Миряне

Известный русский историк, археограф и биограф русских православных миссионеров родился в дворянской семье в дер. Барсуки Тамбовской губ. Автор историкобиографических трудов о свт. Иннокентии (Вениаминове), графе Н. Н. Муравьеве-Амурском, которому принадлежит заслуга в освоении Амурского края, за что он и получил добавление к своей фамилии – «Амурский».

И.П. Барсуков собрал и издал сочинения свт. Иннокентия в трех томах. В его работах много ценных сведений по бытовой, культурной, политической истории Восточной Сибири, Дальнего Востока, Камчатки, Алеутских островов, Аляски и по истории Русской Церкви.

Труды

Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский, по его сочинениям, письмам, и рассказам современников. М.,1997.

Творения Иннокентия. Т. 1–3, М., 1886–1888. Граф Н. Н. Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. Т. 1–2, М., 1891.

Русский православный богослов и религиозный писатель, автор опубликованного в Англии очерка о заграничных миссиях Русской Православной Церкви, участник экуменического движения, родился в Петербурге. После революции 1917 г. эмигрировал сначала в Эстонию, где изучал богословие в Псковско-Печерском монастыре, а затем во Францию, где продолжил богословское образование в бенедиктинском монастыре в Шевтони.

В 1943 г. стал доктором философии в Оксфордском университете.

Работал редактором журнала «Церковь и мир». В этом и других западных журналах опубликовал множество статей на религиозно-богословские темы, основной из которых была духовная жизнь в России (Russian Mystics, 1977; Iп search of True Wisdom: Visits to Eastern Spiritual Fathers, 1979), а также по проблемам взаимоотношений Церкви и государства. Он был одним из первых среди русской эмиграции, кто начал знакомить западное общество с историческим и духовным наследием православных миссий.

Литература

Serge Bolshakoff. The Foreign Missions of the Russian Orthodox Church, London, 1943.

«Orthodox Missions Today,» (1953)

James J. Stamoolis. Eastern Orthodox Mission Theology Today, N-Y., 1986.

Nicolas Zernov. The Religious Renaissance of the Twenties Century. London, 1963.

Ученый синолог, сын мелкого чиновника, Василий Павлович родился в Нижнем Новгороде, в 1818 г. В 6 лет он был отдан в уездное училище. В 1832 г. окончил Нижегородскую гимназию и поступил в уездный суд на должность копииста. В 1834 г. поступил в Казанский университет и слушал здесь лекции по отделу восточных языков историко-филологического факультета, где в 1837 г. окончил курс. Для изучения тибетского, санскритского и китайского языков был командирован в Пекинскую духовную миссию. Здесь он занялся изучением буддизма по монгольским источникам и написал научную работу под названием «Дух Алтан-гэрэл’а», за которую был удостоен степени магистра восточной словесности. В 1840 г. Василий Павлович отправился в Пекин и прожил там безвыездно больше девяти лет, изучая китайский, тибетский, санскритский, монгольский и маньчжурский языки. В 1850 г. возвратился в Россию, а в 1851 г. был назначен в Казанский университет профессором по кафедре китайской и маньчжурской словесности.

В Пекине Васильев издал большую карту китайских владений на китайском языке и составил исторические карты Китая при 12 различных царствовавших в нем династиях. Другие труды Васильева: «Записка о Нингуте»,

«О реках, впадающих в Амур» и «О существовании огнедышащей горы в Манчжурии» (статьи в «Записках Географического Общества», 1853 – 57); «История и древности восточной части Средней Азии с X по XIII в.» (1861); «Сведения о маньчжурах во времена династий Юань и Минь» (1861); «Русско- китайские трактаты» (1861); «О движении магометанства в Китае» (1867); «Die auf den Buddismus bezuglichen Werke der Universitats-Bibliothek zu Kazan» («Бюллетень Императорской Академии Наук», 1856; то же на русском языке в «Русском Вестнике»); «Графическая система китайских иероглифов» и «Об отношении китайского языка к среднеазиатским » (в «Журнале Министерства Народного Просвещения»); «Буддизм, его догматы, история и литература»; «Религии Востока: конфуцианство, буддизм и даосизм». Кроме вышеупомянутых трудов, которые занимают почетное место в литературе по востоковедению, он – автор множества научных трудов и учебных пособий по китайскому языку.

На протяжении почти 40 лет возглавлял кафедры китайской словесности в университетах. Заслуженный профессор Петербургского университета, магистр татарской и монгольской словесности, доктор восточной словесности, основатель российского университетского китаеведения, он был членом

Императорской Академии Наук.

Труды

Манчжурско-Русский словарь. СПб., 1866.

Анализ китайских иероглифов. СПб., 1866.

Китайская хрестоматия. 3 т., СПб., 1868.

Графическая система китайских иероглифов. СПб., 1867.

Элементы китайской письменности.СПб., 1884.

Очерки истории китайской литературы. СПб., 1885.

Материалы по истории китайской литературы. СПб., 1888.

Литература

История Российской Духовной Миссии в Китае. Сб. статей. М., 1997.

Краткая история Русской православной миссии в Китае: Сост. по случаю исполнившегося в 1913 г. двухсотлетнего юбилея ее существования. Пекин, 1916.

Материалы для истории Российской духовной миссии в Китае/ под ред. Н. И. Веселовского. Вып.1. СПб., 1905.

Можаровский Аполлон. К истории нашей духовной миссии в Китае // Рус. архив, 1886, вып. 7. С. 405–437.

Николай (Адоратский), епископ Оренбургский. Православная миссия в Китае за 200 лет ее существования: Опыт церковно-исторического исследования по архивным документам. Вып. 1–2. Казань, 1887.

Позднеев Д.М. Православие в Китае. М., 1998.

Российская духовная миссия. Пекин. Т. 1–4, СПб., 1852–1866.

Миссионер, дипломат, востоковед родился в семье белорусского священника, учителя церковно-приходской школы. Учился в Минской духовной семинарии, а затем с 1835 г. в Санкт-Петербургской духовной академии, которую закончил в 1839 г. Здесь он проявил себя как активный помощник прот. Павского (1787–1863) по литографированному изданию перевода ветхозаветных книг с древнееврейского языка на русский. По окончании академии был направлен в Китай, где 10 лет (1839–1848) прослужил в составе Пекинской духовной миссии (основана в 1715 г. по указу Петра I). Одаренный лингвистически, изучил несколько восточных языков – китайский, маньчжурский, корейский, монгольский. К этому времени Миссия расширила круг своей деятельности. К первоначальному чисто пастырскому служению ее членов добавились научные послушания – изучение Китая, его языков, истории и религий. До 1863 г. члены миссии исполняли и дипломатические функции, посредничая при сношениях русского правительства с Китаем. В 1863 г. в Пекине была учреждена дипломатическая миссия, независимая от Духовной миссии.

Помимо своих основных дел Гошкевич вел в Пекине астрономические и метеорологические наблюдения; отчеты о них посылались в Главную физическую обсерваторию (Пулково). Несколько его отчетов опубликованы в «Трудах членов Российской духовной миссии в Пекине» (тт. 1–3, СПб., 1852–1857).

По истечении положенного срока службы в Китае Гошкевича как редкого по тем временам знатока восточных языков пригласили в Министерство иностранных дел и зачислили чиновником по особым поручениям в Азиатский департамент. В 1852 г., когда в Петербурге формировалась экспедиция к берегам Японии, Гошкевич был прикомандирован к ее начальнику, вице-адмиралу Е.В. Путятину – драгоманом, т.е. переводчиком и советником. В качестве переводчика китайского языка в состав этой же экспедиции был включен и о. Аввакум. Это путешествие вошло не только в историю русско-японских связей, но и в историю отечественной литературы. «Фрегат Паллада» – одно из самых известных произведений И.А.Гончарова (1811–1891), также принимавшего участие в этом плавании.

Переговоры с японскими властями приняли затяжной, изнурительный характер. В 1855 г. был подписан русско-японский договор («Симодский трактат»), положивший начало официальным межгосударственным отношениям.

Заход «Паллады» в Шанхай дал Гошкевичу возможность пополнить свою библиотеку книгами по истории Китая. Об этом о. Аввакум записывает 28 ноября 1853 г.: «После завтрака ходили с Гошкевичем к английским миссионерам

Медгорсту и прочим. Набрали книг, изданных ими, на английском и китайском языках. Были у Медгорста в комнате. Он занимался с китайцем поправкою Нового Завета, им переведенного. Были в училище и госпитале. После обеда ходили в китайское предместье». Сведения о Медгорсте можно найти и у Гончарова. «Медгорст – один из самых деятельных миссионеров: он живет 30 лет в Китае и беспрерывно подвизается на поприще распространения христианства; он переводит европейские книги на китайский язык, ездит с места на место. Он теперь живет в Шанхае... Наши синологи были у него и приобрели много изданных им книг, довольно редких в Европе. Некоторые он им подарил».

С началом Крымской войны Тихоокеанский регион также стал небезопасен для плавания. 17 мая 1854 г. на «Палладе» было получено известие о начале войны и высочайшее повеление следовать в залив Де Кастри. По пути на Родину фрегат зашел на один из островов архипелага Рюкю (Ликейские острова), и даже в этой глуши российские китаеведы встретили старых друзей. «Гошкевич и отец Аввакум отыскали между ликейцами одного знакомого, с которым виделись лет

12 назад в Пекине, и разменялись подарками, – пишет Гончаров. – Вот стечение обстоятельств! «Вы подарили мне графин», – сказал ликеец о. Аввакуму. Последний вспомнил, что это действительно так было». По прибытии в российское Приморье о. Аввакуму и некоторым членам экспедиции было разрешено возвратиться в Санкт-Петербург.

Иначе сложилась судьба Гошкевича. Когда экспедиция Путятина возвращалась из Японии на Родину, уже шла Крымская война. Натолкнувшись на английский военный патруль в Охотском море, русские моряки попали в плен и были переправлены в Гонконг – тогдашнее владение Англии. Из эпизодов пребывания в гонконгском плену примечательно выступление Гошкевича в местном Азиатском научном обществе (1856 г.). По просьбе коллег-востоковедов он сделал доклад о Китае, о культурной работе Пекинской духовной миссии, где некогда служил. В 1857 г. участники экспедиции смогли вернуться в Россию. Так завершилась «китайская» часть биографии ИАГошкевича, а вскоре начался ее «японский» период...

Японский язык Гошкевич начал изучать во время плавания на «Палладе». Вначале он пользовался для этой цели китайскими пособиями, позже, на стоянке в бухте Симода, сама судьба послала ему великолепного учителя.

Матросы подобрали молодого человека, который вплавь пробирался на русское судно. Японец Татибана Кумэдзо попросил убежища: ему грозила смертная казнь за принадлежность к тайной христианской общине. Евфимий Васильевич Путятин, набожный христианин, взял единоверца под свою защиту. Местные власти требовали выдачи своего подданного, но в конце концов отступились благодаря твердости адмирала. Татибана оказался довольно образованным, сведущим в восточной медицине человеком; его определили помощником к корабельному врачу. Кроме Гошкевича с его незаурядным опытом общения Татибану поначалу никто не понимал, так что возникла естественная необходимость обучения. Польза получилась обоюдной, каждодневный контакт помог Гошкевичу свободно заговорить по-японски.

Примечательна судьба этого японца-христианина. Татибана Косай (Кумэдзо, 1821–1885 гг.) – самурай из клана Какэгава. В Петербурге, куда он прибыл вместе с Гошкевичем из гонконгского плена, он принял Православие и взял себе имя Владимир Иосифович (почитая названым отцом Иосифа Антоновича) и фамилию Яматов – от старинного названия Японии Ямато. Женился на русской женщине, от которой имел двух сыновей. Служил в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел переводчиком, несколько лет (1870–1874) преподавал в Петербургском университете. На Родину вернулся после 19-летнего отсутствия (в 1874 г.), где скончался в возрасте 64 лет.

В Петербурге Гошкевич предпринял издание японско-русского словаря, содержащего 10 тыс. лексических единиц. Он был напечатан в 1857 г. под названием «Японско-русский словарь, составленный И. Гошкевичем при пособии японца Татибана Косай» и удостоился Демидовской премии Императорской академии наук с вручением золотой медали. Для середины XIX в. словарь был подлинным достижением. Он способствовал изучению японского языка не только в России, но и в странах Европы. Согласно Симодскому договору 1855 г. было решено открыть российское консульство на о-ве Хоккайдо, наиболее близком к дальневосточным границам России. На должность консула, по существу первого русского посла в Японии, был назначен Гошкевич. Консул и его сотрудники прибыли в порт Хакодате 5 ноября 1858 г. Первоначальный штат, доставленный на клипере «Джигит», состоял из 15 человек.

Власти Хакодате собирались отвести чужеземцам место подальше, за чертой города. Лишь по настоянию Гошкевича удалось приобрести земельный участок в центральном районе Мотомати, у подножия горы Гаподзан. Уже к 1860 г. на береговом откосе поднялся двухэтажный особняк, ставший украшением города.

Одной из первых забот консульства явилось устройство лазарета. Первоначально врачи лечили только свою колонию и заходивших в порт Хакодате российских моряков. Чтобы принимать японцев, понадобилось специальное разрешение правительства. По получении санкции из Эдо от жаждущих исцеления не стало отбоя, тем более что лечение и лекарства были бесплатными. В 1862 г. русские врачи вели не только амбулаторное лечение, но и госпитализировали до ста человек в год.

Важной областью деятельности консульства стало обучение местных жителей русскому языку. Существенный вклад в это начинание внес Иван Махов, который составил элементарный букварь. Его небольшая книжечка -всего 20 страниц – называлась «Русского чиновника подарок японским детям».

Первый российский консул вернулся в Петербург в 1865 г. Два года прослужил на прежнем месте – в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел и по состоянию здоровья вышел в отставку. Купил небольшую усадьбу Мали под Вильно, где и провел последние годы. До конца своих дней продолжал ученые занятия. Скончался в 1875 г. Его исследование «О корнях японского языка» было опубликовано посмертно. Библиотека ИА Гошкевича хранится в Институте востоковедения РАН (Петербургский филиал).

Труды

Способ приготовления туши, белил и румян у китайцев. – Тфуды членов Российской духовной миссии в Пекине. Т. 1.СП6., 1852.

Из письма русского консула в Японии. – Северная пчела. 1861, №58.44

Извлечение из письма русского консула в Японии от 1 февраля 1959 г. – Северная пчела. 13.10.1859.

Императорское или благовонное пшено (скороспелое). – Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. Т. 3– СПб., 1857.

Китайские счеты и производство на них четырех арифметических действий. – Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. Т. 2. СПб., 1853.

О корнях японского языка. Вильно, 1899.

О разведении шань яо (картофель). – Тфуды членов Российской духовной миссии в Пекине. Т. 3. СПб., 1857.

О шелководстве. – Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. Т. 3. СПб., 1857.

Хонкон. Из записок русского путешественника. – Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. Т. 3. СПб, 1857.

Японско-русский словарь, составленный И. Гошкевичем при пособии японца Тацибана-но Коосай. СПб, 1857.

Литература

Сеодзи, Сергей. О православной Миссии и церкви в Японии.// Приложение к «Церковным ведомостям», 1891, март, №13, с. 403–410.

Саблина Э. Православная церковь в Японии в конце ХIХ-ХХ вв. и ее основатель святитель Николай. М., 2000.

Суханова Н.А. Цветущая ветка сакуры. История Православной Церкви в Японии. М., 2003.

В жизни Николая Зернова можно выделить три различные периода. Первый – это детство и юность, проведенные в России (1898–1921). Второй, переходный, прошел в Белграде и Париже (1921–1929) и связан с его участием в организации и становлении Русского студенческого христианского движения. В течение третьего и наиболее долгого периода (1930–1980) он работал в основном в Англии: сначала как аспирант в Оксфорде (1930–1932), затем как секретарь Содружества св. Албания и прп. Сергия (1934–1947) и снова в Оксфорде, где он был университетским преподавателем восточно-православной культуры (1947–1966) и управляющим Дома св. Григория и св. Макрины (с 1959 г. до кончины).

Его дед, прот. Стефан Зернов (1817–1986), происходил из наследственного сельского духовенства, вырос в среднерусской деревне, в большой бедности, но затем стал одним из известных московских приходских священников. Он активно занимался благотворительностью, поддерживал дружеские отношения с великим митрополитом Московским Филаретом. Знаменательно, что жизнь о. Стефана во многом предвосхищала направление деятельности его внука. Отец Стефан интересовался вопросами церковного воссоединения, особенно в отношении Церкви Англии, в то время, когда в России этому мало уделяли внимания. Митрополит Филарет приглашал его для участия во встречах с иностранными гостями, и так о. Стефан познакомился с деканом Стэнли, с которым говорил преимущественно на латыни.

Отец Николая, Михаил был одним из ведущих московских врачей и заметной фигурой в обществе. Помимо широкой частной практики, основал бесплатный санаторий, который был предназначен прежде всего для бедствующих писателей.

Дома дети росли в религиозной атмосфере, постоянно посещая церковь и соблюдая посты. В 1917 г. Николай поступил в Московский университет на медицинский факультет, хотя окончательный выбор карьеры тогда был ему еще не ясен. Через два месяца его учеба прервалась: после прихода к власти коммунистов вся семья уехала на Кавказ. Николай близко узнал ужас гражданской войны и красного террора и неоднократно лицом к лицу встречался со смертью. Короткое время он служил добровольцем в Белой армии. «Мне было 18 лет, – вспоминал он, – когда моя Родина оказалась втянутой в водоворот революционных событий. Вся моя последующая сознательная жизнь была окрашена ростом коммунистической диктатуры». Из Батума семья Зерновых выехала кораблем в Константинополь, а затем в Белград.

В студенческие годы Николай находился под сильным влиянием епископа Севастопольского Вениамина (Федченкова), которого встретил еще в Константинополе и который играл одну из ведущих ролей на Карловацком соборе. Под воздействием еп. Вениамина он всерьез задумался о принятии монашества. Другим иерархом, личное влияние которого глубоко сказалось на его жизни, был митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), тогда первоиерарх Русской зарубежной церкви. Когда в 1959 г. открылся Дом св. Григория и св. Макрины в Оксфорде, Николай повесил фотографию митр. Антония в своем кабинете.

В Белграде Николай стал инициатором русского студенческого кружка. К этой группе принадлежало несколько будущих лидеров Русской церкви в эмиграции: будущий епископ Кассиан (Безобразов), будущие священники и богословы о. Киприан Керн, о. Николай Афанасьев и – из более старшего поколения – о. Василий Зеньковский. Все они были мирянами. Подобные студенческие кружки появились в одновременно в Париже и других центрах Западной Европы; из этих разрозненных групп выросло Русское студенческое христианское движение, основанное в 1923 г. при содействии международного Студенческого христианского движения (СХД). Испытывая благодарность за поддержку, русские тем не менее вскоре почувствовали неудовлетворение протестантскими установками СХД На студенческих конференциях они стали настаивать, чтобы ежедневная программа начиналась не только с обычных «библейских занятий», но и с совершения литургии – по крайней мере, для членов их делегации. Таким образом, в противоположность доминировавшему в СХД настроению РСХД с самого начала обнаружило евхаристическую и, как говорили другие члены, «конфессиональную » устремленность.

После окончания университета в Белграде в 1925 г. Николай вместе с сестрой Соней переехал в Париж В 1925–1930 гг. он был одним из секретарей РСХД, а в 1925–1929 гг. также и первым редактором его журнала «Вестник РСХД». В качестве секретаря он организовал две англо-русские студенческие конференции, состоявшиеся в Сент-Олбане в январе 1927 г. и в декабре 1927 – январе 1928 г., которые привели к созданию Содружества св. Албания и прп. Сергия. В Париже Николай испытал влияние о. Сергия Булгакова, ректора

Православного богословского института прп. Сергия, которого он глубоко уважал как богослова, духовного отца и личного друга.

Именно в институтской церкви 1/14 октября 1927 г., в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, Николай обвенчался с Милицей Лавровой. Его будущая жена родилась в Тифлисе в 1899 г. и по случайному совпадению покинула Россию в тот же самый день, что и семья Зерновых, хотя и независимо от них.

Зиму 1929–1930 гг. Николай провел в Общине Воскресения в Мирфильде, изучая историю Англиканской церкви. После нескольких лет напряженной деятельности и постоянных разъездов, связанных с РСХД, он, наконец, обрел отдых и тишину, чтобы молиться, думать и читать. Осенью 1930 г. он отправился в Оксфорд, где два академических года был аспирантом в Кебле под руководством патролога Тернера. Он написал диссертацию – серьезную работу объемом около 130 тыс. слов – меньше чем за 18 месяцев и получил диплом доктора философии в 1932 г. Диссертация называлась «Единство Церкви и воссоединение церквей (Исследование проблемы церковного единства с конца I по

IV век включительно)».

В 1934 г. Николай Михайлович занял пост секретаря Содружества св. Албания и прп. Сергия (с неполной нагрузкой), одновременно являясь лектором Фонда помощи Русской церкви. Англия стала основным местом его жизни и деятельности. Среди англичан он чувствовал себя как в России. Помимо ощущения сродства с британцами он испытывал особую любовь к Англиканской церкви, считая, что она гармоничнее, чем другие западные конфессии, соединяла в себе две наиболее ценимые им черты Православия: традиционность и свободу.

Секретарем Содружества он оставался в течение 13 лет. За первый год своего пребывания в Великобритании он посетил 27 англиканских богословских колледжей и 18 колледжей свободных церквей. Четырехдневный визит в Сент-Олбанс в марте 1937 г. включал пять встреч и четыре проповеди; в течение трех недель в ноябре 1937 г. он выступал с лекциями в 9 различных богословских учебных заведениях; в феврале 1938 г. в течение одной недели, проведенной в Шотландии, он прочитал 13 лекций и проповедей в пяти различных местах. Будучи в Лондоне, он находил время читать лекции по русской истории в Школе славянских и восточноевропейских исследований.

Где бы он ни оказался, он всегда заражал окружающих своим энтузиазмом, открывал им глаза на красоту Православия. Так, Майкл Рамсей, будущий архиепископ Кентерберийский, познакомился с Православием во время визитов Зернова в Линкольнский теологический колледж

Годы, когда Николай был секретарем, оказались решающими для расширения и укрепления Содружества. В момент его назначения, в 1934 г., Содружество насчитывало менее 350 членов; в 1947 г., когда он оставил этот пост, число членов увеличилось до 1250, и это несмотря на все трудности военного и послевоенного периодов. Журнал Содружества «Sobornost» продолжал регулярно выходить в годы войны. Когда проведение обычных конференций стало невозможно, были организованы летние трудовые лагеря, которые оказались даже более эффективной формой братского христианского общения. Самым важным решением этого периода было приобретение дома в Лондоне для организации постоянного центра Содружества.

Осенью 1947 г. Николай оставил пост секретаря Содружества и занял вновь учрежденную должность преподавателя восточно-православной культуры в Оксфордском университете. В годы своего преподавания он был членом некоторых выборных органов университета, читал лекции по двум темам, которые более всего его интересовали: христианство в России и церковное единство. Он преподавал одновременно на двух факультетах – новой истории и теологическом. Наиболее популярным был курс, посвященный иконе, который иллюстрировался слайдами. Его посещали 50–60 человек

Будучи секретарем Содружества, Николай объездил с лекциями всю Великобританию; теперь его новое положение в университете позволило ему какое-то время проводить в зарубежных поездках. В периоды длительных отпусков он преподавал в университетах США (Дрю, Дьюк, Айова), Канады и Австралии. Но наиболее значительным для него было 11 -месячное пребывание в Индии (1953–1954) в качестве приглашенного директором колледжа Сирийской Малабарской Православной Церкви. Николай и Милица полюбили индийцев и вызвали у них ответные теплые чувства. В то время, когда члены древней индийской церкви обычно рассматривались западными христианами и православными-халкидонитами как «еретики-монофизиты», Николай утверждал, что по существу они – православные. В Индии он выступил с инициативой организации богословских собеседований между «византийскими» и «древневосточными » православными. Работа, которую Николай начал в 1954 г., продолжилась под эгидой Всемирного совета церквей на неофициальных консультациях в Орхусе (1964), Бристоле (1967), Женеве (1970) и АддисАбебе (1971). Здесь, как и во многом другом, Николай проложил новые пути и задал направление на будущее.

В 1947 г. в Оксфорде Николай предложил создать место встреч, подобное Дому св. Василия в Лондоне. Реализовать проект было нелегко. 23 января 1949 г., в день памяти св. Григория Нисского, в Оксфорде был создан комитет. Осенью 1952 г. через журнал «Соборность » он обратился с призывом создать «Дом Содружества в Оксфорде», который должен был получить название «Дом св. Григория и св. Макрины». Его создание преследовало три взаимосвязанных цели. Во-первых, Дом являлся местом встреч между представителями христианского Востока и христианского Запада, был центром, где могли собираться члены оксфордского отделения Содружества и другие группы, вовлеченные в экуменическую деятельность; здесь также создавалась специальная библиотека, в которой накапливались книги по восточному христианству и вопросам христианского воссоединения. Во-вторых, Дом служил местом собраний православных христиан в Оксфорде; одна из комнат была предоставлена на правах аренды русскому церковному приходу, который использовал ее в качестве часовни. В-третьих, в Доме сдавались внаем 12 жилых комнат, в основном студентам и аспирантам; при этом приоритет отдавался студентам-иностранцам, особенно из православных стран.

Для Николая и Милицы Дом всегда был чем-то гораздо большим, чем просто общежитие. Д ля них он был общиной, семьей, где молодые юноши и девушки разных национальностей, принадлежащие к различным церквам и вероисповеданиям или вообще неверующие, могли учиться понимать и уважать друг друга, участвуя в общей жизни.

В 1966 г. Николай оставил преподавательскую деятельность. За совокупность его печатных трудов Оксфордский университет присвоил ему звание доктора богословия. Энергия Николая сосредоточилась на Доме св. Григория и св. Макрины.

До конца своей жизни он не переставал искать новые пути и строить планы. Последним его проектом было создание группы ученых в священном сане и мирян, принадлежащих к разным христианским традициям, которые могли бы время от времени собираться в Оксфорде, чтобы вместе жить, молиться и работать ради христианского единства. Он представлял себе в качестве места для его реализации еще один Дом (помимо двух существующих), посвященный супруге св. Григория Нисского – диаконисе св. Теосевии (св. Феозве).

Николай Михайлович Зернов умер 25 августа 1980 г.

«Как ученый и преподаватель Николай всегда выходил за установленные границы, – сказал каноник Оллчин, выступая в Кебль Колледже. – Кем он был: историком, богословом, философом в своем роде или комментатором интеллектуальной жизни вообще? Он соединял в себе все эти роли. Заглавия его книг указывают на широту его интересов».

Н.М. Зернов был совершенно уверен в том, что инославные христиане не лишены благодати, а поэтому отвергал как абсурдный и неверный тот подход, согласно которому их следует рассматривать как находящихся «вне Церкви». Но он также считал, особенно к концу жизни, что бывают личные ситуации, в которых инославные христиане поступают правильно, переходя в Православие.

Какую бы сильную симпатию ни вызывали в нем инославные церкви, прежде всего Англиканская, он не придерживался поверхностной «теории ветвей». Православие для него было уникально: «Церковь – мать всего христианства». Было бы грубейшей ошибкой ставить под сомнение его верность православному преданию. Он говорил о себе: «Православная Церковь питала меня, вдохновляла и поддерживала во всех моих начинаниях». В книге «Воссоединение Церкви», подвергшейся наиболее резкой критике, он недвусмысленно утверждает, что православные – это «хранители великой христианской традиции».

Для того чтобы правильно понять эту традицию, православным нужен «побуждающий стимул Запада». Христианский Запад и христианский Восток взаимозависимы: в руках у Восточной Православной Церкви – ларец с целительными дарами, в которых нуждаются разделенные христиане, но ключи к этому ларцу – в руках Запада.

В русской истории и культуре он больше всего ценил их религиозное измерение – присутствие Православия. Однако он считал, что православные, чтобы достичь подлинного понимания своего собственного наследия, нуждаются в помощи западного христианства; и поэтому его любовь к русскому Православию делала его одновременно неустанным апостолом христианского примирения.

Труды

Вселенская Церковь и русское православие. Париж, 1952.

За рубежом. – Париж, 1973.

На переломе. Париж, 1970.

Русские писатели эмиграции: биографические сведения и библиография их книг по богословию, религиозной философии, истории Церкви и православной культуре.

Бостон, 1973.

Русское религиозное возрождение XX века. Париж, 1963– Изд.2. 1974. (на итал.яз.-Мilano, 1978.)

Еаstern Christendom. – London, 1961. 326 р. (Итальянский (1962), испанский (1962) и польский (1967) переводы).

Моscow the third Rome. London, 1937. (6 изданий, в том числе американское – в 1971 г.).

Оrthodox Encounter. London, 1961.

Ruslands Kirke og Nordens Kirker. – Сорепhagen, 1954 (Шведский (1955) и финский (1958) переводы).

St. Sergius Builder of Russia. London, 1939.

Тhе Сhurch of the Eastern Christians. London, 1942. (4 издания).

Тhе Сhristian East, Delhi, 1956.138 р.

Тhе Reintegration of the Church, London, 1952.

Тhе Russian Religious Renaissance of the XX Century. – London, 1963. 410 р. (Русский (Русское религиозное возрождение XX века. – Париж, 1963. 382 с. (2-е издание – 1974)) и итальянский (Мilano, 1978. 356 р.) переводы).

Тhrее RussianProphets (Khomiakov, Dostoevsky, Soloviev), London, 1944. (Переиздано в США в 1974 г.) (на норвеж. и рус. яз.) М. 1995.

Тhе Russians and their Church. London, 1945. (Еще 4 издания – 1954 (репринт), 1964,1968,1978) (на греч. яз. – 1972, 1978).

Тhе Reintegration of the Church. London, 1952.

Ruslands Kirke og Nordens Kirker. Copenhagen, 1954 (на шведск. яз.– 1955, на финск. яз. – 1958)

Тhе Сhristian East. Delhi, 1956.

Еаstern Christendom.London, 1961. (на итал. яз. – 1962, на испан. яз.–19б2, на польск. яз. –1967)

Тhе Russian Religious Renaissance of the XX Century. London, 1963.

Литература

Закатные годы: Эпилог хроники семи Зерновых. Париж, 1981.

За рубежом: Белград- Париж – Оксфорд: Хроника семьи Зерновых. 1921–1072./ Под ред. Н.М. и М.В. Зерновых. Париж, 1973.

Николай Иванович Ильминский был светским академическим ученым, но оказал большое влияние на развитие миссионерской деятельности в России. Два года он провел в Каире, где совершенствовал свое знание арабского языка. Блестящий лингвист, он был избран членом комитета, организованного для перевода Библии и богослужебных книг на татарский язык. За основу была взята форма татарского языка – литературный язык Корана и мечети. В миссионерской практике он предложил использовать разговорный диалект татарского языка, который употреблялся в повседневной жизни, и заменить арабский алфавит на русский. Язык Корана, как правило, чужд привычному для татар их разговорному языку, использование же разговорного языка открывало возможность для проповеди христианства среди татар на их родном языке.

«Татарские мальчики, – писал Ильминский, – поняли перевод новозаветного повествования о купальне Вифезде и даже поправили некоторые из его выражений. Седоволосый старик из крещеных татар, услышав молитву на знакомом ему языке, упал на колени перед иконой и плача возблагодарил Бога за то, что Он сподобил его хотя бы раз в жизни помолиться Ему подобающим образом».

Николай Иванович установил, что сила ислама заключалась в системе образования, которая была тесно связана с мечетью, где татарские мальчики обучались книжному языку Корана. По этому образцу он разработал собственную систему для обучения на разговорном татарском языке, используя при этом сделанные им переводы.

Принципы работы Ильминского отличаются от тех, на которых строится практика современного миссионерства. Знакомство Ильминского с языками народов России и Сибири привело его к убеждению, что один добросовестный перевод может быть использован в качестве основы для переводов на другие родственные языки. Метод Ильминского позволял избежать разночтений, возникающих при различных подходах к переводу.

Ильминский стремился к тому, чтобы в результате миссионерской деятельности среди татар России они стали истинными христианами и членами Церкви. «Мы верим, что евангельское слово Спасителя нашего Иисуса Христа, произносимое на живом языке татар, – говорил он, – вошло прочными узами в глубины их мысли и религиозного сознания и приведет к возрождению христианства в этом народе».

В 1854 г. при Казанской духовной академии было учреждено специальное миссионерское отделение и выработана система по переводу христианских книг и школьному обучению, где использовался не книжный, а разговорный татарский язык. В 1864 г. была создана частная школа для крещеных татарских детей, которая вскоре стала образцом для открытия подобных школ не только в Казанской, но и других епархиях Волжско-Камскаго края. Этому способствовало учрежденное в 1867 г. в Казани Братство св. Гурия, которое поставило своей целью утверждение и распространение веры среди инородцев Казанского края. В этот период в Казани начали совершаться богослужения на татарском языке, которые пользовались успехом среди крещеных татар. Позже эта практика широко распространилась по татарским селениям. Новая система образования была принята министерством народного просвещения. В 1872 г. в Казани была открыта особая инородческая учительская семинария.

Труды

Из переписки об удостоении инородцев священнослужительских должностей. Казань, 1885.

Литература

Ислаев Ф.Т. Православные миссионеры в Поволжье. Казань., 1999.

Казанская духовная академия. Миссионерские курсы при Казанской духовной академии. Казань, 1899.

Миссионерский противомусульманский сборник: Труды студентов Миссионерского противомусульманского отделения при Казанской духовной академии. Казань, 1873–1877,1882,1885,1889,1893–1894,1899,1905,1914.

Родился в Якутске. Отец его был тамошний казак, а дед был туда сослан в числе пленных поляков, взятых во время войн Алексея Михайловича. В 1701 г. Козыревские, отец и сын, были посланы якутским воеводой в Камчатку для приведения жителей в подданство России. В 1708 г. Петр Козыревский был убит туземцами, а есаул Иван Козыревский вместе с казачьим атаманом Данилой

Анциферовым затеяли в 1711 г. бунт, в котором был убит известный первопроходец Владимир Атласов. Чтобы умилостивить власти, Козыревский с товарищами усмирил непокорных камчадалов, построил Большерецкий острог, отправился на Курильские острова и привел часть населения в подданство России. В 1711 г. Д. Анциферов и есаул И. Козыревский побывали на островах

Парамушир и Шумшу. На следующий год Козыревский посетил острова Итуруп и

Уруп и сообщил, что жители этих островов живут «самовластно».

В 1713 г. якутский воевода поручил Козыревскому проведать о соседних с Камчаткой островах и о Японии, стараясь завязать с последней торговлю. Поручение было исполнено Козыревским, судя по его донесениям, успешно. Тогда же он построил на реке Камчатке монастырь, в котором принял постриг.

О его монашеской жизни и просвещении камчадалов свидетельствует первый Камчатский епископ(впоследствии митрополит) Нестор (Анисимов):

«Но сам Иван Козыревский, движимый чувством раскаяния, решился посвятить свою жизнь иноческому служению и в 1711 г. принял на Камчатке монашество с именем Игнатий. Отец Игнатий построил здесь первую монастырскую пустынь на незамерзающей реке Николке, впадающей в реку Камчатку, где в 1654 г. близ Ключевской сопки было первое русское зимовье казака Ф. Алексеева. С глубокой самоотверженностью стал он служить Камчатскому краю, просвещая его светом Христовым. При своей обители о. Игнатий устроил убежище для калек и престарелых камчадалов, а на прилегающей к монастырю земле занялся обработкой полей, огородничеством, выращиванием корнеплодов, ведя тяжкую борьбу с суровой природой. В этом далеком северном трудовом монастыре он создал столярную и слесарную мастерские, изготавливал рыболовецкие снасти. Он привлекал к этому делу камчадалов, обучал их земледельческим трудам, заинтересовывая их в этом своим трудолюбием.

Монастырь просуществовал около 18 лет. В 1732 г. о. Игнатий, к тому времени уже иеромонах, был вызван в Москву...» (Митр. Нестор (Анисимов) «Из истории миссионерства на Камчатке»).

В Москве он представил обстоятельные известия о Камчатке и Японии. О его заслугах напечатано в «Санкт-Петербургских Ведомостях» от 26 марта 1730 г.

Где и когда он умер – неизвестно.

Литература

Митр. Нестор. Моя Камчатка. – Троице-Сергиева Лавра. 1995.

Сын подьячего рекрутского приказа. Ученик Славяно-греко-латинской академии, он добровольно пошел в первую в России школу китайского языка Чжоу Гэ. После обучения в ней в 1739–1743 гг. был отправлен в Пекин в качестве ученика Духовной миссии. В Китае составил и перевел несколько научных работ и русско-маньчжурско-китайский разговорник, преподавал в школе русского языка. После возвращения в Петербург в 1756 г. был назначен переводчиком маньчжурского языка в Коллегии иностранных дел с чином поручика. В 1763–1767 гг. был учителем школы китайского и маньчжурского языков при Коллегии иностранных дел. Перевел на русский язык более 20 китайских и маньчжурских книг.

Литература

Адоратский (Иеромонах Николай). Православная миссия в Китае за 200 лет ея существования // Православный собеседник, 1887, № 2–11.

Краткая история Русской православной миссии в Китае: Сост. по случаю исполнившегося в 1913 г. двухсотлетнего юбилея ее существования. Пекин, 1916.

Материалы для истории Российской духовной миссии в Китае/ под ред. Н. И. Веселовского. Вып. 1. СПб., 1905.

Ученый-востоковед. Родился в Ярославле в семье нотариуса. Учился в Петербургском университете. Не окончив курса математического факультета, по предложению Азиатского департамента Министерства иностранных дел поехал в Китай в составе Духовной миссии и пробыл там 10 лет (1820–1830). В Китае изучал историю, географию, статистику, работал над созданием китайско-маньчжурско-русского словаря. По возвращении в Россию служил переводчиком Азиатского департамента Министерства иностранных дел (1832–1866). Перевел на китайский язык первые 3 тома «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина.

В 1830 г. открыл в Петербурге первый частный Музей китайской культуры и быта, который располагался на Васильевском острове, на углу 1 -й линии и Среднего проспекта (дом № 53). Коллекция состояла из более чем 150 экспонатов; включала портреты царствующей маньчжурской династии и особ, приближенных ко двору, картины с изображением видов, обычаев и жанровых сцен, флоры и фауны Китая, географические карты, манускрипты и печатные книги, платье, головные уборы, обувь и украшения китайцев, а также разнообразные предметы быта.

Кабинет китайских редкостей существовал до 1868 г., когда часть коллекции, включающая материалы изобразительного характера, вместе с описью, составленной владельцем, была передана им в Публичную библиотеку, а предметная часть – в Музей этнографии, где хранится до сих пор.

Леонтьевский умер в Ярославле.

Литература

Леонтьевский 3. Ф. // Русский биографический словарь. СПб., 1914. Т. «Лабзина – Ляшенко». С. 226. (Репринт. М., 1996).

Нестерова Е. Леонтьевский Захар Федорович // Коллекционеры, меценаты, благотворители (Россия, ХУ1П-ХХ вв.) / РАХ, Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. СПб., 1996. С. 23–24.

Выдающийся русский востоковед, будцолог, основатель русской индологической школы. Он занимает особое место в русской индологии и изучении буддизма. Интерес к нему в научных и общественных кругах во второй половине XIX в. был вызван тем, что в России есть области, где население исповедует буддизм (Калмыкия, Бурятия). Им занимались и русские синологи. И.П. Минаева считают основателем отечественной школы индологии. Его главный труд «Буддизм. Исследования и материалы» (1887) получил мировое признание. К изучению буддизма он применил исторический подход связывая этапы его развития с историей Индии. Он опубликовал важные буддийские тексты.

В 1885 г. Минаев поступил в Санкт-Петербургский университет на восточный факультет по китайско-маньчжурскому отделению. Слушал лекции одного из лучших знатоков буддизма В. П. Васильева, что, по всей видимости, определило выбор им именно этой области исследования. Окончив в 1862 г. университет, в 1863 г. Минаев за свой счет уехал за границу и в течение двух лет слушал в Берлине и Геттингене лекции профессоров Боппа, Вебера и Бенорея.

С февраля 1865 г. от Министерства народного просвещения он был командирован на два года в Париж и Лондон для подготовки к преподаванию истории Востока. Здесь он самостоятельно изучал рукописи и знакомился с неизданными памятниками буддийской литературы.

Вернувшись в Россию, в 1869 г. Минаев защитил магистерскую диссертацию в Петербургском университете и стал доцентом, а с 1873 г. – профессором Петербургского университета. В 1871 г. избран в члены Русского географического общества. Значителен вклад Минаева в изучение языка и литературы пали. В 1872 г. он напечатал и защитил докторскую диссертацию «Очерк фонетики и морфологии языка пали». Это был первый в России опыт систематического изложения священного языка буддийского вероучения.

Работа была переведена на французский и английский языки и высоко оценена даже индийскими учеными. В 1873 г. Минаев избран профессором по кафедре сравнительной грамматики индоевропейских языков.

Совершил три путешествия (в 1874–1871, 1880,1885–1886 гг.), во время которых посетил Индию, Цейлон, Бирму и Непал. Научные исследования Минаева были сосредоточены на древней, средневековой и новой истории стран Южной Азии (литература, философия, лингвистика, культура в широком смысле, география, особенно историческая, этнография, фольклор). Главное место в научной деятельности Минаева занимало комплексное изучение истории буддизма в связи с его культурно-историческим влиянием на народы Востока. Большое воздействие на развитие мировой буддологии оказало исследование

Минаевым проблем хронологии и соотношения канонических сочинений буддизма

Махаяны и Хинаяны. Он собрал богатейшую коллекцию санскритских и палийских рукописей, перевел и издал ряд буддийских памятников.

Многочисленные труды Минаева были подготовкой к созданию задуманного им фундаментального труда по буддизму. Но этому плану не суждено было осуществиться. Минаев успел выпустить только первый том в 1889 г. 1 июня 1890 г. он скончался от чахотки в Петербурге.

Учениками Минаева, продолжавшими исследование этих проблем, были выдающиеся российские ученые Ф.И. Щербатской и С.Ф. Ольденбург.

Труды

Дневники путешествий в Индию и Бирму. 1880 и 1885–1886 гг. М. 1955

Очерки Цейлона и Индии. СПб., 1878.

Львиный остров. Письма с Цейлона // Вестник Европы, 1875, № 2. С. 568– 590.

Археографические исследования в монастырях Рангуна, Мандалае. Б.г.

Буддизм. Исследования и материалы, т. 1, в. 1–2, СПб, 1887;

Индийские сказки и легенды, собранные в Камаоне в 1875 г., М , 1966;

Очерк фонетики и морфологии языка Пали, СПб, 1872.

Сб. статей, М., 1967.

Феодор Ушаков родился 13 февраля 1745 г. в с. Бурнаково Романовского уезда (ныне Тутаевский район Ярославской провинции) и происходил из небогатого, но древнего дворянского рода. Благочестивые родители, Феодор Игнатьевич и Параскева Никитична, воспитали его в любви к православной вере.

Большое влияние на его духовное воспитание оказал его родной дядя – прп. Феодор Санаксарский. С отроческих лет Феодор отличался бесстрашием и отвагой. Вместе со старостою деревни ходил на медведя. Впоследствии эти качества развились в его характере: скромный и уступчивый в житейских делах, в минуты опасности Феодор преображался.

В 16 лет он поступил в Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге. Отличался хорошей учебой и нравственностью, проявляя особую склонность к арифметике, навигации и истории. Через пять лет Феодор одним из лучших окончил Морской корпус и получил офицерский чин. Его направили служить на Балтийский флот, где первые годы он обучался под руководством опытных моряков, а затем – на юг, в Азовскую флотилию. Здесь после вступления на престол Екатерины II в 1778 г. неподалеку от устья Днепра было устроено адмиралтейство, основаны порт и город Херсон, ставший центром кораблестроения в Причерноморье. Во главе предприятия был поставлен князь Григорий Александрович Потемкин. В августе 1783 г. сюда прибыл и капитан 2-го ранга Феодор Ушаков. В результате энергичных действий капитана Ушакова его команде удалось не только успешно строить корабли, но и первыми побороть распространившуюся на юге России эпидемию чумы. Никого он не посылал в госпиталь, переполненный больными и умирающими, и тем многих спас от смерти. За умелые действия, проявленные при этом, Ушаков был произведен в капитаны 1-го ранга и награжден первым орденом Святого Владимира 4-й степени.

28 декабря 1783 г. Крым был присоединен к России и тогда же императрица Екатерина II издала указ об устройстве на южных рубежах новых укреплений, среди которых необходимо было выстроить и «крепость Севастополь». В августе 1785 г. из Херсона на линейном корабле «Святой Павел» прибыл капитан Феодор Ушаков.

Усиление позиции России на юге не давал о покоя Оттоманской Порте. Заручившись поддержкой европейских держав, она начала готовиться к войне и, как только представилась возможность, объявила ее в сентябре 1787 г.

Получив известие о выходе в море севастопольской эскадры, турецкий капудан-паша, командующий флотом, покинул Очаков и двинулся ей навстречу. Его флот состоял из 17 линейных кораблей и 8 фрегатов, тогда как в русской эскадре, авангардом которой командовал Феодор Ушаков, было всего два линейных корабля и 10 фрегатов.

Малочисленный русский флот впервые в истории России одержал победу в открытом морском бою над превосходящими силами противника. Феодор Ушаков получил за эту победу чин контр-адмирала, и в начале 1790 г. был назначен командующим Черноморским флотом.

В начале июля недалеко от Керченского пролива произошло новое сражение, в котором эскадра Ушакова также одержала победу. Турецкий флот под командованием Гуссейн-паши жаждал реванша и готовился к сражению с ненавистным и страшным Ушак-пашою, как называли адмирала турки. Утром 28 августа турецкий флот стоял на якоре между Гаджибеем (будущая Одесса) и островом Тендра. Неожиданно для Гуссейна со стороны Севастополя появился Российский флот, идущий под всеми парусами в походном ордере из трех колонн. Среди турок произошло замешательство. Несмотря на превосходство в силах, они спешно стали рубить канаты и в беспорядке отходить к Дунаю. Ушаков обрушил всю мощь бортовой артиллерии на передовую часть турецкого флота.

Флагманский корабль «Рождество Христово» вел бой с тремя кораблями противника. На этот раз поражение турков было сокрушительным.

В 1791 г. Феодор Ушаков одержал еще одну блистательную победу у мыса Калиакрия. Турецкий флот был совершенно разбит, после чего турецкий султан поспешил заключить мир с Россией, подписав 29 декабря 1791 г. в Яссах мирный договор. Адмирал Ушаков по возвращении в Севастополь приступил к ремонту кораблей и строительству новых. На возвышенных местах он построил казармы и госпиталь. Как начальник города и порта, он заботился об устройстве дорог, рынков, колодцев, снабжении города пресной водой и жизненными припасами. Церковь свт. Николая, покровителя мореплавателей, по его приказу была расширена. Здесь он каждый день слушал заутреню, обедню и вечерню. До молитвы никогда не начинал дел. За заслуги перед Престолом и Отечеством в начале 1793 г. Екатерина II поднесла ему золотой складень-крест с мощами святых угодников. В том же году Ушаков был возведен в чин вице-адмирала.

6 ноября 1796 г. Екатерина II скончалась, и на Российский престол вступил император Павел I. Между Россией и Оттоманской Портой был заключен Союзный оборонительный договор против Франции. Началась знаменитая Средиземноморская кампания, в которой Ушаков выступил не только как великий флотоводец, но и как мудрый политик и освободитель православных греков, которые населяли Ионические острова, от оккупации наполеоновскими войсками. На острове Корфу находилась (и по сей день хранится) великая христианская святыня – мощи свт. Спиридона Тримифунтского. Российских адмирал обратился с воззванием к жителям островов с призывом помочь в освобождении островов от оккупации безбожниками-французами. Население откликнулось на призыв Ушакова, в результате чего были освобождены острова Цериго и Занте. На улицах освобожденных городов были вывешены русские флаги, а их жители с радостью встречали своих освободителей. Узнав о победе при Корфу, великий русский полководец Суворов воскликнул: «Ура Русскому флоту!» За победу при Корфу Феодор Ушаков был произведен в адмиралы.

«Люди всех сословий и наций, – обращался он к жителям Ионических островов, – чтите властное предназначение человечности. Да прекратятся раздоры, да умолкнет дух вендетты, да воцарится мир, добрый порядок и общение согласие!..» При прямом содействии Ушакова родилась Ионическая конституция 1799 г. и была образована Республика Семи Соединенных Островов – первое греческое национальное государство нового времени.

26 октября 1800 г. эскадра адмирала вошла в Севастопольскую бухту.

В ночь на 11 марта 1801г. в результате заговора был убит император Павел I. На российский престол взошел его сын Александр. И вновь политика России резко менялась. Вскоре адмирал Феодор Ушаков был переведен в Санкт-Петербург. При дворе возобладало мнение о ненужности большого флота для «сухопутной» России.

19 декабря 1806 г. адмирал подал прошение об отставке.

Отойдя от служебных дел, он некоторое время жил в Санкт-Петербурге. Его душа просила покоя и уединения. В 1810 г. Ушаков поселился в тихой деревне Алексеевке в Темниковском уезде, вблизи Санаксарского Рождество-Богородичного монастыря. Здесь в годы его ратных подвигов совершал свой молитвенный подвиг его родной дядя – прп. Феодор. Сохранилось свидетельство настоятеля монастыря иером. Нафанаила.

«Адмирал Ушаков, – писал он, – сосед и знаменитый благотворитель Санаксарской обители, по прибытии своем из Санкт-Петербурга вел жизнь уединенную в собственном своем доме, в деревне Алексеевке, расстоянием от монастыря через лес версты три, который по воскресным и праздничным дням приезжал для богомолья в монастырь к службам Божиим во всякое время. В Великий пост живал в монастыре, в келии...

... всякую продолжительную службу с братией в церкви выстаивал неопустительно и слушал благоговейно. В послушаниях же монастырских ни в каких не обращался, но по временам жертвовал от усердия своего обители значительные благотворения; также бедным и нищим творил всегдашние милостивые подаяния и вспоможения».

Когда началась первая Отечественная война, на борьбу с наполеоновскими войсками поднялся весь народ. Феодор Ушаков вместе с соборным прот. Асинкритом Ивановым г. Темникова сделали пожертвование на устройство госпиталя для раненых воинов, а также на формирование 1-го Тамбовского пехотного полка. «Не отчаивайтесь! – говорил он. – Сии грозные бури обратятся к славу России. Вера, любовь к Отечеству и приверженность к Престолу восторжествуют. Мне немного остается жить; не страшусь смерти, желаю только увидеть новую славу любезного Отечества».

После кончины адмирала в 1817 г. «Русский вестник» написал: «Кто жил для пользы общественной, тому приятно в преклонные годы жить с самим собой и Богом. Вот для чего покойный Адмирал для жительства своего избрал деревню, близкую к святой обители».

Даже через 12 лет после смерти Ушакова иером. Нафанаил в письме архиепископу Тамбовскому Афанасию писал: «Оный адмирал Ушаков... около 8 лет вел жизнь уединенную ... в своей деревне Алексеевке, расстояние от монастыря через лес версты три. По воскресеньям и праздничным дням приезжал в монастырь... Великий пост живал в монастыре в келье... по целой седьмице. Продолжительную службу с братией в церкви выстаивал неукоснительно, слушая благоговейно. В честь и память благодетельного имени своего сдал в обитель в Соборную церковь дорогие сосуды, важное Евангелие и дорогой парчи одежды на престол и на жертвенник. Препровождал остатки дней своих крайне воздержанно и окончил жизнь свою, как следует истинному христианину и верному сыну Святой Церкви».

Адмирал усердно молился, поминая погибших в сражениях, ушедших из жизни родственников, желал здоровья живущим и раздавал просящим все, что имел.

В письме обер-прокурору Синода Федор Федорович, завещая все свои сбережения в помощь бедствующим от разорения в Первой отечественной войне, писал в апреле 1813 г.: «Я давно имел желание все сии деньги без изъятия раздать бедным, нищей братии, не имущим пропитания, и ныне, находя самый удобнейший и вернейший случай исполнить мое желание, пользуясь оным по содержанию... в пожертвование от меня на вспомоществование бедным, не имущим пропитания. Прошу покорнейше все следующие мне... деньги, капитальную сумму, и с процентами, за все прошедшее время истребовать, принять в Ваше ведение и... употребить их в пользу разоренных, страждущих от неимущества бедных людей».

После кончины адмирал Феодор Ушаков был погребен в Санаксарском монастыре.

За героизм и беззаветное служение Родине, а также за праведность жизни и щедрую благотворительность, всеобщую любовь и почитание его воинских подвигов как в России, так и за рубежом, адмирал Ушаков был прославлен

Русской Православной Церковью как местно чтимый 4 августа 2001 г.

Литература

Московская Патриархия. Саранская Епархия. Рождество-Богородичный Санаксарский мужской монастырь – http://www.sanaksar.ru/ – «Житие святого праведного воина Феодора Ушакова»

«Адмирал российского флота Ф.Ф. Ушаков» Жизнеописание

– http://www.voskres.ru/

Известный алтайский художник-пейзажист родился 12 января 1870 г. в семье крестьянина. С 8 лет начал посещать Улалинскую миссионерскую школу, а 13 лет закончил свое обучение из-за отсутствия средств. По совету своего знакомого он выехал в Санкт-Петербург и в сентябре 1897 г. поступил в художественную мастерскую И.И. Шишкина. Так изо дня в день с 6 утра до 6 вечера просиживали они в мастерской за работой... Открывая только ему доступные тайны леса, приемы рисования, Шишкин крепко полюбил своего ученика, увидев в нем достойного себе преемника... После окончания учебы Гуркин вернулся на Алтай. В смутные годы гражданской войны дважды был арестован колчаковской контрразведкой. Позже Григорий Иванович писал:

«...передо мной стояла задача спасти, прежде всего, свой художественный материал, на собрание которого было много затрачено сил и труда, и который должен был спасти для алтайского народа, как его национальное достояние, и я решил на время уехать в Монголию и там работать как художник.»

Искусство для него было не просто «служением музе». Он относился к нему как к форме общественного сознания, как к мощному средству просвещения народа. «Искусство я всегда считал, и сейчас считаю одним из многих культурных человеческих средств борьбы с темнотой и рабством, только через искусство, науку и личный труд каждая национальность может защитить свои национальные права, чтобы выйти из своей темноты и отсталости на широкий простор мировой свободы, человеческого равенства и братства...» – говорил Гуркин.

Своими мыслями и чувствами мастер слился с Алтаем и, естественно, не мог остаться в стороне от общих дел в лихую годину, когда над Россией пронеслась волна мощных социальных потрясений начала века. Являясь как бы символом родной земли, он возглавил здесь Горную Думу, пытавшуюся наладить самоуправление на Алтае. Идея эта не пропала бесследно, а проявилась через полвека в форме самоуправляющейся республики в составе России.

Затем последовали гонения со стороны властей, эмиграция в Монголию и Туву, возвращение на Родину в 1925 г., участие в крупных выставках (в том числе и столичных), инициатива по открытию художественной школы в Ойрот-Туре (г. Горно-Алтайске).

В 1937 г. он был арестован и расстрелян.

Литература

Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Т. 1. Тверь, 1992., Т. 2. Тверь, 1996., Т. 3. Тверь, 1999. –

Комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви. – СПб.,: «Издательский дом «Нева»; М.: «ОЛМА-ПРЕСС Гранд», 2002.

Управляющий Российско-Американской Компанией на Аляске родился в г. Рыльске Курской губ. в купеческой семье. В раннем возрасте отправился в Сибирь по торговым делам. В 1776 г. был в составе русской торговой экспедиции на Аляске. Несколько раз после этого он пересекал Тихий океан прежде, чем было основано первое постоянное поселение на острове Кадъак. Он был одним из тех русских промышленников, кто ставил перед собой не только коммерческие цели от продажи меха морских зверей, но и искал пути для мирного присоединения местного населения к русскому православному обществу. На Кадъаке он убеждал алеутов принять христианство. По возвращении в Россию в

1787 г. он обратился к руководителям Церкви и государства с предложением открыть православную миссию на Аляске.

Спустя шесть лет Св. Синод в 1793 г. выпустил указ о создании Американской православной миссии, которая состояла из восьми монахов Валаамского монастыря.

Шелехов позаботился о том, чтобы из Иркутска для обеспечения сельскохозяйственных нужд Миссии на Кадьяк были направлены несколько крестьянских семей.

Литература

История Русской Америки (1732–1867), т.1–3, М., 1997–1999.

Шелехов Г.И. Российского купца Григория Шелехова странствования из Охотска по Восточному океану к Американским берегам. Хабаровск, 1971 (СПб., 1791.)