Глава 5. Патриарх Московский и всея Руси Тихон и эпоха Гражданской войны

По произволению Божьему, восстановление Патриаршества произошло не в период расцвета Российской Империи, когда Патриарший Престол для многих символизировал власть, почести, высокое положение в обществе. К Церкви вернулось Ее исконное право во времена, когда цинично и беспощадно попирались любые права, когда прежде завидный удел Патриарха теперь означал путь мученичества, страданий, горького бессилия перед невиданным произволом, боли за отпавших и бесконечной ответственности за свою измученную, раздираемую Гражданской войной, погибающую Родину. Эту горькую чашу и пришлось пригубить Российскому Патриарху Тихону.

Патриарх Тихон (в миру Василий Иванович Беллавин) родился 19(31) Января 1865 года в городе Торопце (тогда Псковской губернии, ныне Тверской области), где отец его всю жизнь прослужил священником. «Город этот тем замечателен, что похож на Москву необычайным обилием Церквей; в маленьком городке Церкви на каждом шагу, все старинные и довольно красивые. Есть в нём и местная святыня, древняя Корсунская икона Божией Матери, известная в русских летописях с самых первых времён христианства на Руси. Жизнь там была крайне патриархальная, со многими чертами старинного русского быта: ведь ближайшая железная дорога была тогда верстах в 200 от Торопца».¹⁷³ Василий Беллавин прошёл путь обычный для детей тогдашнего духовенства. Сначала он поступил в Торопецкое духовное училище, затем – в Псковскую Духовную Семинарию. Интересно отметить, что за молчаливый и кроткий нрав семинарские товарищи прозвали юного Василия «Патриархом».¹⁷⁴ Он отличался спокойной, не демонстративной религиозностью и, будучи одним из лучших учеников, охотно помогал всем, кто обращался к нему с просьбами проверить письменную работу или объяснить непонятный урок. Окончив семинарию в числе первых, Василий Беллавин поступает в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, которую заканчивает в 1888 году со степенью кандидата Богословия.

«И в Академии, как и в Семинарии студент Беллавин был всеобщим любимцем. Это особенно сказалось, когда ректор Академии епископ Антоний, впоследствии митрополит Петербургский, сменил за неблагонадежность выбранного студентами библиотекаря. Студенты запротестовали и никого не хотели избирать, кроме уволенного начальством. А библиотека была студенческая, содержавшаяся на средства, добываемые студентами, и должность библиотекаря – выборная. Тогда ректор Академии назначил своей властью библиотекарем В.И. Беллавина. Популярность его среди студентов была так велика, что никто не стал протестовать против нарушения студенческих прав».¹⁷⁵

По окончании Академии Беллавин получил назначение в родную ему Псковскую Семинарию, где преподавал сначала французский язык, а затем также догматическое, нравственное и основное Богословие. В 1891 году молодой преподаватель подал Архиерею прошение о принятии монашества и в Ноябре принял постриг с именем Тихон в честь святителя Тихона Задонского, епископа Воронежского. 22 Декабря того же года он был рукоположен во иеромонаха. В Марте 1892 года иеромонаха Тихона назначили инспектором Холмской Духовной Семинарии (Варшавская епархия), а в том же году в Июле он был переведен в Казань на должность ректора Семинарии с возведением в сан архимандрита. В 1894 г. снова последовал перевод в Холм на должность ректора Семинарии. Одновременно его назначили благочинным монастырей Варшавской епархии. 14 Октября 1897 года последовала хиротония Тихона во епископа Люблинского. В 1898 году он был назначен епископом Алеутским и Аляскинским (с 1900 г. – Алеутский и Североамериканский).

На новое служение в далёких краях молодой архиерей уезжал вместе со своим младшим братом, болезненным юношей, прожившим в Америке недолго. Его тело перевезено и захоронено на Родине – в родном Торопце.

В Америке преосвященный Тихон нёс миссионерское служение 8 лет.

«Новая епархия представляла собой суровый дикий край, ещё недавно бывший частью Российской Империи. На много вёрст друг от друга стояли в этой ледяной пустыне глухие селения, добраться до которых уже было равнозначно подвигу. Но в Кадьяке, Кенае, Уналашке алеуты, креолы, кенарцы, даже не зная русского языка, прекрасно пели воскресные стихиры, песнопения Божественной литургии, содержали в чистоте свои бедные храмы и неизменно спрашивали приезжих, хоть уже три десятилетия числились гражданами США: «Как поживает наша Москва? Не холодно там сейчас?».¹⁷⁶

При вступлении на Алеутско-Аляскинскую кафедру новый епископ Тихон сказал:

«Доселе мы были чужды друг другу и не ведали один другого. Отныне самим Господом мы становимся в тесную связь, на взаимные отношения Епископа к пастве и паствы к Епископу. В святоотеческих писаниях отношения эти приравниваются к брачным и Епископ считается женихом, а паства – невестою его. И как муж любит свою жену до того, что оставляет отца своего и матерь и прилепляется к жене, сродняется и сживается с ней, так и Епископ должен возлюбить свою паству; и как жена повинуется мужу, так и паства должна повиноваться своему Епископу. Понимая так отношения Епископа к пасомым и будучи обручён алеутской пастве, я покинул любезную Родину, свою престарелую мать, близких и знаемых мне, милых сердцу моему и отправился в страну далекую к вам, людям мне неведомым, для того, чтобы вы отныне стали моим народом и моими возлюбленными».¹⁷⁷

Сказанное Епископом Тихоном не было пустыми словами. С первых дней служения в новой епархии он самоотверженно трудился, стремясь нe только удовлетворять духовные нужды своей паствы, но и преумножить её, распространяя Православие среди коренных и пришлых народов Америки. Это было непросто, учитывая отдалённость епархии, трудные климатические условия и другие обстоятельства, в том числе и неизбежность «соперничества» с протестантскими миссионерами, которые, будучи «хозяевами» в Соединенных Штатах Америки (этой, главным образом, протестантской стране) имели преимущества перед Православными пастырями. Однако, это не смутило Епископа Тихона, и он активно занялся насущными преобразованиями в своей епархии. Так, для активизации религиозной жизни Епископ Тихон перенес свою кафедру из Сан-Франциско в Нью-Йорк – крупнейший культурный и религиозный центр Северной Америки, куда в те времена стекалась основная масса многочисленных переселенцев из Европы и Ближнего Востока, среди которых было немало и Православных. Там его стараниями был выстроен великолепный кафедральный Свято-Николаевский собор. Кроме того, он постоянно заботился о распространении Православия среди Американцев, и с этой целью предпринял труды по переводу Божественной литургии и других Богослужебных последований на английский язык. В разных уголках Соединённых Штатов и Канады им были открыты десятки новых храмов. Для укрепления Православия и подготовки пастырей из числа американских граждан им были созданы духовное училище в Кливленде и Духовная Семинария в Миннеаполисе (впоследствии получившая имя Св. Владимира и с 1938 г. находящаяся в Нью-Йорке), которая в настоящее время является одной из ведущих Православных высших духовных школ. В г. Скрэнтоне (штат Пенсильвания) им был основан Свято-Тихоновский монастырь, при котором устроена школа-приют для сирот. Неся своё архипастырское попечение, Преосвященный Тихон изъездил вдоль и поперек почти всю Северную Америку. Ему были близки духовные запросы не только переселенцев из России и давних чад Русской Церкви – алеутов, но и галичан, буковинцев, румын, болгар, сербов, греков и православных арабов, переселенцев из Сирии и Ливана. Для последних в 1904 году им было открыто специальное викариатство, насчитывавшее несколько десятков приходов. Благодаря его заботам многие карпаторусы (переселенцы из Галиции и Закарпатья) вернулись из униатства в лоно Православной Церкви. Нужно признать, что трудами Преосвященного Тихона американское Православие получило мощный толчок для своего дальнейшего развития; Тихоном же были во многом определены и его последующие пути, выражением чего явился Первый собор Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке (так стала на нём именоваться Алеутская и Северо-Американская епархия) в г. Майфилде в Январе 1907 года. По словам видного историка Русской Церкви митрополита Мануила (Лемешевского), «в его (Тихона) правление Православной Церковью в Америке все (имеются в виду православные переселенцы из разных стран – авт.) были объединены общностью положений, интересов, чувств, мыслей; по всей миссии господствовало блаженство мира, согласия, любви и дружбы. Был один архипастырь и одно стадо».¹⁷⁸ Следует также отметить известность и уважение, которыми пользовался Преосвященный Тихон в кругах американской религиозной общественности. За понесённые архипастырские труды, и учитывая численный рост Американской епархии, имевшей к тому времени, кроме правящего архиерея двух викарных епископов, более сотни приходов, 113 приходских школ и более 400 тысяч верующих, издававшей 4 журнала, Преосвященный Тихон 5 Мая 1905 года был возведен в сан архиепископа.

В начале 1907 года последовал его перевод в Россию на древнюю кафедру Ярославскую и Ростовскую.

Прощаясь со своей паствой в кафедральном Свято-Николаевском соборе, владыка сказал:

«...Простите отцы и братие святого храма сего, близкие мне не только по духу, но и по совместным нашим молитвам, трудам и жительству! Прости и ты, остальная моя паства, разбросанная по обширному лицу земли сея! Простите все вы, в пустынях скитающиеся и в горах, и в пропастях земных работающие, и на островах сущие в море далече!

Прости и ты, храм мой кафедральный. Дорог и близок ты мне. Во время моего святительствования ты был создан, при мне же благоукрашен и при мне сделан кафедральным. Быть может, для иных, видавших великолепные и обширные храмы в России, ты и кажешься малым и бедным и не блещешь золотом и серебром и камнями самоцветными, как те храмы. Но для Русских Православных людей, долгое время страдавших здесь без храма, ты являешься драгоценным сокровищем, и радуются они, что имеют тебя, как радовались евреи, возвратившиеся из плена Вавилонского, при построении второго храма, хотя он и был беднее Соломонова.

...Прости и ты, страна сия! Для одних из нас ты являешься Отечеством, Родиной, для других ты дала приют, работу и достаток, иные на твоей вольной земле получили свободу исповедовать правую веру. Бог говорил в древности через пророка: «Заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него, ибо при благосостоянии его и вам будет мир» (Иер.29:7).

Так и мы молимся Господу, чтобы Он послал стране сей изобилие плодов земных, благорастворение воздухов, дожди и ветры благовременны и сохранил её от труса, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменников и междоусобной брани.

Да будут же благословлены страна сия, и град сей, и храм, и на всех вас да почиет благословение Господне благодатью и человеколюбием всегда, и ныне и присно и во веки веков. Аминь».¹⁷⁹

Благословляя оставляемую Американскую землю, архиепископ Тихон не мог знать, что пройдет всего 10–15 лет – и тысячи русских православных беженцев, нашедших приют в США, заполнят построенные им храмы, вознося молитвы о своей страдающей Родине, гонимой безбожниками Церкви и её Патриархе.

В Ярославле, так же как и в Америке, Преосвященный Тихон был близок к духовенству и пастве, платившим ему горячей любовью.

Характеризуя архипастырское служение архиепископа Тихона в Ярославле исследователь современной истории Русской Церкви A.B. Ведёрников писал: «Хорошо известно, что Преосвященный Тихон рассматривал свою епархию не как объект для архиерейского администрирования, а как свою духовную семью, о которой он должен иметь отеческое попечение. С этой целью он очень часто объезжал приходы Ярославской епархии (коих тогда было 841, всего же вместе с монастырскими, военными и домовыми церквей в Ярославской епархии было – 1086 – авт.) и за семь лет посетил их все до одного, притом многие не однажды.

При объездах он лично знакомился с приходским духовенством, с его деятельностью и поведением, узнавал семейное и материальное положение каждого причта, входил во все подробности приходской жизни и через то уяснял себе характер и наклонности каждого пастыря и церковнослужителя.

Прибывая в тот или иной приход, Преосвященный Тихон запросто останавливался у настоятеля, посещал семьи других членов причта и, можно сказать, входил в самую гущу их повседневной жизни. Рассказывали, что он всегда интересовался семейными альбомами, потому что фотографии родных и знакомых хозяина часто раскрывали его внутренний миp с самой неожиданной стороны.

Так каждый священник и церковнослужитель епархии, в окружении своих семейных и близких людей, входили в богатую память Преосвященного Тихона и становились предметом его отеческой любви и заботы. Через то он знал церковную жизнь епархии в таких подробностях, которые позволяли ему принимать в нужных случаях самые целесообразные и полезные решения.

Известно, например, его обращение к ярославской пастве с таким предложением:

1) анонимных писем-доносов ему не присылать, ибо таковым не только не будет придаваться значения, но они не будут читаться им;

2) в прошениях не писать кавалеру орденов (духовные лица лишь сопричисляются к орденам, но не состоят кавалерами оных);

3) при представлениях не делать ему земных поклонов (ЦВ. 1907. № 28).

Во время поездок по епархии Преосвященный Тихон однажды усмотрел, что в некоторых церквах проскомидийные деньги кладутся прямо на жертвенник. Чтобы в дальнейшем избежать такого неблагоговейного отношения к священному месту, он предписал завести по церквам епархии особые кружки, специально предназначенные для проскомидийных денег (ЦВ. 1907. № 30).

Ещё более показательным для архипастырского духа Преосвященного Тихона явилось его распоряжение о ставленниках, приезжавших в Ярославль для рукоположения. Он предписал им не привозить с собой жён и останавливаться либо в Спасском монастыре, либо у родных и близких знакомых, но не в гостиницах, где обстановка не способствует духовной сосредоточенности и молитвенному настроению, столь необходимым при рукоположении (ЦВ. 1907. № 35).

Все свои распоряжения и воспитательные мероприятия Преосвященный Тихон проводил с необыкновенным тактом, не допускавшим никаких резких выпадов против виновных. Однако отношение к ним не являлось выражением излишней мягкости. Напротив, он был твёрд и неподкупно справедлив, но свою твёрдость он осуществлял в отеческом терпении и благожелательности к подчинённым.

Всеобщая любовь к архиепископу Тихону увеличивалась из-за его беспримерной доступности и для духовенства и для мирян. Он не уставал оказывать самое трогательное внимание каждой просьбе и всякой нужде, пленяя сердца своей исключительной добротой и учтивостью. Его внимание к подчиненным простиралось даже до того, что он записывал себе на память даты их именин, чтобы затем аккуратно высылать им письменные поздравления».¹⁸⁰

Незабываемым событием для жителей Ярославской земли стало торжественное празднование 300-летия Дома Романовых в Мае 1913 года, когда Императорская чета с Детьми – Наследником Цесаревичем Алексеем и Великими Княжнами Ольгой, Татьяной, Марией и Анастасией – посетили Ярославль и Ростов. 21 Мая 1913 г. в Успенском соборе Ярославля Архиепископ Тихон обратился к Императору России Николаю II с приветственным словом:

«Благочестивейший Государь.

Не смолкли ещё радостные пасхальные песни и «празднует вся тварь восстание Христово», а у нас «приспе день нарочитого светлого торжества», и град Ярославль радуется и ликует: «Се грядет в онь Царь Праведный, – кроткий и спасающий» (Зах.9:9), грядет в знаменательные дни, когда вся Россия празднует трехсотлетие воцарения Дома Романовых. Триста лет тому назад Промысел Божий судил граду Ярославлю иметь важное благодетельное значение в судьбах нашего Отечества. В смутное время здесь окончательно сформировалось и отсюда двинулось для освобождения Москвы от Поляков знаменитое ополчение Минина и Пожарского. В Ярославле действовало тогдашнее Временное Правительство. Сюда же направился из Костромы и Царь Михаил Феодорович, по избрании своём на Царство, и пробыл здесь в древней обители Боголепного Преображения Господня двадцать шесть дней. Отсюда были отправлены Его первые царские грамоты и отдавались Им первые распоряжения по государственным делам. Здесь, в тиши настоятельских келий, зарождались в душе юного Царя планы и думы о счастии и благоденствии Русского Народа и в благодатной атмосфере монастырского строя полагалось начало благоплодному союзу Церкви Православной и Царей из Дома Романовых. Понятно, как велика была радость ярославцев при встрече юного Царя, положившего конец тогдашнему «безгосударственному времени». Летописец свидетельствует, что при встрече Царя Михаила Феодоровича ярославцы «от радости не можаху промолвити в слезах». И эти чистые слёзы любви и преданности Царскому Дому Романовых ярославцы передавали своим потомкам из рода в род до наших дней. Подобно предками нашим и мы со слезами радости встречаем Тебя днесь, Благочестивейший Самодержавный Государь, с Августейшей Твоей Семьей и от всей души молим Господа, да исполнит Он и Твоё сердце радостью Отца о нас – чадах Твоих – веселящегося, да умножит дни живота Твоего и во всяком благоспешествии да сохранит вхождение Твое и исхождение во грады и веси ярославской земли.

Благословен Грядый во имя Господне!».¹⁸¹

Когда всего лишь четыре года спустя он подписывал приветствие Временному правительству, выражая радость по поводу свержения Самодержавия, или на Руси в страшные дни Красного террора лета 1918 года, когда с далёкого Урала в Москву долетела весть о расстреле Императора, вспоминал ли Патриарх тот солнечный майский день, празднично одетых горожан, с ликованием приветствовавших Царскую Семью, и думал ли, где сейчас эти люди, и почему Государь, имевший в дни юбилейных торжеств миллионы подданных, в Свой смертный час остался практически один, почему только несколько человек из всей огромной Империи сохранили Ему верность до конца?

В Декабре 1913 года из-за трений с ярославским губернатором архиепископ Тихон был переведен в Вильно на кафедру архиепископов Литовских. Здесь застала его Первая Мировая война. В связи с перемещением линии фронта на восток и последовавшей затем немецкой оккупацией Литвы и эвакуацией Русского населения, Синод предписывает архиепископу Тихону переехать в Петроград, где на Ярославском подворье он и жил с начала 1915 года. Тогда же им был предпринят перевод Виленских святынь, в том числе мощей святых мучеников Виленских, в Москву. В 1916 году он награждается бриллиантовым крестом для ношения на клобуке.¹⁸²

В первые дни Февральской революции архиепископ Тихон оказался в числе иерархов, подписавший известное обращение Св. Синода, где одобрялось свержение Императора. 19 Июня 1917 года на съезде духовенства и мирян Московской епархии архиепископ Литовский Тихон был избран митрополитом Московским и Коломенским.

3.

Фигура в целом положительная, он однако, как и большинство современных ему собратьев, не относился к числу патриотических приверженцев Царского Престола, что, собственно, и выразилось не только в приветствии Февральской революции, но и в дальнейшей политической непоследовательности, отрицательно сказавшейся в его высоком Патриаршем служении. Вместе с тем, в воспоминаниях современников Святитель Тихон Патриарх Московский и всея России остался прежде всего как пастырь, горячо любивший свое стадо, преданный ему, знавший «своих овец по имени» (Ин.10:3). Таким он был и являясь наставником в духовных школах, и на епископском служении в Америке и в Ярославле, и на Всероссийском Патриаршем Престоле. Уже избранный Патриархом, он оставался доступным и близким к собратьям – и епископам, и клирикам, и простым верующим. В отношениях с людьми, какое бы положение они не занимали, его отличали простота и сердечность. Ему были свойственны неизменный мягкий юмор, бодрость духа и христианский оптимизм, не покидавшие его даже в самые тяжёлые для него моменты, и которые он умел вселять в окружающих. Он не был известен как ученый Богослов или церковный публицист, однако в своей жизни и служении он сумел воплотить высокие евангельские примеры и апостольские наставления, проявляя при этом широту Богословского мышления. И потому его живое свидетельство веры заняло достойное место в сокровищнице русской духовности. А его простое и сердечное слово всегда доходило до глубин человеческой души. Поднимаясь по иерархическим ступеням, он неизменно оставался верен духу соборности, при каждом своём действии внимательно прислушиваясь к голосу Церкви. Любому человеку, тем более находящемуся на ответственном служении, практически невозможно избежать ошибок. Случались они и у Патриарха Тихона. Однако, оценивая свои поступки сознанием церковным, он находил смирение и мужество признавать их и исправлять ошибки. Последнее ещё более увеличивало его авторитет Первосвятителя. Так было в 1923 году, когда он отменил не принятый Церковью переход церковного календаря на новый стиль, действовавший лишь в течение немногим более двух месяцев. Так было и в 1924 году, когда он, следуя общецерковному мнению, отказался от всяких, начатых под давлением ОГПУ переговоров с искавшими с ним примирения обновленцами – «живоцерковниками». Святитель Тихон особенно любил совершать Богослужения. Будучи Патриархом, он старался служить как можно чаще в разных московских приходах. Его службы отличались особым молитвенным подъемом и собирали множество богомольцев. Вокруг Патриарха Тихона всегда было много молодежи, которая неизменно находила в нем заботливого наставника. В его внешнем облике удивительно сочетались простота и величественность. Несмотря на почти семь десятилетий замалчивания и клеветы, в народной памяти он сохранился как один из любимейших русских первосвятителей.

Ноябрь 1917 года. Россия находилась на переломе. Произошёл перелом и в деятельности Поместного Собора. Время дискуссий кончилось, надо было принимать решения. Перед лицом предстоящих испытаний происходило сплочение церковных рядов. Соборные деятели, поначалу разбившиеся на спорящие группы, ныне единомысленно соединялись в общей ответственности за устроение церковных дел. Выражением этого единения явилось восстановление Патриаршества. Независимо от своих взглядов, все особенно ясно стали сознавать необходимость в Патриархе – первом среди равных епископе страны, хранителе единства Церкви и выразителе Ее соборного сознания.

5/19 Ноября 1917 года состоялись выборы Патриарха. Очевидцы вспоминают, с каким трепетом и волнением ожидали члены Собора и несметные толпы верующего народа, собравшиеся в этот день в храме Христа Спасителя, вести об избрании предстоятеля Церкви Российской. И вот в глубокой тишине, по совершении молитвы, старец Зосимовой пустыни иеросхимонах Алексий вынимает из ковчежца жребий – записку с именем Московского митрополита Тихона. Так Промысел Божий судил этому ревностному пастырю и смиренному деятелю на ниве Христовой быть первосвятителем Русской Церкви в один из самых сложных для Неё периодов. Когда депутация Собора во главе с митрополитом Петроградским Вениамином явилась на Троицкое подворье (резиденция Московских митрополитов) к митрополиту Тихону с сообщением о его избрании на Всероссийское Патриаршество, то, отвечая на её приветствие, он сравнил принесённый ему акт об избрании со свитком, данным пророку Иезекиилю, на котором было написано: «Плач, и стон, и горе» (Иез.2:10). И далее, сравнивая своё предстоящее служение со служением пророков древнего Израиля, он указал как на сложность переживаемого Церковью момента, так и на непосильность предстоявшего ему подвига для одного человека.¹⁸³

21 Ноября 1917 года в Успенском соборе Кремля состоялась торжественная интронизация Патриарха Тихона. По окончании Божественной литургии два первенствующие митрополита при пении «аксиос» («достоин») трижды возвели Первоиерарха Русской Церкви на Патриарший трон и облачили его в мантию и белый клобук Патриарха Никона. Здесь следует обратить внимание, что не смотря на то, что к 1917 году целый ряд выдающихся церковных учёных уже успели публично выступить с фундаментальными трудами, показывавшими всю гибельность, авантюрность и практическую несостоятельность реформ низложенного в 1666-м году Патриарха Никона, всё же на Поместном Соборе РПЦ предполагался к рассмотрению вопрос о его канонизации.

Итак, когда митрополит Владимир вручил ему с приветственным словом жезл Святителя Петра, митрополита Московского, Патриарх обратился ко всем собравшимся с трогательной речью:

«Устроением Промышления Божьего, мое вхождение в сей соборный Патриарший храм Пречистой Богоматери совпадает с всечестным праздником Введения во храм Пресвятой Богородицы. Сотвори Захария вещь странную и всем удивительную, егда введе (Отроковицу) в самую внутреннюю скинию, во Святая Святых, сие же сотвори по таинственному Божьему наущению. Дивно для всех и мое Божьим устроением нынешнее вступление на Патриаршее место, после того как оно свыше двухсот лет стояло пусто. Многие мужи, сильные словом и делом, свидетельствованные в вере, мужи, которых весь мир не был достоин, не получили, однако, осуществления своих чаяний о восстановлении Патриаршества на Руси, не вошли в покой Господень, в обетованную землю, куда направлены были их святые помышления, ибо Бог предзрел нечто лучшее о нас. Но да не впадем от сего, братие, в гордыню. Один мыслитель, приветствуя мое недостоинство, писал:

«Может быть, дарование нам Патриаршества, которого не могли увидеть люди, более нас сильные и достойные, служит указанием проявления Божьей милости именно к нашей немощи, к бедности духовной». А по отношению ко мне самому дарованием Патриаршества дается мне чувствовать, как много от меня требуется и как многого для сего мне не достаёт. И от сознания сего священным трепетом объемлется ныне душа моя. Подобно Давиду, и я мал бех в братии моей, а братии мои прекрасны и велики, но Господь благоволил избрать меня. Кто же я, Господи, Господи, что Ты так возвёл и отличил меня?... Согрей сердце мое любовью к чадам Церкви Божьей и расшири его, да не тесно будет им вмещаться во мне. Ведь архипастырское служение есть по преимуществу служение любви. «Горохищное обрет овча, архипастырь подъемлет е на рамена своя». Правда, Патриаршество восстанавливается на Руси в грозные дни, среди огня и орудийной смертоносной пальбы. Вероятно, и само оно принуждено будет не раз прибегать к мерам запрещения для вразумления непокорных и для восстановления порядка церковного. Но как в древности пророку Илии явился Господь не в буре, не в трусе, не в огне, а в прохладе, в веянии тихого ветерка, так и ныне на наши малодушные укоры: Господи, сыны Российские оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники, стреляли по храмовым и кремлевским святыням, избивали священников Твоих – слышится тихое веяние словес Твоих. Ещё семь тысяч мужей не преклонили колена пред современным Ваалом и не изменили Богу истинному (3Цар.19,14,18). И Господь как бы говорит мне так: «Иди разыщи тех, ради коих ещё стоит и держится Русская земля. Но не оставляй и заблудших овец, обреченных на погибель, на заклание, овец поистине жалких. Паси их и для сего возьми сей жезл благоволения. С ним потерявшуюся – отыщи, угнанную – возврати, пораженную – перевяжи, больную – укрепи, разжиревшую и буйную – истреби, паси их по правде». В сем да поможет мне Сам Пастыреначальник, молитвами Пресвятой Богородицы и Святителей Московских. Бог да благословит нас благодатью Своей. Аминь».¹⁸⁴

Со смирением приняв тяжесть предстоящего служения и в дальнейшем, по-прежнему полагаясь во всём на волю Божью, Патриарх Тихон старался не предпринимать действий, не посоветовавшись с собратьями епископами и всегда сохранял близость с клириками и рядовыми верующими. Его выступления воспринимались всеми как голос самой Церкви. В то же время русское церковное общество неизменно видело в нем своего общепризнанного и любимого вождя. В обстановке политической смуты, шатаний, гражданского разделения православные люди остро нуждались в духовно сильной личности, способной сплотить нацию, и ждали от Патриарха больше, чем он мог дать.

Первый год Патриаршества Святейшего Тихона почти совпал с продолжением работ Поместного Собора. Здесь следует остановиться лишь на одном их аспекте – взаимоотношениях Патриарха и Собора. В связи с этим интересно отметить, что в первое время после интронизации, когда Собору предстояло принять ряд важных определений о высшем церковном управлении, Патриарх почти не появлялся на его заседаниях. Они проходили под председательством митрополита Новгородского Арсения.¹⁸⁵ Таким образом, давая Собору свободно сформулировать свое мнение по этим вопросам, Патриарх Тихон рассеял прежние опасения авторитаризма, который, якобы, может внести Патриаршество в деятельность Собора и во всё церковное управление. В то же время – те действия и выступления, которые Святейший Тихон должен был предпринимать как Предстоятель Церкви, неизменно находили единодушную поддержку Собора. В них видели самоотверженные усилия Патриарха, направленные к благу всей Церкви, они служили выражением церковной совести.

В служении Святейшего Тихона в первый год его Патриаршества следует отметить ещё один момент. Он использовал любую возможность, чтобы совершать Богослужения в московских храмах. Особенно часто в 1918 году ему пришлось служить в приходах Пресни – рабочего района Москвы, куда он выезжал по просьбам прихожан.¹⁸⁶ В этом же году ему довелось совершить посещение других городов: Петрограда, Ярославля, Ростова Великого и Иваново-Вознесенска, где местное население и духовенство неизменно оказывали ему самый горячий приём.¹⁸⁷

В Январе 1918 года, протестуя против большевистских бесчинств, арестов и расстрелов ни в чем не повинных людей – священнослужителей и мирян, глумления над святынями, по всей стране с благословения Патриарха двинулись крестные ходы. Мирные выступления, сам вид многотысячных толп, в которые войска отказывались стрелять и которые было невозможно остановить или запретить, испугали новую власть больше, чем военное сопротивление – в то время ещё довольно слабое. Казалось бы, сами обстоятельства направляли Святейшего Патриарха к повторению подвига своего святого собрата Патриарха Гермогена. Однако, Патриарх Тихон не воспользовался ситуацией для более решительных действий.

Е.М. Писарева, проживавшая в Тюмени в конце 1917-начале 1918 гг. вместе с бывшим главой Временного правительства князем Г.Е. Львовым, писала в своём дневнике:

«30.1 Сегодня Г(еоргий) прочёл в газетах от 23.1 про грандиозную демонстрацию в Петрограде по поводу разгрома большевиками Алек(сандро)-Нев(ской) Лавры. Крестный ход из Лавры направился к Казанскому собору, к нему примыкали крест(ные) ходы из других Церквей. Весь Невский от Лавры до Казанского собора был заполнен народом, было около 300 тысяч человек, в толпе были рабочие и замечались и солдаты. Когда крестный ход и толпа остановилась около собора, из толпы кто-то крикнул: «Христос Воскресе», толпа подхватила и в каком-то восторженном порыве запела воскресный канон, было громадное воодушевление. Наряду с этим, в той же газете, напечатан декрет об отделении Церкви от государства и о том, что церкви принадлежат народу. Этим широко открывают двери церквей для кощунственных грабежей и захвата святынь... Большевики испугались такой демонстрации и уже на следующий день появились разные заметки в газетах, в которых они стараются смягчить и объяснить происшедшее в Лавре».¹⁸⁸

Действительно, в ходе столкновения верного народа с красногвардейцами 19 Января и общегородского крестного хода 21 Января, намеченные к реквизиции жилые помещения Лавры удалось отстоять.¹⁸⁹ Но это была, пожалуй, единственная безусловная победа Патриархии над Совнаркомом.

Крестные ходы прошли не только в революционном Петрограде. Например, в Сибири епископ Тобольский Гермоген «благословил на крестный ход и Тобольск. Накануне Владыке пришли приказать, чтобы никакого крестного хода не было или Владыку арестуют. Все знали, что крестный ход запрещён. Но загудели колокола, и Владыка с духовенством, под хоругвями и крестами, вышел из собора. Крестный ход совершился. Громадные толпы народа потекли вдоль стены, вокруг Тобольского Кремля, с пением «Спаси Господи люди Твоя».

Тобольский Кремль возвышается над городом, дом Государя и Царской Семьи ниже Кремля. Со стены были хорошо видны окна Тобольского дома и за окнами узники: Государь, Государыня, Царевны, Цесаревич.

Владыка остановил крестный ход на том месте стены, откуда был виден Тобольский дом. Запели молебен. Потом Владыка один подошел к краю стены. Один стоял он над Тобольском, с деревянным крестом. Он высоко поднял крест и благословил Царскую Семью».¹⁹⁰

28 Января 1918 года крестный ход прошел в Москве. Свидетель этого события религиозный писатель В.Ф. Марцинковский вспоминал:

«Стоя недалеко от Лобного места, я видел, как с различных улиц вытекали на площадь бесконечные потоки московского люда, возглавляемого духовенством с крестами, иконами и хоругвями, сверкающими золотом. Говорили, что в процессе участвовали сотни тысяч человек. Пели пасхальный тропарь: «Воскресение Твое, Христе Спасе...» По-видимому, народ чувствовал уже приближение суровой борьбы с религией и хотел выразить свое сочувствие Церкви».¹⁹¹

19 Января 1918 г. Патриарх Тихон подписал своё знаменитое послание, которое могло стать решающим программным документом для всех православных христиан России. В нём Патриарх прямо и недвусмысленно призвал к активному сопротивлению большевикам, как богоборческой, преступной власти.

«Опомнитесь, безумцы, – обращался он к большевикам и их сторонникам – прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию в жизни настоящей – земной. Властью, данной Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если вы только носите ещё имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной. Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: «Измите злаго от вас самех"(1Кор.5:13).

... Зовём всех вас, верующих и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Святой Матери нашей.

Враги Церкви захватывают власть над Ней и Ее достоянием силой смертоносного оружия, а вы противостаньте им силой веры вашей, вашего властного все-народного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной».¹⁹²

Хотя большевики и советская власть непосредственно Патриархом не упоминались, всё же документ этот был безусловно направлен против них, и оказался воспринят именно так. Послание выражало чёткую позицию Церкви в отношении богоборческой власти и намечало программу действий для клириков и мирян: отказ от сотрудничества с большевиками, работы в их учреждениях, активное и пассивное сопротивление, создание антисоветских организаций и союзов. Однако, в этом обращении отсутствовало указание на конечную цель противостояния – восстановление прежней законной Самодержавной власти в соответствии с Утверждённой Грамотой Великого Московского Собора от 21 Февраля 1613 года, указывавшей, что:

«кто же пойдет против сего Соборного постановления – Царь ли, Патриарх ли и всяк человек, да проклянется таковой в сем веце и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы.

...А кто убо не похощет послушати сего Соборного Уложения, его же Бог благослови, и начнет глаголати ино, и молву в людях чинити, то таковой, аще от священных чину, и от бояр, царских синклит и воинских, или ин кто от простых людей, и в каковом чину не буди; по священным правилам Святых Апостол и Вселенских седми Соборов – Святых Отец, и Поместных, и по Соборному Уложению всего извержен будет, и от Церкви Божьей отлучен, и Святых Христовых Тайн приобщения, яко раскольник Церкви Божьей и всего православного Христианства, мятежник и разоритель Закону Божьему, а по Царским Законам мест восприимет, и нашего смирения и всего освященного Собора, не буди на нем благословения от ныне и до века. Да будет твердо и неразрушимо в будущая лета, в роды и не прейдет ни едина черта от написанных в ней».¹⁹³

Соборное Уложение 1613 г. возлагало на русских граждан почётную ответственность за судьбу страны и будущее династии. И в этом смысле вина русских революционеров и тех русиян, кто их поддерживал, была глубже, чем вина Троцкого и тех большевистских лидеров, кто не принадлежал ни к Православной Церкви, ни к русскому народу.

Решительное и последовательное исполнение программы, указанной в Послании Патриарха Тихона, стало бы для советской власти гибельным. В одной из бесед со своими соратниками Ленин высказал опасение, как бы Патриарх Тихон не стал вторым Гермогеном. Учитывая исторический опыт своих по сути предшественников, большевики сделали всё возможное, чтобы этого не случилось и вышли из борьбы победителями – в отличие от польских захватчиков и сторонников внутренней смуты начала XVII столетия.

В первый момент послание вызвало растерянность во враждебном лагере. Документ распространялся верными патриотами по всей России, печатался в виде листовок, переписывался от руки, публиковался в независимых изданиях. Однако, были случаи, когда пастыри скрывали документ от мирян «страха ради иудейска» (Ин.19:38).

Анафематствование Патриархом Тихоном гонителей Церкви, а, стало быть, и непосредственно советской власти в послании от 19 Января 1918 года заставило заговорить о нём, как о деятеле не только церковном, но и политическом – первом деятеле столь высокого ранга, который открыто призвал народ к борьбе с большевиками. Впоследствии те много раз обвиняли его в измене миролюбивым христианским принципам, в подстрекательстве к гражданской войне. Однако, нельзя забывать, что в Январе 1918 года Гражданской войны могло бы ещё и не быть, если бы народ внял Обращению и единодушно отказался подчиниться новой власти, которая в этом случае оказалась бы в самоизоляции. Здесь сказалась ошибочность взглядов, сложившихся в послепетровский Синодальный период о том, что Церковь не должна вмешиваться в дела Государства, тогда как последнее может бесцеремонно вмешиваться во внутренние дела Церкви. Ведь очевидно, что Евангелие является руководством не только к церковной, но и к гражданской жизни, поскольку оно должно воздействовать на все сферы жизни, и было бы абсурдно утверждать иначе. Невозможность существования Церкви вне политики и, тем более, когда последняя пронизала все области человеческого бытия, в том числе церковного, проявилась и в поступках самого Патриарха, когда он выступил с воззванием, содержащим практически безусловную политическую программу, которую, естественно, её следовало довести до логического конца. (Этого, однако, не было сделано Патриархом, в чём и состояла его серьёзная ошибка, стоившая неслыханных жертв для народа и страны в целом.)

Таким было, например, открыто политическое послание по поводу Брест-Литовского мира от 5(18) Марта 1918 г. В нём Патриарх писал:

«Мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России и стольный город Киев, мать городов, колыбель нашего крещения, хранилище святынь, перестает быть городом державы Российской; мир, отдающий наш народ и Русскую землю в тяжкую кабалу, – такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения, Церкви же Православной принесет великий урон и горе, а Отечеству неисчислимые потери. А между тем у нас продолжается та же распря, губящая наше Отечество. Внутренняя междоусобная война не только не прекратилась, а ожесточается с каждым днем. Голод усиливается... Взываю ко всем вам, архипастыри, пастыри, сыны мои и дщери о Христе: спешите с проповедью покаяния, с призывом к прекращению братоубийственных распрей и разрушения, с призывом к миру , тишине, к труду, любви и единению».¹⁹⁴

Существует несколько версий, благословил ли Патриарх Тихон Белое движение и если нет, то почему он так поступил. Архиепископ Аверкий Троицкий и Сиракузский высказал на этот счёт следующее предположение: «Есть люди, до сих пор продолжающие смущаться и соблазняться тем, будто Святейший Патриарх Тихон не дал благословения кому-то, кто просил его благословить борьбу Белой Армии против большевиков. Но ведь мы не знаем, как всё это доподлинно было, при каких обстоятельствах и в какой обстановке это происходило. А кроме того, к прискорбию нашему приходится признавать, что и в Белой Армии не всё было духовно благополучно. Нередки были случаи, когда белые воины, с таким подъемом певшие «Смело мы в бой пойдем за Русь Святую!»..., о Святой Руси по-настоящему и не помышляли и вели себя нисколько не лучше, чем самые отъявленные большевики».¹⁹⁵

Однако, существуют свидетельства, что Патриарх не во всех случаях держался внешнего нейтралитета. Так, по некоторым сообщениям, он прислал в конце 1918 года через епископа Нестора (Камчатского) графу Келлеру шейную иконочку Державной Богоматери и просфору, когда он должен был возглавить Северную Армию. В Омске на Богослужении 1 Сентября 1919 года тот же епископ Нестор передал народу призыв Патриарха Tиxoнa: «Скажи народу, что если они не объединятся и не возьмут Москву опять с оружием, то мы погибнем и Святая Русь вместе с нами».¹⁹⁶

В наше время уже нет необходимости «обелять» образ Патриарха тем, что он отказал в благословении армии, которая, при всех своих недостатках, единственная имела силы свергнуть большевиков. Безусловно, не всё было столь однозначно, хотя можно понять и боль Патриарха, поскольку ему пришлось бы благословить русскую армию в борьбе против русских же, хотя и предателей. Вероятно, документы и свидетельства проливающие свет на этот вопрос ещё не найдены.

Но правы и те, кто указывал, что и Белое движение не всегда было достойно целей, за которые оно боролось. Произвол контрразведки, насилия, идейный разлад и распри – все это отвратило от белых даже тех, кто готов был сражаться с красными. «Дело в том, что наблюдались уже признаки развала... множество офицеров бездельничало, уклоняясь от отправки на фронт, замечалась расхлябанность дисциплины... И одновременно среди этой разрухи столько было проявлено жертвенности, патриотического воодушевления некоторыми юными добровольцами, мальчиками-подростками, учениками средних школ!» (Митропол. Евлогий. Путь моей жизни. М. 1994. С.320).

Появление так называемого «зеленого» движения вызвано именно разочарованием народа в белых и красных вождях. Не случайно после разгрома Армии A.B. Колчака большевики потратили ещё три года на борьбу с крестьянским движением в Сибири. Если бы неправильными политическими действиями белые не оттолкнули от себя миллионы русских мужиков – исход Гражданской войны мог бы стать иным.

Однако, главной причиной поражения Белого движения было отсутствие идейного единства в его собственных рядах. В отличие от большевиков, которые ясно понимали необходимость сплоченности и на время отложили все внутренние распри¹⁹⁷, их противники постоянно конфликтовали между собой. В результате даже сами участники Белого движения не всегда представляли, какой же будет грядущая Святая Русь: самодержавной, конституционно-монархической. деспотической или парламентской.

Между тем, положение в стране становилось всё серьезнее, фронты Гражданской войны разделили её территорию. Число жертв продолжало расти, народное хозяйство приходило в упадок. В этих условиях Патриарху и Священному Синоду пришлось в полной мере выступать в качестве фактора единства Церкви и выразителя её сознания.

Лето 1918 года стало одним из критических моментов в истории Гражданской войны. Хотя большевистский террор уже начался, он ещё не принял таких грандиозных масштабов, как несколько месяцев спустя. Отчасти новая власть ещё сама не знала, до какой степени она может простирать собственный произвол. Например, когда в Июне 1918 года большевиками был расстрелян командующий Балтийским флотом, капитан 1-го ранга A.M. Щастный, это вызвало в Петрограде целую бурю. Заволновались моряки, забастовали предприятия, по городу прошли демонстрации протеста, подавленные силой. События свидетельствуют не только о том, что большевиков ещё не очень боялись, но и что расстрелы пока не стали будничным явлением. Народ не успел и не желал к ним привыкать. Местные коммунистические руководители боялись оппозиционных выступлений и не всегда спешили форсировать события. Среди лидеров партии и даже в самой чека велась скрытая борьба между сторонниками «революционной законности», пытавшимися сдержать произвол «в рамках необходимости», и энтузиастами неограниченного террора. Поэтому когда после странного убийства наркома печати М.М. Володарского В.И. Ленин потребовал от Петрограда «массовитости» террора, его не послушался даже Г.Е. Зиновьев, известный своей жестокостью.

В тревожной и напряженной для обеих сторон обстановке сгущались тучи на теми, кто и будучи свергнутыми, преданными, лишенными всех прав, находясь под арестом, представляли опасность для узурпаторов. В ночь с 16 на 17 Июня 1918 года по санкционированному Москвой постановлению Уральского Совета в г. Екатеринбурге, в подвале дома отставного инженер-капитана H.H. Ипатьева были расстреляны бывший Император Николай II Александрович, Его Супруга Императрица Александра Федоровна и Их Дети 13-летний Наследник Цесаревич Алексей, и Великие Княжны 22-летняя Ольга, 21-летняя Татьяна, 19-летняя Мария и 16-летняя Анастасия. Вместе с ними погибли доктор Е. Боткин и трое слуг, оставшиеся до конца верными своему Государю и Его Семье. Сутки спустя под Алапаевском большевики расстреляли Великую Княгиню Елизавету Феодоровну, Великих Князей Сергея Михайловича, Ивана Константиновича, Константина Константиновича и князя Владимира Павловича Палей (внука Императора Александра II).

Событие было настолько беспрецедентным даже для красного произвола, что большевики не решились сообщить о расстреле всей Императорской Семьи. В опубликованной информации указывалось только на казнь Императора с туманным добавлением, что семья переправлена в другое место. Сообщение породило множество слухов и способствовало появлению позднее в России и за границей целой плеяды самозванцев.

Правду, хотя и неполную, народ смог узнать только после освобождения Екатеринбурга Белой армией. Расследования, проведённые судебным следователем по особо важным делам H.A. Соколовым и генерал-лейтенантом М.К. Дитериксом, открыли страшные картины злодеяния.

Патриарх Тихон немедленно и публично осудил расстрел бывшего Императора. «Узнав, как и другие москвичи, из газет о случившемся, он тотчас созвал совещание Соборного Совета, на котором порешили совершить публичную панихиду по убиенному... В протоколе совещания есть собственноручная приписка Святейшего: «Благословляю архипастырей и пастырей молиться о сем на местах».

В праздник Явления Казанской Божией Матери Патриарх отправился в Казанский собор, находившийся по соседству с Кремлем, занятым ВЦИКом, и в переполненном народом храме произнес проповедь, ставшую исторической:

«Счастье, блаженство наше заключается в соблюдении нами Слова Божьего, в воспитании в наших детях заветов Господних. Эту истину твердо поняли наши предки. Правда, и они, как все люди, отступали от учения Его, но умели искренно сознавать, что это грех, и умели в этом каяться. А вот мы, к скорби и стыду нашему, дожили до такого времени, когда явное нарушение заповедей Божьих уже не только не признаётся грехом, но оправдывается, как нечто законное. Так, на днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета рабочих и солдатских депутатов, и высшее наше правительство – Исполнительный комитет – одобрил это и признал законным. Но наша христианская совесть, руководясь Словом Божьим, осудит это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего Государя: беспристрастный суд над ним подлежит истории, а он теперь предстоит перед нелицеприятным судом Божьим, но мы знаем, что он, отрекаясь от Престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы, после отречения, найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринял для улучшения своего положения, безропотно подчинился судьбе... И вдруг он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую-то вину, а за то только, что его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние, уже после расстрела – одобряется высшей властью. Наша совесть примириться с этим не может, мы должны во всеуслышание заявить об этом, как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточат в тюрьму, путь нас расстреливают. Мы готовы всё это претерпеть в уповании, что и к нам будут отнесены слова Спасителя нашего: Блаженны слышащие Слово Божье и хранящие е!».¹⁹⁸

30 Августа 1918 года произошли два известных события, трагически повлиявшие на дальнейший ход Гражданской войны и судьбы тысяч людей. В Петрограде студент Л. Каннегисер убил председателя местной ЧК М.С. Урицкого. Несколько часов спустя в Москве произошло покушение на В.И. Ленина. Большевики воспользовались этими терактами, словно нарочно подгаданными под выгодный момент¹⁹⁹, чтобы объявить о начале Красного террора, т.е. массового уничтожения «враждебных классов». Только в первые дни в Петрограде было расстреляно 512 заложников.

По обеим столицам прокатилась волна облав, результатами которых стали новые казни ни в чем не повинных людей.

Жестокие репрессии обрушились и на духовенство. В Москве в Сентябрьские дни Красного террора в числе других священнослужителей был расстрелян известный миссионер протоиерей Иоанн Восторгов. Очевидец событий писал: «И этот человек перед смертью проявил редкое величие духа. Он предложил всем желающим исповедаться у него. И много людей потянулось к нему за исповедью. В одну кучу смешались всесильные министры, спекулянты, офицеры и просто мирные обыватели, захваченные большевиками. И у этого человека, который сам должен был умереть через несколько часов, для каждого нашлось слово утешения. А вот другой служитель Христа, Макарий Гневушев, тоже предназначенный к расстрелу, предложил чрезвычайке раскрыть все тайны высшего русского духовенства, при условии, если ему будет сохранена жизнь... Так разно поступили эти два человека...».²⁰⁰ В Петрограде вместе со своими сыновьями был расстрелян настоятель Казанского собора протоиерей Философ Орнатский. Его не спасло даже заступничество A.B. Луначарского. В Сентябре 1918 года были ликвидированы братства приходских советов, закрыто большинство ещё сохранившихся церковных органов печати и так далее²⁰¹.

В осенние дни Красного террора 1918 г. большевики не решились расправиться с Патриархом, но они предоставили ему изощренную пытку быть свидетелем гибели многих своих пасомых. С болью и гневом видел он, как огонь бессмысленного произвола истреблял тысячи ни в чем не повинных людей – по преимуществу православных – священнослужителей, монашествующих, мирян. Он не мог помешать злодеяниям: для большевистских лидеров, давно отрекшихся от Православия или никогда к нему не принадлежавших, авторитет Патриарха ничего не значил. Таким образом, жертвы, которых хотел избежать Патриарх Тихон, не решаясь последовать славному примеру своего предшественника – святейшего Патриарха Гермогена, находившегося практически в аналогичной ситуации и послужившего освобождению Отечества даже своею гибелью в польском заточении, – лишь возрастали и возрастали. За годы же богоборческой власти число их превысило количество жертв тирании за всю историю человечества. А четыре поколения Русского народа, воспитанные в атеизме, без надежды на спасение души, лишенные преемственности национальных традиций, практически окончательно погубили то, что пыталась сберечь Православная Церковь в лице Патриарха Тихона в нашей стране.

В годовщину Октябрьской революции Патриарх обратился к Совету Народных Комиссаров с известным обличением, где осудил преступления новой власти.

«Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство, – гласило Обращение – Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду. И не предвидится конца порожденной вами войне, так как вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество призраку массовой революции. Не России нужен был заключенный вами позорный мир с внешним врагом, а вам, задумавшим окончательно разрушить внутренний мир. Никто не чувствует себя в безопасности; все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Хватают сотнями беззащитных, гноят целыми месяцами в тюрьмах, казнят смертью часто без всякого следствия и суда, даже без упрощенного, вами введенного суда. Казнят не только тех, которые перед вами в чем-либо провинились, но и тех, которые даже пред вами заведомо ни в чем ни виноваты, а взяты лишь в качестве «заложников»; этих несчастных убивают в отместку за преступления, совершенные лицами не только им не единомышленными, а часто же вашими сторонниками или близкими вам по убеждениям. Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем неповинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной контрреволюции. Бесчеловечная казнь отягчается для Православных лишением последнего предсмертного утешения – напутствия Св. Тайнами, а тела убитых не выдаются родственникам для христианского погребения.

...Соблазнив тёмный и невежественный народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть и заглушили в нём сознание греха: но какими бы деяниями ни прикрывались бы злодеяния, – убийство, насилие, грабеж всегда останутся тяжкими и вопиющими к небу об отмщении грехами и преступлениями. Вы обещали свободу.

...Это ли свобода, когда никто не может высказать открыто свое мнение, без опасения попасть под обвинение в контрреволюции? Где свобода слова и печати? Где свобода церковной проповеди? Уже заплатили своей кровью мученичества многие смелые церковные проповедники; голос общественного и государственного обсуждения и обличения заглушён; печать, кроме узко-большевистской, задушена совершенно.

Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры. Не проходит дня, чтобы в органах вашей печати не помещались самые чудовищные клеветы на Церковь Христову и Её служителей, злобные богохульства и кощунства. Вы глумитесь над служителями алтаря, заставляете епископов рыть окопы (епископ Тобольский Гермоген Долганов) и посылаете священников на грязные работы. Вы наложили руку на церковное достояние, собранное поколениями верующих людей, и не задумались нарушить их посмертную волю. Вы закрыли ряд монастырей и домовых церквей без всякого к тому повода и причины. Вы заградили доступ в Московский Кремль – это священное достояние всего верующего народа. Вы разрушаете исконную форму церковной общины – прихода, уничтожаете братства и другие церковно-благотворительные и просветительные учреждения, разгоняете церковные епархиальные собрания, вмешиваетесь во внутреннее управление Православной Церкви. Выбрасывая из школ священные изображения и запрещая учить в школах детей вере, вы лишаете их необходимой для Православного воспитания духовной пищи.

...Не Наше дело судить о земной власти; всякая власть, от Бога допущенная, привлекла бы на себя Наше благословение, если бы она воистину явилась «Божьим слугой» на благо подчиненных и была «страшна не для добрых дел, а для злых» (Рим.13:3). Ныне же к вам, употребляющим власть на преследование ближних и истребление невинных, простираем Мы Наше слово увещания: отпразднуйте годовщину вашего пребывания у власти освобождением заключенных, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лк.11:50), и от меча погибните сами вы, взявшие меч (Мф.26:52).

Тихон, Патриарх Московский и всея России.

25 Октября (7 Ноября) 1918 года».²⁰²

Как теперь известно, поднявшие меч действительно погибли от меча. Почти все вожди «ленинской гвардии» умерли страшной смертью, униженные и уничтоженные собственными соратниками и последователями. Но пророчество не сбылось в том смысле, какой вкладывал сам Патриарх, имея в виду скорое свержение советской власти. В наступившее новое смутное время в России не нашлось влиятельного вождя, который бы, подобно Патриарху Гермогену, призвал русский народ на борьбу с узурпаторами. Таким духовным лидером мог бы стать Патриарх Тихон. К сожалению, вынужденная непоследовательность проявилась и в письме в Совнарком, где смелый обличительный пафос под конец сменялся наивной надеждой на диалог. Власть, чью безнравственность св. Тихон отчетливо понимал, не могла и не хотела заняться устроением «порядка и законности», ибо для этого ей пришлось бы отдать под суд почти всех своих вершителей. В конце осени 1918 г. советские лидеры не только не собирались смягчить диктатуру, но напротив – ожесточили её. Опьяненные победами в России и начавшейся революцией в Германии, которую они считали вторым актом моровой революции, большевики чувствовали себя сильнее, чем когда-либо, и менее, чем когда-либо желали идти на уступки. Даже либеральные возражения отдельных соратников, в ком ещё теплилась совесть, уже ничего не значили для победившего радикального (ленинского) крыла большевизма. Мало считаясь с мнением собственных товарищей, В.И. Ленин и его единомышленники вовсе игнорировали мнение «служителя культа». Победить их злую беспощадную силу могла только другая сила – решительная и мощная своим идейным единством. Хотя большевики многократно использовали данный документ против Патриарха и Церкви, как свидетельство их контрреволюционности, он мог быть истолкован и как поиск компромисса, что, безусловно, не добавляло ясности в позиции Церкви относительно советской власти.

Вскоре после выпуска Послания – 24 Ноября – Патриарх после произведённого в его покоях чекистами обыска впервые оказался подвергнут домашнему аресту. 6 Декабря 1918 года он направил в Совнарком заявление, в котором указывал, что никаких воззваний, направленных против советской власти не подписывал, никаких подобных действий не предпринимал и предпринимать не собирался: «В качестве Патриарха Всероссийского я, как видно из письма моего в Совет Народных Комиссаров и к председателю Совета В.И. Ленину открыто призываю всех к миру и прекращению братоубийственной вражды... Многим мероприятиям правительства я не сочувствую, но не наше дело судить земные власти, а тем более предпринимать действия, направленные к ее низвержению».²⁰³ Неоднократные ходатайства и поручительства членов Священного Синода помогли добиться в Январе следующего года освобождения Первоиерарха.

Дальнейшее разрастание Гражданской войны сопровождалось в начале 1919 года новым ужесточением антирелигиозной политики РКП(б). Ставка делалась на полное и скорое отмирание Церкви и религии, определявшейся не более, как «предрассудки». Считалось, что их можно достаточно скоро преодолеть при помощи «целенаправленной системы воспитания» и «революционного воздействия», в том числе и насильственными мерами. Позднее, в советской атеистической литературе этот период борьбы с Церковью получил название «бури и натиска». Подобные взгляды получили отражение в принятой в Марте 1919 года на VI съезде РКП(б) Программы партии. По существу в ней ставилась задача тотального наступления на религию, говорилось о грядущем «полном отмирании религиозных предрассудков».²⁰⁴

Период 1919–1920 гг. ознаменовался для Русской Церкви целым рядом неблагоприятных для Ее внешнего бытия свершений. С начала года во всё расширяющемся масштабе власти стали активно закрывать монастыри. Основанием для этого послужило положение Декрета СНК об отделении Церкви от государства, согласно которому все монастырское имущество подлежало безусловной национализации. В связи с этим местными органами власти принимались решения о передаче монастырских помещений, в т.ч. Богослужебных и жилых заинтересованным советским учреждениям.²⁰⁵ Так, Президиум Московского Совета принял в Январе 1919 года постановление о передаче монастырских помещений Отделу народного просвещения. При этом монашествующие из большинства монастырей были выселены. Постепенно стали закрываться монастыри в Калуге, Тамбове, Курске, Воронеже, Новгороде, Ярославле и др. городах и соответствующих губерниях.²⁰⁶

Затем, 1 Февраля 1919 года Народный комиссариат юстиции принял постановление об организованном вскрытии мощей.²⁰⁷ Этой кампании, по замыслам организаторов, отводилось важное место в деле подрыва Православной веры в народе. Газеты и журналы того времени пестрели сообщениями с так называемыми разоблачениями обмана церковников в связи со вскрытием «нетленных» мощей. Так, согласно данным советской печати, до осени 1920 года было вскрыто 63 раки со св. мощами.²⁰⁸ Сам подобный подход к почитаемой Церковью святыни, являющейся для Неё предметом особого благоговения, не мог иначе классифицироваться церковным сознанием, как глумление. В связи с этим Патриарх Тихон уже 17 Февраля 1919 года выпустил указ епархиальным архиереям об устранении поводов к глумлению и соблазну в отношении св. мощей. Там он, в частности, давал следующее обоснование почитания св. мощей, его форм и того, что понимается Церковью под мощами:

«Господу было угодно прославить некоторых святых Своих нетлением их тела; честные мощи таковых угодников Божьих открыто почивают в храмах в драгоценных раках гробницах, сооруженных любовью верующих... Благочестивое усердие верующих, окружая их останки благоговением, соорудило и для таковых честных мощей драгоценные раки и оправы, иногда по подобию человеческого тела, располагая в них, в подобающих облачениях, кости праведников и другие частицы святых их мощей».²⁰⁹

В связи с тем, что начавшаяся кампания по вскрытию св. мощей стала принимать всё более широкие масштабы, Патриарх Тихон 20 Марта 1919 года обратился с решительным протестом в Совнарком, выступая «в защиту поруганной святыни».²¹⁰ Так, защищая Церковь, он и всех верующих призывал к этому, воздерживаясь, однако, от эксцессов в отношении рядовых исполнителей запланированной центральной властью кощунственной акции. 21 Июня 1919 года Патриарх обратился со специальным посланием ко всем чадам Православной Российской Церкви с призывом отказаться от всех актов мести в отношении участников антицерковных кампаний. В этом послании, выдержанном в духе апостольской проповеди, он писал:

«Даже если бы сердца наши разрывались от горя и утеснений, наносимых нашим религиозным чувствам, нашей любви к родной земле, нашему временному благополучию, даже если бы чувство наше безошибочно подсказывало нам, кто и где наш обидчик. Нет, пусть лучше нам наносят кровоточащие раны, чем нам обратиться к мщению, тем более погромному, против наших врагов, или тех, кто нам кажется источником наших бед. Следуйте за Христом! Не изменяйте Ему. Не поддавайтесь искушению. Не губите в крови отмщения и свою душу. Не будьте побеждены злом. Побеждайте зло добром. (Рим.12:21)».²¹¹

В этом послании Патриарх Тихон невольно поставил перед своей паствой неслыханную в Православном мире задачу практически отдать святыни на поругание псам (Мф.7:6) и быть пассивными свидетелями надругательства над переданным отцами духовным наследием, отказавшись от защиты его. Что же, и чашу со Святыми Дарами надо было отдать на поругание? Естественно, что Православный народ, привыкший благоговейно относиться к святыням, был не готов к подобной постановке вопроса и остался в недоуменной растерянности, без чёткого руководства. Таким образом, страна осталась без традиционно-патриотического духовного водительства.

И всё же, даже в этих тяжелейших условиях некоторым архиереям удавалось отстоять святыни. Так, митрополит Петроградский Вениамин в Сентябре 1919 года добился отмены уже намеченного вскрытия мощей св. Александра Невского.²¹²

В это время на территориях, контролируемых Белой Армией, многие архипастыри и клирики включились в политическую деятельность или пассивно поддерживали Белое движение, что также могло быть расценено, как антисоветская деятельность. Поскольку большевики уже не раз применяли к своим противникам принцип коллективной ответственности, Патриарх Тихон обратился 25 Сентября 1919 года с посланием к архипастырям с призывом о невмешательстве в политическую борьбу. Этим он стремился снять с Церкви обвинения в «скрытой контрреволюции». Он писал:

«Мы с решительностью заявляем, что такие подозрения в чисто политической деятельности (в скрытой контрреволюции – авт.) несправедливы: установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления (ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение».

Далее отвечая на обвинение, что якобы Церковь готова благословить иностранную интервенцию, он пишет:

«Обвинение голословное и неосновательное: мы убеждены, что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто и ничто не спасёт Россию от нестроения и разрухи, пока Правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а через то не «возродится духовно в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины» (Ефес.4:24).

«Памятуйте же, отцы и братие, – обращается он к духовенству – и канонические правила и запрет св. Апостола «блюдите себя от творящих распри и раздоры», «повинуйтесь всякому человеческому начальству» в делах мирских (1Петр.2:13), уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях... Посвящайте все свои силы на проповедь Слова Божьего, истины Христовой, особенно в наши дни, когда неверие и безбожие дерзновенно ополчились на Церковь Христову, и Бог мира и любви да будет со всеми вами. Аминь (2Кор.13:11)».²¹³

В связи с войной, изменением границ у многих епархий частично или же полностью была нарушена связь с каноническим центром Русской Церкви в лице Синода и Патриарха. Чрезвычайные условия налагали особую ответственность на каждого епископа, как на предстоятеля Поместной Церкви – епархии. В связи с этим, с учётом сложившихся обстоятельств, Священный Синод под председательством Патриарха 5 Мая 1920 года принял постановление о предоставлении епархиальным архиереям решать на местах все церковные дела (даже те, которые ранее входили в компетенцию Синода – авт.) в случае прекращения связи с высшим церковным управлением.²¹⁴ В связи с тем, что подобное положение стало принимать хронический характер (требования правительств Польши и Финляндии о прекращении местными православными епархиями сношений с Московской Патриархией, эмиграция миллионов верующих и духовенства в условиях блокады Советского государства), а перспективы самого высшего церковного управления (например, в случае кончины Патриарха и невозможности созыва Собора, а также вступления в должность Местоблюстителя и т.д.) оставались неясными, Священный Синод и Высший Церковный Совет на совместном заседании под председательством Патриарха Тихона 20 Ноября 1920 года приняли беспрецедентное в истории Русской Церкви постановление о самоуправлении епархий в случае отсутствия канонического высшего церковного управления или невозможности связи с ним. Основные его положения сводились к следующему:

2. В случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т.п., окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление почему-либо прекратили свою деятельность, Епархиальный Архиерей немедленно входит в сношения с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях в виде ли Временного Высшего Церковного Правительства или Митрополичьего округа или ещё иначе.

4. В случае невозможности установить сношения с архиереями соседних епархий и впредь до организации Высшей Церковной Власти, Епархиальный архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами.

5. В случае, если положение вещей, указанное в параграфах 2 и 4 примет характер длительный или даже постоянный, в особенности при невозможности для архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления, наиболее целесообразной (в смысле утверждения церковного порядка) мерой представляется разделение епархии на несколько местных епархий...». Однако подобное положение в целом не представлялось как окончательная норма, в связи с чем 10-й пункт Постановления гласил: «Все принятые на местах, согласно настоящим указаниям мероприятия, впоследствии, в случае восстановления Центральной Церковной Власти, должны быть представлены на утверждение последней» (то есть Поместного Собора всей Русской Церкви – авт.).²¹⁵

Впоследствии этот знаменитый Патриарший Указ № 362 послужил основанием для отделения Зарубежной и Катакомбной Церквей, по сей день не имеющих канонического общения с Московской Патриархией.

Между тем, кампания по закрытию монастырей и «ликвидации» св. мощей приобретала все более угрожающий характер. К концу 1920 года большевики разогнали уже 673 монастыря.²¹⁶ В Сентябре того же года была закрыта Свято-Троице-Сергиева Лавра, а ещё ранее из неё, согласно циркуляру Наркомата юстиции (НКЮ) от 25 Августа 1920 года, в один из московских музеев были увезены мощи Преподобного Сергия.²¹⁷ Ещё ранее, 10 Мая, когда стало известно о готовящихся изъятии св. мощей и закрытии Лавры, Патриарх Тихон, как ее священноархимандрит, направил в Совнарком жалобу, где, в частности, писал: «Мы прибегли к письменному обращению и заявили, что закрытие лаврских храмов и намерение вывезти оттуда мощи самым существенным образом затрагивает нашу религиозную совесть и является вторжением гражданской власти во внутреннюю жизнь и верования Церкви, что стоит в противоречии с декретом об отделении Церкви от государства, с неоднократными заявлениями высшей центральной власти о свободе вероисповеданий и с разъяснениями, что нет никакого общего распоряжения об изъятии из храмов предметов культа...».²¹⁸ А когда Лавра все же была закрыта, он обратился с посланием к чадам Церкви, где выражая скорбь по случаю утраты этой великой святыни.²¹⁹

В соответствии с циркуляром Наркомата юстиции от 18 Мая 1920 года в РСФСР была проведена ликвидация почти всех епархиальных советов. Осенью завершилась национализация церковного имущества. Согласно отчёту VIII отдела Наркомата юстиции, к этому времени было изъято 7150 миллионов рублей, 828 десятин монастырской земли, 1112 доходных домов и так далее.²²⁰ К лету 1920 года по стране в целом произвели 58 вскрытий святых мощей, и правительство решило полностью завершить эту «кампанию». 29 Июля Совнарком утвердил предложения Наркомата юстиции «О ликвидации мощей во всероссийском масштабе». Однако, сохранившийся значительный авторитет Церкви, активное сопротивление верующих помешали полному осуществлению задуманного плана. Через восемь месяцев в секретном циркуляре Наркомъюста от 1 Апреля 1921 года фактически признавалось поражение в этом вопросе:

«1. Не производить ликвидацию мощей в таких условиях, когда создаётся впечатление, что орган местной власти, совершенно не поддерживаемый сколь-либо солидной частью трудящихся и при полном несочувствии всего населения, а только опираясь на силу своего служебного положения, производит эту операцию, как бы повинуясь лишь предписанию из центра...

2. Часто наблюдается, что органы власти, без подготовки и твёрдо продуманного плана приступившие к ликвидации и встретив неожиданное для них сопротивление и агитацию церковников, кулаков, обывателей, малодушно пасуют и не доводят дело до конца предпринятой операции. В результате таких непродуманных действий оказывается: мощи разворочены, лежат там же, где и были, то есть в церкви (из которой их вывезти Советы не решаются), раздражая своим видом страсти обывателей, и являются явным доказательством бессилия и безрукости местных органов...».²²¹

Дальнейшие события продолжали показывать, что большевики не намерены были соблюдать даже собственные установления, что куцый, ущемляющий права верующих декрет об отделении Церкви от государства служил правовой ширмой для безоговорочного наступления на религию. С окончанием Гражданской войны крестный путь Патриарха Тихона и миллионов православных верующих продолжался.

Но ни подрыв материальной базы, ни жесточайшие административные гонения, ни прямые репрессии не приблизили для коммунистов поставленных целей: Первый период антирелигиозного наступления явно не принёс тех результатов, на которые рассчитывали некоторые теоретики большевизма (например, Н.И. Бухарин). Большинство населения страны, несмотря ни на какие сатанинские методы по отлучению людей от Церкви, продолжали оставаться Ее частью. Патриархия также вышла из Гражданской войны несокрушённой в своей основе.