Единое на потребу. Проповеди, слова, речи, беседы и поучения. Том 1

Среди многочисленных забот, которыми живет сегодня Русская Православная Церковь, особого внимания достойны вопросы миссионерства и христианского просвещения. Знаменательно, что на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года была совершена канонизация не только Собора новомучеников и исповедников Российских XX века, но и двух подвижников нашей Церкви, просиявших в трудах апостольского просвещения народов нашего отечества. Это известные труженики Алтайской Духовной миссии преподобный Макарий (Глухарев), основатель миссии, и продолжатель его дела святитель Московский и Алтайский Макарий (Невский).

Со времени их канонизации следовало бы ожидать появления многочисленных книг, содержащих исследования об их миссионерской деятельности, эпистолярном и гомилетическом наследии. Нельзя сказать, что таких книг не появилось вовсе, но число их столь мало, что смело можно утверждать: современное церковное общество мало уделяет внимания подвигу этих святых и тому вкладу, который они внесли в созидание и расширение нашей Святой Церкви на территории России и, в частности, Алтая.

Данное собрание проповедей святителя Макария Московского лишь отчасти может восполнить образовавшийся пробел. Труд по полному выявлению и публикации всего комплекса документов, относящихся к обстоятельствам жизни и служения преподобного Макария, равно как и святителя Макария, еще ждет своих делателей и займет немало времени.

Нынешняя публикация основана на издании «Полное собрание проповеднических трудов (слов, бесед, поучений, посланий, воззваний и наставлений) Макария, митрополита Московского и Коломенского, за все время служения его в архиерейском сане (1884–1913)» (Сергиев Посад, 1914. 1136, XX стр.) и дополнена рядом проповедей, опубликованных после 1913 года. Случаи, когда проповедь перепечатывается из этого сборника, не оговариваются специально; если же проповедь взята из другого источника, то он указывается в примечании. Кроме того, издатели посчитали необходимым дополнить публикуемое гомилетическое наследие рядом статей и переводов святителя Макария об Алтае, миссии и миссионерах. Особый интерес могут представлять его ранние дневниковые записи, а также ряд писем, полученных от обер-прокурора Святейшего Синода Константина Петровича Победоносцева.

Издатели постарались дополнить текст необходимым количеством примечаний, облегчающих его понимание. Для лучшего усвоения прочитанного большая часть цитат из Священного Писания приводится по русскому переводу Библии издания Московской Патриархии 2010 года. Исключение сделано лишь в немногих случаях, когда церковно-славянский текст Священного Писания своими стилистическими или смысловыми особенностями полнее раскрывает мысль автора.

Нравственно-богословские воззрения святителя в первую очередь отражают его духовный облик – облик смиренного подвижника, простого, не любящего ничего вычурного, искусственного. Проповедуя учение о Боге и высокие истины христианской нравственности, святитель говорит об этом очень просто, чтобы слушатели его усвоили дух Христова учения, а не прельстились формой, в которую облечено это учение. Безыскусственность и доступность его речи делают проповеди удобным пособием для церковных проповедников и доходчивым христианским чтением как в храме, так и в кругу семьи.

Многообразие затрагиваемых святителем Макарием тем, охватывающих события и явления церковной, государственной, общественной и личной жизни за большой отрезок времени, предлагает богатый материал историкам, а глубочайший духовный опыт и христианская оценка событий позволят современному читателю почерпнуть много полезного для своей духовной жизни.

Желаем вам получить от чтения истинное христианское утешение, вразумление и укрепление для прохождения благочестивого жития, исполненного преданности Промыслу Божию.

В Послании к Ефесянам (Еф.3:8–21) святого апостола Павла есть слова, которые вполне отражают суть служения святителя Макария и содержание его равноапостольского подвига: Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия – благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово и открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, создавшем все Иисусом Христом... Посему прошу вас не унывать при моих ради вас скорбях, которые суть ваша слава. Для сего преклоняю колени мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле, да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею. А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем, Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века. Аминь.

Выдающийся труженик на ниве церковной, апостол Христов нового времени, святитель Макарий родился в праздник Покрова Пресвятой Богородицы в 1835 году в селе Шапкино Ковровского уезда Владимирской губернии¹. Он был восьмым ребенком в очень бедной семье Андрея Парвицкого, причетника сельского храма Рождества Пресвятой Богородицы². Ребенок был очень слаб и не оставлял надежды остаться в живых. Поэтому он был сразу же крещен с именем Михаил и в белой крестильной рубашке положен под святые иконы в ожидании смерти. По молитвам родителей младенец остался жить.

Это было первое чудо в его жизни, отмеченной многими духовно незаурядными событиями. Благодатная помощь Божия и Покров Богородицы не оставляли его на протяжении всей его девяностолетней жизни. Первые часы стали как бы прообразом его земного пути: «Всю свою долгую жизнь в разных положениях и даже на высоких служебных постах он так мало брал от жизни, так слабо был связан с земным»³.

Многодетная семья Андрея Парвицкого испытывала тяжкие лишения. Особенно ухудшилось положение, когда сгорел их дом. Несколько месяцев многодетная семья жила в тесной церковной сторожке. О детстве своем митрополит рассказывал, когда в 1913 году посетил родное село. Он вспомнил, как однажды родители ушли пешком в Москву по житейским нуждам, поручив всех детей заботам старшей дочери. На пропитание был оставлен хлеб. Родители на несколько дней задержались, а хлеб кончился. Дети вынуждены были есть клевер⁴.

С раннего детства Михаил полюбил молитву. Епископ Арсений (Жадановский), хорошо знавший владыку, писал о той духовно-нравственной атмосфере, в какой воспитывался будущий наставник христианских добродетелей: «Родители Михаила, при всей своей нищете материальной, были богаты благочестием. В строгости христианской воспитывали они детей. Родительские молитвы, особенно материнские, укрепляли и защищали их»⁵.

Михаил унаследовал от матери нежность сердца и любовь к молитве. С первых лет жизни он был при храме. Когда при посещении в 1913 году родного села митрополит Макарий вновь увидел дорогую его сердцу сельскую церковь, в душе его пробудились воспоминания о пережитом: «Вот теперь передо мной как живые встали картины моего раннего детства... Вот этот клирос правый... Здесь я помогал своему отцу петь... А здесь я разжигал кадило... Как живую, я сейчас вижу свою мать, стоящую рядом с нищими... И как она горячо всегда молилась и меня, тогда еще малютку, нередко ставила рядом с собой и заставляла преклонять колена во время молитвы... Помню, как я горячо однажды взывал к Богу со своей просьбой послать мне тулупчик, так как по бедности родителей я не имел теплой одежды, и Господь послал мне... Рос я хилым и слабым ребенком, и мне многие предрекали раннюю смерть... да и смерть дважды хватала меня в свои холодные объятия: однажды я полузамерз на льдине, а в другой раз был убиваем разбойниками. Но молитва матери спасла меня от напрасной смерти, и по ее молитве я стал тем, чем есть теперь...»⁶

Мать иногда ходила с котомкой в Москву к своему родному брату протоиерею Иоанну Рождественскому⁷, которого владыка Макарий весьма чтил.

Бедность и нищета детских лет явились для будущего подвижника веры подлинной школой жизни, а родительское благочестие научило его с христианским терпением переносить жизненные лишения. Одна из его архипастырских проповедей имеет поучительное название: «Не всякий богач будет осужден и не всякий бедняк будет награжден. Поучение в Неделю 24-ю по Пятидесятнице». Проповедь заканчивается призывом: «Братие! Будем чаще вспоминать притчу о богатом и Лазаре, чтобы не видеть горькой участи первого и удостоиться за терпение и смирение вместе со вторым быть не с Авраамом только, но с Самим Христом в раю»⁸.

Горькая нужда раннего детства, несомненно, подготовила Михаила к многотрудной, полной суровых лишений миссионерской жизни⁹. В 1843 году, побуждаемый крайней нищетой и желанием из пономаря сделаться дьячком, Андрей Парвицкий исполнил свое давнее желание оставить родные места и переселиться в далекую Сибирь. Многочисленная семья направилась в Тобольск. Путь был очень трудным. Дорогой часто нечем было кормить детей. Хотя Андрей Парвицкий желаемого места дьячка в Сибири не получил, переезд туда был важным событием в жизни будущего владыки. Тут видится действие Божественного Промысла: именно в Тобольске у Михаила Парвицкого-Невского родилось желание поехать миссионером на Алтай.

Михаил поступил в Тобольскую Духовную семинарию. К этому времени отец с семьей переехал в село Верх-Ануйское Томской епархии. Отрок остался один. Тоска по любимой матери сильно повлияла на его характер. У него появилась тяга к уединению. Он много читал: Священное Писание, творения святителя Тихона Задонского и преподобного Ефрема Сирина, житие преподобного Серафима Саровского. Кроме семинарии и храма Михаил нигде не бывал. Такая сугубо религиозная настроенность дала ему возможность сохранить душевную чистоту, однако «от усиленных занятий и неумеренного постничества силы юного аскета оказались настолько подорванными, что он сильно заболел и был близок к смерти. Но Господь сохранил его, здоровье Михаила скоро поправилось, хотя слабость и недомогание были его спутниками все последующие годы жизни»¹⁰.

В 1854 году Михаил окончил Тобольскую Духовную семинарию вторым по разрядному списку. Столь серьезные успехи давали ему возможность продолжить учебу в Духовной академии, но побуждение способного юноши продолжать изучение богословских наук уступило горячему желанию жертвенного служения Богу и людям. Об этом вспомнил он тридцать лет спустя в речи, сказанной при наречении его во епископа Бийского: «Не суждено было мне уготовиться к высокому служению святительства в высшем святилище наук, хотя было звание к тому и раз, и два. Смею думать, что не случайно, но промыслительно было сие, да не уклонюся от пути миссионерства, мне предназначенного и душою моею от юности излюбленного, – ибо еще на школьной скамье мысль о миссионерстве занимала меня. Известия об апостольских трудах патриарха российских миссионеров (святителя Иннокентия (Вениаминова). – Ред.) влекли сердце мое к алеутам американским; но Промысл Божий случайным разговором со мной одного из присных моих указал мне путь к телеутам алтайским, в Алтайскую миссию, где и обретен мною мир душе, томившейся исканием пути, в оньже пойду (Пс.142:8)... Тридцатилетняя жизнь на Алтае была для неопытности моей той академией миссионерства, какую некогда открыть предполагалось в центре России...»¹¹

Выбор этот, в котором так явственно проявились высокие, истинно христианские стремления души, определил направление всей его долгой жизни. Современник митрополита Макария, святой равноапостольный Николай Японский, сам на заре жизни сделавший выбор, почти никому не доступный по тяжести его креста, лучше других мог оценить это решение: «В тот период ранней молодости, когда человек лишь только получает способность к самоопределению, Вы определили себя на служение миссии», – писал он в 1911 году святителю Макарию¹².

Родители благословили Михаила, и он 22 февраля 1855 года был принят в звании учителя и миссионерского сотрудника в Алтайскую миссию, в которой до него подвизался ее преподобный основатель – архимандрит Макарий (Глухарев; 1792–1847)¹³. В 1855–1857 годах он служил псаломщиком в улалинской церкви и учителем церковного пения в Улалинском училище.

Есть немало свидетельств о тех тяжелых жизненных условиях, в которых совершалось это великое христианское дело. Сам владыка Макарий об этих десятилетиях вспоминал: «Служение миссионерское, как служение апостольское, есть более всего ряд скорбей, болезней и трудов. <...> Мы не говорим уже о трудностях миссионерских путешествий, которые доводится совершать редко в экипаже, никогда в вагоне, но нередко пешком, на лыжах, часто верхом, на лодке, под дождем, иногда в снежную метель. Все это – болезни и труды для тела. Но есть страдания большие – страдания души. Миссионер – страдалец: он страдает душой в начале служения своего от среды, в которую попадает: там нет ни родной семьи, ни родного общества, ни привычной для него жизненной обстановки. Среди инородцев, сперва чуждых для него по языку, по обычаям, чужой и для них, он чувствует иногда ужасную истому от одиночества; он не обретает здесь человека, с которым мог бы поделиться своим горем, поведать свою скорбь и в дружеском или братском разговоре найти для себя некоторую отраду. <...> Немалую тугу для миссионера составляет недостаток материальных средств; таковой недостаток и всегда чувствителен, особенно для семейных, и в начале существования миссии миссионеры буквально нищенствовали. <...> Одежда у них была столь убога, что когда они были посылаемы в ближайший город по делам миссии, то городские жители тотчас узнавали явившегося по одежде его, что он из миссии: на подоле ремки, рукава дырявы, сапоги таковы же. Вот миссионер отправляется в путешествие. Чем он тогда питается: утром – чай с сухарями, днем – сухари с чаем, вечером – опять чай с сухарями, иногда, для разнообразия, чай с толокном»¹⁴.

В самом начале миссионерской деятельности молодому труженику Алтайской миссии было явление основателя ее, архимандрита Макария (Глухарева). Сам владыка в письме к орловскому протоиерею Илье Ливанскому рассказал об этом так: «Я, грешный, в первый или второй год по поступлении в миссию много был утешен и ободрен явлением его во сне. Я видел его явившимся мне в алтаре, когда оттуда был услышан шум в самом храме. Указывая на этот беспорядок как на последствие нерадения тех, которым поручена улалинская паства, он сказал мне: «Ты здесь после меня обучайся». Считаю эти слова пророческими»¹⁵.

Новому служению Михаил посвятил себя всецело. Миссионерство стало для него смыслом всей жизни. Самоотвержение и любовь к делу в новом сотруднике вскоре заметил начальник Алтайской миссии протоиерей Стефан Ландышев¹⁶. По рассказам А.Макаровой-Мирской (урожденная Ландышева), он говорил: «Будет из него толк, из помощника моего нового: смотрю на него и незабвенного (то есть архимандрита Макария (Глухарева). – Ред.) вспоминаю... бывало, так же горел, на дело рвался, и все ему казалось мало – и ни помысла о мире, о семье... будущий инок... Помяни меня, преемник будет незабвенному архимандриту, первому Алтая апостолу»¹⁷.

Первые годы служения на Алтае Михаил посвятил изучению языка алтайцев. Дело шло весьма трудно; тогда он стал усиленно молиться Матери Божией, и вскоре чудесным образом овладел новым языком. Молодой проповедник все свое время проводил в далеких аилах, проповедуя истинную веру. Известны плоды этих трудов. В записках многолетнего алтайского миссионера отца Василия Вербицкого¹⁸ рассказывается о двух юношах, которые зимой 1857 года пришли к нему из аила Ужлэпа¹⁹ и попросили крестить их. Отец Василий убедился, (что они хорошо наставлены в вере и даже знают некоторые молитвы. «Мы знаем о Боге, – скромно, но убедительно сказал старший. – Ведь он приходил к нам летом – тот, кто научил нас Его любить... такой молодой, добрый... ах, как говорил нам с Кобрахом о том, как любит Господь крещеных людей, потому что Он им Отец, и как хорошо быть детьми такого Отца... Нам никто не мешал: мы сделали ему шалаш из ветвей, потому что пошли дожди. И четыре дня он был с нами... Не разводя огня, проводил он ночи, потому что не хотел, чтобы о нем узнали, пока он нас не научит, и на пятый день сказал нам с грустью, что должен идти к другим...»²⁰. Отец Василий стал расспрашивать новообращенных, как выглядит их наставник. «Мне сразу же подумалось, что их учитель был наш сотрудник – Невский, юноша с горячим сердцем, но он постоянно был на деле при миссии и не мог бродить по далеким аилам, так как имел мало досуга... Кто же был этот Божий слуга, чья душа томилась о подвиге и чьи ноги обтекали глухие углы Алтая, ища для Господа людей?»²¹

Несколько месяцев спустя отец Василий проезжал то село, в котором жили юноши, принявшие крещение. Он встретился с ними. «Мы ехали тихо и близились к цели, разговаривая между собою, когда из-за поворота с горы, почти на нас, немного забирая влево к горной тропе, выехал всадник без проводника.

– Брат Михаил! – крикнул я. Я поехал к нему быстро, но мои спутники перегнали меня...

– Добрый наш, мы тебя искали везде и нашли, слава Богу...

Они говорили, перебивая друг друга, а он сидел, полный смущения, стараясь не смотреть на меня, и сказал своим тихим голосом, обращаясь ко мне.

– Простите, отец Василий, что я не дождался вас; там все сделано, а в вершине Карасука есть больные.

– Простите меня, – наклонился он к молодым новокрещеным, – я рад за вас... Я приду к вам, но теперь мне нужно спешить... Простите меня...

И, подогнав коня, быстро поехал по каменистой оснеженной дороге, озаренной розовыми тонами заката. А мои новокрещеные, сняв шапки, смотрели ему вслед с радостными лицами, не садясь на лошадей...

У меня шибко билось сердце, и слезы просились на глаза... Так вот кто был Божий слуга, смиренно скрывавший свой подвиг и не хотевший пожинать плодов своего труда! Я понял его ранний отъезд: он ждал нас только поздним вечером и, узнав, что со мной едут те, души которых он привлек ко Христу, поспешил уехать, чтобы никто не узнал о его смиренном подвиге, которому он отдавал дни досуга. Теперь я вспомнил, что и другие миссионеры говорили о случаях, подобных моему, и благословил имя нашего молодого сотрудника. Мне подумалось, что такие будут светочами юной миссии нашей и из него выйдет лучший апостол Алтая»²².

В 1857 году Михаил становится рясофорным послушником. 16 марта 1861 года он принял монашеский постриг с именем Макарий в память преподобного Макария Великого (память 19января/1февраля). На другой день епископ Томский и Енисейский Порфирий (Соколовский) рукоположил его в иеродиакона. 19 марта состоялась иерейская хиротония. После этого иеромонах Макарий был направлен на миссионерское служение в Чемальский стан. С принятием священства миссионерские возможности отца Макария расширились. И раньше он проповедовал и научал основам христианства тех, кто откликался на его проповедь. Он также готовил людей к причащению. Теперь он мог сам крестить, преподавать Святые Христовы Тайны и, насколько позволяли условия, совершать службы.

Алтай являл собой разительный контраст между по-царски роскошной, поражающей взор своей красотой природой этого края и убогой жизнью его обитателей. Нищета, жалкий быт. Отсутствие медицинской помощи и постоянная грязь в жилище вызывали кожные и другие болезни. Люди суеверны, сознание примитивно. На религию смотрели только с точки зрения практической пользы. Трудно было таким людям открывать духовную высоту истинной веры. Чаще всего к миссионеру обращались в состоянии тяжелой болезни, выражая готовность креститься, если он исцелит их. Поэтому отец Макарий нередко действовал как врач. Хотя медицинские знания его были весьма необширны, аптечка скудная, он доставлял облегчение людям, восполняя недостаток материальных средств усиленной молитвой.

Господь нередко через него совершал чудеса. Тяжело болел мальчик Алас в одном далеком аиле близ озера Канунь. Он бредил, лицо было обезображено. Отец больного привез к нему отца Макария.

– Оспа, да? – сказал гость, подходя к бредившему ребенку. – Бедный Алас... закройте вход... вот, я привез масло, святое масло, я помажу его...

Мальчик пришел в себя, его руки с трепетом протянулись к священнику... Присев у огня и гладя его горячую головку, священник стал говорить о Рождестве, о тайне искупления – просто, понятно, тихо и спокойно. И старый хозяин юрты, и мать ребенка, и больное дитя слушали жадно, пока мальчик не уснул успокоенный, сжимая крест в худенькой смуглой руке.

– Ну, мне надо ехать, – сказал миссионер. – Ему лучше, Кургай, он выздоровеет...

И, склонившись к ребенку, начавшему дышать тихо и ровно, он поцеловал распухшее личико, не боясь заразиться, и вышел, спокойный и тихий, во мглу морозной ночи, совершив свое дело любви²³. Мальчик поправился.

Известен рассказ об исцелении отцом Макарием алтайца, находившегося по понятиям медицины в безнадежном состоянии. У больного была запущенная гангрена. Заклинания не помогли. Больной худел, тяжело страдал, а родственники избегали его как порченого. К физическим страданиям присоединились и нравственные. В таком положении, находясь в состоянии отчаяния, больной издалека едет вместе с женой к отцу Макарию в смутной надежде найти у него помощь. «Отец Макарий обмыл руку и, порывшись в аптечке, нашел лекарство.

– Прими это внутрь, – ласково говорит он язычнику, – и думай о Боге, Творце мира, о Христе, исцеляющем недуги, проси Его: Христос, исцели!

– Христос, исцели! – сказал алтаец, как заклинание, трепещущим голосом, и его жена повторила его слова.

Вера отца Макария передалась им и зажгла в их сердцах надежду. Через некоторое время алтаец выздоровел и крестился. Духовная семья отца Макария увеличилась»²⁴.

Делу обращения алтайцев много способствовало обаяние светлой личности миссионера, в любую погоду спешившего на помощь страждущему. Отец Макарий «обладает каким-то особым секретом располагать и притягивать к себе всех, с кем он встречается. Он не просто проповедует. Он входит в подробности жизни ближнего, знакомится с его нуждами, а затем уже просвещает его... Даже когда он нездоров и его лихорадит, он не бережет себя: служит, проповедует, лечит», – писал о миссионерском служении отца Макария его современник²⁵.

Известен случай, когда отец Макарий высосал яд из ноги мальчика, укушенного змеей. Проводник его, местный житель, предостерег: «Если тебе попадет яд, ты умрешь». Миссионер спас мальчика и остался жив²⁶. Это происходило в присутствии родственников, в том числе отца мальчика, встретившего сначала появление миссионера в этих местах злобными угрозами. Они никогда не видели проявления столь жертвенной любви. «Сколько было случаев, когда отец Макарий подвергался явной опасности, и он шел на нее спокойно и уверенно, если видел, что это необходимо для спасения вверенного ему духовного стада. Особенно памятен случай, когда отцу Макарию угрожала опасность быть убитым озверелой толпой. Был праздник, отец Макарий только что закончил службу в церкви, как ему сообщают, что в одном из селений часть инородцев возмутилась и пошла с кольями на другую... Многие были уже тяжело ранены, были и убитые... Как ни отговаривали отца Макария, указывая ему на явную опасность, он остался непреклонен. Он немедленно отправился туда, и его появление поразило дерущихся своей неожиданностью. Вначале оно их как будто еще более озлобило. Слова увещания не действовали.

– Зачем он здесь? – закричал предводитель одной из сторон и ударил отца Макария.

– Вот тебе, – крикнул он.

Отец Макарий упал, но быстро поднялся и продолжал говорить. Смелые, ясные глаза миссионера и его бесстрашная проповедь покорила обе враждующие стороны... За минуту [до того] дикие и полные гнева, алтайцы теперь окружили его, целовали его руки и просили у него прощения»²⁷.

Выдающимся вкладом в дело алтайского миссионерства была переводческая деятельность владыки Макария. Освоив еще в начале служения язык местных жителей, он постепенно овладел им в совершенстве. В 1864 году иеромонах Макарий прибыл в Санкт-Петербург для печатания в Синодальной типографии богослужебных переводов на алтайский язык. Пробыл в столице он два года. Живя в Духовной академии, он каждый день ходил пешком в Синодальную типографию, находившуюся в здании Святейшего Синода, и, проведя в работе весь день, возвращался пешком домой, неся новые корректуры. Вся работа по правке корректур и сношениям с цензором алтайских изданий лежала на нем. Здесь он познакомился с профессором Н.И.Ильминским²⁸. Сотрудничество с этим выдающимся ученым и подвижником было очень плодотворным (особенно в Казани в 1868–1869 годах). В 1867 году отец Макарий вновь прибыл в столицу и трудился там до июля 1868 года. За эти два срока его пребывания в Санкт-Петербурге были напечатаны: Литургия святителя Иоанна Златоуста; Священная история Нового Завета; воскресные Евангелия, читаемые на литургии; Евангелия воскресные, читаемые на утрени на двунадесятые праздники и на Страстную седмицу; последование часов и изобразительных; огласительные поучения для готовящихся ко святому Крещению; последование святого Крещения.

«Большая часть этих книг вновь переведена была отцом Макарием, и только некоторые были переведены до него, а им были пересмотрены и исправлены, причем окончательно установлена была транскрипция алтайской письменности. Во всяком случае, ему принадлежит напечатание первых книг на алтайском языке... Переводы иеромонаха Макария и его сотрудника Чевалкова положили прочное начало той, обширной уже, переводной письменности алтайской, которая до того развивалась на данных им началах. Начала эти заключались в следующем: перевод на одно из алтайских наречий (телеутское), но с выбором таких слов и оборотов, которые делали бы переводимое понятным алтайцам, говорящим на других наречиях; изучение духа и конструкции алтайского языка, его внутреннего и внешнего склада, чтобы перевод воспроизводил в уме инородца те же мысли и чувства и в том же порядке и направлении, в каком русский текст производит в уме русского; свободное творчество в создании новых слов и в установлении христианской терминологии на алтайском языке, понятной инородцам и, в то же время, нисколько не напоминающей им прежних образов языческой веры»²⁹.

Переводы на таких началах делались очень тщательно и обдуманно. Отец Макарий, чтобы найти и ввести в употребление новый термин, нередко специально отправлялся на несколько недель или месяцев в глухие места Алтая и после многих бесед с местными жителями, убедившись, что для выражения того или иного христианского понятия подходит, а для алтайцев понятно то, а не другое слово или выражение, принимал его к употреблению. Отец Макарий пришел к тем же мыслям и принципам перевода русской речи на язык инородцев, к каким в то же время пришел в Казани Н.И.Ильминский.

Важным событием в просветительской деятельности Алтайской миссии было составление в 1868 году совместно с Михаилом Чевалковым³⁰ алтайской азбуки. «Составлена она применительно к звуковому способу, и притом так, что по ней обучение начинается чтением на алтайском языке, затем делается переход к русскому, и потом текст идет совместно на двух языках. К азбуке приложены главнейшие молитвы и книжка для чтения из мест Священного Писания, составляющих в общем краткое, но цельное изложение догматического и нравственного учения»³¹.

Переводческая деятельность отца Макария была весьма многоплодной: он перевел на алтайский язык сначала Евангелие от Матфея, а позже Четвероевангелие, из богослужебных книг: всенощное бдение, пение на всенощном бдении и литургии, учебный Часослов, Требник с дополнениями, правило для готовящихся к святому причащению, полный Служебник на алтайском языке со славянским текстом.

Проповедь и крещение обратившихся язычников были лишь первым этапом утверждения православия. Дальнейшая работа требовала просвещения и обучения началам христианства новообращенных. Нужно было организовать на Алтае школьное дело, чтобы, просвещенные Христовой истиной, алтайцы стали сознательными чадами Православной Церкви.

В 1865 году начальником Алтайской миссии был назначен архимандрит Владимир (Петров)³². Будучи в Казани проездом, он познакомился с организацией крещено-татарских школ по системе Н.И.Ильминского и решил использовать этот опыт на Алтае. Он направил иеромонаха Макария в Казань для изучения школьного дела. Отец Макарий знакомился с методами обучения крещеных татар полтора года (с июня 1868 года по декабрь 1869 года). Он не только подробно знакомился с просветительской деятельностью профессора Н.И.Ильминского, но и сам участвовал в жизни крещено-татарских школ. Будучи знатоком церковного пения и имея тонкий вкус, отец Макарий начал приучать мальчиков и девочек исполнять хором на родном языке молитвы «Царю Небесный», «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся», а потом и другие песнопения. Этот добрый почин способствовал тому, что в казанской школе все богослужения упрочились на татарском языке, и их охотно стали посещать взрослые крещеные татары, на которых церковные службы производили неотразимое впечатление³³. В 1868 году иеромонах Макарий совершил впервые литургию на татарском языке.

Труды отца Макария были высоко оценены в Казани. Совет Братства святителя Гурия избрал его пожизненным своим членом, а архиепископ Казанский Антоний ходатайствовал в Святейшем Синоде о возведении его в сан игумена.

По возвращении из Казани отец Макарий устроил в Чопоше³⁴ по типу крещено-татарских школ Н.И.Ильминского училище на семьдесят человек с общежитием. Уже через два года воспитанники добились впечатляющих успехов. Посетивший училище томский губернатор А.П.Супруненко пришел в восхищение от ответов учеников. Он сообщил об этом министру народного просвещения, ходатайствуя о награждении отца Макария орденом святой Анны³⁵.

Училище в Чопоше в 1872 году выпустило первых учителей для других школ. Ученики руководимого отцом Макарием училища сеяли семена христианской веры в окрестных аилах, куда являлись для чтения по-алтайски назидательных рассказов, бесед, пения и церковных молитв.

Отец Макарий привлекал учащихся к переводческой деятельности. В результате появилась целая библиотека христианской литературы: переводной и оригинальной, печатной и рукописной.

Не только школьное дело требовало постоянных забот и внимания, но и пастырское попечение о новой пастве. За время отсутствия отца Макария на Алтае не во всех местах было все благополучно. «В Чопоше и Чемале отец Макарий нашел все в порядке; в глухом же Чулышмане дело обстояло неблагополучно: местные старшины (зайсаны-язычники) стали преследовать новокрещеных и даже замучили до смерти одну женщину-христианку. Больно заныло сердце отца Макария от таких вестей. С печалью он думал: неужели и сюда, в эти мирные горы, проникла ненависть, которой он всегда боялся и которую старался всемерно искоренять христианской любовью? Как не хотелось ему дать в обиду «кровных» духовных детей! Он желал лучше самому быть уничтоженным злыми зайсанами, чем видеть страдания милых, дорогих ему алтайцев»³⁶.

Но Господь хранил Свое стадо. Язычникам не удалось погасить веру среди просветившихся истиною собратьев. Не только проповеди, но – прежде всего – молитвы ревностного пастыря умиротворили алтайцев. Нестроения прекратились.

29 июля 1871 года иеромонах Макарий был возведен в сан игумена, а в 1875 году стал помощником начальника Алтайской миссии. Назначение это отца Макария не порадовало. Предстоял переезд в Улалу, где был стан миссии. Пастырю тяжело было расставаться с чопошцами и со своим детищем – училищем. Он остался бы при своей пастве, но, как монах, должен был идти на свое новое послушание.

Однажды, когда духовные чада отца Макария собрались тихим вечером исполнять песнопения из любимого на Алтае сборника «Лепта», пастырь сообщил им о новом своем назначении. «Осторожно, любовно сказал он о своем скором отъезде и просил не расстраиваться, не скорбеть, но нежные слова пастыря вызвали еще большую грусть. Все ясно почувствовали, что их друг и просветитель уже не будет жить с ними. Одна раба Божия заплакала и тихо затянула весьма распространенный на Алтае заунывный кант: «Везде беды, везде напасти». Пение продолжалось недолго: оно сразу же прервалось громкими рыданиями и горестными воплями бывших здесь женщин, детей и даже мужчин. Ничем не стесняемые добрые христианские души изливали искреннюю печаль, теряя навсегда что-то дорогое, святое, ничем не заменимое...»³⁷

Зимой 1881 года игумен Макарий занемог. Приглашенный врач установил тяжелую форму брюшного тифа. У больного был жар. Епископ Владимир (Петров) направил человека с письмом в Улалу, где находился чудотворный образ великомученика и целителя Пантелеймона, с просьбой помолиться о недугующем. Вскоре на имя отца Макария с Афона пришел конверт, в котором была копия с иконы великомученика Пантелеймона. В письме было сказано: «От таких изображений бывают исцеления болящих, притекающих с верою». Отец Макарий положил на грудь изображение и стал молиться, но сил было мало. Приехавший доктор, измерив температуру, сказал, что жар страшно велик. Если не будет печального исхода, жар будет держаться с неделю. Вечером чудесным образом произошла перемена. Через обильный пот жар быстро спал. «Доктор сперва не хотел верить: утром он много возился с больным, желая достигнуть хотя бы небольшого увлажнения кожи, натирая тело мокрыми полотенцами, но результата не достиг никакого, а теперь удивленно и обрадованно заговорил, быстро осмотрев больного:

– Да, действительно... но это удивительно... температура спала... нормальная... это просто чудо!

А владыка с мягкой радостной улыбкой сказал:

– Истинно чудо, а чудотворец наш – в Улале: ему сегодня должны молиться там отцы и братия, и их общая молитва лучше нашей дошла до Бога»³⁸.

С назначением на должность помощника начальника миссии на игумена Макария была возложена ответственность ежегодно обозревать все миссионерские станы и наблюдать за состоянием школьного дела. Опытный и ревностный руководитель оживил дело просвещения и обучения среди алтайцев: улучшилось преподавание, возросло число учащихся.

Новое служебное положение игумена Макария расширяло его возможности проявить инициативу, к которой он всегда был склонен. Труды его усугубились. Он снискал искреннее уважение и любовь архимандрита Владимира. Когда в 1880 году была учреждена Бийская кафедра, а архимандрит Владимир был рукоположен во епископа и поставлен во главе ее, священноначалие определило быть игумену Макарию его преемником по руководству миссией. В 1881 году отцу Макарию был дан сан архимандрита. И в новой должности отец Макарий проявил те незаурядные качества, которые дали возможность исполнить ответственное послушание начальника миссии образцово. Сподвижник его Иннокентий (Соколов), архиепископ Бийский³⁹, выразил это такими словами: «Самая строгая справедливость требует сказать при сем, что каждое из мест, на кои ставился почивший, тотчас возвышалось... и обращало на себя общее внимание. Не только собратия по званию, не только начальники и архипастыри, но самые инородцы почитали его одним из редких людей своего края. Скажем более: последние благоговели перед своим пастырем, всего себя отдавшего на служение им, на обращение их из пагубной тьмы язычества к спасительному свету веры Христовой, возвещавшим им Божественные евангельские истины родным их языком, утверждавшим их в этих истинах живыми поучениями благовременне и безвременне (2Тим.4:2): и в храме, и в школе, и у домашнего их очага, – учившим словом, а еще более примером своей богоугодной жизни»⁴⁰.

Историк Алтайской миссии современник владыки Макария И.И.Ястребов⁴¹ свидетельствовал о том же: «Даже в самых захолустных уголках, недоступных дебрях и среди язычников имя владыки Макария произносится с великим уважением. Такая популярность достается в удел немногим»⁴².

Сердечное отношение к своим сотрудникам, умение подвигнуть их на труды, организаторские дарования и собственные труды и заботы, а также любовь и уважение алтайцев обеспечили успех его руководству миссией. При нем значительно возросло число станов, церквей, школ, умножилось число крестившихся, расширилась миссия.

Во время его руководства Алтайской миссией раздвинулись и границы миссионерской деятельности. Просветительское влияние распространилось на Киргизию (в 1882 году была открыта Киргизская миссия, которую также возглавлял отец Макарий), Нарымский край, Минусинский округ. Влияние это шло через воспитанников Бийского училища. Открытое в 1883 году, оно готовило катехизаторов из местных жителей. Сначала его учащиеся сопутствовали миссионерам в их поездках, а потом сами стали совершать миссионерские путешествия. Архимандрит Макарий поставил это училище на образцовую высоту. Он вникал во все подробности его жизни. Об уровне обучения в Бийском училище говорит тот факт, что питомцы Улалинского миссионерского училища (основанное в 1867 году архимандритом Владимиром, в 1875 году оно перешло в ведение отца Макария и было доведено им до возможного совершенства) сначала посылались для усовершенствования в Казанскую Духовную семинарию, а с открытием училища в Бийске – в его стены.

Архимандрит Макарий ясно понимал значение в миссионерском деле монастырей на Алтае. В 1881 году Улалинская женская община, основанная еще в 1863 году, стала Николаевским миссионерским монастырем. Некоторые из его сестер стали учительницами миссионерских школ, а несколько других насельниц были посланы в Серафимо-Понетаевский монастырь Нижегородской епархии для обучения иконописи и живописи.

12 февраля 1884 года архимандрит Макарий был рукоположен в епископа Бийского, а его предшественник епископ Владимир был поставлен на Томскую кафедру.

Бийск – город алтайский, поэтому для владыки Макария миссионерская деятельность на Алтае оставалась в центре его трудов. Он уделял много внимания Бийскому Катехизаторскому училищу, где со временем стали обучаться не только алтайцы, но и представители других народностей: шорцы, киргизы, абинцы, матурцы, сагайцы и даже остяки из Нарымского края.

В целях противораскольнической деятельности епископ Макарий учредил в 1884 году в Бийске Братство святителя Димитрия Ростовского. Работе его он придавал большое значение. Сам владыка по несколько раз бывал во всех значительных старообрядческих поселениях епархии, устраивал собеседования с раскольниками.

Обличал он деятельность и ссыльных революционеров, их разлагающее влияние на народ. 22 мая 1886 года ночью был подожжен и сгорел его дом с ценной библиотекой и архивом миссии, а также здание Катехизаторского училища, но епископ Макарий, против которого задумано было это преступление, спасся. Рискуя жизнью, владыка успел вынести антиминс, Евангелие и потир, находившиеся в его домашней церкви.

26 мая 1891 года владыка Макарий был определен епископом Томским и Семипалатинским (титул несколько раз менялся: с 1905 года – Томский и Барнаульский, с 1908 года – Томский и Алтайский). Управляя обширной епархией, владыка продолжал заниматься миссионерской деятельностью при новых расширившихся возможностях, направлять деятельность миссии своим архипастырским попечением. Он возглавил также Томский комитет Православного миссионерского общества. Миссионерско-просветительскую работу владыка теперь проводил во всей Томской епархии. О возможностях такой работы для него на новом поприще писал профессор Н.И.Ильминский обер-прокурору Святейшего Синода К.П.Победоносцеву: «Ваша мысль о замещении оной (архиерейской кафедры) Преосвященным Макарием совершенно верная и справедливая. С личной стороны он вполне заслужил своими тридцатилетними трудами повышения. Но гораздо серьезнее само дело. Если сопоставим университет с тысячами разнообразных инородцев, с нуждами и делами миссии, то Преосвященного Макария и заменить-то даже для Томской епархии некем – кто против него?.. Припоминаю записки одного миссионера (напечатанные), где рассказывается, как Преосвященный Макарий говорил поучение тысячной толпе инородцев – и все смолкли и слушали с благоговением и слезами»⁴³.

Проповеднические труды святителя Макария органично связаны с его миссионерским и святительским служением. Как проповедника его отличает замечательная ревность в исполнении святого завета Апостола: благовествовать благовременно и безвременно (2Тим.4:2). Владыка Макарий учил всегда и везде – не только в храме, но во всех местах, которые он посещал (приходы, школы, общины). Общественные нестроения, волнения и беспорядки революционных лет побуждали святителя произносить проповеди, в которых выражался христианский взгляд на происходящее.

Время не умалило силы слов и поучений святителя. Большинство из них приложимы к нашей жизни: «Итак, что нам делать? – Покаемся, ибо за грехи послана такая буря бедствий на нашу страну. Каждый да познает свой грех и оставит его. Кто грешит отступлением от Бога, пусть возвратится к Богу и к матери своей – Церкви. Кто поклоняется золотому тельцу и мамоне, пусть оставит свое идолопоклонство, зная, что в день смерти или общей погибели не спасет богатство. Кто предан был пьянству, разврату, пусть начнет борьбу со своими пороками, твердо веря Писанию, что ни блудницы, ни пьяницы Царствия Божия не наследят и что за эти грехи постигает гнев Божий еще в этой жизни (1Кор.6,9–10)»⁴⁴.

Одной из главных забот святителя была его забота о воспитании детей, и он постоянно призывал пастырей относиться к этому вопросу с особой духовной чуткостью. Сознание великой ответственности за духовно-нравственное здоровье детей – будущего поколения православных христиан – побуждало к беседам о христианском воспитании. О многом из того, что было сказано мудрым и опытным архипастырем, полезно задуматься и в наше время: «...помните, родители, что школа не исправит ваших детей, если вы испортите их дома дурным воспитанием. Помните и вы, дети и юноши, что доброе семейное воспитание не сохранит вас от увлечения соблазнами к пороку, если вы не решитесь заранее быть твердыми в добрых правилах воспитания, если не свяжете себя обетом служить Христу даже до смерти и не будете нудить себя ко всякому добру. Помните также и родители, и дети, что человек не может достигнуть желаемого одними своими усилиями, если не будет ему споспешествовать в этом благодать Божия. Поэтому к усилиям вашим присоединяйте усердную молитву к Тому, от Кого исходит всякое благо, Кому возможно то, что невозможно для человека»⁴⁵.

Для регулярного влияния на томское общество проповедью владыка в архиерейском доме выделил помещение, где в течение всего года в воскресные дни преподавались уроки веры путем объяснения Евангелия и изложения православного учения. Сообщались также сведения исторические, с христианских позиций оценивались современные события. В будние же дни там устраивались богословские чтения для интеллигенции. В 1903 году возникли пастырские собрания Томского духовенства и преподавателей духовно-учебных заведений.

Мысль самого святителя, логически стройная и ясная, всегда заключалась в простую форму, достаточно краткую и совершенную. В своих словах и поучениях проповедник часто опирался на Священное Писание, применяя слово Божие к различным обстоятельствам жизни.

Особой заботой владыки была подготовка пастырей и наставников. Воспитательную работу в духовных учебных заведениях он стремился связать с назревшими потребностями времени. В томских духовных учебных заведениях раньше, чем во многих других епархиях, в программы были включены такие научные дисциплины, как космография, естественная история, химия, гигиена, а также искусства, воспитывающие художественный вкус: музыка, пение, рисование.

Вникал владыка и в материальные нужды учебных заведений, а также воспитателей и учащихся. Внимание к воспитанию и религиозному образованию народа привело к созданию целой сети церковно-приходских школ, которых до Преосвященного Макария в епархии не было. При нем по числу их Томская епархия заняли первое место среди сибирских епархий. Подавая пример духовенству, владыка завел при архиерейском доме школу грамоты, которая со временем стала церковно-учительской. Весь учебный и воспитательный процесс здесь строился по указанию владыки. Ревностный архипастырь даже сам писал для школы изложение истории, христианского домостроительства и главных догматов о Боге и Святой Церкви и ежедневно посещал школу, проверяя знания учеников и общее состояние дела, причем дети, непосредственно чувствуя святительскую ласку, не смущались высокого гостя, не сторонились его, а доверчиво беседовали с владыкой, обнаруживая иногда наивную, но трогательную близость и простоту в общении с ним.

При владыке Макарии и благотворительное дело получило плодотворное развитие. Увеличилось число приходских попечительств. Он основал Томское общество попечения о бедных и бездомных – «Печальник». Для сирот духовного звания был устроен приют; до этого они ютились в холодных и сырых помещениях. По инициативе владыки был создан городской приют для бездомных и нищих людей. Сам он пожертвовал на это крупную сумму (тысячу рублей).

27 октября 1895 года Казанская Духовная академия за многоплодные миссионерские труды избрала владыку Макария своим почетным членом. 6 мая 1903 года он был награжден бриллиантовым крестом для ношения на клобуке. 5 мая 1906 года владыка был возведен в сан архиепископа.

Современники, близко знавшие архиепископа Макария, говорят не только об отеческой его любви к своей пастве и ко всем людям вообще, но и об их ответной любви к доброму пастырю. И не только простой народ ценил владыку Макария и воздавал ему должное. Святой равноапостольный Николай (Касаткин)⁴⁶ писал ему: «Течение времени неуклонно развило Богом данные Вам силы и способности к избранному Вами служению и обогатило Вас опытностью; Ваше усердие к служению приумножило излиянные на Вас Господом дары благодати Божией... Вы, постоянно возвышаясь, взошли на вершину священной горы, где сияете ныне светом в виду всего православного народа»⁴⁷.

В ноябре 1912 года будущий священномученик митрополит Московский Владимир (Богоявленский) был переведен на Санкт-Петербургскую кафедру. Обер-прокурор Святейшего Синода В.К.Саблер предложил на освободившуюся Московскую кафедру кандидатуру архиепископа Антония (Храповицкого). Сначала государь согласился, но через несколько дней переменил решение. 25 ноября 1912 года вышел «Высочайший рескрипт о назначении архиепископа Томского на Московскую митрополию». В нем государь Николай Александрович как бы от лица всего православного народа подводил итог многолетних безукоризненных трудов святителя на благо Церкви: «Ваше служение Святой Христовой Церкви, свыше пятидесяти лет продолжающееся в пределах Томской епархии и отмеченное подвигами ревности Вашей ко просвещению светом Христова учения инородцев Алтая, дало Вам возможность близко ознакомиться с просветительными и миссионерскими нуждами Церкви. С особой ясностью Вы уразумели, сколь трудны задачи духовной школы, призванной подготовить к служению Православной Церкви пастырей просвещенных, твердых в вере, согретых искренней любовью к пастве, ограждающих ее словом истины от всяких заблуждений и способных содействовать поднятию уровня ее нравственного и материального благосостояния...» В конце рескрипта государь выразил твердую надежду, что и «на новом поприще Вы явите себя ревностным и самоотверженным блюстителем интересов и величия Святой Православной Церкви»⁴⁸.

Святитель никогда не стремился занять высокое положение. Во всех своих трудах он не ставил пред собою иной цели, кроме славы Божией и спасения людей. Успешно окончив Духовную семинарию, он отказался от продолжения учебы в Духовной академии и ушел на Алтай проповедовать святое Евангелие.

Принятое с покорностью воле Божией семидесятисемилетним архипастырем назначение на Московскую кафедру было делом жертвенного служения Святой Церкви.

Миссионер по опыту и духу, митрополит Макарий сразу же по вступлении на кафедру стал сопровождать свои богослужения катехизическими проповедями, и народ в большом количестве собирался в храмы, где служил владыка.

Много внимания уделял митрополит Макарий делу общенародного пения в храмах. Он стремился оздоровить духовное пение и дать такие напевы и слова, которые умиляли бы души и настраивали их духовно. Для тесного сближения с московским духовенством владыка устраивал по благочиниям собрания, на которых всегда бывал сам, совершив перед этим Божественную литургию в главном храме благочиния. «Здесь продолжалось то же учительство, носившее характер святоотеческий... Пастырь во всем должен показывать примеры порядка, как учил святой апостол Павел своего ученика Тимофея: будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1Тим.4:12). Следуя этому, митрополит Макарий старался по-апостольски наставить подчиненных ему священнослужителей в благочестии, сам во всем являясь поистине образцом для верных. Так, он первый показывал пример благоговейного совершения церковной службы и был носителем страха Божия, утраченного в наш век. Он никогда не допускал в храме усмешки, лишнего слова, свободы движений. И какой контраст приходилось иногда наблюдать в алтаре. После причащения священнослужители ведут обыкновенно друг с другом беседы на злобу дня, суетятся, а старец среди общей сутолоки стоит или сидит, погруженный в богомыслие. Подходишь к нему в положенное время за благословением, думаешь что-либо спросить – и не дерзнешь, видя, что всякий вопрос может нарушить его молитвенную сосредоточенность. «Христос посреди нас», – кратко скажет он и больше не проронит ни единого слова»⁴⁹.

Митрополит Владимир (Богоявленский) предпринимал титанические усилия по просвещению народа в борьбе с нарастающим неверием и безнравственностью. Теперь эту чреду служения продолжил святитель Макарий. История показала, как остро нуждалась в то время Россия во внутренней миссии. Не только далекий Алтай, но и первопрестольная Москва нуждалась в пастырях-подвижниках. Религиозное состояние русского общества (особенно образованной его части) было весьма неблагополучным. Стремительно умножалось число людей, внутренне расцерковленных. Холодная, обрядовая вера делала многих из них безрелигиозными. Мятежно и оппозиционно настроенная часть общества увлекалась различными противохристианскими идеями. В умонастроении интеллигенции преобладали скептицизм и рационализм. О современных ему духовно-нравственных болезнях говорил святой праведный Иоанн Кронштадтский в «Слове на Новый 1907 год»: «Посмотрите, как мир близится к концу; смотрите, что творится в мире; всюду безверие, всюду наносится оскорбление Существу бесконечному, всеблагому; повсюду хула на Создателя, всюду дерзкое сомнение и неверие, неповиновение... повсюду потеря стремления к высоким, духовным интересам, ибо весь почти интеллигентный мир потерял веру в бессмертие души и вечные ее идеалы...»⁵⁰

Митрополит Макарий, несмотря на свой возраст, был деятелен, интересовался всеми сторонами жизни епархии. Страницы «Московских церковных ведомостей» представляют собой своеобразную летопись его ревностной архипастырской деятельности. Он регулярно выступает с архипастырскими посланиями. В одном из них он обращался к священнослужителям: «...многие пастыри не пасут вверенного им стада, хотя одеваются шерстью и питаются молоком от него. <...> Многие пастыри небрежно относятся к своим пастырским обязанностям: некоторые редко совершают богослужение, особенно литургию, а иные хотя и служат в церкви, но весьма небрежно, в храме так все убого, уныло, что пасомые охладевают к вере и перестают посещать богослужения...»⁵¹

Своими поездками по епархии владыка стремился возбудить активность внутренней миссии: «Я приехал смотреть не храм ваш и не здания, хотя и это входит в цель моего посещения, но узнать, как устрояете вы свой храм духовный, как живете вы, как спасаете души ваши, как преуспеваете в вере и благочестии»⁵². Он посещал местности, которые были центрами старообрядчества (Гуслицы, Павлов, Богородск и другие), с тем, чтобы местным пастырям преподать советы из своего богатого миссионерского опыта.

Как председатель Православного миссионерского общества, владыка много делал для его активизации, укрепления его связи с жизнью. Особой заботой митрополита Макария было учебное дело. Его интересовали не только Московская Духовная академия и другие духовные учебные заведения, но и состояние воспитательного дела в гимназиях и даже в приходских школах.

У митрополита Макария были искренние и духовно-молитвенные отношения с преподобномученицей Елизаветой Феодоровной⁵³. Он нередко посещал Марфо-Мариинскую обитель и выступал там.

Весьма интересен случай исцеления, полученного митрополитом Макарием по молитвам святого праведного Иоанна Кронштадтского, с которым его связывали тесные духовные узы. Владыка около шести лет страдал болезнью кожи. «Сухая экзема превратилась затем в мокрую, переходила с одной части тела на другую: со ступней ног на голени, оттуда поднималась все выше и выше, поражая руки и спину. Особенно беспокоила болезнь меня ночью: нужно было вставать в полночь, снимать бинты, старую мазь стирать, смывать, новую намазывать на больные места и опять бинтовать. Так продолжалось до 20 декабря (день кончины отца Иоанна. – Ред.) 1913 года. В тот день я приглашен был в Ивановский монастырь⁵⁴ служить литургию в усыпальнице, где погребено тело святочтимого пастыря и молитвенника. После обедни, по обычаю, была отслужена панихида у гробницы почившего. Я просил исцеления. С того же дня началось и мое освобождение от мучительного недуга... Приготовленные на всякий случай снадобья остались без употребления. Тогда мне понятно стало, что со мной совершилось чудо милости Божией по молитвам того, кто еще при жизни прославился как чудотворец»⁵⁵.

Молитвенная жизнь, духовные качества и нравственная настроенность митрополита Макария нам известны из интересных и подробных воспоминаний его помощника епископа Арсения (Жадановского). Сделаем из них выписки: «Митрополит Макарий неопустительно проходил весь круг суточного богослужения, жил жизнью Церкви, ее молитвословиями и воспоминаниями, свой ум и сердце постоянно держал во святом возвышенном настроении, иначе сказать, всегда духовно бодрствовал, вследствие чего праздных разговоров никогда не вел, «шутований» избегал, телесного расслабления не допускал и не терпел осуждения ближних. За последним недостатком он особенно следил и, если в разговоре замечал его за собой или у других, тотчас же прерывал беседу, говоря: «Мы, кажется, впали в осуждение». Во время трапезы владыка просил по монастырскому обычаю читать житие дневного святого или что-либо душеполезное. Такой порядок он старался поддерживать во всех местах, где ему приходилось садиться за стол. В этом отношении исключения не делались ни для торжественных обедов, ни для приемов в светских домах. А если трапеза предлагалась в обители, то она сопровождалась, кроме того, пением духовных кантов сестрами или монахами, чем поддерживалась благоговейная святая обстановка...

Как святитель умел духовно бодрствовать, нам довелось быть свидетелем, когда однажды он проводил Страстную седмицу в Чудовом монастыре. Никогда не забуду полученного мною тогда от маститого архипастыря великого урока духовного трезвения. Владыка умом и сердцем совершенно удалялся от всяких дел и попечений житейских и земных и весь погружался в богомыслие и молитву, что создавало вокруг него таинственную, благодатную атмосферу. Отрадно было в это время с ним молиться и слушать его духовные наставления. Особенно же он бодрствовал последние три дня перед Пасхой, спал только урывками, не раздеваясь, почти ничего не вкушал, выпивая в пятницу лишь один стакан воды, а в субботу довольствуясь небольшим укрухом хлеба и чашкой чая. Тогда же довелось мне принять его исповедь, подробную и смиренную. Приготовившись таким образом к празднику и пережив со Христом Его страдания и крестную смерть, маститый архипастырь встречал Светлое Воскресение с радостным сердцем, а главное – с необыкновенной бодростью: всю Пасхальную неделю он непрерывно служил в главных храмах Москвы, весело славил Воскресшего Христа, повсюду со всеми беседуя и благословляя народ, и это после Великого поста, когда обыкновенно все пастыри чувствуют усталость и стремятся отдыхать...

Своим живым примером он сильно влиял на всех, кто его знал и входил с ним в общение. В этом отношении владыка напоминал отца Иоанна Кронштадтского, которого, кстати сказать, весьма почитал, получив даже однажды у гробницы его исцеление... Как видно из сказанного, митрополит Макарий был поистине светильником на свешнице Московской Церкви»⁵⁶.

После отречения государя Николая Александровича от престола и образования Временного правительства начинается вмешательство революционной власти в жизнь Церкви. Эта политика проводилась через назначенного 4 марта обер-прокурора В.Н.Львова⁵⁷, впоследствии порвавшего с Православной Церковью и присоединившегося к обновленческому расколу. Были смещены с занимаемых ими кафедр ряд архиереев.

Святейший Синод 20 марта 1917 года постановил уволить за преклонностью лет на покой митрополита Московского Макария. Этому решению предшествовали грубые действия обер-прокурора Синода Львова. Владыка Макарий сам рассказал о тех мерах воздействия, которые были применены к нему, чтобы получить от него прошение об уходе на покой: «Такое давление совершалось дважды. В первый раз оно выразилось в том, что обер-прокурор, прибыв на митрополичье подворье в Петрограде с вооруженной стражей, вечером вошел в комнаты митрополита и, подозвав меня к себе жестом руки, выкрикивал по адресу моему: «Распутинец! Распутинец!» Потом, пригрозив Петропавловской крепостью, потребовал, чтобы я тотчас садился писать прошение в Синод об увольнении меня на покой. Требование мною молчаливо было исполнено. Обер-прокурор взял его и на ближайшем синодальном заседании передал его первенствующему члену Святейшего Синода. Но на одном из последующих заседаний это прошение было мне возвращено согласно моей просьбе как написанное под угрозою. Второе мое прошение об увольнении на покой было написано также под давлением того же обер-прокурора. Дело состоялось так быстро, что ни я, ни, вероятно, члены Святейшего Синода не успели справиться с правилами канонов, в которых постановлено: рукописания отречения от управления, вынужденные у епископа страхом или угрозами, недействительны (святителя Кирилла Александрийского правило 3-е)»⁵⁸.

Предшествовали увольнению митрополита Макария также собрания части московского священства и мирян, стремившихся вести церковную жизнь «на новых началах». Для них владыка Макарий был «старомонархический» архиерей. В свете выше цитированного заявления владыки можно понять активность выступавших: «Возбуждение московского клира и паствы (далеко не всей) произошло после приезда в Москву обер-прокурора Львова и его агитации среди паствы против своего митрополита – агитации, не согласной ни с существующими канонами, ни с гражданскими узаконениями. Церковные каноны определяют, что если епископ не будет принят (народом) не по своей воле, но по злобе народа, то он да пребывает епископ, клир же града того да будет отлучен за то, что такого непокоривого народа не учили (36-е правило Апостольское; 13-е правило Двукратного собора; 18-е правило IV Вселенского Собора)»⁵⁹.

Утверждение, что митрополит Макарий был «ставленником Распутина», казавшееся весьма сильным в глазах некоторых недоброжелателей, в действительности было ложью. Искренний, честный, прямой владыка свидетельствовал: «С Распутиным я не имел никакого знакомства до назначения меня на Московскую кафедру, ни личного, ни письменного, ни через каких-либо посредников. Только по назначении моем на Московскую кафедру я получил в числе других коротенькую поздравительную телеграмму, подписанную неизвестным мне Григорием Новых⁶⁰. По прибытии в Москву, подобно другим посетителям, пришел ко мне и Распутин. Это было мое краткое – первое и последнее – свидание с ним»⁶¹.

Митрополиту не разрешили жить в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Он переехал в Зосимову Смоленскую пустынь⁶², но и ее попросили его покинуть. Местом его пребывания определили подмосковный Николо-Угрешский монастырь. Когда после случившихся событий епископ Арсений (Жадановский) был в Серпухове, то священнослужители города говорили о своем несогласии с удалением митрополита. Они составили от лица священства города и уезда послание, в котором выражали свою преданность и любовь к старцу-святителю. «Это заявление мы отвезли владыке Макарию, и он с кротостью и смирением просил передать всем благословение, а на бумаге написал: «Бог простит. Прошу и я прощения, да покроет всех нас Господь Своей милостью...» Вначале огорченный, старец потом с радостью прощал всех приходящих к нему, видя в этом залог для привлечения благодати и милосердия Божия на люди согрешившия».

Владыка прожил в Николо-Угрешском монастыре восемь лет. Имея призвание благовествовать Христово учение, учить и преподавать о Христе Спасителе, он был лишен такой возможности и находился в «заточении», как он сам называл свое положение. Это было причиной его душевных страданий. Когда открылся в августе 1917 года Всероссийский Поместный Собор, владыка подал прошение рассмотреть его дело. Его поддержали сибирские иерархи, внесшие запрос о скорейшей ликвидации дела митрополита Макария. «Собор внял наконец настойчивому ходатайству архипастырей-миссионеров и вынес полное оправдание святителю-изгнаннику. К сожалению, это постановление не было объявлено всецерковно, а лишь негласно сообщено ему одному»⁶³.

Привыкший к деятельности, святитель просил назначить его на другую кафедру. Дело завершилось только три года спустя, когда он был утвержден Святейшим Патриархом Тихоном в звании митрополита Алтайского. Одновременно Преосвященному Иннокентию, епископу Бийскому, было послано указание в пределах Алтайских поминать владыку Макария митрополитом Алтайским. Святитель Тихон уведомил владыку Макария письмом: «Высокопреосвященнейший владыко! Приношу Вашему Высокопреосвященству благодарность за Ваш привет. Скорблю о Вашем недомогании. Господь да подкрепит Вас! Предлагаю Священному Синоду во внимание к Вашим пятидесятилетним трудам на Алтае сохранить за Вами пожизненно титул митрополита Алтайского. Поправляйтесь здравием, дабы возможно было и приезжать на Алтай. Прошу Ваших святых молитв и с братской любовью остаюсь Ваш покорнейший послушник Патриарх Тихон. 19 августа 1920 года. Москва»⁶⁴.

В Николо-Угрешском монастыре митрополита Макария дважды посещали с обыском (20 июля и 20 октября 1918 года). Представители власти унесли ценные документы: дневники за 1915–1917 годы и десять папок, в которых содержались проповеди, письма, бумаги по Алтаю и Москве и прочие документы. Живя в Николо-Угрешском монастыре, святитель 3 октября 1918 года подвергся нападению вооруженных бандитов. Подробности об этом мы узнаем из письма владыки от 11 октября на имя Святейшего Патриарха Тихона: «В 6 часов вечера сказанного числа, когда началось вечернее богослужение в моей домовой церкви, вошли несколько вооруженных револьверами лиц через парадную лестницу прямо в алтарь, а оттуда в смежный молитвенный зал, где, по обычаю, я нахожусь во время богослужения... Старший, бывший во главе пришедших, предложил мне сесть и начал делать допрос в грубой форме о хранении денежных капиталов и моей ризницы... Не найдя там искомого, он дерзко стал требовать указать место хранения денег, при этом начал угрожать расстрелом. Услышав в ответ, что я запасных капиталов не имею, содержусь на средства пенсии и при помощи монастыря, он направил на меня револьвер, который держал в руке. На это я ответил, что смерть нам, христианам, не страшна, я готов, и, перекрестившись, оборотился к нему грудью, ожидая выстрела, но такового не последовало. Разгневанный неудачей своей, он подошел и сделал мне оскорбление рукой»⁶⁵. Святитель со святым христианским смирением перенес эти злострадания. В «Воспоминаниях» епископа Арсения содержатся дополнения к рассказу митрополита: «...приставив револьвер, стали угрожать смертью, настойчиво требуя денег, которых никогда не было у нестяжательного старца. Одев на себя облачение и митру, бесстыжие люди издевались над владыкой, а один из них, с папироской во рту, сорвал крестик со скуфьи, бывшей на голове архиерея Божия, и рванул его за бороду. «Что ты кощунствуешь? – кротко спросил старец. – Неужели Бога не боишься?» Спустя некоторое время келейник владыки встретил в Москве на улице одного из участников грабежа, который остановил его и спросил: «Вы из Угреши, от митрополита? Передайте ему, что я прошу у него прощения. Мне стыдно вспомнить, как мы с ним обошлись». Когда старцу передали об этом, он перекрестился и сказал: «Слава Богу, совесть заговорила. Я давно все им простил»⁶⁶.

После пережитого у владыки появилось желание перейти в одну из обителей в соседстве со Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой. Об этом он 19 ноября 1918 года написал Святейшему Патриарху Тихону. В этом же письме сообщал о своем намерении посетить Волховский монастырь Орловской епархии, где погребен основатель Алтайской миссии архимандрит Макарий (Глухарев).

Некоторое время спустя митрополит Макарий оставил свое желание покинуть Угрешу после того, как во сне увидел свою мать. Она явилась к нему в дом, осмотрела все вокруг, накинула крючки на все двери. Из этого сонного видения он заключил, что ему должно остаться в Николо-Угрешском монастыре. По праздничным и воскресным дням владыка служил в соборе монастыря, произносил проповеди, принимал на благословение народ, общался со своими духовными чадами, которые приезжали к нему.

Он пользовался любой возможностью учить и наставлять детей. Приходили к нему дети не только жившие близко, но и из местной колонии. Они очень любили посещать старца. Ольга Серафимовна Дефендова, ухаживавшая за митрополитом, рассказывала: «В утешение святителю дети говорили стишки, читали молитвы, пели из «Лепты», а он учил их Священной истории, задавал уроки, спрашивал и вразумлял. В праздники малыши прибегали к обедне, а в дни Ангела непременно исповедовались и причащались... Дети очень любили старца и не боялись его: например, трехлетние малютки говорили ему стишки и льнули к нему своей ангельской душой... Так утешали дети святого нашего старца, он же всем им отвечал одинаковой любовью и лаской. Трогательно было все это видеть и наблюдать».

Большую радость доставляли владыке Макарию посещения духовно близких ему людей. Несколько раз приезжал к нему в Николо-Угрешский монастырь Святейший Патриарх Тихон. Сохранилась совместная фотография. Бывал у митрополита Макария архиепископ Бийский Иннокентий, обсуждавший с ним миссионерские дела на Алтае. Особое внимание оказывал владыке Макарию благоговейно чтивший его епископ Серпуховской Арсений.

Когда почил Святейший Патриарх Тихон, владыка Макарий сожалел, что не может присутствовать на его похоронах. А когда Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Петр (Полянский) приехал к старцу просить благословения на новое, в высшей степени ответственное свое служение, владыка Макарий с любовью принял его, отзываясь о нем как о человеке достойном, простой души, и в знак расположения подарил ему свой белый клобук.

Посещали владыку и московские батюшки вместе со своими приходами. Летом 1923 и 1924 года с многочисленной паствой посещал старца протоиерей Сергий (Мечёв)⁶⁷, называвший митрополита Макария «живым русским святым».

Митрополит Макарий имел открытый и благорасположенный к людям характер. Утешался, когда посещали его, особенно духовные лица. Искренне страдал за других и соболезновал несчастным. «Зимой, поддерживая тепло, скорбел о тех, у кого холодно, и всем окружающим и посторонним посетителям разрешал у себя греться (дров не хватало, и потому обогревалась только небольшая часть монастыря), даже на лежанку прилечь... Вообще вся обстановка личной, келейной его жизни дышала патриархальной простотой, и людей он любил»⁶⁸.

Вечером 7 (20) августа 1920 года владыку постигла болезнь, которая до конца жизни изменила внешний строй его жизни, – частичный паралич. Но и в болезни вел он жизнь высоко молитвенную, подвижническую. Вставая в половине пятого, читал утренние молитвы, дневной Апостол, Евангелие, толкование, синодик, третий, шестой и девятый часы, садился за работу. В 7 часов молился за литургией, вычитывая по Служебнику все молитвы. После скромного кушания вновь садился за труды. В праздности не находился ни единого часа. В течение дня по четкам он совершал особое правило, молясь Спасителю, Божией Матери и многим святым, которых особо чтил. После вечерней службы старец продолжал занятия или читал духовные книги. Спал всегда в подряснике, урывками, прерывая сон ради духовного бодрствования. В 12 часов ночи вычитывал полунощницу. Болезни владыка переносил просто и без ропота. Почти постоянное самоукорение было его обычным настроением. Порой оно было настолько сильным, что ему приходили мысли о своей неготовности к смерти. Нередко говорил: «Не готов я. Какой ответ дам Богу, что отвечаю, чем оправдаюсь? Добрых дел не имею, а все сделанное – не мое».

В 1925 году, ввиду закрытия по требованию властей Николо-Угрешского монастыря, духовные чада подыскали для митрополита Макария дом в южной части села Котельники (недалеко от станции Люберцы), и 2 мая святитель Макарий и тринадцать человек, проживавших с ним в архиерейском доме Николо-Угрешского монастыря, выехали в Котельники. Во время переезда владыка увидел, что выносят на подводу его гроб, и произнес: «А вот и он едет с нами, это хорошо. Ничего больше не надо человеку, кроме такого гробика, а мы все суетимся».

В феврале 1926 года владыка заболел воспалением легких. За несколько дней до смерти он не принимал пишу и не говорил. 16 февраля (1 марта) над ним было совершено Таинство святого елея архиепископом Иннокентием, епископом Арсением и другими приходившими из Москвы пастырями. Болящий владыка сознавал происходящее. Глаза его были открыты, сам он держал свечу. В 5 часов вечера 16 февраля в келье митрополита Макария была совершена всенощная в память священномученика Ермогена. Владыка лежал тихо и спокойно. После окончания службы все вышли из комнаты, но через полчаса сестра милосердия сообщила, что владыка умирает. Преосвященный Арсений дважды прочел отходную. «Едва я кончил, как святитель Божий, глубоко вздохнув, тихо предал дух свой Господу...»⁶⁹. Панихиды над телом почившего митрополита Макария служились вплоть до выноса тела в храм в 5 часов вечера 18 февраля.

19 февраля архиепископом Иннокентием при сослужении шести епископов и семидесяти девяти священнослужителей в храме Казанской иконы Божией Матери села Котельники были совершены заупокойная литургия и отпевание. Похоронен был митрополит в ограде, близ алтаря церкви.

16 апреля 1957 года Святейшим Патриархом Алексием I была учреждена комиссия, которая освидетельствовала могилу владыки. Гроб почти весь разрушился (осталась лишь нижняя доска), а тело и облачения были нетленными. Тело митрополита Макария было перенесено в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру и погребено в нижней части Успенского собора.

На Архиерейском Юбилейном Соборе 2000 года митрополит Макарий был прославлен наряду со многими подвижниками веры и благочестия (в том числе и с преподобным Макарием (Глухаревым), просветителем Алтая), Собором новомучеников и исповедников Российских в лике святых.

Память святителя Макария, митрополита Московского, просветителя Алтая, совершается в день его кончины 16 февраля (1марта).

В 1910 году под редакцией протоиерея Серафима Путодеева в Томске типографией Приюта и Дома Трудолюбия вышла в свет книга «Полное собрание проповеднических трудов Преосвященного Макария, архиепископа Томского и Алтайского, за все время его служения в архиерейском сане (1884–1910 годы)». Ниже мы воспроизводим статью протоиерея Димитрия Беликова, размещенную в «Прибавлениях к Церковным ведомостям», посвященную данной публикации проповеднического наследия святителя Макария.

Редакция.

Перед нами огромный том поучений святителя, давно приобретшего известность своим церковным учительством. Многочисленные поучения, составляющие содержание настоящего издания, являются ярким отражением неусыпной ревности архипастыря, который хотел бы во всей силе и полноте исполнить священный завет Апостола учить везде и всегда, благовременне и безвременно (2Тим.4:2). Маститый проповедник предлагает свои поучения в храме и вне храма, за богослужением и вне богослужебного времени, в городе, селе, деревне и даже на пароходе в своих речных путешествиях. Он поучает и за пределами своей обширной епархии: в Петербурге, когда проживал в нем по вызовам для присутствия на заседаниях Святейшего Синода, и в Омске, куда по приглашению граждан, временно не имевших своего епископа, заезжал на возвратном пути из столицы в свой епархиальный Томск. Везде, где бы ни находился, он считает своим непременным долгом преподать свое святительское наставление, пользуясь для сего всяким благоприятным поводом. В храме за богослужением ему дает такой повод Евангельское или Апостольское чтение, все содержание богослужения или его особенности в зависимости от праздничного дня, какие-либо особые потребности молящихся или их поведение за молитвой, тем более в случае нарушения тишины и должного благоговения. Не было за последние десятилетия ни одного сколько-нибудь выдающегося церковного или общегосударственного явления и события, на которые наш проповедник не откликнулся бы своим учительным архипастырским словом. Огромные нестроения чуть ли не во всех сферах нашей русской жизни, волнения и беспорядки так называемых освободительных лет, дух и настроение в жизни общества за это печальное время вызвали со стороны внимательного, вдумчивого, отзывчивого проповедника длинный ряд живых и жизненных поучений сетующего, скорбного характера. Не желает проповедник пропустить случая для своего назидания в событиях, относящихся к жизни местных государственных и общественных учреждений или даже частных, известных в городе Томске лиц. Епископ должен быть готовым во всякое время и по каждому поводу износить слово научения из сокровищницы души своей⁷¹. Так смотрит проповедник-архиепископ на обязанности своего учительства, боясь не исполнить их там или здесь и желая собрать к своей проповеднической кафедре всех, к кому имеет архипастырское отношение. Он говорит пастырям в воззваниях к ним и в речах на пастырских собраниях и съездах, говорит инокам в монастырях, миссионерам противораскольнической и противоязыческой миссий. Он проповедует среди интеллигенции, поучает передовые классы городского населения и с особым усердием и настойчивостью учит простонародье, применяясь к его нуждам, к его материальному и нравственному состоянию. Он назидает взрослых и дает наставления юношам и малолетним, со всей полнотой архипастырской попечительности относясь к тем младенцам в вере, которые населяют дебри и вершины Алтая.

В кратком обозрении содержания многочисленных поучений мы прежде всего выделяем слова и речи, произнесенные в высокоторжественные дни, и за ними те, которые относятся к состоянию нашей государственной и общественной жизни за последнее время. Поучения первой категории, проникнутые всей силой патриотического настроения, согреты чувством живейшей, безграничной любви к царю православному, самодержавному и ко всему царствующему дому. Эта любовь дышит в каждой мысли проповедника, ею трепещет каждое его выражение. Глубокой печалью заполняется сердце архипастыря вследствие скорбных извещений о постигшей царя-Миротворца опасной болезни, ставшей болезнью предсмертной. Опечаленный, он многократно зовет пасомых на молитву веры, молитву искреннюю, сердечную за того, кто нам должен быть дороже всего. Тревожные думы посещают и волнуют его дух, когда в 1900 году в Томске было услышано о болезни ныне царствующего государя⁷², и он приглашает верных не ослабевать, не изнемогать в настойчивой молитве о драгоценном здравии возлюбленного царя, ибо Бог слышит вопиющих к Нему день и нощь (Лк.18:7). Ликование звучит в его проповеднических речах по поводу радостей в царской семье и в особенности по поводу великой радости о рождении государя наследника Алексия Николаевича. Выражая свои патриотические чувства, возбуждая и усиливая их в душах своих пасомых, проповедник не оставляет попутно преподать им наставления об усилении ревности в вере, об исправлении жизни как необходимом условии нашего общего и частного благополучия, о воспитании в духе веры и благочестия с ранних лет детского возраста и т. п. Доводами внушительными и сильными он убеждает верных никогда, ни под каким предлогом не уклоняться от посещения богослужения в царские дни, ибо молитва подданных о своем царе есть та благодатная влага, которая поддерживает жизнь и благополучие царей и народов, низводя на них Божие благословение. Кто не молится о царе русском, православном, тот не русский, не православный человек, тот не слуга верноподданный, не сын отечества. Он, как пришлец, только живет на русской земле, но в действительности не имеет нравственного права именоваться русским⁷³.

Беседы, слова и речи, вызванные волнениями и беспорядками на всем обширном пространстве нашей русской страны, энергичны, ярки, полны метких суждений и глубокой назидательности. Проповедник прежде всего выясняет основные причины происшедших нестроений. Он указывает их в постепенно развившемся неверии и в разрыве с Церковью со стороны тех, кто причисляет себя к передовым, руководящим классам нашего населения, в оторванности всей народной жизни от священных заветов древней Руси – той прежней Руси, которая была проникнута духом христианского благочестия, христианское население которой горело любовью к своей отечественной православной стране и к своему самодержцу-царю. Без благодатного светоча веры, при отчуждении от матери-Церкви, в отрешении от преданий благочестной старины создалась беспочвенность, произошел хаос понятий и воззрений, связанный с упадком нравственности и патриотической настроенности. Идет в наши дни «переоценка всех ценностей; причем иногда полезное признается вредным и вредное полезным, красивое безобразным и безобразное красивым, прежние истины признаются ложью и только что выдуманная ложь с жаром принимается за истину»⁷⁴. От прежних, унаследованных форм гражданской свободы «все охвачены стремлением к какой-то новой, еще не изведанной свободе, и все опутывают друг друга множеством неисполнимых иногда обязательств; все стремятся к справедливости и в то же время незаслуженно оскорбляют всех, кто мыслит иначе, чем они... все стремятся устроить рай на земле, и никто не ручается за завтрашний день»⁷⁵. При такой путанице, в такой странной и страшной сумятице понятий и стремлений враги нашего отечества не дремлют. Они сами убивают или подстрекают убивать царских слуг и возбуждают народ к неповиновению богоучрежденной власти. Они производят смуты на фабриках, на заводах и стараются развратить сельское население распространением по деревням безбожных и безнравственных изданий... Деревня начинает развращаться так же, как развращаются города⁷⁶.

Россия больна, говорит проповедник. «Страна наша мятется; все основы ее колеблются. Православию веры, самодержавию царя и русской народности грозит опасность...» «Бывали на Руси смутные времена, но тогда было не то, что теперь. Тогда все были за Бога, все желали знать, что Ему угодно. <...> Тогда все были за помазанника Божия и тужили, когда на время не стало царя на русской земле. <...> Теперь слышатся голоса хульные на Бога и замыслы против помазанника Его. Расторгнем узы их, говорят ныне некоторые, и сбросим с себя иго их (Пс.2:3)! Расторгнем узы власти и сбросим иго Церкви, иго Христа... В подпольных писаниях своих, разбрасываемых по земле, они [виновники смуты], как вестники ада, жаждут разрушения, беспорядка, безначалия; они замышляют разрушение храмов и обителей, расхищение церковного достояния, разграбление имуществ богатых... Их желание – все перевернуть: чтобы голова стала внизу, а ноги – вверху; чтобы честный человек ожидал милости из рук босяка, которого обещают сделать раздаятелем разграбленного, пока не расточится все и не настанет общая беднота.

Такое извращение порядка для людей беспорядка даже не кажется неестественным, потому что у них все, по-видимому, извратилось: они и зло называют добром, порок – добродетелью, ложь – истиною и безумие – высшей мудростью. Они так далеко зашли в своих мечтаниях, что как бы разучились уже и рассуждать здраво»⁷⁷.

Враги государства, указывает архипастырь, с особой злобой и рвением нападают на то, что всегда охраняло наше государство, что поддерживало и укрепляло его животворной силой, что оздоравливало его благодатным и благодетельным влиянием. Они нападают на Святую Церковь. Руководители смуты всеми своими ухищрениями стараются вооружить против Церкви ее собственных чад, давно внутренне отпавших от ее любви, и, кроме них, иноверцев, раскольников и сектантов, которые, будучи не согласны между собою в верованиях и обрядах, являются единодушными в хулах, порицаниях Церкви, в злобных нападках на нее. Православная Русская Церковь стала гонимой. Враги Церкви стараются расшатать ее ограду для свободного похищения ее чад, они напрягают все усилия, чтобы отнять от Церкви молодое поколение, чтобы не дать ему воспитываться в вере и благочестии посредством церковно-школьного обучения. Крамольники хотят отнять у Церкви ее школы и взять воспитание детей на себя в своих целях и в своих безрелигиозных школах. Правда, в их школах удерживается и Закон Божий, но удерживается лицемерно, для того, чтобы в действительности среди других учебных предметов священный предмет Закона Божия нарочито занимал самое последнее место.

Выступив ревностным, одушевленным борцом за благо России, охваченной смутами, пораженной недугом религиозного безверия или маловерия граждан, их нравственной расшатанностью и разделением в политических воззрениях и вожделениях, проповедник-иерарх усиленно и трогательно зовет население к духовному отрезвлению, оздоровлению и затем успокоению. Все сказанное в разных местах и по различным поводам о том, что нужно для прекращения смуты, внушительно выражено в слове на тему: «Опомнимся! Покаемся!»: «Опомнись же, русский народ, встань на охрану устоев земли, как защищали их предки в старые времена. <...> Обратимся к Богу с молитвами и покаянием, как молились и каялись наши предки во времена лихолетья. За грехи наши Господь нам послал такую напасть. <...> Наложим на себя добровольный пост, смирим себя, как ниневитяне, и будем умолять Милосердого <...>: Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою, ниже соблюдохом, ниже сотворихом, якоже заповедал еси нам; но не предаждь нас до конца, отцев Боже». Объединимся около Святой Церкви, которую стали забывать и оставлять. «Будем неуклонно собираться в храмы наши: и сановные, и простые люди, землепашцы и землевладельцы, торговые люди и ремесленники – все будем неуклонно присутствовать при богослужениях воскресных и праздничных; прекратим наше веселье, освятим дни праздников, предоставив посещение увеселительных зрелищ в это время иноверцам и отрекшимся от Бога. <...> Объединимся около нашего державного царя православного, как он недавно призвал к этому всех верноподданных истинных сынов земли русской. Станем на защиту власти, от государя поставляемой»⁷⁸.

Сплотимся, добавляет проповедник в другом слове, около нашего знамени. «Наше знамя, наша хоругвь – вера православная, царь самодержавный и Русь единая, нераздельная. Умрем за это знамя, за эту хоругвь, но никому не отдадим их! В этом да поможет нам Бог!»⁷⁹

С великой тревогой и печалью взирал святитель на всю неспокойную Русь, но когда нестроения происходили в пределах его епархии, естественно, что его скорбное чувство возрастало, его отеческие увещевания поднимались в силе и вместе приобретали характер особенной трогательности и сердечности. Известно, что при возвращении с территории несчастной для нас японской войны русские солдаты, огорченные неудачей и подстрекаемые крамолой, часто вели себя очень буйно. Они забыли дисциплину, отказывались от повиновения начальникам, говорили им дерзости, производили беспорядки на сибирских железнодорожных станциях и огромные замешательства в движении железнодорожных поездов. В слове, обращенном к буйствовавшим, архипастырь взывал: «Одумайтесь, что вы делаете? Побойтесь Бога; пожалейте сердечного царя-батюшку, страдальца за святую родину и печальника за всех вас. <...> Пожалейте, братья-воины, мать-родину святую. Тяжело теперь ей, сердечной. Не чужие враги, а дети родные восстали на нее, терзают одежду ее, терзают и тело ее»⁸⁰.

Призывая жителей Бийска к раскаянию в преступлении допущенного в их городе оскорбления властей, владыка закончил речь: «Братья-христиане! Погибает земля русская от междоусобиц: восстают друг на друга, восстают на закон, противятся власти и влекут дорогую родину нашу в бездну безначалия – и мы, видя это, не содрогаемся. Восстают дети на родителей, юноша смеется над старцем, ученик повелевает учителю – и нам как будто нет дела до этого! Отнял у нас Господь сокрушение и смирение сердца за нашу гордыню, за отпадение от веры, от Церкви, от заветов старины, и мы идем к погибели.

Братья, пробудимся от сна бесчувствия, покаемся, воззовем ко Господу: Господи, спаси ны, погибаем!»⁸¹

В архипастырском наставлении к сельским жителям (при обозрении епархиальных церквей в 1907 году) маститый архипастырь, убеждая и умоляя крестьян Бога бояться, царя почитать, начальству повиноваться и с мятежниками отнюдь не сообщаться, просит принять его слова как завещание престарелого отца и сохранить его отеческое, как бы предсмертное завещание нерушимым навсегда⁸².

Свобода во всех отношениях и, в частности, свобода слова и веры, равенство в правах и даже в имуществе – вот стремления и домогательства, которые постоянно слышались в бурный период только лишь пережитого нового русского лихолетья; не перестают слышаться и теперь. В предупреждение болезненного увлечения этими вожделениями архипастырь не оставил в своих поучениях подвергнуть их критической оценке с точки зрения христианского вероучения и их приложимости к жизни. Полной абсолютной свободы, указывает он, нет и не может быть, иначе человек был бы всемогущ. Такая свобода есть нелепость. Свобода и в раю была соединена с послушанием. Свобода слова не дает права лгать, клеветать, подстрекать к преступным деяниям. Свобода веры не дозволяет приводить к той или иной вере соблазном, обманом и насилием⁸³.

В обширной беседе, предложенной на внебогослужебном собрании, архипастырь со всей подробностью и обстоятельностью рассматривает и оценивает современное стремление женщины к равноправию с мужчинами в научной, государственной и общественной деятельности. Обсуждая этот вопрос во свете богооткровенного учения и принимая во внимание душевные особенности женской природы, владыка говорит, что в области знания трудно указать науку, которая была бы недостойна женщины, неприлична для нее и не полезна ей. Но наука, как она существует в настоящее время, в большинстве своих отдельных отраслей заражена безбожным направлением. В настоящую пору наилучшим показателем якобы высокой учености считается отступление от Бога, от веры, от всего, что напоминает о религии и тем более о Церкви. Безбожие в женщине есть болезненное противоречие красоте ее духовной натуры. Есть иногда такие пороки, к коим мы относимся довольно снисходительно, когда видим их в мужчине, но эти же самые пороки вызывают отвращение, когда встречаются в женщине. «...Грустно видеть безбожного мужа науки, но еще печальнее видеть таковую женщину. От женщины без веры, без Бога веет холодом, как от статуи, по виду прекрасной, но лишенной жизни. Женщина без веры, без нравственности может принести обществу гораздо больше зла всякого рода, чем мужчина безбожный или нравственно развращенный. При отце безбожном страдает большей частью богобоязненная мать; а при матери, потерявшей веру и нравственность, развращается вся семья»⁸⁴. Стремление женщины к знанию дозволительно, но оно должно иметь предел, далее которого не должно переходить. Женщины в особенности не должны касаться знания, которое отводит от богопознания и от послушания Церкви. И если для женщин нужны высшие учебные заведения, то они непременно должны быть таковы, чтобы отсюда выходили по преимуществу носительницы здравой, высшей науки «с сохранением прекрасных черт характера неиспорченной женщины, с ее нравственной чистотой, нежностью, истинной религиозностью». Скажут, что нет деятелей и преподавателей, чтобы именно так поставить высшее женское образование. В таком случае, отвечает иерарх, вопрос о высшем женском образовании лучше оставить нерешенным впредь до открытия более благоприятных условий для его решения в положительном смысле.

Нынешняя женщина рвется к службе общественной, государственной. Современный прогрессивный мужчина покровительствует ей в этом отношении, как бы не замечая того, что, значит, служебные дела мужчин пришли в такой беспорядок, что требуют женского глаза, женской руки, – беспорядок, подобный тому, какой оставляет после себя мужчина, уходя из дому и предоставляя жене после себя все прибрать, исправить, наладить. Положим, женщина сделает это на государственной и общественной службе. Но на чьем попечении останется семейный очаг? От самых древних времен считалось, что женщина по преимуществу назначена для дома, мужчина – для жизни вне дома. Для женщины – очаг, дети, все устроение домашней жизни. А деятельность мужчины – вне дома: на дворе, в поле, на промысле, в торговле, в общественной, в государственной, военной службе. Принято не без основания ставить в упрек женщине, если она не сидит дома, оставляет семью, покидает детей. Равно осуждается мужчина, если он сидит дома, не заботясь о снискании пропитания для семьи трудами, требующими более или менее продолжительных отлучек из дому. Проповедник затем указывает, какую великую, высокую, благородную, незаменимую службу совершает в жизни женщина, всецело отдавшаяся нуждам на благо детей, на устроение домашней жизни, семейного счастья и благополучия, поясняя и оживляя свои указания выразительными примерами из Библии, из церковной истории.

Женщина, домогающаяся самостоятельной деятельности на службе вне дома, старается оправдать себя тем, что ей пора выйти из рабства мужчине, что и ей дорога независимость, свобода. Но сколько, говорил архипастырь, имеется таких счастливых жен, которые радением о семье, строгим подчинением нравственному закону и долгу, скромностью, нежностью, нелицемерной любовью приобрели в семье такое положение, что казалось бы, что не они подчинены, а им в доме подчинено все. Муж, господин такой жены, не только не желает заявлять о своих преимуществах грубым словом, но не позволит себе сделать это даже тонким намеком. Если женщина ищет истинной, ее возвышающей, ее радующей свободы, то она всегда должна помнить, что изрек Божественный Освободитель человечества от рабства греху: Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете (Ин.8:36). Самые свободные в мире люди – праведники, освободившиеся от страстей. Пусть женщина для своего истинного и действительного счастья ищет этой прекрасной свободы, даруемой безгрешной жизнью. Всякое стремление к свободе иным путем не приведет к желаемой цели. Вступившая на общественную или государственную службу жена освободится от зависимости своему мужу, но при этом окажется под властью начальника по службе. Освободится дочь от власти родительской, но попадет под власть, быть может, строжайшую – под власть многих начальников.

Имеются, однако же, по заключению Преосвященного, в сфере общественной деятельности поприща, которые вполне приличны и пригодны для женщины. Сюда относятся учительство в низших и средних учебных заведениях, медицина для врачевания больных своего пола, христианская благотворительность и, наконец, миссионерство в среде нашего современного мало или совсем неверующего образованного общества. Последние два вида деятельности возможны и для женщины замужней, семейной.

Мы взяли из обширной, богатой содержанием беседы только главные мысли и указания, не касаясь частных соображений, правдивых и ценных при вдумчивом, серьезном решении женского вопроса.

Идеи социализма и коммунизма о распределении имуществ – те идеи, которые при посредстве злонамеренной агитации начали проникать даже в глухую деревню, проповедник подверг рассмотрению и оценке в беседе на Неделю жен-мироносиц. Простыми, но убедительными, жизненно-практическими доводами он доказал, что уравнение имуществ было бы несправедливо, опасно, да оно и невозможно, и что счастье человека не зависит от количества имения (Лк.12:15). Счастье человека – в умении трудиться и в чистой, спокойной совести. Счастье человека в умении жить не для себя, а для других. Его счастье в том, чтобы всех любить и от всех быть любимым⁸⁵.

Все поучения Томского святителя, сказанные по обычным поводам церковного учительства, содержат в себе архипастырский призыв к наследию величайшего, несравненного блага – дарованного блага спасения. Они заключают в себе многочисленные подробные жизненные советы, наставления, указания относительно нашего достижения спасения при помощи благодати Божией, при посредстве веры, молитвы, покаяния, деятельной любви к Богу и ближнему, в условиях неуклонного послушания материнскому руководству Святой Церкви. Разумеется, в настоящем беглом очерке мы можем коснуться только некоторых из этих поучений. Начнем с тех, в которых Преосвященный автор с истинной заботливостью архипастырского любящего, радеющего сердца старается возбудить в пасомых ревность к спасению, раскрыть пред ними всю пагубу нашего обычного преступного нерадения к нужнейшему, святейшему делу. Из длинного ряда учительных и назидательных слов и речей по этому предмету мы, с целью показать задушевность тона, силу отеческого призыва, несколько остановимся на слове в Великий Вторник «Бдящие, дремлющие и спящие».

Спящий человек, говорит проповедник, живет не действительной жизнью, а сонными мечтаниями. В большинстве живем и мы как во сне. Посмотрите кругом, насколько одолевает нас наше опасное сонное состояние. Духовно спит юноша, увлекаясь несбыточными мечтами только о благах мира сего. Спят люди в зрелом возрасте, живущие только для тела и забывающие о драгоценной душе. Они едят, пьют, покупают, продают, женятся и замуж выходят, нисколько не думая, что их ожидает, как внезапный потоп, страшный день смерти. Спит по-видимому исправный деловой человек, день и ночь проводящий над делами своего звания и нисколько не думающий о едином на потребу... Спит и старческий возраст. Старец мечтает жить еще многие годы. Он мятется, суетится и в суете продолжает запасать нужное для суетной жизни и не хочет думать о том, что в грядущую ночь истяжут душу его. Тяжек сон, в который мы погружены. Нелегко или даже невозможно от него освободиться без благодати Господней... Спишь ты и не видишь, что пред тобою бездна, еще шаг – и ты упадешь в нее. Спишь ты и не замечаешь врага, который неусыпно и каждую минуту стережет тебя... Встань! Это сон не телесный, но сон души; не тот сон, которым укрепляется тело, а сон нездоровый; это болезненная спячка. Встань, пока время не ушло, встань, пока благодать Божия ждет и усиленно зовет тебя⁸⁶!..

В другом слове проповедник со всей наглядностью указывает и разъясняет слушателям, каким образом духовно спящий человек переходит в состояние духовной смерти. Спящий, то есть не радящий о спасении человек не пользуется теми силами и средствами, какие подаются ему благодатью Божией для его спасения. Вследствие сего со всей мощью в нем начинает развиваться и действовать губительная, разрушительная сила греха. Человек нравственно опускается. От одного греха он переходит к другому, третьему. Чем более грешит, тем более теряет способность сопротивляться греховному влечению. Как пловец, выпустивший из рук весло и кормило, неудержимо несется бурным течением и неизбежно тонет в волнах, так переплывающий реку жизни и перестающий бороться с греховными влечениями и искушениями увлекается греховным потоком вниз и погружается в бездну... Из такого состояния ему выйти почти также трудно, как трудно подняться из пропасти связанному по рукам и ногам⁸⁷.

Предостерегая и отвращая пасомых от такого гибельного состояния, архипастырь в слове о благодати, которая не должна быть для нас тщетной, пастырски умоляет: «Спасайтесь, возлюбленные, спасайтесь при помощи благодати Божией, спасайтесь, пока есть время! Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения (2Кор.6:2). Не пропускайте этого дорогого времени. Теперь время торга, время базара – покупайте, приобретайте теперь ваше спасение; если пропустите это время, если не запасетесь делами спасения, то после уже не воротите его: застигнет смерть, застанет суд Божий, застанет вас неготовыми... в чем застигнет час смерти, в том и судимы будете. Помните притчу о десяти девах»⁸⁸.

С какого времени нужно начинать дело устроения спасения и как должно вести его? Владыка любил говорить о воспитании детей, любил привлекать детей к своей любви, духовно собирать их около себя, около своего сердца для отеческого попечения об их детских душах и сердцах.

На животрепещущую тему о религиозном и нравственном воспитании детей он предложил десятки драгоценных бесед. «Воспитание детей состоит... не в том только, чтобы кормить, поить и одевать их, беречь их здоровье и жизнь. Этот долг знают и животные и исполняют его: они кормят своих детенышей и берегут их жизнь, а одевает их сама природа.

Важнейшую часть человека, отличающую его от животных, составляет богоподобная душа. О ней родители и должны заботиться более всего. Питая и одевая тела детей, родители должны питать и одевать и души их. Тело питается пищей, а душа – добрым учением, верой и благочестием. Тело украшается уборами, а душа – добрыми навыками... Красота душевная несравнимо выше красоты телесной, и дело украшения души добродетелями гораздо труднее дела украшения тела одеждой. Не много труда стоит, чтобы сшить одежду для прикрытия тела, купить убор для головы или готовую одежду по последней модной выкройке. Но украсить душу чистотой, смирением, честностью – дело весьма трудное. Убранство души не покупается и золотом – оно приобретается многим умением и усилием, оно есть дар Божий»⁸⁹.

Родители, указывает владыка, одни по неведению, другие сознательно не дают своим детям религиозного воспитания в их раннем возрасте, отлагая это до школьного возраста. «И растут дети их иногда без молитвы, без познания Бога, без страха Божия и вообще без доброго наставления. И зарастает нива их сердец всякого рода тернием пороков», которые школа уже не может исправить, если бы современная школа и взялась за это дело⁹⁰.

Родители должны знать и помнить, что дитя есть храм Божий, что в душу дитяти вложена искра благодати Божией, семя для будущей благочестной жизни. Эту искру Божию они должны сохранять и раздувать, это семя оберегать, чтобы не засохло, но постепенно произрастало. Они должны это делать для детей с поры их нежного возраста. Родители должны поступать при воспитании детей, как поступает садовник с только лишь посаженными деревцами. Садовник бережно привязывает их к кольям, чтобы ветер не колебал и колебанием не потрясал, не портил их корней. «Так и вы, родители, утверждайте детей в добрых правилах страхом Божиим. Внушайте им, что Бог все видит, все слышит, все знает: не только видит дело, но и знает мысль и судит намерение. Помня это, дети будут беречься от дурных поступков, не только явных, но и тайных.

Садовник обсекает с молодых деревьев гнилые или сухие ветви – так и родители должны поступать с детьми: как только станут обнаруживаться дурные склонности...»⁹¹

Хорошие или дурные склонности и навыки, приобретаемые в ранней молодости, весьма часто остаются на всю жизнь. «Каким веществом будет пропитан новый сосуд, такой и будет он издавать из себя запах: благоухание или смрад нескоро и нелегко уничтожаются в нем. ...Чему обучено будет нежное детство, то дряхлая старость нелегко оставляет, ибо учащением одного и того же дела приобретается привычка, а через продолжительное время установившийся нрав получает силу природы» (из предисловия к Часослову). Или еще: «Юного отрока можно уподобить доске, приготовленной для изображения на ней картины... что живописец изобразит – доброе или худое, святое или грешное, – то и останется. Так и дитя: какое родители дадут ему первоначальное воспитание, к каким правилам приучат его, с такими оно и будет жить». Но душа ребенка должна быть непременно чистым, благовонным сосудом, она должна быть храмом Божиим, жилищем Святого Духа. Указывая это, Преосвященный дает родителям, в особенности матери, превосходные наставления о том, как ум ребенка можно и должно заполнять религиозными образами, его нежную душу постепенно напитывать задатками благочестия⁹².

Достижение спасения должно быть делом всей жизни, от ранних лет до последнего момента нашего земного существования. Тому кто не приступал к нему с молодости, учительный владыка внушает: «Лучше всего начинать спасение не с того, что более трудно, не с подвига удаления от мира, не со строгого поста и продолжительных молитв, а с самого легкого. Самое же легкое есть то, чтобы грешник сознал свою греховность, воздохнул о себе и обратился с молитвой к Богу, хотя краткой, но усердной, вроде следующей: «Господи, грешен я, погибаю – спаси меня!» Эту молитву нужно повторять каждый день и в то же время думать о том, что нужно начинать свое спасение. Эта дума о спасении и будет началом, ведущим к спасению. После этого нужно приступить к очищению своей души от тех грехов, какие обложили ее, подобно тому как смердящий труп облепляют разного рода гады: мухи, жуки, черви и т. п. Нужно вынимать из души этих гадин одну за другой и бросать от себя. Иначе сказать: нужно начать борьбу со своими дурными привычками, со своими пороками, со своими страстями». Но и эту борьбу, чтобы она была посильна для немощных, пока еще не окрепших душевных сил, следует вести также постепенно, начиная с малого. Ведь и в тяжкие грехи мы впадаем не вдруг, а приходим к ним с ничтожного, едва заметного случая. В пояснение владыка воспользовался прекрасным изображением, взятым из признаний писательницы, как человек постепенно подходит к тяжкому греху, начиная с ничтожного. «Если по совершении тяжкого греха я захотела бы добраться до причины, приведшей меня к такому действию... то увидала бы, что это было почти ничто, малость, безделица едва заметная. Это было слово двусмысленное, которое я услышала и которому я усмехнулась; это был равнодушно брошенный мною взгляд, от которого совесть моя, однако, удерживала меня; это было ненужное изъяснение, которого я добилась из пустого любопытства; это была молитва, которой я пренебрегла и которую заменила другим занятием, более занимательным; это была оставленная мной работа» и т. д.⁹³

Постепенно мы наживали грехи, поучает владыка, – постепенно нужно искоренять их борьбой с ними и с самим собой, борьбой неуклонной, неустанной. Такой настойчивой работой над собой верующий, при помощи благодати Божией, должен достигать, чтобы все существо его, душа и тело, сделалось обиталищем Божиим, чтобы человек-христианин приобрел в себе един дух с Господом (1Кор.6:17), чтобы был в состоянии отвергнуться себя и идти за Христом даже туда, аможе не хощет (Ин.21:18). В общем богоугодная жизнь, плодом которой является мир и радость, есть дело трудное, а трудное без усилий не совершается. «Посмотрите на владельца многочисленного богатства, начавшего торг с грошей. Не чрезмерными ли усилиями, предусмотрительностью, осторожностью и чрезвычайной воздержностью он приобрел свое богатство? Иногда он ночи не спал, не доедал, не допивал, не боялся ни страха ночного, ни нападения разбойников; переезжал горы, переплывал реки, носился, быть может, со своей коробкой⁹⁴ за плечами и в бурю, и под дождем.

Кто хочет в Бога богатеть, должен поступать так же. А едой, питьем, спаньем да покоем, пирами и забавами Царствия Божия не приобретешь.

Чтобы приобрести богатство Божие, нужно делать все, что требуется богоугодною жизнью, а не кое-что только и не кое-как. При самом тщательном и внимательном о бережении чистоты своего внутреннего человека верующему «нужно и к больному сходить и нуждающемуся помочь, с плачущим поплакать и с радующимся порадоваться. Нужно и в церковь ходить, и дома Богу молиться» и т. д.

Во всяком случае, «знай, что когда начнешь искренно Богу работать, то встретишь много препятствий, много и врагов: и плоть твоя – враг твой, и домашние – враги человеку (Мф.10:36), и мир – его враг, а самый злой враг твой есть сатана, который ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1Пет.5:8). Ходи всегда во всеоружии. Будь подобен воину, вооруженному и защищенному с ног до головы, облекшись во всеоружие Божие (Еф.6:11); иначе может случиться то, что враг твой уязвит тебя в то самое место, которое не прикрыто». Воин, стоящий на страже, постоянно ходит взад и вперед и не спит. Делай так же и ты: не спи, держи оружие в руках, осматривайся: не подходит ли враг откуда-либо. Когда в человеке является такая бдительность, сей огонь ревности о богоугодной жизни, то можно думать, что его постиже Царствие Божие (Мф.12:28), что христианская жизнь, ведущая ко спасению, в нем началась⁹⁵. «Итак, с Богом, начинайте свое спасение: кто положил начало, тот сделал, говорят, половину дела. Начинайте теперь же, с этого дня, свое спасение, – Господь поможет вам. Помните, что страдания и лишения в этом веке ничего не значат в сравнении с той славой, которая уготована любящим Господа и страдающим за Него (Рим.8:18)»⁹⁶. Такими и подобными призывами, наставлениями, советами, убеждающими, умиляющими, одушевляющими слушателей и читателей, полны поучения настоящей высоко-учительной, драгоценной книги.

В поучениях о вере как основном условии спасения проповедник прежде всего скорбит об упадке веры как печальном признаке нашего времени и, усматривая, что этот упадок с особой силой выражен в интеллигентной среде, объясняет его тем, что современное знание разошлось с верой, что нынешняя наука по своему духу и направлению атеистична⁹⁷. Современные представители научного ведения, ценя только знание, к вере относятся пренебрежительно. А при таком отношении к ней они теряют вкус, приобретают «духовную атрофию» ко всему высокому, святому, на что указывает вера, что возвещает она, к чему она нас призывает. Они поражены такой атрофией глубоко и опасно, так как не сознают беды своего неверующего состояния и не чувствуют потребности выйти из него. Кто мало занимается рассматриванием и изучением духовного мира, у того естественно духовное зрение остается неразвитым. Кто с лопатою испытующего и с предвзятой мыслью неверия спускается в недра земли, тот теряет способность подняться выше земли. Кто исключительно посвящает себя изучению явлений и законов материи, тот привыкает к материальному так, что все нематериальное становится для него непонятным и неприемлемым⁹⁸. Люди, предубежденные против веры, стараются сами утвердить себя в этом предубеждении и склонить к нему других ссылками на «последнее слово науки». Но вера, которой ищет здравый человеческий дух, вера Христова, данная нам свыше, есть истина, которая не боится никаких научных последних слов. Не пора ли бы нам знать, что каждые десять, пять, а иногда меньше лет дают новую научную истину, отрицающую прежние мнимонаучные истины. Поэтому когда в мире современной науки является новая звезда со своим последним словом, противоречащим вере или расходящимся с ней, мы уже наперед должны догадываться, что это новый метеор, новый блуждающий, могильный огонек. Итак, делает вывод наш проповедник, если услышишь какое-либо новое учение, противное тому, что возвещено нам в Божественном откровении, не верь ему. Это новое заблуждение, которое не замедлит обнаружиться⁹⁹.

Имея в виду обычные в нашем образованном и через него в полуобразованном обществе возражения против веры и нападки на нее, владыка-проповедник предлагает своим слушателям сильное, убедительное слово в защиту веры с кратким, но метким опровержением доводов сомнения и неверия. Здесь Преосвященный апологет между прочим указывает отличие мирской, гражданской морали от нравственности христианской. Неверы говорят, что мы не должны веровать, ибо нет надобности в религиозной вере: без нее обойдемся, нужно только проводить честную жизнь, быть честным (в гражданском смысле) человеком. «Да, – отвечает владыка, – гражданская честность может сохранить от тюрьмы, от виселицы, но она не избавит от ада, не проведет на небо. Гражданская честность... говорит: не обманывай, не грабь, не разрывай брачных союзов. Но она раздражительна, мстительна, горда, жестока, заботится только о себе, а не о других. <...> Вера же говорит: не только уклонися от зла, но и сотвори благо (Пс.33:15): не только не обижай, но и обидевшему тебя прости; не только не бери, но дай просящему. Безбожие говорит: все для себя и ничего для других; а вера говорит: чего желаешь себе, того желай и другому. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин.15:13)»¹⁰⁰.

Обширное слово, произнесенное в Великий Пяток, о величии Господа Иисуса Христа, о неизмеримом превосходстве Его пречистого Лица пред всеми когда-либо жившими великими людьми, о том Его совершенстве, пред которым достоинства величайших сынов человеческих меркнут так же, как меркнет блеск всех вместе взятых звезд при свете восшедшего солнца, – это восторженное, мощное слово может украсить собою страницы нашего отечественного апологетического богословия¹⁰¹. Кроме того, апологетические беседы произнесены в защиту действительности события воскресения Иисуса Христа, истинности и действительности Промысла как в физическом мире, так в жизни народов и отдельных людей¹⁰². Положительное учение о вере, являющейся светом для наших очей, утверждением жизни, побуждением и указанием пути к спасению, о благодати. Таинствах и других частных, отдельных истинах веры мы читаем на множестве страниц. Особенно ценными являются беседы, обращенные к простолюдинам, где кратко, точно, с необычайной доступностью и простотой изложено все православно-христианское вероучение в его последовательном, систематическом порядке. Дается простому народу то, в чем для своего религиозного научения он особенно нуждается и что в цельном виде с церковной кафедры предлагается ему редко. Для краткой катехизации эти беседы следует признать образцовыми¹⁰³.

Сам неустанный молитвенник, благостный проповедник о молитве говорит постоянно. Помимо отдельных поучений, посвященных исключительно предмету молитвы, вводящей нас в живое общение с Господом, составляющей такую же потребность для верующей души, как дыхание для живого тела, и каждое другое свое учительное слово он непременно заканчивает напоминанием о необходимости молитвы и призывом к ней. Здесь снова учительный иерарх сетует. Он огорчается современной житейской рассеянностью, погоней за удовольствиями, за увеселениями с забвением нужнейшего дела молитвы в храмах и на дому. Глубоко возмущает его устройство общественных увеселений накануне праздничных дней и в самые праздники с живой отзывчивостью к таким увеселениям по преимуществу со стороны высшего и среднего классов городского общества. Обличения по таким поводам звучат всей силой пламенной архипастырской ревности.

«Посмотрим, – говорит он по поводу томского равнодушия к посещению богослужения, – посмотрим... на наши нравы. Начнем с верхних слоев нашего общества. Что там делается? Не совершается ли как бы поголовное отпадение от веры и от Церкви? Нужны ли доказательства на это? Пойдем, для примера, в навечерия праздников и дней воскресных в храмы и посмотрим: кто там есть? Небольшие наши городские храмы далеко не наполнены молящимися; там ряды их так редки, что нельзя пожаловаться на тесноту и духоту. Кто эти вечерние богомольцы? Почти исключительно служители Церкви, женщины – хранительницы веры и малая часть мужской половины из среды простого народа. Где же тот не простой народ, который составляет верхние слои общества? Он отсутствует: одни из них остаются дома, другие в местах увеселений – театре, маскараде, на танцевальном вечере. Там будут они до утра, и это у них называется отдыхом». Пойдем утром к литургии увидим почти то же самое, с той разницей, что в храмах простого народа побольше. Но из верхних и даже средних слоев общества почти никого. «Если бы иноземец, пришедши в наш храм, по внешнему виду собравшихся здесь на молитву стал заключать о составе нашего православного городского общества, то не был бы несправедлив, если бы вывел заключение, что общество наше состоит только из двух классов: из клира церковного и простого рабочего класса – и что ни знатных, ни богатых, ни носящих облик образованных людей, ни стоящих во главе учреждений у нас нет»¹⁰⁴.

Храмы пустеют, с жалобой указывает владыка, а театры и дома народных увеселений любителями веселья наполняются¹⁰⁵. Любители театральных зрелищ готовы назвать театр «пособником Церкви» в деле нравственного воспитания народа. Но как это противоречит тому, что есть в действительности! «В театре... все тешит нашу изнеженную плоть; там все ласкает взор, услаждает слух... все там приспособлено к тому, чтобы усыплять совесть грешника; там ничто не напоминает о виновности его пред Богом, чтобы вызывать в нем тяжелое чувство раскаяния»¹⁰⁶. Мало того, благоразумные светские люди со скорбью рассказывают, что на подмостках современной театральной сцены даются такие зрелища, что на них стыдно смотреть прямо даже привыкшим видеть всякого рода пошлые картины¹⁰⁷. И такие зрелища отвлекают народ от чего? От святого храма. И народ толпами спешит на эти развращающие зрелища, проходя мимо храмов с их раскрытыми дверями, не обращая внимания на храмовый призыв к молитве в святые дни и вечера. «Опомнимся, покаемся! Покайтесь вы, которые развращаете народ; покайтесь вы, которые идете на это развращение. Покайтесь и родители, приносящие детей ваших в жертву современному Бахусу и Венере. Покайтесь и вы, молодое поколение. <...> И все мы убоимся Страшного Суда Божия. Не застиг бы он внезапно. Обратим внимание на современное состояние нашего общества. Чего еще недостает в нем, чтобы назвать дни наши днями Ноевыми? Какого еще большего разврата ожидать нам, чтобы и нас постиг потоп современников Ноя? Вот проповедники предостерегают, но кто их слушает? Не смеются ли над ними, как некогда смеялись люди над проповедью Ноя? Но смех современников Ноя обратился в крики ужаса и рыданий, и пиры их кончились общей гибелью. А что будет с нами? Скажем ли: «Милостив Господь»? Правда, милостив Он к кающимся. Но у Него есть и гнев на сынов противления (Еф.5:6). Господи! Прежде даже не погибнем до конца, спаси ны!»¹⁰⁸

Убеждая и умоляя своих пасомых отказаться от участия в общественном увеселении накануне воскресенья, архипастырь закончил увещание: «Нет благословения Божия на пренебрегающих заповедь Божию, на преслушающих глас Церкви и голос пастырей»¹⁰⁹.

В поучениях о самой молитве проповедник многократно указывает ее значение, говорит об условиях ее действительности и исполнимости, дает советы и наставления, как должно поучаться молитве¹¹⁰, и разъясняет, что значит молиться непрестанно и как можно исполнить апостольскую заповедь о непрестанной молитве при обычных житейских трудах и занятиях. При своей доступности и простоте эти разъяснения назидательностью мудрых указаний производят особенно глубокое впечатление.

Молитва есть обращение к Богу и вместе дума о Нем, дума и о спасении души. Идешь ты утром на работу и думаешь, что только придет тебе на ум: о деле, о безделье. Оставь ты эти, может быть, пустые думы и займи свой ум думой святой: твори тихо про себя краткую молитву «Господи, помилуй» и влагай в эту молитву прошение о твоих нуждах духовных и телесных, о спасении души, о здравии телесном, об успехе в делах твоих. Ведь это не помешает тебе идти своим путем или заниматься работой. Когда примешься за работу дома или вне дома, на дворе или в поле, повторяй непрестанно ту же молитву. Когда, по непривычке твоей, ты утомишься произносить ее, займи ум твой размышлением о Боге, о премудрых делах Божиих, об Иисусе Христе, о Его страданиях, смерти и воскресении. Вспоминай и о своей смерти, и о том, что будет с тобою по смерти. Эти размышления будут то же, что молитва. Скажут, что все это трудно.

«Никто не говорит, что это легко сделать. Но разве какое-либо доброе дело делается легко? Разве мы не трудимся для приобретения пищи и пития и других земных благ? Разве не работают некоторые до поту, до болезни, с утра до вечера? Почему же не потрудиться для спасения души своей, для приобретения того, что всего нужнее? <...>

Будем помнить, что всего дороже душа, всего нужнее спасение души. Спасти душу без Божией помощи невозможно. Божия помощь приобретается молитвой»¹¹¹.

Всеми убеждениями и доводами побуждая и располагая пасомых к посещению богослужения в храмах, архипастырь предложил ряд кратких бесед по объяснению литургии. В этом виде литургические беседы могли бы быть прочитаны с большой пользой в городских и тем более в сельских церквях¹¹².

Призыв к покаянию в устах проповедника раздается почти так же часто, как наставления и внушения о молитве. Грех, спутник нашей жизни, составляет ту немощь духа, которая требует неуклонного врачевания. Грехи – это струпья, побуждающие к тщательному измовению и очищению. Они – наше бедствие, так как от них происходят наши телесные болезни и душевные страдания. Они же являются основной причиной наших бедствий частных и общественных. Покаяние – это врачевство духа, исправление и оздоровление жизни, это благословенный путь, ведущий к спасению. Оно и молитва – это крылья, возносящие нас к небу. Самую великую беду для больных грехами людей нужно усматривать в том, что люди нередко не сознают болезни, не видят и не чувствуют необходимости во врачевстве, не знают, в чем им нужно каяться. Это самообольщение и бесчувствие составляют тяжелый нравственный недуг, в котором нужно покаяться прежде всего. Говоря о такой нравственной слепоте, проповедник во свете Божественных заповедей дает глубокий и прекрасный анализ нашего обычного греховного состояния, как оно выражается в нашем личном настроении и поведении, в нашей домашней и общественной жизни, – того состояния, виновность которого бедственно ускользает и убегает от нашего внимания и сознания. Разные виды греховного пребывания и разные степени опасного греховного коснения со всей обстоятельностью, выразительностью и наглядностью изображены в слове на Двадцать первую неделю по Пятидесятнице с трогательным молитвенным обращением архипастыря ко Господу о нашем общем исправлении¹¹³.

В греховном состоянии нередко оправдание грешника: «Рад бы покаяться и исправить свою жизнь, да нет сил; грехи влекут меня к себе; не могу им противиться, не могу отстать от них». Владыка, как истинный духовный врач, предупреждает и охраняет от отчаяния таким назидающим и ободряющим наставлением: «Ты желаешь [покаяться и спастись]? Хорошо и это. От Бога дано тебе это желание. Желаешь, но не можешь спастись? Так и взывай ко Господу: «Господи, желал бы я спастись, но не могу. Помоги мне!» Поверь, если так будешь взывать, то Господь поможет тебе: Он пошлет тебе Свою спасительную благодать, которая поможет тебе подняться, как больному, и ходить; Он даст тебе силу противиться греху, только ты не преставай взывать к Нему и сам, сколько можешь, употребляй усилия: чтобы противиться твоим греховным навыкам, исполняй то, что велит делать Святая Церковь, наставники твои духовные. От всего сердца проси Господа, чтобы помог тебе, молись дома, принуждай себя ходить в церковь, исповедуй грехи твои пред духовным отцом, приобщайся возможно чаще Святых Христовых Таин, читай или слушай слово Божие – и мало-помалу ты вступишь на путь спасения. А дальше тебе легче будет, и ты пойдешь этим путем охотно, ведомый благодатью Божией... Возрадуется о тебе Господь, как возрадовался евангельский отец, когда возвратился к нему блудный сын его. Возрадуются о тебе Ангелы Божии, и особенно Ангел Хранитель твой, данный тебе при крещении и весьма печалившийся, когда ты шел путем погибельным»¹¹⁴.

Пастырский призыв к раскаянию в грехах звучит с неотразимой убедительностью, когда проповедник выступает с увещаниями не откладывать покаяние под теми или иными предлогами, не запаздывать им ввиду того, что «Господь прощение кающемуся обещал, а завтрашнего дня никому не обещал». «... Для человека нет ничего неизвестнее смерти. Всякий знает, что он умрет, но никто не знает, где и когда он умрет. Ты думаешь, что смерть твоя далеко, за горами, – а вот она возле тебя, за плечами. Ты думаешь: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но вот, не дальше как в сию ночь душу твою возьмут у тебя (Лк.12:19–20). Ты думаешь умереть на одре, от болезни, – а умрешь в пути, от руки злодея или от неосторожности возницы...» Трудно найти что-либо неизвестнее смерти, и потому нужно быть всегда готовым к ее встрече, а приготовиться к ней возможно только покаянием¹¹⁵.

Увещания вступить в двери покаяния учащаются пред временем Великого поста особенно в виду исконной в Сибири холодности в отношении к христианскому долгу исповеди и святого причащения. Иерарх жалуется, что в Томске из десяти православных дело говения исполняет только один, из сотни – десять. Это печальное обстоятельство заставляло архипастыря обращаться к пасомым с особыми воззваниями, в которых он с мольбою просил воспользоваться днями святой Четыредесятницы для очищения душ и сердец. «Примиритесь с Богом через исповедание грехов ваших, да приимите прощение в них и сподобитесь неосужденно восприять Хлеб жизни и Чашу спасения во очищение, освящение, радость и здравие души и тела». Недосуги, ради которых уклоняются от говения, «не кончаются дотоле, пока мы сами не закончим их волей или неволей, как оканчиваем таковые по случаю болезни, для семейных и общественных праздников, для отдыха, гулянья и т. п. <...> Оставим напрасные опасения, что будто бы вследствие употребления нескольких служебных или рабочих дней на дело говения расстроятся дела нашей службы, торговли или промысла»¹¹⁶. Оставим все постороннее, чтобы в посте и молитве принести покаяние. Спеши принести его. «Вспомни, что за могилой нет покаяния. Будешь жалеть о потерянном времени... Вспомни, что такое вечность для грешника: это – начало без конца; начнутся мучения и никогда не кончатся: пройдут в мучениях грешников десятки, сотни лет, а мучения как бы еще не начинались; пройдут тысячи, миллионы лет; а мученьям все еще только начало, и ожидать конца их нет надежды. Ибо двери милосердия Божия затворятся, струи Его благости иссякнут для грешника. Было у него время милости Божией, а теперь настало время гнева Его; тогда Он звал тебя, грешник, на покаяние, и ты не слушал, – теперь ты будешь звать Его на милость, и Он не послушает тебя. Беспредельно милосердие Его, но беспредельна и правда Его; беспредельно блаженство праведных, но беспредельны и мучения грешных»¹¹⁷. Внушительно и настойчиво призывая верных к говению, архипастырь предлагает наставление, как должно совершать его, как нужно вести себя дома, какие добрые дела должны сопутствовать этому святому времени, как нужно приготовиться к истинному, искреннему раскаянию и достойному принятию Святых Таин.

Из добрых дел, которые должны быть выражением и украшением христианской жизни, проповедник с особенным вниманием останавливается на благотворительности. Заповедь о любви к Богу неразрывно связана с заповедью о любви к ближнему, и эта любовь к ближнему непременно должна быть деятельной и благотворящей. В отрешении от любви к ближнему, любви содействующей, помогающей, жертвующей, никакой подвиг христианской жизни не имеет цены и значения. Милостыня, являясь делом любви, становится и средством для очищения от грехов. «Как вода гасит огонь, так и милостыня уничтожает грехи», – говорит владыка. Все нуждающиеся в милостыне, все эти брошенные младенцы, осиротелые дети, эти беспомощные больные, дряхлые старцы, все бедняки, живущие в подвалах, часто остающиеся без куска хлеба и необходимого одеяния, нередко еще и стесняющиеся просить, – все они нам братья в Боге, во Христе, или, лучше, они – Сам Христос, говорящий: Был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня (Мф.25:42). Христу, возлежащему в яслях, волхвы принесли свои дары. «Пойдите, – указывает проповедник, – в те ясли¹¹⁸, где принимаются младенцы, приносимые матерями для хранения и ухода за ними, чтобы самим им приобретать дневным трудом себе пропитание. Пойдите и в другое место, где обретете также Христа младенчествующего. Это тот сиропитательный Дом трудолюбия, где воспитываются дети разных возрастов; их много там; они сироты... Они малы и не пойдут к вам просить, как приходят взрослые и умаливаньем заставляют вас сжалиться над ними. Но вы сами сходите к ним, к этим сиротам, и принесите для них нужное. Что сделано будет для этих младенцев, для этих сирот, то будет сделано для Христа. Это не наши слова, а Христовы: Кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня (Мк.9:37). Значит, приютишь, накормишь, согреешь одного такого сироту – Самому Христу это сделаешь»¹¹⁹.

Указывая на благотворительность как на святое, богоугодное дело и приглашая к ней своих пасомых, владыка не раз произносил свое архипастырское правдивое суждение и осуждение касательно благотворительности, принятой в современном светском обществе. У нас, говорит он, делаются дружные и обильные приношения в пользу актеров, актрис и т. п., но у приносящих в эту сторону «сжимаются сердца и руки для помощи бедным и несчастным». А когда вспомнят о бедных, то благотворят им через театральные зрелища, маскарады и другие увеселения. Танцуют в пользу хромых и расслабленных, пируют в пользу голодных, устраивают маскарады и балы, чтобы прикрыть наготу сирых. Такая благотворительность не только странна, уродлива, но она и греховна¹²⁰. Истинной благотворительностью по побуждениям искренней любви к Богу и ближнему, благотворительностью одушевленной и одухотворенной может быть только христианская. В ней, во имя нашей братской связанности, должны участвовать не только люди состоятельные, но, по примеру евангельской вдовы, принесшей лепту, и люди бедные. «Малую лепту бедного, пожертвованную на помощь нуждающимся, можно уподобить капле воды. Что может сделать одна капля воды? Конечно ничего. Но посмотрите, что сделает эта же капля, когда она соединится со множеством других подобных. Из капель образуется сосуд воды, из которого может утолить жажду палимый внутренним жаром; из капель образуется целый поток водный, стремительностью своей приводящий в движение мельничный жернов; из собрания капель образуется пар, приводящий в движение машины... Вот какова сила капли воды, соединенной с другими подобными! Не такова ли же и сила лепты вдовицы, опущенной в сокровищницу церкви (Мк.12:42; Лк.21:2)? Не на таковые ли лепты созидались на Руси великолепные храмы? Сбором таковых лепт содержатся православные миссии... содержатся приюты, сиропитательные Дома трудолюбия» и т. д. Отсюда, заключает проповедник, общественная благотворительность полезнее, производительнее частной.

Одиночная благотворительность возможна только для людей богатых; в общей благотворительности может участвовать и нищий. При одиночной благотворительности рубль богатого не имеет того значения, какое имеет копейка неимущего, когда соединяется с копейками подобных бедняков. В общей благотворительности каждый дает столько, сколько может и хочет. И сколько бы ни дал, польза от этого будет несомненная, а при одиночном благотворении нужно иногда сделать жертву не вполне посильную, ибо иначе не будет достигнута цель благотворения. А при такой напряженности, сопряженной со скорбью и тугой сердечной, легко может запасть в душу благотворителя ропот и уныние, тогда как дело милостыни, которое Апостол назвал благословением (2Кор.9:5), должно быть совершаемо с непомраченным лицом и радостным сердцем¹²¹. Владыка всех зовет к благотворительности часто и задушевно, зовет к жертвам главным образом через посредство учрежденных им церковных попечительств.

Внушая всем долг христианского, братского благотворения, владыка призывает к его исполнению и монастырские обители, с сердечным умилением вспоминая те времена цветущего монашества, когда пустыни Сирии, Египта, Палестины полнились иноками и когда можно было подумать, что любовь благотворящая из городов перешла в эти пустыни, или когда наши русские монастыри во времена общественных бедствий кормили тысячи бедняков. Современное иночество должно подражать древнему. Оно должно упражняться в деятельной любви, устраивая около себя благотворительные учреждения для сирых, неимущих, больных и самолично участвуя в труде ухода за призреваемыми. При таких упражнениях, указывает владыка в слове, произнесенном в обители, приведется опытно узнать, что «с радостью принимаемое ухом с тугой сердца исполняется делом. Когда, например, мы слышим или читаем о том, как некогда благочестивые люди принимали странных, ухаживали за больными, кормили из своих рук покрытых гниющими струпьями, вырывали могилы и погребали умерших от заразительной болезни, то, быть может вздыхаем от умиления, услаждаемся такими добродетелями; но когда на самом деле предстанет пред нами странник в полноте своего нравственного вида, то мнимая любовь наша отвращается от него, и мы отсылаем его от себя, да еще, быть может, с упреками. Когда придется посидеть у постели больного, мы предаемся унынию и ропоту о том, что нам досталось столь трудное служение». Но, может быть, подвиги деятельной, благотворящей любви вовсе и не требуются от иноков? Может быть, инокам нужны только церковь да келья: церковь, чтобы участвовать в богослужении, и келья, чтобы заниматься богомыслием и молитвой? Нет, нужно и другое. Заповедь о любви дана для всех, а подвижник по преимуществу должен возлюбить тех, кого Бог любит. Он обязан знать, что если приобрел такую веру, что будет и горы переставлять, что если ради подвига предаст тело свое мучительной смерти, а любви иметь не будет, то не будет от того пользы никакой (1Кор.13:1–3)¹²².

Из прочих поучений Преосвященного автора обращают на себя особенное внимание беседы, слова и речи, относящиеся к пастырству, современной пастырской деятельности и миссионерству. Епархиальный питомник для приготовления пастырей, Томская Духовная семинария, вызывает тревожную озабоченность архипастыря тем, что ее воспитанники, прошедшие полный курс учения, во многих случаях уклоняются от пастырства, предпочитая ему светские профессии. В одном из многих слов, произнесенных в семинарской церкви, владыка, останавливаясь на этом скорбном обстоятельстве, указывает ее причину не в уставах семинарии, не в воспитательном семинарском режиме, а в той неблагоприятной настроенности воспитанников, которая созидается влияниями, действующими вне семинарии. Владыка горячо призывает молодых слушателей к самостоятельной работе над собой для изменения настроения, что возможно и достижимо при условии надлежащего воспитания или перевоспитания сердца¹²³. В другом слове к тем же питомцам духовной школы архипастырь, изобразив в ярких, рельефных чертах типы доброго и нерадивого пастырей, архипастырски и отечески убеждает воспитанников не изменять знамени, не убегать от высокого, плодотворного, хотя и трудного пастырского служения с тем, чтобы в этом великом служении они следовали, во славу Церкви и на благо будущих пасомых, представленному первому типу доброго, заботливого священника¹²⁴.

Обращаясь к самим пастырям, архипастырь ввиду возрастающих запросов нашего времени и возникновения в жизни множества соблазнов настойчиво призывает их к усиленному учительству: «...учите ваших пасомых! Учите всех: старых и малых, учите всякий возраст и пол. <...> Вам, пастыри, всюду отверсты двери слова: и в церкви, и в школе, и в доме, и в городах, и в селах, и в деревнях. Учите книгой, учите Писанием, учите и словом живым. Проповедуйте слово во время церковных собраний; учите и вне богослужебными чтениями и собеседованиями. <...> [Учите,] последуя примеру Божественного Учителя и Господа, Который учил и в храме, и в синагогах, во градах и весях, на горе и на месте ровне, на береге моря и в месте пустынном»¹²⁵. Многократные внушения о пастырском долге неуклонного учительства сопровождаются подробными наставлениями, как вести учительство в городе, в селе, в храме и вне храма. В деле церковного учительства вне богослужебным собеседованиям владыка придает очень большое значение. Для того чтобы приохотить народ к посещению таких собеседований, священник должен приступать к ним не вдруг. Архипастырь советует начинать их с бесед в избранных частных семьях и домах. Для того чтобы придать вне богослужебным собеседованиям большую привлекательность и больший интерес, их следует оживлять общим пением церковных песен. Священник есть миссионер в своем приходе и потому обязан изыскивать все способы для учительного воздействия на пасомых. Он должен пользоваться «всяким удобным случаем для беседы с ними, начиная таковую иногда с земного и переходя к небесному»¹²⁶. Церковное указание, выраженное в 10-м правиле VII Вселенского Собора «о научении Божественным писаниям отроков»¹²⁷, священники всего удобнее, внушает архипастырь, могут исполнить через церковную школу. Со всей заботливостью и усердием они должны стараться об умножении церковно-приходских школ, а в деревнях школ грамоты, чтобы через храм и через эти школы приготовить добрых и послушных чад Церкви, «утвержденных не только в православии и благочестии, но и в любви к царю и отечеству и в повиновении всякой богоучрежденной власти»¹²⁸.

Уча пасомых – взрослых и детей, пастыри должны помнить, что «кто боится за слово истины, неприятное для слушающих, потерпеть порицание, кто потворствует страстям слушателей, как делали это лжеучители, тот, по изречению апостольскому, строит здание из дерева, сена и соломы (1Кор.3:12–13). Кто налагает на других бремена тяжелые и неудобоносимые, а сам и перстом не хочет двинуть их (Мф.23:4); кто одному учит, а другое делает; кто учит только словами, а не нравами своими, тот строит из непрочного, горючего материала, и дело его при испытании огнем сгорит»¹²⁹.

Естественно, что святитель, начавший свою церковную деятельность миссионерским служением, не мог пройти в своих поучениях миссионерского дела, не мог не отозваться по этом уделу своим одушевленным словом и компетентными наставлениями. В речах о миссионерстве архипастырь знакомит слушателей с историей миссий Томского края – противораскольнической и противоязыческой, в теплых словах вспоминает основателя Алтайской миссии приснопамятного отца архимандрита Макария (Глухарева) и его ближайших преемников по предстоятельству в миссии; говорит о трудностях миссионерского служения на Алтае, о тяжкой, изолированной жизни миссионеров в отдаленных дебрях диких гор и, указывая на материальные нужды Алтайской миссии, просит о помощи ей. Окажите ее, говорит он, во имя Христа. Ведь дело миссии – дело Христово. «Это то дело, ради которого Господь наш Иисус Христос приходил на землю, ради которого Он принес Себя в жертву. «Это дело спасения погибающих в незнании истинного Бога. Это дело призвания неверных к истинной вере»¹³⁰. Рядом с тем проповедник предлагает полемическое слово с обличением главнейших заблуждений старообрядческого раскола, рассеивает ту идеализацию старообрядчества, которая так обычна в светском обществе, и наконец предлагает несколько миссионерских бесед, обращенных к язычникам-алтайцам. Эти беседы о Боге как Творце мира, о создании человека, о его грехопадении, об Иисусе Христе как Искупителе и Спасителе грешных людей, о Страшном Суде, изложенные языком, приспособленным к понятиям и пониманию полудикарей, даны в качестве руководственных для миссионеров, подвизающихся в Алтайской и приалтайской стране.

Размеры настоящей статьи не дают возможности коснуться множества других проповедей и речей, вошедших в настоящее издание. Но полагаем, что изложенного достаточно для того, чтобы на основании содержания поучений, по их характеру и тону можно было судить о их достоинстве.

В поучениях мы видим святителя-ратоборца, выступившего со своим смелым, одушевленным словом в защиту Церкви и государства в бурные дни, пережитые нашим отечеством; видим и слышим архипастыря, стоящего среди пасомых с неперестающей заботой и пламенеющей ревностью о их спасении. Как истинный добрый пастырь и отец, он собирает вокруг себя Богом врученных чад и ко всем подходит со спасающим словом истины. Передовые, образованные классы населения внушениями веры, указаниями на Небесное, Божественное достоинство Того, Кто облагодетельствовал мир светом этой веры, он предохраняет и врачует от болезней религиозного равнодушия и безверия; простецов усиленно и настойчиво укрепляет и утверждает в вере необходимым сообщением ее святых истин и их разъяснением. Поучая и назидая пасомых всяких степеней развития и всех возрастов, владыка в разнообразии нравственных состояний не хочет упустить из виду ни одного, чтобы не приложить к нему пастырского совета, вразумления, наставления, а нередко и обличения. Людей рассеянного образа жизни он призывает к серьезности и сосредоточенности в жизни, обращая их внимание на смысл и цель жизни, на то вечное благо, к наследию которого мы призваны и которое приобретается усилиями; увлекающихся в погоне за удовольствиями отрезвляет и вразумляет напоминаниями о молитве, о храме – о всем том, из чего слагается и чем созидается должная и добрая христианская настроенность. Человека, всецело погруженного в заботы о благах мира сего, он наставительно и внушительно предупреждает, чтобы не упустил из виду единое на потребу, чтобы не забывал об обязанности в Бога богатеть (Лк.12:21). Спящего в греховном состоянии старается разбудить, призвать и расположить к покаянию, тщательно, любовно, отечески оберегая его душу от опасности возможного отчаяния.

Выразительно, с восторгом пламенной веры указывая светлости уготованного Небесного Царствия, владыка побуждает, умоляет и ободряет пасомых, кто бы и каковы бы они ни были, идти и подниматься к ним, причем от избытка архипастырского сердца дает подробные руководственные наставления, как идти, как подниматься в неизбежной борьбе с соблазном и грехом. Сам неусыпно ревнующий о спасении вверенных душ, архипастырь призывает к той же ревности своих ближайших в пастырстве сотрудников и, с целью научения и одобрения в трудах пастырского делания, обильно делится со священниками богатым опытом своего долговременного церковного учительства. В душевном желании привести в ограду Церкви и ко Христу и тех словесных овец, которые не от двора сего (Ин.10:16), владыка призывает верных на помощь миссии и вместе облегчает труд миссионеров своими примерными, образцовыми миссионерскими беседами. Всем он желает дать все, что относится к истинному благу жизни и к деятельности для этого высшего блага. Он дает это от души, зовущей к любви и исполненной любви. Поучения проникнуты духом отеческой любви. Любовь заботливого, ревнующего, отеческого сердца явственно слышится в самих прошениях и обличениях. О поучениях Томского архипастыря, сердечных и задушевных, должно сказать, что они не только питают, но и греют. Преосвященный не любит отвлеченностей и избегает их. Изложение его бесед, слов и речей, нередко оживляемое повествованиями из Прологов, полно сравнений и образов. Это придает им характер жизненности и конкретности. Конкретность в связи с простотой изложения обусловливает их общедоступность. Простота речи во многих случаях и в особенности в тех, когда речь обращена к простолюдинам, поражающая. Владыка сам называет свое проповедническое слово «простым словом простых людей»¹³¹. Но эта простота, не лишенная красоты, передающая святые и великие истины непременно и всегда в соответствующей достойной форме, есть простота мудрая.

Томский маститый архипастырь, стоящий со светильником Божественного слова на верху горы, обильно освещает его светом не только паству в пределах своей обширной епархии, но светит для всей Русской Церкви. Его поучения – глубоко содержательные, живые и сердечные, обнимающие все главнейшие нужды христианина, затрагивающие с духовной стороны почти каждое жизненное состояние и положение – несомненно, найдут повсюдное заслуженное признание и с ним самое широкое распространение.

Протоиерей Димитрий Беликов.

В видимом мире видится приближение весны – времени посева для земледельцев. И в духовном мире есть своя весна – время сеяния на духовных нивах душ христианских. Это время настоящего Великого поста. Земледельцы сеют хлебные семена весной, а зимой сеять невозможно: тогда истребляется то, что было посеяно весной, пожато летом и собрано осенью. И в духовном мире есть своего рода зима, когда не сеют духовных семян, а только истребляют посеянное. Токовой зимой для духовного делания можно назвать время, предшествующее посту, – время святочных и масленичных дней, время увеселительных зрелищ в театрах, цирках, время балов и других греховных увеселений. Тогда действительно многие и весьма многие заняты исключительно истреблением всего посеянного во дни святых праздников и постов.

Земледельцы сеют некоторых семян много, как существенно необходимых для питания в течение всего года, а некоторых немного – только для приправы к кушаньям. И при духовном сеянии происходит нечто подобное. У земледельца считаются существенно необходимыми хлебные семена: пшеница, рожь, ячмень и т. п., – а у делателей на духовной ниве необходимыми семенами считаются добродетели: смирение, сокрушение сердца, кротость, чистота, терпение, воздержание. Земледельцы не в одно и то же время сеют все семена, но одни раньше, другие позднее. И Святая Церковь, приглашая чад своих к духовному деланию, указывает им, в какое время на какие добродетели должно быть обращено особенное внимание для упражнения в них. Так, в одну неделю она указывала на смирение мытаря, в другую – на покаяние блудного сына; во Второй неделе поста она учила духовному деланию – умной молитве, через которую достигается чистота сердца, воспоминая защитника православного учения об этой молитве святителя Григория Паламу; затем указывала на Крест Христов для того, чтобы ободрить духовных делателей в подвиге поста. На Пятой неделе, как образец подвигов в борьбе с грехом, она воспоминала Марию Египетскую; при вступлении в Шестую неделю Четыредесятницы Церковь напоминанием из евангельской притчи о богатом и Лазаре указывала подвижникам благочестия на дела милосердия.

Последуя наставлениям матери нашей Святой Церкви, мы в настоящий день пастырским долгом своим считаем пригласить вас, возлюбленные братья о Господе, к сеянию духовного семени – милостыни, составляющей одну из важнейших, существенно необходимых для духовной жизни добродетелей.

Милостыня есть плод христианской любви, а любовь составляет совокупность совершенств (Кол.3:14): все добродетели заключаются в заповеди о любви – стяжавший любовь приобрел все добродетели.

Если бы нужно было для кого-либо указание, куда в настоящий день направить вашу милостыню, этот плод любви христианской, то мы указали бы на тех собирателей, которые в этот день назначены для принятия жертв любви христианской. Из надписей, которые они имеют при себе при обхождении среди богомольцев с блюдами, вы увидите, что этот сбор назначен на нужды Императорского Православного Палестинского общества. А таковые нужды составляют, между прочим, следующее: утверждение православия в Святой земле; охранение православных христиан, обитающих в пределах Святой земли, от совращения их в инославные исповедания – католичество и протестантство; устроение в Святой земле православных храмов; устройство школ, больниц и приютов для детей православных жителей этой страны. В то же время нужно бывает там оказывать помощь православным русским богомольцам, приходящим в Святую землю для поклонения Гробу Господню и другим святыням: для таковых богомольцев устроены в святом граде Иерусалиме и других местах странноприимные дома с больницами и другими приспособлениями. На все это требуется много и весьма много средств. А эти средства собираются по преимуществу в настоящую Неделю ваий, когда празднуется Вход Господень в Иерусалим.

Итак, уготовайте себя для такого духовного сеяния милостыни на утверждение православия в Святой земле, на помощь нуждающимся обитателям этой земли, на воспитание детей их в истинах православной веры, правилах благочестия, на устроение странноприимных домов, больниц для наших православных русских богомольцев, на облегчение им пути, когда они отправляются в Святую землю и обратно.

Не будем скупы при подаянии милостыни, зная, что даем не людям, а Богу: подающий милостыню делает должником своим Бога, Который любит воздавать сторицей тому, кто дает Ему через бедных и больных, которых Он благоволит называть братьями Своими (Мф.25:40). Чем больше милостыня, тем щедрее будет за нее воздаяние: кто сеет скупо, тот скупо и пожнет (2Кор.9:6).

Есть обычай у жителей городов и сел готовиться к встрече больших праздников украшением жилищ своих и приготовлением для себя новых праздничных одежд. Пред праздником Пасхи таковая попечительность усугубляется: очищение и украшение жилищ начинается за неделю и за две ранее праздника, а забота о новых одеждах – еще ранее.

Что сказать по поводу сего церковному проповеднику: поощрять ли похвалой таковой обычай к дальнейшему и неизменному его соблюдению или порицанием ослаблять, с желанием когда-либо видеть уничтожение его? Если обычай украшать жилища и облекаться в лучшие одежды в праздничные дни не противен установлениям Церкви, то, конечно, он не должен быть порицаем. Напротив, служитель Церкви должен заботиться об ослаблении и искоренении такого обычая, который не одобряется Церковью.

Что же говорит устав об украшении жилищ к праздникам? Нет ли указания в священных или канонических книгах относительно праздничных одежд?

Прямого правила относительно жилищ или одежд нет. Но есть основания заключать, что Церковь не только не порицает убранства жилищ и изменения одежд для праздников, но сама подает пример этому, допуская праздничное украшение храмов и перемену темных одежд на светлые.

Что касается убранства жилищ к празднику Пасхи, то указание на таковой обычай в древности, без порицания его, обретается и в святом Евангелии. Посылая учеников к некоему жителю Иерусалима для приготовления пасхального агнца, Спаситель предрек им, что домовладыка укажет им комнату не только большую, но и устланную (Мк.14:15; Лк.22:12).

Итак, нет греха в украшении жилищ для праздников. То же можно сказать и об одеждах. В священных книгах есть указание о существовании одежд, употребляющихся в разных обстоятельствах жизни: есть одежды брачные, одежды веселия. Приготовляя народ еврейский к священнейшему для него дню восприятия Божественного закона, Господь повелевает ему через Моисея приготовиться к этому между прочим измовением одежд своих (Исх.19:14).

Мы не слишком ли много времени заняли для слова о внешних украшениях праздничных, которые не составляют исключительной принадлежности христианских праздников, потому что то же самое можно видеть у иудеев, магометан и язычников. Поспешаем поэтому перевести ваше внимание к таким праздничным приготовлениям, которых нет не только у язычников и магометан, но не всегда имели место и у иудеев. Даже есть нечто такое, чего от сих последних и не требовалось.

В чем состоят особенные приготовления, более важные, чем внешние украшения празднующих и жилищ их, и какие особенности должны отличать христианское приготовление к празднику от подобных приготовлений, свойственных и нехристианам?

Первое – от христианина требуется, чтобы он более всего обращал внимание на измовение и на украшение не внешнего жилища своего, в котором обитает он сам, и не тела своего, которое служит жилищем для души его, а на украшение внутренней храмины – души своей, которая предназначена быть храмом Духа Божия (1Кор.6:19). И тело его требует украшения не столько внешней одеждой, сколько внутренним убранством, ибо члены его тела, будучи органами его души, в то же время суть члены Христовы, а сам христианин, как член Церкви Христовой, которая есть тело Его (Еф.1:23), есть член и тела Христова. Таинственно соединяясь со Христом чрез приобщение Его Тела и Крови, христианин становится един дух с Господом и едино тело (1Кор.6:17). Если это так, то в какой чистоте и святости ему следует содержать свою душу и свое тело! Итак, христиане, позаботимся об украшении не тела, как храмины души, которая не всегда бывает у нас чистой, не жилищ наших, где мы обитаем грешными телами нашими, а потщимся украсить души наши, как храмы Божии, и тела наши настолько, насколько они принадлежат Христу, как члены тела Его.

Чем украшать души и тела наши? Тем, что приятно для Духа Божия, что прилично для украшения тела Христова. Думаем, что теперь вы и сами уже угадываете, какое здесь требуется украшение: это украшение души любовью, радостью, миром, долготерпением, верою, кротостью и воздержанием, ибо таковые украшения суть плоды действия в нас Духа Божия и составляют для Небесного Посетителя душ приятнейшее убранство. А чем украшать тела наши как домы Божии? Дому Божию подобает святыня (Пс.92:6). Посему и тела наши должны быть украшаемы чистотою, воздержанием, целомудрием, подаваемыми от Духа Божия чрез Церковь.

Но прежде чем приступить к таковым украшениям душ и тел наших, нужно очистить себя от всякой скверны плоти и духа (2Кор.7:1), от всякой греховной нечистоты. А как это сделать? Посредством покаяния, исповеди и через достойное приобщение Тела и Крови Христовых, которые подаются во очищение и освящение души и тела. Как нечистота жилища вымывается водою, так нечистота душ омывается слезами покаяния; как раскаленным железом выводятся сальные пятна из одежд, так исповедью пред духовником, которая жжет самолюбие грешника, как накаленный металл, выводятся из души греховные пятна.

Итак, вот первое приготовление к празднику для тебя, христианин: если ты еще не очистился от грехов, соделанных после последней исповеди твоей, то поговей, покайся чистосердечно, исповедуй грехи пред духовником и, если разрешит тебя, приобщись Святых Таин во оставление грехов и в залог новой жизни.

Но чтобы получить таковое прощение во грехах, ты, христианин, должен прежде сам простить того, кто тебя обидел, и попросить прощения у того, кого ты обидел. Примирение с другими составит второе праздничное украшение, Христу приятное.

Третьим украшением пусть да будет для тебя милостыня. Если покаяние, как вода, омывает греховную нечистоту, то милостыня, как вода, гасит огонь гнева Божия, готовый попалить грешника. В святом Евангелии мы находим указание на то, что милостыня составляет наилучшее приготовление к празднику и украшение для него. Так, святой евангелист Иоанн Богослов по поводу слов Христовых, сказанных Иуде: что делаешь, делай скорее, заключает, что некоторые ученики думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим (Ин.13:27–29). Из этого замечания можно заключить, что в святейшем обществе учеников, руководимых Христом, был обычай к празднику подавать милостыню бедным. Этот святой обычай да послужит для нас, христиане, примером и руководством, когда и как подавать милостыню. Из приведенного сказания евангельского видно, что благочестивые люди опускали свои приношения в ковчежец, хотя и обесславленный именем Иуды, но освященный именем Христа, и что приношения из этого ковчежца употребляемы были как на нужды святого общества Христова, так и на милостыню бедным.

И в наших храмах существует нечто подобное тому. Обратите ваше внимание на те ковчежцы или кружки, которые в каждый праздник обносятся в церкви для принятия приношений от благочестивых христиан. Здесь не один, а несколько ковчежцев, но все они предназначены для собирания милостыни, которая распределяется на различные дела благотворения. В одну кружку, например, собираются приношения на распространение православной веры среди язычников. Другая кружка предназначена для принятия милостыни на раздачу бедным братьям нашим, живущим в соседстве с нами. В третью кружку принимаются жертвы благочестивых христиан в пользу Гроба Господня, на святой град Иерусалим и на помощь русским паломникам, путешествующим во Святую землю, где ходил Господь со Своими апостолами. Есть кружка, предназначенная для сбора пожертвований на украшение храма.

Впрочем, хотя кружек и много, а милостыню из всех их приемлет один и тот же Господь, взирая не на то, сколько кто приносит, а на расположение сердца, с каким приносится жертва.

Итак, пусть каждый жертвует туда, куда захочет, и столько, сколько укажет ему совесть его.

Эта милостыня, соединенная с постом, молитвой, покаянием, и будет наилучшим приготовлением к приобщению Святых Таин Христовых, а все это – наилучшим приготовлением к светлому празднику и с тем вместе наилучшим и благоприятным праздничным украшением нашим.

Христос воскрес, и сбылось то, что сказано было Им: подобает Сыну Человеческому быть убиту, и в третий день воскреснуть (Мф.16:21 и др.).

Христос воскрес – значит, истинно все то, что Он говорил. А Он говорил, что Он – Сын Божий, что Он от Отца пришел спасти людей. Значит, мы действительно спасены Кровью Его; значит, и мы воскреснем и будем там, где Он (Ин.12:26). Ведь все это Он возвестил. Как это отрадно для душ верующих, пребывающих в союзе со Христом! Как отрадно для всех праведно живущих; отрадно и для грешников кающихся! И все это потому радостно и отрадно, что Христос воскрес. Если бы Христос не воскрес, то суетна была бы вера наша (1Кор.15:17), напрасны были бы ожидания наши: мы были бы несчастнейшими из всех людей, ибо, отрекшись от земных удовольствий, мы не получили бы и будущих, ныне ожидаемых утешений.

Но воистину ли воскрес Христос? Да, воистину Христос воскресе! Как же иудеи говорят, что Христос не воскрес, и язычники отрицают воскресение Христово, и современные безбожники и разного рода отрицатели и лжеучители не верят воскресению Христа? Всем им ничего столько не хочется, как отвергнуть истину этого воскресения. Почему? Потому, что на этой истине непоколебимо стоит все здание Христовой Церкви. Благодаря этой истине вера христианская стала быстро распространяться сперва среди иудеев, а потом среди всех народов. За эту истину святые апостолы почти все претерпели мучения и смерть; эта истина воздвигла сонмы мучеников из всех народов. На истине воскресения главным образом утверждалось христианское подвижничество. Вся Церковь Христова, во все века гонимая, волнуемая и обуреваемая ересями и разного рода заблуждениями, стоит непоколебимо, утверждаясь на истине учения Христа Воскресшего. Поэтому не напрасно Промыслу Божию угодно было обставить эту истину самыми неопровержимыми доказательствами.

Прежде всего нужно было засвидетельствовать истину смерти Христовой – и вот сердце Христово пронзается копьем, и из него истекает кровь и вода (Ин.19:34): значит, Христос умер не мнимой смертью, а умер действительно, был погребен и лежал во гробе столько времени, сколько заранее Он Сам предрек и пророки предвозвестили. Гроб Христа был запечатан и охраняем стражей, поставленной врагами Его (Мф.27:66). Но эти стражи гроба стали в то же время и достоверными свидетелями Христова воскресения. Хотя они, подкупленные, и говорили, что тело Христа украдено учениками Его в то время, когда они спали (Мф.28:12–15), но ложь эта была очевидна и не могла затмить истины воскресения Христова. Ибо если бы воины действительно спали, то как они могли узнать, что именно ученики приходили ко гробу, отвалили камень, сняли с Умершего одежды (почему же не с одеждой унесли?), вынесли из пещеры и унесли куда-то? И стражи ничего этого якобы не слыхали. Можно ли этому поверить? Конечно нет. А если воины не спали и видели, как уносили ученики тело Христа, то почему они не удержали похитителей? Если допустить и невозможное, что воины действительно спали тогда, когда ученики уносили тело Христа, то можно спросить, для чего оно было нужно им? Для того ли, чтобы проповедовать о воскресении Его? Но они сами-то не вполне верили в возможность воскресения (Лк.24:20–21; Ин.20:9). Хотя Господь Христос при жизни Своей говорил им, что Ему подобает быть убиту, и в третий день воскреснуть, апостолы оказались настолько боязливыми, что когда враги пришли взять Господа, то все они разбежались (Мф.26:56; Мк.14:50) и потом, страха ради иудейского, сидели в доме, заперев двери его (Ин.20:19). Могли ли эти люди решиться идти ко гробу, чтобы взять Умершего, охраняемого стражей? Дело невероятное. Могли ли они решиться взять Умершего, чтобы проповедовать о воскресении, когда они не поверили истине Воскресения даже и тогда, когда возвестили им о воскресении Его жены-мироносицы (Мк.16:10–13)?

Как же узнали о воскресении и кто сперва узнал? Опять не ученики узнали, а женщины, пришедшие помазать ароматами тело умершего Христа. Им сперва возвестил Ангел, что Христос воскрес, и послал их возвестить о том апостолам (Мф.28:1–7 и др.). А потом и Сам Воскресший стал являться многократно, в разных местах. Этими явлениями возбуждена и закреплена в апостолах вера в воскресение настолько, что они потом пронесли проповедь о воскресении по всему миру, не боясь никого и ничего, и за истину эту они полагали души свои.

Христос не только воскрес, но и восшел на небеса и воссел одесную Отца. Свидетелем этого явился Дух Святой, ниспосланный на апостолов в день Пятидесятницы, по обетованию Воскресшего (Деян.2:1–4). По сошествии Святого Духа на апостолов полились, как реки, чудеса – сперва в Иерусалиме, потом по всей Иудее, наконец повсюду, куда являлись проповедники Воскресшего Христа. В день сошествия Святого Духа речь апостола Петра привлекла к вере в Воскресшего Христа три тысячи народа (Деян.2:41). Исцеление апостолами Петром и Иоанном хромого при храме Иерусалимском сопровождается крещением пяти тысяч человек (Деян.4:4). Апостолы открыто свидетельствуют пред старейшинами народа, что распятый ими Христос воскрес и силой Его совершаются видимые ими чудеса, и начальники иудейские не смеют отрицать этого и даже намека не делают якобы на похищение тела Иисусова, после того как они мздой убедили воинов распустить молву, что ученики украли тело Его.

Христианство чем более было гонимо, тем далее и далее распространялось. Все вооружилось против Христа: и власть, и богатство, и ученость, и невежество, – и все это в конце концов склонилось к подножию Креста. И теперь опять та же борьба – борьба сил ада со Христом, и борьба ожесточеннейшая. Сатана изобрел новые оружия для разрушения Церкви Христовой: он выслал против нее так называемую науку, – впрочем, не истинную науку, а лженауку. Он вооружил против нее литературу и всякого рода книжничество; он воздвиг против Церкви современный материализм, враждебный Евангелию социализм, разного рода секты, ереси и политические партии: одни из них хвалятся разрушить дело Христово, так что от Церкви останутся якобы только клочки, другие как бы говорят о Христе и Церкви: Расторгнем узы их и отвержем от нас иго их (Пс.2:3). Но веруем, что со всеми ними случится то, что сказано в пророчественном псалме: Живый на небесех посмеется им, и Господь поругается им, и Христос – Царь Сиона – упасет народы жезлом железным и противников Своих сокрушит, как сосуды горшечника (Пс.2:4:9).

Итак, воистину Христос воскрес. Дерзайте убо, дерзайте, людие Божии!¹³² Победитель ада и смерти победит и всех врагов, восстающих на Церковь Его, яко всесилен.

Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его (Пс.67:2)!

Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь. (Пс.117:24).

Каждый день настоящей Светлой седмицы Святая Церковь приглашает верующих к радости и веселию. Конечно, не к грубо чувственному веселию приглашает она, но к духовному, божественному: веселимся Божественне, яко воскресе Христос¹³³, – говорит она в священных песнопениях своих.

Эта радость и веселие столь чисты и священны, что Церковь, как руководительница верующих, не дозволяет примешивать к ним иного какого-либо веселия нечистого, греховного. Соборными правилами своими она воспрещает всякого рода греховные зрелища, конские ристалища, смехотворные представления и т. п.

Впрочем, не одни церковные правила, но и царские законы воспрещают это в течение всей Светлой седмицы.

Доселе у обитателей нашего города было одно веселие – в храме Божием, и у всех и утром, и вечером была как бы одна дорога – к храму Божию.

Но вот с настоящего дня открываются пути к местам зрелищ и общественных увеселений. Как это произошло – не нам судить об этом, не в этом святилище и не в эти священные минуты. Думаем только, что разрешением на открытие зрелищ в эти святые дни при существовании воспретительных правил и законов сделана невольная уступка напору толпы, не довольствующейся обилием хлеба, разнообразием яств и невинных удовольствий, разрешаемых Церковью, но требующей и соблазнительных зрелищ.

Впрочем, получившие разрешение в эти святые дни Пасхи на открытие театров и общественных увеселений не желали бы пользоваться дарованным разрешением как уступкой их настоянию, но хотели бы иметь это как законное право. Это потому, что они не смотрят на театр как на место для праздного препровождения времени, но как на законное нравственно-воспитательное учреждение. При этом некоторые указывают как на заслугу в театральных представлениях то, что в них, между прочим, наглядно порицаются пороки и восхваляются добродетели, а это якобы располагает зрителей презирать первые и любить последние. Так ли это? Посмотрим.

Допустим, что в театрах порицается порок и восхваляется добродетель. Но много ли дает театр таких поучительных представлений? Рядом с ними не показываются ли такие лицедейства, на которые нельзя смотреть не краснея и на зрение которых добрые родители не отпустят своих детей, оберегая их нравственную чистоту? Если даже допустим, что таких представлений дается немного, что они общественным мнением не одобряются как не нормальные, – тем не менее таковые представления существуют неизменно. При таковом положении театрального дела не исполняется ли то, что выражено народным изречением о меде и дегте, то есть что то добро, которому хотят научить посетителей театра, если бы даже и много его было, ослабляется или совсем уничтожается тем злом, какое показывается на соблазн зрителям, хотя бы то и в малых размерах, подобно тому как одна ложка дегтя может испортить большое количество меда.

Но предположим, – хотя [это] и невозможно, – что из театра будут удалены все представления, могущие служить соблазном для зрителей и действовать развращающим образом на молодое поколение и вообще на людей, не утвердившихся в нравственных правилах. Допустим притом, что театр примет характер строго нравственный и поучительный. Что выйдет из этого? Прежде всего то, что театр, потеряв свою заманчивость чрез устранение представлений, питающих чувственность, лишится многих, если не большинства, посетителей, а это неизбежно заставит распорядителей зрелищ прибегать опять к тем же греховным приманкам, которые были прежде устранены как нежелательные. Если же и при отсутствии грубо чувственных соблазнительных представлений театр будет наполняем неизменными своими посетителями, то и тогда для проповедников веры и нравственности христианской он не будет желательным, как учреждение, только терпимое Церковью для некоторых, но воспрещаемое для других. Театральные представления для некоторых становятся тем же, чем служат для других страстные игры. Страстный игрок не бывает добрым домоседом, семьянином; тем реже он бывает в храме Божием. Таковым же может быть и страстный театрал. Дух и внешняя обстановка храма и театра настолько противоположны, что привыкающий к театру отвыкает от церкви: подвиг церковного стояния для него кажется отяготительным; умилительные напевы церковных песнопений для слуха, приученного только к изысканной музыке театров, представляются скучными; богослужение – однообразным, фимиам кадильный – для обоняния неприятным. Если постоянный посетитель театра чуждается храма Божия, то и постоянный посетитель храма также не нуждается в театре, как месте для приятного провождения времени, потому что храм вполне удовлетворяет его высшим стремлениям духа. А таковые стремления для него гораздо ценнее вожделений чувственности.

В наше время находятся и такие защитники театров, которые желали бы, чтобы и среди сельского населения учреждены были так называемые народные театры. В защиту своего мнения они выставляют между прочим то, что простой народ, не зная, чем наполнить свободное от работ праздничное время, предается в это время дикому разгулу и пьянству. А когда-де будут открыты для сельских жителей особые театры, то эти последние отвлекут народ от питейных домов и отучат от разгула. Что сказать на это? То же, что сказано и о вине: Невинно вино, укоризненно же пиянство (Притч.20:1). Не вреден, или почти безвреден благоустроенный театр, но вредно и разорительно пристрастие к театральным зрелищам. Однообразие назидательных представлений скоро наскучит и вызовет потребность разнообразить зрелища представлениями, возбуждающими чувственность и вообще сильно действующими на воображение. Удовлетворение этому неизбежно приведет народный театр к тем нежелательным и гибельным последствиям, к каким приводят и городские театры.

Театр будет посещаем только тогда, когда в нем будет даваемо представление, возбуждающее чувственность. Таковыми театрами нетрудно будет угодить толпе народной. Но последствия этого будут весьма печальные. Теперь добрый селянин в праздничный день идет в храм Божий, неся с собой дар Богу от праведных трудов, винопийца же направляется к питейному дому, унося туда также трудовую копейку. А при совместном существовании в селениях театров и питейных домов все избытки селян пойдут в эти последние учреждения без остатка или с малым остатком для храма Божия и школы. Винопийца, быть может, побывает в театре, но зайдет все-таки и в корчемницу или, побывав сперва в питейном доме, пойдет оттуда в театр, а храм Божий будет для него еще дальше, чем прежде, до существования театра. Таким образом, театры и питейные дома будут наполняться посетителями, но опустеют храмы Божии. Вне богослужебные чтения и беседы, которые в последнее время стали повсюду вводиться и привлекать к себе народ, при существовании театральных приманок потеряют для народа свою привлекательность и могут закрыться, особенно там, где они не успели еще укорениться. Притом нужно бояться, чтобы, приучая народ к разного рода удовольствиям, и между прочим к зрелищам, не довести бы его до того состояния нравственного упадка, в какое приведена была римская чернь, требовавшая себе хлеба и зрелищ. А наш народ не потребовал бы еще худшего: вина и зрелищ.

Некоторые защитники театра так высоко ценят его, что не затрудняются назвать театр пособником Церкви. Посмотрим, так ли это. В чем театр может пособить Церкви? Задача Церкви – научить верных благочестию в вере и жизни. Научает ли театр благочестию? Напротив, не испаряется ли у постоянных посетителей театра всякий дух благочестия?! Задача Церкви – привести верных к нравственному совершенству, доколе достигнут они в меру... возраста Христова (Еф.4:13). Может ли театр пособить в этом Церкви? – Нет. Потому прежде всего, что театр, в лучшем своем смысле, наглядным изображением красоты добродетели и безобразия порока может только возбудить в зрителях отвращение от порочных людей и любовь к тем героям добродетели, которые изображаются в представлении. Может даже расположить к великодушному пожертвованию – только не в пользу добродетельных и беспомощно бедных людей, а для доставления удовольствий тем же лицедеям, которые олицетворяли в себе добродетель или порок.

Театр может научить осуждать и презирать тех лиц и те сословия, которым более свойствен тот или другой порок, – но едва ли научит видеть свой собственный порок, себя осудить. Тем более не научит ненавидеть порок и жалеть порочных людей – жалеть, но не презирать сих последних, как того требует христианская любовь. А еще более театр бессилен сделать порочных добродетельными, а добродетельных вести к высшему совершенству. Для этого нужна человеку особенная помощь Божия. А таковая подается только в Церкви, через святые Таинства.

Церковь родила и воспитала множество подвижников, исповедников и мучеников, она исправила многих грешников. А театр – кого он научил благочестию?! Не он ли порождает пресыщенность удовольствиями, недовольство жизнью, презрение к людям – и в заключение он же часто приводит и к самоубийству. Врата Церкви приводят к вратам рая, а двери театра туда ли приводят? Не отводят ли они от дверей Церкви? Постоянные посетители театров не в большинстве ли случаев бывают постоянно отсутствующими в храме?! Не для них ли Церковь становится чуждой, как бы неласковой мачехой, а не родной матерью? Но не потому, чтобы Церковь чуждалась их, а потому, что они чуждаются Церкви. А кому Церковь не мать, тому и Бог не Отец¹³⁴.

Итак, будем пребывать в Церкви; будем в ней искать удовлетворения высшим стремлениям духа, стремлениям к истине, красоте и добру. Удовлетворение только этим потребностям делает человека истинно счастливым, а не поблажка до пресыщения чувственности и не удовлетворение похотям очес с забвением о потребностях духа. Да будет и в настоящие дни, как и всегда, нашей руководительницей к добру и счастью Святая Церковь с ее высокими священнодействиями, а не дома лицедейных и увеселительных зрелищ.

Имеющим право и обязанность охранять народную нравственность не нужно ли иметь опасение, чтобы не дать вверенным их попечению вместо хлеба камень, вместо яйца – скорпиона?

Будем, христоименитые люди, в сии светлые дни Воскресения Христова праздновать Пасху не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины (1Кор.5:8), да радуется душа наша ни о чем другом, но только о Господе, как научает нас тому Святая Церковь: веселимся Божественне, яко воскресе Христос, яко всесилен!¹³⁵

Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь. (Пс.117:24).

К какой радости и веселью призывает Святая Церковь чад своих в эти светлые дни? Конечно, не к тем удовольствиям, к которым призывают городских обитателей объявления, выставленные на улицах и перекрестках города. Церковь зовет к веселью духовному, подаваемому от Духа Божия, к радости божественной, дарованной миру воскресением Христа: веселимся Божественне, яко воскресе Христос. Внутренняя, духовная, святая радость выше внешней, плотской, греховной радости. При духовной радости бывает мало чувствительна или почти нечувствительна житейская печаль, происходящая от разных внешних причин: болезни, бедности, от злого языка, от обид и притеснений. При духовной радости получают большую силу и внешние радости, если только таковые не заключают в себе ничего греховного. Равным образом утешения, относящиеся к телу, если только они невинны, усиливают радость духовную. Поэтому Святая Церковь, чтобы доставить чадам своим полноту радости и веселья во всерадостный день Воскресения Христова, дает разрешение на те утешения для тела, которые ею запрещены были на время Великого поста. В этом она сама подает добрый пример: вместо темных облачений облачается в светлые, вместо печальных напевов употребляет радостные, вместо строгого воздержания дозволяет на трапезе утешение велие. Но в настоящие дни такого рода утешения могут потерять свою силу, если они не будут соединяться с духовным утешением, с тем радостным настроением духа, которое происходит от размышления о событиях, совершенных в эти дни Божественным Виновником торжества, или тем миром души, превосходящим всякое разумение, который подается от Духа Божия.

Церковь, приглашая верных чад своих к божественному веселию и разрешая им невинные утешения для тела, в то же время воспрещает всякого рода греховные удовольствия, как то: греховные зрелища, конские ристалища, смехотворные представления. Это – те удовольствия, к которым приглашают наши местные органы печати и уличные объявления об имеющих быть в светлые дни праздника театральных представлениях, танцевальных вечерах и разного рода страстных играх. Такого рода удовольствия, терпимые Церковью и законом в другие времена и дни года, запрещены в пасхальные дни как противные особенной святости этих дней.

Из числа объявлений о предполагаемых в эти светлые дни удовольствиях обращает на себя внимание одно, доселе небывалое: это объявление об устроении особенного рода игр для детей, игр неблаговременных, прикрываемых благовидной целью якобы заботой о физическом развитии детей. С первого взгляда такого рода детские удовольствия могут казаться невинными: что-де за грех доставить детям в эти праздничные дни удовольствие устроением для них игр? Верно то, что в детских играх греха нет, ибо дети греха не знают, грех им не вменяется. Но самые игры могут быть греховными, и в этих играх дети хотя и останутся невинными, но виновными будут пред судом Церкви, пред судом Божиим устроители этих игр.

Виновность этих игр заключается, во-первых, в их неблаговременности, так как они устроены в первый день Пасхи вечером. Не почтен даже и этот единственный, всесвятейший день и те часы, в которые всем христианам следует быть в храме. Туда же следовало бы приводить и детей, чтобы они с этого раннего возраста приучались благоговейно чтить этот день, чтить его наипаче пребыванием в церкви. Печальникам о физическом развитии детей следовало бы исполнить свою добрую задачу так, чтобы исполнение ее не послужило во вред высшему, нравственному развитию детей. Пусть бы дети сперва приняли участие в церковных торжествах, глаза их пусть сперва усладились бы зрением пасхального благолепия, уши их – слышанием церковных напевов, голос – участием в общем пении этой радостнейшей из всех пасхальной песни: Христос воскресе из мертвых, – орган обоняния их пусть усладится благоуханием церковного фимиама. Дети, приученные родителями к посещению храма в пасхальные дни, умеют находить для себя в этом такое наслаждение, что они плачут, когда их почему-либо родители не берут с собой в церковь; они иногда даже сами заказывают родителям и старшим в семействе, чтобы они непременно разбудили их к пасхальной утрене. Их детская невинная душа более способна ощущать радость праздничного торжества, чем наши души, поврежденные грехом, а иногда и совсем потерявшие вкус к духовным наслаждениям.

Устроители игр для детей в первый день Пасхи, с отвлечением их от посещения вечернего богослужения, не приняли во внимание того, что дети, призываемые ими к играм, вероятно, еще не побывали в этот день в церкви и не видели церковного украшения, не слышали вести о воскресении Христовом, не приняли участия в исповедании, что Христос воистину воскресе, когда священнослужитель возвещал всерадостную весть, что Христос воскрес. Назначившие игры для детей в первый день Пасхи, вероятно, не сообразили того, что грешно собирать детей в эти святейшие дни для игр далеко не святых – невинных, но осуждаемых Церковью как неприличные в эти дни для взрослых людей. Собирать детей под предлогом праздничного кормления их и вводить их в греховные игры, участвовать в которых некоторые из них, как слышно, стыдились, стеснялись, не значило ли дать им вместо яйца скорпиона? Собирать детей для плясок или танцев в первый день Пасхи, когда они еще не успели быть в собрании церковном, не значило ли совершать нравственное преступление против Церкви и против детей? Говорим: да, значило совершать преступление против детей, ибо для них, или по крайней мере для большинства их, не было возможности быть в этот день в церкви: к утрене пасхальной родители не могли привести детей в церковь по причине раннего для этого возраста времени богослужения и по тесноте в церкви, когда и взрослые с трудом помещаются в наших малых храмах. К вечерне они также не могут прийти, если состоятся устраиваемые для них игры, так как их нужно будет приготовить к таковым. Таким образом, вышло то, что при попечении о физическом развитии детей оставлены без внимания их духовно-нравственные потребности, удовлетворение которых должно стоять на первом месте.

Устроители этих игр, вероятно, также забыли, что некоторые из этих детей недавно приобщались Святых Христовых Таин, а других, юнейших, добрые родители их считают своим долгом приобщить Святых Таин в один из первых пасхальных дней, большей частью во второй день. Ужели не оскорбится чье-либо нравственное чувство тем, что этих детей, прежде приведения их ко Христу в святой храм Его, отведут туда, где ничто не напоминает им о Христе – Виновнике светлого торжества для всех и в особенности для чистой радости детей?

Кроме этих игр первого дня, в один из пасхальных дней объявлено о назначении игр для детей среднего возраста. Этого рода игры названы праздником весны. Такого рода игры предосудительны уже не по одной своей неблаговременности, но и по самому характеру их. Если глубже вникнуть в смысл этих игр, то невольно нужно прийти к заключению или по крайней мере к предположению, что такого рода игры устраиваются с прямым намерением отвлечь детей от воспитания в духе веры и Церкви и вместо религиозного утешения приучить детский возраст, или вообще молодое поколение, к утешениям другого характера, не имеющим ничего общего с религией и церковностью. Объяснимся. Пасхальные дни – по преимуществу Христовы дни, потому что предназначены для прославления Христа воскресшего, смертию смерть поправшего и сущим во гробех живот даровавшего. К этому славословию призывается вся тварь, тем более все христиане, всякого возраста и пола. А устрояемые праздничные игры по содержанию своему имеют целью возбудить в умах и сердцах детей радостную мысль о наступающей весне – и только. Может быть, хотят представить весну в разнообразии красот для того, чтобы возбудить в детях благоговейную и благодарную мысль о премудрости и благости Создателя, четырьмя времени круг лета венчавшего? Отнюдь нет! Напротив, в устроенном празднике весна олицетворяется: она представляется живым существом, и притом высшим, которому дети воздают особого рода чествование, подобно тому, как обоготворялась весна в древнем языческом мире под именем Весты, дочери бога времени (Хроноса), для служения которой назначались особые лица, под именем весталок. От чествования весны как баснословной богини не перейдут ли к чествованию солнца, планет, а оттуда, при отсутствии мысли о Творце, при усиленном стремлении подавить религиозное чувство детей постепенным отвлечением их от храма, не последует ли переход к обоготворению природы как вечной материи, не нуждающейся в особом Творце? А все это взятое вместе, если присовокупить к тому и великопостные развлечения с музыкой и играми на льду, устрояемые для той же учащейся молодежи, не свидетельствует ли как бы о чьем-то намерении воспитать юное поколение так, чтобы оно представило из себя самую благоприятную почву для семян современных модных учений материализма, неверия, безбожия и безначалия?

А когда устроение игр и развлечений ради якобы физического развития детей и вообще молодого поколения соединяется с отвлечением сих последних от Церкви, то таковые игры являются еще более нежелательными, так как наводят на подозрительную мысль о том, не хотят ли учредители всего этого под благовидными предлогами воспитать молодое поколение в отчуждении от Церкви, что поведет к охлаждению к вере, отучит от послушания пастырскому руководству.

Нельзя утаивать того печального явления в жизни нашего современного общества, что некоторые лица или даже, скажем более, часть такового общества усиливается стать руководителями простого народа, чтобы вести его за собой в бездну неверия и безначалия, посеять в умах и сердцах их сомнение в истине богоучрежденности Церкви как руководительницы людей к вечному спасению и возбудить недоверие к богодарованной пастырям власти учить народ, вязать и разрешать грехи людей, быть духовными врачами и судиями совести верующих. А если желающие отвлечь народ от Церкви достигнут своей цели, то они легко могут повести этот народ в сторону, желательную только для людей неблагонамеренных, – к отрицанию веры и богоучрежденности власти, а оттуда – ко всякого рода нестроениям, от чего да сохранит Бог православный наш народ!

Мы утомили ваше внимание продолжительностью слова; любовь и благочестие ваше да простят неблаговременность слова о неблаговременном деле. Не будь последнего, не было бы и первого. Впрочем, для напоминания об опасности, угрожающей гибелью для душ христианских, едва ли можно считать какое-либо время неблаговременным, подобно тому как не признается неблаговременным спасать кого-либо от воды или от огня, если бы это понадобилось в самый священный или высокоторжественный день.

Поспешаем закончить слово тем, чем мы его начали: Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь. Но будем радоваться и веселиться не греховной, не грубой или языческой радостью, но веселимся Божественне, яко воскресе Христос, яко всесилен.

В книге Деяний апостольских повествуется о первых христианах, как они пользовались своим имуществом, какая забота была у них о неимущих и как разделяема была милостыня между сиротами, вдовицами и вообще нуждающимися в посторонней помощи.

Об этом говорится так. В те дни, когда умножились ученики, то есть уверовавшие во Христа, произошел у Еллинистов, то есть евреев из языческих стран, ропот на Евреев (живших в Иудее) за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей. Тогда двенадцать Апостолов, созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах. Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святаго Духа и мудрости; их поставим на эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова. И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана, мужа, исполненного веры и Духа Святаго, и Филиппа, и Прохора, и Никанора, и Тимона, и Пармена, и Николая Антиохийца, обращенного из язычников; их поставили перед Апостолами, и сии, помолившись, возложили на них руки (Деян.6:1–6).

В этой же книге раньше было сказано, что у множества уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все было у них общее... и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду (Деян.4:32–35).

Итак, у первых христиан было одно сердце и одна душа и все общее, так что никто ничего не называл своим. На основании этого повествования некоторые современные учители проповедуют, что и в наши времена следует сделать так же: не должно-де быть ни бедных, ни богатых, никто ничего не должен называть своим, но все должно быть общее.

Эти лжеучители проповедуют, что если все гражданские общества последуют их учению, то настанет Царство Божие на земле, настанут такие блаженные времена, что не нужно будет и Царства Небесного, – иначе сказать, они думают устроить рай на земле. И не только они так думают, но и стараются провести свое учение в дело. Но так как одними словами невозможно привести в исполнение задуманного ими, то они стали возбуждать повсюду бедных людей, нищих, праздношатающихся, промотавшихся, людей, именуемых пролетариями¹³⁶, объединиться, сплотиться и произвести переворот: отобрать у богатых и вообще у имущих все имущество и поделить это между собой. Это учение уже стало было проникать и в наш простой народ и приносить свои горькие плоды. Начались грабежи, разбои, поджоги, истребления лесов и помещичьих владений. И вышло то, что земля наша, дотоле мирная, пришла в волнение, началась вражда бедных против богатых, готовая перейти в междоусобную брань, – а междоусобие привело бы всех к общей гибели.

В настоящие дни, по-видимому, страна наша опять стала умиротворяться. Но нам, православным христианам, и всем любящим свое отечество нужно быть весьма осторожными и внимательными к себе и к тому, что около нас совершается, ибо названные лжеучители не успокоятся, не опустят рук своих, пока не достигнут желаемого. Где они не могут взять силой – там стараются взять хитростью. Они не перестают своими лжеучениями совращать и возмущать простой народ, обещая бедным обогащение, безземельных наделить землей и устроить для всех счастливую жизнь на земле, если только народ последует за ними и поможет им путем грабежа и насилий отобрать имения у имущих и начать общественную жизнь по их учению.

Чтобы кому-либо из нас не быть обманутыми проповедниками этого ложного учения, рассмотрим, может ли их учение содействовать устроению в стране нашей мирной, довольной и счастливой жизни.

Многие в наше время думают: и в самом деле, может быть, хорошо было бы, если бы и теперь установилось общение имений, как было в первенствующей Церкви, если бы богатые делились своими избытками с бедными и все вообще имели бы одинаковое состояние. – Что на это ответить? Правда, таковое общение имений возможно было для первенствующих христиан, когда их было немного, когда у них было одно сердце и одна душа (Деян. 4:32). Но и у них такое общение продолжалось недолго. И среди этого единодушного общества скоро возник ропот одних против других, потому что оказалось невозможным удовлетворить требованиям всех и каждого по недостатку людей свободных и способных для занятия такого рода благотворительностью.

Если правильный раздел имений невозможен был тогда, когда у верующих было одно сердце и одна душа, то тем более это невозможно теперь, когда христиане не составляют единого сердца и единой души.

Общение имущества в наше время было бы несправедливо, опасно и невозможно.

Несправедливо. При равном разделе имуществ тот, кто усердно трудился, кто жил воздержно и честно, получил бы столько же, сколько получил бы ленивец, развратник и пьяница. Справедливо ли это? После раздела трудолюбивый и воздержный стал бы умножать свою часть, а ленивый, невоздержный, развратный расточил бы доставшееся ему и опять обеднел бы – опять настало бы неравенство: один богат, другой беден. Что тогда делать? – Опять у одного приобретенное трудом отобрать, а другому, ленивому и расточительному, опять дать, чтобы и это он скоро истратил, живя в праздности и среди разгула. Справедливо ли это? При таком порядке человек лишен был бы возможности трудом приобретать собственность как награду за свой труд. Справедливо ли это?

Опасно. Христиане первенствующей Церкви добровольно приносили к ногам апостолов свои имущества или цену проданных имений, давали, сколько хотели. А теперь, при оскудении любви и при отсутствии единодушия, добровольное общение имений невозможно – следовательно, это должно совершиться, по учению социализма, через насилие и переворот. Предположим, что имущества отобраны. Осталось разделить их. Кто же стал бы совершать этот раздел? Конечно тот, кто оказался бы среди насилия и борьбы сильнейшим или сильнейшими. Могли бы они разделить все и всем справедливо? Остались ли бы все довольны разделом? Конечно нет: если теперь в семье из-за ничтожных предметов возникают зависть и ссоры, то можно представить, что вышло бы при этом разделе среди целого народа. Зависть и недовольство породили бы вражду и ссору, потом началась бы борьба друг против друга, пошли бы усобицы и истребление людей и имений. Люди обратились бы в зверей, которые ничего не приобретают трудом, а берут только то, что находят. На земле произошло бы невообразимое бедствие и истребление рода человеческого.

Невозможно. Как невозможно уравнять стоячий лес, нельзя подвести под один рост всех людей, так невозможно уравнять все состояния людей богатых и бедных, здоровых и слабых, умных и глупых, талантливых и бесталанных. Как ни уравнивайте, а все-таки больные и слабые всегда будут нуждаться в помощи сильных и здоровых, умные всегда будут управлять глупыми, талант всегда будет пользоваться большим почетом пред бездарностью. Глупому никогда не будет впрок богатство. Уравнение имуществ можно как-нибудь произвести среди небольшого населения, в деревне, и то с большими затруднениями, бесконечными записями и переписками. Многие, конечно, будут скрывать свое имущество, закапывать в землю; возобновятся тогда старые времена кладов. Возможно ли за этим уследить и предотвратить? Если бы при разделе достался кому дом и больше ничего, чем бы он стал питаться и одеваться? Одному многосемейному досталось бы много земли, другому мало или ничего. Если бы через некоторое время у первого семья стала бы умаляться – что тогда делать? Отчислить ли эту землю и давать тому, у кого народились дети? А этот последний, зная, что рано ли поздно ли также отберут землю, стал ли бы удобрять и возделывать ее? Сомнительно. Не прекратился ли бы тогда всякий труд? Если бы капиталы разделились по рукам, так что у всех оказалось бы денег понемногу, тогда не могло бы возникнуть никакого полезного учреждения, требующего больших затрат, потому что ни у кого не было бы излишка денег; занимать же у многих невозможно, а кредитные учреждения, в которых теперь можно занимать сколько нужно, были бы разграблены, уничтожены. В стране прекратились бы всякий труд, всякая промышленность.

Да наконец, от имения ли зависит счастье человека? Отнюдь нет. Не слышали ли мы, как один великий богач лишил себя жизни вследствие недовольства жизнью от одного неудавшегося предприятия? Вероятно, многие также слышали, как в одной богатой и знатной семье мать лишила себя жизни потому, что врачи предрекли скорую смерть любимой ее дочери. Итак, не во множестве имений счастье человека (Лк.12:15). В чем же? Счастье человека в уменье трудиться и довольствоваться тем, что у него есть. Счастье человека в чистой, спокойной совести. Счастье человека в уменье жить не для себя, а для других, всех любить и от всех быть любимым. Счастье человека в Боге: Он один может насытить ничем земным не насыщающееся наше сердце, Он один знает, что нужно сердцу нашему, и может подать ему, что ему нужно.

Полного равенства нет нигде – ни на небе, ни на земле. На небе иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе (1Кор.15:41). И на земле есть исполинские дубы, есть и колеблющиеся тростники; есть львы, есть и овцы; среди птиц есть орлы, есть и воробьи; иной рост у мужчины, иной для женщины; есть разность в умах, разница в сердцах, разность во всем.

Не может быть равенства в имениях.

Бог дал богатому богатство, чтобы он милостыней приобретал себе небесное наследие. Бедному дал бедность, чтобы он трудом и терпением достигал нравственного совершенства и богател в Бога. Наша же народная мудрость составила такое прекрасное изречение: Бог дал богатому груды золота, а нищему дал имя Христово, которым он питается и бывает сыт.

Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. (Мф.24:35).

Все, что предвозвестил Господь, исполнилось и исполняется. А то, что еще не исполнилось, непременно исполнится. Предвозвестил Господь, что Он пострадает, умрет и в третий день воскреснет (Мф.16:21), – и все это исполнилось. Предвозвестил Он, что пошлет от Отца на апостолов Духа Святого и они, облекшись силой Его, будут свидетелями о Нем до последних пределов земли (Ин.15:26–27), – и сие исполнилось: Дух Святой сошел на апостолов, и они стали проповедовать о Христе и пронесли проповедь о Нем ко всем народам (Деян. 2). Возвестил Господь, что верующие в Него будут творить дела, какие Он творил (Ин.14:12), – и сие исполнилось. Так, Господь исцелил расслабленного при купели (Ин.5:2–9) – апостол же Петр исцелил расслабленного Енея (Деян.9:32–34); Господь воскресил дочь Иаира (Мк.5:38–43) – апостол Петр воскресил Тавифу в Иоппии (Деян.9:36–41), как повествуется об этом в читанном сегодня Евангелии и в книге Деяний апостольских. Исполнились и другие предречения Господа. Где теперь Иерусалим? В попрании у мусульман. Где храм Иерусалимский? Разрушен, и не осталось от него камня на камне, а на его месте стоит мусульманская мечеть¹³⁷. Где Капернаум? Исчез, и трудно теперь найти даже место его¹³⁸. Где народ иудейский? Рассеян по лицу всей земли, как предречено было об этом Господом. Что сталось с Церковью Христовой? Гонимая царями и правителями, преследуемая и ненавидимая иудеями, терпевшая и доныне претерпевающая нападения от разного рода книжников прежних и новых времен, угрожавших уничтожить Ее и оставить только клочья от нее, эта Церковь стоит, как столп, – крепость несокрушимая, никакими силами ада неодолимая. Так исполняется на ней слово Христа: создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф.16:18).

Исполнение этих предречений Господа дает твердое основание для веры нашей тому, что непременно исполнятся предречения Его о последних судьбах мира и будущем общем воскресении мертвых. Церкви Христовой не одолеют врата адовы, побеждены будут все враги, упразднится и последний враг – смерть (1Кор.15:26): настанет день, когда попрана будет смерть и мертвые услышат глас Сына Божия, и, услышав, оживут (Ин.5:25). Возможен при этом вопрос любознательности: почему бы не начаться этому воскресению мертвых тотчас после воскресения Христова, после того как Он смертию смерть попрал и сущим во гробех живот даровал, чему свидетелями были те святые, тела которых восстали по воскресении Христовом и явились многим? Почему бы не даровать бессмертия всем верующим и крестившимся? Будь бы это, на земле не осталось бы язычников. Если бы даровано было бессмертие тем, кто по крещении проводит жизнь благочестивую, среди христиан не было бы неверующих. Почему так не сделано? Почему исполнение предречения о всеобщем воскресении отложено до последнего времени? Попытаемся дать ответы на эти вопросы.

Если бы для уверения язычников и вообще неверующих в истине христианства, и в частности в истине будущего воскресения мертвых всем крестившимся, без различия, даруемо было бессмертие или по крайней мере таковое давалось бы только живущим по заповедям Христовым, то, быть может, действительно это привлекло бы к вере всех, доселе остающихся неверующими. Но что из этого вышло бы? Это вынужденное принятие крещения и всего христианства не было бы плодом веры, а следствием очевидности чуда, к которому впоследствии люди присмотрелись бы и перестали ценить величие его. Это было бы подобно тому, как теперь мы присмотрелись к чудесам природы, например к восхождению и захождению солнца, весеннему обновлению природы после зимы, – тогда чудо бессмертия не перестало ли бы считаться чудом? А в таком случае это чудо бессмертия не стало бы и оказывать доброго влияния на жизнь людей: получившие бессмертие за одну только веру и крещение, оставаясь такими же грешниками, какими и были, только умножили бы зло на земле и довели бы его до размеров гораздо больших, чем теперь, потому что зло обессмертилось бы, а это бессмертие зла привело бы людей к такому состоянию, в каком находятся отпадшие злые духи: люди осатанились бы, и на земле явилось бы такое зло и бедствие, какое мы теперь не можем и представить.

Допустим нечто иное: предположим, что бессмертие давалось бы только тем христианам, которые проводят праведную жизнь, а грешники, хотя и христиане, по-прежнему умирали бы; предположим даже, что это бессмертие давалось бы немногим праведникам, дабы они могли быть постоянными живыми свидетелями будущего общего воскресения. Что из этого вышло бы? Люди разделились бы на смертных и бессмертных: смертных грешников и бессмертных праведников. В каком взаимном отношении они стояли бы? Грешники, укоренившиеся во зле, едва ли бы постарались изменить свою греховную жизнь. Таково свойство греха: он видит явное чудо силы, или благодати, или правды Божией – и однако же остается и слепым и глухим в отношении к голосу совести и к гласу Божию, зовущему его к покаянию. Примером этого служит ожесточение иудеев, язычников и всех современных безбожников, отрицающих всякое чудо, а прежде всего – чудеса христианства.

При одновременном и совместном пребывании на земле праведников, хотя бы то и бессмертных, и грешников умирающих жизнь для праведников была бы не чем иным, как постоянным страданием, ибо грешники возненавидели бы праведников и стали бы намеренно вредить и оскорблять их, – как и теперь видим, что грешник не любит праведника, неверующий глумится над верующим. Таким образом, бессмертие праведников было бы для них наказанием, а смерть они стали бы тогда считать для себя милостью Божией.

Можно ли после этого желать такового бессмертия, без будущего полного отделения грешников от праведников, когда грешники пойдут в свое место – в муку вечную, а праведники пойдут в жизнь вечную (Мф. 25:46), где воссияют они, как солнце, в Царстве Отца их (Мф. 13:43), и где будет радость вечная на главе их, и откуда отбежит всякая болезнь, печаль и воздыхание?

Теперь же, когда умирают телом и грешники, и праведники, состояние тех и других лучше того, какое было бы при бессмертном состоянии их на этой земле. Грешники, умирая телом, перестают грешить, с тем вместе перестают увеличивать размеры наказания их за греховную жизнь. Переходя в другую жизнь, души их хотя и не наследуют рая, но и не получают полного воздаяния за грехи, каковое воздаяние будет после соединения их с телами и Страшного Суда Божия.

Некоторые грешники по молитвам Церкви в загробной жизни получают облегчение от тех страданий, которым подвергаются там, и надежду на освобождение от мучений в день Страшного Суда. А также и праведники, умирая телом, душами своими переходят туда, где уже нет печали, воздыхания, но начинается жизнь бесконечная и блаженная. Хотя они в загробной жизни до соединения с телом и не получают полного блаженства, но уже и то блаженное состояние, в которое они вступают, в сравнении с земной жизнью несравнимо лучше земной жизни, полной страданий. А что действительно для праведников после смерти наступает жизнь блаженная, в этом удостоверяет то нетленное состояние тел, которого удостаиваются некоторые праведники по смерти их. Тела их не только остаются нетленными, но и служат источником исцелений для болезней тех, кто прибегает к почившим праведникам с усердной молитвой.

Итак, смерть телесная после победы Христа над смертью потеряла свой ужас даже и для грешников, веровавших во Христа, а для праведников она вожделенна как переход к лучшей, блаженной жизни.

Если исполнились обетования Христа о судьбах Церкви, Его предречения о судьбе врагов Церкви, а также о судьбе городов, царств и народов, то исполнятся предречения о будущем всеобщем воскресении, когда упразднится последний враг – смерть (1Кор. 15:26) и настанет жизнь вечная, блаженная.

Итак приходит Он в город Самарийский, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу. Там был колодезь Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. Было около шестого часа. Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить. Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи. Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются. Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую. Женщина говорит Ему: господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая? Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его? Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную. Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать. Иисус говорит ей: пойди, позови мужа твоего и приди сюда. Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала. Женщина говорит Ему: Господи! вижу, что Ты пророк. Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме. Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине. Женщина говорит Ему: знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все. Иисус говорит ей: это Я, Который говорю с тобою. В это время пришли ученики Его, и удивились, что Он разговаривал с женщиною; однако ж ни один не сказал: чего Ты требуешь? или: о чем говоришь с нею? Тогда женщина оставила водонос свой и пошла в город, и говорит людям: пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос? Они вышли из города и пошли к Нему. Между тем ученики просили Его, говоря: Равви! ешь. Но Он сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете. Посему ученики говорили между собою: разве кто принес Ему есть? Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его. Не говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их. И многие Самаряне из города того уверовали в Него по слову женщины, свидетельствовавшей, что Он сказал ей все, что она сделала. И потому, когда пришли к Нему Самаряне, то просили Его побыть у них; и Он пробыл там два дня. И еще большее число уверовали по Его слову. А женщине той говорили: уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос. (Ин.4:5–42).

В читанном сегодня Евангелии заключается повествование о том, что Господь Иисус Христос, томимый жаждой, просил у жены самарянской напиться воды из колодца, к которому пришла эта женщина с почерпалом. За эту воду Господь обещал ей дать (и действительно дал) воду живую, текущую в жизнь вечную. В этом событии обращает на себя внимание любознательность женщины – любознательность на этот раз похвальная. Видя в Собеседнике не простого иудея, а пророка, знающего тайны ее жизни, она обращается к Нему с просьбой разрешить ей религиозный вопрос: где богоугоднее поклоняться Богу – на горе, где стоял храм самарянский, или в Иерусалиме?

Заслуживает внимания в этом повествовании любознательность самарянки, как черта, особенно свойственная женщине нашего времени по преимуществу. В силу этой любознательности современная женщина усиленно стремится к высшему образованию и служебной деятельности наравне и совместно с мужчиной. Такое стремление современной женщины обратило на себя внимание читающей, рассуждающей и пишущей части нашего общества.

Так как вопрос о женском образовании, о правах и обязанностях женщины обсуждался с разных сторон, то нам прилично осветить его с религиозной стороны и дать соответствующее по нему заключение.

Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною (1Кор.6:12). Это изречение Апостола языков нужно иметь в виду при решении вопроса о правах, обязанностях и образовании женщины.

Все, что врожденно человеку, что естественно, – то позволительно. Но не все, что возможно, в то же время и полезно. Есть вещи возможные, но не полезные. Даже и в Эдеме, где все создания были добры зело (Быт.1:1), нашлось нечто такое, что прародителям нашим было запрещено употреблять. Это было запретное древо познания, притом познания не одного зла, но и добра (Быт.2:17). Знаем, какие печальные последствия были по нарушении заповеди о запретном древе.

Да извлекут из этого урок для себя люди, стремящиеся к познанию разного рода, без разбора. Заслуживает при этом внимания в истории первозданных людей то обстоятельство, что первой нарушительницей заповеди о древе познания явилась жена (Быт.3:6). Да послужит это назиданием для современной женщины, стремящейся к высшему образованию, соединенному с познанием не только добра, но и зла, и увлекающейся иногда больше злом, чем добром, более отрицательным, чем положительным направлением науки.

Позволительно изучать разного рода науки – но не полезно изучать те из них, которые отводят от познания Бога, от веры в Него.

Позволительно приобретать знания, полезные для жизни и доброй нравственности, – но не полезно ради любопытства узнавать то, чем можно вредить себе и другим, что составляет запрещенный плод для юноши или девицы.

Муж науки, позволяющий себе глумиться над верой простых людей, над религией вообще, разорвавший союз с Церковью, возглавляемой Христом, не заслуживает почетного названия мужа ученого, ибо истинные ученые мужи были в то же время людьми верующими, богобоязненными. Безбожие есть плод неразвитости, недомыслия, безумия. Только безумец говорит в сердце своем: нет Бога (Пс.13:1; 52:2). Безбожники выходят из среды развращенных и недоучек. Истинная же наука приводит к Богу.

Если неприятно видеть безбожие как плод легкомыслия и маломыслия в муже науки, то женщина образованная и в то же время безбожная и легкомысленная возбуждает к себе отвращение. От женщины без веры, без Бога веет холодом, как от статуи, по виду прекрасной, но лишенной жизни.

Когда мы видим пьяного мужчину, то относимся к нему довольно снисходительно, как к чему-то обычному. Но пьяная женщина возбуждает к себе глубокое сожаление, переходящее иногда в отвращение. Отчего это? Оттого, что этот порок ей менее свойствен, и притом такая женщина приносит больше вреда как для себя самой, так и для других, чем мужчина. При решении вопроса о женском образовании, о правах и обязанностях женщины нужно иметь в виду существующий во всей природе закон целесообразности. Все в мире имеет свое назначение, и каждому созданию даны средства для достижения такого назначения. Всякая вещь хороша на своем месте. Мужчина имеет свое назначение, как супруг, отец и глава семьи, – и женщине дано свое назначение, как супруге, матери и помощнице мужа.

Уклонение мужа или жены от своего семейного назначения сперва порождает взаимное между супругами недовольство; недовольство приводит к разладу, разлад приводит к расстройству, расстройство – к разрушению, разрушение – к страданию, несчастью и гибели.

Назначение женщины в семействе не господственное, а подчиненное. К мужу твоему обращение твое, сказано было первой жене, и той тобою обладати будет (Быт.3:16). Ее поле деятельности прежде всего в доме. А власть в семье принадлежит мужу. Но его деятельность по преимуществу вне дома – в поле, на государственной, общественной и военной службе.

Современная женщина стремится освободиться от подчиненного положения: ей хочется перенести свою деятельность из семейного очага на службу общественную и государственную. Напрасное стремление! Как противная ее призванию, служба ее вне дома не принесет ей счастья. Жена, освободившись от власти мужа, в общественной или государственной службе подпадает под более жестокую власть начальника. Дочь, освободившись от власти родительской, легко может сделаться рабой страстей и наследовать себе позор. Выйдя из-под власти отца и матери, девица попадает под власть начальника службы – под власть холодную, немилостивую, требовательную.

Да и нет надобности женщине домогаться полной свободы и независимости – ведь не в этом ее счастье. Всегда было и есть весьма много женщин настолько счастливых в семейной жизни, что они даже и не замечают своего подчиненного положения. Находясь в состоянии подчинения, они сумели так устроить свою семейную жизнь, что, казалось, не они были подчинены, а им все подчинено. Муж такой жены отнюдь не желает заявлять ей о своих преимуществах – не только грубым образом, но и тонким намеком. Счастливая таким положением в семье, женщина чужда всякого желания выступить на поприще общественной, а тем более государственной службы.

Впрочем, если бы женщина, оставаясь одинокой или при муже, но с согласия последнего, захотела избрать себе службу на общественном поле деятельности, то она могла бы найти для себя такого рода деятельность, которая для нее будет вполне прилична, неблазненна, безгрешна и многополезна. Это, во-первых, учительство, и учительство по преимуществу в низшей и средней школе. Детоучительство составляет неотъемлемую принадлежность женщины. Женщина является первой учительницей в семье. Она преподает первые уроки детям по всем предметам детского понимания. Ее первые материнские уроки служат основой для всех последующих знаний. Женщине всего приличнее вести и дальнейшее школьное образование детей. Это наиболее сподручная работа для девицы до ее замужества, если она желает и может посвятить себя такого рода общественной деятельности.

Кроме учительства, можно указать еще некоторые виды общественной деятельности, наиболее свойственные женщинам. Жизнь христианок апостольских и последующих времен может служить примером в этом отношении для современной женщины. Так, некоторые жены и девы разделяли проповеднические труды апостолов. Равноапостольная Нина была просветительницей Грузии. Было особенное сословие диаконисс, посвящавших себя на служение Церкви, свойственное для женщины. И в наши времена в иноверных странах и в нашей православной Руси многие женщины посвящают себя на служение миссионерское – как среди язычников, так и среди христиан, находящихся под властью нехристианских правительств, например в Палестине.

Какой великий подвиг, какая честь была бы для нашей образованной женщины, если бы она посвятила себя на столь высокое и плодотворное служение миссионерское среди разноплеменных и разноверных инородцев, обитающих в пределах нашего обширного отечества!

Есть и еще благотворный и весьма похвальный вид общественной деятельности для образованной женщины. Это – разного рода благотворительность. Примеры для этого представляет та же христианская древность. «Какие у христиан жены! – восклицали язычники при виде разнообразной благотворительной деятельности благочестивых христианок. – Они посещают в темницах страдальцев за веру, обмывают раны мучеников; они подбирают больных и умирающих, брошенных язычниками во время эпидемических болезней, закрывают глаза умирающим и погребают их, делаясь иногда сами жертвами своего человеколюбивого подвига. И все это делается во имя Христово, из любви ко Христу». Для такого рода благотворительности во имя Христово подавали прекрасный пример для других женщины высшего класса тогдашнего общества.

Нельзя сказать, что современные нам женщины не занимаются делами благотворения. Но, к сожалению, велика разница между древней и современной благотворительностью. Прежде занимались делами благотворения как делом любви христианской, во имя Христово, – а ныне благотворят ради моды, из приличия: нельзя-де отставать от других. Прежде жертвовали своим, ныне жертвуют чужим; прежде творили милостыню ради Христа, а ныне стыдятся помянуть имя Христово – жертвуют для своей славы и для своего удовольствия. Не такова желательна благотворительность от истинно образованной и благовоспитанной женщины.

Наконец, напомним еще об одном виде общественной деятельности, также весьма приличном для женщины. Это – лечение и уход за больными. Женщина-врач для лиц своего пола, женщина-акушерка, женщина-сиделка у одра больных – все это такого рода деятельность, которая наиболее свойственна женщине, а в некоторых случаях исключительно ей принадлежащая.

Этих трудов служения обществу для женщины было бы весьма довольно. Такого рода служение обществу доставит ей истинную славу и послужит наилучшим ее украшением. Напрасно женщина стала бы искать себе больших прав, чем какие ей дарованы. Не в том ее счастье, чего она теперь добивается. Ее благо, ее честь – быть под охраной мужа и в то же время быть его охраной; ее счастье – быть сокровищем для своего мужа и в то же время быть хранительницей его сокровища. Она должна быть царицей дома, когда муж оставляет дом, и признавать его господство, когда он возвращается в дом; их счастье – в единении, в верности друг другу; их счастье – в разделении труда: муж – вне дома, жена – в доме; муж – в народе, жена – среди семьи; у мужа – разного рода орудия, у жены – домашняя обстановка; у мужа – отцовская строгость, у жены – материнская нежность. Довольно для каждого своего дела и своих способностей! А для незамужней женщины наиболее ей свойственной и приличной деятельностью может служить: среди семьи – помощь родителям по домохозяйству, обучению и воспитанию младших членов семьи, а вне дома – разные виды учительства и благотворительности.

Вот идеал истинно образованной женщины; вот предмет для удовлетворения ее любознательности; вот права и обязанности, могущие сделать ее деятельность богоугодной, для людей вожделенной, для нее самой отрадной и достославной!

Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии. (Ин.9:3).

Однажды Господь Иисус Христос, проходя, увидел человека слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Господь ответил им: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии (Ин. 9:2–3).

Этот ответ Господа мы полагаем в основание нашей беседы о Промысле Божием и о непостижимости для человека путей Божиих. Вопрос о Промысле Божием имеет особенное значение в наше время, как в век неверия и всякого рода религиозных заблуждений и отрицаний.

Люди неверующие, отрицая бытие Промысла Божия, хотят этим обосновать свое неверие в истину бытия Божия, – они отрицают эту истину потому, что она для них страшна. А страшна для них эта истина потому, что если допустить бытие Промысла Божия, то нужно будет допустить и бытие Божие. А если есть Бог, то, значит, есть и суд Его праведный, ибо Бог не может быть несправедливым. Если же есть суд Божий, то будет грешникам воздаяние за грехи их, а праведникам – за правду их. Мысль о правде Божией тревожит грешника. Даже и безбожник, видимо укрывающийся от Бога, в тайнике души своей по временам не может не слышать голоса, говорящего ему: а что если есть Бог, Которого ты оскорбляешь? – какой ответ ты дашь пред правдой Его, той правдой, какую ты желаешь видеть и среди людей? Но вместо ответа на этот вопрос грешник старается скорее заглушить в себе голос Божий, говорящий через совесть его. Разного рода лжеумствованиями он старается успокоить не только себя, но и других увлечь за собой в бездну неверия. Напрасно кто-либо стал бы доказывать этим людям их заблуждение – никакие доказательства на них не подействуют. По слову Спасителя, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16:31). Поэтому слово наше о Промысле Божием как доказательстве бытия Божия будет относиться к тем, кто готов принять истину Божию, если она будет доказана, – к людям, колеблющимся в вере, сомневающимся, но не желающим упорно противиться истине.

Отрицатели Промысла Божия хотят основать свое неверие на том, что в научных исследованиях законов природы, в истории миробытия и всего человечества бывают такие явления, которые необъяснимы при допущении мысли о Промысле Божием. Все в мире совершается по неизменным законам, говорят они; эти законы не допускают якобы нигде места для вмешательства какой-либо другой воли или силы. В истории человечества существуют такие события, которые якобы не могут быть примирены с богословским учением о правде, мудрости и силе Божией.

В ответ на таковые умствования мы прежде всего напомним слова Спасителя, сказанные саддукеям, отрицавшим богооткровенную истину о воскресении мертвых: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией (Мф.22:29). Отрицающие Промысл Божий и бытие Бога напрасно хотят утверждать свое неверие якобы на научных исследованиях мировых законов (эти научные познания природы настолько ничтожны в сравнении с тем, что еще осталось неузнанным, что всю совокупность этих знаний можно сравнить с знаниями школьника, начавшего изучать букварь, а то, что мужам науки следует еще изучить, можно сравнить с тем, что школьнику остается изучить после букваря по всем отраслям существующих наук), и утверждать, что наука узнала все законы бытия, было бы крайним безумием. Иначе сказать, современная наука изучила только первую страницу из великой многотомной книги природы. Что сказали бы мы о том школьнике, который, прочитав только первую страницу великой книги, стал бы утверждать, что он знает все, что в этой книге написано, и что прежде всего он уведал, что нет творца этой книги и что она сложилась сама собой и существует таковой испокон века? Недетское ли это неразумие, не юродство ли это глаголющих быти мудрыми (Рим.1:22)?

Действительно, заблуждается тот, кто утверждает, что все совершается по неизменным законам миробытия и не может быть вмешательства какой-либо посторенней воли и силы. Ведь Тот, Кто дал законы бытия, разве не имеет власти и силы изменить или отменить тот или другой закон по Своему закону правды или любви? Тот, Кто дал закон для огня, чтобы жечь и истреблять, не может ли Сам изменить этот закон и сделать огонь не опаляющим, а орошающим?! Кто дал воздуху силу оживляющую, не может ли сделать эту стихию разрушающей и уничтожающей жизнь?!

Что такое человечество с его историей? Не плавающий ли корабль, направляемый невидимой рукой Божественного Кормчего? Что такое жизнь человеческая, с ее скорбями и радостями, с ее болезнями и смертью с одной стороны, с ее радостями, здоровьем и долговечностью – с другой? Не есть ли проявление правды, милости и мудрости Божией?! Если иногда и встречается в жизни людей нечто такое, что кажется противоречащим этим законам, то не бывает ли это противоречие только кажущимся для слабого ума человеческого, не могущего постигнуть всех путей Божиих, которые суть бездна многа (Пс.35:7)? Если мы видим, что грешник живет счастливо, а праведник страдает, то не потому ли это, что мы не можем сразу постигнуть намерений Божиих, для чего так иногда допускается?

Люди рождаются обыкновенно зрячими – но вот евангельский слепец был таковым слепцом от самого рождения. Почему так? Да явятся дела Божия на нем (Ин.9:3). Праведнику, по закону правды, подобало бы всегда быть довольным и счастливым. Но вот Иов праведный, сперва богатый и славный, потом подвергается ужаснейшим несчастьям, лишается всего имущества, детей, а тело его покрывается ранами проказы. Почему так было допущено? – Да явится в большем свете праведность его, и чрез то он получит сугубое воздаяние от Бога правды; да посрамится враг праведных и клеветник-диавол и да прославится имя Божие. В подтверждение высказанной мысли о Промысле Божием приведем еще некоторую благочестивую повесть, из которой можно уразуметь, что все в мире совершается или по воле Божией, или по попущению Божиему.

Один благочестивый инок долго молил Господа дать ему разумение судеб Божиих. К молитве он приложил и пост. И Господь не презрел молитвы веры. По некоему внутреннему внушению инок отправился к одному старцу, чтобы от него получить наставление и разрешение занимавшего его вопроса. На пути явился ему Ангел Божий в образе инока; узнав, что встретившийся идет к тому же старцу, инок обрадовался такому спутнику, и пошли оба вместе. Для первого ночлега они остановились у некоего боголюбивого человека, который ласково принял их и угощал из серебряного блюда. Отправляясь в путь, Ангел взял у хозяина дома серебряное блюдо и забросил его в море. Инок весьма опечален был этим. На следующий день остановились они на ночлег также у одного доброго человека, который оказал им гостеприимство, как и первый. Когда они хотели отправиться в путь, хозяин дома принес к ним своего единственного сына для благословения. Ангел же, взяв отрока за гортань, удавил его. Инок от ужаса ничего не мог сказать ему. Странноприимец же отпустил их, не сделав им никакого зла, ибо он боялся Бога и не хотел оскорбить иноков. На третий день остановились в некоем пустом месте, где был старый развалившийся двор. Поев из запаса, бывшего со старцем, Ангел начал разламывать двор и опять снова исправлять его. Тогда инок-старец начал упрекать своего спутника и, заклиная, говорил ему: «Ангел ли ты или бес? Скажи мне; ты не Божии дела делаешь». – «А что я сделал?» – спросил Ангел. Старец сказал: «Вчера и третьего дня за то, что нам боголюбивые люди дали приют, ты у одного блюдо утопил, а у другого сына удавил. А здесь и людей-то нет, для чего же ты устраиваешь двор?» Тогда Ангел сказал: «Не удивляйся, старец, и не соблазняйся о мне, но послушай, что я тебе скажу. Первый человек, давший нам приют, живет богоугодно, но блюдо приобретено неправдой. Чтобы он не лишился за свои добрые дела воздаяния из-за блюда, я бросил его в море, – не удивляйся этому. А второй человек также живет богоугодно, но сын его, если бы вырос, много принес бы огорчения отцу, сделавшись орудием диавола для делания зла. Поэтому я задавил его ради добродетели отца – взял его душу, чтобы он спасся. Не соблазняйся этим, отче». Старец спросил: «А здесь, в пустом месте, для чего ты разрушил двор и опять устроил?» Ангел сказал: «Хозяин этого двора был грабитель. Обеднев, он ушел. Дед же его, устраивая этот двор, в стене заложил золото. Я потому разрушил этот двор, чтобы кто-либо, разыскивая это золото, не погиб бы не ради Бога и чтобы душа его не подверглась осуждению». Сказав это, Ангел повелел старцу идти обратно в келлию и напрасно не трудиться. «Так говорит Дух Божий, – сказал Ангел. – Судьбы Господни – глубина многа, неиспытуемы и недоведомы человекам. Да и ты их не испытывай, потому что это не полезно». Сказав это, Ангел стал невидим¹³⁹.

Итак, будем внимательны к себе. Не будем испытывать путей Господних. Если придет к тебе, христианин, счастье – не слишком радуйся; если постигнет тебя несчастье – не предавайся безмерной печали. Счастье, быть может, послано тебе как воздаяние здесь, на земле, за немногие твои добрые дела, а за тяжкие грехи твои и нераскаянную жизнь твою расчет с тобой отлагается до будущей жизни. А несчастье считай милостию Божией к тебе. Кого любит Господь, того наказывает (Притч.3:12) – временно, чтобы помиловать вечно. Если услышишь слова безумия: нет Бога и нет Промысла Божия, – беги от говорящих это, ибо Церковь изрекла на упорствующих таковых грозное: анафема¹⁴⁰. А мы будем молиться о себе, как научены: Отче наш... не введи нас во искушение. О заблуждающихся помолимся, да обратит их Господь имиже весть путями на путь истины.

Бог наш есть Творец, Промыслитель и Спаситель мира: Он глаголал издревле отцам народа еврейского чрез Духа Святого устами пророков, в последние дни говорил чрез Сына, чрез Которого и веки сотворил. Сын Божий, будучи сиянием славы и образом Ипостаси Отца (Евр.1:1–2), для спасения человеков сошел с небес и воплотился от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечился. Пожив на земле и совершив Собой очищение грехов человеческих, Он восшел на небеса и воссел одесную престола величия на высоте (Евр.1:3). В день Пятидесятницы Господь Иисус Христос ниспослал от Отца на Своих святых учеников и апостолов Духа Утешителя (Деян. 2). Сей Святой Дух есть Господь животворящий, равно поклоняемый. Он устрояет Церковь, основанную Господом Иисусом Христом. Для устроения Церкви Дух Святой действовал в апостолах, действует в преемниках их – епископах и в поставляемых от епископов священниках – совершителях Таин. Дух Святой подает всем верующим спасительную благодать. Сия благодать подается через Таинства. Чрез Таинство Крещения Дух Божий возрождает человека для новой жизни, облекает его в правду Христову, как ризу спасения, и вводит его в ограду Церкви, как в спасительный ковчег, вне которого нет спасения. Чрез Таинство Миропомазания Дух Святой подает благодать, укрепляющую христианина для прохождения новой, святой жизни, чтобы он, постепенно обновляясь, отображал в себе Божии совершенства, Божию благость. И Таинство Причащения совершает также Дух Святой: через священнослужителя Он прелагает хлеб Евхаристии в Тело Христово, вино – в Кровь. Дух Святой действует и в прочих Таинствах. Дух Святой призывал и призывает язычников ко спасению. Для сего Он дал дар ведения языков святым апостолам. Он сопутствовал и содействовал им в проповеди, подтверждая их слова знамениями и чудесами (Мк.16:20). И в последующие времена Дух Божий посылал благовестников для евангельской проповеди язычникам. В нашей православной Руси было и ныне есть немало таких веропроповедников среди языческих народов, обитающих в пределах России и за пределами ее. Дух Святой не оставляет без благодатной помощи и этих проповедников веры, нередко совершая через них знамения и чудеса, – ибо чудеса совершаются, по слову Апостола, не для верующих, а для неверующих (1Кор.14:22). Он умудряет этих веропроповедников, дает им силу для благовествования среди неверующих и через их слово действует на сердца их. В записях православных благовестников есть много замечательных случаев неотразимого действия слова веропроповедника на сердце языческих слушателей и вследствие этого обращения их к вере христианской¹⁴¹.

Дух Божий, обитая непрестанно в Церкви Христовой, действует многоразличными способами для устроения спасения верующих. Одним дарует дух премудрости для уразумения тайн Божиих, иным – дар учительства для наставления в благочестии, другим – дар утешения скорбящих, иным дается дар рассуждения, иным – врачевания болезней, изгнания духов (1Кор.12:8–10). Раздавая эти дары одним для пользы других, Дух Божий привлекает к ним тех, кто нуждается в том или другом: кто нуждается в наставлении – благодать Духа внушает им прибегать к тем, кому дана благодать наставления; кто нуждается в утешении – она направляет его к тем, кто обладает даром утешения. Кто из нас не слышал о таких Божиих избранниках, носителях многоразличной благодати Божией? Посему как в прежние времена верующие совершали далекие путешествия в Святую землю, к святым подвижникам веры, так и ныне на святой Руси не оскудел дух благочестивого паломничества. Некоторые, совершая для богомолья дальние путешествия, из России идут в Сибирь, из Сибири – в Россию. Много тысяч богомольцев идут в Саров, в Оптину пустынь, некоторые – в Кронштадт, иные еще куда-либо, где открылся источник благодати утешения, наставления, прозрения, врачевания недугов душевных и телесных в лице какого-либо смиренного старца-подвижника или доброго пастыря. После беседы с этими носителями благодати в душе верующего делается так легко и отрадно, от речи святого наставника ему хочется плакать, измениться, возродиться.

Что скажем о себе самих – восприяли ли и мы дары Святого Духа, проявляется ли в чем-либо в нас этот дар, эта спасительная благодать? Не скажем ли мы, что даже и не слыхали, что ныне есть Дух Святой (Деян.19:2)? Это могло случиться с теми, кто с детства не получил доброго христианского воспитания, что они, получив в Таинствах Крещения, Миропомазания и Причащения спасительную благодать, вознерадели о ней: родители их вначале не сказали им об этой благодати, не позаботились возрастить в них это благодатное семя, а они потом сами не позаботились о себе, когда пришли в возраст; быть может, они потом намеренно противились действию в них благодати, и она оставила их, перестав обнаруживать в них свои действия, – и вот они остались чуждыми благодати и готовы сказать, что они даже не знают, есть ли ныне таковая благодать. И в самом деле, действует ли ныне спасительная благодать среди христиан? Если действует, то в чем она обнаруживается?

Несомненно, благодать Духа и ныне пребывает среди христиан и обнаруживается в многоразличных действиях. Войдите в благочестивую семью, где царит страх Божий, взаимное согласие, где дети воспитываются в правилах благочестия, во всякой благопокорливости, – тут обитает в душах верующих благодать Божия. Посмотрите на этих благочестивых дев и юношей, а также людей уже зрелого возраста, которые оставили семьи, отца, мать, чтобы, с согласия их, уйти в обитель и там во всяком послушании, в трудах, смирении и молитве проводить девственную, богоугодную жизнь: это – дар благодати Божией. Посмотрите на тысячи богомольцев, идущих к святым местам, чтобы там удовлетворить своему благочестивому чувству, поклониться святыням, услышать слово наставления от благодатных мужей, увидеть пример жизни о Христе: это – действие влекущей ко спасению благодати Святого Духа. Посмотрите на этого семьянина, который предавался гибельному для тела и души пороку – пьянству, расточал свое имущество, был жесток к своей жене, груб с детьми своими, а теперь, услышав слово Божие, оставил свой порок и стал примерным семьянином. Спросите его, что побудило сделать над собой насилие и перелом в жизни своей, и он скажет вам: Бог мне помог; это – действие той же спасающей грешника благодати Божией. Несмотря на всю развращенность людей нашего времени при умножении нечестивых учений, при общем оскудении благочестия и отпадении многих от веры, при объявленной свободе совести, все еще остается множество благочестивых, не преклонивших колен своих пред Ваалом (Рим.11:4), множество воздержников, внимающих своему спасению и среди мира, любящих упражняться в делах благотворения, охотно посещающих храм Божий, любящих слушать слово Божие и вообще упражняться в делах благочестия. Все это – действие спасительной благодати Святого Духа, обитающего в Церкви Христовой, подаваемой через Святые Таинства.

Благословим Отца и Сына и Святого Духа, Господа: Отца – Вседержителя, Сына – Искупителя и Духа Святого – Утешителя, просвещающего, укрепляющего и освящающего верных.

Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина! Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Еллину! Ибо нет лицеприятия у Бога. Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся (потому что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут, ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую) в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа. (Рим.2:9–16).

Эти слова для беседы с вами в настоящую неделю, возлюбленные о Христе братья, мы взяли из Послания апостола Павла к Римлянам, положенного для чтения в настоящий день.

В этом послании к христианам, жившим в Риме, Апостол говорит сначала, что через Господа Иисуса Христа даруется спасение всем людям: как иудеям, знавшим истинного Бога и уверовавшим во Христа, так и язычникам, не знавшим Его, но уверовавшим в Иисуса Христа. Спасение как иудеям, так и язычникам даруется по милости, а не за заслуги какие-либо, ибо все согрешили пред Богом. Согрешили иудеи, ибо не сохранили закона, данного им Богом через Моисея; согрешили и язычники, ибо нарушили закон Божий, написанный в их совести.

Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина! (Рим.2:9). Скорбь и теснота на душу иудея, знающего закон Божий и нарушающего этот закон, – скорбь и теснота на душу еллина-язычника, не имеющего закона Божия и не знающего его, но имеющего в совести своей и нарушающего его. Как иудею сказано было в писанном законе: Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради (Исх.20:13–15; Втор.5:17–19), так и язычнику совесть говорила то же. А совесть есть также Божий закон: что говорит совесть, то говорит и Божий закон. Совесть мучит всякого грешника. По закону совести и Бог будет судить людей на Страшном Суде Своем. Поэтому никто не может тогда оправдаться незнанием закона.

Помните это все христиане, знающие писанный закон Божий и не знающие его, ученые и неученые, грамотные и неграмотные. Кто знал волю Божию и не исполнял ее, бит будет много, сказал Господь, а кто не знал закона Божия и согрешал, будет также бит, но меньше первого (Лк.12:47–48).

Кто пьянствовал, воровал, прелюбодействовал – грамотный ли он или неграмотный, многоученый или совсем неученый, – будут биты одинаково, так как и те и другие по совести своей знали, что пьянство, воровство, прелюбодеяние – грех. Наказание за таковые и другие им подобные грехи грамотные и неграмотные, ученые и неученые, духовные и миряне понесут не только в будущем веке, но и в настоящей жизни, ибо сказано: Несть радоватися нечестивым (Ис.57:21): нет радости вору, пьянице, прелюбодею и другим нечестивцам. Чем кто согрешает, тем и наказывается (Прем.11:17). Вор воровством и наказывается: вора закон карает, вора бьют, вора и в темницу сажают. Развратник подвергается позору, растрачивает свое имущество, расстраивает свое здоровье и мучается совестью день и ночь. Кому горе, кому стоны? Пьянице. Кого бьют, у кого глаза красные? У пьяницы. У кого трясутся руки и ноги? У пьяницы. Кто валяется в грязи на улице? Пьяница. Кто умер без покаяния? Пьяница. Кто пьянством грешит, тот через пьянство и наказывается.

Итак, никто не избегнет суда Божия: ни иудеи, ни еллины, ни грамотный, ни неграмотный, ни ученый, ни неученый. Все предстанут на судилище Божие, и каждый получит по делам своим: одни – по мере знания, учености своей, другие – по закону совести своей.

В наше время найдется немало таких людей, которые, начитавшись книжек, наполненных учениями безбожными, безнравственными, порицающими Церковь с ее пастырями и учителями и отрицающими богоучрежденную власть, начинают и жизнь свою вести по этим книжкам: теряют веру в Бога и предаются порокам. По простоте своей они думают так: если бы был Бог, то писавшие эти книжки, люди умные и ученые, не стали бы отрицать Его. Если ученые не верят в Бога, то и нам, простецам, следует идти за ними и жить, как они живут. Будем есть, пить, воровать, убивать, прелюбодействовать, ибо нет Бога и некому, значит, наказывать за это.

Напрасно эти люди думают, что безбожные и безнравственные книги все писаны людьми умными и учеными. Истинно умный, вполне ученый муж не станет отрицать Бога. Только безумец говорит, да и то в сердце своем: несть Бог (Пс.13:1; 52:2). Кто-то сосчитал всех ученых, древних и новых, веровавших в Бога и отрицавших Бога, и нашел, что из ста ученых девяносто два за Бога и только восемь человек – против Бога. Мысль о Боге написана в сердце человека, и он не может навсегда изгладить ее. Верует ли кто в Бога – думает о Боге; отрицает ли кто Бога – волей-неволей также думает о Боге: ему не хочется, чтобы был Бог, Он страшен для него, ибо Бог должен быть праведным и святым, карающим зло и любящим праведника, а он – невер, лжив, неправеден и осквернен грехами. В такой борьбе помыслов проходит у него день за днем. Только тогда, когда он предается веселью, забывает о Боге и обретает как бы покой в душе, но когда остается один с самим собой, то опять подымается в нем борьба, опять помысл напоминает ему о Боге, опять говорит ему: ты говоришь, что нет Бога, – а что будет с тобой, если есть Бог, – и страшно и стыдно делается ему. Не оттого ли грешник не любит уединения и ищет сообщества подобных себе, чтобы заглушить в себе голос совести? Нет радости для нечестивца. Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое. Итак, больше всего хранимого храни сердце свое (Притч.4:23), совесть свою от упреков; Бога бойся и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека, – и знание, и жизнь, и счастье (Еккл.12:13).

С Божией помощью мы хотим объяснить вам, братья христиане, апостольское чтение, положенное в настоящий день на литургии.

Вот что читано было сегодня из Послания апостола Павла к Римлянам:

Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа, через Которого верою и получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией. И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам. Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками. Посему тем более ныне, будучи оправданы Кровию Его, спасемся Им от гнева. Ибо если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его (Рим.5:1–10).

Оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа. Апостол пред этим говорил об Аврааме, что он поверил Богу, и это вменилось ему в праведность. Аврааму Бог обещал на старости даровать сына, а от этого сына произойдет великий Потомок – Иисус Христос, через Которого благословятся все племена земные. Авраам поверил этому обетованию Божию, и его вера вменилась ему в праведность (Рим.4:3).

Далее говорит Апостол: не только Аврааму вменилась вера его в праведность, но и нам вменится в праведность наша вера. Какая вера? Вера тому, что Бог послал в мир Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа, Который предан был на страдания и смерть за грехи наши и воскрес для оправдания нашего (Рим.4:25). Кто верует, что Господь Иисус Христос для спасения нашего сошел с небес, сделался человеком, пострадал, умер и воскрес, и кто, веруя так, крестится, тот спасен: вера его вменится ему в праведность, хотя бы он и был грешником. Если язычник – монгол, алтаец, китаец или татарин – уверует так и крестится, то и он станет праведником пред Богом: вера его вменится в праведность. И все мы, христиане, были в детстве крещены и были также праведны пред Богом через Господа нашего Иисуса Христа. Но потом, пришедши в возраст, стали грешить пред Богом и чрез грех лишились этой праведности, дарованной нам в крещении, и стали опять виновными пред Богом; совесть наша перестала быть спокойной, она стала напоминать нам о нашей вине и грозить судом Божиим и мучениями, уготованными грешникам.

Но Бог по милосердию Своему не оставил нас навсегда. Он даровал нам средство снова примириться с Ним и обрести покой совести. Это средство – Таинство Покаяния. Если грешник сокрушается в душе о содеянных им грехах, если исповедует грехи свои пред священником и получит от своего духовного отца разрешение именем Господа нашего Иисуса Христа, то снова возвращается ему праведность, он чувствует умиротворение совести, сознает, что он прощен Господом Иисусом Христом, Которому Отец отдал весь суд над грешниками (Ин.5:22). Итак, и христианина, согрешающего после крещения, вера оправдывает через Таинство Покаяния, как и язычник оправдывается через Крещение. Вот это и означает то, что говорит далее Апостол в объясняемом чтении: оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа.

Чрез Него, то есть Иисуса Христа, по вере нашей мы получили ту благодать, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией (Рим.5:2).

О какой благодати здесь говорит Апостол? О той, которую получаем в Таинствах; о благодати, укрепляющей нас в добрых делах, дарующей силу бороться с греховными навыками: силой этой благодати грешник перестает грешить, пьяница становится трезвенником, развратник делается целомудренным, скупой – щедрым, любитель удовольствий – воздержанным; некоторые, вступив в борьбу со страстьми, постепенно достигли чистоты не только тела, но сердца; через чистоту сердца они получили чрезвычайные дары: дар прозрения, дар учительства, дар изгнания бесов, исцеления болезней. Удостоившись таковой благодати, мы, говорит Апостол, хвалимся надеждой славы Божией – надеждой, что получим ту славу, которую уготовал Господь любящим Его, надеждой быть там, где лик Ангелов, где собор святых апостолов, где мучеников воинство и все сонмы праведников, где Пречистая Богоматерь, где Сам Господь Иисус Христос, как Глава Церкви.

Получив чрез веру оправдание и благодать Божию, мы и хвалимся не только надеждой славы Божией, но хвалимся и теми скорбями, каким подвергаются все последующие Господу Иисусу Христу, все несущие за Ним крест скорбей, гонений, укоризн и многих страданий и мучений, ибо все, желающие жить благочестиво... будут гонимы (2Тим.3:12).

Сподобившиеся благодати Божией не боятся скорбей, не предаются унынию, когда подвергаются поношению, преследованию, лишениям, клевете, злословиям. Они достигают через скорби такой опытности, такого совершенства, что хвалятся этими скорбями, радуются, когда удостоятся потерпеть что-либо неприятное за свое благочестие, ибо знают, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает (Рим.5:3–5).

Как бывает на море, так и в жизни людей благочестивых. Буря волны подымает; волнами корабль бросается из стороны в сторону, нагибается и готов бывает перевернуться и потонуть. Неопытные пловцы бывают в великом страхе и отчаянии, плачут, взывают о помощи, а те, кто много раз бывал на море и подвергался обуреваниям, свободны от такого страха; кормчий на корабле приобрел опытность править кораблем, так что он будет носиться по волнам, но не потонет: бури научили его опытности, опытность поддерживает в нем и плывущих с ним надежду, что корабль благополучно достигнет пристани.

Так бывает и с людьми благочестивыми: скорби, лишения, оскорбления, раны, темницы не повергают их в уныние, а закаливают их в терпении, так что они среди скорбей радуются, ибо знают, что путь скорбей приводит в Царство Небесное: они свыкаются со скорбями настолько, что они делаются для них не только малочувствительными, но желательными; когда долго не приходится им что-либо потерпеть, они скорбят об этом, думая, уж не забыл ли их Бог, ведущий избранников Своих в Царство Небесное путем скорбей (Деян.14:22). В сказаниях о жизни христианских подвижников есть благочестивая повесть о некоем терпеливом Акакии. Жил он в одной келлии со своим старцем. Старец часто испытывал его – то делая строгие выговоры, то оскорбляя его, то подвергая его ударам. Ученик все переносил терпеливо, не обижался на старца и не осуждал его. О своих искушениях от старца он иногда сказывал только некоему иноку, опытному в духовной жизни. Ученик, оскорбляемый старцем, бывал весел в те дни, когда он подвергался выговорам или побоям, но если прекращались таковые испытания, то он со скорбию говорил тому иноку, который знал его подвижническую жизнь, что в эти дни он ничего не приобрел себе для Царства Небесного, потому что ему не довелось ничего потерпеть ради Господа. Когда скончался этот ученик-страдалец и старец его сказал вопросившему о нем, что он умер, то вопросивший старца инок ответил, что такие терпеливцы-послушники не умирают; когда же в доказательство смерти послушника старец привел инока к могиле его, то сей инок вопросил умершего: «Брат Акакий, умер ли ты?» – «Нет, я жив о Господе, – ответил тот из могилы, – ибо послушание не умирает».

Итак, братья, мы, оправданные верой в Господа Иисуса Христа, не будем унывать в скорбях, но будем радоваться, когда случится потерпеть что-либо неприятное ради Господа, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает в том, что мы назначены не к погибели, а ко спасению, ибо если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его (Рим.5:10).

Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности. Говорю по рассуждению человеческому, ради немощи плоти вашей. Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые. Ибо, когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их – смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная. Ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем. (Рим.6:18–23).

В апостольском чтении, положенном в настоящую неделю, говорится о рабстве и свободе: о рабстве греху и о рабстве праведности, о свободе от греха и о свободе от праведности. Если грех и праведность уподобить господам, то грех нужно назвать нашим злым господином, а праведность добрым. Значит, кто освободился от греха, тот освободился от злого господина. Кто освободился от праведности, тот оставил доброго господина.

О рабстве и свободе такого рода Апостол и говорит римским христианам в читанном сегодня его послании. Благодарение Богу, говорит он, что вы, быв прежде, то есть до веры во Христа и крещения, рабами греха, теперь стали послушны учению Христову и крестились, а через крещение освободились от греха. Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности (Рим.6:17–18). Что значит быть рабом праведности? Апостол так разъясняет смысл этих слов: Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые (Рим.6:19). Какие члены? Есть члены у души, есть члены у тела.

Члены души: ум, сердце, воля. Члены тела: глаза, уши, руки, ноги и прочие. Как прежде ум твой взимался¹⁴² на разум Христов, не верил истине Христовой, отвергал евангельское учение или сомневался в нем – так теперь отдай разум свой в послушание Христу (2Кор.10:5), верь, что слова Христовы истинны, и последуй им. Кто последовал за лжеучителями, которых ныне много, тот стал на путь лжи; кто последовал лжи, тот пошел за диаволом, ибо он есть ложь и отец лжи (Ин.8:44), виновник лжеучений. Истина и ложь, Христос и диавол – два господина, которым работают люди. Пойдешь за Христом – счастье найдешь: хотя работа Христу сперва кажется трудной и прискорбной, но потом делается легкой и приятной; пойдешь за диаволом – погубишь себя: хотя будет тебе сперва будто весело, но потом будешь горько плакать и сокрушаться под властью этого тирана. Итак, отречение от учений безбожных, лживых, еретических, сектантских будет освобождением ума от рабства греху и диаволу, как отцу лжи.

Другой орган души есть сердце. Отдай и сердце твое на служение праведности. Как прежде сердцем ты был далек от Бога, так теперь обратись сердцем к Богу; прежде для тебя любимый человек, любимое животное, любимая вещь, деньги, вино, честь, слава были твоим идолом-богом, о котором ты более всего думал, более всего старался угождать, – а теперь обратись сердцем к Богу, Его более всего старайся возлюбить, о Нем думать, Ему молиться, Ему угождать, Его волю исполнять.

Как прежде все желания и жизнь твоя были направлены на угождение миру – тому миру, который во зле лежит, и ты был рабом нечестивых пожеланий, правилом твоей жизни и деятельности был не закон Божий, а мир с его суетой, ты был рабом моды, рабом обычаев мира, – теперь старайся направить волю свою согласно с волей Божией, жизнь твою – по пути заповедей Божиих. Как прежде оскверняемы были грехом и зрение твое, и слух твой, и язык твой, и все члены твои, так теперь все это направь на служение Богу, отвращай взор свой от суеты, слух – от злых, хульных речей, язык – от многословия, празднословия, осуждения; руки простирай не на хищение, а на подаяние милостыни; ноги направляй не в собрание разврата, не туда, где произносят речи хульные, богопротивные, направленные к разрушению богоучрежденного порядка, церковного или общественного, а туда, где собираются на молитву, для добрых бесед, где обсуждают дела правды и милости.

Как прежде весь ты работал греху, так теперь предай всего себя на служение праведности, на дела святые. Когда ты работал греху, то работал для своей погибели, потому что грех приводит к смерти: оброк греха – смерть (Рим.6:23). Какая смерть? Сперва смерть души, потом смерть тела, а потом смерть и тела и души, то есть мучения вечные, которые хуже смерти. А когда стал работать праведности, то плодом этого будет святость, а конец святости – жизнь вечная через Иисуса Христа и со Иисусом Христом, ибо кто Ему служит, тот с Ним и будет, как Он Сам сказал: где Я, там и слуга Мой будет (Ин.12:26).

Чтобы лучше уразуметь смысл апостольского чтения о рабстве греху и о рабстве праведности, выслушайте следующую притчу о двух господах.

Были два брата. Старший из них был рассудителен и опытен; младший был легкомыслен и склонен к забавам и удовольствиям.

Чтобы найти себе пропитание, они пошли в услужение к двум разным господам. Разлучаясь друг с другом, братья уговорились каждую неделю видеться на условном месте, чтобы сказывать, кому как живется. По истечении недели оба брата, по условию, сошлись на свидание. «Как живешь, брат? – спросил младший. – Каков твой господин?» – «Не знаю, что сказать на это: я и доволен, и нет. Господин наш и богат, и добр. Хорошо нам жить у него, да дела много. А ты как живешь?» – спросил он у младшего. «О, я не живу, а блаженствую. Все дело мое состоит в том, чтобы или провожать господина в театр, на охоту, в гости, или у себя принимать гостей; я советовал бы и тебе, брат, к нам перейти».

Еще прошла неделя и братья снова увиделись. «Что, решился ли ты оставить своего господина?» – «Нет, – отвечал старший брат, – теперь я думаю никогда не отходить от своего господина: он добрый, благородный человек. Какие богатые подарки нам делает! Теперь я привык к труду: мне ничего не стоит встать с восходом солнца и заниматься весь день. Я не понимаю, как я прежде жил без занятия и труда, как и ты теперь живешь. Я думаю, что ты должен скучать». – «О, нет, – сказал младший, – я не вижу, как и время летит».

Прошла еще неделя. «Здоров ли ты, любезный брат? – спрашивает старший. – Ты бледен и худ. Тебя едва узнать можно». – «Ах, я едва могу ходить, – отвечал тот, – игры и забавы так истомили меня, измучили меня, что я опасаюсь, как бы не случилось со мной чего худого». – «Послушай, брат любезный, – сказал старший, – перемени образ жизни, оставь своего господина. Что будет, если он тебя сошлет от себя, когда ты не в состоянии будешь служить ему?» – «Я и сам об этом думаю», – отвечал младший.

Через неделю старший брат пришел на место свидания, но младшего там не было. «Не болен ли он? Надо посетить его», – подумал он. Подходя к дому, он в недальнем от себя расстоянии услышал стон и потом увидел брата, лежащего на голой земле. «Что с тобой, брат? Как ты очутился в таком положении?» – «Ах! – отвечал тот. – Сколь я был безумен, что служил такому господину, который не имеет ни чувства, ни совести. Услышав о моей болезни, он тотчас сказал мне, что не имеет во мне нужды. По приказанию его слуги вывели меня и оставили здесь умирать от болезни и горести». – «Несчастный брат, – сказал старший, – легкомыслие твое погубило тебя! Не пожелаешь ли теперь пойти со мной к моему господину, который по милосердию своему к бедным не отринет тебя?» У бедного появились слезы на глазах. «Веди меня к нему», – сказал он и с трудом, опираясь на плечо брата, побрел к новому господину. Милосердый господин милостиво принял его, исцелил от болезни, приохотил к трудам и сделал его счастливым человеком.

Братья – это все мы. Господин, сперва принявший к себе столь ласково, а потом изгнавший от себя столь презрительно меньшого брата, – это мир, который обманывает людей ложным видом своего богатства, завлекает приманкой непрестанных забав и удовольствий и потом оставляет на явную гибель. Другой господин, строгий, но справедливый и благий, коему служил старший брат, – это Бог, Который, дав нам краткое время жизни, требует, чтобы мы его все, без малейшего опущения, проводили в трудах. Служение Богу сначала кажется тяжким и трудным, но потом легким и приятным и оканчивается приобретением от Него богатейшего наследия – Царства Небесного. Блажен, кто в служении Богу проводил все время своей жизни! Счастлив и тот, кто хотя и служил миру, но увидел его обман и пришел к Богу с искренним раскаянием и готовностью впредь служить Ему одному! Но горе тому, кто всю жизнь свою служит миру и умирает слугой мира!

Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение. Ибо свидетельствую им, что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению. Ибо, не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией, потому что конец закона – Христос, к праведности всякого верующего. Моисей пишет о праведности от закона: исполнивший его человек жив будет им. А праведность от веры так говорит: не говори в сердце твоем: кто взойдет на небо? то есть Христа свести. Или кто сойдет в бездну? то есть Христа из мертвых возвести. Но что говорит Писание? Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем, то есть слово веры, которое проповедуем. Ибо если устами твоими будешь исповедыватъ Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься, потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению. (Рим.10:1–10).

Смысл этих слов Апостола, сегодня читанных, заключает в себе учение об оправдании верой в Господа Иисуса Христа. Если устами твоими будешь исповедыватъ Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься.

Итак, для спасения души нужно иметь в сердце веру в Господа Иисуса Христа и эту веру не только хранить в сердце своем, но исповедовать ее устами, то есть открыто, не стыдясь никого и ничего, говорить о Том, в Кого и как мы веруем. Что может быть легче этого для желающих спасти душу свою? Веруй всем сердцем в Господа Иисуса Христа, не стыдись этой веры, а говори о ней пред другими – и спасешься.

Что же, значит ли это, что дел уже и не нужно? Ужели после того, как возымел кто веру в Господа Иисуса, тому не нужно уже ни постов, ни молитв, ни хождения в церковь, ни говения, ни исповеди, ни милостыни, как толкуют это некоторые сектанты – штундисты, баптисты и другие им подобные? Отнюдь нет. И вера нужна, и дела нужны!.. Одна вера без дел не спасет человека, и одни дела без веры не спасут его.

Закон был дан Богом через Моисея народу иудейскому. Этот закон состоял из многих правил об обрезании, об омовениях, о жертвах, о праздниках, о пище и т. п. Давая этот закон, Бог повелевал народу через Моисея соблюдать все эти правила: кто будет исполнять все, сказанное в законе, тот спасется, но проклят всяк, кто не исполняет всех заповедей закона (Втор.27:26; Гал.3:10).

Закон Моисеев был столь тяжек, предписаний его было столь много, что никто не мог исполнить всего, что требовалось, поэтому все находились под клятвой.

Тогда Бог послал Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа, Который, приняв на Себя человеческое естество, исполнил весь закон, а за виновных в нарушении этого закона дал выкуп, предав Себя на страдание и смерть. Он, невинный, стал как бы виновным и пострадал, чтобы даровать оправдание истинно виновным нарушителям закона. Сохранив таким образом искупление, Господь Иисус Христос даровал спасение не только иудеям, но и язычникам. Этот новый способ спасения есть вера в Искупителя. Дверью к этому спасению через веру служит Крещение, а после Крещения, через другие Таинства верующим даруется та спасительная благодать, которая способствует совершать свое дело спасения через исполнение заповедей Христовых.

Подумает кто-либо: зачем же опять заповеди? Сказано, что если будешь исповедыватъ Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься. К чему же еще эти посты, молитвы, милостыни и прочие дела?

Дела нужны как свидетельство о том, что ты уверовал всем сердцем и делами, как устами, говоришь, что ты не только уверовал в Господа, но и возлюбил Его, как и Он тебя, и желаешь подражать Ему во всем, исполнять все, что Он повелел. Он положил душу Свою за нас (1Ин.3:16) – и мы готовы положить души свои за Него; Он был кроток и смирен (Мф.11:29) – и мы желаем подражать Ему в этом. Он постился и молился – и мы стараемся так же делать. Но при всем том у нас многого еще недостает, чтобы исполнить все повеленное нам, и мы признаем себя неключимыми¹⁴³ рабами (Лк.17:10). Но хотя мы и считаем себя грешниками и сокрушаемся о том, но не отчаиваемся в своем спасении: чаем спастись через Христа Спасителя нашего, давшего за нас выкуп – Кровь Свою; веруем, что Кровь Его очищает грехи не наши только, но и всего мира; мы уповаем, что недостающее в нас Он восполнит Своею благодатью; мы молим, чтобы вера наша довлела вместо всех, то есть удовлетворила за все недостатки наши, чтобы она дала ответ за наши поступки, чтобы она оправдала нас пред правосудием Божиим.

Итак, для спасения нужна прежде всего сердечная вера в Спасителя, умершего за нас и воскресшего. Вера должна сопровождаться любовью к Спасителю; любовь же выражается в исполнении заповедей. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди (Ин.14:15) – говорил Господь. А заповедь же Его заключается в слове «люби». Люби Господа Бога паче всего и люби ближнего своего, как самого себя (Мф.22:37–39 и др.).

По данной нам благодати, имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, – в учении; увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием. Любовь да будет непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру; будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте; в усердии не ослабевайте; духом пламенейте; Господу служите; утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны; в нуждах святых принимайте участие; ревнуйте о странноприимстве. Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте. (Рим.12,6–14).

Апостольское наставление, читанное в настоящую неделю по Пятидесятнице, взято из послания апостола Павла к римским христианам. Повторим это чтение в русском переводе и объясним смысл прочитанного.

Апостол пишет: И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, – в учении; увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием (Рим.12:6–8).

Этими сейчас прочитанными и следующими за ними словами святой Апостол преподает наставление о том, как должен жить человек благочестивый.

Все получили от Бога благодать через святые Таинства, говорит Апостол римским христианам, а с ними говорит и всем нам; все вы получили различные дарования – употребляйте же эту благодать, каждый кому что дано, во благо другим и для созидания своего спасения.

Если получил ты дар пророчества, то пророчествуй по мере веры. Под пророчеством здесь разумеется не только предведение и предсказание будущего, но и дар прозорливости, дар уразумевать помышления других, прозревать то, что совершено было вдали или втайне; дар говорить вдохновенно, возбуждать словами чувство умиления, раскаяния, давать советы и наставления, как уклоняться от грехов и проводить жизнь благочестивую; дар возбуждать веру в неверующих и призывать к вере во Христа.

Итак, получив такой дар, употребляй его, не скрывай таланта, чтобы не подвергнуться осуждению, как ленивый раб (Мф.25:26–30).

Имеешь ли служение, пребывай с верностию в назначенном тебе служении. О каком служении говорится здесь? – О всяком служении, а прежде всего о служении Церкви Божией, о служении при храме, о служении больным, а потом в исполнении обязанностей того звания, в каком кто состоит: в звании ли начальника или воина, учителя или земледельца. Во всяком звании можно служить Богу, и всякое звание может привести ко спасению, если христианин усердно и добросовестно исполняет обязанности, возложенные на него этим званием. Если ты избран на служение в Церкви – в пастырском звании, в должности старосты, исполняй эту обязанность усердно, честно, служи Церкви, как Христу, и получишь воздаяние от Христа. Если ты избран на службу городу в городском управлении, если избран на должность для служения сельскому обществу, если ты призван в военную службу – исполняй усердно, добросовестно свои обязанности и спасешь свою душу: твое служение будет служением во славу Божию; честностью и усердием, как добрый христианин, ты прославишь имя Христово, и за это Христос тебя прославит. Только делай все во славу Божию, не стыдись исповедовать, что честно поступаешь потому, что так заповедует тебе Христос.

Далее Апостол перечисляет еще некоторые служения.

Учитель ли ты – пребывай в учении; добросовестно исполняй свои обязанности; если ты школьный учитель – учи детей с усердием, с любовью; учи уроками, учи и доброй жизнью своей. Но кроме школьного есть еще учительство и воспитание детей внешкольное, семейное. Что в школе учитель, то в семье отец, а еще более мать. На них лежит обязанность преподать детям первые уроки о Боге, научить их Богу молиться, научить, как следует полагать поклоны, как изображать на себе крестное знамение, приохотить их посещать храм Божий, научить благоговейно стоять в церкви.

Далее Апостол говорит: аще утешаяй, во утешении (Рим.12:8), то есть: увещатель ли ты – пребывай во увещевании. Поручено ли тебе или приял дар увещевать заблуждающих, утешать скорбящих, утверждать колеблющихся – умножай этот дар тщательным исполнением служения другим. Спасая других, себя спасешь; утешая других, найдешь и себе утешение; предостерегая других, и сам будешь осторожен.

Затем говорит Апостол о служении бедным: раздавай в простоте, то есть если тебе поручено оказывать другим помощь, делай в простоте, без лицеприятия. Это наставление должны помнить те, кому вверены благотворительные учреждения. Смотрите на себя как на служителей Божиих, а не как на безотчетных распорядителей врученного вам. Вверенное вам имущество берегите, как свое собственное или как Божие, вам врученное для хранения; ни одна лепта да не будет употреблена без нужды.

Начальствуй с усердием (Рим.12:8). Вот и еще одно служение: начальник ли ты, начальствуй с усердием. Ни к чему и ни к кому не относись небрежно. К подчиненным относись заботливо, искренно, доброжелательно, но в то же время будь справедлив: где нужна строгость, будь строг, требуя от подчиненных исправности.

Вот еще одно служение: благотворитель ли ты, раздаятель ли милости – благотвори с радушием (Рим.12:8), с радостной душой, с веселым лицом, а не со скорбью сердца и суровым видом.

В следующих за этими стихах Апостол научает, что благочестие христианина должно проявляться еще в любви, в трудолюбии, в терпеливом перенесении скорбей, в сострадании к другим, в прощении обид.

Любовь да будет непритворна (Рим.12:9): не внимание только и знаки любви оказывай другим, но люби искренно, сердечно – не словами люби, но делом и истиной. Выражаешь словами сожаление к горю другого – старайся иметь такое сожаление и в сердце; приветствуешь ли словом – приветствуй благоуветливо, доброжелательным будь и в сердце; что говоришь пред лицом, то говори и за глазами; не будь двоедушен, чтобы одно говорить, а другое делать; если обещаешь много, а сделаешь мало или ничего, то это не любовь, а лицемерие.

Отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру (Рим.12:9). Иногда у людей бывает любовь слепая: кого они любят, в том или не замечают порока, или порок в любимом человеке кажется ничтожным, не заслуживающим внимания; истинная любовь не такова: она худое не называет добром, порок – добродетелью. Поэтому если ты в друге своем усмотришь несправедливость, не защищай и не одобряй, не молчи пред другом, когда видишь в нем дурное, но не изменяй любви, говори ему правду, ошибку его не оправдывай. А добро везде, где бы оно ни было, признавай добром: если даже и во враге твоем видишь доброе, не лги на него, не перетолковывай доброе его в другую сторону; не умаляй достоинства другого, хотя бы он был враг твой, – напротив, защищай его, когда кто будет возводить на него клевету. Итак, отвращайся от зла в друге и прилепляйся к добру во враге твоем.

Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью (Рим.12:10), смотрите друг на друга как на родных своих, ибо вы братья о Христе; Радуйтесь с радующимися, плачьте с плачущими (Рим.12:15). После этого как далек от истинной любви тот, кто говорит о другом во время его скорби или нужды: что мне до него, ведь он чужой для меня! Нет, видно, не чужой он, а свой, родной о Христе.

В почтительности друг друга предупреждайте (Рим.12:10). Не жди от другого, чтобы он наперед выразил пред тобой знак уважения, а сам прежде окажи ему почтение; если он, младший твой, наперед не поклонился и не приветствовал тебя, то ты сам наперед поклонись ему в знак любви к нему. После этого как далеки от христианской любви те молодые люди, которые не хотят воздать чести старшим, дети – родителям, воспитанники – своим воспитателям, пасомые – своим пастырям, облагодетельствованные – своим благодетелям.

Истинный, благочестивый христианин бывает усерден в каждом деле. В усердии не ослабевайте, – говорит Апостол, – духом пламенейте; Господу служите (Рим.12:11).

Благочестивый человек и молится усердно, и работает не лениво; он не пропускает ни одной божественной службы; в праздник он со звоном колокола идет в церковь, в будни он всегда в работе. Он молится и читает Божие слово дома, он тщательно исполняет всякую работу, всякое дело, свое ли оно или чужое. Он горит душой, чтобы все сделать в свое время, все довести до конца. Таков он в житейском деле, таков он и в Божием деле: усерден в служении людям, усерден и в служении Господу.

Далее Апостол говорит: утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны (Рим.12:12).

Земная жизнь христианина есть время скорби, нужды, страданий, гонений. Но христианин все это при помощи Божией переносит благодушно, утешаясь надеждой, что за эти страдания он получит райские утешения. Поэтому он терпеливо переносит всякую скорбь, всякую нужду, всякую несправедливость людскую, веруя, что Господь со скорбью пошлет ему утешение, в нужде – помощь, в гонении – защиту. Он молится об избавлении от постигающих его испытаний.

Если не скоро приходит ему помощь свыше, он не перестает молиться, твердо веря, что Господь не изменит Своего обещания, не презрит молитвы молящегося, рано ли поздно ли явит к нему Свою милость; он вспоминает при этом хананеянку, которая не переставала взывать ко Господу, хотя Он молчал и отказывал сперва исполнить ее просьбу, но потом с избытком утешил ее (Мф.15:22–28).

Наконец, Апостол преподает наставление христианам о взаимной друг другу помощи и страннолюбии. В нуждах святых принимайте участие; ревнуйте о странноприимстве (Рим.12:13).

Христиане составляют единое тело – Церковь, возглавляемое единым Главой – Господом Иисусом Христом. Как в теле все члены служат для других и помогают друг другу, так и христиане принимают участие в нуждах других, а наипаче святых – то есть верующих, единоверных своих. Они ухаживают за больными; они посылают милостыню туда, где является нужда по случаю голода, войны или другого какого общественного бедствия; они устраивают приюты для безродных детей; они принимают участие в устроении школ для обучения детей грамоте и благочестию; они принимают странников-богомольцев; они устраивают дома-убежища, ночлежные и странноприимные дома, и все это исполняют с ревностью.

Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте (Рим.12:14). Случается иногда, что, несмотря на истинно благочестивую жизнь свою, христиане подвергаются оскорблениям, поношениям; облагодетельствованные ими вместо благодарности воздают им оскорблениями, поношениями, клеветой, но это не останавливает благочестивых в доброделании: они не воздают злом за зло, они благословляют гонителей своих, молятся за оскорбляющих их, благословляют, а не клянут их.

Итак, вот какие уроки благочестия преподаны в апостольском чтении настоящего дня. Христианин, получив в Таинствах спасительную благодать и различные дарования, должен украшаться делами благочестия. Его благочестие должно выражаться в тщательном исполнении своих обязанностей, какие на него возложены, в его любви нелицемерной, в его деятельности неослабной, в его терпении скорбей и гонений, в его участии в страданиях других, в уходе за больными, в приятии странников и, наконец, в молитве за обижающих и благословении проклинающих.

Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию. Ибо и Христос не Себе угождал, но, как написано: злословия злословящих Тебя пали на Меня. А все, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду. Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собою, по учению Христа Иисуса, дабы вы единодушно, едиными устами славили Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию. (Рим.15:1–7).

Эти слова взяты из Послания апостола Павла к Римлянам, читаемого на литургии в настоящий воскресный день Седьмой недели по Пятидесятнице. Писано было это послание по следующему поводу. Между римскими христианами произошло некоторое разномыслие. Одни из обратившихся к верю во Христа из иудеев продолжали, по старой привычке, соблюдать обрядовый иудейский закон, данный через Моисея, – закон о пище, о праздниках, об омовениях и т. д. Другие, справедливо признавая, что спасение приобретается через веру в Господа Иисуса Христа, а не через дела обрядового закона, не хранили этого закона. С ними были согласны и те христиане, которые обратились к вере из язычества. Эти последние, как и некоторые из христиан от иудеев, не соблюдая закона Моисеева о различии пищи чистой и нечистой, употребляли иногда в пищу и мясо идоложертвенное, справедливо обосновывая свое суждение на том, что идол не бог и потому приносимое ему в жертву мясо не имеет особенного значения: оно то же, думали они, что и обычно употребляемая пища. Апостол, признавая рассуждения таковых справедливыми, называет их сильными, по сравнению с рассуждающими иначе. Некоторые, несмотря на то что признавали приносимую в жертву идолам пищу скверной, вкушали ее и чувствовали поэтому упреки своей совести как нарушители закона. А поступая против своей совести, они согрешали, ибо все, что делается не согласно с требованием совести, грех. Так как это происходило от недостатка их веры в ту истину, что закон обрядовый с пришествием Христовым потерял свою обязательную силу, что с пришествием Христовым человек оправдывается верой во Христа, что язычники, не соблюдающие иудейских обрядов, получают оправдание одной верой и исполнением нравственного закона, заключающегося в заповеди о любви, – то Апостол называет соблазняющихся вкушением идоложертвенной пищи немощными в вере.

В отношении к таковым он дает совет христианам, лучше других рассуждающим о предметах веры, быть снисходительными к немощным и, зная, что вкушение идоложертвенной пищи и неисполнение обрядов иудейских не оскверняет верующих во Христа, советует им ради немощных братий отказаться от вкушения запрещенной пищи, чтобы не подавать соблазна немощным братьям, за которых умер Христос; поэтому он и говорит: Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию. При этом Апостол указывает на пример Господа Иисуса Христа, Который не Себе угождал, но, как написано, поношения поносящих Ти нападоша (рус.: падают) на Мя (Пс.68:10). Смысл этих слов таков: как Христос, исполняя волю Отца Своего, ради спасения людей претерпел злословия от тех, кто своими делами подавал язычникам повод хулить имя Бога Израилева, так и вы, сильные, способные лучше других рассуждать, в суждениях своих имейте в виду не себя только, но ближних своих. Снисходите к их немощам, заботьтесь о том, чтобы доставить им пользу и помочь им созидать свое спасение.

Урок апостольский, преподанный в читанном в эту неделю послании к римским христианам, приличен для христиан и нашего времени. И в наше время есть сильные и нет недостатка и в бессильных, немощи которых должны носить сильные.

Кто у нас сильный и бессильный? Владеющий благами земли сильнее тех, кто лишен этих благ или имеет их мало. Богатый сильнее бедного. Если изобилующий благами делится таковыми с неимущими, то он носит немощи немощных. Если кто отказывается от своего спокойствия, чтобы трудиться на благо других, тот не себе угождает, а ближнему.

Когда начальник снисходительно относится к ошибке или нечаянно сделанной погрешности по службе, то он сносит немощь бессильного. Когда родители или воспитатели принимают раскаяние детей, по молодости или неопытности совершивших проступок, то они несут немощи немощных. Когда они отказываются от собственного покоя или от удовольствий, чтобы доставить благо, покой и утешение своим детям или питомцам, то они не себе угождают, а другим, во благо, к созиданию. Но если родители или воспитатели снисходительно относятся к проступкам своих детей или воспитанников, допускаемым сими последними вследствие их своеволия, разнузданности нравов и горделивого самомнения, то они угождают им не во благо, а на зло, не в назидание, а на разорение – они грешат потворством детям.

Вот муж науки, способный рассуждать о предметах высшего порядка, а рядом с ним простец, не могущий в своих суждениях подняться выше своего обыденного образа мыслей. Если первый, лучше рассуждающий, не пренебрегает простотой второго, не гордится пред ним, если притом он уважает в простеце все то, что для последнего священно, не оскорбляет ни религиозных, ни патриотических его чувств, то он, лучше рассуждающий, не себе угождает, но ближнему, во благо, к назиданию его.

Если он, муж науки, делится своими познаниями с простецом, если он свои познания о правде и обязанностях гражданина, о сохранении здоровья, о благоустроении хозяйственного быта употребляет на пользу других, не имеющих таких познаний, то он не себе угождает, а ближнему, на благо и назидание его.

Если кто силен в вере и благочестии, если кто получил власть руководствовать других в деле спасения, пусть носит немощи немощных в вере, пусть не презирает и не чуждается их, пусть снисходительно относится к немощам их, прощая им их недочеты даже в отношении к ним, своим руководителям. Пусть принимает их в свое духовное общение, делится с ними хлебом жизни, как Христос принял нас в славу Божию. Если кто впадает в какое прегрешение, того он должен исправлять в духе кротости, без гнева и укоризны (Гал.6:1); в отношении к немощным в вере должен наблюдать с мудрой осмотрительностью, чтобы не подать им в чем-либо повода к соблазну; иногда нужно отказаться даже и от позволительного, как говорил о себе Апостол: если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего (1Кор.8:13).

Сильный в вере должен поступать в отношении к немощным так же, как отец поступает в отношении к детям. Чрез таковое снисхождение к немощным, чрез временное отречение от своих рассуждений, хотя и здравых, в пользу других, не достигших полного понимания духа учения евангельского, вы сохраните между собой единомыслие. Видя вашу уступчивость в своих мнениях, они и сами будут уступчивы в отношении к вам, скорее будут принимать ваши советы. Между вами будет единение духа, а через это исполнится тот закон любви, которому учил Христос.

Достигнув единомыслия в суждениях о предметах веры, вы возможете единодушно, едиными устами славить Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа, Которым да будет слава со Святым Духом.

Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»;«а я Христов». Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились? Благодарю Бога, что я никого из вас не крестил, кроме Криспа и Гаия, дабы не сказал кто, что я крестил в мое имя. Крестил я также Стефанов дом; а крестил ли еще кого, не знаю. Ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова. Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия. (1Кор.1:10–18).

Святой апостол Павел увещевает коринфских христиан сохранять между собой во всем согласие и избегать распрей. Поводом к такому увещанию послужило дошедшее до него известие о происшедшем среди коринфских христиан разделении. Это известие принесено было ему членами семьи известной тогда христианки Хлои. Разделение состояло в том, что коринфские христиане стали называться по именам тех учителей, каких кто почитал более близким для себя или лучшим других; один говорил: «Я – Павлов», другой: «Я – Аполлосов», третий: «Кифин» или «Петров», «А я – Христов». Предусматривая печальные последствия, могущие произойти от такого разделения, Апостол увещевает коринфян хранить между собой единение в мыслях, единение в словах: не называться именами разных учителей, хотя бы то были и святые апостолы, но быть всем учениками единого Учителя – Господа Иисуса Христа и всем именоваться по Его святейшему имени – учениками Христовыми. А кто хочет быть истинным учеником Христовым, тот должен соблюдать завет своего Божественного Учителя, данный Его первым ученикам-апостолам. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди (Ин.14:15) – говорил Он им. Какие заповеди? Прежде всего заповедь о любви: Сие заповедую вам, да любите друг друга (Ин.15:17). По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин.13:35).

Где разделение, там нет любви. Только любовь все объединяет, все связывает. В мире видимом и в мире нравственном все связано между собой любовью. Ничто в мире не живет только для себя, но все служит другим. Солнце не для себя светит, вода не себя поит, огонь не себя согревает, земля не для себя произращает траву, хлеб, деревья и плоды. И стаи птиц, и стада животных связаны любовью. Общества человеческие существовать могут только при условиях любящей взаимопомощи. Тем более нужна и обязательна любовь для обществ христианских. Любовь созидает, а разделение ведет к разрушению. Всякий город, всякое царство, разделившееся само в себе, не устоит, изрек Господь (Мф.12:25).

Молю же вы, братие, именем Господа нашего Иисуса Христа да тожде [рус.: одно] глаголете вси, и да не будут в вас распри (1Кор.1:10). Это увещание апостольское относится столько же к христианам нашего времени, как и к коринфским. Наше время по преимуществу есть время распрей. Если к какому времени может относиться предречение Христово, что по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Мф.24:12), то оно более всего может относиться к нашему времени, к нашей, ставшей теперь несчастной стране.

Умножилось среди нас беззаконие – оскудела и любовь. Мы уподобились тому народу, о котором некогда пророк говорил: с ног до головы струп и гнойная рана (Ис.1:6). Беззаконие вверху, беззаконие в средине, грех и беззаконие внизу. Вверху – отступление от Бога, отпадение от веры и Церкви. В средине – поклонение мамоне и золотому тельцу, а в нижних слоях, у простого народа, – пьянство и разврат; за умножение беззакония оскудела в земле нашей любовь: восстают брат на брата, сосед на соседа, бедный на богатого. Повсюду раздор, грабеж, повсюду распря. Русский народ разделился на множество станов, одних другим враждебных. Разномыслие в делах веры и в делах общественного и государственного порядка породило эту страшную смуту, которая охватила теперь всю землю русскую. Недостаток терпеливого отношения к чужим мнениям породил вражду между партиями, а вражда произвела нестроения и в общественной, и в государственной жизни.

Разномыслие в суждениях о существующем порядке государственной жизни послужило причиной разделения нашего государства самого в себе: оно восстановило членов одной семьи друг против друга.

Разномыслие сделало то, что ученики восстают на учителей, воспитываемые – на воспитателей. Горделивое самомнение детей восстановило их против родителей. Теперь дочь оскорбляет свою мать за ее убеждения, имеющие за собой вековую давность. Мать плачет о дочери, что она увлеклась модными учениями и смеется над верой и благочестием матери. Сын отходит от отца потому-де, что не желает есть хлеб, приобретаемый отцом его своей верной службой царю и отечеству и верностью данной им присяге.

Молю же вы, братие, именем Господа нашего Иисуса Христа да тожде глаголете вси, и да не будут в вас распри. Как далеки от этого благого совета в наше время и те органы нашей печати, которые посевают раздор между членами русской семьи, возбуждают одних против других, предают общественному позору невинных, извращая истину для своих целей, представляя ошибку, свойственную всякому деятелю, пороком, заслуживающим общественной кары. Как далеки от евангельского братолюбия те, кто дает веру всякому, хотя бы передаваемому и через печать, слуху, позорящему частных или общественных деятелей, без осведомления о степени и верности этих слухов. Еще дальше от этой благоснисходительности те, кто со злорадованием прислушивается к звукам этого нравственного бичевания своих братьев. Они забывают, что злорадование есть такой же порок, как и тот, за который виновный подвергается публичному позору. Скажем более: может случиться, что злорадующий окажется более виновным, чем тот, к кому относится его злая радость. Ведь в числе злословимых весьма часто бывают люди неповинные, даже праведники. И Сам Божественный Учитель наш не подвергался ли злословию, как написано: злословия злословящих Тебя пали на Меня (Рим.15:3)?

Молю же вы, братие... да не будут в вас распри, ибо на распрях счастье людей не создается. «Лучше черствый кусок хлеба с миром, чем стол, полный яств, с раздором», – говорила древняя мудрость.

Распри приводят не к благоустроению, а к разрушению. Где распря – там разделение, а где разделение – там разрушение: царство, разделившееся само в себе... не устоит (Мф.12:25). Распри приводят не к свободе, а к порабощению. Римские владыки покорили себе некогда весь мир посредством разделения, держась правила, выраженного в изречении: разделяй и управляй. Значит, те, кто производит распри в обществе, в государстве, ведут общество и государство к разделению, а разделение – к порабощению и гибели, от чего да сохранит нас Бог.

Итак, словами Апостола умоляем вас, братия, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них; ибо такие люди служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву, и ласкательством и красноречием обольщают сердца простодушных... Бог же мира сокрушит сатану под ногами вашими вскоре (Рим.16:17–18:20).

Мы соработники у Бога, а вы Божия нива, Божие строение. Я, по данной мне от Бога благодати, как мудрый строитель, положил основание, а другой строит на нем; но каждый смотри, как строит. Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос. Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, – каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасется, но так, как бы из огня. Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живете вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм – вы. (1Кор.3:9–17).

В апостольском чтении настоящего воскресного дня говорится о высоком достоинстве апостольского и пастырского служения, об обязанностях пастырей и учителей Церкви и о высокой чести душ христианских, как храмов Святого Духа.

Мы соработники у Бога, а вы Божия нива, Божие строение (1Кор.3:9). Святой апостол Павел, говоря от лица всех апостолов, называет себя и их соработниками у Бога. Если апостолы – работники на ниве Божией, то где нива, на которой они трудятся? Если они – строители, то где то здание, которое они строят? Вы Божия нива, ответствует Апостол, вы – Божие строение, то есть вы, уверовавшие во Христа по нашей проповеди. Я, как мудрый архитектор, то есть строитель, положил основание, а другой строит на нем (1Кор.3:10), – продолжает Апостол.

Какое это основание, положенное им? Это та проповедь о Христе, которую Апостол принес к коринфянам, та благодать Святого Духа, которую коринфские христиане получили от Апостола через Таинства, по вере своей во Христа. Он посеял слово Божие и насадил в сердцах коринфян веру во Христа. Через его посредство коринфяне получили благодать Святого Духа, то есть разнообразные дары Духа: дух премудрости, дух разума, дух страха Божия, дар языков, дар пророчества, учительства и разнообразные служения Церкви (1Кор.12:8–10). Таким образом, он положил основание Церкви Коринфской. Я, говорит он, положил основание, а другой строит на нем... Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос (1Кор.3:10–11).

Кто этот другой, строящий на основании, положенном Апостолом? Это Аполлос, о котором Апостол говорит, что он поливал то, что им, Апостолом, посеяно (1Кор.3:6); это те пресвитеры, те учители, те пророки, которых было немало и среди коринфских христиан, – вообще все те, которых избрал Дух Святой, даровав им благодатные дары, и которых уполномочил Апостол для руководства верующими и совершения Таинств, – словом, это преемники апостольского служения. К ним присоединились, вероятно, и самозваные учители, особенно из иудеев, которые явились в Коринф вскоре после отбытия оттуда Апостола и стали производить смуту и разделения. Итак, новая Коринфская Церковь поручена была соработникам Апостола, пастырям и учителям; на них Апостол теперь и возлагает ответственность за порученное им дело.

Каждый смотри, как строит (1Кор.3:10), говорит он, – хорошо ли, худо ли? Из какого материала: доброго или негодного? Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, – каждого дело обнаружится (1Кор.3:12–13). А обнаружится оно через огонь, ибо строительные материалы будут пропущены через огонь Суда Божия, который откроется в свое время. Кто строил из золота, серебра, драгоценных камней, у того дело устоит: огонь не истребит таковые материалы, а напротив, более очистит. А кто строил из дерева, сена или соломы, у того дело, очевидно, сгорит. Что это значит? Золото, серебро, камни обозначают правое учение и соответствующую этому учению добрую жизнь. Дрова, сено и солома означают неправое учение и жизнь греховную. Те пастыри и учители, которые преподают православное учение, согласное с учением апостольским, с учением святоотеческим, преданным на Вселенских и других соборах, у тех дело устоит: устроенные ими Церкви, то есть общества право верующих христиан, устоят, потому что они вошли в состав той Вселенской Церкви, о которой Господь дал обетование, что врата ада не одолеют ее (Мф.16:18). Кто сии пастыри, преподающие правое учение? Это – отцы и учители Церкви, древние и новые: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст; наши Российские святители: Петр, Алексий, Иона, Филипп, Димитрий, Тихон и другие; это те православные пастыри нашего времени, которые преподают верующим в церкви и по домам учение, согласное с учением евангельским, апостольским и святоотеческим. Чрез них распространяется правое учение, через них преподается благодать Святого Духа. Это – строители Божия здания из золота, серебра и драгоценных камней. А те, кто с верой приемлет их учение, кто слушает их наставления, – суть нива Божия, строение Божие. Они подобны вспаханной, размягченной и засеянной земле; на сердцах их вырастают добродетели как плоды Духа Святого: смирение, любовь, радость, мир, долготерпение, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22–23). Они, подобно стройно созидаемому зданию, постепенно возвышаются, украшаются и уготовляют себя в жилище Божие.

А те пастыри и учители, которые преподают учение неправое, еретическое, несогласное с учением Вселенской Церкви, – у тех дело не устоит: оно не выдержит огненного испытания в день Суда, сгорит, отщетится, то есть окажется делом пустым, труды деятелей – напрасными. Господь не признает их и последовавших их учению садом Отца Небесного, а всяк сад, егоже не насади Отец Мой Небесный, искоренится (Мф.15:13). Кто эти пастыри и учители, преподающие неправое учение? Это – древние лжеучители, положившие начало ересей; это и наши современные лжепастыри, последователи так называемого австрийского священства¹⁴⁴; это те лжеучители, которые положили начало раскольническим толкам и сектам неправомыслящих. Это те лжеучители, которые дали для своих последователей, вместо имени православных христиан, название пашковцев, штундистов, толстовцев; нигилистов, ни во что не верующих, анархистов, не признающих никакой власти, социалистов, возбуждающих простой народ к разграблению чужих имуществ и подстрекающих рабочих людей к забастовкам, стачкам и т. п. Все таковые хотят строить Божие здание из дерева, сена и соломы. Но все это в день откровения Суда Божия сгорит, отщетится, окажется пустым. О таковых лжеучителях и говорит Апостол, что дело их сгорит, а у кого дело сгорит, тот потерпит урон – то есть окажется, что он напрасно трудился; впрочем, сам спасется, но так, как бы из огня (1Кор.3:15), – присовокупляет Апостол. Что это значит? Ужели строивший из дерева, сена и соломы, то есть лжеучитель, сам спасется? Спасется, но так, как бы из огня – то есть постройка сгорит, а со строителем ее произойдет то же, что с людьми, находящимися в доме, объятом пламенем. Одни из них выбегут, но обожженными, другие сгорят вместе со своей постройкой – то есть одни покаются, обратятся и спасутся, а другие погибнут в своем нераскаянии.

Определив высокое достоинство пастырей и учителей церковных как соработников у Бога и строителей Божьего здания – Церкви, Апостол указывает на высокое достоинство христиан как храмов Божиих, в которых обитает Дух Божий. Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? (1Кор.3:16). А если это так, то какова же должна быть ответственность тех, кому вверяется этот храм! Какому наказанию они будут подлежать, если вместо хранения и созидания стали бы осквернять и разорять его! Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм – вы, говорит Апостол (1Кор.3:17).

Впрочем, не на одних пастырях лежит обязанность сохранять в чистоте и святости души христианские, как храмы Божии, но и сами христиане должны заботиться о том, чтобы хранить себя от всякой скверны плоти и духа и созидать себя в жилище Божие Духом Святым (Еф.2:22).

В наше время, когда крещение совершается большей частью над младенцами, а не над людьми, достигшими того возраста, когда они начинают жизнь самосознательную и становятся ответственными за свои поступки, уготовление душ христианских в жилище Божие лежит прежде всего на обязанности родителей. Отцы, а наипаче матери должны заботиться о добром воспитании детей в духе веры и благочестия. На них лежит и ответственность за души детей, если последние погибнут по их беспечности.

Посему не только к пастырям, но и к родителям относится угроза Апостола: Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог (1Кор.3:17).

Итак, вот уроки для всех нас, братие, из апостольского чтения настоящей недели: пасомые, почитайте ваших душепастырей как работников у Бога; пастыри да будут внимательны к делу своего служения, пусть засевают нивы сердец своих пасомых добрым учением, пусть строят Божие здание – Церковь Божию из доброго материала, преподают пасомым правое учение.

Родители, воспитывайте детей ваших в страхе Божием, в истинном благочестии, помня, что они – храмы Божии, жилища Святого Духа, а кто Божий храм растлит, накажет сего и Бог.

Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. (1Кор.1:10).

Я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии. Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне. Не к постыжению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих. Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но немного отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием. Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу. (1Кор.4:9–16).

Среди коринфских христиан, обращенных ко Христу проповедью святого апостола Павла, по отшествии его от них начался разлад. Под влиянием некоторых учителей верующие стали обособляться одни от других и именоваться по именам этих учителей. Как обыкновенно бывает в подобных случаях, преимущества своих учителей ученики считали как бы своими преимуществами. Не называя этих неблагонамеренных учителей, Апостол, как бы для примера, именует истинных учителей. Поэтому и говорит: у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; а я Христов» (1Кор.1:12).

Известие о начавшемся разделении между христианами причинило скорбь любящей душе Апостола, ибо разделение могло привести к разложению, а разложение – к полному расстройству юного христианского общества.

Притом некоторые из коринфских христиан тщеславились своими внешними преимуществами, другие – совершенствами в христианских добродетелях. Чтобы вразумить и исправить их, Апостол поставляет им на вид для научения их смирению внешнее уничиженное состояние апостолов. Если вы, говорит он коринфянам, поистине стали совершенными в добродетелях, если вы пресытились, обогатились, как бы воцарились без нас, ваших учителей, то думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы на заклание и смерть определенными, потому что мы сделались позорищем для мира, Ангелов и человеков (1Кор.4:8–9).

Мы, апостолы, за ревность к Евангелию считаемся безумными, а вы считаете себя мудрыми о Христе – христиански образованными. Мы немощны, как оставившие ради Христа все, что для нас в мире было почетно: звание, образование, связи; мы лишились и покровительства закона – а вы сильны, как имеющие внешнюю власть и богатство. Вы – в славе, как получившие дары и имеющие внешние преимущества, а мы – в бесчестии (1Кор.4:10). Вас не трогают, вас не злословят, вы, напротив, получаете среди своих похвалу за дары благодати, которыми наделены, и за некоторые внешние преимущества, а мы – в бесчестии, ибо нас считают лжецами, обманщиками и возмутителями общественного порядка.

Вся наша жизнь полна скорбей, лишений; мы не всегда доедаем и допиваем; нас обнажают и подвергают побоям; мы должны переходить с места на место, не имея права и возможности жить долго на одном месте, ибо враги Христа преследуют нас, как скоро замечают влияние нашей проповеди на население, и мы должны скитаться (1Кор.4:11). Имея право пользоваться от верных пособиями на удовлетворение телесных нужд, право питаться от проповеди, как заповедал Господь и как делают прочие апостолы, мы трудимся, делая своими руками, изготовляя палатки и занимаясь другими работами (1Кор.4:12). Но при всем том, будучи злословимы, мы благословляем; гонят нас – мы молчим. Что может быть хуже сора, выбрасываемого на улицу, что ничтожнее праха, попираемого ногами? А мы стали для мира этим прахом; таковыми нас считают враги Христовы, так с нами обращаются не покоряющиеся Евангелию (1Кор.4:12–13).

Итак, если мы, ваши учители, избранные Христом апостолы, терпим такие скорби, находимся в таком презрении, среди таких лишений, то как вы, ученики, дерзаете хвалиться, считать себя мудрыми, сильными и славными?

Говорю это не к постижению вашему, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих, и молю вас, как детей, которых я родил благовествованием (1Кор.4:14–15): думайте о себе так же смиренно, как мы о себе, живите так, как мы живем, хвалитесь больше немощами, чем силой, будьте буими о Христе¹⁴⁵, чтобы быть истинно мудрыми. Подражайте нам, как и мы подражаем Христу (1Кор.4:16; 11:1), давшему нам образ, да последуем стопам Его, ибо Он вместо предлежащей Ему чести претерпел Крест, вознерадев о бесчестии, которым сопровождалась Его жизнь до самой смерти (Евр.12:2).

Такое содержание апостольского чтения настоящего дня: оно заключает в себе увещание коринфским христианам не делиться на партии под именем и водительством разных учителей, не тщеславиться друг перед другом какими-либо преимуществами, но стараться быть подобными ему, Апостолу, как отцу своему о Христе, подражать ему в смирении, терпении, перенесении всяких лишений, как и он старается подражать в этом Христу.

Какой урок для нас из этого учения апостольского?

Урок особенно нужный для настоящего нашего времени. Мы переживаем время еще небывалой в нашей Церкви и в нашем отечестве смуты с ее ужасными последствиями: неповиновением власти церковной и гражданской, разделением членов некогда единой Православной Всероссийской Церкви на еретические секты и раскольнические толки и разделением единой государственной семьи на части (партии), одни другим враждебные. Если и есть у этих сект и толков какое-либо единение, то в одном – во вражде к Святой Православной Церкви и ее учреждениям. Если чем-либо и связаны между собой так называемые политические партии, то, несогласные между собой по своим учениям и целям, они согласны только во вражде к тому, что составляло издревле основы земли русской, – во вражде к православной вере, к самодержавию царя и нераздельному единству господствующего русского народа.

Что было в малом виде в Коринфской Церкви, то в гораздо больших размерах происходит в отечественной Церкви и государстве нашем. Церковь и отечество находятся в великой опасности от разделений. Нам, верным сынам Церкви и отечества, нужно быть не только внимательными к тому, что совершается около нас, но и употреблять все зависящие от нас меры к укрощению бури, восставшей в море нашей жизни церковной и государственной.

Что же нам делать? – Прежде всего объединимся около Святой Церкви, около ее верных пастырей, как овцы одного Христова стада или как члены одного Христова тела. Сплотимся друг с другом во имя Христово, во имя церковного православия. Будем тщательно охранять уставы и догматы Церкви. Будем воспитывать и детей в преданности Церкви, в неуклонном соблюдении ее правил и уставов. Будем сохранять послушание богоутвержденному пастырству. Вообще, будем жить в Церкви, одной церковной жизнью, а не считаться только членами Церкви, внешним образом принадлежа к ней, а духом оставаясь чужими для нее.

Объединившись умом и сердцем и всем строем жизни домашней и общественной как чада Церкви Православной, сплотимся и около престола царского, чтобы охранять помазанника Божия с его самодержавием, с его правительством. Будем твердо стоять за нераздельность народа русского как господствующего в своей земле, приобретенной кровью сынов ее и хотя допускавшего иноплеменников как гостей или пришельцев, которым он, народ русский, дозволял селиться у себя, сохранять веру свою и обычаи, но не дозволял им касаться своих священных основ всего, что составляет принадлежность единого, нераздельного, православного русского народа.

Итак, будем избегать разделений и раздоров церковных и общественных, как поучает Апостол: Умоляю вас, братия... чтобы... не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях (1Кор.1:10).

Объединимся все около нашего царя державного, православного, как он недавно призывал к этому всех верных сынов России своим высочайшим манифестом, данным по поводу разделений и нестроений в Государственной Думе и распущения членов ее¹⁴⁶.

Господи Боже наш! Мир Твой даждь нам! Боже, царя храни и благослови достояние Твое!

Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства – вы в Господе. Вот мое защищение против осуждающих меня. Или мы не имеем власти есть и пить? Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа? Или один я и Варнава не имеем власти не работать? Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада? По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы? Однако мы не пользовались сею властью, но все переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову. (1Кор.9:2–12)

Апостольское чтение настоящего дня заключает в себе уроки для пастырей и для пасомых. Пастырям дается урок о том, какие права дарованы им пастырским служением и какие обязанности налагает на них это служение. Пасомым преподается наставление о том, как они должны относиться к своим пастырям. В наше время много говорят и устно, и печатно о пастырях и пасомых. Много толкуют об обязанностях пастырей, но мало говорят об их правах. Много прав хотят предоставить прихожанам, но умалчивают или слишком мало говорят об их обязанностях в отношении к пастырям.

В наше время находятся люди, желающие внести смуту не только в государственную жизнь, но и в церковную. Средствами для этого они избирают ложь и клевету. Они клевещут на пастырей, чтобы возбудить неудовольствие и непослушание к ним со стороны пасомых. Лгут они и пред пасомыми, когда говорят им о правах, им не предоставленных; лгут и тогда, когда умалчивают об обязанностях, лежащих на пасомых в отношении их к пастырям. Так поступающие хотя и именуются членами Православной Церкви, но на самом деле они не чада Церкви, а враги ее. Они мыслят и действуют не для созидания Церкви, а для разорения, не для собирания овец Христовых, а для расхищения или для рассеяния их.

Нечто подобное происходило и в Коринфской, основанной апостолом Павлом, Церкви, как говорится о том в сегодня читанном апостольском Послании. В отсутствие Апостола в общине коринфских христиан явились лжеучители и завистники дела апостольского. Они начали свое разрушительное дело клеветой, которой унижали апостольское достоинство святого Павла. Так, они говорили коринфским христианам, что он не апостол – потому-де, что не видел Господа Иисуса Христа, не был избран Им и не получил всех прав, как прочие апостолы; что он жил среди коринфян не на содержании их, как апостол, а добывал содержание своими руками; что он не имел сестры-жены для облегчения забот и содержания себя, подобно прочим апостолам.

Так как таковое унижение апостольского достоинства могло вредить делу благовествования, то святой Павел в послании своем к коринфянам защищается против клеветы этих лжеучителей. Доказывая свое апостольское достоинство и свои полномочия наравне с прочими апостолами, он говорит: Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не Апостол, то для вас Апостол (1Кор.9:1–2). То есть: если для других я не благовествовал Евангелия и они могли сомневаться в моем апостольском достоинстве, то вы не можете сомневаться в том, что я – точно Апостол. Ибо печать моего апостольства – вы в Господе (1Кор.9:2). Это значит: вы сами носите на себе печать мою, как бы в знак того, что вы – мои, вы – дело моего апостольства. Вы были язычники, но через мою проповедь обратились ко Христу. У вас я сделал все, свойственное апостолам. Чрез меня вы получили дары Святого Духа: дар языков, дар пророчества, дар исцелений; среди вас я совершал знамения и чудеса, учил словом, подвергался опасностям и проводил безукоризненную жизнь.

Затем Апостол доказывает свое право пользоваться от коринфян всем необходимым для своего содержания, как и прочие апостолы. Таковое право он доказывает сперва общечеловеческими обычаями, а потом божественным установлением. Какой воин, говорит он, служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноградник, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада? (1Кор.9:7). Это означает, что апостолы были и воины, и земледельцы, и пастыри. Воевали они не с чувственными врагами, а с разумными душами и с бесовскими ополчениями. Пахали не на земле, а на душах человеческих, возделывая их и сея на них слово Божие. Пасли они не животных, а души человеческие.

Продолжая речь свою, Апостол говорит: потому ли только я так говорю, что так введено человеческими обычаями? Не то же ли говорит и закон Божий, данный через Моисея (1Кор.9:8–9)? Разъяснив этот закон, святой Апостол делает из сказанного такое заключение: Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? (1Кор.9:11). Этими словами он как бы так говорит: если мы посеяли в вас семена слова Божия, которыми питаются души ваши и от которых рождается спасение душ, приводящее в жизнь вечную, – то велико ли то, если мы получим от вас только то, что нужно для временной, телесной жизни? Если другие, производящие среди вас смуту, как выдающие себя за учителей, показывают власть над вами, получают от вас все необходимое и требуют этого от вас с дерзостью, то не более ли права на это имеем мы? Однако мы не пользовались этой властью, но все переносили, дабы не поставить преград благовествованию. Мы старались приобретать необходимое для себя своими трудами; мы иногда получали это от других Церквей, но не от вас. Потому ли мы так поступали, что не имели права или что менее любили вас? Нет, но для того, чтобы не поставить преграды нашей проповеди о Христе, чтобы кто не подумал, что мы проповедуем вам Евангелие ради гнусного прибытка.

Да извлекут урок для себя из настоящего апостольского чтения и пастыри, и пасомые! Если такой великий муж, как святой апостол Павел, более других потрудившийся в деле благовествования и пастырства, подвергался нареканиям от своих врагов, то да не смущаются и в наши времена пастыри Церкви, если их всячески злословят, клевещут, обижают, стараются возбудить против них тех же пасомых, для которых они трудятся!

Исполняйте свои обязанности, невзирая ни на какие клеветы и подстрекательства против вас. Господь, ради Которого вы трудитесь, с вами и за вас; Он – ваша награда и ваше воздаяние великое. Но когда усматриваете, что злословие и клевета на вас могут вредить тому делу, которому служите ради Господа, то имеете не только право, но и долг защищать свою честь, свое звание, свои права.

Пусть и пасомые уразумеют из учения апостольского свои обязанности в отношении к пастырям. Прежде всего, пусть оказывают полное повиновение и должную честь своим пастырям, помня слова Господа, относящиеся к ним как к преемникам апостолов: Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается (Лк.10:16). Не слушаешь священника – не слушаешь епископа, его поставившего; не слушаешь епископа – не слушаешь собора епископов, в союзе с которым состоит твой епископ; не слушаешь собора епископов – не слушаешь Церкви. А не слушающий Церкви не слушает Христа: он – не Христова овца, Христос ему не Пастырь.

Воздавайте, пасомые, своим пастырям все должное: не только честь и послушание, но и доставляйте для их жизни и пишу, и одежду, и жилище. Так повелел Господь, чтобы проповедующие Евангелие жили от благовествования (1Кор.9:14). Они питают ваши души – а вы питайте их тела; они облекают вас в одежду чистоты и святости, они согревают ваши души теплотой любви благодати Божией – одевайте и вы их тело необходимой одеждой и согревайте души их вашей любовью, а тела – теплыми жилищами. Не думайте, что, доставляя своим пастырям и их сотрудникам пищу, одежду и жилище, вы делаете им одолжение, как нечто чрезмерное. Нет, вы этим исполните только свой долг, и притом гораздо в меньшей мере, чем получаете от них. Вы даете им временное, а через них получаете вечное спасение; вы даете им земное, а получаете небесное, райское блаженство; вы даете им тленное, а получаете через них нетленное жилище на небесах. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?

Некто, подойдя сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же все возможно. (Мф.19:16–26).

Евангельский юноша сохранил все заповеди: он не грабил, не прелюбодействовал, не воровал, отца и мать почитал, ближнего любил. Он сохранил заповеди, несмотря на то что был молод, богат, облечен властью. Сколько поводов к нарушению той или другой заповеди – и, несмотря на это, он сохранил все это от юности своей!

Много ли таковых юношей можно найти в наше время? К сожалению, ныне не только трудно найти от юности соблюдающих заповеди, но мало и желающих вопрошать о том, как взойти в блаженную жизнь.

Есть ныне много школ, училищ, разного рода учебных заведений, средних и высших; со многими знаниями оттуда выходят, – но исполнителей заповедей мало, юношей по-христиански добродетельных среди всех этих много учившихся найти трудно. Почему это так? Не потому ли, что ныне высоко ценится знание, но мало уважается благочестие? Ныне выше ценится опрятность тела – чистоплотность, чем чистота сердца. Простота и чистота души для света – ничего: ему нужно знание и искусство, и искусство требуется не всегда высоконравственного качества – иногда довольно бывает знать только

Искусство величаться,

Искусство ловким быть,

Умнее всех казаться,

Приятно говорить¹⁴⁷,

чтобы заслужить похвалу людей века сего.

Когда требуется правоспособное лицо для какой-либо должности, то от желающего занять ее не спрашивают, добродетелен ли он, верует ли в Бога, а требуют только, чтобы он имел свидетельство о правоспособности и умел бы исполнять свои обязанности. И награды здесь даются не за благочестие, а за усердие, искусство, за какие-либо гражданские доблести или даже только за отрицательные добродетели, за так называемую «неподсудность». Быть может, бывает это так для того, чтобы, поощряя наградами доблести, но не добродетели, предоставить истинному благочестию обретать себе награду в себе самом; может быть, таким образом хотят предохранить людей от лицемерной добродетели, каковую могли бы вызвать награды за благочестие?

Подобные условия предъявляют прислуге и рабочим – то есть чтобы каждый знал свое дело, а добродетелей от таковых также почти не спрашивают. Если же требуется что-либо в этом роде, то разве только то, чтобы нанимаемый имел также некоторые отрицательные добродетели, да и тех немного, например чтобы он не был вором, пьяницей, вообще не имел таких пороков, которыми он мог бы наносить ущерб хозяйскому имуществу, – а благочестие и вообще нравственная чистота в условия найма не входят.

А так как ныне много ценится знание и уменье, но не ценится добродетель, приобретаемая продолжительным навыком, то и мало прилагается заботы о добром христианском воспитании юношества. В наше время благочестивый юноша – то же, что золотая крупинка среди песчаной россыпи. Многие все воспитание детей ограничивают только заботой о сохранении их здоровья, о достаточном их кормлении и приличном, а иногда роскошном одеянии их, а о воспитании их в добрых навыках, по христианским обычаям, заботятся весьма мало. Вследствие этого некоторые дети из семейств являются в школу настолько нравственно испорченными, что школа бывает уже не в силах исправить их. Хотя некоторые учебные заведения и заботятся о благоповедении своих питомцев, преподают им Закон Божий, принимают меры против неблагонравия их, но все эти усилия школы о добром воспитании юношества остаются большей частью напрасными: семья и общество подавляют в сердцах учащихся то, что посеяно было школой. Так, например, молитвы, выученные детьми в школе в учебное время, забываются дома, по выходе их из школы. Дети, ходившие в церковь в учебное время под наблюдением учителей, перестают исполнять этот христианский долг по окончании учебных занятий. Почему? Потому что в семьях большей частью этот христианский обычай не соблюдается, а там, где родители не молятся, и дети, естественно, не молятся.

Еще более пагубное действие оказывает на молодое поколение общество, где молодым людям приходится вращаться. Если школа сеет в сердцах учащихся добрые семена зернами, то общество, товарищество, артель сеют злые семена полными горстями. После этого можно ли удивляться тому, что школа не может дать молодому поколению того доброго воспитания, какое было бы желательно.

Так как одна школа лишена возможности противопоставить достаточно сильный оплот против напора волн нечестия, начинающего проникать и в нижние слои нашего православного общества, то на дело воспитания должно быть обращено особенное внимание. Нельзя возлагать этого дела на одну школу – в нем должно принять самое близкое участие все христианское общество. А прежде всего на помощь школе должна прийти семья, родители. Школа может воспитывать только тех детей, которые вверены ее попечению. А сколько детей остается не поступившими и не могущими поступить в школу! Кто позаботится о воспитании их? Семья должна дать им воспитание. Нет сомнения в том, что все родители более или менее желают добра своим детям и желали бы видеть детей своих благовоспитанными. Но не все они знают, как этого достигнуть. Они, очевидно, сами нуждаются в советах, как должно воспитывать детей. Об этом христианском воспитании детей мы, с помощью Божией, намерены побеседовать с вами, возлюбленные братья, в благоприятное время. А теперь кратко повторим сказанное, чтобы вы могли удержать это в памяти и извлечь для себя от слышанного пользу.

Ныне много знания, но мало воспитания. Воспитание, даваемое школой, не принесет ожидаемой от него пользы, если родители и семейные не будут поддерживать в детях те добрые правила жизни и благочестия, какие им преподают в школе. Поэтому на родителях лежит обязанность заботиться не только об образовании детей науками, но и о добром их воспитании. А для этого они должны учиться умению воспитывать детей.

Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды. Все у вас да будет с любовью. Прошу вас, братия (вы знаете семейство Стефаново, что оно есть начаток Ахаии и что они посвятили себя на служение святым), будьте и вы почтительны к таковым и ко всякому содействующему и трудящемуся. Я рад прибытию Стефана, Фортуната и Ахаика: они восполнили для меня отсутствие ваше, ибо они мой и ваш дух успокоили. Почитайте таковых. Приветствуют вас церкви Асийские; приветствуют вас усердно в Господе Акила и Прискилла с домашнею их церковью. Приветствуют вас все братия. Приветствуйте друг друга святым целованием. Мое, Павлово, приветствие собственноручно. Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа. Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами, и любовь моя со всеми вами во Христе Иисусе. Аминь. (1Кор.16:13–24).

В Коринфской Церкви, основанной благовестническими трудами святого апостола Павла, произошел разлад и разделение. После удаления святого Апостола из Коринфа явились там некоторые лжеучители, которые стали унижать апостольское достоинство святого Павла, чтобы, унижая его, возвысить себя в глазах новообращенных коринфян. Они настолько преуспели в своем злом намерении, что местные христиане разделились на партии, избравшие каждая для себя главу – особого учителя. Узнав об этом, Апостол восскорбел духом, ибо, по слову Христову, всякий дом, всякое царство, разделившееся само в себе, не устоит (Мф.12:25), – значит, та же участь ожидала и коринфское христианское общество. Чтобы призвать всех верующих к единению, святой Апостол пишет к ним послание, в котором, изложив истинное учение о том, что Церковь Христова едина, что в ней не должно быть разделений, что все верующие, причащаясь от единого Хлеба – Тела Христова и от единой Чаши – Крови Христовой, входя в теснейшее единение со Христом, делаются членами тела Христова, имея Главой своей Христа, и между собой становятся в такое отношение, в каком находятся глава, руки, ноги и прочие члены, все же составляют единое тело (1Кор.10:16–17).

Разъяснив все это, Апостол убеждает коринфян бодрствовать, стоять в вере, быть мужественными, твердыми, бодрствовать, как бодрствует воин, стоящий на страже, часто озираясь, чтобы видеть, не подкрадывается ли откуда-либо враг; стоять твердо в вере, не колебаться разными лжеучениями, быть мужественными, твердыми, как мужи брани, а не как слабые женщины. В заключение же говорит им: Все у вас да будет с любовью.

Что происходило некогда среди коринфских христиан, то же бывает и у нас в настоящее время. Там лжеучители – и среди нас явилось их множество; там разделения – и у нас стал делиться православный русский народ. Там оскудение взаимной любви – и здесь за умножение беззакония оскудела любовь многих (Мф.24:12).

Посему апостольский совет: Все у вас да будет с любовью – приличен в особенности для нашего времени.

Любовь все объединяет, все скрепляет; любовь не добродетель только, а совокупность добродетелей. Любовь составляет существенное свойство Божие. Апостол любви Иоанн сказал еще более. Он назвал Бога любовью: Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге (1Ин.4:16). Любовь – общемировой закон: все произошло от Бога любви, и все связано любовью. Люди созданы для взаимной любви, связывающей их в семьи, в общества, в государства. Чувства благожелания, привязанности, самопожертвования для других вложены в наши души с рождением нашим. Родители любят детей своих и дети родителей, потому что любовь врождена им природой; чувство жалости к погибающему и страждущему приобретается не из опыта и не из науки, а является само собой, как и другие чувства, врожденные нам. Нет такого отношения между людьми, которое не украшалось бы любовью. Се, что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе (Пс.132:1). Сколько прекрасно и сколько приятно видеть любовь между родителями и детьми, между мужем и женой! Как счастливо то общество, которое связано любовью! Как легко живется там, где любовь связывает начальствующих и подчиненных, господ и слуг, хозяев и служащих у них! Отрадно чувство радости, но эта радость сугубо увеличивается, когда с радующимися разделяют их радости другие, когда радуются с радующимися. И горе самое тягостное теряет свою остроту, когда находятся сочувствующие этому горю, когда плачут с плачущими...

Вот поэтому-то и заповедано нам: Все у вас да будет с любовью.

Если любовь так естественна, так полезна, так вожделенна, то почему она так редка в повседневной жизни людей?

Причина этого заключается прежде всего в самом свойстве любви. Любовь, как и всякая истинная христианская добродетель, не любит показываться, она не кричит о себе, как кричит на улицах порок; любовь таится от посторонних взоров – ее узнают только по плодам ее. Конечно, бывают случаи, когда любовь мужественно, твердо заявляет о себе, если это нужно: она смело говорит правду, когда этого требует неправда, от которой страдает ближний; любовь не страшится страданий и смерти, когда этого требует благо и спасение любимого. Но где этого не нужно, любовь делает добро втайне. Вот святитель Николай тайно ночью приносит кошельки с золотом в дом несчастного отца, которого бедность едва не толкнула на преступление – продать своих дочерей для позора. Вот любовь тайно приносит воду для питья и ставит у дверей нуждающихся в этом; вот добрый христианин тайно ночью работает на ниве у человека, который заболел и не мог убрать свой хлеб благовременно. Любящий неведомо является утешителем несчастных, помощником страждущих и спасителем погибающих. Часто любовь обнаруживается более в терпении за других, в снисхождении к их немощам; она носит на себе тяготу других, и это совершается так тихо, тайно, что редко замечается другими. Вот жена терпит немощи пьяного мужа, страдает за него и от него, проливает слезы из-за него, – и кто это видит? Вот этого человека невинно поносят, обидят явной несправедливостью – и он молчаливо терпит, не воздает злом за зло: как глухой, не слышит, как немой, не отверзает уст своих (Пс.37:14). И кто это видит? Кто знает, кроме страждущего любви ради?

Иногда служат препятствием к обнаружению между людьми любви заблуждения ума и предрассудки.

У некоторых людей сердце мягкое, но ум заражен предрассудками: сердце хочет сделать добро, оказать любовь добрым делом, а ум восстает против этого. Вот примеры. Человек знатный, роскошно одетый проходит мимо сидящего калеки, дрожащего от холода; сердцу хотелось бы помочь горемыке, но предрассудок говорит: нехорошо тебе, такому важному лицу, остановиться около этого нищего: как бы не посмеялись над твоей мягкосердечностью, – так думает – и проходит мимо. Вот богато одетый, высоко или немного повыше черного люда стоящий человек входит в храм, куда благочестивые люди приносят свечи, чтобы поставить их пред иконой, приносят лепту, чтобы опустить ее в церковную сокровищницу. Сердце богатого или знатного также хотело бы сделать то же, что делают другие, но ум говорит: нехорошо мне подражать в этом простым людям, не осмеяли бы меня знакомые, – и голос сердца заглушается предрассудками ума. Или еще пример: сердце хочет простить обидевшему, а предрассудок говорит: хорошо ли, благоразумно ли я поступлю, если буду всем прощать? Не сочтут ли это признаком моего бессилия? Не будет ли это против моей чести, если не отомщу обидевшему меня? Не нужно ли, напротив, показать другим, что не позволю никому обидеть меня? Так думает – и не прощает, и отмщает за себя.

Наконец, причина редкого проявления любви между людьми заключается в самолюбии. Излишняя любовь к себе подавляет любовь к другим. Самолюбие разрывает иногда самые крепкие семейные узы между родителями и детьми, между супругами, между друзьями и между членами общества, связанными между собой общими интересами. Это бывает тогда, когда каждый думает только о себе и своих удовольствиях, о своей чести, о своем покое, но мало заботится о других. Супруги ссорятся потому, что каждый из них желает, чтобы только ему угождали. Члены обществ разделяются потому, что всякий ищет только своих выгод, но не думает о пользе других.

После этого неудивительно, что ныне так мало обнаруживается любовь между людьми. Люди ищут более своих си, а не яже ближнего¹⁴⁸.

Будем же учиться во всем поступать с любовью, чтобы через это исполнился закон Христов.

Извествуяй нас с вами во Христа и помазавый нас, Бог, Иже и запечатле нас и даде обручение Духа в сердца наша¹⁴⁹. (2Кор.1:21–22).

Это изречение, взятое из апостольского чтения настоящего дня, по замечанию священных толкователей, заключает в себе учение о Святой Троице. Извествуяй, то есть утверждающий, нас с вами во Христа и помазавый нас есть Бог. Здесь Богом назван Отец, Христом – Сын Божий, а словами даде обручение Духа говорится о Святом Духе. Смысл этих слов таков. Апостол Павел пишет к коринфским христианам, что в вере во Христа утверждает нас Бог Отец и Дух Святой. Отец, благоволивший послать на землю для спасения людей Сына Своего, свидетельствовал о Нем многократно и пророчествами о Нем, и знамениями, и чудесами, и Своим гласом с неба, именуя Христа Сыном Своим возлюбленным (Мф.3:17). А Дух Святой, посланный на апостолов в день Пятидесятницы и дарованный всем верующим через Святые Таинства, свидетельствует о Христе и утверждает в вере в Него внутренним озарением душ верующих и убеждением их в вере различными духовными дарами, как то: даром ведения языков, даром пророчества, даром чудотворения. Эти дары сообщаются верующим через Таинство Миропомазания и служат для верующих свидетельством в истинах Евангелия, что верующие несомненно в будущем получат все обещанное через Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа.

Тайна Святой Троицы хотя и непостижима для человеческого ума, тем не менее несомненно истинна, как засвидетельствованная столь неопровержимыми и чрезвычайными доказательствами, какие даны верующим в знамениях и чудесах. Получившие через Таинства спасительную благодать Святого Духа с тем вместе обретали и внешнее убеждение в истине воспринятой ими веры. Это убеждение ума и сердца было столь сильно, что во времена гонений на христиан весьма многие верующие за свою веру в Триединого Бога готовы были идти на страдания и смерть и переносили это с твердостью, будучи утешаемы Духом Святым внутренним успокоением и несомненной надеждой на получение обещанного блаженства.

Несмотря на то что вера в догмат о Святой Троице утверждена несомненными доказательствами, в настоящее время некоторые христиане, под влиянием разных лжеучений и вообще отрицательного направления науки, сомневаются в этой догматической истине, а некоторые и совсем отпадают от веры в Триединого Бога, а с тем вместе и от христианства.

Оправдывая свое отпадение, неверующие говорят: мы не хотим веровать. Иной говорит: я верю только в то, что вижу, что могу исследовать, что могу осязать и вообще познавать внешними чувствами и что могу постигнуть умом.

Что ответить на это? С первого раза можно подумать, что в приведенных словах неверия есть доля правды. Но если глубже вникнуть в смысл приводимых неверами доводов, то ясно откроется их неосновательность.

Без веры невозможно достигнуть какого-либо знания. Первые знания дети получают от родителей и вообще через воспитание. Если бы в человека не была вложена вера с детского возраста как вера в слова родителей, то люди были бы так же дики, как животные.

Затем, что такое школьное обучение? Не все ли знания там приобретаются верой в слова учителей, воспитателей, в слова читаемой книги?

Ты веришь, что за океаном есть страна, в которой живут подобные нам люди, и твоя вера не напрасна, ибо действительно такая страна существует. Но тебе могут сказать и доказать, что ты обманываешься, что никакой страны и людей там не существует, как могли бы доказывать и то, что якобы нет Триединого Бога. Наши познания о событиях прошедших времен, например о начале Русской земли, о князе Владимире, о крещении Руси, основываются на вере, то есть доверии к летописцам, написавшим повесть об этих событиях.

Давно, тысячи лет назад тому, говорил безумец, притом только в сердце своем: несть Бог (Пс.13:1; 52:2). А в наши времена уже не в сердце, а на улицах кричат и печатно проповедуют, что нет Бога, что все произошло само собой, случайно; все управляется судьбой; якобы силы природы производят все; что человек произошел будто бы из грязи и прочего.

Сколько чудес допускается здесь теми, кто не хочет верить чудесам Божиим! Все-де произошло случайно, все управляется судьбой – не чудо ли это? Человек вышел из грязи, а теперь рождается от подобных себе – не чудо ли это? Притом – чудо без чудотворца! Что может быть невероятнее такого чуда? Не гораздо ли легче объясняется все, если допускают личного любящего Бога, от Которого все и Который над всем? Отрицатели Бога все хотят объяснить самопроисхождением, самозарождением, причинами всех причин. Понимание такого объяснения миропроисхождения гораздо труднее, чем понимание главнейших истин христианской веры для самого простого ума. Вот эти понятные для всякого истины: любящий Бог из Своего существа рождает Сына, как Свет от Света; от Отца исходит Святой Дух. Бог, по любви Своей, мудростью и всемогуществом Своим создал мир и человека по свободной воле Своей, и человек имел свободную волю, но злоупотребил ею: он отпал от общения с Богом и лишился блаженства. Тогда приходит на землю Сын Божий, делается человеком и совершает его искупление и спасение. Дело спасения, как и мироздание, есть дело также любви Божией. – Все это так просто и понятно и для простого ума, и для мудреца.

Мы не можем веровать, говорят отпадающие от веры. Нас одолевают сомнения как относительно догмата о Триедином Боге, так и вообще относительно многих религиозных учений. Против веры в Бога, продолжают они, писано много; в числе отрицателей религий есть и люди ученые. Ответствуем на это. Вы не можете веровать потому, что вас одолевают сомнения. А почему эти сомнения возобладали над вашей верой, в которой вы родились и воспитались? Не потому ли, что вы читали слишком много отрицательного о религии, но мало знакомы с тем, что писалось и пишется в защиту религиозной истины? Вы мало или совсем не молились о даровании вам или умножении в вас веры, которая есть дар Божий (Еф.2:8). Вы мало вникаете в дело рук Божиих, явленных в прекрасном и целесообразном устроении мира; вы мало или совсем незнакомы с историей религий, свидетельствующей о том, что все народы, начиная с доисторической древности, признавали и признают Высочайшее незримое Существо, господствующее над миром и человеком, и нет народа или языка, в котором не было бы имени для названия этого Высочайшего Существа.

Вникните в своего внутреннего человека – и вы увидите там крепко заложенную мысль о Боге. О Нем говорит разум, в целесообразном создании мира уразумевающий Высочайший Разум. О Нем говорит сердце, невольно обращающееся к Богу, наипаче во время безвыходного и беспомощного положения, во время душевных потрясений; бывают случаи (например, во время плавания, когда грозит опасность утонуть), что призывает Бога тот, кто за минуту до этого отрицал бытие Его. Наконец, о Нем говорит и совесть, одни поступки оправдывающая, а другие осуждающая. Что заставляет этого преступника, совершившего убийство, самому явиться к правосудию человеческому и просить суда над собой и чувствовать потом полную удовлетворенность, когда по суду он понесет наказание? Не извне человек получил этот нравственный закон, не от родителей и не из книг он узнал его, а нашел в себе готовым, прирожденным, так же, как он обретает в себе готовую мысль о Боге.

Что касается ссылки на людей науки, отрицающих бытие Бога, то это те мнимоученые, у которых сердце развращено, для которых Бог должен быть не только свят, но и праведен. Чем более беспокоит их мысль о Боге, о своей ответственности пред Ним, тем усиленнее они стараются успокоить себя приискиванием доказательств, что якобы нет Бога, нет и ответа за свое нечестие. И много ли таких ученых, которые бы искренно отрицали бытие Бога? Кто-то сосчитал таковых, и оказалось, что их весьма ничтожное количество. Напротив, самые именитые ученые и естествоиспытатели были вполне верующими и весьма религиозными. Один из таковых, известнейший естествоиспытатель, настолько проникнут был чувством веры и благоговения к Богу, что при имени Его обнажал свою голову.

Наконец, неверы говорят: мы не должны веровать, ибо нет надобности в религиозной вере, – без нее обойдемся, нужно только проводить честную жизнь и быть честным человеком. Это значит: достаточно только того, чтобы не делать зла, не нарушать законов гражданских. Да, гражданская честность может сохранить от тюрьмы, от виселицы, но она не избавит от ада, не приведет на небо. Гражданская честность, как ее обыкновенно понимают, говорит: не обманывай, не грабь, не разрывай брачных союзов. Но она раздражительна, мстительна, горда, жестока, заботится только о себе, а не о других. Куда годна такая честность! Вера же говорит: не только уклонися от зла, но и сотвори благо (Пс.33:15): не только не обижай, но и обидевшему тебя прости; не только не бери, но дай просящему. Безбожие говорит: все для себя и ничего для других; а вера говорит: чего желаешь себе, того желай и другому. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин.15:13).

Итак, будем хранить веру в Бога, как мы научены. Мы должны веровать – ибо без правой веры невозможно спастись; без веры невозможно достигнуть нравственного совершенства; без веры нет счастья, нет мира; без нее невозможно достигнуть вечного блаженства. Мы можем веровать: вера – дар Божий, она дается ищущему и просящему. Будем молиться о даровании нам такой веры – и получим этот дар. Для верующего все возможно (Мк.9:23): вера творит чудеса, вера все побеждает. Неверы говорят: мы не хотим веровать; а мы, верующие, скажем: мы хотим веровать, ибо это должно, это возможно. Итак, мы веруем во Единого Бога, в Троице славимого Отца и Сына и Святого Духа, Троицу единосущную и нераздельную, Которой да будет слава во веки.

Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа. Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам. Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем. Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем. Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей, так что смерть действует в нас, а жизнь в вас. Но, имея тот же дух веры, как написано: я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим, зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед Собою с вами. Ибо все для вас, дабы обилие благодати тем большую во многих произвело благодарность во славу Божию. (2Кор.4:6–15).

Добрые богомольцы и усердные слушатели! Вы здесь, как в гостях на богатом обеде, обильно были напитаны духовной пищей, молитвой и словом Божиим. Унесите и домашним вашим отсюда, из духовного обеда, хотя малую частицу, как уносят некоторые частичку антидора. Но прежде подумайте: сами-то помните ли то, чем вас здесь питали? Вы, конечно, понимаете, что мы говорим не о телесной пище, а о духовной. Помните ли, что здесь было читано или говорено? Например, о чем говорилось в чтении из Апостола? Думаю, что многие из вас не расслушали, что читалось там, а если кто и слушал, едва ли понял. А ведь читается для того, чтобы верующим преподать наставление, для души назидание или, иначе говоря, напитать души слушателей духовной пищей. Не понимая же сказанного или читанного, возможно ли назидаться или утешаться?

Что же делать для того, чтобы понимать читаемое в церкви? Нужно заранее дома прочитывать, что положено читать в этот день, по крайней мере из Апостола или Евангелия. Прочитанное дома, а еще лучше и продуманное, хорошо поймется и запомнится, когда оно будет читаемо в церкви. Так, например, сегодня читано было из того же Послания апостола Павла к коринфским христианам, которое читалось и в предшествующие воскресные дни. В нем говорилось сначала о том, что как при создании мира Господь повелел прежде всего явиться свету, так и теперь озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа (2Кор.4:6). Это значит, что как сначала слава Божия, Его мудрость и сила открылись только тогда, когда явился свет, ибо только при свете можно было рассмотреть красоту создания Божия и, лишь рассмотрев это, можно прославить Того, Кто устроил все так прекрасно и премудро, – так и при воссоздании человека или, вернее сказать, всего человечества Бог послал свет духовный, при помощи которого люди увидели славу Божию, явившуюся через Иисуса Христа, Сына Божия, – ибо как через Сына Божия все сотворено было, так через Сына Божия и искуплено человечество – это наилучшее из созданий Божиих.

Как сначала тьма покрывала землю, так духовная тьма греха покрыла все человечество. Люди забыли истинного Бога, погрузились в бездну пороков, кланялись вместо истинного Бога ложным богам, приносили жертвы идолам, а через них – бесам. Чтобы просветить людей познанием истины, Бог, Отец Небесный, послал Сына Своего, Который взял на Себя грехи мира, пострадал за них и потом послал на землю Духа Святого, Который просветил, научил истинам веры апостолов, а через них озарил и сердца верующих; тогда люди познали истинного Бога, в Троице славимого, узнали, что Он есть Отец милосердый, желающий всем спасения, что Он ради Сына Своего благоволил примириться с грешным миром, простить грехи тех, кто через веру в Сына Божия обращается к Богу; что Он послал людям Духа Святого, Который Своей благодатью освящает их, обновляет, помогает восстать от греха; что Бог через Христа Иисуса не только прощает людям грехи, но и уготовал для них блаженство в вечной жизни. Все это открыто людям через благодать Духа Святого, озаряющего сердца верующих. Для хранения и раздаяния этой благодати Он учредил Церковь и в ней поставил апостолов, пастырей и учителей для раздаяния благодати всем верующим (1Кор.12:28). Благодать просвещающую и спасающую можно получить только в Церкви, а дверь в Церковь есть Таинство Крещения, совершаемое над тем, кто уверовал в Господа Иисуса Христа как Сына Божия и Спасителя мира. Вошедшие в Церковь через Крещение получают через Таинства спасительную благодать, укрепляющую и наставляющую их в новой жизни о Христе. Но эту благодать они не сами берут, сколько, как и когда хотят, а только могут получить ее от раздаятелей. А таковыми раздаятелями Бог поставил апостолов и их преемников – епископов и пресвитеров.

Эту благодать Апостол называет в читанном сегодня Послании сокровищем, а себя, то есть апостолов, скудельными, глиняными сосудами. Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах (2Кор.4:7), – говорит он. Почему Апостол называет себя, а в лице своем и всех апостолов и всех пастырей, раздаятелей благодати, глиняными сосудами? Этим он указывает на свое внешнее положение. По обстановке нашей жизни, по нашему убожеству, по нашим телесным немощам мы подобны глиняным сосудам, легко сокрушаемым, ни во что вменяемым и выбрасываемым за непригодность их. Мы постоянно скитаемся, не имея жилищ, добывая иногда хлеб своими руками; нас пренебрегают, нас гонят, осуждают на смерть (мы носим в себе смерть) – но, несмотря на всю эту внешнюю слабость и неприглядность, мы носим в себе сокровище благодати, – не только в себе имеем таковую благодать, но и раздаем ее другим. Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем (2Кор.4:8–9); мы ничего не имеем, но многих обогащаем (2Кор.6:10).

Так было с апостолами, так было и после с их преемниками – так бывает и теперь с пастырями Церкви. Свет благовествования не иссяк и доныне – не угаснет он и до конца века, доколе существовать будет Церковь Христова. А Церковь пребудет, по Христову обетованию, до скончания века (Мф.16:18).

Где же ныне пребывает этот свет, просвещающий всякаго человека грядущаго в мир (Ин.1:9)? Где эта благодать, озаряющая сердце, утверждающая в жизни о Христе, по заповедям Христовым? – Она обретается там же, где была во времена апостолов и их ближайших преемников: она пребывает в таких же скудельных сосудах, каковыми признавали себя и первые носители ее – святые апостолы. Кто же они, эти носители благодати? Это – пастыри Церкви: епископы и священники. Никто не получает спасающей благодати иначе, как только через этих служителей Христовых. Никто не войдет в Церковь Христову иначе, как только через Таинство Крещения, а Таинства может совершать только епископ или законно поставленный пресвитер. Никто, согрешивший после крещения, не войдет в Царство Небесное, не покаявшись и не получив разрешения в грехах своих, – а власть разрешать кающихся имеют только епископы, получившие благодать архиерейства другдругоприимательно¹⁵⁰ от апостолов, и законно поставленные иереи. Плохой, убогий, бедный, ветхой одеждой покрытый иерей свяжет грешника, и он останется связанным, а связанного на небо не пускают; этот же иерей, пренебреженный, поруганный, развяжет грешника, и он будет развязан.

Если апостолы считали себя скудельными сосудами, то тем более таковым можно назвать священника нашего времени. На него клевещут, его злословят, ему нередко отказывают в пище и жилище – словом, священники нашего времени – глиняные сосуды, готовые каждый день разбиться, – но сокровище благодати доселе неоскудно пребывает в Церкви, подается верующим, и желающие спасения невозбранно обретают таковое. Если в православном народе еще не оскудела вера, если на Руси строятся храмы, если эти храмы полны бывают молящимися, если православный народ ищет Бога, ищет спасения, если он твердо стоит в вере, если миллионы русского народа еще не отступили от веры отцов, но готовы положить души за веру православную, за царя самодержавного, православного, за заветы русской старины – то всему этому где они учатся, как не в Церкви от своих пастырей, – этих почти единственных у него учителей веры и благочестия (хотя и держимых не всегда в чистом теле), не особенно нежимых и не роскошно питаемых, не в светлых и теплых хоромах помещаемых, а в таких же лачугах, в каких и сам живет в большинстве своем простой русский народ.

Итак, о пастырях нашего времени можно сказать то же, что говорил святой Павел об апостолах: мы носим сокровище благодати в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам... Мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем... Мы нищи, но многих обогащаем... Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем (2Кор.4:7,9; 6:10; 4:10).

Итак, немногие, но возлюбленные слушатели, запомните, что говорилось и читалось здесь, и унесите эти крупицы духовной пищи с собой, для себя и для домашних, и питайтесь ими в течение наступающей недели, до будущего воскресного дня или праздника.

Он поступит, как человек, который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое: и одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился. Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов; точно так же и получивший два таланта приобрел другие два; получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего. По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего. Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего. Подошел и получивший один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое. Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью; итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет; а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит! (Мф.25:14–30).

Мы, как споспешники, умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами. Ибо сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе. Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения. Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах: нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем. (2Кор.6:1–10).

Обратим внимание наше на то, что сегодня читано было из Евангелия и апостольского чтения, и извлечем для себя назидание. В Евангелии говорилось о талантах, а в апостольском чтении о том, чтобы христианами не тщетно принята была благодать Божия. Если вдуматься в содержание евангельского и апостольского чтений, то легко можно уразуметь, что в обоих чтениях преподается один урок: нужно дорожить дарами Божиими, преподаваемыми всем и каждому из нас для приобретения вечного спасения, и стараться умножить эти дары, чтобы за леность и нерадение не подвергнуться наказанию.

Какие это таланты, о которых говорится в Евангелии, и о какой благодати говорит Апостол? Талантами названы дары Божии, которые получает всякий человек от Бога с самым рождением своим, а благодатью именуются те дары Божии, которые всякий христианин получает в новом своем рождении – в Таинствах Крещения, Миропомазания и других. Эта благодать даруется для того, чтобы христианин совершал при помощи ее свое спасение, преуспевал в добродетели и наследовал жизнь вечную. Хотя и всякий христианин получает через Таинства спасительную благодать, но не всякий пользуется ею. Эта благодать, подобно семени, может и заглохнуть, и может расти и принести плод. Если человек имеет тщательный уход за семенем, поливает его, покрывает его от холода и жара, если он выпалывает около него растущую сорную траву, то семя растет и приносит обильный урожай. А при нерадении семя не взойдет и не вырастет. Так же и спасительная благодать, подаваемая христианину через Таинства, может умножиться, действовать в человеке, возращая в нем духовную жизнь, как видим это на угодниках Божиих, – но может она остаться недейственной, ни в чем не проявляющейся, как бы ее совсем и не было у человека. Проявление благодати Божией в душе и в жизни человека называется плодами духа. Эти плоды духа, как проявление спасительной благодати, подаваемой от Духа Божия, суть следующие: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22–23).

Но если христианин не заботится об умножении данной ему благодати, то в нем начинают произрастать семена греха. Грех принимает господствующее положение, и человек становится рабом греха, рабом греховной плоти. Плоды греховной плотской жизни противоположны плодам духа. Там, где действует благодать, обитает любовь, радость и мир, а где господствует грех – там живет ненависть, житейская печаль, зависть, злоба, вражда, ссоры. Плод духа – долготерпение, благость, милосердие, а у греха – нетерпимость, ропот, жестокость, мстительность. Там, у благодати, – вера, а у греха – неверие, сомнение, безбожие; там – кротость, здесь – раздражительность; там – воздержание, а у греха – потворство плоти: объедение, сластолюбие, блуд и всякая нечистота. Апостол, умоляя христиан, обращенных им к вере Христовой, чтобы ими не тщетно принята была благодать, говорит, что они, то есть апостолы, делают это споспешествующе (2Кор.6:1), то есть как споспешники. Чьи споспешники? – Христовы, Божии споспешники, как посредники между ними, христианами, и Богом; это значит, что Апостол увещание делает христианам от имени Божиего, – как бы Сам Бог увещевает их, чтобы они не тщетно приняли благодать Божию, но чтобы умножили ее.

Это увещание Божие относится не к одним коринфским христианам, а к христианам всех времен. Если в первые времена христианства Бог увещевал через апостолов, то в наше время Он увещевает через пастырей Церкви, к которым пастырские права перешли другдругоприимательно. Всякий раз, когда пастырь говорит слово Божие, через него говорит как бы Сам Бог; когда пастырь увещевает или угрожает – тогда как бы Сам Бог увещевает и угрожает. Слушающий пастыря слушает Христа. Что было во времена апостольские, то бывает и ныне. Как там одни слушали апостольскую проповедь, последовали за апостолами, исполняли то, чему они учили верующих, а другие не принимали апостольского свидетельства о Христе, поносили и преследовали апостолов, так и ныне: одни слушают своих пастырей, последуют за ними, верят им и преуспевают в доброй жизни, а другие злословят их, стараются возбудить недоверие к ним среди пасомых и таким образом отталкивают этих духовных овец от стада Христова, вверенного духовным пастырям.

Итак, мы, пастыри, умоляем верующих, как бы Сам Христос через нас говорит вам, чтобы не тщетно была принята благодать Божия. Спасайтесь, возлюбленные, спасайтесь при помощи благодати Божией, спасайтесь, пока есть время! Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения (2Кор.6:2). Не пропускайте этого дорогого времени. Теперь время торга, время базара – покупайте, приобретайте теперь ваше спасение; если пропустите это время, если не запасетесь делами спасения, то после уже не воротите его: застигнет смерть, застанет суд Божий, застанет вас неготовыми: будете каяться, но уже будет поздно; когда увидите себя на суде Божием неготовыми, то пожелаете и умолять будете, чтобы дали вам хотя бы один день для покаяния, но и сего не получите: в чем застигнет час смерти, в том и судимы будете. Помните притчу о десяти девах (Мф.25:1–13). (Помните изречение нашей народной мудрости: спустя лето по малину в лес не ходят.) Смотрите же, не пропускайте этого времени. Старайтесь использовать время вашей купли; поступайте осторожно, ибо дни лукавы (Еф.5:16). Старайтесь, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами.

Этим можно было бы закончить нашу беседу, но думается, что у некоторых из вас может явиться желание знать, что же нужно делать, чтобы не тщетно была принята вами благодать Божия? – Делайте все то, что повелевает делать Святая Церковь через слова Писания или через наставления ваших пастырей. А они говорят: ни на один день, ни на один час не отлагайте вашего спасения, теперь же, сегодня же начинайте его. С чего начинать? Начинайте с того, чтобы уклоняться от зла и приучаться творить добро (Пс.33:15). Это значит: начинайте борьбу со своими пороками; замечайте, какая страсть овладела вами; если нет больших, заметных пороков, то обратите внимание на ваше сердце, на ваши мысли, на ваши привычки. Вы не пьянствуете, вы не живете развратно? Но вы, может быть, жестоки, вы раздражительны, вы скупы, вы любите осудить, вы завистливы. Вот с этими душевными пороками и страстями начинайте вашу борьбу. Не думайте, что все это малые грехи, или грешки, слабости, – нет, каждый из них сведет в ад, если вознерадите, не постараетесь изгладить покаянием и борьбой с ними. За гордость, например, сатана с неба ниспал; зависть сделала Каина братоубийцей (Быт.4:8); сребролюбие сделало Иуду христопредателем. Жестокость, скупость, немилосердие свели в ад того богача, у ворот которого лежал Лазарь убогий (Лк.16:19–24). Пред потопом люди ели, пили, женились, замуж выходили, не думали о Боге и предавались греху, но пришел потоп и истребил всех (Мф.24:38–39; Лк.17:27).

Если бы у кого явилось желание начать спасение борьбой со своими пороками и если бы он захотел сделать это своими силами, то напрасен был бы труд его: в деле спасения нужна помощь Божия. Без Меня не можете делать ничего – сказал Господь (Ин.15:5), а помощь Божия дается тем, кто ее просит. Поэтому для спасения нужна молитва. Хочешь спасти свою душу? Хочешь отстать от порока? Молись Богу, молись усердно; молись дома, ходи в церковь. Когда начнешь дело спасения, тогда враг диавол будет на тебя нападать с особенной силой, будет смущать твою душу помыслами сомнения, неверия, наводить на тебя уныние, отчаяние. Вооружись на него молитвой, постом и частым приобщением Святых Христовых Таин; проси совета и наставления опытных в духовной жизни людей или своего отца духовного. Что потом нужно тебе делать – благодать Божия через пастырские наставления и, может быть, иногда через внутреннее просвещение и вразумление просветит и вразумит тебя.

Итак, возлюбленные, мы как споспешники, умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами. <...> Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения.

Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель.

Итак, возлюбленные, имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием. (2Кор.6:16–18; 7:1).

В настоящую семнадцатую неделю по Пятидесятнице, в обычное время, в церкви предложено было следующее чтение из Послания апостола Павла к Коринфянам.

Братие, кое сложение, то есть какая совместность, Церкви Божией со идолы? Вы бо есте церкви Бога жива, якоже рече Бог: яко вселюся в них и похожду, и буду им Бог, и тии будут Мне людие. Темже, то есть поэтому, изыдите от среды их (язычников) и отлучитеся, глаголет Господь, и нечистоте не прикасайтеся, и Аз прииму вы: и буду вам во Отца и вы будете Мне в сыны и дщери, глаголет Господь Вседержитель. Сицева убо имуще обетования, о, возлюбленнии, очистим себе от всякия скверны плоти и духа, творяще святыню в страсе Божии.

Смысл этого апостольского чтения таков.

Возлюбленные, – так апостол Павел называет коринфских христиан, – не участвуйте в пороках окружающих вас язычников и особенно уклоняйтесь от идолослужения. Ибо какая совместность храма Божия с идолами? А вы ведь храмы Божии. О вас предсказано было через пророка, что Бог вселится в вас, будет вам Богом, а вы Его народом; Он будет вам Отец, а вы будете Его сынами и дщерями (Иер.3:19; 31:1; Ос.1:10). Эти обетования исполнились на вас: вы – народ Божий, вы – дети Божии. Имея такие обетования, очистим себя от скверны плоти и духа; будем очищать себя не из страха наказания, не ради славы человеческой, а из страха Божия, боясь отпасть от любви Божией.

Братья христиане! Что сказано коринфским христианам, то относится и к христианам нашего времени. Наставление апостольское: Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными (2Кор.6:14) – относится и к нам так же, как к коринфским христианам. Правда, теперь нет около нас язычников, какие были среди коринфских христиан; нет у нас храмов ни Юпитера, ни Венеры, не допущена постройка и храма Будды. Нет среди нас глубокого отпадения от христианства в язычество. Но утонченное богоотступничество, колебание в вере и даже отпадение от правой веры, хотя и негласное, есть, и притом в широких размерах и в видах иногда ужасающих.

Кто изочтет среди христиан нашего времени всех безбожников, всех вероотступников? Кто перечтет всех хулителей Церкви, имена начальников ересей и сект с их противным православной истине учением, всех раскольнических толков, которыми так обильно наше время? Нет у нас на площадях идолов, изображений ложных богов, пред которыми кто-либо поклонялся бы или воскурял фимиам, – они у нас хотя и есть, но стоят только как статуи, без чествования. Но зато трудно найти людей, у которых не было бы какого-либо своего домашнего бога: у иного этим богом служит любимый до обожания человек, а иногда и не человек, а животное; другие поклоняются Бахусу, богу пьянства, принося ему в жертву страсть к вину; иные предаются распутству, как бы чествуя этим Венеру, богиню разврата; у иных бог – чрево их; иные поклоняются золотому тельцу: их бог – богатство, страсть к наживе; иные, гоняясь за славой, попирают и веру, и совесть, и честь, – и всякая страсть есть своего рода идол. У игрока игорный стол не составляет ли жертвенника, на который он кладет мир своей совести, свое достояние, покой и счастье своей семьи? Для театрала театр с его лицедеями не есть ли капище, куда он ежедневно приносит жертву?

Все это – идолопоклонство, или нечестие, скверна плоти или скверна духа. Все предающиеся этим порокам перестали быть храмами Божиими, в них не может обитать Бог. Ибо какое согласие между Христом и Велиаром? (2Кор.6:15). Они стали жилищами греха, а через то обиталищем сатаны, хотя, быть может, сами и не сознают этого. Но это ясно можно видеть из дел их, как дерево познается по плодам его. Признаки присутствия Божия в человеке, или плоды духа, суть: смирение, покаяние, любовь, радость, мир со всеми, долготерпение, живая вера, кротость, с перенесением обид, воздержание во всем (Гал.5:22). Признаки же присутствия в человеке духа сатанинского суть: гордость, нераскаянность, злоба, печаль и отчаяние, вражда, нетерпеливость, мстительность, сомнение, неверие, невоздержание.

Возлюбленные... очистим себя от всякой скверны плоти и духа (2Кор.7:1). Это увещание Апостола столько же относится и к нам, братие, сколько и к коринфским христианам.

Мы удостоились великой чести: мы, крестившиеся во Христа, облеклись во Христа (Гал.3:27) и стали чадами Божиими (Ин.1:12; Гал.3:26). Мы, восприявшие духа благодати через помазание святым миром, стали жилищами Духа Божия (2Кор.6:16; Еф.2:22). Мы, вкусившие небесного дара через приобщение Тела и Крови Христовой, стали храмами Божиими, членами тела Христова (1Кор.12:27). Нам даны великие обетования: нам отложено¹⁵¹ наследие на небесах (Кол.1:5). Сподобившись всего этого, имея столь великие обетования, возлюбленные... очистим себя от всякой скверны плоти и духа. Если бы кто пожелал знать, как очищать себя от скверны плоти и духа, тот пусть обратится к руководству матери своей – Церкви и советам своих духовных пастырей и учителей. Ваше право – требовать слова от уст священника, а на священнике лежит долг поучать вверенную ему паству.

У кого нечистота плоти или духа не успела глубоко проникнуть во весь состав его, в его тело и дух, а только стала как бы приражаться к нему, тот пусть поспешит очистить его сокрушением сердца, а если может, пусть омоет слезами покаяния, исповедью пред духовником и исполнением того, что тот посоветует ему делать для его исправления.

У кого нечистота проникла глубоко, кто предан распутству, пьянству, кто приобрел характер гордый, сребролюбивый, склонный к вражде, зависти и т. п., тот пусть займется продолжительным лечением своего нравственного недуга под руководством опять тех же духовных врачей; пусть удаляется от всего, что питает страсть, пусть употребляет все то, что служит к ослаблению или уничтожению ее. Иному, быть может, нужно разорвать связи греховные; другому – прекратить выходы в те места, где для него предстоит соблазн. Скупому нужно нудить себя к подаянию милостыни, к делам благотворения, хотя бы это сперва совершалось и неохотно. Гордому, самолюбивому нужно делать вопреки тому, что внушать будут ему горделивые помыслы, нужно нудить себя не искать своего си, своей пользы или удовольствия, но еже ближняго (1Кор.10:24) – того, что относится к благу ближнего. При этом нужно помнить, что такого рода очищение себя нелегко дается – оно потребует борьбы, и борьбы иногда весьма тяжкой: при отречении от греховных привычек придется испытывать столько же великую нравственную боль, какую испытывает человек при отнятии больного члена. Это подвиг весьма тяжкий, своими силами его нельзя совершить: нужна здесь всесильная помощь Божия, которая подается тем, кто молитвенно и со смирением испрашивает ее у Бога. Значит, кто хочет очистить себя от грехов, тот должен молиться часто, усердно. Но благо тому человеку, который принял на себя иго Христово от юности своей, кто сохранил одежду Крещения непорочной до того времени, когда он начал жизнь самостоятельную: он без борьбы вступает в жизнь добродетельную. Благо тому, кого родители с младенчества воспитали в добрых правилах христианской жизни и не только сохранили непорочность его, но и приготовили его к борьбе с соблазнами, какие предлежат ему при вступлении в жизнь самостоятельную.

Блажен, кто хранит себя в святыне; блажен, кто сохраняет эту святыню и в детях своих через воспитание их в страхе Божием.

Возлюбленные... очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием.

Кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет. Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог. Бог же силен обогатить вас всякою благодатью, чтобы вы, всегда и во всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело, как написано: расточил, раздал нищим; правда его пребывает в век. Дающий же семя сеющему и хлеб в пищу подаст обилие посеянному вами и умножит плоды правды вашей, так чтобы вы всем богаты были на всякую щедрость, которая через нас производит благодарение Богу. (2Кор.9:6–11)

Святые апостолы по отшествии Господа на небо, проповедуя Евангелие сперва в Иудее, потом среди других народов, твердо помнили заповедь Господа о любви как главном признаке последования Христу: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин.13:35). Апостолы, эту заповедь Господа твердо сохраняя между собой, старались внушать ее всем уверовавшим во Христа через их проповедь. Первым проявлением этой любви было единение духа и единение имуществ. Для служения бедным были избраны апостолами семь диаконов (Деян.6:5). Тогда никто не называл ничего своим, но все было общее (Деян.4:32). Так было сперва у матери Церквей – Иерусалимской Церкви. Так потом и в других Церквах. Отпуская святого Павла на проповедь среди язычников, апостолы просили его, чтобы он не забывал иерусалимских братий христиан, бедствовавших по причине притеснений со стороны неверующих иудеев и от голода, постигшего их страну. Апостол Павел старался тщательно исполнять завет Господа Иисуса Христа. Среди апостольских трудов своих он сам принял на себя обязанность собирателя милостыни. Возвращаясь в Иерусалим, он приглашал обращенных им к вере, между другими и коринфских христиан, чтобы они позаботились до его прибытия собрать милостыню для иерусалимских братий и, когда он придет, отправить собранное с ним.

В своем послании к Коринфянам, сегодня читанном, Апостол дает им наставление, как творить милостыню, чтобы она была приятна Богу, для творящих милостыню плодотворна, а в приемлющих ее возбуждала бы чувство благодарения к Богу. Милостыню и вообще благотворительность, как дела любви христианской, Апостол сравнивает с посевом семян и говорит: кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро пожнет (2Кор.9:6). Это значит: кто подает милостыню, пусть делает это без скупости, щедро, зная, что чем больше подаст, тем больше получит, как и земледелец – чем больше посеет, тем больше пожнет, а кто мало посеет, тот мало и пожнет.

Милостыня есть дар Богу. Кто желает, чтобы дар его был принят Богом, тот должен жертвовать по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог (2Кор.9:7). Некоторые удерживаются от раздаяния милостыни бедным, от участия в общественной благотворительности, отговариваясь тем, что опасаются сами обеднеть от раздаяния щедрой милостыни. Апостол, как бы предупреждая таковые отговорки, говорит: напрасны ваши опасения, ибо Бог силен обогатить вас всякою благодатью, чтобы вы, всегда и во всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело (2Кор.9:8). Люди не потому беднеют, что подают щедрую милостыню, а потому, что скупятся подать даже малое для нуждающихся и в то же время слишком щедры бывают для себя, для удовлетворения своих прихотей. Как написано: расточил, раздал нищим; правда его пребывает в век (2Кор.9:9). Апостол вводит свидетеля в истину сказанного – пророческое изречение о том, что раздающий милостыню щедрой рукой никогда не оскудеет (Пс.111:9). Если и оскудеют средства для временной жизни роскошной, то никогда не оскудеет его правда, праведность. Господь, по непостижимым путям Своим, иногда не воздает здесь награду за раздаяние милостыни. Милостынедавцы могут иногда и сами нуждаться в людской помощи, но это не означает того, что Бог забыл милостынедавца, ибо у Него уготовано для милостивых помилование и воздаяние: милостивые помилованы будут (Мф.5:7), правда их будет пребывать вечно: в вечности они будут с праведниками. Итак, не будем скупы – напротив, будем расточать имущество щедрой рукой. «Разве не видишь, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – сколько другие раздают комедиантам и распутным женщинам? Ты подай Христу хотя половину того, сколько другие раздают комедиантам и распутным женщинам. Ты подай Христу хотя вполовину того, что они дают плясунам, подай хотя столько алчущему, сколько они из тщеславия дают представляющим на зрелищах. Они множеством золота украшают тело распутных, а ты и в простую одежду не хочешь облечь плоть Христову, даже видя, что она обнажена. На пустое расточаешь охотно, а когда нужно облачить чью бедность, ты считаешь себя беднее всех». Такое наставление святого отца не менее прилично и для нашего времени, как и для современного ему общества.

Продолжим разъяснение апостольского чтения. Чтобы еще более расположить коринфских христиан к охотному и щедрому подаянию милостыни, он предупреждает опасение некоторых, что-де если будем раздавать щедро другим, то можем сами обеднеть и нуждаться в чужой помощи. Апостол убеждает таковых оставить эти опасения и это убеждение соединяет с молитвой, чтобы Бог, дающий семя сеющему и хлеб в пищу, подал обилие посеянному ими и умножил плоды правды их (2Кор.9:10). Этими словами молитвы он выражает желание, чтобы Бог за щедрую милостыню щедро воздал умножением земных, вещественных благ, так чтобы они ни в чем не терпели нужды, и, сверх того, умножил бы плоды их правды – той праведности, которая проявляется через благотворительность, ибо сказано, что милостивые помилованы будут (Мф.5:7); вот это – первый плод праведности.

Далее, правда расточающих имение на подаяние убогим пребывает в век века (2Кор.9:9), то есть хотя бы и случилось у них временное оскудение земных благ, но доброе их вовеки пребудет в памяти у Бога, и они получат от Него воздаяние сторицею; это другой плод праведности.

Итак, заключает Апостол, не будьте скупы, не опасайтесь оскудения, но будьте богаты на всякую щедрость, которая через нас производит благодарение Богу (2Кор.9:11). Вот и еще побуждение для христиан: щедрая милостыня производит в получающих таковую же благодарность Богу, а это значит, что, подавая милостыню, мы прославляем Бога, возбуждая благодарность к Нему в тех, кому щедро помогаем. А если мы прославляем Бога, то и Бог нас прославит по Своему непреложному обещанию: Я прославлю прославляющих Меня (1Цар.2:30).

Итак, все апостольское чтение настоящего дня заключает в себе наставление о милостыне. Тут есть уроки для многих или, вернее, для всех нас. Урок для тех, кто любит не скупясь подавать милостыню во имя Христово, – это сеющие щедро: они щедро и пожнут; подающие во имя Божие от Бога получат и воздаяние – умножение плодов праведности, жизнь вечную. Урок для тщеславных, для тех, кто, подавая милостыню, любит трубить о ней, да прославится от людей: они получают здесь мзду свою и не получают награды небесной (Мф.6:2). Урок и для тех, кто отворачивается от нищего, протягивающего к нему руку, а когда бывает общая подписка на какое-либо общественное дело или на помощь нуждающимся, то они стараются превзойти других размером жертвуемого или по крайней мере не отстают от других, делая это нередко скрепя сердце, со скорбью, вынужденно, с ропотом на тех, кто затеял такую подписку. Это недоброхотно дающие. Главный возбудитель к такой милостыне – тщеславие. Таковые не заслуживают любви Божией.

Итак, будем подавать милостыню щедро, в чаянии щедрого воздаяния от Бога, а еще лучше – подавать просто, из любви к нуждающимся, как братьям нашим во Христе, не ожидая никакой награды. Будем подавать не по тщеславию, не напоказ людям, а ради Бога, по заповеди Христовой, чтобы не знала левая рука, что творит правая (Мф.6:3). А Бог, видящий тайное, воздаст таковым явно (Мф.6:4).

Не полезно хвалиться мне, ибо я приду к видениям и откровениям Господним. Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Таким человеком могу хвалиться; собою же не похвалюсь, разве только немощами моими. Впрочем, если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину; но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня. И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. (2Кор.12:1–9).

В читанном сегодня послании к коринфским христианам апостол Павел продолжает защищать свое апостольское служение, опровергая клевету, возведенную на него некоторыми лжеучителями. Эти недобрые люди, явившись в коринфскую общину христиан, старались унизить апостольское достоинство святого Павла, распространяя о нем ложные слухи. Апостол, по христианскому смиренномудрию, не любил говорить даже об истинных своих достоинствах, свидетельствовавших о его апостольском призвании, о тех духовных дарованиях, которые изобильно получил от Бога, о даре языков, о знамениях и чудесах, совершаемых им силой Христовой (2Кор.10:17–18). Но когда он усмотрел, что лжеучители, желая привлечь к себе учеников из уверовавших во Христа, стали унижать достоинство его как апостола, называя его меньшим прочих апостолов, не сильным в слове, не важным по наружности, притом не видевшим Господа Иисуса, – тогда он признал необходимым сказать в защиту себя то, что имел достохвального в своей жизни, что сделал Господь для него и через него. Так, он говорил сперва о своем происхождении как еврея от евреев: по правде законной беспорочном, по ревности, хотя и неразумной, гонителе Церкви Божией (2Кор.11:22; Флп.3:4–6). Затем говорил о своем чудесном обращении ко Христу, призвании своем к апостольскому служению, о делах благодатных, о своих апостольских трудах, лишениях, гонениях, в чем более всего проявлялось его апостольское призвание (2Кор.11:23–29). Наконец, для пользы своего великого апостольского дела, чтобы совершенно заградить уста клеветников, святой Павел решается говорить о видениях (2Кор.12:1–5). Из этих видений и откровений всякий беспристрастный человек мог убедиться, что он, удостоившийся таких благодатных даров, обладает всеми свойствами истинного апостольства (2Кор.12:12), что он призван Самим Господом, что он получил столько же даров, сколько и другие апостолы (2Кор.12:11), что Господь помогал ему так же, как другим. Словом, у него нет никакого недостатка пред прочими апостолами (2Кор.12:11).

О своем видении он говорит так: Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет... восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле, или вне ли тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2Кор.12:2–4). Эти слова Апостола и восхищение его в рай имеют такой смысл. Видение было ему давно, лет четырнадцать тому назад. Значит, он молчал о нем доселе четырнадцать лет, носил в сердце своем воспоминание об этом видении, никому не говорил о нем, боясь самовосхваления и опасаясь давать верующим повод хвалиться о нем более, чем он был в действительности. Пример такого неумеренного почитания даже истинных учителей, облагодатствованных проповедников, пастырей и учителей мы видим и в наше время на некоторых почитателях Кронштадтского пастыря, готовых составить особую секту ради неразумного почитания в нем того, что он сам отрицал, обличая их неразумие¹⁵².

О видении своем Апостол говорит весьма осторожно, как будто это видение было не ему, а кому-то другому, хотя по всему видно, что он говорит это о себе: Знаю человека во Христе. Человек во Христе – то есть веровавший во Христа, бывший единое с Ним, действовавший Его силой и во имя Его. Этот человек во Христе был восхищен до третьего неба – в рай. Значит, восхищен был силой Христовой (во Христе), а не демонской силой, как Симон волхв был восхищен демоном на воздух.

Для чего был он восхищен? По толкованию святителя Златоуста, для того, чтобы его не почитали меньшим других апостолов. Те были вместе со Христом, а он не был – посему Господь в показание славы его и его восхитил в рай. Таким человеком могу хвалиться; собою же не похвалюсь. Очевидно, что под словами таким человеком Апостол разумеет себя; собою же не похвалюсь – то есть если бы не было крайней нужды, если бы я не видел гибели брата, то не решился бы сказать о таковом видении. Собою же не похвалюсь, разве только немощами моими, – то есть скорбями, лишениями и гонениями. Может быть, Апостол и потому сказал так, чтобы все приписать Богу, что в сказанном видении действовал Бог, – а за собой Апостол не признает ни заслуг каких-либо, ни особенного благочестивого напряжения, которое могло бы привести в некое исступление. Сделалось это просто, для него неожиданно – он не знает и не может сказать, в теле ли это или вне тела. Все здесь было Божие и ничего лично человеческого.

Но было в моем апостольском служении нечто и мое, продолжает Апостол. Что же это? Это – немощи его: скорби, лишения и гонения. Вот этим, говорит, я могу похвалиться: могу похвалиться тем, что я был под ударами палок, был избит до полусмерти, был в голоде, в жажде; терпел во всем недостаток, нередко своим трудом добывал себе пропитание, имея право пользоваться этим от верных, как другие апостолы (2Кор.11:24–27).

Сверх же всего этого, сверх этих случайных, повременных лишений и скорбей дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин, да ми пакости деет, да не превозношуся (2Кор.12:7). Кто этот пакостник плоти? Слово это означает нечто бодущее, колющее, как рожон в плоть¹⁵³; да ми пакости деет – чтобы жалил меня, колол, бил по щекам, унижая и посрамляя меня. Некоторые думали, что пакостник плоти, аггел сатанин есть нечто смущавшее и беспокоившее святого Павла со стороны плоти и находившееся в самой плоти. Но другие толковники, не без прочного основания, полагают, что святой Павел говорит здесь о внешних бедствиях и о неприязненности со стороны врагов Евангелия, кои суть орудия сатаны. Посему слова Апостола имеют таковой смысл: Бог не благоволил, чтобы проповедь наша распространялась беспрепятственно: желая смирить наше о себе высокое мнение, Он допустил противников нападать на нас. Таким образом, под аггелом сатаны разумеет он Александра ковача (2Тим.4:14), сообщников его Именея и Филита (2Тим.2:16–17) и всех противников слова, которые вступили с ним в состязание и противоборствовали ему, ввергали его в темницу били и влачили, ибо они делали дела сатанинские. Апостол не скрывает немощи своей, но говорит, что он тяготился этими пакостниками плоти, этим аггелом сатаны, и потому говорит: О сем трикраты Господа молих, да отступит от мене: да отступят от меня враждующии моему апостольскому служению. Но Господь ответил ему: довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается: довольно для тебя, что ты воскрешаешь мертвых, исцеляешь, прогоняешь бесов (2Кор.12:8–9). Враги Евангелия стараются препятствовать вашей апостольской проповеди, но они не имеют в этом успеха. Сила Моя препобеждает их злобу и коварство; Евангелие более и более распространяется и утверждается, при всем вашем бессилии против врагов проповеди – царей, правителей, мудрых и сильных века сего; сквозь вашу немощь проявляется сила Моя; итак, довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи. Вследствие всего этого Апостол заключает: потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова (2Кор.12:9). Итак, я не огорчаюсь этим пакостником плоти, не боюсь этого аггела сатаны, ибо он не только не вредит моему делу, но содействует успехам его. По той мере, как этот пакостник плоти пакостит мне, этот рожон колет меня, бьет по щекам – вселяется в меня сила Христова, является мне благодатная помощь, и я бываю особенно силен тогда, когда умножаются у меня скорби, лишения и гонения. Когда я кораблекрушением со спутниками был выброшен на остров, тогда в этой стране мне оказаны были особенное внимание и почести (Деян.28:10). Когда, после позора и биения на городской площади, я был заключен в темнице, тогда сделалось землетрясение; двери темницы отворились, оковы на узниках ослабели, и плодом этого было крещение темничного стража с семейством (Деян.16:25–33). Когда, связанный, я приведен был в судилище и стоял пред судьей, то слово мое явилось столь сильным и убедительным, что вызвало признание этого язычника в том, что он едва не сделался христианином (Деян.26:28).

Итак, святой Павел, желавший хвалиться только немощами своими, чтобы вселилась в него сила Христова, этот самый первоверховный Апостол, так дорожит своей честью, что говорит: для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою (1Кор.9:15). Он защищает свою честь, выставляя на вид все, что составляет его похвалу, решается открыть тайну видения, о которой он не говорил четырнадцать лет, конечно по своей скромности, – и он сделал это тогда, когда увидел, что клевета на него может смутить верующих, ослабить доверие и уважение к нему как апостолу, имевшему полномочие, равное с прочими апостолами.

Это обстоятельство из жизни великого Апостола поучительно для пастырей и проповедников нашего времени. Пастыреначальник Господь говорил Своим ученикам и апостолам: Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше (Ин.15:20). Так и было с апостолами: по той мере, как они прославляли Господа, прославлял и их Господь, совершая через них великие знамения и чудеса. По той мере, как они разносили повсюду благоухание благовествования Христова, Христос привлекал к ним сердца людей, обильно изливал на них благоухание мира благодатных даров. Тогда как верующие, видя в святых апостолах посланников Христовых, оказывали им всякое послушание и подобающую их великому служению честь, принося к ногам их свои имущества на дела благовествования и благотворения, враги Христова Евангелия старались всячески противодействовать им, распространяя о них ложные слухи, называя их иногда всесветными обманщиками (Деян.17:6), преследуя и даже убивая их. Так было сперва, во времена апостольские, так было потом – то же совершается и ныне. Не видим ли теперь, каким поношениям, оклеветанию и злословию подвергаются и преемники апостольского служения – пастыри и учители церковные? Отступники от веры, а иногда и мнимые сыны Церкви публично позорят их, выставляя на вид немощи некоторых из них, а иногда и выдумывая случаи уклонения от правил благоповедения и приписывая это всем членам церковного клира. Есть такие даже из среды верующих, ревнителей закона, этих современных книжников и фарисеев, мнящих через позор пастырей Церкви, как мнили убивавшие апостолов, службу приносити Богу (Ин.16:2). Да не смущается этим совесть истинных чад Церкви, да не оскудевает вера в слова и обетования Христовы. Если есть между членами клира и немоществующие, то таковые всегда были и будут; помнить нужно, что сила Христова в немощи совершается: она одних терпит, других исправляет, иных прославляет. Мы, пастыри, хотя и скудельные сосуды, но носим великую благодать Христову, спасительную для всех человеков (Тит.2:11). И в лике апостолов были немоществующие, но Господь не лишил их Своей милости и благодати. Так было всегда, так бывает и ныне. Мы, служители Церкви, также не можем хвалиться ни силой, ни важностью, ни дарами благодатными, но только немощами. И мы будем хвалиться этими немощами, когда нас поносят, когда оставляют, когда наказывают нас голодом, холодом и презрением несправедливым, – будем хвалиться этим, да вселится в нас сила Христова.

Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа. Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий. Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, – я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск. Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня. (Гал.1:11–19).

С недели Пятидесятницы до настоящей двадцатой недели в церкви ежедневно читаются послания святого апостола Павла к римским и коринфским христианам. С настоящей недели начинается чтение Послания его к Галатам. В Послании к Римлянам он разъяснял, что до пришествия Христова на землю все были виновны пред Богом – как иудеи, так и язычники (Рим.3:9), а с пришествием Христовым Бог примирил с Собой мир крестом Христовым и всех зовет ко спасению, как иудеев, так и язычников: все спасаются благодатью Божией через веру в Господа Иисуса Христа (Рим.3:22–26). Иудеи верующие и язычники, уверовавшие во Христа, составляют теперь один народ, одну Церковь, как бы одно тело, Глава которого Христос (Еф.4:15; Кол.1:18), поэтому между верующими иудеями и язычниками не должно быть разделения (1Кор.1:10). В Послании к Коринфянам Апостол также убеждает христиан не делиться между собой, не называться именами разных учителей, ибо один у всех Учитель – Христос (1Кор.1:10,12–13). Так как в Коринфской Церкви по отшествии Павловом явились разные непризванные учители, старавшиеся привлечь к себе учеников из обращаемых к вере через проповедь апостольскую и для того унижавшие достоинство Павла как апостола, равного прочим апостолам, то святой Павел защищает свое апостольское достоинство, доказывая это своим чудесным призванием, своими страданиями за Христа, гонениями, лишениями, как и прочие апостолы, знамениями, чудесами, совершенными им при помощи благодати Божией, наконец, бывшим ему восхищением до третьего неба, в рай, где он слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2Кор.12:4).

В послании к галатийским христианам Апостолу опять нужно было защищать свое апостольское достоинство. И здесь для него явились пакостники плоти, аггелы сатаны, лжеучители, какие приходили после него к коринфским христианам. И здесь лжеучители старались подорвать доверие к нему со стороны верующих. Эти лжеучители, так же как и коринфские, старались поколебать веру в учение апостольское о спасении язычников через веру во Христа и внушить им, что мало одной веры, а нужно соблюдать и обрядовый закон, данный через Моисея: закон об обрезании, о хранении субботы, праздников, омовений и прочем. А чтобы поколебать веру в истину апостольского учения как богооткровенного, они старались умалять достоинство святого Павла, утверждая, что он – только ученик апостолов, а не Христов, что учение его не вполне согласно с учением прочих апостолов, которые-де соблюдали и соблюдают Моисеев закон доселе. Поэтому якобы не следует слушать Павла, а слушать их, этих лжеучителей, потому что они учат якобы согласно с прочими верховными апостолами. Такие лжетолкования начали было колебать умы некоторых галатийских христиан; для юной Церкви грозила большая опасность. Сильно встревожило святого Апостола это обстоятельство и побудило его написать им свое послание, в котором он защищает свое достоинство и истину преподанного им учения. Часть этой защитительной речи изложена в нынешнем апостольском чтении.

Возвещаю вам, братия, – пишет он к галатам, – что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа (Гал.1:11–12). Значит, неправду лжеучители говорили вам о мне, – как бы так говорил Апостол, – что я не Христов ученик, но только апостольский. Нет, не от апостолов и не от кого-либо другого я узнал Евангелие, которое благовествовал вам, а от Самого Христа, через Его откровение. Вы слышали о моем прежнем образе жизни в иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее, – и вот вдруг я стал иным человеком: стал защищать то учение, которое прежде опровергал; прежде я, по неразумной ревности моей об отеческих преданиях, был жестоким гонителем верующих во Христа, а теперь вдруг изменил образ мыслей и жизни моей. Отчего произошла во мне такая дивная перемена? Кто сделал меня из врага Евангелия проповедником его, из волка – овцой? Значит, со мной произошло что-то внезапное, сильно воздействовавшее на меня, совсем меня изменившее. Да, это действительно так и было: Бог благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам (Гал.1:15–16).

Этими словами Апостол, очевидно, указывает на явление Христа, бывшее ему на пути в Дамаск (Деян.9:3–6), и на другие откровения, бывшие ему потом. Получив такие откровения, святой Павел, не увидевшись ни с кем из апостолов и ни с кем не советовавшись, сразу стал благовествовать Евангелие Христово. Уже после, спустя года три, он ходил в Иерусалим видеться с апостолом Петром, видеть его жизнь, чудеса – но не для того, чтобы учиться у него. Других же апостолов в это время он не видел, кроме Иакова, брата Господня (Гал.1:17–19). Впоследствии святой Петр и другие первейшие апостолы дали святому Павлу руку согласия, чтобы он шел с проповедью к язычникам, и тем подтвердили истину благовествуемого им Евангелия.

Из сказанного видно, какими препятствиями сопровождалась проповедь Евангелия среди неверных, сколько забот, трудов, препятствий, огорчений и гонений причиняла эта проповедь первым ее проповедникам – апостолам, а наипаче святому Павлу, паче иных апостолов потрудившемуся (1Кор.15:10). Враги его, как враги Евангелия, повсюду шли по следам его, стараясь разрушить то, что им было создано: расстроить юную общину христианскую, им устроенную, исторгнуть то, что им посеяно, – исторгнуть истину и насадить ложь, вместо апостольского учения насадить свое лжеучение; при этом лжеапостолами и лжеучителями употреблялось много клеветы, чтобы унизить достоинство истинных апостолов, возбудить к ним недоверие со стороны юных христиан, чтобы вторгнуться в это юное стадо, расхитить и разогнать овец, отторгнуть их от истинных пастырей.

Так исполнялось слово Христово: Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам (Мф.18:7); если Меня гнали, говорил Господь Своим апостолам, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше (Ин.15:20). Соблазны начались с первых дней Христовой Церкви. Соблазнителями были лжеучители, лжеапостолы, изначала бывшие враги Христа, – иудейские книжники и фарисеи стали врагами и апостолов; некоторые из ревновавших по букве Моисеева закона не переставали то же делать даже и после того, как приняли Христово учение. Особенно недоброжелательно они относились к апостолу Павлу, как апостолу языков, который по откровению свыше допускал христианам из язычников свободу от обрядового Моисеева закона. Лжеучители ходили по следам Апостола, и там, где он основал новые Церкви из язычников, по уходе его они являлись и старались уверить этих юных христиан в том, что Апостол преподал им неправое учение, что не так учат другие апостолы. Понятна поэтому скорбь Апостола о соблазненных и его негодование на соблазнителей; понятен и его упрек, сделанный галатийским христианам: О, несмысленные Галаты! кто прельстил вас не покоряться истине?.. (Гал.3:1) – конечно, той истине, которая была им преподана святым Павлом.

Так было при апостолах, так было и после, и соблазны были всегда; соблазнители, в лице разного рода лжеучителей, еретиков, сектантов, расколовождей, всегда были, а теперь особенно они стали размножаться, даже до сего дня, среди именующихся именем Христовым. Есть истинные пастыри – преемники апостольской благодати; есть и лжепастыри, чуждые сей благодати; есть истинные учители – есть и лжеучители. Все эти раскольнические толки без священства или со лжесвященством, все эти секты под названиями молокан, хлыстов, баптистов, штундистов и множество других – все это преемники тех лжеучителей, которые производили соблазн в первое время христианской Церкви. Если прежде было горе миру от соблазнов, то сугубое горе это стало теперь от умножившихся соблазнителей, к которым относятся слова Христовы: горе тем, через кого соблазн приходит (Мф.18:7).

Будем помнить, что истина – в Церкви, ибо Церковь есть столп и утверждение истины (1Тим.3:15): то есть Церковь одна есть несокрушимая башня, в которой положена Христом истина. Православная Церковь – она одна сохраняет все признаки истинной Церкви: она – Святая, ибо освящается благодатию Святого Духа через святые Таинства; она – Апостольская, ибо сохраняет от апостолов другдругоприимательно благодать священства и учение апостольское. А учение апостольское было не от человеков, а от Бога, через явление Иисуса Христа и откровение от Духа Святого.

Итак, пребудем верными нашей матери Церкви Православной – той Церкви, которая от апостолов получила спасительную благодать через священство, которая сохраняет апостольское учение, засвидетельствованное семью Вселенскими Соборами, в которой пребывает Христос и которая пребудет до скончания века, по непреложному обетованию Его (Мф.28:20). «Пребывай в Церкви – и спасешься, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – ограда есть Церковь: если в ней пребудешь, то она сохранит тебя, а если выйдешь из нее, то будешь похищен зверями». «Хочешь спастись – пребывай в Церкви, и она не выдаст тебя. Церковь есть ограда. Если ты внутри той ограды, то тебя не тронет волк, если выйдешь вон, то будешь похищен зверем. Не уклоняйся же от Церкви. Нет ничего в мире сильнее ее. Она – твоя надежда, в ней твое счастье!»

Чада Церкви! Почитайте священство, слушайте своих пастырей, законно поставленных, а с еретиками, сектантами и раскольниками не сообщайтесь и не принимайте их к себе, когда явятся со своей проповедью, – это лжеучители, лжеапостолы, это – волки, иногда в овечьей коже приходящие, да расхитят и распудят¹⁵⁴ овцы (Ин.10:12).

Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд. (Лк.6:31–36).

Это – слова Христовы, заключающиеся в Евангелии, назначенном для чтения в настоящую неделю. Они так просты, так понятны для всякого, что не требуют особенного разъяснения.

Не хочешь, чтобы тебя люди обижали, злословили, грабили, обманывали? И сам так не поступай с людьми: не обижай, не злословь, не обманывай других. Желаешь, чтобы другие обходились с тобой любовно, помогли тебе в нужде, посетили во время болезни, порадовались, когда ты радуешься, поскорбели, когда ты скорбишь? И сам ты помогай другим в нужде их: больного посети, радуйся с радующимися, поскорби вместе со скорбящим, утешь печального.

Все это не так трудно делать при помощи Божией тому, кто станет нудить себя к добродетели ради Царствия Божия. Труднее для исполнения другая заповедь – это заповедь о любви к врагам; а еще труднее исполнить повеление Господа, чтобы мы уподоблялись в милосердии к людям Отцу Небесному: будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд.

Трудны эти заповеди для нас, немощных, склонных ко злу более, чем к добру, – трудны они, но нельзя назвать их невозможными для исполнения. Если бы они были невозможны, то Господь и не заповедал бы нам исполнять невозможное. Кто научится нудить себя ко всему доброму и будет испрашивать у Бога помощи, тому все возможно. Конечно, не вдруг можно сделаться добродетельным, милосердым, как Отец Небесный, но постепенно можно восходить от одной степени добра на другую. И телом человек возрастает не вдруг – тем более нужна постепенность в возрастании души в любви и других добродетелях.

Обратим наше внимание на эту заповедь о любви к врагам. Как и в чем должна обнаруживаться любовь к врагам?

Прежде всего нужно нам знать, кто наши истинные враги. Мы иногда врагом считаем того, кто не враг нам, а просто ближний наш, сделавший нам неприятность – не из желания нам сделать зло, а по неведению, или по слабости, или из желания сделать нам же добро, или же, наконец, по таковому же желанию добра сохранить других от зла, которое мы могли сделать им намеренно или ненамеренно.

Истинный враг наш тот, кто вредит нашей душе, нашему спасению. Враг наш тот, кто ненавидит нас напрасно, старается отнять жизнь, здоровье, имущество, повредить нашему доброму имени.

В чем должна проявляться наша любовь к врагам? Чтобы научиться любить врагов, нам нужно учиться не мстить врагам, не платить злом за зло, око за око и зуб за зуб.

Положим, что вас кто-либо сильно обидел, – в вас рождается чувство мести, желание сделать врагу неприятность, вред, погубить его. Иногда в таких случаях люди говорят: сам погибну, а ему отомщу. Недоброе это чувство, не христианское, не человеческое – это демонское чувство.

Христианин! Всячески старайся подавить в себе чувство мести, борись с ним, проси у Бога помощи; не спеши исполнить то, что подсказывает тебе злая мысль, родившаяся под влиянием этого чувства, дай успокоиться волнению сердца, вспомни заповедь Божию и спокойной душой размысли, как тебе поступить. Если решишься не мстить врагу, то благо тебе – ты исполнил великую заповедь Христову, ты одержал великую победу не над людьми, а над собой, над злом, над виновником зла – диаволом.

Хорошо не мстить врагу, но еще лучше делать добро врагу. Положим, что кто-нибудь наклеветал на вас, повредил вашему служебному положению. Вы перенесли это, хотя не без горя, а может быть, и не без слез; вы не проклинали врага, не молились об отомщении ему – хорошо это. Но не здесь конец любви: вам нужно учиться большей любви – делать добро ненавидящим вас (Мф.5:44; Лк.6:27); вам нужно учиться подражать Небесному Отцу, Который благ к неблагодарным и злым (Лк.6:35). Предположим, что ваш враг попал в беду, ему грозит лишение места, он оклеветан, но вы имеете возможность помочь ему в этом. И вот вы забываете обиду, ходатайствуете за него, восстановляете его честь, делаете ему добро. Это – добрый знак: вы взошли на другую, высшую степень незлобия. Вы явились подражателями Христа, Который молился за врагов Своих на кресте (Лк.23:34) и спас гонителя Своего Савла, обратив его к Себе явлением ему на пути (Деян.9:3–6) и потом сделав его Своим апостолом.

Таковую добродетель явил в жизни своей и новопрославленный преподобный Серафим, чудотворец Саровский. Разбойники, требуя от него денег, избили его, оставив его еле жива. Но когда они были отысканы и подлежали суду и наказанию, то преподобный Серафим простил их и умолял судей простить их, что и было исполнено.

Бывает иногда, что мы уничижаем достоинство, заслуги наших врагов. Если немилый человек сделал нам зло, обиду, то мы, не любя его, видим в нем одно недоброе, недостатки его, а добрых сторон его характера, добрых качеств его ума, его способностей, его заслуг мы как бы не видим: мы говорим о недостатках его, но умалчиваем о достоинствах его. Это признак недостатка любви к врагам. Если хочешь исполнить заповедь Христову, поступай так: когда требуется твой отзыв о человеке, обидевшем тебя, и ты знаешь его, – не скрывай ничего, что может служить к похвале его, ко благу его. Будь честен и справедлив к другам и недругам своим.

Вот и еще совет, как исполнить заповедь о любви к врагу. Старайся сделать все, что способствует примирению с врагом. Не жди, чтобы он извинился пред тобой, а ты первый постарайся сделать начало примирения. Не убегай свидания с врагом, а постарайся встретиться и ласково заговорить с ним. Если он станет говорить с тобой без вражды, то это добрый знак: значит, и он хочет примириться с тобой; вражда ваша будет проходить, таять, как снег тает от огня: ты положишь горячие угли на голову врага – не удержать ему этих углей, не удержать ему вражды к тебе.

Скажет ли кто-либо: «Трудно так делать!» И мы не говорим, что это легко. Нужно принуждать себя к этому, нужно бороться с собой. Без труда и борьбы невозможно преуспеть в добродетели, невозможно и спасти душу свою. Царствие Небесное, то есть спасение души, силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф.11:12). И одного усилия своего недостаточно – нужна для этого помощь Божия, которая приобретается молитвой. Итак, молись, усердно молись, чтобы Бог помог тебе одолеть вражду, смягчил сердце твое и сердце врага твоего. Молитесь за творящих вам напасть (Мф.5:44).

Повторим кратко то назидание, которое мы извлекли из евангельского чтения о любви к врагам. Чего хочешь себе, то желай и делай другому. Не только не мсти врагу, но старайся сделать ему добро. Будь честен и справедлив к врагу, не уничижай достоинства его; делай со своей стороны все, чтобы примириться с врагом.

Будем молиться, чтобы Господь помог нам исполнить великую заповедь о любви к врагам. И сами будем непрестанно употреблять усилия над собой, чтобы восходить от одной степени любви к другой, пока достигнем той меры, когда по себе можем хотя отчасти уразумевать превосходящую разум любовь Христову (Еф.3:19).

Узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть. Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Никак. Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня. (Гал.2:16–20)

Эти слова святым апостолом Павлом сказаны не от себя, но от лица всякого уверовавшего и крестившегося во Христа. Я умер со Христом во святом Крещении, говорит он, но не с тем, чтобы быть мертвым, а чтобы жить иной жизнью, совершеннейшей. Я сораспялся Христу (Гал.2:19), и Христос, живый в распятии, оживил меня Своей жизнью: Он стал жить во мне. Теперь уже не я живу, но живет во мне Христос. Эта жизнь Христа во мне выражается в том, что я всего себя предал Ему, стараюсь во всем угождать Ему, думаю о Нем, радуюсь Им, желаю исполнить во всем слово Его; живу так, как будто и мыслит Христос, живущий во мне, и чувства мои – как бы Его чувства, и дела мои – Христовы дела. Христос живет во мне нравственно. Но это не все – Он соединен со мной еще теснее: Он живет во мне существенно. Восприяв все мое человеческое естество и обожив его, Он все Свое отдал мне: Свой дух, Свою плоть, Свою кровь, стал жить во мне существом Своим, как в храме Своем, как в Своем собственном теле: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин.6:56), – изрек Господь.

Великое и страшное это таинство; трудно было бы и поверить сему, если бы не удостоверил нас в этом Он Сам, если бы не свидетельствовали о сем святые апостолы, которым Он сказал: Пребудьте во Мне, и Я в вас (Ин.15:4), если бы не подтвердили этого наглядным образом сонмы святых, в которых жил Христос, действовал через них очевидно и которые потому именуются богоносными. Но, может быть, такой чести удостаивались только святые, а об обыкновенных людях, подобных нам, можно ли сказать, что и в них живет Христос? – Все... во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал.3:27). Как при плотском рождении младенец воспринимает плоть и кровь и душу своих родителей, так крестившиеся во Христа воспринимают все Христово – и звание Христово (христианин), и праведность Христову, и дух Христов, и плоть и кровь Христову.

Если это так, то почему и после нового рождения через Крещение, после приятия Духа Святого в Миропомазании и после таинственного приобщения Тела и Крови Христовой христианин не всегда мыслит, чувствует и живет так, как следовало бы ему это делать как христианину? Почему среди христиан бывают и великие грешники? Не противоречит ли это сказанному выше, что Христос обитает в верующих существенно, а не нравственно только?

Нет, не противоречит: обетования Божии непреложны, все слова Христовы – ей и аминь (2Кор.1:20). Действительно, в Крещении человек умирает греху и рождается для жизни новой; Христос вселяется верой в сердце его: это уже не он, старый человек, живет, а новый, обновленный, сочетавшийся Христу, облекшийся во Христа. Если человек пребудет в этой обновленной жизни, то Христос пребудет в нем. Если он отдаст Христу свой ум, свое сердце, свои чувства, свою волю, то Христос будет в нем мыслить, и чувствовать, и делать, как бы сам человек так мыслил, чувствовал и действовал. Но это не значит, что личность человека исчезает. Человек всегда остается свободным: он может опять ожить греху, опять охотно воспринять греховные мысли, греховные чувства, греховную жизнь. Ожив для греха, он умирает для правды; дав в себе место греху, христианин делается рабом греха (Ин.8:34; Рим.6:16). А когда это случится, то Христос уже не может в нем жить и действовать: ибо кое общение свету ко тьме, Христа с Велиаром? (2Кор.6:14–15). Так христианин оскверняет храм души, в которой обитал Христос, и становится жилищем сатаны; в него начинают вселяться один за другим пороки: гордость, гнев, ненависть, нечистота духовная и телесная, пьянство, разврат, убийство. Так погибает человек, удостоившийся быть храмом Святого Духа, облекшийся во Христа и через Него соделавшийся наследником жизни вечной. Потеряв все это, грешник большей частью не сознает своего гибельного положения. Предавшись порокам и страстям, он теряет власть над собой, делается рабом диавола и врагом Христу. Он изгоняет из сердца своего Христа, перестав и думать о Нем, и потом совсем отпадает от веры, впадает в богохульство и доходит даже до поклонения сатане. Кто может оплакать такое состояние отпавшего от веры, от Бога, от надежды жизни вечной?

В такое состояние приходят многие христиане нашего времени. Так, один и тот же христианин может быть или храмом Божиим, или жилищем сатаны. Можно быть или богоносным Павлом, или христопредателем Иудой. Но между этими двумя состояниями, противоположными как свет и тьма, возможно для христианина третье состояние – среднее. К такому принадлежит большинство христиан. Они не могут сказать о себе с Апостолом: уже не я живу, но живет во мне Христос, но нельзя сказать о них, что они стали врагами Христа. Они веруют во Христа, хотя и не тверды в этой вере; пребывают в союзе с Его Святой Церковью, хотя и нарушают этот союз: не исполняют заповеди Божии и уставы Церкви, но не все и не всегда. Это – люди колеблющиеся, падающие и восстающие, это – немощные чада Церкви, для которых еще не потеряна надежда на спасение. Из этого состояния возможно и возвращение к Богу путем покаяния, при содействии спасающей благодати Божией, но возможно также полное подпадание во власть диавола и конечная погибель.

Есть и еще состояние, занимающее средину между богоподобием и осатанением, – это теплохладность. К тому состоянию принадлежат те христиане, которые, будучи душой своей чужды духу Христова Евангелия, внешним образом принадлежат к тому христианскому вероисповеданию, в котором родились; они соблюдают внешний обряд этого вероисповедания: ходят православные, например, в церковь, изредка принимают Таинство – но без сознания силы и важности значения всего этого. В бытие Бога они и верят и не верят; над церковными обрядами, над служителями Таин с глумящимися готовы глумиться. Состояние это опасное – о нем сказано от имени Христова: ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр.3:15–16).

Сохрани нас, Господи, от такого состояния, чтобы Ты когда-либо изверг нас из уст Своих, но соделай нас Своею благодатию тем, к чему мы предназначены, чтобы нам быть храмами Твоими, жилищем Святого Духа. Если же мы, по испорченности нашей, не можем возвратить себе ту великую честь, чтобы мы могли сказать с Апостолом, с Твоими богоносными отцами нашими: уже не я живу, но живет во мне Христос, то благоволи нас привести в состояние, в котором, через покаяние и самоисправление и при помощи благодати Твоей, мы могли бы сподобиться христианской кончины безболезненной, непостыдной, мирной и дать добрый ответ на Страшном Твоем Судилище.

Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят. Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят. (Лк.16:19–31).

У некоторых людей есть недобрый обычай не сознавать за собой тех действительных пороков, в которых они бывают обличаемы, и не узнавать себя в тех притчах, подобиях и иносказаниях, в которых изображаются их слабости и пороки. Это можно сказать и в отношении к евангельской притче о богатом и Лазаре, чтение которой мы слышали. Многие из нас, вероятно, не узнали себя в этой притче – напротив, некоторые, быть может, подумали: это не обо мне сказано, а о ком-то другом. Не прилагая эту притчу к себе, некоторые из слушателей, вероятно, относили ее то к тому, то к другому известному лицу: например, к обитателю какого-либо большого дома, или к какому-либо торговому человеку, или к заводчику, или к золотопромышленнику, или к кому-либо из получающих большой оклад жалованья, к посетителям увеселительных зрелищ и собраний.

Нет, братья, не ко всем таковым относится сказанная притча, но только к некоторым, а может быть, ни к кому из тех, о ком мы думали. Не все богатые осуждаются ею, но только некоторые. Этой притчей осуждается не богатство, а крайнее себялюбие, сластолюбие, жестокость, немилосердие и забвение Бога. Были и есть богатые, которым богатство не только не послужило во вред, но помогало им Богу угодить и душу свою спасти. Был Авраам богат – но он назван другом Божиим, отцом верующих (2Пар.20:7; Ис.41:8; Иак.2:23; Рим.4:11); был Иов богат – но он был оком слепых, ногой хромых, отцом немощных (Иов.29:15–16). Был богат Филарет Милостивый¹⁵⁵ – но он ублажается в числе святых. Итак, повторяем: не богатство осуждается, и не ко всем богачам и не к тем только, кто живет в большом доме, относится притча о богатом и Лазаре, а к людям и среднего и даже бедного сословия. Она может относиться ко всякому, кто, имея избыток, не делится им с другими; кто, имея хотя бы малое достояние, все целиком употребляет только на себя, на удовлетворение только своих прихотей. Кто, принадлежа к среднему классу людей и получая ежемесячных доходов, например, несколько златниц, все без остатка употребляет только на себя: часть – на пропитание, на одежду, а остальное – на предметы роскоши или греховные удовольствия: на театр, цирк, на вино, на картежную игру, на покупку безделок и другие ненужные вещи – но ни одной лепты не приносит в храм, ничего не подает нуждающемуся, копейки не вложит в кружку на сирот, на вдов, на дело Божие, на дело благотворительности, – тот осудится вместе с тем же евангельским богачом.

Если кто живет дневным трудом, в услужении другим, и получаемую плату делит на дело и безделье (если, например, служанка, кухарка, горничная получаемую плату тратит только на себя, на приобретение таких головных уборов, какие видит на своей госпоже, на платье по последнему покрою, из подражания зажиточным людям), вообще кто живет выше своего состояния и ничего не уделяет от праведных трудов своих ни в дар Богу, ни на помощь другим, беднейшим, тот осужден будет за злоупотребление дарами Божиими, как и богатые люди, удерживающие то достояние, какое дано им от Бога для того, чтобы они уделяли избытки свои нуждающимся.

В названной евангельской притче, где осуждается богач, облачавшийся в роскошные и мягкие одежды, восхваляется, напротив, убогий Лазарь, душу которого по смерти Ангелы перенесли на лоно Авраамово – в райские обители. И здесь не за то ублажается бедный Лазарь, что он был беден, а за то, что, находясь в крайней бедности, будучи обложен гнойными струпьями, всеми оставленный, он терпеливо переносил свое горе, свою болезнь, свою нужду.

Есть много бедняков и ныне: если заглянем в наши ночлежные дома, на паперти церковные, то там увидим много разного рода нуждающихся в людской помощи. А сколько бедняков тайных, стыдящихся являться на улицах или стоять на папертях церковных, у богатых магазинов, на перекрестках улиц! Вот бедная мать, вдова или брошенная мужем жена, на руках которой много детей один другого меньше, которых она не может оставлять одних, чтобы идти на чужую поденную работу; вот сироты, оставшиеся после смерти родителей, вполне бесприютные, о которых некому позаботиться. Все таковые, терпеливо несущие бремя нищенства, сиротства и вдовства, – все они получают за терпение свое воздаяние вместе с Лазарем убогим.

Но есть другого рода бедняки, которых бедность не послужит им во спасение и которые потому сугубо несчастны: они и здесь бедствуют, и в будущем не имеют надежды на воздаяние. Это те, которые могли бы выйти из бедности, но не хотят, так как не желают трудиться; это те, которым никакая людская помощь не может принести пользы, так как они добровольно приобрели несчастную страсть к вину и все достояние свое и всякое подаяние от людей употребляют на удовлетворение своего несчастного порока; это те, которые предпочитают честному труду воровство, которых постоянное местопребывание – ночлежные дома, сокровенные места. Это те несчастные, которые расточают свое имущество, подобно евангельскому блудному сыну (Лк.15:13), и не хотят прийти в раскаяние, чтобы отстать от своей порочной жизни. Все таковые, если не покаются, не имеют права надеяться получить по смерти своей то блаженство, какого удостоился евангельский Лазарь убогий.

Если не всякий богач будет осужден и не всякий бедняк будет награжден, то какой смысл заключается в евангельской притче о богатом и Лазаре? Господь показал этой притчей, что богатому трудно войти в Царствие Небесное, притом настолько трудно, что удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие (Мф.19:24). Впрочем, трудно, но не совсем невозможно богатому получить жизнь вечную. А что и для богатых есть возможность получить Царствие Небесное, Он указал для этого и способ, именно: Продавайте имения ваши и давайте милостыню (Лк.12:33). Итак, вот способ для богатых войти в жизнь вечную: раздать имение бедным. Они и получили избыток земных благ для того, чтобы делились своим достоянием с нуждающимися. Богач, удерживающий руку свою от раздаяния сокровищ бедным, по учению святых отцов будет осужден так же, как и бедняк, похищающий чужое достояние. Но богач, щедро раздающий свое имение нуждающимся, имеет великое обетование: за это он получает сугубое воздаяние и здесь, на земле, – мирную и благополучную жизнь, и там, на небесах, – Царство Небесное. Богатому дано богатство для того, чтобы он искупил через него это Царство.

Если богатому даны земные блага для приобретения благ небесных, то и бедному в удел дана бедность для того, чтобы он нищетой телесной приобретал и нищету духовную, за которую обещано Царствие Небесное (Мф.5:3; Лк.6:20). Богатый спасается милостыней, а бедный – трудами, скорбями, безропотным перенесением всего, что досталось на долю его. Тяжелый, черный труд, пренебрежение со стороны сильных и богатых, скудость пропитания, убожество одеяния, бедность жилища, сухой и черствый хлеб вместо сладких блюд богатого, недостаток средств для воспитания детей; захворает бедный – некому походить за ним, нечем полечиться ему; захворай его семья – некому помочь ей, никто не посетит ее, – вот доля бедного. За терпение всего этого и обещано ему на небесах воздаяние вечным блаженством.

Блаженны нищие – но только те, которые терпеливо переносят свою нищету, не предаваясь воровству, праздности. Горе богатым – но не всем, а только тем, которые только для себя собирают и только для себя живут, а не в Бога богатеют (Лк.12:21), не желают и не ищут богатства духовного: богаты жестокостью, но бедны милосердием, богаты гордостью, но бедны смирением, богаты ожесточением сердца, но не имеют покаяния – и вообще богаты всем, но бедны только нищетой духовной. Блаженны плачущие ныне (Лк.6:21), ибо они возрадуются после, – но горе смеющимся, ибо они восплачут и возрыдают. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф.5:7), – но суд без милости будет не оказавшему милости (Иак.2:13).

Братья! Будем чаще вспоминать притчу о богатом и Лазаре, чтобы не видеть горькой участи первого и удостоиться за терпение и смирение вместе со вторым быть не с Авраамом только, но с Самим Христом в раю.

Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят. Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят. (Лк.16:19–31).

Напрасно ты теперь просишь, чтобы нищий Лазарь посетил тебя, принес на конце перста хоть каплю воды и остудил язык твой. Было время, когда этот бедняк каждый день был на глазах твоих, лежа у врат твоего дома, и ты не обращал на него внимания. Было время, когда он страдал, а ты пресыщался удовольствиями, – теперь время тебе страдать, а ему утешаться. Лазарь всю жизнь влек на себе тяжелое бремя болезней и скорбей. Теперь он в блаженной отраде, ты же – во аде: у Бога нет неправды – всякое беззаконие получит свое воздаяние. Не обидел тебя Бог, не обидит Он и Лазаря: и богач, и бедняк равны пред Ним. Каждому воздает по делам его (Мф.16:27; Рим.2:6).

Были грехи у Лазаря, как у тебя было множество их. Но у Лазаря было много добра, о котором он забывал, сокрушаясь о грехах, о которых ему напоминали скорби, бедность и болезни. И у тебя были добрые дела, которыми ты хвалился, забывая о множестве беззаконий твоих. Ты явно не отрекался от Бога; ты стыдился людей и не был открытым беззаконником: открыто ты любил любящих тебя, ты старался показывать свою честность, открыто не воровал, не грабил по-разбойнически; тебя во сто уст хвалили за хлебосольство, за уменье твое жить. И ты получил за это воздаяние: всю жизнь провел в удовольствиях – вот твое воздаяние за те крупицы добра, которые творил ты. Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей (Лк.16:25), – Бог уплатил тебе должное. Теперь ты уплачиваешь должное правде Божией, не терпящей беззакония. Ты нечествовал – и лишен за это славы Божией, чтобы исполнилось сказанное: да возьмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис.26:10). Ты одевался в порфиру и виссон – и не хотел прикрыть гнойных ран брата твоего, лежавшего у ворот твоих; ты проводил жизнь в пирах и забавах – и не заботился напитать хотя бы крупицами от стола твоего голодного Лазаря, вместе с псами ждавшего этих крупиц. Теперь ты – во огне и нагий, а Лазарь – в блаженстве и свете вместо холода и рубища.

Итак, вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое (Лк.16:25). За грехи юности, за грехи неведения, за немощи свои он наказан нищетой и болезнями. Он был беден, но не воровал; был болен, но не роптал; тяжко страдал, но терпеливо переносил свои страдания, смотрел на жизнь как на дар Божий и не бросил этого дара в грязь, как делают безумные самоубийцы. За малые грехи он довольно был наказан на земле. Теперь за великое терпение восприемлет благая. Праведен суд Божий! Таков смысл ответа, данного Авраамом из райских обителей богачу, страдавшему в пламени геенском. Познаем, братие, из этой притчи и будем твердо помнить ту истину, что добродетель не останется без награды, а порок – без наказания, что и праведники, и грешники получат в свое время праведное мздовоздаяние.

Чесо ради прогнева нечестивый Бога? рече бо в сердцы своем: не взыщет... Несть Бога пред ним. Оскверняются вси путие его (Пс.9:34,25–26). Всегда были, есть и, вероятно, будут до конца мира нечестивцы, говорящие: «Нет Бога! Не видит Бог! Не взыщет Бог!» – слова, свойственные поистине безумию и нечестию: никто, находящийся в здравом уме, так не может сказать. Доселе еще не найдено такого народа на земле, у которого не было бы какого-либо богопочитания; если же все народы признают бытие Бога, то, значит, мысль о Боге врождена всему человечеству и вера в Божество есть знамение здравомыслия, а отрицание бытия Божия есть уклонение от здравого смысла.

Нечестивцы, отрицающие бытие Бога, делают это часто потому только, что для них нежелательно бытие Бога, – а нежелательно это потому, что разум и совесть говорят им, что если есть Бог, то Он непременно должен быть правосудным, а если Он правосуден, то Он непременно воздаст им за нечестие их. Неправосудный Бог – не Бог. Так и мыслить врождено человеку – так мыслит и образованный человек, так думает и дикарь. Если есть Бог, то Он свят, не может терпеть беззакония. Если Бог свят и праведен, то нечестивец должен потерпеть должное воздаяние за свое нечестие, а праведник – за свою праведность. Но мы здесь, на земле, не видим воздаяния каждому по делам его. Здесь иногда вор ворует, грабитель грабит, сластолюбец живет развратно, убийца не всегда открывается – и все они не всегда получают возмездие правосудия: нечестие утопает в роскоши и удовольствиях; грабитель, казнокрад расширяет свои владения и блаженствует на земле, а честность терпит нужду и презрение; нечестие восхваляется, благочестие осмеивается. Бедняк бьется изо всех сил, чтобы снискать себе и семье пропитание, и ничто у него не спорится: как будто рука Божия тяготеет над ним – а у другого, быть может соседа его, во всем бывает успех, как будто он родился только для счастья. Где же правда на земле? Да, не всегда она видна здесь. Но это не значит, что ее нет и не будет: это только свидетельствует о той истине, Богом открытой и Богом засвидетельствованной, что жизнь людей земным существованием не оканчивается, что после временного бытия настанет другое – вечное. Для этой вечности и оставлено полное воздаяние каждому по делам его. Иначе Божия правда явилась бы менее праведной, чем правда человеческая. А так как этого нельзя допустить, то, значит, нечестие непременно будет наказано – если оно здесь не наказывается, то наказано будет тогда, когда Бог придет судить вселенную по правде (Пс.9:9).

Итак, собиратели сокровищ и расточители их пусть убоятся, чтобы им не быть осужденными подобно евангельскому богачу, чтобы смех их не превратился в слезы, чтобы вместо светлых, убранных чертогов не наследовать темницы ада, чтобы лики и тимпаны¹⁵⁶ не сменились плачем, воплем и скрежетом зубов от угрызений адского червя (Мк.9:44), чтобы вместо роскошных нарядов не быть одетыми в срамоту, вместо лицедейных уборов не быть невольными зрителями гнусных, безобразных лиц демонских.

И все мы, братия, осмотримся, не уподобляемся ли мы оному евангельскому богачу – если не богатством чертогов и не обилием пиров, если не роскошью одежд, то нашей расточительностью на удовольствия, скупостью на дела благотворения, жестокосердием к страждущим и пристрастием к удовольствиям. Будем твердо верить, что жизнь наша смертью не оканчивается, что за гробом настанет другая жизнь: для одних – злополучная, для других – блаженная.

И вы, алчущие здесь и жаждущие, вы, невинно страждущие, болезнующие, вы, всеми забытые и презираемые, утешайтесь надеждой, что Божие слово не прейдет: исполнится все, что возвещает оно; не пройдут напрасно ваши страдания, скорби, нищета и болезни – не ропщите на Бога, на свою судьбу. Безропотно несите тяготу ваших скорбей, страданий и болезней как судьбу Божию. Верьте, что за это уготован вам рай с бесконечным блаженством. Не ревнуйте творящим зло, не завидуйте беззаконникам: они иссохнут скоро, как трава (Пс.36:1–2), и, как сухой хворост, будут брошены в пещь огненную – туда, где червь их не умирает и огонь не угасает (Мк.9:44). Лазарь будет в отраде, а богатый – во аде: свят, праведен суд!

Мы с того дня, как о сем услышали, не перестаем молиться о вас и просить, чтобы вы исполнялись познанием воли Его, во всякой премудрости и разумении духовном, чтобы поступали достойно Бога, во всем угождая Ему, принося плод во всяком деле благом и возрастая в познании Бога, укрепляясь всякою силою по могуществу славы Его, во всяком терпении и великодушии с радостью, благодаря Бога и Отца, призвавшего нас к участию в наследии святых во свете, избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего, в Котором мы имеем искупление Кровию Его и прощение грехов, Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, – все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит. И Он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство... (Кол.1:9–18).

В настоящую неделю апостольское чтение взято из Послания апостола Павла к Колоссянам. Жители города Колоссы были обращены к вере Христовой апостолом Павлом чрез учеников его. Во время своих апостольских путешествий святой Павел и сам посещал этих христиан и утверждал их в вере. По отбытии из Колосс святой Апостол получил известие, что там стали являться разные лжеучители то из иудействующих, то из языческих философов. Те и другие могли своими учениями смущать умы уверовавших во Христа и поколебать их в вере. Чтобы предохранить этих новых христиан от увлечения лжеучениями, Апостол написал им свое послание, в котором излагает учение о домостроительстве нашего спасения. В числе лжеучителей, которые могли смутить новопросвещенных колоссян, были такие, которые говорили, что Бог слишком высок, чтобы непосредственно соприкасаться Ему с людьми, да и люди не способны были выносить действия Бога. Для этого Богом были созданы якобы посредствующие силы – духи разных степеней, одни высшие, другие низшие. Сии последние и входили в непосредственное общение с людьми. В числе таковых, по-ихнему, был и Сын, и Иисус, и Христос. Имея это в виду, Апостол и говорит сперва о Боге Отце, показывая этим, что Он не только не отделен от нас – напротив, Он призвал нас и извел нас из темной области в Царство Сына. Затем о Сыне Божием непосредственно говорит, что Он не только не есть из числа сотворенных сил, а напротив, Творец всех их, Сам пребывая едино с Отцом. Поэтому Апостол и говорит об этом так: Благодаря Бога и Отца, призвавшего нас к участию в наследии святых во свете, избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего (Кол.1:12–13).

После сего святой Павел приступает к показанию, Кто есть Устроитель нашего спасения. Это нужно было для отражения ложных мудрствований, которые ставили Христа Господа в ряд хотя и высших, но тварных сил. Ни с кем не сравнимое достоинство Господа нашего Иисуса Христа Апостол живописует, представляя, что Господь Иисус есть «яко Бог, Сам в Себе, отрешенно от воплощения, и что Он есть яко Богочеловек, по воплощенному домостроительству спасения нашего»¹⁵⁸. Вот подлинные слова Апостола о Лице Иисуса Христа: Он есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, – все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит (Кол.1:15–17).

Образ Бога невидимого, Творец всего, что на небе и на земле, Иисус Христос стал Главою Церкви. Церковь есть возрожденное Им человечество. Чрез воплощение Сына Божия человечество стало телом Его. Возрождение, или обновление, человечества совершилось сперва во Христе: Сын Божий, чрез воплощение в утробе Пречистой Девы Матери, восприял на Себя человечество, освятил, обожил его. В теле человеческом совершил искупление его Своей крестной смертью. Человечество восстановлено сперва в Лице Христа, а по Нему и чрез Него Духом Святым восстановляются и все верующие; восстановляемые, они прилепляются ко Христу существенно, бывают с Ним едино и Им содержатся, так что Он Глава их, а Церковь верующих – тело Его. Церковь есть едино со Христом, а чрез Него и с Богом Отцом. Сказав: Глава, Апостол хочет показать близость к нам Господа и вместе величие человеколюбия Божия: что Тот, Кто так высок и есть выше всех, благоволил соединиться так тесно с нашей низостью. О сем непрестанно в благодарных чувствах надлежит помышлять всякому верующему.

Извлечение из учения, преподанного Апостолом колоссянам, урок для себя, братья-христиане, и не один урок, а два. Первый урок тот, чтобы твердо держаться учения, преподанного Апостолом и хранимого Церковью. Как тогда, во времена апостольские, являлись лжеучители и своими мудрованиями старались смущать верующих и отводить их от апостольского учения, так и теперь таковых лжеумников является очень много; как во времена апостольские эти лжеучители отторгали верующих от Церкви и составляли кружки под разными названиями: одни говорили: «Я – Павлов», другие: «Я – Апполосов», «Я – Кифин», «А я – Христов» (1Кор.1:12), так и ныне образовалось много сект под разными названиями: есть безбожники – неверы или атеисты; есть материалисты, не признающие ни Бога, ни духа, а только материю – природу; есть лжехристы и последователи их, именуемые хлыстовщиной; есть хлысты – развратники, называющие себя духовными христианами. Все эти и подобные им именуют себя истинными христианами. Но они не таковы; они не овцы стада Христова, не чада Церкви Христовой, но заблудшие овцы, отторгнувшиеся от Церкви, преслушники ее. Таковы подобны язычникам: они не слушают голоса Церкви, а кто Церковь преслушает, да будет он тебе, как язычник и мытарь, сказал Христос (Мф.18:17).

Извлечем из апостольского чтения и другое для себя назидание о том, сколь много милостей и сколь велики милости, которые явил нам Бог в деле устроения нашего спасения. «Только помысли о безнадежности нашего положения, – говорит один святитель-богослов, – и противопоставь ему, в какое благобытие и какую славу возведены мы, ничего не чаявшие и ничего не достойные, и каким дивным притом домостроительством, и прими все это в чувство; то не найти тебе слов для выражения своих благодарных чувств: будешь только взывать: «Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!» Если б от зол только были мы избавлены, и каким-либо служебным духом; и то было бы величайшее благо. А то Сын Божий нисходит, принимает на Себя бедное естество наше и, проведя чрез искупительные страдания и смерть и воскресивши, посаждает одесную Бога и Отца; за тем последовала благодать Святаго Духа, которая всех верующих делает сынами и дщерями Богу с обетованием, что и они все будут там же, идеже есть Христос одесную Бога седя (Ин.12:26; 2Кор.6:18; Кол.3:1)» (см. ссылку 158).

Слава Тебе, Боже, сотворившему нас. Слава Тебе, Господи, искупившему нас. Буди благословен Ты, Господи, во веки. Аминь.

Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе. Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, за которые гнев Божий грядет на сынов противления, в которых и вы некогда обращались, когда жили между ними. А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос. (Кол.3:4–11).

В настоящую неделю чтение апостольское взято из Послания к Колоссянам. Это продолжение того, о чем читано было в предшествующую неделю. Апостол продолжает преподавать учение о домостроительстве нашего спасения. Сначала он писал колоссянам о Лице Господа нашего Иисуса Христа, что Он есть Сын Божий, единосущен Отцу, чрез Него все сотворено, чрез Него совершено и спасение рода человеческого. Затем Апостолом разъяснено, какие блага восприяли новопросвещенные колоссяне во Христе Иисусе чрез святые Таинства. А теперь он преподает учение о том, как они должны жить, чтобы достойными явиться пред Христом, когда Он явится во славе. Теперь же, до явления Христа во славе, требуется, чтобы как Христос воскрес и уже не умирает, так и крестившийся во Христа проводил жизнь обновленную. В Таинстве Крещения умерщвлен был первородный грех прародительский, изглажены и все произвольные грехи, соделанные до крещения: крестившийся вышел из купели чистым и безгрешным. Но у него не отнята свобода избирать добро или зло. Наклонность ко греху в нем осталась, поэтому он должен постоянно бороться с таковою; наклонность эта проявляется чрез его телесные органы: зрение, слух, язык, органы обоняния, осязания и другие члены тела. Греховные наклонности как бы прицепились к этим органам, стали столь же присущими человеку, как само естество. Человек должен бороться с похотью плоти, похотью очей, гордостью житейской, как бы отсекать органы, чрез которые проявляются похотливые наклонности. Поэтому Апостол и говорит: Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, за которые гнев Божий грядет на сынов противления (Кол.3:5–6). Гнев Божий уже не раз обрушивался на повинных в сих страстях и грехах. Потоп наведен потому, что все люди тогда стали плоть (Быт.6:3). За то же огонь пожрал Содом и Гоморру. И в притче тот, у кого угобзися нива [рус.: был хороший урожай в поле], слышит: В сию ночь душу твою возьмут у тебя, потому что он думал, будто живот его есть от имения его (ср. Лк.12:15). Итак, человек должен вести борьбу со страстями и побеждать их; но для таковой борьбы у ветхого человека нет силы: он стал рабом своих похотей, рабом греха. Поэтому, чтобы он мог побороть греховные наклонности, ему дарована особенная сила – спасительная благодать. Эта сила подается чрез Таинства: Крещение, Миропомазание и Причащение. При свободном своем произволении и при помощи спасительной благодати христианин борется с греховными навыками и побеждает их. Он борется со страстями блуда и всякой нечистоты и побеждает их; он приобретает чистоту, начинает проводить жизнь целомудренную. Привыкнув предаваться гневу, раздражению, он ведет борьбу и с этими страстями и приобретает смирение, кротость, терпение. Дотоле самолюбивый, скупой, жестокий, христианин, возбуждаемый благодатью, вступает в борьбу с этими греховными навыками и стяжает человеколюбие, щедрость, сострадательность. Гордый, честолюбивый, завистливый, он, при помощи благодати Божией, познает греховность этих наклонностей, ведет борьбу с ними и приобретает смирение, доброжелательство, радуется с радующимися и плачет с плачущими (Рим.12:15).

Чрез таковую борьбу характер христианина изменяется. С ним происходит подобное тому, как если человек, одетый в грязную, отвратительно смрадную, безобразную одежду, сбрасывает ее и одевается в новую, чистую, красивую.

В этом и заключается смысл сегодня читанного из апостольского Послания. Умертвите земные члены ваши, пишет он к Колоссянам, блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение (Кол.3:5). Отложите, снимите, как старую одежду, гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших, не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его. Что же делать после сего, сняв ветхую одежду? Облекитесь, говорит, в нового человека (Кол.3:10), то есть облекитесь в новую одежду. Облекитесь в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу; как Христос простил вас, так и вы.

Наставления и увещания святого Апостола, преподанные колосским христианам, столь же пригодны и необходимы как вообще для людей нашего времени, так и отдельно для каждого из нас. Каждый из нас пусть осмотрится, в какой одежде он ходит: в старой или в новой? В старой ли, свойственной язычниками, или в новой, благодатно христианской? Ходит ли в одежде разврата и всякой нечистоты, или в одежде целомудрия и чистоты тела и духа? В одежде ли гнева, раздражительности и злобы, или в одежде кротости, терпения и незлобия? В одежде ли скупости, немилосердия, жадности к наживе, боготворения золота и серебра, или украшен одеждами благости, милосердия и щедроподательности?

Несомненно, в наше время есть немало истинных христиан: благочестивых, богобоязненных, милостивых и вообще украшенных высокими добродетелями. Но таковые не составляют ли исключение? Если обратить внимание на современные нравы наших христианских обществ, то найдем разновидности пороков иногда в ужасающих размерах.

Разврат, распутство из домов уже выходят на улицы. Нарушение супружеской верности не стало считаться грехом; блудное сожитие уже называют только гражданским браком. Русь, некогда святая, уподобилась теперь тому библейскому народу, о котором некогда пророк, воздыхая, говорил: Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! <...> От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны (Ис.1:4:6). Не то же ли сделалось с Русью святой? В верхних слоях, как головы народной, отпадение от Бога, от Церкви. Средний класс – торговый – впал в идолослужение, стал поклоняться маммоне – богу богатства, наживы, с забытием служения Богу; он проводит жизнь без молитвы, без Церкви, без приобщения благодатным Таинствам. Низший класс вдался в пьянство, распутство, а теперь пошел за верхними слоями, уклоняется от веры, от Церкви, впадает в сектантство, баптизм, штундизм и другие виды лжеверия.

Не за сие ли постигать стали наше отечество бедствия: эта убийственная война¹⁶⁰, эта скудость во всем, эти нестроения как общественной, так и государственной жизни?

Итак, опомнимся, покаемся, исправимся, да придут на нас дни спасения и утешения, дни успокоения и умиротворения.

Припомним советы апостольские, ныне читанные: Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение... не говорите лжи друг другу (Кол.5:9). Совлекшись такой греховной одежды, облекитесь... в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу; как Христос простил вас, так и вы (Кол.3:12–13).

Чада Святой Церкви! Войдем в намерения нашей святой матери, послушаем голоса ее и исполним веления ее.

Вот прошла половина шестинедельного поста, назначенного Церковью для того, чтобы мы надлежащим образом приготовились к сретению великого праздника Рождества Христова. По мысли Церкви, сретать праздник Рождества Христова то же, что сретать Христа: Христос рождается, славите. Христос с Небес, срящите, то есть сретайте, воспевает святая Церковь.

Делаем ли мы какие-либо приготовления? Заняты ли мы заботами о достойной встрече Христа Царя, грядущего с небес, как бывает это при встрече царей земных? Читаем ли, размышляем ли мы что-либо о празднике, чтобы уразуметь значение его для нас, а уразумев это умом, восчувствовать и сердцем то благо, какое даровано нам пришествием Христа, – уразумев же и восчувствовав все это, от всей души возблагодарить Отца щедрот, пославшего к нам Ангела Великого Совета Своего¹⁶¹, принесшего на землю мир и спасение? К этому ли направлены наши мысли и сердца, или, напротив, мы заняты суетой разного рода более чем когда-либо – суетой, не дающей нам времени вспомнить о Божественном Виновнике праздника?

Вот Святая Церковь заповедала нам пост как воздержание в пище. Сделали ли мы что-либо по исполнению этого устава Церкви? Изменили ли мы хотя бы качество пищи? Или, напротив, у нас все еще продолжается мясоястие? Не говорим уже о посте в смысле сокращения количества принимаемой пищи; не говорим о замене изысканного, хоть бы и постного, стола простой пищей, по дешевизне доступной для последнего бедняка. Для чего? Для того, чтобы сбережение от стола употребить на милостыню бедным и через это сделать наш пост богоприятным постом.

Вот Церковь заповедает с воздержанием в пище воздержание и от чувственных удовольствий. Исполняем ли мы это, или, напротив, у нас нет и мысли о том, что в пост не позволяется того, что можно допускать в мясоед? Положена ли хотя бы малая охрана нашим чувствам зрения и слуха? Возложена ли узда воздержания на язык? Соблюдается ли особая осторожность в похождениях и вхождениях наших? Наблюдаем ли мы за делами рук наших, чтобы пост наш был не телесным только воздержанием, но и духовным, как требует этого Церковь? Или, напротив, мы тешим в сугубой мере наши чувства в настоящие дни, лаская взоры наши ежедневным или частым присутствием на зрелищах, орган слуха нашего услаждая слушанием страстной или бесплодной музыки? Не отдаем ли мы весь досуг, а может быть, и часть недосуга нашего слушанию певцов и певиц, зрению лицедейных представлений? И не платим ли за это сбережения наши, лишая бедных той доли пропитания, какая дарована нам для них от Подателя всех благ?

Наши храмы в настоящие дни поста должны быть наполнены молящимися: и с вечера, во время всенощных бдений, и утром, на литургии. Но что мы видим здесь? Немногие и необширные наши храмы во время вечернего богослужения немногими посещаются, но зато наполнены иногда до тесноты дома общественных зрелищ и увеселений. Многие христиане проводят там вечер и большую часть ночи, несмотря на то что этот вечер есть навечерие воскресного или праздничного дня. Бдевшие таким образом всю ночь не являются в храм и к литургии, потому что день у них обращен в ночь для сна, как и ночь обращена в день ради бодрствования в домах зрелищ и увеселений. Это ли память о посте – времени благоговейного приготовления к святому празднику, к сретению Христа? Это ли почитание праздников Господних? Не осудят ли нас иудеи и магометане, чтящие свои праздники по требованиям своих законов веры? Не хулится ли нашей жизнью имя Христово среди неверующих во Христа?

Продолжим слово о наших приготовлениях к празднику и уклонениях от законов веры и правил христианской нравственности.

Вот для приготовления к сретению праздника и Христа требуется, чтобы мы соединили пост с милостыней и вообще с делами благотворения. Проявляется ли у нас благотворительность в чем-либо и заметно ли увеличение ее в дни поста и приготовления к празднику? Да, по-видимому, есть благотворительность, ибо получаются известия иногда о весьма щедрых приношениях, но в то же время можно сказать, что у нас и нет ее или почти нет, потому что та благотворительность, о которой мы слышим, большей частью не заслуживает этого святого названия. Что такое наша благотворительность? Не в большинстве ли случаев покупка личных удовольствий на приношения, якобы делаемые с благотворительной целью? У этих участников концертов, маскарадов, спектаклей и тому подобных увеселений, учреждаемых с благотворительными целями, не назади ли всего идет мысль о благотворении и не первенствует ли мысль о личном удовольствии, доставляемом любителям своим увеселительными зрелищами? Из участвующих в известной игре или, вернее, розыгрыше, где на счастье одним достается много, другим – мало, а иным – ничего, у многих ли бывает мысль о благотворении нуждающимся? Напротив, у большинства участников в игре такого рода не преобладает ли желание не столько свое отдать для нуждающихся, сколько получить за ничтожное приношение ценную вещь? Не глумление ли над благотворительностью – желание не столько дать другим, сколько получить из данного другим? Не насмеяние ли над бедствиями людскими – веселиться в пользу плачущих и болезнующих, пить и есть в пользу голодающих, танцевать в пользу лежащих на одре болезни?! Благотворение есть бескорыстное пожертвование своего в пользу других – оно есть самопожертвование. Можно ли назвать этим святым именем подарки, делаемые не тем, кто нуждается в этом, а тем, кто подарил нас каким-либо удовольствием: например, иногда щедро награждаются приношениями лицедеи, певцы и певицы, усладившие зрение или слух посетителей домов зрелищ и увеселений, но весьма скупо жертвуется в пользу истинно нуждающихся, отталкивающих от себя такого рода благодетелей своей внешней неприглядностью, раздражающих их слух своими умаливаниями о помощи, рассказами о постигшем бедствии. Иногда с восторгом встречается появление какой-либо новой звезды на горизонте гармонии звуков – пения и музыки и бросаются тысячные подарки тем, кто доставил услаждение их возбужденным чувствам зрения и слуха, тогда как в пользу бесприютных сирот с трудом великим собираются гроши.

Довольно о сем. Возвратимся к слову о приготовлении к празднику.

Вот Святая Церковь повелевает, чтобы всякий христианин очищал свою совесть от грехов покаянием и исповедью, укреплял себя в доброй, христианской жизни приобщением Святых Таин в каждый из заповеданных ею постов, а в том числе и в настоящий Рождественский пост, и этим очищением и освящением себя приготовил бы к великому празднику. Но много ли у нас говеющих теперь? Наш город старается подражать лучшим, коренным русским городам в отношении внешнего благоустройства, например в соблюдении чистоты и порядка улиц, в освещении их лучшим прежнего светом, в образцах покроя одежд. Но он не хочет знать о некоторых прекрасных обычаях, какие соблюдаются в тех же городах в отношении к христианским обязанностям: например, в обеих наших столицах в этот Рождественский пост можно видеть ежедневно в храмах большое стечение богомольцев, исполняющих христианский долг говения. Почему бы не подражать благочестивому обычаю столиц обитателям и нашего города? Между тем как мы видим здесь в числе говеющих теперь только тех, кто уже исполнил этот христианский долг в Великий пост, где же почти треть православного населения города, не исполнившая долг исповеди и святого Причащения в течение святой Четыредесятницы?

Итак, обратим внимание на пути наши. Куда мы идем: ко Христу или от Христа – навстречу общему Его и нашему врагу? Обратим внимание, куда может привести наш путь: к раю или к аду? Снимем повязку с глаз наших, какую положил на них враг нашего спасения, чтобы вести нас к погибели. Рассмотрим, куда мы идем, и, если окажется, что путь наш ведет к бездне ада, сойдем с него и вступим на путь, ведущий к райским обителям. Одумаемся, переменимся: время еще не ушло – еще терпит Господь грехам нашим, ждет нашего исправления. И времени для покаяния с постом, молитвой и милостыней осталось еще довольно. Воспользуемся им для того, чтобы приобрести, возвратить наше спасение, которое теряем мы среди суеты мирской, греховной.

В настоящие дни у всех мысли и дела направлены на приготовление к великому празднику. У некоторых эта забота о приготовлении столь велика, что им грозит опасность, как бы среди попечения о многом не упустить из виду существенного: среди суетливых приготовлений к празднику Христову не забыть о Самом Христе, чтобы среди забот сделать праздник как можно более приятным для себя не забыть сделать что-либо угодное для Христа, чтобы среди приготовлений к приему гостей не забыть сделать должное для встречи Христа.

Но если бы кто хотя бы в тайниках своего сердца подумал: попразднуем и одни, с друзьями и гостями: с ними весело будет, а без них и праздник не праздник будет, и таким образом совсем устранил бы из мыслей и из сердца своего Христа, кто думал бы найти веселье без Него, – тот горько ошибся бы. Будет он праздновать, но радости сердцу не найдет; будет с друзьями веселиться, но от тоски сердечной не освободится; пред глазами будет всего много, но на душе – пусто; в доме увеселения будет светло, но на душе темно. Отчего? – Оттого, что не будет с ним Того, Кто Один может насытить ничем земным не насыщаемое сердце человека: не будет с ним Христа, обещавшего к любящим Его придти, обитать в них, питать их манной сокровенной, отереть всякую слезу, успокоить всякого труждающегося и обремененного.

Что же нужно сделать?

Нужно сделать то, что особенно приятно для Христа. А Ему всего желательнее от человека то, для чего Он приходил к человеку на землю. А Он приходил ради нашего спасения. Итак, Ему всего приятнее, когда и сам человек желает и ищет своего спасения. А первое условие для спасения есть очищение человека от греха. Итак, вот что желательно Христу Спасителю от человека: чтобы он сознал свой грех, очистился от него. Чем же он мог бы очиститься от греха? Тем же, чем очистился блудный сын, чем очистился мытарь, чем очистилась жена-блудница и разбойник на кресте, то есть исповеданием грехов, слезами раскаяния и обещанием исправления. Но одни слезы, одно раскаяние не отмоют уже содеянных грехов, если к слезам грешника не присоединены будут слезы Иисуса Христа Праведника, если скверна греха не будет омыта кровью Сына Божия. Итак, кающемуся для очищения от греха нужны еще слова прощения, чтобы грешнику Спаситель Сам сказал: Прощаются тебе грехи (Мф.9:2). Но где мы найдем Его, чтобы услышать от Него прощение? Обретешь Его в лице всякого иерея, которому дана от Христа власть: Кому простите грехи, тому простятся (Ин.20:23).

Итак, нужно покаяние в грехах и иерейское разрешение от греха.

Получив сие, приими и врачевство от твоих душевных недугов в причащении Тела и Крови Христовых. Кто приобщается Тела и Крови Христовой, тот наилучшим образом сретает Христа: он не только сретает Христа, но принимает Его Самого к себе: Христос ходит с ним, живет в нем, смотрит его глазами, слышит его ушами, говорит его языком, действует его руками. Вот какая честь причастнику Святых Таин Христовых! Нужно ли говорить, сколь и как свято должен проводить эти дни удостоившийся такой чести? Он не только в эти дни, но и после и во всю жизнь должен беречь себя.

Если пожелаешь, то укажем еще некоторые дела, приятные для сердца Христа.

Волхвы принесли дары новорожденному Младенцу Христу (Мф.2:11) – и ты принеси Ему какой-либо дар. Если принесешь для храма Божия свечу, или ладан, или священное одеяние для храма и для служителей храма, то это будет то же, что ладан, принесенный волхвами. Если принесешь для Церкви добытую праведными трудами лепту, то это то же, что злато, принесенное волхвами. Хотя ты принесешь и не злато, а малую лепту, но и за это удостоишься такой же похвалы, как оная вдовица, которая принесла малую монету и опустила ее в церковную сокровищницу. Господь похвалил ее за это малое приношение, ибо она принесла свою жертву с усердием: одна лепта и была у нее, и она не пожалела отдать последнее, поэтому Господь и сказал, что она положила все имение свое, все, что было у нее (Мк.12:41–44; Лк.21:1–4). Но если ты принесешь что-либо в храм и вспомнишь, что брат твой нечто имеет на тебя: если ты его обидел или он обманул, а ты гневаешься на него, – то оставь дар твой и пойди прежде примирись с братом, а потом приди и принеси этот дар (Мф.5:23–24).

Если ты накормишь голодного, оденешь нагого, посетишь больного, сходишь к сидящему в темнице, то это будет так же приятно Господу, как если бы ты Ему Самому все это сделал.

Итак, приготовляясь встретить праздник Христов, не забудем среди приготовлений наших Самого Христа. Если забудем Его, то и Он не посетит нас, а без Него и праздник будет не в праздник.

Слава в вышних Богу, и на земле мир!.. (Лк.2:14).

Настоящий великий день есть праздник мира для всей земли, а для земли русской – праздник сугубого мира. На землю принесен мир с неба Сыном Божиим. Его послал к нам Бог мира, Отец щедрот, – послал для того, чтобы Он восстановил мир, принеся Себя в жертву за грех, примирив нас с Отцом искупительной Своей Жертвой. Он устроил Царство Божие на земле, ибо земля уже готова была сделаться царством павших темных духов. Распространив на земле грех, эти темные силы ада как бы намерены были всю землю сделать своим достоянием, а людей – своими рабами. Царство сатаны есть царство вражды, нестроения, безначалия, беспорядка, насилия и страха. Таково состояние тех народов, древних и новых, где было и есть неведомо Христово Евангелие или пренебрежено учение Его. Искупив мир, Сын Божий даровал людям благодатную силу освободиться от греха, если они сами того пожелают: сделаться из чад тьмы чадами света, выйти из рабства сатаны в свободу чад Божиих (Рим.8:21).

Примирив людей с Богом, Спаситель наш примирил род человеческий и с миром Ангельским. Ибо люди, сделавшись врагами Богу, стали чуждыми, как бы ненавистными для Ангелов, как чуждыми для духов светлых были падшие, темные духи. Можно сказать более: окончив победоносную брань за небо с отпадшими духами, Ангелы готовы были вступать в брань и с человеками, как с врагами Божиими. Эта брань могла бы иметь ужасные последствия для рода человеческого. Снизу мир человеческий был бы порабощаем и мучим темным царством духов по свойственной им злобе, а сверху человеческий род, как враг Божий, должен был страшиться огненных мечей, которыми готовы были поражать его Ангелы света по ревности их о славе Божией. Примеры порабощения и мучительства людей со стороны падших духов можно усмотреть в изобретении культов демонослужения с жертвами бесам ради умилостивления их – культов, отличавшихся или крайним развращением, каковы были культы Венеры, Бахуса, или крайней жестокостью, каковы были культ Молоха с сожиганием на его жертвенниках детей, культ индийских божеств с сожиганием вдов после смерти мужей. Пример недружелюбного отношения к людям небожителей можно найти в Ветхом Завете, когда ни людям, ни Ангелам была еще не известна тайна искупления. Так, Ангелы поразили Содом и Гоморру (Быт.19:13); так Ангел в одну ночь поразил сто восемьдесят пять тысяч войск Сеннахерима, похулившего имя Божие (4Цар.19:35).

С пришествием Спасителя на землю началось освобождение несчастного человечества из его ужасного положения. Сын Божий, принеся Себя в жертву за людей, соединил их с Собой, совоскресил и совознес с Собой на небеса и спосадил одесную Отца; Он соединил под Своим главенством и Ангелов, и человеков, составив из них единую Церковь. Тогда и все Ангелы поклонились Ему, признав власть Его над собой как Богочеловека, и стали служить по Его мановению делу спасения людей. Не оттого ли мы видим, что после грехопадения первого человека до потопа, а потом и до Авраама Ангелы не являлись для помощи людям, а по мере откровения тайны искупления Ангелы начинают чаще и чаще являться на земле. В день пришествия на землю Сына Божия они нисходят, как посланники с неба, возвестить тайну спасения людей и ликом¹⁶² воспевают ее между небом и землей (Лк.2:9–14), как восхвалили Господа гласом велиим все Ангелы, когда созданы были звезды (Иов.38:7). После совершения дела искупления Ангелы входят в блаженное общение с искупленными. Они делаются хранителями не только городов, храмов, обителей и семейств благочестивых, но всякого верующего. Какой христианин не знает теперь о своем Ангеле Хранителе! Вот плоды пришествия на землю Сына Божия, вот мир, принесенный Им на землю, – мир, ныне празднуемый: мир с Богом, мир с Ангелами.

Но для земли русской этот день есть праздник сугубого мира, сугубого спасения. Сегодня мы воспоминательно празднуем освобождение державы Российской от нашествия галлов и с ними двадесяти язык¹⁶³ в тяжкий для России 1812 год. Это было также делом милости Божией, как и спасение человеков пришествием Сына Божия. Не многочисленностью воинства мы были спасены тогда, ибо у врага было его гораздо больше, и все оно погибло, и не искусством вождей наших была одержана победа, ибо мы более убегали от врага, чем нападали на него. И кто бы мог сравняться тогда с непобедимым вождем, покорявшим один за другим народы Европы, низвергавшим царей с престолов их и отдававшим царские короны по своему произволу? Нас спасла милость Божия. Господь воззрел на смирение, покаяние и молитву народа и по молитве святых заступников земли русской спас нас от врагов наших. Эту истину в свое время исповедал и сам благословенный повелитель земли русской, повелев сделать надпись на знаках, установленных в память этого события: Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу¹⁶⁴.

Познал тогда русский народ и исповедал, что бедствие постигло его за грех отступления от Бога, за пренебрежение к отеческим преданиям и стремление подражать народам иноземным в их безбожных и развращенных обычаях. Кому они тогда хотели подражать, через тех и были наказаны.

Россияне! Будем помнить урок, данный нам двенадцатым годом. Будем бояться нарушать церковные и старые отеческие обычаи, помня мудрое изречение старых людей: той земле не устоять, где начнут обычаи ломать. Народ наш всегда благоговейно чтил праздники Господни. В старину не бывало того, чтобы идти в дома увеселений, когда Церковь зовет в храм, как это делается теперь. Бывало ли в старину, чтобы в навечерие праздников народ устраивал игрища, как это бывает теперь? У нас в городе и ныне предназначены разного рода увеселения в вечер наступающего воскресения и в навечерие Нового года. Когда одни пойдут в храмы, чтобы начать новое лето покаянием и молитвой, другие будут увеселять себя зрелищами, провожать старый и встречать новый год. Не по христиански это последнее, не по церковному и не по старорусскому обычаю.

Братья, теперь ли нам так беспечно вести себя, как будто у нас не о чем погоревать, не в чем каяться, не о чем помолиться, как будто у нас все обстоит благополучно? А войны, возмущения повсюду, а недород хлеба и другие бедствия – все это разве не стоит того, чтобы подумать и усердно молиться? Ужели мы приблизились к тому состоянию, в каком некогда оказался народ израильский, которому изречены были пророком грозные слова упрека и призыва к покаянию: смех ваш в плачь да обратится, и радость в сетование (Иак.4:9)? Не пора ли и нам начать покаяние исправлением нашей жизни, возвращением к искренней вере в Бога, к послушанию Церкви, к добросовестному исполнению наших обязанностей в отношении к Помазаннику Божию, к богоучрежденному пастырству и к делам нашего служения государственного или общественного? Будем, возлюбленные, молиться, да не лишит Господь нас мира, воспетого сегодня Ангелами, да дарует Он нам Свое спасение, купленное Его пришествием к нам, бедным; да утвердит благословение Свое на благочестивейшем императоре нашем Николае Александровиче, да подаст в державе его пастырям – святыню, правителям – суд и правду, народам – мир и тишину, законам – силу и вере – преуспеяние, заблуждающим – обращение, неверующим в Бога – богопознание и всем верным – вечных благ восприятие.

И будет царствовать (Христос) над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца. (Лк.1:33).

Это предречение Небесного Вестника начало исполняться еще во время земной жизни Господа Иисуса Христа, когда народ израильский, видя чудеса Его, хотел поставить Его царем (Ин.6:15). С большей силой предречение о царствовании Христа стало исполняться после вознесения Его на небо. Исполняется оно доныне, и должно исполниться во всей силе в определенное для того время, когда Ему покорены будут все враги и когда упразднится последний враг – смерть (1Кор.15:26). Христос Богочеловек должен царствовать. Но Царство Его иное: оно должно устраиваться на иных началах, чем царства земные. Его Царство не от мира сего (Ин.18:36); Он имеет покорить Себе все народы, но не мечом и огнем, а свойственной Ему одному всепокоряющей силой, которая есть Дух Святой, посланный Им на землю, Дух всеоживляющий, Дух чудодействующий, Дух любви, правды и мира.

Не прошло и тысячи лет со дня рождения Христа Спасителя, как все народы греко-римского мира пали к подножию Креста и признали над собой власть Христа. А через Рим и Византию учение Христово распространилось во все концы земли. Евангелие Христово преобразовало языческий мир. Законы евангельские легли в основу законов государственных у всех христианских народов.

Но через тысячу лет, как бы в исполнение апокалипсического предречения, дракон, древний змий, который есть диавол и сатана, связанный и заключенный в бездну, был как бы опять освобожден из темницы своей и вышел обольщать народы (Откр.20:2–3:7).

Христианство, доселе успешно двигавшееся вперед к назначенной ему цели, после тысячи лет начало как бы возвращаться назад, к язычеству. В мире христианства совершилось нечто подобное тому, что бывает в сферах небесных светил: некоторые планеты, как говорит астрономия, в периодическом движении своем около Солнца по временам начинают обратное течение, а потом с большей скоростью опять продолжают свое прежнее движение вперед¹⁶⁵.

Нечто подобное произошло в жизни христианства. По истечении тысячи лет от его начала оно пошло как бы попятным движением. Язычество, на время сокрытое Промыслом Божиим в земле от взоров человеческих, стало опять воскресать.

В XIV веке начался период так называемого Возрождения. Это было не что иное, как возрождение язычества и движение христианства назад. Поводом к таковому возрождению язычества послужило оскудение любви между христианскими народами. Оскудение любви привело к разделению этих народов. Запад отделился от Востока. Потом западные народы стали враждовать между собой. Начались междоусобные, продолжительные войны. За оскудением любви стала оскудевать и вера. Началось время безверия или извращения богопреданного учения. Народы Европы под именем стремления к просвещению стали возвращаться к учению языческих философов. С мнимым «возрождением» снова явилась и литература языческая с ее баснями о богах греческих и римских с их гнусными похождениями. Явилось греческое искусство с его статуями, изображающими открытый разврат, в виде обнаженных богов и богинь; явился языческий театр с его бесстыдством и мерзостями. С тем вместе и развращение среди христианских народов пошло широкой волной.

Из всех народов Европы франки, или галлы, превзошли остальных своим антихристианским направлением. Под прикрытием философии явилось безбожие, или атеизм. Под именем энциклопедии явилось кощунство, или дерзкое издевательство над христианскими истинами, над его святынями. Пороки, не сдерживаемые верой и законом Божиим, дошли до крайних пределов. Вместо христианского смирения явилась сатанинская гордость, вместо любви – безмерное самолюбие, или эгоизм, вместо целомудрия и воздержания – крайний разврат. Имя Христово было изгнано из литературы; стыдились произнести его и в живой речи. Но зато учащаяся молодость хорошо знала имена языческих богов: Зевс и Венера, Орфей и Муза у всех были на языке. Богохульство и кощунство дошло до того, что в священнейшем месте христианского храма поставлено было изображение развратной женщины под именем богини Разума. От галлов нечестие распространялось на все народы Европы.

Безбожники, как философы, были в великом почете. Имена их повсюду восхвалялись как имена великих людей. Их осыпали подарками цари и правители. Так мыслить, так вольнодумствовать, как они, так кощунствовать, как кощунствовали эти философы, считалось как бы верхом просвещения, признаком принадлежности к высокообразованному обществу. Примером галлов стали увлекаться и наши того времени образованные люди. Подражать франкам в покрое одежды, говорить по-французски или пересыпать русскую речь французскими словами считалось чуть не верхом образованности. К чему привело это богоотступничество, это слепое подражание иноземному с пренебрежением к своему, родному? Нечестивцев наказало их же нечестие. Крайнее извращение нравственных правил жизни, утонченная безнравственность и богоотступничество привело галлов к цареубийству. За цареубийством последовало страшное порабощение народа власти тиранов. Похитители власти превосходили один другого жестокостями.

Так было у галлов, так началось и у других народов. Стали ниспровергаться престолы, падали царства, стонали люди от междоусобиц; повсюду лились потоки крови.

Когда нечестие народов перешло к нам, тогда пришли с ним и бедствия. Те, у кого мы хотели учиться, кому подражали в покрое одежды, чьим языком учились говорить, – те явились в руках Промысла Божия грозными карателями нас за начавшееся у нас отступничество от Бога, от Церкви, от добрых обычаев предков. Пришел 1812 год – страшный, приснопамятный год. Враг дошел до Москвы, этого сердца земли русской. Запылала столица огнем гнева Божия. Дворцы и палаты разрушались. Храмы были ограблены, святыня осквернена.

Но Господь скоро помиловал нас. Враг с бесчестием был прогнан с земли русской. Но мы прогнали его не многочисленностью нашего войска: ибо у врага было такового гораздо больше, чем у нас, и оно все погибло у него. Не искусством наших вождей совершена была победа над врагом – ибо мы более уклонялись от битв, чем вызывали врага на бой. И кто бы мог тогда сравняться с непобедимым вождем, покорявшим один за другим народы Европы, низводившим царей с престолов и отдававшим короны тем, кому он хотел? Нас спасла милость Божия. Господь воззрел на смирение и покаяние наше, услышал слезную молитву той части нашего народа, которая мало повинна была в грехе отступления. Бог услышал – и спас нас ради молитв святых заступников земли русской.

Эту истину исповедал в свое время и сам верховный вождь земли русской, повелевший сделать на знаках, установленных в память этой войны, надпись: Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу!

С той поры прошло без восьми сто лет. Мы как бы забыли старый урок. Опять у нас началось такое же отступничество и опять подражание народам Европы. Прежний атеизм (безбожие) заменился нигилизмом (отрицанием всего). Мы страдаем от тайных обществ социалистов, анархистов. Наше молодое поколение, а иногда люди не первой молодости, даже с сединами мудрости на голове, готовы гоняться за всяким новоявленным учителем. Не будем произносить имена этих лжеучителей: они не достойны этого священного места и времени. Общее имя их есть своего рода легион, подобный тому, который овладел телом несчастного гадаринского бесноватого (Мк.5:9; Лк.8:30). Один из этого сонма лжеучителей сочинил свое лжеевангелие. Другие начали переоценивать ценности, называя добро злом, а зло – добром. Третьи разбрасывают свои подпольные объявления, призывая народ и воинов к возмущению против существующей власти.

Между простым народом и так называемым образованным обществом опять образовалась пропасть, препятствующая им сблизиться между собой. Одни желают остаться истинно русскими по вере, по преданности царю и по любви к своему народу, к старым обычаям. Другие все это променивают на взятое ими от народов западных, на их безверие, на их нравы и обычаи, начиная от покроя одежд до переустройства порядка государственной жизни.

И вот опять нам грозный урок: опять идет на нас громовая туча войны, но уже не с запада, а с востока¹⁶⁶. Мы терпим неудачу за неудачей – и как бы не хотим понять, что это от Бога, за грехи наши, в которых не хотим сознаваться, чтобы покаяться.

Братья возлюбленные! Нам ли так беспечно вести себя, как беспечны мы теперь? Нам ли веселиться, пиршествовать, скакать и смеяться, как делается у нас даже в эти дни народного бедствия? Нам ли вести детей наших к ликованию, для веселых песен и плясок, когда бы следовало их учить вместе с нами скорбеть со своей родиной, с постом и воздержанием от смеха и игр умолять Бога о помиловании нашей страны?

Мы безвременно веселимся и приучаем к этому наших детей, забывая о тяжелых днях, которые переживают теперь царь, народ и наше христолюбивое воинство.

Вот беда за бедой идут к нам и с востока, и запада, и юга, и даже с севера. С востока – война, с запада – нестроения, с юга – страшная болезнь, с северного моря – опасность от народа, заключившего союз с нашим врагом¹⁶⁷. А всех зол злейшее – это наш внутренний разлад.

Мы как бы пришли к тому состоянию, в каком некогда оказался народ израильский, к которому обращены были пророком слова обличения: Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями!.. Оставили Господа, презрели Святаго Израилева, – повернулись назад (Ис.1:4). Поэтому приличен нам и этот призыв к покаянию: смех ваш в плачь да обратится, и радость в сетование (Иак.4:9).

Не пора ли и нам начать покаяние исправлением нашей жизни, возвращением к искренней вере в Бога, к послушанию Церкви, к добросовестному исполнению наших обязанностей в отношении к помазаннику Божию, к богоучрежденному пастырству и к делам нашего служения государственного или общественного?

Да воцарится опять на святой Руси Бог и Его святой закон! Да правят нашей страной не кто иной, как только помазанники Божии, наши благочестивые и самодержавные цари, которые дают ответ в делах одному Царю царей, от Которого они приемлют и помазание для царствования над врученным им народом!

Будем усердно молиться за царя, за дорогую родину, за христолюбивое воинство!

Воскресни, Господи, помози нам, да вознесется рука Твоя, яко Ты царствуеши во веки!¹⁶⁸

Мы оканчиваем поприще старого года и вступаем в новую стадию жизни нашей. Кто может предсказать, длинна ли будет эта стадия и где ее конец? Будет ли она последней в нашей жизни или за ней наступит новая? Кто может поручиться за себя, что после этого года ряд лет его жизни еще продолжится? Кто дерзнет отрицать ту вероятность, что мы с настоящего дня начинаем последний год жизни, после которого отворятся двери вечности и начнется для нас путь, с которого возврата нет и которому не будет конца? За дверью, которой мы исходим в другую, загробную жизнь, лежат два пути: один – ведущий на небо, а другой – в преисподнюю. Из сего усмотреть может каждый из нас, сколь важен тот момент жизни, который мы переживаем, и сколь знаменателен для нас этот день новолетия. Если мы научены всякое новое событие в нашей жизни начинать молитвой, если мы молитвой начинаем день, молитвой и заканчиваем его, молимся, отправляясь в путь, молимся пред началом каждого нового дела, то не тем ли паче молитвой должно начать новый путь нашей жизни, который нам в начале своем страшен неизвестностью своей, в продолжении многотруден и небезопасен и кончиться может началом или вечного блаженства, или бесконечных мучений? Для сего-то Святая Церковь, как мать заботливая, приглашает детей своих этот знаменательный день начинать усиленной, коленопреклоненной молитвой.

Казалось бы, в это навечерие Нового года храмы наши должны бы быть полны молящимися. Когда пробьет час полунощный, должны бы преклонить колена все мы, которые еще не освободились от страха грозного бедствия, постигшего в истекший год наш город и округи его¹⁶⁹.

Так должно бы быть – но не то представляется взорам нашим. Где те братья наши, места которых здесь остаются незанятыми? Почему так редки сегодня ряды молящихся в этом храме? Где отсутствующие теперь? Почему они оставили в это навечерие новолетия торжественное собрание молящихся здесь? Не для того ли, чтобы примкнуть к собранию ликующих в эту полночь, но не тем ликованием, к какому приглашает их мать – Святая Церковь, а которое установлено духом мира сего, по действию князя власти воздушной. Там воздевают руки и сгибают колена, но не для молитвы; там поют, но не гимны в честь Царя Христа; там радуются, но не о Боге Спасителе; там пьют, но не из Чаши спасения; там приветствуют, но не тем святым приветом мира, который Церковь унаследовала от времен древних¹⁷⁰. Там радуются, но той радостью, после которой приходит плач, после того ликования настает иногда сетование, то пение приводит часто к безотрадному рыданию, те заздравные чаши бывают смертоносны, те благожелания остаются одними звуками. После таких празднований не святых и ликований не богоугодных во дни праздников и новолетий, если посетит нас Господь немилостью, как было в истекшем лете, от чего да сохранит нас Отец Небесный, осмелимся ли мы взывать к Нему дерзновенно о помиловании? А когда не будем услышаны, дерзнем ли сказать: для чего, Господи, отреваешь души наши, скрываешь лице Твое от нас и не внемлешь молитвам нашим?

Правда, в дни бедствия мы вели себя безукоризненно: мы тогда и праздники чтили, и воздержание хранили, и храмы полны были молящимися. По всей вероятности, и впредь, когда нужно будет, мы изменимся: тогда опять начнем моление, сетование и воздержание. Но не поздно ли тогда будет? В истории израильского народа мы имеем поучительный пример того, что когда празднованию предшествовало или с ним соединялось нарушение закона Божия, тогда ни жертвы, ни молитвы не были Богом приемлемы. К чему Мне множество жертв ваших?.. Когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение ваше отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть!.. Когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови (Ис.1:11–15).

Вот видите, Господь отвращался даже от приходящих в храм Его, и притом не с пустыми руками, а с дарами и молитвой, – отвращался потому, что нечисты руки их и осквернена совесть их. Что же сказать о тех, кто, нося имя христиан, не молятся ни в церкви, ни дома; будучи с ног до головы покрыты язвами порока и струпьями греха, не сознают своих недугов и не заботятся об уврачевании их!

Обратим внимание на обличительное слово Божие и мы, собравшиеся сюда на молитву. Осмотримся, не в крови ли и наши руки, простираемые на молитву? Разберем нашу жизнь. Ты, глава семейства, общества, не ходишь ли в дому твоем, среди подвластных тебе как лев рыкающий? В минуту раздражения не приводишь ли в трепет жену, детей, подвластных твоих? Не бьем ли мы пястьми¹⁷¹ (Ис.58:4) смиренного, безответного пред нами подвластного нам человека за проступки или неисправности, допущенные по немощи? Не караем ли мы его беспощадно отрешением от места, изгнанием из дома, лишением благословения без предварительной заботы об его исправлении? И ты, подвластный, не бичуешь ли начальника или домохозяина своего осуждением, злословием, проклятием (хотя бы и заочно) за то, что он был справедлив, но не чрезмерно милостив, как тебе хотелось бы, но чего ты, быть может, не заслужил?

Евангельский фарисей хотя и долго молился, но поедал домы вдовиц и за то услышал грозное слово обличения (Мф.23:14; Мк.12:40; Лк.20:47). Ты, христианин, хотя, быть может, несколько человеколюбивее поступаешь с вдовицами, но не только долго, но и совсем не молишься ни в храме, ни дома. Подзаконный фарисей хотя и приносил десятину с мяты, аниса и тмина, но оставил суд, милость и веру (Мф.23:23). А мы, чада свободы Христовой, быть может, и сего не делаем, и того не соблюдаем: ни десятины не даем, ни правды не соблюдаем, ни милости не творим и веру потеряли. Если фарисей не был услышан, хотя и долго молился, то мы будем ли услышаны, когда совсем не будем молиться? Или же, бывая иногда и в церкви, не будем страшиться присвоить чужую собственность, продать труды чужие: хозяин будет удерживать плату у рабочего, а этот, получая плату, не станет воздавать нанявшему его честным трудом? Иной, быть может, не поядает чужой собственности, но не страшится есть чужую плоть и пить людские слезы бранью, насилием и притеснением беззащитного и бедного сводить в могилу. Иной не отнимает насилием чужого имущества, но словами злоречия лишает его доброго имени, которое дороже золота.

Но аще беззакония назриши, Господи, Господи, кто постоит? – взывал Израиль устами царя-пророка (Пс.129:3). Не то же ли следует сказать и нам: «Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, – Господи! кто постоит? Но у Тебя, Господи, прощение». Да, у Него милость, многое избавление от бед. Но все это даруется тем, кто обращается к Нему с покаянием. Сего Он требует и от нас. Омойтесь, – говорит Он Израилю (Ис.1:16). Покайтесь, – говорит Он нам (Мф.4:17; Мк.1:15). Очиститесь... перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову, – говорил Он Израилю чрез Исаию (Ис.1:16–17). Всякий дол да наполнится: униженное да возвысится, и всякая гора и холм да понизятся: всякая гордыня да смирится, – говорит Он нам устами Предтечи Своего (Лк.3:5). У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай тоже... Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем (Лк.3:11:14).

Итак, вот чем нам следует начать Новый год: молитвой, покаянием, делами правды, милостью, верностью Богу и людям и живой верой в Евангелие, верой, от дел являемой, а не в мыслях только содержимой.

Жизнь наша – клуб ниток.

Жизнь наша со всеми нашими мыслями, желаниями, словами и делами есть как бы клуб ниток, в котором нить навивается с одного конца и развивается с другого. С первых лет явления нашего на свет в сознании нашем, как на основе, слагаются мысли, слова и дела. Когда же настанет час смерти, тогда начнется развертывание этого клуба нашей жизни. Нить, навиваемая на клубок, может быть окрашена в разные цвета: в белый или черный, или может быть пестрой. Таковой явится и нить нашей жизни. Понятно, что белизну ее составят добрые дела, а черноту – злые. Смесь тех и других образует пестроту этой нити.

Обычное разматывание клубка совершается в обратном порядке: то, что по порядку времени навилось после всего, будет развито прежде всего. В таком же порядке будет развиваться и нить нашей жизни. В порядке постепенности будут открываться все наши мысли, слова и дела. Можно предполагать, что если таковое разматывание клуба нашей жизни будет происходит в естественном порядке, то оно начнется с тех мыслей, слов и дел, какими занята была душа наша в последние дни жизни. Затем начнет открываться последующая жизнь в обратном порядке – от старости к зрелому возрасту, от юности к детству. Такое предположение находит себе подтверждение в сказаниях некоторых людей, которые некоторое время находились в состоянии умирания и потом опять возвращались к жизни. Так, некто спасенный от утопления в воде рассказывал о себе, что в то время, когда он, упав в воду и задохнувшись, потерял всякое телесное ощущение, то в течение тех немногих минут, когда он находился в воде, ему представилась вся его прошедшая жизнь со всеми ее подробностями, уже давно забытыми, и эта жизнь раскрывалась в его сознании постепенно, начиная с момента, когда он упал в воду, и следуя ко дням раннего детства.

Нечто подобное представляют нам сказания отеческих и учительных книг древних и новых времен. Кому, например, не известно сказание о посмертном хождении по мытарствам блаженной Феодоры¹⁷²? Из этого весьма назидательного повествования об этой благочестивой жене можно сделать тот общий вывод, что по смерти человека сознание его не уничтожится, – напротив, все, что было сделано в течение жизни, представится с самыми мелкими подробностями. Тогда сознание будет говорить человеку, что эти мысли, слова и дела принадлежат именно ему и никому другому, так что сознающий все это будет удивляться, откуда явилось столь ясное представление о том, что во время пребывания его в теле было забыто.

Таковое свидетельство опыта и отеческое учение подтверждаются и богооткровенным учением слова Божия. Если сопоставить многие изречения слова Божия Ветхого и Нового Завета, относящиеся к состоянию душ после смерти и в день всеобщего Страшного Суда, то из этого можно будет вывести заключение, что это состояние будет иметь следующий вид.

Человеку положено однажды умереть, а потом суд (Евр.9:27). День Суда явится с огнем. Пред судилищем течет огненная река. Судия – Господь явится как огнь поядающий (Евр.12:29). Это значит, что суд будет столь строг, правдив, с такими подробностями будет совершен, так тщательно будет там все взвешено, исследовано, оценено, что суд будет подобен огненному пламени, через который отделяется от металлов всякая примесь. Всякий должен будет пройти через огонь неумытного¹⁷³ суда, чтобы предстать пред Господом и получить воздаяние. Этот-то огонь и испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон (1Кор.3:13–15). Смысл этого таков: у кого дело, из которого слагалась вся его жизнь, окажется пред Судом Божиим как золото или серебро, которые, пройдя чрез огонь, сделаются еще чище, тот получит награду. Если же дела окажутся столь непрочными, малоценными, как дерево, солома, сено, то они сгорят, а делавшие останутся ни с чем, как напрасно трудившиеся.

Какие же будут последствия этого огненного Суда? По изъяснению толковников, тогда представится следующая картина. «Каждый какой наздал¹⁷⁴ на основании веры домик себе, в том и живет, как здесь, так и за гробом, – в том станет он и пред лицом огненной реки, текущей пред Господом. Она перекатится через каждого. Чей домик останется цел при переходе через него огня, тот получит воздаяние от Господа Судии, а чей сгорит, тот отщетится, то есть увидит, что весь труд его был тщетен: напрасно потрудился, тщетную питал надежду, сам себя обманывал, думая строить дельно. Что же будет с тем, у кого домик сгорит? Спасется, но так, как бы из огня (1Кор.3:15): спасется так же, как спасаются те, которых огонь захватывает в доме. Кругом огонь, надо бежать сквозь него. Что тут бывает? – Иной пробежит почти неопаленный, другие – в разных степенях опаления, а иной так и останется в огне. Подобное сему будет и с теми, коих домики на огне Суда погорят. Одни пойдут в огонь, другие получат разные степени наказания, а иные и помилованы будут. Ибо хотя все они виноваты, что строили не из прочного материала, но виновность их может иметь разные степени: иной может быть и без вины виноват: трудился над строением непрочным, не зная лучшего образа строения, или, может быть, по обстоятельствам не успел взяться за лучшее, или еще почему-либо заслуживает извинения»¹⁷⁵.

Братья христиане! Мы стоим теперь на рубеже старого и нового года. Жизненная нить минувшего года у каждого из нас уже навилась на клубок. Прежде чем она разовьется по смерти, разовьем ее пред мысленным взором нашим теперь, чтобы тщательно осмотреть, какова она – бела или черна? Рассмотрим это не для одного только любопытства, а для того, чтобы вывести из этого некоторое заключение и сделать своевременное распоряжение. Обратим внимание, не является ли весь прожитый нами год как бы сплошной черной нитью, то есть сцеплением погрешностей, пороков, страстей, а может быть, и со следами преступлений? Может случиться при этом, что наше себялюбие постарается закрыть черноту этой нити: погрешностей как бы не замечать, пороки считать чуть не доблестями, страсти – порождениями темперамента, преступления – плодами борьбы за существование. Если это окажется таковым, то да будет нам известно, что такого рода состояние самооправдания весьма опасное, выйти из него весьма трудно: никаких советов люди в таком состоянии не способны принимать. Только одна милость Божия может открыть им глаза и показать все неблагообразие их нравственной черноты. Но если бы кто захотел, не доверяя себе, узнать свое нравственное состояние, каково оно есть на самом деле и каковым оно является пред очами Всесвятейшего и Всевидящего, тот пусть станет пред зеркалом закона Божия или же пред судом своей совести, если она не сожжена, и рассмотрит свою жизнь или по крайней мере поведение свое за истекший год, и тогда узнает, что в жизни его было светло, что темно, что бело и что черно.

Что же сделать потом? Ужели взглянуть на себя в зеркало для того только, чтобы отойти от него с тою же грязью на лице? Нет. Надобно позаботиться отмыть эту нравственную нечистоту нашей души. Как это сделать? Какие средства к этому? Те, какие милосердие Божие даровало нам для этого. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло, говорит Господь, научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову... Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю (Ис.1:16–18). Итак, вот первое средство – покаяние. Для убеления нравственной черноты нашей Отец послал в мир Сына Своего и предложил Его в жертву умилостивления в Крови Его (Рим.3:25), чтобы посредством Его примирить с Собою все... Кровию креста Его (Кол.1:20). Сын Божий, искупив мир крестом Своим, преподал нам пречистое Тело Свое и Кровь Свою во оставление грехов (Мф.26:28). Вот и второе средство очищения нашей душевной нечистоты – Тело и Кровь Христовы. С нашей стороны для того, чтобы быть достойными к восприятию этого небесного дара, нужно сознание своих грехов, сокрушенное исповедание их пред теми, кому Господь дал власть вязать и решить грешников во имя Его. Итак, исповедание грехов пред духовником есть третье средство. Получившему прощение в грехах необходимо после этого возыметь решимость начать борьбу со грехом, чтобы освободиться от рабства ему, при помощи благодати Божией. Это будет четвертым средством. Но кто способен к этому? Тот, кто внимателен к себе, кто решился нудить себя ко всякому доброму делу. А поблажкой греху, ненасытимой преданностью удовольствиям, погоней за наживой, безмерной скупостью, безумной расточительностью грех истребить нельзя. Только нищетой духа, слезами раскаяния, алчбой и жаждой спасения и милостыней и приобретается чистота сердца. Очищение сердца и будет убелением нашей нити жизни, если она окажется очерненной грехом.

Итак, оглянемся назад, всмотримся попристальнее в нашу жизнь – этот клубок, ежегодно и ежечасно увеличивающийся и имеющий развернуться тогда, когда прервется нить жизни. О, дал бы Господь всем нам, чтобы этот клуб жизни оказался сплетенным из одних белых нитей наших добрых дел – правды, милосердия и покаяния, окропленных очистительною кровию Сына Божия!

Приветствую вас, братья христиане, в этот первый час первого дня нового года... молитвенным призыванием на вас Божия благословения.

Весьма отрадно видеть, что обитатели нашего города с некоторого времени стали встречать Новый год молитвою в храмах Божиих, а не теми суетными поздравлениями и греховными увеселениями, какие допускались в прежнее время. Вы, как истинные христиане, восхотели привлечь Божие благословение на новое лето благости Божией, и оно да приидет на вас, на весь город, а наипаче на благочестивых обитателей его. Вы восхотели начать новый год молитвой, и Святая Церковь, соответственно вашему желанию, с готовностью совершает через служителей своих эту молитву.

Так как не все имеют надлежащее разумение, о чем и как должно молиться при наступлении нового лета, то на нас, пастырях Церкви, лежит обязанность научать верующих молиться молитвой разумной и усердной, чтобы соделать эту молитву богоугодной. Итак, о чем будем молиться?

Прежде всего будем благодарить Господа, сподобившего нас достигнуть нового лета, тогда как многие из братий наших, вместе с нами приветствовавшие наступление истекшего года, не дожили до начала этого, нового.

Будем молиться молитвой благодарения Господу, во-первых, о Святой Православной Церкви, которую Он сохранил в мире и благостоянии. Будем благодарить также за благочестивейшего государя нашего и за дорогое нам отечество, которых Господь сохранил в мире и безмятежии, – и не только сие, но и вложил в сердце царево великую и для всех народов земли вожделенную мысль о призыве всех государей и правительств христианских народов к разоружению, могущему послужить лучшим залогом к мирному и благоуспешному развитию их внутренней, семейной, общественной и торгово-промышленной жизни¹⁷⁶. Будем благодарить Господа за дарованное в минувшем году благоплодие нашей земли. Если в некоторых местах и был недород хлеба, то в других был его избыток, которым можно было восполнять недостаток других, бесхлебных мест благодаря попечительности благочестивейшего государя нашего, его правительства и частной благотворительности. Была некоторая опасность для нашей страны со стороны чумной заразы, перешедшей было к нам из соседней страны, где она свила себе, по-видимому, прочное гнездо, но благодаря распорядительности властей зараза подавлена была в самом начале и лишена возможности дальнейшего распространения¹⁷⁷. Благодарение Богу и за наш город, в истекшем году мирно совершавший свое развитие.

Принося со всяким усердием, в смирении сердца благодарение Господу за минувшее лето, помолимся, да не лишит Он Своего благословения и наступающий год. Помолимся о святой нашей матери – Церкви Православной, да утвердит ее Господь, да расширит, умножит, умирит, и непреобориму адовыми враты во веки сохранит¹⁷⁸. Помолимся о благочестивейшем государе нашем и о всем царствующем доме, о военачальниках, градоначальниках и христолюбивом воинстве, да оградит Господь миром державу их, да покорит под нозе их всякаго врага и супостата и сохранит вся грады отечествия нашего в благопребывании и безмятежии. Обитателям града сего да дарует Господь мир, здравие и спасение; пастырям – ревность и бдение о душах пасомых, а сим последним – смиренное послушание духовному водительству пастырей; начальствующим – мудрость и силу; судиям – правду и нелицеприятие; служителям слова – любовь к истине и благоразумие в употреблении дара слова; супругам – любовь и согласие; родителям – попечительность о добром воспитании детей, а сим последним послушание своим родителям, учителям и воспитателям; обидимым да будет даровано терпение, обидящим – страх Божий, враждующим – примирение, веселящимся – воздержание, скорбящим – утешение, отпавшим от Церкви – возвращение в лоно своей матери; всем же – дух благочестия, единомыслия и любви, во всем благом преуспеяние, телам здравие, душам спасение, земле плодородие, труду благословение, всем присутствующим здесь и отсутствующим благоденственное и мирное житие и многая лета.

Святая Русь – грешная Русь.

Святая Русь, Русь православная – так именовалась встарь наша родина святая. И недаром усвоено ей было название святой. По имени и жизнь ее была святая. О святости ее и благочестии наших предков свидетельствуют не только наши отечественные летописи, но и письменные сказания иноземцев, бывавших на Руси в старые времена и воочию видевших обычаи нашего народа. Эти иноземные свидетели иногда приходили в изумление, видя, как русский народ – от царя и бояр до последнего человека, не только мужчины, но и женщины, девицы и малые дети – строго исполнял уставы Церкви.

Спутник Антиохийского патриарха Макария, посещавший вместе с этим святителем русскую столицу в середине XVII столетия, между прочим так описывает обычаи русского народа.

«Ежедневно русские бывают в церквах за обедней, и в каждом приходе все присутствуют в своей церкви, мужчины, женщины и малые дети, причем каждый приносит, по их обычаю, для церкви одну или несколько свечей, из коих к каждой приклеена копейка. Все в этой стране, от мирян до монахов, едят только раз в день, хотя бы это было летом, и выходят от церковных служб всегда не ранее, как около восьмого часа (два часа пополудни)... Литургия у них совершается чрезвычайно продолжительно, со всяким страхом и смирением. Они неукоснительно остаются [в церквах] до тех пор, пока священник не совершит отпуста, и уходят по прочтении девятого часа... Усердие всех московитов, больших и малых, к построению церквей весьма велико, и любовь их к беспрерывным земным поклонам и к иконам выше всякого описания... Таковы у них не только простолюдины, бедняки крестьяне, мужчины, женщины, девицы, малые дети, но и визири [бояре] – государственные сановники и их жены. Если обладают такими добродетелями царь и царица, кои стоят во главе подданных, то каковы же должны быть эти последние?»

«Во дни Великого поста бдения усиливались. В этот день мы переносили, – говорит писатель, – вместе с ними большое мучение, подражая им против воли, особливо в еде. Мы не находили иной пищи, кроме мазари (размазни), похожей на вареный горох и бобы, ибо в этот пост вообще совсем не едят масла».

Достойно внимания, как в Древней Руси охраняли святость дней великопостных и праздничных. «Винные лавки и питейные дома с самого начала поста до Нового воскресения (Фомина) оставались запечатанными; содержателям их никоим образом не разрешалось на Святой неделе открывать свои заведения, ибо в продолжение ее за этим наблюдали гораздо строже, чем во время Великого поста. Равным образом и в течение всего года питейные дома обыкновенно оставались закрытыми от кануна воскресения до утра понедельника; так же делалось и во время больших праздников».

«Подлинно, этот народ истинно христианский и чрезвычайно набожен, – продолжает свою повесть тот же писатель, – ибо как только кто-нибудь, мужчина или женщина, заболеет, то посвящает себя Богу: приглашает священников, исповедуется, приобщается и принимает монашество, что делали не только старцы, но и юноши и молодые женщины; все же свое богатство отказывает на монастыри, церкви и бедным».

«Нет сомнения, что Творец (да будет прославлено имя Его!) даровал русским царство, которого они достойны и которое им приличествует за то, что все заботы их – духовные, а не телесные. Таковы все они. Какая это благословенная страна! Это – страна чисто православная!»¹⁷⁹

Так говорит о старой Святой Руси иноземный писатель-очевидец.

То ли у нас ныне? Те ли обычаи? Нет. Та же ли строгость в соблюдении их? Нет. Напротив, многое изменилось у нас в сравнении со старым к худшему. Мы отступили от добрых и святых обычаев наших предков. Мы далеко отстали от благочестия их.

В старые времена на Руси строго соблюдались все уставы Церкви, а устав о посте – с особенной строгостью. Во всей земле русской едва ли бы можно было найти явных нарушителей постов. По тогдашнему общему убеждению поесть в пост скоромного значило бы стать отступником от веры.

А в наши времена в городах трудно найти дом, в котором не нарушались бы посты, трудно нанять квартиру, в которой можно было бы иметь постный стол. Стало быть, строгий суд наших предков назвал бы современных жителей наших городов «басурманами», неверными или как-нибудь иначе, но не назвал бы православными – так уклонились мы от добрых обычаев отцов наших! Отчего это случилось? Не потому ли, что ныне стало мало постной пищи? Пожалуй, отчасти и потому. А отчего уменьшилось количество постной пищи? Потому ли, что мать-земля не стала давать плодов детям своим? Нет. Кормит же она всех животных, которые не употребляют мясной пищи, – прокормила бы, конечно, и всех нас. Итак, где же причина? – В нехотении разводить плоды, употребляемые для постного стола, и в нежелании приобретать их. Есть и другая причина, почему мы не соблюдаем постов: это – презорство¹⁸⁰ наше, то есть сознательное нежелание повиноваться уставам матери Церкви. Не хотим-де соблюдать то, что повелевает Церковь, да и только; не желаем, чтобы нас считали отсталыми от века людьми! Таким образом, мы грешим тем же, чем согрешили наши прародители в раю. Всего у них было довольно – только плоды одного дерева были воспрещены. И захотелось им вкусить этих плодов запрещенных. Вкусили – и потеряли рай. То же и ныне. Всего у нас довольно, были бы мы сыты той пищей, какая нам разрешена, – так нет: не хотим стеснять себя: дай нам того, что запрещено, – хотим есть мясную пищу. Едим – и будет с нами то же, что с прародителями в раю, и не избегнем наказания, если не покаемся. Наши предки очень боялись нарушать уставы Церкви; они говорили: той земле не устоять, где начнут обычаи ломать. Не ломали они обычаев о посте, о хождении в церковь, о ежегодном говении – и сохранили землю русскую среди многих невзгод. А в наше время все стало ломаться. Страшно за землю русскую, если нечестие возьмет перевес над благочестием! Страшно за молодое поколение! Что мы ему передадим? Какие добрые и святые обычаи? Мы получили от предков много доброго, а сами что оставим детям нашим? Оставим ли это пренебрежение уставов Церкви, нарушение постов, леность к посещению церковных богослужений, нерадение об исполнении христианского долга исповеди и святого Причащения и нарушение святости брачных союзов? Молодое поколение, унаследовав от нас нравственную порчу, передаст ее последующим поколениям, да еще прибавит и своих пороков. Таким образом, мы сделаемся виновниками развращения будущих поколений. Какой ответ дадим на суде Божием за себя и за них?

От жителей городов стали заимствовать недобрые примеры обитатели наших сел и деревень. Уже и у них нередко дни воскресные не почитаются: в праздники питейные заведения открыты, пьяные бродят по улицам, пьянство иногда начинается до литургии; посты не всегда и не везде соблюдаются; страсть к вину и к другим одуряющим голову средствам, к разного рода азартным играм между молодым поколением год от году увеличивается. Ныне не редкость видеть женщин, сбросивших с себя стыдливость, свойственную женщинам старых времен. На улице и среди базара ныне можно встретить женщину курящую, а в домах – сидящую за карточным столом. Не говорите: что же здесь дурного, какой грех в табаке или картах? Здесь дело не в курении этой травы, которая, как создание Божие, осквернить человека не может, грех не в картах, которые сами по себе могут быть невинными. Но грех сперва в соблазне, производимом неприличием, неуместностью дела, несвоевременностью его; затем грех – в пристрастии к чему бы то ни было. Пристрастие к одному повлечет за собой пристрастие к другому: от курения табака молодой человек переходит к вину; от одной рюмки вина – к пьянству; от вина – к картам и другим страстным играм; отсюда – к праздности, к воровству, к разбою; а отсюда дорога к тюрьме. Потеря стыдливости, свойственной женщине, выражающаяся в нарушении приличия на улице или на рынке, легко приводит к бесстыдству в больших размерах. Отсутствие стыда в женщинах служит верным признаком упадка народной нравственности, а упадок народной нравственности ведет к постепенному разрушению и падению государственной жизни народа. То же можно сказать о нарушении обычаев, установленных Церковью, – уставов о постах, заповеди о почитании воскресных и праздничных дней. И здесь то же: грех не в пище, которая, как создание Божие, – добро, но грех в нарушении заповеди о почитании святых дней.

Мы, приближающиеся к новому столетию, ужели стоим уже на наклонной плоскости, чтобы катиться по ней вниз невозвратно? Мы, дети XIX века, ужели зашли так далеко в пренебрежении к старым добрым и святым обычаям, что и XX век не даст нам или потомкам нашим возврата к этим добрым обычаям? Ужели для ревнителей благочестия потеряна надежда когда-либо видеть передовых людей нашего христианского общества живущими одной жизнью с простым, но добрым и в большинстве своем набожным народом, с его храмами, с его постами, с его святой стариной?

Что принесет нам новое столетие? Ужели оно будет для нас тем роковым временем, когда число отступников превзойдет число верных чад Церкви, когда нечестие наполнит наши города, наши домы, рынки, государственные и общественные учреждения, а благочестие останется достоянием сел и деревень, в городах же оно будет находить себе место только в запустелых храмах?

Мы, может быть, сильно сгустили краски картины возможной будущей нашей общественной жизни. Поэтому поспешим пригласить вас обратить взор ваш на светлую сторону настоящего. С нами Христос, свет мира (Ин.8:12; 9:5), с нами Церковь Православная, носительница истины (1Тим.3:15); с нами обетование Христа, Царя царствующих, пребыть в Церкви Своей до скончания века (Мф.28:20). С нами цари православные, единодержавные и самодержавные, как сила, сдерживающая нечестие. Есть еще на Руси много доброго, честного, святого. Есть немало и такого добра, которого прежде не было. Нельзя не заметить, что ныне и нравы стали мягче. О так называемом «шемякинском суде»¹⁸¹ остались только предания. Рабства ныне нет: всем дышится свободнее. Храмы Божии не пусты; они строятся с усердием, достойным старых времен. Благочестивейшие цари и сановники именитые стоят во главе храмоздателей. Забота о просвещении народа чрез грамоту, в союзе с Церковью, занимает одно из первых мест среди церковных и государственных забот. Благочестие еще не иссякло, особенно среди простых людей. Есть оно и в высших слоях общества, но оно там не так ясно обнаруживается, как у простого народа, у которого оно видно во всех делах, словах, мыслях и желаниях, хотя и с некоторыми исключениями. Нужно только печальникам о благе народном опасаться, чтобы на это незасеянное поле народной простоты, спящим нам, враг не насеял плевел прежде, нежели мы успеем посеять пшеницу (Мф.13:25).

Да помнят идущие впереди других, что за ними идет великая толпа, именуемая народом, что она пойдет туда, куда ее поведут. Так пусть ведут ее тем путем, которым русский народ пришел к величию среди народов земли. А этот путь есть вера в Бога, сыновняя покорность Церкви, беспредельная преданность царю православному, самодержавному и беззаветная любовь к родине святой.

Эти заветы потщимся перенести в новое столетие, чтобы передать их нашим потомкам.

Новое времяисчисление лет для христианских народов началось евангельским призывом к покаянию – начнем покаянием и мы, стоящие в преддверии нового столетия.

Благослови, душе моя, Господа... исполняющаго во благих желание твое. (Пс.102:1:5)

Много желаний высказывается и еще, вероятно, будет высказано таковых среди христианских народов по поводу наступающего нового года, которым начинается XX столетие христианского летосчисления.

Во всех этих человеческих желаниях и приветствиях нетрудно найти один общий смысл: все и каждый из приветствующих желают другим на новое столетие добра и счастья. Различие только в том, что каждый понимает добро и счастье по-своему и каждый желает другому того, что он считает добром и счастьем. Не будет, вероятно, недостатка в таких пожеланиях, которые относятся не к отдельным личностям, а к целым группам людей, к обществам и даже ко всему человечеству наступающего XX века. Из самых последних желаний этого рода наиболее выдающимися можно назвать два желания: одно – чтобы настал на земле между всеми народами мир, ничем не нарушимый, а другое, замечательное по своей новости и несбыточности исполнения, – желание войти в сношение с предполагаемыми обитателями одной из соседних с Землей планет. Нельзя умолчать еще и об одном ужасном зложелании для будущего человечества, высказанном некоторыми мнимыми представителями мнимой науки, именно – чтобы все человечество в один день совершило над собой самоубийство, так чтобы изгладилась на земле и память о людях.

У большинства же людей, составляющих как бы цвет образованных обществ, пожелания XX веку сводятся к тому, чтобы люди этого века продолжали двигаться вперед по пути научных исследований такими же исполинскими шагами, какими отличался конец XIX века.

Что пожелаем наступающему веку мы, служители Того, Кто в Своей власти положил времена и лета (Деян.1:7)?

Желая быть верными нашему призванию, как преемники тех, которых Господь наименовал светом и солью мира (Мф.5:13–14), мы желаем и всему христианству, и богохранимому нашему граду следующих благ.

Во-первых, желаем, чтобы христианство XX века озаботилось сохранить тот союз с небожителями, которым соединил его Господь Ангелов, приходивший на землю и восшедший на небеса, чтобы под Своим главенством соединить все, что на небе и на земле, чтобы устроить для людей жительство на небесах, в обителях Отца Небесного.

Второе наше благожелание – чтобы христианские народы, с одной стороны, двигались вперед по пути добра, истины и правды и достигли того совершенства, к какому они предназначены: будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф.5:48). А с другой стороны – чтобы они усиленно старались возвратиться к весне христианства – к временам первых веков его, к той примерной святой жизни, какой отличались первые христиане, когда они действительно были светочем для языческого мира, когда язычество, ожесточенно преследовавшее христиан, увидело чистоту их нравов, недосягаемую для него, само устремилось к свету Христову и принесло свои книги и чернокнижие к ногам проповедников Христовых, чтобы заменить эти книги Евангелием.

Если бы для XX века оказалось непосильным возвратиться к первым временам христианства, то пожелаем русскому обществу этого наступившего века возвращения к первым временам благочестия русского народа, когда не знали другого просвещения, кроме христианского, когда в основе народной жизни для всех сословий лежали три святыни: вера, царь и отечество, когда все ежедневно приходили в церковь – мужчины, женщины и малые дети, когда любовь их к молитве, церковной и домашней, часто с земными поклонами, по отзыву одного иноземца¹⁸², была выше всякого описания, – и так жили не только простолюдины – мужчины, женщины, девицы и малые дети, но и государственные сановники и их жены.

Истекший XIX век был временем отпадения христианских народов от Христа и от Церкви. Двадцатый век пусть исправит ошибку XIX века. Христианские народы XX века пусть возвратятся к Богу – Создателю и Искупителю своему и, разделенные многоразличными заблуждениями, религиозными и научными, да соединятся в недрах Святой Соборной и Апостольской Церкви первых веков – той Церкви, которой вверена истина и которой обещано неодоленное пребывание до скончания века под руководством Духа Божия, в ней пребывающего и научающего ее на всякую истину. Это третье наше пожелание.

Век девятнадцатый был веком войн, возмущений, союзов безначалия, безверия и насилия; то было время жизни по вещественным началам мира, с отрицанием духа и подавлением духовно-нравственных стремлений. Двадцатый век да будет временем всеобщего мира, взаимного уважения, бескорыстия, уважения к богоучрежденной власти, временем восстановления религиозного единения, уважения к личному труду, без поглощения его союзами праздности, лености и насилия. Это четвертое благожелание.

Сыны XIX века, уклонившись с прямого пути, ведущего к истинному счастью, для которого они предназначены были как христиане со вступлением в Церковь Христову, повели путем заблуждения и порока и молодое поколение, воспитывая его в удалении от Христа, в отчуждении от Церкви, с детства изглаждая в нем следы христианского помазания и давая ему воспитание более языческое, чем христианское.

Поэтому мы желали бы, чтобы XX век исправил и эту ошибку своего предшественника: чтобы воспитывающееся молодое поколение изучало не букву только закона Христова, а усвояло дух его, чтобы оно более и более проникалось этим духом и руководилось им во всей жизни своей; чтобы оно не только принадлежало Церкви, но и жило бы в ней; чтобы скорее прекратилась эта порча молодого поколения, приучаемого с детского возраста к удовольствиям греховным, воспитываемого в пренебрежении к уставам Церкви и ко всему тому, что издревле чтилось добрым русским народом, но что ныне нередко пренебрегается и осмеивается, начиная с постов и доходя до праздников, с устроением накануне их игр и увеселений и отсутствием молодых людей в эти дни в церкви.

Наконец и еще одно желание наше в отношении к христианам – обитателям этого города.

Желательно, чтобы дети, остающиеся вне всякого воспитания, скитающиеся по улицам, стоящие на папертях церковных, у магазинов и лавок с протянутыми для милостыни руками и оскорбляющими иногда слух прохожих срамными речами, чтобы эти дети были собраны, пристроены и получили бы доброе христианское воспитание. Чем скорее это будет сделано, тем лучше. О, если бы осуществление этого желания началось в нашем городе в первые же годы наступающего столетия, даже прежде удовлетворения других городских нужд. Но если бы таковое желание наше показалось для исполнения тягостным, для слуха неприятным и для сердца неудобоприемлемым, то да останется оно одним желанием, как доброжелание наше на Новый год. А исполнение его предадим в волю Божию.

Итак, приди, Новый год, с новым счастьем. Принеси на землю мир, правду и истину, отпавшее возврати, разделенное соедини.

О, Господи! Благослови венец лета Твоея благости и исполни во благих желания всех нас, славы ради имени Твоего!¹⁸³

Мы, христиане, научены начинать свой день молитвой – ею же мы оканчиваем свой дневной труд. Кто не молился утром, тот едва ли исполнит этот долг вечером, а тем более днем. Значит, он живет без молитвы, – а жить без молитвы не значит ли жить без Бога? Жизнь без Бога есть жизнь без источника жизни. А такая жизнь не есть жизнь, а смерть.

Если христианин, не начинающий и не оканчивающий день молитвой, близок к состоянию жизни без Бога, то что сказать о том, кто стал бы начинать день своей жизни дикой пляской или так называемым благородным танцем и вином? Благочестивое чувство не назовет ли это нечестием, а здравомыслие не скажет ли о пляшущем в первый утренний час, что он потерял рассудок?

Если откроем книгу пророческих вещаний, то найдем там изречение горя тем, которые с раннего утра, ищут сикеры и у которых цитра и гусли, тимпан и свирель и вино на пиршествах их; а на дела Господа они не взирают и о деяниях рук Его не помышляют (Ис.5:11–12).

Лучше ли того поступает тот, кто начинает новое лето своей жизни вином и пляской? А таковых, к сожалению, в настоящее время немало, и, еще к большему прискорбию, в этом нехристианском обычае большие города подают соблазнительный пример меньшим, а сии – селам и деревням, и таким образом зло разливается широкой рекой.

Предполагаем возможность возражения: радуемся-де наступлению Нового года и радость нашу выражаем танцем, вино же поддерживает радостное настроение души, – что здесь преступного или неприличного? Если бы такие слова исходили из уст непросвещенного евангельским учением жителя Алтая или какого-нибудь гольда или тунгуса¹⁸⁴, китайца или японца, то это было бы неудивительно. Но мы, христиане, научены знать, что всякое благое даяние исходит от Бога (Иак.1:17). Новый год есть новый дар милости Божией, новое счастье, а за всякое новое благодеяние следует приносить новое благодарение, следовательно, и новый год следует начинать благодарностью к Богу.

Новым годом начинается новый период нашей жизни – а на всякое новое начинание должно испрашивать молитвой Божие благословение. Молитвой мы начинаем наши служебные занятия; молимся, когда строим новый дом; молимся, когда входим в новый дом. Молитвой следует начинать и новый год. А настоящий новый год не есть ли год особенных опасений и призывающий нас к особенному бодрствованию? Поэтому тем более не следует ли начать его молитвой, чтобы Господь не обратил его в годину искушения, в день гнева, лютый для нас день.

Новый год есть как бы новый путь нашей жизни, который в начале страшен своей неизвестностью, в продолжении своем многотруден и небезопасен и кончиться может началом бесконечно блаженной или безотрадно мучительной жизни. Для этого-то Церковь, как заботливая мать, приглашает своих детей начать этот знаменательный день усиленной молитвой с коленопреклонением. Для сего-то в час полунощный, на рубеже старого и нового года, сегодня, как и в прежние годы, мы имели утешение видеть в храмах наших собор велий зело, как в пасхальную утреню, собравшийся для принесения благодарения за милости Божии, явленные в старом году, и моления о даровании благословения Божия на новый год. К сожалению, для полноты духовной радости среди этого многочисленного собрания, приходившего в храмы помолиться, недоставало только тех, присутствие которых придает полноту и красоту всякому общественному собранию. Впрочем, многие из них не оставались в эту полночь одинокими в своих домах. Если некоторые из них не пришли на церковное собрание, то осчастливили своим присутствием другие собрания, устроенные по особым началам, которыми руководствуется большая часть современного так называемого образованного общества. Это такие собрания, в которых посетителям их чувствуется легче и приятнее. Там бывают и ликования, отвечающие их душевному настроению, но каковых они не встретят в храмах; там есть подъятие рук и согбение колен, но только не для молитвы; там есть пение, но не в честь Царя Христа; там радуются, но не о Боге Спасителе; там пьют, но не от Чаши спасения; там смеются, но таким смехом, за который обещан плач (Лк.6:25): то пение и ликование может привести к безотрадному рыданию, те заздравные чаши, по причине несвоевременности, могут оказаться смертоносными, те благожелания – остаться одними звуками. Прокляну ваши благословения (Мал.2:2), – говорил Господь чрез пророка тем, кто не хотел слушать Его и воздавать славу имени Его. Не сделалось ли бы то же с нашими благожеланиями! Наши праздники – не святые, наши ликования – не богоугодные: не есть ли это вызов Всевышнему с нашей стороны против нас самих? Неужели мы решились раздражать Господа? Разве мы сильнее Его? (1Кор.10:22).

Если, по грехам нашим, Господу угодно будет отнять от нас милости Свои и за отступление наше посетить нас жезлом гнева Своего, то осмелимся ли мы тогда дерзновенно взывать о помиловании?

Но оставим пока в покое этих братий наших, уклоняющихся от путей Господних, дерзновенно желающих расторгнуть узы Церкви и свергнуть с себя иго Христово.

Возвратимся к тому сонму, велику зело, – к сонму верующих и остающихся верными союзу с Церковью. Вместе с ними последуем велениям нашей святой матери и после принесения на святом жертвеннике таинственной Жертвы благодарения и умилостивления принесем наши молитвы, моления, благодарения за все и за всех.

И во-первых, будем благодарить Спасителя нашего и Господа за то, что Он, наказуя, наказа нас, смерти же не предаде нас (Пс.117:18).

Будем умолять Его, чтобы благословил венец наступающего нового лета, утолил бы все вражды, нестроения, междоусобные брани и междусословные разделения. Будем молить, да подаст земле нашей благовременные дожди, плодородие и благорастворение воздуха. Будем молиться о Святой Апостольской Церкви Православной, да укрепит, расширит и умножит ее Господь и адовыми вратами и всеми наветами видимых и невидимых врагов неодолимой сотворит.

Будем молить о благочестивейшем государе нашем и о всем царствующем доме, да дарует им Господь мир, здравие и спасение. Будем молить, да отвратит Господь от нас весь гнев Свой, праведно на нас, грех ради наших, движимый; да отгонит от нас все душегубительные, развращенные обычаи и всадит в сердца наши страх Свой божественный к исполнению заповедей Его.

Будем молиться о впадших в ереси, отступничества и заблуждения, да обратит их Господь к познанию истины и соединит их Святой Своей Православной Церкви.

Будем молиться, да избавит Господь Церковь Святую Свою и всех нас от всякой скорби, беды, гнева и нужды, от всех врагов видимых и невидимых и да оградит всех верных Своих здравием, долгоденствием, миром и Ангелов Своих ополчением.

Существует обычай в Новый год приветствовать друг друга желанием счастья. Таковой обычай перешел к нам от старых времен и неуклонно сохраняется и передается из рода в род. Уже из одного этого можно заключить о том, что не безрассудно утвердился этот обычай. Если внимательно вдуматься в смысл новолетних благожеланий, то легко будет найти для них разумные основания. Когда мы говорим один другому: «С Новым годом, с новым счастьем», то, конечно, мы произносим эти слова не как пустые звуки, но сознаем, что в них заключается не только смысл, но и некоторая сила. Если не все, то весьма многие, произнося слова: «С Новым годом – новым счастьем», уразумевают, что наставший новый год, каков бы он ни был, есть уже и новое счастье, ибо каждый день бытия нашего несравнимо превосходит дни небытия: жизнь сама по себе есть уже счастье, она дана благим Творцом для блага. Если же для кого-либо она, эта жизнь, становится несчастьем, то виновен в этом не Тот, Кто дал ее, а сам человек, превративший светлые дни счастья в темные ночи несчастий.

С другой стороны, приветствуя друг друга пожеланиями счастья, мы, хотя быть может и не всегда сознательно, выражаем то убеждение, присущее нашей разумной природе, что слово человеческое, от души сказанное, не есть один пустой звук, как биение воздуха, но в нем – этом разумном, живом слове – заключается жизнь и сила. Силу человеческого слова мы испытываем иногда на себе почти сознательно: тогда, например, когда любящее нас лицо выражает слова ласки, благожелания, любви: в это время душа наша как бы согревается, оживает, сама исполняется теми же чувствами любви. Напротив, кому не известна сила слова недоброжелательства, проклятия? Иногда грубое, жесткое слово действует на нас сильнее удара по телу. Благо тому, кого все благословляют, но горе тому, кого многие или все проклинают. Не потому ли это бывает так, что слово человеческое есть образ живого, творческого, Ипостасного Слова Божия?

Нашими новолетними приветствиями мы выражаем желание друг другу счастья. Это потому, что людям свойственно желать себе и другим счастья, ибо они созданы для счастья. Только человеку врождено стремление к счастью, только ему ведомо понятие о счастье. С другой стороны, в желании нашем друг другу счастья не выражается ли сознание и того, что человек, созданный для счастья, не имеет того, к чему он стремится, что он потерял то, чего теперь ищет, – потерял счастье. И как много теперь ищущих счастья и не обретающих его! Наш век изобретательности самых разнообразных удовольствий есть в то же время век крайнего недовольства своей жизнью, недовольства, происходящего от сознания невозможности найти счастье; все как бы ходят в темную ночь со светильниками, разыскивая счастье и спрашивая другу друга: не видел ли ты счастья? Ищут – и не находят. А не находят счастья потому, что не там его ищут, где следует искать, и не так его ищут, как следует искать. Люди ищут счастье вне себя, а следовало бы искать его внутри себя. Ходят со светильниками, которыми освещается то, что находится вне их, а следовало бы позаботиться возжечь тот светильник, который освещает внутренность их, душу их. Ищут счастье на земле, а оно обретается на небе. Ищут счастья в том, что питает гордость житейскую, а оно обретается в смиренной нищете, так как блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф.5:3), – в этом-то Царстве и обретается счастье. Хотят найти счастье в веселье, в утехах, в удовольствиях – а оно обретается скорбями и слезами, так как плачущим обещано утешение (Мф.5:4) и многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян.14:22). Ведут истребительные войны, чтобы сделать приобретение новых земель, толкают друг друга, чтобы одному стать на место другого, овладеть достоянием его, – а не хотят поверить тому, что только кротким обещано обладание землей (Мф.5:5). Гонят праведника, так как он служит обличением для грешника и нечестивого, глумятся над благочестием – а забывают то, что не гонителям правды, а изгнанным правды ради обещано Царство Небесное (Мф.5:10): счастливы гонимые за правду и поносимые за имя Того, Кто благоволил именоваться Сыном Человеческим (Мф.5:11), тогда как Он наименован был гласом с небес, исшедшим от Отца, Сыном Божиим (Мф.3:17 и др.).

Счастье обретается в мирной семейной жизни, в супружеском согласии, в добром воспитании детей, а люди хотят найти его вне таковой жизни, в незаконных сожительствах, в притонах греха, в пренебрежении супружескими и родительскими обязанностями. Счастье – в храмах Божиих, в собраниях благочестивых, в деннонощном поучении в законе Господнем, а люди хотят найти его в домах греховных увеселений, около игорных столов, в чтении соблазнительных книг, с изгнанием из домов и книгохранилищ всего, напоминающего о Боге, о долге, о нравственности, о Церкви и христианстве.

Итак, будем искать и желать друг другу истинного счастья; будем искать его там, где оно обретается. Будем искать его в истинном благочестии, в храмах Божиих, в поучении в законе Господнем. Присовокупим ко всему сказанному еще следующие слова царственного пророка: Хочет ли человек жить и любит ли долгоденствие, чтобы видеть благо?.. Уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и следуй за ним. Очи Господни обращены на праведников, и уши Его – к воплю их. Но лице Господне, грозное лице Его, против делающих зло, чтобы истребить с земли память о них (Пс.33:13,15–17). Блажен муж бояйся Господа, в заповедех Его восхощет зело – то есть возлюбит Его. Сильно на земли будет семя его... слава и богатство в дому его, и правда его пребывает в век века... В память вечную будет праведник. От слуха зла, то есть молвы худой, не убоится (Пс.111:1–3, 6–7).

Такого счастья пожелаем друг другу в наступающий Новый год.

Мы стоим на рубеже старого и нового года. Старый год передает нас новому. Мы как бы переходим с одного поезда на другой. Один сдаст нас другому, а сам помчится назад и скроется из вида; другой примет нас и понесется вперед для того, чтобы одних из нас выбросить среди пути, других довезти до станции следующего года и опять передать поезду нового года.

Старый год умчится от нас, и мы забудем о нем, как забыли о многих прежних годах. Но так ли? Забудем ли мы его? Можно ли его забыть? Ведь он глубоко врезался в нашей памяти своими событиями, как стальным резцом, вписан он на скрижалях нашего сердца.

В летописях нашей родины 1905 год отмечен будет особенными знаками, чтобы печальная память сохранялась о нем в потомстве из рода в род. Да, кровавые события этого года будут отмечены чертами красными, кровавыми. Нужно ли перечислять таковые события? Кто не помнит нашу войну с маленьким народцем, с которым мы, дотоле исполин-народ, не могли справиться и вышли из войны далеко не победителями?¹⁸⁵

Можно ли забыть начавшуюся у нас после внешней войны внутреннюю междоусобицу, сопровождавшуюся крамольными насилиями, разорительными забастовками, пожарами, убийствами, захватами чужой собственности, изменой долгу и присяге? Можно ли забыть недород хлеба, угрожающий голодом целым губерниям? А разорительное прекращение торговли и промышленности? А остановка передвижения, равносильная прекращению кровообращения в теле, за которым неизбежно должна последовать, как смерть телесного организма, смерть страны?

Разве это может быть забыто?

Да, страшные события мы переживаем, и еще Бог ведает, что будет впереди. Пусть теперь же этот год скорее уходит от нас, чтобы нам более не видеть его и, если бы можно было, не воспоминать о нем.

Теперь отвратим наши взоры от кровавых и гибельных событий 1905 года и обратим внимание наше на события отрадные, остановимся на них и отдохнем душой.

Но таких событий было немного, всего только два: первое из них – учреждение Государственной Думы, второе – дарование русскому народу разных видов «свободы». Эти отрадные события возглашены были с высоты царского престола. Первым из них царь призывает свой народ вместе с ним непосредственно думать общую думу об устроении земли на благо всего народа. Царь призывает народ свой, чтобы он чрез своих выборных небоязненно заявлял о своих нуждах и участвовал в обсуждении мер и законов, относящихся к удовлетворению этих нужд.

Много добра может принести народу эта царская милость, если он, народ, сумеет воспользоваться этой милостью как следует. А умение это будет состоять в том, чтобы народ избирал из среды своей для представительства в Государственную Думу самых лучших, надежных людей, которые понимали бы нужды тех, кто уполномочил их, умели бы слово сказать об этих нуждах и постоять за удовлетворение их.

Второе отрадное событие, совершившееся в минувший год, есть дарование народу личной неприкосновенности и свободы совести, слова и союзов.

Свобода есть величайший божественный дар, которым человек отличен от всех живых существ. Свобода состоит в том, что человек не связан необходимостью поступать так или иначе, – ему дано право свободно подчиняться воле Божией или, что то же, нравственному закону. А подчиняя свою волю Божией воле, он может входить в тесное общение с Богом, жить одной жизнью с Богом и делаться причастником Его блаженства.

Но человек может и не подчиняться воле Божией, жить по своей воле и через это отпадает от Бога. А удаляясь от Бога, как источника света и блаженства, он неизбежно должен пасть в глубину зла, где тьма, скорбь и теснота.

Подобно сему и гражданская свобода. Свободный гражданин добровольно подчиняется существующим законам и за это пользуется всеми правами, предоставляемыми ему законами страны и соединенными с ними благами. Но эта свобода не дает человеку права безнаказанно нарушать законы, нравственные или государственные.

Итак, свобода слова не значит свобода злословия, сквернословия; свобода слова не дает права лгать, клеветать, подстрекать к преступным деяниям. Свобода совести есть свобода веровать тому, что признает человек более истинным, более справедливым. Но он не должен делать насилия над свободой других, не должен принуждать других думать и действовать вопреки своим убеждениям. Свобода союзов не значит свобода заключать такие союзы, которые были бы направлены ко вреду государства или личной чьей-либо безопасности. Допускаются союзы рабочих, артелей и товариществ, но не могут быть допущены союзы безнравственные, могущие привести страну или общество к нравственному разложению, разорению, к беспорядкам и гибели. Свобода, направленная ко злу, не есть истинная свобода, а злоупотребление свободой. Злоупотребление же свободой не останется безнаказанным. Чем кто согрешает, тем и наказывается (Прем.11:17). Первозданный человек в раю злоупотребил свободой, поставив свою волю на месте воли Божией, и это своеволие сгубило человека. Оно направило его по пути греха, а за грехом пришло рабство греху, болезни и смерть.

Евангельский блудный сын злоупотребил свободой, не захотев подчиниться родительской воле, и довел себя до того, что впоследствии рад был питаться пищей нечистых животных (Лк.15:11–16). Не то же ли и мы видим в наши дни, когда некоторые люди, злоупотребив объявленной с высоты царского престола свободой, причиняли всей стране неисчислимые бедствия?

Не злоупотребление ли свободой слова породило вражду между партиями и сословиями? Не злословие ли и богохульство породило смятение, возбудило страсти, зажгло тот огонь мятежа и убийства, в пламени которого погибали виновники этого мятежа, а с ними гибли и люди невинные?

Не злоупотребление ли свободой союзов прекратило жизнь на путях сообщения и произвело разобщение между городами, причинив через это неисчислимый вред стране?

Мы говорим это не для того, чтобы бросить в кого-либо камень осуждения, ибо убеждены, что за видимыми виновниками зла есть другие виновники, невидимые, во главе которых стоит первовиновник всякого зла в мире – совершитель той тайны беззакония, которая так явно действует в мире на глазах наших (2Фес.2:7). Не в этой ли тайне беззакония скрывается главная причина той страшной бури, которая волнует наш государственный корабль, тесно соединенный с кораблем Церкви, и которую укротить может только Тот, Кто сказал некогда ветру: престани и волнению: умолкни (Мк.4:39).

Итак, вступая в новый год, будем учиться жить под покровительством новых законов, будем благоразумно пользоваться даруемыми благами личной неприкосновенности и свободы.

Пользуясь покровительством закона о личной неприкосновенности в отношении к себе, не будем нарушать этот закон в отношении к другим: не будем касаться чести и имущества других.

Пользуясь законом свободы, не будем злоупотреблять этой свободой, но будем добровольно подчинять свою волю закону Божественному и законам государственным.

Вступая в новый год среди страшной бури и волнений, которым и конца не видно, будем взывать, как утопавшие рыбари галилейские: Господи! спаси нас, погибаем (Мф.8:25)!

Лицемеры! лице земли и неба распознавать умеете, как же времени сего не узнаете? Зачем же вы и по самим себе не судите, чему быть должно? (Лк.12:56–57).

Это слова Господа фарисеям, желавшим от Него видеть знамение с неба. Вероятно, многие и из нас, вступая в новый год, желали бы знать, что принесет нам этот новый год: горе или радость? А некоторые, быть может, ищут знамения через ворожбу и гадания, желая знать судьбу свою. Напрасный труд! Ворожба и гадания – занятия греховные. Не лучше ли и нам, по совету Спасителя, данному фарисеям, судить по самим себе, чему быть должно? Чего мы заслуживаем: гнева или милости от Бога? Вот нам даже как бы дается и знамение с неба, указывающее, что ожидает нас в настоящем году. Новый год начинается как бы недобрым предзнаменованием. Сегодня утром ожидается солнечное затмение. Хотя таковые затмения совершаются ежегодно в разных странах света и происходят от причин естественных (вследствие закрытия солнца или части его луной), тем не менее это событие как бы невольно вызывает вопрос: не предзнаменует ли оно какого-либо бедствия в мире политическом или зла в области духовно-нравственной? Сам Спаситель указывал на помрачение солнца и затмение луны как на предвестники страшных событий при кончине мира (Мф.24:29; Мк.13:24). Если в настоящий день затмение солнца не будет знамением для общих мировых событий, то не указывает ли оно на печальные события, имеющие совершиться в нашем, теперь злополучном, отечестве? Ведь между мирами духовным и материальным существует некое соответствие, и между нравственным и физическим злом существует какая-то связь.

Как в мире материальном есть дни светлые и тихие, так и в жизни народов и отдельных людей бывают дни светлые и радостные. Как в природе бывают громы и молнии, буря и ненастье, так и в жизни людей и народов бывают годины страшных событий, переворотов, бедствий, времена умственного омрачения и нравственного развращения. Что для видимого мира солнце, то для нравственного мира Бог. От солнца изливается свет на всю землю – и от Солнца правды, Христа, воссиявает свет на людей, сидящих во тьме и тени смертной. От солнца луна заимствует свой свет и заменяет собой свет солнца в ночную пору. А в духовном мире для людей темных просвещающим светом служат науки и знания. Но науки и знания светят не своим светом, а божественным. Ибо и разум, как способность познавательная, – от Бога, и законы мировые, как предметы познания, также от Бога.

Но бывает иногда, что и солнце омрачается, и луна не дает обычного света. Это бывает тогда, когда луна станет между солнцем и землей. Она тогда заграждает собой свет солнечный и сама не дает света, потому что бывает обращена к земле темной стороной своей, не освещаемой солнцем, – и вот настает на земле среди дня тьма. То же бывает и в духовно-нравственном мире. Ум человеческий, долженствующий получать свет от Бога, иногда отвращается от Бога, вследствие чего науки и знания закрывают собой Бога, не пропускают к людям божественного света, да и сами, омрачаемые тьмой заблуждений вследствие отпадения от Бога, не дают людям истинного просвещения – и наступает в мире нравственном тьма, какая бывает во время солнечного затмения.

Впрочем, и без таких знамений, какие даются иногда с неба, люди по самим себе, по своему нравственному состоянию, по опытам прежних лет своей жизни или по наблюдениям людей прежних времен могут узнавать, чего можно ожидать: счастья или несчастья? Так, отпадение от Бога, крайний упадок нравственности во всех народах сопровождались падением царств и гибелью народов. Когда пали Ниневия, Вавилон, Ассирия? Не тогда ли, когда цари их дерзко восставали против истинного Бога или когда народы их впадали в крайнее нечестие? Когда началось падение Рима и Византии? Не тогда ли, когда нечестие и развращение достигли крайних пределов? Не за то ли пала Иудея, что она не узнала дней посещения Божия? Не за пророкоубийство ли, а наипаче не за Христоубийство ли народ иудейский сделался скитальцем всей земли, притом скитальцем неспокойным и за это всюду преследуемым, презираемым и утесняемым?

Чего ждать и нам теперь, как не бедствий, если только не полного разрушения, за то, что мы оставили благочестие первых христиан и наших предков и пошли путем тех народов, которые наказаны были за нечестие?

Рим пал за то, что цари и правители его восстали на брань с Христом, пролили реки крови мученической. Награбленное у народов имущество развратило жителей городов: они предались неге и разврату вследствие роскоши. Простой народ перестал трудиться, требуя от правительства хлеба и зрелищ. Не совершается ли нечто подобное теперь в нашей стране? В верхних слоях – отпадение от веры, от Бога, крайнее пренебрежение к уставам Церкви и добрым заветам старины. Взгляните в наши храмы в праздничные дни – кем они наполняются тогда? Не простым ли только народом или людьми, находящимися в услужении у господ? Не замечается ли тогда почти полное отсутствие тех, кто состоит на службе государственной или, состоя во главе общественных учреждений, содержится на средства государства или общества? Кем наполнены в это время дома увеселений? Не этими ли последними людьми? Посмотрите на среднее сословие, торговое, – не заменена ли там религия Христа поклонением богу маммоне, или золотому тельцу, за малыми исключениями, и эти исключения можно найти разве только в старых купеческих семьях?

Нравственная зараза от верхних и средних слоев стала переходить и на нижние. В городах рабочий класс недельный заработок свой, также за малым исключением, пропивает. Праздничные дни для него стали не тем, чем были в старину, не днями служения Богу, а временем разгула и разврата. Учащаяся молодежь возбуждает в родителях и воспитателях горе и слезы, в посторонних наблюдателях – самые безотрадные думы. Наконец и в деревнях народ начинает портиться – вино губит его. За пьянством следует разврат. Мнимые радетели и освободители народа освобождают его прежде всего от уз закона нравственного, посевая смуту, безбожие и противление богоучрежденной власти. Даже та евангельская соль, которая должна бы осолять и предохранять христианское общество от нравственного гниения, как бы также начинает терять свою силу.

По всем этим признакам можно судить, что ожидает нашу страну в будущем, если не случится отрезвления, если не пошлет нам Господь дух сокрушения, дух покаяния и решимости всем и каждому исправить свою жизнь.

Братья христиане! Дорогие соотечественники! Пробудимся от мрачного сна греховного, покаемся! Дружно восстанем на борьбу с врагами. Первый же враг наш – грех наш, – начнем с ним борьбу прежде всего: пьяница пусть борется с пьянством, развратник – с развратом, ленивый – с духом уныния, гордый – с гордыней, безбожник пусть возвратится к Создавшему и Искупившему его.

Одолев этого внутреннего врага, мы с помощью Божией легко победим и внешних врагов: утихнет смута, восстановится к нам доверие и уважение соседних народов, и побегут от победоносных воинств наших внешние враги, хотящие теперь ополчиться на нас. Начнем новое лето общим покаянием. Когда увидим затмение солнца, вспомним и о Солнце правды, свет Которого начинает скрываться от нас, ибо мы отвратились от Него, и воспоем в сердцах наших покаянную песнь: Вскую (рус.: для чего) мя отринул еси от лица Твоего, Свете незаходимый, и покрыла мя есть чуждая тьма окаяннаго? Но обрати мя, и к свету заповедей Твоих пути моя направи, молюся¹⁸⁶.

Помянух дни древния, поучихся. (Пс.142:5).

Если сравним минувший год с предшествующими ему и особенно с злополучным 1905 годом, то минувший год можно назвать почти благополучным.

Городские обитатели имели возможность довольно безопасно выходить из своих домов не только днем, но и вечером. Не было насильственного прекращения работ, не прекращалась торговля; даже и в учебных заведениях стал, по-видимому, водворяться мир и порядок. Но тем не менее все еще было много недочетов в нашей городской жизни. По-прежнему верхние слои общества оставались чуждыми для Церкви – в храмах они всегда отсутствуют, проводя время церковной службы в увеселительных собраниях или отдыхая дома. Отсутствуют в церквах также торговый и ремесленный классы: одни – предаваясь веселью в театрах или семейных кружках, другие во время отдыха пропивают и прогуливают приобретенное недельным трудом. Так прошла жизнь за минувший год у обитателей нашего города. Так было и прежде, так и ныне. Улучшения не видно; нет, по-видимому, и сознания, что так жить нельзя, что нужно переменить свое поведение. Сами они об этом не догадываются, а напомнить им некому. Следовало бы нам, пастырям, напомнить им об опасности избранного ими пути, – но они уже потеряли возможность слышать пастырские проповеди. В храме они не бывают, и пастырей со словом назидания допустить к себе они едва ли решатся.

Если взглянем на общественную и государственную жизнь нашего отечества, то и там сравнительно с теми же предшествующими годами было спокойнее, хотя далеко еще до желаемого мира и благоустроения. Народное представительство, собранное в столице, все еще не принесло успокоения стране. Крамола, свившая себе гнездо в нашем отечестве, хотя несколько и умолкла, но это так кажется – в действительности она притаилась, может быть для того, чтобы восстать с большей силой и злобой. Крамольные убийства, грабежи, возмущения далеко не прекратились.

Если обратим внимание на состояние нашей Православной Церкви в минувшем году, то положение ее более чем когда-либо тяжелое. Церковь стала подобна тому винограднику, с которым пророки сравнивали некогда израильский народ (Ис.5:1–7). Ограда его разрушается, дикие звери проникают внутрь виноградника, грызут его корни, сдирают с него кору, стараются уничтожить почки и молодые побеги его. Кто эти звери? Это, к крайнему сожалению, прежде всего собственные чада Церкви, отпавшие от ее любви материнской и перешедшие на сторону врагов ее, – это люди, отпавшие от Бога, от Церкви, но все еще числящиеся чадами Церкви. Это, потом, люди, не принадлежащие к Церкви, иноверцы, сектанты и уклонившиеся в раскол старообрядцы. Все они, не согласные друг с другом в своих верованиях и обрядах, объединились в одном – во вражде к Православной Церкви. Они хотят разрушить ограду этого сада Божия, снять кору с древа Церкви, подгрызть корни и уничтожить молодые почки и побеги. Оградой мы хотели бы назвать уставы Церкви, которые пренебрегаются отпавшими от нее, хотя и бывшими некогда чадами ее. Отпадение их обнаруживается в пренебрежении ко всему церковному: в храме их нет, постов они не соблюдают, крестным знамением не ограждаются, иерейским благословением пренебрегают. А пренебрежение всем этим для жизни церковной так же вредно, как разрушение ограды около сада или здания. Враги Церкви стараются нравственно развратить простой народ: они одних спаивают вином, других развращают распространением среди сельских и деревенских жителей безнравственных и безбожных книг и листков. Мы уже не говорим об обитателях городов, о поголовном развращении учащихся. Чрез своих споспешников они проникают в среду простого деревенского народа и при помощи вина совращают его с доброго отеческого пути, возбуждают его к непослушанию своим пастырям, отнятию у последних средств содержания, чтобы заставить их посредством голода и холода оставить свою паству; они научают народ не повиноваться властям, проповедуя свободу от всякого закона, не исключая и закона совести. И вот деревня начинает развращаться, как развращаются и города. Состояние церковной жизни в этом отношении то же, что отнятие питательных корней у живого дерева, ибо нравственность в народе то же, что корни у дерева. Наконец, крамола хочет отнять у Церкви молодое поколение, чтобы не дать ему воспитаться в вере и благочестии посредством церковного и школьного учения. Крамольники хотят отнять у Церкви ее школы и взять воспитание детей на себя, в свои школы, где Закону Божию дается хотя и первое место, но дается лицемерно – на самом же деле Закон Божий там занимает почти последнее место среди других учебных предметов. Учащиеся в этих школах, как и родители их, в церковь не ходят, Богу не молятся, священнического благословения не принимают, крестное знамение истово исполнять не умеют. Отнятие у Церкви молодого поколения из материнского ее попечения об их воспитании не то же ли, что лишение дерева почек и молодых побегов? Для Церкви грозит опасность в недалеком будущем видеть в этом молодом поколении не родных детей, а пасынков, отступников, а может быть – и врагов Церкви.

Отмечая эти темные, печальные и вообще нежелательные явления в жизни минувшего года, нельзя не отметить и некоторых отрадных явлений, имевших место в том году. Это, между прочим, стремление значительной части русского общества объединиться между собой, чтобы составить общий союз на защиту тех основ, на которых созидалась и крепко стояла русская земля, то есть чтобы стать крепко, стеной за православие, самодержавие и единство русского народа как хозяина русской земли. Нам, сынам Православной Церкви и дорогого нашего отечества, нельзя не пожелать и Бога не молить о том, чтобы этот Союз русского народа возрастал, чтобы ежегодно и ежедневно в состав его входило больше и больше русских людей, любящих Святую Православную Церковь, преданных своему самодержавному царю и готовых душу положить за землю русскую, за русский народ.

Итак, обозрев отрадные и печальные явления в жизни нашего народа, нашего города и нашей церковной жизни, будем вступать в новый год прежде всего с благодарением к Содетелю всея твари, положившему времена и лета в Своей власти, за все милости и дары любви Его, явленные к нам в минувшем году. С тем вместе будем молить Господа, да отвратит Он Свой праведный гнев от нас, да сохранит страну нашу от глада и мора, огня и меча, нашествия иноплеменников и междоусобной брани; да дарует нам дух покаяния, сознания нашей виновности пред Богом и Его Святой Церковью и вложит в нас желание исправления нашей жизни; да отклонит от нас взаимную вражду, нечестие, пьянство, разврат; да дарует пастырям бдение о душах пасомых, судиям – правду, нелицеприятие, начальствующим – любовь, мудрость и мужество, воинству – неизменную верность своему долгу и готовность положить душу свою за веру, царя и отечество, а всем нам да дарует Свое благословение на наступающий год.

Благослови, Господи, венец лета Своея благости!

Поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши. (Сир.7:39).

В прошедшем году в полуночный час этого дня в этом храме, при таковом же стечении верующих, поставив в начало нашей беседы пророческое изречение: Помянух дни древния, поучихся (Пс.142:5), мы вспоминали события, совершившиеся в нашем городе, в нашем отечестве и в нашей Святой Православной Церкви.

Немного мы нашли тогда утешительного или поучительного в событиях истекшего года. Оказалось тогда немало недочетов в городской нашей жизни. Так, между прочим мы нашли тогда, что верхние слои общества остались чуждыми для Церкви – в храмах всегда замечалось их отсутствие. Отсутствовали также в церквах наших торговые и ремесленные классы. К сожалению, не то же ли видим и ныне – отсутствие в храмах верхних и средних слоев нашего общества: одни из них предаются веселью в театрах или семейных кружках, другие во время отдыха пропивают и прогуливают приобретенное недельным трудом.

В общественной и государственной жизни нашего отечества мы также тогда мало нашли отрадного: народное представительство не дало стране успокоения. А если мы и теперь оглянемся на истекший год, то также увидим, что оно все еще возбуждает опасения за способность его в настоящем составе водворить в стране мир и порядок. Некоторые члены этого представительства как бы написали на своем знамени: дальше от мира и порядка, долой и то, чем охраняются условия народного благополучия! Для них – чем хуже, тем лучше. Крамольные мятежи, грабежи, убийства далеко не прекратились. Наш город в этом отношении не был исключением. Злодейское убийство или, вернее, отцеубийство, слишком свежо сохранилось в памяти нашей. Что касается состояния нашей Православной Церкви, то, тревожное три года назад, оно еще печальнее было в истекшем. Уже слышится хула на Господа и Христа Его. Церковь и ее служители стали как бы мишенью, в которую стреляют враги ее со всех сторон. Еще прискорбнее становится, когда видишь и слышишь, что в служителей Церкви начинают стрелять даже мнимые сыны ее, в уверенности, конечно, что, смеясь, подобно Хаму, над наготой отца своего (Быт.9:22), они тем служат Богу. Итак, мало утешительного, не много поучительного дает состояние нашего города, нашего отечества и нашей Православной Церкви за минувший год.

Теперь перенесем наш взор с прошлого на будущее. Что ожидает в будущем нашу Церковь, наше отечество? Наконец, участь каждого из нас? За Церковь мы не боимся: она имеет великие обетования Учредителя и Спасителя и Руководителя ее. Не только враги видимые, но и невидимые – врата адовы – не одолеют ее (Мф.16:18). Церковь гонима, но несокрушима – как прежде, так и теперь, так и в будущее время. Повторятся, быть может, и времена мученичества – но Церковь пребудет неодолимою: гонение и мучение могут обновить ее и дать ей лучшее убранство. Что касается нашего отечества, то благополучие его стоит в зависимости от того, устоит ли оно на тех основах, на которых создалась, росла, укреплялась и достигла своего величия русская земля. Эти основы составляют православие веры, самодержавие царя и неделимость земли и народа русского.

Горе земле русской, если она снята будет или сама сойдет с этих основ! Горе русскому народу, если он потеряет свое православие! Горе России, если она не сохранит самодержавие своего царя! Горе земле русской, если она перестанет называться и быть русскою!

Теперь вспомним о том, что ожидает в будущем каждого из нас. Вспомнить об этом нас учит слово Божие: поминай последняя твоя, и... не согрешиши. Это последнее наше есть смерть, за смертью – суд, после суда – ад или рай. Вступая в новый год, вспомним о смертном часе: не последний ли для нас этот год или даже этот час? Многие ли из нас, здесь присутствующих, думают, что этот год, быть может, последний в нашей жизни? Ведь так же не думали об этом и те наши знакомые и родные, которых мы недавно схоронили. Были они – и вот не стало их; пройдет год, два – и станут забывать о них самые близкие и друзья их. То же будет и с нами, и никто не избежит этой участи. Из всех истин самая достоверная та, что мы умрем. Из области неизвестного едва ли не самое неизвестное для нас есть тот день и час, когда мы должны будем умирать. Что же ожидает нас после смерти? После смерти – суд над нами, а после суда – ад или рай. Третьего места нет. Итак, нас ждет смерть, суд, рай или ад. Помни это, христианин, и не согрешишь. Память смерти побудит тебя бояться греха; не будет грехов – не будешь осужден за грехи; избегнув осуждения, избегнешь ада; избегнувший ада станет наследником райского блаженства, которое да дарует всем нам Господь по Своей неизреченной милости, отечеству же нашему – мир и утверждение, Церкви Православной – непоколебимое стояние, граду нашему – во всем добром преуспеяние, а всем православным христианам – мир, здравие и спасение.

Вот и Новый год – уже десятый наступившего двадцатого столетия. Что даст нам этот год для личного счастья каждого из нас? Чем-то будет дарить нас так печально начавшееся новое столетие? Что-то принесет наступающий год для дорогой нашей родины? Конечно, будет то, что мы заслужим своей жизнью. Ведь человек сам кует свое несчастье. Хотелось бы сказать, что он же сам – ковач и своего счастья, но удержимся от этого, потому что счастье не от него одного зависит, а от единого Источника всякого счастья. Итак, будет то, что определит о нас святая воля Божия. О, если бы она определила не то, что мы заслуживаем по грехам нашим, а то, что изволит безмерная милость Его, ради имени Своего святого, ради неизмеримо великой жертвы, принесенной за грехи мира единым безгрешным Ходатаем Бога и человека (1Тим.2:5)! Но что бы ни ожидало нас в будущем, мы не перестанем выражать друг перед другом в Новый год свои благие пожелания, приветствуя словами: «С Новым годом, с новым счастьем!» Говоря так, мы, конечно, произносим не пустые слова, но сознаем, что в этих звуках заключается смысл и сила. Нужно думать, что у первого человека, произнесшего эти слова благожелания, была та глубокая мысль, что новый год есть счастье потому, что каждый день бытия нашего лучше небытия; жизнь, какова она ни есть, уже счастье – она дана благим Творцом для счастья, тем более жизнь верующего христианина.

Впрочем, в словах благожелания заключается не только смысл, но и сила. Слово человеческое есть образ живого, действенного, Личного Слова Божия. Слово Божие есть сила, и в человеческом слове, сказанном сознательно, убедительно, заключается также некоторая сила. Слово человеческое может вызвать и слезы, и смех, и горе, и радость. Слово любящего человека умягчает жестокость сердца, растепливает и умиляет его. Напротив, кому не известна сила слов недоброжелательства и проклятия! Иногда грубое, жестокое слово действует на нас как удар по голове. Благо тому, кого все благословляют, но горе – кого проклинают.

Смысл непонятного иногда яснее открывается из противоположного. Представим себе, что в наступающий Новый год вместо слов благожелания все стали бы высказывать свои злые пожелания, вместо благословения – проклятия, вместо слов: желаю вам всего доброго, – стали бы говорить: желаю вам всего дурного, чтобы постигло вас то-то и то-то несчастье и горе, – как бы мы встревожились, огорчились этим зложеланием!

А отчего бы? Ведь слово, говорят, пустой звук: значит, оно не пустое биение воздуха; значит, не суеверие изобрело обычай выражать благожелания словами, а вера в силу слова, вложенная в нас, – мы делаем это сознательно и убеждаемся опытом, что благо тому, кого благословляют, но горе тому, кого проклинают. На этом основана и сила родительского благословения – в этом тайна церковного благословения.

Итак, с Новым годом, с новым счастьем! Да благословит Господь этот венец лета Своея благости для всех нас!

Возлюбленные о Господе отцы и братья!

Шлю вам новолетний привет с призыванием на вас Божия благословения на наступающий год.

С тем вместе долгом моим почитаю сказать, возлюбленные о Господе пастыри, слово предостережения и призыва к особенной бдительности и вниманию в эти последние злые дни. Блюдите, како опасно ходите, – смотрите, поступайте осторожно, внушал Апостол ефесским христианам, искупуйте время [рус.: цените время], не тратьте его напрасно, но дорожите всяким днем, всяким часом, чтобы исполнить свой долг, потому что дни лукавы, изменчивы, как и люди современного мира (Еф.5:15–16). Они меняют свои взгляды, направления, как женщины наших дней свои уборы: что сегодня хвалят, то завтра порицают; сегодня следуют за одним авторитетом, немного пройдет времени – является другой, другие взгляды, другая политика, другие обычаи. Но вы, возлюбленные, будьте постоянны; пребывайте в том, чему вы научены от Церкви; искупуйте время, изменяйте лукавое, изменчивое на постоянное; злое обращайте в доброе. Паче же всего внимайте себе и всему стаду, поучает тот же Апостол ефесских пресвитеров. Ибо я знаю, – говорил он, – что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою. Посему бодрствуйте (Деян.20:28–31).

Как благовременно это предостережение для нашего времени! Разве не являются и теперь волки хищные, не щадящие стада, соблазняющие пасомых своим сладким, вкрадчивым словом и пожирающие их! Разве не являются и теперь из среды служителей алтаря люди, говорящие превратно и творящие неподобное и соблазняющие своим неблагоповедением, подавая тем повод к злословию всего сословия. А сколько теперь является лжеучителей – этих волков в овечьей коже! Вот они уже успели отторгнуть от православного стада многих овец, врученных нашему пастырскому водительству. Не с нас ли, пастырей, взыщется гибель всякой овцы, по нашему нерадению сделавшейся добычей волков-лжеучителей?

Итак, внимайте себе: вы поставлены на страже дома Божия; не предавайтесь беспечности и сну, но постоянно бодрствуйте: иначе можете погубить и себя, и вверенное вам стадо.

Внимайте себе: наблюдайте постоянно за чистотой своих мыслей, чувств, намерений, дел; освещайте себя светильником слова Божия и отеческого учения; согревайте себя частою молитвою, совершая ее со всяким благоговением и в храме, и в доме, и на пути.

Но если бы вы, занявшись собою, вознерадели о вверенном вам стаде, то вы не исполнили бы своего долга, оказались бы виновными пред Пастыреначальником.

Итак, внимайте и стаду своему: заботьтесь о всем стаде, вам вверенном, и о всякой овце. Водите стадо на пажити учения злачного, напоевайте его водами успокоения, текущими из источника благодати; охраняйте его от волков, могущих расхитить и погубить его. Внимайте и каждой овце: заблудшую отыщите, упавшую подымите, захромавшую перевяжите, зараженную отделите, но не оставляйте ее, а наипаче прилежите о врачевании ее.

Сие творя, и себя спасете, и великую мзду приимете от Божественного Пастыреначальника, Господа нашего Иисуса Христа, положившего душу Свою за овцы Своя (Ин.10:15).

Каким словом мы начнем, возлюбленные, наступивший час этого нового года? Призывом ли к молитве благодарственной за истекший год или к молению о ниспослании благословения на наступающий год? То и другое потребно.

И мы для таковой молитвы и собрались сюда! Может быть, вы ожидаете от проповедника слова назидания на этот первый час года? Что сказать? Радостного так мало, а печального избыток. По-прежнему жалобы, по-прежнему сокрушение сердца.

Какие жалобы? Какая печаль? Те же, что и прежде, но только в больших размерах. Мы жаловались прежде, что верхние слои общества более и более становятся чуждыми для Церкви – их не видно в храмах Божиих, разве только в высокоторжественные дни, когда царский закон повелевает им быть там, да и то далеко не все и притом только к концу богослужения. За ними туда же, то есть от Церкви, идут средние слои – торговые люди и ремесленники.

В общественной и государственной жизни также мало отрадного. Государство делится само в себе, делится на партии, одна другой враждебные, или, вернее сказать, страна разделилась на два стана: один – враждебно относящийся ко всему, что стоит под знаменем православия веры, самодержавия царя и нераздельности русского народа, а другой стан составляют верные сыны Церкви, верноподданные царя самодержавного и готовые положить душу за Русь святую.

Который из станов сильнее другого, сказать трудно. Левый стан громко заявляет о себе, его слышно и видно везде; его сила – во лжи и коварстве; он богат материальными средствами и покупает себе пособников везде: в законодательных и избирательных учреждениях, он покупает печать, он не без влияния на судах, он ораторствует на митингах, он в аудиториях; он так разглашает о себе, что как будто он – один и кроме него нет другого, нет ему соперника. А другой стан составляют, как сказано выше, верные сыны Церкви и отечества и преданные слуги царя. Собравшиеся в этом стане тихо думают думу свою. Молча собирают силы свои, молча подводят счет своих людей. Люди этого стана твердо помнят призыв своего царя: «Объединяйся, русский народ, я на тебя рассчитываю!» И он, русский народ, старается объединиться, хотя противный стан и старается воспрепятствовать этому. Левый стан старается произвести раздор, разделение между членами правого, и, к сожалению нужно сказать, не без успеха он делает это. Он сделал то, что Союз русского народа, составляющий часть правого стана, не везде пользуется надлежащим доверием и уважением. Крамола преследует всякого, кто захотел бы присоединиться к этому союзу; он находится в постоянной опасности потерять служебное место; «союзнику» ни продать, ни купить нельзя, как скоро он объявит свою принадлежность к этому союзу. Все малодушное отпадает от него. Печально это. Но утешительно то, что в нем остается все крепкое, готовое положить душу свою за веру, царя и отечество.

Мало утешительного представляет нравственное состояние и простого рабочего класса. Развращение из городов проникает в деревню. План всемирного антихристианского союза об уничтожении христианства после многих западных христианских народов начинает приводиться в исполнение и в нашем отечестве. Развратив у нас верхние слои общества и отторгнув их от Церкви, враги христианства хотят отнять Бога и у простого народа – а без Бога уже легко будет и развратить его. И он развращается. Простой народ пьет и пропивается; молодежь развращается. Супружеские союзы расторгаются. Пастыри, отцы и матери семейств пренебрегаются. Театр, маскарад, безнравственные книжонки и картины проникают и в деревню. Храмы пустеют и беднеют; дома увеселений и питейные лавки наполняются и богатеют.

Нечему было порадоваться в минувшем году.

Что-то принесет нам новый год?

По лицу неба и земли можно догадаться, что нельзя ждать ясной погоды, что признаки последнего тяжелого времени начинают обнаруживаться все яснее и яснее.

Какой же вывод из всего этого?

Бдите и молитесь, чтобы не застал вас этот день неготовыми.

Святой да святится еще, скверный же – да сквернится еще, по слову Писания (Откр.22:11).

Утверждение на Тя надеющихся, утверди, Господи, Церковь, юже стяжал еси честною Твоею Кровию!¹⁸⁷

Матерь Божия! Спаси землю русскую!

Итак, будем бодрствовать и молиться.

Слава Богу, даровавшему нам дожить до этого двенадцатого года настоящего столетия. Двенадцатый год прошлого столетия для России был знаменательным годом – годом нашествия на Россию галлов и с ними дванадесяти языков. Но Господь спас тогда землю русскую. Александр I Благословенный, победивший непобедимого, каковым считали тогда Наполеона, не только спас Россию от позора, но дал и вселенной мир. Что-то даст Бог нам, нашей родине в наступающий двенадцатый год? А ведь и ныне собирается на нас грозное ополчение. Не с огнем и мечом хочет идти на нас эта рать, а с оружием смуты, с проповедью лжи и развращения. Не землю хотят они отнять у нас, а нашу душу, нашу веру православную. Они хотят дать нам новую веру, которая не от Христа и не от апостолов, не от отцов и Вселенских Соборов, а от человеков, исказивших Христово учение, отвергших апостольское и отеческое предание. Мы говорим о сектантах. Печать принесла известие, что там где-то, за океаном, было собрание представителей баптистов всех стран. Баптисты – то же, что перекрещенцы. Они положили на совещании своем напустить на русский православный народ армию проповедников своего лжеучения и сделать с русским народом то же, что некогда сделали последователи Лютера с некоторыми западными народами, то есть ввести в России реформацию, или перемену веры.

Особенное внимание они хотят обратить на нашу Сибирь. И они уже действуют здесь небезуспешно, пользуясь простотой нашего народа. Они уже стали отторгать от православия некоторых русских людей, особенно переселенцев. Начиная свои проповеди порицанием нашей веры, наших пастырей, нашего народа и потом восхваляя все свое, они обольщают простые сердца. Опасность грозит немалая. Если когда, то теперь наипаче нам нужно быть осторожными, быть готовыми отразить врага, подобно тому как с помощью Божией русский народ отразил врага в 1812 году.

Что же нам делать? Нам нужно объединиться, как объединяются против нас враги Церкви и нашей родины. Нам нужно плотнее стать друг к другу, объединиться, чтобы утвердить друг друга в вере, поощрять друг друга в добрых делах, в добрых правилах жизни. Мы все стали больны душой, больны нашими дурными привычками, больны нашими нравами.

Объединимся и будем врачевать, исправлять друг друга. Возвратимся к старым добрым временам. Возвратимся к Церкви. Весь внешний быт наш освятим христианским церковным духом. Оживим нашу приходскую жизнь, привлекая к ней всех числящихся прихожанами Церкви, но не живущих в Церкви. Пусть объединятся около приходского пастыря сперва хотя бы два или три человека – эти привлекут еще столько же; пусть постепенно растет эта дружина, пока все прихожане станут действительными, живыми членами прихода. Тогда воскреснет древняя приходская жизнь с ее взаимопомощью, с ее самоисправлением, с ее добрыми нравами.

Объединимся около матери нашей – земли русской, твердо оберегая древние устои ее: православие веры, самодержавие царя и единство народной жизни.

«Бойся царя и Бога – и будет тебе повсюду дорога» – таков завет русской старины. Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся (Притч.24:21) – так повелевает нам и мудрость израильского мудреца.

Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его (Пс.67:2)! Да оживет древняя святая Русь и побегут от лица ее ненавидящие ее, да исчезнут они с лица земли русской, как исчезает дым! Как тает воск от огня, так да погибнут грешники – мятежники земли, а праведные – сыны Церкви, истинные дети земли – да возвеселятся пред Богом! Наше знамя, наша хоругвь – вера православная, царь самодержавный и Русь единая, нераздельная. Умрем за это знамя, за эту хоругвь, но никому не отдадим их! В этом да поможет нам Бог!

Помолимся, чтобы Господь благословил настоящее лето благости Своея, чтобы сохранил землю русскую от врагов видимых и невидимых, чтобы сохранил наши грады и веси и сей град от всякого бедствия и всему царству Русскому да дарует мир и безмятежие, непоколебимое пребывание в вере, преданность царю и хранение заветов русской старины.

Боголюбезным чадам Святой Церкви, возлюбленным о Господе сопастырям и пасомым Московской паствы всякого звания и состояния, сущим в вере и единомыслии, шлю привет о Господе и желание Божия благословения на наступающее лето. Истекающую годину великой брани и испытания сердец многих милость Божия да обратит в лето благоприятное для нашей дорогой Родины, для единоплеменных, единоверных и союзных с нами народов.

Явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам. (Тит.2:11–14).

Для любомудрствующего ума может представиться вопрос, почему для спасения людей нужно было пришествие на землю Сына Божия, продолжительное пребывание Его на земле, ужасные страдания, смерть, погребение – и потом уже воскресение и торжественное откровение тайны искупления чрез ниспослание на землю Духа Святого.

Разве нельзя было спасти людей и без этого? Если человек согрешил и отпал от Бога, а Богу благоугодно было спасти его, то разве нельзя было сделать это проще: простить ему грех и ввести его в рай на первое блаженство? Ведь для Всемогущего все возможно, а для Всеблагого разве невозможно было простить человеку грех, не наказывая его? Если человеку нужно было освящение, сила для борьбы с грехом, помощь и укрепление в добре, то разве невозможно было для благости Божией даровать Свою благодать спасительную чрез Святого Духа без воплощения Сына Божия и без страдания и смерти Его? Да, и сие возможно было для благости и всемогущества Божия. Что же препятствовало так сделать?

Правда Божия не допускала этого. Правда Божия требовала искупительной жертвы за грех, а мудрость Божия нашла наилучшим средством для искупления и спасения человека совершить это искупление чрез Сына Божия, Который есть Мудрость и Сила Божия, все сотворившая и устроившая.

Человек создан был и свободным, и безгрешным. Свобода его состояла в том, что он мог подчинять свою волю Божией воле или, что то же, жить свято, ибо воля Божия свята. Живя по воле Божией, он жил бы одной жизнью с Богом, жизнью блаженною. Но человек мог и не подчиняться воле Божией, но жить по своей воле, уклоняться от Бога, жить без Бога или, что то же, грешить. За уклонение от воли Божией ему предвозвещено было наказание – смерть, смерть двоякая: сперва смерть души, состоящая в отлучении ее от Бога как источника блаженства и ниспадении в бездну греха, а за грехом должны были последовать скорбь, болезнь и смерть телесная, состоящая в разлучении души с телом, а потом одна участь с отпавшими от Бога духами.

Человек не исполнил воли Божией, нарушил данную ему заповедь – согрешил, и за грех должен потерпеть наказание, заранее ему предвозвещенное. Правда Божия требовала наказания виновного. Он и наказан: его постигли труд, болезни и смерть (Быт.3:17–19).

Но благость Божия требовала помилования грешника, введенного в грех искусителем змием. Правда Божия требовала, чтобы кто согрешил, тот и удовлетворил этой неизменной правде: человек согрешил и испортил себя – он же должен загладить грех свой и исправить испорченное грехом; но у человека не нашлось для этого сил и средств.

Тогда благость Бога восхотела спасти человека, но не иначе, как чрез человека же. Мудрость Божия изобрела такое средство, которое удовлетворило бы и правде, и благости Божией. В предвечном Совете Божием определено было, чтобы спасение человека принял на Себя Сын Божий, но так как человека можно было спасти не иначе, как при посредстве самого человека, то Сын Божий делается человеком, принимает душу и тело человеческое, делается как бы вторым Адамом, чтобы дать роду человеческому новое семя, воссоздать человека. Он совершает дело спасения на земле: воплощается, живет, страдает, умирает, воскресает, восходит на небеса и возносит с Собой принятое Им человеческое естество, спосаждает с Собой это человечество одесную Отца и ниспосылает от Отца на землю Духа Святого, для того чтобы Он, пребывая в основанной Христом, Сыном Божиим, Церкви, продолжал дело спасения людей, призывая их ко спасению через умудряемых Им проповедников, освящая приходящих ко спасению, утверждая и руководствуя их в деле спасения через Таинства и поставляемых Им совершителей Таинств.

Таким образом, Сын Божий совершил спасение людей, принеся Себя в жертву за всех людей, а Дух Святой, обитая в Церкви, прилагает это дело спасения ко всякому отдельному верующему.

Из сказанного видно, что для спасения рода человеческого Сын Божий совершил дело спасения при посредстве человека, став Сам Богочеловеком.

Что требуется теперь от каждого человека, чтобы усвоить спасение, совершенное Христом Богочеловеком?

Он должен сделать то, что Христос сделал для него. Христос для человека родился от человека – Пречистой Девы наитием Святого Духа, – и человеку нужно родиться от Бога в святой купели Крещения действием Святого Духа. Христос пришел на землю для человека и восприял все наше: и душу, и тело, болезни, смерть. И человеку нужно восприять все Христово, сделаться причастником Его Божественного естества (2Пет.1:4), восприять Дух Его, приобщиться Телу и Крови Его, страдать и умирать за Него. Христос ради человека пожил на земле и подал людям в Себе пример для их жизни. И человек должен жить на земле, как жил Христос, подражая Его смирению, Его кротости, Его любви, с Ним страдать, с Ним умирать.

Но, может быть, кто-нибудь подумает: как можно жить человеку на земле, как жил Христос? Ведь Он – Бог, а мы – люди грешные, немощные. Спастись могут только праведники, а не мы, грешники.

Нельзя так говорить и думать. Если бы Господь Иисус Христос только искупил людей Своим воплощением, Своей жизнью, Своими страданиями, смертью и воскресением, то и это была бы великая милость Его к тем, кто стал бы жить на земле праведно. Но Господь не только искупил людей, омыл грехи кровью и уготовил им жилище на небесах, но даровал им и спасительную благодать, то есть силу для борьбы с грехом и помощь жить праведно, как и Он жил. Он не только искупил грешников, но и зовет грешников к покаянию, к исправлению, обещая им прощение. Он стоит у дверей сердца грешника, стоит и стучит, чтобы грешник принял Его (Откр.3:20).

Он зовет его к Себе различными способами: зовет через совесть его, зовет через слово Божие, проповедуемое в церкви, зовет через болезни, через разные бедствия.

Может быть, кто-либо подумает: если Господь совершил наше спасение, если Он, как всемогущий, может всех спасти и никого не допустить до погибели, то почему же мы мало видим спасающихся, мало помышляющих о Боге и думающих о своем душевном спасении?

На этот вопрос может быть дан такой ответ: спасение совершено для всех, Господь хочет всем спастися и в разум истины приити (1Тим.2:4). Но люди не все желают этого спасения, а нежелающих Господь насильно не влечет ко спасению; хотя Господь и против воли человека мог бы привлечь его к Себе, но это значило бы лишить человека свободы – драгоценного дара, которым человек отличен от всех живых существ. Сего Господь никогда не сделает. Дарования Его неизменны.

Господь хочет, чтобы все спаслись, и для спасения их сделал все, что было возможно, – но без согласия самого человека Он спасти его не может. «Бог сотворил нас без нас, но спасти нас без нас не может», – сказал один святой учитель (блаженный Августин).

Итак, сам человек виноват в том, что спасение, совершенное Господом Иисусом Христом, не приносит ему пользы. Мало этого: кровь Христова, пролитая за грешника, послужит ему к большему осуждению: она взыщется с него, как взыщется с тех, кто проливал эту кровь. Страшно впасть в руки Бога живаго! (Евр.10:31). Но скажет кто-либо: я желал бы спастись, да нет сил – грехи влекут меня к себе, и я не могу противиться им, не могу отстать от них. Ты желаешь? Хорошо и это. От Бога дано тебе это желание. Желаешь, но не можешь спастись? Так и взывай ко Господу: «Господи, желал бы я спастись, но не могу. Помоги мне!» Поверь, если так будешь взывать, то Господь поможет тебе: Он пошлет тебе Свою спасительную благодать, которая поможет тебе подняться, как больному, и ходить; Он даст тебе силу противиться греху, только ты не преставай взывать к Нему и сам, сколько можешь, употребляй усилия: чтобы противиться твоим греховным навыкам, исполняй то, что велит делать Святая Церковь, наставники твои духовные. От всего сердца проси Господа, чтобы помог тебе, молись дома, принуждай себя ходить в церковь, исповедуй грехи твои пред духовным отцом, приобщайся возможно чаще Святых Христовых Таин, читай или слушай слово Божие – и мало-помалу ты вступишь на путь спасения. А дальше тебе легче будет, и ты пойдешь этим путем охотно, ведомый благодатью Божией. И так для тебя не напрасно будет великое дело спасения, совершенное Сыном Божиим: возрадуется о тебе Господь, как возрадовался евангельский отец, когда возвратился к нему блудный сын его. Возрадуются о тебе Ангелы Божии, и особенно Ангел Хранитель твой, данный тебе при крещении и весьма печалившийся, когда ты шел путем погибельным.

И бывает на небесах более радости... об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк.15:7). Воистину, явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке (Тит.2:11–12).

Боголюбезные обитатели града сего! Проездом прибыв в ваш богоспасаемый град, мы были приглашены остаться на некое малое время, чтобы, с согласия отсутствующего архипастыря, совершить здесь богослужение, на что мы и изъявили согласие. Но так как на всех пастырях Церкви лежит обязанность возвещать волю Божию – и на всяком месте, и в храмах, и в пути, и во всякое время, временно и безвременно (2Тим.4:2), то мы, признавая этот долг свой, решаемся благовествовать и обитателям этого града о том, что относится к общему благу и спасению. Предупреждаем, что мы будем говорить не слова красноречия, но те простые слова, какие произнес некогда один старец-пустынник братиям, просившим у него слова назидания. «Братие! Будем плакать и молиться», – произнес старец, и все пали на землю и пролили слезы. Хотелось бы и нам начать нашу беседу такими же словами: «Братие! Будем плакать и молиться». Но таковой призыв к плачу и молитве может показаться кому-либо странным и неуместным. Обитатель города может подумать: «Мы – не пустынники, посвятившие себя подвигу покаяния и плача о грехах», или: «Мы – не такие грешники, чтобы нам нужно было приносить покаяние, да еще и с плачем». Что скажем на это? – Да в этом наше и несчастье, что мы не признаем себя виновными пред Богом настолько, чтобы от нас требовалось покаяние с плачем, как это было в старые времена на Руси во дни общественных бедствий. Так было, например, в нашествие ордынского хана Ахмата, в память избавления от которого был установлен вчерашний праздник в честь иконы Божией Матери, именуемой Владимирской¹⁸⁸. А что действительно мы грешны пред Богом, хотя и не сознаем этого, видно из того, что нас стали постигать такие бедствия, какие посылаются Промыслом Божиим на народы, предавшиеся нечестию и отступившие от Бога. О стране нашей некогда говорилось: «Русь святая!». А теперь эта Русь уже не та, чем была прежде: она впала в нечестие, и все устои ее колеблются. Православию, вере и русской народности грозит опасность от того разлада, который охватил страну нашу и стал разъедать религиозную, общественную и государственную жизнь нашего отечества. Разлад производит разделение, от разделения – ослабление, а ослабление приводит к разрушению. Церкви Православной грозит опасность от разделения некогда единого православного русского народа на множество еретических сект и раскольнических толков. Все эти секты и толки, несогласные между собой в религиозных верованиях и обычаях, согласны только в одном – во вражде к Святой Православной Церкви.

И страна русская, как государство, находится в опасности: с одной стороны, от стремления окраин ее к обособлению, с другой – от волнений, происходящих внутри ее, и деления народа на партии. Эти партии объединяются в одном – во вражде к православной вере, к царской власти и к нераздельному единству русского народа как господствующего племени. А где вражда, там взаимное грызение, там взаимное истребление. Где вражда, там и разделение, там начало порабощения и уничтожения: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет (Лк.11:17). Бывали бедствия и в старой Руси, но тогда народ русский познавал в этом наказание Божие за грехи и умел каяться и молитвой отвращать от себя гнев Божий. А теперь мы не умеем ни каяться, ни молиться, хотя грехов и преступлений у нас больше, чем у предков наших. Мы отступили от Бога, нарушили заповеди Его: мы пренебрегли уставами Святой Церкви Его, и вот исполняется над нами то, что изрекла мудрость народная: той земле не устоять, где начнут уставы ломать.

Опомнись же, русский народ, встань на охрану устоев земли, как защищали их предки в старые времена!

Объединись, русский народ, около Святой Церкви, под руководством ее добрых пастырей, в послушании уставам церковным. Сплотись около престола царского, под предводительством верных слуг царевых, в повиновении богоучрежденной власти.

Спасение нашей страны – в Святой Церкви: она может дать мир чадам своим, если они будут слушать ее голоса; она защитит их молитвой своею, она оградит их уставами своими. Пусть возвратятся к Церкви те, кто стали забывать ее и оставлять. Пусть неуклонно собираются в храмы наши и сановные, и простые люди, землепашцы и землевладельцы, торговые люди и ремесленники; пусть все неуклонно присутствуют при богослужениях воскресных и праздничных; прекратим наше веселье, освятим дни праздников, предоставив посещение увеселительных зрелищ в это время иноверцам и отрекшимся от Бога.

Будем соблюдать установленные Церковью посты; будем увещевать и обличать нарушителей уставов Церкви, как виновников гнева Божия, постигающего землю русскую. Будем воспитывать детей в страхе Божием, в благочестии, в почитании старших, в любви к Святой Церкви. Будем избегать разделения и раздоров церковных и общественных. Объединимся около нашего державного царя православного, как он призывал к этому всех верноподданных, истинных сынов земли русской. Станем на защиту власти, от государя поставляемой.

Будем все каяться в грехах отступления от Бога, отпадения от Церкви; другие да приносят покаяние в грехе идолопоклонства – в поклонении золотому тельцу и мамоне, богу богатства, – с отступлением от Бога! Пусть кается простой русский народ, земледелец и рабочий, в чрезмерном пьянстве, в разврате, в непослушании пастырям Церкви, в неповиновении богоучрежденной власти. Наложим на себя добровольный пост, смирим себя, как ниневитяне, и будем умолять Милосердного о прощении, как научает этому песнь церковная: Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою, ниже соблюдохом, ниже сохранихом, яже заповедал еси нам; но не предаждь нас до конца, отцев Боже!¹⁸⁹

Итак, в настоящий день рождения проповедника покаяния мы возглашаем: «Братие! Будем каяться и молиться. Смех наш в плач да обратится, и радость – в сетование!» (Иак.4:9).

Память святого великомученика и целебника Пантелеимона благоговейно чтится во всем православном мире, ибо ему дана от Бога благодать недуги исцелять, в бедах и скорбях помогать и от губительных болезней спасать. И наш град сегодня чтит память великомученика настоящим молитвенным собранием, ибо мы имеем нужду в сильном пред Богом ходатайстве этого великого угодника, купно со Пречистой Богородицей, об отвращении устрашающего нас гнева Божия.

Обитатели града сего уже предуведомлены о существовании в некоторых местах нашего отечества губительной болезни, достигшей до пределов и смежной с нашей губернии. Ввиду возможности перенесения болезни и к нам, представителями власти хотя и приняты против нее меры предосторожности, тем не менее и всем обитателям города при слухе об опасности, хотя бы и далекой, неразумно было бы предаваться беспечности: нужно действовать всем, чтобы отразить общего врага и устранить все, что может привлечь бедствие.

Об этой общей для всех нас опасности, о мероприятиях против нее скажем после; теперь же мы желали бы указать вам на другого врага, более опасного, чем губительная болезнь и смерть, и предложить мероприятия против него, столь же необходимые, как и те, которые предписываются правилами науки о сохранении здоровья.

Этот не всеми замечаемый, но весьма опасный враг наш есть грех – корень болезней и самой смерти, а предохранительное и спасительное средство против него – покаяние.

Покаяние избавляет не только от греха, но и от последствий его – болезней, смерти, голода, огня, меча и других бедствий. Покаялись ниневитяне – и спасли себя от гибели, а свой город – от разрушения (Иона. 3). Указывая на гибель восемнадцати человек, погибших под развалинами упавшей башни, и на тех галилеян, кровь которых Ирод смешал с жертвенной кровью, Спаситель изрек иудеям, что если они не покаются, то так же погибнут (Лк.13:1–5).

Итак, нераскаянность привлекает на людей бедствия, а покаяние отвращает их. Следовательно, чтобы отвратить от себя бедствие, нам нужно покаяться. В чем же каяться? Разве мы особенно в чем-либо грешны? С чего начнем покаяние? Прежде всего с того, что мы не знаем, в чем каяться, ибо это неведение не есть признак здоровья, а составляет нравственный недуг, который именуется самообольщением или духовной слепотой.

Мы, возлюбленные, не видим своих недостатков?! – Пойдем станем пред зеркалом нашей совести и, держа в руках свиток заповедей Божиих, будем смотреть на себя: таковы ли мы, какими должны бы быть по этому свитку закона? Если не усмотрим в себе недостатков, то будем спокойны и смиренно возблагодарим Бога; а если зеркало совести покажет нам какую-либо нечистоту, или рану, или уродство, то поспешим одно омыть, другое уврачевать спасительным врачевством покаяния.

Вот в свитке закона Божия изречено: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим (Мф.22:37).

Исполнили ли мы эту главнейшую заповедь? Живет ли в сердце нашем любовь ко Господу? Напротив, не веет ли от сердца нашего холодом при мысли о Боге? Не правда ли, что не Бог живет в сердце нашем, а помышления злые исходят от него (Мк.7:21–23)?

Если мы любим Бога, то где наш страх и благоговение пред Ним? Где наше хождение пред Ним, частое памятование о Нем?

Если любим Бога, то где закон почтения к Нему – благоговейное предстояние в храме? Где наши жертвы Ему от праведных трудов наших? Много расходуя на украшение себя и жилищ наших, приносим ли мы что-либо на нужды храма Божия? Если мы любим Господа, то где наша преданность Его Церкви, которая есть тело Его (Кол.1:24)? Где наше повиновение уставам ее? Где свидетельства нашей ревности к посещению службы Божией? Но все это внешние знаки богопочитания – дело, по-видимому, неважное; может быть, наше сердце полно любви, благоговения и страха Божия? О, если бы это было так! Но ведь от избытка сердца уста глаголют (Мф.12:34): чего нет в сердце, того нет в слове и в деле.

Так вот в чем нужно нам покаяться: в нарушении заповеди о любви к Богу.

А вот и вторая заповедь, подобная первой: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф.22:9 и др.). Не нарушаем ли мы и этой заповеди во всех частях ее? Не ставим ли мы – если не всегда и во всем, то большей частью – на первом месте наше «я», а не то, что относится ко благу и пользе нашего ближнего? Если мы и делаем что-либо для других, то не для того ли часто, чтобы выставить наше «я»!

Мы желали бы жить одни во всем мире, как бы говоря: «Я – и больше никого! Все мне, и больше никому! Что мне эти нищие? Что мне эти бедняки? Что мне этот сирота, эта вдова, этот бездомник? Себе нужно! А они – как знают: пусть другие пекутся о них. Да они все тунеядцы, только я не даром ем хлеб мой!» Так говорит наше самолюбие.

Мы щедро расходуем наши доходы на прихоти наши, на изысканные блюда, на предметы роскоши, на цирки, театры и увеселительные заведения – и жалеем для бедного копейки.

Мы угрызаем и съедаем друг друга, мы бросаем друг в друга грязью в лицо и кидаем камнем из-за угла. Мы крайне самолюбивы, горды, напыщенны, к старшим непочтительны, родителям непокорны, пред властями лицемерны.

Это ли наша любовь к ближним! Вот второй грех, и грех тяжкий, со множеством подразделений! Вот в чем нам нужно каяться!

А домашняя жизнь наша! Где в ней христианские начала? Старые, благочестивые обычаи мы из подражания другим оставили, ибо приняли новые, чуждые нам; мы усвоили себе такой порядок жизни обыденной, что лишили себя возможности выражать нашу принадлежность к Церкви исполнением ее уставов; мы обратили ночь в день, а день в ночь; мы никогда не видим восходящего солнца; когда начинается утреня, тогда мы ложимся спать, просыпая иногда и время литургии; когда звон колокола зовет к вечернему богослужению, тогда мы садимся за стол. Ни пред вкушением пищи, ни после того мы не молимся, утренних и вечерних молитв мы не совершаем. Когда же мы молимся? Почти никогда! Так делаем мы, христиане, имеющие заповедь непрестанно молиться (1Фес.5:17). Посты у нас все нарушены – не в силу необходимости, а из рабского подчинения иноверному обычаю. Так живем мы сами и так воспитываем наше молодое поколение.

А семейная жизнь? Как далека она от христианских начал: любви, уважения, повиновения, супружеской верности! Много ли у нас так называемых счастливых браков? Сколько разлучившихся супругов – по неверности один другому или по строптивости характеров! Сколько внебрачных сожительств, не получивших церковного благословения!

Если таковыми нравственными недугами страдает та часть нашего общества, которая в пороках своих иногда сдерживается общественным мнением, то другая, не имеющая даже этой слабой узды, часто бесстрашно предается более грубым порокам: пьянству, сквернословию, обману, воровству, жестокости и полной беспечности о воспитании детей.

Вот пороки, за которые посылается наказание на сынов противления, когда они не очищаются покаянием, и в которых нам нужно чистосердечно сознаться. Итак, покаемся, переменимся и исправимся!

Многие в минувшем году, а иные много уже лет не говели – пусть хотя теперь очистятся покаянием и исповеданием грехов. И во всякое время смерть наша, по мудрому изречению народному, «не за горами, а за плечами», – а теперь забывать это более опасно, чем в другое время. Господь прощение кающемуся обещал, а завтрашнего дня никому не обещал.

Все это, возлюбленные, мы сказали не для того, чтобы повергнуть кого-либо в уныние, как будто бы наступила уже опасность. Нет, мы только предохраняем от опасности, а если бы она наступила – от чего да сохранит нас Господь! – то указываем средства бесстрашно смотреть не только на болезнь, но и на смерть.

Страшен Господь в гневе к нераскаянному грешнику, но неизреченно милосерд к кающемуся. Не болезни нужно бояться, а греха; не смерти страшиться будем, а кончины без покаяния.

Вникните – и увидите великое милосердие Божие и в самом бедствии, устрашающем нас. Оно не вдруг к нам пришло, а только слухом близится, как бы давая нам время одуматься, приготовиться.

По правде Своей наказывая нас, Господь по благости Своей в наказаниях соблюдает постепенность.

Страхом болезни побуждая нас принимать предохранительные меры от заболевания, требующие некоторых материальных расходов, Он этим налагает на нас только как бы пеню, не касаясь нас самих.

Посылая болезнь, Господь в то же время не только не воспрещает, но повелевает нам и употреблять средства для предохранения от нее, создав для сего из земли врачевства: страх наводит, а вреда не делает! Кто употребляет предохранительные средства, предписываемые правилами благоразумия и врачебной науки, тот не только не согрешит, якобы за противление Богу, посылающему наказание, а получит свободу от болезни и смерти – как воздаяние за то, что последовал закону благоразумия, данному нам от Бога; как награду за почтение к врачу, которого Господь создал; за повиновение представителям власти как служителям Господним, для того поставленным, чтобы заботиться о благе вверенных им от Бога и от царя людей.

Замечено, что болезнь не касается тех, кто строго соблюдает все правила, предписываемые наукой о сохранении здоровья, а поражаются прежде всего те, которые пренебрегают этими правилами. Итак, не будем унывать, но не предадимся и беспечности.

Заключим беседу нашу словами великого московского святителя: «Внимательно храни себя малым, возможным для тебя хранением – и Бог будет хранить тебя великим, всеблагим и всемощным хранением»¹⁹⁰.

На горе преобразился еси, и якоже вмещаху ученицы Твои, славу Твою, Христе Боже, видеша: да егда Тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное, мирови же проповедят, яко Ты еси воистинну Отчее сияние. (Кондак праздника Преображения).

Празднуем, братья христиане, Преображение Господне. В святом Евангелии об этом событии повествуется так. По прошествии дней шести после беседы с учениками, законченной словами: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем (Мф.16:28), Господь Иисус Христос взял Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса (Мф.17:1–8).

Для чего Господь благоволил теперь явить Божественную славу Свою Своим ученикам, тогда как прежде Он скрывал ее под плотью человеческой, чаще именуя Себя Сыном Человеческим, нежели Сыном Божиим? Это нужно было прежде всего для апостолов, чтобы они, увидев теперь Божественную славу Господа Иисуса, не поколебались в вере тогда, когда увидят страдания Его и поносную смерть на кресте. Незадолго перед этим Господь вопрошал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон Петр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога Живаго (Мф.16:13–16). После этого Господь стал открывать ученикам, что Ему нужно идти в Иерусалим и там много пострадать, быть поруганным, оплеванным, распятым на кресте и в третий день воскреснуть (Мф.16:21). Это извещение, как неожиданное для учеников, весьма смутило и опечалило их. Для чего Господу страдать, – могли думать они, – когда Он есть ожидаемый народом Христос! А Христос, по мнению книжников и старейшин народных, должен пребывать вечно, Он должен освободить народ иудейский от власти римлян, воцариться и покорить Себе все народы. Как все это исполнится, если Христос будет отвергнут, осмеян, мучен и убит? – Такое неведение дел Божиих и тайны искупления рода человеческого страданиями и смертью Сына Божия, тайны, неведомой и для Ангелов, могло смутить учеников и поколебать их веру во Христа, когда они увидят Его распятым на кресте и умершим. А если бы они поколебались, то дело спасения людей потерпело бы великий ущерб. Тогда апостолы не решились бы проповедовать о Христе того, что Он говорил им. А не стань они проповедовать об этом, не было бы верующих во Христа, – значит, напрасно было бы и пришествие Христа на землю, напрасны Его страдания: не было бы Евангелия, не явилась бы вера христианская. Вот сколь ужасные последствия могли бы явиться, если бы ученики Христовы не были твердо уверены в том, что Иисус Христос есть Сын Божий, Спаситель мира.

А чем можно было убедить их в этом, как не явлением им Божественной славы, скрываемой под внешним смиренным видом Христа, пришедшего во плоти, Христа как человека, ядущего, пиющего, укрепляющегося сном, унижаемого и злословимого как якобы нарушителя закона и субботы? Как мог бы сказать Петр, не видев славы Христовой, то, что он с твердой уверенностью говорил впоследствии о себе и прочих апостолах: «Мы были очевидцами Христова величия, ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (2Пет.1:17)».

Если будем внимательно всматриваться в обстоятельства Преображения Христова, то не можем не удивиться тому, как в нем все было устроено к тому, чтобы утвердить учеников в вере, а через них и всех верующих по их проповеди, – утвердить в той вере, что Господь Иисус Христос пришел во славу Бога Отца, говорил и творил так, как заповедал Ему Отец.

Для утверждения истины какого-либо события требуется два или три свидетеля¹⁹¹. И вот Господь показывает Свою Божественную славу трем апостолам, чтобы свидетельство прочих не подлежало сомнению. Нужно было уверить учеников, что Иисус Христос не Илия, не Иеремия и не один из древних пророков, как думал народ, но Единородный Сын Божий; и вот для этого вызываются два древних великих пророка – Моисей и Илия. Нужно было показать, что Господь Иисус есть Владыка живых и мертвых, – и вызываются свидетели: Илия, никогда не умиравший, но взятый живым на небо на колеснице огненной (4Цар.2:11), и Моисей, как один из умерших пророков. Господь Иисус свидетельствовал, что Он пришел от Отца для того, чтобы исполнить на земле волю Его (Ин.6:38), поэтому нужно было, чтобы Отец Сам благоволил засвидетельствовать об этом, – и вот слышится голос Отца, свидетельствующий о Сыне. Этот голос исходил из облака, дабы показать этим, что здесь говорит Тот же, Кто древле являлся Моисею в облаке (Исх.24:16). Господь Иисус говорил, что Ему нужно идти в Иерусалим, чтобы там пострадать и умереть. И вот являются с того мира свидетели: Моисей и Илия, которые, представ во славе, говорят со Христом о Его страданиях и смерти в Иерусалиме, дабы ученики знали и убедились в том, что страдания и смерть их Божественного Учителя предусмотрены заранее, что они совершатся не по человеческому хотению, а по Божественному предопределению. Нужно было удостоверить учеников, что под уничиженным видом плоти Христовой сокрыта Его Божественная слава, – и вот эта слава является ученикам в сиянии лица Христова, подобном солнцу, и просветлении одежды Его, как свет.

Нужно было показать апостолам, какая слава ожидает их и всех последовавших за Христом в будущей жизни, если они здесь постраждут с Ним, – и вот показывается им слава не только Божества Христова, но и прославление плоти человеческой, Им восприятой: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. Предстояло ученикам Христовым тяжкое испытание их веры при виде страдания и позорной смерти их Божественного Учителя. Нужно было подкрепить их и утешить прежде, чем наступит для них время испытания. И вот они удостаиваются видеть одно из величайших чудес, в котором явилось Царствие Божие, пришедшее в силе.

Братья христиане! Не для одних апостолов нужно было еще здесь, на земле, открытое явление славы Христовой, показанное на горе Фаворской, но и для всех верующих во Христа. Не одни апостолы нуждались в том, чтобы о Христе Иисусе засвидетельствовал голосом с неба Сам Отец Небесный, что Он есть Сын Его Возлюбленный, Которого нам должно слушать во всем, но и все мы. Не сначала только, когда стала распространяться вера христианская на земле, нужно было свидетельство о Христе с неба, но и в последующие времена. Не тогда только нужно было иметь ясные свидетельства о Христе, когда за веру в Него предстояло христианам идти на страдания и смерть, но и в наши времена, когда вера в Бога, в бытие души человеческой, в загробную жизнь стала колебаться. В наше время появилось много лжеучителей, извращающих Евангелие Христово, отвергающих власть Церкви и всякую богоучрежденную власть, неверующих, отрицающих все божественное и святое, не признающих Господа Иисуса Христа и совершенного Им дела спасения.

Итак, ты, христианин, когда встретишь одного из таковых, то отврати слух твой от слов его, скажи богохульствующему: «Я знаю, в Кого я верую; знаю Господа моего и верую, что Он – Спаситель мой». Мы знаем о Нем, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия. Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (2Пет.1:16–17). Хотя Он пришел во плоти, но явил ясные доказательства Своей Божественной силы и величия. Хотя и пострадал Он плотию, но Крестом Своим поколебал всю тварь; хотя и умер, но и воскрес, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав.

Душа верующая! Когда придут к тебе помыслы сомнительные, внушаемые врагом твоего спасения, говорящие тебе: нет Бога, нет души, нет будущей жизни, – вспомни тогда фаворское событие и ответствуй помыслу лукавого: есть Бог Отец, свидетельствующий о Себе гласом с неба; есть Сын, от Отца свидетельствуемый; есть Дух Святой, от Отца исходящий, Сыном посылаемый и в виде огненных языков на апостолов сошедший. Есть душа, оживотворяющая и одухотворяющая тело, способная входить в общение с Богом, быть озаряемой от Него и озарять тело, ибо как лицо Христово на Фаворе воссияло яко солнце, так и праведники просветятся яко солнце в Царствии Отца их (Мф.13:43). Есть другая, неземная жизнь, откуда явились на Фаворе Моисей и Илия: первый из них умер – и се, жив является; второй совсем не умирал и хотя и не живет на земле, но является на ней со Христом во славе.

Настанет и для нас, братья, эта другая жизнь. Настанет час, когда душа выйдет из телесной оболочки и будет видеть без глаз, слышать без ушей, переноситься с быстротой мысли, созерцать красоту лица Божия неизреченную. Но может она быть облеченной и мраком, чего не дай, Господи, никому из нас; может быть обладаемой духами злобы и разделять участь ужаса и отчаяния с этими отверженниками неба, от которой да сохранит всех нас благодать и милость Господа нашего Иисуса Христа и сподобит нас созерцать свет Его присносущный молитвами Богородицы.

Велика слава Той, Которую Церковь именует Честнейшею Херувим и Славнейшею без сравнения Серафим. Как Божественный Сын Пречистой Приснодевы после страданий и смерти через воскресение вошел в славу Свою, так и слава Пречистой Матери Его явственно начала проявляться со дня успения Ее и восхождения от земли на небо. Ни в евангельских повествованиях, ни в церковных преданиях мы не обретаем свидетельства, чтобы Пречистая Богоматерь подвергалась поношению от врагов Христа во время земной Ее жизни. Все удары, поношения Божественный Сын Ее принял как бы на Себя одного, освободив от сего Пренепорочную Матерь Свою. Участницей поношения Христова Пречистая Матерь Его стала со дня прославления, в день преславного успения Ее.

Таков нравственный закон в духовном мире. За славой следует поношение; благохваление и гаждение¹⁹² идут вместе или одно за другим. Да послужит это уроком и утешением всем тем, кого поносят, изгоняют и всячески злословят, лжуще на них Христа ради (Мф.5:11).

Вдень успения Пресвятой Богородицы пречистое тело Ее озарилось великим небесным светом, наполнившим храмину, в которую собрались верные в последние часы Ее земной жизни и удостоились быть свидетелями великих дел, совершившихся в сей день. К смертному одру Пречистой Богоматери собрались представители всего духовного мира – не только на земле, но и на небе. На земле, со всех концов ее, чудесным образом – силой Божией были собраны святые апостолы, носимые на облаках, как на колесницах. С небес сошли чины Ангельские, сопровождая своего Божественного Владыку и Господа, пришедшего взять пречистую душу Святейшей Своей Матери и тем воздать Ей сыновнюю честь. Когда святые апостолы и множество верных сопровождали тело Богоматери к месту погребения Ее – в Гефсиманию, с пением и воскурением фимиама, тогда воздух наполнился небесным благоуханием и огласился чудным Ангельским пением.

В это время начальники иудейские, завистливо взирая на великую славу и честь, воздаваемую Той, в Которой они видели только Матерь распятого ими Иисуса, восхотели нанести оскорбление пречистому телу Ее. Но суд Божий поразил их слепотой. А когда один священник в безумной ревности якобы о вере отцов своих дерзнул коснуться нечистыми руками своими к одру, на котором несено было пречистое тело Богоматери, чтобы нанести ему оскорбление, то суд Божий покарал и сего дерзкого. Невидимая сила Божия поразила Аффония (так звали священника), дерзнувшего коснуться к живоприемному гробу. Руки усечены были как бы мечом и повисли на одре. Познав в этом наказании силу Божию и свой грех, Аффоний покаялся и тогда же получил прощение, знамением чего было исцеление его рук по молитвам апостолов. И все прочие, наказанные слепотой, были также исцелены по возложении на них части покрова Пречистой Богоматери.

Таково было первое проявление той славы Дщери Царевой, которая доселе как бы скрывалась внутри Ее, как предвозвестил об этом праотец Ее Давид (Пс.44:14). Но это было только отблеском вечной, боголепной славы, которую Она восприяла на небесах, началом того величия, которое сотворил Ей Сильный (Лк.1:49). Пророческие слова Ее: се бо, отныне ублажат Мя вси роди (Лк.1:48) – простираются на все века. И теперь уже нет страны, где бы не было ведомо имя Матери Бога христиан или не пели бы хвалебных песней в честь Преблагословенной и Славной Владычицы Богородицы и Приснодевы Марии.

Подобно сему и поношение, которому подверглась Пречистая в день преславного успения Ее от врагов имени Христова, повторялось после и доныне повторяется в разных видах. Церковное предание сохранило немало памятников самых разнообразных оскорблений, злословий и поношений, какие претерпела эта смиреннейшая из дщерей человеческих и славнейшая Небесных Воинств Богоневестная Владычица.

Так, древние записи говорят об одном лицедее (актере) язычнике, который дерзко позорил имя Приснодевы во время театральных представлений. Пречистая Богоматерь, неоднократно являясь ему, кротко внушала ему оставить злословие. Но так как он не вразумился сонными видениями, то был поражен болезнью, после чего он вразумился, покаялся и стал христианином.

И из среды христиан по временам являлись и доныне бывают разного рода поносители благоговейно чтимого Ангелами и человеками имени и изображений Преблагословенной Девы Богоматери. Таковы были еретики, отрицавшие таинство воплощения от Нее Сына Божия от Духа Святого. Таковы некоторые вольномыслящие и сектанты, отвергающие почитание Богоматери и не поклоняющиеся изображениям Ее. К таковым следует причислить и тех христиан, которые, почитая только древлеписанные иконы Богородицы, не чтут новых изображений Ее, или, наоборот, тех, кто, имея в домах своих картинно написанные изображения Богоматери и священных событий, стыдятся воздать благоговейное поклонение тем древним иконам, которые верующие признают чудесно явленными или чудотворными, но которых внешний вид не имеет изящества картины или которые не покрыты драгоценными окладами.

В наш век отступничества от Церкви некоторые христиане готовы воздавать идолослужебное чествование изваянным или литым изображениям великих (в глазах мира) или талантливых людей, терпят в домах своих не целомудренно изваянные статуи языческих богов и богинь или даже обыкновенных смертных, но стыдятся иметь на приличном месте святые иконы и еще более стыдятся совершить молитвенное поклонение пред ними.

С болезнью сердца мы вспоминаем тот день настоящего года, когда на наших улицах имел место кощунственный поступок некоторых людей, носящих имя православных христиан.

В то время, когда находились в городе местные святые иконы, приносимые из соседних сел, некоторые городские обитатели по обычаю, издавна принятому, с подобающим благоговением на руках несли эту святыню в свои дома для служения молебнов в сопровождении священника и клириков. Шедшие навстречу несущим иконы некоторые молодые люди не только не воздали святым иконам подобающей чести, но, сравнявшись со священным шествием, дерзнули совершить такие действия, которые на языке Церкви именуются кощунством, а в книге законов – оскорблением святыни.

Так как этот поступок не был в свое время подвергнут заслуженному порицанию, виновные не были преданы в руки правосудия и не получили пастырского обличения и вразумления, то мы считаем благопотребным говорить о таком оскорблении святыни с этого священного места. К этому побуждает нас, во-первых, апостольское повеление согрешающих пред всеми обличать, чтобы и прочие страх имели (1Тим.5:20), во-вторых, желание вразумить неразумных, предостеречь неопытных.

Нанесшие оскорбление святыне совершили свой поступок, как видно из обстоятельств дела, сознательно, с пониманием, что они совершают преступление против Бога, против Церкви, против общества верующих, а может быть, и против своей совести. Поступок этот не заслуживает извинения якобы по причине невежества или неразумия совершивших таковой, потому что внешний вид их показывал, что они принадлежали к числу людей, изучавших науки Божеские и человеческие.

Так как можно предположить, что сказанный проступок совершен виновными по омрачению ума и развращению сердца или по забвению важности совершаемого ими кощунственного поступка, то мы считаем долгом напомнить как самим виновным, так и другим о том, сколь важен совершенный грех и поступок, а также и о том, какие могут быть последствия его по суду Церкви, если грех не будет очищен покаянием.

По учению Православной Церкви честь, воздаваемая иконе, относится к тому, кто на ней изображен. Следовательно, оскорбление, учиненное молодыми людьми святым иконам, относится к Спасителю нашему Иисусу Христу, к Его Пречистой Матери и угоднику Его. А такого рода оскорбления осуждены Церковью и преданы отлучению, именуемому анафемой. Оговоримся, ввиду могущей быть клеветы, что не мы произносим анафему, а Церковь изрекла ее. Согрешающие нераскаянностью и ожесточением неминуемо состоят под сим грозным запрещением церковным.

Но для тех, для кого не существует ничего духовного, а потому и нравственного, что значит угроза судом Божиим?! Страшно ли отлучение церковное для тех, кто уже отделился от Церкви?! Быть может, страшнее для них суд общественного голоса. А так как наибольшую и наилучшую часть местного общества составляют православные христиане и так как сказанным проступком нанесено оскорбление Тому, пред Кем местные христиане благоговейно поклоняются, то не должны ли бы лучше представители христианского общества подвергнуть порицанию дерзнувших оскорбить чтимую православным населением святыню? Когда в Коринфе среди новоустроенной апостолом Павлом христианской общины явился кровосмесник, то Апостол, учредитель этой общины, сильно упрекал коринфян за их беспечность в этом деле и внушал им, что они должны были бы со слезами умолять об удалении из среды их такого соблазнителя, а не хвалиться им как мужем ученым, вероятно, красноречием своим привлекавшим сердца их, как изъясняют это место Писания наши толковники (1Кор.5:1–2:6).

Есть основание думать, что наши оскорбители святыни принадлежат к разряду тех, кто любит злоупотреблять именем науки. Поэтому истинные сыны науки не должны ли бы осудить тех, кто дерзнет позорно прикрываться этим почетным именем, совершая поступки, осуждаемые и здравым смыслом человеческим? Ведь поступок этих юношей не подобен ли тому, как если бы кто надругался над вашей семейной святыней, над изображением дорогих вам людей, над памятниками священной для вас старины? А учреждения, давшие им ключ к науке и права, даруемые питомцам ее, не устыдятся ли таких питомцев, которые не изучили еще даже общих законов приличия, уважения к законам общежития? Мы не говорим уже об их обязанностях в отношении к религии, исповедуемой ими и давшей им некоторые гражданские права.

Не гнев движет нашими устами, так как после сказанного события прошло довольно много времени, чтобы мог укротиться всякий гнев, но нудит к тому внутренний голос совести, призывающий нас к исполнению пастырского долга. Со своей стороны мы желали бы искренно молиться о согрешивших, да призовет их Господь, рано ли, поздно ли, к покаянию, показав им ту бездну, к которой стремятся все, кто в сердце своем глаголет: несть Бог (Пс.13:1; 52:2)! А тем паче те, кто от слов безумия переходит к делам преступления.

А мы, верные, будем благоговейно чтить Честнейшую и Славнейшую Горних Воинств Деву Пречистую в сей день преставления Ее от земли на небо и во славе благолепной ставшую одесную Сына Своего и Бога, седящего одесную Отца, Которому с Ним и Святым Духом слава во веки.

Думаем, что любящие слышать от проповедника всегда что-нибудь новое останутся сегодня недовольны нашим словом, ибо хотим говорить о том, что известно всякому человеку. Кто не знает того, что после дня наступает ночь? Кто не знает того, что если солнце взошло, то непременно и закатится? Кто не знает того, что человек рождается для того, чтобы умереть? Нет ничего известнее смерти. О ней и слово наше. Посему мы и сказали, что любители нового будут сегодня недовольны нашим словом. Но потерпите. Пусть никто не уходит отсюда. Подождите и вы, не любящие слышать старое, известное, ибо говорить будем о неизвестном вам. Что же это такое? Опять та же смерть. Ибо для человека нет ничего неизвестнее смерти. Всякий знает, что он умрет, но никто не знает, где и когда он умрет. Ты думаешь, что смерть твоя далеко, за горами, – а вот она возле тебя, за плечами. Ты думаешь: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но вот не дальше как в сию ночь душу твою возьмут у тебя (Лк.12:19–20). Ты думаешь умереть на одре, от болезни, – а умрешь в пути, от руки злодея или от неосторожности возницы, и тому подобное. Думаешь, что умрешь в дому твоем, окруженный и оплакиваемый родными, – а вот смерть ждет тебя в поле, и никто не узнает о тебе, разве ворон черный каркнет, даст знать, где лежит тело твое. Словом, сколько людей, столько смертей. Трудно найти что-либо неизвестнее этого! «Что же! – скажет кто-нибудь. – Если смерть неизвестна, то неизвестно и то, что будет после смерти, а потому и жить нужно как можно веселее: будем есть и пить, ибо завтра умрем! (Ис.22:13). Неверно положение, неразумно и заключение. Неправда то, что будто неизвестно, что будет после смерти. Мы знаем, что после смерти грешнику нераскаянному будет ад, а праведнику – рай. Но ты не веришь этому? Жаль тебя! Ибо от неверия тебе не легче, но труднее будет. Мы же не только верим и говорим, но имеем весьма достоверные, для нас несомненные свидетельства того, что смертью не оканчивается бытие человека и что после смерти ему предлежит суд (Евр.9:27). Что будет разумнее: сказать ли: поскольку время смерти нашей неизвестно, поскольку не знаем мы и того, что будет после смерти, то будем есть и пить, ибо завтра умрем, – или разумнее держаться такого правила: поскольку неизвестно мне, что ждет после смерти, а некоторые удостоверяют, что смертью не оканчивается бытие человека, то, на всякий случай, приму предосторожность в ожидании неизвестного будущего, может быть – суда и воздаяния? Что сказали бы вы о человеке, которого знающие люди предупреждали бы, что на пути, в который собирается, он может быть захвачен и предан истязанию, а он, не веря этому, отправился бы в путь, не приняв ни малейших предосторожностей, – не назвали ли бы вы его по меньшей мере неблагоразумным? Более ли благоразумно поступает тот, кто, не веря в будущую жизнь, проводит земную жизнь беспечно и грешит бесстрашно? «Не верю, – говорит, – не приключится мне по смерти никакого зла!» А что если приключится? Что если исполнится все то, о чем говорили те, которые не любили лгать, а наипаче Тот, Кто никогда не обманывается, Кто смертью и воскресением Своим засвидетельствовал истину того, что Им изображено в притче о богатом и Лазаре (Лк.16:19–31)?

Для большей наглядности и убедительности сказанного представим умственному взору вашему следующую картину. У стола сидит старец; за ним стоит скелет человека – символ смерти. Пред ним разложено золото – образ, за чем человек гоняется в жизни. Над ним – Всевидящее Око. Под ним – разинутый зев ада. А кругом надпись: «Бойся Того, Кто над тобой; помни о том, кто за тобой; бегай оттого, что перед тобой, – и избежишь того, что под тобой». Итак: поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши (Сир.7:39). Поминай смерть, суд, ад и рай – и убоишься грешить.

Жизнь и мирное преставление Пречистой Богоматери да будет для всех нас уроком того, как нужно жить, чтобы достигнуть мирной кончины. Будем жить так, чтобы умереть и нам такой же смертью!

В настоящий день, возлюбленные братья, совершаем празднество в честь Нерукотворенного образа Христа Спасителя. Сей образ именуется Нерукотворенным потому, что он не руками человеческими написан был, но изобразился на полотне Божественной силой. Церковное предание об этом событии говорит следующее.

Когда Господь наш Иисус Христос ради нашего спасения пребывал на земле, учил людей, благовествовал им, исцеляя больных, воскрешая мертвых и изгоняя бесов, тогда прислал к Нему Авгарь, царь Едесский, посольство с письмом, которым просил Господа Иисуса Христа придти к нему и исцелить его от болезни. Господь ответствовал Авгарю Своим писанием, что Он теперь не может придти к нему, ибо должен наперед исполнить волю Отца Своего Небесного в земле иудейской, а когда исполнит дело, для которого пришел Он, и возвратится к Отцу Своему, тогда пошлет к нему одного из учеников Своих, который принесет ему полное исцеление от болезни. В числе посланных царем Авгарем находился и живописец, которому поручено было царем написать лик Христа Спасителя и принести к нему. Живописец, сколько ни старался, не мог исполнить порученное ему дело. Тогда Господь благоволил Сам изобразить Свой Божественный лик. Он потребовал воды и, умыв ею Свое пречистое лицо, утер полотенцем, на котором чудным образом отобразился Его Божественный лик. Подавая этот нерукотворенный Свой образ живописцу, Господь повелел ему отнести его к своему повелителю. Авгарь, получив образ Спасителя, вместе с ним получил и исцеление от болезни. Тогда он уверовал в Господа Иисуса Христа, а с ним уверовали и многие из его подданных. Чудодейственный образ долго находился в столице Авгаря Едессе, а потом перенесен был в Царьград.

Счастлив был Авгарь, получивший от Господа Нерукотворенный образ Его. Кто из нас, братие, не пожелал бы быть на месте этого царя, чтобы удостоиться того Божественного дара, какой получил он, или по крайней мере видеть и поклониться тому чудному образу, какой был дарован ему! Конечно, похвально было бы такое желание, но оно теперь неисполнимо, – говорим так по-человечески. Тем не менее мы не будем лишены милости Божией и можем быть не менее счастливыми, как и Авгарь, если будем внимательны к себе и к тем дарам, которые мы получаем и можем всегда получать от Господа.

Если мы не можем видеть тот самый Нерукотворенный образ, какой был послан от Господа Авгарю, то можем видеть с него изображения. И если мы будем благоговейно чтить эти священные изображения Христа Спасителя, то можем удостоиться такой же милости, какой удостоился Авгарь, получивший исцеление от своей болезни. Ибо честь, воздаваемая иконе, относится к тому, кто изображен на ней, сказали святые отцы защитники иконопочитания, и благодать Божия, врачующая недуги, и ныне чудодействует через святые иконы по вере молящихся пред ними.

Но мы, христиане, можем считать себя более счастливыми, чем Авгарь, ибо если этот языческий царь имел счастье видеть и благоговейно чтить изображение Божественного лика Спасителя, то мы получили от Господа другой дар, на который можем не только взирать и утешаться им, но воспринимать его как источник жизни и входить через него в теснейшее единение с Господом, носить Его в себе и быть носимыми Им. Этот дар есть Его пречистое Тело и пречестная Кровь, которые Он дал нам в снедь во оставление грехов и в жизнь вечную. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем, – изрек Господь. – Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день (Ин.6:56:54). Одного этого вполне достаточно для того, чтобы видеть любовь Господа к нам и благоволение Его не меньше того, какое Он явил к Авгарю дарованием ему Своего Нерукотворенного образа.

Но Он оставил нам еще иной образ Свой, на который можем не только взирать, но и отображать его в себе. Это – тот неизмеримо высоконравственный образ жизни Христовой, о котором Он изрек: Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам (Ин.13:15). Это – тот образ, который был дан апостолам и о котором верховный Петр сказал: Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его (1Пет.2:21). Это – тот образ, который апостол Павел желал отобразить в своих учениках из язычников, обращенных к вере во Христа и которым он написал следующие слова: Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос! (Гал.4:19). Чтобы сделать понятным сейчас сказанное нами, укажем некоторые черты этого высочайшего духовного образа Христова, те черты Его жизни, которые мы должны при помощи благодати Божией стараться постепенно отобразить в себе, чтобы ближе уразуметь Его, войти в единение с Ним и в этом обрести источник отрады среди скорбей и страданий здесь, на земле, и блаженства там, на небесах.

Первая черта образа Христова есть смирение. Будучи образом Божиим, равным Богу, Сын Божий умалил Себя, приняв образ раба, и, подобно рабу, Он не возгнушался омыть ноги ученикам Своим. Научая их смирению, Он сказал: Я дал вам пример (образ), чтобы и выделали то же, что Я сделал вам... Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу (Ин.13:15:14).

Другая черта Его образа – послушание. Сын Божий, Единородный Отцу, Он говорил о Себе: Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца (Ин.6:38). Поэтому, когда настало время страданий Его, Он не восхотел уклониться от них, ни умолять Отца о ниспослании дванадесяти легионов Ангелов (Мф.26:53) и ничего не предпринимал для избавления Себя, но во всем предавал Себя в волю Отца: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня... да будет воля Твоя! – говорил Он пред чашей страданий Своих (Мф.26:42).

Третья черта нравственного образа Христова – любовь. Эта любовь Сына Божия подвигла восприять на Себя дело спасения; любовь Его к нам низвела Его на землю; любовь милосердствовала о несчастных, больных, слепых, алчущих, плачущих; она побуждала Его нас ради алкать, жаждать, утруждаться; любовь Его говорила: «Жаль Мне этих людей, нуждавшихся в пище», и чудесным образом напитала их в пустыне (Мф.15:32 и др.). Любовь Его на Крест Его возвела и до ада низвела.

Но какое слово человеческое способно живописать весь нравственный облик Христа Спасителя, когда для изображения и телесного вида Его не довлела кисть царского живописца, посланного Авгарем! Если возлежавший на персях Иисусовых и почерпнувший оттуда Божественную мудрость возлюбленный ученик Христов засвидетельствовал, что если бы написать о Божественном его Учителе все, что Он творил и учил, то и весь мир не вместил бы написанных книг (Ин.21:25), то вместим ли в сей час слово о Христе мы, говорящие и слушающие! Итак, удовлимся этими немногими чертами Божественного образа Христа и потщимся восприять их в себя, дабы вообразился в нас Христос. Будем непрестанно иметь пред глазами образ жизни Христовой, да последуем стопам Его. Будем взирать на смирение Христово и учиться во всем поступать смиренномудро; покажем смирение в словах, смирение в мыслях, смирение в поступках, ибо велия высота – смирение, говорят отцы. Смирение возводит до небес, а гордость низводит до ада.

Будем взирать на послушание Христа, Который был послушлив Отцу даже до смерти, и смерти крестной (Флп.2:8). Будем учиться добродетели послушания, которая дороже всякой жертвы (1Цар.15:22), выше поста и молитвы. Во всем будем предавать себя в волю Божию, во всех обстоятельствах жизни нашей с покорностью взывая: «Отче наш! Да будет воля Твоя!» Чада, повинуйтесь своим родителям во всем; наставляемые, повинуйтесь наставникам вашим; пасомые – пастырям вашим. Всяка душа властем предержащым да повинуется (Рим.13:1), и все повинуйтесь друг другу в страхе Божием (Еф.5:21).

Будем взирать на любовь Христову, помня, что любовь есть совокупность совершенства (Кол.3:14): Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла (1Кор.13:4–5). Будем чаще входить в общение со Христом через приобщение Его пречистого Тела и Крови, чтобы вселилась и обитала в нас сила Христова, при содействии которой мы удобнее можем восстановить в себе образ Христов, помрачаемый в нас греховными страстями. Поступая так, мы увидим невещественный образ Христа, будем носить Его в себе, и Он будет нас носить в Себе. Тогда и Отец Небесный, узрев в нас образ Сына Своего, сделает нас, как чад Своих, сонаследниками Христу (Рим.8:17) и дарует нам отложенное нам на небесах наследие, которого да сподобимся все мы благодатию Господа нашего Иисуса Христа, Которому да будет слава со Отцом и Святым Духом.

Что мятутся язычники, и народы замышляют тщетное? Восстали цари земли, и князи собрались вместе на Господа и на Христа Его. (Деян.4:25–26).

Эти пророческие слова исполнились тогда, когда Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом израильским собрались в Иерусалиме на Христа, Сына Божия, чтобы осудить Его и предать пречистое тело Его на терзание и распятие.

Но Распятый и Умерший воскрес, восшел на небеса и воссел одесную Отца, чтобы покорять все народы: покоряющихся восстановлять из ничтожества и возвышать, а не покоряющихся – низвергать и сокрушать. Несмотря на это, враги Его не перестают враждовать на Него. Распявшие Его ищут снова распять Его. Но так как до небес высоко, чтобы оттуда свести Христа снова на распятие, то они терзают то тело, которое Он оставил на земле. Предполагаем вопрос: Господь с телом вознесся на небеса – какое же тело еще могло остаться на земле? Да, на земле есть Его тело. Это тело – Церковь Его (Еф.1:22–23; Кол.1:24), собрание святых, последовавших за Ним верой и любовью и соединенных с Ним через Таинства.

Это тело – Церковь – терзают и распинают враги Его до дня сего.

Савл, Савл! что ты гонишь Меня? – вещал некогда Господь с неба Савлу, гнавшему не Самого Христа, а Церковь Его (Деян.9:4). Значит, гонение на Церковь есть гонение на Христа, терзание Церкви – терзание тела Христова. Наша Российская Церковь, а с ней и государство русское, испокон века неразрывно связанное с Церковью, находятся в великом смятении и терзании. Православию Церкви грозит опасность от разделения некогда единого православного русского народа на множество еретических сект и раскольнических толков.

«Господи, кто Твою ризу раздра?» – вопросил некогда святитель Петр Господа, явившегося ему во сне в раздранной ризе. «Арий», – отвечал Господь. Арий же был еретик. И ныне ариев много. Это – те еретические толки, которыми наполнилась земля русская. Все эти секты и толки, несогласные между собой в религиозных верованиях и обычаях, согласны во вражде к Святой Православной Церкви.

И самодержавию православного русского царя и единству православного народа также грозит опасность от того разлада, который охватил страну нашу и стал разъедать религиозную, общественную и государственную жизнь нашего отечества.

И страна русская, как государство, находится в опасности: с одной стороны, от стремления окраин ее к обособлению, с другой – от волнений, происходящих внутри ее, и делений народа на партии. Эти партии, не имеющие почти ничего общего между собой, объединяются также только в одном – во вражде к православию веры, к самодержавию царской власти и к нераздельному единству русского народа как господствующего племени. А там, где вражда, там взаимное угрызение, там взаимное истребление. Где вражда, там и разделение, а где разделение, там начало порабощения и уничтожения: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет (Мф.12:25). Все эти секты, эти толки говорят о Божием, толкуют о жизни на небе – а действуют так, как будто члены их хотят наполнить собою ад или готовить для него обитателей, ибо в Царстве Божием нет разделений, на небе нет той вражды, какая существует между сектами и толками и какую питают все они к Церкви Православной. Эта ненависть к Церкви знаменательно напоминает собой ту ненависть, какую некогда питали к Главе Церкви – Христу те вожди еврейские, которые распяли Его: ненавидящий Мя туне – сказано о них (Пс.34:19; Ин.15:25). Туне (напрасно) и теперь ненавидят Церковь – тело Христово – все отделяющиеся от нее. Враждебные православию и стремящиеся разрушить существующий государственный строй вожди партий обольщают народ обещаниями обогатить его, они возбуждают его к грабежу и поджогам. Для своих преступных целей они добывают средства грабежом и иными способами, не одобряемыми ни законом, ни совестью, а тем более Евангелием, – способами, допускаемыми разве только среди шаек грабителей.

Мнимые народники обещают водворить в стране мир, а поселяют в ней волнения, лишив народ той спокойной жизни, которой он прежде пользовался. Они обещают водворение порядка, а водворяют нестроение, поставляя для богоучрежденной власти препятствия к отправлению ею своих обязанностей, обеспечивающих порядок.

Они привели страну в такое состояние, что ей грозит опасность от безначалия, когда ни в селе, ни в городе не будет возможности поставить начальника. Может наступить такое время, когда жители деревни, выбрав из среды своей старшину, скажут ему: «Будь нашим начальником», а он ответит: «Нет, не буду я вашим начальником, ибо быть начальником – значит стать около смерти, а я боюсь смерти». «Будь нашим начальником», – скажут жители города избранному своему, а он ответит: «Нет, изберите другого, – а я боюсь крамолы и не могу быть вашим начальником». Тогда семеро ухватятся за одного отрока и скажут: «Будь хотя ты нашим начальником». А сей ответит: «Хорошо, повинуйтесь мне, идите за мной», и пойдут все на погибель. Тогда изнуряемые голодом от прекращения работ придут и скажут распорядителю работ: «Дай нам работу, чтобы выработать нам хлеба для себя и голодных детей наших», а он скажет им: «Не могу дать вам работу, ибо крамола грозит мне огнем, если я допущу вас в рабочий дом». А когда не станет ни власти, ни труда, тогда жизнь в стране остановится: не слышно будет звука молота и удара молотила; остановится колесо; заржавеют соха и борона; не станет пар работать, и прекратится движение машин. На улицах не видно будет блюстителей порядка; невозможно будет ни пройти, ни проехать безопасно. В городе – дневной и ночной грабеж, и некому будет спасать от этого. Не придется ли тогда и нам поступать так же, как сделали некогда наши предки, пославшие к варягам послов просить их к себе в начальники, говоря: «Земля наша велика, а порядка в ней нет: придите и княжите над нами». Но может случиться нечто худшее этого: варяги сами придут к нам незваные, как некогда приходили монголы, и, пользуясь междоусобием, овладеют нашей страной и будут водворять в ней порядок по-своему.

Да сохранит нас Бог от этого!

Так что же нам делать?

Обратимся к Богу с молитвами и покаянием, как молились и каялись наши предки во времена лихолетья. За грехи наши Господь нам послал такую напасть.

Мы отступили от Бога, нарушили заповеди Его, мы пренебрегли уставами Святой Церкви Его – и вот исполняется над нами то, что изрекла мудрость народная: той земле не устоять, где начнут уставы ломать.

Опомнись же, русский народ, встань на охрану устоев земли, как защищали их предки в старые времена.

Объединись, русский народ, около Святой Церкви, под руководством Ее добрых пастырей, в послушании уставам церковным. Сплотись около престола царского, под предводительством верных слуг царевых, в повиновении богоучрежденной власти.

Спасение нашей страны – в Святой Церкви: она может дать мир чадам своим, если они будут слушать ее голоса; она защитит их молитвой своей, она оградит их уставами своими.

Возвратимся к Церкви, которую мы стали забывать и оставлять. Будем неуклонно собираться в храмы наши: и сановные, и простые люди, землепашцы, торговые люди и ремесленники – все будем неуклонно присутствовать при богослужениях воскресных и праздничных; прекратим наше веселье, освятим дни праздников, предоставив посещение увеселительных зрелищ в это время иноверцам и отрекшимся от Бога. Будем соблюдать установленные Церковью посты; будем увещевать и обличать нарушителей уставов Церкви как виновников гнева Божия, постигающего землю русскую. Будем воспитывать детей в страхе Божием, в благочестии, в почитании старших, в любви к Святой Церкви. Будем избегать разделений и раздоров церковных и общественных. Объединимся около нашего державного царя православного, как он недавно призвал к этому всех верноподданных истинных сынов земли русской. Станем на защиту богоучрежденной власти, от государя поставляемой.

Будем все каяться в грехах наших: пусть одни из нас каются в грехе отступления от Бога, отпадения от Церкви. Другие да приносят покаяние в грехе идолопоклонства – в поклонении золотому тельцу и мамоне, богу богатства, с отступлением от Бога. Пусть кается русский народ, земледелец и рабочий, в чрезмерном пьянстве, в разврате, в непослушании пастырям Церкви, в неповиновении богоучрежденной власти. Наложим на себя добровольный пост, смирим себя, как ниневитяне, и будем умолять Милосердого о прощении, как научает этому песнь церковная: Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою, ниже соблюдохом, ниже сотворихом, якоже заповедал еси нам; но не предаждь нас до конца, отцев Боже.

Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое!

Полн сый любве, полн бысть и богословия¹⁹³.

Какой смысл заключается в этих словах и какой урок можно бы извлечь из этого изречения хвалебной песни в честь Апостола любви? Смысл, полагаю, понятен. А урок? Урок тот: кто желает достигнуть совершенства в богословии, тот должен стремиться к совершенству в любви. В настоящей беседе попытаемся, при помощи Божией, разъяснить это и указать средства к достижению полноты любви и полноты богословия.

Полн сый любве, полн бысть и богословия. А разве недостаточно для богословствования тех уроков, какие преподаются в школах и других учебных заведениях в течение многих лет? И достаточно, и недостаточно. Достаточно, если наравне с уроками богословия ученик будет делом исполнять уроки любви. Недостаточно, если все богопознание будет ограничиваться только заучиванием уроков богословия. Познание Бога, приобретаемое путем научных исследований, не может быть совершенным и вполне полезным, если к этому не присоединится познание Бога через жизнь, посредством деятельной любви. Познание Бога из книг хотя бы то самых именитых богословов настолько ниже богопознания через Божественную любовь, насколько вообще для познания слово ниже дела, насколько орган зрения выше слуха.

Кто приобрел любовь к Богу через исполнение заповедей Его и очищение своего сердца, тот вступил в тесное единение с Богом: он в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает (1Ин.4:16). Отец любит Сына и показывает Ему все как Богочеловеку (Ин.5:20), а Сын открывает Отца, кому Он хочет (Мф.11:27; Лк.10:22). Святые подвижники, опытно испытавшие действие благодати Святого Духа в чистых сердцах своих, говорят, что чистым сердцем от Бога, как от солнечного диска, воссияет свет, делающий их способными духовно рассуждать, прозревать, предузнавать. Чрез Святого Духа воссиявает им всякое показание и откровение безвестных тайн. Это ясно всякий может видеть на апостолах и пророках, которые удостаивались видеть разного рода видения. Так, пророк Исаия видел Господа на престоле высоком, превознесенного и окруженного Серафимами (Ис.6:1–3). Первомученик Стефан видел отверстые небеса и Господа Иисуса одесную Отца (Деян.7:55). «Когда... благодать Духа Святаго сойдет на кого-либо, – богомудрствует преподобный Максим, – то не что-либо обычное показывает ему из вещей чувственного мира сего, но показывает то, чего тот никогда не видел и не воображал. Тогда ум такого научается от Святаго Духа высшим и сокровенным тайнам, которых, по божественному Павлу, ни око человеческое не может видеть, ни ум разуметь сам собой никогда (1Кор.2:9)»¹⁹⁴.

Итак, познание Бога, приобретаемое очищенным от страстей сердцем, через непосредственное единение с Богом посредством любви, гораздо выше, вернее познания, приобретаемого из книг. Только полн сый в любви, полн и в богословии.

Любовь же разумеем, конечно, не плотскую, страстную, нечистую, а святую, божественную – любовь, которая начинается исполнением заповедей, сопровождается смирением и оканчивается очищением сердца – а чистые сердцем Бога узрят (Мф.5:8).

Кто не любит, тот не познал Бога, – говорит Апостол любви. Почему? Потому что Бог есть любовь (1Ин.4:8); следовательно, кто не знает, что такое любовь, не знает и того, что такое Бог. Попытаемся пояснить это, руководствуясь указаниями богоносных мужей, совершенных в богословии через совершенство в любви.

Орган души человеческой для общения с Богом есть сердце. Сердце, исполненное злобой, самолюбием, гневом, недоброжелательством, пристрастиями, не может любить ни Бога, ни людей чистой любовью. Оно не может привлекать к себе и любви Божией, как не привлекает и любви человеческой. Бог, как любовь, может обитать только в сердце, исполненном любви. Любовь не может иметь общения со злобой, как нет общения света с тьмой. В нечистом сердце не может обитать Бог, потому что нечистота сердца (гордость, злоба, страсти) лишают его любви. А где нет места любви, нет места и Богу, ибо Бог есть любовь (1Ин.4:8: 16). Поэтому и сказано, что только чистые сердцем узрят Бога (Мф.5:8). Если же узрят, то и познают Бога, и познают Его не так, как познают через рассматривание природы, через врожденные душе человеческой способности богопознания или вообще через научные исследования, но познают непосредственно, способом для плотского ума непостижимым. В душе их, как в чистой воде или зеркале, отражается благость Божия, Его премудрость, Его могущество, Его любовь неизреченная. Созерцая это, чистое сердце приходит в неизъяснимо блаженное состояние. Огнь любви Божественной размягчает, как воск, сердце облагодатствованного человека, и чем более он приближается к Богу через любовь, тем яснее познает Бога. Преподобный Максим говорит: вкусив сладость Божественной любви, ум человека, восприявшего в чистое сердце благодать Святого Духа, через любовь соединившись с Богом, научается от Святого Духа высшим и сокровенным тайнам. «Куда хощет Дух Святый, туда и ведет его, или в невещественный воздух света Божественного, или в другое какое созерцание несказанное, или... в божественную беседу, и ... как хочет Утешитель, Дух Святый, так и утешает рабов Своих; какая потребна каждому из них, ту и подает им благодать Свою. Сие... может всякий явно видеть в пророках и апостолах, которые сподоблялись видеть всякого рода видения»¹⁹⁵. Итак, вот где источник боговедения апостолов и пророков – в благодати Святого Духа, вселявшейся в чистые сердца, и в их всецелой любви к Богу – любви даже до смерти.

Полнота любви очищенного от страстей сердца служит источником не только богопознания, но и блаженства, какое только возможно для человека, пребывающего в теле, в этой земной юдоли скорбей и нужд. Оно, блаженство души, возлюбившей Бога, обретается не вне, а внутри человека, в его сердце, соделавшемся вместилищем благости Божией, храмом Духа Божия. Для чистого сердцем уже здесь настает Царство Божие: оно внутри его, по обетованию Христову (Мф.5:8; Лк.17:21). Благодать Утешителя исполняет сердце его такой радостью, какую мир никогда не может дать своим любимцам. Эта радость столь велика, что один из удостоившихся восприять утешающую благодать Святого Духа (святой Ефрем) молился: «Господи, укроти волны благодати Твоея!»

Оставаясь по внешнему виду и положению тем же, чем были прежде, и таковыми же, как и прочие, подобные им, иногда в унижении, скудости во всем, в гонении, изгнании, они, стяжавшие Божественную любовь, бывают счастливейшими всех, кого на земле называют счастливыми. Если счастье состоит в могуществе, преобладании, то они говорят о себе: Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Флп.4:13). Они верой побеждают мир: любящим Бога... все содействует ко благу (Рим.8:28). Если счастье признается в обладании сокровищами земными, то они, оставившие все ради Христа, имеют обетование восприять – и действительно восприемлют – по воле Божией сторицей еще в сей жизни. По слову Апостола, они – нищие, а многих обогащают (2Кор.6:10). Не свидетельствует ли о сем история Церкви? Кто основал и поддерживает в довольстве святые обители? Не нищие ли духом и телом Антонии, Сергии, Зосимы? Не слышим ли мы о праведных мужах, ничего у себя не имеющих, а снабдевающих многих, устраивающих храмы, домы трудолюбия, странноприимные и сиропитательные домы? Если счастье заключается в славе, в известности, то не прославляет ли Господь любящих Его здесь, на земле, по обетованию Своему: прославлю прославляющих Меня (1Цар.2:30)? Кто были Сергий Радонежский, Варлаам Хутынский, Симеон Верхотурский, Серафим Саровский? Не смиренные ли простецы, пустынники, странники, пришельцы, для мира неведомые, сперва никому не нужные? А кто теперь не знает их, кто не приходит к ним с молитвой и поклонением?

Итак, любовь дает не только полноту боговедения, но и полноту счастья. Кто-нибудь может подумать: такая любовь требует чистоты сердца, для нас недостижимой. Разве можно живущим в мире входить в такое единение с Богом, какого достигли подвижники благочестия – иноки и пустынножители? Живя среди мира, лежащего во зле, разве можно достигнуть той чистоты сердца, какая требуется для того, чтобы оно сделалось жилищем Святого Духа? – Можно. С того времени, как Бог соединился с человеком, явилась возможность и человеку соединиться с Богом, и это право дано не одним людям священного сана, не одним инокам или пустынникам, а всем христианам. Всем им сказано: вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас (1Кор.3:16). Живущие в мире восприяли через святые Таинства Церкви отнюдь не меньше того, сколько восприяли богодухновенные подвижники благочестия. Всем нам одинаково даны все силы, яже к животу и благочестию (2Пет.1:3). Подвижники родились и крестились так же, как и мы рождены и крещены. Они носили такое же тело, какое и мы. И нам готова помогать та же благодать Божия, какая помогла и им.

За чем же у нас дело стоит?

У нас недостает одного – произволения. Нам не хочется понудить себя. А без принуждения к очищению себя от страстей и утверждению себя в добродетели невозможно достигнуть очищения сердца; без очищения сердца не придет внутрь человека Царствие Божие, ибо Царствие Божие силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф.11:12).

Впрочем, одними собственными усилиями невозможно одолеть дурные привычки, исторгнуть укоренившиеся страсти. Нужна благодатная помощь Божия. А она и подается тому, кто просит ее у Бога. Поэтому нужно молиться. Без молитвы невозможно очистить сердце.

Итак, будем усердно молиться, чтобы достигнуть чистоты сердца. Будем очищать сердце, чтобы достигнуть полноты любви. Будем стремиться к достижению совершенства любви, чтобы достигнуть совершенства в богословии. Полн сый любве, полн бысть и богословия.

Благодарение Богу за неизреченный дар Его! (2Кор.9:15).

Любовь ваша, таившаяся в сердцах ваших, в знаменательный для нас день восхотела проявить себя неким видимым знаком. Таково свойство истинной любви: она не может долго таиться в сердце – непременно выйдет наружу, чем-нибудь проявится. Прекрасен дар любви вашей, но еще прекраснее самая любовь. Величие ее ни с чем не сравнимо, пределам ее нет конца. Ее именем благоволит именоваться Сам Бог. Любовь – не свойство Божие, а существо Его: Бог есть любовь, и пребывающий в любви – в Боге пребывает (1Ин.4:16).

Любовь есть источник блаженства. Не в любви ли блаженство Всеблаженного? Не в любви ли Сына блаженство Отца, видящего в Нем Себя, Свою премудрость, Свою силу? Не в любви ли Отца блаженство Сына, Которому Отец все показует (Ин.5:20), Которым все творит и в Котором всей любовью почивает? Не с Отцом ли и Сыном всегда Дух Святой – Жизнь от Жизни и Животворящий, от Отца исходящий и в Сыне любовью почивающий?

Любовью все вызвано из небытия в бытие. Любовь Божия все сохраняет, обо всем промышляет. Любовь и блаженство живут нераздельно. Где любовь – там и блаженство, где блаженство – там и любовь.

В любви – счастье супружеской жизни. В любви – счастье семейной жизни. Как тепло, как светло среди того общества людей, где любовь к другим составляет принадлежность каждого члена, где любовь полагает душу свою за други своя!

Любовь на землю Сына Божия низвела, любовь на Крест Его возвела. Любовь небо с землей соединила, любовь все разоренное воедино собрала: из небесных и земных, Ангелов и человеков, любовь образовала Церковь под единым Главой – Богочеловеком.

Любовь есть мировая сила, все объединяющая. Все отдельные части беспредельного мира связаны одна с другой любовью: ничто не живет только для себя, а все служит для других и держится другими. Не борьбой сильных со слабыми, не войной с другими за свое существование сохраняется бытие мира и порядок, а служением одних для других. Не борьбой матери с дитятей сохраняется жизнь, а любовью матери к дитяти до самозабвения. Не для себя солнце светит и греет, а для других; не себя вода напояет, а других. Царь живет подданными, подданные – царем, их счастье – в их полном единении; дети живут родителями, счастье родителей – дети, подпора их старости – их сыны и внуки. Счастье детей – родители: около них дети и веселы, и довольны, и спокойны; очевидно, что здесь господствует не закон борьбы, а закон любви, самопожертвования в пользу других.

Впрочем, рядом с этим законом самопожертвования существует другой мировой закон – закон самосохранения. Здесь закон любви как бы делится надвое: любовь как жизнь для других и любовь как жизнь для себя. Но эти два закона не исключают один другого, не уничтожают, а только ограничивают друг друга и тем уравнивают жизнь тварей. Как существуют рядом свет и тьма, тепло и холод, так живут совместно закон самопожертвования в пользу других и закон самосохранения в пользу свою.

Мы говорим об этих двух законах потому, что в наше время некоторые учат, что все существующее держится одним законом, который они называют борьбой за существование; таким образом, они отрицают значение закона самоотречения во благо других, тогда как этот закон, как жизнь для других, или самопожертвование, имеет господственное значение. Но когда люди, вследствие греховного повреждения своей природы, стали руководиться в своей жизни по преимуществу законом самосохранения и ради его стали вступать в борьбу за свое существование и вследствие этого стали пренебрегать законом самопожертвования, законом любви – тогда расстроилась гармония в мире разумных существ, нарушился стройный порядок их жизни; с тем вместе расстроилось их счастье. Вместо любви появилась вражда; всякий стал заботиться только о себе, забывая о других; всякий стал устраивать свое счастье, хотя бы и со вредом для блага других. Умножилось беззаконие – иссякла и любовь; удалилась от людей любовь – удалилось и счастье. Супруги, вместо того чтобы быть одним телом, одной душой, раздвоились и стали друг с другом враждовать: сильный стал обижать слабого, слабый – мстить сильному. Восстали чада на родителей и родители на детей своих; брат брату стал не своим, а только соседом; богатый стал притеснять бедного, бедный – похищать у богатого; начальник гордится пред подчиненным, подчиненный лицемерит пред начальником. Всем стало тесно, всем холодно, всем трудно. А все это оттого, что иссякла любовь.

Но жив Господь, жива и Церковь Его, которая есть тело Его (Еф.1:22–23; Кол.1:24): вечно пребывает в ней истина Господня, вечно пребывает и благодать в ней. Вечно пребывает с Церковью любовь Христа, как Главы ее, – не оскудеет до конца любовь и между членами Церкви, как членами тела Христова. Эта любовь между членами, между пастырями и пасомыми, не может навсегда исчезнуть, хотя иногда и ослабляется по причине греха, но силой благодати Христовой, пребывающей в Церкви, эта любовь, это единение опять восстановляется, искра любви, таившаяся под пеплом немощи человеческой, силой благодати Христовой возгорается и воспламеняется. Воспламенившись, она уже не может таиться в сердцах, а выходит наружу и проявляется в многообразных видах любви: в попечении одних о других и в послушании последних: с одной стороны – в служении спасению других до самозабвения, с другой – в желании слышать наставления и неуклонно следовать советам наставляющего.

Эта-то любовь, возлюбленные, и подвигла вас сделать то, что вы сделали для нас, оказав внимание ваше к смирению нашему в этот знаменательный день для нас.

Слава Богу за неизреченный дар Его – дар любви, в коем заключается счастье на земле и блаженство на небе! Наши сердца преисполнены чувством благодарности и к вам, возлюбленные, за дар любви вашей, паче же за любовь вашу, яже о Христе Иисусе, Которому слава в Церкви вовеки.