архидиакон Павел Алеппский

Источник

Выпуск 2. От Днестра до Москвы

Книга IV. Украина и Киев

Глава I. Украина. – Переправа через Днестр. – Рашков. – Набожность жителей. Церковное пение. – Грамотность – Дети-сироты. – Протяжение казацкой земли.

На другой день поутру, в субботу 10 июня (1654 г.), мы подъехали к берегу великой реки Нистроса (Днестра), которая составляет крайний предел страны молдавской и начало границы земли казаков. Мы переправились через реку на судах. Наш владыка патриарх был одет в мантию и держал в правой руке крест, ибо, по существующему в земле казаков и московской обычаю, благословлять можно не иначе, как только с крестом. В левой руке он держал серебряный посох. Накануне этого дня, по принятому обычаю, наш владыка патриарх известил письмом о своем прибытии. Высадившись на берег, мы подняли деревянный позолоченный крест, заказанный нами в Молдавии, на высоком красном шесте; его нес один из священников, по принятому в земле казаков обычаю; здесь только пред патриархом носят крест на шесте. Навстречу ему вышли тысячи народа, в несметном множестве (Бог да благословит и умножит их!). То были жители города, по имени Рашков. Это очень большой город, построенный на берегу упомянутой реки; в нем есть крепость и деревянный замок с пушками. В числе встречавших были: во-первых, семь священников в фелонях с крестами, ибо в городе семь церквей, затем дьяконы со многими хоругвями и свечами, потом сотник, то есть начальник крепости и города, сердар (войсковой начальник), войско и певчие, которые, как бы из одних уст, пели стихиры приятным напевом. Все пали ниц пред патриархом и стояли на коленях до тех пор, пока не ввели его в церковь. В городе никого не оставалось, даже малых детей: все выходили ему навстречу. Нас поместили в доме одного архонта (знатного человека).

Накануне четвертого воскресенья по Пятидесятнице мы отстояли у них вечерню, также утреню поутру, а затем обедню, затянувшуюся до полудня. Тут-то впервые мы вступили в топи и борения, и настало для нас время пота и труда, ибо во всех казацких церквах до земли московитов вовсе нет стасидиев (сидений), даже для архиереев. Представь себе, читатель: они стоят от начала службы до конца неподвижно, как камни, беспрестанно кладут земные поклоны и все вместе, как бы из одних уст, поют молитвы; и всего удивительнее, что во всем этом принимают участие и маленькие дети. Усердие их в вере приводило нас в изумление. О, Боже, Боже! как долго тянутся у них молитвы, пение и литургия! Но ничто так не удивляло нас, как красота маленьких мальчиков и их пение, исполняемое от всего сердца, в гармонии со старшими.

Начиная с этого города и по всей земле русских, то есть казаков, мы заметили возбудившую наше удивление прекрасную черту: все они, за исключением немногих, даже большинство их жен и дочерей, умеют читать и знают порядок церковных служб и церковные напевы; кроме того, священники обучают сирот и не оставляют их шататься по улицам невеждами.

Как мы приметили, в этой стране, то есть у казаков, есть бесчисленное множество вдов и сирот, ибо со времени появления гетмана Хмеля и до настоящей поры не прекращались страшные войны. В течение всего года, по вечерам, начиная с заката солнца, эти сироты ходят по всем домам просить милостыню, поя хором гимны Пресвятой Деве приятным, восхищающим душу напевом; их громкое пение слышно на большом расстоянии. Окончив пение, они получают из того дома (где пели) милостыню деньгами, хлебом, кушаньем или иным подобным, годным для поддержания их существования, пока они не кончат ученья. Вот причина, почему большинство из них грамотно. Число грамотных особенно увеличилось со времени появления Хмеля (дай Бог ему долго жить!), который освободил эти страны и избавил эти миллионы бесчисленных православных от ига врагов веры, проклятых ляхов.

А почему я называю их проклятыми? Потому, что они выказали себя гнуснее и злее, чем лживые идолопоклонники, мучая своих христиан, думая этим уничтожить самое имя православных. Да увековечит Бог царство турок во веки веков! ибо они берут харач159 и не входят ни в какие счеты по делам веры, будет ли она христианская или нусерийская160, еврейская или самарянская. Но эти проклятые не довольствовались харачем и десятиной с братьев Христа, которых они держали в рабстве, а отдавали их во власть врагов Христа, жестоких евреев, как мы впоследствии об этом расскажем по достоверным данным. Оно не только препятствовали им строить храмы и удаляли священников, знающих тайны веры, но даже совершали насилия над их благочестивыми и непорочными женами и дочерьми. Бог, видя их надменность, коварство и жестокость к их братьям христианам, послал на них своего верного служителя и раба Хмеля, который отмстил им, нанес решительный удар их кичливой гордости, и их несчастием порадовал врагов их, подверг их унижению и презрению, как мы впоследствии расскажем обо всем, их касающемся.

Возвращаемся (к рассказу). По их исчислению, нам предстояло проехать от этого Рашкова, границы государства казаков, до Бутиблия (Путивля), начала пределов московских, около 80 больших казацких миль161. В этих странах длина дорог измеряется милями, а миля у них тянется на расстояние более трех часов быстрой езды верхом или в экипаже со скоростью, большей скорости гонца. Так мы всегда и ездили, по принятому у них обычаю. Польская, или казацкая, миля равняется пяти малым162 милям нашей страны. Эти 80 миль составляют протяжение земли казаков от юга к северу, как мы это впоследствии объясним.

Глава II. Украина. – Дмитрашевка. – Торжественная встреча патриарха. – Причина подчинения Малороссии царю.

Мы выехали из Рашкова в упомянутое воскресенье после полудня с десятью казаками, назначенными нас проводить. Сделав около двух больших миль, к вечеру прибыли в другой город, по имени Димитрашкобо (Дмитрашевка). Мы спустились по склону в большую долину, где встретила нас немалая толпа людей из города, которые помогли нашим экипажам подняться на гору, на коей расположен город. Тысячи тысяч его жителей (да благословит и умножит их Бог!) вышли нам навстречу; тут были: во-первых, семь священников семи церквей города с хоругвями и свечами, затем старейшины города и войско. Когда процессия к нам подошла, наш владыка патриарх, из благоговения к крестам и иконам, вышел из экипажа. По обыкновению, мы надели на него мантию и собрались все вокруг него, поддерживая его полы163. После того как он, приложившись к иконам и крестам, преподал всем благословение, они пошли впереди него, при звучном хоровом пении, которое – а всего более пение мальчиков – колебало гору и долину. Когда мы поднялись в гору и, войдя в ворота городской стены, пошли по улицам города, то увидали многие тысячи мужчин, женщин и детей в таком несчетном количестве, что пришли в изумление от их множества (Бог да благословит и умножит их!) В то время как наш владыка патриарх проходил мимо них, все падали ниц пред ним на землю и оставались в таком положении, пока он не прошел, и тогда только поднимались. Умы наши поражались изумлением при виде огромного множества детей всех возрастов, которые сыпались, как песок. Мы заметили в этом благословенном народе набожность, богобоязненность и благочестие, приводящие ум в изумление. Так мы дошли до церкви св. Димитрия, в которую нас ввели. Протоиерей вошел в алтарь и возгласил: «помилуй нас Боже» и пр., поминая имя христолюбивого царя Алексия, царицы Марии и детей их; потом имя патриарха антиохийского и своего митрополита Сильвестра. При каждом возгласе все в церкви присутствовавшие пели хором трижды: «Господи помилуй!» Протоиерей окончил молебствие. Нашему владыке патриарху поднесли святую воду, и он окропил ею церковь и предстоящих, а потом брызнул и на всех остальных. С пением и свечами они пошли впереди нас и проводили до дома протоиерея, где нас поместили. Вечером дети-сироты, по обыкновению, ходили по домам, воспевая гимны; восхищающий и радующий душу напев и приятные голоса их приводили нас в изумление.

Что касается упоминания в молитвах во всех этих русских, то есть казацких, землях московского царя Алексия, то причина этому та, что в нынешнем году казаки, в согласии с гетманом Хмелем, присягнули царю и подчинили ему свою землю.

До сего времени хан и татары были в союзе с гетманом Хмелем и действовали с ним заодно в войне против ляхов. Во время праздников прошлого Богоявления у ляхов было в сборе до 200.000 войска, а у гетмана Хмеля было более 300.000, да хан имел более 120.000. Союзники напали на ляхов и с Божией помощью одержали победу. Устроив вокруг них язак 164 , то есть окружив их со всех сторон и замкнув в средине, они отрезали подвоз к ним съестных припасов. Говорят, что только от голода умерло их около сорока тысяч. Затем казаки и татары со всех сторон ринулись на них, смяли их полчище и действовали мечом до тех пор, пока не устали и не надоело им. Огромная добыча досталась обоим союзникам, а татары сверх того захватили бесчисленное множество в плен живьем. Никто из ляхов не спасся, кроме тех, кому суждено было долго жить, и эти вместе со своим кралем, то есть государем, бежали в свою столицу, называемую Краков, построенную из камня и окруженную семью стенами, где и укрепились. Хмель с ханом преследовал и осадил их. Рассказывают, что король и польские вельможи, видя, что положение их безнадежно и что они, восемь лет воюя с Хмелем, не имеют сил и средств его одолеть, решились послать к хану и обещали ему и татарам 200 тысяч динаров (червонцев), только бы он оставил Хмеля и, вместо того чтобы быть с ним заодно, стал против него. Хан, получив такое предложение, согласился, и татары, отделившись от Хмеля, ушли в свою землю, уведя с собою в плен из земли казаков до 10,000 человек165. Когда Хмель удостоверился в случившемся, то пришел в сильное негодование и, не видя другого прибежища, кроме московского царя, послал к нему некоторых из своих вельмож, прося и умоляя его, из любви к православной вере, принять его (в свое подданство) и не дать врагам издеваться над ним. С самого начала своей деятельности гетман обнаруживал храбрость и ум, имел чин сотника, то есть юзбаши, и по наследству от предков пользовался для своего пропитания доходами одного города. Прежний польский король питал к нему сильную любовь и, кроме собственного его имени Зенобиос (Зиновий), назвал его еще Ихмилем (Хмелем), что на их языке значит «ловкий».

Глава III. Украина. – История войны казаков с ляхами.

Вся эта страна, называемая Малою Россией, с давних пор и по настоящее время управлялась своими государями. По свидетельству истории, жители ее в правление греческого императора Василия Македонянина были обращены чрез него в христианство. Государем их в то время был Владимир, а столицей город Киюф (Киев)166, и они составляли независимое государство. Но так как ни одному народу невозможно вечно сохранять свою независимость, всеславный Творец отдавал один народ во власть другому для его искоренения, как это происходит с древних времен и по настоящее время. Рассказывают, что этот народ, то есть ляхи, вышел из земель франкских и завоевал все эти страны; доказательство этому ясное: лях по-латыни значит «лев» [а имя страны ляхов на латинском языке Полония]. По этой причине печать их короля, а равно печати их и страны167 носят изображение льва и, кроме того, орла. Оттого же они чеканят монету груш (грош)168 собачий с изображением льва в соответствие своему имени, а свои залтаты (злоты)169 с изображением двукрылого орла. Они хвастают этим, говоря: «мы сыны Александра (Македонского) и его потомков», и еще по настоящее время украшают себя и своих коней крыльями больших птиц. Все это происходит от их заносчивости, кичливости и гордости, ибо нет на всей земле народа, равного им по гордости, надменности и высокомерию, как впоследствии это разъяснится из того, что мы расскажем из их истории, если Богу будет угодно.

Завоевав эти страны, ляхи, по непомерной своей гордости, не захотели поставить им царя, который бы властвовал над ними, но каждый из них, завоевав и покорив какую-либо землю, становился ее правителем, и так шло от отцов и дедов до сего времени. Над собою они поставили чужестранца и назвали его кралем, то есть большим беем, назначив ему земли для прокормления. Положение его таково, что он не может вершить никаких дел, ни важных, ни малых, кроме как по их совету и приказу. Когда захотят, смещают его и ставят другого по своей воле, но не из своего народа, а чужестранца, дабы он не мог утвердить у них свой род. Такое положение продолжается с того времени доселе.

Потом ляхи овладели множеством городов, увеличив ими свое государство, ибо все окраины его отвоеваны ими от чужих государств. Произошло это потому, что вследствие своего чрезвычайного высокомерия и своей храбрости они победили всех окрестных правителей, навели на них страх и при их помощи завладели частью земель германского государя – он же государь Немса (Австрии), именуемый кесарем, – с большим числом городов и крепостей, овладели, как говорят, пятнадцатью городами государства шведского, что близ государств французского и немецкого, частью земли венгерской и вторглись во владения молдавские. Тридцать лет тому назад они завоевали большой город во владениях московского царя, по имени Смоленск, коего область славится своею неприступностью, и покорили его не мечом, а хитростью. Дело произошло так: дед царя (Алексея), которого Иерусалимский патриарх Феофан в недавнее время рукоположил патриархом над Москвой и который назывался Феодором и был переименован Филаретом, раньше этого поехал к ляхам послом для заключения дружбы от своего сына, царя Михаила; но как ляхи всегда были вероломны и клятва для них ничего не значит, то они держали его у себя заложником до тех пор, пока (обе стороны) не согласились между собою на том, чтобы город этот отдать им, ляхам, и таким средством его избавили от их рук. Словом сказать, они были врагами всем окрестным государям, из коих ни один никогда не нападал на них и не воевал с ними.

Покорив всю землю казаков, они не довольствовались харачем и десятиной с них, но стали отдавать их во власть евреям и армянам и под конец дошли до насилий над их женами и дочерьми, так что казаки, быв государями и властелинами, сделались рабами проклятых евреев. Это первое. Вторым было то, что издревле у ляхов существовало установление обращать 40.000 казаков в (регулярное) войско, дабы они стерегли их от татар. Однако дело дошло до того, что ляхи совершенно отменили это установление, дабы не оставлять у казаков силы. Затем они все увеличивали свое тиранство, и наконец казаки должны были слушать обращенные к ним речи священников-иезуитов, вернее, езидов170, которые стремились всех (православных) искоренить и сделать подобно им, франкам, последователями папы. Сорок лет тому назад они дошли до того, что разрушили все их церкви и прекратили у них священство, и довели свое безбожие и тиранство до такой степени, что сожгли митрополита земли казаков вместе с одиннадцатью его епископами и священниками, изжарив их в огне на железных прутьях, думая этим устрашить и запугать казаков, – нечестие и ужасы, каких не совершали в свое время идолопоклонники.

В эту пору наши братья казаки терпели великие страдания, и смельчаки из них бежали из-под власти ляхов на остров в устье великой реки Ниброса (Днепра), впадающей в Черное море. Тут они построили большую неприступную крепость, в которой стали селиться храбрые юноши из чужеземцев, но без женщин, и теперь их собралось около 50 тысяч. Они называются Донскими казаками, по-турецки Тонун-казакы171. Своим промыслом они сделали разбой и грабежи на Черном море.

Между тем все казаки терпеливо сносили притеснения и обиды ляхов и испытывали от них тиранство, подобно перенесенному в свое время мучениками, но не роптали и не обращали на них внимания, в терпении покоряясь определению Всевышнего Бога.

Лет тридцать тому назад среди казаков появились три брата в одно время и, поднявшись на ляхов, воевали с ними и разбили их наголову, и собралось вокруг братьев множество войска из казаков172. Они поселились в городе Киеве и построили себе монастырь173. Когда покойный патриарх Иерусалимский Феофан вознамерился ехать в эту страну, они выслали до 5.000 казаков, чтобы провести его из Молдавии, и привели к себе с великим почетом и уважением. Он рукоположил тогда для них митрополита, епископов174 и множество священников, после чего они отправили его в Московию. Ляхи, не имея силы одолеть этих трех братьев, стали вести с ними дружбу с хитростью и вероломством, пока не подослали отравить всех троих ядом, и, умертвив их, пришли и захватили у них все, что могли, истребив их войско всякого рода горькими и гнусными убийствами. Они превзошли меру в тиранстве и насилии над своими подданными и угнетали их до последней степени. На покойного Феофана, находившегося в Москве, они пылали гневом, и потому он, узнав об этом, отправился по дороге чрез страну татар и тем спасся от ляхов.

Вскоре затем султан Осман (II)175 появился более чем с семьюстами тысяч, чтобы отвоевать у ляхов крепость Хотин, которая находится около Молдавии, и известную крепость Каменец, лежащую насупротив. Тогда ляхи смирились пред казаками и просили их, обещая жалованье176, оказать им помощь и отразить от них султана. Казаки охотно стали воевать с ним, ибо они мощны в битвах, и заставили его уйти назад с небольшим числом людей, как это хорошо известно. Под конец войско умертвило его. Между ляхами и турками установилась дружба, и первые отдали туркам крепость Хотин, которою должен владеть господарь Молдавии, а эти наложили на них ежегодную дань в 70.000 грошей и в 30.000 голов крупного и мелкого скота. Но ляхи этого не выполнили.

За добро, оказанное им казаками, ляхи отплатили еще большими гонениями, рассчитывая этим разрушить их единение. Бог, видя их высокомерие, гордость и клятвопреступление, разгневался на них и воздвиг верного раба своего Хмеля для отмщения им и освобождения избранного своего народа от рабства и неволи ляхам, даровал ему крепость и помог уничтожить их всех мечом и пленением, как сказано177: «когда народ превозносится, Бог даст над ним власть другому, чтобы искоренить его».

Когда Зиновий, которого краль ляхов назвал Хмелем, явился и возымел ревность к вере, но не имел ни силы, ни помощника, ни опоры, то сначала послал просить Василия, господаря молдавского, и Матвея, господаря валашского, помочь ему избавить православных казаков от порабощения евреям и проклятым армянам. Вместо того чтобы пособить и вступиться за него во имя веры, они отплатили ему злом, ибо Василий отослал его собственное письмо к своим друзьям ляхам в доказательство верности своей дружбы и вражды к ним Хмеля; а Матвей немедленно отправил к своим друзьям туркам известие о содержании его письма. Хмель, обманувшись в своих надеждах на обоих, неоднократно посылал просить помощи у царя московского Алексея, но последний не захотел внять его просьбе, ибо Хмель был бунтовщиком. Таков обычай государей. Когда его надежды на всех рушились, Творец устроил его дело удивительным образом. Именно, его друг краль условился с ним в тайне, что Хмель поднимет восстание, а он, краль, будет помогать ему войском, дабы истребить всех вельмож ляшской земли и ему сделаться государем самодержавным, править самому, а не быть управляемым ими. Как мы сказали, вельмож было много, и каждый владел большою областью (по наследству) от отцов и предков. Были среди них такие, которые имели свыше ста тысяч войска и менее – до десяти тысяч. Но в своих стремлениях они не были согласны (между собой), и каждый действовал самостоятельно, а потому они и погибли один за другим.

Что же сделал Хмель? Взяв с собою своего сына Тимофея, он, лет восемь тому назад, отправился к казакам, живущим на острове178, и сговорился с ними. Они обрадовалась и отправили его к хану татарскому, чтобы также вступить с ним в соглашение. Прибыв к татарам, он обещал им много добычи, но они ему не верили и опасались его. Тогда он оставил у них своего сына заложником, и они заключили с ним клятвенный договор и, став заодно, послали с ним около двадцати тысяч человек; да из казаков острова к нему примкнуло около пятисот, ибо (и эти) еще боялись. Союзники сделали нападение на пределы ляшской земли. Правитель той области, узнав об этом, выслал против них около сорока тысяч. С помощью Божией казаки напали на них и одержали победу, причем взяли в плен большую часть и захватили много добычи. При виде этого татары чрезвычайно обрадовались179, отослали пленных в свою страну и пошли воевать с этим же правителем, который относился к ним с пренебрежением. И Бог даровал казакам победу над ним. Они завладели всей его землей по прежде состоявшемуся уговору между ними и татарами: «земли и добыча нам, а пленники вам». Так как все подданные были казаки, страдавшие под гнетом тирании и рабства, то они восстали вместе с Хмелем и захватили множество городов. У Хмеля стало до пяти тысяч человек. К нему присоединилось много тысяч татар, когда они увидели большую добычу. Они завоевывали все новые и новые города, избивая их правителей, пока не выступил против них великий гетман, или визирь, называемый на их языке комиссарий, то есть мирахор (шталмейстер) короля, более чем с 200 тысяч войска, исполненный надменности, высокомерия и гордыни.

Рассказывают, что ляхи очистили все свои жилища и отправились на войну с Хмелем. Раскинув табор и палатки, они вели себя так, как будто вышли на веселую прогулку, послав сказать Хмелю: «вот мы вышли к тебе навстречу со своими женами и детьми и со всею пышностью, золотом, серебром, экипажами, лошадьми, со всеми нашими сокровищами и с тем, что есть в наших жилищах». Это было справедливо, потому что они сидели в своих палатках, ели, пали, пьянствовали и смеялись, и хохотали над своим хлопом Хмелем, говоря: «мы все предстали пред тобою, пожалуй к нам и забери сундуки с золотом: вот они все тут». Бог, видя их гордыню и тщеславие, внушил Хмелю хитрость, которую он и привел в исполнение. Именно, в одну ночь казаки отправились туда, где паслись польские кони и, перебив слуг, захватили всех лошадей. Затем удалились и наделали себе знамен по числу своему, то есть у каждого всадника в руке было по знамени, а всего до 5.000 знамен и еще до 50.000 маленьких барабанов. Так они пошли и напали на врагов при утренней заре, когда те спали, считая себя в безопасности. Казаки крикнули среди них и забили во все барабаны; ляхи проснулись, увидали, что со всех сторон их окружают знамена, бросились искать коней, но слуги сообщили им о случившемся. Тогда они потеряли всякую надежду на спасение, и гнев Божий постиг их, ибо они стали избивать друг друга. Казаки докончили резню, всех истребили и захватили их имущество и богатства. Военачальник польский спрятался под телегу, и слуги прикрыли его навозом. Но он не скрылся от казаков: они отрыли его и разрубили на куски, насмехаясь над ним стихами и говоря: «вчера ты смеялся над нами и упрашивал нас завладеть твоим имуществом и богатством, а ныне ты зарыт в навозе, несчастный! Встань, воссядь на трон, великий наш государь! да не горюй!»

Глава IV. Украина. – Продолжение истории войны казаков с ляхами.

Таким образом казаки завладели всей страной и возвратили ее себе, искоренив в ней весь род ляхов, армян и евреев, и Хмель по отношению к ним проявил такие примеры храбрости и воинской хитрости, каких никто не совершил кроме него. Бог даровал ему силу и вспомоществовал его делу с начала до конца его деятельности и своим мечом сокрушил их следствие их великой гордыни и несогласий между собою.

Как мы упомянули, каждый вельможа был самостоятельным и оборонял свою землю сам по себе, не желая, чтобы кто-либо из прочих владетелей помогал ему своими войсками: в их глазах это считалось позором, и никто на это не соглашался. При таких обстоятельствах они вдались в обман и были потерпели поражение; иначе, если бы все они заодно соединились со своим кралем, как это делается у царей и как они сделали раньше при нападении турок на Каменец, совокупив все свои силы, никто бы не сравнялся с ними в могуществе, кроме одного Бога.

Краль их был втайне другом Хмеля, посылал к нему, ободрял и подкреплял его намерения, имел целью уничтожить всех своих вельмож. Прознав наконец об этом, они перехитрили его, опоили ядом, и он умер. Увы! как жаль его! На его место посадили его брата. Когда ляхи под конец убедились, что бессильны сладить с Хмелем, то заключили с ним дружеский договор, с целью обмануть его и отравить; но не могли. Пробовали всякие ухищрения, чтобы умертвить его, но тщетно, ибо Бог был с ним.

В таких отношениях он находится к ним и по сие время. Когда татары охладели к Хмелю и покинули его, последний послал изъявить свою покорность царю московскому. Наконец дело было слажено при посредстве патриарха и по причине ревности московитов к православной вере. Царь прислал Хмелю и всем его вельможам царские кафтаны и пожаловал его в князья по важности его государства. Потом он отправил двух воевод, т. е. министров, с 60 тысяч войска в город Киев. Они построили вокруг него крепость, вооружили и утвердились в ней, чтобы отражать от казаков врагов их ляхов. Царь записал на службу 40,000 казаков с ежегодным жалованьем от казны, присоединив их к своему войску. Между царем и ляхами и их кралем была большая дружба, а потому он отправил своего посла сказать им так: «да будет вам известно, что я требую от вас трех вещей, если желаете, чтобы старая дружба сохранилась между нами: во-первых, так как земля русских, т. е. казаков, стала моею, то вы более не ходите на них войной и не причиняйте им никакой обиды, и как у вас есть татары – и имеют мечети, евреи – и имеют молельни, армяне – и имеют церкви, то наравне с ними считайте и братьев Христа казаков, которые, подобно мне, православные; во-вторых, вы должны именовать меня царем Великой и Малой России; в-третьих, вы должны возвратить мне город моих предков Смоленск со всеми в нем находящимися пушками, военными снарядами и оружием. Если вы согласны на это, прежняя дружба между нами и вами останется; в противном случае знайте, что я пойду на вас войной».

Рассказывают, что ляхи, выслушав это, воспротивились, в особенности один, по имени Радзивил, зять Василия, господаря Молдавии, который был великим гетманом и независимым в той стране, а также и многие другие. Говорят, что краль давал свое согласие, да те не захотели.

Смотри же, что сделали эти негодяи, не имеющие над собою главы. В нынешнем году на Пасхе, именно в ночи на великую пятницу, субботу света и Пасху, они пришли и напали неожиданно на 70–80 базаров180 в стране казаков, зная, что жители их (в эти дни) заняты молитвами в своих церквах и что казаки никогда не берутся за оружие в великий пост. Ляхи (сделали это) главным образом с целью досадить царю, к которому казаки прибегли под защиту. При этом нападении они избили мечом всех, кого застигли, даже грудных младенцев, распарывали животы у беременных женщин и убежали. Услыхав об этом, Хмель послал за ними войско, но их не настигли, а разбили их арьергард, который был весь истреблен вместе с одним из иезуитов, их подстрекавшим. Потом казаки напали на некоторые ляшские базары, перебили всех, кого там нашли, и предали огню, в возмездие за то, что те с ними сделали.

Рассказывают, что царь, сведав впоследствии об этом, чрезвычайно разгневался и снарядился в поход против ляхов, ибо кровь мучеников, ими избиенных, смешавшаяся с кровью Христа, их Господа, накануне Его честнаго распятия, вопияла о них к Богу. Христолюбивому царю было внушено идти на ляхов войной более чем с 600 тысяч. Он вышел из своей столицы, города Москвы, в понедельник, в который было начало Петрова поста, именно в тот самый день, в который мы выехали из Валахии, как мы в этом удостоверились впоследствии. Он пошел на Смоленск и осадил его, послав Хмелю 90,000 ратников, а одного из своих визирей со 100,000 всадников отправил к границам татарской земли, чтобы стеречь тамошние места и не допускать татар выйти на помощь ляхам. Но хан татарский, растратив большие богатства, взятые у ляхов, послал к ним с извинением: «я не имею возможности выступить из своей земли к вам на помощь по причине множества московитов, которые стоят на стороже». Вскоре он умер и на место него стал ханом другой. Вот что произошло.

Глава V. Украина. – Дальнейший путь. – Многолюдство. – Обилие городов. – Укрепления. – Татарские набеги.

Возвращаемся (к рассказу). Мы выехали из упомянутого Димитрашкова чрез его знаменитую деревянную крепость и мосты. Проехав полторы мили, прибыли в другой базар, по имени Хораджкоука (Горячковка). При нашем приближении, также вышли за город навстречу нашему владыке патриарху все его жители, большие и малые, и женщины. Они обыкновенно становились в два ряда; когда приближался к ним наш владыка патриарх, все падали ниц на землю, пока он не благословлял их и не проходил: тогда они вставали. Все мужчины в этой стране носят в руках палки. После того как владыка приложился к иконе и кресту, они пошли впереди нас [с пением] и ввели нас при звоне колоколов в свою церковь во имя св. Михаила. Потом нас повели в трапезу, а нашим лошадям дали травы. Мы пробыли здесь недолго. Нас вышли проводить за город.

Проехав еще две мили, мы прибыли в другой базар, по имени Лясковска (Мясковка?)181, который имеет деревянную стену и крепость. Теперь копают рвы вокруг этих городов из опасения того, что сделали ляхи в ночи перед Пасхой. Навстречу нам также вышли все жители этого города, священники в облачениях, с хоругвями и свечами, при пении детей, и боркоуникос (полковник) Михаил, который стоял вне города с 12000 войска для надзора за границей страны ляхов, Молдавии и страны татар. Нас ввели в церковь во имя Владычицы. В городе есть еще другая церковь во имя св. Николая. В нем мы переночевали. Рано поутру все вышли нас провожать и снарядили с нами несколько ратников.

Проехав две мили, мы прибыли в другой базар, окруженный укреплениями и имеющий внутри деревянную крепость; имя его Жабокриз (Жабокрич). Все также вышли нам навстречу. У них принято петь перед патриархом стихиру: «Царю (небесный?)», а когда он войдет в церковь, поют «Достойно есть», пока он прикладывается к местным иконам, а протопоп возглашает: «помилуй нас Боже». Ничто так не трогало наше сердце, как пение мальчиками от всей души «Достойно есть» и пр. В этом городе две церкви: во имя Рождества Богородицы и св. Михаила.

Наш путь в этот день и далее шел лесом (из деревьев) малул (дуб?). Ляхи, во время своего владычества, имели в нем свою силу, пользуясь им для постройки крепостей, городов и жилищ. Казаки, овладев страной, разделили земли между собою и теперь этот лес рубят, выжигают корни и засевают землю зерном.

Всякий базар и местечко в земле казаков обилуют жителями, в особенности маленькими детьми. Каждый город имеет, может быть, до 40, 60 и более тысяч душ; но дети многочисленнее травы и все умеют читать, даже сироты. Вдов и сирот в этой стране множество; их мужья были убиты в беспрерывных войнах. Но у них есть хороший обычай: они женят своих детей юными, и по этой причине они многочисленнее звезд небесных и песка морского.

Вблизи каждого города или селения непременно бывает большой пруд, образуемый дождевой водой или текущими реками; он называется халистао (хелештеу)182, т.е. садок для рыбы. Посредине он имеет деревянную плотину, на которой лежат связки хвороста, покрытые навозом и соломой; под нею текут протоки, которые вертят мельницы, так что жители имеют вместе и воду, и рыбу, и мельницы, и ни в чем не нуждаются. Все это непременно есть в каждом базаре и маленьком селении. Приспособления, употребляемые ими для вращения мельниц, изумительны, ибо мы видели мельницу, которая приводилась в движение горстью воды.

Знай, что начиная с Валахии и Молдавии в стране казаков и земле московской все дороги проходят чрез средину городов и деревень, при чем путешественник вступает в одни ворота и выезжает в другие, а потайных дорог мимо городов вовсе нет. Это большая охрана.

Мы выехали из Жабокрича, после того как священники в облачениях с хоругвями проводили нас за город по своему всегдашнему обыкновению. По дороге мы переезжали чрез большую реку, на которой чрез небольшие промежутки устроены запруды для скопления рыб и для мельниц, так что мы приходили в изумление: в своей стране мы называем друзов удерживающими землю183, а эти казаки задерживают воду. Проехав две мили, мы прибыли в базар, или вернее город, больше и лучше пройденных нами; имя его Ободоука (Ободовка). В нем есть большое высокое укрепление. Мы въехали таким же образом, как уже рассказывали, по мосту, что над прудом посредине города. Навстречу нам вышли, по обыкновению, священники в облачениях, с крестами и хоругвями, а так же правители города и все его население, не исключая детей и женщин. В городе две деревянные церкви: во имя Успения Богородицы и св. Михаила, величественные и высокие, с куполами и открытыми высокими колокольнями, которые мы видели издалека. Нам случалось посещать величественные церкви зимние и летние, с многочисленными, сердце веселящими, стеклянными окнами; все они выстроены недавно, со времени правления гетмана Зиновия Хмеля (да продлит Господь жизнь его!). Имена у казаков, мужчин и женщин, все даются в честь самых уважаемых святых.

Священники их имеют особый знак: они носят колпаки из черного сукна с черной меховой опушкой, не отличающиеся от бархатных. У богатых из них колпаки из черного бархата с собольим мехом. Протопоп носит суконную шляпу с крестом; богатые – черную бархатную. Пред архиереями они стоят с открытой головой, равно и в церкви.

Мы отправились отсюда в среду утром 14 июня и ехали между многочисленными садами, коим нет счета, и реками справа и слева. Виднелись разнородные посевы вышиною в рост человека, подобные огромному морю по длине и ширине. Проехав одну милю, мы прибыли к довольно большому городу с деревянною обширною крепостью, со стенами кругом, со рвами и пушками; его имя Баланоука (Балановка). Вокруг каждого города, т. е. за крайними домами, бывает деревянная стена, а внутри другая. Над крепостными воротами стоит высокий деревянный брус с изображением распятого Христа (да будет прославлено имя Его!) и орудий Его распятия, т.е. молотка, клещей, гвоздей, лестницы и пр. Распятие существует со времен ляхов. И здесь также вышли нам навстречу. Через час мы выехали отсюда и, проехав еще милю, достигли трех других местечек, лежащих рядом на берегу реки, с тремя деревянными укреплениями и тремя рвами; имя их Самока (Сумовка). Нас повели в церковь в честь св. Параскевы.

Знай, что на дверях каждой из церквей казацких бывает железная цепь, вроде той цепи, которую налагают на шею пленникам. Мы спросили о ней, и нам сказали, что всякому, кто приходит в церковь на рассвете после звона184, вешают эту цепь на шею на целый день, и он остается распятым на дверном косяке, не имея возможности шевельнуться. Это его епитимья.

Через час мы выехали и переправились на судах близ этого города чрез упомянутую широкую реку, называемую Бухо (Буг). Затем мы проехали еще две мили и вечером прибыли к двум базарам с укреплениями, рвами и высокими крепостями внутри. Они называются Соболонка (Соболевка). В одной из крепостей есть одна церковь во имя Господа Христа, в другой – две величественные церкви во имя св. Николая и св. Михаила. Поблизости находятся два большие озера. Ради нас устроили большой крестный ход с хоругвями. Утром в четверг мы встали рано. Проехав менее двух миль, мы достигли другого местечка. Оно возвышенное, с укреплениями и прудами воды вокруг и называется Можука (Мочулка). В нем две высокие церкви во имя Успения и св. Николая. Проехали еще милю и прибыли к трем другим большим местечкам, которые имеют укрепления, каждое отдельно; имя их Стебаноука (Степановка); в каждом из них есть хорошая церковь: одна – во имя Владычицы, другие – св. Михаила и св. Николая. Но они пострадали от огня, ибо эти местечки из числа тех, на кои напали ляхи в пасхальные дни, перебили жителей и сожгли. Вслед за тем мы прибыли к другому местечку неподалеку от тех, с хорошим укреплением, по имени Фажна (Важна). Подле упомянутых местечек находятся пруды, на истоках которых стоят мельницы. Тут есть прекрасная церковь во имя св. Николая. Проехав еще милю, мы прибыли в другое местечко с укреплением и церковью во имя св. Николая. Оно называется Янио (Янов). Тут мы ночевали.

Все эти базары лежат в недалеком друг от друга расстоянии: и так по всей земле казаков. О, какая это благословенная страна! Не успеешь пройти расстояние, равное расстоянию между Алеппо и ханом Туман185, как встретишь по дороге десять, восемь или пять селений. Так на больших дорогах, а что справа и слева от них, то бессчетно. Каждый город непременно имеет три деревянные стены, содержимые в исправности: внешняя связана из отдельных частей186, чтобы конница не могла ворваться; две другие, со рвами между ними, находятся внутри города. Непременно бывает крепость с пушками, так что, в случае если жители будут побеждены неприятелем, который проникнет чрез все три стены, то они могут уйти в крепость и в ней обороняться. Подле городской стены находится большое озеро воды, наподобие огромного рва, и дорога проходит чрез него по узкому мосту. При великой опасности мост разрушают и потому не боятся врага.

Большая часть этих укреплений была построена только из опасения татар, которые появляются в этой стране неожиданно. Обыкновенно, выступая из своей страны, они не сообщают своим ратникам, куда идут, чтобы весть о том не распространилась. Они проходят расстояние пяти, шести дней пути в один день конными отрядами. У каждого всадника четыре, пять заводных лошадей и, когда какая-нибудь из них устанет, он садится на другую. Пройдя таким образом на расстояние месячного пути, они прячутся в горах и степях, ночью неожиданно нападают и убегают, ибо вовсе не имеют силы для войны. Таковы их действия в этой стране. Когда она находилась в руках ляхов, то каждые двадцать, тридцать, сорок или пятьдесят базаров были во власти одного бея, а казаки были его подданными, вернее рабами: их заставляли работать днем и ночью над сооружением этих укреплений, копаньем рвов и прудов для воды, очищением земель и прочим. Когда же овладел правлением гетман Зиновий Хмель (дай Бог ему долго жить!), то они получили все права и власть над тем самым, над чем в работе томились и страдали: враги обманулись в своих расчетах.

Глава VI. Украина. – Дальнейший путь. Разоренные местечки. Хмельницкий и казаки. Дворцы польских вельмож. Умань. Особенности церковной службы.

Вставши утром в пятницу, мы проехали одну милю и прибыли в местечко, или базар, по имени Явбаз (Обозовка?). Оно окружено прудами воды с мельницами. В нем есть красивая церковь. Крепость же и все стены сгорели, ибо это местечко из числа тех, которые были сожжены безбожными ляхами в ночи перед Пасхой. Так как этот город был хорошо укреплен, то жители соседних базаров бежали в него. Неверные осадили их, и как люди были не готовы в обороне, то враги одолели их, набросились на них и всех избили мечом; таким образом они сделались соучастниками Господа их Христа в страданиях. Их было тысячи. Вокруг этого города есть еще четыре базара, с которыми было поступлено так же.

Не останавливаясь, мы проехали еще одну малую милю и прибыли в местечко, по имени Талалайока (Талалаевка), с которым было сделано то же. Вскоре затем мы достигли другого базара, вблизи первого, по имени Городока (Орадовка). Укрепление его сожжено, но в нем осталось небольшое число людей. Наши сердца разрывались за них и по причине случившегося. Однако они вышли нас встретить по обычаю и привели нас в великую церковь, во имя св. Михаила. До сих пор мы не видели в земле казаков подобной ей по высоте и величественности ее пяти куполов. Решетка галереи, окружающей церковь, вся точеная, и колокольня над ее вратами также имеет решетку. Церковь эта новая, но жителям не удалось порадоваться на нее. Все мы много плакали по тем тысячам мучеников, коих убили враги веры и обманщики в этих сорока или пятидесяти местечках, в числе, может быть, 80 или 90 тысяч душ. О, неверные! О, нечистые люди! О, жестокие сердца! Что сделали женщины, девицы, дети и младенцы, чтоб их убивать? Если у вас есть мужество, идите воевать со старцем (да продлится его жизнь!), который сделал вас посмешищем мира, избил ваших вельмож и князей, истребил ваших храбрецов и отважных мужей и обратил вас в предмет презрения и посмеяния смотрящего. Его имя Хмель187. Какое это прекрасное имя: ловкий! Сами ляхи назвали его Хмелем, а слово «хмель» у них значит: ловкий. Так его назвал краль. Они применили к нему это прозвище «Хмель», по имени растения, которое у них произрастает; оно похоже на фасоль цветами и листьями, но вьется по деревьям подобно лефляфэ 188 . Этот род лефляфэ они сеют во всей этой стране в своих огородах и садах, где оно вьется по длинным жердям, которые они ставят для сей цели. Его плоды собирают после увядания цветов, которые испещрены зелеными пятнами, и кладут их в кипящую жидкость, которую они обращают в спиртной напиток, именно (кладут) в отвар овса189 (семени, похожего на пшеницу), из коего выгоняется крепкий спирт]. Зимою оно обыкновенно вянет и засыхает, а когда наступает весна на Пасхе, оно дает росток и поднимается. Поэтому они и сравнивали с ним Хмеля, ибо во время поста он прекращаете войну и битвы, слагает меч и ведет мирную жизнь у себя дома. Тогда являются те, у которых лет ни главы, ни веры, жгут, разоряют и убивают вплоть до Пасхи, а он сидит спокойно. Но когда наступит светлая Пасха [с ее цветами], он поднимается и к нему собирается 500.000 бойцов, воителей за веру православную, ратующих до самопожертвования по любви к Господу их, а не из желания получать содержание или иные выгоды. Хмель теперь может гордиться этим пред царями всей земли, ибо у него более 500.000 ратников, которые служат без всякого содержания. По его зову они являются к нему на помощь со своим запасом съестного и всего им необходимого. И они все, и он, от праздника Пасхи до великого заговенья190, обитают в степях, в разлуке с женами и детьми, в целомудрии и совершенной чистоте. В таком положении они находятся из года в год до сих пор, вот уже восемь лет. Какой это благословенный народ! Как он многочислен! Какая (строго) православная вера! Как она велика! Столько тысяч их убито [в сражениях или при нечаянном нападении], столько тысяч татары увели в плен, и все-таки они теперь насчитывают такое огромное множество войска (да будет благословен их Творец!).

Но сколько ляхов перебили казаки! сотни тысяч с женами и детьми, не оставляя из них ни единого. Мы усматривали дворцы их вельмож и правителей, находящиеся внутри крепостей, с большого расстояния, по той причине, что их высота с куполами и решетками громадна. Кто их осматривает и входит туда, восхищается их изяществом и устройством, а также их каптурами, кои много выше кипарисов; это места для огня, который разводят зимою. Теперь эти дворцы в развалинах, безлюдны и служат убежищем собакам и свиньям. Что касается породы жидов и армян, то их вконец истребили. Красивые дома, лавки и постоялые дворы, им принадлежавшие, теперь сделались логовищем для диких зверей, ибо Хмель (да будет долга его жизнь!), завладев этими многочисленными городами, истребил в них целиком все чужие народы, и теперь эта страна занята чисто-православными казаками.

Возвращаемся (к рассказу). Жители упомянутого города просили нашего владыку патриарха освятить их церковь, ибо проклятые ляхи в нее входили, разбили образа и осквернили ее. От Пасхи по сию пору в ней не служили, ожидая проезда чрез город архиерея, который бы освятил ее для них. Наш владыка патриарх совершил водосвятие и освятил церковь.

Тотчас после этого мы выехали и, сделав еще две (большие) мили, прибыли в большой город, разделенный на три крепости, из коих каждая на одной стороне. Третье из этих укреплений представляет огромную деревянную цитадель на возвышении, которую в настоящее время строят вновь: копают рвы, укрепляют прочными башнями и снабжают пушками. Имя города Хумано (Умань). Все по обыкновению вышли встретить нас с хоругвями и свечами, священники и дьяконы в облачениях, вместе с полковником Симеоном и его войском. Он стоял вне этого города со своим многочисленным отрядом для надзора за границей татар и ляхов.

Замечено нами, что на шеях лошадей вельмож в стране казаков висит серебряный крест, а на шеях лошадей воевод в Московии и между глазами и на уздечках все пространство покрыто золочеными крестами.

Нас привели в величественную высокую церковь с железным куполом красивого зеленого цвета. Она очень обширна, вся расписана и построена из дерева. Ее серебряные лампады со свечами прекрасного зеленого цвета многочисленны. Над нарфексом красивая звонница. В нем есть высокая решетка, обращенная к хоросу; за нею стоят певчие и поют по своим нотным книгам с органом191; голоса их раздаются подобно грому. Этот город есть первый большой город в земле казаков; его дома высоки и красивы, большая часть принадлежала ляхам, евреям и армянам; они со многими округлыми окнами из разноцветного стекла, над которыми висят иконы. Горожане одеты в очень хорошее платье. В городе девять великолепных церквей с высокими куполами: во имя Воскресения, Вознесения, св. Троицы, Рождества Богородицы, Успения, св. Михаила, св. Николая, Воздвижения Креста, а также в честь св. Пасхи; ибо этот город был центральным и столичным при ляхах и заключает много их царских дворцов.

В субботу мы слушали у них литургию, от которой вышли не раньше, как наши ноги стали никуда не годны от долгого стояния, ибо, как мы упоминали, в церквах у них нет сидений. Они очень растягивают свои молитвы, пение и литургии: в особенности, когда говорит ектению священник или дьякон и певчие, стоящие наверху, поют на их языке: " Хосбуди бумилуй», то есть Кирие элейсон, то каждое поется по нотам около четверти часа. Мы сосчитали, что при «έπωμεν πάντεϛ», то есть «рцем все», священник в земле казаков и в стране московитов возглашает это в пятнадцати прошениях и при каждом прошении «Господи помилуй» поется много раз. Мы насчитали, что они пели «Господи помилуй» при этой ектении до ста раз и точно так же при других ектениях. Читают непременно два апостола и два евангелия. Чтец произносит апостол лучшим напевом, чем мы читаем евангелие, слово за слово. Непременно читают с пением псалмы Давида и прокимен со стихирами на каждый день в течение всего года, также при чтении192 евангелия, «слава Тебе, Господи, слава Тебе», как в начале, так и в конце, поют с органом. Что касается прекрасного пения ими «Достойно есть», то все присутствующие священники с клиросными мальчиками собираются на середину (церкви) и поют эту песнь хором от всего сердца. При упоминании Богородицы все делают земные поклоны, имея голову обнаженною, даже священники. Ты мог бы видеть их, читатель, стоящими в церкви недвижимо, подобно камням. Мы же много страдали от усталости, так что душа у нас разрывалась от изнеможения и тоски. Но с их стороны, как нами упомянуто, мы видели чрезвычайную набожность, богобоязненность и смирение. Они являлись толпами, спеша друг перед другом, чтобы получить благословение и приложиться ко кресту из рук нашего владыки патриарха. Когда мы проезжали по дорогам, то они, видя поднятый на шест крест, хотя бы были заняты в это время жатвой, обращались лицом к востоку, с женами и детьми, и творили крестное знамение; мужчины и юноши бросали серпы и работу и спешили бегом для получения благословения от нашего владыки патриарха. Проезжающие сходили с коней и из экипажей еще издали, отходили от дороги и стояли в ряд с обнаженными головами, пока не проедет мимо них наш владыка патриарх в своем экипаже. Они кланялись до земли, потом подходили, прикладывались ко кресту и его правой руке и уходили.

Возвращаемся. Мы вышли от обедни около полудня. Упомянутый полковник Симеон со своим киайей193 поддерживал под руки нашего владыку патриарха по их обычаю, пока не ввел его в свой дом. Наш владыка совершил для него водосвятие и прочел над ним и его супругой молитву отпущения грехов. Мы сели за трапезу. Когда мы встали, он нас проводил до места нашей остановки.

Глава VII. Украина. – Дальнейший путь. Торжественные встречи патриарха. Дворец Калиновского в Маньковке. Польские правители. Церковь. Армяне и евреи.

Мы выехали из Умани. Полковник проводил нас за город и назначил нам отряд, как раньше. Мы сделали одну милю и прибыли в другой базар с укреплениями и цитаделью, по имени Краснобула (Краснополка). По обыкновению нам была устроена встреча; ибо всякий раз как мы уезжали из какого-нибудь города, один из ратников, нас сопровождавших, опережал нас, везя письмо от полковника ко всем его подчиненным с оповещением им, чтобы они приготовили помещение, кушанья и напитки в количестве, достаточном для всех наших спутников, – нас было около сорока человек: мы и наши служители, наши спутники, игумены монастырей, и их слуги – а также приготовили бы лошадей для наших экипажей и накосили свежей травы для лошадей, ибо, как мы упомянули, в этой стране во все лето до октября бывает зелень и цветы, и мы чрезвычайно удивлялись весенним цветам в летнее время.

Нас обыкновенно встречали за городом, по их обычаю, с хлебом, ради благословения; также, когда мы садились за стол, прежде всего клали хлеб. Жители города вышли нам навстречу на некоторое расстояние за город, как мы уже рассказывали. Бывало, когда приближались хоругви и кресты, наш владыка патриарх, из благоговения к ним, выходил (из экипажа), по своему всегдашнему обыкновению, и шел в мантии на большое расстояние, пока не входили в церковь, откуда мы таким же образом шли до (приготовленного нам) помещения, у ворот которого водружался крест на шесте.

Посетив церковь св. Михаила, мы тотчас уехали и, сделав еще милю, вечером в пятое воскресенье по Пятидесятнице прибыли в большой город с тремя укреплениями и тремя цитаделями, по имени Макука (Маньковка). Он имеет четыре большие пруда; дома его великолепны, красивы: они принадлежали евреям и армянам. В нем четыре церкви: во имя Преображения Господня, св. Михаила, Владычицы и св. Николая. За городом есть монастырь во имя св. Георгия, который теперь строят вновь.

Мы были встречены по обычаю за городом священниками и дьяконами с хоругвями, крестами и многочисленными свечами. Нас ввели в церковь с пением, которое продолжалось, пока протопоп не сказал ектению, поминая имя нашего владыки патриарха антиохийского, их митрополита Сильвестра, гетмана Зиновия и царя Алексия, по всегдашнему обыкновению. Они вышли впереди нас в облачениях со свечами и пением, пока не поместили нас в (приготовленном для нас) доме. Наш владыка патриарх преподал им благословение, и они ушли.

Знай, что в этой земле казаков нет вина, но взамен его пьют отвар ячменя, очень приятный на вкус. Мы пили его вместо вина: что же было делать? Но этот ячменный отвар прохладителен для желудка, особенно в летнее время. Что касается меда, который также варят, то он опьяняет. Варится еще водка, которая делается из фариза 194 (ржи), походящей на зерна пшеничного плевела; она дешева и в большом изобилии.

Вставши поутру в это воскресенье, мы отстояли у них утреню, а потом обедню. Затем я пошел осматривать дворец правителя этого города, которого звали Калиноске (Калиновский). Он был из числа значительных правителей страны ляхов. Главных между ними было четверо: один назывался Потоске (Потоцкий), второй – Комиссари; это тот самый, о котором мы рассказывали, как он был убит в начале правления казаков; он имел 200,000 войска. Третий – этот Калиновский. От города Умани до Рашкова, включая этот последний, все, с другими городами в значительном числе, принадлежало ему и составляло его владение. Ом имел сорок голов лучших ценных турецких коней и двенадцать тысяч собственных храбрецов, одетых все в дорогие платья, да кроме них у него было много тысяч войска. Когда пришел Хмель и воевал с ним и он был разбит, татары взяли его пленником в свою страну вместе с Потоцким. Тогда молдавский господарь Василий поручился за них, пока они не откупились, каждый восемьюдесятью тысяч золотых. Четвертый архонт (вельможа) назывался Фишнафаске (Вишневецкий). Он был третьим правителем по ту сторону реки Днепра.

Василий, освобождая их, имел в виду сделать им доброе дело, чтобы потом они воздали ему лучшим. И точно, они воздали, ибо именно ляхи послали помощь его врагу Стефану воеводе, когда тот шел войной под крепость Сучаву, попали, стреляя из пушек, в Тимофея, сына Хмеля, его зятя, и убили его, как мы о том рассказывали. Василий обманулся в своих предположениях, да и Хмель за это сильно разгневался на него, ибо те двое, вернувшись в свою страну, возобновили войну с Хмелем и казаками, но храбрый Тимофей выступил против них, сразился с ними и, убив обоих своим мечом, стер память их с лица земли.

Что касается палат Калиновского, то они находятся на краю города и видны с большого расстояния по причине своей высоты. Между ними и городом большая река и огромный пруд с мостом. Палаты представляют крепость на вершине высокого холма; вокруг них большой ров и деревянная стена; наружная – связана (из кольев) против нападения конницы, а другая, внутренняя, сплошная. Перед воротами стоят большие пушки, а над воротными столбами с обеих сторон малые пушки. По окружности крепости устроены прочные деревянные башни. Внутри двора есть обширная площадка, в передней стороне которой возвышается великолепное здание – дворец, весь из крепкого, несгораемого дерева малуль (дуб?), гладко обтесанного с четырех сторон, отполированного и совершенно сплошного, так что не заметно склейки, а подумаешь, что весь дом или стена из одного куска в длину и ширину. Длина каждой доски, или четырехугольного бруса, пятьдесят локтей и более, по нашему измерению, а в ширину четыре локтя. По всему громадному дворцу в каждой стороны четыре таких бруса лежат вдоль один на другом до потолка. В этом здании множество помещений, над которыми еще есть комнаты этажами, один на другом. Что касается каптуров и печей, то есть мест для огня в зимнее время, то они громадны, и по высоте много больше кипарисов, проникают до самого верхнего этажа и весьма широки. Близ этого дворца есть огромные конюшни. Мы поднялись по нескольким лестницам на самый верх другого летнего дворца, что над воротами крепости. Это целые дворцы, один над другим, имеющие множество окон со всех сторон. Они походят на постройки горы св. Симеона195 у нас и округа Маарра196; весьма красивы и изукрашены резьбой. Сидящему в верхнем этаже видно, может быть, на расстояние одного дня пути и более, места и дороги, куда он думает направляться. Теперь эти палаты в развалинах, никем не обитаемы и будто плачут по своим прежним владельцам.

Затем мы спустились и пошли к великой церкви, что перед крепостью, во имя св. Николая; так ее назвали теперь казаки. В настоящее время они работают над ее куполами. Она из числа самых великолепных церквей по своей архитектуре, величественности, высоте и размерам. Внутри ее есть отгороженные места наподобие креста, то есть, оба клироса находятся в углублении. Алтарь благолепный, большой; в нем, там, где кафедра (горнее место), стоят четыре огромные деревянные колонны, с резьбой и раскраской, все в позолоте, ничем не отличающиеся от кованых (из золота); над ними возвышается род купола. Что касается тябла, то его делают вновь. На обоих клиросах есть места, где стоят священники и певчие: они остались со времен ляхов. Все колонны и деревянные части церкви, а также аналои, на которые кладут книги, покрыты резьбой и позолотой. Над большим нарфексом есть места с решетками, выходящие на хорос; там стоят певчие и поют с органом. Высота лестницы, ведущей в это место, очень велика. За церковными вратами находится колокольня. Церковный двор окружен деревянной стеной и садиками197.

Равно и все дома этого города красивы и дерево их гладко обтесано и отполировано, ибо, как мы упомянули, они принадлежали армянам и евреям, коих казаки стерли в лица земли, завладев их добром и богатством, их домами, имуществом, садами и землями. Они стоят того, ибо в дни ляхов они-то были правителями и господами, заведовали таможнями и в конец поработили казаков. Когда Творец даровал власть этим последним, то они стерли и самую память об них с лица земли. О, какой это благословенный народ! и какая это благословенная страна! Великое достоинство ее в том, что нет в ней совершенно ни одного чужого иной веры, а только чисто православные, верные и набожные. Какая ревность, свойственная святой душе и чистой вере, поистине православной! Блаженны глаза наши за то, что они видели, уши наши за то, что они слышали, и сердца наши за испытанную ими радость и восхищение. Быв в плену и рабстве, казаки теперь живут в радости, веселье и свободе; построили соборные церкви, соорудив благолепные иконы, честные и божественные иконостасы и знамена с крестами (хоругви). Как мы заметили, церкви одна другой благолепнее, лучше, прекраснее, выше и больше; иконостасы, тябла и иконы одни других красивее и превосходнее; даже сельские церкви одна лучше другой. Люди начали громогласно исповедовать свою веру с новым рвением и предались с большою страстью учению, чтению и церковному пению приятным напевом. И они достойны этого, ибо живут, довольствуясь весьма малым, едят, что случится, и одеваются, во что придется.

Глава VIII. Украина. – Дальнейший путь. Мельницы. Леса. Дети. Домашние животные. Породы свиней.

Встав поутру в понедельник 19 июня, мы проехали две мили и прибыли в другой большой базар, находящийся между горами, с укреплениями и цитаделью, устроенной из обрыва одной из гор, с большим озером, протекающим в долине, на плотине которого стоят четыре мельницы с удивительными двигательными снарядами, как и во всех других мельницах этих стран: поток воды низвергается сверху и приводит во вращение наружные колеса, коих ось вертит мельницы для измельчения пшеницы. Есть также снаряды, которые приводят в действие толчеи для ржи и ячменя, при чем песты то поднимаются, то опускаются в ступы. Рожь употребляют истолченной и размельченной для выкуривания водки, а ячмень варят и извлекают его сок. Имеются еще толчеи для льна, который сеют для изготовления из него сорочек. Между колесами снаружи находятся большие деревянные чаны, в которых во времена ляхов валяли сукна, после того как вода протекала по ним в течение многих дней.

Возвращаемся. Имя упомянутого города Буки. В нем три церкви: во имя Успения Богоматери, св. Михаила и св. Илии. После того как нас встретили по обычаю с хоругвями (жители) и священники и мы побывали в церкви, нашего владыку патриарха попросили освятить для них новую, четвертую церковь, еще неоконченную. Нас новели туда с крестным ходом. Мы вошли. Наш владыка патриарх, совершив водосвятие, окропил всю церковь и алтарь, утвердил престол и жертвенник, освятил их божественным миром, прочел над ними положенные молитвы и наименовал церковь в честь Святого Рождества, затем окропил всех присутствующих св. водой. Бывало, всякий раз как мы вступали в какую-нибудь деревню или город, нас встречали священники с сосудом св. воды, и когда наш патриарх выходил из экипажа и прикладывался ко крестам и образам, которые они держали в руках, а они лобызали его крест и правую руку, то ему подносили сосуд со св. водой и он крестообразно окроплял присутствующих базиликом. Точно так же, когда мы входили в церковь, то после ектении и совершения отпуста обыкновенно ставили для него кресло, дабы он окропил св. водой всех присутствующих одного за другим. При выходе из церкви, он окроплял всех жителей города направо и налево, пока мы не доходили до (приготовленного нам) помещения.

С того времени как мы вступили в землю казаков и до нашего выезда из нее, мы, по их обычаю, безвозмездно пользовались каруцами198 и лошадьми на подмогу для перевозки нашей клади из города в город, ибо наши лошади выбились из сил на этом долгом пути.

Не медля, мы выехали из этого города и сделали четыре мили. Весь наш путь лежал по громадному лесу из деревьев малуль (дуб?). Его рубили, выжигали корни, вспахивали землю и делали на месте него посевы. Так поступали жители во всей этой стране; а в дни владычества ляхов, как нам рассказывали, путешественник не мог видеть Солнца: так были громадны и густы леса, потому что ляхи очень заботились о них и выращивали как сады, о чем нами упомянуто, нуждаясь в лесе для постройки городских стен, укреплений и домов. Казаки же, завладев лесом, разделили землю (на участки), устроили изгороди и межи и рубят его ночью и днем.

Вечером мы прибыли в большой город также с укреплением, водами и садами, ибо эта благословенная страна подобна гранату по своей величине и цветущему положению. Имя города Лисинка (Лисянка). В нем четыре церкви. Ту, что во имя Преображения Господня, мы посетили. Над ее вратами висит новый, весьма большой медный колокол, коего звон мы слышали на расстоянии часа езды. Куполы ее из железной жести. Великую церковь у них называют соборною. Остальные три церкви – во имя Владычицы, св. Михаила и св. Николая. Еще есть большой монастырь во имя св. Троицы; в его церкви мы видели икону Владычицы в образе увенчанной невесты. По всей же дороге сюда мы видали Ее изображения в виде девственницы, непорочной девы с розовыми щеками. В этой церкви висит также люстра из оленьих рогов, наподобие тех, в которых явился Христос Евстафию и говорил с ним.

Из этого города мы отправили к Богом хранимому Хмелю, гетману Зиновию, письмо, в котором извещали его, по обычаю, о своем прибыли, ибо он с войском своим стоял на расстоянии четырех больших миль от этого города.

Во вторник, выехав из города, мы проехали одну большую милю и прибыли в другой базар с укреплением, новым рвом и с прудом, по имени Мадфадкан (Медвин). В нем три церкви: во имя Владычицы, св. Николая и св. Георгия. Тут бывает ярмарка для купли и продажи в праздник Рождества Иоанна Крестителя 24 июня.

Выступив отсюда, мы проехали еще две большие мили по обширному лесу между двумя горами, дорогой узкой и трудной, идущей по долине. Чрез небольшие промежутки дорога перегорожена связанными бревнами для воспрепятствования нападению конницы. С правой и с левой стороны находятся благоустроенные дома, числом около трехсот. На дне долины у них идут один за другим до десяти прудов для рыбы; вода течет из одного пруда в другой, т. е. из протока плотины первого ко второму, от второго к третьему... На прудах мельницы; плотины обсажены многочисленными ветлами.

Заметь, что по озерам всех этих стран растет обыкновенно во множестве желтый цветок нинуфар (кувшинка), а также двойной белый.

Ничто так не удивляло нас, как изобилие у них запасов и птиц, именно: кур, гусей, уток, индюшек, которые во множестве гуляют в полях и лесах, кормясь вдали от городов и деревень. Они кладут свои яйца среди леса и в скрытых местах, потому что некому их разыскивать по причине их множества. В этой стране нет и не знают ни хорьков, ни хищных зверей, ни пресмыкающихся; а если изредка и попадаются змеи, как мы видели одну по пути из Валахии до столицы Московии и убили ее, то они безвредны. Нет у них ни воров, на грабителей.

Знай, что в домах этой страны мы видали людей, животных и птиц (вместе) и весьма удивлялись изобилию у них всяких благ. Ты увидишь, читатель, в доме каждого человека по десяти и более детей с белыми волосами на голове; за большую белизну мы называли их старцами. Они погодки и идут лесенкой один за другим, что еще больше увеличивало наше удивление. Дети выходили из домов посмотреть на нас, но больше мы на них любовались: ты увидел бы, что большой стоит с краю, подле него пониже его на пядень, и так все ниже и ниже до самого маленького с другого края. Да будет благословен их Творец! Что нам сказать об этом благословенном народе? из них убиты в эти годы во время походов сотни тысяч, и татары забрали их в плен тысячи; моровой язвы они прежде не ведали, но в эти годы она появилась у них, унеся из них сотни тысяч в сады блаженства. При всем том они многочисленны, как муравьи, и бессчетнее звезд. Подумаешь, что женщина у них бывает беременна и родит три, четыре раза в год и всякий раз по три, по четыре (младенца) вместе. Но вернее то, как нам говорили, что в этой стране нет ни одной женщины бесплодной199. Это дело очевидное, для всякого несомненное и испытанное.

Что касается их домашних животных и скота, то ты увидишь, читатель, в доме каждого хозяина (да благословится Творец!) десять родов животных: во-первых, лошади, во-вторых, коровы, в-третьих, овцы, в-четвертых, козы, похожие на газелей, в-пятых, свиньи, в-шестых, куры, в-седьмых, гуси, в-восьмых, утки, в-девятых, индюшки во множестве, у некоторых, в-десятых, голуби, для которых есть места над потолками домов. Держат также собак.

Больше всего нас удивляли различные породы свиней разного цвета и вида. Они бывают черные, белые, красные, рыжие, желтые и синие; также черные с белыми пятнами, синие с красными пятнами, красные с желтыми пятнами, белые с рыжими пятнами; некоторые из них пестрые, а иные полосатые в разных видах. Как часто мы смотрели и смеялись на их детенышей! Нам ни разу не удавалось удержать хоть одного из них; несомненно, у них в брюхе дьяволы: они ускользают, как ртуть, их голоса отдаются эхом на дальнее расстояние. Самки их рождают три раза в году: первый раз в своей жизни приносят одиннадцать поросят, во второй раз девять, в третий – семь, в четвертый – пять, в пятый – три, в шестой раз в своей жизни только одного, т.е. нечет; затем они совершенно перестают нести и становятся бесплодными, годны только на убой. Режут обыкновенно самцов, а самок оставляют. Для них есть отдельные пастухи. Что касается кур, гусей и уток, то каждая порода держится отдельно.

Что касается их разнородных посевов, то они удивительны и многочисленны и бывают всевозможных видов. О них скажем в своем месте.

Возвращаемся к описанию трехсот домов в долине. У жителей две церкви. Имя этого места Исай (Исайки). Каждый дом окружен садиком, изгородь которого состоит из вишни, сливы и иных деревьев. Земля в них засажена капустой, морковью, репой, петрушкой, латуком и прочим.

Глава IX. Украина. – Богуслав. Свидание патриарха с гетманом Хмельницким.

Весь упомянутый лес окружен изгородью, и каждая сторона его принадлежит кому-либо из жителей. Выбравшись из леса и узкой дороги, мы проехали еще одну милю – а всего четыре в этот день – и приблизились к большому городу с укреплениями и цитаделью, по имени Богуслафи (Богуслав). Мы переехали на судах большую реку, называемую Рош (Рось). Все шестеро священников упомянутого города в это время уже ожидали нас в облачениях и с хоругвями, а также певчие с прочим народом; с войском было знамя христолюбивого, воинственного гетмана Зиновия из черной и желтой шелковой материи полосами с водруженным на нем крестом. Все они ожидали нас на берегу реки. Когда наш владыка патриарх вышел на берег, они пали ниц перед ним. Он приложился по обыкновению к их крестам и иконам, они же целовали его крест и десницу. Нас повели с великим почетом и уважением в церковь Богородицы, ибо она первая из трех церквей, находящихся в этом городе; вторая – во имя Троицы, а третья – св. Параскевы. В этой церкви Богородицы вместо люстры висит больших размеров олений рог со многими разветвлениями: концы его обделаны и в них вставлены свечи.

Что касается гетмана Хмеля, то он со своими полками стоял вне этого города. Ему послали известие о нашем прибытии. В среду поздним утром пришла весть, что гетман едет приветствовать нашего владыку патриарха. Мы вышли встретить его вне нашего жилища, подле которого пролегает путь в крепость, где для гетмана было приготовлено помещение. Он подъехал от городских ворот с большой свитой, среди которой никто не мог бы его узнать: все были в красивой одежде и с дорогим оружием, а он был одет в простое короткое платье и носил малоценное оружие. Увидев нашего патриарха издали, он сошел с коня, что сделали и другие, бывшие с ним, подошел к нему, поклонился и, дважды поцеловав край его одеяния, приложился ко кресту и облобызал его правую руку, а наш владыка патриарх поцеловал его в голову. Где глаза ваши, господари Молдавии и Валахии? Где ваше величие и высокомерие? Каждый из вас ниже любого из полковников, его подчиненных: Господь по правосудию и справедливости осыпал его дарами и наделил счастием в мере, недостижимой царям. Он тотчас взял под руку нашего владыку патриарха и пошел с ним шаг за шагом, пока не ввел его вовнутрь крепости, при чем плакал. Они сели за стол и вместе с ними полковники. О, читатель! ты мог бы быть свидетелем разумности его речей, его кротости, покорности, смирения и слез, ибо он был весьма рад нашему владыке патриарху, чрезвычайно его полюбил и говорил: «благодарю Бога, удостоившего меня перед смертью свиданием с твоею святостью». Он много разговаривал с ним о разных предметах и все, о чем просил его наш патриарх, он покорно исполнил. Именно, господарь Валахии кир Константин и вельможи валашские были в большом страхе перед гетманом, ожидая, что он невзначай появится у них со своим войском по причине избиений, пленения и прочего, совершенного господарем Матвеем, когда войско его разбило казаков; они очень просили нашего владыку патриарха ходатайствовать за них перед гетманом и прислать им от него письмо, которое успокоило бы их умы. Гетман исполнил его просьбу и послал им желаемое. Также и новый господарь Молдавии Стефан сильно его боялся по причине убиения сына его Тимофея и других гнусных убийств, кои молдаване совершали над казаками. Он их также простил и послал им письмо в ответ на их письма к нему.

Затем гетман расспрашивал нашего патриарха о многих предметах. Потом мы поднесли ему подарки на блюдах, покрытых, по их обычаю, платками; они суть: кусок камня с кровью Господа нашего Иисуса Христа со святой Голгофы, сосуд со святым миром, коробка мускусного мыла, надушенное мыло, мыло алеппское, коробка леденцов, ладан, финики, абрикосы, ковер большой и ценный малый, рис, сосуд с кофейными бобами, то есть, с кофе, так как он любитель его, и кассия.

Насупротив него сидели его визирь и высшие из его приближенных: бисарай (писарь) – грамматикос и десятеро из его полковников. Все они, по их обычаю, с бритыми бородами. Таково значение имени «казак», то есть: имеющий бритую бороду и щеголяющий усами, а значение имени «полковник» то же, что паша или эмир.

Этот Хмель муж преклонных лет, но еще бодр; бесхитростный, спокойный, молчаливый, не отстраняющийся от людей; всеми делами занимается лично, умерен в еде, питье и одежде, подражая в образе жизни великому из царей, Василию Македонянину, как о нем повествует история. Всякий, кто увидит его, подивится на него и скажет: «так вот он, этот Хмель, коего слава и имя разнеслись по всему миру». Как нам передавали, во франкских землях сочиняли в похвалу ему поэмы и оды на его походы, войны с врагами веры и завоевания. Пусть его наружность невзрачна, но с ним Бог, – а это великая вещь. Молдавский господарь Василий был высок ростом, сурового, внушительного вида, слово его исполнялось беспрекословно, он славился во всем свете и обладал большим имением и богатством, но все это не помогло ему, и как в первый свой поход, так и во второй и в третий и много раз, он обращал тыл. Какой контраст, Хмель, между твоим (громким) именем и деяниями, и твоим внешним видом! Поистине, Бог с тобою, Он, который поставил тебя, чтобы избавить свой избранный народ от рабства языкам, как древле Моисей избавил израильтян от порабощения Фараону: тот потопил египтян в Красном море, а ты уничтожил и истребил ляхов, кои сквернее (египтян), своим острым мечом. Хвала Богу, совершившему чрез тебя все эти великие дела!

Если, случалось, кто-нибудь приходил к нему с жалобой во время стола или обращался к нему с речью, то он говорил обыкновенно потихоньку, чтобы никто не слыхал: таков всегдашний их обычай. Что касается того, как он сидел за столом, то он сел ниже, а нашего владыку патриарха посадил на первом месте, согласно почету, который ему приличествует в собраниях: не так, как господари Валахии и Молдавии, кои сами занимали первые места, а архиерея сажали ниже себя. Затем подали к столу миски с водкой, которую пили ложками (чарками?) еще горячей. Гетману поставили высший сорт водки в серебряном кубке. Он сначала предлагал пить нашему владыке патриарху, а потом сам пил и угощал каждого из нас, так как мы стояли перед ним. Воззри на эту душу от праха земного! Да продлит Бог ее существование! У него нет виночерпиев, ни особых людей для подачи ему кушаньев и питья, как это водится у царей и правителей. Затем были поданы на стол расписные глиняные блюда с соленой рыбой в вареном виде и иное в малом количестве. Не было ни серебряных блюд и кубков, ни серебряных ложек, ни иного подобного, хотя у каждого из слуг его есть по нескольку сундуков, наполненных блюдами, чашами, ложками и сокровищами ляхов из серебра и золота. Но они всем этим пренебрегают, находясь в походе; когда же бывают дома, на родине, тогда иное дело.

Перед закатом солнца гетман простился с нашим владыкой патриархом, проводив его за крепостные ворота, и сел в свой экипаж, запряженный в одну только лошадь. Не было царских карет, украшенных драгоценными тканями и заложенных большим числом отличных лошадей, хотя у гетмана таких тысячи. Он тотчас уехал под проливным дождем, направляясь к своему войску. На нем был белый дождевой плащ. Он удалился, прислав нам денег на дорогу с извинением, а также дал письмо во все подвластные ему города для (получения) пищи и питья, даровых лошадей и повозок, и еще письма к царю московскому и к воеводе Путивля. Вот что произошло.

Глава X. Украина. – Административное устройство. Посещение патриархом казацкого лагеря и прощание с гетманом.

Знай, что государство ляхов состояло из трех частей: одна часть – та, которую отнял у них и захватил гетман Зиновий; она имеет протяжение на месяц (пути) в длину и столько же в ширину, вся полна жителями, крепостями и укреплениями, как гранат (семенами); вторая часть – та, которая остается в их руках теперь; третья часть – средняя, которую гетман совершенно опустошил: сжег ее города и селения, перебил там мужчин, причем большая часть жителей сделались пленниками татар, и обратил ее в пустую степь, границу между ним и ляхами на протяжении нескольких дней.

Знай, что у Хмеля теперь восемнадцать полковников, то есть пашей, из коих каждый правит многими городами и крепостями с несметным числом жителей. Между ними есть четверо, пятеро, из коих каждый имеет под своею властью сорок, пятьдесят и шестьдесят базаров; войска, обязанного службой, у них 60, 50, 40 тысяч; наименьший из них имеет под своею властью тридцать, сорок базаров, а войска 30, 20 тысяч. Те, что пониже их чином, имеют под властью каждый по двадцати базаров и меньше, а войска по 20 тысяч и менее. Все эти тысячи войска собираются у Хмеля при походе, составляя более 500 тысяч. Они в совершенстве обучены знанию различных военных хитростей. В настоящее время у гетмана оказывается около ста тысяч храбрых молодых людей, искусных в верховой езде и джигитовке. Прежде эти войска были просто поселяне200, не обладавшие никакой опытностью в войне, но постепенно обучились. Упомянутые же молодые люди все обучались с малых лет наездничеству, храбрости, стрельбе из ружей и метанию стрел. Заметь, что все эти воины не получают содержания, но сеют хлеб, сколько пожелают, затем жнут его и убирают в свои дома. Никто не берет с них ни десятины, ни иного подобного: они от всего этого свободны; и в таком положении находятся все подданные страны казаков: не знают ни налогов, ни харача, ни десятины. Но Хмель отдает на откуп весь таможенный сбор с купцов на границах своего государства, а также доходы с меда, пива и водки, за сто тысяч динаров (червонцев) содержателям таможен. Этого хватает ему на расходы на целый год. Кроме этого он ничего не берет.

Эти сведения о Хмеле и казаках, кои мы передали подробно, старательно и в точном изложении, после многих расспросов и проверки, я собрал с трудом и утомлением, удостоверяясь в их правдивости. Сколько ночей я просиживал над записыванием, не заботясь об отдыхе!

Что касается упомянутой крепости Богуслава, то она очень сильна, окружена двумя стенами и двумя рвами, одна внутри другой. Башни ее многочисленны и с южной стороны она тянется по закраине горы. Под ней протекает вышеупомянутая река города, в которой выдаются огромные скалы. В крепости есть высокие и великолепные дворцы, принадлежавшие ляхам, и вблизи них церковь, также им принадлежавшая. Наш владыка патриарх дал разрешение освятить ее и служить в ней, ибо казаки раньше разрушали все церкви ляхов и сравняли их с землею, думая этим искоренить самую память о ляхах; по этой же причине они оставили на произвол судьбы их постройки и их царские жилища (нет вражды сильнее религиозной), сделав их даже местом для нечистот.

Мы выехали из Богуслава в четверг 22 июня. Путь наш приходился среди табора войска казаков и Хмеля. Они было уже выступили все в поход, но гетман послал пригласить в себе нашего владыку патриарха, отложив по этой причине свое выступление. Мы въехали в средину войска. Ты мог бы видеть тогда, читатель, как тысячи и сотни тысяч их, стараясь опередить друг друга, спешили толпами, чтобы приложиться в деснице и кресту нашего владыки патриарха, бросались на землю, так что лошади (патриаршего) экипажа остановились, и мы были этим недовольны и раздосадованы по причине их многочисленности, но наконец доехали до палатки гетмана Хмеля, маленькой и невзрачной. Он вышел навстречу нашему владыке патриарху и сделал ему земной поклон. Тогда наш владыка патриарх прочел над ним молитву о войне и победе, призывая благословение Божие на него и его войско. Гетман, поддерживая патриарха под руку, ввел в свою палатку, где не было дорогих ковров, а простой половик. Он раньше сидел за столом, на котором стояло кушанье, и обедал: перед ним не было ничего, кроме блюда с вареным укропом, хотя в то же время мы видели, что служители из его войска и ратники ловили для себя рыбу в близлежащих прудах. Смотри же, какова воздержность! Затем он попотчевал нас водкой, мы встали, и он вышел с нашим патриархом, чтобы опять проводить его. Мы отправились.

Ратники не имеют палаток, но ставят кругом себя деревья или ветви, наподобие шатра, покрывая их своими плащами для защиты себя от дождя: они довольствуются чрезвычайно малым. Да будет над ними благословение Божие!

Глава XI.. Украина. – Триполье. Описание церкви. Евреи.

В этот день (четверг, 22 июня) мы проехали еще 4 большие мили201 по низменной местности, покрытой высокою густою травой, и вечером прибыли в деревню, по имени Кокари (Когарлык). Прежде она имела укрепление, но оно разрушено во время войн. В пятницу мы выехали отсюда, проехали чрез две большие деревни и, сделав три мили, прибыли в большой город, называемый Триполис (Триполье), ибо он состоит из трех городов с укреплениями. Прежде чем подъедешь к нему, видишь табор, состоящий из трех земляных холмов с очень узкими проходами, в которые можно входить не иначе, как поодиночке. Жители вышли нас встретить. Город представляет большую, неприступную крепость на вершине горы, с двумя стенами и двумя рвами. Большая часть ее домов пусты, потому что прежде город был центральным местом для евреев, коих красивые дома, лавки и постоялые дворы пусты и безлюдны. Нас повели к находящейся в нем церкви в честь Преображения Господня, великолепной, большой, пространной и красивой, превосходящей своею красотою, размерами и обилием окон все церкви стран казацких, ибо, когда мы вошли в нее, наши умы были поражены изумлением. Она очень высока, с двумя всходами, с большими стеклянными окнами кругом; имеет купол весьма высокий, широкий, пространный, круглый на восьмигранном основании, наподобие куполов нашей страны, покрытый блестящей жестью. Над апсидой алтаря есть другой красивый купол, и еще купол с тремя крестами над дверьми. Что касается божественного алтаря, то он великолепен: тябла (иконостас) приводят ум в изумление своей высотой и блеском, образами и позолотой. Впрочем, в этой стране не так заботятся о величине распятия (на иконостасе), как греки, но оно превосходно: изображения Иоанна и Богородицы по сторонам его стоят отдельно, под ними не видать досок и они имеют подобие цельной человеческой фигуры. Двери алтаря великолепные, большие, со сквозной резьбой и позолотой. В этой стране такое обыкновение, что непременно бывает икона Нерукотворного образа и всегда над царскими вратами. Над нею постоянно бывает образ Господа, в полной фигуре, сидящего на троне, в великолепном саккосе и митре; по сторонам Его Иоанн Креститель и Владычица, справа от Него Петр с ключами и пять содругов его, а слева Павел с мечом и пять его содругов, ибо на всех иконостасах в этой стране их изображают не иначе, как в таком виде, и непременно, из числа двенадцати апостолов, Павел изображается перед Петром.

Посредине хороса находится деревянный круг с двумя ступенями, покрытый красным сукном: на нем дьякон говорит ектению и читает евангелие. Пол церкви весь из каменных плит. Она выстроена из сосновых бревен, связанных удивительно искусно. Снаружи кругом нее идет весьма изящный навес с точеной решеткой, с высокими куполами над каждой из двух ее дверей.

Церковь эту построил блаженной памяти архонт, по имени Бано, во время побед Гетмана, именно восемь лет тому назад. Мы молились в ней в этот вечер, в канун праздника Рождества Иоанна Крестителя, а поутру отстояли утреню.

Близ церкви находится вторая крепость очень обширная, красивая и в высшей степени сильная; внутри ее есть царский дворец, который уже наружным видом своим радует душу смотрящего, еще прежде чем войдешь в него. Высокая куполообразная надстройка дворца над воротами крепости очень красива и величественна; над нею другая надстройка с куполом – услада для взоров зрителя! – с изящною решеткой вокруг; стоящий там видит на расстояние одного дня пути. Дворец этот много лучше сооружений Калиновского. Перед ним расположены дома ляхов и евреев, их лавки и красивые постоялые дворы, ныне заброшенные.

Нам рассказывали в этом городе, что, когда появился Хмель и, очистив землю от многих тысяч евреев, пришел в эту местность, то все оставшиеся в живых евреи, их богачи и вельможи, собрались и ушли в крепость, по имени Тульжини (Тульчин)202, со своим имуществом и богатством, и там укрепились, имея пушки, порох и съестные припасы. Казаки подступили, осадили их и, покорив мечом, вошли в крепость и избили не мечами, а палками и поленьями, всех там находившихся, коих было около двадцати тысяч душ; даже младенцев казаки вытаскивали копьями из живота беременных женщин и убивали; таким образом уничтожили их всех и захватили себе в добычу их сокровища. Они делили между собой мерами золото, заключавшееся в бочонках, и продавали за пустяки самые ценные вещи: за грош серебряное блюдо или чашу, подсвечник, кадильницу или иное – предметы, цены которым они не знают. Неверные евреи, видя себя уже захваченными, бросили, по своему коварству, все свое золото и серебро, драгоценные украшения и уборы ночью в озеро, обтекающее крепость, но казаки, со свойственною им смышленостью и проницательностью, все это вытащили, и таким образом надежда и намерение неверных были обмануты.

Нам рассказывали, что в одном городе203… казаки избили 70 тысяч евреев, так как неверные не довольствовались угнетением их, но совершали насилия над их женами и дочерьми. По этой причине прогневался Бог на них и на ляхов, давших им власть.

Мы спрашивали еврея Яки [Янаки, который нашел убежище в Молдавии], что сделал Хмель с евреями в стране ляхов, и тот отвечал, что он больше причинил им зла и больше совершил избиений среди них, чем в древности Веспасиан. На это мы рассмеялись.

Перед описанною церковью, внутри другой крепости, есть благолепная церковь во имя св. Николая. Что касается великой реки Днепра, то она протекает поблизости этого города, и здесь на ней строятся суда, ходящие в Черное море.

Глава XII. Украина. – Васильков. Описание иконы. Живопись. Угодья Печерского монастыря.

Выехав из этого города в субботу 24 июня, мы проехали одну милю и прибыли в другой большой базар, называемый Обухоя (Обухов), также с высоким укреплением. В нем две церкви; в одной из них мы отстояли литургию (праздника) Крестителя; любовались на ярмарку, то есть на куплю и продажу, которая бывает ежегодно в этот праздник. Церкви – одна в честь Воскресения, другая – св. Михаила. Выехав из города, сделали еще милю и прибыли в разрушенное укрепление с церковью во имя святителя Николая. Проехав третью милю, прибыли в другое селение, по имени Хомока (Ханьбиков?), близ которого протекает большая, широкая река. На нашем пути в этот день встречались в изобилии сосновые деревья. Изгороди садов и полей все состоят из ивы, ибо ее очень много в этой стране, также, как и греческой ивы; она переплетена кругом ветвями других растений, служащих для изгородей. Мы проехали четвертую милю и, быв встречены сотником с 50 всадниками, прибыли к городу, называемому Василико (Васильков), коему действительно приличествует такое имя204, ибо он велик и крепок и составляет не один, а три большие города с цитаделями и укреплениями, один внутри другого, на вершине неприступной горы. Но все они пусты, потому что два года тому назад появилась моровая язва и истребила их жителей. Нас встретили за городом священники и народ с хоругвями, поднялись с нами к самому высокому месту города и привели нас в благолепную церковь, внутри третьей крепости, во имя свв. Антония и Феодосия Великих, то есть двух святых земли казаков; эти два святые были первыми, которые ввели у них монашескую, ангельскую жизнь, именно, устроили кельи и пещеры для отшельников, монашество и монастыри, и потому они у них в большом уважении.

Это церковь красивая, высокая; иконостас ее очень велик, подобно иконостасам греческим, но икона Владычицы там, большая, великолепная, поражает удивлением умы; подобной мы и раньше не видывали и после никогда не видали. Богоматерь так прекрасно написана, что как будто говорит; риза Ее как бы тёмно-красный блестящий бархат, – мы никогда не видывали подобного изделия – фон темный, а складки светлые, как складки (настоящего) бархата. Что касается убруса, который покрывает Ее чело и ниспадает вниз, то тебе кажется, как будто он переливается и колеблется. Ее лик и уста приводят в изумление своею прелестью: им не хватает только слова. Мир Божий над ними! Господь, сидящий на Ее лоне, прекрасен в высшей степени: Он как будто говорит. Как уже упомянуто, я много видал (икон), начиная с греческих стран до сих мест и отсюда до Москвы, но нигде не видал подобного или равного этому (образу). Казацкие живописцы заимствовали красоты живописи лиц и цвета одежд от франкских и ляшских живописцев-художников и теперь пишут православные образа, будучи обученными и искусными. Они обладают большою ловкостью в изображении человеческих лиц с совершенным сходством, как мы видели это на портретах Феофана, патриарха Иерусалимского, и других.

Нам рассказывал архимандрит этого великого монастыря205, что его угодья составляют теперь тридцать базаров, то есть больших многолюдных городов, о коих мы упоминали, и четыреста благоустроенных селений, даже в стране ляхов по сие время, ибо эти последние очень почитают обитель и имеют к ней большую веру.

Нас поместили в подворье монастыря Бажарска (Печерского), то есть монастыря в честь Успения Богородицы вне Киева. Имя его знаменито во всем мире, он – слава земли казаков, как мы увидели это впоследствии. Весь этот город вместе с сотней таких же составляет издревле владение упомянутого монастыря, из-за этого монастыря превзошло то, что постигло ляхов от злых деяний священников-иезуитов, или, вернее, езидов206, кои стремились отнять его у православных, и он стал причиной их гибели и конечного рассеяния.

В этом городе есть еще две церкви: во имя Входа Господня во Храм и св. Николая. В вышеупомянутой церкви мы отстояли службу вечером накануне 6-го воскресенья по Пятидесятнице, а рано поутру утреню и затем обедню, после чего вышли в близлежащий сад этой церкви, где в изобилии растут вишни, сливы, ореховые деревья и виноградные лозы, которых мы не видели от самой Молдавии, а также рута и европейский тёмно-красный левкой.

Глава XIII. Киев. – Печерский монастырь. Приезд и встреча. Святые ворота. Келии. Монахи. Трапеза.

В понедельник, вставши рано поутру, мы проехали пять больших миль. Упомянутый сотник и его отряд провожали нас со знаменами. Мы проезжали по дорогам трудным и узким и чрез большой лес и приблизились к озеру халестау (хелештеу)207 и к мельницам, составляющим угодье упомянутого монастыря. Еще не доезжая до этого места, мы издали видели блестевшие куполы монастыря и церкви Св. Софии. Когда мы поднялись на склон горы, нашего владыку патриарха встретил игумен этого монастыря, именуемый у них архимандритом208, ибо таков обычай касательно настоятелей монастырей в этой стране до Московии, что их называют не иначе как архимандритами. С ним был епископ, проживавший в его монастыре, и монахи. Патриарха посадили в монастырский экипаж, имеющий вид царского, покрытый позолотой, а внутри весь обитый красным бархатом, и нас повезли по направлению к монастырю. Мы ехали среди бесчисленных садов, где были несчетные тысячи ореховых и шелковичных деревьев и множество виноградных лоз. В каждом саду находятся жилище его владельца; всего около 4–5 тысяч домов с 4–5 тысячами садов, и все они составляют владение упомянутого монастыря. Затем мы прибыли к большому городу со стеной, рвом и множеством садов и, въехав в царскую, широкую улицу, проезжали сначала мимо монастыря для монахинь из благородных семейств, потом подъехали к огромной, высокой каменной башне, выбеленной известью, – то были ворота монастыря; над ними как бы висит церковь, со многими округлыми окошками и высоким граненым куполом; она в честь Св. Троицы, ибо внутри ее есть изображение трапезы ангелов и Авраама.

Тут высадили из экипажа нашего владыку патриарха, из уважения к святой обители, ибо, если даже царь придет, то сходит и отсюда идет пешком. Здесь крепкие железные ворота и стоят привратники. В предшествии встречавших нас мы вступили в великий монастырь Успения Богоматери, известный на их языке под именем Печерский, что значит «монастырь пещер», ибо святые Антоний и Феодосий, кои соорудили его, ранее обитали в пещерах и подземельях, служивших убежищем затворников и кельями отшельников. Слева от входящего в эти ворота находится вышеупомянутая церковь Троицы, куда поднимаются по высокой лестнице. На одной двери их изображен св. Иоанн Милостивый, патриарх александрийский: он стоит одетый в мантию, с клобуком209 на голове [какой обычно носит в этой стране патриарх; и мы возили с собой клобук, сделанный из черного бархата, но наш владыка отказался надевать его, хотя в этом не было ничего дурного и он был, может быть, наиболее подходящим головным убором], святого окружают нищие, бедняки и больные, которым он бросает динарии правою рукой, а в левой держит пустой кошелек. На второй двери изображение богатого и Лазаря: богатый сидит за столом, окруженный друзьями и разряженными женами; они пьют вино; Лазарь стоит у дверей, прося милостыню, его отталкивают и прогоняют; он идет и садится внизу насупротив них в воротах, и собаки лижут его раны, тут же ангел смерти с ужасным видом. Между этими двумя дверями стоит пустой внутри деревянный столб, обитый железом, с замком, дабы всякий входящий, у которого сердце жестоко, при виде этих двух изображений, бросил туда милостыню для бедных.

Отсюда идет далее широкая царская210 дорога к тому месту, где стоит святая церковь; справа и слева многочисленные красивые и чистенькие кельи монахов с прекрасными стеклянными окнами, которые дают обильный свет со всех четырех сторон и выходят на дорогу, в палисадники и сады, в коих расположены кельи. Каждая келья содержит три комнаты с тремя дверями, которые крепко запираются удивительными железными замками. Кельи разрисованы и раскрашены красками и украшены всякими картинами и превосходными изображениями, снабжены столами и длинными скамьями, кантурами, печами, то есть очагами, с красиво расписанными изразцами. При них находятся прекрасные комнаты с книгами. Каждая келья изукрашена всякого рода убранством, красива, изящна, опрятна, так что веселит душу входящего и прибавляет жизни своим обитателям. С наружной стороны у келий прекрасные палисадники с цветами, базиликом и иными пахучими и восхитительными растениями, окруженные изящными решетками.

Два года тому назад в этом монастыре было около пятисот монахов, но в упомянутую моровую язву из них умерло до трехсот а осталось теперь двести. Они представляются твоим взорам, читатель, очень ласковыми, опрятными, с ясными лицами одеты всегда в шерстяные мантии, кротки, тихи, крайне воздержаны и целомудренны. У каждого в руках четки. Что касается их пищи, то они едят только раз в сутки. Из кельи в церковь – вот в чем проходит вся их жизнь. Все они носят черные суконные колпаки с черным искусственным мехом, сделанным из шерсти, на подобие бархата. Крепы у них очень большие, спускаются на глаза и застегиваются пуговицами под подбородком когда при богослужении или перед своим игуменом или архиереем монахи обнажают голову, то клобук остается висящим у них за спиной, как это в обычае у капуцинов, только еще красивее, чем у них и езуитов; впрочем, их одеяния и мантии схожи.

Так же одеваются их архимандриты, митрополит и епископы, только у них на шее всегда висят золотые кресты на цепочках и мантии их имеют синие полосы211 на груди и у ног и белые, как это обычно бывает на мантиях архиереев, но они одеваются в них постоянно во всю жизнь. Старшие монахи, настоятели и епископы всегда носят в руках толстые бамбуковые трости с серебряным набалдашником и с наконечником в виде копья. Таков их обычай.

Возвращаемся (к рассказу). Когда мы приблизились к великой церкви из нее вышло восемь пар иеромонахов, из коих каждая пара была в одинаковых фелонях, за ними четыре иеродиакона, из которых каждая пара в одинаковых стихарях; они держали в руках кадила, а священники евангелия, иконы и золотые восьмиконечные кресты. Мы сошли по лестнице в церковь. Наш владыка патриарх при пении вошел в хорос, приложился к святым иконам и стал на своем патриаршем месте. Тогда вышел дьякон и возгласил ектению на круглом помосте (амвоне), лежащем среди хороса: «Помилуй нас Боже по велицей милости Твоей», «Еще молимся о отце, господине, патриархе кир Макарии Антиохийском, о архимандрите Иосифе, о гетмане Зиновии и о богохранимом царе Алексии», но не упомянул имени их митрополита, потому что этот монастырь самостоятельно управляется и никому не подчинен. Затем совершили отпуст, патриарх благословил присутствующих и ему спели по-гречески «Исполла эти деспота», ибо в здешних больших монастырях обыкновенно знают это наизусть по-гречески и поют, когда приезжает к ним патриарх. Затем подали ему святую воду, и он окропил ею церковь и присутствующих монахов.

Нас повели в трапезную, где помещаются прекрасные и благополучные келлии настоятеля. Сначала подали сласти и варенья, именно: варенье из зеленых сладких грецких орехов, цельных, в обвертке, варенье из вишен и иные сорта со многими пряностями, которых мы не видывали в своей стране; еще подавали хлеб на меду с пряностями и водку. Потом это убрали и подали обед, состоявший из постных блюд, ибо это было в понедельник, в котррый они не едят рыбы, также как по средам и пятницам. Подавали постные кушанья с шафраном и многими пряностями всякого сорта и вида, печеные из теста в масле блины, то есть зунгул 212 , сухие грибы и пр. Для питья подавали сначала мед, потом пиво, затем отличное красное вино из собственных виноградников.

Сначала поставили на стол по нескольку блюд разного кушанья, затем отодвигали их понемногу и приносили другие. Так продолжали делать до конца по обычаю турок, а не молдаван и валахов, которые оставляют блюда одно на другом до вечера. Каждое подаваемое блюдо ставили сначала перед нашим владыкой патриархом и оставляли, пока он не поест с него немного, затем его двигали дальше по столу до самого конца стола, где его снимали. Всякий раз, как поднесут ему блюдо, подают его потом другому, так что он ел с блюд первым, раньше всех, а присутствующие после. Убрав кушанья, подали разнообразные фрукты, царскую вишню сладкую и кислую, сладкие кисти, похожие на лисий виноград, как бы кораллы, вроде апрельских семечек213, и другой сорт, подобный незрелому винограду, по имени икрист (агрест, крыжовник), и иное.

В таком порядке и виде бывает у них трапеза. Все приборы: тарелки, кубки, ложки, которые клали перед нами, как в этом монастыре, так и в других, всегда были из серебра.

Мы встали из-за стола и возвратились в свое помещение.

Глава XIV. Киев. – Печерский монастырь, Описание великой церкви. Монастырский сад. Колокольни.

Знай, что вокруг этого монастыря есть двадцать три церкви, в коих служат монахи; из них те, которые находятся среди садов, назначены для мирян.

Вот имена церквей, которые мы успели посетить и святыням коих поклонились: во-первых, в келиях настоятеля красивая церковь в честь Петра и Павла; во-вторых, вне (келий) церковь в честь свв. Антония и Феодосия; в-третьих, в честь Поклонения Честному Кресту (Воздвижения), где почивают мощи тысячи святых отшельников и затворников; в-четвертых, церковь, в коей также находятся мощи древних святых, в подземелье среди их келий; в нем еще три малые церкви: одна – в честь Рождества, другая – Благовещения, третья – Антония и Феодосия вблизи их келий, внутри подземных ходов; восьмая церковь в честь Славного Воскресения; девятая – Рождества Богородицы; десятая – Троицы, о которой мы упоминали, в башне монастыря; одиннадцатая – во имя св. Параскевы; двенадцатая – монастырь во имя св. Николая; тринадцатая – св. Георгия; затем еще три церкви при церкви Воздвижения Креста.

Вот описание великой церкви214. Вся она из камня, кирпича и извести внутри и снаружи, имеет высокий свод и девять высоких куполов, покрытых блестящей жестью, с девятью позолоченными крестами. Она построена четырехугольником; имеет в длину, по нашему измерению, 140 шагов и столько же в ширину; высота ее более 60 локтей. В нее сходят по лестнице. С западной стороны большая дверь, подле которой другая, малая; с южной стороны три двери, из коих средняя больше двух других; с северной стороны одна только дверь. Церковь имеет четыре алтаря, наибольший – посредине. Над упомянутой западной дверью находится изображение Успения Богоматери, справа и слева от него изображены два царя, построившие эту церковь; подле каждого из них большое высокое окно; выше Богоматери дерево, на ветвях которого сидят святые, а над ним еще три больших окна; между ними изображение Петра и Павла, над коими изображены новые святые Антоний и Феодосий, слава земли казаков; выше них еще три окна, над которыми поднимается огромная арка на двух больших пилястрах, стоящих по сторонам дверей. Знай, что поверх этой арки есть балки и навес, то есть высокий выступ наружу, из красивого красного кирпича с полосками между ним из белой извести. Выше этого поднимается большой купол, именно купол нарфекса, и над ним другой, красивый восьмиугольный, крытый блестящей жестью, с восемью окнами.

Над другою, малою дверью церкви изображена Богородица с ангелами, держащими над Нею уготованные для Нее венцы; выше них три окна, а над всем красивый горбообразный свод215 на углу церкви, покрытый жестью, с позолоченным крестом; выше свода два окна, одно над другим; над всем небольшая арка из красного кирпича, изукрашенная всяческими хитростями искусства. На углу церковной крыши возвышается красивый полукупол, обитый жестью, с крестом.

Что касается северной от дверей церкви стороны, т. е. большого угла, то все это место до северных дверей церкви представляет очень высокую башню, чрезвычайно крепкую, назначенную для военных целей: в ее стенах множество бойниц. Здесь помещается церковная ризница. Дверь в нее на западной стороне церкви, в одном ряду с большою дверью; над ней изображен Иоанн Креститель. Итак, с западной стороны церковь имеет три двери в ряд. От верхней части этой последней двери и далее вверх до крыши – двенадцать больших окон с железными решетками, а надо всем этим – две арки, подобный вышеописанным, и навес из красного кирпича с резьбою, как в церковных постройках Ханака; над арками большой восьмиугольный купол с восемью окнами по окружности его. Здесь, над этими западными дверями, у самой крыши расписано зеленым, золотым и иными цветами на удивление уму.

Что касается южной стороны церкви, то над большой средней дверью находится узкое окно, около десяти локтей, над которым еще три окна; над ними большое распятие, выше коего арка и купол, подобные вышеописанным. Также над второю дверью два окна внизу и одно наверху; между ними изображены Господь и Иоанн, а под ними три патриарха (святителя); и над этой дверью также большая арка и купол с крестом. В том же роде третья дверь. Между этими тремя дверями есть нечто вроде двух башен с очень высокими окнами.

С северной стороны церкви только одна дверь; над ней изображен св. Стефан, а выше до кровли – десять больших окон со стеклами; надо всем огромная арка, больше всех других, ибо она занимает пространство от края крыши упомянутой большой церковной башни до края крыши четвертого крайнего алтаря. Над аркой возвышается восьмиугольный купол, красивее тех куполов.

Над великим алтарем есть большой купол, самый красивый из всех, а также над другими двумя алтарями по куполу одинаковой вышины, четвертый же алтарь очень низок. Что касается огромного купола над хоросом, то он похож на купол св. Софии; он обширный, (частью) круглый, (частью) восьмиугольный, с высоким подъемом. Этот огромный купол имеет кругом окна со стеклами, числом двенадцать. Над ним для украшения сделана глава, и все покрыто жестью, блестящей, как серебро. Купол и глава чрезвычайно высоки, их крест больше всех других и блестит, как золото. Знай, что все стены этой церкви скреплены железными связями изнутри наружу. Итак, всех куполов церкви девять, а число всех больших окон в стенах этой церкви, вместе с окнами куполов, около восьмидесяти, и все они с железными решетками, с прозрачными хрустальными стеклами. Число дверей церкви семь, они с решетчатыми створами из чистого железа.

Что касается главного внутреннего пространства великой церкви, то оно представляет в ширину три нефа.

Первое отделение нарфекса имеет над собою купол. Здесь находятся иконы Господа и Владычицы, весьма большие, в длину и ширину около 15 локтей, сообразно величине и высоте церковных стен. Они стоят напротив входа с правой и с левой стороны в тройных широких киотах, в полтора локтя шириною. Киот с трех сторон украшен резьбой и позолотой, а среди резьбы изображены сверху вниз шесть апостолов с этого края и шесть других с того края. В другом ряду изображены Страсти Господни, а в третьем, ближайшем к Господу, все господские праздники. На нижней части киота есть также изображение: Господь, пред коим множество овец с пастухом впереди, ведущим их вверх; Господь обращается назад и прогоняет от них волков копьем. В таком же роде икона Владычицы: в одном ряду изображены пророки, кои прорекли о Ней; в других двух изображены 24 похвалы Богородицы. На главе Господа венец из золота, серебра и драгоценных каменьев и точно такой же на главе Владычицы, с бахромой и жемчугом. На этих двух иконах много привесов из золота и серебра: крестики, образки и драгоценности. С высоты купола свешивается перед ними большой медный, позолоченный фонарь со стеклами.

Во втором отделении нарфекса огромные, высокие, прочные столбы. Наверху его висит большая, великолепная люстра из желтой меди со стоячими статуями, которые несут ее на себе, держа в правой руке свечи, а в левой удивительные гроздья винограда. Здесь, справа от входящего, очень высокая, большая арка, которая заходит за архиерейское место; внутри она вся из мрамора с письменами; косяки с той и с другой стороны покрыты блестящим мрамором с резными украшениями (барельефами): на нем изображены люди, кони, битвы, колесницы и пушки тонкою, отчетливою работой, приводящей ум в изумление216. На половине этой арки имеется изображение продолговатого стола, на коем спит человек с бородой, в железной кольчуге; он сделан из твердого красного камня, похожего на порфир, и ничем не отличается от полной человеческой фигуры. Он лежит на боку, облокотившись, подложив правую руку под голову; одно колено его положено на другое; на голове золоченая корона, на груди золоченые же цепи. Это работа, поражающая удивлением умы217. Нам рассказывали, что он был царем над русскими, уверовал во Христа около 600 лет тому назад и построил эту церковь. Насупротив него, с северной стороны, находится изображение сына его с длинною белою бородой.

Хорос церкви весь вымощен твердыми, красными плитами вроде порфира. Говорят, что этот камень218 добывают из реки Днепра. Таков же и пол церкви, на котором доселе остаются следы удивительной древней, многоцветной мозаики. Посредине (хороса) помещен деревянный круг с двумя всходами, покрытый красным сукном: на нем дьякон говорит ектению и читается Евангелие. Архиерейское место весьма красиво; подле него четырехугольный клирос с местами (формами), где стоят священники и певчие, и точно такой же насупротив него с левой стороны. Наверху большего купола изображен Господь – да будет прославлено имя Его! Место органа, то есть место, где стоят певчие, очень высоко: оно помещается над наружным нарфексом и выходит по обыкновению на хорос.

Что касается иконостаса, то он великолепен, но стар. Над ним распятие: опоясание Спасителя из кованого чистого золота. Иконы при вратах алтаря весьма благолепны, в особенности иконы Господа и Владычицы, ибо они больше и лучше находящихся в нарфексе, с венцами и многочисленными привесками: золотыми и серебряными крестиками, образками, жемчугом и драгоценными каменьями; книга Господа, то есть Его Евангелие, из кованого серебра, а письмена золотые. На левой стороне от иконы Господа икона Успения Богородицы, весьма благолепная. Точно также справа от иконы Владычицы икона свв. Антония и Феодосия. Такие же иконостасы при вратах других алтарей.

Перед дверями великого алтаря стоят два большие великолепные подсвечника из желтой меди, из коих каждый утвержден на четырех львах и весит около одного алеппского кинтара219 или даже более. Перед дверями других алтарей стоят подсвечники точеные из дерева и позолоченные. На верху медного подсвечника есть пять мест для вставления свечей, в один ряд, и то же на другом, подобном ему; но место для свечи, ближайшее к (царским) вратам, выше остальных четырех, рядом с ним находящихся, которые постепенно понижаются по направлению к клиросу. Когда зажгут, с обеих сторон, вставленные в них свечи, то над одним подсвечником получается вид полуарки и над другим, насупротив него, полуарка. Это очень красивое устройство. Также за святым престолом подсвечники размещены в ряд на ступеньках из досок: средний выше всех, а те, которые по сторонам, ниже и ниже, в виде арки. Они представляют великолепный вид, когда зажгут в них свечи. Что касается многочисленных серебряных лампад пред алтарями, то во всех них вставлены свечи, которые зажигают взамен масла.

Знай, что свечи как в этой церкви, так и в монастырях и больших церквах у казаков, бывают все прекрасного зеленого цвета.

Святой алтарь очень высок и возносится в пространство. От верху полукруглой его арки до половины ее изображены: Владычица, стоя благословляющая, с платом у пояса, а ниже Ее Господь, окруженный архиереями, – мозаикой с золотом, как в св. Софии и в церкви Вифлеема. В передней (восточной) части алтаря три больших окна со стеклами. Пол его сделан из чудесной мелкой мозаики. По окружности алтаря идет кафедра (горнее место) с тремя ступенями; над нею, на высоту роста, также мозаика из превосходная мрамора. Позади святого престола стоят шкафы с ящиками и замками, где хранятся священные сосуды. Точно так же позади образа Господа есть большое помещение тоже с ящиками и замками; в каждом ящике полное священническое и дьяконское облачение, дорогое, расшитое золотом, стоимостью каждое во сто динаров (червонцев) и более.

Купол алтаря имеет стеклянные окна и находится над тем местом, где стоит священник перед престолом; точно так же над другими двумя алтарями. В северном алтаре священник совершает проскомидию на святом престоле. На самом верху арки этого алтаря написан образ Иоанна Крестителя с двумя крылами, ибо престол в честь его. Здесь место, где священники умывают руки; оно чудесной работы; около него большое, хорошее зеркало.

Заметь, что во всех монастырях и церквах земли казаков, находящихся в городе Киеве и его округе, а также во всех церквах в монастырях земли московитов непременно бывает одно или два зеркала в каждом алтаре церкви.

Перед дверьми этого северного алтаря стоит драгоценная рака, покрытая дорогими покровами: в ней мощи святой, по имени Иулиании220, новой праведницы. На стене всего этого места, начиная от верху, изображено Успение Богородицы и апостолы, восхищаемые в облаках; каждый апостол имеет при себе ангела. Внизу же изображены апостолы, собравшиеся вокруг мраморного гроба Св. Девы; саван раскрыт, и они, в изумлении, поднимают руки к небу, говоря: «Она вознеслась!» Насупротив этого места они также в сборе, и хитон ее среди них221.

Великолепные царские хоругви водружены у обоих клиросов. Чрез северные двери входишь в четвертый алтарь во имя св. Николая.

Вот, что мы рассказали об устройстве всей великой церкви, которая утверждена на фундаментах и огромных, величественных колоннах. По окружности ее сделаны сиденья (формы).

Что касается келий архимандрита, то они представляют большой, великолепный дом. Кельи, где он помещается, находятся в верхнем этаже и имеют высокий купол; вокруг него красивая решетка, выходящая на великую реку Днепр, которая течет внизу монастырских садов.

Архимандрит водил нас в свои сады, куда мы спустились из его келий по лестнице. Входят в сад дверью в виде высокой арки с куполом. С боков она вся состоит из решетки, сплетенной из тонких ветвей изнутри и снаружи, и имеет один локоть в толщину. Внутри ее какое-то растение с зелеными ветками и многочисленными шипами, похожее на желтый жасмин или ветви жасмина Хамы; поднимаясь из земли, оно проникает в это удивительное произведение и наполняет решетку. Всякую веточку, как только она выступит наружу из решетки, обрезают ножницами. Из того же растения сделаны изгороди гряд этого сада. Ты видишь, что его стволы, выходя из земли, бывают шириной в локоть, поднимаются над землей не более как на два локтя и в своей совокупности образуют по ширине как бы стену. Растение приносит плоды. Мы их ели: оно похожи на незрелый виноград, зеленый и сладкий. Его называют икрист 222 . Столь искусное устройство есть дело рук садовников, которые подрезают и выращивают это растение, делая его таким красивым. В этом саду есть абрикосовые деревья и очень много шелковичных. Говорят, что прежний митрополит казаков223 разводил на них шелковичных червей, и получался отличный шелк. Есть множество больших ореховых деревьев и еще более виноградных лоз; вино из них темно-красное; его развозят из этого монастыря по всем церквам земли казаков.

Знай, что здесь во всяком большом монастыре, у митрополита казаков и у всех его епископов есть служилые люди из важных сановников; из них каждый чином равен полковнику. Их зовут монастырскими слугами. Когда митрополит, или епископ, или архимандрит монастыря едет в своем экипаже, они скачут впереди и позади него на отличных дорогих конях, в пышных одеждах и в полном драгоценном вооружении. Такой у них обычай.

Знай, что во всех кельях: у митрополита, епископа, архимандрита, у дьякона или монаха имеется бессчетное множество дорогого оружия, именно: малые алжирские и черкесские ружья, сабли, пистолеты, луки со стрелами и пр.

За вратами великой церкви две колокольни, одна насупротив другой, с западной стороны. Они деревянные, высокие, четырехугольные. Одна из них очень высокая и подъем на нее равняется всходу на минарет Исы (Иисуса) в Дамаске224. Она громадна и имеет много камор внутри; на верх ведет большая витая лестница. Наверху висят на деревянных брусьях пять больших и малых колоколов; там же находятся, скрытые в каморе, большие железные часы, бой которых слышен на большом расстоянии. Они возвещают каждую четверть часа одним ударом в малый колокол; когда пройдет час, они ударяют четыре раза тихо, потом бьют известное число часов в большой колокол. В то время, 24 июня, они били до вечера 24 часа, таким образом, день имел 17 1/2 часов, а ночь 6 1/2. У них есть извне, на стене колокольни, круг для солнечных часов. Другие часы висят снаружи каменной колокольни церкви Троицы, о коей мы упоминали. Когда большие часы вечером пробьют 24 часа, эти ударяют много раз в железную доску с сильным боем, дабы слышали находящиеся вне монастыря, вошли и заперли ворота. Другая колокольня, насупротив, ниже первой. На ней висит огромный колокол225, подобного которому мы еще не видывали: он величиной с небольшой шатер и весит около 50 алеппских кинтаров226.

Глава XV. Киев. – Печерский монастырь. Описание Ближних и Дальних пещер.

Во вторник перед праздником апостолов (Петра и Павла) мы отправились на поклонение в церковь Воздвижения Креста, где почивают тысячи мощей отшельников-иноков, удалившихся от мира, коих имя знаменито во вселенной. Церковь эта находится ниже великой церкви на уступе горы, имеет два высоких купола, крытых жестью, с крестами, и новый прекрасный иконостас. Резьба и позолота царских врат таковы, что они ничем не отличаются от златокованых. Когда мы отстояли в ней обедню, нас повели вниз в подземелье, вырытое в длинной горе, потом в пещеру, где вели отшельническую жизнь святые Антоний и Феодосий, кои были первыми, явившими в этой земле образ ангельской, отшельнической жизни. У нас было с собой много свечей. Мы осматривали многочисленный помещения и узкие, убогие кельи и места, где почивает большое число отцов и владык: они до сих пор остаются в своих гробах, отшельнических одеяниях, в железных узких поясах и мантиях – все в том же виде со времени (их кончины) доселе, как сказано о них: «дивен Бог во святых своих, и вся хотения Его в них». В этом мы удостоверились воочию, быв свидетелями ясных тому доказательств, видели изумительные чудеса, и наши умы были поражены этими необычайными вещами, ибо каким образом тела их, подобные нашим, доселе остаются нетленными, не распавшимися, в своем природном виде? их бороды и русые волосы на голове держатся крепко и прекрасны, несмотря на то, что они постоянно находятся в этой мрачной пещере, но светлой от их пребывания в ней. Вся эта пещера представляет норы и келийки, не вмещающие даже ребенка: как же они могли вмещать кого-либо из них? О чудо! Там они провели годы своей жизни без хлеба, питаясь только злаками. Одни затворились в своих кельях, и им подавали пищу и питье чрез отверстие; другой вскопал себе яму в земле до половины своего роста, и ней провел годы своей жизни и скончался, оставшись доселе, как он был227: стоя в ней будто живой, с лицом, обращенным к востоку. Один, затворившись в пещере, провел в ней годы жития своего и по кончине был погребен в могиле. У него был брат, отшельник на Святой Горе, который, придя навестить брата, нашел его умершим, занял его келью и провождал здесь отшельническое житие до своей кончины. Его понесли похоронить подле брата и – о чудо! – так как могила была очень тесна, брат его, умерший за много лет, повернулся на бок, чтобы дать место брату, и до сих пор остается с приподнятыми коленями, на удивление смотрящим и во славу Бога нашего228.

Что же касается великих святых, их начальников, Антония и Феодосия, то их кельи вместе, и подле келий стол, высеченный из камня. Над кельями в скале место, откуда капала для питья им вода, которой было достаточно для всех этих святых. Близ келий красивая церковь с иконостасом, который кажется новым, хотя ему сотни лет. В ней они совершали литургию, и до сих пор иереи монастырские продолжают в ней служить обедню. В этой пещере есть еще три церкви с иконостасами, для прочих отшельников, и в них доселе совершают литургию.

Подле кельи упомянутых святых стоит деревянный столб; к нему привязывают умалишенных, и они тотчас исцеляются.

Мы помолились и приложились к отдельным главам, из коих источается миро: они желты, как золото, и лежат в стеклянных сосудах. В одной гробнице находятся 12 отшельников229 вместе, друг подле друга. Нам рассказывали, что они были родом из Румелии. Когда, во дни царя Василия Македонянина, они прибыли от него сюда и чрез них эти страны уверовали (во Христа), то они сделались учителями (веры) и построили эту великую церковь и иные. Под конец они уединились в этой пещере и в ней скончались.

Словом, я не имею сил исчислить их (всех): их множество, около тысячи; половина их открыта, остальные сокрыты внутри их келий и ход к ним забит. Мир Божий над всеми ними! Они славны во всем свете. Да поможет нам Бог их молитвами!

Затем мы прошли на небольшое расстояние от этого места к подножию горы, под которою течет великая река Днепр, к другой церкви, где почивают мощи древних святых230. Упомянутые святые Феодосий и Антоний, превзошедшие тезоименитых им святых, славных Антония Великого и Феодосия Великого, кои были светочами, один – пустыни Скитской, другой – Палестинской, и явившиеся в позднейшие времена, первые явили этот ангельский образ жизни и стали светом земли казаков и московитов. Они пришли сюда и, ископав эту церковь и пещеру под горой, долгое время вели отшельническую жизнь вместе со своими многочисленными учениками. Когда же возникло у них сильное желание устроить киновию, монастырь и церковь, дабы собрать отшельников, – ибо у подножья этой горы, выходящей на Днепр, который течет под нею, было множество келий, в коих доселе обитает великое число отшельников, а место, где теперь великая церковь, было вершиной горы с большим лесом – явилась им тогда наша Владычица, Пресвятая Дева, среди деревьев леса, в огненном сиянии, а деревья были как бы объяты пламенем, подобно тому, как Она231 явилась Моисею в купине. Она сказала им ясно: «постройте здесь монастырь и великую церковь во имя Мое». Тогда они, изумленные, вышли из пещеры и начали строение церкви, которую докончил бывший в то время христолюбивый царь. Они же устроили эту пещеру и в ней почили. По этой причине доселе изображают на многочисленных иконах Св. Деву среди деревьев, объятых пламенем, и Антония, и Феодосия, стоящих и молящих о Ее предстательстве. Этот великий монастырь присвояется им, и потому среди иконы помещают между ними изображение монастырского строения, как оно есть. По той же причине в земле казаков священники, совершая отпуст, всякий раз непременно прибавляют: «молитвами святых Антония и Феодосия монастыря Печерского».

Возвращаемся. В упомянутой пещере множество ходов, и внутри их доселе остаются три церкви с иконостасами и иконами: одна – во имя Рождества, другая – Благовещения, третья – Антония и Феодосия, близ коей находятся их кельи и еще сохраняется стол, подобный вышеописанному. Здесь так же почивают многочисленные мощи, однако, весьма истлевшие, ибо, как мы упомянули, они древнее тех и столько времени лежат под землей в сырости и холоде. Большая часть их закрыта. Тут есть тела двух отроков232: их головы желты и до сих пор источают миро. Есть мощи епископа, которого привезли из Московии, в гробе, выдолбленном из дерева233.

Мы вышли из пещер со слезами, пораженные удивлением и изумлением. Да поможет нам Бог предстательством всех их! Аминь.

В это время архимандрит прислал за нами экипаж, в который мы сели, и прибыли в монастырь (по дороге) между садами, ибо подъем в этом месте труден и длинен. Мы сели за трапезу по обыкновению.

Глава XVI. Киев. – Вознесенский монастырь. Типография Печерского монастыря.

В среду перед праздником апостолов (Петра и Павла) приехала игуменья женского монастыря в честь Вознесения Господня и пригласила нашего владыку патриарха присутствовать у них за литургией, прочесть им молитву отпущения грехов и благословить девственных монахинь.

Мы отправились туда. Все монахини вышли навстречу владыке. Это монастырь благоустроенный: в нем более 50 или 60 монахинь, и все они знатного происхождения; лица их как солнце, на них шерстяные черные мантии до земли. Мужчины совершенно не могут к ним входить. В монастыре есть большой колодец, снабженный колесом с двумя целями, которое вращается рукой: одна цепь поднимается, другая опускается.

[Большинство этих монахинь из богатых и старинных польских родов; игуменья принадлежит к семейству самого польского короля. Побуждаемые любовью к этому монастырю, где большая часть из них получили воспитание, они возвращаются в него, постригаются и остаются там монахинями].

Монастырь окружен описанными садами, а в средине его святая церковь, деревянная, красивая, с шестью куполами и крестами. Мы вошли в нее. Монахини пели во время литургии «Достойно есть» и другие молитвы, а также все, исполняемые попеременно (на клиросах). В церкви большая серебряная люстра и из того же металла два напрестольных подсвечника. На иконах Господа, Владычицы, Вознесения и мучениц множество венцов, крестиков, образков, привесов, золотых и серебряных цепочек с жемчугом и драгоценными каменьями. На стенах изображения десяти дев и праведниц: мучениц и святых.

Нас поместили в левой стороне хороса, а монахини стояли, скучившись, в правой, их священник начал литургию, а около него стояла кандиловозжигательница. Монахини пели и читали молитвы приятным напевом и нежными голосами, разрывающими сердце и исторгающими слезы: это было пение трогательное, хватающее за душу, много лучше пения мужчин. Мы были восхищены приятностью голосов и пения, в особенности девиц взрослых и маленьких. Все они умеют читать, знакомы с философией, логикой и занимаются сочинениями. Они пели «Святый Боже», «Аллилуйя» и «Господи помилуй» как бы одними устами; одна из них прочла апостол весьма отчетливо. Псалом и прокимен они поют с переливами. При «Достойно есть» ударили в колокол, и монахини вышли из своих мест на (средину) хороса и пропели это сладостным напевом, стоя на коленях.

По принятии ими Св. Даров и раздаче им антидора, они просили нашего владыку патриарха прочесть над ними молитву отпущения грехов. Все они припали к земле, и он прочел ее над ними и потом окропил их святою водой.

У них много девиц взрослых и маленьких, которые носят меховые колпаки: их воспитывают для монашества, ибо большая часть их сироты.

По выходе из церкви, игуменья повела нас в свою келью, где нам подали на завтрак сладкое, прекрасные варенья, медовый хлеб и водку. Затем, с дозволения нашего владыки патриарха, монахини написали на большом листе молитву отпущения для всех монахинь. Наш владыка патриарх приложил к ней свою руку, по вере их. Мы возвратились в свое помещение.

Близ великой церкви есть превосходный, знаменитый печатный дом, служащий для этой страны. Из него выходят все их церковные книги удивительной печатью разного вида и цвета, а также рисунки на больших листах, примечательности стран, иконы святых, отвлеченные сюжеты и пр. По обычаю патриархов, мы напечатали в нем множество разрешительных грамот с именем нашего патриарха на их языке красными буквами и с изображением св. ап. Петра. Грамоты были трех родов: в целый лист для вельмож, средняя – для народа и маленькие – для женщин.

В этот день кир Сильвестр, митрополит Киева и всей земли казаков, что есть Малая Россия, приехал к нашему владыке патриарху в экипаже, обитом красным сукном. С ним были двое епископов и настоятели монастырей. У всех них висели на груди золотые кресты на цепочках, и они были одеты в свои всегдашние мантии. Его сопровождали обязанные к тому служилые люди, впереди и позади, на прекрасных конях, в дорогих одеждах и оружии. Когда они приветствовали нашего владыку патриарха, мы возложили ему на шею крест по их обычаю.

Глава XVII. Киев. – Печерский монастырь. Служения в праздник апостолов Петра и Павла. Отъезд из монастыря. Колокол Св. Софии.

Накануне праздника св. апостолов сначала сделали несколько ударов в колокол великой церкви только для того, чтобы дать знак окружным церквам, и те зазвонили в свои колокола. Все собрались в церковь Петра и Павла при кельях настоятеля и там отслужили великое повечерие. По окончании его, священник, дьякон и кандиловозжигатель подошли к нашему владыке патриарху, взяли у него благословение, пошли и зазвонили во все колокола и в большой, который по его тяжести могут раскачивать только восемь мужчин, по четыре в каждой стороны, при помощи толстых веревок, употребляя всю свою силу. Его звон гремел, достигая, может быть, на расстояние трех часов, ибо он весьма чист, и железный язык колокола весит около 15 ритлов алеппских234. От его тяжести весь купол и леса описанной огромной башни шатались, качались и дрожали. Мы вошли в церковь. По окончании малого повечерия, мы ушли. Через два часа, по наступлении ночи, зазвонили опять во все колокола и в большой. Мы пошли в церковь ко всенощной.

Зажгли паникадила и свечи, поставили красивый аналой, и канонарх начал читать (а певчие пели) псалом вечерни стихами попеременно на обоих клиросах, наподобие полиелея у нас и также нараспев. Его пели весьма приятным напевом, пока не кончил канонарх. Пели также «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу» до конца. Затем вышел дьякон и сказал большую235 ектению. Потом пели «Подобны»236, затем «Слава Отцу», при чем монахи вышли из своих форм и встали в хоросе кругом, по их всегдашнему обычаю при каждой «Славе» и при каждом «Достойно есть». Потом выходили на малый вход и пели «Свете тихий», по их обыкновению, громким голосом. Диакон сказал ектению и прочел «Сподоби»; потом он произнес: «исполним вечернюю молитву». После этого вышли на великий вход во внешний нарфекс шесть пар священников – каждая пара в одинаковых фелонях – и два дьякона с кадильницами. Наш владыка-патриарх, сойдя, стал на своем месте близ больших, главных237 дверей, а священники стали кругом него. После того как оба дьякона окадили образа и патриарха в первый и во второй раз, потом предстоящих, один из них начал прошение литийное: «спаси, Боже, люди твоя», затем отошел, а его товарищ сказал: «еще молимся о государях наших», упоминая имя нашего владыки патриарха и архимандрита, и ушел, первый же прочел остальное, при чем «Господи помилуй» пели сладостным и протяжным напевом. Наш владыка патриарх прочел положенную молитву. Мы подвинулась вперед, и наш владыка патриарх кадил вокруг пяти хлебов в хоросе, расположив их крестообразно по обыкновению. Окончили молитву и начали утреню, после того как вторично звонили во все колокола. Прочли псалмы, дьякон кадил при полиелее, священник прочел евангелие утрени, а дьякон: «спаси, Господи, люди твоя». Затем последовал по обычаю канон. По седьмой песне и синаксаре первенствующий священник прочел поучение Афанасия, патриарха Иерусалимского. Потом пропели на обоих клиросах «Слава в вышних Богу», как поют армяне238, приятным напевом, все вместе с певчими, заменяющими орган, т.е. с маленькими мальчиками. Это трогательное пение продолжалось в течение всей всенощной и обедни следующего дня и совершалось по нотам. Мы вышли из церкви ранним утром.

С вечера просили нашего владыку патриарха отслужить у них литургию. До благовеста в ней дали знак несколькими ударами в большой колокол с остановками, вследствие чего во всех церквах зазвонили в колокола и отслужили обедню, а затем поспешили к литургии в великую церковь: монахи и миряне, мужчины и женщины, а также игуменья женского монастыря со своими монахинями. Сначала взяли благословение священник и дьякон, потом кандиловозжигатель, и зазвонили во все колокола. Мы пошли и облачились с несколькими их священниками и дьяконами. Нас не допустили надеть свои облачения, но дали нам из своих ценных облачений, ибо они думают, что их облачения освятятся, так как мы прибыли из Святой Земли. Затем мы все вышли с кадилами и свечами встречать нашего владыку патриарха вне храма. Мы стали его облачать на круглом помосте в хоросе, причем все священники стояли в ряд кругом него. Мы выходили на вход. В этот день вынули много позолоченных евангелий, дорогих кадильниц и восьмиконечных239 крестов. Во время Апостола вышел один из дьяконов и прочел его, а я прочел Евангелие апостолам по-арабски и, по их обычаю, Владычице по-гречески. После того, как наш владыка патриарх совершил положенное при литургии каждение, вельможи монастыря, т.е. его служилые люди, вместе с другими стали перед царскими вратами: один держал серебряный кувшин, другой – серебряный таз, прочие, стоя с той и другой стороны, развернули большое, дорогое полотенце, и наш владыка патриарх после умыванья им утерся. То же они сделали в конце литургии. При возглашении имени архиерея, мы поминали нашего владыку патриарха, а они – Паисия Константинопольского и своего архимандрита. Когда наш владыка патриарх умыл руки, ему поднесли антидор, и он вкусил его, потом подали ему серебряное ведерко с вином, и он отпил по обычаю. Также подавали и нам. При явлении чаши подошла игуменья со своими монахинями и другие, чтобы причаститься; при этом вышли из алтаря два дьякона и развернули калимму, т.е. большой покров, перед чашей, дабы ни одна капля не упала на землю: обрати внимание на это благоговение! Каждому причастнику давали антидор и пить немного вина. Затем вышел наш владыка патриарх и раздал им, по обыкновению, антидор, даже младенцам.

От обедни мы пошли в трапезе. После сладкого и водки подавали царские кушанья, каких мы никогда в жизни не видывали: супы с яйцами, начиненными пряностями, и рыбные с миндальным молоком, соусы же все с чистым шафраном, хотя у них он очень дорог, а миндаль еще дороже: око240 стоит, быть может, червонец и дороже; также и многочисленные пряности (очень дороги). Такого рода кушанья в их стране всегда подаются, ибо они переняли щедрость у ляхов.

Накануне субботы, после вечерни, вход был совершен четырьмя священниками в черных облачениях; дьякон был в черном же стихаре и ораре. Один из священников, первенствующий, взяв благословение, пошел и кадил вокруг столика, на котором стояло блюдо с кутьей, потом кадил образам и нашему владыке патриарху в первый и во второй раз, священникам и прочим предстоящим, вернулся и стал на свое место. То же сделали три сослужащие ему священника и под конец дьякон; при этом певчие пели заупокойный канон, ибо у них принято накануне каждой субботы совершать это для поминовения усопших и строителей церкви. Наш владыка прочел молитву за усопших и совершили отпуст. После этого они просили нашего владыку патриарха прочесть над ними всеми молитву отпущения грехов; они пали ниц на землю, и он прочел ее над ними. Затем прочли молитву на сон грядущим, и мы вышли. Была совершена служба и в субботу утром, после чего мы простились с ними, намереваясь отправиться в путь. Они повели нашего владыку патриарха в церковь, подали святую воду, и он окропил их всех. Мы вышли за монастырь, в котором наше пребывание длилось с понедельника до субботы. Архимандрит посадил владыку с собой в свой экипаж, а служилые люди следовали впереди и позади, пока мы не прибыли в монастырь церкви св. Софии, которая есть кафедра митрополии Киевской и всей земли казаков и241 Малой России. Архимандрит простился с ним и вернулся к себе. Наш переезд продолжался с полчаса, ибо расстояние очень коротко.

Нас встретил митрополит кир Сильвестр со своими епископами и настоятелями монастырей. Мы остановились у него. Нас ждали, дабы мы присутствовали у них за литургией. В то время как ударяли в большой колокол, мы вышли посмотреть (на него) и увидели нечто изумительное. Он гораздо больше колокола Печерского монастыря, в семь, восемь раз: наверно он будет с большой шатер. Железный язык его весит около 1 1/2 алеппских кинтара; двенадцать юношей с большим трудом могли его раскачать, и без того, чтобы кто-нибудь не раскачивал его внутри, он не мог бы дойти до краев колокола по причине его ширины. Когда ударяли в него, наши уши были оглушены его сильным, громоподобным звоном: я говорил своему спутнику громким голосом, и он не слышал. Прочная, высокая деревянная колокольня, которая больше всех, виденных нами, шаталась и дрожала. Но звук колокола монастыря Печерского резче и выше, а звук этого колокола мягче и ниже; по-видимому, он из эмесского состава242.

Мы пошли к обедне в благополучную церковь, вторую св. Софию, ибо она по справедливости достойна этого имени, как мы видели это воочию и опишем ее в своем месте, как она есть. При «Достойно есть» также ударяли в этот колокол. Мы вышли от обедни к трапезе, а вечером, т.е. в канун седьмого воскресенья по Пятидесятнице, пошли в вечерне. Лития была совершена во внешнем нарфексе, и дьякон прочел «Спаси, Господи, люди Твоя» без освящения хлебов. На другой день была отслужена литургия.

Глава XVIII. Киев. – Рассказ о городе Киев и о том, как казаки устроили церкви и монастыри 243 . Отец Илия и французский философ.

Знай, что древний город Киев был здесь, и доселе заметны следы его ворот, земляных валов и рвов. До сих пор целы в нем большие ворота с каменною башней, называемый Золотыми, ибо они были позолочены, их сожгли татары в последнее время, когда напали на этот город невзначай и зажгли его. Город был великолепен. Печерский монастырь находился вне стен его, а эта церковь св. Софии – посредине его вместе с Михайловским монастырем, что насупротив него, коего купол еще покрыт позолотой, и вокруг них обоих было множество больших благолепных церквей, так как этот город в древности был столицей царства здешних стран, как они сами нам рассказывали.

Когда воссиял свет веры во Христа во дни упомянутого царя Василия, по счислению, 651 год тому назад, как это обозначено на вратах здешних церквей и монастырей, и Владимир, царь русских, женился на сестре царя Василия, по имени Олиха (Ольга)244, после того как прибывшие с ней митрополит и епископы окрестили царя и всех жителей его страны, которые были огромным народом, как повествуют летописи, не принадлежали никакому закону и не исповедовали никакой веры, тогда царица соорудила у них много церквей и монастырей, строителями которых были мастера из Константинополя. По этой причине все надписи сделаны на греческом языке. В то время племена, окружавшие область Киевскую, были язычники, неверные, именно: ляхи, московиты, татары и иные, и постоянно воевали с царицей, но она их победила, пока чрез нее не воссиял на них свет веры во Христа, и они уверовали, за исключением татар. Митрополит Киева имел тогда под своею (духовною) властью также страну московитов, но 60 лет тому назад кир Иеремия Константинопольский, прибыв, сделал архиепископа московитов патриархом, дабы править самостоятельно, ни от кого не завися, ибо вся эта страна подчинена Константинопольскому патриарху, и они поминают имя его в определенных случаях, говоря: «из Константинополя воссиял к нам свет веры во Христа, оттуда мы приняли обряды». Константинопольский патриарх всегда присылает к ним, т.е. в страну казаков, экзарха, и они дают ему милостыню. Он имеет точные сведения об их монастырях, как нам рассказывали.

Мы нашли у архимандрита Печерского монастыря древние грамоты прежних патриархов константинопольских, почти за 500 лет назад, на пергаменте; содержание их в том, что монастырь независим. Мы нашли также у него грамоту покойного Феофана, патриарха Иерусалимского, и позднейшую – теперешнего Паисия. Была также написана для него грамота на их языке, к которой наш владыка патриарх приложил свою подпись и печать; содержание грамоты в том, что архимандрит действует (канонически) правильно, что монастырь этот независим и пр.

Среди этих настоятелей монастырей есть люди ученые, законоведы, ораторы, знающие логику и философию и занимающиеся глубокими вопросами. Но они не называют Константинопольского (патриарха) вселенским, а только архиепископом. Касательно этого существует у них много наследований и обильные свидетельства, так что они привели нас в большое удивление. Как они, так и вся эта страна до Московии твердо веруют, что патриарх Антиохийский есть обладатель власти вязать и решить, что он – наследник апостола Петра, коему одному поручил Господь Христос вязать и решить на небе и на земле, и что он древнейший из патриархов. От него они брали листы отпущения грехов с великою верой и с полным упованием.

По этому предмету я приведу, уместный здесь, занимательный рассказ. К нашему владыке патриарху в этом городе Киеве, который мы опишем, явился священник, на коего возложено важное поручение, грек родом, живущий в городе Париже, во Франции. Мы с большим удовольствием с ним встретились. Он в настоящее время прибыл послом от царицы великого шведского народа, девственницы, к гетману Хмелю. Она еще раньше, давно отправляла к нему двух послов, кроме этого, и так как ее страна смежна со страной ляхов, то эти узнали их и схватили. Тогда она послала этого священника в Константинополь, откуда он прибыл в землю казаков к Хмелю с посланием от царицы к нему в похвалу его подвигов и прославление его деяний и того, что он с делал ее врагам ляхам, ибо, как мы упоминали раньше, они завоевали многие из ее городов и владений. Она писала ему: «да будет тебе несомненно известно, что я снаряжу из пограничных моих областей 60 тысяч ратников тебе на помощь, дабы ты сокрушил моих врагов». После того, как этот священник повидался с гетманом, последний также отправил с ним посла от себя с письмами в ответ ей. Тогда упомянутый священник с послом Хмеля поехал к московскому царю также с письмом к нему от нее, опять по той причине, что граница ее страны близка от границы московитов, и между нею и царем большая дружба. В ее стране много подданных из московитов.

Невольно мне приходится сказать: «кто ты, о, Хмель, носящий лапти, как о тебе говорят твои враги ляхи, что цари и царицы присылают к тебе послов и великие дары? Слава Единому Богу, Который воздвиг тебя и покорил врагов твоих под ноги твои!»

Возвращаемся. Рассказал нам этот священник, именуемый папа (отец) Илия, следующее: «В последнее время появился во французской земле один ученый муж, великий философ, лютеранского исповедания, и ему последовало множество народа. Он начал жестоко нападать на папу многими действиями, из коих одно состояло в том, что он отправил к нему послание в Рим, говоря ему: «вопрос: был великих достоинств государь, который имел пять сыновей и всех их любил одинаково. Он разделил между ними поровну свое государство. Случилось так, что один из них отделился и отвратился от них и стал жить своим умом, прочие же четверо остались верны взаимной любви и отцовскому завещанию. Кому из них следует повиноваться? тому ли, который отделился от своих братьев, или тем четырем, которые остались во взаимном согласии?» Далее он дал ответ на это, говоря: «четыре патриарха и пятый папа стали таковыми со времени апостола Петра и прочих апостолов и со времен вселенских соборов. Как известно, они оставались долгое время в единении правой веры; напоследок папа отклонился от них, т.е. отделился (как член) от тела, или как палец от длани. Итак, подобает повиноваться четырем, но не сему». Рассказчик продолжал: когда папа выслушал это послание, и не нашлось решительно никого, кто бы смог сделать возражение, то в чрезвычайном гневе он немедленно послал к французскому королю, повелевая ему казнить этого мужа, дабы этот его трактат не распространился по свету и он не возмущал церковь своими мнениями. Король ему ответил: «я не могу этого сделать и возбудить против себя зло, которое теперь бездействует, так как в моем государстве 200 тысяч домов исповедуют теперь это учение и все любят этого мужа. Враги, окружающие мою страну, многочисленны, не считая тех. кои внутри страны; они суть: народ английский, фламандский, нация шведская и другие. Твое же святейшество пребывает в Риме, и ни кругом тебя, ни у тебя нет никого, кроме римлян. А потому не могу его казнить».

Упомянутый философ дал другой ответ: «если папа изъявляет притязание на то, что он наследник ап. Петра, то это притязание более приличествует патриарху Антиохии, потому что ап. Петр в ней сделался патриархом и пользовался великим уважением, в Риме же он был распят».

Нам также рассказывал этот священник, что во всех франкских странах любят патриарха антиохийского и имеют к нему великую веру, не так, как к другим; после него (почитают) патриарха александрийского; но константинопольского и Иерусалимского ненавидят, одного – по причине своих теперешних отношений, а другого – вследствие его пререканий с франками в Иерусалиме.

Глава XIX. Киев. – Описание церкви св. Софии.

Возвращаемся к тому, на чем мы остановились, к известиям о Киеве. Церковь св. Софии построена по плану подлинной знаменитой св. Софии: такие же, как в той, арки, окружность и крыша. Ум человеческий не в силах обнять ее по причине разнообразия цветов ее мрамора и их сочетаний, симметричного расположения частей ее строения, большого числа и высоты ее колонн, возвышенности ее куполов, ее обширности, многочисленности ее портиков и притворов. То была (св. София) по имени и в подлинности, а эта по имени и по подобию.

Здание ее четырехугольное и все сводчатое, из камня, кирпича и извести внутри и снаружи. Но со стороны западного нарфекса она наполовину в развалинах. Рассказывали, что татары в давнее время ее разрушили и сожгли, и она оставалась в разрушении около ста лет, убежищем для скота и вьючных животных. Потом она была отстроена, но ее разрушили гуньяты (униаты), т.е. русские последователи папы: они выломали все плиты ее пола и мозаику и поместили в своих церквах. Нам рассказывали, что вся церковь со всеми своими притворами и галереями вверху и внизу была украшена мозаикой. Говорят, в ней было семьдесят алтарей вверху и внизу. Когда ее разрушали упомянутые ляхи, она оставалась в развалинах около 70 лет, пока не появился вечной памяти Петр, по прозванию Могила, брат Моисея, господаря Молдавии. Сделавшись митрополитом стран русских, он постарался по силе возможности реставрировать ее и привести в ее теперешний вид. Бог да помилует его!

Справа от входящего в западные двери в настоящее время находятся два покинутые алтаря: один во имя Богоявления, т. е. Крещения, где стоит купель для почетных людей из твердого красного камня, похожего на порфир, а внутри другого алтаря сохранились сооружения. Подле этих больших западных врат есть еще две малые двери справа и слева. На каждом из западных углов круглая огромная башня – высокое строение со множеством бойниц. Каждая башня имеет дверь с запада; от нее исходишь по широкой, поместительной и длинной лестнице со многими ступеньками к самой верхней бойнице, чрез которую выходишь на вторую, верхнюю окружную галерею церкви.

С южной стороны пять дверей в ряд, с северной теперь две двери, из коих одна служит в настоящее время для прохода всем. Над ней по штукатурке изображение св. Софии: Христос, лучи Духа Его Святого нисходят на церковь; кашидьяри 245 с персиянами в кисейных тюрбанах натягивают луки и стрелами метят на церковь, франки с пушками и ружьями на нее нападают.

С восточной стороны церковь имеет семь абсид больших и высоких: четыре из них одинаковы, а три низкие. В верхней галерее есть также два алтаря, один против другого. Во всех абсидах церкви много больших окон, все с чистыми стеклами, даже круглые оконца. Каждый из алтарей имеет над собой высокий купол c золоченым сияющим крестом. Великий же алтарь очень высок и возносится в пространство. С обеих сторон его два большие, высокие пилястра с гладкими откосами. Вся наружная стена имеет окна, замазанные известью и гипсом, с изображениями и иконами святых внутри. Число столбов и пилястров с каждой стороны стен церкви десять. Длина церкви 210 футов, а ширина больше, потому что ее нефы многочисленны. На верхних частях ее стен устроены подобия арок с удивительно тонким искусством, по точному образцу решетки св. Софии. Что касается нефов церкви с запада на восток (?), то они многочисленны, числом двенадцать, в один ряд, с восьмиугольными столбами и многими арками. Когда входишь в храм чрез западные двери, то глазам твоим открывается пол хороса, сделанный из удивительной многоценной мозаики с разнообразными тонкостями искусства. Такой же пол внутри алтарей и перед ними. В хоросе, по его окружности, четырехугольный деревянный помост с тремя ступеньками, покрытый превосходным красным сукном. Над хоросом упомянутый высокий купол со многими стеклянными окнами: их кругом двенадцать. В верхней части его изображен Господь Христос с ангелами, а по окружности двенадцать учеников Его; в четырех же углах купола четыре евангелиста – все это из прекрасной позолоченной мозаики с удивительными орнаментами и греческими надписями. Так же (украшены) четыре арки и портики с этой стороны.

Величественный алтарь подобен прославленному алтарю Св. Софии по своей длине, обширности, ширине и подбору цветов мозаики на его стенах и на полу. В нем, от верху абсиды до низу, по всей ее длине, в высшей степени прекрасное изображение Владычицы во весь рост, которая стоит, с платом у пояса, с раскрытыми дланями, подняв руки. Она сделана из разноцветной блестящей мозаики с позолотой. В подлинном храме Св. Софии мы видели Господа Христа, стоящего во весь рост и благословляющего, изображенного с великим совершенством и красотой. Здесь же под Непорочной Девой изображен стол Тайной вечери, окруженный ангелами; Господь передает направо Петру и его содругам божественный хлеб, говоря (а существенные слова исходят из его божественных уст большими греческими буквами): «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое», до конца; и вторично Его же изображение; Он дает пить из чаши налево, говоря: «Пийте от нея вси», до конца. Ниже упомянутого божественного стола находятся три больших окна. Между двумя окнами изображены древние святые Алексий и Петр, митрополиты киевские, в своих облачениях и белых клобуках, расшитых золотом; при них написаны по-гречески их имена. Направо от них изображены: архидиакон Стефан с кадильницей и, как подобает архиереям, в светлых облачениях Григорий Чудотворец, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст и Василий. Налево подле окна изображены: диакон Лаврентий, Николай Мирликийский, Григорий Богослов, Климент, папа римский, и Епифаний Кипрский. Все их изображения сделаны из позолоченной мозаики с греческими надписями. Весь полукруг кафедры (горнего места) с тремя высокими ступеньками, а посредине его трон с шестью такими же ступенями. Вокруг него, на высоте около пол-роста, выложено (по стене) всевозможными породами мрамора и чудеснейшей цветной мозаикой. Чудные арки алтарей и высокого купола все украшены позолоченною мозаикой и изображениями святых.

Кругом святой абсиды начертано мозаикой по-гречески, как мы списали, следующее: ό ϴεόϛ έν μέσψ Αύτήϛ καί ού σαλευθήσεται βοήθησει Αύτή ό ϴεόϛ...246, что значит на нашем языке: «Бог посреди Ее и Она не поколеблется: поможет ей Бог от утра до утра». Рассказывают, касательно сооружения Св. Софии, что царь Юстиниан написал то же на всех кирпичах ее.

Святой престол очень велик, сообразно с величиной алтаря, и утвержден на основании. С задней стороны его есть род арки из досок ступеньками; на них стоят в ряд подсвечники с зелеными свечами, которые, когда их зажигают, образуют вид красивого полукруга – приятная утеха взору. На правой стороне (главного) алтаря есть дверь с очень высоким окном над ней; чрез нее входишь в первый алтарь, высокий, с куполом и двумя стеклянными окнами в передней (восточной) его стене; он во имя Рождества Богородицы. Близ него другой, подобный ему, алтарь во имя св. Михаила. С северной стороны (главного алтаря) находятся четыре алтаря; из них два, с высокими куполами, в честь Положения Господа во гроб247 и Нерукотворного Образа; четвертый – во имя св. Николая248.

Иконостас при вратах этих алтарей благолепен и величествен; он новый, чрезвычайно большой, поражает изумлением зрителя. Никто не в силах его описать по причине его красоты и разнообразия его резьбы и позолоты. Царские врата, вышиной в шесть локтей, с аркой наподобие городских ворот: ширина их в 2 1/2 локтя. Они, по обыкновению, в два створа и углублены в подобие свода; все резные и позолоченные. На одном створе изображен аист из серебра: он пронзает свой бок клювом и кровь течет на его птенцов, находящихся под ним; никто не отличит его от чеканной работы. Иконы, числом двенадцать, благолепные, большие; у всех них по сторонам толстые колонны с резьбой и позолотой, углубляющиеся в подобие ниши. Колонны при иконах Господа и Владычицы велики и очень высоки, с резьбой и глубокими вырезами: на них изображены виноградные лозы с блестящими гроздьями, зелеными и красными. Над иконостасом и всеми тяблами идет весьма широкая рама, вся с резьбой и позолотой; она начинается и кончается на протяжении дверей четырех алтарей и идет не прямою линией, а образует впадины. Над ней распятие Господа весьма изящной работы; вокруг него, сверху донизу, род резной рамы, на коей маленькие круги с изображениями святых и апостолов, закрытые стеклами.

По левую сторону от иконы Господа стоит икона Св. Софии, работы мудрого и искусного мастера: в средине иконы церковь с колоннами, при основании которой кругом род свода; над церковью Христос, и Его Дух Святой нисходит на нее в сиянии; внизу изображение геенны; кашидьяри с очень большим носом держит в руке лук и стрелы, подле него множество персиян в кисейных тюрбанах с луками и стрелами стреляют на церковь; толпа франков в своих шляпах и костюмах с ружьями и пушками, из которых они стреляют; все ведут брань против нее249.

Затем мы поднялись во второй ярус церкви по лестнице одной из ее внешних башен. Это восхитительное место, с которого отовсюду открывается вид на хорос и алтари. Оно имеет два нефа: один – с пятью куполами; в передней (восточной) его стороне один из алтарей во имя св. Николая; другой неф также с пятью куполами, и в передней стороне его второй алтарь во имя св. Димитрия. Они выходят на нижние алтари. Перила здесь перед арками состоят из одного куска красного камня и идут от основания одной арки до другой; на них изображены кресты и фигуры, по точному образцу перил св. Софии. Над этими двумя алтарями два купола со стеклянными окнами. Число арок этой галереи тридцать, а куполов десять. Другие два алтаря близ северных дверей, направо от выходящего из церкви, в низких нишах. Взамен тябл сделана железная высокая клетка, которая украшена всевозможными фигурами и расписана: на ней изображены ангелы и святые, коих лица, по обыкновению, белы, а одеяния покрыты позолотой, кресты и греческие надписи, цветы разными красками, зеленой и красной, и прочее, – все это поразительно для ума и сделано из тонких железных листов с закрепами.

В одном из упомянутых алтарей находится большой беломраморный саркофаг с горбообразной крышкой, с крестами; он походит на ступу св. Илиана в Эмессе250. О удивление! Откуда они привезли этот мрамор, эти большие колонны, которые снаружи церкви, ибо в этой стране, несомненно, нет мраморных ломов? Вероятно, его привезли на судах из Мармара, что близ Константинополя, по Черному морю, потом вошли в реку Днепр, которая в него впадает, и выгрузили мрамор здесь в Киеве. Из Киева и иных городов красивые корабли ходят по реке Днепру и выходят в Черное море.

Заметь, что все число куполов этой церкви восемнадцать, а число больших золоченых крестов на куполах, зубцах и горбообразных сводах251 тридцать шесть. Великий купол находится посредине и над ним другой изящный и легкий купол для украшения, на удивление смотрящим. Все куполы крыты блестящею жестью.

Вот что мы собрали и изложили – над чем я прилежно трудился, бодрствуя по ночам, с усилиями и беспокойством – касательно описания строения св. Софии, которая находится в земле казаков и не имеет себе подобной, кроме соименитой.

Глава XX. Киев. – Златоверхо-Михайловский монастырь. Крепость. Описание города. Братский монастырь.

Затем кир Феодосий, архимандрит Михайловского монастыря, что близ этой церкви, насупротив, пригласил нашего владыку патриарха, прислав за ним экипаж. Мы отправились к нему. Это очень недалеко. Наш владыка патриарх вышел из экипажа перед воротами, и мы вошли в монастырь. Он весь деревянный, но св. церковь, благолепная, высокая и красивая, из камня и извести; ее купол высокий и весь покрыт позолотой. Церковь состоит из одного нефа; по окружности ее многочисленные окна со стеклами. Постройка трех описанных церквей одинакова и одновременна. Архиерейское место великолепно и красиво. Перед ним, налево, изображение Феофана, патриарха Иерусалимского, в мантии, клобуке252 и с наперсным крестом. Великий алтарь похож на алтарь св. Софии и монастыря Печерского, с тремя большими окнами. На передней (восточной) его стороне есть изображение Владычицы, стоящей, воздев свои руки с открытыми дланями, – из позолоченной мозаики; также изображение Господа, который подает своим ученикам, стоящим с обеих сторон, хлеб и кровь божественные. Под ними кругом изображенья архиереев – все из мозаики. Направо от этого алтаря второй алтарь с высоким куполом, а налево – третий. Святая церковь имеет три двери: одну, большую, с запада, а другие две ведут в оба хороса. С задней стороны северного хороса изящный алтарь, лицом к левой стороне входящего в хорос. Он имеет решетку с двумя створами, сверху донизу из железа, сплетенную со всевозможным искусством, разрисованную цветами и изображениями ангелов и святых, наподобие описанной нами в церкви св. Софии. Внутри этого алтаря красивая рака с мощами св. Варвары Баальбекской (Илиопольской). Направо от входящего в церковь другой алтарь в западном углу, вне которого еще шестой алтарь. Весь пол церкви сделан из больших красных плит.

Близ этого монастыря, в смежности с ним, монастырь для монахинь.

Что касается иконы св. Михаила, то она весьма благолепна и благоговейно чтима. Кольчуга, оружие, наручи, наличник и шлем – все из чистого серебра чеканной работы, а выступы и прочее позолочено. Это работа искусного мастера.

Мы отстояли в этой церкви обедню, потом были за трапезой, любовались монастырскими садиками и колокольней253 над воротами и вернулись к св. Софии.

Стена и рвы крепости проходят подле этого монастыря и врат Св. Софии. Ее только что выстроил богохранимый царь Алексей. Она укреплена деревянными стенами, рвами и крепкими башнями. Москвитяне обладают светлым умом, подобно франкам, ибо они изобрели такие приспособления для укрепления этой крепости, каких мы не видели в их стране. Она поставили кругом рва бревна вроде длинной оси водяного колеса, очень большие, и переплели их жердями, заостренными наподобие кинжалов и копий, торчащими с четырех сторон оси в виде креста, как вороты наших колодцев. Бревна эти положены в два яруса, будучи протянуты над землей на высоте около полутора роста. Если неприятель сделает нападение, то не находит пути ни по земле, ни сверху, и если повиснет на верхних бревнах, то от этого погибнет, потому что упадет на заостренные нижние колья, которые вонзятся в его тело и члены, и могила станет его обиталищем. Мосты при воротах этого города в крепости поднимаются на цепях. Вся земля вокруг них имеет подземные ходы, наполненные большим количеством пороха. На каждых воротах висит большой колокол: если что-нибудь случится, то в него ударяют, чтобы дать знать всем находящимся в крепости. То же во всех крепостях московитов. В этой крепости много пушек, одни над другими, вверху и внизу. В ней двое воевод, уполномоченные от царя. У них 60 тысяч войска, из коего одна часть стоит под ружьем днем, а другая ночью.

Древний город Киев доходил до сего места. Когда его покорили враги, то с течением времени он разрушился, и его перенесли в долину на низменность на берегу великой реки Днепра. Путь к нему таков: ты входишь в одни ворота крепости и выходишь в другие, затем с трудом съезжаешь в город по крутому и узкому спуску, где дорога весьма затруднительна и дает место только одной лошади с экипажем. Крепость же, теперь вновь построенная, стоит наверху горы, откуда виден весь город, расстилающийся внизу у ее подножия.

В этот день приходил к нам один из воевод поклониться нашему владыке патриарху и поздравить его с приездом.

Возвращаемся. Св. София и этот монастырь уцелели до настоящего времени. Вокруг них построили монастыри и укрепили их, после того как город был разрушен, ибо все города этой страны деревянные, и если они сгорят, то следы их исчезают и не остается ничего, кроме каменных построек.

Знай, что шейхи в городах и деревнях этой страны именуются старостами.

Нам рассказывали, что, начиная с монастыря Печерского и окружающих его, св. Софии и церквей, кои вокруг нее в развалинах, а также каменных церквей, которые теперь в крепости, разрушенных и уцелевших, до Киева и окружающей его местности, – всего есть около ста церквей и монастырей.

Во вторник 3 июля мы простились с митрополитом и съехали в город Киев, после того как митрополит раньше посылал туда известие и нам приготовили большое помещение. По обычаю, он послал перед нами своих людей, вельмож и сановников, на конях и вооруженных. Когда мы спустились в город, нас встретили его многочисленные священники и дьяконы в облачениях, с хоругвями и свечами. Нас ввели в благолепную каменную церковь, что среди рынка, с пятью куполами, крестообразно расположенными, во имя Успения Богородицы. Затем они пошли впереди нас в обширное жилище, где мы поместились.

В этом городе Киеве вельможи также носят в руках разновидные толстые трости бамбуковые и иные. В городе есть много людей знатных, почтенных, господ и богачей. Нам привозили мед и пиво в больших бочках на каруцах (телегах). Водки много. Хлеб доставляли возами, а рыбу кинтарами, по причине изобилия всего этого у них. Рыба дешева и обильна на удивление, всяких сортов и видов, ибо великая река Днепр, как мы упоминали, находится близ них и по ней ходит много кораблей. Что касается вида судов, плавающих по этой реке, то они огромны, ибо мы смерили по длине, от одного конца до другого, один кусок дерева в 150 пядей. На этой реке есть много судов, длиной в 10 локтей, выдолбленных из одного огромного куска; на них ездят в Черное море, как мы сказали выше.

Дома в этом городе великолепны, высоки и построены из бревен, выстроганных изнутри и снаружи. При каждом доме, как при дворцах, имеется большой сад, где есть все плодовые деревья, какие только у них растут; бессчетное множество больших тутовых деревьев алеппских (из породы) аль хаззаз, с белыми и красными листьями; но их ягодами пренебрегают; есть также большие ореховые деревья; очень много в этих садах виноградных лоз. [Среди своих превосходных огуречных гряд они сеют очень много крокуса, руты и гвоздики разных цветов].

Купцы привозят сюда оливковое масло, миндаль, оливки, [рис, изюм], смоквы, табак, красный сафьян, шафран, пряности, персидские материи и хлопчатобумажные ткани – в большом количестве из турецких земель, на расстояние 40 дней пути. Но все это очень дорого. Женщины продают на красивых базарах и в отличных лавках все необходимое из материй, соболей и пр.; они нарядно одеты, заняты своим делом, и никто не бросает на них нахальных взглядов.

Нам рассказывали, что в этой стране казаков, когда захватят в прелюбодеянии мужчину или женщину, тотчас собираются на них, раздевают и ставят целью для ружей. Таков у них закон, которого никто никогда не может избегнуть.

В этом городе среди казацких живописцев есть много искусных мастеров, которые обладают большою изобретательностью ума в изображении людей, как они есть, также в изображении всех страстей Господних с их подробностями, как об этом будет сказано.

Сколько вздохов и скорби, сколько стонов в сердцах ляхов, вельмож и простолюдинов, об этом городе Киеве, ибо он был престольным городом их краля и большою столицей, был весь занят жилищами их вельмож! Все эти прекрасные дворцы, великолепные дома и сады принадлежали им и богатым евреям. Они имели в нем две благолепных церкви из камня и извести, со сводами на высоких столбах. Одна из них древняя, другая новая, изящная, украшенная всеми архитектурными красотами. Но будучи доведена до конца, она теперь плачет по людям (которые ее посещали), но которых сокрыли судьба и время. Впрочем, ни изображения на верхних частях ее красивых потолков, сделанные из гипса, подобного тесту, ни разнородные украшения еще не довершены художниками. В настоящее время она в разрушении и служит местом для нечистых дел и обиталищем для скота и вьючных животных. Неблагообразная, потрескавшаяся, она только держится и утверждается на своих столбах и основаниях [и покрыта темно-серою зеленью густого мха].

В этих двух церквах города и в его окрестностях было несколько тысяч иезуитских, вернее, езидских священников. Когда появился в этой земле Хмель и, обходя по всем направлениям страну, избивал из них всех попадавшихся ему в руки, то оставшиеся в живых бежали сюда, говоря: «для нас нет спасения, кроме как здесь», ибо этот город представляет (осаждающим) трудности и для стоянки и для передвижений и окружен крепостями и горами. Но Хмель и казаки проникли к ним, связали их веревками, которыми они были опоясаны, и побросали в реку Днепр для потопления, подвергнув их сначала сильнейшим истязаниям; наконец тела их были съедены псами.

Иезуиты254 не довольствовались тем, что уже имели ляхи, но хотели уничтожить весь род казаков, отнять Печерский монастырь и св. Софию и обратить их в свои церкви. Тогда Хмель возревновал, подобно пророку Илии, отмстил им, избавил избранный народ Божий из рук неверных и мерзких людей, у которых много голов, но нет главы, и освободив его от порабощения безбожным евреям и от власти злых армян-еретиков. О, неверные! о, враги истинной веры! Вы ставите врагов веры господами над христианами, правителями над избранным, божественным народом православным, дабы, угнетая их, насильно притянуть к своей вере, дабы, поработив их и мучая чрез их врагов, заставить принять вашу религию. Почему вы не проповедуете безбожным евреям и не крестите их в свою веру, чтобы обратить их на истинный путь и сделать их христианами посредством проповеди и учения? Армян-еретиков вы принимаете к себе в сообщество. Вы принуждаете казаков, кои суть христиане, к молитве с вами в ваших церквах. Но апостолы в древности проповедовали только народам заблудшим и неверным и израильтянам; вы же поступали тогда вопреки проповеди святых апостолов и дали врагам Божиим, еретикам, возобладать над православными, так что Господь возревновал о них и истребил многие тысячи из вас, дав силу каждому из них обращать в бегство сотни вас, а сотням – тысячи, а вас, надменных, подверг презрению и уничижению, как обещал устами древних своих пророков. Он избавил их от рабства, и они стали лучшими, избранными сынами. Чрез свое терпение они напоследок сделались наследниками Его царствия; вас же Он сделал пищею их мечей, а в будущей жизни народом заблудших и злых, согласно с тем, как Он обещал, что будет противиться горделивым и дарует свою благодать смиренным, злые же будут клевретами проклятого Иблиса255.

Возвращаемся. Накануне четверга, мы отстояли службу в благолепной церкви с тремя алтарями: в честь Славного Воскресения, Петра и Павла и мученика Евстафия, коего образ находится на двери его алтаря: он сходит с коня, олень, а в рогах оленя Христос, беседующий с Евстафием. В каждой из церквей киевских есть изображение гнусного сборища против Господа нашего: евреи сидят на креслах, держа в руках письменные свидетельства, и Никодим то, что он написал; Пилат, сидя на троне, умывает руки, а жена его говорит ему на ухо; внизу Господь, нагой, связанный; Каиафа без бороды, в одеянии, похожем на облачение армян, и с подобным же, как у них, (убором) на голове, стоит выше всех и раздирает свою одежду.

В пятницу мы слушали литургию в большом монастыре, называемом на их языке Сайташни (Сагайдачного)256, именно, монастыре трех братьев-царей, которые его построили. Он в честь Богоявления и имеет игумена и монахов. Перед его воротами стоят два деревянные столба, как бы закрученные и свитые с удивительным искусством; на них – место для часов. В Киеве часы на колокольне. В самых воротах помещается красивая церковь с куполами и окнами во имя Благовещения. Кругом великой церкви идет навес; в ней три двери с тремя куполами. Она обширна, велика и имеет амвон с лестницей. В хоросе есть также деревянный круглый помост; места для стояния (формы) идут рядами справа и слева и обращены к востоку, перед ними на правой стороне хороса красивое архиерейское место, задняя сторона которого решетчатая. Куполы церкви величественные и очень большие.

По выходе от обедни, нас повели в трапезную. Она в один неф, из камня и извести, с длинным сводом; дверные косяки мраморные. В ней два стола и множество окон со стеклами. В передней (восточной) ее части имеется алтарная абсида, вся расписанная изображениями. В нижнем поясе абсиды изображение Господа (да будет прославлено имя Его!), постящегося на горе; дьявол, стоя перед ним, искушает его; он держит в руке три камня и говорит: «если ты сын Божий, скажи этим камням, чтобы они сделались хлебами». Другое изображение на другом месте: Господь говорит ему: «отойди от меня, сатана!» Третье изображение: Господь сходит с верхового животного и возливает вино и масло на попавшегося разбойникам. Четвертое: Он несет на плечах заблудшего агнца, а другая овца на привязи на вершине горы между деревьями. Пятое – на арке алтаря: во-первых, изображен Господь, два воина бьют Его по голове тростями, а третий подает ему зеленую трость с листьями и полевыми цветами; второе изображение: Господь связанный и два воина ведут Его; один одет как воин, у другого на голове большой белый кисейный тюрбан; третье изображение на верхней части арки: Господь нагой, израненный сидит на стуле, виноградная лоза выходит из Его утробы и осеняет Его голову; в руках Его свешивается кисть, которую он выжимает в чашу, согласно со словами Его (да будет прославлено Его имя!) в евангелии: «я буду пить новое в царстве Отца Моего». Под этим четвертое изображение: Господь привязан к столбу; двое бьют Его бичом с железными колючками и метлой из терновника. Под этим пятое изображение: Пилат в круглой, белой кисейной чалме, как у муллы, перед ним Господь, судимый, окруженный воинами. На передней части арки шестое изображение: Господь несет крест и в изнеможении припадает к земле, потом крест возлагают на Симона Киринейца; воины окружают Христа, Мария – не мать Его – утирает пот с Него платком. На самом верху седьмое изображение: Господь распят с разбойниками, Пресвятая Дева в обмороке, Ее поддерживают Саломия и Мария. В нижней части северной стороны арки восьмое изображение: Господь, ведомый на распятие, Пилат умывает руки, на голове его такая же чалма. Живописец нарисовал распятие на верху передней части арки с тою целью, чтобы его мог видеть входящий. С правой стороны ведут наверх ее Господа, несущего свой крест, слева ведут Его также наверх осужденным. Расписана также и вся трапеза.

В восьмое воскресенье по Пятидесятнице наш владыка патриарх служил обедню в церкви Успения Богородицы, по приглашению жителей города. Было большое торжество. Святой престол украсили серебряными сосудами с базиликами и (другими) цветами. Наш владыка патриарх роздал всем присутствующим в церкви антидор, даже мальчикам и девочкам. Знай, что дочери киевских вельмож носят на волосах кружок в виде кольца из черного бархата, расшитый золотом, украшенный жемчугом и каменьями, наподобие короны, стоимостью в 200 золотых – больше или меньше. Дочери бедных делают себе венки из разных цветов.

В этот вечер пришелся у них канун праздника св. Антония Нового, славы земли казаков, почивающего вместе со своим другом Феодосием в пещере, что в Печерском монастыре, ими сооруженном. Начиная со времени перед закатом солнца этого дня до полудня следующего, понедельника 10 июля, они повергли в тревогу весь мир беспрестанным звоном во все колокола. В эту ночь они вовсе не спали, по причине множества служб, ими совершенных, и колоколов, в которые они звонили.

В эту ночь и после того шел дождь, случилось большое наводнение и сильный холод и туман, так что у нас было как будто 10 декабря.

Книга V. От Киева до Коломны

Глава I. Украина. – Выезд из Киева. Переправа через Днепр. Дальнейший путь. Быков. Икона Рождества Богородицы. Прилуки. Описание крепости. Вишневецкий. Баня.

Мы выехали из города Киева в понедельник (10 июля) и прибыли на берег знаменитого Днепра у самой окраины города. Мы переехали его на большом судне вместе со своими экипажами и лошадьми, плывя вдоль по нему около двух часов, пока не вышли на землю на другом берегу, ибо он больше Дуная. При этом мы любовались справа от себя на святые монастыри и церкви, что наверху горы, именно монастыри: св. Михаила, св. Николая, Печерский с церквами, его окружающими, монастырь, построенный здесь молдавским господарем Василием, а также кельи отшельников в пещерах, кои следовали одна за другой. Затем мы проехали две большие мили по узким дорогам, обильным водами и песками, и по огромному лесу, который состоял весь из сосен257, подобных кипарису, поражающих ум изумлением. Вечером мы прибыли в небольшой базар, называемый Бробари (Бровары). В нем красивенькая церковь во имя Петра и Павла и есть метох (подворье), обитаемый монахами и принадлежащий Печерскому монастырю, как его угодье. Мы поднялись отсюда во вторник, проехали две большие мили и прибыли в большой базар с укреплением, замком и двумя рвами с проточной водой. Он называется Хохола (Гоголев). В нем две церкви: одна – во имя Преображения, другая – Рождества Богородицы. Есть также церковь для ляхов, еще недостроенная; наш владыка патриарх велел жителям освятить ее, достроить и совершать в ней службу, назвав ее во имя св. Георгия. Выехав отсюда, мы сделали еще одну милю и прибыли в селение с церковью, по имени Росано (Русанов); близ него громадное озеро и очень большие мельницы и сукновальни. Проехали еще полмили и прибыли в небольшой базар с красивой крепостью, по имени Ядлока (Ядловка). В нем прекрасная церковь во имя Рождества Богородицы. Здесь мы ночевали. Поднявшись в среду утром, мы проехали три мили и прибыли в большой базар с тремя крепостями и тремя рвами, один внутри другого. Имя его Басани (Басань). В средней крепости есть церковь с куполами во имя Рождества Богородицы; ее иконостас тонкой работы, изящный: смесь лазури с золотом дает подобие парчи. Насупротив нее заброшенная церковь ляхов. В третьей крепости находятся великолепные дворцы ляхов, дорогостоящие, высокие, но покинутые. Выехав отсюда, мы сделали еще одну милю и прибыли в другой базар так же с тремя крепостями и с прудом, называемый Баксфи (Быков). Жителей в нем осталось очень мало по причине моровой язвы.

Этот базар весьма велик, подобно Василькову с его опустелыми строениями; но сильная моровая язва, в нем бывшая, истребила всех его жителей, и теперь он в запустении: людей мало, и они очень бедны. Внутри второй крепости церковь во имя Рождества Богородицы, образ которой стоит налево от образа Господа, по принятому в этих странах обычаю. Икона велика и хорошего письма: Анна лежит, а св. Деву моют; из предстоящих ангелов один держит в руке кувшин, другой – таз, третий – полотенце; Иоаким смотрит на Нее в отверстие комнаты. Справа от иконы Владычицы благолепная икона Троицы: трапеза Авраама и ангелов, пред коими на блюде жареный поросенок; Сара и Агарь несут кувшины с питьем; над головами ангелов изображение Содома и Гоморры, весьма отчетливо исполненное: на эти города падает с неба огонь, и ангел разрушает их, башни опрокидываются и падают; Лот и его две дочери бегут, а жена его обернулась и стоит в виде соляного столба. Это чудесная икона. Начиная от (границы) земли казаков и в стране московской имеют всегда великое тщание об иконе Троицы, которая непременно бывает в каждой церкви, равно как и икона Нерукотворного Образа над царскими вратами. На их драгоценных, красивых хоругвях также бывает изображение Троицы с трапезой и Сарой, смеющейся за занавесью.

Мы выехали из этого города в четверг на рассвете, проехали три большие мили по безлюдным степям и прибыли в разрушенный базар, по имени Батфуди (Поддубовка?), с церковью в честь Рождества Богородицы. Людей в нем весьма немного. Затем, сделав четыре большие мили, прибыли вечером в большой благоустроенный город, называемый Бриллука (Прилуки), с большим укреплением. Цитадель внутри его удивительна по своей вышине, укреплениям, башням и пушкам, по своей облицовке и глубине рва с проточною водою. Она имеет на южной стороне скрытый резервуар, куда собирается для нее вода из громадного озера и текущих рек. К цитадели ведут потаенные подземные ходы. Внутри нее находится величественный и очень высокий дворец, вверху и внизу удивительный по обширности, высоте, громадности бревен и полированных внутри и снаружи досок, плотно прилаженных друг к другу, по огромным, высоким печам, превышающим кипарисы. Дворец не достроен. Дата его написана наверху его горбообразной крыши, похожей на такие же крыши построек Ханана и области Маарры по резным украшениям и устройству; эта дата, написанная по-гречески (?), есть 1647-ой год; следовательно, дворец существует семь лет с того времени, как его завоевали казаки, спустя год после своего появленья, ибо теперь 1654 год от Рождества Христова. Этот дворец принадлежал четвертому правителю ляхов, по имени Фишнафаска (Вишневецкий). Значение этого имени объясняется так: фишна есть род вишни, а иска или аска прилагается ко всем наименованиям в языке этой страны; следовательно, это означает «краснолицый», также как они говорят «антиохиска», т.е. из Антиохии, и «московиска», т.е. из Москвы. Его власть простиралась от реки Днепра до реки Путивля258, границы Московии. У него было под начальством 60 тысяч отборных ратников из молдаван, греков, арнаутов, немцев и многих других народов. Татары прозвали его кучук шайтан, т.е. маленький дьявол, потому что он много раз внезапно нападал на их страну, жег и разорял, ибо граница его области близка от татарской. Когда появился Хмель и завоевал земли по ту сторону Днепра до Киева, этот правитель посылал к нему, стараясь его обмануть, и выказывал ему дружбу, между тем как вероломство скрывалось в засаде его сердца. Его намерением было, когда Хмель вступит с войском в страну ляхов и углубится в нее, двинуться за ним со своим войском и таким образом его охватили бы в двух сторон. Но Хмель, обладатель большого ума, это понял и послал к нему сказать: «если ты желаешь мира, встань, очисти свою страну и отдай мне ее без войны, потому что я не оставлю тебя врагом позади себя». Тогда возникла война, и правитель послал свое многочисленное войско навстречу Хмелю. Старец Хмель напал на него с тысячами своих ратников и все истребил мечом. Правителя известили об этом, но никто не хотел верить сообщению. Он сидел и пьянствовал внутри крепости в своем дворце с сорока приближенными, как вдруг показались знамена казаков. Тогда он опамятовался, отрезвился от опьянения, вскочил на коня и бежал со своей гордыней, сбросив с себя царскую одежду и надев простую; но лошадь выбросила его из седла, он упал и сломал себе шею; казаки настигли его и, отрубив ему голову, поднесли в дар Хмелю, который наткнул ее на длинный шест и поставил на верхушке его высокого дворца259. Построение дворца так и осталось неоконченным, ибо (по пословице) он съел его голову; теперь он в запустении, служа местом для нечистот, свиней и собак. Вслед за Вишневецким бежал и киайя (наместник) его, в то время как казаки уже окружили город. Он спустился чрез потаенную дверь, направляясь к озеру по мосту. Заметив его, казаки погнались за ним. При нем было две переметные сумки с золотом и серебром, и когда они его настигали, он отрезал сумки в надежде, что они займутся подбиранием рассыпавшихся денег и он успеет убежать; но казаки и деньги подобрали и его догнали на своих конях. От страха он заехал на лошади в озеро, но они захватили его и убили, вытащив его из воды копьями, отрубили ему голову и, подняв ее на шесте, поставили рядом с головою его начальника.

В этом городе было много евреев и ляхов, коим не удалось убежать; те из них, которые окрестились, избрали благую часть, а кто отказался, тех избили и отослали в лоно Сатанаила.

Возвращаемся. С южной стороны этой крепости находится озеро, огромное, как море, в которое впадает много рек. Тут в изобилии растет белая и желтая махровая кувшинка. На озере длинный мост с большим числом мельниц; при начале его находится скрытый водоем крепости. Поблизости от этого места стоит деревянный дом, служащий баней для общего пользования. Снаружи его имеется желоб из длинного бревна, над которым стоит человек и накачивает в него воду из реки хитрым снарядом, для наполнения медного котла, где она нагревается. Мужчины и женщины моются в бане вместе без передников, но каждый из них берет от банщика род метлы из древесных ветвей, коей они прикрывают свою наготу, по их обычаю. О удивление! в момент выхода из бани они погружались и плавали в холодной реке, текущей перед баней.

Возвращаемся. Жители этого города, священники и миряне, вышли, по обыкновению, встречать нас на дальнее расстояние. Нас ввели в большую, высокую, величественную новую церковь с еще недостроенными куполами, в честь Преображения Господня. Насупротив нее другая церковь в честь Рождества Богородицы. Колокольня высока и весьма красива. Нас поместили в просторном доме, имеющем балконы с навесами, которые выходят на большое озеро и баню. Здесь мы пробыли до утра понедельника.

Глава II. Прилуки. – Густынский Троицкий монастырь.

Потом мы отправились на поклонение в монастырь поблизости города, называемый Кустини Троица (Густынский Троицкий), то есть монастырь во имя Троицы260. Он принадлежит к числу сооружений Василия, воеводы Молдавского, упомянутый же дом261 составляет подворье этого монастыря. Протопоп послал предупредить настоятеля, и тот немедленно приехал в своем экипаже и пригласил нашего владыку патриарха, благодаря Бога и говоря: «хвала Богу, удостоившему нас лицезреть третьего истинного патриарха», – именно, они видели Иерусалимского патриарха Паисия и константинопольского Афанасия Пателлярия низложенного, о коем мы упоминали, что он, убежав из Константинополя и прибыв в Молдавию, уехал оттуда раньше нас в Московию и заезжал в этот монастырь, а затем скончался близ столицы Хмеля, называемой Хижирини (Чигирин), на третий день Пасхи сего года – «так что мы зрим твою святость, блаженнейший кир Макарий, патриарх Антиохи». Мы оставили в городе свои вещи, лошадей, слуг и экипажи, и в субботу отправились с настоятелем, захватив свои облачения, так как мы намеревались отслужить в монастыре обедню. Он отстоит от города около одной большой мили. Его блестящие куполы видны на значительном расстоянии. Не доезжая до него, приходится спуститься в долину по узкой дороге и густому лесу, который весь состоит из ореховых, вишневых и сливовых деревьев. Близ него большой пруд и мельницы; дорога по плотине сделана из переплетенных ветвей и трудно проходима.

На пути, поблизости от монастыря, мы проехали, имея ее справа от себя, мимо красивой церкви во имя св. Николая. Там, по рассказам, раньше был монастырь; когда же он сгорел, его перенесли и построили на его теперешнем месте. Снаружи он имеет две деревянные стены и два рва; над воротами красивая колокольня с огромными, весьма дорогими часами.

Здесь наш владыка патриарх вышел из экипажа. Архимандрит, священники и дьяконы в своих царских262 облачениях со свечами, хоругвями, крестами и божественными иконами вышли ему навстречу. Мы вступили в монастырь св. Троицы. Его двор просторен и широк. Куполов на святой церкви пять; они стоят вместе, в виде креста, средний больше (других). Кругом церкви идет навес с решеткой и тремя дверями, над которыми три купола, расположенные параллельно. Мы вошли в святую церковь. Ее иконостас приводит в изумление зрителя. Патриарх окропил всех святою водой, и мы вышли, исполненные удивления, ибо ни величественный иконостас св. Софии, ни Печерский – оба не могут сравниться даже с малою долей полных совершенств этого иконостаса. Когда монастырь сгорел несколько времени тому назад, – а тогда уже распространилась слава о любви господаря молдавского Василия к построению церквей и монастырей и о щедрых его пожертвованиях – то настоятель и монахи поспешили к Василию и просили у него пожертвований и милостыни, дабы он помог им и отстроил для них монастырь от своих щедрот. Он вполне оправдал их надежды и дал им золота, сколько они просили, на построение монастыря. Возвратившись, они построили монастырь на этом месте, говоря: «это место лучше для нас». Когда до слуха богохранимого царя Алексия, государя Божьего града Москвы, дошло известие о том, что сделал Василий воевода, то и он также прислал им 1.600 золотых на расписание и позолоту иконостаса, на украшение его благолепных икон и возвышение его ценности263.

Так и было сделано. Теперь он превосходнее всех других, ибо доселе мы не видывали ничего лучше и красивее его позолоты и живописи.

Что касается святой церкви, то ее куполы из блестящей жести, и позлащенные кресты испускают светлые лучи. Купола, числом пять, расположены крестообразно, высоки; средний больше и выше остальных четырех. Церковь имеет три внутренних двери, кроме трех дверей внешних. Когда войдешь в большую западную дверь, то церковь представляется в виде закругленного креста: нарфекс внутри его, алтарь насупротив, оба клироса, подобно алтарю, в нишах. По окружности церкви идут формы. Оба клироса четырехугольные с формами, отделенными от других; они стоят посредине и вокруг них два прохода. Архиерейское место, весьма изящное, находится подле правого клироса; а также близ церковной двери в нарфексе есть другое архиерейское место, подобное первому. С края обоих клиросов есть еще два возвышенных места, а в хоросе восьмиугольный помост, покрытый красным сукном. Место органа, где стоят певчие, очень высоко и красиво, и обнесено решеткой.

Иконостас и тябла услаждают взоры и изумляют смотрящего. Доселе мы не видели им подобных и равных; ни один человек не в силах описать этот иконостас, его громадность, высоту, обилие его позолоты, вид и блеск. Он поднимается от земли до верхней части большого купола; святые иконы, весьма больших размеров, являют крайний предел совершенства; они углублены в ниши, дабы лучше обнаруживались красота и зеркальный блеск их позолоты. Над ними находится удивительно блестящая рама, в виде карниза, большого размера, так что к ней привешены на блоках лампады. При благолепных иконах Господа и Владычицы есть весьма большие, высокие, толстые колонны с резьбой, которые внутри полы, но кажутся цельными, будучи спаяны с тонким искусством, не так, как колонны в св. Софии, которые сзади пусты. Их обвивают лозы: золотые ветви с листьями поднимаются вверх, гроздья, одни – красные и блестящие, другие – незрелые, зеленые, свешиваются, как будто они неподдельное творение Божие; фон гладкий. Колонны возвышаются от земли на высоту роста. Под иконой Господа есть также изображение Его (да будет прославлено Его имя!) и Его учеников отчетливой работы: Он несет на раменах заблудшего от стада ягненка, а за Ним следует великое множество овец, пред коими пастух, входящий в дверь овечьего загона. Налево от этой иконы высокая южная дверь алтаря с изображением св. архидиакона Стефана больших размеров, во весь рост, в царском стихаре, с золотой кадильницей в правой руке. Близ него в том же ряду икона св. Троицы: трапеза Авраама и Сарры; под нею икона Благовещения, подле которой икона Успения Богородицы, благолепная, позолоченная и новая. Эти три благолепные иконы находятся в правом ряду. Под ними изображены апостолы, кои, собравшись, смотрят, изумленные, в гроб Богоматери, который пуст; Ее саван виден на краю мраморной раки справа; они устремили на нее взоры и поднимают руки к небу (как бы говоря): «Она вознеслась». Под иконами этого ряда четырехугольные, позолоченные, блестящие столбы, между которыми изображены архиереи, патриархи и православные римские папы в их облачениях. В левом ряду большая, прекрасная икона Владычицы, блещущей красотою. Под нею изображено Введение Ее во храм; тут девы с зажженными свечами. Подле этой иконы северная дверь с изображением св. Михаила и около нее в ряд икона св. Николая преславного, благолепная, большая, чудеснейшая, работы весьма искусного мастера, который писал эти образа, изумляющие зрителя жизненностью лиц, их цветом и очертанием, как будто это живопись критских264 греков. Подле этой святой иконы стоит икона Антония и Феодосия, между коими изображено подобие здания Печерского монастыря, а над ними изображение св. Девы среди леса в огненном сиянии. Под этим рядом икон четырехугольные золоченые столбы и изображения мучеников и диаконов. Колонны при больших иконах, числом десять, велики, резной работы, витые. Над ними второй ряд икон и колонн: 12 апостолов, Владычица и Креститель. Начинается этот ряд сверху царских врат Нерукотворным Образом, над коими Великий Четверг (Тайная Вечеря), еще выше Господь, сидящий на троне в митре и драгоценном саккосе; вокруг Него ангелы, св. Дева, Креститель и апостолы справа и слева от Него: на правой стороне Петр с ключами, на левой – Павел с мечом. Число резных, позолоченных колонн, по сторонам этих икон, двенадцать, но они тоньше нижних. Над карнизом и над ними идут изображения пророков. Над образом Господа образ св. Девы, именуемый Платитера265: Сын на лоне Ее; они внутри круга, среди солнечных лучей из золота с выступающими краями; лучи деревянные, но ничем не отличаются от златокованых. Направо и налево от Владычицы ряд двенадцати пророков, кои прорекли о Ней. Над Нею изображение распятия. Наверху купола написан Господь в Троице, окруженный ангелами и святыми. Над карнизом больших местных икон находятся изображения главных господских праздников. Резьба царских врат удивительна, позолота роскошная; они сработаны со всевозможным искусством и ничем не отличаются от (злато) кованых, сияют и блещут прекрасной позолотой и ночью сверкают как молния. Кругом их рамы изображены диаконы в стихарях с кадильницами и священники в фелонях. Высота этих дверей и других двух – семь локтей. Алтарь, божественная трапеза и ризница весьма обширны и чисты. Хранящиеся там облачения и утварь – царского великолепия. В алтаре, в церкви и куполе 20 больших окон с превосходными стеклами.

Вот что мы смогли описать из некоторых лишь красот этого иконостаса, на удивление слуха людей и услаждение ведущих приятную беседу. Пусть они помолятся за пишущего, который составил это описание с большим трудом и старанием, занимаясь не ради развлечения и отдохновения, но в поте и труде.

Трапезная длинна и велика со многими стеклянными окнами; в ней два стола с обеих сторон. Внутри ее большая дверь с решетчатыми створами, которые вдвигаются в стену; она ведет в красивую церковь со многими стеклянными окнами, во имя Владычицы, иконы в ней в высшей степени прекрасны, блестящи и внушают благоговение. Церковь эта также имеет жестяные куполы. Ее прекрасный алтарь сияет блеском.

Накануне девятого воскресенья по Пятидесятнице ударили в деревянные, железные и медные била и мы вошли в церковь. Пред чтением кафизм из псалтиря пришел, по их обыкновению, юный монах, поставил посредине высокий красивый аналой, наподобие шкапчика для книг266, покрытый шелковой пеленой, положил на него псалтирь, – ибо у них обычно не читают никакой книги, важной или неважной, иначе, как на аналое, – и начал канонаршить псалом за псалмом попеременно, а на обоих клиросах их пели. Перед входом священники подходили под благословение и вышли (на вход) в облачениях попарно, затем прошли в нарфекс и совершили литию, при чем каждый из двух дьяконов кадил с обеих сторон267, и также они оба попеременно прочли: «Спаси, Господи, люди Твоя», но благословенья пяти хлебов не было.

Мы вышли из церкви к трапезе. Наш владыка патриарх сел во главе ее, мы справа и слева от него, а прочие отцы монастыря в конце. Поставили на стол кружки с пивом и солонки попарно, по обычаю иерусалимских монастырей. Перед нами ставили на некоторое время блюда, которые затем снимали и ставили на конце стола или убирали, и подавали новые и новые до конца. Что касается отцов монастыря, то пред каждым из них поставили тарелку каши268 с маслом и больше ничего. Таков их обычай. Никто не ест изысканных кушаний, кроме приезжих и поклонников. Они несомненно святые и ведут жизнь по уставу св. Саввы. На другом столе подавали мясные кушанья для поклонников и наших служителей из мирян. Тогда чтец стал посредине, положил перед собою большую книгу на аналой и начал внятно читать. По прочтении молитвы над трапезой, наш владыка патриарх трижды ударил по обычаю в находившееся справа от него маленькое било для начала еды. Мы достаточно поели и попили к нашему совершенному удовлетворению, тогда как этот бедный чтец все читал из Патерика. Затем наш владыка ударил в било вторично, после чего выпил сначала сам, при чем мы встали, а потом каждый из нас выпил одну из стоявших перед нами кружев. Наконец он ударил в третий раз, для того чтобы мы все встали из-за стола. Ему поднесли маленькую просфору на блюдце, т.е. Панагию в честь Владычицы. Он поднял ее обеими руками, по афонскому обычаю, трижды, произнося: «да возвеличится имя Св. Троицы!» Вслед затем священники и иеромонахи подошли к нему и пропели «достойно есть», имея головы открытыми, а по окончании поклонились земно. Они получили от нее малую часть, и наш владыка роздал ее также всем присутствующим. Потом принесли корзину для собирания ломтей и каждый из нас положил в нее свои ломти, по примеру Того, Кто благословил хлебы. Были собраны все ломти.

Затем ударили в колокол к молитве на сон грядущим. Мы пошли в церковь и стали вместе с другими в нарфексе, по их всегдашнему обыкновенно. Наш владыка патриарх стал на своем (архиерейском) месте подле дверей. Когда чтец окончил канон, молитву и писание 269 , все подходили и испрашивали прощение у нашего владыки патриарха с земным поклоном, попарно до последнего. Потом мы вышли, чтобы предаться сну, но сна не было, ибо клопы и комары, более многочисленные, чем их мириады в воздухе, не дали нам даже и попробовать сна и покоя: их в этой стране изобилие – море, выходящее из берегов.

Еще раньше пригласили нашего владыку патриарха совершить служение, и мы готовились к литургии; но как возможно служить ее, не спавши? В четвертом часу ночи ударили в била, – ибо ночь была только 8 часов – и мы встали в полночь. Впрочем, в этих святых, ангельских монастырях есть хороший обычай, что сначала ударяют долгое время в один колокол раздельно, давал знать, чтобы спящие пробудились и, встав от сна, оделись не спеша: не так, как в стране валахов и молдаван, где входят в церковь в момент звона колоколов. Мы пошли в церковь, не вкусивши сна. Начали пение на утрени, чтение псалмов и молитв нараспев. Вышли мы только после рассвета, чувствуя головокружение.

Затем ударили в колокола к литургии. Мы вошли в церковь, облачились и облачили нашего владыку патриарха в архиерейские ризы. По окончании обедни, к коей прибыло большинство жителей города и многие другие, мы пошли в трапезе, за которой соблюдался тот же порядок, что и накануне, в чтении и перемене блюд и десерта. Под конец служивший дьякон принес употребляемый при литургии дискос, покрытый воздухом, и поставил его пред нашим владыкой патриархом, который снял покров: внутри его был другой дискос, серебряный, с таковой же крышкой и замочком. Он отпер его. Там было изображение Владычицы Платитера и лежала одна просфора, т.е. Панагия. Под всем этим была большая чаша с медом вместо вина. Наш владыка трижды поднял просфору, как сделал накануне, взял от нее частицу, после пения «достойно есть», и затем передал другим, которые передавали друг другу, сидя за столом. Также пили из чаши и он и остальные. Встав из-за стола, мы простились с ними и вернулись в город Прилуки, где оставили свой багаж.

Глава III. Украина. – Дальнейший путь. Крапивна, Красный, Корыбутов. Освящение церкви. Приюты для сирот и нищих. Известия о нетерпеливом ожидании патриарха в Москве.

Мы оставили этот город в понедельник утром 17 июля и, сделав полторы мили, проехали чрез большое, благоустроенное селение, по имени Ольшана, с плодовыми садами и палисадниками, с проточным озером, наподобие реки. Проехав еще одну милю, достигли другого цветущего селения с большим озером. Сделали еще одну милю и прибыли в небольшой базар с маленьким красивым укреплением и с очень большим озером, называемый Яваница (Иваница); в нем изящная церковка во имя св. Георгия. Все жители этих мест были в то время, с конца июня до сих пор, заняты жатвой. Мы поднялось отсюда во вторник утром. Сделав две с половиною мили, проехали чрез большое благоустроенное селение с садами, по имени Крапивна; в нем церковь в честь Успения Богородицы. Когда мы проехали еще милю, нас встретил сотник со знаменем и большим числом ратников. Они ехали перед нами еще две мили по многочисленным изгибам, горам и долинам, по узким и трудным дорогам, через плотины, мосты и заставы. Сколько раз приходилось нам в этой стране казаков ломать заставы на дорогах и деревянные засовы, по причине большой ширины наших экипажей! Мы подолгу стаивали на мостах, кои весьма узки, потому что здешние повозки маленькие, [и весьма многочисленны по причине обилия водных потоков].

Базар, из коего прибыл сотник, находился очень близко влево от нас, но перед ним было большое, длинное, широкое озеро, все болотистое; поэтому (дорога) делала много поворотов, мили в две или даже более. Затем нас привезли в город, называемый Красный, с большим укреплением и цитаделью, висящей на краю горы, больше той, на вершине которой расположен город. По обычаю, нас вышли встречать священники, клир и прочий народ и ввели в церковь во имя Св. Рождества. При этом три раза выпалили из больших пушек. Здесь есть еще две церкви: во имя св. Троицы и новая – св. Николая. Близ этого города другой базар с церковью в честь Воскресения. Выехав отсюда в среду, мы проехали три мили и прибыли в маленький базар Корабута (Корыбутов), вокруг которого два больших болотистых озера. Нас ввели в благолепную, большую, высокую церковь, вновь построенную и еще неосвященную. Нашего владыку патриарха просили освятить ее. Он совершил в ней водосвятие и освятил ее: окропил алтарь снаружи и изнутри и прочел над ней установленные молитвы, освятил престол и алтарь божественным миром, наименовав церковь в честь св. Николая. Бывало, при освящении всякой церкви нашим владыкой патриархом, брали от него грамоту за его подписью и печатью во свидетельство того, что он ее освятил, дабы их архиерей поверил и не упрекал их.

Знай, что во всей стране казаков в каждом городе и в каждой деревне выстроены для их бедняков и сирот дома, при конце мостов или внутри города, служащие им убежищем; на них снаружи множество образов. Кто к ним заходит, дает им милостыню – не так, как в стране молдаван и валахов, где они ходят по церквам и по причине своей многочисленности мешают людям молиться, – ибо в этой стране казаков бедных так много, что один Всевышний Бог знает их; это большею частью осиротевшие дети, нагие, при взгляде на которых разрывается самое жестокое сердце. Всякий раз, как мы подходили к ним, они собирались вокруг нас тысячами за милостыней. Наш владыка патриарх много сострадал им. Нас удивляло, что они находятся в таком положении, живя во дни Хмеля, когда царит правосудие и справедливость: каково же было их положение во времена ляхов, которые брали с каждой души по 10 грошей в месяц! А теперь и чужестранцы оказывают им помощь – да будет благословен Бог!

Знай, что этот Корыбутов – последний предел земли казаков, а за ним нет населения: одни покинутые земли, развалины и необработанные поля. Отсюда до Путивля шесть больших миль.

Путивльский воевода, по имени кир (господин) Никита, присылал, за три дня перед сим, в Корыбутов одного из своих служителей разузнать о нашем владыке патриархе в этих селениях; посланный расспрашивал о нем, переходя из места в место, ибо, по их мнению, мы сильно запоздали. Тогда наш владыка патриарх послал чрез него письмо с благословением его господину, извещая, что приедет к нему завтра. С ним же он отправил наш багаж и тяжести при наших служителях, ибо, как мы упомянули, мы брали безвозмездно от города до города повозки и лошадей, так как из бывших с нами несколько лошадей искалечились и сделались негодны.

Знай, что при самом нашем въезде в Константинополь, к нашему владыке патриарху являлись многие купцы, приехавшие из Москвы, и передавали нам, что благополучный царь и новый патриарх с большим нетерпением ожидают его святость и что весть о его поездке дошла до них, как только он выехал из своего престольного города, и прибавляли: «они имеют к тебе большую веру и великое желание тебя лицезреть». Проезжая по Молдавии, мы встретили одного митрополита с несколькими монахами, которые нам также сказали: «в Москве карт рун (это – греческое слово, означающее «ожидают») – ожидают твою святость с большим нетерпением». Во время нашего пребывания в Молдавии приезжали из Москвы архиерей, настоятели монастырей, многие монахи и купцы, и речи их всех были в таком же роде. Когда случилось происшествие с господарем Василием, дороги в тех странах были отрезаны, вследствие чего мы поехали в Валахию, а потом вернулись. Всякий раз, как мы встречали кого-нибудь из монахов или купцов в земле казаков, нам говорили: «почему вы медлили до сих пор? богохранимый царь несколько раз спрашивал о твоей святости и с большим нетерпением ожидает. До него дошло известие о том, что случилось с тобою в Молдавии, и о тамошних происшествиях. Он дал наказ воеводе Путивля, два года тому назад, чтобы тотчас по прибытии к ним твоей святости, проводили тебя внутрь страны, и до сих пор они ждут твою святость. Как только въедешь в Путивль, тебя проводят далее, ибо благополучный царь, прежде чем отправиться в поход, повторил им свой наказ».

Выехав из Корыбутова, мы проехали одну большую милю и вечером остановились на ночлег в открытом месте в полном спокойствии и безопасности: зелени было вдоволь и так безопасно, что каждый путешествует один, хотя бы имел с собою возы золота.

Глава IV. Путивль. – Торжественная встреча патриарха Подношения. Греческие монахи.

Рано утром в четверг 20 июля, в праздник св. прор. Илии, ровно через два года после нашего выезда из Алеппо, мы поднялись и проехали пять миль по безлюдным степям и обширным лесам, лишенным воды. Город Путивль показывался ясно издали. Мы переехала границу земли казаков и прибыли на берег глубокой реки, называемой Саими (Сейм), которая составляет предел земли московской. Тогда приехал на этот берег уполномоченный воеводы путивльского со многими вельможами; они сделали земной поклон нашему владыке патриарху и переправили на судах на тот берег нас и нашу карету. В нее посадили нашего владыку; на берегу уже были тысячи ратников и множество жителей, коих он благословил. Ратники с ружьями выстроились впереди нас длинным строем, так что от начала не видать было конца. Мы стали взбираться по крутому подъему на большую гору, – от земли валахов до сего места нам не встречалось трудного пути, а только равнины и многочисленные низменности – пока не въехали на ровное место. Впереди нас двигались в полном параде пешие ратники по два в ряд. Воевода ожидал нас вдали, потому что от реки до города очень далеко, но ежечасно посылал, для встречи на дороге нашего владыки патриарха, по одному из своих приближенных, который, сойдя с коня, кланялся до земли на самом деле и говорил: «воевода, твой ученик, спрашивает твою святость, как ты себя чувствуешь и как совершил путь. Слава Богу, что ты прибыл в добром здоровье. Мысли воеводы с тобою». Наконец, когда мы приблизились к воеводе на некоторое расстояние, он сошел с коня, а наш владыка патриарх вышел из кареты; воевода поклонился ему до земли два раза, а в третий стукнул головою о землю – таков их всегдашний обычай. Наш владыка патриарх благословил его крестообразно, по тому обычаю, как благословляют у московитов, ибо он поднимал благословляющую руку, изображая ею (крест) на его лице, обеих руках и груди, и дал ему облобызать крест и потом свою десницу; так же (благословил) и всех его приближенных. Так принято благословлять в этой стране в особенности; благословение человека архиереем издали им неизвестно; он должен их стукнуть пальцами, чтобы они удостоверились.

Воззри на эту веру, это благоговение, эту набожность! Поистине, царство приличествует и подобает им, а не нам. Мы были очевидцами, как они бросались на землю и становились на колени в пыль, будучи одеты в свои дорогие кафтаны из превосходной ангорской шерсти и сукна с широкими, обильно расшитыми золотом, воротниками, с драгоценными пуговицами и красивыми петлицами, от шеи до подола всегда застегнутыми, – таков обычай у всех них, даже у простолюдинов. Ворота рубашек у воеводы и его приближенных были из крупного жемчуга, величиною с горошину, круглого, белого, как мраморные бусы четок, жемчугом же были расшиты макушки их суконных шапок розового и красного цвета.

Затем они обменялись приветствиями и после продолжительных расспросов о здоровье и многократного выражения взаимной дружбы, наш владыка патриарх сел в свой экипаж, а воевода на своего коня; его приближенные ехали частью впереди, частью позади, а вышеупомянутые ратники, статного роста, в красивых одеждах, шли впереди и сзади, пока мы не подъехали к городу, откуда вышло много священников в ризах и дьяконы в стихарях, совершавшие каждение, с хоругвями и иконами, унизанными жемчугом, с крестами и множеством фонарей. Число священников в облачениях было тридцать шесть и четыре дьякона. Было множество монахов в больших клобуках270, в длинных, наброшенных на плечи, мантиях. Тогда наш владыка патриарх вышел из экипажа, а воевода и правительственные сановники сошли с коней. Сделав земной поклон, наш владыка приложился к святым иконам, к животворным евангелиям и к золотым крестам, унизанным жемчугом. Затем старшие белые священники и игумены простых монастырей лобызали его десницу, делая земной поклон, и поздравляли с благополучным приездом, говоря: «чрез твое прибытие снизошло благословение на всю московскую землю». Они вошли перед нами в город. По обычаю мы шли пешком, воевода со своими приближенными следовал позади нашего владыки, войско шло впереди, а священники посредине, перед нашим владыкой, попарно, благочинно и не теснясь. Только тот, кого постиг гнев Милосердного, попадался едущим по тем улицам (по которым мы проходили): его до изнеможения били плетками и кнутами, говори ему: «как! царь идет пешком, а ты разъехался во всю ширину!» и сбрасывали его с лошади на землю. Всякий раз, как мы проходили мимо церкви, ребятишки и церковнослужители звонили в колокола, пока нас не ввели в высокую, как бы висячую, прекрасную и привлекательную церковь: ее куполы высоко приподняты, тонки, стройны, кресты ее, наподобие креста Господня, с поперечинами вверху и внизу, богато позолочены, как обычно для церквей этой страны и как строят люди благотворительные и щедрые. Она во имя св. Георгия великомощного. Нас поместили в большом доме протопопа. Воевода, попрощавшись с нами, удалился.

Спустя немного времени явились почетные лица города и поднесли нашему владыке патриарху большой дар от имени царя, который несли многочисленные янычары271; именно: хлеб и рыбу разных сортов, бочонки с медом и пивом, также водку, вишневую воду и много вина. Старший из них выступил и, став на колени, стукнул головою о землю, (что сделали) и товарищи его; наш владыка патриарх преподал им московское благословение. Потом он взял обеими руками сначала хлеб и, держа его перед собою, сказал: «богохранимый государь князь Алексей Михайлович подносит тебе от своего добра эту хлеб-соль». При этом наш владыка патриарх вставал и отвечал благожеланиями при всяком поднесении чрез переводчика, которого мы наняли в Молдавии, как делают архиереи и монахи и даже все купцы: каждый привозит с собою драгомана, знающего русский язык. Мы говорили с ним по-турецки и по-гречески, а он передавал им по-русски, ибо язык у казаков, сербов, болгар и московитов один.

Возвращаемся. Затем он подносил прочее и прочее до конца – все, что принес, – и ушел. Воевода также прислал от себя главных из своих служилых людей с царской272 трапезой, состоявшей из сорока, пятидесяти блюд, которые несли янычары; тут были: разная вареная и жареная рыба, разнородное печеное тесто с начинкой таких сортов и видов, каких мы во всю жизнь не видывали, разнообразная рубленая рыба с вынутыми костями, в форме гусей и кур, жареная на огне и в масле, разные блины и иные сорта лепешек, начиненные яйцами и сыром. Соусы все были с пряностями, шафраном и благовониями. Но как описать царские кушанья? В серебряных вызолоченных чашах были различные водки и английские вина, а также напиток из вишен, вроде густого сока, приятный на вкус и благовонного запаха, и еще маринованные лимоны: все это из стран франкских. Что же касается бочонков с медом и пивом, то они были в таком изобилии и так велики, как будто наполнены водой.

Старший из служилых людей выступил впереди, сделав земной поклон со своими товарищами, сказав: «Никита Алексеевич бьет челом твоей святости, испрашивая твоих молитв и благословения, и подносит твоей святости и твоему отцовству эту хлеб-соль». При этом он подносил обеими руками сначала хлеб белый и темный, затем остальные блюда и бочонки, называя каждое из них, до конца. Наш владыка патриарх стоял и при каждом подношении благословлял, выражал благожелания воеводе, и под конец много благодарил за его щедрость. Они удалились.

Обрати внимание, читатель, на это смирение и благочестие, ибо, во-первых, этот воевода саном равен визирю, так как город Путивль обширен и область его велика, однако его не называли перед нашим владыкой патриархом воеводой, как бы следовало его величать, а просто именем Никита (Алексеевич), т. е. сын Алексея, по имени его отца, ибо у них принято называть мужчину или женщину не только их именем, но с прибавлением имени отца, даже у крестьян; во-вторых, значение «Алексеевич»273, прибавленное к его имени, быть может, то, что он поставлен недавно царем Алексеем. Он был из служилых людей патриарха, который за него ходатайствовал, и царь пожаловал ему правление Путивлем. Обыкновенно в стране московитов все воеводы бывают преклонных лет из домов могущественных по знатности и родовитости. По обычаю, всякий воевода остается в должности три года, после чего его сменяют274.

Их слова: «бьет челом твоей святости» имеют (точный) смысл, ибо так именно поступали все знатные люди; когда они кланялись земно нашему владыке в первый и во второй раз, то ударяли головой о землю так, что мы слышали стук: обрати внимание на это благочестие! Есть неизменный обычай во всей этой стране московитов, что ежели кто имеет дело к царю или к вельможам, к патриарху или к архиерею, кланяются ему несколько раз большим поклоном до земли и просят об исполнении своей нужды; буде тот ее исполнит, хорошо; если же нет, то он не перестает кланяться и бить головой о землю, пока не исполнят его просьбы. Это они называют «бить челом», как мы увидели впоследствии: к нашему владыке патриарху приходили священники, знатные люди и поступали именно так, не переставали бить головой о землю, пока он не удовлетворял их просьбы.

Слова, во-первых: «подносит твоей святости хлеб-соль» и затем: «(подносит) это обильное добро» суть выражения исключительно наши и употребительные в нашей стране. Кто же принес их сюда?

Потом явился с даром к нашему владыке патриарху протопоп города в епитрахили, со святой водой и крестом и сказал ему, после дружеских приветствий: «это от благословения праздника св. Илии». Церковь в этом городе во имя его: в ней сегодня собирались и совершили торжество его праздника. Окропив себя, владыка окропил дом и нас, и священник удалился. Во всех этих странах принято, как мы упомянули, что священник в начале каждого месяца и в каждый праздник совершает водосвятие и, обходя дома, окропляет их.

Затем мы вступили, читатель, во вторые врата борьбы, пота, трудов и пощения, ибо все в этой стране, от мирян до монахов, едят только раз в день, хотя бы это было летом, и выходят от церковных служб всегда не ранее, как около восьмого часа275, иногда получасом раньше или позже. Во всех церквах их совершенно нет сидений. После обедни читают девятый час, причем все миряне стоят, как статуи, молча, тихо, делая беспрерывно земные поклоны, ибо они привычны к этому, не скучают и не ропщут. Находясь среди них, мы приходили в изумление. Мы выходили из церкви, едва волоча ноги от усталости и беспрерывного стоянья без отдыха и покоя. За утренней службой непременно читают каждый день три анагносис, то есть чтения из толкований на евангелие, и иное из Патерика. Точно также вечером после повечерия читают канон кафимеринос (ежедневный). Поста до девятого часа276 они не знают, ибо во все праздники, как большие, так и малые, они и без того постятся до после девятого часа. Что касается нас, то, как нам советовали, учили и предостерегали нас друзья, которые уже бывали в этой стране и знали, каков нрав у жителей, мы волей-неволей к ним приноравливались и что они делали, тому подражали и мы. Сведущие люди нам говорили, что если кто желает сократить свою жизнь на пятнадцать лет, пусть едет в страну московитов и живет среди них, как подвижник, являя постоянное воздержание и пощение, занимаясь чтением (молитв) и вставая в полночь. Он должен упразднить шутки, смех и развязность [и отказаться от употребления опиума]277, ибо московиты ставят надсмотрщиков при архиереях и при монастырях и подсматривают за всеми, сюда приезжающими, нощно и денно, сквозь дверные щели, наблюдая, упражняются ли они непрестанно в смирении, молчании, после и молитве, или же пьянствуют, забавляются игрой, шутят, насмехаются или бранятся. Если бы у греков была такая же строгость, как у московитов, то они и до сих пор сохраняли бы свое владычество. Как только заметят со стороны кого-либо большой или малый проступок, того немедленно ссылают в страну мрака, отправляя туда с конвоем, сопровождающим преступников, – оттуда нельзя убежать, вернуться или спастись – ссылают в страны Сибирии добывать многочисленных там соболей, серых белок, черно-бурых лисиц и горностаев, – в страны, удаленные на расстояние целых трех с половиною лет, где море-океан и где уже нет населенных мест. Так сообщали нам люди, достойные веры и писавшие об этом предмете. Московиты никого (из провинившихся иностранцев) не отсылают назад в их страну, из опасения, что они опять приедут, но видя, что приезжающие к ним греческие монахи совершают бесстыдства, гнусности и злодеяния, пьянствуют, обнажают мечи друг на друга для убийства, видя их мерзкие поступки, они, после того как прежде вполне доверяли им, стали отправлять их в заточение, ссылая в ту страну мрака, в частности же за курение табаку предавать смерти. Что скажешь, брат мой, об этом законе? Без сомнения, греки достойны того и заслуживают такого обхождения. По этой причине и мы были в страхе. Но мы непрестанно испрашиваем у Бога нашего помощи и терпения до конца, успокоения и исполнения того, чего мы ищем на пути Его, да не погибнут втуне наши труды и злополучия, да дарует Он нам возможность уплатить наши долги с процентами, да не введет Он никого в беды и долги и не даст ему испытать те страхи и ужасы, коих мы были свидетелями, да не удалит Он никого на чужбину от его города, семейства и племени, где и черствый хлеб с водой кажется ему всего слаще!

Глава V. Путивль. – Иностранцы в России. Отношение к ним русских. Сербский митрополит. Посещение патриарха воеводой.

Знай, что чрез этот Путивль идет дорога в землю московскую из всех наших стран, и другого пути нет. Это очень важный проход. Сколько трудов и злополучий, испытанных многими архиереями и монахами, остались тщетными! они были возвращаемы назад, проездив попусту и понапрасну. Что касается купцов, то московиты всех их вообще знать не хотят и не пускают в свою страну для торговых дел. Но те проникают при помощи разных хитростей, из коих одна состоит в том, что собираются несколько торговцев и достают себе письмо от одного из патриархов на имя царя по делам, для него приятным. Прибыв в Путивль, они выдают себя за послов от такого-то патриарха к царю с письмом. Одного из своей среды они ставят начальником и таким образом проникают внутрь страны и представляют письмо царю, а между тем тайком покупают то, что им нужно, и затем возвращаются тою же дорогою, после прощания с царем. Но такой способ немногие умеют привести в исполнение, только те, которые ездили неоднократно и знают каждую пядень дороги, большинство же, как-то: настоятели монастырей, монахи и торговцы, ждут кого-нибудь из патриархов или из известных архиереев и с его согласия присоединяются к его свите. Приехав в Путивль, он выдает их за своих людей и составляет роспись их должностей: настоятелей и монахов причисляет к своим приближенным, а торговцев к служителям. По въезде внутрь страны, каждый из них представляет в свое время удостоверение и испрашивает подаяние; торговцы же покупают, что им нужно, на свои деньги. Также и при отъезде отправляются вместе. Но чтобы настоятель монастыря или значительный купец, приехав, был впущен, это вещь совершенно невозможная, что всем хорошо известно. Все это происходит от ненависти московитов к вере нашей страны и к нашему языку278. Заметь, что строгость в этом огромном государстве очень велика. Царь не нуждается в торговцах, которые приезжают из стран турецких и тайком покупают соболя и другие меха, быть может, на сумму в миллион золотых, – не нуждается потому, что к нему приезжают послы из страны шаха, то есть кизильбашей, на судах, везя с собою в подарок редкости своей страны, каких здесь нет, на сумму в тысячи золотых и подносят их царю в дар; он же дает им взамен лучших соболей на большую сумму. Точно также приезжают к нему послы из страны Немса (Австрии). Что же касается франков инглизов, которые наиболее дорожатся, то они также приезжают тысячами в пристань, называемую Архангелос (Архангельск), с редкостями своей страны, привозя вино, оливковое масло, лимоны и иное, и покупают соболей и прочее, как об этом будет сказано в своем месте.

Знай, что московский царь вовсе не имеет обыкновения брать пошлину на границах своей страны, но дает купцам, взамен их подарков ему, царские дары: соболей и прочее и назначает им содержание на все время до отъезда их в свою страну – я говорю о греческих купцах. В пристани же Архангельска берут пошлину с франкских кораблей, с каждых ста пиастров десять, а также берут пошлину с московских купцов, которые ездят торговать по всему государству.

Знай, что воевода, тотчас по нашем приезде, послал письмо к царю, который в это время воевал под Смоленском, и к патриарху, уведомляя их о нашем прибытии. Затем он прислал к нашему владыке патриарху своего грамматикоса, то есть писаря, переписать имена его приближенных и всех бывших с ним людей. Он записал наши должности и имена, одного за другим. При этом патриарх имеет возможность записать, сколько пожелает. Нас и наших спутников было около сорока человек. Бедняков и торговцев, которые прибегли к нашему покровительству, мы записали в числе служителей; настоятели же монастырей, нам сопутствовавшие, записались как семь архимандритов, из коих при каждом был, по обычаю, келарь, или повар.

В пятницу после обедни пришел к нашему владыке патриарху воевода. По обыкновению, кто бы ни пришел, хотя бы выше воеводы, ждет у дверей, пока мы не сходим и не доложим нашему владыке патриарху, чтобы он приготовился и надел мантию, ибо в этой стране московитов патриарх никогда не снимает мантии и никто не может его видеть без нее, даже когда он в дороге, дабы он не умалился в их глазах. Также и монахи никогда не снимают своих клобуков, и когда въезжают внутрь страны, тотчас приобретают себе черные мантии и надевают их, ибо без мантии не могут выходить, согласно постоянному обыкновению здешних монахов. А если увидят, что кто-нибудь из них расхаживает без мантии или без клобука, немедленно ссылают его в сибирские страны ловить соболей. Еще прежде чем мы приехали в Путивль, нам рассказывали, что один сербский митрополит приехал в эту страну. Мы знали его в Валахии: он взял от нашего владыки патриарха письмо, которое дало ему возможность сюда проникнуть. В то время как московский патриарх совершал молебствие за царя, идя в крестном ходу по городу, этот бедняга митрополит, переменив архиерейскую мантию на шерстяную монашескую, пошел немного прогуляться и поглазеть, думая про себя: «никто меня не узнает»; а чужестранного архиерея и других монашествующих лиц не пускают бродить по городу, разве только с дозволения царя для исполнения необходимых дел. Как только он вышел, его сейчас же узнали и донесли патриарху, и он немедленно был сослан в заточение в страну мрака, где есть такие монастыри, что умереть лучше, чем жить в них. Приехав за тем, чтобы получить пользу, он сгубил самого себя – капитал и прибыль.

Также, когда кто смотрит – избави Боже! – на пушки или крепость, того немедленно отправляют в заточение, говоря: «ты шпион из турецкой страны». Словом сказать, московиты крепко охраняют свою страну и свои владения.

Возвращаемся. Мы вышли и пригласили воеводу, и он вошел. Вот каким образом являются они к архиерею, и знатные, и простолюдины – как это хорошо! Сначала воевода в молчании сотворил крестное знамение и поклонился иконам, ибо в каждом доме непременно есть иконостас279; также, где бы ни садился наш владыка патриарх, мы, по их обычаю, ставали над его головою иконостас. Затем он приблизился к нашему владыке патриарху, чтобы тот благословил его московским благословением, поклонился ему до земли два раза и сделал поклон присутствующим на все четыре стороны, а потом начав речь. Он насилу согласился сесть по приглашению нашего владыки патриарха и всякий раз, как наш владыка обращался к нему чрез переводчика, он вставал и, дав ответ, садился. Наш владыка патриарх завел с ним речь о настоятелях монастырей. Воевода отвечал ему: «я имею приказания только о том, чтобы, как скоро твоя святость прибудет, отправить тебя внутрь страны. Мы ждем уже около двух лет. Но кроме твоих людей, мне о других не приказано». Наш владыка стал уговаривать его, и он записал их имена для пропуска. С нами было несколько бедняков, для которых ничего нельзя было сделать, кроме того, что воевода дал им милостыню и вернул назад: их труды и злополучия, беспокойства и расходы во время пути от Валахии пропали даром. Вот что случилось.

Воевода приготовил для нас конак280 и большое помещение для лошадей, повозок с их принадлежностями и для служителей при них. По своему обыкновению, они никогда не позволяют, чтобы кто-либо брал с собою лошадей и каруцы внутрь страны, – исключение было сделано для экипажа и лошадей нашего владыки патриарха – но воевода дает каждому каруцу с лошадью, или казенные арбы, называемым по-турецки улаклак, а на их языке фодфодис (подводы). Они даются безвозмездно, но от города до города, и это превосходная предусмотрительность, ибо лошади наши или других совершенно не в состоянии справиться со здешними дорогами и трудными, опасными местами, как об этом будет сказано. Что касается прочих наших спутников, то некоторые из них продали своих лошадей за четверть цены, а иные оставили их на хранение при своих служителях, чтобы те ходили за ними на их иждивении, пока они не возвратятся; при этом всякое животное съедает вдвое или втрое более своей стоимости. Было решено с воеводой, что он приготовит сорок три каруцы с лошадьми для нас и наших спутников. Так и было сделано. Под конец он попросил нашего владыку патриарха отслужить у него в воскресенье обедню в крепостной церкви, а в понедельник отправиться в путь. Так и было. Затем воевода удалился.

Знай, что здесь воевода Путивля есть наместник царя в подобных случаях, и сколько бы ни оказал он почета и какие бы траты ни делал, это входит (в круг его обязанностей), но в его власти сделать больше, и счастлив тот, к кому он благорасположен!

Глава VI. Путивль. – Описание города и крепости. Церкви.

Знай, что этот Путивль – город обширный, расположен на высоком месте и поднимается над окрестностями; близ него протекает река. В нем множество плодовых садов и много садиков при домах, целые леса яблонь с прекрасными плодами, более обильными, чем дикие желуди; есть вишни и птичье сердце (сливы); виноградников множество, но виноград дорог. Есть также садовый тимьян, груши и царские вишни.

Крепость этого города стоит наверху высокой горы: в земле казаков мы ни разу не видали подобной, и не мудрено – эти крепости царские; они построены из дерева, неодолимы, с прочными башнями, имеют двойные стены с бастионами и глубокими рвами, коих откосы плотно обложены деревом; входные концы мостов поднимаются на бревнах и цепях. Крепость (Путивля) большая и великолепная, неодолима и крепка в высшей степени, высоко и прочно устроена на высоком основании; вся наполнена домами и жителями. Она расположена на отдельной круглой горе и заключает внутри водоем, в который вода скрытно накачивается колесами из реки. Внутри ее есть другая крепость, еще сильнее и неодолимее, с башнями, стенами, рвами, снабженная множеством пушек больших и малых, кои расположены одни над другими в несколько рядов.281

В крепости четыре церкви: во имя Славного Воскресения, Успения Владычицы, Божественного Преображения и новая во имя святителя Николая.

По причине неприступности и твердости этой крепости и вследствие того, что ее так сильно укрепляли, ляхи, приходившие в прежнее время в числе сорока тысяч и осаждавшие ее в течение четырнадцати месяцев, употребляя всевозможные ухищрения, были совершенно не в состоянии ее взять и вернулись разбитые. О, как велико их сокрушение о ней!

Число церквей в городе двадцать четыре и четыре монастыря на углах его. Первая церковь282 во имя Троицы, вторая – Святого Духа, третья – во имя распятия (Страстей Христовых), четвертая – Вознесения, пятая – Успения Владычицы, шестая – Рождества Богородицы, как в Седнае283, (празднование) 8 сентября, седьмая – также в честь Ее Рождества; три церкви во имя св. Николая, одиннадцатая церковь во имя св. Георгия, двенадцатая – также в честь его, тринадцатая – евангелиста Иоанна, четырнадцатая – Афанасия и Кирилла, патриархов александрийских, пятнадцатая – Косьмы и Дамиана, шестнадцатая – св. Параскевы и семнадцатая – также св. Параскевы, восемнадцатая – пророка Илии, девятнадцатая – Никиты мученика, двадцатая – Флора и Лавра, покровителей лошадей; они были из этой страны, каменщики, уверовали во Христа, построили церковь и мученически окончили жизнь; память их совершается 18 августа; двадцать первая – во имя Паисия, нового их святого, которого они называют на своем языке халиба, т.е. милостивый284; двадцать вторая – во имя Феодосия, который был большим сановником и принял мученичество, двадцать третья – еще в честь Троицы; двадцать четвертая285 – еще в честь Славного Воскресения. Из четырех монастырей три для монахов, четвертый – для женщин.

Возвращаемся. Что касается вида их церквей, то все они, выстроены ли из дерева, или из камня, или из кирпича, бывают как бы висячие и отличаются излишней пестротой. К ним всходят по высокой лестнице, ведущей на возвышенную окружную галерею, согласно тому, как Господь Христов говорит в Своем святом, избранном Евангелии: «два человека взошли в храм помолиться, один – фарисей, другой – мытарь». Каждая церковь имеет три двери: с запада, юга и севера, по одной с каждой стороны. Таков вид всех здешних церквей до крайнего севера. Что касается их икон и иконостасов, то все они удивительно тонкого письма, (в окладах) из серебра чеканной работы с позолотой. Большею частью иконы бывают ветхие, древние, ибо в этой стране питают большую веру к старым иконам. В каждой большой их церкви непременно имеется икона Владычицы, творящая великие чудеса, как мы воочию видели, быв свидетелями и очевидцами чудес и несомненных доказательств. Колокола на колокольнях их церквей все из превосходной желтой, тазовой меди, и уже от маленького удара звук разносится на далекое расстояние. Но их не раскачивают веревками люди, как в Молдавии и в земле казаков, а к их железным языкам привязаны бечевки и в них звонят снизу подростки и дети, ударяя языком о края: получается приятный и сильный звук, сладостный для слуха – устройство прекрасное и остроумное. Колокольни и башни бывают круглые и восьмиугольные, красивой архитектуры, с приподнятыми, высокими куполами. Таков вид куполов их церквей: они приподняты, тонки, не похожи на куполы земли казацкой, которые, подобно как в нашей стране, широки и круглы.

Глава VII. Путивль. – Одежда духовенства. Набожность русских.

Что касается одежды их священников и дьяконов, то верхняя делается из зеленого или коричневого сукна или из цветной ангорской шерсти, со стеклянными или серебряными вызолоченными пуговицами от шеи почти до ног; она свободно висит и снабжена застежками из тонкого крученого шелка. Воротник этой верхней одежды, суконной или шерстяной, бывает шириною в пядень; он отложной и охватывает шею, доходя до нижней части груди, свободно висит, наподобие того, как надевается епитрахиль, только немного выше груди. Такова же одежда жен дьяконов и священников, дабы знали, что они попадьи. Протопоп делает этот воротник из тяжелой материи, для того, чтобы люди отличали его. На голове они носят высокие суконные колпаки, но во все время службы и перед архиереем стоят с открытыми головами.

Вот как миряне входят в церковь: сначала каждый делает несколько земных поклонов, затем кланяется присутствующим, хотя бы их было много, на восток и запад, север и юг. Также и дети, большие и малые, знают этот обычай и делают (земные) поклоны и кланяются присутствующим даже с большею ловкостью, чем мужчины. Что касается их крестного знамения, то достаточно назвать его московским: оно совершается ударом пальцев о чело и плечи. С начала службы до конца они не прекращают своих поклонов, отбивая их один за другим. При произнесении умилительного имени Богородица286, то есть Матерь Божия, все они стукают лбами о землю, становясь на колени и делая поклоны, по любви к умилительному имени Девы. Точно так же, когда входят в дом, прежде всего творят крестное знамение пред иконостасом и затем кланяются присутствующим: так же поступают их мальчики и девочки, ибо вскормлены молоком веры и благочестия. Смотря на таковые их действия, мы удивлялись не на взрослых, а на маленьких, видя, как они своими пальчиками творят крестное знамение по-московски. Как они умеют, будучи маленькими, творить такое крестное знамение? Как умеют кланяться присутствующим? А мы не умели креститься подобно им, за что они насмехались над нами, говоря: «почему вы проводите каракули на груди, а не ударяете пальцами о чело и плечи, как мы?» Мы радовались на них. Какая это благословенная страна, чисто православная! Ни евреи, ни армяне, ни другие иноверцы в ней не обитают и неизвестны. У всех них на дверях домов и лавок и на улицах выставлены иконы и всякий входящий и выходящий обращается к ним и делает крестное знамение; также, всякий раз когда они проходят мимо дверей церкви, издали творят поклоны пред иконой. Равно и над воротами городов, крепостей и укреплений непременно бывает икона Владычицы внутри и икона Господа снаружи в заделанном окне и перед ней ночью и днем горит фонарь; на нее молятся входящие и выходящие. Также и на башнях они водружают кресты. Это ли не благословенная страна? Здесь, несомненно, христианская вера соблюдается в полной чистоте. Бывало, когда они приходили к нашему владыке-патриарху за получением благословения, то, помолившись на иконы и поклонясь присутствующим, они приближались к нему, дабы он благословил их по-московски; при этом меня всего более умиляло, как они изгибали плечи287; но они уже так научены от блаженной памяти своих отцов и дедов. Исполать им! О, как они счастливы! ибо все дни их радостны как праздник: нет заботы о хараче, о потерях, о долгах, а есть забота лишь о том, чтобы спешить из дома в церковь, из церкви домой, в благодушном настроении, ликующими и радостными. Впрочем, это народ непросвещенный и умственно неразвитый, и что касается зависти и иных пороков, всех вообще, то они этого не знают.

Глава VIII. Путивль. – Служение патриарха в крепостной церкви. Татарские рабы.

Возвращаемся. В десятое воскресенье по Пятидесятнице воевода Никита прислал самых важных из своих приближенных пригласить нашего владыку патриарха к обедне. Мы отправились вслед за ними к крепости. Множество ратников шли в два ряда впереди нас в полном параде, пока мы не вступили в крепость, после того как сделали несколько поклонов пред иконами, стоящими наверху. Мы вошли во внутреннюю крепость, где воевода Никита встретил нашего владыку патриарха и поклонился ему. Мы поднялись в высокую церковь во имя Божественного Преображения. Кругом нее идет галерея. Тут стояли жены вельмож вместе с женою воеводы, подле третьей северной двери; то были жены важнейших сановников, в роскошных платьях с дорогим собольим мехом, в темно-розовых суконных (верхних) одеждах, унизанных драгоценным жемчугом, в красивых колпаках, шитых золотом и жемчугом, с опушкой из очень длинного черного меха. При них было множество служанок из татарок, что было видно по их лицам и маленьким глазам; они пленницы и находятся в положении унизительном. Мы видели их тысячи в этой стране, ибо цена их ничтожна и они продаются дешево, равно как и мужчины-татары: у всякого вельможи бывает их сорок, пятьдесят. Ты увидел бы, читатель, что волосы у них черные и свободно висят, как у московитов, но глаза маленькие и прищуренные. Имена у них христианские, ибо они чисто православные: их набожность и знание ими вашей веры поистине велики. Имена их суть имена главнейших (святых): Феодосий, Евстафий, Василий, Аврамий, Феодор, Григорий – в таком роде имена мужчин. Имена девиц и женщин рабынь суть: Фекла, Феодора, Юстина, Евфимия, Юлиана, Варвара, Марана (Марина?), Кира, Евпраксия. Этими и подобными именами, кои суть отличнейшие из (христианских) имен, называют татар, которые прежде были нечистыми и бесстыдными, но по принятии крещения обратились в избранный народ Божий. Бывало, когда они приходили к нашему владыке патриарху по поручениям своих господ, воевод и вельмож, мы, обрадовавшись им, заговаривали с ними по-турецки, но они стыдились и улыбались, оттого что мы узнавали в них татар, окрестившихся и сделавшихся христианами. Богу известно, что мы говорили и какие речи вели с ними не ради пустого любопытства.

Татар часто берут в плен войска московитов, охраняющие границу поблизости от них; нападая на их страну внезапно, разоряют, жгут и захватывают жителей. В стране московской их продают по самой низкой цене: их можно купить не за двадцать или за тридцать золотых, но не более как за десять, ибо цена им так установилась издревле. Приобретая их за ничтожную цену, тотчас крестят их и обращают в христианство.

Возвращаемся. Мы вошли в вышеназванную церковь и немедленно совершили в ней водосвятие, по известному их обыкновению. Затем наш владыка патриарх, окропив воеводу с его семейством и всех вельмож, стал служить литургию. На ектении мы поминали сначала имя патриарха Никона, потом христолюбивого царя, тишайшего и возлюбленнейшего, князя Алексея Михайловича, благочестивейшую царицу кирию Марию августейшую и чадо их, благополучного Алексея Алексеевича288. После них мы поминали (воеводу) Никиту, который, однако, не имеет в церкви особого места, как это в обычае у воевод Валахии и Молдавии. В этой стране воеводы стоят среди народа как придется: ибо в них, как в тех, ни гордости, ни высокомерия, но они исполнены смирения, благоговения, мудрости и скромности, им были бы пристойны величие и гордость тех, потому что они повинуются своим царям, а те платят харач и повинуются чужим.

Возвращаемся. При северной двери этой церкви есть изображение св. Христофора, в виде мученика-воина, с лицом как у собаки.

По выходе из церкви от литургии, воевода простился с нашим владыкою патриархом, и мы вернулись в свое помещение, при чем все ратники шли в два ряда, как раньше. Воевода немедленно прислал царскую трапезу роскошнее, лучше и обильнее первой, с различными напитками в серебряных чашах; все это принесли многочисленные янычары (стрельцы).

Глава IX. Путивль. – Кир Иеремия. Монастырь Богоматери.

В этом Путивле скончался помилованный Богом кир Иеремия, митрополит Аккарский (Аркадийский), алеппец, которого послал в эти страны в Бозе почивший патриарх Евфимий Хиосский. Когда он прибыл в Путивль, в то время в нем был воевода беззаконник и обидчик, любящий взятки: скольких архиереев и священников он изобидел и вернул назад без ведома царя, которому никто не сообщал о происходившем! Воевода не пустил его въехать внутрь (страны), но послал – так по крайней мере он утверждал – известить царя о его прибытии. Так как время было зимнее и посланец замешкал, то в его отсутствие воевода потребовал от покойного митрополита взятку. Если бы покойный знал это раньше, то дал бы ему взятку, как делали другие, и въехал бы внутрь страны. Но по скудости его средств у него ничего не было, чем бы он мог удовольствовать воеводу, и потому он отдал ему в дар от себя свой посеребренный крест. Кто не бывал в этой стране, тот не знает, какие требуются расходы от Молдавии сюда и как велики издержки, в особенности потому, что земля казаков тогда была в обладании и порабощении у ляхов, и бывало, когда проезжали чрез нее монахи или архиереи, то в них брали много денег и подарков, кроме взыскания за клейма; главным образом в пользу правителя (из) проклятых евреев, кои распоряжались приезжающими и отъезжающими и чинили им притеснения. Происходило это, в частности, оттого, что в той стране архиереи не имеют значения, не ценятся, ибо они сотнями и тысячами бегут в Московию за милостыней, покрывая таким способом свои расходы. Посланец не возвращался с ответом около сорока дней, и средства покойного, несомненно, оскудели, так что он распродал все свои вещи и что при нем было, на содержание свое и своих спутников; а время тогда было весьма холодное – истекало двенадцать дней, кои отделяют праздники Рождества и Богоявления, был снег и лед; и как митрополит с давнего времени был слаб здоровьем, то от испытанных им огорчений и холода скончался мучеником, перейдя в райские селения и к благости Господа своего милосердного. Тогда взяли его с великою честью и погребли в каменном царском, большом монастыре во имя Богоматери289, а на другой день похоронили с ним другого митрополита290 одного из греческих городов, по имени также Акар (Аркадия?); подобно ему, он скончался от притеснений и обид. Этот рассказ достоверен: нам сообщили его в Путивле настоятели монастырей, кои вместе с покойным ждали ответа и возвратились назад, находя это единственно возможным исходом, ибо воеводы в Путивле, во дни Михаила, отца теперешнего царя, были притеснители, обидчики и взяточники, потому что царь был милосерден, не жесток и скуп на пролитие крови. Но богохранимый Алексей герой, воцарившись, казнил всех этих неправедных воевод и правителей, кои были изменниками его отцу, и поставил на их место новых, которые постоянно трепещут перед ним, ибо он склонен к пролитию крови и весьма грозен. Известившись о том, что произошло в Путивле, он послал сместить того проклятого воеводу и привести в себе вместе с его клевретами. В Москве огласили их (преступления). Царь подверг их всевозможным губительным мучениям и наконец лишил их жизни острием горькой смерти, в назидание другим, дабы они не поступали как же, и прислал воеводу Никиту, который принадлежал к числу служилых людей патриарха и был мудр, милосерден и великодушен. Вот что произошло.

Наш владыка патриарх возымел намерение посетить в этот день монастырь Богоматери, где находится могила помилованного Богом митрополита, чтобы помолиться на его гробнице. Мы поехали туда в экипаже. Монастырь находится на краю города на высоком холме, поднимающемся над окрестностями, а перед ним внизу течет вышеупомянутая река. Он весь каменный. По обычаю, вышли встречать нашего владыку, и мы вступили в монастырь. Знай, что над воротами каждого монастыря в этой стране бывает иконостас снаружи и изнутри. При пении мы поднялись по высокой лестнице в святую церковь. Она имеет обширный, весь сводчатый, купол, окруженный большой галереей, откуда открывается прелестный вид на реку и поля. Подле этой церкви есть другая, малая – во имя Нерукотворного образа291 и близ нее красивая колокольня. Кругом (большого купола) есть еще приподнятые высокие куполы. Что касается ее иконостаса, то он весь состоит из маленьких древних икон тонкой работы, приводящей в изумление зрителя. В церкви есть чудотворная икона Владычицы, очень больших размеров, на коей имеются привески золотые и серебряные и жемчуг – вещи диковинные. Подле этой – другая, подобная ей, древняя икона. Нам рассказывали, что она находилась в одном доме, который разрушился, и она была засыпана землей. Она явилась три раза в одну ночь одному важному сановнику, и он вырыл ее на том месте, где она ему показалась, взял и поместил в этом монастыре. Ей было установлено большое празднество, она творит много чудес и к ней имеют великую веру. Есть еще икона Троицы, – трапезы и Авраама – которая, как мы заметили, должна быть непременно. Под этой церковью много подвалов, склепы и монастырская трапеза с церковью во имя св. Антония. Склепы в этой стране имеют вид красивых жилых помещений с горбообразным каменным сводом; внутри их окошечки, где ставят свечи в утро воскресений и праздников.

Отслушав вечерню в упомянутой церкви, мы спустились туда, где находится могила помилованного Богом митрополита Иеремии, в сопровождении священников и дьяконов в облачениях, со свечами и кадильницами. Мы совершили по нем большую панихиду. Наш владыка патриарх прочел над ним молитвы отпущения и разрешения, после того как мы омочили землю своими слезами от великого плача, прежде всего, о своем положении, ибо все мы были чужестранцы: кто знает, что может случиться с нами? Тот, Кто изрек над ним свой суд, имеет силу произнести свой суд и над нами. Кто знает, когда состоится наше возвращение и куда? Чужеземец останется чужеземцем, хотя бы он был Александром двурогим (Македонским). Боже, даруй нам прощение перед кончиной и уплату наших долгов! прости и помилуй иноземца, находящегося в чужой стране! Поистине, Ты милосерднейший из милосердных и в Твоей власти возвратить путников на родину.

Затем мы поднялись на верхнюю галерею, откуда любовалась, как городское стадо переходило через реку. Пастухи с утра созывают его звуками рожка; оно выходит из своих жилищ и его гонят вброд через реку, чтобы пасти на той стороне. От Путивля до Москвы коровы у жителей малы. Пастух пасет коров, баранов, козлов, свиней и лошадей вместе: таков их обычай. Это большое облегчение. В земле же казаков каждый пастух пасет одну породу. Нас больше всего удивляли пастухи свиней.

Затем мы возвратились в свое жилище, после того как попрощались с монахами и они с нами.

Глава X. Путивль. – Путевые меры. Монета. Дорожное содержание патриарха и его свиты. Молельщики. Архиепископы Кипра и Охриды. Сербский митрополит Гавриил.

Знай, что от Путивля до столичного города Москвы семьсот верст, как нам сообщили. Верста на их языке то же, что турецкая миля, то есть одна из наших миль, и равна трем тысячам локтей, стало быть, расстояние от Путивля до Москвы составляет 140 больших казацких миль и почти равняется пути от Валахии до Путивля, который считается на полдороге. В этой области и во всей московской стране считают дорогу не иначе, как верстами, хотя бы деревня находилась на расстоянии одной версты; так напр., они говорят: такое-то место отстоит на одну, две, двадцать, пятьдесят, сто верст, пятьсот или несколько тысяч. Так у них принято всегда. Заметь, какая большая точность! В зимние, морозные дни сани, запряженные лошадьми, несутся быстро, верст по сто в день.

Знай, что вся монета в стране московитов составляет богатство, которое исходит от царя; она чеканится царем. Монеты носят название кабикат (копейки), в единственном числе кабика. Пятьдесят копеек составляют один пиастр-реал. Из всех стран также привозят полновесные орлиные реалы разного рода, но не слитки, а царь приказывает их разбивать и чеканить из них копейки. Никто не смеет истратить ни одного пиастра, не разменяв его предварительно на копейки; хотя бы сделка была на тысячи пиастров, но платеж производится не иначе, как копейками, по причине большой пользы для царской казны. Все их драгоценные украшения, сосуды, оружие, серебряные вещи и серебряные оклады икон делаются из полновесных орлиных реалов и львиных пиастров292, ибо они дешевы, так что иногда, случается, отдают три львиных пиастра за два пиастр-реала. Что же касается собачьих грошей293, то их не знают, ибо те не имеют полного веса. Динары (червонцы) всех стран у них в ходу, кроме турецких динаров, коих они не терпят. Динар они называют рублем. Купля и продажа у них совершается на копейки. Они говорят: за двадцать алтын, за сто, за тысячу алтын; а алтын на их языке значит три копейки вместе. Пойми!

В понедельник пришел воевода проститься с нашим владыкой патриархом, который дал ему и бывшим с ним разрешительную грамоту. Воевода назначил на дорогу бириста боса (пристава), т.е. конакджи (квартирмейстер), который должен был ехать впереди нас. Затем он удалился и прислал всем нам копейки на продовольствие, на имя каждого, за четырнадцать дней – расстояние пути до Москвы – на каждый день отдельно: нашему владыке патриарху ежедневно 25 копеек, архимандриту – десять, дикеосу, т.е. протосингелу, семь, архидиакону семь, казначею шесть, келарю шесть, второму келарю и одиннадцати служителям – каждому ежедневно по три, драгоману четыре копейки294. В этой стране обыкновенно дают каждому копейки, а не провизию, и он ест и пьет, что пожелает, на счет упомянутого (денежного) содержания, не так, как в Молдавии и Валахии, где назначают еду и питье ежедневно. По всей дороге от Путивля до Москвы никто не давал нам и одного хлебца ни в городах, ни в деревнях, ибо у них нет такого обычая, а взамен служит упомянутое (денежное) содержание. Воевода прислал нам также отличных припасов на дорогу: хлеба, дорогой сушеной рыбы, бочонки с водкой, пивом, медом и иное. Затем привели фодфодис (подводы), т.е. каруцы, в которые мы сложили свой багаж.

Знай, что, так как здесь в Путивле скупы на пропуск внутрь страны архиереев, настоятелей монастырей и монахов, то, когда кто-либо из архиереев и монахов обманется в своей надежде на въезд в страну, говорит воеводе: «мы входим во имя царя», и тот немедленно снаряжает их внутрь страны без всяких разговоров. Значение «войти во имя царя» то, что они остаются во имя царя, кормятся от его добра во всю свою жизнь и постоянно молятся о нем; их называют молельщиками. За то они никогда уже не могут выехать из его страны; это становится невозможным. Царь и придворные его любят тех, кто это говорит, и держат в большом почете. Эту хитрость придумали в нынешнее время греки.

Знай, что за два года перед сим приезжал в Путивль архиепископ кипрский, который выдавал себя за патриарха, желал этим придать себе больше величия. Путивльский воевода задержал его, послав спросить совета относительно него. Немедленно приказали вернуть его назад, говоря: «в течение пятисот лет, с тех пор как мы сделались христианами, мы доселе не слыхивали, что есть в мире еще патриарх, кроме четырех: антиохийского, александрийского, иерусалимского и константинопольского; под конец, с разрешения четырех патриархов, мы поставили у себя пятого, на место римского папы». Тогда важная особа послала просить прощения, сознаваясь в своей вине и даже выдавая себя менее чем за архиерея. Над ним сжалились и дозволили приехать. Напоследок, по выезде от них, он скончался в их стране. Это случилось в то время, когда мы прибыли в Молдавию.

Нас опередил архиепископ Охриды, города царя Юстиниана; подпись этого архиепископа зеленого цвета295. Прибыв в Путивль, он заявил такое же притязание, и его постигло то же, пока он не послал с извинением в своем грехе и с просьбой о прощении. Тогда он был допущен и потом уехал.

В бытность нашу в Валахии, там находился кир Гавриил, архиепископ стран сербских, коего престол есть главный город пашалыка, называемый Ипек. Этот архиепископ сначала был под ведением архиепископа охридского, но сделался самостоятельным и теперь платит ежегодную дань бостанджи-баши. И этот архиепископ высокомерно и хвастливо утверждал, что он патриарх. По этому поводу мы много раз спорили с ним и с его учениками; мы говорили им: «если антиохийский престол ведет свое начало от апостола Петра, александрийский от Марка, константинопольский от евангелиста Иоанна и Андрея, а Иерусалимский от Иакова, брата Господня, то ваше патриаршество от кого из апостолов ведет свое начало?» На это они не дали никакого ответа, ибо сами сообщали нам, что сербские страны приняли христианство лет за пятьсот пред сим, быв в идолопоклонстве и язычестве. После них обратились в христианство казака, а затем московиты, и все это случилось при Василии Македонянине, да помилует его Бог! Аминь.

Мы прикладывались к мощам, находившимся у этого архиерея, именно: к ноге св. Марины удивительной сохранности величиною с ногу маленькой девочки, к кости св. Златоуста и к другой – св. Григория Богослова, к частице мощей св. Георгия, к кости св. Софронии, к крови Анастасия Персеянина и Власия, епископа Севастии296.

Этот архиепископ уехал вперед нас из Валахии, направляясь в Московию, и достиг Путивля около половины великого поста, во время снегов и льда, и больших холодов неописуемой силы. Въехал он с чванством и великой гордыней: с заводными лошадьми, богато убранными седлами, посеребренным оружием, с большим триумфом. Поистине, Бог противится горделивым. В Путивле он также выдал себя за патриарха и послал уведомить патриарха и царского наместника, ибо царь в то время уже отправился в поход. Подкупив вышеупомянутого воеводу деньгами, он въехал в страну до получения ответа. На дороге его встретил посланец, который вез с собой такой ответ, что его высылают из страны, так как шестой патриарх отлучен. Его вернули назад на расстоянии трехдневного пути. Тогда он стал упрашивать их, пока не позволили ему послать письмо к патриарху, в котором он умолял его простить ему грех и объявлял, что входит во имя царя. По получении его письма, послали вернуть его на таком условии. Воззри на это возвеличение и высокомерие, на это падение и уничижение!

Московиты известны своими знаниями, мудростью, проницательностью, ловкостью, сметливостью и глубокомысленными вопросами, которые ставят в тупик ученых и заставляют их краснеть. Да поможет Бог нашему владыке патриарху на них! и всем нам да поможет Он и да дарует разумение! Аминь.

Глава XI. Московская земля. – Выезд из Путивля. Плохое состояние дороги. Татарская граница.

Мы выехали из Путивля в понедельник, 24 июля, поздним утром. Все войско в полном параде с высшими служилыми людьми воеводы шло впереди нас на большое расстояние от города, пока не остановил их наш владыка патриарх; тогда они все подошли, приложились ко кресту и к его правой руке и вернулись домой. Пристав двинулся перед нами. Крест на шесте мы оставили в Путивле, потому что обычай нести его пред патриархом существует только в земле казаков. Мы проехали около двадцати верст, то есть около четырех больших миль, по обширному лесу, все поднимаясь в гору; проезжали мимо множества деревень и озер и вечером прибыли в селение, по имени Имадикина (Емадыкино). В нем есть церковь у дороги во имя св. Николая. Мы ночевали вне селения.

Знай, что от Путивля до столичного города Москвы все идет большой подъем, ибо мы и ночью и днем взбирались все время на большие горы; а также ехали густыми лесами, которые своею чащей скрывали от нас небо и солнце. Ежедневно мы въезжали в леса новой породы: в один день ехали среди деревьев малуль (дуб?), в другой – среди тополей, диких и персидских, одинаковой высоты, как в саду – вид прелестный! в иной день – среди высоких кедровых (сосновых) деревьев, в другой – среди елей, похожих на кедр, из которых делают корабельные мачты, – диковинные, удивительные деревья!

Одному всевышнему Богу известно, до чего трудны и узки здешние дороги: мы, проезжая по разным дорогам от своей страны до сих мест, не встречали таких затруднений и таких непроходимых путей, как здешние, от которых поседели бы и младенцы. Рассказать – не то, что видеть собственными главами: густота деревьев в лесах такова, что земли не видят солнца. В эти месяцы, в июле и августе, дожди не переставали лить на нас, вследствие чего все дороги были покрыты водой: на них образовались ручьи, реки и непролазная грязь. Поперек узкой дороги падали деревья, которые были столь велики, что никто не был в силах их разрубить или отнять прочь; когда подъезжали повозки, то колеса их поднимались на эти деревья и потом падали с такою силой, что у нас в животе разрывались внутренности. Мы добирались к вечеру не иначе, как мертвые от усталости, ибо одинаково терпели и ехавшие в экипаже, и всадники, и пешие.

От Путивля до Москвы справа от нас, на расстояние месячного пути, была страна татар, а слева, на таком же расстоянии, страна ляхов, которая доселе остается в их руках вместе с областью Смоленска. Мы путешествовали, проезжая как бы по узкому проливу, ибо здесь проход в страну стран до самой столицы. От столицы же далее простирается обширная, великая страна, по которой путешественник должен ехать четыре года вдоль и поперек, как об этом будет подробно рассказано.

Пред отправлением в поход царь назначил воеводу, именем Василия, по прозвищу Шеременд (Шереметев), со стотысячным войском на границу татар объезжать ее из конца в конец, дабы они не могли выступить ни на помощь ляхам, ни в пределы его страны. Узнав про доблесть этого Шереметева, татары рассеялись. На границе страны татар, что справа от нас, этот богохранимый царь выстроил тридцать крепостей, кроме тысячи башен. После того, как татары раньше проходили сюда расстояние месячного пути в пять, шесть дней, появляясь нечаянно, во время больших холодов и льда, и, захватив пленных, возвращались, теперь московиты берут пленных у них: стоя на верху крепостей, они наблюдают, так как путь татар проходит вблизи от них, и как только заметят едущих, часть их сходит, мчится на своих конях и, опередив татар, становится в засаду в стороне от дороги. При приближении к ним татар, они тотчас хватают их караван, будут ли это мужчины, женщины, девочки или мальчики, уводят в свою страну и продают на рынке уничижения за десять, пятнадцать или двадцать пиастров. Поэтому у каждой богатой женщины бывает пятьдесят, шестьдесят (рабынь) и у каждого важного человека семьдесят, восемьдесят (рабов). Они их не оставляют так, но тотчас обращают в христианство, хотят ли они или нет; их крестят даже насильно. Если потом увидят, что они хорошо себя ведут и усердны в вере, то их женят между собою и детям их дают наилучшие имена. Мы замечали в них набожность в смирение, каких не встречали и среди лучших христиан: они научились тайнам веры и обрядам и стали такими, что лучше и быть нельзя.

Глава XII. Московская земля. – Севск. Воевода. Угощение им патриарха. Крепость в церкви.

Возвращаемся. Мы поднялись во вторник на заре и прибыли поутру в большое селение с маленьким укреплением и озером, называемое Каруба (Крупец). Затем мы въехали в огромный лес и проезжали мимо селения, по имени Бабок (Поповка), с церковью во имя св. Николая. Потом прибыли в другое селение с большим озером, называемое Брутики (Прудки?). Проехав по длинному деревянному мосту, который проходит над водой, болотами и большими зарослями, мы прибыли в город, по имени Измиников (Позняковка?), где и ночевали. Протяжение нашего путешествия в этот день составляло восемьдесят верст, то есть шестнадцать больших миль, по той причине, что лошади были казенные и их хозяева летели на них, чтобы поскорее возвратиться домой; так бывало ежедневно. Они каждый день кормили их ячменем два, три раза, имея при себе запас, достаточный на путь туда и обратно. Мы встали на заре и утром прибыли к двум очень большим озерам; одно из них, с плотиной, лежит выше другого, подобно Эмесскому озеру, и имеет исток в нижнее. Затем мы проехали еще, что оставалось до десяти верст, то есть до двух миль, и прибыли в большой город с величественною крепостью, с большою рекой и озером, по имени Сивска (Севск). Мы остановились перед зданиями, назначенными для казенных лошадей, и немедленно переменили все экипажи и лошадей, которые были с нами и которые теперь отправились обратно. Константин Михайлович, тамошний воевода, прислал нашему владыке патриарху со своими служителями в подарок хлеба разных сортов, рыбы свежей и сушеной всякого рода, и напитков: водки и всяких иных. Его киайя (доверенный), бывший во главе служителей, сказал: «воевода такой-то бьет челом до земли твоей святости и подносит эту хлеб-соль». Затем прибыл и сам воевода со многими ратниками и, сделав земной поклон нашему владыке патриарху, приветствовал его весьма дружелюбно. Это был муж преклонных лет, внушающий расположение и почтение к себе: таковы все эти воеводы. Он сел и сообщил множество известий об их стране, которым не всякий поверит, и подробности о походе царя. Знай, что как все франкские народы питают большую любовь к папе и имеют в нему великую веру, так мы видели и слышали от всех этих воевод, от других вельмож, священников и всех, вообще, московитов благожелания, хвалы, благодарения и большую веру к их патриарху, которого имя не сходит у них с языка, так что они, кажется, любят его, как Христа. Все боятся его и, бывало, постоянно просят нашего владыку, чтобы он похвалил их пред патриархом, когда с ним свидится, ибо тот с царем одно. Что касается любви их к царю, то ум не может постичь ее: от большого до малого она все больше и больше.

Воевода послал принести большое количество напитков: водки, вина и проч. и принуждал нашего владыку патриарха, а также и нас, много пить, хотя мы еще не завтракали, так что довел нас до изнеможения. Один из его слуг обходил нас с тарелкой огурцов, другой с тарелкой редиски, поднося нам закуску, Сначала пили стоя здравицу за их патриарха после молитвы за него, потом за царя и всех его приближенных. Затем воевода, выказав большое дружелюбие нашему владыке, удалился.

Мы поднялись и проехали чрез средину крепости, где проходит дорога. Крепость великолепна, с чрезвычайно прочными башнями и с многочисленными большими пушками, размещенными одна над другой, с широкими и глубокими рвами, скаты которых обложены деревом, с деревянною двойною стеной. Мы дивились на эти укрепления и постройки, ибо крепость эта прочнее каменной: и как могло быть иначе, когда это крепости царские и укрепляются постоянно? Затем нас ввезли во вторую крепость, также со стенами, башнями, рвами, потом в третью, которая еще больше, крепче и неприступнее первых двух; в ней есть потаенная дверь, чрез которую сходят к ее большой реке черпать воду, ибо крепость стоит на верху высокого холма. Перед ней наш владыка патриарх вышел из экипажа, а из крепости вышли ему навстречу священники и дьяконы с кадильницами в царских облачениях, с древними иконами, унизанными жемчугом, и с золотыми крестами. Воевода шел пешком, пока не ввели нас в высокую церковь, как бы висящую на прочных основаниях, во имя Успения Владычицы; кругом нее идет галерея, господствующая над окрестностями; на ней стоят женщины. В церкви три двери, как обыкновенно бывает в их церквах, о чем мы уже упоминали. Наш владыка окропил их святою водой и мы вышли; при этом колокола всех церквей, что внутри этих крепостей, гудели. Вот имена церквей в этой третьей крепости: (кроме упомянутой) еще две – в честь Владычицы Платитера (Знамения?) и св. Николая. В других крепостях и вне их еще семь церквей, а всего десять; в числе их: монастырь в честь Вознесения, церковь в честь Воскресения, церковь в честь Входа Христа во храм, еще в честь Введения Владычицы во храм, во имя св. Михаила, св. Параскевы и св. Николая.

Затем воевода простился с нашим владыкой патриархом, проводив его за крепостные ворота; священники же прошли на значительное расстояние. С той стороны мы видели на обоих краях рвов удивительные приспособления из заостренных, связанных между собою бревен, к которым человеку невозможно приблизиться; мы видели также высокие круглые башни и большую реку, нами упомянутую, которая течет вокруг крепостной горы. За городом есть еще две деревянные стены для задержки конницы. Мы спустились по большому, трудному скату и переехали чрез деревянный мост, длиною в час пути, под которым много воды, болота и большие заросли, длинные и широкие. Затем мы проехали тридцать верст, т.е. шесть миль, по лесу из кедровых (сосновых) и иных деревьев, проезжали чрез многие деревни, воды и мосты и ночевали в лесу.

Глава XIII. Московская земля. – Земледельческие орудия. Различные роды посевов. Гумна и скирды.

Мы встали на заре в праздник св. Пантелеймона и проехали чрез большую деревню, называемую Захарово, где есть пять-шесть озер с плотинами; вода течет из верхних в нижние до последнего. Нам приходилось видать в этой стране московитов, что, вырубая, лес, очищают землю и немедленно засевают ее; причиною тому плодородие почвы.

Мы видели в это время, как они пахали на одной лошади, потому что коровы297 в этой стране очень малы, с теленка, по причине сильного холода, как нами упомянуто: у них нет силы для пахоты, и они служат только для получения молока летом и зимой. Сошник плуга непременно возится на двух колесах, и у этого сошника имеется заостренный железный резак, который входит в землю и вырезывает до основания корни лесных растений и траву. Мы видали, что другой человек привязывал к лошади сзади род решетки: это плетеная четырехугольная клетка, на одной стороне которой вставлены длинные деревянные гвозди; она употребляется для уравнивания земли: когда пахарь действует, эта клетка делает землю ровною, как ладонь. Она быстро движется и удивительно легка. Мы видали, что жители в Валахии, Молдавии и в земле казаков пашут на пяти, шести парах быков при пяти, шести погонщиках с большими хлопотами: колеса необходимы. Очень удивительно то, что они засевают поля с теперешнего времени и посев остается в земле около девяти месяцев, пока не растает снег в конце марта.

Что касается рода посевов в этой стране, то их много. Первый – пшеница двух пород: у одной колос с остями, у другой без остей. Она хорошо растет в этой стране, достигая высоты около трех аршин. Сеют также очень позднюю (яровую) пшеницу, т.е. летний посев: мы были в конце июля, а она еще не колосилась, но была зелена, как изумруд, по причине обильных дождей, которые не прекращаются даже летом. Второй посев называется фариза 298 (рожь) и походит на пшеницу; мы зовем его плевелами – то, что обыкновенно веяльщики отбрасывают из пшеницы. Это тонкая пшеница; хлеб из нее бывает черный и его любят больше белого; бывало, когда воевода присылал нашему владыке патриарху подарок, то сначала подносили этот черный хлеб, потому что он у них в большой чести, а потом уже белый. Посев ее очень высок, как пшеничный посев, около трех аршин, так что в нем может скрыться всадник. В земле казаков – да будет благословен Творец! – посев этот очень изобилен, ибо, случалось, мы ехали часа два, три полем ржи, по длине и ширине подобным морю. Эту рожь крупно мелют, дают ей стоять в воде и варят из нее водку вместе с цветком растения, называемого ихмиль (хмель), который делает водку весьма острою. По указанной причине водка в земле казаков очень дешева, как вода; в этой же стране московитов она весьма дорога, ибо мадра (ведро?), т.е. десять ок299, продается за один золотой и дороже. Третий посев – ячмень. Четвертый – шуфан (овес?); он очень изобилен и идет на корм вьючным животным, которые от него крепнут и жиреют; он не вредит, как ячмень. Пятый посев – мазари на их языке, похож на жульбан(род гороха), его варят взамен чечевицы. Сколько раз нам приходилось есть его без постного масла, как лекарство от боли желудка! Шестой посев – просо; оно изобильно и имеет плод початками, как у кукурузы. Седьмой посев – красная трава с многочисленными веточками и с белыми цветками еще более обильными; ее называют по-русски300 хрышка (греча); плод ее подобен зерну проса, но он белый и мягкий и идет в начинку взамен риса, которого они не любят. Восьмой посев имеет желтый цветок, похожий на цвет репы; его листья варят и едят301. Девятый посев имеет синий цветок, плод его – черное зерно, которое примешивают к пшенице при печении: он придает хлебу сладкий вкус и белизну; по-валашски он называется лякина, а по-гречески гонгили (круглая репа). Десятый посев – конопля и конопляное семя; ее много; из плодов добывают масло, а из нее пряжу для сорочек и для веревок. Одиннадцатый посев – лен, которого очень много; цветок его голубой. Изо льна делают рубашки: его белят и изготовляют одежду, чем занимаются женщины. В этой стране московитов он прекрасного качества, чрезвычайно дешев и долго носится. Двенадцатый посев – просо, которое у нас сеют между огурцами; оно употребляется поджаренным для приготовления бузы302, вкусной и чудесной, точь-в-точь как молоко, в особенности в земле казаков; по-гречески называют его аравико ситари, т.е. арабская пшеница.

Ты мог бы видеть у них, читатель, в конце лета подобие весны, как праздник Благовещения у нас: поле спелой желтой ржи, поле зеленой пшеницы, еще большее поле белых цветов, поле синих цветов, поле желтых и иные – услада для взоров!

Заметь, что бобы, горошек и чечевица вообще неизвестны в этой стране. Соломы здесь во всей стране не знают, ибо у них нет таких молотилок, как в нашей стране, но они ставят посредине длинное бревно, вокруг которого кладут сжатый хлеб; привязав к бревну за повод лошадей, покрикивают на них, и они бегают кругом, сначала в одну сторону, потом в другую, и таким образом обмолачивается весь хлеб на гумне. Они молотят только прежний хлеб, сжатый года за два. Мы видели, как они в эту пору связывали сжатый хлеб в связки (снопы) [которые складывали крест-накрест]303, потом отвозят его на телегах домой, где кладут рядами друг на друга, составляя нечто вроде изб с горбообразною крышей – при чем колосья бывают обращены внутрь – и покрывают досками. Он остается в таком виде зиму и лето. Что касается запасов для всех их вьючных животных, то они состоят из сухой травы, которую косят летом и оставляют на месте, как запас на зиму. Снаряды, употребляемые ими при жатве: их серпы, грабли, коими собирают сжатый хлеб и траву, очень удивительны. Безопасность, господствующая во всех этих странах, кроме Молдавии, полнейшая.

Глава XIV. Московская земля. – Леса. Липа и поделки из нее. Пожары. Жилища. Женщины и их одежда. Мужчины, их одеяние и бороды.

Мы переехали чрез большую реку, называемую Надрус (Неруса), чрез которую весной переправляются на судах, а мы переехали чрез нее по огромному длинному мосту, тянущемуся на значительное расстояние. Число больших досок только на поверхности его, от начала до конца, широких и длинных, две тысячи четыреста сорок одна, как мы точно сосчитали. Весь он без гвоздей, лишь из одного дерева.

Затем мы въехали в лес из сосен304 и елей, из коих делают корабельные мачты. Эти деревья не переставали нам встречаться до ближайших к Москве мест. Все строение их домов и деревянные поделки в здешней стране бывают из этого дерева, по причине его изобилия. Что касается персидского тополя, то ты мог бы подумать, что он правильно рассажен, как в саду, вдоль и поперек: весь он ровен, как будто создан в один день. Мы прославляли Бога при виде высоты сосен и елей и их прямизны, формы тополей и их правильности и красоты.

Знай, что в этих лесах, начиная от Валахии и Молдавии, в земле казаков до внутренних частей Московии есть очень большие деревья, похожие на железное дерево305 по своим листьям, но выше его. Мы видели его в июне и июле покрытым превосходными цветами благовонного запаха, который распространяется на далекое расстояние. Они белые и сидят пучками. Дерево это называется (по-гречески) фламур (липа). С него сдирают верхнюю толстую кору, из которой делают покрышки для экипажей и домов, в защиту себя от дождя и снега. Толщина его более трех локтей. Из него делают также дуги для экипажей, сундуки, коробки, меры, круги для решет, колеса для повозок, дуги для лошадей, которые сгибают из ветвей, и тележные оглобли306. Из тонкой внутренней коры этого дерева делают в здешней стране канаты корабельные и иные; из нее же изготовляются у них все веревки, которыми сшивают короба, а также решета, рыболовные сети, лошадиные путы, чудесные циновки, вроде египетских, лапти307, то есть обувь, и прочее.

Наш путь, большею частью, был чрезвычайно узок, не вмещал больше одной лошади, и представлял как бы большой пролив. Затем мы въехали в село с озером, называемое Хородиш (Городище). Близ него небольшая, сильная крепость. В селе у дороги церковь во имя Косьмы и Дамиана. Обрати внимание, читатель, до какой степени страна эта, имеющая столь огромные размеры, строго охраняется, ибо входить нельзя иначе, как только чрез средину города и крепости и селения; непременно бывает узкий проход по мосту, ведущему через озеро, а других, объездных путей вовсе нет. Никакому шпиону, хотя бы он был из туземцев, совершенно невозможно проникнуть. Обрати внимание на эту чрезвычайную строгость!

Затем мы сделали еще верст тридцать, то есть шесть миль, и вечером прибыли в селение, которое теперь вновь строят; оно называется Жанка (Чайки?). Мы ночевали на некотором расстоянии от него в поле ради пастьбы животных. Но жизнь у жителей этих стран, от Константинополя до сих мест, очень мрачна, ибо пожары бывают у них беспрестанно. В Молдавии и Валахии, в случае пожара, обыкновенно кто-нибудь ударяет в большой колокол об один из его краев, при чем раздается страх наводящий гул, крайне неприятный и пугающий; это служить знаком людям сбираться для тушения пожара или на помощь. В московской же земле ударяют в приятный по звуку колокол, висящий над городскими воротами. Но что до нас, мы были в постоянном страхе.

Что касается устройства домов во всей этой стране московитов, то все они строятся из еловых бревен, плотно пригнанных и скрепленных друг в другом; они высоко, с горбообразными крышами, дорого стоящими: все дома этих стран, от Валахии до Москвы, имеют горбообразные дощатые крыши, что необходимо вследствие обилия снега, дабы он не лежал на крышах. В домах непременно бывают каптуры308 и печи.

Знай, что в земле казаков евреи, во время владычества ляхов, устраивали внутри своих жилищ род постоялых дворов из дерева, обширных и высоких, для путешественников в зимнее время, чтобы, по своей пронырливости, попользоваться от них, продавали им сено для их животных, пищу для них самих, получали за постой, хотя бы на один час, за водку и другие напитки и за все, в чем они нуждаются. В этой же стране московитов ничего подобного нет, но путешественники останавливаются в домах у жителей; по этой причине назначают к патриарху и другим (важным приезжим) пристава, то есть конакджи (квартирмейстера). Когда мы, случалось, путешествовали летом, то останавливались (на ночлег) за городом ради пастьбы животных, но много терпели от обильных дождей и всяких беспокойств.

Знай, что женщины в стране московитов красивы лицом и очень миловидны; их дети походят на детей франков, но более румяны. Головной убор женщин – маленькая грузинская шапочка с отвороченными краями, подбитая ватой; таков убор крестьянок. В больших селениях и городах сверх этой шапочки надевают колпак с чудесным черным мехом, под которым скрываются все волосы, так что шея женщины остается на виду, не скрытою. Девицы в стране московитов носят на голове род очень высокой шапки с меховым отворотом. Что касается убора жен богатых людей, то они носят колпаки, расшитые золотом, украшенные драгоценностями, или же из материи с прекрасным черным мехом (лисьим) или иным, с длинным черным волосом, быть может, в пядень длиною. Одежда мужчины – аба309 черного или пыльного цвета, или чуха (кафтан), но скроенная по мерке человека, ни больше, ни меньше, и непременно с пуговицами и тонкими петлицами, застегнутыми сверху донизу, которые делаются и у разрезов на полах. Они симпатичны и весьма стройны. Волосы на голове они бреют только раз в год. Их волосы тонки и хорошо расчесаны по всей длине. Начиная же от земли валахов и в земле казаков, все постоянно бреют головы, оставляя над глазами нечто вроде локона, спускающегося на глаза: таков их обычай. Все казаки бреют также бороды, за исключением немногих. Усы у них густые – таково значение их имени. В этой же стране московитов все, простые и знатные, бороды не бреют, но, как бы она ни росла, оставляют ее расти. Даже торговцы, к ним приезжающие, не смеют брить ни головы, ни бород, по своему обычаю, потому что (русские) находят это в высшей степени отвратительным.

Знай, что в земле казаков и московитов мы, вообще, не видали человека, пораженного уродством, телесным недостатком или слепотой, расслабленного, прокаженного или (иного) больного, а если и встречается, то это кто-нибудь из богачей, страдающий болью в ногах – подагрой. Во все время пребывания нашего в этой стране у нас не появлялась на пальцах заусеница; а волосы у нас на голове, которые были жестки, стали очень нежными, как андарийский шелк.

Глава XV. Московская земля. – Карачев. Монастырь Воскресения. Болхов. Кузницы. Польские пленники. Молебствия и крестные ходы по случаю войны. Лесные засеки. Белев и рева Ока. Известие о моровой язве. Скверные дороги и дожди. Переправа чрез Оку.

Мы встали в пятницу рано поутру, проехали десять верст, т.е. две мили, и прибыли на берег большой реки, по имени Нафля (Навля). Здесь есть деревня, место остановки для переправы на судах, называемая Самох (Сомово). Мы переехали реку на судах. Она очень велика – большей мы не видывали – ибо мы ехали поперек ее около часа; чрезвычайно длинна и широка и посредине имеет острова, где много леса и болот. Прежде через эту реку был деревянный мост от берега до берега, но теперь он разрушен. Лошади переправлялись через реку вплавь. Затем мы проехали около тридцати верст, т. е. шесть больших миль, и прибыли в большой город с сильною крепостью, называемый Каражава (Карачев). В нем пять церквей: во имя Благовещения, Успения Владычицы, св. Михаила, св. Николая и Косьмы и Дамиана. Посреди этого города два источника вкусной воды. Воевода вышел пешком навстречу нашему владыке патриарху. Но мы немедленно выехали в поле, где и остановились. Раньше, чем достигли города, мы посетили монастырь поблизости него, у самой дороги; он в честь Пасхи, называемой на их языке Фаскарисанья (Воскресение). Монастырь окружен рощей кедров (сосен), удивительных по своей высоте и прямизне, и все они ровны – да будет благословен их Творец! Навстречу нашему владыке патриарху вышли, по обычаю, священники и монахи. Мы взошли в церковь по высокой лестнице. Она весьма красива, из кедрового (соснового) дерева, хорошо сплоченного, с новыми связями. На ней три минарета (башенки) в ряд, легких и изящных, с тремя христианскими крестами; такие же минареты и над алтарями. Церковь окружена галереей с тремя дверями и всходами с трех сторон. Что коснется иконостасов в этой стране, то я не в силах описать их так точно, как бы желал, потому что они состоят из маленьких икон тонкой работы, изображающих сюжеты, которые приводят ум в изумление; некоторые из них с позолотой и чудесною резьбой. Колокольня весьма высока, восьмиугольной формы, на ней приподнятый купол310 с крестом. Под колокольней деревянные, выстроганные, круглые столбы. Вход на нее с церковной галереи; кроме того, она имеет три двери по окружности своей галереи.

В субботу мы поднялись на заре и проехали расстояние в шестьдесят верст, т.е. двадцать больших миль; два раза делали привал у воды и пастбища. Наш путь шел по низменной местности, где мы не встретили ни одной деревни. Вечером прибыли к берегу реки, по имени Нухри (Пугрь), где и остановились. Мы ехали быстрее птицы. Выехав рано утром в одиннадцатое воскресение по Пятидесятнице, мы сделали десять верст, т.е. две мили, и прибыли в большой базар, лежащий на возвышенности, с сильною крепостью в стороне, на вершине горы, называемый Болхов. В нем двадцать церквей и два монастыря: один для монахов, другой для женщин. Мы отстояли обедню в церкви во имя св. Николая и затем, повидавшись с воеводой, выехали за город, где и остановились.

Знай, что мы видели в этой стране замечательный снаряд, а именно: кузнецы, которые подковывают лошадей, имеют перед каждой мастерской род прохода, длиною в рост, сделанного из бревен в клетку, и такой величины, чтобы помещалась одна лошадь; ее вводят внутрь, запирают, и кузнец подковывает ее (стоя) снаружи, при чем лошадь не может ни лягнуть, ни брыкаться, так что кузнец не подвергается никакой опасности.

Начиная от этого Волхова, нам стали встречаться арбы с пленными, которых везли московиты из страны ляхов; тут были только женщины и дети, мужчины же перебиты мечом. Сердца наши разрывались за них. Бог да не даст нам видеть подобное!

Знай, что богохранимый царь Алексей, отправляясь в поход, издал хатти шериф (указ), чтобы по всей его стране священники каждого города собирались в церковь, находящуюся в их крепости, рано поутру в воскресение перед литургией или после нее и совершали за него молебствие, а затем литанию, т.е. крестный ход, вокруг крепости. Мы видели, что они так делали постоянно, каждое воскресение рано поутру.

Мы выехали в понедельник на заре, – это было заговенье поста Владычицы (Успенского), проехали двадцать пять верст, т.е. пять больших миль, по обширному лесу из деревьев малуль (дуб?) и тополей, густо растущих, выращенных наподобие стены большого города. Мы въехали в глубь леса по узкой просеке и ехали по нему около одной большой мили, при чем лес был справа и слева от нас. Нам рассказывали, что в этом лесу в старину, когда татары приходили и нападали на эту страну нечаянно, скрывались жители прилегающих к нему селений и спасались от татар, которые возвращались, обманутые в своей надежде, потому что даже пеший, тем более всадник, не может пробраться сквозь этот лес по причине густоты деревьев. С того времени жители запретили кому бы то ни было, под проклятием, вырубать хотя бы одну ветвь в этом лесу, составляющем для них надежное убежище. После того мы въехали в узкий проход чрез ворота и деревянные укрепления с башнями посредине и со стеной из округленных, связанных между собою бревен, идущей справа и слева на большое протяжение; это делается для воспрепятствования нападению конницы. Название этого места по-русски засека. Наконец, мы выбрались из этих чрезвычайно тяжелых, узких и трудных дорог, где лили на нас дожди, так что наши животные выбились из сил. Сделав еще две большие мили, а всего сорок верст, т.е. восемь больших миль, мы прибыли вечером в большой город, с сильной крепостью, по имени Белев. Под городом течет огромная река, называемая Ока; на ней большие суда, обитые древесною корой; на этих судах возят припасы в Москву, ибо река туда имеет течение, так что и нам досталась счастливая доля ехать по ней, как об этом будет сказано. Воевода Иов вышел встретить нашего владыку патриарха. В этом городе двадцать церквей и два монастыря: один для монахов, другой для женщин. Не медля, мы выехали из него, проехали десять верст, т.е. две большие мили, и прибыли вечером, в заговенье Успенского поста, в окрестности одного селения, где и остановились. Большая часть нашего пути в этот день проходила чрез деревни, села с церковью при дороге и чрез огромные посевы. Мы встретились с греческими торговцами, возвращавшимися из Москвы. Они нам сообщили, что там появилась сильная моровая язва, которой не знали уже в течение восьмидесяти лет; «мы много натерпелись (говорили они), а патриарх, царица и вельможи покинули город».

Во вторник, в первый день августа, мы поднялись рано поутру и сделали около двадцати верст, т.е. четыре большие мили, по обширному лесу, большая часть которого состоит из кедров (сосен) и елей. Дорога была чрезвычайно трудна, и мы много страдали от усталости и тягостей свыше всякого описания, ибо весь путь состоял из подъемов и спусков, был покрыт древесными корнями, водой и глубокою грязью и так узок, что не вмещал (патриаршей) кареты. Проливные дожди не переставали лить на нас от самого Путивля до ближайших к столице мест. Мы проехали большую часть пути, ничего другого не видя, кроме земли и леса. Среди вышеупомянутого леса также есть ворота, башни и укрепления, чрез которые и птице не пролететь; справа и слева на большое протяжение идет стена из бревен, связанных в решетку, для отражения нападений конницы; в конце красивая крепостца. Затем мы выехали на низменность и прибыли в город с красивою крепостью, по имени Лихвин. В нем шесть церквей, из них одна соборная внутри крепости, во имя семи Маккавеев, коих память была в тот день. Не останавливаясь, мы сделали еще десять верст, т.е. две большие мили, и, прибыв на берег вышеупомянутой реки Оки, переправились чрез нее на судах. Подле реки есть деревня, составляющая угодье великолепного монастыря во имя Вознесения, который находился вправе от нас. В нем пятьдесят монахов. Сбор за перевоз на судах и с этой деревни составляет жертвованную собственность монастыря. Здесь река много больше, чем там, где мы видели ее вчера. Затем мы проехали еще пять верст, т.е. одну большую милю, – а всего в этот день семь больших миль – по лесам, которые вырубали, чтобы, вспахав землю, делать на месте их посевы. Мы ночевали среди леса. Сколько ночей мы не спали, бодрствуя в течение всей ночи по причине обильных дождей, комаров, клопов и мошек!

Глава XVI.. Московская земля. – Калуга. Крепость и церкви. Хлебы. Дыни. Новые известия о моровой язве. Выезд из Калуги и дорожные трудности. Возвращение в Калугу и приготовления к путешествию по Оке. Праздник Преображения. Характеристика воевод.

Поднявшись в среду утром, 2 августа, мы сделали около двадцати пяти верст, т.е. пять больших миль, и, переправившись чрез упомянутую реку на судах в третий раз, подъехали к большому городу, по имени Калуга. Река течет с края города; она очень широка и глубока. Городская крепость стоит на вершине высокого холма, и в настоящее время работают над сооружением другой, новой крепости, ниже первой, на скале холма, с каменными основаниями и прочными башнями, с целью обнести стеной несколько выступающих здесь прекрасных источников с вкусною водой. Начало их находится у самой стены старой крепости со стороны, обращенной к реке; при них устроены удивительные сооружения.

Что касается города, то он весьма велик, больше Путивля, и также расположен на краю горы. В нем тридцать благолепных, прекрасных церквей; их колокольни, легкие, изящные, приподняты как минареты; куполы и кресты красивы. Вблизи церквей два величественных монастыря: один для монахов, другой для монахинь.

Мы поднялись в город и, проехав чрез него, остановились в открытом месте как ради пастьбы животных, так и вследствие затруднительности для проезда (патриаршей) кареты чрез одни из ворот. Тогда пришел к нашему владыке патриарху воевода и приветствовал его, ранее прислав ему, по обычаю, подарки. Знай, что, начиная от Путивля до Москвы, нашему владыке патриарху подносили в подарок прежде всего хлеб, как мы упомянули; но каждый хлеб весит, может быть, десять ратлов алеппских311 и по объему подобен мельничному жернову; несмотря на это, он хорошо пропечен, что для нас было удивительно: какова должна быть печь, которая его вмещает! Таков их обычай.

Мы промедлили там до раннего утра пятницы из-за лошадей, которых нам давали безвозмездно; от Путивля такие лошади (даются) до Севска, от него до Калуги, (что составляет) около восьми дней пути, а отсюда до Москвы. Этот город очень многолюден, красив и открыт. Тут мы ели дыни, которыми снабдили нас и на дорогу, настоящие султанские, алеппские, такого же цвета и вкуса, ибо здесь в эту пору по утрам бывает роса и большая свежесть, продолжающаяся до позднего утра.

Знай, что калужский воевода, по обыкновению, послал по (приезде) нашего владыки письма к царю и к его наместнику, заступающему его место, т.е. к каймакаму, которого называют государем, а также к патриарху с извещением о его прибытии. Здесь мы также встретились с греческими торговцами, бежавшими от моровой язвы, которые рассказали нам о ее неописуемой и нестерпимой губительности. Сердца наши разрывались, ибо мы едем туда и не знаем, что может с нами случиться. «Мы омыли его от горя, но он не очистился от него»312. Недостаточно было того, что мы претерпели в первый год в Молдавии, еще и в этом году настигли нас горе и язва. Но Господь наш – да будет возвеличено имя Его! – хранитель чужестранцев и промыслитель их судьбы, доселе не покидал нас и благоустроял наши дела.

Знай, что от этой Калуги, как нам сосчитали, до столицы Московии сто восемьдесят верст, т.е. тридцать шесть больших миль. Но дорога чрезвычайно трудна, как мы это впоследствии увидели к нашему крайнему беспокойству и мучению, ибо, выехав на заре в упомянутую пятницу, мы сделали около пятнадцати верст, т.е. три больших мили, по леса и горам, то поднимаясь, то спускаясь, по оврагам, по грязи и воде, образовавшейся от дождя, и, только один Бог всевышний знает, по какой узкой, трудной дороге, так что внутренности разрывались у нас в животе от толчков экипажа и ломались оси колес. Мы терпели великие затруднения. Знай, что по этой причине большинство едущих в эту страну отправляются во время Богоявления и заговений (пред великим постом), так как земля и дороги в ту пору бывают ровны: нет ни подъемов, ни спусков, но они как бы вымощены плитами изо льда и глубокого снега; и по той причине в особенности, что экипажи, называемые санями, т.е. бесколесные, скользят, передвигаясь с быстротой свыше всякой меры. Когда в прошлом году мы были в Молдавии, то несколько монахов приехали в санях из столицы Московии в город Яссы в двадцать четыре дня: так обыкновенно ездят. Впрочем, от случая зависит, в какое из двух времен года (лучше) езда: кто знает, что может постигнуть путников от сильного холода и его лютости, ибо многие лишались ног, рук, пальцев и носов! Мы не были бы в силах перенести что-либо подобное, будучи к тому непривычны: в прошлом году в Валахии сколько мы ни делали себе шуб, подрясников, ряс и штанов, подбитых ватой, и прочего, не могли согреться. Молим у Бога помощи на этот год.

Знай, что от Антиохии до города Москвы, как мы сосчитали, сто двадцать дней усиленной езды, если путешественник будет ехать все это время без перерыва.

Мы еле могли сделать те пятнадцать верст до наступления вечера. Не успели мы достаточно прийти в себя от усталости, говоря: «это только пятнадцать; где же проехать еще сто шестьдесят пять?» как вдруг навстречу нам явилась радость: нас встретил драгоман, знающий по-гречески и по-русски, человек почтенный, пожилой, присланный от патриарха и царского наместника с поручением отправить нашего владыку патриарха на царском судне по реке Оке, текущей подле Калуги, с полным спокойствием и удобством, в каменную крепость, по имени Коломна, известную, как епископская кафедра, в недалеком расстоянии от Москвы, чтобы мы оставались там, пока не прекратится моровая язва. Это было сделано из опасения за нашего владыку патриарха. Мы вернулись в Калугу, где поместились в большом доме. Было приступлено к постройке царского судна с помещениями и каютой с окнами для нашего владыки патриарха.

Накануне двенадцатого воскресенья по Пятидесятнице, в которое пришелся праздник Божественного Преображения, мы отстояли службу в новой церкви, в честь Воскресения, как бы висячей, с окружною галереей, как все их церкви, о чем мы уже упоминали. Прочли молитву на сон грядущим и канон кафимеринос (ежедневный), по их всегдашнему обычаю. Потом мы в ней же слушали утреню и литургию. Принесли блюда с прекрасными яблоками и грушами; наш владыка патриарх прочел над ними молитву благословения винограда и их роздали присутствующим. Затем мы совершили параклисис (молебствие) и моление за богохранимого царя, ибо, как мы сказали, все священники этой страны ходили в крепость перед литургией или после нее и совершали за царя моление и крестный ход.

В этом городе все: воеводы, вельможи и торговцы, дарили нашему владыке патриарху удивительные дыни и блюда яблок; да будет благословен Творец за их красоту, величину, запах, цвет и вкус! С одной стороны они румяны, с другой – белы, чисты, как снег, с тонкою кожицей, цветом и вкусом лучше яблок дамасских. Что касается дынь, то, как мы сказали, они чудесны и исключительно свойственны этой Калуге, ибо во всей стране московской нет подобных по величине и вкусу, как нам говорили.

Когда кончили постройку судна, воевода пришел проститься с нашим владыкой патриархом и проводил его до корабля. Мы поместились на этом судне, к которому были назначены гребцы с веслами, а наши спутники сели на другое. Затем воевода прислал нам провизию на дорогу: хлеба, водки и прочего – сверх того, что мы закупали постоянно в каждом городе. Свою карету с ее принадлежностями мы оставили в одном месте; лошадей же воевода отдал знатным людям на прокорм, записав их возраст, цвет и цену, дабы, если какая из них пропадет, можно было знать, какая именно, и заплатить ее стоимость.

Они сосчитали, что нам предстоит проехать от Калуги до Коломны, куда мы направлялись, около ста девяноста верст по реке.

Знай, что воеводы в этой стране люди ученые, законоведы, философы, логично рассуждающие, любят тонкие вопросы, глубокомысленные споры. Они приобретают знания от наставников, к ним приезжающих, от патриархов и архиереев, коих они обыкновенно расспрашивают и, когда те ответят на их вопросы, подчиняются; если кто из них воспрещает им что-либо, то воздерживаются от этого, не упорствуют, но стремятся увеличить свои знания, ибо мы видели у каждого из них тысячи больших книг, кои они охотно и много читают днем и ночью. Они не имеют пристрастия к вину и веселью. У воевод киевских мы видели целые воза книг, но что Киев в сравнении с Москвой? Все это происходит от их любви к знанию; они знают по пядям даже нашу страну и ее историю.

Нас спрашивал этот калужский воевода, говоря: «от Адама до года воплощения Господа Христа не пять ли тысяч пятьсот лет сполна, без прибавки или убавления? От воплощения Христа до сего года прошло 1654 года, а от Адама до сих пор прошло 7162 года; эти лишние восемь лет, которые не согласуются со счетом воплощения, откуда явились и как их объяснить?» Никого не нашлось, кто бы смог дать ему ответ. Мы раньше немало расспрашивали об этом предмете в Константинополе и тамошних местах, но никто не дал нам ответа, пока, наконец, мы не убедились из древних греческих книг, что воплощение Христа совершилось в 5508 году.

Глава XVII. Московская земля. – Путешествие по р. Оке. Патриаршее судно. Алексин, Таруса, Кашира. Остановка у Каширы и праздник Успения. Источники в Кашире. Воевода из арабов.

В пятницу, 11 августа, перед полуднем корабельщики повезли нас на веслах по течению вышеупомянутой Оки, которую они называют Окарика, – слово рика значит «река» – ибо, как мы сказали, она течет по направлению к Москве.

В этой Калуге стоит множество судов, на коих перевозят продукты в Москву; все они покрыты широкою древесною корой, которая лучше деревянных досок. Так же покрыли и наши суда для совершенной защиты от дождя, а пол устлали (коврами). Над дверью каюты, где поместился наш владыка патриарх, мы поставили образа и занавесили дверь коврами, а также и внутри над его головой поставили, по их обычаю, образа. Издали мы любовались на Калугу, которая обширна и величественна.

Корабль шел с нами. Справа и слева тянулся лес. Река делает множество изгибов, и потому мачт не употребляют, но имеют нечто вроде толстых и длинных копий с железным острием, кои погружают в воду, и корабль быстро идет. Если, случалось, он приближался в берегу и садился на мель, то его сдвигали также этими копьями с большим усилием; а когда поднимался сильный ветер, люди выходили и тащили суда веревками, идя по берегу. Деревни встречались нам беспрерывно, будучи смежны одна с другой. В этот день мы проехали двадцать верст и на ночь стали на якорь в средине реки.

На следующее утро нас провезли около тридцати пяти верст, и мы прибыли к большому базару на берегу реки, с большою деревянною крепостью наверху горы; под ней другая крепость, с ней смежная; она доходит до берега реки и заключает внутри чудесные источники вкусной воды. Здесь стали с нами на якорь. Город называется Алексивка (Алексин), по имени его строителя. В нем четыре церкви.

Бывший при нас старший драгоман, всякий раз как мы доходили до какого-нибудь места вроде этого, немедленно отправлялся известить воеводу. Явился уполномоченный здешнего воеводы, в сопровождении священников и почетных жителей, с поклоном и подарком, состоявшим из съестных припасов и напитков. Не доезжая до этого города и кругом него, мы видели много каменных гор – и так по всей дороге.

Мы проплыли пять верст, проезжали мимо монастыря на берегу реки, называемого Бомбори (Болдарев) во имя Воскресения; потом прошли еще пять верст до вечера, кануна тринадцатого воскресенья по Пятидесятнице, и стали на якорь. Утром рано в упомянутое воскресенье поплыли и, проехав около двадцати верст, прибыли в благоустроенное селение, по имени Таруса, с четырьмя церквами, из коих в одной мы отстояли обедню. Затем проплыли еще десять верст. В понедельник вечером прибыли в другой базар, по имени Кашира, с укреплением и цитаделью на берегу реки, на высоком холме. Мы отстояли вечерню в его церкви, во имя св. Георгия, в канун праздника Успения Богородицы. Раньше мы проезжали на своем пути мимо двух великолепных каменных монастырей, которые называются у них, один – Фладижни (Владычный), т.е. Введения во храм Богородицы, а другой – Фисоски (Высоцкий), т.е. во имя Рождества Богородицы.

В этот вечер пришел воевода приветствовать нашего владыку патриарха; было условлено, что священники прибудут ночью и отведут нас в церковь. В четвертом часу они прибыли, и мы отправились с ними в каменную церковь, в честь сегодняшнего праздника Успения Богородицы, находящуюся внутри упомянутого укрепления. Мы отстояли всенощное бдение и вышли не ранее зари. От этого укрепления идет источник текучей воды по длинным и толстым деревянным желобам, выдолбленным внутри, подобно узкогорлым глиняным кувшинам для воды; желоба обвиты ветвями и спускаются по склону горы; между каждыми двумя желобами небольшая мельница, и таких мельниц, с удивительными приспособлениями, двенадцать от укрепления до реки. Что касается ручьев и обильных водой источников, текущих с берегов этой реки и в нее впадающих, то они бесчисленны. Мы схватили сильный кашель на долгое время, вследствие студености здешней воды, приятной на вкус.

Так все идет от Калуги до Коломны: бессчетные села и посевы, ибо эта местность хорошо возделана.

Нам случилось потом встретить в Москве воеводу, который был сыном араба нашей страны и сделался воеводой, или правителем, над этим городом, а также был воеводой в Коломне, Сарбсахо (Серпухове) каменистом и в других местах, и все жители этих мест были благодарны ему за его правосудное управление и постоянно молились за его здоровье и благополучие. Он рассказал нам, что его семья родом из Хирдейна, что имя его прадедушки было хури313 Сулейман (Соломон), отца звали Бшара (Евангелий) бен Габриил, и что последний был в одно время надсмотрщиком монетного двора. Они жили в улице Аль-Жадидэ (Новой), в Дамаске. В то время когда Ибн-Жамблат (Джанбулад-Задэ)314 прибыл в Дамаск, ему было 15 лет от роду. Он знал патриархов (Иоакима) Ибн-Зиядэ и (Дорофея) Ибн-Аль-Ахмара315, шейха Жиржиса (Георгия) Ибн-Самора и многих других дамаскинцев, а также хури Атла (Атаулла? Феодор али Дорофей) и хури Насрулла (Елеазар) в Алеппо. Он сообщил нам далее, что когда его отец умер, паша разграбил его дом и увез его, еще маленьким мальчиком, в Алеппо, а оттуда в Стамбул, где подарил его султану Мохаммеду (III), у которого он сделался одним из придворных рабов. Потом он отправился с визирем Окуз Moхаммед-пашой в поход в Персию316, где попался в плен и сделался одним из придворных рабов шаха. Потом он бежал и вернулся в Стамбул; сначала сделался санджаком (Управляющий частью пашалыка.) Хамы, Хомса и др., потом агой по части пошлинного сбора, затем последовательно пашой Наполи и эмир-уль-хаджем, или начальником каравана пилигримов. По возвращении из Мекки, он сопровождал султана Османа (II) в его походе на Польшу, 35 лет тому назад, и, будучи разбит, попался в плен к полякам и сделался одним из придворных служителей краля. Потом он бежал и прибыл в Киев, а оттуда явился в Москву при царе Михаиле и поступил на службу к теперешнему государю, который заставил его креститься и дал ему сан и должность. Достигнув других высоких степеней, он был назначен воеводой над вышеупомянутыми городами и управлял ими с такою строгою справедливостью, что никогда не слыхано было о нем, чтобы кто-либо жаловался на его поступки с ним. Побуждаемый своим религиозным рвением, которое было велико, он выстроил этот каменный собор317, или великую церковь, в здешней крепости на свои собственные деньги, издержав на то более двух тысяч золотых. Через год или два взяли от него это воеводство и дали ему Серпухов каменистый. По прошествии некоторого времени, его опять сместили, и он впоследствии присоединился к нам в Москве. Мы часто наслаждались его беседой и нашли в нем совершенства великодушия, набожности и усердия к службе церковной, так что он никогда не пропускал обедни, которая каждое утро совершалась в монастыре Жудаби (Чудове). Вместе с тем, он был знатоком арабского языка318.

Знай, что граница страны татар находится недалеко, справа от едущего по течению реки, на расстоянии около ста больших миль, или от 20 до 80 дней пути319. Мы проезжали мимо многих селений и каменных монастырей, давно разрушенных татарами и ляхами, ибо последние отсюда также недалеко.

Глава XVIII. Московская земля. – Монастырь Троицы. Дальнейшее плавание и остановка у Голутвина монастыря. Наивное изумление жителей. Мелководье на Оке. Москва-река. Беглецы из Москвы. Посещение монастыря. Приезд в Коломну.

Затем мы переправились на своем судне на ту сторону реки и, высадившись, пошли в каменный монастырь, что насупротив вышеупомянутой крепости, называемый Троица, то есть во имя св. Троицы. Мы поднялись к нему и отстояли в нем праздничную обедню, предуведомив (о своем прибытии). Это большой монастырь, выстроенный из камня и кирпича и весь выбеленный известью. Над его вратами высокая церковь, во имя св. Николая, наподобие башни, с высоким куполом и навесами кругом. Около нее другая башня для колоколов и часов такой же высоты, с таким же куполом и галереей, в каждой арке которой висят по три колокола. К великой церкви поднимаются по лестнице в трех сторон, соответственно ее дверям. Она очень высока, окружена большою галереей и имеет три высоких купола; все кресты Господние густо позолочены.

Потом мы плыли на судне с этого дня, вторника, до вечера следующего дня, среды, и, прибыв к большому каменному монастырю, который называют Галутфуни (Голутвин), в честь Божественного Богоявления, стали подле него на якорь.

Жители этих мест, мимо которых мы проходили по реке, очень дивились на нас, ибо никогда, с самых древних времен, не случалось, чтобы к ним приезжал по этой реке чужестранный архиерей, особенно патриарх антиохийский. Они нас спрашивали: «есть ли у вас женщины и хлеб?» Ибо эти бедняги не имели о нас никакого понятия и приходили в изумление. Мы же, подсмеиваясь над ними, отвечали им: нет. Знай, что от обилия рек и источников, впадающих в эту реку Оку, она в некоторых местах становится очень широка, величиной с египетский Нил и даже больше, как нам говорил один из наших спутников. По причине ее большой ширины случалось, что мы шли иногда на глубине лишь около двух пядей, и часто в таких местах судно становилось на мель и не двигаюсь, так что янычары (стрельцы), раздевшись, входили в воду, и благодаря своей силе, ухищрялись сдвинуть судно, в то время как их товарищи сверху действовали своими канджа 320 , то есть длинными копьями с острыми наконечниками, пока наконец не сдвигали его с места и не отводили на глубину. Когда случался по временам сильный ветер, они также сходили с судна и тащили его на веревках, идя по берегу.

Не доезжая двух верст до упомянутого монастыря, мы расстались с описанною рекой и вошли в известную реку Москву, которая течет от города Москвы и впадает в эту реку. Обе эти реки текут к великой реке, по имени Волга, знаменитой своею величиной, ибо ее ширина, как говорят, около четырех миль. Все эти три реки, вместе с другими, впадают в персидское море, называемое Каспия. Об этом будет подробный рассказ, как может быть желательно. С тех пор как мы вошли в Москву-реку и до высадки нашей, суда тащили веревками в берега, по причине стремительности ее течения и большой глубины. Мы видели на ней много судов, идущих из Москвы, с мужчинами, женщинами и детьми, которые бежали от моровой язвы. Таких беглецов мы видели так же в тамошних деревнях и в лесах.

Возвращаемся (к рассказу). Мы поднялись к упомянутому монастырю, где в то время находился, ожидая нас, воевода города Коломны, в которую мы направлялись и которая видна оттуда, так как между ней и монастырем расстояние всего в две версты по суше и в четыре версты по реке, что зависит от обычных поворотов рек.

Когда мы вошли в монастырь, нас встретили по обыкновению и ввели в большую церковь в честь Божественного Богоявления, коего образ поставлен321 вместо иконы Господа, ибо таков их обычай. Всход в эту церковь чудный, высокий, с трех сторон; кругом – галерея с тремя дверями. Церковь весьма древняя. Мы отстояли в ней вечерню и пошли помолиться в другую церковь, которая находится в трапезе отцов. Она весьма древняя и красивая, в честь одного из их новых святых, по имени Сергий; как нам о нем рассказывали, он первый пришел сюда из города Киева, проповедовал здесь Христа и построил эту церковь. Монастырь относится к его же времени. Между этими двумя церквами высокая колокольня с приподнятым высоким куполом, наподобие куполов церковных.

Выйдя из монастыря, мы ночевали вне его, на берегу реки. В четверг, 17 августа, вставши рано поутру, мы прибыли на судне в знаменитую крепость Коломну.

Воевода нас опередил и вышел нам навстречу вместе с почетными горожанами, священниками и всем народом. Нас ввели в каменную крепость, которая издали бросалась в глаза высотой своих стен. Мы помолились пред иконами, помещенными над ее воротами снаружи и изнутри; а также, проходя мимо церкви, мы всякий раз останавливались и молились на ее иконы, которые поставлены над дверью, подражая в этом московитам. Наконец нас ввели в высокую великую церковь, откуда вышли встретить нас священники и дьяконы с иконами и кадильницами, по обыкновению. Мы отстояли в ней обедню, ибо они ждали нас. Церковь эта епископская (кафедральная). По выходе из нее, нас повели вверх, туда, где епископские кельи, в которых нас и поместили, как приказал им царь и его министры, ибо царь и патриарх недавно сослали (здешнего) епископа322 в заточение в страну, называемую Сибирия, за важный проступок с его стороны, о чем мы потом расскажем.

Мы не нашли налицо уполномоченного, то есть протопопа. В этой стране есть обычай, что, когда случится особенный (храмовой) праздник в каком-либо выдающемся, большом, известном монастыре или в епископской церкви, в этот день совершают водосвятие и царский молебен, вливают св. воду в сосуды из воска и отправляются для поднесения ее в дар царю, всему его дому, патриарху и государственным сановникам, вместе с иконой святого или Господского праздника. Таков их обычай. Если бы епископ был здесь, то он сам бы отправился раздавать воду, потому что эта великая, епископская церковь во имя Успения Богородицы, но по сказанной причине водосвятие совершил вместо него протопоп и поехал раздавать св. воду вместе с иконами туда, где находился царь, осаждавший Смоленск. Потом он вернулся.

Книга VI. Коломна

Глава I. Коломна. – Описание города. Церкви.

Что касается описания этого города, то он представляется в таком виде. Он величиной с город Эмессу, но стены его, выстроенные из больших камней и крепкого, чудесного красного кирпича, страшной высоты. Его башни походят на башни Антиохии – или даже лучше и красивее их по постройке – удивительно крепки и непоколебимы. Каждая башня имеет особый вид: одни – круглые, другие – восьмиугольные, иные – четырехугольные, и все высоки, величественны и господствуют над окрестностями; они в четыре яруса, со многими бойницами и амбразурами. Вокруг каждого яруса имеется снаружи проход, в виде балкона, с зубцами и бойницами, направленными вниз, подобно тем, которые находятся внутри и снаружи крепости Аль-Хусн у нас. Несомненно, это постройка, доведенная до совершенства и достойная удивления зрителя. Потолки в ней имеют вид сводчатых куполов. Окружная стена равно прочна и крепка и также походит на стену Антиохии по высоте, толщине и ширине. Скаты рва широки, огромны и все выложены камнем. Изнутри окружной стены есть арки, подобные тем, которые находятся изнутри стены Антиохии со стороны ворот Аль-Жинам (Садовых), и о которых нам говорили, что в древности в них вставляли зеркала для блеска. Подобно тому как там река Аль-Асн323 течет с одной стороны города, так и здесь р. Москва течет снаружи этой стены с северной стороны. Внутри окружной стены заключаются большие, обширных размеров сводчатые подземелья, выходящие к реке, дабы можно было брать воду из нее в случае нужды и осады, ибо река частью подходит к подножию стены, где есть потаенная дверь с железною решеткой. Также и с другой стороны протекает другая, маленькая река, по имени Коломна (Коломенка), на которой устроены мельницы; по ней и город получил свое название. Вся местность, где расположена эта крепость, представляет высокую гору. Крепость имеет четверо больших ворот; внутри каждых ворот четыре двери и между ними железные решети, которые поднимаются и спускаются посредством подъемной машины. У каждых ворот много пушек, а на башне их висит колокол, в который, в случае тревоги, немедленно ударяют для оповещения жителей. Теперь в него звонят всякий раз как случится пожар. Вне крепостной стены домов больше, чем внутри ее, и каждая улица представляет как бы отдельное селение, так как жители всегда любят открытые места. Все дома деревянные, и потому, когда случится пожар, люди, которые дежурят по очереди у того колокола и постоянно высматривают, звонят в него, и горожане, услышав его днем или ночью, немедленно спешат с топорами тушить огонь. Все рынки за городом. Над каждыми воротами есть большая икона, написанная на стене в (заделанном) окне, над которым большой навес вокруг иконы для защиты от дождя и снега. Перед иконами большие стеклянные фонари, в коих зажигают свечи. Над главными воротами снаружи изображение Господа Христа в рост, а над внутренними воротами образ Владычицы.

Внутри крепости пять больших каменных церквей и монастырь для девиц во имя Введения Владычицы во храм. Первая церковь благолепная, с куполами; крыша ее крестообразна, ибо ее стены имеют с каждой стороны вид трех арок, из коих средняя выше остальных двух; церковь эта во имя св. Николая. В смежности с нею колокольня высокая, изящная, с арками и четырехугольным продолговатым куполом с крестом наверху, по обыкновению. На четырех ее углах для украшения сделаны резные колонны, наподобие фонарей, очень изящной работы. Вторая церковь, больше и лучше (первой), в честь Воскресения. Третья церковь, маленькая, но весьма красивая, также во имя св. Николая; в ней второй алтарь во имя мученика Антипия324. Четвертая церковь, именно соборная, есть великая церковь, кафедра епископа. Она весьма величественна и высока и как бы висячая; в нее всходят по высокой лестнице с трех сторон, соответственно трем ее дверям. Она вся из тесаного камня, приподнята на значительную высоту и кругом имеет кайму скульптурной работы во всю толщу (?) ее стен. Косяки дверей и окон походят на отшлифованные колонны – работа редкостная, так что косяки кажутся изящными как тонкие колонны. Церковь имеет три высоких купола, снизу приподнятых. Верх большого купола открыт кругом красивыми, четырехугольными, резными из деревянных досок фигурами, в виде крестов, величиною в ладонь. На куполах позолоченные кресты. Большой купол находится над хоросом, остальные два над обоими (боковыми) алтарями, ибо церковь имеет три алтаря, как обыкновенно все их церкви. Один из них во имя св. Димитрия; в нем имеются его иконы. Здесь постоянно совершается литургия. Главный алтарь имеет три больших окна со стеклами, и в нем висят, по их обыкновению, два больших зеркала, к которым священники всегда подходят, смотрятся в них и расчесывают свои волосы. В хоросе, перед (царскими) дверями этого алтаря, помещен большой круг наподобие амвона; он высокий, стоит на деревянных восьмиугольных и круглых колоннах, которые все позолоченные и резные, и имеет две лестницы, из коих одна пред царскими вратами, по ней всходит дьякон для ектении; другая лестница с западной стороны, по ней он всходит для чтения Евангелия. Архиерейское место каменное, с очень большим куполом, помещается близ южных дверей, ибо церковь имеет, но их обыкновению, три двери: две из них выходят на хорос с южной и северной стороны, а с западной – большая дверь. Все эти двери с двумя створами из чистого железа. Над каждой из них наверху образ, над большой дверью образ Успения Богородицы, дабы народ знал имя церкви. Таков у них обычай во всех их церквах, и какой это прекрасный обычай!

Что касается иконостаса, то у них принято ставить икону того (святого или праздника), в честь которого церковь, на место иконы Господа, а напротив нее, на место иконы Владычицы, икону Троицы: три ангела, Авраам и Сарра и трапеза. Так и в этой церкви поставлена икона Успения Владычицы на месте иконы Господа. Около нее стоит икона Владычицы весьма старинная, которая, как нам говорили, всегда творит чудеса. К ней имеют большую веру. На этой иконе висит много привесов из золота, серебра и жемчуга325.

Верхний иконостас у них устраивается не так, как принято в стране казаков и греков, но Господь помещен в средине, справа и слева Иоанн Креститель и св. Дева, подле них два ангела; завершается правый ряд Петром, Иоанном Златоустом, Василием и двумя другими апостолами; напротив них Павел, св. Николай, Григорий и другие два апостола – с каждой стороны пять больших икон с изображениями во весь рост. Над этим рядом находится изображение Владычицы и пророков, предвозвестивших о Ней, с той и в другой стороны. У них нет, как у нас, лампад с маслом, ибо оно дорого и зимой замерзает, ни больших медных подсвечников, но большие, толстые, расписные свечи в каменных в резьбою столбах, утвержденных (в полу); на верху столба жестяной кружок, в который вставляют большие и малые свечи, так как у них принято, что всякий, кто приходит в церковь, приносит с собою свечу, которую собственноручно ставит перед образом.

Ниже северной двери (соборной) церкви стоит колокольня, достойная удивления по своей красоте, архитектуре и украшениям. Она круглая и восьмиугольная, с чудесною резьбой, походит на башню Эмессы, но еще красивее, высока, со многими арками кругом, над которыми возвышаются другие арки, еще изящнее. Ее купол высокий, приподнятый, восьмиугольный. На этой колокольне висит двенадцать больших и малых колоколов, коих звон гудит подобно грому. Внутри ее есть железные часы в каморке. Когда наступает время бить полчаса, они ударяют двумя молоточками по двум малым колоколам три раза; когда же истечет час, то оба молоточка ударяют о колокола двадцать шесть раз – это называется будильником; затем бьет известное число часов другой, большой молоток по другому, большому колоколу. Часы дня и часы ночи отбиваются отдельно. В конце текущего августа месяца часы били четырнадцать часов для дня и десять для ночи; в сентябре ночь и день сравнялись.

Крыша как этой церкви, так и всех вышеупомянутых церквей, походит на кедровую шишку или на артишок; она ни плоская, ни горбообразная, но с каждой из четырех стен церкви есть нечто вроде трех арок, над которыми другие, поменьше, потом еще меньше кругом купола – очень красивое устройство. Все покрыто досками для защиты свода от дождя и снега, дабы он не портился. Под этою церковью много склепов и подвалов. Над нарфексом есть еще ярус, где помещается казнохранилище епископа; мы видели его богатство – несколько сундуков полных серебряными и золотыми монетами326. Все это находится в обладании царя, как мы потом об этом расскажем.

Глава II. Коломна. – Архиерейский дом. Приказ и тюрьма. Коломенская епископия. Причина ссылки епископа Павла.

Архиерейский дом очень велик и обнесен кругом деревянной стеной. Епископ проходит к кельям от южной двери церкви по высокой лестнице и длинной деревянной галерее, находящейся на большой высоте от земли; бывало, когда мы проходили по ней, пред нами открывался вид на поля и деревни на далекое расстояние, ибо галерея совсем открыта. Кельи или, вернее, дворец епископа, выстроены из превосходного камня и дерева и также висячие (как и церкви); из них одни – для зимы, другие – для лета. Летние кельи имеют галереи, выходящие в сад, в коем растут чудесные яблоки, редкостные по своей красоте, цвету т вкусу; они разных сортов: красные, как сердолик, желтые, как золото, белые, как камфора, все с очень тонкой кожицей. Есть другой сорт яблонь с маленькими, сахаристыми плодами. Мы видели – о удивление! – на ветвях его в это время года бутоны и цветы; он приносит обильные плоды. Это не было хорошим знаком для жителей, как мы об этом расскажем.

Зимние покои состоят из многих помещений, из которых одни ведут в другие. Они выстроены из строганного, крепко сплоченного, чудесного дерева и имеют двери, плотно прилаженные и тщательно пригнанные, обитые войлоком и кожей, так что ни одно дуновение ветерка не может проникнуть (в дом). Все окна имеют передвижные ставни, плотно пригнанные; днем их открывают и вставляют в окна рамы с каменными стеклами здешней страны327; на ночь же эти рамы снимают и ставят на место их в окна ставни, обитые войлоком, дабы сквозь них не мог проникнуть холодный воздух. В каждой келье есть каптур, т.е. печь из кирпича для разведения огня, с железными дверцами; эти печи топят в зимнее время для нагревания комнат. Также в каждой келье есть иконостас с образами и не только внутри, но и снаружи над дверью, даже над дверью лестницы, ибо таков обычай у московитов, что они вешают иконы на всех дверях своих домов, подвалов, кухонь и лавок. Всякий раз как увидят икону, останавливаются и молятся на нее с большим благоговением; если бы кто из них прошел даже мимо ста икон в течение часа, он останавливается и молится на каждую, не торопясь. Таков их обычай не только у мужчин, но и у женщин и детей.

Здание дивана328 епископа сводчатое, вновь выстроенное из камня; здесь и казнохранилище его. Это епископство владеет угодьями – деревнями со многими крестьянами. В епископском доме есть большая тюрьма с железными цепями и тяжелыми колодками для преступников. Если кто из крестьян епископа провинится: украдет или убьет, то его приводят сюда, сажают в тюрьму и наказывают, как нам случалось видеть, смертью или ударами, смотря по вине. Воевода не имеет власти над ними. Управители епископа налагают на них штраф и взыскивают с вора за украденную вещь вдвое. Так они поступают. Когда кто-нибудь из епископских слуг напивался пьян, ему также надевали на шею и на ноги тяжелую железную цепь, к коей привешен тяжелый чурбан, которого не в силах стащить и упряжное животное. Бывало, наш владыка патриарх ходатайствовал за многих и избавлял от цепи. Не только в этом епископстве есть тюрьма и оковы, но и в каждом монастыре они имеются для исправления служителей и крестьян. Говорят, что этому епископству принадлежат триста воинов-янычар (стрельцов), коих оно имеет для своей охраны и защиты, для обережения своих выгод и для надзора. Содержание им идет от его угодий. Когда епископ едет куда-нибудь, они сопровождают его всюду, куда бы он ни отправлялся.

В конце вышеописанной галереи есть новая каменная церковь, построенная тем первым епископом329 для зимнего времени, ибо он устроил ее над кухней и пекарной печью, так что в нее проникает теплота, и в морозное время она становится как баня. Церковь эта в честь видения, которое явилось Андрею Салосу в Константинополе во дни царя Льва Великого: он видел Божию Матерь в облаках. Они называют этот праздник Бокробки Богородица (Покров Богородицы) и празднуют его в первый день октября с большою торжественностью.

Этот праздник был и у греков, но теперь они не знают его и называют EkepaV thV PanagiaV, т.е. Покров Божией Матери, ибо он изображается на иконе так: св. Дева в облаках, Андрей Салос указывает на Нее перстом царю и всему народу города. Внизу этой иконы есть изображение Романа, составителя кондаков: он младенец и спит, а св. Дева кладет ему в рот бумажный свиток наподобие халвы, т.е. источник святых его уст; есть и другое изображение: он стоит на возвышении со свитком в руках и возглашает по нему кондак праздника Рождества, который есть: «Дева днесь Пресущественного рождает...»

Возвращаемся. Купол этой церкви крыт зеленой черепицей и очень красив. Извне ее большой нарфекс, именно место, где трапезует епископ со своими приближенными.

Что касается деревянных церквей, которые находятся внутри и вне этой крепости, то их – около двадцати пяти330. Среди улиц находится монастырь в честь Божественного Преображения, весьма древний; трапезная церковь во имя Первого Обретения Главы (Иоанна Крестителя). По ту сторону реки, насупротив города, стоит великолепный монастырь, весь выбеленный, с высокими куполами, во имя Рождества Богородицы, а трапезная церковь в честь Ваий (Входа в Иерусалим).

Эта Коломна – город известный и знаменитый. В ней по понедельникам и четвергам бывает большой базар331, на который являются крестьяне со своими продуктами из очень дальних мест. Она служит пристанью, куда приходят из Москвы суда, идущие в области, называемые Казания и Астрахания, по другим рекам, кои соединяются с большою рекой (Волгой) и, собравшись семьюдесятью устьями, впадают в Персидское море, называемое Каспием; старинные книги и истории называют его морем Фарсийским. По нему ездят в страну кизильбашей и в Грузию. Оттуда приезжает много купцов, под видом послов, которые привозят в собою товары: материи, крашеный шелк, индиго, хлопок, пряности, сафьян, ладан и прочее, а взамен берут соболий мех, рыбий зуб, отличные сукна и другие товары и редкости московские. В этом городе бывает сборище всех купцов. Здесь всегда стоят на якоре несколько судов для царя, на коих устроено нечто вроде диванов, каюты и комнатки с балконами и многочисленными окнами кругом. На этой реке есть деревянный мост; подходя к нему, суда снимают свои мачты и проходят под ним.

От этого города до Москвы двести верст по реке, а по суше девяносто, ибо, как известно, реки делают повороты.

Возвращаемся к рассказу о епископии. Все угодья церквей и монастырей состоят во власти царя. Архиереи не могут распоряжаться угодьями и доходами, но царь посылает от себя в каждый монастырь и к каждому архиерею людей, которые и заведуют, в качестве надсмотрщиков, всеми угодьями и доходами; архиерей же и настоятель монастыря вправе распоряжаться только собственным имуществом. При каждом епископе уполномоченный его и управляющие назначаются от царя. Монастыри также ведут запись своих доходов, кои они складывают в казнохранилище на нужды царя в случае похода; об этом более подробное разъяснение мы дадим впоследствии. Равным образом они не могут ни возводить новых построек, ни поправлять старых, ни делать вообще каких-либо расходов, не уведомив царя и не испросив его разрешения. Они ведут всему этому счет в книгах с величайшею точностью, как мы это наблюдали у управителей здешней епископии, кои суть люди пожилые и благонадежные.

Архиерей в этой стране не имеет права производить канонический сбор с паствы, но взимает его ежегодно со священников, с каждого по величине его паствы и доходов его церкви; самый бедный священник платит один рубль332. Все это точно определено по книгам епископа. Каждый архиерей при жизни приобретает в свою собственность большое недвижимое имущество, но когда он умрет, оно поступает в распоряжение царя, ибо царь – наследник всех.

Нам говорили, что эта епископия – беднейшая из всех архиерейских кафедр в стране московской. Под ведением ее находится более пятнадцати городов, имеющих воевод как эта Коломна, коих власть простирается более чем на две тысячи больших и малых селений. Многие из этих селений заключают более десяти тысяч домов. В числе тех пятнадцати крепостей находятся: Кашира, воевода которой имеет власть более чем над тысячью селений, Серпухов, подобный ей, Тула со своею областью. Они составляют пятнадцать санджаков (уездов), к коим принадлежит более двадцати тысяч деревень: сочти, сколько в них жителей. Все это паства здешнего епископа. Говорят, будто епархия эта бедна и мала, да поможет ей Бог! а она больше области трех патриархов: антиохийского, александрийского и иерусалимского, и нет тут никого, кто бы причинял потери, подвергал вымогательствам и гнету, но все живут в безопасности и в радости и накопляют золото в изобилии. Епископ распоряжается в воеводствах с властью, не допускающею прекословия. Здесь архиерейское управление ведется хорошо, и возможна жизнь привольная.

Причиной заточения здешнего епископа было следующее. Нынешний благополучный царь и новый патриарх Никон очень любят греческие обряды и имеют большую склонность к рассуждениям и к учению христианскому, в особенности царь, о коем слава распространена по всем странам по причине его благочестия, смирения, скромности, набожности, усердия к службам церковным, почтения к архиереям, священникам, монахам и всему клиру, его великой веры и благодеяний к ним. Мы еще до сих пор не лицезрели его, но нам много рассказывали о его добродетелях и нравственных качествах. Во время покойного Парфения, патриарха константинопольского, умерщвленного не так давно, они, по своей большой любви к нему, послали спросить у него разрешения некоторых вопросов касательно тайн веры и обрядов христианских. Он прислал им ответ в послании, в коем по порядку и в подробности написал о том, что у него спрашивали. Царь принял послание с великою радостью и, когда оно было переведено, поступил согласно с ним. Потом он созвал собор архиереев и настоятелей монастырей, которые утвердили этот акт, засвидетельствовав его собственноручною подписью, внесли в актовую книгу церкви и напечатали с общего согласия, ибо он послужил к исправлению многих, вкравшихся у них (в книги) ошибок. Но коломенский епископ, будучи нрава строптивого, не захотел принять и одобрить тот акт, ни приложить свою руку, не говоря уже о том, чтобы дать свое засвидетельствование; он сказал: «с того времени, как мы сделались христианами и получили правую веру по наследству от отцов и дедов благочестивых, мы держались этих обрядов и этой веры и теперь не согласны принять новую веру». Услышав это, царь и патриарх немедленно сослали его в заточение вместе с его монахами и слугами и со всем, что при нем было, во внутрь Сибири, за полторы тысячи верст, в приморскую область океана, т.е. всеобъемлющего333. Там есть монастыри, издревле выстроенные для такой цели, и в одном из них его поместили вестники гнева (царского). Умереть лучше было бы для него, чем жить там, по причине великого стеснения и жалкой жизни, постоянного мрака, голода и совершенного отсутствия хлеба; оттуда ему невозможно убежать и спастись. Это прекрасный закон, и он, епископ, был достоин того334. Напоследок рукоположили на его место другого, как мы расскажем об этом в свое время. Обрати внимание, брат мой, на это управление, эти наказания и строгий порядок! Затем было дано вместо него полномочие протопопу335 великой церкви. К нему стала обращаться вся паства со своими делами и все священники епархии со своими нуждами. Он заступает место правителя или архиерея, властвуя над ними от имени цари и патриарха.

Глава III. Коломна. – Водосвятие и крестный ход по случаю моровой язвы.

Возвращаемся. Накануне пятницы 18 августа зазвонили во все колокола и совершили торжественное служение по случаю празднования памяти свв. мучеников Флора и Лавра, кои были родом из этих стран, как повествует синаксарь. Они первые уверовали во Христа и, будучи каменщиками, выстроили церковь; за это они были умерщвлены и приняли мученичество. На другой день все также присутствовали за литургией со своими свечами.

В воскресенье, четырнадцатое по Пятидесятнице, пред литургией пришли к нашему владыке патриарху и просили его совершить для них освящение воды, коей иереи освятили бы весь город. Причиной было то, что моровая язва уже началась здесь, и они уповали, что действием этого благословения она будет отвращена от них. Зазвонили во все колокола и собрались все городские священники. Владыка совершил для них освящение воды, освятив ее мощами находящихся у них святых и Господними святынями, кои мы имели с собою. Священники разделили между собою св. воду, освятили ею церкви и весь город и, возвратившись, совершили, как у них это принято, царский молебен. Затем начался звон, и мы пошли к обедне. По окончании ее, подошли воевода и старейшины города вместе с протопопом и всеми священниками и, поклонившись земно нашему учителю, плача, рыдая и горько жалуясь на жестокость моровой язвы среди них, просили его разрешить им, чтобы все жители города без исключения постились одну неделю, в чаянии, что Бог отвратит от них язву. Ом дал им разрешение поститься только три дня. Так и было. Владыка уговорился с ними, что в среду он опять совершит для них водосвятие и пойдет с ними крестным ходом вокруг кремля. Воевода издал приказ, чтобы в течение трех дней не резали скот и не открывали питейных домов, то есть, мест продажи водки и меда. Все постились в течение этих трех дней строго, не вкушая ничего до девятого часа336, и наперерыв друг пред другом стремились к службам церковным с полным благоговением и страхом, даже маленькие дети.

В среду, 23 августа, зазвонили во все колокола, собрались все городские священники и жители со своими старейшинами, женами и детьми и повели нашего владыку патриарха в церковь. Все священники облачились, также и мы со своими товарищами337. Владыка опять совершил для них освящение воды мощами святых и окропил их всех, пока часы не пробили пять часов дня338. Затем священники города и дьяконы с кадильницами попарно пошли перед нами, неся всем известную чудотворную икону Владычицы. Каждый священник нес в руках блюдо, на котором лежал крест, ибо в этой стране отнюдь не держат креста в руках, а носят его на блюде. Несли также (другие) иконы и евангелия. Они направились за кремль. Наш владыка патриарх был в мантии, епитрахили и омофоре, с посохом в левой руке, мы же в стихарях поддерживали его339 под руки; священники и наши товарищи в царских облачениях шли впереди и позади него. Воевода со своими сановниками шел позади, а войска впереди, раздвигая народ. То был крестный ход, который останется памятным на всю жизнь. Мы начали пение параклисис (молебен) и, проходя мимо какой-либо церкви, всякий раз обращались к ней и молились с поклонами, как они. Тогда выходило духовенство этой церкви в облачении – что бывало в церквах как внутри кремля, так и вне его – при чем один держал крест на блюде, другой икону. Подле нашего владыки патриарха шел дьякон, несший сосуд со святою водой, и, бывало, наш владыка патриарх, помолясь на образ и крест и приложившись к ним, благословлял крестом весь народ, брал св. воду и кропил церковь, улицу и народ, потом благословлял священника московским благословением на чело, плечи и грудь, и тот уходил. Так шло, пока мы не возвратились (в кремль). При этом все колокола гудели без умолку. Когда мы подошли к городским воротам и помолились на икону Владычицы, наш владыка, взяв святой воды, окропил, по их обыкновению, эту икону, брызгая кверху, потом кропил проходы ворот и пушки. Выйдя наружу, обратились лицом к иконе Господа, помолились на нее, и владыка также ее окропил. Все священники стали здесь полукругом, держа икону впереди, лицом к нашему владыке патриарху. Я возгласил ектению – моление за царя, окадив икону и присутствующих. Наш владыка патриарх прочел евангелие молебствия, потом молитву за царя и благословил предстоящих. Они двинулись, и мы обошли кругом рва кремля, в предшествии хоругвей, знамен и крестов; впереди всех несли высокий, большой, деревянный золоченый крест, окруженный фонарями и копьями340. Дойдя до вторых ворот города, помолились издали на их образ, при чем предварительно зажгли фонари пред (надвратными) иконами. Священники опять стали в ряд, и дьякон возгласил ектению – моление за царя, царицу и их сына. Вот она341: «Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молимся, услыши и помилуй». При этом мы пели «Господа помилуй» много раз, как они. «Еще молимся о милости, жизни, мире, здравии, спасении, прощении, помиловании, благоустроении, споспешествовании и покровении царя христолюбивого, боговенчанного, благочестивейшего, тишайшего, князя Алексия Михайловича, и государыни госпожи Марии августейшей и чада их благополучного, царевича Алексия Алексиевича, о постоянстве славы их и спасении. О еже Господу Богу нашему споспешити совершению всех дел их и покорити под нозе их всякого врага и супостата». При этом упоминаний мы пели «Господи помилуй» с поклонами много раз, по их обыкновению.

Примечание. Эта царская фамилия, известная под именем «князи», как нам говорили, ведет свое происхождение из Рима. Ее родоначальник, около семисот лет тому назад, прибыл в страну московитов морем; он был великим вельможей и с течением времени сделался владетелем (этих стран). Каждый государь со времени того царя именовался князем. Так же они назвали и Хмеля.

Затем протопоп прочел первое евангелие на моровую язву, а второе Владычице и поднес его нашему владыке патриарху для лобызания. Владыка, преподав благословение народу, прочел молитву за царя на время войны, потом молитву по случаю язвы и благословил народ вторично. Помолившись на (надвратную) икону, мы пошли далее при звоне всех колоколов, перешли чрез маленькую реку по мосту и, остановившись против третьих ворот, совершили то же самое. Мы обошли кругом весь кремль и, войдя в те же ворота, из которых вышли, поднялись в свою церковь. Священники, несшие икону, остановились в нарфексе; наш владыка патриарх окадил ее, помолился и приложился к ней, после чего ее поставили на свое место. Мы разоблачились. Потом начали обедню, за которой присутствовал весь народ, и мы вышли только после восьмого часа342.

Глава IV. Коломна. – Набожность русских. Особенности церковных служб.

Знай, что в конце каждой службы они совершают многолетствование царю, т.е. моление с пением устами священников и певчих. И мы, со времени нашего вступления в землю казаков, поминали царя, подобно им, за каждой ектенией, а в конце каждой службы также совершали ему многолетствование и поминали на ектении патриарха так343: «Еще молимся о отце патриархе московском кир Никоне; еще молимся о царе христолюбивом, благочестивом, боговенчанном, тишайшем, князе Алексии Михайловиче, самодержце344 всех стран русских, и о царице госпоже Марии августейшей, и о чаде их благополучном Алексии Алексиевиче, о всей палате и воинстве их, Господу помолимся». А вот какую форму имеет многолетие в конце каждой службы: «многая лета да даст Господь Бог царю тишайшему, венчанному, богохранимому, величайшему из царей, великому князю, держащему ключи страны московской и всей земли русской, господину кир кир Алексию Михайловичу, и славной царице госпоже Марии августейшей, и чаду их благополучному Алексию Алексиевичу; святейшему, блаженнейшему патриарху богохранимого великого града Москвы, господину кир кир Никону. Господь да сохранит их всех!» Потом мы возглашали нашему владыке патриарху, когда он благословлял: τόν δεσπότην καί άρχιερέα ήμών Κύριε ϕύλαττε είϛ πολλά έτη (владыку и архиерея нашего, Господи, сохрани на многая лета).

Возвращаемся. Накануне 20 августа зазвонили во все колокола и совершили весьма торжественную службу в воспоминание Входа (Сретения) иконы Владычицы, писанной евангелистом Лукой, в город Москву. Прочли паремии345 и совершили, по обыкновению, при двух священниках и дьяконе, литию в нарфексе, молитву благословения хлебов: «спаси, Господи, люди Твоя». Затем прочли молитву на сон грядущим и канон ежедневный, как они делают каждый вечер. На другой день торжественно совершили обедню.

Знай, что большая часть дней здесь, в этой стране московитов, праздники, ибо в большую часть дней звонят в большие колокола, назначенные исключительно для воскресений и великих праздников, а также для праздника особенно почитаемого святого, преимущественно когда совершается память их новых святых, как мы потом это поясним, – не так, как в Молдавии, Валахии и у казаков, где звонят в большие колокола только в канун воскресений и великих праздников.

Ничто не приводило меня в такое умиление, как звон во все колокола накануне воскресений и праздников в свое время и в полночь. Земля дрожала, и гул колокольного звона, подобного грому, восходил до небес. И что им мешает обращать все дни в праздники и торжества? Ежедневно они бывают в церквах за обедней, и в каждом приходе все присутствуют в своей церкви, мужчины, малые дети и женщины, при чем всякий приносит, по их обычаю, для церкви одну или несколько свечей, из коих к каждой приклеена копейка, которая есть их османи346. Во всех их церквах выходят от обедни ежедневно только после третьего часа347, до которого они постятся, а не так, как мы о них слышали, будто у них есть церкви, в которых служат обедни в полночь и на заре для путешественников; (это неправда) ибо все дороги обилуют церквами, и куда бы кто ни поехал, останавливается слушать обедню в ближайшей церкви. Всему этому причиной их великое желание постоянно бывать у церковных служб. В каждом городе непременно есть великая церковь, называемая собором, т.е. католическою. Ежедневно, когда во всех церквах оканчивается литургия, начинается звон в колокола собора и в нем совершается обедня, которую приходят слушать все городские священники и большая часть мирян: у них это считается обязанностью, которую они ежедневно исполняют. Когда в этом городе появилась сильная моровая язва, то священники приходских церквей, после того как они поминали за обеднями имена скончавшихся в приходе их церквей, приходили с этими списками (в собор) и поминали их при проскомидии. За ектенией, после «рцем вси», дьякон говорил новую ектению, которую мы не знали; это – ектения «помилуй нас, Боже», и пр., возглашаемая по усопшим: «еще молимся о упокоении душ рабов Божиих, братьев наших, всех, скончавшихся в сем граде», и начинает поминать их имена одно за другим, быть может, четыре, пять тысяч имен, а священник читает молитву: «Боже духов и всякия плоти» всю про себя и возглашает: «ибо Ты еси воскресение, и живот, и покой348 рабов Твоих» таких-то; при этом дьякон передавал списки (усопших) и священник также поминал их всех. После того дьякон говорил: «оглашении, Господу помолитесь!» По такой причине они очень поздно кончали обедню, выходя от нее не раньше шестого или седьмого часа.

Что касается их способа звонить в колокола на этих колокольнях, то это делается так. С лишком за час до начала службы, утром и вечером и перед обедней, люди, для того приставленные и получающие содержание, ударяют в колокола их языками, в один за другим поочередно, до начала службы или обедни, когда начинают звонить во все колокола зараз вместе с малыми, что служит знаком, что пора войти в церковь.

Мы дивились на порядки в их церквах, ибо видели, что все они, от вельмож до бедняков, прибавляли к тому, что содержится в законе, канонах и постановлениях типикона, прибавляли постоянные посты, неуклонное посещение служб церковных, непрестанные большие поклоны до земли даже по субботам и воскресеньям, хотя это не дозволено, пост ежедневный почти до девятого часа или до выхода от обедни, а не так, как повелевает закон поститься только по средам и пятницам. Выходят они (из церкви) в одно время, будет ли это в воскресенье, или в господский праздник, или в будний день.

Что касается чина, соблюдаемого в их церкви, то в каждый канун (праздника) и утром священник начинает службу и выходить кадить не иначе, как в фелони, (не снимая ее) до самого конца (службы). В здешней великой церкви в канун особенных праздников обыкновенно облачались два священника и дьякон и непременно совершался вход и лития в нарфексе и читалась молитва благословения хлебов, но без хлебов, ибо, как мы заметили, во всей этой стране выкладывают хлеб за всенощным бдением только накануне великих праздников, что мы впоследствии поясним. Перед псалмом вечерни непременно читают «Святый Боже», по монастырскому правилу, ибо у них нет различия между чином монастырей и чином мирских церквей – все равно. Накануне воскресений и особенных праздников поют вечерний псалом попеременно на обоих клиросах и тянут его весьма долго, а дьякон канонаршит, стоя посредине, по псалтырю, лежащему перед ним на аналое. Таков их обычай. Евангелие, апостол и псалтырь – все одного размера и большею частью бывают обложены серебром, ибо достоинство всех трех (книг) в их глазах одинаково. Непременно поют аллилуйя трижды и «Славе Тебе Боже»349 в конце каждого стиха псалма, как мы поем за всенощным бдением при полиелеях. Также и кафизму псалма они поют попеременно и весьма продолжительно, а не так, как мы просто читаем ее. У них нет обыкновения, чтобы кто-нибудь читал, хотя бы Святый Боже, наизусть, но непременно по книге: они думают, что он ошибется и не так прочтет. Так они читали часы, «Помилуй мя Боже», «Благослови Господи» – все по книге, не спеша, а не так, как мы спешно читаем. То же и при отпусте их служб. Но «Господи воззвах» с прочими стихирами они просто читают (?), равно и все каноны (исполняются) без канонарха и пения, кроме ирмосов. Поэтому они много читают из житий и поучений при кафизмах псалтыря и песнях канона в своем месте. Всякое «Слава и ныне» поют по его гласу, но при этом все, т.е. священники и певчие, выходят и становятся в хоросе полукругом друг против друга, сделав взаимно поклон головою; то же делают при «Честнейшую херувим», когда наступает ее время, равно при девятой песне за заутреней и после канона, т.е. после десятого хвалитна пред «Хвалите Господа с небес», а также в свое время за литургией. Равным образом и при «Слава в вышних Богу» и пр. они выходят в хорос и поют ее армянским напевом, а затем, после Святый Боже, возвращаются на свои веста. Архиерей или протопоп не читает ни «Свете тихий», ни «Сподоби Господи», ни «Верую» и «Отче наш» при литургии, но все это поют священники и певчие на обоих клиросах. Во время ектении, которую говорит дьякон или священник, при всяком прошении «Господи помилуй» поют, так же и «подай Господи», ибо говорящий ектению, сказав прошение, останавливается (и ждет), пока не споют. Так у них принято, согласно с тем, как установлено в книге (служебнике). При окончании каждого возгласа священника непременно поют Аминь. В конце каждой службы непременно поется «Достойно есть» и прочее в надлежащем порядке певчими и священниками. При ектении дьякона или священника отворяют царские двери, которые бывают деревянные, с резьбой и позолотой, а когда тот кончит, затворяют их и они всегда остаются замкнутыми350. Если в церкви присутствует архиерей, то священники и дьяконы, после того как войдут (в алтарь), облачатся и, выйдя, сделают несколько земных поклонов пред иконами Господа и Владычицы, по их всегдашнему обыкновению, подходят к нему под благословение. За вечерней дьякон непременно возглашает «Благослови владыко» вне (алтаря), сильно растягивая, и входит (в алтарь), а священник говорит «Благословенно», и чтец читает псалом вечерни. Во время каждения выходят дьякон со свечой, а священник с кадилом. У них принято кадить на все иконы в церкви поодиночке, даже и на те, которые на стенах, при чем поднимают руку высоко, сколько сил хватит. Накануне каждого воскресенья и особенного праздника, перед «Слава и ныне», протопоп с шестью другими священниками подходил взять благословение у нашего владыки патриарха, делал ему земной поклон перед и после; он благословлял их, они входили в алтарь, облачались и выходили на Вход. Протопоп первенствует между священниками: он становится перед престолом на месте архиерея, а они вокруг него. Также, во время обедни, он становится перед кафедрой (горним местом), а они вокруг него. Он же говорит возгласы и читает молитвы, присвоенные архиерею, взамен него. При выходе на литию, он также стоял во главе священников, а они вокруг него. Он благословляет народ и их, и они всегда находятся у него в подчинении. Каждый вечер в течение года после вечерни непременно читают молитву на сон грядущим и ежедневный канон, а также постоянно паремию. После обедни ежедневно читают девятый (час). При воскресной и праздничной утрени звонят в колокола в глубокую ночь и совершают сначала полунощницу, а по окончании ее садятся и читают поучения или жития; затем встают, и начинается звон к утрене. Дьякон выходит со свечой, а священник с кадильницей и кадит всю церковь в молчании, пока не дойдут до царских дверей, в которые входит дьякон, говоря: «Благослови владыко», а священник: «Благословено». При великой ектении дьякон выходит и говорит ее. Также выходили кадить перед каноном, а после евангелия дьякон, выйдя, читал «Спаси, Господи, люди Твоя». Ежедневно во время обедни, при чтении апостола, дьякон непременно говорит псалом Давида и прокимен трижды, а певчие поют его. Непременно читают каждый день два апостола и два евангелия, именно дневное и праздника святого, который приходится (в тот день); хотя бы это был воскресный день, они не пропускают памяти святого. Во многие дни они читали три апостола и три евангелия, из коих одно непременно евангелие Владычицы. Чтец, хотя бы это был маленький мальчик, читает апостол не иначе, как весьма речисто, и заканчивает его очень протяжно и громким голосом нараспев; затем он говорит трижды прокимен к евангелию, который певчие поют на обоих клиросах его гласом, и оканчивает с ними словом «аллилуиа» голосом сильным и протяжным. Перед евангелием и после него певчие непременно поют на своем языке протяжно «Слава Тебе, Господи, слава Тебе». Дьякон, читавший евангелие, возглашает и ектению «рцем вси». При упоминании царя поют «Господи помилуй» двенадцать раз и все, вместе со священниками и дьяконом, делают по три поклона. При упоминании патриарха, «Господи помилуй» пели три раза, равно и при упоминании царицы, сына их Алексея, трех сестер и трех дочерей царя, так что, по нашему счету, они пропели для них за этой ектенией «Господи помилуй» около ста раз, и всякий раз дьякон, сказав ектению и войдя в алтарь, трижды делал поклон перед престолом, целовал его и делал поклон в сторону священника351. Таков их всегдашний обычай. Обрати внимание на это благоговение! Знай, что у них, в этой стране, обыкновенно ничего не кладут на святой престол, ни служебника священника, ни ризы, ни книги, ни священнического облачения – у них это считается за большой грех – ничего, кроме евангелия и креста. Для каждого престола имеется дорогое покрывало, которым священник покрывает его по окончании обедни, и он остается всегда закрытым. При выходе с Дарами все кланяются до земли с великим страхом и благоговением, ибо христиане этой страны весьма набожны: непрестанно с начала службы до конца, делают коленопреклонения и земные поклоны, особливо при «Достойно есть» и упоминании имени Богородицы352, т.е. Матери Божией, все они стукают лбами о землю, будь это даже в воскресный день.

Войдя в церковь, долго молятся перед иконами, ибо у них нельзя молиться иначе, как пред иконой, устремив на нее взоры, то есть, они действительно преклоняются перед ней, а не так, как мы (молимся) кое-как. По причине великой любви своей к иконам, они, если не видят издали иконы или купола церковного, не молятся. Такова их вера. Помолившись на иконы, они оборачиваются и делают поклон головой присутствующим на все четыре стороны. Так они делают не только в церквах, но и в своих домах, ибо в каждом доме непременно есть иконы не только внутри, но и снаружи над дверьми, как мы выше сказали. Стоят они в церкви неподвижно, как камни, и все с открытыми головами, от священников и властей до простого народа. Их крестное знамение совершается ударом пальцами о лоб и плечи на самом деле, при чем они делают поклон, а не так, как мы чертим каракули. Так (крестятся) не только мужчины и женщины, но и маленькие мальчики и девочки, которые научены (поступать) так же, и мы дивились на них, что они делают поклоны головой присутствующим, как делают их отцы353.

А что касается нас, то душа у нас расставалась с телом, оттого что они очень затягивают обедни и другие службы: мы выходили не иначе, как разбитые ногами и с болью в спине, словно нас распинали. Но да совершится воля Божия!

Впрочем, они не заботятся прикладываться к иконам, ни к евангелию за воскресной утреней, ни при получении антидора; причиною тому их благочестие, ибо они прикладываются к иконам раз в году, а именно в воскресенье Православия, как мы разъясним впоследствии, после того как они вымоются и наденут чистое платье. Если случится с кем-либо из них осквернение, тот отнюдь не входит в церковь, но становится вне ее. Если муж имел сообщение с женой, то они тотчас омываются, но не входят в церковь, не прикладываются к иконам и не касаются их, как мы это видели своими глазами в Москве у торговцев иконами, пока священник не прочтет над их головой молитву, нам неизвестную, и не благословит; тогда они входят (в церковь). Мы наблюдали это, краснея за них. В особенности накануне воскресений бывало, что все они, придя, становились вне церкви; священники выходили к ним и читали над ними молитву, дабы они могли войти в церковь.

Когда в церкви354 присутствовал наш владыка патриарх, то большинство их, от воеводы до простолюдинов, подходили к нему под благословение, при чем кланялись ему до земли перед и после; это делали даже маленькие дети и священники. Таков их обычай. Женщины становятся на одной стороне, а мужчины на другой, и первые не отделены решеткой и стоят без покрывала. Таков обычай их во всей этой стране.

Возвращаемся к завершению литургии. После «Достойно есть» тушат большую часть церковных свечей, а при причастном стиле гасят и все свечи. Во время явления Даров дьякон обращается с ними направо и налево; потом и священник также становится с ними в царских вратах и говорит, обращаясь к народу: «благослови», как это назначено в служебнике, ибо все их обряды изложены точно.

Литургия у них совершается чрезвычайно продолжительно, со всяким страхом и смирением. Они неукоснительно остаются (в церкви) до тех пор, пока священник не совершит отпуста, и уходят по прочтении девятого часа. Священник и дьякон, омыв руки, подходят к престолу, делают трижды земной поклон и, приподняв край покрова престола, целуют его; читают при этом молитвы и благодарения, молясь за царя и весь царский дом, за воинство, за своего патриарха и архиерея и за всех христиан, и уходят.

Священники как здесь, так и во всей стране греков и казаков, имеют обыкновение, в конце отпуста каждой службы, поминать имена святых того дня и непременно также имя патрона церкви. В каждой большой церкви непременно стоят перед подсвечниками два покрытых аналоя; на одном из них лежит икона патрона церкви, на другом – икона святого или господского праздника, память которого совершается, при чем икона остается до тех пор (на аналое), пока не наступит память другого святого: тогда ее снимают и кладут другую икону. Также накануне каждого воскресенья выкладывали икону Воскресения. В здешней (соборной) церкви была выложена икона Успения Владычицы, а подле нее лежала икона Нерукотворного Образа, который они очень любят.

Глава V. Коломна. – Церковное пение. Духовенство. Мощи. Новый Год.

Пение казаков радует душу и исцеляет от печалей, ибо их напев приятен, идет от сердца и исполняется как бы из одних уст; они страстно любят нотное пение, нежные и сладостные мелодии. У этих же (московитов) пение идет без обучения, как случится, все равно: они этим не стесняются. Лучший голос у них – грубый, густой, басистый, который не доставляет удовольствия слушателю. Как у нас он считается недостатком, так у них наш высокий напев считается неприличным. Они насмехаются над казаками за их напевы, говоря, что это напевы франков и ляхов, которые им известны. Так же все они и читают.

Священники их, как мы раньше сказали, носят одеяния из зеленого и других цветов сукна или из ангорской шерсти, и эти последние, будучи любимы у них, носятся большинством. Одеяние это имеет широкий воротник, отвернутый назад, (идущий) кругом шеи и до груди, из шелковой материи или рытого бархата, похожего на осыпанный цветами, и застегивается от шеи до самого подола, по их обычаю, многочисленными, близко насаженными пуговицами серебряно-вызолоченными, или стеклянными, или из красного коралла, или из голубой бирюзы и иных веществ. При этом (они носят) широкую (верхнюю) одежду с большими рукавами, прямую, но не открытую (спереди). Читатель пусть уподобляет их, кому пожелает. Что касается их колпаков, то богатые и протопопы носят колпаки из зеленого, красного и черного бархата, остальные – из сукна; под них надевают шапочки из красного сукна, простроченные желтым шелком, с околышем из розовой шелковой материи. Такова же одежда дьяконов. Так же одеваются и жены духовных лиц, дабы можно было знать, что они жены священников и дьяконов. Кроме них вообще никто не носит такой одежды и таких шапочек. Волос на голове они не бреют, за исключением большого кружка посредине, оставляя прочие длинными, как они есть. Они всегда держат их в порядке и часто расчесывают; при этом они очень любят смотреться в зеркало, которых в каждом алтаре бывает одно или два: в них они постоянно смотрятся, причесываясь и охорашиваясь, без стеснения. Поэтому, при своей статности, благовоспитанности и крайней учтивости, они внушают к себе почтение. Даже деревенские и другие священники, которые подчинены протопопу и стоят перед ним с открытою головой [получая от него благословение, весьма уважаются народом, и люди никогда не стоят перед ними иначе, как с непокрытою головой355]. Воеводы и власти равным образом уважают и почитают их и, как нам приходилось видеть, снимают перед ними свои колпаки. Являясь к архиерею, священники также снимают свои колпаки. В церквах стоят от начала службы до конца тоже с открытыми головами. Когда священник идет по улице, то люди спешат к нему с поклоном для получения благословения на чело и плечи, по их обычаю. Обрати внимание на эти порядки: как они хороши!

При великой церкви, подобной здешней, обыкновенно бывает семь священников и семь дьяконов – ни больше, ни меньше. Нам показывали в этой церкви в алтаре сундуки с облачениями здешних архиереев; тут были фелони из тяжелой шелковой материи с дорогим оплечьем, расшитым золотом, четыре митры, то есть короны без зубцов, множество праздничных облачений, серебряные сосуды, много священнических риз и дьяконских стихарей царски роскошных – и как им не быть такими, когда они пожертвованы царями? Мы прикладывались ко многим мощам святых, помещенным у них в золотых и серебряных ковчегах, и клали перед ними земные поклоны, как это им приличествует. Мы были изумлены их блеском. Как в древности, во дни христианских царей, переносили редкости вселенной, коих большая часть из нашей страны, а именно, Господние остатки и мощи святых, в царствующей град Константинополь, который таким образом приобрел их все, пока не завладели им гаджирийцы (мусульмане), и святыни рассеялись; так, с того времени доселе, угодно было Господу внушить патриархам, архиереям, настоятелям монастырей, священникам и монахам переносить эти сокровища и присланные остатки из тех стран в город Москву, ныне новый Рим, достойный всякой хвалы и чести, и дарить их его царям, которые хорошо знали их достоинство и вознаграждали за них богатствами и милостынными дарами. Благочестивые и блаженные цари, почтив эти Господние остатки и святые мощи оправами из серебра и золота, жертвовали их в кафедральные архиерейские церкви и большие монастыри, что внутри крепостей, дабы они служили охраной городам. В начале каждого месяца совершают водосвятие, освящая воду мощами, и окропляют ею все церкви, город и дома для отвращения от них всяких зол. Когда постигает их испытание или бедствие, священники выносят мощи и идут с ними крестным ходом, моля святых, коим принадлежат эти мощи, о заступлении и ходатайстве за них перед Создателем, дабы Он отвратил от них напасти. Вот наименования этих святынь: во-первых, большой позолоченный крест, осыпанный крупным жемчугом, с Честным Древом внутри, затем, в позолоченных ковчегах: золотое сияние, на коем изображен св. Георгий; внутри частица подлинных мощей его: она блестит как золото, разливая свет; тверда как кремень, желтого цвета и кругом с позолотой; частица мощей356 Иоанна Крестителя, перст ап. Андрея, частицы мощей архидиакона Стефана, пророка Даниила, мученика Пантелеимона, муч. Артемия, св. Феодора Тирона, св. Иакова, рассеченного на уды, Евфимия Великого, Иоанна Златоуста, Прокла, Андрея Стратилата и Ефрема Сирина. Все эти мощи в позолоченной оправе, на которой написаны их имена.

Возвращаемся. Накануне 19 августа совершили большое торжество в воспоминание Усекновения главы Иоанна Предтечи. В этот день они обыкновенно вовсе не едят вареной пищи, а едят только плоды.

В первый день сентября – начало нового 7163 года357 и память св. Симеона Столпника Алеппского – совершили большое торжество со звоном во все колокола с вечера и на другое утро, ибо они очень любят этого святого. Икона его была выложена на аналое. На утро все поспешили (в церковь), нарядившись в лучшие свои одежды, таков по важности этот день, начало года, больше Пасхи. Все городские священники собрались в соборную церковь, облачились и совершили молебствие за царя с особою молитвой, как у них принято, дабы этот год был счастлив для него. Пропели многолетие о долгоденствии ему и его новорожденному сыну Алексию, царице и всему царствующему дому. Они поздравляли также друг друга с пожеланиями счастия на новый год. Затем совершили водосвятие, освятив воду вышеупомянутыми мощами, и окропили ею всех присутствующих.

Нам рассказывали, что когда царь находится в столице, бывает великое торжество и большой праздник. Он выходит со всею свитой в драгоценном царском одеянии и короне из великой церкви на дворцовую площадку вместе с патриархом, который выражает ему благожелания и многолетствует; то же и царь патриарху. Потом подходят все вельможи и поздравляют обоих, а затем друг друга. Таков их обычай, и какой это прекрасный обычай!

В день Воздвижения Креста обряд их подобен нашему, только они поминают имя царя Алексия в положенных тропарях и выставляют крест на аналое, после того как приложатся к нему, до самого дня отдания.

Глава VI. Коломна. – Описание моровой язвы.

Возвращаемся (к рассказу). Сильная моровая язва, перейдя из города Москвы, распространилась вокруг нее на дальнее расстояние, при чем многие области обезлюдели. Она появилась в здешнем городе и окрестных деревнях. То было нечто ужасающее, ибо являлось не просто моровою язвой, но внезапною смертью. Стоит, бывало, человек и вдруг моментально падает мертвым; или: едет верхом или в повозке и валится навзничь бездыханным, тотчас вздувается как пузырь, чернеет и принимает неприятный вид. Лошади бродили по полям без хозяев, а люди мертвые лежали в повозках, и некому было их хоронить. Воевода перед этим послал было загородить дороги, дабы воспрепятствовать людям входить в город, опасаясь, чтобы кто-нибудь не занес заразы, но это оказалось невозможным. Подобным образом поступил и царь там, где он находился, осаждая Смоленск, запретив приближаться приходившим к нему с письмами гонцам. Все его войско стояло на берегу большой реки, переходить чрез которую к ним не дозволялось никому из их страны, дабы смертность не появилось среди них. Когда приходили письма к царю, то особо назначенные для того люди, стоявшие на том берегу, брали их от гонцов и перевозили на лодках, при чем погружали их в воду, и потом передавали другим для доставления царю: думали, что при передаче из рук в руки зараза уничтожается, и потому письма погружали в воду, передавая их по обычаю франков. Московиты не знали моровой язвы издавна и, бывало, когда греческие купцы о ней рассказывали, сильно удивлялись. Теперь, когда моровая язва появилась среди них, они были сбиты с толку и впали в сильное уныние.

В это время воевода посылал, одного за другим, шестнадцать гонцов к царю и в его наместникам в столицу по важным делам, касающимся нас и его, и, как мы в этом удостоверились, ни один из них не вернулся: все умерли на дороге. Старики нам рассказывали, что сто лет тому назад также была у них моровая язва, но тогда она не была такова, как теперешняя, перешедшая всякие границы. Бывало, когда она проникала в какой-либо дом, то очищала его совершенно, так что никого в нем не оставалось. Собаки и свиньи бродили по домам, так как некому было их выгнать и запереть двери. Город, прежде кишевший народом, теперь обезлюдел. Деревни тоже, несомненно, опустели, равно вымерли и монахи в монастырях. Животные, домашний скот, свиньи, куры и пр., лишившись хозяев, бродили, брошенные без призора, и большею частью погибли от голода и жажды, за неимением, кто бы смотрел за ними. То было положение, достойное слез и рыданий. Мор, как в столице, так и здесь и во всех окружных областях, на расстоянии семисот верст, не прекращался, начиная с этого месяца, почти до праздника Рождества, пока не опустошил города, истребив людей. Воевода составил точный перечень умерших в этом городе, коих было, как он нам сообщил, около десяти тысяч душ358. Так как большинство здешних жителей служило в коннице и находилось с царем в походе, то воевода, из боязни перед ними, запечатал их дома, дабы они не были разграблены.

Подлинно, этот народ истинно христианский и чрезвычайно набожен, ибо, как только кто-нибудь, мужчина или женщина, заболеет, то посвящает себя Богу: приглашает священников, исповедуется, приобщается и принимает монашество, (что делали) не только старцы, но и юноши и молодым женщины; все же свое богатство в имущество отказывает на монастыри, церкви и бедных. Хуже всего и величайшим гневом Божиим была смерть большинства священников и оттого недостаток их, вследствие чего многие умирали без исповеди и принятия св. Таин. У многих священников умерли жены; а обыкновенно, здешний патриарх и епархиальные архиереи отнюдь не дозволяют вдовому священнику служить обедню, но лишь после того как он примет монашество в каком-либо монастыре и пробудет там несколько лет, – дабы, как они полагают, у него всякие мечты исчезли, – они читают над ним молитву и дают ему дозволение служить литургию, да и то после многих ходатайств. Но новый патриарх Никон, любя греческие обряды, уничтожил этот обычай, хотя все-таки никак не оставляет вдового священника жить в городе, но монахом в монастыре, давая ему дозволение служить обедню. Это было большое несчастие (при теперешних обстоятельствах).

Потом бедствие стало еще тяжелее и сильнее, и смертность чрезвычайно увеличилась. Некому было хоронить. В одну яму клали по нескольку человек друг на друга, а привозили их в повозках мальчики, сидя верхом на лошади, одни, без своих семейных и родственников, и сваливали их в могилу в одежде. Часть священников умерла, а потому больных стали привозить в повозках к церквам, чтобы священники их исповедовали и приобщили св. Таин. Священник не мог выйти из церкви и оставался там целый день в ризе и епитрахили, ожидая больных. Он не успевал, и потому некоторые из них оставались под открытым небом, на холоде, по два и по три дня, за неимением, кто бы о них позаботился, по отсутствию родственников и семейных. При виде этого и здоровые умирали со страха. На издержки по погребению приезжих купцы, по их обычаю, делали сбор.

Христиане в Молдавии, Валахии и в земле казаков имеют обычай хоронить своих покойников в дощатых гробах; здесь же обыкновенно хоронят их в гробах, выдолбленных из одного куска дерева, с таковою же горбообразною крышкой, и не только взрослых, но и малых детей, даже однодневных младенцев. По недостатку гробов, за неимением, кто бы привозил их из деревень359, цена их, бывшая прежде меньше динара (рубля), стала семь динаров, да и за эту цену, наконец, нельзя было найти, так что стали делать для богатых гроба из досок, а бедных зарывали просто в платье.

Умерли все семь священников здешней соборной церкви и шесть дьяконов, в том числе и протопоп и его сыновья – священники, их дети и все его семейство. Прежде литургия иногда прекращалась в некоторых церквах, никогда, однако, ни на один день не прерываясь в этой церкви, теперь же и здесь литургия и другие службы прекратились на долгое время, и церковь осталась покинутою, так что старосты стали нанимать и присылать для служения в ней по воскресеньям кого-либо из деревенских священников.

Умер и барифоджикос (переводчик), т.е. царский толмач, который приехал с нами из Калуги. Тогда наш владыка патриарх ходатайствовал перед наместником, и тот, спустя долгое время, прислал нам другого переводчика, ибо, по принятому обыкновению, в патриаршем приказе360 постоянно бывает один или два переводчика на случай надобности. Слово «переводчик» по-гречески значит: метафрастис, т.е. переводчик писем с греческого на русский. По прибытии своем, он рассказал нам, что царский наместник и визири точно исчислили, по спискам, умерших в столице с начала язвы до конца ее, и оказалось 480 тысяч по записям, так что большинство дворов и улиц опустели, и столица, прежде битком набитая народом, сделалась безлюдною. Собаки и свиньи пожирали мертвых и бесились, и потому никто не осмеливался ходить в одиночку, ибо от голода и бешенства, если, бывало, они одолеют одинокого прохожего, загрызают его до смерти.

Умерь царский наместник, умерли один за другим три митрополита, которых посылал патриарх на место себя. Священников умерло бессчетное число, и церкви запустели. Оставшиеся в живых священники приобрели огромные богатства, ибо, не успевая погребать поодиночке, они отпевали за раз многих и брали за них, сколько хотели. Обедня священника доходила до трех динаров (рублей) и больше, да и за эту цену не всегда можно было иметь. То был великий гнев и страшное наказание, ниспосланные на рабов Божиих – Господь Бог да избавит нас от этого! Под конец уже не успевали хоронить покойников; стали копать ямы, куда и бросали их, ибо город наполнился смрадом от трупов, которые даже поедали собаки и свиньи. Переводчик рассказывал, что большая часть городских ворот были заперты, за неимением стрельцов и сторожей. Царь, говорил он, прислал сначала 600 стрельцов, т.е. бёлюк (роту), с их агой, и все они умерли; вторично прислал других, и эти также все умерли; в третий раз прислал, и с этими то же случилось, ибо всякий, кто входил в столицу, тотчас падал мертвым.

Такое положение дел продолжалось с июля месяца почти до праздника Рождества, все усиливаясь, а затем – благодарение Богу! – прекратилось. Многие из жителей городов бежали в поля и леса, но и из них мало кто остался в живых.

Все это причиняло нам большое горе, печаль и уныние и великий страх, и всему этому мы были свидетелями, проживая в верхних кельях. Мы видали, как выносили мертвыми, по нескольку за раз, служителей епископии, которые жили в нижних кельях: не болея, не подвергаясь лихорадке, они внезапно падали мертвыми и раздувались. Поэтому мы никогда не осмеливались выходить из своих келий, но скрывались внутри их ночью и днем, ежечасно ожидая смерти, плача и рыдая о своем положении, не имея ни утешения, ни облегчения в чем бы то ни было, ни даже вина, и усилились наш страх и наша боязнь. Мы отчаивались за себя, ибо, живя среди города, видели все своими глазами. Но особенно наши товарищи, с нами бывшие, т.е. настоятели монастырей из греков, которые и без этого мора всегда трепетали за себя, теперь постоянно рыдали перед нами, надрывая нам сердца, и говорили: «возьмите нас и бежим в поля прочь отсюда!» Мы отвечали им: «куда бежать нам, бедным чужестранцам, среди этого народа, языка которого мы не знаем? Горе вам за ваши мысли! Куда нам бежать от лица Того, в руке Которого души всех людей? Разве в полях Он не пребывает и нет Его там? Разве Он не видит беглецов? Без сомнения, мало у вас ума, невежды». Бывало, мы начинали роптать на Бога, говоря: «о, Господи! что это такое постигало нас, грешных, и постигает теперь? В прошлом году мы испытывали страхи в Молдавии, под конец болели лихорадкой, а в нынешнем году здесь в Московии находим моровую язву». Мы испытывали постоянные страдания, трепет, страх и расстройство, но, по благости Божией, были здоровы и невредимы, как говорит Господь: «поистине, Я – промыслитель чужестранцев и буду с ними». Благодарим Его – да будет возвеличено Его имя! – хвалим Его и, поклоняясь Ему, падаем всегда ниц перед Ним.

Не было для нас иного облегчения и утешения, кроме того, что мало слышалось пронзительных возгласов и криков по умершим, ибо, начиная от области Константинополя, до сих мест, у всех христиан такой обычай, что женщины не оплакивают умерших с громкими криком и не знают пронзительных воплей, как женщины нашей страны, которые, в подражание арабам, кричат громким голосом, надрывая сердце живым и на здоровых наводя болезнь. Здесь же женщины не громко рыдают над своими покойниками и плачут потихоньку; рыдание их вызывает слезы даже у жестокосердных, но их голоса не бывают слышны у соседей. В Молдавии мы видали, что жены ратников, скрывавшиеся в те черные времена в монастырях, при получении известия о том, что их мужья и родственники убиты на войне, собирали, бедные, своих дочерей, распускали, по обычаю, свои заплетенные волосы и, сидя, плакали и рыдали с час времени, а люди на них смотрели, потом они умолкали и вставали, как будто известие было ложно и ничего такого не случилось. Мы дивились на них: столько тысяч воинов погибает в битвах, а их семейные не заботятся о том и не умеют издавать пронзительных воплей, но рыдают и плачут, не произнося ни слова и в слезах покачивая головой; не надевают черной одежды, не марают (лица), не бьют себя по лицу, не красят себя, не меняют своего белого платья. Мы говаривали о них, что их мужчины не больше ценятся, чем приезжие чужестранцы. Между тем у нас, в нашей стране, умершие весьма милы и дороги (близким). Если кто умрет даже не преждевременно, то его семейные встревожат весь город своим воем и криками, издаваемыми самым высоким голосом, как делают беснующиеся арабы, от которых это переняли и мы. Поэтому в здешних странах нас осуждали и называли в насмешку арабами, ибо у них имя «араб» самое поносное: (они думают, что) между арабами не может быть христиан, а есть лишь враги их, турки и ханифийцы361. Мы нашли у них (русских) множество пленных, бежавших из нашей страны. Эти люди рассказывали им о нашем положении и о наших недостатках, – недостатках потому, что рыдания и плач над умершими христианами недозволительны. Так, мы видали здесь тысячи умерших, но не слыхали криков и воя, словно у них и не было моровой язвы. Мы видали, что женщины, провожая покойников, всякий раз как проходили мимо церкви, несмотря на все свое горе, оборачивались к иконе, висевшей над дверью, и творили крестное знамение, били себя в грудь и клали земные поклоны, плача и рыдая. Также, когда, бывало, по прошествии известного времени, собирались отворить лавку умершего, то его жена или ее родственники молились пред иконой, висевшею над лавкой, плакали и рыдали; не так, как делается у нас, где сердятся на церковь и на священников. О, какое счастие для них такая благодать! Итак, утешением и облегчением служило нам то, что в городе как будто не было моровой язвы. Благодарим и хвалим всевышнего Бога, Который избавил нас и сохранил невредимыми от этого бедствия. Мало того, что мы удалены от родины и уже два года находимся в отлучке из своих домов, от семейных и друзей, в довершение мы еще испытали те горести и бедствия, коих были свидетелями. О, Боже! даруй нам возможность уплатить долги и исполни то, чего мы просим от моря Твоих благостей, о щедрейший из щедрых! Не обманется в своей надежде тот, кто уповает на Тебя, о целитель разбитых сердцем и питатель чужестранцев. Надели нас пропитанием, о лучший из питателей! Наши души растерзаны, наше удаление от родины затянулось надолго; доколе мы будем на чужбине? Не дай кому-либо из нас умереть прежде уплаты долгов, о источник щедрот и благ! Помилуй нас, бедных!

Глава VII. Коломна. – Рассказ о походе царя под Смоленск. Гетман Радзивил.

Возвращаемся к повествованию о богохранимом царе. Он со своим войском осаждал город Смоленск, крепко обложив его со всех сторон, в течение почти семидесяти дней, при чем не переставал упорно теснить его, пока он не был взят при помощи многочисленных больших пушек, коими разрушили до основания две башни и большой бастион, сделав огромные насыпи из куч земли, Тогда, от имени Радзивила, явился капитан и просил пощады. Царь даровал ее, и город сдался. Внутри его каменной стены находилась очень высокая земляная ограда, в средине которой была устроена высокая деревянная цитадель, весьма крепкая. Московиты подожгли ее извне большими зажигательными снарядами, ибо у царя есть пушки, похожие на банки, длиной каждая около аршина, при поперечнике жерла такого же размера; в них кладут шары из дегтя, смолы, пороха и пр. и стреляют; говорят, что эти шары, поднявшись к небу, низвергаются на город, производят в нем пожары и большие разрушения и даже вырывают землю.

Многие из ратников рассказывали нам об этом городе и его покорении: что это город очень большой и весьма крепкий, что по окружной стене его могут ехать две арбы рядом, т.е. она шириной со стену Антиохии, но постройка ее превосходна, ибо все ее камни – дикие, из скалы, и на них не действуют орудия. Город этот сооружен предками нынешнего царя. Число его башен 73; все они огромны и, как говорят, значительно выступают из стены. Пушки одной башни соответствуют пушкам другой и находятся с ними на одном уровне, дабы никак нельзя было подойти на близкое расстояние к промежуточной стене.

Царские пушкари непрестанно ухищрялись, производя пушками разрушения вокруг города, пока не нашли слабого места, на которое произвели действие пушки, и таким образом были разрушены до основания те две башни и бастионы, на прочие же места даже огромные пушки не могли подействовать. Такого великого завоевания никто не ожидал, в особенности потому, что с нескольких сторон город обтекается большою рекой Днепром. Царь подтвердил клятвой условие, что кто пожелает, может оставаться в городе, а не желающим предоставил свободу уйти, куда хотят. По взятии города, царь нашел в нем много евреев, которые скрывали себя, переодевшись христианами, но московиты узнали их по неуменью делать крестное знамение. По приказанию царя, их всех собрали и истребовали, чтобы они крестились, если хотят спасти себе жизнь; кто уверовал и крестился, тот сохранил свою жизнь, а тех, кто не пожелал, приказано было посадить в деревянные дома, и всех их сожгли. Царь велел разрушить в городе все церкви ляхов и приступил к сооружению других с основания.

Проклятый Радзивил, зять Василия, господаря молдавского, корень всего зла и войны, услышав о выступлении царя на завоевание этого города, пошел с 30.000 войска, чтобы, достигнув города, войти в него и укрепить. Но многочисленная царская рать, неожиданно встретившись ему, окружила со всех сторон и разбила его войско, всех истребив. Он спасся хитростью лишь с немногими людьми, переодевшись в платье бедняка. Все его высшие офицеры со многими другими были захвачены в плен. Люди, достойные веры, говорили, что он большой колдун и спасся волшебною силой; его было догнали, но он скрылся от преследователей в грязной топи и густом тростнике.

Этот проклятый – самый важный из польских вельмож; он – великий гетман, правитель большой, известной области, называемой Мулитфа (Литва?), и этой Смоленской области, которую завоевал его отец. Его владение – лучшая часть страны ляхов, ибо все оно состоит из сильных каменных укреплений и занимает пространство на два месяца пути, именно, от города Киева почти до известного города Данска (Данцига), который служит портом всей страны ляхов. Его боялся даже краль, и лишь он один противился желанию царя, потому что он великий ненавистник всего рода православных, тиран и упрямец. Вера его, как нам говорили, лютеранская, ибо он постится один только день в году, думая, что таким образом он выполнит великий пост один раз во всю свою жизнь; молитву «Отче наш, иже еси на небесах» он совершает в своей комнате тайно, полагая, что это согласно со словами Господа Христа в его святом Евангелии. Василий ничего не выиграл, выдав свою дочь за этого кальбина (кальвиниста). Он надеялся иметь в нем опору и помощника. Этот же проклятый один был виновником смерти Тимофея, сына Хмеля, ибо между этими двумя свояками была сильная вражда. Три года тому назад он отправился с большою силою на многочисленных судах по реке Днепру и захватил врасплох гор. Киев с его окрестностями, жег, разорял и перебил много народу. Когда дошло это до Хмеля, то он немедленно напал на него и перебил всех, с ним бывших. Ему удалось спастись лишь с немногими людьми. Хмель отобрал у него всех пленных, суда и богатства. Василий истощал все усилия примирить ляхов с казаками, но не мог, по причине злобы этого окаянного, и потому, что он презрительно отозвался о царе в присутствии послов, присланных к кралю, говоря: «он не краль московский и не царь, ступайте, скажите ему, что я иду на него сам лично». Все это от его гордыни и высокомерия; краль же того не желал. Услышав это, царь сильно разгневался и отправил в ляхам других послов во второй и в третий раз, требуя, чтобы они заключили мир: именовали бы его царем Великой и Малой России, оставили бы страну казаков и не причиняли ей никакого вреда, сдали бы ему Смоленск без войны и не возбуждали зла, которое еще покоится. Но тот окаянный не хотел, пока Господь не уничтожил хвастовства его гордыни, как об этом мы впоследствии расскажем.

Глава VIII. Коломна. – Продолжение рассказа о походе. Богатый московский купец. Пожертвования на военные нужды. Численность царского войска. Результаты похода.

Рассказывают, что царь собрал тогда вельмож своего государства, всех купцов и богачей столицы, составив большой совет, сообщил им обо всех этих обстоятельствах и сказал: «я жертвую собою из любви к нашей вере ради моих братьев-христиан, казаков, и для избавления монастыря Печерского и иных от порабощения моим врагам, ляхам». Все были рады этому, особливо патриарх, который немало побуждал царя идти войной на ляхов. Главный из купцов отвечал царю: «мы просим тебя отнюдь не открывать своего казнохранилища на содержание войска и военные расходы: ради пользы веры нашей мы дадим тебе достаточно средств для войны с проклятыми ляхами». Тогда царь немедленно объявил поход. Говорят, что этот купец представил царю от избытка своего богатства 600 тысяч рублей. Стоимость рубля, имя которого на их языке то же, что динар, составляет 2 реала362. Он сказал царю: «это я представляю в твое распоряжение из той доли, коей наделил меня Бог от своих щедрот во дни твоего славного царствования». Купец этот – важнейший из купцов столицы. Нам рассказывали о нем, что он вносит ежегодно в казну царя 100 тысяч динаров пошлины со своих товаров, получаемых из стран франкских, из страны кизилбашей и Индии, и со своих торговых оборотов: так велико богатство, которым он владеет и которое бессчетно! Здешние купцы, обыкновенно, считают свое состояние миллионами, по причине громадности своих богатств. Мы видели в Москве роскошное жилище этого купца, которое обширнее, чем палаты министров. Он выстроил у себя чудесную церковь, подобной которой мы не видели даже у царя. Говорят, что он израсходовал на нее более 50 тысяч динаров, по великой любви своей к вере и добрым делам.

Прочие купцы, знатные люди столицы и государственные сановники, видя, что он представил такие богатства, поревновали ему и все представали царю огромные суммы, которых хватило ему в этом году на содержание войска и на весь поход, а потому царь совсем не открывал своей казны. Говорят, что патриарх представил ему до ста сундуков, наполненных большими суммами денег, из своей собственной казны, в помощь ему, но царь их не принял и возвратил ему, говоря: «достаточно для меня и тех сумм, которые поднесли мне мои братья – христиане». Монастыри также представили царю громадные богатства: великий Троицкий монастырь поднес более ста тысяч динаров. Столько же представали ему архиереи и снарядили еще около 20 тысяч вооруженных ратников из служителей своих монастырей. Во главе их были ратники патриарха.

Рассказывают, что царь построил за городом большой киоск и сделал якылма, т.е. исчисление своего войска. Он пробыл тут долгое время. По исчислении его войска, получавшего провиант, оказалось, что оно достигало свыше 700 тысяч, как сообщил московский патриарх Пателярию, низложенному патриарху константинопольскому, когда тот спрашивал его об этом. Из этого числа 144 тысячи было пеших, остальные конные. Собственной гвардии царя было 300 тысяч, из коих 40 тысяч в панцирях окружают его. Гетману Хмелю царь послать царские кафтаны, меч, турецкую булаву и знамя, всем его начальным людям также подарил кафтаны и назначил содержание 40 тысячам из казацкого войска, чрез что их положение много улучшилось. Царь отправился в поход, и Господь под конец даровал ему победу: он завоевал великий город Смоленск и победил главнейшего из своих врагов, Радзивила, а его военачальники покорили около 49 городов и крепостей силой меча и по добровольной сдаче и избили, одному всевышнему Богу ведомо сколько, евреев, армян и ляхов. Говорят, что их младенцев клали в бочки и бросали без милосердия в великую реку Днепр, ибо московиты до крайности ненавидят еретиков и язычников. Всех мужчин они избивали беспощадно, а женщин и детей брали в плен, опустошали страну и истребляли население. Страна ляхов, которая прежде была подобна гранату и приводилась в образец, была обращена в развалины и пустыню, где не встречалось деревень и людей на протяжении 15 дней пути в длину и ширину. В плен было взято более ста тысяч, так что, как нам рассказывали, семь, восемь мальчиков и девочек продавались за один динар (рубль) и дешевле, и мы сами видели многих из них. Что касается городов, сдавшихся добровольно, то тех из жителей, которые приняли крещение, оставляли, обеспечивая им безопасность, а кто не пожелать (креститься), тех изгоняли. Что же касается городов, взятых мечом, то, истребив в них население, московиты сами селились в них и укрепляли. В числе завоеванных городов был Могилев, известный у купцов под именем города богачей, ибо все его жители очень богатые купцы. Так как воевода, который был поставлен в нем Радзивилом, сдал его по договору, после продолжительной и упорной осады, и, подчинившись царю, согласился принять крещение, то царь, окрестив его, утвердил по-прежнему воеводой в Могилеве, вместе с одним из своих визирей, в разместил в городе около 20 тысяч войска. Все эти завоеванные царем города были из числа подвластных Радзивилу и составляли лучшее его владение. Тогда же царь приказал возобновить то, что было разрушено из башен, городских стен и укреплений Смоленска, назначил туда двух воевод в 30 тысячами войска и снабдил в изобилии продовольствием и военными припасами. Затем он прибыл в город, называемый Вязьма, который раньше был пограничным между его страной и ляшской, и здесь оставался до праздника Богоявления, ожидая прекращения моровой язвы. Со времени отправления в поход до сих пор, он послал охранять всю границу своих владений, дабы отнюдь никто не выезжал из них; это было сделано из опасения, чтобы не распространилась весть о моровой язве. Под конец привезли на судах из Калуги в эту Коломну приближенных проклятого Радзивила, взятых в плен, чтобы отвести их в область Казанскую и там посадить в тюрьму. Было около 800 этих пленников; быв начальными и богатыми людьми, они впали в ничтожество и уничижение, так что наши сердца разрывались от скорби за них.

Глава IX. Коломна. – Служения патриарха. Зимние холода. Перевозка припасов и их дешевизна. Собаки. Действие сильных морозов.

Возвращаемся. В сентябре месяце ночь и день сравнялись, а в конце его ночи стали прибавляться до времени около праздника св. Варвары, когда день сделался 7 часов, а ночь 17. В день праздника св. Димитрия наш владыка патриарх служил обедню в соборной церкви. Начинались холода. Также и в воскресенье мясопуста он служил в ней обедню и рукоположил иерея. Существует обыкновение, что архиерей, когда служит обедню, облачается на высоком помосте в три ступеньки, который ставят в нарфексе, а под ноги ему кладут, где бы он ни стоял, суконный кружок, прекрасно расшитый, с изображением в средине орла, и не одного, а нескольких. Его обыкновенно клали анагносты под ноги нашему учителю, где бы он ни стоял, мы же всегда поддерживали владыку под руки, а анагносты (соборной) церкви стояли вокруг него, при чем один держал позади его посох.

Перед обедней мы совершали царский молебен, после же чтения часов, как у них принято, начинают обедню, за которой Трисвятое пели в алтаре анагносты. Затем покрыли кафедру (горнее место) сукном, при чем мы стояли при владыке наверху. При чтении Апостола один из дьяконов окадил весь алтарь и иконы, в нем находящиеся, а также его двери и кругом него, по порядку, как у них принято; затем кадил на царские врата, патриарху и прочим присутствующим. При чтении Апостола дьякон и священник непременно говорят прокимен – псалом Давида – его гласом, а певчие поют. Мы поддерживали под руки нашего владыку патриарха от начала обедни до конца, переняв это от них. При великом входе оба дьякона возглашали одними устами «да помянет Господь Бог всех нас», также и священники – таков их обычай.

Знай, что существует обычай у всех греков и здесь, что при рукоположении иерея или диакона не выводят его, делая над ним оглашение, как у нас, но два дьякона выходят с ним из царских врат и возвращаются с ним же, при чем возглашают: «повели, да повелит, повели, владыко святый!» а он три раза наклоняет голову, затем обводят его вокруг престола, и при каждом обхождении архиерей преподает ему благословение над его головой. После обхождения он кладет три поклона пред престолом и становится на колени, и архиерей снова благословляет его трижды. Вставая, он целует престол, и архиерей опять благословляет его трижды. После того как он наденет на него облачение, если он священник, то вручает ему служебник литургийный, если же дьякон, то рипиду, а ежели ее нет, то большой воздух.

Знай, что обедня в этой стране совершается с полным благоговением, страхом и уважением (к святыне). Священник произносит возглас или иное что, а дьякон ектению, не высоким голосом, как мы, но тихо, голосом низким и с полным благоговением. Точно так же поют и певчие. В особенности, когда архиерей рукополагал священника, голос его был очень понижен, так что мог быть слышан только бывшими в алтаре; точно так же говорил тогда и дьякон ектению. Таков их обычай. Это и мы переняли от них.

Да будет тебе известно, что дьякон, всякий раз как скажет ектению и войдет в алтарь, делает три поклона перед престолом, целует его и кланяется архиерею или священнику. Точно так же до и после входа он, положив Евангелие на престол, делал земной поклон и целовал престол и Евангелие. Также и священник в конце литургии, потребив остатки (Даров) и сняв облачение, подходил к престолу, делал перед ним три земных поклона, поднимал край его покрова и целовал его. У архиереев в этой стране такой обычай, что они сами, сойдя с горнего места, отдают Евангелие дьякону. После обедни священнослужители собираются вокруг престола, и архиерей кладет на него крест и Евангелие, которые всегда находятся на нем, потом покрывает его драгоценным покровом, и совершается отпуст.

Заметь, что в этой стране московитов принято отнюдь ничего не класть на престол, даже служебника священнического, – ничего, кроме Евангелия и креста. Мы были очень осторожны в этом: не клали ни трикирия, ни платка, не касались рукой и т. п. После того как наш владыка патриарх снимал облачение и мы одевали его в мантию, диаконы-анагносты в стихарях шли перед ним, поя «Достойно есть», пока же вводили его в архиерейский дом; тогда они пели ему многолетие, он благословлял их, и они уходили. Таков их обычай по отношению к архиереям.

В первое воскресенье Рождественского поста наш владыка патриарх опять служил и рукоположил священника и диакона в верхней церкви, после того как истопили ее каптуры с вечера вследствие наступившего сильного холода. Оттого-то епископ и построил эту церковь, сделав для нее печь снизу, дабы, когда он будет служить в ней в холодное время, нагревали ее каптур с вечера большим количеством дров, а поутру открывали бы отдушники вверху и тепло входило бы в нее, так что в ней становилось словно в бане.

Знай, что погода в этой стране московитов такова, что от праздника Воздвижения до начала Рождественского поста бывают по ночам сильный ветер и дожди, а в начале этого поста идет обильный снег и не перестает идти до апреля месяца. Он замерзает слой за слоем, так что при большом морозе дороги от езды покрываются льдом и становятся похожими на глыбу мрамора. Что касается полей, то они стали непроходимы от обилия слега, который был в несколько раз выше человеческого роста. Сани, т.е. скользящие экипажи, передвигались в это время точно каики в изгибах Константинопольского моря. В течение зимы в этой стране бывает дешевизна и производится торговля зерновым хлебом. Нам случалось видать, что в одних санях сидело человек шесть со всеми своими вещами, и везла их одна только лошадь. Тяжести: зерновой хлеб, камни, которые нагружали на эти сани, удивительны, невероятны; мы приходили в изумление, ибо одна лошадь везла то, чего в наших странах не свезти и двадцати лошадям. В эту пору привозили в Коломну надгробные камни с резьбой, необычайно большие, какие не стащили бы и двадцать лошадей, – привозили по одному или по два в санях, на одной лошади, при чем тут еще сидел хозяин; это ужасно удивительно. Стоимость камней не более трех динаров (рублей). Эта (легкость перевозки) служит причиной благополучия здешней страны и жизненных удобств: в это холодное время продукты дешевы, так как привозятся в Москву и окружные города из отдаленных мест в течение рождественских праздников, в каковую пору из года в год продаются и покупаются их продукты. Сани, очень быстро несясь по льду, проходят около ста верст в этот короткий день. Мы видали, что в эти дни мужчины, женщины или дети клали все закупаемое на рынке на маленькие санки и везли их руками за веревку без труда и усталости, но очень легким движением, идя и таща свои вещи за собою. Так и женщины возят своих маленьких детей.

Уличных собак в этой стране вовсе не видно: собак держат в домах, ибо у них в каждом доме, будет ли то дом начальника, богача или бедняка, крестьянина, бывает по одной и по две собаки, которые словно огонь. Они прикованы за шею на железной цепи и днем остаются в своих деревянных, плотно сбитых конурах, на ночь же их пускают [бегать кругом забора]. Как мы видали, кормят их всегда мясом, а поят молоком. Поэтому каждая собака в силах бороться с толпой и никого не подпустит к себе.

На первой неделе Рождественского поста река Москва, а также другие реки этой страны и даже пруды замерзли и оставались покрытыми льдом до половины апреля. Прежде мы переезжали Москву-реку на больших судах, а теперь стали переходить чрез нее пыльными ногами, т.е. не отличали ее от земли и узнавали место, где она находится, только по прорубям, кои пробивали, чтобы доставать воду при помощи веревок и ведер, сплетенных из липовой коры, которая, напитавшись водой, обыкновенно тотчас сплачивается и делается как бы цельным куском. Таковы все ведра у них в этой стране, удивительные, необыкновенные. Они ездили на санях по этим рекам с большею быстротою, чем ездят по земле, ибо на земле бывают подъемы и спуски, а на реках их нет: они как бы из одного куска полированного мрамора. При замерзании рек, замерзли и все соленья, бывшие в домах, амбарах и лавках; напр. деревянное масло, которое мы покупали, было в кусках, подобно манне или халве. Мед сделался как камень, трудно разбиваемый; также и все яйца замерзли и стали как камни не разбивающиеся. Что касается рыбы, то как только ее вытаскивали из реки, она тотчас замерзала и, подобно поленьям, издавала стук при ударе друг об друга. Она оставалась замерзшею до марта месяца, не подвергаясь никакой порче. Мы клали ее над каптуром, т.е. печью, чтобы лед с нее стаял, промывали и варили с большими хлопотами. Способ ее ловли в это время весьма удивителен; именно, рыбаки, придя к реке, разбивают на ней лед в виде глубокого колодца, рыба приходит к этому месту подышать воздухом; в это время уже опущенным раньше сети вытаскивают и добыча получается обильнее, чем в летнюю пору. Оттого в это время рыба бывает очень дешева. В брюхе у всех рыб этой страны есть мешки с икрой, которая очень вкусна. В крещенские праздники дарили нашему владыке патриарху превосходную живую рыбу в сосудах в водой, похожую на рыбу в реке Алеппо, именуемую абу-шариб (усатый), что очень удивительно. Вместе с тем дарили ему мед с воском, замерзший, белый как снег, ибо его много в это время года; дарили также отличные яблоки.

Знай, что базар в этом городе Коломне бывает по понедельникам и четвергам. В нее собираются жители всех окрестных селений, причем у каждого товар, состоящий из всяких продуктов, находился в санях. Они привозили свиней больших и малых, зарезанных и ошпаренных, уже замерзших, которые стояли в санях как живые, что очень удивительно; они весьма дешевы. Точно так же гусей, уток, индеек продают ощипанными и готовыми.

Сила и лютость холодов неописуемы, ибо, пока везут в бочках воду из реки в дома, она замерзает и оттаивает только внутри натопленных помещений; даже когда ведро опускают в реку, то на нем образуется лед слоями; когда мыли тарелки, то они прилипали друг к другу и становились как бы одним куском, оттаивая только у огня; даже капустные листья замерзали внутри кочана. Капуста в этой стране прекрасная и продается только плотно покрытая листьями и очищении. Мы покупали сани со ста кочнами за пять, шесть копеек, не дороже. Капусту, морковь, редиску вытаскивают из земли до снега, складывают в погреба и привозят в эту пору на продажу по частям. От лютости и силы мороза дыхание, выходящее изо рта и ноздрей человека, замерзало постепенно на его бороде и усах, которые, быв черными, становились белыми; лед сходил с них только подле огня. Когда мы выходили из дому, то даже влага, находящаяся у нас в носу, замерзала, и нос закупоривался. Бывало, если кто мочился на стену или на землю, то моча тотчас же замерзала. Даже водосточные трубы, что наверху наших помещений, совершенно закупорились. Никто из нас не был в состоянии сиять с рук меховые рукавицы и отнять их от носа. Снег и лед проникали сквозь щели дверей и окон, несмотря на то, что они были плотно обиты войлоком и ветер не проникал сквозь них. Слюдяные оконницы вовсе не пропускали света: от покрывавшего их льда, который совсем не сходил с них, они стали похожи на кусок белого, непрозрачного мрамора. Так как все дома в этой стране деревянные, то по ночам от сильного холода они издавали звуки, наподобие пушечных выстрелов, и трескались, так что наконец чрез них стал виден свет, тогда как раньше они были совершенно плотными. Признаком сильного мороза, если он должен наступить, служило то, что вечером замерзали изнутри дверные гвозди, при чем на них появлялись белые, блестящие кристаллики льда, несмотря на то, что мы нагревали каптуры большим количеством дров по утрам и вечерам, так что становилось тепло как в бане. По этой причине мы совершали утреннюю и вечернюю службу у себя в келье и только по необходимости, в канун воскресенья или праздника и к обедне, ходили в церковь, но совершенно не в силах были выносить стояния на ногах, а поднимали то одну ногу, то другую, хотя на нас было надето трое, четверо чулок из меха, сукна и толстой шерстяной ткани; но все это нисколько не помогало, и однако ж все двери церкви были затворены. Московиты же, к удивлению нашему, не переставали совершать службу постоянно с полуночи. Но они привычны; притом одеждой, как мужчин, так и женщин, и детей, служат чекбаны (чекмени) с длинными, прямыми рукавами, из черного меха снаружи и изнутри, плотно облегающие тело. Они не снимают с рук больших, вязаных из шерсти перчаток с мехом, обтянутых кожей, согревающих, как огонь, зимою, в которых они исполняют все свои работы, даже достают воду и исправляют иные службы. Летом же носят перчатки из одной кожи и в них работают, чтобы не повредить рук. Заметь эту догадливость! Это делают бедные; богатые же носят перчатки из дорогого сукна с собольим и иным мехом. Они ничего не берут руками иначе, как в перчатках, даже вожжи лошадей держат в них.

Что касается полей и дорог, то они стали подобны куску мрамора, и по ним можно было ходить только с трудом, ибо человек тотчас же скользил. Поэтому подошвы их сапог имеют гвозди в виде шипов, выходящие наружу и втыкающиеся в землю; таковы же подковы у их лошадей, дабы они не скользили. Впрочем, все передвигаются в санях, хотя бы от дома до рынка, а также езда гонцов в это время совершается в санях, ибо на них быстрее ехать, чем верхом; притом всадник не в состоянии удержаться на лошади, но непременно искалечится, лишившись какого-либо члена, или замерзнет. Что касается лошадей и скота, то их держат в домах и дают им обычный корм; утром и вечером, по обыкновению, их поили водой; а взамен чистки они всегда валялись по снегу и ели снег, который заменяет им воду.

Глава X. Коломна. – Ставленники. Николин день.

Возвращаемся. В третье воскресенье Рождественского поста наш владыка патриарх служил в верхней церкви и рукоположил иерея и диакона для соборной церкви Успения Владычицы в городе Кашире, по той причине, что от действия теперешней моровой язвы умерло большинство священников, так что и из бывших при кафедральной церкви Коломны семи священников и семи диаконов ни одного не осталось: все перемерли, кроме двух диаконов. После того как в церквах, окружающих соборную, обедня прекратилась, в ней же она до сих пор ни на один день не прерывалась, теперь и в ней, как и в других, обедни прекратились совершенно, и церкви были оставлены за неимением священников, так что под конец стал приезжать один из сельских священников для служения в соборе лишь по воскресеньям. Поэтому они молили нашего владыку патриарха рукоположить для них священников взамен умерших. Когда моровая язва дошла и до Каширы и истребила (часть) ее жителей и ее священников, то (оставшиеся) устремились к нашему владыке патриарху, спеша на санях, запряженных лошадьми, по рекам Оке и Москве, по которым мы ехали на судах; они имели с собой двух диаконов, из коих у каждого в руках было прошение с подписями воеводы, стрельцов, пушкарей и портариев, т.е. привратников, охраняющих кремль, в удостоверение, что такой-то достоин (сана). Сделав нашему владыке земной поклон, они простерлись перед ним на землю, стукая головой по своему обычаю, и говорили: «осударь, помилуй!363 т. е. владыка, смилуйся над нами! и рукоположи нам сих иереями, дабы они пеклись о наших нуждах и открыли для нас церкви». И он рукоположил для них обоих диаконов. Воззри на это смирение и эту веру! В понедельник, следовавший за третьим воскресеньем, он опять служил в той же церкви и также рукоположил священника и дьякона.

Знай, что, когда наш владыка патриарх рукополагал иерея или диакона, один из священников входил в алтарь, надевал епитрахиль, поручи и учил нового священника совершать службу, давал ему наставления; а также кто-либо из диаконов надевал поручи и наставлял нового диакона, и когда этот выходил на ектению, тот выходил вместе с ним и учил его по порядку. Когда архиерей надевал на них присвоенное их сану облачение, те объясняли им значение текстов, относящихся к облачению, поодиночке, чтобы они ничего не пропускали из них. Обрати внимание на эту великую строгость в вере и пламенную любовь к ней!

Знай, что здешние архиереи имеют обычай, рукоположив священника или диакона, не дозволять ему уехать к себе домой, к своей церкви, без того чтобы он не отслужил пятнадцать раз в соборе, дабы священники могли обучить его наилучшим образом, и он уехал бы, только хорошо обучившись, так чтобы никто не мог посмеяться над ним. Обрати внимание на эту заботливость! Знай, что после рукоположения обыкновенно писали им ставленую грамоту на их языке от имени нашего владыки патриарха, что он рукоположил такого-то священника из такого-то города в такую-то церковь, согласно удостоверению жителей его города, ибо каждый из них приносил с собою засвидетельствованное удостоверение в том, что он достоин (сана) и женат первым браком. Наш владыка патриарх прикладывал к грамотам свою подпись и печать; они брали грамоту и уезжали. Это делалось из опасения, что архиерей будет объезжать свою епархию, при чем всякий, у кого нет свидетельства о его священстве от рукоположившего его, подвергается запрещению и наказанию.

Знай, что служилые люди епископии брали с каждого священника, вновь поставляемого, один динар (рубль) в епископскую казну – таков их обычай; также с каждого, кто хотел жениться, они брали один пиастр в казну и давали ему свидетельство, записывая у себя в книге его имя. Это строгий порядок, ибо никто во всей этой епископской епархии не смеет жениться без их дозволения. Они с большою строгостью наблюдают семь степеней родства, не так, как в Молдавии и Валахии, где поступают подобно животным. Эта строгость существует во всей стране московской.

Возвращаемся. Накануне праздника св. Николая мы слушали малое повечерие в церкви, что внизу соборной. Все уцелевшие в этом городе и его окрестностях мужчины, женщины, мальчики и девочки пришли в эту церковь. Они всегда имеют обычай, приходя в церковь, всякий раз приносить с собою свечи; к каждой приклеивают копейку и ставят свечу пред иконой святого, во имя которого церковь, а также пред иконами, стоящими по окружности церкви.

Есть также обычай: ежели случится, что архиерей передает какую-либо вещь кому-нибудь из мирян, то делает поклон головой тому человеку при передаче, хотя бы то был мальчик или женщина. Также и воевода кланяется нищим, и даже священники кланяются женщинам и детям. Таков их обычай. Они делают поклоны головой друг другу постоянно; таким же образом приветствуют один другого на улице и здороваясь утром и вечером. Все это признак плодов смирения, ибо гордость им совершенно чужда, и гордецов они в высшей степени ненавидят. Так мы видели и наблюдали. Бог свидетель, что мы вели себя среди них как святые, как умершие (для мира), отказавшись от всяких радостей, веселья и шуток, в совершеннейшей нравственности, хотя по нужде, а не добровольно.

В полночь ударили в колокола ко всенощному бдению. Мы встали к службе и, войдя в упомянутую церковь, нашли там молодых женщин и девиц, которые раньше мужчин и мальчиков поспешили придти сюда, имея в руках свечи. Было совершено великое торжество, по любви их к св. Николаю, и так как церковь мала, то большая часть народа стояла вне ее, на сильном холоде, от полуночи до утра, с непокрытою головой, по их обыкновению. Певчие начали великую вечерню, после того как священник облачился и дьякон в стихаре вышел, говоря: «благослови, Владыко!», а священник сказал: «Благословен…» Затем чтец начал вечерний псалом, читая поочередно стих за стихом, и это же пели певчие на обоих клиросах. Потом вышел дьякон, сказал ектению и вошел (в алтарь), после чего вышел со свечой впереди священника, который стал кадить при «Господи воззвах». Затем они возвратились и вышли на литию в нарфекс. Поставили пять хлебов, пшеницу и вино, и дьякон прочел, по обыкновению, «Спаси, Господи, люди Твоя». Затем (следовали) прочие молитвы, по положению, и тропари; священник совершил отпуст, и начали утреню после звона в колокола, как это принято в начале службы. Вышел дьякон со свечой, а священник с кадильницей кадить по обычаю. После шестопсалмия дьякон вышел и сказал большую ектению, затем пропели величание святому, потом читали псалтирь, при чем каждая кафизма сопровождалась чтением, затем следовал полиелей. При седьмой песне364 читали синаксарь. Мы вышли на заре, измученные до изнеможения и от усталости вследствие стояния на ногах и от сильного холода. После четвертого часа дня возвратились к обедне, по обычном звоне в колокола. Служил наш владыка патриарх, совершив сначала водосвятие и окропив церковь и народ, по обычаю. От сильного холода, тогда бывшего, вода в сосуде замерзла, и мы разбивали лед при погружении креста. Владыка рукоположил иерея, и мы вышли от обедни только около солнечного заката.

Нам рассказывали, что во всей стране московской очень торжественно справляют праздник святителя Николая и празднуют три дня с большим ликованием. В городе Москве совершают всенощное бдение в течение всей ночи и идут к обедне, только после того как пробьет 5 часов365, а выходят лишь к вечеру, перед закатом. Таков их обычай. Таким образом, обед обращается в ужин, ибо в эти месяцы, в декабре и январе, день содержите 6 1/2 часов, а ночь 17 1/2. Солнце в это время восходило с юго-востока и заходило к западу. Все дни в эти два месяца бывают очень темны и мрачны: едва отличишь ночь от дня.

В день св. Спиридона чудотворца наш владыка патриарх также служил обедню в верхней церкви и рукоположил иерея и диакона. Причиною было то, что настоятель монастыря Себаси (Спаса), т.е. монастыря Преображения, находящегося среди улиц этого города, имел четырех сыновей – священников, но все они умерли со своими детьми и женами, и их дома и церкви опустели; он просил нашего владыку патриарха поставить для него священников на место них. Также в субботу Праотец наш владыка патриарх служил и рукоположил иерея и диакона; то же и в воскресенье. В день празднования памяти св. Игнатия было большое торжество. Этот день – пора, когда закалывают свиней для бастырма (вяленое мясо), которое они запасают на целый год. Они закалывали также овец и быков для стола в праздник (Рождества), ибо в течение этого праздника скот не режут.

Глава XI. Коломна. – История Петра митрополита. Рождественские праздники.

На другой день вечером было совершено еще большее торжество по случаю праздника св. Петра, архиепископа Киева, Малой России и всех стран московских, Великой России. Это тот самый святой, коего мозаичное изображение мы видели в алтаре св. Софии. Он был первым митрополитом, поставленным в Киеве, во дни царя Василия Македонянина, который прислал его к казакам, когда они уверовали вместе со своим царем; а был он родом из Константинополя, грек, как сказано в его жизнеописании. По прибытии своем, он стал проповедовать Христа. Они подвергли его испытаниям, сказав ему: «мы разведем большой огонь, и если ты пройдешь невредимо сквозь него в священном облачении, с Евангелием, мы уверуем в твоего Бога». Так и было. Он остался невредим, и все они уверовали. Окрестив их в Днепре и утвердив в вере, он построил для них церкви, как-то: св. Софию и иные. Он прибыл (потом) в эту страну московитов и совершил подобное тому чудо, и с того времени они уверовали чрез него во Христа. Он построил для них эти благолепные церкви, уцелевшие доселе, и сам воссел на престол как первый митрополит над городом Москвой и всеми областями Великой России. Его называют прототронос 366 , то есть, первым из митрополитов. Над Киевом он поставил на свое место митрополита. Скончался он здесь, и его тело доселе пребывает в серебряном гробе, окруженном удивительно красивой серебряной решеткой. Мы впоследствии к нему прикладывались. Оно находится в третьем северном алтаре великой церкви, которая есть патриаршая кафедра. К нему имеют великую веру, и непрестанно толпами приходят на поклонение ему мужчины, дети, девицы, цари и князья. Он же построил вторую стену города, вне кремлевской стены, и она называется его именем.

В пятницу, в навечерие Рождества, зазвонили в колокола сначала к часам367, затем к обедне, от которой все вышли только пред закатом солнца. В воскресенье св. Праотец наш владыка патриарх служил в соборе и посвятил иерея и диакона. В этот день был жестокий мороз, от которого мы леденели, руки у нас трескались внутри меховых рукавов, и мы были не в состоянии высунуть их наружу; ноги отнялись, и мы терпели великую муку. От сильного холода примерзла крышка серебряного кувшина, в то время когда диакон выливал из него воду. Точно так же вино в своем сосуде приняло вид кружка, как бы кусок камня, и растаяло только на огне. Даже Смешение, св. Дары, замерзло в потире и – о удивление! – стало как камень; когда же налили теплоту, которая была горяча как огонь, вино растаяло. У них принято всегда, что диакон, налив теплоту из кувшинчика в потир, покрывает его большим воздухом, и он остается покрытым. Божественное Тело и антидор также замерзли, стали как камень и не крошились.

При всем том мы стояли с непокрытою головой от начала обедни до конца, ибо у греков и здесь есть обычай, что священник и диакон постоянно остаются с открытою головой с начала обедни до конца. По этой причине и мы против воли им подражали и делали как они. Мы выходили от обедни не иначе как слепыми. Бог свидетель, что мы оставалась несколько дней лишенными слуха, и у нас в ушах гудело. Если бы мы не отпустили волосы подобно им, то наверно ослепли бы, но Бог помог нам. Труднее всего было то, что мы выходили от обедни только перед закатом, и когда еще мы сидели за столом, начинали уже звонить в вечерне, мы должны были вставать и идти в службе. Какая твердость и какие порядки! Эти люди не скучают, не устают, и им не надоедают беспрерывные службы и поклоны, при чем они стоят на ногах с непокрытою головой при таком сильном холоде, не ропща и не скучая продолжительностью служб, которые до крайности длинны.

В ночь праздника Рождества священники и диаконы приходили после службы к нашему владыке патриарху с образом Рождества и с крестами, при пении ирмоса Рождества и других, как это было в Молдавии и Валахии, потом пели многолетие царю и патриарху антиохийскому. Он давал им милостыню, и они уходили. То же делали на другой день, в утро понедельника, праздника Рождества.

В (день) начала нового 1655 года от Божественного Воплощения зазвонили в колокола в полночь и встали к службе. Мы не имели сил быть за службой в церкви по причине жестокого мороза, но молились в своем помещении, зажегши свечи перед всеми образами, что внутри этих келий, и перед теми, что над дверьми, ибо у них такой обычай: если бы в доме у кого-нибудь из них было, хотя бы, сто икон, то зажигают утром и вечером по свечке перед каждой; каждая икона снабжена подсвечником в виде ветви, укрепленным в стене. При наступлении времени обедни, зазвонили в колокола после четвертого часа [и наш владыка патриарх сошел вниз к торжеству, устроенному368] по любви к имени царя, и рукоположил иерея и диакона. Мы вышли только около солнечного заката, умирая от сильного холода и стужи. Не успели мы отобедать, как уже ударили в вечерне; мы встали, чтобы идти к службе.

Знай, что, начиная за неделю до праздника Рождества, вплоть до Богоявления бывает в Москве большая ярмарка, то есть продажа и купля всяких предметов. Это есть время дешевизны продуктов у них, ибо они направляются туда из отдаленнейших областей.

На второй день праздника наш владыка патриарх служил в верхней церкви, после того как натопили ее каптуры с вечера, и рукоположил иерея и диакона; в ней же служил на третий день и рукоположил иерея. Когда сделалось известно в стране московской, что патриарх антиохийский рукополагает священников, то поспешили к нему толпами из всех самых далеких, глухих мест и подносили ему подарки: рыбу, масло, мед и проч., вместе с челофита (челобитной), то есть прошением, где умоляли его смилостивиться над ними. Мы немало дивились на новопоставленных священников: только что надев священническое платье, которое составляет верхняя чуха369 с широким отложным воротником, они выбривают себе на макушке большой кружок по циркулю, приглаживают волосы надо лбом и откидывают их за уши, как делают женщины, так как бреют только макушку; таким образом, они, казалось, были священниками уже много лет, ибо отличаются статностью.

Знай, что есть такой обычай в этой стране: когда кто из них имеет просьбу к царю, правителю, патриарху, архиерею, священнику или к кому другому, и после усердной мольбы и многих поклонов просьба не принята, то он ударяет головой о землю и не поднимает ее, пока просьба его не будет исполнена. Русские переводчики называли это челобитьем.

Глава ХII. Коломна. – Положение духовенства. Праздник Крещения и крестный ход на воду. Рассказ о крестном ходе в Москве.

Знай, что священник в этой стране пользуется большим почетом: правители боятся его и стоят пред ним, в то время как он сидит. Каждый священник и диакон получает постоянное содержание, полевые продукты и наделы свыше своих нужд, ибо они имеют рабов-крестьян. Нам говорили, что содержание протопопу от царя в год составляет 15 рублей и кусок дорогого сукна; прочие священники получают все меньше и меньше и сукно им идет дешевле; диаконы же получают половину. Помимо этого содержания, которое идет им от царя, крестьяне привозят также им на дом годовые припасы. Их наделы свободны от налогов. Здешний коломенский протопоп владеет деревней домов во сто, составляющей угодье церкви; произведения ее идут в его пользу; он имеет также большой дом для своего жительства, который, однако, не составляет его собственности, но всякий, кто делается протопопом, получает ту деревню и дом для жилья, ибо они царские.

Когда умер здешний протопоп, один из священников отправился к царю, взяв с собою прошение от общины, что он достоин сана, – отправился для того, чтобы царь назначил его на место покойного.

Когда бывает храмовой праздник собора, то перед обедней совершают освящение воды; протопоп берет часть ее в сосуд и вместе с протодиаконом отправляется к царю и подносит ее в дар ему, а он отдаривает их. Такой у них обычай.

В понедельник, праздник Обрезания, наш владыка патриарх служил в соборе и рукоположил иерея. Перед обедней он совершил водосвятие, при чем от сильного холода вода в сосуде замерзла, быв раньше как кипяток, ибо в эти дни, если совершают освящение воды, то прежде кипятят ее, чтобы она не так скоро замерзла. Когда наш владыка погрузил крест, положив его на пелену, он пристал к ней. Окончив обедню, мы были не в состоянии сложить свои облачения, ибо пальцы у нас свело, и они трескались. При всем том мы стояли с открытой головой, так что сильно пострадали.

В пятницу, канун Крещения, звонили в колокола с утра до выхода нашего от службы вечером. Наш владыка патриарх сошел и прочел молитву над столиком (с чашей воды), по обычаю. Вода, быв кипятком, замерзла, и он с трудом мог разбить лед крестом, когда погружал его, ибо мороз был необычайно силен.

На утро субботы, праздника Крещения, зазвонили в колокола в третьем часу дня и собрались, по обычаю, все бывшие в городе священники и даже деревенские со своими паствами, пришли в собор и облачались. Затем мы облачили нашего владыку патриарха, и они пошли перед нами величественным крестным ходом попарно, неся большие и малые иконы, при чем большие несли двое; диаконы шли с большими крестами, рипидами и фонарями; мы же следовали за ними, пока, выйдя из городских ворот, не пришли к известной реке Москве. Уже вчера была пробита большая яма вроде бассейна – толщина льда в то время была в 5 пядей, – вокруг нее наложили помост из бревен и досок, поверх льда сделали кругом загородку, из предосторожности, чтобы от народной тесноты на льду он не провалился, как это случалось много раз, и положили мостки из досок от берега до ямы. Поперек ямы положили бревно вроде ступеньки, прочно укрепив его, дабы, когда наш владыка патриарх сойдет к воде для ее освящения, он мог опереться об него коленями. Деревенские жители выкопали на реке еще множество ям и стояли около со своими лошадьми. Священники стали в ряд кругом помоста. Для нашего владыки патриарха постлали ковер, на который он стал, и поставили на ковре кресло. Начали службу. Наш владыка прочел, по обычаю, большую молитву; при словах: «и ниспошли, Царю, Человеколюбче, Духа Твоего Святого и освяти воду сию», владыка вставал с кресла и освящал воду своими перстами трижды, так же и во второй раз. При поминовении царей он говорил трижды: «и сохрани, Боже, раба твоего, царя христолюбивого, князя Алексия Михайловича», и трижды благословил народ. Затем, взяв крест, погрузил его три раза в воду, которая замерзала после каждого погружения, так что приходилось разбивать лед медными кувшинами. Когда он погрузил крест в третий раз, все взяли воды в свои сосуды из пробитых ими ям и напоили своих лошадей. Как мы уже упомянули, народ собрался тысячами из деревень, когда услышал, что антохийский патриарх намерен освятить воду. Затем наш владыка патриарх вышел к мосткам и окропил сначала священников, потом вельмож. О удивление! От сильного холода вода замерзала на щетинном кропиле, коим он окроплял, а также на рукавах саккоса и на их одеждах, принимая вид стекла. От чрезмерной стужи бороды и усы у всех мужчин в толпе побелели, ибо дыхание, от них выходившее, тотчас обращалось в лед, который нельзя было сорвать без того, чтобы не вырвать вместе с ним волос. Солнце в это время сияло. Мы не надеялись, что будем в состоянии выйти из дому в этот день, но Бог нам помог, хотя ноги, руки и носы у нас отнялись, несмотря на то, что мы были защищены двойными меховыми муфтами, надетыми на руки, на ногах имели ботики из бараньего меха, а одеты были в несколько меховых шуб. Всего удивительнее, что все московиты, даже священники, оставались с открытыми головами с утра до нашего выхода от обедни вечером. Потом мы пошли назад, при чем наш владыка патриарх окроплял мужчин и женщин направо и налево, пока не вошли в великую церковь. Колокола всех церквей гремели во все время, пока мы шли туда и обратно. Один из священников стоял внизу лестницы и кадил входящим священникам и диаконам, одному за другим, пока не вошел в собор наш владыка патриарх и мы вместе с ним. Священники стояли в ряд в нарфексе, пока наш владыка патриарх не помолился на иконы, которые несли (в ходу). Диакон, направляясь к служащим, говорил ектению: «помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей» и пр. Затем окончили службу. По причине сильной стужи мы не могли служить обедню в соборе, но поднялись в верхнюю церковь, которую натопили с вечера. Здесь мы совершили литургию, за которой наш владыка патриарх рукоположил иерея и диакона. Мы вышли не ранее заката, не помня себя от усталости и холода. В то время, когда мы сидели за столом, зазвонили к вечерне.

Нам рассказывали, что во всей стране московской особенно торжественно справляют только два праздника в году, именно: Богоявление и Вербное Воскресенье, как мы увидели впоследствии. В царственном граде делают огромный помост над этою рекой, ибо она течет подле стены царского дворца (Кремля). Царь и патриарх вместе с архиереями, настоятелями его (патриарха) монастырей и всеми священниками, кои идут попарно в облачениях, выходят из великой церкви большим крестным ходом к Фодали фрата, т.е. Водяным воротам. Царь следует за ними вместе со всеми вельможами своего государства, идя пешком в короне. Когда начнется служба, он обнажает голову, оставаясь так до конца при здешнем сильном холоде. Нам сообщили, что при прежних царях обыкновенно держали над их головой высокий купол, который несли 30 человек, для защиты от холода и снега; но сей благополучный царь, по своей чрезвычайной набожности, не позволяет этого, а остается с открытою головой, говоря, что холод и снег – милость от Бога, может ли кто отвратить их от царя? При погружении патриархом креста в третий раз, бывает большое ликование. Уже раньше прорубается на этой реке множество отверстий, в коих священники тотчас же крестят младенцев и мужчин, ибо этого дня ждут от года до года. Когда патриарх окропит царя и вельмож, последний возвращается в царских санях, обитых красным бархатом внутри и снаружи, с серебряными и золотыми гвоздями, попона лошади из сорока соболей; она идет в подарок конюху. Потом патриарх окропляет священников и присутствующих вельмож и возвращается с крестным ходом в церковь в обедне.

В воскресенье, на второй день Боговления, наш владыка патриарх опять служил и рукоположил иерея и диакона. Они были дети одного священника, который был приходским, а потом сделался монахом в монастыре города, называемого Тула, епархии здешнего епископа. Монастырь – во имя св. Иоанна Крестителя. Этот священник явился к нашему владыке патриарху с прошением от настоятеля и монахов такого содержания, что он был белым священником, а по смерти жены пошел в монахи. Как мы упомянули выше, епископы этой страны имеют обычай не дозволять таком священникам совершать литургию, разве только по прошествии многих лет, дабы они забыла мир с его наслаждениями. Услыхав о прибытии нашего владыки патриарха, послали умолять его дать этому священнику дозволение служить, ибо бывшие у них в монастыре священники умерли в последнее время. Ом дал дозволение, и письмоводитель епархии написал священнику бумагу на их языке с разрешением от нашего владыки патриарха, дабы он взял ее с собою. Мы подписали бумагу и проложили печать. Он взял ее и уехал весьма обрадованный.

Глава XIII. Коломна. – Рассказ о Туле и тамошних железных заводах. Посещение патриарха архиепископом рязанским.

Нам рассказывал этот священник и другие из города Тулы, что он отстоит от Москвы на 180 верст, от Каширы на 120 в., и верст на 500 от рва, который в последнее время царь приказал выкопать на границе татар; по краям этого рва вбиты бревна, между собою перекрещивающиеся, представляя как бы городскую стену; на нем выстроены укрепления и непрерывная линия башен; для охранения его назначены царем тысячи ратников. От него далее до страны татар идут земли опустелые и заброшенные, непроходимые по обилию воды, множеству болот и узости дорог. Священник рассказывал, что эта Тула – город с каменною крепостью, больше и крепче Коломны и составляет проход в страну татар, как Путивль – проход в страну турецкую, что при нынешнем царе открыт превосходный железный рудник в виде нескольких холмов; раньше же в этой стране не было железа, а доставляли его франки на судах. Немецкие франки были первыми, открывшими рудники, и они разрабатывают его ночью и днем, взяв на откуп от царя на том условии, что из каждых десяти кусков им идет один, а царю девять. Они имеют удивительные печи, в кои кладут (руду) по вынутии ее из земли, затем разводят огни. В печи руда плавится, делается как вода и течет из отверстия со всей печи в желоба, выкопанные в земле, с формами для пушек, ядер и иных предметов; в каждом желобе 40, 50 ям (форм) с той и с другой стороны. Когда они наполнятся, вынимают (предмета), даже не употребляя молота, без труда и хлопот. Таким способом ежедневно выделывают тысячи предметов. Множество пушек вывозят зимою на санях и везут на расстояние 1700 верст, в течение около 40 дней, к пристани Архангельск, где море-океан, и продают франкам, которые увозят их в свою страну. Они из чистого железа. Это железо очень дешево, и потому все двери каменных домов, дворцов, церквей, складочных подвалов и створы лавок в городе Москве, равно и все окна, сделаны по большей части из чистого железа. Мы немало дивились на громадность церковных дверей, крепостных и дворцовых ворот. Когда каменный пол патриаршей церкви от времени вытерся, царь послал в Тулу (приказ), и вот наделали больших четырехугольных плит, превосходных, блестящих, как серебро, и замостили ими весь пол церкви и алтарей, даже внизу за дверьми и пороги, как мы увидели впоследствии и опишем в своем месте.

Знай, что многие из умерших в моровую язву, оставляя после себя состояние, завещали его на построение церквей. По этой причине настоятели монастырей являлись к нашему владыке патриарху и брали у него разрешение, после чего настроили много церквей. Наш владыка надевал епитрахиль и омофор и читал молитвы, положенные на основание церкви; они брали от него грамоты на их языке за его подписью и печатью, дабы они служили для них удостоверением.

Когда мы жили в Коломне, к нашему владыке патриарху приехал кир Мисаил, архиепископ Рязани, называемый на их языке «рязанский». Проезжая в Москву, он свернул с дороги на расстояние 40 верст, чтобы посетить нашего владыку. Эта Рязань отстоит от Москвы на 90 верст и на столько же от Коломны. Он прислал заранее известие, и мы, по обыкновению, надели на нашего владыку патриарха мантию. Когда он вошел, имея с собою большую свиту, один из его слуг остался за дверьми держать его посох. Наш владыка, обратившись лицом к иконам, пропел тихим голосом370 «Достойно есть», по принятому в этой стране обычаю, когда один архиерей посещает другого; мы же пропели трижды «Господи помилуй» и «Благослови», после чего владыка, обернувшись, закончил молитву и благословил гостя, который при этом сделал несколько земных поклонов. Всякий раз, как наш владыка спрашивал его о нем и его обстоятельствах, он делал поклон и насилу согласился сесть. После того как наш владыка благословил его, а он поцеловал владыку в голову, они облобызались. Наш владыка расспрашивал его о многих предметах и о его кафедре и епархии. Тот рассказал, что под его властью состоит более тысячи церквей, что его кафедра – Рязань, город весьма большой, построенный из камня, имеющий деревянную крепость, что кафедральная церковь во имя Успения Владычицы. Далее он нам сообщил, что в последнее время, летом, он проповедовал христианство одному народу, не знающему Бога, перенес от него много бед, но убедил и сделал христианами. Он окрестил из них 4400 человек, что было совершено так: он велел раздеться мужчинам и поставил их в реке в штанах, а женщин в рубашках, налил масла, по прочтении молитв крещения, всех их погрузил вместе, и они просветились и восприняли веру с большою любовью. Он соорудил для них церкви, и они стремились к службам ночью и днем.

Затем он встал и со многими поклонами попрощался с нашим владыкой патриархом, который, как вначале, пропел «Достойно есть» и благословил его; он вышел, а мы пошли его провожать. Дойдя до дверей соборной церкви, он отдал посох одному из своих диаконов, сам же пошел и сделал земной поклон на снегу в своей мантии перед иконой, что над дверьми. То же сделал у вторых дверей. Затем он улегся в сани и отправился, окруженный своими боярами, слугами и приближенными, в сопровождении 50 всадников. Верхняя его одежда под мантией была из зеленой узорчатой, рытой камки, с собольим мехом, с длинными узкими рукавами. Такова обычная их одежда. На голове у него был очень большой черный клобук, ниспадающий на глаза, а под ним суконная шапочка с черным мехом.

Глава XIV. Коломна. – Неопределенность положения патриарха и просьбы его о дозволения ехать в Москву. Прибытие драгоманов. Отъезд из Коломны. Зимний путь. Остановка в Выхине. Приезд в Москву.

Возвращаемся. Что касается нашего положения, то мы сильно скорбели по той причине, что время тянулось без пользы. Мы надеялись, что царь возвратится из похода к празднику св. Николая, о чем прошли слухи, но он не приехал. Говорили также, что он прибудет к празднику Рождества, не прибыл, – к празднику Богоявления, но вести никакой. Поэтому мы находились в большом затруднении, недоумении и беспокойстве, а особливо в сильном огорчении от того, что никого не было, кто бы поведал нам об обстоятельствах царя: где он и в каком положении его дела, ибо московиты все, от больших до малых, имеют пятый темперамент, а именно коварство: ни одному чужеземцу ни о каком предмете ничего не сообщают, ни хорошего, ни дурного, так что, когда наш владыка патриарх спрашивал их, от вельмож и священников до простолюдинов, о делах царя, то никто из них ничего не говорил, кроме слова «не знаем», даже дети. С известных, именитых греческих купцов, к нам приезжающих, они также брали клятву, что те не разнесут вестей о них и никогда не изменят государству. Какая это великая строгость! В устах у всех один язык. Как мы узнали, со всех берется клятва на кресте и евангелии и все находятся под страхом патриаршего отлучения, что своих дел не откроют чужеземцам, но если услышат какое-либо известие, возбуждающее подозрение, то донесут о том царю. В то время, когда царь вступает во власть и воссядет на престол, он посылает привести к присяге в том все области и подданных, как мы видели это при вступлении на престол господаря валашского. При таких обстоятельствах мы находились в полном недоумении. Раньше наш владыка патриарх посылал два, три раза письма к министрам, уполномоченным царя, такого содержания, что мы соскучились (ожиданием) и весьма желаем ехать в столицу. Письма пересылались к царю, но ответа на них мы не получали по той причине, что министры были очень заняты делами. Наконец он отправил к ним своего архимандрита с письмами, упрашивал их прислать за нами, чтобы нам жить в столице, пока не вернется царь. Они отправили эти письма в царю, а нас прислали успокоить тем, что мы скоро получим ответ. Главною причиной нашего долговременного пребывания здесь было то, что патриарх отсутствовал из своего кафедрального города, еще не вернувшись в того времени, как удалился от моровой язвы, иначе, если бы он находился там, то не оставил бы нас до сих пор (в Коломне), как бы ни был занят царь, ибо духовные дела зависят от него. Это было к нашему злополучию, так что жизнь нам надоела и душа с телом расставалась. Мы получали положенное нам и нашим спутникам содержание ежемесячно от сборщика налогов с водки, меда и пива. Драгоман, обыкновенно, отправлялся каждый месяц за получением 150 реалов371.

В воскресенье Хананеянки наш владыка патриарх служил также в верхней церкви и посвятил иерея и диакона, равно и на другой день и в воскресенье Закхея служил в ней и посвящал иерея и диакона. В то время как мы совершали литургию, пришла к нам радостная весть чрез двух назначенных для того драгоманов, которые привезли с собою царские сани для путешествия нашего владыки патриарха. То было для нас великою, неописуемою радостью и отрадой. Они привезли с собой бочки меда, вишневой воды разных сортов, икры и разного рода рыбы. С ними пришел воевода города, имея в руках приказ царя отправить нас как можно скорее. По выходе нашего владыки патриарха из церкви, к нему явились оба драгомана и, поклонившись до земли, произнесли титул царя, который есть: «величайший царь и возвеличенный князь, тишайший, высочайший, царь казанский, царь астраханский, царь сибирский, царь новгородский, великий эфенди (господин) псковский и великий князь смоленский». Затем они перечислили все страны и области, которые прежде были независимыми, но покорены царями московскими, как обыкновенно они исчисляют их при всяком случае, о чем будет сказано подробно, пока не дошли до слов: «самодержец Великой и Малой России кланяется твоей святости, блаженнейший, и приглашает тебя в город Москву, дабы ты своим присутствием в нем благословил его престольный град». Тогда наш владыка патриарх, встав на ноги, как обыкновенно он делал из уважения к царю, всякий раз как кто-нибудь являлся к нему от царя или поминали имя царя, помолился Богу за него и сел; потом стал спрашивать их о царе и о его обстоятельствах. Они отвечали: «он намерен, ради твоей святости, приехать скоро в свою столицу, чтобы видеться с тобою, ибо ждет тебя давно, и по этой причине послал гетману Хмелю приказ отправить тебя поскорее». Они сообщили нам также, что он в настоящее время распустил ратников, поместив по всем областям, чтобы многочисленное войско вновь собралось в марте к Смоленску для похода против краля. Воевода приготовил для нас подводы, т.е. арбы, на кои мы нагрузили свои вещи.

Во вторник, 30 январи, наш владыка патриарх пошел, по обыкновению, в собор и совершил в нем царский молебен с водосвятием. Отстояв обедню, мы вышли. Воевода и епископские бояре, поддерживая под руки нашего владыку патриарха, посадили его в царские сани, запряженные четверней, которые конюхи устлали подушками из черной камки, и закрыли его до груди сукном; сукном же были обиты сани и внутри. Воевода и другой боярин, назначенный нам сопутствовать, встали сзади у углов саней, держась за них руками, а прочие бояре кругом, в знак почета и уважения. Посох держал один из вершников, ехавший, по обыкновению, впереди; перед нами шли также отряженные воеводой и боярами стрельцы. Воевода, его подчиненные и бояре проводили нас далеко за город. После того, до самой столицы, оба драгомана и боярин сменялись у углов саней, как в знак почета, так и для того, чтобы сани не опрокидывались при подъемах и спусках.

Мы не переставали таким образом путешествовать с большою быстротою, ибо сани в эту пору несутся быстрее птицы по замерзшим дорогам. Селения следуют беспрестанно друг за другом. Так как дорога была весьма узка, то стрельцы заставляли проезжих отходить в сторону, при чем лошади их, по причине глубины снега, лежавшего на полях, увязали по брюхо. Мы дивились на снег, который покрывал ветви деревьев в лесах, ибо он, примерзая, загибался на ветвях в ту и другую сторону, подобно рубашкам и платкам, вымытым и растянутым для сушки. Мы несколько раз переезжали чрез Москву-реку и чрез многие другие реки, узнавая их только по прорубям, на них пробитым, откуда достают воду при помощи веревок и [бадей]. Наши глаза были ослеплены, ибо поля и деревья – все было бело.

Мы проехали в этот день до вечера около 25 верст и, прибыв в селение, по имени Кусаков (Косякова), ночевали тут, при чем конакджи опередил нас и приготовил помещение. Вставши в среду утром, мы сделали около 55 верст. Проезжая чрез какую-нибудь деревню, мы сходили и останавливались в одном из домов, чтобы дать отдых себе и лошадям. Вечером мы приехали в деревню, по имени Вишино (Выхино), которая отстоит от Москвы не дальше 10 верст. Тут мы остановились, ибо так приказали министры, и один из драгоманов отправился известить их. Мы чувствовали большое утомление, потому что здешние дороги весьма затруднительны по причине подъемов и спусков; сани, словно корабли на Черном море, качались направо и налево. Поэтому драгоманы в утра до вечера держались за сани (владыки), чтобы они не опрокинулись; наши же сани опрокидывались с нами неоднократно. Никто из нас не был в состоянии двигаться пешком, ибо земля была (скользка), как мыло. Мы переночевали в упомянутой деревне на четверг, 1-ое февраля, и на пятницу, праздник Входа (Сретения). Поутру в день Сретения, вставши, мы въехали в город Москву.

* * *

159

Ежегодная подать за право жизни и собственности, обязательная по закону Мохаммеда для всех покоренных мусульманами народов, не принявших ислама.

160

Нусерийскую веру исповедуют ансарии, живущие в Нусерийских горах (Джебель Носайрие) в Верхней Сирии. Это мусульманская секта, сущность вероучения которой недостаточно изучена.

161

Украинская миля равнялась 7, 8 верстам.

162

Как понять слово «малая» миля? В Сирии только одна миля.

163

То есть оказывая ему принятые знаки почтения.

164

Это слово не арабское (вероятно, турецкое ясак), но принятое в арабском языке, значит: стража, караул.

165

Здесь, очевидно, говорится о битве под Жванцем (7 декабря 1653 г.), где польский король Ян Казимир был осажден в своем укрепленном лагере. Измена хана Ислам-Гиран относится к той же битве.

166

Автор, по-видимому, не знал, что Киев по-арабски называется Куяба. Под этим именем Киев был издревле известен восточным писателям.

167

То есть национальный герб.

168

В подлиннике: груш эль-кельбг, «собачий грош (или пиастр)». Сильвестр де-Саси (Journal des Sаrants, 1832) высказывает предположение, что простой народ принимал по ошибке изображенного на монетах льва за собаку и потому называл их «собачьими» грошами.

169

Злот в 30 грошей равнялся 15 коп. сер.

170

Автор, в своем негодовании, сближает иезуитов с езидами, которых он, конечно, считал поклонниками дьявола.

171

Автор смешивает запорожских казаков, о которых здесь идет речь, с донскими.

172

Откуда Павел Алеппский заимствовал этот анекдот о трех братьях, трудно сказать, – быть может, из слышанных, но плохо понятых им рассказов о восстаниях Наливайка, Павлюка и Остраницы.

173

У Бельфура: «учредили свои собственные знамена и начальников».

174

Это произошло в 1620 г. Патр. Феофан, возвращаясь из Москвы, рукоположил в Киеве, по просьбе гетмана Петра Сагайдачного, митрополита и нескольких епископов и таким образом восстановил православную иерархию, расстроенную унией. Сагайдачный с 3000 казаков провожал патриарха до молдавской границы.

175

См. Hammer, Histoire de l’Empire Ottoman, т.8.

176

По рукописи Учебного Отделения; по нашей: «просили их с ласкательствами».

177

В Коране? .

178

То есть к запорожцам.

179

В обеих рукописях сказано: «испугались». Вероятно, это ошибка.

180

Под этим именем автор, очевидно, разумеет селение, имеющее базарную площадь с лавками.

181

Здесь имеется следующая вставка: «знай, что во всех этих странах всегда бывает протопоп, который занимает первое место между священниками при возглашении и прочем».

182

Едва ли в Малороссии употреблялось это венгерское название, которое автор слыхал в Молдовалахии.

183

Автор имеет при этом в виду, по всей вероятности, главный город друзов Дейр эль-Камар (близ Бейрута). Местоположение его в высшей степени живописно: дома построены на крутых скатах и над ними высятся громадные скалы; но всего замечательнее его сады, устроенные на уступах, – истинное чудо трудолюбия и терпения.

184

Так по нашей рукописи. В английском переводе: «кто не приходит"…

185

Хан (постоялый двор) Туман в трехчасовом расстоянии к юго-востоку от Алеппо; в настоящее время в развалинах.

186

Вероятно, палисад, или тын.

187

Павел называет Хмельницкого везде Хмелем (собственно Ихмиль, по свойству арабского произношения). Так же он постоянно именуется в хронике о восстаниях казаков, на древнееврейском языке, автором которой был современник Хмельницкого, заславский еврей Натан Моисеев Ганновер. Эта хроника издана в 1895 г. в немецком переводе доктором Манделькерном в Лейпциге. Нужно думать, что Хмель было настоящей малорусской фамилией знаменитого гетмана, переделанной потом на польский лад в Хмельницкий.

188

Название какого-то вьющегося растения. По мнению Сильвестра де-Саси, это то же, что лебляб, phaseolus niger.

189

В рукописи (лондонской) стоит вероятно слово фариза. Но этим словом автор несомненно называет рожь, а не овес.

190

Перед великим постом.

191

Описываемая церковь была, вероятно, раньше польским костелом, и потому в ней имелся орган. Но довольно странно, что он употреблялся и при православном богослужении, как видно из слов автора.

192

В подлиннике: «после чтения».

193

Поверенный в делах.

194

Сильвестр де-Саси (Journal des Savants 1832) полагает, что фариза есть искаженное русское слово просо. Но из описания этого растения, которое впоследствии дает автор, почти несомненно явствует, что этим именем он называет рожь.

195

Джебель Семан в Верхней Сирии. У подошвы ее находятся развалины Калаат Семан: они лежат на скале, вершина которой искусственно выровнена, и заключают остатки стен и дворца, соединенного крытым ходом с церковью, довольно хорошо сохранившейся. По преданию она была посвящена св. Симеону Столпнику.

196

Маара – большое селение также в Верхней Сирии, к югу от Алеппо. Близ него есть развалины древних городов.

197

По подлиннику неясно, находился ли сад внутри стены, или снаружи.

198

Слово румынское, то же, что итальянское carrozza, экипаж, карета.

199

По петербургской рукописи: «вода этой страны действует так, что ни одна женщина не остается бесплодной».

200

В подлиннике: райя. Называя их так, Павел, конечно, полагал, что они, подобно турецким райям (подданные-немусульмане), не несли военной службы.

201

Эта миля равняется 7–8 верстам.

202

В Подольской губернии.

203

Пропуск в рукописи.

204

То есть «царский», по мнению автора.

205

Печерского, в бытность в котором автор, очевидно, писал эти строки.

206

Автор приравнивает иезуитов к езидам, которые считаются поклонниками дьявола.

207

Хелештеу – рыбный садок. Автор слыхал это венгерское название в Молдавии.

208

В то время архимандритом был Иосиф Тризна.

209

В тексте: «со шляпой».

210

Слово «царский» автор часто употребляет в смысле «великолепный».

211

В подлиннике «знаки». Это так называемые скрижали и источники (слово в печатном тексте неразборчиво – Thietmar. 2011).

212

Очень тонкие сухие лепешки, употребительные на Востоке.

213

Название растения. Автор, по всей вероятности, описывает смородину.

214

Все это описание пропущено английским переводчиком и по этой, несомненно, причине протоиерей Лебединцев в своей статье «Киево-Печерская лавра в ее прошедшем и нынешнем состоянии» (Киевская Старина, 1886), заимствуя у Павла Алеппского (по английскому переводу) все, касающееся этой обители, замечает, что, будто бы, «ни внешний, ни внутренний вид великой церкви не описаны диаконом Павлом». На самом деле это описание – и, как увидит читатель, довольно подробное – оказалось в арабском подлиннике. Ввиду интереса, который оно представляет, будучи единственно обстоятельным описанием печерской церкви до пожара 1718 г., совершенно видоизменившего ее и извне и внутри, считаем нелишним напомнить вкратце историю этого древнейшего памятника нашего церковного зодчества. Построенная в период от 1073 по 1089 год, она, по-видимому, мало уступала Софийскому собору: это была «небеси подобная церковь», как называет ее летописец. Первоначально великая печерская церковь имела форму прямоугольника с тремя апсидами, длиною в 16, шириною в 11 сажен. Купол был один. На северо-западном углу здания была устроена башня с внутренней каменной лестницей, которая вела на хоры. В конце главного алтаря была изображена мозаикой Богоматерь, а в дне купола, так же мозаикой, Спаситель. Стены церкви были украшены фресками. Пол был выстлан плитами красного шифера. Во время нашествия Батыя Киево-Печерская лавра испытала общую участь города: она была разорена. Но полное запустение этой обители не было продолжительно, судя по немногим историческим свидетельствам о состоянии ее в XIV и XV столетиях. Впрочем, в особенно благоустроенный вид она была приведена лишь в 1470 году усердием киевского князя Симеона Олельковича; тогда была возобновлена великая печерская церковь, украшена стенным писанием и снабжена богатой утварью. Отстояв свою независимость от покушений униатских киевских митрополитов, Печерская обитель в начале XVII века с титулом лавры начинает свою просветительную деятельность в защиту православия: в ней учреждается ученое братство и заводится типография. Около того же времени, при митрополите Петре Могиле, возобновлена древняя фресковая живопись великой церкви. Как видно по описанию Павла Алеппского, великая церковь в половине XVII века, еще сохраняла отчасти свой первоначальный объем и некоторые из древних украшений: были целы мозаичные изображения в апсиде главного алтаря, разноцветные мраморные полы и барельефы, вероятно, также современные основанию храма.

215

Так автор называет, вероятно, двускатную или четырехскатную кровлю.

216

Остатки, вероятно, этих самых барельефов, уцелевшие от пожара 1718 г., ныне вделаны в стену лаврской типографии, над входом.

217

Автор описывает, вероятно, гробницу князя Константина Острожского.

218

Красный шифер.

219

Кинтар содержит 100 ритлов, или 15 пуд. 25 ф.

220

Преп. Иулиания дева, княжна Ольшанская. Мощи ее сгорели в пожаре 1718 года и остатки, сложенные в гробе, поставлены в Антониевой пещере.

221

Место это нами передано слово в слово.

222

Агрест, крыжовник.

223

Петр Могила.

224

Один из трех минаретов Большой мечети, вышиной около 80 метров.

225

Этот колокол, весом в 200 пудов, называется Балык и доселе висит на лаврской колокольне.

226

Кинтар = 15 пуд. 25 ф.

227

Иоанн Многострадальный.

228

Преподобные Иоанн и Феофил.

229

12 братьев, первых каменоздателей великой Печерской церкви. Имена их неизвестны.

230

Автор говорит о Дальних пещерах.

231

Вероятно, ошибка переписчика. В купине явился Моисею сам Господь.

232

Вероятно, свв. Леонтий и Геронтий.

233

Преп. Феофил, архиепископ новгородский, современник Иоанна III и Марфы посадницы, удалившийся в Киев после заточения в Чудовом монастыре.

234

Ритл равняется 6 1/4 фунтам.

235

По Петерб. рукописи. В нашей ошибочно: «малую».

236

В тексте греческое слово с арабским окончанием: просомият.

237

В подлиннике: «царских».

238

По тексту лондонской арабской рукописи, приведенному в английском переводе в примечании.

239

Так по нашей рукописи. По петербургской: «ценных».

240

(3 1/2 фунта.)

241

Это «и» кажется лишним, потому что сам автор отождествляет землю казаков с Малою Россией.

242

В Эмессе (Хомсе) изготовляются лучшие ступки из особого медного сплава.

243

Это заглавие находится в арабском подлиннике.

244

События, о которых рассказывает автор, настолько хорошо известны, что нет надобности исправлять его грубые ошибки.

245

Кашидьяри – название дьявола. По объяснению, которое дает в другом месте Павел Алеппский, оно соответствует еврейскому Habel habalim «суета сует».

246

В рукописи эта фраза не докончена.

247

В подлиннике: «Божественного Погребения».

248

О третьем алтаре Павел не говорит.

249

Теперь этой иконы в соборе нет, и о подобном изображении св. Софии не упоминается в статье Д.Г. Филимонова: София, Премудрость Божия (Вестн. Общ. древнерус. искусства, 1871). Нужно думать, что ни одной такой иконы не уцелело.

250

В Эмессе (ныне Хомс) существует поверье, что св. Илиан является по ночам больным, ударяя в ступу, и исцеляет их. В этом городе занимаются изготовлением медных ступок.

251

Так автор называет, вероятно, двускатную или четырехскатную кровлю.

252

В подлиннике: «в шляпе».

253

В подлиннике: «башня весов», а может быть (по другому чтению) «башня куполов».

254

Отсюда до красной строки пропуск в английском переводе.

255

Имя Сатаны.

256

Автор описывает Братский монастырь. По мнению покойного М.А. Максимовича («Объяснительные параграфы о Киеве») Богоявленская церковь в нем была построена гетманом Сагайдачным, который пожертвовал все свое состояние на восстановление братства и школы после пожара 1614 года, и потому весьма возможно, что монастырь назывался в то время, в честь храмоздателя, монастырем Сагайдачного.

257

В подлиннике: «из кедров».

258

Т.е. до реки Сейма.

259

Здесь идет речь, несомненно, об Иеремии Вишневецком, самом деятельном и отважном предводителе поляков в войне с Хмельницким. Он, однако, не был убит, как рассказывает Павел, а умер естественной смертью в 1651 г.

260

Этот монастырь был основан в начале XVII ст. на острове р. Удая, издавна называвшемся Густынью, тремя иноками Межигорского монастыря. В 1787 году он был упразднен, но в 1848 году восстановлен, с возведением в степень 3-го класса. Он издревле славился чудотворною иконой Божией Матери и пребыванием в нем св. Димитрия Ростовского (см. Материалы для истор.-топогр. Описания монастырей Рос. Империи, Зверинского).

261

В котором остановился патриарх в Прилуках.

262

То есть роскошных.

263

Сообщение Павла Алеппского о щедром пожертвовании, сделанном господарем Василием на возобновление Густынской обители, находит себе подтверждение в свидетельстве «Летописца Густынского монастыря», составленного иеромонахом его, Михаилом Лосицким, в 1670 г. и обнародованного покойным О.М.Водянским в Чтениях в Императ. Обществе Истории и Древностей Российских № 8, 1848 г. О пожертвовании же царя Алексия Михайловича в этом Летописце не упоминается. Вот что в нем сказано: «Посла отец (игумен) ко благочестивому государю Иоано (по Павлу Аллепскому, перед именем господаря всегда ставится как титул «Иоано») Василию воеводе Молдовлахийскому, моляще его, да ущедрит милостыню обитель святую, и молитвами Пресвятыя Девы Богородица, таже и блаженного нашего отца, вложи Бог в сердце благоверному государю милость и любовь ко святой обители и дал милостыню потребную не токмо пенязьми, но и апператами, и инда вся нужная…».

264

Автор уже не раз, желая похвалить живопись в той или другой церкви, уподобляет ее критской, как мы переводим стоящее в подлиннике слово икритош. Остров Крит, как известно, весьма долгое время (с 1204 по 1669 г.) принадлежал венецианцам, и можно думать, что под их влиянием тамошняя церковная живопись греков отступила от византийских образцов и приблизилась к итальянской. Несомненно, иконы такого письма попадали на родину автора, в Сирию, и он имел случай видать их.

265

Так Павел называет, по всей вероятности, икону Божией Матери, получившую в России название Знамения. Что касается имени Платитера (пространнее), то оно, может быть, заимствовано из слов церковной песни: «чрево Твое пространнее небес содела!» Таково наше предположение, но протоиерей Тихомиров в своей книге «Сказание о Новгородской чудотворной иконе Знамения Богоматери» замечает, что древнее греческое название этой иконы, вероятно, было Одигитрия (Путеводительница) по сходству с изображением Лиддской Богоматери, носившей такое же название в Лиде.

266

Во всех церквах Востока стоят на клиросах подобные шкапчики; внутри их хранятся церковные книги, которые во время службы вынимают и кладут наверху их, но читают книги, обыкновенно, держа их в руках.

267

Вероятно, ошибка. Нужно думать, судя по современному порядку, что каждый дьякон кадил с одной стороны.

268

В тексте употреблено слово бурголь. Это мелкая крупа из толченой пшеницы, предварительно сваренной и высушенной. Каша из нее всюду в большом употреблении на Востоке, особенно в деревнях.

269

По точному переводу стоящего в тексте слова аль-китаб.

270

В обеих здешних рукописях вместо лагоати «клобуки» стоит лулу «жемчуг». Предполагаем ошибку переписчиков (ибо эти слова немного сходны по начертанию), основываясь на английском переводе, где употреблено слово «cowls».

271

Вероятно, стрельцы.

272

Слово «царский» употреблено здесь, вероятно, в смысле «роскошный».

273

В подлиннике это отчество выражено в одном месте алексийе, в другом алексеиж.

274

В английском переводе за этим следует: «значение Алексио (Алексеев, Алексеевич) – объясняя его далее – имеет отношение к рождению и семейству, и это имя, сопровождая первое, равнозначуще Никита, сын Алексея. Таков обычай по всей этой стране московской, что не зовут никого, ни царя, ни подданного, ни великого, ни малого, ни богатого, ни бедного одним именем, данным ему при крещении; но царя они называют Алексей Михаиловици (Михайлович), а его первого министра Иван Васили (Васильевич), с прибавлением отчества, и таким образом зовут всякого, как мы ясно об этом были осведомлены из их собственных уст».

275

Около 2 ч. пополудни.

276

За 3 часа до заката солнца.

277

Добавлено по английскому переводу.

278

То есть к мусульманству и его языкам.

279

Мы оставляем без перевода это слов, употребленное в подлиннике (где оно написано арабскими буквами); но в этом и подобных местах оно, очевидно, значит: киот, божница.

280

Дом важного или должностного лица.

281

В Путивле замечательны остатки древнего укрепления, известного под именем городка. Собственно городком называется утесистый холм среди города между pp. Сеймом и Путивлькою, укрепленный высоким валом и рвом с северной и южной сторон. С ним не очень давно соединился другой высокий вал с 3 воротами, которые вели в эту ограду; со стороны площади была деревянная башня, а к речке Путивльке – тайник. (См. Географ.-статаст. словарь Росс. Империи, П.Семенова, Т.IV, вып.1)

282

Перечисление церквей пропущено в английском переводе.

283

Седнайский женский монастырь в Сирии, близ Дамаска.

284

В Истории канонизации святых русской церкви проф. Голубинского (1894) упоминается о двух Паисиях: Угличском, основателе Покровского Паисиева монастыря близ Углича, и галичском, игумене и устроителе Успенского Паисиева монастыря близ Галича; но ни о том, ни о другом не упоминается, чтобы они назывались милосердными. Что может значить слово халиба, (можно читать также: хлеба или хлиба), трудно сказать; если оно означает слово «хлеб», то не стоит ли это прозвище в такой же связи с милосердием как прозвание «калита» (мешок с деньгами», данное великому князю Иоанну Данииловичу. Быть может, св. Паисий раздавал бедным хлеб, как Иоанн Калита деньги.

285

Для сравнения приведем сведения о церквах и монастырях Путивля из географическо-статистического словаря Российской империи, П.Семенова (т.IV вып.1): в 1779 г., когда Путивль был сделан уездным городом Курского наместничества, в нем было 19 церквей, из коих три каменных, и мужской Молчанский монастырь. В 1865 г. в городе оставалось 11 церквей (из них 9 каменных) и тот же монастырь. В древности здесь был еще Спасский монастырь, существовавший в XIII веке в крепости, но неизвестно когда основанный и упраздненный. В нем был похоронен путивльский князь Всеволод Игоревич; надгробная плита его видна и до настоящего времени. Кроме того, около города существовал другой монастырь – Духов мужской с 2 церквами; когда он основан и упразднен, неизвестно, но в 1677 году он еще не существовал.

286

Это слово написано в тексте по-русски (но, конечно, арабскими буквами), и потому сопровождается пояснением.

287

В английском переводе за этим следует: «у всех них, как у мужчин и женщин, так и у детей, висели на шее кресты из серебра или другого металла».

288

В тексте: Алексиосфитзи. Окончание фитзи есть, очевидно, не что иное как вич. Но возможно допустить, что упоминалось слово «цесаревич», от которого Павел сохранил только окончание, на что указывает приводимое им вслед за этим пояснение: «фитзи у них значить: царский сын».

289

Молчанский монастырь. Первоначально был основан в 20 верстах от города и существовал там до 1593 г., когда татары разорив его принудили монахов поселиться в самой крепости, где находились принадлежащие им церкви. В главной церкви этого монастыря есть чудотворная икона Жировицкой Богоматери с польской надписью.

290

По синодику Молчанской обители, епископ Неофит.

291

В подлиннике: «образа плата».

292

В английском переводе первые названы испанскими талерами, а вторые венецианскими.

293

Так Павел называет польские гроши.

294

В английском переводе здесь есть небольшая разница с нашим текстом, именно: «второму келарю пять, драгоману шесть и одиннадцати служителям по три».

295

В параллель к этому замечанию автора, мы укажем на автокефального архиепископа кипрского, который и по настоящее время подписывается только красными чернилами, в силу привилегии, дарованной ему одним из византийских императоров.

296

Дополнено по английскому переводу.

297

На Востоке пашут и на коровах.

298

Правильно: вриза, что значит по-гречески: рожь.

299

31 1/4 фунт.

300

Здесь впервые употреблено слово руси, русский. Обыкновенно же автор употребляет слово москоф.

301

Вероятно, капуста.

302

Автор говорит, вероятно, о браге. Буза, как известно, приготовляется из мелкого проса, называемого по-татарски кунак.

303

Дополнено по английскому переводу.

304

В арабском тексте: эрз, кедр. Автор, очевидно, смешивает сосну с кедром, который сплошными лесами встречается только в северо-восточной России.

305

Celtis australis? В арабском тексте: мейс.

306

В подлиннике: каголид, что значит: то, за что везут (экипаж).

307

В тексте употреблено турецкое слово чарук; поэтому автор прибавляет пояснение.

308

Этим словом автор называет, вероятно, изразчатые печи, служащие только для нагревания комнат. Оно употреблено им впервые при описании домов в Молдавии.

309

Верхняя одежда вроде плаща.

310

Т.е. глава на трибуне.

311

Ратл равен 6 1/4 фунтам.

312

Поговорка.

313

Приходский священник.

314

Со времени завоевания Сирии султаном Селимом I, курдская фамилия Джанбулад («сталь души» по-персидски) владела на ленных правах санджаком Келиз недалеко от Алеппо. В начале XVII в. Хусейн Джанбулад был сделан губернатором Алеппо. Когда он был умерщвлен турецким военачальником во время похода в Персию (в 1605 г.), его брат Али Джанбулад, мстя за его смерть, поднял восстание против Турции, разграбил Дамаск и объявил себя независимым от Порты. (См. Hammer, Histoire de l’Empire Ottom. т.8 кн.XLIII). На это событие, несомненно, намекает Павел Алеппский. О Джемблатах, как о партии среди друзов в Ливане, возникшей в начале XVII в., упоминает Базили в своей книге: Сирия и Палестина, но имеют ли эти Джемблаты какую-нибудь связь с фамилией Джанбулад, из его книги не видно.

315

Об этих патриархах и о Георгии, сыне Самора, который, очевидно, был весьма важным лицом христианской общины Дамаска, Павел Алеппский рассказывает в своей хронике антиохийских патриархов. (См. перевод ее в моей статье: К истории антиохийских патриархов, помещенной в Сообщениях Импер. Прав. Палестинского Общества, декабрь, 1896 г.).

316

В 1616 году.

317

То есть собор в Кашире.

318

Весь этот эпизод об обрусевшем арабе пропущен почему-то в здешних рукописях и потому взят нами из английского перевода. Примечания к нему принадлежат нам. Павел, к сожалению, не называет имени своего земляка; но несомненно, что это не был стольник Даудов, как полагает г. Аболенский, автор статьи: Московское государство при царе Алексее Михайловиче и патриархе Никоне, по запискам Павла Алеппского. Из сведений о Даудове, опубликованных в Летописи занятий археографической комиссии (вып. V), на которые ссылается г. Аболенский, с полною очевидностью вытекает, что земляк Павла и стольник Даудов два совершенно разных лица. Последний, по всей вероятности, был армянин, родился в Персии в 1620 г. и выехал в Россию вместе с русским посольством.

319

По английскому переводу. В наших рукописях, очевидно, ошибочно: «то есть более 40 миль пути».

320

По-видимому, искаженное русское слово.

321

Разумеется, в иконостасе, у царских ворот.

322

Павел Коломенский, известный противник нововведений патриарха Никона.

323

Арабское название реки Оронда, «непослушная», ибо течет не прямо к морю, как все реки Сирии, а сначала удаляется от него.

324

По петербургской рукописи: мученицы Анисии.

325

Описание церквей до сего места выпущено в английском переводе.

326

В тексте: пиастрами (гуруш) и динарами.

327

Наверно, эти слюдяные рамы были постоянно вставлены в окна, а не ставились лишь на день, как говорит автор, хотя непонятно, как он мог впасть в такую ошибку, прожив в Коломне всю осень и большую часть зимы.

328

Т.е. приказа, канцелярии, где епископ занимается делами и творит суд и расправу.

329

Вероятно, Павлом Коломенским.

330

В календаре Рубана на 1776 г. (выписка из него в Чтениях в Общ. любит. дух. просвещ., сент. 1878) сказано: «в оном городе (Коломне) ныне церквей каменных соборных 3, в архиерейском доме 2, при коих церквей 6, приходски церквей каменных 15, деревянных 3. В том же городе трое каменных ворот с башнями, кои именуются: Спасские, Богоявленские и Косые».

331

Еще во второй половине прошлого столетия, как видно из календаря Рубана на 1776 г., базар в Коломне бывал по тем же дням.

332

В тексте: динар. Автор выше (кн.V, гл.10) замечает, что «русские называют динар рублем».

333

В тексте: аль-мухит (арабское название океана).

334

Собор, за которым последовали низложение и ссылка Павла Коломенского, был созван в марте или апреле 1654 г. в царских палатах и происходил в присутствии царя. (См. Ист. Русск. Церкви митр. Макария, т.XII, стр. 139–146). Что же касается грамоты к патр. Парфению, то она была отправлена еще предшественником Никона, патриархом Иосифом, и, по получении ответа, им же был созван собор (См. там же, стр.114), Очевидно, Павел Алеппский смешал эти два собора.

335

В тексте: «протопопу священников и великой церкви». На Востоке может быть только один протопоп, и именно старший из священников по времени рукоположения. Они именуются протопопами и в том случае, когда не получили на то особого посвящения.

336

То есть, за 3 часа до заката солнца.

337

Или спутниками. Павел Алеппский разумеет, вероятно, греческих архимандритов, которые им сопутствовали.

338

То есть, 7 часов до заката солнца.

339

В подлиннике: «поддерживали его полы».

340

В английском переводе: «фонари на шестах».

341

«В переводе на арабский», прибавлено в тексте. Слова эти мы опускаем, как не имеющие смысла в русском переводе.

342

За 4 часа до заката солнца.

343

В тексте прибавлено: «по-арабски это значит».

344

В подлиннике: «самодержце ключей».

345

В тексте: пророчества. Так называют всякое чтение из книг Ветхого завета.

346

Т.е. такая же правительственная монета, как и та, которая ходит в Турции и чеканится оттоманским правительством.

347

За 9 часов до заката солнца.

348

«И упокоение», прибавлено в тексте.

349

Слова эти написаны в тексте по-русски, но переведены по-арабски почемуто: «Слава в вышних Богу».

350

Если сделать в тексте небольшое исправление, выпустив союз «или», то место это следует передать так: При (возглашении) ектении дьяконом, священники отворяют и пр.

351

Предполагая ошибку в арабском тексте, делаем небольшое исправление.

352

В тексте написано по-русски.

353

Все эти подробности, сообщаемые архидиаконом, о русских церковных обрядах и о русской набожности выпущены в английском переводе.

354

Отсюда и до конца главы пропуск в английском переводе.

355

Дополнено по английскому переводу.

356

В английском переводе: зуб.

357

В рукописях ошибочно: 7173, а в английском переводе: 7136.

358

Соловьев (Ист. России, т.Х), перечисляя количество жертв моровой язвы в разных городах, почему-то не упомянул о Коломне.

359

По английскому переводу. В здешних рукописях вместо этого, очевидно, ошибочно: «из земли казаков».

360

В подлиннике: «при дверях (баб) патриарха».

361

Собственно, так назывались арабы-единобожники, предшествовавшие исламу; ханифийство есть до-магометанское мусульманство. Но название это употреблялось и в значении «мусульмане», каковое имеет, несомненно, и здесь.

362

Выше (кн.V гл.Х) автор упомянул, что реал стоит 50 коп.

363

Слова эти написаны в тексте по-русски (арабскими буквами).

364

В английском переводе: при девятой.

365

11 ч. утра.

366

Первопрестольный. Странным образом название это отнесено автором не к кафедре, а к самому митрополиту. Жизнь митр. Петра настолько известна, что не находим нужным указывать на грубые ошибки автора.

367

Если Рождество Христово случится в воскресенье или в понедельник (последнее именно и было в 1654 г.), то царские часы поются в предыдущую пятницу.

368

Слова в скобках взяты из английского перевода. Они необходимы для смысла, но почему-то пропущены в обеих наших рукописях.

369

Верхнее платье из сукна или шерсти.

370

В арабском подлиннике здесь, как и в других аналогичных местах, сказано: «пропел втайне», но как видно из следующих слов, патриарх пел не про себя, а так, что его могли слышать.

371

Как выше замечает автор, реал стоил 50 коп.


Источник: Павел Алеппский (архидиакон; XVII в.). Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским (по рукописи Московского главного архива М-ва иностранных дел) / пер. с араб. Г. Муркоса. - Москва: О-во истории и древностей российских при Московском ун-те, вып. 1: От Алеппо до земли казаков. - 1896. - 245 с.

Комментарии для сайта Cackle