Слово в Великий пяток, сказанное в астраханском кафедральном соборе
Ныне суд есть миру сему, ныне князь мира сего изгнан будет вон (Иоан. 12. 31).
Итак Невинный осужден и предан на смерть! Умолкни человеческая злоба и ненависть! Ты сделала свое дело. Все, повидимому, кончено с этим великим Страдальцем. Вот Он испустил дух и стихла молва людская! Разошлись и исполнители казни и все ругавшиеся над Распятым. Только издали немногия преданные Ему души следят за Ним своим печальным взором. Однако стоят на Голгофе три креста и между ними Его крест, в ожидании, пока, с наступлением вечернего мрака, чтители Распятого придут взять Его тело и положить во гроб. Точно ничего особенного и не произошло в столице Иудейского царства...
Но Сын Божий не затем страдал и умер, чтобы удовлетворить злобе своих врагов.
Осужденный и преданный поруганию судит теперь всему миру. Крест – для него престол, с которого произносит Он свой суд над всем человеческим родом. Слушай небо и внимай земля!..
Да! С той великой минуты, как голгофский Страдалец возопил на кресте, начался суд над миром и по мере того, как увеличивались Его страдания, близилось и окончание суда над грешным человеческим родом и решение его судеб. Такова тайна, – великая, недомыслимая тайна, которую скрывал в себе этот голгофский крест и висящий на нем Страдалец.
От начала, от первых дней явления человека на земле, над ним тяготел гнев Божий. Века и тысящелетия проходили, изменялся и усовершался быт человека и человеческих обществ, но человек не становился ближе к Богу, средостение между небом и землею оставалось еще непроходимым, правда Божия все еще была не удовлетворена. И кто из тварей на небе и на земле мог бы удовлетворить безконечной правде Божией? Оставалось гибнуть на веки! –
Но, если нет пределов правде Божией, то нет границ и Божественной любви... И вот, чтобы примирить правду и милость, Божество как бы разделяется. Отец хочет суда и жертвы за человеческий грех, Сын берет на себя наш грех, идет на жертву за нас. Вот Он – мнимый «сын человеческий» – пригвожден ко кресту теми же людьми, за которых страдает и начинает пить из горькой чаши невыносимых мучений. Это – жертва за нас безконечно великая, безконечно самоотверженная, мировая и вечная по значению и – на эту жертву обращен теперь взор вселенной. Правда Божия с высот неба взирает на нее и приемлет ее, как необходимый дар своему правосудию. Мир ангельский, при виде ея, приходит в трепетное изумление, земля от ужаса содрогается и колеблется в своих основаниях. Вот Он изнемогает под бременем своих страданий и взывает к Отцу, хотевшему Его жертвы: «Боже мой! Боже мой! зачем Ты Меня оставил?» Это не муки только телесных страданий, но и неизмеримая тяжесть человеческих беззаконий подавляет Его. На раменах Его многое множество беззаконий всего человечества, всех человеческих поколений – живших, живущих и имеющих жить до скончания века. Еще и еще льются токи безценной крови, чтобы смыть грехи человека. Наконец гаснет и свет в очах божественного Страдальца, – приходит последняя минута суда над нами. «Совершишася», говорит Он, – и испускает дух.
Многое, действительно, братия, совершилось в эту минуту, величайшую, чем тысящелетия! Суд над нами кончен и мы помилованы, кровию Распятого смыты все беззакония, что совершены людьми и будут совершены ими в продолжении веков и тысящелетий. Но вместе с этим в эту минуту осуждена, навсегда осуждена человеческая неправда, произнесен решительный суд над всеми человеческими заблуждениями и человеческим неразумием, этою смертию умерщвлена нравственная мертвенность в человеческой жизни, со креста поведано миру новое живое и животворное слово истины и любви, с него возвещено миру слово правды, – в лице божественного Страдальца осуждена злоба и ненависть, в лице Его в первый раз мир увидел образец истинной добродетели, – самоотвержения. Отныне конец ветхой жизни древнего человечества...
Велики для всех нас эти минуты воспоминания о совершившемся некогда на Голгофе суде Божественной любви. И нашу неправду нес на своих раменах великий Страстотерпец, и наши беззакония увеличивали тяжесть его мучений, и наши грехи усиливали скорбь Его огорченной души. И над нами произнесен суд, и над тобою, неразумный, что не знаешь истины и не стремишься к ней, пребывая во тьме неведения и неразумия. И над тобою, злобный, что носишь в сердце своем яд ненависти, мертвящий твою душу... Повергнись в покаянии пред этим Страдальцем. Крестом умерщвлена сила зла и заблуждений. Кончилось и владычество на земле князя тьмы!
Вот – Искупитель мира со креста своего, оставаясь плотски во гробе, нисходит в преисподнюю, чтобы там возвестить, что князь мира сего изгнан вон, чтобы там прежде бывшим человеческим поколениям поведать о своей победе над адом и смертию, чтобы и им возвестить о явлении на земле нового царства – духа и разума, правды и любви. Прииди и к нам, с своего креста, Спасителю наш, возвести и нам о своем суде над неправдою, благодатно прикоснись своею любовию к нашему жестокому сердцу, оживи и нашу мертвую мысль, и наше окаменелое чувство.
Те роды, которым поведал Ты свою победу над адом и смертию, жили до наступления Твоего великого дня, не знали о Твоей смерти; мы знаем это, в продолжении не одной тысячи лет до нас еще слышима весть эта, – но ни чудеса Твоей смерти, ни сила и действенность Твоей любви – не трогают нас. Мы почти забыли Тебя. Мы снова хотим судить Тебя – нашего Судию, своим неправедным, недостойным судом, подобно Каиафе и Пилату...
Да! братия, есть между нами, в среде нынешних христиан, есть эти новые судии нашего Господа и хотят судить Его судом своего ограниченного разума, судом науки, точно наш разум уже изведал все глубины бытия. Слышится новое: «распни», уже не из толпы, не из народа, неведавшего что творит, а из среды тех, кто хотел бы властвовать над народом, грозят не уклончивый Пилат, не представитель касты Каиафа, а представители самого человеческого разума. «За чем, – говорят они, – такое высокое учение, влекущее нас от нашей земли в какую-то недосягаемую высоту – к небу. Безплодно оно для земли и земных существ. Распни Его! И за чем это небо? Со всем не нужно оно, мы – порождение земли и хотим быть только тем, что мы в действительности. Прародитель наш – животное, участь наша одинакова со всеми другими земными тварями. За чем обольщать себя призраками. Умрем – и наше место опять на время заступят другие, а в конце концов умрет, застынет от холода и наша планета, наше земное обиталище. Погибнет и человеческий род и все, что создал до ныне великого человеческий ум, все, чем жило человеческое сердце. И пусть гибнетъ… Таков закон рока…»
Останови поток своих безотрадных заключений, горделивый, омраченный болезнию ум! Не то говорит тебе внутреннее твоей души… Говоря это, ты сам невольно чувствуешь всю горечь своих самолюбивых слов, если только не до конца очерствело твое чувство. Не помирится с этим человек, как не мирился и прежде. Здесь – в этом, далеко не новом учении твоем, – убийство для твоей души. Как ни думай о своем происхождении и цели жизни, а в действительности мысль и ум твой не перестанут выходить за пределы видимого, вещественного, сердце не перестанет искать покоя и блага в том, что выше грубой вещественности. Никакая сила не истребит в человеке, как бы в будущем не изменилась его жизнь, вечных потребностей духовных.
Вот до чего снова доходят человеческие сомнения и недоумения, вот как низко падает чувство человеческого достоинства, как скоро теряется вера в распятого Искупителя мира. Вся жизнь, весь мир человеческий со всем, что есть в нем великого и святого, превращается в призрак, в ничтожество!..
Божественный Искупитель! в Тебе, в Твоей таинственной смерти, – в чуде, какое совершила она во вселенной – тайна нашей духовной жизни, источник ея обновления и безграничного усовершения! Только Тобою и держится в нас истина и правда! Только вера в Тебя и Твою смерть служит светочем нашей жизни и деятельности; без нея опять мрак нового язычества, еще более темного и мрачного, чем прежнее, без нея снова люди, подобно древним язычникам, готовы с гордостию говорить: дереву – «отец мой еси ты» и камню – «ты мя родил еси», без нея снова удел наш – одна животность, цель наша – одна чувственность, одна сытость вещественной жизни, без нея снова неправда станет добродетелию.
Колеблющийся ум, сомневающаяся душа! Посмотри на этот кроткий лик Божественного страдальца, вспомни, что говорил и что творил Он и ты убедишься, если не умом, то сердцем, что это не просто страдалец, что это не обычный, хотя бы и великий человек. Николи-же глаголал есть человек, яко сей человек, никогда и никто из людей не был так полон безграничной любви, как этот Иисус из Назарета. Узнай же, кто Он и что для тебя Его смерть. Остановись, хотя на минуту, своим собранным чувством на этой картине смерти Богочеловека-страдальца за грехи ничтожного человека. Как безгранично много скажет она твоему уму и сердцу! Не беги от Него, от этого скорбного, но кроткого лика! Он простит тебя, какие бы хулы ты ни произносил на Него и Его великое дело. Он все простит тебе и оживит твой мрачный дух своею Божественною благодатию.
А ты верующая душа – соберись вся в своем покаянном чувстве и повергнись с верою пред распятою за тебя любовию! Когда будешь лобызать раны и язвы своего Господа, знай, что эти язвы и раны – источник твоего духовного обновления и освящения и дай обет измениться на лучшее. Не выходи из храма с неисцеленной душой!
Братия! Распятый за нас Искупитель и Судия наш безконечно милостив. Повергнемся в благоговении пред великою тайною Его страданий за нас, пред неизглаголанным чудомъЕго безконечной любви к нам...