Источник

Святыни Елеона

Масличная гора

Елеон (Масличная гора) представляет собой короткий горный кряж, облегающий Иерусалим с востока и ограждающий его от разрушительного соседства пустыни. Кряж состоит из трех вершин. Средняя, самая высокая (815 м над уровнем моря), называется – по важнейшему совершившемуся здесь событию – Горой Вознесения, южная – Горой Соблазна (Σκάνδαλον; «скандал» по-гречески как раз и означает не что иное, как «соблазн»). Название горы связано с тем, что на ней Соломон разрешил своим женам-язычницам строить капища, ставить идолов и приносить им жертвы – соблазн и скандал для иудеев, верующих в Единого Бога. Северная часть Елеона носит название Малой Галилеи. Здесь, по преданию, был постоялый двор, на котором останавливались пришельцы из Галилеи, в том числе святые апостолы. Именно к этому месту относятся слова Ангела, сказанные в пасхальную ночь женам-мироносицам: идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он (Воскресший Христос) предваряет вас в Галилее; там Его увидите (Мк. 16, 7).

Обращенные к Иерусалиму, западные склоны Елеона (считается, что гора находится от города на расстоянии «субботнего пути» – той тысячи шагов, которые разрешается благочестивому иудею пройти в субботу) и сейчас сохранили остатки масличных (оливковых) рощ, от которых пошло название горы. Восточный склон переходит постепенно и почти незаметно в Иудейскую пустыню, так что Елеон и сегодня, как во времена апостолов, остается границей расширения Иерусалима в восточном направлении.

В ветхозаветные времена на вершине возжигались огни – в знак наступившего новолуния, совершались соответствующие «календарные» жертвоприношения. Склоны горы еще в ханаанский, добиблейский период использовались для погребений. В эпоху Первого и Второго Храмов (Х в. до н.э. – I в. н.э.) представители еврейской духовной и светской знати строили себе здесь роскошные гробницы, становившиеся подчас подлинными памятниками архитектуры – вроде Мавзолея Авессалома. Древние кладбища и ныне используются для погребений.

Отделяющий город от Елеона большой овраг в разных местах на всем своем протяжении носит разные названия. С севера, от горы Скопус до Гефсиманской Гробницы Божией Матери он называется долиной Кедронской. Название Кедрон происходит от еврейского слова «кедар» (темнота). То есть Кедрон – «темный», ибо протекает в темной долине.

Кедронский овраг начинается у подножия горы Скопус, к северо-западу от Иерусалима, затем идет вниз, на юг, вдоль восточной стены Старого Города, отделяя его от горы Елеон. Эту часть Кедрона называют еще по-другому долиной Иосафата – по находящемуся здесь мавзолею древнего царя, чье имя в переводе с еврейского означает «Бог судит»). Первое, что здесь бросается в глаза, это скопление кладбищ – мусульманских, теснящихся под самой городской стеной, и еврейских – по противоположным елеонским склонам оврага. Это – Юдоль плачевная. Здесь, по библейскому обетованию, состоится Страшный Суд.

В самой глубине оврага вьется высохшее русло Кедронского потока (не более 2–3 м шириной). Даже в зимний период дождей мы, в отличие от паломников прошлого века, можем слышать лишь глухой подземный рокот Кедрона, поскольку ручей давно заключен в трубы.

Долина Иосафата, которую многие в память о Страшном Суде представляют в огромных размерах, на самом деле не превышает в длину вдоль восточной стены Иерусалима и одного километра. А в ширину если и составляет в северном своей части, напротив Гефсиманских ворот, «субботний путь иудея», то дальше становится все уже, не достигая в своем продолжении и 200 шагов ширины. Не отвечает долина ни своему «темному» названию – она сплошь усыпана белыми камнями и надгробиями, ни романтическим представлениям о ее крутизне (гора Мориа на 700 м возвышается над уровнем моря, ложе Кедрона залегает лишь на 50 м ниже, да и вершину горы Масличной отделяют от него не более чем 140 м, хотя и довольно резвого подъема).

Первое, что мы видим на дне Кедрона, выйдя из Старого Города Львиными воротами и направляясь в сторону Елеона, это греческая церковь, посвященная святому архидиакону Стефану. На этом месте, по греческому православному преданию, был он побит камнями в 34 г.

Традиция, указывающая долину Кедрона как место его казни, является сравнительно поздней. В более древние, византийские времена почитание первомученика совершалось в другом месте – за Дамасскими воротами, справа от Наблусской дороги, где императрица Евдокия воздвигла в 460 г. посвященную ему базилику.

А эта церковь в долине Кедрона была построена Иерусалимским Патриархатом лишь в прошлом веке, в 1969 г. Справа от здания сохранилось несколько каменных ступеней древней, шедшей с горы Елеонской лестницы, служившей для религиозных процессий в ветхозаветные времена и в эпоху Христа Спасителя.

По средневековым свидетельствам, таких ступеней можно было сосчитать 195 от Золотых ворот до Кедрона и 537 – от Кедрона до вершины горы. В 1931–1934 гг. русским археологом Г. И. Лукьяновым было расчищено возле храма Стефана 8 ступеней (другие 7 были им раскрыты на территории Гефсиманского монастыря во имя Марии Магдалины). В 1987 г. над этими ступенями сооружена маленькая открытая часовня в память Входа Господня в Иерусалим.

Гробница Божией Матери

В 20-е гг. в Берлине русский поэт, назвавший себя вещим именем «Сирин», сложил эти строки о Матери:

Смеркается. Казнен. С Голгофы отвалив,

Спускается толпа, виясь между олив,

Подобно медленному змию.

И матери глядят, как под гору, в туман

Увещевающий уводит Иоанн

Седую, страшную Марию

Как труден Ей путь с Голгофы! Люди расступаются пред горем и ужасом смерти, чтобы завтра снова сплотиться в клевете и злобе на Воскресение. Она пройдет узкими улочками Иерусалима, поддерживаемая учениками и мироносицами, и в тот день никто еще не вспомнит о предсказаниях и не признает в Ней, скорбной Матери Распятого, Матерь Света и Источник Жизни.

Только где-то, в библейской дали: «Предста Царица одесную Тебе!» – воскликнет, обращаясь к Богу, Давид, прозревая сквозь плоть и время истинное место Марии в иерархии существ. одесную Креста, одесную Славы... «Вратами небесными» пророчески назовет Ее праотец Иаков: вратами на небо для всех нас.

Но Ей, Небесной, надо еще жить с нами, с людьми, в этом святом проклятом городе, отнявшем у Нее Сына, в доме апостола, усыновленного Ей с Креста, неподалеку от горницы Тайной Вечери. Сколько тайных вечеров проведет Она за Кедронским потоком – там, на горе Вознесения, где видела в последний раз Восходящего к Отцу, – в уединенной, дерзкой молитве, понятной и уместной в материнских устах: «Возьми меня, Сыне, к Себе, на небо! Нет больше сил томиться среди страха и праха мира сего».

Все понятно по-человечески. Но таинственным образом грустная наша планета начинает уже приносить Богу долгожданный плод. Апостолы разошлись по вселенной с проповедью Евангелия: Петр в Риме, Филипп в Африке. Андрей посетил уже Херсонес и Русь, из далекой Индии доносится голос Фомы...

Нет, она не стала «седой» и «страшной». Всем нам образец в стойкости и терпении, она умела сохранить дарованную ей благодать. «А что – от благодати, в том есть радость, есть мир, есть любовь». Видевшие ее говорят, что и внешне в ней почти ничто не менялось с годами: ни глаза цвета маслины, ни черные дуги бровей, ни ласковые, оживленные уста, ни удлиненные кисти рук с длинными пальцами. «Ничего сурового не было в ее очах, ничего легкомысленного в речах, ничего неприличного в действиях: движения скромные, поступь тихая, голос ровный». Так писал о Богородице святой Амвросий Медиоланский.

Но все чаще с годами ходила на Елеон, молилась: «Возьми меня, Сын!» И наконец, сбылось. Как много лет назад, в день Благовещения, вновь предстал Ей Архангел Гавриил и возвестил о желанном – через три дня – успении. «Сын Твой и Бог наш ждет Тебя в горнее царство», – сказал вестник и протянул светящуюся пальмовую ветвь из рая – в знак торжества над телесной смертью, которая не будет иметь над Ней силы.

Возвратясь домой, Богородица стала готовиться к кончине. Раздарила и завещала кое- какие вещи, повидалась, простилась с ближними. Ей было к тому времени 72 года. Она родила Спасителя на шестнадцатом году, в тридцать три Его распяли, и с тех пор прошло еще двадцать четыре года...

Апостолов не было тогда в Иерусалиме, они проповедовали в далеких странах. Но извещенные Духом Святым о близящейся кончине Матери Божией, они были чудесно перенесены – «яко орлы и облака», – говорит Иоанн Дамаскин, – и собраны у смертного одра Марии. Она спокойно возлежала на приготовленном, украшенном ложе, прощалась с апостолами, молилась. Был третий час (то есть около девяти утра). Внезапно Божественный свет осиял комнату, невидимый, в славе, явился у ложа Матери Христос. Мария вскинулась навстречу Ему, в восторге, и как когда-то, познавшая счастье Материнства, воскликнула теми же словами: «Величит душа моя Господа и возрадовался дух мой о Боге Спасе моем». Затем опустилась на подушки, облагодатствованная и просветленная, и без всякой боли, словно засыпая, предала душу в руки Сына. «Готово сердце мое», – были Ее последние слова.

Апостолы подняли на плечи погребальный одр, процессия двинулась с Сионского холма к Гефсиманскому саду, где была семейная усыпальница Марии. Впереди шел с райской, архангельской ветвью апостол Иоанн. И на всем пути их осеняло светозарное облачное сияние, и, казалось, лики ангельские, присоединившись к толпе, с тихим пением провожали Богоматерь...

Лишь из одного дома выбежал ревнитель иудейского закона священник Афония и, в злобе против христиан, попытался опрокинуть одр Богородицы. Тотчас, по свидетельству Предания, явился Ангел с мечом и отсек нечестивцу обе простертые руки. В ужасе раскаявшийся и уверовавший левит вознес молитвы к Христу и Его Матери – и получил исцеление. Так и изображается все происшедшее на православных иконах Успения Божией Матери.

По преданию, засвидетельствованному позднейшими историками, лишь апостола Фомы не было при погребении Девы Марии в Гефсимании. Он опоздал на три дня и, прибыв, горько сожалел, что не дал Ей прощального целования. По его неотступной просьбе апостолы решились открыть гроб. Но тела в нем уже не было...

Гроб Богородицы и сейчас можно видеть в Гефсиманском саду, в Иерусалиме, у подошвы Елеонской горы. Над ним, как над всеми святыми местами Палестины, воздвигнут храм.

Пересекая Кедрон, подходим к автобусной стоянке, слева от которой небольшая площадка, украшенная мусульманским киворием. Взглянув вниз, видим глубокий внутренний двор – атриум церкви Успения, воздвигнутой над гробницей, где было положено апостолами тело Пресвятой Богородицы. Из этой гробницы совершилось в третий день по Успении Ее вознесение в небесную славу.

Первый христианский храм был построен здесь, в Гефсимании, над Гробом Пречистой, еще в V столетии. Разрушенный, как и все церкви Палестины, персами в 614 г., он был восстановлен крестоносцами, которые и придали фасаду храма характерный, легко узнаваемый вид с большим романским порталом. Позже, после изгнания крестоносцев, Гроб Богоматери принадлежал францисканцам, но с 1757 г. был передан турками во владение Греческой и Армянской Церквей. В нем могут служить – с разрешения православных и армянских церковных властей – также копты и сирийцы.

Подземный комплекс, расположенный в самой низине Кедрона, не мог, разумеется, не быть подверженным воздействию паводков. Раньше это было постоянное бедствие, но и в XX в. храм несколько раз страдал от наводнения.

Спустившись по широкой лестнице вниз на 50 ступеней, мы оказываемся в пещерном храме, имеющем почти правильную вытянутую прямоугольную форму. В восточной части, посреди храма, находится Кувуклия Божией Матери. Слово «кувуклия» означает, как мы уже говорили в связи с Кувуклией Гроба Господня, «ложница, царская опочивальня».

И архитектурно Кувуклия Божией Матери устроена так же. Это часовня, осеняющая высеченную в естественной скале древнееврейскую гробницу. Войдите – и перед вами, под стеклянной крышкой, предстанет каменное гробное ложе Той, что «во Успении мира не оставила», но предстоит и молит непрестанно за нас Владыку всех, Христа...

В левой, западной части храма видна массивная крышка древней цистерны для сбора воды. Своеобразный «аппендикс», в северной части пещеры, напротив лестницы, также служил первоначально погребальной камерой, о чем можно судить по специфическим древнееврейским нишам-оссуариям («кокким»).

Согласно преданию, гефсиманская гробница была родовой усыпальницей для семейства Пресвятой Девы. Спускаясь по лестнице, на уровне двадцатой ступени видим справа престол, посвященный праведным Богоотцам Иоакиму и Анне. Слева, несколькими ступеньками ниже, – Иосифу Обручнику. Из источников известно, что придел Иоакима и Анны – это гробница не святых Богоотец, а королевы Мелисенды (†1161) – дочери короля Иерусалимского Балдуина II. В приделе Иосифа погребены Мария, жена короля Иерусалимского Балдуина III, Констанция, мать Боэмунда, и Батильда, супруга Эрика Доброго (1103 г.).

Гефсиманская пещера

Выйдя из Успенской церкви и сразу повернув в узкий коридор налево, можно пройти к так называемой Гефсиманской пещере («Пещере учеников»).

...После Тайной Вечери Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, где был сад, в который вошел Сам и ученики Его. Знал же это место и Иуда, предатель Его, потому что Иисус часто собирался там с учениками Своими (Ин. 18, 1–2).

В тот вечер, оставив учеников в пещере, Он взял с Собою лишь Петра, Иакова и Иоанна. И сказал: «Душа Моя скорбит смертельно. Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной». После долгой, уединенной, в глубине сада, молитвы, вошедшей в мировую литературу и живопись как «Моление о чаше», Он вернулся к пещере учеников, куда и привел Иуда слуг первосвященника.

...Камни и пещеры – молчаливые, но самые достоверные свидетели дней и ночей Сына Человеческого, только они сохранили в первоначальном виде все, как было при Нем.

Стенные росписи, которыми украсили своды крестоносцы, теперь почти полностью исчезли. С 1392 г. место принадлежит францисканцам. В 1957 г. они проводили здесь реставрационные работы, устроили три престола с фресками над каждым, сделали новый вход. На верхней площадке, над пещерой, православные греки построили в 1966 г. небольшой монастырь.

Гефсиманский сад

Возвращаемся к автобусной стоянке, видим слева поворот к Гефсиманскому саду, за которым, в глубине, возвышается базилика Гефсиманской Молитвы («Храм Всех Наций»).

В саду сохранилось восемь огромных старых олив. Никто не может назвать их точного возраста, но ботаники считают, что им может быть до двух тысяч лет. Говорят, что оливы так долго не живут. Эти – живут. Оливы вообще не умирают, обновляются новыми побегами.

В XIII столетии этот сад представлял собой мусульманский «вакуф», т.е. неотчуждаемую религиозную собственность. Он назывался тогда «Сад Цветов». В 1666 г. участок перешел к католикам – монахам-францисканцам, «стражам Святой Земли». Современная ограда построена уже в период «иерусалимских войн» нашего времени в 1948 г.

Базилика Гефсиманской молитвы

Христос любил это место, часто уходил сюда от городской суеты и шума – для уединенной молитвы и беседы с учениками. Именно это место их тайных собраний укажет первосвященникам Иуда и приведет сюда воинов и толпу с дрекольем, чтобы взять Спасителя под стражу.

Но палачи и предатели всегда опаздывают. Прежде их прихода здесь уже совершилось пусть не всеми доныне осознаваемое чудо Гефсиманской молитвы... Построить храм Молитвы (именно не «для молитвы», но посвященный Молитве и в честь нее освященный, да еще в формах современного архитектурного языка) – задача более чем сложная. И именно ее довелось в 1919 г. решать молодому итальянскому архитектору Антонио Барлуцци. В Гефсимании ему нужно было воплотить ночь отчаяния, овладевшего душой Сына Человеческого.

«Дом Мой домом молитвы наречется», – сказал Христос, изгоняя торгующих из храма. Церковное искусство знает попытки художественного претворения темы. В древнерусской православной иконографии есть образ «Спас Благое Молчание» – специальная икона Молитвы. И все же слишком таинственна, сокровенна, невыразима сама природа молитвы – умно-сердечно-словесного восхождения к Богу, – чтобы можно было надеяться когда-либо адекватно представить ее в очевидных пластических образах. Как воплотить неземное – на земле? Внутреннее, сокровенное, трепетное – в формах внешних, зримых и осязаемых?

Что же происходило в ту последнюю ночь жизни Иисуса здесь, в Гефсиманском саду? В Евангелии рассказывается о том, как после Тайной Вечери, прощальной праздничной трапезы Господа с учениками, Он вывел их из Сионской Горницы, улицей-лестницей повел с Сиона вниз, в долину Кедрона, и затем через поток в Гефсиманский сад. И оставив учеников в пещере, взял с Собой лишь троих – Петра, Иакова и Иоанна (тех же самых, которых брал с Собой на Фавор!), и сказал: «Душа Моя скорбит смертельно, побудьте здесь и бодрствуйте со Мной».

О чем скорбела душа Его? В Гефсимании, в этой, по самому смыслу слова, «давильне», Христос окончательно становится Иисусом, Бог – человеком. Сын Божий до конца, до последнего бессилия и сознания, что Бог и Отец оставил Его, принимает на Себя нашу грешную, падшую человеческую природу. Вся земная жизнь Спасителя, все Евангелие – о том, как Бог становился – и стал – человеком. Строго говоря, последнюю точку в истории этого «вочеловечения» поставит Голгофа, но переборол Себя Иисус окончательно и бесповоротно, преодолел, предопределил к Кресту и смерти здесь, в Гефсимании.

Бывает «полдень духа», зенит восхождения и славы в жизни человека. Бывает и «полночь» – предельное сгущение тьмы безверия, состояние, наиболее, может быть, актуальное для современного обезбоженного человечества. Не случайно один из наиболее глубоких русских богословов XX в., митрополит Антоний (Храповицкий), считал Гефсиманскую Молитву центральным моментом во всей истории спасения – искупления Спасителем рода человеческого. Мы говорим: Христос взял на Себя грех всего мира. Как именно взял? Не так ли, что ощутил и осознал Себя самым великим из грешников, самым ничтожным из маловеров и неверов, которых так часто укорял в Своих проповедях и притчах? Теперь Он страдает от собственного неверия – в Себя и в Бога. В милосердие и благодатную помощь Божию и в способность человека вынести предстоящие ему нравственные и физические испытания. Да, и это нужно было преодолеть Сыну Человеческому: уврачевать и исцелить последнюю, смертную язву человечества – страх. Страх физической боли бичевания и пыток – и нравственного страдания от унижения во власти судей и палачей. Страх самой позорной, «проклятьем заклейменной» крестной смерти – и притом смерти бесконечно мучительной.

...Некоторые считают храм слишком темным. Но когда, оглядевшись, отрешившись от света и шума, «утишив чувства», как сказано в нашем православном молитвослове, привыкнешь к этой необычной архитектуре, необычной системе освещения, – тогда начинаешь постепенно понимать единственную возможность именно такого и никакого другого решения – то, что и называется буквально «уникальностью» замысла и воплощения.

Паломники – посетители гефсиманской базилики, входят обычно в храм через главные двери. И зря. Дело в том, что фасад храма, выходящий к руслу Кедрона, оказался, независимо от воли архитектора, слишком приближенным к проезжей части шоссейной дороги, ведущей из Иерусалима в Вифанию. Великолепный портик, украшенный мозаикой огромный фронтон, ведущая к главному, западному входу парадная лестница – все это практически теряется, так как ограда, отделяющая церковь от проезжей части шоссе, срезает церковный участок сразу у нижней ступени лестницы. И другое. Если всходишь по этим ступеням прямо из слепящего иерусалимского солнца в храм, первые минут десять глаз просто ничего не различает. Не понимаешь, где ты. Вошедший с тобой свет разрушил бережно поддерживаемую таинственно-сумеречную атмосферу святилища.

Но если войти боковой северной дверью... Сначала вы попадаете в сад – малую часть того подлинного, стародавнего евангельского сада. Минуя сакристию – то, что у нас зовется в церковном обиходе ризницей, – вы сразу видите главное, для чего пришли, ради чего построен храм. Церкви Палестины все почти являются функционально прежде всего своеобразным религиозно-архитектурным футляром, призванным защитить и сохранить для будущих поколений то или иное из святых мест. В большинстве случаев это камни. Весь Иерусалим, вся библейская история – в святых камнях, своеобразный священный палеолит. Мечеть Омара (по-арабски «Купол-над- Скалой») воздвигнута над камнем, на котором Авраам готов был принести в жертву своего сына Исаака. Храм Гроба Господня – над скалистым «теменем» Голгофы, над «Камнем миропомазания» (на котором жены-мироносицы помазали миром тело Спасителя перед погребением) и над самим высеченным в скале Святым Гробом. Часовня Вознесения – над камнем, сохранившим отпечаток стопы Вознесшегося Христа.

Так и здесь. Базилика Гефсиманской Молитвы воздвигнута над подлинным камнем, который прожег Иисус в последнюю свою земную ночь молитвенными слезами и каплями кровавого пота.

...Лишь постепенно проясняются, проступают из полумрака другие элементы церковного убранства. Камень Иисусовой молитвы – Моления о чаше, как называют этот сюжет в мировом искусстве, окружен низенькой железной решеткой, сплетенной в форме тернового венца. Дополнительный символ жертвенности и беспомощности Невинного Страдальца, взявшего на Себя грех мира и ужас смерти, – две белые голубки по углам решетки, будто запутавшиеся в терновнике и обреченные на медленную гибель.

Большая мозаика над алтарем изображает тот же кусок скалы с простертым на нем в изнеможении Спасителем. В самом верху видна рука Бога Отца, несущего знак победы – в уверение того, что Христос не до конца оставлен Отцом. Ниже – спускается с небес посланный утешить Скорбящего Ангел. Художник Д’Акьярди сумел создать мозаичную икону предельной красоты и пронзительности. Лицо Иисуса явственно отражает не только глубокую печаль, но и почти недоумение, даже отчаяние. Как пишут искусствоведы, это действительно произведение «великого мастерства и религиозного вдохновения». Оказывается, мозаики XX в. умеют не хуже классических византийских и средневековых передавать тончайшие оттенки, которым нет равных по выразительности ни в каком другом материале.

Главный алтарь с его максимально смягченным светом, проходящим сквозь пурпурные фильтры, является напоминанием и символом той «молитвы до кровавого пота», о которой сказано в Евангелии. Мозаики двух боковых нефов изображают другие важнейшие моменты Гефсиманского действа: предательство Иуды и добровольный выход Христа навстречу толпе: «Вот Я!»

Продвигаясь затем – как бы «обратным ходом» – от алтарной части внутрь церкви, мы в деталях увидим, как старательно и умело воссоздает архитектор атмосферу ночной мистерии. Шесть монолитных колонн поддерживают свод, устроенный в форме двенадцати малых куполов – по числу 12 апостолов, – и каждый из них «увит» ветвями маслин и мерцает звездами на фоне ясного ночного неба. Сквозь алавастровые окна, просвечивающие, но не прозрачные, свет проникает только почти совсем фиолетовый – литургического цвета, цвета молитвы и покаяния.

...Базилику Гефсиманской Молитвы называют в Иерусалиме «Церковью Всех Наций», потому что верующие почти всего католического мира приняли участие в ее убранстве и украшении. Мы имеем в виду финансирование исключительно затратоемких художественных работ по мрамору, кованому металлу, золотой мозаике.

Так, например, мы сказали уже, что центральная мозаика выполнена художником Д’Акьярди. Но оплачена эта грандиозная работа – во всю алтарную стену – и материалы для нее католиками Венгрии. Мозаики боковых нефов – южного, изображающая «Поцелуй Иуды», и северного, с сюжетом «Взятия Христа под стражу» – выполнены художником М. Барберини, а оплачены соответственно Ирландией и Польшей. Мозаики в 12 куполах финансировались католическими общинами Англии, Аргентины, Бельгии, Бразилии, Германии, Испании, Италии, Канады, Мексики, Франции, США, Чили и несут на себе гербы соответствующих стран. Терновый венец вокруг алтарного камня выполнен на средства далекой Австралии. Итого, пятнадцать держав. «Когда вознесусь, – говорил Спаситель, – всех привлеку к Себе».

Если мы выйдем теперь, наконец, из базилики, воспользовавшись ее центральным входом и спустившись по ступеням, оглянемся на парадный портик и фронтон храма, то увидим в треугольном тимпане еще одну большую мозаику, представляющую Христа-Первосвященника, работы итальянского мастера Дж. Бергеллини. Для храмов Барлуцци и их богословской программы всегда непосредственно важна связь с окружающим ландшафтом. Храм Гефсиманской Молитвы расположен напротив Золотых Ворот – через них совершился Вход Господень в Иерусалим (в Вербное воскресенье) – и мечети Омара («Купола-над-Скалой»), воздвигнутой на месте древнего Соломонова храма. Поэтому главная тема обращенного к Иерусалиму фасада Гефсиманского храма – утверждение мысли, что великая искупительная жертва Сына принята Отцом. Латинский текст внизу упомянутой мозаики содержит цитату из апостола Павла: Он... с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти, и услышан был за Свое благоговение (Евр. 5, 7).

Статуи четырех евангелистов стоят на утяжеленных капителях, венчающих сложные по архитектонике столпы-колонны парадного фасада. В самом верху фронтон увенчан крестом с двумя оленями по сторонам, иллюстрирующими стих из псалма Давида – утверждение любви и веры: Как стремится олень на источники вод, так желает душа моя к Тебе, Господи (Пс. 41, 2).

Во всех практически церковных проектах Барлуцци – так было на Фаворе и будет в других созданных им храмовых комплексах – базилика в Гефсиманском саду не только построена точно на месте древнего храма, но и бережно хранит археологическую память о нем. Архитектурно-строительная история этого места уходит в глубину веков. Еще сто лет назад в результате раскопок 1891 г. и 1901 г. археологи вскрыли здесь руины посвященной Спасителю церкви крестоносцев, построенной в XII в. и разрушенной в конце XIII в. (Остатки ее сохранились в левой (северной) части современной базилики.)

Но и эпоха крестовых походов не предел для святынь Иерусалима. Когда Барлуцци в 1920 г. начинал строительство в Гефсимании и проводились предварительные работы по заглублению фундаментов, археологи обнаружили фундаменты гораздо более древнего церковного сооружения – классической византийской трехнефной базилики, построенной императором Феодосием Великим и описанной Сильвией Аквитанкой, знаменитой паломницей из Галлии, посетившей Иерусалим в конце IV в. В ее алтарной апсиде и находился первоначально камень Святой Молитвы, топографическая память о котором была надежно сохранена ранней церковной традицией и поддерживалась практикой древних христианских захоронений вблизи священного места. Разумеется, базилика Феодосия, просуществовавшая чуть более двух столетий и разрушенная персами в 614 г., была значительно меньше нынешней. От нее остались лишь найденные при раскопках фрагменты богатого мозаичного пола и обломки стенных мозаик. Наиболее интересными с точки зрения истории архитектуры были вскрытые следы атриума с цистерной для сбора воды.

Соединение древности и современности, архитектурной традиции и инновации было, как мы уже говорили, одним из творческих принципов Барлуцци. Его храмы всегда «коренятся» в старинных фундаментах. Так поступил он и здесь, в Гефсимании, – остатки древнего пола сохранил под матовыми стеклянными крышками, а мотивы римского атриума и текущей воды отразил в оттенках белого и зеленого мрамора.

Базилика Гефсиманской Молитвы была освящена в июне 1924 г. Это было самое начало творческой биографии Антонио Барлуцци.

Церковь Марии Магдалины – памятник династической трагедии

Главной достопримечательностью русского участка, являющегося исторически продолжением того же Гефсиманского сада, является нарядный семиглавый храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины. Храм построен в типичном для царствования Александра III новорусском стиле. Характерные московские маковки и кокошники делают его не только одним из выразительнейших памятников Русской Палестины, но и своеобразной архитектурной «визитной карточкой» современного Иерусалима.

Интересны как история храма, так и современная жизнь расположенной здесь русской женской иноческой общины.

Храм был воздвигнут в память императрицы Марии Александровны (1824–1880), супруги императора Александра II. Императрица скончалась от чахотки после долгой мучительной болезни, отягченной моральными переживаниями, связанными с изменой супруга. Александр II уже много лет имел вторую семью, живя почти открыто с княжной Долгорукой, от которой имел троих детей, что не могло не сказаться на моральной атмосфере двора и на нравственном авторитете царя в собственной семье и в обществе. В цареубийстве 1 марта многие видели Божию кару за нарушение седьмой заповеди. Тем более факт венчания Александра Николаевича со второй женой прежде, чем окончился срок траура по Марии Александровне, был для его сыновей, особенно для младших, любимцев матери, жестоким непоправимым оскорблением.

В мае 1881 г., через два месяца после гибели Александра II, великие князья Сергий и Павел Александровичи с их двоюродным братом, великим князем Константином Константиновичем (впоследствии известным поэтом К. Р., президентом Академии наук), отправляются в паломничество в Святую Землю. Поездка была приурочена к годовщине со дня кончины Марии Александровны, которая хотя и не смогла по состоянию здоровья осуществить свою мечту о паломничестве в Иерусалим, но всегда оставалась покровительницей и благодетельницей русских учреждений в Палестине.

Идею почтить память матери-императрицы постройкой храма-памятника во имя ее небесной покровительницы равноапостольной Марии Магдалины подсказал великим князьям начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Антонин (Капустин). Показывая им 21 мая 1881 г. святыни Елеона, он указал в качестве наиболее удачного места для постройки верхнюю часть Гефсиманского сада на склоне горы.

Осенью 1882 г., после долгих сложностей, участок площадью 10,1 тыс. кв.м был приобретен на имя генерального консула в Иерусалиме В.Ф. Кожевникова и переведен в 1896 г. на имя Российского правительства. 2 октября 1884 г. рескриптом на имя архимандрита Антонина великий князь Сергий Александрович просит его принять на себя главное руководство и наблюдение за постройкой церкви. Закладка состоялась 21 января 1885 г. В закладной надписи было сказано: «Сей священный храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины заложен по воле благочестивейшего Государя Императора Александра Александровича и Августейших Его братьев великих князей Владимира, Алексея, Сергия и Павла Александровичей в память в Бозе почившей родительницы их благочестивейшей Государыни Императрицы Марии Александровны».

Храм был построен за три года. Большую часть денег на строительство – 135 000 рублей – пожертвовал Александр III, по 15 000 выделил каждый из четырех его братьев (Алексей, Владимир, Сергий и Павел Александровичи), еще 5000 – их сестра Мария Александровна, герцогиня Эдинбургская. Представители придворной аристократии участвовали в украшении и обустройстве храма.

Автором проекта был русский архитектор Давид Иванович Гримм (1823–1898). Яркий представитель славного в анналах российской интеллигенции сословия «русских немцев», Давид Иванович всю свою творческую жизнь посвятил своей второй родине, России, русскому церковному зодчеству. По окончании Академии художеств, где он стал затем академиком и профессором, он много ездил по странам бывшего «Византийского содружества», особенно специализируясь на изучении церковных памятников Закавказья. По его проектам – под личным его руководством или по письменным указаниям – сооружены храмы в память 900-летия Крещения Руси в Херсонесе, под Севастополем, в память покорения Кавказа – в Тифлисе; целый ряд русских зарубежных (посольских и «курортных») церквей – в Женеве, Копенгагене, Ницце. За церковь Марии Магдалины в Гефсимании Д.И. Гримм получил должность ректора архитектуры в Академии художеств. Руководил строительством иерусалимский инженер и архитектор Георгий Франгья.

Главным украшением интерьера является иконостас белого мрамора с темной бронзой, иконы для которого были написаны известным мастером исторической живописи В. П. Верещагиным. Большие панно на каждой из четырех стен храма работы художника С. Иванова (живопись по холсту, прикрепленному затем к стене) отражают основные эпизоды из жизни Магдалины. Обозревая сюжеты по часовой стрелке, увидим на южной стене «Исцеление Магдалины Спасителем», на западной – «Магдалина у Креста Господня», на северной – «Явление Магдалине воскресшего Христа», на восточной, над алтарем, – «Проповедь Магдалины перед императором Тиберием». Программа росписей – архимандрита Антонина. Работу по размещению икон и холстов осуществлял командированный из Петербурга художник-реставратор П. К. Соколов.

Для участия в торжественном освящении церкви, состоявшемся в праздник Покрова Божией Матери, 1 октября 1888 г., великий князь Сергий Александрович с супругой Елизаветой Федоровной и братом Павлом Александровичем совершают новое паломничество в Иерусалим. На церемонии присутствовали губернатор Иерусалима Реуф-паша, комендант Иерусалима, греческий консул, русское консульство и более 150 человек русских паломников. Паломничество в Святую Землю и посещение храма-мемориала в память Марии Александровны, несомненно, сыграли свою роль в личной духовной истории Елизаветы Федоровны – в созревании ее решения о переходе в православие.

... После мученической кончины великой княгини в Алапаевской шахте 18 июля 1918 г. ее мощи, как и останки других погибших с нею, по мере отступления белой армии были перевезены игуменом Серафимом (Кузнецовым) через всю Сибирь, через Хабаровск – в Пекин. Затем по желанию сестры Елизаветы Федоровны принцессы Виктории Баттенбергской мощи великой княгини и инокини Варвары (Яковлевой) были доставлены в Иерусалим и 17/30 января 1921 г. погребены в крипте храма Марии Магдалины.

Игумен Серафим по завершении подвига доставления святых мощей в Иерусалим, подвизался в келье при греческом патриаршем монастыре Малая Галилея на Елеоне. К сожалению, с 1945 г. и до своей кончины в 1969 г. старец был лишен утешения молиться в Гефсимании у гробов мучениц, так как возглавлял так называемых «патриарших», т.е. тех представителей русского духовенства и монашества в Иерусалиме, которые вернулись под омофор Патриарха Московского и всея Руси Алексия I. О. Серафим похоронен в Малой Галилее, за алтарем храма Второго (Успенского) Благовещения Пресвятой Богородицы.

После того как 1 ноября 1981 г. великая княгиня Елизавета Федоровна и инокиня Варвара были прославлены Русской Православной Церковью за рубежом в лике святых, было решено перенести их мощи из крипты непосредственно в храм. Торжественное перенесение состоялось 1–2 мая 1982 г. 9–11 января 1990 г. мощи были переложены в новые мраморные раки по обеим сторонам солеи (мощи Елизаветы Федоровны справа, инокини Варвары – слева).

Другим мемориальным памятником Гефсиманского монастыря является так называемый «дом великого князя». В 1892 г. на средства и по поручению Императорского Православного Палестинского Общества в северо-восточном углу Гефсиманского участка был построен двухэтажный дом для паломников благородного сословия в память великой княгини Александры Георгиевны († 1891), супруги великого князя Павла Александровича, и великого князя Константина Николаевича († 1892). Место для строительства было выбрано в углу сада, перед большим серым камнем, на который, по преданию, Пресвятая Богородица сбросила Свой пояс апостолу Фоме в третий день по Успении. Дом был освящен 12 сентября 1892 г.

При строительстве храма были обнаружены остатки древнееврейских гробниц эпохи Второго Храма. В находящейся на участке небольшой естественной пещере, по местному монастырскому преданию, спали апостолы во время Гефсиманской молитвы Спасителя.

По инициативе секретаря ИППО В.Н. Хитрово возле храма Марии Магдалины было устроено русское кладбище. Среди погребенных – видные представители Русского Иерусалима, в том числе знаменитый сподвижник Антонина Я.Е. Халеби († 1901), долголетний председатель Православного Палестинского Общества в Иерусалиме генерал М.Г. Хрипунов († 1983).

Напротив ворот обители установлен обломок колонны – на месте, где, по преданию, Иуда целованием предал Господа. До Первой мировой войны здесь начинался коридор-отросток, который вел к камню Моления о Чаше, являвшемуся тогда общим достоянием католиков и православных. Попытки францисканцев «приватизировать» священный камень каждый раз оспаривались и пресекались совместными усилиями Иерусалимской Патриархии, Русской Духовной Миссии и русского консульства. После перехода (в конце 1917 г.) Иерусалима под британский контроль францисканцы, воспользовавшись отсутствием и РДМ (эвакуированной в Александрию), и русского консульства, добились от греков отказа от их прав и построили стену, преградив доступ к святому месту для православных. При строительстве Церкви Всех Наций (см. выше) священный камень оказался внутри храма, в алтарной его части.

Полное официальное название существующей при храме русской женской обители: «Вифанская община во имя Воскресения Христова с церковью Марии Магдалины в Гефсиманском саду» (первоначально община располагалась на русском участке в Вифании). Община была основана в 1935 г. двумя перешедшими в православие подругами-шотландками, англиканскими монахинями Б.М. Робинсон (в иночестве игуменья Мария) и К.Ф. Спрот (в иночестве монахиня Марфа), и русской монахиней Варварой (Цветковой) по благословению архиепископа Анастасия (Грибановского), впоследствии первоиерарха РПЦЗ. Мать Мария управляла обителью с 1935 г. (с сентября 1936 г. в сане игумении) до самой своей кончины в 1969 г. После нее иноческую жизнь в Гефси мании возглавляли последовательно игуменьи Варвара (из москвичек, умерла в 1983 г.) и Феодосия (Баранова), скончавшаяся в 1988 г. При игуменье Феодосии совершились торжества празднования столетия Магдалининского храма. В 1989 г. во главе обители была поставлена игуменья Анна. Когда она приехала из Австралии в Иерусалим, чтобы стать игуменьей в Гефсимании, ей было всего двадцать семь. Ныне обитель, находящуюся в юрисдикции РПЦЗ, возглавляет матушка Елизавета (Шмельц).

Часовня Вознесения

На самой вершине Елеона – священное для всех христиан место Вознесения Господня. И когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо (Лк. 24, 51).

...Даже о Воскресении – тайне тайн – сказано в Писаниях больше и конкретнее: Иоанн видел, Петр и Магдалина видели, Фома неверующий вложил персты в раны Его...

О Вознесении Матфей и Иоанн не говорят вообще, Марк мельком, в ретроспективе, в дополненных за него последних стихах 16-й главы. Один Лука – кратко в Евангелии, чуть подробнее в Деяниях. Но на иконах Вознесения Луки нет среди апостолов, он ученик второго, младшего круга – из 70-ти. Очевидец ли?

Но, незапечатленное – по таинственному, неземному характеру своему – в текстах, Вознесение Господне оставило непосредственный след в зримых памятниках Святой Земли. Есть Елеон, гора над Иерусалимом, есть камень, на который ступил возносящийся Спаситель. Есть место, где стояла скромно, поодаль Богородица в окружении жен-мироносиц.

От Луки знаем, что было это на 40-й день, в четверг 6-й недели по Пасхе. Число 40 не раз нам встречалось уже в Писании и в церковных праздниках. В сороковой день по Рождестве – Сретение (Встреча), в сороковой день по Пасхе – Вознесение (Прощание).

Но прощание ли?

Что произошло с человечеством тем высоким весенним утром над оливковыми садами горы Елеонской?

Символ Веры – молитва «Верую». С несомненностью и непреложностью исповедуем каждый день за литургией веру в Иисуса Христа, Сына Божия, – «Нас ради, человек, и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшася. Распятого же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребена. И воскресшего в третий день, по Писаниям. И восшедшего на небеса, и седяща одесную Отца...»

Ради нас – воплотился, стал человеком, принял крестную муку, умер и был погребен, воскрес в третий день. Все ради нас.

И вознесся – тоже ради нас. И обратите внимание, сказано: «воплотился», «вочеловечился». Но не сказано, что, восходя на небеса, «развоплотился» или перестал быть человеком.

Знаем, что было время, когда Бог человеком не был. Но отныне уже не будет (и не может быть) времени, когда снова «не будет» и человеком. Теперь, не переставая быть Богом, всегда и навсегда человек. И «бесплотным» уже не будет. Не переставая быть духом, будет всегда и «плоть».

Корни уходят в небо. Вознесение не только ставит точку в завершившемся подвиге земной жизни Христа, но и, как указательный знак, задает направление всем нам, искупленным Крестной Жертвой:

«Христос с небесе – возноситеся!»

...А в удостоверение нам, немощным в знании и в вере, оставил след на камне, на горе Елеонской.

Еще императрица Елена, мать равноапостольного Константина, воздвигла, согласно источникам, на Масличной горе базилику дивной красоты (ее так и называли «Елеона») – правда, не на самом месте Вознесения, а над пещерой, где беседовал Христос с учениками. Храм на месте Вознесения – круглый, без кровли, с алтарем над камнем, где стоял Спаситель, – известен со второй половины V в. Он был затем обновлен и перестроен крестоносцами. Этот храм видел и посетил в 1106 г. игумен Даниил. «Место Вознесения Господня, – писал он в своем «"Хождении»», – находится на вершине Елеонской горы, прямо к востоку (от Иерусалима), и выглядит как малая горка. На той горке был камень круглый, выше колена, с того камня вознесся Христос. И все то место обнесено стенами, сделан как бы двор каменный круглый. А посреди того двора создан как бы теремок круглый, без верха, а в том теремке, под самым верхом тем непокрытым, лежит камень святой, на котором стояли пречистые ноги владыки нашего Господа. И сделана над камнем трапеза из мраморных плит, и на той трапезе служат ныне литургии. Камень же находится внизу, под святой трапезой, вокруг весь обложен мраморными плитами, только верх его виден немного, и его целуют все христиане».

Часовня Вознесения сохранилась в том виде, как видел ее Даниил. Она небольших размеров, изнутри круглая, а снаружи – восьмерик на восьмерике, с коринфскими небольшими колоннами на углах, с византийскими резными кентаврами в капителях. Отличие от той, открытой в небо, часовни, что построили крестоносцы, представляет надстроенный купол типичной мусульманской формы.

Напротив двери (вход с запада) на полу огранен прямоугольной мраморной рамкой камень естественной скалы с ясно отпечатавшимся на нем следом левой человеческой стопы.

...Католики пользуются привилегией: в праздник Вознесения устанавливают престол для мессы на самом камне, внутри мечети. Православные, а также сирийцы, армяне и копты, ставят алтари во дворе, в специальных церквях- палатках. Большой каменный престол в трех шагах к юго-востоку за часовней принадлежит православным. Внутри часовни православные ставят два подсвечника с горящими свечами по обеим сторонам святого камня.

Предприимчивые арабы в XIX в. бойко торговали кусочками полотна в размер стопы. Не менее предприимчивый одессит Е.И. Фесенко сделал и растиражировал в 1890 г. хромолитографию «Стопочки», так любовно называют ее русские богомольцы, заменив полотно бумагой. Такими изображениями благословляли еще лет двадцать назад редких тогда в Иерусалиме русских паломников матушки расположенного неподалеку от Стопочки Русского женского Вознесенского монастыря.

Келья преподобной Пелагии

Собственно здание мечети, с отдельным в него входом, находится вне описанного двора часовни. С южной стороны от него, прилепившись к стене, находится еще одно, совсем маленькое, ничем не украшенное прямоугольное здание. Это пещера преподобной Пелагии (Пелагеи).

В старинных «Прологах» (книгах, содержащих краткие жития святых) о ней сказано: «святая Пелагия, иногда блудница». Разумеется, это не означает, что «иногда святая», а иногда совсем наоборот. В древнеславянском слово «иногда» означает «некогда в прошлом».

Вот краткая ее история. Собор епископов собрался к Патриарху Антиохийскому для совещания о делах церковных. В величественном кафедральном соборе совершалось торжественное богослужение. Служил епископ Нонн – старец, известный ученостью и благочестием. В это время проходила мимо знаменитая во всем городе красавица-куртизанка по имени Пелагия, в роскошных одеждах, вся увешанная драгоценностями. Святой Нонн посмотрел ей вслед – и заплакал. Все удивились – о чем? И епископ сказал: «Взгляните на эту прекрасную женщину, столь щедро одаренную Богом и природой. Если бы мы, христиане, хоть в малой мере так заботились о красоте душ наших, как она – о красоте своего тела!»

Пораженная его словами, Пелагия на другой день снова пришла в храм и просила, пав к ногам святителя, крестить ее. Потом она исчезла из города, никто не знал куда.

...Много лет спустя на Елеоне, в Иерусалиме, прославился подвигами и духовной умудренностью неведомый отшельник. Много лет он прожил безвыходно в каменном затворе, питаясь лишь хлебом и водой, который подавали ему через единственное маленькое окошко. Когда отшельник скончался, весь город с духовенством собрался к его пещере-келье и стали готовить честное тело к погребению. Тогда, сказано в житии, «напал на всех великий страх и удивление, убо узнали, что пустынник был женщиной». Это была та самая Пелагия, знаменитая антиохийская грешница.

На дорогу выходит решетчатая калитка, через которую небольшая дорожка приводит к глухой двери. В первом, довольно высоком и просторном помещении, видимо, позднее пристроенном, молятся мусульмане, почитающие преподобную. Далее несколько крутых ступеней ведут в меньшую сводчатую комнату, освещенную небольшими окошечками под крышей. Здесь, справа от входа, стоит каменный саркофаг с греческой надписью. На стенах сохранились еврейские надписи: евреи почитали здесь свою древнюю пророчицу Фульду, в опустелой гробнице которой, видимо, и совершала свой затворнический подвиг преподобная Пелагея. Самое место ее подвигов, а может быть, и могила, находится рядом, в маленькой низкой каморке с заложенным окошком, через которое затворница принимала пищу и беседовала с посещавшими ее для духовного наставления.

Мусульмане, владеющие этим святым местом, открывают его для православных в день памяти преподобной – 8 октября (старого стиля). Тогда из соседнего Елеонского монастыря сюда приходит русское духовенство и совершает праздничный молебен.

Монастырь святой Пелагии

Напротив Стопочки и кельи святой Пелагии расположен монастырь, известный под именем той же подвижницы. В глубине участка, на кромке, уже на склоне Елеонской горы, виднеется дом настоятеля. Кругом следы не то археологических, не то саперных работ... А храма нет.

Он был уничтожен бульдозерами израильской полиции 23 июля 1992 г. на глазах у всех, невзирая на протесты православных верующих.

...Еще в 1845 г., во времена «туркократии», как называют греки эпоху османского владычества, Православной Патриархией был приобретен сад напротив мусульманской мечети, на территории которой оказалось место Вознесения. Планировалось, что когда-нибудь здесь будет воздвигнут храм или монастырь Вознесения. В 1992 г. стараниями архимандрита Иоакима, прибывшего с острова Хиос, началось строительство нового храма. Однако было нарушено местное израильское законодательство: не было получено официальное разрешение. Когда храм был уже практически возведен, прибыла команда полицейских с мощным бульдозером и постройка отца Иоакима была варварски разрушена. Сохранился лишь нижний храм, оборудованный в крипте верхней строившейся церкви. Его спасло чудо.

Большая круглая деревянная икона Вседержителя, сорвавшись с места, вдруг закружилась перед самым бульдозером. И в этот миг бульдозер сломал зуб, запутавшись в железобетонном перекрытии нижнего храма. Израильские полицейские тотчас ушли.

Так и остался отец Иоаким на развалинах возведенного им храма во имя Вознесения Господня. Но несчастья монастыря на этом не кончились. В ночь на 8 июля 1995 г. неизвестные злоумышленники ворвались в разоренный монастырь, связали и избили до полусмерти архимандрита Иоакима и убили его мать, причисленную ныне Иерусалимской Церковью к лику святых мучениц.

Монастырь освящен, как мы сказали в честь Вознесения Господня. Действующий подземный храм имеет три придела: центральный – Вознесенский, левый – во имя святой Мелании Римляныни, правый – преподобной Пелагии (потому иногда и весь монастырь обозначают именем Пелагии).

3 мая 1991 г. Патриарх Диодор в праздник Вознесения благословил храм драгоценным напрестольным крестом, содержащим частицу Животворящего Древа и частицу мощей преподобного Евфимия Великого. В иконостасе, в киоте, находится и другой крест – с вмонтированным в центре небольшим крестом слоновой кости, принадлежавшим, по преданию, святой равноапостольной Елене, первоосновательнице храма Вознесения на Елеоне. Над иконостасом звездой отмечено место, о которое чудесным образом «споткнулся» полицейский бульдозер, а в притворе храма верующие прикладываются к той самой круглой иконе Вседержителя, которая остановила разрушение. В пристроенной к храму отдельной крипте находятся мощи святой мученицы Анастасии, матери архимандрита Иоакима.

Елеонский Русский женский монастырь во имя Вознесения Господня

На самой вершине Елеона расположен Русский Вознесенский женский монастырь.

В 1869 – 1871 гг. архимандрит Антонин (Капустин) приобрел здесь один за другим целый ряд участков в острой конкуренции с французским кармелитским монастырем Pater noster («Отче наш»). Территория монастыря объединяет 11 разновременно приобретенных участков общей площадью 53 748 кв. м. В официальном донесении в Св. Синод от 28 октября 1885 г. Антонин писал: «Елеонская церковь находится на самой вершине святой горы Вознесения, на участке земли, купленном мною в собственность Духовной Миссии в 1871 г.» «Должно сознаться, – писал Антонин, – что мы хотя (сравнительно) и поздно являемся собственниками в Святой Земле, но приобретаем всё хорошие вещи».

В те времена вершина Елеона была лишена всякой растительности, о. Антонин решил превратить ее в цветущий сад. Дневник архимандрита за 1873 г. позволяет восстановить подробности: «5 января. Напившись чаю, отправился на Элеон. Кричали с Якубом по поводу ям, вырытых под маслины. 9 января. Отправление на Элеон ящика с 60 кипарисами. Зазеленеет Св. Гора. 11 января. Поездка на Элеон. Кипарисныя соображения. Будущия рощи, аллеи, куртины, парки и все другия пространства».

Параллельно осуществлялись археологические открытия. «18 января. Продолжая рыть к северу от золотой мозаики, напали на базу стоявшей когда-то тут колонны. Похоже, говорят, на базы Вифлеемских колонн. Значит, несомненно, напали на древнюю церковь. 24 января. Якуб просит приехать читать вновь открытую греческую надпись на помосте бывшей церкви. Надпись, в 11 строк, иссечена на мраморной плите четырехугольной, обломанной во всю длину с левой, начинательной стороны буквы на две от каждой строчки. Видно, что погребена некая ФЕОДОСИЯ монахиня, скончавшаяся 14 сентября, индиктиона 11-го царства Христова, года 11... Вероятно своего возраста. Полагать надобно, что усопшая девочка состояла на послушании в женской обители. Плита (от пожара, должно быть) растрескалась на куски. При мне уже ровно к северу от плиты откопали базу и бруски колонны, как раз vis-a-vis с открытою прежде. Ясно, что мы напали на развалины небольшой базилики. Эта пара колонн была первая от алтаря, восточная стена котораго совнутри, по древнему обычаю, одета была золотою мозаикою. Приятно убедиться, что это была греческая и след<овательно> несомненно православная церковь».

Двумя годами раньше были обнаружены фрагменты большой напольной мозаики с изображениями животных и растений и гробницы. Размер мозаики составлял 20 кв. м. У северного бордюра мозаики сохранилась не тронутая временем надпись на древнеармянском языке, гласящая, что «это могила блаженной Шушаник, матери Артабана. Февраля 18го». Таким образом архимандрит Антонин открыл великолепный памятник VI в.

Армянские храмы и монастыри появились на Елеоне уже в первые века христианства. Анастас Вардапет, автор VII – начала VIII в., в своем сочинении «Об армянских монастырях в Иерусалиме» одним из первых называет «монастырь Панда, который построен в честь Иоанна Крестителя и находится в восточной части Масличной Горы». Над открытой мозаикой был построен так называемый Архимандричий дом.

Произведя археологическую разведку вокруг находящегося на участке почитаемого «камня Богородицы» (места, на котором, по преданию, стояла Матерь Божия во время Вознесения), архимандрит Антонин нашел «кучи золотой мозаики и множество кусков белого мрамора», а также, как сказано выше, основания двух колонн V–VI вв. Стало ясно, что именно здесь располагался в византийское время соборный храм женской обители, разрушенной в 613 г. персидским нашествием. На этом месте в 1873 г. было начато строительство нового русского храма, затянувшееся на долгие годы.

Наконец, в 1881 г. храм был завершен, и Антонин заботится о его внешнем и внутреннем убранстве. Так, в дневнике от 13 февраля 1881 г. читаем: «Приехал московский Никола с елеонскими колоколами». Интересна запись, датируемая четвергом, 13 марта. «За окном шум непогодный. 12 часов (ночи). Черчение будущего иконостаса Елеонского, целомраморного, длившееся часа до третьего».

Приведенные записи доказывают авторство самого архимандрита Антонина в проектировании как храмов и колоколен основанных им монастырей, так и их внутреннего убранства. О том же свидетельствует управляющий иерусалимским консульством В.А. Максимов: «Что касается красоты воздвигаемых зданий, можно только хвалить строителя, придумывающего и приготовляющего планы без помощи архитектора». Непосредственными исполнителями его архитектурных идей на Елеоне стали мастера-итальянцы: Антонио Лонгодорни, который, по словам Антонина, «выстроил мою Элеонскую башню своими руками всю от первого камня до последнего», Джованни-Батиста Бизелли, выполнивший «невиданный в Святой Земле еще до нас купол церкви в 24 окна», и Гектор Белатти, автор росписи купола.

С освящением церкви придется ждать еще пять лет – тормозила греческая Патриархия, 8 июня 1886 г., храм был освящен «во имя Христа Спасителя, без приурочения какого- нибудь храмового праздника». Назвать храм Вознесенским запретил Патриарх. В русских официальных источниках церковь все же именовалась Спасо-Вознесенской, а неофициально – просто Вознесенской.

Храм представляет собой памятник неовизантийского стиля, крестово-купольный в плане, с резко выдающимися на все четыре стороны света полувосьмериками апсид, выступающими из основного массивного четверика собора. Восьмерик барабана (по 3 окна на каждой грани) увенчан по-византийски не слишком выгнутым, плоскосферическим куполом, действительно напоминающим Софийский собор в Константинополе. Если учесть, что и обстраивающие храм боковые апсиды решены в 2 яруса – полувосьмерик на полувосьмерике, – пирамидальный силуэт тянущегося вверх храма точно передает идею восхождения – по- человечески угловатого Вознесения.

Такой же одухотворенной цельностью удивляет внутреннее пространство здания. Иконостас был доставлен из Москвы, от купца П.Д. Каверина, через Одессу пароходом в Яффу в 1884 г. В 1885 г. тем же путем доставлена хрустальная люстра для храма – от камергера Ю.С. Нечаева-Мальцева. В южном крыле креста в отдельных мраморных киотах с золочеными колонками находятся привезенные в начале XX в. из России чудотворные иконы «Елеонская Скоропослушница» и «Взыскание погибших». В северном крыле – могила основателя храма. Надпись на надгробной плите гласит: «Здесь погребен архимандрит Антонин, начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Род.: 12 августа 1817 г. сконч.: 24 марта 1894 г. Вечная ему память!»

Одновременно с храмом на самой макушке Елеона (828 м над уровнем моря) строилась 64-метровая четырехъярусная колокольня. Поскольку строил ее, как сказано выше, итальянский мастер, по внешнему виду она мало отличается от кампанилл средневековой Италии. С площадки верхнего, четвертого, яруса ясно видна на востоке блестящая синь Мертвого моря. По преданию, одной сажени не хватило отцу Антонину, чтобы на западе можно было увидеть Средиземное. 12 июля 1886 г. архимандрит записывает в дневнике: «Долго сидел на своей высокой колокольне и раздумывал о временах далеко-будущих. Роды родов будут подниматься на высоту, где я сижу, а о чем будут думать они?.. Верно, не о том, кто доставил им случай полюбоваться на целокупный образ вечно-вещей Палестины».

...11 июля 1927 г. колокольня, ее так и называют здесь Русская Свеча, пережила редкое инженерное испытание. В Иерусалиме случилось великое землетрясение. Пострадали многие древние и не столь древние храмы и звонницы, пострадал и Елеонский монастырь. Очевидцы вспоминают, что колокольня под силой преисподних толчков раскачивалась буквально как маятник, грозя обрушиться и погрести под собой белый Антонинов храм. Сестры усердно молились перед чудотворной иконой, и после совершенного молебна напряженная стрела кампаниллы вдруг выпрямилась и встала на свое место.

В финансировании елеонского проекта участвовали многие достаточно известные лица. Граф Г.С. Строганов, шталмейстер Высочайшего Двора, совершивший паломничество в Св. Землю в 1880 г., пожертвовал 7000 франков на строительство на Елеоне, графиня Н.А. Стенбок-Фермор – 10 тысяч рублей «на благолепие храма Вознесения на Елеонской горе». Среди других пожертвований – золоченый крест для купола храма (А.Д. Расторгуев), золото для купола (Л.М. Соболева), А.В. Рязанцев пожертвовал крупную сумму на иконостас, стоивший 2000 руб. Были и другие жертвователи, вносившие деньгами от 1 до 1000 руб. Все имена архимандрит Антонин записывал в специальной книге, которую планировал опубликовать.

Среди елеонских благотворителей особое место принадлежит соликамскому купцу Александру Васильевичу Рязанцеву (1807 – 1889), который заказал в Москве колокол в 308,5 пуда с горельефными иконными изображениями. Колокол был отправлен из Одессы на пароходе «Корнилов» 12 марта и выгружен на берег в Яффе 27 марта 1884 г. Оставалось доставить его в Иерусалим. «В воскресенье, 27 января 1885 г., – писал о. Антонин, – сделано было надлежащее воззвание к люду Божию о помощи. 105 человек (на 2/3 женщины) спешно прибыли утром во вторник в Яффу и принялись за дело». По свидетельству очевидца, «все 60 км, отделяющие Яффу от Иерусалима, они тянули колокол при помощи веревок и полотенец вместо лямок. Половина пути пролегала по сыпучим пескам, так что в день нельзя было проходить иногда более одной версты. Затем шли подъемы, спуски и повороты... За этот труд архимандрит Антонин не мог предложить народу ничего, кроме пищи, да и едва ли между ними нашелся бы человек, ожидающий какую-нибудь плату». 5 февраля вечером колоколу была устроена восторженная встреча, поднявшая на ноги весь город.

На другой день, 6 февраля, Антонин призвал паломников поднять колокол на Елеон. После молебна, в 10 часов утра, сотни людей двинулись в путь. Нужно было спуститься в долину Кедрона, чтобы затем вновь подняться на гору. Только к 6 часам вечера удалось подтянуть колокол к ограде русского участка. На следующий день, 7 февраля, приступили к выгрузке его и установке на место. Еще в конце 1884 г. был заложен фундамент колокольни. Подвезенный сюда колокол был осторожно выгружен на площадку, занятую фундаментом колокольни, и затем поставлен вертикально на деревянные брусья. Впоследствии, по мере возведения следующих ярусов колокольни, колокол каждый раз поднимали на новый уровень. Колокольня была окончена строительством в 1887 г.

Кроме Спасо-Вознесенского храма и колокольни Русская Свеча в Елеонской обители находится еще несколько храмов. На средства русской благотворительницы Ирины Григорьевны Силаевой, проживавшей в Иерусалиме, к 1910 г. была выстроена часовня на месте Обретения главы св. Иоанна Предтечи. Еще в византийский период на этом месте существовала церковь, мозаичные полы которой также были обнаружены и вскрыты архимандритом Антонином во время елеонских раскопок. Сохранились три мозаики: белый ковер с черными бриллиантовыми ромбами, красными и белыми посредине, посреди него почти квадратный ковер (3,5 х 3,2 м), окруженный бордюром и разделенный на 35 частей, квадратных вперемежку с круглыми, каждая из которых содержит изображение птицы, животного, граната или кисти винограда особой раскраски. К большому квадратному ковру примыкает небольшой продолговатый ковер геометрического орнамента, окаймленный двумя черными линиями, содержащий армянскую надпись с именем епископа Иакова. Отдельно выделено на полу углубление, где лежала честная глава Предтечи. Инокини Елеонского монастыря читают в часовне Неусыпающую Псалтырь.

К востоку от Спасо-Вознесенского храма расположен дом архимандрита. Он построен на восточной оконечности выровненной платформы, за которой начинается восточный склон Елеона. Перед музеем находятся остатки трех римских колонн желтого мрамора. Первый этаж дома частично покрыт напольной мозаикой, открытой 31 мая 1871 г. (см. выше): ковер, украшенный маленькими ромбиками, черными и красными, с белыми пятнами посередине. Другие два ковра лежат немного дальше внутри; справа – ограниченная балюстрадой большая мозаика, частично поврежденная, очевидно, включает все, что осталось от большого ковра размером 8,5 х 10 м, видимо, превышавшего размерами современную сохранившуюся часть (7,35 х 3,5 м) в четыре раза. Мозаика замечательна по тонкости исполнения и точности изображений: агнец, бегущий фазан, утка, рыбы, двойные кисти винограда.

Открытия на этом не кончились. По возведении дома Антонин решил выровнять место, прилегающее к его восточной стене. «При расчистке, около самой стены дома случайно напали на 16 каменных гробов, стоящих поверх земли, в виде четырех групп, с крестообразным проходом между ними. Гробы эти были плотно закрыты каменными плитами и тщательно замазаны известью. Некоторые из них, у южной стороны прохода, оказались поврежденными и пустыми, но северные остались нетронутыми и заключали покойников. Над всем этим склепом заметны были остатки сводов, которые о. архимандрит реставрировал и дополнил новыми. Сверху он покрыл все террасою, которая плотно примкнула к восточной стене дома».

Не исчисляя подробнее найденных Антонином в разных местах мозаик, надписей и архитектурных фрагментов древних сооружений, отметим лишь еще один уникальный памятник, находящийся теперь в доме игуменьи, в ее келье-кабинете. Это фрагмент большой белой мозаики с 2 черными овалами и греческой надписью: «Феодосия, славнейшая кувикулярия». Видимо, на этом месте стоял дом, в котором кувикулярия (постельничая) жила со своей госпожой – опальной императрицей Евдокией.

История собственно Елеонского монастыря начинается с 1906 г., когда Св. Синод определением от 29 ноября/8 декабря принял решение об обращении женского общежития на Елеонской горе в женскую общину, с условием – испросить предварительно благословение Патриарха Иерусалимкого Дамиана.

Открытие общины состоялось 12 августа 1906 г., в день рождения о. Антонина (Капустина). Игуменом был назначен о. Парфений (Нарциссов), настоятельницей (старшей сестрой) – монахиня Евпраксия, в миру Мария Васильевна Миловидова, бывшая послушница Московского Алексеевского монастыря. Приехав в Иерусалим на поклонение в 1880 г., она долго жила в различных греческих монастырях, пока, познакомившись с архимандритом Антонином и его помощником игуменом Парфением, не стала их постоянной помощницей. Приобретя в июле 1899 г. собственный дом в Иерусалиме (на ул. Пророков, напротив русского Вениаминовского подворья), она оформила его, по примеру о. Антонина, как вакуф в пользу «бедных монахов и паломников православного вероисповедания, русских подданных, проживающих при Русской <Елеонской> церкви и прибывающих к ней для поклонения во всякое время, покуда они будут существовать, век за веком и поколение за поколением». В 1912 г. м. Евпраксия была награждена наперсным крестом. Скончалась 12 декабря 1914 г., прожив на Елеоне 26 лет.

Община, состоявшая первоначально из 15 сестер, управлялась в соответствии с «особыми правилами». Монастырь жил за собственный счет, на средства из нештатных источников. Дополнительным источником дохода было монастырское рукоделие: изготовление церковных риз, воздухов, пелен, продажа сорочек для паломников для омовения в Иордане (они хранились потом верующими для похорон, в качестве саванов), писание монахинями икон и картин в иконописных мастерских (в настоящее время иконы, писанные горненскими и елеонскими сестрами, можно видеть во всех православных храмах Святой Земли). В начале XX в. нередкой практикой было устройство послушниц в качестве прислуги в русские и иностранные дома Иерусалима. Кроме того, сестры трудились, как делается это и сегодня, на «командировках» по всем подворьям Миссии. Число сестер в Елеонской обители быстро росло и составляло к 1914 г. около 180 чел.

На территории обители сохранился также дом ученика и соратника архимандрита Антонина игумена Парфения (Нарциссова), зверски убиенного искавшими «монастырское золото» злоумышленниками в 1909 г. (в доме расположена сейчас монастырская библиотека). Длинное здание с плоской крышей в северо-восточном углу монастыря напоминает о том, что в 1907 г. здесь было начато строительство большого соборного храма во имя Страшного Суда Господня, но события Первой мировой войны, а затем революции положили конец постройке. Успели достроить только нижний храм во имя св. Филарета Милостивого, служащий ныне трапезной для насельниц обители (освящен митрополитом Анастасием (Грибановским) в 1925 г.).

В 1924 г. Елеонская община по ходатайству приезжавшего в тот год в Иерусалим первоиерарха Русской Церкви Заграницей митрополита Антония (Храповицкого), с благословения патриарха Иерусалимского Дамиана, стала именоваться монастырем.

Весной 1948 г., после того как отряды Хаганы 9 апреля вырезали арабское население поселка Дейр-Ясин (более 250 женщин и детей) и изгнали арабское население поселка Айн-Карем, горненские монахини в большинстве (до 100 человек) покинули монастырь и ушли на Елеон, где настоятельницей в первые послевоенные годы была схиигумения Антония. Большинство из них не вернулись, остались в Елеонском монастыре – по соображениям уже и церковно-политическим, не желая переходить в юрисдикцию Московского Патриархата. С 1951 г. монастырь сделался местопребыванием начальников РДМ (юрисдикции РПЦЗ).

С 1997 г. монастырь возглавляет игумения Моисея (Бубнова). Сестер в обители около 40, половина из них – местные, уроженки Палестины.

Малая Галилея

Прямая улица, идущая по самому гребню Елеона и соединяющая две его главные вертикали – 64-метровую Русскую Свечу и 45-метровую башню лютеранской церкви Вознесения при госпитале Августы-Виктории, – приведет нас, в сотне шагов от русского монастыря, к большой зеленой роще, обнесенной стеной. На дорогу выходят железные ворота, за которыми простирается большой сад. Расположенный здесь греческий православный монастырь называется «Мужи Галилейские». Странным образом в названии греческого монастыря закрепилось не греческое, а латинское название: Viri Galileae, но подобные парадоксы нередки на таком «перекрестке» вер, языков, цивилизаций, каким является Иерусалим.

По-другому монастырь называется, как и само место, Малая Галилея, потому что здесь во времена евангельские существовала гостиница, принимавшая приходивших на праздники в Иерусалим галилеян. Древнее предание говорит, что именно здесь явился апостолам Воскресший Господь, когда они подали Ему «часть печеной рыбы и мед» (Лк. 24, 42). В память этого в саду стоит открытая часовня, чуть пониже уровня земли, окруженная решеткой; внутри на невысоком постаменте двухсторонняя икона, изображающая учеников, окруживших Воскресшего Учителя. На стене надпись на нескольких языках, повествующая об этом событии.

Там же стоят два обломка колонн – остатки столпов, поставленных в древности на месте Вознесения Господня в память двух Ангелов, явившихся апостолам тотчас после Вознесения. Эти столпы были перенесены на Малую Галилею, когда вершина Вознесения и храм на ней были в руках мусульман, не допускавших туда христиан. Тогда службы совершались в построенном здесь храме во имя Явления Воскресшего Господа Мужам Галилейским, от которого уцелел до нашего времени только престол на колонках, с памятным камнем под ним, на котором выложен крест.

Теперь этот престол находится в притворе построенной в 1907 г. на этом месте церкви. Она – трехпрестольная. Против входа устроен главный придел, а два малых по бокам значительно ниже его, так что к ним ведут по сторонам лестницы. В крипте храма расположена усыпальница Иерусалимских Патриархов и видных иерархов. Здесь покоятся основатель храма и обители архиепископ Иорданский Епифаний, Патриарх Иерусалимский Тимофей и др. Напротив церкви в общей ограде с ней стоит дом, служащий летней резиденцией Иерусалимских Патриархов.

В конце аллеи, ведущей на юг, находится небольшой храм Смертного Благовещения – на месте, где молилась Пречистая Матерь Бо жия после вознесения Сына и где Архангел Гавриил с райской ветвью в руках возвестил о Ее желанном отшествии от земли. Иконостас отсутствует, под престолом – камень, на котором стояла Пречистая.

За церковью у алтаря – надгробная плита нашедшего здесь последнее упокоение игумена Серафима (Кузнецова; 1875–1959), трудами которого были доставлены в 1921 г. из уральского города Алапаевска в Иерусалим, в результате почти кругосветного путешествия, мощи святой княгини-мученицы Елизаветы Федоровны и пострадавшей с нею инокини Варвары.

Монастырь Pater Noster («Отче наш»)

Католический женский кармелитский монастырь «Отче наш» расположен на Елеоне, неподалеку от часовни Вознесения.

В 312 г. в канун битвы у Мульвианского моста, римский император Константин видел явление Креста. Годом позже Константин подписал эдикт, провозглашавший свободу христианской религии по всей империи. После Первого Вселенского Собора (325 г.), утвердившего церковное учение и положение Церкви в государстве, Константин вместе со своей матерью, святой равноапостольной Еленой, приступает к строительству христианских храмов в различных городах и провинциях, в том числе в Святой Земле. Из числа воздвигнутых, по преданию, равноапостольной Еленой в Палестине храмов наиболее известны три: храм Гроба Господня на месте Распятия и Воскресения Христа, базилика Рождества в Вифлееме и так называемая Елеона. Речь идет о величественной базилике, воздвигнутой на Масличной горе, над пещерой, в которой Спаситель вел последнюю Свою беседу с учениками и пророчествовал о гибели Иерусалима и конце света. В 614 г., при персах, Елеона была разрушена, как и все другие храмы Палестины.

Прошло 500 лет – и крестоносцы воздвигли часовню на месте Елеоны, посвятив ее Молитве Господней «Отче наш», по-латыни «Pater Noster». По католическому преданию, в находящейся здесь пещере Иисус впервые научил Своих учеников Молитве Господней.

Согласно Евангелию от Матфея, молитва «Отче наш» входит в состав Нагорной проповеди, и соответственно местом первого ее произнесения является Гора Блаженств в Галилее. Предание об «Елеонском» ее происхождении связывают со свидетельством евангелиста Луки: Случилось, что когда Он в одном месте молился и перестал, один из учеников Его сказал Ему: Господи! научи нас молиться, как и Иоанн научил учеников своих. Он сказал им: когда молитесь, говорите: Отче наш, иже еси на небесах! да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли; хлеб наш насущный даждь нам днесь. И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должникам нашим. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого (Лк. 11, 1–4).

Паломники, приходящие в монастырь, могут быть, на первый взгляд, разочарованы. Там действительно находятся крипта и другая пещера, именуемая «Пещерой Символа» (т.е. молитвы «Верую»), но кроме незначительных фрагментов кладки да нескольких разрозненных баз от древних колонн мало что осталось от древней византийской церкви. Еще меньше сохранилось от более скромной капеллы крестоносцев, разрушенной Саладином в 1187 г. Намерение французского правительства построить здесь храм, посвященный Святому Сердцу Иисусову (аналог парижского собора Сакре-Кёр, на Монмартре), окончилось ничем: деньги кончились раньше, чем приступили (в 1927 г.) непосредственно к строительству. Алтарный камень и кафедра под открытым небом – все, что осталось от замысла современных храмостроителей.

К счастью для паломников, рядом со святым местом в 70-е гг. XIX в. был выстроен кармелитский женский монастырь с небольшой капеллой. Его основательницей была итальянка Аурелия Босси, породнившаяся во втором браке с французским королевским домом и получившая титул княгини де ля Тур д’Овернь. Когда княгиня, знатная и богатая, личная приятельница Наполеона III, приехала в 1857 г. в Иерусалим, М.А. Ратисбонн, известный уже в Палестине благотворитель и строитель, уговорил ее купить этот участок земли. Сам Ратисбонн в тот год был занят строительством храма «Се Человек» (Ессе Номо) на Крестном Пути.

...Сразу, как только через зеленую железную калитку вы входите в монастырь, вы увидите всюду белые керамические доски, на каждой из которых на том или ином языке, весьма порою необычным письмом, написан полный текст молитвы «Отче наш». Первым встречает посетителя исландский текст молитвы, следующие две доски содержат древнееврейский и арамейский тексты, остальные более ста надписей, испещряющие галерею клуатра, позволяют прочесть молитву на самых разных языках мира: на санскрите, по- латыни, по-гречески, по-халдейски и, наконец, на церковнославянском и русском языках. Некоторые из языков, на которых написана Молитва Господня в монастыре кармелиток на Елеоне, являются вполне экзотическими даже для специалистов-лингвистов.

В конце южной галереи клуатра находится мавзолей, где погребена основательница обители княгиня Аурелия де ла Тур д’Овернь. На верхней плите саркофага покоится мраморная статуя, изображающая княгиню на смертном одре. Семнадцать лет, пока монастырь обустраивался и украшался, княгиня жила рядом, в просторном шале. Она любила это место и завещала похоронить ее в монастыре, в заготовленном ею для себя мавзолее. Но умерла княгиня во Флоренции, и лишь много десятилетий спустя, в 1957 г., ее останки, во исполнение воли почившей, были перенесены на Елеон.

Гробницы пророков

Вправо от выхода из монастыря «Отче наш» дорога ведет в Вифагию, влево вниз, к Гефсимании.

Но мы вернемся к панораме и спустимся на несколько ступеней по лестнице справа от обзорной площадки. Слева от нас будет огражденное место с воротами, принадлежащее Русской Православной Церкви за рубежом. Внутри, в тени немногих деревьев, под землей расположены Пещеры Пророков.

Участок под названием Карм аль-Хараб, или «Гробницы Пророков» (Кабур уль-Энбия), на склоне Елеонской горы приобретен у местных арабов архимандритом Антонином в 1883 г. Памятник известен с XIV в. По преданию, здесь находятся гробницы пророков Аггея, Захарии и Малахии – из числа двенадцати «малых» пророков. Впрочем, сам Антонин не верил этому преданию. После смерти Антонина участок был переведен на имя председателя ИППО великого князя Сергия Александровича. В 1912 г. членом РДМ, иеромонахом Иларионом (Шамотиловым), построен на участке дом (в нем и теперь живет арабская семья, охраняющая участок).

Современные археологи датируют этот лабиринт временем не ранее IV–V вв. – в соответствии с надписями, найденными на наружных стенах и сообщавшими, что здесь похоронены христиане из Сирии или Месопотамии, бывшие, очевидно, на поклонении в Иерусалиме.

Вокруг русского участка раскинулось старое еврейское кладбище. Возможно, могила одного из пророков древности действительно находилась неподалеку и дала имя этой древней усыпальнице.

Там же, на юго-западном склоне Елеонской горы, напротив участка с Гробницами пророков, находится участок Карм уль-Газаль (Karm-el-Ghazal), или по-другому Место Каллистрата, приобретенный архимандритом Антонином по частям в 1881–1884 гг.

Храм Dominus Flevit

От Гробницы пророков, вниз по дорожке, ведущей в Гефсиманию, находится с правой стороны небольшой францисканский монастырь с храмом, именуемым Доминус Флевит (в переводе с латинского: «Господь плачет»). Храм построен в 1955 г. архитектором Антонио Барлуцци.

...В Вербное воскресенье, за пять дней до Голгофы, когда Спаситель, совершая торжественный свой Вход в Иерусалим, спускался с Елеонской горы к Золотым Воротам, Он замедлил на одной из террас и при виде залитой солнцем панорамы Святого Города с величественным многоукрашенным Храмом не удержался, заплакал.

Иерусалим! Иерусалим! избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать сынов твоих, как птица собирает птенцов под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст (Лк. 13, 34–35).

Как можно выразить языком архитектуры плач Иисуса?

Барлуцци накрывает храм черным куполом, нарочито отягченным книзу, словно оплывающим в форме слезы. И по углам кровли ставит тонкие не то вазоны, не то ампулы – говорят, в такие античные плакальщицы в буквальном смысле слова «собирали» слезы.

Снаружи храм выглядит как небольшая часовня. Он представляет собой в плане крест, или, точнее, квадрифолий. В силу особой камерности внутреннего пространства каждая линия властно направляет твой взгляд вверх – к сводчатой золотой чаше купола.

В восточном «лепестке» квадрифолия – ниша с мраморным византийским алтарем, вокруг которого бережно расчищен мозаичный пол раскрытой археологами церкви. В левом, южном, «лепестке» – полукруглая плита с текстом Евангелия от Луки – о том, как на этом самом месте заплакал Иисус. В правом, северном, над входными дверьми – ктиторская доска с надписью: «Христу Плачущему – при Кустоде Святой Земли отце Гиацинте Фаччио, архитектор Антонио Барлуцци, Италия, Канада и Мексика – приносят в лето Господне 1955». (Перечислены страны, участвовавшие в финансировании проекта.)

Бросается в глаза, что алтарь обращен не к востоку, а к западу. В момент Евхаристии в полуовале окна, за решеткой в форме тернового венца, с причастной чашей и гостией посередине, – верующие видят прямо перед собой весь Иерусалим с Золотыми воротами, золотым куполом мечети Омара и серым – ротонды Гроба Господня. Он – символически – и является в данном случае подлинным Алтарем.

...Храм «Господь плачет» стал последним в авторском списке великого францисканского зодчего Антонио Барлуцци.

Виффагия

Если от монастыря «Отче наш» пойти на восток, вправо, вскоре достигнем Виффагии («Дом незрелых смокв») – евангельского селения, куда привели Спасителю, по его указанию, ослицу и осленка (см. Мф. 21, 1–9) и откуда началось торжественное Его шествие в Иерусалим (см. Ин. 12, 12). Оно лежит на невысоком холме на восточном склоне Елеона. Окрестности Виффагии славились в свое время обилием фиговых деревьев (смоковниц): где-то здесь, у дороги, Господь проклял бесплодную смоковницу – настолько, очевидно, ее бесполезность бросалась в глаза...

На вершине холма лежит православный монастырь во имя Входа Господня в Иерусалим. Его строительство, начатое еще в начале XX в., завершилось совсем недавно, лет двадцать назад. От небольшого храма обители начинается православный крестный ход в Неделю ваий – наше Вербное воскресенье. Здесь, в небольшой пещерке-часовне, показывают камень, с которого Господь воссел на осленка.

Это у нас, на Руси, весной первыми распускаются вербы. Потому они и стали знаком бессмертия, воскрешения из мертвых. А в Иерусалиме...

Сразу после того, как Господь воскресил в Вифании праведного Лазаря, слух о чуде распространился повсюду. На другой день весь город в праздничных одеждах, с финиковыми вайями – молодыми побегами пальм в руках, вышел встречать пророка и чудотворца из Назарета. Пальмовые ветви – символ победы. Народ приветствовал Христа криками: «Осанна в вышних (т.е. Ангелы поют Ему славу!) Благословен грядый во имя Господне».

Не пройдет и пяти дней, как тот же народ, глухой к истинному Богосыновству, станет кричать: «Распни, распни Его!» Праздник Входа Господня в Иерусалим есть введение в Страстную седмицу, духовное вступление каждого из нас – вслед за Христом – на крестный Его путь.

С давних пор участие в торжественном крестном ходе с вершины Елеона стало исключительным символом паломничества в Иерусалим. По самому смыслу слова, носящий пальмовую ветвь, – это и есть паломник.

У подножия православной Виффагии находится францисканский монастырь, посвященный тому же священному событию.

Во время его строительства, в 1876 г., на этом месте был обнаружен древний монолитный камень в форме правильного куба с расписанной фресками штукатуркой по бокам. Считается, что он служил престолом существовавшего здесь когда-то, в XII в., храма крестоносцев. Впрочем, место, где он был обнаружен, почиталось священным за много столетий до того, как появились здесь крестоносцы. Они построили свою церковь на развалинах существовавшей здесь издревле церкви византийской. Фундаменты крестоносцев видны близ алтарной апсиды современного храма. Большая фреска в алтарной его нише, над престолом, представляет традиционную иконографию Входа Господня в Иерусалим. Алтарь в церкви устроен так, как теперь не делается в католических храмах. Здесь священник совершает мессу спиной к верующим, как бывает при православном богослужении и как было в католических храмах в прежние времена.

Главной святыней храма является расположенная слева от алтаря и окруженная декоративной железной решеткой Виффагийская стела – так называют католики вышеупомянутый древний камень. Мы сказали уже, что он покрыт по сторонам старинными фресками, иллюстрирующими события, происходившие здесь и в соседней Вифании. На одной стороне изображена встреча Иисуса и Марфы. На другой – два ученика приводят к Иисусу ослицу и осленка. Третье изображение представляет Лазаря, восстающего из гроба. На четвертой стороне камня, обращенной к алтарю, изображены толпы народа с пальмовыми ветвями, которые люди бросают к ногам Спасителя.

В 1950 г. эти фрески были отреставрированы, а пятью годами позже фресками были украшены также и стены храма. Напоминающие колорит пустыни своими коричневыми тонами, фрески на стенах также посвящены сюжетам, связанным с событиями Вербного воскресенья.

Реставрацию и перестройку храма осуществил в 1950-х гг. архитектор Антонио Барлуцци, с творениями которого мы уже не раз встречались. Тройная арка над алтарем образует как бы величественный портал, воплощая в пластической архитектурной форме идею Торжественного Входа. В высокой, пристроенной с запада, башне, также основанной на древних фундаментах, трехарочное сквозное окно с белокаменным наличником смотрится как миниатюрный портик второго этажа, «рифмующийся» с таким же белокаменным порталом. Еще выше – большой белокаменный медальон с характерным францисканским пятикрестным знаком – бывшим гербом предводителя крестоносцев Готфрида Бульонского. Третий ярус составляет площадка с зубчатой балюстрадой, придающей башне облик средневекового замка. Соответственно и стены всей западной пристройки, осуществленной Барлуцци, нарочито скошены под углом вверх и «подперты» у основания невысокими контрфорсами.

Отсюда начинается католический крестный ход в Пальмовое Воскресение (так называют католики Неделю Ваий) – за неделю до их, католической, Пасхи.

Вифания

Старое Иерихонское шоссе (новое обходит гору Скопус и Елеон слева), миновав Гефсиманию, идет сначала, медленно поднимаясь вдоль подножия Елеона, на юг, в сторону покрытой зелеными купами пиний горы Соблазна, потом, с перекрестка Рас аль-Амуд, поворачивает на юг, огибает Елеонскую гору и достигает, наконец, лежащего на южном ее склоне арабского селения аль-Азария («Лазария»).

Селение сформировалось здесь в христианское уже время, с IV в., вокруг гробницы праведного Лазаря. Древняя Вифания лежала выше по склону, непосредственно соседствуя с Виффагией, откуда совершил Господь Свой торжественный Вход в Иерусалим.

Вифания (в переводе, по одной версии, «дом фиников», по другой – «дом Анании») занимает в Евангелии совершенно особое место. Каждый раз, когда Иисус по Иерихонской дороге шел с учениками в Иерусалим, их путь проходил через это селение. Здесь жил Его друг Лазарь со своими сестрами Марфой и Марией.

Мало о ком сказано в Евангелии: друг Христов. О Лазаре сказано. «Лисы имеют норы и птицы гнезда, а Сыну Человеческому негде приклонить главу Свою» – так говорил о Себе Господь. В доме Лазаря, окруженный заботой попечительных сестер Марфы и Марии, он мог приклонить главу, найти мир и покой. Ни разу не сказано в Писании, чтобы Иисус остался ночевать в Иерусалиме, «городе, побивающем пророков». Там он учил, проповедовал, обличал, – всегда среди толпы, в шуме, зависти и недоброжелательстве. Отдыхать уходил на Елеон – или в Гефсиманский сад, к гробнице Иоакима и Анны (там будет впоследствии погребена и Пресвятая Дева Мария), или сюда, в Вифанию, к Лазарю и его сестрам.

Одного этого факта было бы достаточно, чтобы сделать безвестное скромное селение святым и поклоняемым местом на земле. Но Вифания – больше, чем просто дом в финиковых садах. Вифания – дом первого на земле воскрешения из мертвых.

...В тот раз Он вел учеников издалека, из- за Иордана, ибо уже сгущались тучи и всюду говорили, что иудеи «ищут убить Его». Еще там, за Иорданом, Христос узнает (Марфа прислала сказать), что Лазарь болен. Но Он медлит, словно чувствует, как когда-то в Кане Галилейской: «Еще не пришел час Мой». Он вообще не любит чудес. Помните, как Он говорил с осуждением: «Род сей требует чудес и знамений». Это сказано про весь род человеческий. Требование чуда – одно из искушений, которые Он отверг на Сорокадневной горе. Но на этот раз, через два дня, Господь говорит: «Пойдем опять в Иудею. Лазарь, друг наш, уснул, но Я иду разбудить его». И когда ученики не поняли, что Он говорит не об обычном сне, Иисус сказал им прямо: «Лазарь умер, и радуюсь за вас, что меня не было там, дабы вы уверовали; но пойдем к нему» (см. Ин. 11, 7–15).

Примерно за километр от Вифании, на той же Иерихонской дороге, находится место, где Марфа встретила идущего Иисуса. На этом месте расположен греческий православный женский монастырь, который так и называют «монастырем Встречи».

Современные здания обители и прежде всего ее соборный храм построены в 1879 г. на месте более древнего монастыря архимандритом Спиридоном, уроженцем Кипра, впоследствии Патриархом Антиохийским. Ктиторская надпись над западными дверьми храма гласит: «Сей святой храм поднят из руин, раскопан, расчищен и расширен благочестивым желанием и тщанием архимандрита Святого Гроба Спиридоном и освящен Иерофеем Первым, Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским, во имя Спасителя – в память о том, что на этом месте встретили Его сестры Лазаря Марфа и Мария». Главной святыней храма является находящийся сейчас справа от алтаря камень, на котором сидел Спаситель, отдыхая после долгой дороги, беседуя с Марфой и Марией.

...Тогда Марфа сказала Иисусу: Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог. Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала Ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день. Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет (Ин. 11, 21–25).

Потом Марфа послала за Марией, и соседи, которые были с ней в доме, видя, что она поспешно встала и вышла, пошли за нею. «Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею иудеев плачущих, Сам восскорбел духом и возмутился». Именно от этих слез, тысячелетних слез о неизбежном уходе родных и близких – возмутился духом Спаситель. Начинается восстание против смерти. Окончательная победа придет с Воскресением Христовым в Пасхальную ночь. Но начался бунт здесь, в Вифании, – бунт против целого мира, подверженного закону греха и тлена.

Христос велит отвести Его к гробнице Лазаря – это была, как сказано в Евангелии, обычная древнееврейская гробница-пещера, «и камень лежал на ней» – и просит отодвинуть камень.

И, помолившись, приказывает, почти кричит:

– Лазарь, гряди вон!

И встал мертвец. Весь, по иудейскому обычаю, спеленутый и связанный, с гробным покровом на голове. И Господь сказал: «Развяжите его, пусть ходит».

С первых веков христианства Вифания привлекала внимание верующих. Гроб Лазаря уже в IV столетии был отмечен храмом. Его фундаменты, в том числе алтарную абсиду, нашли при раскопках в 1881 г. под мечетью, которую арабы называют Аль-Узейр (еще один искаженный вариант имени Лазарь). Современный вход в пещеру – по узкой, изогнутой лестнице в 24 ступени – не является первоначальным. Когда была выстроена в XVI в. мечеть, первоначальный вход – из атриума древней церкви, находившейся в нескольких метрах ниже по склону, – был перекрыт мусульманами. Господь подходил к гробнице именно с той стороны, с востока. Мы теперь спускаемся с северной стороны, через дверь и лестницу, высеченную в скале с разрешения турок францисканцами в 1613 г. Не круглый отвальный камень, как можно было бы ожидать, а горизонтальная плита, как и сказано в Евангелии, накрывает вход в гробницу. Под нею, спустившись на три ступени, согнувшись, почти на корточках, проникают паломники непосредственно в погребальную камеру. В ней с трех сторон – углубления в стене, так называемые «локулы», куда помещались тела усопших, или оссуарии (костницы).

Гробница подобно виденным уже нами Гробу Господню и Гробу Богородицы в Гефсимании, тоже пуста. Воскрешенный Лазарь проживет еще долгую жизнь, будет епископом на острове Кипр, в Киттионе (нынешняя Ларнака), там в преклонном возрасте умрет во второй раз и будет погребен. И – своеобразный знак судьбы – гробница в Ларнаке тоже останется пустой: мощи святого в византийское уже время будут перенесены в Константинополь...

Но это потом. А сейчас – благодарные и ликующие Марфа и Мария склонились к ногам Господа у могилы воскресшего брата. И будет пир в доме Симона Прокаженного – развалины его странными зубцами торчат на взгорке непосредственно за гробницей Лазаря (католические авторы считают, что это развалины башни, выстроенной королевой Мелисендой в 1143 г. для защиты основанной ею здесь женской бенедиктинской обители).

В доме Симона Прокаженного находит свое продолжение вифанская история.

Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла их волосами своими, и дом наполнился благоуханием. И когда раздались лицемерные укоры Иуды Искариота, что, мол, лучше было бы «продать это миро и деньги раздать нищим», Спаситель горестно ответил: «Что смущаете женщину? Она доброе дело сделала для Меня. Возливши миро сие, она приготовила Меня к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала» (см. Мф. 26, 10–13).

Эти слова оказываются решающими для Иуды. «Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников»...

Праотец Авраам, когда нужно было купить землю для погребения Сарры, купил ее у Ефрона Хеттеянина за 400 сиклей серебра. И притом оба, продавец и покупатель, считали эту сумму ничтожной: «Для меня и для тебя что это» (Быт. 23, 15). Теперь за Сына Божия предлагают всего лишь тридцать – на которые можно было купить несколько квадратных саженей скалистой Акелдамы – «Земли крови». Так Вифания стала не только домом дружеской любви, верности и воскресения, но и домом предательства...

Рядом с домом Симона Прокаженного находится греческая православная церковь, построенная в 1968 г. Выше по склону археологами раскопано подлинное место древней Вифании (найденные предметы свидетельствуют о непрерывности жизни в ней – при персах (в VI в. до н.э.), при Александре Македонском, при римлянах, византийцах, крестоносцах, мамлюках). Ниже по склону, рядом с развалинами древней византийской церкви, из атриума которой был «правильный», первоначальный вход в пещеру гроба, архитектор Антонио Барлуцци построил в 1952 г. один из лучших своих храмов.

...Только после войны, в 1947 г. Барлуцци смог вернуться в Иерусалим. Оказалось, что дом его давно занят английскими солдатами, Антонио никогда больше не переступит его порога. Он поселяется в Вифлееме, где братия местного францисканского монастыря поручила ему реставрацию старинного клуатра – внутреннего монастырского двора времен крестоносцев, неотъемлемого архитектурного элемента католических монастырских комплексов, служившего традиционно убежищем уединенных молитв и медитаций, а в конце прошлого столетия безжалостно урезанного и искаженного при строительстве храма Святой Екатерины.

Церковные перестройки XIX века (как католические, так и православные) еще не знали – да так ли уж знают и сейчас? – последовательной идеологии «исторического стиля», с традиционализмом новой и ориентацией на максимальную сохранность старой архитектурной формы. Установка Барлуцци на сознательную и возможно точную стилизацию клуатра именно XII в. стала возможной лишь в середине века двадцатого. Да и теперь казалась многим не то причудой, не то... непозволительным новаторством. К счастью, материал для стилизации был. Из 64 колонн, которые украшают сегодня сводчатые галереи вифлеемского клуатра, реально к эпохе крестоносцев относится порядка двадцати, остальные – новодел. В рамках небольшого замкнутого пространства Антонио сделал, пожалуй, максимум возможного. Помимо восстановленной симметрии трех сторон монастырского двора, примыкающего к храму, с разнообразными вышеуказанными колоннами (говорят, ни одна не повторяет полностью другую), архитектор поставил в центре клуатра столп со статуей блаженного Иеронима, основателя Вифлеемской обители. Иероним, известный прежде всего как создатель латинского перевода Библии – так называемой Вульгаты, – долгие годы до самой смерти (в 420 г.) жил в Вифлееме, при храме Рождества, в отдельной пещере-келье, сохранившейся до нашего времени. Полуподвальное окошко из жилища Иеронима выходит как раз в монастырский сад, недалеко от того места, где стоит памятник великому филологу и богослову – та самая увенчанная статуей колонна, которая в полном соответствии с авторским замыслом Барлуцци архитектурно держит весь ансамбль (см. фото стр. 266).

...Осенью 1949-го случилась беда. Антонио начал катастрофически терять зрение. Друзья отвезли его сначала в Амман, в им когда-то построенный госпиталь, затем, весной следующего года, в Рим, где в одной из лучших клиник врачи успешно выполнили операцию по снятию катаракты.

В «пепельную среду» пятидесятого года (так называется у католиков первый день Великого поста, соответствующий нашему Чистому Понедельнику) епископ, возглавлявший богослужение в соборе в Аммане, сказал Барлуцци, что в храме читалась специальная молитва о здравии и сохранении зрения «рабу Божию Антонио, чтобы он и далее мог воздавать хвалу Господу своими храмами». И зрение вернулось к архитектору.

...В 1952–1953 гг. благодарный Антонио возводит храм Воскрешения Лазаря в Вифании.

Это место почиталось христианами с древнейшего времени. На строительной площадке нового храма Барлуцци пришлось иметь дело с археологическими пластами трех разновременных церквей – от византийского периода до эпохи крестоносцев. Все развалины, которые можно было сохранить для будущих поколений паломников, архитектор бережно законсервировал и использовал в качестве окружающей среды.

...Перед ним стояла новая архитектурная – а следовательно, и богословская – проблема: выразить в пластических формах память человечества о впервые свершившемся здесь чуде восстания из мертвых. Бог не только вернул художнику зрение – он обрел и новый духовный опыт, новое видение. Барлуцци приходилось уже работать с различными градациями освещения – от залитой солнцем базилики Преображения на Фаворе до фиолетовых витражных сумерек храма Гефсиманской Молитвы. Храм в Вифании будет весь построен на игре светотени – Смерть и Жизнь, Радость и Скорбь.

Церковь крестово-купольного типа (таких еще не строил Барлуцци), с равноконечным крестом в плане, совсем небольших размеров – чуть больше семнадцати метров в длину и ширину, с подкупольным квадратом, сторона которого составляет около восьми метров. Компактное и со всех сторон изолированное здание легко обойти – и «обсмотреть», – чего тоже никогда не было у Барлуцци в прежних его постройках. Герметические, без окон, стены из твердых пород вифлеемского камня (его так и называют «вифлеемит») увенчаны невысоким куполом, поднятым на восьмерике барабана. В северо-восточном углу, то есть между северной и восточной ветвями креста, поставлена тонкая башня-колокольня, причем гладкая поверхность стен, отсутствие окон (за исключением, кажется, бойницы в одном из ярусов) делают ее похожей не на звонницу – на стройный обелиск.

Простота пространственного решения оттеняется благородством материала, строгостью – хотя отнюдь не бедностью – скульптурного и мозаического убранства. В целом храм производит впечатление мавзолея, надгробного сооружения. Это впечатление усиливается, когда входишь внутрь и оказываешься как бы в подземном святилище ранних христиан. Даже сами алтари (в католическом храме это собственно только престол, в соответствии с первоначальным латинским смыслом слова «алтарь» – «каменное возвышение»), а они помещены Барлуцци не только в главном, восточном рукаве внутреннего креста, но и в северном и южном, выглядят издали в своих сводчатых аркосалиях как древние саркофаги.

Завершает композицию – и определяет атмосферу и общий облик церкви – застекленное круговое отверстие в куполе (по типу римского Пантеона), являющееся единственным источником света в помещении. Свет падает в результате вертикально вниз, чем обеспечивается необычность и напряженность светотеневых градаций. Верхние части храма пронизаны светом – рукава креста остаются в вечной тени.

В каждом из четырех рукавов, в люнете в под аркой свода, – мозаики, изображающие главные, связанные с Вифанией события (художник Чезаре Вагарини). В главном, восточном люнете – Христос, возглашающий: «Аз есмь Воскресение и Жизнь». В левом, северном – знаменитая беседа Христа с Марфой и Марией: «Ты, Марфа, печешься о многом, тогда как одно только на потребу. Мария же избрала благую часть». В южном люнете –сцена воскрешения Лазаря. В западном – мы видим эту мозаику, только когда уже поворачиваемся выходить из храма, – пир у Симона Прокаженного, в доме которого Мария Магдалина возлила на голову Иисусу сосуд драгоценного мира – «помазала его погребению».

Так претворил Барлуцци в камне и мозаике евангельский сюжет о первом воскрешенном от смерти к жизни земном человеке: внизу – приземленность, тьма и «сень смертная», сверху, в струящемся из купола вертикальном свете, – устремление к небу, вера и чаяние Воскресения.

...После Распятия и Воскресения Христова Марфа и Мария должны будут покинуть с братом Вифанию (ибо «первосвященники хотели убить и его»). Останется только пустая навеки гробница да камень в греческом монастыре – тот самый, на котором сидел Господь, когда сестры выбежали встретить Его. Их образ стал в истории символом двух главных видов христианского и монашеского служения: молитвенно-созерцательного духовного полета (Мария, изображаемая на иконах в зеленых одеждах) и практической, деятельной любви и помощи ближним (Марфа, изображаемая в красном). Две стороны одного подвига...

Напротив греческого монастыря на русском участке, приобретенном в Вифании в начале ХХ в. начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандритом Леонидом (Сенцовым), и сегодня действует русская школа для арабских девочек, основанная в 1934 г. современными Марфой и Марией –подругами-шотландками, о которых мы рассказывали выше. Образцом для них была святая преподобномученица Елизавета Федоровна, «княгиня милосердия», как ее называли. Незримые нити связывают Вифанию с Марфо-Мариинской обителью в Москве, на Большой Ордынке, где в храме, построенном в 1908 г. архитектором А.В. Щусевым и расписанном М.В. Нестеровым, изображены восторженная Мария, у ног Учителя, вся поглощенная Его речью, и Марфа, что печется о многом...


Источник: Откровение Святой Земли / Н.Н. Лисовой. - М.: ДАРЪ, 2012 г. - 476 с. ISBN 978-5-485-00372-2

Комментарии для сайта Cackle