Живописное обозрение русских святых мест. Соловецкий Зосимо-Савватиевский ставропигиальный I-го класса монастырь. 1901 г.

На краю света, среди бурного Студеного моря, на каменистом острове, где зима продолжается 9 месяцев, где не видно на небосклоне по месяцам солнца, – сияет Богом хранимая Зосимо-Савватиевская Соловецкая обитель.

Кто из русских не слыхал о ней? Кого из православных не влечет туда? – Припасть с мольбою к раке преподобных Зосимы и Савватия, чудотворцев Соловецких, поклониться святыням, находящимся во множестве в обители, обозреть исторические достопримечательности, дорогие русскому сердцу, поучиться благочестию и трудолюбию у иноков, посмотреть на ее благолепие, богатство – одним словом видеть «Соловки» – кто из русских не желает?

Назад тому 460 лет, двумя отшельниками водружен на острове первый крест, поставлена часовня и убогая хижина; ныне там сотни иноков, блистает множество крестов, возвышаются великолепные храмы и тянутся на версты каменные постройки.

Много дала св. Русь великих угодников Божиих, много устроила знаменитых обителей, но все они большею частью расположены в центральных частях России и путь к ним не представляет никаких затруднений. Совсем иное дело обитель Соловецкая: только истинная святая вера может подвинуть на этот тяжелый и трудный путь. Даже в настоящее время, с развитием удобных сообщений, путешествие в Соловецкий монастырь чрезвычайно затруднительно.

Однако трудности и тяготы путешествия не останавливают благочестивых богомольцев. Ежегодно в стенах обители собираются десятки тысяч паломников. Идут со всех концов России, со всех ее краев, идут дни, недели, месяцы, побираясь иногда именем Христовыми и одушевленные одною только идеею – поклониться нетленными мощами великих угодников Божиих – Зосимы и Савватия.

Вечно шумят и бьются волны Белого моря о твердыню монастырских стен и вечно возносятся сотнями тысяч богомольцев моления к преподобным Зосиме и Савватию о ходатайстве и заступничестве пред Престолом Всевышнего.

Как неустанно, бесконечно движение моря и шум волн, так неусыпно Соловецкие иноки возносят свои молитвы, и бесконечно идет чтение псалтыри.

Основанная на крайнем севере, среди диких, грубых народов, препрославленная эта обитель не только внесла и укрепила в них свет христианской веры, но и сослужила великую службу государству Российскому, отстояв посягательства внешних врагов на целость отечества.

Изложив в предыдущих выпусках описания наших знаменитых лавр: Киево-Печерской, Троице-Сергиевской, Александро-Невской и Почаевской, мы в настоящем предлагаем благочестивым читателям краткое описание Зосимо-Савватевского Соловецкого ставропигиального 1-го класса монастыря.

О Соловецкой обители, прославленной столь бесчисленными чудесами Божиими и святых его угодников, а равно и внесшей свой вклад в историческое бытие Православной России, можно написать целые тома; однако, цель настоящего издания иная – дать в самой краткой и сжатой форме описание жития великих ее основателей, главных событий, нынешнего ее хозяйственного положения и значения ее для севера России, чтобы каждый, не имеющий возможности посетить ее, мог все-таки составить себе некоторое представление о святом месте, куда тянет непреодолимая потребность души.

Насколько удалось это исполнить, отдаем на суд наших читателей.

Соловецкий Зосимо-Савватевский ставропигиальный 1 класса монастырь, в простонародном названии «Соловки», расположен на юго-западной оконечности самого большого из группы, так называемых Соловецких островов, лежащих под 65^о 1¹ северной широты и 53^о восточной долготы, при входе в Онежскую губу Белого моря, которое само в свою очередь может считаться заливом безбрежного таинственного северного Ледовитого океана.

Соловецкие острова причислены к Архангельской губернии, Кемскому уезду и отстоят от Архангельска, считая по водяным путям, в 306 верстах, Кеми – 60 и Онеги –180. Ближайший из городов на материке – Кемь. Главных островов в этой группе считается 6: из них самый большой Соловецкий, длиною 25 верст, шириною 15, площадь которого простирается до 250 кв. верст, а в окружности он имеет до 175 верст; следующий за ним по величине Анзерский, имеющий в длину 15 и ширину 8 верст, затем большой Муксалмский имеет 10 и 6 и остальные, большой Заяцкий, малый Муксалмский и малый Заяцкий, значительно меньше, причем малые Муксалмский и Заяцкий – необитаемы. Первый из двух последних, однако, замечателен тем, что представляет самое близкое место к материку Европы – к мысу Летнему Орлову; между этим мысом и южным берегом малого Муксалмского острова не более 25 вер. и в зимнее время, именно в этом пункте, производится раз в месяц почтовое сообщение между монастырем и материком. Кроме этих главных островов раскинуто множество мелких и наконец, так называемых «карг или луд», т. е. больших или меньших гранитных скал, иногда покрытых хвойным лесом, а в большинстве случаев одними кустарниками; из этих карг или луд наибольшие: Бабья, на которой некогда была устроена гостиница для женщин, приходивших на богомолье в монастырь, ныне уничтоженная, Песья и др.

Все побережье Белого моря, называвшегося в старину Студеным, входит ныне в состав двух губерний: Архангельской и Олонецкой, а в древности составляло часть бесконечно-огромной страны, простиравшейся от Уральских гор до Белого моря и носившей общее название великой Биармии или Перми; историки Византии давали ей название Белой Сарматии. Столицею этой фантастической страны, о которой историки того времени рассказывают чудеса, были Холмогоры, которые даже и в XVII веке составляли не только административный, но, если так можно выразиться, и умственный центр Поморья. Для нас, русских, этот город имеет особенное значение, как родина великого нашего ученого, поэта и патриота – Ломоносова.

По утверждении в северном крае новгородского владычества, страны эти получили название «Двинской пятины», при чем большинство земель было захвачено новгородскою знатью: посадниками, боярами и прочими именитыми людьми; так напр., знаменитая посадница, Марфа Борецкая, владела не только огромными землями внутри страны, но даже и большею частью морского берега. С подчинением Новгорода Москве, все побережье Белого моря вошло в состав Московского государства под названием Двинской области или северного Поморья – последнее сохранилось в народе и доныне.

Все, вообще, Соловецкие острова отличаются крутыми и каменистыми берегами и покрыты лесами преимущественно хвойных пород: пихта, сосна, ель, но встречаются и лиственные: малорослая береза, осина и др. В средней, центральной части главного Соловецкого острова сохранился до сих пор прекрасный строевой лес. Кроме леса, на всех островах растет масса самых разнообразных плодовых кустарников: малины, смородины и т. п., дающих летом убежище бесчисленным стаям птиц, оживляющих своим криком и пением эту дикую местность; из плодовых деревьев на островах растет только рябина и черемуха.

Поверхность Соловецкого острова сравнительно гористая. Высшие точки: на южной стороне гора Печак, подымающаяся на 140 футов от уровня моря, а в северной части Межеозерная и Секирная или Савватева, высотою 280 ф.; эта последняя гора замечательна тем, что первые поселенцы острова, преподобные Савватий и Герман, первоначально поселились подле этой горы. Ныне на ней устроен Савватиев скит, а на вершине есть еще несколько горных хребтов, напр., Гремучьи горы, но они совершенно не наследованы; нужно сказать, что вполне известна только самая незначительная часть острова около монастыря, внутренность же его, как равно восточные и северные берега, до сих нор не исследованы. На Анзерском острове высшая точка – гора Голгофа с Распятским или Иисусовым на ней скитом.

Из заливов главные: Соловецкий, в северо-западном углу которого расположен Соловецкий монастырь; Сосновый – на северной стороне острова; Долгий – на восточной и другие. Как на особенность морской воды подле островов, можно указать на ее необыкновенную прозрачность и чистоту.

Вся поверхность островов усеяна озерами, которых всех считается до 300 и которые, напр., на Соловецком острове, составляют такой лабиринт, что нужно очень хорошо знать местность, чтобы оттуда выбраться. Самое большое на Соловецком острове озеро – Белое, имеющее свыше 4-х верст длины и до 800 саж. ширины; Святое озеро, второе по величине подле самого монастыря, отличается чистотою и превосходным вкусом воды. Можно предполагать, что при возникновении обители, оно было значительно меньше, и что до настоящей своей величины доведено, как о том свидетельствуют монастырские летописи, св. Филиппом, митрополитом московским, во время бытности его игуменом Соловецкой обители. По существующему издавна обычаю, все прибывающие в монастырь богомольцы, прежде всего, даже прежде посещения храмов Божиих и поклонения мощам угодников, омываются в Святом озере, причем страдающие недугами по молитве и вере получают исцеления. Озера, расположенные на каменистом грунте, отличаются чистотою воды, вкусом ее и обилием рыбы.

Рек и ручьев на островах нет, а озера соединены между собою каналами, конечно только на Соловецком, из которых замечательны по величине два, устроенных, как почти и все остальные, еще св. Филиппом; кроме того, в двадцатых годах настоящего столетия архимандритом Досифеем прорыты еще многие, из которых есть некоторые длиною более 2-х верст.

Климат на островах, вообще, суровый, но умеряемый теплыми морскими течениями, значительно мягче материкового. Средняя температура холодов 18–20^о ниже 0; бывают года, что море около островов замерзает верст на 12, причем весьма нередко под влиянием морских течений и ветров, льды, отрываясь от берега и плавая между островами и по морю, делают совершенно невозможною переправу на материк и обратно. Гавань, устроенная в Соловецком заливе против самого монастыря, настолько хорошо защищена от холодных северных ветров, что там температура всегда выше сравнительно с температурою других частей острова. Лето начинается в первой половине июня и продолжается не более 2-х месяцев, причем температура более 20^о не поднимается. Во всех прогалинах и ущельях снег не тает в течение круглого года; бывает также нередко, что северо-восточные или северные ветры сразу превращают лето в глубокую осень и термометр падает до точки замерзания. Но, тем не менее, климат на островах значительно лучше и здоровее, чем на материке.

В течение 8 месяцев Соловецкая обитель совершенно отрезана от всего остального мира, хотя с 1856 г. архимандритом Александром и установлено раз в месяц почтовое сообщение с материком, как мы уже говорили, через малую Муксалму и Летний Орлов, но рискуют на это обыкновенно самые ловкие, смелые и отважные пловцы; бывают нередко случаи, что их уносит в море и затирает льдинами.

Зимою самая длинная ночь доходит до 22 часов в сутки; можно считать, что ноябрь и декабрь есть одна непрерывная, сплошная ночь; проходят нередко целые недели в полутьме и ни один луч солнца за это время не осветит занесенную снегом обитель; зато в мае и июне совершенно не бывает ночей.

Соловецкая обитель, если так можно выразиться, есть преддверие вечных льдов и тех стран, где зимою ночь царствует 10 месяцев, а остальное время непрерывно блестит на небосклоне красное, всеоживляющее солнце. Однако, чтобы и там дать людям возможность существовать и пользоваться величайшим благом – светом, Господь Всесильный в своей, неизреченной милости ко всему живущему, сотворил дивное, чудное освещение.

То – северное сияние, по местному «сполоха».

Что может быть величественнее, увлекательнее и чудеснее этого явления.

Попробуем его описать, хотя никакие слова не могут дать о нем представления – его нужно видеть.

Прежде всего, небо в северной его части становится мутным, будто подергивается облаком, потом темнеет и, наконец, представляется черным отрезком (сегментом), дугою вверх; но в то же время оно так прозрачно, что сквозь него проглядывают звезды. Но вот черный край отрезка все более и более светлеет и очень скоро превращается в светлую дугу или кайму шириною от ¹/₄ до аршина и даже 1¹/₂.

Дуга эта цвета белого с голубоватым отливом или желтого с зеленым; нижний ее край очень яркий, резко отделяется от темного отрезка. Мгновение, и глаз начинает замечать некоторое движение в светлой дуге, что-то, как будто, то поднимается вверх, то опускается вниз, начиная все более и более волноваться и колебаться. Так продолжается иногда час, а иногда и несколько часов. Но вот дуга еще сильнее заволновалась, в некоторых местах как будто провалилась, но в то же время в этих самых местах засветилась особенно ярко, потом как бы раздулась и вдруг оттуда начинают вылетать огненные столбы в ¹/₄ и более ширины, то красного, то зеленого, то голубого, чаще же пурпурового и светло-зеленого цвета. С быстротою молнии столбы взлетают до середины неба – удлиняясь, укорачиваясь, извиваясь, изгибаясь, как будто от ветра, и принимая вверху вид кисти из разноцветных лучей. Один Господь Бог Всемогущий мог сотворить подобное великолепье. Бывает еще красивее, когда сразу выбрасывается из светлой дуги множество столбов; тогда небесный свод представляется блестящим куполом или венцом, поддерживаемым разноцветными, дрожащими столбами света; а что особенно поражает, так это то, что вся эта разноцветная масса света волнуется в небе, как в огненном море...

Никакое описание не в состоянии передать впечатления, производимого этим явлением на человека. Ему представляется не одно, а целый ряд явлений, одно красивее другого, продолжающихся по несколько часов и повторяющихся по несколько раз в месяц.

В то время, когда небо горит всевозможными огнями, взгляните на землю. Все предметы как будто дрожат и все представляется в чудном фантастическом свете. Вся природа спит, ночная тишина ничем не нарушается, а в небе продолжают вылетать все новые и новые столбы света, один красивее и великолепнее другого.

Хлебопашеством на островах почти совсем не занимаются; каменистая почва и короткое лето не допускают вызреванию не только ржи, но даже ячменя. Сенокосы тоже не из лучших, однако, при унавоживании и уходе собирается достаточно сена для потребностей монастырских; можно считать, что хорошо обработанных сенокосов имеется до 2.000 дес.

Из домашних животных на островах разведены: лошади, рогатый скот, овцы и, кроме того, еще св. Филиппом – лапландские олени, мясо которых идет зимою в пищу монастырским рабочим, а из кож выделывают разные хозяйственные предметы, необходимые для монастыря. Диких животных на островах, за исключением лисиц и куниц, не встречается, но и те настолько приручены, что совершенно человека не боятся, так как всякая охота на всех монастырских землях, безусловно, воспрещена; оленей же зимою ловят сетями, а лисиц капканами.

К западу от Соловецких, вдоль всего Поморского берега, лежат группы других островов, носящих название Кузовов, из коих одни называются русскими, другие Немцовы; эти последние расположены в 30 верстах от Соловецкого острова, т е. как раз на полдороге до материка. Название «Немцовы» они получили вследствие того, что разбойничьи шайки шведов и норвежцев нередко избирали эти острова местом своего пребывания, откуда и совершали набеги на окружающие приморские селения.

Уже и в те времена Соловецкая обитель была известна не только во всем православном мире, но и вне его пределов; соседи Поморья (шведы, норвежцы, финляндцы) сознавая, что монастырь Соловецких Чудотворцев не только оплот истинной православной веры, но и твердыня Московского государства, под защиту стен которой окрестное население в минуту опасности всегда прибегало, пытались неоднократно, во что бы то ни стало, ее уничтожить. По этому поводу в летописях Соловецкого монастыря записано следующее предание. В 1611 году отряд шведов, пользуясь тем состоянием, в котором находилось тогда Московское государство, вторгнулся в его пределы с твердым намерением разрушить до основания ненавистную им обитель. Высадившись на одном из Кузовов и устроив лагерь, они, разграбив все окрестные селения и беззащитные хозяйственные монастырские заведения, расположенные на других островах, решительно, в течение всего лета, не могли ничего сделать, Богом хранимой, обители. Предание рассказывает, что однажды шведский отряд расположился на высокой горе одного из островов; кто-то из шведов, в увлечении разговора о предстоящей им добыче, какую они захватят в монастыре, взглянув нечаянно на блиставшую среди моря своими разноцветными куполами и золотыми крестами обитель, воскликнул: «Не долго тебе красоваться, как вдруг окаменел, а вместе с ним превратились в камни и все его собеседники; остальные, узнав об этом и устрашенные сим чудом Божиим, сели немедленно на суда и бежали в свои пределы». Гора эта с тех пор носить название «Немецкой Вараки» и до сих пор на ней показывают ряд человекообразных камней весьма странной, необыкновенной формы.

Красноречивое доказательство неприкосновенности святыни и урок всем ее врагам!

Кроме того, предание повествует, что на одном из Кузовов благочестивый Соловецкий инок Иосиф, впоследствии игумен этой обители, стоя на горе во время молитвы, сподобился узреть небесное видение; он видел, что в воздухе над монастырем поднялись к небу два чудесных огненных столпа и остановились над ним; утешительное это видение сочтено было братиею за знамение того, что над обителью неусыпно бодрствуют преподобные основатели ее и защитники – свв. Зосима и Савватий.

Скажем теперь вкратце о первоначальном населении Поморья, ранее Двинской области и еще ранее Двинской Пятины, среди которого существовала и ныне существует прославленная многочисленными чудесами и небесными явлениями Зосимо-Савватеевская обитель.

Первоначальное население берегов Белого моря и, вообще, северных стран России, до прихода русских выходцев, состояло из инородцев, называемых летописцем древней Руси, преподобным Нестором, общим именем Заволоцкой Чуди; в состав ее, несомненно, входили те народности, остатки которых и ныне населяют Север России: лопари, карелы, зыряне, самоеды; кроме того, на крайнем западе существовали поселения норвежцев или мурман и финдляндцев, называвшихся в древности каянами, по имени города Каяна.

Первые известия о Поморье принесли ушкуйники (так называлась в древности новгородская вольная дружина) в конце IХ-го века, первые же новгородские поселения на берегах Белого моря появились в XI веке. Рассказы о богатстве жителей, обилии у них золота и о легкости их покорения, не могли не возбудить желания овладеть этими странами, где золото, как говорили, лежит на поверхности земли. В течение всего XI столетия сначала шайки новгородских ушкуйников, а затем и выходцы из русских центральных княжеств, преимущественно беглые, собираются толпами и идут на завоевание этих фантастических стран. Покоряя жителей и налагая на них дани, они в то же время постепенно образовывали в стране поселения, и таким образом Новгород Великий стал твердою ногою в этом крае. В большинстве случаев успех, конечно, был на стороне русских, но бывало и наоборот; так, в 1079 году Новгородский князь Глеб Святославович и все его люди были перебиты Заволоцкою чудью. Селясь между инородцами, своими естественными врагами, поселенцы, конечно, должны были выработать в себе энергию, храбрость, предприимчивость; и действительно, характер поморов, как их принято называть, выработался в весьма энергичный, закаленный в борьбе не только с людьми, сначала с чудью, а затем со шведами и норвежцами, но и с суровою, дикою природою и грозным, бурным морем. В течение столетий они боролись и вышли победителями. Хотя внешних врагов теперь уже не существует, но борьба с природою, морем и условиями жизни осталась та же самая, а потому до настоящего времени они сохранили свой отважный, решительный характер.

Господствующее ныне в Архангельской губ. население принадлежит к великорусскому племени – поморы. Сохранились также остатки самоедов, карел, зырян, лопарей; самоеды кочуют на крайнем севере, в Мезенском узде, где расселились и зыряне; в Кемском – карелы, лопари и частью норвежцы; по реке Печоре много встречается селений раскольничьих, особенно в волостях Пустозерской и Усть-Цымской; усиление на севере раскола началось особенно заметно со времени знаменитой десятилетней осады Соловецкой обители и высылки в Пустозерский острог известного попа Аввакума и других раскольников. Они первые устроили слободки по берегам этой реки. Все инородцы, за исключением самого ничтожного количества самоедов, до сих пор еще кочующих, уже оседлые, занимаются промыслами, торговлей и ремеслами, так напр., карелы – кузнецы и оружейники, зыряне преимущественно торговцы и т. д. Христианство среди инородцев начало распространяться с XII века и в настоящее время все народности давно уже просвещены учением Христа; только еще между кочующими самоедами встречаются идолопоклонники – шаманы, но и то их осталось всего нисколько сот человек. Главная заслуга распространения христианства между самоедами принадлежит настоятелю Сийского Антониева монастыря, Вениамину, крестившему боле 3.000 человек и переведшему на самоедский язык некоторые из книг св. писания. Лопари присоединены к христианству трудами преподобного Трифона Печенежского еще в XV веке, а священные книги, хотя, конечно, не все переведены на лопарский язык иеродиаконом Соловецкой обители Феодоритом. Зыряне просвещены светом Христовым преподобным Стефаном, святителем Пермским и его преемниками. Однако, хотя православная вера и сияет в Поморье уже столетия, но до сего времени не только между инородцами, но даже и русскими, сохранилось еще множество суеверий и предрассудков, перешедших к ним из прежних языческих верований коренных жителей страны.

Собственно население Соловецкой обители состоит в зимнее время из монашествующих, которых можно полагать около 300 человек, послушников до 100, богомольцев, оставшихся на зиму для работы по данному обету или по усердию, около 600 человек, мальчиков до 100 человек и, наконец, наемных монастырских рабочих также около 100 человек; женщин зимою в обители не бывает. В прежнее время, когда монастырь имел свое собственное войско и содержалось, кроме того, в монастыре много арестантов, население его и зимою было гораздо значительнее. Летом нужно прибавить еще богомольцев, которых нередко единовременно собирается в стенах монастыря до 3.000 человек.

Изложив в кратких словах о географическом положении Соловецкой обители, а равно и о населении стран, его окружающих, перейдем к изображению жития основателей этой прославленной обители, святых чудотворцев соловецких Зосимы и Савватия и сотрудника их, преподобного Германа, оставивших своею деятельностью неизгладимые следы не только в жизни севера России, но и всего русского царства.

Как неразлучны имена преподобных Антония и Феодосия, основателей и устроителей знаменитой препрославленной Киево-Печерской лавры и «монашеского жития первоначальницы», так неразлучно соединены в молитвах народных преподобные чудотворцы Соловецкие Зосима и Савватий, основатели и устроители не мене знаменитой Соловецкой обители.

Но если мы вдумаемся внимательно в земную их жизнь, то найдем между ними разницу. Преп. Антоний и Феодосий работали и трудились на земле одновременно. Феодосий не начинал никакого дела без совета и благословения Антония – учителя и наставника своего, тогда как преподобные Зосима и Савватий соединились только после блаженного преставления – на небеси. За время земной жизни они не видели друг друга и только Зосима слышал рассказы о блаженном Савватии от преподобного Германа, единственной между ними земной связи, так как он с обоими преподобными жил и разделял их благочестивые труды. Смиренный Савватий, бежавший в пустыню от славы людской, был только невидимым указателем и руководителем преподобному Зосиме в выбора места для основания обители. Промысел Божий, разделивший их в земных трудах, соединил труды их по охране и неустанной заботе о созданной ими обители – на небеси, а нетленые святые мощи их в устроенном ими доме Божием – на земле. Поэтому и повествования о земной жизни преподобных Зосимы и Савватия мы изложим отдельно для каждого.

В XV веке спасался в Кирилло-Белозерском монастыре старец, по имени Савватий, работая день и ночь Господу, умерщвляя плоть свою постом, воздержанием, бодрствованием и молитвою, исполняя притом ревностно все монастырские обязанности и возлагаемые на него работы. Для всей прочей братии он служил примером в добродетелях и был почитаем, уважаем не только младшими, но и старцами и самим настоятелем. Зная, что славы следует искать только от Бога, а не от людей, преподобный Савватий огорчался и тяготился похвалами братии и, чтобы избежать постоянного почитания, решился удалиться из обители в такое место, где бы он мог жить в полном уединении. Услышав, что на озере, называемом «Нево», ныне Ладожское, есть остров Валаам, на котором в основанной преподобным Германом обители, иноки проводят жизнь истинно подвижническую, пребывая постоянно в великом труде и воздержании, непрерывно молясь Господу и снискивают себе пищу трудами рук своих,– стал усиленно просить настоятеля и братию отпустить его туда. Хотя настоятелю и братии горько было с ним расстаться но, видя его непреклонное желание, наконец, согласились и отпустили.

Придя в Валаам, преподобный Савватий радушно был принят всей братею и настоятелем и начал подражать инокам в их трудах. Прошло немного времени и преподобный снова, как в Белозерской обители, своими подвигами, постом и трудами превзошел всю братию; и такая добродетельная жизнь Савватия не могла долго скрываться от иноков. Видя его неустанные труды и сознавая, что среди них явился великий слуга Божий, Валаамская братия прониклась к преподобному Савватию необыкновенным уважением и стала его почитать, как мужа святой жизни и не как равного себе, а как отца и наставника. Найдя и здесь такое же к себе почитание, как на Белом озере, преподобный Савватий, по бесконечному своему смирению, снова задумал совершенно уйти от людей и поселиться одному в какой-нибудь пустыне.

Так истинно смиренные сердцем всегда стараются удаляться от земных похвал и совершают добродетельные подвиги в глубокой тайне от людей, ведомой только одному Богу.

Случайно до преподобного дошли слухи о том, что на отдаленном севере, среди бурного Студеного моря, есть пустынный остров Соловецкий, куда только летом приплывают рыбаки, во все же остальное время года он остается необитаемым. Возрадовавшись духом о том, что наконец-то нашел так давно искомое место, и, воспламенившись мыслию, что может там быть один только с Господом Богом, преподобный Савватий и стал просить настоятеля обители отпустить его в пустыню – на безмолвие. Нужно было иметь, действительно, крепкую и непоколебимую веру в Бога и возлюбить Его более, нежели себя, чтобы не убояться идти на необитаемый остров среди безбрежного моря, страшных холодов, при полном безмолвии пустыни, прерываемой только шумом моря и ревом диких зверей. Но что поражает ужасом обыкновенных смертных, то не может заставить трепетать таких избранников Божьих, каким был преподобный Савватий; напротив, то его и радовало, что, наконец, есть место, где свидетелем его подвигов будет один только сердцеведец Бог, Который не оставит его и будет Помощником, Покровителем, Хранителем и Защитником. Когда настоятель и братия узнали о намерении преподобного покинуть их, то, почитая и уважая его, как проповедника Божия, посланного к ним для примера, дабы они подражали его добродетелям, начали умолять не оставлять их, а настоятель прямо запретил ему даже об этом помышлять. Убежденный просьбами, старец согласился остаться; но чувствуя, однако, в себе неотступное стремленье к пустынножительству, объятый огнем божественной любви и смиренномудрия, возложив всю свою надежду только на всесильную помощь Бога, решился преступить даже приказание настоятеля и тайно ночью оставил обитель; руководимый указаниями Господа Бога, смело предпринял путь на Белое море.

Придя к цели своих стремлений, он стал, прежде всего, расспрашивать, живших на берегу моря рыбаков о Соловецком острове. Хотя рыбаки и рассказывали, что от берега остров отстоит далеко, что море бурное и опасное, но святой из их рассказов, напротив, увидел, что остров этот для него место самое подходящее, так как никто из мирских людей на нем не живет и не будет жить, почему он вполне удобен для пустынной и безмолвной жизни. Когда преподобный сообщил рыбакам о своем намерении поселиться на остров, то те стали ему говорить:

– Чем будешь питаться? Во что оденешься? Ты уже стар, слаб, как же ты будешь жить один без всякой помощи? – «Я, дети мои, отвечал им преподобный, имею такого Владыку, Который может из старого сделать молодым. Он может обогатить бедных, а нищим дать все нужное, голодных накормить, как некогда Христос накормил в пустыне пятью хлебами 5.000 человек». Одни из рыбаков слушали его и удивлялись его разуму и речам, другие, напротив, смеялись.

Узнав, что недалеко на реке Выге живет пустынник, он пошел к нему. Пустынножитель этот был преподобный Герман, Расспросив Германа относительно острова и услышав от него то же самое, что и от рыбаков – решил туда идти, но мало того; убедил и преподобного Германа идти вместе с ним на Соловецкий остров.

Сделав лодку и взяв с собою несколько хлеба и кое-какие из земледельческих орудий, вознеся горячую молитву Господу Богу с твердым упованием на Его помощь, пустились они в путь. Море было тихо, попутный ветер им содействовал, и они благополучно прибыли к острову, радуясь духом и благодаря Творца-Промыслителя, приведшего их в такое уединенное место. Высадившись на остров и пройдя около версты от берега, увидали большое озеро, а вблизи высокую гору. Место было красивое, оно им пришлось по душе и они, водрузив крест и поставив кельи, начали жить, ежечасно прославляя Господа Бога, возносясь к Нему всем сердцем и благодаря за Его к ним милости. Руки их возделывали землю, а уста славословили Господа.

Рыбаки, жившие на берегу моря и не решавшиеся раньше поселиться на острове, стали завидовать святым отшельникам. Они говорили: «мы живем ближе всех к острову, по всем правам он должен принадлежать нам, а не пришельцам». В скором времени один из рыбаков, по совету друзей, приплыл на остров с женою и со всем семейством и поселился недалеко от кельи иноков также под горою. Однако Господь Всемогущий оградил старцев своею помощью.

Случилось это так: в один из воскресных дней, когда преподобный Савватий, взяв кадильницу, вышел из кельи покадить кресту, вдруг услышал плач и человеческие вопли. Оградив себя крестным знамением, он возвратился обратно в келью и рассказал все слышанное преподобному Герману; последний, выйдя, услыхал то же самое. Возложив на себя знамение Христа, он смело пошел на голос и увидел плачущую женщину. На вопрос, что с нею, она рассказала следующее: «шла я на озеро к своему мужу, как вдруг меня встретили два светозарных юноши и начали жестоко бить прутьями, говоря: отойдите от сего места, здесь непристойно вам быть, потому что Господь Бог место се предназначил для иноков, дабы собралось здесь множество братий и прославлялось имя Божие; бегите отсюда, иначе погибнете скорою смертью;– вслед за тем скрылись». Возвратившись обратно, блаженный Герман передал все слышанное и виденное преподобному Савватию, и оба они прославили Бога; рыбак же со всем своим семейством немедленно возвратился обратно на материк и никто из мирян уже после того не осмеливался селиться на остров.

По прошествии 6-ти лет блаженный Герман удалился по некоторым делам на материк, на реку Онегу, а преподобный Савватий остался один, терпеливо перенося все лишения пустынной одинокой жизни. Какова была его жизнь – известно только одному Сердцеведцу; живя далеко от моря, преподобный никого не видел из людей, а постоянно находился только в общении с Богом, молитве, углубляясь своим умом в созерцание совершенств Божьих, и желая как можно скорее отрешиться от земной жизни для соединения со Христом. Достигнув глубокой старости и удостоенный откровения Божия, что кончина Его приближается, он пожелал причаститься св. Христовых Таин, для чего и должен был переехать на материк. Помолясь Господу, и вверив себя Его защите, сел в утлую лодку и пустился в море. Море было бурно, сильно волновалось, но преподобный утишил его волнение своими молитвами, и, достигнув благополучно через два дня материка, направился к той церкви на реке Выге, где много лет тому назад встретился с преподобными Германом.

По особой милости и предвидению Божию, в то именно время находился в тех же местах игумен Нафанаил, пришедший сюда для причащения мирян св. Тайнами. Очевидно, направляемый Господом Богом, преподобный Савватий встретил на дороге игумена Нафанаила. Велика была радость святого, а также Нафанаила, удостоившегося узреть великого отшельника, о добродетельной жизни которого слава распространилась далеко по стране.

– Прошу тебя, отче! данною тебе от Бога властью вязать и разрешать – очисти меня от грехов и сподоби причащенья св. Таин Пречистого Тела и Крови Иисуса Христа – Владыки моего, ибо я уже много лет желаю напитать душу мою сею божественною пищею. Напитай меня, св. отче! Нафананл отвечал:

– Бог да простит тебя, брат, и, помолчав несколько времени, со слезами на глазах, воскликнули:

– О, преподобный, если бы я имел твои грехи, они очистили бы нераденье мое! Преподобный Савватий отвечал:

– Так как приближается конец жизни моей, то умоляю святость твою, не медля, удостой меня божественного причащенья.

– Иди теперь, преподобный, к церкви, ответствовал Нафанаил и ожидай меня там, так как теперь я иду к больному, а завтра рано утром возвращусь.

– Не отлагай, отче, до утра, ибо мы не знаем, живы ли будем ныне.

Нафанаил исполнил его желание, исповедал во грехах и причастил Тела и Крови Христовых, а затем продолжал свой путь. Преподобный Савватий, сподобившись причащенья Св Таин, вошел в церковь и долго в ней молился, а потом, войдя в ближнюю хижину, стал спокойно ожидать своей кончины.

В это время мимо хижины, где находился святой, проезжал новгородский купец по имени Иоанн и зашел в церковь, намереваясь также помолиться; в церкви от находившихся там людей, он узнал, что пустынник близко и решился идти к нему просить благословенья. Преподобный благословили его и долго говорили о Боге, любви и милосердии к ближним и так растрогал купца, что он стал предлагать преподобному часть своего состояния для употребления, по его усмотрению, на дела благотворения; на это преподобный Савватий ответствовал, что ему уже ничего не нужно, а пусть он лучше сам творит милость. Когда купец собрался уезжать, то преподобный уговаривал его остаться, если хочет видеть благодать Божью, но тот не послушался и отправился в путь. Внезапно поднялась буря, и купец должен был возвратиться обратно, проведя ночь в шатре, разбитом подле той хижины, где находился преподобный Савватий.

Между тем, блаженный старец, провидя духом, что наступающая ночь будет для него на земле последняя, не предался отдохновенью, а провел в молитве, окадив хижину фимиамом, и без всякой болезни предал праведную душу свою Богу.

Придя на другой день рано утром снова к преподобному принять от него благословенье, купец предварительно постучался в хижину; не получая ответа не только на первый, но и на второй и на третий стук, он решился тогда открыть дверь и войти в хижину. Войдя, он увидел, что старец сидит в мантии и клобуке и на его приветствие ничего не отвечает; кадильница же стоит подле него, а хижина полна неизреченного благоухания; не осталось тогда у него уже сомнения, что преподобный отошел ко Господу; подняв его тело, он вынес в церковь и положил посреди ее.

Вскоре возвратился игумен Нафанаил, которому купец рассказал с плачем о смерти святого, а также поведал о своей с ним беседе и те наставления, какие он от него получил. С рыданьем и надгробным пением положили они тело святого угодника Божия в гроб и предали земле. Случилось это 27 сентября 1435 года, в деревне Сороке, на реке Выге. В 1465 г. преподобный Зосима перенес нетленные мощи св. Савватия из деревни Сороки в Соловецкую обитель, которые и были первоначально положены за алтарем церкви Успенья Пресвятой Богородицы. 8-го августа 1566 г., св. мощи его перенесены в церковь, посвященную имени его и св. Зосимы, пристроенную к храму Преображенья Господня.

Память преподобному Савватию совершается 27-го сентября по утверждению церковного собора 1547 года.

Сведений о месте рождения, происхождении, юношеских годах и вообще его жизни до пострижения в Кирилло-Белозерскую обитель не имеется, так как повествованье, записанное со слов преподобного Германа, утрачено, а сказанье о жизни преподобного Савватия составлено Соловецким игуменом Досифеем уже после представления блаженного Германа.

Глубоко поучительна жизнь св. Савватия, представляющая ряд подвигов истинно христианского смиренья. Он убегал в пустыни от похвал людских и искал только возможности быть одному с Богом ради спасения души. Переходя из одной строгой обители в другую, еще более строгую, он в каждой из них все более и более усугублял свои подвиги, являясь везде строгим ревнителем православной веры, и служа всегда примером для прочей братии.

Его жизнь и труды в пустынях Соловецкого острова принесли обильный и богатый плод.

В 1436 г., т. е. спустя год после кончины преподобного Савватия, по произволению Божию, на место, где он подвизался, был приведен путями Господними преподобный Зосима, который, устроив иноческую обитель, и перенеся туда нетленные мощи святого предместника по пустынножительству, тем еще более укрепил свое духовное здание.

Великий светильник иноческого жития, основатель Соловецкой обители, преподобный Зосима происходил от смиренных, благочестивых, но богатых родителей Гавриила и Варвары и родился в с. Толвци на берегу Онежского озера. Научившись первым начаткам христианской веры от своих родителей, он затем был отдан в книжную науку, каковую, по обычаю того времени, и начал со священного писания, при чем с юных лет старался удаляться от всего мирского, не любил участвовать в играх сверстников, а по большей части предавался размышлениям и молитвам. Его чистая, юная душа жаждала горних благ и ничто земное, нечистое до него не касалось. Хотя родители его еще были живы, но он облекся в иноческую одежду, и, вероятно, принял малое пострижение в Палеостровском Рождественском монастыре, состоящем ныне в Олонецкой губ., Петрозаводского уезда, на одном из островов Онежского озера, по имени Палье. Начав затем вести уединенный образ жизни, он избегал не только суетного провождения времени, но и самых встреч с друзьями и своими близкими; однако, живя с родителями, по необходимости должен был все-таки жить с ними общей жизнью и не мог вполне предаться Господу Богу, чего алкала его душа и к чему стремился он всем сердцем. Никто не может служить двум господам (Мф.6:24), размышлял он про себя. День ото дня все более и более разгорался в сердце его пламень любви к Тому Единому, Который только и мог удовлетворить его духовной жажде.

Когда скончались его родители он, отдав им последний долг, раздав все оставшееся после них имение бедным и отпустив слуг, решил отречься совершенно от мира, близких и идти искать спасения, для чего и выбрал дальний север, в надежде найти там такое место, где бы он мог предаться служению Единому только Богу и полному безмолвию. Достигнув Белого моря, он встретил на реке Сумы старца Германа, как некогда встретил того же Германа преподобный Савватий. Когда Зосима объяснил Герману цель своего прихода, то преподобный Герман подробно описал ему Соловецкий остров и рассказал о пустынножительских трудах и подвигах преподобного Савватия. Возрадовался духом Зосима и по совещании с Германом, решил туда отправиться, убедив и блаженного Германа ему также сопутствовать.

Снарядив лодку, они благополучно достигли острова и, выйдя на берег на расстоянии полета стрелы от моря, раскинули подле большого озера шатер. Всю ночь отшельники провели в пении божественных псалмов и священных песней; когда же на другой день, рано утром, Зосима вышел из шатра, то увидел чудное явление: светлый небесный луч озарил впереди лежащий перед ним луг, и от востока поднялась в воздух обширная, прекрасная церковь. Устрашенный виденным, он возвратился в шатер и рассказал о виденном Герману. Тогда старец в свою очередь подробно передал ему, как на этом самом месте, много лет тому назад, во время пустынножительства с преподобным Савватием, он был свидетелем другого чудесного явления, как ангелы изгнали поселившуюся на острове семью рыбаков. Зосима, обрадованный надеждою на будущую духовную славу места, возблагодарив Господа Бога за содеянное чудо, начал вместе с преподобным Германом рубить деревья для постановки кельи, так как они решили место это избрать для постоянного жительства. Благочестивые пустынножители день трудились, а ночь славословили Бога. Место, ими выбранное, отстояло от настоящего места расположения монастыря в двух верстах, но затем, по откровению Божию, они перешли на то место, где ныне расположен монастырь.

В конце лета преподобный Герман отправился за приобретением некоторых предметов снова на материк, оставив своего сотрудника одного. Хотя и было предположено, что он к осени возвратится обратно на остров, но непогода, ранние зимние бури и плавучие льды воспрепятствовали преподобному Герману исполнить свое обещание; напротив, он был принужден остаться на всю зиму на материке. Видя, что Герман не возвращается, преподобный Зосима сначала опечалился, но затем, призвав Господа, Покровителя и Помощника, спокойно продолжал свои труды. В то время, когда Зосима остался один на острове, враг рода человеческого, пользуясь этим, начал его смущать, стараясь удалить его от избранного им места, предвидя, что там воссияет столп истинной, непоколебимой православной веры. Мужественно вооружился преподобный Зосима против дьявола, и, вознося горячую молитву к защитнику верных, произнес: «Если имеете надо мною какую-нибудь власть, то делайте, что хотите, если нет, то трудитесь напрасно, отлучить меня от Христа не сможете». Исчезли призраки, и с тех пор пустынник пребывал безмятежно, благодаря и, восхваляя Творца всего сущего за дарованную ему победу над врагами; между тем у него вышли все запасы и угрожала голодная смерть. Однажды приходят к нему два мужа с хлебом, маслом и мукою: «возьми и положи у себя, сказали они ему, если будешь иметь нужду, можешь все это употреблять». Долго ждал возвращения их преподобный, но, видя, что они не приходят, понял милость Божию и пламенною молитвою возблагодарил Господа за Его к нему милости. Весною прибыл старец Герман и с ним еще один человек, по имени Марк, искусный в рыбной ловле, причем Герман привез с собою много разных запасов.

Прошло нисколько лет и по всему северному Поморью пошли слухи о добродетельной жизни Соловецкого пустынножителя Зосимы. Когда, наконец, исполнилось пламенное его желание, и он приняли пострижение, то вместе с тем стали приходить к нему многие люди для совместной жизни и начали устраивать кельи. С увеличением числа пустынников, явилась возможность устроить церковь, каковая и была срублена на месте видения преподобного; кроме того, сооружена была также трапеза. Затем, один из братий был отправлен в Новгород ходатайствовать у Новгородского архиепископа Ионы об антиминсе и утвари для освящения храма Божия, а также и о назначении игумена пасти собравшееся стадо Христово. Новгородский святитель с любопытством расспрашивал посланного старца о новоустроенной обители и, хотя сначала сомневался, как могут жить люди в таких странах, но размыслив потом, что «невозможное у людей – возможно у Бога», – благословил старца, дал ему все нужное для освящения храма и послал туда игуменом некоего инока Павла.

Велика была радость преподобного Зосимы и братии, когда вновь прибывший настоятель освятил храм Божий во имя Преображения Господня, с приделом во имя Николая Чудотворца и наименованием обители св. Спаса и св. Николы. Собравшаяся братия хвалила Бога Живого радостными песнопениями. Проводя время в молитвах и неустанно славословя Господа, братия в то же время постоянно пребывала в работах. Рубили лес, обрабатывали огород и добывали из морской воды соль, которую и променивали у посещающих обитель богомольцев на все необходимое для пищи и жизни. Не смотря на явное и постоянное покровительство Господа Бога, преподобный и братия имели также свои печали и горести. Когда остров был пуст, на него никто не обращал внимания и никому он не был нужен, но когда там поселились иноки, то стали приходить разные недобрые и злые люди и отнимать у беззащитных старцев плоды трудов их рук, осыпая их в то же время ругательствами. Видя уныние преподобного Зосимы и всей братии, отец Герман, искушенный опытом и жизнью, успокаивал, говоря: «Отче, потребно терпение и молитва; бесы, видя свое поражение, вооружают на нас злых людей, дабы мы бежали от этого места». Смиренно иноки вняли увещаниям мудрого старца и продолжали далее свои труды, терпеливо перенося всякие, ниспосылаемые на них, испытания. Вскоре игумен Павел, не выдержав исполненной трудных подвигов жизни обители, удалился; так же кратко было пребывание в монастыре и его преемников – Феодосия и Ионы.

Видя, что обитель снова осталась без настоятеля, преподобный Зосима, посоветовавшись с Германом и братиею, решился просить архиепископа Новгородского назначить игуменом кого-либо из иноков Соловецкой обители. Преподобный Зосима желал, чтобы настоятелем был поставлен инок Игнатий, но вся остальная братия, посоветовавшись между собою, пошла и единогласно сказала отцу Герману: «все мы сюда собрались по слуху о добродетельной жизни отца нашего Зосимы, и никто не может здесь начальствовать, кроме того, кому указано самим Богом». Хотя преподобный, по крайнему своему смирению, отказывался, однако, братия слезными и неотступными просьбами его умолила; немедленно отправилось несколько человек из иноков в Новгород к архиепископу Ионе, которому и стали жаловаться, что обитель есть, а игумена нет. Владыка им отвечал: «разве нет у вас в обители достойного выбрать; если иерей – благословляю, если инок – рукоположу». Объяснив, кого они желают иметь настоятелем, и, получив от Владыки указ, они возвратились обратно и вручили преподобному Зосиме грамоту о том, чтобы он прибыл в Новгород. «Да будет воля Господа» – воскликнул преподобный и отправился в путь.

Много и долго расспрашивал архиепископ преподобного Зосиму о священном писании и нововозникшей обители. Видя из его ответов, что это есть истинный слуга Божий, святитель рукоположил его в сан иерея и поставил игуменом Соловецкой обители. Как сам Владыка, так и Новгородские бояре и граждане одарили преподобного церковною утварью и другими предметами, а некоторые даже дали обещание и впредь помогать монастырю. Все более и более распространялась слава о строгой и подвижнической жизни Соловецких иноков.

Торжественно и умилительно встретила преподобного Зосиму монастырская братия. Благословив всех, он направился в храм, где и было отслужено торжественное молебствие, затем прочли грамоту Владыки о поставлении его настоятелем обители и, наконец, он был введен на игуменское место, с которого и обратился к братии с первым назидательным словом.

На другой день преподобный Зосима служил литургию и таким образом впервые совершил божественную службу в основанной им обители. Лицо его просияло, как лицо ангела, а весь храм наполнился благоуханием. Господь проявлял знаки своего благоволения и милости к обители, а братия радовалась и восхваляла Господа Бога.

Вступив в управление обителью, преподобный, прежде всего, стал прилагать свои труды к сооружению нового храма, также во имя Преображения Господня, так как сооруженный ранее уже не мог вместить всех молящихся, причем храм этот он решил воздвигнуть на месте виденного им явления, тотчас по прибытии на остров.

Однажды, когда фундамент и часть стен были уже выведены, случилось, что трудящиеся при постройке храма развели костры для защиты от комаров и в полдень удалились на отдых, не погасивши костров. Во время их отсутствия, неизвестно почему, постройка загоралась и сгорела до основания. Смутилась братия духом, но преподобный Зосима утешал их, говоря: «Чада, это случилось от неприязни, начните сначала с благословением». Вознеся молитву Господу и благословив работу, снова начали постройку, которая на этот раз шла удачно, причем многие из братии слышали, как во время отдыха, когда работу все прекращали, она не останавливалась и кто-то невидимо продолжал, как будто, рубить и тесать. Всемилостивый Бог невидимо помогали труженикам. Когда был окончен храм Преображения, приступили к постройке трапезы и при ней храма во имя Успения Божьей Матери. Благословение Божие почивало на обители; она распространялась, братия умножалась, приходили иереи и дьяконы, служба Господу не прекращалась, а в то же время, с умножением братии, увеличивалось число келий и возводились все новые и новые служебные постройки. Устрояя обитель, преподобный Зосима еще более заботился о духовном преуспевании братии, и сам непрестанно пребывал в посте и молитве. Многие приходили в обитель, чтобы слышать его поучения и брать с него пример, он же принимали всех с радостью, поучал со смирением, и раздавал всем нуждающимся и неимущим одежду и пищу. По вступлении своем в управление обителью, он завел общежитие, установил весь чин монастырский по уставу Иерусалимскому, внушая постоянно братии хранить заповеди и установления святых отец, а также и порядок иноческий, как его установили великое отцы: Антоний, Феодосий и др. пустынножители. Во всем преподобный подавал пример, а братия, трудясь в поте лица, повиновалась беспрекословно своему блаженному отцу и наставнику.

Вспоминая всегда вместе с братиею с благоговением о преподобном Савватии, первом пустынножителе Соловецкого острова, блаженный Зосима имел постоянно в мыслях перевезти в обитель его мощи. Когда же, наконец, он получил от настоятеля Кирилло-Белозерского монастыря грамоту о том, что следует перевезти в Соловецкую обитель мощи преподобного Савватия, то возвеселясь духом и, принеся горячую молитву Богу, решил это исполнить.

Соорудив надлежащее судно, он с некоторыми из братии сам отправился на материк, наказав оставшимся молить Господа о благополучном пути и торжественно встретить его по прибытии. Достигнув места, где был погребен святой Савватий, никем не тревожимые, иноки раскопали могилу и нашли св. мощи нетленными. Благовонием исполнился воздух, так как из мощей преподобного истекло миро, а ризы его оказались совершенно целыми. С молитвами и пением подняли святыню и поставили на судно; тихо надул паруса попутный им ветер и с пением священных псалмов поплыли обратно в обитель. Ожидающая братия торжественно встретила со свечами и кадилами; св. мощи были установлены посреди храма Преображения Господня. Радостно припадали иноки к бездонному дару, обогатившему духовно их обитель ко спасению верных, и после всенощного бдения, на утро, положив мощи преподобного в раку, с торжественными песнопениями предали за алтарем трапезной церкви земле. Слава о подвигах преподобного Савватия, за время земной жизни, не погибла в народе, и верующие начали прибегать к нему с прошеньями и молитвами; вскоре из Новгорода был прислан от новгородских купцов, Иоанна и Феодора, образ преподобного, написанный ими по усердию, и установлен на гробнице святого. Иоанн – тот самый купец, который удостоился быть свидетелем кончины преподобного, а брат его Феодор, по молитве спасен преподобным Савватием от гибели во время плавания по Белому морю.

Протекали года. Преподобный Зосима считался уже в народе великим слугою Божиим, число братии все более и более увеличивалось, а слава обители, распространяясь до отдаленных стран Руси, вызывала прилив богомольцев и щедрые пожертвования; однако, в то же время недоброжелатели и враги не переставали обижать монастырь и наносить ему вред. Вот эти то последние горести и заставили преподобного Зосиму оставить на время свое уединение и отправиться в Новгород просить Владыку и бояр Новгородских о защите обители от обид. То было в 1470 г.

– «Будь нам заступником, говорил преподобный Зосима архиепископу, от неразумных людей, которые приходят к нам, наносят оскорбления и даже грозятся совершенно прогнать нас и разорить обитель».

Владыка обещал свое ходатайство перед боярами и гражданами, но, кроме того, Сам преподобный лично обошел всех бояр и просил о заступничестве. Все ему обещали свою помощь; одна только знаменитая Марфа посадница не только не допустила его к себе, и не выслушала справедливых жалоб на ее людей, обижавших монастырь, но даже велела прогнать преподобного от ворот своего дома. Смиренно уходя, он сказали ученикам: «настанут дни, когда жители дома сего не оставят следов своих на дворе сем; затворятся врата сии и более не отверзнутся, и будет двор пуст». – Прошло немного времени и его пророчество исполнилось буквально.

Ходатайство преподобного было уважено, и кроме того, он был щедро одарен всеми правителями новгородскими.

Узнав о том уважении, какими окружают преподобного Владыка и прочие новгородские бояре, Марфа посадница раскаялась в своей грубости и послала просить его, чтобы он ее простил и пришел к ней в дом благословить ее и ее семью. Преподобный не отказался, вошел в дом, благословил ее, всех домочадцев и согласился даже участвовать в пиршестве, которое она устроила в честь его. Сидя за столом и вкушая по обыкновению весьма мало, преподобный вдруг увидел страшное явление, приведшее его в трепет и смятение. Обозревая сидевших за столом, он заметил, что шестеро из самых важных и главных новгородских бояр сидят без голов. Взглянув в другой раз, он увидел то же самое, взглянув в третий – опять то же. Изумленный и опечаленный столь страшным предзнаменованием, св. Зосима вздохнул, прослезился и более ничего уже от трапезы не вкушал. По окончании пиршества, Марфа вновь просила преподобного простить ее и быть за всю ее семью ходатаем пред Богом, причем в дар обители принесла Сумскую волость с морскими рыболовными тонями и, кроме того, щедро одарила. По выходе от Марфы, преподобный по просьбе учеников, рассказал им о видении, но запретил об этом говорить. Не прошло и года, как видение уже подтвердилось. Московский царь Иоанн Васильевич Грозный, покорив Новгород, многих бояр казнил, а в том числе и тех шестерых, которых преподобный видел без голов; Марфа же посадница со всеми детьми была сослана в Нижний Новгород, где и пострижена под именем Марии, а дом ее запустел и двор порос травою.

Управляя обителью в духе кротости, любви, милосердия, подавая собою всем пример строгой и благочестивой жизни, преподобный Зосима, наконец, удостоился после многотрудных подвигов, по особой милости Господа Бога, получить откровение о времени своей кончины. Собрав братию, старец сказал им:

– Чада мои, иду в путь отцов моих; подумайте и изберите себе наставника.

Слова преподобного пронзили сердца их, как бы оружием, и слезы полились из глаз их.

– Не оставляй нас сирых, молили они, назначь нам сам наставника.

Посреди общего плача, отвечал умирающий:

– Не скорбите, я предаю всех вас в руки Божии и Пречистой Богородицы, а игуменом вместо меня будет Арсений.

Затем, дав им долгое и пространное наставление как жить без него, преподобный в заключение сказал следующее:

– Хотя телесно я и отхожу от мира здешнего, но духом буду с вами, и се разумно вам будет; если я обрел благодать пред Богом, то обитель по отшествии моем распространится и соберется много братии в духовной любви и исполнится место се всяким обилем духовным и в телесных потребах скудости не будет.

Дав последние наставления и заповеди, и духовное каждому из братий лобызание, вознесся духом к Господу Богу, промолвив: «Владыко, Человеколюбие, Господи Иисусе, сподоби и меня одесную Тебя стати, когда приидешь во славе судить живых и мертвых и воздать каждому по достоянию», – затем произнеся последние слова: «мир всем», и осенив себя знамением креста, предал чистую душу свою в руки Божии.

Совершилось это 17 апреля 1478 года.

С подобающею честию и неутешными рыданиями был погребен преподобный за алтарем храма Преображения Господня, где задолго еще до кончины собственными руками вырыл для себя могилу. Он был игуменом Соловецкой обители 26-ть лет, а всего прожил на Соловецком острове 42 года.

В девятый день явился он старцу Даниилу. Сперва среди обители показались неисчислимые полчища нечистых духов, внезапно, однако, рассеявшись, затем предстал ему сам Преподобный и радостно сказал: «Господь меня помиловал и я, избежав вражеских сетей диавола, причислен, по милости Божией, к лику оправданных».

Через три года над гробом Преподобного была устроена сень и поставлены иконы Спасителя и Пречистой Девы, причем богомольцы стали призывать в своих молитвах отца Зосиму и ставить свечи.

Обещание преподобного Зосимы, что хотя телесно он от обители и отойдет, но духовно будет пребывать всегда с ними, – исполнилось в точности. Летописи Соловецкие наполнены указаниями на явления преподобного не только своим ученикам и инокам Соловецким, но и мирянам, прибегающим к нему с верою и молитвою. Нет возможности перечислить все чудеса преподобного Зосимы, укажем только на некоторые.

Один из иноков, Тарасий, имевший большую веру в преподобного, часто приходил на гроб его и беседовал с ним, как бы с живым. Однажды, придя по обыкновению ко гробу преподобного для молитвы, инок заметил, что верхняя доска с гробницы отодвинута и часть его мантии находится вне гроба. Пораженный этим, старец взглянул в гробницу и увидел, что св. Зосима лежит в ней поверх земли. Лик его был светел и руки, обнаженные до локтя, крестообразно сложены на груди. Тарасий сообщил об этом инокам, и когда братия во главе с игуменом удостоверились в справедливости его слов, то пришли в изумление, так как хорошо знали, что преподобный был опущен в глубину земли, почему и прославили Бога Всемогущего за явленное им чудо.

Инок Муромского монастыря, Митрофан рассказывает следующее: во время одного плавания на корабле поднялась страшная буря, и в течение 30 дней корабль их носился по морю по воле ветра. Корабль потерял руль и снасти, и волны уже начали его заливать. В отчаянии пловцы призывали Господа Бога и св. Его угодников, помянули также и основателя Соловецкой обители преподобного Зосиму. Внезапно стал видим на корме благолепный старец, который защищал корабль воскрылиями своей мантии от яростных волн, готовых поглотить его каждую минуту. Целые сутки носил их ветер и все это время старец стоял на корме, направляя судно к берегу; когда же, наконец, оно было уже в виду берегов и полной безопасности, то исчез.

Нередко также живущие вблизи моря прибегали и доныне прибегают к помощи преподобных Зосимы и Савватия и всегда ее получают. Преподобные неустанно помогают плавающим, исцеляют болящих, укрепляют слабых, призревают сирых.

Спустя немного лет по представлении св. Зосимы, окрестные жители начали списывать для себя образа преподобных и начали их ставить не только в жилищах, но и в храмах; однако в Соловецкой обители иноки не решались писать их образа спустя даже 30 лет по кончине.

К этому времени относится также видение инока Иосифа, видевшего с одного из островов, как над обителью поднялось два чудных, светлых столпа, как бы таинственное изображение славы обоих угодников Божиих, которые воссияли для утверждения собранной ими паствы во святой обители.

Замечательны еще видения инока Герасима, ученика преподобного Зосимы. Придя однажды помолиться к гробнице преподобного Савватия, Герасим увидел, что из нее вышел старец и направился к гробнице преподобного Зосимы, но, уходя, оглянулся и сказал: «подвизайся, да приимешь воздаяние трудов своих». В старце инок узнал св. Зосиму. В другой раз тому же Герасиму преподобный явился в церкви перед причащением св. Таин: «иди и ты приобщайся божественных Таин Христовых», сказал он ему и находился все время в храме, пока не окончилось причащение св. Таин.

Досифей, игумен Соловецкой обители и ученик преподобного Зосимы, удостоившийся его погребать и составивший впоследствии его жизнеописание, рассказывает, что, молясь однажды об одном из болящих иноков, обратился в уме к преподобному Зосиме и просил его ходатайства перед Богом о выздоровлении больного, как вдруг перед ним предстал в глубокой думе св. Зосима, говоря: «не проси о брате, он должен еще болеть».

Празднование св. Зосиме установлено на церковном соборе в 1547 году. В 1566 году мощи его перенесены в храм, посвященный памяти преподобных Савватия и Зосимы, и пристроенный к соборному храму Преображения Господня.

Вышеупомянутый ученик преподобного, игумен Соловецкой обители, Досифей, второй его преемник по настоятельству, по благословению архиепископа Новгородского Геннадия, описал жития св. Зосимы и Савватия (около 1503 года), каковые были исправлены в 1580 г. митрополитом Спиридоном, жившим в заточении в Ферапонтовом монастыре на Белом озере.

Предисловие к жизнеописанию преподобного Зосимы написано известным Максимом Греком. Один из преемников преподобного Зосимы, игумен Васссиан, движимый усердием к памяти преподобных, описал все чудеса, как прежде бывшие, так и ему современные, так как постоянно у гробниц преподобных Зосимы и Савватия происходили и происходят исцеления. Служба находится в списках XVI века.

Заканчивая это краткое повествование о земной жизни преподобного отца нашего Зосимы, чудотворца Соловецкого, скажем еще только, что во все последующие века от своей блаженной кончины, как и доныне, преподобный неотлучно и неусыпно наблюдает за созданною им святою обителью, помогая во всех ее начинаниях. Его молитвы и заступничество всегда доходят до Престола Всевышнего Господа Бога, и все, прибегающее к нему с верою, получают по своей молитве.

Кроме изложенного в житиях св. Зосимы и Савватия о сотруднике их преподобном Германе – можно добавить еще весьма немногое.

Место рождения его – г. Тотьма на берегу реки Сухоны. Время его рождения, год пострижения неизвестны и, вообще, о первых годах его жизни до встречи с преподобным Савватием сведений нет. В летописях Соловецких имеются указания, что преподобный Герман неоднократно был посылаем по делам монастырским в Новгород. Самая его кончина, последовавшая в 1478 г, при преемнике св. Зосимы – Арсении, случилась во время его поездки в Новгород, в деревне Хавроньино, на реке Свири, в Новгородской области; согласно завещанию преподобного, ученики его хотели перевезти тело в Соловецкую обитель, но вследствие распутицы должны были оставить на дороге и погребли в монастыре Антония Римлянина.

В 1483 г., во время игуменства Исаии, мощи его были перенесены в Соловецкую обитель и погребены рядом с преподобным Савватием. Ныне его святые мощи почивают под спудом в церкви, посвященной его имени, находящейся под Троице-Зосимо-Савваттевским собором.

Преподобный Герман прожил в богоугодных иноческих трудах в Соловецкой обители вместе с преподобными Зосимою и Савватием более 50 лет. Празднование его памяти совершается 30-го июля и началось с 1692 года.

Ознакомившись в предыдущих главах с географическим положением знаменитой в истории русской церкви и жизни Московского государства Соловецкой Зосимо-Савватиевской обители и житиями основателей ее, сделаем теперь краткий исторический обзор бытия обители от основания ее до наших дней, т. е. в течение почти четырехвекового ее существования, указав, по возможности, на все наиболее важные события за это время.

Первоначальное основание Соловецкой обители можно считать от первого прибытия на остров преподобного Савватия, т. е. с 1429 г.; затем, по отбытии его оттуда на материк и блаженной кончины Соловецкий остров снова, хотя на весьма недолгое время, остался пустынным. В 1436 г. на остров прибыли преподобные Зосима и Герман и уже остались на нем для постоянного жительства, так что фактически основание обители должно быть отнесено к 1436 г., к княжению Великого Князя Владимирского, Василия Васильевича Темного и святительству митрополита Фотия.

Бросим беглый взгляд на важнейшие события, при которых совершилось основание Соловецкой обители.

Стремление к пустынной жизни побуждает преподобного Савватия идти на берега Белого моря искать пустыни; Промысл Божий приводит его к отшельнику Герману, вместе с которым он переправляется на Соловецкий остров и строит первые кельи подле горы Секирной, в 12 верстах от настоящего месторасположения монастыря. На шестом году совместной жизни преподобный Герман отправляется на материк, а спустя некоторое время, получив откровение Божие о предстоящей кончине, переправляется на материк и преподобный Савватий; 27 сентября в дер. Сороке кончает праведные свои дни.

В следующем 1436 году преподобный Зосима также, как и Савватий, поставив себе целью жизни – достижение Царства Небесного и, стремясь уйти совершенно от людей, остаться только с Богом – приходит также на берега Белого моря, встречает преподобного Германа, который после кончины блаженного Савватия на остров не возвратился, слышит от него рассказы о благочестивой и трудолюбивой жизни преподобного Савватия и, увлеченный ими, решается сам поселиться на острове. Снова преподобный Герман ему сопутствует.

Не видим ли во всем этом неисповедимых судеб Божьих, приведших двух великих угодников Его к встрече с третьим, почти на краю света, и к основанию на границе вечных льдов – рассадника истинной православной веры и ничем непоколебимого благочестия?

Переправившись на остров, преподобные Зосима и Герман строят также себе кельи, но уже не подле горы Секирной, а ближе к морю, всего только в 2-х верстах от места, где ныне стоит монастырь.

Так произошло основание Соловецкой обители, существование которой не только оказало огромное влияние на духовно-религиозное развитие северных окраин России, но даже отразилось на исторических судьбах Московского государства.

Основанная великими угодниками Божьими с соизволения и при помощи Премилосердого Господа Бога – Соловецкая обитель в своем постепенном распространении и возвышении обязана, прежде всего, особой милости, вниманию и покровительству Благочестивейших Российских Самодержцев, кои щедрою рукою в течение столетий многократно жаловали обитель землями, лесами, рыбными ловлями, денежными вкладами и разными другими милостями, оказывая свое благоволение и помощь монастырю, как в тяжелые и злые годины, так и мирные; примеру благочестивых Монархов подражали и продолжают подражать как знатные, так и бедные, одним словом – весь православным русский народ.

Проходили годы. Слава о благочестивой жизни Соловецких отшельников стала распространяться и привлекать на остров всех бегущих от шума мирского и ищущих спасения душевного; не смотря на отдаленность от мира и его прелестей, не смотря на суровость природы, холода, тьму, жаждущие истины приходили на остров, ставили кельи и проводили время, по примеру преподобных Зосимы и Германа, в молитве, посте и трудах. Так мало помалу на месте, избранном Зосимою, созидалась обитель. Скоро она украсилась церковью, построенною руками отшельников и в 1452 г. мы видим уже преподобного Зосиму, возвращающимся из Новгорода настоятелем Соловецкой обители, рукоположенным новгородским архиепископом Ионою. Со времени его вступленья в управленье монастырем, благодать Господа не престает изливаться на обитель. Еще при предместнике преподобного Зосимы, 3-м Соловецком игумене Ионе,– Великий Новгород, которому в то время принадлежали все северные страны, пожаловали обители особою грамотою на вечные времена всю группу Соловецких островов. В 1450 г, новгородская посадница, Марфа Борецкая, приписала к монастырю Кемскую и Сумскую волости, а во вторичную бытность Преподобного Зосимы в Новгороде в 1470 году та же посадница Марфа, пожаловала снова монастырю несколько богатых волостей. Заботясь о материальном обеспечении созданной им обители, преподобный Зосима еще больше обращал внимание на духовное ее устройство. Так, он собственноручно написал «Типикон» или устав монастырский по чину Иерусалимскому, где с точностью обозначены обязанности каждого из монашествующих, как по отношению настоятеля, так и всей прочей братии; кроме того, этот же устав распределял дневные занятия иноков, указывая время молитв, работы, отдохновенья и пр.; ввел также в монастыре общежитие, а главное, служил сам для всех примером строгости подвижничества и смирения. Еще при своей жизни преподобный Зосима вместо малой первоначальной церкви выстроил на месте бывшего ему небесного видения огромный, хотя деревянный, храм тоже во имя Преображения Господня. В 1478 г. последовала блаженная кончина преподобного Зосимы и обитель, хотя и осталась осиротелою, но уже вполне окрепшею для дальнейшего своего существования.

После падения Новгорода, последовавшего в 1471 г., все принадлежавшие ему на севере земли сделались достоянием Московского государства и с этого времени Соловецкая обитель принята под особое покровительство Государей земли русской. Уже в 1479 г. Великий Князь Иоанн III подтвердил грамотою за монастырем права владения его на все земли и угодья, дарованные ему Новгородом, что также было сделано в 1507 г. преемником Иоанна III Василием Иоанновичем; кроме того, игуменам Соловецким было предоставлено особое право, по которому в своем звании они утверждались непосредственно верховною властью.

В 1485 г. монастырь постигло великое несчастье: он сгорел; но, благодаря потекшим со всех сторон пожертвованиям, быстро поправился. Такое же несчастье, только в большем еще размере, произошло и в 1538 г., когда вся решительно обитель сгорела до основания; в монастырских летописях отмечено, что пожар этот произошел от молнии, как равно и пожары 1701 и 1797 гг., причем в 1701 году страшная молния ударила во время службы в Преображенский собор, зажгла одну из глав, сорвала крышу, опалила иконостас, вывернула несколько каменных плит из пола и наполнила весь собор запахом серы, а у иеромонаха Маркиана, служившего в алтаре, разорвала сапог, нисколько, однако, не повредив ногу. Такова сила молитвы преподобных защитников обители.

Со вступлением на Московский престол царя Иоанна Васильевича Грозного, Соловецкая обитель, которую царь весьма почитал и уважал, получает весьма большое и важное в России значение. Иоанн Грозный за все время своего царствования постоянно ей оказывал знаки милости и благоволения. Большое в этом случае имело значение и то обстоятельство, что среди иноков Соловецких был друг юности Иоанна, знаменитый в истории церкви св. Филипп, митрополит московский, бывший перед тем в течение 18 лет игуменом Соловецкой обители.

Проходит не более полувека от блаженного преставления преподобного Зосимы, как уже в созданной им обители восходит новое блестящее светило, долженствующее своим величием озарить всю землю русскую от моря Студеного до моря Хвалынского, не только с кафедры настоятельской, но и с престола святительского.

Передавая исторические судьбы обители Соловецкой, нельзя не сказать подробнее о св. Филиппе, митрополите московском, оставившем о себе память великого мученика и угодника Божия, знаменитого иерарха православной церкви и деятельного устроителя Соловецкого монастыря.

В 1637 г, в стенах Соловецкой обители совершилось незаметное, но великое событие – начал поприще иноческой жизни, исполненной славы и страданий, потомок знаменитого боярского рода, Феодор Колычев, в иночестве нареченный Филиппом. Отрекаясь от мира и его суетных прелестей, он думал найти в стенах тихой обители мирное пристанище и снискать царство небесное; но промыслу Божьему угодно было предназначить для него неувядаемый венец славы мученика и страстотерпца.

Знаменитый родом, сверстник и друг юности Иоанна Грозного, богатый, энергичный, отличавшейся строгой жизнью, он, конечно, не мог остаться незамеченным и через 11 лет после пострижения, с 1548 г. он становится уже игуменом Соловецкой обители. Если преподобные Зосима и Савватий – основатели обители, то св. Филипп по справедливости может быть назван ее устроителем. В течение 18 летних трудов по управлению обителью, он, из незначительного неизвестного, заброшенного во льдах монастыря, возвел ее на высшую степень славы и великолепия. На каждом шагу, как в монастыре, так и за стенами оного, до сих пор встречаются сооружения, возведенные и устроенные св. Филиппом. Вместо малых деревянных храмов – огромные каменные соборы, на месте простых избушек, служивших инокам кельями – громадные дома. Сооружена великолепная трапеза; возведено множество хозяйственных построек: из них особенно замечательна мельница, вода в которую проведена из 52-х, соединенных между собою каналами, озер; устроены кирпичные, салотопенные и разные другие заводы, заведены соляные варницы; выстроен прекрасный скотный двор на большом Муксалмском острове, увеличено количество скота и разведены, между прочим, на островах лапландские олени; вычищены луга, проведены через леса, горы и болота дороги; им же заменены впервые старинные клепала или била (металлические доски) колоколами. Одним словом, св. Филипп не только привел в полный порядок и благоустройство сам монастырь, но стремился и весь остров, находившийся до того в крайне запущенном состоянии, сделать более удобным к жизни.

Для исполнения всего этого потребовались, конечно, весьма значительные средства, которых обитель в то время не имела. Средства явились: во 1) св. Филипп вложил все свое состояние в обитель, а во 2) будучи любимцем Грозного, не только обогатил монастырь его щедротами, но и выхлопотал у него, щедрого на подарки, весьма важные и существенные льготы и милости; так, обитель получила в вечное владение богатые рыбные ловли, соляные промыслы, право беспошлинного провоза через заставы потребных предметов и многое другое, не говоря уже про денежные вклады, пожертвования драгоценными вещами и пр. и пр.

Но вот наступил 1566 год, и царь, не смотря на нежелание и многократные отказы, настоял на принятии св. Филиппом московского митрополичьего престола. Прошло немного времени и что же – радетель веры Христовой, пастырь церкви Иисуса, подражая св. Иоанну Златоусту, не убоялся противопоставить силе и могуществу царя и созданной им грозной опричне свое правдивое и смелое слово. Обличил – но пал под страшною опалою Грозного. Чтобы хотя несколько оправдать перед судом своей совести законность гнева – Иоанн собрал над святителем суд из его же собратий – архиереев, которые, не убоясь гнева Господня, а ради страха Иудейского, признали его виновным; и праведник позорно свергнут с митрополичьего престола, ввергнут в Тверском-Отроч монастыре в темницу и задушен Малютою Скуратовыми.

Совершилось то в 1584 году.

Соловецкая обитель, жаждая иметь в стенах своих мощи св. Филиппа, испросила в 1591 г. разрешение царя Феодора Иоанновича на перенесение их в монастырь, что и было исполнено учеником святителя, игуменом обители, Иаковом. Св. мощи были погребены под папертью церкви чудотворцев Зосимы и Савватия на месте, приготовленном св. Филиппом еще при жизни. В 1645 году проявилась над обителью неизреченная милость Господа Бога: 31 мая нетленные мощи св. Филиппа были, по повелению царя Алексея Михайловича, открыты и торжественно перенесены игуменом Илией в Преображенский собор, где и поставлены в новой раке близ иконостаса.

Однако, не долго эта великая святыня находилась в стенах обители Соловецкой. Не прошло и века после мученической кончины св. Филиппа, как уже его нетленые, многоцелебные, святые мощи, по совету ревностного к памяти святителя митрополита новгородского Никона, знаменитого впоследствии патриарха, были, по повелению царя Алексея Михайловича, в 1652 году перенесены в Москву. Исполнено это было самим митрополитом Никоном и князем Хованским. После торжественного богослужения, Никон перед ракою святителя прочитал ему, как бы живому, приглашение царя прибыть в свой престольный град. При умилительных пениях св. мощи были переложены в нарочно приготовленную раку и подняты для дальнего путешествия. Расставаясь с драгоценною святынею, хор соловецких иноков воспел, нарочно к сему случаю сочиненный, гимн святому исповеднику и страстотерпцу: «Не подобало бы тебе, о святитель Филипп, оставлять твое отечество. Но должно к нам возвратиться, где ты духовно породился, где ты понес разнообразные труды богоносным отцам и где, наконец, воздвиг ты великолепные храмы во спасение иноков и к славословию Творца. Моли Того, помолись Тому о спасении душ наших!». Торжественно шествовала процессия от крайних границ государства в царскую столицу. Народ собирался по пути несметными толпами. Ни на минуту не прерывалось молебное пение. Невиданное зрелище представляла встреча св. мощей под Москвою: царь, окруженный всем знатнейшим боярством, с бесчисленным количеством духовенства, съехавшегося со всех концов государства, выехал далеко за город для встречи и торжественно, при колокольном звоне, радостных песнопениях и непрестанном славословии народном, нетленные мощи были внесены в московский Успенский собор и положены на правой стороне близ иконостаса, в нарочно устроенной великолепной раке, обложенной чеканным серебром, с кратким изображением на ней жизнеописания святителя.

Изгнанный злобою людскою, он, волею Божьею, снова торжественно возвращен в тот самый храм Божий, где обличал и поучал Грозного царя. Память о св. Филиппе одинаково торжественно воспоминает и празднует как престольная Москва, так и далекая Соловецкая обитель.

Терзаемый угрызениями совести и сознавая свою неправоту пред святителем, Иоанн Грозный, после его кончины, обратил свой гнев на лжесвидетелей против св. Филиппа; 10 соловецких иноков, лжесвидетельствовавших против него, были разосланы по дальним монастырям на покаяние, а настоятель Паисий сослан в заточение на остров Валаам. Некоторое время и сама обитель была в немилости у царя и даже, как бы в наказание, ей не назначался игумен, а для управления были присланы два инока Белозерско-Кириллова монастыря. Обратимся теперь вновь к судьбам Зосимо-Савватеевской обители.

В 1541 году, царь Иоанн Васильевич пожаловал обители так называемую «Несудимую грамоту», по силе которой не только настоятель и монастырская братия были освобождены от власти царских наместников, а единственным судьею по всем проступкам являлся царь, но даже и монастырские крестьяне были также изъяты из ведения тиунов или судей, за исключением только преступлений уголовных – убийства, разбоя и т. п., и судились настоятелем монастыря. Было также предоставлено право в открывавшиеся под ведением Соловецкой обители новые монастыри и скиты назначать игуменов, или так называемых строителей, непосредственно властью Соловецкого игумена. В течение всего своего царствования, царь Иоанн Васильевич Грозный прислал в обитель вкладов и пожертвований одними деньгами не менее 5.000 руб., главным образом, на помин душ усопших; особенно много и часто присылал по душе царевича Иоанна, двоюродного брата своего Владимира Андреевича и др.; так, между прочим, записано 1.100 р., присланных на поминовение по опальных новгородцах – 753 душах, которых, как было сказано в поминальной записке, – «отдал Малюта Скуратов».

В 1561 г. в монастырских летописях записано: разбито 15 гудов, причем погибли два инока: Вассиан и Иона. Нетленные мощи их были обретены в Унской губе и погребены в Пертоминской обители, Архангельского уезда.

До 1571 года Соловецкая обитель пребывала в полном покое, не помышляя даже о возможности нападения каких-либо внешних врагов. С этого же года начинается борьба обители со шведами, норвежцами и финляндцами, борьба, тянувшаяся столетия и оконченная только русским богатырем Великим Петром.

В этом году совершенно неожиданно перед монастырем показались шведские корабли; предание говорит, что в течение нескольких дней шведы покушались подойти к обители и сделать нападение, но какая-то сила скрывала от них путь. Иной, как силы Божией, по молитвам защитников Соловецких – не было и быть не могло. Это обстоятельство обратило на себя внимание царя Иоанна Васильевича, и по просьбе игумена в 1579 г. в монастырь прислан был воевода Озерский с 10 стрельцами, 9 пушками и необходимыми воинскими запасами для сформирования из монастырских крестьян отряда, который оборонял бы обитель от нападений, при чем монастырь получил право иметь свое собственное войско, содержание которого, однако, исключительно падало на него; для начальствования присылался от царя воевода. В этом же году монастырь обнесен деревянною стеною и вооружен 10-ю пушками. Таким образом, положено начало придания Соловецкой обители характера военной крепости. Не довольствуясь обороною собственно монастыря, московское правительство признало необходимым образовать еще небольшие укрепления для защиты и убежища поморских крестьян от нападений разбойников, для чего и были избраны Сумы и Кемь. До сего времени можно еще в Сумах видеть остатки старинной крепости или острога; стена имела в длину более версты, 6 башен с бойницами и амбразурами. Едва успели обезопасить несколько монастырь и его владения, как уже в следующем 1580 г. финляндцы, в числе 3.000 человек, напали на Сумский острог, но с великим уроном были отбиты. С этого года, по повелению царя, главное начальствование над войсками в монастыре и острогах было передано игумену Соловецкому.

Прервем временно наш рассказ и постараемся выяснить тот характер, который принимает с конца XVI столетия Соловецкая обитель, а также и ее влияние на северные страны Московского государства.

В последних годах царствования Иоанна Грозного, западные соседи северных стран России – шведы, норвежцы, датчане, финляндцы, – обратили особое внимание на восточные берега Белого моря и, пользуясь отдаленностью этих стран от метрополии, решили вытеснить русских и присоединить Поморье к своим владениям. Но на дороге этим замыслам стала Богоспасаемая обитель Соловецких угодников. Государи русские, будучи всегда и везде первыми и самыми преданными сынами православной церкви, и давая средства к устроению вообще монастырей, – видели особую государственную и политическую необходимость в поддержании на крайних границах государства не только рассадника благочестия и веры Христовой, но и грозного оплота – стража стран северных против врагов внешних, главным образом, шведов. Эти соображения и заставляли Московское правительство, начиная с Иоанна Грозного, все более и более придавать Соловецкой обители характер военной крепости. Так, в 1584 г. вступает на Всероссийский престол Феодор Иоаннович и одним из первых его действий является забота об обнесении Соловецкого монастыря каменными стенами и снабжении его надлежащим вооружением: и вот, в виду постоянно враждебных отношений со стороны западных соседей, монастырское войско с 90 человек доходит до 1100 вооруженных и обученных воинов и прежние плохие деревянные стены обители заменяются крепкими каменными, снабженными уже не одним, а девятью десятками орудий. Половина монастырского войска обыкновенно находилась в обители, а другая – по острогам и укрепленным пунктам Поморья. Все эти обстоятельства и были причиною того, что Соловецкая обитель приобрела характер грозной военной крепости на севере России – твердыни Московского государства; отсюда понятна ненависть, которую питали шведы и норвежцы к обители и их стремление стереть ее с лица земли. Нельзя не добавить, что имея главною целью оказание помощи беззащитным селениям Поморским, обитель, в лице своего войска, иногда сама, в оплату за разорение и грабежи, вносила оружие в пределы шведские. Поэтому в конце XVI и начале XVII столетий, как русские, так и шведы смотрели на Соловецкую обитель, как на защитника северных пределов России, а игумен или настоятель считался главным воеводой или начальником московских войск и первым лицом на севере, с которым сносились по делам государственным; так напр., во время междуцарствия в России, король шведский официально спрашивал игумена Соловецкой обители, Антония, кого он признает в России царем: Василия Ивановича Шуйскаго или ЛжеДимитрия, и не желает ли он признать королем его, перейдя со всеми северными землями в подданство шведское; конечно, ответ был послан тот, какой мог быть внушен беспредельной любовью и безответной преданностью к православной вере, царю и отечеству. Позднее был случай, что игумен Соловецкий от своего имени заключил с главным начальником шведских войск перемирие или условие о прекращении военных действий. С течением времени даже монастырская братия стала приобретать некоторый военный характер и нередко были случаи, что вместе с войском сражались и иноки, чем отчасти и объясняется то упорное сопротивление, которое выказал монастырь почти в течение 10 лет против московских войск, во время знаменитого Соловецкого бунта. Изложив политическое значение Соловецкой обители в рассматриваемое нами время, – перейдем к продолжению нашего повествования.

В 1590 и 92 годах страшное разорение внесли шведские разбойничьи шайки в пределы русские; они не только сожгли все прибрежные поморские селения, но совершенно уничтожили монастырские соляные варницы, хлебные магазины, рыбные ловли и вообще все, что находилось вне стен монастырских, причем порывались даже овладеть и монастырем, но последний, имея таких защитников и хранителей, как преподобные Зосима и Савватий, мог безбоязненно пребывать в покое. Во время междуцарствия шведы также вторгнулись в русские пределы и уничтожили до основания все беззащитные поморские селения. Нельзя пройти молчанием, что в смутное и тяжелое на Руси время – междуцарствие – Соловецкая обитель так же, как и Сергиево-Троицкая, деятельно содействовала к водворению спокойствия в отечестве. Благоразумием игумена Антония спасена от шведов не только обитель, но и вся Поморская область.

Преемники царя Иоанна Грозного также не забывали обитель и оказывали ей милости. В непродолжительное царствование Феодора Иоанновича им было прислано до 1 500 р. вклада на помин души по родителе, не считая приписанных деревень и разных пожертвований церковными и богослужебными принадлежностями. Борис Годунов также весьма много жертвовал в обитель; из его пожертвований замечателен колокол в 700 пудов, который и назывался по имени жертвователя «Борисовичем»; кроме того, им пожалована монастырю так называемая таможенная грамота, по силе которой с торгующих в обители собиралась весьма значительная в ее пользу пошлина. Благочестивейший государь и великий царь Михаил Феодорович, вступив на Всероссийский престол, оказал величайшие милости Соловецкой обители: приписал к монастырю множество деревень, освободил поморов от платежа налогов в течение нескольких лет в государственную казну, а предоставил право взыскивать с них или не взыскивать монастырю, освободил его от уплаты десятины с рыбных промыслов, предоставил ему право по всем исковым делам обращаться прямо в приказ большого дворца и освободил все монастырские подворья, по всей русской земле, от постоя и повинностей; но зато, в виду крайне в то время смутного и опасного времени, потребовал от обители, чтобы все крепостные строения были приведены в полный порядок. Не забывал обители, особенно в первое время своего царствования, и Алексей Михайлович, но подконец, после бунта, он уже относился к ней не с прежним благоволением. Нельзя здесь не вспомнить об одной его милости, доказывающей, какое он имел к ней высокое уважение. Начиная от преподобного Зосимы, все настоятели считались игуменами обители; царь Алексей Михайлович в 1651г. возвел Соловецких игуменов в сан Архимандрита, с предоставлением им права употреблять при богослужении: митру, палицу, набедренник, ручной сулок, рипиды, осеняльные свечи и ковер. – Итак, благочестие монастырской братии, строгое соблюдение всех церковных правил и уставов, а также неуклонное исполнение заветов основателей и устроителей обители, – доставили ей все те преимущества, какими пользовались самые старейшие и знаменитейшие монастыри в России.

Просматривая летописи монастырские, мы встречаем радостный и умилительный факт. 1628 год ознаменован чудом Божиим. Воссияла над обителью великая радость – совершилось чудесное исцеление от болезни строителя Московского монастырского подворья, старца, Даниила Псковитянина. Лишившись зрения, он в течение 6 недель совершенно ничего не видел; и вот, однажды, находясь в дремотном состоянии – полусне, он видит, что чудотворцы – Сергий Радонежский и Савватий Соловецкий – подошли к нему, и св. Сергий по просьбе преподобного Савватия, провел своим перстом по его глазам. Немедленно пробудясь, он сразу прозрел. В память сего чуда установлено особое благодарственное моление преподобным Сергию и Савватию. Таким образом, преподобные Зосима и Савватий постоянно проявляли и проявляют свою заботу над обителью и над всеми приходящими к ним с верою, молитвою и искренним прошением.

Перейдем к изложению горестной и мрачной страницы жизни Соловецкой обители. Сквозь туман трех веков мелькает страшное девятилетие; в стенах монастыря – мятеж, убийства: издревле благочестивые иноки восстали против духовных властей и самого помазанника Божия – благочестивейшего царя. Заблуждение отемнило рассудок многих тысяч людей и они вместо того, чтобы прибегнуть к Господу Богу и молить Его и святых Его угодников просветить их и наставить на путь истинный, взялись за оружие земное и восстали против властей, установленных самим Богом. Горестное это событие чуть было не привело к окончательной гибели обители, и только заступничество св. чудотворцев Соловецких пред Престолом Всевышнего, да милость и доброта сердечная царя Алексея Михайловича не допустили до этого. Прежде передачи подробностей Соловецкого бунта, посмотрим и выясним те причины, которые повели к этому событию. Официальною причиною восстания считается отказ Соловецких иноков принять к употреблению, исправленные патриархом Никоном, богослужебные книги, но были и другие причины. Личное предубеждение и неудовольствие монашествующих против Никона, которого все иноки Соловецкие знали за время его жизни в Анзерском скиту, и не любили за чрезвычайную строгость и резкие осуждения беспорядков монастырских, слишком большое количество братии и наполнение монастыря ссыльными, главным образом сектантами и отрицателями православной веры, – вот те причины, которые можно считать основными. Хотя открытое восстание произошло в 1667 г., но начало монастырской неурядицы надо относить гораздо ранее, именно к сороковым годам. Еще в 1647 г. Соловецкий игумен Илия доносил царю Алексею Михайловичу, что в монастыре не все в порядке, что некоторые из монашествующих отступают от заповедей св. основателей обители, и что происходит соблазн. Последовал на это царский указ, коим строжайше требовалось возобновление в полной чистоте устава, данного св. Зосимою. Однако все оставалось по старому до 1657 года, т. е. до времени высылки в монастырь из Холмогор новых исправленных богослужебных и церковных книг, которые без всякого даже рассмотрения были сложены братиею в сундуки и поставлены в монастырской оружейной палате; богослужение же продолжало совершаться по прежним старым книгам. В ответ же на требование правительства об употреблении новых книг, монастырь начал писать свои знаменитые челобитные. В это время главными противниками «новшеств» и энергичными распространителями смуты явились ссыльные: князь Львов, бывшей главный начальник печатного двора, личный враг патриарха Никона, грек Арсений, инок Соловецкий Никанор, бывший архимандрит Савино-Сторожевского монастыря, живший на покое в обители и, наконец, отчасти сам архимандрит Соловецкой обители – Илия, бывший также против исправления книг. Шли переговоры. Правительство настаивало на принятии новых книг – монастырь послал свои челобитные. Так продолжалось до 1666 года, когда для увещевания иноков, по повелению царя, был прислан из Москвы архимандрит Старо-Ярославского монастыря, Сергий, который, однако, не только не имел успеха, но ввиду грозного настроения монастырской братии, должен был выехать из монастыря, захватив с собою князя Хованского, Арсения и архимандрита Никанора. Этот факт и считается началом возмущения. Вместо Илии назначен архимандритом Варфоломей, но вскоре и он был вызван в Москву и монастырь опять остался без руководителя. В это время обитель уже совершенно явно и открыто выступила против правительства, перейдя от слов и просьб к мерам, прямо враждебным. Нужно, однако, здесь добавить, что не столько иноки, сколько миряне, жившие в монастыре, виновны в бунте. Разбирая летописи этого времени, мы видим, что большинство населения монастыря составляли не иноки, а собравшаяся со всех концов России «голытьба». Предвидя, что, наконец, против них будут приняты решительные меры, крайняя партия, захватившая в свои руки управление обителью, стала принимать в свои стены всех приходящих совершенно без разбора, так что когда в монастыре появились разбежавшиеся из шаек Стеньки Разина казаки, то не только они были приняты и все управление обителью перешло фактически к ним, но даже вся старшая, не сочувствовавшая столь решительным мерам, братия была заключена в темницы, а монастырское имущество захвачено этими разбойниками. За отсутствием архимандрита, для заведывания монастырем был избран келарем Азарий, открытый и ярый враг нововведений; затем была послана царю новая челобитная, в которой было совершенно ясно высказано, что от старых книг не отступят и готовы подвергнуться его гневу. Мягкое и доброе сердце Алексея Михайловича никак не могло примириться с мыслию о необходимости принять против обители, которую он с детства привык глубоко почитать и уважать, меры строгости и все надеялся покончить монастырские смуты увещаниями и вразумлением заблудших. С этою целью отправился из Москвы, вновь назначенный Соловецким архимандритом Иосиф, вместе с прежним – Варфоломеем, а также послали с ними и архимандрита Никанора, известного своим раскольническим образом мыслей. Между тем, этот самый Никанор еще до выезда из Москвы послал письмо в обитель, в котором убеждал братию ни под каким видом не соглашаться на предложения правительства; следствием этого было то, что новоприсланного архимандрита Иосифа монастырь не принял, а у бывшего – Варфоломея, в увлечении спора, был даже разорван клобук, почему оба архимандрита немедленно выехали обратно; Никанор же остался в монастыре и принимал, хотя совершенно больной, самое деятельное участие в возмущении. В ответ последовали следующие распоряжения: 1) отписаны на царя все монастырские земли, 2) не велено пропускать монастырю запасов и 3) послан в обитель стрелецкий сотник Чадуев с сотнею стрельцов. Монастырь ответил новой челобитной: «и повели Государь прислать на нас свой царский меч и переселить нас от сего жития на безмятежное и вечное». Пришедшее же войско, вместо хлеба-соли, было встречено пушечными выстрелами. В это время в монастыре собралось до 2.000 человек разного звания людей, главным образом – мирян, имелось 90 пушек на стенах, 600 пудов пороху и на 9-ть лет хлеба и прочих запасов. Главными действующими лицами были: упоминаемый нами выше Архимандрит Никанор, незаконно избранный келарь Азарий и послушник Бородин.

Так началась знаменитая в истории православной церкви осада Соловецкой обители, продолжавшаяся с 1667 г. по 1676. Мы видим, что горсть безумных, ослепленных людей выдержала почти десятилетнюю правильную осаду. Невольно являются вопросы: каким образом могла продержаться обитель столь долгое время против вполне обученных войск? Объяснить это можно только тем, что Соловецкая крепость была в то время одна из самых сильных твердынь Московского государства, что в изобилии имелись все средства для сопротивления, и что среди осаждавшего войска было много тайных доброжелателей и помощников.

Не будем подробно останавливаться на этих мрачных событиях. Скажем, что переменилось несколько военачальников и только со времени назначения воеводы Мещеринова, т. е. с 1674 г., началась действительная правильная осада. Мещеринов, укрепившись на самом Соловецком острове, окружил весь монастырь батареями и повел, хотя и не вполне удачную даже, подземную войну. Приступ 23 декабря 1675 г. был отбит, а 8-го уже ноября следующего года, благодаря указанию, сделанному иноком Феоктистом, о тайном не защищенном проходе, ведущем из рва церкви св. Онуфрия через Белые ворота, Мещеринов со стрельцами проник ночью в монастырь и участь его была решена. Большинство иноков, сопротивлявшихся до последней возможности с оружием в руках, были перебиты, многие казнены, а остальные разосланы по другим отдаленным монастырям. По взятии войсками обители, в нее были переведены иноки из других монастырей, архимандритом назначен Макарий из Москвы и, кроме того, был прислан особый экклесиарх или уставщик для заведения правильного богослужения и вообще порядка в монастыре – Игнатий, впоследствии митрополит Тобольский, написавший знаменитые обличения раскола. Хотя указом царским все земли Соловецкой обители и были отписаны на имя царя, но, тем не менее, все время, пока длилась осада, управление этими землями не смешивалось с царскими и сосредоточивалось в Сумском остроге. По замирении же возмущения и окончательном умиротворении монастыря, все монастырское имущество, по благости и милости царской, было обратно возвращено обители.

Страшный кровавый час прошел над обителью Соловецких чудотворцев и казалось, что наступил ее конец, но Премилосердый Господь Промыслитель не допустил ее до конечной гибели, и ныне она сияет верой правой, истинной так же, как и раньше.

Продолжая дальнейшее описание знаменательных событий Соловецкой обители, нельзя не указать, что хотя в царствование Алексея Михайловича и произошел известный Соловецкий бунт, но, тем не менее, он и его преемники не забывали обитель своими милостями; так, во время царствования царей Иоанна и Петра Алексеевичей, монастырь получил от них в дар богатые Орлецкие угодья по реке Двине с известными каменоломнями и лесами. Огромные доходы обитель также собирала от продажи соли; она не только снабжала ею весь север России, но и центральные ее части.

1694 г. отмечен в летописях монастырских годом радости неописанной. 7-го июня, на особо выстроенной для него яхте, прибыл в обитель царь Петр Алексеевич. В этот приезд он пробыл в обители 3 дня, подробно осматривал монастырь и, как выражается летописец, «в сем, удаленном от мира, пустынном месте младой Самодержец Российский упражнялся в молитве и богомыслии: говел, приобщался св. Христовых Таин, сделал в монастырь богатые вклады и, одарив игумена с братиею, по молебном пении изволил отбыть в Архангельск». Первый его выход на Соловецкий остров ознаменован сооружением креста. Второе посещение обители Петром Великим состоялось 10 августа 1702 г.; на этот раз он приплыл с целым флотом, состоявшим из 18 кораблей, в сопровождении наследника престола, царевича Алексея Петровича, и огромной свиты. Флот остановился у Заяцкого острова, в память чего, по царскому повелению, на Соловецком, Анзерском и Муксалмском островах, вблизи тех мест, где стоял флот, насыпаны городки или огромные кучи из камней, которые целы и доныне. В этот раз царь пробыл до 15 августа, впрочем, только съезжая на берег, так как постоянное пребывание имел на корабле; каждый день присутствовал на богослужении, читал Апостол, пел на клиросе, обедал за братской трапезой и благодарил иноков за угощение. При отъезде, в знак своего благоволения, даровал архимандриту Фирсу мантию со скрижалями, посох с яблоком и, вообще, все по чину, установленному для настоятелей московского Чудова монастыря.

Императрица Анна Иоанновна прислала в обитель 1.000 р. вклада и богатую церковную утварь, равно как и великая дщерь Петра, солнце красное земли русской, императрица Елисавета не оставляла обитель своими милостями.

1764 год, весьма памятный год не только для обители Соловецкой, но и для всех русских православных монастырей. Состоялось, так называемое, введение штатов, т. е., от монастырей были отобраны все земли, кроме приобретенных покупкою, а также и крепостные крестьяне, и все это заменено денежным довольствием. Соловецкий монастырь причислен к I классу. От Соловецкого монастыря отошло в казну до 5.000 душ крестьян и громадное количество земли; почти весь западный берег Белого моря, от реки Онеги до Колы, т.е. лучшая его часть и значительная часть южного берега.

Со времен преподобного Зосимы, Соловецкая обитель со всеми подведомственными ей землями и вотчинами, хотя и была причислена до 1682 г. к Новгородской епархии, а с этого года ко вновь образованной Холмогорской, но, благодаря, однако, своему значению, управлялась почти самостоятельно, не подчиняясь епархиальным епископам, будучи в непосредственной зависимости от московских царей; поэтому, вслед за введением штатов в 1765 г., Соловецкий монастырь назначен ставропигиальным, т. е. не подчиненным епархиальному начальству, а непосредственно Святейшему Синоду; в этом же году указом Синода потребовано от настоятеля Соловецкой обители восстановление в полной чистоте общежительного устава, введенного преподобным Зосимою, каковой существует и доныне.

В 1781 г. Соловецкое войско, в числе 109 человек, было окончательно передано в распоряжение ярославского генерал-губернатора и, таким образом, прекратилось соединение духовной и военной властей в лице настоятеля.

Кроме значения религиозного и государственного, Соловецкая обитель в XVI, XVII, XVIII и отчасти XIX веках имела еще и характер места заключения государственных преступников, главным образом, создателей различнаго рода ересей и учений, противных православной вере. Много людей перебывало за это время в казематах обители. В монастырь ссылались не столько с целью наказания, сколько исправления и наставления на путь истинный; «ссыльные обители – не преступники», как выразился император Александр Благословенный, «а несчастные, впавшие только в духовное заблуждение». Редкая из религиозных сект не имела в казематах Соловецкой обители своих представителей. Игумену вменялось в обязанность лично или через особо назначеных старцев обращать мерами убеждения заблудших в лоно правой, истинной веры.

Первым Соловецким арестантом надо считать игумена Троице-Сергиевской лавры – Артемия, сосланного в обитель в 1554 г. по обвинению в принадлежности к Матюшкиной-Башкина ереси (отрицание божества Иисуса Христа, святых угодников и установлений церковных). В монастыре он пробыл недолго, так как в том же году удалось бежать в Литву, где он с необычайною силою и искусством печатно защищал догматы православия от нападения католицизма. Причины ссылки Артемия до сих пор не вполне ясны. Еще, как на выдающихся из арестантов, можно указать на следующих: Симеон Бекбулатович, второй царь Казанский, взятый в плен при завоевании Казани, принявшей добровольно, при жизни еще Иоанна IV, христианство и получивший от него титул царя Тверского; по проискам Годунова, в царствование Феодора Иоанновича, был лишен царскаго титула, ослеплен, а Лже-Димитрием, за обличения его перед иародом, сослан в Соловецкую обитель и против воли пострижен в иноки. В монастыре пробыл до 1611 г., когда по просьбе был переведен в Кирилло-Белозерскую обитель. В Соловецкой обители кончил также свои дни знаменитый протопоп, Благовещенского собора, Сильвестр – руководитель Иоанна Грозного в его молодости и автор Домостроя. Интересно отметить, что тот самый воевода Мещеринов, который взял монастырь во время бунта, сам впоследствии был сослан в обитель за жестокости над иноками и расхищение монастырского имущества. Еще из более замечательных: последний атаман запорожских казаков Кольнишевский, просидевший в каземате более 20 лет и умерши столетним старце, два графа Толстых (отец и сын), Тамбовский епископ Игнат, полковник Ганнибал и мн. др. Последним арестантом был некто Давыдов, выпущенный в 1883 году. В настоящее время обитель местом ссылки более не служит.

Из числа иноков, принявших пострижение в Соловецкой обители и прославившихся в последствии, нельзя обойти молчанием патриарха Иосифа, знаменитого Никона, патриарха и государя всея России, Исидора архиепископа Новгородского и, наконец, великого патриота и защитника земли русской, келаря Троице-Сергиевской лавры, Авраамия Палицына.

Скажем нисколько слов о Никоне и Авраамии Палицыне.

Патриарх Никон, постриженный в монашество преподобным Елеазаром, строителем Троицкого скита на Анзерском острове, был главною причиною двух величайших событий в жизни обители: перенесения мощей св. Филиппа в Москву и отчасти Соловецкого бунта. Испытавший в жизни все, от могущества и величия почти безграничного духовного и светского до узничества на Валааме, он после смерти в разрешительной грамоте святейших патриархов был признан совершенно невинным, суд, его осудивший, – неправым, и назван «столпом благочестия, непоколебимым и божественных и священных канон оберегателем, присноискуснейшим и отеческих догматов, и повелений, и преданий неизреченным ревнителем и защитником достойнейших». Авраамий Палицын – знаменитый сподвижник князя Пожарского, способствовавший своими воззваниями к освобождению отечества от иноземцев, участвовавший в посольстве, отправленном в Кострому просить на царство Михаила Феодоровича, – он последние 7 лет своей жизни не добровольно прожил в Соловецкой обители, где в 1627 году и погребен. В настоящее время отыскана его могила и над нею сделан железный футляр. Мир праху твоему, великий гражданин!

Благодаря щедротам и милостям государей Всеросийских и всего благочестивого православного русского народа, Соловецкая обитель в тяжелые и трудные для государства годины имела возможность приходить на помощь правительству. Так, царю Василию Ивановичу Шуйскому послано из обители для нужд государских 8.000 серебряных рублей; в 1632 г. ввиду войны с поляками отправлено в Москву 14.000 сер. руб. и 300 золотых ефимок, в 1654 г. снова 13.000; в 1664 – 20.000 руб. и 200 золотых ефимок; во время войны со шведами обитель в разное время поднесла в дар Петру Великому до 63.000 руб. и, наконец, при введении штатов в 1764 г. из монастырской казны было отобрано на нужды государственные – 35 тыс. р. Кроме того, в 1812 г. Соловецкая обитель пожертвовала 5.000 р.; во время же восстания греков за независимость, в двадцатых годах настоящего столетия, архимандрит Макарий не только жертвовал деньгами, но посылал и вещами: жемчуг, серебро и золото.

Итак, принесенное в обитель от щедрот царских и благочестия народа, – возвратилось обратно на нужды его же.

15-го июня 1844 г. на военной шхуне «Полярная Звезда» прибыл в Соловецкую обитель Великий Князь Константин Николаевич; встреченный соборно архимандритом со всею братиею, он отслушал литургию в церкви преподобных, благоговейно поклонился их святым ракам и, подобно великому своему предку Петру I, разделил братскую трапезу. На другой день посетил Троицкий и Распятский скиты на Анзерском острове и, возвратясь в обитель, после напутственного молебствия отбыл в Архангельск. В память его посещения сооружена перед святыми воротами каменная часовня, в которой поставлен деревянный крест с собственноручною надписью Его Высочества.

Переходим теперь к изложению одного из самых поразительных, по проявлению милости Господа Бога над Соловецкою обителью, событий.

Наступил 1854 г. – год славы и страдания всей православной Руси, от берегов северного Ледовитого океана до Черного моря. Вооруженная Европа восстала на Россию, и многострадальный Севастополь готовился принести свою искупительную жертву.

Еще в феврал месяце Архангельская губ. была объявлена на военном положении, но за отсутствием сообщения между материком и островами уведомление об этом губернатора было получено в обители только 16-го апреля. Произошла между братиею паника, но настоятель обители, архимандрит Александр, бывший ранее протоиереем Архангельского военного собора, человек чрезвычайно энергичный, не потерял нисколько присутствия духа и, возложив все упование, прежде всего, на защиту и милость Бога Всемогущего, начал возбуждать дух смятенной страхом братии духовными средствами. Установил посты, более продолжительные моления и чтения, кроме положенных по уставу канонов, акафисты Сладчайшему Иисусу и Пречистой Деве Богоматери. Затем, согласно указа Святейшего Синода, все драгоценности монастырские, упакованные в 42 ящиках и 4 бочках, были 26-го апреля отправлены на монастырском судне в Архангельск, куда благополучно и прибыли. Выкатили все пушки, из которых оказалось около 20 возможных к употреблению, но совершенно, как выяснилось впоследствии, безполезных, вынули из оружейной палаты все старое оружие – бердыши, копья и все, что там собралось за 300 лет, все перержавленное, никуда не годное; осмотрели стены, подвезли запасы, завалили все выходы и входы, за исключением Святых ворот; полученные из Архангельска еще 8 пушек, поставили на западной, обращенной к морю стене, а две пушки оставили у Святых ворот для отправки в ту или другую сторону; на стену натаскали груды камней; на случай пожара приготовлены мокрые войлоки. Защита монастыря заключалась в 50 человеках воинской команды, к которыми присоединился небольшой отряд из послушников, работников и богомольцев, но большая часть их совершенно не умела обращаться с оружием; одним словом, в смысле человеческой защиты было сделано все, что возможно, и настоятель приготовлялся всеми средствами, какие были у него в распоряжении, встретить врага с мужеством, подобающим православным и русским. Однако, с приближением опасности братия все более и более падала духом. Паника была настолько сильна, что иноки непременно удалились бы в леса и оставили обитель на произвол судьбы, если бы не энергия настоятеля монастыря; поддерживая бодрость духа всеми возможными средствами, он им говорил: «Не скорбеть о том, что мала повидимому защита, но твердо уповать на Господа и Пречистую Его Матерь, и преподобных основателей Зосиму и Савватия; ибо сам Господь заступлением их покажет такое чудо над обителью, какого дотоле не видали».

За два дня до бомбардирования была отслужена торжественно литургия, и архимандрит снова наставлял братию: «что скорбите, братия, будто мы забыты и нет у нас войска. Нет, не забыты, а это Божий о нас Промысел: если отразим войском, то войску и слава, а наша вера где? где и упование на Бога? Если же мы молитвою и верою отразим неприятеля и нам Господь поможет, то будет Богу хвала, обители же вечная слава, что без войска отразила супостата». Слово его оправдалось.

Наступил июль месяц, а непрятельские корабли не показывались.

Рано утром, 6 июля, заметили с монастырской башни два вооруженных парохода, остановившихся верстах в 10 на якорях перед островом. Наложив трехдневный пост, настоятель немедленно отслужил молебен Божией Матери, перед раками святых угодников, причем для большего смирения службу совершил без облачения и митры, обошел кругом крепостные стены с чудотворными иконами, окропил все святою водою и, возвратившись обратно в собор, на коленях воззвал пред иконою Пречистой Богородицы: «Ты защити обитель нашу и спаси нас; грехи наши привлекли на нас лютое испытание, но Ты, Премилосердая, отврати и умоли Сына Твоего, Бога вашего, избавить нас от бед». С неменее горячей молитвою обратился он к святым утодникам: «Преподобные! Молим Вас, не дайте в разорение врагу достояния Вашего и спасите погибающих чад Ваших». Потом убеждал братию и защитников обители, возложив всю надежду на Бога, храбро постоять за нее и защищать до последней капли крови.

Вся команда была расставлена по надлежащим местам; два орудия с фейерверкером и 10 рядовыми установлены на морском берегу – на мысе, под прикрытием небольшого холма, так, что батареи этой с неприятельских судов видно не было. Через некоторое время неприятель подошел еще ближе к берегу, причем один из пароходов остановился как раз против спрятанных двух орудий. Теперь уже ясно можно было разсмотреть, что это были трехмачтовые фрегато-пароходы, с 60-ю орудиями на каждом и значительным количеством матросов. Назывались они «Бриск» и «Миранда».

Бросив вторично якоря, неприятель стал поднимать один за другим переговорные флаги, но так как монастырь не отвечал, то англичане, желая во что бы то ни стало получить ответ, сделали по монастырю два выстрела, на что с береговой батареи немедленно отвечали и так удачно, что после нескольких выстрелов удалось настолько повредить один из фрегатов, что он отошел из-под выстрелов и начали чиниться; говорят даже на нем были раненые.

В ответ на это, командующей эскадрою открыл уже правильное бомбардирование и на монастырь посыпались бомбы, гранаты и ядра. С монастырской стены хотя и стреляли, но совершенно безуспешно.

Однако, не смотря на бомбардирование, в монастыре не было не только убитых, но и раненых. Святые основатели обители вняли молениям и защитили своих духовных чад от вражеских бомб; в этот день пострадали некоторые из храмов, хотя не в сильной степени; но больше всего пришлось на долю Архангельской деревянной гостиницы, стоявшей как раз под выстрелами неприятеля. К вечеру все утихло. Так прошел первый, страшный день осады; ночь с 6 на 7 вся братия и защитники монастыря провели в молитве и на страже. О сне не было и помину.

Наступило 7 июля – предпразднество Казанской Божьей Матери – день навсегда памятный для обители Соловецкой по тому страдальческому подвигу, который она вынесла за землю русскую на севере. Во время утреннего богослужения, от командующего английскою эскадрою получено было категорическое требование о немедленной сдаче монастыря. В нем говорилось, что, так как монастырь принял на себя характер крепости, то предлагается в течение трех часов сдать весь гарнизон в плен, а также все орудия и военные припасы; если же это выполнено не будет, то последует новое бомбардирование. Неприятелем все было рассчитано весьма верно, только не приняли, да и не могли принять во внимание, что главное вооружение Соловецкой обители был не меч стальной, а меч духовный, которыми преподобные основатели монастыря и отразили грозных врагов.

После заутрени состоялся совет, и архимандрит, за подписью «Соловецкая обитель», отправил с отставным чиновником, Соколовым, – безусловно отрицательный ответ.

Не поразительное ли явление мы видим во всем этом? Горсть беззащитных иноков, всю жизнь свою посвятивших только молитве и прославлению имени Господа Бога, решила сопротивляться грозному и неумолимому врагу и лечь лучше костьми за обитель святую и Русь православную, чем отдаться во власть супостата. Тени иноков Пересвета и Ослабя витали над ними и вдохновляли их.

Ровно в ³/₄ восьмого последовали оглушительный залп и открылась канонада; продолжалась она целых 9 часов и также безуспешно, как и накануне. Заступлением Пречистой Девы Богоматери обитель была помилована и спасена.

В то время, когда еще происходили переговоры, уже в трех храмах начались божественные литургии и по окончании обедни в Преображенском соборе архимандрит с коленопреклонением, со слезами на глазах, дрожащим от волнения голосом прочел акафист Царице Небесной перед ее чудотворной иконой и преподобным, у их священной раки. Во время этих пламенных молений, бомба прошибла стену на паперти Преображенского собора и, разорвавшись с ужасным треском, зажгла иконостас, избила осколками потолок и произвела столь сильное сотрясение, что все стекла разлетелись в дребезги, двери распахнулись сами собою и многие молящиеся попадали на землю; настоятель пошатнулся, но устоял. «Стойте, стойте, не бойтесь, только молитесь», – со слезами увещевал он всех. Пораженный страхом народ опомнился, потушил пожар и опять продолжались возноситься к престолу Всемогущего еще более горячие, и еще более пламенные молитвы.

По окончании молебного пения архимандрит со всем собором, в полном благолепии церковном, не смотря на страшную опасность, вознамерился обойти крестным ходом кругом монастырских стен, чтобы силою духовного оружия отразить вещественное. При умилительном пении: «Владычица помози» – двинулся крестный ход из собора, через монастырский двор, ко святым воротам. Не смотря на летевшие со всех сторон снаряды, несшие всем участникам смерть, настоятель, с крестом и чудотворной Сосновскою иконою Божией Матери в руках, медленно шествовал через площадь, осеняя народ животворящим крестом; но вот впереди перед крестным ходом падают два двухпудовые ядра; смущенные иноки остановились, крестный ход задержался. «Идите, идите»,– спокойно приказал настоятель и шествие продолжало свой путь. Таким образом, крестный ход обошел весь монастырь и благополучно возвратился обратно. Между тем, во всех храмах монастырских неустанно возносились молитвенные пения Господу Богу, Пречистой Его Матери и всем угодникам Божиим о спасении обители и предотвращении опасности. Готовясь предстать пред Судом Божьим, вся братия исповедывалась и приобщилась св. Христовых Таин.

В то время, когда вся братия с архимандритом во главе умиленно и пламенно молила Господа Бога о защите их древней обители от поругания врага, военные и добровольные защитники монастыря держали себя храбро и мужественно. Со стен обители и из береговой батареи стреляли, сколько могли; кроме того, по берегам, в кустах, рассыпались стрелки; понятно их выстрелы не приносили никакого вреда неприятелю, но отвлекали его внимаше от монастыря и заставляли думать, что на острове имеется значительная военная сила.

Как один из первых ударов разразился над Преображенским собором, так последнее ядро пролетало сквозь лик иконы Знамения Пречистой Богородицы, которая была еще написана во дни св. Филиппа и находится над западными вратами в главном соборе. Царица Небесная благоволила принять рану за обитель, как Сын ее пострадал за весь мир; самый лик Богоматери на иконе сделался, как будто, из темнаго бледным.

В 6 часов вечера канонада прекратилась. Умолкли пушечные выстрелы и раздался радостный благовест колоколов. В монастыре не было не только убитых, но и раненых; разбита деревянная гостиница и некоторые из зданий. Несколько раз во время бомбардирования начинался пожар, но каждый раз был затушен. На местах ударов на стенах нарисованы черные круги. Все снаряды, брошенные англичанами в обитель, собраны и сложены в одну пирамиду под царской колокольней.

Прекратив бомбардировку, неприятель провел ночь на тех же местах, а утром удалился от острова, разрушив предварительно пушечными выстрелами церковь во имя св. Андрея Первозванного на Заяцком острове и, высадившись, ее разграбил; затем, набрав воды на Анзерском, ушел в море и более уже не показывался.

Рассказывают, что не было убито даже ни одной чайки. Они поднялись с раннего утра со своих гнезд и более уже на них не садились, кружась все время в высоте; затем, во время бомбардирования все, сколько их было – сотни тысяч, – слетелись над неприятельскими судами и, остановившись над ними, нанесли англичанам довольно чувствительную неприятность, не столько опасную, сколько неприятную, так, что те вынуждены были открыть против совсем неожиданных воздушных врагов пушечный огонь.

Не хватило бы места перечислить все чудеса Божии, кои были явлены во время этой страшной канонады; достаточно сказать, что бывшей случайно в монастыре во время осады норвежец Гардер, пораженный столь великим чудом – невероятным сохранением всех не только от смерти, но даже и ран, невольно воскликнул: «Велик русский Бог!» и пожелал принять православие; другой случай: закоренелый раскольник Шурупов, не хотевшей принести присягу, поступив на службу в войско, присоединился тут же к православию.

Таким образом, совершилось сие чудное и, можно сказать, бескровное освобождение обители от врагов ее видимых и невидимых: постом, молитвами и трехдневным принесением бескровной божественной жертвы.

В память этого чудесного события – избавления святой обители от опасности – кроме поста и совершаемого ежегодно 7 июля крестного хода, установлено еще ежедневно во время совершения литургии, после выхода с евангелием, пение кондака Божией Матери: – «Не имамы иныя помощи, не имамы иные надежды разве Тебе Владычицы; Ты нам помози, на Тебе надеемся и Тобою хвалимся, Твои бо есмы рабы, да не постыдимся».

Прошло 4 года. 17 июля 1858 г. в 11 ч. вечера на пароход; «Гремящий», в сопровождении наследного принца виртембергского, изволил посетить Соловецкую обитель Царь-Мученик, Император Александр II. Встреченный соборно всею братиею, он прямо с пристани прошел в собор, выслушал многолетие, благоговейно поклонился св. мощам преподобных, и живо интересуясь бывшею осадою, обошел кругом монастырь по стенам, при чем архимандрит Александр, сопровождавший государя от Архангельска, в то время уже епископ, давал Его Величеству подробные обяснения по поводу бомбардировки. Оставшись всем весьма доволен и поблагодарив братию, Его Величество на другой день рано утром выехал обратно. Это был второй Самодержец Всероссийский, посетивший обитель. В памяти монастырской навсегда сохранится день 17 июля, как награда за страдания, перенесенные братиею во время осады обители англичанами.

В 1865 г. в управлении монастыря произошла большая перемена: единоличное заведывание настоятелем монастырским хозяйством заменено собором, состоящим под председательством архимандрита, из наместника, казначея и, вообще, должностных лиц обители.

В июле 1870 года посетил Соловецкую обитель Его Императорское Высочество Великий Князь Алексей Александрович, прибывший из Архангельска на монастырском пароходе «Вера», в сопровождении всей Беломорской эскадры; наконец, 16 июля 1885 года Соловецкая обитель принимала в своих стенах дорогого гостя, Великого Князя Владимира Александровича, прибывшего на военном клипере «Забияка». Пробыв два дня и подробно осмотрев обитель, Его Императорское Высочество отбыл в дальнейшее свое путешествие по северу России. Узнав при осмотре монастыря, что в тюрьме уже более арестованных не осталось, Его Высочество пзволил приказать упразднить в монастыре воинскую команду, и таким образом окончательно утрачен монастырем всякий военный характер.

Преподобный Зосима, чудотворец Соловецкий, основатель и устроитель Соловецкой обители, руководимый во всех своих начинаниях и делах указаниями Божиими, удостоившийся еще при жизни через небесное откровение познать о величии в последующих веках основанной им обители,– воспользовался при устройстве оной всеми выгодами природы, как в смысле красоты местоположешя, так и удобств хозяйственных. Хотя монастырь расположен в глубине острова, но с западной его стороны море врезывается в него глубоким заливом почти на две версты и доходит вплотную до стен монастыря. Вершина залива стараниями иноков обращена в прекрасную глубокую гавань с гранитною набережною, под именем гавани Благополучия. Морские суда и пароходы подходят непосредственно к набережной. Горы, покрытые лесом, хорошо защищают эту местность от дествия северных холодных ветров и придают монастырю чрезвычайно живописный вид, особенно издали с моря; обитель представляется тогда, как бы погруженною в зелени леса. К восточной стороне монастыря прилегает Святое озеро, к южной – док, так что с трех сторон он окружен водою. Вход в залив загражден от моря множеством мелких островов – луд, а для указания лоцманам надлежащих проходов поставлены кресты.

Еще за много верст до обители начинают показываться на горизонте главы храмов монастырских. Вот как описывает один паломник, плывший из Кеми, приближение к св. обители:

– «Уже разлилось громадной шириною Белое море; ветер все более и более крепчал, чайки кричали чаще и тоскливее. Кругом было уже широкое, беспредельное море. Неотступною чередою бегут мимо высокие, скалистые, словно обточенные острова, из группы Кузовов. Дальние краснеют тускло, как будто надрезанные, прихваченные снизу полосой воды, как будто далекое облако, неподвижно врезанное в горизонт. Ближние острова, напротив, ярко выясняются своим грязным сероватым гранитом с прозеленью тщедушного сосняка, с прожелтью, выжженной солнцем, выцветшей травы ягиля (олений мох), морошки, малины; некоторые из этих островов представляют одну только массу камня темного цвета, выбоин, щелей и потом опять камня серовато-красного и серовато-желтого. Острова, между тем, заметно редеют. Вот, прямо на ясном, безоблачном небе выплывает из моря светлое маленькое облачко, не ясно очерченное и представляющее чудный, оригинальный вид. Облачко это затем все более и более расширяется, хотя все-таки попрежнему остается, как бы вонзенным и, словно, прибытым к небу.

То Богом хранимая, прославленная Соловецкая обитель.

Острова продолжают сокращаться; судно продолжает все более и более качать, по мере того, как приближаемся к двадцатипяти верстной Салме, отделяющей монастырь от последних островов. Наконец вызжаем в Салму; ветер ходит силнее, качка становится крепче. Монастырь выясняется сплошь белой массой. Все яснее и яснее становится обитель: отделилась колокольня от церквей; выделились башни от стены; видно что-то еще многое. Наконец, монастырь всецело забелел между группами деревьев и представляет один из тех видов, которыми можно любоваться и залюбоваться. Невозможно описать, какое сильное производит он впечатляние при окружающей его обстановке, особенно, когда в течение долгого времени глаз встречал только повсюду кругом безплодные острова, безлюдье и тишь. Ограда его пестреет огромными камнями, неотесанными, беспорядочно вбитыми в стену, словно не человеческими руками. Пестрота эта своею картинностью и, если так можно выразиться, дикостью увлекает каждого. Через два часа идем уже Соловецким заливом между гранитных корг с безконечным количеством на них крестов – указателей пути. Теми же крестами обставлены и все берега. Скоро монастырь уже виден весь. Что-то, словно искра, сверкает там, искрясь и точно колыхаясь в синеве неба.

То золотой крест и зеленый купол собора Преображения Господня.

Множество огромных каменных храмов с золотыми крестами, громадная, уходящая в небо, соборная колокольня, безконечно огромные монастырские здания, старинные башни с бойницами и амбразурами для орудия – все это представляет вид древнего города, – крепости, но крепости православной. То, твердыня наших северных стран, имеющая свой флот, свои мастерские, школы, доки, верфи, не раз отстаивавшая грудью своих иноков, окрестное население и величие нашей святой матушки России от нападения внешних врагов.

Особый характер придает монастырю необыкновенная пестрота цветов строения. Серые стены и башни из огромных морских валунов, красно-желтые кирпичные парапеты и ходы, зеленые главы церквей, золотые кресты – все это производит на впервые подплывающего богомольца совершенно необъяснимое впечатление. Привыкнув во время переезда по морю видеть только вокруг себя безплодные, каменистые острова, путник невольно поражается, когда перед ним выростает сразу, как будто из морской пучины, монастырь. Но не одно чувство удивления овладевает богомольцем. Хотя все эти коллосальные и многочисленные постройки доказывают древность их происхождения и историческое величие обители, но в душе богомольца восстает, главным образом, воспоминание о святых основателях обители, преподобных чудотворцах Зосиме, Савватии и Германе, которые, уединившись ради спасения души на диком и пустынность острове и основав обитель, тем самым положили прочное основание вере Христовой и славе имени Бога Живого в диких народах побережья Ледовитого океана; святая обитель Соловецкая светит, как неугасающий факел, всему северному краю России. Перед умственным взором благоговейного путника проходят великие угодники Божии, трудившиеся в обители, и чудеса которых ее прославили, знаменитые иерархи православной церкви и исторические мужи государства Российского.

Соловецкая обитель по справедливости может считаться вековым памятником благочестия основателей, устроителей и благотворителей ее. Уже давно канул в вечность 1429 г., ознаменовавшийся водружением первого креста на пустынном острове Белого моря. Исчезло множество дел и трудов человеческих в бездне этой далекой реки времен. Исчезли гордые памятники суеты и высокомерия. Но среди разрушительной власти веков, Провидение хранит обитель, возрожденную святою мыслию отчуждения от суетности света; под храмом благочестия и веры пролетают столетия и вместо общего удела-уничтожения, пекутся о его благолепии и богатстве. Часовня, срубленная святыми руками Савватия и Германа, превращается в многочисленные великолепные храмы Божии, где ежедневно и ежечасно воспевают и славословят Пресвятое имя Господне; убогая хижина отшельника заменилась громадными каменными келиями, в которых сотни и тысячи иноков обрели мир душевный и надежду вечного спасения.

Тихо плывет пароход вдоль берега, развертывающего, словно в безконечной панораме, свои чудныя картины. То желтые песчаные отмели, то зеленые откосы, то утесы, вертикально обрывающиеся вниз.... Но вот еще поворот, и пароход входит в зеленую бухту, в глубине которой полувоздушно рисуются на синеве безоблачного неба зеленые куполы и золотые кресты.

Все, словно, замерли. Не слышно и дыхания…. доносится только крик морских чаек.

Все глаза устремлены на святое место поклонения... на достигнутую, наконец, цель иногда всей предыдущей жизни. Все, словно, ждут чуда и боятся пропустить его. А чудо, действительно, воочию: вера двух человек в Бога истинного создала это святое, благодатное место, а вера миллионов людей украсила его, неся ко гробу великих угодников Господних, вместе с искренними, пламенными молитвами, трудовые гроши и копейки. Хороша, умилительна и могущественна молитва в самом святом месте поклонения!

Едва-едва приближается пароход к пристани, а обитель все выше и ярче поднимается из голубых волн спокойного моря. «Ныне отпущаеши раба Твоего с миром, яко видеста очи мои спасение Твое» – шепчут уста богомольцев, и сотни людей опускаются на колни, творя крестное знамение...

Но вот пароход остановился, положены сходни и вся тысячная толпа в молчании, благоговейно сходит на священную землю. Забыты дорожные невзгоды, все лица просветляются чувством восторга и с умилением обращают свои взоры на храмы обители; многие целуют землю, по которой ступали когда-то святые угодники Божии, многие плачут от радости...

При вступлении на набережную богомольца охватывает какое-то необъяснимое чувство. Прежде всего, глаз останавливается на старинных стенах. Древностью, целыми столетиями веет от них. Тут все так, как было во времена наших благочестивейших царей и патрхархов московских. Как стояли эти стены 300 лет тому назад, так будут стоять еще через 300 лет и выдержат еще, если Промысл Божий то допустит, такую же осаду, как выдержали в 1854 г., когда английские ядра отскакивали от стен без всякаго для них вреда.

Но вы оглядываетесь кругом и видите, что вокруг обители веет уже новою жизнью; громадное трехэтажное здание гостиницы, док, разводные мосты, искусственная гавань, гранитная набережная, подземные машины, дымяшиеся пароходы у пристани – все это говорит о новых днях, о новых условиях жизни».

Итак, мы у святых врать препрославленной Соловецкой обители.

По принятому обычаю, каждый пароход с богомольцами встречает наместник с братиею, причем усталых и измученных путников иноки разводят по гостиницам, находящимся вне монастырских стен. Затем, паломники направляются купаться в святое озеро, знаменитое целебным свойством воды для всех прибегающих с молитвами к преподобным угодникам; на истомленные от морской качки организмы святое озеро действует благотворно и оживляюще.

Соловецкая обитель так велика, ее достопримечательности так громадны, что ум теряется с чего начать, глаз на чем остановить. Но как ни безценны ее драгоценности, как ни знамениты ее рукописи, самые величайшие драгоценности – храмы Господни, нетленные мощи угодников Божиих, святые явленные чудотворные иконы и воспоминания о благочестивых подвигах всех здесь почивающих служителях Господа Бога.

В нашем обозрении мы сначала предполагаем описать святыни и все достопримечательное, расположенное внутри ограды, а уже затем в прочих частях острова и на других островах.

Осенив себя, прежде всего, знамением креста и вознеся благодарение Господу за Его милости к нам, направимся к святым вратам и вступим в обитель.

Святыя врата – величественное сооружение с колоннами, фронтонами, надписями. Они представляют проход более шести сажен длины с гранитным поло и такими же стенами. Над вратами в башне устроена церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, заложенная еще в 1596 г. В этой церкви непрерывно в течение 24 часов в сутки, день в день, идет поминовение вкладчиков. Имена всех жертвователей, начиная от благочестивейших царей до последнего простолюдина, заносятся в монастырский синодик для вечного поминовения. Над вратами, со стороны моря, установлен образ весьма большого размера – Нерукотворенного Спаса, написанный еще в 1624 г. при преподобном Елеазаре, основателе Троицкого скита на Анзерском острове, по особому о том ему Божию откровению. Святой образ этот находится с того времени постоянно на открытом воздухе, причем ни соленый воздух, ни атмосферные перемены не имеют на него влияния. Над святыми вратами он утвержден в 1854 году, перед осадою англичан, для защиты обители от врагов видимых и невидимых. В самих воротах, в особых нишах, установлены модели двух кораблей, на которых приплывал в монастырь царь Петр Алексеевич.

Входим на монастырский двор и останавливаемся пораженными. Со всех сторон доносится никогда неумолкаюший резкий, неприятный крик чаек. Куда ни взглянуть, везде чайки и чайки, по крайней мере, их несколько десятков тысяч. Весь монастырский двор обращен в сад; густо насаженные и обрезанные березки и рябина образуют куртины, окруженные деревянными заборчиками; дорожки уложены плитняком и тут, – где день и ночь ходят и толкутся богомольцы, – располагаются монастырские чайки. Воличиною она с гуся и почти совершенно белая. Обыкновенно прилетают они в монастырь весною, к Благовещению, и нисколько не стесняясь присутствием людей, устраивают свои гнезда и выводят птенцов. Оригинально то, что пары обыкновенно занимают свое прошлогоднее место, причем весь двор разбит чайками на участки, аршина по 1¹/₂ в квадрате, который и предоставляется во владение пары; Боже сохрани, если неразумный детеныш забредет в чужой участок – без милосердия будет заклеван. Обыкновенно посредине участка матки выводят птенцов и без всякой церемонии налетают на богомольцев, требуя от них подачек – корма. Чайки располагаются везде: на земле, на крышах, на стенах. Гнезда их лежат в полном смысле под ногами проходящих. Они совершенно покойны, их никогда никто не обидит, напротив, богомольцы охотно их кормят, видя в их присутствии благословение Божие. Осенью улетают на север, но куда – этого никто не знает; на место их на зиму в монастырь прилетают вороны. Как на отличительную черту их характера, можно указать на мстительность; если их обижают, они отплачивают весьма оригинальным, но крайне неприятным способом. Присутствие чаек придает монастырю какой-то особый, поэтический оттенок. Белые стаи их безпрерывно кружатся в воздухе, описывая громадные и красивые круги над древними стенами. Резкий крик немолчно раздается и днем, и ночью. Да и что за красивая птица! Серебристо-белая, грациозная, она великолепна, когда широко разбросив крылья, сверекает высоко над головами, как бы плавая и ныряя в синем небе.

Прямо из ворот ведет широкая аллея, выложенная гранитом, ведущая в храмы, расположенные вместе – посредине двора.

Всех храмов в стенах обители считается 12 и, кроме того, несколько часовень.

Начнем наше обозрение святынь с собора во имя Преображения Господня.

Уже ранее, в житии Преподобного Зосимы, мы говорили, что первый храм, выстроенный в обители, был во имя Преображения Господня на месте явления преподобному храма в воздухе; в 1558 году храм был до основания разобран св. Филиппом и на этом самом местй заложен новый, освященный 6 августа 1566 года Преображенский собор выстроен в готическом вкусе и представляет собою прямоугольное здание с пятью главами, имеет в длину 17 саж., ширину – 10 и в окружности – 90. Толщина стен доходит до 6 арш.; в толще южной и западной стен находятся лестницы, ведущие в верхние приделы, расположенные под угловыми главами. В одной связи с собором находится пристроенная к нему церковь или вернее Троице-Зосимо-Савватеевский собор, в верхнем этаже которого устроен придел во имя преподобных Зосимы и Савватия, где и почивают их святыя мощи, а в нижнем – малая церковь во имя преподобного Германа, где и находятся под спудом его мощи вместе с мощами местно-чтимого преподобного Иринарха, игумена Соловецкого; тут же когда-то почивали и нетленные мощи св. Филиппа, митрополита Московского, до перенесения их в Преображенский собор. Кроме главного престола, в Преображенском соборе имеется еще 5 приделов: внизу, на южной стороной, во имя архистратига Михаила, и наверху под каждой из угловых глав: юго-восточной – собора 12 апостолов, северо-восточной – 70 апостолов, юго-западной – св. великомученика Феодора Стратилата и северо-западной – преподобного Иоанна, списателя лествицы. В 1797 г. в соборе сделан новый пол из разноцветных плит и устроены две арки, в одной из которых поставлен придел во имя св. Филиппа, митрополита московского, а в другой устроено помещение для св. плащаницы.

Направляясь к Преображенскому собору по главной аллее, мы упираемся прямо в западное крыльцо собора, над наружными дверями которого помещена чудотворная икона Знамения Божией Матери, дважды пораненная англичанами во время осады 1854 года; руки Богоматери изображены, как бы осеняющими и благословлющими всех входящих в храм. По бокам иконы две надписи. Наружная правая сторона храма вся испещрена черными кругами, обозначающими места удара английских ядер, а спереди, значительно выше иконы Божией Матери, изображены с одной стороны преподобный Зосима, а с другой – преподобный Савватий, оба с воздетыми к Богоматери лицами, как бы молящиеся за всех входящих.

Преображенский собор великолепно внутри отделан. Иконостас главного алтаря пятиярусный, дар Императора Петра I, вызолоченный, с древними, чудно изображенными иконами, из коих нижний ряд в богатых ризах, а над ними длинными поясами тянутся раскрытые створни. Посредине храма, у одного из столбов, под великолепным балдахином помещается чудотворная икона Сосновской Божией Матери, явившаяся в древнее время на сосне в 14 верстах от обители, близ морской губы того же названия, В том же соборе хранятся в особой серебряной раке, стоящей вправо от алтаря, часть нетленных святых мощей св. Филиппа, митрополита московского, а близ царских врат на особом аналое помещается образ, в средине которого находится серебряный крест с изображениями по сторонам Божией Матери и Иоанна Богослова; вокруг распятия вложено 31 частица мощей разных святых, в том числе некольких апостолов и ветхозавтного пророка Даниила; кроме того, в особом ковчеге хранятся частицы мощей св. великомученицы Марины.

Троице-Зосимо-Савваттевский собор, находящейся, как мы уже упоминали, в, одной связи с Преображенским, есть главный священный храм обители, полный самых внушительных воспоминаний, храняший величайшую драгоценность обители – святые нетленые мощи основателей и устроителей обители, преподобных чудотворцев Соловецких Зосимы и Савватия. В храме этом ежедневно, в течение круглого года, совершается божественная служба и храм этот есть главная цель стремления всех богомольцев. Нетленные мощи преподобных находятся в серебряно-вызолоченных раках, дар царя Михаила Феодоровича, которые установлены в арках с южной стороны храма. От рак угодников Божиих веет далекою историею. Двойная, резная, деревянная сень поднимается над ними и оттеняет серебряные, поясные, рельефные лики обоих подвижников, находящихся в какой-то священной, таинственной полутьме. Спускающееся три серебряных, древних, массивных лампады с балдахина, неугасаемо горят день и ночь; на громадных подсвечниках день и ночь пылает множество восковых свечей, принесенных сюда со всех концов России. Верующие, прося у святых угодников исцеления от недугов, делают изображения из серебра болящих частей тела и вешают на образ святых, поставленный между двумя раками.

С глубочайшим благоговением и трепетом сердечным припадают богомольцы к ракам преподобных и прикладываются к их иконам; благочестивые паломники, достигнув цели своих заетных желаний – поклониться преподобным, чувствуют себя погруженными в благодать Божию, видя воочию обитель угодников Божиих; каждый из паломников считает священным долгом принести в дар преподобным изделия или труды своих рук; кто несет мотки ниток, кто варежки, кто холст, каждый что имеет. Всякая партия богомольцев везет с собою к ракам преподобных больных с надеждою получить исцеление. Все это по большей части бесноватые, безногие, параличные. Обыкновенно таких больных приводят или приносят к ракам преподобных, накрывают священною пеленою и ежегодно, на глазах десятков тысяч народа, происходят чудесые исцеления; так, напр., в 1884 году привезли в обитель мальчика 16 лет – помешанного; в течение трех дней его покрывали во время всех богослужений пеленою преподобных и служили неустайно им молебны, и что же? Премилосердому Господу Богу угодно было явить свою милость: мальчику сделалось лучше, и он мало-помалу совершенно поправился. Вот другой. В 1886 году прибыл в обитель больной крестьянин параличем ног; сам ходить совершенно не мог, его водили. Когда он из-под пелены преподобных, приложившись к ракам, должен был встать и идти к принятию святых Таин, то исполнил это один без всякой посторонней помощи. Можно составить целые томы описаний чудес, совершившихся у рак чудотворцев Соловецких.

Великолепный храм преподобных Зосимы и Савватия, присутствие величайшей святыни, благолепное богослужение (в молебном пении, ежедневно совершаемом у рак преподобных, всегда участвует не менее 30 иеромонахов во главе с самим настоятелем или наместником), стройное пение – все это поражает благочестивого паломника: он чувствует себя, как бы на небе, отрешившись от всего земного и испытывает необыкновенную душевную радость и ликование.

Св. мощи преподобного Германа находятся под спудом, но рака устроена посреди церкви, посвященной его имени, на возвышенном месте. В этой же церкви хранится крест, сделанный из толстых сосновых брусьев и весь изгрызенный болящими зубною болью. Тысячи народа отгрызают по кусочку дерево от креста и по молитве получают исцеление. Одна часть креста совсем перегрызена.

Второй по величине в обители собор – во имя Успения Пресвятой Богородицы с огромною братскою трапезою и келарскою келиею. На этом месте был прежде храм деревянный, выстроенный еще преподобным Зосимою; настоящий же, каменный, начат постройкою св. Филиппом в 1552 г. и окончен в 1557 году. Имеет 3 главы и в окружности 82 саж. Кроме главного престола во имя Успения Божией Матери, наверху устроено еще два придела: во имя Усекновения главы Иоанна Крестителя и св. великомученика Димитрия Солунского. Как на достопримечательность собора, можно указать на запрестольный крест, находящийся в главном алтаре и сделанный из рыбьих зубов, с распятием Спасителя и ликами святых; об этом кресе уже упоминается в монастырских летописях под 1514 г. Кроме того, некогда в этом же соборе находилась чудотворная икона Пресвятой Богородицы Одигитрии, принесенная на Соловецкий остров преподобным Савватием; утерянная впоследствии, она была вновь открыта св. Филиппом. В настоящее время она находится в монастырском подворе в Архангельске.

Великолепный Успенский собор, служащий в то же время трапезною для монашествующих, производит сильное, необыкновенное впечатление. Собор разделяется на три части: почти всю внутреннюю, с севера на юг, занимает трапеза, имеющая 12 сажень длины и 10 ширины; восточная стена установлена сплошь во много ярусов образами, а в южной части собора помещается алтарь Успения Пресвятой Богородицы. Трапезная громадная зала поддерживается в сводах необыкновенной толщины колонной. Стены, своды и потолки расписаны картинами из истории Нового Завета, жития святых и жизни самой обители; все художественные работы исполнены художннком-иноком. Над трапезою помещается колокольня с башенными часами. Вся трапезная установлена длинными столами и лавками. Впереди, перед иконами, возвышенная кафедра для чтения во время трапезы жития святого того дня. Ежедневно, по окончании богослужения, в определенное время весь сонм иноков, во главе с настоятелем или старшим по нем, торжественно направляется в трапезную, где, разместившись около столов, поют прежде всего предобеденные молитвословия; затем очередной иеромонах благословляет кушанье. Когда все иноки уселись, старшей из присутствующих иеромонахов ударяет в колокол – раскрываются двери и послушники вместе с мальчиками вносят блюда. Обед проходит в полном молчании, в созерцани священных картин и слушании чтения жития святых.

Под Успенским собором, рядом с монастырской хлебопекарней, устроена небольшая церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, в которой между иконами находится чудотворная явленная икона Запечной и Хлебенной Божьей Матери, явившаяся св. Филиппу в то время, когда он, исполняя послушание хлебопека, молился за печкой.

Церковь во имя святителя Николая Чудотворца выстроена в 1577 г., но совершенно разобрана и возведена вновь в 1831 году. Архитектура ее уже позднейшая, о пяти главах, вышины 18¹/₂ саж., длины 16 и ширины 6 саж.

Больничная церковь во имя св. митрополита Филиппа построена в 1688 г., перестроена в 1798 и вновь превосходно отделана и расписана в 1829 г.

О церкви во имя Благовещения Пресвятой Богородицы мы уже упоминали ранее при описании св. ворот.

Кроме перечисленных храмов, существует еще церковь за стенами монастыря, но принадлежащая непосредственно к обители, кладбищенская во имя Онуфрия Великого, построенная в 1666 году и перестроенная вновь в 1822 г.

Монастырские церкви изобилуют многоярусными иконостасами и потемневшими от времени иконами; кроме иконостасов, лики святых развешаны всюду – на стенах, колоннах; большинство образов украшены ризами из золота и серебра, осыпаны драгоценными каменьями, которые трепетно искрятся в свете никогда не угасающих лампад и вечно возобновляющихся тоненьких копеечных свеч богомолцев, стекающихся сюда со всех концов России.

В монастыре ежедневно служится три литургии, но бывают дни, когда служится больше. В простые, обыкновенные: ранняя, в церкви преподобных Зосимы и Савватия в 7 час. утра; в церкви св. Филиппа, митрополита московского, в 8 ч. и соборе, смотря по времени года, летом в Преображенском, а зимою в Успенском, в 9 ч. утра.

В связи с храмами находится и соборная колокольня, с церковью во имя св. Николая Чудотворца, о трех главах, выстроенная в 1777 году. Вышина колокольни 27 саж.; ее величина вызывает в богомольцах чувство невольного удивления. Не доезжая много еще верст до обители, она уже заметна, она уже красуется во всем своем величии. Всех колоколов в стенах обители считается 42, на прочих островах 43. Главный колокол, так называемый «Преображенсктй», весом 1.100 пудов, перелит из пожертвованного царем Борисом Годуновым и называвшегося «Борисовичем»; второй – 572 пуда и остальные все меньше. Все колокола вообще отличаются необыкновенною мелодичностью и звучным голосом, и звон их далеко разносится по морю, постоянно примешиваясь к его неумолкаемому прибою. Кроме колоколов, помещенных на соборной колокольне, еще на особой, низенькой колокольне, висит колокол, называемый «Благовестник», весом в 72 пуда, отлитый из медных украшений, служивших в печальной церемонии похорон Императора Николая I и пожертвованный в обитель Царем-Освободителем Императором Александром II в 1860 г. На нем отлиты три надписи, повествующие о бомбардировании англичанами обители. Благовестят в этот колокол только в дни самых великих торжеств.

Под этою колокольнею сложена пирамида из ядер, брошенных англичанами на обитель, а подле поставлены два орудия, стрлявшие с батареи по кораблям и нанесшие одному из них вред. Над пирамидою утверждена доска с описанием бомбардирования.

Кроме соборов и церквей, можно указать в стенах обители еще на несколько замечательных часовень. Так, устроены часовни: в келии св. Филиппа, под алтарем Преображенского собора, где первоначально почивали чудотворные мощи преподобного Зосимы, наконец, отдельно стоящая против святых ворот, так называемая «Просфиро-чудова». По поводу этой последней предание говорит, что однажды некий новгородский купец обронил просфору, данную ему преподобным Зосимою; пробегавшая мимо собака хотела ее схватить и състь, но вышедший огонь из просфоры ее спалил. В память сего поставлена часовня, внутри которой изображены на иконе весьма больших размеров преподобные Зосима и Савватий, между же ними просфора, из которой выходит пламя.

О прочих, не менее замечательных часовнях, будет сказано ниже, при описании достопримечательностей обители, расположенных вне стен монастырских.

Мы уже упоминали, что все монастырские храмы расположены посреди двора, причем соединены между собою и со всеми монашескими келиями крытыми каменными ходами или корридорами. Из главного центрального корридора, простирающегося до 60 саж. длины, можно попасть посредством боковых решительно во все храмы, ризницу, трапезу и келии. Внутренние стены ходов, а также величественная парадная лестница покоев настоятеля, расписаны в тридцатых годах настоящего столетия картинами самого разнообразного содержания, частью аллегорическими, частью нравоучительными, но преимущественно из священной ветхой и новой истории. Все картины огромного размера, в натуральную почти величину. Из них выделяются 9 картин страданий Христа Спасителя, целая серия картин мытарств души св. Феодоры и др.; есть картины, на которых изображен целый зверинец: слон, лев, тигр, деревья с плодами и проч., и проч. На всякой картпне сделана надпись, объясняющая ее значение. В коридорах и на лестнице всегда толпится множество народа, рассматривающего картины, которому, кроме того, значение их объясняют иноки. Нельзя не отдать составителю этих картин полной справедливости, что в картинах этих в весьма простой, решительно всем доступной форме, выражены самые отвлеченные религиозные идеи, которые потому весьма легко и усваиваются народом.

Направимся теперь в монастырскую ризницу. Это огромное, прекрасно устроенное здание, 16 саж. длины, представляет собою одно из самых богатейших собраний церковно-богослужебных принадлежностей, как ценностью множества драгоценных евангелий, запрестольных крестов с частицами св. мощей, икон, священно-церковных сосудов и облачений, шитых каменьями и жемчугом, в коих серебро и золото нужно считать пудами, так и собранием достопамятных и исторических предметов. Вся ризница наполнена главным образом вкладами и пожертвованиями благочестивейших царей, цариц и разных знатных и богатых лиц. Наиболее драгоценные ризы пожертвованы царями: Иоанном Грозным и Михаилом Феодоровичем; затем указывают на покров на раки преподобных Зосимы и Савватия, присланный также Иоанном IV во время игуменства св. Филиппа. Не перечесть, не пересмотреть всего украшенного золотом и драгоценными каменьями. Обращают на себя внимание необычайно трудной, тонкой и искусной работой – чаши, резные ажуром из моржевой и слоновой костей монастырскими иноками. Между пожертвованиями членов Императорского Дома выделяется дарохранительница, пожертвованная Великим Князем Константином Николаевичем в 1844 году.

Но посреди всех драгоценностей ничто так не привлекает благоговейнного внимания паломников, как простые, белые, полотняные, с оплечьями из шелковой материи, ризы и деревянные, самые простые богослужебные чаши. Облачение это – великая святыня: оно принадлежало преподобному Зосиме и получено им от новгородского митрополита Ионы, при рукоположении во иерея и игумена Соловецкой обители. Чаши те самыя, в которых преподобный возносил безкровные жертвы Господу Богу. Эти великие, безценные святыни употребляются только один раз в году – в день празднования памяти святого угодника Божия.

Каждый из богомольцев с чувством глубочайшего благоговения прикасается к простому темно-еленого сукна кафтану св. Филиппа, митрополита московского, и невольно проникает в душу какое-то высокое и усладительное чувство при мысли, что эту самую одежду возлагал на себя один из величайших угодников Божиих. С благоговением богомольцы также осматривают железные вериги, пояса, параманты и проч., употреблявшиеся отшельниками и подвижниками ради спасения души.

Из предметов не священного характера можно указать на палаш князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского и саблю князя Димитрия Михайловича Пожарского, пожертвованные обоими героями обители, которая в их дни служила оплотом всему северу России. Не будем говорить про то, что они представляют весьма значительную ценность по числу драгоценых камней их украшающих, но вникнем только в их нравственное значение. Что может быть прекраснее и возвышеннее воспоминаний, которые воскресят в нашей памяти эти две полосы железа. Меч юного Скопина и сабля Пожарского навсегда священы для каждого русского. Кто в храме славы может стать на ряду с Пожарским, чье оружие сравняется с его саблею, извлеченною из ножен не для удовлетворения честолюбия или жажды славы, но с единственною святою, великою мыслью – спасения отечества?

Обитель также обладает богатым книгохранилищем, где собрано до 8.000 томов. Множество драгоценных исторических памятников, древних рукописей и редких изданий книг останавливает внимание интересующихся; большая, однако, часть старинных рукописей отправлена недавно в Казанский университет для разбора и изучения. Из находящихся в библиотеке обращают на себя внимание: Господина Великого Новгорода и ото всех его пяти концов на имя третьего игумена Соловецкой обители, Ионы, на право владения монастырем всею группой Соловецких островов; грамота эта, совершенно свежая и превосходно сохраненная со всеми подписями, писана на пергаменте полууставом, с восьмью свинцовыми вислыми печатями; года и месяца не имеется. Есть грамоты царей, патрархов и Новгородских владык; хорошо также сохранился целый ряд грамот новгородской посадницы Марфы Борецкой, причем они писаны также на пергаментах полууставом, с серебряно-вызолоченными печатями. Интересная переписка между королем шведским и игуменом Антонием, происходившая в первых годах XVII столетия, как мы уже о том ранее вспоминали, по поводу желания шведского правительства присоединить к своим владениям все Поморье вместе с обителью. Как драгоценность сохраняются: собственноручные патерические наставления преподобного Зосимы, Типикон или устав обители его же, много рукописей, писанных святителем Филиппом, собственноручное письмо святителя Димитрия Ростовского и пр. Из книг можно указать на замечательный экземпляр книги под назвашем «Сад спасения», в которой описываются зуграфным мастерством жития преподобных Зосимы и Савватия, со множеством великолепных изображений, сделанных водяными красками. В библиотеке сохраняются также, как дорогой подарок, книги, принесенные в дар обители Великим Князем Алексеем Александровичем во время его посещения монастыря в 1870 году.

Есть особая оружейная палата, переносящая посетителя разом в нашу древнюю, глубокую старину. Пищали, бердыши, печи, старинные латы – все там можно найти.

В заключение описания обители скажем еще несколько слов о монастырской стене.

Весь монастырь окружен непрерывною каменною стеною, длиною 508 саж., с 8-ю огромными башнями, которые, как и стены, прорезаны множеством бойниц. Форма ее пятиугольная. Постройка стены производилась в течение 10 лет, с 1584 по 1594 г., под наблюдением воеводы Яхонтова; строителем же и составителем плана был Соловецкий инок Трифон. Стены сложены из огромных морских, неотесанных валунов, между которыми попадаются до 4 саж. длины и до 500 пудов весом; вышина стен 4 сажени, толщина 3. В толще стены устроен деревянный пол и сделана крыша, так что совершенно удобно обходить монастырь кругом по стене. Как памятник старины и былого государственно-военого значения обители, установлены на стене старые пушки. В прежнее время в стенах существовали казематы для заключенных, но уже более 100 лет ттому назад было выстроено для тюрьмы особое здание. В настоящее время казематы частью наглухо забиты, а частию служат для разных хозяйственных надобностей обители.

Итак, поклонившись святым мощам угодников Божиих, приложившись к чудотворным иконам, осенив себя крестными знамениями в каждом из храмов обители, направимся теперь снова к святым воротам и предпримем осмотр святынь, находящихся вне стен монастыря.

При выходе на набережную, прежде всего, бросается в глаза часовня, сооруженная в память посещения обители царем Петром Алексеевичем в 1694 г., внутри которой установлен крест, сооруженный по повелению благочестивейшего царя; стены часовни расписаны картинами из жизни императора Петра Великого; другая, в память посещения монастыря Великим Князем Константином Николаевичем в 1844 году, в которой установлен также крест, с собственноручною надписью Его Высочества. Вблизи их поставлен обелиск в память бомбардирования англичанами обители, описание которого на нем и вырезано. Замечательна также часовня вблизи монастыря, Таборная или Предтеченская, построенная на месте погребения убитых и умерших воинов из московского войска, во время девятилетней осады монастыря.

Кроме самой обители, на Соловецком острове устроены: Секирный скит и две пустыни: Савватеевская и Иисусова.

В двух верстах от монастыря, среди живописной местности расположена пустынь Иисусова, с церковью во имя Живоносного Источника Пресвятой Богородицы. Пустыня эта основана св. Филиппом, митрополитом московским, который, бывши игуменом Соловецкой обители, любил сюда уединяться для молитвенного безмолвия. Первоначально, на месте нынешнего храма, стояла часовня во имя св. Филиппа, но в 1856 г. она была переделана в церковь. В храме этом позади правого клироса устроена сень, в которой находится рельефное изображение из дерева сидящего Спасителя в терновом венке, скованного по рукам и ногам железными цепями. Летопись монастырская рассказывает, что изображение это сделано незадолго до отъезда в Москву св. Филиппом, которому явился Спаситель в терновом венке. Посреди храма находится колодезь с целебною водою, к которому прибегают верующие с молитвами для излечения от болезней. В этом же храме на столе сохраняется камень, весом около пуда, с надписью: «Сие возглавие святого Филиппа», т. е. этот камень заменял для святого подушку. Страдающие головными болями прибегают с молитвою к помощи этого целебного камня.

Кроме Иисусовой, в 9 верстах от обители расположена Исаакиевская пустынь, с часовнею Преображения Господня, в 6-ти верстах – Макарьевская, где устроены оранжереи и парники – чудный уголок, затерянный среди лесистых гор в зеленой котловине; с балкона, на крышн часовни, открывается вид, навивающий на душу мирное и безмятежное спокойствие; в 12 верстах – Савватиевская с келиями для рыболовов, сооруженная в память первоначального пребывания преподобного Савватия на острове. Благоговейный паломник невольно склоняет колна и осеняет себя крестом на том месте, где водружен первый крест на остров и где Господь проявил милость свою к отшельникам. В часовне, поставленной там, вспоминается событие, когда ангелы Божии изгнали семью рыбаков, что и изображено картиною, нарисованною на одной из стен часовни. В 18-ти верстах от монастыря лежит Сосновская пустынь с часовнею во имя Сосновской Божией Матери.

На самой вершине Секирной горы, в 2-х верстах от Савватиевой пустыни, расположен скит с церковью во имя Архангела Михаила; возведено несколько келий и колокольни, наверху которой устроен маяк, видимый с моря более, чем на 60 вер.

Вид с маяка неописуем. Скажем словами паломника: весь Соловецкий остров раскидывается далеко внизу со своими лесами, озерами, церквами, горами

Берега островов резко очерчиваются перед глазами, точно на карте; каждый пункт – изящная картина. Вот белые храмы Божии. Они виднеются повсюду, как малы они кажутся, но как красивы и изящны. Вот по лесам блестят и лучатся золотые искры. Всмотритесь, – то кресты потерявшихся в глуши часовен. Вот кажется точками раскинувшееся стадо оленей. Как хороши гребни этих гор, этот чудный воздух, это безбрежное море. Но что сверкает и блестит на самом краю горизонта?...

То золотой крест на храме Распятия в Голгофском скиту.

Правильно говорят иноки: «Соловецкие острова – венец, а Секирная и Голгофа адаманты венца сего»

После Соловецкого, самый большой остров – Анзерский, на котором устроено два скита: Свято – Троицкий и Голгофо – Распятский; последний на вершине, второй по вышине, горы на всей группе Соловецких островов.

Первая церковь на Анзерском острове была выстроена в 1583 г. во имя святителя Николая Чудотворца. В 1620 году основан Свято – Троицкий скит схимонахом преподобным Елеазаром, уроженцем г. Козельска, который, приняв пострижение от преподобного Иринарха, игумена Соловецкого, с юных лет посвятил себя Господу Богу и, стремясь к полному уединению, переселился на совершенно в то время пустой – Анзерский остров. Первоначальное его пребывание было на горе Голгофе, где ныне Распятский скит; впоследствии, перейдя к выстроенной церкви св. Николая Чудотворца, устроил при ней келью, продолжая свою богоугодную жизнь и снискивая себе пропитание деланием деревянной посуды, которую ставил на берегу и сам удалялся; приплывашие рыбаки забирали посуду и оставляли ему хлеб и другие съестные припасы. Слава о его благочестии привлекла к нему иноков, почему преподобным Елеазаром был установлен порядок скитской жизни. Келии подвижников были расположены в верстах одна от другой, и они сходились в церкви для службы Божией только раз в неделю, по воскресным дням. В этом самом скиту прожил несколько лет, знаменитый впоследствии, патриарх Никон. В 1620 г. первым строителем (настоятелем) был назначен преподобный Елеазар. В житии преподобного Елеазара, проведшего большую часть своей жизни в безмолвии, повествуется, что он был удостоен от Бога даром прозорливости. Узнав об этом, царь Михаил Феодорович, скорбя о неимении наследника престола, вызвал к себе Елеазара и просил его молить Господа Бога о даровании ему сына. Старец предрек царю о рождении царевича. После рождения благодарный царь предлагал преподобному высокий духовный сан, но последний ради смиренномудрия и пустыннолюбия ничего не принял. Богато одаренный благочестивым церем, старец возвратился обратно. В царствование уже Алексея Михайловича Преподобный Елеазар, снова вызванный в Москву, был встречен Монархом со знаками глубокого уважения и почитания, причем богато одарен для устроения и украшения скита. Однако скит устраивался медленно и только уже после кончины преподобного Елеазара в 1556 году выстроен каменный храм во имя Святой Живоначальной Троицы с приделами преподобного Михаила Малеина и Знамения Пресвятой Богородицы. В 1803 г. церковь эта заново перестроена; раньше в ней находилась чудотворная икона Знамения Пресвятой Богородицы, перенесенная в Соловецкую обитель и пораненная английскими ядрами. Мощи преподобного Елеазара и его учеников, Никодима и Никифора, почивают за алтарем церкви в каменной часовне.

Ныне в скиту состоит 12 старцев, уединяющихся в него исключительно с целью, чтобы в благочестии и тишине безпрепятственно предаваться Христоподражательному молитвенному подвигу и безмолвно беседовать с единым Богом.

Мы уже упоминали, что преподобный Елеазар проживал, некоторое время на горе Голгофе, но от его пребывания на ней ничего не сохранилось.

В 1712 г. на горе спасался доблестный подвижник иеродиакон Паисий; при нем строитель Свято – Троицкого скита иеросхимонах Иисус водрузил на горе крест с надписью, что крест этот поставлен вследствие явления ему во сне преподобного Елеазара. В следующем году он уже окончательно с несколькими учениками переселяется на гору, а в 1714 году освящена деревянная церковь во имя Страстей Господних. Пользовавшийся среди царского семейства, как бывший его духовник, особенно от царицы Прасковьи Феодоровны и Великой Княжны Марии Алексеевны, особым уважением, строитель скита, преподобный Иисус, получил не только все средства для устройства его, но и богатую церковную утварь, дорогие иконы и драгоценные облачения. Слух о богатых царских вкладах распространился по окрестным селениям, а в 1718 г. на скит напали разбойники и совершенно его разграбили. Со смертью в 1720 году преподобного Иисуса скит упразднен, хотя в ветхих его келиях всегда пребывало по несколько пустынножителей. Его строгая подвижническая жизнь возбудила необыкновенное к нему уважение, и он считается в Соловецкой обители местно – святым.

В 1826 г. с благословения Святейшего Синода архимандритом Соловецкого монастыря Досифеем сооружена вместо, пришедшей в совершенную ветхость, деревянной церкви – новая каменная во имя Распятия Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа с трапезою и приделом во имя Успения Пресвятой Богородицы, каковая освящена 1830 году, при чем возведена весьма высокая, изящная каменная колокольня. Мощи основателя скита почивают в этой церкви. Согласно его завещанию в скиту воспрещено на вечные времена употребление рыбы и молока, кроме субботы и воскресенья. Молебных пений не служат, а только панихиды; братии около 10 человек.

Вид с колокольни поражает своею красотою. Море протянулось во всей своей пустынности и ушло в безграничную даль океана. Все острова и едва виднеющиеся берега материка представляются панорамой. Вот острова Муксалмские, дальше виднется Заяцкий с белой церковью Андрея Первозванного, а вот правее, ближе, весь зеленый и огромный Соловецкий, а дальше опять громадная неоглядная масса воды, сверкающая на полном свете полуденного летнего солнца тысячами всевозможных тонов. С колокольни, на которой вечно ходит круговой ветер, хотя бы под горою и на море была полная тишь и гладь, нпт охоты уйти, нет охоты оторвать глаз от всего, что рисуется и красуется внизу. Замечательное явление, по словам иноков: в Голгофском скиту никогда не бывает ни чаек, ни голубей; сколько ни прикармливали их – всегда улетают.

На острове в разных его местах устроено еще 4 часовни; из них одна на морском берегу, на том именно месте, где преподобный Елеазар оставлял всегда для рыбаков деревянную посуду.

На Заяцком острове Андреевская пустынь с церковью во имя Апостола Андрея Первозванного. Храм этот выстроен во время второго посещения царем Петром Алексеевичем Соловецкой обители в 1702 году, в течение 6 дней, т. е. с 10 по 16 августа, и освящен в присутствии благочестивейшего царя во имя того, под флагом которого впервые вышел вновь созданный им флот в море. Вся церковь расписана картинами из жизни Петра Великого.

Удаляются туда обыкновенно старцы, ищущие совершенно безмолвного уединения.

Нам остается описать только Сергеевскую пустынь на большом Муксалмском острове, где устроена часовня во имя св. священномученника Власия и содержится весь монастырский скот и птичий двор. Первоначально все это было заведено св. Филиппом, а впоследствии все только устраивалось и улучшалось. Конюшни, скотный двор, птичьи, все – образцы чистоты, опрятности и безукоризненного ведения хозяйства; здесь можно учиться и, действительно, тут и учатся богомольцы-крестьяне. Нужно при этом добавить, что большинство скота все жертвованное; ежегодно осенью иноки объежают все острова и на каждом обыкновенно находят овен, коров и даже лошадей: все это оставлено для монастыря тайными жертвователями.

Остров Муксалма соединен с Соловецким единственным, вероятно, в мире мостом или вернее сказать гатью. Расстояние почти в три версты завалено сплошь до самого дна моря громадными каменьями, и весь этот искусственный перешеек, захвативший несколько мелких островов, покрыт щебнем и песком, по которому уже и проложена дорога, вьющаяся словно лента по синему морю. По краям перешейка уложены в ряд с обеих сторон громадные валуны – целые скалы. Бури, ледяные громады, время – бессильны перед этою каменною стеною, Сооружение гигантское, колоссальное, вечное скорее кажется, что это дело природы, чем творение рук человеческих. Плотина тянется зигзагами. В середине устроен разводной мост для прохода судов. Прежде чем приступлено было к этой работа, вся обитель долго молилась, соблюдала месяц пост и потом, после молебствия у рак преподобных, начались работы. Настоятель монастыря, наместник, все иеромонахи работали и таскали камни. И не пропала искренняя молитва слуг Божиих. В три месяца все кончили. Вышла работа непостижимая, гигантская.

«Рай наши Соловки»,– говорят иноки. «Господь предоставил нам острова для того, чтобы еще на земле видели, что будет даровано праведным на том свете».

И мы повторим: «Рай – Соловки», потому что на каждом шагу проявляется милость Господа Бога Всемогущего к Своим верным рабам, потому что каждый шаг ознаменован Его благостью на том месту, где неустанно, ежечасно прославляется Его Пресвятое Имя.

В настоящей главе нам остается обозреть хозяйственные заведения монастыря, его промышленное значение для севера России и воспитательную сторону его деятельности по отношению к народу.

Соловецкая обитель, окруженная со всех сторон бурным морем, открытая дыханию севера на краю тех стран, где лето является только проблеском, в силу крайней необходимости, должна была создать все нужное для своей жизни среди своей ограды. Действительно, препрославленная обитель эта представляется единственною почти в России, где все необходимое, за исключением немногого привозного и хлеба, производится самою ею. Сделаем теперь, благочестивый читатель, краткий обзор хозяйственных учреждений обители и проследим, к каким приводит последствиям труд человеческий, начатый и проводимый с искреннею молитвою Богу и Его угодникам о помощи, разумении и споспешествовании.

Настоящее хозяйственное положение Соловецкого монастыря наглядно свидетельствует, как постепенно в течение целого ряда столетий и упорного труда иноков оно создавалось; мало того, оно выясняет то влияние, которое оказывает наше монашество среди народа: проповедуя слово Божие, оно в то же время вносит и культурное развитие в народную массу.

Монастырь – хороший работник и хозяин. Вот то начало, которое положено в основу всего хозяйства обители. Работают все без исключения, начиная от настоятеля, наместника и членов собора; работают, что прикажут, как гласит основное правило монашеских обетов – послушание; иеромонах также охотно справляет самую черную работу, как и ему присущую, и нисколько этим не обижается. Кроме того, непоколебимая вера иноков, что всегда и везде свв. Зосима и Савватий невидимо присутствуют, все видят, все знают, кому нужно помогают – одним словом, что настоящие и единственные хозяева обители – преподобные, и что они, иноки, работают не на себя, а для преподобных, для украшения их обители. Вместе с тем развито в иноках и сознание, что хлеб нужно заработать. Никто не должен быть праздным – одно из главных также начал жизни Соловецкой обители. Мы уже видели, что настоятель сам носил камни при постройке моста.

Это и есть одно из тех главных причин, которые создали такое промышленное развитие в обители, какое не встречается даже в некоторых крупных центрах. Нельзя, однако, при этом не присовокупить, что развитию хозяйства в монастыре, кроме добровольных приношений, помогают в сильной степени богомольцы – годовики, о которых мы будет говорить ниже, и которые, одушевленные верою в милость преподобных, приносят свой труд на пользу обители.

Монастырь производит все – строит на своих верфях морские суда, пароходы, отливает в чугунно-литейных мастерских машины, исправляет в доках не только свои пароходы и суда, но и для посторонних владельцев дубит кожи, обделывает драгоценные металлы и камни, изготовляет кирпичи, печатает свои издания, литографирует в сотнях тысяч виды монастыря и иконы св. угодников Божиих, шьет сапоги, промышляет морским зверем в океане – словом, едва ли есть промысел или ремесло, которым бы не занимались в монастыре, и представителей которого нельзя было бы встретить между иноками. Монастырь обладает канатными, кожевенными, кирпичными, сукновальными, прядильными, свечными, салотопенными, восковыми и пр. и пр. заводами. Он имеет мукомольные, лесопильные мельницы, ему служат в настоящее время три парохода: «Вера», «Соловецкий» и «Михаил Архангел», стоющие сотни тысяч рублей, принимающие на себя каждый до 1000 паломников и десятки тысяч пудов груза и совершающие совершенно правильные рейсы между Архангельском, Сумами и монастырем; был даже четвертый пароход «Надежда», ныне изъятый из употребления; монастырь имеет морские шхуны, на которых бьет морского зверя на Мурмане и океане. Имеет свой морской флаг, а на главной мачте каждого судна всегда сверкает золотой крест, под защитою которого и существует обитель. Команда на пароходах и прочих судах, начиная от капитанов, машинистов до поваров и матросов, исключительно из иноков. Монастырь имеет свои рыбные ловли; вблизи островов ловится семга, сельди, треска, при чем соловецкие сельди нисколько не уступают привозным – голландским; на Мурманском берегу промышляют моржей, тюленей, нерпу и вообще морского зверя. Как ни громадно теперь его хозяйство, но раньше оно было еще больше, еще предприимчивее, шире; между прочим, по всей вероятности, Соловецкой обители принадлежит заслуга начала плавания по Белому морю. Из летописных сведений видно, что в 1440 году иноки обители уже плавали по Белому морю, а в 1548 г. монастырь имел в Архангельске собственныя верфи, на которых и строил морские суда.

Монастырь вываривал на беломорских берегах Кемского и Онежского уездов до 400,000 пудов соли, разрабатывал железо, серебро и отправлял промысловые партии на Новую землю. Взятие казною, при Петре Великом, солеварения в свои руки значительно сократило размеры его хозяйства; повлияло также неблагоприятно и установление штатов в 1764 г., когда от него отошло до 5,000 душ крестьян и безчисленное количество превосходных земель по берегам Белого моря. В настоящее время земельная собственность обители простирается до 650 кв. верст, но значительная часть из этих земель совершенно бесплодна и для хозяйства не способна.

Все монастырское хозяйство развилось в глуши без всякого участия правительства или грамотных, образованных классов, среди горсти крестьян, приявших иноческий чин и сумевших в течение четырех столетий обратить голые, соловецкие камни в чудные оазисы, поразительные своею оригинальною красотою, богатством и производительностью.

Огромные монастырские строения поражают и удивляют богомольцев; двух и трехэтажные каменные здания простираются на сотни саженей и представляют совершенный город. Кроме келий для братии, внутри обители помещено большинство хозяйственных учреждений, за исключением тех, какие находятся в других пунктах острова, или даже на других островах. Всего в стенах монастыря расположено 17 отдельных корпусов.

Вот братская и общая кухни, рассчитанные не на сотни, а на тысячи людей, так как по установленному правилу все богомольцы первые три дня по прибытии пользуются всем содержанием от монастыря бесплатно, а затем те, кто остается на большее время, помогают братии в работах. В братской кухне еще св. Филиппом устроен колодезь, в который вода проведена под крепостными стенами трубою из святого озера и накачивается помпою, а чтобы не замерзала зимою, то для нагревания помпы устроена печь.

Во время наплыва богомольцев в монастыре приготовляется ежедневно от 3 до 4 тысяч обедов и ужинов. Трапез установлено три; верхняя или братская, а также и для высшего класса богомольцев,– нижняя для простого народа отдельно для женщин, и за монастырем для монастырских рабочих. Число блюд в верхней – четыре, в нижней и рабочей по три, при чем последними готовятся мясныя блюда, в верхней-же и нижней исключительно рыбные и молочные. Под Успенскими собором помещается пекарня – хлебная с двумя громадными необыкновенными печами: в каждую за один раз сажают до 150 хлебов пудов на 60 весом. Просфор ежедневно выходит до 3.000 штук. В превосходно устроенных громадных квасных изготовляется отличный квас. Обращают на себя также внимание великолепно устроенные погреба.

В 1862 г, архимандритом Порфирием было учреждено училище с двухгодичным курсом и с преподаванием предметов общего характера, но основанного, конечно, главным образом на религиозном развитии учеников. К сожалению, школа поставлена не на надлежащей высоте, как по отношению подбора учителей, так и относительно аккуратного посещения школы учениками. Кроме того, при каждой из крупных мастерских устроены ремесленные небольшае школы, где и обучаются мальчики; так, имеются школы: сетная, ювелирная, золотошвейная, бондарная и пр., и пр., и проч.

В монастыре устроена больница, содержимая в безупречной чистоте и порядке, которая служит не только для иноков, впрочем весьма в редких случаях к ней прибегающих, но и каждый из богомольцев находит в ней помощ и уход при болезни.

Имеется три гостинницы: из них одна в три этажа – великолепное каменное здание, устроенное со всевозможным комфортом – Преображенская и две других – деревянные попроще.

Огромное здание «Рухлядная», т. е. то учреждение, в котором заготовляется и откуда выдается монашествующим все необходимое: платье, белье, обувь. Отсюда же выдаются неимущим богомольцам пособия: полушубки, армяки, рубахи, сапоги.

Вообще, нужно прибавить, что милосердие к неимущим составляет основное правило в обители, и проявляется во всевозможных формах и видах весьма широким образом.

Упомянем об огромной прекрасно и замысловато устроенной братской прачечной, прекрасных банях, великолепно устроенных конюшнях в два этажа, в которых внизу содержится до 150 отличных лошадей, а в верхнем складываются запасы сена и соломы. Превосходный кирпичный завод, заготовляющий ежегодно для потребностей монастыря не менее 400.000 штук кирпича; свечный, выделывающий десятки тысяч пудов свечей; смолокуренный и множество других.

Монастырь имеет свою типографпо, литографию и даже производит фотографические работы.

В 1801 г. устроена верфь, переделанная в 1822 году и приведенная в такой вид, что не только исправляют и строят для себя суда и пароходы, но и для частных судовладельцев. Но чем может гордиться обитель, так это своим доком. Доки сооружены в 1846 году; это не простая работа физической грубой силы, а основанная на научных выводах, и при всей своей огромности вполне изящное создание человеческого гения. Обитель гордится ими и, действительно, гордость справедлива, тем более, что строитель, один из иноков, крестьянин.

Необыкновенно красивое и удобное сооружение. Бока его обшиты гранитом. Края доков состоят из многих тысяч свай, забитых в два ряда, промежутки же завалены камнями и засыпаны землею. Док наполняется водою через особый шлюз из Святого озера, уровень которого выше уровня моря на 4 саж., и из резервуара мельницы св. Филиппа; мы уже имели случай говорить, что св. Филипп соединил 52 озера каналами; в настоящее время связано более 70 озер, при чем посредством особой системы шлюз вода задерживается в озерах и впускается в Святое озеро, которое составляет главное водохранилище для доков, по мере надобности и потребности. Когда откроют шлюзы, вода стремится по этим двум путям с ужасающей быстротою. До входа в бассейн дока эти две водныя массы встречаются в небольшом углублении: тут они кружатся и пенятся с такой быстротою и шумом, что у зрителей захватывает дыхание. Затем, водоворот этот стремится в шлюзы и с громом наполняет бассейн доков. Когда вода поднимется до определенной высоты, ранее введенное в постоянный бассейн судно или пароход ставится на брусья и потом вода спускается.

Необыкновенна быстрота, с какою выстроили док; работали беспрерывно днем и ночью (в течение дня богомольцы, а по ночам иноки) и в несколько месяцев он был готов. На память о его сооружении вблизи его поставлен гранитный обелиск с подробным на нем описанием всей работы и его строителей.

Монастырю принадлежат несколько подворьев: два в Архангельске, из них одно огромное трехэтажное здание в два корпуса на набережной реки Двины у самого Гостинного Двора, с часовнею в которой находится чудотворная икона Божьей Матери Одигитрия, другое подворье в Соломбале у пароходной пристани, третье в Сумах. В Архангельских подворьях может разместиться единовременно до 3,000 богомольцев, что нердко и бывает, а в Сумском до 600. Прежде были еще подворья в Вологде и Москве, в настоящее время они уничтожены.

Описав хозяйство монастырское и его промышленное значение, скажем теперь о его воспитательной стороне для народных масс, но прежде выясним характер паломничества народа в обитель.

Крайняя отдаленность монастыря, положение его на далеком севере среди пустынного страшного моря на край-светном острове, накладывает особый отпечаток на всю его жизнь и возбуждает в благочестивых богомольцах желание посетить эту обитель, это место святое, благодатное, находящееся под непосредственым покровительством великих угодников Божиих и прославленное житиями, подвигами и чудесами великих подвижников.

Ежегодно со второй половины мая и до конца июля прибывают в монастырь богомольцы. Первый пароход приходит в Архангельск около половины мая, последний уходит оттуда между 15 и 20 сентябрем. В течение первых двух летних месяцев идут большею частью крестьяне – простой народ, свободный от полевых еще работ. Путь богомольцев, начинающийся обыкновенно из Петербурга, по крайней мере, для паломников юга и центральной части России, идет дальше вверх по Неве с таким рассчетом, чтобы к Троицыну дню быть в Свирском монастыре: оттуда Свирью и Онежским озером на Повенец до Сумского посада или Сороки, на Белом море. Пробираются богомольцы трудными повенецкими дорогами, то по узким скользким тропинкам через гранитные скалы, обросшие оленьим мохом, то плывут по зеркальным глубоким озерам в утлых неудобных лодках, и наконец, достигнув Сум, Сорок или Архангельска, через Двину попадают на монастырские пароходы. Хотя на монастырских пароходах цены на билеты вполне точно определенные, именно в I класе 6 руб., II – 4 р. и III, на палубе, 3 руб., считая путь в оба конца, но бедные и неимущие паломники весьма часто не только перевозятся по уменьшенной цене, но часто бесплатно. Во второй половине лета начинают прибывать большею частью богомольцы из высших классов. Общее число паломников на летнее время колеблется около 15.000 человек; бывают дни, когда собирается в обители до 3.000 богомольцев. Обыкновенно все они остаются, как мы уже о том говорили, в монастыре не более трех дней и затем уезжают; но из числа прибывающих часть остается в монастыре, каковых ежегодно и бывает от 500 до 600 преимущественно, конечно, крестьян, добровольных работников, так называемых годовиков, которые по обету или обещанию приходят поработать преподобным Зосиме и Савватию, по вере и усердию потрудиться св. чудотворцам; остаются они преимущественно на год, но нередко работают два и даже три года; кроме того, родители иногда также по обещанию, а иногда прямо вследствие бедности, привозят сыновей – мальчиков поработать на преподобных и оставляют их также от одного до трех лет. Таких мальчиков набирается до 100 человек. Нужно заметить, что Соловецкая обитель от дня своего основания и до настоящего времени всегда для всех открыта, доступна и все приходящие и желающие в ней поселиться никогда не получают отказа. Эти-то рабочие-годовики под руководством и при участии иноков и исполняют все монастырские работы, но преимущественно легкие, так как для исполнения трудных и тяжелых монастырь нанимает прямо за обусловленную цену работников, предпочтительно крестьян близ лежащих поморских селений, которых также бывает в монастыре до 100 и более человек. Работа богомольцами, при участии самих монашествующих, производится всегда тихо, смирно, без брани и криков. Монашеская обстановка, спокойное, даже ласковое обращение с богомольцами, нравоучительные разговоры, отсутствие спиртных напитков, все это чрезвычайно сильно влияет на рабочих-богомолцев и они сами себя не допускают до чего-либо, нарушающего раз навсегда установленный порядок жизни. Многие из богомольцев-годовиков, прожив год или два, настолько свыкаются с обстановкой монастырской жизни, что остаются навсегда в монастыре и принимают иноческий чин. Другие, хотя и не остаются, но возвращаясь домой, в свою родную деревню, в свой родной дом, к прежним условиям жизни, не могут не видеть той резкой разницы, которая существует как в обстановке жизни, так и в исполнении каждой работы, каждого дела. Понятно, что уроки монастырской жизни для них в таком случае не пропадают беселедно. В большинстве случаев крестьяне из монастыря выносят во 1) несколько более сознательное отношение к религии и во 2) присмотревшись в обители к разного рода хозяйственным нововведениям, стараются по возвращении домой и у себя применить возможное по условиям к делу. То же, если еще не большее, благотворное влияние монастырь оказывает и на мальчиков. Они возвращаются домой обученными грамоте с надлежащим религизным развитием и хорошими ремесленниками или производителями того или другого дела, и кроме того, с привычкою к строгому порядку, опрятности и чистоте.

Остается еще несколько присмотреться к последней стороне монастырской, именно его внутреннему административному устройству.

Обитель управляется настоятелем в сане архимандрита, назначаемым исключительно по усмотрению Святейшего Правительствующего Синода. Он есть высшее лицо в монастыре. Он благословляет и разрешает начало и конец каждой работы, всякаго дела. Он награждает, карает, аттестует всех монашествующих. И кроме того, он духовный отец каждого и руководитель на пути ко спасению. В виду громадности и сложности монастырского хозяйства, настоятель имеет помощников, ведающих отдельные части. Первый и непосредственный помощник настоятеля – наместник, прежде келарь; он есть главный и непосредственный хозяин монастыря. Он нанимает рабочих, принимает и отпускает годовиков-богомольцев, следит за всеми работами. Разрешает просьбы и ходатайства монашествующих или богомольцев, если на это имеет власть и право, или докладывает настоятелю. Эконом заведует непосредственно хозяйством: приобретает все нужное для обители, следит за отпуском и доброкачественностью продуктов; распоряжается в кухне, хлебопекарне, в погребах; все это на его ответственности. Казначей заведует денежными суммами монастыря, ведет им отчетность, производит уплаты, получает все суммы и т. п. Ризничий заведует всеми драгоценностями и церковно-богослужебными принадлежностями. Имеет в своем распоряжении несколько мастерских: золотошвейную, ювелирную и др., словом следит за содержанием всего собственно церковного имущества в порядке и благолепии. Благочинный наблюдает за поведением иноков, аттестует их перед настоителем и вообще следит за жизнью каждаго из монашествующих. Наконец духовник исповедует всех иноков и богомольцев, подает советы, назидания, словом имеет ближайшее руководительство над духовно-нравственною жизнью всех монашествующих. Прежде была еще должность, называвшаяся «старец-городничий», в ведении которого находились все крепостные орудия и все оружие; он имел, ключ от крепостных ворот, наблюдал за арестантами, заботился о их содержании, был главный начальник, после настоятеля монастырского войска, творил суд и расправу.

Для разрешения всех серьезных и важных хозяйственных вопросов учрежден собор в составе, как председателя, настоятеля и членов всех, выше перечисленных должностных лиц, который и решает болыпинством голосов все предлагаемые вопросы.

В духовном же значении все монашествующие разделяются на иеромонахов, иеродиаконов, мантейных и послушников. Первые три категории состоят из лиц, принявших великое пострижете; последние же, послушники, могут во всякое время возвратиться в мир, не нарушая никаких обетов. Есть еще высшая степень иноческого чина – иеросхимонахи, лица, принявшие особое пострижение и по большей части удаляющиеся навсегда в уединение.

Нисколько слов о наружности Соловецких иноков. Происходящие в громадном большинстве из крестьян и выросшие, конечно, в самых простых условиях жизни, они и в монастыре сохранили те же условия. Совершенная простота, как во внутренней келейной жизни, так и в отношении одежды, обуви и всех прочих жизненных условий. Ряса толстого, грубого сукна, простое холщовое белье, крестьянского покроя сапоги – бахилы из нерпичьей кожи – все у всех одинаково, от наместника до послушника. Черные грубые мантии дополняют костюм.

Оканчивая настоящий труд, сделаем несколько общих заключительных выводов относительно Соловецкой обители.

Первейшая и главнейшая заслуга обители та, что она внесла, распространила и укрепила веру Христову и истинное благочестие в северных странах России. 2) Соловецкая обитель была оплотом севера от врагов внешних и грудью иноков своих отстаивала каждую пядь земли русской и 3) отрезанная от всего мира и предоставленная самой себе, она создала самое населенное место на всем нашем севере и весьма важный и крупный промышленный и экономический пункт, влияющий на все условия народной жизни северного Поморья. Без всяких пособий от правительства, Соловецкая обитель развила такую экономическую мощь, которая становится еще значительнее, если принять во внимание, что всему этому обитель обязана усилиям нескольких сот простых и неграмотных крестьян, руководимых только и вдохновляемых святыми хозяевами обители, преподобными Зосимою и Савватаем.

«Это наше царство», говорят крестьяне-богомольцы, направляясь туда. И говорят справедливо. В этом-то крестьянском царстве они и учатся у иноков порядку, трудолюбию, а главное охоте и умению работать не кое-как, а хорошо, прочно. В нем сходятся со всех концов России. Есть из Астрахани и Сибири, есть с Кавказа и Казани, Крыма и Москвы. Каждый приносит какое-нибудь знание и каждый прилагает свое знание на пользу монастыря, который за то его кормит, одевает, обувает, а главное и самое важное, направляет ко спасению души и получение жизни вечной.

До тех пор, пока изволением Господним существует мир, до тех пор, пока светит солнце, а святою Русью повелевают помазанники Божии, Благочестивейшие Самодержцы Всероссийские, Соловецкая Зосимо-Савватеевская Богом хранимая обитель будет для нашего православного народа – отцом, другом, наставником.