История Церкви и восточно-христианская мистика

Содержание

От составителя

Предисловие

От составителя

Β эту книгу, которой мы дали свое название, вошли четыре работы покойного протопресвитера Иоанна Мейендорфа. Две из них – “Единство Империи и разделение христиан” и “Святой Григорий Палама и православная мистика” впервые издаются на русском языке. Работа “Византия и Московская Русь” публиковалась в 1990 году в Париже. Статья же “О византийском исихазме и его роли в культурном и историческом развитии Восточной Европы в XIV веке” была опубликована в 1974 году академиком Д.С. Лихачевым в “Трудах отдела древнерусской литературы” Пушкинского Дома и осталась малоизвестной широкому читателю. О. Иоанна Мейендорфа можно отнести к блестящей плеяде русских зарубежных исследователей христианства, чьи работы постепенно становятся и отечественным культурным достоянием. Масштаб исследовательского дара о. Иоанна и широта его научного кругозора открываются нам по мере того, как выходят в России его книги.

В родословной о.Иоанна переплелось несколько очень известных фамилий, служивших Российской империи не в одном поколении. Сам о. Иоанн Мейендорф (1926–1992) родился в Париже, историческое образование получил в Сорбонне, богословское – в Свято-Сергиевском богословском институте, где слушал лекции выдающихся русских богословов и историков Церкви. Окончив курс, он, по предложению А.В. Карташева, начал преподавать в Богословском институте и публиковать первые статьи. Активно участвовал в РСХД. В 1958 году о. Иоанн был рукоположен во иерея. Через год по приглашению о. Ееоргия Флоровского переехал в Нью-Йорк и начал преподавать историю Церкви и патристику в Свято-Владимирской православной духовной академии, которую возглавил в 1984 году, после кончины своего друга, о. Александра Шмемана, сменившего в свое время на этом посту о. Георгия Флоровского. Вместе с этими двумя выдающимися священнослужителями о. Иоанн стоял у истоков автокефалии Американской Православной Церкви.

Работы, собранные в этом томе, относятся к числу основных и принципиальных для автора, одна из них – о Григории Паламе – начиналась как докторская диссертация и впоследствии была развита автором в объемную монографию (она вышла недавно отдельным томом в Петербурге). Сложность подготовки книг о. И. Мейендорфа к изданию состоит не только в профессиональном переводе (тщательно выполненном Лидией Александровной Успенской и “Самиздатом” под редакцией Н. Артамоновой), но и в адекватной русской традиции передаче первоисточников, широко цитируемых автором. О. Валентин Асмус, взявший на себя труд ответственного редактора издания, преодолел эту сложность, а также позволил себе “осовременить” некоторые сноски в тех случаях, когда цитируемое автором произведение оказывалось уже изданным на русском языке. Им же были сделаны некоторые необходимые комментарии, проверена библиография, а в работе о Паламе, переводившейся по английскому изданию, восстановлены по французскому оригиналу фрагменты пропущенного текста.

Выпуская книгу в свет, мы выражаем искреннюю признательность вдове о. Иоанна Марии Алексеевне Мейендорф за долготерпение, помощь и постоянную поддержку. Благодарим также Софью Сергеевну Куломзину, председателя фонда Religious Books for Russia, Никиту Алексеевича Струве и Еелиана Михайловича Прохорова за отзывчивость и участие.

Предисловие

История православия – “История бедствий и внезапных радостей, тяжких падений и восстаний от падения”. Одна из страшнейших катастроф – турецкое завоевание XIV–XV вв., прервавшее преемственность православного богословия в тот момент, когда Россия, возраставшая в преемницу Византии, не достигла еще меры возраста. Самый зрелый плод византинизма, то, что принято называть богословием исихазма, оставалось почти неведомым после обрыва традиции византийского просвещения. Стало общим местом говорить о веках “западного пленения” православного богословия. В этих разговорах много преувеличений. Православное богословие не превращалось в эти века в католическое или протестантское. Но и развернуться во всем спектре ему до времени было трудно, поскольку оно зависело от достижений Запада. Святые отцы первого тысячелетия были значимы для Запада и усердно издавались и изучались. Они поэтому стали доступны и на Востоке. “Недостаток” классической догматики митрополита Макария (Булгакова) не в том, что он излагает “схоластическое богословие”, а в том, что его обширнейшая патрологическая эрудиция, лежащая в основании его “Догматического богословия”, ограничивается первым тысячелетием. Еще в XVII веке митрополит Петр Могила перевел “Синодик в Неделю Православия” с его исихастскими главами. В том же веке книжная справа привела к включению в славянскую Триодь службы святителю Григорию Паламе. Но богословие этого святителя оставалось в забвении. В XVIII веке преподобный Никодим Святогорец имел план издания всех творений святителя Григория, но смог издать только небольшую их часть. В России в то же время Матеи издал избранные беседы святителя. Но еще много времени оставалось до настоящего “открытия” исихазма. Кое-что сделали русские ученые XIX – начала XX вв. Здесь нужно отметить святителя Феофана Затворника, переведшего на русский язык “Добротолюбие” (вслед за славянским переводом преподобного Паисия Величковского), преосвященного Порфирия (Успенского), преосвященного Арсения (Иващенко) и иеромонаха Пантелеимона (Успенского), издавшего в роковом 1917 г. неизданные “Гимны” преподобного Симеона Нового Богослова. После революции богословская жизнь в России замерла, но продолжалась в русском рассеянии. Можно особо выделить архимандрита Киприана (Керна) с его диссертацией о святителе Григории Паламе, В.Н. Лосского с целым рядом синтетических работ, в которых особое место занимает рецепция “паламизма”, и архиепископа Василия (Кривошеина), который был не только автором обобщающих работ по поздневизантийским отцам, но и первым издателем огласительных слов преподобного Симеона Нового Богослова.

Мы говорим о приснопамятном протопресвитере Иоанне Мейендорфе (1926–1992) в таком широком историческим контексте, чтобы на этом фоне предшественников и старших современников показать значение его научного и церковного подвига. Уже в самом начале своей деятельности он показал удивительную многосторонность дарований и интересов. 1959 год ознаменован в истории православного богословия двумя событиями: первым изданием “Триад” святителя Григория Паламы и появлением “Введения в изучение святителя Григория Паламы”. Отец Иоанн Мейендорф не только подготовил научное издание текста “Триад” (дело тем более трудоемкое, что текст “Триад”, важнейшего исихастского богословского творения и вообще одного из главнейших произведений греческой патристики, сохранился во множестве рукописей), но и снабдил свое издание французским переводом и необходимыми комментариями. “Введение” представляет собой целую энциклопедию: здесь исследуются ближайшие предшественники святителя Григория, подробнейше излагается его биография на общем историческом фоне и дается систематическая “сумма” его богословия. Написанная по-французски, книга давно уже вышла и по-английски, и вот, наконец, почти через 40 лет после ее появления, она издана и в русском переводе¹ – к сожалению, не самым лучшим образом: В.М. Лурье, редактор и автор богословских примечаний (содержащих денные библиографические добавления за десятилетия, прошедшие со времени первого издания книги), не смог сдержать высокомерия по отношению к автору книги и азарта экстравагантных выходок в духе ультра ортодоксии. В то же время научная точность этих примечаний часто хромает – например, хрестоматийный текст felix Adae culpa переведен как “счастливая ошибка ада” (с.177) вместо “счастливая вина Адама”.

Но самое главное упущение, буквально искалечившее книгу, – отсутствие приложения о. Иоанна “Творения Григория Паламы”. Этот раздел книги был написан в те годы, когда многие творения святителя еще оставались неизданными, и о. Иоанн перечисляет все рукописи каждого из них. По законам жанра даже краткая заметка в энциклопедии или глава в каком-нибудь компендиуме вроде курса патрологии должна содержать перечень трудов данного автора. Этот пропуск тем более болезненно ощутим, что русский читатель не скоро еще получит полное собрание творений святителя Григория в русском переводе, а греческие издания мало кому у нас доступны. (Объем нашей книги, к сожалению, не позволил нам восполнить этот пробел.) Книга отца Иоанна имела и имеет основополагающее значение для исследователей последующих лет и, в частности, была необходимым шагом к началу критического издания творений святителя Григория, первый том которого вышел в 1962 г. в Фессалониках под общей редакцией П. Христу. Сам отец Иоанн Мейендорф подготовил для этого тома текст писем Паламы Акиндину и Варлааму.

Одновременно с “Введением...” в том же 1959 г. вышла популярная книга “Святитель Григорий Палама и православная мистика”, где отец Иоанн дает историю православной духовности от зарождения монашества до XX века. Эта книга включена в настоящий том. В ней повествуется об исихастской традиции в широком смысле: о первых отцах-пустынниках IV в., об ученом авве Евагрии, богословски осмыслившем молитвенную жизнь монахов, но истолковавшем ее при этом в линиях платонического спиритуализма, об авторе, творения которого надписаны именем преподобного Макария Великого, писавшем о духовной жизни исходя из библейского представления о человеке как психофизическом целом, цельно участвующем в богообщении. Евагрий видит цель человека в окончательном освобождении от телесности и вещественности, и само Боговоплощение, главный догмат христианства, становится логически излишним. У таких учителей православного подвижничества, как блаженный Диадох Фотикийский и преподобный Иоанн Лествичник, “умная молитва” Евагрия превращается в сердечную молитву с постоянным призыванием Имени Иисуса, Бога воплотившегося. В то время как подвижники-практики подробно описали путь человека в Царство Божие, подвижники-богословы, такие как святитель Григорий Нисский и преподобный Максим Исповедник, осмыслили этот путь как обожение, внутреннее приобщение к Богу. На пороге второго тысячелетия христианской эры преподобный Симеон Новый Богослов настаивал на совершенной необходимости духовного подвига для всех, кто носит имя христианина. Непосредственный предшественник святителя Григория Паламы – преподобный Григорий Синаит, о котором говорится в главе “Византийский исихазм XIII–XIV вв.”. Центральное место в книге занимает Палама – завершитель византийской духовной традиции и великий учитель вселенского православия. Последний раздел книги – “Исихазм после Паламы”. Здесь рассказывается о преподобном Никодиме Святогорце – великом просветителе порабощенного греческого народа, преподобном Паисии Величковском, переведшем на славянский составленное преподобным Никодимом “Добротолюбие” и возродившем традиции старчества в Молдовалахии и России, и о последнем духовном расцвете в России в подвигах преподобного Серафима, оптинских старцев и святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Эта небольшая, но очень содержательная и к тому же прекрасно иллюстрированная книга выдержала не одно издание во французском подлиннике и появилась в переводах на английский, итальянский и греческий языки.

Как видим, отец Иоанн писал не только книги, доступные одним лишь профессиональным богословам (у нас в России и такие его книги найдут благодарных читателей среди любителей духовного просвещения всех уровней), но и книги популярные, предназначенные как для информирования все более широких кругов интересующихся православием, так и для внутри церковных, катехизаторских целей. Таковы его книги “Православная Церковь в прошлом и в настоящем” (французские, английское, итальянское, немецкое, испанское издания) и “Брак: православная перспектива” (английские, греческое, французское издания).

Специальные научные исследования отец Иоанн вел в различных областях. “Христос в византийском богословии” (1969) – очень важный православный вклад в осмысление христологических споров V и последующих веков, происходящее в современном христианском мире. Христология – раскрытие основного в христианстве догмата Боговоплощения. Различное понимание этого догмата привело в V-VII вв. к отделению нескольких восточных народов от Православной Церкви. В наше время делаются попытки сближения с этими восточными общинами, и отец Иоанн заинтересованно участвовал в православно-ориентальном диалоге (см. его статью “Халкидониты и не-халикдониты: шаги к единству”, Журнал Московской Патриархии. 1991. № 7).

Свойства научности и общедоступности объединяются в научно-популярном жанре, весьма распространенном в англо-саксонском мире. К этому роду ученых трудов относится одна из самых известных книг протопресвитера Иоанна Мейендорфа – “Византийское богословие. Исторические направления и вероучительные темы” (1974; издания английские, французское, итальянское, польское, финское).

Лучший знаток исихастского богословия, отец Иоанн много сил отдал исследованию и чисто исторического аспекта исихазма, в частности, влияния его в славянском мире. Этому посвящена его книга, включенная в настоящий том, – “Византия и Московская Русь. Очерк по истории церковных и культурных связей в XIV в.”. Здесь исихазм предстает в своем политическом аспекте: исихасты, восседавшие на цареградском патриаршем престоле после победы исихазма в 1341 г., поддерживали единство православного мира, который символически возглавлялся императором, а главной его действующей силой за пределами самой Византии была Константинопольская патриархия: она, в частности, стремилась, чтобы находившаяся в ее управлении Русская Церковь сохраняла свое единство, и содействовала возвышению Москвы, объединившей постепенно почти все русские земли. Культурное влияние византийского исихазма было определяющим, включая в себя не только непосредственно византийскую линию, но и всецело пропитанное исихазмом “второе южнославянское влияние”.

Этой же тематике посвящен доклад профессора И.Ф. Мейендорфа, прочитанный в 1973 г. в Ленинграде и опубликованный там же в XXIX томе “Трудов отдела древнерусской литературы”. Этот доклад также помещен в нашем издании. Помимо своих научных достоинств доклад интересен как памятник уже нашей общественной истории: отца Иоанна не печатали в наших церковных изданиях, находившихся в тисках жесточайшей цензуры (и соответствующей автоцензуры). Кажется, единственная его статья, опубликованная в подсоветском церковном издании в “доперестроечное” время, – коротенькое предисловие к книге В.Н. Лосского “Боговидение” (Богословские труды. 1972. Вып. 8). Известна история того, как был рассыпан набор сверстанного очередного выпуска тех же “Богословских трудов” с переводом “Триад” святителя Григория Паламы – только за то, что в примечаниях упоминалось имя протопресвитера Иоанна Мейендорфа, за которым, конечно, не значилось никакого политического “криминала”, но зато имя его украшало такой одиозный в советском видении журнал, как “Вестник РХД”. Поэтому публикация доклада в ТОДРЛ была настоящим прорывом блокады. В отличие от церковных изданий, которые нигде нельзя было купить, а в библиотеках можно было читать только “специалистам”, т.е. в первую очередь профессиональным “атеистам”, ТОДРЛ можно было легко найти и в библиотеке, и в магазинах “Академкниги”. Я думаю, отец Иоанн испытал большую радость, обратившись таким образом к широкому кругу читателей на Родине, каковой для него, родившегося во Франции, оставалась Россия. Но – и здесь сказалась как прекрасная осведомленность отца Иоанна, так и его особая душевная деликатность – он в докладе принял правила игры, разработанные мудрым Д.С. Лихачевым, который поверх барьеров, воздвигаемых цензурой и идеологическими ортодоксами, говорил не только специалистам, но и, можно сказать, всему народу о самом существенном в нашей духовной судьбе с помощью хитроумных культурологических криптограмм.

Последняя большая книга отца Иоанна – “Единство Империи и разделение христиан” (1988) – также входит в предлагаемый том. В книге излагается история Церкви от IV до VI Вселенского собора. Автор небезоговорочно, но положительно оценивает роль христианской Империи в жизни Церкви. Конечно, Церковь жила и живет “и до Константина, и после Ленина”. Но только во временном промежутке между названными деятелями Церковь имеет возможность “непосредственно влиять на общество в целом”. Объясняя присвоение Церковью именования Равноапостольного святому Константину, отец Иоанн Мейендорф отмечает, что “никакой другой человек в Истории не содействовал прямо или косвенно обращению такого числа людей в веру христианскую”. Роль Империи вовсе не сводится к ее миссионерской функции: “Христианская вселенская Церковь имела потребность в центре, который делал бы возможными Вселенские соборы, содействовал встрече различных культур, который переводил бы “кафолическую” природу христианства в видимую социальную и историческую реальность... В византийское наследие входит стремление к Христианству поистине универсальному, общему для греков, латинян, сирийцев и египтян... попытка очеловечить римское право, внеся в него любовь и милосердие, искусство, которому удалось дать эсхатологическое видение человечества, обоженного во Христе”. То единство, которое созидала Империя, встретило сопротивление со стороны окраинных и заграничных племен и народов, с их политическими амбициями и множеством культурных и социальных особенностей. И было бы ошибкой думать, что здесь ветхое, дохристианское начало (например, национальный партикуляризм) сопротивлялось христианскому универсализму. Само христианство пробудило эти окраинные народы, вдохновило их новое развитие. Протопресвитер Иоанн Мейендорф подробно описывает процесс христианизации окраин, который весьма успешно протекает в первые века христианской Империи, до начала арабских завоеваний. Настоящую опасность для единства представляли отпадения отучения, принятого Церковью (несториане, монофизиты) и церковно-политические претензии на создание нового центра церковного единства, постепенно вызревавшие в Риме.

Достоинство и новизна книги протопресвитера Иоанна Мейендорфа в том, что, имея в виду вселенские задачи и вселенские перспективы Церкви, он стремится включить в рассмотрение, с соблюдением справедливых пропорций, историю всех христианских народов. Обычно православные мало интересуются историей несториан и монофизитов, a также отдаленных стран Запада, таких как Ирландия. Запад же вообще мало интересуется христианским Востоком. Отец Иоанн стремится преодолеть любую односторонность.

Когда, незадолго до своей скоропостижной смерти, отец Иоанн ушел в отставку с поста декана Свято-Владимирской духовной семинарии в Нью-Йорке, где он работал более 30 лет, он говорил о том, что хочет сосредоточиться на литературных трудах, имея целью в первую очередь служение нуждам Русской Церкви, вступившей в новую эпоху своей истории. Господь не судил ему осуществить все задуманное. Великий труженик упокоился после понесенных трудов. Но и после его кончины он в творениях своих продолжает служить Церкви, и в особенности Матери – Русской Церкви, ибо именно теперь книги протопресвитера Иоанна Мейендорфа возвращаются в Россию, становятся необходимыми спутниками нашей церковной жизни.

Отец Иоанн начал свой путь с великих достижений, расширивших наше церковное сознание, значительно продвинувших вперед тот “неопатристический синтез”, о котором мечтал один из его учителей, протоиерей Георгий Флоровский. Завершение научного, церковноучительного пути отца Иоанна Мейендорфа знаменует завершение целой эпохи русского богословия, которое совершало свое служение в изгнании и, завершив его, передало лучшие свои достижения на Родину, где мы теперь с благодарностью их воспринимаем. Миссия эмиграции закончилась, и смерть протопресвитера Иоанна Мейендорфа символически совпала с концом советского периода русской истории. Но не только всем, кто знал отца Иоанна лично, но и тем, кто узнал его по его творениям, составляющим настоящий научно-богословский подвиг, очень не хватает его просвещенного и любящего, уравновешенного и спокойного, мудрого и терпеливого слова... Но это слово продолжает звучать в его трудах, которые ныне все в большей полноте предстают перед отечественным читателем².

Протоиерей Валентин Асмус