Педагог Климента Александрийского

Нравственное совершенство, – уподобление совершенному Отцу небесному, должно быть, по слову Спасителя нашего Господа Иисуса Христа, целью всей жизни и деятельности христианина: будьте говорит, совершенны, якоже Отец ваш небесный совершен есть. Все роды деятельности разумной, все лучшие стремления человека, возвышающие его_; как существо разумное и свободное, как превосходнейшее творение Премудрого Художника, должны сосредоточиться в одной прекрасной цели – быть истинным подобием небесного Отца, подражателем Его благости и любви, оживотворяющей Своим всемогущим влиянием все творения даже до крин сельных, – одним словом, быть сыном Божиим. Цель и достойная человека, самая благородная и возвышенная, но вместе с тем не разом достигаемая, но постепенно, и притом не без собственной деятельности и усилия и не без стороннего наставления, вразумления и руководства. Высокая, говорим, цель, стремиться к выражению в себе, в своем сердце и своей деятельности подобия совершенств Божиих и таким образом соделываться истинными чадами Божьими, подражателями Единородного Сына Божия. При своей возвышенности, такое стремление, деятельно выражаемое, должно вести человека к истинному благу, составляющему постоянный предмет исканий его, – предмет жажды сердечной и неизъяснимых желаний: быть Сыном Божиим – тоже, что быть наследником царства Божия, быть прекрасным гражданином небесным. А быть гражданином неба не тоже ли, что быть самым лучшим гражданином земли? He правда ли, что благочестие на все полезно и имеет обетование нынешнего века и грядущего? Что, если бы общества человеческие состояли из членов, в тесном общении братской любви усиленно и деятельно ищущих гражданства небесного, истинных подражателей Сына Божия Единородного, подражателей Его смирения, терпения, кротости, любви; то утратили ли бы они блага гражданства земного? Напротив, такие общества представили бы прекрасное подобие царства Божия, царства мира, любви и истинного счастья, какое только доступно обитателям земли. Об этом-то и молимся мы Отцу небесному: да приидет царствие Твое, – да внидет в сердца наши то единение любви, тот мир, та единодушная покорность воле Божией, которыми составляется единство, красота, слава и блаженство царства Божия. Таким образом, воспитание граждан для неба и царства Божия должно не ослабить и разрушить, а усилить и упрочить силу, благоденствие, крепость, величие и славу обществ и царств земных. – По обыкновенному мнению, в воспитании, в руководстве нуждаются только дети и юноши, еще не окрепшие в силах умственных и физических, еще не резвившиеся для деятельности самостоятельной, по непостоянству, ветрености и кипучести возраста и нетвердости мысли, не могущие владеть и управлять собою без стороннего надзора, без наставления, указания, внушения, вразумления, одним словом, – без педагогии. Но на самом деле все мы несовершенны, шатки в мыслях и желаниях, но устойчивы перед напором бурных волн моря житейского, еще не развиты сообразно с высокой целью нашего призвания и предназначения, мелочны в своих действиях и стремлениях, как дети маломысленные и непостоянные; совершенство – цель впереди, и достижение ее, сколько возможно оно для человека, не здесь, а в вечности, в другом лучшем мире. Деятельность неруководимая ни кем, помимо внушений собственного разума, надменного сознанием независимости и исполненного безграничным доверием к самому себе, представляется крайне опасною. Оказывается, что руководству должны быть поручаемы не одни дети, но и все, стремящиеся, по выражению св. апостола, к почести вышнего звания, желающие быть прекрасными гражданами неба, полезными, истинно благородными гражданами и сынами отечества земного; всем должно водиться не полным доверием к самому себе, к своим силам и своему разуму, часто заблуждающемуся, а опытностью и мудростью, имеющую высший авторитет и неоспоримое право на полную доверенность с нашей стороны, преданность и покорность. И таким образом педагогия получает обширнейшее значение, чем какое обыкновенно соединяется с этим именем. В этом значении понимает педагогию Климент, александрийский пресвитер, ученик и преемник Пантена в училище александрийском, в драгоценном по глубокой древности и прекрасным нравственным наставлениям, творении, под названием «Педагог». Все – несовершенны и должны стремиться к совершенству: «я иногда прихожу в удивление, говорит он, каким образом некоторые дерзают называть самих себя совершенными и гностиками, думая о себе более, чем об апостолах, надмеваясь гордостью и величаясь, когда сам апостол Павел говорит о себе: не зане уже достигох, или совершихся, гоню же аще и постигну… (Фил. 3:11–14), и считать себя совершенным потому только, что освободился от прежней жизни и следует лучшей, не как совершенный в познании, но как стремящийся к тому, что совершенно» (кн. 1, гл. 6). Поэтому-то в своем творении св. Климент имел в виду наставляемых обоего пола и всех возрастов, всех, получивших доступ к слову евангелия и благодати, вступивших в лоно церкви: «у всех, говорит он, один Бог и один Педагог, одна церковь, одно воздержание и умеренность, одна стыдливость, общее пропитание, зрение, слышание, познание, надежда, повиновение, любовь, – все одинаковое. У тех, у кого жизнь общая, – и благодать, общая и спасение общее, также общая любовь и воспитание: ибо в сем, говорит, веке, женятся и посягают, в котором мужеский пол различается от женского, а в том веке этого не будет более» (Лук.20:34), (кн. 1, глава 4). Общепременительность педагогических наставлений Климента к обоим полам и всем возрастам вызвана была тем званием, какое проходил он долгое время, званием наставника в александрийском огласительном училище, где слушателями были лица не одного звания, пола и возраста. К ним-то и первоначально направлены были прекрасные нравственные уроки, вошедшие в его творение – «Педагог»; «мы, говорит он, преподающие вам здесь эти правила и побуждающие вас к исполнению их, – мы особенно должны подавать вам пример». Но тем драгоценнее для нас эти уроки первых времен христианства, уроки учителя, славного своею ученостью и благочестием, что ими с одинаковой пользой может руководствоваться и отрок, умеющий читать и ищущий наставления и вразумления, и муж созревший летами, но не созревший еще силами нравственными, и мать заботливая о добром воспитании детей и о развитии нравственного чувства в самой себе, и педагог, нуждающийся в мудрых правилах, руководствующих к успешному и благонадежному развитию и образованию порученных его попечению и надзору. Вместе с нравственной пользой «Педагог» Климента представляет мудрый взгляд на воспитание и образ воспитания, руководились отцы и учителя времен ближайших ко времени апостольскому, и характеризует быт и образ жизни древних христиан. Познакомимся ближе с этим памятником древности, имея в виду значение его как для принявших на себя обязанность руководить других, так и для наставляемых, для руководимых.

По изложении предмета и цели самого творения, мы обратим внимание на содержание его, приняв те главные и существенные стороны, в каких оно может быть обнято в своих главных чертах, но не упуская из виду подробности, имеющие для нас важность и интерес в нравственном отношении, и собственные слова учителя, замечательные для нас.

Почему это творение названо «Педагогом» и какой предмет его? Различая настоящее свое творение от изложения положительных истин веры, Климент говорит: «теперь, когда слово занимается врачеванием и преподаванием наставлений, простирая до высшей степени заботу о уврачевании наших страстей, – теперь пусть оно будет названо нами «педагогом».

«Этот педагог занимается практической деятельностью, а не одним преподаванием оснований учения». Какая цель его? «Цель его, говорит, сделать душу лучшею, a не учением только напитывать, и наставлять к жизни честной и благоразумной. Хотя самые наставления способны научать нас, однако теперь пусть они будут принимаемы иначе. Ибо речь, объясняющая и раскрывающая истины догматические, есть речь, имеющая предметом собственно научение. Когда же педагог обращает внимание на деятельность, после предварительного увещания к благоустроению нравственности, то он уже возбуждает к самому совершению того, что должно, передавая чистые и неповрежденные правила и указывая питомцам примеры тех, которые заблудили» (кн. 1, гл. 1). Отсюда цель автора – побудить наставляемых к деятельному, благоразумному, вполне достойному христианина выражению в жизни благочестия и благонравия и предохранить их на всех путях жизни от соблазнов и суетных обычаев света, в самых мелочах общественной жизни, во внешних движениях указывая зародыши возникающих страстей, несвойственных мудрости христианской. «Лучше всего, говорит он, никогда никаким образом вовсе не грешить: это свойственно Богу. Затем, хорошо не прикасаться добровольно ни к какой неправде: это свойственно мудрому. Хорошо, далее, не впадать столь часто в невольные грехи: это свойственно тем, которые прекрасно воспитаны педагогом» (кн. 1, гл. 2). Предохранение от этих невольных грехов, от тех действий и привязанностей, которые часто почитаются совершенно безразличными, не имеющими нравственного значения, между тем как они служат уже выражением возникающих или же возбуждением угрожающих нам погибельных страстей, – вот что должно составлять одну из главнейших забот мудрого педагога. He чужды, впрочем, для него и те, которые имели несчастие пасть, но желают восстать: «недолгое пребывание во грехах, продолжает он, поставляется нами на последнем месте; но и это спасительно для призываемых к покаянию» (кн. 1, гл. 2). Излагая главный предмет и цель своего творения и вместе отделяя его от наставления в тайнах христианской веры, Климент говорит: «известно, что есть другой образ наставления, которому свойственно преподавать высокое и духовное, когда ум упражняется в созерцании тайн сокровенных. Это в настоящий раз пусть будет отложено нами на будущее время. – Прилично же вам отплатить любовью к Тому, Кто, по Своей любви к нам, служит путеводителем к превосходнейшему образу жизни; следует нам жить по велениям Его воли, не только исполняя заповедуемое, но и остерегаясь воспрещенного; удаляясь дурных примеров и подражая, сколько возможно, хорошим, – представить подобие дел Педагога, да исполнится в нас то, что no образу и no подобию Его. Блуждая в жизни, как в глубоких потемках, мы имеем нужду в самом лучшем руководителе, который никогда не заблудился бы и не преткнулся. А самый лучший вождь не слепой, по слову писания, ведущий слепых в яму, но слово, проницательное взором, усматривающее глубины сердечные. Поэтому, как-то – не свет, который не просвещает, то – не двигатель, который не движет, то – не любитель, который не любит, так и то не есть добро, что не пользует и не ведет ко спасению. – Посему, почитая Слово законом, познаем заповеди Его и увещания, – эти краткие и прямые пути к вечности» (кн. 1, гл. 3).

Следовательно, что есть педагогия? «Педагогия, говорит св. Климент, есть наука служения Богу и руководство к достижению познания истины и правое наставление, возводящее на небо. Педагогия имеет различные именования: 1) педагогия считается принадлежностью руководимого и наставляемого; 2) с другой стороны, она есть должность руководителя и наставника; 3) педагогия есть самое воспитание; 4) педагогия есть то, чему наставляются, как напр. заповеди» (кн. 1, гл. 7). Именно, относительно педагогии, представляются 4 вопроса: 1) кто и каковы должны быть наставляемые, руководствуемые? 2) кто и каков должен быть руководитель, наставник? 3) каков должен быть образ действий педагога в отношении к своим питомцам? 4) какими правилами, наставлениями они должны руководиться? – Разделив свое творение на три книги, Климент в первой книге занимается решением первых трех вопросов: о руководителе, о руководимых и об образе руководства и отношений наставника к наставляемым; а во второй и третьей книгах излагает правила поведения христианского, благонравия и благочестия. Обратим внимание на первую книгу, излагающую условия и основания правильного, естественного и мудрого христианского воспитания.

При решении вопроса об условиях и основаниях воспитания, возникают вопросы: 1) о руководимых; 2) о руководителе, и 3) об образе руководства и отношений наставника к питомцам.

Прежде всего возникает вопрос: кто и каковы должны быть питомцы, наставляемые, руководимые? Климент отвечает: это – отроки, младенцы, это мы, которые должны быть отроками и младенцами, по своей невинности, простоте, искренности, чистоте, по своей вечно юной, свежей и красующейся цветами добродетели, мудрости христианской, по своей бодрости, легкости и готовности на все доброе, на все, ведущее к жизни и спасению, но не по несмысленности и детскому неразумию. «To, что педагогия, говорит он, должна быть воспитанием детей, – это очевидно из самого названия. Нам остается рассмотреть отроков, которых означает писание, и затем приставить к вам педагога. Отроки – это мы» (гл. 5). Вот условие, требуемое со стороны всех, желающих быть питомцами педагогии христианской; вот сердечное расположение, – основание и опора прочности нравственных внушений, какое должны иметь руководимые и наставляемые. Учитель церкви, умудренный словом Божиим, часто именующим нас чадами, желает видеть в наставляемых всякого пола и возраста – покорных чад, невинных и простых детей, смиренных н кротких отроков, незлобивых и чистых, не лукавых, но мудрых в духе христианском, не гордых и заносчивых, но смиренно внимающих мудрости божественного слова и впивающих приятие питательное спасительное духовное молоко Его учения. Недостатки питомцев – их необузданная деятельность, колебание их и жалкое падение от всякого ветра соблазнов, их непокорность и своеволие и слабое действие на них влияния руководителей и наставников – не от того ли именно происходят, что они не хотят быть детьми, а мужами, слишком рано жаждут независимости и самочинной деятельности, слишком рано считают себя совершенными и возмужалыми и свергают всякую узду и ограничение? Всякий грех и всякое падение не есть ли следствие безумного доверия к себе и мечты о своей силе о своем мужестве, не есть ли следствие свержения спасительного детства, покорности небесному Отцу и доверия Его руководству и промышлению? – Много теорий о началах воспитания, много принято и принимается трудов для возвышения и облагорожения сердца, а истинное начало нравственности и истинного благородства – одно и самое простое, – простое как датский светлый взор, как младенческая невинная улыбка; это начало и основание нравственности такое: надобно быть любящими, кроткими, покорными, невинными, чуждыми злобы и лукавства чадами Отца небесного, жаждущими и пьющими сладость Его учения. – Назвав всех питомцев христианской педагогии детьми, отроками, и выразив таким именованием основание нравственности, условие, при котором они могут быть руководимыми и наставляемыми, учитель церкви с одной стороны: a) показывает причину наименования детьми из св. писания и истинный смысл его; а с другой b) опровергает гностиков, считавших христиан младенцами в превратном смысле, как людей несовершенных, душевных не имеющих истинного ведения, которым хвалились сами. Изложим мысли автора в существенных чертах, приводя, где нужно, его собственные слова.

а) Св. Писание часто называет нас детьми, отроками, младенцами, для обозначения простоты веры. По повествованию Евангелия, Сам Господь, стоя на берегу озера Генисаретского, сказал ученикам: дети, еда что снедно имате? (Ин.21:4–5). При поднесении к Нему детей для благословения, Он сказал, что таковых есть Царстве Божие (Мф.19:13–14). К чему клонились эти слова, – Он объясняет: аще не обратится и будете яко дети, не внидете в Царство Небесное (Матф. 18:3), «советуя нам представить подобие простоты, свойственной отрокам». Несте ли чли николиже, говорит Спаситель, яко из уст младенец и ссущих совершил ecu хвалу? (Мф.21:16). Приготовляя учеников к разлуке, предрекая Свое отшествие на небо, для возбуждения сильнейшей внимательности к словам Своим, Господь любвеобильно говорит: чадца, еще мало с вами есмь (Ин.13:33). И опять уподобляет Царство Божие детям, сидящим на торжищах и глаголющим: пискахом вам и не плясасте, плакахом вам и не рыдасте (Мф.11:16–17).

Согласно с Евангелием именует нас детьми и пророческое писание; Давид поет: хвалите отроки, Господа, хвалите имя Господне (Пс.113:1). Через Исайю Слово – Педагог говорит: се Аз и дети, ихже даде Мне Бог (Ис.8:18).

Одесную Судии будут поставлены овцы, то есть отроки, за их сердечную простоту и невинность. «Ягнят Он счел достойными преимущества, предпочитая в людях сердечную расположенность, мягкость и простоту души, то есть, невинность. Нас, отроков, Писание разумеет под именем тельцов сосущих молоко, под именем голубицы простой и незлобивой, под образом двух птенцов или пары горлиц, почтенных достойными для принесения благоугодной и приятной Богу жертвы, служащих прекрасным символом невинности, незлобия, боязливости, то есть, опасения греха, именуя нас отроками, Писание именует нас также птенцами: якоже кокош собирает птенцы своя под крыле; именует младенцами, чадцами, чадами, народом новым и недавним, как свободных и чистых от страстей и пороков, стремящихся к Одному Отцу Небесному, как недавно возрожденных верою, как поспешных во спасение, бодро текущих к истине. Нас же разумеет Писание под именем юного жеребца, на котором восседал Спаситель, означая юность человечества, которое во Христе, и вечность, непричастную старости, под именем жребяти, привязываемого к лозе (привязуяй к лозе жребя Свое, (Быт.49:11), то есть, к Слову, источающему кровь, подобно тому как виноградная лоза источает вино. Нас же Дух Святой называет через Исайю агнцами: аки пастырь упасет паству Свою и мышцею Своею соберет агнцы (Ис.40:11), где самых нежных из овнов называет агнцами, аллегорически означая простоту. И сами мы все дорогое и приятное для нас называем уменьшительным именем, Потому-то и наставление в добродетели называется нами педагогией. Сам Господь, ясно открывая нам значение наименования детьми, при возникшем между апостолами споре о первенстве, поставив перед ними посреди отрока, сказал: кто смирится, как сие отроча, тот больше во Царствии небесном (Мф.18:4).

«He потому, говорит Климент, Он употребил название отроков, чтобы они по возрасту были нерассудителны и не могли пользоваться разумом, как некоторые думали; и если Он сказал: аще не будете яко дети, не внидете в Царствие Божие, то это не должно быть невежественно понимаемо. Мы, будучи младенцами, не валяемся доселе на земле, и не ползаем, как прежде, подобно змеям, по земле, всем телом покатываясь при неразумных забавах; но, возвышаясь умом горе, отвергаясь мира и грехов, на столько касаясь земли подъятого ногою, чтобы только казаться сущими в мире, мы стремимся в небесной мудрости».

Эта мудрость, представляющаяся буйством для изощренных в коварстве и хитрости, справедливо усвояется познавшим Бога, как Отца, простым и младенчествующим, чистым и невинным, стремящимся к Одному Отцу небесному по отложении забот мира сего, по слову Евангелия: не пецытеся о утреннем, довлеет бо дневи злоба его (Мф.6:34). «Исполняющий эту заповедь, говорит учитель церкви по истине есть младенец и отрок для Бога и для мира: для мира, как самообольщенный и заблуждающийся, а для Бога, как возлюбленный». Для сильнейшего убеждения, что все мы отроки, дети и должны быть детьми, Климент продолжает: «если по слову Писания Один у нас Учитель на небесах, то, по справедливости, все мы, находящиеся на земле, ученики. Ибо так говорит истина, что все совершенное у Господа, Который учит, и все, что есть отроческого и детского, – у нас, которые всегда учимся».

Название мужем усвояется совершенному. Писание называет мужем совершенного в пороке, напр. мужа кровей, говорит, гнушается Господь (Пс.7:6), и совершенного в правде, каков Один Господь: обручих вы, говорит Господь: обручих вас, говорит апостол, единому мужу, деву чисту представити Христови (2Кор.11:2), А мы, по словам апостола, только стремимся к совершенству в добродетели: дóндеже приидем ecu в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Ефес.4:13, 14). Совершен в правде один путеводитель наш Христос, а мы, под Его руководством избегающие веющих на нас ветров ересей, становимся совершенными в составе церкви, по восприятии главы, то есть Христа». Далее св. отец обращает внимание на значение слова: νήπιος, усвояемого словом Божиим питомцам Евангелия; это слово, по его изъяснению, означает вообще имеющего нежную, мягкую кроткую душу, а не означает неразумного несмысленного, которому более соответствует другое слово (νηπύτιος) «νήπιος говорит он называется тот, кто имеет нежную, кроткую душу, кто есть νε ἤπιος» (разумея частицу не в смысле отрицания). Это изъяснение подтверждается словами апостола Павла: могуще в тяготе быти, якоже Христовы апостоли, но быхом тиси (ἤπιοι) посреде вас, якоже доилица греет своя чада (1Сол. 2:7). «Таким образом младенец кроток, и в этом смысле он мягок, нежен и прост, не причастен обману и коварству и далек от лицемерия, имеет справедливую и чистую душу; в этом состоит основа простоты и истинности: на кого, говорит, воззрю, токмо на кроткого и смиренного» (Ис.66:2). – «Мы бываем нежными, продолжает св. отец, когда не противимся убеждению, когда без труда бываем образуемы благостью, чуждые гневливости; ни сколько не возмущаемые злобою и строптивостью». – Мы не тот древний строптивый и грубый сердцем народ (израильский), но мы народ новый, мягкий и нежный, как младенец. В этом смысле св. апостол определять истинное младенчество о Христе словами: хощу же вас мудрых убо быти во благое, простых же в злое (Рим.16:19). – Младенцы – это новые умы, недавно сделавшиеся благоразумными, недавно возрожденные благодатью, имеющие нестареющуюся юность, всегда цветущие для разумения, для упражнения ума, всегда молодые, всегда свежие и новые, как соделавшиеся причастниками нового слова, как причастные вечности и нетлению, преисполненные мудростью, всегда прозябающею и никогда не изменяющуюся: дети их, говорит, на раменах взяты будут и на колену утешатся; якоже аще кого мати утешает, так и Аз утешу вы (Ис.66:12–13). «Мать влечет к себе детей и мы ищем свою матерь – церковь». Как отцы и матери не только у людей, но и у животных руководят своих детей: так и Бог руководит нас; «Отец всяческих восприемлет прибегающих к Нему и познает кротких. Духом возрожденных во усыновление, их одних любит, им подает помощь, за них поборает и их защищает; а потому и называет отроками» (Быт.26:7). Климент видит в Исаве прообраз нового поколения верующих и потому находит таинственный смысл в историческом рассказе о игре Исаака с Ревеккой. Заметим здесь кстати, что св. отец любит вообще аллегорическое, таинственное изъяснение св. Писания. Влияние греческо-иудейской философии, развившей до высшей степени положенный ею принцип таинственного изъяснения св. Писания, отразилось на многих отцах церкви, особенно же на тех, которые родились и воспитались на почве, давшей образование и развитие означенной философии, именно в Александрии. – Св. отец видит в игре Исаака с Ревеккой прообраз невинной детской радости юного народа Божия, возрожденного Духом Христовым. – Исаак (что значит смех) означает радость, Ревекка – терпение, зритель, царь Авимелех – превышемирную мудрость. «О таинственная игра! – говорит он. Смех, соединяемый с терпением, и царь – зритель; ибо радуется и восхищается дух тех, которые суть отроки во Христе, которые в терпении проводят жизнь. Здесь божественная игра». По другому изъяснению его, Исаак означает верующих, радующихся, по причине спасения; Ревекка (терпение), означает церковь, или потому, что она пребывает во веки, или потому, что состоит из членов, до конца выдерживающих свидетельство истины; Авимелех означает Царя Христа, свыше взирающего на нашу радость и терпене. Окно, сквозь которое смотрит Господь, есть плоть Его. – Далее Исаак преобразовал Самого Господа, когда отцом своим был веден на заклание и нес дрова как Господь – крест, а потом, освобожденный от страдания «таинственно рассмеялся предсказывая то, что Господь исполнит смехом нас, искупленных от погибели и истления». – He только Исаак был наименован отроком, но и Сам Господь назван Духом Святым через Исайю отроком: яко Отроча родися нам, Сын и дадеся нам, Егоже начальство бысть на раме Его, и нарицается имя Его великого совета ангел (Ис.9:6). Это – Отрок, по образу Которого мы отроки. «О великий Бог! О совершенный Отрок! восклицает Климент, Сын в Отце и Отец в Сыне. И как не должно быть совершенно отроческое наставление этого Отрока, которое преподается всем, поучая нас, младенцев Его?». Об этом Отроке свидетельствует и Иоанн, болий в рожденных женами: се Агнец Божий (Ин.1:29, 26). «Поскольку Писание нас, отроков, именует младенцами, агнцами, то и Бога Слово, ради нас соделавшегося человеком, восхотевшего уподобится нам во всем, назвало Агнцем Божиим, то есть Сыном Божиим, Младенцем Отца». (Книга 1, гл. 5).

b) Раскрывая далее истинный смысл младенчества о Христе, той евангельской простоты, которой не возбранен по слову Спасителя вход в Царство Божие, «Педагог» занимается опровержением мнения надменных и суемудрых людей (гностиков), называвших христиан младенцами в другом смысле, – в смысле их несовершенства, невежества, как душевных не получивших совершенного ведения сокровенных тайн Царствия Божия.

«Мы названы отроками и младенцами не потому, чтобы наша наука была отроческого и достойного презрения, как клевещут на нас надменные ведением». По возрождении, мы тотчас-же приняли совершенство, потому что получили просвещение, – познание Бога, Который совершен. «Крещенные, мы просвещаемся, просвещенные усыновляемся, усыновленные усовершаемся, совершенные, делаемся бессмертными: рех, говорит, бози есте сынове Вышнего вси (Пс.82:6). Различным образом называется это дело: благодатью, просвещением, и совершенным и купелью; купелью, через которую очищаются наши грехи, благодатью же, по которой оставляются наказания, следующие за грехи; просвещением, через которое мы взираем на тот святой и спасительный свет, то есть, через которое мы усматриваем Бога, совершенным же мы назвали как такое, у чего нет чего-либо недостающего. Ибо, чего недостает тому, кто познал Бога».

Благодать, полученную в крещении, нельзя назвать неполною, несовершенною, как дар Совершенного, Который могуществом воли может предупредить то, что должно приобретаться в продолжительное время. Поэтому уверовать и быть возрождённым значит уже получить совершенство. Неприлично называть несовершенными научаемых Самим Богом. Просвещенный тотчас по освобождении от мрака воспринимают небесный свет; по очищении от грехов, просветляется око духа, способное видеть вечный свет. На вопрос: почему возрожденный не принял совершенного дара, св. отец отвечает: «соглашаюсь; однако же он во свете, и тьма его не объемлет, a между светом и тьмою нет ничего промежуточного». При будущем воскресении достигнется цель, которая состоит в получении прежде обещанного. Хотя достижение цели и предощущение не одно и тоже, но один – предмет, которого истинность непреложна. И так, мы получили совершенство, на сколько в этом мире для нас возможно совершенство. Вера есть совершенство учения: веруяй в Сына Божия имать живот вечный. Уже мы имеем жизнь; чего нам недостает, кроме наследования жизни вечной? Уже получен залог полного осуществления веры, которое сбудется, по отшествии нашем из мира сего. Имеющее совершиться и исполниться вера представляет нам как уже совершившееся. «Поэтому, как незнание разрешается знанием и сомнение разрешатся найденным верным путем, так необходимо, чтобы просвещением уничтожена была тьма. Тьма есть неведение, через которое мы впадаем в грехи, заблуждаясь относительно истины. Просвещение есть познание, уничтожающее невежество и влагающее зоркую способность видеть; притом оно есть отвержение худшего и откровение лучшего. Ибо то, что худо связало невежество, то прекрасно разрешает познание. Эти узы немедленно разрешаются со стороны человека верою и со стороны Бога – благодатью, именно, когда отпускаются грехи одним чудным врачевством, то есть, крещением». По омытии всех грехов, мы уже не остаемся злыми, и по воспринятии просвещения, вместе с познанием, мы тотчас называемся учениками. Учение веры внушается нам божественным Духом; и эта вера, составляющая общее спасение человеческой природы, сообщается праведным и человеколюбивым Богом всем одинаково. ІІришедшей же вере, мы уже не под законом, но под руководством Слова. У Hero нет разделения людей, так, чтоб одни были одарены ведением, а другие душевны, но все равны у Господа: несть иудей, ни эллин, несть раб ни свободь, несть мужеский пол ни женский, вси бо вы едино есте о Христе Иисусе (Гал.3:27–28). И в другом месте говорится: едином духом мы вси во едино тело крестихомся, аще иудеи, аще эллины, или раби или свободни, и вси едином духом напоихомся (1Кор.12:13).

Очищенные крещением, мы возвращаемся к вечному Свету, сыны к Отцу, и делаемся благоразумнее и способнее ко спасению, чем мудрецы мира: исповедаютися Отче, взывает Сын Божий, Господи небесе и земли; яко утаил ecu сия от премудрых и разумных и открыл ecu та младенцам (Лук.10:21). Мы – дети Божии, как отложившие ветхость порока, как облекшиеся в нетление, как новый святой народ, как младенчествующие злобою; хотя совершенные умом, по слову апостола: братие, не дети бывайте умы, но злобою младенствуйте, умы же совершенни бывайте (1 Kop. 14:20).

Называя свое состояние в законе младенчеством (егда бех младенец, яко младенец глаголах, яко младенец мудрствовах. 1Кор.13:11), св. апостол разумеет не евангельскую простоту, но неразумие, с каким он преследовал истину. Поэтому и следующими словами: егда же бех муж, отвергох младенческая, он не указывает на, некоторое учение совершенных, но означает отвержение несмысленного страха перед законом, для воспринятия всыновления. Признав людей, подверженных страху и грехам, младенцами, в смысле неразумия их апостол назвал нас, верующих, сынами и мужами, для отличая от младенцев подзаконных: неси, говорит, раб, но сын, аще же сын и наследник (Гал.4:7); чего же недостает сыну, после наследства? Назвал он нас мужами, как мудрствующих о том, что свойственно Христу, Который Один называется в Писании Мужем, как совершенный. «И так, младенчество о Христе, заключает св. отец, есть совершенство».

Понимавшие это христианское младенчество в превратном смысле – в смысле неразумия и невежества, несовершенства в ведении, могли найти и конечно находили благоприятными для своего толкования слова апостола: млеком вы напоях, а не брашном, не убо можете, но ниже еще можете ныне (1Кор.3:2). Св. отец говорит, что и для достигших совершенства и конца стремлений в будущей жизни обещается также млеко и мед: изведу вас в землю благу, кипящую млеком и медом (Исх.3:8,17): ужели и для этих последних будет предложено молоко, как пища несовершенных? – Совершенное молоко служит совершенным питанием; потому-то и во время упокоения, в будущей жизни, общается тоже молоко и мед. Ибо Слово, которое есть А и Ω, начало и конец, аллегорически называется молоком. – Впрочем, можно под именем «плотяных» разуметь людей только что оглашённых, но еще не очищенных, которые, подобно язычникам, еще помышляли о том, что относится к плоти: идеже бо в вас зависти и рвения и распри, не плотстии ли есте и no человеку ходите (1Кор. 3:3). – Притом, молоко не означает ли совершенную радость о Слове, то есть, познание истины? А брашном не означается ли ясное откровение истины в будущей жизни? Ибо, видим ныне якоже зерцалом в гадании, говорит тот же апостол, тогда же лицем к лицу (1Кор.13:12).

Если, в самом деле, обещанное невыразимо и непостижимо: то какою наукою уразумели непостижимое те, которые тщеславятся ведением? И так, млеко апостол разумеет не в смысле несовершенства учения, преподанного верующим: иначе не было бы последовательности в аллегории, по которой Пастырь стада есть, в духовном смысле, и молоко, – питание верующих. Поэтому мы можем принять и тот смысл, что молоком и брашном не означается нечто различное по сущности. Одно и тоже слово может быть и расширено, жидко, как молоко, и сжато, твердо, как пища. Молоко мы можем понимать, как пророчество разливающееся, а брашно, как истины веры, катехизисом соединенные в прочное основание.

Для сильнейшего отражения упорствующих в мысли, что молоко означает первые уроки, – несовершенное учение людей душевных, Климент приводит слова Спасителя, предлагающие таинственное брашно и питье для верующих: ядите тело Мое и пейте кровь Мою, и доказывает, что как тело оживотворяется и питается кровью, так самая кровь есть видоизменение молока. Уничижая молоко, – питание верующих, эти тщеславные люди, по словам св. отца, уничижаю Тело и Кровь Иисуса. Ибо кровь в человеке есть нечто первородное, по мнению некоторых есть существо души. Кровь есть та же плоть, хотя жидкая и влажная. Между тем молоко есть не что иное, как видоизмененная кровь. Кровь, притекая в матерние сосцы, претворяется в молоко, при сохранении самого существа крови. Это претворение совершается подобно тому, как превращение воды в пену. Перемена происходит в качестве, а не в существе. «И так, во всяком отношении молоко подобно духовному питанию: оно и сладко, по причине изливаемой благодати, и питательно, как жизнь, и бело, как день Христов. Но мы показали, что кровь Слова есть тоже как молоко» ... «Матери испускают молоко. А Господь не почел блаженными сосцы женские и не избрал их для питания нас; но, когда любящий и благой Отец, одождил Слово, то Оно Само сделалось для благих людей духовным питанием. О таинственное чудо! Один есть Отец всяческих, Одно и Слово всяческих и Дух Святой Один и Сам Он пребывает везде. Одна есть матерь дева; мне приятно назвать ее церковью. Она есть дева и вместе матерь, чистая и непорочная как дева, любящая же как матерь; она, собирая своих птенцов, питает их святым молоком, то есть, Словом младенствующим, Она потому не имела молока, что молоком был этот прекрасный Младенец и родственный нам, питающий словом новый сонм, который Сам Господь породил пилотскою болезнью и перевязал пеленами, – драгоценною Кровью. О святое рождение! О святые пелены! Слово есть все для младенца: и Отец и Мать, и Педагог и Питатель. Ядите, говорит, Мое Тело, и пийте Мою Кровь. О дивное таинство! Он повелевает нам извергнуть ветхую и плотскую порчу, как и ветхое питание; повелевает нам, сотворенным причастниками другой новой жизни Христовой, воспринимая Его, влагать в себя самих и Спасителя скрывать внутри груди, чтобы укротить нам страсти нашей плоти». Это Слово, излившее за нас Кровь Свою во спасение человеческой природы доставляет нам, младенцам млеко любви, почему св. апостол Петр говорит: отложше убо всяку злобу и всяку лесть и лицемерие, и зависть и вся клеветы, яко новорождени младенцы, словесное и нелестное млеко возлюбите, яко да о нем возрастете во спасение: понеже вкусисте, яко благ Господь (1Петр.2:1–3).

Что брашно не другое что-либо, отличное от молока, – это показывает сама природа. Егда холод не допускает выхода внутренней теплоты, то пища, сваренная и претворенная в кровь, вливается в вены, которые, при задержке выдыхания, переполняются и заболевают. Оттого и кормилицы зимой бывают полны молоком; а летом молоко, как и кровь, бывает не изобильно. Таким образом пища претворяется в кровь, a κροвь – в молоко. Поэтому мы, тотчас по возрождении, питаемся молоком, Господним питанием. Брашно упразднится (1Кор.6:13), а питание посредством молока возводит на небеса, воспитывает граждан неба. – Так как Слово есть бьющий источник жизни, то апостол, аллегорически называя Его молоком, и присовокупил: напоих. Но та же самая вещь может быть и брашном, и молоком, как напр. сыр и молоко. Сыр есть то же молоко, но только сгущенное. Достаточно для нас, что то, и другое питание доставляется одною сущностью. – Кроме того, Само Слово, которое служит для нас питанием, именует Себя хлебом небесным: не Моисей даде вам хлеб с небесе, но Отец Мой дает ват хлеб истинный с небесе... И хлеб, юже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира (Ин.6:32,51). Как хлеб вбирает в себя вино, оставляя все водянистое; так Плоть Господня, Хлеб небесный, вбирает кровь воспитывая людей небесных для нетления и оставляя для тления плотской похоти. Таким образом, Господь называется и брашном, и плотью, и питанием, и хлебом, и кровью, и молоком: потому что Он есть все. – «Пусть никто не дивится, говорит св. отец, что мы аллегорически называем кровь Господа молоком». Ибо, не называется ли Он аллегорически и вином: исперет вином одежду Свою и кровью гроздия одеяние свое? (Быт.49:11). На то, что кровь есть Слово, указывает кровь Авеля праведного. Ибо кровь, которая говорит, кровь вопиющая, должна быть понимаема не иначе как Словом; такова кровь Авеля, которая вопияла, прообразуя Слово, имевшее пострадать.

Для большей очевидности мысли, что кровь и молоко, различаясь по качеству, не различаются по сущности, Климент обращает внимание на первоначальное образование человеческого тела. Зародыш во чреве матери в первоначальном виде есть молочное сгущение, которое превращается в кровь, потом становится плотью. И по выходе на свет, дитя питается тою же кровью, потому что молоко имеет туже природу крови. – Потому-то Дух Святой через апостола говорит: млеком вы напоих. Ибо прилично Возродившему нас, тотчас по возрождении, питать нас собственным молоком, то есть Словом. Как возрождение было духовное, так и питание доставляется нам также духовное. «Посему во всех отношениях мы соединяемся со Христом и в познании, через кровь Его, κοтο­ροю мы искупляемся, и в сочувствии (συμμαθε͂α) через питание, которое производится Словом, и в нетлении и в провождении жизни сообразно с Его наставлением... Потому каждый из нас, младенцев, может хвалиться о Господе а говорить:

«Я хвалюсь тем, что я – Сын такого благого Отца и от такой крови».

Непротивно природе молока смешение его с водою: точно так духовное питание соединяется с духовным основанием. Молоко принимает смешение с водой ради очищения, как крещение ради отпущения грехов. – Весьма прилично u с пользою смешивается молоко с медом. Так и Слово, растворенное с благостью, и врачует страсти души и очищает грехи. Пророчество часто превозносит Его выше меда и сота. – Далее, с пользою смешивается молоко с сладким вином; потому что молоко от вина расседается и вси поддельное в нем выходит наружу через водяной сток. Так вера в человеке страстном иссушает плотские похоти и переводит его в вечность с божественными склонностями, делая его бессмертным. – Некоторые употребляют тук молока (коровье масло) для светильника, означая этим, что оно (молоко) и питает, и возращает и просвещает младенцев. Потому-то и Писание говорит: насыти их жит сельных; ссаша мед из камене и елей от тверда камене, масло кравие и млеко овчее, с туком агнчим (Втор.32:13–14).

Раскроем истинный смысл того младенчества, которому отверсты небеса, той евангельской детской простоты и смирения, без которых нельзя, по слову Спасителя, войти в Царствие Небесное. Младенцы, – это возрожденные Духом Святым обновленные благодатью, ученики и последователи Господа Иисуса Христа, это – юные, как имеющие в себе семя нетления и бессмертия, насаждения вертограда святой церкви Христовой, это кроткие, покорные, нежные и любящие, чуждые лукавства и лицемерия, хитрости и обмана, гордости и упрямства, младенчествующие злобою, но совершенные умом, жаждущие и ищущие мудрости небесной и просвещаемые Духом – чада Отца Небесного, для которых Слово составляет все: и воду жизни, и питательное молоко, н твердую пищу, и веселящее вино, н сладкий мед; Он – и питатель и питание для них, и отец и мать u педагог. Они несовершенны не в том превратном смысле, что лишены истинного ведения и истинной мудрости, но в том, что достижения цели божественных стремлений ожидают в будущем веке, когда узрят лицом к лицу созерцаемое теперь верою, якоже зерцалом в гадании. Но, как получившие все силы, яже к животу и благочестию, как просвещенные ведением, сообщаемым верою, как имеющие все средства для духовного питания и укрепления, как стремящиеся к истинному совершенству, – они не могут быть почтены лишенными мудрости и малосмысленными. Таких-то младенцев имеет в виду педагогия Христова: аще не обратитеся и не будете яко дети, не внидете в Царствие Божие.

За определением, кто и каковы должны быть руководимые, наставляемые, должно следовать определение и описание истинного руководителя, доброго педагога.

Кто же истинный педагог? Какие его качества? «Так как мы показали, что Писание всех нас называет отроками, и что все мы, последовавшие Христу, аллегорически наименованы младенцами, что один только совершен Отец всяческих, то нам следует по порядку доказать – кто наш Педагог». (Кн. 1 гл. 7).

«Педагог наш, о вы, отроки, подобен Богу Отцу Своему, Которого Он Сын, Который совершенно не подвержен ни какому греху, далек от всякого нарекания и душою бесстрастен, Бог, во образе человека не оскверненный, Слово Божие, служащее Отчей воле, Который в Отце, Который одесную Отца и во образе есть Бог; Он для нас образ, в Котором нет никакого пятна. Он свободен от всех страстей человеческой души. Потому Он и Судья, что Он только один не подвержен греху» (кн. 1, гл. 4).

Выбор опытного, благоразумного и доброго руководителя есть существенный предмет в педагогии. Он должен быть и живым примером добродетели н добрым отцом, благотворным влиянием своей любви к питомцам привлекающим их внимание, доверие, любовь и строгостью предохраняющим их от гибельных проступков; он должен быть и зорким стражем их невинности и добродетели, и врачом их душевных немощей и болезней, и судьей отсекающим в них все злое, развращенное и пагубное, и сердобольною матерью, скорбящею о немощах их, утешающею их, сожалеющею о них, вместе с первым порывом гнева, вызванным из ее сердца детским своеволием и упрямством. – Кто-же может быть таким прекрасным и неподражаемым, таким совершенным, таким проницательным, мудрым педагогом, как Слово и Премудрость небесного Отца, совершенный образ Его премудрости, благости и правды, растворенной милосердием, – Сын Божий, волею понесший все немощи природы человеческой и потому могущий сострадать нам? Он один – истинный Педагог человечества. Всякий человек, принимающий на себя трудную обязанность руководителя и наставника, должен быть живым орудием воплощенного Слова Божия, проводником Его небесного учения, Его благости и любви, Его отеческой строгости и вместе милосердия, должен быть усердным подражателем жизни и дел Господа и органом Его божественных намерений. Таким образом начертанием совершенств одного истинного мудрого Педагога, – Господа Иисуса Христа, описанием и изображением этого высокого образца в деле нравственного воспитания, св. отец предначертывает правила и образ деятельности для всех, прививающих на себя должность руководителей, наставников, педагогов. Ты берешь на себя эту обязанность? Будь же подражателем высокого идеала, какой видишь в Слове Божием, – в Господе Иисусе Христе; да будет сердце твое верою и любовью – в Нем и Он – в тебе, да будет слово твое и жизнь твоя выражением жизни и учения Господа; или лучше, принимая на себя должность педагога, не переставая быть отроком и учеником Господа Иисуса, не переставай быть простым, незлобивым, нелицемерным, младенчествующим злобою, но не умом, – чадом Отца Небесного, орудием Его воли, подражателем и выражением Его благости, любви, верно определяющей и меру строгости и меру снисхождения. Единственный Педагог – Сын Божий пусть будет образцом и идеалом для всякого наставника и руководителя.

Обращая наше внимание на этого единственного Педагога, учитель церкви: а) описывает чертами, взятыми из Св. Писания, Его должность и качества; b) доказывает, что правосудие Его не противоречит Его благости. В главных чертах проследим развитие этих мыслей.

а) Он Сам признает Себя Педагогом, когда именует Себя добрым пастырем: Аз есмь пастырь добрый (Иоан. 10:11), как ведущий нас, отроков, во спасению подобно, тому, как пастырь руководит овец. И будут говорить, вси едино стадо и Един Пастырь Через пророка Осию Он Сам именует Себя наказателем нашим: Аз же наказатель ваш (Осии 5:2).

Педагог подобен вождю войска, управляющему им н пекущемуся о спасении его, и кормчему, управляющему кораблем. Как кормчий не уступает ветрам, но торжественно противостоит всем непогодам: так педагог не дозволяет суетным обычаям мира вринуть неопытного отрока, как легкую ладью, в гибельную пучину страстей, руководит и направляет его словом, пока безопасно не приведет в безмятежную пристань небесную. – Сравнивая божественного Педагога с известными педагогами в мире языческом, св. отец указывает на бессилие этих последних наставить отроков на истинный путь добродетели и благонравия, и небрежность их в исполнении своего долга. А наш педагог есть Сам Бог Слово, свет рода человеческого, благой и милосердный Сын благого Отца. – Он водил Израиля в пустыне и берег его: удовли его в пустыни, в жажди зноя в безводне; обыде его, и наказа его, и сохрани его яко зеницу ока. Яко орел покры гнездо Свое и на птенцы Своя возжеле; простер крыле Свои, и прият их и подъят их на раму Своею. Господь един вождаше их и не бе с ними Бог чужд (Второз. 32:10–13). Опять Он Сам Себя называет педагогом, когда говорит: Аз Господь Бог твой, изведый тя от земли египетския (Исх.20:2). Он являлся Аврааму и наставлял его быть верным отроком: Аз Господь Бог твой, благоугождай предо Мною, и буди непорочен (Быт.17:1–2). Он является педагогом Иакова, когда говорит ему: се Аз есмь с тобою, сохраняяй тя на всяком пути, аможе аще пойдеши; и возвращу тя в землю сию, яко не имам тебе оставити, дóндеже сотворити Ми ся, елика глаголах тебе (Быт.28:15). Этот Самый Педагог боролся с Иаковом даже до утра, как видно из слов Иакова: видех Бога лицем к лицу и спасеся душа моя (Быт.32:40); ибо лице Божие есть Слово Божие, через Которое Бог познается. Он наставлял Моисея исправлять должность педагога: ныне же иди и отведи народ сей на место, которое Я указал тебе (Исх.32:38–34). Ибо Он посредственно, через Моисея, водил народ древний, а непосредственно руководит народ новый: се, сказал Он Моисею, ангел Moй предъидет пред тобою, поручая предводительство евангельской и верховной власти Слова. «Прежде для древнего народа был дан ветхий завет и закон страхом побуждал народ к покорности и Слово было Ангелом; для нового же и недавнего народа дан новый и недавний завет и Слово произошло, и страх превратился в любовь и таинственный Ангел – Иисус рождается». Тот же Самый Педагог, Который древле говорил: Господа Бога твоего да убоимся (Втор.6:2), внушает нам заповедь любви: возлюбиши Господа Бога твоего (Мф.22:37). Закон через Моисея дан Словом на время, a вечная благодать и истина Иисус Христом бысть (Ин.1:17); не говорится: дана, но – Иисус Христом бысть, как вечное дело Слова, без которого ничтоже бысть. – И сам Моисей, уступая первенство новому Педагогу, то есть Слову, предсказывает о Нем и возбуждает народ к послушанию и повиновению Ему: пророка, говорит, вам воздвигнет Бог от братий ваших, Того послушайте (Втор.18:15), и человеку, который не послушает пророка сего, угрожает.

Кроме того, пророчество усвояет Ему жезл, – жезл наставления, власти и силы, чтобы непокаряющиеся благим внушениям Слова устрашаемы были угрозами, а не боящиеся угроз были бы врачуемы жезлом. А те, на которых и жезл не оказывает врачующего действия, будут поедаемы огнем. «Смотря заботу Педагога, мудрость и власть: не no славе судити имать, ниже no глаголанию обличит; но судит правдою смиренному суд и обличит правостию смиренныя земли (Ис.11:3–4). И через Давида говорит: наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя (Пс. 118:18). Принимать наказание от Господа значить избавляться от смерти. Опять Исаия, означая власть и строгость божественного Педагога, говорит: жезлом железным упасеши их (Ис.11:9). Жезл силы, говорит другой пророк, послет ти Господь от Сиона. Жезл Твой и палица Твоя та мя утешиста. – «Такова власть Педагога, досточтимая, утешительная и спасительная».

Но, при Своей строгости и правосудии, этот божественный Педагог, владеющий жезлом силы и власти, есть вместе и благ.

b) Напрасно некоторые (именно: ученики Маркиана) порицают благость Божию на том основании, что Бог употребляет угрозы и наказания. Неправда: строгость угроз и наказаний не противоречат божественной благости. Господь, Сам понесший немощь плоти человеческой, сочувствует, состраждет природе каждого; и в этом отношении Он – самый лучший Педагог. Бог и Слово Его, Которым все сотворено, не питает ненависти к сотворенному; Он любит тварь, а особенно человека, прекраснейшего из всех творений, произведенных Им. Любящий желает любимому полезного, которое лучше того, что неполезно. Бог благ; значит, Он пользует нас и притом пользует добровольно. Добровольно пользовать и промышлять о человеке – одно и тоже. Бог действительно заботливо промышляет о человеке. Свое промышление о нас Он выражает самым делом, руководствуя нас Словом, соучастником благоволения Божия к людям.

Как добро называется добром, так и правда называется добродетелью, не потому, что имеет добродетель, но потому, что сама по себе есть добро. – Иначе: добро есть добро не потому, что услаждает, но потому, что пользует. Таким образом, правда имеет также характер добра. To и другое, добро и правда, одинаково имеют участие в одном и том же, одинаково пользуют. Так как предметы, имеющие одни и те же черты, равны и одинаковы, то следует, что и правда есть также добро. – Как же, говорят, если Бог благ, Он гневается и наказывает? «Необходимо, говорит св. отец, коротко рассудить об этом. Ибо это рассуждение, с некоторой стороны, способно привести к правильному воспитанию детей».

Многие страсти врачуются наказаниями и угрозами. Строгий выговор есть как-бы некоторого рода хирургия. Порицание бесчестных поступков благотворно действует, подобно приложению лекарств, очищая нечистоты бесстыдной и похотливой жизни. Вразумление (νουθέτησις) есть как бы диета для больной души, наставляя – что должно быть принято и что должно быть отвергнуто.

Наказания, употребляемые вождем войска, и даже казни имеют в виду добрую цель – предостережение. Так поступает и наш Вождь – Слово, увещевая непокорных к обузданию душевных страстей и миротворно приводя их в святой союз общества.

Порицание есть знак благоволения, а не злобы. Большое различие между порицанием врага – и друга. Враг порицая издевается, а друг – желает добра. Поэтому и Господь не по ненависти порицает нас. Порицанием, как бичом, Педагог пробуждает беспечность ума, а упорных и глубоко спящих в беспечности грешников возбуждает к истине брань:

Раны же и наказание во всяко время премудрости. Яко слепляяй зрение, тако учай буяго и возбуждаяй спящего от глубокого сна (Сир.22:6–8).

Сам Педагог изъясняет Свое многообразное и полезное попечение о возделывании и образовании сердец человеческих: Аз есмь лоза истинная и Отец Мой делатель есть; всяку розгу, о Мне не творящую плода, измет ю, и всяку творящую плод отребит, да множайший плод принесет (Ин.15:1–2). Как вертоградарь, в видах предотвращения бесплодия и малоплодия дерев, обсекает слишком полносочные черешки: так Слово отсекает и очищает побеги вожделений, препятствующие плодоприношению. –Выговор, порицание и наказание от Господа имеют одну цель – предостережение от грехов: дерзайте, сказано через Моисея, искушения бо ради прииде Бог к вам, яко да будет страх Его в вас, да не согрешаете (Исх.20:20). – Если наказываемые исправляются, то они принимают добро; и таким образом самый страх служит для людей добром: дух боящихся Господа поживет, надежда бо их на спасающегося (Сир.34:13). – Уже самая угроза, употребляемая Педагогом, предупреждая грех и подавляя в самом начале стремление ко греху, служит несомненным знаком нежелания сделать какое-либо зло. И так, Бог есть благ, потому что Он обращается с увещанием и угрозою прежде приведения ее в дело. Это искусство – страхом отвращать людей от грехов – есть благое искусство: страх Господень отгоняет грехи, а живущий без страха не может оправдаться (Сир.1:21).

Не по гневу Бог налагает наказания, но по справедливости, когда оно не может быть оставлено с пользою для нас; поэтому вина наказания падает на заслужившего оное: еда неправеден Бог, наводяй гнев? да не будет! (Рим.3:6). С угрозою ко врагам обращается Бог: поострю якоже молнию меч Мой, и приемлет суд рука Моя, и воздам месть врагом, и ненавидящим Мя воздам (Втор.32:41), значит, если бы эти люди не были врагами истины, или лучше – врагами собственного спасения, то избежали бы наказания. Таким образом, венец премудрости, по слову Писания, есть страх Божий (Сирах. 1:18). Через пророка Амоса, Господь весьма ясно показывает, что Он, по благости Своей, ищет покаяния людей: разорих вы, якоже разори Бог Содому и Гоморру, и бысте, яко главня, исторжена из огня, и ниже тако обратистеся no Мне, глаголет Господь (Aмос.4:11). Поэтому бедствие происходит, когда Бог отвращает Свои взоры, вследствие неверности и непокорности человека: отвращу, говорит, лице Мое от них и покажу, что будет им напоследок (Втор.32:20). Св. апостол Павел говорит, что Господь оказывает и благость к пребывающим во благости и непощадение на отпадших (Рим.11:22). Таким образом, признавая ту истину, что Бог карает неверных, нельзя нам согласиться с тем, чтобы Научивший нас молиться за клянущих нас желал мстить: наказание Его имеет в виду доставление добра и пользы наказываемому, – именно, имеет в виду исправление согрешающего.

Итак, несомненно, что благ Господь.

«А что Тот же Бог правосуден, говорит св. Климент, то для доказательства этого я не нуждаюсь во многих словах; довольно привести евангельский глас Господа: да будут вси едино, якоже Ты, Отче, во Мне и Аз в Тебе, да и mии в нас едино будут (Ин.17:21). Бог есть Одно и выше самого единства; и потому эта частица «Tы», имеющая указательную силу, показывает, что Тот, Который есть по истине Един, есть Бог, Который был и есть и будет, или (соединяя три времени в одно) Который есть Сый (Исх.10:14). А что этот Самый, Который Единый, Бог есть по истине правосудный, об этом свидетельствует в Евангелии Господь, глаголющий: Отче праведный, и мир Тебе не позна, Аз же Тебе познах... и проч. (Иоан. 17:24–25). Это есть Тот, Который отдает грехи отец на чада ненавидящим Его и творяй милость любящим Его (Исх. 20:5, 6). – Об этом также ясно говорит и премудрость: милость и гнев у Него, силен умолен быти и излияти гнев; no мнозей милости Его тако мною и обличение Его (Сир.16:12, 13). Цель как милости, так и обличения одно – спасение милуемых и обличаемых.

Само Слово, Сын Божий свидетельствует о благости Бога и Отца, говоря, что Он благ на безблагодатныя и злыя (Лук.6:35, 36), что никто не благ, только Един Отец, сущий на небесах. Но Он же признает Отца Своего, Который благ, Художником и Творцом мира; «а что Творец мира есть правосуден, – в этом нет никакого сомнения». Если Творец правосуден, Господь же есть Сын Творца, то Он есть Сын Правосудного. Почему апостол усвояет Господу правду: в долготерпении Божии и в показание правды Его, в нынешнее время, во еже быти Ему, праведному и оправдающему сущего от веры Иисусовы (Рим.3:26). Он же свидетельствует, что правосудие есть добро: закон свят и заповедь свята и праведна и блага (Рим.7:12).

«Итак, Один и Тот же есть Отец Его, Который, будучи Одно, обозначается многими свойствами. И к сему то клонилось оное (изречение): никто же знает Отца, Который был Сам все, прежде чем пришел Сын, чтобы было ясно, что Тот, Кто есть Бог всяческих, Один только есть, благой, правосудный, Художник, Сын в Отце, Коему слава во веки веков, аминь».

Таков истинный Педагог человечества, Слово Божие, Единородный Сын Божий: подобно Отцу Своему, Он благ и праведен, милосерд и строг; но и в строгости и милосердии Он дышит любовью к Своим питомцам; и гневом, и милостью Он ведет их к покаянию и исправлению, ведет к истинному благу и спасению. Начертав образ истинного Педагога, исполненного благостью и любовью, но вместе строгого и правосудного, Педагога, древле pуководствовавшего патриархов и питавшего в пустыне и хранившего упорный народ израильский, а ныне руководствующего народ новый, искупленный Его кровью, – младенцев обновленных благодатью, св. Климент указал идеал и совершенный пример, которому должен подражать всякой, кто бы ни принял на себе многотрудную должность руководителя и педагога. Как нельзя подметить в этом высоком образце какой-либо тени недостатка: так нельзя назвать педагогом того, кто далек от этого образца, кто не живет Им и в Нем, кто сам не ученик и подражатель Его и не служить органом Его святой воли в Его божественных намерений и выражением Его благости, кротости, мудрой предусмотрительности и любви.

Характер педагога уже предначертывает образ его отношений к питомцам, определяет способ педагогии, средства, которыми он должен действовать на сердца, руководимых и наставляемых.

Обратим же внимание на эти средства правильного и благоразумного воспитания. – Человеческой мудрости свойственно заблуждаться как во всех предметах, так и в деле воспитания. Ей естественно впадать в крайности, при изыскании и употреблении средств к образованию сердец неопытных, к обузданию порывов юношеского своеволия, необузданности, упрямства, к предохранению от гибельных страстей. Или употребляются меры строгие, но нерастворенные снисхождением, более карательные, нежели исправительные, более дышащие мщением, нежели проистекающие из любви. Или дается излишнее снисхождение впадающим в гибельные проступки, дозволяется простор ветреному легкомыслию, неопытности и свобода действовать во вред себе и другим; под видом снисхождения и любви проявляется холодность и равнодушие к нравственному воспитанию неопытных, или же излишнее неосновательное доверие шаткому и неустойчивому перед всяким ветром соблазна разуму. – Святой Климент изображает образ действий в отношении к питомцам божественного Педагога, чуждый крайностей и недостатков человеческой мудрости. Описывая средства, употребляемые божественным Педагогом к обузданию страстей человеческой природы, он с одной стороны возбуждает любовь, доверие и удивление премудрости и благости Божией, руководящей нас, а с другой стороны указывает хотя высокие, но вместе достойные подражания правила, руководствующие к правильному и мудрому действованию на сердца питомцев, определяющие образ отношений, в каких должен находиться обыкновенный, земной педагог, подражатель божественного Педагога.

Божественный Педагог употребляет различные меры к обузданию человеческой природы: Он действует на сердца людей, обуздывая неразумные и страстные их стремления и склонности, и увещаниями, порицаниями и сильными укорами, и обличениями, и внушениями, и ниспосланием даров. Но все эти меры, принимаемые божественною мудростью Педагога, проистекают из одного источника – от любви к руководимым отрокам п направляются к одной прекрасной цели – к исправлению и спасению их. В этом отношении божественный Педагог так ведет Себя в отношении к Своим питомцам, как истинно любящий отец в отношении к любимым детям. При всем различии действий педагога в отношении к руководимым детям, они могут быть разделены на два рода, могут быть соединены в два отдельные класса; именно, все его действия, все средства, которыми он врачует питомцев, имеют в виду – или отвратить от порочных стремлений и дел и таким образом предохранить от зла и бедствия, или же склонить к добру, убедить к совершению истинно полезного и спасительного. В первом случае педагог исполнен строгости, во втором случае он дышит благостью, влечет к добру похвалою добродетели, обещаниями помилования и спасения, изображением славы и блаженства праведных. Таким образом, последуя автору рассматриваемого нами творения, мы проследим описание и изображение двух родов действий педагога в отношении к питомцам: а) род действий его, направленных к отвращению от зла и порока; b) род действий его, имеющих в виду привлечение к спасению, склонение к добродетели.

а) Премудрый советует нам строго обращаться с детьми, когда этого требует нравственное их состояние: суть ли тебе дети, говорит он, накажи я, и преклони от юности выю их. Суть ли mи дщери? внимай телу их и не являй веселого к ним лица твоего (Сир.7:21–25). Так поступаем мы по отношению к своим детям, не смотря на то, что горячо любим их. Строгие руководители, тягостные и неприятные для нас в настоящее время, доставляют нам благодеяние на будущее время. Так поступает и Господь в отношении к нам, поставив в виду не настоящее удовольствие наше, но будущее наслаждение. «Проследим, с пророческим свидетельством, образ этой благодетельной педагогии» (кн. 1, гл.9).

Смотря по степени нашего нравственного упадка, по силе грехов и пороков, обуявших нас, по вере бедствий и зол, порожденных ими, и Педагог, неизменный Сам в Себе, неизменный в Своей благости н любви к нам, изменяет образ отношений Своих к нам. Раздраженный нашею неблагодарностью, бесчувственностью, непокорностью и упрямством, Он бичует нас гневною и грозною речью. Но самый тон речи, сообразно с нашим внутренним состоянием, принимает различные видоизменения. Таким образом речь является в видах: то α) увещания, то β) порицания, то γ) жалобы, то δ) брани, то ε) обличения, то ζ) выговора, то η) сильного укора, то θ) поношения, ι) то обвинения, κ) то сетования, λ) το уничижения, то μ) негодования.

α) Увещание есть соединенное с заботливостью порицание, возбуждающее здравый смысл; таков наш Педагог-Увещатель, когда говорит в Евангелии: колькраты восхотех собрати чада твоя, якоже кокош собирает птенцы своя под крыле, и не восхотесте (Мф. 23:37).

Но благость Его и при укоре увещевает к покаянию: сыне человечь, говорит Он через Иезекеиля, посреди скорпиев ты живеши... И возглаголеши словеса Моя к ним, аще убо услышат (Иез.2:6–7).

β) Порицание есть сильный укор за постыдные дела, убеждающее к делам честным, кони женонеистовни, говорит во гневе божественный Педагог, сотворишася, кийждо к жене искреннего своего ржаше. Еда о сих не посещу, рече Господь; или языку сицевому не мстит душа моя? (Иер.5:8, 9). Или, взывает Он опять через Осию, не присещу на них? ... яко тии со блудницами смесишася и со блудниками требы жряху (Ос.4:14).

γ) Иногда в гневе, возбужденном крайнею неблагодарностью и непокорностью развращенного народа, Педагог произносит жалобу на бесчувственность людей, на пренебрежение Его божественных глаголов, на презрение Его великих благодеяний: слыши небо, говорит Он, и внуши земле: сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене. Позна вол стяжавшего и, и осел ясли господина своего, Израиль же Мене не позна (Ис.1:2, 3).

δ) Иногда Педагог употребляет брань, поражая ею неправды и беззакония, нарушающие святой завет с Богом и неблагодарное отчуждение от Своего Отца и Господа: увы, говорит, язык грешный, семя лукавое, сынове беззаконии! Горе, чада отступившие, сия глаголет Господь, сотвористе завет не мною и заветы не Духом моим (Ис.30:1).

ε) Часто Педагог поражает обличением грешников, явным обнаружением их страшного приводящего в ужас и содрогание нравственного безобразия: ужасеся, говорит, небо о сем и вострепета no премногу зело, глаголет Господь. Два бо зла сотвориша людие Мои: Мене оставиша источника воды живы, и ископаша себе кладенцы сокрушенные, иже не возмогут воды содержати (Иер.2:12, 13). Впрочем, божественный Педагог часто и смягчает строгость и силу обличения, Так Он говорит через Соломона, показывая Свою отеческую любовь к чадам: сыне, не пренебрегай наказания Господня, ниже ослабевай, от Него обличаемый: его же бо любит Господь, наказует, биет же всякого сына, его же приемлет (Притч. 3:11, 12).

ζ) Иногда речь Педагога принимает тон отеческого выговора, с целью обратить к Себе внимание питомцев, вразумить их, дать им почувствовать любвеобильный голос: кому, говорит, возглаголю, и кому засвидетельствую и услышит? Се, не обрезана ушеса их (Иер.6:10).

η) To обращается Он к сильным укорам, напоминая о презренных и пренебреженных благодеяниях и указывая на бедствия, добровольно привлеченные, независимо от всеблагой воли Божией, не хотящей погибели грешников. Такой тон речи употребляет Господь в Евангелии: Иерусалиме, Иерусалиме, избивый пророки и камением побиваяй посланные к тебе! . . . Сего ради, говорит, оставится дом ваш пуст. Глаголю бо вам: отселе не увидите Меня, дóндеже речете: благословен грядый во имя Господне (Матф. 23:37, 38, 39).

θ) To, в виде врачевства, Педагог употребляет поношение, сильную, порицающую речь: увы, язык грешный, людие, исполнени грехов, семя лукавое (Ис. 1:4). Или в Евангелии: змия, порождения ехиднова!

ι) To направляет к грешникам обвинение в совершении неправд. Этот образ педагогии употреблен через Давида: людие, их же не ведех, работаша ми, в слух уха послушаша Мя, сынове чуждии солгаша ми, сынове чуждии обетшаша и охромоша от стезь своих. И через Иеремию: преступлением преступил есть на Мя дом Израилев, и дом Иудин... солгаша Господу своему (Иер.5:12).

к) Иногда сердобольный Педагог выражает Свою заботу и скорбь о чадах сетованием, под покровом которого скрывается тайный укор за беззакония. Так сетует Педагог и вещает грустно через Иеремию: како седе един град, умноженный людьми? Бысть яко вдовица, умноженный во языцех, владеяй странами, бысть под данью. Плача плакася в нощи (Плач. Иер. 1:1–2).

λ) Или, желая привести грешников в стыд и в сознание срамоты и безобразия поступков их, святой Педагог употребляет речь уничижения. Так, через Иеремию Он говорит: лице жены блудницы бысть тебе, не хотела ecu постыдетися ко всем. Не аки ли домом Мене нарекла ecu, и Отцем и вождем девства твоего? (Иер.3:3–4). И – блудница добра и приятна, начальница волхвований (Наум.3:4).

μ) Или, разгневанный непокорностью чад, надмевающихся и возносящихся более надлежащего, Педагог выражает в Своих словах негодование. Этот образ педагогии Он употребляет через Моисея: чада порочная, роде строптивый и развращенный! Сия ли Господеви воздаете? Сии людие буйи и не мудри. He Сам ли сей Отец твой стяжа тя (Втор.32:5, 6). И через Исайю говорит: князи твои не покоряются, общницы татем, любяще дары, гоняще воздаяние, сирым не судящии (Ис.1:23).

Так руководил Он в пустыне грубый и непокорный народ израильский, употребляя все средства к обузданию его, поражая их и сожалея о них, ударяя и исцеляя. «Подлинно, говорит св. отец, прекрасное дело вовсе не грешить; хорошо и то, когда согрешающий приводится к раскаянию; равно как весьма хорошо быть всегда здоровым, но хорошо и от болезни выздоравливать. Потому-то Он заповедует через Соломона: Ты побиеши его жезлом, душу же его избавиши от смерти (Притч.23:14). И опять: не преставай младенца наказовати: аще бо жезлом биеши его, не умрет от него (ІІритч. 23:13). – Наказание служит к исправлению, оно избавляет от смерти и приводит, к благоразумию и воздержанию. Жезл начальнический страшен только для злых: аще ли злое твориши, бойся, учит апостол. Поэтому и апостол употребляет строгость в церквах; сам он говорит: враг вам бых, истину вам глаголя (Гал.4:10). – Мы, подобно больным, имеем нужду во враче; a врач употребляет не только мягкие лекарства, но и острые. Мы, блуждающие и слепые, нуждаемся в мудром и опытном вожде. Мы жаждущие нуждаемся в источнике жизни, причастники которого не возжаждутся более (Ин.4:14, 65), мы умершие имеем потребность в подателе жизни, мы овцы нуждаемся в пастыре, мы отроки нуждаемся в педагоге, нуждаемся в Иисусе, да не пребудем необузданными грешниками даже до конца и да не будем негодною соломою, осуждаемою па сожжение. – Он Сам именует Себя аллегорически Пастырем и излагает через пророка Иезекеиля образ Своего праведного промышления: сокрушенное обяжу, и немощное укреплю, и крепкое снабдю, и упасу я с судом … и упасу их на горе святей Моей (Иез.34:16).

«Паси нас, младенцев, как овец. И исполни нас Господи, пищею Твоей правды. Паси нас, Педагог, при горе святой Твоей, в церкви, которая на высоте, которая превышает облака, которая касается небес. – И буду, говорит, Пастырь их, и буду близ них, как хитон близ тела их. Он хочет дать плоти моей спасение, облекая меня в хитон нетления, и умастил тело мое. Призовут Мя, говорит, и реку: се Аз (Исайи 58:9). Tы скорее услышал меня, чем надеялся я, Господи. И если будут преходить, не упадут глаголет Господь (Ис.43:2). Ибо мы, преходящие к нетлению, не упадем в тление, потому что Он Сам будет нас поддерживать. Он рече и восхоте Сам». Так благ наш Педагог. Он не только подъял на Себя немощи наши, но даже, как добрый и великодушный Пастырь, положил за нас, овец Его, душу Свою. Впрочем, когда грешники ходят искривленными путями, то и Он изменяет Свои отношения к ним и становится строгим. Сам Он выражает причину своего гнева: понеже звах и не послушасте Мене, и простирах словеса, и не внимасте; но отметасте Моя советы и обличением Моим не внимасте (Притч. 1:24–25). Таким образом непокорность Педагогу и презрение Его внушений суть причины гнева Его, по которым Он является наказующим Судьей. Но в самом гневе Своем Он обнаруживает и правосудие и благость: Той же есть щедр, и очистит грехи их, и не растлит, и умножит отвратити ярость Свою, и не разжжет всего гнева Своего (Пс.77:38); так что милость и истина соединяются в Нем.

Виною наказаний, поражающих грешников, служат они-же сами. Как зеркало не виновато в безобразии, которое оно обнаруживает, или как врач не виноват в болезни, которую он указывает; так и укоряющий и обличающий не желает зла тому, кто страждет душою, но указывает те греховные язвы, которые в нем действительно есть. «Почему Бог, хотя благ Сам в Себе, но правосуден в отношении к нам, и потому правосуден, что благ». Отец, прежде творения мира бывший Богом, бывший благим, послал с небес Слово Свое возвестить нам благую правду, возбуждая человеческую природу к спасительному покаянию. «Но ты Богу не повинуешься? Припиши вину этого дела самому себе, привлекающему суд».

b) По рассмотрении тех действий Педагога, которые направлены к отклонению от порока, нужно обратить внимание на способы, употребляемые Им для склонения и убеждения людей к добродетели. Там Он является строгим, обличающим, порицающим, укоряющим, жалующимся, негодующим; здесь Он является кротко, с отеческою любовью склоняющимся к добродетели: представлением и изображением ее красоты и благотворности возбуждением надежды на спасение, обещанием милости и пощады, похвалою праведным.

Так, через Соломона Он с отеческою любовью убеждает к тому, что полезно: вас, о человецы, молю, и вдаю Мой глас сыном человеческим ... Послушайте Мене, честная бо реку (Притч. 8:4, 6).

Через Давида Он предлагает спасительный совет: блажен муж, иже не иде на совет нечестивых … (Пс.1:1–2). – Совет берет убедительные примеры или из времени прошедшего, представляя напр. гибельную участь евреев, нарушавших завет с Богом, – или из настоящего, изображая то, что совершается в глазах, напр. шедше возвестите Иоаннови: слепии прозирают, и хромии ходят, прокаженнии очищаются и глусии слышат, мертвии восстают (Мф.11:4–6). Или же, при подаче совета указывается на имеющее случиться в будущем, когда говорится, напр., что грешники будут ввержены во тму кромешную: my будет плачь и скрежет зубом (Мф.22:13; 25:30). Так Педагог употребляет все средства для спасения человека.

Он подает надежду спасения, напр. через Иезекеиля: аще обратитеся от всего сердца вашего и скажете: Отче, услышу вас (Иез. 18 гл.). Или: приидите ко Мне вcu труждающиеся и обремененнии и Аз упокою вы (Мф.11:23). Ублажает ищущих премудрости и разума через Соломона: блажен человек, иже обрете премудрость, и смертен, иже уведе разум (Притч. 3:13).

Обещает исполнить благодеяниями через Моисея: введу их в землю благу, еюже кляхся отцем их (Втор.31:20), и через Исайю: введу я в гору святую Мою и возвеселю я в дому молитвы Моея (Ис.56:7).

Изображает величие и славу праведных: и будет яко древо, насажденное при источниках вод, еже плод свой даст во время свое и лист его не отпадет, и вся, елика аще творит, успеет (Пс. 1:2–3).

Показывает награду за верность Господу и правоту: аще бы путем Божиим ходил ecu, жиль бы в мире во время вечное (Вар.3:13).

Обещает прощение тем, которые обращаются от заблуждения: обратитеся, обратитеся, говорит через Иеремию, аки обиратель (винограда) на кошницу (Иер.17:9).

Просвещает заблудивших: станите на путех, и видиme, и вопросите о стезях Господних вечных, и видите, кий есть путь благ, и ходите по нему, и обрящете очищение думам вашим (Иер.6:16).

«Нам следовало бы сказать, что порицательный и обличающий образ речи Педагога приличен людям, так как премудрость всех называет злыми, а премудр один Бог, от Которого происходит премудрость н совершен Он один, a потому Он один достоин похвалы. Но я не скажу этого. Я говорю, что похвала и порицание суть весьма необходимые для людей врачевства». Грубость н бесчувственность людей размягчается, как железо, ударами, то есть порицанием, укором, угрозами. А люди, прилепляющиеся к вере, возбуждаются к преуспеянию хвалою.

Порицать значит то же, что вразумлять (νουθετε͂ιν); а вразумление (νουθέτησις), по словопроизводству, есть вложение ума (νου ἐνθεματισμὸς). Следовательно, порицание необходимо и благотворно для людей заблуждающихся умом; оно отклоняет человека от зла н направляет к добру.

«Впрочем, говорит св. отец, могут быть найдены другие бесчисленные заповеди о том, что должно приобретать доброе и убегать злого», и в заключение рассуждения о благих мерах, употребляемых божественным, Педагогом к убеждению людей следовать добродетели, присоединяет краткое, но полное изображение истинно доброй деятельности, какое представляет пророк Иезекииль: человек же, иже есть праведен, творяй суд и правду, на горах не снесть и очес своих не воздвигнет па кумиры дому Израилева, и жены ближнего своего не осквернит, и к жене в месячных сущей не приближится, и человеку не насильствует, залог должнику отдаст, и хищением не восхитит; хлеб свой алчному даст, и нагого облечет в ризу. И сребра своего в лихву не даст, и прибытка не возьмет, и от неправды отвратит руку свою, и суд сотворит между мужем и ближним своим. И в заповедях Моих ходил, и оправдания Моя снабдел, еже творит та; праведен сей есть, жизнью жити имать, глаголет Адонаи Господь (Иез.18:5–9). «Здесь, говорит св. отец, содержится описание образа жизни христианской, приличное увещание к благой жизни и указание награды за добродетель, которая есть жизнь вечная».

По описании образа премудрой и всеблагой божественной педагогии, переходя к другим двум книгам своего творения, в которых предположено изложить частнейшие правила христианского благочестия и благонравия применительно ко всем частным обстоятельствам и атрибутам обыденной жизни, учитель церкви приготовляет своих питомцев к слушанию нравственных уроков, с одной стороны возбуждая их доверенность к руководству педагога (кн. 1, гл. 11), а с другой показывая легкость повиновения благому и мудрому руководству и удобоисполнимость п благотворность божественных заповедей (гл. 12). – He имея в настоящий раз намерения заняться рассмотрением 2-й и 3-й книги «Педагога», ограничимся сделанным обзором первой его книги. Эта последняя, рассматриваемая отдельно, вне связи с остальными книгами, представляет нам в известном отношении полное и законченное сочинение; именно, оно содержит полное, удовлетворительное и назидательное раскрытие и изображение высокого идеала, к которому должна стремиться всякая педагогия, имеющая в виду нравственное развитие, возвышение и облагорожение сердец человеческих. По руководству Св. Писания, в этой книге предложены для разрешения и раскрыты три предмета: 1) кто и каковы питомцы; 2) кто и каков воспитатель-педагог, и 3) каков образ его педагогии, его отношений к питомцам.

1. Питомцы – все дети, отроки, младенцы: раскрытием свойств истинного младенчества, по смыслу Св. Писания, начертан внутренний дух христианской жизни, кроткой, невинной, чистой, чуждой лукавства, но не мудрости, – жизни, для которой Слово, снисшедшее с неба, есть и пища и питие и Отец и мать: это простой, но вместе возвышенный и истинно евангельский идеал нравственного совершенства питомцев.

2. Далее изображается один истинный Педагог всего человечества, – Единородный Сын Божий, – благой и милосердый без слабости строгий и правосудный без ненависти, во гневе и милости любвеобильный и сердобольный: совершенный и единственный образец истинного Педагога. Всякий педагог должен быть Его учеником и питомцем, близким к Нему и соединенным с Ним любовью.

3. Описание образа педагогии Его, тех средств, какие Он употребляет к нравственному воспитанию и образованию людей, высоко и поучительно. Меры благости и строгости, испытываемые Им для возбуждения в питомцах истинно добрых стремлений для отклонения их от погибельных путей ведущих во дно адово, – так соединяются, что Господь является и во гневе и в милости святым и праведным, всегда любвеобильным, чуждым ненависти, но исполненным благоволения к людям. В этом образце найдем разрешение вопросов: как лучше действовать на сердца питомцев – строгостью, или благостью и любовью. Меры строгие и кроткие равно хороши и благотворны, когда они определяются христианским благоразумием и любовью. Пусть любовь определяет все действия, весь образ отношений к руководимым. Но, чтобы любовь не была безрассудно снисходительной во вред руководящим, пусть с нею неразлучно будет благоразумие, пусть ее направляет христианская мудрость, подчиненная мудрости одного истинного Педагога, основанная на ней и озаряемая небесным светом ее.

Представление Бога и Господа нашего любвеобильным Педагогом, Отцом, Наставником, Руководителем, Пастырем человечества – приближает наши сердца к Нему, возбуждает любовь и доверенность Его промыслительному руководству. Изображение мудрости, с какою Он совершает дело спасения нашего и нравственного образования возбуждает благоговение и благодарность к великому Педагогу, побуждает отринуть строптивость, упрямство и непокорность, которыми оскорбляется бесконечная любовь Педагога и привлекается праведный гнев Его.

Изображение всех членов Церкви Христовой – и старцев и юношей и мужей и жен – одною семьей, одним обществом учеников, отроков, младенцев простых, чистых и покорных чад Отца небесного, получающих единственно от Негo – и познание и пищу и свет, живущих в Нем и через Hero – начертывает образ внутренней жизни христианской, чистой и святой, из которой должны проистекать все внешние действия христианства, указывает то истинное расположение души, с каким мы можем и должны быть членами святого стада церкви и овцами пажити Единого и истинного Педагога, мудрого и любвеобильного, зорко хранящего Своих питомцев от всех бед и ведущего их к истинной жизни, спасению и блаженству.

Общий характер аллегорических объяснений Св. Писания несколько затрудняет чтение этого назидательного творения и во многих местах лишает его простоты, общедоступности и легкости изложения. Но великие и назидательные мысли, облеченные в аллегорическую форму, искупают этот недостаток. Мы представили при изложении главных и существенных черт этого творения, имеющего главною целью и нравоучение, места, особенно замечательные в догматическом отношении. Учение о единстве существа Божия, троичности и равенстве Лиц божественных, ο церкви, ο таинствах крещения и евхаристии ясно выражено св. отцом и представляет нам свидетельства истины веры, неразрывно соединенной с истинно нравственною деятельностью христианства. – Заключим наш обзор молитвою автора к нашему Единому истинному Педагогу.

«Паси нас, младенцев, как овец, и исполни нас, Господи, пищею Твоей правды. Паси нас, Педагог, при горе святой Твоей, при церкви, которая на высоте, которая превышает облака, которая касается небес».