Переписка Русского Пантелеимоновского монастыря со Священным Кинотом, Вселенским Патриархом и другими лицами и организациями

Возлюбленный о Господе отец Пимен,

мир Вам и спасение от Господа!

Из письма Вашего от 2-го сего сентября мы осведомились касательно сделанного Вам от Священного Кинота словесного поручения о представлении от нашего монастыря сведений по нижезначащимся вопросам, в ответ на которое уведомляем Вас и отечески благословляем почтительнейше довести до сведения Священного Кинота следующее:

Если же Священному Киноту будет угодно иметь от нас более подробные сведения по данным вопросам, то смиреннейше просим не отказать поставить наш священный монастырь в известность: на каких данных основываются вышеозначенные вопросы и кем именно возбуждаются таковые.

Призывая на Вас Божие благословение и молитвенно испрашивая Вам помощи благодати Святого Духа, остаюсь с любовью к Вам о Господе Ваш богомолец

Игумен Архимандрит Мисаил со всею о Христе братию.

Святая Гора Афон

12 сентября 1922 года

Руссик

Прим. ред.: письмо адресовано иеромонаху Пимену, в те годы антипросопу Руссика.

Русского на Афоне Свято-Пантелеимоновского

монастыря всепреданнейшее прошение

о принятии сего монастыря под временное

политическое покровительство Его Величеству

Королю Сербов, Хорватов и Словенцев Александру

Благочестивейший Государь,

Шесть уже лет, как наш русский во имя святого великомученика и целителя Пантелеимона монастырь на Святой Горе Афонской лишён всякой правительственной защиты. Первые четыре года мы находились <здесь> безобидно, последние два греческое правительство обитель нашу стало подвергать разным лишениям имущества, как то: реквизицией лучшего рабочего скота, отнятием половины денег, собранных на покупку годового запаса хлеба, и, наконец, занятием в монастыре огромного 6-этажного здания и невозвращением оного монастырю после использования летом 1923 года военным санаторием. Признавая это за необходимые явления ради нужд местной державы, мы доселе вооружались терпением и уведомляли лишь о происходящем господина российского посланника в Афинах.

В настоящее время мы узнали, что греческое правительство с 1 апреля сего года открывает на Святой Горе военную больницу и относится сие вновь исключительно из 20-ти афонских монастырей к одному Руссику. Вследствие этого терпение наше истощилось и всё братство опасается дальнейших лишений и даже <лишения> возможности своего пребывания в родной обители.

Такое тяжёлое положение вынуждает нас иметь дерзновение всебратственно (500 человек) повергнуться к стопам Вашего Величества и чрез подателей сего – наших собратий иеромонаха Иосифа и иеродиакона Терентия – смиреннейше просить принять наш священный Русский монастырь под временное покровительство и защиту Вашего Величества для сохранения достояния оного и возможности пребывания в нём нашего русского братства. В этом только вся наша надежда на устранение грозящей опасности.

Вашего Королевского Величества всепреданнейшие усердные богомольцы

Игумен Русского на Афоне Свято-Пантелеймонова монастыря Архимандрит Мисаил со всею о Христе братиею.

Февраль 1924 года

В ответ на письмо от 2 мая сего года за № 563 имеем честь почтительнейше уведомить Ваше Превосходительство¹¹³:

1) Пропитание братии монастыря (540 человек) обеспечивалось тем количеством земли, которое числилось за монастырём (вместе с отобранными ныне метохами) на 5 месяцев.

2) Средства для приобретения всего необходимого к существованию обители и братии добываются продажей церковных и хозяйственных предметов и лесных материалов.

3) Общая площадь имений монастыря (вместе с метохами) приблизительно 608 десятин (2400 квадратных саженей). Доходность их до 540 тысяч драхм в год.

4) Численность братии не может быть увеличена, вместе и уменьшена рабочими силами без ущерба обительского имущества, так как последних среди настоящего состава нашего братства имеется меньшая половина, а большая – престарелые и больные.

5) Доходы, которых обитель лишилась от прекращения сообщений с Россией, большие. Указать определённые их суммы нет возможности, можно лишь судить по нижеследующим данным.

До 1914 года периодически братство обители достигало до 1800 человек, которым свободно предоставлялось полное содержание; все церкви обители снабжались лучшей утварью; в обители всегда находилось до 200 человек поклонников, коим чай и трапеза предоставлялась вместе с братством безвозмездно. Содержался на 40 человек приют и больница для бедных сиромах всей Святой Горы; раздавалось полное содержание продуктами и по меджиде в месяц деньгами всем приходящим пустынникам до ***¹¹⁴ человек. Не было отказа в рассылке и выдаче помощи бедным и пособий в разные благотворительные учреждения деньгами и вещами. Кроме того, в Константинополе и Одессе содержались подворья для безвозмездного гостеприимства поклонников, едущих в Палестину, и раздачи там особой милостыни бедным ежедневно. В Москве был от обители приют на 8 человек раненых воинов. Этим только можем выразить доходность нашей обители из России.

ПРИМЕЧАНИЕ: До прекращения сношений Афона с Россией, доходность метохов и прочих земельных угодий монастырём была почти не замечаема. По прекращении же сих сношений обитель наша, не имея у себя денежных запасов, была вынуждена немедленно приступить к займу денег у греческих монастырей и разных лиц. Сумма долга обители достигла 500 000 драхм, а ежегодно-процентная – 35 000 драхм. Таким образом, братство стало своими силами обрабатывать метохи, кипера и виноградники; приступило к продаже леса, хозяйственных предметов и церковной утвари, лишь добыть бы себе насущное и уплатить проценты. Однако часть долга за обителью состоит и в настоящее время. Продавать остаётся уже нечего: лесу годного мало, метохи отобраны, да и корпус греками нам не возвращается. Опасаемся лишения нас и прочих обителей имущества.

Его Величеству Королю Александру Сербскому

Мы, русские насельники Пантелеймонова монастыря на Святой Горе Афонской, в крайне трудную годину нашего существования осмеливаемся обратиться к Вашему Королевскому Величеству как православному государю и единственному защитнику церкви Божией с горячей мольбою о помощи.

Несмотря на обязательство сохранять неприкосновенными традиционные права и привилегии, которыми пользуются негреческие общежития Афона, подписанное Грецией на Севрском договоре в августе 1920 года и подтверждённое затем на Лозаннской конференции в 1923 году, греческое правительство неоднократно нарушало своё обещание. Так, оно отняло наши метохи безо всякого вознаграждения, производило разного рода реквизиции и, наконец, в настоящее время принуждает нас принять греческое подданство и подписать новый канонизм Святой Горы, составленный исключительно в пользу монархов греческой национальности. Лишение же своего природного гражданства грозит для нас катастрофою и переходом русского монастыря всецело в греческие руки.

Поэтому мы считаем своим нравственным долгом обратиться к защите Вашего Королевского Величества, так как обитель наша не чужда Вашему Величеству. Как известно, царственный Ваш предок – сын Стефана Неманя – первосвятитель сербской земли святой Савва, прибыв на Святую Гору, здесь, в нашем древнем русском монастыре, принял монашеское пострижение. В царствование Стефана Душана Сильного древний Руссик возобновлён был его щедротами. И другие многие сербские цари покровительствовали и поддерживали нашу обитель.

Вследствие сего мы единодушно нравственно повергаемся к стопам Вашего Королевского Величества и чрез подателей сего – наших собратий наместника обители иеромонаха Иоанникия и архимандрита Кирика – усерднейше молим Ваше Величество удостоить Вашим высоким покровительством наш священный Русский монастырь как место первоначальных подвигов святителя Саввы, в интересах сохранения его достояния для религиозной пользы всего русского православного народа в будущем и возможного ныне пребывания в нём нашему <числом> более 500 человек братству, преимущественно престарелому.

В этом только вся наша надежда на устранение грозящей опасности.

Смиренная же обитель наша будет горячо молить Пресвятую Богородицу и всех подвизавшихся здесь святых отцов, да вознесут мольбу к Престолу Царя царей, да осенит Он Своею благодатию царственные дела Вашего Величества на благо, преуспеяние и единение всея земли сербской, да крепнет общая сила славянства на утверждение православия и славу Божию.

Вашего Королевского Величества всепреданнейшие слуги и смиренные богомольцы

Игумен <подпись>

Святая Гора Афон, 2 июля 1929 года

(Эти сведения были даны Его Королевскому Величеству и Патриарху.)

Появление русского монашества на Святой Горе Афонской произошло в глубокой древности. Мы не можем указать точного года, когда оно здесь основалось, но положительно известно, что русские в XI веке на Афоне уже были и имели свой особый самостоятельный монастырёк под именем Богородицы Ксилургу.

Когда число их увеличилось и они не могли уже умещаться в пределах этой небольшой обители, тогда в 1169 году Священный Собор Святой Горы «по долгом размышлении и общем рассуждении» решил отдать им запущенный монастырь святого Пантелеимона, называвшийся обителью Фессалоникийца, с оставлением в их же пользовании прежнего места Ксилургу. Этим актом русское братство навсегда получило право гражданства «в великой пустыни Афона». За время своего многовекового существования (760 лет) русское монашество не раз подвергалось тяжёлым испытаниям, но всегда при помощи Божией выходило из затруднительного положения. Особенно сильную поддержку в тяжёлые годины испытаний оказывали обители могущественные сербские цари. После того как в конце XII века в нашем русском монастыре святого Пантелеимона принял монашество сербский царевич Растко, впоследствии знаменитый архиепископ Сербии святитель Савва, началось благоволение сербских королей к нашей обители в течение двух последующих столетий.

Видя, говорит один из сербских хрисовулов, нищету последнюю сего монастыря и ещё же и от Роуси1 последнее оставление (по случаю монгольского ига), они сделались его ктиторами и благодетелями и поддержали русскую обитель до того времени, когда сами русские цари могли по-прежнему принять её на своё попечение, то есть после свержения монгольского ига.

Могущественный сербский царь Стефан Душан Сильный, владея всею Македонией, в 1348 году лично посетил Афон, где и пробыл, по преданию, четыре месяца, в которые посетил все святогорские монастыри. Проникнутый осознанием исторического призвания славянского племени, он обратил особое внимание на славянские обители Святой Горы, желая дать здесь преобладание славянскому элементу. После Хиландара русский монастырь удостоился его особого внимания и благоволения, видимым знаком коего была присылка в обитель в 1347 году Честной главы святого великомученика Пантелеимона и дарение нескольких сёл с церквами и полями.

С 1371 года сербский король Лазарь, следуя примеру своих предков, продолжал благодетельствовать русской обители не менее других, чему ясным свидетельством служили его хрисовулы. Из одного монастырского акта видно, что святой царь Лазарь именовался ктитором русского монастыря, и упоминается, что он «съзида в монастыре и положи метохе церковь Боучанску с всеми селами и правинами сел тех, на поминовение души своей».

Также и последующие сербские цари были исключительными благодетелями русской афонской обители и поддерживали её почти до окончательного освобождения России от монгольского ига. Она составляла предмет их особенных забот и попечительности и была величаема обителью царскою.

В настоящее время наш монастырь святого Пантелеимона опять переживает тяжкие годы «всеконечного от Руси оставления» и вновь, по примеру прежних веков, нуждается в помощи и покровительстве единоплеменного нам сербского народа. Имея в наличности более 500 человек братии, он является центром всего русского монашества на Афоне. Если тяжко положение русского монашества вообще на Святой Горе, то положение нашего монастыря является угрожающим: если всё его колоссальное имущество уйдёт из русских, следовательно, из славянских рук в руки греков, то этим самым всему русскому, следовательно, славянскому монашеству на Святой Горе будет нанесён непоправимый удар. Вот почему решение о судьбе нашего Пантелеимонова монастыря не терпит уже отлагательства и в случае благоприятного решения можно быть уверенным, что всё русское и славянское монашество на Афоне будет сохранено.

В мирное время обитель святого Пантелеимона имела большие доходы от приношений русских паломников и от своих подворий. Веками текли пожертвования из России в наш монастырь и другие скиты и обители. С началом войны все поступления из России прекратились. Революция порвала всякую связь русских монархов с родиной. Старые запасы постепенно иссякли. Отсутствие русского национального правительства лишило русских монархов какой бы то ни было защиты, и пред нами встала опасность погибнуть и потерять для России нашу обитель. Наше беззащитное положение побудило греческое правительство к захвату наших метохов (на Кассандре и Каламарии), что лишает нас возможности запасаться продовольствием.

Пользуясь теперешним положением в России, эллинское правительство и Кинот Святой Горы стараются закрыть сюда доступ русским людям. Визы на Афон даются только в виде особого исключения. Для немногочисленных русских, попадающих теперь на Святую Гору, правительство и Святой Кинот творят всякие препятствия в случае их желания постричься здесь в монашество. Так как с началом Европейской войны все послушники призывного возраста были мобилизованы и отправлены в Русскую армию, то братию монастыря в настоящее время составляют старцы свыше 50-летнего возраста. Учитывая же, что из-за преклонных лет, всякого рода лишений в нашей обители ежегодно умирает не менее 25 человек, естественно заключить, что прекращение свободного доступа сюда русским неизбежно приведёт к тому, что в течение очень немногого времени в ней русских не окажется и для России монастырь будет навсегда потерян.

Таковы в общих чертах трагические условия, в которых находится наш русский святого Пантелеимона монастырь. Ясно, что главная причина зла заключается в отсутствии власти, которая могла бы защитить интересы русских монахов пред греческим правительством. Только мощная и благожелательная нравственная и политическая поддержка могла бы изменить условия этого положения и предотвратить полную гибель русского монашества на Афоне.

К глубокому прискорбию, демократическое правительство Греции притесняет православный Афон более, чем это было в прошлом при турецком владычестве.

Между тем, подобное отношение эллинского правительства находится в полном противоречии с 13-й статьёй договора, заключённого в Севре 10 августа 1920 года между Союзными державами и Грецией и подтверждённого статьёй 16-й протокола Лозаннской конференции от 6 августа 1923 года, гласящей: «Греция обязуется признавать и поддерживать традиционные права и свободы, коими пользуются негреческие монашеские общины Афона, согласно положению статьи 62-й Берлинского трактата от 13 июля 1878 года». Статья 62-я Берлинского трактата гласит: «Монахи Святого Афона, из какой бы страны они ни происходили, сохранят свои прежние владения и выгоды и будут пользоваться без всякого изъятия, полною равноправностью в правах и преимуществах».

На основании вышеизложенного должно сказать, что громадное русское достояние на Афоне (духовное и материальное) может быть спасено не иначе как защитой Вашего Королевского Величества, православного Государя и выразителя славянской идеи.

Поэтому молим Ваше Королевское Величество

<1)> Принять под своё высокое покровительство наш Русский Пантелеимонов монастырь.

2) Чтобы Ваше Королевское правительство, основываясь на этом августейшем покровительстве, разрешило бы нам прибегать в случае нужды к помощи дипломатических представителей Королевства С.Х.С. в Греции и за границей вообще.

3) Чтобы вопрос о свободном доступе русских эмигрантов на Афон, желающих отправиться сюда на богомолье для пострижения в монашество, был бы разрешён при содействии Вашего королевского правительства.

Игумен Русского Свято-Пантелеймонова монастыря

Архимандрит Мисаил со всею о Христе братиею

Святая Гора Афон, 2 июля 1929 года

Его Святейшеству Святейшему Димитрию,

Патриарху Сербскому

Ваше Святейшество,

милостивый архипастырь и отец, благословите.

Двенадцать уже лет, как наш русский во имя Святого Пантелеимона монастырь на Святой Горе Афонской лишён своей национальной защиты.

Первое время мы жили спокойно, но в последние годы греческое правительство стало подвергать нашу обитель разного рода лишениям имущества, как-то: отняло наши метохи без всякого вознаграждения, производило и другого рода реквизиции.

Доселе мы вооружались терпением, но, наконец, оно истощилось. Под вечной угрозой всякого рода неприятностей и даже возможности изгнания из родной обители нарушается нормальное течение нашей жизни. Такое тяжёлое положение вынуждает нас иметь дерзновение всебратственно повергнуться к стопам Его Королевского Величества и лично, чрез подателей сего, собратий наших – наместника обители иеромонаха Иоанникия и архимандрита Кири-ка – смиреннейше просить о принятии нашей священной обители под временное покровительство и защиту Его Величества Короля Александра для сохранения достояния монастыря и возможного в нём пребывания нашего русского братства.

С сыновнею преданностью докладывая о том Вашему Святейшеству, мы усерднейше просим на это Вашего отеческого благословения и милостивого содействия, дабы наша смиренная обитель под защитой благословенной Державы Сербской имела возможность непрестанно возносить посильные свои молитвы ко Всевышнему.

Искреннею любовию о Господе лобызаем Вашу благословляющую нас отеческую десницу и испрашиваем Ваших святительских молитв Вашего Святейшества нижайшие послушники

Игумен Русского на Афоне Свято-Пантелеймонова монастыря Архимандрит Мисаил со всею о Христе братиею

7 июля 1929 года

«Да вси едино будут, якоже Мы едино есмы»

Ин.17:21

Возлюбленные о Господе!

Весь русский иноческий Афон давно и глубоко скорбит о церковном разделении среди Русской Зарубежной Церкви.

В настоящее время, когда наша Православная Церковь в России распята на крест, когда там святыни поруганы, имущество церковное разграблено и самые храмы разрушены или обращены в «овощное» хранилище, когда многие десятки тысяч людей из духовенства, иночества и мирян за веру и преданность церкви там преданы смерти, особенно тяжело видеть здесь, за рубежом, разделение среди своих единых по вере и крови братьев.

Начальник и Совершитель нашего спасения Господь Иисус Христос давал нам новую заповедь о любви, положил её основным признаком Своих учеников. Мы же видим хитон Христов – Церковь нашу святую – раздираемым на многие части. Значит, нет в нас любви Отчей, но только разлагающая, эгоистическая любовь мира сего.

В прежние времена причиною расколов Церкви были преимущественно нарождавшиеся ереси. Еретики или сами откалывались, или их отсекала от себя сама Церковь. В настоящее же время мы видим раскалывающуюся Церковь нашу на многие части по причинам уже не догматического характера, а каким-то иным; таким, которые по существу своему не могут считаться уважительными. Однако, несмотря на отсутствие единых причин для расхождения, в силу чрезвычайно неблагоприятных условий раскол нашей Церкви – исторический факт. Для нас, членов Церкви, он, несомненно, <опаснейший> из всех постигших нас испытаний и бедствий, потому что всякое гонение извне служит скорби ко спасению и укреплению веры, а внутренний раскол только губит души и разрушает Церковь.

Се ныне мы, смиренные иноки Святой Горы Афона, от избытка скорбящего сердца дерзаем обратиться к Вам, возлюбленные, с призывом осознать лежащий на нас, как сынах Церкви, долг заботиться не только о личном спасении, но и содействовать и служить её цели и назначению, которое есть спасение мира. Но как мы можем послужить этой высокому делу, если сами раздираем единство Церкви и даже враждуем между собою. В настоящее время мы живём и действуем так, что ради нас хулится имя Божие во языцех (Рим.2). Так продолжаться не должно. Во что бы <то> ни стало мы должны достигнуть мира, единства в лоне Церкви нашей. Путь к этому примирению для некоторых из нас, может быть, будет путём жертвы, но нас к этому обязывает Тот, Кто восхотел, по безмерной к нам любви, быть жертвою за грехи наши и грехи всего мира. Любовь Христова – жертвенная любовь. Подобно апостолам, в своём служении делу Христову, должны и мы доброй волею попрать каждый самого себя для достижения общей цели – мира церковного. Если Господь наш заповедал нам любить врагов и молиться за них, то не тем ли более должны мы пребывать в общей любви, помня при этом, что любовь Христова как вышеестественная не возникает и не живёт в нас подобно естественной, человеческой любви, помимо нашей заботы о ней, но достигается и хранится и возрастает не иначе как посредством подвига, часто весьма трудного. Одним из труднейших препятствий к миру и объединению нашему церковному является то, что мы или вовсе не ищем воли Божией, или ищем её недостаточно усердно и хотим воле и правде Божией противопоставить свою волю и правду (Рим. 10.3). Эта «своя» правда многим кажется столь непреложной истиною, что отступить от неё хотя бы на йоту единую они почитают тягчайшим грехом. Но нужно ли говорить о том, что эта наша человеческая правда пред судом Божьим может оказаться несостоятельной (Ис. 64.6). Надо помнить, что теперь, как никогда, настало для Православной Церкви время великого христианского всепрощения, смирения и любви.

Поэтому всем нам необходимо усердно искать волю Божию и ей покориться. Призывая Вас, возлюбленные, к этому высокому подвигу, мы и сами свои смиренные молитвы присоединяем к Вашим в твёрдом уповании, что Господь сотворит несравненно больше, чем мы просим или помышляем (Еф.3:20) Аминь.

«Да вси едино будут... якоже Мы едино есмы»

Ин.17–21–2

Возлюбленные братие!

Начальник и Совершитель, Господь наш Иисус Христос, распростёрший Свои пречистые руки на кресте, «чтобы чада Божии расточенные собрать воедино» (Иоанн. XI-52), давая нам «новую заповедь о любви», эту последнюю положил основным признаком Своих учеников.

Любовь Христова сливает множество душ и сердец в некое нераздельное единство по образцу единства лиц Пресвятой Троицы (Деян.4:32; Ин.7:22). Мы же раскололись на многие части. Значит, нет в нас любви Отчей, но только мира сего любовь, разлагающая, эгоистическая. Ныне мы свидетели, как нами же самими раздирается на части нешвенный хитон Христов (Ин.19:23), Церковь наша святая, и это в то время, когда она распята в России врагами по причинам недогматического характера, то есть относящимся к самому существу веры, а каким-то иным, можно сказать, неуважительным причинам.

Для нас, сынов Церкви, внутренний раскол, несомненно, является наиболее тяжким из всех постигших нас испытаний и бедствий, потому что гонения извне скорее укрепляют Церковь, раскол же внутренний лишь разрушает её, губя тысячи душ.

От избытка скорбящего сердца мы, смиренные русские иноки Святой Горы Афона, дерзаем обратиться к Вам, возлюбленные, с призывом осознать высокую миссию Церкви – спасение мира – и наш долг – содействовать Ей в достижении этой высокой цели. Мы же живём и действуем так, что ради нас хулится имя Божие во языцех (Рим.2:24). Так продолжаться не должно – мы обязаны достигнуть мира и единения в лоне Церкви нашей. Путь к этому может быть для некоторых будет путём жертвы, но к этому обязывает нас Тот, Кто восхотел быть жертвою за грехи мира. Любовь Христова – жертвенная любовь. В нашем служении великому делу Христову всякое действие наше должно предваряться добровольным личным самоотречением, если этого требуют обстоятельства. Если же не так, то мы не только не достигнем своих христианских целей, но ещё сделаемся и виновными пред Богом.

Мы хвалимся законом Христовым, повелевающим любить даже врагов, не тем ли более должны мы в своей среде хранить общую любовь, хотя она, иногда связана с трудным подвигом самоотречения.

Причина раскола в нашей Церкви та, что мы недостаточно усердно ищем волю Божию или вовсе не ищем её, но хотим противопоставить Божией воле и правде – свою. И эта своя правда многим так любезна или кажется такой непреложной истиною, что они не хотят ни на йоту поступиться ею.

ХРИСТИАНСТВО ЕСТЬ ЕДИНСТВЕННАЯ

БОЖЕСТВЕННАЯ ИСТИННАЯ ВЕРА

Мы, русские святогорцы, подобно своим древним предшественникам, обращаемся ко всем своим русским братьям православным людям со следующей мольбою.

Мы, живя за границею, получаем весьма прискорбные сведения о состоянии родной России. Самым печальным в этих известиях является то, что в России сейчас жестоко преследуется христианская православная вера. На всем пространстве России храмы Божии разрушаются или оскверняются; дома, посвященные Богу, обращаются в театры, кинематографы, кафешантаны, в казармы для китайцев и разные мастерские. Святой крест и святые иконы предаются поруганию, оскверняются, а почитатели их облагается податью. Архиереи и священники предаются жестоким пыткам с вырыванием языка, выкалыванием глаз, отсечением рук, иные живыми зарываются в землю, иные предаются позорной смерти через повешение, а ещё иные расстреливаются. Монастыри разоряются, монахи предаются лютой смерти, подобно архиереям и священникам, а монахини подвергаются зверскому насилию и затем жестоко истребляются. И всё это делается над православной верой, над религией великого русского народа. От начала мира и от сотворения человека нигде и никакая религия не подвергалась такому жестокому гонению.

Преследователи оправдываются тем, будто православная христианская вера есть грубое суеверие, будто христианство уже отжило свой век, будто православие – один только вред русскому народу.

Русские православные братья! Умоляем вас, не верьте таким лживым речам. Поверьте нам! Ведь мы не китайцы, расстреливающие русских людей, мы не иудеи, господствующие сейчас над русским народом, мы не немцы, скрытно управляющие всем тем, что сейчас делается в несчастной России. Мы такие же русские люди, как и все вы. Поверьте нам, что Христова вера есть единая Божественная вера. Как принесённая на землю Самим Сыном Божиим она есть вечная религия. Всё изменится, небо и земля перестанут существовать, а вера Христова останется неизменною. Христова вера есть глубокий неисчерпаемый источник человеческого вразумления, утешения и счастья. Человеческие поколения сменяются одно за другим, а Христова вера остаётся такою, какой возвестил её Сын Божий. Только каждый век находит в христианстве всё новые и новые источники поучения, успокоения и отрады.

Теперешние мучители русского народа хотели заменить христианство большевицким учением. И что же вышло!? Обещали братство, а получилось человеконенавистничество; сулили свободу, а дали тягчайшее рабство, хвалились, что установят всеобщее равенство, а на самом деле устроили чисто звериное царство, в котором для одних – всё, а другим – ничего. И сверх всего того всю русскую землю залили кровью русского народа!

Христианство существует уже почти две тысячи лет. Его и сейчас исповедуют все народы земли: англичане, американцы, французы, итальянцы, греки, сербы, болгары, румыны, чехи, поляки и другие. Где и когда оно вызывало то, что произвёл в России большевизм? Христос, Сын Божий, сказал, что всех людей должно познавать по их делам и по их плодам. Доброе дерево приносит и плоды добрые, а плохое дерево приносит и плоды такие же.

Дорогие братья! Русские православные люди! Умоляем вас, не верьте злым лиходеям, вашим врагам. Познавайте большевиков и их пропагандистов не по их словам, а по их делам. Свои красивые слова они украли у других, у нас христиан, а дела их принадлежат им. Дела же их таковы: убийство, грабёж, разбой, воровство, разврат, насилие.

Умоляем вас, братья наши! Ради своего счастья и спасения Родины устраняйтесь от большевиков, от коммунистов и других разбойников! Крепко держитесь Христа и Его учения. А кто из вас ошибся, поверил злодеям, изменил Христу, тех просим покаяться и снова обратиться ко Христу. Всех вас просим верить нам, своим братьям, любящим свою Родину, что Христова вера есть единая истинная и вечная религия. Любите и храните её как величайшую святыню и драгоценность!

Преподобнейший архимандрит Мисаил, игумен,

и остальные отцы Священной Царской и

Патриаршей Ставропигиальной Обители

Святого Пантелеимона во Святой Горе,

возлюбленные во Господе чада нашей мерности,

буди Вашему Преподобию милость и мир от Бога.

В письме от 18 января 1927 года за № 154 нашего Святейшего предшественника приснопамятного патриарха Василия было написано Вашему Преподобию о жалобах, поданных церкви, вашим собратом старцем Геронтием и вместе с ним братьями монастыря греками по роду и были сделаны Вам по этому поводу на основании синодального решения внушения, чтобы братолюбное внимание и попечение обнаруживалось бы со стороны монастыря в равной мере и по отношению к вашим монахам-грекам по роду, и чтобы соблюдались по отношению к ним особые Постановления Священного Патриаршего и Синодального Сигиллия, определившего в своё время порядки Вашей священной обители, и чтобы было исправлено, если за это время что-нибудь установилось противное этим определениям.

Однако в новом прошении того же старца Геронтия, недавно полученном, выражаются опять те же самые жалобы Церкви на небратское, как они говорят, расположение и поведение с Вашей стороны по отношению к маленькой группе сомонашествующих с вами греков и о стремлениях к совершенному уничтожению и разгону маленького греческого братства, ещё оставшегося в монастыре. Поэтому, по синодальному решению, мы вынуждены повторить Вашему Преподобию совет (рекомендацию), дабы соблюдались должным образом постановления Патриаршего Сигиллия о греческом братстве обители, и чтобы одинаковое братолюбное внимание и попечение проявлялись бы и по отношению ко греческому братству, дабы прекратились бы жалобы, и все жили бы в святой обители как братья, преподобно и искренне, по установленному в любви, всею душою сотрудничая и соработая на благо честной обители.

Благодать же Божия и его бесконечная милость буди с Вашим Преподобием.

Константинопольский Фотий, пламенный к Богу молитвенник. 1931 год. 11 июня.

Сегодня, в субботу 14 июня 1931 года, в 3 часа дня, созванный по приглашению о. игумена архимандрита Мисаила монастырский Собор в составе о. наместника иеросхимонаха Иоанникия, иеросхимонаха Палладия, иеросхимонаха Феодорита, иеросхимонаха Иосифа, иеросхимонаха Пануфрия, иеромонаха Даниила, иеромонаха Флегонта, иеросхимонаха Виссариона, схимонаха Иерона, монаха Митрофана и монаха Василия имел суждение по поводу поступившей на имя о. игумена жалобы монаха Герасима Маргетиса, грека из Каристии, на послушника брата Паисия Ипсиланти, грека из Фив, 26 лет, живущего в обители 10 месяцев. Призванный на собор о. Герасим заявил, что вынужден покинуть святую обитель вследствие преследований, грубого и зверского отношения к нему брата Паисия. Это преследование, начавшееся с самого поступления его в обитель, с каждым днём всё более и более усиливалось, так что дело дошло до того, что сегодня утром он вынужден был убежать из трапезы, не пообедав вследствие грубости брата Паисия. Последний всячески его поносил и угрожал, что обстрижёт ему волосы, снимет рясу, сделает снова мирским, изгонит из монастыря со Святой Горы. Не будучи более в состоянии выносить непрестанно подобные оскорбления и боясь как бы о. Паисий не убил его, о. Герасим ради сохранения своего душевного мира предпочитает уйти из обители.

Допрошенный в качестве свидетеля утреннего происшествия в трапезе помощник трапезаря о. Тарасий подтвердил всё сказанное о. Герасимом, прибавив, что брат Паисий обзывал о. Герасима в трапезе в его присутствии самыми грубыми словами (вроде «собака», «дурак» и так далее). Спрошенный сам о. Герасим подтвердил сие показание о. Тарасия, объяснив, что умолчал о нём сначала, ибо его цель не обвинение кого-либо, а спасение души и внутренний мир.

Призванный на собор брат Паисий начал было отрицать всё происшедшее в трапезе. Когда же был снова вызван свидетель о. Тарасий, брат Паисий пытался опровергнуть его показания утверждением, будто бы о. Тарасий не знает греческого языка. Неверность этого утверждения обнаружилась, однако, очень скоро. Тогда брат Паисий сознался, что он действительно делал в трапезе выговор о. Герасиму, желая его исправить, и угрожал изгнать его со Святой Горы. При дальнейшем обсуждении дела на соборе брат Паисий позволил себе говорить с соборными старцами в самом дерзком и вызывающем виде, махать руками и даже осмелился заявить пред лицом всех присутствующих, что он не признает решения игумена имеющими для него обязательную силу. Кроме того, для оправдания своего поведения, в частности, своих постоянных самовольных отлучек за порту, начал прибегать к явной лжи. (Например, будто бы о. Геронтий послал его на берег моря купить для него рыбу. Дополнительно допрошенный о сем, о. Геронтий категорически опроверг это заявление о. Паисия, назвав его чистейшей ложью). После сего брат Паисий был удалён из помещения заседания собора, который приступил к подробному и тщательному рассмотрению его дела. В основу его, кроме вышеуказанного происшествия в трапезе, и поведения, и заявления брата Паисия на Соборе, были положены следующие данные:

1) Жалоба певчего о. Герасима Цанаракиса, грека из Крита, на грубость и дерзость брата Паисия, вследствие которой он опасается ходить в собор, боясь, как бы брат Паисий не избил его. На основании этой жалобы брат Паисий был в своё время вызван на собор и ему было сделано первое предупреждение о необходимости исправить свою жизнь.

2) Заявление ушедшего из обители послушника брата Григория Григоракиса, грека из Пелопонеса, что он уходит из обители вследствие грубости о. Паисия и невозможности жить совместно с ним (заявление брата Григория было сделано им о. игумену в присутствии о. наместника и о. Василия (грамматика).

3) Заявление иеродиакона о. Софрония, что брат Паисий во время совершения Божественной литургии ведёт себя недостойным образом, смеётся и кощунственно передразнивает священнослужителей.

4) Упорное нежелание брата Паисия исполнять братские послушания. Вследствие сего брат Паисий был вызван в марте месяце на собор, где ему было сделано официальное предупреждение (второе), что если он не исправится, то монастырь будет вынужден удалить его из обители. Несмотря на это предупреждение, брат Паисий продолжал уклоняться от работы.

5) Постоянные самовольные отлучки брата Паисия из монастыря на Дафну, Карею, где его часто видели в обществе мирских людей. За подобные поступки брат Паисий был вызван на собор, где ему запретили самовольно уходить из монастыря, несмотря на это брат Паисий продолжал почти ежедневно самовольно отлучаться из обители (о сем могут свидетельствовать многие из братий).

6) Немонашеское дерзкое поведение брата Паисия, вызвавшее справедливое на него недовольство и негодование всей братии. Кроме сего при обсуждении дела брата Паисия Собором было принято во внимание, что:

1) Брат Паисий всего 9 месяцев проживает в нашей святой обители, не является ещё монахом, а только рясофорным послушником, ещё находящимся на испытании, а, следовательно, окончательно не принятым братство.

2) Брат Паисий при зачислении в послушники дал письменное обязательство во всём повиноваться о. игумену и исполнять всякое послушание, соблюдая строго устав обители, а также письменно заявил, что «в случае неисполнения мною сего обязательства и должного порядка сей обители, оная имеет право удалить меня и я не должен иметь никакой претензии к обители».

3) Согласно Сигиллиону Патриарха Иоакима (1875 год) к нашему святому монастырю, все братья в общежитии должны повиноваться и подчиняться каноническому игумену и внимать его предложениям и увещаниям, никогда вообще не противяся и не противореча, но исполняя всё то, что бы ни было повелено от него. А кто не захочет повиноваться, тот после первого и второго вразумления, по слову апостола, да будет изгнан им, чтобы и других не заражал.

Имея в виду всё вышеуказанное, о. игумен архимандрит Мисаил, выслушав мнения членов Собора, постановил в полном и единодушном согласии со всем Собором, нижеследующее.

Обсудив совместно со всем Собором дело послушника Паисия Ипсиланти, мы на основании всего имеющегося по сему делу материала признали означенного послушника Паисия неспособным к монашеской жизни по уставу нашей обители, виновным в уходе из монастыря лиц безупречного поведения, неисправляющимся, несмотря на многократные замечания и предупреждения, отрицающим власть о. игумена и вообще нарушившим все обязательства, принятые им на себя при принятии в число послушников. Вследствие сего постановляем: удалить послушника брата Паисия навсегда из нашей обители, вернув ему его документы, и о постановлении сем поставить в известность брата Паисия.

После сего был вызван на Собор брат Паисий, коему и было сообщено решение собора.

В ответ на это брат Паисий в резкой и запальчивой форме заявил, что он ему не подчиняется, и, отказавшись принять вручённые ему документы, выбежал из помещения собора, не взяв благословение у о. игумена. Через некоторое время он вернулся в сопровождении о. Геронтия, о. Тимофея и о. Исихия, и все они самовольно вошли в помещение Собора. Собор охотно согласился принять о. Геронтия, дабы объяснить ему всё происшедшее и поставить в известность о постановлении, потребовал, однако, немедленного удаления о. Тимофея, о. Исихия и брата Паисия как самовольно, без приглашения о. игумена пришедших на Собор. Однако о. Тимофей и о. Исихий, подстрекаемые братом Паисием, упорно и дерзко отказывались покинуть помещение Собора, кричали и шумели, вопреки монастырскому уставу, запрещаемому кому бы то ни было из не членов Собора вмешиваться в его дела. Лишь только по прошествии некоторого времени удалось удалить из помещения о. Исихия, о. Тимофея и Паисия, о. Геронтий удалился сам добровольно. Этот дерзкий и бунтовщический поступок ещё более отяготил вину брата Паисия, виновного в подстрекательстве к бунту, и делает совершенно невозможным его дальнейшее пребывание в обители. На сем заседание Собора закончилось в 4 часа 30 минут дня.

Уважаемому и Священному Киноту

Святой Горы Афон, на Карее

№ 82, июля 19-го 1931 года

Ваше Высокопреподобие,

братски в Господе целуем.

Недавно мы получили за № 331 от 10 июля сего года уважаемое письмо Вашего Высокопреподобия, в котором Вы сообщаете нам различные жалобы нашего собрата монаха Геронтия (уставщика) на наше священное общежитие и просите, чтобы ответили Вам подробно относительно содержание упомянутых жалоб. Перечитываем внимательно жалобы о. Геронтия, сразу же приходим в некое недоумение: о. Геронтий жалуется в резком тоне и оскорбительном для нашей обители на варварское и вандальское отношение братства к нему и его соплеменникам. Сравнивает со скромностью себя с Иовом, пространно говорит о свойственной ему добродетели терпения, о непрестанном мучении, которое вынуждается переносить и так далее. Читая это, невольно задаёмся вопросом: если действительно о. Геронтий и его соплеменники переносят в нашей священной обители все эти ужасы, почему в таком случае не сделают это известными своему непосредственному начальству, то есть игумену сей священной обители? Вместо того чтобы жаловаться посторонним, следовало бы прежде всего извещать немедленно игумена о каждом происшедшем случае оскорбления или грубого обхождения... Немедленно последовал бы беспристрастный и строгий разбор происшедшего и при справедливости обвинения виновный, кто бы он ни был, был бы примерно наказан. Но, к нашему сожалению, о. Геронтий так не действует и до сих пор нам не была высказана им ни одна жалоба на несправедливость или оскорбление, нанесённое ему или его соплеменникам. Итак, не без основания, должны сказать, что все эти заявление о. Геронтия не отвечают действительности, и это тем более, что они лишены всякого определённого содержания и ограничиваются общими и неопределёнными выражениями о «варварстве» русских.

Ещё более кажется нам бессмысленным и неосновательным хотя и много раз повторяемое заявление о. Геронтия о стремлении нашем распустить и «изничтожить греков-монахов нашей святой обители, о попытках наших искоренить в ней «греческий элемент» и так далее. На всё сие ответ наш будет краток: если в благополучные для нас довоенные годы, когда обитель наша могла всячески рассчитывать на сильную поддержку в свою пользу Российской империи и когда для нас было весьма легко «изничтожить», по выражению о. Геронтия, греческий элемент нашего общежития, не только не сделали ничего подобного, но за все 26 лет нашего игуменства не изгнали из обители ни одного грека, ясно, что не имеем расположения «изничтожать», как пишет о. Геронтий. Было бы весьма странным, если бы теперь, во времена тяжких испытаний нашей несчастной Родины, лишённые всякой внешней поддержки, мы, малое русское меньшинство Святой Горы, стремились бы к цели осуществление которой возбудило бы по необходимости противодействие и вражду общественного мнения и правителей народа, среди которого живём.

Свидетельствуемся пред Богом, что не имеем никакой предвзятой национальной вражды ни к кому, что далеко отстоим от всякого политического и мирского намерения, столь противоречащего монашеству и трудному положению, в котором находимся. Но пребываем в непоколебимом убеждении, что православный греческий народ и, прежде всего, святогорское братство не пожелает воспользоваться настоящими нашими затруднениями, чтобы оскорбить и повредить каким-либо образом единственный русский монастырь Святой Горы для того, чтобы переменить древний его внутренний строй и изменить насильственными и хитрыми мерами его национальное состояние. Пребываем также в убеждении, что Ваше Высокопреподобие должным образом оценит все такие обвинения в несуществующей враждебности нашей ко всему греческому. Обвинения эти настолько лишены серьёзности, что, полагаем, вряд ли нужно разбирать их подробно. Правильного, однако, ради убеждения Вашего Высокопреподобия о действительном состоянии священного нашего общежития, удержим Ваше внимание на немногих определённых пунктах жалоб о. Геронтия.

Прежде всего, не отвечает действительности заявление о. Геронтия о том, что он пишет свои жалобы от лица всех греков монахов, живущих в нашей обители. Это неправда, так как эти жалобы выражают мнение только определённой части их. Остальные греки, между которыми и двое старейших (после о. Геронтия) не только не уполномочивали о. Геронтия писать заявление, но и осуждают определённо такой поступок его, высказывая удовлетворение своё положением греков в священной обители. Этого не может скрыть и сам о. Геронтий, когда пишет в одной из своих просьб о «настоящих» греках, подразумевая под этим эпитетом своих сторонников, остальных же помещая в разряды «ненастоящих».

Единственное, пожалуй, определённое обвинение, которое выражает о. Геронтий, это то, что обитель наша изгнала незаконным якобы образом и несправедливыми жалобами рясофорного послушника Паисия Ипсиланти. По сей причине и посылаем вместе с сим копии протоколов монастырского собора от 14 и 24 июня, которые содержат подробные данные, освещающие сущность и развитие дела. Из сравнения этих протоколов с жалобами о. Геронтия делается ясными, с каким пристрастием, а иногда и попросту ложно, излагаются им обстоятельство дела (как например, является ложью «ответственное» утверждение о. Геронтия о том, что ему посылалось увольнительное свидетельство брата Паисия, которое о. Геронтий не принял. (См. об этом приложение 3). Отсылая к содержанию этих протоколов, ограничимся пока следующими замечаниями: 1) Поводом ко всему делу брата Паисия послужило столкновение, происшедшее между двумя греками, чем исключается подозрение, что в настоящем случае обитель действовала под впечатлением национального пристрастия. 2) Несмотря на утверждение по сему поводу о. Геронтия, брат Паисий ещё не монах, но пока только рясофорный послушник, коему была прочтена простая молитва на ношение рясы без принятия от него монашеских обетов, что, как известно, не есть пострижение и не делает кого-либо монахом. К сему и священные каноны воспрещают принимать кого-либо окончательно в число братства прежде окончания трёхлетнего срока испытания; брат же Паисий, как пробывший в священной обители только 9 месяцев, не может быть рассматриваем и с этой канонической точки зрения ничем другим, как только послушником. 3) Вследствие невыносимого поведения брата Паисия уже ушли из святой обители два брата грека (Григорий и Герасим); в случае дальнейшего пребывания его в общежитии предполагал уйти ещё один грек (о. Иустин), лучший из греческих певчих. Не желание уничтожить греческое братство, как выражается в своём несвязном докладе о. Геронтий, но защита беспричинно обиженного брата Герасима и стремление предотвратить дальнейший уход братьев греков, неизбежный в случае дальнейшего пребывания брата Паисия, были приняты в основание удаления его из обители. 4) в отношении брата Паисия нашей святой обителью строго были соблюдены все формальности, предписанные в подобных случаях Священным Патриаршим и Синодальным Сигиллионом (1875 года), содержащим следующее: «Совместно жительствующие все должны подчиниться и повиноваться законному своему игумену и внимать его распоряжениям и увещаниям без всякого вообще противодействия и противоречия, но исполняя все, что будет повелено им. Желающий же не подчиняться после первого и второго вразумления, по Апостолу, да изгонится им, чтобы и других не повредил» (брату Паисию было сделано своевременно три, а не только два увещания, как сего требует Сигиллион). По Сигиллиону, постановления которого имеют для нас силу закона, игумен может изгонять неподчиняющихся и вредных для нашего общежития монахов (тем более послушников). Никакая постепенность предыдущих наказаний, кроме двух увещаний, не требуется Сигиллионом, решение изгнания предлежит суду игумена, всё дело рассматривается как внутреннее, не имеющее нужды в утверждении и не могущее быть пересмотренным кем-либо другим. Неприемлемым также является мнение о том, что какие-либо новые законы могут лишить игумена нашей священной обители каких-либо прав, вытекающих из Патриаршего Сигиллиона. Потому что этот Сигиллион, который дан нам и в показание и утверждение вечное, воспрещает под угрозой клятвы и отлучения от Святой Троицы переменять или изменять какой-либо, даже до малейшей черты, освящённый Сигиллионом порядок.

Ввиду всего этого удаление брата Паисия является законным и вполне правильным, жалобы ж по сему поводу о. Геронтия лишены основания. Засим переходим к исследованию других его пунктов, хотя они и не определены и не указывают конкретных событий. О. Геронтий обвиняет священную обитель в том, что будто бы она не принимает в общежитие греков, следствием чего является уменьшение числа их в обители – обстоятельство, к которому мы стремимся, якобы, умышленно. Всё это, разумеется, противоречит действительности за самые последние годы, когда благодаря запретительным мерам уважаемого греческого правительства совершенно прекращён всякий доступ русским на Святую Гору и, как следствие сего, поступление их в нашу священной обитель, нами были приняты 6 молодых греков, а именно: Пантелеимон (1927), Иеремия (1929), Христофор (1929), Паисий (1930), Герасим (1930), Григорий (1930). Только по национальным причинам нами не отвергается никто, и, конечно, невозможно требовать, чтобы мы принимали без разбора первого пришедшего только потому, что он принадлежит к определённой национальности (в данном случае греческой). Вопрос о принятии или непринятии кого-либо в общежитие, прежде всего, духовного и нравственного характера и как таковой должен быть оставлен всецело на рассуждение и власть игумена, который несёт ответственность пред Богом за вручённые ему души. В теперешнее безначальное время нужна особая осторожность при приёме кого-либо в священную обитель, чтобы в ограду её не проник волк в овечьей шкуре и не разогнал бы всё стадо. Кроме того, как прекрасно известно и Вашему Высокопреподобию, не лучшие элементы из греков и стремятся поступить в нашу обитель, потому что по общему правилу грек, искренно желающий душевного спасения и ищущий духовной жизни, прибыв на Святую Гору, поступает обычно в одну из 17 греческих обителей, где и пребывает постоянно. К нам же с целью вступления в общежитие приходят из греков элементы, не внушающие доверия, изгнанные из других обителей, переменившие 2–3 монастыря и не могущие нигде окончательно обосноваться, люди, нежелающие работать, дельцы и смутьяны, смотрящие на монашескую жизнь как на средство борьбы за власть и честь. Весьма естественно, что мы как ответственные пред Богом за судьбу нашей священной обители остерегаемся принимать таких людей. Не отрицаемся, однако, как уже сказали, принимать и в будущем греков, если приходящие окажутся людьми, внушающими доверие. Не наша также вина, если большая часть принятых нами греков уходят в недолгом времени из обители.

Это ясно из примеров: брат Пантелеимон ушёл в 1929 году в скит святой Анны, будучи ревнителем и не перенося поминания почтенного имени Вселенского Патриарха. Брат Иеремия ушёл в 1930 году, благодаря преследованиям некоторых соплеменников (приложение 5). Брат Христофор ушёл в том же году по тем же причинам. Братия Герасим и Григорий ушли в 1931 году вследствие преследований и грубостей своих же единоплеменников (то есть о. Гавриила и брата Паисия), и только брат Паисий был удалён нами, так как дальнейшее пребывание его в общежитии грозило уходом остальных греков-монахов. Причины краткого, в большинстве случаев, пребывания у нас братьев греков нисколько не находят в несправедливом нашем обращении, но:

1) строгость жизни в нашем общежитии, недостаток в одежде и пище – следствия трудного экономического положения, в котором находимся (здесь подразумевается, что общежитие не делает никакой разницы между национальностями в отношении раздачи пищи и одежды).

2) преобладание (как выше заметили) среди приходящих греков людей неустойчивых, не могущих долговременно жить на одном месте.

3) раздоры среди греческих братьев. Оставив в стороне чисто личную сторону этих раздоров и споров, заметим только, что главнейшая их причина лежит в том, что некая часть греков- монахов, забывши главное назначение монаха, то есть душевное спасение, избрала чисто мирскую цель достижения власти в священной обители, должностей, священства и так далее, составила, короче говоря, в нарушение священных канонов партию в полном смысле этого слова, противопоставляющую себя игумену и всему остальному братству (независимо от национальностей). Рассчитывая в свою пользу на бедствия в России, на трудное положение нашей обители и стараясь привлечь и обольстить греческое общественное мнение под ложным предлогом преследования национальных целей, сторонники вышеупомянутой партии считают настоящий момент подходящим для ниспровержения установленного порядка в нашем общежитии, для стяжания власти сего, изгнания из русской священной обители русских, которых никто не защищает. Те же братья греки, которые отказываются принять участие в этой политической борьбе, переносят со стороны своих единоплеменников всевозможные преследования, поносятся как предатели, всячески устрашаются ими. Можем привести примеры того, как послушники-греки, нежелавшие принять участие в борьбе против русских, безжалостно избивались главарями сей партии. Эти преследования составляют главную причину, из-за которой столько братьев греков вынуждены были оставить наше общежитие. По этой именно причине ушли братья Иеремия, Христофор, Герасим, Григорий. По этой же причине уставщик о. Геронтий изгнал из числа певчих соборного храма грека Иустина (см. приложение № 2). Из-за «любви к русским» и отказа сражаться против обители переносил всяческие преследования и покойный о. Геннадий (грек). Весьма естественно, что если живущие в нашей священной обители братья греки не откажутся от борьбы за власть и преимущества, не перестанут употреблять монашеский образ как средство политической борьбы и личных целей, невозможно между теми же греками-монахами мирное сожительство и долгое пребывание в нашем общежитии братьев греков, стремящихся к духовной жизни. Таковые всегда будут удаляться каким-либо способом из обители своими же собственными единоплеменниками. При таком положении вещей ответственность за уменьшение у нас греческого элемента ложится не на обитель, а на ту же вышеупомянутую часть братьев греков.

Затем не следует забывать следующее. Уменьшение числа монахов в послевоенное время замечается во всех обителях Святой Горы. Это общее явление, имеющее свои глубокие исторические и психологические причины, говорить о которых пространно не позволяет место. Достаточно заметить, что без твёрдой веры невозможно отречься от мира, современный же человек маловерен и весьма привержен к земным благам. Относительно русских монашеских учреждений Святой Горы это явление возрастает значительно благодаря восстанию в России и различным запретительным мерам, принятым уважаемым греческим правительством. Так, братство священной нашей обители, которое до войны насчитывало до 1800 человек, ограничивается теперь какими-нибудь 430 монахами. Отсюда разумеется, что это общее стремление естественно отражается и на проживающих в нашей обители греках, число которых в настоящее время ниже довоенного (10 вместо 15). Было бы весьма неразумно и несправедливо возлагать ответственность за такое общее дело, имеющее, как прежде сказано, глубокие исторические корни, на злую волю священной нашей обители. Утверждать сие может только совершенно невежественный и умственно ограниченный человек. К тому же уменьшение греческих братьев идёт гораздо медленнее, чем русских; в последние же годы уменьшение это остановилось почти совершенно. Также неверно утверждение о совершенном устранении греков-монахов от всех должностей. Сам о. Геронтий, как известно, имеет послушание уставщика соборного храма. Имеют послушания и отцы Конон, Гавриил (экклесиархи), Даниил (фондаричный). Недавно определён нами на должность помощника трапезаря грек о. Иустин. Остальные греки имеют послушание церковного характера. Должно заметить, что назначение их на другие послушания является невозможным по следующим причинам:

1) Недостаточное знание русского языка, на котором проходит вся жизнь священной обители и который является единственным языком 95% братства. Должно заметить, что никто из греков не умеет ни читать, ни писать по-русски, дело совершенно необходимое на всякой должности; поэтому надо было бы таковому всегда иметь переводчика для объяснений с остальной братиею и для прочтения распоряжений игумена, которые обычно передаются письменно всем должностным лицам.

2) Назначение на должности греков привело бы к прекращению греческого богослужения в соборном храме. И теперь греки, занятые почти исключительно пением и чтением, жалуются весьма на превышающую меру, как они говорят, усталость. Что же будет, если они будут иметь добавочные послушания, из коих некоторые по необходимости воспрепятствуют принять участие в богослужении. Необходимо заметить, что наша священная обитель, дабы облегчился труд греков-певцов, не принуждает их участвовать в тяжёлых братских общих послушаниях (как например, разгрузка корабля, копание и так далее), хотя это и вызывает благословное неудовольствие остального братства, которое видит нестарых и здоровых греков, отдыхающих в своих келлиях, в то время, когда 60–70-летние русские, не исключая и певчих, тяжело работают там, где укажет игумен. Исследуя внимательно состояние нашей священной обители, по необходимости приходим к заключению, что причина всех жалоб маленькой кучки братьев с о. Геронтием на святую обитель и остальное братство не может рассматриваться как следствие какой-либо несправедливости по отношению к ним или как следствие враждебного состояния в общежитии. Причина сему чисто личная и психологическая и является следствием неправильного толкования некоторой частью братьев греков действительного смысла Священного Патриаршего и Синодального Сигиллиона 1875 года и из сего вытекающие стремления, столь противоречащие духу истинного монашества. Настоящий смысл Патриаршего Сигиллиона может быть выражен вкратце так: принадлежность к какой-либо определённой национальности не может составлять само по себе препятствия или, наоборот, преимущества при вступлении в общежитие, при назначении на должности, при избрании членом Собора и удостоении священства. В этом смысле все братья обители равны, имея во главе одного законного игумена и составляя единое неделимое братство, пользующееся и равенством прав. Можем сказать, что наша священная обитель есть и будет всегда верна так понимаемому духу Патриаршего Сигиллиона. К сожалению, однако, некие из братьев греков понимают совершенно иначе Сигиллион 1875 года, и это является причиной всех раздоров. Неизвестно на чём основываясь, они утверждают, что в нашем священном общежитии существует не одно, а два братства – греческое и русское, первое, имеющее своего особенного начальника о. Геронтия. Излишне утверждать, сколь нецерковно это утверждение, сколь противоречит духу монашества. «Едино стадо, един пастырь», – сказал Господь наш Иисус Христос, а согласно этому священные каноны и практика Церкви строго наказывают всех, хотящих отколоться от остальных верных в отдельную группу, именуемую незаконным сборищем, и признать особых начальников помимо законно поставленных. Когда же такое отделение происходит по национальным причинам, оно называется филетизмом и как таковое осуждается Церковью. И если Великая Христова Церковь строго осуждает стремление какой-либо нации иметь в пределах того же государства особенную церковную иерархию и особую группу верных, образованную по национальному признаку, гораздо неприемлемее, чтобы в стенах одного общежития, где не должно быть места никакому разделению, кучка братьев какой-либо национальности отделялась бы в особое национальное братство, избирала дерзновенно главу и противопоставляла бы себя остальному братству и законному игумену, утверждая к тому, как написал о. Геронтий в своём прошении, что только как национальное братство живут «иже с ним» в нашем общежитии. Разумеется, что Патриарший Сигиллион ни одного слова не говорит о существовании в нашей святой обители какого-либо национального братства (ни русского, ни греческого, ни какого-либо иного) и совершенно ничего не знает о положении начальника греческого братства. Наоборот, Сигиллион настойчиво подчёркивает единство братства, сравнивая его с одной душою во многих телах: повелевая всем стремиться к благу обители, «каждый делая то, что будет указано от игумена», который «всеми именуется и признается игуменом и начальником общежития в нашей священной обители, где кроме русских и греков живут ещё молдаване, грузины, болгары, сербы и прочие, признание существования особых национальных братств имело бы следствием бессмыслицу, что якобы в одном общежитии живут 5–6 братств с 5–6 «начальниками». Стремление греков к исключительному преимущественному положению среди других народностей (само по себе не христианское и не евангельское, никак не основывается по справедливости на постановлениях Сигиллиона, который решительно ничего не упоминает об особенных правах греков монахов, кроме разве необходимости избегать «племенных различий», что есть вещь совершенно различная). Верные духу Священного Сигиллиона и вообще всяким порядкам монастырской и церковной жизни, богоносными святыми отцами установленным, заявляем определённо, что в нашей священной обители ни русское, ни греческое, ни какое бы то ни было другое, кроме единого монастырского братства под начальством одного законного игумена. В числе братьев живут монахи разных народностей (русской, греческой, молдаванской и других). Принадлежность кого-либо к какой-нибудь национальности, конечно, не может быть препятствием к поступлению в общежитие или к занятию какой-либо должности. Из этого, конечно, вовсе не следует, как то утверждают некоторые из братьев греков, что якобы в священной обители число монахов греков должно равняться половине всего братства, что в соборе и в должностях половина мест должна принадлежать грекам. Такое мнение является в точности филетизмом, Великою Христовою Церковью осуждённым, потому что согласно ему только обстоятельство принадлежности к какой-либо определённой нации (в данном случае греческой), без каких-либо других обстоятельств даёт право, правильнее, преимущество, на занятие должности и даже на самое священство. Сигиллион ничего такого не утверждает, наоборот, им осуждаются всякие преимущественные домогания; для назначения же на должности определённо требуются личные достоинства (как опыт, добродетель и так далее). Священная обитель не только сообразуется с порядком, установленным Сигиллионом, но в отеческой любви к братьям грекам идёт далее указанного, разрешая им петь и читать свободно по-гречески в церкви и в трапезе по очереди (хотя об этом Священный Сигиллион не говорит ничего).

Прежде чем прийти к заключению, не можем не высказать одного замечания. О. Геронтий и немногие с ним монахи приводят постоянно Патриарший Сигиллион, прибегают с жалобами и Его Божественному Святейшеству Вселенскому Патриарху. Всё это предполагает, конечно, с их стороны, благоговения и уважения к почтенной особе Вселенского Патриарха, потому что в противном случае не оправдывается стремление к Нему. К несчастию, однако, положение вещей не таково. О. Геронтий и партийные сторонники его дерзают открыто называть Патриарха «еретиком», хулят его и упорно требуют прекращения поминовения почтенного имени Патриарха в священной обители. Много раз, когда иерей или диакон поминают во время Божественной литургии имя Патриарха, о. Геронтий входил в святой алтарь и с большой дерзостью требовал прекратить поминовение. Ещё более, много раз приходил о. Геронтий к нам в игуменские покои, требуя от имени греков-монахов прекращения поминовения Патриарха и угрожая, что в противном случае все греки монахи перестанут ходить в церковь. Ещё ж более о. Геронтий обращался и к нашему антипросопу у Вашего Высокопреподобия преподобнейшему иеромонаху Сергию, требуя, чтобы он внёс предложение в Священный Кинот о совершенном прекращении поминовения имени Патриарха во Святой Горе, чтобы прекратилось, по выражению о. Геронтия, «это великое зло во священном нашем месте», то есть Патриаршее поминовение. Так же, если не хуже, поступают остальные его сторонники. Некоторые из братьев греков перестали совершенно ходить в церковь. Другие хотя и ходят, однако не приобщаются даже и антидора (как, например, отцы Досифей, Даниил, Гавриил и другие, из которых двое последних являются первыми борцами движения). О. Досифей не берет благословения у игумена и у других иереев и тотчас убегает из церкви, едва только услышит почётное имя Патриарха, о. Гавриил не дерзает явно не брать антидора, когда служит сам игумен, однако не потребляет его, а кладёт тайком на блюдо. О. Даниил называет Вселенского Патриарха «сторонником Папы», утверждая, что «так как Патриарх принимает папский календарь, то, следовательно, он и сторонник Папы». Такая фраза прекрасно показывает поверхностность умственного развития сего брата, имеющего претензию быть предстоятелем и даже освящённым. К характеристике общего отношения греков-монахов к церковным властям приведём следующее: когда в прошлом году посетил священную нашу обитель Святейший митрополит Солунский Геннадий, пришло ему проходить возле параклиса Успения Богородицы, где в то время совершалась греческая литургия. Увидев митрополита, некоторые из греческой братии начали указывать на него пальцами и говорить: «Арий! Арий!» (более грубые ругательства мы опускали здесь). Сам о. Геронтий, хотя и будучи назван митрополитом, которого знал из предыдущих посещений обители, отказался, однако, выйти к нему, не желая, по его выражению, иметь общение с еретиком. Не желаем строго судить о. Геронтия за такие неуместные его поступки: оправданием ему служит преклонный его возраст, сильно отразившийся на его умственных способностях и сделавший его неответственным за его слова и поступки. Но как же неуместно стремление его (письменно выраженное) быть членом Собора! Заканчивая наше длинное письмо, единственная цель которого – наше желание осведомить Ваше Высокопреподобие об истинном положении вещей в нашей священной общежитии, где, по милости Божией, царит мир, тишина и порядок, просим Ваше Высокопреподобие принять во внимание, какую ответственность пред Богом принимают все те, кто или вследствие недостаточного знания действительного положения, или даже увлекаемые каким-либо неправильно понимаемым племенным чувством вмешиваются во внутреннюю жизнь нашего общежития, поддерживая в нём незначительную группу различных смутьянов, которые без внешней поддержки не решились бы никогда на свои мятежные действия против власти игумена и установленного порядка в общежитии. К сведению же Вашего Высокопреподобия не считаем излишним уведомить Вас братски относительно следующей выдержки из Священного Сигиллиона, гласящей так: «Если кто бы то ни был вообще, освящённый или мирянин... дерзнёт когда-либо тайно или явно, непосредственно или посредственно, словами или делами ввести в общежительный строй и порядок священной этой обители смущение и неправильность и смятение или нанести каким-либо образом беспокойство и оскорбление священному сему общежитию и находящимся в нём отцам и вообще захочет изменить что-либо даже до малейшей черты в настоящем синодальном постановлении, таковой, к какому бы чину и степени не принадлежал бы, от Святыя и Животворящия и Нераздельныя блаженныя Троицы, единого по существу только Бога и проклят и не прощён всем отеческим и соборным клятвам повинен». Мы же, непоколебимо уповая на предстательство Пречистыя Девы нашея Пресвятыя Богородицы и на молитвы Заступника нашего Великомученика Пантелеимона, Его же память скоро будем праздновать, сознавая и наш долг, сделаем всё зависящее от нас, чтобы уничтожить, если это возможно, и эти поистине ничтожные, хотя и прискорбные, раздоры и расколы в едином братстве священного нашего общежития, дабы все истинные чада священной обители единодушно споспешествовали под водительством игумена к благу её. Уверенные, что и со стороны Вашего Высокопреподобия встретим сочувствие и братскую поддержку во всем этом.

Остаёмся весьма братолюбно Вашего любезного нам Высокопреподобия любящие во Христе братья

Игумен Священного Русского общежития святого Пантелеимона (подпись)

Архимандрит Мисаил со всею братиею.

Сегодня, 30 июля 1931 года, в среду, согласно постановления Священного Кинота и соответственного распоряжения губернатора Святой Горы господина З. Хадживасилиу, прибыли к главным вратам священной Русской обители великомученика Пантелеимона начальник жандармского отделения Святой Горы майор Цанакакис и представитель Священного Кинота старец Никодим Кутлумушский (эпистат), имея с собою и вооружённых ружьями жандармов, и ввели через врата обители рясофорного послушника Паисия Ипсиланти, изгнанного из неё 14 июня сего года, и которому вход в обитель был воспрещён игуменом. Вышеупомянутые лица поднялись в монастырскую гостиницу.

Явившемуся к ним по поручению игумена секретарю обители монаху о. Василию майор Цанакакис, старец Никодим отказались предъявить какой-либо документ, адресованный обители и миссию удостоверяющий их (господин Цанакакис ограничился только прочтением письма к нему со стороны Священного Кинота по сему делу). Вслед за сим господин Цанакакис категорически потребовал от священной обители, чтобы ею опять был принят в монастырское братство послушник Паисий. На это требование господина Цанакакиса был дан ответ, что святая обитель, не могущая, естественно, противостать происшедшему насилию, коим уже введён в неё послушник Паисий, допускает его жить здесь, но не может, однако, признать его братом обители и духовным чадом игумена, так как сии отношения духовного характера и, следовательно, не могут быть созданы жандармской силой. Однако господин Цанакакис не удовлетворился таковым ответом, определив его как «противление властям», и пригрозил, что в случае неполного принятия святой обителью его требований игумен и соборные старцы будут задержаны им и отправлены в Солунь, где будут судимы местным уголовным судом за сопротивление властям. За сим майор Цанакакис отправился в игуменские покои, где повторил своё требование, ожидая немедленного ответа от находившегося там игумена архимандрита Мисаила и наместника иеромонаха Иоанникия. В ответ им о необходимости созыва монастырского собора для рассмотрения дела господин Цанакакис противопоставил свой отказ, хотя затем согласился на созыв его при условии, чтобы собор состоялся в его присутствии. Однако, когда ему была указана неуместность подобных требований. Господин Цанакакис должен был уступить и удалиться из покоев игумена, требуя в виде ультиматума, чтобы ответ ему был дан в течение 10 минут. Сошедшийся собор, оказавшийся пред угрозой силы, которою мог быть нарушен порядок обители, за судьбы которой он несёт ответственность пред Богом, вынужден был склониться пред требованием начальника жандармского отделения Святой Горы, подтверждённым силою, однако, без признания законности его.

В Руссике, 30 июля 1931 года

(подпись) игумен архимандрит Мисаил.

Священное Русское общежитие

Святого Пантелеимона

Святая Гора. 31 июля / 13 августа 1931 года

Его Превосходительству Михалокопуло

Министру иностранных дел. Афины.

№ 86.

Ваше Превосходительство господин председатель, наша священная Русская обитель святого Пантелеимона оказалась в необходимости свидетельствовать пред Вами как представителем Греческого государства о неслыханном доселе в истории монашества насилии, совершенном над нею вчера, 30 июля (12 августа) сего года. Вследствие постановления здешнего Священного Кинота, лишённого, как покажем ниже, достаточного законного основания, и распоряжения по сему поводу губернатора Святой Горы господина З. Хадживасилиу мы были насильственно принуждены силою вооружённых жандармов и под угрозою задержания и отправки в Солунь игумена и соборных старцев обители принять послушника Паисия Ипсиланти, изгнанного из святой обители 14(27) июня сего года единодушным решением монастырского собора за неповиновение и дурное поведение. Прибыв к главным вратам святой обители, начальник жандармского отделения Святой Горы майор Цанакакис и святой эпистат старец Никодим Кутлумушский, имея с собою и жандармов, вооружённых ружьями, ввели чрез врата вышеупомянутого послушника Паисия и затем поднялись в монастырскую гостиницу. Явившемуся к ним по нашему поручению секретарю священной обители монаху о. Василию майор Цанакакис и святой эпистат отказались передать какой-либо документ, адресованный святой обители от Священного Кинота или гражданских властей и удостоверяющий их миссию (господин Цанакакис удовольствовался только прочтением письма Священного Кинота к нему по этому поводу). Вслед за этим господин Цанакакис категорически потребовал от святой обители, чтобы послушник Паисий был ею принят в монастырское братство. На это требование господину Цанакакису был дан ответ, что святая обитель, не могущая, естественно, противостоять бывшему насилию, которым уже введён в неё послушник Паисий, допускает его жить в обители, но признать его братом её и духовным чадом игумена не может, так как отношения сии духовного характера и не могут быть насильственно созданы при помощи жандармов. Однако господин Цанакакис не удовлетворился таким ответом, характеризовав его как «противление властям» и угрожая, что в случае неполного принятия святой обителью его требований игумен и соборные старцы будут задержаны им и судимы в Солуни уголовным судом за сопротивление власти. Затем майор Цанакакис явился в игуменские покои, где повторил свои требования, ожидая немедленного ответа от находившихся там игумена и наместника иеромонаха Иоанникия. В ответ им о необходимости созыва монастырского Собора для рассмотрения дела господин Цанакакис противопоставил свой отказ, хотя потом согласился на созыв его под условием, чтобы Собор состоялся в присутствии его и кутлумушского старца. Когда указана была ему вся неуместность его требований – явно противоречащих правилам монастырской жизни, господин Цанакакис согласился удалиться из игуменских покоев, ультимативно потребовав, чтобы ему был дан ответ в течение 10 минут. Сошедшийся Собор, оказавшись пред угрозой силы, которою мог быть нарушен порядок обители, за судьбы коей он несёт ответственность пред Богом, пришёл к следующему решению, переданному секретарём обители господину Цанакакису и кутлумушскому старцу: «Священная обитель Руссика, настаивая на законности деяния её по поводу послушника Паисия и рассматривая требование о возвращении его в наше общежитие как несправедливое насилие и попрание священных прав её, вынуждена, однако, не имея возможности противостоять силе оружия, принять обратно послушника Паисия в своё братство, сохраняя при этом право протеста, где необходимо, против произведённого насилия». В письме нашем Священному Киноту за № 82 от 19 июля сего года мы изложили подробно все обстоятельства дела послушника Паисия, которые создали необходимость удаления его из обители. Это удаление было совершенно законно и канонично, так как обителью были строго соблюдены все необходимые постановления, определённые для подобных случаев Священным Патриаршим Сигиллионом 1875 года. Согласно сему Сигиллиону: «Все живущие в общежитии должны повиноваться и подчиняться своему законному игумену и внимать его повелениям и увещаниям, вовсе не противореча и не вступая в пререкания, но исполняя все, что будет им указано. Кто же не желает подчиняться, тот, после первого и второго увещания, по Апостолу, да изгонится им, чтобы и других не повредил». Но в виду того, что Священный Кинот в постановлении своём о возвращении послушника Паисия сомневается в законности его изгнания, основываясь на некоторых статьях основного канонизма 1926 года, и не признает за игуменом нашего Русского общежития прав, ясно вытекающих из Сигиллиона 1875 года, мы вынуждены заметить следующее:

1) Священный Сигиллион Патриарха Иоакима II, которым определяется внутренний порядок и права нашей святой обители, имеет для нас силу закона, что признано и уважаемым греческим правительством, и Вселенским Патриархатом (последний ещё недавно в послании своём за № 1203 от 11 июня сего года высказался о необходимости соблюдения нами постановлений сего Сигиллиона). Этот Сигиллион дан нашей святой обители, по его собственному выражению, «в утверждение вечное» и страшными клятвами воспрещает кому-либо изменять до мельчайшей черты какое-либо из его постановлений.

2) Права нашей священной обители и игумена её, выраженные в вышеупомянутом Сигиллионе, официально признаны Греческим государством в договорах Севрском (1920 год) и Лозаннском (1923 год), которого ст. 13 соглашения о меньшинствах определяет: «Греция обязуется признать и соблюдать преданием установленные права и вольности, коими пользуются негреческие монастырские общежития Святой Горы по постановлениям ст. 62 Берлинского трактата (сия 62 ст. содержит следующее: «Монахи Афона. . . сохраняют... свои преимущества»)

3) Здесь разумеется, что договоры Севрский (1920 год) и Лозаннский (1923 год) являются в Греции государственными законами, статья же 13, касающаяся специально Святой Горы, имеет обязательную силу для церковных и гражданских властей её в отношении их к «негреческим монастырским общежитиям».

4) Из сравнения прав игумена нашей святой обители, как они определены в Патриаршем Сигиллионе 1875 года и как они существовали до сих пор в действительности, с соответственными статьями Основного Канонизма 1926 года; видно, к нашему сожалению, что Основной Канонизм значительно ограничивает права и власть игумена нашего общежития. Не желая теперь обсуждать эту тему во всей её широте, ограничимся только замечанием по поводу интересующего нас дела изгнания какого-либо брата из обители. Сигиллион даёт игумену право изгнания неподчиняющегося или вредного для братства монаха, возлагая всё дело на суд и власть игумена (да изгонится им) и не предусматривает необходимости утверждения его решения кем-либо иным или возможности отменны его какой-либо другой властью; единственным также условием Сигиллиона устанавливает два предварительных изгнанию увещания, не требуя какой-либо иной постепенности наказания. Напротив, Основной Канонизм (ст. 47, 71) вводит целую группу других положений, из коих главнейшее – устанавливает Священный Кинот судом второй инстанции (ст. 41), который может отменить решение святой обители и имеет решающее слово во всех важных делах, как например, изгнание (ст. 72–74 и другие). Говоря кратко, Основной Канонизм значительно ограничивает власть игумена нашей обители в пользу Священного Кинота, который приобретает право вмешиваться во внутреннюю жизнь нашего общежития, обстоятельство не существовавшее до введения основного канонизма. Другими словами, «преданием установленные права» и «вольности», коими прежде пользовалась наша святая обитель и которые ясно выражены в Сигиллионе 1875 года, отменяются Основным Канонизмом 1926 года, несмотря на то что Греция по ст. 13 Севрского договора приняла международное обязательство их сохранять. Отсюда, без сомнения, вытекает, что соответственные статьи Основного Канонизма не могут применяться в отношении к нашей обители, так как никакой внутренний закон государства (как например, Основной Канонизм) не может находиться в противоречии с международными его обязательствами; основное начало права требует, чтобы всякое внутреннее законодательство согласовывалось бы с внешними обязательствами (но не наоборот).

Имея в виду всё вышеизложенное, мы вынуждены настойчиво свидетельствовать против насилия, произведённого над нашей святой обителью общим решением Священного Кинота в соучастии с вооружённой силой государства, которым попираются и насилуются священные права нашей обители, установленные Сигиллионом 1875 года и признанные ст. 13 Севрского договора, и колеблются самые основания монашеской жизни и общежительного порядка, и насилием вводятся в обитель элементы анархии и неповиновения.

С уважением игумен Святого Русского общежития святого Пантелеимона архимандрит Мисаил

Священное Русское общежитие

Святого Пантелеимона

Святая Гора

8 августа 1931 года

№ 95

Святейшему и Божественнейшему

Вселенскому Патриарху Господину Фотию,

Всечестнейшему нашему Отцу и Владыке смиренно

во Вселенский Патриархат.

Вашему многочтимому

Божественнейшему Святейшеству

по долгу поклоняясь, целуем Его

благодать точащую десницу.

С подобающим уважением смиренно доводим до сведения Вашего Божественного Святейшества, что 8(21) июля сего года получено за № 1203 от 11 июня честное Его послание, в котором оно высказывает по поводу жалоб, выраженных Великой Христовой Церкви частью живущих в нашем священном общежитии греков-монахов, отеческое настояние Его о верном применении нами Священного Патриаршего и Синодального Сигиллиона 1875 года. Так как о всём вышеизложенном подробно и обстоятельно написано в письме нашем Священному Киноту Святой Горы от 19 июля сего года за № 82, считаем целесообразным приложить копию с сего письма с некоторыми касающимися дела пояснениями, дабы, читая их и ознакомившись с необходимыми основными данными, Ваше Божественное Святейшество возмогло бы, как надеемся, легче составить истинное представление о действительном состоянии нашего священного общежития. Пребываем в полном убеждении, что Ваше Божественное Святейшество на основании вышеупомянутых данных по должному оценит клеветнические и неосновательные обвинения, которые в последние сии годы после войны начали возводиться на нас некими, не евангельским духом любви движимыми, но более побуждаемыми различными земными страстями и спешащими воспользоваться нашими теперешними затруднениями.

Снова удостоверяем, что верное соблюдение и применение Священного Патриаршего Сигиллиона в истинном его смысле рассматривается и всегда будет рассматриваться нами как первый и священный наш долг и что, следуя повелениям Сигиллиона, будем стремиться всегда показать равное братолюбие и отеческую любовь ко всем истинным чадам нашего священного общежития независимо от национальности. Обещаемся также сделать все от нас зависящее, дабы исчезли, если возможно, и эти воистину незначительные, хотя и горестные раздоры внутри единого братства священной нашей обители, чтобы все сожительствующие в ней единодушно стремились бы под водительством законного игумена к благу её. Из посылаемых в приложении к сему документов Ваше Божественное Святейшество может также получить сведения о происшедшем в последнее время тягостном разногласии между Священным Кинотом и нашей обителью (подразумеваем дело изгнанного послушника Паисия), которое, разрешившись насильственным образом, погрузило в большую скорбь всё наше многочисленное братство из-за неслыханного доселе в отношениях между святогорцами и воистину небратолюбного обращения Священного Кино-та за содействием к гражданской власти (и даже жандармерии) в чисто внутреннем монашеском вопросе. Чтобы избежать всякого возможного неправильного истолкования нашего образа действий, спешим уверить Ваше Божественное Святейшество, что настойчивость наша в данном случае объясняется не недостаточным с нашей стороны уважением к законам или духом неповиновения властям, но важными, существенными причинами духовного характера, которые вынудили нас удалить сего послушника Паисия из нашей среды, и прежде всего, из нашего уважения к Священному Патриаршему Сигиллиону 1875 года, постановления которого насилуются и упраздняются решением Священного Кинота. И таким образом создалось весьма странное положение, в то время как Ваше Божественное Святейшество требует от нас, чтобы мы оставались верными упомянутому Сигиллиону. Священный Кинот своими деяниями как бы заявил, что рассматривает его недействительным и неимеющим более для него силы закона.

Заключая смиренное наше послание, чувствуем, что священное наше общежитие Руссика, кроме должного почтения и благоговения, которые по справедливости питает к Вселенскому Патриархату, привязано к нему и чувствами искренней признательности, так как всегда воспоминает, что Вселенский Патриархат не поколебался 50 лет тому назад защитить в подобных обстоятельствах права священной нашей обители и строго осудить всех тех, кто, как и ныне, имели тогда намерение «в духе пристрастия» и из национальных стремлений притеснить наше братство. Сие Патриаршее решение 1875 года, внушённое истинным евангельским чувством, для которого «несть иудей, ни еллин» (Гал.3:28), может по справедливости рассматриваться как одна из самых блестящих страниц истории нашей Святой Восточной Церкви. Посему остаёмся твёрдо убежденными, что и в настоящее время, когда наша обитель Руссик находится в большом стеснении и борется с различными затруднениями, когда братство наше не может нигде найти ни помощи, ни поддержки, Ваше Божественное Святейшество как беспристрастный и любящий защитник всех православных воспримет нас опять под Своё отеческое покровительство и защитит наше право от всяческих враждебных приражений.

Имея такую надежду и смиренно испрашивая прощения у Вашего Божественного Святейшества, если в чем-либо и невольно погрешили как «человецы» немощнии, плоть носящие и на земли живущие», ожидаем святых Его молитв и отеческого благословения, каковые да будут нам в заступление и спасение; остаёмся глубокопочитающие Вашего Божественнейшего поклоняемого Святейшества покорные во Христе духовные чада

Игумен Священного Русского общежития святого Пантелеимона архимандрит Мисаил

Преподобнейший архимандрит Мисаил, игумен

и остальные отцы Священного, Царского

и Патриаршего Ставропигиального

иже во Святой Горе монастыря святого Пантелеимона,

чада возлюбленные о Господе нашей мерности,

благодать и мир от Бога да будет с Вашим Преподобием.

После сделанных нами в Патриаршем нашем письме от 11 июня текущего года за № 1203 церковных и отеческих наставлений относительно монашествующих в Вашей священной обители греков Церковь была убеждена, что наставления эти и указания, являющиеся повторением уже часто бывших соответственных увещаний, будут приняты всеми серьёзно во внимание и что непременно будет исправлено, если что произошло или происходит во внутреннем управлении монастыря по отношению к сомонашествующим грекам, противоположное ясным указаниям относительно них Патриаршего и Синодального Сигиллия, коим в 1875 году были установлены Церковью порядки и положение нового периода Вашего священного монастыря.

Как известно, в Патриаршем Сигиллии вместе со сделанной тогда с большой благосклонностью важной уступкой в пользу русских по роду монахов ясно, однако, определяется, что и греки по роду монахи монастыря имеют право пользоваться теми же равными правами в управлении и администрации монастыря, причём не признавалось ни за кем никакого племенного (филетического) привилегированного отличия. Что же касается до всего, что противоположно сему постановлению и что впоследствии происходило по отношению к грекам по роду сомонашествующим в монастыре, систематически постепенно вытесняемых и исключаемых и уменьшившихся до ничтожного числа и как бы только из терпимости допускаемых в монастыре, без какого-либо права в его управлении и администрации, то всё это не только не одобряется, но и не может быть допускаемо безграничное время Церковью, верховной госпожою и владетельницею святого места и всех находящихся в нём обителей.

Поэтому в связи с предпринимаемыми, как нам сообщают, усилием и стремлением совершенно изгнать из монастыря и немногих оставшихся греков по роду монахов, мы вынуждены по постановлению Синода сообщить Вашему Преподобию, что что-либо подобное никоим образом не может быть принято и одобрено Церковью, ибо сим отвергаются церковное решение о Вашем святом монастыре и его порядки.

Поэтому и советуется, дабы непременно было приостановлено и исправлено, если совершается что-либо притеснительное по отношению подвизающихся в монастыре монахов греков по роду или ограничительное для их законных прав, причём не должны чиниться препятствия к принятию в монастырь и греков по роду монахов с сохранением известной пропорции между двумя элементами в их взаимном сосуществовании в монастыре, согласно букве и духу святого Патриаршего и Синодального Сигиллия, скреплённого столькими страшными церковными клятвами и угрозами против нарушителей.

Мы также требуем по этому поводу, чтобы Ваш святой монастырь непременно признал и применял бы новый Устав святого места, Церковью благословлённый и утверждённый, государством же признанный обязательным в качестве закона, как и раньше о сем было писано Вам, ибо все должны знать, что все, откуда бы то ни было прибывающие во Святую Гору ради поселения и душевного спасения, обязаны, согласно издревле существующему порядку, безусловно и безоговорочно признавать и подчиняться распоряжениям и постановлениям нашей Великой Христовой Церкви, как единственной канонической госпоже и правообладательнице во священном месте, а также безоговорочно и без рассуждения по древнему обычаю принимать и признавать подданство государства, в пределах коего находится святое место, и подчиняться его законам, ибо всем иначе мыслящим и действующим нет места во Святой Горе.

Пиша сие и указывая относительно обоих вышеуказанных важных пунктов, заявляем, что отныне всякое отвержение условий и постановлений Патриаршего и Синодального Сигиллия, или непослушания и неподчинение велениям Госпожи Матери Церкви, или неподчинение правилам устава и на основании его правильно принимаемых решений Кинота Святой Горы будут рассматриваться как непослушание и неподчинение и вызовут принятие соответствующих церковных и иных мер для решительного окончания незаконной неправильности.

Благодать же Божия и Его бесконечная милость буди с Вашим Преподобием.

Константинопольский пламенный к Богу молитвенник Фотий, милостию Божиею архиепископ Константинопольский, Нового Рима и Вселенский Патриарх.

17 августа 1931 года

22 августа 1931 года. № 104

Святейшему и Божественнейшему Вселенскому

Патриарху Господину Фотию,

глубокочтимому нами Отцу и Владыке

Смиренно

Во Вселенский Патриархат

Вашему весьма почитаемому Божественному Святейшеству, сыновне поклоняясь, целуем Его благодать точащую десницу.

Смиренно доводим до сведения Вашего Божественного Святейшества, что недавно получено чрез Священный Кинот священного нашего места честное Его послание за № 1847 от 17 числа текущего месяца, которое и прочитали с подобающим уважением и вниманием. После же чтения сего «печаль исполнила наши сердца», и «в горести и стеснении сердца» пишем Вашему Божественному Святейшеству настоящий смиренный наш ответ.

Горесть эта происходит не столько от скорее строгого и порицающего тона последнего послания Вашего Божественного Святейшества, так как надеемся, что оно, «срамляя нас, это пишет, но яко чада возлюбленная наказует», сколько из того обстоятельства, что оно, как по крайней мере кажется, присоединяется почти всецело к неосновательным обвинениям наших клеветников о якобы несправедливом отношении нашем к грекам монахам нашей священной обители, и что оно, поверив односторонним известиям их, образовало представление о нашем неподчинении повелениям Матери Церкви. Однако эти обвинения, как уже недавно подробно об этом мы написали, не отвечают действительности и объясняются не из объективного положения дел в нашем общежитии, но из чрезмерных домоганий некоторых из братьев греков, которые происходят от неправильного толкования Сигиллиона 1875 года и из обычных человеческих слабостей, свидетельствующих истину известной поговорки, что одна ряса не делает кого-нибудь монахом. Необходимо также заметить, что в то время как в нашем общежитии почти половина греческой братии никаких жалоб не выражает и строго осуждает вечно недовольных своих единоплеменников, некие, не принадлежащие к монастырскому братству, поддерживают из соображений чисто племенных упомянутую часть недовольных в их домоганиях, не разбирая, справедливы ли они, и думая враждою к «пришельцам» русским «службу приносити Богу». Чтобы избежать излишних повторений смиренно просим Ваше Божественное Святейшество благосклонно иметь в виду предыдущие наши письма (особенно наше письмо в Священный Кинот от 19 июля сего года за № 82), содержащие многие поясняющие данные к интересующему Его вопросу, теперь же ограничимся следующим замечанием: Вашему Божественному Святейшеству угодно настаивать в последнем Его Патриаршем послании, чтобы мы принимали бы в общежитие «и греков монахов». Из этого выражения рождается впечатление, что Ваше Божественное Святейшество убеждено, что в то время как русские принимаются нами в общежитие беспрепятственно и большом числе, греки, напротив, систематически не допускаются. Утверждаем с ответственностью за это, что с 1928 года и до сего дня наша священная обитель не приняла ни одного русского (кроме нескольких пустынников и келлиотов, принятых ради милостыни на покой или в больницу), тогда как в тот же промежуток времени (1928–31 годы) нами были приняты 6 молодых греков (и то не из-за недостатка в желающих прибыть на Святую Гору для обоснования в ней и душевного спасения русских из рассеяния, но по причине строгих и, как думаю, преувеличенных мер уважаемого греческого правительства). Никто, однако, не может требовать, чтобы мы принимали первых попавшихся, из которых большинство – люди, не внушающие доверия (разные безработные и прочие). И в то же время как греческое правительство для оправдания ограничения (чтобы не сказать воспрещения) прибытия русских на жительство во Святую Гору указывает на необходимость строгого контроля и выбора между желающими приехать, как можно требовать от нашей обители принимать всех безразлично под угрозой скорого разрушения нашего общежития (необходимо заметить, что приходящие изнутри государства на Святую Гору почти не подвергаются контролю властей). К сему же и исключительно трудное экономическое положение нашей священной обители не позволяет нам принимать людей преклонного возраста, не могущих работать (должно заметить, что монахи-греки по установленному обычаю и настойчивому требованию о. Геронтия освобождаются от трудных работ и занимаются почти исключительно церковью). Поэтому принятие в общежитие грека бывает в тягость экономическому положению обители, столь потрясённому уже неблагоприятными обстоятельствами. Но все же русские назначаются нами в конюшню, поварню, в лес, на лесопилку, на корабль и на другие тяжёлые, но необходимые службы.

Что же касается нашего отношения к новому Основному Канонизму Святой Горы, то имеем впечатление, что Ваше Божественное Святейшество, к нашему огорчению, лишено правильных сведений по этому вопросу. Потому что весьма неточно, что наша священная обитель не признаёт Основного Канонизма (в его целом). Напротив, наша священная обитель всегда старается сообразоваться с ним и применять его постановления (как например: представление списка монахов и внутреннего устава, денежное участие в поддержании афонской школы, переписка с Вселенским Престолом чрез Священный Кинот и другие обязанности, вытекающие из Канонизма и не существовавшие до его применения). Только наша священная обитель того мнения, что некоторые немногочисленные статьи Основного Канонизма второстепенного порядка трудно применимы по отношению к нашей священной обители, поскольку они находятся в явном противоречии с постановлениями Сигиллиона Приснопамятных Вселенских Патриархов Каллиника (1803 год), Константина (1833 год) и Иоакима II (1875 год), которыми определяется внутренний строй и права святого общежития Руссика и его игумена. Из этих статей некоторые (ст. 115, 118–22) значительно ограничивают власть игумена в пользу эпитропов и Собора старцев, который большинством голосов решает все важные вопросы, и в назначении коих игумен не может вмешиваться (ст. 108); тогда как в нашем общежитии, согласно древнему уставу и постановлениям вышеупомянутых Сигиллионов, члены Собора рассматриваются только как советники игумена, признаваемые им ради их добродетели или других преимуществ («пользуясь по времени и в случае нужды советами опытнейших и превосходящих других мудростию и добродетелью... и с ними обсуждая дела» – см. Сигиллион 1833 года; то же в других Сигиллионах). Также ни Сигиллионы, ни практика нашей обители не знают учреждения эпитропов, вместо которых со времени преобразования нашей обители в общежитие (1803 год) имеем должность наместника, который избирается при жизни игумена как прижизненный помощник и сотрудник его и со смертью его признается братством как игумен; (так игумен Савва, умерший в 1820 году, имел своим наместником иеромонаха Герасима, который, будучи возведён в игумена, назначил спустя некое время своим наместником архимандрита Макария и так далее). Из этого следует, что ст. 114 Основного Канонизма о избрании игумена разнится с нашим преданием. Другие статьи Канонизма возводят Священный Кинот на положение суда второй степени (ст. 41), которому дано право отменять монастырские решения внутреннего характера, несмотря на то, что решения эти были приняты согласно постановлениям Священных Сигиллионов – вещь, не существовавшая прежде (ст. 72–78). Например, по Священному Сигиллиону 1875 года (который в этом вопросе только повторяет Сигиллионы 1803 года и 1833 года), всякий неподчиняющийся игумену «после первого и второго увещания изгоняется им», то есть изгнание монаха возлагается на суд игумена и как единственное условие определены два увещания без права кому-нибудь отменять сие решение. Согласно же статьям Канонизма (72–75), игумен нашей обители не пользуется уже такими правами, которые ограничены в пользу Священного Кинота. Не отрицаем, конечно, что Основной Канонизм имеет в Греции силу закона. Решаемся только заметить Вашему Божественному Святейшеству, что уважаемое греческое правительство подписало в Лозанне (1923 год) следующее постановление (ст. 13 соглашения о меньшинствах): «Греция обязуется признавать и сохранять традиционные права и вольности, которыми пользуются негреческие монастырские общины Святой Горы». Внутренний строй нашей священной обители и юридические отношения её к Священному Киноту входят, конечно, в разряд упомянутых «традиционных прав» и «вольностей», которые Греция обязалась сохранять. Надо было Священному Киноту и уважаемому греческому правительству, составляя и утверждая новый основной канонизм, не вводить в него элементов ограничительных или несовместительных с обычаями нашей обители (или же, по крайней мере, прибавить к канонизму замечание, что некоторые статьи не применяются к не-греческим обителям). Потому что элементарное начало права требует, чтобы внутреннее законодательство государства (например, Основной Канонизм) всегда было согласовано с международными его обязательствами, каковые имеют силу закона для всех властей сего государства (в данном случае для греческого правительства и Священного Кинота Святой Горы). Мы могли бы, следовательно, поскольку дело касается разногласия общественно-юридического характера между правительством и признанным национальным меньшинством, обратиться за разрешением его в Лигу Наций, которая в силу ст. 16 того же договора имеет права, которые <главенствуют> над верным соблюдением постановлений о меньшинствах в Греции. Но так как Матерь Церковь в священном лице Вашего Божественного Святейшества обращается к нам с настояниями и повелениями, не желаем, ради сыновних наших чувств уважения и преданности же Вселенскому Патриарху противопоставлять им наши права, просим однако сыновне Ваше Божественное Святейшество, чтобы в известной Его Отеческой заботливости о нашем священном жилище разрешить нам продолжать вести жизнь нашего общежития согласно внутреннему уставу его, имеющему основанием Священные Патриаршие Сигиллионы и вообще внутренние наши вопросы. Питаем надежду, что Ваше Божественное Святейшество, которое требует от нас верного применения Священного Сигиллиона 1875 года по отношению к нашим обязанностям, не пожелает упразднить из того же Сигиллиона вытекающие наши права, тем более, что этот Сигиллион составляет одно неделимое целое и был дан нам «в доказательство и постоянное обеспечение», имея силу и авторитет, неизменяемый и неотменный «во век века», которого малейшее, даже до «мельчайшей черты» изменение воспрещено страшными церковными клятвами. Затем из чтения почтенного послания Вашего Божественного Святейшества мы узнали, что по сведениям Его, наша обитель отвергает греческое подданство. Что сего нет в действительности, ясно из того, что наши братия, путешествуя по нашему благословению за границею, охотно получают от греческих гражданских властей паспорта греческих подданных, равно как и внутри страны все мы пользуемся греческими удостоверениями и видами на жительство. Только обитель наша того мнения, что в силу ст. 109 Греческой конституции (1927 года), содержащей следующее: «Все монашествующие там (то есть во Святой Горе) приобретают греческое подданство одновременно с принятием их послушниками или монахами без другой формальности», само обстоятельство приёма кого-либо в число святогорцев делает такового греческим подданным, так сказать, автоматически и не требует от него никаких заявлений и вообще никаких формальностей. Подобно этому определяет и ст. 6 Канонизма («все Святую Гору населяющие монахи... рассматриваются как приобретшие греческое подданство»). То есть и здесь ни слова нет о необходимости заявлений, признаний и других каких-либо формальностей со стороны монашествующих. Поэтому искренно недоумеваем, как создался весь этот вопрос и о чём теперь идёт дело. Мы не прибыли, к тому же, на Святую Гору, чтобы состязаться между собой о подданствах и других земных вещах, но чтобы удостоиться быть «небесными гражданами» и жителями «небесного царства». «Не имаше бо зде пребывающего града, но грядущего взыскуем» (Евр.13:14).

Прежде чем закончить настоящее наше письмо, которое написано нами не в духе оправдания или состязания, но исключительно для правильного осведомления Вашего Божественного Святейшества и уничтожения некоторых недоразумений, смиренно просим Его не обращать внимания на возможные попытки представить наше священное селение как место постоянных смут, неповиновения и ослабления общежительного порядка. Со всем усердием исповедуем все наши ошибки и недостатки, но не можем, однако, признать правильность такого изображения, так как общежительный порядок соблюдается нами со всем старанием; братство наше, хотя и лишённое из-за неблагоприятных обстоятельств всякого успокоения и утешения, подчиняется при этом распоряжениям монастырских властей и в полном согласии и любви содействует по своей силе благу своего общежития, исполняя смиренно обязанности монашеского жития и моляся Всевышнему о долгоденствии Вашего Божественного Святейшества. Существующие же несогласия и возникающие мелкие происшествия имеют незначительный, так сказать, семейный характер и как касающиеся самое большее 4–5 человек остаются незаметными в среде общей тишины и порядка, милостию Божиею царствующих в нашем общежитии. И думаем, что не удалимся от истины, утверждая, что подобные случаи и обычные «монашеские» разногласия ежедневно происходят и во всех остальных священных обителях святого нашего места, не привлекая ничьего внимания.

К сему, умоляя смиренно об Отеческом прощении Ваше Божественное Святейшество в том, что и неволею создаём некие беспокойства, отрывающие Его от важнейших попечений о повсеместной Святой Христовой Церкви и испрашивая богоубеждающих и благоприемлемых молитв и Его Отеческого благословения для благоденствия священного нашего общежития и преуспевания «по Бозе» всех нас в подвиге монашеского жития, остаёмся глубоко почитающие

Вашего Божественнейшего Святейшества

покорные духовные чада о Господе,

игумен священного Русского общежития святого Пантелеимона (подпись)

Священный Кинот Святой Горы Афонской

Во Святой Горе Афонской 18 февраля 1940 года

Высокопреподобнейшему местоблюстителю

игумена Священного Русского общежития

святого Пантелеимона иеромонаху господину Иустину,

весьма возлюбленному нами брату о Христе.

В монастырь святого Пантелеимона Руссик.

Ваше Высокопреподобие, братски о Господе целуем.

Получив письмо Вашего Высокопреподобия за № 10 от 31 января настоящего года, с приложенной к нему копией протокола внеочередного заседания Монастырского Собора от 31 января настоящего года и письмом к честному Вселенскому Патриарху Константинопольскому за № 11 от 31 января текущего года, имеющих содержанием избрание в игумены брата Вашего Иустина иеромонаха, побуждаемся выразить Вам безграничные благожелания нашего Священного Кинота и поздравить Ваше Высокопреподобие с совершившимся выбором. Тем не менее, однако, ввиду того, что Ваше Высокопреподобие, хотя и делает ссылку и приводит в официальном его письме в наш Священный Кинот Устав Святой Горы и подтверждающий его Законоположительный указ, однако до сих пор не признало его, хотя и сотрудничает с нашим Священным Кинотом на основании вышеуказанных законов, сообщаем Вам братски в ответ на вышеприведённое известительное письмо Ваше, что Вы должны безоговорочно признать, прежде всего, Устав Святой Горы и подтверждающий его Законоположительный указ тем же способом и в том же виде, как признали его и все другие братские монастыри, и согласно с предписаниями Указа избрать монастырский Собор и затем из членов монастырского Собора правящую годовую комиссию и возвестить о всем вышеуказанном нашему Священному Киноту и посредством его честному Вселенскому Патриарху Константинопольскому.

Затем наш Священный Кинот весьма охотно назначит Кинотскую комиссию, чтобы она прибыла к вам и совершила со всякою торжественностью утверждение новоизбранного игумена вашего Иустина иеромонаха. Имея благую надежду, что Ваше Высокопреподобие исполнит всё вышеуказанное на благо.

Все антипросопы и старцы общего собрания 20 священных и святых монастырей Святой Горы Афонской.

Священный Кинот Святой Горы Афонской

во Святой Горе Афонской

12 марта 1940

№ 68

Ваше Всепреподобословие, братски о Господе целуем.

Весьма братолюбно побуждаемся переслать Вашему Всереподобословию при сем копию телеграммы Честного Вселенского Патриарха Константинопольского господина Вениамина и, желая благосклонного отзвука вышеуказанной телеграммы у Вашего Всепреподобословия и положительного решения и ответа Его по данному вопросу, пребываем с благостным братолюбием во Христе.

Все антипросопы и старцы общего собрания 20 священных монастырей Святой Горы Афонской.

Высокопреподобнейшему Местоблюстителю Игумена Священного Монастыря Святого Пантелеимона Руссика иеромонаху Иустину, весьма возлюбленному во Христе брату.

В Священный Монастырь Святого Пантелеимона Руссика.

Телеграмма: Из Константинополя 19–3–40 г.

В Священный Кинот. Карея.

Сообщите монастырь Пантелеимоновский – ожидаем подписи им Устава.

Патриарх Вениамин

Священная Русская Киновия

Святого Пантелеимона

Святая Гора

14 марта 1940 года

№ 25

Всесвятейшему и Божественнейшему

Вселенскому Патриарху Кир К. Вениамину,

пречестному нашему Отцу и Владыке

Во Вселенский Патриархат

Святейший и Божественнейший Владыко!

Получив местную телеграмму Вашего Божественнейшего Святейшества в Священный Кинот от 19/3–40 года, переданную нам в копии при письме Священного Ки-нота за № 68 от 12 марта сего года, благоговейно побуждаемся послать при сем в качестве ответа Вашему Божественнейшему Святейшеству копию нашего письма в Священный Кинот за № 24 от 10 марта текущего года, трактующего со всею подробностью вопрос, упоминаемый в вышеуказанной телеграмме Вашего Божественнейшего Святейшества. Имеем благую надежду, что Ваше Божественнейшее Святейшество убедится из находящихся в нём объяснений и сведений в законопослушности нашей Священной Киновии Руссика по отношению к действующему строю Святой Горы и в нашем полном сообразовании с ним; оценив же наше бесконечное сыновнее уважение к Честному Вселенскому Патриархату, соблаговолить взять священное русское общежитие под своё отеческое покровительство, дабы благоприятно разрешился в нашу пользу жизненный для его существования вопрос о беспрепятственном принятии в монахи православных и благочестивых наших единоплеменников.

При сем, призывая богоубеждающие и всесвятые молитвы и благословенья Вашего Божественнейшего Святейшества наше священное селение и на всех в подвиге в нём живущих братьев, всеблагоговейно целуем точащую благодать десницу его и, молясь о его долгоденствии, пребываем с глубоким почитанием чада духовные о Господе послушные.

Местоблюститель игумен священного русского общежития святого Пантелеимона иеросхимонах Иустин

Перевод с греческого

Священная Русская Киновия

Святого Пантелеимона

10 марта 1940 года

№ 24

Честному и Священному Киноту

Святой Горы Афонской. Карея

Ваше Всепреподобословие,

братски о Господе целуем!

Получив братское письмо Вашего Всепреподобословия за № 25 от 10 февраля текущего года, сердечно благодарим за выраженные в сем письме безграничные благожелания его и поздравление с благополучно совершенно избранием нашего нового игумена Иустина иеромонаха, относительно же возбуждаемого в нём вопроса об Уставе мы не в состоянии понять, как вообще возник подобный вопрос по прошествии 16 лет со времени одобрения Устава без того, чтобы мы подали к тому за последние годы какой-либо повод. Мы побуждаемся заявить в ответ Вашему Всепреподобословию, что никакой вопрос об Уставе не должен бы создаваться по отношению к нашему святому монастырю, поскольку он не выдвигает оспаривания авторитета вышеуказанного Устава и необходимости обязательного сообразования с ним. Правда, что на заседании Священного Чрезвычайного Двойного Собрания от 10 мая 1924 года, когда им был одобрен Устав, наш святой монастырь, пользуясь законно принадлежащим ему неотъемлемым правом свободного голосования, голосовал против Устава, но это не может быть поставлено ему в вину, ибо дело идёт о действии законном, да к тому же не имеет и практического значения, так как не требуется единогласного голосования, дабы решение Священного Собрания считалось бы действительным. Во всяком случае, никакой афонский закон не обязует остающегося в меньшинстве отрекаться от своего мнения и присоединяться задним числом к большинству. С тех пор, однако, как Устав был одобрен Двойным Чрезвычайным Собранием в 1924 году и утверждён государством Законодательным указом от 10 сентября 1926 года, а также и Вселенским Патриархатом, и приобрёл, таким образом, силу государственного закона, обязательного для всех монашеских и гражданских властей Святой Горы, становится уже излишним и лишённым юридического смысла всякое требование о, так сказать, дополнительном признании его, как будто бы было недостаточным одобрение и утверждение со стороны компетентных властей, и единственный вопрос, который может отныне ставиться, есть вопрос о его верном применении в Святой Горе и действительном сообразовании с его предписаниями со стороны святых монастырей. Существование такой обязанности сообразования с Уставом наш монастырь не оспаривает и полагает, что в настоящее время он уже находится в порядке с этой точки зрения.

Такое несогласование с Уставом проявляется скорее со стороны государства, которое вопреки содержанию ст. 181 (все недвижимое имущество святых монастырей является абсолютно неотчуждаемым), отчуждило наши метохи. Вопреки ст. 1, 28 и 84, где наша Киновия упоминается как священный монастырь Руссик, избегает употреблять в своих бумагах указанное наименование, освящённое преданием 800 лет и множеством императорских хрисовулов и Патриарших Сигиллий, называя нас просто «Святой монастырь святого Пантелеимона» и, самое важное, вопреки смыслу ст. 5, 6 и 93, где предусматривается поселение во Святой Горе с целью монашества лиц различных национальностей, с исключением только неправославных и не достигших канонического возраста, препятствует всякому принятию нами в братство новых русских, так что наша Священная Киновия Руссик претерпевает опасность потерять своё национальное лицо, каковое, однако, было признано Греческим государством (и международно: ст. 13 Севрского договора гласящей: «Греция обязуется признать и сохранить традиционные права и свободы, коими пользуются негреческие монастырские общины Святой Горы согласно с содержанием ст. 62 Берлинского договора». Находится вне всякого сомнения, что самым существенным и самым жизненным среди вышеуказанных «традиционных прав» «негреческих» монастырских общин является право принятия в монахи единоплеменников, ибо, если его нет, становится невозможным сохранение самого существования их.

Уклонение государства от обязательств вышеуказанной ст. 13 Севрского договора делается ещё более ясным из содержания ст. 62 Берлинского договора (на которую ссылается вышеотмеченная статья 13 Севрского договора), гласящей, что «монахи Афона, какова бы ни была страна их происхождения... будут пользоваться без всякого исключения всецелым равенством прав и преимуществ», ибо мы видим в настоящее время, что в то время как братские греческие святые монастыри могут беспрепятственно, свободно принимать в монахи приходящих из Греции греческих подданных, нашему святому монастырю делается препятствие со стороны государства принимать не только в разных странах рассеяния живущих, но даже и в самой Греции пребывающих благочестивых русских православных христиан, поскольку они не являются греческими подданными. Такое различие между греческими и негреческими подданными в вопросе о поселении на Святой Горе не должно было делаться вообще, ибо оно не согласуется со ст. 6 Устава и ещё более с действующей ст. 109 Конституции 1927 года. Вышеуказанное препятствование принятия в монахи единоплеменников братия нашего святого монастыря ощущают как несправедливость, совершаемую против их священного покаяния. Полагаем, что оно противоречит и правильно понимаемым общим интересам святого нашего места. Поэтому имеем благую надежду, что Ваше Всепреподобословие, в отличающем Его духе справедливости и с присущим Ему подлинным святогорским сознанием, поддержит пред компетентными властями наши законные жалобы в данном вопросе. Возвращаясь же вновь к непосредственно интересующему нас вопросу об утверждении нашего нового игумена Иустина иеромонаха, мы убеждены, что Ваше Всепреподобословие после данных объяснений и устранении всех недоразумений решит послать поскорее в наш святой монастырь Кинотскую комиссию для официального, согласно с обычаями, постановления нашего игумена, какое согласно со ст. 114 Устава не может после произведённых выборов быть откладываемо со стороны Вашего Всепреподобословия больше чем на месяц. Поэтому братски просим Ваше Всепреподобословие, чтобы таковая комиссия прибыла бы в нашу Священную Киновию в первое воскресение по получении настоящего письма, дабы благополучно закончился вопрос о междуигуменстве в нашем святом монастыре в общих интересах нашего святого места в настоящие критические времена. При сем пребываем весьма братолюбно Вашего Всепреподобословия возлюбленные во Христе братия.

Местоблюститель Игумен Священной Русской Киновии

Иеромонах Иустин

Копия сего письма послана Патриарху.

Перевод с греческого

Преподобнейшие игумен архимандрит Кир Иустин и прочие отцы священной царской, патриаршей и ставропигиальной обители святого Пантелеимона, что на Святой Горе, возлюбленные о Господе чада нашей мерности, благодать да будет Вашему Преподобию и мир от Бога.

Мы получили и прочитали в Синоде препровождённые нам чрез Священный Кинот писания Ваши за №№ 11, 23, 25 и 42, которыми Вы возвещаете нам состоявшееся избрание и возведение нового игумена священной обители преподобнейшего архимандрита Иустина, равно как и избрание членов Собора Старцев и членов текущего года правящей Епитропии. На эти выборы, совершенные в согласии с канонами, мы благосклонно преподаём чрез настоящую нашу Патриаршую благословенную грамоту благословение наше. С удовольствием узнав от Священного Кинота и о полном со стороны священной обители вашей признании необходимости для неё сообразоваться с постановлениями Учредительной Хартии Святой Горы и проводить её в жизни священной обители, выражаем Преподобию Вашему на основании вынесенного решения удовлетворение Матери Церкви и наше.

Относительно принесённых вами жалоб на несправедливости, якобы совершаемые в ущерб священной вашей обители со стороны местной честной государственной власти, объявляем после соответствующего сношения нашего с компетентными инстанциями, что отчуждение имуществ священной обители было произведено с согласия её, получившей подобающие компенсации, что в официальных бумагах употребляется наименование, которые искони носила священная обитель, и что государственная власть намерена благосклонно исследовать каждое прошение о принятии новых послушников, какое имеет поступление к ней от священной обители. За сим испрашиваем для священного монастыря вашего богатое благословение от Господа, Его же беспредельная милость да будет с Преподобием Вашим.

1940 года, декабря 7-го

Константинопольский

горячий к Богу молитвенник Вениамин

№ 85. Святая Гора

11 апреля старого стиля 1941 года

Обращаясь к Вам с радостным для всего мира приветствием «Христос Воскресе!», настоящим окружным посланием нашим осведомляем Вас, что вечером 9 апреля сего года, во вторник, прибыл из Дафна на Карею, как накануне наш Священный Кинот был извещён по телефону из Иериссо, германский майор с тремя другими офицерами и двумя унтер офицерами, и после обычной встречи и приёма в Священном Киноте наш Священный Кинот сказал господину майору, что наше священное место состоит из 20 священных монастырей и прочих подчинённых им обителей и что оно есть место тишины и молитвы.

Господин майор поблагодарил наш Священный Кинот за оказанную ему встречу и сказал, что Святая Гора останется и впредь местом тишины и молитвы, что он состоит комендантом округа Нового Мадита, имеет наблюдение и за Святой Горой и что вскоре губернатором Святой Горы будет назначен военный. В следующую среду около полудня господин майор выразил желанье снова посетить наш Священный Кинот и осведомиться, как управляется Святая Гора, каковы обязанности губернатора и так далее. По прибытии господина майора наш Священный Кинот сказал ему в ответ на вопрос, что Святая Гора имеет приблизительно 1000 лет истории, является согласно с древними привилегиями самоуправляющейся частью Греческого государства, управляется ныне Учредительной Грамотой (Канонизмом), принятой Двойным Чрезвычайным Священным Собранием, состоящим из игуменов и пресвитеров 20 священных монастырей и утверждённым законодательным Постановлением Греческого государства, и что губернатор Святой Горы, помимо вопросов общественного порядка и безопасности, наблюдает за исполнением Учредительной Грамоты (Канонизма) и исполняет законные решения Священного Кинота и тому подобное, и вручил господину майору и сопровождающим его по одному экземпляру Канонизма. После этого господин майор сказал нашему Священному Киноту, что следует отправить через него письмо Его Превосходительству архиканцлеру Германского государства господину Адольфу Гитлеру, в котором была б приведена вся история Святой Горы от её основания до сего дня, и присовокупить к письму один экземпляр Канонизма Святой Горы, и просить его приложить заботу к тому, чтобы столь многовековая блистательная история её имела продолжение. Вслед за тем господин майор спросил, сколько монашествующих на Святой Горе, какие имеются запасы продовольствия и откуда получаются различные продукты.

Наш Священные Кинот ответил, что монашествующих на Святой Горе около 4000 и работает в священных монастырях и подчинённых им обителях приблизительно 1000 рабочих, что кроме пшеницы, которую священные монастыри имеют на некий малый промежуток времени, священные монастыри и рынок Кареи вовсе лишены других видов продуктов, и что Святая Гора получает продукты по большей части из Солуни; господин майор ответил, что в настоящее время это невозможно, так как продуктов там нет, потому что все склады продуктов уничтожены и сообщения по морю и по суше не существует вследствие того, что каики, а также и автомобили уничтожены, и просил наш Священный Кинот рекомендовать священным монастырям соблюдать экономию до восстановления сообщения и так далее. Затем наш Священный Кинот упомянул, что следовало бы быть на Святой Горе полиции для её безопасности, ввиду того что возможно проникновение сюда злонамеренных элементов, и в то же время заявил, что установил на Карее свою стражу для ночных обходов. Господин майор ответил, что в настоящее время не будет установлена на Святой Горе полиция, но что на днях будут посланы только два солдата для обслуживания почты на Карее, что солдаты будут содержаться за свой счёт, что установленная Священным Кинотом собственная стража должна совершать ночные обходы и чтобы в случае появления на Святой Горе каких-либо злонамеренных элементов Священный Кинот немедленно уведомлял по телефону пост Иериссо, где имеются два чиновных грека и 25 германских солдат, которым будет приказано спешить немедленно на моторе и которые будут арестовывать злоумышленников и бесчинников.

В дальнейшем он заявил, что местопребывание его будет в Стратонии или Иериссо, что через 3–4 дня он предполагает прибыть снова на Святую Гору вместе с высшим начальником, его полковником, и просил вторично наш Священный Кинот поспешить с составлением письма к Гитлеру, так как решения в Берлине принимаются весьма скоро. Наконец, после того как господин майор простился с нашим Священным Кинотом и отбыл в священный монастырь Ивер и оттуда в Иериссо, наш Священный Кинот постановил созвать чрезвычайное Двойное Священное Собрание 12 апреля сего года в пятницу, чтобы вынести решение о составлении и отправке названного письма. Поэтому просим братские наши священные монастыри послать чрезвычайных полномочных своих представителей на Карею в вышеустановленный день для совместного заседания с постоянными представителями их в нашем Священном Киноте в вышеуказанном Чрезвычайном Двойном Священном Собрании.

Засим пребываем [антипросопы] всех [двадцати священных монастырей].

Перевод с греческого

Во Святой Горе, 13/26 апреля 1941 года

Его Превосходительству

канцлеру славного Германского государства

господину Адольфу Гитлеру

В Берлин

Ваше Превосходительство,

С глубоким почтением нижеподписавшееся, представители двадцати священных царских, патриарших и ставропигиальных монастырей Святой Горы Афонской, имеем исключительную честь обратиться к Вашему Превосходительству с горячей просьбой соблаговолить взять под своё высокое личное покровительство и попечение священное сие место, игуменами и представителями коего мы являемся, наследуя в этом основателям и благодетелям священного этого места – византийским императорам и их преемникам.

Святая Гора, Ваше Превосходительство, сформировалась в IX веке по Рождестве Христовом во всеправославное монашеское государство, где издревле живут в любви и согласии монахи различных православных национальностей, беспрепятственно прибывающие на Святую Гору; духовно она зависит от Вселенского Константинопольского Патриархата, административно самоуправляется Священным Собранием представителей двадцати священных и господствующих монастырей, а в государственном отношении находилась под покровительством и попечением византийских императоров и их наследников.

Это автономное государство было ограждено (в своих правах) последовательными уставами и хрисовуллами основателей и благодетелей священных монастырей – византийских императоров Василия Македонянина (882), Иоанна Цимисхия (972), Константина Мономаха (1046), Мануила II Палеолога (1406), Стефана Душана (1346) и других славянских и угро-волошских государей, фирманами султанов и, наконец, Уставом 1926 года, коего два экземпляра прилагаем.

Утверждённый такими образом особенный и автономный этот строй священного сего места, бывший предметом обсуждения и решений различных международных договоров, был под конец ограждён ст. 62 Берлинского договора 1878 года, следующего содержания: «Монахи Святой Горы Афонской, какова бы ни была страна их происхождения, сохраняют свои владения и прежние права и будут пользоваться без всякого исключения полным равенством прав и преимуществ».

Целью и назначением подвизающихся во Святой Горе монахов, независимо от места их происхождения и национальности, на всём более чем тысячелетнем протяжении жизни Святой Горы является сохранение, преуспеяние и обеспечение священных её обителей, возделывание посредством неутомимого трудолюбия подвизающихся в ней монахов церковной и классической письменности, аскетическая жизнь и непрестанная молитва о мире всего мира.

Сохранение этого строя автономного монашеского государства, совершенно удовлетворяющего всех подвизающихся во Святой Горе православных монахов независимо от национальности и соответствующего их цели и назначению, просим и молим горячо, Ваше Превосходительство, взять под своё высокое покровительство и попечение.

Царя царствующих и Господа господствующих от всей души и сердца умоляем даровать Вашему Превосходительству здравие и долгоденствие на благо славного германского народа и подписываемся с глубоким уважением.

/Подписи и печати 20 монастырей/

Положение Афона

40-е годы

I. Афон до греков

Святая Гора Афон издревле (с IX-X века) представляла собою всеправославное монашеское государство. Несмотря на внешнюю политическую зависимость от соседней с Афоном светской власти (Византии, Болгарии в XIII веке при царе Иване Асене, Сербии в XIV веке при Стефане Душане, Турции в период 1430–1912) и на церковную юрисдикцию над ним Вселенского Константинопольского Патриархата, во внутренней своей жизни (духовной, административной, хозяйственной) Святая Гора всегда пользовалась правом полного самоуправления. Издревле её населяли православные монахи всевозможных православных народностей: греки, болгары, русские, сербы, грузины, румыны и так далее. Все православные свободно приезжали на Святую Гору, посещали её в качестве поклонников, желающие поступали в её монастыри и становились святогорскими монахами. Для принятия в число монахов не требовалось ничего другого кроме исповедания православной веры и согласия самого монастыря, принимавшего послушника в своё братство. Святая Гора всегда рассматривалась как общее отечество живших в ней православных монахов, и никому не приходило в голову присваивать её исключительно той или иной национальности.

Верховной властью на Афоне обладали его ставропигиальные господствующие монастыри, игумены и представители коих собирались по временам вместе и составляли высшее правящее собрание Святой Горы, причём, однако, во внутренней жизни каждый монастырь сохранял своё самоуправление и свои особенности. Число господствующих монастырей часто менялось в течение веков, и лишь в XVI веке установилось их теперешнее число – двадцать. Национальный состав братства этих монастырей тоже нередко менялся: были периоды (XIV и XVI век), когда около половины всех монастырей было населено славянами и грузинами; в другие моменты увеличивалось число греческих обителей. В последнее время из общего числа 20 монастырей – 17 греческих, 1 болгарский (Зограф), 1 русский (Пантелеимона) и 1 сербский. Имеются на Афоне в больших количествах и румынские монахи, но собственным монастырём они не обладают и потому не представлены в высшем святогорском собрании (Святом Киноте).

Автономные права Афона и весь его монашеский строй были издревле закреплены рядом хрисовулов византийских императоров, болгарских и сербских царей, румынских господарей, фирманами турецких султанов, патриаршими сингиллиями, наконец – уставами, выработанными самими афонскими монастырями. Международное признание святогорская монашеская община получила в статье 62 Берлинского договора 1878 года: «Монахи Афона, какова бы ни была страна их происхождения, будут сохранены в своих прежних владениях и буду пользоваться безо всякого исключения полным равенством прав и преимуществ». Эта статья должна рассматриваться как основной акт, определяющий собой всё современное юридическое положение Афона. И нужно отметить, что турецкая власть тщательно соблюдала эту статью Берлинского договора, ни в чём не нарушала автономных прав Афона и проявляла полное беспристрастие и справедливость по отношению к разным национальностям, живущим в нём. Естественно, что в этот период Святая Гора процветала и развивалась.

II. Переходный период

Таково было положение Афона при турках. Оно кончилось в 1912 году, когда Афонский полуостров был оккупирован греческими войсками. Уже тогда Русский монастырь предвидел опасные последствия возможного присоединения Афона к Греции (как по отношению ко всей Святой Горе, так, особенно, для её национальных меньшинств) и потому отказался подписать петицию, поданную в 1913 году греческими монастырями греческому королю, в которой они заявляли о своём желании войти в состав Греческого государства. На Лондонской конференции послов (1913) три славянских монастыря Афона проводили мысль об интернационализации Афона и о совместном покровительстве над ним всех православных государств. Это решение по тогдашним условиям было, конечно, наилучшим. К сожалению, однако, наступившая мировая война не дала осуществиться этой мысли. И после того как вопрос о принадлежности Афона оставался долгое время открытым (1913–1920), версальские законодатели признали Афон принадлежавшим Греции, что косвенно вытекает из статьи 13 Севрского договора 1920 года, возлагавшей на Грецию обязательства по отношению к национальным меньшинствам Афона: «Греция обязуется признать и сохранять традиционные права и свободы, коими пользуются негреческие монастырские общины согласно со статьёй 62 Берлинского договора 1878 года».

По переходу Афона к Греции положение Афона было более подробно определено: 1) Уставом (Катастатикос Хартис) 1924 года; 2) Законоположительным декретом 1926 года, коим греческое правительство утвердило Катастатикос Хартис; 3) Статьёй 109 III Греческой конституции 1927 года; 4) Разными распоряжениями Министерства иностранных дел и других властей. Относительно всех этих актов можно, прежде всего, отметить, что три <из них> – декрет, статьи конституции и министерские распоряжения – издавались безо всякого участия Афона, а Катастатикос Хартис хотя и был принят собранием представителей 20 монастырей, Русский монастырь голосовал, однако, против него и не подписал его. Впоследствии, правда (1940), при исключительных обстоятельствах под давлением греческого правительства он был вынужден признать обязательность его выполнения как фактически существующего закона, <но> никогда, однако, не отказывался от своего отрицательного отношения к нему и не подписал его. Подобное отрицательное отношение к Катастатикос Хартис имел всегда и болгарский монастырь Зограф, отчасти – и сербский монастырь Хиландар.

Как бы там ни было, юридическая сила изданных за время греческой власти законов зависит от того, насколько они согласуются с международными обязательствами Греции, вытекающими из статьи 13 Севрского и статьи 62 Берлинского договора (в частности, с правом национальных меньшинств). Ещё более важно, насколько сами греческие власти исполняли изданные ими законы, в каком духе они их толковали и каково было их общее отношение к Святой Горе и её негреческим монастырям. Рассмотрим кратко эти вопросы.

1. Недопущение не-греков.

Само собой очевидно, что, поскольку афонское монашество пополняется путём прихода новых людей со стороны, основной предпосылкой самого его существования является свободный доступ на Афон лиц, желающих стать монахами. И вот как раз в этом самом жизненном пункте греческое правительство вопреки статье 62 Берлинского договора о равенстве национальностей систематически делало различие между греками и не-греками. В то время как для греческих подданных доступ на Афон был совершенно свободен, для лиц негреческой национальности он был фактически прекращён. Недопущение не-греков совершалось в порядке перетолковывания существовавших законов и издания специальных ограничений для иностранцев.

Нужно сказать, что Катастатикос Хартис хотя и не говорит подробно о приёме новых послушников, упоминает всего лишь о двух условиях, необходимых для принятия в их число: 1) достижение 18-летнего возраста (статья 93) и 2) не быть еретиком или схизматиком (статья 5), то есть исповедовать православную веру. По отношению к греческим подданным ничего другого и не требовалось и, поскольку имелось согласие монастыря, греки свободно в него поступали без какого бы то ни было разрешения от правительства или другой власти. Для негреческих подданных требовалось, согласно специальному распоряжению Министерства иностранных дел: 1) разрешение Кинота, Вселенского Патриарха, Министерства иностранных дел (последнее фактически никогда не давалось); 2) особая подписка о признании греческого подданства (вопреки статье 109 Конституции, где говорится, что все афонские монахи приобретают греческое подданство с момента заселения их в монастырские братства без всякой другой формальности; тот же смысл имеет и статья 6 Катастатикос Хартиса; 3) подписка о признании Катастатикос Хартис; 4) подписка о признании Вселенского Патриархата.

Далее греческое правительство, произвольно толкуя статью 5 Катастатикос Хартис, где говорится о запрещении поселения на Афоне схизматиков, не давало вообще разрешения болгарам. Неправильность такого толкования очевидна из того, что схизмой (с греческой точки зрения) является разрыв с Вселенским Патриархатом, между тем как Зографский монастырь находился в юрисдикции Вселенского Патриархата и в канонических с ним отношениях, так что всякий болгарин, поступающий в Зограф, тем самым признаёт Вселенского Патриарха и отрекается от схизмы. Во всяком случае, при турках болгары свободно поступали в Зограф из Болгарии, хотя «схизма» и тогда существовала. Что дело тут не в «схизме», а в нежелании допускать болгар вообще, ясно из того, что греческое правительство всячески препятствовало поступать в Зограф болгарам – греческим подданным (из районов Флорины, Сарреса и так далее), хотя они, как известно, не являются «схизматиками». С этой целью греческая полиция не допускала уроженцев этих местностей жить в Зографе даже в качестве рабочих, избивала их и изгоняла с Афона прежде, нежели они успевали стать послушниками (а в греческих монастырях им разрешали работать свободно, ибо там не было опасности, что они поступят в монахи).

Столь же произвольно толкуя ту же статью 5 о запрещении поселения еретиков, греческое правительство с 1928 года совершенно прекратило поступление в Русский монастырь послушников из Подкарпатской Руси (тогда Чехословакия, теперь Венгрия) на основании того, что некоторые из них в детстве были униатами. Даже русские эмигранты, непрерывно прожившие в Греции около 15–20 лет, не имели возможности получить разрешение, чтобы стать афонскими монахами.

Почти такие же ограничения делались и по отношению к православным поклонникам не-грекам. Для посещения Афона недостаточно было общегреческой визы; необходимо было особое разрешение Министерства иностранных дел, которое давалось очень нелегко, так что Святая Гора стала славиться как самое трудное место во всей Европе в смысле получения визы.

В результате всех этих запретительных мероприятий число негреческих монахов на Афоне катастрофически упало за период 1920–1940 годов. Так, в Зографе оно уменьшилось за это время с 200 до 70, а в Руссике – с 600 до 270. Средний возрастной уровень монахов в Руссике сейчас около 65 лет, лиц моложе 50 лет насчитывается немного десятков, самому молодому монаху 35 лет. Этому не приходится удивляться, ибо за весь период 1920–1941 годов греческое правительство дало разрешение на поступление в Русский монастырь всего одному человеку, столько же и в Зографе. Сравнительно немногие монахи болгарской и русской национальности, поступившие в эти монастыри, или принадлежат к лицам греческого подданства (македонцы), или же поступили до 1928 года, когда контроль греческой полиции не был ещё так строго организован. А между тем лиц, желавших поступить в монахи (из Болгарии, из русской эмиграции, из православного населения Подкарпатской Руси), было сравнительно много. Не довольствуясь недопущением русских на Афон, греческое правительство упорно пыталось навязывать Русскому монастырю лиц греческой национальности, что при отсутствии поступления русских грозило полной денационализацией Русского монастыря.

Такая политика недопущения на Афон монахов не-греков, проводимая афинским Министерством иностранных дел (вопреки его словесным заверениям о противоположном), не может быть иначе объяснено, чем решением положить конец самому существованию на Афоне негреческих монастырей и вообще национальных меньшинств. Во всяком случае, она является вопиющим нарушением статьи 62 Берлинского договора о полном и всецелом равенстве национальностей на Святой Горе. Зограф и Руссик неоднократно протестовали против такого попрания их жизненных прав. (Например, письмо Руссика в Святой Кинот за № 85/11–04–1940.) Об этом писались жалобы и в Лигу Наций (жалоба Руссика от 24–01–1932). Однако Версальская Европа не оказалась способной или не пожелала положить конец этой вопиющей несправедливости.

2. Конфискация метохов

Вопреки статье 62 Берлинского договора («монахи Афона сохраняют свои прежние владения») и статьи 181 Катастатикос Хартис («всё недвижимое имущество монастырей является абсолютно неотчуждаемым») греческое правительство конфисковало в 1924–1927 годах все святогорские земельные владения, находившиеся вне пределов Святой Горы.

Впоследствии в 1932–1934 годах афонские монастыри были вынуждены согласиться на оценку этих отчуждённых земель, в основу которой должен был быть положен реальный доход, получавшийся монастырями с этих владений до момента их реквизиции. Этот доход должен был быть уплачиваемым монастырям в качестве вечной арендной платы (ежегодно). На деле, однако, большинство метохов было оценено значительно ниже их действительной стоимости. Дальнейшее падение драхмы ещё уменьшило реальную величину ежегодно оплачиваемых им греческим правительством сумм за отнятые метохи. В настоящее время греческое правительство совершенно прекратило платежи.

3. Губернатор

В силу статей 3–5 Законодательного декрета греческое правительство учредило с 1926 года на Афоне должность политического губернатора, назначаемого Министерством иностранных дел. «Права губернатора», согласно с вышеуказанными статьями, заключались, главным образом, в «наблюдении за исполнением Катастатикос Хартис – с правом «обращать внимание Святого Кинота на его нарушение со стороны монашеских властей Афона». Фактически, однако, его деятельность проявлялась в мелочном вмешательстве во внутренние дела монастырей, вызвавшем возмущение всех афонских монахов без различия национальностей. Можно без преувеличения сказать, что за весь период 1926–1941 годов на Афоне не было ни одного хорошего губернатора, не вызвавшего бы своими действиями резкого конфликта с Кинотом или монастырями.

Для характеристики действий афонских губернаторов укажем на следующие примеры:

а) в 1931 году губернатор Хадживасилиу насильственно вернул при содействии отряда вооружённой полиции в монастырь Руссик монаха Паисия Ипсиланти, изгнанного из него по постановлению монастырского Собора за дурное поведение. Причиной вмешательства губернатора было только то, что Паисий был грек по национальности. Что за тип был этот Паисий видно из того, что он вскоре после того ушёл из монастыря и был осуждён судом в Афинах за торговлю наркотиками;

б) в 1934 году по приказанию губернатора Нулиса был до смерти избит полицией один иеродиакон Иверского монастыря.

Нужно отметить, что в турецкое время должности политического губернатора на Афоне не существовало. На Афоне был только начальник полиции, обязанности которого ограничивались одним лишь охранением безопасности и порядка.

4. Донесение Патриарху

Статья 36 Законодательного декрета предписывала доносить Вселенскому Патриарху о всякой перемене, происходящей в личном составе монастырских властей (вследствие смерти, отставки и так далее.). Хотя это сообщение и носит чисто формальный характер, всё же в нём заключена опасность ограничения права монастырей на свободное избрание ими самими желательных для них должностных лиц. Во всяком случае, при турках и до 1926 года такого порядка (донесение Патриарху) не существовало.

5. Внутренние уставы монастырей

Статья 9 Катастатикос Хартис хотя и признаёт, что монастыри являются самоуправляющимися, однако ограничивает их право в пользу Святого Кинота, ибо признаёт за последним право одобрять внутренние уставы монастырей, причём подчёркивается, что «внутренний устав монастыря не должен противоречить статьям Катастатикос Хартис». Этим самым ограничивается право монастырей на своеобразие своего внутреннего устройства и даётся повод афонским губернаторам к непрестанным вмешательствам во внутреннюю жизнь монастырей.

6. Неизменяемость числа монастырей

Статья 3 Катастатикос Хартис совершенно запрещает всякое увеличение или уменьшение числа господствующих святых монастырей и изменение их взаимного иерархического порядка, утверждая при этом, что теперешний их порядок и число существовал «от века». Утверждение это фактически неверно, ибо и число монастырей, и их иерархическое взаимоотношение часто изменялись на протяжении многовековой афонской истории. Цель, преследуемая этой статьёй, состоит в том, чтобы навсегда закрепить современное положение, в силу которого из 20 господствующих монастырей 17 принадлежат грекам. Подобный характер носит и содержащееся в той же статье запрещение о превращении скитов в монастыри. Во всяком случае, запрещение изменения числа монастырей и их взаимоотношений впервые формулированы в Катастатикос Хартис.

7. Леса и библиотеки

Некоторую опасность представляют собою и статьи 40 и 42 Законодательного декрета, обязывающие Святую Гору выработать особые законы о лесном хозяйстве и о библиотеках. Эти законы, утверждаемые правительством, могут послужить поводом к правительственному вмешательству.

III. Наши пожелания

Таково было в кратких чертах фактическое и юридическое положение Афона в период греческой власти. Опыт этих 22 лет побуждает нас высказать следующие пожелания, полезные, как мы думаем, не только для национальных меньшинств Святой Горы, но и для всего Афона в целом.

1) В основе святогорского строя должна быть положена статья 62 Берлинского договора. Всё, что в изданных при греках законах и распоряжениях (Катастатикос Хартис, Законодательный декрет так далее) не соответствует духу этой статьи, должно быть отменено или переработано применительно к её содержанию.

2) Подтверждение прав Афона

Основные принципы святогорского строя – автономия, равенство национальностей, свободный доступ для всех православных без различия национальностей и подданства в качестве поклонников и для поступления в монахи – должны получить подтверждение и раскрытие в каком-нибудь новом законодательном акте об Афоне, ибо в существующих законах (Катастатикос Хартис) они недостаточно развиты. И, поскольку Двойное Собрание Святой Горы высказало их в общих чертах в обращении к канцлеру Гитлеру от 13/26 апреля 1941 года, было бы желательно, чтобы в ответ на него (или в какой-нибудь иной форме) они были бы положительно и конкретно подтверждены.

3) Свободный доступ

В частности, относительно приезда на Афон и поступления в монастырские братства должен быть восстановлен старый порядок (существовавший до греков), когда для этого не требовалось никакого другого разрешения кроме согласия самого монастыря. (Фактически так происходит и сейчас в греческих монастырях.) Контроль светской власти должен быть ограничен одним недопущением преступных элементов.

4) Недопущение греческого губернатора

Опыт показал, что должность политического губернатора (по крайней мере – поскольку её решает грек) не приносит ничего кроме вреда всей Святой Горе и её национальному меньшинству в особенности. Поэтому в будущем её желательно совершенно упразднить и вернуться к порядку вещей, существовавшему при турках, когда на Афоне находился только начальник полиции. Во всяком случае, следует избежать, чтобы на должность губернатора вновь был назначен грек, зависящий от греческого Министерства иностранных дел, ибо тогда неизбежно вернётся весь прежний порядок с его неправдами. Чтобы избежать этого, желательно безотлагательное назначение на Афоне германского представителя в качестве временной меры.

5) Вопрос о независимости Афона (протекторат) Следует обсудить вопрос, насколько является желательным заменить в будущем режим автономии строем независимого монашеского государства, не входящего в состав какого-либо другого, но находящегося под протекторатом одного или нескольких государств (последнее было бы необходимо, ибо Афон собственными силами не в состоянии разрешать целый ряд вопросов – валюты, организации полиции, почты и так далее).

6) Метохи

В силу статьи 62 Берлинского Договора («сохранение прежних владений монахов») монастырские метохи или должны быть возвращены, или за них должна быть возобновлена уплата аренды, соответствующей их прежнему реальному доходу (то есть должно быть принято во внимание происшедшее со времени их оценки падение драхмы). Естественно, плата за метохи должна быть уплачиваема теми правительствами, на территории которых эти метохи сейчас находятся.

7) Беспошлинный ввоз

С византийских времён афонские монахи пользуются правом ввозить предметы первой необходимости из-за границы (в определённом количестве) без уплаты пошлины. Это право подтверждено статьёй 62 Берлинского договора («сохранение прежних прав и преимуществ») и статьёй 2 Законодательного Декрета 1926 года. Это право, жизненно необходимое для существования монастырей, должно быть сохранено.

Примечание редакции: Рукопись документа состоит из 13 страниц, написана рукой монаха Василия (Кривошеина). Сам автор её никак не назвал. Заглавие, под которым она опубликована в настоящем издании, надписано позднее другим почерком.

Архив Русской Эмиграции выпустил в свет книги:

Драшусов В.Е.

«Нас зовёт к себе Россия ...» // Стихи. – Москва – Брюссель: Conference Sainte Trinity du Patriarcate de Moscou ASBL; Свято-Екатерининский мужской монастырь, 2009. – 112с., илл.

Владимир Евгеньевич Драшусов (1917–2003) родился в Рязани в семье морского офицера. В 1920 году семья эмигрировала в Бельгию, но родители смогли воспитать детей в православной вере и любви к России, дали им достойное образование. В.Е. Драшусов стал хорошим специалистом по сельскому хозяйству, много лет работал в Конго, затем в Брюсселе, где был также старостой прихода Свято-Никольского храма. С отроческих лет Владимир Евгеньевич писал стихи, преимущественно на русском языке, который был ему родным. Его лирика дышит искренней любовью к России, к Богу, нежностью к близким людям, сочувствием к страждущим. Он сумел ярко выразить мысли, сокровенные чувства и чаяния своего поколения русской эмиграции.

Рейнгардт Ю.А.

«Мы для Родины нашей не мертвы...» // Воспоминания. Стихи. Сказки. – Москва – Брюссель: Conference Sainte Trinity du Patriarcate de Moscou ASBL; Свято-Екатерининский мужской монастырь, 2010. – 288 с, илл.

Юрий Александрович Рейнгардт (1897–1976), участник 1-й мировой войны и Белого движения, в 1917–1924 годах воевал в Добровольческой армии в 1-м Офицерском генерала Маркова полку, капитан. Живя в эмиграции в Брюсселе, работал таксистом, но главным делом для него было литературное творчество. Большая часть его произведений при жизни не печаталась, за исключением некоторых рассказов-воспоминаний о Добровольческой армии в журналах русского зарубежья. Его лирика, хорошие поэтические переложения сказок «Аленький цветочек», «Дикие лебеди» и сказка-пародия «Одним махом семерых побивахом» публикуются впервые. Все произведения Юрия Рейнгардта проникнуты любовью к России, русскому народу, родному языку.

Столыпин А.А. Дневники 1919–1920 годов.

Романовский И.П. Письма 1917–1920 годов. – Москва – Брюссель: Conference Sainte» Trinity du Patriarcate de Moscou ASBL; Свято-Екатерининский мужской монастырь, 2011. – 296 с, илл.

Аркадий Александрович Столыпин (1894–1990), участник 1-й мировой войны и Белого движения, ротмистр, в эмиграции жил в Югославии и Швейцарии, работал в посольстве США. Его «Записки драгунского офицера» изданы в России в 1992 году. В книге публикуются две тетради его дневников, поступившие в АРЭ от доктора А.Б. Янцена, которые сам автор считал утерянными.

Иван Павлович Романовский (1877–1920), участник Русско-японской и 1-й мировой войн, генерал-лейтенант, один из главных организаторов Белого движения и Добровольческой армии, начальник штаба этой армии, а затем Вооружённых сил Юга России, близкий друг генерала АИ. Деникина. Был убит в Константинополе в 1920 году. Письма И.П. Романовского к жене Елене Михайловне переданы АРЭ внучками Н.Г. Рейнгардт, Е.Е. Оболенской и М.Е. Онацкой.

Архиепископ Василий (Кривошеин).

Переписка с Афоном. Письма и документы. – Москва – Брюссель: Conference Sainte Trinite du Patriarcate de Moscou, ASBL; Свято-Екатерининский мужской монастырь, 2012. – 416 с., илл.

Владыка Василий (Кривошеин Всеволод Александрович, 1900–1985), занимавший Брюссельскую и Бельгийскую кафедру Русской Православной Церкви в 1960–1985 годах, был видным ученым-патрологом, доктором богословия. Начало своего иноческого служения он полагал в Русском Свято-Пантелеимоновском монастыре на Афоне, где подвизался с 1925 по 1947 год, когда принужден был покинуть Афон: ему предъявили ложные обвинения, сфабрикованные греческими властями, которые вели агрессивную политику эллинизации Святой Горы. Однако духовная связь архиепископа Василия с Афоном никогда не прерывалась.

В настоящей книге публикуется его переписка с афонскими насельниками на русском, английском, греческом и немецком языках, охватывающая период с 1940 по 1982 год. Большая часть писем ранее не издавалась. Письма и документы, которые владыка бережно хранил, представляют собой ценные исторические свидетельства и сохраняют актуальность, поскольку многие поднятые в них проблемы ещё не решены.

Русское Православие в Бельгии. В 2 т. Том 1. Статьи и очерки. – Москва – Брюссель: Conference Sainte Trinite du Patriarcate de Moscou, ASBL; Екатерининский мужской монастырь, 2013. – 480 с, цв. кл. 32 с, илл.

Русское Православие в Бельгии. В 2 т. Том 2. Документы и воспоминания. – Москва – Брюссель: Conference Sainte Trinite du Patriarcate de Moscou, ASBL; Екатерининский мужской монастырь, 2013. – 280 с, вкл. 16 с, илл.

По благословению Архиепископа Брюссельского и Бельгийского Симона, архиепископа Команского Гавриила, архиепископа Женевского и Западно-Европейского Михаила и в ознаменование 150-летия основания посольского Свято-Никольского храма в Брюсселе, Архив Русской Эмиграции издал двухтомник статей, очерков, документов, воспоминаний и переписки, связанных с историей Русского Православия в Бельгии.

Впервые материалы для публикации собраны представителями всех трёх русских юрисдикций: Русской Православной Церкви, Русского экзархата Западной Европы Константинопольского Патриархата и Русской Православной Церкви Заграницей. Вместе эти материалы представляют собой самый полный в настоящее время обзор жизни русских православных приходов в Бельгии со времени основания в 1862 году посольского Свято-Никольского храма в Брюсселе до 2013 года.

В первый том вошли статьи и очерки, во второй том – документы, воспоминания и переписка, посвящённые истории православных храмов в различных городах и провинциях Бельгии, а также людям, вершившим эту историю: архипастырям, клирикам и прихожанам, внёсшим свой вклад в организацию и развитие приходской жизни и распространение русского православия в стране.

В оформлении двухтомника использованы фотографии из фондов АРЭ, архива Центра русской культуры при Amherst College (США) и личных архивов. На лицевой стороне переплёта первого тома воспроизведён образ «Богородица – всех русских в изгнании Заступница» (иконописец Р. Лукин). На лицевой стороне переплёта второго тома, воспроизведён образ святителя Иоанна Шанхайского (Максимовича, 1896–1966), в 1951–1962 годах архиепископа Брюссельского и Западноевропейского Русской Зарубежной Церкви.

Любовин М.В.

Воспоминания донского казака. – Москва – Брюссель: Conference Sainte Trinite du Patriarcate de Moscou, ASBL; Екатерининский мужской монастырь, 2014. – 216 с: ил.

Михаил Васильевич Любовин (1900–1995), донской казак, уроженец станицы Константиновской, выпускник Новочеркасской военно-фельдшерской школы (1919), служил фельдшером в Добровольческой армии с 1917 года.

В 1920 году М.В. Любовин эвакуировался из Севастополя. В 1921–1924 годах проживал в Сербии, работал в больнице, в 1924–1927 годах жил во Франции, где учился на медицинском факультете Сорбонны. Получив диплом фельдшера, в 1927–1934 годах работал по специальности в Конго, в 1938–1960 годах владел одной, затем двумя небольшими кофейными плантациями.

В 1961 году после получения Демократической Республикой Конго независимости М.В. Любовин, потеряв своё имущество в Конго, переехал с семьёй в Бельгию, жил в Брюсселе, в 1961–1965 годах служил провизором в аптеке до выхода на пенсию.

Мемуары М.В. Любовина отражают точку зрения широкого круга рядовых военнослужащих Белой армии и представляют несомненный интерес как для специалистов-историков, так и для широкого круга читателей в России и за рубежом.

Преподобный Силуан Афонский.1910-е годы

Старец иеросхимонах Иероним (Соломенцев). 1870-е гг.

Схиархимандрит Макарий (Сушкин), игумен Пантелеимоновского монастыря в 1875–1889 годах

Схиархимандрит Мисаил (Сопегин), игумен

Схиархимандрит Иустин (Соломатин), игумен Свято-Пантелеимоновского монастыря в 1940–1958 годах

Монахи Василий (Кривошеин) и Софроний (Сахаров). 1930-е годы

Сидят: слева преподобный Силуан (Антонов) Афонский) и справа схиигумен Кассиан (Корепанов).Стоят слева направо: монах Софроний (Сахаров), студент Роман Стрижнов, монах Василий (Кривошеин). 1930-е годы

Монахи Николай, Алексей (Киреевский) и Иосиф в библиотеке Свято-Пантелеимоновского монастыря. Конец Х1Х – начало ХХ века

Иеросхимонах Иоаким, наместник Свято-Пантелеимоновского монастыря в 1909–1927 годах

Монастырь Старый Руссик. После 1920 года

Насельники во внутреннем дворе Старого Руссика. Конец XIX века

Обитель Старый Руссик. Освящение колонн строящегося Пантелеимоновского храма. 1915–1920 годы

Обитель Старый Руссик. Игумен Мисаил (Сопегин) с братией во время освящения колонн. 1915–1920 годы

Вид Русского Свято-Пантелеимоновского монастыря до 1882 года

Ксилургу, древнейший русский скит на Афоне. Конец Х1Х века

Вид Русского Свято-Пантелеимоновского монастыря после 1882 года

Русская келлия святых бессребреников Космы и Дамиана. Конец XIX века

Русский Ильинский скит. Последняя четверть XIX века

Русский Андреевский скит. 1870-е годы

Вид русского скита Крумица. Конец XIX века

Келлия в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник» (ныне не существует). Начало ХХ века.

Метох Руссика на полуострове Кассандра. Начало ХХ века

Метох Руссика в Каламарии (Греция). 1910 год. На переднем плане справа монах Аввакум

Поднятие в Русском Свято-Пантелеимоновском монастыре нового колокола-благовестника (самого крупного в Греции),