Незаписанные в Евангелии изречения Христа Спасителя и новооткрытые изречения Его ΛΟΓΙΑ ΙΗΣΟΥ

Много благодатных изречений Христа Спасителя записано и сохранено для нас евангелистами, как неложными свидетелями Его земного служения, – во всяком случае достаточно для нашего духовного назидания и спасения. Но вместе с тем не может подлежать никакому сомнению, что в четвероевангелии содержатся не все изречения и слова Иисуса Христа. Св. евангелист Иоанн в заключение своего Евангелия говорит, что «многое и другое сотворил Иисус; но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг», и это свидетельство относится не только к делам, но и к словам или изречениям божеств. Учителя, и судя по контексту речи – даже более к словам, так как перед тем речь идет именно об изречениях Христа Спасителя в Его последней беседе с учениками. Да и помимо того, рассуждая по простой человеческой логике, невозможно предположить, чтобы бож. Учитель, ежедневно, никогда даже до забвения о пище и питие, поучая и назидая неотступно следовавшие за Ним массы народа, в течение трех с половиной лет своего служения на земле, произнес только те изречения, которые записаны евангелистами и которые неоднократно притом повторяются в четвероевангелии. Для произнесения этих речей потребовалось бы не более нескольких недель. Таким образом является необходимое предположение, что, кроме сообщенных нам и записанных евангелистами изречений, «многое и другое говорил Иисус, и если бы писать о том подробно, то и самому миру не вместить бы написанных книг».

Этого предположения никогда не отрицала св. церковь, и напротив она, благоговейно сохраняя вверенный ей залог записанных изречений своего божественного Основателя, в то же время по преданию сохраняла воспоминание и о других – незаписанных евангелистами изречениях Его, нашедших себе место в свидетельстве других её учителей и древних писателей, тем более, что пример к сохранению такого рода предания освящен величайшим проповедником христианства, самим апостолом Павлом. Он в одном месте приводит в качестве изречения Христа такое изречение, которого нет у евангелистов, и которое, следовательно, сохранялось только в памяти Его учеников и последователей. Так, в своей знаменитой беседе с пресвитерами ефесскими ап. Павел говорил: «Во всем показал я вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса; ибо Он Сам сказал: блаженнее давать, нежели принимать» (Деян.20:35). Этого последнего изречения мы напрасно стали бы искать в четвероевангелии: его нет там, и оно, очевидно, заимствовано апостолом из того обширного источника сказаний, которые уже раньше составления канонических евангелий сохранялись в благочестивой памяти христиан, как непосредственных слушателей бож. Учителя, и из которых лишь часть вошла в четвероевангелие.

В виду этого не удивительно, что и в последующие времена христианская любознательность неоднократно делала попытки собрать эти не вошедшие в четвероевангелие изречения Христа Спасителя, и к концу XVIII века стали появляться даже ученые исследования о них. Первая более или менее обстоятельная попытка в этом отношении принадлежит Корнеру, который впервые ввел и термин для обозначения этого рода изречений, назвав их «аграфами» т. е, «незаписанными изречениями», – в своем сочинении «о незаписанных речах Христа», изданном на латинском языке в 1776 году.¹ В этом сочинении, на основании разных источников, собрано и подвергнуто ученому исследованию 16 таких изречений. В более недавнее время исследованием «аграфов» занимались Гофман в своей «Жизни Иисуса по апокрифам»,² Весткотт в своем «Введении в изучение Евангелий»,³ Шафф в своей „Истории христианской церкви“;⁴ но своей наивысшей степени эти изыскания касательно незаписанных изречений И. Христа достигли в известных ученых исследованиях аграфов Реша и Нестле.⁵ Так как источник для этих аграфов весьма неопределенный, то неудивительно, что все эти ученые исследователи сильно расходятся: между собой как во взгляде на самое достоинство изречений, так и на их количество. Так, по исследованию Реша, незаписанных изречений Христа, по своему достоинству могущих считаться подлинными, насчитывается всего только 14; Нестле приводит 27, Гофман – 23, Шафф – 24, Вескотт – 32, причем 11 из них составляют лишь вариации евангельских изречений. Очевидно, согласие установить трудно даже в отношении количества изречений. Рассмотрим же самое содержание этих изречений.

Одно из этих изречений, как сказано выше, имеет за себя авторитет самого ап. Павла, и так как оно записано в св. книге, хотя и не в Евангелии, то его уже нельзя в собственном смысле относить к аграфам. Это изречение: «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян.20:35). Оно, по справедливому отзыву Шаффа, богато внутренним смыслом и среди других аграфов блистает, как лучезарная звезда. Другие изречения, о подлинности которых существует большее или меньшее согласие между учеными исследователями аграфов, сохранились в писаниях древних церковных учителей, как Иустин Философ, Климент Александрийский и другие. В «Разговоре с Трифоном» у Иустина Философа приводится изречение Христа: «В чем Я найду вас, в том и буду судить вас».⁶ Затем у Климента Александрийского в его «Строматах» приводятся следующие изречения: Иисус сказал своим ученикам: «Просите великого и малое приложится вам, просите небесного и земное приложится вам».⁷ Изречение это по смыслу вполне соответствует евангельскому изречению: «Ищите прежде царствия Божия и сия вся приложатся вам» и составляет лишь вариацию его. В том же творении Климента Александрийского говорится еще: «Справедливо посему Писание, желая сделать нас такими диалектиками, увещевает нас: будьте искусным менялами,⁸ отвергая нечто, но удерживая доброе».⁹ Некоторые писатели приписывают это изречение ап. Павлу, другие, как Климент Александрийский, просто ссылаются на него неопределенно, как на Писание; но как на евангельское изречение на него смотрит Кесарий († 368 г.), а затем оно прямо приписывается Христу Спасителю Оригеном, блаж. Иеронимом и др. Климент Александрийский, как видно из приведенных его слов, видит в нем доказательство того, что по Свящ. Писанию христиане должны быть искусными диалектиками, т. е. людьми, способными исследовать вещи, испытывать силы и духи, и, таким образом, восходить от внешних явлений к познанию Бога. Оно неоднократно употребляется в Климентовых беседах касательно обязанности различать истинное писание от ложных.¹⁰ Но наилучший комментарий на него можно найти у ап. Павла, который говорит: «Все испытывайте, хорошего держитесь; удерживайтесь от всякого рода зла».¹¹ Одним словом, как менялы бывают искусны в различении настоящих монет от фальшивых, так и христиане должны быть искусны в различении учений и духов – истинных от ложных.

Рядом с этими аграфами, имеющими за себя более или менее достаточные исторические свидетельства, есть и другие, которые хотя и не имеют за себя подобных свидетельств, но также носят на себе отчасти характер сохранившихся по преданию изречений. Так в кодексе Безы приводится следующее: «В тот же день, увидев человека, работающего в субботу, Христос сказал ему: о, человек! Если ты знаешь, что делаешь, то ты блажен; но если ты не знаешь, то ты проклят и есть нарушитель закона». Многие ученые исследователи склонны видеть в этом изречении подлинное предание. По замечанию Весткотта, «очевидно, что это изречение покоится на каком-нибудь действительном событии». По мнению другого английского комментатора Плюмитра, изречение это можно считать подлинным, так как «оно с чудесною силою выставляет различие между сознательным преступлением закона, признаваемого все еще обязательным, и признанием высшего закона, как отменяющего низший». Фаррар в своей «Жизни Христа» полагает, что рассказ этот слишком поразителен, слишком внутренне правдоподобен, чтобы сразу отвергать его, как неподлинный». Но Эдершейм в своей «Жизни Иисуса» считает эти слова подложным добавлением к подлинному евангельскому рассказу в еванг. Луки VI глава, где идет рассуждение о субботе. В том же кодексе Безы на Матф.20:28 приводится следующее пространное рассуждение, имеющее характер вариации на евангельское изречение: «Но вы старайтесь возрастать от малого, и от меньшего к большему. Когда вы идете и приглашены обедать, не садитесь на высшем месте, дабы не пришел более тебя почтенный человек и, пригласивший тебя, подойдя, не сказал тебе: займи пониже место, и тебе стыдно будет. Но когда ты сядешь на низшее место, и придет менее тебя почтенный человек, тогда пригласивший тебя скажет тебе: иди повыше, и это будет полезно тебе». В том же роде вариацию к евангельскому изречению мы находим у Оригена в его толковании на ев. Матфея. «Вот что написано в евангелии, называемом от Евреев, – если угодно принимать его – не как авторитет, а как пояснение к излагаемому нами предмету. Другой богатый человек сказал Ему: Учитель, что доброго должен я делать, чтобы жить? Он сказал ему: человек, исполняй закон и пророков. Богач отвечал Ему: я исполнил их. Он сказал ему: иди, продай все, что имеешь, и раздай бедным, и приходи, и следуй за Мною. Но богач начал чесать себе голову, ибо это не понравилось ему. И Господь сказал ему: как же ты говоришь, что ты исполнил закон и пророков, когда в законе написано: возлюби ближнего твоего, как самого себе, и вот многие из твоих братьев, сынов Авраама, одеты в грязное тряпье, умирают с голода, а твой дом полон всяких благ, и из них совсем ничего не идет на бедных? И обернувшись, Он сказал своему ученику Симону, который сидел около Него: Симон, сын Иоанна! легче верблюду войти в игольное ушко, чем богатому в царство небесное».¹² У Оригена приводится также и другое незаписанное изречение, которое гласит: «Иисус же говорит: для болящих Я болел, для алчущих алкал и для жаждущих жаждал», – изречение, отзывающееся чисто евангельским духом.¹³

Весьма интересно также изречение, достоверность которого подтверждается у Оригена на латинском языке и у Дидима на греческом. Оно гласит: «Кто близ Меня, тот близ огня; кто далеко от Меня, тот далеко от царства». В послании св. Игнатия к Смирнянам (гл. IV) находится изречение. весьма схожее с этим, – по крайней мере по форме: «кто близ меча, тот близ Бога», и такие ученые исследователи, как Весткотт и Ляйтфут, считают их параллельными, но значение их несомненно неодинаковое. Это последнее изречение заключает в себе ободрение мученикам за веру, и заключает в себе уверение, что страдание и смерть приводят ближе к Богу, а первое выражение может заключать в себе ту мысль, что близость к Спасителю способна подобно огню очищать душу и сердце от ложных мыслей и нечистых помыслов, как огонь очищает золото от негодных примесей, а поэтому кто далек от Спасителя и, следовательно, не подвергается этому духовно-очищающему огню, тот далее и от царства Божия. Во всяком случае такая мысль придается изречению контекстом речи как у Оригена, так и у Дидима. Первый разъясняет эти слова так: «И тот, кто близ Меня, находится близ спасения, ибо он близ огня; а тот, кто слышит Мои слова и извращает слышанное, становится сосудом, уготованным к погибели, ибо близ Меня значит быть близ огня; но если кто из опасения того, что быть близ Меня, значит, быть близ огня, будет держаться вдалеке от Меня, чтобы не быть близ огня, таковой будет далек от царства».¹⁴ С одинаковою ясностью истолковывает это изречение и Дидим: «Господь страшен, ибо Он подвергает наказанию противящихся Ему. Ведь тот, кто приближается к Нему, получив божественное учение, и затем грешит, оказывается близ огня. Посему Спаситель говорит: Кто близ Меня, тот близ огня; но кто далеко от Меня, тот далеко от царства».¹⁵ Изречение это, таким образом, похоже на многие из тех евангельских изречений, в которых выставляется на вид двоякое следствие соприкосновения со Христом, как и духовного единения с Ним в евхаристии, которая одним служит во спасение, а другим в осуждение.

В «Апостольских постановлениях» читаем еще следующее, незаписанное в Евангелии, изречение Спасителя: «Горе тем, которые имеют, и однако лицемерно берут у других, которые способны сами себе помочь, и однако желают взять у других, ибо каждый даст ответ в день судный». Это изречение представляет собою как бы дополнение или разъяснение евангельского изречения: «просящему дай», и потому некоторые ученые исследователи считают его подлинным. В «Правилах свв. Апостол» Спасителю приписывается еще следующее изречение: «Слабое должно быть спасаемо сильным».¹⁶ Фактических оснований для признания подлинности этого изречения к сожалению мало, и однако оно отзывается полным правдоподобием и вполне могло быть произнесено божественным Врачом душ и телес, пришедшим исцелить немощных и слабых, – Тем, Кто, будучи богат, ради нас сделался бедным, умер за нас грешных и послал для духовного укрепления немощного человечества своих учеников и Апостолов, которых Он из немощных сделал сильными духом.

Чтобы показать, как далеко можно пойти в отыскании аграфов, можно привести еще незаписанное изречение, сообщаемое в Талмуде,¹⁷ где суть дела сводится к следующему: на вопрос, предложенный одними из учеников И. Христа раввину Елиезеру о том, можно ли из платы блудницы, которую по закону Моисееву запрещалось, наравне с платой от пса, вносить в дом Господень (Втор. 23:18), сделать употребление на устройство отхожего места для первосвященника, раввин не мог ответить, и тогда ученик сказал ему: Иисус учил меня так по этому предмету; написано: «из любодейных даров она устраивала их» (Мих. 1:7), т. е. деньги эти вышли из нечистого источника, а потому и могут быть обращены на нечистое употребление. – Это изречение носит на себе явный отпечаток талмудической софистики и потому о подлинности его конечно не может быть и речи.

Несколько изречений, приписываемых Иисусу Христу, сохранено, наконец, в Коране и, вообще, у магометанских писателей; но они еще дальше от истинного евангельского характера, хотя есть и между ними изречения, отличающиеся поразительною мудростью. Таково, напр., изречение, приводимое Шаффом из Корана: «Кто стремится быть богатым, тот подобен человеку, пьющему морскую воду. Чем более он пьет, тем сильнее в нем становится жажда, и никогда он не перестанет пить, пока не погибнет».¹⁸ При всей глубине своего смысла это изречение однако скорее напоминает собою обычные ходячие изречения восточной мудрости, и потому едва ли можно видеть в нем какой-либо отголосок специального христианского предания.

Вот почти все, что доселе известно было из так называемых аграфов, и трудно было ожидать, чтобы открылся еще какой-нибудь источник такого рода изречений. Но в наш век, прославившийся уже многочисленными открытиями в области памятников древней письменности, возможны самые поразительные неожиданности всякого рода. К немалочисленным уже, в последние годы открытым памятникам древнехристианской письменности, как «Учение двенадцати апостолов», «Евангелие Петра», «Деяния Аполлония Философа», и др., в настоящем году прибавился новый памятник, который притом имеет глубочайший интерес, так как по своему содержанию и по своей внешности уводит нас ко второму веку христианской эры и обещает пролить свет на недостаточно еще разъясненную в научном смысле историю происхождения канонических евангелий. Этот новооткрытый документ, получивший уже в ученом мире техническое название Λόγια, т. е. «изречений И. Христа», содержит в себе целый ряд изречений Спасителя, которые должны быть отнесены к числу аграфов, так как они или совсем не встречаются в канонических Евангелиях, или же существенно отличаются от евангельских изречений. Местом открытия этого нового памятника христианской письменности был Египет, уже так много давший письменных сокровищ ученому миру и по-видимому еще более обещающий таковых. На краю Ливийской пустыни, в 200 верстах к югу от Каиро, рядом низких курганов, покрытых осколками римской и древне-арабской глиняной посуды, отмечается место, где некогда стоял главный город оксиринхского нома. По всему видно, что город некогда процветал, но после завоевания его арабами быстро пришел в упадок и теперешний остаток его – Бенеса не более, как простая деревушка. Этот, некогда цветущий город Оксиринх, естественно привлекал к себе внимание исследователей, и прошлой зимой в нем произведены были членами английского «Общества исследования Египта» раскопки, результатом которых было открытие множества папирусных свитков, так что кроме 150 свитков, переданных египетскому правительству, целых 280 ящиков со свитками отправлены были в Лондон для Британского музея. Среди этих свитков, кроме начала евангелия от Матфея, оказался еще один разрозненный лист, сразу обративший на себя внимание своим необычайным содержанием. В этом листке содержатся на греческом языке изречения, приписываемые И. Христу, и притом такие, которых нет в четвероевангелии. Ясно, что это новые «аграфы», которые столь тщательно собирались по крупицам из разных источников. Понятно, что ученые исследователи с радостью схватились за этот новый памятник, который сделался доступным для всех в прекрасном издании английских ученых Гренфел-ла и Гента.¹⁹

Новооткрытый памятник найден был при начале самых раскопок в куче мусора, в которой оказалось вообще много греческих папирусов от I-III веков нашей эры. По особенностям письма, он относится к этому именно времени, так как буквы имеют форму позднейших еллинистических унциалов. Но так как найденный лист представляет собою остаток книги, а не фрагмент папирусного свитка, и так как, далее, в нем встречаются употребительные в христианских рукописях сокращения, как IС, ФС и др., то издатели справедливо отнесли этот памятник ко второй половине II века. Что касается внешности памятника, то он имеет 5 ¾ дюйма в вышину и 3 ¾ в ширину. По краям, как видно из прилагаемого ниже фотографического снимка [см. стр. 18], лист весьма истрепан, самая поверхность его до крайности изношена и имеет много разрывов и дыр, затрудняющих его чтение. Позднейшей рукой на оборотной стороне листа (vеrso) над правым углом текста поставлена греческая цифра IА, указывающая очевидно на то, что это 11-й лист из целой книги. Самый способ письма носит на себе архаический характер: строки идут сплошными рядами без всяких словоотделений или других каких-либо облегчающих чтение способов. При воспроизведении этого памятника, вследствие массы недостающих, разрушенных или стершихся букв, пришлось во многих случаях прибегать к догадкам и предположениям, которыми однако оказалось невозможным восполнить всех пробелов. Как видно из прилагаемого воспроизведения подлинника, издатели тщательно отмечают пробелы и предположительные чтения. Точки указывают на совершенно разрушенные буквы, точки в скобах указывают на то, что число разрушенных букв еще возможно определить, точки под буквами указывают на сомнительность воспроизведения их, а недостающие буквы, которые, однако, можно было восполнить с уверенностью, поставлены в скобках. Рассматриваемый лист содержит по 21 уцелевших строки на каждой странице, а 22 строка на обеих страницах совершенно разрушена. В них содержится семь или восемь изречений И. Христа, из которых каждое начинается знаменательным введением – Λέγει Ἰησοῦς – «Говорит Иисус», что и дало издателям право назвать весь этот памятник – Λόγια Ἰησοῦ – «Изречения Иисуса». Как в самом словообразовании, так и в правописании заметно влияние простонародной речи. Так дважды вм. ε стоит αι (строка 6 и 7), трижды вм. ι стоит ει (стр. 13, 16, 35), что кстати представляет еще один новый довод в пользу рейхлиновского чтения против Эразма. Вместо правильной формы причастия прош. соверш. времени ᾠκοδομημένη стоит неправильная форма οἰκοδομημένη, каковая форма впрочем встречается и в некоторых других памятниками древней письменности.²⁰

Для наглядного ознакомления со новооткрытыми памятником мы прилагаем здесь фотографический снимок с него, а также транскрипцию его архаическими и новейшими греческими буквами, с присоединением подстрочного русского перевода каждого изречения.

Транскрипция обоих страниц новооткрытого памятника в наиболее вероятном чтении

Вот эти изречения, в подстрочном русском переводе:

1. καὶ τότε διαβλέψεις ἐκβαλεῖν τὸ κάρφος τὸ ἐν τῳ ὀφθαλμῷ τοῦ αδελφοῦ σου.

«и тогда ты увидишь, как вынуть сучек, который в глазе брата твоего».

2. Λέγει Ἰησοῦς· Ἐὰν μή νηστεύσητε τὸν κόσμον οὐ μὴ εὕρητε τὴν βασιλείαν τοῦ Θεοῦ· καὶ ἐὰν μὴ σαββατίσητε τὸν σάββατον οὐκ ὄψεσθε τὸν Πατέρα.

«Иисус говорит: если вы не будете поститься для мира, то не обрящете царства Божия; и если вы не будете соблюдать субботы, то не увидите Отца».

3. Λέγει Ἰη[σ]οῦς· Ἒστην ἐν μέσῳ τοῦ κόσμου, καὶ ἐν σαρκί ὤφθην αὐτοῖς, καὶ εὗρον πάντας μεθύοντας, καὶ οὐδένα εὗρον διψῶντα ἐν αὐτοῖς· καὶ πονεῖ ἡ ψυχή μου ἐπὶ τοῖς υἱοῖς τῶν ἀνθρώπων, ὅτι τυφλοί εἰσιν τῇ καρδίᾳ αὐτῶ[ν]. . . .

« Иисус говорит: Я стоял среди мира, и в плоти был виден ими, и нашел, что все пьяны, и никого не нашел Я жаждущим среди них, и скорбит душа Моя о сынах человеческих, ибо они слепы в сердце своем. . . »

4. τὴν πτωχείαν.

«бедность».

5. Λέγει Ἰησοῦς· Ὅπου ἐὰν ὧσιν [...] ε [...] θεοὶ καὶ τῷ [...] σο ... ε [...] ἐστιν μόνος [...] τω ἐγώ εἰμι μετ’ αὐτ[οῦ]. Ἔγει[ρ]ον τὸν λίθον, κάκεῖ εὑρήσεις με. σχίσον τὸ ξύλον, κα’γὼ ἐϰεῖ εἰμί.

«Иисус говорит: если где будут ... есть один; то Я с ним. Подними камень, и там ты найдешь Меня; расколи дерево, и там Я».

6. Λέγει Ἰησοῦς Ὀυκ ἔστιν δεκτὸς προφήτης ἐν τῇ πατρίδι αὐτ[ο]ῦ, οὐδὲ ἰατρὸς ποιεῖ θεραπείας εἰς τούς γινώσκοντας αὐτόν.

«Иисус говорит: не приемлется пророк в отечестве своем, и врач не совершает исцелений для знающих его».

7. Λέγει Ἰησοῦς Πόλις οἰκοδομημένη ἐπ’ ἄκρον [ὄ]ρους ὑψηλού καὶ ἐστηριγμένη, οὔτε πε[σ]εῖν δύναται οὔτε κρυ(β)ῆναι.

« Иисус говорит: город, построенный на высокой горе и укрепленный, не может ни пасть, ни укрыться».

8. Λέγει Ἰησοῦς· ἀκούεις εἰς το ... τιον σοῦ το ...

«Иисус говорит: слышишь в ... твое ...»

Теперь естественно возникает вопрос: к какого рода произведениям относится этот памятник, и какое значение может он иметь для вопроса о происхождении канонических евангелий? На первый вопрос отчасти можно ответить критическим рассмотрением содержащихся в памятнике изречений.

Первое из этих изречений, гласящее (строки 1–4): «И тогда ты увидишь, как вынуть сучок, который в глазе брата твоего», не представляет никакого затруднения для истолкования. Это очевидно вариация к евангельскому изречению в Мф.7:3–5 и особенно Лк.6:42, где находится почти буквально тождественной выражение: «и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». Так как изречение это представляет в новооткрытом памятнике лишь отрывок, то возможно предполагать, что на предшествующем листе содержалось и все это изречение Спасителя о лицемерном усматривании сучков в глазе ближнего, хотя в это же время у себя мы не видим и бревна.

Более своеобразным является второе изречение (4–11), которое гласит: «Иисус говорит: если вы не будет поститься для мира,²¹ то не обрящете царства Божия, и если вы не будете соблюдать субботы, то не увидите Отца». Это изречение не находит себе непосредственной параллели в четвероевангелии, и некоторые исследователи склонны видеть в нем подделку под учение Христа в интересах какой-нибудь ереси, – напр. энкратитов или по меньшей мере иудействующих христиан, так как в нем сильно выдвигается законнический элемент, и самое достижение царства Божия и ближайшее общение с Отцом небесным ставится в зависимость от соблюдения поста и субботы. Но это объяснение едва ли выдерживает даже снисходительную критику. Что касается поста, как условия получения царства небесного, то это находится в полном согласии с тем великим значением, которое Христос придавал посту и вообще удалению от мира в деле нравственного совершенства и спасения. Несколько затруднительнее понять смысл второй половины изречения – о субботе. Но если принять во внимание, что выражение «соблюдать субботу» вполне может быть понимаемо в смысле отрешения от мира для всецелого посвящения себя Богу в день седьмой, то не будет надобности делать напрасных предположений, будто на этом изречении лежит отпечаток какого-нибудь постороннего влияния. Во всяком случае нечто подобное мы читаем у Иустина Философа, который говорит: «новый закон требует от вас соблюдать постоянную субботу. Кто раскаялись в своих грехах, те соблюди приятную и истинную субботу Божию».²²

Третье изречение (стр. 11–21): «Иисус говорит: Я стоял среди мира, Я в плоти был виден ими, и нашел, что все пьяны, и никого не нашел Я жаждущим среди них, и скорбит душа Моя о сынах человеческих, ибо они слепы в сердце своем». Это изречение, хотя в от дельных выражениях и может находить параллели в Новом Завете, но вообще оно представляется совершенно новым, и о нем можно только сказать, что оно резкими чертами изображает то бедственное в нравственном отношении состояние, в котором находился род человеческий во время земной жизни Христа Спасителя, явившегося во плоти для его искупления от греха и смерти.

От четвертого изречения, обнимавшего вероятно 22, 23 строки, сохранилось одно полное слово (τὴν πτωχείν – «бедность»), не дающее возможности к воспроизведению его содержания и смысла.²³

Пятое изречение (23–30) также сохранилось в довольно разрушенном виде, но приблизительно может быть переведено так: «Иисус говорит: если где будут... есть один..., то Я с ним. Подними камень, и там ты найдешь Меня; расколи дерево, и там Я». В этом изречении некоторые исследователи склонны видеть своего рода пантеистическую мысль – о разлитости божествен. сущности по всему миру. Но едва ли такое предположение может выдержать критику, и, напротив, изречение это находит себе достаточную параллель в евангельском изречении, что «где два или три собраны во имя Мое, там Я посреди их», тем более, что это евангельское изречение у Ефрема Сирина читается почти тождественно с первой половиной изречения в рассматриваемом памятнике. Там именно читаем: «Где один есть, и Я там; где двое, и Я там буду, и тогда нас будет трое». Что касается второй половины изречения, то смысл его вполне понятен. Если Спаситель обещает свое общение даже с малым собранием верующих, даже одинокому верующему, то во второй половине указывается лишь на то, что это общение не обусловливается каким-нибудь внешним положением человека: оно одинаково доступно всем людям – каменщику, ворочающему камни, или плотнику, рубящему или раскалывающему бревна. Последнее выражение получает особенно знаменательный смысл в устах Того, Кто сам был плотник или сын плотника.

В целости сохранилось шестое изречение (30–35), которое гласит: «Иисус говорит: не приемлется пророк в отечестве своем, и врач не совершает исцелений для знающих его». В своей первой половине это изречение находит себе близкую параллель в св. Луки6:24: «никакой пророк не принимается в своем отечестве». Что касается второй половины, то по своему смыслу это изречение составляет лишь пояснение той же мысли другим наглядным примером, именно, что подобно пророку и врач может успешно действовать только в той среде, где он известен именно только как врач, а не как простой человек со всеми его слабостями и быть может с его низким происхождением из рабского состояния, как это часто бывало в древности.

Седьмое изречение (стр. 36–41). «Иисус говорит: город, построенный на вершине высокой горы и укрепленный, не может ни пасть, ни укрыться». Изречение это опять находит себе близкую параллель в евангелии, именно Мф. 5:14 и 7:25: «не может укрыться город, стоящий на верху горы», – «не упал (дом), потому что основан был на камне». Мысль одна и та же, получившая только несколько иную форму выражения.

Наконец, от восьмого изречения (стр. 41 и сл.) осталось только начало: «Иисус говорит: ты слышишь...». Конец совершенно разрушен и не представляет никакой возможности для восстановления его.²⁴

Из представленного краткого разбора новооткрытых изречений, таким образом, видно, что по своей внешней форме это, действительно, «аграфы», т. е. незаписанные в канонических евангелиях изречения, приписываемые Спасителю, и по своему смыслу частью находят себе прямые параллели в канонических евангелиях, частью могут быть согласованы с ними и во всяком случае не стоят в противоречии с духом учения Христова. Мы имеем дело только с одним оторванным 11-м листом, на котором содержится восемь изречений. Если это число принять за норму для каждого листа, то следовательно на предшествующих десяти листах книги должно содержаться до 80 изречений. А сколько же листов было во всей книге? Этот вопрос остается пока без разрешения, хотя и нет надобности отчаиваться в виду того, что масса найденных рукописей еще не разобрана и что быть может окажутся и другие листы из той же книги – если не в найденном уже материале, то при последующих раскопках, которые несомненно усилятся в виду столь счастливого и богатого открытия. Теперь можно только предполагать, что рассмотренный памятник принадлежал к объемистому сборнику изречений Спасителя, – сборнику, который уводит нас почти ко временам апостольским. Хотя новооткрытый памятник относится лишь ко второй половине II века, но никто не может утверждать, что это подлинник, а не копия с какого-нибудь еще более древнего памятника.

Что касается теперь вопроса о том, какое значение новооткрытый памятник может иметь в деле разъяснения исторического происхождения канонических евангелий, то пока мы имеем дело лишь с одним разрозненным листом и притом требующим еще тщательного исследования с разных сторон – сказать что-нибудь определенное невозможно. Конечно, западная критическая школа, изощряющаяся в измышлении всевозможных догадок, гипотез и теории всякого рода в этом отношении, с нервною горячностью схватилась и за этот памятник, желая найти в нем подтверждение своих гипотез. Ученые критики набросились на этот памятник, выражаясь словами императора Тиверия, положительно как мухи на рану, и о нем поспешили уже высказаться такие корифеи западной учености, как Гарнак, Гейнрици, Свит, Гаррис и многие другие специалисты по предмету древне-христианской письменности, из которых каждый выступил со своей излюбленной тенденцией. Нам совершенно понятна эта лихорадочная нервность западной критической учености в её отношении к новооткрытому памятнику. Так называемая «критика» в последнее время настолько запуталась в своих учено-критических построениях, что она, потеряв под собой почву, должна постоянно опасаться, что всякое новое открытие, имеющее реальное историческое значение, может сразу разрушить эти построения, как это уже отчасти случалось и раньше. Поэтому со всяким новым открытием в этой области возникает для критики роковой вопрос: быть, или не быть? – и этот-то вопрос и служит причиной всей этой лихорадочной нервности в отношении к новооткрытым памятникам. Но по этому самому нам нет надобности излагать все наскоро высказанные мнения ученых критиков, особенно пока они еще не пришли ни к какому соглашению между собою, и достаточно ограничиться кратким изложением мнения самих ученых издателей памятника, тем более, что их мнение относительно является наиболее спокойным и основывающимся на непосредственном впечатлении.

Прежде всего, при рассмотрении новооткрытого памятника, навертывается мысль, не есть ли найденный лист часть одного из тех апокрифических евангелий, которые во множестве существовали в древности и составляли подделку под истинные Евангелия в интересах разных сект и партий? Известно, что существовало и так называемое «евангелие от египтян», и так как памятник найден в Египте, то естественно возникает мысль, не есть ли он отрывок этого евангелия. Это апокрифическое евангелие, от которого до нас дошло несколько извлечений, вероятно написано было в начале II века и по-видимому пользовалось в Египте высоким уважением, но в третьем веке было отвергнуто, как неправомыслящее. По времени оно совпадает с этим памятником, но между ними так много существенных отличий, что отожествлять их не представляется никакой возможности. Египетское евангелие есть книга повествовательная, а новооткрытый памятник есть голый сборник изречений без всякой повествовательной связи между ними, и притом форма вступительных выражений: «Говорит Иисус» – ясно указывает на то, что мы имеем дело не с повествовательным творением, требующим прошедшей формы выражения, а с сборником изречении, записываемых, так сказать, в самый момент их произнесения.²⁵ – В таком случае не проще ли смотреть на новооткрытый памятник, как на простое, непосредственное собрание изречений Спасителя без всякой связи с обстоятельствами их произнесения? Внешний характер памятника более всего соответствует этому типу, и он не одинок в древне-христианской литературе. Нечто подобное представляет собою творение Папия «Изречения Господни», на которые он писал толкование, и вероятно подобный же сборник он разумеет под «Изречениями» – Λόγια, – которые, по его свидетельству, были написаны св. Матфеем на еврейском языке.²⁶ Доселе между учеными исследователями было много разногласия касательно того, как понимать эти Λόγια, свидетельству о составлении которых св. Матфеем придавалось так много значения в вопросе о происхождении как его, так и вообще трех первых, так называемых синоптических евангелий. Теперь новооткрытый памятник может пролить значительный свет на этот вопрос, если только дальнейшие исследования не подорвут исторической значимости самого памятника.

Не входя в дальнейшее рассмотрение памятника, мы, с своей стороны, можем только сказать, что если он производит такую лихорадочную нервность среди протестантско-критической школы на западе, старающейся найти в нем подтверждение своих излюбленных тенденций, то наша православно-богословская наука может отнестись к нему совершенно спокойно, в полной уверенности, что если этот памятник действительно имеет историческую достоверность, то он не может оказаться в противоречии ни с самим четвероевангелием, ни с установившимся преданием о происхождении канонических евангелий. Насколько показывает краткое рассмотрение его содержания, этого противоречия не оказывается, так как и те изречения, которые по-видимому представляют собою нечто новое по сравнению с евангельскими изречениями, вполне примиримы с последними по своему духу и внутреннему смыслу. Поэтому не будет неблагоговейным предположить, что в новооткрытом памятнике мы имеем запись изречений бож. Учителя, сделанную одним из Его непосредственных слушателей – или прямо под живым впечатлением их, или еще под свежим воспоминанием о них, – настолько однако еще свежим, что самое время из настоящего не успело превратиться в прошедшее, и в представлении благочестивого собирателя изречений бож. Учитель представлялся все еще как бы говорящим, чем и может объясняться настоящая форма глагола: «Иисус говорит» (а не «говорил» или «сказал»). Во всяком случае такое представление имеет за себя прямое свидетельство ев. Луки, который во вступлении в свое Евангелие прямо говорит, что многие уже раньше его «начали составлять поветствования о совершенно известных между нами событиях». Он говорит о «повествованиях», но это свидетельство одинаково применимо и к тем Λόγια, которые представляли собою еще более простой и непосредственный способ записи, чем более или менее связное повествование, и к числу таких-то многих повествователей мог принадлежать и неизвестный автор новооткрытого памятника. Если так, то и отношение этого памятника к каноническим Евангелиям определяется само собою. Он может представлять собою один из этих многих сырых материалов, которые ходили по рукам среди верующих христиан или еще до появления канонических Евангелий, или даже после появления их – там, где они не успели еще получить широкого распространения, и из этих материалов в наши канонические Евангелия, вошло лишь то, что, очищенное всепросвещающим Духом Божиим от всякой человеческой примеси, записано боговдохновенными евангелистами как истинное, довлеющее для нашего назидания слово Господа нашего Иисуса Христа.

См. также Православная Богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь. (ред. А. Лопухин) Том I, статья «Аграфы» https://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/pravoslavnaja-bogoslovskaja-entsiklopedija-ili-bogoslovskij-entsiklopedicheskij-slovar-tom-1/137