяхтинскому купечеству, так и делу русской торговли внутри Китая, обязывают нас, нижеподписавшихся, почтительнейше понести вам настоящий адрес как знак глубочайшей благодарности за понесенные вами труды в деле образования наших воспитанников.

Вполне уверенные в благодарном принятии вами этого адреса, и поручая себя молитвам вашего преподобия, имеем честь быть глубоко вам признательные.

Следуют подписи 33-х лиц.

Распоряжение Св[ятейшего] Синода

(Иркутские епархиальные ведомости, №42

(17 октября 1864 г.), с. 1)

Святейший Правительствующий Синод указом от 29 августа № 3705, на имя преосвященного Парфения архиепископа Иркутского, между прочим, предписать изволил следующее: принимая во внимание, что по управлению паствой Православной церкви нашей в Пекине могут встречаться случаи, разрешаемые епархиальной властью, Святейший Синод определяет: дозволить нынешнему начальнику Пекинской духовной миссии архимандриту Палладию в таковых случаях и нуждах обращаться к Вашему преосвященству, а Вам предоставить давать подлежащие разрешения на представления начальника означенной миссии.

Исаия (Поликин), иеромонах. Из дневника албазинского священника (в Пекине). 1860 год

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, №38 (24 сентября 1866 г.), с. 420–426)

20 апреля. Сегодня вечером меня позвали к больному китайцу Николаю, год времени как окрещенному со всем его семейством. Еще раньше врач нашей миссии свидетельствовал Николая и нашел, что у него чахотка в последней степени развития.

Действительно, когда я пришел, больной был так слаб, что с трудом приподнимал голову с подушки. Утешительно было слышать, что Николай, очень недавно (около года) принявший св. крещение, исповедовался с глубоким чувством и заметной твердостью в христианских убеждениях. Приобщивши больного Св. Таин, я присел поговорить с его домашними и невольно посмотрел на его жилище. Бедно, очень бедно; в углу, на маленьком глиняном очаге готовилась жидкая похлебка из проса. Впрочем, эта бедность Николая весьма понятна: он, каменщик по ремеслу, около месяца не вставал с постели; а в Пекине бедному работнику не месяц и даже не неделя, но два-три безработных дня грозят голодной смертью; потому что по ничтожности заработной платы (1020 копеек серебром в день) невозможно скопить копейку на трудные дни. И не один Николай так живет и питается: чашка жидко сваренного проса, а в праздники к ней кусок капусты – вот насущная пища почти всех наших христиан!

21 апреля. Рано утром я посетил больного и принес ему успокоительное питье, составленное по рецепту нашего врача. Николаю стало заметно лучше. Он просил сподобить его таинства Елеосвящения, говоря: «вот недавно Николай тоже был опасно болен, а как помазали его св. елеем, он и выздоровел».²⁸⁷

22апреля. Вдвоем с о[тцом] иеромонахом Александром мы совершили над болящим св. Елеосвящение, после которого он стал быстро поправляться – 29 апреля Николай пришел ко мне совершенно здоровый, и по его просьбе я отслужил молебен св. угоднику Божию – Чудотворцу Николаю.²⁸⁸

24 апреля. Сегодня оглашен и крещен язычник, рядовой желтого китайского знамени, во св. крещении Иван, еще прежде изъявивший желание вступить в недра Православной Церкви Христовой. Новопросвещенный Иван, занимавшийся в свободное от военной службы время продажей искусственных цветов, с год времени назад заболел расслаблением позвоночного столба. Эта болезнь не позволяла ему ни ходить, ни сидеть; он мог только лежать на груди. Несмотря на это, во все время оглашения и крещения Иван стоял на слабых своих коленях, упершись руками на кровать, ясно и с убеждением прочитал Символ веры (по- китайски), и во все время совершения таинства по бледному лицу его текли радостные слезы. По совершении крещения и миропомазания он причащен Святых Таин. Еще до крещения Иван в короткое время выучил наизусть Символ веры, молитву Господню, Богородице Дево радуйся, десять заповедей и главные истины христианской религии. У больного в семействе жена, мать, теща и 4-летняя дочь, еще не крещенные, но уже с месяц наставляемые в вере.

10 мая. Сего дня заходил к новокрещенному Ивану; он, как видно, ежедневно ослабевает телом, но дух его укрепляется. Он просил меня, «пока жив, крестить его семейство; когда они крестятся, говорил он, я умру спокойно». Так как домашние Ивана достаточно уже ознакомились с истинами веры, то я, соглашаясь на благочестивое желание юного христианина, назначил день крещения в праздник Св. Троицы (23 мая).

18 мая. В ночи на 18-е число мая припадки у Ивана так усилились, что домашние не надеялись, чтобы он прожил до утра. Однако к утру дыхание больного сделалось ровнее, он очнулся и просил послать за мною; когда я пришел, он изъявил желание исповедаться и приобщиться Св. Таин. Я сказал Ивану, что хотя он недавно крестился и всеблагий Господь простил ему все его прегрешения, но так как человек и в один час времени может согрешить пред Богом, то желание его исповедаться и причаститься – есть желание по истине христианское. После исповеди и Св. Приобщения больной долго говорил со мною о своей жизни. Передавать всех его слов я не считаю нужным; общая мысль в его рассказе была та, что Иван, с молодых лет периодически страдая болью в пояснице, тщательно обращался за помощью к ламам, хэ-шанам, даосам; они пели над ним гимны, делали заклинания, сопровождаемые звуками тимпанов, и, главное, брали за свои труды деньги и вещи, но не вымолили больному ни здоровья, ни душевного спокойствия. Когда я уходил, больной просил приходить к нему почаще: «с вами мне очень весело», простодушно говорил он.

20 мая. Сего дня вечером Иван, по искреннему его желанию, был снова исповедован и приобщен Св. Тела и Крови Христовой, а в 10-м часу мирно и безмятежно отошел в новую жизнь, идеже несть болезнь, ни печаль. В последние минуты своей жизни он говорил своим домашним: «утешьте меня, креститесь!» Он пожил в христианстве только 27 дней, но и в эти немногие дни ясно выразил свою живую веру в Христа Спасителя и твердую надежду на Его великое милосердие.

1 июня. Приходил ко мне албазинец Бошко (унтер-офицер) Михаил и просил повенчать его сына Марка с девицею из манчьжурок – язычницею. Михаил, не известно по какому побуждению, весьма редко ходил в церковь и уже несколько лет не исповедуется и не причащается Св. Таин, хотя все его семейство (9 человек) неуклонно исполняет христианские обязанности. На увещание прежних священников он всегда отвечал уклончиво: «некогда, нет времени, есть казенные дела». Сегодня я спросил его: думает ли он когда-либо очистить свою совесть чистосердечным покаянием, если же нет, то пусть скажет мне, по какой причине он так долго избегает общения со Св. Церковью? Михаил отвечал, что он поступает так по лености и неразумно, наконец и ноги у него часто болят от старости (ему 62 года), но что теперь будет ходить в церковь и в будущем Великом посту намерен говеть и исповедоваться. Дай Господи, чтобы его слова были сказаны от чистого сердца, молю Бога, чтобы Он вразумил заблудшего и наставил его ходить по пути святых Своих заповедей. Я замечаю, что в настоящее время Михаил чаще прежнего посещает храм Божий. Невеста Марка (сына Михаила) по обычаю страны, весьма строго соблюдаемому, не могла видеть никого из родных своего будущего мужа до самого последнего дня – в который она должна была выйти из дома отеческого в дом жениха. А потому не было никакой возможности обучить ее истинам св. веры.²⁸⁹ Матери жениха вменено в непременную обязанность выучить невестку хотя бы молитве Господней.

5 июня. Сего дня, в день свадьбы, невеста из женихова дома приведена в храм и здесь, во св. крещении нареченная Анною, тотчас же обвенчана с Марком, а крестной матери поручено обучить новокрещенную истинам. Вообще, браки албазинцев с язычницами составляют одну из трудных обязанностей для священника; брать же невест из своих – христианок по большей части не представляется никакой возможности, потому что почти все наши христиане находятся в близком между собою плотском или духовном родстве. В настоящее время взрослых холостых мужчин 45 человек, а девиц от 16 до 20-летнего возраста всего только пять.

14 августа. Завтра здесь храмовой праздник Успения Пресвятой Богородицы. После всенощного бдения исповедовалось более 20 женщин, из которых четыре было беременных. Здесь существует весьма похвальный обычай: женщины, перед наступлением родов, говеют, исповедуются и приобщаются Св. Таин, и потому Господь всегда благословляет их роды. Случалось так, что сего дня беременная женщина приобщается Св. Таин, а другой день благополучно разрешается от бремени.

15 августа. В праздник Успения Пресвятой Богородицы после божественной литургии, которую совершал соборне начальник миссии, о. архимандрит Гурий,²⁹⁰ всем христианам предложена была трапеза в комнатах священника.

17 августа. Сего дня меня пригласили исповедать и приобщить умирающую новокрещенную манчьжурку Марию; она целый день страдала сильной спорадической холерой и была совершенно изнурена продолжительной рвотой и поносом. Исповедавши и приобщивши Св. Таин, я предложил больной незначительные медицинские пособия; давши ей прием опийной эссенции, я составил возбуждающее втирание и сказал родным, чтобы они старательно натирали ее тело. Через час мне дали знать, что больная уснула; этот сон был спасительный, больная вскоре оправилась. Муж ее – католик несомненно доброго поведения.²⁹¹ Родившаяся у Марии дочь Параскева крещена и воспитывается в духе Православной церкви.

Исаия (Поликин), иеромонах. Из дневника албазинского священника (в Пекине). 1860 год

(Прибавления к Иркутским епархиальным

ведомостям, №39 (1 октября 1866 г.), с. 427–436)

28 августа. В ночи на 28-е августа все албазинцы, составляющие так называемую «русскую роту», были потребованы на городскую стену для защиты Пекина от нападения англо-французов. Союзники взяли укрепления города Тяньцзиня и идут на Пекин. Утром из Северного подворья видны были между другими и две полотняные наших христиан палатки, расположенные на восточной стороне города (в нескольких саженях от Северного подворья).

1 сентября. Со стены отпускают албазинцев домой, но не всех и не во всякое время, а только утром и вечером, часа на два. При свидании со мною они говорили, что когда дошел до них колокольный звон, призывающий православных на молитву (29 августа), им было очень грустно; они не могли идти в храм Божий и даже не смели открыто молиться на крест храма, видимого с городской стены, потому что китайцы, узнав, что англо-французы тоже христиане, смотрели на албазинцев весьма подозрительно.

4, 8, 11 сентября. В эти три праздника я служил без китайского причетника и пономаря, потому что все взрослые христиане были на стене. В прочем служба шла своим порядком; на клиросе пел и читал член Миссии К.И.Павлинов.²⁹²

14 сентября. Вчера ко всенощной явилось около половины албазинцев, отпущенных со стены. Трогательно было слышать св. песнь, которую пели албазинские дети: «спаси, Господи, люди твоя и благослови достояние твое; победы благоверному ИМПЕРАТОРУ нашему Александру Николаевичу на сопротивные даруя!..» В это время китайский император оставил свой загородний дворец (за 200 верст от Пекина – в Монголии), а войска англо-французов были в пяти верстах от Пекина. В самый праздник Воздвижения Честнаго и Животворящаго Креста к литургии, совершенной мною порану, пришли почти все албазинцы-воины. Они рассказывали, что генерал, осматривавший войска, нашел албазинскую роту одной из лучших; вообще наши христиане стали бодрые духом, светлее и спокойнее смотреть на настоящее свое положение, несмотря на то, что опасности войны угрожают все более и более.

Китайские солдаты, находящиеся на городской стене близ Северного подворья, слыша наш колокольный звон и видя со стены, как христиане собираются в церковь, распустили следующую нелепую молву: по первому звону, говорят они, христиане собираются в церковь, по второму им раздают оружие, а после третьего они выходят и, пользуясь темнотою,²⁹³ вводят в город англичан и французов. Как ни нелеп был слух подобного рода, но он произвел последствия, не совсем благоприятные для нас. Албазинцев с северо-восточного угла стены перевели на Северную стену к воротам Ан-дин и поставили около огромного ламского монастыря, называемого Юн-хо-гун. Сегодня, во время литургии, к воротам подворья собрались толпы уличных мальчишек, праздношатающихся лентяев и нищих; вся эта грязная масса шумела, смеялась и даже оскорбляла неприличными словами женщин, проходивших в храм. Благоразумие требует прекратить на время звон к богослужениям, а ударять только три раза в колокол, чего весьма достаточно для того, чтобы христиане слышали, потому что они живут около самого подворья.

16 сентября. Сегодня исповедана и приобщена Св. Таин 72-летняя старица Марфа; вечером она скончалась. Но как предать ее земле, когда городские ворота заперты?

20 сентября. Рано утром мы узнали, что китайцы отворили западные городские ворота; а потому мы поспешили выносом за город гроба новопреставившейся. Но так как на албазинском кладбище не было сторожа и некому и некогда было вырыть могилу, то гроб был оставлен в кладбищенском домике до более благоприятного времени, а сопровождавшие поскорее возвратились в город. (Приписка 1-го ноября того же года): Когда англо-французы удалились от Пекина (в конце октября), родные покойной Марфы отправились на кладбище, чтобы предать земле ее тело. Они нашли, что гробовая крышка была изломана; кладбищенский сторож пояснил им, что англо-французы, отыскивая повсюду топлива, разбивали не зарытые в землю гробы и, выбросив трупы, самые гробы уносили и сожигали; когда же вскрыли гроб Марфы, увидели и развернули положенную в нем «какую-то бумагу» (слова сторожа-язычника), то положили крышку на гроб и ушли, ничего не тронув. «Какая-то бумажка» была разрешительная молитва, обыкновенно полагаемая священником во гроб умершего...

23 сентября. Англо-французские войска осадили Пекин. По городу разнеслась весть, что они исповедуют христианскую веру и потому щадят жизнь и имущество христиан, к какой бы нации они ни принадлежали. Сегодня приходили ко мне два китайских семейства и объявили желание креститься, как кажется, из страха смерти и потери своего имущества. Дело было так. В полдень приходит ко мне китаец-купец и объявляет, что он давно знает христианские обычаи и в настоящее время желает креститься со всем своим семейством, в то же время убедительно просит теперь же дать ему крест или письменное свидетельство в том, что он христианин. Из слов купца и беспокойных его жестов я понял, что он на основании вышеизложенной молвы сохранить свою жизнь и богатое имущество. Но всегда памятуя, что благодать Божия часто призывает людей к боговедению дивными и непостижимыми для нас путями, я выразил пришедшему мою радость о его обращении на путь истины, но в то же время сказал ему, что св. крест – это священнейшее сокровище веры Христовой и имя христианина даются человеку, уже вступившему в общение с Св. Церковью через таинство крещения. При прощании я дал купцу рукописную на китайском языке тетрадку, в которой заключаются: Символ веры, молитва Господня, десятословие и проч. и просил его прочитывать ее почаще и вникать в самое содержание.

24 сентября. Ван-сан (имя купца), отстоявши всенощную, снова пришел ко мне, прочитал наизусть Символ веры и просил завтра же крестить его. Сомневаясь (на основании собранных мною сведений) в чистоте побуждений желающего креститься и твердо помня слова Божии: проклят всяк творяй дело Божие с небрежением, я не решился ускорять св. крещением и сказал купцу, что, по правилам христианской Церкви,²⁹⁴ крещение здорового и взрослого человека может быть совершено не раньше, как только тогда, когда желающий креститься достаточно ознакомится с истинами св. веры и покажет опыты исправления своей жизни. Вот что я узнал об этом купце: человек он весьма богатый и содержит лавку со свадебными принадлежностями; у него в семействе мать, жена, два сына – старший возрастный и знает грамоту, и одна 9-летняя дочь; Ван-сан купил себе чиновническое звание, что в Китае в настоящее царствование сделать очень легко. Отдает деньги под громадные проценты (капитал на капитал), с приказчиками и домашней прислугой обходится очень дурно – первых обсчитывает в выдаче жалованья, а прислугу содержит очень плохо. Хотя эти недостатки не редкость в китайском купце или домовладельце, тем не менее подобного рода поступки не могут быть терпимы в христианстве. Вскоре я отправился к Ван-сану посмотреть на его житье. Он живет довольно представительно. Заметивши у него в главной зале целый ряд портретов предков, которым китайцы делают в известные времена²⁹⁵ земные поклонения и подносят им разные кушанья – что-то вроде жертвы, – я сказал купцу, что с принятием христианства он должен оставить этот и другие языческие обычаи. Ван- сан немедленно перенес их в боковую комнату и уверял меня, что будет смотреть на них не больше, как на фамильные портреты. (Приписка 30 октября): Во все время пребывания союзных войск в Пекине Ван-сан усердно посещал храм Божий, иногда со всем своим семейством; но по удалении англо-французов в Тянь-дзинь усердие его заметно охладело. На замечания мои он отзывается тем, что у него теперь весьма мало свободного времени и очень много торговых дел. Впрочем, Ван-сан от крещения не отказывается, и в настоящее время и обхождение его с прислугою и приказчиками стало лучше. Члены его семейства не имеют недостатков своего отца, особенно старший сын, – это добрый и кроткий юноша. Дай, Господи, чтобы не к этому семейству относились слова Иисуса Христа: сии суть слышавший, и от печали и богатства и сластьми житейскими ходяще подавляются, и не совершают плода (Лук. 8,14).

Второе семейство, страха ради смертного изъявившее желание принять крещение, в настоящее время посещает храм Божий и заметно укрепляется в своем желании; оно скоро будет сподоблено св. крещения. Это семейство состоит из пяти членов, и глава оного небольшой китайский чиновник.

30 сентября. Сего дня в полдень нам – миссионерам – стало известно положительно, что 1-го октября в 12 часов союзники начнут бомбить Пекин, если китайцы не отворят им городских ворот. У всенощного бдения албазинцы были все; насколько мог, я успокаивал их, говоря, что Пресвятая Богородица, Покров которой мы празднуем сегодня и завтра, «покроет нас честным своим покровом». Предложил желающим исповедаться; некоторые исповедались, а остальные просили молиться о спасении их душ.

1-го октября. Какова же была сегодня моя радость, когда к обедне явились все христиане и сказали, что китайские вельможи решились отворить ворота города и потому распускают войска со стен. В этот знаменательный день «здешние благоверные людие светло праздновали, осеняеми пришествием Богоматери и взирающе на пречистый Ея образ в сердечном умилении говорили: Пресвятая Дева! Ты покрыла нас честным твоим покровом и избавила нас от всякого зла». Это заступничество Божией Матери, которое неверующие назовут, быть может, простым стечением обстоятельств, глубоко подействовало на христиан наших, и они рассказывали соседям-язычникам об этом событии как об особенной милости Матери Божией к ним – последователям Ея возлюбленного Сына.²⁹⁶

8 октября. Последствия показывали, что это событие имело спасительное влияние на язычников, знакомых с нашими христианами. Так, сегодня изъявили желание креститься три албазинских и два китайских семейства (всего до 50 человек).

Предки трех албазинских семейств еще издавна (в 1800 г.) отпали от Христовой церкви и коснели в язычестве; но на потомков их воссиял свет Господень, они очнулись от греховного сна и просят принят их в недра Св. Православной Церкви. В настоящее время все 5 семейств обучаются истинам св. веры и посещают храм Божий. Можно надеяться, что при помощи всесильной благодати Божией они вскоре будут сподоблены св. крещения. Многие из оглашаемых грамотны, а потому, сверх устных наставлений, даны им (на китайском языке) утренние и вечерние молитвы, краткая священная история и пр.²⁹⁷

22 октября. Сегодня исповедал и приобщил Св. Таин Егора-каменщика. С месяц до этого времени Егор, находясь на городской стене вместе с прочими албазинцами, простудился так сильно, что у него отнялась правая рука, и он носил ее на перевязи. Разные медицинские пособия не принесли никакой пользы. Вчера, посетив Егора, я заметил, что все его тело покрыто темно-багровыми пятнами, дыхание весьма трудное; я сказал больному, что болезнь его трудно излечить человеческими средствами и что хорошо было бы обратиться за помощью к Богу. Больной охотно согласился исповедаться, «только не сегодня, говорил он, а завтра; потому что мне нужно внимательно проследить всю свою жизнь». После исповеди и Св. Приобщения больной видимо укрепился духом; но, кажется, он не жилец на этом свете. Домашние Егора не питают никакой надежды на его выздоровление.

23 октября. Сегодня ночью у Егора открылся обильный пот, после которого черная кожа на теле стала отставать; больному заметно лучше – он просит есть и начинает ходить.

10 ноября. Егор-каменщик совершенно выздоровел, хорошо владеет правою рукою и уже работает. Сегодня по его просьбе я служил благодарственный молебен Врачу душ и телес наших – всемилостивому Господу нашему Иисусу Христу.

15 ноября. Крещен малым крещением больной китайский солдат, когда он, изнуренный так называемой скоротечной чахоткой, был очень слаб. Родные его и члены одного христианского семейства, живущие с Иовом на одном дворе, уверили меня, что он давно желает принять св. крещение, но исполнение своего желания отлагал до своего выздоровления. Я спросил больного, для чего он желает креститься? «Молю Бога, отвечал он, чтобы Он спас мою душу». – А веруешь ли ты, что с принятием св. крещения Господь простит все твои грехи? – «Верую», отвечал он. Больше я ничего не мог узнать от больного, потому что он почти глух от болезни. Призвавши катехизатора-албазинца Ивана, я велел ему, чтобы он объяснил желающему креститься истину об искуплении, о смерти, о бессмертии души и воскресении мертвых; пред глазами больного я положил образ Христа Спасителя для того, чтобы в памяти его яснее напечатлелся св. лик Господа нашего Иисуса Христа, на суд Которого должен предстать умирающий. Но так как подобного рода случай встретился мне в первый раз, то я нашел необходимым отправиться на Южное наше подворье и спросить совета у о. архимандрита Гурия, сказав впрочем катехизатору, что если больной станет умирать, то крестить его от воды во имя Отца и Сына и Св. Духа.

16 ноября. Вскоре после моего отъезда больной стал кончаться, и катехизатор Иван крестил его от воды и назвал Иовом.

23 декабря. Вот все, что я до сего времени мог заметить особенного в быту наших православных христиан в Пекине. Очевидно, что многое, очень многое или не замечено мною, или же не случилось видеть, потому что я не более 8 месяцев пасу это стадо Божие, да и опытности у меня еще мало.

Всего ярче бросается в глаза крайняя бедность наших христиан. Глава семейства прежде получал от правительства 6 рублей серебром и около двух мешков рису в месяц; но в настоящее время, по причине совершенного упадка финансов в Китае, на каждое семейство выдается по 2 рубля серебром деньгами и два-три гарнца рису, никуда негодного рису, загнившего и пересыпанного песком. Вот и все ежемесячное содержание для целого семейства! Пахотной земли албазинцы не имеют, следовательно, и возделывать нечего. Иной бы и пошел в работники к китайцам-язычникам, но его не примут как христианина, а если и примут, то в церковь не позволят сходить и даже и в праздник Св. Пасхи. Что делать? И китайцы правы: у них работник только пять дней в году (а именно в новый год) бывает свободен от работы; а потому на христиан, еженедельно посещающих храм Божий, китайцы смотрят как на людей, любящих лениться и попусту тратить время, вследствие чего и не принимают их в услужение.²⁹⁸

Бывший посланник наш при Пекинском дворе, генерал Н.П.Игнатьев, много помогал беднейшим из албазинцев, и они всегда с любовью вспоминают о нем.²⁹⁹

В заключение скажу, что в конце 1858 года число православных христиан в Пекине не превышало 135 человек обоего пола; в течение 1859 года число их возросло до 190 душ. В настоящее время всех христиан 230 человек;³⁰⁰ кроме того, около 50 человек обучаются истинам веры и по достаточном научении будут сподоблены св. крещения.

Член Пекинской Духовной Миссии,

иеромонах Исаия Поликин.

Пекин, 25 декабря 1860 года

Из письма Высокопреосвященнейшего Флавиана, митрополита Киевского и Галицкого

(Китайский благовестник, 1912, вып. 2, с. 1–5)

Что касается до биографических сведений о службе моей в Китае, то могу сообщить, что я был назначен членом Пекинской Духовной Миссии, из настоятелей Бахчисарайского Успенского скита Таврической епархии, 5 июля 1873 года и прибыл в Пекин морем в половине марта 1874 года. По распоряжению начальника Миссии архимандрита Палладия я начал изучать китайский язык, сначала под руководством учителя Павла Ши, а потом под руководством учителя Луна (язычника), весьма ученого и опытного, много лет служившего при Миссии и работавшего с покойным архиепископом Гурием при переводе им Нового Завета и других духовно-нравственных книг на китайский язык, а также и с покойным иеромонахом Исаиею. По некотором ознакомлении с китайским языком о. Палладий указал мне заниматься, при содействии Луна, переводом некоторых мест из богослужебных книг и поручил составить краткий комментарий на Св. Евангелие. Последний труд в первой его половине рассмотрен и исправлен архимандритом Палладием, который при этом сделал значительные исправления и в самом тексте переведенного архиепископом Гурием Евангелия, исправления, клонящиеся к лучшему его уразумению. Исправлена архим[андритом] Палладием и первая половина перевода Псалтири с русского Синодального издания. Тот и другой труд окончен уже после отъезда покойного архимандрита, согласно его указаниям, сделанным при исправлении первых их половин.

В 1877 году произведены были в Миссии постройки новых помещений для членов Миссии, колокольни, библиотеки, училища для мальчиков, оград и некоторых служб. Отец архимандрит Палладий поручил мне ближайшее наблюдение за производством этих работ. Кроме того, мне поручено было исполнение обязанностей ризничего при Миссийской церкви, заведывание библиотекой, ведение письмоводства и обучение нескольких китайских мальчиков русскому чтению и письму. Неоднократно я был посылаем в города Тяньцзинь и Калган для совершения треб у проживавших там русских купцов.

В половине 1878 г. архимандрит Палладий тяжело заболел болезнью сердца и по совету врачей должен был оставить Пекин и отправиться морем в Европу. 2-го октября он уехал, передав мне управление Миссией и материалы неоконченного им большого Китайско-Русского словаря, над составлением которого он усидчиво работал последние годы своей жизни. Передавая мне эти материалы, он поручал мне, в случае его смерти, озаботиться окончанием его труда, для чего и дал мне надлежащие указания.

6-го декабря архимандрит Палладий скончался внезапно от разрыва сердца в Марселе и погребен в Ницце. Потеря его для Миссии была незаменима.

2-го января 1879 г. Святейшему Синоду благоугодно было назначить меня начальником Пекинской Духовной Миссии, с возведением в сан архимандрита. Для возведения в этот сан я никуда не ездил, а по распоряжению и благословению почившего митрополита Исидора сам возложил на себя знаки, сану этому присвоенные.

По вступлении в должность начальника Миссии, во исполнение воли моего почившего предшественника, прежде всего занялся приведением в порядок оставленных им материалов для словаря, написанных на отдельных листах, причем текст китайский и русский были написаны раздельно. Я свел эти тексты вместе и собственноручно, с буквальной точностью, против китайских иероглифов переписал имеющийся в черновиках русский текст, ничего в нем не изменяя и ничем его не добавляя. Эта работа заняла у меня почти целый год времени, и рукопись составилась в тысячу листов. Сделав таким образом всю черновую работу, я не решился приступить к дальнейшему окончанию словаря, сознавая, что для этого слишком недостаточно моих скромных познаний в китайском языке, и упросил взять эту работу лучшего тогда знатока китайского языка, первого драгомана нашей Дипломатической Миссии П.С.Попова,³⁰¹ который, глубоко чтя память приснопамятного архимандрита Палладия, изъявил свое согласие и через несколько лет благополучно окончил и издал этот словарь.

Затем я обратил внимание на богослужение и проповедь в храме Миссии. Когда я прибыл в Пекин, богослужение в этом храме совершалось всецело на церковнославянском языке и никакой проповеди не было. Я находил такое положение совершенно ненормальным и признавал необходимым для блага паствы и для пользы Миссии установить то и другое на родном пастве китайском языке. Правда, мне говорили, что прежде в Миссии всегда были катехизаторы, которые произносили проповеди при богослужении, но последний катехизатор умер, и не нашлось человека, который бы мог заменить его, и потому проповедь прекратилась. Я поспешил избрать катехизатором Митрофана Цзы (далее у автора Цзи. – Прим, ред.) и должен был для него составить круг церковных поучений на целый год, так как сборники поучений, по которым произносили поучения прежние катехизаторы, все бесследно исчезли и не могли быть нигде найдены. Говорят, что их положили в гроб последнему умершему катехизатору Антонию.

В прежнее время были попытки переводить и некоторые церковные песнопения на китайский язык, но переводы эти приложения не имели. Более других потрудился в таких переводах бывший член Миссии иеромонах Исаия. Управляя Миссией во время годичной командировки архимандрита Палладия в Уссурийский край, иеромонах Исаия ввел свои переводы в церковное употребление. Переводы эти были сделаны на простонародный язык (су-хуа). Когда же архимандрит Палладий возвратился из командировки и иеромонах Исаия внезапно скончался, то переводы его были изъяты из церковного употребления, так как архимандрит был ярым противником простонародного языка в богослужении, находя его слишком вульгарным и несоответствующим величию и важности священнослужения. Он рекомендовал употреблять для этой цели книжный, но упрощенный язык (вэнь-хуа), на котором и сделаны были впоследствии все вышедшие под моим руководством переводы.

Решив вести богослужение на китайском языке, я признал нужным изготовить для сего главнейшие богослужебные книги. При помощи учителя Луна, а после его смерти катехизатора и впоследствии священника Митрофана Цзи, катехизатора Павла Вана и некоторых других были исправлены, переработаны и дополнены сделанные иеромонахом Исаиею переводы Часослова, Малого Требника и Служебника, причем последний почти весь переведен вновь. Затем сделаны новые переводы воскресных служб Октоиха 8-ми гласов, служб всех двунадесятых праздников, служб Страстной и Пасхальной седмиц и чинопоследование панихиды. Кроме богослужебных книг, переведены и некоторые духовно-нравственные книги, как «Указание пути в Царство Небесное» и другие, а также составлена книжка «Объяснение богослужения Православной Церкви».

Одновременно с изготовлением богослужебных книг я возбудил ходатайство перед Св. Синодом о разрешении рукоположить в сан священника катехизатора Миссии Митрофана Цзи. Получив такое разрешение, я с ним отправился в Японию к преосвященному Николаю, который и рукоположил первого китайского священника Митрофана Цзи 29 июня 1882 года в церкви Духовной Миссии в Токио.

По возвращении из Японии о. Митрофана в храме Пекинской Духовной Миссии было установлено все богослужение на китайском языке, которое и совершалось до моего отъезда из Пекина. 12 апреля 1881 года я награжден орденом Св. Анны 2-й степени.

В 1883 году исполнилось десятилетие моей службы в Пекине, и я, чувствуя утомление, решил испросить себе увольнение от должности и разрешение возвратиться в Россию. Прошение мое было принято, и увольнение последовало 25 октября 1883 года, но я оставался еще в Пекине до прибытия моего преемника архимандрита Амфилохия и выехал из Пекина чрез Монголию 10 мая 1884 года.

За мою 10-летнюю службу в Китае мне 14 февраля 1884 года Всемилостивейше пожаловано пожизненное пособие из сумм Государственного Казначейства в размере одной трети получаемого содержания, и 30 июня того же года я награжден орденом св. Владимира 4-й степени. Перед моим отъездом из Пекина мной были напечатаны все сделанные под моим руководством переводы богослужебных и других духовно-нравственных книг. Хотя я вполне сознавал тогда и теперь сознаю, что переводы мои были крайне неудовлетворительны, неправильны, исполнены многих грубых ошибок, но я решился их напечатать для того, чтобы они не исчезли бесследно в рукописи, как исчезли, к сожалению, труды многих моих предшественников, среди которых были отличные знатоки китайского языка и переводы которых должны были иметь большую ценность, а также и для того, чтобы они послужили хотя бы слабым фундаментом для последующих трудов более деятельных и талантливых моих преемников. Я сделал все что мог, пусть другие сделают лучше. Слава Богу, это ныне и совершается. Вот все, что я мог сказать о моей деятельности в Китае. Что же касается до биографических сведений о. архимандрита Палладия, то я ничего не могу прибавить более к тому, что в свое время доставлено было мною П.С. Попову и напечатано им в предисловии к КитайскоРусскому словарю.

Р.5. Во время управления моего Пекинской Миссией расширено православное кладбище в Пекине прикупкой соседнего места, обнесено все недавно оградой, и на нем построен домик для духовенства и других лиц, приезжающих на кладбище. Также перестроен и значительно расширен дом для помещения миссионера при церкви в Дун-дин-ани.

Деятельность Святителя Гурия в документах Государственного архива Республики Крым

При соприкосновении с обширным и необычайно многогранным наследием Владыки Гурия вспоминаются удивительно глубокие строки Восьмого Псалма: «... что есть человек, что Ты помнишь его...» От сотворения мира Всемилостивый Господь избирал праведников, через которых открывал Свою волю миру, просвещал, направлял пути заблудших. Одним из этих светильников Божиих был Архиепископ Таврический и Симферопольский Гурий (в миру Григорий Платонович Карпов) (1815 – 1882), наследие которого является драгоценной жемчужиной в сокровищнице Вселенского Православия.

«Смиреннейший и молчаливейший», «милостивый и кроткий» – так характеризовали Владыку его современники. Архипастырь был преизобильно наделен высшим даром – даром духовного рассуждения и неустанно стремился к тому, чтобы донести до пасомых эту деятельную тишину, пробудить в них жажду единения со Христом, подвигнуть к смирению и послушанию, которые он считал необходимым условием достижения духовного блаженства и высочайшие образцы которых видел в жизни Спасителя и Его Пресвятой Матери.

Святитель Гурий неизменно подчеркивает неизреченную милость Всемогущего Создателя к Его творению: «Вечноблаженный в Своем существе Он желает, чтоб блаженству Его сделалось причастным все, способное к тому; во облегчение же достижения этой цели, т. е. чтоб сделать нас счастливыми и здесь – в течение этой временной жизни, – и там – на всю вечность, Он спешит к нам со Своею помощию...»

В своих проповедях Святитель с присущей ему глубиной раскрывает для нас смысл и цели жизни христианской, указывает путь к стяжанию совершенства, свойственного блаженным духам. Его спокойное и взвешенное, поистине умиротворяющее слово обладает удивительной способностью: оно проникает в самые глубины христианской души, оставляя в ней неизгладимый след, просвещает ум и сердце и озаряет весь жизненный путь человека, старательно впитавшего святительские рассуждения и наставления.

Примечательно, что этот поистине дивный Архиерей, несмотря на огромную занятость, находил время и силы, чтобы вникать во все детали церковной жизни вверенной ему епархии, будь то восстановление древней часовни, возведение храма, обнаружение реликвии, работа епархиальных учреждений, проведение богослужений. Неудивительно поэтому, что трудами Владыки Гурия в Таврической епархии развернулось широкое церковное строительство, были созданы духовная семинария, мужское духовное училище, преобразовано женское духовное училище, основано симферопольское Александро-Невское братство, начато издание «Таврических епархиальных ведомостей». Для него не существовало «малозначительных» дел. Об этом убедительно свидетельствуют многочисленные архивные документы из фондов Государственного архива Республики Крым (ГАРК). Многие из них хранят личные подписи и резолюции Святителя [1].

Приведем некоторые примеры таких архипастырских резолюций, сохраняя орфографические и пунктуационные особенности оригиналов.

Резолюция от 19 июля 1875 г.: «Делом построения церкви в Большой Белозерке нужно озаботиться; Попечительство приходское [открыть] надо вменить в обязанность о. Благочинному; продажею пшеницы озаботиться. Прочее принять к сведению. Еп. Гурий» [2].

Резолюция от 29 января 1871 г.: «О желании Керч. жителей прекратить торг по воскресным и праздничным дням надо заявить начальству; а для сего составить прошение и за подписом желающих представить начальству, и в то же время прислать мне копию с подлинного гражд. начальству прошения, для того, чтоб и я с моей стороны поддержал желание граждан. Гурий, Еп. Т.» [3].

Резолюция в отношении древней часовни в деревне Алсу Ялтинского уезда от 25 марта 1872 г.: «Пусть представит рисунок т. е. [план] и фасад. Надо знать в каком виде предполагается возобновить. Еп. Гурий» [4].

В Государственном архиве Республики Крым хранится уникальная грамота, которой Святитель Гурий благословляет Общество государственных крестьян селения Петровки Мелитопольского уезда на строительство храма: «По благодати, дару и власти Всесвятаго и Животворящаго Духа, данной нам от Самого Великаго Архиерея, Господа нашего Иисуса Христа чрез Святые Его Апостолы и их наместники и преемники благословляем мы общество Государственных крестьян селения Петровки, Мелитопольского Уезда, Таврической губернии, построить в сем селении каменную церковь во имя Святыя Тройцы с тем, чтобы 1) строение сие было произведено во всем согласно с одобренным проектом, под смотрением Архитектора, имеющаго о своих познаниях в архитектурном и строительном искусстве законный аттестат, и под наблюдением местнаго Благочиннаго; 2) чтобы здание храма, по подобию прочих церквей, обращено было олтарем на Восток, престол и жертвенник были узаконенной меры вышиною одного аршина и 6 вершков, а длиною и шириною сообразно с потребностями олтаря и 3) чтобы по устроении храма сего Благочинный и строители просили об освящении онаго особо, с приложением подлинной описи храма и всего имущества, как то: ризницы, сосудов, книг и прочих церковных вещей, принадлежащих к отправлению священнослужения. О чем сия грамота за нашим подписом с приложением печати дана в Богоспасаемом граде Симферополе. Декабря 30 дня, тысяча восемсот шестьдесят девятаго года» [5].

Один из современников и горячих почитателей Архиепископа Гурия И.И.Палимпсестов писал: «Ни одной бумаги не проходило мимо его; более важные бумаги писал он сам. Всякий священнослужитель имел право писать ему письмо, на которое Владыка собственноручно и отвечал» [6].

Владыка Гурий стал достойным продолжателем великого дела Святителя Иннокентия (в миру Ивана Алексеевича Борисова) (1800–1857), Архиепископа Херсонского и Таврического, по собиранию «Русского Афона» в Крыму. Отметим, что наряду с неустанным попечением о крымских монастырях огромное внимание уделялось организации исследований, сохранению и популяризации христианских памятников Тавриды. Высокопреосвященный Гурий поддерживал контакты с известными крымоведами, в частности с исследователем христианских древностей Д.М.Струковым. В учрежденных Владыкой «Таврических епархиальных ведомостях» публиковалось немало важных краеведческих материалов. Согласно его указанию, были сделаны копии уникальных памятников средневекового Крыма: греческого Евангелия, написанного на пергаменте, XII век, и «Апостола» [7].

Важное значение имело участие Архиепископа Гурия в установлении гармоничной модели взаимодействия Церкви и научно-археологических кругов. Так, например, архипастырская резолюция от 20 мая 1876 года об организации раскопок в Херсонесе гласила: «Не худо войти в рассмотрение обстоятельств дела и составить план; и [правила] раскопок т.е. [показать] долю участия и православного] монастыря на могущия быть найденными вещи. Еп. Гурий» [8].

Печать глубокой образованности и рассудительности Святителя проявлялась и в его спокойном взвешенном восприятии важных событий епархиальной и общественной жизни. Об этом свидетельствует ряд крайне интересных архивных источников.

Так, например, в резолюции Владыки Гурия от 23 июля 1875 года на рапорт священника Космо-Дамиановской церкви селения Тимошевки Димитрия Дементьева об обращении скопцов говорилось следующее: «Искренности обращения скопцов я не верю. Советую и Вам быть осторожнее. Усердно наставляйте их в православной вере, обличайте заблуждение скопческое, но к св. причастию не допускайте скопцов по меньшей мере три года: /кроме смертного случая /. О ходе этого дела уведомляйте меня почаще и [пообстоятельнее]. [Впрочем] Вы ведете журнал Ваших собеседований? Выдержки из него были бы очень любопытны. Прилежнее молитесь Богу о помощи. Еп. Гурий» [9].

Узнав о том, что в Бердянском уезде верующие собирались для прославления обнаруженной ими в источнике иконы Божией Матери, Архипастырь отреагировал следующей резолюцией от 31 мая 1877 года: «Икону прислать в Кафедральный собор для хранения; деньги (79 к.) хранить в Бердянском]соборе показывая (до времени) особою статьею; а народ убеждать, чтоб сами собою, без священников никаких собраний молитвенных не составляли и явленных икон не выдумывали. Еп. Гурий» [10].

Вместе с тем он был чрезвычайно внимателен ко всем начинаниям, направленным на развитие православного просвещения в Тавриде. Показателен пример: после ознакомления с одним из многочисленных докладов о состоянии дел по епархии Владыка собственноручно написал: «Дочери Протоиерея Павла Горбова, девице Марии за ея усердные и полезные труды по рубановскому училищу преподать наше архипастырское благословение. Гурий,

Еп. Тавр.» [11]. Или: «Спросить Священника Зябрева: отчего ученики Преславскаго училища 12] так слабы по Закону Божию? Еп. Гурий» [13].

Успехи пасомых на ниве православного просвещения неизменно вызывали у Высокопреосвященного глубокую сердечную радость. «Поздравляю вас, дети, с окончанием вашего воспитания! С любовию и благословением отпускаем мы вас, утешаясь мыслию, что труды и заботы наши по воспитанию вас были не напрасны; что и вам, и нам есть чему порадоваться/» – обращался Святитель к воспитанницам женского епархиального училища [14].

Вся деятельность Архиепископа Гурия была подчинена одной-единственной великой цели – исполнять волю Божию. Владыка говорил: «Воля Божия должна составлять воодушевляющее начало и последнюю цель нашей деятельности».

Пламенный патриот, Святитель всем сердцем сопереживал всем важным государственным и общественным начинаниям. Его богослужебная деятельность способствовала укреплению духовных сил российского общества в годы эпохальной для судеб славянства и балканских народов Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Ни одно сколь-нибудь значимое событие этой военной кампании не осталось без архипастырского внимания Владыки Гурия. Так, например, 7 октября 1877 года он обращался к Таврическому Губернатору: «9 сего Октября, в Симферопольском Кафедральном Александра-Невском соборе, после Божественной Литургии, которая начнется в 9 часов утра, имеет быть отправлено благодарственное Господу Богу молебствие, по случаю одержанной нашими войсками, 3 сего октября, в Азиатской Турции над неприятельскою Турецкою армиею блистательной победы.

Имею честь уведомить об этом Ваше Превосходительство, для зависящих с Вашей стороны по гражданской части распоряжений...» [15].

Выдающиеся заслуги Таврического Архипастыря уже при жизни были отмечены многочисленными наградами: бриллиантовой панагией, орденами св. Анны 3-й, 2-й и 1-й степеней; св. Владимира 4-й, 3-й и 2-й степеней, пожизненной государственной пенсией, золотым наперсным крестом и другими знаками отличия [16].

Важным событием в жизни Симферопольской и Крымской епархии стало торжественное открытие 28 мая 2005 года в Симферополе на здании Таврической духовной семинарии мемориальной доски Архиепископу Гурию, которую освятил правящий Архиерей – Митрополит Симферопольский и Крымский Лазарь.

Надпись на доске гласит: «В этом здании 1 сентября 1873 г. состоялось торжественное открытие Таврической Духовной семинарии, созданной святительскими трудами Архиепископа Таврического и Симферопольского Гурия (Г.П.Карпова) (1815–1882) – выдающегося устроителя церковной жизни, богослова, просветителя, миссионера, переводчика, внесшего неоценимый вклад в развитие православной духовности, культуры и просвещения, в утверждение Святого Православия на Богоспасаемой Крымской земле».

Таким образом была открыта новая страница в почитании обществом светлой памяти и заслуг Святителя.

18 апреля 2008 года на заседании Священного Синода Украинской Православной Церкви, проводившегося под председательством Блаженнейшего Владимира, Митрополита Киевского и всея Украины, было принято решение о прославлении Святителя в лике местночтимых святых.

1 июля Его Высокопреосвященство Митрополит Симферопольский и Крымский Лазарь в сослужении духовенства епархии совершил панихиду о упокоении души Архиепископа Таврического Гурия на его могиле у храма Всех Святых в Симферополе, а 2 июля были обретены его нетленные мощи.

4 июля после Божественной Литургии в храме Всех Святых, куда накануне были перенесены новообретенные мощи Святителя, крестный ход во главе с правящим Архиереем Симферопольской и Крымской епархии – Владыкой Лазарем со святыми мощами дивного угодника Божия направился по улицам Симферополя к построенному Святителем Гурием, а ныне восстановленному и действующему Семинарскому храму во имя Трех Святителей.

23 августа 2008 года при огромном стечении православного народа в кафедральном Свято-Петро-Павловском соборе г. Симферополя состоялось прославление в лике святых дивного угодника Божия. Божественную Литургию возглавил приснопоминаемый Блаженнейший Владимир, Митрополит Киевский и всея Украины.

Неисчислимое множество чудес совершалось и совершается ныне у многоцелебных мощей великого светильника Церкви Христовой!

Глубоко убеждены: память Архиепископа Гурия должна быть достойно увековечена в Крыму, и в частности в Симферополе – городе, ставшем для него поистине родным.

Примечания

См. архивные дела из фондов ГАРК № 26, 118; Ишин А.В. Светильник земли Таврической: новые архивные материалы об Архиепископе Гурии (Карпове) // Крымский Архив. – 2003. – № 9 – С. 68–81.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1, д. 1115, л. 8.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1, д. 775, л. 51.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1, д. 964, л. 1.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1, д. 604, л. 166.

Таврические Епархиальные Ведомости. – 15 апреля 1882. – № 8. – С. 387.

Иванов А. Преосвященный Гурий, Архиепископ Таврический и Симферопольский (Краткий очерк его служения в Таврической епархии) // Записки Императорского Одесского общества истории и древностей. – Одесса: Тип. А. Шульце, 1883. – Т. XIII. – С. 243.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1,д. 1445, л. 4.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1, д. 1429, л. 1.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1, д. 1184, л. 1.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1, д. 775, л. 6.

Находилось в селе Преслав Берлинского уезда.

ГАРК. Ф. 118, оп. 1, д. 1115, л. 2.

Слова и речи Высокопреосвященного Гурия, Архиепископа Таврического. – Симферополь, 1883. – С. 108.

ГАРК. Ф. 26, оп. 1, д. 26631, л. 7.

Гермоген, Епископ Псковский и Порховский, Бывший Таврический и Симферопольский. Таврическая епархия. – Псков, 1887. – С. 173–174; Протодиакон Василий Марущак. Архиепископ Гурий (Карпов) // Крымский Архив. – 1999. – № 5. – С. 99. Нельзя не отметить, что, прикасаясь к обширному и многогранному наследию Святителя Гурия, вновь и вновь как бы невольно ощущаешь себя причастным великой православной традиции, великой православной цивилизации, ведущей свою многовековую историю от Первого Рима к Риму Третьему – Святой Руси. Митрополит Иларион и Нестор Летописец, Сергий Радонежский и Дмитрий Донской, Феофан Грек и Андрей Рублев, Иосиф Волоцкий и Нил Сорский, Иннокентий (Борисов) и Гурий (Карпов), а также многие, многие другие столпы Православия – не они ли формировали и формируют доныне те самые «истинные ценности», которые мы порой, подобно евангельскому блудному сыну, ищем где угодно, только не в своем доме?..

Римские каникулы архимандрита Гурия (Карпова): вечный город и Неаполь

Прелюдией к римскому периоду служения архимандрита Гурия (Карпова) был ряд исторических событий, из которых основное – Польское январское восстание 1863 г. Именно из-за него возникли сложности в отношениях между Католической церковью и Российским государством в начале 60-х годов XIX в.: в ходе подавления мятежа преследования носили не только этнический характер (поляки), но и религиозный (представители римо-католического духовенства). Акция Январского восстания 1863 г. вызвала реакцию правительства Александра II по отношению к «политической ереси» – начались санкции и против поляков, и по отношению к католическому духовенству. Разрыв отношений с Римским престолом произошел после аудиенции у папы 15 декабря 1865 г. старшего секретаря русской миссии в Ватикане барона Ф.М. Мейендорфа, упрекнувшего Пия IX в поддержке, которую оказало католичество Январскому восстанию. В следующем году 2 октября 1866 г. папа Пий IX выступает на консистории с осуждением репрессий против Католической церкви в Российской империи, а уже 22 ноября император Александр II своим указом разрывает конкордат 1847 г., и за этим следует полное прекращение дипломатических отношений между Российской империей и Папским престолом. Архимандрит Гурий (Карпов), имея опыт дипломатической работы, посылается в Италию не столько для вкушения плодов отдыха после китайской Миссии, сколько для экстренной помощи в делах высокой политики. Однако перед самой Пасхой 1866 г. его высылают из Рима и отправляют в соседнее Неаполитанское королевство.

В книге доктора исторических наук М. Г. Талалая³⁰² «Русская церковная жизнь и храмостроительство в Италии» (СПб., 2011, глава «Посольская церковь в Неаполитанском королевстве», с. 85–94) о неаполитанском периоде жизни архимандрита Гурия есть некоторое скупое упоминание.

«Весной 1866 г. в Неаполе в последний раз совершилось русское пасхальное богослужение. В мае того же года о. Орлов уже служил во Флоренции – в письме к нему в Тоскану от 15(3) мая 1866 г. Н. Г. Мутояни, неаполитанский грек, бывший в то время российским вице-консулом и имевший чин титулярного советника (судя по тексту письма, он был и активным деятелем православной общины в Неаполе), всячески утешает священника, встревоженного тем, что великая княгиня Мария Николаевна, жившая в 1863–1874 гг. на флорентийской вилле Кварто, была недовольна его опозданием в Тоскану, так как она ждала приезда личного духовника на Пасху.

Возможно, о. Орлов оставил свою августейшую духовную дочь без праздничного богослужения из-за необыкновенного события, случившегося незадолго до Пасхи. В начале 1866 г. дипломатический корпус, включая священника посольской церкви, архимандрита Гурия, срочно покинул Вечный Город. Отцу Орлову пришлось оказывать в Неаполе гостеприимство всему римскому клиру: настоятелю, диакону и певчему.

Деятельность церкви при посольстве в Неаполе отразилась в ее небольшом и несистематизированном архиве, который после упразднения храма (и посольства) вошел в состав архива русской церкви во Флоренции. Архив состоит из метрических книг, переписки со священноначалием в Петербурге и с российскими дипломатическими структурами.

В октябре 2015 года нам удалось поработать с этими неаполитанскими метрическими книгами и перепиской священнослужителей за 1866 год, но увы – ничего, касающегося пребывания архимандрита Гурия в Неаполе, мы найти не смогли. Тем не менее мы благодарим настоятеля православного храма г. Флоренция протоиерея Георгия Блатинского за возможность ознакомиться с данными документами.