История христианской православной церкви

Церковь есть от Бога установленное общество людей, соединенных между собой православной верой, законом Божиим, священноначалием и таинствами. Своим назначением она имеет: 1) сохранять и распространять между людьми дарованное ей Божественное Откровение; 2) сохранять и употреблять к освящению своих членов установленные таинства и другие священнодействия; 3) сохранять Богоучрежденное в ней управление и пользоваться им для руководства верующих к животу вечному.

2. Предмет церковной истории

История христианской Церкви имеет своим предметом изобразить судьбу и потом деятельность Церкви по отношению к главной цели ее назначения – освящению и спасению человеческого рода. Изображая судьбу церкви как общества, история должна показать, как это общество основалось, утвердилось и с тех пор существует доныне. При изображении же деятельности Церкви относительно главной цели ее назначения, история должна всегда иметь в виду: 1) как Церковь в различные времена и при различных обстоятельствах сохраняла полученной ею от И. Христа и Апостолов учение веры и уясняла его в сознании своих чад: 2) как она сохраняла и употребляла во благо людей Божественные таинства и вообще священнодействия и 3) как она сохраняла и пользовалась своим священноначалием для возведения своих членов к высшему нравственному совершенству.

В истории церковной различают большей частью три главных периода:

Во-первых, период основания и, по преимуществу, внешнего распространения Христовой Церкви, начиная от сошествия Св. Духа на Апостолов до победы христианства над язычеством в Римской Империи, при Константине великом (34–323).

Во-вторых, период, по преимуществу, внутреннего устроения и утверждения Церкви Христовой и отпадения западной Церкви от союза с восточной (323–863).

В-третьих, период постоянного сохранения и защищения всего древнего благоустройства Церкви вселенской Церковью Православной восточной и постепенного искажения этого благоустройства Церковью западной доныне.

Мы же, для краткости, разделим Историю Церкви на две части, из которых в первой будет изложена общая церковная история, от сошествия Св. Духа на Апостолов до отпадения западной Церкви от союза с восточной, а во второй–история Русской Церкви, от начала христианства между племенами славянскими до учреждения Святейшего Синода (863–1721).

Первое основание Христианской Церкви положил Господь наш И. Христос, Он собрал около Себя первых учеников и последователей и соединил их в одно религиозное общество, новым законом веры и деятельности, вновь установленными Им таинствами и священноначалием. Завершение этого основания должно было последовать через ниспослание обещанного от Господа ученикам Св. Духа. Без помощи Св. Духа Апостолы не могли бы надлежащим образом ни уразуметь учения своего Божественного наставника, ни исполнить данных Им заповедей, ни сделаться раздателями благодатных даров в св. таинствах; самое совершение св. таинств не могло иметь места без присутствия в них Св. Духа. Посему-то и Христос, заповедав ученикам Своим идти с проповедью во весь мир и совершать таинства, в то же время, перед Своим вознесением на небо, запретил им приступать к возложенному на них служению, пока они не получат обещанного Св. Духа и не облекутся силой свыше.

Возвратившись с горы Елеонской, Апостолы, согласно с повелением Иисуса Христа, неразлучно пребывали в одной горнице и проводили время в молитве и ожидании Св. Духа¹. С ними находились: Мария, Матерь Иисуса, братья Его и многие из учеников, всех около 120 человек. И вот, в 50-й день по вознесении Христовом, поутру, в третьем, часу (по нашему в 9-м), внезапно сделался слышен с неба шум как-бы от несущегося сильного ветра, и наполнил дом, в котором находились Апостолы и ученики Христовы. Явились разделяющиеся языки, как-бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Св. Духа и начали говорить на других языках, как Дух давал им провещевать. Сбежавшееся на шум Иудеи, между коими много было (приехавших в Иерусалим на праздник Пятидесятницы) уроженцев Аравии, Персии, Египта, крайне изумились, услышав, что простые галилейские рыбари говорят на разных языках о великих делах Божиих. Апостол Петр возвестил, что сей дар получен ими от Св. Духа, ниспосланного распятым и воскресшим Господом. Слушавшие речь Петра умилились сердцем и сказали Апостолам: «братия, что нам делать?» Петр же отвечал им: «покайтесь и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, и получите дар Святого Духа. Ибо вам принадлежит обетование и детям вашим и всем дальним, кого ни призовет Господь Бог. Действие чуда было так поразительно, что немедленно до трех тысяч уверовали во имя Христово.

Таким образом, день Пятидесятницы сделался днем рождения Христианской Церкви: в этот день получили освящение от Св. Духа первые ее пастыри, образовалась первая паства ее в лице 3,000 крестившихся и получили действие учрежденные Христом таинства.

Со дня Пятидесятницы Апостолы своей проповедью, подкрепляемой знамениями и чудесами, более и более умножали число верующих в Иерусалиме. Однажды Петр с Иоанном шли в храм для вечерней молитвы. Сидевший в притворе нищий, хромой от рождения, протянул к ним руку, прося милостыни. Петр посмотрел на него и сказал: «серебра у меня нет, а что имею, дам: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи. Петр поднял за руку нищего и стал ходить. Все бывшие в храме окружили Апостолов и дивились совершенному ими чуду. Тогда Апостол Петр сказал: «Израильтяне, что дивитесь или смотрите на нас как будто бы мы своей силой и благочестием сделали то, что он ходит? верой во имя Иисуса, от Которого вы отреклись пред Пилатом и убили, и Которого Бог воскресил из мертвых, исцелен этот человек, которого вы видите и знаете». Проповеди Апостольской уверовали пять тысяч человек. Начальники иудейские, досадуя на проповедь Апостолов, заключили их под стражу, а на другой день представили синедриону. На вопрос синедриона: «какой силой вы исцелили хромого?» Апостолы, отвечали: «именем Иисуса Христа. Назорея, Которого вы распяли; и Которого Бог воскресил из мертвых». Видя перед собой исцеленного, первосвященники не могли ничего возразить и отпустили Апостолов, запретив только им продолжать проповедь об имени Иисусовом. На это Апостолы сказали: «судите, справедливо ли вас слушать более, нежели Бога? Мы не можем не говорить того, что видели и слышали».

И после сего число верующих умножалось с каждым днем, потому что руками Апостолов совершались в народе многие знамения и чудеса. Больных выносили даже на улицы и полагали на постелях и кроватях, дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них. Сходились также в Иерусалиме многие из окрестных городов, неся больных, нечистыми духами одержимых, и все они исцелялись.

Все уверовавшие постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах. У всего общества было одно сердце и одна душа. И никто ничего из имения своего не называл своим, но все было у них общее. Владельцы домов или полей, продавая оные, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду. Так, Иосия, прозванный от Апостолов Варнавой (сыном утешения), продал свою землю и деньги, за нее полученные, положил к ногам Апостолов.

Некоторый же муж, именем Анания, продав имение, с ведома жены своей Сапфиры, утаил из цены и, принесши только некоторую часть из нее, положил к ногам Апостолов. Петр сказал ему: «Анания, для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Приобретенное продажей не в твоей ли власти находилось? Ты солгал не человеку, по Богу». Услышав сии слова, Анания пал бездыханен. То же случилось и с женой его, которая, придя в собрание и не зная ничего о случившемся, повторила ту же ложь. И великий страх объял всю Церковь и всех слышавших cиe.

С увеличением числа верующих Апостолам стало трудно распоряжаться церковным имуществом. И вот, когда до них дошел слух, что иудеи-еллинисты ропщут, что будто бы их вдовицам выдается меньше пособий, чем вдовицам Евреев Иерусалимских, то они созвали множество учеников и сказали: «нехорошо нам, оставив слово Божие, печься о столах. Итак, братия, выберите из своей среды семь человек изведанных, исполненных Св. Духа и мудрости: их поставим на службу cию». И когда общество избрало их, Апостолы, помолясь, возложили на них руки. Избранные стали называться дьяконами. Их обязанностью было раздавать пособия бедным и помогать Апостолам в деле проповеди и при совершении таинств. В то же время вера Христова распространилась по Галилее, Финикии и Сирии.

С поставлением дьяконов число верующих еще сильнее стало возрастать в Иерусалиме. Один из дьяконов, Стефан, исполненный веры и силы, совершал великие знамения и чудеса в народе. С ним вступили однажды в спор некоторые евреи-еллинисты. Не могшие противостоять его мудрости, они в злобе оклеветали Стефана перед синедрионом в хуле на Бога и Моисея. Оправдываясь, Стефан упрекнул самих судей в убиении истинного Мессии, и наконец, в священном восторге воскликнул: «вот я вижу небеса отверстые и Сына человеческого, стоящего одесную Бога». Тогда присутствовавшие в синедрионе Иудеи, схватив Стефана, вывели за город и, положив свои одежды у ног юноши Савла, стали побивать Стефана камнями. Побиваемый же, стоя на коленях, молился за своих убийц, говоря: «Господи, Иисусе, не вмени им греха сего и прими дух мой». Он сделался первым христианским мучеником.

Вслед за убиением Стефана открыто было гонение на прочих верующих в Иерусалиме. Особенной ревностью в преследовании христиан отличался некто юноша Савл. Избегая его преследований, последователи Христовы рассеялись из Иерусалима по всей Иудее, Галилее и другим странам, и вместе с собой пронесли всюду Евангелие. Так, один из семи дьяконов, Филипп, пришел в город Самарию и своей проповедью и чудесами обратил жителей ее ко Христу. Самарийцы с радостью принимали крещение от Филиппа. Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, узнав о крещении самарийцев, послали Петра и Иоанна низвести на новокрещенных Духа Святого. Петр и Иоанн, пришедшие в Самарию, возложили на крещенных руки, и они получили Духа Святого².

Савл родился в Тарсе, главном городе Киликии, от иудеев, имевших право римского гражданства. Он был тщательно воспитан в отеческом законе у одного из лучших учителей фарисейской секты, мудрого Гамалиила. Обладая пылким характером, Савл вышел из школы жарким ревштелем закона Моисеева и жестоким врагом христиан. Ревность свой он простер до того, что ободрял иудеев к убиению Стефана и стерег одежды убийц. По убиении Стефана он разыскивал и других последователей Христовых, входил в их дома и отдавал мужей и женщин в темницы. Услышав о появлении христиан в Дамаске, Савл испросил у первосвященников полномочие перевязать их и привести на суд в Иерусалим. Когда же Савл, дыша угрозами убийством, приближался к Дамаску, на дороге внезапно осиял его необыкновенно сильный с неба свет. Это было в полдень. Савл упал на землю и услышал говоривший голос: «Савл, Савл, что ты Меня гонишь»? – «Кто ты, Господи»? спросил Савл. – «Я Иисус Назорей, Которого ты гонишь». – Что же мне повелишь делать»? – «встань, поди в город, там тебе сказано будет, что нужно делать». Савл встал и с открытыми глазами ничего не видел. Бывшие с ним также видели свет и слышали голос, но не могли разобрать слов и стояли в оцепенении. Когда кончилось видение, Савла привели в Дамаск. Три дня он не видел, не ел и не пил. Через три дня Господь в видении явился жившему в Дамаске ученику Анании и велел ему идти к Савлу и возложить на него руки, чтобы он прозрел. Анания отвечал: «Господи я слышал, что сей человек много зла сделал святым твоим в Иерусалиме». Но Господь сказал ему: «иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое пред народами и князьями». Анания повиновался, пришел к Савлу, возложил на него руки во имя Христово, и от глаз Савла отпала как бы чешуя; он вдруг прозрел и крестился. И стал проповедовать в Дамаске по синагогам об Иисусе, что Он есть Сын Божий. Жившие здесь Иудеи, зная о цели его прихода, сначала крайне изумились происшедшей в нем перемене, но потом возненавидели его и стали искать случая убить его. Спасаясь от их замыслов, Савл ушел в Аравию, провел здесь три хода и потом возвратился в Иерусалим. Здесь он старался войти в общество учеников Христовых, но все боялись его, пока Варнава не представил его Апостолам и не поручился в искренности его обращения. В Иерусалиме он пробыл только 15 дней. Смелая проповедь его о Христе и здесь вызвала со стороны иудеев покушение на его жизнь, почему братия тайно препроводила его в Кесарию, а отсюда на родину его в Тарс.

Перед удалением Павла из Иерусалима Господь явился ему во время молитвы его в Иерусалимском храме и сказал: «поспеши и выйди скорее из Иерусалима, потому что здесь не примут твоего свидетельства о Мне. Я пошлю тебя далеко к язычникам».

Уверовавшие из иудеев вначале полагали, что в Церковь Христову можно принимать только обрезанных по закону Моисееву; но Господь открыл, что в нее должно принимать и язычников. В Кесарии жил один римский сотник, по имени Корнилий. Он был человек благочестивый и боящийся Бога, со всем домом своим, творивший много милостыни народу и всегда молившийся Богу. Однажды утром он ясно увидел Ангела Божия, который вошел к нему и сказал: «Корнилий Молитвы твои и милостыни пришли на память Богу. Итак, пошли людей в Иоппию и призови Симона, который прозывается Петром и живет в доме Симона кожевника, близ моря. От него услышишь слова, которыми спасешься ты и весь дом твой». Корнилий тотчас же послал в Иоппию двух слуг и одного воина, сказав им, что было при сем нужно. Между тем, как они приближались к городу, Петр, действительно проживавший в Иоппии в доме Симона кожевника, у которого он остановился на несколько дней во время путешествия своего с евангельской проповедью по Палестине, взошел на верх дома помолиться. Это было около полудня. Вдруг Петр почувствовал голод, пришел в исступление и видит отверстое небо и спускающийся к нему какой-то сосуд. Петр заглянул в сосуд и увидел в нем разных четвероногих животных, гадов и птиц. При этом послышался голос: «Петр, заколи и ешь». Петр отвечал: «нет, Господи, я никогда не ел ничего нечистого или скверного». Но голос сказал: «что Бог очистил, того ты не почитай нечистым». Это было трижды, и сосуд опять поднялся на небо. Когда же Петр размышлял, что бы значило это видение, внизу послышались голоса, спрашивавшие: «здесь ли живет Симон, называемый Петром»? Дух же сказал Петру: «вот три человека ищут тебя. Встань и иди с ними, ни мало не сомневаясь, ибо Я послал их». Петр сошел вниз и нашел посланных от Корнилия. Петр беспрекословно, по их приглашению, последовал за ними в Кесарию и возвестил Корнилию, что единственное средство спасения есть вера во Христа. Не кончил своей проповеди Петр, как Дух Святой сошел на всех слушавших слово. Верующие из иудеев, пришедшие с Петром, крайне изумились, что дар Св. Духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих и славящих Бога на разных языках. Тогда Петр воскликнул: «кто может запретить креститься водой тем, которые, как и мы, получили Духа Святого»? Почему велел им креститься во имя Иисуса Христа и, по просьбе их, остался с ними еще несколько дней. Когда Петр возвратился в Иерусалим, то все верующие из иудеев стали упрекать его, что он крестил язычников. Петр рассказал о данном ему откровении и сошествии Св. Духа на Корнилия и его домашних до крещения и тогда все успокоились и прославили Бога, говоря: «видно и язычникам дал Бог покаяние в жизнь».

В 39-м году, когда христианство проникло и в столицу востока Антиохию и распространилось здесь между язычниками, Апостолы послали к ним Варнаву. Варнава, вызвав к себе на помощь Савла, целый год с ним трудился над устроением Церкви антиохийской. В ней-то в первый раз верующие стали именоваться христианами.

Когда Церковь антиохийская была достаточно устроена, Дух Святой воззвал Савла и Варнаву на проповедь в других местах. Они отпущены были после поста, молитвы и возложения рук. Со словом благовестия Апостолы отправились сначала на остров Кипр, родину Варнавы, и дошли до города Пафоса. Здесь римский проконсул Павел Серий пожелал слышать Слово Божие, но бывший при нем иудейский волхв старался отвратить его от веры. Павел поразил слепотой волхва и тем обратил проконсула.

Из Пафоса Апостолы отправились в Малую Азию и прибыли в Антиохию Писидийскую. Здесь, в один субботний день, они посетили синагогу. После чтения закона и пророков начальники синагоги предложили им сказать поучение народу. Павел встал и проповедал о необходимости веры в Господа Иисуса Христа.

При выходе Апостолов из синагоги язычники просили проповедать им о том же в следующую субботу. В назначенный день почти весь город собрался слушать Слово Божие. Иудеи, увидя собравшийся народ, исполнились зависти и стали сопротивляться всему, что ни говорил Павел. Тогда Апостолы смело сказали им: «прежде всего вам, надлежало проповедать Слово Божие; но как вы отвергаете оное и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то мы обращаемся к язычникам». Слыша это, язычники радовались и прославляли Господа, но иудеи подняли на проповедников гонение и выгнали их из своих пределов. Апостолы же, отрясши на них прах от ног своих, пошли для проповеди в Иконию и Листру.

В Листре Апостол Павел исцелил хромого от рождения. Изумленные язычники приняли Павла за Меркурия, а Варнаву за Юпитера, и хотели им, как богам, принести жертвы. Апостолы с трудом вразумили толпу, что они такие же люди и пришли для обращения их от ложных божеств к истинному, живому Богу. Несмотря на сильное впечатление, произведенное в народе исцелением хромого, иудеи, прибывшие из Антиохии Писидийской, скоро успели вооружить жителей Листры против проповедников Христовых. Павел был побит камнями и замертво вынесен из города. Когда же ученики собрались вокруг него, он встал и пошел в город, а на другой день удалился с Варнавой в Дервию. Проповедав Евангелие сему городу и приобретя довольно учеников, они отправились обратно в Антиохию. На сем пути они снова побывали в Листре, Иконии и Антиохии Писидийской и к основанным в сих городах церквам рукоположили пресвитеров. Возвратившись в Антиохию, они собрали церковь и возвестили все, что Бог сотворил через них, как Он отверз дверь веры язычникам.

Около того времени пришли в Антиохию из Иерусалима христиане из иудеев и стали доказывать, что для обращенных язычников, при вере в Иисуса Христа, необходимо также соблюдать обрезание и весь вообще обрядовый закон Моисеев. Возникли жаркие споры. Для окончательного решения их Павел и Варнава отправились на совет к прочим Апостолам, так как возникший вопрос касался всей Церкви. Апостолы и пресвитеры собрались для совещания. По долгом рассуждении, Петр встал и сказал, что Господь, избравши его сначала для обращения язычников, не положил никакого различия между ними и иудеями, всем одинаково даровав Св. Духа; и потому не должно искушать Бога, налагая тяжкое бремя еврейского закона на новообращенных, но должно веровать, что они спасутся единой благодатью Христа. Тогда все собрание умолкло и внимало повествованию Павла и Варнавы о знамениях и чудесах, какие Бог произвел через них у язычников. Иаков, брат Господень, одобрил мнение Петра, как согласное с пророками, и предложил написать язычникам: «чтобы они удерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови, и не делали другим того, чего себе не хотят». Изложив решение собора письменно и запечатлев его словами: «изволися Духу Святому и нам», Апостолы отправили его с Павлом, Варнавой и выборными из Иерусалимской церкви к христианам, жившим в Антиохии, Киликии и Сирии.

Около 51 года Павел и Варнава предприняли второе Апостольское путешествие, но каждый отдельно. Варнава со своим племянником Марком отправился на свою родину, Кипр, Павел же с Силой, Лукой и Тимофеем, посетив прежде основанные им церкви в Малой Азии, по воле Божьей, перенес место своих подвигов в Македонию. Здесь первая церковь основана была им в главном городе – Филиппах.

В то время как он трудился над основанием церкви Христовой в этом городе, одно обстоятельство заставило его скоро отсюда удалиться. С апостолом встретилась однажды служанка, одержимая прорицательным духом. Увидев Павла и его спутников, она неотступно стала ходить за ними и кричать: «вот рабы Бога вышнего, возвещающие нам путь спасения» Это делала она в течение нескольких дней. Павел, соскучив ее криками, наконец, обратился к ней и сказал одержавшему ее духу: «именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее». И дух тот час же вышел. Прорицательный дух женщины доставлял господам ее большой доход. Почему, когда они увидели, что источник доходов их прекратился, схватили Павла и Силу и представили их городскому начальству, говоря: «эти Иудеи возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам, римлянам, принимать и исполнять не следует». Начальники города велели Павла и Силу бить палками и заключили их в темницу, приказав крепко стеречь их. Темничный страж, получив такое приказание, посадил их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоду. Около полуночи Павел и Сила стали молиться и воспевать хвалы Богу, узники же слушали их. Вдруг сделалось сильное землетрясение, основание темницы поколебалось, двери все отворились и оковы со всех спали. Темничный страж пробудился и, увидев двери темницы отворенными, хотел мечем умертвить себя. В эту минуту послышался голос Павла: «не делай себе никакого зла; мы все здесь». Страж потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете пал к ногам Павла и Силы. После сего он тотчас же привел их в дом свой, омыл раны их и спросил: «государи мои, что мне делать, чтобы спастись»? Они отвечали: «веруй в Господа Иисуса Христа и спасешься ты и домашние твои». И проповедали Слово Господне ему и всем бывшим в доме его. Страж немедленно крестился со всеми своими домашними, приготовил стол и возрадовался, что уверовал в Бога истинного. Между тем, начальники города, узнав, что Павел имеет право римского гражданина, весьма испугались, что осмелились без суда бить его всенародно; сами явились к нему и Силе, чтобы извиниться, и, выведши их из темницы, просили их удалиться из города.

Оставив город Филиппы, Апостол Павел пошел с Евангельской проповедью по Греции; основал церкви в Салониках, или Солуни, Верии и, наконец, прибыл в Афины. При виде сего города, полного идолов, Апостол Павел скорбел духом, и всякий день беседовал о Боге со встречавшимися ему на площади. Некоторые из философов, услышав от него новое для них учение, представили его в Ареопаге. Здесь, на вопрос о проповедуемом учении Апостоле возвестил им неведомого Бога.

«Афиняне», – так говорил Ап. Павел в Ареопаге, – «по всему вижу, что вы очень набожны. Обходя и обозревая ваш город, я нашел жертвенник, на котором написано: неизвестному Богу. Сего-то Бога, которого вы, не зная, почитаете, я и проповедую вам. Бог, сотворивший мир и все, что в нем, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий какую-либо нужду, Сам давая всему жизнь, и дыхание, и все. От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив их обитать в предопределенные времена и пределы, дабы они искали Бога, не постигнут ли и не найдут ли Его; хотя Он и недалеко от каждого из нас; ибо мы Им живем, и движемся, и существуем... Попустив быть временам неведения, Бог ныне повелевает всем человекам повсюду покаяться. Ибо Он назначит день, в который будет праведно судить вселенную посредством предопределённого Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив его из мертвых».

Афиняне, услышав от Апостола о воскресении Иисуса Христа, одни стали смеяться и перестали его слушать, а другие подробнее исследовали его учение и уверовали. В числе уверовавших был знаменитый член Ареопага Дионисий. Из Афин апостол Павел прошел в Коринф и, прожив в нем полтора года, опять отплыл в Сирию³.

Около 54 года Апостол Павел с Лукой, Титом и Тимофеем предпринял третье апостольское путешествие. Главным поприщем его деятельности был в это время Ефес; в нем он провел три года⁴. Здесь своими знаниями и чудесами он привлек весьма многих к вере Христовой и нанес сильный удар язычеству во всей Азии. Поставив епископом Ефесской церкви сотрудника своего Тимофея, апостол Павел прошел по Македонии⁵ и Греции⁶ и отсюда отправился на праздник Пятидесятницы в Иерусалим. На пути к Иерусалиму он остановился в Милете, призвал к себе пастырей ефесской церкви и трогательно простился с ними.

Прощаясь с пастырями Ефесской церкви, Апостол говорил: «вы знаете, как я жил с вами во все время с первого дня, в который пришел я в Азию: служил Господу со всем смирением, со многими слезами, и не пропустил ничего полезного, о, чем бы не сказал вам и чему бы не поучал вас при народе и по домам. И вот ныне иду я в Иерусалим, и знаю, что вы уже не увидите более лица моего. Итак, берегите себя и все стадо, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями (епископами) пасти церковь Господа и Бога, которую Он приобрел кровью Своей. Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; итак бодрствуйте, помня, что я три года непрестанно день и ночь со слезами поучал каждого из вас. Ни серебра, ни злата, ни одежды я ни от кого не пожелал. Сами вы знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне служили эти мои руки. Ибо Господь сказал: «более блаженства в том, чтобы давать, нежели брать». Сказав сие, он пал на колена и молился со всеми присутствовавшими. Тогда они пролили обильные слезы и, повергаясь на выю Павлову, целовали его. Скорбели же они преимущественно о том, что более не увидят его. И провожали его до корабля.

В Иерусалиме он встретился с враждебными ему иудеями из всех стран и был спасен их рук только римской стражей, которая препроводила его в Кесарию на суд к римскому наместнику Феликсу. Феликс, хотя и нашел Павла невинным, но, домогаясь от него подарка за освобождение, продержал его в узах целые два года. Не освободил его даже и тогда, когда передал должность свою заступившему его место Фесту. Фест, желая угодить иудеям, готов был даже выдать им Павла, но Павел, по праву римского гражданина, потребовал перенесения своего дела на суд Кесаря.

Он отправлен был в Италию вместе с другими узниками на одном купеческом корабле. Корабль был выброшен бурей на мель у острова Мальты и апостол, вынужденный прожить на острове три месяца в ожидании другого корабля, успел здесь насадить церковь. В Риме он провел целые два года под легким надзором приставленного к нему воина, уча о Господе Иисусе всех приходивших к нему, и простер свою проповедь даже до дома Кесарева⁷. В 68 году меч Нерона положил конец его апостольской деятельности⁸. Памятником ее остался целый ряд основанных им церквей от Антиохии на востоке до отдаленных пределов запада.

Как апостол Павел был избран для распространения Евангельского света между язычниками, так Апостолы Петр, Иаков и Иоанн имели призвание к обращению иудеев. Первоначальным и главным поприщем их деятельности был Иерусалим. Апостол Петр преимущественно пред прочими содействовал учреждению первой христианской церкви в Иерусалиме и его окрестностях. После апостольского Собора (50 г.), вышед из Иерусалима, он провел несколько лет в Антиохии, обошел азийские церкви, основанные Павлом, поставил во многих из них епископов, посетил Египет и рукоположил в епископа александрийской церкви своего постоянного сотрудника евангелиста Марка. Отсюда прибыл он в Рим и здесь окончил свой жизнь во время гонения на христиан при Нероне (67 или 68 года). Распинаемый, он просил своих палачей распять его вниз головой, считая себя недостойным уподобиться Господу в образе распятия и желая умереть с головой, преклоненной к стопам своего Учителя.

Апостол Иаков, сын Алфеев (Клеопы) и брат Господень, был предстоятелем Церкви Иерусалимской и своей святой подвижнической жизнью приобрел уважение даже от неверовавших иудеев. Впрочем, это не спасло его от злобы фарисеев. Однажды в праздник Пасхи они возвели его на портик храма и потребовали всенародного отречения от Христа. Апостол, вопреки их требованию, торжественно и с силой исповедал Его Господом, обещанным Мессией; его низвергли с портика, побивали камнями и, наконец, умертвили ударом палки по голове. Побиваемый, он кротко молился о своих врагах. Впрочем, не все иудеи были довольны его убиением; некоторые даже последовавшее разрушение Иерусалима признавали Божьим наказанием за беззаконный поступок с праведником.

Апостол Иоанн жил в Иерусалиме до самого успения Богоматери, вверенной от Иисуса Христа его попечению, и разделял с Петром труды проповедания Слова Божия. По успении Богоматери он перешел в Ефес и здесь, в продолжение многих лет, неутомимо действовал словом, примером и писаниями к утверждению и распространению церкви, основанной апостолом Павлом. Во время гонения при Домициане он был сослан в заточение на остров Патмос; но при Нерве снова возвратился в Ефес и по-прежнему продолжал отечески заботиться о малоазийских церквах. При этом он обнаруживал самую трогательную кротость и снисхождение к падшим и большую строгость к лжеучителям. В глубокой старости, когда он чувствовал себя не в силах приходить в церковные собрания, он приказывал приносить себя и, в назидание верующих, постоянно говорил только следующие слова: «дети, любите друг друга». Когда его спросили однажды, почему он всегда одно и то же повторяет, он отвечал: «такова была заповедь Господня: достаточно и одну ее исполнить». Он жил до времени Траяна и умер в 105 году по Рождестве Христовом. Со смертью его кончился век апостольский.

О трудах прочих апостолов мало известно. Предание говорит, что Фома был в Парфии и Индии, Матфей в Эфиопии, Иуда – в Ливии, Андрей – в Скифии и доходил до гор киевских. Здесь водрузил он первый крест и предсказал, что на них воссияет некогда благодать Божия. Один из семидесяти учеников Христовых Фаддей основал церковь в Едессе, а спутник Апостола Петра Марк – в Александрии и был здесь первым епископом.

Во 2-м и 3-м веках вера Христова продолжала распространяться и утверждаться преимущественно в тех же местах, в которых она существовала со времен апостольских. Вновь она утвердилась в Персии, Карфагене, Британии и Галлии (именно в Лионе и Вьене). В Персию она проникла из Едессы, в Карфаген и Британию – из Рима.

В Галлию принесена была Пофином и Иринеем из Малой Азии. Из Карфагена она распространилась по Нумидии и Мавритании, из Вьена же и Лиона – по Германии и Галлии. Таким образом, христианство распространилось по всем странам тогдашнего мира.

Такому быстрому распространенно христианства содействовали: во-первых, ревность и самоотвержение первых христианских проповедников; во-вторых, святая жизнь и поведение христиан, их взаимная братская любовь, непоколебимая твердость, уверенность в истине христианской веры и, в особенности, та радость, с которой они переносили самые страшные мучения за Христа, и в-третьих, всего более, чудеса, совершаемые верующими.

Нельзя не удивляться такому быстрому распространению христианства, но оно покажется нам еще более удивительным, если обратить внимание на препятствия, при которых оно совершалось. Первые препятствия последовали со стороны иудеев, не признававших Иисуса Христа за Мессию. За проповедь, по случаю исцеления хромого от рождения, апостолы были заключены под стражу и освобождены с запретом проповедовать об имени Иисусовом. Но так как апостолы не прекращали проповеди, то их вторично взяли под стражу. Ангел освободил их из темницы и велел идти снова проповедовать в храме. Синедрион, призвав их, спросил: «не запретили ли мы вам накрепко учить об имени сем? И вот вы наполнили Иерусалим учением вашим, и хотите навести на нас кровь того человека». Апостолы смело возразили, что надлежит более повиноваться Богу, нежели людям. Первосвященники, умертвив Иисуса, решились было также поступить и с Апостолами; но мудрейший из всего сонмища Гамалиил удержал их, говоря: «оставьте людей сих; если дело их человеческое, то оно само собой рушится; если же Божеское, то вы не можете разрушить его, а сделаетесь только противниками Богу». Апостолы были отпущены, но с биением и угрозами. Вышедши из синедриона, они радовались, что за имя Господа Иисуса удостоились принять поруганиe.

Впрочем, первосвященники иудейские недолго держались совета Гамалиила; скоро они воздвигли гонение не только против Апостолов, но и против всех уверовавших во Христа. Первой жертвой гонения сделался архидьякон Стефан (35 г.). Начатое гонение с жаром продолжал юноша Савл; с его обращением оно затихло.

Около 44 г. Ирод Агриппа, в удовольствие евреев, умертвил Иакова, брата Иоаннова, и заключил Петра, намереваясь с ним также поступить. Но, в одну ночь, когда Петр спал между двумя воинами, скованный цепями, его разбудил Ангел и велел за собой следовать. Цепи спали с рук Апостола и двери сами собой растворились пред его вожатым. Как только Петр вступил в одну из городских улиц, Ангел стал невидим. Ирод, ненашедши узника, казнил стражей.

В 64 г. жертвой ненависти иудеев к христианам сделался также Иаков, брат Господень. Фарисеи низвергли его с кровли храма и побили камнями. Много потерпел от иудеев и апостол Павел.

Суд Божий постиг, наконец город, обагренный кровью стольких мучеников. Иудеи, выведенные из терпения корыстолюбием римских правителей, и в надежде на скорое явление Meccии, подняли оружие против своих властителей. Счастье им вначале благоприятствовало. Они истребили почти совершенно легион Кестия, но, с прибытием 60000 армии под начальством Веспасиана, дела Иудеев изменились. Веспасиан разрушил все укрепленные города в Галилее и других местах Палестины и потом приблизился к самой столице иудейской. Избранный на трон кесарей, он предоставил осаду Иерусалима сыну своему Титу. Тит обложил его около Пасхи 70 года по Рождестве Христовом и спустя 36 лет после вознесения Господня на небо. Несмотря на близкую опасность, в городе происходили страшные раздоры и междоусобия. Идумеи, призванные на помощь иудеями, в самый день вступления в город избили до 18.000 граждан. Тогда же образовались три злодейские шайки, которые вели кровавые распри в городе, храме и самом святилище; не щадили ни пола, ни возраста, ни состояния: умерщвляли старцев, жен, детей в колыбели. Многие из граждан старались спастись от этих извергов бегством; но, схватываемые римлянами, были распинаемы на крестах в виду города и храма. Такому бедствию подвергались до 500 ч. каждый день. Положение иудеев сделалось еще ужаснее, когда Тит, чтобы пресечь для осажденных всякую внешнюю помощь и всякую возможность к бегству и тем скорее принудить их к сдаче, приказал построить вокруг Иерусалима стену, чего дотоле при осадах вовсе не употреблялось. Вследствие этого, у иудеев открылся голод, а за ним опустошительная язва. В самом почти начале осады выброшено было из Иерусалима чрез одни ворота до 115 т. трупов; живые питались телами умерших, и одна из матерей в отчаянии заколола для себя в пищу своего грудного младенца. Несмотря на это, иудеи дрались с ожесточением, дрались даже на стенах храма, когда уже весь город перешел во власть римлян. Такое упорное сопротивление раздражило римские легионы, взявшие Иерусалим, они не дали пощады никому, так что не осталось даже признаков, что он имел некогда обитателей. Храм был предан пламени. В продолжение всей осады иудеев погибло до миллиона и ста тысяч; в плен было взято 97 тысяч. Из них многие погибли на потешных играх в Риме; многие отправлены были в Александрию и другие страны для продажи в рабство. В царствование Адриана (135 г.), иудеи снова восстали против римлян под начальством Варкохеба (сына звезды), выдававшего себя за Meccию. Множество христиан сделалось жертвой их зверской злобы и погибло в самых жестоких муках. Но возмущение было потушено кровью мятежников; их было избито до 580 тысяч. Иерусалим теперь был разрушен совершенно; по развалинам храма прошел плуг. На месте древнего св. града Давидова явился новый город, с новыми жителями, с новым наименованием. Иудеи были рассеяны по всему миру, и им под смертной казнью было запрещено приближаться к прежнему Сиону.

Разрушение Иерусалима, предсказанное Спасителем, весьма много содействовало успешнейшему распространению веры Христовой. Оно было, во-первых, видимым наказанием за убиение Мессии, а во-вторых, вразумительной проповедью о предсказанном пророками окончании времен ветхозаветных и наступлении времен новозаветных. Впрочем, не все Иудеи, переживавшие погибель своего отечества, так поняли значение этого события. Большая часть их свое несчастье сочла наказанием за неточное исполнение закона. Это было причиной образования в Тивериадской школе Гиллела так называемого Раввинизма, который возвел на одинаковую степень с законом Моисеевым самые нелепые предания от прежних сект и вдался в слишком буквальное и в то же время до крайности ухищренное толкование закона. Эти предания древних законоучителей еврейских собраны были равви Иудой в 219 г. в Тивериаде (Мишна) и, быв дополнены в 4 и 5 веках (Гемара), сделались для последующих евреев учительной и законодательной книгой, под именем Талмуда. Распространение между Иудеями Раввинизма стало новым препятствием к обращению их в христианство и укоренило в них самую сильную к нему ненависть.

Христианская вера, при самом своем появлении в Римской империи, подверглась сильным преследованием. Против нее вооружились почти все сословия и все по причинам различным.

Народ простой ненавидел христиан по тому, что считал их безбожниками, человеконенавистниками, врагами общественными; верил, будто христиане в своих собраниях предаются разврату, употребляют в пищу детей и по своему нечестию служат причиной общественных бедствий. Такие понятия о христианах старались распространять и поддерживать жрецы и все те, чьи выгоды тесно связаны были с язычеством. Философы и люди образованные, хотя не разделяли мнений черни, но, тем не менее, презирали христиан. Вера в распятого Бога казалась безумием для их гордости.

Императоры же преследовали христиан по тому, что быстрое распространение христианства, вследствие его полной противоположности воззрениям, нравам и обычаям язычества, грозило ниспровержением как господствующей религии, так и всему тесно с ней связанному гражданскому устройству. Принятие же и введение всякой новой меры воспрещалось основным законом Империи.

Гонений против христиан обыкновенно считают до десяти. Первое открыто было Нероном⁹ (64–67). Обвиняемые в зажигательстве Рима, они сложили всю вину на христиан, зная нерасположение к ним черни; стали отыскивать их и предавать ужасным казням. Одних они зашивали в кожу диких зверей и потом отдавали на растерзание псам, других обливали горючими веществами, расставляли по аллеям своих садов и зажигали их вместо факелов, во время своих ночных вакханалий. Жертвой этого гонения сделались и два первоверховные апостола.

Второе гонение (95–96) было при Домициане. По своей подозрительности и корыстолюбию, он многих из христиан лишил имущества и сослал в заточение. При нем заточен был в Патмосе апостол Иоанн и обезглавлен родственник дома кесарева св. Климент. Услышав, будто христиане ожидают Христова царствия, он потребовал к себе из Палестины двух родственников Господних; но взгляд на их руки, покрытые мозолями от полевых работ, рассеял его опасения.

Человеколюбивый Нерва (96–98) возвратил всех заточенных при Домициане и не обращал внимания на клеветы, возводимый на христиан, хотя христианство по прежнему оставалось в числе запрещенных религий. Траян (98–117), возобновив древний закон против тайных обществ, подал новый повод к преследованию христиан, собиравшихся втайне для богослужения. Вследствие сего указа, многие их христиан преданы были смертной казни. Из мучеников особенно замечательны: Симеон, епископ иерусалимский, преемник апостола Иакова, брата Господня, и Игнатий Богоносец, епископ антиохийский, ученик Св. Иоанна Богослова. Св. Симеон, будучи уже 120-летним старцем, после различных истязаний, был распят на кресте. Св. Игнатий Богоносец, по приказанию самого Траяна, пред которым он исповедал свою веру во Христа, был отдан в Риме на съедение зверям.

Особенно много было мучеников в Вифинии, где правителем был Плиний Младший. Утомленный непрерывными кровавыми сценами, он обратился за советом к императору, как поступать с христианами, которых нравственное учение, по исследованиям его, оказалось чистым и для общества неопасным. Траян отвечал ему указом, что изыскивать христиан нарочно и обращать внимание на безымянные доносы не должно; когда же на них формально донесут и докажут, что они христиане, то их казнить, если они откажутся принести жертву богам. Этот указ Траяна доставил христианам некоторую безопасность, потому что доносить на них формально пред судом не всякий решался. Недовольные сим жрецы нашли скоро другое средство вредить им. По их внушению, во время публичных игр, чернь в один голос стала требовать у судей смерти христиан. Власти городские, опасаясь возмущения в случае отказа, находились вынужденными исполнять желание народа. Но Грациан, проконсул Азии, представил императору Адриану, как несправедливо и бесчеловечно отдавать зверской толпе в жертву людей, ни в чем не виноватых. Тогда Адриан (117–138) запретил убивать христиан, если только законным порядком они не будут обвинены в уголовных преступлениях. Антонин (138–161) подтвердил сей указ и грозил смертью всякому, кто стал бы обвинять христиан без доказательств.

При Марке Аврелии (161–180) преследование христиан получило особый характер. Ослепленный мудрованиями стоической школы, он считал одушевление и преданность христиан своей вере фанатизмом, и не только дал полную свободу народной ненависти к христианам, но еще ввел в употребление систему истязаний, чтобы силой принуждать их к отречению от Христа. Замечательными при нем мучениками были: св. Иустин Философ и Поликарп, епископ смирнский. Св. Иустин после бичевания был обезглавлен, а св. Поликарп, 68 лет честно прослуживши Христу, был возведен на костер, и, пощаженный пламенем, был пронзен мечем.

После Марка Аврелия участь христиан в течение 70 лет, за исключением последних годов царствования Септимия Севера, была довольно сносна. Бывшие в это время императоры большей частью не обращали на них никакого внимания, некоторые даже явно покровительствовали им. Со вступлением же на престол Декия, христиане подверглись такому гонению, которое, по своей обширности и жестокости, превосходило все предыдущие. Убежденный в несовместимости христианства с устройством и духом империи, он предписал областным правителям употреблять всевозможные муки и казни для обращения христиан к язычеству, упорных же казнить, не щадя ни пола, ни возраста, ни состояния. Открывшиеся повсюду истязания, самые бесчеловечные, медленные и изысканные, заставили многих из христиан, особенно высших классов, отпасть от веры. Одни из них, для избежания истязаний, приносили жертвы языческим божествам, другие только воскуряли пред ними фимиам, иные же покупали у жрецов свидетельства, что они были язычниками (sacrificati, thurificati, libellatici). Но большая часть христиан, несмотря на все мучения, оставалась непоколебимой в своей вере и запечатлевала ее своей кровью. Таковы были епископы: Римский – Фабиан, антиохийский – Вавила, иерусалимский – Александр и многие другие. Потеря пастырей была для Церкви большим несчастьем, так как между верующими терялось внешнее единство, и они лишались иногда необходимых вещественных пособий. Посему некоторые из епископов, как св. Киприан Карфагенский и Дионисий Александрийский, по требованию своей паствы, благоразумно удалялись из мест своего жительства, чтобы потом издали, чрез письменные распоряжения, безопасно и непрерывно помогать нуждам верующих. Еще замечательнее поступок св. Григория, епископа Неокесарийского, за дар врачевания прозванного Чудотворцем. Имея в виду слова Господни: «когда вас будут гнать в одном городе, бегите в другой», он собрал свою паству и, удалившись из города, скрывался с ней в пустынях. Почему в его церкви не оказалось ни одного отпавшего.

После Декия Галлиен одним из своих указов предоставил христианам полную свободу вероисповедания, включив христианскую религию в число дозволенных религий. На основании этого указа христианская Церковь, в течение 40 лет, наслаждалась спокойствием. Оно было нарушено гонением, воздвигнутым Диоклетианом и соправителем его Галерием, фанатическим поклонником идолов. Гонение началось разрушением великолепного храма в Никомидии.

Затем последовал указ, которым повелевалось и прочие христианские храмы разрушить, книги священные сжечь, а самих христиан лишить должностей и прав. Один христианин имел неблагоразумие публично разорвать этот указ, за что и был обезглавлен. В то же время дважды открывался пожар в никомидийском дворце и возникали мятежи в Армении и Сирии. Галерий приписал все это христианам и склонил Диоклетиана к изданию против них трех еще более строгих указов. Ими поведывалось христиан всеми мерами принуждать к принесению жертв идолам, а упорных казнить. Все темницы мгновенно наполнились христианами, и кровь их потекла рекой по всей империи, исключая Галлию, Британию и Испанию, где управлял кроткий Констанций Хлор. Язычество сделало последнее страшное усилие к истреблению христианства. Над христианами истощали всевозможные пытки и казни. У них сдирали мясо с костей железными когтями и потом посыпали раны солью или поливали уксусом; их жгли медленным огнем, распинали вниз головой, разрывали их тело по частям и суставам щипцами, колесами и другими разными машинами; наконец, их жгли и топили целыми толпами. В Египте церковный историк Евсевий видел сам, как тупились мечи, ослабевали руки палачей от множества отсеченных голов, и как осужденные с радостными гимнами шли па смерть. По его счислению, в одном Египте было до 144.000 мучеников.

вскоре по открытии гонения на христиан, Диоклетиан сделался до того болен, что принужден был в 305 г. удалиться от дел правления, склонив к тому же и со-императора своего Максимиана. Вместо них сделались императорами: на востоке Галерий, а на западе Констанций и Максентий. В 311 г. казнь Божия постигла и Галерия; он впал в тяжкую болезнь. Сознавая в ней каравшую его десницу Бога христианского, он незадолго до своей смерти отменил все изданные против христиан законы, с тем только, чтобы христиане молили своего Бога за императора и империю.

По смерти Галерия императором на востоке был провозглашен Максимин, а его кесарем Ликиний. Максимин отменил указ Галерия о терпимости христиан и открыл на них вновь гонение. То же сделал и Максентий в подвластной ему Италии. Но это гонение не было так сильно и продолжительно, как предыдущее. Сын Констанция Хлора Константин, еще в 306 г. провозглашенный по смерти отца своего преемником его власти, низложил Максентия и положил конец гонениям на христиан.

Замечательнейшими мучениками этого времени были св. великомученики: Георгий, Феодор Тирон, царица Александра, Екатерина и варвара. Св. Великомуч. Георгий происходил из Каппадокии от христиан и получил хорошее воспитание. Поступив в воинскую службу, он обратил на себя внимание императора своей мужественной красотой и скоро сделался военачальником. По своему званию, он участвовал в государственных совещаниях. Увидев, что действия правительства направляются против христиан, он решился исповедать и защищать свою веру. Распорядившись своими имуществом, он явился в совет императора, где в тот день должна была решиться участь христиан, и мужественно защищал их. Георгия сперва заковали в колоды и на грудь его навалили камень; потом привязали к колесу, обращавшемуся над железными гвоздями, и ими терзали его тело; полагали его в негашеную известь; далее обули его в сапоги с острыми гвоздями и били воловьими жилами до тех пор, пока тело его с кровью как бы прикипело к земле. Но после всякой казни тело св. великомученика, вследствие молитвы к Господу, мгновенно исцелялось. Диоклетиан, приписывая эти чудеса волшебству, приказал знаменитому тогда волшебнику Афанасию приготовить отраву для св. Георгия, но и отрава не произвела на него своего действия. Изумленный волшебник торжественно исповедал Иисуса Христа и был обезглавлен, по приказанию императора. Тогда Диоклетиан льстивыми обещаниями стать склонять Георгия к отречению от христианства. Георгий изъявил желание идти в храм Аполлона. Император и Георгий, сопровождаемые двором и народом, входят в храм: все ожидают, что св. мученик принесет жертву богам. Но св. Георгий сотворил крестное знамение и идолы с шумом упали на землю. Тогда император, по требованию жрецов, приказал отсечь исповеднику голову. Чудесные страдания св. Георгия обратили ко Христу супругу Диоклетиана Александру и множество других язычников. Царица Александра также сделалась мученицей за Христа.

Св. Феодор Тирон, исповедав Иисуса Христа пред своими вождями и товарищами по оружию, предан был огню и среди пламени славил Господа.

Константин великий получил расположение к христианам от отца своего Констанция Хлора и матери Елены. Отец его говорил о христианах, что люди, верные Богу, не могут быть неверными своему государю. Героизм мучеников, свидетелем которого Константин был во время своего пребывания при никомидийском дворе, мог еще более расположить его к христинам. Во время войны с Максентием он имел случай сам убедиться в божественности Основателя христианской религии. Когда он умолял небо о даровании ему победы, то в самый полдень он вместе со своим войском увидел на небесах слившийся из света крест с надписью: «сим побеждай (τοὺτῳ νικᾶ)»в следовавшую за тем ночь Господь явился в сновидении Константину с тем же знамением и обещал ему победу, если только он водрузит крест на знаменах воинских. Константин исполнил это повеление и одержал полную победу над своим соперником. Максентий не только был разбит под стенами Рима, но и сам погиб, во время бегства в волнах Тибра под развалинами обрушившегося моста. Когда жители Рима на одной из своих площадей воздвигли памятник в честь победителя, то Константин пожелал изобразить себя не со скипетром в руках, а с крестом, и сделать на памятнике такую надпись: «сим победным знамением Рим освобожден от мучительского ига». В то же время (312 г.) он вместе с Ликинием издал указ о свободе всех вероисповеданий. Но так как в этом указе не было упомянуто о дозволении вновь принимать христианство, то в следующем году Константин дал второй указ, которым предоставлялось каждому исповедовать религию, какую кто находил лучшей, и свободно переходить от язычества к христианству. Но с изданием сих указов Константин не изменил еще наружно своих отношений к язычеству. Окружая себя христианами, он в то же время не удалял от себя и язычников. Дозволяя христианам восстанавливать разрушенные во время гонения храмы, он пока оставлял неприкосновенными и капища языческие. Теснее же он соединился с христианами только во время войны с Ликинием.

Споры за границы и взаимные опасения и подозрения скоро произвели разрыв между повелителями востока и запада. Уже в 314 г. возгорелась между ними война, и произошли две битвы, из коих в одной Ликиний был разбить, а другая осталась нерешительной. При заключении мира Ликиний должен был уступить Константину большую часть своих владений в Европе. С этого времени он изменил свои отношения к христианам. Считая их тайными друзьями Константина, он всеми мерами стал заискивать расположения языческой партии, чтобы себя усилить на будущее время в борьбе с Константином; христиан же преследовал насмешками, притеснениями и даже казнями. Так, он предписал, чтобы в церквах мужчины от женщин были отделяемы перегородкой; запретил христианам отправление богослужения в Никомидии и других больших городах; в некоторых местах закрыл и даже разрушил христианские храмы под тем предлогом, что христиане молятся в них не за него, а за Константина. Областные правители, узнав о ненависти Ликиния к христианам, в угоду ему, не ожидая даже указа, открыли на них настоящее гонение, и кровь христианская опять полилась на востоке. При Ликинии сделались известны своим мученичеством: епископ севастийский, св. Власий, которого сначала скребли по телу железными гребнями, а потом усекли мечом, и сорок севастийских мучеников. Эти последние все были воины. Чтобы вынудить у них отречение от Христа, их заставили обнаженными простоять ночь на льду замерзшего озера; когда же они и после того остались непреклонными, их казнили.

Такие действия Ликиния побудили Константина восстать на защиту христиан. Отсюда происшедшая между ними война получила характер войны религиозной. Ликиний считал себя призванным восстановить древнюю религию в империи, а Константин – в. Вести в нее религию христианскую. Перед началом войны один приносил кровавые жертвы идолам, а другой усердно призывал на помощь Распятого и водружал кресты на знаменах воинских. Константин восторжествовал над своим противником и сделался единственным повелителем империи. В лице Константина и христианство одержало победу над язычеством.

После победы над Ликинием (323 г.) Константин стал решительнее действовать против язычества и в пользу христианства. Одни из языческих храмов, отличавшиеся богатством и красотой, он обратил в церкви христианские; другие, в которых богослужение состояло из бесстыдных обрядов, он закрыл или разрушил. Правительственным лицам Константин запретил принимать участие в публичных жертвоприношениях; гладиаторские игры и все кровавые и безнравственные зрелища уничтожил; крестную казнь отменил и, наконец, перенес свой столицу из преданного язычеству Рима в Византию, переименованную Константинополем.

Константин сделал весьма многое в пользу христианской веры и Церкви. Он законом утвердил празднование воскресного дня в империи, построил много церквей и назначил для поддержания их суммы из городских доходов; освободил их от налогов и дозволил им обогащаться по завещаниям; предоставил им право убежища, принадлежавшее языческим храмам; освободил духовенство от податей и государственной службы; дозволил в делах тяжебных, по желанно обеих тяжущихся сторон, обращаться к суду епископов, и решениям последних дал силу закона. Кроме того, он предоставил епископам право ходатайства о пересмотре, при депутате с их стороны, тех дел, которые были бы, по их мнению, несправедливо решены.

По его желанию, мать его, благочестивая Елена, объехала Палестину, открыла Господень крест и гроб и воздвигнула над этими святынями великолепный храм воскресения Христова. Она воздвигла храмы и в других местах Палестины, освященных великими событиями из жизни Христа Спасителя, как то: в Вифлееме, Назарете, Кане Галилейской и на горе Фавор.

Константин умерь на 65 году своей жизни в Никомидии (337 г.), крестившись за шесть дней до своей смерти от никомидийского епископа Евсевия. Церковь причла его с матерью его Еленой к лику святых.

Дети Константина В. не подражали своему отцу в мудрой и осторожной его терпимости к язычеству. Констанций смотрел на язычников как на людей, опасных для государства; приказал запереть их храмы, лишать имущества и подвергать смертной казни за жертвоприношения идолам. Только в Риме, Александрии и Афинах исполнение этих указов оказалось затруднительным. Но подобные строгие меры правительства только отталкивали от христианства лучших язычников. Верность отеческой религии в их глазах сделалась знаком патриотизма и образованности. И в самом деле, язычество находило еще для себя сильную поддержку в том, что представители его были обладателями древнего классического образования, так что и самые христиане принуждены были учиться в их школах, если только они искали высшего философского и теоретического образования. Из язычников этого времени по учености и образованно известны: Ямвлих († 333), Ливаний († 395), Гемерий и Фемистий († 390).

В лице Юлиана Отступника язычество еще раз вступило в борьбу с христианством.

Еще до восшествия своего на императорский престол, Юлиан, вследствие обольстительных наставлений греческих софистов, глубоко затаил в себе ненависть к христианской вере и Церкви, и, нося имя христианина, в сердце был язычником. Сделавшись императором, он объявил язычество господствующей религией в государстве. Каждое утро он сам приносил жертвы идолам; учредил, по примеру христиан, благотворительные заведения при капищах; ввел обряды покаяния и объяснения народу древних мифов в виде христианских проповедей.

Чтобы опровергнуть божественность христианской веры, он, вопреки предсказанию Спасителя, решился восстановить древний иерусалимский храм. Много трудов и издержек употреблено было для достижения этой цели; но, как рассказывает языческий писатель Аммиан Марцелин, страшные огненные шары, вырываясь из земли, где иудеи полагали основание храма, неоднократно опаляли строителей и сделали самое место неприступными. Это заставило прекратить работу.

Неудача только усилила злобу Юлиана. Он отнял у церквей большую часть доходов; клир лишил всех преимуществ, дарованных ему Константином; христианам запретил заниматься науками, а христианским учителям – всякое преподавание; христиане удалены были от всех значительных должностей в государстве. Им повелено было восстановить все капища, разрушенные при Константине, и разрушить свои церкви, выстроенные на развалинах языческих храмов. Выступая против персов, он поклялся принести богам в жертву всех христиан в случае счастливого окончания похода. Стрела прекратила его злобные замыслы. «Ты победил меня, Галилеянин» воскликнул он, бросая в бессильной злобе кровь свой к небу.

Попытка Юлиана восстановить язычество кончилась ничем. Преемник его, Иовиниан, при самом вступлении на престол, отменил все враждебные христианам указы своего предшественника.

Император же Грациан и его соправитель на востоке Феодосий I приступили вновь к ограничению и подавлению язычества. Грациан, при самом восшествии на престол, отказался от первосвященнических украшений, велел вынести из сенатской курии жертвенник победы, конфисковать имущества языческих капищ и лишить жрецов и весталок их прежних преимуществ. В 381 году, он вместе с Феодосием издал эдикт, подтвердивший запрещение жертвоприношений под угрозой ссылки.

В то же время и на востоке, под державой Феодосия, усердно разрушались языческие храмы, несмотря па красноречивую защиту их Ливанием (ὑπὲρ τῶν ἱερῶν). Только в Александрии язычники пытались силой защитить древний храм Сераписа, но епископ Феофил одолел их, и идол Сераписа был разрушен. Язычники льстили себя надеждой, что Серапис отомстит за себя, по крайней мере, скудным разлитием Нила, но разлитие Нила последовало еще обильнее, чем в предшествующие годы. Феодосий эдиктом 391 г. запретил посещать языческие храмы, а эдиктом следующего года объявил идолослужение преступлением против величества.

Аркадий, наследовавший Феодосию В. на востоке, ревностно продолжал искоренение язычества. С его дозволения, толпы монахов и черни по всем провинциям истребляли всякие следы язычества. Нравственной опорой его оставалась Афинская школа. Юстиниан закрыл и ее и выгнал всех философов за пределы империи. Это было смертным часом язычества на востоке. Преемники Феодосия на западе не так горячо действовали против язычества, и потому оно сохранилось там до VII века.

17. Распространение христианства в IV–IX в. Христианство, утвердившись в Римской империи, перешло за ее пределы и утвердилось между многими иными народами в Азии, Африке и Европе.

в Азии обращены были Армяне и Грузины. Между первыми христианство было распространено (в. IV веке) Григорием, просветителем Армении. Склонив к вере царя их Тиридата, он основал между ними многие церкви и христианские училища. В V веке Мисроб составил для них азбуку и перевел Библию на армянский язык. Грузины же обращены были благочестивой христианкой Ниной, нарочно для того пришедшей из Иерусалима. Привлеченный ей к вере царь грузинский Мириан крестил своих подданных и, для устроения своей церкви, испросил у Константина великого греческих епископов и пресвитеров.

в Африке двое христианских юношей Фрументий и Едезий, захваченные в плен Абиссинцами, своей проповедью положили между ними начало церкви (327 г.), распространившейся потом по Нубии и Эфиопии.

в Европе христианство распространилось между готами и другими германскими племенами.

Готы научились вере Христовой от пленных христиан еще в III веке. В IV веке (360 г.) епископ их Улфила составил готскую азбуку и перевел Библию на готский язык. Когда вестготы, теснимые гуннами, получили от Валента дозволение поселиться в Мизии и Фракии, они, в угодность императору, должны были принять арианское вероисповедание. От вестготов арианство перешло к остготам, свевам, вандалам, бургундам и лангобардам. Вандалы, утвердив свое господство в карфагенской области, воздвигли жестокое гонение на православных. Оно продолжалось до покорения их царства Велисарием (533 г.). В следующем столетии вся Северная Африка подпала под власть могометан и церковь карфагенская, сиявшая великими учителями, каковы; Тертуллиан, св. Киприан и блаж. Августин, исчезла под гнетом исламизма. Остготы оставались арианами до разрушения их царства Велисарием (553). Вестготы отреклись от арианства и присоединились к православной церкви при короле Рекареде на Толедском соборе (589). Еще ранее сделали это Свевы и Бургунды. Дольше же всех оставались в арианстве лангобарды: они совершенно оставили его лишь при короле Гримоальде (671 г.).

В Галлии в V веке поселились бургунды и франки, пришедшие из-за Рейна. Бургунды были арианами, а франки язычниками. Дочь бургундского короля Клотильда, вступив в супружество с франкским королем Хлодвигом, учредила при своем дворе христианское богослужение, крестила своих детей и все усилия прилагала к обращению своего супруга. Непрестанны сердечны увещания Клотильды и указания на совершавшиеся тогда чудеса при гробе св. Мартина Турского подействовали наконец на его сердце. В битве с аллеманами при Толбиаке, когда победа стала клониться на сторону его врагов, он воззвал к христианскому Богу о помощи, и победа была одержана. Тогда, в 496 г., он принял св. крещение от православного римского архиепископа св. Ремигия; франки последовали его примеру. В 517 г. (по убеждению венского епископа Авита) и бургунды оставили арианство и присоединились к католической Церкви.

в Британии христианская вера была почти совсем искоренена оружием языческих англосаксов. Остатки ее уцелели только в лесистых областях западной части острова – Валлисе и Корнваллисе. Но из ее развалин возникла блистательная церковь в Ирландии. Основателем ее был британец Патрикий. Чудесные действия промысла божественного, проявлявшиеся над ним среди бедственных обстоятельств его юности, развили в нем глубокое благочестие и совершеннейшую преданность Иисусу Христу. Почувствовав влечение к обращению ирландцев и приготовив себя к тому надлежащим образом, он начал свой деятельность в Ирландии образованием письменного ирландского языка, введением христианского пения, основанием монастырей с семинариями, народных училищ, и утверждением епископства в г. Арма. Его благословенная деятельность увенчалась полным успехом. Его школы при монастырях считались лучшими во всем тогдашнем христианском мире, и ирландская церковь достигла такого блестящего состояния, что Ирландия получила в Европе прозвание острова Святых.

Из Ирландии христианство в конце VI века перешло в Шотландию. Ирландский монах аббат Колумбан, поселившись с 12 иноками на одном из Гебридских островов Ги, основал здесь монастырь (565), и своей проповедью, а еще более своей богоугодной жизнью, успел обратить к Христу северных Шотландцев.

в Англию христианская проповедь принесена была из Рима. Папа Григорий великий, услышав о женитьбе кентского короля Этель берта на франкской принцессе Берте, отправил к нему миссию из 40 монахов, под начальством аббата Августина. Августин успел склонить к вере Этельберта со многими из его подданных и сделался первым епископом кентерберийским. Но в других государствах Гептархии и даже в самом Кенте христианство утвердилось не ранее, как через 70 лет, и то с большими затруднениями.

в Германии из римских военных поселений возникли многие значительные города с римским образованием и уже в III и IV столетии упоминаются епископы Кельна, Трира, Майнца, Вормса, Базеля, Страсбурга и Люттиха. Проповедники ирландские и франкские первые положили начало распространения Евангелия между племенами собственно германскими. Из них по успешной деятельности замечательны: Виллиброд, просветитель диких фризов, основавший архиепископство утрехтское, и св. Бонифаций. Св. Бонифаций был в полном смысле апостолом Германии. Его первоначальное имя было Винифрид. Он родился (680) в Англии и был предназначен своими родителями к гражданской службе. Но господствовавшая тогда в английской церкви ревность к миссионерству овладела и сердцем Винифрида. Его первый опыт миссионерства в Фрисландии (715) был неудачен; политические смуты, свирепствовавшие тогда в этой стране, заставили его возвратиться домой. Но любовь к распространению христианства не давала ему покоя. В 718 г. он предпринял второе путешествие. Видя, что без содействия римского первосвященника его проповедь будет бесплодна, он, прежде всего, отправился в Рим и испросил у папы Григория II благословение на проповеднический подвиг в Германии. После этого он три года трудился между фризами под руководством Виллиброда, а в 722 г. перешел в Гессен и Турингию, и здесь крестил двух языческих князей и основал монастырь. Тогда папа Григорий вызвал его в Рим и, взяв с него клятву в верности римской церкви, посвятил его в епископа всех церквей, которые будут им основаны в Германии, и дал ему рекомендательное от себя письмо к Карлу Мартеллу. Поддерживаемый теперь папой и вождем франков, Бонифаций стал действовать решительнее и, срубив собственными руками древний предмет почитания язычников священный дуб в Гейсмаре, обратил ко Христу всех гессенцев и турингцев. После сего он занялся восстановлением церквей, разрушенных аварами, и основанием новых. За эти св. труды папа возвел Бонифация в сан архиепископа всей Германии. Бонифаций утвердил свой кафедру в Майнце; у него под властью находились 13 епископов. Для учреждения между ними взаимного тесного единения он установил постоянные соборы в определенные времена, и на первом собор убедил германских епископов дать клятву во всегдашнем повиновении римскому престолу. Для поддержания же христианства в новопросвещенных странах он вызвал из Англии монахов и учредил для них многие монастыри. Устроив дела германской церкви, Бонифаций передал архиепископство ученику своему Луллу и отправился проповедовать фризам. Здесь он умер смертью мученика под мечами диких фризов на 75 г. своей жизни. Римская церковь причла его к лику святых.

Саксонцы были обращены к христианству оружием Карла великого, после 30-летней опустошительной войны, продолжавшейся до 805 года.

Апостолом Скандинавских островов был Ансгарий, монах Корвейского монастыря на везере, положивший начало обращения шведов и датчан. Основанная им датская церковь, выдержав жестокое гонение от Эрика III и Горма Старого, наконец утверждена была Канутом великим (1014–1035) и подчинена папскому престолу. В то же время, как Канут утверждал церковь Христову в Дании, Олаф Святой, король шведский и норвежский, приняв святое крещение, утвердил ее существование в Швеции и Норвегии (1019). При одном из его преемников, Эрик IX (1155–1160), основал архиепископство Упсальское, и первым архиепископом был назначен апостол финнов Генрих, которого прежняя кафедра из Рандамески была перенесена в Або (1200 г.). Исландия, открытая Норманнами в 861 году, в 1000 г. на собрании народном приняла Евангелие Христово от саксонских и норвежских проповедников и в том же году передала его новооткрытой тогда Гренландии.

Апостолы, по примеру Иисуса Христа, проповедовали вначале Евангелие устно: но многие из верующих, слушая их живую и вдохновенную проповедь о жизни и учении Христовом, пожелали, для точного и неизменного сохранения в своей памяти, видеть ее в письме. Уступая сему требованию, руководимые Духом Святым Евангелисты: Матфей, Марк, Лука и Иоанн написали свои Евангелия. Евангелист же Лука, по просьбе одного важного человека, в книге деяний апостольских описал начало и судьбу первой Христианской Церкви и ее быстрое распространите трудами апостолов Петра и Павла. Обходя с проповедью из одной страны в другую, апостолы в то же время поддерживали общение с основанными церквами и, как скоро какая-либо из них нуждалась в совете, наставлении или распоряжении, апостолы удовлетворяли их потребностям посредством посланий. Таких посланий написано апостолами двадцать одно; из них четырнадцать принадлежат одному Павлу. Ряд апостольских писаний заключается пророческой книгой Апокалипсис, написанной апостолом Иоанном во время заточения его на острове Патмосе для семи малоазийских церквей. В этой книге Иоанн, в утешение гонимых христиан, пророчески открыл будущую судьбу Церкви Христовой и ее совершенную победу над древним змеем или дьяволом.

Первоначально все эти писания были достоянием только частных церквей, и именно тех, в которых они были написаны. В начале же второго века, когда установилась связь между всеми отдельными церквами, апостольская книги сделались общеизвестными и соединены были в один состав под именем книг Нового Завета. В том же веке с греческого языка, на котором они большей частью были первоначально написаны, они переведены были на языки латинский (древний италийский перевод и Vulgata) и сирский (Пешито). Верующие, не могшие пользоваться ни одним из сих переводов, ни греческими текстом, назидались одним устным учением, свято сохранявшимся в церкви по преданию от Апостолов. Главные черты сего священного предания заключались в кратких исповеданиях веры, называвшихся символами. Формы их в различных церквах были различны¹⁰.

После апостолов хранителями и провозвестниками переданного ими учения несколько времени были их ближайшие ученики, известные под именем мужей апостольских. Многое из слышанного ими непосредственно от самих апостолов они внесли в свои писания, которые потому служат для церкви верными хранилищами и источниками апостольского предания. К числу мужей апостольских, оставивших после себя такие писания, принадлежат:

1) Варнава, один из семидесяти учеников Христовых и сотрудников апостола Павла, собственной кровью запечатлевший благовестие свое на острове Кипре. Он оставил после себя одно назидательное послание. 2) Ерма, также один из семидесяти, по древнему преданию, бывший епископом в Филиппополе, составивший книгу под названием «Пастырь», наполненную таинственными видениями, спасительными заповедями и назидательными подобиями или сравнениями. 3) Климент, один из первых епископов Римской церкви, обращавшийся со многими апостолами и разделявшей проповеднические труды и страдания с апостолом Павлом. От него сохранились два послания к Коринфской церкви, по случаю возникших в ней беспорядков. 4) Дионисий Ареопагит, бывший сначала членом ареопага, потом же учеником апостола Павла и первым епископом в Афинах. По преданию, он ходил проповедовать Евангелие в Галлию и здесь умер мучеником. Ему приписываются глубокие и возвышенные творения о небесной и церковной иерархии, о Божественных именах, таинственном Богословии и 12 писем. 5) Игнатий Богоносец, ученик Апостола Иоанна, от самих Апостолов поставленный епископом антиохийским. За свою преданность Господу он, по приказанию Траяна, отдан был на растерзаниe львам в римском Колизее. На пути в Рим св. Игнатий написал к различным церквам азийским, римской и св. Поликарпу семь посланий, в которых выражает пламенную любовь свой к Господу и горячую ревность к Его исповеданию и умоляет верующих бегать еретиков и соблюдать между собой твердое единение, повинуясь епископу, пресвитерам и дьяконам. 6) Поликарп, епископ смирнский и ученик Апостола Иоанна, пострадавший за имя Христово при Марке Аврелии. Из многих посланий его, писанных к различным церквам, сохранилось только одно к Филиппийцам.

Письменная деятельность отцов и учителей Церкви 2-го и 3-го веков обусловливалась обстоятельствами того времени. Прежде всего, они чувствовали надобность в опровержении несправедливых обвинений, взводимых на христиан народной молвой и языческими писателями, каковы были Цельс и Порфирий. И вот явились христианские апологеты. Так назывались писатели, посвятившие свое перо защите христианства. Замечательнейшими из них были: св. Иустин Мученик, Афиногор, Тертуллиан и Ориген. Содержание всех апологий следующее: 1) они опровергают обвинения, взводимые на христиан в безбожии и других преступлениях; требуют правосудия к христианам; защищают христианство указанием на его внутреннюю истинность, божественность и святость, на его оправдание жизнью и поведением христиан, на подтверждение его чудесами и пророчествами, на его согласие с изречениями и чаяниями лучших философов древности. 2) Представляют язычество произведением уклонившегося от истины ума человеческого и указывают на безнравственность и несообразность со здравым человеческим смыслом многих языческих церемоний и обычаев и на всеобщее растление нравов в языческом мире.

Кроме защиты христианства от клевет со стороны язычников, Отцам и Учителям Церкви приходилось еще бороться с заблуждениями, появлявшимися в то время в самом христианском обществе. Виновниками их были преимущественно те из иудеев и язычников, которые, вступая в Христову Церковь, не имели столько самоотвержения, чтобы отказаться совершенно от своих прежних взглядов. Напротив, желая согласить свои прежние понятия с принятым ими христианством, они начали строить различные системы и составлять из своих единомышленников особые школы. Но все построенные ими с этой целью системы оказались искажением христианства, а составленные ими школы еретическими сектами. Сект таких было три рода: 1) Секты иудействующие, почитавшие закон Моисеев необходимым и при вере в Христа¹¹. 2) Секты гностические, которые, через соединение Евангелия с восточными вероучениями и греческой философией, хотели образовать новую религиозно-философскую систему¹². 3) Секта монархиан, которая высшие таинства Христовой веры думала, при помощи греческой философии, приноровить к понятиям ограниченного человеческого разума¹³.

Подобные заблуждения вызывали Отцов и Учителей Церкви 2-го и 3-го веков к изложению истинного учения Церкви, более полному и последовательному, чем это было доселе. А как еретики в подтверждение своих мнений прибегали нередко к искажению священного текста и даже к составлению подложных священных книг, то пастыри Церкви вынуждены были позаботиться также и о приведении во всеобщую известность подлинных канонических книг св. Писания и заняться не только истолкованием, но и критическим разбором их.

При изложении истинного христианского учения учители церкви западной обращали внимание преимущественно на истины деятельные и раскрывали их положительным способом, на основании апостольского учения. Учители же церквей восточных занялись раскрытием истин наиболее отвлеченных и созерцательных и при раскрытии и защищении их пользовались нередко греческой философией. Во главе первых стояли: 1) св. Ириней, ученик св. Поликарпа, с христианской колонией перешедший из Малой Азии на берега Роны в Галлию (177 г.) и по смерти Пофина бывший епископом лионским. 2) Тертуллиан (ум. 220 г.), пресвитер карфагенский и первый христианский писатель на латинском языке, отличавшийся обширными познаниями, глубоким и прорицательным умом, пламенным и энергическим характером, строгим благочестием и самой пылкой ревностью к вере Христовой и ее распространению. 3) Св. Киприан, епископ карфагенский, пострадавший за веру при валериане (258 г.) и замечательный по своей пастырской ревности, силе и мудрости в управлении паствой и особенно по раскрытию учения о единстве видимой Церкви Божией.

Представительницей вторых была огласительная школа в Александрии. Школа эта основана была (в половине 2-го века) первоначально для приготовления оглашенных к крещению. Но знаменитые наставники ее Пантен, Климент и Ориген дали ей значение высшего христианского училища. По собственному усердию и из желания образовать из своих учеников просвещенных чад и пастырей для Церкви, они стали возводить их от изучения первых начал Христовой веры к высшему и полному ее познанию. От Пантена не осталось никаких сочинений; он известен по своему славному ученику Клименту александрийскому. Климент большую часть жизни провел в язычестве, занимаясь философией, и обладал во всех тогдашних науках обширными познаниями. Посетив из любопытства александрийскую школу, в которой Пантен изъяснял книги св. Писания, он был поражен глубиной и истиной христианской религии, принял крещение и потом избран был в пресвитеры и преемники Пантену (191–202). Сделавшись катихизатором, он употребил на пользу Церкви свои прежние философские познания и посредством философии обратил многих ученых язычников к Христовой вере. Из сочинений его замечательны особенно следующие три: 1) Увещание к язычникам, в котором Климент раскрывает всю пустоту языческой мифологии и недостатки философских систем; 2) Педагог, в котором он излагает правила христианского поведения и 3) Строматы, в которых через совокупление наилучших мыслей и изречений, заимствованных у греческих философов и христианских писателей, старается возвести своих читателей к возможному совершенству христианского ведения.

Преемником Климента был ученик его Ориген (род. 185 г.), превзошедший славой своего учителя. Он был в свое время чудом учености, как для язычников, так и для христиан: славился как отличный философ, филолог, критик, толкователь, богослов и апологет. За свое неутомимое прилежание и трудолюбие он получил имя Адамантового. Ему было еще только 18 лет, как уже не усомнились избрать его в преемники Клименту. Множество ученых язычников стекалось слушать его чтения. Поручив преподавание первых начал Христовой веры одному из своих прежних учеников, Ориген сам занялся посвящением своих слушателей в тайны греческой мудрости, чтобы тем приготовить их в высшему духовному разумению Священного Писания. Плодом его деятельности было обращение многих язычников и еретиков. Но, при своем широком уме, он несвободен был и некоторых заблуждений. Увлекаясь платоновой философией, он допускал мнение о вечности творения, о существовании душ до рождения человека и т. п. Эти ошибки и некоторые другие частные обстоятельства были причиной отрешения его от кафедры в александрийской школе. Удалившись в Палестину, он открыл новую школу в Кесарии и доставил ей такую же известность, какой пользовалась и александрийская. Здесь между замечательными учениками его были Григорий Чудотворец и мученик Панфил. Ориген кончил жизнь свой на 66-м году при Декии (251 г.), увенчавшись давно желанной им славой мужественного исповедника Христова. Между многочисленными его творениями (их считалось до 6:000) особенно замечательны: 1) сочинение его «О началах», первый опыт систематического изложения веры; 2) сочинение против Цельса; 3) толкование на Библию; 4) Екзапла или сравнение библейского ветхозаветного текста со многими древними и новыми его переводами.

Наиболее полное развитие и определенность церковное учение получило уже со времен Константина великого. Этому содействовали и внешний мир, коим стала пользоваться с этого времени Церковь, и появление многочисленных ересей, касавшихся преимущественно важнейших догматов христианской веры, как-то: таинства Св. Троицы и соединения двух естеств в Иисусе Христе. Эти ереси вызвали Отцов и учителей Церкви к обстоятельному раскрытию догматов, неправильно понятых и истолкованных еретиками. Ряд подобных ересей открывает ересь Ария.

История 1-го вселенского Собора.

Александрийский пресвитер Арий, стараясь согласить учение о Троице с единством Божиим, дошел, наконец, до того, что дерзнул отвергать божественность второго лица Святой Троицы. «Сын Божий», по его мнению, «был не более, как высшее, совершеннейшее творение Божества, посредством которого был создан мир. Если же второе Лицо и называется в Св. Писании Сыном Божиим, то вовсе не по естеству, а по усыновлению». Архиепископ александрийский Александр старался сперва кротостью вразумить Apия. Когда же убеждения его остались безуспешными и ересь Apия начала распространяться из Александрии по окрестным городам, он торжественно отлучил Ария от Церкви. Арий удалился в Палестину. Здесь принял его под свой защиту прежний товарищ по школе Евсевий, епископ никомидийский, сильный при царском дворе. При содействии Евсевия ересь быстро распространилась и повсюду произвела раздор, несогласие и мятежи. Император Константин, чтобы положить конец возникшим в Церкви беспорядкам, созвал со всей тогдашней вселенной христианских епископов и предоставил им решение спорного предмета. Собор из 318 епископов открыт был в 325 г. в Никее. Император сам присутствовал при его открытии. Ложное учение Ария было блистательно опровергнуто пред лицом собора знаменитым Афанасием, в сане архидьякона находившимся при александрийском епископе. Вследствие сего собравшиеся Отцы предали анафеме появившуюся ересь, а подлинное учение вселенской церкви изложили в первых семи членах Символа веры. Этот Символ был подписан всем собором, кроме самого Apия и двух египетских епископов. Еретики были извержены из Церкви и посланы императором в заточение.

Определив догмат единосущия Сына с Отцом, Собор решил вопрос о времени празднования Пасхи, постановив праздновать ее в первый воскресный день после весеннего полнолуния. Сверх того, он издал до 20 правил, касавшихся устройства церковной иерархии и дисциплины. В иерархии утверждено старейшинство за епископами римским, александрийским и антиохийским с первосвященническими правами в трех главных частях империи и Церкви. Иерусалимский епископ был сравнен с ними только в почетном имени экзарха.

Арий имел сильную партию при дворе: она так успешно действовала в пользу своего представителя, что император возвратил его из заточения и даже предписал сначала епископу александрийскому, а потом константинопольскому, восстановить его в прежнем сане, но смерть заградила Арию вход в церковь. Ересь его, однако, не кончилась с его смертью.

Последователи его завладели умом Констанция, преемника Константинова, и при его содействии, сделали свое заблуждение господствующим на востоке и западе. Констанций всех, державшихся Никейского Символа, велел лишать прав, имущества и ссылать в заточение, а император Валент определил, не разбирая ни возраста, ни пола, ни сана, принуждать их к принятию арианства, а противящихся казнить. Вследствие этого указа православные страдали при Валенте не менее, как и при языческих императорах. Знаменитейшими борцами православия были: при Констанции – св. Афанасий великий, из 46 лет своего святительства проведший 20 лет в изгнании, а при Валенте – св. Василий великий и Григорий Богослов¹⁴.

История 2-го вселенского Собора

Феодосий I, сделавшись императором востока и Запада, созвал второй вселенский Собор. Созвание Собора представлялось необходимым не только для подтверждения догмата никейских Отцов о Божестве Иисуса Христа, но еще и для осуждения ереси Македония, который отвергал Божество Св. Духа, признавая Его тварью Сына. Второй вселенский Собор составился в 381 году в Константинополе из 150 Отцов. Он нерушимо утвердил Символ никейский и присоединил к нему еще пять членов, в которых между прочим раскрыл истинное учение о единосущии Св. Духа с Отцом.

Феодосий отнял у еретиков все церкви в Константинополе и возвратил их православным. Таким образом, православие, наконец, одержало полную победу над арианством.

Примечание. Из постановлений этого Собора касательно иерархии замечательно то, по которому константинопольский епископ поставлен был в число патриархов непосредственно после римского; к его области причислены были митрополии – Понта, Малой Азии и Фракии.

История 3-го вселенского Собора.

Когда догмат о Св. Троице на двух первых вселенских Соборах был определен, внимание Отцов и учителей Церкви обратилось на определение взаимного отношения двух естеств в Иисусе Христе. Поводом к этому был соблазн, произведенный константинопольским патриархом Несторием, который разделял в Иисусе Христе два естества, Божеское и человеческое. Он утверждал, что Иисус Христос родился простым человеком, а божество после соединилось с Ним за святость Его жизни и соединилось не ипостасно, а только обитало в Нем, как в своем храме, как и в других пророках, а потому Христос не Богочеловек, а Богоносец; Пресвятую же Деву Mapию должно называть Христородицей, а не Богородицей. Это заблуждение в самом начале встретило сильных противников в св. Кирилле, патриархе александрийском, и Целестине, папе римском. Для решения спора император Феодосий II-й созвал в 431 г. в Ефесе третий вселенский Собор. Собравшиеся Отцы, в числе 200, осудили учение несториево и определили признавать соединение двух естеств во Христе со времени воплощения, и исповедовать в Нем одно Лицо. Пресвятую же Деву Mapию именовать Богородицей. При этом Собор подтвердил Никео-Цареградский Символ и для ограждения целости его на следующие времена строго запретил в нем делать какие бы то ни было прибавления или перемены.

Вместе с заблуждением Нестория была осуждена и явившаяся на западе ересь пелагианская. Британский монах Пелагий учил, что человек вначале был от Бога сотворен смертным: Адам чрез свое грехопадение нисколько не повредил сущности своей природы, а потому все люди рождаются без всякой естественной порчи и прародительского греха и могут одними естественными своими силами достигать нравственного совершенства, не нуждаясь для сего в сверхъестественной Божьей помощи.

Утвердившись в таком образе мыслей, он прибыл для распространения их сначала в Рим, а потом в Карфаген, но здесь встретил себе противника в бл. Августине, епископе города Иппона. Изведав собственным опытом немощь человеческих сил для добродетельной жизни, Августин с жаром восстал против Пелагия и в своих сочинениях раскрыл необходимость божественной благодати для истинной христианской жизни и вечного спасения. Собор карфагенский в 418 году произнес осуждение ереси пелагиевой; оно было подтверждено и третьим вселенским Собором.

Блаженный Августин родился (13 ноября 354 года) в нумидийском городе Тагасте. Мать его Моника с младенчества посеяла в нем семена веры и благочестия. Но с ранней юности раскрылись в душе Августина сильные страсти. Поступив в 17 лет в высшее карфагенское училище, он погрузился в самые нечистые удовольствия. Здесь случайное чтение одного из сочинений Цицерона возымело важное влияние на его последующую судьбу, возбудив в нем сильное стремление к истине. Находя Слово Божие недоступным для своего ума, омраченного страстями, он повергся в ересь манихейскую, но, узнав ее заблуждения, оставил ее и при этом был близок потерять доверие ко всякой вообще истине, если бы чтение платоновой философии не поддержало его. Чистые, высокие идеалы мудрости и добродетели, начертанные Платоном, пленили Августина; но, сколько он ни старался победить свои беспорядочные пожелания, они не переставали обуревать его душу. Философия Платона, предписывая правила добродетели, не давала и не могла дать силы побеждать плоть и страсти обольщаемой миром душе. В этот-то период внутренних борений проповеди св. Амвросий и рассказ об отшельниках обратили Августина к Христовой истине. Св. Амвросий крестил его в 387 г. Благодать Божия совершенно переродила Августина. Оставив должность учителя словесности, которую он исправлял в Карфагене, потом в Риме и Медиолане, он возвратился в Африку и здесь посвятил себя уединению, посту, молитве и составлению душеполезных книг. Избранный в епископы города Иппона, он явился одним из величайших учителей и писателей западной церкви.

Учение, развитое блаж. Августином в борьбе с Пелагием, было следующее: человек был создан свободным, по образу Божию, со способностью и назначением к бессмертию, святости и блаженству, но также с возможностью согрешить и умереть. Если бы он поступил согласно с волей Божьей, то его способность не грешить и не умирать обратилась бы в невозможность согрешить и умереть. Но он пал вследствие искушения сатаной и через это довел себя до невозможности не грешить и не умирать. Все преимущества Божественного образа были потеряны; в человеке осталась только способность к внешней гражданской праведности и способность к спасению. Но в Адаме согрешило все человечество, потому что тогда в нем одном заключалось все человечество. Чрез рождение природа Адама перешла ко всем его потомкам такой, какой она была после грехопадения, с грехом и виновностью, смертью и осуждением, но также и со способностью к спасению. К остаткам образа Божия, проявляющимся в сознании нужды искупления и в способности к нему, прививается Божия благодать, которая одна только и может искупить человека и сделать его блаженным. Поэтому благодать вполне необходима: она есть начало, средина и конец христианской жизни. Она сообщается человеку не по тому, что он верует, но для того, чтобы он веровал, ибо вера есть также дело Божественной благодати. Вместе с этим, благодать через закон возбуждает сознание греха и стремление ко спасению, а потому через Евангелие приводит к вере в Искупителя (это называется благодатью предваряющей). Затем, посредством веры она доставляет прощение грехов усвоением заслуг Христовых и сообщает божественные силы чрез введение в жизненное общение со Христом в таинствах. Таким образом, восстановляется свободная воля к добру (благодать действующая) и утверждается в любви к святой жизни. Но даже и в возрожденном продолжает существовать ветхий человек с греховными похотями. В борьбе нового человека с ветхим поддерживает его непрестанно благодать Божия (благодать содействующая). Последнее действие благодати составляет совершенное уничтожение злой похоти и достижение полного подобия Христу чрез воскресение и вечную жизнь (т.е. невозможность грешить и умереть). От этого взгляда на природу и благодать Августин, увлекаясь системой, пришел к вполне неевангельскому учению о предопределении. Опыт показывает, что не все люди обращаются и спасаются. Но так как, по учению Августина, человек сам по себе нисколько не может содействовать своему обращению, то причину этого явления надобно искать не в упорстве человека, но только в предвечном безусловном определении Божьем, по которому Он постановил из всей подпавшей осуждению массы человеческого рода некоторых спасти, к явлению Своей милости, а других предоставить заслуженному наказанию для явления Своей карающей правды. Основание такого избрания заключается единственно в премудром произволении Божием, без всякого отношения к вере человеческой, которая также есть дар Божий. Если говорится, что Бог хочет всем людям спастись, то это значит только всем предизбранным. Как отверженные никаким образом не могут усвоить себе благодати, так предизбранные никак не могут ей противостоять. Поэтому единственным верным признаком того, что известный человек предизбран, служит непрерывное пребывание в благодати. В южной Галлии возникла целая богословская школа, которая была недовольна учением Августина о предопределении и приписывала человеческой свободе известную долю содействия при обращении во главе ее стоял преп. Иоанн Кассиан, игумен Марсельский и ученик св. Иоанна Златоуста. Его приверженцы были названы полупелагианами или Марселианами. Они, хотя и допускали причинную связь между всеобщей греховностью и грехопадением Адама, но учили, что свободная воля к добру в людях только ослаблена, но отнюдь не искоренена, и ослаблена вовсе не до такой степени, чтобы они не могли достигнуть спасения и в нем пребывать. По их мнению, начало веры зависит собственно от человека, от благодати же зависит только утверждение и преуспеяние его в вере и добрых делах. Последующее затем пребывание его в вере до конца жизни зависит также от него, а не от благодати. Это учение опровергали сначала блаж. Августин, а после него Проспер, Фульгенций и Целестин, папа римский. После столетней борьбы учение полупелагиан было торжественно осуждено на двух поместных соборах: Оранском (529 г.) и Валенском (530 г.). На них положено, что начало веры бывает плодом благодати; что благодать, свободно даруемая, предшествует всякому доброму действию, совершаемому человеком; что возрожденные, как избранные, имеют нужду в Божественной благодати, чтобы пребывать в спасении.

История 4-го вселенского Собора

Один константинопольский архимандрит Евтихий, опровергая Нестория, сам впал в другую крайность. Он стал учить, будто человечество в Иисусе Христе было совсем поглощено Божеством и потому в Нем должно признавать одно только Божеское естество. Патриарх константинопольский Флавиан на местном соборе осудил лжеучителя, но последний нашел себе поддержку при дворе у александрийского патриарха Диоскора. Диоскор, домогаясь безусловного преобладания на востоке, открыто принял сторону Евтихия и потребовал вселенского собора. По воле императора Маркиана, собор составился в Халкидоне в 451 году из 630 епископов. Новое учение было осуждено, причем повторено осуждение и на ересь Нестория; Диоскор и Евтихий были низложены. Собор утвердил догмат, что Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек; по Божеству Он вечно рождается от Отца и во всем подобен Ему; по человечеству же Он во времени родился от Пресв. Девы Богородицы и во всем подобен нам, кроме греха; по воплощении Он имеет одно лицо и два естества, соединенный в Нем неслиянно и неизменно, нераздельно и неразлучно.

История 5-го вселенского Собора

Четвертый вселенский Собор, повторив осуждение несториевой ереси, ничего не упомянул о писанных в защиту ее сочинениях Ивы Едесского, Феодорита Кирского и Феодора Монсуетского, трех учителей сирийской церкви, и даже двух первых, вследствие раскаяния их, простил. Пользуясь этим обстоятельством, несториане стали толковать Халкидонский Собор в свой пользу и этим еще более ожесточали монофизитов (так назывались последователи Евтихия) против этого Собора. Для предотвращения недоразумений касательно Халкидонского Собора Юстиниан созвал в Константинополе 5-й вселенский Собор из 165 епископов (553 г.) и поручил ему рассмотреть дело о трех главах или сочинениях упомянутых учителей сирийской церкви. Дело было тщательно рассмотрено и на сочинения и лицо Феодора Монсуетского было произнесено Собором безусловное осуждение; относительно же Феодорита и Ивы осуждение ограничено только некоторыми сочинениями; самые же лица, как очищенные Халкидонским Собором, были пощажены.

Больше всего монофизитов при Юстиниане находилось в Египте. Из ненависти к греческим христианам, они изгнали греческий язык из церковного употребления и избрали себе особенного коптского патриарха. Они содействовали сарацинам в покорении Египта. Из Египта монофизитизм распространился по Абиссинии, а из Персии проник он в Армению. В Сирии и Мессопотамии недостаток учителей и преследования Юстиниана сильно ослабили монофизитов, но избранный ими в епископы монах Иаков Барадей, или Занзал, вскоре так усилил их общество, что они под именем Яковитов образовали второе патриаршество в Антиохии.

История 6-го вселенского Собора

Желая привлечь к православной Церкви монофизитов, Ираклий, по совету некоторых монофизитских епископов, признал в одном из своих эдиктов в лице Богочеловека, при двух естествах, единство воли. Но против этого восстал иерусалимский патриарх Софроний, видевший в императорском указе прямое противоречие учению о двух естествах и, следовательно, явную наклонность к монофизитизму. Начались новые прения и усилились до того, что открылась нужда в новом вселенском соборе. Он был открыт императором Константином Погонатом в Константинополе (680 г.) из 170 епископов. На нем, после жарких прений, положено было признавать в Иисусе Христе без смешения и разделения две воли сообразно двум естествам.

Через 11 лет этот собор по воле Юстиниана II вторично открыл свои заседания в царских палатах, называвшихся Трульскими. В этот раз собравшиеся епископы, в числе которых были четыре восточных патриарха и папские легаты, повторив осуждение на монофелитов, тщательно собрали и пересмотрели правила прежних соборов и отцов Церкви касательно церковного устройства и благочиния и, дополнив их новыми, предназначили их ко всегдашнему употреблению в Церкви вселенской. Так как этот собор был дополнением пятого и шестого вселенских соборов, занимавшихся исключительно одними догматами, то он и называется пято-шестым.

К числу этих правил, исключая те, которые содержатся в самом св. Писании, Собор отнес:

1) 85 правил св. Апостолов.

2) Правила 6 вселенских Соборов.

3) Правила 7 поместных соборов, бывших в 4 и в начале 5 века.

4) Правила 13 Отцов Церкви.

К ним Церковь впоследствии причислила еще правила 7 вселенского Собора и двух поместных соборов IX века.

Собрание всех этих правил составляет основание церковного законодательства доныне.

Монофелиты, собравшись на горе Ливан около монастыря св. Марона, избрали себе особого патриарха (первый патриарх их назывался Иоанном Мароном) и сделались известны под именем Маронитов. С оружием в руках они мужественно защищали свой независимость против греков и сарацин и продолжают существовать даже и доныне.

Появление могометанства. В VII в. появилось и распространилось учение Могомета, давшее поводы к созванию VI и VII вселенских соборов и имевшее огромное влияние на судьбу всего мира.

Аравия издавна была населена различными племенами, исповедовавшими различные религии. Здесь были идолопоклонники, сабеиты, Иудеи и христиане. Язычество было преобладающей религией, но память о прежней вере арабов в единого Бога между ними не исчезала. Могомет (род. 570 г., ум. 032 г.) поставил себе задачей обратить своих единоземцев от идолопоклонства к почитанию единого Бога, соединить разрозненные и враждебные друг другу племена в один народ и стать в его главе в качестве посланного от Бога вождя и пророка. Когда успех, следовавший за первыми его неудачами, ободрил его, он провозгласил, что его религия должна вытеснить все прежние религии и, как последнее и высшее откровение Божие, должна исключительно господствовать во всем мире. Себя он выдавал за Мессию для Иудеев и Параклита для христиан. Его главным учением было: нет другого Бога, кроме одного, а Могомет – его посланник.

Проповедуя единство Божие, Могомет отвергал и языческое идолопоклонство, и христианскую Троицу. Иисуса Христа он признавал пророком, высшим Моисея, но низшим себя, и отнюдь не Сыном Божиим. Из Божиих свойств Магомет преимущественно изображает всемогущество Божие и умалчивает об Его благости и любви. Все совершается по воле Божьей и все действия и судьба каждого человека предопределены им. Трон Божий окружают добрые Ангелы, созданные и света (Гавриил, Михаил, Израфиил, Ангел хранитель и Ангел смерти); им противостоят ангелы злые, из коих главнейший Еблис (сатана) соблазнил первого созданного из персти человека. Всемирный суд, воскресение мертвых, рай и ад изображаются грубыми красками.

Главной добродетелью, по учению Могомета, служит послушание и преданность Богу (ислам). Всех неверующих в Бога и Могомета должно ненавидеть и истреблять, и кто падет в войне с неверными, непременно получит рай. Затем все обязанности верующих ограничиваются одними внешними делами благочестия безо всякого отношения к внутренним расположениям духа. К ним принадлежат: 1) ежедневная пятикратная молитва; 2) пост; 3) милостыня; 4) путешествие в Мекку хотя бы один раз в жизни; 5) частые омовения; 6) участие в священной войне с неверующими; 7) воздержание от вина; 8) празднование пятницы вместо иудейской субботы и христианского воскресения, но без оставления ежедневной работы.

Сословия священнического Могометом не установлено. Он и его первые преемники сами вначале читали в мечетях молитвы и произносили поучения, но потом передали это другим. Тогда явились шейхи (проповедники), хатибы (чтецы Корана), имамы (читавшие молитвы), муэдзины, сзывавшие к богослужению. Самое богослужение бедно обрядами. Никакие изображения в мечетях не допускаются. Весь месяц Рамадан посвящается посту, который, впрочем, соблюдается лишь от восхода до заката солнечного, и, под конец, в празднике Бейрама, заключается пиршеством.

Могомет подчинил своему учению и своей власти арабов, а его преемники покорили Сирию, Палестину, Египет, всю северную Африку и Испанию.

Три патриархата восточные: антиохийский, иерусалимский и александрийский подпали власти могометан.

История 7-ю вселенского Собора

Византийский император Лев Исаврянин (716–741), отразив победоносно нападение Сарацин на Константинополь (718), чтобы на последующее время оградить свой столицу от подобных нападений, замыслил обратить Аравитян к христианству. Одним из важных препятствий к желаемому обращению представлялось отвращениe мусульман к иконопочитанию. Это было поводом для Льва Исаврянина к изданию указа, которым запрещалось почитание св. икон и даже употребление их. Но его указ встретил сильное сопротивление со стороны престарелого константинопольского патриарха Германа и со стороны духовенства и народа. Папа Григорий 3-й и великий богослов тогдашнего времени Иоанн Дамаскин также возвысили свой голос в защиту православия. Эти препятствия только раздражили Льва Исаврянина. Он низложил патриарха Германа, оклеветал св. Иоанна Дамаскина пред калифом, у которого он служил министром, и приказал умертвить мечем или ядом папу Григория 3-го. Но последнее ему не удалось. Римляне вооружились за своего папу и отложились от власти иконоборца. На прочих почитателей св. икон Лев Исаврянин воздвиг жестокое гонение, не прекращавшееся при двух следовавших за ним государях, Константине Копрониме и Льве IV Хазаре. Но они не могли достигнуть своей цели ни ссылками, ни темницей, ни лишением имуществ, ни пытками, ни казнями жестокими, ни лживыми соборами. Супруга Льва IV Ирина, получив по смерти своего мужа бразды правления, созвала (787 г.) в Никее седьмой вселенский Собор, который определил употреблять в церквах и домах иконы Господа Иисуса Христа, Божьей Матери, св. Ангелов и Святых, чествовать их поклонением (но не таким, какое прилично Богу), целованием, возжением пред ними светильников и фимиама. Ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному, а поклоняющийся иконе поклоняется лику, изображенному на ней.

Лев Армянин (813–820) и потом Феофил возобновили гонение на иконопочитателей, имевших своей главой известного святостью своей жизни и непоколебимой твердостью характера игумена студийского монастыря Феодора Студита. Его несколько раз предавали самым мучительным истязаниям и содержали в самых страшных темницах, но, несмотря ни на какие страдания, он не переставал ободрять и поддерживать православных своими писаниями. Супруга Феофила Феодора по смерти своего мужа, на частном константинопольском соборе (842), утвердила во всей силе определение 7-го вселенского Собора и в честь его установила праздник Православия, совершаемый доныне восточной церковью в первое воскресенье великого поста.

Св. Иоанн, по месту рождения Дамаскин, был сыном министра при дворе Дамасского калифа. Полученное им отличное образование и заслуги помогли ему сделаться дамасским градоначальником и первым министром калифа. Когда греческий император Лев запретил указом почитание икон, св. Иоанн написал в защиту их несколько сочинений и послал в Константинополь. Его послания с жадностью читались в Константинополе и многих поддерживали в православии. Лев, узнав о сочинителе этих писем и влиянии их на народ, отправил к дамасскому калифу составленное им самим и написанное почерком св. Иоанна Дамаскина письмо, в котором будто бы Иоанн обещал сдать Дамаск греческому войску. Обманутый калиф велел отсечь правую руку мнимому изменнику. Иоанн повергся с отсеченной рукой перед образом Богоматери и молил ее о своем оправдании. Когда, в изнеможении от потери крови, он заснул, то пробудился с приросшей рукой. В радости он воспел: «О тебе радуется, Благодатная, всякая тварь»... После сего калиф хотел возвратить Иоанну прежнюю должность, но Иоанн отказался. Раздав свое имущество бедным, он удалился в Иерусалимскую обитель св. Сав. Вы. Здесь он вполне посвятил себя составлению сочинений на пользу Церкви. Важнейшими из них были: систематическое учение православной веры и особенно его канон на св. Пасху, каноны на Рождество Христово, Богоявление, вознесение Господне, службы воскресные, разделенные на 8 гласов (Октоих), и многие погребальные песнопения. Как песнописец Иоанн Дамаскин неподражаем и получил название Златоструйного. Он скончался в глубокой старости, на 104 году своей жизни.

Ересь Павликиан. Дух, враждебный всякой церковной обрядности, проявился в секте павликиан еще до начала иконоборства со стороны византийских императоров. Павликианская ересь возникла в пределах Армении в VII веке. Она была основана и распространялась людьми, неправильно толковавшими послания Ап. Павла и стремившимися возвратить Церковь к простоте времен апостольских. При этом стремлении ими были допущены в своем вероучении воззрения гностические и манихейские. Главные черты их учения были следующие: 1) есть Бог добрый, Господ Mиpa духовного, которого чтут павликиане, и есть бог злой, происшедший из тьмы и огня и сотворивший мир чувственный, бог, коему покланяются римляне, т. е. католические христиане. 2) Тело есть гнездо злой нечистой похоти. Родственная Богу душа заключена в чуждом ей теле, как в грязной темнице. 3) Падение первого человека было счастьем для него, потому что он восстал против заповеди злого бога. 4) Спаситель положил начало очищению души от сковывающей ее материи. Он сошёл с неба в небесном теле и прошел чрез утробу Девы Mapии как через канал, почему Дева Mapия не есть Матерь Божия, не всегда оставалась девой и не есть святая. Страдания И. Христа были не действительные, а призрачные. 5) все книги ветхого Завета, Соборные послания, особенно Петровы, и отчасти книга деяний Св. Апостолов не есть священные. 6) все внешнее в религии: таинства, церковные обряды, почитание икон, креста, святых, мощей, церковной иерархии должно быть отвергнуто. Места собраний должны называться не церквами, а местами молитвы. Община должна управляться, настоятелем, носящим титул товарища, и коллегиальным советом.

Павликиане подвергались сильным преследованиям со стороны византийских императоров и вынуждены были переселиться в Аравию. Здесь, на одной пограничной горе, они укрепили местечко Тефрике и отсюда делали опустошительные набеги на города Малой Азии. Имп. Василий разрушил Тефрике, но многие павликиане удержались на соседних горах и продолжали беспокоить области Империи. Имп. Цимисхий склонил их переселиться во Фракию около Филиппополя и обещал им безопасность, возложив на них защиту границ Империи. Небольшие общины павликиан существовали в Филиппополе и окрестностях до позднейших времен.

Ересь Богомилов. Учение павликиан, по переселении их во Фракию, перешло в соседнюю Болгарию и здесь сформировалось в особую еретическую систему, известную под именем богомильства. По учению Богомилов, первородный сын Божества Сатанаил, сидевший одесную Отца, желая сделаться самостоятельным, возмутился против Отца и вместе с обольщенными им Ангелами был низвержен с неба и создал новое (второе) небо и новую землю. Он создал и тело первого человека, но души не мог ему сообщить, и вынужден был испросить ее у своего Отца под условием предоставления Ему власти над духовной природой человека, так чтобы люди заменили Ему отпадших Ангелов. Не смотря на обещание Отцу, Сатанаил употребил все средства, чтобы вполне овладеть родом человеческим. Для этого в виде змея он обольстил Еву и произвел от нее Каина и Каломену, которые внесли нравственную порчу в род человеческий. Он обольщал всегда лучших людей и представлялся иудеям высшим Божеством, дал Моисей закон на Синае, вооружил его чудесами и под конец поработил себе весь человеческий род. Тогда всеблагой Бог решил освободить людей от власти Сатанаила в 5500 году от сотворения видимого мира Сатанаилом. Высочайший Бог произвел от Себя второго Сына, Слово, И. Христа, и послал Его в мир в эфирном, призрачном теле. С этим телом он прошел чрез правое ухо Девы Марии так, что она и не знала, как он явился пред ней в пещере. И. Христос учил, действовал и страдал так, как описывают Евангелия, но это все было призрачно. По воскресении Иисус явился во всем небесном величии Сатанаилу, отнял от него божественное достоинство и имя (после чего он стал называться просто сатаной) и, вознесшись, сел одесную Отца на место низверженного брата. Для довершения дела Иисусова на земле Бог произвел еще Духа Святого, действующего на души человеческие. Под конец Св. Дух освободит их от материи и тогда все придет в первоначальный вид, то есть, материя обратится в хаос, а Иисус и Св. Дух возвратятся в Отца, из которого изошли.

Как Моисеев закон Богомилы производили от Сатанаила, так от него же они производят и всю обрядовую сторону христ. религии, церковное устройство и законодательство. Посему они отвергают почитаниe Пр. Богородицы, Святых, мощей, икон, церковные таинства, обряды и иерархию. Крещение они заменили возложением на главу вступающего в их общество Евангелия и чтением молитвы «Отче наш». В жизни Богомилы были строгими аскетами, удалялись от браков и употребления мясной пищи. Из книг ветхого Завета они принимали только книгу Псалмов и книги 16 пророков. Источником же своего учения они считали Св. книги Нового Завета, только вместо Евангелия Иоанна, принимаемаемого прав. Церковью, они принимали Евангелие Иоанна апокрифическое. Управление общиной Богомилов принадлежало избиравшимся ими 12 апостолам, над которыми возвышался еще главный начальник.

В первый раз открыл эту ересь и выведал ее учение греческий Император Алексей Комнин. Несмотря на строгие меры, принятые им против последователей этой ереси, она долго существовала и из Болгарии проникла в Россию.

Во главе первенствующей церкви находились Апостолы. По данной им от Господа власти, они учили новых христиан истинам св. Веры, совершали для них таинства и Богослужение и наблюдали за чистотой их нравов. При этом на них еще лежала забота о правильном раздаянии жизненных потребностей для верующих, так как у первых иерусалимских христиан все было общее. Но Апостолы, занятые делом проповеди, скоро принуждены были отказаться от сей последней обязанности. Для исправления ее они, через возложение рук с молитвой, поставили избранных обществом семь человек известных по святости жизни и исполненных мудрости и Духа Святого. Посвященные назывались дьяконами. Должность их сперва состояла в заведывании церковным имуществом и в попечении о содержании бедных, а потом в проповедовании и в служении при совершении таинств.

Увеличение числа верующих в Иерусалиме заставило Апостолов избрать для себя новых помощников, которые облегчали бы им труд проповеди, отправления Богослужения и управления церковью. Избранные были посвящены на служение Церкви посредством возложения рук апостольских и стали называться пресвитерами, пастырями, предстоятелями братий, епископами. Они получили власть учить народ, совершать таинства и участвовать в общих делах Церкви, как это видно из присутствия их на Иерусалимском Соборе. Пресвитеров Апостол Павел рукополагал к основанным им церквам уже в первое путешествие (45 г.).

Христианские общества так быстро росли и возникли, что Апостолы, наконец, не имели возможности всюду сами ставить даже и пресвитеров. Посему Апостолы учредили в Церкви новый чин – чин епископский, и передали ему полную власть не только учить и священнодействовать, но и рукополагать пресвитеров, дьяконов, и наблюдать за их поведением. Первыми епископами были ближайшие ученики и сотрудники Апостолов. Так Апостол Петр епископами Антиохии, Рима и Александрии поставил своих учеников – Еводия, Лина и евангелиста Марка, а Апостол Павел в епископа Ефесской церкви рукоположил Тимофея, а Критской -Тита. Таким-то образом произошли три главные в Церкви иерархические степени.

Апостолы проповедовали и учреждали церкви преимущественно в больших городах. Из сих городов христианская вера распространилась вначале по окрестным местам и селениям. Возникшие в этих местах христианские общества подчинились надзору городского епископа и от него стали получать себе пресвитеров. Так образовались епархии. Распространяясь из главных провинциальных городов по окрестным местам, христианство распространилось мало-помалу и по другим меньшим городам в провинции. Возникшие здесь христианские общества, хотя и получили собственных епископов и стали управляться ими ни от кого независимо, при всем том продолжали считать Церковь главного провинциального города главной в провинции, а епископа ее – старшим между всеми провинциальными епископами. В отличие от прочих, он получил название митрополита (так как главные города у греков назывались митрополиями). Митрополит обыкновенно пользовался правом созывать областные соборы, председательствовать на суде, утверждать соборные определения, иметь главный надзор за церковными делами области, утверждать и посвящать новоизбранных епископов, принимать на всех их жалобы. Избрание митрополита совершалось всеми областными епископами. Между митрополитами получили особенную важность епископы главных городов в больших округах Римской империи и в тех, в которых вера была проповедана самими Апостолами. Такими епископами были римский, антиохийский, александрийский и иерусалимский.

Значение, коим пользовались первосвятители: римский в Италии, антиохийский в Малой Азии и александрийский в Египте, узаконено было первым вселенским Собором на основании древнего обычая. С ними, впоследствии, на втором вселенском Соборе сравнены были в почетном имени и первосвященнических правах епископ константинопольский, а на Халкидонском – епископ иерусалимский. На том же Халкидонском Соборе они наименованы были «патриархами». При сем, из уважения к древней столице мира, римскому патриарху предоставлено было считаться первым, а константинопольскому, как епископу нового Рима, вторым, впрочем, только по имени, а не по власти. По власти же все они признавались одинаково равными и независимыми друг от друга.

Верховное управление церкви, которому подчинены были и самые патриархи, принадлежало вселенским Соборам. Так назывались чрезвычайные собрания пастырей христианской Церкви со всех концов вселенной для утверждения истинного учения веры и благочиния между христианами. Разумеется, не все пастыри могли, не все и обязывались являться лично на эти Соборы; но каждая область посылала от себя большее или меньшее число представителей, смотря по возможности. Право заседания и голоса на вселенском Соборе принадлежало, собственно, одним епископам, как предстоятелям церковной иерархии. Впрочем, им дозволялось отправлять вместо себя пресвитеров и даже дьяконов, которые в таком случае допускались со всеми правами представляемых ими святителей. По учреждении патриаршеств считалось необходимым условием вселенского Собора, чтобы каждый из пяти патриархов имел на нем своих представителей с грамотами, содержащими в себе изложение их образа мыслей.

Постановления вселенских Соборов, как выражение верования всей Церкви, одушевляемой Духом Святым, имели всемирную обязательность не только для своего лишь времени, но и для всех веков. Посему позднейшие вселенские Соборы оставляли неприкосновенными каноны, постановленные на предшествовавших соборах, пополняя их только подробнейшим раскрытием, в случае новых споров, но в том же духе, на тех же началах. Этого преимущества не имели каноны поместных соборов, которые могли быть отменяемы или не утверждаемы вселенскими.

Содействие со стороны римских императоров, тогдашних властителей вселенной, выражалось, во-первых, назначением места и времени собору; во-вторых, приглашением епископов со всей империи, в-третьих, личным присутствием при заседаниях или посылкой представителей. Впрочем, это последнее делалось единственно для соблюдения внешней тишины и порядка, ибо и сами императоры, председательствуя на соборах, не принимали никакого непосредственного участия в совещаниях и решениях. По окончании собора императоры давали его постановлениям силу государственных законов и объявляли их по империи, подвергая наказанию упорных еретиков.

Таким образом, вселенские Соборы были в полном смысле верховными законодательными собраниями христианской Церкви. Таких соборов православная вселенская Церковь признает только семь¹⁵, именно только те, которые были от IV до IX столетия, когда и западная римская церковь находилась с ней в союзе нерушимого единомыслия.

вопросы веры и церковного благочиния, касавшиеся только некоторых частных церквей, обыкновенно решались областными или поместными Соборами. Так назывались собрания пастырей церкви какой-либо одной или нескольких областей. Поместные Соборы, по древнему церковному правилу, должны были в каждой области составляться дважды в год, но, впоследствии, по разным неудобствам, положено быть им однажды в год. О месте и времени Собора через послание оповещал всех областных епископов первенствующий епископ в области; он же и председательствовал на Соборе. Предметом действий Соборов было обыкновенно устроение текущих дел своей области, разрешение возникавших религиозных споров и сомнительных случаев в церковной практике, избрание и постановление епископов, разбор жалоб на них и их взаимных споров.

Некоторые из поместных Соборов иногда занимались решением таких вопросов веры и церковного благочиния, которые имели отношение ко всем церквам, и решали их так удовлетворительно, что решение их было принимаемо за правило всей Церковью, утверждаемо вселенскими Соборами и через это получало одинаковое значение с постановлениями вселенских Соборов. Таких поместных Соборов признается Церковью девять. Они следующие: Анкирский, (314), Неокесарийский (315), Карфагенский (419–426), Гангрский (340), Антиохийский (341), Сардикийский (347), Лаодикийский (346) и два Константинопольских (861 и 879 г.).

Епископы весьма рано стали составлять соборы для совещания и решения с общего согласия вопросов, касающихся веры и церковного благочиния. В истории такие соборы делаются известными около 150 г. по Р. Христове. Около же 250 г. они были повсеместно и собирались ежегодно в каждой области митрополитом осенью и после Пасхи. Все они имели образцом для себя Апостольский собор в Иерусалиме.

Поскольку правила вселенских Соборов имеют обязательную силу для всей церкви, то собрание их постановлений положило начало общему церковному праву. В VI веке константинопольский патриарх Иоанн Постник (578 г.) издал для употребления восточных церквей Номоканон (кормчую книгу), в котором он собрал все государственные законы, касавшиеся церкви (νόμοι), и правила вселенских Соборов (κανόνες). В том же веке, даже несколько ранее (между 498 и 514 г.), подобное собрание церковных соборных правил и папских декреталий сделал для Запада римский священник Дионисий Малый. Собрание церковных законов, сделанное сим последним, пополнил и привел в порядок (около 600 г.) Исидор Испалийский (т. е. Севильский).

важнейшей из причин, послуживших к возвышению римского первосвященника, конечно, было значение Рима. Если епископы главных провинциальных городов настаивали на своем преимуществе перед прочими епископами в провинции, то на таком же основании епископ Рима, столицы тогдашней вселенной, мог претендовать на первенство перед епископами всего мира. На западе римская Церковь имела еще и то преимущество, что она была единственной Апостольской Церковью, матерью прочих церквей. При этом она была церковью самой обширной, богатой, имела в числе своих членов много лиц, отличавшихся высоким образованием, знатностью рода и общественным значением, превосходила другие церкви числом мучеников и исповедников и в спорных вопросах веры и церковного благочиния выказывала всегда столько верности во взглядах, что принимаемая ей сторона торжествовала над всеми противными ей партиями. Все это вместе возвышало римскую церковь над всеми прочими церквами и ее епископа над всеми прочими епископами. Уважение к римскому престолу, бывшее следствием различных исторических условий, римские епископы рано задумали сделать требованием Божественной Заповеди. С этой целью, посредством неправильного толкования слов Господних Петру: «ты Петр, и на сем камне создам церковь Мой, и врата адовы не одолеют ее, и дам тебе ключи Царства Небесного...», папы стали проводить мысль, что Ап. Петр был князем прочих Апостолов, и ему самим Господом была поручена вся Церковь, что Рим есть кафедра Ап. Петра, а римские епископы преемники Петра. На этом основании они уже в конце второго и в половине третьего века (Виктор и Стефан) в спорах о времени празднования Пасхи и значении крещения, совершаемого еретиками, обнаружили притязания на главенство в Церкви, но только встретили, даже на самом западе, горячее сопротивление. Первый вселенский Собор утвердил за римскими первосвященниками присвоенную ими на основании древнего обычая высшую духовную власть над средней и южной Италией, с островами Сардиния, Сицилия и Корсика. Вследствие различных благоприятных обстоятельств влияние римских епископов вскоре далеко выступило из границ, определенных первым вселенским Собором. Непоколебимое православие их среди арианских смут расположило Сардикийский Собор, состоявший, впрочем, из одних западных епископов, уполномочить папу Юлия принимать апелляции от всех западных епископов, осуждаемых соборами, и, по своему усмотрению, созывать новые соборы для переисследования их дела, то есть он был сделан высшим судьей в делах епископов. Это преимущество впоследствии было утверждено за папами императором Грацианом (348). После этого им очень не понравилось, когда второй вселенский Собор дал после римского епископа первое место константинопольскому епископу, как епископу нового Рима. Папа Дамас протестовал против этого постановления, утверждая, что достоинство епископа не может зависеть от светского значения города: но протест его не был уважен. Еще более им не понравился данный имп. Маврикием константинопольскому патриарху титул вселенского. Григорий великий сильно восстал против него, как титула нехристианского. Но, не успев склонить константинопольского патриарха к отречению от него, папы выхлопотали у узурпатора Фоки также и себе этот нехристианский, по их прежним словам, титул. В VI в. папская власть особенно расширилась на западе при Григории великом. Он принял в лоно католической церкви обратившихся от арианства вестготов, Лонгобардов, крестил Англосаксов и стал поставлять им архиепископов. В следующем столетии св. Бонифаций привел в подчинение папскому престолу основанную им церковь германскую. После этого папы не только не боялись византийских императоров, которых власть над Италией в это время очень ослабела, но при случае изрекали на них и проклятие.

Согласившись возложить королевский венец на Пипина и императорскую корону на Карла великого, папы получили за то себе в награду принадлежавшее прежде византийским императорам экзархатство Равенское и через то сделались светскими владыками. Карл великий, желая связать покоренные им народы не только силой меча, но и силой духовной, сделал папу главой всей западной церкви. Ставши на такую высоту, папы, естественно, не хотели уже равняться с восточными патриархами и стали помышлять о присвоении себе духовной власти над всей христианской вселенной. Для их притязаний не доставало только положительного основания. И вот, на помощь им, в IX в. явились так называемые лжеисидоровские Декреталии, в которых рядом дотоле неизвестных постановлений прежних епископов, начиная с св. Климента, усиленно доказывалось, что верховное управление всеми церковными делами и, в особенности, право надзора и окончательного неограниченного суда над всеми епископами всегда принадлежало римскому первосвященнику. Поскольку век, в котором явились эти Декреталии, не отличался просвещением и критикой, то они скоро были признаны за подлинные и сделались для пап основанием к тому, чтобы требовать, как должного, безусловного повиновения со стороны всех представителей церкви. Такие незаконные притязания пап встретили должное сопротивление со стороны восточных патриархов, особенно константинопольского, и повели к расторжению церковного союза между церквами восточной и западной. Это случилось во время распри пап с константинопольскими патриархами: Фотием и Михаилом Керулларием.

в малолетство императора Михаила III кормилом правления владел дядя его Варда. Так как он своим явным распутством производил всеобщий соблазн, то Игнатий, тогдашний константинопольский патриарх, пастырь строгий и деятельный, после тщетных увещаний и угроз не допустил его к причащению перед лицом всего народа. Варда без всякого суда и следствия сослал патриарха в заточение и в преемники ему избрал Фотия, одного из первых государственных сановников, отличавшегося блестящими дарованиями, обширной ученостью и неукоризненным православием. Но как народ твердо держался низверженного патриарха и не хотел признавать нового, то для подавления возникшего раскола решились прибегнуть к помощи Собора и пригласили на него папу. Папой тогда был Николай I, отличавшийся твердым, непреклонным характером, и более всех предшественников убежденный в мнимозаконном властительстве римской кафедры над всей Церковью. Николай отправил на собор легатов и приказал исследовать дело Игнатия надлежащим образом. Варда успел склонить легатов на свою сторону, и они оправдали Фотия. Николай, сведав о ходе дела, отверг определение Собора и присудил Фотия к низвержению со всех степеней священства. Это породило вражду между Римом и Константинополем. Вражда усилилась еще более, когда Болгары, крещенные Фотием, добровольно признали над собой покровительство папы, а присланные к ним латинские епископы стали уничтожать все в. Веденные у них обычаи церкви греческой и заменять их обрядами римскими. Фотий окружным посланием обличил римскую церковь в отступлении от православия, утвержденного вселенскими Соборами. Отступление это заключалось частью в обрядах и дисциплине церковной, каковы: безженство священников, пост в субботу, разрешение на сыр и яйца в дни постные; частно же и в догматах, каково было учение об исхождении Духа Св. от Отца и Сына, и в прибавлении к константинопольскому Символу слов «и от Сына» (Filioque)¹⁶. Таким-то образом распря патриархов обратилась в распрю церквей. Хотя, по смерти Фотия, спор затих, по общение между востоком и западом не восстановлялось. Окружное послание Фотия осталось навсегда памятником различия западной церкви с восточной. В половине XI века спор был возобновлен константинопольским патриархом Михаилом Керулларием. Услышав, что латины совершают литургию на опресноках, тогда как на востоке и на самом западе до VIII века всегда совершали на обыкновенном квасном хлебе, Михаил Керулларй поспешил обличить это нововведение запада. Пламя запылало. Император, опасавшийся потерять последние свои владения в Италии через ссору с папой, употребил все меры, чтобы примирить с ним патриарха. Начались переговоры: папа отправил в Константинополь трех легатов, но они, вместо того, чтобы потушить, только усилили пламя раздора. Не успев склонить патриарха отступиться от своих мнений, легаты торжественно вошли в Софийский храм, произнесли анафему на Михаила и его единомышленников, положили клятвенную грамоту на престол и вышли, сказав, что отрясают прах ног своих на Константинополь и весь восток. Таким образом, попытка примирения кончилась только большим ожесточением.

Крестовые походы и особенно четвертый, окончившийся взятием Константинополя крестоносцами, еще больше усилили вражду греков к латинянам. Крестоносцы, овладев Константинополем, с бесчестием изгнали из столицы патриарха и греческое духовенство, ограбили и заперли константинопольские храмы и всех, не хотевших признавать папской власти, подвергли жестокому гонению; по местам (в Кипре) даже сжигали на кострах. По восстановлении византийской империи императоры несколько раз пытались возобновить союз между церквами, но все попытки их остались безуспешными. Из них особенно замечательны попытки, сделанные при Палеологах: Михаиле VIII и Иоанне VII.

Михаил Палеолог, положивший конец латинской империи на востоке, чтобы удержаться на своем престоле и помириться с папой, решился подчинить его власти церковь греческую. Но как духовенство и народ упорно этому противились, то Михаил прибег к насилию. Три патриарха, один за другим, сведены были с кафедры за твердость.

Другие исповедники православия были подвергнуты телесному наказанию, публичному позору, дальней ссылке или тяжкому угнетению. Кое-как, частью набраны, частью подделаны были голоса и подписи, скрепившие акт соединения, Папа Григорий X собрал так называемый вселенский Собор в Лионе (1274 г.). Императорские послы, явившись сюда, без дальних рассуждений признали первенство папы и подписали римское исповедание веры; Собор предоставил грекам сохранение всех их церковных обрядов. Но умер Михаил и насильственное соединение церкви греческой с римской рушилось. Сам он лишен был церковного погребения; единомышленники его наказаны, а на латинов снова произнесено проклятие.

Опасность со стороны турок, облегавших отовсюду Константинополь; внушила Иоанну VII Палеологу снова обратиться к папе и искать его покровительства ценой православия. Папа Евгений IV охотно вступил в переговоры о соединении церквей и в 1438 г. открыл Собор в Ферраре. В следующем году, по случаю открывшейся в Ферраре моровой язвы, он перенесен был во Флоренцию. На собор явился сам император с константинопольским патриархом и 20 другими восточными иерархами. Скудно было число присутствующих для Собора, имевшего такое высокое назначение: оно простиралось не свыше 150восточная церковь имела только по одному голосу с обширнейших своих областей, каковы: Русь, Болгария, Валахо-Молдавия и Грузия. Трех патриархов совсем не было; император назначил им представителей без всякого полномочия со стороны их самих. Сначала ход дел был поведен, как следует. Открылись прения с обеих сторон в логической, торжественной форменности. Но когда победа решительно оказалась на стороне греков в главном пункте об исхождении Духа Святого и от Сына, тогда прибегли к насилию. Император повелевал и грозил; папа стеснил способы содержания восточных епископов, которые взял на свою ответственность. Просвещенный и ревностный защитник православия Марк, митрополит ефесский; был устранен от заседаний; прочим епископам запрещено было отвечать на возражения латинян. Такими-то средствами склонили бывших на Соборе флорентийском восточных епископов признать исхождение Духа от Отца и Сына, и наконец, самое важное, согласиться на иерархическую подчиненность восточной церкви Риму. Прочие наружные различия церквей оставлены неприкосновенными, как не нарушающие внутреннего единства. Акт соединения церквей не был подписан только Марком Ефесским и несколькими греческими богословами. Он был провозглашен всенародно в кафедральной флорентийской церкви 6 июля 1439 года. Общий ропот встретил всех греческих епископов, по возвращении их в отечество. Большая часть из них, горько раскаиваясь, признавала себя предателями веры и не скрывала, что их принудили страхом и увлекли обещаниями. Патриархи, не бывшие в Италии, созвали Собор в Иерусалиме и на нем предали проклятию флорентийскую унию (1443 г.).

Своими уступками папам, в ущерб православию, византийские императоры от европейских держав помощи против турок не получили, а своих подданных от себя оттолкнули. Потому, когда Могомет II осадил Константинополь, то Император Константин XI Палеолог из многочисленного населения столицы мог привлечь к защите ее лишь 7.500 человек. С таким малым числом войнов и с 500 прибывшими на помощь генуэзцами Константин XI, при всем своем геройстве, не мог долго противостоять громадным полчищам турок. После многих приступов в ночь с 28-го на 29-е мая Константинополь был взят турками. Император геройски пал на стенах его. Могомет II отдал взятый город свойм войскам на разграбление в течение четырех дней. Множество зданий, церквей и монастырей было разрушено, имущество общественное и частных лиц расхищено. Масса жителей была избита, а оставленные в живых обращены в рабство. По прошествии этих страшных четырех дней Могомет II остановил всеобщий грабеж и избиение греков и издал указ, приглашавший разбежавшихся жителей возвратиться в город, обещая им безопасность их жизни, имущества и свободу веры.

Узнав, что греческий патриарх погиб при взятии Константинополя, Могомет II велел грекам избрать на его место другого. Избранный ими Геннадий Схоларий представился Могомету, был благосклонно им принят и получил утверждение в прежних патриарших правах и преимуществах. Могомет, по примеру византийских императоров, подарил новому патриарху омофор, серебряный жезл, мантию, белого, богато убранного коня и тысячу червонцев. На подаренном коне, в сопровождении знатнейших турецких сановников, Геннадий возвратился из султанского дворца в патриарший дом. Вслед за утверждением Геннадия в патриаршем сане, Могомет издал на его имя за собственной печатью фирман, которым предоставил патриарху полную свободу в управлении церковными делами, освободил епископов, священников и диаконов от податей, дозволил всем христианам свободно отправлять свое богослужение, запретил насильственное обращение их в могометанство и обещал свое покровительство христианским храмам и неприкосновенность церковных имуществ. Кроме этого, Могомет даровал патриарху право разбирать гражданские дела христиан по прежним греческим законам и почетный титул «главы нации». Этим титулом патриарх был сравнен с трехбунчужными пашами, получил право заседать в диване – высшем правительственном месте Турецкой империи – и иметь при себе полицейскую стражу. Наложенная на христиан в пользу султанской казны поголовная подать (харадж) и десятина за право пользования землей были вначале умеренные.

Впрочем, все дарованные от Могомета права христианам оказались непрочными. Уже сам Могомет II отбирал у христиан храмы и обращал их в мечети, на самих патриархов наложил подати – единовременную (пескезий) при вступлении на патриаршество и постоянную, платимую ежегодно; установил через пять, а потом даже и через два года набор здоровых и красивых христианских мальчиков семи лет и моложе, для воспитания в могометанстве и помещения в янычары. Преемники же Могомета II, вХVI, XVII и XVIII столетиях отличались фанатической нетерпимостью к христианам и не раз изъявляли намерение истребить их всех поголовно или обратить их силой в могометанство. Чтобы почаще получать от патриархов подать (пескезий), платимую при поставлении, их старались чаще менять. В то же время и ежегодная подать с патриархов была возвышена до громадных сумм. Но дело не ограничивалось поборами. Султаны, по малейшему поводу, патриархов не только низлагали, но и заключали в темницы, ссылали в заточение и даже часто умерщвляли. Вследствие этого значение патриархов в глазах султанов настолько упало, что утверждение и низложение их они, наконец, в 1657 году предоставили великому визирю. Это постановление сильно уронило значение патриархов.

Не лучше относились преемники Могомета II и ко всему населению христианскому. Подати, назначенные Могометом II, были сильно возвышены и сдавались для сбора откупщикам, преимущественно евреям, которые, сверх положенных податей, еще и в свою пользу выжимали все, что было можно. Янычары также считали себя вправе брать у христиан все, что им нравилось. В глазах турок христиане не имели никаких прав, и потому все приобретаемое христианами считали своей собственностью. Христиан не допускали ни до какой службы, даже в войсках. Некоторое исключение составляли архипелажские моряки, без которых турки не могли обойтись во флоте, и драгоманы при турецком дворе, избиравшиеся из немногих знатных греческих фамилий, живших в константинопольском предместье, называвшемся Фанарем, и потому известных под именем фанариотов.

В турецких судах христиане, как скоро возникало у них дело с мусульманином, всегда проигрывали, так как свидетельские показания христиан, по закону, не принимались во внимание. В отправлении богослужения христиане также подвергались стеснениям. Не обходилось без попыток и к насильственному обращению христиан в мусульманство. К этому направлены были два закона: один, освобождавший христианина от наказания, даже от смертной казни, в случае принятия им мусульманства, другой, полагавший смертную казнь всякому отступившему от мусульманства или хулившему его. Пользуясь этими законами, могометане нередко обвиняли какого-либо христианина или в тяжком преступлении или в отречении от мусульманской веры, и затем для спасения от смертной казни предлагали ему перейти в мусульманство. При этом являлись отступники, но являлись и мученики за веру.

В XIX веке, под давлением европейских держав, султан Абдул-Меджид издал Гюльганский гатти-шериф, в котором он обещал без различая всем своим подданным, к какой религии они не принадлежали бы, полную безопасность жизни, чести и имущества, правильное распределение и взимание податей, определение рекрутского набора и срока военной службы. В 1856 году Абдул-Меджид издал другой гатти-гумаюн, по которому христиане вполне уравнивались в правах с мусульманами. Но все эти обещания не были приведены в исполнение, частью, по нежеланию самого турецкого правительства, частью же вследствие всеобщего противодействия мусульман, не допускавших уравнения с ними христиан. Эти либеральные меры Абдул-Меджида разожгли лишь фанатизм турецкого населения, проявившийся в поголовном избиении христиан в разных местах турецкой империи.

Турецкие притеснения вынудили греков, живших в Морее и на островах Архипелага, к восстанию. Турки открыли безпощадную резню греков. Россия вступилась них и после Наваринского сражения принудила турок к признанию независимости Греции, в состав которой вошли: Морея, Средняя Греция и некоторые острова. В независимом Эллинском государстве явилась и самостоятельная Эллинская церковь. Константинопольский патриарх Анфим признал ее самостоятельность и сообщил о том прочим патриархам.

Делами Эллинской церкви управляет Эллинский синод, состоящий из пяти членов – архиереев, в числе коих постоянным членом состоит митрополит афинский, занимающий в синоде председательское место. Остальные четыре члена присутствуют временно и вызываются правительством по старшинству. Представителем государственной власти в синоде состоит назначаемый королем прокурор. Он подписывается под всеми решениями синода. Ведению синода подлежит преимущественно наблюдение за чистотой веры, правильности богослужения, поведением, избранием и рукоположением клириков, освящением храмов, религиозным обучением народа и его религиозной жизнью. Эти дела синод решает самостоятельно, независимо от гражданской власти.

По освобождении Греции, Россия освободила от турецкого ига и вызвала к самостоятельному существованию Румынию, Сербию и Болгарию.

Карл великий, поставляя папу духовным главой в своих обширных владениях и щедро наделяя его землями, рассчитывал в нем иметь верного слугу и пособника своим государственным целям. Но папы уже при его сыновьях стали стремиться к освобождению от своей ленной зависимости императорам. С этой целью они распространили сагу о даре Константина В. и на ее основании стали утверждать, что все свои владения они получили не от Карла В., а от Константина В., и что они в своих владениях также независимы, как и все другие государи. Они не остановились даже и на этом, а стали стремиться к подчинению самих императоров своей духовной власти. Особенно удачно в этом отношении действовал папа Николай I, заставивший имп. Лотаря II принять свою супругу, с которой дозволили развестись ему архиепископы кельнский и трирский. Карл же Лысый для получения императорской короны вынужден был присягнуть папе Иоанну VIII и при этом выслушать заявление итальянских чинов, что они признают его в императорском сане лишь ради папского помазания.

Но некрасные дни наступили для папства, когда угасла династия Каролингов. Во время кровавых распрей в Италии за императорскую корону между герцогами фриульскими и сполетскими в Риме захватила власть партия, предводимая маркграфом тосканским, находившимся под сильным влиянием одной знатной, но распутной римлянки Феодоры. Эта Феодора со своими дочерьми, Феодорой и Морозией, такими же распутными, как и их мать, почти в течение всего X века возводили на папский престол или своих любовников или своих незаконных детей. Это время носит в истории название правления блудниц (pornocratia). Донило до того, что на папский престол был возведен 12-ти летний мальчик из фамилии графов тосканских под именем Бенедикта IX (1033). Германский император Генрих III положил конец этому бесчинию: низложил Бенедикта и возвел на его место благочестивого Бамбергского епископа под именем Климента II. С этого времени Генрих III стал надзирать и за поставлением пап, и за их управлением. С такой зависимостью пап от императора никак не могли примириться люди, искренно преданные церкви и имевшие понятие о папе, как ни от кого независимой главе церкви. А таких людей было тогда, должно быть, немало. И вот, когда (1048) на папский престол был избран двоюродный брат императора Трульский епископ Брунон, под именем Льва IX, и, отправляясь в Рим, хотел взять с собой монаха Гильдебранда, сына простого плотника, проживавшего в Клюнийском монастыре, то Гильдебранд отказался следовать за ним, как принявшим папское достоинство от светской власти, а не избранным по церковным правилам. Лев IX внял представлениям Гильдебранда, отправился в Рим в качестве пилигрима и принял знаки папского достоинства лишь после того, как был избран Римским народом и духовенством. Гильдебранд, возведенный Львом IX в сан иподиакона, сделался душой папского правительства. Его необыкновенный ум и редкие дарования снискали ему доверенность неограниченную. Пользуясь таким доверием, Гильдебранд успел провести две важные меры для усиления папства: 1) предоставил выборы пап особой коллегии кардиналов¹⁷. За императором оставлено право утверждать избранного лишь в том случае, когда он лично получит это право от апостольского престола. 2) Он склонил папу Николая II отдать нижнюю Италию в лен Роберту Гюискару и тем приобрел верных защитников папскому престолу и против римской знати, и против германского императора. Гильдебранд был советником при пяти папах. По смерти последнего из них, Александра II, он, наконец, сам был избран в папы, под именем Григория VII и получил утверждение в своем сане со стороны императора Генриха IV. Теперь он мог приступить к осуществлению назревших в нем планов о всемирной теократии, видимой и единственной главой которой был бы папа, как представитель Христов на земле. Под его властью все государства должны были составить одну семью, одно целое. Власть государей должна относиться к папской, как луна к солнцу, заимствуя от последней божественную санкцию. Церковь, облекая светскую власть своим авторитетом, может и снять его, в случае злоупотребления ей, вместе с чем подданные освобождаются от повиновения. Власть папы простирается на все: дела мирские и духовные равно подлежать его суду.

Первыми действиями Григория VII, по вступлении на папский престол, были: введение обязательного безбрачия между приходским духовенством, лишение духовного сана всех получивших его симонией (т. е. за деньги), и запрещение инвеституры под угрозой низложения всем духовным лицам и отлучения от церкви светским владетельным особам. Жестокая борьба за право инвеституры, возникшая между Григорием VII и германским императором Генрихом IV, продолжалась при их преемниках и кончилась в 1122 году вормским конкордатом. По этому конкордату за императорами оставлено было право, при раздаче имперских ленов избранным и утвержденным уже папой епископам и аббатам, брать с них ленную присягу.

После этого папская власть особенно при Иннокентии III достигла небывалой высоты. По призыву пап, почти в течение целого столетия, сотни тысяч крестоносцев стремились на восток для освобождения гроба Господня из рук неверных, пренебрегая всеми лишениями и самой жизнью. Покоренные крестоносцами страны поступали под власть пап, и они поставили своих патриархов в Константинополе, Антиохии и Иерусалиме. Теперь папы явились владыками даже в отношении к королям и самому императору. Они утверждали выборы в короли и императоры, возлагали на них венцы или отказывали в том, судили их за не нравившиеся им действия, вмешивались в отношения между венценосцами, и в отношения венценосцев к подданным, подвергали их выговорам, отлучению от церкви, подвергали за вину или упорство властителей интердикту всю страну их и разрешали подданных от присяги своим государям. Последний потомок даровитой династии Гогенштауфенов, мужественно отстаивавшей права императорские от папских притязаний, кончил свою жизнь на эшафоте.

Тяжелую руку пап чувствовали не только короли, но и подвластные им народы. По слову пап часто вырезывались без всякого милосердия населения целых городов и областей, при подозрении их в ереси или неповиновении. Учрежденная папами инквизиция следила за самыми мыслями христиан и сожгла на кострах сотни тысяч истинных или мнимых еретиков. Такие действия пап мало-помалу произвели переворот в общественном мнении не в их пользу и последствием этого было быстрое падение их власти. Это совершилось при Бонифации VIII.

Бонифаций предложил свое посредничество Филиппу IV Красивому, королю французскому, находившемуся в сильной распре с королем английским Эдуардом I. Филипп сначала отказывался, но потом согласился на предлагаемое Бонифацием посредничество. Когда же приговор папы показался Филиппу пристрастным, он уклонился от его исполнения. Тогда папа написал французскому королю: «внемли, любезнейший сын: желаем, чтобы ты знал, что в духовных и временных делах ты подчинен нам; думающих иначе мы считаем еретиками». Филипп, в присутствии двора, приказал сжечь это письмо и отвечал Бонифацию так: «пусть знает величайшая твоя глупость, что во временных делах мы не подчинены никому; думающих иначе мы считаем безумными». Отправив это письмо, Филипп созвал государственные чины и представил им требование папы как посягательство на честь, и свободу Франции. Дворянство и третье сословие обещали защищать права и честь короля. Папа изрек проклятие Филиппу, интердикт на Францию и отречение французскому клиру. Филипп, обвиняя папу в различных преступлениях, апеллировал к вселенскому Собору, который должен был собраться в Лионе для разбора дела между ним и папой. Bсе сословия во Франции, и даже прелаты, университеты и монастыри приняли участие в этой апелляции. Тогда Филипп поручил хранителю своей печати Ногарету овладеть личностью папы для представления его собору. Ногарет с отрядом солдат напал на папу в г. Ананьи, подверг его самым тяжким оскорблениям и бросил его в темницу. Жители Ананьи хотя через три дня и освободили Бонифация, но он не вынес тяжести оскорбления, лишился рассудка и скоро умер. Новый папа Бенедикт IX вынужден был тотчас же отменить все буллы своего предшественника против Франции. По смерти Бенедикта IX, последовавшей через 8 месяцев, Филипп Красивый сумел устроить избрание в папы архиепископа Бордосского Бертрана, с которого взял предварительно обещание уничтожить все распоряжения и клятвы Бонифация. Бертран, сделавшись папой под именем Климента V, остался во Франции, в Авиньоне, и вызвал сюда из Рима кардиналов. В Авиньоне папы оставались до 1377 года и были в полной зависимости от французских королей, через что потеряли прежнее значение в Германии, Англии и Италии. Григорий XI, опасаясь лишиться своих владений в Италии, перенес свою резиденцию в Рим и здесь умер. По смерти его папой был избран итальянец Урбан VI (1379–89). Французские кардиналы, недовольные его избранием, ушли из Рима, захватив с собой папские драгоценности, объявили избрание Урбана недействительным и избрали папой Климента VII, который поселился в Авиньоне. Из государств одни признали Урбана, а другие Климента. Существование двух пап было величайшим соблазном для всей западной Церкви, потому что оно было явным противоречием ее основному догмату об единой видимой главе Церкви. Соблазн увеличивался еще крайне распущенной жизнью пап и проклятиями, которыми они преследовали друг друга. Желание положить конец великому расколу и многочисленным церковным злоупотреблениям породило сознание необходимости во вселенском Соборе и в присвоении ему власти над самыми папами. С этой целью составлялись соборы в Пизе (1409) и Констанце. Оба собора делали ту ошибку, что, по низложении существовавших пап, они тотчас же выбирали нового, надеясь под его председательством произвести желаемые ими церковные преобразования, но вновь избранные папы обыкновенно распускали соборы под предлогом недостаточности подготовительных работ. Представителям государств на Констанском Соборе удалось лишь заключить с избранным ими папой Мартином V отдельные конкордаты относительно исправления некоторых церковных беспорядков.

Папа Мартин V, согласно своему обещанию, данному своим избирателям на Констанском Соборе, созвал всеобщей собор в Базеле, но умер в том же году. Преемник его, Евгений IV, заметив в Соборе наклонность к самостоятельным действием, объявил его закрытым, но Собор потребовал его к себе на суд и пригрозил ему

низложением. Евгений вынужден был отменить свое распоряжение о закрытии Собора, но, пользуясь открытием переговоров с греками о воссоединении Церквей, открыл другой вселенский Собор в Ферраре, перенесенный потом во Флоренцию, пригласив сюда же перейти и отцов Базельского Собора. Базельский Собор сильно ослабил папскую власть. Плодом его реформатских постановлений была для Франции прагматическая санкция, а для Германии венский конкордат (1448), определившие отношения французской и германской церкви к папе. В половине XV в. папам пришлось заботиться уже не о своем влиянии на политические дела Европы, а об упрочении своей власти в собственной церковной области. В это время они являются такими же политическими интриганами и распутными тиранами, какими были тогда и другие владетельные особы в Италии.

Реформация Лютера отрезвила пап и заставила употребить все имеющиеся в их руках силы и средства для охранения католической церкви и своей власти. На Тридентском Соборе были раскрыты и утверждены все догматы веры, подвергавшиеся нападкам со стороны протестантов. В богослужении, благочинии и жизни католической Церкви были произведены необходимые исправления и улучшения. Взамен выродившихся монашеских орденов учрежден орден иезуитский, оказавшийся крепкой опорой папства и сильным противником реформации. Иезуиты, взамен утрат, причиненных католической церкви реформацией, не только успели расширить ее пределы в Азии, Америке и Африке, но и возвратить в ее лоно много протестантов. Успехи их были так велики, что папы возмечтали о совершенном подавлении реформации и протестанты только с крайним напряжением своих сил в тридцатилетней войне смогли отстоять свободу своего вероисповедания. Однако Богемию и многие другие области им пришлось уступить католицизму. Католицизм продолжал теснить протестантство и после вестфальского мира. Во Франции Людовик XIV отменил Нантский эдикт и до полумиллиона протестантов заставил бежать за границу или уморил в темницах и на галерах. В Польше и других областях Австрии протестантство также было подавлено силой. Насилие в делах веры, безнравственный образ действий иезуитов, дозволявших себе прибегать к самым гнусным мерам для достижения доброй цели, преобладание самых разных учений и взглядов в протестантстве, возбудили в умах нерасположение не только к католицизму, но и вообще ко всякой откровенной религии. В Англии в XVII в. Возник деизм, признававший бытие личного Бога, Творца Mиpa, но отвергавший промышление Божие о Мире и откровение. В Германии развились рационализм, не допускавший ничего необъяснимого для разума, и следовательно, откровения, чудес и всего сверхъестественного в религии, и пантеизм, представлявшие Бога не лицом, а какой-то бессознательной силой, которая развивается с роковой, слепой необходимостью в природе внешней и духе человеческом, и также отвергавший христианство, как откровенную религию. Во Франции воцарился материализм, осмеивавший все нравственное и идеальное и не хотевший признавать ничего кроме чувств и материи. Для всех этих воззрений католическая церковь сделалась предметом ненависти. Враждебное к ней отношение выразилось в единодушном закрытии иезуитского ордена бурбонскими дворами и в освобождении Германской церкви от папского ига при австрийском императоре Иосифе II. Еще сильнейшие удары католическая церковь получила от французской революции. Национальный Конвент формально отменил христианскую религию и все христианские обычаи, приказал сжечь 2.000 церквей и установил служение Разуму. Во время директории папа Пий VI был привезен пленником в Париж и умер здесь от дурного обращения с ним французов. Выбранный Австрией новый папа Пий VII, хотя и короновал Наполеона в императоры, но за отстаивание своих прав был лишен папской области и также привезен был пленником во Францию. Ужасы французской революции показали, что должно быть с миром без Бога и христианства. Железное ярмо Наполеона побудило сердца покоренных им народов обратиться к Богу отцов своих и наполнило их религиозным духом. По низложении Наполеона союзные государи восстановили Пия VII во всех его духовных и светских правах и приняли энергические меры к усилению христианской религиозности между своими подданными.

В 1870 году Рим сделался столицей единой Италии, и светская власть папы прекратилась. Пий IX был последним папой-государем. Если им утрачена была светская власть, то значительно усилена духовная. В 1854 г. он установил новый догмат о непорочном зачатии Пресвятой Девы, а в 1870 г. на ватиканском Соборе объявлена была догматом католической церкви непогрешимость папы в делах веры.

Западная церковь после отпадения ее от союза с восточной все более и более уклонялась от духа древнего православия, как в учении веры, так и в церковных обрядах.

В учении веры ей возведены на степень догматов следующие несогласные с верованием восточной церкви положения:

1) Папа есть не простой епископ или патриарх, но наместник Христов, видимая глава Церкви, от которого одного получают освящение и право суда все прочие иерархи. Он выше вселенских Соборов: он один определяет истинный смысл св. Писания, подлинность и значение св. преданий и есть верховный законодатель Церкви. Ему принадлежит непогрешимость в делах веры. 2) Дух Св. исходит от Отца и Сына, и потому в 8 члене Символа веры читается: от Отца и Сына (Filioque) исходящего. 3) Святые имеют избыток заслуг, составляющий сокровище, которое папа может распределять, по своему усмотрению, живым и умершим, посредством индульгенций (отпущений). 4) Благодатная Дева Мария составила исключение из всего человеческого рода, не быв зачатой в первородном грехе. 5) Есть очистилище, в котором души умерших, не понесших при жизни временного наказания за грехи, терпят мучения для удовлетворения правды Божией, пока через них не очистятся.

В обрядах западной церковью были допущены следующие нововведения: 1) в крещении обливание вместо погружения; 2) в Евхаристии вместо квасного хлеба опресноки и причащение мирян одним телом Христовым; 3) в Священстве требование безбрачия от посвящаемых; 4) запрещение читать Библию мирянам; 5) совершение богослужения только на латинском языке; 6) употребление органов при богослужении и мест для сидения; 7) пост в субботу и разрешение сыра и яиц в постные дни.

Главнейшие положения протестантского вероисповедания следующие:

1) Св. Писание – единственный источник христ. вероучения. Каждый верующий может понимать и объяснять его по своему крайнему разумению. Руководства Церкви в этом не требуется. Из области предания могут быть допущены символы веры Апостольский, Афанасиев и первого вселенского Собора; все же прочее, как состоящее в связи с папством, должно быть отвергнуто.

2) Природа человеческая вполне повреждена грехом, так что разум не может познавать Бога и божественных предметов, а воля неспособна к добрым делам. Посему Евангелие требует от всякого ищущего спасения одной веры, что Христос своими страданиями и своей смертью удовлетворил за все человеческие грехи и исполнил все требования закона. Через веру человек входит в личное, непосредственное сношение со Спасителем и, так сказать, из рук Его подучает прощение грехов и спасение. Посему добрые дела в смысле заслуг перед Богом не нужны; не нужны также обычаи, установленные Церковью для упражнения в добродетели, как-то: посты, обеты монашества, праздники, кроме Господних, путешествия ко св. местам и тому подобн.; не нужны также и все посредства между Христом и верующей душой, как-то; церковь, иерархия, таинства, почитание святых, икон, мощей.

3) Должно принимать только два таинства: Крещение и Причащение, и лишь потому, что они возбуждают и укрепляют в нас надежду на заслуги Христовы. В Евхаристии хлеб не превращается в тело Христово, но Христос пребывает своим телом в хлебе, с хлебом и под хлебом. Она не есть жертва нового Завета.

4) Христос не учреждал видимой Церкви и не поставлял для нее предстоятелей и верховной главы. Поэтому нет никакого различия между епископами, священниками и мирянами. Bсе они одинаковые члены Церкви. Через крещение они получают власть учить и совершать таинства. Однако этой властью пользуется только тот, кто призван обществом. И это призвание (называемое поставлением) не есть передача означенного полномочия, но отказ от него общества в пользу призванного. Вместо св. облачения у пастора служит черная мантия. Высший надзор и управление протестантскими церковными общинами принадлежат светской власти.

5) Признается полезным, чтобы Христиане устраивали собрания для взаимного назидания. Такое назидание преподается служением Слову (проповедью), молитвой, пением и причащением в Евхаристии.

Начало реформатскому вероисповеданию положили Цвинглий, бывший проповедником в Цюрихе, и Кальвин, проповедник женевский. Оба они жили в одно время с Лютером и в учении отличались от него только следующими положениями: 1) что в таинстве причащения хлеб и вино бывают только символами тела и крови Господней; 2) что воля Божия, без всякого отношения к свободной воле человека, одних предопределяет к вечному блаженству, а других к вечному мучению, и 3) что Церковь не должна иметь никаких украшений.

В царствование Елизаветы образовалась своеобразная англиканская церковь. Все ее догматы изложены в 39 членах, составленных на лондонском соборе 1562 г.

Вероисповедание англиканское представляет собой смесь учения реформатского с католическим. Оно признает св. Писание единственным источником своего вероучения, а предание и все основывающееся на нем догматы, как-то: почитание и призывание святых, почитание икон и поминовение усопших, отвергает. Об оправдании, предопределении и таинствах оно учит по-реформатски. Таинствами признает только крещение и Евхаристию, миропомазание же и священство удерживает как назидательные обряды. С реформатским вероисповеданием оно расходится в том, что удерживает иерархию с разделением на три степени, епископальное устройство, прежнюю литургию с причащением под обоими видами, чин погребения, сходный с православным, и многие из древних богослужебных форм и обрядов, как-то: крестное знамение, коленопреклонение, священные облачения духовных лиц, праздники некоторым великим подвижникам и мученикам веры. Глава англиканской церкви есть король. Он назначает епископов, созывает их на собрания и утверждает их постановления.

Рядом с господствующей в Англии епископальной церковью существуют две секты с крайним реформатским направлением: пресвитериане и пуритане. Церковь пресвитерианская основана была Ноксом, учеником Кальвина, в Шотландии, а пуританская – также учениками Кальвина, в Англии. Обе эти секты признают только один сан пресвитерский и отвергают епископство, как особую иерархическую степень, и все, что англиканская церковь удержала от католической церкви, как-то: крестное знамение, коленопреклонения, свящ. облачения. Пресвитерианские и пуританские храмы не отличаются от обыкновенных домов и не имеют ни алтаря, ни картин, ни свечей, ни Церковного года, ни определенного чина богослужения. Все в богослужении предоставлено усмотрению совершающего его. Воскресный день соблюдается строго. Нравственная дисциплина в пресвитерианских и пуританских общинах очень строга. Пуритане отличаются от пресвитериан тем, что не признают никакого видимого главы церкви и соблазняются даже присягой на верность самому королю.

Из среды пуритан выделилась новая секта индепендентов, которая не признает никакого духовного сана и отрицает право гражданского правительства вмешиваться в религиозные дела церковных общин. По учению индепендентов, каждая отдельная религиозная община должна сама решать все дела, касающаяся вероучения, управления и дисциплины.

Кроме вероисповеданий римско-католического, протестантского, реформатского и англиканского, на Западе со времен реформации явились еще следующие мелкие секты.

Анабаптисты и Меннониты. Секта анабаптистов явилась почти в одно время с реформацией Лютера. Анабаптисты отрицали власть и светскую и духовную и хотели устроить жизнь общественную на новых началах. Они мечтали создать церковь святых, в которой не было бы грешников и главой которой был бы Сам Бог. Святые, члены Христовой Церкви, наставляемые Самим Спасителем и водимые Св. Духом, не нуждаются ни в каком земном правительстве: все равны между собой, все – братья, и все их имущество есть общее достояние. Отвергая крещение детей, анабаптисты вступавших в секту взрослых людей перекрещивали, почему и получили название перекрещенцев (анабаптистов). Анабаптисты подвергались сильному преследованию со стороны правительств и были скоро рассеяны. Вступивший в их секту католический священник Симонис Меннон отвлек их от фанатических сумасбродств, заставил их признать авторитет св. Писания, установил строгую церковную дисциплину и образовал из них благоустроенную общину, которая стала терпимой правительствами. Эта новая община стала называться, по имени своего устроителя, меннонитами.

Хотя меннониты также стремятся к созданию видимой церкви святых, как и прежние анабаптисты, но во многом отличаются от последних. Подчинившись вполне авторитету св. Писания, они признают светскую власть установленной самим Богом и обязываются платить ей подати и оказывать честь. Но, соглашаясь признавать светское правительство учреждением до времени необходимым, меннониты все-таки считают его чуждым царству Христа Спасителя и положительно запрещают своим последователям отправление правительственных, должностей, военной службы, присягу, всякое насилие и кровопролитие, смертную казнь и вообще употребление оружия.

Социниане. Секта социниан основана в XVI в. Фаустом Социном. Социниане назывались также антитринитариями, так как отрицали учение о Троице, и унитариями оттого, что признавали одного Бога. Учение их состоит в следующем: единственный источник спасительного учения заключается в Священном Писании, но в нем не должно допускать ничего, что противоречило бы разуму. Посему учения о Троице принимать нельзя. Бог имеет только одно Лицо. Иисус Христос быль простой человек, облеченный только божественной силой для совершения человеческого спасения. В награду за свое безусловное послушание, Он возвышен до Божественного достоинства, получив власть судить живых и мертвых, и потому должен быть почитаем как Бог. Дух Св. есть только божественная сила. Первородного греха не существует, но существует в каждом человеке только наследственная наклонность ко злу, которая ему не ставится в вину. Искупление состоит в том, что Христос своим учением и жизнью указал путь людям к высшему нравственному совершенству. Те, которые пойдут указанным от Него путем, получат от Бога прощение своих грехов и вечную жизнь; те же, которые не будут ему следовать, по измождении мучениями уничтожатся. Смерть Христова вовсе не была искупительной жертвой, но только печатью истины Его учения и привела Его Самого к Божескому достоинству. Таинства – это простые обряды, которые хорошо соблюдать только как древние и назидательные обыкновения. Нравственное учение социниан было вообще строго. Христианин, по понятиям социниан, не должен занимать никаких мирских должностей, носить оружия и сражаться на войне. Богослужение их было сходно с протестантским.

Гернгутеры. В XVII в. гусситы подверглись сильному гонению в Богемы. Часть их выселилась в Силезию и нашла радушный прием в имении графа Цинцендорфа. Цинцендорфъ отвел им место для поселения и они основали колонию на скате горы Гутберг, которая получила название Гернгут. Сюда также переселились многие гусситы из Моравы и даже некоторые приверженцы их между немцами. В 1749 году гернгутеры, по требованию саксонского правительства, приняли аугсбургское исповедание, но удержали свое прежнее внутреннее устройство, напоминавшее собой устройство христианских общин первых веков.

Во главе общины стояли: 1) епископы, соблюдавшие преемство рукоположения от древних мораво-чешских епископов; 2) пресвитеры или проповедники; 3) дьяконы, помогавшие пресвитерам в деле проповеди. Община гернгутеров разделялась на хоры детей, холостых, девиц, вдовцов и вдов. Каждый хор имел свое отдельное помещение и своего надзирателя, наблюдавшего за нравственностью хора. Важнейшие дела общины решались Собором, который созывался через каждые пять лет. Общественное богослужение гернгутеров отличалось прекрасной музыкой и благозвучным пением. Литургия их соединялась с вечерями любви. Совершалось у них также публичное омовение ног в знак смирения и существовало употребление жребия в трудных случаях, как при женитьбе и при избрании в духовной должности и в миссионеры. Граф Николай Людвиг Цинцендорф (род. 1700 и ум. 1760) всю свою жизнь посвятил на служение этому обществу и, умирая, отказал ему свое имение. Во времена неверия секта гернгутеров была на Западе убежищем для людей, дороживших своей верой во Христа.

Методисты. Первое основание обществу методистов положил студент Оксфордского университета Джон Уэсли между своими сотоварищами. Члены этого общества обязывались вести строго-нравственную жизнь, соблюдать посты, чаще молиться, каждое воскресенье причащаться Св. Таин, усердно заниматься делами милосердия и проповедью Евангелия невежественному народу. Так как члены этого общества придерживались известных правил или известного метода в стремлении к нравственному совершенству, то их и прозвали методистами. В 1732 году к ним присоединился Джордж Уайтфилд, одушевленный пламенной ревностью к собственному спасению и к спасению своих ближних и одаренный необыкновенным проповедническим талантом. Он много содействовал распространению общества методистов.

Методисты, в начале, не отделялись от англиканской церкви, но постоянные притеснения со стороны англиканского духовенства заставили Уэсли образовать из своих последователей особое религиозное общество. Сам он принял сан епископа, а некоторых из членов общины поставил священниками. Проповедники методистов предпринимали частые миссионерские путешествия по стране и своими восторженными проповедями на полях и других открытых местах привлекали к себе массы народа и умели поднимать в нем нравственный и религиозный дух. Труды методистов возбудили от беспечности и англиканское духовенство, и вообще имели благотворное влияние на общественную жизнь в Англии.

Квакеры. Секта квакеров основана в XVII веке (1649) одним сапожником в Англии, Джорджем Фоксом. Важнейшим началом в деле веры они принимают, внутреннее, непосредственное озарение от Св. Духа, которого может удостоиться каждый человек, если только будет молить о том Бога со смирением и верой. Это внутреннее озарение служит, по их мнению, ключом к надлежащему разумению Св. Писания и одно может сообщить христианину истинное познание в деле веры. Определенного вероучения они не имеют, но вся религия их состоит в стремлении к вдохновению и строгой нравственной жизни. Храмов, праздников, обрядов, таинств и определенных проповедников у них нет. По воскресным дням они собираются в залы без всяких украшений, садятся по скамьям с покрытыми головами, с «глазами, устремленными в землю, и молча ждут каждый себе наития Св. Духа. Кто чувствует в себе расположение к молитве, проповеди и назиданию, тот поднимается и говорит. Если же такого расположения никто не ощущает в себе, то они молча расходятся. Присягу и войну, во всяком случае, они считают недозволительными.

Сведенборгиане. Основателем секты сведенборгиан или, как они величали себя, церкви нового Иерусалима, был Эммануил Сведенборг, сын шведского епископа и профессора в Упсальском университете. Окончив курс в этом университете, он посвятил себя вначале естественным наукам и горному искусству и приобрел известность своими трудами в этой области, но в 1743 году он неожиданно выступил проповедником нового религиозного учения. Он стал всех уверять, что получает божественные откровения и находится в сношениях с душами умерших и Ангелами, был много раз в раю и аду и имеет призвание восстановить первобытное христианство на вечные времена.

Библию Сведенборг хотя и признавал за Слово Божие, но толковал ее по-своему. Так, Троица, по его мнению, состоит в трех явлениях одного и того же лица. Греховность частных лиц заключается в личном злоупотреблении свободой и не должна быть производима от первых людей. Постоянное возрастание зла на земле имело гибельное влияние на высший духовный мир. Царство Сатаны расширилось до того, что демоны прорывались через границу царства добрых духов и грозили увлечь их в бездну. Вочеловечившийся Бог освободил добрых духов от натиска дьявольской силы, отделил злых от добрых, сделал для людей доступными божественные добродетели, явился посредником между конечным и бесконечным. Искупление состоит в победе над адом, в восстановлении порядка на небесах, в обновлении на земле церкви, образующей одно целое с чинами Ангелов. Из двух таинств, крещение вводить в Церковь, а причащение – на небо. В причащении человечество обожествляется. По смерти души протекают пространство между небом и адом и мало-помалу притягиваются к сродным им духам, находящимся или на небе, или в аду, или в очистилище. То же бывает и с душами турок и язычников. Условия существования в загробном миpe схожи с настоящим земным: и там есть дворцы, дома, время и пространство. Народы и частные лица удерживают свои характеристические черты; только все бывает духовное. Воскреснут не прежние тела, но даны будут новые. Последний суд был предсказываем Сведенборгом в 1757 г.

Ирвингиане. Основатель секты ирвингиан был пресвитерианский священник Эдуард Ирвинг († 1834), проповедовавший о необходимости молитвы и веры для получения чрезвычайных даров Св. Духа, которыми изобиловала церковь апостольская. Пытаясь походить на церковь первенствующую, последователи Ирвинга учредили у себя чины апостолов, пророков, евангелистов, пресвитеров, старцев, дьяконов, дьяконисс и ангелов. Ирвинг незадолго до своей смерти был посвящен в Ангела. Стремясь приблизиться к церкви апостольской, ирвингиане ввели в свое богослужение много общего с церковью католической и православной, как-то: в литургии молитву о ниспослании Св. Духа на предложенные Дары и освящение их, возношение Даров, принятие их как тела и крови Христовой с коленопреклонением перед алтарем; елеопомазание болящих, чинопоследование таинства брака и молитв родильнице, на освящение судна и т. п. Ирвингиане отвергли исхождение Духа Св. и от Сына.

Мормоны. Джозеф Смит, бедный и необразованный человек из Нью-Йорка, пустил слух, что он 27 Сентября 1827 года получил от Ангела на металлической доске рукопись св. книги Мормона, содержавшей в себе нечто из древней истории Америки. Смит скоро приобрел многих последователей, которые стали называться мормонами или Святыми последних дней. Смит основал для них город и храм в Иллинойсе, захватил монополию некоторых товаров и достиг большого богатства и значения. Он выступал даже кандидатом на президентское кресло. Но против мормонов накопилось в народе столько зависти, ненависти и злобы, по поводу приписываемых им самых страшных преступлений, что местный губернатор, для предотвращения кровопролития, заключил Джозефа Смита с братом его Хайрамом в темницу. Несмотря на то, рассвирепевшие толпы черни взяли тюрьму приступом и застрелили обоих. Мормоны почитают их мучениками. По смерти Смита основанный им великолепный храм был разрушен, а мормоны выгнаны были из штата Иллинойс. Они выбрали своим главой Бригама Янга и на территории Юта, близ Соленого озера, основали свой новый Иерусалим и достигли здесь большого благосостояния, но нынешнее Северо-Американское правительство принимает энергичные меры к их искоренению.

Мормоны твердо держатся учения о Едином Боге, умалчивая о Троице, отрицают первородный грех, защищают общение имений и жен, допускают многоженство, но требуют, при вступлении во второй брак, согласие первой жены и пророка. У них иерархия двоякая: 1) по чину Мелхиседека: президентство, 12 апостолов, коллегия семидесяти, патриарх или евангелист, первосвященник, старшины; 2) по чину Аарона: епископы, священники и дьяконы. Научного образования ни для одной из этих степеней не требуется. Мормонская церковь есть единственно христианская, а прочие происходят от мудрости века сего. Крестят, начиная с 8 лет, через погружение. К богослужению мормоны сходятся вооруженными. Литургия совершается каждое воскресенье; для Евхаристии вместо вина употребляется вода. Всем мормонам заповедуется телесный труд, воздержание от вина, и прочих горячих напитков, от табаку и мяса. Впрочем, воздержание от мяса только советуется, а не предписывается. Из десятословия 7 и 8 заповеди выброшены.

В Иерусалиме, при апостолах, у многочисленного общества верующих было одно сердце, одна душа и все общее. Владельцы домов и поместий, продавая их, приносили цену проданного апостолам. Апостолы же раздавали каждому все, в чем кто нуждался; так что между христианами не было тогда ни одного бедного. Такая братская любовь соединила между собой не только членов одной церкви, но и христиан, по происхождению принадлежавших к самым различным народам. Все они друг друга называли братьями и сестрами. Странники, бедные, старцы, больные, вдовы, сироты были постоянным предметом заботливости и попечения христианских обществ. Иногда они делали также огромные пожертвования для выкупа пленных. Во время общественных бедствий, как-то: голода, моровой язвы, христиане всегда показывали образец высокого самоотвержения и служили не только своим собратьям по вере, но и язычникам. Кроме любви, жизнь христиан отличалась строгой воздержностью. В убранстве жилищ, одежде, столе они ограничивали себя только необходимым и приличным. Имея всегда перед глазами свою высокую цель и наслаждаясь радостями высшими и совершеннейшими, они убегали общественных бесчинных игр, всяких зрелищ и собраний безнравственных. «Не должно и смотреть на то, чего не должно делать», говорили они. Если кто из язычников, занимавшихся волшебством, звездочетством, деланьем идолов, игрой в театре, хотел сделаться христианином, он непременно должен был отказаться перед крещением от своего прежнего ремесла.

Некоторые, обращаясь из язычества, по крещении воспламенялись такой любовно к Богу, что отказывались даже от дозволенных удовольствий, жили в безбрачном состоянии и все труды посвящали на вспомоществование бедным: они назывались аскетами. Вначале они не удалялись из общества и только в Египте строили особенные хижины вблизи селений. Павел Фивейский, удалившийся во время гонения Декиева на одну гору в пустыне при Чермном море и проживший в уединении своем до 340 г., был первым отшельником того времени.

Христианская Церковь, сделавшись господствующей в Римской империи, произвела благодетельное влияние на ее законодательство и правосудие, жизнь гражданскую и семейную. Гладиаторские битвы, безнравственные зрелища и публичные оргии на языческих праздниках прекратились; благо- творительные заведения умножились; супружеские узы стали считаться священными и неразрывными; произвольные разводы были запрещены. Между массой народа распространились христианские понятия о человеколюбии, честности и добродетели. Словом, древний языческий мир, одряхлевший в безбожии и разврате, обновился в христианстве.

Но с того времени, как постановлено было законом, чтобы каждый член государства был и членом Церкви, в нее вошли массы людей без всякого расположения к христианской вере и вовсе не думавших об исполнении ее законов. Жизнь христианского общества раздвоилась: в то время, как одни из его членов представляли в себе пример высокого самоотвержения, полной преданности Богу, христианской любви и нравственной чистоты, другие погрязали в житейских заботах, предавались грубым страстям и нечистым удовольствием, нередко жили хуже самих язычников.

Против такого вторжения языческих пороков в христианское общество боролись все лучшие пастыри того времени, как-то: св. Василий Великий, Григорий Богослов, Амвросий, бл. Августин и, в особенности, св. Иоанн Златоуст.

Св. Иоанн Златоуст¹⁸ с юных лет посвятил себя на служение Господу. Одаренный от природы прекрасными способностями и получив отличное образование, он вначале был дьяконом, а потом пресвитером в Антиохии. В сане пресвитера, он успел уже заслужить от удивленного его красноречием народа прозвание Златоустого, оставшееся за ним на все времена. Из Антиохии, по воле императора и почти против собственной воли, он переведен был на архиепископский престол Константинополя. Пламенея самой чистой любовью к Господу, он был поражен и смущен беспорядочными нравами столицы. В клире господствовали честолюбие, наклонность к пышности; в народе – невежество, суеверие, наружная набожность. С ревностью занялся он исправлением нравов духовенства и скоро очистил церковь от недостойных служителей. Не пощадил он и сильных мира, слово его загремело против роскоши, разврата и рассеянности. Ристалища и амфитеатры опустели; толпы народа хлынули в церковь для слушания златых словес Иоанна. Три раза в неделю проповедовал он, а иногда и каждый день сряду изъяснял Деяния и послания Апостольские, всегда соединяя толкования догматов с обличением еретиков и нравственными наставлениями. При сем он особенно внушал всегда любовь к милостыне, как лучшему плоду покаяния. Народ полюбил своего бдительного, святого архипастыря; но лишенные им сана за недостойную жизнь епископы и клирики, оскорбленные правдивым его словом царедворцы, завидовавший его славе архиепископ Александрии Феофил и сама императрица, по нечистой совести относившая к себе каждое обличительное слово Иоанна, составили между собой союз для погубления ревнителя Христовой истины. И не спасли Златоуста от злобы и клеветы человеческой ни святость жизни, ни его слава, ни любовь народная. Он дважды был изгоняем из столицы,¹⁹ и умер на пути к месту своей ссылки (407 г.).

Святое стремление к достижению высшего совершенства христианской жизни положило начало монашеству. Первый пример его был показан в Египте преп. Антонием (род. 251 г., ум. 356).

Лишившись на 18-м году своих родителей и тронутый слышанным в церкви чтением Евангелия о богатом юноше, он роздал свое имущество бедным и удалился в пустыню. Здесь, незнаемый миру, он провел около 40 лет в молитве, благоговейном созерцании природы и в укрощении своих страстей. В 305 году случай открыл его уединение, и тогда слава о его святости и чудесах привлекла к нему многих любителей уединения. Антоний устроил для пришельцев особые келии, назначил время для общих трудов и трапезы, а сам, не желая нарушать своего безмолвия, удалился на гору, лежавшую в страшной пустыне на берегу Чермного моря. Здесь, на небольшом клочке земли, он сеял хлеб и обрабатывал ниву своими руками. Отсюда он по временам посещал свой новоустроенный монастырь (Писпир), куда обыкновенно стекались люди всех классов, ученые и неученые, богатые и бедные, чтоб искать у него помощи, совета и утешения. И никто из обиженных не уходил от него, не примирившись со своим противником; никто из скорбящих – без утешения. Страдавшие телесными недугами по молитве его получали врачевание. Оттого уважение к преп. Антонию все более и более возрастало в христианском мире. Сам император Константин со всем своим домом нередко писал к нему, обращаясь всегда как к своему отцу, и Антоний, увещевая его к благочестию, не боялся напоминать, что царь всех царей есть Христос. Антоний только два раза оставлял пустыню и являлся среди общества. В первый раз он приходил в Александрию во время гонения Максимина (311 г.), и приходил, чтобы поддержать мужество исповедников и служить заключенным в темницах. Второй раз он опять явился в Александрию (325), чтобы противоборствовать арианству, которое было поддерживаемо светской властью. При сем посещении он в несколько дней успел обратить язычников гораздо более, чем обращалось обыкновенно в течение целого года. Он умер на 105 году своей жизни.

Пример св. Антония повсюду нашел многих последователей. Знаменитейшие из них сделались основателями различных монастырей. Так, св. Пахомий основал монастыри мужской и женский на нильском острове Тавенне: св. Марий Египетский – в скитской пустыне; св. Иларион великий – около Газы в Сирии; св. Харитон – первую из обителей палестинских, обитель Фарранскую. Каждый из них дал своему монастырю особый устав, главными правилами которого были: безусловное послушание иночествующих своему настоятелю, игумену, архимандриту или авве, отречение от собственной воли и имущества, умерщвление чувственности, постоянное упражнение в чтении Слова Божия, пении священных песен, молитве и телесных трудах. Первый устав иноческого жития был дан Тавеннской обители св. Пахомием, другом и современником Антония великого.

Чтобы сделать монашество наиболее полезным для общества, св. Василий Великий, а потом и другие епископы, начали учреждать киновии, или большие здания, в которых иноки жили все вместе, под строгим надзором одного аввы или архимандрита. Киновиты обязаны были в своей жизни строго соображаться с определенным уставом, хранить беспрекословное послушание и посильно трудиться для общей пользы. С сего времени монастыри сделались убежищем всех гонимых и притесняемых, благотворительными заведениями для бедных, больных, странствующих, школами для детей и лиц духовных.

Таким образом, на востоке в IV веке произошли два рода монахов: во-первых, отшельники, которые жили совсем уединенно один от другого, или в смежности большими обществами, в так называемых лаврах, хотя каждый в отдельной хижине; во-вторых, киновиты, жившие в одном здании, подчиненные определенному порядку и не имевшие ничего собственного, но все общее.

Св. Афанасий, заточенный Константином великим в Галлию, своим описанием Антониевой жизни познакомил западных христиан с монашеством. Мартин, епископ турский, и Кассиан старались распространить его Галлии, св. Амвросий и Иероним в Италии, блаженный Августин в Африке. Но вначале монашество в этих странах мало находило себе приверженцев. Прочное же основание западному монашеству было положено св. Бенедиктом Нурсийским (род. 480 г.). Получив во время своего воспитания в Риме отвращение к развращенным нравам этого города и чувствуя в себе наклонность к созерцательной жизни, он на 14 году уединился в пещеру, находившуюся в пустыне Субиако, в 40 милях от Рима. Через три года он был открыт пастухами и стал пользоваться у них большим уважением. Молва привлекла к нему множество желавших назидаться его примером. В 526 году, на одной горе в Кампании, в пленительном диком уединении, св. Бенедикт положил основание знаменитому аббатству Монте-Кассино, составил для него правило, которое впоследствии сделалось образцом для всех западных монастырей. Этим правилом постановлено было, кроме набожных упражнений, молитв и чтения св. Писания, заниматься науками, ремеслами, художествами и воспитанием детей. Кроме сего, Бенедикт вменил в обязанность немощным из братии заниматься списыванием полезных сочинений, что послужило к сохранению многих древних рукописей.

Правило св. Бенедикта оказалось как нельзя более приноровленным к потребностям того времени и поэтому было принято в различных монастырях Италии, Галлии и Испании.

После ордена Бенедиктинского на Западе возникло много других монашеских орденов. Они обыкновенно приобретали вначале известность своей строгой жизнью, но как скоро богатели от пожертвований, то теряли прежнюю строгость нравов, а с тем вместе и свое нравственное значение. Взамен их являлись новые монастыри с новыми строгими уставами, но обогащение производило в них то же расслабляющее действие. И это повторялось в истории постоянно. Из являвшихся на Западе монастырей и монашеских орденов были замечательны.

1. Орден Клюнийский, основанный Берноном, графом бургундским, поступившим в монашество (900 г.). Бернон и двое его преемников своей строгой жизнью приобрели такую славу, что около половины XII в. Клюнийскому монастырю было подчинено до 2000 монастырей, ежегодно державших в Клюни генеральный капитул, от которого исходило управление орденом.

2. Орден Картезианский, основанный священником Бруноном Кельнским. Он заведовал соборным училищем у реймсского архиепископа. Не будучи в состоянии выносить зазорной жизни этого прелата, Брунон с семью своими друзьями удалился в дикое местечко Шартрез, близ Гренобля, и здесь основал монастырь с очень строгим уставом. По этому уставу, монахи обязывались хранить постоянное молчание, исповедоваться каждую субботу, три дня в неделе употреблять только хлеб и воду, а в остальные – лишь овощи, из податей принимать одно необходимое для пропитания и списывания книг.

3. Орден Цистерсийский, основанный Робертом, дворянином из Шампани, в цистерсийской долине близ Дижона. В 14 лет Роберт сделался монахом, собрал около себя пустынножителей и основал монастырь Сито (Citeaux). Устав Сито, в противоположность клюнийскому, требовал совершенного отречения от самого себя, большей простоты в жизни и богослужении, подчинения епископской власти, воздержания от всякой духовной служебной и пастырской деятельности. Этот орден получил громадную известность, когда его аббатом сделался знаменитый Бернард Клервосский (1115).

4. Орден Премонстратский, основанный богатым каноником Норбертом (1120) в долине (pré montré) близ Куси (Соuсу). По уставу этого ордена, обязанности монашеские соединялись с обязанностями каноников.

5. Орден Францисканский, основанный Франциском Ассизи, сыном (1182) одного богатого купца в Италии. Услышав в церкви чтение Евангелия о послании семидесяти Апостолов на проповедь без золота и серебра, без посоха и сумы, Франциск пришел в восторг от идеи такой полной бедности. Он роздал все свое имущество и стал питаться милостыней. Отец проклял его, друзья смеялись над ним, но народ скоро стал считать его за святого. Около него собрались тысячи учеников. Папа утвердил сформировавшееся около Франциска общество под именем ордена меньшей братии или миноритов (1223) и дал ему право свободной проповеди и исповеди. Франциск поставил неизменным правилом ордена полную нищету: ни частный член, ни целый орден не мог иметь никакой собственности. Одеждой францисканских монахов была коричневая ряса с походной шляпой и поясом. Центральным пунктом ордена была Порцинкульская церковь во имя Божией Матери в Ассизи.

6. Орден Доминиканский, основанный священником в Осма Домиником, происходившим из кастильского дворянского рода Гусман и получившим университетское образование в Валенсии. Сгорая ревностью о спасении человеческих душ, он проповедовал с успехом Альбигойцам в южной Франции и основал (1216) орден Доминиканцев или Проповедников, имевший своей обязанностью всюду проповедовать, принимать исповедь и особенно обращать к Церкви отпавших еретиков. Так как проповедь и обращение еретиков требовали научного образования, то доминикане скоро приобрели известность в научной области и заняли профессорские места в университетах. Доминикане, захватив в свои руки инквизицию, приобрели сильное значение в обществе. Одежда доминиканцев была белая с капюшоном и наплечником. По завещанию Доминика, орден навсегда должен оставаться нищенствующим.

7. Орден общества Иucyca был основан испанским дворянином Игнатием Лойолой и утвержден в 1540 году папой Павлом III. Кроме трех, обыкновенных монашеских обетов: бедности, целомудрия и послушания, он дает еще четвертый: обет безусловного послушания папе. Иезуиты разделялись на духовных и светских, явных и тайных. Генерал ордена избирался на всю жизнь и ему все члены должны были повиноваться, безусловно, не требуя никаких объяснений и отчетов. Со вступлением в орден, каждый член отрекался от собственной воли, от родных и друзей, и обращался в слепое орудие ордена. Каждый иезуит быль шпионом над всеми другими и обязывался клятвой передавать все своему начальнику, так что генерал, находясь в Риме, знал все,

8. Что каждый иезуит думал и делал. Орден посвятил себя на безграничное повиновение папе, а папа указал ему цель в противодействии протестантизму и утверждению папской власти. Иезуиты вполне посвятили себя на служение этому делу и для успеха в нем добивались высоких мест при дворе, подчинили себе народ посредством искусных проповедников и духовников и захватили в свои руки воспитание молодого поколения. Усвоив при этом правило, что добрая цель оправдывает и освящает всякие недобрые средства, иезуиты не только успели остановить развитие протестантизма, но во многих странах и искоренить его.

Кроме ордена иезуитского, с XVI в. учреждалось много монашеских орденов, имевших целью или обучение и воспитание юношества, или уход за больными, или образование народное, или научное образование клира, или строгий аскетизм. Из них замечательны: 1) Капуцины, восстановившие строгий устав францисканского ордена и получившие название от капюшона, пришиваемого сзади к их рясе. Их самоотвержение при уходе за больными во время чумы в Италии доставило им большое уважение. Капуцины отличались отсутствием научного образования. 2) Орден Варнавитов, основанный клириками Миланской церкви св. Варнавы и посвятивший себя на служение бедствующему человечеству делами благотворительности, обучением и проповедью. 3) Орден Ораторианцев, в котором поощрялось занятие церковными древностями. 4) Маврины, соединявшие со строгим исполнением устава научные занятия. 5) Трапписты, отличавшиеся строгим аскетизмом.

Первенствующие христиане, проникнутые живой верой и глубоким благочестием, были весьма усердны к церковному богослужению.

Для обыкновенных молитв, утром и вечером, Апостолы вначале ходили в храм иерусалимский. Для совершения же евхаристии они собирались с верующими в частных домах. В начале царствования Диоклетиана, когда христиане в течение 50 лет наслаждались покоем, они открыто строили храмы. Во время же гонения они собирались, где было только возможно: на гробах мучеников, в катакомбах, в темницах, на кораблях.

После обращения Константина В. императоры один перед другим старались воздвигать великолепные храмы. Особенно замечательна в этом отношении была церковь Софийская в Константинополе. Нередко языческие храмы и базилики обращаемы были в христианские церкви. Они, по примеру иерусалимского храма, разделялись на три части: притвор, храм и алтарь. Священнослужащие употребляли при богослужении те же самые одежды, какие употребляются и ныне (стихарь, орарь, фелонь, поручи, пояс, омофор и митра).

При Апостолах верующие в Иерусалиме собирались для богослужения каждый день, находившиеся же вне Иерусалима только в первый недельный день, день воскресения Христова. Это был первый христианский праздник, заменивший субботу. Среда и пятница, в память предания Господа Иудой и смерти Господней, были проводимы в покаянии, молитве и посте. Из годовых праздников наиболее всеобщим и самым торжественным был праздник Пасхи. К нему приготовлялись сорокадневным постом, называвшимся четыредесятницей. За Пасхой, через 40 дней, праздновалось вознесение Господне, а через 50 дней Сошествие Св. Духа, или Пятидесятница. Со второго века явились праздники Рождества и Крещения Христова. Богослужение обыкновенно начиналось вечером и нередко продолжалось целую ночь. Когда же римское правительство запретило все ночные собрания, то христиане стали сходиться перед рассветом.

Со времен Константина В. число священных дней или праздников в честь Иисуса Христа, Божией Матери, Святых и Ангелов значительно увеличилось. Из них окончательно установлены были в VI веке праздники: Благовещения, Сретения, Успения Божией Матери; в VII веке – воздвижения Креста Господня; в VIII веке – Введения во храм Пресвятой Богородицы; в X веке – неделя Православия и праздник Покрова Пресв. Богородицы. В дни воскресные, по указу Константина великого, прекращались все воинские, судебные и правительственные занятия. Посты: Великий, Рождественский, Успенский и Петров уже были в употреблении. Составными частями богослужения были: чтение Слова Божия, пение священных песней, молитвы, совершение таинств и проповедь. В первые времена христианства выбор чтения зависел обыкновенно от воли предстоятеля; впоследствии же, для каждого воскресного и праздничного дня были установлены определенные чтения. Александрийский дьякон Евталий (IV в.) разделил Евангелие и Апостол на зачала или отделения, которые были приняты в употребление всей Церковью. Прежде пели все присутствующие в церкви, а с IV века введены были певчие, и пение доведено было до высокой степени совершенства. В VIII веке составлены восемь гласов или напевов, существующие и доныне. В том же веке на западе появились органы при богослужении. Замечательнейшими составителями церковных песен были: Ефрем Сирин, Василий Великий, Григорий Богослов, Амвросий Медиоланский и Иоанн Дамаскин.

Таинства. Важнейшую часть богослужения в первые времена составляли таинства.

Вступление в христианскую церковь всегда совершалось не иначе, как через крещение. При Апостолах крещению всегда предшествовало краткое наставление в вере (Диен. 8:35) и устное ее исповедание (37), а совершалось оно, по заповеди Иисуса Христа, через троекратное погружение в воду во имя Отца, и Сына, и Духа Святого (Матф. 28:19). После Апостолов нашли нужным допускать к крещению не иначе, как после более или менее продолжительного приготовления.

За крещением следовало всегда сообщение Св. Духа крещаемому, вначале через возложение рук, а потом через миропомазанье. Правом низводить Св. Духа на крещаемых обладали одни Апостолы и преемники их власти, епископы. Когда возложение рук было заменено миропомазаньем, то совершение сего последнего над крещеными было разрешено и пресвитерам. Право же освящения мира для таинства осталось за одними епископами. Действие Духа иногда проявлялось дарами пророчества, чудес и др.

Примечание. Желающий креститься приходил к епископу, который осенял его знамением креста, давал новое имя и записывал его в церковный книге, с сего времени он считался уже принадлежащим к обществу христиан и вместе с другими оглашенными (так назывались все готовившиеся к крещению) изучал Символ веры и вообще все христианские догматы у местного священника или в нарочно установленных для того училищах. Время оглашения продолжалось иногда несколько лет. Для крещения избирали дни воскресные или субботу перед Пасхой, и праздники Пятидесятницы и Богоявление. Тогда оглашенного вводили в преддверие крещального притвора, снимали верхнюю одежду и обувь, поставляли лицом к западу и заставляли троекратно отрекаться от сатаны и дел его, от всех видов служения ему. Потом обращали его от запада к востоку, троекратно спрашивали его о желании сочетаться со Христом и испытывали его в вере. При этом оглашенный читал Символ веры. По исповедании веры, оглашенного помазывали елеем, троекратно погружали в освященной молитвой вод, во имя Отца, и Сына, и Св. Духа, и облачали в белую одежду. Больных только окропляли, а не погружали. Во втором веке уже упоминается о крестных отцах.

В третьем веке возник вопрос, должно ли считать действительным крещение, совершаемое еретиками. Киприан и с ним церкви малоазийские говорили, что не должно; церковь же римская утверждала противное. После многих споров положено было считать всякое крещение действительным, если только оно совершено во имя Отца, и Сына, и Св. Духа.

Христиане, нарушившие обеты, данные пря крещении, были отлучаемы от Церкви. Если они изъявляли желание примириться с Церковью, то должны были принести искреннее покаяние; исповедаться в грехах своих перед священником и от него принять разрешение. Впадшие в грехи тяжкие и явные совершали свою исповедь перед всей церковью и затем длинным рядом подвигов и испытаний свидетельствовали искренность своего покаяния. Разрешение кающихся совершалось епископом через молитву и возложение рук. Для разрешения избирали дни воскресные и особенно среду и пятницу Великого поста. С конца третьего века открытая исповедь стала мало-помалу выходить из употребления. Причиной сего был преимущественно раскол новациан. Два пресвитера Новаций римский и Новат карфагенский внушали народу, чтобы он не сообщался с теми, которые отреклись от веры во время Декиева гонения, и утверждали, что впадшие в тяжкие грехи после крещения отнюдь не должны быть разрешаемы. Церковь, осудив их учение, в предотвращение нарекания от еретиков и соблазна для слабых, предоставила епископам власть назначать особых пресвитеров, которые исповедали бы наедине всех, не решавшихся принести покаяния общественного.

Важнейшей частью христианского богослужения была литургия, при которой совершалось таинство причащения. Судя по дошедшим до нас литургиям Иакова, брата Господня, евангелиста Марка и Климента римского, порядок в ней был точно такой же, как и в литургии Василия Великого и Иоанна Златоустого. Эта последняя явились уже в IV в.; их признают сокращением иерусалимской литургии Апостола Иакова. Это сокращение касается особенно молитв при освящении Даров. В VI в. Григорием Двоесловом изложен был чин Литургии Преждеосвященных Даров, который он видел в Константинополе. После богослужения в первые времена устраивалась из приношений верующих трапеза или вечеря любви, в которой одинаково участвовали богатые и бедные. По причине случавшихся на ней беспорядков Соборы стали запрещать ее с половины IV века, Браки совершались с благословения епископа. Епископы, священники и дьяконы избирались на служение с молитвой и рукоположением. На рукоположение смотрели, как на необходимое условие к преподанию избираемым особенной Божией благодати для достойного прохождения их звания. Над больными было совершаемо таинство Елеосвящения, как имевшее силу врачевать немощи душевные и телесные.

В то время, как церковь западная мало-по-малу удалялась от союза с церковью восточной, последняя была утешена присоединением к ней племен славянских. Просветителями этих народов, главным образом, были двое достопамятных иноков свв. Кирилл и Мефодий.

Они были родные братья и происходили от солунского вельможи. Кирилл (до монашества Константин) воспитывался при константинопольском дворе вместе с малолетним императором Михаилом III. У знаменитого Фотия он учился словесным наукам и логике и потом слушал философские и математические науки. По своему образованию, дарованиям и покровительству при дворе Кирилл мог бы достигнуть блестящего положения в свете; но он вступил в духовное звание, был библиотекарем и исправлял должность учителя философии. Мефодий после домашнего воспитания поступил в военную службу и несколько лет был правителем одной славяно-греческой области, но потом также оставил свет и, удалившись с братом своим на Олимп, проводил там время в посте и молитвах. В 858 году император отправил обоих братьев для проповеди к Хазарам. По возвращении из этой миссии они посланы были для той же цели в Моравию.

Карл Великий, покорив Моравов, первый стал заботиться об обращении их к христианству. По его желанию, епископы зальцбургский и пассавский отправили к ним миссионеров. Но немецкие миссионеры, не понимавшие славянского языка и отправлявшие богослужение на латинском языке, не имели никакого успеха. Их безуспешность, а еще более ненависть к немцам, побудили моравского князя Ростислава в 863 году обратиться в Константинополь с просьбой прислать в Моравию проповедников, знающих славянсний язык. Император Михаил III с патриархом Фотием назначили послать к ним Кирилла и Мефодия. Перед отправлением своим в Моравию свв. Кирилл и Мефодий, для большего успеха проповеди, составили славянскую азбуку, перевели на славянский язык избранные чтения Нового Завета, Паремейник, Псалтирь, Часослов, Служебник, Чины таинств с чином погребения, Октоих Дамаскина. Прибыв с такими пособиями в Моравию, они учредили Богослужение на славянском языке, основали школы и стали поучать народ Христовой вере на понятном для всех языке. Моравы с радостью принимали проповедь Христову. Но появление греческих проповедников в Германии между Славянами не было приятно ни немецким епископам, ни папе. Папа Николай потребовал Кирилла и Мефодия в Рим. Они отправились к нему с мощами св. Климента, но не застали его в живых. Папа Адриан принял их благосклонно и одобрил составленную ими славянскую службу. Св. Кирилл скончался схимонахом в Риме, а Мефодий возвратился к Славянам. Возникшие междоусобия в Моравии заставили его с своими учениками удалиться в Паннонию. Паннонский князь Коцел принял св. Мефодия весьма благосклонно и испросил ему от папы сан архиепископа паннонского. Раздраженное этим немецкое духовенство вооружило против Мефодия германского императора и моравского князя Святополка и довело его до заточения. Но папа Иоанн VIII подверг своевольных епископов запрещению совершать службу, а Мефодию возвратил прежнюю власть и даже, по просьбе Моравов, объявил его архиепископом моравским. Скоро немецкие епископы донесли папе, что Мефодий не исповедует происхождения Духа Св. и от Сына и не признает власти папской, почему и распространяет славянскую службу. Папа, запретив славянское богослужение, вызвал Мефодия в Рим. Мефодий явился и, оправданный на римском Соборе, возвратился с прежними правами в Моравию. Тогда немцы постарались войти в расположение Святополка и вооружили его против Мефодия. Среди апостольских трудов и скорбей Мефодий скончался в апреле 885 г. Учрежденное при Мефодии архиепископство с тремя епископствами должно было состоять в непосредственной зависимости от папского престола, но вскоре Моравия была покорена и разделена между богемцами и венграми. Следы епископии исчезли. Моравию сначала папа причислил к округу епископа пассавского, а потом пражского. По смерти св. Мефодия ученики его были изгнаны в Болгарию. В 1062 г. основана была епископская кафедра в самой Моравии, в г. Ольмюце.

Из Mopaвии христианство перешло в Богемию. Богемский князь, вступив в союз с князем Моравским Святополком против немцев, получил случай познакомиться с христианством. Мефодий крестил Боривоя со всей его дружиной. Под руководством св. Мефодия, Боривой с супругой своей Людмилой весьма усердно трудились над распространением церкви Христовой в своем народе и под конец своей жизни удалились в монастырь. По удалении их, Богемцы разделились на две партии: партию христиан и язычников. Во главе первой стоял внук Боривоя св. Венцеслав, во главе второй – младший брат Венцеслава Болеслав. Последний умертвил своего брата и ревностно начал истреблять христиан в Богемии; но Оттон I, германский император, силой оружия принудил его оставить христиан в покое. При Болеславе II Благочестивом христианство наконец восторжествовало над язычеством в Богемии и в Праге (973) была с дозволения папы учреждена архиепископия. Но это дозволение стоило Богемцам недешево: они обязаны были заменить славянское богослужение латинским.

Из Богемии христианство проникло в Польшу. Польский князь Мечислав, женившись на богемской княжне Домбровке, крестился в 966 году и тогда же учредил епископство познанское. Но связь Польши с восточной церковью была непродолжительна. По смерти Домбровки Мечислав вступил во второй брак с дочерью маркграфа Дитриха и признал над своей церковью власть папы. Польша весьма охотно подчинилась папскому престолу, с редким усердием стала уплачивать десятину св. Петру и повсюду уничтожила господствовавшее в ней славянское богослужение.

Таким образом, Рим успел подчинить себе все славянские церкви, основанные трудами свв. Кирилла и Мефодия, и заменить в них славянское богослужение латинским. Впрочем, труды славянских просветителей не погибли невозвратно. Перевод св. Писания, составленный ими для Моравов, достался Руссам и более всего содействовал к скорому и мирному распространению между ними христианства. Русская церковь доселе с благоговением воспоминает имена святых Кирилла и Мефодия как своих просветителей.

Просвещение Руссов христианской верой началось со времен Аскольда и Дира. Когда они с дружиной из норманнов и славян опустошали окрестности Константинополя, греки, застигнутые ими врасплох и не имея в готовности войска, обратились к Богу с молитвой о заступлении. Патриарх Фотий с св. песнопениями погрузил в море ризу Богоматери, хранившуюся во влахернском храме, и внезапная буря потопила суда Руссов. Это сильно подействовало на Аскольда и Дира. Возвратившись домой, они послали в Грецию просить себе наставников в Христовой вере. По просьбе их, в Киев приехал греческий епископ и, в присутствии народа и князей, начал проповедовать о Спасителе и чудесах, совершенных Богом в ветхом Завете. Руссы, выслушав проповедника, сказали: «если мы не увидим чего – нибудь подобного тому, что случилось с тремя отроками в пещи, мы не хотим верить». И они предложили повергнуть в огонь находившееся в руках его Евангелие, обещаясь обратиться к христианскому Богу, если оно останется невредимым. Тогда епископ воззвал: «Господи, прослави имя Твое перед народом сим», и положил книгу в огонь. Евангелие осталось целым, сохранились даже ленты, коими оно было связано. Руссы, пораженные чудом, начали креститься (867 г.). Воинственный Олег, убив Аскольда и Дира, остановил несколько успехи христианства. Но при Игоре христиане составляли значительную часть его дружины и имели даже соборную церковь пророка Илии в Киеве.

По смерти Игоря, супруга его, великая княгиня Ольга, видя чистую и непорочную жизнь киевских христиан, полюбила веру их и решилась креститься. Но, чтобы лучше ознакомиться с христианством, она с многочисленной свитой отправилась в Константинополь. Здесь сам патриарх был ее наставником и крестил ее, а император был восприемником. Возвратившись в Россию, она склоняла к принятию христианства и сына своего Святослава, но учение мира и любви было ему не по нраву. Не смотря на то, пример мудрой княгини, по всей вероятности, нашел многих подражателей.

Внуку св. Ольги Владимиру Бог судил исполнить ее пламенное желание просветить Россию верой Христовой. Когда Владимир почувствовал пустоту языческой религии и начал думать о другой, лучшей, болгарские магометане, хазарские евреи, немцы и греки не преминули прислать к нему своих проповедников. Описание магометова рая хотя и понравилось Владимиру, но обрезание показалось ему обрядом ненавистным, а запрещение пить вино тяжким. Выслушав Иудеев, он спросил: «где ваше отечество?» – «В Иерусалиме, но Бог в гневе расточил нас по чужим землям», отвечали они. – «И вы, наказываемые Богом», смеете желать, чтобы и другие лишились своего?», – сказал мудрый князь. Зная политику пап, Владимир отослал также и немецких проповедников, сказав им: «Отцы наши не принимали веры от папы». Наконец, был выслушан философ – инок греческий. Он, показав несправедливость других вер, представил содержание Библии, историю православия и в заключение показал картину страшного суда с участью праведных и грешных. «Добро сим одесную и горе грешным ошую», – сказал со вздохом князь. «Крестись и будешь в раю с первыми», отвечал ему инок.

Отпустив последнего проповедника с дарами, князь в 987 г. созвал бояр на совет и объявил им о предложении послов.

Бояре, заметив, что всяк свое хвалит, советовали князю послать людей разумных испытать на месте, чья веpa лучше. Владимир согласился и отправил десять мужей умышленных и добрых. Они были у болгар, в немецкой земле и, наконец, прибыли в Грецию. Императоры Василий и Константин, узнав причину прибытия их, дали о том знать патриарху и патриарх, в присутствии, послов совершил литургию. Великолепие храма Софийского, присутствие всего духовенства, стройное пение, величественность и простота всей службы, поразили послов. Возвратясь домой, они сказали Владимиру и боярам, что закон магометан несть добр, и что у немцев в храмах не видели никакой красоты, в Греции же, когда вступили они в храм, то не знали, где были, на небе или на земле; истинно там с человеками Бог. При этом они прибавили, что всякий человек, отведав сладкого, не хочет горького; так и они, узнав веру греков, не хотят служить своим богам. Бояре и старцы сказали Владимиру: «если бы вера греков не была лучшая, не приняла бы ее бабка твоя великая княгиня Ольга, мудрейшая из людей». Владимир решился креститься.

На другой год после этого совещания Владимир пошел в Тавриду и осадил греческий город Херсонес. Овладев им, он потребовал у тогдашних императоров Константина и Василия в замужество себе сестру их Анну и грозил, в случае отказа, взять самый Константинополь. Греческие цари, узнав о готовности Владимира принять крещение, убедили свою сестру согласиться на брак с русским князем, для блага империи. Прежде чем прибыла царевна в Херсонес, Владимир разболелся глазами так, что ничего не мог видеть. Анна советовала ему ускорить крещением, он послушался и по выходе из купели получил исцеление. Прозревши духовными и телесными очами, он воскликнул: «теперь-то я увидел Бога истинного». Женившись на Анне, он возвратил Греции Херсонес, и взамен получил от нее митрополита Михаила с шестью епископами и клиром, мощи св. Климента и Фивы, иконы и другие церковные принадлежности.

Возвратившись в Киев, Владимир крестил своих детей, сокрушил идолов и велел всем жителям собраться в одно утро на реку для крещения. Киевляне повиновались, рассуждая, что если бы новая вера не была лучшая, то князь и бояре не приняли бы ее. В назначенный день греческие епископы и пресвитеры совершили крещение над народом в присутствии великого князя.

Из Kиевa христианство мирно распространилось и по другим городам Poccии. Сопротивление было оказано только в некоторых местах, и то непродолжительное. Новгородцы сначала возмутились против приказания великого князя Владимира креститься, но по укрощении мятежа покорились его воле. Жители Ростова, изгнавшие своих двух первых епископов и умертвившие третьего (св. Леонтия), наконец крещены были св. Исаией, преемником Леонтия, и архимандритом Авраамием. В конце XI века христианство господствовало уже по всей русской земле. В следующие века христианство распространилось между инородцами России: в 13 веке между Литвой и Чудью, в 14 в Малой Перми, в 15 в великой Перми, в 16 между Лопарями, казанскими и астраханскими татарами и в Сибири.

Малая Пермь в XIV в. просвещена была св. Стефаном. Он был вначале причетником Устюжского собора. Воспламенившись желанием просветить зырян, он изучил в ростовском Григорьевском Богословском монастыре догматы веры, языки греческий и зырянский, и перевел на зырянскй язык необходимейшие священные и богослужебные книги. Приготовив себя к званию проповедника, он отправился на берега Вычегды и, обратив к христианству до тысячи зырян, построил храм во имя Благовещения Богоматери. Чтобы показать на деле бессилие идолов, он сжег одну из знаменитейших кумирниц. Главный волхв зырян Пама, в доказательство силы своих богов, вызвался пройти сквозь огонь и воду и пригласил к тому же Стефана. Стефан отвечал: «Я не повелеваю стихиями, но Бог христианский велик: я иду с тобой». Пама отказался и народ толпами стал креститься. В 1383 г. посвященный в епископа для зырян, он из среды их рукоположил священников, дьяконов и причетников и учредил богослужение на зырянском языке. Заботясь о просвещении Зырян, св. Стефан заботился и о внешнем их благосостоянии. Во время голода он доставал хлеб из Вологды, ездил в Новгород и Москву для защиты их от неправосудия и грабежей. Народ назвал его отцом своим. Св. Стефан скончался в Москве в 1396 г. После того, как Малая Пермь обращена была св. Стефаном, жители великой Перми продолжали упорствовать в язычестве и изъявляли сильную ненависть к принявшим христианство зырянам. Вогуличи умертвили двух зырянских епископов Герасима и Питирима. Но преемник св. Питирима Иона крестил князя В. Перми с его подданными и, чтобы прочнее утвердить св. веру, устроил не только церкви, но и монастыри.

В царствование Иоанна IV, с расширением пределов русского царства, расширились и пределы русской церкви. Покорение Казани и Астрахани открыло русской церкви обширное поприще для миссионерской деятельности на востоке. Уже во время пребывания Иоанна IV в Казани многие семейства татар крестились. Для дальнейшего распространения между ними евангельского света положено было на московском соборе (1555) открыть в Казани епархию с подчинением ее архиепископу всей казанской и вятской земли. Первым святителем Казани поставлен был игумен Селижаровского монастыря Гурий, а помощниками ему были даны два архимандрита Варсонофий и Герман. Ему дан был наказ приводить к вере волей, а не насилием; лучших из крестившихся наставлять в вере при своем доме, других при монастырях; крестить и тех, которые пожелают того для избежания наказаний за вины; ходатайствовать перед воеводами и судьями за подсудимых; обличать неправды воевод и участвовать с ними во всех советах. Св. Гурий открыл в Казани и Свияжске училища для детей христианских и магометанских и своей святой жизнью и пастырским учением в течение своего девятилетнего святительства обратил ко Христу многие тысячи мусульман. Св. Гурий скончался 4 декабря 1564 г., а в 1596 г. последовало открытие мощей его. Преемник св. Гурия св., Герман действовал в томе же апостольском духе. Чудеса новоявленной в 1581 г. иконы Казанской Божьей Матери много содействовали к первоначальному утверждению христианства в Казани. К сожалению, святители, следовавшие за Германом, кроме Гермогена, мало заботились об обращении к вере инородцев и поддержании в ней новокрещенных, почему новокрещенные мало-помалу стали забывать о своей новой вере и возвращаться к прежней.

По завоевании Астрахани в нее был послан игумен Кирилл для крещеная народа и устроения церкви и монастырей. Он крестил много народу, причем учил детей их грамоте и закону Божию. Одна из цариц астраханских со своим сыном крестились в Москве в самый год покорения Астрахани. На первое время Астрахань по церковному управлению подчинена была архиепископу казанскому, но вскоре в ней учреждена была особая епархия. Из Астрахани христианство стало распространяться и по Кавказу.

С покорением Сибири открылось новое поприще для русских миссионеров. В 1620 году основана была тобольская епархия и первым тобольским епископом назначен был благочестивый хутынский игумен Киприан. Для успехов веры и благочестия он построил несколько монастырей в разных местах своей епархии. Но просвещение Сибири св. Верой принадлежит преимущественно митрополиту тобольскому Филофею Лещинскому, посвященному в этот сан в 1702 году. Сотрудниками его в этом деле были взятые им из Киева ученые иноки и благочестивые молодые люди. Отказавшись в 1711 г. от кафедры и приняв схиму с именем Феодора, он до 1721 г. ездил в сопровождении нескольких священников по Сибири и крестил до 40.000 остяков, вогулов, татар, тунгусов и других инородцев и построил для них 37 церквей. В начале его святительства была открыта епархия иркутская. Епископы, иркутские, особенно же св. Иннокентий Нерунович, успешно распространяли христианство между сибирскими племенами. Также успешно действовала миссия, отправленная в Камчатку. Миссионеры, крестив камчадалов, основали здесь многие церкви и училища. В 1750 году Св. Синоду: было донесено, что все жители Камчатки, за исключением немногих, просвещены св. крещением.

Когда открыты были Алеутские острова и заведены русские колонии в Северной Америке, Святейший Синод отправил туда для распространения св. Веры валаамского Иеромонаха Иоасафа с иноками того же монастыря. Миссионеры избрали для своего пребывания остров Кадьяк и отсюда разъезжали с проповедью по островам. Американцы крестились охотно. Для больших успехов веры миссионеры основали в Кадьяке школу для воспитания туземцев и стали переводить молитвы на туземное наречие.

Иерархия русской церкви образовалась по образцу греческой. Верховное управление ей принадлежало киевскому митрополиту и зависавшим от него епископам. Причты приходских церквей состояли из священника, дьякона и дьячка. На содержание митрополичьей и епископских кафедр князья отдавали десятую часть от своих доходов или жаловали земли и населенные имения. Приходское же духовенство всегда содержалось одними добровольными пожертвованиями прихожан.

Иерархия российская, получив свое начало от церкви константинопольской, находилась в течение сего периода в некоторой зависимости от сей последней. Эта зависимость выражалась преимущественно в том, что константинопольский патриарх до времен Василия Темного всегда посвящал киевского митрополита²⁰, избираемого или им самим из греков, или присылаемого из России. Но, посвятив достойного митрополита, византийские патриархи предоставляли ему полное управление делами русской церкви, и никогда сами собой не вмешивались в ее дела. В знак такого самостоятельного и независимого положения русского митрополита, константинопольские патриархи присылали ему грамоты за свинцовой, а не восковой печатью, – честь, которой удостаивались только коронованные лица и патриархи. С половины XV в., по причине трудных и опасных сношений с Константинополем, подпавшим власти турок, константинопольские патриархи предоставили пастырям русской церкви самим избирать и рукополагать для себя митрополита.

Киевский митрополит, как первенствующий епископ русской земли, управлял не только церквами, находившимися в киевском княжестве, но имел надзор и над епископами всей Руси. Он принимал на них жалобы, судил их поступки и поставлял, как то было нужно, новых епископов. Но в случаях важных он не решал сам по себе ничего без собора епископов, не изменял также и решений епископских без сношений с епархиальным епископом. Основанием церковного управления русской церкви было св. Писание и правила древних вселенских и поместных Соборов. В дела гражданские митрополит сам по себе не вмешивался, но князья в случаях важных сами обращались к нему за советом и благословением; к его посредничеству они также прибегали и при своих взаимных распрях. Своими усилиями к прекращению кровавых раздоров между князьями во времена удельные митрополиты оказали большую услугу церкви и отечеству.

Первым киевским и всея Руси митрополитом был св. Михаил. По утверждении христианства в Kиеве он заботился о насаждении св. Веры и в других городах Руси. С этой целью он странствовал с епископами по русской земле до Новгорода и Ростова, повсюду крестя и поучая народ, устрояя церкви и рукополагая к ним священников и дьяконов. Нетленные мощи его и доселе почивают в Киево-Печерской лавре. Вторым киевским митрополитом был св. Леонтий (992–1008), поставивший первых епископов Новгороду, Белгороду, Чернигову, Ростову и Владимиру на Волыни.

После св. Михаила из первосвятителей русских отличались святостью своей жизни и духовным просвещением:

1) Бл. Иларион – первый митрополит из русских (1051–1055). Будучи еще священником в селе Берестове, он был известен, как муж благой, книжный и постник. Не довольствуясь отправлением священнического служения, он нередко удалялся на уединенный, покрытый лесом днепровский холм, и, выкопав в нем двухсаженную пещеру, проводил здесь время в молитве и богомыслии. Такие подвиги расположили к нему в. князя Ярослава I и доставили ему общее уважение. Почему, когда скончался митрополит Феопемпт, то на его место, по желанию в. князя, избран и рукоположен был Иларион. Посвящение совершено было русскими епископами без сношения с константинопольским патриархом; впрочем, впоследствии он испросил себе у константинопольского патриарха благословенную грамоту на митрополию. Русский душой, он глубоко понимал нужды своей паствы и умел находить средства к удовлетворению их. С его времени, по сказанию Нестора, «начатъ вера христианская плодитися». К его же времени относится устройство церковного Богослужения и насаждение в России духовного просвещения и благочестия. 2) Иоанн II (1080 –1089), по сердечной доброте и мудрости, заслужил имя доброго и пророка Христова. Нестор говорил о нем: «подобного ему еще не было на Руси, да и не будет. Был муж сведущий в книгах, искусный в учении, милостивый к убогим и вдовицам, равно ласковый к бедному и богатому, смиренный и молчаливый, владевший даром слова и утешавший святыми беседами печальных».

Но особенно достопамятны по своей спасительной деятельности для блага церкви и отечества те пастыри, которых Бог воздвигал в бедственные времена монгольского ига.

Много бед причинено русской церкви дикими монголами. Великолепные храмы и монастыри были расхищены или обращены в груду развалин; пастыри погибли под мечами варваров или были отведены в плен; на оставшихся в живых наложено было тяжелое иго рабства.

При завоевании Руси монголы были язычниками. Религия их представляла собой смесь различных верований. Они признавали единого Бога и в то же время кланялись идолам, солнцу и луне, огню, теням умерших ханов, верили в силу молнии над бесами, очистительное д^ействие огня. Держась завещания Чингисхана, они уважали все религии и дозволяли всякие богослужения. В орде сами ханы присутствовали при богослужении – и христианском, и магометанском, и буддийском. Если при нашествии на Русь монголы разоряли храмы и умерщвляли духовных лиц, то это происходило от их способа вести войну, но отнюдь не вследствие недостатка веротерпимости. В ярлыке, данном духовенству по покорении Руси, ханы под страхом злой смерти запретили хулить православную веру, объявили неприкосновенным имущество, принадлежащее церкви, и освободили все духовенство от дани, чтобы оно беспечально молилось за них и все их ханское племя.

Оказывая уважение вере христианской, ханы, в свою очередь, требовали и от русских уважения к своей собственной вере, а также исполнения некоторых суеверных обрядов при представлении к ним, как-то: прохождения через огонь, поклонение изображением умерших ханов. Это требование понято было некоторыми из благочестивых русских князей за требование, равносильное отречению от христианства, и послужило поводом к мученичеству. Мученическую кончину от татар приняли: благ. князь черниговский Михаил со своим боярином Феодором и князь рязанский Роман.

Князь Михаил на требование до представления хану пройти через очистительный огонь отвечал: «христианам нельзя идти сквозь огонь и покланяться тому, чему здесь покланяются. Такова вера христианская» Батый велел сказать князю: «если не пойдешь через огонь и не поклонишься кусту и солнцу, ни кумирам – погибнешь злой смертью; выполнишь волю – получишь княжество». Михаил изъявил готовность пролить кровь свою за Христа. Племянник Михаилов, ростовский князь Борис, бояре и монгольские сановники уговаривали Михаила покориться воле ханской, но он отвечал: «не хочу быть христианином по имени, а поступать по-язычески; не послушаю вас и не погублю души своей». Боярин Феодор укреплял его в решимости пострадать за веру. Михаил снял с себя княжеские украшения, причастился с Феодором запасными дарами и в ожидании смерти стал вместе с ним петь хвалебные песни мученикам. Явившиеся для совершения казни татары били князя кулаками против сердца, повергли на землю, топтали ногами и мучили его до тех пор, пока какой-то отступник Доман не отрезал ему головы. Вслед за князем мученический венец принял и боярин Феодор (сент. 23, 1246 г.).

На рязанского князя Романа хану Менгу-Темиру донесли, что он хулит великого царя и его веру. Менгу-Темир дозволил доносчикам расправиться с князем, как им хочется. Татары стали принуждать Романа к принятию их веры. Когда же он начал говорить о превосходстве веры христианской, ему заткнули рот платком, резали тело его по частям и, когда осталось одно туловище, содрали с него кожу и воткнули голову на копье.

Еще большая опасность стала грозить русской церкви, когда монголы (в XIV-м в.) приняли магометанство. Только отчаянное сопротивление, встреченное ими со стороны русских в Твери, и возникшие раздоры в самой Орде удержали ханов от введения в России исламизма.

При завоевании Киева монголами митрополит Иосиф, только что прибывший из Константинополя, пропал без вести. На его место был избран из русских и получил посвящение в Константинополе Кирилл II. Так как ему нельзя было жить в разоренном Киеве, из которого татары, расположившиеся ордой вблизи для наблюдения, заставляли бежать и остальных жителей, уцелевших от истребления при осаде, то ему приходилось избрать для своего пребывания или столицу юго-западной Руси Галич, или столицу Руси северо-восточной Владимир. Кирилл не решил окончательно своего выбора; да ему и некогда было этим заниматься, потому что нужды разоренной земли повсюду требовали его личного присутствия, а потому все время его тридцатилетнего управления митрополией прошло в разъездах.

Обозревая епархии, св. Кирилл заметил много появившихся беспорядков в жизни клира и народа. В духовный сан поставлялись без должной разборчивости; обычаи, противные вере христианской, оставались без исправления; паствы редко были обозреваемы пастырями; самые правила церковного благочиния для многих были невразумительны по языку и недостатку толкования их.

Митрополит достал из Болгарии верный список полных правил с толкованием и созвал во Владимире Собор для искоренения замеченных беспорядков.

Так как Киев и соседние города были разорены, а татары, стоявшие стражей близ Киева, вынуждали и остальных жителей бежать, кто куда мог, между тем на севере, близ великого князя, было больше церквей, и здесь чаще могли иметь нужду в митрополите, то Кирилл уже нередко избирал для своего пребывания г. Владимир. Преемник его св. Максим (1283–1304) вынужден был совсем перенести сюда кафедру из Киева (1299 г.).

После Максима, который 22 г., подобно Кириллу II, заботился об устроении церкви, митрополитом всея России поставлен был св. Петр (1308–26 г.). Он был родом из Волыни. С юных лет облекся он в иночество и правил малой обителью, им основанной на родине. Слава его добродетелей достигла до внука Даниилова, который обладал тогда всем юго-западом Руси и землями литовскими. Юрий, желавший иметь у себя особого митрополита, отправил смиренного Петра с грамотами в Константинополь для посвящения. Но патриарх, не желая разделения русской метрополии, посвятил Петра митрополитом не только южной, но и всея России.

В этом высоком сане св. Петр показал себя достойным первосвятителем русской земли: усердно заботился о поддержании согласия между князьями и выходил у хана Узбека, принявшего магометанство, оставление прежних льгот за русской церковью и русским духовенством.

Любя московского князя Иоанна Калиту, св. Петр весной 1326 года перенес свою кафедру из Владимира в Москву и предрек ее высокую будущность. Убеждая сего князя воздвигнуть каменный храм Успению Богоматери, он говорил пророчески: «если ты успокоишь мою старость и воздвигнешь здесь храм, достойный Богоматери, то будешь славнее всех иных князей, и род твой возвеличится, кости мои останутся в сем граде; святители захотят обитать в нем, и руки eгo взыдут на плечи врагов наших, и прославится Бог наш» Предсказание св. Петра начало исполняться еще при жизни Иоанна Калиты, когда хан объявил его великим князем. После св. Петра Москва сделалась местопребыванием всероссийских митрополитов, хотя они и продолжали называться киевскими, а не московскими. Перенесши свою кафедру в Москву, митрополиты возвели этот малозначительный город на степень града первопрестольного и своими действиями в пользу дома Калиты много способствовали утверждению его власти над всей Русской землей.

В таком духе действовали преемники св. Петра митрополиты Феогност и особенно св. Алексей (1354–1378). Св. Алексий был сын одного черниговского боярина; в цветущей юности постригся он в московской обители св. Богоявления и за добродетельную жизнь получил сан митрополичьего наместника. В то время, как митрополит Феогност ездил в Царьград, в Орду и в отдаленные епархии российские, св. Алексей в течение 12 лет управлял всеми делами церковными. По смерти Феогноста он общим голосом народа и двора княжеского назначен был на его место. Поставленный в митрополита св. Алексий чудесным исцелением Чанибековой жены Тайдулы приобрел себе особенное уважение в Орде и через это имел возможность оказывать нередко важные услуги отечеству. Когда, по смерти Иоанна II, в Орде признали великим князем Димитрия Константиновича, князя суздальского, святитель вместе с верными боярами успел выхлопотать грамоту на великокняжество юному Димитрию Иоанновичу и через то поддержал право дома Калиты. Он же, при грозном нашествии Ольгерда, возбудил упавший дух столицы и своей твердости сокрушил честолюбивые замыслы литовского князя. Помогая своими мудрыми советами юному Димитрию (Донскому) и управляя в отсутствие его боярской думой, св. Алексий много содействовал усилению власти его над прочими удельными князьям и в лице его воспитал будущее величие России. Заботясь о благе государства, св. Алексий в то же время неусыпно, заботился о распространении духовного просвещения и исправлении нравов клира и мирян. Он скончался в 1378 году, после 24-х-летней архипастырской деятельности.

При Св. Алексии началось (1354 г.) важное событие в истории нашей церкви – разделение русской митрополии. Еще за полвека, когда м. Максим переселился из Киева во Владимир, сильные волынские князья, привыкшие видеть митрополита всегда близ себя, стали желать особого митрополита для южной России. Уже внук Даниила Галицкого Юрий отправил в Константинополь св. Петра собственно для посвящения его в митрополита галицкого, но патриарх не исполнил желания Юрия и посвятил св. Петра митрополитом всея Руси. Гораздо сильнее и уже из видов политических начали хлопотать об отделении юго-западной Руси от зависимости московского митрополита князья литовские. По настоянию Ольгерда, митрополитом Литвы и Волыни при св. Алексии посвящен был в Константинополе Роман. Это посвящение произвело много волнений в русской Церкви, так что по смерти Романа патриархи решились было снова подчинить Литву московскому митрополиту. Но св. Алексий слишком радел дому Калиты, чтобы короли польские, владевшие Галицией, и в. к. литовские согласились признавать его духовную власть над своими русскими подданными. Король польский Казимир написал в Константинополь, что если к нему не пришлют митрополита, то он всех русских у себя обратит в латинство. Патриарх не мог долее противиться и присланного к нему для посвящения епископа Антония возвел в митрополита галицкого. Вслед за Казимиром и Ольгерд потребовал для Киева особого митрополита. Патриарх уступил и этой просьбе, поставив киевским митрополитом серба Киприана, с темь, впрочем, условием, чтоб ему впоследствии быть митрополитом и всея Руси. В. к. Дмитрий Донской, недовольный назначением помимо его согласия преемника св. Алексию, не принял Киприана, когда умер св. Алексий. Уже по смерти Донского Киприану удалось соединить под своей духовной властью север и юг России. Столь же опытный в делах церковных, как и в гражданских, в течение 16 лет своего правления он был в полном смысле митрополитом всея Руси, несмотря на резкое разделение между Москвой и Литвой. Во время своего пребывания в Киеве, снискав себе любовь заднепровских епископов и уважение Ягелла и Витовта, он так умел привлечь к себе последних, что они даже и не старались отделить своих подданных от его духовной власти.

Со смертью Киприана единство русской митрополии снова рушилось. Витовт, под предлогом нерадения преемника Киприанова Фотия о пастве стал у цареградского патриарха требовать себе особого митрополита. Получив же двукратный отказ, велел епископам, самим собой, посвятить на киевскую митрополию Григория Симвлака, племянника Киприанова, известного своей учёностью. Епископы долго не соглашались и уступили только насилию. Впрочем, новый митрополит был непоколебимо тверд в православии. Он присутствовал на Констанском Соборе (1418 г.) и воротился беспорочно православным. По смерти Григория Витовт помирился с Фотием; признал также и Исидора, присланного в Москву митрополитом на место умершего Фотия. По свержении Исидора южно-русские епископы вначале признали своим митрополитом св. Иону, избранного Собором русских епископов в Москве, но черев 10 лет король принудил их признать митрополитом ученика Исидорова Григория Булгара, посвященного для Руси изгнанным из Константинополя патриархом Григорием Маммой. Великорусские же епископы, собравшись в Москве, поклялись не отступать от св. московской церкви и положили на будущее время избирать митрополитов в Москве по повелению вел. князя, без сношения с греками. С этого времени московские митрополиты перестали титуловаться митрополитами киевскими. Здесь-то последовало окончательное разделение русской митрополии на московскую и киевскую.

Хотя образование особой киевской митрополии совершилось против воли константинопольского патриарха, тем не менее, она осталась с ним в тесном союзе. Киевские митрополиты поставлялись не иначе, как с благословения патриарха. В 1495 году собор южно-русских епископов избрал и поставил митрополита Макария, а потом уже послал к патриарху за благословением для новопоставленного митрополита. Патриарх дал просимое благословение, но сообщил южно-русским епископам, чтобы впредь без его ведения митрополиты не были поставляемы. После этого всякий раз вперед посылали, к патриарху за благословением для избранного митрополита, а потом уже его поставляли. Постановление всегда совершалось в России. Притеснения, испытываемые православными в южной Руси от папистов, заставили их крепче держаться союза, с константинопольским патриархом, чтобы хотя в нем иметь для себя некоторую поддержку. Это было причиной, что константинопольские патриархи не ограничивались утверждением избираемых киевских митрополитов, но и надзирали за ходом церковных дел в южно-русской церкви.

В иное отношение стала к константинопольскому патриарху митрополия московская по отделении от нее митрополии киевской. Присылка из Константинополя митрополита Исидора, замышлявшего поработить русскую церковь папе, глубоко оскорбила русский народ и подорвала в нем доверие к грекам. По низвержении Исидора, первым делом великого князя Василия Васильевича и русских епископов было изготовление грамот и посланий к императору и константинопольскому патриарху с требованием разрешения избирать и поставлять митрополита в Москве. Эти грамоты и послания, впрочем, не были отправлены по назначению, и по причине слухов об уклонении императора в латинство, и по причине смут, поднятых в самой Руси Шемякой. В 1448 году Иона был поставлен в митрополита Собором русских епископов. Несмотря на справедливое неудовольствие на греков, русская Церковь не хотела, однако, прервать своей давнишней связи с церковью греческой. Почему, по посвящении Ионы, в Константинополь была послана грамота с объяснением, что постановление митрополита совершено в России по трудности сношений с Константинополем и по неизвестности, есть ли даже там патриарх. В 1453 г. Константинополь был взять турками и патриарх Геннадий обратился к Ионе с просьбой о вспоможении угнетенной и разоренной церкви греческой. Св. Иона исполнил просьбу Геннадия и, вероятно, в это-то время греческой церковью предоставлено церкви русской право избирать и поставлять митрополита независимо от Константинополя, и русская митрополия поставлена выше всех прочих, прямо после иерусалимской патриаршей кафедры. По получении самостоятельности сношения московской митрополии с константинопольским и прочими патриархами ограничивались преимущественно вспоможениями с ее стороны сим последним. Частые приезды греческих иерархов за милостыней, естественно, не могли к ним внушать большого уважения, а состояние их под властью турецкой нередко возбуждало в русских сомнение даже в их православии.

По свержении татарского ига митрополия, находившаяся под державой государей московских, расширяла свои пределы вместе с их завоеваниями на востоке и юге, получала от них в обилии средства к усилению духовного просвещения, к благолепию церковного Богослужения, к поощрению иноческой жизни, к подавлению ересей и, наконец, при их содействии, достигла полной самостоятельности и независимости от константинопольского патриарха через учреждение особого для себя патриаршества в Москве.

Не таково было положение́ православной церкви в юго-западной Руси, состоявшей под властью великих князей литовских и отчасти королей польских (кн. Галиция).

Польские короли, овладевшие Галицией, учредили во Львове, Перемышле и Галиче католические епископии и отдали католическим епископам принадлежавшие православным в этих городах соборы. Грамота Ягелло, данная в виде милости православным сих городов и запрещавшая разорение и расхищение их церквей, ясно показывает, в каком жалком положении находились православные при польском владычестве. Католицизм скоро вполне подавил в Галиции православие, так что в ней не осталось и следов прежней митрополии и епископии.

В Литовском княжестве, в котором 9/10 было земель русских, первые князья Гедимин и Ольгерд не притесняли своих православных подданных. Притеснения их начинаются с женитьбой Ягелло на наследнице польской короны Ядвиге. Для того, чтобы получить ее руку, Ягелло сам принял католическую веру и обязался привести к ней всех литовцев, хотя бы они принадлежали церкви православной, и даже русских, если они состояли в брачном союзе с лицами литовского происхождения. Витовт, перекрестившийся в Кракове с Ягелло из православной в католическую веру, отняв у Ягелло Литву, хотя, и не теснил православных, но оказывал расположение более католикам. При договоре с Ягелло 1473 г., подтверждая в своем княжестве права и преимущества дворянства и духовенства латинского исповедания, Витовт положил возводить в должности воевод и кастелянов лишь лиц латинской, а не православной веры. Хлопоты его об учреждении для своих православных подданных митрополии отдельной от московской были, конечно, делом политики и отчасти с той целью, чтобы удобнее можно было действовать против православия.

Следовавшие за Витовтом из потомства Ягелло литовские великие князья: Казимир I, Александр, Сигизмунд I и Сигизмунд II Август избирались в то же время и поляками в короли. Александр и Сигизмунд I, под влиянием польского духовенства, позволили себе допустить стеснительные меры против православных, но тяжелая война с Москвой, вступившейся за своих единоверцев, и потеря многих городов, добровольно отдавшихся московским государям, заставила их сдержать свою ревность к интересам католицизма и подтвердить все привилегии, данные православным прежними литовскими великими князьями. Сигизмунд II Август, находясь под влиянием литовского канцлера Николая Радзивилла, горячего протестанта, предоставил всем вероисповеданиям полную свободу. Протестантские проповедники увлекали целые аристократические роды и целые приходы с духовенством. Католические монастыри опустели, монахи поженились, даже один епископ женился. В виду такой опасности со стороны протестантства, католичество не затрагивало православие, а все свои силы употребляло на борьбу с опасным врагом. На подмогу себе оно вызвало в Польшу и Литву иезуитов. Во все это время православные пользовались по-прежнему всеми своими правами и даже заседали в сенате. В последние годы царствования Сигизмунда II положение дел изменилось. По смерти Николая Радзивилла король подпал влиянию католиков и, по их неотступным просьбам, склонил некоторых из знатнейших литовских вельмож подписать акт люблинской унии, несмотря на протесты большинства аристократических фамилий и всего русского народа. Эта уния, соединившая Литву в одно государство с Польшей, открыла полякам желанный доступ к завладению имениями и государственными должностями в литовском княжестве и к приобретению влияния на русскую народность. С этого времени начинаются бедствие русского народа в литовском княжестве.

При Ягеллонах церковное управление в киевской митрополии происходило по прежнему порядку и правилам Кормчей книги. Флорентийская уния не причинила здесь особенного вреда православию. Григорий Булгар один держался ее. После же него все митрополиты были православные. Так как киевская митрополия состояла под властью правительства иноверного и имела для себя единственную поддержку в православном народе, то здесь и развилось участие мирян в делах церковных. Миряне избирали митрополита, епископов и священнослужителей, следили за церковным судом и управлением, возвышали голос против злоупотреблений и защищали церковные интересы перед правительством. Городские общины держали патронат над своими церквами, а папы над церквами, находившимися на их землях. Такой патронат имел и выгодную сторону для церкви, потому что представлял ее опору против унии и католичества, но имел также и сторону невыгодную, потому что патронами были не одни православные паны, но и католики на своих вотчинных, и сам король на коронных землях. Особенно много вреда для церкви причиняло верховное право короля утверждать на местах епископов и настоятелей монастырских. При Сигизмунде I и Сигизмунде II Августе монастыри раздавались лицам недостойным, или за деньги, или в виде награды за гражданские заслуги. Управление ими давалось даже светским лицам с условием, чтобы они держали в своих монастырях наместников из духовных лиц или сами постригались в монашество. Но владельцы монастырей не исполняли этого условие: они сами лично и без пострижения управляли монастырями, судили духовенство, расторгали браки, собирали в свою пользу церковные доходы, не обращая внимания на архиереев. Иерархия была сильно стеснена в своих правах таким вмешательством мирских людей в дела церковные и всячески старалась освободиться от него. Но, устраняя участие мирян в делах церковных, она становилась в обособленное от них положение и через то делалась бессильной. Такому обособлению много содействовало и то, что епископские места давались королями большей частью людям дворянских фамилий, мало к тому приготовленным, и мало способным, добивавшимся этих мест единственно для того, чтобы пользоваться их доходами. Такие епископы, по своему происхождению и образованию, тянули более к шляхте, чем к народу. Они жили как даны и стремились лишь к тому, чтобы сравняться с польскими бискупами. Народные интересы были им столь же чужды, как и они сами были чужды народу, низшее духовенство находилось в страшном загоне. И патроны, и духовные владыки обращались с ним, как с простыми мужиками. При таком положении духовенства и православная вера, и церковь полякам казались хлопскими. Вследствие сего православные паны скоро стали стыдиться своей церкви и переходить в католичество иди протестантство. Так-то подготовлялась почва для будущей унии.

В то время, как с обращением Ягелло в католичество, папизм начал угрожать православной церкви в юго-западной Руси, он сделал попытку к уловлению ее под свою власть и в северной Руси. Эта попытка была сделана при митрополите Исидоре. Император византийский Иоанн Палеолог, желая спасти остатки своей империи от турок, обратился к папе Евгению с просьбой склонить западных венценосцев к оказанию ему помощи. Евгений обещал под условием соединения восточной церкви с западной. Император согласился и, для определения условий соединения, положено было созвать вселенский собор в Италии. Чтобы привлечь к участию в замышляемом соборе и церковь русскую, император распорядился, по смерти митрополита Фотия, послать в Poccию митрополита Исидора, известного своей преданностью папе. И вот, когда избранный в Poccии в митрополита епископ рязанский Иона прибыл в Константинополь для посвящения, император и патриарх встретили его сожалением, что он уже опоздал, что в Россию уже уехал митрополит Исидор, и обещали ему митрополию после Исидора.

Исидор, прибыв в Россию, объявил великому князю, что в Италии готовится восьмой вселенский собор для примирения церквей, и что ему, как представителю русской церкви, необходимо на нем присутствовать. Великий князь крайне неохотно отпустил его, и отпустил с великим наказом, чтобы он с собора принес нам наше древнее православие, принятое нами от св. Владимира, а чтобы нового и чужого не приносил. Между тем, Исидор на Соборе действовал более в пользу папы, чем православия, и за то почтен был от него титулом кардинала и званием легата от ребра апостольского в Литве, Ливонии и др. местах, подведомственных его митрополии. Возвращаясь с Собора, Исидор еще с дороги разослал по России окружное послание, в котором приглашал православных и католиков безразлично ходить в храмы православные и в латинские костелы и приобщаться одинаково в тех и других. На первой же литургии в Москве он явился с преднесением латинского креста и, при произнесении слов: во-первых, помяни, Господи… вместо константинопольского патриарха, помянул папу римского. По окончании литургии прочтен был акт унии, в котором объявлялось, что Дух Св. исходит и от Сына, что в Евхаристии можно употреблять не только квасной хлеб, но и опресноки. Великий князь тут же всенародно назвал Исидора латинским прелестником и еретиком и, заключив его в Чудовом монастыре, предал его суду духовному и светскому. Составившийся собор из русских епископов, рассмотрев флорентийские определения, нашел их противными божественным правилам и преданию и убеждал Исидора покаяться. Исидор не согласился и, пробыв в заключении всю зиму и лето, тайно бежал с учеником своим Григорием в Рим, где и поселился.

После Исидора на московскую митрополию был избран Иона. Слухи об уклонении в латинство греческого императора и константинопольского патриарха, а затем междоусобная война, открывшаяся между великим князем Василием Васильевичем и Дмитрием Шемякой, замедлили поставление Ионы в сан митрополита. Шемяка, овладев Москвой, ввел Иону в полное управление делами митрополии. Несмотря на то, Иона постоянно действовал в пользу Василия. Когда Василию удалось, наконец, возвратить московский великокняжеский престол, он повелел собору русских епископов поставить Иону митрополитом (1448). Тринадцать лет он являл собой пример пастырских добродетелей. Еще при жизни прославился он даром предвидения и исцелений и, подобно св. Петру, предрек освобождение от ига неверных и славу России. Правление его окончилось почти в одно время с Василием (1461 г.). Св. Иона последний носил звание киевского митрополита; после него все митрополиты наши были поставляемы Собором русских епископов.

С воцарением Иоанна III обстоятельства России изменились. Монгольское иго было окончательно свергнуто; удельная система пала; московский князь сделался самодержавным царем Руси. Митрополиты, бывшие доселе средоточием ее, потеряли свое прежнее значение, потому что вместо них таким средоточием стал царский трон. Соединяя в своих руках все виды власти, московские цари простирали свое влияние и на область церковную, действуя и здесь самостоятельно и независимо от митрополита. Развитию их самовластия в отношении к митрополитам много содействовало то, что со времен Ионы митрополиты избирались и поставлялись русскими епископами и потому стали своими людьми. Иоанн III чуть не лишил кафедры митрополита Геронтия, не понравившегося ему твердостью своего характера. Василий Иоаннович за то же самое заточил митрополита Варлаама в Спасо-Каменный монастырь. В малолетство Иоанна IV двое митрополитов, один за другим, были свержены за свое вмешательство в дела государственные; третий, будучи не в силах вынести тяжести своего положения, сам оставил кафедру. Герман, архиепископ казанский за требование уничтожения опричнины перед самым посвящением в митрополита выгнан был из митрополичьего дома. Св. Филипп был свержен и задушен. Отсюда видно, что теперь заботы о благе русской земли навлекали митрополитам большие неприятности, вследствие чего они поставлены были, наконец, в необходимость или молчать, или говорить только угодное царям и их советникам. Последним митрополитом древней Руси, печаловавшимся о русской земле, был св. Филипп.

Филипп II (1566–1568) происходил из боярского рода Колычевых. Возненавидев суету мирскую, он с юных лет удалился в Соловецкую обитель и посвятил себя там строгой подвижнической жизни. Возведенный в 1548 г. в сан игумена, он показал себя и мудрым наставником братии, и деятельным хозяином острова, дотоле дикого и неприступного, очистил леса, проложил дороги, осушил болота каналами, завел оленей, домашний скот, рыбные ловли, соляные варницы, украсил, сколько мог, пустыню. Иоанн IV знал о добродетелях св. игумена, щедро одарял его обитель и помогал ему во всех его предприятиях. В 1566 году, когда митрополит Афанасий оставил митрополию, Иоанн вздумал мимо всех святителей возвести в сей сан Филиппа. Призываемый в Москву царской милостивой грамотой для совета духовного, Филипп отслужил литургию, причастил братию и со слезами выехал из любимой обители. Царь принял его с честью, обедал, беседовал с ним дружелюбно и, наконец, объявил, что быть ему митрополитом. Это было во вторую, страшную половину царствования Иоаннова. Филипп понимал долг своего будущего звания, предвидел и участь, и потому со слезами умолял царя «не вверять бремени великого ладии малой». Иоанн был непреклонен. Тогда Филипп сказал царю: «повинуюсь твоей воле; но умири же совесть мою, да не будет опричнины... Не могу искренно благословлять тебя, видя скорбь отечества». Иоанн стал доказывать необходимость сего учреждения, но скоро, выведенный из терпения смелыми возражениями старца, велел ему умолкнуть. Bcе думали, что Филипп будет удален с бесчестием, но увидали противное. Главные пастыри церковные, повинуясь воле Иоанновой, убедили св. мужа принять сан митрополита без всякого условия. Вступление свое на митрополию он ознаменовал истинно пастырской речью: в ней говорил он о долге державных блюсти справедливость и уважать заслуги. Иоанн сначала с умилением внимал гласу наставника и первые месяцы нового святителя протекли в мире: жалобы на кромешников затихли. Но это было недолго. Скоро казни и убийства возобновились с прежней лютостью. Добрые вельможи обратились к своему доблестному пастырю и у него искали себе утешения и защиты. Филипп утешал несчастных именем Отца небесного и решился не щадить своей жизни для спасения паствы.

И вот, в одно воскресенье, когда он служил обедню в Успенском Соборе, вошел Иоанн с толпой опричников. Царь и его дружина были в черных одеждах и высоких шлыках. Иоанн подошел к митрополиту Филиппу и ждал благословения. Между тем митрополит, устремив взор на образ Спасителя, как бы не замечал прихода царского. Наконец, бояре сказали: «святый владыко! се государь, благослови его!». Тут, взглянув на Иоанна, Филипп отвечал: «в сем виде, в сем одеянии странном, не узнаю царя православного; не узнаю и в делах царства... О, государь мы здесь приносим жертвы Богу, а за алтарем льется невинная кровь христианская. С тех пор, как солнце сияет на небе, не видано, не слыхано, чтоб цари благочестивые возмущали собственную державу столь ужасно в самых неверных, языческих царствах есть закон и правда, есть милосердие к людям, а в России их нет. Достояние и жизнь граждан не имеют защиты. Везде убийства и совершаются именем царским. Ты высок на трон, но есть всевышний, Судья наш и твой. Как предстанешь на суд Его, обагренный кровью невинных, оглушаемый воплем их мук? Ибо самые камни под ногами твоими вопиют о мести» Иоанн затрепетал от гнева и со страшными угрозами вышел из храма.

Несмотря на внушения приближенных, Иоанн еще медлил возложить руку свою на святого и только старался избегать лица его. Через несколько времени (28 июля) св. Филипп служил в Новодевичьем монастыре и ходил по стене с крестами; тут был и царь с опричниками. Митрополит, приметив, что один из опричников во время крестного хода следовал за Иоанном в тафье, остановился и с негодованием сказал о том государю, но опричник успел спрятать тафью. Царя уверили, что Филипп выдумал свой донос, чтобы возбудить народ против любимцев государевых. Иоанн забыл всякую пристойность, торжественно поносил митрополита и решился наконец его свергнуть: созвал епископов и заставил их угрозами и лестью признать Филиппа недостойным святительского сана. Св. Филипп с радостью возвращал свою мантию и белый клобук в руки царя, прося опять пустыни и безмолвие. Но Иоанн хотел торжественно отомстить за всенародные обличения и принудил его служить 8 ноября в Успенском соборе. Когда же Филипп в полном облачении стоял перед алтарем, в храм явился Басманов с толпой вооруженных опричников, держа в руке бумагу. Изумленному народу объявлено было, что Филипп Собором духовенства лишен пастырского сана. Воины вступили в алтарь, сняли с митрополита святительские ризы, облекли его в бедную одежду, выгнали из церкви и отвезли в обитель Богоявления. Народ бежал за своим пастырем, проливая слезы. Филипп со светлым лицом и любовью благословлял людей, увещевая их молиться.

На другой день в палатах царских объявлено было Филиппу его низложение. Спокойно выслушав свой приговор, он еще однажды умолял царя сжалиться над Россией и не терзать своих подданных. В Никольском монастыре, куда был временно заточен, он получил в дар от Иоанна окровавленную голову своего любимого племянника. Филипп благословил ее и возвратил пославшему. Слыша, что граждане московские с утра до вечера толпятся вокруг обители Никольской, царь приказал отвести страдальца в Тверской монастырь, называемый Отрочим. Там, в тесной келлии, св. Филипп воссылал мольбы Господу о смягчении сердца Иоаннова. В 1569 г., разоряя Тверь, Иоанн вспомнил о Филиппе и послал к нему Малюту Скуратова, как бы за благословением. Старец отвечал, что благословляет только добрых и на доброе и, угадывая цель посольства, прибавил: «я давно ожидаю смерти, да исполнится воля государева». Гнусный убийца задушил св. мужа. Так скончался великий иерарх русской Церкви, как истинный пастырь Христов, положив душу за овцы своя.

Следовавшие за Филиппом II-м митрополиты, хотя и со скорбью, но молчаливо должны были смотреть на жестокости Иоанна Грозного.

В царствование благочестивого Феодора Иоанновича произошла важная перемена в положении русской Церкви. По желанию царя и с согласия вселенских патриархов, она получила полную самостоятельность в своем управлении через учреждение в Москве патриаршего престола.

В 1589 году посетил Москву цареградский патриарх Иеремия II, известный своей ученостью и страданиями ради Церкви. Набожный государь Феодор Иоаннович воспользовался сим случаем и предложил ему учредить в России особое патриаршество. Иеремия согласился и, по желанию царя, возвел в этот сан московского митрополита Иова, поручив ему блюсти христианскую паству на всем пространстве русских земель. В то же время он предоставил русскими епископам самим впоследствии рукополагать для себя патриарха. Через год и прочие восточные патриархи прислали Иову утвердительные грамоты за своей подписью.

Русские митрополиты, сделавшись патриархами, не приобрели новых прав по внутреннему управлению Церковью, потому что они и прежде пользовались всеми правами патриаршими. Патриарху, как прежде и митрополиту всея России, принадлежал окончательно церковный суд и также с прежним ограничением: дела, важные для всей Церкви, решались соборно. Патриаршая область, двор и управление оставались в сущности те же, что были и при митрополитах. Особенностью же их нового звания было то, что при некоторых отличиях в священнослужении²¹ они, как равные греческим патриархам, стали в полной независимости от них управлять делами российской Церкви. С патриаршеством были также учреждены четыре митрополии: новгородская, ростовская, крутицкая или сарская, казанская, шесть архиепископств и восемь епископств. С возведением епископов на степень митрополитов, их прежние права по церковному управлению нисколько не изменились; увеличились только их преимущества в священнослужении.

Первым двум нашим патриархам пришлось выдержать тяжелую борьбу за православие и независимость вверенной им церкви. Римский двор, давно уже усиливавшийся привлечь к себе русских, для достижения своей цели, при Борисе Годунове, решился избрать своим орудием Григория Отрепьева, который в Польше выдавал себя за царевича Димитрия, спасшегося от убийц в Угличе. Папский нунций Рангони и иезуиты склонили Сигизмунда признать этого беглого монаха истинным сыном Иоанновым и расположили польских вельмож действовать в его пользу. Отрепьев принял римско-католическое вероисповедание и обязался ввести его впоследствии также и в России. Распространившаяся сказка о мнимом спасении Димитрия из Углича привлекла к самозванцу сердца русского народа, издревле приверженного к роду своих царей, и отворила перед ним врата столицы. Напрасно Иов вопиял против обманщика и изменников бояр; сообщники самозванца овладели им и заключили его в Старицкую обитель. Слагая с себя панагию перед образом Богоматери, Иов в присутствии изменников торжественно молил владычицу о спасении русского православия от еретика и злодея.

Чтобы удобнее исполнить обещание, данное иезуитам, самозванец на место Иова поставил епископа рязанского грека Игнатия, потаенного латинянина. Впрочем, в Москве не так легко было ввести римское исповедание, как это казалось с первого раза. Когда иезуиты положили, чтобы Марина для виду только ходила в русские храмы и принимала причастие от патриарха, во внутренних же покоях имела бы костел и исполняла латинские обряды, митрополит казанский Гермоген и коломенский епископ Иоасаф настоятельно потребовали, чтобы невеста, как царица русская, торжественно приняла православие, а иначе она не царица, и с ней даже не может быть заключен брак. Гермоген был выслан из столицы, но его смелый голос показал самозванцу, как убедительно русские пастыри охраняли свое православие, и как будет трудно подчинить русскую церковь папе. Впрочем, Лжедмитрий не оставлял своих прежних намерений; по крайней мере, жил так, как бы никогда не был русским того времени. Во дворце не переставали музыка и пляска; он открыто смеялся над всем русским и хвалил все иноземное; обобрал монастыри; не соблюдал постов; не посещал православных храмов, даже и в праздники. Но таким безрассудным поведением он вооружил против себя все сословие и сделался жертвой народной ярости. Василий Иванович Шуйский, избавивший Poccию от самозванца, был избран на царство, а на место сверженного лжепатриарха Игнатия был возведен знаменитый митрополит Казани Гермоген (1606–1612).

Впрочем, иезуиты при этой неудаче не отступились от своих замыслов. Они нашли человека, который решился принять на себя роль спасшегося Лжедмитрия. Этот новый самозванец явился в Poccию, подкрепляемый ватагами разбойников, донской вольницей и польской шляхтой. К нему присоединились конфедераты и вельможи литовские: князь Рожинский, гетман Сапега и наездник Лисовский. Они двинулись к смятенной столице и остановились от нее в 12 верстах, в селе Тушине. Изменники-вельможи равнодушно переходили от царя к самозванцу; города один за другим сдавались Лисовскому и другим атаманам, немногие остались верными Василию. Одно духовенство твердо держалось царя и многие даже пастыри пострадали за свою верность к нему. Особенную же услугу отечеству оказала при этом случае Троицкая лавра. В течение 16 месяцев она выдерживала тяжкую осаду, хотя 30.000 неприятелей, под начальством лучших польских вождей, делали жестокие приступы и непрестанно стреляли по стенам и храмам из 60 орудий. Иноки и простые поселяне волостей троицких не уступали храбрейшим воинам. Св. Сергий укреплял своими явлениями братию, и хотя из нее более 800 человек пало от меча и болезней во время осады, но лавра устояла, Кроме того, на свой счет она дважды пропитывала Москву во время голода и, когда Шуйский еще потребовал, ее пособий, она отдала свои св. сосуды и утварь.

Преждевременная смерть Скопина-Шуйского и победа Жолкевского под Клушиным низвели Василия с Престола. Столица изменила ему, и бояре насильно постригли его в Чудове, вопреки патриарху. Вместо Василия Мстиславский предложил думе избрать царем Владислава. Патриарх же убеждал не жертвовать церковью выгодам временным и советовал отдать венец юному Михаилу Романову, внуку Анастасии, супруги Иоанна IV Грозного. Появление Жолкевского под стенами Москвы и интриги Салтыкова склонили большинство на сторону Владислава. Владислав объявлен был царем, но с условиями, которых требовал Гермоген – принять до вступления на престол православие, прекратить связь с папой, поставить законом казнь каждому, кто отступит от православия, жениться на русской, выслать всех поляков из Poccии, и быть независимым от польского короля. Сигизмунд не согласился на эти требования и хотел овладеть Россией силой оружия. Гермоген разрешил русских от присяги Владиславу и благословил их ополчаться за родину. Народ под предводительством Ляпунова начал вооружаться. Поляки грозили Гермогену смертью, боярская дума убеждала его успокоить умы, запретить Ляпунову идти к Москве. «Запрещу», – отвечал патриарх, – «если увижу крещеного Владислава в Москве и ляхов, выходящих из Poccии; велю, если сего не будет, и разрешаю всех от присяги королевичу». Салтыков в бешенстве поднял на святого старца нож. Гермоген противопоставил дерзкому крестное знамение и в то же время предсказал искоренение рода Мстиславскому, подавшему совет на избрание Владислава. Между тем, дружины 25-ти городов подступали к Москве. Бояре явились с новыми угрозами к патриарху и требовали остановить общее восстание. «Все смирится», отвечал он Салтыкову, «когда ты, изменник, исчезнешь со своей Литвой; я же, в царственном граде видя ваше злое господство, в святых храмах кремлевских, слыша латинское пение, благословляю всех умереть за православную веру». Поляки сожгли Москву и укрепились в Кремле; Гермогена заключили в Чудов монастырь и уморили там голодом (скончался 17 января).

В то время, когда от Москвы осталось одно пепелище, Смоленск был взят Сигизмундом, Новгород – Делагардием, когда Россия казалась погибшей невозвратно, лавра Троицкая своей пламенной любовью к отечеству согрела его омертвевшие члены. Ее голос неумолчно сзывал верных сынов Poccии на ее защиту. По тайному видению наложен был очистительный пост на всю русскую землю и в Нижнем Новгороде, в сердце гражданина Минина вспыхнула искра чистого самоотвержения, воспламенившая собой и сердца всего народа. Келарь Сергиевской лавры Авраамий безотлучно находился при войске Пожарского лицом, действовавшим не менее князя и Минина. Он содействовал победе Пожарского над гетманом Хоткевичем, убедив казаков принять участие в битве. При осаде Кремля, когда они снова рассорились с Нижегородцами и хотели разойтись, Авраамий со своим архимандритом принесли в их табор последние монастырские сокровища, со слезами умоляя только не покидать родины, и тронутые казаки поддержали Пожарского в час решительной сечи. Кремль был взят и на царство общим голосом избран был Михаил Феодорович Романов. С него начались опять светлые дни для Poccии.

Отец Михаила Феодор Никитич при Годунове был пострижен в иночество под именем Филарета. Лжедмитрий повелел его, как бы своего родственника, посвятить в митрополита ростовского. В этом сане Филарет показал твердость, достойную пастыря. Когда при Тушинском воре изменники переяславские внезапно напали на Ростов, большая часть ростовских граждан бежала в Ярославль и умоляла о том же своего митрополита. Филарет, не преклоняясь сими мольбами, заперся в соборной церкви и, совершив литургию, причастил оставшийся в Ростове народ. Мятежники вторглись во храм и, сняв с митрополита святительские одежды, полуживого повели в Тушино. Через несколько недель тяжкого плена, он был отбит отрядом Скопина из рук неприятельских. Но Филарету пришлось еще раз испытать тяжелый плен у поляков. Вместе с другими послами (1610 г.) он был отправлен из Москвы к Смоленску с предложением всероссийского престола сыну Сигизмундову Владиславу. Сигизмунд, желая сам царствовать в Poccии, вопреки народных прав, отдал русских послов под стражу и отослал в Польшу. Здесь они бедствовали до времен Деулинского мира (1618 г.). При вступлении на престол Михаила Феодоровича польское правительство потребовало было за освобождение родителя его уступки различных областей, но Филарет написал в Россию, чтобы за него не уступали полякам ни единой пяди русской земли. Такое мужество и твердость пленника принудили польское правительство освободить его взамен свободы Струся, захваченного русскими при освобождении Москвы. По возвращении Филарета Никитича из плена царь, духовенство, бояре и народ убедили его принять патриаршеское достоинство. Посвящение его в этот сан было совершено находившимся тогда в Москве для устроения российской Церкви иерусалимским патриархом Феофаном. Сделавшись патриархом, Филарет остальное время своей жизни был не только советником, но и соправителем царя. Имя его являлось в грамотах наряду с царским. Он участвовал во всех государственных распоряжениях, в делах мира и войны. Послы иностранные после представления царю являлись всегда и патриарху. «Государь, Царь ц Великий князь Михаил Феодорович всея России и отец его Великий Государь, Святейший Патриарх Филарет Никитич Московский и всея России, указали». Так писали тогда во всех указах. Вообще 10 лет его патриаршества были посвящены преимущественно делам государства, расстроенного временами самозванцев.

После Иоасафа и Иосифа преемником Филарета на патриаршеском престоле явилось великое лицо Никона²². Будучи еще игуменом Коже-Езерской обители, он во время своего пребывания в Москве по делам монастыря успел обратить на себя внимание юного царя Алексея Михайловича. Пораженный его величественной осанкой и мужественным красноречием и наслышавшись об его строгой жизни, государь сделал его архимандритом Новоспасского монастыря. По воле царя, каждую пятницу являлся к нему новый архимандрит в придворную церковь для духовной беседы. Эти беседы, услаждая царя, открыли ему в Никоне пламенную ревность к Церкви и отечеству, глубокое и строгое благочестие, дальновидный и обширный взгляд на предметы духовные и гражданские. Пользуясь расположением государя, Никон на пути к нему принимал просьбы от всех сирот, беспомощных, утесненных, и царь, не выходя из церкви, давал на них решения. В 1648 году Никон поставлен был митрополитом в Новгород. Необычайная власть предоставлена была ему в епархии: он получил право входить в темницы и, по своему усмотрению, освобождать узников. Здесь в полном блеске явились пастырские добродетели Никона. Во время голода, постигшего Новгород, он устроил на свой счет четыре богадельни и ежедневно кормил на дворе своем обнищавший народ. Когда в тот же голод в Новгороде вспыхнул мятеж, Никон укрыл в своих палатах воеводу князя Хилкова и сам вышел для увещания бунтующих. Осыпанный ударами, он был замертво оставлен на площади. Едва дышащий был поднят он своими служителями и, при изнеможении телесном, нашел в себе довольно душевной силы, чтобы служить литургию и совершить крестный ход в той части города, где свирепствовал бунт. После литургии не убоялся он и еще однажды явиться в самую избу, где собрались мятежники. Твердость пастыря поразила самых буйных и прекратила мятеж. С сего времени любовь царя к Никону увеличилась, и он стал чаще вызывать его в Москву для советов.

При управлении внутренними делами церкви Никон ревностно заботился о благонравии клира и паствы и о благолепии церковных обрядов. Одаренный пламенным красноречием, Он неутомимо проповедовал в церкви, завел великолепную утварь и церковные облачения, уничтожил чтение на два голоса, установил лучший порядок в богослужении и вместо существовавшего дотоле неблагозвучного пения ввел более приятное, применительно к древним греческим и киевским напевам. Наконец, по поручению государя, перенеси мощи св. Митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в Москву.

По смерти патриарха Иосифа, царь Алексей Михайлович возвел на его место Никона. Дружба самая тесная соединяла нового патриарха с царем. Вместе они молились, вместе рассуждали о делах, вместе садились за трапезу: так было каждый день. Патриарх был восприемником детей царских. Ни одно государственное дело не решалось без Никона. И шесть лет действительного патриаршества Никона были самой блестящей эпохой царствования Алексея Михайловича. Гениальный ум и предприимчивый характер святителя одушевили совет царский и отозвались славой побед над соседними державами. Самыми блистательными делами сего времени было присоединение Малороссии и первая война с Польшей.

Во время страшной моровой язвы, открывшейся (1654 г.) в Москве и Казани, когда царь находился в польском походе, Никон показал свою обычную твердость и распорядительность: принял все меры к облегчению народного бедствия и сохранил в целости оставленное на его попечении царское семейство. В воздаяние за эту услугу Алексей Михайлович повелел Никону именоваться Великим государем – титул, которым пользовался только патриарх Филарет Никитич, по праву царского родителя.

Занимаясь делами государственными, Никон энергически трудился и по церковному управлению. Первым предметом его постоянной заботливости было исправление богослужебных книг. Для этого он образовал комиссию из вызванных нарочно из Kиевa ученых иноков: Епифания Славенецкого, Арсения Сатановского, Дамаскина Птицкого, Феодосия Сафоновича и грека Арсения, поддерживал ее в трудах своим милостивым вниманием и покровительством, и ограждал ее от нападок людей невежественных. Под его надзором ей были исправлены и изданы: Постная Триодь, Сборник молитв, Часослов, Ирмолог, Требник и Следованная Псалтирь. В то же время он заботился об улучшении церковного пения, исправлении иконописания, об уничтожении чтения в два голоса, двоеперстие и других беспорядков и новостей, вкравшихся в богослужение.

Необычайное возвышение Никона и доверенность к нему государя нажили ему много врагов между первостепенными вельможами и даже между царской родней. Они не могли равнодушно переносить его власти в их Думе и силы в совете царском. К зависти присоединилось еще и личное раздражение. Никон без всякого стеснения обличал их при всяком удобном случае; отбирал у них и жег вывезенные ими с запада иконы и органы; изрезал у боярина Никиты Романова ливрею, сделанную им для домашней прислуги по западному образцу; наконец, восставал против Уложения, в котором выразились новые государственные понятия, и требовал замены его Кормчей книгой. Духовенство было крайне раздражено его недоступностью, строгостью и жестокими наказаниями; даже епископа коломенского Павла он лишил сана без суда соборного. Еще больше врагов нажили ему церковные исправления, которые Никон вел круто, без всякого снисхождения к тогдашним понятиям. Народ смущался уже изменениями в тексте церковных чтений и песней, новым пением, запрещением двоеперстия, но он пришел в ужас, когда Никон приказал соскабливать иконы, худо написанные или по латинским образцам. Этот ужас прежние справщики книг своими рассказами о церковных новшествах Никона усилили до того, что простяки вообразили себе наступление последних времен и стали смотреть на Никона, как на антихриста.

Когда Алексей Михайлович возвратился из второго ливонского похода, он был отовсюду засыпан жалобами на Никона. Эти всеобщие жалобы усилили личное его неудовольствие на патриарха, присоветовавшего шведскую войну, окончившуюся для России крайне несчастливо. Алексей Михайлович стал уклоняться от своего прежнего друга. Никон, заметив перемену в расположении к нему государя, по не уступчивости своего характера, также не заискивал случая к сближению и объяснению с ним. Враги Никона воспользовались разъединением царя и патриарха, чтобы усилить их неудовольствия друг на друга. Они стали наносить Никону оскорблениe за оскорблением. Однажды окольничий Хитрово, наблюдавший за порядком при торжественном приеме грузинского царя Теймураза, ударил палкой боярина, присланного Никоном во дворец. И когда боярин сказал, от кого прислан, Хитрово повторил удар, приговаривая: «не чванься!». Все жалобы Никона были оставляемы царем без всякого удовлетворения. Положение Никона сделалось столь невыносимо, что он 10 июля 1658 года объявил народу в Успенском соборе, что от сего дня он более не патриарх, и, переодевшись в простую монашескую рясу и черный клобук, уехал в Воскресенский монастырь. Отсюда он просил царя поспешить с избранием ему преемника, а до того времени поручить управление церковью крутицкому митрополиту Питириму, ему же самому дать во владение три монастыря: Воскресенский, Иверский и Крестный. В заключение своего письма он повторил клятвенное свое отречение от патриаршества. Этим отречением Никон, по видимому, хотел только добиться искреннего объяснения с царем, удовлетворения своих прежних жалоб и усильного упрашивания остаться в патриаршей должности, но вместо этого он увидел лишь новые притеснения и новые обиды со стороны бояр. Заметив ошибку в своем рассчете, Никон, спустя некоторое время, стал утверждать, что он оставил лишь московскую кафедру, но от патриаршества не отказывался, и настаивал на своем праве избрания и посвящения преемника себе. Для решения этого запутавшегося дела созван был собор из русских и бывших в Москве греческих иерархов. Bcе бывшие на соборе русские иерархи выказали сильное раздражение против Никона и осудили его на лишение священного сана за безумное оставление престола, за Аманову гордость и низложение епископа Павла коломенского без суда соборного. Против такого соборного определения Епифанй Славенецкй подал мнение, что не знает церковного правила, по которому отрекшегося от должности епископа лишили бы священства, а Игнатий, архимандрит полоцкий, заявил, что, не выслушав самого патриарха, почему удалился он от кафедры и желает ли оставить ее навсегда, нельзя составить определение об отрешении его от управления Церковью: к тому же pyccкие епископы и не вправе судить своего архипастыря без участия восточных патриархов. Царь оставил соборное определение без исполнения.

Никон протестовал против этого собора, назвав его сонмищем жидовским, и объявил, что признает над собой суд лишь одних патриархов. Узнав, что Питирим запретил поминать его в церквах, становился при богослужении на патриаршее место и посвятил одного архиерея, Никон предал его анафеме. После этого царь решился пригласить восточных патриархов для суда над Никоном. Из них только двое согласились приехать в Москву: иерусалимскй Паисий и антиохийский Макарий. Никон, со своей стороны, нашел нужным послать к константинопольскому патриарху письмо, в котором объяснял причины своего удаления от кафедры и в сильных выражениях жаловался на светскй суд над духовенством и на самого царя. Это письмо было перехвачено, оглашено и сделано основой обвинения Никона на соборе.

Собор открылся в конце 1666 г. в кремлевских палатах. На нем присутствовали два патриарха, 10 митрополитов, 8 архиепископов. 5 архиереев и множество лиц прочих духовных чинов. Сам царь со слезами на глазах выступил перед Собором обвинителем своего прежнего друга и жаловался на самовольное оставление им кафедры, на произведенную через то смуту, отрицая при этом всякую вражду к нему с своей стороны. Никон отвечал, что ушел от царского гнева, но в свою же епархию, и патриаршества не оставлял. За сим царь представил собору перехваченное письмо Никона к Дионисию и жаловался на бесчестие. Никон отвечал, что он писал к константинопольскому патриарху, как к брату, и что не его вина, если содержание втайне им писанного предано огласке. 12-го декабря Собор объявил Никона лишенным патриаршества и священства с оставлением только иночества. Его обвинили в том, что он смутил русское царство, вмешиваясь в гражданские дела, самовольно и с клятвой оставил кафедру за одно оскорбление своего слуги; по оставлении престола самовластно распоряжался в своих монастырях; давал им гордые названия Вифлеема, Голгофы, Иерусалима; мешал избранию нового патриарха; злоупотреблял анафемой; в письме к патриарху обвинял царя и синклит в латинстве; называл царя мучителем неправедным, уподоблял Иеровоаму и Осии; самовольно изверг и предал биению Павла, епископа коломенского; в Воскресенском монастыре мучил иноков и бельцов морскими казнями – кнутом, палицами, а иных на пытке и жег. Осудив Никона, собор, однако, одобрил важнейшие его церковные распоряжения и исправленные им книги, а упорных противников этих книг, Аввакума, Лазаря и Феодора предал анафеме и приговорил к ссылке.

По снятии патриаршего сана Никон простым иноком был сослан в Ферапонтов монастырь, а потом переведен в Кириллов и находился сначала в тесном заключении. Свое 15-ти летнее заключение он переносил с большим мужеством и непоколебимой твердостью. Когда враги его перемерли или потеряли значение при дворе, царь Феодор Алексеевич повелел возвратить его в Воскресенский монастырь, но сюда привезли один безжизненный труп его. Он умер на пути в Ярославле. Его похоронили в Воскресенском монастыре, как патриарха. Потом восточные патриархи прислали разрешение считать его между патриархами.

Еще жив был Никон, как на оставленном им престоле сменились три патриарха: добродушный Иосиф II (1667– 1672), Питирим (1672–1673) и умный Иоаким (1673– 1690). Правление Иоакима ознаменовано было борьбой с раскольниками, которые при нем произвели открытый мятеж в Москве (1682 г.) и покушались умертвить патриарха со всем духовенством, также борьбой с папистическими мнениями, которые принесли с собой наехавшие в Москву из южной России ученые, и наконец, подчинением Киевской митрополии Московскому патриаршеству. Последним московским патриархом был Адриан (1690–1700). Всех же патриархов у нас было десять.

По смерти Адриана Петр I-й никого не назначил на патриарший престол, а сделал местоблюстителем его Стефана Яворского. Яворский в течение своего двадцатилетнего управления много потрудился для распространения духовного просвещения в России и искоренения протестантских заблуждений, которые появились у нас вследствие знакомства с западной Европой. Благосклонное обращение Петра великого с прелатами во время пребывания его в Париже и страсть его к преобразованиям, подали Сорбонской академии надежду на соединение русской Церкви с римской. В 1717 г. члены академии прислали Петру Великому записку о средствах соединения. Царь Петр отвечал, что это дело Церкви и предоставил Стефану Яворскому написать ответ Сорбонне. Ответ составлен был Феофаном Прокоповичем и отослан в Париж с французским и немецким переводами. В сем ответе говорилось, что церковь русская молит всегда о соединении церквей, но опасается, что покушение на соединение и теперь останется также бесполезным и даже вредным, как и все опыты, бывшие прежде со стороны церкви греческой. Спустя несколько времени, английские богословы также отнеслись в Святейший Синод с предложением о соединении церквей английской и русской; вместе с тем они прислали свои замечания и на ответ патриархов о том же предмете. Синод по сношении с восточными патриархами отвечал, что догматы св. веры уже наследованы св. отцами и утверждены Соборами, и потому каждое иное учение, противное учению Церкви, должно быть отвергнуто, как дознанная ложь. Тем дело и кончилось.

Устрояя дела внешние и государственные, Петр В. обратил свое внимание и на дела церковные. В 1721 году (14-го февраля) он открыл Духовную Коллегию, вскоре переименованную Святейшим Правительствующим Синодом. Через два года присланы были и от восточных патриархов грамоты, в которых патриархи утверждали учреждение Святейшего Синода и соглашались признавать его своим братом с властью, равной патриаршей.

При своем учреждении Святейший Синод состоял: из президента, двух вице-президентов, четырех советников и четырех асессоров. Президентом был Стефан Яворскй, вице-президентами – Феодосий Яновский и Феофан Прокопович, а прочими членами были и архиереи, и архимандриты; и протоиереи. Для большей свободы в заявлении своих мнений, положено было, чтобы настоятели монастырей и протопопы не выбирались членами в Синод в одно время со своими архиереями.

По своим правам Св. Синод во всем был сравнен с Сенатом и наряду с последним подчинен государю. Отсюда члены его при вступлении в должность присягали считать государя своим крайним судьей и наблюдать все государственные интересы. Представителем верховной власти государя в Синоде сделан был обер-прокурор из светских лиц. Как око государя и стряпчий по делам государственным, обер-прокурор должен был наблюдать за решением дел в Синоде и останавливать неправильные решения, донося о них государю. Основанием действий Св. Синода кроме Слова Божия, правил соборных и отеческих назначен был духовный Регламент. При этом Синоду дано право издавать по духовному ведомству новые законы и пополнять свой Регламент. В делах, касающихся совместно ведомств церковного и государственного, Св. Синод должен был входить в сношение с Сенатом. В отсутствие государя общие решения Синода и Сената должны были иметь силу решений верховной власти.

Св. Синоду поручено было наблюдать за чистотой веры и благочинием богослужения, искоренять суеверие, ереси и расколы, поверять сказания о святых, свидетельствовать открывающиеся чудотворные мощи, иконы, рассматривать духовные сочинения, наблюдать за церковным управлением, избирать епископов, разрешать их недоумение, судить их по жалобам, наблюдать за поведением духовенства и мирян, решать дела о браках и разводах, наблюдать за строением церквей и монастырей, заботиться о религиозном просвещении и материальных средствах церкви.

Для утверждения в народе христианских мыслей и чувств и для образования достойных служителей веры св. Владимир вскоре по принятии крещения завел в Киеве училище. Другое такое же училище для 300 юношей заведено было Ярославом в Новгороде. Кроме того, Ярослав и многие другие князья весьма усердно заботились о собирании рукописей и переводов различных книг. И можно сказать, что до времен монгольских церковь русская была богата просвещенными пастырями и учителями. Из них особенно замечательны: первый летописец русской земли пр. Нестор, печерский инок, соединявший в себе с глубоким благочестием необыкновенный ум и редкие дарования: епископ туровский Кирилл, своими красноречивыми проповедями заслуживший название Златоуста XII века; епископ владимирский св. Симон, с глубокой истиной и назидательностью изобразивший благочестивые подвиги печерских угодников Божиих, и наконец, известный, как сильный и глубокий учитель веры, Иларион, бывший сначала священником, а потом за благочестие и образование избранный в митрополита, русского.

Монголы нанесли сильный удар нашему духовному просвещению. Пламя Батыя истребило большую часть памятников образованности во всех концах России, исключая Новгород. Повременные вторжения татар с огнем и мечем и несчастные междоусобья князей останавливали и истребляли то, что начинали и успевали делать труженики веры и благочестия. Об учреждении училищ в это бурное время и думать было нельзя. Единственными источниками просвещения были изучение церковных богослужебных книг и сношения с Константинополем. Митрополиты св. Алексий и Киприан много заботились о разогнании мрака монгольского невежества. Первый во время своего пребывания в Константинополе своей рукой сделал перевод евангелия с лучших греческих списков. Второй, кроме того, что занимался составлением полной русской летописи и писал по степеням историю великих русских князей, описал еще жизнь св. митр. Петра и перевел с греческого много полезных духовных книг. После Киприана и Фотия, когда у нас сношения с Грецией прекратились, образованность еще более упала. Училищ по-прежнему не было, устных проповедей не говорили, даже считали живую проповедь за ересь; полагалось читать только проповеди древних отцов; во священники ставили людей, плохо умевших даже читать; наиболее же грамотные занимались или жизнеописаниями святых русской церкви, или сборниками всего, что попадалось под руки. Только три лица возвышались над современниками: это преп. Иосиф Волоколамский, как учитель веры; преп. Нил Сорский, как учитель аскетической жизни, и митр. Макарий, как составитель жизнеописаний святых. При Иоанне IV, по определению Стоглавого Собора (1551 г.), заведены были в Москве и других городах народные школы, в коих учителями были священники и диаконы. При нем же, в 1553 г. учреждена была первая типография в Москве. Но проявлявшееся стремление к образованию было подавлено ужасами последних лет царствования Грозного и вскоре последовавшей за ними бурей времен самозванцев. Оно возникло вновь уже в царствование Михаила Феодоровича.

Невежество времени и укоренившиеся суеверия открыли вход в русскую церковь различным ересям и расколам. Из них наиболее были сильны: раскол стригольников и ересь жидовствующих.

Раскол стригольников 1371 г. появился во Пскове, а потом перешел и в Новгород. Основателями его были какой-то изувер Карп, стригольник (т. е. занимавшейся стрижением волос), и диакон Никита. Они утверждали, что рукоположение иереев, поставляемых по тогдашнему обыкновенно с некоторой платой, не должно быть считаемо действительным и потому истинные христиане должны их удаляться. Архиепископ новгородский отлучил Карпа и Никиту от церкви, а раздраженный народ утопил их в Волхове. Несмотря на то, секта еще более усилилась. Великий князь Дмитрий Донской спешил известить о том цареградского патриарха. Патриарх советовал не употреблять насилия и искоренить зло одним убеждением и со своей стороны отправил к раскольникам увещательную грамоту. В самом деле, пастырские увещания патриарха и посланного великим князем в Новгород суздальского архиепископа Дионисия без труда успокоили совесть простодушных и примирили их с Церковью. Ересь прекратилась в самом начале.

Опаснее была ересь жидовствующих, начало которой положил в Новгороде жид Схария, приехавший сюда с киевским князем Михаилом. Схария был человеком вообще свободного направления в вере и жизни. Его вольномыслие дало толчок вольномыслию, таившемуся в Новгороде со времен ереси стригольников. Зараженные таким образом мыслей, многие из лучших тогда светских и духовных лиц в Новгороде сблизились со Схарией и общими силами образовали ересь, которая, хотя и была названа жидовствующей, но заключалась не в одном жидовстве, а также и в различных рационалистических и материалистических мнениях, выросших на русской почве. Жидовствующие отвергали таинство св. Троицы, божество Иисуса Христа, самую возможность воплощения Сына Божия и действительность Его воскресения и вознесения; отвергали также второе Его пришествие, бессмертие души, воскресение мертвых, посты в среду и пяток, иконопочитание и святость иноческих обетов. Некоторые из жидовствующих, впрочем немногие, учили, что Христос не был Meccией, а простым человеком, что истинный Мессия еще не приходил, а потому надобно держаться закона Моисеева. Еретики вначале проповедовали свое учение втайне и успели распространить его в Москве и даже при дворе. Первый открыл эту ересь архиепископ новгородский Геннадий. По его настоянию, в 1490 году созван был Собор, и еретики были преданы проклятию. Великий князь одних отправил в Новгород к Геннадию, а других сослал в заточение. Геннадий предал еретиков публичному позору. Впрочем, многие из еретиков избежали соборного суда и оставались втайне, по-прежнему, при своих мнениях. Покровительствуемые сильным в то время дьяком Курицыным, они умножились и дошли до такой дерзости, что торжественно ругались над св. верой. Тогда снова и с силой восстали против них словом и делом Геннадий и благочестивый игумен волоколамский Иосиф. Голос их достиг, наконец, до великого князя и в 1504 году он определил обвиненных в ереси одних сжечь, других лишить языка и сослать в заточение, большую же часть разослать по монастырям. Ересь прекратилась.

Борьба с жидовствующими вызвала к ученой и литературной деятельности двух замечательных людей того времени: архиепископа новгородского Геннадия и основателя Волоколамского монастыря преп. Иосифа.

Геннадий, открыв борьбу с жидовствующими, не мог найти в помощь себе между своим духовенством ни одного образованного человека, кроме Иосифа, игумена волоколамского. Это вызвало его поднять вопрос о необходимости открытия школ для народа. Затем, в спорах с еретиками ему понадобился верный список Библии, но оказалось, что в Росси тогда не существовало полного списка священных книг. В Софийской библиотеке, которая считалась одной из самых древних и богатых, не было книг: Бытия, Царств, Пророков, Притчей Иисуса, сына Сирахова. Геннадий должен был разыскивать их по разным монастырям, некоторых даже не нашел и во всей Poccии, почему должен был переводить их с вульгаты. Таким образом, Геннадию принадлежит честь первого полного собрания Библии в России. Сверх того, ему также обязаны раскрытием сущности ереси жидовствующих.

В борьбе с жидовствующими Геннадию делом и словом помогал игумен волоколамский пр. Иосиф. В опровержение этой ереси он написал замечательное по глубокому знанию св. Писания и Отцов Церкви сочинение под заглавием «Просветитель». Так как в этом сочинении Иосиф отвечал на нападки жидовствующих на христианские догматы, а жидовствующие нападали на все важнейшие из них, то «Просветитель» и получил вид полного систематического богословия. Наибольшее сочувствие в тогдашнем обществе встречали нападки жидовствующих на монашество, как на образ жизни, противный природе; посему Иосиф особенно занялся этим вопросом и во многих сочинениях старался доказать согласие монашества с христианским учением. С вопросом о монашестве тогда соединялся вопрос о монастырских вотчинах. Нил Сорский со своими последователями, белозерскими старцами, исходя из взгляда на монашество как на жизнь, требующую полного отречения от мира и всяких житейских занятий, даже церковных должностей, был против владения монастырей вотчинами. Такое мнение он и подал на соборе 1503 г. Иосиф расходился во взглядах с пр. Нилом Сорским; он смотрел на монастыри, как на рассадники церковных властей; хотел привлечь в монастыри все лучшие силы общества, а для этого находил нужным изобилие материальных средств. «Без вотчин», – говорил он, – «не будет у монастырей честных старцев, а не будет честных старцев, кого брать на епископию и митрополию? Ино и вере будет поколебание». Мнение Иосифа на соборе 1503 г. одержало верх. Но впоследствии, по кончине пр. Нила, горячим защитником и проповедником его мнения явился пр. Максим; спор опять возобновился, но окончился весьма неблагоприятно для Максима.

По прекращении бурь самозванства, в России начало возникать стремление к просвещению. Патриарх Филарет, возвратившись из плена, учредил при Чудовом монастыре патриаршую греко-латинскую школу, первым учителем которой был грек Арсений. В 1649 году царской грамотой вызваны были из киевского братского монастыря несколько ученых старцев для риторического учения и перевода греческих книг. При Никоне они помещены были в Чудовом монастыре и один из них, Епифаний Славенецкий, сделан был начальником Чудовского училища. В 1679 г. царем Феодором Алексеевичем и патриархом Иоакимом открыто было в Москве, при типографском доме, греческое училище, получившее через два года название Академии. В ней должны были преподаваться науки словесные, богословские и философские. Первыми наставниками новоучрежденной академии были два ученые и даровитые грека, окончившие курс в падуанском университете с докторскими правами: это были братья Лихуды.

Петр великий, более всего заботившийся о просвещении России, повелел повсюду зародить при архиерейских домах школы для образования достойных служителей веры. Святитель ростовский Димитрий первый на собственные средства завел подобное училище в Ростове и нередко сам давал в нем уроки и толковал св. Писание. Митрополит новгородский Иов открыл в своем доме две школы: одну греко-славянскую, другую – славянскую, а потом завел в нескольких городах своей епархии малые школы. По их примеру, такие же школы были заведены со временем и во всех других епархиях. Вначале они содержались на счет доходов с монастырских имений. Когда же имение у монастырей были отобраны, на духовные училища стали отпускать деньги из казны, но весьма скудные. В 1808 г. составлен был для содержания их особый неподвижный капитал и дано им лучшее устройство. При увеличении средств содержания открыты были четыре духовные академии: высшие духовные учебные заведения, увеличено число семинарий с уездными и приходскими училищами.

Духовное просвещение скоро принесло благодетельные плоды для русской церкви. В 1751 г. сделано было лучшее издание славянской Библии, над которым неутомимо трудились многие пастыри, начиная со времени Петра Великого²³. Кроме того, составлены были толкования на различные книги св. Писания²⁴, обширные богословские системы²⁵, катехизисы²⁶, изъяснения православного богослужения²⁷, история веры и церкви христианской²⁸ и жизнеописания Святых²⁹. Слово Божие стало непрерывно проповедоваться в храмах³⁰. В настоящее время основательное знание истин веры Христовой требуется уже не только от пастырей церкви, но и от всякого образованного человека. Религиозное воспитание положено во главу всякого образования.

Сближение России с западом открыло в русскую церковь путь мыслям Лютера и Кальвина. Так, один стрелецкий лекарь, обучаясь у немцев врачебному искусству, заразился от них Кальвинизмом и ясно стал рассевать хулы на св. евхаристию, мощи, церковные предания и обряды православной церкви. Им соблазнены были многие из стрельцов и простого народа. Стефан Яворский, по надлежащем исследовании дела, осудил на соборе (1714 г.) мнения еретиков и наиболее виновных предал гражданскому суду. Для пространнейшего же обличения появившихся заблуждений он написал сочинение Камень веры и в нем с полнотой и ясностью раскрыл все догматы, в которых протестанты не сходятся с православной церковью.

Более Кальвинизма распространилось между русскими квакерство, одна из отраслей протестантства. Оно в первый раз принесено было в Россию в малолетство Петра Великого, одним немцем Кульманом, который в порывах своего ложного вдохновения величал себя пророком и духовидцем, а свое учение апокалипсисом. Кульман после судебных расспросов и разысканий был сожжен в Москве. Учение его, однако, успело сохраниться и в 1740 г. проникло в Малороссию и Екатеринославскую губернию. Квакеры получили в России имя духоборцев. Признавая своим внутренним учителем и архиереем одного Христа, они отвергают необходимость св. Писания, таинств, священства и всех светских властей³¹. Война и всякая клятва считаются у них преступлением. Вдохновение они вызывали скаканием и прыжками. Из секты духоборцев образовались секты молокан и скопцов. Первые отличаются от духоборцев тем, что принимают благоговейно св. Писание, веруют в таинство Св. Троицы и наблюдают христианские праздники³². Последние существенным отличием имеют скопчество, которое называют они огненным крещением. Основателем их секты был орловский крестьянин Андрей Селиванов³³. Скопцы величают его искупителем, сыном божиим, христом, имп. Петром III. По их верованию, искупитель их, сосланный в Суздаль, скоро снова явится в Москве с силой и славой и там, зазвонив в успенский колокол, соберет к себе всех скопцов миллионами, воссядет на всероссийском престоле и в Петербурге, откроет, всеобщий суд Mиpy, будет судить живых и мертвых, т. е, скопцов и не скопцов. Тогда все цари, падши, поклонятся искупителю, повергая к ногам его скипетры и короны свои и изъявляя сожаление, что доселе не были причастны благодати оскопления. Искупитель снизойдет, к их раскаянию, и всех их прикажет, оскопить. Совершив, таким образом, дело свое на земле, он скончается естественной смертью. После того мир сей, очищенный от всякой нечистоты, т. е. состоящий из одних скопцов, будет существовать во веки веков.

Дух вольномыслия и безбожия, в конце XVIII века господствовавший во Франции и по всему западу, в царствование Екатерины II проник и в Россию. Развращенные умом и сердцем французы, которых pyccкие вельможи принимали в воспитатели своих детей, словами и примером жизни сообщали нравственную порчу своим питомцам. Пастыри церкви мужественно восставали против пагубного духа времени. Ужасы революции оправдали их слова и вразумили общество.

Между учителями русской церкви в этом переде наиболее были замечательны: св. Димитрий, митрополит ростовский, св. Тихон, епископ воронежский, и Платон, митрополит московский.

Св. Димитрий родился в Малороссии в 1651 году от одной благородной фамилии, и первоначальное образование получил в киевской коллегии. Познакомившись здесь с языками греческим, латинским, еврейским и польским, он ревностно стал заниматься чтением св. Писания и святых Отцов и на восемнадцатом году возраста посвятил себя иноческой жизни (1668 г.). Архиепископ черниговский Лазарь Баранович, скоро произвел его в иеромонахи и определил проповедником при черниговском кафедральном соборе. Два года проповеднического служения в Чернигове сделали имя Димитрия известными во всей Малороссии. В 1681 году он посвящен был в игумена, но, тяготясь беспокойствами, соединенными с сим саном, он через два года сложил его и удалился в Киево-Печерскую лавру, чтобы там вполне предаться уединенной молитве и занятию науками. Здесь-то, по предложению печерского архимандрита Варлаама Ясинского, он приступил к составлению «Житий Святых», в чем тогда имели большую нужду, и неутомимо трудился над ними в течение двадцати лет (1684–1704 г.). Этот громадный труд св. Димитрий совершил с большим искусством. Составленные им Четьи-Минеи написаны самым чистым славянским языком, с живым увлекательным красноречием и с должной разборчивостью при выборе материалов. Петр Великий вызвал св. Димитрия в Москву и в 1701 году повелел рукоположить в епископа тобольского и сибирского. Болезнь не позволила Димитрию отправиться в Сибирь, почему через год он был поставлен в митрополита ростовского. На кафедре ростовской он показал себя истинным пастырем Христовым. Первое его внимание, по прибытии в Ростов, было обращено на исправление существовавших в духовенстве беспорядков. Поскольку же эти беспорядки происходили преимущественно от невежества, то, чтобы приготовить на будущее время более образованных служителей церкви в своей епархии, он на собственный счет завел семинарию, строго следил за воспитанием своих питомцев и нередко сам их обучал в классах. Также горячо заботился св. Димитрий о спасении и прочей паствы, неутомимо назидая ее и своим красноречивым словом, и примером собственной богоугодной жизни. Услышав, что раскольники из брянских лесов рассылали по его епархии своих проповедников, он для противодействия лжеучителям составил и разослал по всем своим церквам «Розыск о брянской вере», в котором с ясности доказал, что вера раскольников неправа, учение их душевредно и дела не богоугодны. Это сочинение его замечательно в особенности потому, что в нем, в первый раз различены раскольничьи секты с явными доказательствами их заблуждений. Кроме Розыска св. Димитрием составлены были на пользу паствы Краткий Катехизис, Летописец, или Св. История ветхого Завета и много других сочинений. Постоянные труды расстроили и без того слабое здоровье Димитрия. Предчувствуя свою кончину, он призвал певчих и велел им несколько раз пропеть песнь собственного сочинения: «Иисусе прелюбезный, надежду мой в Бозе полагаю; Ты мой Бог, Иисусе, Ты моя радость». Отпустив их и смиренно поблагодарив монаха, переписывавшего его сочинения, он заключился один в своей келлии. Утром 28 октября 1709 года его нашли стоящим на коленях перед иконой Спасителя и уже скончавшимся. В 1752 году, при починке пола церковного, обретены мощи Димитрия нетленными, и, по освидетельствовании, православная Церковь причислила его к лику святых угодников Божиих. Память его празднуется 21 сентября.

Святитель Тихон родился в Новгородской губ. в 1724 г., воспитывался и потом был наставником и префектом в новгородской же семинарии. Поставленный в 1763 г. во епископа воронежского, он восстановил в своей епархии семинарию и учредил постоянное проповедование Слова Божия в кафедральной воронежской церкви по воскресным дням. Для назидания народа он сам говорил и писал многие поучения, рассылая их для чтения по церквам. Из таких сочинений наиболее замечательно известное под заглавием: «Плоть и Дух». В нем святитель Тихон, на основании Священного Писания и учения Златоуста, изобразил противоположность борьбы двух природ в человеке, присовокупив при сем и свои собственные размышления. Его пастырской ревностью положен был конец существующему в Воронеже исстари языческому празднеству Ярила и надолго прекращены увеселения, бывшие на сырной неделе. Произнесенное им слово против Ярила может стоять наравне со словами св. Златоуста. Около пяти лет подвизался св. Тихон на воронежской кафедре. Усиленные труды скоро расстроили его здоровье. По своей ревности, желая лучше не занимать пастырского места, чем упускать свои обязанности, он испросил себе увольнение у Святейшего Синода и удалился в Задонский монастырь. Укрепившись здоровьем, он снова с горячностью приступил к трудам на пользу Церкви. В своем уединении и среди подвигов благочестия он написал: 1) шесть частей «О истинном Христианстве», одну из лучших и самых полных систем Нравственного Богословия; 2) «Наставление христианское», т. е. наставление о том, как прилично поступать христианину во всех случаях и обстоятельствах согласно со Словом Божиим; 3) двадцать семь писем в назидание, утешение и обличение к различным особам; 4) Сокровище, от мира собираемое или благочестивые размышления, возбуждаемые в душе христианина, иногда обыкновенными случаями в жизни, или даже выражениями, как-то: «воротись, не туда пошел; нигде я от тебя не могу уйти; завтра приду». Святитель Тихон скончался в 1783 году. Мощи его обретены нетленными в 1861 году.

Митрополит Платон, знаменитейший проповедник и архипастырь в конце прошедшего и в начале настоящего века, родился (1737 г.) около Москвы и воспитывался в московской духовной академии. По окончании курса он несколько лет оставался при ней наставником и префектом. Постригшись в монашество, он сделан был наместником Троицкой Сергиевой лавры. В этой должности он успел обратить на себя внимание императрицы Екатерины II-й своими приветственными речами, говоренными при посещении ей лавры. В 1763 году он был вызван ко двору для обучения Закону Божию Наследника всероссийского престола Павла Петровича и, вместе с тем, чтобы быть придворным проповедником. Своими прекрасными талантами Платон успел достигнуть славы даже при блистательном дворе Екатерины. Памятниками его деятельности остались: «Христианское Богословие», составленное им для августейшего питомца, и прекрасная речь над гробом Петра великого, произнесенная им по случаю чесменской победы над турецким флотом. Сделавшись архиепископом тверским и потом московским митрополитом, Платон усердно заботился об улучшении духовных училищ; устроил в воздвигнутом им Спасо-Вифанском монастыре новую семинарию; сам наблюдал за учением ее воспитанников; посылал лучших из них для усовершенствования в московский университет, или в чужие края и на 68 году от роду составил для них Краткую Церковную Российскую Историю (в 2-х частях). Будучи уже маститым старцем, Платон имел счастье совершить священное помазание на царство Александра Благословенного. Произнесенное им при сем торжестве слово пребудет навсегда бессмертным памятником его ума и высокого красноречия. В 1811 году, удручаемый недугами старости, Платон предоставил управление епархиальными делами своему викарию, а сам уединился в Вифанскую обитель. Здесь он жил как простой монах и, приготовив себе гроб, бестрепетно ждал своего отшествия в вечную отчизну. Услышав о вторжении в Россию Наполеона, он дрожащей рукой начертал письмо и с образом св. Сергия отправил его Государю. Говоря в письме о наступающем страшном кровопролитии, он в то же время пророчески предсказал, «что Франция познает в Боге Господа отмщений, a Россия восчувствует, исповедует и воспоет к нему: «Авва Отче, Царю-Небесный». Он не дожил до окончательного исполнения своих слов и преставился 11-го ноября 1812 года.

Чин богослужения с самого начала был заимствован русской церковью от греческой и совершался по книгам, переведенным св. Кириллом и Мефодием с греческого на славянский язык. Впрочем, ими переведены были только нужнейшие книги для богослужения³⁴, прочие же начали переводить в самой России со времени Ярослава I.

Самый чин богослужения во все это время не подвергался существенным изменениям: он был только восполнен некоторыми празднествами, установленными в честь угодников Божиих, вновь просиявших подвигами святости, и в память особенных благодеяний Божиих, явленных русской земле. К числу замечательнейших празднеств последнего рода принадлежат: 1) Происхождение честных древ Животворящего Креста (т. е. торжественный церковный ход с древом Животворящего Креста), установленное по случаю победы великого князя Андрея Боголюбского над болгарами и победы в то же время императора греческого Мануила над арабами (1164 г.); 2) Знамение Пресвятой Богородицы (1170 г.), спасшей Новгород от разорения суздальцами; 3) явление чудотворной иконы Пр. Богородицы в Тихвине (1383 г.); 4) Сретение Владимирской чудотворной иконы Пр. Богородицы (1395 г.), избавившей Poccию от нашествия Тамерлана; 5) в честь той же иконы 23-го июня и 24-го мая, по случаю спасения России от Ахмета (1472 г.) и Москвы (1521 г.) от Махмет-Гирея и казанцев; 6) в честь Смоленской иконы Пр. Богородицы (1524 г.), в память присоединения Смоленска к России; 7) в честь явления чудотворного образа Пр. Богородицы в Казани (1579 г.).

Кроме празднеств, в 1381 году установлено было ежегодно совершать в Дмитриеву субботу, т. е. ту, которая бывает перед днем св. Димитрия 26-го октября, поминовение воинов, павших в Куликовской битве.

В период монгольский и в следовавшее за ним время в чин богослужения вошли некоторые погрешности, послужившие потом поводом к расколу. Они состояли, во-первых, в беспорядочном его отправлении, когда из желания полного и с тем вместе скорейшего совершения церковных служб, читали в два и три голоса, то есть, в одно и то же время один чтец читал одну, а другой другую кафизму, а во-вторых, в совершении некоторых обрядов и действий несогласно с древним обычаем, как, например, в хождении при освящении храмов посолонь (по солнцу), двоении аллилуии и двоеперстии.

Вопрос о хождении посолонь в первый раз возник по случаю освящения в 1479 году Успенского собора. Некоторые поставили в вину митрополиту Геронтию, что он, при освящении этого собора, ходил с крестами не посолонь. Великий князь Иоанн Васильевич сильно разгневался и стал говорить, что за это Господь пошлет гнев свой. Поднялся спор, по солнцу или против солнца должно ходить при освящении храмов с крестами. Митрополит указывал, что при каждении престола дьякон ходит против солнца. За митрополита стояли все архимандриты и игумены Москвы, указывавшие, между прочим, и на то, что и на Афоне ходят с крестами против солнца. Противниками митрополита были ростовский архиепископ Вассиан и чудовский архимандрит Геннадий, ссылавшиеся на какой-то обычай, но не представившие никакого письменного свидетельства. Спор тянулся около года и разгорелся до того, что митрополит удалился в Симонов монастырь и готов был отказаться от кафедры, так что несколько вновь выстроенных церквей целый год оставались без освящения. Но поскольку истины так и не обретоша, то великий князь уступил митрополиту и бил ему челом о возвращении на кафедру.

Около 1455 г. св. Евфросин в основанном им монастыре велел петь дважды аллилуйя с прибавлением: «Слава Тебе, Боже». Неизвестно, чем руководился при этом Евфросин, но эта новость так не согласна была с общим обычаем, что возбудила общее неудовольствие в Пскове и Новгороде. По смерти Евфросина некоторые стали допытываться оснований нововведения Евфросинова и тем привлекли к нему общее внимание. Be житии Евфросина, написанном каким-то Василием (1547), двоению аллилуйи приписывается чудесная сила, а троение называется жидовством, латинской ересью. Стоглавый собор, поверив этому житию, велел двоить аллилуйю. В определения того же Стоглавого собора внесено о знаменовании себя в крестном знамении двумя перстами и на троеперстие наложено проклятие. Хотя такое постановление, по всей вероятности, занесено в определения Стоглава каким-либо переписчиком, но все-таки это показывает существование тогда такого мнения.

Как, вследствие невежества, погрешности вкрадывались в чин церковного богослужения, так, вследствие той же причины, они вкрадывались и в богослужебные книги. Эту порчу богослужебных книг замечали еще митрополиты Киприан и Фотий и ревностно заботились об исправлении их. Следовавшие за ними митрополиты, по незнанию греческого языка, не могли продолжать их трудов и ошибки стали опять возрастать. В 1518 г. вызван был с Афона инок Максим, получивший образование в лучших западных университетах. Великий князь поручил ему сначала разбор великокняжеской библиотеки с тем, чтобы лучшее было переведено на славянский язык. Максим перевел с греческого Толковую Псалтирь, заключавшую в себе свод толкований на нее св. Отцов, толкования на книгу Деяний св. Апостолов, беседы Златоуста на Евангелие от Матфея и Иоанна и житие Богородицы из Метафраста. После этого великий князь и митрополит попросили его заняться исправлением богослужебных книг. Максим горячо принялся за это дело. По тщательном пересмотре он нашел их крайне испорченными и даже самый Символ искаженным вставкой новых слов и переменой прежних. Максим исправил Триодь, Часослов, праздничную Минею и Апостол. При исправлении богослужебных книг Максим не ограничивался только сличением многих древних рукописей, но руководился при этом также богословской и филологической критикой. Лучшие люди были в восторге от трудов Максима, но большинство русских и митрополит Даниил говорили, что Максим не исправляет, а только портит книги по своему разуму, что хулами на русские книги он причиняет великую досаду русским чудотворцам, которые спаслись по этим книгам. В его исправлениях и переводах действительно встречались ошибки, происходившие от незнания славянского языка. Максим работал с помощью переводчиков Герасимова и Власия, но они знали только латинский, а не греческий язык. Вследствие этого, Максим должен был переводить сначала с греческого на латинский, а Герасимов и Власий переводили уже с латинского на славянский язык. Очевидно, при таком способе перевода, необходимо должны были встречаться неточные фразы, которых Максиму нельзя было строго ставить в вину. Так, например, Герасимов и Власий, вместо «седе одесную Отца» (об И. Христе), переводили – «седел еси»; вместо «бесстрастно Божество» – «нестрашно Божество». Так как Максим своим правдивым и резким обличением суеверия русских людей, распущенности их нравов, разлада их жизни с обрядовым благочестием, своими сочинениями и речами против владения монастырей, вотчинами, нажил себе много врагов и даже вооружил против себя великого князя, высказавшись против развода его с Соломонией, то недовольным его исправлением богослужебных книг нетрудно было на соборе (1525 г.) обвинить его в порче их. Максима приговорили к заточению в Волоколамский монастырь и отлучили от церкви и св. причастия. В волоколамском монастыре много пришлось потерпеть ему от ожесточенных монахов, но через шесть лет другой собор перевел его в Тверской Отроч монастырь. Тверской епископ был очень к нему благосклонен и дозволил ему заниматься учеными и литературными трудами. В 1551 году Иоанн Грозный перевел его в Троицкую лавру, где он и скончался в 1556 году.

В 1551 же году Иоанн Грозный предложил Стоглавому Собору вопрос об исправлении церковных книг. Собор живо сознавал неисправность их и вменил в обязанность протопопам и благочинным исправлять церковные книги по хорошим спискам, а книг, не пересмотренных, не пускать в употребление. Но как Собор не указал, где эти хорошие списки, то его определение ни к чему не привело. Спустя несколько времени, когда в Москве стали покупать на площадях и пересматривать книги для новых церквей, то оказалось, что большую часть их следовало бросить в огонь. Чтобы положить предел дальнейшим ошибкам и своеволию переписчиков, в 1553 г. заведена была типография, и в 1564 г. отпечатан был Апостол. Невежды восстали и против печатания книг; огласили первых наших типографщиков (дьякона Иоанна Федорова и Петра Тимофеева) еретиками, взволновали слухами о ереси народ и сожгли типографский дом. Типографщики, успев в 1565 г. отпечатать еще Часослов, бежали за границу. Царь велел, однако, возобновить типографию и ученики Федорова и Тимофеева в 1568 г. отпечатали Псалтирь. Апостол и Псалтирь были изданы без всяких поправок и сличения с подлинниками.

Еще более стали заботиться об исправлении книг в период патриаршеский. Только при первых пяти патриархах, по недостатку средств и людей способных, дело шло не совсем удачно. При патриархах Иове и Гермогене справщики церковных книг отпечатали их с ошибками, большими против прежнего. Во времена самозванцев печатание книг прекратилось, и печатный двор сгорел. Михаил Федорович, по вступлении своем на царство, поручил исправление книг архимандриту Троицкой лавры Дионисию со старцем той же лавры Арсением Глухим и священником Иоанном Насадкой. Они, прежде всего, исправили Требник по спискам греческим и славянским. В числе сделанных ими поправок, в водосвятной молитве на Богоявление ими выпущено было слово «и огнем», прибавленное к словам «освяти воду сию Духом Твоим Святым», а в славословиях, коими оканчивались молитвы, были вычеркнуты имена тех Лиц Св. Троицы, к которым обращались в молитвах. Это подало повод злонамеренным и невежественным людям распустить слух в народе, будто Дионисий хочет изгнать огонь из мира и марает Св. Троицу. Когда Дионисий представил управлявшему тогда патриархией митрополиту Ионе свои исправленные книги, то его тотчас же отдали под суд за его исправления. Собор 1618 г. отлучил Дионисия и Арсения Глухого от Церкви и подверг их тяжелому заключению в монастырях. Дионисия по праздникам водили в цепях по городу на показ народу, как еретика, хотевшего вывести из мира огонь, и подвергали его ругательству и побоям черни. Уже через год патриарх иерусалимский Феофан, поставив на патриаршество Филарета, засвидетельствовал перед ним о невинности Дионисия. Несмотря на то, справщики книг вполне были оправданы лишь тогда, когда и от прочих патриархов получено было известие, что слово «и огнем» в водосвятной молитве действительно лишнее.

Патриарх Иосиф для исправления книг, составил комиссию из лиц, считавшихся тогда лучшими между духовенством по образованию и благочестию. В числе их были: духовник государев протопоп Стефан Бонифатьев, протопоп Казанского собора Иоанн Неронов, Благовещенский дьякон Феодор, протопопы: Аввакум из Юрьевца, Логгин из Мурома, Даниил из Костромы, священники: Никита из Суздаля, Лазарь из Романова. Все они нисколько не были знакомы с греческим языком, но обладали большой начитанностью и усвоили себе бывшие тогда в ходу ошибочные мнения о двоеперстии, двоении аллилуйи, хождении посолонь, в полной уверенности в их истине. Они с такой смелостью принялись за исправление, что не оставили в прежних книгах в покое почти ни одной строки, и все это делали, нисколько не справляясь не только с греческим текстом, но не уважая даже и древних славянских списков. При этом они особенно домогались возвести на степень догматов веры мнения о двоеперстии, сугубой аллилуйи, прибавление слова «истинного» в члене о Святом Духе, и тому подобное. И они внесли все эти заблуждения в самые употребительные церковные книги. Испортив их таким образом, справщики были убеждены, что исправили их наилучшим образом. Но скоро пришлось им услышать иной отзыв об их труде. В 1649 г. в Москву приехали иерусалимский патриарх Паисий и образованный грек Арсений, учившийся в римской коллегии и знавший несколько языков. Они первые указали патриарху Иосифу и митрополиту Никону на ошибки справщиков. Патриарх Иосиф отправил троицкого келаря Арсения Суханова на восток для изучения восточных обрядов, а прежних справщиков сменил другими, вызванными из Киева учеными старцами: Епифанием Славенецким, Арсением Сатановским, Дамаскиным Птицким и Феодосием Сафановичем. Вслед за сим патриарх узнал, что афонские иноки, рассмотрев принесенную на Афон русским иеромонахом славянскую книгу, содержавшую учение о двуперстном знамении, сожгли ее и предали анафеме всякого, кто стал бы упорно учить двоеперстию. Это решение афонские отцы в 1652 г. прислали в Москву к царю Алексею Михайловичу. Патриарх так встревожился этим, что внезапно скончался.

Никону пришлось исправлять ошибки своего предшественника. Он приступил к этому делу с полным сознанием его важности. Удостоверившись лично в порче богослужебных книг, он созвал собор русских святителей, указал ему на замеченные им ошибки в церковных книгах и испросил у него согласие на исправление новых печатных московских книг по древним греческим и славянским книгам. Затем с просьбой о том же он отнесся к константинопольскому патриарху. Константинопольский патриарх собрал греческих святителей и утвердил решение московского собора. После этого Никон отправил Арсения Суханова вторично на восток для собрания древнейших списков богослужебных книг. Арсений приобрел их на Афонской горе до 500, да около 200 в других местах. Из них одно Евангелие было писано за 1050 лет, другое за 650, один служебник за 600 лет. По сим-то рукописям Никон поручил вызванным из Киева еще при патриархе Иосифе ученым инокам исправлять русские богослужебные книги.

В 1655 г. прибыли в Москву патриархи антиохийский Паисий и сербский Гавриил и митрополиты молдавский и никейский. Пользуясь их присутствием, Никон снова созвал собор из русских пастырей и пригласил на оный приезжих святителей. Патриархи и митрополиты признали нужду в исправлении книг, так как древние греческие книги, тогда же пересмотренные, оказались несходными с позднейшими славянскими. Прочитаны были деяния соборов московского и константинопольского (1654) и всеми единогласно принято следовать их решению. Макарий произнес отлучение на двоеперстников и с его мнением согласились патриарх сербский и митрополиты никейский и молдавский. Затем Никон предложил на рассмотрение Собора исправленные Служебник и Скрижаль. Они были рассмотрены и одобрены.

Но после того, как исправление богослужебных книг было одобрено соборами русских и восточных святителей, вдруг против него восстали бывшие справщики книг при патриархе Иосифе, которым угрожала опасность подвергнуться ответственности за порчу их. Первый голос подал Аввакум, а к нему присоединились Даниил и Павел, епископ коломенский. Собор осудил Аввакума в ссылку да берега Байкала, Даниила – в Астрахань, князя Львова, заведовавшего типографией и участвовавшего с Аввакумом в порче книг, в Соловецкий монастырь. Павел коломенский скрылся. После сего исправление книг деятельно продолжалось. До 1658 г. под надзором Никона были исправлены и изданы: Постная Триодь, Сборник молитв, Часослов, Требник и Следованная Псалтирь.

Дело исправления книг, разумно начатое и совершавшееся при Никоне, быть может, и окончилось бы благополучно, если бы не последовало удаления Никона от патриаршества. Истинная причина этого удаления была неизвестна народу, а это подало повод к распространению между ним слухов, будто Никон судился за порчу книг. Распространять этот слух особенно старались приверженцы книг издания Иосифовского. Они усилились до того, что успели выхлопотать возвращение Аввакума из ссылки. Сам царь ласково принял его и уговаривал соединиться с церковью, но Аввакум, увлекаясь фанатизмом, стал сильнее прежнего писать против Никона, называя его антихристом, сыном геенны, злейшим из еретиков, так что оказалось необходимым вновь выслать его из Москвы (в Мезень). Его фанатизм увлек собой и других. Дьякон Феодор стал рассылать послания о правой вере и о пришествии антихриста; Лазарь и Никита подали царю раскольнические челобитные; Неронов, принесшей на собор покаяние, возвратился к прежнему образу мыслей. Кроме того, жаркими противниками книг Никоновского издания и приверженцами книг прежнего издания явились: вятский архиерей Александр, архимандрит Покровского монастыря Спиридон Потемкин, игумен Феоктист, в костромских пределах – чернец Капитон, в нижегородской области – пустынник Ефрем и старец Авраамий.

Великий московский Собор 1666 и 1667 годов, осудив Никона, вопреки всем ожиданиям противников его, оправдал все его книжные исправления, предал анафеме всех им противящихся, вместе с ним изменил клятву Стоглава на троеперстие и трегубую аллилуйю и осудил житие Евфросина с его сказаниями об аллилуйе и белом клобуке. Изумленные приверженцы старины, не зная, как согласить низложение Никона, судившегося, по их мнению, за порчу книг, с одобрением изданных им книг, разрешили свое недоумение тем, что патриархи, живя под властью турок, обасурманились, а потому положили не слушать ни патриархов, ни Соборов. Таким образом, они вполне отделились от церкви и стали раскольниками, известными под именем староверов.

Когда же, после соборного осуждения, раскол подвергся преследованию со стороны правительства, то раскольники стали в оппозицию и к самому правительству. Овладев Соловецким монастырем, они подняли явный бунт.

Исправление Богослужебных книг Никоном возбудило сильный ропот в простом народе. Прежние издатели книг, устраненные Никоном от должности, успели внушить суеверной толпе, что Никон не исправил, а испортил старые книги, и довели ее до того, что многие открыто отделились от св. Церкви и образовали секту, известную под именем староверов. Мнения, образовавшие раскол, были следующие: 1) Богослужение должно совершать по старым книгам, писанным или печатанным прежде патриарха Никона; 2) член Символа веры о Св. Духе читать так: «и в Духа Святого, Господа истинного и животворящего»; 3) аллилуйю при Богослужении петь дважды, а не трижды, прибавляя после двух раз: «слава Тебе Боже»; 4) в церковных ходах ходить по солнцу, а не против солнца; 5) креститься и благословлять двумя перстами, указательным и средним; 6) крест почитать только и писать восьмиконечный; 7) имя Спасителя произносить и писать Исус; 8) иконам поклоняться только старым.

Падение Никона обрадовало вначале суеверов, но соборы русских и восточных пастырей оправдали все исправления, сделанные Никоном в Богослужебных книгах, и осудили мнения раскольников. Тогда они решились уже не слушать ни Соборов, ни царя. Овладев Соловецким монастырем, они подняли явный бунт и в течение семи лет держались против царского войска (1669–1676). В малолетство Петра I, поддерживаемые стрельцами, они открыли мятеж в самой Москве, но он кончился казнью главных его зачинщиков. Вытесненные из столицы раскольники удалились в глушь лесов и основали там скиты; другие толпами бежали в Сибирь, Польшу, Крым, горы Кавказа и там жили грабежами и разбоем; иные же сжигали сами себя.

Не прошло 25 лет от начала раскола (1667 г.), как он разделился на два толка: поповщину и беспоповщину. Это случилось таким образом. С течением времени священники, отступившие от св. Церкви вместе с мирянами, перемерли один за другим. Раскольники пришли в раздумье, что делать им без священников. И одни из них решились предоставить совершение богослужения и таинств избранным из мирян старцам; так явился толк беспоповщины. Другие же положили принимать к себе священников, рукоположенных в православной Церкви, но под условием отречения их от так называемых никонианских заблуждений, т. е. от православной Церкви; так явился толк поповщины.

Каждый из сих двух толков разделился на множество других, в которых заблуждения доведены до крайней степени.

Секта беспоповщинская делится на три главных толка: поморян, федосеевцев и филипповцев.

1. Заблуждение поморян, иначе называющихся даниловцами и выговцами, заключается в следующем: 1) Со времен Никона в русской церкви мысленно царствует антихрист, истребивший в ней таинства и священство. 2) Приходящие от русской Церкви должны быть перекрещиваемы; крестить же, исповедовать и совершать некоторые другие христианские требы, за упразднением православного священства, могут люди непосвященные и даже женщины. 3) Так как православных священников нет и венчать некому, то все обязаны жить девственно и венчавшихся в русской церкви должно разводить. Со временем, поморцы желающим дозволили венчаться и у священников православной церкви. 4) Иноков, приходящих из русской церкви, по перекрещении признавать в прежнем сане и дозволять им по преимуществу постригать других в монашество и совершать церковные службы, хотя бы они и не имели священнического сана. 5) За предержащие власти Бога не молить. Когда же один из самих же поморцев донес о сем правительству в царствование Анны Иоанновны, то поморцы, для избежания неприятностей, внесли в свои богослужебные книги молитвы о царях и с тех пор стали молиться о них. 6) На крестах не должно делать титлы I. Н. Ц. I., так как это ересь латинская, а следует надписывать: «Царь Славы Ис. Христос, Сын Божий», как делалось до Никона. 7) Пищу, покупаемую на торгу, не считать за оскверненную. 8) Должно быть готовым на самосожжение за истинную Bеpy.

Основателем поморского толка был беглый дьячок Данила Викулин. В 1695 г. он основал скит на берегах р. Выги и был настоятелем его в течение 40 лет (ум. 1735 г.). Ему помогал в устроении скита и разделял с ним настоятельство до своей смерти (1736 г.) Андрей Мышецкий, происходивший из рода князей Мышецких, бывших помещиков новгородских. До совращения в раскол он жил с отцом и братьями Семеном и Иоанном в Повенце. Вскоре основан был и женский монастырь, в котором настоятельницей сделалась сестра Мышецкого Соломония. В обоих монастырях все было заведено по монастырскому чину: учреждены монастырские должности (экклезиарха, канонархов, певцов, келарей и т. п.), отправлялись утрени, вечерни, часы, всенощные, молебны, читались назидательные книги и произносились поучения. Монастыри скоро разбогатели от пожертвований и занятия хлебопашеством, скотоводством и торговлей и устроили у себя богатые библиотеки, преимущественно из старинных книг и рукописей, и школы для приготовления искусных раскольнических певцов, иконописцев, писцов и наставников. К концу прошлого столетия в выговских обителях находилось до 2,000 мужского и 1,000 человек женского пола. Андрей и Семен Денисовы написали несколько сочинений в защиту и для поддержания раскола. Семен Денисов написал «историю о отцах и страдальцах соловецких» и «Российский Виноград», и вместе с Андреем составил поморские ответы на запросы Неофита.

2. В то же время, как раскол распространился в странах поморских, он распространился и в переделах новгородских, псковских и польских. Главным деятелем раскола в этих местах был дьячек Крестецкого яма из рода бояр Урусовых Феодосий, современник Данилы Викулина. Переселившись со всем своим семейством в Польшу, он успел собрать около себя множество раскольников, бежавших из России, и устроил две обители, мужскую и женскую, в которых исправлял священнические обязанности. Он учил почти во всем одинаково с поморцами и расходился с ними только в немногих пунктах. Именно, он признавал нужным: 1) не отвергать титла I. Н. Ц. I., так как оно евангельское; 2) брашно очищать молитвами и поклонами. Это положило начало толку Феодосиеву.

Попытки поморцев сблизиться с Феодосием не удались. Открытая вражда между этими толками началась еще при жизни Феодосия. Впоследствии, когда поморцы согласились молиться за царя, феодосиевцы ещё более возненавидели поморцев, объявив их еретиками; и совершенно отделились от них. Ненавидя поморцев, феодосиевцы в то же время отличаются самой исступленной ненавистью к православной Церкви.

Феодосиевцы утвердились в городах: Новгороде, Старой Руссе, Ярославле, Пскове и Польше, но долго не могли установить такого центрального пункта, каким служила для поморцев Выговская обитель. Наконец, в 1771 г. им удалось завести свое общежительство в Москве, известное под именем Преображенского кладбища, которое сделалось главным средоточием и рассадником феодосиевщины. Основателем и первым начальником этого общежительства, в продолжение 38 лет, был московский купец Илья Алексеев Ковылин, торговавший кирпичом и виноградными винами, человек в высшей степени хитрый и ловкий.

Во время чумы, свирепствовавшей в Москве в 1771 году, когда бедные, пришедшие в столицу на заработки, толпами уходили из нее на родину и разносили чуму по окрестностям, а все казенные карантинные дома были наполнены зараженными, Ковылин с купцом Зенковым предложили правительству устроить на свой счет карантин на одной из московских дорог для осмотра всех, выходящих из столицы, и при карантине учредить кладбище для погребения умерших от чумы. Получив дозволение, они при реке Хапиловке устроили заставу и шалаши, чтобы задерживать в них всех выходящих из столицы. Здесь было употребляемо все для совращения голодных, больных и умиравших в феодосиев раскол. Ковылин с другими прилагал все старание, чтобы прокормить одних, успокоить других, утешить третьих, и слух об этом, разнесшийся по Москве, привлек к нему огромные толпы несчастных. При этом Ковылин внушал всем, что постигшая Москву язва и голод суть наказания Божии за никоновскую ересь, что надобно покаяться, т. е. обратиться в раскол. Легковерные перекрещивались во множестве. Умиравшие и больные, по убеждению лжеучителей, жертвовали им все свое достояние, и сто лошадей Ковылина постоянно были заняты перевозкой жертвуемого имущества. По прекращении чумы, он задержал многих содержавшихся в карантине и совратившихся в раскол и образовал из них общину с монастырским уставом. Шалаши были сломаны, а вместо них сделаны каменные кельи, устроены трапезная и молельня, украшенные древними иконами, похищенными во время чумы из православных церквей. Мужчин и женщин он поместил на двух особых дворах, отделенных забором.

Разные вспомоществования, какие обитель доставляла из своих сокровищ последователям своей секты, приобретали ей многих прихожан в Москве, особенно между купечеством. В начале нынешнего столетия Преображенское кладбище вмещало в своих приютах 1,500 человек обоего пола и имело до 10,000 прихожан в Москве. Первым настоятелем общины был Ковылин. Чтобы обеспечить существование обители на будущее время, он испросил, в помощь себе товарищей под именем попечителей ее. Они были избраны из среды богатейших московских прихожан и должны были заботиться об ее нуждах. Слух о богатстве и благоустройстве этой обители, о достоинствах и успешных действиях Ковылина в пользу феодосиевой секты возвысил Ковылина в глазах всех иногородних феодосиевых общин и они почти все стали искать его покровительства и вступили в зависимость от Преображенского кладбища. От него все они стали получать наставников и певчих, покупать себе богослужебные книги, иконы и присылать ему ежегодные пожертвования.

3. Толк Филипповцев образовался через отделение от поморцев. Основателем его был беглый стрелец Филипп. По смерти Андрея Денисова он желал сделаться настоятелем Выговской обители, но был избран Семен Денисов. Филипп оскорбился, начал упрекать поморцев в неправославии по некоторым пунктам и, склонив на свою сторону 50 человек, удалился с ними за 15 верст от Выговского монастыря и построил себе особый скит. В скором времени после него выговцы согласились молиться за царя. Филипп объявил их еретиками и прекратил с ними всякое общение. Последователи этого толка утвердились преимущественно в Архангельской губернии и Финляндии. Филипповцы содержат общее учение беспоповщины: а) чтут восьмиконечный крест без титла, б) иконам, кроме своих, не покланяются, в) за государей не молятся, г) мужа и жену перекрещенных разводят на чистое житье, д) самосожжение и голодную смерть считают мученичеством за веру. Кто ни приходит к ним, каждого уговаривают запоститься или сгореть. Сам Филипп, с толпой своих последователей, сжег себя в скиту.

Кроме толков поморского, феодосиевского, филипповского, есть еще другие, более мелкие толки, или согласия. Таковы:

Пастухово, или Адамантово согласие. Основателем его был пастух Денисов. Осуждая филипповцев за страсть к самоубийству и поморян за отвращение есть и пить, с кем бы ни случилось, он учил, что не должно ходить по каменной мостовой, как по произведению антихриста; не должно брать денег и паспортов, потому что на них печать антихриста.

Спасово согласие, или нетовщина, или кузьминовщина. Основателем его был безграмотный мужик Кузьма. Его толк называется нетовщиной, потому что он утверждал, что нет ныне в мире ни православного священства, ни таинств, ни благодати. Спасовым же согласием по тому, что он учил: «как нет ныне на земле никакой святыни, то остается только прибегать к Спасу, который Сам ведает, как спасти нас бедных. Последователи нетовщины не перекрещивают приходящих к ним, иногда не крестят и собственных детей, в той мысли, что Спас и без крещения может спасти; брак, где бы ни был он совершен, считают нерасторжимым. Они находятся преимущественно в Нижегородской губернии.

Странники, или бегуны. Основателем, секты бегунов признается некто Евфимий, беглый солдат. Так как первоначальным притоном ее было Ярославской губ. село Сопелки, то она называется иногда сектой Сопелочной. Странники, принимая все начала беспоповщины, смотрят на русскую церковь, как на отступническую, еретическую, и веруют, будто антихрист уже пришел и царствует на земле видимо. Посему единственным путем ко спасению последователи этой секты почитают не только совершенное отчуждение от русской церкви, но и непризнание над собой царской и всякой земной власти, а при невозможности бороться с ней – бегство от антихристова владычества: удаление от семейства, общества, от подчинения каким бы то ни было гражданским законам и странствование по лесам и пустыням. Секта странников состоит из двоякого рода членов: из действительных странников и так называемых жиловых людей или странноприимцев. Первые, разорвав все узы семейные и общественные, бродят из места в место, проживают в лесах, пустынях, а часто, только скрытно, в городах и селениях. От желающего поступить в согласие странников требуется: а) прежде всего, чтобы он бежал из того общества, к которому принадлежал; б) потом, чтобы он истребил свой паспорт или документ о звании, который считается выдумкой антихриста; в) наконец, чтобы принял новое крещение. Жиловыми христианами, или странноприимцами называются те, которые, приготовляясь к странничеству, живут еще в мире и принимают у себя странников, разделяя их верования.

Поповщинская секта одновременно возникла в нескольких местах, преимущественно же в области Нижегородской (в Балахнинском уезде), на Дону и Кубани, и в Стародубье (Черниговской губ.). Свящ. Козьма, не желавший покориться определениям московского Собора 1667 года, бежал с 20-ю прихожанами к другу своему, стародубскому полковнику Гавриилу Иванову, и положил начало общине поповщинской в Стародубье. Полковник отвел им для жительства местечко Понуровку, где они в 1669 г. и поселились при реке Ревне. Быстро сбежалось к ним из России множество последователей раскола, и они населили в стародубских лесах четыре слободы. С воцарением Петра и Иоанна, от соправительницы их Софии прислан был черниговскому архиерею и стародубскому полковнику указ, чтобы беглых людей, проживавших в стародубских слободах, возвратить на место их родины и обращать к православию; раскольники разбежались, и хотя через несколько времени возвратились в Стародубье, но многие вместе со священником Козьмой, для большей безопасности, удалились в Польшу, а потом поселились они на острове Ветке (имевшем около двух верст в окружности), во владениях пана Халецкого. Сюда стеклось множество раскольников из разных мест России, которые и поселились около Ветки большими слободами. Через девять лет, по переселении на ветку, священник Козьма умер. Ветковцы для отправления церковных служб пригласили иеромонаха Иоасафа. Иоасаф уговорил своих прихожан построить церковь, но смерть не дозволила ему освятить ее. По смерти его иеромонах Феодосий, за привязанность к расколу лишенный в Москве сана и монашества, прибыв на ветку, призвал к себе из Рыльска брата своего Александра, священника нового рукоположения (т. е. после патриарха Никона), и из Москвы такого же священника Григория, и освятил вместе с ними ветковскую церковь (1695 г.) во имя Покрова Пресвятой Богородицы, на ветхом антиминсе, похищенном ветковцами из одной православной церкви. Призвав к себе на помощь священников нового рукоположения, Феодосий тем самым положил между поповцами обычай принимать к себе Таких священников и с того времени образовалась поповщина в настоящем смысле слова, резко отделявшаяся от беспоповщины. Так как у ветковцев к этому времени истощилось древнее миро, то Феодосий сварил для них собственное миро, которым и стал помазывать крещеных младенцев и переходивших в раскол из русской Церкви. Против незаконного изготовления мира Феодосием и употребления его ветковцами восстал дьякон Александр, живший в одном из керженских скитов, и положил в поповщине начало особому толку, известному под именем дьяконовщины, а как он в то же время учил кадить новым манером, то последователи этого толка называются также новокадильниками. С построением церкви ветка стала быстро возвышаться и сделалась как бы главой поповщины. Сюда стали стекаться раскольники целыми толпами и населили вокруг ветки 14 слобод, в которых число жителей простиралось от 30 до 40 тысяч. Отсюда разносились запасные дары во все прочие поповщинские скиты даже в самых отдаленных местах России. Только по указанию или с одобрения ветковского настоятеля принимаемы были во всех прочих скитах поповщины священники для отправления треб церковных. Возраставшее постоянное благосостояние Ветки возбудило в поселенцах ее горделивую мысль найти для себя особого епископа старого посвящения, чтобы не быть в зависимости от беглых священников Православной Церкви. И они нашли его в Епифании. Этот Епифаний был сначала казначеем в Козельском монастыре Киевской епархии. Отданный под суд за растрату монастырских денег, он бежал за границу и обманом склонил сербского митрополита к посвящению его в епископа чигиринского. Прибыв в Украину, Епифаний стал посвящать во священники, но вскоре был схвачен и отправлен на заточение в Соловецкий монастырь. Из Соловецкого монастыря Епифаний успел убежать, но вторично попал в руки правительства и, по снятии монашества, отправлен был в Сибирь на вечную работу. На пути в Сибирь Епифаний был отбит от посланных с ним солдат и ямщиков в коломенском лесу ветковцами и привезен был ими на Ветку (1733 г.). Но через два года он был схвачен на самой Ветке и отвезен в крепость, в которой он скоро и умер, исповеданный и приобщенный Св. Таин, по просьбе его, православным священником.

Дело Епифания обратило внимание русского правительства на ветковцев. Императрица Анна несколько раз вызывала их возвратиться в отечество, обещая простить всех виновных, но напрасно. Тогда (1735 г.), по ее повелению, полковник Сытин с пятью полками внезапно окружил Ветку и нашел в ней до сорока тысяч человек. Найденные здесь монахи и монахини разосланы по русским монастырям на покаяние, все прочие возвращены на места прежнего жительства или на поселение в Ингерманландию. Покровскую церковь свою ветковцы, с дозволения полковника, разобрали и положили плотами на р. Сож, чтобы свезти ее, как святыню, в Стародубье. Но буря разнесла плоты; дуб потонул, а остатки зажгла молния и истребила. Между тем через пять лет снова на Ветке завелись скиты; опять построена церковь, из скитов появлялись на дорогах грабители днем и ночью. Императрица Елизавета, Император Петр III и Екатерина II снова вызывали беглецов возвратиться в отечество. Екатерина II не только объявляла им прощение, но предоставляла любые места в России для поселения. Ветковцы не слушались. Тогда генерал Маслов (1754 г.) вторично окружил ветку полками, забрал в ней 20,000 беглецов и отослал их в Сибирь. Ветка окончательно пала.

С падением ветки стало возвышаться Стародубье, находившееся от Ветки в 80-ти верстах. Со времени удаления из него на Ветку священника Козьмы (1682 г.), оно наполнилось новыми беглецами, которые, пользуясь непроходимостью окрестных лесов, жили здесь безопасно и основали до 17 слобод. При вторжении Карла ХII-го в Малороссию, стародубские раскольники побили несколько сот шведов, многих забрали в плен и представили Государю. Петр I был так доволен этим, что простил всех стародубских беглецов, предоставил им земли, на которых они самовольно поселились, в потомственное владение, и даровал разные льготы. По отношению к вере стародубские раскольники находились в самом жалком положении. По временам только приходил какой-либо священник с Ветки или монах и совершал у них христианские требы; обыкновенно же это отправляли кое-как свои старики. Не было у них ни молитвенного дома, ни постоянных пастырей. Первый из священников, известный по имени, явился в Стародубщине не прежде 1740 года, это был священник Патрикий, человек в высшей степени хитрый, лицемерный, пронырливый. Он держался Дьяконова согласия и во всей дьяконовщине пользовался такой властью и славой, какой ни прежде, ни после него никто не имел. Все дела дьяконовщины, в продолжение многих лет, зависели от его решения. Но Патрикий был настолько самолюбив и своекорыстен, что во всей Стародубщине не позволял быть другому священнику; а как сам он не мог исполнять христианских треб в 17 слободах, то и попустил исповедовать и причащать больных простым старикам и старухам.

Двое честолюбцев пытались вырвать власть у Патрикия над Стародубьем, выдавая себя за епископов; но это им не удалось. Честолюбцы эти были: беглый иеродьякон Новоиерусалимского монастыря Амвросий и инок Анфим. Амвросий, человек еще молодой и ловкий, явился к Патрикию под именем иеромонаха Афиногена и просил его принять в свое согласие. Патрикий принял его с радостью, полюбил и с великими похвалами отправил в качестве священника в разные дьяконовские скиты. Остановившись в Гомеле, Афиноген велел построить церковь в слободе Борской, освятил ее и начал отправлять службу. Не довольствуясь самовольно похищенным саном священника, он стал выдавать себя за епископа, скрывавшего свой сан ради спасения. В Валахии он открыто назвал себя архиереем, рукополагал священников для поповщинских сект и даже хотел рукоположить Патрикия во епископа. Но Патрикий и господарь валахский узнали истину и Афиноген должен был бежать из Валахии. Он ушел в Польшу и вступил здесь в военную службу. Пример Афиногена нашел себе подражателя в Анфиме. Анфим, инок из простых мужиков, проживавший в поповщинских скитах, вдруг стал выдавать себя за священника, и за деньги был посвящен Афиногеном в архимандрита. Вскоре ему захотелось и архиерейства: он послал деньги Афиногену и просил заочно посвятить его во епископа. Афиноген согласился и назначил для того день великого четверга и даже час так, чтобы, когда один читал бы посвятительные молитвы, другой возлагал бы на себя архиерейския одежды. В назначенный день и час Анфим облачился в архиерейские одежды, и хотя скоро узнал, что в этот день и час Афиноген был уже польским солдатом, но не хотел расстаться с архиерейством. Не встречая в Стародубье доверия, он удалился к некрасовцам. Некрасовцы приняли его сначала с честью, но потом, узнав об его обмане, утопили его в Днепре. По смерти Патрикия, когда Ветка пала вторично, в Стародубье перевезена была ветковская Покровская церковь и поселились ветковские священники. Один из них, Михайло Калмык, сделался верховным отцом во всей поповщине, и Стародубье заступило в поповщине место Ветки.

В то же время поповщина нашла для себя два новых пристанища: на реке Иргизе (в нынешней Самарской губернии) и в Москве. На Иргизе поповщина усилилась преимущественно деятельностью одного человека, Сергия, принявшего титул строителя раскольнического Успенского монастыря. В Москве же последователи поповщинской секты в 1771 году устроили в Рогожской ямской слободе общежительную обитель, названную Рогожским кладбищем, которая явилась тем же, чем для беспоповцев было впоследствии Преображенское кладбище. К концу прошлого века число обителей Рогожского кладбища восходило до нескольких сот, число же прихожан в Москве до 20,000 чел. Вначале рогожцы все находились в единомыслии со стародубской Покровской обителью, но, спустя шесть лет, они отделились от нее и составили толк перемазановщину. Причиной происхождения этого толка были рогожские священники: они учили, что надобно приходящих к раскольникам священников православной церкви поновлять через помазание миром, и для того сами сварили миро. Поповцы донские, керженские и другие одобрили перемазывание, но стародубцы протестовали. Таким образом произошли перемазанцы, или иоржениы.

Кроме перемазанцев, от стародубцев отделились еще два толка: чернобольцы и сусловщина.

Основателями толка чернобольцев были трое простых, почти безграмотных мужиков: Иларион, Никифор Иларионов и Павел Григорьев, переселившийся в Стародубье с ветки, после последнего разорения ее. Замечая между стародубцами постоянные распри о вере, беспорядки и развращение нравов, они оставили Стародубье под тем предлогом, что здесь, вблизи хохлов и москалей, нельзя спастись и переселились в Польшу, в местечко Черноболье. Там они завели церковь и монастырь и сделались известны под именем чернобольцев. Кроме ненависти к стародубцам, чернобольцы: а) отвергают присягу, говоря, что Христос не велел клясться иначе, как: да, да и нет, нет; б) доказывают, что не должно поступать в военную службу; брить бороду – страшный трех; не должно молиться за Государя по формам Св. Синода; паспорты следует драть, как заклейменные печатаю антихриста, и в) твердо верить в близость кончины мира.

Основателем сусловщцны быль купец Федор Суслов. Вступив в число стародубских дьяконовцев, он отделился от них с несколькими купцами из Коломны и Орла, потому что не хотел считать правильными священников, посвященных малорусскими епископами, особенно за обливательное крещение. Они положили, принимать к себе только тех священников, которые приняли рукоположение по восходящей линии от московских патриархов.

К концу XVII века в раскольниках стало усиливаться сознание нужды в законных пастырях. Беглые священники, приходившие к ним только для обогащения или для избежания суда и наказания за дурное поведение в Православной Церкви, им опротивели. Чтобы избавиться от необходимости принимать к себе подобных священников, они всюду искали себе особого епископа и даже обращались (1783 г.) с просьбой о том к св. Синоду; но им было отказано, потому что они просили, себе архипастыря, чтобы навсегда разорвать всякую связь с Православной Церковью. Но, отказывая в епископе, св. Синод предложил ревнителям старины у местных архипастырей просить себе законных священников, предоставляя им оставаться при своих любимых обрядах. Многие из раскольников с радостью приняли это предложение, и в разных местах основаны были храмы единоверческие. Первый из них был основан на р. Ингуле, в Екатеринославской губернии. Большая же часть раскольников продолжала находиться в отчуждении от русской церкви и искать себе особого епископа. В 1846 г. желание их, наконец, исполнилось. Буковинские поповщинцы, жившие в Белокриницкой слободе, получили от австрийского императора право иметь своего епископа. Они избрали своим архипастырем грека Амвросия, прежде бывшего митрополитом боснийским, но уволенного от митрополии вследствие доноса паши, будто он толкует туркам о греческой вере. По отрешении от должности, Амвросий проживал в Константинополе при патриархе. Австрийский император, после надлежащих справок в Константинополе о личности Амвросия, утвердил его в должности белокриницкого митрополита.

По прибытии в Белокриницы, митрополит Амвросий посвятил священников, дьяконов и, с дозволения правительства, избрал бывшего белокриницкого уставщика Кирилла своим наместником, посвятил его в епископы и собором сварил миро. В то же время Амвросий рукоположил епископов для раскольников, живших в различных местах Турции и Poccии. Вследствие протеста русского правительства, Амвросий был удален из Буковины, но его место занял наместник Кирилл. С учреждением белокриницкой митрополии все ветви поповщинской секты сблизились между собой.

После бунтов соловецкого и московского, произведенных раскольниками, правительство употребляло против них самые строгие меры. Указом Иоанна и Петра Алексеевичей (7 апреля 1685 г.) постановлялось: а) упорных раскольников, хулящих св. Церковь, склоняющих к самосожжению, перекрещивающих взрослых и детей, казнить смертью; б) тех, которые сами перекрестились с детьми у раскольников, бить кнутом и ссылать в дальше города; в) имение раскольников продавать в пользу казны. После полтавской победы Петр смягчил изданные законы против раскольников. При нем и его преемниках до Петра III раскольникам дозволялось открыто жить в городах и селениях, если только они объявляли о себе в Приказе церковных дел и вносили двойной податный оклад. С потаенных и незаписавшихся раскольников взыскивали за все время двойную подать или отсылали на каторгу. За право носить бороду они должны были платить особую подать. К общественным должностям никто из раскольников не допускался и свидетельство от них на православных не было принимаемо. Все раскольники должны были носить особое платье со вставкой куска желтого сукна на спине. Раскольничьим наставникам и священникам строго было запрещено совершать требы и вообще поддерживать раскол. За совращение в раскол ссылали на галеры или в горную тяжкую работу. Строить скиты раскольниками не дозволялось. Православные священники обязаны были вести в своих приходах точные исповедные книги и списки раскольников без всякой утайки; виновные же в утайке раскольников лишались места.

С Петра III начинаются отмены строгих законов против раскольников. Екатерина II вызывала (1762) беглых раскольников, разрешив им носить бороды и избирать род жизни по желанию; даровала (1769) им права судебного свидетельства: уничтожила (1782) двойной оклад; дозволила (1785) им водворяться в городах и быть избираемыми в общественные должности, а, что важнее всего, по ходатайству Потемкина, им дозволено в Новороссийском крае иметь своих священников и свободно отправлять богослужение по их обрядам. С 1827 года, при Императоре Николае I, начались ограничения уступок, сделанных раскольникам при Екатерине II и Александре I. Было постановлено: прежних раскольнических священников не преследовать, но новых не дозволять; молитвенных зданий им вовсе не строить и ветхих не чинить, а в случае каких-либо поправок уничтожать. Потом запрещено давать им награды и записываться в купцы; вообще стали на них смотреть как на нарушителей общественного спокойствия и подвергли полицейскому надзору целые селения.

В то время, как гражданское правительство прибегало, для подавления раскола, попеременно и к мерам строгости, и к мерам кротости, Церковь, со своей стороны, также употребляла зависящие от нее средства для вразумления заблудших сынов, неоднократно присылая к ним воззвания и увещания и учреждая для них особые миссии. Московский собор 1667 г. изрек анафему на всякого, кто осмелится не покоряться св. Восточной Церкви и последовать расколу, и при этом одобрил, для всеобщего употребления в России, книгу «Жезл правления», в которой подробно опровергнуты челобитные двух главных расколоучителей – Лазаря и Никиты. По укрощении бунта раскольников в Москве, патриарх Иоаким составил и издал целую книгу: «Увет Духовный», в котором, после краткой истории раскола и трогательных увещаний к народу, подробно опроверг все статьи челобитной Никиты Пустосвята. После того пастыри Церкви во все времена с неутомимой ревностью продолжали вразумлять заблуждающихся. Так, Афанасий, епископ холмогорский, для вразумления поморян написал Щит веры; Игнатий Римский-Корсаков, митрополит тобольский – три окружных послания к пастве, показывая неосновательность раскольнических мнений; Стефан Яворский – О знамениях в пришествие антихриста, против распространившегося в Москве мнения, будто антихрист уже близок, Москва – Вавилон, а жители Москвы – слуги антихриста и сыны погибели. Св. Димитрй, митрополит Ростовский, написал против раскольников два сочинения: о образе Божии и подобии в человеке и Розыске о брынской вере, в котором раскрыл, что вера раскольников неправа, учение их душевредно и дела их небогоугодны. Питирим, епископ нижегородский, прежде сам бывший раскольником и много путешествовавший по скитам для вразумления своих прежних единоверцев, написал для них книгу под именем «Пращицы». Феофилакт, архиепископ тверской, и Арсений Мацеевич, митрополит ростовский в ответ на Поморские ответы написали, каждый, обличение неправд раскольнических. Вслед затем написаны были при св. Синоде еще ответы на Поморские ответы.

Обращенные из раскола, дьяконовец Василий Фролов написал (1737) пространное обличение раскольникам, а угличский купец Федор Кочурихин (1776) – запросы к Феодосиеву согласию. В 1766 законоучителем Наследника престола Павла Петровича написано краткое Увещание раскольникам. Никифор, сперва херсонский, а потом астраханский apxиепископ, написал два послания к раскольникам и ответ на Соловецкую челобитную. Протоиерей Андрей Журавлев составил довольно полное «известие о раскольниках».

Хотя русский народ по принятии христианства и не вдруг забыл и оставил привычки язычества, и междоусобия удельные гибельно действовали на его нравственность, тем не менее, св. Христова вера принесла для него вожделенные плоды: смягчила нравы, ослабила право родовой мести, умерила бедствие удельной системы и образовала много доблестных подвижников истинной добродетели. Первым примером ее благодатного действия служит сам равноапостольный Владимир.

Быв язычником, он безжалостно истребил семейство Рогвольда, обагрил руки в крови брата, утопал в сладострастии; став же христианином, он сделался образцом целомудрия и другом несчастных. Бедные во всякое время могли приходить на его двор и получать для себя деньги и пищу; мало того, он приказал развозить по улицам хлеб, мясо, рыбу и медь для тех, которые по болезни своей не могли прийти к нему. Кроме него, из христианских князей до нашествия монголов замечательны: сыновья его св. Борис и Глеб, св. Владимир, сын Ярославов, Мстислав Великий, Мстислав Ростиславович Храбрый и Андрей Боголюбский. Пример князей естественно поддерживал благочестие и в народе. Отличительными качествами наших предков были: простая, немудрствующая вера в истину Христову, строгое соблюдение всех уставов церковных, любовь к молитвам и храмам Божиим, милосердие к бедным.

Иго монгольское лучшая часть русского народа приняла, как наказание Божие за грехи, и в своей тяжкой доле сильнее прилепилась к Господу. Одна только вера и надежда на Бога могли облегчить народные страдания. Первосвятители: Кирилл II, Петр, Алексий, Киприан, Иона и мн. другие были образцами истинной христианской жизни для паствы. Из князей, кроме положивших жизнь свою за веру и отчизну, примерами глубокого благочестия были: кн. Владимир Волынский, Довмонт Псковский и особенно благоверн. вел. кн. Александр Невский, образец царственного мужества и царственной мудрости, проникнутых духом христианским. Но монгольское иго не осталось и без вредных последствий на характер русского народа. Обычные монголам насилие, правежи, на которых несостоятельных должников секли кнутом, и казни лишили русских прежнего доблестного благородства и приучили к низкому раболепству, обману и жестокости. С огрубением нравов в русское судопроизводство введена была татарская расправа: явились пытки, кнут и смертная казнь для преступников. Прикрепление крестьян к земле (1592 г.), лишив их личной свободы, остановило их умственное развитие и вредно подействовало на самую нравственность их.

После этого понятны становятся успехи самозванцев, разбои Степана Разина, волнения раскольников, местничество бояр и мятежи стрельцов. Только подвиги самоотвержения Минина, Пожарского, иноков Троицкой лавры и добродетели некоторых частных лиц, проливают отрадный свет в эти мрачные времена. Война с Польшей и Лифляндией, познакомившая Русских с роскошью польских магнатов и немецких рыцарей, и в особенности сближение с западной Европой при Петре Великом, ввели в русскую жизнь много новых пороков. Под влиянием вольномысленного запада, многие из русских начали пренебрегать всем отечественным и изменять духу и обрядам Православной веры, дерзая осуждать подвиги христианского подвижничества и в то же время защищая развратные правила жизни и обычаи иноземные, сглаживающее с жизни христиан всякий отпечаток веры. Нашествие Наполеона в Россию было праведным наказанием Божиим за отступление ее от прежних благочестивых нравов и слепое подражание западу. Близкая опасность и сознание немощи собственными силами отвратить ее возбудили в сердцах Русских веру и надежду на Бога. С теплой молитвой о помощи Россия восстала на борьбу с врагами. И Бог, наказав, спас ее. Плодами кровавого испытания явились: истинно христианская готовность, со стороны всех помочь пострадавшим от врага, Попечительный комитет об инвалидах, Человеколюбивые Общества, Попечительный комитет о тюрьмах. Дух вольномыслия, вкравшийся перед этим в некоторые классы общества, заменился духом более благочестивым.

Несмотря на неблагоприятный дух времени, этот период не был скуден подвижниками благочестия. Из них наиболее известны по своим великим подвигам: св. Митрофан Воронежский, св. Димитрий Ростовский, св. Тихон Задонский и старец Серафим.

Примечание. Св. Митрофан не раз жертвовал деньги для русского флота; помогал императору Петру I словом и делом, и за истину Христову готов был даже положить свою душу. Св. Дмитрий Ростовский все время своей жизни пламенел самой горячей любовью к Господу, и словом, и делом поддерживал благочестие в окружавших его. Святитель Тихон в своем задонском уединении обыкновенно проводил ночь в молитве, утро и вечер посвящал чтению Слова Божия, а днем ходил в церковь. Потеря часов беседы с Господом была для него тяжкой потерей. Всю свою пенсию он раздавал бедным, говоря: «Я ничего своего не имею: все Божие, а не наше». После молитвы любимым занятием Тихона была беседа с каждым о спасении души. Он собирал вокруг себя детей и учил их молиться Богу; входил в разговор с крестьянами и учил их любви к труду и страху Божию, делил скорби несчастных. Иногда выезжал к знакомым, и очень нередко тогда, когда не ожидали его, но имели нужду в его советах. Он почил в 1783 г.

Старец Серафим подвизался в Саровской обители, поселившись в ней в 1778 г., на 17 году возраста. Первые 8 лет провел он в послушании. Постриженный в монашество, он другие 8 лет, сначала в сане иеродьякона, а потом иеромонаха, каждый день служил литургию, причащался св. Таин, остальное время читал, стоя, Слово Божие и поучения св. Отцов. В 1794 году он поселился в одинокой келии в лесу. Здесь в течение 15 лет каждый день совершал службу по правилу преп. Пахомия и по уставу, читал по нескольку чтений из Евангелия и Апостола; ночью молился, днем копал землю в огороде или рубил дрова. Здесь же, по примеру Симеона Столпника, провел он тысячу дней и ночей на камне с воздетыми к небу руками, повторяя молитву: Боже, милостив буди мне грешному. В 1809 г. пришел он в обитель, затворился в келье и 8 лет провел в глубоком безмолвии, не принимая никого даже и из братии: в келье его горела только лампада, стоял гроб и на теле лежали вериги. Молитва и чтение св. Писания были единственным его занятием; по всем же воскресным и праздничным дням он приобщался св. Таин. В 1816 г. он отворил келью и с сего времени она не затворялась для посетителей. Жаждущие спасения, простые жены, ученые, придворные, купцы, высшие военные чины шли к нему толпой, и все получали от него нужное для себя назидание. Основой всех наставлений его служило Слово Божие и преимущественно Новый Завет. 1833 года 2 января нашли старца умершим на коленях перед св. иконами с поникшей головой и руками, приложенными к персям.

Как в Греции, так и в России, училищами благочестия были монастыри. Они появились в России вместе со св. верой. Вначале у нас было три вида иночества: жизнь в затворе, жизнь общежительная и жизнь на столпе. В конце XIII-го века явился у нас особенный вид христианской жизни – юродство о Христе.

Как известно, на Руси были монастыри уже до половины XI-го века. Истинным же отцом русского монашества был пр. Антоний. «Много монастырей», свидетельствует пр. Нестор, «поставлено от князей и бояр, но не таковы они, каковы поставленные слезами, пощением и молитвой. Пр. Антоний не имел ни золота, ни серебра, но стяжал слезами и постом. Преп. Антоний был родом из Любеча и назывался в мире Антипой. Слава Афона, на котором было много славянских монастырей, привлекла Антипу. Там он с именем Антония принял пострижение и начал подвизаться в иноческих подвигах. Постригший его игумен, видя его утвердившимся в иноческой жизни, сказал ему: «иди опять на Русь, да будет над тобой благословение святой горы. От тебя много произойдет иноков». Св. Антоний пришел в Киев и поселился в пещере, в которой подвизался некогда Иларион до своего поставления на русскую митрополию. Пещера была выкопана над Днепром в горе, на юг от которой был расположен древний Киев. Здесь он стал продолжать подвижническую жизнь, начатую им на Афоне. Сухой хлеб и то через день был его пищей, а простая вода, и то в меру, была его питьем. Молитвы и труды были его занятиями в течение дня и ночи. Святая жизнь прославлена была Богом в Антонии даром прозрения и чудес. Явились ревнители его подвижнической жизни. Одним из первых пришел к нему священник Никон, который и постригал других, приходивших к Антонию. После Никона пришли один за другим Феодосий, Варлаам, сын одного знатного боярина, и Ефрем, домоправитель и любимец вел. кн. Изяслава, и некоторые другие, так что около Антония скоро собралось до 12 братий. Они выкопали для себя отдельные пещеры (так называемые дальние), и в одной из них устроили церковь. Антоний, поручив собравшихся братий в управление ученику своему Варлааму, сам для большего безмолвия ископал себе другую пещеру в 100 саженях от прежней (известную под именем ближних пещер), и пробыл в ней в затворе до самой кончины в 1073 г.

Примечание. Из других затворников замечательны своими подвигами: Исаакий, Моисей, Угрин, Евстратий, Агапит – врач, Никита, Пимен, Лаврентий и особенно Иоанн Многострадальный, тридцать лет пробывший в великом воздержании, удручая тело свое постоянным строгими постом и нося железные вериги. Вначале три года сряду проводили он по два и по три дня без пищи, а иногда и целую неделю, но страсть плотская не потухала. Тогда он затворился в своей тесной и темной пещере и провел в ней 30 лет. Брань опять не умолкала. Иоанн, наконец, выкопал яму и зарыл себя в ней по грудь землей. В таком положении пробыл он Великий пост; ноги его горели, жилы стягивались, жар пожирал внутренность, сам же он радовался духом, не чувствуя греховного огня.

Когда число иноков умножилось, то Варлаам и братия, с благословения преп. Антонии и дозволения вел. кн. Изяслава, выстроили большую церковь и открытый монастырь на горе над пещерами. Устроенный ими монастырь получил наименование Печерского, потому что иноки жили прежде в пещерах. После Варлаама (вел. кн. Изяслав взял его в игумена основанному им Дмитриеву монастырю) преп. Антоний, по прошению братии, определил им в игумена одного из своих первых учеников и величайшего подвижника – св. Феодосия.

Пр. Феодосий был весьма деятельным игуменом. Он ввел между братией общежитие, упросив проживавшего в Царьграде Ефрема списать и прислать устав тамошнего Студйского монастыря. Когда монастырь несколько обогатился, Феодосий отчислил на бедных десятую часть всех его доходов и устроил особый двор для приюта нищих, больных и увечных. Заботясь об устройстве внешней монастырской жизни, Феодосий главное внимание свое обращал на внутреннюю жизнь братии, неусыпно руководя ее ко спасению, поучая ее и в церкви и подавая спасительные советы наедине. Даже ночью Феодосий время от времени проходил мимо келий, и как скоро слышал беседу нескольких сошедшихся вместе иноков, то ударял в двери жезлом, а на утро обличал виновных. Вся жизнь иноков проходила в долгих церковных службах, тяжких трудах и в подвигах поста и самоумерщвления.

Феодосий во всем подавал пример для братии. Его никогда не видали праздным. Несмотря на множество дел по управлению монастырем, он наравне с братией рубил дрова, носил воду, трудился в пекарне. И после таких трудов для сна он не ложился в постель, а обыкновенно немного дремал, сидя, и, очнувшись, тотчас же продолжал свою непрестанную молитву.

Заботясь о душевном спасении своей братии, св. Феодосий не упускал случая посещать для духовных бесед домы мирян, своих духовных чад. Его принимали с такой радостью, что вел. кн. Святослав сказал ему однажды: «если бы отец мой встал из мертвых, я так не обрадовался бы ему, как твоему приходу».

Феодосий преставился в 1074 г. 3 мая, назначив, по желанию братии, преемником себе Стефана. Перед кончиной он обещал братии молиться перед Богом за свой монастырь и быть непрестанно с ней духом. Под руководством Феодосия и после кончины его в Печерской лавре образовалось много подвижников, о добродетелях которых молва ходила по всей Руси. Из них наиболее известны: Дамиан, Иеремия, Матвей, Исаия. Печерский монастырь приобрел огромное влияние на всю русскую религиозную жизнь и сделался образцом для всех русских монастырей. По своей славе он считался старейшим между всеми другими монастырями. В XII в. его игумен Поликарп первый на Руси получил звание архимандрита. Около этого же времени, должно полагать, монастырь Печерский получил название лавры и патриаршей ставропигии. Отсюда брали игуменов для других монастырей и епископов для епархий. Из нее вышло до 50 епископов. Все ее постриженики, куда бы ни заводила их судьба, питали к обители горячую привязанность и под старость домогались вернуться в ее стены и сложить в ней свои кости. Симон, владимирский епископ, ее выходец, называл блаженными тех, кои погребались в священной печерской персти.

Первым знаменитым подвижником общежития на севере России в ХI веке был преп. Антоний Римлянин³⁵, основавший обитель на берегах Волхова; наиболее же всего содействовал его распространению здесь преп. Варлаам Хутынский.

ХIII век был самым бесплодным временем для монашества в древней России. В половине XIII в. буря нашествия монгольского ниспровергла множество обителей, разоряла иноков и инокинь и знаменитые обители пали надолго. Новая жизнь русскому монашеству в средней России (в XIV в.) дана была преп. Сергием Радонежским.

Пр. Сергий, до монашества именовавшийся Варфоломеем, был сын боярина ростовского Кирилла (род. 1314 г.), по смутным обстоятельствам времени переселившегося в Радонеж. Варфоломею было около 22 лет, когда умер его отец. Предоставив наследство своему брату Петру, он с другим братом Стефаном удалился в дремучий лес за 10 верст от Радонежа: построил здесь для себя келью и при ней малую церковь, которая потом освящена была во имя Живоначальной Троицы. На 24 году своей жизни он принял пострижение и имя Сергия. В это время брат его Стефан удалился в Москву и здесь поставлен был игуменом Богоявленской обители. По отшествии его Сергий около трех лет оставался один среди пустыни. Молва о святости отшельника привлекла к нему несколько иноков, составивших братство, но число братий вначале долго не превышало двенадцати. Они-то принудили своего наставника принять сан священства и игуменства от жившего в Переяславле Залесском волынского епископа Афанасия. Скудость пустынников была так велика, что по временам недоставало свечей для богослужения, и горела лучина. Несмотря на такую скудость, число учеников росло; росла и слава Сергиева. Константинопольский патриарх прислал ему крест и схиму и благословил его ввести в своем монастыре общежитие. Митрополит Алексей нередко употреблял св. Cepгия на примирение удельных князей и, умирая, хотел даже сделать своим преемником. Но пустынножитель отклонил от себя этот сан, говоря: «от юности моей не носил я золота, в старости же наипаче хочу пребыть в нищете». При нашествии Мамая он ободрял Дмитрия Донского, возбудил всех удельных князей к единодушному ополчению против врагов и, конечно, немало содействовал победе их своими молитвами. Постом, бдением и молитвами получил он дар прозрения и чудотворений и удостоился посещения Богоматери, которая, явившись ему, обещала свое всегдашнее покровительство его обители. Он преставился в 1392 г. Под руководством пр. Сергия воспитывались многие подвижники, которые по всем концам северной России основали обители и внесли в них новый дух иночества, пробужденный их великим наставником.

Примечание. Кроме преподобн. Сергия, в ХIII, XIV, XV и XVI веках знаменитейшими основателями монастырей были: преподобные Варлаам Хутынский³⁶, Кирилл Белозерский³⁷, Зосима и Савватий Соловецкие³⁸, Пафнутий Боровский³⁹, Иосиф Волоколамский⁴⁰, Нил Сорский⁴¹, Александр Свирский⁴², Нил Столобенский⁴³ и многие другие.

Столпников в древней русской церкви известно только

двое: Кирилл, бывший потом епископом туровским, и пр.

Никита.

В XIII столетии сделался известен в русской церкви особенный род подвижнической жизни – юродство о Христе. Первым образцом такой жизни был св. Прокопий устюжский. Он был иностранный купец в Новгороде. Почувствовав превосходство православия, он присоединился к нему и начал жить подвижнически. Не довольствуясь обыкновенным подвигом, Прокопий избрал юродство о Христе. Удалившись в Устюг, днем ходил он по городу, как юрод – терпел побои, насмешки и брань, а ночи проводил в молитве у дверей церковных. Пищу принимал он только от нищих. Не имея ни летом, ни зимой нигде для себя пристанища, он часто сидел на берегу р. Сухоны, молясь о плавающих. Он скончался в 1303 г. Тем же путем шли и прославились: Михаил Клопский, Исидор Ростовский, Иоанн Устюжский, Василий и Иоанн Московские, Николай Псковский и Лаврентий Калужский.

В XV веке еще продолжалось сильное стремление к монашеской жизни, но с половины XVI века число истинных подвижников монашества стало уменьшаться. Ослабление строгой иноческой жизни зависело частью от заточения в обителях опальных бояр и насильственного пострижения вдовых священников и дьяконов, частью от умножения монастырских недвижимых имуществ и соединенных с тем забот и неприятностей по управлению ими. В то же время, умножение монастырских недвижимых имуществ стало вызывать громкие жалобы и укоризны на монахов. Об отобрании от них имений было рассуждаемо на Соборах 1509, 1531 и 1550 гг. На последнем Соборе положено было монастырям и епископам впредь не покупать деревень без воли государевой. Во времена самозванства и войн с Польшей и Швецией многие из монастырей были опустошены поляками и шведами и остались без иноков, а другие были разорены тяжкими налогами на нужды правительства. Когда же бедные и опустевшие монастыри сами собой не могли поддерживать прежнего самостоятельного своего существования, Собор (1681) постановил некоторые из них закрыть, а другие приписать к епископским кафедрам и к большим монастырям для лучшего за ними надзора.

Дух XVIII века был еще более неприязнен монашеству. Петр I запретил указом (1703) строить новые монастыри и для пострижения определил зрелый возраст. При Бироне же (1734 г.) было предписано не постригать в монашество никого, кроме вдовых священников и отставных солдат, но императрица Елизавета отменила это предписание, предоставив по прежнему поступление в монашество доброй воле каждого, только с некоторыми необходимыми ограничениями. Императрица Екатерина II (1764) отобрала от монастырей недвижимые имущества и на содержание их положила отпускать от казны денежное жалованье по установленным штатам. При составлении штатов, число монастырей было сильно уменьшено, а оставшиеся были разделены на три класса.

Папы, с самого начала русской церкви, неоднократно пытались подчинить ее своей власти, но все попытки были постоянно безуспешны. Они расставляли сети Роману Волынскому, Даниилу Галицкому, св. Александру Невскому, обещая им венцы королевские в награду за признание своей власти; проповедовали крестовые походы в Швеции, Ливонии, Польше, Венгрии, чтобы силой оружия обратить русских в латинскую веру, и все напрасно⁴⁴. Собор Флорентийский остался также без важных последствий: ни греки, ни pyccкие не хотели признать власти папы. Казалось бы, после стольких неудач надлежало оставить русскую церковь в покое; но римский двор был неутомим в преследовании своей цели. Люблинская уния 1569 г. снова возродила в нем надежду, тем более, что он теперь имел себе усердных помощников в иезуитах. Владея совестью Сигизмунда, господствуя на сеймах и в сенате, управляя всей политикой Польши, иезуиты воспользовались всеми своими огромными средствами к уловлению русских. Сначала стали совращать их путем убеждения: с сей целью они учредили школы для воспитания русского юношества в Вильне, Полоцке, на Волыни, и рассеяли по литовскому княжеству множество книг, составленных в пользу папства и в опровержение православия. Еще более помогли им следующие случайные обстоятельства.

Константинопольский патриарх Иеремия, проезжая в Москву, лишил Киевского митрополита Онисифора кафедры за прежнее двоеженство и приказал нарядить суд для исследования преступлений луцкого епископа Кирилла Терлецкого. Для избежания грозного суда, Терлецкий решился отдаться сам и предать всю юго-западную церковь во власть папы. Участником своего предприятия он сделал хитрого и деятельного, но с тем вместе и бессовестного, сенатора Ипатия Поцея, которому ничего не значило менять одну веру на другую, а нужно было избавиться от долгов. Кирилл привязал его к себе, выхлопотав ему через иезуитов у Сигизмунда выгодное владимирское епископство. Чтобы приготовить умы к замышляемой унии, Терлецкий и Поцей обещали все литовское княжество, всюду рассеивая хулы на патриархов. Но, несмотря на сие, предложение унии на трех созываемых ими, один за другим, соборах было отвергнуто. Они решились прибегнуть к хитрости и подлогу. На Соборе 1591 года Кирилл Терлецкий успел получить бланкеты с приложенными печатями епископов для составления просьбы королю о возвращении православной Церкви ее прежних прав и преимуществ. Он продержал у себя эти бланкеты до 1595 года и потом вместе с Ипатием написал на них прошение королю и послание папе с изъявлением желания унии не только от лица митрополита и епископов, но и всего духовенства и паствы. Сигизмунд отправил Терлецкого и Поцея в Рим: там они присягнули папе за себя и за всех русских епископов.

По возвращении их из Рима, для торжественного открытия и введения унии назначен был сейм в Бресте. Туда съехалось из всего Литовского княжества и Польши множество особ духовных и светских, православных и папистов. При самом начале совещаний, сейм разделился на две враждебные стороны. Желание унии изъявляли только пять епископов, к коим, после долгого колебания, присоединился и митрополит Михаил Рогоза; остальные же три литовских епископа со всем прочим духовенством, митрополит белгородский из Славонии и вся русская знать, во главе коей стоял знаменитый князь Константин Острожский, объявили решительно, что они и слышать не хотят об унии. Дело кончилось тем, что униаты, поддерживаемые Сигизмундом, обнародовали акт о воссоединении греко-российской церкви с римской на основании Флорентийского Собора; православные же положили: во-первых, не слушать ни в чем митрополита и прочих епископов-отступников, а считать их лишенными власти; потом, не принимать ничего нового в отношении к вере без константинопольского патриаpxa. Так возникла уния.

Сигизмунд III, руководимый иезуитами, принял все меры к поддержанию унии. Вопреки жалобам православных на Михаила Рогозу, как на отступника, он оставил его в сане митрополита, изъявил милость сообщникам его, а по смерти Михаила, избрал и утвердил преемником его одного из главных виновников раскола Ипатия Поцея. В то же время, он поставил себе за правило не допускать отвергающих унию к епископским местам и в богатейшие монастыри и приходы. Отсюда у православных через 16 лет от начала унии остался один только епископ в городе Львове, к которому только и было дозволено им обращаться за посвящением низшего духовенства.

Лишенные пастырей, православные подвергались всякого рода притеснениям и оскорблениям со стороны папистов и униатов. Польские солдаты с обнаженными саблями принуждали в храме народ преклонять колена и читать член Символа веры о Св. Духе по римским обычаям. Лучшие храмы были насильно обращены в униатские, прочие же были или запираемы, или отдаваемы в аренду жидам, так что православные всякий раз, как им приходилось совершать литургию, крещение или погребение, должны были покупать на то дозволение у арендатора жида. Служители церкви, остававшиеся непоколебимыми в православии, терпели бесчисленные оскорбления, были с бесчестием изгоняемы из приходов, безвинно предаваемы суду и нередко оканчивали жизнь в оковах. Целые округи потому оставались без священников: мертвых некому было отпевать, младенцев – крестить. Не мудрено, что при таких мерах из 4-х миллионов жителей в Литве и Белоруссии к концу царствования Сигизмундова половина была обращена в унию.

По смерти Сигизмунда положение православных несколько облегчилось. Защитником и ходатаем их явился сын молдавского господаря Петр Могила. Окончив образование в знаменитом парижском университете и послужив с честью в рядах польских, он постригся в обители Печерской и был сделан экзархом константинопольского паpиapxa в западной Руси. При воцарении Владислава он успел склонить нового короля к участию в судьбе православных. По его ходатайству Владислава грамотой, утвержденной сеймом, дозволил им избирать митрополита, с утверждения цареградского патриарха восстановил епархии: львовскую, луцкую, перемышльскую и учредил новую в Могилеве; возвратил киевский Софийский собор и многие другие церкви, монастыри и имущества.

Сделавшись киевским митрополитом, Петр Могила оказал новую величайшую услугу православию возвышением в своей церкви духовного просвещения. В нем православные давно уже чувствовали нужду; почему люди наиболее достаточные во многих местах образовали из себя общества или братства, имевшие целью открытие вновь или же поддержание прежних школ и училищ. Подобное братство существовало в Киеве и содержало на свой счет училище при Богоявленской церкви; в нем преподавались языки: греческий, славянский, грамматика, риторика и диалектика. Петр Могила присоединил к сим предметам еще курсы наук философских и богословских, испросил училищу звание Коллегии и Академии, на свое иждивение соорудил при нем бурсу для бедных учеников, завел приготовительное училище, библиотеку, типографию и обеспечил будущее содержание коллегии, пожертвовав ей многие свои вотчины. После сего Киевская коллегия сделалась центром духовного просвещения православной церкви на юго-западе и приготовила многих достойных священников, просвещенных архипастырей и ревностных защитников православия.

Пользуясь благорасположением Владислава, Петр Могила непрестанно печатал в своей типографии творения св. Отцов и богослужебные книги. Наконец, он довершил свои услуги составлением Катехизиса под именем «Православного исповедания веры», тогда крайне необходимого для православных среди хитрых увещаний иезуитов и распространившихся заблуждений Кальвина. Этот Катехизис, по рассмотрении его киевским Собором, отправлен был для пересмотра на Собор, бывший в Яссах, и оттуда к восточным патриархам. Исправленный и одобренный, он возвратился в Киев уже по смерти Петра Могилы, который почил в 1647 году.

Несмотря на грамоту, данную Владиславом при воцарении, польские магнаты продолжали теснить православных, почему как при нем, так и при его преемниках особенно страдала Малороссия. Насилия ляхов не раз заставляли казаков браться за оружие и наносить жестокие поражения своим притеснителям. Но все победы их оставались большей частью без всяких последствий. Польское правительство вероломным образом захватывало в свои руки казацких вождей, предавало их страшнейшим мукам и еще более отягощало участь несчастной Малороссии. Гетман Богдан Хмельницкий положил конец ее страданиям, подчинив ее единоверной России.

Между тем, бедствия православных в Литве и Белоруссии продолжались. В 1733 году сейм положил устранить их от всех общественных должностей в королевстве, причем фанатизм папистов дошел до высшей степени. Не было позорного имени, которым бы они публично не клеймили православных и их веру. Священников привязывали к столбам, саблями рубили им пальцы, ломали им руки и ноги, и если затем кто оставался в живых, изгоняли с семействами из домов, запрещая давать им приют где-либо. На монастыри днем делали нападения, грабили или жгли их, монахов терзали, как только могли, и нередко убивали. Деревенских обывателей и мещан мучили бесчеловечными пытками; детей секли розгами перед глазами матерей, а матерей перед глазами детей. Pyccкие государи постоянно ходатайствовали за своих несчастных единоверцев, но поляки и особенно их духовенство не уважали ничьего представительства; не хотели исполнять никаких договоров, клонившихся в пользу православия, и не слушали в этом ни повелений своих королей, ни постановлений собственных сеймов. Наконец, Бог совершил свой суд над мятежной Польшей. Оружие Екатерины II положило конец политическому ее существованию. Страдавшие под ее игом древние русские области Белоруссия, Литва и Волынь возвратились под сень своего прежнего отечества. Насильно обращенные в унию с радостью поспешили возвратиться под мирный кров православной Церкви. Еще при Екатерине, без всяких понуждений, обратилось к православию до 2.000,000 униатов. В 1839 году присоединилось к православной Церкви также большое число униатов с их архиепископом Иосифом Семашко. В 1875 году последовало присоединение Холмской Униатской епархии, и уния в России почти прекратилась.

Годы:

34. Сошествие Св. Духа.

45. Первое путешествие Ап. Павла.

50. Апостольский Собор в Иерусалиме.

51. Второе путешествие Ап. Павла.

54. Третье путешествие Ап. Павла.

64–68. Гонение на христиан при Нероне.

68. Кончина Ап. Петра и Павла.

70. Разрушение Иерусалима Титом.

81–96. Гонение при Домициане.

Ок. 105. Кончина Ап. Иоанна.

249–251. Гонение при Деции.

301–311. Гонение при Диоклетиане.

312. Указ о свободе христианского вероисповедания.

323. Победа Константина над Ликинием.

325. Первый Вселенский собор.

381. Второй Вселенский собор.

431. Третий Вселенский собор.

451. Четвертый Вселенский собор.

496. Крещение Клодвига, короля франков.

553. Пятый Вселенский собор.

589. Обращение вестготов к православию.

597. Начало обращения Англосаксов.

680. Шестой Вселенский собор.

692. Пято-шестой Трульский собор.

715–755. Апостольские труды Бонифация в Германии.

716–842. Иконоборство.

787. Седьмой Вселенский собор.

857. Появление лже-исидоровских декреталий.

863. Крещение Болгарского царя Бориса. Кирилл и Мефодий у моравов. Перевод Славянской Библии.

867. Окружное послание Фотия о заблуждениях Латинян.

867. Крещение Аскольда и Дира.

894. Крещение Богемского князя Боривоя.

957. Крещение русской княгини Ольги.

966. Крещение Мечислава, короля Польского.

988. Крещение св. Владимира.

1054. Отделение церкви западной от восточной при Михаиле Керулларии.

1299. Перенесение митр. кафедры из Киева во Владимир.

1325. Перенесение митр. кафедры из Владимира в Москву.

1354–1461. Время постепенного разделения Русской митрополии.

1439. Флорентийский Собор.

1517. Начало реформации Лютера.

1566–1568. Св. митрополит Филипп II.

1589. Учреждение патриаршества в России.

1594. Начало Богоявленского училища в Киеве.

1696. Начало унии в Литве.

1642–1647. Митрополит Петр Могила.

1667. Начало раскола старообрядцев.

1679. Открытие училища в Москве при типографском доме.

1721. Учреждение Св. Синода.

1808. Штаты для духовных училищ.

1839. Конец унии.