Слово в Неделю 25-ю по Сошествии Святого Духа
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.
Како не далече от нас преложися живот вечный, о христоносный слышателю! Двоестепенная токмо лествица нудящимся прелезти к нему предлежит, якоже слышасте ныне в Священном, еже от Луки, Евангелии чтомое: любовь, глаголю, к Богу и сродственная ей любовь к ближнему. Возлюбиши, рече, Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим, и ближнего своего яко сам себе (Лк.10:27). Заповедь же сия не новосложенная есть, но ветхая оная давно еще чрез Моисея данная древнему Израилю (Втор.6:5), ныне же законником евангельским по случаю на вопрос спасительный: в законе что писано есть воспомянутая, и аще сия сеновникам закона нуждна была ко хранению, то новоблагодатным людям, яко множайшайшую к себе от Бога получившим любовь, нужднейше исполнити ю потреба есть. Кажется же оная заповедь малая и легкая: любити Бога и любити ближнего, да когда бы исполнити ю, то больше бы уже хотящим спастися не было около чего и упражнятися. В сию бо обою весь закон и пророцы висят (Мф. 22:40). Как же то может быть? Тако: когда кто данные чрез Моисея первые четыри в десятих заповедях приемлет и исполняет сия: Аз есмь Господь Бог твой; 2) Не сотвори тебе кумира; 3) Не приемлеши имени Господа Бога твоего всуе; 4) Помни день субботный святити его – то от коея добродетели исполняет, аще не от любви к Богу? О Бозе бо и речь идет. аще же последняя шесть, еже Не убиеши, Не прелюбы сотвориши, Не украдеши и прочая до конца, уже сия любви ближнего касаются – и тако исполняющие две сия, весь закон исполняем. Последовательне же и к наследию живота вечного иного пути ведущего не обретаем, кроме еже любити Бога и любити ближнего. Обаче любити Бога четырежди больше паче ближнего велит закон и от всего сердца, и от всея души твоея, и всею крепостию, и всем помышлением, а ближнего единожди – тако, яко самого себя. Но о любве к ближнему послежде скажем.
Назнаменанная же о любви к Богу сердце и душа, крепость и помышление, аще и в близком с собою сродстве обретаются – что бо действие сердечное, аще не душевное, что же душевное, аще не мысль, и в них рождающаяся крепость. Но мне рассуждение предлежит, яко четверица сих словес и разделенне четыречастное без меры любезного Бога любление основательне показати может. Что бо есть любити Бога от всего сердца, аще не любити Его, яко Бога, сиесть яко своего Создателя? От всея же души есть любити яко Царя, а всею крепостью есть любити яко Отца, всем же помышлением есть любити яко Судию. Рассуждение сие не противное мню будет писанному древле в Законе, и яко праведно исполнения любви к Богу в четыри меры в новой благодати от нас истязует Закон. Никтоже сему вопреки станет, когда любовь Божию первее помянем к нам, яко Той Сам в начале таковым чином возлюби нас. Мы бо, глаголет Апостол, любим Его, яко Той первее возлюбил есть нас (1Ин.4:19). Отсюдуже и научимся усерднее любити Бога, и Бога ради ближнего своего. Пойдем же таковым порядком.
Возлюби нас Бог, яко Бог. Кто бо, молю вас, о премудрые слышатели, кто в начале понуди Его столь красный свет создати? Кто сотвори солнце и луну? Кто украси небо звездами, и рассыпа по земле цветы? Кто испусти на воздух птицы и разжене по пустынях звери? Кто излия воды, и наполни рыбами? Кто же насади рай, и для кого сия вся, аще не для нас единых? На конец бо всего того персть взем от земли, и от брения, от смрадного блата, столь дивную тварь создав – человека, водхну вонь Духа Жива, почте его вольною волею, даде закон естественный хранити его, и, сотворив твари господином, покори вся под нозе, нужды ему ни в чем не бяше, единая то действоваше милосердная любовь Божия, еще прежде создания его, к человеку. И, когда тако возлюби, и возвыси его, яко только-только не соравни со ангелом, умалил бо есть его малым чим от ангел (Пс. 8:6–7), то кое за то благодарение – ни чим неблагодарен человек в противность пошел с Богом, подумал Ему равен быти, яко и сатана искони. Зде убо первее тотчас и потерял любовь к себе Божию: праведным бо судом ненавидяй Бога – ненавидим бывает, господин твари в раба тоей пременяется, с Богом хотяй соравнитися – с диаволом осуждается.
Во веки ли убо тако погиблет. Еще ни: не забыв милосердный Бог дела рук Своих, еже любовию созда в конец в ненависти пребыти, паки яви любовь Свою человеку, и уже яко Царь, Закон в помощь даде. Церкви бо перстом на скрижалех написав: Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози иные разве Мене (Исх.20:2–3). И с церемониею, с трубами, в огни, в страсе великом объявляет во всенародное известие чрез министра Своего Моисея, аки бы глаголя: забылся уже человек, чье он создание, и остави любити Мя, даждь убо в память ему на письме заповедь сию: Аз есмь Господь Бог твой, с прилогом, И возлюбиши Господа Бога твоего, с таким под смертною казнью, аще кто преслушает подтверждением, иже пожрет богом, убиен будет. И так сим спужал Израиля, яко страхом одержимы обращаются к нему, и являют свою склонность к послушанию заповеди, только бы Бог Сам за страх нестерпимый не глаголал к ним, рекоша бо Моисееви: Глаголи ты с нами, да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем (Исх.20:19). Почему Моисей утверждая не боятись, показует вину страха, явленного при подаянии Закона: Уповайте, рече, не бойтеся, искушения бо ради Бог прииде к вам, яко да будет страх Его в вас да не согрешаете (Исх.20:20), сиесть да не отступите от Него, и от любви Его паки отпадете. Тако Бог яко царь жестоким законом второе ненавидимого человека в любовь к Себе принуди соединитися.
Уже же ли страх сей надолго в отцах наших продолжился, уже ли то церковное повеление неврежденно сохранили, уже ли вошли в любовь с Богом, уже ли примирились? О какая беда! О нрава жестосердого! Дотоле любовь, доколе страх видимый пред очима, а потом горькое раздражение, пошли по страстям, оставили Бога, создавшего их, и к твари любовь свою обратили, начали изваянным кланятися, то паки омерзились Богу, и в лютейшую обиду впали, разгневался конечне Бог, и чрез Иосию пророка под образом сына его прочь отринул от Своея любви: Прозови, рече, имя ему, не людие мои есте вы, зане вы не людие мои, и Аз несмь Бог ваш (Ос. 1:9). О какое лютое сиротство! Создание было уже от своего Создателя отриновенно.
Смотрим же, что далее Бог делает, когда уже по всем праведным правилам нельзя было быть помилованным человеку, там еще большую являет милость, еще помянув его Бог, и уже яко Отец положи твердую любовь крепости Единородного Сына, Благий, очищение в мир послал есть, да Тот Ходатай о нас к Нему будет и Примиритель (канон Предпразднества Рождества Христова на повечерии 22 декабря, ирмос 6 гласа песни 4).
Той убо пришед, и Закон Моисеев перстом Отчим написанный, кровию Своею нещадно излиянною за нас подписав, и смертию Своею запечатав, новый закон и милосерднейший без громов, без страха, и в меньшем числе, в седми только тайнах нам предаде, и тем в толикую любовь соедини, яко не токмо примири нам Богу Отцу Своему, но и сыновство нам исходатаи: Елицы бо прияша Его, даде им область чады Божиими быти (Ин.1:12). Еяже ради вины не стыдится нас братию нарицати (Евр.2:11). Отсюду-то мы и в нуждах наших дерзновенно к Небесному Отцу прибегаем, и яко алчные дети у Отца по всяк день просим хлеба: Отче наш, хлеб наш насущный даждь нам, и да услышани в молениях бываем, Иже убо Своего Сына не пощаде, но за ны вся предал Его (Рим.8:32): како убо не и с Ним вся нам дарствует.
Вонмем убо, о христолюбцы, каковую любовь Отец Небесный яви нам, яко да сыны нас соделает, Сына Своего Единородного не пощаде дати за нас. Всяк помышляющий сия праведный суд на ся изнесем, яко подобало бы нам любовь сию призирающим милости во веки не являти, но не терпя больше коемуждо воздавати по делом нещадно. Павел вопиет: Отверглся кто Закона Моисеева, без милосердия при двою или триех свидетелех умирает: Колико мните, горшия сподобитеся муки, иже Сына Божия поправый, и кровь заветную скверну возмнив, в нейже освятися, и Духа благодати укоривый? (Евр.10:28–29). Не мы ли убо кровию Его освященные, и в нерадении пребывающие, и Духа благодати данныя нам горестне огорчевающие, муки сея на всяк час достойны бываем. Но и зде Бог конечне, и всегда яко судия на осужденном любовь на нас являет. Пропущает грехи, избавляет мученя, день от дне ожидая покаяния, яко вертоградарь плод на неплодной смоковнице.
Таковым чином возлюбил нас Бог, и толижди видев потерянную нами, и теряемую Его любовь, паки ю восставляет и по написанному древле в Законе: Возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим – чрез исповедание нынешним евангельским законником взаимообразно любви истязует от нас, рече ко ему Иисус – сие сотвори, и жив будеши (Лк.10:28).
Да в заклад тоей от нас к себе любви, чтоб не видящи Его пред очима не отпадали от нея, аки некоего надзирателя, любовь вторую к ближнему утверждает, и велит ближнего своего, егоже видим пред собою, и подобострастна имамы себе любити, и ближнего, рече, яко сам себе (1Ин.4:20–21). Толковать же мню никому не требе, что есть любити Бога, вемы бо апостола глаголюща: Сия есть любы Божия, да заповеди Его соблюдаем (1Ин.5:3). Но како Его от сердца любити, и души, и крепостию, и помышлением, время уже сказать.
Всяк убо той любит Бога от всего сердца, кто чистым сердцем нелицемерно заповеди Его исполняет, прочь от себе отсецающи исходящая от него, по словеси Христову: помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы, и прочая сим подобная. Сей чин любления Бога от самого естества течет. Возмем подобие от четырех стихий, како тыя к своему ударяют кентру, аще земля – к земле летит, аще воздух – по воздуху разводится, аще вода – к воде изливается, аще огнь – к горе до огня рвется. Бог убо сердца нашего кентр есть, яко бо Сам чист есть, тако по образу Своему и подобию содела в нас сердце чисто и смысленно разумети между благим и злым, и когда по сердечному показанию без всякого угрожения и принуждения убегаем зла, и творим благое, заповеди Божественные исполняем от сердца, а исполняющи сия любим Бога от всего сердца, яко блага, сиесть, яко своего Создателя, сердце бо чисто, яковое Он созда в нас, таковое к Нему исправляем.
Всяк той любит Бога от всея души, иже за превосходящую к Нему любовь души своея, сиесть, живота своего не щадит, по совету Евангельскому: Иже аще хощет душу свою спасти, погубит ю, и иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю (Мф.16). Сей чин любления Бога от мучеников примем, тии бо тако возлюбиша Его, яко и души своя положиша зань. Что ж, Нерона ли потреба воскресити, или Диоклитиана искать, или к Максимиану вдаться, чтоб они любви ради Божия разрешили нас от живота? – нет, не о том мученичестве глаголю, но подобном ему, не о лишении живота речь, но о самоизвольном страдальчестве, и о отвержении самих себе, и о умерщвлении страстей, живущих в нас, яже, аки душа в теле, в чувствах наших живут и движутся, и аще сия живыя оставим, душу свою погубим; аще же за любовь Божию погубим я, душу свою обрящем в живот вечный, мучителей же нам искать не требе станет нам за них, когда ревностно начнем хуждшее покаряти лучшему, например: аще слава человеческая нам любезна, прочь от нея побежим – се нам будет и Нерон отсецающий нозе; аще богатство любезно, расточим е подаянием милостины – се и Диоклетиан, отъемлющий руце, и всего колесми на уды раздробляющий; аще красота телесная веселит нас, отвратим от нея очи – се нам и Максимиан, очи избодающий – како бо любящим сия оставити мучительство есть, сказать нельзя, лучше бы с душею расстаться, неже сих остаться, (яже се только в примере сказал, о прочем же помышляем в себе, каковые в нас живут страсти, и что с ними за борба, да когда же одолети и отстать от них напнется, каков то он нам мучитель) обаче хотящим любити Бога от всея души нужда оставить, кая бо, рече, польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит; ни зде пользы, ни в будущем веце. Зде хотя будет славен, да смерть обесчестит, когда безобразным учинит, хотя и богат, да ничего с собою не возьмет, разве три аршины земли; хотя же и красен, да гроб прахом покрыет, а души же бедной, когда во аде погребенная, какая уже польза. Но мы хотящии любити Бога, всегда мертвость Господа Иисуса на теле своем понесем, и тако возлюбим Его от всея души, яко Царя, будем бо яко добрии воини вооружившиеся во броня правды, и исшедшие на брань, и за любовь царскую живот свой предавшии.
Всяк той любит Бога всею крепостию, иже паче любви Его ничтоже предпочитает, ни отца, ни матере, ни братию, ни други, а по завету Евангельскому: Иже любит отца, или матерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф.10). Сей чин любления Бога возьмим от малых детей, сущих млеко, имже еще незлобие пестуница, како тыя не видящии на время пред очима родивших и доящих себе в скуке пребывают, и ищут их прилежно, дóндеже обрящут. Таковыя крепости любве и мы научимся, хотящии любити Бога, и всегда помним, како Он согревает нас, одевает и питает, над вся же, како несытую пищу, хлеб Тело и вино Кровь Единородного Своего Сына в повседневную нам предложи трапезу, коликая же и в будущем Отечестве сокровища нам сниска. И помнящи сие взыщим Его с Павлом, желая паче разрешитися от тела, и к Нему пойти, всегда тужим с псаломником глаголюще: Возжада душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду, и явлюся лицу Божию (Пс.41). Сице любящи Его, будем любити всею крепостию, яко Отца.
Всяк же той любит Бога всем помышлением, иже во уме обносящи неключимого оного евангельского раба, вверженного во тьму кромешнюю, и долготерпение Божие на себе рассуждая, житие исправляет покаянием. Сей чин любления Бога, приимем от осужденного на смерть злодея, како той, когда уже никакия помощи нет, и по делом своим достойне судится смерти, и уже связанный стоит, и видит мучителей готовящих орудия, стряски, огнь, рожны, колеса, топоры, и прочая, весь трепещет, и ужасается смертного часа. И когда на таком осужденном судия внезапу пременився являет милосердие, и свобождает от мучения и смерти, то каковые тогда любве тот осужденный к судии исполняется, мощно с евангельского слова догадатся: Емуже, рече, мало оставляется, меньше любит, а когда же больше, то больше и любит оставляющего грехи (Лк.7). Что же уже больше оставити, как вся злодейства простив, животом даровати, сице убо и любовь превосходящая. Тако и мы хотящии любити Бога, всегда помышляем, како на нас вечные муки достойных праведный Судия долготерпит, колико во уме грозит скрежетом зубным, червем неусыпающим, плачем вечным, тьмою кромешною, колико же и невнимающим пропущает лютая согрешения, ожидая покаяния, и обратимся прочее ко исправлению, и аки ту сущего пред очима видящее грозного Судию, плачем глаголющее: Господи, потерпи на мне, и вся ти воздам (Мф.18). И тако по предложению исправляющее день от дня развращенное житие, всегда содержим сие во уме: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся. Сице убо исправляющее себе, будем любити Бога, яко Судию всем помышлением, и любви к Богу сея довлети имет нам.
Возлюбим же еще наконец Бога ради и ближнего своего, како же его любити многою речью не требе изъяснять, ясный того толк в заповеди Божественной, когда кажет яко самого себя. Кто же приметил, как мы себя любим, не вопрошаю, довольно бо вем, яко вернее никого любити не мощно, как самих себя. Что-то делается в человеце, что наготствовати не хощет, нищим и прошаком быть не обещается, нужды никакой терпети не желает, всяк же мне скажет, приятнейшее бо есть благополучие неже злоключение, почему же приятство к первому, а не к другому, аще не от природнй к себе любви. Сице убо и ближнего своего любити должни есмы, чего себе не хощем, и ближнему не творим, и не только не творим, но и не желаем. Кто судия желал бы сам судим быти, и беспокойствуясь волокитами день от дня убыточитись – не мню кто бы пожелал – и ближнему сего не твори. Кому приятно, чтоб с него кафтан содрато? Никому – и ближнего не обиди. Кто хотел бы алкать и жаждать, и мраз деннонощно в наготе терпети? Никто – и ближнему же своему сего не буди желатель. Сей же будет не желатель бедствия ближнему, кто видящи слепых, хромых, нагих, бедне по улицах градских дневныя ради пищи скитающихся, и рассуждая в себе, как бедное состояние наше, яко вси не в парчах родились, наги из чрева изышли, наги и в гроб пойдем, да к тому же яко и Христос не за князи токмо и благородных, но и за нищих равно кровь Свою излиял есть, а не милосердствуем о братии нашей, и сотворить с ними милость. Словом сказать: всякое дело милосердное, которое довольно Евангелист Матфей в зачале 106-м показал, явленное ближнему – любовь к нему есть: алчущему подати хлеб, жаждущего напоити, странного ввести в дом, нагого одеяти, больного посетити, сидящему в тюрьме сострадати – се есть любовь к ближнему, и от ближнего к Богу восходящая. Сия и мы творящее, возлюбим Бога, и ближнего своего яко самих себе, и тако исполним закон Божественный и в Бозе пребудем, и Бог в нас пребудет. Бог бо рече: Любы есть, и пребываяй в любви, в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает (1Ин.9).
Но, О Боже наш! Возлюби нас, якоже и любиши, и пребуди в нас неотлучно, а яко Твоя любовь в нас пребывает, и Ты пребудешь, отсюду познаем вси, когда Возлюбленную Тобою по Тебе, Отце Небесном, нами Обладающую, всем Любезную, и всех любящую Матерь Нашу Венценосную Елизавет даруешь нам в долготу дней, Скипетр Царства Своего Держащую. Уповающии на Тя, к Тебе вопием: Яви нам Господи, милость Твою (Пс.81). Господи, спаси царя и услыши ны, воньже аще день призовем Тя (Пс.19). Аминь.