И. Бухарев
 
Несколько слов о картинах и сочинениях соблазнительного свойства

(По поводу выставки картин «Нана» Сухоровского, «Минута неги» Ростовского, романа «Нана» Золя и т.п.).

«Неужели и Великим Постом будет выставлена картина «Нана» Сухоровского?», – слышали мы этот вопрос от многих перед прошедшим Великим Постом 1882 года¹. «Что удивительного» – отвечали мы и прибавляли, что три года тому назад Великим Постом нам приходилось видеть много картин вроде «Наны» на Кузнецком мосту, в картинных магазинах. Это были картины совершенно обнажённых женщин, в разных положениях, картины размеров и малых, и довольно больших, только, конечно, гораздо меньших картины Наны. Сначала мы считали эти картины за остатки так называемой беспутной масленицы, но потом видели, что они держались не только весь пост, но и страстную неделю. Подобные картины мы видим там и в настоящем году, видели и постом. И перед этими картинами обыкновенно всегда находишь толпы проходящего народа. И «Нана» держалась весь пост, только прикрыта была в страстную неделю, и всё время смотрело и смотрит её множество народа, и при пятидесяти копеечной платы за погляденье. Должно быть, думалось нам по поводу выставок сих картин, что мы, москвичи, дошли или до такой степени нравственного совершенства, что и такие картины, которые обыкновенно считаются картинами соблазнительного свойства, не соблазняют нас, или – до такой степени нравственной разнузданности, что не считаем за грех соблазняться и питать в себе нечистые чувства не только в другое время, но и Великим Постом, даже на первых и страстных неделях.

Многие, понятно, возмущаются выставкой указанных картин, как соблазнительных, и осуждают её. Но, в свою очередь, также от многих сим первым приходится слышать следующие возражения: первое, что те сами обыкновенно бывают причиною своего соблазна, кто соблазняется подобными картинами, так как сии картины суть изображения фигуры изящного, потому что вообще фигура женщины особенно же девушки, представляют собой такие фигуры изящного, – что такие картины по большей части суть произведения художественные и что сии и подобные картины только развивают и облагораживают вкус и нисколько не развращают. Второе возражение, что, если картины обнажённых или полуобнажённых женщин соблазнительны для кого, то таковой соблазн может быть для них и от некоторых священных изображений, например, Евы и Адама, живших в раю нагими, и других библейских лиц, св. Марии Египетской, Марии Магдалины, изображаемых нередко полуобнажёнными и т.п.

Указанные нами картины, как мы сказали, многие говорят, суть изображение изящного и произведения искусства, которыми, как образцами изящного и лучшими художественными произведениями, должно любоваться и восхищаться. Пусть будет так; но, тем не менее, нельзя не сказать, что указанные нами картины соблазнительны и не должны быть выставлены так открыто и в таком большом количестве. Что делать, когда человек так падок на соблазны? Повествуется, например, об Андрее и о других святых Христа ради юродивых, что они до такой степени умертвили в себе греховные телесные чувства, что для испытания и вместе для укрепления в себе таковой нравственной твёрдости ходили в женские бани и – не соблазнялись (Душ. чтен. 1882 года, № 1, стр. 97). Но ведь это возможно только для святых Андреев и подобных им! А вот другой, святой же человек, царь и пророк Давид лишь случайно увидел изящные формы жены некоего Урия, и – впал в грех. И в чём же причина того, что известного покроя платья женщин, т. е. те, которые более скрывают их формы, обыкновенно считаются приличными и скромными; а другие, оставляющие много обнажённого тела у них, менее приличными и скромными? Равным образом, в чём же причина и того, что женщины, более или менее не одетые, стараются скрываться от мужчин, и те из мужчин, которые ищут заглянуть на женщин в таком виде, напр. через окна и двери их комнат, или во время купания их и т.п. – обыкновенно считаются нескромными и даже наглыми и бессовестными? Что-нибудь да значило и это, что наши предки держали женщин особо от мужских компаний? Это уже, конечно, чересчур! И разве то, что считается неприличным в действительности, вполне может быть допущено художеству? Не выйдет ли тогда то, что художеству позволительно отсутствие приличия и скромности?!.. Что-нибудь да значило и то, что об одновременных вначале с выставкою Наны выставках: китайской Пясецкого и картины «Погребение Христа» Кошелева везде говорили открыто и свободно, а о Нане шёпотом и кое-где – изредка? Нет, что ни говорите, а картины обнажённых женщин, хотя бы они были образцами изящного и произведениями высокохудожественными, во избежание соблазна, не следует выставлять так открыто и так повсюдно. Они не столько очищают и облагораживают вкус, сколько развращают ум и сердце. Пожалуй, они и облагораживают, но тем только, что развивают чувственное стремление к хорошеньким лицам женщин и порождают отвращение от посредственных, а особенно от некрасивых; а разве женщина дорога только по телу? Разве нет сердца, нет души и в некрасивых женщинах? Нет, не благородные цели проглядывают в размножении в наше последнее время, подобно выставленным на Кузнецком мосту, соблазнительных картин. А, нужно сказать, что много подобных картин появилось за последнее время: где-где и каких-каких из них вы не видите; в немногих жомах вы не найдёте их. В иных домах приходится видеть крайне соблазнительные картины, и уже с отсутствием изящного и художественного, да в домах, где есть дети и молодые люди. Посмотрите на картины в иллюстрированных и юмористических журналах и газетах; там сколько найдёте картин самого соблазнительного свойства, так что очень опасно давать детям подобные литературные произведения. За последнее время и между художественными произведениями явилось немало соблазнительных изображений. Так, недавно на передвижной выставке у нас, в Москве, красовалась картина Маковского «Русалки», а ещё позднее, кажется, с прошлого года, поставлена на постоянной выставке у нас же, в Москве, картина «Купальщицы», о которой некто выразился в одной из газет так: «Это собственно для любителей женских прелестей». И две картины сии, как видишь, с особенным вниманием рассматриваются зрителями. К сим двум картинам должно присоединить ещё – №2 Наны. Эта – картина «Минута неги» Ростовского, выставленная в фойе театра Сололдовникова, о которой пишется (№ 167 Моск. Лист.), что она «ниже всякой критики прямо рассчитана на любострастные инстинкты толпы». А сколько развелось фотографических карточек самого соблазнительного, даже цинического содержания – некоторые фотографии, как слышно, очень усердствуют в этом отношении и зашибают деньги – и молодёжь, видишь и слышишь, упивается и тешится этими карточками. Есть целая коллекция таких карточек, рассматриваемых в стереоскоп или другими способами, напр., на свет, на огонь. Подобные из карточек, только несколько умеренного – не говорим, потому что нельзя сказать, скромного содержания, – видны тут же вместе с большими и небольшими картинами, в магазинах на Кузнецком мосту; так как неумеренного и особенно соблазнительного содержания, обыкновенно хранятся под спудом и продаются не особо открытым способом. Нам недавно пришлось встретить целую колоду (36) карт с изображениями самого соблазнительного свойства. 36 картин разнообразно или крайне соблазнительных?! И у кого же встретили? У детей 12– и 13–летнего возраста. Где взяли дети такие карты? Их продал еврей на площади. Вот тут и убереги от разврата родители детей?! Вот тут и охраняй от разврата своих пасомых духовенство, которое в наше время чуть не на каждом шагу так укоряют в пастырской бездеятельности?!... Что же, спрашивается, неужели и все эти карточки и картинки изготовляются тоже в видах развития и очищения вкуса? А не в видах ли развития и утончения разврата?!... Возьмём, напр., картину «Нана». Что это за картина? Как должно смотреть на неё настоящим, серьёзным, не только что христианским, но истинно художественным взглядом? Мы не знатоки и плохие ценители искусств, но послушаем, как рассуждают о сей картине люди сведущие. «Картины в роде сей представляют своего рода знамение времени; они соответствуют тому, к сожалению, немалочисленному кругу, который уже утратил и потребность в искусстве, и смысл в нём. Понятия этого круга о сущностях и задачах искусства успели даже вырасти в теорию. Как она ни чудовищна, но она не упустила формулировать себя. Какая задача искусства? А истинная задача искусства, говорят, состоит в том, чтоб живостью изображения возбуждать физические и духовные аппетиты (разумеется, нужно дополнить, аппетиты всякие, и чистые, и нечистые). Как ни уродливо это мнение, но оно высказывалось. Нана, очевидно, принадлежит к тому же роду, и в этом своем роде г. Сухоровский достиг, как уверяют, совершенства», (Совр. Изв. № 36). А такого рода картины, как Нана суть уже употребление искусством. Художественное искусство, подобно драматическому, не к тому ли должно стремиться, чтобы «возбуждать аппетиты духовные и физические», но не всякие, и чистые, и нечистые; не только ли одни чистые, как высшие, духовные, т.е. возбуждать таковые мысли, чувства и стремления, очищать нечистое, возвышать, устремлять и даже уносить в иной, лучший мир? Что же обыкновенно производят в зрителях картины обнажённых женщин, а особенно, что производит картина Наны? Говорим решительно, что только в людях, составляющих исключение, они не производили и не производят нечистого; в большинстве же производили и производят нечистое. Да что и влекло и влечёт к Нане такое множество зрителей, да ещё и с платой 50 к.? Художественность ли её? Равным образом, что побуждает приобретать картины в роде Наны? Кто не знает, что между нами ещё очень и очень мало и ценителей, и любителей художества? И так – не художественность, а что-то другое. Вот вам, почтенные читатели, плоды от посмотрения Наны, о которых мы слышали. «Я не хорошо чувствовал себя, смотря на Нану», – говорил один; «а я с выставки побежал прямо на Цветной бульвар в один из известных домов», – искренно признавался другой; «я же едва удержался, чтобы не убежать», – говорил третий. «А я так очень долго после поглядения Наны, при взгляде на каждую женщину, полную и красивую, подобно Нане, представлял в своём воображении эту женщину Наною на картине», – говорил нам ещё один из зрителей картины. И очень понятно это, так как картина Наны и так написана, и так освещена, что кажется живою женщиною. Не лучше последствия и от созерцания подобных Нан и всяких прочих соблазнительных картин. Так что, таким картинам, как картина Наны, по нашему мнению, и место-то только на Цветном бульваре в известных домах; а не то, что в обыкновенных домах; их не следует помещать и в музеях. Ведь, напр., от картины Наны до картины последнего акта разврата только маленький шаг. И что удивительного, если какой-нибудь художник, в роде г. Сухоровского, изобразит живо этот факт и, уже несомненно, «живость этого изображения будет возбуждать физические аппетиты»; так вот и будет готова новая художественная картина, только выставляй и показывай её². Тогда, при таком нравственном состоянии нашего современного общества, при таком современном положении искусства и таком отношении к нему современного общества, какие открывают нам картина «Нана» и ей подобные, можно ожидать, зрителей сказанной картины будет ещё больше, чем на выставке Наны и у магазинов на Кузнецком.

На возражение, что те из нас сами бывают причиною того, что соблазняются подобными указанным нами картинами, должно повторить сказанное выше, т.е. они – не св. Андреи, а слабые грешники, которые и без видимых соблазнов много соблазняются и грешат, а при соблазнах-то оказываются весьма и весьма слабыми. Недаром не сложилась пословица: «Чего не видишь, того не бредишь».

Тех, которые говорят, что картины обнаженных женщин, подобно как и художественные картины и другими изображениями, не соблазняют, а только восхищают зрителей красотою и искусством, должно спросить: правда ли эти их слова? Одно ли и то же они чувствуют и при виде, например, пейзажа или женщин – красавиц, но в одежде, и при виде обнажённых женщин? Если они захотят ответить искренно, то ответят, конечно, «не одно».

На другое возражение, что и между священными изображениями, особенно в иллюстрированной Библии, есть изображения обнажённых и полуобнажённых женщин и потому соблазнительные и вредные, следует ответить: нельзя одобрять подобных, заграничных и по подражанию им сделанных у нас изданий; но при этом нельзя не заметить, что напр., в иллюстрированных Библиях обнажённые и полуобнажённые лица по большей части изображаются не так пластически – натурально, как на обыкновенных картинах.

От картин перейдём к литературным произведениям. Подобно, как в области художества, и в области литературы в наше время встречаем весьма много соблазнительного. В весьма редких литературных произведениях так называемого лёгкого чтения, даже солидного содержания, в наше время не встретите вы сцен сального свойства. А сколько видишь книжек и статеек в разных газетах прямо безнравственного содержания; таков роман «Нана» и т.п. не так давно в одной из уважаемых газет (Совр. Изв. № 46) некто мать семейства высказывала публично всё возмущение тем, что в фельетонах даже самых уважаемых газет, которые во всякой семье являются настольным листом, привлекающим внимание как взрослых, так и юношей, начинающих чутко прислушиваться к интересам дня, печатаются такие сцены и целые романы («У пылающего очага»), в которых с самым ужасающим цинизмом топчется в грязь вся чистота, вся поэзия жизни, и, указав на эту грязь, с отчаянием спрашивала: что делать? Как избавиться от этой пошлости, цинизма и грязи, которыми обдают нас под фирмою литературных произведений? Как предохранить юное поколение от этого, почти неизбежного отравления?» Подобные литературные произведения, это – те же соблазнительные картины. Пожалуй, и о таких произведениях некоторые говорят, что они не только безвредны, а полезны, как развивающие и занимающие чтения?! Нет, это – то же, что и разобранные нами выше картины, не развивающие и занимающие, а развращающие чтения. Нет, для наблюдательного глаза очень и очень заметно, что умножение в нашем обществе как соблазнительных картин всякого рода и между ними появление и «Наны», как олицетворение разврата, так и подобных сочинений, ясно свидетельствует об усилении бесстыдства и разврата в нашем обществе. И кто же не согласится с этим, хотя и очень грустным, среди нас явлением? Данных, чтобы говорить так, имеется весьма много. Эти постоянно встречаемые, так называемые, сальные сцены в литературных произведениях, даже целые таковые произведения, напр., романы «Нана», «У пылающего очага» и т.п. Эти, в весьма великом множестве встречаемые картины, рисунки и карточки соблазнительного свойства – всё это, как рассуждают умные люди «только воплощает то, что заложено в самой публике; они только выкладывают перед нею её же душу, её же идеалы. Это знамение времени» (Совр. Изв. №46). «Развратными романами Золя и т.п., говорят, упиваются не только старики и юноши, но и дамы с девицами» (там же). Равным образом, и о картине «Нана» говорят, что находилось и доселе находится довольно зрительниц и из дам, которые не стеснялись и не стесняются любоваться картиною, даже и при мужчинах. И на Кузнецком мосту дамы и девицы, нисколько не стесняясь, вместе с мужчинами, любуются на картины обнажённых женщин в разных позах. А эти двусмысленные куплеты, которые поются в частных театрах и которыми так восхищается публика, о чём говорят, как не об усилении бесстыдства и разврата? А эта открытая жизнь весьма многих в гражданском браке? А это умножение, напр.хотя в нашей столице лиц женского пола, отдающих себя разврату, а вместе с ними и домов для них?... А эта, замечаемая в наше время в девицах свобода в обращении с молодыми людьми, их нестесняемость при вольных, даже сальных разговорах?.. В наше время не редкость слышать детей, мальчиков и девочек, объясняющихся во взаимной любви. Это всё не подтверждает ли наших слов об усилении бесстыдства и разврата? Да и самые выставки таких, возбуждающих стыд в людях чистого сердца, картин, не говорят ли весьма громко об ослаблении и даже отсутствии стыда? Люди благомыслящие и благожелающие ищут причины усиления бесстыдства и разврата; а вот они где – в этих соблазнительных картинах и книгах! Хотя эти картины вместе с книгами и сами суть порождения бесстыдства и разврата; но они в то же время и проводники сей грязи в сердца людей, ещё не загрязнившихся. Вот на какие размышления наводят рассуждения об умножении у нас соблазнительных картин и сочинений! Крайне необходимы и те, и другие меры к пресечению потока бесстыдства и разврата, всё шире и шире разливающегося в нашем отечестве. Иначе оно может обратиться в широкую реку и целое море, с которыми будет невозможно и сладить.

К вам теперь наше слово, Гг. производители соблазнительных картин и сочинений. Неужели вы думаете, что не грех производить подобные картины и сочинения? Если вы принимаете Евангельское учение Христа, то послушайте, что говорит оно о соблазнах и соблазнителях. Горе тому человеку, через которого соблазн приходит. (Мф.18:7). Кто соблазнит одного из верующих в Меня ,тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жёрнов на шею и потопили его в глубине морской (Мф.18:6), т.е. наказание за соблазн будет гораздо позорнее, чем потопление в морской глубине с камнем на шее. И что же, скажите, может быть соблазнительнее обнажённой женщины? Если взгляд на женщину красивую лицом и станом, или хорошо одетую, особенно, декольтированную, возбуждает худые чувства и желания – одним словом, соблазняет, то что же способны произвести изображения красивых, да ещё, подобно Нане, любострастно настроенных, обнажённых женщин? Разве только изображение самого известного акта может быть более соблазнительно? Да мы уже и показали, что производило во многих посмотрение на картину Наны. Но, припомним, что сказано тоже самим Господом относительно воззрения мужчины на женщину? Всякий, кто смотрит на женщину, живую или изображённую на картине (при виде на картине, конечно, переносясь мыслию к живой женщине) с вожделением, тот уже прелюбодействовал с ней в сердце своём (Мф.5:28).

От картин перейдёт к соблазнительным сочинениям. Что Господь И. Христос говорит нам в своём Евангелии относительно употребления нами своего дара слова? От избытка сердца уста говорят. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое. Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда. Ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф.12:35–37). А св. апостол Христов даже указывает, что нам думать и делать и что, поэтому, говорить и писать. То только, что истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте и, можно прибавить, говорите и пишите, и то исполняйте (Фил.4:8). И сколько худых, соблазнительных мыслей, чувств и желаний обыкновенно возбуждает чтение соблазнительных сочинений – никак не меньше, если ещё не больше того, сколько возбуждают соблазнительные картины! Неужели вы, Гг. производители указанных картин и сочинений, думаете, что не грех иметь худые мысли, чувства и пожелания, так как они – не то, что дела? Если кто из нас легко смотрит на худые мысли, чувства и пожелания, т.е. не так, как на самые таковые дела, то тот заблуждается. Они запрещаются прямою (десятою) заповедью. Для всевидящего Бога, не то, что для нас, мысли, чувства и желания видимы, как самые дела, и потому в слове Божием говорится: мерзость для Господа и один помысл неправедный (Притч.15:26). В некоторых из духовных книг есть следующее сказание. В одном из женских монастырей находилась при игумении инокиня, её племянница. В монастырь хаживал некто юноша к своей сестре. Увидев его, молодая инокиня полюбила его. И питая в себе страстную к нему любовь, постоянно услаждалась мыслями и мечтаниями о нём и нечистым желанием сблизиться с ним, если бы могла найти благоприятствующие обстоятельства. В этом преступном состоянии она занемогла и умерла, не исполнив своего похотения. Перед смертью она исповедалась в прочих грехах и причастилась Св. Тайн, но из-за стыда не открыла своему духовному отцу своих сладострастных мыслей и пожеланий. Огорчённая её смертью, игуменья молила Бога показать ей, в каком месте обретается душа её племянницы и надеялась видеть её в сонме непорочных девственниц. Но что же? Она явилась ей объятою геенским пламенем и на вопрос испуганной старицы о причине осуждения её на такое мучение, высказала то, что мы рассказали о ней. Как могла статься, говорила изумлённая старица, чтобы милосердный Господь за одни худые помыслы и за одни плотские пожелания, которые ты не совершила делом, предал тебя мучению? Та отвечала: «Не удивляйся, я справедливо осуждена, ибо праведный Господь вменяет в дела греховные и мысли, и пожелания, если они не очищены искреннею исповедью». И с сими словами несчастная исчезла (Т.И. Письма Святогор.). Тем более преступны нечистые мысли, чувства и желания, что от них, как и показала картина Наны, очень недалеко до нечистых дел. Устрашитесь же греха, устрашитесь суда за грех все вы, гг. производители всяких соблазнительных картин и сочинений. Сколько душ вводите вы во грех своими изделиями и потому за скольких душ вы должны будете отвечать на страшном суде Христовом?! Если за соблазн одной души Евангелие грозит строгим ответом, то каков же ответ должен быть за весьма многие души? Устрашитесь, ведь придётся умереть и предстать на суд к святейшему Судьи Богу. Устрашитесь тем более, что соблазн от ваших произведений будет продолжаться быть может целые десятки лет, даже и столетия, – до тех пор, пока они будут существовать и не уничтожатся так или иначе. А кто во всё это время будет причиною соблазна и кто должен быть в ответе за соблазн?.. Вы, вы, и все вы, гг. производители! Не оправдывайте себя тем, что вы удовлетворяете потребностям и вкусу публики, так как публика не только не отвергает ваших соблазнительных произведений, но как бы требует их, устремляясь на них и восхищаясь ими. Если бы, напр., публика требовала ножа или яда для самоистребления, то неужели и нужно удовлетворять её требованию? А вы своими соблазнительными произведениями не только что подаёте, но и предлагаете, даже навязываете ей нож и яд, – и не обыкновенные, для погубления тела, но нравственные, для погубления души. Убойтесь, повторяем ещё и ещё. Поверьте, деньги, которые вы получите за свои произведения, непрочны, а даже могут быть ещё пагубными, если не для вас самих, то для детей, внуков и правнуков ваших, как нечисто нажитые. Нечистая нажива, как показывают многие опыты, погубила целые состояния и даже семейства. Вспомните слова Св. писания: закон Божий должен быть для нас дороже золота и серебра (Псал.18:11). Какая польза человеку, если он приобретает весь мир, а душе своей повредит? (Мк.8:36).

Устрашитесь сего страшного суда Христова и вы, которые смотрите на соблазнительные картины, с жадностью читаете соблазнительные сочинения, которые приобретаете для себя подобные произведения и, имея их у себя в домах, картины показываете, а сочинения читаете и даёте читать своим друзьям и знакомым. Неужели и вы думаете, что этим не грешите? Нет, вы грешите так же тяжко и подвергаете себя той же строгой ответственности, что и самые производители сего. Вы и сами соблазняете, и других соблазняете. Кто из вас не приобретал для дома соблазнительных изображений и сочинений, и не приобретайте. Этим вы спасёте от грехов не только самих себя со своими друзьями, но и самих производителей таких произведений; потому что, не видя зрителей и читателей, они не стали бы, бросили бы производить их. Имеющиеся у вас соблазнительные изображения и сочинения постарайтесь, нисколько не жалея их, а больше жалея души собственные и других, уничтожить их – уничтожить ради пользы душ своих и чужих. Говорят о Гоголе, что между прочим ради сего он не пожалел, сжёг перед смертью некоторые свои превосходные по его даровитости, но соблазнительные по содержанию, литературные произведения, и верно, очень доволен собою за это на том свете. Много виноваты и производители соблазнительных картин и сочинений, что производят подобные вещи и ими вводят других в соблазн; но неправы и так называемые потребители сих произведений, что принимают их и тем как бы поощряют производителей к произведениям. Много виновато само наше общество, что среди нас так множатся соблазнительные картины и сочинения, а с ними усиливается и разврат. Поучились бы мы у Американцев, с какою ревностью они оберегают чистоту общественных нравов. Является безнравственная книга, и всё общество приходит в негодование, и само оно, без участия правительства, налагает на книгу запрещение, и её не могут продавать нигде. Так поступлено было с книгою Золя. Приезжает в город актриса или певица сомнительной нравственности, матери семейства держат совет о том, как предупредить тот вред, какой она может нанести их сыновьям; дамы и девицы соглашаются не посещать её спектаклей и т. п. (Душ. чт. 1882 года, №1, стр. 55).

Обращаемся и к вам, власть и мочь имущие, и к вам, пастыри – рачители спасения человеческих душ. Неужели начальствующие в нашем православно-христианском русском отечестве не обязаны наблюдать за хранением народной нравственности? Наблюдают же они над хранением чистоты веры, общественного порядка и верности престолу; неужели чистота нравов менее важна? А чистота-то нравов и есть залог чистоты веры, общественного порядка и верности престолу, и наоборот. Посмотрите на наших нигилистов и бунтарей. Они, известно, люди безнравственные; и где у них вера? Где благоговение к престолу и хранение порядка? Не оттого ли у нас и ослабление веры и уважения к престолу, что ослаблена нравственность? Преследуйте соблазнительные изображения, преследуйте и изобразительные сочинения. Эти два рода соблазна идут рука об руку. Нана доказывает наши слова весьма ясно. Не было бы романа «Нана», не было бы и картины «Нана». Цензура, преследуй и не пропускай ни того, ни другого: – вот и значительно уменьшатся соблазнительные изображения и сочинения. Цензура бережёт чистоту веры и верность престолу и властям; её прямая обязанность беречь и чистоту нравственности. А между тем, нельзя не сказать, что на хранение нравственности-то мало внимания обращает цензура, как показывают изображения и сочинения в роде Наны. Для сохранения нравственности следовало бы цензуре безусловно запрещать соблазнительные изображения и сочинения, а начальствующим преследовать секретно изготовляемые и продающиеся соблазнительные изображения, штрафовать производителей и распространителей оных. По нашему мнению, соблазнительные картины и сочинения вреднее сквернословия, так часто слышимого на улицах. Возмутительно сквернословие, необходимы меры и против него; в старину, при царе Алексее Михайловиче, наказывали сквернословов: но соблазнительные картины и сочинения ещё возмутительнее и требуют более строгих мер к своему пресечению. Относительно искоренения литературной и художественной безнравственности будемте подражателями Франции. Там, как пишут, в настоящее время выработан новый закон об искоренении безнравственной литературы, вместо старого, 1881 г., которым как распространители, так и покупщики непристойных брошюр и картин имеют быть судимы судом исправительной полиции и наказываемы тюремным заключением и денежными штрафами (Совр. Изв. № 173).

Пастыри и духовные учители церкви! Вам, более чем кому другому, известны души всех ваших словесных овец, вам более других видно ослабление народной нравственности и на вас больше других лежат обязанности блюсти народную нравственность. Усильте вашу бдительность и возвысьте свой голос против разливающейся у нас потоком безнравственности через картины и книги соблазнительного свойства. И можно ли бездействовать и безмолвствовать при виде разлива разврата? Разврат, вам хорошо известно, не только ослабляет религию, но и губит целые государства. Сколько страдал за языческий разврат еврейский народ! И греческое и римское царства погибли главным образом от разврата. Будемте напоминать, что мы – христиане, самым званием своим обязанные к чистоте нравов. А у нас нравы-то оказываются грязнее еврейских и магометанских. С развратом не вводятся ли у нас языческие нравы, которые, как известно, освящали студные страсти и пороки? Что известно о нравах древних христиан? В их время в языческих театрах игрались соблазнительные представления; что же, как относились к нему христиане? Они совсем не ходили в театры. Их спрашивали, почему же они лишают себя театральных удовольствий, а они отвечали: зачем нам и смотреть на то, что запрещается нам делать? Именно это-то ослабление нравов у нас и порождает картины и сочинения в роде Наны, а сии Наны в свою очередь ещё больше ослабляют нравственность, как мы уже показали. Вот против картин-то и сочинений таких и вообще против ослабления нравственности и необходимо особенно ратовать пастырям нашего времени. Правда, о безнравственности, по апостолу, срамно есть публично и глаголати; но как же быть-то, когда бесстыдное и безнравственное для многих в наше время не считается срамным творить?

В заключение скажем, что если когда, то в наше время крайне необходимо и важно моление «О еже утвердити в земле нашей благочестие», как мы молимся в изданной недавно Св. синодом молитве по поводу политических крамол.