Слово на новый год, проповеданное в придворной церкви при высочайшем её императорского величества и их императорских высочеств присутствии
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа
Безлетный Бог времена и все в них сущее, волею Своею создавый Новому днесь году начала достигнуть нас сподобил, слушатели; мы теперь сугубое посему чувствуем на себе обязательство, за прежнее, то есть, вознесши чистейшую жертву благодарности; а о мире и благоденствии грядущего лета просить бесконечную благость.
Сей Бог поставил нас на театре сем; сей Бог даровал жизнь, столь преимущественную от других тварей; Он наконец и продолжает бесценный Свой залог Своего к нам благоутробия: и кто же из среды живых не обымет признательнейшим духом десницу Его, исполняющую своей благости? Кто не падет пред Святым Его лицем, гремя сердцем и устами хвалу Всехвальному?
Долг сей тем сильнее обязывает всякого; чем он больше соответствует намерению творческому в произведении человеку предприятому; намерению! Яко да исповедяться Господеви милости Его, яко да пожрут Ему людие жертву хвалы, и возвестят дела Его в радости (Пс.106:20–21).
Как самые небеса поведают славу Божию; твердь возвещает творение руку Его, день дневи глагол, нощь нощи отрыгает разум, равно и всяко создание подобающим образом благословляет силу Божественного существа и человек ли почтенная образом Его тварь, человек ли предпоставленный всей земли владетель попустить в себе иссякнуть благодарности к начальнику бытия и жития своего? он ли не возвеселится о сотворшем его?
Творец, хотя и не требует благих наших, хотя и не имеет нужды в бренных песнях. Признание сие извлекают неизмеримые Его совершенства; но при всем том мы не чувствуем сильнейшего, из всех пространнейших естественных впечатлений, убеждения, как чтобы любить возлюбившего нас прежде, как почитать всем почитавшего, как благодарить все нам с жизнию давшего. Вся ваша суть (Ин.17:10), вопиет Апостол. Вся наша: какое превосходство! какие щедроты! даждь толико обогащенный человек славу Богу. Вознеси поклоншеся Господа особливо в сей день, который ясным есть свидетельством Его к нам благоволения.
Новое мы начали лето, возобновим убо и благодарственную псалтирь. Отверзлись врата нового года, отверзим и сердцам вход во светлая добродетелей, да благословляй венец лету, благословит нас в вечности и венцем правды. Житие наше на небесех, а пришельство сие есть дверь к оным. Вечность есть цель и Отечество наше! Все времена текут к центру сему; все перемены ту возымеют свое окончание. Житие наше во временах продолжающееся есть смертно, тленно, маловременно, непостоянно, но всякая перемена, всякое непостоянство единственно устремляют нас к вечности.
Но мы изобразим здесь по приличию причины и конец перемен, коим род человеческий подвержен.
В неизмеримом множестве видимых сих тел, живо означающих постоянные сии обращения, находим мы, слушатели, такую тварь, которая, как только приходит в мир, в то же, можно сказать, время и отходит от среды оного. Человек, разумею, блистает на подобие молнии в бесконечной нощи веков, и при всем том человек в сие истое пребывание измеряет многочисленные состояния, которые и самой сей грядущий, сей будущий час недоведомым ему делают. Но истина сия яснее возвестит, когда мы первее откроем мрачную завесу различных состояний.
Итак, из сих одни суть произведение, или следствие внешних причин, и таковые ни почему не зависят от человеческого произволения. Тут нет ему власти ни деяти, ни мыслить, ни располагать, ни совершать.
Время, например, родиться и время умереть есть такое состояние, которое во всеконечной от нас поставлено независимости. Един есть обладатель естества, который имеет в руце ключи от видимого сего театра и от врат вечности. Сей живит и мертвит; возводит из небытия и низводит паки в небытие. Он дает дыхание, управляет долготою дне; но Он и прерывает жизненную цепь без всякого нашего произволения. «Под всем бо, говорит Писание, небом начальство Его, и свет Его на крилу земли; разумей, яко дыхание есть исходящее из тебе Его есть» (Иов.37:3).
Из них притом другие такие бывают обстояния, кои непосредственно взимаются от сей первоначальной вины; или, по крайней мере, которые проистекают непреоборимым образом от вторых причин.
Общее бедство в замешательство приводит благосостояние всех граждан. Общая напасть разрушает храмину счастия всякого в особенности. Общее неблагоустройство в беспорядок приводит все члены. Страждет общество, страждут и уды. Бедствует Отечество; бедствуешь и ты, и я, и все в равном образе.
Уставы, впрочем, по-видимому, самые твердейшие, нередко насилуются внезапными противностями. Благоразумие человеческое часто там запинание находит, где не ожидало; тогда действия своего лишается, когда блистала надежда несумнительного сбытия. У нас многократно и ощущаемая вещь из рук исторгается. Много-много намеревает человек; но больше предприятия его безуспешными остаются. В пространстве дел и обстоятельств житейских столь великое видимо видим расстояние, что с трудностию узнать можно тот путь, в который идти надобно. Какая непроницательность судеб! Бездна сия есть велика. Испытать оную понятию смертного никак не возможно.
Справедливость, наконец, уверяет нас о состояниях, которые суть действия единого человека, действие его желаний и его страстей. Мы свободны. Дар сей наипаче возвышает человечество. Разумное существо имеет определенную власть над предметами, его окружающими; которою оно и действует по воле своих склонностей. Впрочем, поскольку грех покрыл разум душевредным неведения мраком; волю растлил удобопреклонением беззаконным, то угодно было милосердию Божию поставить пред ним светильник закона, озарить светом веры и мудрости; закон, чтобы самовластно помогал достодолжные пределы и употребление; а осторожность рассудка и правила веры, дабы не дозволяли ему развращаться лестию богопротивных склонностей.
Что же? Разумная сея тварь больше внемлет своевольству своему и необузданности прихотей, нежели уважает вещания светоносцев сих; то самое сие и есть причиною, что она, покрывшись слепотою страстей, одно и сооружает, и разрушает; насаждает и исторгает; хощет и не хощет; зиждет и низвергает. А таким образом проходя в непостоянстве поприще жизни и окончевает оную, не совершив малейшей части неисчетных своих предприятий, запечатлевая истину оных небесных слов: коло колесничное утроба человека, ось вертящаяся помышление его; тщетны надежды и погрешительна умышления смертных.
Вот начало перемен человеческих! Се источник и беспокойств, от перемен рождающихся. Он заключается в самых недрах наших. Человек, будучи неспокоен, колеблем как море волнами, поражаем противными страстьми, нудим и развлекаем прелестными предметами по большей части гоняется за одною суетою, которая в тот же почти час исчезает, когда он мнит оную у себя в руках иметь.
Ах! колико неизвестных путей, чрез которые смертному проходить должно. Как многообразно явление его!
Но какое бы то было намерение у всеведущего виновника бытиев в произведении такого бытия? Сей лабиринт, в котором мы, по приточнику, заблуждением заблуждаем, разве не имеет надлежащего себе конца, оправдающего премудрость Божию и оживляющего состояние человечества?
Но праведен, слышатели, есть Бог, судьбы его непорочны, дела святы, советы – самое совершенство! Нет случая, нет жребия, нет слепого року в мире. Многоочитая премудрость его все благим сотворила; но все и устрояет во благое по высочайшему своему правосудию.
Сколь человек не беден кажется, только при всем том непреложная истина разума и веры отъемлют в том всякое сумнение; что Бог исперва не восхотел лучше сделать из человека, как что он сделал. Впрочем испытывать, почему человек не так совершен, не так блажен, чтобы ему не чувствовать никаких приключений, никаких недостатков, тоже есть, как бы кто вопрошал; для чего непорочен человек сделался человек-грешник?
Владеяй дыханием, как скоро благоизволил дарствовать бытие человеку, то и надобно ему было сотворить его таким, каков он мог быть сотворен. Возможность совершает бытие. Вещь не может инаковою быть, разве каковой ей возможно быть.
Душа сия должна была иметь известные пределы, известные границы, куда, впрочем, и грех с пороком могли быть допущены. Так же телу сему подобало быть в союзе или соотносительности с другими телами, свет сей составляющими, которые бы возбуждали в нем сладость или скорбь, здравие или болезнь, жизнь или смерть. В сих истинах кто будет предполагать малейшую противность, тем уже предполагает другой мир, другие творения, других людей.
И так человек, имея свободность, ввел непослушанием своим в непорочную свою связь грех, сделался неключимый раб; оттого и разверзлась бездна всех перемен; оттого и началась всеобщая злосчастная эпоха; оттого каждый и несет, по Апостолу, свое бремя (Гал.6:5).
Беззаконный огорчается плодами своего нечестия, а добродетельный беспокоится потому, что между беззаконными живет. Всякому тесен путь. Сим образом промысел действует во спасении человека.
Состояние его, сколько бы неустроенно ни казалось; но оно свойственно его естеству и согласно с намерениями Владычными всемерно ублажить нас хотящими. Нет ничего худого в натуре. В ней что нам представляется злом, то больше есть душевное или общественное добро. Чаятельное неустройство есть паче действительный порядок. Небо все происшествия склоняет ко благу человека. Пусть в сем случае недоумение предлежит слабому нашему смыслу; только небесное благочестие живо уверяет: что вся суть приятна дела Господня; зерцало непорочно действо Его, и что любящим Бога вся поспешествуют во благое.
Человек, каким бы душевным и телесным переменам не подвергал себя в жизни своей; но премудрости Божией угодно есть сим узким путем довезти его в отечество свое. Нуждницы бо только и восхищают Царствие Небесное (Мф.11:12). Какие бы приключительные волны не обуревали нас; но мы уверять себя должны, что во времени живущим избежать обоюдных стрел их никак не возможно. Земля небом быть не может. Здесь нет совершенного спокойствия. Здесь одно искушение. Жизнь наша есть жизнь яко наемника повседневного, ждущего мзды своея (Иов.7:2).
Правда!Если бы пребывание наше оканчивалось вкупе с настоящей жизнью; если бы гроб земный невозвратно нас в себе заключал; тогда бы нерешимое сомнение находил всяк в открытии намерения Создателева в произведении человека на свет. И мы бы действительно бесчастнее были всякой твари. Все тогда преимущества больше бы нас раздражали, нежели утешали. Самый разум ничего бы не находил под небесем могущего успокоить волнения, обуздать непостоянство, укротить желания.
Но верен, слышатели, есть Создавый, иже не оставит образу своему во всеконечное прийти ничтожество. Жив Бог! Жива будет и душа наша. Душа бессмертна, но и тленное сие облечется в нетление.
Святейшее благочестие, ежели о чем, то наипаче о всерадостном сем нетлении сладце проповедует, услаждает наши жалобы, прогоняет напрасные страхи, уверительно назнаменуя то необуреваемое пристанище, к которому корабль пристать должен; ту мету, при которой бег жития сего остановится; тот, говорю, пребывающий град, коего никто постигнуть не может, разве прежде будет пришлец, будет странник в сих безводных распутиях.
Ибо как никто не венчается без подвигов; корабль без течения не престает к берегу: стрела не достигает цели, не будучи пущена: так и в пребывающий небесный град не входит, разве идый и приидый. Царство вечности не восхищается, кроме что временем. Двери в покоище бессмертия не отверзаются, точию ключами житейских беспокойств.
Вечность тем наипаче и всежелательна, что она конец полагает той войне, которую наши чувства непрестанно между собой имеют; что она есть мир всем противным движениям; есть сладчайшее субботство всем трудам.
Здесь мы плаваем, яко в бурном Океяне, здесь терпим различные перемены: перемены в летах, будучи одержимы болезнями, расслабляемы страстьми, обуреваемы насчастьями. Терпим перемены во нравах, будучи или малодушны, или непомерны, или корыстолюбивы, или злобны. Но не сумневайся! грядущая беспредельность веков пресечет все беспокойствия сии стремления. Она утвердит непоколебимо всякого жребий. Кийджо бо там от своих дел или прославится, или постыдится. Настоящее есть семя будущего.
Сколь прелестно грядущее торжество для добродетели! О, когда приидем и явимся лицу Божию. Сколь восхищают будущие явления непресекающегося веселия, коего чувствования меры, а продолжение пределов не имеет.
Впрочем сколько несумнительна надежда по разрешении с телом сим, нам со Христом быти; сколько растворяет она все наши прискорбные перемены: столько притом и обязыаает всякого достойно ходити звания своя. Настоящее есть семя будущего! Семя добродетели необходимо и даст плод благословения Божия. Презираемое в звании беспокойство несумненно и откроет радостные праздники. Блажени, иже пути своя хранят.
Блажен, ежели пастырь недремлющим оком бдит во дворе словесных овец. Судия не помрачает мздоимством чистейшее зерцало праводушия. Герой благодушествует в законных подвигах. Воин за Церковь и Отечество доблественно подвизается. Просвещенный в отъятии мрачные невежества завесы трудится. Богатый презирает на нищего, сильный покровительствует бессильного. Блаженны сии, яко таковые званиеносцы прославятся от своих дел, яко проидут в место селения дивна даже до дому Божия во гласе радования и исповедания шума празднующего (Пс.41:5).
В путях правды, слушатели, живот(Пс.12:28): умножая убо умножаем мы, живущие под Богом, любовь к Его закону, и ревность к подвигам общественным. Кто в законе верен, кто достодолжно бодрствует в общем благе, тому венец бессмертия будет наследием. Жизнь и звание не должны взирать на беспокойство, но на предлежащее мздовоздаяние. Беспокойство, почитаемое нами несчастием, есть дверь во благое; а многотрудное, но благоприменительное сие житие восхищает нас до блаженнейших небес. Добродетель и труд, сопряженные с противными переменами, тем достойнее усерднейшего последования, чем больше они вечно и временно ублажаются.
Бог верным своим предлагает вечерю бессмертного царствия. Приидите, благословени, наследите уготованное Царство (Мф.25:34). А всякому труждающемуся делателю преобладающая в лице Божием Высочайшая Власть дает в снедь сладчайший плод награды. И не возбуждают ли таковые почести всякого к большим заслугам, к большим подвигам и ко всевозможным в добродетелях успехам?
Сии о, благоразумные мужие Российстии! Сии почести, сии венцы, сии отличные знамения что суть, как не живое свидетельство, что щедролюбивая монаршая рука, одобряя честность, венчая подвиг, награждая заслуги, утешая труд, хощет всех чрез то сделать достойными исполнителями своей должности, хощет всех чрез стези благочестия довести в небесные обители?
И так благословим начаток сего нового лета добродетелью. Внидем в двери оного, нося ветьви радостей и венец милостей Божьих. Мы, вступая в оный, ближе подходим к невечерним векам, где нет ни минут, ни веков, ни времени, ни смерти. Мы, входя в него, входим в благовидный чертог матерних ее императорского величества благостынь.
Царь времен! продолжая жизнь и царство премудрой нашей Обладательницы утверждает и наше спокойство; умножая на священнейшей ЕЕ особе величествие благословений своих, веселит и нас бездною отрад.
Успевай, избраннейшая монархиня! и царствуй! Нам под тенью крил Твоих сносны все житейские беспокойства.
При том всеблагая оная надежда, что дражайший наш наследник со пресветлейшою супругою и августейшим своим сыном всегда будут утехою, будут славою велией для России, услаждает верноподданных сердца с непонятными чувствованиями и ожиданиями.
Благочестивая Россия! хвали убо Божество и всем и за все. Моли первее всего при начатии сего Нового года милосердие Его: да умножит лета самодержицы, возвысит рог помазанницы, сохранит здравие, подкрепит силы, удивит милости в именитом наследии ее; моли при том, да и всех нас притом в путех правды и мира ходити наставит. Аминь.