Документы Русского Свято-Пантелеимоновского монастыря на Афоне

Кто во Христе, тот новая тварь;

древнее прошло, теперь все новое.

Помянух дни древния и поучахся в них.

2 Кор.

1917 год

Год начался при необычайных для Афона обстоятельствах: 6 января в 6-м часу дня на Святой Горе высадился франко-русский отряд. При тихой, ясной, тёплой погоде к монастырю подошли в сопровождении миноносца два парохода под французским флагом, которые и высадили на берег небольшой франко-русский отряд; ещё ранее высадились такие же отряды в Зографе и Ватопеде. Всего на Афоне оказалось до 200 человек; из них половина русских солдат⁵², другие – французы, преимущественно колониальных войск (негры, сенегальцы). Никакой торжественной встречи отряду оказано не было, так как никто не знал о цели их прибытия. В тот же день послали мулов в Зограф для перевозки русских солдат в наш монастырь.

7 января. Погода резко изменилась: подул холодный восточный ветер с сильным дождём и снегом. С большим трудом добрались солдаты из Зографа в наш монастырь (причём около 2 часов не могли перейти разлившийся поток около огорода и всё время мокли на дожде, пока не догадались поднять доски и лодку, при помощи которых они и добрались до обители). Так как солдаты подходили небольшими партиями в несколько человек, лил дождь и дело затянулось до вечерни, официальная встреча опять не состоялась. Для солдат отвели помещение в паломнических номерах, а для офицеров – в верхней гостинице (но они скоро тоже перешли в Преображенский корпус, где им дали номера – лучшие паломнические). В обители французы установили радиотелеграфную станцию. Начались сношения с Солунью. Начальник отряда капитан французского генерального штаба – господин Жидаль. Так совершился исторический момент занятия Святой Горы союзными войсками. Цель отряда – гарантировать свой флот от подводных немецких лодок, находивших себе добрый приём среди греков.

12 января. В обитель приехали андреевский игумен архимандрит Иероним и представитель братства келлий для отдания визита начальнику отряда. Приехал с тою же целью игумен ильинский Иоанн. С прибытием солдат начались аресты и обыски лиц, подозреваемых в снабжении немецких лодок бензином. Арестованы многие видные деятели некоторых греческих монастырей: Лавры, Ватопеда, Ивера, Зографа и прочих обителей. Вместе с арестами производились в греческих монастырях и даже кельях обыски для конфискации оружия. Между прочим, французские офицеры посетили Протат и просили выдать оружие, которое у них имеется. Проэстосы уверили, что у них нет ничего. Но когда попросили их отворить пирг, они отвечали отказом, мотивируя это тем, что в данную минуту у них ключа нет. Тогда решили обойтись без них: один французский офицер взобрался в пирг при помощи лестницы и обнаружил там большой склад ружей и патронов. Решено было взломать дверь, но в эту минуту нашёлся ключ. Всё содержимое башни было конфисковано и отправлено в наш монастырь, где устроили временный склад отобранных вещей для отправки в Солунь. Обыски эти дали поразительные результаты: в монастырях, кельях греческих найдена масса оружия, до 100000 патронов, более 400 ружей, много кинжалов и прочего (в одном протатском пирге взято около 100 ружей + 47 тысяч патронов), замечена была, кроме того, в некоторых местах сигнализация на море. Всё это вместе взятое убедило союзников, что симпатии греков всецело были на стороне немцев. Правда, многие греки иноки, не касаясь политики, живут скромно, ища единого на потребу, но нельзя отрицать того, что есть, были и будут такие, у которых политика, особенно неприязнь к русскому иночеству, занимает в сердце не последнее место. Дальнейшие аресты греческих проэстосов доказали эту истину. Печально такое явление в афонском монашестве, но оно факт, против которого спорить нельзя.

18 января. Капитан Жидаль отправился в Солунь. С ним уехали ещё несколько французских офицеров. Вся братия вышла проводить гостей. При торжественном звоне во все колокола отъезжавшие отправились на пристань, где уже ждал французский миноносец. Когда на пристани показался господин Жидаль, русские солдаты встали на караул (французы выстроены были без ружей), хор иноков запел «Боже, царя храни». Простившись со всеми, офицеры отправились в Солунь при сердечных пожеланиях им доброго пути.

25 января. Отправлены в Солунь арестованные проэстосы: ватопедский Горгоний и ксиропотамские Василий и Меркурий.

28 января. На площади пред святыми вратами была совершена церемония передачи французского ордена Почётного легиона русскому подпоручику господину Дитте и 3-м французским солдатам-неграм.

15 февраля. Приехали ещё 50 русских + 20 французских солдат. На этом же пароходе увезли в Солунь греческих проэстосов: лаврского Исихия, каракальского Филиппа и зографского доктора (доктор впоследствии возвратился обратно).

18 февраля. Приезжали с визитом к военным властям члены Протата во главе с новым протом (старый был арестован и отправлен в Солунь).

В начале марта французы начали рубку афонского леса на нужды армии по приказу главнокомандующего.

12 марта. На Карее господин Венизелос был торжественно объявлен президентом нового греческого правительства.

13 марта. Привезли убившегося солдата.

15 марта. Были соборные похороны означенного солдата (Онисима Захарова). Отпевал отец наместник и несколько иеромонахов в церкви святого Рафаила (гробничей).

3–5 апреля. Посетил обитель, Карею и прочее английский генерал главного штаба Солунского фронта господин Рейкрофт. Ему была сделана торжественная встреча, особенно на Карее, где греки вышли навстречу даже в облачениях, путь был усыпан лаврами, и с балконов бросали цветы и лили розовую воду. Была в обители присяга солдат новому русскому правительству. Когда радиотелеграф 4 или 5 марта принёс на Афон известие об отречении царя Николая, никто не хотел этому верить, таким оно казалось невероятным. Заскорбели иноки страшно. Хотя и старался капитан не распространять «новость», но она передавалась от одного другому «на ушко» – по секрету – и, в конце концов, очень скоро узнали все. Настолько крепко связано православие с самодержавием, настолько тесна нравственная связь царя с народом, что подавляющее большинство иноков не хочет и слушать о республике, которую навязывают России её радетели – Милюков и Ко. Прошло немало времени, пока мысль помирилась или, вернее, попривыкла к совершившемуся факту. На службах поминовение царствующего дома продолжалось весь пост, и только по получении распоряжения Синода о новом помине решили следовать согласно предписанию. Первое молитвенное возношение о новом российском правительстве было произнесено в Великую Субботу.

7 апреля. Объявлена блокада Афону. Без разрешения военных властей ни один монастырь не имеет права отпускать с пристани ни одной лодки далее 500 метров от берега. Ночных огней не зажигать.

11 апреля. Впервые был арестован по недоразумению наш монах Виктор и после часового ареста выпущен.

15 апреля. Вот уже неделя как идёт дождь, холодно и сыро, топим печи; в некоторых монастырях выпал сильный град, который много повредил виноградники.

26 апреля. Арестован лавриот – эпитроп и грамматик Корнилий – и приведён в нашу обитель для пересылки в Солунь.

В начале апреля на Крумицу явились два проходимца, одетые в английскую военную форму. Они заявили тамошним рабочим, чтобы они немедля взяли расчёт и отправились с ними на Дафну, откуда после проверки паспортов они могут возвратиться обратно. Те послушались, получили следуемые им деньги и отправились с солдатами на Дафну; по дороге захватили и фиваидских рабочих. Когда пришли на место, мнимые англичане отобрали у них деньги и заперли в сарай будто бы до приезда офицера, а сами благополучно скрылись. Одураченные рабочие, прождав два-три дня голодными в сарае, вышли и, понятно, никого не нашли. Приняты меры к розыску мошенников.

С 8 по 10 мая стояла холодная бурная погода. 12 мая всё опять холодно, в келье 14–15°С.

12 мая. Французский отряд перебрался на Дафну.

16 мая. В 3-м часу ночи неизвестный пароход освещал прожектором монастырь, что вызвало тревогу среди солдат. Рассказывают, у карульцев был такой случай. В камнях Карули устроена маленькая арсана для русских насельников; эта арсана запиралась воротами. Не так давно эпитропы Лавры потребовали, чтобы карульцы сняли ворота с арсаны, те отказались, мотивируя свой отказ невозможностию оставить на произвол всех свою единственную лодку. Карулец монах пришёл в Лавру и стал просить эпитропов оставить их в покое, но те и слушать не хотели, особенно настаивал на требовании грамматик. Опечаленный инок пошёл к находившемуся в Лавре русскому офицеру, прося его ходатайства и помощи. Тот в свою очередь просил передать эпитропам, что он просит их оставить дело, уважить законную просьбу карульцев, но греки и слушать не хотели. Делать нечего: пришлось арестовать грамматика и отправить под арест в Андреевский скит, только тогда греки согласились оставить карульцев в покое. Вообще, не к чести иноков, надо заметить, что светской власти зачастую приходится употреблять силу для водворения на Святой Горе порядка и справедливости. Так, живущий в Андреевском скиту начальник русского отряда подпоручик господин Дитте распорядился арестовывать всех монахов, в нетрезвом виде появляющихся на Карее. Арестованных сажают в особое помещение в Андреевском скиту на хлеб и воду на несколько дней, а некоторых отправляют в Руссик носить дрова и лес для союзных войск. Можно надеяться, что вызванные меры принесут инокам несомненную пользу, хотя нельзя не понимать, что монашество так падает <нравственно>, что нуждается в полицейских мерах.

24 мая. Состоялось на грузинской келлии святого Иоанна Богослова освящение храма во имя святого келлии, выстроенного ещё в 1870 году. До сего дня служба была на антиминсе, греки не дозволяли освящение святого престола. Теперь, когда положение греков на Святой Горе изменилось, под влиянием русского начальника отряда греки не только дозволили означенное освящение, но дали возможность провести воду из дальнего источника по свинцовым трубам (раньше вода шла в келью по открытому жёлобу и поэтому естественно портилась и засорялась) и, кроме этого, дозволили рубить дрова и готовы признать келью скитом; но такова природа человека: в несчастии смиряться, в счастии – возноситься. Теперь грузинам кажется уже малым уступка иверцев, им надо самый монастырь Ивер захватить на том основании, что он когда-то в древности принадлежал Грузии.

Освящение храма совершал архиепископ Паисий. Архиерейское служение было 24, 25 и 26 мая; причём были рукоположены иеродиаконы Иоанн и Мелетий во иеромонахов, а монах Иосиф в иеродиакона, и прочитана разрешительная молитва усопшим братиям.

Часть русского отряда отправилась на Крумицу и заняла дальнюю арсану (25 мая) как наблюдательный пункт.

Грозою в средине мая разбита церковь на вершине горы и попорчены некоторые виноградники. В пустыни Фиваида в средине апреля (11 апреля) поймана рыба «тросидья» длиною 5 аршин; она имела сходство с белугой; вместо чешуи у неё шероховатая кожа, похожая на песчаную бумагу; одного жира оказалось <около> 4 пудов. Дело было так: в поставленную обычную сеть попалась мелкая рыбёшка; означенная большая рыба, завидя добычу, бросилась на неё и сама запуталась в сеть; когда рыбаки решили вытянуть сеть, она уже выбилась из сил и была как уже полуживая. Не подозревая ничего, рыбаки стали тянуть сеть, удивляясь её тяжести, когда показалась на поверхности громадная рыба, удивлению иноков не было границ. Поблагодарив Бога за щедрый дар, они вытянули рыбку на берег и питались ею продолжительное время.

Не так давно с одного острова некто грек вёз на своей брацере съестные продукты для Солуни. Недалеко от Афона его встретила немецкая подводная лодка, капитан которой потребовал от грека объяснения и документы, куда он плывёт. Узнав, что груз предназначен для Солуни, немец приказал команде греческой брацеры сойти в лодку и ехать на Афон, где заявить, что брацера их потоплена немецкой подводной лодкой, и что впредь немцы будут топить все греческие парусники.

14 июня. Прибыл новый французский отряд (100 человек) на смену прежнего, который должен отправиться на фронт.

21 июня. Старый французский отряд отправился в Солунь. Некоторые французы со слезами покидали Афон. Утором пролетели над монастырём два немецких аэроплана. Летели они очень высоко, было сделано несколько выстрелов, но безрезультатно.

22 июня. Новый капитан господин Барно сделал обители визит. Встреченный у святых врат о. игуменом и братией господин Барно был проведён сначала в собор великомученика Пантелеимона, где певчие пропели «входную», «достойно» и задостойник на Преображение; из собора все пошли в гостиницу, где было предложено сначала обычное глико, а затем, по осмотре достопримечательностей обители, – обед. На обеде присутствовали и русские офицеры господа Касаткин и Дитте. Как встречали, так и провожали господина капитана со звоном.

Пустынник с Карули о. Неофит рассказывал, что он видел, как пролетавшие (21-го числа) немецкие самолёты бросали бомбы в проходивший в Солунь коммерческий пароход. Он насчитал шесть бомб, которые при падении в воду подымали громадные столбы воды. К счастию, ни одна из неприятельских бомб не попала в цель. Звуки, которые мы в обители приняли за выстрелы, и были разрывы тех бомб.

30 июня. Состоялся отъезд русского отряда со Святой Горы в Салоники. В ночь на 29 июня был получена радиотелеграмма с приказанием франко-русскому отряду оставить Афон и отправиться в Солунь. Праздник святых Петра и Павла весь прошёл в хлопотах: в греческие монастыри, где находились русские солдаты, были посланы приказы немедленно собраться в Пантелеимонов монастырь. Солдаты спешно собирались, увязывая свои вещи. Вся ночь на 30-е число прошла в хлопотах и трудах. Отовсюду ехали и шли солдаты. В пятницу прибыли последние части, которые находились в дальних монастырях и метохах.

Так как пароход, который должен был везти войско в Солунь, был грузовой и не мог взять всех людей, то решено было сначала отправить русских, а затем французов. К 12 часам дня пароход прибыл на Дафну, где стал грузить инвентарь отряда; тем временем русские солдаты окончательно собрались и сложили свои вещи на скале. В ожидании отплытия одни бродили по берегу, другие прощались со знакомыми иноками, а иные купались. Весь берег был покрыт вещами в мешках, ружьями и людьми, что очень напоминало лагерь. В 8 часов вечера пароход с Дафны пришёл к пристани обители. Солдаты построились и все во главе с офицерами тронулись в собор великомученика Пантелеимона. Напутственный молебен с коленопреклонением служил о. игумен Мисаил с двумя диаконами. По окончании молебна было провозглашено отъезжающим воинам многолетие со звоном. Приложившись ко кресту, солдаты расположились на площади пред собором, где обительским фотографом было сделано несколько снимков отъезжавших. Затем солдаты отправились на берег (под звон колоколов) грузить свои вещи на пароход, а офицеры были приглашены в гостиницу, где им было предложено кофе, вино и подарки на память об обители (книги, альбомы), затем все из гостиницы отправились на берег с трезвоном во все колокола. На пристани, пока ещё таскали вещи на пароход, солдаты, собравшись в кружок, под дирижёрством офицера Касаткина пропели несколько солдатских песен; наконец был дан сигнал к посадке и чрез 15–10 минут все были на пароходе. Последовал свисток, и пароход двинулся в путь, увозя в неведомое будущее молодые силы России. На колокольне обители начался звон; и долго звонили иноки, грустно провожая глазами своих земляков – надежду Родины; а на пароходе мелькали белые каски, посылая прощальный привет родной обители, приютившей их в течение шести месяцев. Проводить русский отряд приехали игумены андреевский – архимандрит Иероним и ильинский – архимандрит Иоанн, а также представители братства русских келлий и грузины; от греческих монастырей приехавших не было. При прощании некоторые солдаты и иноки плакали.

Почти шесть месяцев пробыли франко-русские солдаты на Святой Горе. За это время ими много сделано полезного; так, ими конфисковано у греческих монастырей и келлий всё оружие, хранившееся с последней балканской войны 1912 года. Этим оружием всегда могли воспользоваться дезертиры солунского фронта во вред русского населения Афона. Один отряд таких беглецов уже шёл к Афону, но был разбит французами у перешейка. Все неблагонамеренные люди (как монахи, так и миряне), так или иначе сочувствующие немцам, были удалены в Солунь; причём иноки (греки) были водворены на остров Митилини. Прекращена по ночам подозрительная сигнализация опять-таки греческих монахов. Прежний германофильский состав Кинота заменён другими членами. Когда греки увидали, что союзники с ними шутить не будут, тогда стали смиряться, выражать свои симпатии союзникам и пошли на некоторые уступки в пользу русских иноков. Между прочим, по настоянию начальника русского отряда дали Андреевскому скиту место на берегу моря для постройки арсаны. К сожалению, не все русские обители воспользовались благоприятным случаем. Некоторые, например, Ильинский скит, отказались (из страха) заявить своему монастырю (Пантократору) какие-либо требования, хотя подобно Андреевскому крайне нуждались в арсане и прочем. Для нужд Солунского фронта французами предпринята была обширная рубка леса на территории Пантелеимонова монастыря и некоторых греческих (Ксенофонт, Ксиропотам) обителей. С занятием солдатами болгарского Зографа и греческого Ватопеда немецкие подводные лодки лишились на Афоне удобной базы. Вообще пребывание франко-русского отряда надолго оставит память среди греко-русского иночества Святой Горы. Нельзя умолчать о поразительном рассказе одного русского солдата нашему иноку о. Клименту. Этот солдатик-унтер-офицер N находился со своими товарищами в греческом Пантократорском монастыре. Накануне праздника святых апостолов Петра и Павла он стоял в обительском соборе бдение. Помолившись до «Свете тихий», он пошёл в свой номер немного отдохнуть. «Только я прилёг, – рассказывает он, – и погрузился в лёгкую дремоту, как мне представилось, что в комнату вошла некая жена и, обратясь ко мне, сказала: «Вам надо собираться в другое место». Я отвечаю, что мы сюда присланы охранять монастыри и ехать в другое место нам незачем. Тогда она сказала: «На вас здесь многие скорбят, здесь без вас управит и охранит игуменья, а вы отправитесь в иное место». Я хотел спросить ещё о России, но видение также незаметно скрылось, как и появилось. Когда я рассказал товарищам виденное, те только посмеялись. Я бы и сам не придал этому большого значения, если бы предсказанное не сбылось на деле⁵³. В день праздника нами был получен приказ немедленно ехать в Андреевский скит, где мы узнали о предстоящем отъезде всего отряда в Солунь. И так от сего дня Сама Игуменья будет охранять Свой жребий!»

1 июля. Отец игумен ездил на Дафну отдать визит французскому капитану господину Борно, там были и настоятели скитов Андреевского и Ильинского.

2 июля. Выехали с Афона французские солдаты.

27 июля. В день праздника святого великомученика Пантелеимона посетил донкетис г. Полигира господин Бокас со свитою. Прибыв утром, он отстоял всю литургию в соборе великомученика, где служил владыка Паисий. Вечером в этот же день донкетис отправился в Григориатский монастырь. Были устроены обычные с колокольным звоном проводы.

3 августа. На Карее, в Андреевском скиту, состоялся первый иноческий съезд русского монашества. Были представители нашего монастыря иеродиакон Пиор, Андреевского и Ильинского скитов и представители братства келлий. Решался вопрос о продовольствии; постановили запросить консульство, может ли оно достать хлеба для русского монашества и сколько. Для точного определения пайков решено переписать всех русских пустынников. Второе заседание назначено на 16 августа.

8 августа. В пять с половиной часов утра был сильный подземный удар. Землетрясение было не более 2–3 секунд и гулом не сопровождалось, как бывало раньше.

9 августа. Получено известие из Солуни, что там 5 августа в 6 часов дня случился пожар, истребивший большую часть города⁵⁴.

Пострадало и наше подворье: весь верхний этаж, где была церковь, сгорел, но остальные два этажа милостию Божиею остались целы, так что братия может жить в них. Иконы и церковная утварь, а также ценные вещи и кассу удалось спасти. К счастию, в это время в Солуни находился о. Лазарь с брацерою, на которой и пришлось спасаться с вещами от бушевавшего моря огня, истребившего всю набережную. От огня пожара погибло на море несколько парусников и, говорят, пароход.

15 августа. Стоит засуха. Несколько недель нет дождя. Маслины осыпаются, виноград сохнет. Если так ещё продолжится, то нигде на Святой Горе не будет ни вина, ни масла. Даже источники пересохли. У некоторых пустынников нет питьевой воды и они с бутылочками ходят за нею в греческие монастыри. В день праздника в трапезе не было для братии винограда, чего никогда до этого не бывало.

16 августа. Сегодня в 7 часов дня на лодках прибыли в монастырь матросские брацеры вместе с капитаном своим о. Лазарем. Он несколько времени назад вышел с Каламарии с грузом пшеницы (около 2,5 тысяч пудов) в день праздника Успения Пресвятой Богородицы. Около мыса западного (видимого у монастыря) брацера была потоплена немецкою подводною лодкою. Монахам было приказано удалиться, затем в судно вошли немцы, взяли, что им было нужно, унесли, положили взрывных патрон, и брацера пошла ко дну. Вместе с нашей было потоплено ещё несколько других брацер, тоже афонских обителей. Все иноки весьма скорбят о постигшем обитель несчастии. Монастырь лишился кроме данного груза единственного парусника, служившего средством доставки необходимого как с метохов, так и из Солуни. К счастию, касса, благодаря находчивости о. Лазаря, спасена (около 20 тысяч рублей).

28 сентября. Сегодня утром, около 2 часов, мы заметили дирижабль, который двигался из Солуни по направлению Святой Горы. Достигнув Афона, он стал снижаться, затем низко пролетел над Ксиропотамом и направился к нашему монастырю. Обогнув два раза колокольню (на высоте ниже креста) и Преображенский корпус, дирижабль стал быстро подниматься вверх и двигаться к Солуни. Во время его полёта над обителью можно было ясно видеть двух лётчиков, которые приветствовали иноков, собравшихся поглядеть невиданное зрелище.

2 октября. В 6 часов пароходик наш притянул к обительской пристани зафрахтованную греческую брацеру, которую он буксировал с каламарской пшеницею. Всего груза около 4000 пудов пшеницы и ячменя. Дорогой для защиты от немецких подводных лодок брацеру некоторое время сопровождал английский миноносец и два аэроплана. Спасибо англичанам!

11 октября. Наш антипросоп о. Панхарий сообщил следующее назидательное явление: день праздновании Положения пояса Богоматери 31 августа Ватопедский монастырь, как известно, чтит нарочито; в этот год, не в пример прошлых лет, старцы обители закрыли порту и никого из сиромах на бдение в монастырь не впустили. Бедняки частию разошлись, а некоторые ночевали под открытым небом. В самый день праздника для сиромах обеда не было; не получив кусок хлеба, <они> должны были отправиться по своим кельям. Вскоре после этого в хлебном магазине обители появилось множество червячков и жучков, которые жадно пожирали зерно. Кроме того жучки разлетелись по монастырю, даже по кельям, и довольно чувствительно кусали иноков (после укуса появлялся на пострадавшем месте волдырь). Такое явное наказание Божие за жадность понудило греков проэстосов изменить первоначальное решение и давать приходящим беднякам сиромахам по кусочку хлеба.

А вот ещё вразумление Божие за жадность. У одного келлиота N на келлии было две цистерны, наполненные водой. Так как он огороды не разводил, то ему воды хватало с избытком. К концу лета у соседей его цистерны были уже пусты, а у него было ещё много воды. Им приходилось ходить за водой на гору 3/4 часа + 3/4 обратно, всего затрачивалось на добывание воды около полутора часов. В виду такой нужды один из соседей посылает к нему своего ученика с просьбою набрать воды из его цистерны; отец N позволил, но при этом заметил, что всегда разрешить брать у него воду он не может, так как боится, что её не достанет ему самому. Инок, набрав воды, ушёл, а отец N почувствовал вскоре, что у него что-то неладное с ногой; появилась боль, которая всё усиливалась и мешала ему не только ходить, но с трудом садиться и подниматься; совесть подсказала ему, что это наказание за отказ соседям пользоваться его водой. Чрез два дня приходит к нему сам сосед и просит вновь набрать у него воды. Отец N пригласил его остаться выпить у него чая; тот согласился. За чаем о. N стал жаловаться на свою беду, что он не может ходить уже без костыля, нога страшно болит, и он не знает, чем помочь себе. Сосед горячо сочувствовал его несчастию. На прощание о. N сказал посетителю, что он разрешает как ему, так и прочим соседям пользоваться водой из его цистерны. Вскоре после ухода гостя о. N почувствовал, что ему как будто легче, к вечеру нога заметно успокоилась, боль стала затихать, а потом и совсем прошла. У о. N восстановилось нормальное здоровье, и убедился, что действительно случившееся несчастие с ногой есть вразумление Господа за его скупость и отказ соседям в неотложной нужде. Вскоре пошёл дождь, цистерны у о. N наполнились вновь, а также и соседи не стали его беспокоить, так как у них миновала потребность в чужой воде (рассказ самого потерпевшего).

21–23 октября. Слышалась сильная канонада, особенно она усилилась с 4–7 часов утра 23 октября, когда отчётливо слышались отдельные выстрелы; стрельба шла залпами.

30 октября. Сегодня обрушилось на обитель новое несчастие: потонуло парусное судно с александрийским грузом. Дело было так: с большими затратами (150 тысяч) и хлопотами удалось выписать из Александрии для всего русского монашества более ста тонн кукурузы, риса, рыбы, сахара и прочего. Всё это было доставлено сначала в Солунь, а оттуда на нанятом греческом паруснике обительским пароходиком притянуто на Афон 25 октября в 2 часа ночи. Всё время 25-го, 26-го числа разгрузки почему-то не было: то ждали келлиотов, то бдение, то праздник. 26 октября пароходик ушёл на Кассандру, а парусник с грузом по случаю поднявшегося ветра отправился на Мульяни⁵⁵. На нём находились два наших инока (не моряки). 27, 28, 29 октября судно всё ещё не разгружалось: ветер стих, и оно не могло подойти к пристани (а если был пароходик дома, он притянул бы). 29 октября капитан судна пробираясь к монастырю, наткнулся на подводный камень (хорошо известный нашим морякам) и судно затонуло. Вот как рассказывал о гибели судна инок Валент: «Во время бдения днём 25 октября о. благочинный сказал мне и о. Прохору, чтобы мы отправились на судно и побыли там до разгрузки, которая предполагалась утром. На другой день, то есть 26 октября, разгрузки не было, потому что не были отправлены капитаном необходимые бумаги. Он приехал на Карею только в 10 часов вечера, когда, понятно, разгрузки быть не могло. В этот же день в 1-м часу ночи наш пароход ушёл на Кассандру, а в 9 часов утра по случаю сильного волнения капитан грек снялся с бочка (никому не сказавшись) и отправился в залив святого Николая. На судне находились два наших монаха, посаженные туда ещё накануне (на всякий случай!). Они, видя, что капитан едет не на Амульяни, стали говорить ему, что он не туда держит путь. В ответ им грек-капитан сказал, что он знает, что делает; ему надо именно быть на святого Николая, чтобы купить там хлеба. В заливе святого Николая стояло наше парусное судно о. Симеона. Наши иноки побывали у него. Со своей стороны, о. Симеон дал греку капитану необходимые сведения. Два дня парусник находился в заливе святого Николая и только 29-го числа отправился в монастырь. Была пройдена уже значительная часть пути (до ближней арсаны), как вдруг капитан повернул обратно и пошёл на Амульяни. Ветер был попутный, и судно шло полным ходом. Хотя был уже 2 часа ночи, но темноты ещё не было; капитан и помощники стояли на борту и зорко глядели вперёд. Когда заметили скалу, то было уже поздно, успели лишь опустить паруса; судно с треском врезалось в камень. Сначала думали, что, может быть, дно не пробито, но когда увидели, что судно быстро наполняется водой, то поняли, что оно пропало. На баркасе дали знать о несчастии другим парусникам, стоявшим в заливе. Те приехали на лодках и, что можно, сняли с палубы, которая была наравне с водой. Днём 30 числа наши монахи добрались до Крумицы и там рассказали о несчастии. Немедленно послали рабочего в монастырь сообщить о случившемся. Рано утром 31-го из обители послали баркас и человек 20 монахов на Амульяни, чтобы спасти возможное. На 1 ноября в ночь сильная буря окончательно разбила погибшее судно, и весь груз оказался на дне. Были приняты меры доставать мешки со дна (глубина там около 2–3 саженей). Работали иноки самоотверженно, и благодаря их трудам удалось спасти более 200 мешков рису и 100 мешков муки. Холодная, бурная погода прекратила всякую возможность производить дальнейшую выемку утонувшего зерна; к тому же от долгого пребывания в воде мешки лопнули, и зерно рассыпалось. Так погиб драгоценный, с таким трудом доставленный на Афон александрийский товар. Будь дома пароходик или находись о. Лазарь на судне – этого бы не случилось! По заявлению капитана на место аварии прибыла греческая полиция для производства следствия. Скиты и братство, со своей стороны, послали телеграммы в посольство (афинское) и консульство (солунское), прося исследовать случившееся (монастырь сделал консулу письменное донесение)».

4 ноября. На обычном рейсовом грузовом французском пароходе прибыл на Афон французский капитан Жидаль (который в первый раз приехал с франко-русским отрядом), встречали со звоном. Побыв в монастыре самое короткое время, господин Жидаль отправился на обительской лодке в греческий монастырь Дионисиат.

6 ноября. Сегодня в 3 часа дня обитель посетил главнокомандующий Западным фронтом генерал Сарайль. С <ним> был и начальник французского флота адмирал Дювинью и несколько человек свиты. После трапезы вся братия во главе с о. игуменом и о. наместником расположилась от главной порты до пристани. Недалеко от пристани были уже два французских контрминоносца, на одном из которых находился генерал Сарайль. Чрез несколько минут военный катер пристал к берегу и из него вышел генерал со свитою. Братия приветствовала его низкими поклонами. На колокольне начался торжественный звон. Проходя мимо собора великомученика Пантелеимона, о. игумен предложил гостю зайти в храм. Все вошли; пробыв там самое короткое время, отправились в гостиницу. Здесь в большом зале гостям было предложено обычное угощение: глико, кофе и чай, белое вино. После этого генералу Сарайлю был показан Покровский храм, библиотека, трапезная. В Покровском соборе он интересовался иконами, в библиотеке древними рукописями. Одарив на память высоких посетителей альбомами, ложечками, также со звоном на мулах проводили на Карею. На миноносец для генерала и адмирала была послана корзина апельсинов и несколько белого вина. Во время своего пребывания в обители генерал был весел и кое о чём расспрашивал. По обычаю все гости расписались в книге посетителей. На Карее греки высокому гостю устроили восторженную встречу: кричали «зито!», говорили речи. Господин Сарайль спросил их, не имеют ли они какой просьбы, тогда греки заявили, что они желают возвращения на Афон арестованных и вывезенных на Митилини иноков, а также имеют нужду в сахаре, рисе, керосине и прочем. Генерал обещал удовлетворить их желания. На Карее он посетил школу, затем пешком прошёл в зографский конак, где обедал с пребывающим там французским офицером. Сюда пришёл андреевский игумен пригласить господина Сарайля посетить его скит, но генерал чрез своего адъютанта сказал, что он уже был в русском монастыре. С конака зографского отправился в Кутлумуш, где пробыл 15 минут; здесь все сели на наших мулов и отправились в Ивер. Иверцы устроили торжественную встречу. Пробыв в обители минут 20, генерал сел на подошедший миноносец и отправился в Ватопед, пробыв там около часу, на миноносце отправился в Солунь.

7 ноября. В обитель приезжали игумены андреевский и ильинский, а также представитель братства по делу погибшего груза. Так как они не могли ясно выразить цели своего прибытия, то решено этот вопрос отложить до 24-го числа.

23 ноября. Во время бдения святому Митрофану выпал первый снег в обители.

25 ноября. Выпал глубокий снег внутри обители.

1918 год

15 января. В 9-м часу вечера загорелся ксиропотамский лес. Так как пожар был вблизи обители, то сделана была тревога: звуки набата подняли на ноги всю братию. Из монастыря было видно, как огненные языки быстро двигались вперёд; пожар быстро разгорался. Все кто мог, вооружившись топорами, бросились на место пожара. В обители вечерня началась в 9 часов, после был соборный молебен об избавлении от опасности, служил в Покровском храме о. игумен и два иеромонаха при чередном диаконе. По окончании молебна пожар сам собою прекратился. Все, кто принимал участие в тушении, свидетельствуют, что, несмотря на усилия братские, пожар не прекратился бы так скоро, если бы не явная милость Божия.

3–4 февраля. Сегодня пурга, высыпал по всей горе глубокий снег, поломало массу маслин и других деревьев. При служении иеромонахом Владимиром панихиды внезапно сама собой погасла свеча. Иеродиакон Терентий слышал пред пробуждением как наяву голос: «Нынешние христиане будут гонимы так же, как и первые».

15 февраля. Обитель посетил начальник Солунского порта – французский адмирал господин ***. Приехал он вместе с заведующим лесными работами на Афоне господином ***. Осмотрев монастырь, они отправились на Карею и вечером уехали обратно на французском миноносце в Солунь.

8 марта. В 9-м часу послышался знакомый шум мотора – к обители быстро приближались два французских гидроплана. Вскоре один, а затем и другой лётчик опустились на море и стали плыть к монастырю – один самостоятельно, а другой на буксире, лодкою, стоявшею на бочке французского парохода, так как этот лётчик остановил совсем свою машину. Двигавшийся самостоятельно пристал к берегу напротив кипера, причём дело не обошлось без маленькой катастрофы: наткнулся на камень и сделал небольшую пробоину в носовой части лодки. Второй гидроплан достиг берега вполне благополучно. Лётчиков пригласили в обитель, где им был оказан обычный радушный приём (угостили белым вином и подарили по альбому). Пробыв на берегу около 2 часов, в одиннадцатом часу гидропланы двинулись в обратный путь. Сначала они быстро двигались по морю на лодках, постепенно развивая большую скорость, затем плавно отделились от поверхности воды и стали подниматься в воздух; описав несколько кругов вблизи монастыря, они быстро полетели по своему назначению. Все иноки с большим интересом следили за полётом машин, как до спуска их, так и <при> отлёте. В течение почти двух часов, пока они стояли на берегу, и старые и малые – все считали необходимым посмотреть на невиданную диковинку, побывать на берегу, постоять около них и, если можно, пощупать руками, из чего они сделаны. На каждом аппарате было по два человека; некоторые из них были одеты в меховую одежду. При посещении о. игумена лётчики передали ему поклон от своего адмирала (который не так давно был в монастыре). В памяти насельников обители надолго останется в памяти это редкое зрелище.

12 марта. Появились первые ласточки, и проснулись лягушки.

15 марта. Снежный буран; насыпало снега почти на 1 аршин.

16 марта. Солунским митрополитом Геннадием освящён 10 февраля сего года вновь отремонтированный храм во имя святого Николая, великомученика Пантелеимона и святого великомученика Димитрия Солунского, сгоревший при Солунском подворье 6 августа 1917 года.

29 марта. В четвёртом часу дня вблизи монастыря появились два французских гидроплана, которые приняли направление к западу и вскоре скрылись из глаз. В десятом часу вечера к монастырю подлетел английский дирижабль. Описав медленно над самой обителью несколько кругов на очень незначительной высоте, дирижабль принял направление к югу и стал уходить из поля зрения. На этом дирижабле было три лётчика; он алюминиевый, довольно большого размера; пролетал так низко, что в бинокль ясно можно было видеть лица лётчиков. Это второй случай такого близкого наблюдения полёта дирижабля.

22 апреля. На Афон из Солуни прибыл греческий солунский губернатор господин Аргиропулос с небольшой свитой. Греческий миноносец, доставивший гостя, сначала пристал к Дафне (в 4 часа дня), откуда господин Аргиропулос отправился на мулах на Карею, где была устроена торжественная встреча от Протата. Посетив затем некоторые греческие монастыри, он 24 апреля в пятом часу из Ксиропотама прибыл в наш монастырь. К моменту встречи братство только что окончило трапезу и всё во главе с о. игуменом вышло приветствовать высокого гостя. Посетив собор великомученика Пантелеимона, где было вознесено малое моление о благополучии путешествующих с провозглашением им многолетия, гости отправились в гостиницу. Подкрепившись несколько чашкою кофе и стаканом белого вина, гости немедленно отправились на престольный праздник в Ксенофонте и только вечером возвратились обратно в нашу обитель. Осмотрев достопримечательности монастыря и поужинав, господин губернатор остался ночевать в обители. На другой день, 25 апреля, после утрени (стояли в Покровском храме) гости отправились в обратный путь, в Солунь, увозя лучшие воспоминания об Афоне и, в частности, о нашей обители, которая поднесла ему на память икону святого великомученика Пантелеимона в серебряном окладе и ещё кое-какие предметы.

13 мая. Нашу обитель посетила яхта начальника французской авиации на Солунском фронте. Хозяину яхты и его спутникам был оказан радушный приём. Ознакомившись с монастырём, гости на другой день (14-го числа) отправились в Солунь.

22–23 мая. Обитель посетили английские офицеры: начальник английской базы мистер Ставро и заведующий английским Кассандровским местом, начальник Солунского полицейского отдела, офицер авиации и английский пастор (при них два переводчика-грека); осмотрев достопримечательности монастыря, гости отправились в дальнейшее путешествие по горе.

3 июня. Посетил обитель французский миноносец. Офицеры и матросы сходили на берег для обозрения монастыря.

7 июля. На Крумице выпал необычайный град (гранёный, с куриное яйцо), которым на дальней арсане выбиты все стекла, повреждена крыша и совершенно уничтожен кипер. Но самой Крумицы повреждения незначительны.

26 июля. Чудо великомученика Пантелеимона. Монах Панкрат (караульный дровяного склада), выйдя утром на берег моря, заметил недалеко от кипера на берегу большую рыбу, которая, по-видимому, незадолго пред этим какими-то судьбами попала на мель и не могла обратно уйти в море. Монах Панкрат сел на берегу и стал подумывать: не пройдёт ли кто в обитель; скоро показался идущий из Фиваиды монах Рафаил, с которым он и передал в мир о событии. Принесли носилки и рыбину благополучно доставили в братскую кухню, где свесили и узнали вес её – 5 пудов 10 фунтов (71 око), длина рыбы более 3 аршин, кожа гладкая, нос длинный – около 3/4 аршина, так называемая рыба-меч (ксифос). В день праздника на вечерней трапезе она была подана братии и вся благополучно скушана с благодарностию великомученику за столь приятный дар. Что это явный подарок святого Пантелеимона, в том нет сомнения: надо же такой большой рыбе самой выброситься на берег, да ещё накануне престольного праздника около самого монастыря. Некоторые чужие шли и не заметили, а увидал наш именно инок.

8 августа. Монастырская брацера под управлением капитана Симеона, выйдя с Кассандры 5 августа, на другой день, 6 августа, в Кассандрийском заливе встретилась с немецкой подводной лодкой. Дело было так. Судно шло зигзагами и подвигалось к Афону очень медленно. В день Преображения Господня, когда все матросы отдыхали, в 7-м часу вечера вахтенный инок Николай заметил впереди на море на довольно значительном расстоянии (около 5 вёрст) какой-то предмет. Он разбудил другого моряка и попросил его посмотреть в бинокль, что-то плавает в море (как будто собака плывёт), тот взял бинокль и как раньше видавший подводные лодки, сразу определил, что неприятельская лодка. На судне поднялась тревога. Все быстро поднялись на ноги и стали одеваться на всякий случай. Так как судно шло прямо по направлению к лодке, то первым делом было изменить курс и направить судно к берегу. Впереди ближе к лодке находился какой-то большой парусник, который шёл попутным ветром в Салоники, вдали виднелись ещё два судна. Неприятель сначала направился вслед за уходившим большим парусником и скоро нагнал его. Между тем наши отцы, приблизившись к берегу, бросили якорь, а сами на лодке достигли берега и поднялись на возвышение, чтобы последить за подводной лодкой. Пока они достигли суши, прошло около полчаса. Взобравшись повыше на камень, они заметили, что парусник уже почти погрузился в воду: виднелось только половина мачты, корпус же весь был в воде. Подводная лодка тоже ушла на глубину, но чрез 20 минут вновь вся вышла на поверхность. Тогда отцы решили тянуть буксир брацеру на берег в расчёте, если не будет потоплена, то все-таки что-нибудь можно будет спасти. Но Господь сохранил последнее достояние обители, неприятель, очевидно, потерял из виду нашу брацеру и открыто на поверхности пошёл из залива в море. Опасность миновала. Вскоре отцы услышали два пушечных выстрела. Когда они опять посмотрели с возвышенного места на море, там не было видно ни замеченных раньше двух парусников, ни подводной лодки. Утром 8 августа брацера благополучно прибыла в монастырь. Был отслужен благодарственный молебен об избавлении от опасности жизни отцов и монастырского достояния. Слава Богу за всё! Достойно примечания: как в прошлом году о. Лазарь нарушил святость праздника Успения Пресвятой Богородицы, так и этот раз капитан о. Симеон нарушил святость воскресного дня и наступавшего великого праздника Преображения Господня. Не за это ли Господь попускает искушения? Разве нам, монахам, нельзя было немного подождать, отпраздновать святые дни, а потом уже и плыть в обитель?

16–17 августа. Прибыл с Каламарии французский пароход с обительским грузом. Благодаря любезности французского адмирала господина Мервина Дювенью (посетил обитель в ноябре прошлого года) пароход прибыл 13 числа на Каламарию, где и был наполнен пшеницею и ячменём. Погрузка проводилась при помощи баркаса, так как пароход не мог подойти к самой пристани; причём много помогли французские матросы (за это им подарил эконом двух баранов), которые тоже принимали деятельное участие в переноске зерна. Всего выгружено 143 тонны пшеницы и ячменя. Вся братия энергично, не жалея себя, старалась поскорее разгрузить пароход, который должен после этого отправиться на филофеевскую пристань за лесом. Впервые были использованы мулы, которых нагружали мешками, и они отвозили их прямо в магазин. Благодаря опять-таки любезности адмирала Дювинью фрахт за перевозку был взят в половинном размере (по 20 драхм с тонны). Между тем, чтобы перевезти этот груз на парусном греческом судне, надо было бы заплатить около 25 тысяч драхм, то есть в 8 раз больше.

25 августа. У монастырской пристани остановился французский контрминоносец, офицеры выходили на берег и осматривали обитель.

30 августа. Провожали со звоном сменившегося греческого астинома, который отправлялся в Полигер на новый пост.

10 сентября. Обитель посетил прибывший на Афон греческий товарищ министра исповеданий господин Николай Мавридис, с ним был прокурор Солунской судебной палаты господин Иоанн Стефанидис и греческий астином. Прибыли они в 5 часов дня, а в 10-м часу вечера отбыли в Ксиропотам. Была оказана обычная тожественная встреча и проводы. Господин Мавридис прибыл из Афин несколько времени тому назад по поручению греческого правительства передать словесно Киноту, что со своей стороны греческое правительство согласно на автономию Святой Горы и в помощь Протату командирует господина Стефанидиса для совместных работ Кинота по выработке нового канонизма для афонских обителей. (Надо заметить, что Протат юридически не имеет права обращаться к афинскому правительству, так как Афон был занят греками в 1912 году оккупационно и не утверждён окончательно за греческим королевством, следовательно, как могло оно устраивать свою таможню на Святой Горе и утверждать работы Протата?)

29 октября. Вечером сегодня французским пароходом, грузившимся у скалы нашего парохода, была получена радиотелеграмма, что немцы окончательно разбиты, бегут в панике и правительство их приняло все условия союзников для перемирия, – все военные действия с сего времени прекращаются. Радостная весть быстро облетела весь монастырь. Все иноки при встрече поздравляют друг друга с победой.

30 октября. По повестке большого колокола (в полчетвёртого часа дня) все священнослужители и иноки стали поспешно собираться в Покровский собор. По прибытии в храм французских представителей в лице доктора, капитана парохода и других должностных лиц о. игумен начал благодарственный молебен Господу Богу о дарованной победе над врагами и заключении перемирия. После коленопреклонённой молитвы было пропето «Тебе Бога хвалим». Затем по отпусте все священнослужители, французы и часть иноков отправились на архондарик, где всем было предложено по стакану белого вина и чашке кофе. Монастырь был украшен флагами всех держав Антанты.

4 ноября. Случайно, мимоходом посетил нашу обитель французский адмирал господин Конте. Был 4-й час дня, братия кончала трапезу, когда адмиральский миноносец подошёл к монастырской бочке и стало известно желание адмирала ознакомиться с монастырём. О. игумен с о. наместником и братия вышли к святым вратам встречать высокого гостя. После обычных приветствий все двинулись в собор великомученика Пантелеимона, где певчие пропели псалом «Се что добро, се чем красно» и многая лета; затем обычное угощение в гостинице, посещение библиотеки, братской трапезы, фотографии (где все снялись в группе) и, наконец, обратный отъезд при колокольном звоне в 6 часу.

26 ноября. Сегодня, в 1-м часу вечера, из Ксенофонта на мулах прибыли к нам английской службы генерал-адъютант господин Дюнкен и бригадный генерал господин Мажанди; с ними были полковник генерального штаба господин Андерсон и офицер переводчик-грек.

По случаю позднего времени встречи не было, да никто и не знал об их приезде. Гостям был предложен ужин. На другой день (27-го числа) они осматривали монастырь: им показали оба собора, трапезу, библиотеку и прочее. После завтрака и знакомства с обителью они в 6 часу дня отправились на Карею; проводы были со звоном.

31 декабря. В начале декабря (со 2–3-го числа) в обители появилась болезнь «испанский грипп», занесённый сюда со стороны Македонии, где он давно уже пожинает среди людей обильную жатву. Так как болезнь явно носит заразительный характер, то за короткое время все больницы были переполнены. Больных было так много, что многие были вынуждены лежать в кельях, получая из аптек только лекарство. К сожалению, и медикаменты все подобрались, так что больным пришлось довольствоваться кое-чем. Стали появляться смертные случаи, особенно первое время; случалось хоронить по три-четыре человека в день. За короткое время умерло 17 человек. Настроение у всех стало печальным, унылым. В обоих соборах было сделано общее елеосвящение; на ектениях положили особые прошения об исцелении недужных. К концу месяца милостию Божиею эпидемия стала ослабевать; смертные случаи прекратились.

Заметно грипп начал распространяться с приморских обителей, а затем постепенно стал захватывать монастыри и внутри Афона. Бедное русское иноческое население, так называемые сиромахи Капсалы и прочих мест, особенно подверглось опустошению: хроническая голодовка, отсутствие всякой медицинской помощи делало борьбу с гриппом непосильной – сиромахи десятками оставляли здешнюю жизнь и переселялись в вечность. Нельзя сказать, что и греческое монашество осталось без ущерба – были жертвы и там.

По милости Божией мы прожили год без больших лишений. Правда, у нас не было лишней одежды – рухлядная с трудом исполняла требования обносившейся братии. Пошло в ход всё, чем можно было прикрыть себя; покупали в Солуни старые солдатские шинели и из них шили куртки братии; чувствовалась нужда во многом, но купить было негде, да и денег почти не было. В трапезе была почти всегда одна пища: щи и каша. Хлеб получали по 1 1/4 в день. Если была одна трапеза, то вечером хлеба не выдавалось, приходилось довольствоваться сухариками (у кого они были). Вино разбавлялось водой на 50%; сыр давался только по большим праздникам; о рыбе и помину не было; впрочем, сардельки бывали иногда по праздникам, одно время не было даже и маслин. Летом вся братия ходила рубить лес как для дров обители, так и на продажу французам. На деньги, уплаченные французами за вырубленный ими лес, мы покупали на греческих метохах хлеб, чай, сахар и прочее необходимое для существования, выписывали с большими затратами из Александрии. Не будь этой помощи, положение обители было бы весьма затруднительно, так как греческие монастыри без залога денег не дали бы, а все процентные бумаги, имевшиеся в обители, были уже отданы им; всего (во время войны) было занято у греков *** руб.; одних процентов приходилось платить ***.

В виду невозможности достать керосина приходилось до крайности сократить везде освещение. В коридорах горели ночью ночники. Керосин выдавался по записке по 100 грамм в месяц и то не всем. Масло же выдавалось только священнослужителям по 100 грамм (а маслин более). Спичек одно время почти не было; братия зажигала огонь для своих келейных нужд от коридорных ночников. Сахару тоже не было месяца 2; братия ничего не получала и пила чай с солью. Во всё время войны паёк сахара – 120–150 грамм. Несмотря на скудость во всем, обитель выдавала (во всё время войны и выдаёт теперь) хлебный паёк (по четыре ока на каждого) 250 бедным пустынникам. Для распределения сиромах на хлебный паёк по числу обителей была организована продовольственная комиссия, которая состояла из представителей: нашей обители (иеромонах Симон + иеродиакон Терентий), Андреевского и Ильинского скитов и Братства келлий, секретарём числился А. Павловский. Обязанности этой комиссии заключались <в том, чтобы> следить за правильной выдачею (безвозмездно) хлеба беднейшим инокам Святой Горы, для этого все они (500 человек) были разделены: половина отошла на долю нашей обители, а другая была распределена между Андреевским, Ильинским скитами и келлиями. Некоторые пустынники, наиболее молодые и сильные, работали у французов – рубили лес, тесали бревна и прочее; за это они получали от них хлеб и плату от 5–9 драхм в день. Кроме того, греческие монастыри приглашали собирать маслины и тоже платили в день 2–3 драхмы и кормили <пустынников>. Хотя с лишениями немалыми, но все-таки, четыре года войны как обительские монахи, так особенно пустынножители прожили более и менее благополучно, без тех ужасов и скорбей, которые выпали православным как монахам, так и мирянам, в России и Греции. Покров Божией Матери, по Ея обетованию, не оставлял Святой Горы; особенно это заметно, когда среди грома пушек вокруг Афон оставался по-прежнему неприкосновенным «тихим пристанищем». Владычица Богородица извела его из рук турок, когда это было нужно; прислала союзников, когда грозила беда со стороны Солуни; защищает его и теперь, милостиво снисходя нашим немощам и недостаткам.

Приехавший под Рождество из Константинополя андреевский иеромонах о. Питирим (настоятель ихнего Одесского подворья) рассказал много из жизни в России. По его словам, в Петрограде и Москве полное гонение на Церковь со стороны большевиков. Многие церкви закрыты или обращены в театры и кинематографы; духовенство преследуется и избивается; все церковные имущества конфискованы. Что будет дальше, трудно представить. Подворья афонские в Царьграде ограблены дочиста; наиболее сохранилось Ильинское. О. Питирим приехал в Константинополь в числе украинской комиссии по делу о военнопленных. Здесь ему удалось получить обратно от турецкого правительства некоторые афонские подворья, в том числе и наше. В них-то и разместились наши пленные впредь до отправки их в Россию. В начале войны с Россией турки отобрали наши подворья и всех монахов выслали. В Андреевском, как наиболее удобном, они решили устроить военную школу. Вскоре по открытии занятий в этой школе ученики стали видеть некоего священника или иеромонаха, седого старичка, который со свечой в одной руке и кадилом в другой ходит по церкви подворья и кадит. Явления стали повторяться, узнали о них и родители учащихся, и мусульманское духовенство. Стали собираться ночью и видеть кадящего старичка. Так как это очень пугало молодёжь, то школу пришлось перевести в другое место. Другой случай: из Сан-Стефано, с разрушенного там русского храма, привезли на Андреевское подворье храмовый крест. Вскоре после этого на дверях подворья ночью стал появляться световой крест в виде буквы Х. Когда начинало темнеть, крест этот бывал чуть заметен; по мере темноты он вырисовывался всё более и более и делался светящимся. Стали по ночам сходиться много любопытных посмотреть необыкновенное явление. Полиция обратила внимание и запретила в противоположных домах зажигать огонь, но крест продолжал сиять среди глубокого окружающего мрака. Явление это продолжалось 27 дней. Об этих необыкновенных случаях о. Питирим составил акт, который был подписан многими свидетелями-очевидцами и засвидетельствован турецкой полициею.

1919 год

Господи благослови!

5 января. С Солунского фронта прибыло 10 человек монахов-воинов.

13 января. Сегодня в 10 часу вечера оставил монастырь и отправился в Солунь последний отряд французов. Начальнику отряда лейтенанту Асельбе, доктору и другим, имевшим близкое отношение к обители, был сделан прощальный обед, предложены подарки (из афонских изделий), их со звоном провожали на пароход. К сожалению, при самом отходе парохода звона не было, хотя французы, с своей стороны, сделали два салютных выстрела из пушки. Шла вечерня, поэтому провожавших было мало. Два года прожили французы на Афоне и, в частности, в нашем монастыре. За всё это время обитель не видала от них не только ничего худого, но, напротив, встречала помощь и сочувствие. Так, благодаря любезности сержанта господина Эммануила Дюваль, обитель пользовалась трудами военнопленных болгар (они резали два раза капусту, когда в монастыре многие были больны гриппом), неоднократно этот же сержант оказывал нам и другие услуги. При отъезде они оставили монастырю безвозмездно около 80 мешков ячменя и отрубей, что при настоящем положении является ценным даром. Вообще, отношения с французами у нас были лучше, чем со своими земляками – русскими солдатами два года тому назад. Деятельность французов на Святой Горе заключалась в рубке леса, который они рубили как у нас, так и в других монастырях. Обитель наша выручила от проданного им леса более 300 тысяч драхм, на которые и существовала последнее время. Благодаря присутствию французов, ходили еженедельно из Солуни пароходы и мы имели письменные сношения со своим Солунским подворьем, а также телеграммы о текущих событиях. Для облегчения доставки леса с горы на пристань ими была устроена воздушная электрическая дорога в Ксиропотаме. При отъезде они её передали тамошнему монастырю гораздо ниже действительной стоимости.

24 января. Вечером в 10 часов 20 минут был порядочный подземный толчок.

26 января. Выпало много снегу по всей горе.

27 января. Загорелся деревянный столп между кельями; пожар удалось заметить благодаря дыму, который наполнил коридоры. Время было послеобеденное. Пришедшие печники разломали стену, вынули обуглившийся столп и этим прекратили распространение огня. Стену и печку пришлось вновь перекладывать.

2 февраля. Начало весны: проснулись лягушки и начали свои ночные концерты.

14 февраля. Получены на руках чрез Солунь письма из Москвы. С самого начала революции два года оттуда не было никаких известий. А события произошли немалые. В сентябре там скончался настоятель иеромонах о. Аристоклий от водянки. Кончина была блаженная: вечером в 11 1/4 часов он, сидя на койке, пристально смотрел на икону Божией Матери «Скоропослушница», затем три раза истово перекрестился и мирно, без страданий почил о. Господе. По благословению Святейшего Патриарха Тихона о. Аристоклия погребли при церкви подворья на Полянке. Отпевали три епископа: Трифон, Арсений и Иоасаф; было много духовенства, а ещё более почитателей покойного, которые покупали в нашем книжном складе разные книжечки, клали их на гроб почившего и затем как некую святыню уносили с собою на память. Чрез несколько дней после погребения сам Святейший Патриарх Тихон освятил наш полянский храм. Первая литургия была (на антиминсе) по о. Аристоклию. Другие монастыри предлагали бесплатно отвести место на своих кладбищах для почившего о. Аристоклия, но наши отцы не пожелали расстаться с дорогим и близким их сердцу старцем. Нельзя не видеть во всем промысла Божия и покровительства Царицы Небесной. Был такой случай: в одном московском семействе большевики сделали обыск, забрали многие святые иконы, но самую драгоценную не заметили (явное чудо). Благодарная хозяйка этой иконы принесла её в дар нашему вновь освящённому храму.

Наши тамошние отцы обратились к греческому консулу, который принял в них участие, много помогал советами и выдал свидетельства, что часовня и подворье (как афонские) находятся под покровительством Греции. Он же, уезжая в Афины, любезно согласился захватить и корреспонденцию для обители, которую и передал на нашем Солунском подворье.

28 февраля. Господин Стефанидис на нашем пароходе отправился на Кассандру, а оттуда в Солунь.

31 марта. В день воскресения (Ваий) крестов за неимением ниток не делали, а раздавали братии лавровые ветки. В Пантелеимоновском соборе для иеромонахов и диаконов были сделаны обычные кресты.

2 апреля (Вторник Страстной). О. наместник постригся в схиму с именем Иоаким, сего ради для братии был открыт чайный куб.

18 апреля. В нашей пристани сильным волнением разбиты два парусника (мирских); один совершенно потонул, а другой удалось вытащить на берег. В это же время разбиты две лодки совершенно; на одной из них капитан грек был волной ударен о скалу, сильно расшиб голову и был помещён в Преображенскую больницу.

1–5 мая. Вся братия зело скорбит по случаю дурного масла, которое употребляют для варки пищи. Оно имеет тяжёлый запах и неприятный горький вкус; по виду очень густое (как мёд) и зеленовато-желтого цвета. История его такова. В обители было на исходе масло, в это время значительный кассандрийский землевладелец-турок господин Мустафа Хаджи Осман предложил обители взять у него масло (оливковое) в обмен на лес. Для этой цели он сам с управляющим прибыл в обитель с образцом масла, чтобы посмотреть нужный ему лес и на месте заключить торговый договор с монастырём. Сделка состоялась: турок брал у нас лес, а в уплату давал 12 ок масла и 2 тысячи ок мыла (у него большой мыловаренный завод). Условия подписали обе стороны. Турок отправился домой, а вместе с ним (на нашем пароходе) были посланы для приёма масла послушник Прохор (из дохиарни) и монах Македоний без образца и инструкции приёма. У них хватило ума взять, не рассуждая, что им дадут, и вот финал: масло годное только для мыла, монахи должны есть в пище – и без того скудной. Приняты меры к исправлению, но они едва ли удадутся (масло кипятят с водой, потом отстаивают, но запах остаётся).

2 мая. На Крумице сменился эконом о. Серапион, и вместо него назначен трапезарь монах о. Моисей. Выбирал собор из старшей крумичной братии, а о. игумен утвердил избрание.

1–12 мая. Стоит холодная дождливая погода; многие ходят в шубах, на вершине снег; в келье 14°C тепла – по-зимнему.

Умерший в августе прошлого года монах Сергий незадолго до смерти рассказал о. игумену чудесный случай, которого он сам был свидетель. Находясь на послушании в хлебном магазине, он заведовал раздачею бесплатных пайков муки бедным пустынникам (по 4 ока в миску каждому). Обладая добрым сердцем и видя бедственное положение сиромах, он не мог отказать многим из них в просьбе о надбавке лишней горсти муки. Между тем, количество её для раздачи отпускалось определённое. Так было и в этот раз. Стояла толпа бедных иноков, ожидая пайка. Раздача подходила к концу. Весьма многие получали надбавку в виде одной-двух горстей муки. В спешной работе по раздаче о. Сергий не обращал внимания на количество остающейся в ларях отпущенной для бедных муки. Когда же последний инок-пустынник получил свою долю, тогда только о. Сергий заглянул туда, где была мука, боясь найти лари порожними. Но они оказались полными, как были вначале при раздаче. Это чудо милости Божией так поразило о. Сергия, что он, бледный, взволнованный, трясущийся, едва дошёл к о. игумену и рассказал ему о случившемся.

16 мая. В обитель прибыл протоиерей Титов Феодор. Он один из числа делегации Русской Церкви, отправляющейся в Париж на мирную конференцию. На Русском поместном соборе, между прочим, обсуждался вопрос о Палестине и русском монашестве на Афоне. Когда решился вопрос о посылке на конференцию русской церковной делегации, то было постановлено на месте, то есть на Афоне, ознакомиться с положением святогорского иночества и его нуждами. Во исполнение этого постановления о. Феодор и прибыл на Святую Гору, а его спутники: епископ Павел проехал в Палестину, а светские, князь Трубецкой и Ковалевский, решили отправиться прямо в Париж и подготовить там почву для русского представительства. Прибыв в обитель, протоиерей Титов предъявил о. игумену рекомендательное письмо от архиепископа Платона Одесского, из которого выяснилось, что он, Титов, доктор церковной истории и профессор Киевской духовной академии, посылается на Афон с определённою целию и просит о содействии ему во всех нуждах. После вечерней трапезы по предложению о. протоиерея о. игумен собрал в главном гостином зале небольшой собор старцев. Здесь о. протоиерей высказал цель своего прибытия на Святую Гору. Объяснил настоящее положение Русской Церкви. Рассказал о бедственном положении православного духовенства, порядок замещения патриаршей кафедры на случай смерти Патриарха Тихона, который вот уже 8 месяцев томится в тюрьме. Выяснил, что русская делегация в настоящее время является единственным представителем русского народа на мирной конференции, так как ни одно из светских правительств России союзниками не признается. Наконец он сказал, что цель его миссии на Афоне определится самими русскими иноками: от них будет зависеть – явится ли он простым богомольцем или заступником их интересов. Всё дело будет заключаться в том, как отнесутся к нему сами русской обители. Выскажут они ему свои нужды, снабдят его материалом, документами, он всё это представит на конференции, где явится защитником прав русского монашества, если греки заявят свои исключительные права на Святую Гору. В противном случае дело об Афоне решится бесповоротно, и помочь впоследствии чем-либо русским будет уже нельзя. На этом собрание закончилось, и все разошлись.

19 мая. О. протоиерей служил в Покровском (в митре); во время причастного говорил братии слово. Так как в этот день была память святых отец первого вселенского собора, то он, рассказав историю, причину собрания 1-го Вселенского собора, перешёл к Всероссийскому собору, на котором он сам присутствовал как представитель киевского духовенства. Красноречиво описав положение Русской Церкви в первое время после революции, насилия, гнёт первого прокурора Львова, защищавшего когда-то в Думе интересы Церкви, а теперь сделавшегося её гонителем, о. Феодор раскрыл намерение правительства Керенского и в Церкви произвести такую же революцию, хаос, какие были сделаны в гражданском государственном правлении. Но Господь, Глава Церкви, не попустил этого зла: хотя на церковный Всероссийский собор и проникли революционные элементы, желавшие нарушить её правильный строй, не желавшие допустить избрание патриарха, но собор большинством голосов высказался за необходимость избрать главу Русской Церкви, то есть патриарха, и вот вопреки человеческому мудрованию волею Божиею таковой был выбран и поставлен в лице епископа Тихона. Затем о. протоиерей перешёл к южному – украинскому – собору, на котором светское революционное правительство решило отделить украинскую Церковь от великороссийской. Но промысел Божий не допустил это сделать: все епископы, большинство священства и народа высказались против этого; Церковь южная, или Малой России, и Церковь Великой России должна быть едина, нераздельна, нерушима. За идею нераздельности Церквей был расстрелян большевиками митрополит Владимир. О. Феодор трогательно описал его кончину; это смерть – смерть мученика. Его убили за оградой Киево-Печерской Лавры, причём за несколько минут до смерти он коротко, но сильно помолился, затем благословил своих палачей, в этот момент он был сражён, и его после нашли с благословляющей десницей. В заключение своей речи о. протоиерей сказал, что наша российская Церковь в настоящее время люто гонима; расстреляно около 20 епископов, тысячи священников, иноков и прочего церковного клира. Гонение это превосходит первые гонения язычников, но о. Феодор выразил надежду, что наша родная Церковь, обильно политая кровью мучеников, процветет вновь яко крин, засияет неземною святостию, ярким небесным блеском. Речь продолжалась более часа.

На другой день, 20 мая, о. Феодор в сопровождении антипросопа о. Панхария и монаха Виктора отправился по <Святой Горе>. Путешествие продолжалось пять дней. За это время посетили: русские скиты Андреевский и Ильинский, Протат, Ивер, Ватопед, Кутлумуш и прочие. Везде был оказан самый радушный приём; в греческих монастырях показаны редкие драгоценности и святые мощи. В пятницу 24 мая путешественники вновь возвратились в наш монастырь. В воскресение 26-го о. Феодор опять служил у Покрова. На бдении (утрене) говорил слово о непостижимости человеческим разумом догмата о Святой Троице. Показал, к каким ересям ведёт самоуверенное исследование, толкование этого таинства; коснулся <вопроса>и о наших имябожниках, впавших в грешность, потому что поверили своему мудрованию. В день Святого Духа на утрене о. Феодор раскрыл всю непригодность обычного разговорного языка в богослужебной практике. Он подробно нарисовал неуместность, даже кощунственность нового перевода Святого Евангелия на малороссийский язык; привёл для образца такие выражения переведённого Символа Веры: как «свитло от свитло» и многие другие более грубые и неприличные выражения. Рассказал, что чтение акафиста Пресвятой Богородице, сделанного заявившем себя украинцем архиепископом Алексием (ректором Казанской духовной академии), читанного им самим в Софийском киевском соборе, вызвало бурю негодования со стороны народа, особенно женщин. О. протоиерей привёл некоторые весьма соблазнительные выражения этого переделанного на малороссийский язык акафиста. Сам будучи по рождению малороссом, о. Феодор прекрасно знает этот народный язык (до 10 лет он только на нём и говорил) и положительно высказывается против употребления его в богослужебных книгах, ссылаясь на то, что ни один народ не употребляет своего обычного, житейского языка в своих молитвах Богу. На Южно-украинском соборе многие представители селян категорически высказались в пользу церковнославянского языка, отвергнув политические мудрования большевицкого правительства. Во вторник 27 мая о. протоиерей с библиотекарем Иосифом уехали в Фиваиду.

31 мая. Весь месяц, за исключением немногих дней, стоял дождливый и холодный.

Июнь. Получено известие из Солуни, что на днях там иверский монах проэстос Иаков попал под автомобиль и сильно при этом пострадал. Достойно примечания, что означенный инок имел большое влияние на дела Иверской обители и был один из главных сторонников изгнания грузин из их келлии.

2–9 июня. Оба воскресения о. протоиерей Титов служил в Покровском соборе. На бдениях говорил поучения на темы праздника. В первом случае на тему всех святых Православной Церкви; во втором – преподобных Афонских. Это слово вышло особенно хорошо. В нём он раскрыл участие афонитов, в частности, игумена русской киновии Матфея, в делах Русской Церкви, поддержку их в борьбе против унии православной южной русской Церкви. История унии и настойчивое усилие проведения её и в настоящее время в среду Киевской митрополии. Участие униатского митрополита Андрея (графа Шептицкого) в аресте архиепископа Антония (Волынского) и вообще в униатском походе против православия Южной России. Наконец выразил надежду, что и теперь Афон, этот удел Божией Матери, не останется безучастным к судьбам родной Русской Церкви.

11 июня. Скончался ильинский игумен архимандрит Максим, бывший давно уже на покое. Он умер скоропостижно.

12 июня. Похороны игумена Максима (ильинского) совершали все русские игумены. Наш игумен ездил с иеродиаконом Исхирионом. После похорон архимандрит Мисаил отправился в наш Богородичный скит. Здесь на 13 часов было назначено бдение, а затем после литургии был о. игуменом поставлен новый настоятель скита иеросхимонах Михаил, выбранный братством вместо скончавшегося (уже давно) иеросхимонаха Стефана.

13 июня. О. протоиерей отправился в Андреевский скит, чтобы, <выезжая оттуда>, побывать на некоторых русских кельях и посетить замечательных подвижников Святой Горы. Протат, принявший его благодаря солидным рекомендациям греческой патриархии и епископов, очень хорошо, теперь неожиданно стал выражать недоверие к его посещению Афона, видя тупо некоторую политическую сторону. Неумелые действия нашего антипросопа о. Панхария ещё более усилили эту неприязнь.

23 июня. Обитель посетил солунский французский консул господин N, с которым находились полковник и доктор, тоже французы. Осматривали монастырь; пообедали и на ксиропотамских мулах (наших мулов не дали, сказали, что в лесу) отправились в Ксиропотам, откуда и прибыли к нам. Никакой встречи не было, даже не позвонили при отъезде.

В этот же день на греческом миноносце прибыл какой-то греческий адмирал; но его тоже никто, кроме гостинника о. Нифонта, не встречал, поэтом он посетил только монастырскую лавку, а в самый монастырь не пошёл; так что не узнали даже, кто это такой.

4 июля. Прибыл на Афон великобританский верховный комиссар в Константинополе господин адмирал Кольторп. Высадившись на ватопедской пристани в 10-м часу утра, он со свитой посетил сначала означенный монастырь, затем Пантократор и в 8-м часу прибыл на Карею. Здесь ему была оказана царская встреча: вся Карея была украшена зеленью, коврами, цветами. Встречали члены Протата, масса народа. Около собора стояло духовенство в облачениях (но без икон, только один иеромонах с Евангелием), иеродиаконы с ковчегами (два), другие с крестами, но без кадил. В самом соборе были зажжены свечи паникадила, хоросы; свечи были убраны букетиками цветов; адмирал стал в архиерейской кафедре; и певчие запели великое славословие, затем произносились ектении о здравии гостей; многолетие им; была произнесена приветственная речь (по-гречески), греки кричали «зито!», хлопали в ладоши (это в церкви-то!), звонили колокола. Из собора все направились в Протат. Затем торжественный обед на ватопедском конаке. Ночевал на пароходе. На другой день посетил Лавру святого Афанасия и некоторые другие греческие монастыри и затем направился в Руссик.

5 июля. В восьмом часу вечера удар в большой колокол возвестил братии нашей обители, что приближается давно желанный гость – адмирал Кольторп. Действительно, из-за мыса горы показался лёгкий английский крейсер, который быстро двигался по направлению к монастырю. Вся почти братия во главе с о. игуменом и о. наместником направилась к святым вратам. Здесь о. игумен остановился в ожидании гостя, а о. наместник и некоторые из братии пошли на пристань. Очень скоро крейсер подошёл к дальней бочке, где и привязался. Немедленно о. наместник с иеромонахом Адрианом и грек Геронтий отправились на пароходе приветствовать гостей и пригласить их в обитель. Чрез несколько минут они возвратились обратно; с ними съехали на берег переводчик – английский офицер, греческий начальник местных корофалаков (стражников) и три антипросопа: ватопедский, святопавловский и кастамонитский. Почти одновременно с ними отправился на берег и адмирал со свитой, которая состояла из английского константинопольского консула господина Кослера, капитана крейсера, ещё каких-то двух англичан. (Очень жаль, что некому было взять у них визитные карточки). На колокольне начался звон. С берега все двинулись в обитель. В святых вратах о. игумен приветствовал гостей с благополучным прибытием; вся братия низко кланялась. В соборе, украшенном зеленью и усланном коврами, были зажжены свечи в паникадиле и у местных икон (иконостаса). Адмирала поставили в архиерейскую кафедру, прочие разместились на клиросах. Началась ектения о прибывших гостях, затем многолетие им. Певчие пели, кроме того, некоторые праздничные ирмосы, так что англичане могли составить некоторое понятие о русской церковной музыке.

Греки тоже не захотели отстать и, по настоянию Геронтия пели, «Кирие елейсон» во время ектении. Из собора гостей повели на архондарик, где им было предложено угощение: глико, белое вино, кофе, чай. Во время беседы (чрез переводчика монаха Козьму) о. игумен благодарил в лице адмирала англичан за оказанные ими услуги обители во время войны. Господин Кольторп спросил, между прочим, не притеснял ли нас, русских, кто тогда и теперь. Ему сказали: «Никто не притеснял». Ещё спросил, в чём имеем нужду. Сказали: «Ни в чем»⁵⁶. Заметно, <что> адмирал – человек добрый и готов оказать обители возможные услуги. Так, на просьбу освободить наше Константинопольское подворье от постоя солдат и разных беженцев обещал своё содействие. После некоторого отдыха и беседы в гостиной гостям показали Покровский храм, библиотеку, трапезную. В Покровском храме они интересовались некоторыми иконами; в библиотеке древними рукописями. Одарив гостей подарками «на добрую память» (адмиралу дали живописную икону Божией Матери, резную ложечку и альбом, другим только по альбому и ложечке), отправились на пристань; о. игумен и о. наместник отдали ему визит на пароход; где опять кое о чём поговорили, угостились вином, и съехали на берег. В одиннадцатом часу при колокольном звоне крейсер двинулся в путь, держа курс в Константинополь.

Между прочим, присутствовавший при приёме гостей о. протоиерей Титов просил их содействия (во время кофе в гостиной) на проезд ему в Иерусалим, но адмирал заявил, что в настоящее время нет возможности туда проникнуть; при первой же возможности он готов оказать о. протоиерею свою услугу.

18 июля. В третьем часу дня прибыл в нашу обитель архиепископ Кишинёвский Анастасий. Владыка приехал на греческом пароходе из Константинополя чрез Салоники. Был встречен во святых вратах о. игуменом и братиею; облечён в архиерейскую мантию и введён в собор великомученика. Здесь была обычная краткая ектения и многолетие новоприбывшему⁵⁷. После многолетия Высокопреосвященнейший возгласил многая лета игумену Мисаилу со всею о Христе братиею и сказал вступительное слово. Обрисовав кратко современное положение России, он просил святых молитв как об архипастырях и пастырях родной Церкви, так и обо всём русском народе. Между прочим, он высказал, что двадцать лет тому назад он был на Афоне и с тех пор память о Святой Горе никогда не покидала его. Благословив братию, он дал возможность всем приложиться к святому кресту, а затем, разоблачившись, отправился в гостиницу, где было предложено обычное угощение. Около 9 часов вечера текущего дня владыка отправился на Карею.

Получено известие из Царьграда, что церковь на подворье освящена архиепископом Анастасием 23 июня.

Заведующий Одесским подворьем архимандрит Кирик <в письме> от 12 мая сего года сообщает, что несмотря на господство в городе большевиков, на подворье все живы и здоровы; в самом доме помещено 300 большевицких солдат-китайцев. Жизнь страшно вздорожала: хлеба почти нельзя достать, цена ему 45 рублей за фунт, нет ни дров, ни угля; от сырости все стены здания почернели.

По сведениям из Москвы, казначей нашей часовни монах Макарий и с ним два других инока – Софроний и Константин – арестованы в январе сего года и находятся в Таганской тюрьме. В обители положены за них особое прошение на ектениях Покровского собора.

Заведующий Солунским подворьем иеромонах Феодор уведомляет, что, согласно нового плана города, подворье обители подлежит сломке. Дан пятидневный срок на его очистку. Монастырём подано заявление солунскому русскому консулу об отсрочке на 3 месяца этого приказания.

На ходатайство афонских обителей о субсидии в 700 тысяч драхм у правительства Колчака посол в Афинах уведомляет, что по недостатку денежных средств адмирал Колчак отклонил прошение.

23 июля. Прибыл на Афон господин Стефанидис и привёз отпечатанный новый канонизм Святой Горы.

24 июля. Архиепископ Анастасий отправился на нашем пароходике в Лавру святого Афанасия, но по случаю сильного волнения на море <ему> пришлось побывать только на Каруле и Керашах. Накануне владыка возвратился из своего путешествия по Афону. Он посетил многие греческие монастыри; русские скиты Андреевский и Ильинский, причём служил литургию сначала в Андреевском, а затем 21 июля в Ильинском. К сожалению, ильинцы побоялись нарушить свои традиции и по обычаю в день престольного праздника святого пророка Илии у них первенствовали греки, а владыку пригласили служить на «ктиторский» день.

25 июля. Владыка Анастасий посетил Нагорный Руссик.

26 июля. Бдение великомученику Пантелеимону началось обычно в соборе в 10 часов; в Покровском в 12 часов на праздник приехали игумены Андреевский Иероним и Ильинский Иоанн со своими иеромонахами и диакон. Архиепископ пожелал стоять бдение в Покровском. В начале службы он был встречен обычно со славою; облечён в мантию и поставлен в архиерейское место. Во время бдения он несколько раз надевал омофор и принимал участие в богослужении; на величании кадил церковь, читал сам Евангелие, помазал елеем; на выходах игумены и протоиерей надевали митры. Бдение кончилось в 11-м часу. Из светских никого почти не было.

27 июля. Престольный праздник обители. Литургию в соборе совершал архиепископ Анастасий в сослужении двух игуменов и многих иеромонахов. В Покровском за старшего был протоиерей о. Феодор. По заамвонной молитве владыка сказал небольшое слово, в котором, касаясь сущности праздника, призывал всех в единении духа работать Богу, так чудно сохраняющему Святую Гору среди бушующего вокруг мирского мятежа. Во время раздачи владыкою антидора в алтарь был приведён какой-то пустынник приложиться к святой главе великомученика, но как только ковчег со святым мощами приблизили к нему, он упал и стал кричать нечеловеческим голосом на всю церковь, все-таки удалось коснуться его святой главою, тогда он на время затих, но потом с новою силою начал вопить; скоро удалось его вывести из храма, где он окончательно умолк. Явный случай беснования. После литургии владыка был приглашён на греческий архондарик, где было обычное угощение: глико, чай, кофе. На вечерне архиепископ Анастасий опять пришёл в собор, где в мантии стоял всю вечерню и принимал участие в соборной панихиде за ктиторов обители.

Надо заметить, в этот год празднование памяти святого великомученика была как никогда торжественное. Никто не запомнит случая, чтобы в этот день служил русский архиерей. Не было примера, чтобы съехались все игумены в одно время. Но богомольцев – сиромах-пустынников – было сравнительно немного – 400 человек⁵⁸.

28 июля. Ктиторский день. Владыка служил у Покрова; в соборе первенствовал протоиерей Феодор. В этот же день в седьмом часу вечера владыка с двумя игуменами (андреевским и ильинским), наместником обители Иоакимом и некоторыми из братии отправился в Фиваиду. Ознакомившись несколько с пустынью, все отправились на Крумицу, а оттуда возвратились в 5 часов утра в монастырь.

29 июля. Весь день владыка знакомился с достопримечательностями обители, побывал в ризнице, библиотеке и в разных мастерских и прочем.

О. протоиерей в присутствии владыки и трёх игуменов читал свой доклад о состоянии афонского монашества. Владыка тоже высказывал свои соображения – это была не официальная, а скорее дружеская беседа. В этот же день в 11-м часу вечера игумены андреевский и ильинский уехали в свои обители.

30 июля. В первом часу повестка в большой колокол заставила братию собираться в собор на проводы архиепископа, уезжавшего на греческом пароходе в Салоники. С замечательным единодушием стали стекаться иноки в дом святого великомученика. Вскоре пришёл и архиепископ в сопровождении игумена и старшей братии. Певчие запели афонскую «Достойно». Приложившись к святому престолу, владыка в тёплых выражениях поблагодарил о. игумена и всю братию за радушный, чисто родственный приём, высказал благие пожелания и, призвав Божие благословение на дальнейшее процветание обители, стал прощаться: все подходили к нему за благословением, а он каждого целовал в ланиту. Из храма все отправились на берег; дорогою певчие пели; ещё раз благословив всех, владыка сел в лодку и отправился на Дафну, где стоял греческий пароход, который обещал ещё раньше заехать к нашей пристани за владыкой; но когда пароход пришёл на Дафну и порядочно стоял там, стали сомневаться – зайдёт ли капитан к обители, но когда поехали, пароход двинулся к монастырю, и он начал подходить к половине пути лодки на пароход. Так что пришлось владыку высаживать на половине пути из лодки на пароход.

Август. Этот год необычайный урожай яблок (на Бессребренниках и Руссике) и груш (на Крумице). Яблоки и груши очень часто предлагаются братии в трапезе; раздаются желающим на келлии и массами заготовляются впрок – сушатся.

1 августа. Все монастыри получили новый канонизм Святой Горы (в 3-х экз.) для ознакомления и утверждения. Мы делаем перевод на русский язык. При передаче канонизма господин Стефанидис сказал членам Протата небольшую речь приблизительно следующего содержания: «В настоящее время афонцы пришли к сознанию необходимости пересмотра своих законов. Для этой цели они обратились к эллинскому правительству с просьбою прислать к ним на Афон юриста для совместных работ по выработке новых правил. Исполняя эту просьбу, правительство командировало на Святую Гору меня, то есть Стефанидиса. Несколько месяцев велась планомерная его работа с выбранными отцами. Теперь труд закончен, прошу отнестись к нему с серьёзным вниманием, искреннею беспристрастностию, имея в виду только пользу Афона, этого единственного места на земле, где православие, богослужение и самая жизнь монахов сохранила образ прошлых веков христианства». В Протате горячо обсуждаются пункты нового устава Святой Горы.

Сегодня перестанет фактически существовать наше солунское подворье. Случилось это таким образом. Греческое правительство после прошлогоднего пожара решило возобновить город по другому (европейскому) плану. Для этого оно решило отчуждать некоторые частные владения, если бы это потребовалось для нового устройства города. Такое решение правительства несколько раз публиковалось в местной газете. Наконец к нам на подворье явились инженеры и заявили, что по новому плану города подворье должно быть снесено, поэтому предложили в пятидневный срок выбраться из дому. По ходатайству Солунского митрополита, означенный срок продлили ещё на несколько дней. Этим временем настоятель подворья иеромонах Феодор некоторые вещи отправил на наши метохи Кассандру и Каламарию, а некоторые распродал и самый дом продал греку за 37 тысяч франков на сломку. Так ликвидировалось наше достояние в Солуни.

9 августа. В пятом часу дня к обители подошёл американский контрминоносец № 1, на котором находился американский гражданин Крейн⁵⁹, один из членов американского представительства на мирной конференции. Гости высадились на берег и были встречены о. наместником. Среди них находился господин Крейн, какой-то полковник генерального штаба и несколько ещё офицеров и штатских при переводчике-греке (американском гражданине). После обычного угощения на архондарике господин Крейн пожелал несколько отдохнуть. Как бывавший неоднократно в России он удовлетворительно объясняется по-русски, знает и любит церковное пение. При беседе он осведомился, как живёт братия, не имеет ли обитель в чём нужды, как пережили годы войны. Ему сказали, что по милости Божией монастырь, хотя с трудом, пережил последствия пяти лет. Теперь в обители острая нужда в чае и сахаре. На это господин Крейн ответил: «Да, русские привыкли к чаю, им тяжело без него». По желанию господина Крейна при его отъезде из обители (в 9 часов вечера), когда все зашли в собор святого великомученика Пантелеимона, певчие пропели «Отче наш» и «Верую» и ещё несколько церковных песнопений и многая лета. По приглашению господина Крейна о. игумен и о. наместник посетили миноноску, где встретили родственницу генерала Деникина, молодую девушку, отправляющуюся во Францию доучиваться в консерватории. При прощании господин Крейн подарил обители чек на английский банк 100 фунтов стерлингов.

На личности этого замечательного человека стоит несколько остановиться. Несколько лет тому назад (в 1911 году) он был на Афоне и у нас в Руссике. По обозрении им Святой Горы мы отвезли его тогда на своём пароходе на Кассандру, оттуда он на лошади верхом с проводником-переводчиком уехал в Салоники.

В настоящее время он со своей свитой посетил Сирию, Палестину, Македонию, собирая материал для конференции, делегатом которой он является. По своему общественному положению господин Крейн – крупный негоциант-миллиардер. (При встрече не звонили, но провожали со звоном).

10 августа. В обитель приехал из Афин архимандрит Сергий. Подходил к монастырской бочке английский трейлер. Офицеры и матросы высаживались на берег и осматривали монастырь.

11 августа. Архимандрит Сергий служил у Покрова; был в братской трапезе, после которой здесь же, в трапезе, сказал братии слово, в котором высказал цель своего посещения (поклониться святыням), увещевал братию покоряться властям и прочее; в общем, речь его не произвела большого впечатления.

12 августа. Он уехал на Карею в сопровождении своего келейника (мирянина) и паломника-юнкера.

19 и 21 августа. В гостином зале читали перевод нового канонизма; было несколько десятков братии; после некоторые особо брали перевод для более подробного ознакомления.

22 августа. На Карее по распоряжению Протата были арестованы и отправлены на пароходе в Салоники архимандрит Сергий и А.А. Павловский. За несколько часов перед прибытием парохода господин Павловский был вызван в Протат, где его спросили, с какого времени он проживает на Афоне и чем занимается; он сказал, что живёт на Святой Горе с 1914 года и состоит корреспондентом русского генерального консульства в Солуни, тогда ему объявили, чтобы он немедленно собирался к отъезду в Салоники. Архимандрит Сергий не явился сначала по приезде на Карею в Протат, как это принято, а отправился из Андреевского скита по русским келлиям, а когда чрез несколько дней вздумал посетить Кинот, греки не пожелали его видеть. Причиною его ареста послужило якобы нарушение им постановления Протата о непременной явке всех новых посетителей в Кинот. Обоих арестованных (архимандрита Сергия и Павловского) на мулах с солдатами отправили на Дафну, где посадили в одну комнату на нашем таможенном конаке и под караулом держали до прибытия парохода, а затем отправили в Солунь.

21 сентября. Посетил обитель кутлумушский игумен Дамаскин.

9 октября. В первом часу дня из-за восточного мыса горы показался французский крейсер. Это ехал давно ожидаемый на Афоне главнокомандующий восточным солунский фронтом французский генерал Д’Эспере. В монастыре приготовились к встрече: выкинули флаги французский, русский и греческий; разостлали ковры к собору, усыпали их цветами и лавровым листом. Но пароход остановился вдали от обители, против Ксиропотама, время шло – никто с парохода к нам не ехал; братия пообедали; наконец стало известно, что генерал высадился на ксиропотамскую пристань, посетил тамошнюю обитель и отправился на Карею. Вскоре вслед за ним ушёл за гору и крейсер. Тогда ковры убрали, но всё ещё была надежда, что генерал может заехать к нам после посещения им знаменитых греческих обителей. На Карее господину Д’Эспере была оказана царская встреча. По обычаю гости посетили сначала протатский храм, затем был торжественный обед от членов Протата. Побывав в Кутлумуше, Ивере и Ватопеде, главнокомандующий отправился обратно в Салоники, не заехав в Русскую Пантелеимоновскую обитель.

В тот же день вечером на нашем пароходике отправился на Каламарию протоиерей Ф.И. Титов. С ним вместе поехали иеромонах Симон и андреевский иеромонах Антипа. После ужина о. протоиерей пришёл в гостиничный зал, где уже собрались некоторые из старшей братии. Поблагодарив о. игумена за радушное гостеприимство, о. Феодор со слезами на глазах сказал небольшую речь, в которой высказал, как ему трудно покидать обитель, в которой он так долго прогостил, пользуясь всеобщим вниманием и попечением; затем он сделал земной поклон о. игумену, прося его молитв и благословения. После стали прощаться с о. протоиереем все присутствовавшие. По дороге из гостиницы на пароходную пристань многочисленная братия прощалась и брала благословение от отъезжающего. На пристани пришлось несколько подождать, так как не успели на пароходе развести пары. Вообще, проводы были очень сердечные. Такое многочисленное собрание братии редко бывало раньше и при отъезде епископов. По обычаю звонили во все колокола. Цель поездки иеромонахов Симона и Антипы – представиться сербскому королю, поднести ему иконы и объяснить положение русского монашества на Афоне.

19 октября. Скончался молодой инок схимонах Феодор, живший в обители немного менее 10 лет. В мае 1914 года с ним был такой замечательный случай. Надо заметить, что он в своё время был на послушании в перевязочной Преображенской больницы; прибаливал; ранее он был келейником о. наместника. У этого о. Феодора был небольшой (вершка 1 1/2) живописный образок Божией Матери, подаренный ему знакомым иноком, который он очень чтил. После Пасхи о. Феодор вздумал побывать в скиту Фиваиде. Между прочим, он захватил на дорогу и означенный образок Божией Матери. Благополучно прибыв в пустынь, он получил в своё распоряжение в гостинице номерок, где и расположился по-домашнему. Чтимый образок Божией Матери снял с себя (он носил его на груди) и поставил вместе с другими иконами. О. гостинник (послушник Михаил) оказался хорошо знакомый; на радостях свидания принёс довольно вина, выпили; на другой день повторилась та же история, на третий тоже. Заскорбела душа о. Феодора; ноет сердце, тяжело, будто камень на сердце лежит. Видит, дело неладно; бросил совсем пить вино; стал искать попутчика идти в монастырь; нашёл о. Кассиана и стал собираться в путь. Уложил в торбу вещи, вспомнил о своей иконочке; взял её с места, где стояла, хотел приложиться к Пречистому Лику, а вместо него – чистое место. Страх напал на о. Феодора. Дрожащими руками он стал тереть чистым платком то место, где был образ Пречистой, но все усилия восстановить исчезнувший лик был тщетны. (Икона была в ризе; лик Божией Матери, а также краски под ризою не сохранились). Тогда пал на колени инок Феодор и горько восплакал: «Прости, Пречистая Владычица, больше никогда не буду пить вина». Но вот помысел говорит: «Икона пропала, брось её в печку». Понял о. Феодор, что это мысль лукавого, и с гневом отринул её. Но вот пришёл о. Кассиан, и тронулись в путь. Проходя мимо монастыря Дохиара, зашли <туда>. О. Феодор вновь усердно и горячо молился Матери Божией, обещав исправиться и не прогневлять в своём нетрезвом поведении. После молитвы сердце успокоилось, тот камень с него свалился. Пришли в обитель, в келье, раздевшись, снял о. Фёдор с груди иконочку, взглянул – лик опять восстановился, ещё лучший – сияющий, краски как будто новые там, где было чистое место. Опять полилась молитва ко Пречистой, но уже благодарного сердца. В настоящее время эта иконочка перешла по наследству от о. Феодора к о. Адриану. Прошло два года, о. Феодор ни капли не пил вина, помня свой обет Матери Божией. Когда в прошлом году на Афоне была эпидемия гриппа, о. Феодор заболел, и с тех пор здоровье его начало таять; постригся в схиму и в сей час мирно почил о Господе. Вечная ему память!

5 ноября. Выпал в обители первый снег. Кругом всё покрылось белою пеленой.

11 ноября. Около полудня (в 6 часов по восточному) к монастырской бочке подошла французская канонерская лодка. Офицеры и матросы посетили обитель. В 12 часов вечера лодка снялась и ушла в море.

1 декабря. Возвратился из Сербии иеромонах Симон (который поехал вместе с протоиереем Титовым). Они представлялись сербскому королевичу Александру 8 ноября в г. Белграде. Аудиенция продолжалась около 35 минут. Наш представитель иеромонах Симон поднёс от имени обители две иконы: великомученика Пантелеимона королевичу и Божией Матери для короля Петра при особом письме. Были поднесены и книги, издания обители. Андреевский иеромонах Антипа поднёс королевичу икону святого апостола Андрея Первозванного. О. протоиерей Ф. Титов обстоятельно доложил Его Королевскому Высочеству о тяжёлом положении русского монашества на Афоне и его нуждах, прося его помощи и покровительства. Со своей стороны, королевич Александр, хорошо владеющий русским языком, предложил о. протоиерею и иеромонахам несколько вопросов. Следствием этой аудиенции было пожалование орденов святого Саввы 2-й степени для протоиерея и 4-й степени – иеромонахам Симону и Антипию.

4 декабря. После непродолжительной болезни скончался духовник иеромонах Вероник, проживший в обители 47 лет. Старец добрый; в своё время проходил разные послушания; был и в московской часовне. Во время печальной имябожной смуты был выслан по постановлению главарей движения на Крумицу, где и оставался до их удаления из монастыря. По возвращении более духовником не состоял (по своему желанию). Вечная ему память!

Декабрь. Из Одессы пишут отцы, что во время взятия Одессы Добровольческой армией с 10 на 11 августа в субботу во время всенощного бдения после 9-й песни на подворье раздался оглушительный взрыв. Со всех сторон церкви градом посыпались стекла, в жилых корпусах подворья тоже стекла вылетели моментально (всего до 1800 стёкол). На дворе сделалось темно; выбежали и не знаем, что делается. Некоторые попрятались в подвал. Через полчаса, когда улеглась пыль, оказалось, что 6-дюймовый орудийный снаряд с английского военного парохода ударил в корпус подворья (выше балкона настоятеля, между окном и крышею) и разрушил стену (4 аршина в диаметре). Удар направлялся в вокзал, но случайно попал в подворье. В том месте, куда попал снаряд, находилась келья певчего монаха Сократа, который в то время по болезни находился в ней. Увидав это, побежали к келье Сократа; она оказалась заваленной изнутри камнями. Окрикнули. Сократ отозвался. Тогда пробили в двери отверстие, келья оказалась наполовину заваленною камнями, но о. Сократ оказался жив и невредим. По его словам, дело было так: по болезни он не пошёл в церковь, где шла всенощная; во время чтения святого Евангелия он, встав с постели, почитал святое Евангелие, затем стал по чёткам читать утреннее правило, в это время в стену келлии ударил снаряд и разорвался. Силою взрыва Сократа отбросило к двери, и он потерял сознание. Когда очнулся, то и сам не может дать отчёта, как остался жив, когда около двери найдено несколько десятков осколков снаряда. Явно, что Бог чудесно спас жизнь монаха Сократа. На третий день посетили подворье английские офицеры с того корабля, снаряд которого попал в нашу стену. Они выразили сожаление, что снаряд попал в подворье, но что притом остался человек жив, тому отказались верить. Показали им о. Сократа, который сказал им, что его чётки оказались сильнее их снаряда. Однако это не прошло ему даром: чрез 3 дня он слёг, и одна рука отказалась владеть, значит, его ушибло, но сгоряча он не почувствовал.

Из Константинополя о. Митрофан пишет: «Сюда приехал из Мурманска некий протоиерей Павел Воронов, и вот что он рассказал братии Андреевского скита: на Пасху (1918 года) большевики решили приплыть к Соловецкому монастырю и в самую Светлую утреню вырезать всех монахов. Сказано – сделано. Действительно, к ночи на Пасху явились отряды большевиков и стали ожидать утрени. Как только начался крестный ход, большевики стали приближаться к инокам. Вдруг им представляется, что на острова приплыли добровольцы в громадном количестве. Открылась паника: в ужасе и страхе большевики стали убивать один другого и, быстро погрузившись в лодки, отплыли от берега. Всё это рассказали раненые большевики, которых не удалось при поспешности увезти. В тот же день утром явилось в монастырь до тысячи окружных крестьян, которые спросили братию обители, были ли у них большевики, и куда они девались. Им объяснили, как было дело, а они рассказали, что к ним приходили соловецкие монахи и просили: «Спешите на помощь монастырю; мы пришли просить вас от имени игумена помочь обители нашей от нападения большевиков». На самом же деле игумен никого не посылал и не знал о грозящей беде. Сами святые Зосима, Савватий, Герман и прочие соловецкие угодники, небесные покровители обители, просили крестьян о её защите. Дивны дела Твои, Господи!»⁶⁰ (8 Большевики три раза пытались пробраться в Соловки. 1-й раз после взятия Архангельска они отправились на монастырском пароходе, но по случаю тумана пароход, простояв в море 7 суток, вернулся обратно; большевики судили монаха капитана, но оправдали. 2-й раз отправили отряд красноармейцев около Великого поста, их там встретили со звоном, в облачениях; они растерялись и до Пасхи жили в отдельном корпусе, даже некоторые говели и приобщались, и только после приказа из Архангельска они решили в ночь на Пасху вырезать монахов и ограбить монастырь. Когда они шли на злое дело, им показалось, что внутри монастыря находится масса белогвардейцев, и они остановились, а затем чрез 9 дней уехали. 3-й раз им встретились в обители англичане.).

Беженец из России иеромонах Вениамин рассказал такие два случая. В селе Коломенском (близ Москвы) старосте сельского храма во сне был голос – пойти на колокольню и там отыскать образ Божией Матери. В первый раз староста не придал этому никакого значения. Староста рассказал всё священнику, который решил пойти вместе с ним на колокольню. Действительно, там среди разных старых церковных вещей обрели икону, которую промыли, и она оказалась образом Божией Матери.

В г. Воронеже в Митрофаниевском монастыре большевики выбросили наружу святые мощи святителя Митрофана, а серебряную раку забрали. Братия обители, несмотря на опасность со стороны большевиков, взяли святые мощи, внесли в храм и положили на прежнем месте. Тогда большевицкие командиры поставили в соборе военный караул. В глубокую ночь караулившие солдаты увидали, что свечи пред местными иконами сами зажглись, двери алтаря растворились, и из него вышел архиерей с сонмом священнослужителей. Тогда часовые заёрничали: «Стой, ни с места, а то стрелять будем». Не отвечая на слова, процессия двигалась вперёд. Солдаты открыли пальбу и сразу все (кроме одного) потеряли сознание. Архиерей, выйдя из алтаря, с кадилом в руке подошёл к тому месту, где находились святые мощи святителя Митрофана, и несколько раз кругом окадил их с пением каких-то молитв. Затем тем же порядком удалился в алтарь. Свечи погасли, и в храме по-прежнему стало темно. Наутро пришла смена караула и застала солдат лежащими на полу без памяти. Только один находившийся в сознании рассказал о видении минувшей ночи.

Вообще в России в гонимой Церкви Христовой совершается много чудес для подкрепления верующих. Со временем, когда восстановится порядок, мы узнаем многое, чего теперь не допускают в печать большевики-безбожники. Церковь, может быть, и умалится в числе своих членов, но те, кто останутся в её ограде, будут христианами не по имени, а сознательно, по убеждению. Та кровь мучеников, которая проливается мучителями большевиками, принесёт свой плод. На крови людей, пострадавших за истину Христову, вырастут, быть может, новые поколения, которые будут украшением Церкви Христовой. Есть слух, что убиты епископ Никон (который был у нас), Тихон Воронежский, которого большевики сварили в котле и затем заставили этот «суп» есть священнослужителей его епархии.

1 декабря. Прошёл ещё год, пятый с того времени, как мы отрезаны от непосредственного сношения с родиной. Ещё больше оскудела обитель как в людях, так и средствах существования. Сорок один человек ушёл в небесные селения. Весь год братия была в трудах, скорбях и лишениях. Сами раскапывали виноградники, кипера, рубили дрова для нужд обители и лес для продажи. Сами работали на метохах, где многие заболели лихорадкой, из которых несколько человек умерло. Много скорби братии причинил неудачный обмен на лес масла, имевшего неприятный запах и горький вкус. Обычная пища была щи и каша из ячменя. Были месяцы, когда не выдавался сахар, это было наиболее трудное лишение, да и обычная-то дачка сахара равнялась 1/2 фунта или немного более (100 грамм). Братия терпела нужду в белье и одежде и, пожалуй, – в обуви. При крайнем оскудении масла и керосина никто не получал для келейных надобностей того и другого. Освещение в коридорах сократилось до минимума: царила почти полная тьма. Очень много толков вызвала выработка Кино-том нового канонизма для Святой Горы, направленного явно в ущерб интересам русского монашества. Разработка этого проекта заняла немало времени и потребовала больших средств (жалование юристу Стефанидису и финансовым чиновникам). В самом Киноте среди греческих монастырей вышли разногласия; особенно затруднительным явился финансовый вопрос: новый проект намечает несколько новых учреждений, содержание которые вызвало бы большие расходы, на покрытие которых не нашлось бы средств у монастырей. Ввиду такого затруднения пришлось временно приостановить дальнейшую разработку будущего нашего канонизма. За отсутствием А. Павловского приостановила свою деятельность и продовольственная комиссия русских обителей. Правильное сообщение даже с Солунью нарушилось: ходили только греческие пароходы, да и то неаккуратно – раза два-три в месяц. В минувшем году наша обитель лишилась своего Солунского подворья, проданного на слом за очень скромную цену (37 тысяч драхм).

1920 год

10 января. Из Андреевского скита поступило письмо следующего содержания: «Сим извещаем Вас, Ваше Высокопреподобие, что всечестной наш о. игумен архимандрит Иероним волею Божиею скончался. Смерть его последовала в 19 часов (по европейскому времени) с 9 на 10 января, в то время, когда в скиту дали повестку на утреню. Смерть последовала при следующих обстоятельствах: о. архимандрит был на общем братском послушании рубки дров, и там ему сделалось дурно, он впал в бессознательное состояние. Его принесли в больницу (в 5 часов вечера по европейскому <времени>), где он пришёл в сознание, но говорить уже не мог, и чрез 7 часов с миром отошёл ко Господу».

По получении письма о. игумен Мисаил в сопровождении иеродиакона Неарка и монаха Денасия немедленно отправился в скит, несмотря на бурную дождливую погоду, куда и прибыл благополучно около 10 часов вечера по восточному <времени>.

11 января. Похороны андреевского игумена архимандрита Иеронима. Из Андреевского скита <наш> о. игумен заехал в Ильинский на ихний праздник Божией Матери, а затем в монастырь Кутлумуш отдать визит игумену Дамаскину, посетившему нашу обитель 21 сентября настоящего года.

24 января. Собором назначен заведующим пустынью Фиваидою библиотекарь о. Иосиф, а библиотекарь иеродиакон Виссарион сначала согласился и, взяв благословение, «сделал метание» игумену, а потом после рассказа соборных старцев пришёл к о. игумену и заявил, что он не может принять на себя это послушание. Вместо него назначен монах Ивхирион.

26 января. В Андреевском скиту утверждён монастырём Ватопедом в звании игумена иеромонах Митрофан, выбранный вместо почившего архимандрита Иеронима. Всё братство в составе 112 членов сначала избрало голосованием несколько кандидатов, а именно: Митрофана (84 года), Флорентия (72 года), Макария (69), Антиппу (45), Антонина (45), Питирима (41), Меркурия (21). Из этого числа на трёх первых кандидатов положили жребий, и после литургии старец духовник Палладий вытянул жребий, который и оказался с именем иеромонаха Митрофана. От Ватопеда были проэстосы: Евдоким и Харитон; присутствовал и наш антипросоп иеромонах Пимен; новый игумен – уроженец Ярославской губернии.

13 февраля. Во время утрени, в 8-м часу был довольно сильный подземный толчок. Землетрясение продолжалось несколько секунд.

Архимандрит посольской Константинопольской церкви Иона рассказал нашему монаху Митрофану следующее. Когда он, Иона, выехал в Россию в начале войны, то турки немедленно заняли его домик около Сан-Стефано, а по времени и школу (русскую, устроенную <из> братских келлий). В этой школе находился образ Божией Матери, по мнению архимандрита, подаренный ему в бытность его на Афоне. В школе одно время жили мирные турецкие офицеры (авиаторы) и ничего не трогали из вещей, принадлежавших школе. Но вот в школе появился новый турецкий офицер авиатор, который, увидав на стене образ Божией Матери, тотчас же снял и начал глумиться над ним, а затем публично расколол святой образ на щепки, несмотря на просьбы греков отдать им сию святыню, а затем сжёг образ на мангале вместо дров. В тот же день к вечеру он полетел по обычаю на аэроплане и сгорел дотла вместе с аппаратом. Жена его с детьми явилась к грекам и просила у них прощения за мужа, они отвечали, что прощают, а Бог уже рассудил Своим праведным судом.

Профессор Московской духовной академии Полянский передал тому же Митрофану о нашем иеросхимонахе Аристоклии, что он предсказал Брусилову (генералу) ранение, говоря: «Когда захотят тебя резать, ты не давайся, и так пройдёт». Когда генерала ранили, и ему советовали сделать операцию, он не согласился, но сильно болел; тогда о. Аристоклий прислал ему записочку: «Читай акафист святым Борису и Глебу и выздоровеешь». И правда, после молебна святым (акафиста не нашлось) генерал уснул и поправился. О. Аристоклий говорил пред смертию генералу Брусилову (с которым был и Полянский), что Россия как была сильна и страшна врагам, так и останется, а интеллигенции придётся много пострадать.

18 февраля. Случайно зашедший греческий пароход оторвал дальнюю бочку, увёз и бросил её в море; пришлось посылать свой пароходик, который разыскал её и притащил в обительскую пристань.

24 февраля. Подходил французский миноносец, который вскоре ушёл на Дафну; капитан и несколько офицеров высаживались на берег.

18 апреля. На Святую Гору прибыл на греческом пароходе Киевский митрополит Антоний <Храповицкий>. Пароход пристал на Дафне в 11 1/2 часов утра. Встреченный там греческою депутациею от Протата (три эпистата) владыка был приглашён сначала на архондарик, где выпил чашку кофе, а затем на муле отправился вместе с делегатами на Карею. С владыкою Антонием находились протоиерей, секретарь и келейник. От нашего монастыря поехали на Дафну приветствовать владыку Антония: о. наместник, иеромонахи Алексей и Иосиф; они все возвратились обратно, когда преосвященный о. Антоний отправился на Карею. Протат устроил гостю архиерейскую встречу, затем был обед; но, к сожалению, наш антипросоп Пимен и эпистат Смарагд не сумели перевести грекам его вступительную речь, а также беседу за обедом. Для сопровождения владыки обратно в монастырь послали на Карею иеромонахов Алексея и Иосифа.

В 9 часов вечера владыка Антоний прибыл в наш монастырь. Встреченный в святых вратах о. игуменом и братиею, он был облачён в архиерейскую мантию и введён в собор великомученика Пантелеимона. Здесь архимандрит Кирик по поручению о. игумена сказал митрополиту небольшое приветствие. Затем следовало краткое молитвословие. После этого владыка обратился с речью к братии. Он сказал, что давно надумал оставить кафедру и поселиться на Афоне и даже писал нашим старцам о принятии его в обитель, но разные срочные дела и проекты заставляли его откладывать своё намерение, но вот теперь после понесённых трудов на соборах, когда церковные дела более или менее устроены, а светская власть перешла к большевикам, он твёрдо решил ехать на Святую Гору и жить здесь долго, пока не позовут обратно в Россию. «Я приехал к Вам не как святитель, а прошу принять меня как простого инока», и с этими словами он сделал земной поклон братии. После благословения присутствующих владыка отправился в гостиницу, где в главном зале был предложен чай. Так как в этот день было положено бдение, то владыка пожелал на нём присутствовать. Облачённый в архиерейскую мантию, он стоял бдение, благословил хлебы, прочитал шестопсалмие и уже после того разоблачился.

19 апреля. На вечерне владыка митрополит читал акафист Покрову Божией Матери.

20 апреля. Во время утрени наблюдалось полное затмение луны, которое продолжалось очень долго (диск был закрыт около часу).

28 апреля. Владыка Антоний со своими спутниками посетил Крумицу и Фиваиду. Путешествие заняло несколько дней (до 2 мая).

7 мая. Владыка Антоний служил у Покрова.

10 мая. Владыка Антоний служил в соборе великомученика Пантелеимона.

11 мая. Он посетил греческие монастыри Ксенофонт и Дохиар.

12–14 мая. Посетил греческие монастыри Лавру святого Афанасия (на пароходике), Григориат и Дионисиат (на лодке). В день Святой Троицы служил литургию в Покровском храме, там же и вечерню, причём читал три молитвы с большим умилением. В <праздник> Святого Духа служил в соборе святого Пантелеимона.

18–26 мая. Ездил по Святой Горе, причём посетил: Зограф, Хиландар, многие греческие монастыри; русские скиты: Андреевский и Ильинский, некоторые келлии. Везде ему оказывали радушное гостеприимство как греки, так и русские. Более холодно и равнодушно отнеслись иноки только Ватопедского монастыря. Некоторые греческие монастыри просили владыку посетить их в дни храмовых праздников (но впоследствии приглашений не прислали). Вообще впечатление от поездки было довольно благоприятное; к тому же и погода стояла хорошая. Спутники митрополита Антония: протоиерей Григорий Ламака; секретарь Борис Михайлович Запольский и келейник Феодор.

1 июня. Из Зографа на нашей лодке прибыл в обитель сербский епископ г. Жичи Николай <Велимирович> со своей свитой, которая состояла из двух священников: о. Гавриила (член Священного Синода) и о. Воислава (доктор богословия, член министерства исповеданий). С ними же находился сербский генеральный консул господин Троян Живкович и какой-то мирянин – сербский паломник.

Около 11 часов вечера послышались редкие удары большого колокола, созывавшего братию к встрече дорогого гостя. Чрез несколько минут эти редкие удары обратились в сплошной гул: владыка подъехал к пристани обители, где был встречен о. наместником, архимандритом Кириком и многими братиями. В святых вратах владыку встретил о. игумен и иеромонахи в облачениях, с иконами. Облачившись в святительскую мантию, епископ Николай и все двинулись в собор великомученика Пантелеимона. Здесь архимандрит Кирик от лица о. игумена и братии сказал краткую приветственную речь, в которой, между прочим, упомянул, что Сербия близка нашей обители, что святитель Сербской Церкви святой Савва принял пострижение в нашей обители. После обычного небольшого молитвословия и многолетия сербскому королевскому дому, а затем епископу Николаю с путешествующими, владыка, в свою очередь, сказал приветственную речь, в которой прочувственно говорил о страданиях великой России, о страданиях Сербской Церкви в минувшую немецкую войну и, наконец, выразил надежду, что Россия не погибла совсем; по верованиям всего сербского народа чрез три года страданий вновь воссияет солнце над бедной, но святой Русью и она мало-помалу восстановится и будет сильна и славна, как и раньше. Это слово, сказанное по-русски (хотя с иностранным акцентом), произвело отрадное впечатление на всех слушателей. Преподав святительское благословение всем присутствующим, владыка был приглашён в гостиницу, где в главном зале у входа его встретил и братски приветствовал митрополит Киевский Антоний. Всем гостям было предложено обычное угощение, глико и чай, за которым оба владыки беседовали, сидя рядом на диване.

2 июня. Владыка Николай знакомился с достопримечательностями обители и ездил со всеми спутниками в Нагорный Руссик в сопровождении о. наместника. В этот же день прибыл с Кареи греческий епископ Иоаким. Ему также была сделана торжественная встреча. Владыка Иоаким прибыл на Афон из Константинополя; наш монастырь посетил, желая поклониться честной главе святого великомученика Пантелеимона и повидать владыку митрополита Антония, с которым он познакомился ещё в Царьграде.

3 июня. Епископ Николай совершил божественную литургию в Покровском храме и вечером в 10 часу отбыл со своими спутниками (на нашем пароходе) в Солунь чрез Каламарию. Проводы вышли очень сердечные. Правда, братии собралось немного, но все, кто пришёл проводить дорогого гостя, делали это неподдельно, искренно, от сердца желая отъезжающим счастливого пути и всякого благополучия. Сначала все собрались в зале, где пропели: «Днесь благодать Святого Духа нас собра», прочитали несколько молитв и стали прощаться сначала с митрополитом Антонием, затем о. игуменом и прочими. На пристань пошли провожать дорогого гостя о. игумен, наместник и много братий. О. наместник, архимандрит Кирик и доктор о. Наум поехали провожать владыку до Каламарии. Заметно, <что> при прощании на пароходе преосвященный Николай был очень тронут сердчностию проводов. Обычно ему было поднесено: икона, альбом, история обители и другие разные вещицы, имеющие отношение к Афону. Во время своего пребывания в обители он ознакомился с её достопримечательностями: приобрёл в лавке много икон и других предметов для Сербии. Для свидания с ним приехали игумен Ильинского скита архимандрит Иоанн и представители Братства келлий. При отъезде преосвященного ему были поданы прошения обители, скитов и келлий о возможной помощи русскому святогорскому иночеству со стороны Сербии. Владыка Николай обещал употребить все старания к удовлетворительному разрешению нашего ходатайства.

8 июня. Около трёх часов дня пронёсся над обителью ураган с сильным градом. Гроза продолжалась около часу и захватила довольно большой район. В Руссике, на кельях Бессребренников и других граду выпало так много, что он покрыл всю землю чуть не на вершок. Грозою попорчено несколько виноградников и сбито много маслин.

30 июня. Во время грозы молния ударила в колокольню нового собора в Руссике и причинила некоторые повреждения: разбито в окнах колокольни 22–24 стекла, расщеплены рамы и прочее.

3 июля. Митрополит Антоний совершал в Покровском храме заупокойную литургию за убиенного императора Николая II; после литургии была соборная панихида.

В этот же день в соборе великомученика Пантелеимона отпевали усопшего монаха Павла. Он в числе других косил сено на Сике, простудился, схватил тифозную лихорадку и, поболев недолго, ушёл в вечность. Мир праху твоему, добрый иноче, положивший жизнь свою за други своя!

В прошлом году тоже от лихорадки, полученной на Каламарии, скончались о Господе иноки: Нил, Паисий и ещё несколько. Да будет память Ваша с похвалами: вы были послушны до смерти! Ради насущного куска для братии они пожертвовали жизнию, работая в лихорадочной Каламарии.

4 июля. Владыка митрополит Антоний со своими спутниками и о. наместником отправились в Фиваиду. Здесь он служил литургию в день святого Афанасия (5 часов), а накануне присутствовал на всенощном бдении.

5 июля. Прочёл разрешительную молитву на прахом давно умершего и нерастлевшегося иеросхидиакона Си-соя, а затем все отправились на Крумицу.

8 июля. В день праздника Казанской Божией Матери владыка служил в Крумичном храме и рукоположил во иеромонаха иеродиакона Аполлинария, а во иеродиакона – эконома Моисея.

9 июля. Владыка Антоний возвратился в обитель. Посетил монастырь греческий епископ Фотий.

10 июля. Освящение храма в старом Нагорном Руссике. После литургии и братской трапезы владыка Антоний в сопровождении о. игумена и своей обычной свиты в 4-м часу отправился в Старый Руссик. К малой порте было приведено до 30 мулов, на которых и разместились некоторые из братий и отправились вслед за митрополитом. В Руссик приехали около 4 часов. Владыка митрополит со своей свитой поместился в Почаевском корпусе, а остальные разместились где кто мог.

После некоторого отдыха владыка явился в собор, где ознакомился со всеми приготовлениями к освящению. В 9 1/2 часов началась малая вечерня в новом храме, для этой цели пред амвоном был поставлен стол, на котором лежали Евангелие и крест, и стояли подсвечники со свечами. Вечерню совершал иеромонах Георгий (бывший антипросоп). На одном клиросе (правом) пели иноки-певчие правого покровского клироса во главе с уставщиком Филимоном, на другом – из разных мест под управлением уставщика Филофея. Вечерня кончилась в 9 1/2 часов; все пошли в трапезу. Владыка кушал у себя в помещении; священнослужители и певчие в братской трапезе, а все прочие под открытым небом. На торжество прибыли: андреевский игумен Митрофан с иеромонахом и диаконом, представитель Ильинского скита иеромонах Августолий с иеродиаконом и много других священнослужителей и иноков разных русских обителей (келлий).

В 12 часов началось бдение (служба освящения и святому великомученику Пантелеимону). Владыке была сделана архиерейская встреча, и он в мантии стоял до конца величания. На величание облачился архипастырь владыка Антоний в архиерейское облачение и много священнослужителей (10 пар иеромонахов и 8 пар иеродиаконов). После величания владыка читал Евангелие и помазывал елеем богомольцев-иноков, которых собралось очень много, как своих монастырских, так и из разных мест. Канонов читалось два – один на освящение, другой великомученику Пантелеимону. Бдение закончилось в 8 часу (7 1/4). Певчие пели довольно хорошо, чему немало способствовал хороший резонанс храма.

21 июля. В 12 часу все священнослужители стали собираться в храме Почаевской Божией Матери. Здесь владыка митрополит и все священнослужители облачились в белые священные облачения и с крестным ходом двинулись (около 12 часов) в новый собор. Высокопреосвященный Антоний нёс на главе на дискосе святые мощи. Войдя в храм, все прошли в алтарь, где собралось уже много иноков, и приступили к освящению престола, а затем жертвенника. Трогательный, но сложный чин освящения прошёл довольно гладко. Владыка вдохновенно, с чувством читал дивные молитвы на освящение. Все присутствовавшие, думается, надолго удержат в памяти эти незабвенные минуты. После крестного хода вокруг храма и отпуста владыка благословил начинать часы. На литургии участвовало 25 иеромонахов и 18 диаконов и масса иноков до 450 человек, подошедших к началу освящения как из обители, так и прочих мест. Довольно многочисленный хор пел хорошо. По окончании службы владыка сказал слово на тему освящения храма, проводя параллель между вещественным храмом и храмом души. Разоблачившись, владыка Антоний в архиерейской мантии отправился в братскую трапезу; на пути он благословил трапезу братии, которая не могла уместиться в помещении обедала под открытым небом (в трапезе братской присутствовали только священнослужители и певчие). Всё торжественно закончилось в 5-м часу. Владыка митрополит отправился в отведённое ему помещение при Почаевском храме, где был предложен гостям чай, а о. игумен немедленно уехал в обитель. Достойна примечания беседа владыки на бдении. В ней он, говоря об имеющем совершиться событии – освящении храма, – между прочим сказал, что первый, кто ознакомил Россию с Афоном, был схимонах Серафим, который своими трогательными письмами расположил читающую публику и ознакомил её с бытом русской обители. Снаружи собор по своей архитектуре не производит большого впечатления, но внутри храм оставляет отрадное чувство: довольно большой (20х9 саженей), высокий (колокольня 20 саженей), светлый, он напоминает храмы родины. Прекрасный, вызолоченный иконостас, пожертвованный господином ***, московской работы, с иконами художественной работы, служит лучшим украшением собора. Храм пока не расписан иконами, только местами повешены священные изображения, исполненные на холсте. Новые чистые стасидии, некоторые художественной работы, столики для канонархов, тоже очень изящные, вызолоченные подсвечники, чистота и опрятность, масса света и воздуха, – и всё в общем делает храм очень привлекательным и располагает к молитве. Достойны внимания колонны храма из чудного афонского мрамора с резными капителями. Настоящий собор был заложен близ основания древнего соборного храма, тоже во имя великомученика Пантелеимона, покойным игуменом архимандритом Макарием 3 июня 1870 года. По некоторым обстоятельствам с 1874 года постройка храма остановилась и возобновилась вновь уже в 1911 году (3 марта о. наместник Иоаким, благочинный иеромонах Варлаам и духовник Аверкий при участии строителя иеромонаха Авраамия совершили водосвятный молебен пред возобновлением работ). Во время последней войны 1914 года храм был закончен, но освящение его отлагалось до окончания войны. Начавшаяся в России неурядица затянула было дело освящения на неопределённое время. Но волею Божиею приезд митрополита Антония положил начало колебаниям, было решено освятить храм русскому архипастырю, что и совершилось по молитвам великомученика Пантелеимона. Замечательно, что за несколько времени до начатия постройки этого храма живущие в окрестных келлиях братия неоднократно слышали на месте монастыря звон и пение, а иногда видели и огонь, возвышающийся к небу. Постройка обошлась в 200 тысяч с лишком рублей. Один иконостас без икон стоит 16 тысяч. Выстроенный собор мог бы служить украшением даже обители; между тем, в <Нагорном> Руссике живёт только несколько десятков братий и, таким образом, новый храм является для них более чем просторным.

23–25 июля. Обитель постигло большое искушение: монах Никон, живший на ближней Георгиевской келлии, около 6 часов дня 23 июля вздумал обжигать столбы для загородки. Положив их на открытом месте вблизи келлии, он развёл костёр. От огня моментально вспыхнула сухая трава; ветерок потянул огонь кверху, загорелись сухие кусты, огонь быстро стал распространяться в гору, имея на пути массу горючего материала в виде мелкого кустарника, который от огня вспыхивал, как порох. В монастыре поднялась тревога: зазвонили в набат. Иноки с топорами и лопатами быстро стали собираться к месту пожарища. Огонь полз всё выше и выше, охватывая значительный участок леса. К ночи удалось как будто локализовать пожар, но это только по видимости. В ночь огонь разгорелся с новою силою, пожирая всё на своём пути; этому способствовали сильные жары, высушившие траву и лес, отсутствие воды и земли для тушения огня. К счастию, не было ветра, и это обстоятельство при дружной работе иноков помогло остановить дальнейшее развитие пожара. Вечером 25 июля пожар был потушен, но охрана оставалась и другой день 26-го числа. Выгорела довольно значительная площадь леса, но, к счастию, строения Георгиевской келлии не пострадали. Эти два дня почти вся братия была отозвана от своих обычных занятий и была на месте несчастия. Виновник беды – монах Никон – был удалён с келлии и получил новое послушание: ходить с мулами по перевозке дров и леса.

26 июля. Прибыл на праздник греческий епископ Иоаким.

27 июля. Бдение на праздник началось обычно: в соборе великомученика в 10 часов; в Покровском – в 12 часов. Митрополит Антоний стоял всю всенощную службу у праздника. Литургию служил он же, а епископ греческий Иоаким служил в Покровском. В день праздника после литургии оба архиерея и все гости присутствовали в братской трапезе.

Вечером приехал ильинский игумен архимандрит Иоанн, который в этот день, по предложению нашего игумена, служил в Старом Руссике в новоосвящённом соборе.

28 июля. Антоний митрополит служил у Покрова, там же был и архимандрит Иоанн ильинский. Представителей греческих монастырей никого не было; вообще гостей против прежних лет было немного (в том числе и сиромах), даже певчих-греков было очень мало; но, в общем, праздновали как и всегда – торжественно, с воодушевлением.

8 августа. Соборно был назначен новый состав казначейства: вместо иеромонаха Адриана и иеродиакона Флегонта назначены иеромонах Симон и монах Смарагд. Решено ввести более правильное счетоводство; для постановки этого дела назначены иеродиакон Терентий и монах Димитрий.

22 августа. Около 4 часов дня прибыл из Андреевского скита епископ Екатеринославский Гермоген. Была обычная встреча. Владыка сказал приветственное слово, в котором просил принять его как «странника» из общей нам земли России. Обрисовал кратко тяжёлое положение Церкви в Советской Руси и, в частности, духовенства. Объяснил, что по необходимости едут за границу архипастыри и пастыри, спасая свою жизнь, частию как невольные изгнанники, частию потому, чтобы не оставить отечественную Церковь без пастырства, которое истребляется коммунистами. Пройдёт ещё несколько времени, тогда они, архипастыри, будут обязаны опять явиться на свои посты. После краткого моления о прибывших, преподав всем святительское благословение, владыка Гермоген отправился в гостиницу, где его встретил митрополит Антоний.

Епископ Гермоген прибыл на Афон 13 августа с острова Лемноса, где он находился в числе других беженцев из России. Приехал он на баркасе с пантократорскими монахами; явился сначала у Пантократора в Ильинском, а оттуда проехал в Андреевский. Вместе с владыкою приехали полковник Константин Васильевич Прокопьев и диакон Михаил.

26 августа. Владыка Гермоген со спутниками и иеромонахом Иоанном отправился в греческие монастыри. Никаких проводов не было.

В городе Саратове в часовне, посвящённой памяти Александра III, совершилось чудо, благодаря которому теперь к этой часовне стекаются со всей Саратовской губернии бесчисленные богомольцы, ищущие найти покой своим исстрадавшимся душам. Дело было так.

Большевики запечатали эту часовню под предлогом описи имущества. Стоявшие на посту красноармейцы стали доносить комиссарам о стонах и голосах, идущих из запечатанной часовни. Те приехали и к удивлению своему услышали чьи-то стоны и плач, распечатали, вошли внутрь и были поражены гневным женским голосом, идущим от образа Божией Матери: «Зачем Меня заперли и почему не пускаете ко Мне мой народ?!». Сказанное произвело на комиссаров невероятное впечатление и вызвало такие волнения в городе, что пришлось открыть часовню и пригласить для обслуживания её монахинь из соседнего монастыря (сообщение монаха Митрофана из Константинополя).

6 сентября. Отъезд владыки Антония в Россию. Владыка неожиданно получил телеграмму от генерала Врангеля с приглашением пожаловать в Крым для возглавления Высшего духовного управления. Телеграмма была получена в пятницу 4-го числа, и владыка немедленно стал готовиться к отъезду. Прощался с братиею, которая приходила к нему взять последнее благословение и пожелать счастливого пути; сходил к некоторым больным старцам (например, к о. Агафодору) попрощаться. В воскресение 6-го числа отслужил последнюю литургию в соборе великомученика Пантелеимона при многочисленном собрании молящейся братии. После вечерни владыке был предложен ужин, на котором кроме о. игумена и о. наместника присутствовали некоторые из старших иеромонахов. В 11 1/2 часов повестка в большой колокол оповестила братию об отъезде уважаемого архипастыря. Почти вся братия собралась проводить высокого гостя. С редким единодушием стали стекаться иноки в храм великомученика. Но вот показался владыка со своими спутниками в сопровождении о. игумена и многочисленной братии; на колокольне затрезвонили во все. Пред собором владыка вкупе с братией был снят фотографически монастырским фотографом о. Наумом. Затем все вошли в собор. Певчие запели: «Ныне отпущаеши, владыко». Митрополит Антоний приложился к святым иконам, сказал братии прощальное слово, в котором благодарил всех за добрый приём и ласку, и стал преподавать архипастырское благословение подходящим инокам. Всякий счёл долгом проститься с любимым владыкою и взять у него последнее благословение. Из собора при колокольном звоне все двинулись на пристань; так как пароходик монастырский был на метохе, то владыке пришлось ехать на Дафну в лодке. На пристани ещё раз владыка простился с о. игуменом и, преподав общее благословение, сел в лодку. Гребцы дружно налегли на весла и быстро двинулись вперёд. Хор иноков, не переставая, пел разные церковные песнопения, и долго, долго стояла грустная братия на берегу, провожая глазами удаляющегося владыку. Чрез несколько часов, когда шла утреня, пришёл из Константинополя пароход и увёз владыку в Солунь, чтобы оттуда провезти в Константинополь, а затем в Крым.

28 сентября. Приехал в обитель из Андреевского скита епископ Гермоген.

1 октября. Престольный праздник киновии. В Покровском на бдении присутствовал и участвовал в служении епископ Гермоген. Он же служил и литургию в сослужении двух архимандритов: игуменов андреевского и ильинского и многочисленного другого духовенства. Трапеза была общая для всех, как и в день великомученика Пантелеимона. В общем, всё было благолепно и торжественно, как и в прежние годы. По обычаю была милостыня сиромахам (352 человека) по драхме и <нрзб.> сухарей.

2 октября. Епископ Гермоген служил в соборе великомученика Пантелеимона.

3 октября. Провожали епископа Гермогена на Дафну для отъезда в Россию. При прощании владыка сказал прочувствованное слово и благодарил за гостеприимство.

5 октября. Так как пароход прямого рейса не заходил на Афон, владыка Гермоген вновь возвратился в нашу обитель. Соборно постановлено давать в братской трапезе вино только во дни воскресные и большого звона.

Октябрь. Получен из Франции на имя о. игумена диплом на звание академика, в нём говорится, что «господин всечестной о. Мисаил, игумен монастыря святого Пантелеимона (Гора Афон) назначается членом академии», № 1476 от 19 апреля 1920 года, подписал министр искусств Андрей Гонфа.

Случился было пожар на хлебной, но удалось потушить в начале. По случаю большого ветра и ночного времени бедствие это могло иметь большие печальные последствия.

18 октября. Выпал первый снег; а на вершине <снег> уже давно – с 23 сентября; такой ранней зимы ещё никогда не было.

31 октября. Епископ Гермоген уехал в Салоники, но там ему сказал консул, что дело Врангеля проиграно, войска южной армии готовятся к выезду из Крыма, и не рекомендовал ему выезжать с Афона, поэтому владыка чрез несколько дней снова возвратился в нашу обитель.

15 ноября. Скончался иеросхимонах Анастасий, много лет заведовавший синодиками.

17 ноября. Почил о Господе старец духовник иеросхимонах Агафодор в шестом часу дня. Покойный родился в Москве 18 января 1846 года в купеческой семье Будановых и при крещении был наречён Александром. На пятом году мальчик уже научился читать, а шести лет уже становился на клирос своей приходской церкви (святой великомученицы Екатерины на Ордынке), где пел и помогал пономарю подавать кадило. Отец Иван Петрович Буданов любил по вечерам назидать свою семью чтением Священного Писания, Четий-Миней, всё это не могло не отразиться благотворно на душе мальчика.

Семья Будановых состояла, кроме отца и матери, из трёх сыновей и одной дочери. Благодаря тому, что семейство жило церковною жизнию, у всех детей явилось раннее влечение к монашеству. По смерти И.П. Буданова торговое дело было вскоре ликвидировано. В 1868 году старший брат Пётр, впоследствии иеромонах Уриил, заявил, что он уезжает на Афон для принятия монашества, с ним пожелал ехать и младший Александр; средний же Михаил (впоследствии иеромонах Мина) сказал, что и он приедет к ним, если они там утвердятся, что и совершил впоследствии. Помолясь родным святыням, путники отправились на Святую Гору, куда и прибыли благополучно 14 апреля 1869 года. Остановившись в русской обители святого великомученика Пантелеимона, они были вскоре приняты в братство игуменом Герасимом и поступили под духовное окормление старца иеросхимонаха Иеронима.

Дальнейшая судьба обоих братьев различна: один избрал отшельничество, другому Бог судил потрудиться в обители разносторонне. Чрез два года послушник Александр был пострижен в мантию с именем Агафодора, а затем в 1873 году был послан певчим в Константинопольское русское посольство, где и пробыл до мая 1877 года. Недолго пришлось о. Агафодору побыть в обители: вскоре по приезде пришлось опять ехать в Царьград певчим в посольскую церковь. Возвратясь опять во Святую Гору в 1882 году, он был 21 ноября сего года рукоположён во иеродиакона, а затем 10 апреля следующего 1883 года во иеромонаха.

С этого времени начинается его деятельность сначала как антипросопа, а потом духовника. Прекрасно изучив греческий язык, он с успехом занимал ответственное послушание в Киноте. Потрудившись на Карее около десяти лет, о. Агафодор по болезни (бронхит) должен был навсегда оставить это послушание. Но главная заслуга покойного старца – это духовничество. На этом святом, серьёзном посту он не имел равных: всегда внимательный, ласковый, он сумел привлечь к себе сердца многих иноков, как новичков-послушников, так и убелённых сединами старцев. Двери его кельи были всегда открыты для желающих очистить свою совесть таинством покаяния; скорбящие, малодушествующие находили в нём заботливого, внимательного отца и редко кто из них уходил неуспокоенным, неудовлетворённым; большинство его духовных чад искренно любили своего старца и готовы были для него на всякое самопожертвование.

В последние годы о. Агафодору выпало тяжкое испытание: по требованию имябожников он был удалён из обители в Фиваиду, где перенёс немало скорбей от окружающих. По удалении имябожников он занимал вновь пост антипросопа, но недолго. По смерти грамматика Матвея о. Агафодору пришлось быть его заместителем, а также и библиотекарем (последнее <место> он занимал до «бунта» несколько месяцев). В половине августа старец заболел, по-видимому, лихорадкой, но время шло, болезнь периодически то ослаблялась, то усиливалась и наконец 4 октября вынудила его уйти в больницу; в октябре ему было сделано елеосвящение; после этого положение больного как будто стало улучшаться: явился аппетит, хотя небольшой, сон, – всего этого он был почти лишён. Но вот числа 13–14-го стало опять хуже, старец ослабел и впал в полубессознательное состояние, он не мог принимать никакой пищи, говорить не мог и переменить положение; но глаза смотрели. В это время его ежедневно приобщали Святых Таин.

20 октября он опять пришёл в сознание, но поправить здоровье уже не было возможности: организм ослабел, образовались сначала пролежни; в одном месте ранка загнила и стала распространяться, что не мало причиняло мучения старцу. О. Агафодор сознавал, что его жизненный светильник угасает, и всё внимание обращал к вечности; он со всеми попрощался, старался держать внутреннюю молитву и всё упование возложил на милосердие Божие. Так протекло около месяца, как он пришёл в сознание после 20 октября, старец медленно угасал в полном сознании. 17 ноября утром он приобщился Святых Христовых Таин, говорил; но во время перевязки ран почувствовал дурно и стан кончаться, в 6-м часу дня его душа перешла в вечность после 50 лет иноческой жизни. Вечная ему память!

25 ноября. Во втором часу дня было довольно сильное землетрясение.

7 декабря. Скончался иеромонах Симон, много лет бывший закупщиком разных продуктов для обители.

17 декабря. День именин о. игумена; полиелейная служба (средний звон), игумен служил в соборе великомученика Пантелеимона. В Покровском – наместник; после литургии там был молебен о здравии именинника; служил его епископ Гермоген; после службы было обычное поздравление в главном зале; владыка сказал довольно хорошую приветственную речь о. игумену, поздравив его с днём ангела. Игумен был в трапезной без мантии; после трапезы все пошли к нему с поздравлением.

19 декабря. Приехали в монастырь последние иноки-солдаты, бывшие на Солунском фронте и попавшие в третью категорию в Африку (пять человек).

31 декабря. Минул ещё год, шестой с тех пор, как прекратилось сообщение с Россией. Для обители это был трудный год. Скудость ещё более усилилась, а работы прибавилось; так, своими силами окапывали виноградники, работали на метохах, причём некоторые умерли от каламарийской лихорадки и почти все пролежали довольно продолжительное время в больнице; бывший лесной пожар истребил довольно много леса. Единственным отрадным явлением был урожай маслин после семилетнего их отсутствия. Особенно много маслин уродилось на Крумице, преимущественно на арсанах. В обители сбор их окончился только теперь, а на арсанах продолжится ещё один-два месяца. Маслобойня работает двумя прессами, причём вся работа ложится на иноков; не минуют своей очереди даже некоторые из почтенных иеромонахов, так работали на маслобойне иеромонахи П., П., И., П. и другие. Но особенно недостаток сказывается в отсутствии необходимых носильных вещей: подрясников, курток, сапог, белья, чулок и прочего носильного платья. За весь год мы не имели сведений из Москвы; очень скудные – из Одессы и Нового Афона. Единственным средством для существования по-прежнему была продажа леса и свой урожай на метохах; маслом и вином тоже приходится довольствоваться своим, что конечно недостаточно. За весь минувший год ушли в вечность 37 иноков.

1921 год

4 января. Возвращена греческим правительством незаконно взятая в октябре 1918 года пошлина на сахар и прочие продукты в размере 8427 драхм. Более года длилось дело, и только благодаря ходатайству русской миссии в Афинах удалось убедить греческое правительство возвратить эти деньги.

20 января. Епископ Гермоген уехал в Фиваду на жительство.

25 января. Около часа ночи загорелась деревянная постройка на кипере. Благодаря сильному ветру огонь очень скоро распространился, и пока сбегались иноки по зову набата, хибарка успела сгореть, так что пришлось заливать уже развалины.

29 января. На запрос греческого правительства о свободном проезде на Святую Гору митрополита Антония Протат постановил отклонить вторичное посещение Афона владыки Антония. Протест на такое ни на чём не основанное решение нашего и Хиландарского антипросопов остался без последствий.

16 февраля. Загорелся лес на Крумице (около арсаны); пожар потушила братия, собиравшая там маслины. 9-го числа случилось во 2-м часу ночи.

17 февраля. Приехали с Крумицы отцы, собиравшие там от Рождества маслины. Теперь окончательно закончена эта сборка.

18 февраля. Закончена перепись иноков, сделанная по приказу греческого правительства. Все монастыри на отдельных опросных листах должны были показать число братии, живущей в обители, и количество мирян-рабочих. Наша обитель написала из карточек братии рабочих.

28 февраля. Прощёное воскресение. Игумен по болезни не служил и на прощении не был. Вместо него в соборе на вечерне был о. наместник.

27 февраля. Скончался после непродолжительной болезни в Солунской больнице иеросхимонах Андрей (Жеков). Он поступил в обитель в 1888 <году> 23 лет от роду, проходил разные послушания; долгое время был экономом Солунского подворья, которое и открылось при его участии. За заслуги военному ведомству в минувшую войну был награждён орденом Анны 3-й степени. Как человек пользовался любовию братства за свой ласковый, общительный характер.

14 марта. Был крестный ход вокруг монастыря по предписанию Протата: по случаю засух и появления на метохах мышей.

10 мая. Приехали 15 рабочих-греков для постройки судна.

15 мая. Освящена новая лесопилка при мельнице, сооружённая монахом Феофилом.

23 мая. Приехал из Афин католический архиепископ для занятий в библиотеке.

24 мая. Было молебствие и совершена закладка нового парусника. Закладку совершал о. игумен при участии о. наместника и иеромонаха Александра. Решено строить судно в 90 тонн. Инициатором этого дела является о. наместник иеромонах Иоаким. На соборе его идею поддержали: иеромонахи Палладий, Мелитон, Иосиф и эконом Неемия.

27 июля. Обительский праздник справляли с обычною торжественностию. Служил литургию епископ Гермоген (обычно живущий в Фиваиде), он же благословлял бдение в соборе, где и пробыл до конца.

Сравнительно с прежними годами гостей, особенно си-ромах, было мало (выдано драхм около 300), архимандриты скитов отсутствовали, вместо себя прислали представителей – иеромонахов. Не обошлось без инцидента: покушавши в трапезе свежей рыбы, братия испортили желудки; заболели почти все поголовно расстройством живота. Вообще, благодаря страшной жаре, отсутствию дождей, многие и многие болеют лихорадкой; больницы полны.

23–24 августа. Обитель посетил <нрзб> митрополит Ириней. Приехал он на лодке с Сики; ночевал, днём 24-го осматривал обитель и вечером на монастырской лодке отправился на Николу; провожали со звоном.

10 сентября. После молебна, совершенного о. игуменом на новопостроенном судне, последнее было спущено в море в 9 часов вечера. Стоимость постройки обошлась 65 074 драхмы без дерева; всего около 100 тысяч драхм.

20 сентября. Начали резку винограда в обители; на Крумице – с 9-го числа сего месяца. Урожай хороший: на Крумице: 3 1/2 <нрзб.>; в обители 675 тов.

Приехавший из Ростова-на-Дону еврей рассказал об о. Митрофане в Константинополе такой случай: в Ростове в его там бытность обновились сами собой главы православных русских церквей; рядом стоящая греческая же церковь осталась в прежнем виде. Большевики арестовали всех священников и епископов города, но по телеграммам из Москвы выпустили.

28 сентября. После молебна новое судно отправилось в Солунь.

19 октября. Скончался после продолжительной болезни о. Викентий, заведовавший братской больницей. Покойный имел от роду 72 года и в обители прожил 52 года. Пользовался любовию и уважением братии. На похоронах было очень много братии, пришедшей отдать последний долг усопшему.

28 октября. В ночь сильный ураганный ветер поднял страшное волнение на море; волнами смыты в море запасы леса, лежавшие на самом берегу и ожидавшие отправки в Солунь. В своё время можно было предотвратить катастрофу разумными мерами, но главный эконом Неемия проявил обычную беспечность; в результате новый труд для братий – вылавливать из моря и вытаскивать на берег те остатки, которые волнами прибивало к берегу. Убыток, надо полагать, будет немалый.

1–2 ноября. Разгружали судно новое, в первый раз пришедшее с Каламарии, где взяло груз пшеницы, ячменя и кукурузы.

3 ноября. Кончили сбор в пользу голодающих в России. После воззваний Святейшего Патриарха Тихона ко всем народам о помощи наш монастырь вошёл с ходатайством в Кинот о разрешении произвести сбор по всей Горе в пользу страждущей родины. Кинот выдал книжку, с которой и отправились по афонским монастырям и скитам наши иноки: иеромонах Пинуфрий и грек Гавриил. В итоге сумма более 10 тысяч драхм, которая и будет доставлена в Константинополь для вручения её Святейшему Патриарху Тихону в России.

10 ноября. На Горе выпал первый снег. Бушует буря.

13 ноября. В ночь на 12-е число на Мульянах выбросило на берег новое судно. Дул сильный ветер <нрзб.>, судно стояло там, укрываясь от бури; «капитан» Симеон укрепил судно канатом (вместо цепи, которая была у него, 150 аршин), который не выдержал напора и оборвался – судно понесло к берегу, брошенные якоря не могли его удержать, и оно оказалось на берегу; причём погибло 3 баркаса; несчастий с людьми не было. Повреждён киль на 7 метров, и сбит руль.

31 декабря. Прошёл восьмой год нашего отчуждения от родины. Ушло в вечность ещё три десятка иноков, остальные стареют, болеют и медленно угасают. В минувший год на Святой Горе был хороший урожай винограда, зато маслин было мало: нажали только 1300 ок масла. Метохи дали средний урожай пшеницы. В начале (летом) цены на хлеб были недорогие: 1 драхма 10 лепт око, но мы не сумели этим воспользоваться: все деньги поглотила постройка судна, и обитель оказалась без достаточного годового запаса зерна. Теперь необходимо прикупить пшеницы, но цена будет тройная. Между тем, судно, на которое возлагались такие большие надежды, всю зиму простояло на Мульянах, не отремонтированное после аварии. Долги, набранные ещё в начале войны (1914–1916 годов), когда русский рубль стоил 2 драхмы, и у нас был их запас, поглощают до 30 тысяч драхм одних лишь процентов кредиторам. В истёкший год братия была раздета, разута и голодна; хлеб, когда одна трапеза вечером, не выдавался; вино только по праздникам и то после сбора винограда, а то и в праздники не было. Сахар выдавался чрез 2–3 месяца в весьма ограниченном количестве (менее фунта на человека). В рухольной ничего не было; люди работали без подрясников (в одних куртках или рубашках). Из церквей (особенно новогробничной) продано очень много икон, часто фамильных, редких. В уплату процентов иногда отдавали грекам церковные облачения. Керосина к концу года было так мало, что освещение было очень скудное, в кельи же никому не выдавался – сидели в темноте. Хотя море рядом, свежей рыбы в трапезе не видали. Получены сведения из Москвы, Одессы, Таганрога. Там пока живут, по-видимому, не хуже нас. грешных.

1922 год

29 января. Выпало в обители много снега.

29 марта. Прилетели ласточки.

17 апреля. Крестный ход вокруг монастыря о ниспослании дождя. Уже давно нет дождя; вся зелень сгорела; с метохов неутешительные сведения, если ещё не будет дождя дней 10 – погибнет весь урожай этого года, даже травы не собрать.

21 апреля. Уехал в Сербию епископ Гермоген. Он приехал на Афон в августе 1920 года. С тех пор он жил преимущественно у нас в скиту Фиваида. В прошлом году владыка пытался уехать в Солунь и дальше в Россию, но пришлось вернуться обратно. Теперь, запасшись сербскою визой, решился попробовать пожить в Сербии или занять кафедру (русскую) в Греции. От нас владыка выехал в 6 часов вечера на Дафну, чтобы оттуда на греческом пароходе ехать дальше. Собралось его проводить немного братии, так как все были заняты работами. Сказав краткое прощальное слово, владыка Гермоген со всеми простился и отправился в путь.

25–26 апреля. Начались небольшие дожди.

7 мая. Приехал из Солуни тамошний русский консул Владимир Степанович Щербина. Вместе с ним прибыл генерал Михаил Феодорович Ананьев. Русский грек по рождению, он был когда-то членом русской жандармерии в Македонии. Теперь же принят греческим правительством на коронную службу. Встреча была торжественная: выходили к святым вратам со святыми иконами иеромонахи в облачениях с диаконами с кадилами. Был, конечно, о. игумен, наместник и много братии. После краткого моления в соборе святого великомученика Пантелеимона и многолетия новоприбывшим В.С. Щербина обратился к собравшимся инокам с кратким словом приветствия. Затем гости были приглашены в гостиницу.

9 мая. В.С. Щербина и его спутник отправились по Святой Горе для поклонения святым обителям русским и греческим. Надо заметить, по приезде на Дафну после краткого отдыха (в первый день) и консул, и его спутник в сопровождении нашего иеромонаха Иосифа немедленно отправились на Карею для представления Протату.

14 мая. Прибыл из Солуни проездом из Иерусалима Преосвященный Николай, епископ Охридский. С ним находились иеродиакон Савва, молодой человек Виктор Павлович N и келейник Светозар. Гости были встречены с подобающею честию. Владыка уже 2-й раз на Святой Горе. Два года тому назад он посетил Афон непосредственно из Сербии; гостил у нас несколько дней.

15 мая. Владыка стоял всенощное бдение; обедал в братской трапезе и поехал на Карею для визита Протату.

19 мая. Генерал Ананьев отправился в Солунь. Вместе с ним поехали немецкий солунский консул и профессор-археолог (немец), посетившие нашу обитель проездом из соседнего монастыря.

26 мая. Консула В.С. Щербину проводили в Салоники.

31 мая. Неожиданно к монастырю пристал греческий пароход. На нём оказался груз для обители (400 мешков муки = 20000 ок; 15 ящиков чая = 400 ок; 50 мешков сахарного песку = 1750 ок; 2 кипы американки (материи); 10 мешков кожи = 320 ок) приблизительно на сумму 95 тысяч драхм. Это дар американского гражданина Чарльза Крейна. Когда он в начале года на Светлой Седмице посетил Константинополь, то там увиделся с епископом Афанасием, своим хорошим знакомым. Между прочим, владыка просил господина Крейна оказать материальную поддержку русским афонским инокам, находящимся в весьма стеснённом положении; тот обещал. Представители трёх подворий русских обителей явились с визитом ему в гостиницу, где он остановился, и подали ему письменные просьбы о помощи их обителям. Господин Крейн, будучи знаком по Афону с нашим представителем в Константинополе о. Митрофаном, обещал исполнить просьбу и немедленно, чем может, помочь монастырю. Что и было им исполнено в данное время. На Святую Гору груз доставил представитель американский Красного Креста господин Фома Уиттимо⁶¹, с ним вместе прибыл англичанин мистер Артур Бакер. Гостям была оказана торжественная встреча. Между прочим, они пожелали посетить главнейшие греческие монастыри и некоторые русские обители.

2 июня. Они отправились представиться Протату, а затем посетили важнейшие греческие обители. Из русских посетили только Ильинский скит. Их сопровождали наш иеромонах Иосиф и монах Смарагд.

9 июня. В обитель собрались иноки со всех келлий и Старого Руссика для проводов дорогих гостей. В этот день была отслужена в соборе великомученика Пантелеимона литургия, на которой присутствовали господин Уиттимо и господин Бакер. В 7 <часов> дня гости и вся братия собрались в соборный храм для напутственного молебна. По провозглашении многолетия жертвователю и почтенным посетителям о. игумен в краткой речи благодарил господина Уиттимо за полученную щедрую жертву от господина Крейна и просил передать ему письменную благодарность обители за его истинно христианскую помощь. Когда певчие пропели «Ныне отпущаеши», все тронулись по усыпанной цветами дороге к пристани. Здесь ещё раз простившись, гости, провожаемые низкими поклонами многочисленных иноков, отправились на лодке на Дафну. Впечатление получилось очень сильное, глубоко тронувшее господина Уиттимо.

Представиться и попросить помощи господина Уиттимо приезжали игумены скитов: архимандриты Митрофан и Иоанн и представители Братства келлий русских обителей. По просьбе игуменов им выдано из общего груза по 25 мешков муки, несколько сахару и чаю. Братство ничего не получило. Им обещано прислать.

23 июня. Посетил обитель проездом из греческого монастыря чехословацкий консул Кветослав Грегор; в тот же день господин Грегор уехал на Дафну.

9 июля. В 11 часов вечера в обитель прибыл из соседнего монастыря солунский губернатор Георгий Петрович Параскевопуич с братом своим Кириаком. Встреченные торжественно с иконами и колокольным звоном, они остались ночевать. На следующий день по обозрении монастыря они отправились в греческий монастырь Ксенофонт. Гостям были оказаны радушные проводы и сделаны подарки: поднесены иконы, книги и прочее.

В этот же день около 2 часов в обитель прибыл адмирал английской мальтийской эскадры Ричард Вебб в сопровождении нескольких офицеров и матросов. Гости были встречены колокольным звоном. В гостинице им были предложены кофе и чай. По ознакомлении с монастырём адмирал и его свита отправились на дредноут «Bengew», на котором и отбыли со Святой Горы, посетили по пути несколько греческих монастырей.

27 июля. Память святого великомученика Пантелеимона – престольный праздник. На бдении в соборном храме присутствовал епископ Николай Сербский (прибывший на Афон 14 мая). В день праздника литургию совершал он же. Была хиротония иеродиакона Неарка во иеромонаха, а уставщика монаха Филиппа – во иеродиакона. Все гости были в братской трапезе, которую благословлял владыка Николай.

28 июля. Преосвященный Николай служил в Покровском храме. Была хиротония иеродиакона Даниила во иеромонаха, а монаха Смарагда во иеродиакона. На празднике гостей сравнительно с прежними годами было немного.

11 августа. Обитель посетили митрополит Илиондопольский Христофор и священник Английской Церкви о. Георгий. По обозрении монастыря митрополит отправился в соседний монастырь.

1 октября. Второй престольный праздник Покровского храма. Праздновали, по обыкновению, торжественно. Гостей было мало. Даже представители скитов были без иеродиаконов. Сиромах тоже было немного.

В обитель приехал и занимается в библиотеке архивариус патриарха Гедеон, автор книги «Афон».

8 ноября. В обитель приехала комиссия из американца Бэри, греческого заведующего делами переселенцев г. Камары и переводчика <из> Ксиропотама, и антипросопа ксиропотамского Агапита, и грамматика иеромонаха Афанасия пантократорского для осмотра зданий вне монастырской ограды. Вселенский Патриарх Мелетий телеграммою уведомляет Кинот Святой Горы, что греческое правительство намерено поселить на Афоне детей-сирот из Понта около 10 тысяч человек и рекомендует принять во избежание насильственного водворения. Вследствие этого Кинот, обсудив предложение Святейшего Патриарха Мелетия, разослал по монастырям циркуляр с просьбою принять комиссию по делам беженцев и оказать ей всякое содействие (Энгикл. № 176 от 8-XI-22 года). В первую очередь Кинот определил приспособить беженцам-сиротам здания: 1) на Дафне – Ксиропотамского и Симонопетрского монастырей; 2) странноприимные здания Русского Пантелеимонова монастыря и 3) обширный корпус Фиваиды того же монастыря. Заведование, обучение и содержание сирот берёт на себя Американское благотворительное общество.

9 ноября. Вышеуказанная комиссия посетила пустынь Фиваиду для ознакомления с тамошними помещениями.

22 ноября. В обитель приехала вновь комиссия из Протата, состоящая из антипросопов ксиропотамского Агапи-та и дохиарского Даниила и помощника грамматика Амвросия лаврского. По настоянию Кинота (Энгл. № 176 – 11-XI-22), реквизируются здания обители: Преображенский корпус (за исключением 1–2 этажа гостиницы); рабочий корпус; часть (1 этаж) кузнечного корпуса и арсана Фиваиды. Приступлено к очищению вышеозначенных зданий.

1–22 декабря. Прибывшим на Афон капитаном греческой армии реквизированы у монастырей и подведомственных им скитов и келлий для нужд правительства годные рабочие мулы и лошади. Наша обитель лишилась для будущей славы греческой армии лучших 10 мулов и 4 лошадей. Другие греческие обители тоже должны были отдать годных животных, но в меньшем количестве, чем мы. Один только сербский Хиландарский монастырь и подведомственные ему келлии были избавлены от этой повинности. Так, например, русская келлия святого Николая (Белозёрская) как подчинённая Хиландару не дала ни одного мула. Вместо взятых животных греческое правительство выдало владельцам их боны на право получения из государственного банка известного вознаграждения. Но когда это будет и в каком размере, не определило.

31 декабря. Обозревая минувший год, мы видим ещё большее оскудение нашей обители как в материальном, так и духовном отношении. Много отцов (37 человек) отошло ко Господу. Увеличился процент больных и неспособных к труду. За истёкший год обитель понесла немалые убытки благодаря несвоевременной покупке хлеба и масла. Приобретён подержанный локомобиль 6–7 сил для лесопилки. Заплатили за него 26 тысяч драхм, и он до сего времени ещё не отремонтирован, да и в будущем мало надо ждать от него толку.

В минувшем году урожай хлебов на метохах был ниже среднего. Всё лето стояла засуха, которая и повредила урожай. Пришлось большую половину годового запаса покупать, а так как кто-то посоветовал купить зерно в Сербии (там де урожай и всё дёшево), то обратились сначала в Солуни к сербскому консулу с просьбою посодействовать делу, тот обещал; время шло, а мы ждали, что найдутся такие добрые люди, которые приобретут зерно в Сербии и доставят нам на Афон. Но этого не случилось, а напротив, оказалось, что и там неурожай. К тому же правительство запретило вывоз хлеба из пределов страны. Тогда мы стали искать, нельзя ли купить здесь, но время было упущено. С большим трудом и по очень высокой цене удалось достать немного пшеницы, кукурузы и ячменя в городе Дедеагаче. Маслины в минувшем году здесь уродились местами. В общем, меньше среднего урожая. Виноград был тоже средний. Но, к сожалению, монах Ермолай, поставленный старцем келлии Благовещенской, испортил совершенно всё вино. Для братии новая скорбь. Для необходимых расходов усиленно продавался лес разным греческим купцам, а также на уголь. К сожалению, и здесь наша экономия не оказалась на высоте своего положения. Лес отдавали по очень низкой оценке, между тем как курс драхмы всё падал и товары дорожали. Можно положительно сказать, что при правильном ведении хозяйства обитель ни в чём не имела бы нужды и жила бы нормальною жизнию. Имея свои громадные масличные сады, можно бы довольствоваться своим маслом, а при своих виноградниках и вином, которое выдавалось только на утренней трапезе по 1/2 к. <красавули> по праздничным дням.

Помещения, очищенные для беженцев греков, до сего времени стоят незанятыми, очевидно, пока на Афон никого не привезут.

За истёкший год мы лишились в Москве громадного подворья (на Полянке) и часовни, отобранной в пользу «Живой Церкви». Что будет с отцами, пока неизвестно. В Одессе подворье взято на аренду, но и там вряд ли удастся удержаться и не попасть в руки «антониновцев». Новый Афон пока держится. В Ростове и Таганроге тоже всё забрано большевиками. На 1-е число будущего года состоит братии 706 человек, из них в России 137 человек; на метохах – 26 человек; вне обители на Афоне – 179 человек и в стенах монастыря 364 человека. Богу нашему слава всегда, ныне и во веки веков. Аминь.

1923 год

Благослови Господи!

24 марта. Стоит холодная погода. На Горе до Дафны – снег. Дует северный ветер. К монастырской бочке подошёл пароход и высадил пассажиров – 90 человек сербских экскурсантов, большею частию студентов и профессоров Белградского университета; среди них были и русские, из эмигрантов, около 10 человек.

25 марта. Великая суббота. Посетители присутствовали на утреннем богослужении и литургии. В 12 часов дня они на пароходе отправились в Хиландар.

26 марта. Пасха Господня. Христос Воскресе! По случаю ненастной погоды пасхальная утреня началась в притворе собора святого великомученика Пантелеимона, а не у фонтана, как это обычно бывает. Литургия как всегда торжественна с особым духовным подъёмом. После обеда в общей трапезе русские экскурсанты отправились в сербский монастырь (русские студенты остались праздновать встречу праздника в родной обители).

28 марта. Третий день Святой Пасхи. По случаю дождя крестного хода не было, хотя литургию служили раннюю.

29 марта. Проводили сербов-гостей. Они накануне возвратились к нам из своего путешествия по Горе. Между прочим, посетили Нагорный Руссик – колыбель русского иночества; место, где святой Савва, архиепископ Сербский, принял иноческий постриг. В этот день все экскурсанты стояли литургию в Покровском соборе; после трапезы осматривали достопримечательности монастыря. Руководитель экскурсии – протоиерей о. Стефан Дмитриевич, воспитанник Киевской академии, оказался старым знакомым: он неоднократно и раньше бывал в нашей обители. Добрый, хороший человек, расположенный к русским, он думал и своих спутников знакомить с заслугами русского иночества: многие из сербов-селян записали свои имена на поминовение; приобрели в лавке множество разных мелких вещей на память о Святой Горе. В 6-м часу подошёл к монастырской бочке пароход, и экскурсанты стали частями на монастырской лодке отправляться на него. Когда все съехали с берега, на монастырской колокольне начался пронзительный звон; свисток, и пароход двинулся в путь. Долго, долго веяли белые платки отъезжавших гостей; пока шёл пароход, звон продолжался, и только по мере удаления его стали стихать монастырские колокола. Эта пасхальная неделя, надо полагать, надолго останется в памяти всех этих посетителей, особенно же русских студентов, которые чувствуют себя осиротелыми на чужбине, а здесь они встретили самое тёплое родственное участие. Слушали божественную службу, которая так напоминает далёкую родину. Многие из них со слезами оставили родную обитель.

30 марта. Посетили обитель врачи греческого генерального штаба: господин Иоанн Куртакис и Р. Копопарис. При обозрении обители они особое внимание остановили на Преображенском корпусе. Есть предположение, что они хотят занять этот корпус для своих больных солдат. Однако никакого разговора между ими и о. игуменом об этом не было. Только при прощании один из них сказал о. игумену: «Будьте покойны – никакой женской прислуги не будет».

10 апреля. Прибыла в обитель комиссия, состоящая из 2-х военных врачей; антипросопов Лавры святого Афанасия, Ивера, Филофея и помощника протатского иеромонаха. Выяснилось, что означенная комиссия на основании протокола Кинота № *** намерена реквизировать у нас Преображенский корпус под санаторию для выздоравливающих греческих солдат и офицеров. Протокол о сдаче этого корпуса, написанный вышеозначенным грамматиком, был подписан о. игуменом и врачом господином Влахопулосом в этот же день. Достойно внимания: на некоторые возражения о. игумена лаврский антипросоп, между прочим, сказал: «Русские солдаты, когда были на Афоне, не спрашивали у наших монастырей, как им поступить». Протокол о сдаче был подписан без всяких оговорок, протеста или даже каких-либо условий о времени (сроке) занятия, могущих быть разных требований со стороны военной администрации и прочее, прочее. Подписал игумен монастыря архимандрит Мисаил и военный врач Влахопулос.

11 апреля. Посетили обитель офицеры американского миноносца № 272.

22 апреля. Приехали 40 человек греческих санитаров и разместились в Преображенском корпусе.

24 апреля. Около 8 часов вечера к монастырской пристани подошёл румынский пароход «Принцесса Мария» с учащимися Морской военной школы. Часть их с офицером высаживалась на берег, осматривала храмы, библиотеку и прочее в обители. Другая часть кадетов оставалась на пароходе. В 3-м часу ночи пароход снялся с якоря и двинулся в Солунь.

6 мая. В 7-м часу дня к обители подошёл американский пароход, на нём приехали и высадились на берег известный уже нам господин Фома Уиттимо и господин Георг Пратт (G. Pratt) и переводчик-грек. По примеру прошлого года они привезли с собою 577 мест муки, рису, сахару, чаю, кожи и прочего. Это подарок афонским обителям от господина Крейна (известного нам благотворителя) и господина Кормик. Немедленно после трапезы (2 часа) вся братия занялась выгрузкой с парохода на берег означенных продуктов.

7 мая. Гости отправились посетить другие греческие монастыри и русские скиты Андреевский и Ильинский.

13 мая. Они возвратились обратно. Свободное до парохода время они употребили на ознакомление с монастырскими достопримечательностями. Между прочим, господин Фома Уиттимо усердно посещал церковные богослужения, а господин Пратт не менее усердно занимался фотографической съёмкой видов обители. Им были сделаны кинематографические снимки выхода монахов с трапезы и прочего.

16 мая. Были торжественные проводы гостей. После обеда около 6 часов дня о. игумен благодарил их за участие в нуждах обители, просил передать письменную благодарность (подписали все игумены: пантелеимоновский, андреевский и ильинский) господину Крейну и господину Кормик. По повестке большого колокола вся братия собралась в соборе великомученика Пантелеимона, где по приходе туда гостей был отслужен молебен о путешествующих. Хор певчих пропел несколько церковных песнопений (довольно удачно). После многолетия ктиторам и благотворителям обители гости в сопровождении всей братии по дороге, устланной цветами, отправились на монастырскую пристань, здесь, ещё раз простившись, они сели в приготовленную лодку и при звоне монастырских колоколов отправились на Дафну. Проводы носили очень сердечный характер.

Привезённый груз был поделен между обителями: Пантелеимоновой, Зографом, Андреевским и Ильинским скитами. На долю Руссика пришлось 150 мешков муки, 40 мешков рису, 20 мешков сахару, 6 кв. чаю, 1 балл. кожи = 217 м. (Имена благотворителей: Томас Уиттимо, Георг Д. Пратт; Чарльз Р. Крейн и Кирик Кормик).

В этот же день около 6 часов был сильный удар землетрясения.

17 мая. Прибыла новая партия греческих солдат для размещения в санатории.

31 мая. Мало-помалу в санатории накопилось до 1200 человек солдат. С каждым рейсом пароход Красного Креста «Амфитрион» привозил 1–2 сотни новых членов. Весь Преображенский корпус битком набит солдатами. Он даже мало похож на больницу. Это скорее казарма. Тем более, настоящих больных сравнительно немного, около 10% общего числа пациентов. Подавляющее большинство выздоравливающих, так называемая «слабая команда». Всюду, куда вы ни пойдёте, – видны солдаты, солдаты и солдаты. Под каждым кустиком можно видеть лежащих молодых людей в военной форме. Но главное их местопребывание под платанами на берегу моря. Здесь они проводят большую часть времени: сидят, болтают, играют в карты, шашки и прочее. Заботливое начальство для их развлечения придумало устроить «театр», вернее, балаган, где греческий «петрушка» веселил сердца невзыскательных зрителей. Против устройства подобного учреждения воспротивился монастырь и даже Протат, но комендант (господин Мицакос) настоял на своём, ссылаясь на предписания якобы высшего начальства. До 3-х часов ночи на берегу слышится шум, песни, звуки балалайки и прочее. Наконец сигнальный рожок загоняет нагулявшихся солдатиков на ночной поход. Этот звук трубы будет утром их на чай, зовёт на обед, на перекличку и прочее, прочее. Всё это вкупе создаёт вокруг монастыря вполне военную обстановку, ничуть не похожую на благотворительное учреждение – санаториум.

3 июня. Приехал из Солуни русский консул В.С. Щербина.

14 июня. Проездом в Хиландар прибыл с Дафны сербский консул Фот. Арх. Станевич и немедленно отправился в Хиландар. Отправился обратно в Солунь консул В. Щербина. Во время своего пребывания на Афоне он посетил некоторые греческие монастыри, русские скиты Андреевский и Ильский и некоторые келлии. Приехали греческие антипросопы для визита <к> греческим докторам. Просьбу об устройстве для солдат кино Протат отклонил.

22 июня. Обитель посетил председатель апелляционного суда в Солуни господин Спитакис и военный прокурор. В этот же день около вечерни приехавший из Салоников старший врач господин Куртакис в сопровождении коменданта господина Мицакоса и переводчика посетил о. игумена и потребовал передачи ему хлебного магазина для помещения там новой партии солдат, которые должны быть привезены с фронта. О. игумен отклонил это предложение, ссылаясь на то, что греческими властями уже занят у нас Преображенский корпус, а другие греческие монастыри пока ещё ничего не сделали в пользу своей армии. Тогда господин Куртакис начал кричать, угрожая силою занять означенное помещение. На что ему последовал ответ, что силой он может сделать что угодно, но добровольно монастырь не может уступить им больше ни одного здания, так как все корпуса заняты нуждами обители. Несмотря на все возражения Куртакис осмотрел и описал ещё кузнечный корпус.

Июль. Судно наше, шедшее за сеном, чуть не погибло трагически в море. Во время сильной бури молния ударила в медный крест на мачте и повредила часть мачты, обшивки бортов. Кроме того, другая шаровая молния упала на палубу и оглушила наших отцов-моряков. Счастье, что судно было порожнее. Будь оно на обратном пути, нагружённое сеном, авария была бы неизбежна.

1 июля. О. игумен отправился на метохи Кассандру и Каламарию. С ним поехали иеромонахи: Палладий, Александр, Пинуфрий, Иосиф и монахи Митрофан и Феофил. Поехали на своём пароходике.

3 июля. Приехал на Афон Вселенский Патриарх Мелетий. На Карее была встреча от Протата. Поселился он в Мелопотаме, где раньше жил на покое Патриарх Иоаким III.

В первом часу дня обитель посетил главнокомандующий греческой армией П. Мавромихалисис. Приехал он на госпитальном судне «Амфитрида», которое бывает еженедельно, привозя солдат в санаторию. Торжественная встреча, ковры и цветы в соборе. Вся наличная братия во главе с о. игуменом и наместником вышли встречать важного гостя. При входе в собор запели греки, потом русская ектенья с многолетием, затем русский хор пропел немного стихир. Из собора главнокомандующий, не заходя в гостиницу, отправился в Преображенский корпус к войскам. Около трёх часов он пришёл в гостиницу, где был встречен о. игуменом и некоторыми из старшей братии. Гостю было предложено обычное угощение, затем все пошли осматривать монастырь. В 6-м часу дня «Амфитрида» двинулась в Лавру святого Афанасия, где господин Мавромихалисис намерен был провести день святого Афанасия.

5 июля. Патриарх служил в Лавре, там же был и главнокомандующий.

27 июля. Престольный праздник обители. Литургию служил греческий архиерей Фотий. Сравнительно с прошлыми годами богомольцев (сиромах) было немного. Чего раньше не бывало – в соборе мало форм оставалось свободными всё бдение. Но в общем праздник прошёл хорошо. Служба была, как и раньше, торжественная, благолепная.

30 июля. Приехал из Ксиропотама в 8-м часу вечера митрополит Солунский Геннадий. Пробыл в обители около 3-х часов и отправился обратно в Ксиропотам. Выражал сожаление, что не пригласили послужить на праздник святого великомученика Пантелеимона.

3 августа. Разгружали судно, пришедшее с зерном с наших метохов.

19 августа. На собственной яхте «Каталония» посетил обитель генерал Турбин вместе с бывшим испанским министром финансов господином Францем Комболе. Осматривали обитель. От нас они намерены посетить некоторые греческие монастыри, а затем отправиться в Константинополь. По просьбе нашей они согласились взять с собой в Царьград нашего монаха Кронида для подворья. Спасибо им!

5 сентября. Отправилась на метохи для смены экономов комиссия из отцов Феодорита, Неемии и Митрофана. С ними же поехали и новые экономы: Артемий для Каламарии и Палладий для Кассандры с помощниками Павлином и Спиридоном.

7 сентября. По вызову коменданта Мицакиса приехали два члена Протата: ватопедский антипросоп старец Анатолий и ксиропотамский Аетий для присутствия при передаче здания санатория обратно монастырю. Когда комиссия приступила к осмотру здания Преображенского корпуса и прошла верхний этаж, господин Мицакис пришёл сказать, что получена телеграмма приостановить передачу корпуса монастырю. После обеда, когда антипросопы находились в гостиной, тот же Мицакис прислал двух офицеров с протоколом для подписи о. игуменом о передаче здания Преображенского корпуса под санаториум греческому военному ведомству добровольно; протокол помечен 25 июля сего года. Конечно, о. игумен категорически отказался подписать такой документ, тогда офицеры удалились и антипросопы уехали обратно домой по своим монастырям. К прискорбию, надо отметить крайне странные приёмы господина Мицакиса, которыми он пишет, чтобы о. игумен подписал протокол о передаче корпуса обратно монастырю, а вместо этого подсовывает для подписи протокол о передаче им добровольно Преображенского корпуса под санаторию, и это проделывалось неоднократно. Собственно для этой цели: подписи означенного протокола были вызваны и члены Протата, но дело сорвалось и на этот раз.

12 сентября. Уехал командир санатории полковник Мицакис. Солдаты были увезены несколько раньше. При корпусе оставлен караул из одного офицера и трёх солдат. Таким образом, монастырь лишён возможности воспользоваться своим же добром. Между тем, при сдаче корпуса в апреле говорили, что здание занимается не более как на 3–4 месяца. Во всё время пребывания солдат монастырь много терпел неприятного от шума, гама разных сигналов казарменной жизни. Кроме того, солдаты похищали овощи с общего кипера и частных участков. Преображенский корпус загадили; во многих дверях повынимали замки, скобки и прочее. Забили канализацию, и вообще понадобился основательный ремонт после их ухода, чтобы привести здание в надлежащий вид. Во время пребывания солдат в церкви Преображенского корпуса служил грек иеромонах Неофит. Наши греки вели бешеную пропаганду между солдат и офицеров, проводя мысль, что монастырь «греческий» и насильно захвачен русскими, и вот теперь настало то благоприятное время, когда его следует вновь возвратить истинным владельцам. Всё это солдатами выслушивалось со вниманием и даже, как передают со стороны греки же, был разработан план в день праздника святого великомученика Пантелеимона сместить теперешнюю администрацию обители и поставить греческое правление. Но Бог не попустил совершиться злому делу. Солдаты уехали, и всё осталось по-старому. К прискорбию, надо отметить, что со стороны монастыря не предпринималось ничего, никаких мер к пресечению пропаганды наших греков и взаимно не парализовывалась их проповедь разумными, основанными на документах доказательствами, что монастырь с 1169 года отдан Протом Горы в вечное владение русским инокам. Такое уже наше равнодушие ко всему своему русскому!

Ноябрь. Был крестный ход и молебствие о ниспослании дождя, которого уже нет очень давно. Экономы метохов пишут, что сухая почва не даёт возможности засевать поля. Протат разослал энгиклии о крестном ходе. Во время бдения святому Митрофану около 6 часов утра было сильное землетрясение.

Несколько дней тому назад (18 ноября) приезжала в обитель комиссия из членов Протата (ватопедского, ксиропотамского и других) для переговоров о платеже долгов Кинота. Дело в следующем: за много лет (с 1880 года) у Ки-нота накопилось много долга разным лицам, сделанного по общим афонским делам, а, главным образом, больших расходов потребовала реформа так называемого «нового канонизма», разрабатываемого Протатом с 1919 года. Программа об автономии Афона не удалась, а расхода сделано много. Всего долга скопилось 344000 драхм (Главным образом, плата Стефанидису, содержание афонской жандармерии и прочего). Эту сумму решено было большинством голосов Протата распределить для уплаты по монастырям по числу братии каждого. Наш антипросоп о. Адриан согласился на эту комбинацию. На наш монастырь сумма выразилась в 73000 драхм. Когда мы обратились с протестом о несправедливости раскладки, то нам заметили, что наш антипросоп согласился на этот способ разложения долга, и дело решено большинством голосов, поэтому потрудитесь внести причитающуюся сумму денег; в противном случае Протатом будут приняты соответственные меры (до отнятия печати и прочего). В виду такого неблагоприятного оборота дела мы обратились с письменным протестом ко всем святогорским обителям. Многие согласились, что раскладка действительно сделана не совсем благоприятно для Руссика, но помочь делу теперь, когда состоялось кинотское решение, трудно. Святопавловский грамматик Евлогий написал для нас новое письмо в Кинот с просьбой распределить долг поровну между всеми обителями (как мы и раньше заявляли в Протате), в крайнем случае наша сумма не должна превышать таковую больших греческих монастырей: Лавры, Ватопеда и Ивера. Для окончательного решения этого вопроса и была прислана Протатом комиссия 18 ноября, но она не уладила дела, и переписка продолжалась.

16 декабря. Наконец при личном участии в Протате монаха Евлогия удалось окончить дело: монастырь наш вносит сумму в 40000 драхм, и вопрос считать ликвидированным. За эту услугу грамматику Евлогию дано 3 тысячи драхм и свидетельство (аполегернис) для его племянника, учащегося в Афинах иеродиакона Георгия, это совершилось 16 декабря сего года.

18 декабря. Выпал первый снег. Несколько дней назад (12 декабря) в обитель приехала из Протата комиссия в составе лаврского антипросопа иеродиакона Григория, филофеевского монаха Авксентия и помощника кинотского грамматика. Из письма, представленного ими, выяснилось, что цель ихнего посещения – передача корпуса Преображения от военных властей – обители. Явился и представитель военного ведомства – один из караульных – фельдфебель. Но тут произошло нечто невероятное – иеродиакон Григорий и солдат предложили о. игумену подписать протокол, в котором ни слова не говорится о возвращении монастырского корпуса обратно во владение монастыря; наоборот, этот документ (который и раньше предлагали подписать не однажды) ясно говорит о добровольной передаче здания греческим властям и к тому же помечен апрелем. Понятно, о. игумен не подписал этот загадочный протокол. Тогда лаврский антипросоп иеродиакон Григорий потребовал чернил и подписал его сам вместе со своими коллегами. Получив документ, солдат быстро исчез. Таким образом, совершенно незаконно иеродиакон Григорий распорядился монастырским достоянием даже вопреки инструкции, выраженной Кинотом в его к нам письме. В этот же день антпросопы уехали обратно. Монастырь по поводу этого сделал запрос Киноту, прося его ходатайства об освобождении корпуса от постоя солдат. Это заявление писал опять-таки святопавловский монах Евлогий в очень слабых выражениях.

Минувший год был тяжёлым для обители. Кроме занятия Преображенского корпуса солдатами (что весьма большое зло для жизни монастыря); чему немало содействовал наш же антипросоп иеромонах Пимен, обитель понесла большие убытки благодаря злоупотреблениям кассандрийского эконома монаха Протолеона. Потеряла Одесское подворье; московская часовня работала на «живцов». За другие отделения нечего и говорить: они погибли тоже частию от большевиков, частию от своей лжебратии.

Благодаря неумелому и небрежному ведению хозяйства обитель много потеряла на покупке питательных продуктов, продаже строительных материалов. Вообще, во внутренней жизни обители не видать руководящего центра, жизнь катится по инерции – отсюда неизбежный развал во всех отраслях хозяйства материального и духовного. За истёкший год выбыло братства 31 человек (умерло).

Нельзя не отметить вредного влияния на некоторые внешние события (Преображенский корпус) наших обительских греков (особенно Гавриила и Даниила). Их неустанная пропаганда среди солдат и командного состава принесла плоды; главный мотив: монастырь греческий и захвачен русскими во время оно насильственным путём. Теперь его вновь надо возвратить прежним хозяевам. К сожалению, нами ничего не делалось и не предпринималось к прекращению вредной деятельности недостойных членов монастыря (даже русским представителем о. Симеоном). Масса ценных предметов продано за бесценок. Вообще, наши святые отцы назначают цену на продаваемые ими предмет по оценке довоенного времени; настоящая же стоимость гораздо выше. Баснословная дешевизна от распродажи привлекает, немало покупателей, пользующихся таким редким случаем обогащения.

1924 год

Господи благослови!

5 января. Неожиданно скончался от удара (апоплексического) настоятель Константинопольского подворья архимандрит Серафим. Пред смертию был пострижен в схиму с именем Симеон.

23 января. Вместо него отправляются в Царьград иеромонах Даниил, монахи Митрофан и Архипп.

Продали Ксиропотамскому монастырю церковные облачения, самые лучшие из двух ризниц, на 400 лир золотом. Сумма поступила в уплату нашего долга.

28 января. Продано святому Павловскому монастырю церковных колоколов на 20000 драхм (колокола взяты из церкви Аристоклия и с пирга Покровского храма).

На Святой Горе масоны предлагают устроить съезд или конгресс. Для этой цели прибыли сюда некто Юлий Эйдмос с товарищами: Михайлидисом и Рокосом. Этот господин является представителем «Содружества христианской молодёжи» в Солуни; он имеет рекомендацию солунского митрополита Геннадия. Мистер Ю. Эйдмос просил Кинот разрешить на Святой Горе съезд в марте директоров Общества содружества христианской молодёжи для выработки правил совместной работы означенного Общества с православными церквями Востока. Большинство монастырей высказались против этой затеи, кроме 9 штатных монастырей, которые не имеют ничего против означенного съезда.

20 февраля. Несмотря на такое постановление Кино-та, американцы, заручившись согласием афинского правительства, прибыли сегодня на Афон в числе нескольких человек, но все-таки съезд не состоится.

18 марта. Первые ласточки.

11 апреля. Приехал митрополит Антоний Киевский с келейником. На Дафну для его встречи ездил архимандрит Кирик. Когда владыка приехал в монастырь, в обоих соборах шла служба (чин елеосвящения). Владыка прямо с дороги, прибыв в собор великомученика Пантелеимона, где и стоял до конца службы елеосвящения. По окончании её вместе с другими принял помазание от иеромонахов. Торжественной встречи не было.

12 апреля. Послана телеграмма Патриарху Царьграда Григорию о разрешении служения владыке.

28 апреля. Владыка Антоний в первый раз служил в Покрове. Приехали солдаты-санитары санаториума.

29 апреля. Владыка отправился на Карею с визитом в Протат.

5 мая. Была хиротония иеродиакона Фирса во иеромонаха, а монаха Афродисия во иеродиакона

8 мая. Иеродиакон Иустин во иеромонаха, а монах Николай во иеродиакона рукоположены владыкой Антонием.

12 мая. Иеродиакон Феодул во иеромонаха, а монах Протасий во иеродиакона рукоположены владыкой Антонием.

27 мая. Был большой собор по поводу нового канонизма Святой Горы, выработанного вновь Протатом и предложенного для подписи всем монастырям. Единогласно все решили не подписывать нового канонизма, так как некоторые параграфы неприемлемы (для всех греческое подданство, самостоятельные решения антипросопов, дополнительная пошлина на ввоз и вывоз для содержания карейской школы и подчинение меньшинства большинству).

31 мая. Приехал греческий митрополит Ириней.

1 июня. Владыка Ириней ездил на Карею в Протат, но греки ему не разрешили служить без дозволения Вселенского Патриарха Григория.

В Покровском храме служил владыка Антоний; была хиротония иеродиакона Терентия во иеромонаха, а монаха Анании во иеродиакона. На вечерне владыка Антоний в Покровском храме читал молитвы Святой Троице, а митрополит Ириней читал в Пантелеимоновском. После вечерни вся братия провожала владыку Антония на берег, так как он сегодня уезжает в Иерусалим.

Уехал на <келлию> Николу митрополит Ириней.

1 июля. Обительский пароходик «Святой Пантелеимон» продан за 75000 драхм (3000 руб.) греческому купцу Александру Сафонулосу.

27 июля. Престольный праздник обители. Служил греческий епископ Фотий. Было много гостей, но сравнительно с прошлым годом меньше. Служба прошла с обычным торжеством.

Посетил монастырь солунский английский консул вместе с каким-то итальянским художником (Франциск Кроов – английский консул и Фортунатто Перилло – художник).

30 июля. Приехали к нам из Кавал директор американской помощи Ближнему Востоку Говард В. Мекадей и его секретарь.

1 августа. Прибыл в обитель американский адмирал господин Бристоль Март и наш старый знакомый Фома Уиттимо; с ними ещё два компаньона. Приехали они на американском миноносце № 291 и яхте. В это время совершался водосвятный молебен и был крестный ход вокруг обители, поэтому торжественной встречи не было. Между прочим, они в этот же день посетили Андреевский скит и в 7 1/2 вечера отправились обратно. Проводы были торжественные, провожала вся братия, путь был усыпан цветами.

По-видимому, главная цель их посещения – вывезти из Андреевского скита драгоценные вещи, купленные у них, может, быть, тем же Уиттимо. Действительно, им привезены были оттуда два места, которые немедленно были отправлены на яхту. Не забыл он и нам пообещать некую помощь в будущем, но надо думать, что эта помощь и ограничится только словами.

2 сентября. Приехали на Афон для переговоров с Протатом об уступке метохов министр земледелия Александр Мелонас и директор консульства Пётр Канагинис. Из его беседы в Протате выяснилось, что правительство просит монастыри уступить за плату монастырские метохи для занятия их беженцами – греками из Константинополя. Причём добавил, что славянские метохи остаются неприкосновенными. Антипросопы-греки заявили протест против такого несправедливого, по их мнению, решения: зачем оставляются нетронутыми славянские метохи; по их рассуждению, славянские метохи надо взять так же, как и греческие. Они забыли при этом, что у нас только два метоха, а братии более 500 человек, а у них по несколько десятков метохов у каждого монастыря и братии столько же, сколько метохов. Тогда министр заявил, что он об этом доложит правительству. В конечном итоге все монастыри (в том числе и наш) категорически заявили, что они не могут ни продать и отдать в аренду ни за какую плату своих метохов, которые по канонам не подлежат ни отчуждению, ни продаже. Вообще, нельзя не отметить крайне недоброжелательного к нам отношения греческих антпросопов. Несомненно, они отдали правительству наш Преображенский корпус, пользуясь нашей полной беззащитностию. И метохов мы лишаемся благодаря их настойчивости к правительству лишить русский монастырь его владений. Хорошо и православное греческое правительство, которое вопреки международному договору (им же подписанному в Лозанне и Севре) сохранять неприкосновенным имущество святогорских славянских монастырей, в первую очередь, отчуждает не греческое, а русское достояние.

7 сентября. Игумен в больнице.

28 сентября. В связи с таким оборотом дела для защиты своих интересов о. наместник и иеромонах Пимен отправились в Афины.

11 октября. О. наместник возвратился обратно. Поездка его не дала никакого реального результата: сербский и болгарский консулы обещали возможную защиту, и только русского же правительства представителя (кроме большевицкого) нет. Разумеется, советского посла господина Устинова наши отцы не посетили.

18 октября. Обитель посетили сербские епископы Николай и Иосиф. Они приехали из Хиландара и пробыли у нас до парохода в Солунь.

28 октября. Сегодня в 7 часов вечера монастырь посетил бывший солунский сербский консул Стефанич.

1 ноября. Выпал на Горе первый снег.

2 ноября. Получена Кинотом правительственная телеграмма очистить в 15-дневный срок монастырские метохи для поселения в них беженцев.

10 ноября. Выехали в Сербию наши делегаты архимандрит Кирик и иеромонах Иосиф для выяснения дела о метохах.

19 ноября. На Каламарию привезена первая партия беженцев, которая и заняла помещения, оставив несколько келий для монахов.

26 ноября. Прибыло наше судно с Каламарии; привезли разные хозяйственные вещи, солому, немного зерна.

4 декабря. В Киноте обсуждался вопрос о вселении в наш монастырь новых греков: по два монаха с каждого монастыря для усиления у нас греческого элемента. Надо полагать, что это сделано не без участия наших греков-монахов. Дело официально пока кончилось ничем.

22 декабря. Возвратились из Сербии наши делегаты: архимандрит Кирик и иеромонах Иосиф. Побывали они там и у короля, посетили и православного министра Пашича, были и даже жили всё время у Патриарха Димитрия. Все обещали сделать всё возможное, чтобы облегчить положение обители – материальное и политическое. Архиерейский сербский собор предложил выбрать 4-х сборщиков, которые бы могли поездить по Сербии и собрать посильную жертву. В этом духе ими было написано и письмо на имя монастыря.

Несмотря на готовое содержание в Патриархии и бесплатный проезд до Солуни, наши делегаты ухитрились истратить до 6000 драхм. Сборщики должны быть назначены по одному от монастыря, двух скитов и Братства келлий.

31 декабря. Прошёл ещё один год. Ещё на шаг ближе к вечности. Для обители истёкший год был тяжёлый. Во-первых, мы лишились метохов, насильно отобранных греческим правительством. Нам угрожали лишением даже Крумицы, но Господь пока сохранил от этой беды. Корпус Преображенский стоит пустой, разрушается, но нам не возвращается. Это беды внешние здешние. В России ещё хуже: там большевики отобрали наши подворья в Одессе, Ростове и, наконец, главное отделение обители – Новый Афон – захвачен коммунистами и монахи разогнаны, за исключением немногих, согласившихся на все условия большевиков, чтобы там жить и не покидать родного гнезда. Были попытки со стороны московского еврейского правительства захватить наше Константинопольское подворье, но турецкая власть отклонила это незаконное притязание. К сожалению, въезд в Царьград русским «белым» запрещён, поэтому наше подворье за смертию настоятеля иеромонаха Серафима остаётся без администрации и управление им передано сначала некоему Симоненко, а по смерти его ильинскому иеромонаху Ювеналию.

Внутренняя жизнь обители протекала без особых перемен. Нельзя не отметить агитацию наших греков, мечтающих возвратить монастырь опять в греческие руки. К сожалению, полная неорганизованность наших экономических сил, сосредоточение в одних руках (корыстных и очень ограниченных) всего хозяйственного аппарата заставляла обитель испытывать во многом скудость: в одежде, чае, сахаре, не говоря уже о более питательном столе. Скудная трапеза (общая, братская) – обычное явление. В зависимости от материальной падает и духовная жизнь. Люди быстро изнашиваются физически и морально. На почве плохого питания развиваются болезни, отцы хворают и умирают. В этом году ушло в вечность 29 человек. Будущее тоже пока не обещает ничего светлого. Дорогая Родина в плену у иудеев, яростных гонителей христиан, наипаче же монахов. Без неё же трудно жить всем русским, где бы они ни находились и чем бы ни занимались.

1925 год

6 января. В обители произошёл крайне печальный случай: монах Карп повесился на чердаке. Незадолго до несчастия он лёг в больницу от лихорадки. Болезнь стала проходить, он ходил в келию, но и больницы не оставлял. Жаловался, что его часто беспокоят бесы. Накануне праздника он исповедовался наравне с другими братиями и думал в день Богоявления приобщиться Святых Христовых Таин, но почему-то не приобщился. Был на общей братской трапезе; ничего не предвещало близкий конец. Даже был после трапезы у о. игумена. Затем он исчез. К вечеру он зачем-то понадобился монаху Потапию (его старец по мастерской); долго он не мог его найти, наконец вздумал заглянуть на чердак (там хранились некоторые материалы их мастерской) и, к своему ужасу, заметил его висящим на верёвке. Первым делом о. Потапия было освободить Карпа от верёвки; затем он побежал сказать о случившемся о. игумену. Времени прошло достаточно, и, несмотря на принятые меры, к жизни вернуть монаха Карпа не удалось. О случившемся было сообщено полиции, которая и не замедлила явиться 7 января в лице астинома и двух докторов: ватопедского и ксиропотамского. Акт вскрытия установил самоубийство, и труп несчастного был немедленно зарыт рабочими без отпевания в конце кладбища. На братскую кардонку для помина он тоже не записан.

Монах Карп (в мире Александр Проценко) родился в 1873 году. Он уроженец Волынской губернии, на Афон прибыл в 1898 году; был пострижен в мантию в 1906 году. Послушание проходил в столярной (был искусный резчик по дереву). Можно предположить, что намерение покончить жизнь самоубийством он имел давно, так он некоторым говорил, что его место в аду вместе с Иудой и Аггелом; прощался кое с кем. Страдая некоторыми слабостями, он расстроил свою нервную систему и не мог противиться внушениям злого духа. Смерть его произвела гнетущее впечатление на всю братию: с одной стороны, было жалко собрата, с другой, возмущал поступок самовольного оставления жизни. Попрание иноческих обетов и соблазн для мирян. Утром был необычайный ураган, которым выбило стекла из колокольни.

20 февраля. Уехал в Сербию для сбора иеромонах Неарк вместе с андреевским и ильинским представителями.

11 марта. Стало теплее – проснулись лягушки.

14 марта. Прилетели ласточки.

28 марта. Приехала экскурсия из 130 человек сербов.

31 марта. Сербы отправились в Хиландар.

10 апреля. Обитель посетила греческая экскурсия УМС (Союз христианской молодёжи). Американец Крейн прислал небольшую жертву: чая 200 фунтов, сахара 500 ок, муки 1000 ок и кожи 125 фунтов; была такая жертва скитам Андреевскому и Ильинскому.

13 мая. Получен приказ правительства о сдаче Преображенского корпуса монастырю. Было послано приглашение Киноту прислать членов Протата для приёма здания от правительства и передать его обители. Прибывшие три делегата Кинота приступили было к осмотру Преображенского корпуса, но офицер заявил им, что ему приказано сдать корпус обители, а с ними он дела иметь не будет. Оскорблённые этим греки поспешили оставить монастырь. Акт передачи, подписанный офицером греческим и игуменом Мисаилом, был написан в 3-х экземплярах: два вручено офицеру, а один остался монастырю.

18 мая. Греческие солдаты окончательно оставили обитель и выехали в Солунь. Кинот потребовал от нашего антипросопа извинение за оскорбление членов, присланных для приёма здания Преображения.

18 июня Постановлено Кинотом в общем собрании 99 тысяч долга протатского раскинуть на обители по числу братии. Таким образом, на наш монастырь падает ? часть всей суммы, считая число нашей братии 300 человек. Ни Хиландар, ни Зограф не поддержали нашего протеста против такой несправедливой раскладки. Наш монастырь обратился с письменным протестом к каждой обители непосредственно.

20 июля. Проводили в Солунь архимандритов Тихона и Николая и сербского диакона Макария, прибывших из Сербии и гостивших в монастыре.

В этот же день проводили в Солунь прибывших к нам, наконец, бывших греческих консулов: московского (Е.Н. Саригианнос) и Петроградского (Ст. Дзакидис). Провожали со звоном.

27 июля. День святого великомученика Пантелеимона. Накануне соборной службы в соборе не было, как это бывало в прежние годы. Служил один седмичный. Бдение началось в 10 часов. Прибыл греческий архиерей Фотий. Стоял бдение. В день праздника за литургией была хиротония иеродиакона Флегонта в иеромонаха, а монаха Климента – во иеродиакона. Вскоре после литургии владыка уехал в соседний монастырь. На вечерне даже греческих певчих не было (несмотря на то, что Геронтию таки дали 750 драхм). В день праздника была для всех гостей общая братская трапеза. Сиромах, сравнительно с прежним временем, было мало (около 100 человек).

2 августа. Прибыли из Скопеля (Сербия) паломники сербы, греки и молдаване (96 человек).

4 августа. Они отправились в Хиландар и другие монастыри, а 7 августа уехали обратно.

Грек Геронтий вместе со своей братией обратился с жалобой в Афины в министерство, прося защиты от якобы несправедливого отношения к нему русского братства. Министерство иностранных дел прислало эту жалобу в Кинот. Протат обратился в монастырь, требуя объяснения по этому поводу. Обитель ответила, что жалоба монаха Геронтия неосновательна, так как греческое братство ничем не обижено, напротив – пользуется большими привилегиями, чем русское.

27 августа. Кинот исключил нашего антипросопа о. Пинуфрия из числа членов за невзнос долга 18 тысяч.

18 октября. Скончался в 6 1/4 утра иеросхимонах Терентий. Покойный, в мире Трофим Иванович Рыбушкин, поступил в обитель 26 июля 1908 года. Всё время был на послушании в канцелярии о. игумена, за исключением первых лет, которые пробыл в одесском подворье. Неся ответственное послушание заведующего официальной канцеляриею, он добросовестно и честно относился к исполнению своего долга. Хороший монах, рассудительный, честный, он пользовался любовию всего братства. Как соборный старец и заведующий канцелярией, он принимал деятельное участие в делах обители. Как умному человеку ему поручались сложные поручения и вне обители. Да упокоит душу его Господь в селениях праведных!

22 ноября. Выпал первый снег.

10 декабря. Монах Геронтий грек подал жалобу в патриархию, якобы русские нарушают Патриарший Сингиллион от 1875 года, требуя равноправия, то есть, чтобы греки находились на всех ответственных послушаниях, участвовали в соборе старцев, получали хиротонию наравне с русскими.

Надо заметить, что монах Геронтий всю жизнь мечтает вырвать власть из русских рук и сделать монастырь греческим. К каждому посетителю обители (из греков более или менее важных) он является с жалобою на притеснение греков русским братством. Несмотря на явную пропаганду во вред русским, он пользуется полною безнаказанностию. Когда на Афоне были русские войска, мы имели полную возможность выбросить его за борт, но старцы боялись нарушить этим пресловутый Сингиллион, и старик Геронтий остался на своём месте. Теперь, пользуясь нашим политическим бесправием, он решил вновь попытать счастия захватить власть над обителью в греческие руки.

31 декабря. Год кончился. Слава Богу! Итоги его: ушли в вечность 17 человек. Обитель ещё более оскудела материально. Ввиду отсутствия всякой инициативы каждое дело ведётся допотопным образом. Главная беда в отсутствии дельного ответственного эконома. Мы много работаем, но работа наша обогащает чужих людей, греческих купцов, а мы получаем гроши. Мы много теряем на закупках разных предметов, главным образом хлеба и масла. Отсутствие национальной власти даёт возможность грекам притеснять нас, например, неправильным распределением общих Святой Горы расходов, на нашу долю пришлось платить чуть ли не 50 %. Невозможность сношения с родиной лишила нас всякой материальной помощи. Отцы, лишённые одесского подворья и московской часовни, а также Нового Афона, бедствуют. Несчастие усугубляется невозможностью возвратиться на Святую Гору: власти-безбожники не пускают монахов за границу.

1926 год

Господи благослови!

2 февраля. Была хиротония иеродиаконов Исхириона и Виссариона в иеромонахи, а монахов Никострата и Илиана в иеродиакона епископом Фотием.

12 марта. Проснулись лягушки.

30 марта. Прилетели ласточки.

3 апреля. Приехал Фома Уиттимо и привёз некоторую жертву для 3-х обителей: Пантократорской, Андреевской и Ильинской (по примеру прошлых лет). В этот же день прибыл на своей яхте американец мистер Пол Д. Гравас. Были торжественная встреча и проводы.

18 апреля. Прибыла сербская экскурсия и немедленно отправилась в Хиландар.

20 апреля. Случился лесной пожар: загорелась угольная яма, пожар распространился, сгорело много дров и заготовленных шпал; убыток 100 тысяч.

22 апреля. Посетили обитель 2 бельгийца и англичанин, члены комиссии по переселению греков и болгар.

2 мая. Приехала протатская комиссия из членов лаврского (Евлогия), дохиарского (Порфирия), кутлумушского (Анфима) и грамматика Иоанна (григориатского) по делу жалобы монаха Геронтия. Патриархия поручила Киноту на месте расследовать это дело. Было опрошено греческое братство (12 человек), из которых четверо (Конон, Дометий, Геннадий и Иустин) заявили, что они никаких претензий к обители не имеют. Остальные все показали, что хотя они участия в жалобе Геронтия не принимали, но вполне разделяют его мнение. Надо заметить, что эти же греки, незадолго пред этим опрошенные о. игуменом, заявили, что ничего не знают и знать не хотят.

Члены Протата опрашивали греческих монахов помимо о. игумена. При опросе никто из русских не присутствовал. Особенное недоброжелание показал лаврский Евлогий. С кутлумушским антипросопом случилось несчастье: у самой почти порты он сломал себе ногу на ровном месте; был на руках отнесён в больницу и в опросе греков не участвовал.

3 мая. Комиссия уехала обратно на Карею.

13 мая. Пронёсся ураганный ливень.

21 августа. В 6-м часу дня загорелся вне обители корпус, где жили рабочие-миряне. Общими усилиями пожар удалось потушить, но все-таки дом сгорел. Причина пожара осталась невыясненной.

24 мая. Обитель посетил английский адмирал Мак- Клинтон. Офицеры и команда высаживались на берег.

Несколько времени тому назад было обыскано наше судно, так как было сообщено правительству, что на судне было вывезено оружие и роздано монахам по три ружья каждому. Временно был арестован капитан судна монах Симеон. Это дело было в Солуни.

14 сентября. Монастырь посетила американский яхта (посольская) «Скорпион».

21–23 сентября. Начали дохнуть почему-то быки. Пригласили ветеринарного фельдшера с русской келлии, но он положительно ничего не сказал и спасти их не мог, за короткое время подохло 12 самых лучших рабочих быков. Есть подозрение, что здесь кроется злое дело, но виновники не обнаружены.

25 сентября. Пропали ещё два рабочих быка; куда-то ушли сами и до сего дня <их> не разыскали.

30 сентября. Посетил обитель немецкий полковник Ульрих Фрейд.

19 декабря. Прибыл на Афон назначенный греческим правительством губернатор Святой Горы господин Батистиос. Была торжественная встреча на Карее вновь прибывшего. Был Кинот в полном составе и множество монахов. Группу снимал наш фотограф о. Наум.

Заболел о. наместник иеросхимонах Иоаким. Ездил в Солунь для совета со специалистами. Нашли аневризм аорты. Болезнь неизлечима, и скорая смерть неминуема. Для него это полная неожиданность. Признаки были им замечены давно, но не придавал им значения, а теперь поправить дело трудно.

31 декабря. Год кончился. За весь год отошли ко Господу 14 человек иноков. Итоги: они незначительны. Время прошло очень скоро. Люди ещё более состарились; обветшали материально и отчасти духовно. Особенно выдающихся событий не было. Сравнительно с прошлым Афон редко посещали и мирские русские люди, не говоря об иностранцах.

1927 год

Господи благослови!

3 января. Было сделано о. наместнику елеосвящение. Таинство совершал о. игумен и два иеромонаха.

6 января. О. наместник перешёл из келлии в больницу.

16 января. Скончался о. наместник иеросхимонах Иоаким. Покойный родился в 1862 году. На Афон прибыл в ***; принял монашество в ***(Годы в рукописи не проставлены. – прим. ред.).

В 1909 году был избран наместником и с тех пор сделался фактическим распорядителем монастыря. Вся власть перешла в его руки; всею хозяйственною частию заведовал он. Он был главным распорядителем духовной и материальной жизни обители. Без его совета ничего не делалось. Это был игумен де факто. Как человек он был добрый и доступный для братии; но как администратор не вполне соответствовал такой большой обители, да ещё в такое тяжёлое время.

22 января. В канун великого повечерия в алтаре был разбит параличом иеромонах Сократ.

23 января. О. Сократ скончался.

12 марта. Посетил обитель архиепископ Марониасский Анфим. Встречи не было.

13 марта. В ответ на жалобу наших греков Патриарх письмом от 18 января сего года за № 154 ответил чрез Ки-нот, чтобы братство жило в мире, соблюдая сингиллион 1875 года. Ответ напечатан в журнале, издаваемом Патриархей.

9 апреля. Приехал на праздник Фома Уиттимо. Видя нашу скудость, пожертвовал несколько денег, чтобы на них были куплены к празднику вещи для братии. Поэтому в 1 день будет дано каждому иноку по две вещи. Спасибо ему!

1 мая. Капитан Лазарь около Сики потопил <баржу> магуну, которую удалось достать 5 мая из воды и привезти в монастырь. Потребуется некий ремонт. Погибли хлеб и прочее, что было на ней. Несчастия с людьми не было.

24 мая. В зале архондарика собрался большой собор для выбора наместника. После краткого молитвословия о. игумен предложил каждому положить в урну свою записку с кандидатами. (Записки были напечатаны в типографии, и каждый должен был написать имена 3-х иеромонахов, кого хотел). Когда все записки были собраны, по предложению о. игумена схимонах Николай (трапезарь) стал вынимать их по одной из урны и прочитывать, а двое иноков отмечали кандидатов. По окончании были подсчитаны голоса, причём оказалось, что иеромонахи: Неарк получил 112 голосов, Даниил – 85; Исхирион – 74; Кирик – 53; Иосиф – 37; Филипп – 35; Иустин – 18; Палладий – 10. Таким образом, были назначены три кандидата: Неарк, Даниил и Исхирион. Было предложено некоторыми отцами назначить ещё четвёртого кандидата архимандрита Кирика, но он отказался. Было всего подано 150 записок. Было решено вынимать жребий в день Святого Духа, а пока имена кандидатов поминать в соборах на богослужениях.

31 мая. День Святого Духа. После соборной литургии и молебна о. игумен прочитал особую молитву ко Господу, затем о. архимандрит Кирик вынул из ковчега со святыми мощами (где были положены записки кандидатов), свёрнутую записку и подал о. игумену, который прочитал её во всеуслышание: «Иеромонах Исхирион». Так совершился исторический акт избрания наместника, будущего аввы обители. Вновь избранный о. наместник иеромонах Исхирион, в мире Иван Григорьевич Кутырев, родился в 1875 году на заводе Гусь-Хрустальный Владимирской губернии. В обитель поступил 3 сентября 1902 года, пострижен в рясофор 27 марта 1904 года, в мантию – 22 марта 1907 года, рукоположён во иеродиакона 20 октября 1914 года, во иеромонаха – 1 февраля 1926 года. Послушание имел в типографии.

24 июля. Посетили обитель Трапезундский митрополит Хрисанф и афонский епископ Фотий. Была встреча.

25 июля. Оба архиерея отправились в греческий монастырь Ксиропотам.

27 июля. Престольный праздник – день святого великомученика Пантелеимона. Память святого праздновали с обычной торжественностию. В соборе служил о. игумен. Среди других гостей был и губернатор Святой Горы господин Лалис, которому накануне прислали приглашение и мулов. Он прибыл в день праздника пред литургией, которую стоял в соборе. Сравнительно с другими годами посетителей было немного, из них несколько русских из Солуни.

28 июля. Губернатора проводили со звоном.

29 июля. Загорелся крумичный лес. Пожар начался в хиландарском лесу, затем перешёл на наш. Послали людей 50 человек тушить огонь. Другие монастыри тоже послали рабочих.

3 августа. Пожар истребил весь крумичный лес, а также фиваидский, где сгорело, кроме того, несколько (5) калиб. Убыток громадный. Едва отстояли жилые постройки Крумицы и Фиваиды.

Биографические справки

Алексий (Дородницын Анемподист Яковлевич, 1859–1919), архиерей, с 20 июля 1914 года – архиепископ Владимирский и Суздальский, духовный писатель и богослов. Весной 1917 года съезд духовенства и мирян епархии потребовал удаления архиерея за «деспотическое» управление и грубое обращение с духовенством, а также в связи с обвинениями в близости к Григорию Распутину, Священный Синод был вынужден уволить его на покой. Осенью 1917 года самовольно поселился в Киево-Печерской лавре и при поддержке Центральной Рады пытался захватить церковную власть в Киеве, объявив автокефалию, возглавил Всеукраинскую церковную раду и выступая против митрополита Киевского Владимира (Богоявленского); косвенно виновен в его гибели 25 января 1818 года. Однако новым митрополитом Киевским и Галицким был избран не он, а митрополит Антоний (Храповицкий).

Анастасий (Грибановский Александр Алексеевич, 1873–1965), архиепископ Кишинёвский и Хотинский; впоследствии епископ Русской Православной Церкви заграницей (РПЦЗ), митрополит Восточноамериканский и Нью-Йоркский, второй (с 1936 года.), после митрополита, председатель Архиерейского Синода РПЦЗ, до 1944 г. проживал в Югославии, затем в Мюнхене, с 1951 г. – в США.

Антоний (Храповицкий Алексей Павлович, 1863–1936), митрополит Русской Православной Церкви, богослов, философ, с 30 мая 1918 митрополит Киевский и Галицкий; впоследствии первый по времени председатель Архиерейского синода Русской Православной Церкви заграницей, покинул Россию из Новороссийска в марте 1920 года, прибыв в Афины, затем на Афон, где планировал остаться, но пробыл около 5 месяцев. В сентябре 1920 года был вызван П.Н. Врангелем в Крым, откуда 6/19 ноября 1920 года эвакуировался в Константинополь. В феврале 1921 года переехал в Сербию, где в ноябре-декабре того же года провёл 1-й Заграничный (Карловацкий) Собор, до своей кончины возглавлял РПЦЗ.

Аристоклий Афонский (Амвросиев Алексей Алексеевич, 1846–1918), преподобный (местночтимый святой Московской епархии, день памяти 6 сентября) в Пантелеимоновском монастыре на Афоне подвизался с 1876 года, в 1880 году пострижен в мантию, в 1884 году рукоположен в иеродиакона и вскоре в иеромонаха, в 1886 году принял схиму, в 1891–1894 и 1909–1919 годах – настоятель московского подворья, был настоятелем часовни святого великомученика и целителя Пантелеимона. Старец обладал даром исцеления и прозорливости и принимал ежедневно сотни людей, нуждающихся в помощи. Многочисленные пожертвования верующих старец раздавал нуждающимся.

Венизелос Элефтериос Кириаку (1864–1936), греческий политик, несколько раз занимавший должность премьер-министра с 1910 по 1933 год.

Гермоген (Максимов Григорий Иванович,1861 – 1945), митрополит, окончил Киевскую духовную академию (1886), епископ Аксайский, викарий Донской епархии (1910), затем Екатеринославский и Новомосковский. С 1919 года в эмиграции, был управляющим русскими православными приходами в Греции, на о. Кипр и в Египте. Позднее в сане архиепископа проживал в Югославии на покое в монастыре Хопово. Один из основателей Братства русской правды, в 1942 г. согласился возглавить так называемую Хорватскую Православную Церковь, находившуюся в расколе с Сербской Православной Церковью, был возведен в сан митрополита патриархом румынским Никодимом, был осужден архиерейским судом РПЗЦ как нарушающий права Сербской патриархии и исключен из состава Архиерейского Синода РПЦЗ, в июле 1945 г. погиб от рук югославских партизан (или, по другим сведениям, был арестован после освобождения Загреба и приговорен к расстрелу).

Иоаким (1862–1927), иеросхимонах (схиму принял в 1919 году), наместник Свято-Пантелеимоновского монастыря на Афоне в 1909–1927 годах.

Кирик (Максимов, 1869–1938), схиархимандрит, в молодом возрасте приехал из России на Афон, в Свято-Пантелеимоновский монастырь, принял постриг в 1889 году, исполнял послушания на Афонском подворье в Москве, был настоятелем Афонского подворья в г. Одессе в 1906–1917 годах, принимал активное участие в борьбе с имяславием, после октября 1917года вернулся на Афон, являлся духовником монастыря, в 1930-х годах, по совету митрополита Антония (Храповицкого) был вызван в Сербию для содействия в устройстве там церковной жизни русской эмиграции, скончался в 1938 году в г. Панчево (Югославия).

Крейн Чарльз Ричард (1858–1939), американский промышленник и дипломат, коллекционер предметов искусства и меценат, более 20 раз бывал в России и СССР, а также на Афоне, делал благотворительные пожертвования в русский монастырь св. Пантелеимона.

Милюков Павел Николаевич (1859–1943), русский политический деятель, историк и публицист, лидер Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы, кадетской партии), министр иностранных дел Временного правительства в 1917 году, в эмиграции в Турции, Англии, с 1920 года – во Франции.

Николай (Велимирович Никола, 1880–1956), епископ Охридский и Жичский Сербской Православной церкви, учился в Петербургской духовной академии, в 1920 году поставлен епископом Охридской епархии, в 1934 году назначен епископом Жичским. Во время 2-й мировой войны был арестован оккупационными властями, находился в заключении в монастыре Войловица, затем в концлагере Дахау. 8 мая 1945 года освобождён американскими войсками, но в связи с приходом к власти на его родине коммунистов не вернулся в Югославию и переехал в США, где подвизался в монастыре святого Тихона в штате Пенсильвания. В 1987 году канонизирован как местночтимый святой Шабачско-Валевской епархии, для общецерковного почитания канонизирован в 2003 году. Мощи с 1991 года находятся в его родном селе Лелич.

Павловский Алексей Алексеевич, писатель, провёл на Афоне около 20 лет, автор популярной книги «Всеобщий иллюстрированный путеводитель по монастырям и святым местам Российской империи и Святой Горе Афону» (1907), не потерявшей актуальности и в настоящее время.

Питирим (Ладыгин Потапий Фёдорович;1866–1957), в последствии схиепископ Пётр, подвизался на Афоне в Андреевском скиту с 1894 года, пострижен в мантию в 1898 году, рукоположен в сан иеродиакона в 1900 году, в сан иеромонаха – в 1904 году, в 1901–1902 годах служил на подворье в Петербурге, с 1911 года – настоятель Андреевского подворья в Одессе, где во время 1-й мировой войны открыл лазарет, с декабря 1916 года управлял по поручению Святейшего Синода Киприанским Болгарским монастырём и Кондоровским (или Кондратским) скитом в Бессарабии. В 1918 году по поручению Патриарха Тихона отправился в Константинополь, чтобы передать Вселенскому Патриарху уведомление об избрании в России патриарха; выполнив поручение, посетил Афон и вернулся обратно с ответным посланием Константинопольского Патриарха, продолжал служить в Одессе до 1923 года, когда был выслан из города. Некоторое время жил на хуторе Еремеевка в шестидесяти километрах от города, затем был выслан в Уфимский край, где основал в лесу тайный скит, катакомбным архиереем стал в 1925 году, когда был тайно хиротонисан во епископа Нижегородского и Уржумского, викария Уфимской епархии, в 1928–1933 годах пережил арест и тюремное заключение, в 1933–1945 годах жил в разных городах Глазове, Калуге, Белорецке, Уфе (с 1937 года – нелегально). В 1945 году был выслан в Среднюю Азию, в 1949–1951 годах жил в Белоруссии, на Кубани, с 1951 года – в Глазове.

Сарайль Морис (1856-?), французский генерал, образование получил в Сен-Сирской военной школе.

Тихон (Василий Иванович Беллавин, 1865–1925), первый Патриарх Московский и всея Руси в XX веке, после восстановления патриаршества (1918–1925).

Уиттимо Фома, в другой транскрипции Виттемор Томас (1871–1950), американский археолог, работал над изучением и восстановлением фресок Софийского собора в Константинополе, оказывал финансовую помощь русским эмигрантам для получения образования (создал для этой цели Американский комитет), а также Свято-Пантелеимоновскому монастырю на Афоне, в 1930 году при помощи Виттемора американским промышленником Крейном были куплены колокола Данилова монастыря и подарены Гарвардскому университету.

Прибыл 16 мая, уехал 19 октября.

Введение

сведения о поселениях монастырей и других

монашеских учреждений на Афоне

в мае-октябре 1919 года

Исполняя возложенные на меня высшим священноначалием Русской Православной Церкви поручение, я в течение мая июня и июля месяцев 1919 года (21 мая – 19 октября старого стиля) посетил все семнадцать греческих монастырей, находящихся на Афоне⁶²: Кутлумушский, Иверский, Пантократорский, Ватопедский, Дохиарский, Ксенофский, Ставроникитский, Филофеевский, Каракальский, Лавру святого Афанасия, Есфигменский. Констамонитский, Павловский, Дионисиатский, Григориатский, Симонопетровский и Ксиропотамский, сербский монастырь – Хиландарский, болгарский монастырь – Зографский, греческие скиты: святой Анны и Рождествобогородичный или Новый, молдавский скит святого Иоанна Предтечи, Русский монастырь святого великомученика и целителя Пантелеимона, русские скиты – Андреевский и Ильинский – и скит Богородицы, или Ксилургу, принадлежащий Пантелеимоновскому русскому монастырю, русские келлии: Петро-Онуфриевскую (Иверского монастыря), Преображенскую, Вознесенскую (обе Филофеевского монастыря), Крестовоздвиженскую (Каракальского монастыря) Артемьевскую, Георгиевскую и Богословскую (все три Лавры святого Афанасия). Саввы (стр. 2) Освященного (Симонопетровского монастыря), Златоустовскую (Иверского монастыря), Белозерско-Николаевскую (Хиландарского монастыря), Покровскую (Ставроникитского монастыря), Благовещенскую (Симонопетровского монастыря), Троицкую, Трёхсвятительскую, Игнатьевскую, Благовещенскую, Богословскую и Предтеченскую (все шесть Хиландарского монастыря), святых Бессеребренников Косьмы и Дамиана (Русского Пантелеимонова монастыря), каливы с церквами: Варваринскую и Иверскую (Кутлумушского монастыря), каливы без церквей: иеродьякона схимонаха Макария, иеродьякона Сильвестра (обе Пантелеимонова монастыря), схимонахов: Вениамина, Гавриила (обе Ставроникитского монастыря), Иоанна Медного (Хиландарского монастыря), Иоанна Киевского (Кутлумушского монастыря), болгарскую келлию «Достойно есть» (Пантократорского монастыря), грузинскую келлию святого первомученика диакона Стефана (Русского Пантелеимонова монастыря). Кроме того я посетил обитель – так называемый Старый Руссик, скит Фиваиду и хутор Крумицу, принадлежащие русскому Пантелеимонову монастырю.

Некоторые из вышеуказанных монастырей я посетил по два <раза>: Иверский, Дохиарский, Ксенофонтский и даже по три (например, Зографский монастырь) раза. Во многих из греческих монастырей я оставался более одного дня: Ватопедский, Зографский, Каракальский, Константиновский, Павловский и Дионисиатский. В русских: монастыре святого великомученика и целителя Пантелеимона, скитах (Андреевском и Ильинском) и келлиях (Артемьевской, Георгиевской, Керашанской, Николаевско-Белозёрской) – я проводил все дни, свободные от поездок по греческим монастырям и скитам, а также и по русским келлиям.

При посещении монастырей, скитов, келлий я всегда присутствовал при богослужениях и во все праздничные и воскресные дни (неопустительно я сам совершал богослужение (стр. 3) с братиею обители, причём всегда произносил беседы и поучения применительно к праздничным воспоминаниям и очередным евангельским чтениям, или же к вопросам и нуждам той или другой обители. На некоторых русских келлиях (например, Георгиевской Керашанской) я нарочито оставался по нескольку дней, присутствовал на всех службах и сам совершал богослужение.

В Преображенском храме, находящемся на вершине горы Афонской, состоящем в ведении Лавры святого Афанасия, сильно запущенном, я служил 22 июня молебен.

В греческих, а также в Хиландарском и Зографском монастырях, когда я присутствовал при богослужении, я читал Символ веры и молитву Господню.

9 и 10 июля, в день памяти преподобного Антония Киево-Печерского, я совершал богослужение в Кирилло-мефодиевском храме скита Ксилургу, принадлежащего русскому святому Пантелеимонову монастырю и населённому преимущественно болгарскими монахами.

На основании всего мной виденного и слышанного я излагаю настоящий отчёт, главнейшая конечная цель которого заключается в том, чтобы определить важнейшие и неотложные современные нужды русского монашества на Афоне и указать способы, какими могли бы быть наилучше и справедливо удовлетворены эти потребности и запросы. Для того чтобы заключительная речь о современных нуждах русского монашества на Афоне и закономерных способах их удовлетворения была возможно более понятною, я признаю необходимым этой речи предпослать самые общие и краткие сведения об истории, устройства, управлении и быте афонского монашества – всего вообще и, в частности, русского.

Современное состояние греческого монашества на Афоне

Афон с древнейших времён сделался местом жительства и подвижничества представителей всех народов, исповедующих христианство и принадлежащих к Православной Восточной Христовой Церкви. Господствующее положение среди афонского монашества занимает монашество греческое (по национальному происхождению и языку принадлежащих к его составу иноков).

Греческие афонские монахи пребывают в иноческих жилищах, которые не только по образу жизни своих обитателей, но и по правам, какими они пользуются, обычного и писанного закона, а также и по другим различным обстоятельствам, делятся на следующие виды: 1) монастыри, 2) скиты, 3) келлии, 4) каливы, 5) кафизмы, 6) кавии, 7) пустыни и 8) исихастирии (места безмолвия).

Всех монастырей греческих теперь осталось на Афоне семнадцать. Все они полноправны, самостоятельны и внутренне самоуправляющиеся⁶³. Поэтому они называются по-гречески⁶⁴.

Господствующими они называются потому, что они являются господами, то есть правителями и хозяевами Святой горы: царскими и патриаршими потому, что теперешние права их основываются на документах, данных в своё время византийскими императорами (хрисовулах) и вселенскими патриархами (сигиллионах). Наименование ставропигиальными обозначает их постоянное и современное право быть независимыми от епархиального архиерея и подчиняться непосредственно Вселенскому Патриарху.

По образу монашеской жизни, принятому в них, они разделяются на: 1) киновии, или общежительные монастыри, то есть такие, в которых братство имеет всё общее: молитву, трапезу, одежду, обувь и послушание или работы, и 2) идиоритмы, или своежительные монастыри, то есть такие, в которых братия, кроме общей молитвы, живёт каждый своей индивидуальной или личной жизнью, разумеется, согласной с требованиями монашеского звания.

Общежительные греческие монастыри суть следующие девять: 1) Дионисиатский Предтеченский⁶⁵, 2) Кутлумушский Преображенский, 3) Каракальский Петропавловский, 4) Симонопетровский Крестовоздвиженский, 5) Павловский Сретенский, 6) Ксенофский Георгиевский, 7) Григориатский Николаевский, 8) Есфигменский Вознесенский и 9) Констамонитский Стефановский.

Идеоритмов среди греческих монастырей теперь восемь, и они суть следующие: 1) Лавра святого Афанасия, 2) Ватопедский Благовещенский, 3) Иверский Успенский, 4) Пантократорский Преображенский, 5) Ксиропотамский Сорока мучеников, 6) Дохиарский Архангельский, 7) Филофеевский Благовещенский и 8) Ставроникитский Николаевский.

Будучи сравнительно немногочисленными по количеству своего братства, греческие монастыри обладают многими разнообразными и значительными средствами материального содержания. Доходы греческих монастырей получаются из следующих главных источников: 1) от той земли на самом Афоне, которой они владеют; 2) от метохов, какие находятся вне Афона, главным образом на соседних полуостровах и островах архипелага, и отчасти в России до последней мировой, и 3) от платы за различные владения чисто монашеского характера, отдавания монастырями в аренду разного вида, то есть от скитов, келий, калив, кавий и прочего. Нижеследующая сравнительная таблица может дать более или менее приблизительное представление о греческих монастырях в этом отношении.

Показанные в таблице сведения заимствованы из книги митрополита Мелетия Метаксакиса, после проверки их в соответствующих местах путём сравнения с показаниями Г. Смирнаки в его (название книги не вписано. – прим. ред.), а также посредством личных справок во время посещения монастырей.

Среди господствующих и ставропигиальных монастырей имеются, кроме нашего Русского во имя святого великомученика Пантелеимона, ещё два славянских монастыря – частью по своему происхождению от славянских основателей, частью же по преобладающему составу современного своего братства.

Один из них – Зографский Георгиевский – принадлежит болгарам (преимущественно македонским уроженцам), остался общежительным, основан в Х веке, имеет 170 человек братства, владеет 5000 десятин земли на Афоне и 8 метохами вне его, получает из России доходов до 100 000 рублей, вносит в Протат налогов до 2361 драхм 45 лепт. И вообще считается одним из благоустроенных внутренне и богатых материально афонских монастырей.

Другой славянский монастырь – Хиландарский Введенский, основанный в XIV веке сербскими королями, бывший некогда славной лаврой, теперь сделался штатным монастырём и, несмотря на то что при сравнительно малом числе братство – до 50 человек, владеет весьма значительными источниками доходов, в виде 6000 десятин земли на Афоне, 8 метохов, 19 келлий, которые приносят ежегодно до 4264 рублей (в Протат вносят 3612 драхм 50 лепт), совершенно справедливо почитается одним из беднейших монастырей. Даже по своему внешнему виду он представляет жалкие, наводящие на тяжёлую грусть, развалины бывших некогда величественных зданий.

Скитами на Афоне называются монашеские обители, которые находятся в зависимости от господствующих монастырей, даже во владении этих последних, как выражаются о том официальные афонские документы. Условия и особенности взаимных отношений между господствующими монастырями и подчинёнными им скитами весьма разнообразные и они более или менее подробно перечисляются в омологиях, как называются на Афоне документы, напоминающие обыкновенные арендные договоры между владельцем и арендатором.

Всех греческих скитов сейчас на Афоне имеется семь (7), и все они принадлежат, по принятому в них образу монашеской жизни, к числу своежительных, или штатных обителей. Впрочем, правила и образ жизни в греческих штатных скитах во многих отношениях и притом иногда значительно отличаются от таковых же правил и образа жизни, существующих в штатных греческих монастырях. Существенное основание для такого различия заключается в том, что скиты, кроме весьма небольших участков земли на Афоне, которые им отводятся господствующими монастырями и за которые они вносят известную плату этим последним, не имеют никаких других постоянных источников дохода. Братство греческих скитов, живущее преимущественно по небольшим келиям, при которых часто устраиваются и храмы, только по субботам, воскресеньям и праздникам собираются в общий соборный храм, называемый Κυριακονv, где обыкновенно живёт и общий скитский дикей, избираемый ежегодно и руководящий общими делами скита. Потому скитское греческое братство вынуждено жить почти исключительно трудами своих рук. Благодаря этому, а также отчасти и другим обстоятельствам, монашеская жизнь в греческих скитах, называемых обыкновенно идиоритмами, то есть своежительными, или штатными, стоит на весьма высокой степени совершенства. Некоторые из греческих скитов пользуются исключительно славой подвижнической жизни своих старцев. Вот эти скиты, с некоторыми краткими статистическими сведениями о них.

1. Святой Анны, принадлежит Лавре святого Афанасия, возник в XI веке, имеет до 61 келлии, в которых пребывает до 238 иноков, почти исключительно греков, соборный храм во имя святой праведной Анны (25 июля).

2. Кавсокалийский, во имя Пресвятой Троицы, принадлежащий той же Лавре святого Афанасия, устроен в XIV веке, имеет до 39 келлий, в которых живёт до 95 иноков почти исключительно греков, соборный храм во имя Святой Троицы.

В. Штатные

3. Димитровский, принадлежит Ватопедскому монастырю, происхождения древнего (но точно время неизвестно), имеет до 23 келлий, в которых живут до 60 человек почти исключительно греков, соборный храм во имя святого великомученика Димитрия Солунского (26 октября).

4. Предтеченский, принадлежащий Иверскому монастырю, возник в XVI веке, имеет до 10 келлий, в которых живёт до 40 иноков почти исключительно греков, соборный храм в честь усекновения главы святого Иоанна Предтечи.

5. Пантелеимоновский, принадлежащий Кутлумушскому монастырю, возникший в XVIII веке, имеет 23 келлии с 60 иноками, соборный храм во имя святого великомученика Пантелеимона (27 июля).

6. Рождествобогородичный, иначе называемый Новым скитом, принадлежит монастырю Святопавловскому, основан около 1760 года, имеет до 28 келлий с 60 иноками почти исключительно греческого происхождения, соборный храм в честь рождества Пресвятой Богородицы (8 сентября).

7. Благовещенский, принадлежащий Ксенофонтскому монастырю, возник около 1760 года, имеет до 28 келлий, в которых живут до 80 почти исключительно греческих иноков, соборный храм в честь Благовещения пресвятой Богородицы (25 марта).

Кроме перечисленных греческих и наших русских скитов, о которых будет речь ниже, на Афоне имеются ещё два скита, населённых монахами преимущественно румынско-молдавскими происхождения.

Один из них – Димитриевский, иначе Лаком, возник в Х веке, имеет 13 келлий, в которых живут до 65 иноков, по особенному идиоритмному канонизму, данному в недавнее время от монастыря, во главе скитян стоит избираемый дикей с двумя епитропами, соборный храм во имя святого великомученика Димитрия Солунского (26 октября).

Другой – Предтеченский общежительный скит, принадлежащий Лавре святого Афанасия, основан сравнительно недавно, в 1852 году, имеет до 95 иноков румынско-молдавского происхождения, во главе с выборным игуменом, соборный храм в честь Богоявления Господня (6 января).

К сожалению, в Предтеченском молдавском скиту, с внешней стороны благоустроенном и вообще напоминающем более общежительный монастырь, нежели обыкновенный греческий скит на Афоне, происходят почти непрерывные внутренние смуты на почве партийных разделений. Источником этих смут служит антагонизм между румынами и молдаванами, причём те и другие принадлежали до последнего времени к двум различным государствам – России и Румынии. Возникающие на подобной почве разделения и борьбу поддерживает и усиливает, кажется, в своих собственных видах и по своим соображениям, господствующий монастырь.

Я посетил Предтеченский молдавский скит 20–21 июня 1919 года и провёл в нём очень тревожную ночь. Среди братии господствовало сильное внутреннее брожение, готовое каждую минуту вылиться в открытую и вооружённую борьбу. Среди братства две неравные части. Большую часть (до 50–60 человек) составляют сторонники прежнего игумена-архимандрита, который во время войны выехал в Румынию и теперь остаётся там. Монастырь Лавра святого Афанасия поставил своего игумена, которого поддерживают до 17 человек братства из среды грекофильствующих румын и молдаван. Меньшинство сейчас совершенно возобладало над большинством, которое сильно терроризовано. Меньшинство, поддерживаемое монастырём, решило не допустить прежнего игумена и даже угрожает пустить в ход огнестрельное оружие в случае, если прежний игумен с находящимися вместе с ним монахами приедет на Афон и покажется в стенах скита.

Мы с монахом Андреевского скита Анеимом заехали в скит, не подозревая подобных отношений в среде братства. Моему спутнику кто-то сказал в Иверском монастыре, что в молдавском Предтеченском скиту прежде были внутренние смуты, но в последнее время они прекратились и все, будто бы, успокоились, притом настолько, что скитская порта, бывшая прежде запертой, теперь открыта. Вот почему мы и прибыли в скит, который, как единственный среди нерусских скитов общежительный и славящийся высокой аскетической жизнью своих иноков, я лично очень желал видеть. Когда мы поздним вечером, около 11.30 часов по афонскому времени, приехали из Лавры в скит, то порта, действительно, оказалась открытой. Мы спокойно вошли в скит, зашли в храм, где совершался параклис, и потом нас пригласили на архондарик. Нас приняли, в общем, очень радушно, хотя из господствующей партии под разными предлогами никто не показался. Приходившие же из числа большинства братии горько жаловалась на своё весьма тяжёлое положение в скиту, говорили, что им положительно опасно оставаться здесь, что многие уже, убоявшись, разошлись по разным келлиям. Я, со своей стороны, сколько мог старался успокоить и одобрить смущённых, убеждая их подождать общего успокоения и возобновления нормальных сношений с их родиной. К сожалению, заговорить о желательности и пользе солидарного выступления молдаванских иноков с русскими при таких обстоятельствах не представлялось решительно никакой возможности. На другой день, после раннего богослужения, поклонившись святыням и внимательно осмотрев соборный храм, в здании которого бывшим на Афоне землетрясением произведены сильные повреждения, мы отправились далее, сопровождаемые искренними благожеланиями и благодарностью за посещение со стороны представителей сочувствующего России большинства. Искренне жаль, если столь благоустроенный, особенно внутренне, скит погибнет, благодаря указанным смутам.

О скитах Карейском и так называемом Чёрном Вире, которые обыкновенно упоминаются в исторических трудах, описаниях Афона и даже в статистических отчётах, мы не говорим, потому что 1) Карейский скит, существовавший в древности, ещё в XVI веке превратился в особый городок афонский с древним храмом в честь Успения Божией Матери, и 2) от Чёрного Вира, находящегося в пределах владения Зографского монастыря, построенного в 1747 году на средства русской императрицы Елизаветы Петровны для малороссийских монахов Афона, с храмом в честь Рождества пресвятой Богородицы, остались сейчас одни только развалины, охраняемые двумя монахами Зографского монастыря, являющимися только сторожами их. Мне передавали, что теперешние зографские монахи-болгары намеренно уничтожают всякие следы существования в их владениях русского скита. Будто бы только в самое последнее время уничтожены колонны и другие части здания храма, на котором русские надписи. Я очень усиленно добивался того, чтобы посмотреть Чёрный Вир, но в троекратное посещение Зографа меня под разными предлогами не допустили до этого.

На Карее я был три раза, причём с особенным вниманием осматривал древний Успенский храм с его знаменитой панселиновской живописью. К сожалению, проникнуть в протатский архив мне не удалось, как не удалось это в своё время и преосвященному Порфирию <Успенскому>, посещавшему Афон при более благоприятных для русского путешественника условиях и обстоятельствах времени.

За скитами в порядке иерархической последовательности среди монашеских учреждений Святой Горы идут келлии. Келлиями на Афоне называется особое небольшие здания, находящиеся на земле одного из господствующих монастырей, имеющие храм (один обязательно, но бывает и больше на одной и той же келлии) и отдаваемые монастырями, обыкновенно, за плату монахам, которые желают жить отдельно и вне монастыря. Келлии отдаются по особым договорам, которые называются омологиями. В омологиях, имеющих вид и характер арендных договоров, более или менее точно определяются, кроме границ усадьбы и плана келлии, также и другие условия пользования нанимателями келлией и принадлежащим к ней участком земли. Формула омологии более или менее неизменно сохраняется от древних времён.

В отличие от скитов, которые отдаются более или менее значительному числу лиц, до десяти, тридцати и более, а также и от других монашеских жительств на Афоне, о которых у нас будет речь ниже, келлии обыкновенно записываются на трёх лиц, из которых первый называется старцем, <на место> которого, в случае смерти, заступает второй, а место этого последнего, в случае его смерти, заступает третий, причём всякий раз может быть записываемо новое лицо из среды наличного братства.

Греческие келлии, за весьма редкими исключениями, бывают невелики и мало благоустроены. В них живёт большею частью от 3 до 6 монахов, которые, по исполнении обязательного монашеского правила, занимаются различными рукоделиями, составляющими предмет продажи и единственный источник их содержания. Греческие келлиоты живут обыкновенно отшельнически, изолированно, имеют мало общения с другими афонскими монахами, и к ним трудно бывает проникать. Некоторые из греческих келлий представляют жилища нескольких лиц, принадлежащих к одному и тому же семейству (например, отец с сыновьями и тому подобное). Греческих келлий, принадлежащих разным монастырям, на Афоне очень много, как это можно видеть из нижеследующей таблицы⁶⁶:

1) в Лавре святого Афанасия – 35;

2) в Ватопедском монастыре – 22;

3) в Иверском монастыре – 20;

4) в Хиландарском монастыре – 14;

5) в Дионисиатском – 6;

6) в Кутлумушском – 14;

7) в Пантократорском – 10;

8) в Ксиропотамском – 3;

9) в Каракальском – 6

__________

Итого 130

10) в Филофеевском – 5;

11) в Симонопетровском – 2;

12) в Святопавловском – 1;

13) в Ставроникитском – 5;

14) в Григориатском – 7;

15) в Есфигменском – 1.

______________

Итого 21

ВСЕГО 151

Число монахов, находящихся в греческих келлиях, нам не удалось установить с точностью, так как получить точные сведения, касающиеся греческих монастырей на Афоне вообще в высшей степени трудно. Но мы едва ли будем далеки от истины, если, положив среднее число обитателей на каждую греческую келлию по 4 человека, определим общее число всех греческих келлиотов приблизительно в 600 человек.

Среди греческих келлий некоторые имеют весьма значительную древность. Храмы в греческих келлиях большею частью весьма малы и бедны утварью. В этом последнем отношении выделяется греческая келлия, так называемая Серафимовская, находящаяся на Карее рядом с русскими келлиями – Троицкой и Трёхсвятительской. Храм в этой келлии построен в недавнее время в русско-византийском стиле. Мне говорили, что здешние келлиоты, принадлежащие к одной родственной греческой семье, подверглись сильным нападкам за явно обнаруженное ими русофильство со стороны других греков и, в частности, со стороны Кинота. Им грозили даже отлучением, но они как люди материально состоятельные и независимые не обратили внимания на выходки своих противников, которые постепенно остыли в своих негодованиях на них и затем совсем успокоились.

За келлиями следуют калибы. Калибами на Афоне принято называть собственно такие монашеские жилища, которые не имеют при себе храма, хотя этот признак (отсутствие храма) не безусловно обязательный и существенный, так как бывают калибы и с храмами в них. Наши русские калибы, о которых мы будем говорить позже, не похожи на греческие калибы. Греческие калибы редко бывают отдельно, особняком, а большей частью они строятся группами, которые составляют вышеописанные нами греческие скиты – идиоритмы. Отдельные греческие калибы немногочисленны и редки на Афоне в настоящее время.

С калибами у греков тесно связаны кавьи. Так называются отдельные комнаты, которые хозяевами калиб отдаются внаём более их бедным и нуждающимся монахам. Кавиоты называются ещё сиромахами. До войны их было очень много на Афоне, причём они жили трудами рук своих, работая в греческих монастырях, а большею частью питались милостыней, которой щедро наделяли их русские монастыри и скиты.

Среди греческого афонского монашества и доселе встречаются виды особенного отшельнического жительства, сохранившиеся от древнейших времён, таковы следующие:

1) Катэзматы. Так называются жилища, состоящие обыкновенно из небольшой комнаты и находящиеся в границах монастырской усадьбы или же где-либо вблизи её. В них доживают свой век монахи-старцы, которые единственно вносят в пользу монастыря определённую сумму (например, 100 турецких лир), за что до смерти получают от монастыря так называемую кубань, то есть все необходимые средства к жизни. Старцы катэзматы не пользуются правом передачи своих жилищ другим монахам.

2) Эримитрии, или пустыни, представляющие собой обыкновенно пещеры, которые сейчас на Афоне редки и в которых живут, с согласия монастыря, особые монахи-подвижники, и

3) Исихастирии, или места безмолвия, которые близко подходят по своему устройству, виду и характеру к вышеупомянутым калибам, или катэзматам и в которых помещаются монахи-подвижники, самостоятельно добывающие себе средства к жизни.

Количество вышеозначенных малых жилищ греческого афонского монашества трудно определить с какой-либо точностью так как оно постоянно меняется. Мировая война отразилась особенно тяжело на этом бедном классе греческого афонского монашества. Недостаток питания и вообще средств к жизни был причиной распространения среди него разных болезней, от которых весьма многие умерли.

К концу Х1Х века количество небольших жилищ греческого афонского монашества представлялось в следующем виде⁶⁷:

Калиб Катэзматов Исихастрий

Всего греческого монашества, в настоящее время пребывающего в 17 монастырях, 7 скитах, келлиях, калибах и других жилищах на Афоне, насчитывается приблизительно до 2356⁶⁸.

И по моим личным наблюдениям и по общим отзывам тех, с кем приходилось мне беседовать по этому вопросу, греческое монашество на Афоне сейчас переживает период сильного упадка. Особенно это должно сказать о штатных монастырях и отдельных келлиях, которые представляют точную копию первых. В них поддерживается теперь одна только видимость монашества, при отсутствии истинного духа и существа его. Богослужение в них совершается неопустительно, аккуратно, с соблюдением всех требований церковного устава. Но в келлиях греческих богослужение совершается далеко не всегда, даже весьма редко. Оно заменяется канонами по чёткам. В штатных монастырях посещение богослужения далеко не обязательно для всего братства. Аристократия монастыря в лице проигуменов, проэстосов и епитропов первая уклоняется от обязательного и неопустительного богослужения. Это настолько обыкновенное явление, что его не стесняются допускать даже в присутствии посторонних людей и посетителей. Например, 22 и 23 мая, когда я в сопровождении двух антипросопов – пантелеимоновского и кутлумушского – был в Ватопедском монастыре, правительственная группа монастыря отсутствовала почти на всех службах, включительно до литургии, за исключением только двух проэстосов, которые были прикомандированы к нам для обозрения монастыря. Несколько осторожнее вели себя проигумены и начальствующие геронты Иверского монастыря, показываясь за богослужением во время моего двукратного посещения этого монастыря – 21 мая и 16–17 июня 1919 года. Но зато епитропия Лавры святого Афанасия, спавшая в то время, когда мы 20 июня приехали в монастырь, принимала нас и угощала в зале своих заседаний во время вечерни, причём было слышно пение и чтение, так как Благовещенский храм, где совершалось богослужение, был недалеко от места, где мы сидели и угощались, а геронты раскуривали свои сигары. Я очень нервничал, так как сильно желал присутствовать при богослужении. Но нас как будто намеренно задержали, а затем повели в ризницу и библиотеку, так что богослужения мы уже не застали.

В штатных греческих монастырях не считаются строго также и с другими требованиями устава, например, относительно пищи. Употребление мясной пищи монахами и даже схимонахами, из которых большею частию состоит братство греческих монастырей, в штатных греческих монастырях (также и в отдельных келлиях) составляет столь обыкновенное явление, что, например, нас угощали 23 мая в Ватопедском монастыре прекрасным мясным обедом, который разделяли со мной и одним их хорофилаков (стражей) – офицеров, два местных проэстоса, между тем как для моих спутников – вышеупомянутых антипросопов – о. Пинуфрия и геронты Виссариона, а также пантелеимоновского монаха о. Виктора, был приготовлен особо постный рыбный стол.

Подобные порядки существуют даже в одном из славянских монастырей – Хиландарском, принадлежащем, как сказано выше, к числу штатных монастырей.

Монахи штатных афонских монастырей вообще, исполняя необходимые элементарные требования монашеского устава, ведут жизнь свободную, льготную, обставленную всевозможными удобствами. Особенно это должно сказать о так называемых монастырских старцах, составляющих привилегированную правительственную группу в монастыре. Старцы имеют обширные, иногда богато обставленные помещения, прислугу из среды младших монахов, особый стол, кушают что и когда пожелают, одеваются изысканно, ездят на сторону, когда пожелают, и тому подобное. Доходы монастырские, которые иногда (например, в Лавре, Ватопеде, Ивере) бывают весьма значительны, распределяют преимущественно между этими же старцами, так что среди них встречаются очень богатые капиталисты. Вообще, если бы было преувеличением сказать, что штатные греческие монастыри на Афоне являются банкирскими домами, каковое сравнение мне приходилось слышать именно на Афоне, то, несомненно, справедливо, что эти монастыри весьма далеки от идеала монашеского. Я бы позволил себе назвать их хорошими домами-квартирами, какие теперь нередко встречаются в больших городах, домами, в которых живут хорошие мирские духовные люди, добровольно подчиняющиеся хорошему общему внутреннему режиму жизни, с преобладанием в нём требований религиозного характера. Особенно печально было наблюдать и убеждаться в том, что представители такого монашества, даже лучшие среди них, искренние и добрые люди, совершенно не понимают, не замечают и не сознают того, что они совершенно удалились от духовного монашеского жительства.

Впрочем, справедливость требует сказать, что и среди монахов штатных греческих монастырей встречаются и теперь иноки весьма высокой духовной жизни и строгого аскетического настроения. Эти отчётливо сознают ненормальность состояния своих обителей, но чувствуют себя совершенно бессильными в борьбе с нею.

В штатных же греческих скитах дело обстоит иначе. Там, благодаря скудости содержания и тому, что туда поступают люди искренно и сознательно стремящиеся к подвижнической жизни, эта последняя стоит на значительной высоте. Особенной славой в этом отношении пользуются скиты святой Анны и Лакк.

В общежительных греческих монастырях, особенно в некоторых из них, ещё жив дух древнего восточного монашества. Богослужение здесь соблюдается с возможно точнейшим соблюдением устава. Бдения здесь бывают даже более продолжительны, чем в нашем русском Пантелеимоновском монастыре, где они продолжаются в нарочитые праздники до 12–14 часов к ряду. Впрочем, продолжительность греческих всенощных бдений обусловливается в значительной степени большим числом назидательных чтений, для которых выбираются нарочито обширные статьи, а также и особенностями греческого пения, благодаря которому, например, пение предначинательного псалма в русском Ильинском скиту 19 июля 1919 года продолжалось более часа, несмотря на то, что первая половина псалма была прочитана предстоятелем – проигуменом Пантократорского монастыря Герасимом.

Среди братства общежительных греческих монастырей и мне пришлось встретить отдельных лиц, отличающихся высокой духовной настроенностью и сравнительно глубоким пониманием монашеского аскетизма. Таковы: игумен Каракальского монастыря Кодрат, игумен Святопавловского монастыря Синесий (75-летний старец), игумен Дионисиатского монастыря Досифей, проходящий игуменское послушание уже 30 лет непрерывно, что для нынешнего греческого Афона представляет чрезвычайно редкое, даже прямо исключительное явление. В настоящее время на греческом Афоне игуменская власть весьма принижена, притом не только в штатных монастырях, где она под разными предлогами большей частью даже совсем устранена, но и в общежительных, где игумены весьма часто, не только ежегодно, но иногда даже по нескольку раз в год, меняются вследствие партийности, какая существует в греческих монастырях.

Аскетическое настроение и глубокое понимание монашества мне пришлось встретить ещё в лице духовника Дионисиатского монастыря, который явился сюда поздно вечером 2 июля 1919 года из скитской келлии (нового скита) для исповеди братства, а также проигумена Есфигменского монастыря – Никиты, который заменял отсутствующего игумена во время нашего посещения монастыря и который обратил на себя моё внимание ещё тем, что он заметно возвышается над узким, часто шовинистическим национализмом, которым сейчас сильно страдает греческое афонское монашество, крайне непримиримо относящееся к негреческому, то есть славянскому, особенно русскому монашеству на Афоне.

Меня поразило в греческих монастырях Афона почти полное отсутствие старчества и вообще какого бы то ни было духовного руководства новоначальных иноков со стороны старших. В Дионисиатском, например, общежительном монастыре не имеется даже своего духовника, который приглашается из скита – так называемого Нового, принадлежащего другому монастырю (Святопавловскому).

Но особенно печально положение штатных греческих монастырей в этом отношении. В некоторых из них не имеется не только старцев (то есть духовных руководителей младшей братии, а не теперешних греческих геронтов-владык, каких на греческом Афоне сейчас сколько угодно) и духовников, но даже и своих иеромонахов для совершения в них чередного богослужения. В Симонопетровском, например, монастыре единственным иеромонахом сейчас остался игумен монастыря Иоанникий, который тяжело болен (сахарной болезнью и астмой) и уже более года не может совершать богослужения, для чего монастырём нанимается иеромонах соседнего Ксиропотамского монастыря (штатного), в котором также не очень достаточно иеромонахов. Относительно Ставроникитского и Дохиарского монастырей (штатных) меня также уверяли, что в них седмичное богослужение совершают наёмные иеромонахи из числа подвластных монастырям келлиотов. Дальше этого, кажется, уже нельзя идти по лестнице падения.

Русское монашество на Афоне и современное состояние его

Русское (по происхождению и по языку) монашество на современном Афоне составляет большую часть всего монашеского населения его⁶⁹.

А. Русский Святогорский монастырь

Главным, а с точки зрения юридических отношений, веками сложившихся на Афоне, единственным самостоятельным и правоспособным представителем его <русского монашества> является русский монастырь во имя Святого Великомученика и Целителя Пантелеимона. В законодательных актах, включительно до ныне действующего канонизма (§ 3 и § 54), и в обыденной речи он известен обыкновенно под сокращённым названием «Ρωσσικημονη» – Русский монастырь.

Являясь таковым, то есть русским в документах и в обыденном словоупотреблении с древнейших времён, Пантелеимоновский афонский монастырь приобрёл фактическое наименование, вполне соответствующее своему историческому и юридическому прошлому, как именно русский, только во 2-ой половине XIX века⁷⁰.

С этого времени и до сего дня он является действительно русским монастырём: преобладающее большинство его братства составляют русские монахи, игумен, его наместник и прочие представители монашеского управления также русские, языком разговорным и для официальных сношений монастыря также служит русский литературный язык, за исключением только сношений с Кинотом, где по канонизму (§ 41), требуется греческий язык.

Но несмотря на то, что Руссик, по всем правам, – юридическим, историческим и другим, – является вполне русским и притом единственным среди 20 афонских монастырей русским монастырём, несмотря на то, что всё его благоустройство, которым он превосходит все остальные афонские монастыри, создано, а вся разносторонняя его деятельность, поставляющая его выше решительно всех других афонских монастырей, поддерживается и ведётся русскими людьми и на средства русского народа, Руссик является исключительным единственным монастырём на Афоне ещё и в том отношении, что в нём одном только свободно, мирно и дружелюбно, именно по-братски, живут, подвизаются и спасаются, молясь Богу каждый на своём родном языке, представители всех народов, исповедующих православную веру, то есть греческого, русского, болгарского, сербского, румынского, – только с преобладанием русского, без сомнения, единственно только потому, что русский народ своим количеством превосходит все другие православные народы. Замечательную и в высшей степени трогательную особенность духовной жизни Руссика составляет, между прочим, то, что богослужение в нём и теперь непрерывно совершается параллельно на греческом и славянском языках, а в одном из скитов Руссика – Богородичном, или Ксилургу – преобладающее население в количественном отношении и по участию в управлении занимают болгары.

И вот при таком положении дела особенно странным, неожиданным и совершенно непонятным является желание и стремление некоторой части греческого общества если не совсем отобрать у русских афонских монахов единственный на Святой Горе русский монастырь, то, во всяком случае, сделать его греческим, дать в нём преобладание греческому элементу во всех отношениях с предоставлением русским подчинённого и зависимого, рабского положения, даже лишить Руссик исторического и юридического права называться Руссиком.

Начавшись известным делом «по поводу вопроса об Афонском монастыре святого Пантелеимона» в 1870-х годах, когда русские впервые дождались того, что в Руссике игуменом был избран, с соблюдением всех правил и требований закона, без всяких интриг, русский инок в лице знаменитого архимандрита Руссика Макария (Сушкина)⁷¹ это желание и стремление не угасло и доселе. В 1890-х годах апологетом подобного направления выступил П. Каролидис, напечатавший в издании общества «Эллинизм» свою запальчивую и тенденциозную статью о современном состоянии Святой Горы⁷². В этой статье он громко и запальчиво взывает к афонскому греческому монашеству и ко всему вообще эллинскому народу о великой опасности для эллинизма в виде постоянно увеличивающегося числа русских монахов на Афоне. Замечательно, что он во всей своей довольно обширной статье не указывает ни одного положительного серьёзного факта, который бы свидетельствовал о каких-либо завоевательных намерениях и попытках русских в отношении к Афону, притом направленных против греков. Болезненная мнительность и подозрительность до того ослепили его, что в таких совершенно естественных явлениях, как постоянное влечение русских к Святой Горе, окружённой святыми преданиями и рассказами, как посещение Афона лицом русского царствовавшего дома и другими высокопоставленными людьми, как поездки наших русских послов на Афон, как заботы Русского Палестинского общества о доставлении возможности нашим палестинским паломникам посетить и Святую Гору (см. стр. 111–112), он усматривает проявления одного только панславизма, направленного против эллинизма. И странно, что ослеплённому автору-политикану не пришло в голову поискать совершенно простого и естественного объяснения всех этих явлений в религиозности многомиллионного русского народа, в его неудержимом стремлении к величайшим святыням его веры, которое непреодолимо заставляло и заставляет благочестивых русских людей с великими скорбями и лишениями предпринимать далёкие и опасные для жизни путешествия в Святую Землю и на православный восток только для того, чтобы, по выражению одного из древнейших русских народных поэтов,

Животворящему Гробу Господню поклониться,

Во святой реке Иордан искупаться,

Во святой Софии цареградской помолиться,

На Святой Горе Богородичной исповедаться...

Всякому греку, в сущности, следовало бы только радоваться такому стремлению благочестивых русских людей на поклонение святыням греческого православного Востока, а не отталкивать их и не подозревать их в совершенно чуждых им замыслах на захват земель и стран, подобных Святой Горе, которая к тому же в то время, когда печатал свою статью Каролидис, даже и не принадлежала греческому государству, а входила в состав Турции.

На иную дорогу вступил другой греческий писатель о Святой Горе в своём походе против русского монашества на Афоне. Разумеем иеромонаха Есфигменского святогорского монастыря Герасима Смирнаки. В том же издании Общества «Эллинизм» и затем отдельно он напечатал обширную книгу о монашеском Афоне под заглавием «***»⁷³ в Афинах в 1903 году на 711 страницах, в четверть большого формата. В своём труде, претендующем на научность, он рассматривает Святую Гору со стороны археологической, исторической, административно-законодательной, архитектурной, агиографической, библиографической и прочих. Отец Смирнаки пишет спокойно, уравновешенно, без всяких ненужных полемических выпадов по адресу кого-либо. Но, в сущности, он делает то же, что и господин Каролидис, только иными путями и другими средствами.

Отец Смирнаки ведёт начало Руссика от афонского богородичного скита Ксилургу, в котором будто бы в декабре 1143 года пребывали некоторые монахи с игуменом Христофором и братом его Лазарем – русские, происходившие, как думает о. Смирнаки, из далматинской области Раусии или из города Роса. Несколько позже игумен тех же монахов Ксилургу, именем Лаврентий, принял от афонского монашеского собрания, возглавляемого протом, в своё ведение афонский монастырь – так называемого Фессалоникийца, который с того времени, говорит о. Смирнаки, «от имени города Роса, ради монахов его, происходивших из того города, и получил на все времена наименование монастыря Руссик»⁷⁴. Все позднейшие акты афонские вообще и, в частности, Руссика, где встречаются слова: «Руссик», «монастырь Россов» и тому подобное о. Смирнаки приурочивает к своему объяснению, которое мало чем уступает по своему легкомысленному остроумию более раннему опыту сближения Лаврентия Росса, афонского монаха XI века, с французским писателем XVIII века Жан-Жаком Руссо. Жаль, что о. Смирнаки не показал своей удивительной способности писать фантастические объяснения, например, обращения двух старцев афонского Руссика к русскому царю Михаилу Фёдоровичу Романову в 1629 году, которые писали царю так: «При этом, великий государь, да будет ведомо тебе, что у нас здесь на Афонской Горе, есть двадцать царских монастырей, и каждый из них называется именем того, кто его поставил, и имена всех ктиторов постоянно поминаются, а наш монастырь называется Русский, как сооружение царей московских»⁷⁵.

В том же духе крайнего пристрастия и чрезвычайной тенденциозности излагается о. Смирнаки и вся вообще история Руссика включительно до новейшего времени⁷⁶. С особенной яркостью такой совершенно ненаучный характер его работы сказался в том месте, где он не смог удержаться от выражения какого-то озлобленного сожаления по поводу того, что тела новейших великих старцев и деятелей Руссика – архимандрита Макария и иеросхимонаха Иеронима, а также и всех прочих греков и русских, принимавших участие в их деле, после смерти и после обычного на Афоне вскрытия их могил через три года со времени погребения, оказались «неразложившимися, целыми и благоухающими», какими они остаются и доселе, о чём «с трепетом свидетельствуют живущие в монастыре святого Пантелеимона»⁷⁷.

Невыразимо тяжело слышать подобную святотатственную жалобу на праведный суд Божий в устах греческого монаха, бывшего к тому же, по собственному его свидетельству, очевидцем подобного же суда Божия над телом Пентапольского митрополита Нила, погребённого в Есфигменском монастыре!

Особенности псевдонаучного изложения истории Руссика, отмеченные нами в трудах Каролидиса и о. Смирнаки, объединил новейший их продолжатель – митрополит, бывший Киттийский, а теперь Афинский, Мелетий Метаксакис в своей книге, под заглавием «***»⁷⁸.

Книга митрополита Милетия написана и напечатана по поводу новейших событий святогорской истории, главным среди которых является освобождение Афона из-под турецкого владычества. Так как почти одновременно с этим событием совпало желание европейской дипломатии поставить Святую Гору под покровительство правительственных держав во главе с Россией как самой могущественной среди них, то митрополит Милетий энергично выступил против подобного решения афонского вопроса и, наоборот, чрезвычайно нервно защищает мысль о том, что монашеский Афон должен стать под исключительное покровительство Греции. С другой стороны, так как виновником противоположного решения вопроса в пользу общеправославного покровительства над Святой Горою он считает русских, в частности, русских святогорцев и русских дипломатов, которые будто бы стремятся сделать Россию единственною и во всяком случае господствующею распорядительницею на православном Востоке и на Афоне, то он и направляет всю силу своей полемики против русских же – дипломатов и святогорцев.

Не имея в виду теперь же разбирать всей книги митрополита Милетия, хотя она безусловно требует самой внимательной и серьёзной критики, я позволю себе сейчас кратко остановиться только на тех её страницах, которые посвящаются им Русскому Пантелеимонову монастырю. Они составляют шестую главу книги, надписанную так: «Русские в Святой Горе» (стр. 76–93). Почти четверть главы (стр. 76–79) занята посторонними речами об отношении русских к Святой Земле. Затем, кратко охарактеризовав кинотский строй Афона (стр. 79–80) и бездоказательно установив то положение, что русские до половины XVIII века не имели никаких своих особенных монашеских учреждений или жилищ на Афоне, пребывая здесь всегда отдельными единицами и, в крайнем случае, десятками среди тысяч греческих святогорцев, почему они будто бы и не предъявляли никаких прав на Афоне в своих многочисленных договорах, какими обыкновенно заканчивались все исторические войны России с Турцией (стр. 80–81), автор затем переходит к изложению истории современного русского монашества на Афоне.

Она начинается, будто бы, приобретением ими у греческого Пантократорского монастыря в 1757 году известным русским подвижником XVIII века Паисием Величковским скита во имя святого пророка Илии. Этим скитом, в котором пребывали 10–20 монахов да ещё 5–10-ю калибами, приобретёнными у того же Пантократорского и соседнего с ним Ставроникитского монастыря, и немногими отдельными иноками, жившими в разных греческих киновиях, среди которых был и монастырь святого великомученика Пантелеимона, ограничивались все владения и успехи русского монашества на Афоне до русско-турецкой войны, известной под именем Крымской (1853–1855 годов)⁷⁹.

Но тотчас же после окончания Крымской войны начались усиленные и частые путешествия высокопоставленных и влиятельных русских людей во главе с лицами царствующего дома, в результате чего явилось превращение ватопедской келлии в Андреевский скит (?!) и затем быстрое и чрезвычайное распространение и обогащение скитов Ильинского и Андреевского.

«Параллельно и аналогично с историей двух (упомянутых) скитов, – пишет далее митрополит Милетий, – началась (?!) и история нынешнего русского монастыря святого Пантелеимона. Но этот монастырь, с древнейших времён носивший на ряду с другими наименованиями: «монастырь святого Пантелеимона», «монастырь Фессалоникийца», монастырь Ксилургу (?!?!) и с 1806 года «самоуправляющаяся киновия Каллимахидов» (?!), также и прозвание «монастыря Россов, или Руссов», однако (носивший это название) отдельно и без всякого исторического свидетельства, доказывающего, что он имел когда-либо братство, состоящее из русских, при существовании противоположных доказательств того, что он имел братство из греков, сербов и снова из греков, русские обратили теперь особенное внимание, привлекаемые самим именем его. В 1838 году в него вошли первые три русских монаха – Павел, Геронтий и Григорий, когда игуменом в нём был грек Герасим при 80 монахах-греках. В 1840 году три превратились в шесть, благодаря тому, что были приглашены прежними новые три русских инока из каливитов Ставроникитского монастыря, которые проявили особенное усердие в деле совершенного погашения долгов монастыря, простиравшихся до 280000 грошей, посредством путешествия в Россию для сбора милостыни. Число русских шло быстро на увеличение, так что в 1863 году 25 греческих отцов монастыря вынуждены были уйти вследствие усиления власти, какую взяли в свои руки братия из России, жившие до того в великом смиренномудрии и повиновении. Параллельно с возрастанием числа шло и возрастание прав. По состоявшемуся в 1869 году канонизму, общежитие должно было оставаться нераздельным, состоящим из двух племенных элементов, которые должны быть количественно разными. Литургии и праздничные богослужения должны совершаться попеременно на греческом и русском (?!) языках. Чтение в трапезе должно было быть частью греческое, частью русское (?!). Избрание игумена должно было совершаться геронтами и старшими братьями без различия племенного происхождения. Наконец, если бы одно племя выступило несправедливо против другого, то оно должно быть изгнано из киновии. В большем русские не нуждались для совершенного господства. Весьма скоро число русских дошло до 400 против 200 греков. Важнейшие должности одна за другою перешли в руки русских. Совет при игумене, казначейство, библиотека, архив, кухня, склады и самая греческая канцелярии оказались теперь в руках русских, при игумене греке, но при преемнике (наместнике) его уже предъизбранном русском архимандрите Макарии. Жалобы удаляемых и поставленных русскими собратьями в тяжёлые лишения Священному Киноту и последовавшие канонические мероприятия уже были не в состоянии остановить течение дела, которое превратилось в истинную трагедию.

Русские, чувствуя в себе достаточно силы, чтобы не принять новых распоряжений высшей местной власти об управлении монастырём, обратились с жалобой к Вселенскому Патриарху. Последующие события лучше пройти молчанием греческому писателю, который единственную защиту для национальной чести может найти в сознании, что руководителем суждений, решений и энергичных действий в мучительном вопросе был тот, о ком писал граф Игнатьев Антонину: «Секретно могу сообщить Вам, что в Фомино воскресенье Анфим будет удалён с престола и будет поставлен Иоаким», – и кого имел в виду, когда, изображая позднейшее положение уже поднятого вопроса, писал: «Патриарх уже исследует вопрос... Фонарь⁸⁰ почувствует когти Афона; о чём пусть подумают монастыри...» и так далее (см. стр. 82, 85–86).

Рассказав потом в свойственном ему духе и освещении об известном греко-русском вопросе Пантелеимонова монастыря в 1870-х годах, волновавшем Афон и весь греческий православный Восток, ещё раз охарактеризовал политику графа Н.П. Игнатьева и других современных ему русских общественных деятелей в отношении к Афону, упомянув о том, как, воодушевляемые дипломатами русские пантелеимоновские иноки едва не сделались было обладателями и другого из греческих монастырей – Кутлумушского (стр. 88), митрополит Милетий подводит итог действительным русским завоеваниям, по его терминологии, на Афоне в таком виде: из 20 господствующих – пространственно и по самоуправлению – монастырей Святой Горы они приобрели один, из 12 скитов, представляющих второстепенные монашеские учреждения, – два, из 204 келлий, представляющих третьестепенные монашеские учреждения, находящиеся во владении господствующих монастырей, – тридцать одну, не говоря уже о калибах, кафизматах, исихаристиях и так далее (стр. 91).

Сказав затем о весьма значительной материальной ценности всех зданий, построенных русскими иноками на Афоне и оцениваемых самими же русскими до 50 миллионов рублей, и величии, роскоши и блеске этих сооружений, превративших, между прочим, Русский Пантелеимонов монастырь в небольшой городок, на что обратили внимание даже наблюдательные просветители Афона из европейцев, особенно англичане, один из коих подслушал мнение греческих афонских монахов, считающих появление Русского монастыря на Афоне злою хищною птицею и недоверчиво смотрящих на развитие и успехи его, заканчивает главу следующими словами, ярко выражающими его идеологию и характеризующими его настроение в отношении к России и русским: «Мы совершенно согласны с такой оценкой положения дела, какую даёт английский писатель, и можем, со своей стороны, прибавить к ней только то, что новая политика России, очевидно, вращается вокруг оси, полюсы которой находятся, с одной стороны, на вершине Афона, а с другой стороны, на вершине Голгофы» (стр. 93).

Сведения, сообщаемые митрополитом Милетием в рассмотренной нами его книге, его суждения, отзывы и приговоры по святогорским вопросам являются последним словом если не науки, то во всяком случае литературы о монашеском Афоне. Особенное значение этому слову придаёт высокое иерархическое положение автора, которое, разумеется, много обязывает, но многое должно бы и гарантировать со стороны точности и правды. Автор был митрополитом Киттийским, когда писал и печатал свою книгу, а теперь занимает высокий и ответственный пост первоиерарха эллинской церкви. Наконец, необходимо помнить и то, что пред составлением своей книги автор жил на Святой Горе на средства одного из монастырей, который и напечатал его труд, равно как и то, что он писал книгу с определённой целью – содействовать известному практическому разрешению весьма важного и сложного святогорского вопроса.

К сожалению, книга митрополита Милетия лишена не только истинно научного достоинства, но и малейшего исторического объективизма, или беспристрастия.

Пользуясь в своём труде иногда самыми мелкими произведениями печати, относящимися к истории Афона вообще и, в частности, к русскому святогорскому монашеству, включительно до маленьких брошюрок и газетных статей, и даже устных сообщений разных лиц (см. стр. 92), митрополит Милетий совершенно не считается с такими капитальными изданиями, как акты Русского Пантелеимонова монастыря. Понятно, какие должны были получиться результаты такого отношения к делу. Так как нельзя было повторять осмеянных литературно-филологических фантазий по поводу слов: «***», «***», «***» и тому подобных⁸¹, то митрополит Милетий предпочёл совсем опустить многовековой период истории русского монашества на Афоне, тесно связанный с судьбою Пантелеимонова монастыря и скита Ксилургу, и начать историю Пантелеимонова монастыря с 1830-х годов, когда будто бы начался захват этого монастыря русскими во главе с иеромонахом Иеронимом.

Но так нельзя относиться к историческим вопросам. Если бы митрополит Милетий не пожелал почему-либо считаться с актами Русского Пантелеимонова монастыря, как изданными по инициативе и заботами самих русских, то он не имел права не принять во внимание выводов родной греческой науки в лице признанных авторитетов её, например, константинопольского учёного Мануила Гедеона. Последний в своей книге, под заглавием: «***», вышедшей из печати ещё в 1885 году, категорически и на основаниях, не подлежащих никакому сомнению, решает интересующий нас вопрос так: «С половины XI века во Святой Горе появились монахи российской народности... Совершенно известно, что тогда пришёл на Святую Гору бывший в ней монахом и живший некоторое время в пределах Есфигменова монастыря Антоний Печерский, умерший в Киеве в 1073 году»⁸².

Но преподобный Антоний Печерский, по розысканиям того же греческого учёного, не был единственным русским, явившимся на Святую Гору. «Русские, – говорит он, – с первых лет XI века владели монастырём Ксилургу, а потом с 1169 года монастырём Фессалоникийца с его пределами, который и до сего дня составляет владение монастыря святого Пантелеимона»⁸³.

Если бы свидетельство одного М. Гедеона оказалось недостаточным, то можно было бы воспользоваться весьма серьёзными и основательными выводами такого осторожного исследователя, как Косма Влах диакон. Свидетельство последнего приобретает тем больший интерес, что он сам святогорец, хотя, как видно из всех приёмов его работы, совершенно чуждый политических и филетических увлечений, чем страдал вышеупомянутый святогорец Г. Смирнаки⁸⁴. Своё изложение истории первоначального монастыря о. Косма заключает, между прочим, следующим рассуждением: «Теперь естественно в уме исследователя рождается вопрос о том, как назывался русский монастырь.

Ответ на этот вопрос, по моему мнению, не может быть лёгким, во 1-х, потому что мы не знаем первоначальных документов монастыря (из хрисовула императора Андроника Палеолога от 1312 года видно, что они погибли в огне) и во 2-х, потому что в наше время и особенно в 1870–1875 годах по этому предмету было столько написано вследствие возбуждённого тогда в монастыре греко-русского вопроса и притом так софистически, что требуется продолжительная речь для выяснения этого дела. Тем не менее, я считаю своей обязанностью высказать здесь в немногих словах своё мнение, на основании собственных моих разысканий, принимая во внимание и обнародованные русским братством акты этого монастыря.

Монастырь Ксилургу основали греки, вероятно, в X веке, в каковой монастырь в XI веке вошли русские, отчего он получил второе название: монастырь Ксилургу-Руссик, или Россов. В 1169 году Лаврентий, поселившийся со своими учениками в монастыре Фессалоникийца, перенёс второе из приведённых наименований монастыря на этот возобновлённый им монастырь, и это второе название осталось за ним до нашего времени. Теперь были ли Лаврентий и его ученики русскими, какими русскими они были и сколько времени или в какую эпоху они жили в монастыре Фессалоникийца, я не знаю. Однако, во всяком случае, русское название монастыря Ксилургу не могло быть случайным, но явилось вследствие вступления в него русских, тем более что с XI-XII вв. русские усматриваются среди северных паломников, приходящих для поклонения святым местам, к числу которых уже и тогда причислялся и Афон»⁸⁵.

Кажется, и двух приведённых нами свидетельств греческих, в виду их основательности и серьёзности, достаточно для составления себе понятия о возбуждённом митрополитом Милетием вопросе, особенно если к этому мы прибавим, что все официальные правительственные акты, начиная византийскими временами и оканчивая современными нам, неизменно и совершенно ясно именуют святогорский монастырь святого великомученика Пантелеимона Русским или же просто Руссиком. Даже в самих канонизмах Святой Горы, составлявшихся на Афоне и утверждавшихся вселенскими патриархами, включительно до ныне действующего, он называется Руссиком. Понятно, что это имя, основанное на таких непререкаемых, ясных и определённых свидетельствах, подтверждаемое всею предыдущей многовековой историей монастыря и преданиями всей Святой Горы, должно остаться за ним на века.

Не можем в заключение не высказать и своего личного взгляда по затронутому вопросу. Допустим невозможное, именно то, что Руссик не имел бы таких подавляющих своей определённостью и своим множеством свидетельств о том, что он с XI – XII века был в обладании русскими. Допустим, что все подобные свидетельства могли бы случайно, например, во время пожаров, вражеских нападений и тому подобное, утратиться. Но и в таком случае, неужели русским монахам, представителям великого многомиллионного русского православного народа, сынам великой русской православной автокефальной церкви, не было бы предоставлено право иметь на Афоне хотя один монастырь, равный в правах со всеми прочими святогорскими монастырями? Ещё в глубокой древности византийский император Алексей Комнин, великий почитатель Афона и его монашества, говорил, что Святая Гора, как и Царьград, должна быть выше всех гор в мире, она должна быть средоточием вселенского православия⁸⁶. Так смотрели на Афон и другие современные ему греки и их позднейшие потомки. Потому-то не другая какая-либо гора или местность, например, Сирия, или Египет, но именно Афон (об Иерусалиме не говорим, ибо он имеет своё особенное значение) сделался местом, где находили себе пристанище, убежище и вторую родину православные люди всех народностей. Вот почему ещё с IX-X века на Святой Горе появляются, кроме греческих монахов, представители и других народов, исповедовавших православие – славян, грузин, армян. Вот почему в самые первые годы распространения христианства среди русского народа, ещё при жизни святого князя Владимира, на Святой Горе появляются монахи и из среды русских. И если среди греческих монастырей Святой Горы с древнейших времён появляются монастыри, где находили приют и где подвизались православные сербы (Хиландар) и православные болгары (Зограф), то неужели не может, даже не должно быть ни одного монастыря на Святой Горе такого, в котором бы собирались русские монахи?

Если бы на это право – иметь свой монастырь на Афоне – потребовались другие какие-либо основания, то можно быть вполне уверенным в том, что у русского народа и у русских монахов найдутся и подобные основания. Русские славяне всегда отличались и славились своим благочестием. Побуждаемые своей религиозностью, и только ей одной, а не какими-либо посторонними, тем более политическими целями, благочестивые русские люди всегда стремились к святым местам, в том числе и к Святой Горе. Движимый теми же чувствами, русский народ постоянно нёс и посылал свои нескудные жертвы на поддержание и украшение святогорских монастырей без различия национальностей. Можно сказать, что почти все святогорские монастыри имеют и теперь многие и яркие свидетельства о таком отношении русского народа к Афону. Разумеется, неловко и неприлично напоминать о таких жертвах самим благотворителям или их потомкам, левая рука которых, по слову Спасителя, не должна знать, что делает правая.

Потому мы лучше приведём здесь свидетельство благородного греческого учёного, вышеупомянутого М. Гедеона, который, оправдывая прежде сказанные им слова о том, что русские «около половины XI века утвердились в Святой Горе и обогатили монастыри, направляя сюда в разные времена большое число священных вкладов и денежных даров, в открытом письме на имя архимандрита Пантократорского греческого монастыря Даниила Стергиадина писал следующее о русской благотворительности в отношении к Афону: «О денежных дарах громче военной трубы говорят хранящиеся в святогорских архивах русские царские повеления, представляющие монастырям свободу производить сбор милостыни в России. Думаю, что Лавра святого Афанасия имеет два подобных повеления, Иверский монастырь – тоже два, Ватопедский – три, по одному – Филофеевский и Есфигменский, пять – Русский, шесть или семь одного свойства – Хиландарский, два – Дионисиатский. Вы желаете узнать, какие вклады в священные монастыри принесли благочестивые предки ваших богобоязненных сподвижников (то есть русских)? Прочитайте, богобоязненный отче, Проскинитарий Комнина. Я имею у себя пред глазами издание Игнатия Кемиза и во многих местах нахожу сведения, убеждающие меня в том, что я написал истину. Эти сведения пишутся в 1745 году, следовательно, за 140 лет пред сим. «Сосуды этого храма (соборного храма Иверского монастыря) весьма замечательны, большинство их, или почти все они составляют приношения русских (московских)...». «Имеет церковь (монастырь святого Павла) и иконы многие московские, художественно украшенные». «На хорах и внутри кафедры (соборного Ватопедского храма) находятся многие сотни икон, все московские, сребропозлащенные...»

И кто из вас станет отрицать то, что ещё только за немного лет пред сим монастыри Ксенофский, Есфигмен и Ксиропотам собрали массу золота в России? Извращая древнейшую историю, вы не можете не затронуть и современного положения дела...»⁸⁷

Современные противники и недоброжелатели русского монашества на Афоне и, в частности, Пантелеимонова монастыря в своё оправдание ссылаются обыкновенно на то, что русские, будто бы преследуют свои политические виды на Афон, если не прямо враждебные грекам, то, во всяком случае, противоположные греческим интересам. Мне представляется, что в этом обвинении русских афонских монахов кроется какое-то роковое недоразумение. Мне не приходилось ни разу читать указаний на то, чтобы подобные виды высказывались кем-либо из русских афонских монахов. Греческая печать в своё время всесторонне и детально рассмотрела деятельность Иеронима и Макария, которые справедливо считаются создателями теперешнего Руссика. И однако же никому не удалось найти и указать в их деятельности хоть что-нибудь близкое к политическим целям или мотивам. После их смерти обнародовано немало их писем, иногда самого интимного происхождения и содержания, и все они характеризуют обоих великих иноков исключительно как церковных людей, духовных деятелей, монастырских старцев-руководителей, которым было чуждо всё политическое, за исключением одной только идеальной любви их к своей родине.

Несомненно и справедливо то, что случайные светские посетители Афона из среды русских высказывались иногда за желательность использования русского святогорского монашества в политических целях. Вышеупомянутый нами святогорец о. Смирнаки в качестве примера подобных русских посетителей Афона указывает на господина Селиванова, который был там летом 1900 года и, возвратившись в Петроград, поместил в газете ряд своих писем, которые потом издал отдельной брошюрой под (крайне неудачным) заглавием: «Монашеская республика» (Письма из Афона). О. Смирнаки приводит следующие слова этого русского путешественника, которого характеризует как ярого русского фанатика в доказательство своей мысли: «Нет спора, что одним из самых оригинальных и интересных уголков земного шара является гора Афон, с её исключительно православным монашеским населением, сохранившим почти полную независимость – и под турецким игом. Там, по верному заключению Н.Н. Страхова, сохранялись до наших дней и продолжает неприкосновенно процветать новая жизнь, начавшаяся с первых веков христианства и уже почти тысячу лет назад сложившаяся в свои формы. Афон – это поприще и училище святости; там одно из чистейших воплощений того животворного начала, которое составляет истинную душу русского народа. Афон – это очаг нашего православного благочестия и поэтому он имеет громадный интерес для всякого русского человека»⁸⁸.

Как всякий легко может сам убедиться, в приведённых о. Смирнаки словах господина Селиванова нет ничего ужасного,– ни русского фанатичного, ни враждебного грекам вообще и, в частности, афонскому греческому монашеству. В этих словах только высказана, правда, не совсем ярко и литературно удачно мысль русского человека о значении Афона для православного русского народа. Подобных выражений и даже целых страниц, только написанных гораздо более ярко, красиво и обдуманно, весьма много, например, в известных «Письмах святогорца»⁸⁹. Кто читал эти прекрасные «Письма», тот вполне поймёт, чем Святая Афонская Гора дорога русскому благочестивому поклоннику, чем она привлекает к себе русских монахов и чем она удерживает их у себя, делаясь для них действительно второю родиною – духовною, которая в духовном отношении становится для них выше, любезнее, дороже их телесной родины. В «Письмах святогорца» говорится только о Святой Горе, письма эти занимают несколько сот страниц и в них нет ни одного слова о политике, о каких-либо политических, вообще внешних недуховных побуждениях или отношениях русского человека к Святой Горе.

Но мы отнюдь не желаем отрицать того, что некоторые из русских иногда говорят и пишут о Святой Горе Афонской так, как отзывается о них о. Смирнаки. В частности, мы не намерены принимать под свою защиту и упомянутого господина Селиванова. В его брошюре действительно имеются слова и мысли, с которыми нельзя согласиться, которые действительно могут возмущать чувство настоящего святогорца, особенно греческого, но которых почему-то и не заметил о. Смирнаки. Например, на стр. 84-й своей брошюры он пишет следующее: «Была пора, когда 1/3 монастырей святогорских была славянской: повторение этого несомненно желательно в интересах православия».

Разумеется, вдумчивому читателю совершенно очевидно, что автор говорит здесь то, чего сам совершенно не ведает и не понимает. Действительно, было время, когда если не третья часть, то, во всяком случае, многие из греческих святогорских монастырей или находились в обладании славян или же были населены ими по преимуществу, даже, может быть, исключительно. По крайней мере, из упомянутого уже Проскинитария Комнина следует, что в половине XVIII века Хиландарский, Зографский, Святопавловский, Ксенофонтовский и Филофеевский монастыри были населены только сербскими и болгарскими монахами⁹⁰.

Но мы не должны забывать, что это было в то время, когда греческий восток находился под турецким владычеством. Последнее было особенно тяжело для византийской империи и вообще для греков. В период чрезвычайно тяжёлого владычества турок над Византией монашеский Афон, оставшийся после падения византийской империи без покровительства, нашёл для себя защиту и помощь у единоверных славянских народов – сербов и болгар, пока они ещё не были подавлены и ограблены турками, а позже у единоверных же молдовлахийских господарей и, наконец, у русских царей и императоров, когда Россия совершенно освободилась от татарского ига и сделалась затем могущественным православным государством. Вот в один из таких периодов политического упадка и крайнего ослабления Греции во всех других отношениях некоторые из святогорских монастырей, без сомнения, греческого происхождения были заняты славянскими монахами или потому, что они были просто оставлены греческими иноками или же потому, что они были им добровольно уступлены греками. Но понятно, что это не даёт никакого права добросовестному политику и всякому вообще честному русскому человеку желать повторения подобного бедствия, равно как несправедливо желать и домогаться того, чтобы все те святогорские монастыри, которые были в обладании славян во время политического упадка Византии, снова перешли к славянам. Я почти убеждён в том, что господин Селиванов совершенно непродуманно высказал только своё собственное личное мнение и желание, на которое его не уполномочивал никто из славянских, в частности, русских святогорцев. Поэтому, несправедливо возлагать и ответственность на русское святогорское монашество за то, что сболтнёт легкомысленный публицист, успевший осмотреть святогорское монашеское жительство с высоты птичьего полёта. Необходимо сознаться, что великое несчастье приносят святогорцам, особенно русским, все подобные непрошеные советники, благожелатели и покровители. Наши древнерусские паломники и путешественники на православный Восток были много умнее своих потомков...

О. Смирнаки и в общем согласный с ним митрополит Милетий особенно долго останавливаются на характеристике политической деятельности бывшего русского посла в Константинополе графа Н.П. Игнатьева в отношении к Афону и, в частности, к русскому святогорскому монашеству. На основании официальных документов и особенно частной переписки графа Игнатьева с бывшим начальником русской духовной миссии в Иерусалиме архимандритом Антонином, опубликованной (переписки) профессором А.А. Дмитриевским⁹¹, они устанавливают тот справедливый факт, что 1) граф Игнатьев нередко вступался во внутренние дела грековосточной православной церкви, особенно Вселенской Патриархии, и 2) он иногда распространял своё сильно влияние, каким по временам пользовался в Турции, на Афоне, причём помогал русским святогорцам, когда они нуждались в этой его помощи и просили о ней.

Но и здесь справедливость требует сказать, что русское святогорское монашество не может считаться ответственным за деятельность дипломатии. Оно может отвечать только за те действия её, какие предпринимались ею, по непосредственному ходатайству самих же святогорцев и в рамках, какие определялись этими последними.

Сколько нам известно, русские святогорцы искали помощи, между прочим, и у своей отечественной дипломатии только во время известного греко-русского вопроса в Пантелеимоновом монастыре. История этого вопроса известна и хорошо обследована в литературе. Поэтому, мы не будем здесь останавливаться на данном вопросе, ограничившись только следующими необходимыми замечаниями.

Русские святогорцы, имевшие тогда во главе себя таких замечательных деятелей, как архимандрит Макарий и иеросхимонах Иероним, о которых с полным уважением отзываются греческие писатели, даже сам о. Смирнаки⁹², на основании общепризнанного афонского права свой вопрос, встретивший пристрастное отношение к себе на Афоне, решили передать на суд Вселенской Патриархии, которая почитается верховной церковной властью свято-горского монашества. Нет ничего удивительного в том, что они, заинтересованные в справедливом решении вопроса, и, прежде всего, в надлежащем ознакомлении патриархии с ним, искали всякой доброй поддержки у всех у кого только могли надеяться найти её, в том числе и у представителя отечественной государственной власти, то есть у русского посла в Константинополе. Но, разумеется, они совершенно неповинны в том, что и как сделал посол вне их просьбы и желания, и совершенно неответственны за те действия посла, которые показывают в нём явное желание вмешиваться во внутреннюю жизнь грековосточной православной церкви и святогорского монашества. Впрочем, справедливость требует сказать, что чрезвычайно и детально использованная митрополитом Милетием упомянутая интимная переписка между графом Игнатьевым и архимандритом Антонином (Капустиным) дала ему возможность привести собственно только одну слишком малозначительную фразу, относящуюся к Святой Горе⁹³. Да и из этой фразы совершенно очевидно, какое же собственно непосредственное участие принимал в греко-русском вопросе Пантелеимонова монастыря граф Игнатьев. На основании переписки графа Игнатьева с архимандритом Антонином можно даже заключить, что дальше простого ходатайства перед Вселенским Патриархом о пересмотре греко-русского вопроса в Пантелеимоновом монастыре на Афоне участие графа Игнатьева не простиралось. Рассуждения же профессора Дмитриевского о заслугах графа Игнатьева в святогорском деле, какими преимущественно руководствовался и митрополит Мелетий в своей книге⁹⁴, убеждают вдумчивого читателя только в том, что профессор Дмитриевский увлекался, как, по-видимому, увлекался и сам Игнатьев, расположенный к этому, может быть, удачным исходом дела и весьма усердною благодарностию, какую выражали ему за это русские святогорцы, которые были готовы заслугу в этом отношении присвоить только графу Игнатьеву⁹⁵.

Будучи чужды какого-либо политиканства, русские иноки Пантелеимонова монастыря, сделавшиеся полными хозяевами в нём, поставили эту святогорскую обитель на такую высоту, какой она не достигала никогда в течение своей многовековой истории. Уже к концу жизни великих старцев Иеронима и Макария Руссик, как справедливо говорит профессор Дмитриевский, «освободился от тяготевших на нём долгов, обстроился и расширился, а храмы свои привёл в благолепный вид. <...> Монастырский быть тоже значительно улучшился, в обители стал чувствоваться достаток во всём необходимом»⁹⁶. Монастырь развил за это время весьма широкую, разнообразную и полезную просветительско-издательскую деятельность⁹⁷. Одну из лучших сторон в жизни обновлённого русскими иноками монастыря была его весьма щедрая благотворительность, распространявшаяся, прежде всего, на святогорское бедное монашество без всякого различия национальности и потом на всех вообще нуждающихся и обращающихся к Руссику за помощью⁹⁸.

Эту последнюю черту в жизнедеятельности Русского Пантелеимонова монастыря при старцах Иерониме и Макарии подметили и засвидетельствовали даже сами греки. Так, например, упомянутый выше господин М. Гедеон, характеризуя общую для всего монашеского Афона добродетель гостеприимства, в частности, о Русском Пантелеимоновом монастыре записал следующее: «Высший образец братской любви и сострадания преимущественно пред всеми даёт священный Русский монастырь святого Пантелеимона, предлагающий в каждый воскресный день раннюю трапезу аскетам, собирающимся из различных пустыней для слушания литургии, нередко в количестве до 300 человек, давая, кроме того, каждому из них по субботам по одному хлебу и по 3–5 грошей. Монастырь этот, много имея, много и даёт другим»⁹⁹.

Признает особенную благотворительную деятельность Русского Пантелеимонова монастыря даже и о. Г. Смирнаки, хотя он оценивает её со своей точки зрения, отуманенной непримиримою враждою ко всему славянскому и особенно русскому¹⁰⁰.

Руководимый такими опытными в духовной монастырской жизни старцами, как Иероним и Макарий, которые прекрасно дополняли друг друга, Руссик скоро достиг небывалой высоты в отношении образцового порядка совершения богослужения, внутреннего благочиния и чисто аскетического процветания. Сейчас названные старцы, сами будучи высокоодухотворёнными и ещё при жизни своей достигшие высокой степени духовных дарований, включительно до прозорливости, воспитали многочисленный ряд выдающихся монастырских деятелей и подвижников¹⁰¹. Всё это, разумеется, должно было содействовать возвышению чисто нравственного авторитета Руссика среди прочих святогорских обителей. Случилось тогда то, о чём в другое время трудно было даже и вообразить. Некоторые из афонских греческих монастырей начали избирать себе игуменов из среды старцев Руссика, воспитавшихся под руководством и совместно с Иеронимом и Макарием¹⁰². С другой стороны, не только русские меньшие обители, как, например скиты и келлии, но даже и греческие монастыри начали искать совета, руководства и помощи у многоопытных и мудрых старцев – воссоздателей нового Руссика¹⁰³.

К глубокому сожалению, некоторыми греческими святогорцами, склонными к политиканству, равно как и греческими же учёными писателями и ещё больше публицистами все вышеупомянутые факты, свидетельствовавшие о великой ревности русских иноков, воспитавшихся под влиянием Иеронима и Макария, и о замечательных успехах русского монашества на Святой Горе понимались и толковались в совершенно превратном виде – как стремление к борьбе с эллинизмом к захвату в свои руки возможно большей сферы влияния на Святой Горе, к подавлению греческого монашества и к превращению Афона в своего рода цитадель политического господства России на православном Востоке и, в частности, на берегах Македонии и Халкидики¹⁰⁴. С лёгкой руки газетных политиканов, действовавших, без сомнения, под руководством опытных церковно-политических кругов Константинополя, это воззрение на русское святогорское монашество с 70-х годов, когда оно впервые появилось в печати, успело пустить широкие и глубокие корни в мировоззрении греческого общества, подчинив себе нередко даже самых выдающихся представителей высшей греческой иерархии в лице, например, бывшего (дважды) Вселенского Патриарха Иоакима III, который к тому же довольно долго проживал на Святой Горе¹⁰⁵.

Но Русский монастырь святого Пантелеимона, не обращая почти никакого внимания на подобное отношение к нему со стороны греческого общества¹⁰⁶, продолжал и после кончины Иеронима и Макария с их сотрудниками развивать свою разнообразную духовно-просветительскую деятельность в направлении, какое было указано ему воссоздателями его. И в настоящее время, несмотря на самые тяжёлые условия внешнего своего существования, он занимает первое место во всех отношениях среди святогорских монастырей, несмотря на то, что в официальных документах Святой Горы ему отводится предпоследнее девятнадцатое место среди них.

Оставаясь верным изначальному уставу полного общежития, Руссик главную цель жизни и деятельности своим монахам указывает в истовом, неуклонном и точном совершении и слушании церковных служб, за которыми неопустительно поминаются имена весьма многочисленных ктиторов и благодетелей его. В монастыре ежедневно совершаются литургии в нескольких храмах именно с целью поминовения ктиторов и благотворителей обители. Каждый пантелеимоновский монах обязательно однажды в неделю (по субботам и в праздничные дни) причащается Святых Таин Христовых, причём все иноки возможно чаще исповедуются, а некоторые даже ежедневно обращаются за советами к духовникам, которых в монастыре бывает всегда по нескольку. Точностью исполнения церковного устава Руссик выделяются из ряда всех святогорских монастырей, в которых вообще богослужение поставлено в согласии с уставом. Но стройностью, благозвучием и умилительностью пения Руссик, без сомнения, превосходит все святогорские обители.

Во всем своём устройстве и управлении, Руссик неизменно руководствуется уставом полного общежития, с некоторыми особенностями, со стороны усиления строгих требований последнего, выработанными в своё время и напечатанными в особой книге.

Таким образом, во главе монастыря находится игумен, избираемый по жребию из числа кандидатов, намечаемых голосами старшего братства.

Кроме того, в ознаменование многовекового (750-летнего) существования в качестве русского монастыря¹⁰⁷, ввиду исключительной многочисленности своего братства, до войны состоявшего из 2000 почти человек, а теперь состоящего из 880 человек (из которых на Афоне пребывают 650 человек), а также обширности и прекрасного состояния внешнего благоустройства, в уважение чрезвычайно обширной, разносторонней и плодотворной культурно-просветительской и благотворительной деятельности¹⁰⁸, Руссик вполне заслуживает присвоения ему наименования Русской святогорской лавры. Это последнее наименование имело бы значение для него не столько с точки зрения афонских отношений, где для него важно название монастыря, так как с этим именно названием связаны канонические права его, сколько с точки зрения отношений его к России. Здесь важнейшие монашеские обители принято называть лаврами. Посему то же наименование следовало бы присвоить и святогорскому Руссику, что вполне соответствовало бы тому высокому уважению, каким пользуется он в сознании православного русского народа. Это наименование – Русскою Лаврой святого великомученика Пантелеимона на Святой Горе Афонской, не вносящее никакого нарушения в правовые отношения Руссика и в положение его на Афоне, – могло бы быть сделано высшей русской церковной властью, например, Всероссийского собора, если он собирается, или же Святейшего Патриарха.

Со стороны же русского правительства в лице дипломатического ведомства требуется принятие всех мер к тому, чтобы сохранить и укрепить юридические права Руссика, в частности, следующие права его:

1) Подтверждение на всемирной международной конференции прав русского монашества на вечное свободное и беспрепятственное владение Руссиком, согласно протатского акта Святой Горы от 1169 года, с обязательным сохранением за ним исторического наименования Руссик;

2) Подтверждение прав на одинаковое со всеми прочими афонскими монастырями владение земельной собственностью на Афоне и вне его, равно как и на одинаковое с ними пользование другими условиями внешней жизни – телеграфными, почтовыми и торгово-промышленными сношениями с Россией и другими странами.

3) Сохранение за Руссиком всех прав его на имущественные владения его в России, в частности, на его подворья в Москве, Одессе и Таганроге, для того чтобы он имел возможность и на будущее время продолжать своё деятельное просветительно-благотворительное служение русскому православному народу, и

4) Сохранение в целости (или же, если бы оказалось необходимым, восстановление) всего капитала Руссика, вложенного им своё время в качестве вечного вклада в государственный банк, так как утрата или даже уменьшение этого капитала, помимо того что причинит материальные лишения Руссику, послужит причиной того, что будет нарушена воля весьма многочисленных представителей русского народа, принадлежащих к самым различным классам его, преимущественно же к рабоче-земледельческому, относительно постоянной молитвы за них и за их близких в Руссике.

Вообще, заканчивая свою несколько затянувшуюся речь о Руссике, мы считаем необходимым заметить здесь ещё следующее. Руссик весьма близок и весьма дорог всему православному русскому народу. Последний и прежде, и теперь весьма любил и любит и ценит свой монастырь на Святой Горе. Руссик должен быть признан по справедливости народным монастырём не только по составу своего братства, которое и прежде было таким же, каким оно остаётся сейчас (см. выше), но и во многих других отношениях. На средства русского народа в Руссике построены многие значительные здания. Русским же народом в лице различных его представителей Руссику принесены в разные времена весьма многочисленные и ценные пожертвования в виде священных облачений и других священных предметов. Всё это достояние русского народа оценивается знатоками в несколько десятков миллионов рублей (приблизительно до 35 миллионов).

Но, разумеется, гораздо дороже историческая, нравственная, культурная, идейная ценность святогорского Руссика для русского народа. Руссик сделался достоянием русского монашества, а чрез него и всего русского народа, если не <полностью>, так как в нём остались и теперь имеются и греки, которые живут особняком от русских, даже богослужение в главном древнем Пантелеимоновском соборе совершается наполовину по-гречески (а домогаются и мечтают в душе они, без сомнения, гораздо о большем), то, по крайней мере, таким, где русские могут чувствовать себя свободными, <как> сравнительно в недавнее только время, лет 50–60 тому назад. Греки, особенно греческое святогорское монашество, доселе не хотят примириться с тем, что Руссик принадлежит русским. Они ждут не дождутся того благоприятного момента, когда явится возможность если не совершенно удалить русских монахов из Руссика, то, по крайней мере, снова сделаться в нём полными господами и хозяевами. Переживаемая сейчас Россией государственная смута представляется им именно таким моментом. Уже и сейчас ими принимаются меры к отнятию Руссика у русских. Важнейшею из них является попытка провести в жизнь новый канонизм, или устав управления и устройства святогорского монашества. Главная цель этого весьма мгновенного, поверхностного, слабого в логическом отношении, антиисторического и чрезвычайно несовершенного в юридическом отношении документа заключается, без сомнения, в том, чтобы под видом неслыханного и невиданного самостоятельного монашеского государства (республики!) всю власть над всем святогорским монашеством сосредоточить в руках греческого монашества, или, правильнее, главарей и руководителей его в лице немногих фанатиков при том фанатиков не узкого национализма, или филетизма, как думают некоторые, а слепого практицизма, или корыстолюбия, как убеждён в этом я лично.

Считаю необходимым сказать несколько слов в пояснение последней моей мысли, прежде чем сделаю своё окончательное заключение о Руссике. В течение некраткого своего пребывания на Святой Горе я старался всесторонне и во всей полноте изучить и разрешить вопрос о причинах беспрестанной борьбы между греками и русскими иноками, борьбы, которая пока слабо проявляется в отношении к Руссику, но зато ярко обнаруживается и хорошо может быть наблюдаема около русских скитов и ещё больше резко развивается вокруг русских келлий. Параллельное изучение отражение этой борьбы на судьбе монастыря Руссика, с одной стороны, и скитов и келлий, с другой стороны, дало мне возможность уловить то, что так трудно поддаётся определению, разгадать то, что, при беглом и поверхностном изучении вопроса, ускользает из внимания.

Мне, прежде всего, удалось установить тот бесспорный факт, что борьба между совместно живущими греческими и русскими монахами отсутствует тогда и там, когда и где сталкиваются экономические или материальные интересы сожителей. В таких случаях обыкновенно греки являются хозяевами, а русские – рабочей силой. Таковы были отношения между греками и русскими монахами на Святой Горе в древнее время, когда русские монахи не имели прочной, постоянной осёдлости на Афоне, а жили в греческих монастырях, которые или брали с них плату за предоставлявшееся им право жить в греческих монастырях, или же русские платили им за это своим физическим трудом. Точно такие же отношения по временам и теперь устанавливаются между греческими монастырями, с одной стороны, и русскими скитами и келлиями, с другой, в тех случаях, когда русские скитники и келлиоты не обнаруживают никаких стремлений к освобождению из-под власти монастырей и исправно платят основную подать и другие разные подобные дани в пользу монастырей.

Борьба между греческими и русскими монахами на Святой Горе началась с того времени, когда русские, благодаря разным условиям (между прочим, облегчению путей сообщения, лучшему знакомству с удобствами Афона для аскетической жизни и тому подобное), собрались на Святой Горе в более или менее значительном количестве и затем обнаружили совершенно естественное желание всякого человека, в том числе и монаха, иметь постоянное пристанище, в котором можно было бы свободно устроить свою жизнь. Эта борьба обнаружилась уже в XVIII веке, когда русские монахи задумали устроиться в Ильинском скиту, усилилась в половине XIX века, когда они, не помещаясь в одном скиту, захотели иметь другой, что им и удалось сделать путём превращения Серайской келлии в Андреевский скит, и, наконец, достигла своего апогея в 70-х годах XIX века, когда русские монахи, к тому времени ещё более увеличившиеся <численно> на Святой Горе, решились осуществить свои права на самостоятельную и свободную жизнь в одном из святогорских монастырей, который ещё в XI-XII веках был в их распоряжении, но позже, благодаря различным историческим обстоятельствам, перешёл во владение греческих святогорских монахов. Почти непрерывно продолжающаяся при подобных условиях борьба между греческими и русскими иноками обостряется всякий раз, как только русские подчинённые монахи почему-либо, например, благодаря заступничеству за них разных представителей русской дипломатии, или же вследствие оскудения средств, оказывались неисправными или даже не особенно щедрыми плательщиками разных податей и взносов в пользу своих господствующих монастырей. Например, сейчас борьба греческих монастырей с подчинёнными им русскими скитами и келлиями достигла высшей степени напряжения именно потому, что последние по причине прекращения сношений с Россией и притока пожертвований оттуда и крайнего упадка ценности русских денежных знаков решительно не могут быть по-прежнему щедрыми плательщиками в пользу своих монастырей, хотя главные и постоянные виды денежной дани и теперь, несмотря на свою положительную бедность, продолжают уплачивать исправно, боясь суровой расправы с ними со стороны греков в противном случае.

Но здесь кто-нибудь может спросить: причём же здесь Руссик, который совершенно самостоятелен и свободен от каких-либо взносов в пользу святогорских греческих монастырей? С Руссиком греческие монахи имеют совсем особенные счёты. Он является для них бельмом в том отношении, что он служит прочной, непоколебимой и неуязвимой опорой всего русского святогорского монашества. Не следует забывать, что в святогорском Киноте или Протате, являющемся органом местной власти на Афоне, присутствует представитель Руссика. Последний всегда может разоблачить несправедливые отношения греческих монастырей к своим подчинённым русским монастырям. Живая история Афона знает примеры энергичного и удачного выступления руссиковских антипросопов в защиту своих единоверцев, находящихся в экономическом рабстве у греческих монастырей. Но ещё более важным с точки зрения греческого святогорского монашества является следующее обстоятельство. Руссик как вполне самостоятельный монастырь, равноправный со всеми другими греческими свято-горскими монастырями может свободно, не советуясь ни с кем, принимать всех русских, которые желают остаться монахами на Афоне. Этим он, без сомнения, наносит явный ущерб греческим монастырям, избавляя своих русских единоверцев от эксплуатации со стороны греческих монастырей, куда русские неизбежно попали бы, если бы их не принял Руссик. А мы не должны забывать при этом, что монашеское братство Руссика очень многолюдно, до начала войны оно доходило до 2000 человек и более.

Подумайте, сколько жертв Руссик отнимал у греческих монастырей. Наконец, эти последние имеют полное право смотреть на Руссик как на своего опасного и весьма вредного конкурента в том отношении, что он, по их убеждению, которое простоватый о. Смирнаки со всею откровенностью высказал в приведённых нами выше его словах о благотворительности Руссика, отнимает у них все те, как им кажется, колоссальные денежные пожертвования, которые сейчас идут из России на Афон через посредство Руссика.

Греческие святогорцы совершенно справедливо рассуждают, что не будь у русских своего монастыря, вполне равноправного со всеми прочими святогорскими монастырями, греки-святогорцы могли бы совершенно поработить прочих русских монахов (скитников, келлиотов, каливитов и прочих), запретить им всякие непосредственные сношения с Россией, и тогда бы все русские жертвы, которые теперь дождём льются, как им кажется, в Руссик и через Руссик, достались бы им. Вот, по моему мнению, главная причина того похода, какой сейчас ведётся на Афоне против Руссика и наиболее ярким проявлением какого служит новейший проект святогорского канонизма, о чём у нас будет подробная речь.

Б. Русские святогорские скиты

Русских скитов на Афоне сейчас два: Ильинский и Андреевский. Оба они существенно отличаются от вышеупомянутых греческих скитов во внешнем и внутреннем своём устройстве. Своим внешним благоустройством, особенно величиной, фундаментальностью и красотой храмов, обширностью жилых корпусов, наличностью таких учреждений, как богадельня, больницы, аптеки, просветительной деятельностью (книгоиздательством) и прочим они неизмеримо превосходят не только греческие скиты, но даже и греческие монастыри, не исключая самых древних, богатых и многолюдных среди них. Во внутреннем своём устройстве они, будучи общежительными монастырями в полном значении этого слова, существенно отличаются от греческих скитов, как идиоритмов, или штатных монашеских учреждений, образовавшихся путём объединения нескольких келлий.

Происхождение русских скитов совершенно особенное. Более древним из них является Ильинский. Он возник путём преобразования из греческой келлии, купленной в 1757 году у Пантократорского монастыря русским старцем Паисием Величковским, который впоследствии удалился с Афона в Молдавию, где скончался в Нямецком монастыре. Древнейшая из сохранившихся омологий скита с монастырём относится к 1798 году, причём в ней скиту присвояются некоторые преимущества в виде сравнительно обширной усадьбы (до 300 десятин земли) и сравнительной свободе во внутренней жизни и строе. К сожалению, впоследствии эта омология была утрачена, по поводу чего возник продолжительный процесс с монастырём, закончившийся выдачей в 1892 году новой омологии, значительно сократившей усадьбу и свободу скита¹⁰⁹.

В скиту нередко происходили внутренние смуты. Скит населялся и теперь населён преимущественно уроженцами Малороссии, почему он известен под именем малороссийского скита. Всего братства в скиту сейчас до 250 человек.

Из игуменов, бывших в нём, известностью пользуются: Паисий I Величковский, Паисий II, Гавриил и Максим. Скит имеет особый канонизм, выданный ему монастырём. Но в действительности он управляется собором старцев, избранным самовольно и сильно ограничившим права и власть теперешнего дикея скита архимандрита Иоанна, управлявшего скитом с 1914 года. Подробности истории скита читать в печатном описании его под заглавием: «...»¹¹⁰

Я посетил скит 4 раза: 22 мая, 9–10 июня, 19–21 июля и 28–29 сентября 1919 года. По моим наблюдениям, скит находится в рабском подчинении господствующему монастырю (по требованию последнего разрушает многочисленные постройки, сделанные во время создания величественного соборного храма скита), испытывает большую материальную нужду и управляется собором старцев, который совершенно ограничивает власть дикея – архимандрита Иоанна. Последнему необходимо большое терпение, чтобы управлять скитом при подобных условиях.

29 сентября 1919 года после литургии я говорил нарочитое слово, в котором призывал всю братию во главе с игуменом хранить взаимную любовь и не допускать никаких внутренних волнений, могущих оказаться роковыми для скита, при нынешних условиях. После 1 сентября архимандрит Иоанн и старец Пантелеимон говорили мне и другим в Руссике, что слово моё оказало своё известное действие и внесло некоторое успокоение в среду братства.

Прежде того иноки Руссика иеромонах Иосиф и иеродиакон Терентий, по моей просьбе, лично отправлялись в Ильинский скит и, со своей стороны, старались примиряющим образом подействовать на братство скита.

Ильинский скит нуждается в расширении усадьбы до границ, обозначенных в древнейшей омологии (1798 года), и в особой арсане, или пристани, а также в утверждении прав на владение недвижимым имуществом и капиталом в России.

Андреевский скит преобразован в 1849 году из келлии во имя преподобного Антония великого, купленной русскими старцами Варсонофием и Виссарионом в 1842 году у Ватопедского монастыря. Звание и право скитом приобретены были келлию при деятельном участии известного русского светского богослова и путешественника на православный Восток А.Н. Муравьева, исходатайствовавшего за это у русских благотворителей весьма значительный денежный вклад в пользу Ватопедского монастыря (до 100 тысяч рублей).

III. Хиландарского монастыря

IV. филофеевского монастыря

V. Симонопетрского монастыря

VI. григориатского монастыря

VII. Каракальского монастыря

VIII. Ставроникитского монастыря

Кроме того, на положении келлий считаются каливы с церквями:

I. Лавры святого Афанасия

II. Кутлумушского монастыря

III. пантократорского монастыря

Исторический путь внешнего благоустройства скита, который сейчас является в этом отношении истинным украшением русского Афона, усеян терниями¹¹¹.

Внутри скит управляется по особому канонизму, данному от господствующего монастыря. С этим последним у скита существуют весьма натянутые отношения, помимо всего прочего, из-за устройства особой арсаны, под давлением русского военного отряда, находившегося на Афоне в первой половине 1917 года и наделавшего много неприятностей греческим монастырям. Ватопед разорил устроенную Андреевским скитом арсану и теперь постоянно мстит ему за обиды от русских солдат, в чём скит совершенно не виноват. В скиту теперь братства до 350 человек.

По величию и благолепию храмов, обширных братских корпусов, таких учреждений издательской и благотворительной деятельности скит представляет собою весьма благоустроенный монастырь, несравненно превосходящий не только греческие скиты, но и все греческие монастыри.

Андреевский скит, наравне с Ильинским скитом, нуждается и заслуживает вполне быть признанным святогорским монастырём со всеми вытекающими из сего названия правами, и в устройстве своей самостоятельной арсаны, без которой он, можно сказать, задыхается и, кроме того, особенно в желательном разрешении вопроса о метохе Нузла, возле Кивалы, сильно запутанного долголетним процессом, начавшимся ещё во время турецкого владычества на Афоне.

Внутри России, он нуждается наравне с Руссиком и Ильинским скитом в утверждении прав его на владение недвижимым имуществом и капиталом.

В. Келлии русские

Русские келлии значительно и существенно отличаются от описанных нами выше греческих келлий, несмотря на то что они возникли и должны были существовать на основании одного и того же права. Благодаря, с одной стороны, неудержимому стремлению русских благочестивых людей на Афоне, где они решительно не могли поместиться в Руссике и скитах – Андреевском и Ильинском, до крайности переполненных, а с другой стороны, благодаря непозволительной уступчивости и поблажкам греческих монастырей, которым русские келлиоты давали иногда очень большие деньги, русские келлии быстро увеличивались на Афоне и некоторые из них скоро вышли далеко за пределы, указанные в законе. Русские келлии обзавелись очень обширными и благоустроенными храмами и весьма значительными корпусами, в которых помещалось не по 3–6 человек, как следовало бы, но по нескольку десятков и даже иногда более 100 человек братства. Таким образом, некоторые русские келлии на Афоне, например, Златоустовская, Богословская, Игнатьевская и Николо-Белозёрская (все Хиландарского монастыря), Артемиевская и Георгиевская Керашанская (Лавры святого Афанасия), Преображенская и Вознесенская (Филофеевского монастыря), Крестовоздвиженская (Каракальского монастыря), и по внешнему виду и по внутреннему устройству, как общежительные обители, и по количеству братий представляют вполне благоустроенные монастыри, превосходящие в некоторых отношениях не только греческие келлии и скиты, но даже и самые греческие монастыри (по крайней мере, некоторые из этих последних).

Есть необходимые краткие сведения о русских келлиях, которые нам удалось собрать и которые мы излагаем в порядке афонских монастырей, во владениях коих они находятся.

I. Русские келлии Лавры святого Афанасия II.

1) Келлия святого великомученика Артемия 2) Келлия основана греками (как и все вообще келлии, о коих идёт дальше речь) в XIV веке, а русскими приобретена в 1863 году. Она имеет усадьбу в 30 десятин на горе Афонской, хорошие два храма, лимонный сад, огород и собственную отличную арсану. В ней сейчас до 24 русских иноков, платит монастырю по основной омологии, выданной на 3 лица, наследственно, по 884 драхмы в год. Настоятель – старец иеромонах Афанасий, праздник 20 октября. Я посетил келлию 19–20 июня 1919 года. В братстве заметно недовольство управлением старца, распоряжающегося всем бесконтрольно вместе с кружком родных и земляков (донских казаков). Всё имущество келлии оценивается приблизительно до 700000 рублей. Монастырю переплачены большие суммы.

3) Святого великомученика Георгия на Керашах 4) Основание келлии относится к XVI веку, в русских руках с 1857 года, имеет усадьбу около 4 десятин земли, с огородом, хороший храм, очень хорошую арсану, за что платит монастырю 588 драхм в год по омологии, написанной на 3 лица, наследственно. Братства до 15 человек, старец схимонах Дорофей. Имущество ценится до 450 тыс. рублей. Монастырю по разным поводам уплачено много денег.

Келлия находится у подошвы вершины горы, почему до войны очень усердно посещалась паломниками. Я был в келлии 21–24 июня 1919 года, причём 23–24-го совершал богослужение.

Старец очень почтенный инок. Братство немирно относится к иеромонаху Вениамину, который претендовал быть старцем, был любим почившим старцем иеромонахом Георгием, хорошо знает греческий язык, но который находился в Солуни, когда я посещал келлию.

Краткие сведения о других келлиях сообщаются в виде нижеследующей статистической таблицы.

Кроме того, в числе русских келлий и калив с церквями иногда включаются келлии и каливы, населённые молдаво-румынами и грузинами. Так, например, во владении

1. Кутлумушского монастыря находятся молдаванские келлии:

а) Николаевская (старец монах Тарасий), XIX века, у молдаван с 1870 года, на 3 человек, имеет иноков 2, земли 7 десятин, платит 130 драхм и стоит до 12 тысяч рублей золотом.

б) великомучеников Феодора, Тирона и Стратилата (старец монах Иоанн), древняя, у молдаван с 1894 года, на 3 человек, имеется братства 8 человек, 10 десятин земли, платит 130 драхм, стоит до 45 тысяч рублей золотом, и калива во имя Иверской Божией Матери (иеромонах Иоасаф), имеет братства 1 человек, 1 десятина, платит 26 драхм, стоит до 3 тысяч рублей золотом, у молдаван с 1884 года. Я посетил эту каливу 12 июля 1919 года, причём очень долго беседовал с иеромонахом Иоасафом, который произвёл впечатление умного трудолюбивого келлиота, к удивлению, не заявил никаких претензий на монастырь.

II. Иверского монастыря келлии:

а) молдаванская Предтеченская (старец схимонах Зосима) XII века, у молдаван с 1892 года, омология на 3 десятины, имеет братства 3 человек, земли 1 десятина 1200 сажень, платит 104 драхмы, стоит до 15 тысяч рублей золотом.

б) грузинская Иоанна Богослова (8 мая), старец иеромонах Иона (умер 30 декабря 1918 года), XII века, грузинам предоставлена в 1869 году, имела братства 20 человек, 6 десятин земли, стоит до 320 тысяч. В недавнее время монастырь на том основании, что грузины, претендующие на обладание самим Иверским монастырём, не пожелал заключить установленной омологии совсем выгнал келлиотов, которых из милости приютил Руссик в своей древней келлии Стефановской, что я посетил их 23 июня 1919 года и с умилением слушал пение старцев-изгнанников, которые с монастырём ведут многолетний процесс, пока безуспешно.

в) грузинская же Ильинская, старец монах Макарий, XIV века, у грузин с 1834 года, считается на положении кафизмы, имеет 2 иноков, 1200 саженей земли и стоит до 10 тысяч рублей золотом

III. Ватопедского монастыря – три молдаванские келлии:

а) Предтеченская, старец иеромонах Илия, XVII века, у молдаван с 1894 года, омология на 3 человек, имеет братства 7 человек, 20 десятин земли, платит 156 драхм, стоит до 12 тысяч рублей золотом,

б) Живоносного источника, старец иеромонах Евлогий, XVII века, у молдаван с 1906 года, омология на 3 человек, имеет братства 2 человек, земли 2 десятин, платит 78 драхм, стоит 5 тысяч рублей золотом, и

в) мученика Марина (17 июля), старец иеромонах Косьма, XVIII века, у молдаван с 1875 года, омология на 3 человек, имеет братства 3 человек, 3 десятин земли, платит 26 драхм, стоит 4 тысячи рублей золотом;

IV. Во владении святого Павловского монастыря находятся 12 небольших молдаванских келлий, составляющих в совокупности вышеупомянутый нами скит, называемый Лакк;

V. Во владении Ставроникитского монастыря имеются две небольшие грузинские келлии – Георгиевская и Воскресенская.

VI. Симонопетровского монастыря – одна молдаванская келлия во имя святого Саввы Освящённого, которую я посетил 3 июля 1919 года, причём в ней оказались 2 монаха-молдаванина из Херсонской губернии, один из коих – женатый; в храме келлии не совершалось службы Божией с 5 декабря 1918 года, так как ни в келлии, ни в монастыре нет иеромонаха, за исключением одного игумена, который уже более года страдает тяжкой болезнью.

VII. Во владении Диониситского монастыря – одна молдаванская келлия Успения с 5 монахами.

В недавнее время монастырь решил было изгнать келлиотов, чем-то неугодивших ему, и совсем закрыть келлию; но потом гнев переложил на милость, так что 13 октября 1919 года, будучи в Ксиропотамском монастыре, я узнал, что келлия уцелеет, и

IX. Во владении Лавры святого Афанасия находятся четыре молдаванские келлии:

а) Иоаннобогословская (26 сентября), XVII века, у молдаван с 1872 года, по омологии на 3 человек, имеет иноков 10, земли 15 десятин, платит 364 драхмы и стоит до 400 тысяч рублей (старец иеромонах Епифаний),

б) Предтеченская (29 августа), XVIII века, у молдаван с 1874 года, омология на 3 человек, иноков 8, земли 25 десятин, подать 208 драхм, стоит до 100 тысяч рублей золотом (старец схимонах Илларион),

в) Ильинская XVIII века, у молдаван с 1870 года, омология на 3 человек, иноков 4, земли 5 десятин, подати 68 драхм и стоит до 10 тысяч рублей золотом (старец схимонах Спиридон)

г) Рождествобогородичная, XIX века, у молдаван с 1903 года, омология на 3 человек, иноков 3, земли 2 десятины, подать 104 драхмы, стоит до 5 тысяч рублей золотом

Относительно количества русских келлий на Афоне необходимо ещё сделать такое замечание. Количество это меняется и различно определяется лицами, которые занимались этим вопросом. Различие в показаниях числа русских келлий и калив объясняется тем, что: 1) иногда смешиваются собственно келлии с калибами, которые имеют храмы, 2) одни в число русских келлий включают молдаванские, грузинские, иногда даже болгарские келлии и калибы с церквями, а другие строго различают русские келлии и калибы с церквями от всех прочих, 3/ количество келлий и калиб и в действительности часто меняется: одни вновь появляются, а другие закрываются.

Положение русских келлий на Афоне, без сомнения, весьма тяжёлое, сложное и запутанное. Необходимо продолжительное время чрезвычайные усилия для того, чтобы разобраться в этом вопросе. С другой стороны, потребовались бы сотни печатных листов для того, чтобы с надлежащей полнотой выяснить настоящий вопрос. Я в своём отчёте постараюсь отметить только самое существенное и главное.

Положение многих, притом наиболее выдающихся русских келлий на Афоне, совершенно ненормальное. Ненормальность его заключается в том, что русские келлии в действительности представляют совсем не то, чем они должны быть по действующему на Афоне праву. По требованию этого последнего, они должны были бы представлять общежития монахов в 3–6 человек (никак не более 6 человек), которые должны бы, разумеется, помещаться в соответствующих, то есть совсем небольших <помещениях>, иметь также соответствующие, то есть небольшие храмы, усадьбы земли, огороды и тому подобное. А на самом деле некоторые русские келлии представляют монашеские общежития с несколькими десятками, иногда даже более 100 человек братства, имеют весьма большие и благолепные храмы, значительные усадьбы и тому подобное. Сверх того, некоторые келлии, или правильнее, их старцы-создатели, успели собрать (преимущественно путём привлечения пожертвований из России) весьма значительные денежные капиталы, которые позволили им завести подворья и дома в Константинополе и в разных местах России.

Описанная ненормальность произошла под влиянием различных и сложных причин. Главными из них должны быть признаны следующие: 1) неудержимое стремление русских благочестивых людей, желавших остаться монахами на Афоне и решительно не вмещавшихся в единственном русском монастыре и двух русских скитах; 2) податливость греческих монастырей и отдельных руководителей этих последних, благодаря которой они легко соглашались делать за деньги разрешение русским келлиотам увеличивать число братства и возводить разные постройки вопреки ясным законам Святой Горы. Все подобные разрешения делались греками обыкновенно весьма осторожно, без оставления юридически уловимых следов своей преступной деятельности. Это обстоятельство давало прежде и даёт теперь им право всю вину и ответственность за создавшееся ненормальное положение русских келлий возлагать исключительно на русских. Но это несправедливо и несомненно, что виноваты обе стороны, причём трудно сказать, какая из них более виновата...

К этому внешнему ненормальному положению русских келлий присоединилось ещё не менее серьёзное внутреннее ненормальное положение. Источник его заключается в том, что единственными хозяевами, распорядителями и законодателями русских келлий были и большей частью теперь остаются так называемые старцы келлий. Понятно, что тот, кто устроил келлию, собрал в неё братство, естественно становится полным хозяином её, духовным отцом всего собравшегося вокруг него монашеского братства. Но и в этом случае следовало бы установить правило, в силу которого старец, создатель келлии, бесконтрольно распоряжается только личными средствами, какие он получает от других лиц, а <если получены> от тех, которые вступают в келлию, или от посторонних благотворителей, то такие средства должны бы подлежать общественному контролю. Между тем, на самом деле этого не бывает. Старцы, создатели и устроители келлий, совершенно бесконтрольно и единолично распоряжаются всеми средствами, какие собираются ими в пользу и от имени келлии. Ещё более ненормальным является подобный порядок в тех случаях, когда первый старец, создавший и устроивший келлию, умирает и его место занимает другой, иногда недавний или даже новый для келлии человек, попавший на своё место вопреки желанию или, во всяком случае, без согласия братства келлии, иногда путём вмешательства в это посторонних лиц в виде властей господствующего монастыря или же представителей дипломатического ведомства. Во всех подобных случаях играет известную, иногда немаловажную роль домогательство отдельных лиц из среды келлиотов, заражённых духом честолюбия и властолюбия, не брезгующих для достижения своих целей прибегать к интригам, подкупам и тому подобному. Хроника келлиотской истории на Афоне знает несколько подобных примеров, иногда становившихся предметом газетного обсуждения. Мне самому пришлось быть наблюдателем весьма немирного настроения среди братства русской келлии Крестовоздвиженской (Каракальского монастыря) из-за нынешнего старца-настоятеля её, иеромонаха Лота, который сделался старцем по завещанию прежнего старца-строителя келлии, иеромонаха Пантелеимона, вопреки желанию довольно многочисленного братства келлии, которое примирилось с навязанным ему настоятелем при энергичном вмешательстве русской дипломатии. Хотя я всем членам братства этой келлии, обращавшимся ко мне с разными запросами и иногда жалобами, настойчиво советовал не поднимать теперь этого больного вопроса, всеми мерами заботиться о поддержании внутреннего мира, что имело своё известное действие; но справедливость требует сказать, что старец этой келлии о. Лот произвёл на меня самое неблагоприятное впечатление. Я видел его в апреле 1919 года в Константинополе, где он проживал вместе с двумя другими старцами-келлиотами – Нифонтом троицким и Петром белозёрским. Когда я затем 18 июля сего года посещал Крестовоздвиженскую келлию, о. Лота ещё не было на Афоне, он оставался в Царьграде. Когда, наконец, 17 сентября сего года я виделся с ним на Космодамиановской келлии (то есть келлии Святогорца) Руссика, причём в два приёма долго беседовал с ним, то я вполне убедился в том, что он сравнительно ещё молод, совсем неопытен в духовной монашеской жизни, мало развит и вообще, по моему мнению, совершенно неспособен справиться со старчеством, которого он достиг с такими усилиями и которое совсем не по его силам, особенно при современных весьма трудных и сложных условиях жизни. Дай Бог, чтобы эта келлия русская, одна из выдающихся по своему внешнему благоустройству и по числу своего братства, благополучно пережила настоящий кризис.

На той же почве бесконтрольного действия келлиотских старцев происходят в жизни русских келлий на Афоне ещё более серьёзные ненормальности и злоупотребления. Некоторые старцы, устроив видимость, просто фикцию келлии на Афоне, собирают от имени её несуществующего братства и на её благоустройство весьма значительные материальные средства, которые затем обращают в свою личную собственность, или передают в собственность своих родственников. Русская и отчасти греческая печать о русских келлиотах прежнего времени отмечает немало подобных ненормальных явлений в жизни русских келлий. К сожалению, подобные примеры существуют на Афоне и в настоящие дни. Такова, например, Предтеченская келлия, находящаяся во владении и на земле Хилендарского монастыря, недалеко от Кареи, рядом с Богословской и Златоустовской келлиями того же монастыря. На этой келлии состоящими считаются только два инока – старец иеромонах Иннокентий и наместник его иеромонах Иезекииль. Иннокентий проводит время часто вне Афона, а Иезекииль, под предлогом болезни, требующей лечения, постоянно живёт в Константинополе, причём, по выражению одного из русских старожилов на Афоне, он провёл на Афоне за всё свое почти тридцатилетнее пребывание в звании наместника келлии времени меньше, чем сколько, например, я прожил на Святой Горе. Таким образом, при часто отлучающем настоятеле, постоянно отсутствующем наместнике его и при отсутствии прочего братства, келлия эта представляет именно фикцию, она не существует в действительности. А между тем, Иннокентий и Иезекииль сумели привлечь своей келлии весьма многих благотворителей, собрали весьма значительные капиталы, которые они употребили на покупку нескольких домов в Константинополе, занимающих там целый квартал и оцениваемых в несколько миллионов рублей. Дома эти составляют личную собственность Иннокентия и Иезекииля, а бывший 18/30 июля сего года на Афоне Кишинёвский архиепископ Анастасий <Грибановский> говорил мне, что дома эти считает своей и своих детей собственностью какая-то женщина, живущая вместе с Иезекиилем, который выдаёт её за свою родную сестру, но в действительности она является сожительницей одного Иезекииля или, может быть, обоих иноков – Иннокентия и Иезекииля. Я сам не видел Иезекииля и не могу настаивать на полной достоверности слышанного о нём мною вместе с другими от архиепископа Анастасия, до рассказа которого о столь любопытной келлии я ничего не знал и ни от кого на Афоне не слышал о ней. После беседы с архиепископом Анастасием и по его совету я 23 июля сего года, в сопровождении иеромонаха Андреевского русского скита о. Антипия посетил келлию Предтеченскую, на которой нашёл, кроме старца Иннокентия, ещё одного подозрительного послушника (18 лет) и ещё одного слепого пустынника Моисея. Разумеется, что при таком составе братства на келлии не только невозможно ежедневное богослужение, с поминовением имён благотворителей и жертвователей, синодик которых, ввиду чрезвычайно больших средств келлии, должен быть очень значительный, но едва ли и вообще бывает на ней богослужение. Старец Иннокентий почти с первых же слов со мною перешёл на свои константинопольские дома, которые, по его мнению, очень повреждены во время войны и потому он хлопочет пред Всемирной конференцией о возмещении ему понесённых убытков (архиепископ Анастасий сообщил, будто цифра убытков, заявленных келлиотами Иннокентием и Иезекиилем, значительно превосходит сумму убытков, заявленных всеми прочими русскими монашескими учреждениями на Афоне, в том числе и Руссиком). При этом о. Иннокентий показал мне и другим фотографии его домов, на одном из балконов которых сняты фигуры двух монахов Иннокентия и Иезекииля, как объявил сам Иннокентий, в обществе женщины, будто бы сестры Иезекииля, по объяснению того же Иннокентия... Это обстоятельство, в связи со всем виденным мною на келлии (в храме – запущенность и нечистота), сильно расстроило меня, так что я, разъяснив Иннокентию всю недопустимость, вред и опасность для монашества их образ действия с Иезекиилем, настойчиво советовал ему хотя бы теперь установить на келлии надлежащий порядок, обеспечив ей дальнейшее существование закреплением за ней недвижимого имущества в Константинополе и приняв меры к точному исполнению принятого на себя обязательства поминовения благодетельских имён... Иннокентий был, видимо, разочарован услышанным от меня, хотя и не обнаружил никакого смущения, будучи, видимо, человеком, которого трудно чем-либо смутить. Я получил твёрдое впечатление, что все мои советы ему останутся совершенно бесполезными и бесследными... Действительно, после я слышал, что Иннокентий первым же пароходом после беседы со мною выехал с Афона, но будто бы в Солуни не был пропущен генеральным русским консулом далее в Константинополь, быть может, потому что в это самое время был в Солуни и архиепископ Анастасий, который должен был передать консулу вышеприведённые мною сведения о келлиотах Иннокентии и Иезекииле... Позже, однако, Иннокентий все-таки успел проехать в Царьград...

Пример с Предтеченской келлией показывает, как трудно на Афоне собрать и узнать полную правду о состоянии русского здешнего монашества, в частности, именно келлиотского. Иногда только совершенно случайно приходилось узнавать весьма серьёзные вещи. Так, например, 24 июня сего года во время беседы со схимонахом Георгиевской Карашанской келлии Иоакимом на арсане келлии, пред самым отъездом с арсаны на лодке в Руссик, мне пришлось услышать, что схимонах Иоаким, мой земляк по рождению, есть женатый человек, имеющий сейчас жену и детей. Трагичность услышанного мною заключалась собственно в том, что схимонах решил после умиротворения России возвратиться на родину и жить с женою и детьми. Я сколько мог убеждал схимонаха, который по его словам, был увлечён в схиму почившим старцем келлии, знавшем о семейном состоянии его, не оставлять Святой Горы. После мне пришлось убедиться, что среди русских келлиотов есть и ещё, кроме Иоакима, женатые монахи, имеющие живых жён и не разведенные с ними. Меня уверяли даже, что сейчас на одной русской келлии есть иеромонах-двоеженец, но я не имел возможности надлежаще проверить это сведение.

Вообще же среди русских келлиотов нередко встречаются священнослужители, которые получили рукоположение без соблюдения всех требуемых в нашей церкви условий. Келлиоты русские, домогающиеся материального освобождения от своих господствующих греческих монастырей, в то же время желали бы сохранить прежний порядок рукоположения в священные степени с разрешения этих монастырей, очевидно, имея в виду сравнительную лёгкость получить (за деньги) разрешение от греков на рукоположение в сомнительных случаях. В одной из многих поданных мне келлиотскими старцами бумаг так и было заявлено, причём было выставлено и требование, чтобы русская православная церковь на будущее время беспрекословно признавала всех афонских священномонахов, получивших священство на Афоне при подобных условиях, в их иерархических степенях. Я, указав, что я совершенно некомпетентен принимать подобные заявления, тем не менее, обратил внимание заявителей на неестественность отношений русского келлиотского монашества к своей родной церкви.

Весьма опечалило меня и другое наблюдение над русскими келлиотами в этом же отношении. Несомненно, что русское афонское келлиотство пышно расцвело только на почве весьма обильных жертв русского народа, жертв, внесённых за поминовение благотворителей, их родственников и, разумеется, всего русского народа. И вот мне, к моему глубокому прискорбию, пришлось убедиться в том, что русское афонское келлиотское монашество в большинстве своём относится к своему отечеству и к аккуратному исполнению своего долга поминовения своих благодетелей небрежно, чтобы не сказать более резко. Мне было весьма прискорбно убедиться, что в некоторых из выдающихся своим многолюдством, внешним благоустройством и материальным достатком русских келлий (например, Игнатьевской келлии на Карее) богослужение не совершается ежедневно, причём литургии не было даже в такой день, как 15 июля 1919 года, день памяти святого равноапостольного князя Владимира, просветителя русского народа. Я не скрыл своего изумления по поводу столь прискорбного явления, и хотя старец келлии, иеромонах Игнатий, впоследствии пытался оправдаться ссылкой на недостаток просфор и тому подобные причины отсутствия на келлии ежедневной службы, но бывшие при этом объяснении его старцы других келлий сами признали его объяснение неудовлетворительным.

Вообще, в жизни русского афонского келлиотства, о котором у нас существует богатая литература, преимущественно отрицательного свойства, мною было подмечено немало недостатков. Я не буду распространяться о них для того, чтобы не повторять, быть может, только с небольшими вариациями, того, что уже всем хорошо известно. Отмечу только то, что главной причиной большого внутреннего неустройства среди русского афонского келлиотства, по моему мнению, является отсутствие у него общего обязательного устава и надлежащего духовного руководства. Келлиоты наши на Афоне живут так, как Бог им на душу положит... Старец каждой келлии является полным и бесконтрольным хозяином и владыкой у себя во всех отношениях. Но далеко не все старцы сами опытны в духовной жизни... Лучшие из келлиотов сами прекрасно сознают это. Среди них возникла даже мысль о составлении общего келлиотского устава. Проект этого устава давал мне для прочтения иеромонах Вознесенской келлии (Филофеевского монастыря) о. Пахомий, известный своим усердием в составлении крайне неудачных акафистов и разных псевдонаучных книг¹¹². Я заметил, что устав келлиотский, составленный о. Пахомием, как и все другие его произведения, весьма оппортунистически имеет в виду угодить преимущественно старцам келлий, что я и позволил себе записать на самой рукописи.

На Афоне с 14 мая 1890 года существует особое «Братство русский келейных обителей». К сожалению, Братство, взявшее на себя, как говорится в его уставе, слишком важные и широкие задачи, почти ничего не сделало для внутреннего устроения русского келлиотства. Сделавшись органом и орудием деятельности влиятельных старцев, оно преследовало почти исключительно их специальные цели и задачи...

В последние годы существования Братства главным деятелем в нём был, как это ни странно, светский человек Алексей Алексеевич Павловский, официально именовавшийся корреспондентом русского генерального консульства на Солуни. Его голос и мнение совершенно доминировали в собраниях Братства... К счастью, я получил о нём довольно точные сведения ещё на пути на Афон, потому и дал было себе слово совершенно не вступать с ним ни в какие деловые сношения и ни о чём не совещаться с ним. Я крепко держался этого принятого плана до 18 июля. А. А. Павловскому показалось, что я что-то имею против него лично, о чём он и заявил мне письменно в очень решительной форме, упрекнув меня при этом в том, будто я, находясь под чьим-то влиянием, не желаю воспользоваться услугами человека, хорошо осведомлённого о русском монашестве на Афоне. Тогда я, посоветовавшись с некоторыми иноками Андреевского скита, решил повидаться с господином Павловским. 18 июля в течение нескольких часов пред самым приездом в скит архиепископа кишинёвского Анастасия я беседовал с господином Павловским, причём убедился, что его осведомлённость об Афоне совершенно исключительного характера. Он собрал и знает массу фактов, преимущественно мелких, характеризующих неприязненные отношения между греческими и русскими монахами на Афоне, особенно же враждебные и эксплуататорские отношения греческих монастырей к русским келлиотам. Но в то же время он обнаружил незнание или же непонимание современного церковного положения, равно как и незнакомство с принципиальной стороной келлиотского вопроса. Я не отказался принять от господина Павловского для прочтения его обширный доклад мирной конференции о монашеском Афоне и несколько специальных брошюр о русских келлиотах, причём, со своей стороны, просил его о доставлении мне только статистических сведений о греческих и русских монашеских учреждениях на Афоне, каковые сведения сначала обещался доставить мне русский антипросоп иеромонах Пинуфрий, но потом 7 июля 1919 года неожиданно заявил, что он не в состоянии исполнить своего обещания и рекомендовал мне обратиться за этим к господину Павловскому. Последний дал слово сделать это и, действительно, скоро исполнил своё обещание, доставив мне, кроме доклада и брошюр, ещё две записки: одну со статистическими сведениями, о каких я просил его, и другую – по собственному желанию – с некоторыми общими сведениями об афонском монашестве. Статистическими сведениями его я, действительно, воспользовался в этом своём отчёте после возможной проверки и дополнения их; но другие сведения оказались неподходящими, так как они вращаются в области сплетен, анекдотов и, в лучше случае, сомнительных преданий...

Не могу не выразить здесь своего удивления, каким образом подобный человек мог быть представителем России на Афоне в течение весьма продолжительного времени. Независимо от всего прежде сказанного, независимо даже от того, что господин Павловский, как мне говорили весьма многие, есть алкоголик, хотя я лично никогда не видел его пьяным; но он, несомненно, человек неверующий, что-то в роде русского печальной памяти интеллигента-толстовца. В частности, он имеет весьма дурное понятие о русском монашестве на Афоне, в частности, о келлиотском, что ясно выражает и в своих записках, предложенных мне. Ко всему этому следует прибавить, что он не удосужился за много лет своего пребывания на Афоне изучить греческий язык, благодаря чему вынужден был держать при себе секретаря – какого-то грека, который, вероятно, и был главной пружиной в печальной трагедии, какой закончилась деятельность господин Павловского на Афоне. 21 августа 1919 года он был принудительно удалён с Афона.

Несмотря на многие печальные стороны в русском афонском келлиотстве, в нём имеется и нечто такое, что побуждает относиться к нему весьма осторожно. Среди русских келлиотов, без сомнения, есть очень хорошие монахи и люди вообще, которые решительно непричастны к общей разрухе келлиотов. С другой стороны, русскими келлиотами созданы на Афоне такие благолепные храмы и такие значительные здания, а также собраны столь значительные средства из жертв русского народа, что оставлять на произвол судьбы русских келлиотов никак нельзя. Они переживают сейчас чрезвычайно тяжёлый кризис. Вследствие прекращения пособий и поддержки из России, им грозит голод и вообще крах. Весьма жаль будет, если столь значительное достояние русского народа, собранное усилиями и заботами келлиотов, хотя не всегда и вполне одобрительными, погибнет или же попадёт в руки иноплеменников. Но как это сделать, затрудняюсь сказать, и вот почему.

Насколько скоро и легко мы сговорились и согласились во всем с русским монастырём и русскими скитами относительно их главнейших нужд и желаний, настолько же трудным и затем даже невозможным оказалось это в отношении к келлиотам. Последние при первом же свидании со мною в Андреевском скиту 20 мая 1919 года желали было поставить меня на свою точку зрения. Но я тогда откровенно заявил им, что незнаком вполне с их вопросом и положением и желаю самостоятельно и всесторонне изучить его. Это, заметно, очень разочаровало руководителей келлиотства. Когда затем я более или менее полно познакомился с их вопросом, я сам уже хотел поделиться с ними своими взглядами и узнать их нужды. Но они стали систематически уклоняться от публичного выявления своих нужд, хотя в частных беседах отдельные келлиоты говорили обо всем свободно. Со своей стороны, они стали прикладывать усилия к тому, чтобы узнать мой взгляд. Но я, не делая из последнего никакой тайны, признавал неполезным преждевременно говорить об этом с келлиотами, которые, как я заметил, не отличаются достаточной осторожностью и сдержанностью в речах. Всё что я в силу необходимости говорил им, делалось скоро достоянием всего Афона и, прежде всего, господина Павловского и его штаб-квартиры. Между прочим, ещё в начале своих непосредственных сношений с русскими келлиотами я откровенно не согласился с ними по одному принципиальному вопросу, именно: я признал их крайне воинственную политику в отношении к греческим монастырям совершенно несвоевременной и вредной, равно как я не согласился с важнейшим требованием принудительного и бесплатного отчуждения в пользу русских келлий от греческих монастырей тех участков земли, на каких существуют келлии. В одной из частных бесед с двумя келлиотами я даже позволил себе назвать подобное требование большевицким.

Этого было достаточно для того, чтобы русские келлиоты увидели во мне «недруга своего», как откровенно выразился на совещании 14 июля старец Златоустовской келлии (Иверского монастыря) иеромонах Симеон, с которым нет пользы говорить о своих нуждах... Вот почему мне приходится выражать свой личный взгляд на желательное решение келлиотского вопроса без твёрдой уверенности в том, что этот взгляд вполне совпадает с желаниями келлиотов.

По моему убеждению: 1) русским келлиям, по крайней мере, главным из них, следует уступить во всегдашнее владение те участки земли, на которых они существует, но по соглашению с монастырями и за плату, какую установит международная комиссия; 2) русские келлии нуждаются в коренном и решительном урегулировании вопроса о взаимных отношениях с греческими монастырями, причём особенно должна быть выражена правильная форма так называемой омологии; 3) некоторым келлиям, по избранию той же комиссии, должно быть предоставлено право сделаться скитами с соответствующими правами, но без ущерба для интересов монастырей.

Что же касается внутреннего устройства русского келлиотства на Афоне, то на него должно быть обращено не менее серьёзное внимание. Мне решительно не удалось хоть сколько-нибудь проникнуть в эту сторону жизни келлиотов и осветить её. Келлиотские старцы систематически и решительно отстраняли всякие мои попытки заглянуть во внутреннюю жизнь их келлий и, с другой стороны, не дали мне возможности войти в непосредственное общение по этому вопросу с рядовым келлиотством. Случайные устные и отчасти письменные заявления рядовых келлиотов, попавшие ко мне и имеющие преимущественно характер жалобы, не могут иметь серьёзного значения в данном отношении, так как и они имеют односторонний, субъективный характер.

Что же сделать? По моему мнению, высшая власть Русской Церкви, с предварительного согласия Вселенской Патриархии и афонского Протата, должна бы послать нарочитую комиссию из 3 лиц – 2 монахов (лучше всего одного архиерея и одного опытного старца-пустынника) и 1 светского человека для всестороннего и тщательного обследования вопроса о русском келлиотстве на Афоне.

Если же к осуществлению этой меры встретились бы какие-либо непредвидимые препятствия, например, со стороны Патриархии и вероятнее всего – афонского Протата, то окончательное решение русского келлиотского вопроса на Афоне следует поручить той постоянной междуцерковной комиссии, при Вселенском Патриархе, которая, по моему мнению, должна быть обязательно учреждена для проведения в жизнь нового устройства монашеского Афона, если только последний будет принят под международное покровительство.

Г. Русские каливиты, кавиоты и прочие виды русского монашества на Афоне

Юридическое и бытовое положение русских каливитов, кавиотов и других родов монашествующих на Афоне в общем таково же, какое и греческих, о чём нами было сказано выше. Разница между ними только та, что этот наиболее несчастный и жалкий во всех отношениях разряд афонского православного монашества состоит преимущественно из русских людей. До мировой войны их было на Афоне очень много. Они тогда содержались преимущественно на счёт благотворительности русских монастыря и скитов. Напрасно о. Смирнаки и другие упрекают последние в размножении тунеядства и праздности на Афоне. Недостойно так говорить всякому христианину, а особенно монаху. Русские монастырь и скиты питали, как и теперь питают несчастных сиромахов, в том числе и греческих, прежде всего, из сострадания к ним. С другой стороны, они этим хотели как бы заглушить и свою невольную вину. Дело в том, что громадное большинство каливитов, кавистов и прочих составлялось преимущественно из тех русских благочестивых иноков, которые желали во что бы то ни стало жить на Афоне, а между тем в монастырях и скитах, до крайности переполненных, им решительно не было места. В последние годы число каливитов, кавистов и прочих значительно уменьшилось. Бедные, они перемёрли вследствие крайне неблагоприятных условий их жизни, включительно до голода...

Я посетил много русских калив, где обыкновенно имеют приюты и кавиоты (квартиранты каливитов) и прочего афонского монашества. Среди каливитов встречаются, хотя весьма редко, иногда состоятельные, которые имеют довольно благоустроенные каливы и живут относительно безбедно. Таковы, например, иеродиакон Сильвестр Бубнов (каливит Пантократорского монастыря) и схимонах Вениамин Иванов (каливит Ставроникитского монастыря), которых я посетил – первого 16 июня и второго 17 июня 1919 года. Громадное же большинство русских каливитов – несчастные бедняки, живущие на остатки прежнего достояния и милостыню. Многие каливиты живут тем, что помещения (комнаты) своих калиб отдают под квартиры кавиотам, которые за это платили (прежде, а теперь редко платят) им известную сумму. 9 июля 1919 года я посетил и долго оставался в калибе Иоанна Медного (каливит Ставроникитского монастыря), который имеет у себя 7 квартирантов кавиотов и потому может быть признан особенно характерным представителем своего рода афонского монашества.

Кроме материальной нищеты со всеми неизбежными её спутниками (грязи, нечистоты и так далее), меня здесь поразило полное убожество каливитов в духовном отношении. Живя без всякого руководства и наблюдения, каливиты и особенно кавиоты только видом своим являются монахами, а на самом деле в них нет ничего монашеского. У меня возникло даже сомнение относительно того, знают ли кавиоты общеупотребительные молитвы. Но, к моему утешению, кавиот Захария, уроженец Киевской губернии, по моей просьбе, безошибочно прочитал Символ Веры. Источником или выразителем её служит единственный среди этих кавиотов грамотный человек, который, видимо, отличается заносчивым и язвительным характером. При нас между кавиотами на этой почве произошла серьёзная перебранка, едва не перешедшая в драку.

Кавиоты в нравственном и отчасти умственном отношении напоминают малых детей. Они представляют самую благоприятную почву для распространения как вздорных слухов, так равно и вредных лжеучений. Думается, что здесь именно находил своих последователей пресловутый Антоний Булатович со своими товарищами по известному имябожническому бунту на Афоне. Следы прежней деятельности Булатовича и Ко ещё не исчезли совсем на Афоне. Среди русских иноков монастыря, скитов, келлий и особенно каливитов и кавиотов есть и теперь много имябожников, большею частью тайных, хотя есть и явные. Отвратительный тип скрытого имябожника представляет иеродиакон Макарий, глубокий старец (каливит Пантократорского монастыря), почитаемый некоторыми за столпа русского афонского монашества. Я посетил его калибу вечером 16 июня 1919 года в сопровождении двух иноков пантелеимоновского Денасия и андреевского Меркурия. Первоначально он говорил с нами как имябожник. А когда узнал от меня, что имябожничество осуждено на Всероссийском Соборе, то достал и показал свидетельство, выданное ему архиепископом Никоном в том, что он непричастен к имябожническому бунту. После того мы поднялись и оставили с тягостным чувством лицемерного имябожника.

Напротив, 1 октября 1919 года в Руссике ко мне дважды заходил каливит монах Филарет Аркан (Ставроникитского монастыря), который прямо заявил, что он – имябожник, даже совращающий (его выражение) других в своё общество; но в разговоре он обнаружил такое невыразимое глубокое невежество, что хотелось искренно плакать об этом несчастном человеке, который как на какой-либо серьёзный авторитет ссылается на беседу «трёхлетней дитини с мамой» о том, что ухо – мама, нос – мама, рот – мама и так далее. Да, русское афонское каливитство, кавиотство и вообще сиромонашество совершенно утопает в ужасном невежестве. Ему необходимо помочь, его должно спасти... Но кто и как это может сделать?! На Афоне своих образовательных средств слишком мало. Среди русских иноков-келлиотов есть иеромонах Феофан, кандидат богословия Казанской духовной академии, подвижник высокого настроения и чистой жизни, 6 августа 1919 года принявший схиму с именем Феодосия. Но он отличается самозаключённым характером, имеет уединение, уклоняется от какой бы то ни было общественной деятельности, что он откровенно высказал мне во время продолжительной беседы со мной 29 июля 1919 года. Другой келлиот – иеромонах Антоний, живущий на каливе возле Трёсвятительской Карейской келлии, по словам знающих его, образованный и умный, знающий греческий язык. Я посетил его нарочито 16 июня 1919 года и во время довольно продолжительной беседы с ним убедился, что он представляет весьма неприятный тип афонского монашеского адвоката, писателя разных прошений, не исключая и кляузных... После мне приходилось слышать, что он не отличается и вполне трезвым характером... Ещё каливит Вениамин, упомянутый мною выше. Он, по-видимому, наиболее подходил бы для того, чтобы выполнять в известном отношении старческие, духовнические, миссионерские обязанности среди каливитов, кавиотов и прочих. Но как он, так и иеросхимонах Алексей (Киреевский), считающийся каливитом Фиваидского скита Руссика, и все другие более или менее образованные и развитые афонские иноки, с какими мне приходилось беседовать по данному вопросу, решительно отстраняли от себя трудную миссию духовного руководства русских каливитов, кавиотов и прочих. Жаль, что Братство келлиотов в течение довольно продолжительного своего существования не придумало ничего для сколько-нибудь целесообразного решения данного вопроса. Постороннему человеку, хотя бы даже и долго прожившему на Святой Горе, трудно браться за практическое разрешение его. Я категорически настаиваю только на том, что, безусловно, необходимо сделать что-либо для разрешения вопроса о духовном руководстве русских келлиотов, особенно же каливитов, кавиотов и прочих разрядов афонского русского монашества. Нельзя не пожалеть о том, что афонский Протат, приступивший к реформе афонского монашества и составивший уже законопроект этой реформы, прошёл в нём совершенным и полным молчанием этот весьма больной вопрос.

Заключение

Афонское православное монашество, в особенности русское, находится сейчас накануне существенной реформы его. Преобразование это вызвано многоразличными причинами, важнейшей из них следует признать освобождение Афона из-под турецкого владычества и фактический переход его в состав территории греческого государства. Одним из серьёзных поводов для греческих монастырей подумать о реформе монашеского Афона, без сомнения, послужили домогательства русских келлиотов, вызвавшие, между прочим, постановление Лондонской конференции о принятии Афона под международное покровительство православных держав: России, Греции, Сербии, Румынии, Болгарии. Не желая допустить подобного покровительства, афонские греки задумали произвести реформу в совершенно обратном направлении, так чтобы Афон сделался самостоятельным и независимым монашеским государством. Составленный особой комиссией из 8 антипросопов исключительно греческих монастырей, с участием афинского юриста Стефанидиса проект этой реформы, напечатанный в виде трёх тетрадей: 1) основного или общего канонизма, 2) канонизма общежительных монастырей и 3) канонизма идиоритмов, или штатных монастырей, сейчас обсуждается в Чрезвычайном Собрании афонского Кинота, составленном из особо избранных всеми монастырями представителей их, по 3 от каждого.

Предлагаю здесь свои общие замечания по поводу нового проекта афонского канонизма.

Биографическая справка об авторе

Автором отчёта является профессор Киевской духовной академии и Белградского университета Фёдор Иванович Титов (08.02.1864–20.12.1935), протоиерей, историк Церкви, автор более 100 богословских трудов, член делегации Русской Церкви на мирной конференции в Париже, который 16 мая 1919 года прибыл на Афон для ознакомления с положением святогорского иночества (см. «Летопись» 1917–1927 годов, с. ... настоящего издания)

Протоиерей Фёдор Титов

Ф.И. Титов был сыном священника села Черкасское-Поречное Суджанского уезда Курской губ.; выпускник Обоянского духовного училища (1880), Курской духовной семинарии (1886), Киевской духовной академии (1890), которую окончил со степенью кандидата богословия (диссертация «Изложение содержания Первого Послания апостола Павла к Фессалоникийцам»; писалась под руководством профессора С.М. Сольского). Был оставлен при академии профессорским стипендиатом; по окончании стипендиатского года 16 августа 1891 года был избран исполняющим должность доцента по кафедре общей гражданской истории.

13 октября 1893 года защитил магистерскую диссертацию («Первое послание святого апостола Павла к Фессалоникийцам. Опыт исагогико-критико-экзегетического исследования» (Киев, 1893)), 23 апреля 1894 года был утверждён в этой степени Святейшим Синодом; 2 июля того же года утверждён в должности доцента. В январе 1897 года перешёл на кафедру истории Русской Церкви.

15 сентября 1905 года был удостоен степени доктора церковной истории (диссертация «Русская Православная Церковь в Польско-Литовском государстве в XVII-XVIII вв.» (В 2 т. Киев, 1905), 13 октября того же года утверждён Синодом в этой степени и избран сверхштатным ординарным профессором КДА; в 1909 году утверждён в должности штатного ординарного профессора; 19 октября 1916 года был утвержден в звании заслуженного ординарного профессора.

В 1894 года вступил в брак с Софией Ивановной Терлецкой; 1 июля 1896 года рукоположён во священника к киевской Андреевской церкви; с 1905 года протоиерей и настоятель Андреевской церкви.

Дополнительные служения. С 1901 года являлся ответственным редактором неофициальной части «Киевских епархиальных ведомостей». В течение 1906 года участвовал в Предсоборном присутствии при Святейшем Синоде. В декабре 1915 года был назначен членом комиссии по пересмотру положения об управлении областями Австро-Венгрии, занятыми во время войны. В августе 1916 года был назначен представителем протопресвитера военного и морского духовенства в генерал-губернаторстве областей Австро-Венгрии, занятых русской армией во время войны. В декабре 1917 года был избран депутатом I Всеукраинского Церковного Собора. В июле 1918 года избран членом Высшего церковного совета.

В 1919 году эмигрировал в Константинополь, оттуда перебрался в Белград. Осенью 1920 года стал ординарным профессором кафедры церковной истории и археологии богословского факультета Белградского университета. Был членом делегации Русской Церкви на мирной конференции в Париже 16 мая 1919 года (прибыл на Афон для ознакомления с положением святогорского иночества (см. Летопись 1917–1927 годов)

Умер 20 декабря 1935 года, похоронен на русском кладбище в Белграде.

Биографические справки об упоминаемых лицах

Антоний (Булатович Александр Ксаверьевич, 1870–1919), русский учёный и религиозный деятель, исследователь Эфиопии, офицер, впоследствии иеросхимонах, подвизался на Афоне в 1903–1913 годах, из лидеров догматического движения «имяславие», осуждённого Русской Православной Церковью.

Антонин (Капустин Андрей Иванович Капустин; 1817–1894), архимандрит, клирик Русской Православной Церкви, учёный-византинист; был начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме с 1865 года до своей кончины.

Гедеон Мануил (1851–1943, Афины), греческий историк Церкви, великий хартофилак Константинопольского Патриархата, действительный член Афинской академии (1929), с 1921 года до своей кончины жил в Афинах, где руководил основанным им Обществом изучения средневековых (Ηενεστώσα κατάστασις εντω Αγίω Όρει, 1896). рукописей и издавал журнал этого общества, автор свыше 500 трудов.

Герасим Смирнаки(с), монах монастыря Эсфигмен, автор книги об Афоне (см. прим. 5), секретарь и советник в Протате, позднее игумена Есфигменского монастыря, панэллинист.

Дмитриевский Алексей Афанасьевич (1856–1929), русский учёный-богослов, профессор, литургист; убит в Москве 10 августа 1929 года.

Игнатьев Николай Павлович (1832–1908), российский государственный деятель, граф (с 1877), русский посланник в Пекине (1859–1860), посол в Константинополе (1864–1877), министр внутренних дел (1881–1882), генерал от инфантерии (1878), генерал-адъютант, сторонник идей панславизма, во время работы в Китае подготовил и подписал от имени Российской империи Пекинский договор 1860 года, по которому к России присоединялись земли по правому берегу р. Амур от устья р. Уссури до берега Тихого океана на востоке и границы с Кореей на юге (ныне Приморский край и юг Хабаровского края, благодаря чему Россия стала мировой державой.

Иероним (Соломенцев Иван Павлович; 1805–1885), иеросхимонах, великий старец, подвизавшийся на Афоне с 1836 года, в Пантелеимоновом монастыре – с 1840 года, в монашестве Иоанникий, духовник и ктитор-обновитель, один из главных деятелей Русского Афона, имевший большое влияние на святогорскую жизнь в целом; архимандрит Макарий (Сушкин) был его учеником и помощников.

Иоаким III (Великолепный) (Христос Деведзис, 1834–1912), патриарх, предстоятель Константинопольского Патриархата с титулом Святейший Архиепископ Константинополя-Нового Рима и Вселенский Патриарх; на престоле был дважды: в 1878–1884 и 1901–1912 годах; пользовался поддержкой российского правительства и большим уважением в среде русских иерархов; почётный член Санкт-Петербургской духовной академии (1905); греками именовался «корифеем патриархов»; стремился к наднациональному статусу Вселенского Патриархата.

Каролидис Павлос (1849–1930), выдающийся греческий историк, в числе многих других работ автор труда «Фактическое состояние дел на Святой горе Афон».

Макарий (Сушкин Михаил Иванович; 1820–1889), схиархимандрит, настоятель Русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне в 1875–1889 годах; на Афоне подвизался с 1851 года, в том же году пострижен в схиму, в 1853 году рукоположён в иеродиакона, в 1856 году – в иеромонаха, избран игуменом в 1875 году, стал первым русским настоятелем православной обители на Святой Горе. Значительно подняв материальное положение обители, пожертвованием всего своего состояния и привлечением других щедрых вкладов, увеличив число братии, преимущественно русскими, он построил несколько новых храмов, умиротворил взаимные отношения на Афоне русских и греков, рассеял существовавшие дотоле обвинения русских и славянских афонцев в панславизме, устроил множество метохов, скитов и подворий своего монастыря в России и других странах; своим личным примером и духовными наставлениями сумел не только поддержать, но и усилить духовно-нравственное значение своего монастыря.

Мелетий (Метаксакис Эммануил Николау, 1871–1935), греческий религиозный и общественный деятель, в 1926–1935 годах Папа и Патриарх Александрийский и всея Африки (под именем Мелетий II), в 1921–1923 годах Патриарх Константинопольский (под именем Мелетий IV), в 1918–1920 годах архиепископ Афинский и всея Эллады (под именем Мелетий III), в 1910–1918 годах митрополит Китийский Кипрской Церкви; всецело разделял политические устремления панэллинистов.

Муравьёв Андрей Николаевич (1806–1874), православный духовный писатель и историк Церкви, паломник и путешественник; драматург, поэт, почётный член Императорской академии наук (1836), камергер; его хлопотами келлия Ватопедского монастыря близ Кареи в 1849 была преобразована в самоуправляющийся Андреевский скит с русскими насельниками, где в 1867 году там был заложен собор во имя Андрея Первозванного (освящён в 1900 году). Нил (1809–1889), епископ Александрийской православной церкви, митрополит Пентапольский, Патриарх Александрийский в 1869–1870 годах.

Паисий (Величковский Пётр, 1722–1794), русский богослов, переводчик, духовный писатель, архимандрит Нямецкий, святой в Соборе Молдавских святых (память 15 ноября); переводил святоотеческие труды и почитается восстановителем монашеских традиций исихазма и «умной молитвы», автор славянского фонда «Добротолюбия», на Афоне подвизался в 1846–1863 годах, основатель русского Ильинского скита.

Страхов Николай Николаевич (1828–1896), российский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН (1889); в книгах «Мир как целое» (1872), «О вечных истинах» (1887), «Философские очерки» (1895) высшей формой познания называл религию, критиковал современный материализм, а также спиритизм; первый биограф Ф. М. Достоевского, автор книги «Воспоминание о поездке на Афон» (1881).