10. Митрополит Сампсон

Сампсон, митрополит Астраханский и Терский, посвящен в митрополита Астраханского 2 февраля 1697 г. патриархом Адрианом, из архимандритов Курского Знаменского монастыря. В ряду астраханских иерархов ему принадлежит выдающееся место по тем заслугам, которые он оказал Астраханскому краю. Особенно выдающимися заслугами его были устроение храмов Божиих и самоотверженная любовь к вверенной ему Астраханской пастве. При нем были построены: верхний этаж существующего теперь архиерейского дома и в нем крестовая церковь во имя нерукотворенного Спаса, освященная 14 августа 1709 году; в Спасском монастыре, где ныне духовная семинария, главный храм в честь Преображения Господня, теперь уже не существующий; в загородном доме церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы, где впоследствии, в 1764 году, открыт монастырь, который существует и теперь, под названием Покрово-Болдинского; существующая теперь церковь о двух колокольнях в честь Рождества Пресвятой Богородицы, освященная 20 июня 1699 г.; каменная колокольня на кремлевской стене, разобранная по непрочности фундамента в 1765 г.; окончен постройкой существующий теперь Троицкий собор в 1699 г. Но главным памятником жизни и деятельности митрополита Сампсона служит построенный им, существующий и теперь благолепный, величественный Успенский собор. Построение этого собора стоило митрополиту Сампсону многих забот, трудов и огорчений. Дело о строении Успенского собора начал предшественник его, митрополит Савватий, который собрал на этот предмет денег 10000 руб. и сделал подряды на бутовый камень, кирпич, железо и т. п. Но из этих денег митрополиту Сампсону досталось только 3996 руб. 16 алтынъ 4 деньги, прочие же поступили в казну. Работы начались с разборки старого, каменного, одноэтажного собора, построенного в 1602 г. В 1697 г. нанято было 40 стрельцов разобрать старый собор и вырыть на том же месте рвы и ямы для нового собора за 250 руб. «на их хлебе и харчах». По окончании этой работы договорены были 30 каменьщиков по 13 рублей в годъ каждому «на их хлебе и харчах», и подрядчик, крестьянин Дорофей Мякишев, за 100 руб. В контракте, заключенном с ним, между прочим, сказано «и будучи мне, Дорофею, у того каменного дела над мастерами каменными смотреть... и во всем у той церкви каменном деле его, казначея, слушать и не доверша этой соборной церкви совсем в отделку, из Астрахани никуда не съехать. А буде я, Дорофей, в чем-нибудь против этой записи не устою, и ему, казначею, взять на мне, Дорофее, какие причинятся протори и убытки и каменному делу остановка, а за неустой 100 рублев, а за всякое мое непослушание смирять ему, казначею, меня, Дорофея, смотря по вине». В 1703 году наняты были мастера устраивать иконостас за 800 рублей из своего леса, при чем по рядной записи обязались «делать ряду в доме преосвященного митрополита самым добрым мастерством, а хлеб и харч есть нам свой и сальным свечам быть нашим, а клей к тому делу домовой» т. е. от архиерейского дома. В 1704 году наняты были иконописцы и позолотчики «со своим золотом, серебром и всякими красками, на своем хлебе и харче» за 1500 рублей, которые исполняли свою ряду тоже в доме преосвященного. Митрополит Сампсон сам следил за всеми работами, вникал во всякое дело и даже сам, по преданию, по ночам носил кирпичи на верх постройки. Употребляя все свои личные и домовые средства на построение собора, он собирал и пожертвования. Как стекались пожертвования, об этом может свидетельствовать, между прочим, следующее предание: является к митрополиту Сампсону какой-то мужичек с боченком груздей и предлагает его в дар. Святитель, чтобы не обидеть его отказом, принял его дар. Мужичек получил благословение и ушел. Когда вскрыли боченок, в нем, под верхним слоем груздей, оказались червонцы. Начали было разыскивать этого мужичка, но нигде его не нашли. На строение собора, кроме кирпича, извести, железа и разного леса, было израсходовано 7330 рубл. При всей энергии митрополита Сампсона строение собора продолжалось 12 лет. Кроме недостатка в средствах, строение собора замедлялось еще по следующим причинам: в 1702 г. обрушились своды собора, а в 1709 г., во время необыкновенного пожара в городе и кремле, обгорели соборные главы. То и другое приходилось переделывать вновь. Нижний собор был освящен в 1707 г., в честь Владимирской иконы Божией Матери, присланной в 1568 г. царем Иоанном Грозным, а верхний собор освящен 14 августа 1710 г.

Во время митрополита Сампсона, в 1705 г., в Астрахани был бунт, во время которого ему предстояла таже участь, которая постигла митрополита Иосифа убиенного. Однако, при всем опасном положении, он сохранил свою жизнь и содействовал прекращению мятежа и водворению мира и спокойствия в Астрахани. Этот бунт, как замечает историк Соловьев, не носит вполне местнаго характера. Он мог выйти из пределов Астраханского края и принять более широкие размеры. Астраханский край, как отдаленный от Москвы, был только сборным местом и удобным для начала мятежа. По своему сбродному народонаселению Астраханский край издавна был больным местом в нашем отечестве, благоприятным для сеяния мятежа и волнений. Бродяги разного рода, беглые и воровские люди, которыми наполнялся этот край, всегда были готовы принять сторону всякаго самоз- ванца и поддержатъ всякого мятежника, лишь бы только пожить в волю и поживиться за чужой счет. В царствование Петра Великого открылись новые причины к побегам, и Астраханский край еще более стал наполняться сбродом недовольных и мятежных людей. Тогда часто целые селения вызывались на казенные работы; производились частые наборы на суровую тогда военную службу; вводились пошлины и налоги на разные промысла, мастерства, изделия и проч. Все это возбуждало народное недовольство. А когда последовал указ Петра Великого о брадобритии и о ношении немецкого платья, вместо национального русского, недовольство еще более усилилось, особенно переполошились раскольники. Обыкновенны человеческие дела: брадобритие, перемену одежды и т. п. они смешивали с православной верой. В этом и в других реформах Петра Великого они видели измену его православной вере, поэтому стали называть его антихристом, распространяли о нем разные нелепые слухи и небылицы. Многие недовольные реформами Петра Великого, особенно раскольники, спасая свои длиннополые кафтаны и бороды, бежали в Астрахань. Были и чисто местные причины к возникновению бунта. Бывший тогда Астраханский воевода Ржевский и другие начальные люди с излишнею ревностью собирали налоги и проводили реформы Петра Великого. Астраханцы в своей повинной челобитной Государю жаловались на Ржевского и других начальных людей, что они «ругаючись христианству, многие тягости им чинили и безвинно били и в службах по постным дням мясо есть заставляли и всякое ругательство женам их и детям их чинили». Еще жаловались, что воевода посылал в праздники и воскресные дни капитана Глазунова и астраханца Евреинова по церквам и по большим улицам, и те люди «у мужска, и женска полурусское платье обрезали не по подобию и обнажали пред народом и усы и бороды, ругаючи, обрезывали с мясом». Вследствие этих причин настроение астраханских жителей летом 1705 г. дошло до ожесточения, как в отношении к местным властям, так и вообще к правительству. При таком положении дела от небольшой искры мог возникнуть бунт. Такой искрой был следующий случай. В июле месяце в Астрахани разнеслась нелепая молва, что будет запрещено играть свадьбы сем лет, а дочерей и сестер будет велено выдавать замуж за немцев, которых пришлют из Казани. Чтобы избежать такого несчастья, астраханцы начали поспешно выдавать девушек замуж за первого попавшегося, лишь бы только за русского, а не за немца. Начались свадьбы. 29 июля в один день было повенчано 100 пар. Хотя эти свадьбы сыграны были поспешно, но не обошлись без пирушек. Зачинщики мятежа воспользовались этим случаем, чтобы подстрекнуть к бунту опьяневших людей. На другой день, 30 июля, в 4 часу утра, толпа человек в 300 ворвалась в кремль и ударила в набат: сбежались стрельцы и солдаты и начали избивать начальных людей и других подозрительных им лиц. Воеводу Ржевского нашли только на другой день в курятнике за поварнею и закололи. В это время в Астрахани проживало около 100 немцев-лютеран. Все они были перебиты, остались в живых только 2 мужчин и 1 женщина. Бунтовщики ворвались в митрополичий дом, разграбили его, взяли из его кельи одного подъяческого сына и закололи, но самого митрополита не нашли. Перебивши царских начальников, бунтовщики выбрали вместо них своих начальников – отъявленных раскольников – Якова Носова и Гавриила Ганчикова. Бунтовщики считали митрополита опасным для себя, потому что подозревали его в переписке с царем, и хотели схватить его и убить; но Сампсон укрылся сначала в Ивановском монастыре, потом в Воскресенском Болдинском монастыре, бывшем на реке Болде, где ныне лесные пристани. Но так как пребывание его здесь не могло быть безопасным, то он отсюда удалился к татарам в Мошаикский улус, где пробыл около трех недель, а потом удалился к калмыцкому владельцу Аюке, у которого прожил около трех месяцев. Отсюда он писал Петру Великому об Астраханском бунте, уведомляя его, что опасность грозит не малая; что у бунтовщиков много пушек, пищалей и хлеба; что город крепкий, народа много и большая часть стрельцов, а в заключение просил «нарядить самого лучшего воеводу или генерала с большим количеством военных людей». По получении этого известия, Петр Великий послал в Астрахань войско под предводительством Шереметева. Пока Шереметев шел в Астрахань, мятеж все более и более разгорался; он проник в гг. Черный Яр и Красный Яр, но благонамеренные астраханцы стали выбывать из Астрахани, чтобы присоединиться к ІІІереметеву. Когда Шереметев со своим войском приблизился к Астрахани и остановился за рекою Болдою, на острове Каржином, бунтовщики пустились на хитрость: они послали к нему депутатов с просьбой о помиловании, уверяя, что через три дня в Астрахани водворится спокойствие, и что он может безопасно идти в город. Шереметев, поверивши им, без предосторожности переправился черезъ Болду, но вероломные мятежники на Болдинской степи встретили его картечью, так что третья часть его войска погибла, и сам он едва не попал в плен. Отступив на 7 верст, он стал придумывать план, с какой бы стороны сделать приступ к городу. В это время к нему прибыл из калмыцкого улуса митрополит Сампсон и дал ему такой совет: расположить одну часть войска на судах на Волге, а другую по реке Кутуму, около Ивановского монастыря. Шереметев так и поступил и первый приступ к городу сделал через живой, ныне красный мост. Произошло страшное кровопролитие. Бунтовщики не устояли и удалились за городские стены. Шереметев подступил к городской стене, у Вознесенских ворот, бывших около нынешнего Благовещенского монастыря. Мятежники сделали было здесь нападение на его войско, но были отбиты. Другое нападение они сделали на его стан в Ямгурчеве, но и здесь были поражены. В этих схватках погибло много бунтовщиков; войско их, таким образом, уменьшилось. Они увидели, что борьба с Шереметевым им не по силам; что дальнейшее сопротивление не поведет к добру, а потому решились изъявить покорность. Они послали к Шереметеву священника Ивана Петрова с несколькими казаками и стрельцами просить его отпустить к ним митрополита Сампсона, уверяя, что он один может укротить мятеж и прекратить кровопролитие. Архипастырь безбоязненно пошел к своим вероломным врагам. «Иду к злочестивым, хотя бы мне привелось и умереть», сказал он. Когда он вошел в Вознесенские ворота, народ бежал к нему толпами; повсюду слышны были крики: «помилуй нас, защити нас, избавь город от кровопролития». Сопровождаемый толпою с такими криками митрополит дошел до собора. Здесь он приказал благовестить в большой колокол. Когда по благовесту собрался народ и градское духовенство, Святитель, облачившись во все архиерейские одежды, взял в руки посох Иосифа убиенного, вышел к народу и сказал: «вот посох митрополита Иосифа, убитого бунтовщиками напрасно; и вы затеяли против Государя незаконно». Потом он обещал им помилование от имени Государя и воеводы Шереметева, а в заключение воскликнул: «пойдем все вместе, отворим ему ворота; он (Шереметев) войдет к нам не с войском и пушками, но с иконой». Народ закричал: «пойдем по-скорее!» И вот от собора открылась торжественная процессия. Митрополит Сампсон, с крестом в руках и с клю- чами от города, в сопровождении градского духовенства и множества народа, шествовал к Вознесенским воротам, за которыми стоял Шереметев. По приказанию митрополита ворота были отворены. Когда народ увидел за воротами Шереметева, который стоял с полковою иконою преподобного Сер- гия, Радонежского чудотворца, то все пали ниц и вопили: «помилуй нас!» В тот же день, 13 марта, Шереметев вошел с войском в кремль. Когда он шел по улицам, то астраханцы лежали на земле по обеим сторонам и вопили о помиловании. Пришедши в собор, Шереметев передал вышеупомянутую икону Сергия Радонежского митрополиту. (Эта икона и теперь находится в верхнем Успенском соборе на аналое, который стоит за колонною позади левого клироса). Затем начался в соборе благодарственный молебен с провозглашением многолетия Государю Петру Великому. Во весь этотъ день был звон во всех градских церквах. Так при содействии митрополита Сампсона был прекращен бунт, который был опасен особенно потому, что царские войска были отвлечены к западным окраинам нашего отечества, по случаю великой северной войны. Потому известие о прекращении бунта доставило радость Петру Великому, и он не забыл своего верного слугу – Сампсона. Посетив Астрахань в 1722 году, Петр Великий со своею супругою 15 июня присутствовал в Успенском соборе на молебне и сказал Императрице: «Вот храмоздатель, видишь, какое величественное, прекрасное здание воздвигнул он; во всем моем государстве нет такого лепотного храма. Благодарю Бога, что он был истинный пастырь и во время бунта не щадил своей жизни, но даже за врагов своих просил помилование у меня» и жалел, что не застал митрополита в живых. На другой день, по желанию Императора и в его присутствии, была отслужена панихида по митрополите Сампсоне. Митрополит Сампсон управлял Астраханской епархией 16 лет 10 месяцев; скончался 3 апреля 1714 года; погребен в нижнем Успенском соборе.

От митрополита Сампсона остались до сего времени в соборе среброзолоченые, финифтеные сосуды, 2 саккоса, омофор, палица, поручи, воздухи – все это низано жемчугом с разноцветными камнями.

В так называемой «Ключаревской рукописи», составленной ключарем Астраханского кафедрального собора Кириллом Васильевым, жившим в конце 18 столетия и начале 19, записано, что в 1801 г., при архиепископе Платоне (Любарском), гроб митрополита Сампсона был освидетельствован, при чем «при тщательном разсмотрении» найдено, «что липовый гроб, обитый темным полубархатом, все одежды и обувь святителя оказались как бы в тот час для сего приуготовленные». При осязании, тело ощущалось мягкое, белое, руки свободно разгибающиеся. По освидетельствовании был снят с Сампсона белый саржевый клобук, которым было покрыто лицо его и который теперь хранится в соборной ризнице. Летописец подробно описывает все одежды, обувь и лик митрополита Сампсона и в заключение добавляет: «Сподобил меня грешного Господь Бог неоднократно облобызать десницу святого тела его».

Сампсон был последним астраханским митрополитом; после него постановлено быть в Астрахани епископии, хотя многие астраханские иерархи были архиепископами.