Забайкальская Духовная миссия(1681–1903): Очерк из истории православной миссии в Восточной Сибири

Общие географические сведения о Забайкалье, растительность и климат Забайкалья. – Обитатели Забайкалья: Буряты и Тунгусы. – Тип Бурята. – Бурятские юрты и их устройство. – Одежда, пища и занятия Бурят. – Положение у них женщины. – Похоронные обряды. – Административное деление Бурят. – Тунгусы и территория, ими занимаемая. – Разделение Тунгусов по роду их занятий. – Тип и характер Тунгусов, одежда и образ жизни. – Семейные отношения. – Похоронные обычаи. – Административное деление.

Забайкальская Духовная миссия действует в Забайкальской Области или иначе, по старинному ее именованию, в Даурии. Область эта лежит в Восточной Сибири, к юго-востоку от Байкала, между этим озером и Китайскою границею, на пространстве в четыреста верст ширины и до тысячи верст длины. На западе и частью на северо-западе Забайкалье граничит с Иркутской губернией, от которой на всем протяжении отделяется Байкалом, на севере с Якутскою областью, на востоке с Амурскою областью, на юго-востоке и на юге с пределами Китайской Империи (собственно с Манчжуриею и Монголиею). Протяжение границ всей Области составляют приблизительно 3822 версты, в том числе по границе с Китайскою Империей около 1873 верст.

Географическое положение Забайкалья – между 49° 54» и 57° северной широты и 72° 18» и 97° 7 восточной долготы от Пулковского меридиана. Представляя обширное нагорье, служащее водоразделом между тремя речными системами: Амура, Лены и Енисея, Забайкалье прорезывается с юго-запада на северо-восток Становым или Яблоновым хребтом, с его многочисленными отрогами, которые также образуют цепь параллельно идущих, более или менее высоких гор с долинами среди них. Эти долины или так называемые пади покрыты богатою растительностью и орошаются реками, которые имеют характер горных рек, – летом, в жаркую пору, мелеют и даже иногда совсем пересыхают, но после сильных дождей и весной, в половодье, бурлят и пенятся, с неимоверною силою сокрушая и увлекая все, встречающееся на пути их бурного течения. В южной, юго-восточной и юго-западной частях Забайкалья находятся степные пространства, раскинувшиеся по рекам Аргуни и Онону. Большая Монгольская пустыня Гоби северо-восточным своим краем вдается в эту часть Забайкалья.

Растительность Забайкалья вообще не особенно разнообразна, но травы в степях весьма хороши, сочны и питательны и представляют одно из главных условий для процветания скотоводства. Более половины площади Забайкалья покрыто лесами, большею частью хвойными, в настоящее время уже значительно вырубленными близ населенных мест.

Климат Забайкалья – континентальный со всеми его особенностями, то есть сухостью воздуха и резкими колебаниями температуры. Морозы иногда доходят до 50° по Ц. При всем том этот климат – вполне здоровый, по причине горного воздуха, обилия хвойных лесов и почти полного отсутствия болот в Забайкалье.

На этой-то территории, очерченной лишь с самых общих сторон ее географического положения, мы и встречаем инородцев – Бурят и Тунгусов в начале 17 столетия, когда русские впервые познакомились с ними. С физической стороны, Буряты представляют чисто-монгольский тип. Они приземисты, но подвижны, имеют короткие и кривые ноги и длинное туловище. Лицо у них широкое, желтое, с выдающимися скулами, глаза черные, косо расположенные, с остающеюся на всю жизнь полулунной складкой, нос приплюснутый, рот большой, лоб низкий, покатый, большие отстоящие уши, волоса на голове густые, черные, жесткие и на бороде – редкие и поздно вырастающие. ¹

Семья Бурят-ламаитов

Живут Буряты в так называемых юртах. Юрты, имеющие обыкновенно в поперечнике не более 5 сажень, а в высоту от земляного пола не более сажени, состоят из решетчатых складных стенок, скрепленных между собою ремнями или тесьмами из верблюжьей или овечьей шерсти и конского волоса. Кровля юрты имеет вид конуса и делается из вогнутых палок и прутьев, к которым лучеобразно прикрепляются другие палки, упирающиеся в решетчатые стенки юрты. Как кровля, так и стенки юрты покрываются войлоками. Войлок, подбитый холстом, заменяет собою дверь, которая устрояется обыкновенно с южной стороны. Свет проникает в юрту сверху, из отверстия в центре крыши, которое служит для выхода дыма и на ночь закрывается войлоком. Посреди юрты для тепла и приготовления пищи помещается треножник над постоянно горящими или тлеющими в очаге дровами. Вдоль стен идет ряд широких лавок, на которых спят обитатели юрты, и хранится весь домашний скарб и утварь. На одной из стен (обыкновенно против двери) прикрепляется полочка, на которой в особом деревянном ящике у Бурят-шаманистов хранятся изображения их божеств – онионов, а у ламаитов стоит жертвенник с «бурханами», на ступеньках которого размещаются металлические чашечки с жертвоприношениями, состоящими из воды, семян, мучных лепешек. Непременную принадлежность жертвенника составляет колокольчик – коихо, без которого не может совершаться ни одно ламайское идолослужение. При юртах Бурятами устрояется особый аппарат с религиозно-молитвенными целями. Вбивают в землю шест и устраивают на нем вертушку, всю исписанную молитвами. Дует ветер, – эта вертушка, называемая курду-салкин, обращается около своей оси, – значит, и молитвы читаются. Оборот курду равняется тысячам прочтенных молитв. ²

Некоторые более зажиточные и состоятельные Буряты имеют довольно обширные деревянные дома, другие же строят на лето деревянные помещения в одну комнату, во всем устроенные по типу войлочных юрт.

Одежда Бурят состоит из так называемого «дыгиля» – род кафтана из выделанных овчин, с треугольною вырезкою на груди, причем эта вырезка, равно как и рукава, опушены мехом, иногда очень ценным; летом дыгиль заменяется у некоторых Бурят суконным кафтаном подобного же покроя. Кроме «дыгиля», в Забайкалье летом в большом употреблении халаты, которые шьются, смотря по состоянию, то из бумажной, то из шелковой материи. Употребительна также здесь особого рода накидка – «саба», надеваемая в ненастное время поверх «дыгиля» и даха – род широкого халата, сделанного из выделанных шкур, шерстью вверх, одежда для зимнего времени.

Женские халаты в Забайкалье состоят из короткой кофты, прикрепленной к юбке и по вороту, рукавам и подолу обшиваются меховой опушкою, а иногда по этим халатам прокладываются полосы из яркой шелковой материи или плиса. Надевая также и «дыгиль», Бурятки обязательно носят поверх него особую безрукавку – »уджи». Дыгиль стягивается в талии ременным кушаком. Головной убор мужчин и женщин в Забайкалье составляет круглая серая шляпа, с небольшими полями и с красною кисточкою наверху. Мужчины обыкновенно коротко стригут волосы, и только некоторые Буряты носят небольшие косы. – Бурятки поверх кос носят неширокую повязку, вышитую жемчугом, бусами, кораллами и серебряными бляхами.

Пища Бурят – преимущественно молочная и мясная, рыба и хлеб в малом употреблении; огородных овощей не разводят, пользуясь лишь некоторыми видами дикорастущих, грибов совсем не едят.

Как народу кочевому, Бурятам особенно свойственна страсть к передвижениям и каждый год перекочевка их с места на место совершается непременно два раза, хотя бы только за две версты или и того менее.

Главное занятие Бурят – скотоводство, а потому при перекочевках они держатся по преимуществу степных пространств. Степень благосостояния и зажиточности Бурят определяется количеством имеющихся у них стад, причем некоторые из Бурят имеют огромные стада скота и табуны лошадей.

Есть в Забайкалье и Буряты-земледельцы, например, Хоринские Буряты, которые еще с 1796 года принялись за обрабатывание земли. Занимаются земледелием также и Кударинские Буряты, вследствие недостатка земли живущие почти на одних местах, в деревянных юртах. По причине часто бывающих засух Буряты прибегают, и с успехом, к искусственному орошению своих полей. Сеют пшеницу, рожь, ярицу, ячмень, овес, гречиху, причем большая часть получаемого хлеба идет на продажу. ³

Бурятские женщины

Бурятки-ламаитки в национальных костюмах, близ Иргэнского миссионерского стана. (Забайкальские амазонки)

Вся тяжесть домашних, хозяйственных забот и других работ лежит на Бурятке. Она убирает юрту, готовит пищу для семьи, ходит за скотом, шьет одежду для мужа и детей, делает войлок или выминает на мялке кожу и т. п. Бурятки нередко нанимаются к русским жать хлеб или косить траву. Но, кроме указанных работ, в круг обязанностей Бурятки входит разбирать и собирать юрту при перекочевках с одного места на другое, седлать коня, когда муж отправляется на прогулку или по делам в улусы, а также расседлывать коня, по возвращении мужа домой. Девушки пользуются большею свободою и почетом. Хотя Буряты могут иметь несколько жен, но обыкновенно ограничиваются одною. При женитьбе, всегда уплачивается калым (выкуп). Чем богаче невеста, тем значительнее калым, который, в случае развода, который совершается легко, возвращается родителям невесты. У бедных Бурят, во избежание калыма, иногда производится мена невестами, то есть жених одновременно выдает свою сестрѵ замуж за брата своей будущей жены. ⁴

Похоронные обряды Бурят имеют некоторые характерные особенности. На месте, выбранном для погребения умершего, собираются ламы, расстилают войлоки на земле и начинают чтение молитв и поклонение богам, чтобы они позволили вырыть яму для могилы. Затем, роют землю и опускают в нее умершего. Со всех сторон могилы ставят баночки, наполненные серебром, – это выкуп за землю. Гроб засыпают землею и сверху над могилою ставят несколько шестов, обтягивают их веревками, навешивают цветные тряпочки и исписанные молитвами бумажки. Бумажки, колеблемые ветром, заменяют чтение молитв над умершим. ⁵

В административном отношении Забайкальская область разделена на восемь округов, а именно: Баргузинский, Верхнеудинский, Селенгинский, Троицкосавский, Читинский, Акшинский, Нерчинский и Нерчинско-Заводский. Кроме того, территория Забайкальского казачьего войска разделена на четыре отдела. Общая численность Бурят в Забайкалье простирается, по последним сведениям, до 170,849 человек. В указанных восьми округах Буряты расселены весьма неравномерно. Больше всего их живет в Селенгинском округе, именно 59,008 душ, затем в Верхнеудинском 51,194, Читинском 31,952, Баргузинском 11,464, Троицко-Савском 8806, Акшинском 6521, Нерчинском 227 и Нерчинско-Заводском 123. ⁶

Мелкою, низшею административною единицею у Бурят служит улус, который есть не что иное, как союз нескольких родов кочевников, которые в одно время здесь, а в другое там располагаются для совместного житья.

Каждый улус управляется своим старшиною, каждый род – своим шуленгою (родовым старостою); несколько улусов соединившись вместе, образуют ведомства, во главе которых стоят тайши, достоинство и власть которых сначала были наследственными, а потом эти должностные лица стали избираться обществами и получать от губернаторов утверждение в должности. Для управления Бурятами в более обширных ведомствах учреждены Степные Думы, в состав которых, под председательством главного родоначальника (тайши), входят (по выбору) несколько заседателей, смотря по величине ведомств и количеству их народонаселения. Для малочисленных ведомств существуют инородные Управы, состоящие из головы и двух и более выборных. Все вышеуказанные учреждения подчиняются окружным полицейским управлениям. Главных ведомств в Забайкалье, управляемых Степными Думами, шесть: 1) Селенгинское, 2) Хоринское, 3) Агинское, 4) Баргузинское, 5) Кударинское и 6) Закаменское.

Селенгинские Буряты ⁷ живут по рекам Селенге, Чикою, по левую (южную) сторону Хилка, по Джиде, Темнику и Убукуну. В длину кочевка их простирается от реки Армака (в 150 верст от Кяхты, на запад) до Яблонового Хребта, – на расстоянии более 400 верст, а в ширину от границ Монголии до Верхнеудинска – на расстоянии 250 верст.

В состав Селенгинского ведомства входят 18 бурятских родов. Все Селенгинские Буряты – ламаиты. Они говорят чистым монгольским языком, употребляемым заграничными Монголами-кхалкасами прежнего Ургинского ханства и не подлежит сомнению, что до присоединения к России они составляли часть этого ханства. Некоторые роды Селенгинских бурят, напр., Цонгольский, Сортольский и др. перешли в пределы России в 1681 году, после завоевания русскими Забайкалья, и осели в ближайших к границе местностях.

Хоринские Буряты кочуют по степи, простирающейся в длину (от Селенгинска до Читы) на 500 верст и в ширину до 300 верст. Пришли Хоринские Буряты в Забайкалье, по преданию, из Монголии в 1604 году, еще до появления здесь русских. Наречие их значительно разнится от чистого монгольского и селенгинского – бурятского. Ламаизм распространился между Хоринскими Бурятами позже, чем между Селенгинскими Бурятами, но в настоящее время также прочно утвердился у них, как и у последних.

По ту сторону Яблонового хребта, верст на 100 к югу от Читы, кочуют Буряты Агинского ведомства. Кочевья их по реке Онону с его притоками простираются верст на 300 в длину и на 100 слишком в ширину, соприкасаясь с южной нашей границей с Китаем. Агинские Буряты также держатся ламского суеверия, но есть между ними и шаманисты. Язык их сходен с языком Хоринских Бурят.

Баргузинское ведомство образуют Буряты-ламаиты, кочующие по Баргузинской степи, составляющей долину по течению реки Баргузина, до 200 верст длины и от 20 до 30 верст ширины. По языку они более сходны с Иркутскими Бурятами, чем с Забайкальскими. Монгольский язык Селенгинеких Бурят они с трудом понимают.

Кударинские Буряты, образующие Кударинское ведомство, родственны по языку с Баргузинскими и кочуют в окрестностях Посольского монастыря, по юго-восточному берегу Байкала и по р. Селенге, при впадении ее в Байкал.

Последнее Бурятское ведомство за Байкалом называется Закаменским, так как оно лежит за камнем, отделено от других ведомств хребтами Байкальских гор, на запад от Кяхты. Закаменские Буряты-ламаиты, но есть между ними немало и шаманистов.

В настоящее время вводится между Бурятами сельское и волостное управление, и они будут подчинены крестьянским начальникам. ⁸

Другая, сравнительно немногочисленная народность в Забайкалье, это – Тунгусы, представляющие собою особую разновидность монгольского типа. Центром их территории можно считать пространство между Байкалом и Леною, где, однако, они стеснены с юга Бурятами и Русскими, а с севера Якутами. Тунгусы делятся на оседлых скотоводных (степных) и бродячих. Оседлые, не вошедшие в состав русских поселений, проживают в Нерчинском округе Забайкальской области и занимаются землепашеством. Численность их простирается до 2000 человек. ⁹

Прочие Тунгусы, кочующие и бродячие, проводят жизнь свою в беспрерывном передвижении с места на место. По внешности, Тунгусы – обыкновенно среднего и несколько ниже среднего роста, с относительно большой головой, широкими плечами, немного короткими оконечностями и маленькими ногами и руками. Они – жилистого, худощавого, мускулистого сложения. Глаза темные, волосы на голове черные, прямые, жесткие, редкие. Лицо обыкновенно несколько вытянутое в длину, широкое в щеках, суживающееся по направлению ко лбу, скулы выдающиеся, хотя и не так сильно, как у настоящих Монголов. ¹⁰

Крайняя подвижность, рядом с пылкостью характера, беззаботность, веселость и остроумие, добродушие, сострадательность, мягкосердечие, гостеприимство без расчета и замечательная честность – составляют характеристические черты душевного склада Тунгусов, но, к сожалению, многие из этих симпатичных черт постепенно утрачиваются, под влиянием знакомства Тунгусов с цивилизациею и ее отрицательными сторонами. Одежда Тунгусов соответствует их подвижности; она делается по преимуществу из оленьих шкур, легка и имеет форму камзола с расходящимися полами, оторочена окрашенными бахромками из меха и изукрашена узорами из бисера, меховая шапка с таковою же отделкою, панталоны тоже из меха оленя и на ногах обувь, сделанная из кожи, снятой с ног оленя, шерстью вверх, тоже украшенная бисерными и др. узорами. У женщин – та же одежда, с прибавлением ленты, обвивающей косу, в которую вплетаются металлические пуговицы и другие блестящие украшения. ¹¹

Тунгус

Тунгус – отличный охотник. По целым неделям он скитается по тайге, выслеживая зверя и, добыв его и захватив с собою часть добычи, он возвращается в чум или урасу (жилище вроде юрты) к своей семье, затем со всем своим скарбом и семьей перекочевывает к убитому зверю, ставит урасу, живет здесь, пока не будет съедена добыча. Забота о пропитании заставляет Тунгуса предпринимать новые дальнейшие поиски зверя или крупной дичи, и он делает новые передвижения по тайге и т. д.

Живущие вблизи рек Тунгусы занимаются звероловством и питаются рыбою.

В брак Тунгусы вступают уже по достижении зрелого возраста, причем допускается и многоженство. Калым, то есть покупка невесты за известную, условленную плату, существует и у этих инородцев, но обыкновенно вместо денег калым уплачивают оленями или же, в случае бедности жениха, калым отрабатывается натурою. Нравственность жен и девиц у Тунгусов, живущих вдали от русских, вполне безукоризненна. Как и у Бурят, все домашние, хозяйственные работы в хлопоты лежат у Тунгусов исключительно на женщине. Любопытны похоронные обычаи Тунгусов. Тело мужчин, по смерти, зашивают в оленью шкуру и вешают на ветвях деревьев или же кладут тело покойника в выдолбленную колоду и на сажень от земли укрепляют ее между концами срубленных деревьев. Умерших женщин также зашивают в оленьи шкуры, но хоронят их на земле со всеми принадлежащими им вещами, завалив деревьями. У некоторых Тунгусских племен есть обычай класть умерших в маленькие челноки, покрывая их оленьей кожей. Еще при жизни Тунгус, при своих постоянных передвижениях с места на место, никогда не покидает этого челнока, сколоченного из трех досок.

Тунгусы делятся на ведомства, последние на роды, во главе которых стоят старосты, являющиеся посредниками между ними и администрацией.

Самое ¹² обширное Тунгусское ведомство – Князя Гантимурова, Урульгинской Степной Думы. Кроме Тунгусов, к этому ведомству принадлежат четыре рода настоящих Монголов, кочующих по реке Онону, на Китайской границе, и упорно держащихся ламаизма. Шаманство еще не везде между Тунгусами вытеснено ламаизмом. Все ведомство Князя Гантимурова лежит за Яблоновым хребтом, но одной определенной территории здесь не имеет, а принадлежащие к нему Тунгусы живут рассеянно между Русскими и Бурятами. Впрочем, названное ведомство заметною полосою тянется с северо-востока на юго-запад.

Кроме ведомства Князя Гантимурова, за Байкалом существуют еще два небольшие Тунгусские ведомства: Арматской инородной управы и Баргузинской. Тунгусы первого ведомства кочуют в Верхнеудинском округе по реке Армаку, между Селенгинским и Закаменским Бурятскими ведомствами, неподалеку от Китайской границы. При своей малочисленности Арматские Тунгусы утратили свой язык и национальность и в большинстве держатся ламского суеверия.

Баргузинские Тунгусы живут частью около своей инородной управы. Известные также под именем мурченов, то есть, конных, в отличие от Тунгусов – ороченов, то есть, оленных, они сохранили свой язык и свое прежнее шаманское суеверие. Нет никакой возможности определить, даже с приблизительною точностью, количество Тунгусского народонаселения в Забайкалье, но оно едва ли превышает 10,000 человек.

Религиозные верования Бурят и Тунгусов. – Шаманство и его основные пункты. – Шаманы, их приготовление к шаманскому служению, особая одежда, камланье. – Вредное влияние шаманов на инородческое народонаселение. – Ламаизм. – Нравственное учение ламаизма. – Ламайские божества, заимствованные от шаманистов. – Душепреселения. – Бурханы. – Устройство дацанов. – Ламы. – Хубилханы и гыгэны. – Ламство, как особое духовное сословие. – Идолослужение в дацанах – Гурумы. – Вредное влияние ламства на экономический бит инородцев. – Нравственность лам.

Нам надобно войти теперь в ближайшее рассмотрение религиозных верований Бурят и Тунгусов, так как вообще религиозными верованиями определяется весь строй жизни того или другого народа, а с другой стороны, от свойств и характера этих верований зависела и зависит и самая степень их силы и напряженности в борьбе с христианским учением, принесенным в Забайкалье нашими миссионерами. Не подлежит сомнению, что в раннейшее время, как Буряты, так и Тунгусы, обитающие в Забайкалье, держались шаманства, этой первоначальной религии всех младенчествующих народов. Шаманство выросло на почве умственного и религиозного невежества и представляет попытку дать объяснение некоторых явлений в окружающей природе и человеческой жизни, непонятных и более или менее загадочных для духовно-неразвитых людей.

Православные Οрочены

В существе своем, шаманство есть идолопоклонство, обоготворение таинственных сил природы, имеющих влияние на человека или благодетельное, или же враждебное, неблагоприятное. Во всей вселенной нет такого места, где бы, по верованиям шаманистов, не присутствовали духи с их двояким, добрым или злым отношением к людям, обитающим на земле. Но, обоготворяя различные небесные явления и силы и стихии природы, шаманство вводит в круг своих божеств и олицетворенные нравственные и духовные свойства человеческой природы. Таковы, например: 1) багатор-тенгери – гений храбрости, 2) дайсун тенгери – покровитель войны, 3) кысаган тенгери – защитник и податель победы на войне, 4) дзол-даягачи – богиня счастья и, в частности, дарующая детей и пекущаяся об их счастье и здоровье и т. п.

Есть еще разряд божеств, почитаемых шаманистами под именем онгонов. Онгоны суть не что иное, как души умерших людей, которые при жизни особенно отличались или добрыми или худыми делами и которые, по смерти, также продолжают свою прежнюю благодетельную или зловредную деятельность по отношению к людям. Характерною чертою религиозных воззрений Тунгусов-шаманистов служит поклонение животным, в частности медведю. Всякий раз, как привозится в жилище Тунгусов убитый медведь, устраивается общественное празднество («кук»), на котором поджариваются в масле сердце и печень медведя, разрезанные на кусочки, и каждый присутствующий, поднося ко рту кусок, кланяется медведю и извиняется пред ним, говоря, что в убийстве его отнюдь не повинны Тунгусы, a – русские или американцы. ¹³

Нельзя сказать, чтобы представление о Едином, Высшем Существе было чуждо религиозному сознанию шаманистов. Оно выражается в почитании ими духа тенгери. Тенгери – это мудрый, правосудный правитель мира, дающий жизнь всему существующему и господствующий над всем миром. Ему подчинены второстепенные божества, известные под именем тенгеринов, которыми, как замечено выше, населена вся вселенная и которые исполняют все его распоряжения. Живою, населенною живыми существами представляется для шаманистов вся вселенная, но на ней нет мира и гармонии, ибо злые духи, так называемые читкуры и злые онгоны напрягают все свои силы к тому, чтобы нанести как можно больше вреда людям во всех сферах их жизни и деятельности. И только особые, умилостивительные жертвы и молитвы могут до некоторой степени смягчить и даже совсем отвратить гнев указанных духов, но при этом надобно, чтобы эти жертвы и молитвы были приносимы особыми, к тому призванными и способными лицами. Что же это за лица? Это – так называемые шаманы, играющие такую выдающуюся роль во всем укладе и строе жизни инородцев, держащихся шаманского суеверия.

Слово: «шаман» – манчжурское и означает человека восторженного, исступленного. Несомненно, что если не в большинстве, то во многих случаях шаманы – люди, обладающие болезненною телесною организациею и ненормальным душевным строем. Не принадлежа к одному определенному сословию или к какой-либо касте, шаманы, однако же, должны ощутить в себе особое призвание к сему служению, обладать особым, потребным для сего душевным настроением, признаками которого служат: частые обмороки, дичание, исступление и вообще характер мрачный, задумчивый, нелюдимый. ¹⁴

Истинный шаман не сам выбирает себе это звание, a его принуждает к этому природное влечение, призвание; в таком человеке с малых еще лет замечается какое-то тревожное, раздражительное расположение духа. Он чувствует грусть, отчуждение от родства, наполняет родительский дом стенаниями и воплями, впадает в беспамятство, бегает по лесам, питается древесною корою, мочится в огонь и в воду, хватается за оружие, колет себя так, что родственники должны за ним присматривать. ¹⁵

Шаманами могут быть не только мужчины, но и женщины. Встречаются целые семьи, с особенными расположениями к шаманскому званию, семьи, в которых шаманство делается как бы наследственным, переходя от отца к сыну, дочери и т. д.

Тунгусская шаманка Тунгусский шаман

Впрочем, шаманы не тотчас, лишь только почувствуют в себе внутреннее призвание к шаманскому служению, выступают на поприще своей деятельности, а должны предварительно пройти подготовительный искус в течение нескольких лет, находясь в это время под ближайшим руководством старого, опытного шамана или шаманки и питая по отношению к ним какое-то особенное, религиозное почтение и уважение. Готовящиеся к шаманскому служению во время своего приготовления к нему должны ежегодно, в течение девяти лет, совершать особое жертвоприношение, которое продолжается девять дней сряду. ¹⁶

Обряд так называемого водного очищения и теломытия также неоднократно должен быть совершен над кандидатом в шаманы в годы его приготовления и испытания. Самое посвящение в шаманы, ¹⁷ соединенное с кровавыми жертвоприношениями, представляет обряд чрезвычайно сложный в демоническом культе держащихся шаманства инородцев, но все его частности и подробности рассчитаны на то, чтобы произвести, возможно-сильное, впечатление на массу и возвысить в глазах ее шаманское звание.

Громадное впечатление на эту массу диких и невежественных инородцев производит самая одежда шаманов, которую составляют: 1) оргой – меховая шуба, белая для белого шамана, имеющего дело с добрыми духами и синяя для черного шамана, служителя злых духов, со множеством пришитых с наружной стороны жгутов, изображающих собою змей, и прикрепленных к ней погремушек и колокольчиков, издающих, при движении шамана, шум и звон, 2) сделанная из железа шапка, похожая на шлем или корону. Состоя из железного обруча, к которому прикреплены накрест два полу обруча, шапка имеет еще железную пластинку с двумя концами, отогнутыми вверх, в виде рогов или лучей и, кроме того, снабжена особыми привесками, в форме конусов и железною цепью, на конце которой прикреплены предметы, похожие на ложку и шило. Такого устройства шапка составляет высшее шаманское украшение и является принадлежностью костюма более заслуженных и опытных шаманов, большею же частью шаманы употребляют меховые шапки, сделанные из меха зверей или птичьих шкурок, напр. рыси, оленя, филина и т. п. 3) Абагалдей – страшная маска или личина из кожи, дерева или металла. Ее расписывают, привешивают огромную бороду и т. п. Маска эта имеет уродливый и страшный вид. Надобно упомянуть еще о двух принадлежностях шаманских. Это, во-первых, сорба или шалдей, шаманские, так называемые конные трости, железные и деревянные, из коих первые, вместе с железною шапкою, получаются более опытными и старыми шаманами. Что касается деревянных тростей, то их вырезают из стоящего на корне березового дерева и притом так искусно, чтобы береза не засохла. Представляя уродливое изображение лошади (для большего сходства привешиваются даже стремена), трости увешаны множеством разного рода украшений: колокольчиками, полыми конусами (холбохо), тесемками четырех цветов: синего, белого, желтого и красного, а также шкурками горностая, белки и хорька. Другую, существенно-необходимую принадлежность каждого шамана составляет кеце – бубен, держа который горизонтально, в уровень рта, и ударяя в него снизу булавою, шаман издаваемые бубном звуки сливает со своими напевами и производит на толпу известное желаемое впечатление. На самой коже бубна часто с обеих сторон изображены красною краскою люди, животные, растения, солнце, луна и, кроме того, бубен украшен множеством колокольчиков и погремушек. Сюда надобно присоединить еще, как принадлежность шаманского костюма, так называемую толи, нечто вроде медальона, с изображением 12 животных, который носят на груди или нашивают на шаманский плащ. Ни храмов, ни капищ для совершения религиозных обрядов у шаманистов нет, но, когда нужно, каждый род, по указанию шамана, устрояет в своем владении, так называемый обо – жертвенник – и это место, где он был устроен, считается священным и неприкосновенным. Место для обо делается несколько возвышенным посредством небольшой насыпи из земли, хвороста и каменьев.

Самым главным и существенным в служении шамана делом является так называемые камланья (кам и шаман – одно и то же, и камлать значит шаманить), без которого не обходится ни одно жертвоприношение, ни лечение больного, ни гадание. ¹⁸

Шаманы (мужчина и женщина) Бурятский шаман

во время пляски

В исступленном состоянии шаман скачет, кружится, поет, кричит разными дикими голосами, подражая животным и т. п. и впадает часто в бесчувственное состояние. Шаманисты уверены, что в это именно время шаман входит в ближайшее общение с духами, которые и снабжают его особыми силами и наставлениями для удовлетворения той или другой требуемой от него услуги – исцеления больного, предсказания будущего и пр. Весьма разнообразны и многочисленны эти услуги, которые оказывают шаманы инородцам чрез камланье и совершение кровавых жертвоприношений. Они непременно присутствуют при родинах, похоронах, свадьбах, а также в случае каких-либо общественных бедствий, напр. засухи, падежа скота и т. п.

Но, кроме собственно камланья и религиозных жертвоприношений, шаманы нередко показывают невежественной толпе разные, более или менее искусные фокусы напр. едят горячие уголья, вколачивают себе в живот лезвие ножа по самую рукоятку и т. п. и все это опять с целью убедить эту толпу в чудодейственной силе и возвысить в ее глазах свое звание и служение.

Бесспорно вредное влияние, которое оказывают шаманы на инородческое народонаселение, так как они нравственно порабощают его себе и при этом всячески стремятся удержать его в состоянии духовной тьмы и невежества. Но с большим нравственным вредом связан и вред экономический. Огромное количество кровавых жертв, приносимых шаманами по столь частым, многочисленным поводам, а равно и самое вознаграждение шаманов за труд камланья, в виде нескольких голов скота, разоряют хозяйственно-экономический быт инородцев, держащихся шаманства.

Вот в каком виде представляется шаманство, эта так называемая черная, то есть грубая, не просвещенная вера, с которою в Забайкалье, как увидим ниже, вступил в жестокую борьбу ламаизм, или желтая вера, борьбу, перевес в которой оказался на стороне последней, то есть желтой веры.

Представляя переработку буддизма, ламаизм носит на себе все черты религиозного учения, совершенно противоположного шаманству. В то время как шаманство в смысле известной религиозной системы отличается простотою, наглядностью и, так сказать, общедоступностью своих основных требований и составных частей, ламаизм является отвлеченною, слишком сложною и запутанною философскою доктриною с ясно выраженными пантеистическими и материалистическими тенденциями. Основателем ламаизма был Цзонкава, открыто выступивший с проповедью сего учения в 1409 году, но полное, окончательное развитие ламаизма завершилось около половины XVI столетия.

Наиболее важные и существенные пункты ламаизма ¹⁹ представляются в следующем виде. Есть три мира: небесный, земной и подземный (преисподний) и все предметы, относящиеся к каждому из этих трех миров, как духовные (нирвана), так и материальные (сансара) в существе своем пусты, первые, то есть предметы духовного мира, потому что сами, будучи чужды всякого определения и формы, они не могут быть постигнуты и обняты конечными формами, ограниченными познавательными силами человеческого духа, а вторые пусты потому, что подлежат постоянным изменениям и разрушению, и, кроме того, призрачны и обманчивы со стороны самых внешних форм своего явления, с которыми необходимо соединено мучение.

Источником этого мучения служит материя, которая есть зло; от этого зла не свободно ни одно живое, одушевленное существо, принадлежащее к тому или другому из указанных трех миров и степень ослабления и подавленности в этих существах духовного начала определяется количеством заключающейся в них материи. Человек, поставленный в среднем мире, между небом и преисподней, не составляет исключения в этом отношении, так как он постоянно заблуждается, предается страстным влечениям, постоянно встречает со стороны впечатлений внешнего, материального мира ограничения в своем стремлении к бесконечному и истине. Отсюда для человека, постоянно в его лучших, высших стремлениях угнетаемого чувственностью и материальностью, является решительная необходимость самого полного, строгого отрешения от нее и приобретения духовности, свободной от материи и скорби. Такое состояние достигается посредством добродетельной жизни, когда, наконец, дух человеческий, дойдя до высших степеней нравственного совершенства, сливается с первобытным разумом, вечно покоящемся в чистейшем, отвлеченном, безмятежном состоянии.

Премирный дух будды разлит повсюду, все наполняет собою, в каждом живом существе заложена частица его божественного существа, но, несмотря, однако же, на это, только человек способен к нравственному совершенству, причем носителями и выразителями этого совершенства, в его высших степенях, являются ламаиты, эта, так сказать, особая высшая порода людей, в сравнении с которыми все остальные люди – дикари, почти грубые животные.

Трудный путь нравственного совершенствования, который начинается с ранних лет жизни человека и продолжается во всю его жизнь, ламаиты, при наличности некоторых других условий, должны проходить непременно под руководством верного и надежного друга, каковым является лама (что значит с монгольского в буквальном переводе: небесная мать). Если бы ученику показалось, говорит профессор Позднеев, излагая учение ламаизма, если бы показалось что-либо соблазнительным в поступках его ламы-наставника, он не должен давать в своей душе места возникшему подозрению, а признать самое это подозрение грехом, происшедшим от его собственного помрачения и неспособности понимать истинное значение событий. Всегда и постоянно ученик обязан чествовать учителя внешними знаками почтения, принесением ему жертв и, наконец, подвижничеством в исполнении его предписаний и наставлений. Внешними знаками почтения к учителю должны быть поклоны, согбенная поза пред особою учителя, коленопреклонения, хождение посолонь вокруг учителя, постоянное воспоминание о нем и призывание его имени.

Принесение жертв, продолжает профессор Позднеев, состоит в снабжении учителя-ламы одеждою, жилищем, необходимою домашнею утварью, словом, всем потребным для жизни, причем нужно еще, чтобы ученик отдавал учителю именно то, что могло бы его порадовать, не жалея вещей самых дорогих и самых любимых до собственной жизни включительно. ²⁰ Ламы – в некотором смысле существа божественные и не верить ламе все равно, что не верить самому Богу или Будде. ²¹ Уклонясь от первоначальных оснований буддизма, как миросозерцания пантеистического, не допускающего никаких личных, собственно отдельных существований, ламаизм вводит в свою религиозную систему целый сонм духов и гениев которые обитают в воде, в воздухе, на земле, и, как, личные существа, служат защитниками и покровителями известных гор, лесов, урочищ, долин и т. п. He только человек, но и каждое животное, каждое растение, даже малейшая былинка имеет своего гения – хранителя. ²² Здесь, очевидно, ламаизм сближается с шаманством и делает из него несомненные заимствования.

Характерным для ламаизма представляется его учение о том, что все вообще живые существа, закончив круг своего бытия, могут снова возрождаться в одном из указанных трех миров и что человек, в частности, не составляет в этом отношении исключения. Душа, например, человека, отличавшегося при жизни особыми добродетелями и благотворною деятельностью на пользу ламаизма, возрождается в каком-либо дитяти и снова начинает прежнюю деятельность в том же духе и направлении. Отсюда у ламаитов – появление хубилханов и гыгэнов, – перерожденцев, число которых у них всегда было значительно. Чем-то вообще холодным, суровым, ничего не говорящим сердцу с его вечно-живыми стремлениями и запросами, веет от ламаизма, как своеобразной нравственной доктрины, и чтобы, сколько можно, приблизить эту отвлеченную доктрину к потребностям религиозного духа, надобно было придать ей значение культа, обставить ее известными внешними обрядовыми принадлежностями и атрибутами. И здесь также для ламаизма дело не обошлось без заимствований, которые в виде, конечно, грубых и чисто внешних подражаний, были им сделаны у христиан, именно у живших в Тибете (Тангуте) несториан и католических миссионеров. ²³

Выше, при описании внутреннего устройства бурятских жилищ или юрт, было упомянуто о бурханах. Что такое бурханы? Это – идолы, изображения многочисленных божеств, почитаемых ламаитами. Бурханы приготовляются у них из золота и серебра, из бронзы и меди, из глины, дерева и камня и бывают или литые, или кованные, или же вытесанные из камня или высеченные на камне. Есть также бурханы, нарисованные на коже, бумаге и, чаще всего, на полотне. Местом, где ставятся изображения ламайских божеств, или бурханов, служат обыкновенно, кроме частных жилищ, кумирня или, как она называется у наших Бурят, дацан. Вход в дацан всегда с юга, а главная часть в нем обращена бывает непременно на север, где находится «шамбала» местопребывание Будды. На наружной стороне дацана можно иногда встретить различные символические предметы: 1) лежащий полукруг луны с диском солнца, в знак того, что учение ламаизма также благотворно, как лучи этих светил и 2) ганчатр, – род вазы, наполненной текстами священных молитв в ознаменование того, что дацан – сокровищница вероучения. Внутреннее устройство дацана несложно. По северной стене в нем расставлены бурханы, пред которыми находится жертвенник со множеством сосудов и чашечек, наполненных яствами и питиями, цветами, благовониями и драгоценностями. От жертвенника вплоть до дверей устроены низкие скамьи, на которых сидят ламы во время совершения ими идолослужения. Для мирян нет особого места в дацанах, так как для мирян не обязательно присутствовать при совершающихся здесь служениях, – это необходимо лишь для одних лам. В Забайкалье у наших Бурят и Тунгусов-ламаитов дацаны представляют собою великолепные в архитектурном отношении сооружения, и постройка их стоила иногда громадных сумм. ²⁴

Бурятские бурханы

Ламы

Великолепию и богатству дацанов отвечает самая стройность организации служителей ламайского культа – лам, которые, как мы видели, в системе ламаизма занимают центральное, выдающееся значение, как нарочитые, исключительные руководители всей духовно-нравственной жизни ламаитов. Вообще весьма многочисленно это сословие лам. Существует обычай, в силу которого в каждой ламаитской семье, по крайней мере, один из трех сыновей должен быть с самого младенчества посвящен Будде, в качестве его служителя, ламы. Достигнув восьми лет, этот лама-мальчик покидает семью и водворяется в буддийский монастырь на постоянное жительство. Здесь, обучаясь тибетской грамоте и знакомясь во всех подробностях с ламайскою верою, а также с медициною и астрологиею и пр., он последовательно проходит три степени монашеского послушания, переходя с одной ступени на другую, высшую. Первая степень, это – баньди, «ученик веры», послушник, обязанный исполнять 10 ламайских монашеских предписаний. Вторая степень – гэцуль, монах, еще не принявший великого посвящения и исполняющий 36 обетов. Третья степень – гэлун, это уже настоящий монах, который должен иметь не менее 25 лет от роду и соблюдать 253 обета. ²⁵

Можно представить себе, какое множество лиц, фанатически преданных ламаизму подготовляют буддийские монастыри для пропаганды сего лжеучения всюду, где только есть к тому какая-нибудь возможность. Из этих же лиц формируется и личный состав разных должностных лиц, служителей ламайского культа, которые обыкновенно избираются, и притом на известный, определенный срок. Высшею из этих должностей является Камбо-лама, настоятель монастыря. ²⁶

Особый разряд лам составляют перерожденцы – хубилханы и гыгэны, о которых уже было упомянуто выше. В числе этих привилегированных, так сказать, лам первое место в современном ламанзме занимает Тибетский Далай-лама. ²⁷

Хубилханы непременно принимают на себя все ламские обеты и обыкновенно исполняют обязанности настоятелей монастырей. Особыми, внешними отличительными знаками лам служит снятие волос с головы и ношение длинного широкого плата, перекидываемого через левое плечо и пропускаемого под правую мышку. Здесь необходимо повторить, что ламство, осложнившись, с течением времени, примесью других, посторонних элементов, превзошедших в него, особенно из шаманства, резко уклонилось от своих первоначальных аскетических обетов и выродилось в особое духoвное сословие, распространившее силу своего влияния на всю совокупность отношений жизни ламаитов. Умственное и нравственное невежество наших Забайкальских инородцев, Бурят и Тунгусов, было тою благодарною почвою, на которой с большим успехом раскрывалась эта новая деятельность лам, вышедшая за пределы буддийских монастырей и сосредоточившаяся на инородческих кочевьях и их обитателях. Как и шаманы, ламы сделались для этих обитателей столь необходимыми, что без их участия не обходятся, ни родины, ни похороны, ни свадьбы в быту инородца. Даже передвинуть юрту с места на место, – и для сего требуется известное, религиозное участие ламы. Разного рода общественные бедствия, например, засухи, эпидемии, война и пр. побуждали лам совершать особенные торжественные служения для отвращения этих бедствий. Были установлены особые праздники, посты, особые торжественные процессии с обнесением бурханов вокруг дацанов, вроде наших крестных ходов. ²⁸

По четыре раза в день ламы совершают в дацанах или кумирнях идолослужение, на котором, как замечено выше, не обязательно присутствовать мирянам. Особое, выдающееся значение в ламаитском идолослужении занимает музыка, совершенно своеобразная музыка. ²⁹

Особенно сильное влияние на массу Бурятского и Тунгузского народонаселения ламы производят своими действительными или только мнимыми медицинскими знаниями и преимущественно так называемыми гурумами. Что такое гурумы? Это не что иное, как отчитывание и начитывание, гадание и ворожба и разные, заимствованные у черной веры оргии. Так как в буддо-ламаизме нет живого, личного, отдельного от мира Бога, то здесь нет собственно и молитв, как средств духовного, свободного общения человека с Богом, и то, что предлагается в дацанах или кумирнях под видом молитв, есть не что иное, как вымышленная история Будды, которая ламами читается нараспев. ³⁰

Крайне разорительны для инородцев эти, так часто совершаемые у них гурумы и вообще вторжение лам во все решительно отношения их жизни с личными, своекорыстными целями. ³¹

Чтобы ограничить эти поборы лам с инородцев, вредно отзывающиеся на их хозяйственно-экономических отношениях, Русское Правительство щедро наделило землею дацаны и служителей ламаитского культа. Так, к Гусиноозерскому дацану примежевано 1500 десятин, к Агинскому 1400 десятин, к Цонгольскому и Аларскому по 1200 десятин. Самые малые дацаны, имеющие двух лам, кроме ширетуя и бандия, наделены по 350 десятин. На долю Хамбо-ламы отведено 600 десятин, ширетуям (настоятелям дацанов) по 200 десятин, каждому ламе по 60 десятин и даже ховаракам (ученикам) по 15 десятин. ³²

Нравственность лам не только не отвечает изложенному выше нравственному учению ламаизма, но и представляет отрицание сего учения и связанных с ним обетов, например, безбрачия, воздержания от мясной пищи, спиртных напитков и пр. Да ямы и пиемы, утре бо умрем – вот принцип этой эпикурейской нравственности. ³³

Исторические сведения о ламстве в Забайкалье. – Нерчинский (1689 г.) и Кяхтинский (1727 г.) трактаты. – Постепенное размножение и усиление ламства и правительственные попытки регламентировать его. – Безуспешность этих попыток. – Положение о «ламайском духовенстве» 15 мая 1853 года.

He лишены интереса исторические сведения о том, как собственно образовалось ламство в Забайкалье и как народился так называемый ламский вопрос, не получивший разрешения и в настоящее время. Как известно, те насельники Забайкалья. Буряты и Тунгусы, с которыми русские познакомились в 17 столетии, первоначально были шаманистами, но уже в 1652 году на реке Селенге встречается тайша, который имел при себе одного ламу – гелюнга.

По Нерчинскому трактату, заключенному Россиею с Китаем 27 августа 1689 г., Монголо-Буряты, принявшие русское подданство и ставшие под покровительство Русской державы, были обязаны довольствоваться теми ламами, которые после разграничения остались на российской стороне. Таких лам, лам-ширетуев (то есть лам высшего ранга) оказалось двое. Вместе с тем было воспрещено заграничным ламам – тибетским и монгольским – проникать в русские пределы чрез пограничную черту. ³⁴ Но это правительственное распоряжение не было исполняемо и монгольские и тибетские ламы по-прежнему беспрепятственно продолжали вторгаться в русские пределы и распространять ламаизм среди инородческого народонаселения. Новый, Кяхтинский трактат России с Китаем (1727 г.), представляет попытку положить конец переходу тибетских лам на русскую территорию с целью пропаганды ламаизма и вообще разобщить Бурят с их соплеменниками в Тибете. Так, в инструкции, данной 30 июня 1728 года русским посланником в Пекине Саввою Владиславичем Рагузинским пограничной страже, предписано: 1) лам заграничных, чужих подданных, в улусы к себе ясачным инородцам не пропускать и довольствоваться теми ламами, которые, после разграничения с Китаем, остались на российской стороне для того 1) дабы российских подданных пожитки не чужим, а своим доставались и 2) как между ламами не без обманщиков бывает, то чтобы шаманством и прочим непорядком простых людей не грабили. Ежели же оставшихся лам на российской стороне недовольно, в таком случае выбирать оных между собою из каждого рода no два мальчика, благоразумных и к науке охотных, хотя из сирот или кто похочет, дабы верноподданным впредь в чужих ламах не было нужды, а которые выучатся совершенно монгольской грамоте, не безнужной иноверцам русским подданным, тех обнадеживать милостью Его Императорского Величества в произвождении чинов и в начальники. ³⁵

Этою, неосмотрительно составленной инструкцией, узаконялось размножение лам в Забайкалье и вместе с тем наперед уже был подписан смертный приговор шаманству, которого в массе держались Буряты. И мы, действительно, видим, что, вскоре после обнародования этой инструкции, последовало совращение в ламаизм Селенгинских, Хоринских, Агинских и др. Бурят. Мало этого, в 1732 году в Цонгольском роде Селенгинских Бурят уже встречается главный лама, а в 1735 году также главный лама с подчиненными ему 20 ламами явился и у Хоринских Бурят. ³⁶ Из юрт кочевников ламайское идолослужение было перенесено теперь в особые кумирни, каковых в 1741 г. было 11, при 150 ламах.

Между тем сношения с Тибетом не только не прекращались, но и становились еще более оживленными. Забайкальские ламы ездили к Ургинскому кутухте для получения санкции на свое звание. Это обстоятельство снова побудило правительство издать в 1741 году распоряжение, которым, под страхом смертной казни, воспрещались русско-подданным ламам всякие сношения с заграничными ламами. С другой стороны, означенное распоряжение дало правительству повод активно вмешаться во внутреннюю жизнь ламства с целью поставить служителей ламайской веры в Забайкалье в такое положение, при котором не ощущалось бы для них необходимости путешествовать с тою или другою религиозною целью в Тибет и Монголию. Был учрежден определенный штат лам, в количестве 150, во главе их поставлено особое лицо, со званием ширетуя и с указанием ему местопребывания при вновь выстроенной Цонгольской кумирне; все ламы были освобождены от ясака и других повинностей и им предоставлено было право свободно проповедовать ламаизм среди Забайкальских инородцев. ³⁷

Но так как ширетуй не может посвящать во всей степени ламской иерархии, то в 1764 году, по просьбе тайшей и других влиятельных Бурят, Цонгольский лама был возведен в достоинство Бандидо-Хамбо-Ламы.

Здесь нужно заметить, что еще раньше, именно в 1752 г., из-под ведения Цонгольского ширетуя выделился один ширетуй, который самовольно построил при Гусином озере большую кумирню, сделавшуюся новым центром ламства. Возникшее между этими двумя ширетуями соперничество побудило их увеличивать число своих приверженцев-лам и в результате получилось то, что в 1774 году в Забайкалье при 16 кумирнях оказалось 617 лам, свободных от ясака, то есть штатных. Любопытен исход завязавшейся между двумя ширетуями борьбы: она кончилась тем, что в 1809 г., по смерти Цонгольского ширетуя, Гусиноозерский ширетуй был возведен на степень Бандидо-Хамбо Ламы и его дацан остается до настоящего времени центром всего Забайкальского ламства.

Быстрый рост ламства не мог не озабочивать местных сибирских администраторов. В 1780 году Иркутский губернатор Кличка потребовал от Хамбо-ламы Катаркуева строго держаться определенного комплекта лам (150), а сверхкомплектных лам обратить в мирян и облагать ясаком, но Катыркуев гордо ответил губернатору: «по нашей вере и закону лучше умереть тому ламе, который оным был, нежели живому потерять свое звание», и дело осталось в прежнем положении, – ламы продолжали невозбранно размножаться. Особенному усилению ламства содействовало распоряжение (в 1809 году) Иркутского губернатора Трескина, предоставившее ламам полную свободу искоренять шаманство. Ламы воздвигли настоящее гонение на шаманистов. Там, где не могли взять соблазнами, ламы неистовствовали над приверженцами старого суеверия, жгли и сокрушали предметы их культа, упорных сажали в ручные и ножные колодки, на шею привязывали тяжести. Ни леса, ни горы не укрывали их от мести лам: полчищами рыскали они по всему Забайкалью, даже в окрестностях административных пунктов. ³⁸

Особенною жестокостью в истреблении шаманства отличался Бандидо-Хамба Данзагован-Иши-Мамсуев. Здесь кстати заметить, что сравнительно недавно, около пятидесятых годов прошлого столетия, была уничтожена присяга, при вступлении в должность Хамбо-ламы, которою он обязывался Русскому Правительству поддерживать и распространять в России ламскую веру. ³⁹

Но, уничтожая шаманство, ламство продолжало в то же время усиливаться на его счет во всех отношениях. Это видно из того, что к началу двадцатых годов прошлого столетия число лам увеличилось до 2600, а число больших кумирень до 19 и малых до 61, причем на постройку этих зданий, по показанию Хамбо-ламы, израсходовано более 800000 руб. ⁴⁰

В 1842 году, по статистическим сведениям, доставленным Бандидо-Хамбо-ламою, число лам среди Сибирских инородцев простиралось до 5565. ⁴¹

Мы не будем входить в подробное рассмотрение и оценку правительственных мероприятий к ограничению и упорядочению ламства, которые неоднократно были предпринимаемы в минувшем столетии. Самое последнее и важнейшее из этих мероприятий выразилось в составлении «Положения о ламайском духовенстве» (15 мая 1853 г.). В этом Положении ламство узаконено, как особое, духовное сословие с известными правами и преимуществами. В нем был определен штат должностных лиц в каждом дацане, причем Бандидо-Хамбо-Лама или первенствующий лама утверждается в своей должности Высочайшею властью, с выдачею ему Высочайшей грамоты. Все ламаиты в Забайкалье и Иркутской губернии были распределены, как прихожане, по 34 дацанам; самовольная постройка новых дацанов воспрещена. Обязанности лам по отношению к приходам и прихожанам, а равно средства содержания лам, определены со всею точностью. Относительно благоповедения лам также даны строгие предписания. Вообще со всех сторон своей деятельности ламство было подвергнуто самой подробной регламентации. Но если, с другой стороны, взять во внимание результаты, которыми сказалось указанное «Положение» в применении к действительности и поставить вопрос о том, уменьшилась ли хотя сколько-нибудь, вместе с введением сего Положения, зловредная деятельность лам, то ответ на этот вопрос должен быть не иной, как отрицательный. He даром блаженной памяти Государь Император Николай Павлович, рассмотрев Положение о ламайском духовенстве, собственноручно изволил начертать 15 мая 1853 года на сем Положении следующие примечательные слова: «Щитать утвержденным, но не вносить в Свод Законов».

При действии Положения о ламайском духовенстве, ⁴² ламство возросло до громадных размеров. Кроме 285 лам, положенных по штату, в настоящее время в Забайкалье так называемые нештатные ламы составляют, по местным данным, до 10% всего инородческого некрещеного населения, достигая громадной цифры в 15–18 тысяч человек. ⁴³ Независимо от численности, ламство окрепло и нравственно, почувствовало себя силою. В нем окреп корпоративный дух, увеличилась сплоченность. Образовалась, одним словом, своего рода стена, пред которою теперь в раздумье стоят малочисленные, одинокие, разрозненные благовестники слова жизни и спасения... Но двести с лишком лет в жизни Забайкальской Духовной миссии все же недаром прошли в ее многотрудном служении отечественной православной церкви и государству...

Начало Даурской или Забайкальской миссии. – Прибытие миссии за Байкал и ее деятельность. – Постройка миссионерских монастырей: Селенгинского и Посольского. – Просветительная и культурная деятельность миссии. – Посещение Забайкалья Митрополитом Филофеем (Лещинским). – Проповедь за Байкалом Святителя Иннокентия Иркутского.

Вопрос об учреждении миссии в Даурии или Забайкалье возник при патриархе Иоакиме на Московском соборе 1681 г. На этом соборе было постановлено: «в дальные грады, на Лену, в Дауры… посылать от духовного чину архимандритов и игуменов, или священников добрых и учительных, для учения христианского закона и просвещения неверных; а епископам в тех дальних городах ныне быть неудобно малолюдства ради христианского народа». ⁴⁴

Вот начало Забайкальской миссии. Немедленно было организовано целое миссионерское, иноческое братство, состоявшее из двенадцати человек, и во главе этого братства был поставлен игумен Темникова Сретенского монастыря Феодосий. В феврале того же 1681 года миссионеры отправились из Москвы в Сибирь к месту будущего своего служения и, прибыв в Тобольск, они были снабжены здесь всеми нужными указаниями и особою инструкциею или наказом ⁴⁵ от Тобольского митрополита Павла (1668–1692 гг.).

Согласно этой инструкции, миссионеры, прибыв на реку Селенгу, занялись достройкою на левом берегу означенной реки миссионерского монастыря, там, где стояли ветхие полуразрушенные здания, представлявшие собою остатки существовавшего некогда монастыря, устроенного, вероятно, выходцами из Нерчинского Острога. Из сведений, относящихся к 1731 году, видно, что игумен Феодосий заново устроил Троицкий Селенгинский монастырь с церковью во имя живоначальные Троицы и другою – во имя святителя Николая. Любопытно, что ограда кругом монастыря была устроена с бойницами и в самой монастырской казне, в виду возможных нападений со стороны Китайцев и Монголов, имелись военные снаряды. ⁴⁶

На обзаведение монастыря инокам-миссионерам, при самом отправлении их из Москвы, велено было взять 300 рублей в Енисейске из «Сибирских доходов» и, кроме того, они привезли с собою из Москвы от щедрот царских много богатой церковной утвари и даже царские врата для храма, оправленные серебром. ⁴⁷ Поступало много пожертвований в новосозидаемый монастырь и от частных лиц, особенно много жертвовал монастырю Сибирский наместник и воевода, стольник Феодор Алексеевич Головин. Была оказываема монастырю, при его постройке, помощь и натурою, доставкою строительных материалов, работами и т. п.

Вполне достаточно обеспечен был Троицкий Селенгинский монастырь со стороны материальных средств, которые состояли в отведенных монастырю землях и угодьях, и притом в значительном количестве. ⁴⁸

В 1689 г. Селенгинским инокам миссионерам было назначено еще жалованье от казны и вместе с тем дано из того же источника пособие на церковные потребности. ⁴⁹

Но в 1704 году ружное жалованье было заменено прирезкою к монастырю новых земельных наделов и угодий, с предоставлением права селить на этих землях гулящих и иных людей. ⁵⁰

Первою, отведенною в 1682 году Троицкому Селенгинскому монастырю дачею была местность близ озера Байкала, в 90 верстах от монастыря, на так называемом Посольском мысу и вот в этой-то местности, на юго-восточном берегу означенного озера, игумен Феодосий решил устроить новую миссионерскую обитель – «пустынь для обитания монахов». ⁵¹

Сотрудником игумену Феодосию в этом деле и его, так сказать, правою рукою был прибывший вместе с ним из Москвы иеромонах, впоследствии игумен и архимандрит Макарий, который управлял этим монастырем, когда не был отзываем то в Селенгинский монастырь, то в Иркутский Вознесенский, в котором и скончался в 1713 году, в сане наместника сего монастыря.

Прибывшая из Москвы Даурская миссия двенадцать лет находилась под управлением игумена Феодосия. В 1692 году за старостью и слабостью здоровья игумен Феодосий выехал в Россию, но на дороге скончался в Великом Устюге и погребен в тамошнем Архангельском монастыре. Еще при жизни своей, находясь на пути в Россию, в Тобольске игумен Феодосий рекомендовал Тобольскому митрополиту Игнатию преемником себе иеродиакона Мисаила, также одного из двенадцати прибывших из Москвы миссионеров, который, по возведении в сан архимандрита, и был назначен настоятелем Троицкого Селенгинского монастыря и начальником миссии.

Возвратясь из Тобольска в Даурию, архимандрит Мисаил продолжал миссионерскую деятельность в том же духе и направлении, в каком действовал его предшественник, игумен Феодосий. Известно также, что архимандрит Мисаил прилагал особое попечение о внешнем благоустройстве Троицкого и Посольского монастырей. В первом монастыре он в 1719 г. выстроил храм во имя Всех Святых, а во втором, Посольском монастыре, существовавшую там часовню обратил в церковь во имя Знамения Пресвятыя Богородицы чрез пристройку к часовне алтаря. ⁵²

Здесь надобно заметить, что Посольский монастырь, доселе составлявший отделение Селенгинского монастыря, в самом начале XVIII столетия, нашел себе щедрого благотворителя в «лице купчины Григория Афанасьевича Осколкова», по ходатайству которого этот монастырь в 1713 году получил самостоятельность и особый надел земельных угодий, ⁵³ в дополнение к наделу, который был дан Посольскому монастырю еще в 1709 г., по ходатайству того же купчины Осколкова. ⁵⁴

Второй начальник Даурской миссии архимандрит Мисаил скончался в 1742 году, в глубокой старости, 110 лет от роду. Он пережил всех своих «братов», прибывших с ним в Даурию из Москвы.

В чем и как выразилась миссионерско-просветительная деятельность Селенгинского и Посольского монастырей и обитавших в них миссионеров? Для ответа на этот вопрос сохранилось до нашего времени весьма немного известий случайного и общего характера.

В ведомости за 1737 год, составленной и подписанной упомянутым выше архимандритом Мисаилом и касающейся состояния Даурской миссии с самого ее возникновения за Байкалом, ⁵⁵ между прочим, говорится: в толикие многие годы неверных крестилось не малое число, а сколько именно, про то неизвестно, понеже в вышеупомянутом пожаре (в 1728 г. 24 января) записная о новокрещенных имянная книга с прочими письменными делами сгорела, а потому имянным и перечневым числом показать невозможно. Такожь и no ныне, присовокупляет архимандрит Мисаил в конце ведомости, призываем и крестим.

По ведомости 1723 года число вкладчиков и крестьян из новокрещенных, живших в отчинах Селенгинскаго монастыря, престиралось до 60 человек. ⁵⁶

По клировой ведомости 1733 года в числе братии Троицкого Селенгинского монастыря значатся монахи: Давид Филатов, «новокрещен Мунгалетин», 34 лет, служивший при монастыре больничником и Серафим Бухольцов «новокрещен Индиец» 35 лет, крестник бригадира И. Д. Бухгольца. У архимандрита Мисаила был келейником некто Василий из новокрещенных, крестник сего архимандрита. Надобно упомянуть также и о двух иноках Селенгинского монастыря, которые также были из новокрещенных местных инородцев: о иеродиаконе Феодосии и иеромонахе Трифиллии, из рода князей Гантимуровых.

Но, помимо этих немногих сведений, показывающих, что миссионеры успели располагать инородцев не только к христианству, но и к иноческому житию, есть один крупный факт, составляющий, можно сказать, славу Даурской миссии, во главе которой стоял игумен Феодосий: это – крещение князя Гантимура, начальствовавшего над 14 Тунгусскими родами, с которыми он перешел из Китая в русское подданство. По происхождению манчжур, Гантимур был весьма значительным и влиятельнейшим чиновником Китайского императора в Манчжурии, состоя в тоже время и родственником его. Гантимур крестился в Нерчинске в 1684 году, то есть, вскоре по прибытии за Байкал Даурской миссии, с одним из своих 13 сыновей – Катанаем; сам он наречен был во св. крещении Петром, а его сын Павлом. Вызванный затем в Москву, князь Петр скончался на обратном пути из Москвы домой, в Нарыме, близ Тобольска, а князь Павел (Катанай) был пожалован в московские дворяне. Указом 1685 года велено было для князя Павла Гантимурова построить в Нерчинске дом и производить ему жалованье по 30 руб. в год, хлеба вдвое и соли по 6 пуд. Он умер в марте 1700 г., потомки его все были христианами. ⁵⁷

Возникает вопрос, было ли при Даурской миссии что-либо похожее на нынешние школы для обучения новокрещенных русской грамоте, а равно были ли в составе миссии лица, знакомые с местным монгольским языком?

Есть одно указание, показывающее, что в Селенгинском монастыре учили «русской грамоте». Так упомянутый выше «новокрещен индиец», инок Серафим, поступивший в монастырь в 1732 году, с разрешения Селенгинской воеводской канцелярии и написавший прошение об этом по-индейски, был обучен именно в означенном монастыре русской грамоте. ⁵⁸

Известно также, что в составе монастырского братства были два лица, (вышеупомянутые иеродиакон Феодосий и иеромонах Трифиллий), хорошо знакомые с монгольским языком. И тот, и другой, при неоднократных посольствах Сибирского митрополита Филофея в Пекин и в Ургу, к Кутухте, были командируемы в состав этих посольств, в качестве переводчиков. В грамоте митрополита Филофея от 15 мая 1704 г. (о посольстве некоего иеромонаха Рафаила в Китай для проповеди слова Божия) на имя Селенгинского архимандрита Мисаила сделана, например, такая приписка:. ... «Когда к вам приедет от нас отец Рафаил, которому указано ехать до Кутухты, и тыб ему дал иеромонаха Трифиллия для языка, во помощь». ⁵⁹

Конечно, как иеродиакон Феодосий, так и иеромонах Трифиллий, помимо этих командировок, могли быть с большою пользою посылаемы для проповеди Евангелия и их соплеменникам собственно в Даурии. Наибольшее, точно нам неизвестное количество приобретений для церкви Христовой, сделанных Даурскою миссиею, падает, можно думать, на шаманистов Забайкалья. Ламаиты же, под влиянием лам, в это время значительно умножившихся в Забайкалье, конечно, менее были расположены к христианству.

Нельзя не обратить внимание на культурную деятельность Даурской миссии. Проповедуя Евангелие, Даурская миссия в тоже время была носительницею культурных стремлений в диком Даурском крае и эти ее стремления, несомненно, совпадали с интересами государственными. На обширных землях, отведенных Троицкому Селенгинскому монастырю, селились новокрещенные и здесь, под нравственным влиянием и руководством своих просветителей – иноков, приучались к трудовой земледельческой жизни, – постепенно усваивали быт и склад русской жизни. Селились на этих землях и разные промышленные люди, вольные и «гулящие», образуя из себя вместе с новокрещенными сословие пашенных монастырских крестьян, о которых уже упоминается в переписных книгах 1690 года. На каких льготных условиях водворялись на монастырских землях новокрещенные, – можно, например, видеть из следующей поручной записи новокрещенных Ивана Романова и Тихона Сергеева: «Се яз мунгальской породы новокрещенные Иван Романов да Тихон Сергиев, родом братья родные, дали сию запись на себя на Селенге в новом Троицком монастыре игумену Феодосию еже о Христе с братиею в том, что жить нам и с женами своими в том Троицком монастыре в крестьянех на их монастырской земле в род и род... А взяли мы у него игумена и у братии из монастырской казны в подмог без отдачи коня да корову, а брат мой тоже коня да корову, по двадцати пуд муки ржаной, по котлу медному, по топору, по косе, по два серпа, по сошникам. А пахать нам и детям нашим пахать на их монастырской обиход по десятине в поле, а сеять их монастырскими семяны, а хлеб поспеет, и нам пахать на себя их монастырской земли, елико мочь моя будет. И живучи нам во крестьянех быть от него игумена и от братии во всяком послушании без всякого прекословия, зернью и карты не играть, не пить, не бражничать и никаким воровством не воровать и с воровскими людьми не знатца и пр.». ⁶⁰

Чтобы увеличить численность населения в своих вотчинах, Даурская миссия пользовалась местным обычаем продавать и закладывать опальных иноземцев, покупала таковых, приготовляла их к принятию христианства, крестила и, водворив на своих землях, приучала их к оседлой жизни. Кроме того, в виду крайнего недостатка в крае русских женщин, миссия посредством уплаты калыма покупала инородок и, по принятии ими христианства, выдавала в замужество за своих вотчинников. Это не было, однако же, рабство, против которого с особенною силою вооружался митрополит Тобольский и Сибирский Филофей, ⁶¹ но, при неблаговидной, внешней форме, в указанных выше случаях устанавливались вполне гуманные отношения. И свободные, и купленные, новокрещенные имели право жить, где они похотям в службе uли в монастырех, или у всяких чинов русских людей. Работать же лично на себя на монастырских дачах они могли, «сколько мочь их возмет». ⁶² Благотворными результатами сопровождались эти колонизационные труды Даурской миссии. Образовались существующие и поныне целые православные приходы, составившиеся из русских и крещенных инородцев. Таковы, например, приходы: Троицкий, Посольский, Куядский, Кударинский, Голоустный, Твароговский, Куналейский и Еланский. ⁶³

Но, кроме прямых своих обязанностей, Даурская миссия, в лице своих начальников игумена Феодосия, архимандрита Мисаила и управлявшего Посольским монастырем архимандрита Макария, исполняла некоторые другие обязанности по церковному управлению, непосредственно к ней не относившиеся. Дело в том, что, с прибытием Даурской миссии за Байкал и основанием Троицкого Селенгинского монастыря, этот монастырь сделался в обширной Сибирской епархии церковно-административным центром для Восточной Сибири. Чрез настоятелей Селенгинского монастыря духовенство этого края, весьма удаленного от местопребывания Сибирских архипастырей, (в Тобольске) сносилось с ними по делам службы и получало от них те или другие распоряжения. Облеченные правами закащиков (благочинных), эти настоятели следили за нравственностью лиц духовных и мирян и энергически боролись с теми пороками, которые были замечаемы среди тех и других. ⁶⁴ Они, наконец, собирали окладные и неокладные деньги для Сибирских митрополитов и для сего предпринимали продолжительные путешествия по Восточной Сибири. Очень может быть, что эти путешествия не оставались без известных положительных результатов и собственно для миссионерского дела.

Ко времени действования Даурской миссии в Забайкалье относится посещение его Митрополитом Тобольским и Сибирским Филофеем (Лещинским). Во время поездки по епархии, предпринятой в 1716–1720 гг., этот ревностный миссионер, «апостол Сибири», просветивший в ней до 40 тысяч инородцев, проповедовал слово Божие и среди инородцев Даурии, но с каким успехом – неизвестно. Точно также неизвестны результаты миссионерской деятельности в Даурии и святителя Иннокентия Иркутского, который, не быв пропущен в Китай, куда был назначен Епископом, около четырех лет (с марта 1722 г. до марта 1725 г. и с марта 1726 г. по март 1727 г.) проживал в г. Селенгинске, Троицком Селенгинском монастыре и на дачах сего монастыря и, без сомнения, в это время также проповедовал слово Божие местным инородцам. Впрочем, имея в виду, что Церковь прославляет сего святителя, как проповедника веры «во языцех мунгальских», не без основания можно полагать, что не тщетны были его благовестнические труды в Даурии, а сопровождались значительным успехом. В старом городе Селенгинске, говорит преосвященный Мелетий, где жил святитель, доныне известно потомство ясачных с монгольскими физиономиями, предки коих, несомненно, были крещены в это время и находились под просветительным влиянием святителя Христова. ⁶⁵

Второй период в истории Забайкальской миссии. – Положение миссионерского дела в Забайкалье после смерти архимандрита Мисаила, второго начальника означенной миссии. – Миссионерская деятельность Иркутских архипастырей: Иннокентия (Неруновича), Софрония (Кристаллевского), Вениамина (Багрянского), Михаила (Бурдукова), Нила (Исаковича) и Евсевия (Орлинского).

Со смертью архимандрита Мисаила, второго начальника Забайкальской миссии, начинается новый, второй период в ее деятельности. Нельзя глубоко не пожалеть о том, что эта миссия не была в свое время поддержана, и личный ее состав не был пополнен новыми, свежими, энергическими деятелями. Конечно, веропроповеднические традиции как в Селенгинском, так и в Посольском ⁶⁶ монастырях не вдруг могли угаснуть, но случавшиеся обращения язычников в христианство были теперь отдельными, единичными проявлениями миссионерского духа, слабыми отзвуками прежней, систематической миссионерской деятельности.

Отобрание в 1764 году недвижимых имуществ от церквей и монастырей совсем подорвало миссионерское значение вышеупомянутых Забайкальских монастырей. Была порвана живая, экономическая связь монастырей с инородцами на почве хозяйственных интересов, связь, которая вела и к общению духовному. Монастыри сами обеднели и имевшихся у них средств, едва хватало на покрытие существенных нужд собственно по монастырскому обиходу. Где уж тут было думать о миссии, об обращении инородцев ко Христу? Да если бы и стали умножаться случаи таких обращений, при действии одной невидимой силы Божией, то и теперь, как и впоследствии, не мог не возникать тревожный вопрос: что же делать с новокрещенными? Куда их поселить и как на первых порах обеспечить их хозяйственно-экономический быт? Отпускать же новокрещенных, после крещения, в кочевья, ставить их опять в прежние условия их языческой жизни, – значило делать совершенно бесполезное дело, создавая и увеличивая столь нежелательный разряд номинальных христиан. А между тем ламство в это время, как мы видели, все более и более усиливалось и энергично распространяло свое лжеучение среди инородцев Забайкалья.

Но, с ослаблением и упадком миссионерской деятельности в Селенгинском и Посольском монастырях, свет православия продолжал всё еще светиться, но – уже из другого, нового центра. В 1706 г. Забайкалье вошло в состав новообразованной Иркутской епархии, и миссионерская деятельность в Забайкалье еще при жизни архимандрита Мисаила, слабого и болезненного старца, не могшего в последние годы своей жизни с прежней энергией управлять Даурскою миссиею, нашла новых руководителей в лице Иркутских архипастырей. Она определялась теперь в своем направлении и характере их личными качествами и воззрениями, не имела строго-систематического характера и не опиралась на какие-либо веропроведнические учреждения, специально для того образованные. Призывалось все вообще приходское духовенство Восточной Сибири к ревностной миссионерской деятельности, причем ему были преподаваемы некоторыми из архипастырей соответственные на этот счет указания. Нельзя, конечно, назвать правильным этот путь проповеди евангелия инородцам, так как миссионерское дело требует специальной подготовки и свободы от всех других обязанностей, да и не всякий способен к сему делу, но все, что сделано Иркутскими архипастырями для усиления миссионерской деятельности в Забайкалье, имеет свое значение, как ряд более или менее удачных попыток помочь возможным для них способом дорогому для них делу христианского просвещения Сибирских инородцев. Эти попытки, с другой стороны, ярко освещают те трудные, ненормальные условия, в которых находилось иногда православное миссионерство.

В ряду Иркутских архипастырей, которые ревностно заботились о просвещении язычников светом христианской веры, прежде всего надобно упомянуть о епископе Иннокентии (Неруновяче) (1727–1736 гг.). Из фактов, характеризующих его миссионерскую деятельность, должны быть отмечены: крещение епископом Иннокентием в 1734 году ламы Лапсана, учителя монгольской школы при Иркутском Вознесенском монастыре и путешествие его в том же 1734 году в Забайкалье. Во время этого путешествия им был призван ко Христу знатный зайсан Хатагинова рода Цецен Цокшиев, который и был крещен им лично в Вознесенском монастыре, а жена и дети Цецена крестились потом в Забайкалье. Кроме ламы Лапсана и зайсана Цецена, епископом Иннокентием (Неруновичем) было еще лично крещено 14 человек – инородцев, среди которых были знатные и влиятельные лица. В это же время в Посольском монастыре были крещены двое – Тунгус и Бурят, а священником Братского Острога было просвещено св. крещением 9 Тунгусов. Были, конечно, и еще случаи крещений иногородцев приходскими священниками, так как пример архипастыря не мог не возбуждать, по крайней мере в некоторых из них, ревности к делу миссии. Глубоко принимал к сердцу епископ Иннокентий (Нерунович) также заботы об устройстве быта новокрещенных. При его живом, деятельном содействии, они были наделяемы землей, получали иногда вспомоществование на заведение хозяйственного инвентаря, необходимого при обработке земли, освобождались от ясака на 5 лет и на некоторое время от платежа за пашню и покосы. ⁶⁷

Из распоряжений по миссионерской части, сделанных преемником Иинокентия (Неруновича) Софронием (Кристаллевским), (1753–1771) обращает на себя внимание строгое предписание закащикам (благочинным) представить о новопросвещенных с 1744 г. по 1755 г. реестр «с точным показанием, которых улусов и родов, и как прежними своими именами и прозваниями писались, и как-де их русские имена и, в коликих кто местах, и ясашны ль, или кто еще в ясак не положен». ⁶⁸ Эти реестры, представленные закащиками, показали, как еще «много находится особенно по Нерчинску и Якутску, идоляторов, неведущих истинного Бога», вследствие чего святитель обратился ко всем священникам своей епархии с особым воззванием, в котором, призывая их к усилению просветительной деятельности среди язычников, начертал им и самую программу их деятельности. ⁶⁹ Нет, кажется, сомнения в том, что тогдашнее духовенство не оказало должного внимания к этому призыву своего архипастыря ⁷⁰ и вышеупомянутое послание, а равно и новый указ епископа Софрония от 20 сентября 1742 г., касающийся того же предмета, по-видимому, не сопровождались никакими благоприятными результатами для миссионерского дела в Забайкалье.

Для характеристики условий, в какие иногда было поставлено это дело в Восточной Сибири, представляется примечательным рапорт одного из преемников епископа Софрония, преосвященного Вениамина I (Багрянского) (1789–1815) Св. Синоду от 20 августа 1812 года.

Начинаю, пишет святитель в этом рапорте, с обращения инородцев в христианство. Хотя в действии сем по маловажным и всегда по каким-либо неудовольствиям и вымышленным жалобам священники и прежде бесчисленными преследуемы были притязаниями, однако же, с величайшею, хотя трудностью обращение в христианство иноверцев было продолжаемо. Со времени же управления губерниею его превосходительства ⁷¹ вовсе затруднено предписаниями, по коим священники не должны приходящих и искренно желающих святым просветиться крещением, крестить, пока не получат от начальства (языческого) уведомления, что желающие крещения родоначальниками уволены и дозволяется креститься. Вероятное ли дело, продолжает святитель, чтобы родоначальники, быв суеверные и корыстолюбивые идолопоклонники, согласились увольнять для принятия св. крещения своих родственников или подчиненных? И в самом деле, обращение иноверных в христианскую веру вовсе приостановлено. В предлог поставляется, дабы отвратить побег жен от мужей. Но для сего напрасно воспрещается св. крещение. Побеги бывают единственно от многоженства, варварских поступков мужей с женами и ненавистного их калыма. К прекращению же сей жестокости и варварства ничто столько не способствует, как введение в их племени христианской веры и христианских обычаев.

Посему начальники, исповедующие христианское благочестие, должны бы были по усердию своему к вере и для облегчения себе в управлении обращению иноверцев споспешествовать, a не препятствовать. Да и какая же польза из сего препятствия вышла? При всех предписаниях, чтобы внушать иноверцам человеколюбие, мир и совет, – с того времени, как остановлена проповедь Слова Божия и обращение в христианскую веру, усилилось до чрезвычайности самоубийство. При сем можно сказать, бедственном для государства обстоятельстве, сделано от губернского правительства в консисторию отношение, чтобы она просила меня о увещании иноверцев из Писания, чтобы себя нс убивали.

Да кому же, говорит святитель, сделать мне увещание из Писания? Тем, кому воспрещается принятие христианской веры для негодного интереса и глупого суеверства, которые вовсе Писания не знают и коим знать оное все способы отъемлются, a я должен увещевать из Писания. Какая несообразность со здравым рассудком и пр. ⁷²

Так стеснялась и связывалась светскою властью миссионерская деятельность и тех, вероятно, не многочисленных священников, которые, вняв призыву своих архипастырей, хотели послужить христианскому просвещению инородцев Сибири.

Совершенно иной, вполне покровительственный делу миссии характер носят отношения к ней сибирского генерал-губернатора M. М. Сперанского. Близко ознакомившись с положением и бытом инородцев и со злоупотреблениями тайшей и родоначальников, стеснявших свободу совести инородцев, он издал 9 июня 1820 года циркуляр, которым воспрещал им препятствовать переходу Бурят в христианство. ⁷³

Можно представить, до какой степени ободрительно подействовал этот циркуляр на тогдашнего Иркутского архиепископа Михаила II (Бурдукова) (1814–1830). И действительно, святитель, с приложением копии с губернаторского циркуляра, немедленно дал знать указами священникам тех приходов, в районе которых жили Буряты, чтобы «священники, несмотря на прежние предписания местной власти, возбранявшие крестить иноверцев без получения сведений о согласии на то их родоначальников, безбоязненно крестили всех приходящих к ним и желающих крещения, только, во-первых, no довольном научении их христианскому закону, во-вторых, не входя во внешние дела братских (Бурят), особливо «советуя» женатым крещающимся не покидать мужей или жен своих некрещенных «. ⁷⁴

Вместе с тем архиепископом Михаилом были составлены и преподаны в руководство духовенству правила, «кои приходский священник должен наблюдать при обращении иноверных в веру христианскую, или при утверждении в оной новообращенных». ⁷⁵ Из приходского духовенства, при преосвященном Михаиле ІІ, особо трудился на миссионерском поприще священник Кульской церкви Александр Бобровников, которому предписано было заниматься проповедью Евангелия между соседними Бурятами, Сотрудником его был M. М. Сперанский, новокрещенный Бурят, крестник Сибирского генерал-губернатора М. М. Сперанского. Но так как и при новых своих обязанностях, священник Бобровников оставался в тоже время приходским священником, а Сперанский должен был содержаться на свои личные средства, имея только право «не в пример другим», носить священническую рясу, то миссионерская деятельность вышеуказанных лиц не сопровождалась сколько-нибудь заметными результатами. Впрочем, о. Бобровников оставил после себя капитальный ученый труд – Грамматику монгольского языка. ⁷⁶

Независимо от сего, преосвященным Михаилом, с разрешения Св. Синода, были вызваны из Костромской епархии четыре иеромонаха, изъявившие желание потрудиться на миссионерском поприще в Иркутской епархии, именно иеромонахи: Израиль, Нифонт, Досифей и Варлаам. К сожалению, трое из них оказались не подготовленными к сему служению, и только иеромонах Нифонт проходил миссионерское служение с честью и принес пользу миссии. ⁷⁷ Нельзя не упомянуть также и о том, что, при преосвященном Михаиле, еще в 1822 году было введено в Иркутской Семинарии преподавание монголо-бурятского языка и что преподавателем сего языка был знаменитый монголист A. В. Игумнов. Он перевел всех четырех евангелистов на монгольский язык и еще в 1787 году составил монгольский словарь, когда, замечает преосвященный Мелетий, в целой Европе и не думали об этом языке. ⁷⁸

На время управления преосвященного Михаила Иркутскою епархиею падает миссионерская деятельность английских миссионеров в Забайкалье (1817–1840). Деятельность эта не имела успеха, ⁷⁹ но сделанные означенною миссиею переводы книг Священного Писания Ветхого и Нового Завета на упрощенный монголо-бурятский язык составляют несомненную ее заслугу. Появление этих переводов радовало преосвященного Михаила, и он рассылал их ламам в надежде благодатного воздействия на них Слова Божия. Нам попадалось, говорит преосвященный Мелетий, ответное письмо владыке от одного Агинского ламы, где он приносит архипастырю сердечную благодарность за посланный ему экземпляр монгольской библии. Дар этот, как видно, был достойно оценен этим ламой, он проникнулся словом живого Бога, и, еще будучи язычником, построил при Агинской Степной Думе церковь во имя святителя Николая чудотворца, которая и доныне находится при миссионерском стане. ⁸⁰ Но это был, конечно, случай исключительный. Огромное большинство лам приняло все меры к тому, чтобы истребить и уничтожить все экземпляры библии, проникшие в среду Бурятского населения. ⁸¹

Чикойский монастырь

Очерчивая с разных сторон миссионерскую деятельность преосвященного Михаила, мы должны сказать также о том, что архипастырь относился с особенным сочувствием к устройству пустынником Варлаамом миссионерского скита в Чикойских горах, на границе Китайской Монголии. Скит этот, в настоящее время Чикойский монастырь, являлся положительно необходимым по местным условиям, именно как весьма важный, миссионерский пункт. ⁸²

Открывалось здесь обширное поле миссионерской деятельности, но преосвященный Михаил не дожил до окончательного устройства скита и обнаружения первых опытов таковой деятельности. Уже в 1831 году последовало освящение в Чикойском скиту церкви во имя св. пророка и предтечи, крестителя Господня Иоанна, при преосвященном иркутском Иринее (Нестеровиче) (1830–1831 гг.). Благословляя освящение церкви, преосвященный Ириней, между прочим, сказал, что «цель этого скита есть обращение, аще Господу угодно, монголов» и прибавил к сему: ,,стараться обрести такого подвижника, который бы мог совершать божественную литургию на монгольском языке». ⁸³

Так еще в самом начале тридцатых годов прошлого столетия созрела мысль о необходимости совершения православного богослужения среди Бурят на монгольском языке.

Между тем, состоялись два важные доклада обер-прокурора Св. Синода, касающиеся миссий Восточной Сибири и относящиеся ко времени управления Иркутскою епархиею преемника архиепископа Иринея, преосвященного Мелетия (Леонтовича) (1831–1835 гг.). В первом докладе, Высочайше утвержденном 23 мая 1831 г. обращено внимание на потребность миссий в Забайкалье для обращения в православную веру Бурят-идолопоклонников. По второму же докладу, 18 июня 1833 года, последовало Высочайшее соизволение на то, чтобы «для усиления миссионерских действий в Иркутской епархии учредить с жалованьем от казны несколько миссионерств бесприходных, с тем, чтобы эти миссионеры исключительно занимались проповедью слова Божия инородцам». ⁸⁴ Последствием этих, Высочайше утвержденных докладов обер-прокурора Св. Синода, было назначение в Забайкалье двух новых миссионеров – Селенгинского священника Владимира Межева и Укырского священника Авраамия Виноградова, (первый был назначен в 1834 году, а второй в 1836 году). Оба эти священники состояли на миссионерской службе по шести лет каждый, но о результатах их деятельности ничего не известно. ⁸⁵

Блестящий след в истории православной миссии в Восточной Сибири оставил Иркутский архиепископ Нил (Исакович) (1838–1853 гг.). Он сам был ревностным миссионером и в тоже время старался всеми мерами возбудить в приходском духовенстве усердие и энергию к делу миссии. Он глубоко и всесторонне изучил буддизм и в ученом, образованном мире приобрел известность, написав капитальный труд, под названием: «Буддизм, рассматриваемый в отношении к его последователям, обитающим в Сибири». С.-Петербург. 1858. Прекрасно владея монгольским языком, преосвященный Нил, в сотрудничестве протоиерея Доржеева (из новокрещенных Бурят, бывшего ламы), занялся переводом богослужебных книг на монгольский язык, посвятив этому труду более 20 лет и окончив его уже в Ярославле, незадолго до своей смерти. Более 40,000 язычников он обратил в христианство за время управления Иркутскою епархиею, но то были большею частью шаманисты. Ламство же в Забайкалье продолжало усиливаться и укрепляться, получив в это время полную регламентацию в известном «Положении о ламайском духовенстве» 15 мая 1853 г. ⁸⁶ Громадное нравственное впечатление производило на Бурят и располагало их в это время в пользу христианства то обстоятельство, что иногда Государь Император изъявлял соизволение на принятие от купели некоторых знатнейших и влиятельнейших Бурят. Так было, например, при крещении преосвященным Нилом в 1849 году главного тайши Балаганских Бурят Алексея Андреева с семейством. ⁸⁷

Нам надобно теперь сказать еще об одном архипастыре Иркутском, архиепископе Евсевие (Орлинском) (1857–1860 гг.), который является последним в рассматриваемом нами периоде Забайкальской миссии, который можно характеризовать отсутствием специально-миссионерской, систематической деятельности и предоставлением ее приходскому духовенству. Вскоре, по вступлении на Иркутскую кафедру, архиепископ Евсевий увидел, что приходское духовенство, даже и при наилучшем его составе, как обремененное своими приходскими обязанностями, не может предпринимать частых и продолжительных миссионерских путешествий к инородцам-язычникам и что вообще для благовестнического служения нужны особые лица, несвязанные никакими другими обязанностями и более подготовленные к нему. Вместе с тем, в видах наиболее целесообразной постановки миссионерского дела в Забайкалье и ближайшего наблюдения за ходом этого дела, святитель находил нужным, чтобы Забайкальская область была выделена в особое викарианство Иркутской епархии, с местопребыванием епископа-викария в Посольском монастыре. В 1858 году началась переписка по сему предмету, а в 1859 г. вышеуказанные предположения архиепископа Евсевия получили утверждение.

Открытие Селенгинского викариатства Иркутской епархии, – Организационная деятельность Преосвященного Вениамина (Благонравова) по устройству Забайкальской Духовной миссии. – Открытие миссионерских станов и численность их, а равно и миссионеров при них. – Образовательный ценз миссионеров в настоящее время.

Селенгинское викариатство Иркутской епархии открыто в 1861 году. С открытием сего викариатства и устройством Забайкалъской Духовной миссии на новых основаниях начинается в ее жизни третий период, продолжающийся до наших дней. Два замечательных мужа стоят во главе этого периода: архиепископ Иркутский Парфений (Попов) (1860–1873 г.) и его новый викарий, первый Селенгинский епископ, впоследствии также архиепископ Иркутский Вениамин (Благонравов) (1873–1892). При высоком образовании, (они были профессорами Казанской Духовной Академии) оба они глубоко были преданы миссионерскому делу, были одушевлены истинно-апостольскою ревностью к нему. He один раз, с целью призвания язычников ко Христу, они совершали свои апостольские путешествия по громадным пространствам Восточной Сибири, совершали то в простой телеге, то верхом на коне, то пешком, часто подвергая при этом самую жизнь свою опасности, и не было здесь такого отдаленного и захолустного уголка, куда бы они не проникли и где бы не был услышан голос Евангельской проповеди. Но, одновременно с этими многотрудными миссионерскими путешествиями, они должны были вести постоянную и утомительную борьбу со множеством препятствий, которыми была обставлена начинавшаяся миссионерская деятельность. Они испытывали и переносили в своей душе эти частые нападения не только от внешних, – языческих властей, но нередко и от тех, которые от нас изыдоша, но не быша от нас... И зависть, и злоба, и клевета, и недальновидность людская, – все это стремилось к тому, чтобы остановить и затормозить начатое святое дело.

Наконец, самая организация духовных миссий в Иркутске и Забайкалье требовала больших трудов и усилий: не было ни средств для миссий, ни людей для благовестнического служения. Надобно было отыскивать и то, и другое, но чего это стоило, с какими было сопряжено трудностями, – это могут понять только те, кому, хотя отчасти, приходилось самому находиться в подобном положении, вновь создавать и организовывать какое-либо небольшое благотворительное или просветительное учреждение. При совершенном отсутствии средств, надобно было смиряться до прошений у благотворителей, надобно было зорко самим следить, чтобы лишняя копейка не шла безрасчетно, надобно, наконец, было иногда отдавать на дело миссий и свое личное достояние... Неприятности со всех сторон, пишет например, преосвященный Парфений в своем отчете об Иркутской миссии за 1867 год, заботы, и – какие заботы! Просто – муки! Мука – двойственная: одна – при рождении новых чад благовествованием Евангелия, другая при воспитании их, доколе не вообразится в них Христос, то есть пока не отпечатлеется в их духе и жизни образ самого Христа, в которого они облеклись при крещении (Гал.3:27). ⁸⁸

Парфений Архиепископ Иркутский и Нерчинский

Селенгинское викариатство, как замечено выше, было открыто в 1861 году и в том же году Преосвященный Вениамин приступил к организационной работе по устройству Забайкальской Духовной миссии. В основание этого устройства положены были следующие начала: 1) миссия состоит из священнослужителей белого или монашествующего духовенства, совершенно свободных от приходских и других обязанностей и только в крайних случаях, и притом временно, таковые обязанности могут быть поручаемы миссионерам. 2) Миссия действует чрез станы, которые устраиваются в местах наиболее частых и многочисленных собраний инородцев, например, при Степных Думах и инородных Управах, причем необходимою принадлежностью каждого стана должны быть церковь и школа. 3) Миссия, возвещая слово Божие язычникам, прилагает особое попечение об утверждении новообращенных в истинах принятой ими св. веры и в тоже время заботится о приучении их к оседлой жизни чрез водворение на особых, отведенных им земельных наделах, по возможности вблизи станов и 4) миссия состоит под главным, ближайшим управлением епископа Селенгинского, который, имея местопребывание в главном пункте миссии – Посольском миссионерском монастыре ⁸⁹ и, действуя во всем самостоятельно, на правах начальника миссии, в тоже время находится под высшим руководством архиепископа Иркутского.

Разумеется, не вдруг могли, сообразно указанным предначертаниям, появиться миссионерские станы в Забайкалье, но некоторые подходящие для того пункты были скоро намечены, и туда были отправлены миссионеры, свободные от других обязанностей. Так, в 1861 году, (в котором было открыто викариатство за Байкалом), был назначен миссионером в Хоринское ведомство священник Михаил Телятьев, замененный в следующем 1862 году одним из воспитанников, обучавшихся монгольскому языку при С.-Петербургской Духовной Семинарии, священником Григорием Поповым. ⁹⁰ В 1862 году в ведомство князя Гантимурова и Агинской Степной Думы определены миссионерами священники Алексей Малков и Григорий Литвинцев. ⁹¹

Любопытно проследить, как, где и при каких условиях и обстоятельствах возникали миссионерские станы в Забайкальской миссии в первые четыре года ее обновленного существования.

Во главе миссионерских станов в это время явились станы, учрежденные в трех миссионерских монастырях Забайкалья. И Посольский монастырь был первым, в котором был открыт первый стан миссии. ⁹²

Дело началось с того, что в Посольском монастыре в 1862 году было открыто училище преимущественно для инородческих детей, из которых более способные были приготовляемы к миссионерскому служению. Училище имело библиотеку, в которой было около 1000 книг, необходимых для изучения особенно монгольского языка и буддизма, а также собрание разных идолослужебных предметов, употребительных у ламаитов и шаманистов Забайкалья.

Были открыты также иконописная мастерская для изготовления икон для новокрещенных и гомеопатическая аптека с библиотекою, достаточная для всей миссии.

Независимо от сего, на земле, принадлежащей Посольскому монастырю, в 55 верстах от него, на противоположном, северо-западном берегу Байкала, начата в 1863 году постройка миссионерского храма во имя Святителя и Чудотворца Николая, на месте явления чудотворной его иконы. Замечательно, что в построении этого храма приняли участие, наравне с христианами, и язычники, благоговейно чтущие память сего Святителя.

Другая постройка, предпринятая Посольским монастырем, стоит также в связи с миссионерскими действиями сего монастыря и относится к 1864 году. Был построен, в 45 верстах от Посольского монастыря, при Кударинской степной Думе дом для временного пребывания там миссионера с обширною залою для молитвенных собраний христиан-инородцев. Задумана была постройка здесь и церкви и в том же 1864 году было отведено для нее место.

В 1864 году в Посольском монастыре были четыре миссионера иеромонаха, два сотрудника из окончивших семинарский курс воспитанников и два миссионерских воспитанника.

2) Второй стан открыт в 1863 году в Селенгинском Троицком монастыре, о котором выше упоминалось неоднократно и который отстоит от Посольского монастыря на 95 верст внутрь Забайкалья. Здесь в 1864 году был пока один миссионер.

3) Третий стан в Чикойском монастыре в 1864 году имел также одного миссионера, в лице настоятеля монастыря.

4) Четвертый стан открыт при Селенгинской степной Думе. В 1862 году здесь начата постройка часовни, обращенной потом в церковь во имя св. Иннокентия Иркутского, которая была освящена в 1864 году. Тут были два миссионера: иеромонах и вдовый священник с послушником – переводчиком из воспитанников Посольского монастыря. Квартирою для миссионеров служил общественный дом, отведенный для этой цели, при участии тайши-христианина.

5) В том же Селенгинском ведомстве, при устье реки Керана, впадающей в Чикой, в 1862 году построена миссионерская церковь с домом для миссионера благотворителем Забайкальской миссии, Кяхтинским купцом Я. А. Немчинонвым.

Но священник при этой церкви часть своих трудов уделял также и прихожанам, от которых получал содержание, в виду крайней недостаточности средств миссии. Это был пятый стан миссии.

6) Шестой стан – для Селенгинских Бурят – казаков третьей конной бригады. Хотя миссионер сюда был назначен еще в 1858 году, но, занятый другими обязанностями, из которых, например, законоучительство в русско-монгольской школе, заставляло его постоянно жить в Селенгинске, где была эта школа, означенный миссионер был таковым только номинально. В 1864 году на него возложены были исключительно миссионерские обязанности.

7) Седьмой стан – при Хоринской степной Думе. Миссионерская церковь была здесь построена в 1860 году, но миссионер священник Телятьев, как замечено выше, определен сюда в 1861 году с одним церковнослужителем, исполняя с миссионерскими обязанностями и обязанности по приходу. В 1864 году он был также освобожден от этих последних обязанностей. В том же 1864 году для миссии было приобретено два дома, один был куплен, а другой поступил в собственность миссии путем пожертвования.

8) Восьмой миссионерский стан, при Агинской степной Думе, также воспользовался для своих целей существовавшею здесь с 1859 года церковью, к которой миссионер был определен, как сказано выше, в 1862 году. В 1864 году и здесь положено построить дом для миссии.

9) Девятый миссионерский стан предположен к открытию в ведомстве той же степной Агинской Думе, близ оставленного оловянного рудника, на реке Ононе, в 90 верстах от Агинской степной Думы и в семи верстах от Цонгольского дацана, главного в Нерчинском Округе. В 1864 году здесь построен дом для миссионера-священника и начата постройка церкви на средства (4500 рублей), отпущенные Св. Синодом.

10) Последний, десятый стан – в Баргузинском округе, в горных хребтах, обитаемых Баунтовскими орочонами (тунгусами), на золотом промысле Г. М. Пермикина. по Витимской системе. Здесь церковь, построенная на средства золотопромышленника, была освящена во имя Св. Николая Чудотворца в сентябре 1864 года. Миссионер здесь – из Посольского монастыря.

Ho, кроме вышеуказанных миссионерских станов, достаточно на первый раз благоустроенных, преосвященным Вениамином в первые четыре года своего управления Забайкальскою миссиею были подготовлены к открытию еще четыре миссионерских стана: 1) на озере Иргэне, на плоской возвышенности Яблоноваго хребта, на месте бывшего Иргэнского "острога». В 1862 году здесь освящена была из бывшей часовни церковь, дом же для миссионера был пожертвован Бурятом – язычником. 2) Другой, предположенный к открытию стан, находился на западе от Кяхты, в Закаменском Бурятском ведомстве. В 1864 году здесь была начата постройка церкви. 3) Третий стан – при Баргузинской степной Думе, где уже был куплен дом для стана миссии, и 4) Четвертый стан – в Нерчинском округе, вверх по р. Онону, в Мангутском пограничном карауле. Здесь также начата была постройка церкви.

Нельзя не удивляться этой необыкновенно энергичной, кипучей деятельности, которую обнаруживал преосвященный Вениамин в устройстве нового для него дела, посреди множества затруднений и препятствий, являвшихся со всех сторон, но сила и помощь Божия не оставляла его во всех трудах и скорбях апостольского служения. Он положил добрые, многосторонне и глубоко обдуманные основания для миссионерской деятельности в Забайкалье и на этих уже готовых основаниях вели в Забайкалье миссионерское дело его преемники по управлению миссиею, по обстоятельствам отчасти лишь расширяя и восполняя сие дело в том или другом отношении, по указаниям опыта. Заслуживает внимания то обстоятельство, что в последующие годы открытие новых миссионерских станов подвигалось весьма медленно, а в настоящее время и совсем приостановилось. Так, в 1879 году, через 15 лет по открытии первых десяти миссионерских станов в 1861–1864 годах, мы видим только восемнадцать станов: 1) Селенгинский – при Селенгинской степной Думе, 2) Кударинский – при Кударинской степной Думе, 3) Баргузинский – при Баргузинской степной Думе, 4) Цакирский – при Закаменской инородной Управе, 5) Цаган-Усунский, 6) Усть-Керанский, оба последние близ Кяхты, 7) Голоустенский, приписанный к Посольскому монастырю, 8) Анинский – при Хоринской степной Думе, 9) Тугнуйский, 10) Таргабатайский, на реке Хилоке, 11) Новокурбинский, 12) Укырский, 13) Иргенский, 14) Киретский, в Хоринском ведомстве, 15) Агинский – при Агинской степной Думе, 16) Ононский на Оловянном руднике, 17) Магнутский и 18) Цаганолуевский на границе Монголии. ⁹³

В настоящее время, спустя двадцать три года после 1879 г., к которому относится сейчас приведенное перечисление миссионерских станов, Забайкальская Духовная миссия имеет тоже 18 станов с прибавлением лишь 7 сотрудничеств, то есть в это время семь приходских священников привлечены за известное вознаграждение к участию в миссионерской деятельности.

Вышеуказанные 18 станов и 7 сотрудничеств по уездам ⁹⁴ Забайкальской епархии расположены так: 1) В Читинском округе станы: Агинский, Бургенский, Иргенский и Верхне-Читинское сотрудничество; 2) в Верхнеудинском уезде станы: Анинский, Новокурбинский, Ташеланский, Тарбагатайский, Тугнуйский и Укырское сотрудничество; 3) в Селенгинском уезде станы: Селенгинский и Кударинский; 4) в Троицкосавском уезде станы: Цаган-Усунский и Цакирский и сотрудничества: Илимское и Дуланское; 5) в Баргузинском уезде станы: Курумкано-Гаргинский, Улюнский и Богдаринский; 6) в Акшинском уезде, станы: Кужертаевский, Бырцыиский и Ононский и сотрудничества: Мангутское и Цаган-Олуевское и 7) в Нерчинском уезде Зюльзинское сотрудничество. ⁹⁵

Как можно видеть из сделанного перечня миссионерских (в 1864, 1879 и 1901 годах) станов, некоторые станы или совсем прекратили свое существование или же обратились в так называемые миссионерские сотрудничества, сделались, с приливом русского населения из внутренних губерний России, приходами, священники которых уделяют известную часть своих трудов и живущим в их приходах или вблизи них язычникам, другие же станы появились вновь. Из этих новых станов особо надобно упомянуть о станах: Кужертаевском и Бырцынском, которые, с наименованием их «Иннокентиевскими», открыты Советом Православного Миссионерского Общества, ⁹⁶ в память первого председателя сего Общества, митрополита Московского Иннокентия и на устройство которых отпущено единовременно 10,000 рублей, а ежегодно на содержание отпускается 2,400 рублей.

Праздник в Иргэнском миссионерском стане (крестный ход)

Численность миссионеров, служащих в станах, начиная с 1861 года и до настоящего времени (1901 г.), была неодинакова. В 1861 году был только один миссионер при Хоринской Степной Думе, священник Михаил Телятьев, о котором было упомянуто выше, в 1864 году миссионеров было шесть. ⁹⁷ В 1869 году было 9 миссионеров и 4 исправляющих должности миссионеров приходских священников, ⁹⁸ в 1870 г. 20 миссионеров, ⁹⁹ в 1880 г. 21 миссионер. ¹⁰⁰

В настоящее время в Забайкальской миссии состоит 17 миссионеров и 7 сотрудников. Образовательный ценз этих миссионеров и их сотрудников неодинаков. Тут есть воспитанники духовных семинарий, окончившие в них полный курс (девять), есть воспитанники учительских семинарий (четыре), далее, не окончивший курс духовных семинарий (один), окончившие миссионерские курсы при Казанской Духовной Академии (двое), окончившие курс в уездных училищах (двое), обучавшиеся в духовных училищах (двое), наконец, есть воспитанники Посольской миссионерской школы (трое) и один воспитанник также миссионерской школы, при одном из станов миссий. ¹⁰¹ Безошибочно, кажется, можно полагать, что последние четыре миссионера владеют монгольско-бурятским языком, так как это – по-видимому, их родной, отечественный язык, но знают ли тот язык, на котором должны проповедовать инородцам слово Божие, все остальные миссионеры, в этом позволительно усомниться. Существование в Забайкальской миссии переводчиков (четырех) показывает, что и эта миссия, как и другие наши миссии, не в достаточной степени обладает одним из важнейших и главнейших орудий при возвещении слова Божия инородцам – знанием местных инородческих языков. ¹⁰²

Деятельность Забайкальских миссионеров. – Препятствия к этой деятельности. – Заботы миссионеров о наделе новокрещенных землею. – Притеснения христиан со стороны языческих властей и правительственные меры к уничтожению этого зла. – Противодействие христианской проповеди со стороны шаманов и лам.

Деятельность Забайкальских миссионеров, прежде всего, сосредоточивалась в самых миссионерских станах, в большинстве устроенных, как сказано выше, при степных Думах и инородных Управах. Здесь всегда, по разного рода делам, собиралось много инородцев и миссионерам представлялось много поводов входить с ними в сношения, сближаться на почве тех или житейских, обиходных дел и отношений и вместе с тем заводить речь о вере, знакомить их с христианством, хотя с самых общих сторон. Это предварительное, более или менее случайное ознакомление с инородцами, при посещении ими Дум и Управ, открывало для миссионеров удобнейший путь и в находящиеся в их район инородческие улусы и юрты. И здесь, как и в миссионерских станах, обыкновенно дело начиналось с разговоров о житейских, интересующих инородца предметах, например, о засухе, падеже скота и пр. и потом незаметно делаем был переход и к беседе о более возвышенных, религиозных предметах. Надобно помнить, что вообще инородцы – люди духовно не развитые и круг всех их потребностей большею частью ограничивается потребностями грубой чувственной природы. И нужно иногда бывает миссионеру много поработать над тем, чтобы, хотя несколько пробудить в этих духовно-омертвелых организмах проблески высшей, духовной жизни, уснувшие инстинкты иного, высшего порядка. В этом отношении, в смысле приобретения симпатий со стороны инородцев, помогали некоторым миссионерам их, конечно, небольшие медицинские познания, с успехом, однако применявшиеся к лечению разного рода болезней, столь частых среди инородцев. Страдающие какими-либо заразительными болезнями обыкновенно были даже родными покидаемы на произвол судьбы, но миссионеры брали этих несчастных на свое попечение, что производило на язычников весьма благоприятное впечатление. Имело также в настоящем случае свое важное значение и посещение некоторыми инородцами, наравне с христианами православных храмов и наглядное знакомство с православным богослужением, которое миссионеры старались совершать возможно торжественнее и благолепнее. Делались опыты ознакомления некоторых язычников с христианством посредством раздачи им переводов книг священного писания на монголо-бурятском языке, но опыты эти не принесли пользы, так как, с одной стороны, переводы были непонятны Бурятам, как сделанные на языке, значительно отличающемся от разговорного, а с другой стороны ламы, как это и было замечено выше, жгли и истребляли всячески эти переводы везде, лишь только узнавали об их существовании. Наконец, встречались, и нередко, такие случаи, когда благодать Божия, недоведомыми, сокровенными путями призывающая всех людей ко спасению, проявлялась с особенною силою и поразительностью, независимо от всяких человеческих посредств и воздействий. Еще до поездки своей в улусы, 3 января 1863 г., рассказывает миссионер, иеромонах Мелетий, мы имели утешение крестить одного 70-летнего старика. Он сам явился в Посольский монастырь и просил себе крещения по искреннему и горячему убеждению в спасительности веры Христовой. По крещении своем, во все посты и главные праздники он являлся в монастырь для поста и молитвы. Наконец, отпустив свою жену, оставшуюся в язычестве, к родным ее на остров Ольхон, сам пожелал окончить дни свои в св. обители. ¹⁰³ 2 июня 1871 г., рассказывает другой миссионер, иеромонах Дорофей, утром рано, часа в три, является ко мне в стан бурятка. Меня разбудили. Я потребовал ее к себе, стал спрашивать, что ей нужно. Она отвечала: давно желаю принять св. крещение, о чем объявила своему мужу, а муж своему отцу, моему свекру. Он стал меня ругать, но я оставалась при своем намерении, – непременно принять св. крещение, свекор и муж стали меня ежедневно бить и никуда не стали отпускать. Эту участь я терпела целый год, наконец, решилась от них скрыться в полночь. Я сказала: «Бурхан – Бог христианский! Я желаю в тебе веровать и креститься, заступись за меня, чтоб меня не догнали на дороге и не губили бы», и так я пешком тайгою ночь бежала, и теперь пришла с тем, что пока не буду крещена, не уйду от церкви. ¹⁰⁴

Действуя в духе мира и любви и тщательно избегая насмешливости и резкости при суждениях о национальной вере язычников, миссионеры чаще всего останавливались в своих опровержениях их заблуждений на тех, распространенных среди ламаитов мнениях, что будто Шак-ямуни есть то же самое, что Иисус Христос и что все веры равны между собою. Собственно огласительная часть миссионерской проповеди была краткою и обнимала собою просто и ясно изложенное учение о творении мира, о падении человека и последствиях грехопадения, о необходимости искупления человека от греха чрез Сына Божия и затем были рассказываемы некоторые важнейшие события из жизни Господа Иисуса Христа, причем священно-исторические рассказы иногда иллюстрировались чрез раскрашенные картинки. Срок оглашения не был, да и не мог быть продолжительным. Пока язычник не крещен, он не считает себя учеником миссионера и с каким-то нетерпением и неудовольствием слушает его наставления, оскорбляясь тем, что как бы не верят искренности его желания и не хотят тотчас удовлетворить его просьбу о крещении. ¹⁰⁵

Тяжелые домашние сцены, которыми сопровождалась почти всегда решимость кого-либо из членов языческой семьи креститься, эти слёзы, вопли и умаливания оставить эту решимость, а равно притеснения и насилия ¹⁰⁶ со стороны языческих властей, насмешки соседей и т. п., – все это заставляло не отлагать крещения на более продолжительное время, тем более что, по крещении, новопросвещенный поступал под ближайшее попечение и руководство миссии для утверждения его в вере и жизни христианской. Впрочем, приступая к совершению таинства крещения миссионеры всегда действовали с должною осторожностью и осмотрительностью. К одному, например, из миссионеров обратился с просьбою о крещении Бурят, который был обвиняем в краже. Явилось подозрение, не из страха ли наказания за свой проступок этот Бурят решается переменить свою веру, и потому миссионер сказал ему: когда дело о покраже кончится, тогда окрещу. – Нет, лама, теперь. – «Ты крестишься лишь из страха наказания, не имея во Христа веры, а без веры во Христа и без знания главных истин этой веры нельзя крестить». – «Я брошу совершенно свою веру и буду веровать во Христа» – «По крещении ты не избавишься от наказания за воровство и платежа за покраденную лошадь». – «Ничего, пусть за проступок накажут, за лошадь я заплачу из своих или заработаю, только окрестите». – «Нужна искренняя вера во Христа, как Сына Божия, нашего Спасителя, нашего Избавителя от грехов». – ,,Буду веровать, не буду и дел дурных более делать». ¹⁰⁷ – Такого рода предварительные испытания духовных расположений в тех лицах, которые желали принять крещение, обыкновенно предшествовали огласительным действиям со стороны миссионера и, по возможности, ограждали юное общество христиан от вступления в него недостойных сочленов. Проповедь миссионеров, как в станах, так и в улусах, при обращении со словом евангельским к язычникам или при утверждении новопросвещенных в правилах веры и жизни христианской, отличалась необходимыми в настоящем случае постоянством и настойчивостью. Приезжая в улусы, миссионеры, прежде всего, посещали те же юрты, где жили новокрещенные, и обращались к тем же лицам, с любовью учили их молитвам, заповедям, давали наставления всячески избегать языческих обычаев и пр. Здесь же, в юртах, миссионеры служили молебны с водоосвящением, и на эти молебны собиралось много крещеных инородцев. В то же время миссионеры предлагали новокрещенным разного рода руководственные указания, столь необходимые для них в новых условиях их житейского быта, по делам чисто-хозяйственным. Устанавливались взаимные отношения до такой степени доверчивые и близкие, что новокрещенные не предпринимали ни одного сколько-нибудь важного шага в своей жизни без совета и благословения своих духовных воспитателей и руководителей – миссионеров. Массу хлопот и неприятностей причиняли миссионерам их заботы о наделе новокрещенных землею и о водворении их на жительство, отдельно от язычников, в селениях, по возможности вблизи станов и церквей.

Это – самый жгучий вопрос в практике всех вообще наших миссий, не получивший и до настоящего времени своего полного, удовлетворительного разрешения.

Крещенные Буряты – карымы (живущие в улусах)

Молебен с водосвятием в Бурятской юрте

По вопросу ο наделе новокрещенных землею языческие власти постоянно обнаруживали самое упорное противодействие и сопротивление, и приходилось, в виду этого, ограничиваться лишь частными, более или менее благоприятными миссии решениями этого вопроса в каждом отдельном случае. ¹⁰⁸ Вот несколько фактов для иллюстрации положения, в каком могли находиться инородцы, желающие поселиться отдельно от некрещенных своих сородичей, а равно сами миссионеры, горячо заботившиеся об этом деле.

В 1868 году, по приказанию генерал-губернатора, было обнародовано, что Всемилостивейшая Покровительница Миссионерского Общества Ее Величество Государыня Императрица изволила указать и признать полезною меру водворения христиан-инородцев отдельно от новокрещенных с особым наделом земли из инородческих дач. Вопрос разрешен коротко и ясно: крещеным инородцам отвести особый надел земли и поселить их отдельно от некрещенных, а вновь крестившихся поселять с крещенными, и надел земли увеличивать; тогда не будет между крещенными и некрещеными никакой вражды.

В том же 1868 году возбуждены были дела о наделе новокрещенных землею по Баргузинскому и Тугнуйскому станам (Хоринского ведомства) и какие же получились результаты? В Баргузинском стане некрещеный бурят Суван Хамнаев сам добровольно уступил до 30 десятин земли крещенным; но и этим участком самовольно завладел, надеясь на свою власть, думский заседатель – язычник. Миссионер, вступясь за обиженных новокрещенных, неоднократно указывал заседателю на незаконность присвоения им чужой собственности: заседатель не обращал на это никакого внимания. По совету миссионера, новокрещенные обратились к общественникам, которые наделили их по ³/₄ десятины на душу. Но и это ничтожное количество земли силою своей власти отнял у них тот же заседатель безнаказанно. При Тугнуйском стане, основанном в память события 4 апреля, при храме Христа Спасителя, – самое удобное место к водворению христиан-инородцев, находящихся в рассеянии и новокрещенных, и земли здесь много, но все лучшие дачи захвачены богатыми людьми, (Тышкеевы, Бадмаев, Сундуев, Торбогоев и другие), а на бедный класс оставлено понемногу и малоудобное. ¹⁰⁹

Генерал-губернатор Восточной Сибири, сенатор Синельников настойчиво требовал надела земель новокрещенным, но и при нем сделан надлежащий отвод земель для оседлого водворения новокрещенных только в Селенгинском ведомстве, где главным родоначальником (тайшею) был христианин Димитрий Минеев, но, когда его в должности заменил язычник, некоторые, уже отведенные для христиан участки, снова поступили язычникам. В прочих ведомствах, где начальство было языческое, отвод земли новокрещенным затягивался под разными предлогами. ¹¹⁰ Для более полного уяснения этих ненормальных явлений в области земельных отношений, надобно иметь в виду, что в Забайкалье земля отведена по закону под кочевья и что, на основании Положения о Сибирских инородцах, только тайши, да общество имели право отводить наделы.

Но не в одной только области экономических отношений сказывался по отношению к христианству гнет языческих властей в Забайкалье. Он вообще парализовал здесь все просветительные действия миссии. Языческие власти, например, обязывали Бурят подписками не креститься, а женщинам грозили взысканием калыма, грозили новокрещенных поселять в такое селение, где мало земли, намеренно распространяли слухи об отдаче всех крещенных в солдаты; за лицами, которые обнаруживали расположение к принятию христианства, был учрежден строгий надзор и употреблялись меры, чтобы подавить это доброе расположение, а если, несмотря на то, лица эти бежали к миссионерам, то их преследовали и били дубинами. ¹¹¹

И никакая полиция, как бы энергична и благонамеренна она ни была, при всех ее усилиях, не могла оградить и защитить этих несчастных от всех – и больших, и мелких – притеснений со стороны языческого начальства, так как дознания по жалобам обиженных производились тем же языческим начальством и свидетелями были те же язычники, от которых трудно или даже почти невозможно было добиться правды. ¹¹² Но если инородец-христианин был в чем-либо обвинен – справедливо или, несправедливо – наказание поражало своею бесчеловечностью и намеренно совершалось иногда в великие христианские праздники. В Баргузинском ведомстве новокрещенный Стефан, в 1881 году был подвергнут пытке на морозе и, кроме понесенного жестокого, телесного наказания, отморозил руки и ноги и едва живой миссионером взят был для ухода за ним. Жестокость в этом случае язычников поразила доктора, который свидетельствовал изувеченного. ¹¹³ Верхоленский тайши-язычник в первый день праздника Рождества Христова истязал крещеных инородцев своего ведомства. ¹¹⁴ Заседатель Агинской Думы подвергнул телесному наказанию совершенно невинного христианина из Бурят в праздник Благовещения Пресвятыя Богородицы, самодовольно ответив на протесты христиан не из инородцев: «у нас нет праздника». ¹¹⁵ В октябре 1870 года одного заштатного ламу, Константина Сундуева, принявшего св. крещение, вскоре после совершения над ним таинства, связали, растянули на распяла (особенный род пытки), потом обе руки привязали ремнями к двум палкам, с насмешкою приговаривая: «так был распят твой Бог Христос» и в этом положении продержали его семь суток, так что у несчастного опухли руки и открылась ужасная боль, не дававшая покою ни днем, ни ночью; после этих истязаний бросили его в холодную тюрьму и продержали несколько дней без пищи; здесь он должен был бы погибнуть от голода, если бы не оказал ему сострадания местный миссионер. Все описанные мучения этот христианин должен был вынести по одному только подозрению в преступлении, без всяких улик. ¹¹⁶

Правительством неоднократно принимаемы были меры ¹¹⁷ к искоренению этого зла посредством введения в состав степных Дум и инородных Управ представителей от христиан-инородцев, но так как большинство должностных лиц были все-таки язычники, то и указанные меры постоянно были ослабляемы в своем значении и фактически не изменяли дела, не улучшали бедственного положения христиан-инородцев. Представители христиан в Думах и Управах или исключались из списка дежурств, что равносильно было исключению из службы, или же им давали такие поручения, которые требовали более или менее продолжительного их отсутствия из Дум, например, сопровождать по тракту воинских чинов, наблюдать за исправлением дорог или же, наконец, их просто удаляли из Дум. ¹¹⁸ И, видя свое бессилие сделать, при подобных условиях, что-либо на пользу своих собратий-христиан, эти представители охладевали к своим обязанностям, становились безразличны к ним. Один тайша-христианин, не находя себе защиты от происков и интриг язычников, сложил с себя это звание. Пример этот не единственный в Забайкальской миссии. ¹¹⁹ Дело вообще в подобных случаях оканчивалось тем, что весь состав Степных Дум и Управ, не исключая даже низших должностных лиц, (письмоводителей и их помощников), по-прежнему оставался фактически языческим.

He меньшее противодействие встречала деятельность Забайкальской миссии и со стороны служителей языческого культа – шаманов и особенно лам. И те, и другие лично были заинтересованы в том, чтобы держать инородцев в умственном и нравственном невежестве и порабощении себе и в крайне неприглядной обстановке кочевой жизни и потому употребляли все усилия к тому, чтобы парализовать всякие попытки к обращению инородцев в христианство. Шаманы старались внушить им великий страх к себе, утвердить в них убеждение в своей чудодейственной силе, в том, что они, шаманы, могут навести всякие беды и несчастия на тех, кто решился бы оставить прежнюю веру и перейти в христианство. ¹²⁰ Действия лам, представлявших, несмотря на их чрезвычайную многочисленность, одну крепко сплоченную и широко раскинувшуюся организацию, опирались в настоящем случае на то уважение, которое, по учению ламаизма, должны питать последователи этого лжеучения к ламам, (даже ведущим соблазнительную, безнравственную жизнь), как единственным руководителям в нравственной жизни. Мы уже выше отмечали этот важный пункт в ламайском лжеучении, который так высоко ставит лам над прочими людьми и старается придать ламам особое, господственное над ними положение. Поддерживая это убеждение в ламаитах, а также широко применяя к делу свои действительные, а более мнимые медицинские познания и гурумы, ламы приобрели у ламаитов репутацию целителей, молитвенников и вообще виновников их благополучия и, как мы замечали выше, даже почитаются ими за богов низшего разряда. ¹²¹ Чтобы усилить и упрочить свое влияние на народ, ламы тайно от правительства, строили сотни домов при дацанах, с целью пропаганды ламаизма чрез обучение бурятских детей тибетской грамоте и печатание буддийских книг и молитв. ¹²² Кроме того, в целях противодействия христианству, ламы строили, также большею частью без разрешения правительства, множество молитвенных зданий и притом вблизи христианских храмов и жилищ. ¹²³ В Тугнуйском, например, стане (и в некоторых других местах) языческие мольбища стояли против алтаря христианского храма. ¹²⁴ Чтобы затемнить в глазах невежественной толпы истинное понятие о христианстве, ламы, как это замечено выше, отождествляли лице Иисуса Христа с лицем основателя буддизма Шакъямуни, сближали обрядность своей веры с христианскою и даже прямо заимствовали некоторые обряды из христианства, что нами замечено было и выше. Выходило, таким образом, что незачем оставлять ламаизм, когда он, по уверениям лам, так похож на христианство, которое проповедуют миссионеры... Разные пороки и преступления, иногда встречавшиеся среди христиан, давали ламам повод унижать достоинство христианства и возвышать на его счет ламаизм. ¹²⁵ Хорошо понимая, что, с развитием хлебопашества, Буряты невольно приближаются к русской культуре и православной русской вере, ламы строго запрещали Бурятам заниматься земледелием, до крайности развивая упомянутое выше учение о переселении душ, по которому нельзя даже вырвать с корнем какое-либо растение, так как в этом растении может оказаться душа какого-нибудь предка; она будет невыносимо страдать, если нарушить его покой. Дело вообще в настоящее время стоит так, что вся жизнь номада-бурята, от колыбели и до могилы, является во всех своих частностях и подробностях опутанною сетями буддоламаизма, находится в полном распоряжении лам. ¹²⁶ И ламы самым наглым образом эксплуатируют это доверчивое, наивное и в тоже время в массе невежественное, инородческое народонаселение, не пренебрегая никакими средствами к поддержанию своего влияния на него, не исключая и таких средств, которые должны быть названы бессовестным шарлатанством.

В 1888 году Хоринские ламы для наблюдения за тем, чтобы кто-нибудь из Бурят не завел сношения с христианами и не решился оставить ламскую веру, придумали рассылать к Бурятам особых, постоянных соглядатаев из нештатных лам, наименовав их Чойжинами, то есть посвятившими себя исключительно богу ада – Чойжина. Чтобы больше обратить на себя внимание Бурят, Чойжины являлись в места их кочевок в ночное время, раскидывали свои палатки на видном месте и начинали оглашать воздух барабанным боем и ревом труб. Пробужденные от сна и встревоженные обитатели глухой степи невольно шли на зов этих якобы чародеев с разными приношениями и просили открыть заклинательные чтения от влияния злых духов, для избежания всякого рода бед и напастей.

Обобрав один улус, Чойжины на другую ночь оказывались в другом улусе, чем и наводили панический страх на суеверных язычников. ¹²⁷ Но, кроме Чойжинов, среди Селенгинских Бурят в 1891 году скитались во множестве упомянутые нами выше хубалханы. выставлявшие себя великими чудотворцами. Они распространяли среди Бурят в громадном количестве экземпляров якобы упавшие с неба грамоты, в которых предсказывались страшные бедствия всякому, кто, оставив ламаизм, решится принять христианскую веру. ¹²⁸ He менее вредна была для миссии и деятельность так называемых гыгэнов (перерожденцев), которые проникают в Забайкалье из Тибета и Монголии. В 1895 году по Забайкалью разъезжал гыгэн Дары-ихы-лама, имеющий в Монголии обширный дацан, в 40 верстах к западу от почтовой станции Бонигол. Во время проезда до Читы, куда этот гыгэн направлялся с четырьмя своими товарищами, толпы Бурят беспрестанно осаждали его, чтобы воздать ему поклонение, а ламы Онинского дацана устроили ему особенно торжественную встречу, устроивши в честь него большой праздник (хурал). Гыгэн сам участвовал в хурале, ламы везли его в маленькой тележке, a толпы Бурят положительно закидали его ходаками (подарками) с зашитыми в них деньгами, целуя при этом края его одежды и колеса тележки. За большую сумму денег этот гыгэн едва согласился помолиться, чтобы бурятам быть по-старому: за 100 рублей обещал Буряту Акшиеву испросить ему сына у бурханов, а четырем другим Бурятам велел ехать к Булаганской почтовой станции, в трех верстах от которой указал место, где приказал рыть яму. «Под большой плитой, говорил гыгэн Бурятам, вы найдете в двух серебряных корытцах четыре слитка золота, затем тут же зарыт скелет монгола, пояс на котором и все другие доспехи тоже из чистого золота; вам покажется огонь, но вы не бойтесь ничего и смело берите клад». Долго Буряты рыли указанную гыгэном яму, но, кроме камней и дресвы, ничего не нашли там... Любопытно, что этот гыгэн был одет в европейское платье, ездил на охоту, стрелял дичь, любил выпить... Так велико религиозное ослепление Бурят, всецело порабощенных ламами! ¹²⁹ Есть и другие препятствия, тормозящие дело благовестия слова Божия в Забайкалье, но они уже имеют частное значение и стоят в связи с указанными выше главными препятствиями и от этих последних получают силу и важность.

Монгольский лама-гыгэн, разъезжавший по Забайкалью в 1892 и 1893 г.г

Количество обращенных в христианство трудами Забайкальских миссионеров в 1861–1903 гг. – Школы при миссионерских станах. – Средства содержания Забайкальской Духовной Миссии.

Устроенная в своем нынешнем виде Забайкальская миссия существует 42 года. Положение миссии все время было, можно сказать, боевое: каждый успех в ее деятельности достигаем был с большими усилиями и потому нет ничего удивительного в том, что число обращенных ко Христу трудами Забайкальских миссионеров не представляется особенно значительным. За все время существования нынешней Забайкальской миссии было просвещено св. крещением язычников-шаманистов и ламаитов в Забайкалье 12,911 человек. ¹³⁰ Но и эти, сравнительно небольшие результаты миссионерской деятельности Забайкальских миссионеров – неодинаково ценны и в числе обращенных в христианство были, конечно, и есть такие, которые не вполне усвоили христианское учение. Явление впрочем, не исключительное и вполне понятное. Смена одного миросозерцания, в котором люди выросли и воспитались, которое вошло в их плоть и кровь, проникло, как определяющее начало, во все условия и отношения их быта, – смена такого миросозерцания, новым и притом более возвышенным, не может совершиться вдруг и всегда порождает много нежелательных явлений двоеверия и суеверия в тот длинный период времени, пока, наконец, оно совсем вытеснит старое миросозерцание. Более тысячи лет русский народ принял крещение при св. Владимире, но и до сих пор в массе народонаселения живут некоторые остатки язычества, еще не препобежденные христианством. С течением времени, они, конечно, изгладятся, особенно при помощи правильного, систематического, христианского обучения и воспитания молодых, подрастающих поколений в школах. С этой точки зрения особенно важное значение приобретают школы при миссиях, как могущественные орудия христианского просвещения инородцев-язычников. В Забайкальской миссии школы начали возникать одновременно с устройством самых станов. Первою и главною здесь школою была школа при Посольском монастыре. Она имела задачею, как замечено выше, приготовлять крещенных инородческих детей (более способных между ними) к миссионерскому служению и содержалась на викариатское жалованье, ассигнованное на певчих, и на счет монастырских сумм, получаемых за арендное содержание угодьев, данных в пособие миссии. ¹³¹ Посольская школа разделялась на два отделения – старшее и младшее. Ученики старшего отделения обучались священной истории, пространному катехизису, объяснению богослужения, церковному пению, русской грамматике и книжному монгольскому языку, русской истории, географии и чистописанию. Учеников младшего отделения учили молитвам, русскому и монгольскому чтению и письму, краткой священной истории, начаткам христианского учения и церковному пению. ¹³² В настоящее время ¹³³ школ при миссии двадцать с 527 учащихся в них (421 мальчик и 106 девочек), но в предшествующие годы число школ ограничивалось тринадцатью школами. Все школы – типа церковно-приходских школ. В числе школ есть одна двуклассная – Читинская, с учительскими и псаломщическими курсами при ней, для приготовления учителей и псаломщиков в миссионерские школы и церкви. При Читинской школе имеется общежитие, которым в 1901 году пользовались 56 воспитанников. Инородцев в школе, при 92 учащихся, было 38, ¹³⁴ но конечно, Читинская школа еще более отвечала бы цели своей, как школы собственно миссионерской, если бы инородческий элемент в ней был еще более усилен.

Елка в церковно-приходской школе при Агинском миссионерском стане

Средства содержания Забайкальской Духовной миссии во все время ее существования никогда не были значительными. Самый высший размер пособия миссии от казны не превышал 2,891 р. в год. ¹³⁵

К пособиям от казны присоединялось пособие от (С.-Петербургского) Миссионерского Общества, которое с самого открытия своего в 1865 году и до закрытия его в 1869 году, оказывало вспомоществование Забайкальской миссии, иногда доходившее до 2,000 рублей в год. Из местных источников содержания Забайкальской миссии надобно указать на доходы от миссионерских часовен, церквей и монастырей, от продажи икон и книг, от членских взносов и других статей. Из всех этих доходов наибольшим постоянством и определенностью отличался доход от трех миссионерских часовен, принадлежавших Посольскому монастырю, (из них одна была в Кяхте и устроена в 1864 году Я. А. Немчиновым, другая на берегу Байкала, на пристани, у Посольского монастыря, построенная в 1862 году, и третья на Преображенской ярмарке на р. Селенге, построенная, как и первая, также в 1864 году), достигавший тысячи рублей в год и доход от пожалованных означенному монастырю оброчных статей в пособие миссии, также приносивший не менее тысячи рублей в год. ¹³⁶

Читинская двуклассная миссионерская школа

Забайкальская Духовная миссия пользовалась живою поддержкою и со стороны частных благотворителей. В Иркутске из местных жителей, сочувствующих миссии, составилось даже маленькое негласное общество, в течение двух лет (1864–1866 гг.) ежемесячно уделявшее на ее нужды нечто от избытков своих и трудившееся над сбором пожертвований среди лиц, не принадлежавших к этому обществу. ¹³⁷ Дело, действительно, и само no себе было весьма симпатичное и, кроме того, самая личность преосвященного Вениамина внушала всем величайшее уважение, доверие и любовь к нему. Достаточно сказать, что за пять с половиною лет своего служения в Забайкальской миссии преосвященный Вениамин собрал на нужды миссии 38,422 р. ¹³⁸ Из особенно щедрых жертвователей должны быть указаны Иркутские купцы И. И. Базанов, Шишмаков и Кяхтинский купец Я. А. Немчинов. Все они принимали значительное денежное участие в постройке церквей при некоторых станах миссии и снабжении их ризницею, иконами, сосудами и т. п., ¹³⁹ а И. И. Базанов, кроме того, пожертвовал 10,000 р. на постройку богадельни при Посольском монастыре.

Несколько более упроченным в материальном отношении стало положение Забайкальской миссии, с открытием в 1870 году в Москве Православного Миссионерского Общества и постепенным расширением его деятельности. В настоящее время это Общество отпускает на содержание означенной миссии 28,886 руб. 60 коп. ¹⁴⁰

Начальники Забайкальской миссии в 1861–1903 г.г. – Преосвященный Мелетий. – Забайкальская миссия, по личным наблюдениям статс-секретаря Куломзина. – Заключение.

Преосвященный Вениамин, первый начальник Забайкальской Духовной миссии, управлял ею почти шесть лет, с 1862 года до половины 1868 г. Преемниками его были преосвященные: Мартиниан (1869–1877 г.), Мелетий (1878–1890), Макарий (1890–1892), Георгий (1892–1898) и Мефодий с 1890 года, последние два, как самостоятельные епископы открытой в 1894 году Забайкальской епархии. Из преемников преосвященного Вениамина в особенности должен быть воспомянут здесь преосвященный Мелетий. Он прибыл в Посольский монастырь, в сане иеродиакона, 23 июня 1862 года и, назначенный миссионером в Селенгинское Бурятское ведомство и в 3-ю конную бурятскую бригаду Забайкальского казачьего войска, стал под ближайшее руководство преосвященного Вениамина и нередко сопровождал его в миссионерских путешествиях. Это был энергичный, неутомимый миссионер и, необинуясь можно сказать, что на нем почил тот дух ревности к миссионерскому служению, которым был проникнут его приснопамятный наставник и руководитель на этом поприще. Преосвященный Мелетий провел в апостольских трудах в Забайкалье двадцать семь лет и знал его не по случайным наездам, не по бумагам и отчетам других, a no живым, непосредственным наблюдениям, внося мир, любовь и свет Христов в убогие жилища инородцев-язычников. В видах большей пользы и успеха, говорит он в одном из своих дневников, сочтено было нужным жить в самых кочевьях бурятских, потому, чередуясь с иеромонахом Платоном, мы делали частые поездки в ближние и дальние улусы, где по мере надобности, жили по несколько суток. Действия эти, замечает миссионер, имели счастливый успех. ¹⁴¹ Он вложил все свои нравственные и физические силы в дело христианского просвещения и устройства новокрещенных в их церковно-христианском быту. Любимою заботою преосвященного Мелетия было слияние новокрещенных с русским народом чрез оседлый образ жизни на своих инородческих землях и, по его инициативе и при живом и деятельном его участии, возникали колонии новокрещенных с церквами и школами в них. ¹⁴² Это с новой еще стороны характеризует симпатичный образ епископа- миссионера. И нельзя не удивляться, что, при постоянных миссионерских путешествиях по Забайкалью, он находил еще время заниматься литературными трудами, касающимися миссионерства в Восточной Сибири, из которых некоторые имеют большую научную ценность. ¹⁴³

Но – от деяний славного мужа, оставленных в назидание и руководство последующим деятелям на миссионерском поприще, обратимся опять к современному положению Забайкальской Духовной миссии. He в светлых чертах рисуется оно и наводит на многие грустные размышления. Летом 1897 года Забайкальскую Область посетил, по Высочайшему повелению, статс-секретарь Куломзин. Он объехал значительную часть Забайкалья, побывал как в христианских храмах, так и в языческих бурятских дацанах и перевидал сотни и тысячи православных людей, раскольников, ламаитов и шаманистов и какие же впечатления вынес этот сановник из своего ближайшего знакомства с этим отдаленным краем? – Он просто Поражен был процветанием в Забайкалье язычества, – воочию увидел плоды прежних неправильных отношений к ламайскому лжеучению... Громадное количество лам, возросшее до 15–18 тысяч человек, хорошо обеспеченных в материальном отношении и фанатически преданных ламайской вере, представляет, по мнению г. Куломзина, такую силу, которая действует уже наступательно. Ламы теперь не только не уступают православию своих последователей, но и стараются вернуть на путь лжеучения уже крещеных инородцев и обратить в ламайскую веру немногих (сравнительно) остающихся в Забайкальской Области шаманистов. ¹⁴⁴

Угрожает, значит, потеря и тех немногих приобретений для церкви Христовой, которые были сделаны с такими неимоверными трудностями раннейшими деятелями Забайкальской Духовной миссии. А что же – нынешние деятели этой миссии? Увы, обстоятельства резко изменились не в пользу миссии и те препятствия к ее деятельности, которые, конечно, и прежде существовали и которые зависят от самых топографических условий Забайкальской Области, сказываются во всей своей силе теперь, когда особенно обострились отношения между ламаизмом и христианством. В самом деле, двадцать, двадцать пять наших миссионеров разбросаны на огромной территории в 400 тысяч квадратных верст, причем и самые миссионерские районы определяются не одною тысячею верст, с массою кочующих в этих районах инородцев. Можно ли вообще считать подобные условия благоприятными для проповеди Евангельской? Ведь, объезды миссионерами своих обширных районов, предпринимаемые с целью проповеди слова Божия некрещеным Бурятам и утверждения крещенных в вере Христовой, во всяком случае, носят характер случайных посещений и, при нынешних обстоятельствах, хотя бы миссионеры проживали в языческих улусах по целым неделям, их деятельность не может сопровождаться особенными успехами для дела Христова. Постоянно повторяется такое прискорбное явление: не успеет миссионер выехать из улуса, как он видит, что целые полчища лам нахлынули в улус и рассеялись по юртам, (где он был), с целью ослабить впечатление от его посещения и парализовать результаты его проповеди. В коренной России для христиан, с детства принявших святое крещение и живущих неподалеку от приходской церкви, полагается, по меньшей мере, на триста душ священник с причетником, чтобы удовлетворять их духовным нуждам. He отзывается ли горькою ирониею тот факт, что в Забайкалье на тысячеверстные миссионерские районы и для нескольких тысяч Бурят, совсем незнающих св. веры, существует лишь по одному миссионеру с псаломщиком? Нет, в настоящее время для того, чтобы оживить деятельность Забайкальской миссии и вместе с тем рассчитывать на некоторый ее успех, нужны здесь. для каждого инородческого ведомства, пять, десять и более миссионеров, нужны целые миссионерские братства, состоящие из людей призвания и самоотверженно преданных святому делу. Когда один миссионер будет назначаться, – невольно вспоминаются здесь слова архиепископа Иркутского Парфения, – на пять, на десять и более тысяч душ язычников, то не столетия ли и еще ожидать нужно, чтобы православная наша церковь и отечество имели утешение видеть эти десятки и сотни тысяч некрещеных крещенными? Конечно, можно успокаиваться и тем, что в нашем отечестве христианство, хотя понемногу, но распространяется ежегодно, но с успокоением ли переходят в вечность ежегодно сотнями те, которые не возродились благодатью крещения? А их число давно было бы меньше, если бы миссионерскому служению в нашем отечестве дано было более соответствующее с числом некрещеных устройство. ¹⁴⁵

Ho, кроме значительного усиления личного миссионерского состава свежими силами, Забайкальская миссия ощущает крайнюю нужду в построении новых храмов. Есть много улусов, в которых живут крещеные инородцы, не видевшие ни разу после своего крещения своего приходского храма, отстоящего на сто и более верст от их местожительства. Но и те храмы, которые существуют в настоящее время в пределах миссии, поражают своею бедностью и убожеством, особенно по сравнению с великолепными бурятскими дацанами, иногда стоящими рядом с православными храмами. Является при этом невольном сопоставлении православного храма и языческого капища такой вопиющий, поразительный контраст, что горько становится православно-русскому человеку...

Достаточно, говорит статс-секретарь Куломзин, достаточно проехать по большому Сибирскому тракту, достаточно поглядеть на роскошные бурятские дацаны, блещущие золотом, серебром, яркими красками и на деревянные, почерневшие от времени православные храмы. К числу таких убогих храмов принадлежит, например, церковь, находящаяся на тракте в Верхнеудинском округе в селе Попереченском; в ней нет даже приличной церковной утвари, а рядом, в 4 верстах расстояния от ней, красуется Попереченский дацан. В Чите, Областном центре, местопребываний Забайкальского архиерея, продолжает г. Куломзин, стоит на краю города деревянный собор, по внешнему своему виду и внутреннему убранству уступающий громадному большинству сельских церквей центральной России. Место для постройки нового, каменного собора в центре города выбрано, но собранных средств не хватает для постройки и только, замечает статс-секретарь Куломзин, и только водруженный на площади деревянный крест указывает на благочестивое намерение Забайкальского преосвященного и его небогатой паствы. ¹⁴⁶

В Читинском Округе, – приводим опять свидетельство вышеупомянутого высокоавторитетного сановника-очевидца, в Агинской степной Думе стоит ветхая, ¹⁴⁷ деревянная миссионерская церковь и тут же находится Агинский дацан. Внешний вид этого ламаитского монастыря стоимостью до полумиллиона рублей, богатство главного капища, с его мраморными крыльцами, полами, причудливыми украшениями, восточная роскошь внутреннего убранства, богатые шелковые материи, бесчисленное множество дорогих идолов – «бурханов», торжественность служения, совершаемого 15 штатными ламами, не считая нештатных, – все это неотразимо должно действовать на юные неразвитые души кочевников-Бурят ¹⁴⁸ и, прибавим, действовать не в пользу православной веры и церкви. Можно было бы привести и еще множество подобного же рода фактических указаний для иллюстрации трудного во всех отношениях положения, переживаемого Забайкальскою миссиею, но и сказанного, думаем, вполне достаточно для того, чтобы видеть, до какой степени необходима самая широкая – и нравственная, и материальная – помощь этой миссии. Дело, в самом деле, вопиющее. Духовные наши миссии, скажем словами архиепископа Иркутского Парфения, ревнующие о вечном спасении людей, могут ли относиться к числу таких учреждений, для которых недостало бы средств в Православной России? Когда дело вечного спасения людей было предметом Превечного Совета на небе: там, ради этого дела, Отец небесный не пощадил Единородного Своего Сына; и когда этому великому делу вечного спасения надлежало совершиться на земле, то ради него не пощажена кровь Сына Божия, положен на кресте живот самого Источника жизни; душа в человеке оценена, по отзыву Спасителя (Мк.8:36), незаменимо дороже всего мира. Для приведения ли в устройство такого великого и святого дела оскудеют средства и источники, отверстые обильно для удовлетворения многих других нужд народных? ¹⁴⁹ Из первопрестольного града Москвы некогда был понесен и возжжен свет православия и в царстве Казанском, и в царстве Астраханском, и в царстве Сибирском, и, наконец, в этой самой Даурии или Забайкалье: ужели же теперь этот град во всех слоях его миллионного народонаселения так глубоко изменился во всех отношениях, что на горячий призыв о помощи великому, святому делу можно здесь и там услышать безотрадное, горькое слово полного безучастия и отказа?..

Иконостас в недавно построенной Агинской церкви

Αгинский дацан

Мы обозрели судьбы Забайкальской Духовной миссии с самого ее возникновения и до настоящего времени, на пространстве двух слишком столетий (1681–1903). Закончим наш обзор прекрасными рассуждениями архиепископа Иркутского Парфения о миссионерском служении с той его стороны, с которой в наше время это служение нередко подвергается пререканиям. Любителям и поборникам свободы совести особенно, как известно, не нравится та настойчивость, с какою миссионеры стараются внедрить в сердца и умы инородцев-язычников убеждения св. христианской веры, несмотря на множество противодействующих миссионерам сил и влияний. Зачем, в самом деле, такая со стороны миссионеров, доходящая до разлада с инородцами, неотступность в навязчивости этих убеждений? А затем, отвечает святитель, что дело здесь идет не о торговле или политике и т. п., а о вечном спасении или вечной гибели тех, к кому миссионеры посланы вследствие исполненной любви заповеди Самого Спасителя (Мф.28:19–20). По этому-то делу спасения Спаситель в одной из притчей своих выразился об одних: зови, о других – приведи, еще об иных – принуди (αναγκάσον) войти, дабы дом мой, т. е. царствие небесное наполнилось возлежащими (Лк.14:17,21,23). По этому-то делу и Отец небесный посылал провозвестников своих, одного за другим, несмотря на то, что одного из них били, другого убивали, иного камнями побивали; даже, вследствие собственно такого насилия, как говорится в притче, было послано еще гораздо более проповедников. А, наконец, что за чудная оценка дела спасения человеков: самого Единородного Своего Сына Отец небесный послал на смерть! (Мф.21:34–39). А индифферентизм со своею маскою гуманности хочет еще стать лицом к лицу с этою неизреченною любовью к людям и изгнать ее из среды рода человеческого под предлогом своего лицемерного уважения к свободе совести и убеждений ума. Какое бесчеловечье – эта гуманность, пропитанная индифферентизмом! ¹⁵⁰

30 января 1904 года