Архимандрит Игнатий (Малышев) настоятель Сергиевой Пустыни (1857–1886)

Настоятель Сергиевой Пустыни (1857–1886). Составитель проекта Храма Воскресения Христова в С-Петербурге

Игнатий Малышев, архимандрит, сделался известен, в нынешнее царствование, всей России. Это тот самый достоуважаемый отец-архимандрит, по счастливой мысли которого составлен проект, удостоившийся Высочайшего утверждения ныне благополучно царствующего Государя Императора, – проект храма на месте, где был смертельно ранен, 1-го марта 1881 г., Император Александр II Освободитель.

Архимандрит Игнатий, в мире Иван Васильевич Малышев, по происхождению мещанин Ярославской губернии, Даниловского уезда, родился в 1811 г.

В 1824 г. он, с извозчичьим обозом, пришел в Петербург и поступил мальчиком к купцу первой гильдии Лесникову. В благочестивом и достойном семействе Лесникова юноша приобык к чтению церковных книг и приобрел склонность и влечение к монашеству.

5-го января 1884 г., новый тогда архимандрит настоятель Троицко-Сергиевой пустыни, близь С.-Петербурга, Игнатий Брянчанинов, уступая просьбам Малышева, увез его туда послушником. Под ближайшим руководством Брянчанинова, Иван Васильевич, по пострижении – отец Игнатий, прошел все степени иноческого подвижничества. В 1841 г. он принял полный постриг; в 1843 г. сделан иеромонахом и постоянно был отличаем отцом-архимандритом Брянчаниновым. Малышев много учился, читал, писал, посещал императорскую академию художеств и сблизился с главнейшими подвижниками художеств в России в 1840 годах.

В 1857 г. от. Игнатий стал преемником своего руководителя, отца Игнатия Брянчанинова, а именно, был поставлен архимандритом и настоятелем Сергиевой пустыни.

Вполне русский самородок, отец Игнатий рано был отличен всею августейшею фамилией и множеством представителей столичного общества, посещавших и посещающий Сергиеву пустынь. Прекрасный хозяин, умелый руководитель вверенного ему братства монахов и зодчий по призванию, по страсти, отец Игнатий возвысил Сергиеву пустынь, как обитель, в общем мнении, и украсил ее несколькими монументальными зданиями, созданными по его мысли, по его рисункам и под его ближайшим руководством.

О том, чтобы дерзнуть предложить проект храма на месте, освященном пролитою царскою кровью 1-го марта 1881 г., от. Игнатию не приходило и в голову. Другие зодчие – признанные, таланты крупные, академики, профессора, так сказать, патентованные художники – спешили на призыв с своими проектами. Конкурс шел своим порядком, но ни один из представленных проектов не удостаивался Высочайшего утверждения.

Между тем, в четверг, на Страстной неделе, 25-го марта 1882 года, от. архимандрит Игнатий, вставши рано и приготовившись молитвою к предстоявшему ему в тот день служению в церкви, прохаживался по террасе. Вдруг его осенила мысль начертить проект какого-либо здания. Карандаши и бумага всегда под рукою у нашего самородка-зодчего. Он садится и из-под карандаша выходит церковь. Тогда мгновенно осеняет его мысль, что храм, по этому рисунку, будет вполне достойным выражением тех чувств, с какими русский народ желает создать церковь на месте, освященном кровью царя-мученика. Между тем раздается благовест. От. архимандрит спешит в церковь, горячо молится, и в нем, с неотвязною мыслью о задуманном им проекте храма является непостижимая нравственная уверенность, что именно его проект (некогда ярославского мещанина), а не кого-либо из знаменитых архитекторов, с какою-либо иностранною фамилией, – нет и нет, – а именно его, старца-архимандрита, проект удостоится утверждения и осуществления!

– „Откуда явилась у меня такая уверенность, рассказывал нам от. Игнатий, я просто понять не могу! Но она была у меня с самого великого в жизни моей дня – страстного четверга, 25-го марта 1882 года, и дала мне несокрушимую твердость довести дело до конца“.

А между тем разочарование и борьба с сомнением начались немедля. Альфред Александрович Парланд (англичанин по происхождению), ближайший помощник от. Игнатия (Малышева) при монастырских постройках, архитектор, не хотел и слушать, когда тот пригласил его к совету, по поводу сделанного уже рисунка. Долго убеждал его от. Игнатий выработать в подробностях его, архимандрита, проект; тщетно передавал г. Парланду от. Игнатий о своем необъяснимом нравственном убеждении, о своем „залоге внутреннем“, что именно его проект, от. Игнатия, будет утвержден, – г. Парланд улыбался и отвечал, что он сам уже истратил до 600 руб. на издержки по выработке собственного своего проекта, но что все это оказалось бесплодно, что конкурируют такие знаменитости-архитекторы, что отцу архимандриту, строителю-самоучке, состязаться более, нежели странно...

Наконец, однако, от. Игнатий убедил г. Парланда вглядеться в проект и выработать его детали. Проект был выработан прямо по указанию от. архимандрита. Проект пошел на утверждение. Рассматривался долго, внимательно, всесторонне – и удостоился Высочайшего утверждения.

На стр. „Русской Старины“, изд. 1883 г., т. XL, стр. 262 и следующие¹, помещен интересный отрывок из записок отца архимандрита Игнатия, почетного свободного общника Императорской Академии Художеств, – к которому мы и отсылаем тех из ваших читателей, которые желают поближе познакомиться с личностью этого достойного инока-строителя. Здесь же отметим, что наш рассказ, со слов достойного отца Игнатия, о возникновении в нем мысли о проекте храма Воскресения Христова (см. рисунок этого храма, закладка которого уже сделана) вызвал протест со стороны архитектора Парланда, на который, в свою очередь, дал ответ отец Игнатий, и за ним осталось в этом вопросе последнее слово.

С.-Петербург, 15-го февраля 1886 г.