БЕСЕДА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. О заповедях блаженств

Отцы и братия, в одной из предыдущих бесед мы говорили с вами о телесных добродетелях и о том, что они являются вспомогательным средством в деятельном покаянии. Сегодня мы обратимся к беседе о заповедях блаженств, произнесенных Господом нашим, как это описывают святые Евангелисты. Обращаясь к опыту наших Отцов, мы попытаемся разобраться, каким образом можно достичь божественного блаженства, являющегося целью нашей духовной брани.

Первая заповедь говорит нам о страхе Божием. «Начало премудрости страх Господень» (Притч. 1, 7). Страх Божий не похож на мирской панический страх и ужас. Страх Божий заключается в подчинении воле Того, Кого мы любим. Он происходит от любви и почтения, как это бывает с детьми, беспокоящимися о том, чтобы не огорчить нежно любящего их отца, которого они не боятся, а любят. Это называется «страхом отчим». Таковой страх и мы должны иметь к своему Богу и Отцу. Под влиянием этого страха, не желая огорчать Его любовь, мы в точности исполняем заповеди.

Все берет свое начало от Бога – то же происходит и с заповедями блаженства. Пророческое прозрение полагает страх Божий в основание всякого доброго начинания: «Дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; исполнит его дух страха Божия» (Ис. 11, 2–3).

Поэтому и Господь в своей первой заповеди блаженства – «блажени нищие духом» – говорит именно о страхе Божием. Что такое блаженное смирение, как не страх Божий и всецелое самоотречение и повиновение? Удобнейшим способом приобрести страх Божий и смирение, сопутствующее этому страху, является памятование о своих прегрешениях и упущениях, а также памятование о благодеяниях Божиих, которыми Он награждает каждого из нас. «Не забывай всех воздаяний Его» (Пс. 102, 2). Ощущение тяжести своей вины и, в то же время, безмерного человеколюбия Божия, когда мы с трезвением и вниманием к этому относимся, рождают скорбь и «печаль яже по Бозе» (ср. 2Кор. 7, 10), что является исполнением второй заповеди блаженства.

От этой печали происходят слезы и рождается плач – вернейший признак того, что молитва приблизилась к вратам милости и, возможно, была принята. В таком блаженном состоянии скорби и плача какая из страстей или какое свойство испорченного ветхого человека сможет приблизиться и побеспокоить подвижника? Какое страстное пожелание, какое стремление к отмщению, лень или уныние, ропот или другое проявление страстной природы и старых привычек дерзнет появиться в разуме и в сердце плачущего, когда тот уязвлен стрелою плача и сетования?

Печаль по Богу не только освобождает от неожиданного возбуждения страстей, но и усыпляет естественные потребности, важные для поддержания тела, так что, согласно Писанию, исполнивший вторую заповедь блаженства забывает «снести хлеб свой» (Пс. 101, 5), обретая таким образом святую кротость. О кротких сказано, что Господь «научит кроткия путем Своим» (Пс. 24, 9).

О, как необходимо нам, монахам, быть украшенными священной добродетелью кротости, чтобы в нашей жизни присутствовали гармония и мир! Братия нашего монастыря – это собрание людей, представителей различных народов и национальностей. Хотя все мы имеем разные мнения и взгляды, у нас должны быть согласие и единодушие между собой. Какое расположение духа или внешнее поведение способны создать единодушие в монастыре, как не блаженная кротость, свойственная характеру нашего Господа?

Поэтому я неустанно и усердно прошу вас пребывать в кротости и иметь мир со всеми, чтобы получить благословение Благодати Христовой. Не будем забывать об этом основании нашего призвания, основании нашей богоподобной личности. Потому что только мирная и кроткая воля, смиренный образ поведения и взаимная любовь делают нас подобными нашему Первообразу. «Того бо есмы творение, создани во Христе Иисусе... Той бо есть мир наш... темже убо ктому несте странни и пришельцы, но сожителе святым и приснии Богу» (Еф. 2:10, 14, 19). Разве не хотим и мы, следуя за нашими богоносными Отцами, продолжая их путь, услышать от Господа: «Блажени кротцыи; яко тии наследят землю» (Мф. 5, 5)? Ибо что такое кротость, как не состояние смирения, как не свойство божественного образа и красоты?

И в нашей Обители, после того как мы снова и снова принимаем в число братии новых послушников, исполненных надежды приобщиться к небесному воинству, но неопытных и несведущих в духовной жизни, какое отношение с нашей стороны способно еще их поддержать и научить добродетели, как не наши терпение и кротость? Ведь современная общественная жизнь, которой и мы с трудом противостоим, – это полное искажение и всецелое уничтожение личности человека. Как может быть исполнена основная заповедь Господа нашего – «любите друг друга» (Ин. 13, 34) и «никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо» (1Кор. 10, 24), – когда низменный змей развратил всех людей и в своем собственном «евангелии» бесстыдно проповедует, что «в нашей смерти – его жизнь», а также другие идеи всеобщего разрушения?

Станем добре, братия, держась неподдельно наших принципов, дабы, «в предняя простираяся» (Флп. 3, 13), удалиться от мира, перенося "любовию Христовою» (Еф. 4, 2) немощи просвещенной во Христе братии нашей, «друг друга тяготы носяще» (см. Гал. 6, 2). Отцы учат – и вам это хорошо известно, – что «перенесший слово человека неразумного или необузданного, сказанное в порыве гнева, исполнил все Писание», проявив природные свойства совершенного во Христе и возрожденного человека, который, по справедливости, ощущает себя сыном Божиим.

Когда Писание говорит, что Господь «научит кроткия путем Своим» (Пс. 24, 9), это не означает, что в какой-то момент нам будет преподана информация о Боге. Это означает постоянное божественное просвещение, которое озаряет ум кроткого и смиренного. Это означает дарование Благодати и достоинства прежнего боговедения. Таким образом человек познаёт всю глубину безмерной жалости к нам Бога и уже не боится и не затрудняется поиском ответов на вопросы «как?» и «почему?».

В кажущемся лабиринте наших отношений все направляется и действует под руководством Промысла, и, хотя нашему взору многое представляется странным и несовместимым с милосердием Божиим, у Бога ничто не забыто, ничто не напрасно и ничто не пренебрегается. Подобающая Богу абсолютная правда воздает каждому в наиболее подходящее время то, что ему положено и что он заслужил своей жизнью.

Итак, когда, по Благодати, ум озаряется духовным светом, тогда в нем воцаряется мир. Ум тогда как бы восседает на смотровой площадке, наблюдает и удивляется мудрому и величественному управлению Творца, Который все приводит в порядок соответственно со Своей божественной правдой, направляет все творение к его первоначальной цели.

Сила, помогающая верующему пребывать неизменным и невозмутимым в кажущихся ненормальными обстоятельствах, – это вера, «вера созерцания», по терминологии Святых Отцов⁴⁴, которая приводит человека под покровительство его Бога и Отца. Такой человек уже никогда не пытается судить о происходящем, но правильно различает все действия всесильного и никогда не ошибающегося Промысла своего Создателя.

Отсюда начинается действие четвертой заповеди блаженства: «Блажени алчущие и жаждущие правды» (Мф. 5, 6), то есть исполненной добродетелями жизни. Человек алчет и жаждет всякой правды, или, иными словами, телесных и душевных добродетелей. Несмотря на то, что подвижник самоотречения и самопожертвования вкушает эти блага, добродетели, и наслаждается ими, Благодать рождает в нем еще большую алчбу и жажду. Чем большего сподобляется он откровения премудрых таин Божиих, тем большая в нем возгорается жажда. И хотя Благодать различными способами утешает его, жажда его не прекращается по причине неисчерпаемости Бога.

В полноте этого божественного света, несмотря на то, что состояние это не поддается пониманию и объяснению, человек достигает совершения пятой заповеди: «Блажени милостивии» (Мф. 5, 7), которая выражает самое близкое к Богу свойство. Никакая другая добродетель неспособна так приблизить и описать Неописуемого, неспособна определить Неопределимого, выразить Невыразимого Бога, как милосердие. Таково существо добродетели милосердия и такова ее сила в божественном бытии, что она побеждает, согласно Писанию, божественную правду: «И превозносится милость над судом» (Иак. 2, 13).

Какое иное свойство всемогущества Божия может вынудить Его промышлять о Своем творении, как не Его милосердие? И хотя наше преслушание и отступничество увеличивают нашу дерзость, милосердие и сочувствие к нам всеблагого Бога от этого не уменьшается. В этом – причина нашего существования, причина нашей надежды на воскресение, ведь Своим умалением Господь передал нам Благодать и власть нашего восстановления.

Господь особенно благоволит, чтобы мы подражали Ему в добродетели милосердия. Справедливо, чтобы дети имели характер отца. «Будите убо милосерди, якоже и Отец ваш милосерд есть» (Лк. 6, 36). Таков и смысл слов Апостола: «И мы должны есмы по братии души полагати» (1Ин. 3, 16). Естественно, что причина этого – любовь. Но что такое любовь и каким образом она осуществляется, как не через милосердие? Когда человек будет удостоен Благодатью иметь эту добродетель, он по справедливости наследует награду, согласно словам Писания: «В нюже меру мерите, возмерится вам» (Мф. 7, 2).

Эти краткие описания убеждают нас в том, что труды и усилия в исполнении заповедей, которые духовный закон устанавливает для желающих спастись, обязательно приносят плоды. Начиная с телесных дел, с отречения от своих испорченных вкусов и страстей, мы доходим до отказа от страстных помыслов. Трудом и многими скорбями мы переменяем лукавое на благое, злое на доброе, несмысленное на разумное и правильное, действуя в согласии с волей Божией и Его заповедями.

Вкратце мы отметили особенности так называемой практической жизни, по учению Святых Отцов, и дошли до шестого блаженства. Эта божественная лествица ведет еще выше – к различным степеням созерцания, относящимся к тем разумным делателям, которые исполнили практические добродетели. Следующая ступень нашей лествицы – это «блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф. 5, 8). Здесь уже не требуется объяснений и замечаний. Достигнув этой ступени, мы тут же получаем результат, составляющий не только предмет чаяний всех мысленных существ, но и цель и смысл тварной природы, которая хотя и сошла с правильного пути – из-за преступления человека, – но была приведена в равновесие совершенной любовью Бога. Для этого достаточно, чтобы человек доказал на деле свое здравое и верное исповедание в противоположность бывшему предательству и отречению.