архидиакон Павел Алеппский

Источник

Выпуск 4. Москва, Новгород и путь от Москвы до Днестра

От переводчика

Предлагаемым четвертым выпуском нашего перевода оканчивается путешествие патриарха Макария собственно по России и начинается обратный путь его на родину в Алеппо.

Глядя на чрезвычайное разнообразие и богатство материала этого памятника (не говоря уже о своеобразном характере его и сочувственном, местами даже восторженном, отношении автора ко всему им виденному, слышанному и пережитому в России), невольно приходит на мысль, почему этот памятник, должен быть, казалось, иметь широкое распространение, оставался до сих пор мало или почти никому неизвестным, даже историкам и специалистам по разным отраслям исторической науки: археологии, иконографии, этнографии и пр., почему, обладая тремя списками519 этого памятника, имея его, как выразился один почтенный рецензент, «под носом», никто не взялся за перевод и издание его, хотя бы с английского (разумеется, с некоторыми исправлениями слишком очевидных ошибок английского переводчика). В Московском Архиве Министерства Иностранных Дел имеется почти дословный рукописный перевод его с английского, но и он не был издан, равно как и все, начинавшие перевод и издание этого памятника с английского, напр. о. Благово, остановились в самом начале своего труда.

Нам кажется, что на это существуют три причины: во-первых, некоторое предубеждение против восточного писателя и притом духовного лица; во-вторых, то обстоятельство, что памятник, при своем громадном объеме (более 1000 страниц), изобилует описями церквей и церковных служб, вследствие чего многие, начав читать его и встретив эти многочисленные и длинные описания, охладевали к нему и бросали его, хотя среди этих описаний разбросано множество ценных заметок бытовых, исторических и иных.

По-видимому, они разделяли высказанное отцом Благово в его предисловии к начатому им переводу мнение, что записки Павла Алеппского могут представлять интерес только для лиц монашествующих и любителей церковных служб и церковного благолепия. Третья причина, которая, несомненно, и останавливала в самом начале попытки перевести этот памятник с английского, – изобилие курьезов и несообразностей, допущенных английским переводчиком и иногда искажающих смысл подлинника. Сначала мы думали было собрать наиболее крупные из них и представить их в приложении к своему переводу, но потом, в виду их множества и существования рукописного перевода в Архиве Мин. Ин. Дел, мы отказались от своего намерения, тем более, что в напечатанной нами статье в Сборник Χαριστήρια (ошибочно названном в предисловии к 1-ому выпуску Συμμικτά, так как Сборник в то время еще печатался и предполагалось дать ему такое название) приведено около сорока примеров из одного лишь первого выпуска и десять из них в предисловии.

В настоящем выпуске Павел Алеппский доканчивает интересную историю отливки огромного колокола520. По этому поводу считаем нужным сделать некоторые замечания.

На царь-колоколе, находящемся в московском Кремле, имеются, как известно, три надписи: из них первая гласит следующее: «Блаженной и вечнодостойной памяти великого государя царя и великого князя Алексия Михайловича всея великие и малые и белые России самодержца повелением, к новособорной церкви Пречистой Богородицы честного и славного её Успения, слит был великий колокол, восемь тысяч пудов меди в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, от Рождества же но плоти Бога Слова 1654 года; а из места сего благовестить начал в лето мироздания 7176, Христова же Рождества 1668 и благовестил до лета мироздания 7208, Рождества Господня 1701 года, в которое месяца июня 19 дня, от великого в кремле бывшего пожара поврежден; до 7239 лета от начала мира а от Христова в мире Рождества 1731 пребыл безгласен».

Эта надпись была до сих пор единственным источником для истории предшественника царь-колокола; по крайней мере, ее повторяют неизменно все, писавшие о наших колоколах (Мартынов – «Московские колокола», Пыляев – «Исторические колокола», Рыбаков – «О церковном звоне в России» и др.), невидимому, вполне полагаясь на её достоверность.

Сведения, сообщаемые Павлом Алеппским, который был очевидцем всей работы по отливке и поднятию колокола с начала до конца, представляют историю его, как может видеть читатель, в совершенно новом виде. Они подтверждают известия вышеприведенной надписи лишь в том, что в 1654 г. действительно был отлит в Москве колокол в 8000 пудов, по в дальнейшем с нею расходятся. По словам Павла Алеппского, этот колокол, отлитый русским мастером, вскоре же от сильного звона раскололся и был спущен. Далее он подробно, как очевидец, рассказывает об отливке из обломков этого колокола другого, еще большего, и тоже русским мастером. Подготовительные работы начались в первых числах февраля и продолжались в течение лета и части осени. Колокол был отлит, вероятно, в начале октября521. Работы, под конец, велись очень спешно, под непосредственным наблюдением патриарха Никона, которому, очевидно, хотелось звоном в эту невиданную громаду меди достойно встретить царя при возвращении его из победоносного похода против поляков. И действительно, к его прибытию колокол был поднят и повешен над литейною ямой, на деревянных столбах, возле Ивановской колокольни. На лицевой стороне колокола, обращенной к Успенскому собору, находилось изображение царя и царицы, на задней – патриарха И Никона. В первый раз в колокол стали звонить 9 декабря, накануне въезда царя в столицу.

Павел Алеппский сообщает также размеры и вес этого колокола. Окружность его – 11 брасс, т. е. 64 фута (окружность царь-колокола – 60 ф. 9 д.). Толщина края – один брасс, т. е. 5 ф. 9 д., величина слишком большая; но надо полагать, что автор измерял толщину по скошенному краю колокола, отчего она, естественно, вышла больше настоящей (хотя, все таки, слишком велика)522. Вес колокола – 12000 пудов, а стоимость его, как он слышал от мастера и как сообщил патриарх Никон его отцу, 50000 рублей. Язык весил 250 пудов и был толщиною в обхват. Звонили в колокол сто человек.

Чрез шесть лет после Павла Алеппского был в Москве барон Мейбрберг и сообщает о том же колоколе следующее: «в Кремле мы видели лежащий на земле медный колокол удивительной величины, да и произведение русского художника, что еще удивительнее523. Этот колокол, по своей величине, выше Эрфуртского, и даже Пекинского в Китайском царстве.... Русский колокол вышиною 19 футов, шириною в отверстии 18 ф., в окружности 64 ф., а толщиной 2 ф.; язык его длиною 14 ф. На отлитие этого колокола пошло 440000 фунтов меди, угару из них было 120000 фунтов, а все остающееся затем количество металла было действительно употреблено на эту громаду.... Здесь речь идет о колоколе, вылитом в 1653 г., в царствование Алексия: он лежит еще на земле и ждет художника, который бы поднял его».

Мы не имеем никакого основания сомневаться в правдивости обоих путешественников. Но один из них говорит, что колокол был поднять тотчас по отливке и что в него звонили, а другой видел, несомненно, тот же колокол (судя но приложенному им рисунку) лежащим на земле. Нам думается, что это противоречие только кажущееся и что показания обоих путешественников легко примирить524. Мы представляем себе историю этого колокола в таком виде. Колокол был отлит в 1655 г. из обломков другого, в 8000 н., сделанного за год перед тем. Тотчас же после отливки он был поднят и повешен на незначительной высоте, всего в рост человека, над литейною ямой (которая, конечно, была тогда же засыпана). Висел он, надо думать, недолго: в промежуток от 1655 г. до 1661 г. он или был спущен, по ненадежности постройки, быть может, временной, на которой висел, или же сам сорвался, но, упав с небольшой высоты на рыхлую землю, не потерпел никаких повреждений. Разные причины, каковыми могли быть: затруднительное финансовое положение после первой польской войны, раздор царя с патриархом Никоном, вторая, не совсем удачная, война с Польшей, отсрочили вторичное поднятие колокола до 1668 года. Эту дату, означенную на царь-колоколе, можно считать верной; по крайней мере, голландец Стрюйс., бывший в Москве в 1609 г. настал колокол уже висящим525. Равным образом Кольбергер в 1074 г. и Таннер в 1078 видели его висевшим на особенных деревянных подмостках, близ колокольни Ивана, Великого («спереди башни», как говорит Таннер)526. В большой пожар 1701 года этот колокол-великан сорвался и разбился. Спросят: почему вкрались ошибки в надпись на теперешнем царь-колоколе? Припомним, что надпись составлена спустя 80 лет по отливке первого колокола, и составлена, вероятно, по преданию, без справок с архивными документами; а предание легко могло смешать оба колокола, отлитые в такой короткий промежуток времени – двух лет. Для полного выяснения истории предшественника царь-колокола было бы весьма желательно отыскать о нем данные в наших архивных документах.

Путешествие

Антиохийского патриарха Макария в Россию.

Книга X. Москва и Троице-Сергиев монастырь

Глава I. Москва. Вскрытие и разлив Москвы-реки. Мосты. Москворецкий мост. Торговые ряды. Лавочные мальчики. Базары

В марте месяце день и ночь сравнялись; только после 10-го день начал прибавляться, так что на Пасхе, которая была 15 апреля, день стал в 151/2 часов, а ночь в 8 1/2. На Пасхе же лед на реках растаял, и мы пошли смотреть реку Москву, протекающую под Кремлем и чрез середину города, а до сих пор мы её не видали, потому что она была загромождена горами снега и льда. Обыкновенно, весь сор и нечистоты, как в этом городе, так и в (других) селениях, но которым протекают реки, счищают и вываливают на лед реки; когда он растает, все уносится вместе с ним527. Когда, в этот день Пасхи, лед растаял от теплого воздуха, солнечного жара и дождя, мы увидели на реке вещь удивительную: по ней свободно плыли горы снега и льда Она в эту ночь значительно прибыла, так что сильным течением опрокинула наружную каменную стену Кремля, потопила и разрушила множество домов с немалым числом людей и вырвала с корнем большое количество деревьев. Прежде люди ходили по ней, а теперь стали плавать на лодках из улицы в улицу, от дома до дома, (что продолжалось) в течение нескольких дней, пока река не начала убивать и не вернулась в свое обычное положение, и в августе месяце её переезжали в брод на лошадях: так она стала мелководна!

На реке Москве несколько мостов, большая часть которых утверждены на деревянных сваях. Мост близ Кремля, напротив ворот второй городской стены528, возбуждает большое удивление: он ровный, сделан из больших деревянных брусьев, пригнанных один к другому и связанных толстыми веревками из липовой коры, концы которых прикреплены к башням и к противоположному берегу реки. Когда вода прибывает, мост поднимается, потому что он держится не на столбах, а состоит из досок, лежащих на воде; а когда вода убывает, опускается и мост. Когда подъезжает судно с припасами для дворца из областей казанской и астраханской, с Волги, из Нижнего, из Коломны и тех областей, через которые протекает эта река – так как она течет по направлению к ним – когда подходят на судне к мостам, утвержденным (на сваях), то снимают его мачту и проводят судно под одним из пролетов; когда же подходят к упомянутому мосту, то одну из связанных частей его освобождают от веревок и отводят ее с пути судна, а когда оно пройдет к стороне Кремля, снова приводят ту часть (моста) на её место. Здесь всегда стоить множество судов, которые привозят в Москву всякого рода припасы: нам случалось видать суда, наполненные куриными яйцами, которые доставляются из вышеупомянутых местностей. На этом мосту есть лавки, где происходит бойкая торговля; на нем большое движение; мы постоянно ходили туда на прогулку. По этому мосту идёт путь в Калугу, Путивль, а также в Смоленск и в страну ляхов: но нему беспрестанно движутся взад и вперед войска. Все городские служанки, слуги и простолюдины приходят к этому мосту мыть платье в реке, потому что вода здесь стоит высоко, в уровень с мостом.

Река Москва течет с запада к востоку и изобилует разных пород рыбой; одна порода бывает всегда с брюхом полным вкусными мешочками красной икры, и (ловля её) не прекращается ни летом, ни зимой.

С северо-восточной стороны города идет другая река: она впадает в озеро, протекает по средине его, проходит по многим мельницам, огибает Кремль [и соединяется с рекой Москвой529. С трех сторон стены Кремля] окружены огромными рвами, наполненными водой, вследствие чего стены то и дело разрушаются и их возводят вновь.

Этот город занимает открытое местоположение: куда бы ты ни пошел, видишь луга, зелень и деревни в отдалении, так как город расположен на нескольких холмах, высоко, в особенности Кремль. При каждом доме есть непременно сад и широкий двор; оттого говорят, что Москва обширнее Константинополя и более открыта чем он: в этом последнем все дома лепятся один к другому, нет открытых дворов, а дома в связи между собой; поэтому, когда случится пожар, его не могут скоро погасить; в первой же много открытых мест и её улицы широки, и когда случится в ней пожар, его быстро гасят.

Её торговые ряды находятся напротив площади Кремля, с восточной стороны. В начале этой обширной площади лежат две очень большие пушки, похожие на громадную пушку в Топханэ в Константинополе; а также и в конце площади две еще большие пушки, в которых человек может сидеть и шить; их каменные (ядра), величиною с купол, разложены на высоких сводах против церкви св. Троицы и Вербного Воскресения530. Зимою вставляют в окна, по их размеру, куски льда с реки, в виде оконниц: они просвечивают лучше хрусталя. Ряды разбросаны от одного края площади до конца её, и большая часть их выстроена из камня; ставни лавок из чистого железа, и даже двери складов (железные). Напротив рядов находятся винные погребки, построенные из кирпича и камня, холодные летом и теплые зимой. Для (продажи) книг есть особый ряд, для икон особый; есть ряд для (продажи) новых облачений, другой – для колоколов, кадильниц и водосвятных сосудов; есть ряд для (торговли) ладаном, другой – для (продажи) свечей. Что касается ряда золотых дел мастеров, то большая часть его предназначена для (продажи) серебряных окладов икон и их золочения. Есть ряд для (продажи) монашеских мантий, ряс и шапок и черных саванов с изображением крестов на них. В каждом ряду есть большие сторожевые собаки; от одного конца ряда до другого укрепляется длинная веревка, а на ней блок; когда наступит вечер, привязывают веревку к шее собаки, а также к (блоку) той (длинной) веревки, и собака без устали бегает от начала ряда до конца. Есть ряд для железных вещей: принадлежностей для дверей, окон и пр., больших котлов, половников, сковород – все из чистого железа, превосходной работы. Есть ряд для (продажи) чудесных выпуклых и гладких оконниц из каменного хрусталя (слюды), который не ломается, но гибок как бумага. Что касается безистана531, то он состоит из двух больших рядов. Есть у них ряд, который они называют Бит базар 532 , т. е. он подобен Сук эль-камлэ в Алеппо; в нем продают всевозможную одежду, оружие и редкости новые и старые. Торговля московитов деспотичная, торговля сытых людей, так как от них не требуется, издержек, не взимается с них ни податей, ни каких-либо поборов. Говорят они мало, как франки. Бывало, когда мы торговали какую-нибудь вещь и торговец скажет ей цену, если мы давали ту цену, которую он назначил, случалось, что он делал скидку, а если мы начинали с ним торговаться и давали меньше назначенной им цены, он сердился и не уступал за назначенную им цену; если же мы возвращались к нему, то бывало еще хуже. Удивительнее всего то, что у них в устах один язык, так как, если станешь прицениваться к какой-нибудь вещи, (идя) от начала ряда до конца, все говорят одну цену, и это приводило нас в изумление. Так действуют все. В большей части лавок есть маленькие мальчики, в которых мы замечали поразительную проницательность, ловкость, расторопность и уменье купить и продать, так как при продаже они надували нас хуже, чем их старшие. Большинство этих мальчиков – невольники, турки и татары из тех, которых берут в плен донские казаки; мы узнавали их по их глазам, лицам и волосам. Их хозяева ставят их в лавках торговать, потому что они превосходят их хитростью и ловкостью. Когда мы заговаривали с ними по-турецки, они приходили в замешательство и не отвечали нам из боязни своих хозяев, которые окрестили их с малых лет и усыновили. Люди, достойные веры, сообщали нам, что никто из (последователей) франкских сект, приняв крещение по нашему вероисповеданию, не бывает таким хорошим (православным) христианином, как турки и татары, так как эти последние прилепляются к православию сильно, от всего сердца. Мы видали многих из них, которые пошли

в монахи, покинув мир, и являли подвижничество и добродетели, испрашивая у Бога милости для своих неверных родителей, которые произвели их на свет в прежней вере. Нас приводили в сильное удивление упомянутые мальчики, которые ловкостью и хитростью далеко опережают московитов, значительно превосходя их в этом: когда мы, бывало, спрашивали их через драгомана о каком-нибудь деле, они отвечали: «мы ничего не знаем», между тем как сердце их было полно знанием этого. При покупках мы часто одерживали верх над взрослыми людьми, но эти мальчики оставляли в дураках нас, и мы были против них бессильны. Один еврей, (по происхождению) от отцов и предков (евреев), принявший христианство, родом из Салоник, состоявший переводчиком по греческому и турецкому языкам при вратах царя533, говорил нам, что евреи превосходят все народы хитростью и изворотливостью, но что московиты и их превосходят и берут над ними верх в хитрости и ловкости. Базар в этом городе бывает по средам и пятницам круглый год; на него съезжаются из всех деревень и составляют рынок для купли-продажи, причем открываются и все ряды. Базар происходит на этой площади и здесь бывает невозможная теснота от большого скопления народа. Покупают и продают все, потребное человеку, беспрепятственно. Если случится в среду или пятницу господский или (другой) выдающийся праздник, то лавок не открывают и не бывает торговли до окончания обедни.

Глава II. Москва. Описание Кремля, Китай-города и Белого города Земляной вал. Наказание шпиона

Что касается вида крепости царского дворца, то, как мы сказали раньше, она окружена большим рвом, по краям которого с обеих сторон идут две стены с зубцами, а за этими еще две очень высокие стены с башнями. Крепость имеет пять ворот и каждые ворота в своем проходе имеют 4–5 дверей и непременно решетчатую железную дверь, поднимаемую и опускаемую посредством ворота. Над большими царскими восточными воротами снаружи находится образ Господа Христа, стоя благословляющего: Его нижнее одеяние голубое с золотыми разводами, а верхнее – бархатное также с золотом. Этот образ называют Спас, т. е. Спаситель, Смоленский; именно так Он явился их святым Зосиме и Савватию. Внутри ворот, со стороны дворца, образ Девы на престоле с московскими архиереями в молении перед Ней. Над воротами возвышается часовая башня – огромное строение. На вторых воротах снаружи образ св. Николая, который держит в правой руке обнаженный меч, а в левой этот город, так как он избавил его от злобы неверного Тамерлана, о чем мы потом расскажем. Эти ворота называются Никольска фрата, т. е. ворота св. Николая. С внутренней их стороны образ Господа, пред которым в молении предстоит св. Леонтий со своими друзьями, архиереями Ростова. Третьи ворота с огромным укреплением, так как здесь ров очень глубок и воды много. У этих ворот длинный мост, в начале которого со стороны города огромная башня, служащая защитой как воротам, так равно и мосту. На мосту с обеих сторон также две стены с зубцами. Снаружи, на воротах упомянутой башни, стоит образ царя Константина, а над внутренними воротами образ царя Владимира. Что же касается ворот Кремля, то внутри их образ Владычицы Платитера (Знамения): вокруг Её небеса, ангелы и четыре евангелиста. Над этими воротами высится громадная башня, в коей находятся вторые железные часы; их бой слышат живущие с западной стороны Кремля, потому что часы помещены высоко. Так как эта башня и ворота возвышаются значительно, то подъем по упомянутому мосту весьма велик. По причине того, что напротив этих ворот, внутри (Кремля), находится подворье (монастыря) св. Троицы, где постоянно пребывает его келарь, над воротами помещена икона Троицы: Авраам, Сарра и трапеза. Четвертые ворота, возвышающиеся над царскими цветниками и садами, находятся с юго-западной стороны Кремля; на них образ Иоанна Крестителя. Пятые ворота, на южной стороне Кремля, имеют изображение Самарянки и Господа Христа у колодца: их называют Фодали фрата, т. е. Водяные ворота, так как чрез эти ворота ходят брать воду из реки Москвы, протекающей возле них; ими же проходят в день Крещения и 1-го августа для совершения водосвятия. Так как эта сторона, обращенная к реке, составляет край города, то имеет также четыре стены и огромную башню снаружи ворот. Напротив них, по ту сторону реки, находится много садов, принадлежащих царю, и обширная площадь для конницы с бесчисленным множеством пушек, разложенных на ней одна подле другой для украшения; некоторые из них тройные с тремя казенными частями; здесь идет дорога в Калугу и Путивль.

Внутри Кремля прежде не было воды, и для царской кухни воду доставляли посредством черпальных колес из упомянутой реки, но во дни нынешнего царя приехал один франк из немцев и соорудил на берегу реки огромную башню, куда провел воду посредством колеса, устроив колеса и приспособления, для того чтобы поднимать воду ночью и днем без всякого труда и снабжать ею царский дворец для всяких потребностей. Он выкопал 4–5 огромных колодцев, выстроил над ними купола, (провел) трубы и желоба н сделал снаружи железное колесо: если понадобится вода, поворачивают колесо одной рукой и вода течет в изобилии, когда это нужно. Вот что находится вокруг царских палат снаружи, что мы видели собственными глазами, а что внутри, того мы не знаем: чужестранец, хотя бы он был сам Христос, отнюдь не допускается внутрь их. Вот описание царской крепости. Что касается второй городской стены, то она начинается от угловой башни крепости с восточной стороны, на берегу Москвы-реки, а другой конец идет от другой угловой башни вдоль другой реки. Эта стена находится с восточной стороны крепости, окаймляет вышеупомянутую большую площадь и все ряды и имеет семь ворот: двойные у моста через реку, двойные же напротив них у конца площади, в самом начале другого моста чрез другую реку и озеро; остальные трое ворот одиночные. Каждые ворота имеют снаружи и внутри образ, именем которого называются: на одних образ Богородицы, (известной) под именем Казанской; на других – образ Марии Египетской, на третьих – образ св. пророка Илии; на остальных воротах другие иконы.

Третья стена города известна под именем Белой стены, так как она выстроена из больших белых камней; се построил царь Василий534, сын в Бозе почившего царя Ивана. Две же первые стены кирпичные. Эту стену он вывел с южной стороны Кремля по берегу реки и кругом города. Она больше городской стены Алеппо и изумительной постройки, так как от земли до половины (высоты) она сделана откосом, а с половины до верху имеет выступ, и (потому) на нее не действуют пушки. Её бойницы, в которых находится множество пушек, наклонены книзу, по остроумной выдумке строителей: таких бойниц мы не видывали ни в стенах Антиохии, ни Константинополя, ни Алеппо, ни иных укреплённых городов, в которых бойницы идут ровно, (служа) для стрельбы над землею вдаль; а из этих можно стрелять во всякого, кто приблизится к нижней части стены, и это по двум причинам: первая, что стена непохожая на городские стены в нашей стране, снизу до верху ровные, легко разрушаемые, но она, как мы сказали, с откосом, а бойницы одинаково наклонены к визу стены. Конец этой стены доходит до угла второй стены. Таким образом эта белая стена окружает край города с западной стороны Кремля и большую часть города с востока и с севера, так как город имеет протяжение с востока на запад, и (с этой стороны) окружен двумя стенами; с юга же, где его защищает великая река Москва, идет одна стена. В белой стене более пятнадцати ворот, которые называются по именам различных икон, на них стоящих. Все эти надвратные иконы имеют кругом широкий навес из меди и жести для защиты от дождя и снега. Перед каждой иконой висит фонарь, который опускают и поднимают на веревке по блоку; свечи в нем зажигают стрельцы, стоящие при каждых воротах с ружьями и другим оружием. Во всех воротах имеется по несколько больших и малых пушек на колесах. Каждые ворота не прямые, как ворота Ан-Наср и Киннас-рин в Алеппо, а устроены с изгибами и поворотами, затворяются в этом длинном проходе четырьмя дверями и непременно имеют решетчатую железную дверь, которую спускают сверху башни и поднимают посредством ворота. Если бы даже все двери удалось отворить, эту нельзя открыть никаким способом: ее нельзя сломать, а поднять можно только сверху.

Что касается великого земляного вала, похожего на огромные холмы и имеющего рвы внутри и снаружи, то он окаймляет всю городскую стену и между ним и ею заключается большое пространство. Его построил патриарх Филарет, дед нынешнего царя. Окружность его тридцать верст. Он неприступнее всех каменных и кирпичных стен, даже железных, так как против них непременно найдется какое-нибудь средство: мина, разрушение, падение, а земляной вал ничем не возьмешь, потому что пушечные ядра в него зарываются.

Вот точное описание города Москвы и её стен, как мы их видели собственными глазами, бросая на них взоры украдкой, так как стрельцы, стоящие у каждых ворот, как только заметят, что кто-нибудь пристально смотрит на стену или пушку, лишают его жизни, хотя бы он был из их же народа. На этой неделе схватили одного из таких, заметив, что он ходит и рассматривает городские стены, и представили его визирю, раздели до гола и обвели по городу со связанными руками, при чем за ним шел палач с кнутом из бычачьих жил, непрестанно крича, что это шпион и что таково ему возмездие, и бил его до полусмерти. Мы видели его спину и плечи – зрелище, от которого сердце сжимается, так как тело было изорвано и отваливалось клочьями, а кровь текла рекой. Под конец он лишился жизни, так как после этого истязания его бросили голого в тюрьму, где он замерз и умер.

Вследствие множества домов и жителей в этом городе, есть дома и дворцы даже за городской стеной и валом, и быть может больше чем внутри (стен), так как люди везде любят открытые места. Много раз, когда мы отправлялись с нашим владыкой патриархом за город, в одну из четырех сторон города, в санях или в карете, я замечал по франкским часам, которые имел в кармане, что от нашего местожительства, т. е. монастыря внутри Кремля, в средине города, до земляного вала более часа езды, а пешеходу потребуется, вероятно, больше полутора часа; таким образом протяжение этого города от запада к востоку, как определил я, убогий, три полных часа ходьбы. Деревни, примыкающие кругом к городу, бессчётны и находятся от него в расстоянии одной, двух, трех и семи верст: они были видны нам из города. Прежде многие из этих близких к городу деревень принадлежали вельможам государства, но нынешний царь взял их в свою собственность, и не только в этом городе, но и во всех областях своего государства, установив царский закон, в силу которого деревни ближе семи верст от города принадлежат царю, а дальше вельможам.

Глава III. Москва. Предосторожности от пожаров. Устройство пожарной части. Два боярина из турок. Сведения, сообщенные ими о приказах, областях и доходах

Возвращаемся (к рассказу). Для службы при дворе и его надобностей назначен великий субаши9, который постоянно, день и ночь, оберегает дворец от пожара, а в городе поставлен другой субаши535, который объезжает его ночью и днем, из опасения пожара. В это лето они запечатали лежанки и печи, которые открывают только по четвергам, чтобы жители могли испечь в них хлебы. Всякого, у кого заметят дым, выходящий из дома, тащат, бьют, заключают в тюрьму и берут с него большой штраф. Вся эта строгость существует ради (предупреждения) пожаров, и эта мера весьма стеснительна. Когда варят кушанье на открытом дворе, то боятся, чтобы ветер не разнес огонь и не загорелись окружающие дома, так как все дома в этой стране, как мы сказали, деревянные. Жизнь их очень мрачна, подобно как в Константинополе и его округе, даже хуже, так как много раз по ночам случался большой пожар: куда было бежать им, бедным обитателям этих домов и кварталов, и что делалось с их вещами? По этой причине (жители) каждой улицы держат свои сундуки в своей каменной церкви, из опасения подобного (бедствия). Если случится пожар ночью или днем, из того квартала (где пожар) дают об этом знать: спешат на колокольню и бьют в колокол об один край, чтобы услышали сторожа, находящиеся постоянно на кремлевской стене; именно: с четырех сторон кремлевской стены над каждыми воротами есть деревянная палатка, в роде келейки, господствующая высоко над окрестностями; там висит большой колокол, обращенный к одной из сторон города. Сторожа наблюдают постоянно летом и зимой, поочередно, ночью и днем, и как только заметят огонь, хотя бы за земляным валом, сильно звонят в колокол об один край, причем колокол издает весьма неприятный звук. Услышав его звон, все ратники, находящиеся в той стороне, тотчас узнают, где пожар, спешат с секирами и кирками, разрушают все, что кругом пожара, и тушат его. Если пожар велик, является и народ, а кто поленится и не придет, тот подвергается строгому наказанию от субаши и большому штрафу. Летом, как мы заметили, пожаров бывает больше чем зимой, так как зимой дома покрыты снегом, а летом от солнечного жара они как спички (легко воспламеняются).

Эти двое субашей – родные братья, родом турки из области Румелии, дети одного из тамошних пашей. Впоследствии мы близко познакомились с ними и между нами возникла большая дружба. Они знают греческий, турецкий и персидский языки. Они рассказывали нам, что отправились с визирем Хосров-пашой в поход на Багдад вместе со своим отцом, который был пашой румелийским. Когда визирь был разбит и отец их убить, кизилбаши (персияне) взяли их в плен и они сделались самыми приближенными слугами шаха. Непрестанно ухищряясь, они наконец бежали от него и в пятнадцать дней, с быстротою гонцов, (находясь в пути) день и ночь, прибыли в Грузию к Теймураз-хану. Оттуда они проехали в Молдавию, где их окрестил в Бозе почивший Феофан, патриарх иерусалимский, согласно их желанию и просьбе, и они получили высокое назначение у царя, а именно: когда царь узнал о них, Феофан отправил их с письмами к покойному Михаилу, отцу нынешнего царя. Он обрадовался им, возвел их на высокую степень и назвал по их сану князьями, т. е. сыновьями бея, так как цари обычно не оставляют втуне ничьего происхождения. Одного из них зовут князь Анастасий, а другого князь Феодор. Они часто приходили к нашему владыке патриарху и мы заметили в них набожность, усердие к молитве и уменье читать по-русски большие, чем у верующих. Они несколько раз принимали нас в своих дворцах и сообщали нам о многом, но не хотели говорить по-турецки, ни читать на этом языке, так как приснопамятный патриарх Филарет, дед нынешнего царя, как они говорили, заставил их поклясться на Евангелии, что они не будут говорить и читать по-турецки, дабы снова не оскверниться. Это малая часть из виденных нами чудес нашего века. На вопросы наши, они сообщили нам о числе стрельцов, составляющих стражу Кремля: таковых, по их словам, 600 человек, и они сменяются ежедневно. Они сообщили нам что внутри и вне Кремля есть около семидесяти приказов, т. е. диванов, по всем делам и тяжбам: несколько приказов (по делам) о наследствах, приказ для монахов и монастырей, приказ для конницы, приказ стрелецкий, несколько приказов для разного рода чинов правительственных и военных, на подобие военных судей536 и иных; приказ для взимания государственных доходов, приказ для расходов, приказ но выдаче жалованья, приказ для послов и всех приезжих чужестранцев; в таком роде все семьдесят приказов. Всякий у кого есть какое-нибудь дело, отправляется в соответственный приказ, который и рассматривает его дело без затруднений и хлопот. Таково у них устройство.

Они рассказывали нам, что у царя двенадцать визирей; если один из них отсутствует, другой не может занять его место, и оно остается праздным. Они сообщили нам, что у царя есть семь областей, из которых в каждую он посылает двух визирей, называемых воеводами: первая – город Киев, т. е. вся страна казаков, которая еще в древности была в зависимости от Москвы; теперь она (опять) стала подвластной царю, и он назвался царем Великой и Малой России и патриарха назвал так же; вторая область – Новгород, третья – Астрахань, четвертая – Казань, пятая – Сибирь, шестая – Псков, седьмая – Архангельск. Вот эти семь областей, из которых в каждую царь посылает по двое воевод. Меньших областей мы не знаем. А низшие воеводы подобны правителям больших санджаков537 и окружным судьям: не казнят смертью и не приводят в исполнение приговоров, как только по докладу царю, в самых маловажных и незначительных делах, даже но отношению к ворам. Число этих воевод более 1.500. Такое (воеводство) составляют область Коломны, заключающая более тысячи538 селений, и Кашира, область которой содержит более тысячи селений и меньше коломенской. Каждый из этих воевод имеет под свою властью более двух тысяч селений, а наименьший из них – тысячу. Так сообщили нам братья. Жители в каждой области исчислены по спискам и никто не может выселиться без разрешения воеводы. Эти области принадлежат царю; города же, пожалование издревле государственным сановникам, бессчетны. Когда мы были в Коломне, к нам приезжал один из сельских священников этой области и сообщил, что в их селении свыше 20.000 душ и что из них, во время моровой язвы, умерло более 8.000. Высчитали также, что умерших в Коломне было более 20.000. Так многолюдны эти благословенные страны!

Некоторые из греков рассказывали нам, что ежегодный доход турок – 24 миллиона золотом (миллион = десять раз сто тысяч) и эту сумму они вымогают неисчислимыми беззакониями; а ежегодный доход московского царя, как сообщали (братья), по закону, справедливости и правильно (собираемый), составляет 36 миллионов. Все это получается от торговли пшеницей и рожью, которые продают во все франкские земли, и от перечеканки пиастр-реала в ходячие копейки (монеты). Мы взвешивали и находили каждый пиастр-реал равным 62 или 64 копейкам, а стоимость реала 50 копеек; прибавка идет в пользу государства. Третий (источник) доход – выкуривание водки, так как винокуренные заводы во всем государстве принадлежат царю. Выкуривают (водку)

ночью и днем в удивительных заводах, которых большая часть находится на берегу рек. Вся их водка получается из размоченной в воде ржи, из которой делают хлеб. Никто, ни из вельмож царства, ни из простолюдинов, не смеет выкуривать водку в доме, но все покупают ее из казенных винных лавок. Каждое ведро обходится в 30 коп., а продастся за 100 или 120 коп.; эта прибыль тоже идет в пользу государства. Ведро содержит около 8 стамбульских ок. Царь получает большие суммы от таможни в Архангельске. Эти миллионы правительство собирает законным путем.

Вот что мы узнали от тех двух братьев за верное; кроме них, никто не сообщал нам тайн государства, ни из московитов, ни из драгоманов, так как со всех взята клятва на кресте и Евангелии никому никогда не сообщать их тайн.

Глава IV. Москва. Календарные сведения. Служение патриарха Макария. День именин царевны Ирины. Обилие ставленников. Служения и крестные ходы. Троицын день

Обозначение часов в стране московитов в течение 12 месяцев, как мы это выписала из их синаксаря.

Восьмого сентября день и ночь бывают равны; 24-го день бывает 11 часов, а ночь 13. 10-го октября день бывает 10 часов, а ночь 14; 26-го день 9 часов, а ночь 15. Ноябрь они не считают, потому что он остается без перемены. 11-го декабря день бывает 8 часов, а ночь 16; 27-го день 7 часов, а ночь 17. Первого января день бывает 8 часов, а ночь 16; 17-го января день 9 часов, а ночь 15. 8-го февраля день 10 часов, а ночь 14; 18-го день 11 часов, а ночь 13. 6-го марта ночь и день равны; 22-го день 13 часов, а ночь 11. 7-го апреля день бывает 14 часов, а ночь 10; 23-го день 15 часов, а ночь 9. 9-го мая день 16 часов, а ночь 8; 25-го день 17 часов, а ночь 7. Июнь месяц они также не считают, потому что он остается без перемен. 6-го июля день бывает 16 часов, а ночь 8; 22-го день 15 часов, а ночь 9. 7-го августа день 14 часов, а ночь 10; 23-го день 13 часов, а ночь 11. Конец.

Возвращаемся (к рассказу). В понедельник Пасхи наш владыка патриарх служил обедню в большой летней церкви монастыря, что в честь свв. Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских. Также служил в ней во вторник, среду и четверг. В пятницу пригласил его патриарх Никон и они вместе служили в соборе по случаю памяти св. Ионы, который был тертым митрополитом московским после Петра и Алексия. Но окончании обедни, совершили, по обыкновению, мнимосинон (молебен) святому. Мы пошли с патриархом к нему за трапезу, которая обычно бывает у него, всякий раз как случится память кого-либо из московских архиереев. Посредине был поставлен стол для нищих, увечных н слепых Патриарх непрестанно раздавал всем присутствующим блюда с кушаньем и чаши с напитками до конца (трапезы). Встали, воздвигли Панагию, и мы возвратились в свой монастырь.

В субботу пасхальной недели, в Новое (Фомино) воскресенье, в понедельник и вторник наш владыка опять служил в той же церкви и посвятил четырех священников и дьяконов. Первого мая день стал 16 часов. Накануне 2-го мая зазвонили в колокола патриархии в четвертом часу ночи, а потом в прочих монастырях и церквах, и совершили торжественную всенощную по случаю памяти св. Афанасия, патриарха Александрийского, в честь которого, как мы упомянули, соборная церковь монастыря, так как они его очень почитают. Когда мы вошли в нее, была отслужена полунощница, а затем прочли часть из жития святого. [После этого начали утреню. При каждой кафизме из Псалтыря они садились и прочитывали часть из жития святого. Во время полиелея принесли нашему владыке патриарху множество свечей и он роздал их присутствующим. После Евангелия, при начале канона, дьякон вышел со свечой, а священник с кадильницей кадить, и при девятом часе зажгли свечи. Во время Достойно есть, в конце канона, певчие собрались на средину и все вместе пропели, по их обычаю, Слава в вышних Богу]. Мы вышли только при заре. После третьего часа дня пошли к обедне, и когда облачился наш учитель, мы совершили сначала царский молебен, а затем водосвятие, по окончании которого игумен принес сосуды из воска, на подобие бутылок, и наш учитель наполнил их для него святой водой, дабы он раздал их вместе с просфорами и иконами прежде всего царю и всему его дому, а затем патриарху и боярам, так как такой обычай существует, как мы сказали раньше, во всей этой стране: в каждом монастыре и в каждой церкви, составляющей кафедру архиерейскую, делают то же. Закончили обедню рукоположением священника и дьякона. Также на другой день наш учитель служил и рукоположил священника и дьякона.

Пятого мая, когда была память св. Ирины, ударили в великий колокол и совершили большое торжество во всех церквах не только в этом городе, но и во всей стране московской, по случаю именин старшей сестры царя, руководительницы его, Ирины, так как она родилась в этот день. Рассказывали нам о ней, что она образована, знакома с логикой и философией, мудрая и рассудительная; она именно руководила царем, пока он не пришел в совершенный возраст, так как при воцарении своем он имел 18 лет539 от роду. Многократно она просила у него (позволения) постричься, но он не пускал ее. Он весьма уважает ее и слушает её советов, исполненных мудрости. Для неё отслужили молебен с многолетием. Если бы царь был в Москве, то устроил бы у себя трапезу. Патриарх Никон вместе с архиереями служил для неё в соборе, а наш владыка патриарх в церкви монастыря, при чем рукоположил священника и дьякона, так как по причине большой смертности священников во время моровой язвы стали являться из всех захолустьев (ставленники) с просьбами о посвящении. Их было такое множество, что патриарх и состоящие при нем архиереи, вместе с архиепископом сербским, не успевали рукополагать, так что он присылал их и к нашему владыке патриарху; но и мы едва успевали. Среди семи патриарших приказов есть, как мы сказали, один, назначенный для посвящений: когда набиралось двадцать, тридцать человек (ставленников), представивших свои бумаги казначею патриарха, который состоит судьей в этом приказе, он докладывал их прошения патриарху, и последний, прочитав прошения, выходил к ставленникам с книгой: кто не умел прочесть, того он прогонял, а кто читал хорошо, у того на бумаге делал пометку. Надписывал (также) следующее: «такого-то дня, месяца и года я послал подателя этой бумаги к нашему брату, патриарху Антиохийскому, для рукоположения». После рукоположения наш владыка патриарх делал на бумаге надпись, и (новопосвященный) отправлялся к упомянутому казначею, чтобы он внес его имя в книгу. Каждый священник платить, смотря по своему состоянию, прежде всего патриаршему казначею, его подчиненным и писцам, а также людям архиерея, который его рукоположил. Видя, что приближенные дьяконы архиерея явно берут (деньги)со ставленников, стали брать и мы. Некоторые из рукоположенных тратили более десяти динаров, иные – менее.

Возвращаемся (к рассказу). [В воскресенье Жен мироносиц, в понедельник и вторник наш владыка патриарх опять служил в монастырской церкви и посвятил трех священников и дьяконов]. В среду, в Преполовение Пятидесятницы, ранним утром стали ударять в великий колокол, делая одиночные удары, и в прочие колокола по порядку, для того чтобы собрались городские священники со своими иконами в собор, так как Преполовение у них большой праздник, подобно Пасхе. Было совершено торжественное служение. Патриарх облачился с архиереями и всеми священниками, и они вышли большим крестным ходом, при звоне во все колокола, за крепость. Дойдя до места молебствий, взошли на него и отслужили царский молебен. Так как в этот же день, 9-го мая, приходилась память перенесения мощей св. Николая, Ликийского чудотворца, из города Миры в город Бари, что в стране немцев (Австрии), то совершенно было ещё большее празднество, по причине великой любви их к этому святому. Праздник в память перенесения этих мощей содержится в книгах только у них и у казаков. Патриарх, по возвращении из крестного хода, отслужил обедню в соборе, а один из архиереев служил в церкви святого (Николая), что близ дивана. В этот вечер и на другое утро было совершено большое празднество по случаю памяти св. Христофора с собачьим лицом, и один из архиереев служил в новой церкви во имя его, находящейся близ собора. [Что касается нашего владыки патриарха, то он служил каждый день от воскресенья Самаряныни до воскресенья Слепого и посвятил десять иереев и дьяконов].

В шестой понедельник (по Пасхе), 21-го мая, совершили большое празднество с крестным ходом, как в день Преполовения, по случаю праздника Божией Матери, именуемой Владимирской, – (Владимир) это один из (русских) городов, где раньше скрывалась Её икона, явилась и совершила много чудес. Ей установлен праздник в этот день. Патриарх со своими архиереями, всеми настоятелями монастырей, священниками столицы и с (жителями), мужчинами и женщинами, пошел в монастырь в честь Её. Там отслужили обедню и возвратились только после полудня. Обыкновенно, в дни подобные этому, торговая заведения в городе открываются только после крестного хода и обедни, как мы об этом сказали раньше. В среду перед Вознесением наш учитель служил в монастырской церкви [рукоположил священника и дьякона] и дал разрешение служить четырем священникам из страны ляхов, совершив над ними положенный чин, и препоручил их одному из монастырских иереев, дабы он обучил их, в течение нескольких дней, чину проскомидии и литургии.

В четверг Вознесения московский патриарх пригласил нашего учителя и они вместе служили обедню в церкви женского монастыря, что напротив нас, где, как мы сказали, находятся гробницы всех цариц. Сюда собрались все знатные люди столицы со своими женами. Монастырь в честь этого праздника. После обедни игуменья поднесла в церкви патриархам позолоченные иконы Вознесения; их послали также царице и всему царскому дому.

В пятницу, субботу и воскресенье после Вознесения наш учитель служил в монастырской церкви и рукоположил трех пресвитеров (кусус) и дьякона. В этой стране не знают названия хури и только настоятели монастырей возлагают палицу, прочие же нет; и ни в Греции, ни в Молдавии, ни в Валахии, ни в стране казаков не знают степени хури и не возлагают палицы, кроме настоятеля монастыря, дабы он отличался от священников (каханат): напротив все мирские священники – простые пресвитеры (кусус). Поэтому, мы заметили, что греки также порицали и осуждали нас за незнание обрядов и устава, так как все священники нашей страны суть хури и все носят палицу540.

В четверг пред Пятидесятницей московский патриарх опять служил обедню в церкви женского монастыря. С вечера, а также и после обедни, совершили поминовение по всем скончавшимся царицам, погребенным в этом монастыре. В субботу пред Пятидесятницей служили в церкви Архангела и также совершили поминовение, с вечера и после обедни, по всем князьям и царям московским, в ней погребенным, со времени обращения их в христианство.

Глава V. Москва. Троицын день. Рукоположение епископа Коломенского. Подарки новопоставленного архиерея. Власть архиереев

В день великой Пятидесятницы было совершено весьма большое торжество, при звоне в великий колокол; а после обедни звонили во все колокола, по случаю молитвы с коленопреклонением, потому что ее совершают в это время. Наш владыка патриарх служил в монастырской церкви, где также звонили в колокола после обедни. Каждый из присутствовавших в церкви принес с собою пучок листьев дерева, похожего на лавр; их разбросали по полу церкви и алтаря, чтобы на них становиться на колена. Еще накануне крестьяне привезли множество возов с этими деревьями и продавали по всему городу, и все жители покупали их для своих церквей.

В этот день патриарх Никон рукоположил нового епископа для Коломны, на место заточенного541 который был еще жив. Обычай при рукоположении архиереев таков: будет патриарха пожелание, он избирает, кого ему угодно, а не то устраивает жребий для двенадцати лиц, которых имена пишутся на бумажках; бумажки прикрепляют к свече и кладут ее на престол. После совершения в течение трех дней литургий, призывают маленького мальчика: чью бумажку он вынет, тот и выбран. По избрании, назначают к нему четырех человек, одетых в красное суконное платье с широкими рукавами; на головах у них высокие шапки, а в руках палки; их называют халдеями 542 , т. е. они представляют людей Навуходоносора, когда он хотел сжечь трех отроков в Вавилоне. Мы не могли узнать, по какой причине эти люди ходят вместе с избранным перед его рукоположением, в течение трех дней, дабы всякий, кто видит его, знал, что он имеет быть рукоположенным в архиереи. Говорят, что когда царь находится в Москве, то в день рукоположения бывает великое торжество. При этом рукополагаемый несет большие расходы: для царя ставят высокий трон против патриаршего (облачального) места в притворе, и рукополагаемый, за свой собственный счет, доставляет красное сукно для покрытия трона до самой земли кругом, а также настилает для царя дорожку из тяжелой парчи от трона до южной двери алтаря, и с двух сторон дорожки из другой материи для прохода государственных сановников; от патриаршего же облачального места до царских дверей расстилает фиолетовый или черный бархат, а с двух сторон дорожки из зеленого сукна для архиереев. При наступлении времени Малого входа, когда патриарх входит в алтарь, все попирают эти материи, и царь, сойдя с упомянутого тропа, в короне и в царском одеянии, исключительно предназначенном для подобных дней, проходит по парче и становится на своем царском месте. Но окончании рукоположения, парча и красное сукно берутся для царя, материя идет сановникам государства, бархат в пользу патриарха, а зеленое сукно протопопу и служителям собора. Если рукополагаемый найдет эти материи в лавках, хорошо; а если нет, то берёт из царской казны, уплачивая их стоимость. После посвящения, четыре халдея в том же наряде опять ходят с ним в течение трех дней, при чем его сопровождают три боярина от царя. Они сажают его на лошадь, с крестом в правой руке, и обвозят его в первый день кругом Кремля внутри, дабы он благословил его; на второй день обвозят его вдоль второй городской стены, а на третий день – вдоль третьей стены, дабы от него, как от вновь рукоположенного, весь город получил благословение. Затем он подносит подарки, сначала царю; вот их перечень: во-первых, икону имени своей кафедральной церкви, в серебряно-вызолоченной ризе, и большую серебряно-вызолоченную чашу; ежели архиерей, подобно этому епископу, имеет небогатую кафедру, то подносит царю в чаше 100 золотых динаров; затем, один сорок соболей во сто динаров и куски парчи, бархата, атласа, камки и других материй; если он митрополит пли архиепископ, то подносит больше, смотря по состоянию своей кафедры. То же подносит царице, но в половину: икону, меньшую чашу с 50 динарами, сорок соболей в 50 динаров и несколько кусков материй. Подносит подарки также царевичу, хотя бы он был дитя, так как, по отъезде ныне царя в поход, царские указы выходили не иначе, как от имени царевича Алексея, сына царя Алексея, и все тяжбы и судебные дела велись его именем; даже письма, которые царь присылал своему наместнику, были адресованы на имя царевича, благополучного сына его, а не на имя наместника. Так и все воеводы н правители городов присылали свои письма на имя его благополучного высочества – да сохранит его Бог! Какой это благословенный плод! все государства прибегают к нему за помощью и шлют ему свои благожелания.

Возвращаемся (к прерванному рассказу). Архиерей подносит дары также трем сестрам царя и трем его дочерям, так как каждая из них, хотя бы была ребенком, имеют свою отдельную казну. Кончив раздачу им подарков, он поднес дары, подобные царским, патриарху, а также одарил всех его приближенных, находившихся в (Москве) архиереев, архимандритов, священников и дьяконов. Равным образом он обходил всех государственных сановников и подносил им дары, смотря по их сану; затем поднес дары трем боярам, которые ходили с ним три дня по городу, каждому по его степени: динары, соболя и материи, а тем, которые пониже, куницу. Такие расходы песет архиерей в этой стране; епископу, как этот (Коломенский), не хватить 8000 динаров, а другим даже и 6000, как мы достоверно узнали.

По истине, архиерей в этой стране есть важнейший правитель, коему подчиняется воевода. В его руках имущество церкви и её сокровища. Но над ним есть блюстители и полномочные, которые сообщают о нем все в подробности. Три раза в году он приезжает (в Москву) для поднесения подарков: на праздники Рождества и Крещения, на праздник Пасхи и в праздник своей церкви. При этом требуются большие расходы и много трат, так как епископ, как этот (Коломенский), имеет при себе священников, дьяконов, монахов, анагностов, иподьяконов, певчих, чиновных лиц, поверенных, служителей и ратников, более ста человек; ежедневно они едят и пьют на его счет и два раза в год, летом и зимой, получают жалованье и одежду. Посчитай, сколько нужно на них расходов! Если случится, что царь отправляется в поход, как в нынешнем году, то он налагает на архиереев обязанность доставить людей, провизию и прочее, смотря по средствам каждого из них. Таково следствие хорошей распорядительности в этой стране. Архиереи и настоятели монастырей пользуются только титулом, а что касается богатств, то все они находятся в распоряжении царя – не так, как было при Гераклии, царе греческом, который, идя войной на персов, взял из церквей все сосуды и перелил их (в монету), за неимением денег в государственной казне. Здесь же управление вот какое: столько тысяч войска и миллионов расхода (потребовалось), и царь лично участвует в походе, который длится уже два года, а еще не открывали ни одного из казнохранилищ, но все получаюсь от архиереев, монастырей и других. Какой же смысл имеют хождения в нашей стране речи, что христиане не умеют править государством? Да, мы и греки не умеем управлять: это нам не по силам, как сказал один из знающих людей у нас: «Какое сравнение между плохим управлением греков и ослеплением их очей и сердец – [так как, в эпоху своего могущества, они позволили туркам выстроить крепость в заливе Чернаго моря [эту крепость мы сами видели), пока, при помощи её, те не покорили их, уничтожив их царство] – и здешним уменьем управлять, так что иностранцу невозможно утаиться между ними, ни шпиону проникнуть в их страну!» Чужестранцу, хотя бы он был патриарх, они не сообщают своих сокровенных тайн, и (так делают) не только вельможи, но и простолюдины и малые дети. Все это происходит от того, что они знают о случившемся с греками и о потере ими царства. Да расширит Бог их разум и уменье управлять еще более того уменья и разума, которые мы видели! Пусть никто не говорит, что христианам господство не подобает, так как, кто не видел собственными глазами, того, быть может, не поверит этим известиям и описанным нами превосходным качествам, но Бог свидетель, что я лжи не говорю и не взял с них взятку за то, что так хвалю их: я хвалю их ум и хорошее управление.

Глава VI. Москва. Поднесение редисок патриарху Макарию. Длинные летние дни. Летние жары и холодные напитки. Поминовение на „убогих домах“

Возвращаемся (к рассказу). Первого июня часы били 181/2 часов и солнце не сходило с куполов соборной церкви и с купола высокой колокольни. День оставался таким только до 6 числа этого месяца, когда начал понемногу убавляться. В этот день царица, вместо царя, прислала, по их обычаю, нашему владыке патриарху маленьких редисок на блюде, т е. начатки новых плодов. Боярин, принесший блюдо, поднес его с такими словами: «царевич Алексий, сын царя Алексия, кланяется твоей святости, блаженнейший, и подносит тебе эти редиски, начатки новых плодов,» и поклонился до земли. Наш учитель выразил царевичу, как подобает, свои молитвенные благожелания, сделав при этом также поклон, дабы вельможа так поклонился за него царевичу. Мы дали ему в подарок благовонного и алеппского мыла, и платок, также и сопровождавшим его лицам, проводили его за двери и он удалился.

Что касается колокольного звона, начиная с Пасхи и далее до лета, то по причине долготы дня звонили к вечерне в двенадцатом часу543 или ранее, ночью в четвертом часу, а к утрене воскресений и праздников до или после первого часа ночи. Обрати внимание на эти порядки, посмотри, с какой поспешностью ходят они к службам в течение пятидесятидневных периодов, в летнее время вставая на молитву в полночь. А мы из-за этого испытывали горечь, стеснения и тяжкие труды, – не могли спать ночь, вследствие их обычая: они ложатся до заката солнца, чтобы встать ночью; мы же, по непривычке, не могли спать до ночи, как они. Не успевали мы заснуть, как приходилось вставать, а после службы мы уже не могли заснуть. Но на все воля Божия! Что касается положения солнца летом, то оно восходило, по обыкновению, с востока, но заходило не на западе, а на северо-(западе); таким образом мы с изумлением видели, как оно ходило кругом (по небу), не исчезая – по крайней мере ясный круг оставался в течение всей ночи, так как, после того как часы били 181/2, часов, ночного мрака не наступало, а была заря и много света, и нам казалось, как будто это день. Мы нарочно выходили на монастырский двор, где бегло читали греческие книги – а, ведь, нет шрифта мельче греческого. Отблеск солнца проникал к нам внутрь жилища, и мы видели, как оно подвигалось от северо-запада к северу, пока по утру не достигало востока и не начинался день. О, чудо! где оно ходит ночью и к какому миру удаляется? Хвала Богу, сотворившему его! Да не сочтет никто лживыми наши слова! Бог свидетель, что мы так видели. Заметив, как мы дивимся этому, многие из тех, которые ездили на английские острова, т. е. в Англию, рассказывали нам, что, начиная от Архангельской пристани, по направлению к Англии, ночь бывает только 21/2, часа, да и то не ночь, а день, так как темнота бывает небольшая и солнце остается видно и светит; чужеземец не сумеет отличить ночи ото дня. Таким образом купола собора и церкви Благовещения ночью светились и блестели, будучи густо позолочены, особливо же купол высокой колокольни, которая, как мы сказали, видна со всех сторон на далеком расстоянии, по причине густой позолоты своего купола. О удивление! в июне и июле мы просиживали до 18-го или 17-го часа – на целые три часа дольше, чем в своей стране – пока не наступал вечер; а на нашей родине люди в это время уже спокойно спали: здесь был день, а там ночь. Хвала и слава в вышних Богу!

В сравнении с суровостью и силой холода и морозов зимой, в декабре и январе, жара и зной в эти месяцы, июне и июле, бывает сильнее. Мы томились от зноя в своих комнатах, а московиты, от богатых до бедных, находились, со всеми своими бочёнками напитков, в погребах на льду, который они набрали с рек в течение великого поста и наполнили им погреба. Продавцы рыбы также привозили ее не иначе как на телегах, наполненных снегом, в который она была зарыта, чтобы не портилась. По причине сильной студености их воды и напитков, которые держат летом в погребах, никто не мог вдоволь напиться, из опасения лишиться зубов.

Кончив об этом, возвращаемся к своему рассказу. В четверг по Пятидесятнице наш учитель служил обедню в монастырской церкви [и рукоположил священника и дьякона]. У жителей этого города есть обычай в этот день, четверг по Пятидесятнице, отправляться за город с царем, царицей и патриархом для раздачи милостыни и совершения служб и поминок по всем умершим, утонувшим в воде, убитым, а также по (умершим) пришельцам, с полной радостью и весельем; все торговцы города и рынков переносят свою торговлю за город.

Глава VII. Троицкий монастырь. Выезд патриарха из Москвы. Остановки и ночлег на дороге. Царские путевые дворцы. Встречи патриарха под монастырем. Остановка в Клементьеве. Поднесение еды и напитков от монастыря. Прием и встреча в монастыре. Торжественное служение в Троицком соборе

Наш учитель еще раньше просил у патриарха, у царя и его наместников разрешения отправиться, по обычаю патриархов, на богомолье в знаменитый монастырь св. Троицы, чтобы отпраздновать там Пятидесятницу, т. е. храмовой праздник этого монастыря. Если бы царь был в Москве, то поехал бы туда на праздник с царицей, патриархом, со всеми боярами и людьми со всего округа московского, т.к. там бывает великое торжество: посещение этого святого монастыря заступает у них место паломничества в Иерусалим ко храму Воскресения и ко всем (тамошним) святыням. Нам не пришлось провести там праздник (Пятидесятницы) и от царя не было до сих пор известий на этот счет, но сегодня уведомили нас, что мы можем отправиться туда завтра, о чем заранее было послано в монастырь известие. Сопровождать нас назначены были переводчик и важный сотник с десятью стрельцами. И нам привели подводы; московский патриарх прислал нашему учителю карету, а лошадей доставили с царских конюшен, чтобы, как говорили, царь также имел свою долю участия; две запасные лошади, из лучших царских коней, с двумя всадниками шли по обе стороны; всего было шесть лошадей. Снарядившись в путь, мы выехали из города в пятницу по Пятидесятнице, рано поутру, с десятью вооруженными стрельцами впереди. Я сидел, по обыкновению, в карете против нашего учителя. Монастырь находится от города в 60 верстах. Когда мы, миновав земляной вал, выехали в открытое место, то заметили, что села и деревни шли непрерывно по всей дороге от столицы до монастыря, и между ними лежал наш путь. Мы ехали до вечера, сделав 50 верст. По выезде из города, два раза отдыхали у речек, чтобы освежиться, и прибыли в село, по имени Здфижни (Воздвиженское), принадлежащее царю, с обширным дворцом, садом и большим озером, и с деревянной церковью, во имя св. Алексия, человека Божия. Тут мы ночевали, послав уведомление в монастырь. Большинство сел на этой дороге принадлежит царю; в каждом селе и деревне есть обширный деревянный дворец. Причиной (построения их) было то уважение, каким пользуется этот монастырь: говорят, что в Бозе почивший отец царя вместе с его матерью много раз ходили туда пешком из столицы; царь шел с боярами, а царица с их женами; такой же обычай и у этого царя и царицы. Поэтому-то с давнего времени построили по дороге эти многочисленные дворцы, чтобы проходить понемногу и отдыхать. Так как расстояние в 60 верст составляет один день езды, то пешком доходили до монастыря в три-четыре дня. Этот монастырь у них считается наравне с Иерусалимом, храмом Воскресения и всеми (тамошними) святынями. Всякий, кто сходит туда на богомолье, получает прощение грехов. Эти рассказы мы слышали много раз еще в своей стране.

Встав в субботу рано утром, мы проехали около восьми верст и, приближаясь к монастырю, увидели его купола. Между тем от архимандрита, келаря, казначея и прочей братии были высланы люди, в сопровождении монастырских архонтов544 и служителей, встретить нас на дороге. Они спросили о здоровье нашего владыки патриарха и поклонились ему до земли от лица пославших. После них встретили нас уполномоченные от архимандрита, келаря и казначея в экипажах, в сопровождении множества ратников. Сойдя с экипажей, они поклонились нашему владыке до земли, спросили о его здоровье и благоденствии и поздравили с приездом от имени пославших; при этом поднесли ему большой черный хлеб, большую соленую рыбу и бочонок меда, т. е. хлеб-соль, по их обычаю. Затем простились с ним и уехали.

Мы же, проехав, что оставалось до 10 верст, прибыли в большой посад, принадлежащий монастырю, по имени Климински (Клементьевский), и в его церкви отстояли обедню, т.к. нас дожидались. Нам отвели помещение – но какое ужасное! мы чуть не сгорели от жара огня, разведенного в печах в июне месяце, из уважения к нам. Удивляться надо любви этого народа к огню зимой и летом! Вся цель хозяев этого дома была оказать нам почтение – но какое это плохое почтение! Мы вышли вон и нам беды не было, но наш владыка патриарх не мог показаться среди людей. Спустя немного времени опять явились те, которые встречали нас на дороге, и принесли с собой роскошную царскую трапезу из 50–60 блюд разнообразных, превосходных яств. Их несли монастырские служители, стрельцы. Вошел казначей, поклонился и остался внутри (дома), а его уполномоченные стояли вне вместе с писцом, который держал в руках список и читал: начал перечислением хлебов, а потом перечислял блюда с кушаньем по их сортам, выкрикивая громким голосом: «блюдо такое-то с такой-то рыбой» – одно за другим, с величайшей точностью и подробностями. Его вносили внутрь и казначей подавал собственноручно: сначала черный хлеб, потом разные сорта белого, затем блюдо за блюдом, при чем он говорил: «архимандрит и прочие отцы подносят твоей святости, блаженнейший, то-то и то-то и т. д. до конца, как это установлено, в величайшем порядке, пока не покончил с кушаньями, после чего начал подносить напитки в больших оловянных кувшинах: разные сорта меда и пр. Потом поднес в медном ящике маленькие оловянные кружки и кувшины, до верху покрытые льдом. В каждом сосуде был напиток особого сорта. Мы не могли отведать их но той причине, что они были очень холодны. Вкусом с ними не сравнится критское вино, а сладостью они превосходят царские прохладительные напитки и иные. Таковы оказались, когда мы их испробовали, отменная приятность и вкус этих превосходных напитков, которые приготовляются из вишни, яблок и многих других (плодов), которых имен мы не знаем. Поднеся эти вещи нашему владыке патриарху, казначей начал подносить то же в меньшем количестве (нашему) архимандриту на его имя и потом мне, архидьякону, отдельно. Затем он поднес мед, квас и пиво для слуг, простился с нами и уехал. Мы же оставались (тут) до вечера, т.к. существует обычай, что, в случае посещения этого монастыря чужестранным патриархом, он не выезжает из города до пятницы, чтобы приехать (в монастырь), как это и с нами было, в субботу, незадолго до заката солнца.. Его приглашают и после малого повечерия угощают ужином. В начале ночи ударяют в колокола и служат всенощную до утра. Будят его: если он пожелает, то служит обедню, а если нет, то только присутствует за ней. Затем приглашают его к трапезе, а после неё подносят подарки. Перед вечером прощаются с ним и отправляют в дорогу. Ему позволяют оставаться в монастыре только одну ночь: таков у них обычай издревле и таково правило, и они его не нарушают Узнав об этом, мы прежде всего попросили дозволения пробыть долее, но убедились, что это невозможно и что это в высшей степени непристойно и никогда, с древних времен не бывало; все же добрые обычаи следует блюсти с уважением.

После 13-го часа дня ударили в большой колокол монастыря – мы услышали его – в знак прибытия к ним Антиохийского патриарха. Прислали приглашение, и владыка поехал в карете; мы шли пешком кругом неё, а стрельцы впереди. Так дошли до монастыря. Он стоит на ровном месте и не виден издали. Построен он на подобие крепости Дамаска и по величине равняется, быть может с городской стеной Эмессы. Окружен огромной, высокой стеной новой постройки, белой как голубь. Кругом него сады, идущие непрерывно один за другим, большой город, женский монастырь545 и несколько (других) монастырей и церквей, пруды и мельницы. Он совершен во всех отношениях, кроме двух вещей: первое, что близ него нет реки; второе, что он расположен в долине и не виден издали. Он имеет двое ворот с восточной стороны, больших и великолепных; над одними стоит огромный киот – это святые ворота, которые постоянно заперты и отворяются только, когда приедет патриарх или царь, для его входа. Вторые ворота назначены для народа и животных. Монастырь имеет еще потаенную дверь с западной стороны. Когда мы подъехали к нему при звоне во все колокола, наш владыка патриарх, по обыкновению, вышел из кареты и пошел, из почтения, пешком, по мосту огромного рва; помолившись у первых ворот перед киотом, вступил во вторые ворота, где встретил его архимандрит монастыря с иереями и дьяконами в великолепных облачениях, унизанных жемчугом. Он был в митре. Когда наш владыка помолился также и на иконы, стоящие над этими воротами, к нему подошел архимандрит и, сняв митру, поклонился ему, а наш учитель благословил его крестом, который дьякон нес рядом с ним546 в серебряном ковчеге, сначала сам помолившись и приложившись к нему, и осенил им всех. Также подходили к нему под благословение келарь, казначей и прочие служащие иереи и дьяконы. Затем келарь и казначей взяли владыку под руки, а другие пошли впереди него попарно, при чем дьяконы кадили ему, пока, миновав великую церковь, не привели нас в церковь Троицы, которую выстроил св. Сергий, первоначальный устроитель монастыря. После того как наш владыка помолился и приложился ко всем иконам и к раке с телом святого, келарь привел его и поставил у западных дверей, где всегда становится патриарх [между тем как я, архидьякон, вместе со своими товарищами, дьяконами казначея, стал рядом с ним, по левую руку. Архимандрит же с товарищами заняли места со стороны северных дверей, и рядом с ними наш келарь и патриаршие родственники, – все в отличном порядке и с совершенной правильностью]. Начали малое повечерие. По совершении отпуста, повели нас в маленькую церковь рядом с Троицкой, во имя св. Никона, ученика св. Сергия, где почивает его тело в раке. Мы приложились к нему и вышли. Нас поместили в каменных кельях, где останавливается царица. Подали трапезу. [Келарь непрестанно подносил разнообразную царскую еду, снимая одни и ставя другие, пока не наступил вечер. Он также поставил перед нами в серебряных кубках вишневой воды, яблочной и меда всякого сорта и всех цветов, удивительного вкуса и студености, все в оловянных кружках и кувшинах, помещенных в медном ящике, наполненном льдом. Мы не могли, однако, вдоволь насладиться этими восхитительными напитками, при всей необыкновенной сладости их вкуса, так как они были до того холодны, что у нас зубы ломило и десна нарывала]. Откушав, мы встали ко сну, чтобы немного отдохнуть; но спать не пришлось, потому что комаров, блох и мух были мириады, больше чем пыли (на земле). В эти три месяца: май, июнь и июль, бывает их пора в здешних странах и они никому не дают покоя ни днем, ни ночью – Бог да не благословит их плодовитостью! От их множества на дороге мы не могли подышать воздухом. Днем мы закрывали свои лица руками, а ночью покрывали голову и глаза, чтобы спастись от их укусов. Их было такое множество, что покрывала не защищали от их, и они к нам проникали – Бог да не даст им множиться за то, что они нас мучили и терзали!

Пока мы таким образом тщетно старались заснуть, начали ударять ко всенощному бдению во втором часу ночи [и мы встали, говоря: «слава Богу, избавившему нас от зла и муки!"] Когда мы вошли в церковь, начали великую вечерню. Вечерний «псалом пели попеременно на обоих клиросах с сильным растягиванием. [Затем дьякон со свечой, а священник с кадильницей вышли кадить, по обыкновению.] Совершили литию, прочли молитву над пятью хлебами и вином и, докончив вечерню, дали отпуст. [Прочли первую часть из жития святого и затем встали.] Зазвонили во все колокола и начали утреню. Пение и чтение по чину всенощного бдения не прекращалось до восхода солнца. [Мы сочли и нашли, что простояли на ногах целые шесть часов – и все это было сделано ради оказания нам почета. Но что за радость нам теперь в таком почете, если мы целый день и ночь не вкусили сладости сна!] Мы вышли из церкви как пьяные, чувствуя головокружение от бессонницы и усталости, и пошли немного отдохнуть до третьего часа дня, когда опять ударили в колокола к обедне.

Мы вошли в вышеупомянутую церковь. Нам дали надеть стихари и орари, все покрытые золотом, драгоценными камнями и обильным жемчугом; таковы же были и фелони. Затем мы облачили нашего владыку патриарха и совершили сначала царский молебен, а потом водосвятие. Архимандрит монастыря547 также облачился. Это муж святой, добродетельный, ревностный к вере, неустанно совершающий службы; не смотря на то, что он старец 77 лет отроду, он читает без очков. Мы начали обедню и наш учитель посвятил дьякона. В этот день принесли чашу для литургии, дискос, купол548 и лжицу из чистого, беспримесного золота с драгоценными камнями, а также три большие блюда для антидора, не имеющие себе цены. Что касается кадильницы, то никто не мог носить ее, потому что она, будучи из чистого золота, весит четырнадцать фунтов549 – каждые 3 фунта равны 400 драхм. Она осыпана драгоценными камнями. Что касается Евангелия, то мы не видали подобного по обилию чистого золота и драгоценных камней и по его искусной отделке, приводящей ум в изумление. Никто не мог поднять его вследствие его тяжести от обилия золота. Когда мы вышли с великим выходом, множество священников шли с тремя плащаницами: одна – с изображением снятия Господа со креста, с узорами и письменами кругом – все из крупного жемчуга, которого так много, что, кажется, будто это рассыпанный горох; вторая плащаница вышитая: от превосходного цвета одежд и лиц кажется, будто это нарисовано красками; такая же и третья. Докончив обедню, мы пошли осматривать церковь.

Глава VIII. Троицкий монастырь. Церковь св. Троицы. Ризница. История препод. Сергия. Успенский собор. Святой колодезь

Церковь св. Троицы невелика, четырехугольной формы, с большим куполом над хоросом и так прекрасна, что не хочется уходить из неё. Она имеет три двери: одну с запада, а две другие ведут в хорос с юга и с севера; так, обыкновенно, бывает во всех здешних церквах. Царские врата красотой и блеском поражают ум: они серебряно вызолоченные, фигурные, как будто (вылеплены) из теста. На них изображено вверху Благовещение, а внизу четыре евангелиста-все из позолоченного серебра, лучше нарисованных кистью; от них видны только лики. Арка (царских) дверей с её колоннами в том же роде. Что касается икон при дверях алтаря, то большая часть их обложена чистым золотом с камнями, не имеющими себе цены. На иконах привески из золота и драгоценных камней и большие солнца с образками, вырезанными на зеленом изумруде и красном и голубом яхонте – вещь, поражающая ум и приводящая в изумление зрителя; ничего подобного мы не видали даже в царской церкви Благовещения. Каждая икона имеет соразмерную со своей величиной пелену, спускающуюся до земли; на ней вышито то же изображение, что на иконе, унизано жемчугом и драгоценными каменьями. Что касается иконы Троицы, стоящей по правую сторону алтаря, то драгоценности на венцах ангелов не имеют себе цены: на среднем венце круглый изумруд, величиною с пиастр-реял (полтинник); на изумруде вырезано изображение Троицы, т. е. три ангела, Авраам, Сарра и трапеза; он не имеет себе цены и привлекает взоры всех красотою и тонкостью работы. Мы больше всего дивились на пелены икон; нам казалось, что сверху до низу все икона, что изображение на доске и шитье на материи – одно и то же. Красота венца увеличивается множеством образков в виде маленьких золотых солнц среди драгоценных каменьев и жемчуга.

В этой церкви есть четыре ковчега с изящными, маленькими, серебряно-вызолоченными иконами на весь год; ковчеги стоят на четырех столиках и перед ними четыре больших серебряных подсвечника. В церкви большие, чудесные люстры из серебра и меди. Гроб св. Сергия находится с правой стороны алтаря в серебряно вызолоченном ковчеге с такой же крышкой, а большая решетка – из чистого серебра; на крышке точное изображение святого, шитое золотом, с жемчугом и драгоценными каменьями. Пол этой церкви – из дикого камня; плиты такие большие, каких нет и у нас в Алеппо. Камень походит на кремень; говорят, что его выписал из Новгорода в Бозе почивший царь Иван.

Три двери церкви – из чистого железа. За западными дверями длинный нарфекс от юга к северу, прекрасно расположенный, с двумя дверьми; в нем большие иконы, поражающие ум искусством исполнения: вид Иерусалима со всеми находящимися внутри и вне его церквами, монастырями и святыми местами, изображение всей горы Божией Синая и всей горы Афонской. В передней стене есть потаенная дверь; нас провели чрез нее туда, где находится ризница с драгоценной утварью монастыря. Здесь мы видели священнические облачения и утварь из золота и серебра с драгоценными каменьями – вещи, поражающие ум изумлением и удивляющие умного больше чем глупца (и как может быть иначе, когда царские дары с древних времен доселе все увеличивается?), ризы, пелены, кадильницы, чаши и дискосы из золота и пр., а также покровы на гробницы царей и цариц, погребенных в этом монастыре; большая часть покровов с письменами из крупного жемчуга, с узорами и с золотыми звездами, размещенными в виде больших крестов. Этих покровов множество, т.к. их меняют на гробницах каждое воскресенье, и на каждый большой праздник есть особый покров, как обычно для царских гробниц.

Затем мы приложились к посоху св. Сергия, который основал этот монастырь, к его ножу и ложке которыми он ел, к его фелони из льняной ткани цвета алойного дерева: она сохранилась с того времени до этого силою милосердного Бога. Нам рассказывали об этом святом, что его отец и мать были родом из Новгорода, где отец служил воеводой. Мать его, будучи бездетной, усердно молилась Богу, и Он даровал ей этот благословенный плод. Она зачала его по божественному откровению. Во время этой её беременности, когда она неустанно молилась и посещала службы, поведала своим соседям, что при Великом выходе младенец взыграл во чреве её и поклонился несколько раз. Тогда поняли, что от него явятся чудные дела. Когда он родился и вырос, то убежал от родителей в монастырь и сделался монахом, так как они не позволяли ему принять монашество; этим они сильно опечалились. Чрез некоторое время оба они умерли. Узнав об этом, он пришел и раздал все, ими оставленное, бедным, отпустил на волю многочисленных рабов и рабынь и, удалившись, поселился в пустынном месте, в одиночестве. Много претерпел он огорчений и искушений от дьяволов, пока, по внушению Духа Святого, не пришел сюда. Место этого монастыря было пустыней. Святой построил здесь себе келью и поселился в ней. По причине множества его чудес, к нему собралось много учеников, и при поддержке князей того времени он основал этот монастырь и скончался.

В его время жил св. Кирилл, известный под именем Белозерскаго, в подворье которого мы обитаем. Он также творил чудеса, ходил в Иерусалим и на Афон и, по возвращении, основал свой монастырь, существующий и поныне; он находится от этого монастыря около 500 верст.

В его же время явились святые Савватий и Зосима, которые основали знаменитый Соловецкий монастырь на океане. О нем мы говорили выше.

Также в его время явился св. Варлаам, который основал монастырь, известный под именем Хутынского, за городом Новгородом. Многие другие святые, кроме него, явились в то время, когда воссиял и разлился у них свет христианской веры. Творец явил им светильников веры для укрепления в ней новообращенных, как в нашей стране он воздвиг Симеона Столпника и его сподвижников. Со времени св. Сергия прошло более 400 лет.

В этом монастыре находится много сокровищ от времени прежних князей и следовавших за ними царей до этого времени, так как они перед своей кончиной отдавали все свои сокровища вкладом в этот монастырь, по любви к нему. Поэтому этот монастырь не имеет себе подобного не только в стране московской, но и во всем мире. Московский царь берет себе в доход со всех областей два динара (из трех), а этот монастырь один динар, поэтому в каждом городе есть таможенный сборщик от царя и другой от монастыря св. Троицы; царский сборщик берет с десяти динаров (рублей) 20 копеек, а монастырский сборщик десять, и оба выдают расписки. Но в конце концов все сокровища и доходы монастыря находятся в руках царя, так как, как нам говорили монахи, они израсходовали в этом году более ста тысяч динаров на разные расходы и на припасы для царя, доставленные в Смоленск, о чем мы раньше сообщали. По этому примеру можешь судить (об остальном).

Возвращаемся (к рассказу). По выходе из ризницы, вас повели в церковь св. Никона, ученика св. Сергия, где покоятся его мощи в серебряной раке. Церковь маленькая, с одним алтарем. Потом повели нас в великую церковь монастыря, называемую собором; она находится посредине монастыря, на возвышенном месте. Она выше, больше и длиннее собора столицы, но совершенно в том же роде, так как обе церкви построены при царе Иване. По обыкновению, она имеет три двери и пять алтарей, как Успенский собор. Главный алтарь во имя Успения Владычицы; два правые – во имя св. Варвары и мученика Феодора Тирона; остальные два – один для жертвенника, другой – во имя св. Николая. В нарфексе этой церкви, за западными дверями, находятся могилы многих царей и цариц. Церковь немеет пять величественных куполов, которые по своей высоте только одни и видны извне монастыря. Близ собора находится изящная церковь во имя св. Духа, где царь празднует второй день Пятидесятницы; возле неё святой колодец, который вывел своими молитвами св. Сергий. В течение последних двух лет он скрывался, но вновь обнаружился по божественной силе. Этот колодезь не глубок, в локоть глубиною, вода его исцеляет больных, она вкусна и приятна. Колодец устроен в виде кельи, и при нем есть служители, которые постоянно теплят тут свечи; богомольцы делают ему приношения. Мы пили эту воду, она слаще меда – ясное доказательство, что это подлинно святая вода.

В этом монастыре семь церквей; из них мы перечислили четыре; остальные три – в честь их новых святых.

Глава IX. Троицкий монастырь.Трапезная и трапеза. Подарки от монастыря патриарху и его спутникам. Осмотр монастырских строений под руководством Арсения Суханова. Колодец. Стены. Погреба. Почки св. Сергия. Колокольня. Тюрьма и заключенные в ней. Главные ворота. Прощание и отъезд из монастыря

Затем повели нас в трапезную, которую отворяют» только в присутствии царя, чем оказали нашему владыке патриарху большой почет, согласно приказанию царя и патриарха Никона, так как они ничего не делают без спроса и приказа: им было велено оказать нашему владыке больший почет, чем иерусалимскому патриарху, что и было исполнено, т.к. иерусалимского водили в малую трапезу отцов, а нашего владыку патриарха в большую царскую. Мы не знали этого, но так нам сказали драгоманы. Эта трапеза как бы висячая, выстроена из камня и кирпича с затейливыми украшениями; посредине её один столб, вокруг которого расставлены на полках в виде лесенки всевозможные серебряно-вызолоченные кубки, как обыкновенно бывает в их столовых при посещении их царем или патриархом. Нашего владыку патриарха посадили на переднем месте, после того как он помолился и приложился к иконам красивой церкви, здесь находящейся. Мы сели ниже, а все отцы монастыря сели за отдельным столом по другую сторону. Чтец начал читать из жития св. Сергия. Стали подавать блюда с разными превосходными, царскими кушаньями, то и дело снимая поданные и поднося новые, одно за другим, до конца трапезы. Также подавали разного рода и цвета царские напитки, при каждом обнесении особого сорта и в других кубках. Все сосуды (с напитками) были охлаждены. Встав из-за стола, воздвигли, по обычаю, Панагию, после чего начали подносить подарки, т. е. милостыню от монастыря, которая дается тем, кто к ним приезжает (с особою целью), по принятому с древних времен обычаю, а в настоящем случае также по приказанию царя и патриарха. Сначала поднесли нашему владыке патриарху ценную икону Господа в серебряно-вызолоченном окладе, с венцом из каменьев и жемчуга и с пеленой, расшитой золотом и нанизанной жемчугом; затем икону Троицы, т. е. изображение св. Сергия и его ученика Никона, когда им явилась св. Богоматерь с апостолом Петром и евангелистом Иоанном и дала им наставления о всех монастырских порядках; а над ними изображение Троицы, т.е. трех ангелов; эта икона также в серебряно-вызолоченном окладе. Потом поднесли серебряно-вызолоченную чашу с 50 динарами, сорок соболей, ценою в сорок динаров, четыре куска атласа и фиолетовой камки, две черные рясы, разнообразные блюда и кубки из чудесного дерева, резные и позолоченные, с именем монастыря, на них написанным; это – благословение от монастыря и подобие сосудов святого, из которых он ел и пил; затем нож и ложку, подобные тем, которые употреблял святой и к которым мы прикладывались, а также деревянный посох, окрашенный в черный цвета, с шариками золоченными сусальным золотом – подобие посоха святого, к которому мы прикладывались. Затем стали подносить нам. Архимандриту дали икону Владычицы в позолоченном окладе, кусок камки, блюда, чашки и ложки, 10 динаров в бумажке и черную рясу. Двум архимандритам, которые нам сопутствовали, дали каждому по иконе, камки, блюда, кубки и 6 динаров. Мне, архидьякону, дали икону Господа в серебряно-вызолоченном окладе, камки, блюда, чаши, 10 динаров и черную рясу; моему товарищу, второму дьякону, и казначею-икону, камки невысокого достоинства, блюда, чашу, 5 динаров и черную рясу, и то же самое дали нашему келарю и племяннику, т. е. родственнику патриарха. Затем нашему собственному драгоману дали икону без серебряного оклада и 2 динара; каждому из служителей такую же икону и один динар. Наконец боярину, который нас сопровождал, дали икону в позолоченном окладе, серебряную чашу и камки, но он не взял ничего кроме иконы. Царским переводчикам дали каждому по иконе и по несколько динаров – переводчику550 больше чем толмачу. Вот что нам подарили. Мы исчислили это по порядку, не прибавляя и не убавляя. Все это записывается у них в книгах с древних времен, по точно установленным правилам: они не имеют права прибавить или убавить, не спросив царя, так как потом потребуют от них точного отчета и они должны показать, сколько ими израсходовано – не так, как мы слыхали в своей стране, будто сколько дает царь, столько же и монастырь св. Троицы, потому что, будет-ли то даяние царя или монастыря св. Троицы, все это доля из казны и собственности царя.

Возвращаемся (к рассказу). Наш приятель, келарь Арсений (Суханов), о котором мы говорили, что он приезжал в нашу страну551, проявил к нам большое радушие и дружбу: он повел нас показать нам весь монастырь и все, что в нем есть. Сначала повел нас в келью св. Сергия, в которой он обитал. Она деревянная и сохранилась силою Божией до настоящего времени; от неё отрезают кусочки дерева, которые используют от боли коренных и (других) зубов. Потом повели нас к удивительной монастырской цистерне: это очень глубокий колодец; при нем большое, широкое колесо, края которого обиты досками, на подобие собачьих колес франков; употребляемых при жарении мяса; двое мужчин войдя в него переступают по его поперечным доскам, подобно тому как поднимается собака (в своем колесе), и оно быстро с ними вертится. На колесе (намотаны) весьма толстые веревки, которыми вытягивается с одной стороны очень большая бочка, по наполнении её водой, заменяющая ведро. Другие двое людей переливают ее в желоб, идущий к кухне, где варят мед, пиво и иные напитки.

Так как вне монастыря нет проточной воды для рыбы, то внутри его выкопали три большие пруда, наполняемые дождевой водой. В них водится много рыбы, которую ловят не только летом, но и зимой; когда пруды замерзают, разбивают на них лед и вылавливают много рыбы – заметь, что может создать могущество царей! Внутри монастыря много садов, так, как мы сказали, окружность его равна городу Эмессе. В нем есть дворцы для царя и царицы, в которых они останавливаются, когда приезжают в него на богомолье. Кельи в нем безсчетны, потому что в нем свыше 500–600 монахов.

Затем келарь показал нам помещения монастырских арсеналов, где хранятся пушки без счета, ружья большие и малые без числа, оружие во множестве: луки, стрелы, мечи, пистолеты, копья, кольчуги и железные брони, каких ни одной не найдешь в турецкой земле: нам говорили, что в стране франков существует строгое запрещение, под страхом проклятия, вывозить оружие и латы, подобные этим, в страну турок. Как сказал нам келарь, в этом монастыре оружия и снарядов хватит более чем на 30.000 человек, Есть порох в бесчисленных бочках, есть также ядра и голыши для железных пушек, цепи и пр.

Потом келарь повел нас вверх на огромную стену монастыря и обошел ее с нами кругом: стена громадна и поражает удивлением. Ее выстроил тот келарь, которого сослал патриарх Никон. По своей высоте, множеству отверстий и помещений, она превосходит окружные стены всего города Москвы. Стена эта в четыре яруса: нижний, в уровень с землею, состоит из комнаток, наполненных пушками, верхние ярусы назначены для помещения войска и для сражения. Толщина стены, соответствующая ширине свода, составляет около десяти локтей. Амбразуры по окружности её бессчетные и разных видов: одни с наклоном вверх, другие направлены прямо, а большая часть идет кругом, по низу, так что и птица не может укрыться внизу (стены). В каждой амбразуре пушка на новых552 колесах; число пушек, больших и малых, по окружности стены бессчетно. Что касается башен, то в стенах Антиохии не найдется ни одной им подобной по величине, высоте, по их восьмиугольной форме, по устройству, множеству камер, отверстий и амбразур с пушками. Башен четыре, да две над воротами. Мы очень дивились на это сооружение, на неприступность, крепость и обширность стен. Как в стенах Антиохии, так и здесь можно пройти по стене кругом, входя в одну башню и выходя в другую, при полном просторе и удобстве; наверно, всадник на лошади может беспрепятственно объехать по стене. Мы пожалели о том бедном келаре за тонкость ума его и громадный труд, так как, как нам сказали, он истратил на эту стену из монастырской казны, по приказанию царя, более 350,000 динаров. Одна сторона её еще не кончена. Прежде стены монастыря были низкие и от долгого времени пришли в разрушение, а потому упомянутый келарь и возобновил их в недавнее время, при чем сделал весьма больше. Ум не может представить их неприступность и красоту. Вокруг монастыря есть озера с рыбой.

Когда мы обходили монастырь, келарь принес нам стулья и, усадив напротив царских палат и садов, поднес нам множество кубков с критским и другими винами, при чем напомнил нам об Алеппо и о нашем радушии и гостеприимстве по отношению к нему. Потом он повел нас вверх к одной из башен, и мы спустились со свечами туда, где находятся бенимчат 553 , т е. монастырские погреба. Тут находятся повозки и бочки со всевозможными напитками, поставленные на лед. Нас ввели туда, где находятся две бочки, сделанные св. Сергием собственноручно; они до сего времени целы и невредимы. Ежегодно их наполняют медом, и сколько бы из них ни черпали, их содержимое прибавляется и мед в них никогда не пропадает. Из них черпают мед и вливают его во все (другие) бочки, чтобы снизошла на них благодать. Нам дали пить из них, ради благословения. Бочки покрыты материями и над ними стоят иконы, пред которыми всегда горят свечи. Выйдя отсюда, мы пошли осматривать колокольню. В ней есть колокол, подобный большому колоколу столицы. Говорят, что оба сделал один из царей. Его звук такой же громовый, как и у того.

Мы увидели в монастыре новую деревянную келью с одним только отверстием, без дверей; в ней заключены три человека. Мы осведомились о них и нам сказали, что это бывшие дьяконы, которые, когда умерли их жены во время язвы, оставили дьяконство и женились на других. Патриарх Никон, услышав о них, немедленно заключил их в оковы и прислал сюда, приказав построить для их заключения этот дом. Им не дают пищи, чтобы они умерли от лишений. Когда мы смотрели на них, они громко зарыдали, так что сердце у нас разрывалось, и подали нашему учителю просьбу о разрешении постричься в монахи, в надежде, что патриарх избавит их от злой смерти, которая им угрожала. Впоследствии, по ходатайству за них нашего учителя, патриарх их освободил.

Затем мы осматривали монастырские ворота: кроме железных дверей, они имеют большую железную решетку, которую, в случае опасности, спускают машиной и потом опять поднимают. По истине, монастырь вполне неприступен. Вход этих ворот похож на вход ворот Алеппской крепости. Пушки с той и с другой стороны выходят на рвы.

Когда мы все осмотрели, ударили в колокола для прощания. Нашему владыке патриарху поднесли дорожный запас: большие черные хлебы, соленую рыбу, бочонки с вином, медом и пр.; также и каждому из нас дали по одному хлебу, по рыбе и по маленькому бочонку, согласно составленной описи. Когда мы уложили свои вещи, нашего учителя повели в церковь, отслужили вечерню и простились с ним. [Он благословил их всех и они вышли и, попрощавшись с нами у ворот, возвратились]. Мы же тосковали и скорбели сердцем, так как нам хотелось пробыть в монастыре несколько дней, чтобы вполне насладиться.

Наш владыка сел в карету. Мы проехали до вечера десять верст и, остановившись на берегу реки, ночевали под открытым небом. Встав поутру в понедельник (поста) Апостолов (Петрова), мы вечером прибыли в столицу и поместились в своем монастыре; на дороге мы три раза делали привал на берегу рек, чтобы отдохнуть. Стрельцам и конюхам, в вознаграждение за их труды и услуги нам, мы дали, по здешнему обычаю, денег и часть своих запасов.

Глава X. Москва. Свежие огурцы. Служение и крестные ходы. Московские иконописцы. Поминовение по царе Михаиле

На другой день, во вторник 12 июня, патриарх и царица прислали нам свежих огурцов на блюде – вторые новые плоды после редиски – так как никто не ест новых огурцов ранее царя и патриарха. Нам рассказывали, и мы сами видели, что огородники в великий четверть сеют огуречные семена в гряды и много труда полагают на уход за огурцами, прикрывая их во время холода и открывая при солнце. Один перед другим спешит выгнать раньше свои огурцы и представить их царю первым. Кто раньше всех представит огурцы, тому Бог покровительствует, так как у этого царя, как было и у его предшественников, есть обычай наделять такого человека большою милостью: ему дается во владение деревня с крестьянами. Так бывает ежегодно. При этом царь посылает огурцы патриарху, а если у них в это время находится (другой) патриарх, (то и ему), дабы они благословили первые плоды, как назначено в писании. Потом раздает их всем государственным сановникам. Обыкновенно, боярин, принесший плоды, получает щедрый подарок, равно и его люди. Мы подарили им платки, мыло и пр.

[Возвращаемся (к рассказу). Во вторую субботу по Пятидесятнице московский патриарх пригласил нашего учителя в церковь Архангела, где находятся гробницы царей, и они вместе отслужили обедню, в память кончины царя Ивана и его двух сыновей, которые погребены в правом приделе. После прошения: «милости Божия, царства небесного и оставления грехов его у Христа бессмертного царя и Бога нашего просим», певчие пели: «(по)дай Господи»554 .По окончании обедни, (патриархи) стали рядом в притворе, где облачались. На столике поставили блюдо с кутьей и сосуд с вином, а также подсвечник со свечой, и было совершено поминовение по усопшим. Затем все пошли в придел, где находятся гробницы царей, окадили их, закончили службу и сняли свои облачения. Мы вышли к лестнице церкви Благовещения и, пройдя чрез её паперть, поднялись по лестнице дивана, где мы были раньше. Нас ввели в обширную палату, выстроенную из камня, где бывает трапеза. Тут были уже поставлены скамьи; серебряные сосуды: кубки, чаши и пр. были размещены на полках, поднимающихся ступеньками в средине комнаты, по обычаю. Все, знатные и простые, сели на скамьи и царский наместник, вместо царя, поднес собственноручно только патриархам, архиереям и архимандритам три круговые чаши превосходного вина, а стольники в то же время ходили кругом, подавая множество кубков и чаш всем нам, остальным, прежде чем мы съели что-нибудь, так что внутренность у нас горела. Затем они подали хлеб и потом подносили блюда с рыбой каждому по порядку, как бы подаяние за души усопших. Все, от патриарха до монахов и священников, отсылали свои доли домой. У большинства были с собой кувшины и иные сосуды, и они наполняли их напитками, которые им подавали, так как не выпивали своих кубков, а опоражнивали их в свои сосуды, вино на мед, а на это другие напитки, но все опьяняющие. Наконец встали, после того как мы успели поесть только хлеба. Певчие стали поодаль, в то время как патриарх воздвиг Панагию; он разрезал ее на мелкие куски, а архидьякон понес раздавать их всем присутствующим. Затем патриарх555 взял кадильницу, похожую на корону, и окадил ею медовую кутью и сосуд с вином, говоря: «Помилуй нас Боже» и пр. и поминая имена усопших, а певчие при каждом прошении пели: «Господи помилуй». Затем пропели: «вечная память», с поминовением имен усопших громким голосом, при чем все молились на иконы. Потом поднесли еще круговую чашу, и мы пошли и спустились в церковь Благовещения, где патриарх совершил отпуст. Мы вышли и, когда патриархи попрощались друг с другом, вернулись в свой монастырь].

Утром, во второе воскресенье по Пятидесятнице, зазвонили в большой колокол отдельными ударами, вместе с другими колоколами, для сбора настоятелей монастырей и священников, назначенных идти в крестном ходу, по совершении литургии в своих церквях. Все они пришли в собор. Патриарх вышел с архиереями большим крестным ходом за Кремль, с западной стороны, и за вторую, белую городскую стену, к церкви во имя св. Илии, близ Земляного вала. Здесь они служили и затем возвратились (в Кремль). А один из архиереев обошел также с крестным ходом кругом белой стены города с внешней её стороны и, возвратившись в соборную церковь, здесь служил. Наш же владыка служил в монастырской церкви [и посвятил дьякона; также служил и на следующий день, который был понедельник, и посвятил дьякона].

Накануне субботы 23 июня ударили в великий колокол по случаю празднования памяти перенесения иконы Владычицы из города Владимира в город Москву. Рано поутру ударили в него же вместе с другими много раз по порядку, для сбора настоятелей монастырей и назначенных священников. Они пришли со своими иконами в собор. Туда же отправился наш владыка патриарх и облачился с Московским. Они начали молебен и затем вышли с крестным ходом из западных дверей (собора) за ворота Кремля и поднялись на круглый помост для молебствий. Прочли Апостол и Евангелие. Архидьякон сказал ектенью, при чем поминал царя, весь царский дом и всех христиан. Затем мы сошли и отправились по средине площади к Никольским воротам, повернули на восток, а стрельцы шли с обеих сторон вместе с нами- и, выйдя из ворота второй городской стены, дошли до одного места за белой стеной. Когда мы проходили мимо какой-нибудь церкви, в ней звонили в колокола и священники её выносили иконы, чтобы к ним приложились патриархи, [между тем как дьякон кадил им]. Наконец мы вошли в монастырь с маленькой церковью. Говорят, что упомянутая икона Владычицы, когда ее принесли из города Владимира и несли, чтобы поставить в соборной церкви, не пожелала этого, но остановилась здесь и не двигалась с места. Тогда выстроили этот монастырь и эту церковь, где ее и поставили. Все остановились на монастырском дворе перед церковью, поставили водосвятные сосуды и начали петь канон водоосвящения. Патриарх Никон закончил службу по обыкновению, и окропил государственных сановников; оба патриарха окропили остальной народ и пошли в церковь служить обедню. Было совершено рукоположение иерея и дьякона. Но выходе (из алтаря) мы приложились к иконе, поставленной на правой стороне алтаря. Из изображения видны только два лика и руки: все остальное – золото, жемчуг, драгоценные камни и многочисленные привески; лик Богоматери сияет светом. Икона постоянно творит чудеса В каждой из церквей Москвы непременно имеется древняя икона этой Владычицы, которая творит чудеса по их великой вере. Затем мы вернулись назад, и когда проходили мимо церкви или городских ворот, патриарх окроплял их святой водой. Наконец мы вошли в собор. Архидьякон возгласил ектенью: Помилуй нас Боже, и закончили службу. [Оба патриарха, выйдя из церкви, проводили царские иконы, осыпанные драгоценными каменьями, которые блестели теперь на солнце; большая часть их были из церкви Благовещения и церквей царя, и удивительной красоты. Патриархи окадили их и приложились к ним. Затем мы вернулись, а с иконами пошли дальше, при чем звонили без умолку во все колокола, пока иконы не скрылись из виду, между тем как стрельцы провожали их до их церквей. Мы вышли из собора только после 8 часов дня].

Накануне 3-го воскресенья по Пятидесятнице [зазвонили в колокола ночью к бдению, а утром наш владыка патриарх отслужил обедню в монастырской церкви и посвятил иерея и дьякона; точно также в понедельник. Вечером] патриарх пригласил нашего учителя в собор. После вечерни облачились в алтаре и вышли в нарфекс, где все разместились в обычном порядке вокруг патриарха. В средине поставили на столике блюдо с медовой кутьей и сосуд с вином. Совершили поминовение, то есть годовщину, по воинам, убитым в прошлом году под Смоленском во время приступа, что было в день, соответствующий завтрашнему, 25 июня. На ектеньи, вместо имен царя и патриарха, поминали имена убитых воинов, называя имя и прозвище каждого с именами его родителей, но книжке. [При каждом прошении певчие пели: «Господи помилуй!» Кончив, архидьякон кадил патриарху и, возгласив: «Господу помолимся», передал ему список. Патриарх сказал возглас: «так как Ты есть воскресение и живот, и покой рабов Твоих, мучеников, убиенных за Твою святую веру при осаде Смоленска, которых имена такие-то», и прочел их имена, одно за другим, до последнего, и пр.].

На другой день мы опять пошли (в собор). Служили оба патриарха. После обедни снова совершили, по обычаю, утреннее поминовение по убитым. Сняв облачения, пошли с патриархом к трапезе в царские палаты, [где произошла совершенно такая же церемония, какую мы раньше описали: выпили натощак несколько кубков напитков, которые были поднесены царским наместником, и всем присутствующим раздавалась рыба].

В четверг вечером, то есть в канун праздника апостолов (Петра и Павла), ударили в великий колокол в начале ночи ко всенощному бдению; а утром наш учитель служил обедню [и посвятил иерея]. Накануне субботы, вечером, нас пригласили в Архангельскую церковь. Все облачились и совершили поминовение по царе Василии, сыне царя Ивана, который соорудил белую стену города. На другой день в ней же была совершена литургия. К трапезе пошли туда же, где она была в предыдущий раз.

[В понедельник (воскресенье?) 1 июля вечером, зазвонили в колокола по случаю празднования Положения пояса (ризы?) Богоматери во Влахерне, и совершили бдение. На другой день было большое торжество; служили обедню в церкви, в честь этого праздника, находящейся перед собором, на царской улице].

6 июля, накануне субботы, нас пригласили на поминовение патриарха Иосифа, предшественника Никона, по случаю исполнившегося трехлетия со дня его кончины. Он погребен в соборе. На другой день патриархи также служили вместе, и мы пошли с патриархом Никоном к трапезе, которую он, по обычаю, устраивает у себя.

В воскресенье 8 июля ударили в колокола рано поутру для сбора настоятелей монастырей и священников, назначенных явиться с иконами в собор, так как в этот день совершается память явления иконы Богоматери, которая с давнего времени была сокрыта в земле в городе Казани, а в этот день принесена в город Москву. Для неё соорудили великолепную церковь в конце площади, перед Никольскими воротами, напротив двух больших пушек, и поместили в ней икону. В честь её установлено ежегодное празднество в этот день. Церковь и икона Владычицы именуются Казанскими. Из собора пошли к этой церкви большим крестным ходом, при звоне во все колокола. Патриарх совершил в ней литургию и водосвятие, и мы возвратились после полудня.

Накануне 10 июля ударили в великий колокол и совершили бдение, начиная с вечера, во всю ночь, по случаю памяти перенесения в этот день честные ризы Господа Христа из страны персидской в город Москву, тридцать лет тому назад, так как тот год был 7133 от сотворения мира – московиты, обыкновенно, считают года, как и мы, только от Адама – в 1622 году от Божественного Воплощения, в 13 год царствования царя Михаила. На другой день было совершено великое празднество, больше чем на Пасхе, при звоне во все колокола. Служил обедню патриарх Никон, надев большой саккос и драгоценную митру, которые он надевает на Пасхе. Он принес ковчег с хитоном на средину церкви, и когда все к нему приложились, отнес его обратно на место; при перенесении и отнесении хитона звонили во все колокола. Если бы царь находился в Москве, торжество было бы еще больше.

[11 июля зазвонили в колокола к крестному ходу, и духовенство собралось со своими иконами в собор. Один из архиереев, в сопровождении духовенства, пошел в церковь, что позади Кремля, во имя Богоматери, именуемой Ржевскою, так как Она совершила чудо в том месте, и по этой причине празднуют Ей ежегодно в этот день. Патриарх, однако, не ходит туда сам, а посылает одного из архиереев с крестным ходом в эту церковь, и он совершает в ней водосвятие и обедню, после чего возвращаются, как было сделано и ныне.]

Знай, что иконописцы в этом городе не имеют себе подобных на лице земли по своему искусству, тонкости кисти и навыку в мастерстве: они изготавливают образки, восхищающие сердце зрителя, где каждый святой или ангел бывает величиною с чечевичное зернышко или с османи556. При виде их мы приходили в восторг. В церкви покойного главы здешних купцов мы видели маленькую икону из трех дощечек, т.е. с дверцами: фигуры ангелов на ней величиною с мух – работа изумительная. Жаль, что люди с такими руками тленны! Стоимость этой иконы 150 динаров (рублей), а вес её не доходит и до десяти пиастров, но по мастерскому исполнению она неоценима.

Икона Владычицы пишется ими в различных бесчисленных видах, и каждое изображение носит свое особое название, под котором оно у них известно: Греческая, Севастийская – Богоматерь на троне, Грузинская, Арабская (Арапетская?), Милостивая, Платитера – «Пространнее небес» – Богоматерь в средине небесного круга и ангелов557, Казанская, Владимирская, Смоленская, Рязанская, Неопалимая Купина, как видел ее Моисей, Одигитрия, т.е. Тройное (?) Путеводительство558, и иные разных видов со своими особыми именами. Точно также и изображения Господа Христа и иконы св. Николая (бывают разные). Что касается икон Рождества, Пасхи (Воскресения), Страстей Господа и Его чудес, а также изображения Троицы, то ум человеческий не в силах постигнуть их сущности и оценить их превосходное исполнение. Я приобрел

много икон, но мы могли покупать у них иконы только с большим трудом, ведь все у них дорого и ценно, а иконы в особенности. У иконописцев нельзя приобрести икон, а только в иконном ряду готовые – там можно купить все, что пожелаешь и увидишь – так как мастера в этом городе отнюдь не работают в своих лавках на базаре на глазах людей559, ни золотых дел мастера, ни портные, ни столяры, ни башмачники, но работают у себя в доме; рыночные же торговцы скупают у мастеров и продают. Таков у них порядок.

Возвращаемся (к нашему рассказу). Накануне 12 июля нас пригласили в церковь Архангела. Все облачились и совершили поминовение по царе Михаиле, сыне Феодора, отце нынешнего царя. На другой день была обедня и совершили службу у его гробницы, которая была покрыта царскими покровами с жемчугом и драгоценными камнями. Потом повели нас к трапезе на верх560. В этот день исполнилось 10 лет со дня кончины царя Михаила. Обрати внимание на удивительное совпадение: он родился в этот же день, когда бывает память св. Михаила Малеина, именем которого он и был назван, по их обычаю. Он имел обыкновение ежегодно в этот день устраивать большую трапезу. Судьба свершила свой круг: после 36-летнего царствования он умер в этот самый день от подагры и боли в ногах, чем страдают все московиты.

Обыкновенно, по всем царям, погребенным в этой церкви, и царицам, похороненным в женском монастыре, совершают ежегодно поминовение в день их кончины. Служит патриарх и устраивается наверху поминальная трапеза по их душам. Это совершается сверх обеден и служб на их гробницах, ежедневно отправляемых семью священниками церкви и теми, которые читают постоянно, ночью и днем, псалтырь на их гробницах. За это они получают содержание, которое каждые царь и царица назначают из оставшегося после них благоприобретенного имущества; даже из посуды, из которой они ели и пили, (отказывают) блюдо, чтобы класть на него кутью, сосуд для вина и серебряный подсвечник – эти вещи всегда бывают выставлены на их гробницах.

Знай, что внутри церкви Архангела и кругом неё двенадцать алтарей и в них служится ежедневно двенадцать обеден, как в церкви Благовещения, что возле неё, бывает ежедневно девять обеден в девяти алтарях, а в Чудовом монастыре, что напротив неё, семь обеден ежедневно. Большая часть бояр столицы и их жены ежедневно, рано поутру, приезжают в этот монастырь к обедне в приделе св. Алексия, митрополита Московского, где его мощи, по своей великой любви и вере к нему.

Глава XI. Москва. Транспорт ружей из Швеции. Испытание ружейных стволов. Известия с театра войны. Празднование побед в Москве. Служения. Дикари. Шутка патриарха Никона

Когда мы встали из-за стола, патриарх показал нашему учителю из окна этого помещения, откуда открывается вид на окрестные поля, множество телег, нагруженных ружьями, которые он посылает царю. Он сказал, что их пятьдесят тысяч и что они получены теперь в ящиках из шведского королевства. Мы подивились их множеству, а он прибавил, что у царя в Кремле мастера изготовляют для него ежегодно по семидесяти тысяч ружей, которые постоянно хранятся в кладовых. Это в столице, а сколько изготавливается их также для царя в большинстве других городов, то бессчетно; без числа привозят их ежегодно для него из франкских земель. Говорят, что англичане прислали ему три орудия – удивительные пушки, которые при стрельбе из них не издают звука; это одно из изобретений франкского искусства.

Каждый вечер в это лето мы ходили смотреть на ружейных мастеров, которые, собрав все ружья, ими изготовленные, размещали их рядами друг возле друга по склону кремлевского холма, обращенному к реке, наполняли их порохом, клали затравку на все лежащие рядом и зажигали ее длинным железным прутом, на каленным в огне. Те ружья, которые были прочны, оставались в целости, а непрочные тотчас разлетались в куски от большого количества пороха. Все войско царя, как мы говорили, снабжено огненным боем, т.е. ружьями.

Что касается известий о царе, то он оставался в городе Смоленске до 21 мая, когда бывает память царя Константина, и оттуда отправился в землю ляхов, разделив войско, с ним бывшее, на три части. Сам он пошел со средней, при чем, вследствие разлива рек и обилия грязи, слякоти и дождей, они очень запоздали, а (другие) войска, как говорят, опередили царя на три дня пути. Наконец подошли они к большой реке, называемой Барозофо (Березина?), которая прежде была границей между московитами и ляхами. Распространились слухи, что ляхи заняли тот берег, дабы русские не могли перейти реку, что они укрепили его земляными насыпями с пушками и со множеством войска и устроили по дорогам пороховые мины. Все это было сделано потому, что они были слабы и имели мало сил для встречи (лицом к лицу) с московитами. Тогда царь послал нескольких военачальников, и они перешли реку, в течение пятнадцати дней, в её верхнем и нижнем течении. Встретившись с войсками ляхов у переходов через реку и насыпей, они напали на них, всех их перебили и захватили все их пушки и имущество. Когда известие об этом дошло до царя, он велел сделать на упомянутой реке семьдесят деревянных мостов для перехода войска, а в средине построил большой мост с огромной, высокой деревянной башней, господствующей над всеми окрестностями, и снабдил ее пушками и войском, чтобы обеспечить от опасности все мосты и наблюдать за всеми дорогами. Сам же лично направился на город Вильну, столицу Радзивила. По причине трудности тамошних дорог, (обилия) лесов и гор, много больших пушек пришлось отправить назад в Смоленск, так как нельзя было их везти. Царские военачальники пошли вперед и, углубившись в страну ляхов, покорили много городов мечом и по договору. Если кто, запершись, защищался, то они (взяв город) избивали всех жителей мечом, предавали его огню и разрушению и совершали великие опустошения, дабы нагнать на ляхов страх и ужас. В этом году никто не выступал против московитов и не слышно было о ляхах, чтобы они собирались в каком-либо месте; ни войска, ни сил (у них не было) и, казалось, самая память о них изгладилась совершенно. Ляхи до сих пор надеялись на помощь от турок и татар, которым они надоедали многочисленными посольствами, но никто на помощь не явился. Однако, по своей великой гордости и кичливости, ляхи не желали заключить мир, по с кем воевать, недоумевали: с царем ли или с его военачальниками, с войском ли новгородским, с королем ли шведским или с Хмелем. Бог определил им погибель: их планы оказывались несостоятельными, их решения превратными.

Всякий раз когда от царя получалось известие о покорении какого-либо города или поражении отряда (неприятельского) войска, тотчас начинали звон во все колокола патриархии, радовались и веселились. Патриарх приходил в собор, после обедни облачался со всеми присутствующими архиереями, архимандритами и священниками и совершали молебен, вознося молитвы за царя и благодарение Богу за помощь и победу. Не было ни стрельбы из пушек, ни барабанного боя, ни трубных звуков, ничего подобного, а только колокольный звон и молебен. Мы удивлялись этой набожности и вере; но таков у них обычай, как мы часто бывали тому свидетелями.

В это время начали привозить в телегах пленных ратников из ляхов в железных оковах. Их представляли патриарху и главному министру и сажали в тюрьмы, а также отправляли, по приказу царя, в разные города, оставляя их в оковах. Но до чего дошло дело, об этом расскажем позже.

В пятницу 13 июля наш учитель служил обедню в монастырской церкви и рукоположил священника и дьякона. В понедельник(?) ударили с вечера в великий колокол, а также ночью и на другой день, и было совершено большое торжество по случаю памяти св. равноапостольного Владимира, царя киевского и всей земли русской. Когда он уверовал во Христа чрез сестру Василия Македонянина, царя греческого, и крестился, то был наречен Василием и крестил всю страну Малой России, т. е. землю казаков, а впоследствии прибыл вместе со святым Петром, первым митрополитом Москвы, в здешнюю местность, завладел страной, изгнав из неё татар, и разделил ее между своими двенадцатью сыновьями. Он крестил большую часть жителей этой страны еще при своей жизни и выстроил большой город, назвав его своим именем Владимир; о нем мы раньше упоминали. Это тот самый город, о котором говорится в истории, что Тамерлан, придя в эту страну, выстроил в нем крепость и оставил в ней на хранение свои богатства. Об этом мы достоверно узнали, на мои расспросы по этому поводу, от касимовского царевича, который не так давно крестился.

Накануне четверга 19 июля патриарх пригласил нашего учителя, и оба они облачились, по обыкновению, в церкви Архангела и совершили опять поминовение на девятый день (с годовщины) по в Бозе почившем царе Михаиле, а на другой день литургию, после которой пошли в столовую во дворец. Когда мы сошли вниз, то встретили несколько человек из племени мученика Христофора, о котором мы раньше говорили: они стояли на пути патриарха, чтобы представиться ему. Их лица безобразнее, отвратительнее, чернее и короче, чем у тех Лобани (Лопарей), о которых мы говорили в неделю сыропуста. Их было сорок человек, каждый из них начальник тысячи. Одежда их состоит из кромок разноцветного сукна; на груди привешены солнца из желтой меди: это значит, что они князья, как мы удостоверились. Патриарх спросил об их числе; они отвечали: «нас пришло 40.000 на помощь царю по его призыву, а мы начальники над ними». Он спросил, как далеко их страна; «пять тысяч верст, сказали они: мы ехали сюда более четырех месяцев». Он спросил об их летах; оказалось, что между ними многие имеют более ста лет. Они питаются рыбой и дикими зверями в сыром виде, а также человечьим мясом, если попадется. Поэтому они были размещены вне города в лесах и полях и над ними была поставлена наблюдать многочисленная стража. Патриарх спросил: «чем вы сражаетесь?» – Вот этими луками и стрелами, отвечали они. Мы рассматривали их стрелы: они удивительные – никто из нас не видал ничего подобного; их три или четыре рода: одни с двумя железными наконечниками, другие имеют позади наконечника два острия, направленные назад, на подобие наличника железных замков: когда стрела попадет в кого, то острия внедряются внутрь (тела) и никаким образом нельзя их извлечь; другие стрелы с очень длинными остриями. А что касается лука, то тетива его состоит из нескольких жил, крепких, как будто они из дерева, туго натянутых, так что лук может натягивать только мужественный человек. Патриарх, заметив, что я упрашиваю нашего учителя расспросить его о них и об их образе жизни и что мы дивимся на них, подошел и, взяв меня за руку пред министрами и народом, кликнул дикарей, говоря им в шутку, чтобы они съели меня; он хотел посмеяться и пошутить надо мной, а я оробел и сильно испугался. То же проделал он и с другими, отдавая их дикарям. Был между ними дьякон сербского (архиепископа): дикари схватили его и потащили, при чем изорвали на нем в клочья одежду; с трудом освободили его из их рук, только когда Никон дал им за него в виде выкупа много рыбы и денег. Бедняга дьякон от страха и испуга проболел долгое время.

Накануне праздника св. пророка Илии было совершено всенощное бдение. Утром, когда исполнилось три года со времени нашего выезда из Алеппо и год нашего пребывания в стране московской, зазвонили в колокола к крестному ходу, вместе с великим колоколом. Был совершен крестный ход и царский молебен, а обедня была отслужена в церкви во имя святого.

Глава XII. Москва. Торжество в Новодевичьем монастыре. Разговор с патриархом Никоном. Женский монастырь св. Саввы. Поездка в загородный дворец Никона. Крестный ход на воду 1 августа

В пятницу вечером (27 июля) патриарх прислал приглашение нашему учителю, и мы отправились с ним в каретах в находящийся за городом, в расстоянии трех верст, Новодевичий монастырь, о котором мы говорили раньше, так как на другой день, в субботу, совершалась память перенесения чудотворной иконы из Смоленска в этот монастырь. Мы остановились вне его. Патриарх разместился в большом шатре в виде нескольких палаток, соединенных одна с другой. Множество стрельцов стали на страже вокруг шатра. Приехали в каретах все жены государственных сановников, явилась большая часть горожан и остановились в деревенских домах вне монастыря. Было великое торжество; явились всякого рода торговцы и устроился обширный базар: у них это очень большой праздник. Этот монастырь пользуется большой любовью; поэтому все монахини в нем из боярынь, очень богатые девицы или вдовы, ведь в этой стране есть обычай, что в такой важный монастырь, как этот, принимают только таких монахинь, которые жертвуют в него большие деньги. Так как монахини в этом монастыре очень богаты, то и монастырь очень богат, как сказал нашему учителю в этот вечер патриарх Никон: «в московской земле нет женского монастыря богаче этого.» Мы слушали в нем малое повечерие. (На ночлег мы пошли в один из домов вне монастыря, а московский патриарх ночевал в своем шатре, прочие же мужчины и женщины в деревенских домах, так как в монастырь никого не пускают на ночлег, ни мужчин, ни женщин). Оба патриарха, облачившись вместе со священниками и дьяконами, вышли в нарфекс и отслужили царский молебен, по окончании которого сняли свои облачения. Дьяконы со свечами и певчие, поя, шествовали пред патриархом, пока он не вошел в свой шатер. После третьего часа ночи ударили в колокола, и мы встали к бдению и вошли в церковь. Начали петь вечерний псалом, по обычаю, попеременно. Архимандриты и священники пошли облачаться и, выйдя на Вход, вошли в алтарь при пении Свете тихий. Затем вышли на литию и стали в обычном порядке вокруг патриарха. Когда дьякон сказал ектенью благословения хлебов над пятью очень большими черными хлебами, старший из архимандритов561 прочел положенную молитву. Затем подошла игуменья и поднесла патриархам каждому по хлебу, а остальные хлебы разрезала на куски и раздали боярам. По окончании вечерни, сели и прочли из жития Богоматери, потом встали. Зазвонили к утрени. Окончив ее, мы вышли и отправились в свои помещения.

В этот вечер патриарх Никон много беседовал с нашим учителем и между прочим сказал ему о золотом кресте церкви Благовещения при царском дворце, что он стоит сто миллионов (?) золотом и что не только крест, но и крыша церкви со своими девятью куполами, карнизами и желобами обложена чистым золотом, в палец толщиною. Мы не поверили этому, но патриарх не лгал, так как, заметив наше крайнее изумление, когда мы это услышали, он прибавил, что крест, крыша и купола потребовали таких же издержек и столь же большой казны, какие потратил царь Василий, сын царя Ивана, на построение белой городской стены. Подобные речи повторяются всеми. Крест снизу кажется маленьким, но когда сломался один из крестов собора и его чинили в нашем присутствии, мы поверили (словам патриарха), так как длина креста более четырех локтей, ширина три локтя, а толщина одна квадратная пядень, и никто из нас не мог обхватить руками его шар или яблоко, которое у него снизу, – так оно велико! Когда же крест поставили на место, он показался маленьким вследствие высоты церкви. Не иначе и на церкви Благовещения, которая даже выше собора, потому что выстроена на очень высоких сводах. Крест. её не обложен золотом, как крест собора, а весь из чистого золота, горит как жар и весь резной; при основании его, над яблоком, полукруг концами вверх, похожий на луну. Мы слыхали от знатоков, что нет металла тяжелее золота и что кусок его длиной, шириной и толщиной в пядень весит один кинтар – не знаем: алеппский, дамасский, константинопольский пли греческий кинтар, который, как говорят, весит 44 ока, а око равно 400 драхм; а мы нашли, что каждый динар (рубль) весить 1 драхму и 2 карата – пусть читатель сделает вычисление. Я из сил выбился, расспрашивая вельмож, старших переводчиков и моих друзей, царских секретарей, и многих других, чтобы узнать, сколько кинтаров пли пудов весит крест, но никто из них не знал, так как это одна из тайн царя. Подобная редкость, составляющая одно из новых чудес света, есть сокровище города Москвы и его слава, на удивление всему миру.

Патриарх сообщил также, что на этой неделе он послал царю 40.000 пудов пороха.

Возвращаемся (к рассказу). Когда пробило три часа дня, патриарх пригласил нашего учителя к себе, в шатер, сел вместе с ним в свою карету, и они поехали в монастырь во имя св. Саввы, находящийся на полпути от города до (Новодевичьего) монастыря562. Его выстроила вновь царица и поместила в нем русских, то есть казацких, монахинь, которых царь привез из Смоленска и из города Могилева. Говорят, что Радзивил благоволил и был очень щедр к ним, так как жена его Мария, дочь Василия, государя молдавского, будучи православной, весьма любила этих монахинь и всегда бывала у них за службами. Царь, завоевав ту страну, побоялся за них злобы Радзивила и ляхов и привез их сюда с большим почетом. Их было около семидесяти. Они по большей части знатного рода, дочери вельмож; лица их блещут, как солнце, одежда – красивого покроя: они носят на лицах длинные покрывала, а мантии волочатся по земле. Они отличаются скромностью, совершенством и чистотою (нравов). Под конец царь, из боязни за монахинь, вывел их из тамошних монастырей и прислал сюда, так что число их дошло до трехсот. Он выселил из большого Девичьего монастыря московских монахинь и, разместив их по (другим) женским монастырям столицы, поместил в нем всех казацких монахинь, как принадлежащих к одной национальности. Он сделал это по великой к ним любви своей, равно как царицы и патриарха, и вследствие пристрастия к их пению и службам, которые изгоняют из сердца все печали, как мы расскажем о них впоследствии.

Когда мы подъехали к их монастырю, они вышли навстречу патриархам с пением и пошли впереди них в церковь. Оба патриарха облачились в ней. В это время пришел из города один из архиереев, в сопровождении священников и дьяконов с иконами, хоругвями и свечами, большим крестным ходом. Патриархи вышли им навстречу и все вместе пошли в монастырь. Пойдя в церковь, совершили водосвятие, а затем обедню. Патриархи вышли и проводили иконы за монастырские ворота; крестный ход пошел обратно в город. Обрати внимание на этот большой, подъятый ими, труд! Ми же возвратились (в церковь), сняли облачения и вышли из церкви. Игуменья, по обычаю, поднесла патриархам позолоченные иконы Владычицы, а также по большому черному хлебу с трапезы монахинь.

Затем патриарх Никон сел в свою карету, а нашего учителя посадил в другую, всю стеклянную, пригласив его в одну из своих деревень, где находится один из его дворцов, в семи верстах от города и в трех от этого монастыря563. Мы переехали реку Москву. Патриарх устроил царский пир всем государственным сановникам. Лишь около десятого часа дня принялись за еду. Встали из-за стола перед закатом солнца и поехали в город. Патриарх, выйдя из кареты, сел на лошадь и поскакал, и все государственные сановники, его бояре, архиереи, архимандриты, священники и дьяконы, большие и маленькие, ехали верхом вокруг него, а стрельцы впереди. Когда мы приблизились к городу, патриарх сошел с коня и сел в свою карету. Лишь только мы въехали в город, как зазвонили в колокола, и патриарх пошел к вечерне в собор. Обрати внимание на эту крепость и выносливость!

[На другой день, который был восьмое воскресенье по Пятидесятнице, наш владыка патриарх служил обедню в монастырской церкви и рукоположил иерея и дьякона; также и во вторник].

Во вторник, последний день месяца июля, заговенье поста Владычицы (Успенского), вечером зазвонили в большие колокола и ночью совершили торжественное бдение, потому что у них бывает большой праздник и торжество по случаю дня Честного Креста и потому что в этот день в древности князь московский разбил татар, врагов христиан, одержав над ними великую победу. В этот же самый день в том же году случилось, что греческий царь Мануил Компен разбил войско сарацин, т.е. магребитов, когда они пошли на него войной; он сокрушил их в конец помощью Бога и силою Креста. Когда это произошло и когда московский князь и Мануил, царь греческий, услышали о том, какую помощь оказал им Творец, то, списавшись друг с другом, они согласились совершать в этот день, 1-го августа, большой праздник Честному Кресту, в благодарность Всевышнему Богу, (что продолжается) с того времени до нынешнего.

[Заметь, что греки называли мусульман, при их первом появлении, агарянами, т.е. сыновьями Агари, так как её имя Ажар по-гречески произносится Агарь. Слово «агаряне» имеет и другое толкование, а именно: «ревущий дикий зверь». Говорят, что мусульмане, услыхав об этом впоследствии, сказали: «мы сыновья не Агари, а Сарры; не агаряне, а сарацины», и они были названы этим последним именем и называются так до сего времени.]

[Возвращаемся (к рассказу). Утром 1 августа, начало поста Владычицы, зазвонили во все колокола для того, чтобы архимандриты и священники собрались, в облачениях и с иконами, в собор. Когда они собрались по обычаю, прозвонили трижды во все большие колокола, и мы пошли в собор, где оба патриарха облачились вместе с остальными архиереями. Архидьякон, держа в руке кадило, возгласил: «Благослови владыко» и пр., и крестный ход двинулся. Стрельцы уже раньше усыпали желтым песком весь путь от собора до реки и стояли рядами с обеих сторон, в то время как мы спускались к речным воротам, называемым Водяными воротами; над ними написано изображение Господа нашего Иисуса Христа и самарянки у колодца. Выйдя на берег реки, мы поднялось на обширный досчатый помост, который был воздвигнут стрельцами накануне над рекой. Кругом него был барьер, а в средине, к восточной стороне, водоем со ступеньками к нему. Оба патриарха стали пред водоемом, а прочие кругом него. Государственные сановники стали позади, а прочий народ, мужчины и женщины, смотрели со стен. Когда певчие запели, патриарх сошел, окадил воду, иконы кругом и предстоящих и затем вернулся на свое место. По прочтении им Евангелия и возглашении архидьяконом ектеньи, патриарх прочел молитвы с непокрытою головой, молясь при третьем разе за царя, царицу, их сына, за сестер и дочерей царя поименно. Затем он сошел и сначала вымыл руки в серебряном кувшинчике и тазу, потом взял крест и приблизился к воде; сделав над нею крестное знамение, он погрузил крест в воду и затем поднял его верхушкой вниз, по их обычаю, поя при этом: «Спаси, Господи, люди Твоя» и поминая имя царя. Певчие отвечали ему той же песнею, между тем как он омыл крест в сосуде, который держал архидьякон. Тоже сделал он во второй и в третий раз. Тотчас служители царя и царицы и всего царского семейства взяли воды в красивые серебряные кувшины. Затем патриарх приподнялся и, взяв три большие витые свечи из рук тех, которые стояли с ним над водой, погрузил их в нее и погасил. Тотчас все присутствующие взяли воды в руки и брызгали ею себе на голову и в лицо. Многие дети и мужчины сошли и преклонились лицами к реке. Государственных вельмож, которые стояли подле патриаршего трона на помосте, патриарх окропил водой, ради благословения, и многие всадники с этой целью погружались в реку. Затем мы вернулись в собор и пр.]

[Знай, что время (созревания) моркови в этой стране есть август месяц. Она похожа на алеппскую морковь, кроме того, что ее продают с листьями, а редиску без листьев.]

Глава XIII. Москва Любовь патриарха Никона к постройкам. Икона Иверской Божией Матери. История её. Снятие списка с неё для Москвы. Иверский Валдайский монастырь

Должно знать, что теперешний патриарх Никон имеет большую любовь к возведению построек, памятников и к (церковному) благолепию. В бытность свою архимандритом монастыря Спаса, т.е. Спасителя, что близ этого города, он своими стараниями перестроил с основания как великую церковь, о которой мы расскажем впоследствии, так и кельи, окружную стену и все башни. Также, когда он сделался митрополитом Новгорода, то воздвиг там прекрасные здания, а сделавшись патриархом, он построил для себя патриаршие кельи или, лучше сказать, царские платы, не имеющие себе подобных во всей стране московской, о чем мы расскажем потом в своем месте. Кроме того, он своими стараниями воздвиг близ города Новгорода новый монастырь среди острова на великом пресноводном озере, соперничая в этом с постройками царских монастырей. А именно: будучи архимандритом, он чрезвычайно полюбил греческий народ и монахов Святой Горы и прослышал, что в числе её монастырей есть монастырь но имени Иверский, т.е. грузинский, названный так по чудотворной иконе Владычицы Портариссы, т.е. Привратницы. Во времена императора Льва иконоборца эта икона находилась в городе Никее у одной знатной вдовы, которая весьма ее почитала. Царские воины, разыскивая иконы, пришли и в её дом, и как она была женщина весьма мудрая и разумная, то, ласково приняв и угостив воинов, подкупила их, и они ушли. Затем, из опасения (за икону) она сделала отверстие с задней стороны поперечной дощечки иконы, положила туда три динара, прикрыла их и, помолившись на икону со многим плачем и рыданием, бросила ее в реку, потом сказала своему сыну: «сын мой! встань и уходи отсюда, чтобы тебя не схватили». Он встал и убежал с нею. Икона же – о чудо! – уйдя из города Никеи по морю, чрез некоторое время появилась против Святой Горы пред грузинским, т.е. Иверским монастырем, там находящимся. Монахи этого монастыря видели, в течение трех дней, ночью и днем светлый столп от моря к небу; дивясь на это, послали узнать, что это такое, и нашли икону Владычицы, стоявшую прямо на воде, а от неё исходил свет, подобный солнечным лучам. Они сообщили об этом настоятелю, тот собрал священников и братию и все пошли к иконе с фимиамом и свечами. Когда же приблизились к ней, она не пожелала, чтобы кто-нибудь коснулся её, но сама взошла на голову настоятеля и остановилась. Все чрезвычайно были удивлены этим, понесли икону со всевозможным благоговением в монастырь и поставили в алтаре. [Придя рано поутру, не нашли её там и изумились, стали ее разыскивать и обнаружили на одной из монастырских нив, взяли оттуда и, принеся назад, поставили на прежнем месте. То же сделала она и в эту ночь, и рано утром нашли ее в одном из монастырских виноградников и опять принесли в третий раз. В ту же ночь она явилась настоятелю монастыря и прочим отцам, говоря: «я пришла к вам не для того, чтобы вы меня охраняли, но чтобы вас охранять и чтобы вы поставили меня привратницей и стражем для вашей охраны, а потому поставьте меня на вратах монастыря». Пробудившись в страхе, они устроили для неё над монастырскими ворогами маленькую церковь, называемую часовней, как это делают русские и московиты564 над воротами своих монастырей, о чем мы неоднократно упоминали, и там поместили ее со всевозможным уважением. Спустя пятнадцать лет, сын той женщины прибыл на поклонение на Святую Гору и пришел в этот монастырь. Подойдя к иконе и молясь на нее, он узнал се и громко зарыдал. Монахи сбежались к нему и стали его расспрашивать; он рассказал в точности всю историю и как эта икона была у них. Когда потребовали от него доказательств, он сообщил им о трех динарах, скрытых на задней стороне иконы. Увидев их своими глазами, они сильно дивились, а он немедленно принял у них монашество. Эта икона совершала и совершает множество чудес, знаменита во всем мире и все ее славят, и до этого времени она творит бесчисленные чудеса. На ней, как нам говорили, бессчетное множество привесок. Впоследствии грузинские цари, из любви к этому монастырю и по вере к этой иконе, с дозволения греческих царей, расширили его и перестроили. Поэтому он был назван их именем, т.е. Иверским монастырем Привратницы, как имеющий отношение к грузинам. Теперь в нем более пятисот монахов.

Наши братья, русские и московиты, имеют большую любовь как к этому монастырю, так и ко всем вообще монастырям Святой Горы, ведь большая часть их святых ходили туда и изучали тамошний устав. По этой причине нынешний патриарх Никон, в бытность свою архимандритом Спасского монастыря, просил уполномоченного от Иверского монастыря (он приезжает чрез каждые два года, как и другие, за царской милостыней, в силу хрисовулов, у них имеющихся со времен предков царя») написать для него точное подобие той иконы и привезти, что и было сделано. Он говорил им: «поезжайте в свой монастырь и скажите вашему настоятелю, чтобы он омыл ту святую икону водой, совершите над ней водосвятие и пусть иконописцы смешают с этой водой и замесят на ней краски». Так они и сделали. Услышав об этом, царица взяла икону от Никона, а он заказал таким же образом другую. Теперь ее доставили к нему, когда он уже стал патриархом. Мы видели ее и прикладывались к ней. Её ланита поранена и кровь течет из неё, так как, как рассказывают, магребиты, завладев Святой Горой, ударили по иконе ножом, и тотчас потекла из неё кровь. Патриарх Никон щедро наградил за это монахов Иверского монастыря и подарил им монастырь во имя св. Николая, что напротив царского дворца (Кремля), у иконного ряда [известный под именем Большая Глава, потому что в нем есть большая церковь], чтобы быть ему собственностью их монастыря. Потом он чрезвычайно украсил эту икону, а именно: вызвал самых искусных золотых дел мастеров, и они всю ее покрыли чистым золотом – и доску, и все одеяние, за исключением лика и рук. Как я узнал от людей, заслуживающих доверия, золота на иконе сорок фунтов или даже полтора пуда, т.е. около двадцати ок565. Он украсил ее еще жемчугом в количестве одного пуда, т.е. полных 13 ок, и тридцатью царскими алмазами, стоимостью более 12,000 динаров, а также изумрудами, яхонтами и рубинами разных цветов и возложил на главу, плечи и грудь Владычицы четыре солнца из алмазов, принадлежавших царю566 Ибрагиму, так как все эти драгоценности привезены в недавнее время греческими купцами. Стоимость каждого солнца более тысячи динаров. Все это было сделано при нас. На шею Владычице он повесил полумесяц из чудеснейших изумрудов. Как мы достоверно узнали, он потратил на все это более 6О,000 динаров. Это очень большая икона, внушающая благоговение; кровь течет из ланиты Богоматери. Заднюю сторону он всю покрыл бархатом и парчой. По всему этому икона превыше всякого удивления, поражает взоры и ум зрителя: нет подобной ей даже в сокровищнице царя, ни в его церквах, так как мы видели все иконы. Недостаточно было патриарху этого чрезвычайного почета, оказанного иконе – кроме того, что он запретил всем иконописцам писать с неё списки – он предпринял еще сооружение нового монастыря, соревнуясь в этом с царскими сооружениями. Монастырь находится на острове, среди большого пресноводного озера. Мы сейчас об нем будем говорить.

Когда царь вместе со Смоленском взял и Могилев, где, как мы сказали, были монастыри мужские и женские, то, опасаясь за них со стороны войска и злобы ляхов, он перевез монахинь в загородный монастырь Владычицы Одигитрии567, как мы упомянули раньше, а патриарх перевез тамошних русских монахов с их игуменом, в числе около семидесяти, и послал их на упомянутый остров, выстроив здесь для них деревянные помещения с красивой церковью, чтобы они тут жили, пока не будет окончена постройка монастыря568. По любви своей к греческим обычаям, он хотел одеть их в камилавки греческих монахов, но ни у кого не оказалось таких камилавок и клобуков, и потому он заказал для них камилавки из черного бархата, а клобуки из черного шелка, в том намерении, чтобы монахи этого монастыря отличались от московских.

Книга XI. Новгород и Москва

Глава I. Путь в Новгород. Успенский монастырь близ Клина. Прием в Твери. Торжок. Вышний-Волочек. Прибытие в Иверский Валдайский монастырь

Патриарх Никон, зная, что наш владыка патриарх очень соскучился пребыванием в Москве вследствие долгого отсутствия царя, предложил ему съездить для развлечения в новый Иверский монастырь и освятить его, так как он знал чрезвычайную приятность итого места и его прекрасное местоположение. Наш учитель попросил разрешения съездить при этом случае в город Новгород, чтобы и его посмотреть. Так и случилось. От Москвы до этого монастыря полных 400 верст, а от монастыря до Новгорода 150 верст. Патриарх Никон снабдил нас каретой и подводами, дал десять стрельцов, одного боярина от царя и другого от себя, а также заводных царских лошадей и простился с нами, отправив вперед нас известие о том, где мы будем останавливаться.

И так, мы выехали из Москвы в субботу 4 августа вместе с архиепископом сербским и с драгоманом, захватив с собою палатки, проехали 90 верст и в понедельник утром, в праздник Преображения, прибыли в древний каменный монастырь в честь Успения Владычицы, принадлежащий патриархии. Он занимает красивое местоположение; близ него селение, по имени Клин, где мы отстояли обедню. Выехав отсюда, мы заезжали в монастырь-крепость, в честь святого Рождества, и переехали великую, знаменитую реку Волгу. [Мы сделали еще 90 верст, а всего от Москвы 180] и прибыли в город с крепостью, по имени Тверь. Этот город-епископия, как мы упомянули, говоря ранее об его епископе. Не доезжая до него, мы были встречены настоятелями монастырей, представителем архиепископа, воеводой, городского знатью и священниками с хлебом-солью, по их обычаю. Нас повели в великую, каменную соборную церковь, в честь Божественного Преображения, где почивают мощи одного из князей, нового святого. Кругом нее еще четыре церкви. Помещение отвели нам в новых архиепископских кельях, которые выходят на сады и рыбный пруд. Сначала явились представители от царя и поднесли прекрасной рыбы разного сорта из реки Волги, протекающей около города; потом представители от воеводы, от архиепископа и от духовенства; вместе с тем они поднесли бочонки с напитками: медом, пивом, и иконы. Нам оказывали большой почет и гостеприимство, согласно приказам, которые царь и патриарх разослали вдоль этой дороги. На колокольне этой епископии есть железные часы. Нам сообщили, что в ведении здешнего архиепископа состоят четыре торговых города, где живут воеводы, и около 150 сельских церквей – а он еще говорит, что его кафедра очень бедна! В прошлом году был с царем (в походе) казанский митрополит, который и совершал для него службы и обедни в палатке на подобие царской церкви, а в этом году царь взял с собою здешнего архиепископа. На дороге мы встретили протопопа, который вез, по их обычаю, святую воду в восковых бутылках вместе с просфорами, чтобы поднести их царю, всему царскому семейству, патриарху и всем государственным садовникам; это, именно, была святая вода от праздника здешней церкви, Преображения. Поэтому пол ее был все еще усыпан зеленой травой взамен листьев лавра, которыми греки усыпают в праздники пол своих церквей.

Мы поднялись в четверг утром и переехали реку Волгу на судах. Нам дали другие подводы и простились с нами. Мы проехали 30 верст по огромному лесу из дикого ореха, сосен и елей, похожему на сады, и вечером прибыли в прекрасное селение, принадлежащее патриархии и отданное патриархом в угодье своему здешнему монастырю, называемое Медное, при реке, именуемой Тверцою.

Встав в пятницу утром, мы проехали еще 30 верст и прибыли в торговый город с цитаделью и укреплениями, по имени Торжок. Здесь также мы были встречены воеводой, духовенством и горожанами с иконами, хлебом, рыбой и напитками. Нас повели в большую каменную церковь тоже в честь Божественного Преображения. Затем мы отправились в принадлежащий патриарху деревянный монастырь, в честь святого Рождества. Близ него есть другой монастырь в честь Введения Владычицы во храм. Оба монастыря за городом. Тут переменили подводы, мы выехали и, сделав еще 70 верст, прибыли в воскресенье в селение, по имени Вышний-Волочек, при реке, называемой Цна, по которой ездят на судах в Новгород. Здесь опять переменили подводы. Проехав еще 25 верст, мы прибыли в чудесное селение с приятным местоположением, по имени Коломна. При нем есть очень большое озеро с островами по средине, покрытыми густым лесом. Селение получило свое название по имени озера; и то и другое составляют угодье монастыря св. Варлаама, о котором расскажем впоследствии.

Встав поутру в понедельник, мы проехали 45 верст и вечером прибыли в деревню, также с большим озером, которую патриарх отдал недавно в угодье своему новому монастырю. Мы выехали из нее во вторник рано поутру, проехали еще 20 верст по очень каменистой местности и наконец прибыли к озеру вышеупомянутого монастыря. Таким образом наше путешествие было совершено с большой поспешностью, чтобы мы могли успеть к монастырскому празднику, то есть к Успению Владычицы, 15 августа.

Путь от Москвы до этого монастыря затруднительное дороги от Путивля и всех (других) дорог в стране московской, потому что весь этот путь представляет леса, овраги, грязь, топь и древесные пни. По этой дороге можно ехать только зимой в морозное время. [Не могу не выразить своего удивления на духовенство этой области и на бедняков, так как они постоянно приходили просит милостыню у нас, к нашему великому мучению: мы и сами прибыли сюда просить у них, а они просят у нас!] У нас сердце разрывалось всего больше при виде того, как мучились животные, несмотря на то, что мы через каждые два дня забирали (свежих) лошадей. Патриарх Никон, зная эту дорогу, велел в прошлом году исправить большую часть ее, потому что экипажи могли проезжать по ней лишь с трудом, вследствие ее узости и густоты лесов: вырубили деревья и расширили путь, употребив большинство срубленных деревьев на мосты. Но от этого дорога стала еще хуже и затруднительное, так как одинаково беспокойно было ехать и в экипажах и верхом, а только для пешеходов стало удобно. По истице, мы поседели от неописуемых мучений и трудностей этой дороги. Мы дивились премудрости Создателя – да будет прославляемо имя Его! – который послал этой стране в изобилии три вещи: лес и дрова по нужде их в этом во время холодов, множество вод: рек и озер, изобилующих рыбой, и зерновые хлеба.

Глава II. Иверский монастырь. Озеро. Встреча в монастыре. Трапезная и убранство ее. Монастырские часы. Служения. Соборная церковь. Дары монастырю от патриарха Никона. Монастырские угодья. Торжество закладки престолов

Возвращаемся (к рассказу). При нашем приближении к монастырскому озеру, выехали к нам на встречу настоятель и старшие монахи со служителями на превосходных лошадях. Мы проехали мимо двух деревень, лежащих на берегу озера, которые патриарх заселил польскими подданными, именно, русскими казаками, дабы они помогали монахам, будучи из их же рода, и отдал в угодье упомянутому монастырю569. Нас посадили в большую лодку, и мы поплыли по волнующемуся озеру или, скорее, большому морю. Вода в нем пресная, глубина его более 90 брасс570. Его называют на их языке «Святое озеро»571, так как св. Дева явилась в нем воочию некоему монаху-пустыннику на одном из трех его островов, на котором теперь начали строить монастырь. Окружность озера 50 верст; от монастыря до суши, то есть от среднего острова, где монастырь, до берега, три версты. Все три острова на озере покрыты сосновым и еловым лесом. На среднем острове, на котором теперь приступили к сооружению монастыря, весь лес вырубили, а на других двух островах его рубят и разводят сады. Мы дивились на это благословенное место и его приятное местоположение: поистине, нет ему подобного в мире, и в будущем оно станет примером всем векам. Какой это неприступный монастырь! возле него пресноводное озеро, изобилующее рыбой; лес и дрова по близости, и ни с какой стороны монахам не грозит опасность. Мы потом докончим рассказ о них, а теперь возвратимся к прерванному. Через час мы высадились на берег и подошли к воротам новой стены. Тогда вышел настоятель со священниками и дьяконами в блестящих облачениях и стал пред нашим учителем напротив ворот, которые, вместе с их аркой, были украшены материями, земля же вся была усыпана песком. Открыв уста, он произнес на своем языке, по их обычаю, торжественное приветствие в похвалу нашему владыке патриарху, с выражением чрезвычайного уважения, приличествующего его сану, и весьма глубокомысленное; в нем он привел в пример Господа Христа: как Господь Христос – да будет прославляемо имя Его! – пришел в Иерусалим и освятил те места своим пребыванием, так произошло и теперь..... и привел много других примеров, которые за недосугом не перечисляю. Окончив свою речь, настоятель поклонился и вместе с другими подошел к нашему владыке под благословение. Затем они пошли впереди нас до монастырской площадки и ввели нас в деревянную церковь в честь Успения Владычицы. В ней мы отстояли обедню и вышли только около времени солнечного заката, еще ничего не евши: это у них наибольший почет, как мы потом расскажем. Мы пошли в трапезную, которую украсили всю, как стены, так и сиденья, облачениями армянских и польских священников из превосходной парчи и бархата. Царь прислал патриарху более ста облачений и мантий, принадлежащих армянам [и иезуитам], говоря ему: «делай с ними, что хочешь», так как считал их нечистыми – таково убеждение московитов. Получив их, патриарх не нашел для них лучшего употребления, как украсить ими трапезную этого монастыря и сиденья в церкви. Удивительно, что они даже не сняли с них серебряные пуговицы и крючки! Мы пожалели о них, так как даже идолопоклонники освящаются крещением, и эти материи, если они будут окроплены святой водой, разве не освятятся и не станут годными для церковных облачений? Но таких порядков держатся московиты, несомненно, потому, что у них изобилие богатств. [Разве мы, в своей стране, не взяли бы парчовых одежд, даже если бы их носили евреи, и не переделали в священнические облачения? разумеется, взяли бы, по их редкости и дороговизне. Дай Бог, чтобы они подарили их нашему владыке патриарху, дабы переделать их в облачения и раздать архиереям и священникам в нашей стране, которые в них столь нуждаются! Но если бы он заговорил с ними об этом и стал просить их, то низко упал бы в их глазах, и они сказали бы: «посмотрите, как мала их вера»! Впрочем, если Богу угодно, да попустит Он, чтобы они разгневались на нас, лишь бы Он обогатил нас через них!]

[Возвращаемся. Затем они начали подавать русские кушанья, обильно приправленные царскими пряностями, и прекрасную рыбу, сваренную в сладких соусах, именно: с медом, сахаром и миндальным молоком. Были также кушанья из начиненных яиц, печеные и жареные, с пряностями и сладкими соками – чудеснейшее кушанье, какого и князья не могут предложить за своим столом. Нечего удивляться этой превосходной стряпне монахов, если принять во внимание, что они научились ей у богатых поляков, столь славящихся превосходством своих великолепных кухонь и мастерским искусством своих поваров.]

Возвращаемся (к рассказу). Вечером, накануне Успения Владычицы, совершили малое повечерие и встали к бдению в два часа ночи572, когда пробили те благословенные железные часы. Они имеют кругом шесть колокольчиков; когда пройдет четверть часа, они ударяют шесть раз, по одному разу в каждый колокольчик до последнего, отчетливо и с приятным звуком; на получасе бьют 12 раз, на трех четвертях часа 18 раз, а при полном часе 24 раза. Их звуки приводили нас в восхищение: нам хотелось, чтобы они не умолкали – так они приятны! Потом (особый колокол) бьет часы.

Совершили чин освящения хлебов с приятными, сладкими напевами, продолжавшимися до конца утрени. После 4 часов дня мы пошли к обедне. Было совершено водосвятие молебен, а потом пошли к трапезе. Вечером этого дня также отслужили всенощное бдение по случаю празднования иконе Образа на плате (Нерукотворного образа). Затем мы осматривали этот остров, дивясь его превосходному местоположению и чистоте, обозревали большую каменную церковь, которую выстроили в это лето каменщики, которых было более трехсот. Она красивее, обширнее и выше соборной церкви в Москве. Церковь еще не была покрыта крышей. Вокруг нее выкопаны огромные основания для подвалов и хранилищ съестных припасов и напитков, для келий и пр. Теперь у них заготовлено более 500,000 кирпичей для возведения окружной стены. Ризница монастырская в настоящее время деревянная. Царь дал монастырю для охраны двести стрельцов, а патриарх прислал недавно множество ружей, пушек, пороху и броней. Патриарх так восхищается этим монастырем, что выписал для него из франкских земель люстру, т. е. большой полиелей, из желтой меди, величиною с большое дерево, с цветами, птицами и неописуемыми диковинками, ценою в 900 динаров (рублей). Он купил недавно около шестидесяти деревень с крестьянами за 60.000 динаров и пожертвовал их монастырю, сверх многих деревень, принадлежавших патриархии, а также нескольких монастырей-метохов. Говорят, что постройка этого монастыря обойдется ему деньгами более миллиона. Он дал в угодье монастырю 180 рыбных озер, которые, по словам настоятеля, дают, монастырю ежегодного дохода более 20,000 динаров, и 80 соляных озер для добывания соли.

Возвращаемся (к рассказу). Накануне одиннадцатого воскресенья по Пятидесятнице совершили опять всенощное бдение, а рано утром мы служили обедню, после которой вышли крестным ходом с молитвенным пением, пока не подошли к вышеупомянутой новой церкви, чтобы совершить службу при водружении креста под престолом, прочесть молитвы над основаниями и окропить их. В каждом из трех алтарей была уже выкопана яма, как место для престола, и алтари украшены занавесами и иконами. Когда мы вошли, наш владыка окадил вокруг ямы, вырытой для престола главного алтаря, и назвал его в честь Успения Владычицы, при чем мы пели Ей тропарь. Затем, взяв разведенной извести, он положил ее в яму на подобие креста и бросил один камень; взял новый деревянный крест и водрузил его в яме; это был, именно, крест, на коем написаны имя, дата и имена патриарха и царя, как это положено в Евхологии. Затем он пошел во второй алтарь и то же сделал, назвав его во имя св. Филиппа Нового, митрополита московского. Точно то же сделал в третьем алтаре, назвав его во имя св. Иакова Нового, которого мощи почивают ныне в серебряно-вызолоченной раке в упомянутой церкви. Потом он окропил святой водой жертвенник, прочел евангелие Владычице, и мы вышли из этой церкви и возвратились в ту. Потом пошли к трапезе. Попрощавшись с монахами, мы выехали из монастыря на лодках; все они нас провожали вместе со стрельцами. Певчие пели [а стрельцы все время стреляли из ружей], пока мы не высадились на землю. Мы сели в карету и нас проводили верхами573.

Глава III. Путь в Новгород. Трудности дороги. Известия о войне. Плавание но реке Мсте и озеру Ильменю

Мы проехали от Иверского монастыря семь верст, направляясь к городу Новгороду, и остановились на ночлег. Как мы раньше упомянули, от монастыря до города около 150 верст. По истине, дорога в Новгород есть дорога в самый ад: никаким языком не опишешь ее тягостей, затруднений и тесноты, как мы расскажем об этом особо. Митрополит, получив известие о нашем прибытии в монастырь, присылал туда разузнать о нас и сделал приготовления к нашему пребыванию в городе. Встав в понедельник утром, мы проехали 33 версты: по дороге видели большие и малые земляные холмы, поросшие большими деревьями, до сих пор нами невиданными от самой нашей страны. В здешних селениях мущины покрывают головы льняными платками. Вследствие обилия дождей у них, зерновой хлеб раскидывают с большим тщанием на деревянных подмостках, чтобы он скорее высох.

Путь от Москвы до Новгорода представляет большой спуск, а к Москве от всех городов Московии идет большой подъем, так как она лежит выше их всех, по этой причине холод и стужа в ней очень сильны. Когда мы находились в пути, к нам приехал гонец от патриарха и царя с письмами от них, в которых они сообщали, что, по святым молитвам нашего владыки, царь завоевал город Вильну, столицу Радзивила. Именно, когда царь подошел к ней, Радзивил послал сказать ему обманным образом, что город сдастся без боя, и все обманывали царя, откладывая со дня на день исполнение обещания, пока не пришел на помощь к жителям Радзивил с сорока тысячами. Он выступил на встречу царю. Последний, распределив свои войска по четырем сторонам города, разбил на голову Радзивила, так что из его войска уцелело, как говорят, не больше двух тысяч, которые с ним бежали Проклятый еще раньше устроил на своем пути мост и под ним положил множество бочек пороха. Перейдя теперь мост, он поджег их, мост сгорел и переход был прерван. Мост находится в пяти верстах от города. Ратники даря избивали и захватывали в плен (неприятелей), пока не дошли до моста, и так как не могли настигнуть Радзивила, то возвратились осаждать город и в тот же день взяли его силой меча. Множество жителей его было избито за то, что они смеялись над царем. Настоятель этого нового монастыря нам рассказывал, что в Вильне более 40.000 русских нашей веры, а в окрестностях города более двадцати деревень с татарским населением. Войско, вступив в город, разграбило там имущество (жителей): золото, серебро, драгоценные камни и (прочие) сокровища, которых не в силах описать ум человеческий – мы впоследствии видели их своими глазами на рынках – так как город этот был весьма богат и с древнейших времен до сих пор не подвергался неприятельскому нашествию. Мы дивились на серебряные пластинки сундуков, замки, гвозди и бляхи карет; дивились на дешевизну пиастров в Москве, вследствие их изобилия, так что цена пиастр-реяла стала менее цепы собачьего пиастра, а динар сделался равен полутора пиастр-реяла или двум львам. Что касается олова, меди и колоколов польских церквей, то, Бог свидетель, их продавали на московских рынках в продолжение целого года. Что же до разного рода часов, редкостей и оружия с украшениями из драгоценных каменьев, то этому счета нет. Пленники отдавались чуть не даром – мы скажем о них чуть позже. Царь велел сломать с дворца Радзивила семь куполов, покрытых золотом, и перевез их в Москву вместе со множеством колонн из красного и разноцветного мрамора, множеством плит и бессчетным числом столов – редкости, до этого времени невиданные московитами. Затем царь укрепил город: вырыл кругом него огромный ров, сделал земляной вал снаружи его каменной стены, а внутри вывел деревянную стену. Оставив там воеводу с многочисленным войском, он сам направился к городу Варшаве, столице короля ляхов, до которой от Вильны пять дней пути. Он завладел многими крепостями и городами, так что истребил и самую намять о господстве проклятого Радзивила, который бежал к шведскому королю, ища у него безопасности, и там остался. Взятие этого города произошло в последний день июля. Обрати внимание, как скоро дошло до нас оттуда известие: только в пятнадцать дней – а расстояние от Москвы до Вильны составляет тысячу верст; так мы достоверно узнали от купцов, что расстояние от Москвы до Яссы равно расстоянию от Москвы до Вильны. Дальнейшие известия о царе мы сообщим позже.)

Возвращаемся (к рассказу). Вставши во вторник утром, мы проехали 35 верст по неописуемо трудным дорогам, по грязи, топям, под дождем, чрез леса и по бесчисленным деревянным мостам. В среду проехали 27 или 30 верст, всю дорогу по новым мостам. Когда мы переехали на лодках через реку, по имени Ниша (Щлица?), нас встретили шестеро архимандритов от новгородского митрополита с иконами, хлебом и напитками, по их обычаю, кланяясь от его лица и вознося благодарения (Богу) за наше благополучие и здоровье. Затем нас привезли к берегу реки, называемой Мета, которая течет из большого озера, по имени также Мста (Мстино). Слушай же, какие диковинные вещи нам пришлось теперь увидеть! Нас посадили на великолепное судно, присланное от митрополита и воеводы Новгорода, а наших спутников на другое, проплыли на веслах до вечера пять верст и, высадив нас на берег, поместили в шатре. Митрополит, имея в виду наши потребности на эту ночь, прислал нам лодку, нагруженную рыбой, хлебом и бочонками с напитками: с вином, вишневой водой, медом и квасом. Во всю эту ночь шел проливной дождь с сильным ветром и не дал нам вкусить сладость сна.

С раннего утра проплыли с нами 12 верст и привезли нас к весьма древнему каменному монастырю, во имя святителя Николая, находящемуся на острове, который окружен реками и озером. Затем, проплыв еще немного, вошли в озеро, но имени Волхово (Ильмень) – удивление! мы приехали по большой реке, которая вытекает из большого озера и впадает в еще большее. В длину и ширину оно имеет 40 верст и но своей огромной величине, округленности и сильному волнению походить на море. Но оно не везде глубоко: в нем есть короткие мели, на которых наши суда останавливались; при этом стрельцы и гребцы сходили (в воду), чтобы сдвинуть их на глубокое место. Вдали показался Новгород. Кругом озера множество древних каменных монастырей и церквей; говорят, что в древности, по окружности его, их было четыреста и что они сооружены богачами этого города. Большая часть их разрушена и покинута.

Глава IV. Новгород. История Новгорода. Апостол Андрей. Торжественная встреча патриарха в Юрьевом монастыре. Прибытие в Новгород

Город Новгород, на нашем языке мадинет-эль жадидэ (новый город), как говорят, основан Иафетом, сына Ноя; поэтому его строения, как мы это видели, очень древние. Он есть первый город в этой стране, после Киева, принявший христианскую веру чрез aп. Андрея, как об этом написано в их книгах. Рассказывают что, когда ап. Андрей к ним пришел и проповедовал, они, озлобившись, собрались на него и посадили его в очень горячую баню, нагретую до крайней степени, а затем стали лить сверху холодную воду: от плит поднимался пар, жар усилился, а также и потение святого, и он воскликнул по-гречески: «δρωσα» т. е. «ах! я вспотел»; отсюда и произошло название этой страны «Россия». Тогда его вывели, стали почитать и уверовали чрез него. Посему жители этого города славятся пред всеми жителями страны московской своею великою набожностью и тем, что они издревле утвердились в вере, и они смеются над московитянами за то, что те уверовали позже них. С того времени до сих пор они не изменяли вере. Московские князья, когда еще были неверующими, постоянно ходили войной на них, как мы о том вскоре расскажем. По указанной причине и церковь св. Софии в этом городе точь-в-точь как настоящая и древнее чем такая же в Киеве.

Что касается св. ап. Андрея, то, когда он окрестил всех и они уверовали, он отправился в город Псков, отстоящий от этого города на столько же, на сколько новый монастырь патриарха, проповедовал жителям его, и они также уверовали. Он рукоположил для Новгорода митрополита, а для Пскова архиепископа. Так они рассказывают в своей истории. Говорят, что московитяне после уверовали, но скоро вернулись к своему неверию, а посему митрополит этого города выше всех митрополитов. Затем апостол возвратился в Киев, а оттуда в Синоп, где и скончался мучеником.

Возвращаемся (к рассказу). Наше путешествие по этому прекрасному и огромному озеру продолжалось на три версты. В конце его есть большая, широкая река, составляющая его исток, и город расположен на обоих берегах ее. Говорят, что она течет и впадает в озеро, имеющее в окружности тысячу миль, а оттуда течет в море океан, которое отстоит от этого города дня на четыре пути. Оттуда приходит к нему много франкских кораблей, так как этот город вместе с Псковом находится на границе со шведской землей. Отсюда вывозят, с дозволения царя, зерновой хлеб, потому что земля шведов камениста, и все припасы идут к ним из этих двух городов.

Возвращаемся (к рассказу). Мы подъехали к большому монастырю, во имя св. Георгия, отстоящему от города на три версты. Здесь вышел на встречу нашему владыке патриарху митрополит города со всеми настоятелями монастырей, священниками и дьяконами в облачениях, с воеводой, его приближенными, городского знатью и войском. Они встретили нас большим крестным ходом, дойдя до берега реки, высадили нашего учителя из судна с большим почетом и повели нас в монастырь и в церковь. После того как он приложился к иконам и благословил присутствующих, мы вышли из церкви, и нас опять посадили в судно и поплыли с нами в город, так как нас ждали к обедне – знак наибольшего почета у них.

У нас сердце радовалось этому величественному плаванию по прекрасной реке, виду монастырей справа и слева и ловли рыбы с обеих сторон реки, которые производятся большими морскими сетями: их забрасывали с лодок и вытаскивали без всякого труда машинами с колесами, так как эта река весьма велика, да и как же иначе, если она составляет исток такого огромного озера, в которое, как говорят, впадают и изливаются 170 рек? Всего удивительнее вот что: как суда московитов все делаются совершенно без железных гвоздей, но целиком из дерева (сплоченного) деревом, так и в этой земле суда не сбиты деревянными гвоздями, а сшиты веревками из липовой коры, как шьют шелковые и иные одежды – искусство, поражающее ум изумлением. Хвала Богу!

Возвращаемся (к рассказу) Когда мы приблизились к городу, нас провезли на судах под огромным деревянным мостом, перекинутым через реку, так как Новгород, как мы сказали, состоит из двух городов: слева каменный, а справа деревянный, и между ними мост. Нас высадили из судна; войско стояло рядами справа и слева и собрались все жители города. Нас повели на мост, причем митрополит поддерживал нашего учителя с правой стороны, а воевода с левой. Мы вошли в городские ворота и пришли в церковь Св. Софии, где нас ждали к обедне. Помолившись и приложившись к иконам, наш владыка стал на митрополичьем месте. Подошел митрополит и, взяв кирон574, вошел в алтарь и облачился вместе с четырьмя настоятелями монастырей, которые надели митры, а также с многочисленными священниками и дьяконами. Выйдя (из алтаря) и став в нарфексе, совершили молебен за царя. В конце его, архидьякон взошел на амвон и прочел радостное письмо царя с известием, что он разбил Радзивила и взял город Вильну и просить их помолиться за него Богу. Все возблагодарили Бога и испрашивали у Него постоянных побед для царя. Начали обедню, от которой мы вышли лишь перед закатом солнца – а мы еще ничего не ели, были измучены усталостью и качкой судна на воде. Наконец [по милости Божией], нас повели в трапезную, [где митрополит собрал большое общество, среди которого был воевода со своими дворянами. Тут было выпито много вина, и нам подавали свежие лимоны, привезенные из Швеции]. Нас поместили в обширных великолепных кельях, которые построил патриарх Никон в бытность свою митрополитом этого города. По обыкновению, встали в полночь к службе, а рано утром опять совершили молебствие за царя перед обедней. Ежедневно выходили от обедни лишь за полдень, что было с их стороны знаком великого уважения к нам.

Глава V. Новгород. Описание Софийского собора

В субботу, рано поутру, мы отправились с митрополитом поклониться церкви святой Софии. Вот ее описание. Она точь-в-точь как церковь св. Софии в Киеве; также имеет наверху галереи, но очень стара и обветшала от долгого времени. Она имеет огромную чудесную дверь с двумя створками, из желтой меди; на двери изображены фигуры людей, господские праздники и тому подобные тонкости искусства. Рассказывают, что правитель этого города, которому издревле дают титул князя, около 700 лет тому назад, ходил постоянно войной на страну сербов и греков; а другие говорят, что то был хакан, царь татарский, осаждавший Константинополь с бесчисленным войском; он ходил в Кафу, которую они называют на своем языке Карсуна, т.е. Херсон, как ее имя по-гречески, взял и разрушил ее и вывез оттуда эту дверь и другие вещи вместе с большими древними благолепными иконами греческими, которые целы до настоящего времени.

Внутри этой церкви очень мрачно, так как при ее величине, высоте и сложности постройки в ней мало света. Она имеет шесть алтарей, из которых большая часть в честь их святых; имеет пять величественных куполов, из которых средний позолочен, и несколько дверей575. В правом углу ее есть место на подобие гроба Господа Христа в Иерусалиме, покрытое пеленами, где постоянно горят (лампады) и свечи. Внутри за южными дверями гроб-саркофаг из чудесного красного мрамора, на подобие мяса со слоями сала – удивительно, откуда они его добыли! Мы приложились к мощам святого, который в нем покоится, до сих пор оставаясь в неизменном виде. Это один из сыновей царя Владимира равноапостольного576. Рассказывают, что, после того как он скончался и был здесь погребен, его сын, неверующий и отступник, пришел к этому его гробу и, ударив мечом по одному углу его, сделал надрез, и тотчас святой явил чудо, а именно: поднял правую руку и положил ее на свое лицо, как бы для того, чтобы защититься от удара, и – о чудо! – рука осталась в этом положении до сих пор. [В южном приделе есть другая рака с мощами св. Иоанна, древнего митрополита этого города; в честь его справляют великий праздник]577. В северном углу церкви есть маленькая часовня, где находится саркофаг, в котором покоится тело св. Никиты, также митрополита этого города578, он совсем без бороды. В их синаксаре о нем рассказывается, что он засадил дьявола в кувшин и запечатал; когда же тот просил освободить его, святой отпустил его лишь на таком условии, а именно: сел на него верхом и отправился в Иерусалим, в одну ночь поклонился святым местам и возвратился на нем же. Это хорошо известно. Все эти святые совершают чудеса до сих пор.

Возвращаемся (к описанию). Пол в этой церкви весь состоит из огромных плит, твердых и тонких, толщиною только в два пальца579. Ломки находятся в этом городе; камень добывают слоями, н каждый кусок может покрыть пол большой комнаты, подобно ковру. Поэтому плиты церкви в Троицком монастыре, как мы сказали, взяты отсюда. Пол в алтарях весь мраморный. Кафедра (горнее место) со своими ступенями – из чудесной дорогой мозаики, сделанной из эмалевого камня, из которого золотых дел мастера изготовляют разного рода и цвета превосходную эмаль. Точно также (выложен мозаикой) перед царскими вратами в хоросе, под большим куполом, на длину роста, амвон со ступеньками, назначенный для возглашения ектеньи, чтения Евангелия и Апостола; на нем же архиерей совершает отпуст580.

Иконы в этой церкви весьма благолепны. Среди них есть икона Господа Христа на престоле, в серебряном окладе, с ясными евангельскими письменами на греческом языке; еще икона Петра и Павла, большая, благолепная, в серебряно-вызолоченном окладе чеканной работы, с черным выжженным фоном (чернетью). Это та самая икона, о которой мы сказали, что ее привезли из Херсона581. Есть также новые благолепные иконы, сооруженные патриархом Никоном, в бытность его митрополитом; они поражают ум своим прекрасным исполнением.

Подъем на верхнюю галерею этой церкви весьма широк, так что по нему может въехать, если угодно, нагруженная арба, запряженная лошадьми. В церкви есть обширные царские крипты, поражающие удивлением; здесь скрыт алтарь во имя свв. Гурия, Самона и Авива. Словом, отделения этой церкви в верху и в низу безсчетны.

Когда мы вышли на крышу и приблизились к куполам, нам открылся вид на весь город, вследствие высоты церкви.

Глава VI. Новгород. Значении его. Власть новгородского митрополита. Посещение монастырей. Антониев монастырь. Сырков монастырь и крестный ход. Вяжицкий монастырь

Архиерейский дом очень велик, обширен, древен и великолепен и большею частью каменный. До сих пор остаются в нем кельи тех святых митрополитов, о которых мы упомянули. Патриарх Никон воздвиг нынче несколько зданий с железными часами. Этот каменный город заключает внутри себя только церкви, архиерейский дом и жилища воеводы и войска. Он менее Коломны, но имя его издревле громкое: московиты называют его на своем языке Фелика Новогради, т.е. великий Новый город. В нынешнем году из округов этого города и Пскова вышло, как мы сказали раньше, 120.000 ратников на помощь царю. В нем много богатых людей: мы видели, что один из них ссудил царю в помощь 200.000 динаров. Воевода этого города важнее всех воевод в этой стране: когда он бывает у царя, то садится выше всех.

Что касается власти митрополита, то, как нам теперь сообщили, она охватывает пространство более чем в 2.000 верст. Под его властью состоять Архангельский и Соловецкий монастыри. Говорят, что в его подчинении 400 благоустроенных монастырей и 2.000 священников, которые с самого бедного, получает в год один динар. Он владеет семьюдесятью рыбными озерами, не считая угодий, деревень и земель от государства. У него есть служители, писцы, ратники, дьяконы большие и малые (анагносты), священники, монахи и портные – всего триста человек, которым содержание и расходы на пищу и одежду идут от него. У него есть управляющие, поверенные и судьи в его диване (приказе), которые важные дела докладывают ему. Он имеет казначеев для своих казнохранилищ. Словом, митрополит больше воеводы. В нынешнем году он послал на помощь царю триста ратников.

Возвращаемся (к рассказу). После того как мы приложились к иконам и мощам святых в этот день, субботу, митрополит повез нас в большие монастыри, вокруг этого города находящиеся. Нас посадили на судно. Мы проехали около двух верст и пошли в монастырь, называемый монастырем Антониос Римска, то есть Атония Великого, который прибыл из Рима582. Этот святой жил во времена иконоборческой ереси. Родина его Рим; он был из богатого дома, пошел в монахи и сделался настоятелем в одном из монастырей города Рима. По смерти своих родителей, собрав все оставленное ими имущество: золото, серебро, драгоценные каменья, отдал его в монастырь. Когда клевреты иконоборцев явились в его монастырь, чтобы отнять святые иконы, он, получив внушение через божественное видение, сложил всю монастырскую утварь в бочку, запечатал ее и бросил в море-океан. Сам же сел на скалу дикого камня крепкой породы, похожую на лодку, и поплыл по морю. Ведомый Богом, вошел в эту реку Новгорода, которая, как мы сказали, впадает в море. Он продолжал плыть на этом камне, как будто на деревянной лодке, пока не достиг места, где стоит этот монастырь. Правителем, то есть князем, города был в то время христианин, который, узнав о происшедшем, пришел к Антонию и заговорил с ним, но тот. не мог ему отвечать по незнанию русского языка, так как язык жителей Рима франкский или греческий. Знаками он передал им свою историю. Тогда позвали св. Никиту, митрополита этого города, о котором мы выше упомянули. Он пришел, свиделся с Антонием и, не зная его языка, стал молить Бога сделать с ним подобное тому, что сделал св. Василий Великий с праведным Ефремом, и Творец даровал каждому из них знание языка. Святому Антонию отдали место, где стоит теперь этот монастырь, для сооружения обители, и он начал ее строить. Потом он позвал рыбаков, чтобы они выловили для и его из реки вышеупомянутую бочку, и они выловили ее сетями вместе с рыбой. Но так как они не захотели отдать ее святому, то он пошел к правителю города и рассказал в точности об этом деле. Правитель призвал рыбаков, и святой перечислил по-одиночке все заключавшееся в бочке. Когда ее вскрыли, нашли, как он сказал, и изумились. Святой окончил строительство этого монастыря своими руками.

Возвращаемся (к рассказу). Когда мы вышли из судна на землю, нас встретил архимандрит монастыря в иерейском облачении и митре с прочими отцами и дьяконами, и они ввели пас в великую (соборную) церковь, в честь Рождества Богородицы. Нас ожидали к обедне и отслужили ее в нашем присутствии. [С архимандритом было много белого духовенства, над которым он главенствовал, по обычаю этой страны. После Достойно он вошел (в алтарь) и воссел на горнем месте, на подобие епископа. Значение слова «архимандрит» есть настоятель монастыря; он причащает св. Даров из чаши и только он надевает палицу и никто другой583. После обедни он вышел с ними в нарфекс и стал во главе их, и] они отслужили царский молебен. Прочли девятый час и совершили отпуст. Тогда мы обошли церковь и приложились к её иконам. В ней есть древняя великолепная греческая икона Владычицы, одна из тех икон, которые, как мы сказали выше, привез из Херсона новгородский князь вместе с дверями этой церкви, которые похожи на двери церкви св. Софии: они из чудесной желтой меди, с разными фигурами и изображениями господских праздников; но меньше древних дверей, так как были поставлены позднее. Тело упомянутого св. Антония положено, со всяким почтением и благочинием, в чудесной раке, обитой позолоченным серебром. Над ним много великолепных икон с серебром и золотом и в тройном подсвечнике пучок пальмовых ветвей, нижняя часть которых в серебряной оправе; говорят, что святой привез его с собой из Рима; они до сих пор остаются зелеными. В этой церкви несчетное число редкостей, сокровищ, подсвечников и икон серебряно-вызолоченных с драгоценными камнями, так как все жители этой страны имеют большую веру к святому и очень его почитают, великолепно украшают его иконы и празднуют ему несколько раз в году. Приложившись к его святым мощам, мы вышли за церковь, туда, куда выходит задняя сторона его могилы, и вошли в келью, где находится тот самый камень, на котором святой прибыл из Рима. При виде его, приходишь в трепет и, стоя перед ним, проливаешь слезы. Он похож на маленькую лодку, округло-продолговат, нижняя сторона его закруглена как у настоящей лодки, а верхняя расширена. На камне образ святого, к которому мы приложились. Затем мы возвратились в церковь и прикладывались к некоторым вещам, которые находились в бочке святого, именно: к потиру, дискосу, звездице и лжице, украшенным драгоценными камнями. На лжице обозначена дата на франкском языке: ей более 500 лет.

В этом монастыре есть еще четыре церкви: первая – в трапезе во имя св. Антония Великого; остальные: в честь Сретения Христова, св. Иоанна Крестителя и св. Николая.

Из церкви мы пошли к трапезе. После того как выпили кубки за здравие царя, патриарха и нашего учителя, поднесли подарки, благословение от монастыря: нашему учителю икону св. Антония в золотом окладе и милостыню, а нам, по числу нашему, милостыню в бумажках, как у них принято. Тогда мы встали, простились с ними и вышли из монастыря.

Сев опять на судно, переехали через реку и вышли на берег. Нашего владыку патриарха посадили в карету. Проехали одну версту и прибыли в монастырь в честь Успения Владычицы584. В нем есть икона св. Марии Египетской, кругом которой написано все житие её с начала до конца. Приложившись к ней, мы тотчас вышли и, проехав еще шесть верст, прибыли вечером в монастырь во имя Владычицы Одигитрии, то есть Тройное Путеводительство585. Нас встретили, ввели в церковь и начали малое повечерие, так как в этот вечер у них пришелся храмовой праздник, и большинство жителей этого города, мужчины, женщины и дети, присутствовали в монастыре. Нам рассказывали, что когда Тамерлан, которого они на своем языке называют Темир-аксак, под конец своей жизни, пришел в эту страну с войском, многочисленным как песок, воевать с князьями московитов, которые в то время были весьма слабы, то московский князь с большим трудом собрал войско в числе не более ста тысяч, и когда вступил в жестокую битву, то помощью этого святого (Антония), Матери Божией Путеводительницы и заступлением св. Николая, Бог даровал ему победу над врагами, которые все были истреблены, так как неверных покрыла тьманапало на них помрачение, и они начали убивать друг друга; христиане же имели на своей стороне свет и день и перебили своих врагов. По этой причине московский князь велел построить этот монастырь и другие во имя Владычицы Одигитрии, так как Она избавила их, и потому они совершают Её память с большим торжеством ежегодно в этот день, то есть 25 августа586. Из города Новгорода выходит митрополит с настоятелями монастырей, со всеми священниками и дьяконами этого округа587, после того как последние отслужат в своих церквах обедню рано поутру, равно со всеми жителями округа, женщинами, вельможами и детьми, направляясь большим крестным ходом пешком к этому монастырю, и слушают в нем обедню с водосвятием и молебствием, в полной радости и ликовании. Большинство приходит с вечера.

В этот день встали к обедне в полночь, и мы вышли от утрени только на заре. В четвертом часу588 начался звон в колокола для встречи крестного хода, идущего из города, от которого до монастыря четыре версты, и – о, удивление! – все пришли пешком. Когда они приблизились к монастырю, вышел митрополит со священниками и наш учитель с сербским архиепископом в облачениях для встречи крестного хода за вратами монастыря. По причине большого стечения народа, церковь не могла всех вместить, хотя она очень велика. Это огромная, высокая церковь романского стиля, с двумя колоннами в средине и с тремя дверьми. Пол её выстлан четырехугольными плитами, похожими на твердый мрамор, весьма больших размеров, около 5–6 локтей каждая, тонкими и весьма красивыми. Мы уже говорили, что в этой местности есть гора из камня, похожего на кремень. Этот монастырь составляет метох(подворье) другого большого монастыря, во имя св. Николая, который находится от него в пяти верстах589.

Когда мы вышли от обедни в это воскресенье, смотри, что с нами случилось: нас повезли в тот монастырь на обед, а не на ужин, мы же доехали только к вечеру под проливным дождем. Встретив нас, повели сначала в церковь св. Николая, которая очень высока, с лестницами кругом, потому что построена на сводах. Близ неё церковь в честь Благовещения; а третья церковь во имя Евфимия Великого, где находится рака с мощами св. Евфимия Нового, митрополита новгородского. Говорят, что он построил этот монастырь и впоследствии, оставив власть, поселился в нем и вел строгоподвижническую жизнь. Мы приложились к его телу, которое до сего времени остается нетленным, и к его поясу, состоящему из железной цепи, которой он опоясывался, и вышли. За стол мы сели только после десятого часа, не евши ничего с восьми часов предшествующего дня, так как ужинали в том монастыре и приехали сегодня обедать в этот. [Нам оказали величайшее радушие, и мы ели превосходный зеленый горошек за их столом]. После обеда подарили нашему владыке патриарху икону св. Николая со стоящим против него святым Евфимием, упомянутым митрополитом новгородским, так как он причислен к лику святых и имеет службу и празднование памяти; а также серебряную чашу, кусок камки и милостыню. Также и нам всем раздали иконы без серебряных окладов и милостыню в бумажках.

В понедельник утром мы слушали обедню и были за трапезой. Монахи простились с нами и мы сели в лодку. Нас повезли назад, при чем, проезжая мимо монастыря, где накануне стояли обедню, мы приложились опять. Проехав десять с половиною верст, вечером прибыли в метох(подворье?) с палатами, принадлежащий митрополии. Их построил патриарх Никон, когда был митрополитом, вместе с красивою деревянною церковью. Здесь митрополит предложил нам трапезу.

Глава VII. Новгород. Хутынский Варлаамиев монастырь. Возвращение в Новгород. Свято-духов монастырь. Знаменский собор.

Во вторник, рано утром, нас посадили на судно на упомянутой реке, проехали с нами четыре версты и привезли в монастырь св. Варлаама, известный на их языке под именем Хутынский590 . Это монастырь очень большой, красивый, радующий душу, высокий, в прекрасном местоположении на возвышенности, при реке, которая течет перед ним и которая шире и глубже египетского Нила. По истине, жизнь монахов в этих монастырях весьма приятна, вследствие обилия воды и разного рода рыбы, которую ловят без труда, при помощи воротов, с обеих сторон реки, посредством особых приспособлений. Подлинно, наши сердца наслаждались в этом благодатном путешествии. Скажу еще: «да увеличивает Бог твое процветание, о город Новгород, до скончания веков, за избыток твоих удовольствий, твоих вод, рыбы, прекрасное местоположение, твою почву и приятность твоих монастырей, которые, поистине, не имеют себе подобных на земле!»

Возвращаемся (к рассказу). Когда мы высадились, нас встретил, также вне монастыря, архимандрит в митре с прочими иереями и дьяконами и повел в великую церковь (собор), которая восхищает взор и сердце своей высотой, обширностью и великолепием, своими большими окнами и красивыми плитами пола. Она в честь божественного Преображения. В ней находятся мощи св. Варлаама Нового, который основал этот монастырь во дни святого Сергия, строителя великого Троицкого монастыря. Ему составлено большое служение, но житие его слишком длинно для пересказа. Московиты очень его почитают и имеют к нему великую веру, а потому стремятся на поклонение в этот монастырь из отдаленнейших областей. Монастырь весьма богат: в этой стороне нет монастыря, который мог бы сравниться с ним обилием богатств и угодий, так как ему принадлежит более 2000 семейств земледельцев и вокруг него большое селение с обширной площадью. Здание монастыря громадно. В нем свыше ста монахов, большая часть которых славятся своею добродетелью и святостью: мы видели собственными глазами, что некоторые из них носят на теле, по сорок лет, железные пояса из цепей; свои рубахи и платья они не меняют, пока те совершенно не истлеют на них. О удивление! мы обоняли от них запах подобный мускусу. Как они счастливы, блаженны и благополучны! Бог да сделает нас соучастниками их! Благодарим Всевышнего, который удостоил нас зреть в наши дни таких святых.

В монастырях московской земли, а особенно в монастырях этой местности, более всего тщеславятся великолепием, величиной и обширностью помещения трапезных, которые бывают просторные, высокие, каменные; под ними кухни, чтобы они зимой были теплые и согретые. В каждом из этих монастырей есть железные часы и в каждом помещении трапезной церкви. Трапезная церковь этого монастыря – в честь Благовещения. Колокольня очень велика, прекраснейшей архитектуры: снизу она восьмиугольная, очень широкая, с восемью балконами наверху; под каждым балконом с наружной стороны комнатка, а над ними, в средине колокольни, красивая церковка во имя св. Григория, епископа Армении, где имеется его икона со всем его житием, а также икона Косьмы и Дамиана и матери их Феодосии между ними со всем их житием; над этой церковью восемь арок, суженных и высоких, где висят колокола; над каждой аркой по две двускатных кровли; надо всем, купол, под которым железные часы. Над главными воротами монастыря есть также красивая церковка во имя св. пророка Илии.

Возвращаемся (к рассказу). В этом монастыре есть больница для больных и немощных старцев-монахов. Мощи св. Варлаама покоятся в серебряно-вызолоченной раке. Отстояв обедню, мы приложились к ним, и нас повели к трапезе. Таким порядком шла наша жизнь ежедневно при посещении этих монастырей: именно, кроме однократной трапезы при закате солнца мы ничего не ели – в этом у них выражалось наибольшее уважение к нам. После трапезы поднесли дары нашему владыке патриарху: икону св. Варлаама в золотом окладе, серебряно-вызолоченную чашу, кусок атласа и кусок камки, а всем нам по иконе св. Варлаама и милостыню.

Накануне 29 августа было совершено бдение в полночь по случаю памяти Усекновения главы св. Иоанна Крестителя. От обедни мы вышли только после девятого часа591. После трапезы мы простились с монахами, сели в свою лодку, проехали три версты по направлению к городу и к вечеру прибыли в красивый монастырь в честь Воскресения592. Рассказывают, что св. Антоний, прибыв из Рима, высадился здесь на берег и прошел туда, где построил свой монастырь в необитаемом месте. Мы ночевали в монастыре. В четверг утром проехали по реке еще три версты и прибыли в город, ведь от монастыря св. Варлаама до города расстояние семь верст по реке.

Когда мы приблизились к земляному валу, нас высадили, и наш владыка патриарх сел в карету, там приготовленную, а для нас приготовили лошадей. Мы приехали в Монастырь , что близ городской стены, во имя св. Духа593. В нем три церкви: великая (собор) – в честь Пятидесятницы и Троицы, вторая – во имя св. Духа, третья – во имя Иоакима и Анны. В одной из них мы отстояли обедню. Настоятель этого монастыря – четвертый архимандрит. По окончании обедни, нас повели к трапезе, и после того как были выпиты здравицы за царя, патриарха и нашего учителя, как было в других монастырях, раздали подарки. Мы простились и приехали в митрополичьи келии, где были помещения.

В пятницу утром, последний день августа месяца, нас повели на поклонение в церковь в честь праздника иконы Владычицы Платитера (Пространнее небес), похожей на икону Влахернскую. Эта икона есть та самая, которая избавила город Новгород от жестокости московских князей и называется по-русски Знамения Богородицы. В то время когда жители этого города уже веровали (во Христа), а жители всей страны московской были еще неверными, последние постоянно ходили на первых войной и наконец собрались против Новгорода все князья страны московской с огромным войском и пришли воевать с ними. Когда жители находились в тесной осаде, митрополит этого города, как это было в Константинополе, когда (совершила чудо) Влахернская икона, вышел и сделал как патриарх константинопольский: обошел с упомянутой иконой Владычицы кругом городских стен большим крестным ходом и – о чудо! – Она повернулась лицом к городу, а тылом к врагам, которые его осаждали; на них напал великий гнев и они вернулись в самом несчастном положении, посрамленными и бегущими. Тогда жители Новгорода установили празднование этой иконе ежегодно 27 ноября, и не только они празднуют ее, но и все жители страны московской.

Мы отстояли обедню в этой церкви594. В ней пол из плит, удивительных в высшей степени: от дверей алтаря до хороса одна плита, а от хороса до дверей церкви такая же другая.

Глава VIII. Новгород. Торжество новолетия. Отъезд из Новгорода. Остановка в Юрьевом монастыре и описание его

На кануне 1-го сентября, начала 7164 года от сотв. мира, зазвонили в колокола в свое время по случаю торжественного празднования памяти св. Симеона Столпника, начала года и многолетие царю, и совершили малое повечерие. [Среди ночи встали при звоне колоколов. Начали пение вечерних псалмов. При Входе, настоятели монастырей облачились, по обычаю. Главным, который первенствовал над всеми ними, был архимандрит монастыря св. Варлаама; вторым был архимандрит монастыря св. Николая; третьим – архимандрит монастыря св. Антония; четвертым – архимандрит монастыря Святодухова. Эти четверо надевают митры, наравне с патриархом и митрополитом, и дают благословение, как епископы. При каждом из них два дьякона, которые постоянно поддерживают их под руки, как епископов. Когда они вышли на Вход, архимандрит св. Варлаама стоял в средине, а остальные вокруг него. Затем поставили пять хлебов, очень маленьких, в сосуде, вроде серебряного подсвечника, чрезвычайно красивом, и вокруг него поставили сосуды с вином и елеем. При Полиелее, митрополит с архимандритами облачились, как выше сказано, и поставили по средине годовую икону. Затем он сошел и окадил ее, также как и церковь, по обычаю. После этого наш владыка патриарх подошел и первый приложился к иконе; остальные последовали за ним. Когда пробило три часа дня, зазвонили в большие колокола. При входе нашем в церковь, певчие пропели многолетие нашему владыке патриарху, как всегда это делали. Мы облачили его в полное архиерейское облачение и пр.595, так как в этот день у них бывает большое торжество, с совершением многолетия царю. Когда мы вышли из алтаря596, положили под ноги нашему владыке патриарху, сербскому архиепископу и митрополиту три кружка с орлами (орлецы), на которые они стали, лицом к востоку, согласно всегдашнему обычаю архиереев в этой стране. После того, как наш владыка патриарх сказал возглас, мы вышли на площадку перед церковью, где были расставлены рядами скамьи и кресла и стояли стрельцы, составляя большой круг; в средине поставили аналой, на который положили Евангелие и крест. Духовенство разместилось вокруг аналоя, обратив иконы лицом к западу; подле поставили столик с водосвятною чашей. Нашего владыку патриарха поместили на высоком тропе во главе этого круга, при чем он был обращен лицом к востоку, а воевода города стоял справа от него. Архиепископ сербский с одною половиною архимандритов и духовенства стал по правую его руку, а митрополит с остальными архимандритами и духовенством поместился по левую руку; вся эта площадка была устлана коврами. При конце канона подали нашему учителю крест; он поднял его в руках и, согласно с их обычаем, движением его изобразил знамение креста по три раза на все четыре стороны, между тем как я, став перед ним, кадил ему, возглашая: «Господу помолимся». Затем принесли ему таз и кувшин; он умыл себе руки, сошел к водосвятной чаше и окадил ее. В это время священники стояли вокруг него и читали канон водосвятия, Апостол, Евангелие и молитвы. Тогда он взял крест и погрузил его в воду, поя: «Спаси, Господи, люди Твоя» и пр., трижды, и певчие, в ответ, пропели то же. Воду, стекавшую с креста, мы собирали в серебряный сосуд; к ней он прибавил воды из большой чаши, и когда ему подали губку, он погрузил ее в воду, пошел и отер ею лики икон и крест, вернулся и, выжав ее в воду, возвратился на свое место]. Затем подали сербскому архиепископу книгу, в которой есть молитва за царя, и он прочел ее, при чем перечислил города и владения царя по одиночке – это и составляет многолетие; прочел молитву за царицу, её сына, дочерей и сестер царя, называя их поименно. Такое торжество и ликование в этот день происходят по случаю этого моления за царя.

Тогда выступил воевода, одетый в великолепную парчовую одежду с приподнятым сзади воротником, который был весь унизан драгоценным жемчугом, величиною с горох, и драгоценными камнями; шнуры на груди были еще ценнее (воротника). Подойдя к нашему владыке патриарху, он наклонился и выразил царю благожелания, говоря: «я раб царя славнейшего и достохвального», и много славил его, называя его титул и имя, и продолжал «я раб царицы» и славил со, называя её имя; «я раб их сына, царя, сына царя» и прославлял его также; «я раб сестер царя и дочерей его». Эти слова выходили из его уст как похвальная речь. Затем он испрашивал для них у Бога долгой жизни и многих лет и высказал им поздравление с наступлением нового благословенного года и много других пожеланий и похвал. Потом выразил благожелания нашему учителю, поздравил его с новым годом и поклонился ему, и то же сделал, обратившись к архиепископу сербскому и митрополиту.

Равным образом выступил сербский архиепископ и произнес многолетие, а также митрополит. После них подошли архимандриты и сделали то же. Затем все присутствующие начали поздравлять друг друга с новым годом, так как в этой стране день (новолетия) весьма велик, больше Пасхи. Все были одеты в лучшие свои платья, особенно женщины, и именно, по случаю нового года и по любви их к св. Симеону. Если бы царь находился в Москве, то сделал бы так же, как этот воевода. Так поступают и все воеводы в этой стране вместе с духовенством: описанным образом совершают в этот день моление за царя с многолетием.

Возвращаемся (к рассказу). Наш учитель окропил святой водой воеводу и прочих вельмож. [Затем мы вернулись в церковь. Начали часы и обедню. Митрополит в это время надел на себя панагию, так как митрополиты в этой стране, обыкновенно, не надевают панагии поверх облачения во всякое время, но никогда не снимают её при обычной одежде]. Когда наш учитель воссел на горнем месте, подвели к нему трех архимандритов, и он прочел над их головою молитву, даруя им власть, а именно: вручив им две зажженные свечи, дал дозволение, чтобы во время обедни постирали для них ковер и чтобы за ними шли с рипидами, когда они несут потир, – такое преимущество дает только патриарх и оно высоко ценится. Во время литургии дьяконы несли серебряное изображение Сионской церкви и храма Воскресения, [а священники подвое плащаницу на головах. Певчие пели чрезвычайно протяжно]. У них есть обычай, что анагносты в стихарях поют ответы на литургийные возгласы вне алтаря, а иподьяконы причастный стих на амвоне. Сильно мы скорбели, видя труды анагностов: их долгое стояние на ногах днем и ночью и усердную их службу, так как архиереи в этой стране, когда они стоят на своих архиерейских местах, не имеют обыкновения, как мы уже говорили, держать посох в руке; его держит один из анагностов, стоя рядом с архиереем от начала службы до конца: иногда они меняются.

Возвращаемся (к рассказу). В этот день мы вышли от обедни не раньше девятого часа, и (во все это время) народ стоял на ногах. Какое терпение и какая выносливость! Несомненно, что все эти люди святые: они превзошли подвижников в пустынях. Мы же вышли измученные усталостью, стоянием на ногах и голодом.

[После обеда зазвонили в колокола и пошли опять в церковь к вечерне.

На другой день митрополит также совершил обедню, в сослужении со всем духовенством города, и отслужил царский молебен, так что мы вышли из церкви и сели за стол не ранее девятого часа, именно таков у них порядок, и мы ни разу, во все время как пробыли у них, ни один день не нарушали своего поста ранее девятого часа.]

В понедельник, 3 сентября, поздним утром, мы простились с церковью святой Софии и сели на судно. Митрополит и воевода нас провожали. Мы возвратились в монастырь св. Георгия, где нас встретили в первый раз. Перед этим, митрополит подарил нашему учителю большую позолоченную чашу и роздал всем им, на имя каждого, по иконе и милостыню. То же сделал и воевода при нашем приезде и при отъезде.

Возвращаемся (к рассказу). Монастырь св. Георгия597 величественный, красивый, и церковь его – великолепная, большая, просторная, радующая душу. Наверху ее κατηχούμενα (хоры) с двумя церквами: одна – во имя Св. Духа, другая – Благовещения. Отсюда мы поднялись на верх церкви и на крышу, откуда открывается вид на все окрестности. Купол ее громадный. Когда мы отстояли в ней обедню, нас повели в трапезную, которая превосходит все трапезные в этих монастырях своею красотой, обширными размерами и веселым видом.

Вечером нас пригласил в один из своих поместий на той стороне реки тот самый купец, о котором мы раньше говорили, что он ссудил царю огромную сумму денег. Мы сели на судно вместе с митрополитом и воеводой. Купец принял нас с великим почетом и повел в свою церковь в честь Благовещения, где есть греческая икона Владычицы, привезенная, как говорят, из Херсонеса. Тут мы отстояли вечерню и затем поднялись в его жилище, украшенное разнообразными серебряно-вызолоченными кубками, чашами и пр. Он угощал нас красным вином превосходного цвета [и предложил нам разного рода сладкие кушанья, дыни и пр.] Затем мы возвратились в монастырь, где на другой день отстояли обедню.

Глава IX. Обратный» путь в Москву. Прощальный обед в имении митрополита. Остановка в Иверском монастыре. Тверь и монастырь св. Арсения Тверского. Волга. Встреча с патриархом Никоном

С раннего утра мы отправили своих спутников с вещами на судно. После завтрака мы простились с монахами и проплыли, в сопровождении митрополита и городской знати, около 20 верст по реке, жалея о разлуке с этою благословенною страной, с многочисленными великолепными церквами и монастырями по берегам ее озера, в которое впадает множество рек. Бог да продлит ее процветание до дня страшного суда и воскресения! Ибо она превосходит все страны не только Московии, но и всего мира.

Вечером привезли нас к мельнице, принадлежащей митрополиту, на берегу упомянутой реки (Волхова). Митрополит соорудил здесь за эти пятнадцать дней огромное деревянное помещение для нас, чтобы проститься с нами в эту ночь, и предложил нам великолепную трапезу. Встав поутру в среду, мы простились с ним и, проплыв шесть верст по той же реке, высадились в деревне, где в первый раз сели на судно. [Здесь мы взяли экипажи], проехали до вечера 15 верст и остановились. В четверг мы сделали 65 верст и, переменив лошадей598, проехали еще 50 верст, спеша возвратиться поскорее в Москву до наступления дождливого времени, потому что беспокойство и утомление, испытанные нами по дороге сюда вследствие обилия дождей, были неописуемы. В субботу, в праздник Рождества Богородицы, мы прибыли в деревню (Иверского) монастыря. Архимандрит выехал на лодке и отвез нас в монастырь. Здесь мы отстояли воскресную обедню и в понедельник намеревались уехать, по не могли, по причине жестокой бури, поднявшейся на озере от сильнейшего ветра; волнение было как на море и продолжалось до раннего утра вторника, когда несколько утихло. Мы отправились, причем нас провожали. Проехав 90 верст, мы прибыли в селение Вышний-Волочек, где переменили лошадей, проехали еще 70 верст и в пятницу прибыли в базар (торговый город), по имени Торжок, переменили здесь лошадей и, сделав еще 60 верст, прибыли в воскресенье утром в Тверь.

Переночевав в деревянном монастыре в лесу, в честь Воскресения, мы отстояли обедню в епископской церкви и после обеда отправились посетить один из монастырей этой области, стоящий от города в четырех верстах, во имя св. Арсения, архиепископа Тверского. Церковь монастырская весьма изящна; в ней покоится честное тело святого. Алтари ее похожи на алтари в нашей стране; один из них в честь Успения Богородицы, второй – Изображения на убрусе (Нерукотворного образа) и третий – во имя св. Арсения. Приложившись к святыням, мы возвратились в город.

Отсюда мы выехали в понедельник рано поутру, вечером переправились через реку Волгу и ночевали в селении на берегу её, по имени Шоша, очень приятном, на прекрасном, высоком месте. Удивительную вещь мы видели! Мы видели здесь суда, идущие по реке в Тверь, так как река направляется туда, но они шли не на веслах, а их тащили на канатах лошади с берега. Затем мы сделали 90 верст, проехали мимо монастыря п сделали еще 70 верст. Патриарх выехал к нам навстречу в одну из своих деревень, стоящую от города в 20 верстах, и в этот день два раза присылал известить нас на дороге: он уже три дня нас дожидался. Когда мы подъезжали, он выслал навстречу нашему учителю сначала своих бояр, а потом митрополитов и настоятелей монастырей. Нас ввели в его келии. Тут он простился с нами и возвратился в город. Мы же переночевали здесь и в четверг на заре, 20 сентября, въехали в Москву, пробыв в отсутствии 47 дней.

Так мы совершили это чудесное путешествие, которого еще никто из чужеземцев не совершал до сих пор с древних времен.

Глава X. Москва. Служения. Известия от царя. Встреча послов австрийского и шведского. Возвращение войска. Польские пленники

Накануне субботы мы присутствовали в своих облачениях в монастыре монахинь, что напротив нас599, на поминовении по супруге царя Ивана, а на другой день после обедни были за трапезой в высокой палате на верху600. [В пятницу 28 сентября наш учитель служил в монастырской церкви обедню, за которой рукоположил священника и дьякона. Вечером мы опять присутствовали в монастыре монахинь на поминовении по царе Михаиле и его двух сыновьях, а на другой день, после обедни, за трапезой в том же месте].

В канун понедельника и утром 1-го октября было совершено большое торжество, по случаю великого праздника у них, Покрова Богородицы, т. е. покрывала св. Девы. Это было видение святому Андрею Салосу и св. Роману. Собрались (в Кремль) все городские священники со своими иконами, и один из митрополитов вышел с крестным ходом из Кремля [к тому месту, где они совершают царские молебны, и, отслужив молебен за царя, совершил литургию в великой церкви там находящейся, в честь св. Троицы601].

Накануне понедельника 8 -го октября мы были в церкви Архангела на поминовении по князе Димитрии, сыне царя Алексея, его первенце, который умер восемь лет тому назад. На другой день рано утром зазвонили во все колокола и мы пошли в собор. Оба патриарха облачились вместе со всем священническим чином, и был совершен молебен с молитвой за царя, потому что пришло от него письмо с известием, что он завоевал девять крепостей в стране ляхов и что его бояре, бывшие с ним, взяли пять, а Бутурлин с Хмелем, со стороны Каменца, четыре крепости, при чем они захватили в плен великого гетмана, одного из четырех, находящихся в стране ляхов. Он из семейства Потоцких и имя его Павел. Его взяли со всем его имуществом и детьми и отправили к царю. После молебна патриарх взошел на амвон, прочел письмо царя и возвестил о завоевании упомянутых городов и о разрушении нескольких ляшских монастырей, мужских и женских, в которых монахи и монахини были взяты в плен, и о многих сражениях, происходивших между ляхами и московитами, при чем последние оставались победителями: он сообщил, что в одном сражении кровь лилась рекою с обеих сторон и убитые лежали на пространстве семи верст. Затем окончили службу и разоблачились. Спустя немного времени опять зазвонили в колокола к обедне, которая была совершена в церкви Архангела, а потом была, по обыкновению, трапеза во дворце.

В это воскресенье все жители столицы выходили встречать двух послов: один посол от Балодороса (Фердинанда) кесаря, царя алеманов и немцев (австрийского), а другой – от короля шведского. Мы раньше видели их в Новгороде, потому что они прибыли по морю-океану и по упомянутой реке Новгорода (Волхову). Ради них было устроено большое торжество и оказан им великий почет. Так как войска в городе было мало, то приказали купцам, торговцам и другим выехать блестящим поездом на конях, в вооружении, для встречи послов. Московиты имеют обыкновение устраивать подобные торжества только вечером, а не днем; так, обыкновенно, делал и царь при своих отъездах и приездах. Два царских боярина ехали по правую и по левую руку посла; тут выразилась большая острота ума московитов: именно, как бы из вежливости они помещают посла в средине, и он думает, что это сделано из почета к нему; однако, нет: цель та, чтобы показать, что их царь выше, а тот у него под рукой. Мы дивились на большую ловкость московитов в этот день: как мы сказали, войска было мало, а послов встречали на расстоянии семи верст от города; при этом ратники выходили им на встречу отдельными отрядами и, возвратившись, переменяли свои знамена и опять появлялись, чтобы послы думали, что войска много. Никто не знал, с какою целью прибыли эти послы, пока не приехал царь, и тогда мы узнали, что они прибыли ради укрепления дружбы.

Возвращаемся к рассказу. Стали приходить известия, что царь собирается вернуться, так как случился неописуемый мор на лошадей, от чего войско ослабело. Поэтому царь дал ратникам якылма, т. е. отпуск, и распустил из них 80.000, которые, как он удостоверился, были бедны и лишились своих лошадей, и послал их домой отдохнуть до начала месяца марта, когда они должны были вернуться с новыми силами и рвением. Мы видели, как они приходили в столицу, ведя с собою бессчетное число пленников: ни одного из них мы не видали без одного, двух, пяти, шести и более пленных. По причине бывшей в это время сильной грязи н слякоти и падежа лошадей, они большую часть пленных бросили на дороге умирать от голода и холода. В последствии патриарх Никон сообщил нашему учителю, что царь взял для себя из областей, которые не покорились мирно, 300.000 пленных; всех их забрали в горах и в лесах, чтобы заселить ими большую часть домов в столице и деревни, обезлюдевшие со времени моровой язвы. Так он и сделал. Счастье тем, которые сделались пленниками царя! так как он назначил каждому, даже на малых детей, ежедневно по четыре копейки на содержание, кроме пива, меда и дров, и разместил их в незанятых домах и опустевших деревнях. Намерением царя было обезлюдеть страну врагов и заселить свою, именно так поступили и ляхи, когда они обманным образом завладели этой областью (Смоленской): произвели в ней опустошения и разорения и перевели большую часть её жителей в свою страну, которая была пустынна, и ими заселили ее. Когда же колесо (фортуны) повернулось и наступило время правосудия и возмездия, их постигло худшее, чем то, что они совершили в чужой стране. Также и государственные сановники и конные ратники602 наполнили свои селения пленниками, которых обратили в земледельцев: крестьяне, где бы они ни были, суть презираемые рабы; были прежде земледельцами у ляхов, сделались теперь земледельцами у московитов. У нас сердце разрывалось за них: бедные! мы видали как их маленьких детей продавали по четыре, пяти, шести, семи, восьми за один пиастр-реал (полтинник) – вещь, исторгающая слезы у зрителя. Все это постигло ляхов за злые дела их вельмож; вина за это на вые проклятого Радзивила, которому Бог впоследствии отплатил ужасною и быстрою гибелью.

Глава XI. Москва. Николин день. Слух о возвращении царя. Отливка большого колокола

Возвращаемся к рассказу. Святому Николаю празднуют три дня, по любви к нему, как мы о том говорили раньше. С кануна праздника до конца его, питейные дома бывают заперты. По приглашению патриарха Никона, наш учитель служил с ним в соборной церкви. После обедни Никон повел нас в свои гелии, где вместо царя устроил трапезу для всех присутствовавших. Если бы царь находился в Москве, то отстоял бы обедню в церкви во имя этого святого, что близ собора603, и устроил бы у себя большой пир, так как московиты питают величайшую любовь к святому Николаю. В названной церкви служил один из архиереев. С вечера, после малого повечерия, совершили во всех церквах великое бдение в течение всей ночи. После трапезы встали и совершили чин Панагии604. [Патриарх взял кадильницу и кадил иконам и присутствующим, а затем сказал многолетие царю, царице, их сыну, его сестрам и дочерям поименно. Потом он налил собственноручно всем присутствующим круговую чашу меда за здравие царя,] и мы вышли. От патриарха мы достоверно узнали, что царь все еще находится в Смоленске, по причине грязи, слякоти и обильных дождей, которые шли в осеннее время и сделали дороги непроходимыми. Еще хуже было в Москве, так что экипажам и лошадям невозможно было проехать, и мы не могли ходить из дому на рынок, потому что грязь и слякоть были глубиною в рост человека. Оттого и цены в это время поднялись, вследствие малого подвоза из деревень. Все жители, а в особенности мы, молили Бога о том, чтобы земля за мерзла для облегчения его рабов. Поэтому-то и царь оставался в Смоленске из-за тяжестей, пока не замерзла земля, и тогда он выехал оттуда. Пришло известие, что он едет, и наконец сегодня патриарх сообщил, что царь прибыл и отстоял в этот день обедню в монастыре, на его пути находящемся, во имя св. Николая [обыкновенно называемого Можайским]. Этого святого они всегда изображают с обнаженным мечем в правой руке и с городом Москвой в левой, как он явился в видении князю московскому во время похода Тамерлана, о чем мы говорили выше. Монастырь находится в 90 верстах от столицы. Мы очень обрадовались этому известию. Затем царь из этого монастыря приехал в заново им отстроенный монастырь во имя св. Саввы Нового и отстоял в нем обедню в субботу.

В воскресенье605, перед закатом солнца, ударили в новый огромный колокол, в знак того, что царь возвращается, и все стали готовиться для встречи его на другой день. Этот колокол есть тот самый, о котором мы упомянули раньше, рассказывая об искусных работах, приспособлениях и машинах, которые были произведены в течение лета множеством стрельцов вместе с опытным мастером, о разнообразной изобретательности которого мы также говорили. Они непрестанно работали над колоколом, начиная с февраля, как нами было описано, до нынешнего праздника св. Николая. Целью наших прогулок в течение лета было большею частью ходить смотреть на работавших. Перед нашим отъездом в Новгород они были заняты чрезвычайно трудной работой, именно, перетаскиванием громадных кусков меди, взвешиванием их и укладыванием в описанные пять печей. Каждый кусок с трудом передвигали 40–50 стрельцов, при искусных приспособлениях, клали на весы, взвешивали, а потом скатывали и сваливали в печи с величайшим трудом. Эту работу продолжали до нашего возвращения из Новгорода606. Тогда замазали дверцы печей и развели огонь, (поддерживая его) в течение трех дней, пока медь не расплавилась, сделавшись как вода. Ее мешали чрез отверстия печных дверей длинными железными прутьями, которые раскалялись от чрезмерного кипения и жара. За тем собралось множество стрельцов и сняли крышу, сделанную из липовой коры, которая защищала то место от жары и дождя: боялись как бы не случился в городе большой пожар от жара пламени, подобного, по истине, геенне огненной. Прибыл один из архиереев, совершил над ямой водосвятие н благословил работы; тогда открыли пять нижних отверстий печей и вся медь потекла по желобам, ведущим к месту поверх ушей колокола. Это было ночью, и смотреть никого не допускали. Медь не переставала течь до конца этого дня. От большой своей тяжести она образовала внизу трещину и полилась между кирпичами, от чего уменьшился вес, назначенный мастером; но немедленно было доставлено множество меди и серебра и положено в одну из печей, которая еще была горяча; (металл) расплавился и был пущен на первый, пока форма не наполнилась совершенно. Понадобилось три дня, пока новый колокол не остыл. Тогда стали отнимать кирпичи и землю, бывшие вокруг колокола, (что продолжалось) долгое время. Когда прошел слух о том, что царь едет, стали работать ночью и днем, и патриарх постоянно приходил с царским наместником наблюдать за работами и усиленно поощрял работников. Часто он приглашал и нашего учителя посмотреть на работы. Вышел колокол редкостный, одно из чудес света по своей громадной величине. В течение долгого времени не переставали кирками отбивать от формы те места, по которым текла медь, и очищать их, (что продолжалось) до 1-го декабря, когда решили вынуть колокол из ямы и повесить. При шел один из архиереев со священниками и дьяконами великой церкви в облачениях: совершили вторично водосвятие, поставив подобие (церкви) Воскресения и Иерусалима, сделанное из серебра, и окропили колокол и само место. Машины и канаты были привязаны и приготовлены в нашем присутствии, и горожане сошлись на зрелище. Каждую из этих шестнадцати машин приводили в движение 70–80 стрельцов и над канатом каждой машины сидел человек, чтобы давать знать, как следует вертеть, чтобы тянули все одновременно. То был день зрелища, какие бывают в жизни на счету. Многие веревки полопались, но тотчас же были заменены другими. После величайших усилий и огромных, свыше всякого описания, трудов, по истечении трех дней совершили поднятие колокола и повесили его над ямой на высоту около роста человека, при всевозможных хитрых приспособлениях. Над отверстием ямы положили толстые бревна, закрыв ее всю, над ними наложили еще бревен, пока этот чудо колокол не стал на них, и тогда приступили к подвешиванию железного языка, который весит 250 пудов, а толщина его такова, что мы с трудом могли охватить его руками, длина же более полутора роста. Принялись очищать этот диво-колокол изнутри и снаружи, и полировать. При этом обнаружилось точное изображение царя и напротив него царицы, а над ними Господь Христос, их благословляющий. Они находятся на лицевой стороне колокола, обращенной к великой церкви на восток от неё; на задней же стороне колокола изображение патриарха Никона в облачении, в митре и с посохом, как он есть. Под плечами колокола наверху изображены херувимы и серафимы с шестью крыльями вокруг, а над ними идет кругом колокола надпись крупными буквами, а также есть надпись по нижнему его краю. Толщина края этого колокола более брасса607, как я измерил и записал. Когда мы входили под него, нам казалось, будто мы в большом шатре. Сколько брасс составляет его окружность, никому не было известно, и никто не осмеливался его измерить, так как там постоянно стояли на страже стрельцы. Я же не переставал употреблять уловки и ласкательства, пока не сдружился с мастером, пригласил его к себе и, обласкав, выведал от него, как велика окружность колокола, если мерить веревкой, и оказалось 11 брасс; я мерил ее пядями и вышло ровно 93 больших пяди. Я спрашивал у мастера и о стоимости колокола, и он сказал: 50000 динаров, что также сообщил по секрету нашему учителю патриарх; спросил и о весе его, и мастер сказал, что до 12500 пудов не хватает пятисот608. Мы сочли, что один пуд равен 131/2 ок, а каждая тысяча пудов равна 13000 ок с несколькими половинами; итак, 10000 пудов равны 130000 ок, отбрасывая половины, а две тысячи пудов, дополнение до 12000, равны 26000 ок; всего же около 160000 полных ок. Ничего подобного этой редкости, великой, удивительной и единственной в мире, нет, не было и не будет: она превосходит силы человеческие. Этот благополучный царь, соорудив ее в свое царствование, превзошел современных ему государей. К нашему счастью, это было сделало в нашем присутствии. Некто, бывший в стране франков, сказывал нам, что в городе Париже, столице государя французов, есть колокол, подобный этому новому колоколу, но окружность его только в 70 пядей. Они хвастаются им, говоря, что нет ему равного в мире. Но этот чудо-колокол на много превосходит тот.

Возвращаемся (к рассказу). В этот день, воскресенье, третий после праздника св. Николая, царь, выехав из своего монастыря (Саввина), прибыл в один из царских дворцов, отстоящий от города на 3 версты, и тут ночевал. Поэтому после обедни стали звонить в новый колокол. Привязали к языку четыре длинные веревки и около сотни стрельцов стали тянуть его с четырех сторон, чтобы довести его до края, – раздался гул, повергающий в изумление и приводящий в трепет, так как был подобен грому. Громадные бревна, на которых висел колокол, колебались от его движения и трещали. Мы далеко отбежали от них из опасения, что они сломятся и рухнут. В колокол не переставали звонить до вечера, в знак того, что на завтра прибудет царь.

В вечер этого воскресения патриарх с архиереями отправился к царю и, встретив его на дороге ночью, свиделся с ним, приветствовал его и возвратился на заре.

Глава ХII. Москва. Приезд царя в Москву и торжественная встреча его

В понедельник 10 декабря, рано поутру, зазвонили в новый колокол вместе с другими поочередно и звонили весь день. Мы пошли в собор и, отстояв обедню с патриархом Никоном, поднялись в его келии. Когда пробило пять часов, все мы сошли (в собор) и облачились, при чем патриархи облачались в нарфексе. Патриарх Никон дал надеть нашему учителю один из своих саккосов, омофор, осыпанный жемчугом, и свою константинопольскую митру. Затем они вышли торжественным крестным ходом для встречи царя, с хоругвями и свечами, вместе со всеми священниками и дьяконами столицы. Икону владычицы Вратарницы (Иверскую), о которой мы говорили раньше, что патриарх Никон украсил ее драгоценностями и золотом, он дал нести монахам Святой Горы, здесь находившимся, и монахам монастыря казаков (Иверского), и они пели ей молебен по-гречески. Службу начали в (соборной) церкви: сказали ектенью, возглас, совершили каждение, и мы вышли из собора при звоне всех колоколов. Подойдя к царским воротам Кремля, мы увидели, что каменные помосты у стены и лестница с обеих сторон ворот покрыты зеленым сукном. Выйдя на площадь к каменному месту для молитв, совершили молитву (литию) и каждение, и патриарх благословил крестом на все четыре стороны. Мы сошли. Войско и народ стояли рядами с двух сторон. Мы направились к реке по дороге, ведущей в Калугу. Каменные помосты по обе стороны ворот второй городской стены были покрыты красным сукном. Перейдя через мост надо льдом и достигнув известной площади609, мы увидели, что по средине её были устроены два высокие помоста с лестницей, также покрытые зеленым сукном. День был очень холодный и шел сильный снег, но весь народ был с открытыми головами. От царя ежечасно являлся к патриарху боярин с просьбой остановиться, где он находится, чтобы не устать от долгого пути, но патриарх не желал, и мы шли скорым шагом, при пении певчих, чтобы застать даря у земляного вала. Показались войска,

вельможи и заводные лошади с обеих сторон дороги – а мы шли по средине. Всякий раз как мы приближались к церкви, в ней звонили в колокола мальчики её окрестности и церковники, а её духовенство выходило с иконами, крестом и кадилом встречать патриархов. Так мы прошли расстояние в час времени. Близ земляного вала показался царь, и мы сошлись с ним. Он сидел в санях, и его осеняла хоругвь соборной церкви с превосходным изображением Успения Богородицы. Увидев нас издали, он вышел из саней и пошел к нам на встречу пешком, в сопровождении вельмож, с открытой головой, и, подойдя, остановился напротив патриарха поодаль. Его вельможи стояли слева, а по правую руку его архиепископ тверской держал крест Константина в подобии иконного киота с серебряно-вызолоченными дверцами, которые царь устроил вновь чтобы закрывать киот; один из архимандритов нес главу Иоанна Златоуста в серебряно-вызолоченном ковчеге, – как мы раньше упомянули, царь посылал за этими святынями на Святую Гору, другой архимандрит нес Влахернскую икону Владычицы, а прочие – остальные иконы. Близ них разместились в порядке хоругви и иконы, окружая царя. Архидьякон, взяв кадильницу, при всеобщем молчании возгласил: «благослови, владыко», а патриарх: «благословен....» Он прочел евангелие от Луки, по обыкновению, с непокрытою головой: «кто, имея сына, если тот попросит у отца хлеба, даст ему камень?» Когда он кончил, архидьякон поднес Евангелие царю приложиться и начал ектенью, при чем кадил царю и вельможам, иконам, обоим патриархам и всем присутствующим и поминал царя, царицу, их сына, его сестер и дочерей поименно. При каждом прошении певчие, по обыкновению, пели Господи помилуй. Патриарх сказал возглас, совершить отпуст и благословил крестом на все четыре стороны, а архидьякон кадил ему при каждом благословении, возглашая: «Господу помолимся». За тем патриарх, сойдя, приблизился к царю и начал восхвалять и благодарить его, превознося его намерения примерами и хвалами: как Моисей поступил с Фараоном, как Гедеон, Авраам.... и (приводил) другие ветхозаветные истории; (говорил) о Константине, Максимиане и др. – то была речь обдуманная, с мудрыми изречениями, последовательная и длинная. Под конец он выразил много молитвенных благожеланий царю, повторив их не раз, и то же царице, их сыну, сестрам и дочерям царя, восхваляя их поименно. Зачем благословил царя крестом и окропил святой водой, что сделали также наш учитель и сербский архиепископ. Тогда царь с боярами приложился ко всем иконам и возвратился на свое место, а вельможи подошли к патриарху под благословение. Он стал восхвалять и славить их и благословил, говоря: «благодарю Бога за счастье, которое выпало вам на долю и за ваши победы над врагами» и пр. Тут подошел к нему царь и сказал: «довольно тебе, отец наш и владыка, утруждать себя. По истине, Бог даровал нам эту победу над врагами не нашей булавой и мечом, не нашим оружием и решимостью, а вашими великими, святыми молитвами за нас, совершившими то, что произошло, свыше наших ожиданий». Услыхав это, мы изумились силе такой веры и смирения. Тогда патриарх поднес царю позолоченную икону Владычицы и на серебряном блюде хлеб, на котором была прекрасная серебряная солонка с солью, и еще кувшин с вином, при чем, по этому поводу, привел много примеров. Царь, приняв икону, поцеловал ее и передал своим служителям; потом взял крест Константина, главу Златоуста и иконы и передавал их патриарху, как бы говоря: «пусть эти сокровища отселе находятся под твоей охраной». Патриарх, приложившись к ним, передал их архидьякону, и их понесли среди других икон. Вместе с царем стояли четыре царевича, а именно: сыновья сибирского царя справа и слева от него, и сын грузинского (царя), с лицом, блиставшим как солнце, стоял к нему ближе всех; он выезжал к нему на встречу вместе с новокрещенным касимовским царевичем.

Зачем крестный ход пошел назад, и когда мы немного отошли, царь сел в сани, и хоругвь соборной церкви была поднята над его головой. По прибытии нашем на площадь, архимандриты и дьяконы пошли вперед и стали на упомянутых помостах, имея при себе святую воду; они окропляли ею всех проходивших мимо на обе стороны, так как помосты и были устроены для этого случая. То же делали другие на помостах у городских ворот и у ворот дворцовой крепости (Кремля). Когда мы поднялись на круг для молитв, (прочие) разместились кругом него по порядку. Прибыл царь и стал чуть же, и архидьякон окадил его, возглашая ту же самую ектенью610. Затем мы спустились, вошли (в Кремль) и приблизились к соборной церкви при звоне всех колоколов. Из неё вышло множество людей со свечами, так как наступала ночь. Мы вошли (в собор) чрез западную дверь, чрез которую вышли, и патриарх Никон поднялся на свое архиерейское место, а прочие стали кругом него. Вошел царь, приложился ко всем иконам собора и к мощам святых, а потом к иконам, которые были у священников. Патриарх сошел и принес для царя ковчег с ризой Господней, при чем пришлось долго ждать, пока принесли ключи. Патриарх снял печать и вынул для царя ризу, приоткрыл (ковчежец) и, поднеся ему приложиться, отнес ее на место, запер и запечатал ковчег. Потом Никон проводил с кадильницами за врата собора иконы, принесенные городскими священниками. Их понесли на свои места, а он, вернувшись, совершил отпуст, проводил царя, благословив его и поздравив вместе с нашим учителем, и пошел в свои палаты.

Мы разоблачились вместе с прочими н вернулись в свой монастырь, когда уже прошел час по наступлении ночи611. Мы были измучены и умирали от усталости, ходьбы, холода и голода. Не знаем, сколько нам придется это выносить. Да поможет нам Бог до конца! Больше всего мы дивились на царя, который прошел такое большое расстояние пешком с непокрытою головою и при всем том стоял, дожидаясь, пока принесли ключи от ковчега с ризой Господней, и прикладывался к ней и ко всем иконам с полною радостью. Он был в разлуке с женой целых десять месяцев – и даже не десять, а полный год, так как, как мы сказали раньше, она в прошлом году, в начале февраля, разрешилась дочерью, – и все таки ни о чем таком не думал. Да утвердить Бог его царство во веки веков! Аминь. От сильной радости по случаю прибытия царя, мы забыли все претерпенное нами в этот день, когда увидели лучезарное его лицо. О, удивление! оно сияло и блистало и очень пополнело от избытка радости по случаю победы, покорения городов и поражения врагов.

Глава XIII. Москва. Прием австрийского и шведского послов. Венецианский посол. Причина и цель этих посольств

Возвращаемся (к рассказу). В субботу, на шестой день своего прибытия, царь пригласил к себе цесарева посла. Стрельцы со своими знаменами стояли плотной линией, по обе стороны пути, от дома посла до дворца. Когда он проезжал мимо них, они направляли ему в лицо свои ружья, что значило: «если ты прибыл с предупреждением о войне, то вот мы готовы».

Послы, приезжающие к царю московитов, подвергаются большим стеснениям. Прежде всего ставят в месте его остановки стражу, которая караулит ночью и днем, сменяясь ежедневно, и никого из его людей не выпускает ходить одному по городу. И в настоящее время жилище этого посла стерегли с большою бдительностью и отнюдь не дозволяли никому из иностранцев входить к послу, ни даже в его жилище – все из опасения, нет ли среди них шпионов, которые тайком собирают известия и приносят ему или берут от него письма и пересылают в его страну. В день представления посла царю употребляют всевозможные старания, чтобы поразить его великолепием. Обыкновенно, когда приезжает посол как этот, отнюдь не разглашают причин его прибытия или цели его появления. К нему прежде всего являются приближенные царя, чтобы узнать сначала от него, с какою целью он прибыл, и, узнав причину, сообщают царю; приходят не один и не два раза, а много раз, прежде чем посол представится царю, дабы видеть, согласны-ли его ответы и речи с письмами, им привезенными, и находятся ли в соответствии с их содержанием. По этому предмету они делают такие обстоятельные расспросы, что я не в силах их передать. Когда пожелают пригласить его, как в этот день, чтобы он представился царю, то неустанно заботятся и хлопочут с утра до ночи. Обыкновенно, приводят для посла царские сани или лошадь, и как только приедут к нему и он сходит, чтобы сесть, посылают к царю быстрого гонца с известием, что посол спускается с лестницы, а также, когда он сядет, и беспрестанно посылают гонцов, быть может, 40–50 раз по причинам, способным навести болезнь на душу. Царские вельможи, обыкновенно, садятся (с послом) один справа, другой слева, по многим причинам.

Этот посол привез царю от цесаря маленькую шкатулку с драгоценными каменьями и в великолепном сосуде миро от мощей св. Николая Мирликийского, которого мощи, как мы говорили, находятся в стране немцев; они знают, какую цену оно имеет в глазах царя. Царь оказал этому послу большой почет. Мы узнали потом о причине его прибытия, и вот она: «по истине, я прославляю и благодарю Бога за то, что Он даровал тебе победу над врагами и что мы сделались соседями», так как от города Вильны до границы земли цесаря, как говорят, пять-шесть дней пути. Царь не любит ляхов и со шведами у него большая вражда и была непрерывная война в продолжение пятнадцати лет, в которой шведы остались победителями, ведь они очень храбры, и завоевали у него пятнадцать крепостей. Поэтому он, против своего, желания, заключил с ними мир и, как говорят, заплатил им дань.

Шведы до сих пор вели войну в союзе с царем, помогая ему, и взяли назад свои города, бывшие в руках ляхов, но их охватила жадность, в особенности, когда к ним приехал проклятый Радзивил со своим братом и, изъявив им покорность, передал им остававшиеся у него города и, с согласия ляхов, два города их, столицу и место коронования, то есть Варшаву и Краков. Шведы заняли их и укрепили. Вследствие этого они разорвали свою старую дружбу с царем, на свое несчастье, как об этом мы расскажем впоследствии, и согласились с ляхами вести нынче войну против царя Поэтому-то цесарь, узнав об этом, отправил посла известить царя об их измене и просить его быть с ним за одно, на деле и на словах, во время войны со шведами, так как он выжидал случая, подобного теперешнему.

Говорят, что с этим послом были еще два посланника, отправленные к царю папой по вопросам о соглашении и дружбе и с заявлением желаний по делам, о которых Богу известно, мы же знать их не можем. Итак, царь заключил величайшую дружбу с цесарем, непоколебимую, сердечную, как мы увидели и узнали: впоследствии цесарь Фердинанд прислал царю письмо в ответь на почет, оказанный им нынче его послу, с выражением великой дружбы, и титуловал его в своем письме так: «как я цесарь народа франкского, так ныне ты показал себя достойным, чтобы я назвал тебя новым цесарем народа православных». Царь был очень обрадован этим новым титулом, его приязнь к цесарю и почет, оказываемый послу его, увеличились.

Потом, когда посол проезжал (обратно), стрельцы повернули ружья назад, в знак дружбы к нему, но направили их в лицо шведскому послу за его вражду и измену. Что касается шведского посла, то когда он летом был отправлен к царю своим королем, рига, с дружественными намерениями, как это бывало прежде, и ныне, по приезде, представляли ему, то имел с собою ценные, превосходные подарки. Мы видели, как 50–60 стрельцов несли впереди него серебряно-вызолоченные блюда на подставках, в виде человеческих фигур, с разнообразными ценными редкостями, изумляющими ум, так как, когда король посылал эти дары, между ним и царем еще не возникала вражда, и царь непрестанно оказывал почет этому послу и угодничествами оттягивал время со дня на день; когда же несомненно убедился во вражде короля, то разгневался на него, как мы потом расскажем, и послал приказ прекратить отправку всех припасов, которые, обыкновенно, шли в страну шведов и которыми поддерживалось их существование, так как все продукты идут туда из московской страны, как мы уже говорили раньше. Царь дал строгий приказ во все пристани и области отнюдь не продавать шведам никаких продуктов и таким образом прекратил к ним подвоз.

Возвращаемся (к рассказу). Когда царь в последнее время был в Смоленске, приехал к нему важный посол из Венеции. Он прибыл по морю-океану в пристань Архангельска и, по приглашению царя, отправился к нему в Смоленск, где и представился, причем поднес ценные дары и чудесные, редкостные вещи из сокровищ Венеции. Никто не знал, с какою целью он прибыл: никогда еще, с самых древних времен, не бывало, чтобы к московскому царю приезжал посол из Венеции. Царь не пожелал отправить его в Москву, дабы не получила огласку весть о нем, но послал взять из своей казны соболей, как мы достоверно узнали, более чем на сто тысяч динаров, для подарков ему со свитой и тому, кто их послал, взамен их подарков. Теперь, когда при был царь, я непрестанно разыскивал и разузнавал от моих друзей и приятелей о причине приезда этого посла, пока не узнал наверно, что причина такова: и прежде о царе знали в стране франков, а когда теперь услышали о совершенных им завоеваниях и доблестных делах и о покорении им великого города Смоленска, всесветно известного, второго Багдада, то пришли в изумление. Так как венецианцы ни с какой стороны не были уверены в безопасности и им надоела десятилетняя война с известным народом612, то принчинос, то есть глава венецианцев, но соглашению с двенадцатью вельможами отправил к царю этого посла с письмами, в которых они весьма превозносили его и взывали к нему о помощи, так как узнали, что царь, вынужденный необходимостью, пошел войной на врагов, по убеждению (в своей правоте). Царь с большою радостью изъявил согласие помочь и написал им, чтобы они терпели и переносили до времени, как будет угодно Богу. Когда это дошло до них, они очень обрадовались, и их ученые составляли в похвалу царю стихотворения и поэмы на греческом языке, которые мы видели в последствии. Венецианцы очень полюбили царя, о чем мы сейчас расскажем. В начале войны венецианцев с турками, когда сила турок была велика, венецианцы сильно страшились и отправили посла к прежнему королю ляхов с четырьмя стами тысяч динаров, упрашивая его помочь им, истратив эти динары на содержание кораблей и войска, которые следовало послать в Черное море, чтобы, напав на турок с той стороны, отвлечь их от венецианцев. Король, с одобрения своих вельмож, ответил согласием на просьбу венецианцев и приступил к делу. Но вероломные вельможи ляшские впоследствии нарушили свое слово, изменили и отказались, говоря: «мы живем в своей земле спокойно и не для чего нам будить спящее зло, не имеем надобности враждовать с турками». Король, истощив все усилия подействовать на них, потемнел в лице (от стыда) пред венецианцами, тем более, что упомянутые вельможи бесстыдно промотали все динары. Посол продолжал жить у них до самой смерти своей. Поэтому король разгневался на вельмож и прибегнул против них к хитрости: послал втайне известие Хмелю, гетману казаков, и подкреплял его намерения, пока тот, подняв восстание и напав на вельмож, всех их не перебил, при чем овладел большею частью их земель (и владеет ими) до сих пор. Вельможи, оставшиеся в живых, узнав все дело, стали строить козни против короля, пока не отравили его, и он умер, как мы сказали раньше. На место его поставили его брата, который теперь и управляет. Вот по какой причине венецианцы полюбили царя. Франки вообще его не любят, потому что он православный, но когда венецианцы увидели, что ляхи, которые их рода и веры, отказались помочь им [и, вероломно поступив с ними, промотали их деньги, тогда как царь, напротив, хотя столь далекий от них и враг их веры, дал им благоприятный ответ на их посольство и обещал помощь], то их расположение к царю усилилось. Под конец он отправил к ним от себя посла вместе с упомянутым послом цесаря, чтобы он проехал к ним по его стране.

Глава XIV. Москва. Служение патриархов в Успенском соборе в присутствии царя и царицы. Новые патриаршие палаты

Возвращаемся (к рассказу). В воскресенье Праотцов, рано поутру, патриарх Никон пригласил нашего учителя, и они вместе служили в соборе в присутствии царя и царицы, которая не являлась в собор со времени отъезда царя в прошлом году в Троицын день. Именно этот патриарх убедил царицу сходить в собор и устроил для неё особый трон; в прежнее же время царицы не имели обыкновения приходить в собор днем, а только ночью. Когда царица сошла из своего дворца, стрельцы разогнали народ с двух сторон. Впереди неё шли все жены бояр попарно, в удивительном порядке, на подобие шатырбашей и скороходов пред царем; каждые две были одеты одинаково, большею частью в черный или фиолетовый бархат.; на голове у них поверх колпака небольшое покрывало и на нем висит род лопастей из соболя или дорогой чернобурой лисицы, прикрепленных к голове и спускающихся назад. За боярынями вошла царица, которую вела за правую руку её мать, а за левую сестра, состоящая в замужестве за великим визирем. Прочие служанки и девушки шли позади неё; у замужних женщин головы были обернуты большим белым, покрывалом, а девицы имели на голове род тюрбана из соболя. Певчие пропели царице многолетие. Помолившись, она стала на своем троне., и с правой стороны от нее опустили занавес, чтобы народ не мог ее видеть. Отец и дядя царицы стали поблизости, а все жены бояр и служанки стали слева, возле северных дверей церкви, и опустили за собою шелковую занавеску от колонны до стены, чтобы никто их не видел, так что они были как, бы в закрытом со всех сторон помещении. Тогда патриарх подошел к царице, благословил ее крестом, окропил снятой водой и возвратился. После царицы пришел царь и, приложившись к иконам и мощам, по своему обыкновению, подошел к патриархам; они благословили его крестом и окропили святой водой его и шапку его, и он стал на своем царском месте. Начали часы, потом обедню. По прочтении Евангелия, архидьякон поднес его приложиться сначала патриархам, потом царю и царице, которые сошли со своих мест и приложились. [После Великого выхода патриарх Никон вышел и благословил царя и царицу крестом, а после обедни взошел на амвон и прочел поучение на этот день. Затем он раздал антидор царю, царице, большинству вельмож, священникам и монахам. Оба патриарха] вошли в алтарь, разоблачились и, выйдя, опять благословили царя и царицу. В это время царь встал и все иереи, дьяконы и певчие стали подходить к нему и целовали у него правую руку, то есть поздравляли его с благополучным прибытием. После того как патриархи проводили . царя и он ушел, удалили из церкви всех мирян и затворили двери, и патриарх шел впереди царицы, пока она прикладывалась ко всем иконам, мощам святых и к ковчегу с ризой Господней. Патриархи проводили ее, и она удалилась. Когда мы вернулись в свое помещение, нам прислали стол от царя и патриарха.

Знай, что здешний патриарший дом существует с очень древних времен, со времени св. Петра, первого митрополита московского. Он мал, тесен и не имеет двора; над ним высятся палаты царицы. Нынешний патриарх, любя строить и обновлять, выпросил у царя двор, находящийся близ патриаршего дома, с северной стороны собора. Царь подарил его, и патриарх приступил к возведению на нем огромного, чудесного здания. Его строили немецкие мастера. В нижней части здания патриарх устроил семь приказов, печь и огромную кухню, чтобы тепло поднималось наверх. Лестница, весьма красивая, устроена напротив старого пути к собору, где патриарх всегда останавливался и благословлял палаты царицы. Наверху он выстроил диван (приемную палату) и сделал от неё проход со стороны царицыных палат, по которому иногда втайне проходит, и еще проход но направлению к своим прежним кельям. Внутри этой палаты он устроил маленькую церковь во имя новых московских святых, митрополитов Петра, Алексия, Ионы и Филиппа, которых велел написать над её дверью, а в церкви написать портреты шести патриархов, бывших со времен Иеремии Константинопольского613: первый из них Иов, затем Герман (Гермоген), Герасим (Игнатий?), Филарет, Иоасаф и Иосиф. Свой же портрет, точь-в-точь как он есть, велел нависать после тех, так как он седьмой патриарх. Он весьма украсил эту церковь и большею частью слушает службу в ней. Эта палата имеет огромные, с решетками окна, выступающие из здания и выходящие на царицыны палаты. Из неё входишь в другую большую палату, где ждут приходящие к патриарху, пока он разрешит им войти. Отсюда входишь в огромную палату, которая поражает своей необыкновенной величиной, длиной и шириной; особенно удивителен обширный свод без подпор посредине. По окружности палаты сделаны ступеньки, и пол в ней вышел на подобие бассейна, которому не хватает только воды. Она выстлана чудесными разноцветными изразцами. Огромные окна её выходят на собор; в них вставлены оконницы из чудесной слюды, украшенной разными цветами, как будто настоящими; с другой стороны окна выходят на двор старого патриаршего дома. В ней возле двери сделан огромный каптур (печь) из превосходных

изразцов. Все сооружение скреплено железными связями с обеих сторон. Никон назвал эту палату Христоб, т. е. христианская614 палата. Внутри этого помещения есть еще покой, который служит нарфексом большой, прекрасной, весьма высокой церкви, устроенной патриархом в честь святой Троицы и выходящей на площадку Чудова монастыря. Наверху этой церкви сделаны κατηχούμενα (хоры) и в нарфексе её три прохода с лестницами: по одному патриарх стал ходить в собор, так как он напротив северных дверей его; другой ведет на новый двор, третий, выше этого помещения, представляет лестницу, ведущую на верх здания, где патриарх построил еще две церкви и кельи для дьяконов, откуда открывается вид на весь город. В углу Крестовой палаты есть дверь, ведущая к новому деревянному строению с многочисленными кельями, которые идут одна за другой и назначены для зимнего помещения, так как жители этой страны не любят жить в каменных домах, потому что, когда печи в них истоплены, то ударяет в голову и причиняется головная боль. По этой причине непременно строят для зимы, возле каменных, деревянные дома и но всему зданию закрытые проходы. Все двери таких помещений бывают обиты зеленым сукном.

Словом, это здание поражает ум удивлением, так что, быть может, нет подобного ему и в царском дворце, так как мастера нынешнего века, самые искусные, собранные отовсюду, строили его непрерывно целых три года. Мне рассказывали архидьякон и казначей патриарха, что он истратил на это сооружение более 50.000 динаров, не считая дерева, кирпича и пр. , подаренных царем и государственными сановниками, и того, что большая часть рабочих были его крестьяне.

Глава XV. Москва. Праздник св. Петра митрополита. Перемена клобука

Это редкостное сооружение было окончено постройкой и меблировано на этой неделе, но Никон до сих пор не переходил в него. Причина этому та, что в этот день, пятницу 21 декабря, случалась память преставления св. Петра, первого митрополита московского, мощи которого находятся в алтаре (собора). Московиты имеют обыкновение весьма великолепно праздновать его память в этот день, как мы упомянули раньше и как видели теперь, – торжественнее, чем праздник Рождества. Патриарх, обыкновенно, устраивает у себя после обедни большую трапезу для царя, его вельмож и всего священного чина. Случилось, что теперь были окончены его новые палаты, но так как память святого пришлась в этот день, пятницу, когда не позволяется есть рыбу, а у них пиршества не устраиваются и не могут быть роскошны без рыбы, то празднование святому отложили до следующего дня, т. е. до субботы. Никон дал знать нашему владыке патриарху, чтобы он приготовился служить в этот вечер вместе с ним всенощную в соборе, а завтра, после обедни, пожаловал бы к нему на трапезу в новые палаты.

Вечером, по обычаю, было совершено малое повечерие, а после 8 -го часа ночи прозвонили четырехкратно в большой колокол. Мы вошли в церковь в 9 -м часу. Пришли в церковь царица и царь.

[В эту ночь наш владыка патриарх представил царю просьбу, умоляя его отпустить его в дорогу; но царь ответил ему: « потерпи до после праздника Богоявления».]

Служба была большая, продолжительная и торжественная. Мы вышли из церкви лишь при восходе солнца, умирая от усталости и стояния на ногах от 9-го до 16-го часа. В эту ночь мы столько натерпелись от сильного холода и стужи, что едва не погибли, особенно потому, что стояли на железных плитах: Бог свидетель, что душа чуть не покинула нас. Что касается меня, бедного, то я хотел выйти и убежать из алтаря, но не мог, так как царь стоял перед южными дверьми, а царица перед северными, так что поневоле пришлось страдать. Когда я вернулся в свое помещение, Бог свидетель, что я, в течение трех дней, был совершенно не в состоянии стоять на ногах, хотя бы их резали железом. Я погружал их в нагретую воду и совсем не чувствовал тепла, а вода охлаждалась. В таком положении, страдая болью в ногах, я оставался, Бог свидетель, в продолжение почти двух месяцев. Но на все воля Божия. Что это за всенощные и бдения! Более всего нас удивляло, что дети и малютки, и притом не простолюдинов, а вельмож, стояли с непокрытою головой, неподвижно и не шевелясь, как статуи. Какая выносливость! какая вера! Вот нечто из того, что мы могли бы сказать о всенощных бдениях в стране московитов, известных всюду.

Спустя час, после нашего выхода из собора, зазвонили в колокола, и мы опять вернулись туда, измученные, умирая от усталости, дремоты и холода. Оба патриарха облачились, и с ними в этот день облачились три архиерея и десять архимандритов в митрах, двенадцать иереев монашествующих и мирских, двадцать взрослых дьяконов и более двадцати анагностов и иподьяконов: всех вместе с обоими патриархами и сербским архиепископом было более семидесяти служащих в алтаре. Пришла царица, а после нее царь. Во время Выхода, священники выносили покров с мощей св. Петра, похожий на плащаницу: он весь расшит золотом и жемчугом, и на нем изображен святой, как он есть, в облачении полиставрия (крестчатом). Когда кончилась обедня и мы сняли облачения, оба патриарха вышли к царю, чтобы его благословить.

Патриарх Никон, имея большую любовь к греческим камилавкам615 и клобукам, сделал себе ныне новый белый клобук, по покрою клобуков греческих монахов, только над глазами вышит золотом и жемчугом херувим. Клобуки московитских монахов, их архиереев и патриарха весьма некрасивы: все они вязаные из шерсти, не имеют камилавок, но пришиты к скуфьям без кружка, а с меховой опушкой. Клобуки монахов очень велики, закрывают глаза и уши и ниспадают на плечи: из под них едва различишь их лица, [в особенности, когда они смотрят в землю. Что касается остальной их одежды, то она очень неопрятна, потому что они никогда не моют своих рубашек, а носят их постоянно, пока те не развалятся. Одеяние под их рясами бывает по большей части из зеленого сукна, а фуфайка и штаны делаются из зеленой бязи, которую привозят к ним персияне. Подобным образом одеваются монахини и игуменьи,] имея лица постоянно закрытые клобуками, как фатой. Таков их обычай. За спиною монахи носят деревянные кружки, прикрытые (одеждой), с изображением креста616: говорят, что это принято у них издревле для отличия от греческих монахов. Патриарх и архиереи носят скуфьи, обшитые мехом, как у монахов; их клобуки очень малы и плотно прилегают к голове, как клобуки сирийских (сиро-халдейских) патриархов. У них так велось издревле, со времен вышеупомянутого святого Петра, до сих пор.

Более удобного случая, как в этот день, патриарху Никону не могло бы представиться. Зная любовь к себе царя и пользуясь присутствием нашего учителя, одного из вселенских патриархов, он переговорил сначала с ним и втайне передал ему в алтаре упомянутой клобук, как обыкновенно, с камилавкой, прося его походатайствовать пред царем, чтобы тот возложил их на него, Никона, так как он сильно опасался, как бы миряне не стали говорить ему: «ты уничтожил древний наш обычай и одеяние наших первых святых архиереев». Так это и случилось с ним потом: именно, когда он надел новый клобук, на него сильно возроптали, хотя и скрытно, из боязни царя. Наш учитель, подойдя к царю, сказал ему так: «нас четыре патриарха в мире и одеяние у всех нас одинаково; с нашего разрешения поставлен этот брат наш патриархом московским, в равном достоинстве с римским напой, признак которого тот, что он отличается от нас белым одеянием. Если угодно твоему царскому величеству, я желал бы надеть на него эту камилавку и клобук, которые сделал для него вновь, чтобы он носил их подобно нам». Царь, по своей великой любви к патриарху Никону, был очень рад и отвечал нашему учителю: «батюшка, добро!» т. е. хорошо, принял их от нашего учителя, поцеловал, велел Никону снять старые клобук и камилавку и надел на него новые. Когда он возложил их на патриарха, лицо последнего засияло: этот греческий убор очень шел к нему, прежний же, как мы сказали, безобразил их, будучи скуфьей, а не камилавкой, и с клобуком малым, коротким и стянутым. Патриарх был очень рад, но присутствующие архиереи, настоятели монастырей, священники и миряне, видя это, сильно возроптали на Никона и говорили: «смотрите, как он переменяет одеяние архиереев, которое они приняли по внушению Святого Духа с того времени, как мы сделались христианами через св. Петра. Как земля не поколеблется под ним! так как, одеваясь до сего времени по-московски, он сделался греком.» Народ впоследствии сильно негодовал на него, но втайне, из страха пред царем. Под конец, все архиереи и монахи пожелали переменить свое прежнее одеяние, которое делало их смешными. Многие из них приходили к нашему учителю и просили его подарить им камилавку и клобук, но у нас не было лишних. Если бы в этом случае у кого-нибудь из монахов Святой Горы были целые воза камилавок и клобуков, то он распродал бы их по самой высокой цене. Кому удалось приобрести их и на кого возложил их патриарх Никон или наш, у тех лица открылись и сияли. По этому случаю они прерывая друг друга стали заказывать для себя камилавки из черного сукна по той самой форме, которая была у нас и у греческих монахов, а клобуки делали из черного шелка. Они плевали перед нами на свои старые клобуки, сбрасывая их с головы, и говорили: «если бы это греческое одеяние не было божественного происхождения, не надел бы его первым наш патриарх». Нам рассказывали, что все монахи Троицкого монастыря, числом около пятисот, начали делать себе (новые) камилавки и клобуки и приготовились надеть их с дозволения патриарха. Когда наш владыка патриарх был в Новгороде, то воевода ходатайствовал перед ним за двоих из старших архимандритов, именно, архимандритов монастырей св. Варлаама и св. Георгия, чтобы наш владыка пожаловал им и возложил на них камилавки и клобуки. Этот добрый обычай ввел нынче у них наш владыка патриарх.

Глава XVI. Москва. Новоселье у патриарха Никона

Возвращаемся (к рассказу). Царь, взяв за правую руку нашего учителя, повел его к царице, чтобы он ее благословил. После ухода царя, опять затворили двери церкви, пока царица, как в тот день, прикладывалась, по обычаю, после чего она удалилась. Тогда все дьяконы, поя, пошли со свечами впереди патриарха, пока он поднимался в свои новые палаты, которые и открыл, поселившись в них в этот день. Когда он вступил в них, к нему подошел сначала наш владыка патриарх и поднес ему позолоченную икону трех святителей и большой черный хлеб с солонкой соли на нем, по их обычаю, поздравил его и пожелал ему благополучия в его новом жилище. После него подходили архиереи и сначала поднесли позолоченные иконы имени своих кафедральных церквей, а потом хлеб-соль, большие золоченые кубки, несколько кусков парчи и бархата и пр., при чем делали поклон. За ними подходили настоятели монастырей и даже их уполномоченные, проживающие в их подворьях в городе, именно, уполномоченные отдаленных монастырей. Также подносили ему подарки царевичи617. Затем подходили городские священники, купцы, сановники государства, ремесленники и подносили кубки, сорока соболей и пр. Но Никон от всех, за исключением архиереев и игуменов, принимал только иконы и хлеб-соль. Была большая теснота. Наконец патриарх послал пригласить царя к своему столу. Царь, войдя, поклонился патриарху и поднес сначала от себя хлеб-соль и сорок618 соболей высшего сорта и то же поднес от имени царицы и своего сына, три хлеба и три сорока от своих сестер и то же от своих дочерей; всего 12 хлебов и 12 сороков соболей. В это время патриарх стоял в переднем месте палаты, царь же сам ходил к дверям и подносил упомянутые подарки собственноручно, принимая на себя не малый труд, крича на бояр, которые держали их, чтобы они подавали ему скорее: он казался слугой, и – о удивление! – когда подносил подарки от себя, то поклонился патриарху, говоря: «твой сын, царь619 Алексей, кланяется твоей святости и подносит тебе...» Также, когда подносил подарки от царицы, назвал ее, и то же при поднесении остальных подарков. Что это за смирение, которое мы, стоя тут, видели в этот день! Разве нельзя было тебе, царь, (слава) своего века, стоять на своем месте и приказывать слугам, чтобы они приносили тебе подарки? но ты сам ходишь за ними! Да увековечит Бог твое царство за великое твое смирение и за приверженность к твоему патриарху! В правой руке царь держал черный посох с двумя маленькими разветвлениями.

После этого патриарх поклонился ему и извинялся, выражая свою благодарность; затем посадил его за (особый) царский стол, который раньше один из бояр уставил золотыми сосудами, на подобие чаш, солонками, кувшинчиками с уксусом и пр. Стол этот стоял в углу палаты, возле двух окон, выходящих одно на собор, другое на Чудов монастырь. Близ него, слева, был поставлен другой стол для патриарха, а рядом большой стол, который занял остальное пространство на этой стороне, обращенной к собору; за ним посадили всех бояр и сановников государства. Нашего учителя посадили за особым столом справа от царя и возле него сербского архиепископа. Грузинского царевича посадили близ них в этом переднем месте, также за особым столом, и близ же них трех (других) царевичей, то же за особым столом. К каждому столу отдельно было приставлено по несколько виночерпиев и слуг. Митрополитов, архимандритов и прочих настоятелей, соборных протопопов и священников посадили за большим столом на против бояр. Еще раньше возле чудесной, огромной печи этой палаты установили большой стол, на подобие высоких подмостков, со ступеньками, покрытыми материей, на которых разместили большие серебряно-вызолоченные кубки и иные великолепные сосуды для напитков. На потолке этого помещения висели пять чудесных полиелеев (люстр); один, серебряный, висел близ царского стола, и внутри его яблока были скрыты часы с боем.

Когда уселись за стол и начали есть, пробило О часов дня, так что до вечера оставалось меньше часа. Обрати внимание на то, какое мучение мы претерпели в прошлую ночь и сегодня: целых 24 часа, стояли на ногах без пищи! Видя, какая здесь теснота, мы620 пошли в свое жилище, поужинали и вернулись, чтобы поглазеть. Когда принялись за еду, один из анагностов начал читать, по их обычаю, на аналое посредине (палаты) житие святого (Петра митрополита) высоким, нежным и мягким голосом. По временам выходили певчие и пели. Но наибольшее удовольствие патриарх и царь находили в пении детей казаков, которых царь привез много из страны ляхов и отдал патриарху, который одел их наилучшим образом, зачислил в свои служители, назначив содержание, и потом посвятил в анагносты. Они всегда имели первенство в пении, которое предпочитают пению певчих-московитов, басистому и грубому. Те пели один час, а эти после них. Когда певчие кончали, чтец продолжал житие. От начала трапезы до конца царь беспрестанно посылал нашему владыке патриарху со своего стола, блюда с кушаньем и много кубков с напитками и вел с ним беседу, выказывая к ему великое дружелюбие. Переводчиком между ними был сербский архиепископ. Царь просил помолиться за него Богу, как Василий Великий молился за Ефрема Сирина и тот стал понимать по-гречески: чтобы и царю также понимать этот язык. Вечером зажгли свечи в люстрах и палата ярко осветилась. Затем патриарх, пригласив царя и некоторых вельмож вместе с царевичами, нашего владыку патриарха и сербского, повел их в новое деревянное помещение, и здесь устроили большое веселье с превосходными напитками и пр. Патриарх поднес царю в подарок большой кусок Древа Честного Креста, частицу драгоценных мощей одного святого, 12 позолоченных кубков, 12 кусков парчи и пр. Затем, они вышли в наружное помещение и продолжали пиршество до восьмого часа ночи. Тогда царь поднялся и раздал всем присутствующим кубки за здравие патриарха. Выпив, опрокидывали их себе на голову, чтобы показать, что выпили здравицу до капли. Подобным образом и патриарх Никон всем дал выпить за здравие царя, при чем также опрокидывали кубки на голову, преклоняя колена перед и после. Затем пили за царицу, их сына и прочих. Наш владыка патриарх и прочие присутствующие встали и отправились к себе домой. Царь же оставался у патриарха до десятого часа, пока не ударили к заутрени, и они оба пошли в собор к бдению, по случаю памяти их святого, Филиппа, и вышли из церкви на. рассвете. Обрати внимание на эту твердость и выносливость!

В это воскресенье, поздним утром, наш владыка патриарх ездил к московскому, чтобы, согласно с их обычаем, поблагодарить его вместе со всеми, бывшими у него накануне за трапезой. Многие, которые не могли одарить его вчера, поднесли свои подарки сегодня.

Глава XVII. Москва. Праздник Рождества. Христославы. Обедня в Успенском соборе. Описание царского одеяния

В понедельник, рано утром, в канун Тождества, зазвонили в колокола и все пошли к часам. Было совершено многолетие царю, царице и всему царскому дому, по обычаю, в присутствии царя. На отпусте, ушли, а потом возвратились к обедне, от которой вышли лишь при закате солнца.

В этот вечер и далее, в продолжение нескольких дней, патриаршие дьяконы, большие и маленькие (анагносты), вместе с певчими ходили толпою по домам архиереев, настоятелей монастырей и городской знати и пели рождественские тропари и после них многолетие, чтобы получить милостыню. Они приходили и к нашему владыке патриарху. Точно также ходили по домам дьяконы и певчие архиереев.

В канун праздника Рождества, в восьмом часу ночи621, т. е. в полночь, зазвонили в колокола, и народа, поспешил в церкви. Между двумя колокольнями есть церковь в честь праздника, устроенная на подобие настоящей вифлеемской пещеры: как мы сказали раньше, царь Иван посылал человека осмотреть ту пещеру и построил эту церковь. Царь и его вельможи, обыкновенно, слушают в ней всенощное бдение в эту ночь, вместе с патриархом. Так как место кругом неё было теперь занято приспособлениями, в виде столбов, для колокола и строительными материалами, то царь и патриарх не пошли в нее ко всенощной, а послали туда одного из архиереев, сам же патриарх совершил службу в соборе, в присутствии царя и царицы. Звонили в новый колокол вместе с прочими при начале утрени, [при полиелее трижды и столько же при евангелии]. Царь с вечера присылал к нашему владыке патриарху одного из стольников пригласить его ко всенощной, обедне и трапезе, по обыкновению, но патриарх Никон, зная, чего мы натерпелись от сильной стужи н усталости в предшествующую ночь, не пригласил нас ко всенощной – это был благословенный час. Бог да ниспошлет ему свою милость!

Рано поутру зазвонили в колокола, и наш владыка патриарх отправился к патриарху Никону, который повел его к царю и царице; они благословили их и поздравили с праздником. Затем сошли в собор и облачились вместе. Что касается приходских церквей, то в этот день отслужили в них обедню на заре. Облачившись, патриархи сели и стали, но обыкновению, дожидаться царя. Никон в этот день надел, новый саккос, стоящий, как говорят, 7000 золотых. Сошла царица, и после неё явился царь в новой, чудесной короне. Его верхнее одеяние из тяжелой парчи походило на саккос, но имело узкие рукава, как у чекменя; кругом него был род каймы из драгоценных каменьев, жемчуга и золота, как обычно бывает на царских одеяниях, таково же было и нижнее платье. На плечах у него была порфира, т. е. царская пелерина, подобная той коже, которую носят на шее сеймены622, чтобы держать на ней ружье; царь надевает ее только по большим праздникам. По виду она круглая, покрывает плечи, грудь и часть спины и состоит из золота, драгоценных каменьев и жемчуга, не поддающихся описанию: по окружности её – образки Господских праздников, величиною с ладонь, из зеленого изумруда с золотом; – резьба Господских праздников на изумруде поражает изумлением; между каждыми двумя изумрудами подобный же образок из чистого золота, чеканной работы, с черным, выжженным фоном623 – превосходная работа, поражающая удивлением ум. У нас глаза разбежались при виде этих изумрудов и драгоценностей. На шее у царя висел большой драгоценный крест из белой кости, не знаем какого животного; на всем кресте вырезаны с обеих сторон господские праздники, как на крестах Святой Горы. Он висел на большой золотой цепи. В этот день царь три-четыре раза переменял платье до окончания обедни. Его жезл власти (скипетр) из белой кости, именно, из рога единорога, большой, прямой, красивый, прислан ему, как говорят, кизилбашем (шахом), в числе других подарков. Один из вельмож держал этот скипетр близ царя, а другие двое стояли вместе с царем на царском месте и поддерживали его под руки. После обедни патриарх прочел на амвоне праздничное поучение и роздал антидор царю, царице и знатным людям, как учил их наш владыка патриарх.

По уходе царя и царицы, мы поднялись с патриархом в его новые палаты, причем все дьяконы шли перед ним в облачениях со свечами и пели. Пробыв здесь немного времени, мы пошли к царскому столу, который продолжался до третьего часа ночи, когда царь встал и простился с нашим учителем, послав некоторых из своих вельмож со свечами проводить его до дому. Зазвонили в колокола, и они пошли ко всенощной.

Глава ХVIII. Москва. Известия о действиях Бутурлина п Хмельницкого. Гетман Павел Потоцкий

На другой день праздника Рождества пришло к царю известие о войске, которое он послал с боярином Бутурлиным к Хмелю. Они пошли вместе на Каменец. Когда они сильно стеснили крепость, жители прислали им из города с маленьким мальчиком письмо такого содержания: мы не будем воевать с вами; идите сначала воевать с нашим кралем, и если его убьете и овладеете его столицей, то мы подчинимся вам без войны. И дали в этом клятву. Стефан, господарь Молдавии, прислал царскому боярину со своими служителями множество даров: червонцы, бочки вина, быков, овец, хлеба и пр. Тогда они сняли осаду Каменца и пошли к городу Львову. Здесь им написали то же и поднесли множество червонцев и даров, чтобы они отошли от города. На своем пути они отняли у ляхов 28 крепостей и городов, и в том числе город, по имени Люблин, что на их языке значит: «город собраний», так как ляхи, в эпоху своего могущества, собирались в нем на совещания. Говорят, что в этом городе 80 каменных судебных диванов (палат) и дворцов и замечательные, большие дома. Весь город выстроен из камня и имеет три крепости. Когда московиты овладели двумя из них и сильно теснили внутреннюю, то осажденные заплатили им большую сумму денег. В этом городе с древних времен находился кусок Честного Древа Креста, в форме креста, который несомненно творил всегда чудеса. Ляхи гордились им и не отдали его даже римскому папе, который, как говорят, предлагал за него 400.000 червонцев. Боярин царя, узнав о нем, потребовал его у жителей, но они сказали, что у них его нет, и лишь с большим трудом признались в обладании им, чтобы спастись от смерти, и тогда получили уверение в безопасности. Все жители со своими священниками в облачениях, со свечами, вышли к Бутурлину, провожая это драгоценное сокровище, не имеющее себе цены, и оплакивая его со слезами и рыданиями. Московиты отошли от них и возвратились в город Киев со множеством добычи и пленных. Говорят, что Люблин отстоит от Киева почти на два месяца пути.

Они победили великого гетмана ляхов, именем Павла Потоцкого, который, при их удалении от Каменца, вышел, чтобы напасть на них с десятитысячным войском. Узнав об этом, московиты вернулись назад, и часть войска засела в засаду на пути гетмана в лесах и горах. Когда он проходил мимо, они напали на него со всех сторон, и ему ничего не оставалось, кроме бегства. Его настигли и захватили в плен, а войско истребили.. Говорит, что жена его, узнав, что он попался в плен, скоропостижно умерла от горя. Гетмана вместе с сыном отправили к царю.

Раньше ляхи заключили с татарским ханом договор, в силу которого он должен был придти к ним на помощь, а они его встретят, (выступив) из своей земли, чтобы с двух сторон напасть на Хмеля и царского боярина с их войсками. Ляхи приставали к хану, прельщали большою суммою денег и отправили к нему несколько послов. Наконец татары, в злобе и негодовании на Хмеля за то, что он подчинился царю, поднялись и пошли на землю казаков, производя опустошения, пожары и убийства. Узнав об этом, Хмель и Бутурлин поспешили напасть на хана, и между ними произошло сильное сражение, длившееся три дня. Под конец, видя себя побежденным, хан просил у них мира, обещая быть с ними заодно против их врагов. Еще раньше он взял в плен одного родственника Бутурлина: когда тот ехал в Москву, хан, встретив его на дороге, захватил в плен. Поэтому с ханом заключили мир и освободили пленника. Хан просил у Хмеля 1500 казаков проводить его до земли молдаван [и отдал ему в заложники несколько мурз, пока он не пройдет молдавскую землю]. И так он отправился в страну татар, и когда казацкий отряд вернулся, мурзы были отпущены.

Когда весть об этих происшествиях дошла до царя, он сильно разгневался на Бутурлина и послал приказ отрубить ему голову за его тройную измену: во-первых, за то, что он брал взятки с тех городов и крепостей; во-вторых, за то, что, покорив города и опустошив их, не удержал в своей власти; в-третьих, что заключил мир с ханом. Узнав о гневе царя на него, Бутурлин выпил яду и умер. Когда известие об этом дошло до царя, он послал приказ сжечь его тело: так он был разгневан на него; но потом, по неоднократной просьбе патриарха, позволил привести его в Москву, где его и похоронили.

Царь простил гетмана Павла Потоцкого, и последний, по его приказанию, пробыл в Пудовом монастыре шесть недель, т. е. 40 дней, в степени оглашенного. По окончании этого срока, патриарх окрестил его, при чем восприемником был царский тесть. Царь наградил гетмана чинами, почетными подарками, содержанием и пр. Гетман ежедневно являлся во дворец вместе с сановниками государства с большою пышностью, по свойственному ляхам высокомерию. И не он один, но и многие вельможи ляхов выразили покорность и подчинились царю, и он восстановил их в их степенях. Равным образом многих конных ратников и иных из ляхов царь разместил тысячами по своей стране между войсками, назначив им содержание. Поэтому они полюбили его, и множество их подчинилось ему. В это время торговые ряды столицы были переполнены сокровищами и редкостями из страны ляхов, которые продавались за бесценок. Пленников же продавали на рынке уничижения (невольничьем).

Когда царь покорил город Вильну, то прислал оттуда патриарху двадцать больших буйволов, которых доселе здесь не знали. Мы видали также на дворах вельмож много ослов, при веденных оттуда же. Осла называют на их языке, как по-турецки, ишак. Мы видели их и в царских конюшнях.

Глава XIX. Москва. Праздник Богоявления. Известие о победе. День св. Татияны

В субботу, в канун Богоявления, мы отправились в собор и служили с патриархом Никоном, а вечером снова пошли туда, к службе освящения воды. Всегдашний их обычай был подобен нашему, именно, они совершали службу водоосвящения два раза: с вечера в церкви и поутру на реке. Но патриарх Никон нашел в одной книге Святой Горы свидетельство Фотия, патриарха константинопольского, что освящение воды должно совершать только один раз. Так он и поступил, по приказанию царя. Начали вечерню. Все священники вошли в (алтарь) и облачились. Присутствовал и царь. Оба патриарха облачились и пошли к реке [большим крестным ходом, с хоругвями и свечами, так как наступили сумерки. За патриархами шел царь, облеченный в царское одеяние, назначенное для больших торжеств, в порфире, с крестом на шее и с короной на голове. Пройдя чрез Водяные ворота, мы пришли к большому, прочному помосту, сделанному накануне; в средине его был устроен водоем со ступеньками. Один из стрельцов, имея в руках нечто в роде продырявленного заступа с длинной рукояткой, счищал лед с воды, как скоро он появлялся на ней, и постоянно мешал воду, чтобы, на сколько возможно, воспрепятствовать ей замерзнуть. Царь, придя, взошел на помост, помолился и подошел под благословение к патриархам. Иереи с иконами и крестами, обращенными к востоку, стояли кругом воды, а государственные сановники кругом помоста. По обеим берегам реки расположились многочисленные стрельцы тесным строем, образуя большой круг поодаль, а на стенах и башнях толпились мужчины и женщины из всех частей столицы и из деревень. Три человека с тремя втрое скрученными свечами в руках стояли над водой. После «Благослови» и пр.624 патриарху принесли большие и малые сосуды, и он наполнил их водой, а потом взошел625 и окропил царя, вельмож и всех предстоящих. Зачем мы вернулись в собор, при чем патриарх нес крест на голове. Была уже ночь. Когда мы вошли в церковь, патриарх взошел на свое архиерейское место, а царь стал позади колонны. Сослужащие, поставив по средине стол, разместили на нем сосуды, наполненные святой водой и три большие чаши, из которых одну взял патриарх, другую наш учитель, а третью один из митрополитов. Царь и вельможи подошли и получили св. воды от обоих патриархов, набожно преклоняясь. Патриарх закончил церемонию, раздав воду архиереям и боярам; наш учитель раздавал ее остальному духовенству, а митрополит мирянам]. Затем совершили отпуст, и мы вышли. Когда мы вернулись в свой монастырь, царь прислал одного из своих бояр сказать, чтобы наш учитель приготовился к обедне на другой день и к трапезе у него. В полночь ударили в колокола и мы пошли в церковь, а поздним утром отправились в собор, где служили все вместе в присутствии царя, который был облечен в царское одеяние, порфиру и корону. По окончании обедни, Никон вручил нашему учителю одну из чаш со святой водой. Тогда царь подошел и выпил сначала этой воды из рук нашего учителя, а потом подошел к патриарху Никону и принял от него антидор. [То же сделали все вельможи и присутствующие.

Затем, патриарх взошел на свое место, а все сослужащие разместились кругом него; царь же стал за колонной, и] начали царский молебен с особым молитвословием, так как получено было известие, что войско ляхов явилось было по следам царя, чтобы взять обратно Вильну, но царский воевода, который находился там с войском, выступив против них, разбил их, истребил более 6000 и взял 28 знамен; более тридцати вельмож-воевод изъявили покорность. Царский воевода спросил их: «почему вы бежали без битвы?» Они отвечали: «когда мы выстроились на битву, чтобы сразиться с вами, вдруг увидели на небе Алексея, царя московского, – над ним было написано его имя – и впереди него св. Михаила с мечом, на нас нападающего. Поэтому мы и были разбиты». Эти слова прочел теперь патриарх всему народу из письма, присланного виленским воеводой. При этом царь плакал от радости, по своему смирению. По прочтении письма, Никон сошел и, став против царя, выразил ему пространно молитвенные благожелания с примерами и изречениями, равно и его вельможам, а певчие пропели царю многолетие. В таком же роде и царь ответил патриарху, которому также пропели многолетие. Царю пели так: «великий царь Великой, Малой и Белой России – так как город Вильна есть столица Литвы, которая на языке московитов называется Белой Россией – и автократор», что по-гречески значит: «самодержец»626. Также и царь

именовал патриарха патриархом Великой, Малой и Белой России. Затем оба патриарха благословили его и мы, разоблачившись, пошли к царскому столу, за которым происходило то же, что в день Рождества, (и продолжалось) до ночи. Мы возвратились в свой монастырь со свечами. В этот вечер патриарх Никон поехал в свой новый (Иверский) монастырь для его осмотра, а также в Новгород.

В субботу 12 января ударяли в большой колокол с вечера и поутру, по случаю памяти св. Татияны и именем младшей сестры царя, которой имя Татьяна. Царь устроил для неё стол, с которого прислал кушанья и нашему владыке патриарху.

Книга XII. Саввин монастырь и Москва. Украйна

Глава I. Саввин монастырь. Пять монастырей, где служат приезжие патриархи. Обновление Саввина монастыря царем. Поездка туда патриарха Макария. Зимний путь. Торжественная встреча и обед. Разговор царя с патриархом и с его архидьяконо

Знай, что существует обычай для патриархов, приезжающих в эту страну, просить у царя разрешения посетить пять монастырей и служить в них ради получения милостыни и подарков: первый – монастырь Чудов, второй – монастырь монахинь (Вознесенский), третий – Спасский за городом, четвертый – Симонов, пятый – монастырь монахинь и девиц вне города (Новодевичий). Шестую обедню они служат, обыкновенно, в церкви Благовещения.

Этот царь недавно отстроил заново монастырь, находящийся к северо-западу от города, в расстоянии сорока верст, на берегу реки Москвы. Он во имя святого Саввы Нового, одного из их святых. Царь всю душу положил на его построение, чтобы сделать его подобным монастырю Троицкому, – и все это по любви своей к церквам, монастырям, монахам и всему священному чину. На этой неделе, в четверг 17 января, он отправился туда на богомолье со всеми своими боярами, чтобы отпраздновать там память этого святого и годовщину обновления монастыря, что приходится 19 числа этого месяца627. Еще перед его отъездом наш владыка патриарх подал ему челобитную с просьбою о дозволении ему посетить вышеупомянутые монастыри, а также и его монастырь, и царь дал ему на это разрешение. Прибыв в Саввин монастырь в пятницу, он вспомнил о нашем владыке патриархе и тотчас послал гонца к министру с приказанием немедленно снарядить нашего владыку в ту же ночь, в надежде, что он поспеет к праздничной обедне в субботу. Министр назначил пять человек стрельцов, которые должны были ехать перед нами. Переводчики привели для нас подводы, а для нашего владыки патриарха царские сани, запряженные вороными-лошадьми, и, кроме того, еще заводных лошадей. С нами было назначено ехать одному из переводчиков и толмачу. Мы выехали из города после четвертого часа ночи, надеясь поспеть к обедне. Впереди нас ехали с фонарями. До рассвета мы проехали 25 верст и остановились в одном из селений, которые следуют одно за другим от города до монастыря, – остановились, чтобы немного согреться, так как был сильный холод и шел снег, и чтобы дать отдохнуть лошадям. Затем мы поднялись и проехали остальные 15 верст, а всего сорок. Когда мы доехали до монастырского посада, отстоящего от монастыря на три версты, царь прислал одного из своих вельмож с несколькими людьми с поклоном нашему учителю и поздравлением с приездом, а спустя немного времени прислал с поклоном еще одного из своих приближенных. Монастырские стрельцы, стоящие там стражей, выстроились в ряд по обе стороны дороги на протяжении версты. Между тем царь беспрестанно присылал своих вельмож одного за другим с поклоном и приветствием от своего имени, пока мы не доехали до монастыря. Здесь перед воротами высадили нашего владыку из саней и, поддерживая его под руки, повели вверх. Навстречу к нему вышел архимандрит628 в облачении и митре со всеми своими иереями и дьяконами. Наш учитель, помолившись на надвратные иконы, поклонился кресту, который был у них на блюде, приложился к нему и осенил им архимандрита. Последний взял владыку под руку. Когда мы поднялись по лестнице ко вторым воротам, – так как монастырь на вершине горы и окружен стеной, – вышел сам царь навстречу нашему владыке и поклонился ему, а наш учитель благословил его крестом. Царь взял нашего учителя под руку справа, а архимандрит слева, и они ввели его на монастырскую площадку, а затем в церковь. Между тем колокола гремели с самого нашего приближения к монастырю. Мы не застали обедни, так как было около полудня. Войдя в церковь, наш владыка приложился, по их обычаю, ко всем иконам церкви и к мощам св. Саввы Нового, которые положены в серебряно-вызолоченной раке, находящейся в углу церкви направо, в помещении, похожем на место, где хранится риза Господня, с куполом и медной загородкой со сквозной резьбой кругом и слюдяной поволокой. Потом он благословил царя вторично, и они приветствовали друг друга чрез переводчика. Царь, уходя, велел отвести нашего учителя в покои царицы, находящиеся напротив южной стороны церкви; помещение же царя находится против северной стороны её629. В царицыных покоях мы и остановились.

Царь поднялся в трапезную, чтобы лично угостить отцов монастыря по случаю праздника. Смотри, читатель, какие чудесные и удивительные дела Бог сподобил нас видеть и как необычайно смирение царя! Именно, он сам до конца трапезы прислуживал всем монахам до последнего, а они сидели, ели и пили. Царь прислал одного из своих министров пригласить» нашего владыку патриарха, и когда мы поднимались по лестнице трапезной, сам лично вышел встретить нашего владыку наружу и поклонился ему; владыка благословил его, и царь, взяв его под правую руку, ввел в трапезную. Пропев, но обычаю, Достойно есть перед иконами, владыка помолился на них; царь подошел, поклонился и владыка вторично благословил его. Они оба сели за одним столом, а вельможи и приближенные царя отдельно за другим, с левой стороны; мы же с отцами монастыря за особым столом справа. На полу перед царем был поставлен стол для нищих, слепых, калек и иных, и он прислуживал им все время пищей и питьем до последнего. Иереи пропели застольную молитву. Нашему учителю поднесли Панагию, и он поднял ее, по их обычаю, в честь св. Троицы, раздробил на части и дал от нее царю, а я, пишущий эти строки, обошел с блюдом, раздавая ее всем вельможам и священникам. Когда благословили стол и сели, начали подавать блюда с яствами, часть которых царь передавал нашему учителю, чтобы он раздал их, по обычаю, кому пожелает из государственных сановников.

В этот день царь много и дружески беседовал с нашим учителем о причинах его отъезда из своего престола и стремлении к нему, царю, вследствие большой нужды, причем обнаружил подробное знакомство с его делами, как будто он был свидетелем его обстоятельств с начала до конца. Всего больше удивили нас следующие его слова: «я знаю, что главной причиной твоего отъезда из престола были зло и огорчения, причиненные твоей святости злополучным митрополитом Миры, в воздаяние за твои благодеяния ему». Наш владыка патриарх был очень изумлен этими словами, и мы потом подумали про себя: «кто сообщил и сообщает царю об этих делах?» Но от царей не может скрыться никакая тайна. Затем он сказал ему: «почему ты не сообщил мне о нем и об его злых поступках, когда он приехал к нам?»

Упомянутого господина мы встретили в Молдавии, и он, со смирением и покорностью, изъявлял нам большую дружбу; поэтому, когда он опередил нас прибытием в Московию, наш учитель не захотел написать о нем дурно и воздать ему злом. Митрополит просил рекомендательное письмо к царю, но Василий воевода, с которым мы посоветовались, отговорил нас, зная о гнусных их злых делах митрополита и об обидах, причиненных им нашему учителю. В виду этого, мы представили ему невозможность для нас удовлетворить его просьбу, и он уехал с патриархом Пателлярием раньше нас. По прибытии его в Москву, когда они пробыли здесь некоторое время, московиты заметили гнусные поступки его архимандритов, дьяконов и родственников, их злые дела и то, что они курят табак, и их немедленно отправили в заточение, но митрополит, по заступничеству Пателлярия, избавился от наказания и выехал из Москвы. Когда он прибыл в Путивль, дошел до царя и патриарха слух об его скверных делах и пороках и о том, какое зло он причинил нашему учителю, и за ним тотчас отправили в погоню одного из переводчиков с нескольким гонцами. Его догнали в Красном, нервом городе страны казаков. Видя это, митрополит пришел в смятение и впал в отчаяние. Сознавая свою вину, он стал упрашивать посланного, заплатив ему более 200 динаров, смиловаться над ним и отпустить его, говоря: «скажи обо мне, что ты меня не догнал». Посланный возвратился в Москву с пустыми руками, но его поступок и обман не остались скрытыми, и узнав об этом, его обнажили и провели по городу под кнутом, оглашая его вину, а потом сослали туда, куда хотели заточить злополучного митрополита Миры.

Поэтому царь сказал теперь нашему учителю: «батюшка будь спокоен и не огорчайся, так как, хотя я и здесь, но мышца Господня, далеко досягающая, и моя рука достанут его и накажут, где бы он ни был». Нас поразили эти слова, так как это была царская речь и угроза. Бог да хранит его царство за его расположение к нам! От начала трапезы до конца царь не переставал беседовать с нашим владыкой. Под конец, жалуясь ему на смерть монахов этого монастыря во время моровой язвы, он сказал: «дьявол позавидовал мне; по моим великим грехам, умерли монахи моего монастыря, так как раньше их было более трехсот, а теперь осталось только сто семьдесят». Посмотри, брат, на этого царя и на эти слова: он горевал о смерти монахов и об их малочисленности! Какая благословенная душа! какая чистая отрасль! Царь, столь высоко стоящий, оплакивает смерть монахов! По истине, его ум и помыслы погружены в созерцание и пребывают в небесных, а не в земных делах. Какое счастье и какая радость нам, что мы видели и слышали эти чудесные, удивительные вещи, о которых потом будем рассказывать!

Затем стол убрали, и наш учитель опять воздвиг Панагию. Певчие пропели многолетие, и царь, по обыкновению, стал раздавать всем присутствующим кубки с напитками за здоровье московского патриарха, при чем стоял на своем месте, а стольники подносили ему кубки. Все, получавшие их, кланялись царю сначала и потом. Певчие пропели многолетие своему патриарху. Наш учитель возгласил пожелание всех благ царю, ему пропели многолетие, и наш учитель первый выпил здравицу за царя из особого кубка и передал его царю. Стольники начали подносить нашему учителю кубки с медом, и он раздавал их всем присутствующим. Царь подзывал отцов монастыря поименно, одного за другим, чтобы они выпили, говоря им: «сударь Иосиф, сударь Симеон, сударь такой-то», т. е. господин такой-то, и не только отцов монастыря и старцев, но позвал и простых монахов и поваров, так что мы дивились и изумлялись его необычайному смирению. Во время раздачи кубков архидьякон, обыкновенно, поддерживает патриарха под правую руку, чтобы он не утомился, но так как царь стоял теперь справа от владыки, то я постеснялся стать между ним и нашим владыкой и потому взял его левую руку. Увидев это, царь тихо позвал меня по имени и ласково велел мне стать между ним и владыкой, чтобы я поддерживал его правую руку. К этому времени он уже узнал, кто я таков, чему был весьма рад, и много раз выражал недовольство нашему учителю, что он с самого начала не познакомил меня с ним и не сказал ему обо мне. При начале трапезы он позвал меня по имени, заметив, что я стесняюсь, – я стоял сзади, поодаль – и посадил меня выше отцов монастыря. Он непрестанно посылал мне блюда с кушаньем и кубки с напитками до окончания трапезы, при чем каждый раз я, по обычаю, вставал и издали кланялся ему дважды, я был смущен и растерян и таял в своем соку.

Когда наш учитель окончил раздачу кубков, пропели многолетие царю, а потом нашему владыке, по приказанию царя. Царь начал тогда раздавать заздравные кубки за нашего учителя всем присутствующим, к большому удовольствию. Он подозвал и меня, чтобы дать мне выпить; по обычаю, я сделал ему земной поклон и, приняв чашу из его рук, причем поцеловал у него правую руку, вернулся на свое место, идя задом, и выпил вино, после чего вторично поклонился ему. Он опять подозвал меня и много говорил со мной чрез переводчика. За это время я успел выучить по-русски ектенью, т. е. Миром Господу помолимся до конца, Рцем вси и пр. Не знаю, кто сообщил ему об этом, но он мне сказал: «прошу тебя прочесть завтра для меня ектенью и Евангелие по-русски», так как я уже начал читать русские книги. Я, тая в своем соку от смущения и великого почтения пред царем, обливался потом, (обильным) как море, и мог ответить ему только: «приказание царя будет исполнено».

Когда царь кончил раздачу кубков, пропели многолетие ему и патриарху Антиохии и всего Востока. Также пропели многолетие и пили за здравие царицы, её сына и всего царского дома, при чем один раз раздавал кубки царь, а другой раз наш учитель, пока не кончили; при этом они, по обыкновению, стояли на ногах. В заключение наш владыка прочел «Достойно есть» и благословил царя, который, взяв его под руку, вышел с ним из трапезной и послал всех своих вельмож проводить его до келий.

Глава II. Саввин монастырь. Всенощная. Эпизод с чтецом. Царь в роли уставщика. Он рассматривает арабский служебник. Обедня. Архидьякон Павел возбуждает общее удивление. Царь показывает мощи св. Саввы. Сосланный греческий дьякон. Обед у царя

Вечером зазвонили в колокола. Мы отстояли с царем малое повечерие и вышли. В десятом часу ночи630 ударили ко всенощному бдению. Мы вошли в церковь. Пришел царь, приложился к иконам и подошел к нашему учителю, который его встретил и благословил, после чего царь стал близ места, где рака святого; он не имел для себя сиденья, а только под ноги ему подложили подушку из соболей, по царскому обычаю. Он приказал разостлать ковер рядом с собой, и наш учитель стал с ним рядом, близ дверей церкви; я же стал по левую сторону от него сзади, а наши товарищи, по своим степеням, стали слева от церковных дверей. Начали пение вечернего псалма и прочих молитв неспешно и протяжно. После Входа и прохождения архимандрита с прочими иереями и дьяконами и после «Спаси Господи люди Твоя», наш учитель прочел положенную молитву. Кончили службу, и чтец начал первое чтение из жития святого, сказав по обычном начале: «благослофи, оче"631, как обыкновенно говорят настоятелю. В это время царь сидел на кресле, а наш учитель на другом. Вдруг царь вскакивает на ноги и с бранью говорит чтецу: »што кафари, мужик бл...н с(ын) (в этой стране у патриарха, царя и вельмож главное ругательство, обыкновенно: «мужик, бл...н сын» т. е. крестьянин, безумный, а слова: што кафари значат: «что ты говоришь»): благослофи, оче? и тут есть батриарх; скажу: благослофи, фладико«, т. е. «зачем ты говоришь: благослови, отче? тут патриарх; скажи: благослови, владыко». Чтец затрепетал и, пав в ноги царю, сказал: «сударь, прости»! т. е. «государь мой, прости меня!» Царь отвечал: «Бох бростит», т. е. «Бог простит тебя». Тогда чтец встал и повторил те же слова, а наш учитель произнес: «молитвами святых отец»....

Когда началось чтение, царь велел всем присутствующим сесть. От начала до конца службы он учил монахов обрядам и говорил, обходя их: « читайте то-то, пойте такой-то канон, такой-то ирмос, такой-то тропарь таким-то гласом». Если они ошибались, он поправлял их с бранью, не желая, чтобы они ошибались в присутствии нашего владыки патриарха. Словом, он был как бы антипиретик, т. е. учителем типикона (уставщиком), обходя и уча монахов. Он зажигал и тушил свечи и снимал с них нагар. Во время полиелея он попросил нашего учителя войти в алтарь и надеть полное облачение, по их обычаю. Так он и сделал: мы облачились и его облачили в алтаре и вышли. После

«Блаженны» наш учитель стал на возвышении, приготовленном для него в нарфексе. Монастырские иереи, числом до пятнадцати, и десять дьяконов вышли попарно; перед входом и после выхода (из алтаря) они кланялись царю и нашему владыке патриарху и размещались кругом него в обычном порядке. Затем поднесли нашему владыке патриарху свечи, из которых одну он вручил царю, другую архимандриту монастыря, остальные роздал вельможам царя и прочим служащим. Начали пение полиелея. Наш владыка патриарх, сойдя со своего места, совершил каждение. Когда окончили, вошли в алтарь и сняли облачения. Но царь попросил нашего владыку патриарха не разоблачаться, пока не прочтет евангелия утрени. Так и было. Затем мы сняли облачения, и наш учитель, выйдя, стал на своем месте. С начала службы до конца царь не переставал вести с ним беседу и разговаривать. Потом царь, войдя в алтарь, попросил меня показать ему служебник литургийный, который мы имели с собою. Он удивлялся на его изображения и письмо, перелистывая его лист за листом, и, выйдя к нашему учителю, сказал ему с поклоном; «прости меня, что я рассматривал твой служебник и перелистывал его без твоего позволения». Затем царь опять позвал меня к себе; я поклонился ему сначала и потом и поцеловал его правую руку. Он сказал мне чрезвычайно ласково и посмеиваясь: «кавари, кавари», т. е. говори со мной. Я же, растопляясь в своем соку и трепеща пред его величием, отвечал: «ни знай бо руске» , т. е. не знаю по русски. Он был очень доволен мною и, ласково ободряя меня говорить, попросил прочесть Евангелие и ектенью по-русски. Я отвечал ему с поклоном: «все, что знаю, скажу». – Добро, сказал он. Я поклонился и отошел назад, представляя из себя колодец пота.

Мы вышли из церкви только на заре и поздним утром возвратились к обедне. Мы облачили нашего владыку патриарха на упомянутом возвышении, и когда пришел царь, владыка сошел встретить его. Царь, приложившись к иконам, подошел и поклонился владыке, а он осенил его крестом, и царь пошел и стал на своем месте. Начали часы, и по отпусте, при начале (обедни), я произнес ектенью по-русски таким образом, что привел в изумление: чтение московитов басистое, грубое, а я возгласил ектенью тонким греческим напевом, так что царь немало изумлялся и дивился на меня. Певчие при каждом прошении, обыкновенно, поют «Господи помилуй», но царь не позволил им возвышать голос, дабы различать, что я говорю, и, как мне сказали потом присутствующие, кивал головою с видом удивления. Когда я кадил во время Апостола в царских вратах крестообразно, то, не зная, что они имеют обыкновение кадить прежде всего месту, где мощи святого, я стал кадить сначала царю, а он показал мне пальцем со своего места, давая знать, чтобы я кадил сначала месту святого. Я смутился, но сделал так, а ему кадил после. Затем я вышел и прочел евангелие на воскресенье Закхея по-гречески, а праведникам, именно Евфимию Великому, по-арабски. Я уже выучился передавать его по-русски, но, стесняясь царя, не мог (прочесть как они), по незнакомству с их басистым и протяжным напевом. Это случилось к лучшему, так как царь очень удивлялся моему чтению на трех языках и потом еще по-грузински632. Я окончил чтение евангелий; после этого архидьякон, обыкновенно, подносит Евангелие, чтобы приложиться, сначала патриарху, [а потом царю; но я, в эту минуту смущения и трепета, направился прежде всего к царю,] а он знаком показал мне, чтобы я шел сначала к патриарху, что я и сделал, и, возвратившись к царю, поднес ему Евангелие приложиться, причем поцеловал его правую руку. Я с трудом мог нести Евангелие вследствие его тяжести и большого размера, при обилии золота и крупных драгоценных каменьев: изумрудов, голубых яхонтов, рубинов, алмазов и пр. Отделка его поражает ум удивлением; говорят, оно стоит 3.500 динаров (рублей)633. Когда я подносил Евангелие царю приложиться, то оробел пред его величием и руки у меня не могли двигаться. Потом я возгласил ектенью «Рцем вси» также по-русски, и все удивлялись мне, что я в последовательном порядке произнес имя царя, с его титулом, но их обычаю, имена царицы, их сына, трех царевен, дочерей царя, и трех царевен, его сестер, свободно, без запинки и без ошибки. Кончив, я вошел в алтарь. После того как один из дьяконов возгласил: «оглашеннии! Господу помолимся» и вошел в алтарь, я вышел и сказал: «оглашеннии! изыдите» и пр. по-грузински, так как выучил это раньше.

Потир, три дискоса, звездица и лжица, употребленные в этот день, были из чистого золота с резьбой, с черным, выжженным фоном (с чернетью) и осыпаны множеством драгоценных каменьев634. Когда мы выходили на Великом выходе, каждый из служащих

поминал своего патриарха, нашего и царя, а также всех нас (православных христиан). После обедни наш владыка вышел и подал царю антидот и просфору, а также роздал его всем присутствующим. Затем мы вошли в алтарь, разоблачились и вышли. Царь, взяв нашего учителя за правую руку, подвел его к раке святого, открыл ее и показал ему тело, и он приложился к нему; при этом царь с удивлением говорил: «посмотри, какой прекрасный цвет этого черепа: истинно, он желт и тверд» и продолжал: «когда я вынул мощи святого из земли, чтобы положить их в эту раку, я заметил, что потерялся один коренной зуб, и я не переставал искать его, пока не нашел. В то время у меня болели зубы, я их потер им, и они тотчас исцелились».

В этот день произошел необыкновенный случай, а именно: дьякон митрополита Миры, о заточении которого мы раньше говорили, сосланный царем в этот монастырь, где он пребывал в полном довольстве,-не знаем, в чем он провинился и за что патриарх Никон запретил ему служить, – в этот день, поздним вечером, явился к царю, поклонился ему земно и просил дать ему разрешение служить обедню на другой день. Но царь отказал и ответил, ему: «боюсь, что патриарх Никон отдаст мне свой посох и скажет: возьми его и паси монахов и священников; я не прекословлю твоей власти над вельможами и народом, зачем же ты ставишь мне препятствия, но отношению к монахам и священникам?» Услышав эти слова от царя, ми изумились и подивились такой вере, благочестию и почтению к архиереям.

Возвращаемся к рассказу. Когда мы вернулись из церкви в свои келии, царь прислал чрез одного из своих министров приглашение нашему владыке патриарху к столу, в его помещение. Царь вышел встретить его на площадку двора и, взяв под руку, ввел внутрь и посадил возле себя. Он лично вышел наружу пригласить меня, назвав но имени, я же, архидьякон, трепеща, из почтительного страха пред царем, стоял вне; он взял меня за руку, – а я, смущенный и дрожащий, поклонился и поцеловал у него руку – ввел меня и посадил напротив себя вместе с иереями, нашими товарищами, за особым столом, [при чем непрестанно посылал нам кушанья и напитки до окончания трапезы.] Наш владыка патриарх, подняв Панагию, дал от неё царю и сам взял, я же роздал ее всем присутствующим. Мы оставались за столом недолго, только два часа; мясных яств вовсе не было, так как, как мы сказали раньше, у царя есть обычай, когда он бывает в каком-либо монастыре и садится за стол с архиереями, то не вкушает мясных яств перед ними, но довольствуется рыбой и монашескими кушаньями635. Впоследствии грузинская царица (Елена), свидетельствуя перед нами, рассказала нам, что когда она с царицею, убегая от моровой язвы, находилась в Троицком монастыре, где они пробыли четыре месяца, то царица вовсе не варила себе мясного, и прибавила: «я укоряла ее, говоря: не боишься-ли ты Бога? мы взрослые, но чем виноват царевич Алексей? он грудной младенец и ослабнет от поста». Но царица нисколько не убедилась этими словами.

Возвращаемся. Царь встал, роздал из своих рук кубки, по обычаю, [при чем вызывал меня по имени каждый раз, как подавал мне кубок,] и вышел проводить нашего учителя на монастырский двор, поддерживая его под руку, и возвратился, послав с нами двоих из министров, чтобы показать нам весь монастырь.

Глава III. Саввин монастырь. Осмотр монастыря. Стены и башни. Соборная и другие церкви. Монастырская трапезная. Больничный монастырь. Царь и патриарх посещают больных. Отъезд царя. Подарки от монастыря патриарху Макарию н отъезд его

Монастырь св. Саввы меньше Троицкого, но построен по образцу его. Как тот я назвал бы женихом, так этот невестой, и по истине это так, как мы видели своими глазами. Нас провели но верху (стены) кругом всего монастыря. Как мы сказали, он походит строением на Троицкий монастырь, по своей красоте, высоте, плану постройки, архитектуре и множеству амбразур и пушек, но стена того монастыря шире этой. Стена этого монастыря имеет наибольшее протяжение от востока к западу и с каждой стороны по три величественных башни, а всех башен восемь636. Искусное устройство стены со множеством хорошо приспособленных амбразур не поддается описанию; она точь-в-точь как стена крепости в Эмессе, в нашей стране. Между стеною и монастырскими кельями оставлен проход для военных целей. В стене нет ни одного куска дерева, но вся она выстроена из камня и кирпича. Кельи отцов, расположенные по окружности монастыря, очень хорошей постройки.

В монастыре четыре церкви. Великая церковь (собор), в честь Рождества Богородицы, древняя, существует со времен св. Саввы. Первоначально монастырь был малый и деревянный, но царь прекрасно возобновил и отделал церковь. Она имеет с западной и северной стороны двери из чистого железа. В ней царские637 иконы, приводящие в изумление зрителя своей искусной работой, позолотой и превосходной разноцветной эмалью, в особенности икона святого Саввы. Кругом этой церкви изящная галерея, вся из каменного хрусталя (слюды), в конце которой, с южной стороны, есть небольшая придельная церковь, во имя св. Саввы. Купол собора и купол этой церкви покрыты удивительно блестящей позолотой. Третья церковь – в большой башне, что над монастырскими воротами, также придельная638, во имя св. Сергия, основателя Троицкого монастыря. Что касается четвертой церкви, то о ней расскажем потом в этом описании.

Возвращаемся. После того как мы осмотрели все стены кругом, нас свели вниз во двор монастыря и повели в монастырскую трапезную, огромную, удивляющую зрителя своей стройкой, архитектурой, величиной, простором и обширностью своего изумительного свода; она не имеет подобной себе ни в описанном монастыре св. Троицы, ни в знаменитом новгородском монастыре св. Георгия. Она имеет кругом окна со стеклами; все углы её связаны железом и такие же связи идут арки до арки. Вся она утверждена на одном столбе, но толщина её фундамента и стен огромна. Удивительно искусство её постройки и её архитектура! Она построена среди монастырского двора. Когда клали её основание, то устроили в нижней её части бенимчат, т. е. погреба для монастырских напитков, – это первый этаж. Над ним второй этаж, где помещается монастырская кухня, кругом которой идут кельи для служителей. В них множество печей, которые, равно как и трубы от кухонной печи, все проведены искусно по стенам и выходят в трапезную палату, которая поэтому зимою всегда бывает теплой. Третий этаж – помещение трапезной, переднюю часть её занимает пятая малая церковь, еще не достроенная, во имя св. царя Владимира639. Потом повели нас на четвертый этаж, находящийся над всем остальным (помещением), одинаковой величины с трапезной; он называется монастырской казной и имеет кругом многочисленные окна. Утверждают, что в случае, если даже монастырь будет осаждаем несколько лет, то одежды, облачения, редкостные украшения, мебель, материи, ему принадлежащие, не пострадают от плесени, моли и пр., так как под всем потолком здания сделана решетка из железных и деревянных балок, и на них расстилают одежды, ковры и облачения: воздух постоянно проникает в изобилии чрез окна, и вещи не портятся. В углу этого помещения есть тайник для сокрытия золота, денег, серебра, драгоценностей и пр. Одним словом, устройство этих четырех этажей не имеет себе подобного нигде: снизу до верху это как бы огромная четырехугольная башня или большая крепость640. Потом повели нас вверх по лестнице, длиною около ста ступеней, на три новые колокольни, которые своей красотой, архитектурой и стройкой превосходят колокольни столицы. Близ колоколов, но отдельно и выше их, находится помещение для часов, а помещения для колоколов друг над другом, но до сих пор там еще ничего по повешено. Все эти строения скреплены железными шестами и полосами от стены до стены и от угла до угла. Сойдя отсюда, мы осмотрели монастырские ворота. Как мы сказали выше, монастырь расположен на вершине горы: поэтому к нему ведет лестница, удивительно устроенная.

Затем царь прислал к нам других бояр, чтобы показать нам монастырское казнохранилище с его сокровищами. Слушай, брат мой, и дивись! Царь сделал пристройку к постройкам этого монастыря, в отличие от всех других монастырей, устроив новое здание, а именно: в одном углу монастыря он построил помещение в виде отдельного монастыря, с особыми воротами и многочисленными кельями, которые сообщаются друг с другом и приспособлены для лета и зимы. Среди них церковь во имя св. Иоанна, сочинителя «Лествицы добродетелей»641. Это помещение устроено для увечных, слепых, недвижимых и пораженных заразной болезнью из числа монахов этого монастыря, ради доставления им большего спокойствия и ухода. Царь поставил им игумена из их среды и такого же келаря, назначил служителей не из них, а иереев из их числа, чтобы совершать для них службы. Нас привело это в изумление; мы дивились святости царя, его смирению и любви к монастырям, священникам и монахам. Он назвал это место «Покоищем больных», как говорится в синаксаре. При виде этого мы много плакали. Царь был в это время в церкви, где архимандрит служил для него молебен. Когда мы вышли, он прислал звать нас к себе и спросил у нашего владыки патриарха, понравился-ли ему монастырь и его постройки. Услышав от него похвалы и видя его большое удивление, он сказал ему: «батюшка! всего удивительнее то, что вся эта прекрасная постройка была окончена в два года; это – большое чудо». Царь очень любит этот монастырь: как он рассказывал, ему раньше было чудо от святого, и по этой причине он всецело предался устроению монастыря. В настоящее время я все разузнавал о стоимости его постройки, пока наконец не пригласил к нашему владыке патриарху того самого вельможу, которому была поручена постройка, и его секретаря, и с трудом они признались по секрету, что сумма, истраченная на постройку этого монастыря, составляет, по записям, 378.000 динаров (рублей), а постройка еще не кончена. И это неудивительно, так, как мы видели своими глазами, монастырь представляет большую крепость, которая поразила нас изумлением.

Возвращаемся (к рассказу). Царь, взяв нашего учителя под руку, повел его, чтобы он благословил братьев Христовых и прочел молитву над ними, т. е. над расслабленными и больными монахами этого монастыря. Они еще находились в прежнем своем помещении, напротив дверей (соборной) церкви, в деревянных домах, и царь еще не перевел их в новый их монастырь, так как он не достроен. Царь ввел к ним нашего учителя. Войдя, мы от сильного, отвратительного и зловонного запаха не могли оставаться в этом помещении, ни смотреть на больных, царь же попросил нашего учителя прочесть над ними молитвы, чтобы они исцелились, а по прочтении молитвы благословить их. Всякий раз как наш владыка благословлял одного из них, царь, вслед за владыкой, подходил к нему и – о удивление! – целовал его в голову, уста и руки, и так до последнего. Мы были поражены изумлением при виде такой святости и смирения, тогда как нам хотелось убежать отсюда. Не достаточно было этого царю: он ввел владыку в келью, находящуюся внутри этого помещения, где был больной, который, по словам его, уже восемь лет не владеет ногами: его ударило санями и разбило ему ноги. Он постоянно молит себе смерти, и когда царь, войдя к нему, спросил об его положении, тот стал молить смерти; царь с упреком прикрикнул на него и сообщил нашему учителю, что в этой келье было трое страдальцев, (двое) умерли на его глазах, и остался этот. Царь попросил нашего учителя помолиться над ним, и он прочел над ним несколько молитв, прослезившись. Удивление царя к нашему владыке еще более возросло и он потихоньку поманил рукою своих вельмож, обращая их внимание на святость нашего учителя, его слезы и смирение. Затем владыка благословил страдальца, утешал его и успокаивал, говоря ему, чтобы он благословлял Господа за эту милость, так как он испытал его и избрал, как испытывается золото в горниле и пр. Царь, которого восхищение еще более увеличилось, подошел к больному и, к нашему изумлению, поцеловал его в голову, уста и руки. Нам не верилось, когда мы вышли отсюда, что мы избавились от ужасного запаха, который там господствует.

Царь, по прежнему поддерживая под руку нашего учителя, вывел его наружу, выражая ему свою благодарность. Как нам сообщил впоследствии его великий визирь, царь возымел великую веру к нашему учителю и чувствовал большое удовольствие; по словам визиря, царь сказал: «я желаю золотыми буквами написать на воротах этого монастыря время прибытия в него владыки патриарха н благословения им монастыря и царя».

В этот вечер царь вознамерился отправиться из монастыря, и все монахи стали на пути его в ряд до монастырских ворот. Его казначей приготовил уже копейки в бумажках, и царь собственноручно роздал иереям по шести динаров, дьяконам по четыре, а (простым) монахам по три, не забыв и нищих. Простившись со всеми, он попросил нашего учителя прочесть над его головою молитву и преклонился перед ним, став на колени. Владыка много молился над ним, царь встал, и когда владыка благословил его в первый раз, сказал ему: «другой», т. е. вторично, и он благословил его вторично, царь сказал: «три» т. е. третий раз, и он благословил его в третий раз. Царь поцеловал его на прощанье и, уходя, сказал: «поезжай, когда хочешь». Архимандрит и монахи проводили его за ворота, где он сел в экипаж и уехал, а мы вернулись к вечерне. Царь, проехав 15 верст, ночевал также в монастыре. После вечерни явились архимандрит, келарь и казначей и поднесли от имени царя милостыню монастырскую нашему владыке патриарху в виде вознаграждения за его труд и обедню, им отслуженную: [четыре] сорока соболей, золотой образ святого (Саввы), позолоченную чашу, атласа, большие хлебы, бочонки с напитками и соленой и свежей рыбы для дорожного запаса.

В понедельник, рано поутру, после заутрени, мы помолились на прощанье в церкви и приложились к мощам святого. Монахи простились с нами и проводили за монастырь, а двести монастырских стрельцов сопутствовали нам на расстоянии около 30 верст. Мы ехали по реке Москве, так как она течет с восточной стороны от монастыря по направлению к столице, терпели холод, при ветре и обильном снеге, и видели на дороге замерзшего человека, который стоял на месте – страшно было смотреть на него! Вечером мы прибыли в город. Царь же приехал только во вторник поздним вечером, потому что ездил на поклонение в третий монастырь. Что скажешь об этом человеке или, вернее, ангеле? Царь целый год находится в разлуке с женой и не стремится к ней, но весь свой ум и помыслы направляет на посещение монастырей, церквей и монахов. Я удивлялся, как он мог спать вдали (от своего дома). Несомненно, поэтому, что Творец исполнит все желания его сердца и вознесет его на высочайшую степень.

Так мы совершили эту вторую поездку, после поездки в Новгород, не в пример всем прочим патриархам, приезжавшим в эту страну.

Глава IV. Москва. Появление польских вельмож. Потоцкий. Возвращение натр. Никона. Приготовления к войне со шведами. Сибирские инородцы в Москве. Ревень и мускус. Набор. Свадьба сибирского царевича

На этой неделе явилось много вельмож из ляхов с выражением покорности царю от себя и своих земель и с просьбой о пощаде. В числе их был великий гетман из дома Потоцких, который имел под своим начальством 7000 ратников. Когда его окрестили, при чем тесть царя был его восприемником, царь пожаловал его правителем принадлежавшей ему области, но лишь после того как заставили его присягнуть и взяли от него в заложники, из опасения измены с его стороны, нескольких членов его семейства и родственников, которые и остались во власти царя.

В воскресенье фарисея и мытаря наш владыка служил в монастырской церкви [и посвятил иерея, ставленника от монастыря, называемого Печенгским, в честь Успения Владычицы, лежащего на острове в океане, в расстоянии тысячи верст от Соловецкого монастыря и трех тысяч верст от Москвы, как нам сообщил новопосвященный иерей, который, по его словам, выехал из своего монастыря в праздник Успения Владычицы, 15 августа, а в Москву прибыл в праздник Тождества. Большая часть пути была сделана по рекам. В их монастыре сорок монахов; близ него крепость на острове, называемом Кольским, епархии митрополита новгородского, близ Данска (Данцига?) на границе Германии, а не польского Данска.]

1-го февраля московский патриарх прибыл ночью из своего монастыря. Его люди сообщили, что он ехал от монастыря сюда четыре с половиной дня. Царь с вечера выехал к нему на встречу за 20 верст. Когда Никон приехал, все настоятели монастырей, но обычаю, поднесли ему иконы и хлеб.

В это время царь готовился к походу против шведов и начал отправлять вещи, снаряды, съестные припасы и тяжести в города Новгород и Псков. Как мы достоверно узнали, он дослал 500.000 половинок свиных туш, что составляет 250.000 свиней. Мы уже говорили раньше, что московиты, обыкновенно, режут свиней осенью, разрубают пополам и вешают в высоких помещениях, чтобы они сделались как бастурма (вяленое мясо). Находясь в походе, отрезают от него куски и варят. Все эти приготовления вызывались многочисленностью войска, которое царь намеревался двинуть против шведов.

В это время были доставляемые царю со всех сторон запасы, в особенности из городов и областей Сибири. Жители их – татары-магометане, и среди них есть шерифы (благородные). Все они носят колпаки и, проходя мимо христианина, снимают их, а если увидят священника или монаха, то, снимая колпак, говорят ему по-русски: «благослови, отче!» так как знают турецкий и русский языки. Видя, что они так делают, мы дивились этому и немало изумлялись. Их лица безобразны; некоторые из них походят на узбеков по длине бород и платья. Они чистые сунниты. [Мы с ними видались тайком и разговаривали по-турецки]. Они сообщили нам, что обязаны платить царю ежегодно подать в 6.000 динаров, на такую сумму привозят ему ревеня и чистого мускуса. Ревень растет в Сибири. Это корень травянистого растения с большими листьями. [Некоторые персидские врачи говорили нам потом, что стебли этого растения составляют именно то, что мы называем рибас, а корни – ревень. Он растет в изобилии в Персии, но тот, который находится в Татарии, есть самый крупный и наилучшего качества]. Рассказывают, что мускусное животное водится в степях между Сибирью и страной Хота (Хотен) и там на него охотятся.

Страну Сибирь они называют Чимбирь, страну Китай Чин и Мачин, а страну Хота Хота-Хоты и говорят, что она находится от их земли на три года пути. Они называют царя Китая кяфир (неверный) султан. Они сказывали нам, что Золотой султан642 находится неподалеку от них, что христиан называют у них казаками, а церкви монастырями, что у них были каменные мечети с минаретами, но патриарх Никон велел их разрушить. В столице за ними строго смотрят: не пускают одних, но в сопровождении стрельцов, и отнюдь никто не смеет говорить с ними, разве только тайком, как мы делали.

Представив царю свою казну, они начали продавать бывшие у них ревень и мускус. Пуд лучшего ревеня, составляющий 13 ок, продавали за 30 динаров; худшего качества – дешевле, до 12 динаров. Пузырьки мускуса они продавали тайно, и мы покупали у них фунт за 22 динара. Как московиты ненавидят динары шерифские643 и турецкие, так эти татары их любят и целуют. Московиты не любят мускуса, не берут и не покупают его; поэтому он был очень дешев, так как из персиян, которые скупают его у татар по 40 динаров, ни одного теперь не было. По этой цене царь продает мускус и ревень франкам. Московиты пьют водку не иначе как с ревенем, который кладут маленькими кусочками в посуду с водкой, и она делается желтой как шафран; ревень уничтожает её вред и делает ее весьма полезной. Высший и самый веский сорт ревеня скупают греческие купцы для Константинополя, где продают его с большим барышом.

Упомянутый народ покупает красный коралл и янтарь, которые у них высоко ценятся. Большая часть хаджей644 похожих на узбеков, бывает из этих племен, и потому большинство их знает нашу страну и Дамаск. В это время царь наложил на всю страну душирма, то есть (набор) людей, в количестве 200.000, для нового войска, и роздал им оружие, пистолеты и ружья, и припасов на три месяца. Он послал привести войска из Казани, Астрахани и Сибири; созвал собор из архиереев и настоятелей всех монастырей и потребовал у них, чтобы они дали ему из монастырской казны, с угодий и деревень десятую часть, сказав им: «так как купцы дали мне десятую часть своих капиталов, того же и у вас прошу, так как я воюю за вас и из ревности к вере. Я не открою казны моих предков, пока не кончу поход и войну, а когда совершу его, возвращу вам вдвое». Также он послал сделать сбор со всех областей, с каждого дома по 25 копеек, в виде помощи для закупки припасов. [В это время патриарх Никон прислал нашему владыке патриарху в подарок, со своим архидьяконом, зеленую мантию из франкского сукна, которую он потом и носил постоянно, до нашего возвращения в Валахию.] [В канун праздника Входа во храм (Сретения) ударили в великий колокол, и патриарх пошел к повечерию в древнюю церковь, находящуюся в передней части дворцовой площадки и освященную в честь этого праздника. Царь, еще после полудня, присылал нашему владыке патриарху приглашение к обедне и к столу. В девятом часу ночи зазвонили в колокола и отслужили вечерню, а на рассвете утреню. Утром мы отправились с патриархом и вошли в эту церковь. Она стара н ветха; имеет три двери, а ход в нее по лестнице церкви Благовещения. Боковая сторона алтаря, где совершается поминовение и где жертвенник, и паперть церкви выходят на особую внутреннюю дворцовую площадку, недоступную для посторонних и которую мы раньше не видали. На ней малая церковь, скрытая и вросшая в землю, в честь Божественного Преображения; как говорят, она была первою, построенною в Москве645. В недальнем расстоянии от нее большая, высокая церковь с большим золоченым куполом, в честь Рождества Богородицы; мы её до этого времени не видали. Москва-река течет под стенами с этой стороны, и никто из иностранцев не может выходить или входить здесь в ворота. Мне потом удалось видеть их и войти в них, равно как и на ту дворцовую площадку, благодаря переводчикам и некоторым моим друзьям из числа государственных сановников, так как все они познакомились с нами в течение нашего долгого пребывания здесь.

Возвращаемся. Пол церкви – черного цвета. Когда вошел царь, патриархи благословили его, по обыкновению. После обедни нас повели в столовую. Мы раньше упоминали, что царь в это время посылал вызвать все войска Сибири, которые, как говорят, составляют свыше 200.000 человек, войска Казани и Астрахани, тюркских племен и отряды из областей, за ними лежащих, на протяжении двух тысяч верст, дабы иметь в этом году совершенно новое и свежее войско и отослать домой то, которое было с ним в прошлом году и то, которое занимало завоеванные города. Так и было сделано, и теперь бояре и начальники этих войск с тысяцкими, явились поцеловать руку царя, когда он сел за стол перед нами. Он велел им сесть обедать. Нищих и увечных, которых он одел в новые платья, усадил за особым столом на полу подле себя Мы оставались за столом до наступления ночи и затем вернулись в свой монастырь.

Вечером под воскресенье, в которое приходилась память старца Симеона и пророчицы Анны, царь прислал нашему учителю приглашение к обедне и к столу, потому что его дочь Анна родилась в этот день в прошлом году. Патриарх Никон отслужил обедню в церкви царицы, что во имя св. Анны, а наш владыка патриарх с сербским архиепископом служил в соборе, так как царицына церковь слишком мала. Было большое торжество; присутствовали государственные сановники и множество народа. Я сказал ектенью по-русски, к общему удивлению. После обедни нас повели в большую царскую столовую в верхней части нового дворца – обширное и великолепное помещение, куда не позволяется входить иностранцам и где никто не может сесть за стол, даже на последних местах, кроме придворных царя.]

В это же воскресенье царь женил старшего сына сибирского султана на одной из боярских дочерей, находящихся у него в услужении. Жених со своими приятелями и несколькими лицами из государственных сановников явился в парчовой одежде, осыпанной жемчугом и драгоценными каменьями, и поцеловал руку у царя, который, по здешнему обычаю, заступал место отца невесты. Царь дал ему серебряную икону, и они вышли и возвратились к себе. Жених прислал царю, царице и всему царскому семейству на нескольких блюдах много драгоценных вещей и каменьев, по их обычаю. Вечером мы возвратились в свой монастырь.

Глава V. Москва. Встреча креста, привезенного из Люблина. Донские казаки в Москве. Завоевание ими Тамани. Их набег на Турцию

В понедельник 4 февраля зазвонили в новый колокол вместе со всеми другими и совершили весьма торжественное празднование, а именно: как мы рассказали раньше, когда Бутурлин взял Люблин и избивал его жителей, то находившиеся в третьей крепости просили его не убивать их, за что обещали вознаградить его великим сокровищем для царя, именно, крестом из древа Честного Креста, который и отдали ему лишь с большим трудом. Получив от него помилование, они вышли, чтобы вручить ему крест, и шли с ним на прощанье на расстояние трех верст, со свечами и кадильницами, плача и рыдая о потере этого великого сокровища. Бутурлин, прибыв в Киев, узнал о гневе царя на него за заключение мира с татарами и за другое, как мы уже рассказали, выпил яду и умер. Пустили слух, что он умер волею Божией, и его служители, набальзамировав (?) его646, по обычаю московитов, положили в гроб, чтобы отвезти и похоронить в Москве. Услышав об этом, царь, сильно разгневанный на Бутурлина, приказал сжечь его тело на дороге, но узнав о сокровище, которое он приобрел для него, смиловался над ним, по ходатайству патриарха, и послал приказ привезти его; его привезли и похоронили в Чудовом монастыре.

Сегодня это сокровище было доставлено царю, который ему сильно обрадовался. Звонили в колокола, не переставая, так что тряслась земля. Царь сошел в собор в короне и в царском одеянии со всеми государственными сановниками; явились и все горожане в лучших платьях. Патриарх облачился и было совершено молебствие в благодарность Богу, даровавшему это сокровище. Затем стали подходить ко кресту, поклонялись ему и прикладывались со всяким благоговением и почтением. Его положили на покрытый аналой близ Влахернской иконы и креста Константина. Тогда же было установлено совершать его память и праздновать ему ежегодно в этот день. В эту ночь было совершено великие бдение от полуночи до зари, как обыкновенно бывает в большие праздники. На другой день патриарх Никон служил обедню в присутствии царя, который был в короне и царском одеянии, и всех государственных сановников. Все были преисполнены радости, ликовали и веселились. Мы пошли приложиться к этому честному кресту, который помещен в подобие книжки из серебра, закрытой хрусталем. Величина его с палец в длину и столько же в ширину; вокруг него четыре евангелиста.

В это время прибыли к царю несколько донских казаков со своим гетманом и доложили ему, что они покорили крепость Тамань, отстоящую от Кафы на 120 миль. Рассказывали, что они вышли в Черное море на сорока чайках. В каждой чайке бывает, обыкновенно, по 90 ратников, из которых половина гребет веслами, а другие сражаются, – попеременно. Они напали на крепость Тамань ночью и, взойдя на её стены по лестницам, спустились в нее, где перебили и взяли в плен более пяти тысяч человек. Сначала они послали к царю гонцов, испрашивая его распоряжений, как им поступить с нею. Царь приказал разрушить ее до основания по причинам государственным, какие я не в состоянии изъяснить. Казаки разрушили ее и сбросили в море её большие пушки, забрали там огромную добычу и пошли оттуда к Синопу, к Ризе и в тамошние области, где совершили большие опустошения и захватили много добычи и бессчетное число пленников. Когда они возвратились на Дон, свое местопребывание, явились родственники пленников и многих из них выкупили, избавив от неволи; с остальной же добычей и пленниками казаки прибыли в Москву, где и продали их вместе с одеждами, вещами, серебром, золотом и османие647, которые продавали не по цене их, а на фунты, и потом вернулись в свою страну.

Разговаривая с ними, мы дивились на них, на их мужественный вид и рост. Они называют вино, как турки, шараб, а водку араки.

Глава VI. Москва. Письмо от шаха. Челобитные и решения но ним. Царский титул в посланиях от шаха п султана. Печати. Служение. Трапеза у патриарха. Юродивый

В это время пришло к царю письмо от кизилбаша (персидского шаха) с тем послом, которого он отправил более двух лет тому назад по делу грузинского царя Теймураз-хана. Оно было написано по-персидски почерком «таалик» (висячим). Царь послал за мною, чтобы я прочел письмо. Вследствие нашего продолжительного пребывания у них, все меня знали и постоянно шутили со мной, в особенности патриарх, который всегда предлагал мне остаться у него; также царский наместник и другие визири и секретари говаривали мне: «оставайся здесь переводчиком по арабскому языку» – так как для всех языков есть в царском окружении переводчики, а для арабского нет. Я отвечал им: «если бы вы дарили мне все, что есть в Москве, и то я бы не согласился».– «Ты прав, говорили они, что не хочешь расстаться с женой». Все это говорилось ради шутки и смеха. Все время ежедневно я занимался делами нашего владыки патриарха: писал прошения и подавал их визирю, заседающему в посольском приказе, т. е. диване для послов со всего света, а также по делам архиереев, монахов, монастырей и пр. Визирь собирает эти челобитные, и если царь находится в Москве, то идет и докладывает их царю, который ставит на них свое решение, как ему заблагорассудится. Если же царя нет, то визирь докладывает прошения полномочному наместнику, потому что ничего не может делать иначе, как по его приказанию.

Люди, приехавшие из отдаленных мест, ждут выхода царя в собор в какой-либо из больших праздников, или когда он едет за город на охоту или на богомолье в какой-либо монастырь, они становятся на его пути и поднимают свои прошения, и царь приказывает одному из бояр собрать их. Таков же порядок у патриарха при его входах и выходах и такой же обычай у царицы, когда она идет в свои палаты. Царю докладывают все прошения, читая их перед ним; на каких пожелает, он делает надпись, чтобы было исполнено: если это милостыня, то просителю дадут из казны столько-то; а какие не пожелает удовлетворить, на тех челобитных пишет, чтобы по ним оставить без исполнения. Для челобитных существует особый приказ, где их собирает назначенное лицо, и всякий, кто подает челобитную царю, на другой день идет в тот приказ справиться о ней, и ее отдают ему: если сделана на ней надпись об исполнении, то он идет с нею к визирю в Посольский приказ и подает ее ему, и тот, сделав на ней надпись, передает одному из секретарей, который пишет на ней память, т. е. записку государственному казначею, чтобы он выдал тому человеку то-то, согласно приказанию царя, с обозначением года, месяца и числа. Если проситель архиерей или настоятель царского монастыря, то пишется его имя и имя его кафедры или монастыря, и он с этой запиской отправляется, в сопровождении одного из драгоманов, в царское казначейство получить то, что ему назначено. Что же касается челобитных, на которых царь сделал надпись, чтобы их не удовлетворять, то податели берут их назад, при чем на них делается надпись, что царю не угодно удовлетворить их просьбу, и это означает, что он не должны писать других. Обрати внимание на этот строгий порядок, эту точность и умную распорядительность!

Возвращаемся к окончанию рассказа о письме кизилбаша648.

Когда меня позвали в особое помещение внутри приказа, чтобы я рассмотрел и прочел письмо, – так как они думают, что читать по арабски, по-персидски и по-турецки одно и то же – я кое-что из него понял при содействии переводчика по языку кизилбашей, [и как вор, скопировал его в несколько минут, не будучи никем замечен, – Боже сохрани! если бы меня увидали. Затем,] так как переводчик по турецкому языку был мне приятелем, я пошел к нему и по моей просьбе он тайком достал много дел с посланиями от султана Мурада к Михаилу, отцу нынешнего царя, так как между ними существовала большая, искренняя дружба и велись беспрестанные отношения чрез послов. Знак султана, т. е. тугра, сделан на верху золотом, а под ним написано так: «опора достопочтенных вельмож общины Иисусовой и глава великих начальников народа Мессиева» и тому подобные хваления, «и он глава царств, какие есть: Владимирское, Казанское, Хаджитархан, т. е. Астраханское, Сибирское, и всей страны Московской царь, Михаил Федорович,» и прочие имена городов, хвалы и благожелания. Содержанием всех посланий была просьба запретить донским казакам выходить на своих чайках в Черное море и вредить странам Востока. Я был очень удивлен выражением: «и всей страны Московской царь», и узнал от упомянутого драгомана, что турки называют царя не малик, но чар, т. е. царь, по-русски. Он прибавил: «не удивляйся этому, так как и московский царь, обыкновенно, не называет турецкого государя царем на своем языке, но «наш друг, великий султан» на турецком, а не на своем языке». Пойми!649 Знай, что даже франкские государи не называют султана царем, но Gran Turco, т. е. великий турок, как мы теперь также узнали. [Один из царских драгоманов, который сопровождал посланника ко двору султана Ибрагима, сообщил нам, что турки называют московского царя как падишах, т. е. «белый царь», хотя в своих посланиях не титулуют его ни государем, ни кралем, но называют по-русски царем. Персияне называют его ак хан. Франки в своих посланиях именуют его императором, но в своей стране называют его Gran duca, т. е. великий князь, как турецкого государя называют Gran Turco. Сами турки называют своего государя пенаги, персидским словом, которое соответствует слову автократор (самодержец).]

Печать господарей Молдавии и Валахии на их официальных бумагах и письмах и над воротами их дворцов и принадлежащих им церквей и монастырей есть лишь бычья голова, как говорят, в честь евангелиста Марка. Что касается польского короля, то печать его, вытисненная на злотых и прочих предметах, есть двуглавый орел; такая же печать и у московского царя, как говорят, в честь евангелиста Иоанна, вернее же потому, что как орел есть царь птиц, так и царь есть величайший из государей. Печать на золотых грамотах, клеймах, копейках и пр. – с одной стороны двуглавый орел, а с другой царь верхом на коне, под ногами которого что-то в роде дракона, которого он поражает копьем, как св. Георгий – я не могу теперь объяснить этого. Печать Хмеля есть его собственное изображение в короткой одежде, с оружием и в колпаке, перевернутом для смеха (?)650

[В родительскую субботу патриарх служил обедню в соборе, а митрополит Крутицкий в церкви Архангела, по усопшим царям. Коломенский епископ служил в монастыре монахинь (Вознесенском) по усопшим царицам.

Утром, в воскресенье Мясопуста, царица отправилась в монастырь Одигитрии (Новодевичий) помолиться с монахинями. Зазвонили в новый колокол вместе со всеми остальными колоколами, для сбора духовенства и настоятелей монастырей с их иконами в собор, дабы совершить ту же службу как в прошлом году. Патриарх облачился с нашим учителем. Пришел царь в короне и в царском одеянии с порфирой. Благословив его, патриархи с крестным ходом вышли на открытую площадку за церковью, при звоне всех колоколов, и совершили службу такую же, как в прошлом году, при чем в этом году мне удалось пополнить свои наблюдения теми частями её, которые тогда я не мог увидеть. Затем вернулись в собор.]

После обедни патриарх повел нас к трапезе в Крестовую палату, т. е. свой новый диван. [Когда он сел за стол, царь прислал ему много прекрасной еды со своего стола, с одним из своих вельмож, которому патриарх подарил серебрящую икону.] В этот день патриарх посадил возле себя за стол нового Салоса, который постоянно ходить голым по улицам. К нему питают великую веру и почитают его свыше всякой меры, как святого и добродетельного человека. Имя его Киприан; его называют человек Божий. Патриарх непрестанно подавал ему пищу собственными руками и поил из серебряных кубков, из которых сам пил, при чем осушал последние капли в свой рот, ради освящения, и так до конца трапезы. Мы были изумлены.

В этот день после обедни, когда патриарх прочел житие и поучение и сказал проповедь, подошла одна больная монахиня и рассказала царю и патриарху, что она с давнего времени была больна и в этот вечер пришла в собор провести ночь возле раки нового святого, Филиппа, что он он ночью явился ей в своем архиерейском облачении, при чем ему прислуживали и кадили из кадильниц дьяконы; возвысив голос, он велел ей встать, и она тотчас исцелилась. Услышав это, царь пролил обильные слезы, а патриарх сказал длинное поучение народу по случаю этого чуда. По этой причине мы вышли в этот день от обедни не ранее вечера.

Глава VII. Москва. Служение патриарха Макария в Новоспасском монастыре. Описание монастыря Служение в Чудовом монастыре. Посещение Симонова монастыря и описание его

В понедельник Мясопуста мы отправились, по приказанию царя и патриарха, в монастырь Спаса за городом, чтобы посетить его, как раньше просили о том царя. Монастырь находится с юго-западной стороны651 города в расстоянии более часа пути. Когда мы подъехали к нему, на встречу нашему учителю вышел архимандрит с монахами. Нас ввели в великую церковь. Мы отслужили в ней обедню, и нас в облачениях повели в самый низ церкви, чтобы прочесть молитвы над гробницами сановников государства, так как этот монастырь предназначен для их погребения. В нем находится могила бабки царя652. Все гробницы покрыты бархатными, расшитыми золотом покровами, с письменами из жемчуга кругом; у изголовья каждой гробницы икона и подсвечник с неугасимой горящей свечой. Ни на один день не прекращаются обедни за упокой погребенных здесь, после чего всегда сходят вниз, кадят и читают над ними молитвы. Нам рассказывали, что этот монастырь древний и был маленький, и что в Бозе почивший царь Михаил, отец этого царя, обновил и расширил его и построил его окружную стену, похожую на стену монастыря Троицкого и монастыря царева (Саввина). На ней восемь огромных башен; четыре по четырем углам, потому что монастырь четырехугольный, и другие четыре между ними; в стене множество бойниц с пушками. Три четверги монастыря находятся на берегу Москвы-реки, а потому местоположение его открытое, более чем всех других монастырей, находящихся вне этого города, по причине высоты места, на котором он стоить, и занимаемого им положения среди окрестностей. Близ него есть озера для рыбы. Мы уподобляли этот монастырь Шейху Абу Бекр в Алеппо. Великая церковь (собор) выстроена патриархом Никоном, в бытность его архимандритом этого монастыря. Она великолепная, красивая, душу веселящая: мы не находили в этом городе подобной ей по возвышенности и радующему сердце виду. Она имеет пять куполов, галерею кругом и три большие двери. Церковь эта в честь Преображения, а монастырь называется Спас, то есть монастырь Спасителя, по-гречески Σωτῆρος.

В этой церкви иконы великолепные, и среди них есть икона, величиною побольше листа бумаги, из одного куска белой, чудесной слоновой кости: на ней изображены резьбою все господские праздники, на подобие того, как делают кресты на Св. Горе, с величайшим совершенством искусства. Эта икона принадлежит к числу царских сокровищ.

Вся нижняя часть этой церкви представляет обширные склепы для погребения. Когда московиты узнали, что в церквах хоронить непозволительно, они, по остроте своего ума, придумали эту хитрость, а именно: стали делать церкви выше и погребать под ними усопших, дабы литургия совершалась над ними постоянно, во веки веков.

В этом монастыре есть еще пять церквей. Первая – вышеупомянутая (соборная); вторая – близ этой церкви, красивая, в честь Владычицы Одигитрии, над могилой одного князя. Ее построила жена его, княгиня, и пожертвовала на монастырь большую сумму денег. Эта женщина делала добро повсюду: говорят, в Троицкий монастырь она пожертвовала свыше 6.000 динаров; всем, приезжающим в этот город, патриархам, архиереям и монахам она непременно делает пожертвования: для нашего владыки патриарха она соорудила митру, шитую золотом и жемчугом по красному бархату, и большую, расшитую золотом, палицу. Третья церковь, внутри трапезной, в честь Покрова Богородицы. Четвертая – в колокольне, во имя св. Саввы. Эта колокольня древняя, удивительная по своей архитектуре. Пятая церковь – на монастырской площадке, новая, во имя св. Сергия, основателя Троицкого монастыря. Шестая – в честь Благовещения в башне, что над воротами монастыря653.

На площадке монастыря находится огромный новый колокол. Мы измерили его окружность, и оказалось около 50 пядей. Больше всего нас удивляло, каким образом перевезли его сюда из города.

В этом монастыре монахов до ста или более. Кельи в нем просторные и все новые; среди них есть кельи для царя и царицы. В нем есть просторные, веселые помещения с видом на город и реку. Словом, это монастырь неприступный, со множеством пушек, и виднеется из города как голубь, так как весь выбелен известью.

Когда мы пообедали, нам поднесли, по обычаю, подарки, простились с нами и мы возвратились вечером в город.

[Царь прислал нам извещение быть готовыми присутствовать с ним за бдением и утреней в Чудовом монастыре, по случаю памяти св. Алексия Чудотворца, 12 февраля, и в то же время, по случаю празднования дня рождения его сына. Зазвонили в колокола, и царь с патриархом отстояли повечерие, В седьмом часу ударили в новый колокол, и мы прибыли в монастырь. Сюда же явились царь, патриарх и все вельможи, в придел святого, где почивают его мощи, внутри трапезной. Начали петь вечерню весьма протяжно. При полиелее, оба патриарха облачились и, выйдя с митрополитами и священниками, стали вне алтаря. Здесь, по средине, поставили образ святого, и патриарх сошел и окадил образ, алтарь, царя и всех предстоящих, по обычаю, после того как роздал им свечи. То же сделал наш учитель, и затем они приложились к иконе и к мощам святого, что сделал и царь, а после него крещеные царевичи и все государственные сановники, по степеням и в порядке. Потом патриархи разоблачились, и медленное пение продолжалось без перерыва от седьмого часа ночи до утра следующего дня. Наконец мы вышли, умирая от стояния на ногах, бдения и усталости, но в тоже утро возвратились к обедне, откуда вечером нас повели в царскую столовую. В то время когда пили за здоровье царя и я приблизился поцеловать его руку, он улыбнулся мне и сказал: «ὦ ἅγιος ἀρχιδιάκονος, велико чолофик] первые два слова, по-гречески, значат: «о, святой архидьякон», а последние два, по-русски: «ты великий человек». Бог да продлит его царствование за великую его любовь ко мне!]

В среду мы поехали в знаменитый монастырь, называемый Симонов, по имени святого, который его соорудил в древности и который был братом св. Сергия, основателя Троицкого монастыря654. Монастырь этот- в честь Успения Владычицы, находится недалеко от монастыря Спаса и также расположен на берегу Москвы-реки. Наш путь шел от ворот, что у моста655, по реке, кратчайшей дорогой, совершенно прямо. Посмотри, какая удивительная вещь: во святом Евангелии сказано, что апостол Петр ходил по воде один раз, а мы, Бог свидетель, путешествовали по воде, не замочив ног, не один раз, а несколько, особенно(когда ехали) от царского (Саввина) монастыря до столицы, на расстоянии целого дня пути.

Возвращаемся (к рассказу). Когда мы подъехали к монастырю, на встречу нам вышел, по обыкновению, архимандрит с иереями и дьяконами. Нас повели вверх в высокую церковь с одним куполом; в ней мы отстояли часы и вечерню. Облачив нашего владыку патриарха, мы вышли в нарфекс и отслужили царский молебен; наш учитель прочел молитву за царя, после чего совершили отпуст.

Эта церковь весьма высока, с тремя железными дверями. Что касается царских врат, то мы еще не видывали подобных им, по их высокой ценности, так как они сплошь покрыты золотом, серебром и драгоценными камнями. Рассказывают, что один князь, по кончине своей, был погребен в этой церкви и что он завещал, чтобы все его драгоценности были пожертвованы на этот монастырь, и часть их была употреблена на эти врата: как говорят, они стоили более 2.000 динаров. Икона Успения Владычицы, еще более ценная, состоит из одного куска чистого золота; изображение сделано на ней чернетью, на удивление уму.

За этой церковью- новая, красивая церковь, построенная женою вышеупомянутого князя над его могилой, в честь Владычицы Платитера (Знамения), образ которой осыпан жемчугом и драгоценными каменьями: алмазами, рубинами, яхонтами и изумрудами, и, как говорят, стоит более 1.000 динаров; он небольшой. В подземелье этой великой церкви, как и в том монастыре (Новоспасском), все своды и склепы, (где погребены) знатные лица государства. В нем церковь во имя Владычицы Одигитрии, где ежедневно совершается литургия. Среди гробниц есть гробница царя Казанского656, который был взят в плен царем Иваном и потом крестился и умер христианином. Жена его положена рядом. Близ него большая гробница; рассказывают, что погребенный в ней был великий богатырь и имел огромную фигуру; говорят, что два человека не могли нести его лук, а его железную кольчугу четверо не были в состоянии поднять.

В этом монастыре шесть церквей; из них мы описали три, четвертая – внутри трапезной палаты, во имя св. Сергия, пятая – в честь Преображения, шестая – в надворотной башне, в честь св. Креста (празднование которому) 1 августа, и семи Маккавеев657.

Окружная стена монастыря больше, чем в монастыре Спаса и также (как и там) она новая; имеет трое ворот и шесть башен, из которых одна круглая, а другие- четырехугольные; на стене много пушек. Так как погода была очень холодная и ветреная, то мы не могли подняться на стену, чтобы ее осмотреть. В этом монастыре более 60 монахов.

После того как встали из-за трапезы, нам поднесли обычные подарки, проводили за монастырь, и мы возвратились вечером в город.

Глава VIII. Москва. Служение патриарха Макарии в Чудовом и Вознесенском монастырях. Обычай просить прощения пред наступлением поста. Служение патриарха Макария в Новодевичьем монастыре. Служение в неделю Православия. Смерть Радзивила

В четверг мы отправились в Чудов монастырь, служили в нем обедню и нам, по обыкновению, поднесли подарки.

На этой неделе царь и патриарх ходили по всем монастырям просить прощения у монахов и монахинь. В эти два дня, среду и пятницу, выходили из церквей не раньше как после полудня, так как здесь эти дни, по своему значению, равняются дням великого поста, и в них не совершается литургия.

[Утром в воскресенье Сыропуста наш владыка патриарх отправился к московскому патриарху, который взял его с собою к царю в его верхние палаты; мы сопровождали их. Царь вышел встретить их и повел их в самый верхний свой покой. Здесь, после того как патриарх помолился на иконы, царь преклонился перед ним, и он осенил его крестом и окропил святой водой. Наш учитель сделал то же, и затем они сели на короткое время. Вставши, патриарх прочел молитву за царя и весь царский дом и потом окропил всех присутствовавших тут государственных сановников, которые затем стали подходить к руке царя, что и мы сделали с ними. Когда мы вышли, наш учитель, по приказанию царя и патриарха, отправился служить обедню в монастыре монахинь, что напротив нас. По совершении её, ему поднесли серебряную икону Владычицы с обычной милостыней.]

Вечером царь с царицей прибыли в этот монастырь просить прощения у монахинь и затем посетили с тою же целью Чудов монастырь. Равным образом все государственные сановники являлись к царю и просили прощения у него и у патриарха. Некоторые из них приходили поздно вечером и к нашему владыке патриарху. Прочие люди просили прощения друга у друга, целуя в уста, по своему обычаю.

[Возвращаемся. В среду царь, разговевшись вечером, прислал нашему владыке патриарху со своего стола три кубка вина и не сколько блюд сладкого кушанья, похожего на арбуз в смеси с различными пряностями и медом; оно привозится для него из Астрахани и др. В течение этих трех дней658 патриарх не сходил в собор и никому не показывался, запершись в своих покоях; и царь постился до субботы, когда за обедней причастился св. Тайн вместе с царицей. У всех государственных вельмож и богачей такой обычай, что на этой неделе они не дают работы и сами ничем не занимаются, а только присутствуют неукоснительно за службами в своих церквах, в особенности в пятницу, когда приносят покаяние в своих грехах, и читают и молятся беспрерывно, чтобы приготовиться к принятию св. Тайн на следующий день со всяким страхом и благоговением.]

В субботу, рано поутру, наш владыка. патриарх отправился, по приказанию царя и патриарха Никона, в Новодевичий монастырь, т. е. монастырь монахинь-девиц, вне города. О нем мы раньше говорили, что царь и патриарх перевели из него всех монахинь московиток и поселили в нем русских659 монахинь. По своей великой набожности, они постоянно просили нашего учителя посетить их, благословить и отслужить у них обедню. При нашем прибытии туда, все они вышли нас встретить и пошли впереди нас, поя напевом, чарующим сердце, пока мы не поднялись в церковь. Владыка, по обычаю, приложился к иконам, при чем монахини пели «Достойно есть». О удивление! как согласны и сладки их напевы! Наконец он благословил их всех. Затем мы облачили его в нарфекс [и молодые девицы начали чтение часов.] Они же пели во время обедни на обоих клиросах. Все они дивились на меня, как я читал и говорил ектенью по-русски. При выносе Даров, все монахини подошли и приобщились св. Тайн с великим страхом и благоговением, а потом получили антидор и вино: они постились со среды до сих пор. По окончании службы, владыка прочитал над ними молитвы отпущения грехов, при чем они простерлись на землю. Затем они предшествовали ему с пением в трапезную, где мы сели по принятому порядку. Игуменья, келарша, казначея и старшие монахини сели по своим степеням; каждая из них имела при себе служанку, которая подавала ей кушанье и питье. Другие служанки подносили нам, начиная с нашего владыки патриарха до последнего из нас, наилучшие постные кушанья, жареные, фаршированные и иные изысканные блюда, а также разнообразные напитки, каких не знают московиты. Одна из девиц начала положенное чтение нежным, приятным голосом, чинно и с порядком удивительным, лучше чем у мужчин. Мы встали из-за стола, исполненные удивления к ним, их опрятности и порядку. Когда наш владыка патриарх посылал какой-либо из них блюдо кушанья, она подходила и кланялась ему до земли, была ли то монахиня или из мирских женщин, так как в этом монастыре есть много русских, т. е. казацких, женщин, родственниц этих монахинь. Обрати внимание на следующее распоряжение: для отвращения несогласий назначили наибольших, служащих и должностных лиц из их же рода и из их среды. Затем встали из-за стола; наш учитель поднял Панагию. Подошла игуменья со своими товарками; они поклонились ему до земли и поднесли в благословение от монастыря красивую, позолоченную икону имени монастырского храма и четки, сплетенные из шелка; то же и нам. Затем все монахини подошли к нему под благословение вторично, вышли впереди нас с пением за монастырь и простились с нами, дав нам в запас на дорогу, по монастырскому обычаю, больших хлебов, и мы возвратились в город.

В первое воскресенье поста, рано поутру, зазвонили во все колокола для сбора городских священников и настоятелей монастырей с их иконами в собор. Патриарх Никон вошел в собор и облачился вместе с нашим учителем. Явился царь, в царском одеянии и короне, [и занял место позади столба, на своем троне, но заметив, что таким образом он стоит спиной к иконам, не хотел оставаться в этом положении, пока не унесли иконы позади него – замечательный пример его веры и набожности! После того как архидьякон возгласил анафему всем еретикам и певчие трижды пропели им «анафема», он стал поминать православных царей и затем поминал поименно всех князей, воевод и вельмож, которые были убиты недавно в сражениях за веру, а певчие пели трижды: «вечная намять!» Потом он прочел имена и титулы всего царского рода и пр. Перед ним поставили большой ящик с листами бумаги, по которым он стал читать имена всех простых ратников, сотников и полковников, убитых в последние два года за веру, – числом, как я думаю, тысяч сто или более – весьма медленно и протяжно, а певчие постоянно пели: «вечная память!» так что, под конец, мы чуть не падали от усталости и сильного холода, а ноги у нас совсем замерзли. После того произнесли проклятие на всякого, кто изменяет или изменил царю, и певчие трижды пропели им «анафема». Когда они кончили, я взглянул на часы, которые имел в кармане, и нашел, что это чтение продолжалось целых три часа.]

Мы вышли от обедни лишь после девяти часов, так как патриарх Никон после обедни прочел поучение на этот день и много проповедовал о разности у них в крестном знамении и о многих уклонениях среди них. Затем он вышел, провожая иконы с каждением, за врата собора и приложился к ним вместе с царем. Мы возвратились в собор, сняли облачения и, вернувшись в свой монастырь, сели за стол лишь в десятом часу. В этот момент ударили к вечерне.

В это время пришло к царю известие и в народе распространилась молва, что проклятый Радзивил, который предался шведам и жил у них, был внезапно постигнут гневом Божиим: у него скривилась челюсть, как это случилось с Феофилом иконоборцем, и он погиб страшной смертью.

Во вторую субботу поста, 1-го марта, царь дал обед, – за которым мы присутствовали, по приглашению, присланному им нашему учителю, – по случаю дня рождения своей старшей дочери Евдокии.

Глава IX. Москва. Просьбы патриарха об отпуске. Задержки Прощальный прием у царя Сербский архиепископ. Подарки. Посещение визиря. Хрисовулы. Раздача разрешительных грамот

Со времени возвращения царя, мы не переставали надоедать ему частыми просьбами о том, чтобы он нас отпустил, и при каждом свидании с ним наш владыка патриарх просил и умолял его о том же, так как нам наскучило жить здесь столь продолжительное время: одному Богу ведомо, какую тоску и какую сильную горесть мы испытывали. Царь давал нам обещание, (но откладывал исполнение его) со дня на день, с недели на неделю – почему, незнаем. С того времени как наш владыка подал ему первую просьбу в день св. Петра перед праздником Рождества, и царь обещал (отпустить) его после Богоявления, мы и до сих пор все в том же положении, говоря про себя: «удивительно! какая ему нужда в нас, что он нас пе отпускает? Ведь столько ему нужно ежедневно расходовать на нас!» – так как наш владыка патриарх, как мы сказали, получал на свое содержание ежедневно по динару (рублю), а мы и служители 1 1/2 пиастр-реала660, к этому еще рыбу, икру и пр. и напитки, что стоило, быть может, 2–3 динара, так что наше ежедневное содержание обходилось в 4–5 динаров пли даже более: сочти, сколько расхода в месяц,– около 150 динаров; а сколько расхода за целый год! Самое удивительное вот что: иерусалимский патриарх пробыл всего около семи месяцев, а царь послал ему сказать, чтобы оп ехал в свою страну; точно также он поступил и с Пателярием; нынче, в Богоявление, он прекратил выдачу содержания всем находившимся здесь настоятелям монастырей со Св. Горы и других мест и каждый день визирь посылал к ним, понуждая их собираться и ехать в свою страну, между тем как мы молим Бога внушить им, чтобы они нас отпустили. Наконец Господь внял нашей молитве, и им наскучили и надоели наши настойчивые просьбы. Потом мы узнали за верное, что царь откладывал наш отъезд со дня на день с целью удержать нас до после Пасхи, когда он отправится в поход, чтобы наш владыка патриарх благословил его и войско. Московиты, как мы уже говорили, очень хитры и коварны и достигают своей цели путем крайней медлительности: обещают исполнить дело того, кто обращается к ним, (но откладывают) со дня на день – их оттяжки выматывают душу. Если бы царь сказал нам: «оставайтесь у меня еще на год или до после Пасхи», мы были бы убиты горем, но он хитро, в ласковых словах, откладывал от одного срока до другого, и когда уже не находил более средств противиться нашей решимости и беспокойству на счет отъезда, то, по милости Бога, пославшего нам утешение, царь рано поутру, в среду третьей недели поста, прислал известить нашего владыку, чтобы он представился ему для прощания с ним. Это доставило нам неописуемую радость, счастье и удовольствие.

К вечеру приехал в царских санях старший стольник и повез нашего владыку и нас в палату, где происходит целование руки. Когда владыка подъехал к церкви Благовещения, сошли встретить его два боярина, с поклоном от царя, и, сказав царский титул, как сказал его ранее стольник, прибавили: «царь (следует исчисление его владений и весь его титул) приглашает твою святость, блаженнейший отец и владыка кир Макарий, патриарх великого града Божьего Антиохии и всего Востока, чтобы проститься с тобою», при этом они поклонились ему, он их благословил и они пошли впереди него. Точно также внизу у лестницы, что напротив дверей церкви Благовещения, встретили его два других боярина и сделали то же, что и те; равным образом и на верху лестницы вышли еще два боярина и сделали то же. У наружных дверей палаты вышли встречать все визири и государственные сановники, и опять двое из них, открыв уста, громким голосом произнесли полный титул и имя царя и титул нашего учителя, как мы сказали выше; окончив, все поклонились ему, а он благословил их, одного за другим, и они, одни предшествуя ему, другие следуя за ним, повели его в палату царя. Царь сошел с тропа встретить нашего владыку патриарха, и он, пропев пред иконами «Достойно есть», помолился на них, поклонился царю, благословил его и присел на малое время. Тогда выступил визирь и, произнеся титул царя, при чем наш учитель встал, продолжал: «..... жалует твоей святости и твоему апостольскому престолу сию милость, а именно, пятьдесят сороков соболей, стоимостью в 3000 динаров», и поднес их ему, при чем каждую пару держал в руках один из стрельцов, которые один за другим подносили ему соболи и возвращались на свое место. Затем царь сказал ему: «отец мой! прошу твою святость, блаженнейший, принять это, как Христос принял две лепты вдовицы, и не взыскать с меня». Раньше еще наш владыка патриарх просил его сделать ему митру, полное облачение и другую церковную утварь; поэтому царь, взяв его за руку, отвел в угол палаты для разговора наедине, только с одним переводчиком, и извинялся перед ним, что не может удовлетворить его просьбу касательно вещей, при чем, в виде оправдания, приводил смерть мастеров и свои заботы о походе и о всем нужном для войны, и это было совершенно справедливо. Он много плакал и сказал с глубоким вздохом: «отец мой! расставание с тобою убивает меня, так как ты мой отец, а я твой сын». И много беседовал с ним. Наш учитель также плакал, видя таковое его смирение, благочестие и любовь – Бог да продлить его царствование! – и все присутствовавшие тут, глядя на это, тоже плакали. Потом царь подозвал всех своих вельмож, и они сделали земной поклон (нашему учителю). Царь попросил его прочесть большую молитву над боярами и над ним, наклонил голову, и наш учитель, исполняя его желание, [прочел молитву «Спаси, Господи, люди Твоя» и пр., в которой поименовывал всех святых. Когда он закончил молитву, мы пропели царю многолетие, после чего] все мы подошли и целовали его правую руку. Затем, взяв нашего учителя под руку, царь вышел с ним за наружную дверь палаты, где встречали нас бояре; при этом он много плакал и просил благословить его трижды три раза и облобызать в уста лобзанием Христа. Так и сделал наш владыка патриарх. В это время он держал наготове четыре просьбы царю: в одной просил уплатить за большое, из желтой меди паникадило, купленное нами за 120 динаров с тремя другими за 100 динаров; в другой просьбе просил у него икон, в третьей – некоторое количество рыбьего зуба и хрустального камня (слюды), и в четвертой – некоторое количество белки. Приняв просьбы, царь послал всех вельмож проводить его вниз до церкви Благовещения, где он сказал им поучение, благословил их и простился с ними. Мы вернулись в свой монастырь, исполненные радости и благодарности.

Сербский архиепископ, о котором мы раньше говорили, что его вернули назад и что он просил у патриарха разрешения остаться богомольцем за царя, как и случилось, видя, что патриарх Никон распоряжается им и кричит на него, как на одного из своих архиереев, наскучив этим, просил отпустить его и постоянно умолял царя разрешить ему съездить на поклонение в Иерусалим, после чего он возвратится. Царь, будучи кроток и милосерд, сжалился над ним, говоря про себя: «если мы не отпустим его, то он, пожалуй, будет проклинать нас, а не молиться за нас», и против желания патриарха отпустил его. Нынче, когда наш учитель вышел от царя, последний пригласил архиепископа для целования руки и наказывал ему, говоря: «если ты поедешь в Иерусалим, помолись за меня там, помяни меня в святых местах и привези мне святого елея (из лампады) над божественным Гробом». Затем дал ему четыре сорока соболей и 400 динаров и отпустил. Архиепископ, ни мало не медля, выехал из столицы и ехал до Молдавии спешно, оглядываясь назад. – посмотри, до чего его довела гордость, надменность и притязания на патриаршее достоинство, так как то же было дано находившемуся здесь митрополиту святого престола Никеи: достоинство их было сочтено равным.

Возвращаемся (к рассказу). Когда мы вернулись в монастырь, пришел главный стольник, т. е. человек, который подносить царский стол, и принес нашему владыке патриарху великолепную царскую трапезу, состоящую более чем из пятидесяти блюд кушанья, из разнородных сластей, позолоченных кубков с вином и множества кувшинов с разнообразнейшими напитками. Поставив все это на стол, он немного посидел с нашим владыкой, простился и ушел. По окончании трапезы, явился начальник царских писцов с прочими писцами, состоящими при этом диване661, и принесли упомянутые сороки соболей. Мы роздали всем им подарки вещами и деньгами, а также стрельцам, которые несли меха, поднесли им вина, и они удалились. Таков обычай, что всякому, кто приносил нашему владыке патриарху подарок, начиная с денег и кончая иконами, хотя бы даже редиску или огурцы при наступлении времени созревания плодов, он давал в награду одним деньги, другим подарки: алеппского мыла, благовонного мыла, шафрану и кроме того священные предметы, которые они принимали с большим благоговением; даже стрельцам, которые ежедневно приносили кушанья с царской кухни, мы каждый день давали в награду за труд напитков или деньги, так как они менялись ежедневно.

Возвращаемся (к рассказу). По уходе писцов, пришел сам визирь, присланный от царя с выражением почтения и с поклоном от него нашему учителю. Он сообщил, какую радость и удовольствие чувствует царь от его благословения и молитв и какую печаль и огорчение по случаю разлуки с ним, (и прибавил), что царь, когда мы от него вышли, сказал своим вельможам: «поистине, этот патриарх – муж святой, и печать святости видна на его лице»; о том же свидетельствовали все. Так сообщил нам теперь визирь и сказал: «когда ты расстался с царем, он вздохнул и сказал: молю Бога, прежде чем умру, видеть его в числе четырех патриархов служащим в Святой Софии и нашего патриарха пятым вместе с ними; и все присутствующие ответили: да услышит Господь!» Равным образом визирь, к радости нашего учителя, сообщил ему об исполнении всего, о чем он просил в своих просьбах. Раньше мы, между прочим, просили у царя дать нам пять хрисовулов, то есть золотых грамот, и он их нам дал. Первый хрисовул – для Апостольской Антиохийской Церкви, чтобы каждые три года приезжал архимандрит или архиерей с двумя-тремя монахами и слугами за царской милостыней, сколько Бог положит царю на душу, после чего они удаляются; другой хрисовул – для монастыря Белеменд в Триполи; третий – для монастыря св. Георгия Хмерэ662; четвертый – для Сайданайского монастыря663, и еще хрисовул, пятый, для купца, который считался родственником одного из купцов664 молдавских, на тот предмет, чтобы быть ему главою общества купцов и чтобы его не задерживали на границе. Воеводу, нашего земляка, родом из Дамаска, который был воеводой в Коломне, Кашире и Серпухове, мы восстановили (в его достоинстве): по ходатайству нашего владыки патриарха, царь сделал его пожизненно воеводой в Кашире. Некоторым бедным грекам мы доставили места переводчиков в приказе, [для других, служивших в войске, нам удалось исходатайствовать повышение в степень чаушей (курьеров).]

При прощании царь попросил у нашего владыки патриарха разрешительных грамот из тех, которые мы напечатали в Киеве по-русски, и велел ему раздавать их государственным сановникам, что и было сделано. Что касается царя, то я отправился (к нему), взяв для него девять грамот, на которых написал золотом имена его, царицы, их сына, дочерей и сестер его; а что касается вельмож, то, по приказанию царя, я обошел их дома, в сопровождении переводчика, и всем им роздал грамоты.

Глава X. Москва. Сборы в дорогу. Отделка и упаковка соболей. Беличьи меха. Царское хранилище икон. Стихарь архидьякона. Подводы

Мы стали собираться в дорогу. Один я в эти дни был в больших трудах и хлопотах ночью и днем: утром и вечером обходил вельмож, а днем занимался упаковкой соболей, надзирая за мастерами и опечатывая лапки всех шкурок царской печатью красным сургучом, а именно: на каждую лапку соболя накладывали печать и делали надпись по краям на задней стороне, чтобы нельзя было украсть его и убавить что-либо от его ширины, а печать, чтобы шкурки не подменили, то есть, взяв хорошую пару соболей, не положили бы на место её плохую. Эту хитрость придумали греческие купцы, так как большинство здешних мастеров – люди лукавые. Чтобы сделать надписи и приложить печати на шкурках, мы развязывали каждый сорок, который был связан, и отдали шкурки по счету мастерам, чтобы они, при помощи своих жен, детей и многочисленных рабов, вырвали щипцами белые волоски. После этого, мастера брали их смачивать, разглаживать и растягивать, чтобы мех стал больше в длину и ширину, а потом подбирали их, отсчитывая по сороку. За каждый сорок мастера получают по динару. Каждые десять сороков соединяют вместе и называют коробьею. Оценивают в ней каждый сорок отдельно и ставят на них нумера, от одного до десяти: первый – баш, то есть голова, второй ниже и т. д. до конца. После этого мы складывали каждые два сорока в мешок очень плотно, с большим трудом и старанием, как это принято, во-первых, для предохранения от дорожной пыли, которая сильно вредить меху, во-вторых, чтобы как можно более уменьшить кладь (для предохранения) от жара.

Раньше еще валашский господарь Константин прислал нашему владыке патриарху письмо, в котором убедительно просил его добыть ему из царской казны наилучший сорок соболей, самого высшего достоинства, самый темный и ценный; такие сороки никогда не выпускаются из царской казны. Наш владыка патриарх написал царю просьбу об этом, и царь приказал выдать из казны сорок соболей по его первоначальной сибирской цене. Разыскивая, нашли два сорока, из которых мы выбрали лучший и заплатили первоначальную его цену, написанную на нем в Сибири – 480 динаров; и взяли его. По этой причине я имел случай видеть хранилище соболей и любоваться им.

Также, по приказанию царя, дали нам 4.000 казанских белок. К нашему несчастью, в этом году не привезли белок из Сибири: как говорят, вследствие сильной жары, стоявшей этим летом, зверек убежал в глубь страны. Мех этих белок стоит динаров 20 и более. Он не дубленый и свернут волосом внутрь, а мездрой наружу. Мы отдали его для дубления мастерам по беличьему меху, так как никто так не умеет дубить как они, нигде, кроме как в этой стране: они выделывают его мягким как шелк. Его мочат в бочках с отрубями и морским маслом, называемым рыбьим жиром, которое получают из моря-океана. За каждую тысячу шкурок мастера берут четыре динара.

Все надзиратели и служители в государственных складах тому, кто знает кого-либо из них и подарит им, дадут лучшее из наличного запаса, а кого не знают, тому дают плохое, так как все в их руках; но это делается тайно. Так и мы давали им посулы и одаривали их.

Равным образом я ходил и взял рыбьего зуба и хрустального камня (слюды) из склада приказа по делам иностранцев, о котором мы уже говорили, где мы постоянно вели свои дела; ходил также в царскую казну, находящуюся близ высокой царской палаты и назначенную для хранения икон, в сопровождении одного из переводчиков, приставленного ко мне. Войдя в нее, я был изумлен множеством икон, в ней находящихся, которые стоят большой казны и денег: все иконы, которые архиереи этой страны и настоятели монастырей дарят царю и всему царскому семейству, относятся сюда и здесь складываются. На задней стороне каждой иконы написано имя того, кто поднес ее, из какого города или монастыря и дата: день, месяц и год, и кому поднесена икона: царю, царице или всему царскому дому. Все иконы сданы по счету боярину и все, что есть в этой казне, занесено в книги. Боярин дал нам, согласно приказанию царя, тридцать позолоченных икон, которые мы дали отнести стрельцам и, прибыв в свое помещение, вознаградили их за труд.

Мы просили также у царя лошадь юрга, то есть иноходца, и он нам дал ее. Раньше я написал царю просьбу, в которой просил у него стихарь для себя, и он немедленно пожаловал мне его. Меня послали в склад материй, облачений и редкостей и хотели дать мне сшитый, готовый стихарь, по их покрою, так как из этого склада раздают фелони, епитрахили, стихари и иные предметы облачения и церковной утвари бедным священникам и небогатым монастырям, но я не пожелал, так что они опять доложили царю, и он прислал мне превосходный белой венецианской парчи, затканной узором в виде деревьев и ветвей из разноцветного бархата, пришивки к рукавам и подолу из такой же материи с желтым фоном и несколько динаров на расход по шитью, велев сказать: «бери и сам крои, как желаешь и как тебе нравится». Эта материя стоить около 100 динаров.

Нам дали также обычный прощальный подарок при целовании руки, как и в первый раз. Снарядившись в путь и увязав вещи, мы написали прошение о шестидесяти подводах для нас и наших вещей. Нам было бы достаточно двадцати, но за нами следовало множество бедняков, и, кроме того, нам хотелось облегчить лошадей. Нам привели подводы и назначили с нами переводчика и толмача сопутствовать нам до границы земли казаков и десять вооруженных стрельцов провожать нас от города до города; нам дали царские сани и дорожный запас, съестного и напитков, составлявших наше содержание до конца марта, то есть до приезда нашего в Путивль.

Глава XI. Москва. Прощание с патриархом Никоном. Отъезд из Москвы. Трудное путешествие до Волхова. Праздник Пасхи в Волхове. Архидьякон в гостях у воеводы

[Но впоследствии я желал, чтобы мы остались до Пасхи и не подвергались неприятной необходимости возвращаться назад по той же дороге, как это случилось. Вообще, как можно чужеземцам, которые, подобно нам, привыкли к удобствам у себя дома,] найти здесь покой, не имея возможности ходить в баню и брить голову665? ведь мы от самой Валахии, то есть целых два года, не ходили в баню666.

Возвращаемся (к рассказу). Когда наш владыка патриарх доехал до пушечной площади, что напротив Кремля, то, по наставлению переводчиков, сошел с саней и, обратившись к Кремлю и к городу, прочел молитву с особым молением за царя и за всех жителей города, благословил на все четыре стороны и сел в сани. Все провожали нас за земляной вал, и мы, по здешнему обычаю, наделили каждого из переводчиков деньгами, в вознаграждение за их труды, от нашего владыки патриарха отдельно и от всех нас вместе, простились с ними и проехали на санях [семь верст. Мы спешили со своим путешествием, чтобы достигнуть Путивля по еще замерзшим дорогам и рекам. Однако, этого нам не удалось сделать, так как, при нашем прибытии в Калугу, лед на реке начал таять, вследствие чего мы были задержаны здесь на три дня, в продолжение которых лед и снег совершенно растаяли, реки выступили из берегов и дороги покрылись большими потоками воды. Нас было всех, считая наших спутников, стрельцов и ямщиков, т. е. владельцев подвод, восемьдесят человек, и соединенными усилиями мы устроили, с большим трудом, одиннадцать или двенадцать мостов, при помощи которых совершили трудный переход по дорогам и рекам и по страшно глубокой грязи, которой одной довольно было, чтобы остановить менее решительных путешественников. Всего более мы огорчались, видя, как мучились лошади. С крайними затруднениями мы совершили путь до Белева, и когда прибыли сюда, снег во многих местах совсем растаял, а в других был до того перемешан с грязью, глиной и водой, что путешествие на санях стало невозможным и мы стали покупать колесные экипажи. При каком бы то ни было способе путешествия, трудности дороги были необычайны. В тех местах, где еще лежал снег, мы видели, когда он медленно таял, как потоки воды, словно из источника, струились из-под сугробов, при чем каждое поле изливало свои потоки на дорогу, так что, сидя в санях, мы зачерпывали в кружки прекрасной пресной воды и глотками этой, по истине, ма оззоляль (чистой воды) оживляли в себе душу.]

Мы прибыли в Волхов только в Великий четверг и было решено отпраздновать здесь Пасху, что и случилось, так как ямщики, владельцы подвод, упросили нашего владыку патриарха позволить им отпраздновать Пасху у себя дома.

В день Пасхи, на заре наш владыка патриарх, [по приглашению воеводы и по просьбе греческих купцов, бывших с нами,] отправился в одну из церквей и совершил в ней пасхальную утреню. [После канона, он стал перед царскими вратами с крестом в руке, и при нем два священника: один держал Евангелие, а другой икону Воскресения. Все присутствовавшие стали подходить, по обычаю, и прикладывались ко кресту; прикладываясь затем к Евангелию и к иконе в руках священников, они целовали также последних в уста, при чем давали им, каждый, красное яйцо. Так делали мальчики и взрослые мужчины. После них подходили женщины и девушки всех сословий, от высших до низших. Мы горели от стыда, когда женщины и девицы целовали священников в уста, а священники целовали их, говоря: Χριστὸς ἀνέστη, а на их языке: Христос воскресе, на что миряне и женщины отвечали: «во истину воскресе», и последние в то же время целовали в уста священников, без всякого стыда. Видя это, мы сильно изумлялись, в особенности греки, бывшие этому свидетелями; но таков обычай у московитов. Священники набрали множество красных яиц, так как ни один человек из их паствы, ни даже из детей, не забыл дать яйцо. Здесь также соблюдается обычай, что во время обедни на Пасхе приносят из дому блюда с хлебом, маслом и сыром в церковь, для того чтобы священник прочел над ними положенную молитву, после чего он берет себе половину, называемую пасхальным приношением. Другой обычай, о котором мы раньше упоминали, состоит в том, что, начиная с этого дня до Вознесения, всякий, при встрече со своим другом, целует его в уста, говоря: Χριστὸς ἀνέστη,. Но окончании всей этой церемонии, наш владыка патриарх совершил литургию.]

На этой неделе никто не путешествует и никуда не ездит, но все занимаются в своих домах едой и питьем и предаются безмятежному покою и посещению церковных служб. [Начиная с воскресенья до конца недели, священники в фелонях, с хоругвями и с крестом в руках, в сопровождении своих товарищей или учеников667, которые несут икону Воскресения, храмовую икону и Евангелие, обходят своих прихожан, поя «Христос воскресе». Войдя в дом, священник читает Евангелие на Пасху и произносит ектенью, в которой поминает имена всех обитателей дома, затем говорит многолетие царю и патриарху и заключает службу, троекратно повторяя «Христос воскресе». Ему дают денег и провожают до дверей, а потом все предаются чрезвычайной радости и веселью. Когда процессия проходит мимо церкви, мальчики этого прихода звонят в колокола, так как удовольствие и занятие мальчиков на этой неделе – звонить беспрестанно в колокола. Священники приходили также к нашему учителю, и он отпускал их с обычным вознаграждением.]

В этот день меня с царскими переводчиками пригласил к себе воевода. Он сам подносил нам чарки с водкой, стоя на ногах, тогда как мы сидели. Они имеют обыкновение, поднеся гостю, передавать ему сосуд с водкой или вином и чарку, чтобы он налил и поднес им; так поступал и хозяин этого дома. Послушай, какие удивительные и диковинные вещи мы видели в этот день! Нам рассказывали об этом, но мы не верили, пока я не увидел собственными глазами. А именно: после того как был накрыт стол и мы сели,– воевода позвал свою жену, и она пришла со своими дочерьми и сыновьями в наилучших одеждах. Войдя, она приветствовала нас наклонением головы. Муж поставил ее посредине и просил нас подходить и целовать ее в уста святым пасхальным поцелуем, который, по их верованию, безгрешен, при чем говорят: «Христос воскресе!» Вперед меня подошли переводчики и поцеловали ее в уста, говоря «Христос воскресе», поклонились ей и возвратились назад; что же касается меня, то я стоял как истукан и таял в своем соку от стыда. Муж её настойчиво приглашал меня, но как я отказывался, то переводчики стали уговаривать меня подойти и поцеловать ее, а то муж рассердится. Со стыдом и с большим принуждением подошел я и поцеловал ее в уста, говоря «Христос воскресе»; я был словно лишенный зрения и разума, так как никогда ничего подобного не видел. Нам рассказывали, но я не верил, что не только в этот день Пасхи, но и когда угощают у себя постороннего человека, то приводят к нему свою жену, чтобы он и все присутствующие поцеловали ее в уста, при чем муж её спокойно смотрит на это, и никто не может ее не поцеловать, а то его выгонят из дому. [Возвращаясь на свое место, я поклонился хозяйке, и все присутствовавшие поклонились ей в то же время.] Затем хозяйка взяла сосуд с водкой и чарку, поднесла нам два раза и села с нами за стол – таков их обычай. Под конец обеда мы выпили чаши за здоровье хозяина и хозяйки , осушая их до капли, ведь у них обыкновение, что кто не осушает чашу, тот считается отъявленным врагом, потому что не выпил за полное здоровье хозяина дома.

Глава XII. Волхов. Письмо от царя с просьбой возвратиться в Москву. Огорчение и недоумение путешественников. Обратный путь

Во вторник на Пасхе, когда мы готовились к отъезду в Путивль, прибыл быстрый гонец с извещением нашему владыке патриарху, что царь спешно послал к нему важного стольника, но с каким сообщением, мы не знали. Мы сильно испугались и изумились, думая и дивясь, какая может быть тому причина, и после того как радовались своему путешествию, впали теперь в беспокойство и тревогу, пока упомянутый стольник, тотчас по приезде в город, не прислал просить дозволения явиться к нашему учителю. Придя, он поклонился сначала и после и, стоя на ногах, сказал: «великий и святой отец, блаженнейший кир Макарий, патриарх града Божьего Антиохии и всего Востока! Твой духовный сын, христолюбивый царь, превозвышенный, наибольший из князей и величайший из царей, князь (?) Алексей Михайлович, бьет челом твоей святости до земли и молит тебя, если твоей святости будет угодно, пожаловать возвратиться к нему и не пенять на него за труды пути, потому что он имеет в тебе нужду для присутствия на новом, тайном соборе и для тайных, важных церковных дел царства. Он прост и молит тебя не взыскать с него за тягости пути и возвращения: награда твоя от Бога».

[Мы спросили стольника, в какое время он оставил Москву. Он сказал: «после вечерни, в великую пятницу, царь позвал меня к себе и дал мне это письмо с приказанием догнать твою святость, как можно скорее, и исполнить его поколение. Я подвергал опасности свою жизнь в водах и реках, мчась во всю прыть ночью и днем, так как царь настоятельно приказывал, чтобы я догнал вас, прежде чем вы достигнете Путивля». По истине, это замечательная вещь, что он проехал такое большое расстояние в три с половиною дня.]

Затем стольник вручил ему письмо царя, которое наш владыка патриарх поцеловал и вручил переводчику перевести, и он так перевел его на греческий язык, а я записал по-арабски точь в-точь. Вот его копия:

с Мы, Божией милостью наибольший из эфендиев668 и князей, царь Алексей Михайлович, веся Великие и Малые и Белые России самодержец, многих восточных, западных и всех северных стран) по наследию от отца и преемству от предков, обладатель и государь, Макарию, Божией милостью патриарху великого града Божьего Антиохии и всего Востока. Наше царское величество кланяемся тебе, как отцу и пастырю. Ты уехал и покинул нас, выехав, твоя святость, блаженнейший, из царствующего града, (средоточия) обширного управления, чтобы отправиться в свой святой престол, великий град Антиохию. Немного времени прошло, как ты покинул наш город Москву, расставшись с нами, и еще не далеко отъехал, а у нашего царского величества случились в это время некоторые царские, тайные церковные дела, весьма важные, а посему обстоятельства требуют, чтобы ты возвратился к нам, блаженный отец, и удостоил нас, к великой нашей радости, лицезреть твое святое пастырское лицо, свидеться с тобою о возвеселиться о тебе малое время. Я, великий государь, возлагаю большую надежду на мудрость твоего архипастырского управления и (мню) что ты не воспротивишься нашему повелению указу, а посему прошу умоляю тебя, припадая к стопам твоего архиерейства, не оставить без внимания мою просьбу и моление, пожаловать к нам в город Москву без замедления, с наименьшими тяжестями и вещами. Наше повеление и распоряжение то, чтобы ты не привозил с собою ничего кроме архиерейского облачения и немногих слуг; все же остальные тяжести и вещи и людей своих благоволи оставить в крепости, в которой тебя застанет это наше письмо и указ, посланный со стольником нашего царского величества Иваном Ивановичем. Если ты последуешь нашему указу и возвратишься к нам, блаженный отец, то удостоишь нас благословением твоей духовной благодати. Таково распоряжение нашего царского величества, что, когда ты прибудешь к нам, мы вскоре тебя отпустим, отблагодарив твою святость, блаженнейший; а за труды, подъятые тобою от тягостей пути, получишь награду от Бога. Мы отпустим тебя, как повелит и пожелает твоя святость: отнюдь не мысли ничего дурного, блаженный отец, по поводу своего возвращения к нам теперь.

Это письмо нашего величества писано в столице Москве 7164 года, вечером 4 апреля».

Когда мы поняли смысл этого письма, наша печаль была больше нашей радости, а радость больше печали: печаль – по причине возвращения назад, в то время как мы постоянно молим Бога о том, чтобы нам сделать шаг вперед, а радость – от этого смиренного моления со стороны царя, которому нельзя не повиноваться. [Среди таких чувств мы, в смущении и расстройстве, не знали в точности, что подумать об этом деле. Впрочем, хвала Богу, Который, по своей бесконечной мудрости, допустил, чтобы все эти перемены встретились нам на пути и случились при нас. Обыкновенно, патриархи, приехав, оставались никак не долее восьми месяцев; мы же, прежде всего, были совершенно остановлены волнениями в Молдавии, а по том, по той же причине, были задержаны в Валахии. В Московии мы застали поход, при личном ведении войны царем; то, чего не видано было со времен царя Ивана, к нашему великому несчастью случилось при нас. Затем, после того как мы надеялись, что пробудем четыре или пять месяцев только, мы были задержаны почти на два года, каковое время, под конец, в действительности и пробыли сполна. Теперь мы сильно бранили себя за то, что не остались в Москве провести пасхальные праздники, что было наилучшим советом, какой только нам был дан.

Замечательно, что при нас случилось столько удивительных вещей, далеко превосходящих числом и необычностью случившиеся с другими. Обыкновенно, патриархи только раз приезжали в Москву, мы же ездили дважды, и в пяти вещах мы превзошли предшествующих патриархов: первое – наше пребывание в Коломне в течение семи месяцев и то, что мы испытали способ путешествия по рекам: в то время, как другие путешествовали сухим путем, нас везли по реке на судах; второе – наше путешествие в Новгород; третье – посещение нами царского монастыря; четвертое – наше возвращение в Москву вторично, и пятое – то, что мы пользовались содержанием 24 месяца, или полных два года, как мы потом это поясним.

Было решено возвратиться в Москву, во исполнение царского указа, так как невозможно и непристойно оказать ослушание, еще находясь во власти и земле царя. Греческие купцы, ехавшие с нами, были очень раздосадованы, что должны с нами расстаться. Явился воевода, и мы пошли с ним и со стольником и поместили все свои подводы, вещи и тяжести внутри крепости, увязав их и приложив печати, и там же поместили прочих наших спутников и слуг. Воевода приставил к вещам большое число стрельцов для охраны их ночью и днем. Согласно приказанию царя, мы взяли с собою только самое необходимое и сундук с облачениями. С нашим владыкой патриархом поехали я, мой товарищ дьякон, архимандрит и трое слуг в семи экипажах. Обыкновенно, экипаж бывает в одну лошадь, мы же запрягли по две. Всех лошадей было сорок, для того чтобы переменять их во всякое время, чтобы они не измучились от трудностей пути. [Это распоряжение было сделано вследствие наказа от царя стольнику устроить все, для того чтобы мы поскорее к нему приехали. Переводчика мы взяли с собою, а толмача оставили].

Мы выехали из Волхова в среду на Пасхе в полдень [причем воевода проводил нас за город]. Мы ехали с крайней поспешностью [перенося величайшие неудобства от трудностей пути и глубокой грязи, образовавшейся вследствие разлития ручьев и рек. Реку Калуги мы видели при наибольшей её высоте: она разлилась в ширину почти на милю и, опрокинув стены новой крепости, которую мы раньше видели, как она строилась, унесла все дерево, на них употребленное].

Глава XIII. Москва. Остановка в Симоновке Слухи о ссоре царя с Никоном. Указ об убое скота. Патриарх Макарий и архидьякон Навел у царя. Рассказ о приеме царем греческих купцов на Пасхе и знаменательные слова царя о восточных делах. Польский посол. Послы от Молдавского господаря Стефана

[В среду на Фоминой неделе мы прибыли в селение, называемое Симоновка, в семи верстах от столицы. В нем множество садов с прекрасными яблонями. Оно составляет угодье Симонова монастыря, но которому и получило свое название. Все чужеземцы, приезжающие в Москву: патриархи, архиереи, монахи, купцы, ждут в этой деревне, пока их пристав не сообщит о них визирю и не приготовит им помещение, после чего он возвращается и провожает их в город То же сделал с нами и наш стольник, послав известить визиря и царя о нашем приезде, а между тем мы провели эту ночь в селении. Мы встретили на дороге несколько греческих купцов, возвращавшихся из Москвы, и спросили их, по какому случаю нас вернули назад. Они сообщили нам, что вечером в Великую пятницу царь поссорился с патриархом в церкви – по какой причине, никто в точности не знал; было только известно вообще, что ссора вызвана была высокомерием патриарха и его грубым обращением, так как он сделался чрезвычайно надменен. В праздник Крещения, когда он намеревался совершить службу водоосвящения только один раз и когда это его намерение дошло до сведения нашего владыки патриарха, последний отправился к нему и убеждал его, что такое действие неправильно, так как Никон постоянно просил нашего учителя, говоря ему: «если что найдешь достойное порицания в чине наших обрядов, скажи нам об этом, чтобы мы поступали, как должно», и, обыкновенно, принимал его советь с величайшим вниманием. Но в этом случае не захотел послушать его, отвергнув его авторитет по данному предмету. Царь, между тем, думал, что Никон, именно по совету нашего владыки патриарха, совершил обряд так, как совершил его; но теперь, когда до его сведения дошло, что дело было наоборот, он поспорил с ним и выбранил его, назвав мужик, бл . . . н сын, т. е. глупый крестьянин. Патриарх сказал ему: «я твой духовный отец, зачем же ты оскорбляешь меня?» На что царь отвечал: «не ты мой отец, а святой патриарх антиохийский воистину мой отец, и я сейчас пошлю вернуть его с пути». Немедленно он призвал визиря и стольника и отправил последнего в погоню за нами. Вскоре разнеслась в столице молва, что царь послал вернуть патриарха антиохийского, но никто не знал, зачем. Греки полагали, что он возвращает его для того, чтобы продержать у себя еще год, и наши друзья боялись, чтобы это не было началом какого-либо злополучного дела, но никто не знал настоящей причины; не знали её и мы до последующего времени.

В четверг посланец вернулся с ответом, и мы отправились к городу. Путь от этого селения похож на путь от хана Туман до Алеппо: все подъемы и спуски, холмы и долины. Город виден за 15 верст, восхищая взор своею красотою и величием, своею возвышенностью, множеством башен и стройных куполов церковных, сверкающих золотом. Въехав (в город),] мы остановились в Кирилловом монастыре, где жили раньше, и нам показалось, как будто мы выезжали из дому посетить кого-нибудь и вернулись домой.

К нынешнему празднику Пасхи вышел царский указ касательно способа убивания скота. В этом указе царь повелевает, чтобы скот резали, согласно правилам, так как, начиная с Валахии и Молдавии, в стране казаков и московитов скот не режут, как определено правилами, а закалывают, как это принято у франков. Поэтому, наш владыка патриарх, в бытность свою в царском (Саввином) монастыре, сообщил царю об этом, и тот благодарил его и сделал по его словам, и теперь московиты, подобно нам, скот режут, но с большим ропотом, так как думают, что (их способ) противоположен способу убивания, принятому у агарян; однако они говорят неправду на них, и их речи неосновательны.

На другой день царь пригласил нашего владыку патриарха к торжественному столу. Когда он вошел, царь встретил его с поклоном и сказал: « отец и владыка! прошу тебя, как Христос простил грешницу и принял её слезы, простить так и мне и принять мои слезы и моления, что я вызвал тебя. Не сетуй на меня за тягости пути и беспокойство: я вознагражу тебя за все твои труды, как ты надеешься и попросишь». И так царь обнаружил большую радость при виде нашего владыки, и после того как он благословил его, подошли мы поцеловать руку царя. Когда я поцеловал у него руку, он сказал, улыбаясь: «Христос воскресе!» Я смутился, но ответил: «воистину воскресе». По уходе нашем с обеда, возобновили доставление нам припасов и денежного содержания.

Греческие купцы, здесь живущие, рассказывали нам, что царь, в день праздника Пасхи, рано поутру, по своему обыкновению, после того как роздал государственным вельможам красные яйца в церкви, подозвал после них греческих чужеземцев, здесь находящихся, и дал каждому по два яйца. Всякий, кто получает в этот день из рук царя яйцо, обыкновенно, хранит его у себя в доме как благословение – об этом мы раньше говорили. Оделив их яйцами, царь подозвал их поближе и сказал им: «хотите ли и желаете ли, чтобы я освободил и избавил вас от неволи?» Они поклонились ему и отвечали: «как нам не хотеть этого?» и выразили ему подобающие благожелания. Он продолжал: «когда вернетесь в свою страну, просите своих архиереев, священников и монахов молиться за меня и просить Бога, так как по их молитвам мой меч сможет рассечь выю моих врагов». Потом, проливая обильные слезы, он сказал вельможам своего царства: «мое сердце сокрушается о порабощении этих бедных людей, которые находятся во власти врагов веры. Бог – да будет прославлено имя Его! – взыщет с меня за них в день суда, так как, имея возможность освободить их, я пренебрегаю этим», и прибавил: «не знаю, как долго будет продолжаться это дурное состояние дел, но со времен моих дедов и отцов к нам не перестают приходить патриархи, архиереи, монахи и бедняки, стеная от обид, злобы и притеснений своих поработителей, и все они являются к нам не иначе, как гонимые великой нуждой и жестокими стеснениями. Поэтому я боюсь, что Всевышний взыщет с меня за них, и я принял на себя обязательство, что, если Богу будет угодно, я принесу в жертву свое войско, казну и даже кровь свою для их избавления». Они отвечали ему: «да даст тебе Господь по желанию сердца твоего!» Обрати внимание, читатель, на качества этого святого.

Возвращаемся. Нам также рассказывали, что в великую субботу прибыл к царю посол от короля и вельмож ляшских, умоляя его простить их, (обещая) признать его власть и исполнить все, чего он потребует от них. Царь принял их просьбу до поры до времени.

В это время прибыл к царю молдавский митрополит послом от Стефана воеводы, в сопровождении логофета и многочисленной свиты, кланяясь царю своей землей и обещая быть у него в подчинении, именно так решила вся страна, знатные и простолюдины, вследствие своего стесненного положения и бессилия противиться власти своих поработителей, в особенности татар. Царь был сильно разгневан на Стефана за то, что он несколько раз посылал ляхам помощь против казаков, так как между казаками и молдаванами большая вражда. Стефан непрестанно употреблял всевозможные ухищрения, пока не устранил вражду посредством даров, посольств и просьб, так что она обратилась в большую дружбу. Царю он представил письмо от иерусалимского патриарха во свидетельство, что подчиняется ему от искреннего сердца; однако, царь не внял этим речам, говоря, что все это обман, и даже не принял ходатайства нашего владыки патриарха669, но тот не переставал умолять его, пока царь не внял его просьбам и не смиловался над Стефаном. Послы имели с собою прошение от имени всей страны, в котором просят у царя десять вещей: из них одна та, чтобы царь помогал им своими войсками в опасности и в иных случаях; далее, чтобы он брал с них подать согласно тому, как положено в старинных книгах времен греческих царей; чтобы упомянутый господарь не был сменяем во всю жизнь, а после его смерти был бы поставлен господарь из его племени; чтобы царь снял с них подать на 10 лет; что господарь не должен казнить никого из бояр без разрешения царя. И так царь позвал их, они целовали его руку и представили ему в дар превосходного турецкого коня в полном, великолепном золотом уборе, осыпанном жемчугом и драгоценными камнями, а также поднесли ему ногу одного из сорока мучеников, Иоанна по имени. Патриарху они поднесли бархата, парчи и мощи святого. Царь же пожаловал им много подарков, назначил содержание и пр.

Глава XIV. Москва. Посвящение Иосифа, архиепископа Астраханского. Приготовления к войне с Швецией. Царь готовится к отъезду. Собор по вопросу о крещении поляков. Причины возвращения в Москву патриарха Макария

Возвращаемся (к рассказу). [В воскресенье Самаряныни мы отправились, по приглашению патриарха, в собор, чтобы присутствовать при посвящении кир Иосифа, архиепископа Астраханского. Сердца наши горели желанием видеть это прекрасное зрелище, и – хвала Богу! – по круговороте времени, наконец выпало нам на долю это счастье. Пока патриархи облачались, устлали коврами большой, высокий помост и поставили на него три кресла: для царя и для двух патриархов. От царского кресла до алтарных дверей разостлали красное сукно, а поверх его розовый бархата, чтобы царь ступал на него; а под креслами патриархов разостлали фиолетовое сукно, а поверх его синий бархат. Халдеи в длинных красных кафтанах, с широкими рукавами, с длинными палками в руках и в высоких красных колпаках, стояли, в числе шести, кругом амвона. Мы уже раньше упоминали, что при посвящении епископа их бывает, обыкновенно, четверо; при посвящении архиепископа шестеро; при посвящении митрополита – восемь, а при посвящении патриарха – двенадцать; но не знаем, как объяснить цель этого. Патриархи вышли из алтаря) и сели на свои кресла. Пришел царь и, приложившись, к иконам, направился к патриархам, которые сошли преподать ему благословение, после чего он поднялся и сел на кресло рядом с ними. Он был в короне, в царском одеянии и порфире и сидел по правую руку. Тогда архидьякон, со своими товарищами, вышел вперед и, вызывая архиереев, архимандритов и священников подвое, делал с ними метания670 пред царем и патриархами. Архиереи рассаживались на уступах помоста с каждой стороны, до самого нижнего, по своим степеням; а архимандриты в митрах сели на креслах по обеим сторонам хороса. Вывели лицо, назначенное к посвящению, в облачении и митре: он был архимандритом одного монастыря в Астрахани. Поклонившись дважды царю и патриархам, как сделали другие, он стал перед ними поодаль, лицом к западу, и начал читать грамоту, данную ему жителями его области, а также произнес громким голосом исповедание соборов и символ веры, как это установлено в Евхологии, поминая имена царя и патриарха со многими хвалами. Они слушали его, сидя, по когда он начал читать символ «Верую во единого Бога», они поднялись и стояли. Кончив, он взошел к патриарху, и тот прочел над ним положенные молитвы и благословил его. По заключении этой церемонии, патриарх сошел к своему месту, и начали часы и обедню. При Трисвятом было совершено обычным образом посвящение архиепископа. Ему вручили Евангелие, он пошел и поднес его царю приложиться, а потом всем служащим.

После обедни мы поднялись в царскую столовую и видели, как архиепископ, сопровождаемый царскими боярами, проехал верхом, с крестом в руке, окруженный халдеями, и окроплял стены Кремля, после чего вернулся к столу. На другой день он окроплял вторую стену города, а на третий день все остальное, по обычаю московитов. Затем, он поднес царю и всему царскому семейству в подарок иконы, золоченые кубки, динары, соболей, шелк, парчу и пр.; а также сделал подарки патриарху, нашему учителю, нам, и всем присутствовавшим при его посвящении архиереям, настоятелям монастырей, священникам и большим и маленьким дьяконам.

Между тем царь послал приказ всем воеводам страны, чтобы они доставили ему людей и пособие для похода, который вскоре должен быть и уплатили за каждого раба и служителя, которых желали удержать в своих поместьях, от 20 до 40 руб. с человека, взамен военной службы, при чем представили бы заместителей, пока те отсутствуют и отдыхают от трудов войны. Этот приказ строго приводился в исполнение не только относительно воевод и их рабов, но также и относительно всех бояр, живущих в своих домах по всей стране, при чем не делалось никакого исключения, хотя многие из них были старые и дряхлые.]

Царь опять готовился ехать в город Смоленск, чтобы видеть, на чем установится соглашение между ним и ляхами, и отправил вперед войско, припасы и тяжести. Против Швеции он послал трех больших князей с 300.000 ратников, и они пошли в Новгород и Псков, выступив из столицы с большою торжественностью и пышностью. Царь и цесарь согласились напасть на шведов, первый – с суши, второй – с моря; так было решено. После этого царь стал держать шведского посла в тесном заключении, поставив кругом его жилища два приказа – 1.200 стрельцов с ружьями стеречь его со всех сторон, как пылающий огонь. К ним отнюдь никого не допускали. Окружив их, отобрали все найденные у них мечи, ножи, а также перья и чернила, чтобы они не писали писем в свою страну, после чего переместили их в каменное здание, где ратники стерегли их с чрезвычайною бдительностью. Все это делалось из опасения, что они будут посылать письма в свою страну и что до них будут доходить оттуда известия.

В это время царь ездил на богомолье для прощания с монахами в монастыри, находящиеся внутри и вне города В наш монастырь он прибыл в понедельник вечером и прикладывался в его церквах к иконам. Наш владыка патриарх пошел к нему, благословил его и приветствовал; при этом царь сказал ему: «отец мой! молись за меня, так как я намерен скоро идти в поход», поклонился ему, попрощался и отправился посещать другие монастыри. [На следующий день, во вторник, зазвонили в колокола после обедни, и царь пошел в церковь. Здесь оба патриарха, с архиереями и архимандритами, облачившись, совершили для царя молебствие, по окончании которого вышли крестным ходом за кремлевские ворота туда, где находится каменный помост для молебствий. Совершив службу, простились с иконой Божией Матери Влахернской и с крестом Константина, которые были поручены охране Иосифа, митрополита Крутицкого, назначенного в этом году везти их пред царем: сначала они помолились на них и облобызали, и так расстались с ними на время.

Обрати внимание, читатель, на их веру и убеждение! они посылают эти священные сокровища пред царем, чтобы вести его к победе и отражению врагов.

Мы сняли тут же свои облачения, и наш владыка патриарх возвратился в своей карете, в сопровождении патриарха Никона, в наш монастырь.]

В воскресенье перед Вознесением наш владыка патриарх был приглашен патриархом Никоном. Отстояв обедню в соборе, мы поднялись к нему в палаты, где в этот день он созвал собор. Еще раньше было послано приглашение всем архиереям страны, вследствие чего прибыл митрополит Казанский. Причиной созыва этого собора был вопрос о крещении ляхов. Дело в том, что московиты, как уже нами сказано, крестили их, тогда как в правилах это воспрещается, за исключением четырех исповеданий, возникших в наше время: англикан, лютеран, кальвинистов и павликиан, которые суть последователи Павла Самосатского и составляют тридцать деревень в округе Тырнова. Наш учитель потребовал, чтобы московиты поступали, как написано в их церковных правилах. Мы раньше нашли в одной древней рукописной книге со Святой Горы все это вполне выясненным, и наш владыка патриарх списал эту главу в особую тетрадь н приложил свою подпись. Теперь оп много спорил с архиереями, и они после долгих прений, волей-неволей, согласно свидетельству их правил, должны были признать истину. Наш владыка вручил послание об этом патриарху Никону; тот приложил к нему свою подпись и отдал царю. Его перевели на русский язык, напечатали и роздали, и согласно с ним, вышел царский указ, воспрещающий крестить ляхов и всех франков, последователей папы, так как они к нам ближе всех исповеданий. Так было решено, и собор был окончен.

Со времени нашего возвращения в Москву, мы, сколько ни расспрашивали, не могли узнать, для чего царь нас вернул; [по этой причине мы очень роптали про себя, в особенности, когда увидели, что нас задерживают дольше, чем обещали. Мы опять впали в прежнее беспокойство, и нас мучили обещаниями со дня на день, между тем как никто не умел дать нам определенного ответа,] пока, наконец, мы не узнали причину (нашего возвращения), которая была троякою: во-первых, вопрос о крещении ляхов, во-вторых, дело митрополита молдавского, и в-третьих, отлучение еретика, вновь явившегося у них, второго Ария, о котором мы потом расскажем.

Глава XV. Москва. Отъезд царя из Москвы и проводы его. Письмо царя из Можайска к патриарху Макарию. Отлучение протопопа. Освящение храма на подворье Иверского Валдайского монастыря

В четверг Вознесения подтвердилось известие о том, что царь в этот день отправится в поход. По его приглашению, наш владыка служил вместе с патриархом Никоном в Вознесенском монастыре, что напротив нас, в присутствии царя. После полудня начали звонить в колокола по порядку, отдельными ударами, для того чтобы собралось войско и государственные мужи, которые и стали стекаться. Мы пошли к патриарху. Под вечер государственные мужи начали выводить из Кремля через царские671 ворота за город своих слуг и коней под седлами, знамена и украшения, по своим степеням и чинам, что составляло великолепный поезд. Слуги вельмож щеголяют одни пред другими отличным платьем и оружием и конями своих господ, наилучшей породы и в прекраснейшем уборе. Народ узнавал их и говорил: «эти слуги и лошади такого-то князя, такого-то боярина». Первыми появились слуги низших вельмож, а за ними следовали слуги князей и визирей. Они собирались со всего города и проходили чрез ворота св. Иоанна Крестителя672, что в стене, позади дворца, с западной стороны, входили на кремлевскую площадь и выходили в ворота, что напротив церкви Благовещения. Здесь стояли священники в облачениях и окропляли их святой водой, когда они проходили мимо, от первого до последнего. При этом новый колокол гудел до самого вечера. Вечером царь пошел в (соборую) церковь, одетый в наилучшее царское одеяние; вместо короны на нем был высокий колпак, весь осыпанный жемчугом и драгоценными камнями, с султаном, на подобие пера, со многими ветвями, ниспадающими вниз, на которых висели алмазы величиною с горошину, в роде того, как висят ягоды смородины; они переливались и сверкали в церкви, так что ослепляли взоры и поразили нас изумлением, – подойдя поближе, я хорошо их рассмотрел. Я неотступно упрашивал нашего владыку патриарха уговорить патриарха Никона выйти провожать царя не в облачениях, но лишь в мантиях, епитрахилях и омофорах, чтобы нам хорошенько видеть зрелище. Так и было. Облачившись в соборе, они отслужили царю молебен, после которого патриарх Никон прочел над его головою молитвы на брань и победу и попросил нашего учителя также прочесть над ним молитвы, но царь не пожелал и сказал: «наруже». Затем они разоблачились и надели свои мантии, кроме нас, архиереев и священников, которые пошли впереди царя вместе с патриархами в своих облачениях, чтобы проводить его за Кремль. На помостах, покрытых красным сукном, по обе стороны царских ворот, стояли два архиерея и окропляли всех проходящих святой водой. При этом гудели все колокола, пока мы не дошли до круглого места для молебствий, которого стены кругом были убраны красным сукном, а на нем была разостлана парча. Народу было как песку морского. Царь пригласил и шведского посла, чтобы он видел и удивлялся. Затем царь подошел к нашему владыке патриарху, склонился перед ним, и он прочел над царем несколько молитв. Начали проводить породистых коней, то есть заводных: то были царские, прекраснейшие кони, приведенные из страны кизилбашей(персиян), из стран турок, немцев, татар и калмыков. Они были в великолепном уборе и многочисленны. За ними провезли множество царских экипажей, и прошли придворные воины и ратники, стольники и все придворные чины. Мы дивились, глядя на них и их убранство. Патриархи благословили царя и простились с ним; а архиереи и архимандриты поднесли ему позолоченные иконы и все подходили к его руке, включая купцов города и нас. Царь простился с ними и, сев на коня, отправился. Войска не переставали двигаться за ним, как песок, в течение всей ночи. Царь поехал ночью в свою деревню, где есть дворец, в трех верстах от столицы.

В пятницу, рано поутру, патриарх Никон пригласил нашего учителя, и они, сев в экипаж, отправились, и мы с ними, в селение, принадлежащее патриарху, в семи верстах от города, чтобы встретить там царя, путь которого пролегал чрез это селение. Когда мы туда приехали, начали проходить экипажи, лошади и войска, и чрез малое время мы услышали три пушечных выстрела – знак, что царь выехал. Когда он появился в своим экипаже, оба патриарха встретили его и Никон повел его в свой дворец, находящийся в этом селении, где предложил ему и вельможам роскошную трапезу, продолжавшуюся до позднего вечера. Мы же стояли и смотрели на войска: то был день зрелища, какие в жизни на счету. Было чудом Божиим, что нам выпало счастье, возвратившись с пути, видеть такое зрелище.

Затем царь встал, и патриарх сошел с ним вниз и простился. Когда наш учитель благословил его раз, царь сказал: «второй», потом: «третий», поклонился ему и простился с ним. Мы опять поцеловали у него руку. Он сел в экипаж и уехал, а мы возвратились в город.

Царь, доехав до монастыря св. Николая, известного под именем «Можайский», в 40 верстах от его монастыря (Саввина.) и в 90 от столицы, прислал нашему владыке патриарху с одним из стольников письмо, в котором, после своего полного титула, говорит ему: «великий наш владыка и отец, милостью Божией святейший и блаженнейший патриарх великого града Божьего Антиохии и всего Востока, кир Макарий! Твой духовный сын, царь Алексей, кланяется тебе до земли и спрашивает о твоем здравии и благополучии. Отец мой! твоим благословением и твоими святейшими за наше царское величество молитвами, великий господин, мы прибыли, по милости Божией, здравыми и невредимыми, 10 мая, в крепость, именуемую Можайск». И внизу подписал своею рукою так: «твой духовный сын Алексей кланяется твоей святости». Все эти письма я перевел на греческий язык и сохранил у себя вместе с русским оригиналом, который имеет красную сургучную печать: двуглавый орел и посредине его царь верхом. После этого царь отправился в Смоленск и там остановился.

В воскресенье, после Вознесения, наш владыка патриарх служил в соборе вместе с патриархом Никоном, и они отлучили протопопа, который прежде состоял при царе. Это тот самый протопоп, которого Никон заточил, как только сделался патриархом, за то, что он уподобился Арию и стал еретиком, произнося хулу на четырех патриархов и говоря о них, что они, по причине порабощения их турками, лишились своей власти, и произносил также хулу на Духа святого. Этот несчастный, убежав из заточения, возвратился в столицу, где и скрывался. Патриарх тщетно разыскивал его, чтобы схватить, но пе нашел, потому что он постоянно менял свою одежду и перебегал с места на место. Наш владыка патриарх чрез драгомана говорил перед всем народом так: назвал его вторым Арием, так как тот был протопопом в Александрии, так этот был протопопом в Москве; анафематствовал его, проклял и отлучил, а также всякого, кто послушает его слов. Певчие и священники пропели трижды «анафема». После обедни мы пошли к патриарху обедать.

[В день Пятидесятницы наш учитель опять служил с ним обедню, после которой тотчас же совершили обычное коленопреклонение, при чем каждый подложил себе под колена, когда становился на них, принесенный с собою почек листьев. Патриарх прочел молитвы тихим голосом, с выражением смирения и сокрушения, и при этом плакал. Окончив их, прочел поучение на этот день и потом сказал проповедь. Мы вышли от обедни лишь после седьмого часа, и патриарх предложил нам роскошное угощение. В этот вечер шел очень сильный дождь, сопровождавшийся большим холодом.

Патриарх Никон постоянно просил нашего учителя написать для него чин "Ἐγκαίνια (обновления) храма и весь порядок этого чина, согласно обряду греков. Недавно он вступил во владение палатами одного из умерших визирей и, переделав их, обратил в подворье для своего нового монастыря (Иверского) – где, как мы уже сказали, он поместил казацких монахов – чтобы, когда они будут приезжать из монастыря в столицу, оно могло служить для них пристанищем. В самой верхней части этого помещения он устроил красивую, высокую церковь, которая была еще не освящена. По этой причине он побуждал теперь нашего владыку патриарха потщиться и составить чин действий при её освящении и «обновлении» по собственному мнению и в согласии с греческим обрядом, чтобы он мог видеть, согласуется ли таковой с их обрядом. По этому поводу мы очутились в большом затруднении, потому что чин «обновления храма» не содержится в печатных греческих Евхологиях, ни в арабских, ни в иных, но совершенно отсутствует в них, так как, после самых тщательных поисков, наш учитель не нашел его. Мы потом узнали от лиц, достойных доверия, что франки запрещают печатать многое: из числа этого одно есть «обновление храма», а другое – приготовление святого мира, и что это делается из ненависти к нам, но правда в том, что эти две службы достойны храниться лишь в сокровищнице патриархов. Проискав долгое время, мы нашли, по наитию свыше, в одной из книг Святой Горы, древнее греческое сочинение по этому предмету, и наш владыка патриарх с большим трудом перевел его с греческого на арабский. Как только он кончил это, патриарх Никон, по собственному побуждению, пришел к нему под вечер в понедельник Пятидесятницы и просил его освятить церковь и совершить всю службу по-гречески. Случилось, что в это самое утро наш владыка патриарх послал своего архимандрита вперед себя в новую церковь, чтобы сделать все приготовления, необходимые для «обновления», и патриарх Никон приказал своему эконому закупить все требуемые вещи, согласно указаниям нашего учителя. И так, около времени наступления ночи, мы отправились на место и, войдя в старую церковь, что рядом с новой, совершили в ней малое повечерие, согласно указаниям служебника. Затем наш учитель взял в руки мощи двух святых, во имя которых эти две церкви, и, поместив их в ковчежец, вошел и положил их на престол. По совершении им отпуста, мы пошли в новую церковь и совершили в ней великое бдение, продолжавшееся с вечера до рассвета, как обыкновенно длятся их бдения, при чем пели и читали все по-гречески. За службой присутствовал архидьякон московского патриарха с несколькими писцами, чтобы записать весь чин. При полиелее мы облачились и облачили нашего владыку, согласно обычаю московитов, и он окадил кругом церковь. Мы вышли из неё только после рассвета, полумертвые от ходьбы, стояния и бессонницы.

После трех часов дня зазвонили в колокола, и мы вошли (в церковь) и облачили нашего владыку патриарха в полное облачение и затем пошли большим крестным ходом в старую церковь; здесь владыка возложил ковчежец с мощами себе на голову, и мы пошли назад. Был дан приказ, чтобы, как только зазвонят у нас в колокола, тотчас звонили в колокола собора; по этому знаку московский патриарх со своими архиереями и духовенством, облачившись, вышел большим крестным ходом встретить нас у ворот монастырского подворья, куда мы все и вошли. Поднявшись в церковь, мы обошли кругом неё, при чем владыка нес на голове ковчежец с мощами, по мосткам, нарочно для этого устроенным, на подобие деревянного помоста, три раза, как предписано в упомянутой книге. По третьем обходе, мы вошли в церковь, где наш владыка патриарх поставил ковчежец с мощами на аналой в нарфексе. Прочтя положенные молитвы и Евангелие, он окадил мощи, понес их далее внутрь церкви и положил на аналой пред царскими вратами. Затем он закончил службу и обедню, но обычаю, и, по благословению Божьему, мы были так счастливы, что успешно совершили весь чин673. Значительная часть ектений и пр. была прочитана мною. В этой церкви поместили теперь вышеупомянутую великолепную икону Владычицы674. Когда мы вышли из церкви, двери заперли и, запечатав их, поставили тут для охраны отряд стрельцов.

Затем мы пошли в трапезную, где в этот день патриарх Никон оказал великую честь нашему учителю, посадив его на свое место за столом. Архиереи, настоятели монастырей и знатные люди столицы, все сделали московскому патриарху значительные подарки иконами, золочеными кубками, соболями, материями, парчой и пр., поздравляя с освящением новой церкви, им самим построенной, так как торжество обновления храма весьма велико в глазах тех, кто сооружает церкви, и в такой день, как нынешний, они щедро раздают милостыню и подарки, предаваясь радости и веселью, так как их церковь без «обновления» осталась бы простым домом.

Патриарх сам раздавал подарки и деньги всем присутствующим: его казначей принес ему на блюдах золотые и серебряные монеты.] Нашему владыке патриарху за его труды он подарил позолоченную икону Владычицы, золоченую чашу, два куска парчи и два куска камки; роздал динары в бумажках всем архиереям и архимандритам, а также нам и нашим служителям, всем служителям молдавского митрополита и другим, [при чем обнаруживал большую радость и веселость. Сверх всех, он осыпал дарами государственных сановников.] Затем мы встали и возвратились в свой монастырь. По приказанию патриарха, архиереи приходили получить благословение нашего владыки патриарха, подносили ему подарки и прощались с ним. Также и царь приказал дать ему вторую милостыню в награду за его труды и нам выдали, вместе с деньгами на мелкие расходы в дороге, содержание по конец июня, когда исполнялось два года без двадцати дней (нашего пребывания здесь).

Глава ХVI. Обратный путь. Летняя картина местности. Озимые посевы. Севский воевода. Прибытие в Путивль. Путь чрез Малороссию. Ярмарка в Прилуках. Приближение к Киеву. Радость путешественников

В среду по Пятидесятнице мы простились с патриархом. Нам привели подводы и в четверг 28 (29) мая мы выехали из города в карете, подаренной царем нашему владыке, потому что наша карета разбилась на обратном пути сюда, и мы ее отдали митрополиту Никейскому. [В этот день мы переехали через три реки по мостам, а на следующий день через две на лодках: одна называется Нара, на полпути между Москвой и Калугой, другая – Протва; последняя, когда мы теперь к ней вернулись, как оказалось, сильно прибыла и залила всю ту местность, так что мы почти целый день употребили, чтобы переехать ее на судах. Затем мы переехали шестую реку незначительной величины и прибыли в Калугу, где наши подводы готовыми для нас, так как визирь послал вперед нас приказ во все города по дороге до самого Путивля не задерживать нас ни на минуту. Мы только скорбели о трудах и утомлении десяти стрельцов, которые провожали нас от города до города, причем несли свои ружья и другое оружие и помогали вытаскивать экипаж в трудных местах дороги. Так как подводы были заготовлены для нас заранее, то мы ехали безостановочно. От Москвы до Калуги расстояние 180 верст. От Калуги сопровождавшие нас стрельцы вернулись домой, и их заменил другой отряд до Лихвина, а этих сменили другие до Белева, и потом опять новые до Болхова, где была оставлена наша кладь.

От Калуги до Болхова расстояние 110 верст. Здесь мы пробыли один день, укладывая свой багаж, и купили лошадей, для экипажей и вьюков, потому что ранее послали приказание продать тех, которых оставили в Путивле. Изумительно было видеть то, что мы теперь наблюдали, так как те самые земли, которые, при нашем выезде из Москвы, были совершенно покрыты снегом, а при нашем возвращении во второй раз представляли сплошную грязь и слякоть, теперь, как оказалось, когда мы проезжали по ним в третий раз, волновались высокою рожью, в рост человека, которая уже колосилась и чередовалась с ячменем и другими посевами. Мы уже раньше упоминали, что московиты имеют обыкновение сеять хлеб в августе и сентябре, и он вырастает на одну пядень или выше до наступления холодов в ноябре месяце. Между тем выгоняют на него скот, чтобы он кормился им и тучнел. Затем выпадает снег и покрывает посев, (что продолжается) беспрерывно от ноября до начала апреля, когда он тает, и так как земля размягчается, то посев всходит и в сорок дней достигает полной высоты. Нам об этом рассказывали, но мы не хотели верить, пока не увидали собственными глазами.

Затем нас проводили десять стрельцов от Волхова до Карачева, и потом другие до Севска – от Волхова до Севска 190 верста. Севский воевода весьма радушно принял нашего владыку патриарха и, будучи спрошен им о состоянии его области, отвечал: «я имею власть над восемью тысячами селений, большая часть которых поместья, пожалованные всадникам, и послал из них царю 8000 ратников». Мы удивились значительности доставленной им подмоги.

В сопровождении стрельцов, данных нам воеводой, мы оставили это место и прибыли в Путивль в четверг 12 июня, ровно через 15 дней по выезде из Москвы; расстояние от Севска до Путивля составляет 120 верст. Во всех городах мы пробыли около четырех дней, так что проехали дорогу в одиннадцать дней, имея возможность ехать с такой быстротой, благодаря предварительному заготовлению подвод и большой продолжительности дня, который был 17 часов. Сверх того, большая часть дороги была легкая, и мы ехали даже быстрее, чем, обыкновенно, ездят гонцы, так как давали нашим животным отдыхать от города до города. Лошади здесь никогда не ходят шагом, но всегда бегут рысью или галопом и все-таки не утомляются. Расстояние от Москвы до Путивля, по нашему счету, составляет ровно 600 верст, но вследствие трудности пути увеличивается верст на сто. Благодаря усилиям наших лошадей, которых мы переменяли ежедневно, мы совершили этот путь за 11 дней, тогда как купцы, которые едут на своих лошадях, могут сделать его не менее чем в месяц.

Когда мы подъезжали к Путивлю, наш приятель, тамошний воевода, вышел нам на встречу с радостью и весельем, в сопровождении всего духовенства, и нас повели с большим крестным ходом сначала в церковь, а потом отвели в обширное помещение. Здесь к нашему владыке патриарху постоянно приходили посетители. Мы очень дивились на одно замечательное совпадение, а именно: когда мы, два года тому назад, сюда прибыли, был четверг; кода возвратились нынче в Москву и въехали в город, был тоже четверг; выехали из неё в четверг и теперь в четверг же прибыли опять в Путивль.

В третье воскресенье по Пятидесятнице, по приглашению воеводы, мы отслужили обедню, в его присутствии, в соборной церкви, а рано поутру в понедельник 16 июня воевода пришел проститься с нами, и мы выехали из Путивля на подводах, в сопровождении десяти всадников и драгоманов, согласно приказанию царя. Когда мы подъезжали к Корыбутову, сотник со своим отрядом и знаменами выехал оттуда нам навстречу на значительное расстояние: как говорили, гетман послал приказ во все подвластные ему города, чтобы везде выходили встречать нашего владыку патриарха и провожали его от города до города, что постоянно и делалось. Так мы прибыли в Корыбутов; здесь подводы, всадники и драгоманы оставили нас, чтобы вернуться назад, после того как мы сделали им подарки, в вознаграждение за их труды. С ними мы отправили благодарственные письма к царю и патриарху.

Теперь начали казаки везти нас далее на своих подводах от города до города, пока мы не прибыли в Прилуки, откуда вышел нас встретить пешком полковник, там стоявший. Мы остановились в своем прежнем помещении и любовались видом большой ярмарки, которая бывает здесь в праздник св. Иоанна Крестителя; на нее съезжается множество греческих купцов из Румелии и Карамании с шелками, шалями, персидскими коврами, белыми аба (плащами) и пр. В стране казаков ярмарки бывают непрерывно от начала года до конца: в каждый праздник, во всякое время года, бывает ярмарка в том или другом из их городов, как это введено еще во времена владычества ляхов. Мы купили на ярмарке несколько лошадей. В четвертое воскресенье по Пятидесятнице мы отправились, по просьбе настоятеля, в Густынский монастырь, о котором раньше говорили, и отслужили в нем обедню. Нас сопровождала большая толпа греков.

Во вторник мы выехали из Прилук, провожаемые полковником пешком, в предшествии музыкантов, игравших на польских флейтах, между тем как духовенство, окружавшее карету, пело священные песнопения, пока город не остался далеко позади нас; тут они простились с нами и вернулись. В пятницу вечером мы прибыли к берегу реки Днепра, напротив Печерского монастыря, и послали дать знать в Киев о нашем прибытии. У нас было с собою письмо от царя к воеводам с повелением им оказывать всевозможное внимание нашему владыке патриарху и везде устраивать ему встречу. В эту ночь мы спали на берегу реки в совершенном довольстве и спокойствии, так как с той минуты, как мы завидели Печерский монастырь, блестевший в отдалении своими куполами, и как только коснулось нас благоухание этих цветущих земель, наши души вострепетали от радости и ликования, сердца наши раскрылись и мы изливались в благодарениях Господу Богу. В течение этих двух лет в Московии, замок висел на наших сердцах, а ум был до крайности стеснен и подавлен, так как в той стране никто не может чувствовать себя сколько-нибудь свободным или довольным, кроме разве коренных жителей, но всякий, подобно нам, хотя бы он сделался властителем всей страны, никогда не перестанет смущаться духом и тревожиться сердцем. Напротив, страна казаков была для нас как бы наша собственная страна, а её обитатели были нам добрыми приятелями и людьми в роде нас самих.

Глава XVII. Киев. Торжественная встреча. Посещение Софийского собора. Разрешительные грамоты. Стечение народа. Посещение патриархом митрополита. Портреты патриархов в его покоях. Златоверхо-Михайловский монастырь. Мощи св. Варвары. Прибытие в Печерский монастырь. Посещение Никольского монастыря. Выдубецкий монастырь. Отъезд

Утром, в субботу 28 июня, мы сели на судно и только после полудня приблизились к Киеву, так как Днепр волновался от сильного ветра и нам приходилось идти против течения. Когда мы подъезжали, воеводы выслали одного из бояр в лодке встретить нашего владыку патриарха и с поклоном от них высказать ему обычные приветствия. При нашей высадке, нас встретил митрополит города в митре, со всеми настоятелями монастырей, священниками, дьяконами и всем населением города, вместе с воеводами и всеми царскими войсками, здесь стоящими, с их знаменами и ружьями, и нас повели с великою пышностью в церковь, где была совершена обычная служба и наш владыка патриарх окропил присутствовавших святой водой. Нас проводили и поместили в большом, роскошном доме, простились с нами и ушли. В пятое воскресенье по Пятидесятнице, в которое пришелся праздник апостолов (Петра и Павла), митрополит прислал свою карету за нашим владыкой патриархом, чтобы он прибыл в церковь св. Софии. Здесь, в одном из приделов, во имя свв. Петра и Павла, мы присутствовали за литургией, после чего пошли к трапезе с митрополитом, а вечером съехали в город. В среду прибыл настоятель Богоявленского монастыря, находящегося в средине города, пригласить нашего владыку патриарха отслужить в нем обедню, в праздник чудотворного образа Владычицы, принесенного из страны ляхов. Мы отправились и отслужили обедню, в присутствии всех горожан, а потом пошли к трапезе. В шестое воскресенье по Пятидесятнице мы были у обедни в главной церкви города, называемой собором, а в понедельник 6 (7) июля подготовились в путь. При звоне всех колоколов, наш владыка патриарх отправился в своей карете в собор помолиться в нем на прощанье. Сюда стеклись все жители города, и он прочел над ними разрешительные молитвы и благословил их, так как все здесь имеют великую веру к патриархам и их разрешительным грамотам, и никто из них, ни вельможи, ни священники мирские н монашествующие, ни молодые и старые женщины, ни девицы, ни даже маленькие мальчики, никто не преминул придти, с его общего разрешения, к нашему владыке патриарху, чтобы он помолился над ними и благословил их, и чтобы получить от него разрешительную грамоту, так что мы дивились на их набожность, почтение и смирение. Некоторые женщины, у которых мужья были пьяницы и маловеры, обнаруживали заботу об их душе, беря разрешительные грамоты не только для себя, но и для своих мужей, так как считали такой дар величайшим и драгоценнейшим. Что может превзойти столь прекрасные религиозные чувства, которые свойственные не только киевским жителям, но, по истине, преобладают во всяком городе и селении, обитаемом казаками? Мы не имели намерения сколько-нибудь пробыть среди них, но не могли иначе, так как они стекались к нам толпами, запрудив не только покои и двор нашего помещения, но даже улицу вне его, стекались с утра до вечера, беспрерывно и неотступно, и мы не находили даже времени поесть хлеба675.

Наконец, при звоне всех колоколов, нас проводили за город, и мы отправились посетить митрополита Святой Софии. Мы поместились в его покоях, где имеются портреты четырех прежних патриархов на холсте, во весь рост. В этой стране всегда был обычай, что, когда приезжал к ним патриарх, снимали с него портрет точь-в-точь в таком виде, как он среди них появлялся чтобы иметь его подобие навсегда. Все эти четыре патриарха в облачениях, с посохами, панагиями и в митрах. Первый из них, к нашему приятному изумлению, был Иоаким, патриарх Антиохийский, по прозванию Свет (Дау); цвет лица у него очень темный, борода с проседью, клином. На портрете его имя написано по-гречески, и по дате мы сосчитали, что с того времени прошло 72 года. Рядом с ним Мелетий, патриарх Александрийский, с длинной седой бородой; рядом с ним Иеремия, патриарх Константинопольский, с красивым лицом и бородой, и возле Феофан, патриарх Иерусалимский, с длинной черной бородой. Все четверо почти в одно и то же время приезжали в эту страну, один вслед за другим.

Во вторник утром мы простились с митрополитом, и по приглашению архимандрита, отправились в монастырь св. Михаила, известный своим золоченым куполом. Здесь мы присутствовали за обедней в приделе св. Варвары Баальбекской (Илиопольской), так как они празднуют ей в этот день, 9 (8) июля, в воспоминание перенесения её мощей из Константинополя в этот город, когда царь Василий Македонянин прислал их со своею сестрою в подарок Владимиру, царю Киева и русских. Когда в первый раз мы прикладывались к мощам этой святой, то думали, что она – одна из новых московских святых, но теперь, услышав чтение её синаксаря и ознакомившись с её житием, мы яcнo поняли, что она есть именно св. Варвара мученица Баальбекская. Мы опять прикладывались к её телу, которое как есть тело молодой девицы с маленькими ножками и ручками. Недавно устроили для нее прекрасную раку из черного дерева, обложенную серебром. По просьбе нашего владыки патриарха, архимандрит дал ему частицу от ребра её, и мы сохранили ее у себя.

После трапезы, к вечеру, мы прибыли в знаменитый Печерский монастырь, в сопровождении множества стрельцов, данных нам воеводой киевским. Обитатели его встретили нас с великим торжеством, в полном составе, с колокольным звоном. В среду мы отправились в монастырь св. Николая, по особому приглашению его архимандрита, так как мы раньше в нем небыли. Он находится с той стороны стен Печерского монастыря, которая обращена к Киеву, и обнесен деревянною стеной. Напротив ворот его, на дороге из Киева в Печерский монастырь, стоит столб из белого камня, поддерживающий золотое изображение св. Николая, – знак монастыря676. К монастырю надо спускаться но глубокой рытвине, подобной узкому входу в погреб, в глинистой горе, покрытой густым лесом. Он имеет деревянную церковь обширных размеров; в ней мы отстояли обедню, после чего поднялись в трапезную. Затем мы пошли осматривать монастырь. На месте его был прежде густой лес, его вырубили и тогда положили основание этому прекрасному строению. В средине его фонтан воды, который сбегает с горы и бьет вверх высокой струей. Это место совершенно окружено холмами, которые покрыты высокими деревьями. Река Днепр находится с восточной стороны монастыря, но её берега в этом месте очень узки и обрывисты. Когда мы простились с монахами, нас повели в винные подвалы монастыря, расположенные за воротами его. Они устроены в виде прекрасных сводчатых зданий, и проход к ним освещается красивыми куполами, вместо косых подвальных окон. Затем мы вернулись в Печерский монастырь.

В этот вечер было совершено большое торжество: зазвонили в колокола и совершили бдение, за которым мы присутствовали с монахами, по случаю памяти упокоения в Бозе св. Антония, основателя (монастыря), а малое повечерие отслужили в церкви, что на хорах, наверху. В четверг утром, 10 июля, наш владыка патриарх служил обедню, по особой просьбе монахов, в присутствии всех жителей города; при этом он посвятил иерея и дьякона. В пятницу мы служили обедню в монастыре монахинь.

В субботу утром мы получили приглашение от настоятеля монастыря св. Михаила Архангела, находящегося к югу от Печерского монастыря, в расстоянии трех верст677. К нему ведут две дороги: одна по берегу реки Днепра для всадников, но она очень крута; другая идет извивами вверху по горам чрез рощи прекрасных плодовых деревьев, как-то: слив, яблонь, орешника и пр. По истине, это благословенные горы, похожие, как нам говорили, на возвышенности Святой Горы своею приятностью и уединенностью; они сами по себе производят пищу для отшельников и подвижников, которых здесь, по рассказам, очень много и которые питаются плодами этих деревьев. Этот монастырь также стоит на берегу реки Днепра, и путь к нему поэтому идет большим спуском и но глубокой рытвине. Он окружен крутыми холмами, которые покрыты дикими плодовыми деревьями, имеет много источников воды и церковь его походит на церковь Архангела, потому что зодчий и той и другой, как нам сказали, был один; но от продолжительности времени и от того, что основания алтарей заложены на берегу реки Днепра, столь высоком и обрывистом, сторона, обращенная к воде, на протяжении половины церкви, была низвергнута силою течения в средину реки, и поэтому монастырь был долго в запустении, пока, семнадцать лет тому назад, не явился теперешний его игумен, принявшийся за возобновление церкви. Он устроил алтари ближе к хоросу, выровнял камень и дополнил верхнюю часть церкви из дерева, покрыв его известью, так что вышло очень красивое здание с прекрасным наименованием, именно, в честь св. Михаила Архангела, которому празднество совершается 6 сентября. Мы отстояли здесь обедню, а когда встали из-за трапезы, пошли посмотреть на берег реки; по истине, страшно взглянуть вниз – так он высок: никто не в состоянии смотреть на него без содрогания.

Вечером мы возвратились в Печерский монастырь и здесь в воскресенье были у обедни, за которой присутствовал и воевода киевский. В понедельник мы простились с монахами; они проводили нас и расстались с нами на берегу реки Днепра за вышеупомянутым монастырем. Здесь мы переехали на судне реку во второй раз, направляя свой путь к Хмелю в город Чигирин.

Глава XVIII. Малороссия. Борисполь. История свв. Бориса и Глеба. Переслав. Церковь Успения. Черкассы. Прибытие в Чигирин. Описание города. Монастырь св. Троицы. Свидание с гетманом. Субботов. Вдова Тимофея Хмельницкого. Лисянка. Освящение церкви в монастыре. Посещение казацкого табора. Опасный путь по границе. Прибытие в Рашков на Днестре

Во вторник, в полдень, проехав пять миль, мы прибыли в торговое местечко, с цитаделью и укреплениями, по имени Борисполь, то есть город Бориса, сына царя Владимира. Как рассказывают, в нем была большая, древняя каменная церковь, во имя св. Глеба мученика, другого сына царя Владимира; ее разрушили ляхи и увезли её камни, дерево и железо в Киев, где выстроили из них большую, новую церковь, о которой мы раньше упоминали, но с ней им не посчастливилось. Мы уже говорили, что царь Владимир имел двенадцать сыновей, и все они исповедовали (христианскую) веру, за исключением одного, который остался неверным и питал вражду к своим братьям. Он пригласил к себе в дом двоих из них, Глеба и Бориса, названных по крещении Романом и Давидом, и хитростью удалось ему убить их собственною рукою. Так они стали мучениками, и русские и московиты празднуют их память и строят во имя их церкви. Их изображения всем известны: это два брата, стоящие рядом, в царском одеянии и в колпаках на голове.

Возвращаемся (к рассказу). Этот город очень красив, его сады бесчисленны, потому что при каждом доме есть сад, а также колодец пресной воды, которую поднимают при помощи колеса. Большая часть деревьев вишня, то есть красные вишневые деревья. В городе две церкви: Рождества Богородицы и си. Михаила, а вне его третья церковь, во имя св. Николая. Пробыв здесь короткое время, мы направились немного севернее и, проехав более шести миль, прибыли в большой город, который соперничает с Киевом своим великолепием и известен во всех этих странах, как столица и бывшее местопребывание краля. Имя его Переяслав. Он окружен бесчисленными земляными насыпями и имеет трое ворот в укрепленных стенах: одни выходят на сушу, а двое других напротив мостов, перекинутых чрез большое озеро, которое окружает город, имея своим источником реку, в него впадающую. Озеро заключено в искусственные берега, которые образуют плотины для мельниц и укрепления для пушек. Этот город – столица и митрополия всех городов н земель, принадлежащих казакам по эту сторону Днепра. Ляхи были в нем в очень малом числе – только лица правительственные, и потому город, как говорят, никогда, с самого своего основания, не был покорен, так как не бывал взять силою оружия, но всегда по договору, так как он, по истине, неодолим. Как только Хмель явился перед ним, казаки, в нем бывшие, предали смерти польских правителей и овладели городом без битвы и спора.

При нашем приближении к городу, на встречу нам вышел полковник с царским знаменем, с барабанами и польскими флейтами, а также духовенство и все горожане с хоругвями, крестным ходом, и проводили нас, с великою пышностью и торжеством, в большую новую церковь, выстроенную из дерева, в честь Успения Владычицы. Она еще не окончена, но возбуждает удивление зрителя своей замысловатой формой, возвышенностью, симметрией и своими пятью куполами. Она имеет вид креста, то есть состоит из четырех больших арок на четырех своих сторонах; на каждой арке еще две меньших и очень красивых арки с боков, так что всего их двенадцать. Великий алтарь образуется главной аркой с двумя боковыми. В ней еще четыре алтаря; внизу, во имя Покрова Богородицы и Воздвижения Креста, и два над ними, на хорах: один – в честь Акафиста, то есть Похвалы Богородицы, другой – во имя свв. Петра и Павла. Эта церковь имеет двое хор: первые, но обыкновению, над западными вратами, для певцов, а выше них другой ряд хор, идущий кругом большого купола церкви, точь-в-точь похожий на хоры Святой Софии по устройству и столбам; они восхищают взоры зрителя и, хотя из дерева, имеют все подобие мрамора. Снаружи церковь оштукатурена с выведенными кругом полосами и дугами. Все это здание новое и еще не кончено, так как внутри стоят приспособления, при помощи которых поднимают материалы на канатах. Снаружи церкви идет большая галерея, охватывающая все восемь углов её, с точеными перилами. В городе есть еще четыре церкви: в честь Воскресения, Преображения, Троицы и св. Николая. Прежде была церковь, принадлежавшая ляхам; теперь ее обратили в монастырь, в честь Покрова Богородицы. Протопоп этого города, по его словам, имеет власть над двумя стами священников.

Возвращаемся (к рассказу). При нашем выходе из церкви, выстрелили, в знак великой радости, из пушек, так что земля заколебалась. В воскресенье, в которое пришелся праздник св. Илии пророка и исполнилось равно четыре года с нашего выезда из Алеппо, наш владыка патриарх совершил для жителей водосвятие после литургии и окропил их всех. Жители этого города имеют великую веру в разрешительные грамоты. Полковник сообщил нашему владыке патриарху, (принимая его) в своем доме, что его власть простирается на девять городов и более чем на пятьсот селений и что под его начальством сорок тысяч ратников, прибавив, что в случае большой нужды он может выставить сто тысяч.

Во вторник 22 июля мы выехали из этого города, при чем полковник и все население с барабанами и флейтами, а духовенство с пением, провожали нас на значительное расстояние. Проехав четыре мили, мы прибыли в торговое местечко с цитаделью, укреплениями и озером, по имени Гельмязов; в нем церковь в честь Успения Владычицы. Затем мы проехали еще четыре мили и прибыли в местечко, подобное первому, по имени Золотоноша, с двумя церквами, из которых одна в честь Успения Владычицы. Сделав еще три мили, приехали к реке Днепру, переправились чрез него, и, проехав две мили, прибыли в торговый город, место происхождения казаков, по имени Черкассы. Здесь они снаряжают суда, которые ходят в Черное море, так как река Днепр течет возле самого города. Здесь родился Хмель и здесь впервые появились казаки. Жители подобны диким зверям (?).

Затем мы проехали далее еще семь миль и прибыли в город, который составляет постоянное местопребывание Хмеля и называется Чигорин. С тех пор как мы переехали реку Днепр, мы видели по всей дороге, с обеих сторон, море песку – что составляет обычное свойство берегов этой реки на весьма значительном протяжении – в особенности же с той минуты, как приблизились к упомянутому городу, где песок оказался в глубину на рост человека и наши лошади падали от усталости. Все окрестности этого города такого же песчаного свойства. Писарь, то есть секретарь Хмеля, вышел нам на встречу с большим отрядом ратников и повел нас к городу по главной дороге, похожей на большую песчаную реку. Цитадель высотою и строением своим походит на крепость Алеппо и видна на значительном расстоянии. Когда мы приблизились к городу, младший сын гетмана вышел нам на встречу с процессией духовенства, и нас повели в длинную деревянную церковь, в честь Успения Владычицы, находящуюся возле дворца гетмана. Здесь в воскресенье, по его приглашению, мы отслужили обедню с одним епископом, который недавно прибыл послом от ляхов. После обедни мы пошли обедать к гетману.

В понедельник нас повезли в монастырь за городом, называемый Троицким монастырем. Здесь мы отстояли обедню, после чего пошли обедать с писарем, так как он основатель монастыря. Церковь его во имя св. Иоанна Богослова. Затем мы вернулись в город. В нем есть еще четыре церкви, кроме вышеупомянутой. Его цитадель не имеет равной себе во всей стране казаков по своей высоте, величине возвышения, на котором она выстроена, по своей обширности и обилию вод и болот, ее окружающих. По этой причине она очень сильна, но в настоящее время находится в разрушении. Внутри её много утесов. Она имеет несколько удивительно красивых пушек, которые так светлы, что блестят точно золото; все они привезены гетманом из страны ляхов, на всех них надписи, гербы и другие знаки. В город ведет только один вход. Так как он расположен в долине, окруженной морем песка, то в нем чрезвычайно жарко. Мы спросили, почему гетман не живет в лучшем городе чем этот, и нам отвечали, что гетман выбрал его своей резиденцией потому, что он лежит на границе с татарами, между которыми и страною казаков расстояние в пять-шесть дней пути по безлюдным и пустынным местам Это – самое срединное место, и Днепр от него только в двух милях. Нам сообщили здесь, что в настоящее время эта страна выставляет 300.000 казаков, каждый со своим ружьем.

В субботу 2 августа Хмель приехал посетить нашего владыку патриарха, после чего мы выехали из города Сделав около мили, мы прибыли к огромному мосту, который тянется над озерами, болотами, островами и большими реками: на переезд по нему мы употребили более полутора часа. Мост направляется под цитаделью Чигорина и ведет по местам, которые заставляют путника содрогаться от ужаса. Проехав его, мы прибыли в соление, по имени Субботов, где, обыкновенно, жил покойный Тимофей, сын гетмана. Жители вышли нам навстречу крестным ходом и повели нас большую новую церковь во имя св. Михаила. В ней собраны сокровища армянских церквей, которые были разграблены и разрушены покойным Тимофеем в Сучаве, молдавском городе, о котором мы много раз упоминали раньше; в этой церкви гробница Тимофея. Жена его, дочь Василия, господаря Молдавии, несколько раз посетила нашего владыку патриарха; она была одета совершенно как черкесская невольница, в суконном колпаке, опушенном мехом, и ее сопровождали черкесские и молдавские девушки, одетые, как она, подобно невольницам. В воскресенье утром, после утрени, мы совершили в её присутствии поминовение по её супруге, над гробницею которого, по их обычаю, висит большая хоругвь, на которой написан весьма схожий портрет героя верхом на коне, с мечом в правой руке и с булавою в левой, и с изображением на переднем плане Молдавии, как страны, которую он пошел завоевать. Эта картина исторгала слезы зрителя. Его бедная жена, которая владеет четырьмя языками: валашским, греческим, турецким и русским, на которую отец её истратил целые сокровища, чтобы вызволить ее из Константинополя, теперь, вдали от своего отца, матери, братьев, народа и родины, живет среди чужих, во дворце своего супруга, кругом которого он выстроил укрепление с окопами, а теперь гетман, его отец, чтобы увеличить пышность дворца, строит напротив него, на возвышенности, каменную церковь во имя св. Илии пророка. Мы заметили в её строении несколько громадных камней, величина которых возбудила в нас изумление. На вопросы наши, нам сообщили, что камни эти привезены из города, принадлежавшего татарам, в пяти милях отсюда, где татары имели большую мечеть. Гетман разрушил ее и увез камни для сооружения из них этой церкви. Отстояв обедню, мы выехали отсюда, путешествовали по неровной и затруднительной дороге и прибыли в местечко, по имени Медведовка. По приказанию гетмана, сотники постоянно выходили нам навстречу со своими отрядами и знаменами и провожали нас от города, до города.

Проехав еще три мили, мы прибыли в торговое местечко, по имени Жаботин, а из него в другое, но имени Смела, сделав десять миль. Отсюда, через милю, прибыли в местечко, называемое Балаклея, а еще чрез милю в местечко, по имени Орловец; отсюда, через две мили, в Вязовок, а затем, чрез полторы, в Ольшану. Вся эта дорога и все эти местечки составляют границу со страною татар. Из упомянутого места, сделав полторы мили, мы приехали в Тарасовку, а отсюда, через две мили, в четверг 7 августа, прибыли в Лисянку.

В субботу вечером сотник этого города просил нас об освящении нового монастыря, который он построил в предместье, и потому мы туда отправились. Монастырь расположен на вершине небольшого холма, окруженного прудами, озерами и болотами, обнесен деревянными стенами и укреплен валом с пушками. Он в честь св. Троицы и имеет красивую церковь во имя св. Игнатия. В ней мы слушали утреню от полуночи до рассвета, и, приготовив все необходимое для освящения, облачилось, и наш владыка вошел и окропил церковь, по обычаю. Но окончании обедни, сотник велел выстрелить из всех ружей, в изъявление своей великой радости, и, проводив нас назад в город, устроил нам пир в своем доме.

После обеда мы выехали и, сделав четыре мили, прибыли в торговое местечко, но имени Буки, а отсюда, еще через четыре мили, приехали, в воскресенье вечером, в Умань, где были встречены полковником и остановились в его доме. Во вторник мы простились с ним, и он выехал с нами к месту, где был табор, или стан казаков, так как на этих днях до них дошли вести, что хан сел на коня и выступает против них; поэтому они, с большою радостью и ликованием, готовились встретить его. При нашем прибытии в табор и тотчас после того как наш владыка преподал им благословение и прочел над ними молитву, они выстрелили из всех своих ружей, а когда провожали нас на прощанье, то три раза поднимали на дыбы своих коней, полагая, что это обеспечивало им здоровье и безопасность. Для нашего прикрытия они послали два знамени с их отрядами, и мы проехали чрез те города, которые в прошлом году сожгли и обезлюдели ляхи, в союзе с татарами. Поэтому дороги весьма, страшны и опасны, в особенности на протяжении одного дня пути перед тем, как достигнешь реки Днестра, как в месте пограничном, здесь можно встретить многочисленные шайки молдавских и иных разбойников. В пятницу 15 августа мы приехали в Рашков, вознося благодарность Богу за благополучное прибытие. Здесь мы порадовались хорошим вещам, в виду предстоявшего нам удовольствия поесть винограда в молдавских виноградниках и полакомиться молдавскими арбузами и другими плодами, которых мы не видали от самой Молдавии и по которым постоянно вздыхали. В этот праздник Успения Владычицы здесь бывает ярмарка, т. е. рынок для купли-продажи. В понедельник мы выехали отсюда, простившись с казаками, которые проводили нас и на прощанье выстрелили из ружей.]

* * *

519

См. об этом в предисловии к первому выпуску и подробно в нашей статье: „К истории Антиохийских патриархов“ в Сообщениях Имп. Прав. Палест. Общ., дек. 1896 г.

520

См. выпуск 3-й , стр. 111–113.

521

Павел Алеппский точно не указывает времени отливки колокола.

522

Весьма возможно, что здесь переписчик оригинала наших рукописей, по ошибке, написал ба, брасс, вместо дира, что значит: локоть или фут.

523

В другом месте он говорит, согласно с Павлом Алеппским, что мастер был молодой человек 24 лет.

524

Оба они дают для окружности колокола одинаковую величину (6 4 ф .), но расходятся в определении его веса; по Павлу Алеппскому, колокол весил 12000 пудов, а по Мейербергу, 8000 п. Но последний говорит, что на колокол употреблено было сначала 11000 пудов меди и что угара было более 3000 п. Очевидно, такой процент угара слишком велик. С другой стороны, можно думать, что Павел Алеппский преувеличил вес колокола, о чем он мог знать лишь со слов других. Таким образом, вес колокола можно принять около 10000 пудов.

525

Вот что он сообщает об этом колоколе (Русский Архив 1880 г. I): „Возле этой башни (т. е. Ивановской колокольни) стоит другая, на которой висит колокол необыкновенно тяжелый, потому что, как говорят, он весит, 394000 фунтов (т. о. около 10000 пудов). Он имеет в поперечнике 23 королевских фута"(след., окружность его=66 ф. – величина, близкая к той, которую дают Павел Алеппский и Мейерберг), а толщиною целых 2 фута. Чтобы звонит в него, необходимо сто человек, (совершенно согласно с Павлом Алеппским) но 50 с каждой стороны; в него звонят только в большие годовые праздники, да при въезде иностранных послов».

526

0 том же, невидимому колоколе упоминает Корба в 1699 г. В его книге (Дневник Иоанна Георга Корба, М. 1868 г.), есть изображение этого колокола – с обозначением размеров и веса. Первые весьма близки к тем, которые дают другие путешественники, но вес показан слишком малым.

527

Эта фраза стоит в наших рукописях далее и совсем не на месте.

528

Т. е. стены Китай-города. Речь идет о Москворецком мосте.

529

Речка Неглинная.

530

Покровский собор или церковь св, Василия Блаженного.

531

Собственно, так называется на Востоке место, где продают хлопчатобумажные ткани; на самом же деле в безистане торгуют разными редкостями, особенно старинным оружием.

532

Значит, по-татарски, вшивый рынок (как и следующее арабское название), а также: ветошь, старье. Автор подразумевает, вероятно, Ветошный ряд.

533

Автор употребил это выражение в соответствие с турецким Баб али, Высокая Норта.

534

Она построена при царе Феодоре Иоанновиче.

535

Субаши – полицейский офицер.

536

Кади-аскер, военный судья, занимает место непосредственно после шейх-уль-ислама. В настоящее время таких судей два: один для Европейской, другой для Азиатской Турции.

537

Часть пашалыка.

538

Так в обеих наших рукописях. В английском переводе: более двух тысяч.

539

В английском переводе: 12. Как известно, Алексею Михайловичу было тогда 16 лет.

540

На Востоке не всякий, с получением степени священства (каханат; одного корня с кахин – священник; иерей, во мн. ч. каханат ), получает и право исповедовать: это право, обыкновенно, дается особенно, причем священник получает палицу и называется тогда хури ; до тех пор он киссис, во множ. ч. кусус. Мы решились передать это последнее слово через „пресвитеры» (условно отличая здесь это название от „священники», которым мы переводим слово каханат ). некоторым основанием для этого выбора послужило нам то, что, например, при переводе посл. Як. 5, 14: „да призовете пресвитеры церковные», а у арабов стоит кусус; наоборот в тексте: „Ты еси священник во век но чину Мелхиседекову» (Евр. 5, 4) стоит слово кахин.

541

Павла Коломенского, известного противника нововведений Никона.

542

Эти „халдеи» были, как известно, действующими лицами в церемонии „Пещного действа” , которое было отменено патриархом Никоном.

543

На Востоке счет суток (именно часов ночи) начинается с заката солнца; 12 часов спустя после заката начинается счет дня. В мае солнце заходит в Москве в 8 – 8 1/2 час.; следовательно автор говорит здесь о звоне к вечерне, по нашему счету, в 8-м часу вечера, к утрени- в полночь, и к воскресной или праздничной утрени в 8 – 9 часов накануне с вечера, т.е. вслед за вечерней.

544

Этим греческим словом автор обозначает, вероятно, светских чиновников, состоявших на служб монастыря.

545

Подольный Пятницкий монастырь, около 1660 г. обращенный в приходскую церковь (см. о нем у проф. Е. Голубинского: Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра, стр. 263 – 265).

546

т. е. возле архимандрита.

547

Архимандритом в это время был Андриан, из игуменов Ярославского Толгского монастыря.

548

Так называется в верхней Сирии звездица.

549

В английском переводе: 14 пудов (!). В лаврской ризнице хранится золотое кадило, украшенное драгоценными камнями, вклад царя Михаила Феодоровича; но вес его лишь несколько более 5 1/ 2 фунтов.

550

Автор употребил здесь русское слово „переводчик», желай по видимому, указать на различие между переводчиком и толмачом; вероятно, это нечто в роде штатного и нештатного переводчика или современных драгоманов и простых переводчиков при посольствах; возможно также, что русским термином «переводчик» автор обозначает лицо, данное от московского правительства и имевшее официальный характер, а толмачом – того переводчика-грека, который приехал с нашими путешественниками из Молдавии; переводчик должен был заниматься письменным переводом, а толмач – устным.

551

Келарь Арсений Суханов, как известно, был послан на Восток, главным образом по настоянию Никона, для собирания древних греческих рукописей. Он был и в Сирии, где познакомился с патриархом Макарием, в то время еще митрополитом Алеппским. (См. о нем обстоятельное исследование С. А. Белокурова «Арсений Суханов».)

552

Вероятнее „железных». Слово жадид, новый, различается на письме от слова хадид, железо, только одной точкой под буквой х.

553

Написание „бинимча“ есть посильная арабская передача слова „нивница“ , т. е. погреб (так нужно понимать и соответствующее примечание в вып. I, стр. 72).

554

Написано по-русски.

555

Вероятно, архидиакон, а но патриарх.

556

Мелкая монета.

557

Этим именем автор называет икону Знамение.

558

Одигитрия значит: Путеводительница. Невидимому, автору в слове Ὁδηγήτρια принимает τρία в значении числительного.

559

Как на Востоке.

560

Т.е. во дворец.

561

В английском переводе: „патриарх.»

562

Ныне приходская церковь св. Саввы Освященного, близ Девичьего ноля, в Саввинском переулке.

563

Вероятно, село Троицкое-Голенищево (на речке Сетуни, недалеко от Воробьевых гор). Оно прежде принадлежало патриархам, и в XVII веке здесь находился дворец патриархов, который нередко посещали и цари; теперь этот дворец не существует.

564

Под именем русских Павел Алеппский всегда подразумевает малороссов, которых он называет также казаками, а великороссов называет постоянно московитами.

565

Око=31/8 ф.

566

В подлиннике греческое βασιλεύς арабскими буквами.

567

Т.е. Новодевичий.

568

Белорусские монахи, поселенные Никоном в Иверском Валдайском монастыре, были не из самого Могилева, а из города Орши, Могилевской губ., из тамошнего Кутенского монастыря.

569

Вероятно, поселенные в монастырской деревне крестьяне были из белорусов (которых автор, очевидно, смешивает с казаками, т. е. малороссами); следов., они были земляки монахам.

570

Брасс = 5 фут. 9 д.

571

Написано по-русски арабскими буквами.

572

т. е. спустя 2 часа после заката солнца.

573

Архимандрит Леонид в своем Историческом очерке Иверской Свято-озерской обители в ее патриарший период (с 1653 по конец 1667 г.), говоря о знатных посетителях Иверской обители, рассказывает, на основании английского перевода, о посещении этой обители патриархом Макарием, но при этом: 1) не упоминает о самом главном – закладке престолов патр. Макарием; 2) ошибочно говорит, будто „Павел (или его английский переводчик?) называет Иверский монастырь Валаамским“. Этого нет в английском переводе, где ясно сказано, что Коломенское озеро и селение принадлежат монастырю св. Валаама, the convent of St. Barlaam , т.e. Хутынскому (т. И, стр. 178). О Валаамском монастыре, который в то время был в запустении, Павел нигде не упоминает и, вероятно, совсем и не слыхал о нем. 3) Точно также ошибочно утверждает автор, что Павел называет Валдайское озеро Коломенским и что будто это последнее принадлежит Иверскому монастырю. (Русская Историч. Библиотека, издав. Археогр. комиссией, т. 5: Акты Иверского Святоозерского монастыря (15 82 – 1706), собранные архим. Леонидом. СПб. 1_78.)

574

Т.е. испросил у патриарха благословение начать службу.

575

Нынче на соборе шесть глав: пять на средине, а шестая на юго-западной оконечности, над приделом свв. Гурия, Самона и Авива. Входов в собор теперь три.

576

Автор говорит о гробнице св. кн. Мстислава, правнука Владимира Мономаха. Он преставился в 1180 г. и был положен в мраморной гробнице, над которою и сейчас, в приделе Рождества Богородицы, на южной стороне, поставлена с мощами его рака. Мрамор, из которого устроен гробь св. Мстислава, следует считать красноватым шифером, употреблявшимся в то время для гробниц. (См. Археолог. описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях, соч. архим. Макария. Ч. 1, М 1860 г., стр. 70 и примеч.)

577

Взято из английского перевода, потому что в наших рукописях пропущено. Св. Иоанн, архиепископ Новгородский, преставился 7 сентября 1186 г. и погребен в северном притворе, где после устроен Предтеченский придел. Мощи его обретены в 1440 г. и положены в раке у южной стены этого придела.

578

Св. Никита, епископ Новгородский, преставился 31 января 1108 г. Мощи его находятся не на северной, как говорит Навел, а на южной стороне собора, тогда как мощи св. Иоанна, наоборот, с северной, а не с южной стороны.

579

В настоящее время пол в соборе чугунный.

580

Мозаика сохранилась до этого времени лишь в главном алтаре собора. О ней сказано следующее в вышеназванной нами книге архим. Макария: „что касается до мозаики, то она находится только в главном алтаре Софийского собора вокруг горнего места, по обеим его сторонам. Когда украшен ею соборный алтарь. неизвестно. Во всяком случае, она если не может быть признана современною Новгородскому Софийскому собору (1052), должна по крайней мере относиться к древнейшим временам его и быть признана за произведение византийских художников. По виду она подобна разноцветному стеклу, т.е. состоит из стекловидных плиточек желтого, зеленого и кофейного цвета: фигуры на ней вроде окон с полукружиями и крестами».

581

Об этой иконе см. у архимандрита Макария, ч. I, стр. 93 – 95. Там же (стр. 98 – 100) об иконе Спасителя, которая представляет лишь список, а подлинник был взят в 1561 г. царем Ионном Грозным в Москву и находится в настоящее время в Успенском Соборе.

582

Новгородский Антониев мужской монастырь находится близ самого Новгорода, в трех верстах от новгородского Кремля, вниз по течению реки Волхова, на правом берегу её. Основан в 1106 году преподобным Антонием Римлянином.

583

В английском переводе (откуда взято это место): «только он кладет камень п никто другой». Ошибка английского переводчика произошла, очевидно, от того, hажар, камень, и hижр, палица, пишутся по-арабски совершенно одинаково.

584

Успенский Колмов мужской монастырь (ныне упраздненный) находился близ Новгорода, на север в трех верстах, на левом берегу реки Волхова вниз по течению и на правом ручья Колмова, от которого и название свое имеет. Основан в 1310 году.

585

Название „Одигитрия», Путеводительница, Павел Алеппский постоянно переводит словами: „Тройное путеводительство», принимая, по видимому, слово τρια в этом греческом названии в значении «три». Монастырь, о котором он говорит, есть Сырков, ныне женский, монастырь в шести верстах от Новгорода к северу; но соборная церковь в нем в честь Владимирской Божией Матери, а не Одигитрии.

586

Крестный ход в Сырковом монастыре ежегодно совершается в день храмового праздника (Владимирской Божией Матери), 26 августа.

587

По английскому переводу. В наших рукописях: „со всеми московскими священниками и дьяконами.»

588

За 8 часов до заката солнца, по восточному исчислению. На Востоке закат солнца всегда полагают в 12 часов.

589

Вяжицкий Николаевский мужской монастырь, в 12 верстах от Новгорода к западу. Первоначальное основание монастыря относится к XIV веку.

590

Хутынский Варлаамиев, Спасо-Преображенский мужской монастырь находится в 10 верстах от Новгорода, вниз по течению реки Волхова, на правом ее берегу. Основан в 1192 году.

591

Менее чем за три часа до заката солнца.

592

Деревяннцкий Воскресенский мужской монастырь находится близ Новгорода на правом берегу реки Волхова и речки Деревяницы, расстоянием от города к северу по течению реки в четырех верстах. Основан в 1335 году.

593

Свято-Духов женский, а прежде мужской, монастырь находится на окраине Новгорода близ большого земляного вала, у С.-Петербургской заставы, расстоянием от Кремля на запад около версты. Существовал уже в XII веке.

594

Знаменский собор на Торговой стороне. Первоначальное основание его относится к XIV веку.

595

Слово „и пр.“ указывает, несомненно, на пропущенное английским переводчиком перечисление других лиц, которые облачались в алтаре вместе с патриархом.

596

В английском переводе (из которого мы заимствуем этот рассказ, за пропуском его в наших рукописях) сказано: „из церкви», но это невероятно, потому, что сейчас следует, видно, что из церкви вышли лишь после возгласа патриарха.

597

Новгородский Юрьев мужской монастырь находится на левом берегу Волхова, при устье ручья Княжева, впадающего в Волхов, расстоянием по прямой линии от Новгорода к югу в трех верстах. Основание Юрьева монастыря относится к 1030 году.

598

В подлиннике: „даровых» лошадей.

599

В Вознесенском монастыре.

600

т.е. во дворце.

601

Покровский собор.

602

В подлиннике: спагы и тимарии – конные воины у турок, получавшие за свою службу поместья в пожизненное владение. В соответствие с этим, Павел Алеппский называет так дворян и боярских детей, которые также отправляли конную службу.

603

Церковь св. Николая Гостунского, ныне в Филаретовской пристройке Ивановской колокольни.

604

Панагия, т.е. всесвятная, есть просфора в честь Божией Матери. В монастырях панагию, вложенную в панагиар (род складного ковчежца, имеющего с одной стороны икону Божией Матери, а с другой – Спасителя или св. Троицы), возносили за трапезой с известными обрядами и молитвами, в воспоминание явления Божией Матери апостолам по вознесении Её на небо. (См. Пособие к изучению устава богослужения правос. церкви, Конст. Никольского, стр. 69).

605

Здесь автор доканчивает начатый им раньше (см. вып. III, стр. 111 – 113) рассказ об отливке колокола.

606

Патриарх Макарий выехал в Новгород 4 августа, а вернулся в Москву 20 сентября.

607

В подлиннике ба́, мера равная 5 ф. 9 д.

608

Последующие путешественники, барон Менерберг в 1661 г., Стрюйс в 1669 г. и другие, говоря об этом колоколе, дают почти те же размеры, что и Павел Алеппский, но вес указывают несколько меньший, а именно, около 10.000 пудов. Подробные пояснения к рассказу об отливке колокола см. в предисловии к этому выпуску.

609

Площадка на другом берегу Москвы-реки, напротив Кремля; здесь стояли пушки и производилось ученье войску.

610

т.е. ту же, которую он говорил при встрече царя.

611

т.е. спустя час после заката солнца.

612

т.е. с турками

613

Как известно, патриарх Иеремия был в Москве в 1588 г. и поставил патриархом митрополита Иова.

614

Крестовая палата, где нынче совершается мироварение.

615

В подлиннике: куба, капюшон, колпак, но здесь, очевидно, подразумевается камилавка, хотя для обозначения её в современном языке есть особое слово.

616

Параманд. Это четырехугольный плат с изображением креста, носимые на персях или на раменах. Параманд шнурами, пришитыми к углам ею объемлет плечи монаха и обвивает и стягивает одежду.

617

т.е. царевичи грузинский, касимовский и сибирские, жившие в то время в Москве.

618

Но Петербургской рукописи: „два сорока», и это вернее, так как автор дальше говорит, что всего было 12 сороков. Но относительно хлебов ошибка, очевидно, в самом оригинале, с которого сняты наши списки.

619

Слово „царь» стоит в подлиннике по-русски.

620

т.е. Павел с прочей свитой патриарха Макария.

621

Считая от заката солнца, который в это время бывает около 4 ч.

622

Пехотинцы в Молдовалахии.

623

т. е. с чернетью.

624

Английский переводчик, очевидно, опустил описание самого чина водоосвящения.

625

Перед этим патриарх, вероятно, спустился к воде.

626

Титул этот написан в подлиннике по-русски, по обыкновению, арабскими буквами.

627

Память обретения мощей св. Саввы Сторожевского.

628

Никанор (1654 – 1658). Сделавшись приверженцем расколоучителей Лазаря и Аввакума, он перешел в Соловецкий монастырь и, по взятии его царскими войсками, был казнен.

629

Сохранившийся доныне царский каменный двухэтажный дворец стоит с западной стороны собора. Его еще не было при посещении монастыря патриархом Макарием.

630

т. е. в третьем часу утра.

631

Эти слова и весь последующий разговор царя с чтецом в подлиннике записаны по-русски арабскими буквами. Достойно замечания, что произношение на а (кафари) совершенно согласно с теперешним московским.

632

По-грузински Павел сказал потом ектенью.

633

Это Евангелие пожертвовано царем Алексеем Михайловичем в 1049 г.; ныне в монастырской ризнице. (См о нем Истор. описание Саввина Сторжевского монастыря, С. Смирнова, М. 1860 г., стр. 55).

634

Равным образом вклад царя Алексея Михайловича в 1651 г.

635

Раньше Павел Алеппский, описывая обед у царя в воскресенье мясопуста (т. е. в заговенье перед Масленицей), с умилением замечает, что в этот день у него не было ничего мясного за столом, из уважения к патриархам, которые присутствовали на обеде.

636

В настоящее время их шесть.

637

Слово „царский» автор часто употребляет в смысле „великолепный» или „роскошный».

638

В подлиннике она названа часовней, как и предыдущая, св. Саввы. Эта церковь в 1825 г. переименована в честь св. Троицы, а имени преп. Сергия посвящен храм во втором ярусе колокольни, прежде освященный в честь св. Троицы.

639

Нынче при трапезе церковь в честь Преображения Господня, построенная царевной Софьей в 1693 г.

640

В 1806 г. своды в верхнем этаже трапезной обрушились, а в среднем были близки к падению, и потому трапезная была переделана и верхний этаж был снят. Теперь в этом здании помещаются классы Звенигородского духовного училища.

641

т. е. Иоанна Лествичника (писателя „Лествицы»). Церковь эта за ветхостью разобрана в 1782 г. Нынче на этом месте монастырский сад.

642

А лунь-падишах. Так назывался владетель богатой золотом области в горах Алтая и Даурии.

643

Вероятно, монеты с именем Меккского шерифа.

644

Пилигримы в Мекку.

645

Спасо-Преображенский собор, или Спас на Бору.

646

В английском переводе «having performed over him the last offices», что можно бы передать словами: „обрядив его“.

647

Турецкая монета.

648

За этими словами в английском переводе следует: „оно было написано на шелковой бумаге почерком „таалик», и на верху его, в виде вступления, были следующие слова», и далее (стр. 263 – 264, т. II) приведено в подлиннике самое письмо, но с весьма большими искажениями, делающими его неудобопонятным. В наших рукописях оно пропущено.

649

Как известно, султаны (как и всякий мусульманин но отношению к не мусульманину) в своих грамотах и посланиях никогда не величают христианских государей такими титулами и в таких выражениях, какие они присваивают себе.

650

Не значит-ли это: „надетом набекрень“? .

651

Он находится на юго восточной стороне.

652

Инокини Марфы.

653

Из церквей, перечисленных Павлом Алеппским, существуют нынче, кроме соборной, следующая: церковь Знамения (по Павлу, Одигитрии) перестроена в 1793 г.; внизу её склеп фамилии Шереметьевых; церковь Покрова Богородицы с трапезой выстроена в 1673 (скорее, перестроена в этом году, потому что Павел видел ее в 1655 г.); церковь преп. Сергия находится нынче в среднем ярусе колокольни (с 1787 г.). Церковь Саввы Освященного не существует, а есть придел его имени в церкви Покрова Богородицы и Николая Чудотворца. Последняя не названа Павлом, хотя она построена при больничных кельях в 1652 г. – Резного на кости образа, описанного Павлом, по видимому, уже не существует.

654

Основателем Симонова монастыря был Феодор, племянник преп. Сергия (см. о нем в „Источниках русской агиографии» Н. И. Барсукова, Спб. 1882, стр. 591 – 592). Название же Симонова монастырь получил но урочищу, на котором был основан.

655

т. е. от ворот, в настоящее время не существующих, в стене Китай-города, против Москворецкого моста.

656

Симеона Бекбулатовича.

657

Из переименованных Павлом Алеппским церквей, кроме собора, остаются до настоящего времени следующие: трапезная, нынче во имя Тихвинской Божией Матери, и Происхождения Честных Древ над западными воротами,

658

Т. е. первых трех дней первой недели великого поста.

659

Так Павел Алеппский называет жителей Малороссии и Белоруссии, в отличие от великороссов, которых всегда именует московитами, москоб.

660

75 коп. Пиастр-реалом Павел Алеппский называет полтинник, а динаром рубль.

661

т. е. при Посольском приказе.

662

Монастырь св. Георгия по дороге из Триполи к Ливану.

663

Древний монастырь близ Дамаска.

664

В английском переводе: „вельмож».

665

В прежнее время на Востоке женатое духовенство, к числу которого принадлежал и Павел Алеппский, брило себе голову, в чем, несомненно, отражалось влияние мусульман, у которых бритье головы составляет дело благочестия (потому что, как известно, сам Магомет брил голову), как у нас в до-петровское время, и теперь у староверов, считалось делом, противным благочестию, брить бороду, а тем более голову.

666

Вероятно, из невольного подражания русским монахам, которых Павел называет неопрятными, замечая, что они не переменяют белья до тех пор, пока оно не развалится у них на плечах.

667

Под этим именем подразумеваются остальные члены причта.

668

Это греческое слово, означающее „господин» употреблено в подлиннике.

669

Когда патр. Макарий уезжал из Молдавии, Стефан просил его хода ходатайствовать за него пред царем, и патриарх обещал ему.

670

Метание – слово греческое. Это малый земной поклон, при чем касаются земли не челом, а рукой.

671

Под словом „царские» здесь разумеется, вероятно, Спасские ворота.

672

Боровицкие ворота.

673

Следующая за этим фраза передана английским переводчиком, очевидно, неверно и смысл её трудно угадать: „все собрание было затем переписано, и наш владыка патриарх приступил к размещению их по местам, внутри и вне®. Быть может, следовало бы передать так: „вся церемония была записана, и наш владыка патриарх приступил к размещению икон по местам®...

674

Вероятно, икону Иверской Божией Матери, устроенную патриархом Никоном для Иверского Валдайского монастыря.

675

Эта последняя фраза – одна из тех немногих отрывочных фраз, которые имеются в наших рукописях и касаются обратного пути патриарха от Москвы до Днестра. Вместо неё в английском переводе стоить: „и мы не находили места для всех хлебов, которые они нам приносили».

676

Киево-Слупский Николаевский монастырь. Во второй половине XVII в. на поле против Пустынно-Николаевского монастыря, находившегося на Аскольдовой могиле, стоял каменный столб (слуп) с образом св. Николая; название Слупа перешло и на построенную здесь около 1715 г. церковь св. Николая. В 1 8 3 1 г. сюда переведен штат Пустынно-Николаевского монастыря.

677

Выдубецкий монастырь.


Источник: Павел Алеппский (архидиакон; XVII в.). Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским (по рукописи Московского главного архива М-ва иностранных дел) / пер. с араб. Г. Муркоса. - Москва: О-во истории и древностей российских при Московском ун-те, вып. 1: От Алеппо до земли казаков. - 1896. - 245 с.

Комментарии для сайта Cackle