Слово в день сретения иконы Боголюбской Божий Матери. (21-го мая 1878 г.)

Вот и еще раз Господь сподобил нас, жители богоспасаемого Владимира, сретить царицу небесную; еще раз благоволила она посетить нас в Своей чудотворной иконе, и конечно принесла с собою благодатную помощь и милости от Господа Бога. И вот бесчисленные толпы благоговейных молитвенников и молитвенниц с умиленными и верующими сердцами и ныне со всех краев нашей обширной епархии стеклись на поклонение ее чудотворному образу. Возвышенное и поистине отрадное зрелище каждогодно представляется среди нас в сей день для каждого, не совсем зачерствелого сердца! Ибо кто не тронется и благоговейно не подвинется дли веры и молитвы, смотря на сии волнующиеся массы бесчисленных богомольцев, одушевленных одним и тем же чувством беспредельного благоговения пред пречистой девой Марией, и одной пламенной молитвою пред ее чудотворной иконою? Обуреваясь постоянно житейской суетою, и связанные по рукам и ногам всяческими телесными попечениями, как легко мы холодеем верою и как незаметно мельчаем в религиозном отношении. Но невольно согревается дух при зрелище сих многочисленных благоговейных душ, одушевленных одним и тем же религиозным чувством и изливающихся в единой общей молитве пред владычицей нашей, пресвятой Богородицей. Что же скажем мы теперь с сего священного места в назидание вам, усердные молитвенники и молитвенницы, подъявшие труд благочестивого путешествия для поклонения заступнице рода нашего?... Во-первых, душевно радуемся за вас и похваляем вас, видя ваше дело веры и труд любви и терпение упования на Господа нашего Иисуса Христа и на Его пречистую Матерь (1Фес. 1:3). Стойте же крепко в сем уповании, ибо оно не посрамит; берегите и укрепляйте оною веру и надежду на божественное покровительство и заступление Матери Господа нашего, много бо может моление матернее ко благосердию Владыки. Пусть другие надеются на князи и на сыны человеческие, или на свое собственное богатство, на знатность и славу своего рода – все это ненадежно, слабо и непрочно ибо все это колеблется, переходит и исчезает, как дым! Вы же непрестанно взывайте из глубины душевной: не имамы иныя помощи, не имамы иные надежды, разве Тебе, Владычице; ибо нет существа, которое было бы ближе чем Матерь Божия но Господу Иисусу, и следовательно ничье покровительство и милость не могут быть столь могучи и действены, как ее покровительство и ее заступление! Но братия и сестры о Христе, утешаясь вашею верою и усердием к царице небесной, мы намерены в силу нашей пастырской обязанности, и как бы от лица царицы небесной, сказать вам несколько слов о самой этой вере вашей и усердии к ней.

Да будет вам известно во-первых, что не всякая вера и не всякое усердие Ей угодны, а только те, которые чисты и разумны. Ибо случается так, что к иной и сильной и горячей вере примешивается много такого, что не может быть приятно и угодно Матери Божией. Напр. Если поклоняясь ей, кто-нибудь из вас стал бы воздавать ей божеское поклонение, наравне с сыном ее, богочеловеком Иисусом Христом; то такое поклонение и такая вера не были бы ей угодны, потому что были бы неразумны и нечисты. Хотя присноблаженная Матерь Божия превознесена над всеми тварями небесными и земными, есть честнейшая херувимов, и славнейшая без сравнения серафимов, – но все же она есть создание Божие не имеет божеской природы. А есть будто бы и такие простодушные поклонники и такие недальновидные поклонницы и молитвенницы, которые чуть не считают в своей мысли самую личность Матери Божией с ее иконами; думают, вот это и есть самая Божия Матерь, тогда как это только ее икона. Впрочем, едва ли нужно о сем много распространяться; ибо и в самой простой и некнижной среде не много, конечно, находится таких суеверных поклонников и поклонниц Божией Матери, об которых мы упомянули. Но и их все-таки мы не хотели оставить безе слова назидания и вразумления.

Гораздо хуже, но к несчастию чаще, и притом со всеми нами грешными бывает так, что вере нашей не достает обыкновенно теплоты и силы, а потому весьма нередко и молитвы наши не доходят к царице небесной. И молимся часто без твердого уповании на ее помощь, не всем сердцем и душею, а больше языком и холодною мыслию. Или же молимся только по особым вызывающим случаям и самолюбивым надеждам получить от нее помощь, – между тем как в обыкновенное время об ней забываем, и машинально только произносим ее имя в обычных молитвах. Судите сами, может ли быть угодна и приятна царице небесной такая наша молитва, нисколько не свидетельствующая о нашей внутренней и глубокой с нею связи, о нашей любви и бескорыстной преданности к ней. Без покаянной теплоты и без истинного чувства сокрушения не помогут пашей молитве ни многоречивые и красноречивые слова, ни поклоны, ни даже слезы, выжимаемые иногда из глаз наших какой-нибудь бедой, горем и нуждой. Всем этим можно иногда тронуть и обмануть людей, которые не видят души нашей, и не могут знать, что происходит в наших глубинах сердечных; от царицы же небесной никогда и никак мы не можем скрыть нашей бедности и худости сердечной и нашего расчетливого самолюбивого ожидании от нее милости – без любви и преданности ей.

Но как приобрести и создать эти чувства, если их не имеется в нашем сердце? Да, приобрести их нельзя вдруг, не одному только благочестивому желанию нашему. Пересоздать свое сердце, согреть его религиозным умилением и дать ему общее благочестивое направление – это поистине труднее и мудренее всякого другого дела. Вспыхнет иногда святая искорка благоговейного и молитвенного устремления к царице небесной, – но как скоро она и погасает! Иногда простой взгляд на ее благоукрашенную икону, или вот как теперь – множество молящихся перед ней, и вся эта торжественная богослужебная обстановка в день праздника ее может конечно на несколько минут, а иных может быть и на несколько часов, вывести из обычного суетливого и холодного настроения, и расположит к молитве; но как всё это непрочно и поверхностно! Праздник пройдет, молящиеся разойдутся, двери храма затворятся и в сердце нашем опять, пожалуй, настанет пустота, холодность и забвение! Как же тут быть, и какие меры принимать? Да те же самые или подобные, которые помогают сближению одних людей с другими и укрепляют между ними прочные дружеские отношения. В обыкновенном житейском быту нашем ведь как бывает? Частые свидания, живые речи и беседы, в которых происходит обмен мыслей и чувств, взаимное принаровление друг к другу, обоюдное изучение нравов и характеров и усвоение общих взглядов на вещи, общение в занятиях, трудах и удовольствиях, – вот что скрепляет людей тесными узами дружбы и приязни. Напротив, за прекращением этого единения, даже и между хорошо знакомыми настает холодность, равнодушие и забвение; так что люди, прежде, весьма близкие, едва кланяться начинают при встречах и с течением времени и совсем забывают друг друга. Не этим ли объясняется и то отсутствие религиозной теплоты и сердечного умиления в нашем сердце по отношению к святейшей личности царицы небесной, и та холодность к ней, на которую теперь самим же нам приходится большею частию жаловаться? Знакомы ли мы хорошо с ее жизнию? Часто ли останавливаемся мыслию своею на ее дивной личности, по руководству евангельских сказаний? Изучили ли историю ее праведников, например рождества, введения во храм, благовещения, упоения и проч…? Знаем ли мы те возвышенные и глубокие прообразы и пророчества о ней, в которых предъуказано было лице ее еще ветхозаветным людям? Имеем ли мы обычай погружаться смиренным и благоговейным созерцанием в ту бездну величия, которым осиял ее Господь Бог и в ту бездну любви, которой возлюбил ее Божественный Сын ее, и превознес не только над всеми земнородными, но и над всеми ангельскими чинами? Если всего этого нет в нас вовсе, или есть в малой степени; то надобно это усилить и умножить, если действительно огорчает нас наша удаленность от Матери Божией и внутреннее сознание, что мы недостойные чада ее мало имеем прав на ее благодать и милость. В жизнеописаниях святых угодников и подвижников Божиих есть такие примеры, что непрерывным внутренним созерцанием и сердечным устремлением к царице небесной, они успевали поставлять себя в совершенно сыновние и в самые живые и радостные к Ней отношения; так что удостоивались ее видимого посещения и явления. Это было, например, с преподобным Сергием Радонежским чудотворцем, св. Григорием Неокессарийским и с другими. Из ближайших к нам по времени подвижников невольно воспоминается Киевопечерский старец, подвижник Парфений. Это был чистое и непорочное дитя по сердцу и душе, и преданность его к царице небесной так была велика, что молитвенные обращения к ней почти всегда сопровождались у него сладкими слезами умиления; звал он ее совершенно по земному – своей матушкой, и когда бывало наступали Богородичные праздники, в особенности же светоносный праздник Благовещения, он ликовал и играл духом как дитя, и приходил в некоторое неописанное, восторженное м сладкое состояние. Ах братие, не припоминается ли нам нечто подобное и из нашего собственного отдаленного времени детства и невысокомудрствующей младенческой веры, когда святейший лик Богоматери умилял нашу душу, и приближение сей самой иконы ее к нашим весям и жилищам заставлял трепетать от радости наши сердца и зажигал в них святую искру благоговейной и смиренной любви к ней?! Куда все это девалось? Кто расхитил и умалил наше внутреннее сокровище нелицемерной веры, горячей любви и простодушного, хотя может быть и нетвердого еще детского благочестия? Надо все это вернуть, братие, непременно вернуть, – и то, что было несовершенно, слабо и незрело, – сделать разумным, крепким и совершенным. К этому обязывает нас христианский долг наш, и даже простое человеческое достоинство наше; ибо не назад же в самом деле должны мы идти, не портиться только и падать все ниже и ниже, а развиваться к лучшему и подвигаться вперед от совершенства к совершенству. Если нельзя нам, по многосложности наших житейских занятий употреблять столько времени на религиозные созерцания и молитву, как это делали святые угодники и подвижники Божии в своих келлиях, и как может быть самим нам хотелось бы иной раз, – то будем делать это по возможности. Не будем по крайней мере пропускать тех случаев молитвенной беседы с царицей небесной, которые уделяются нам из нашего житейского досуга. Если невозможны для нас частые и длинные молитвы, то разумные и внимательные всегда возможны. Кто и что может помешать нам на утренней и вечерней молитве с чувством умиления и с рассуждением прочитывать Архангельское приветствие Пресвятой Деве, или другую какую-нибудь краткую молитву? И неужели все недосуг и недосуг будет удерживать нас дома даже и в праздничные дни, когда все мало-мальски усердные и исправные христиане спешат в хамы Божии помолиться? А дома разве так уж и не можем мы найти свободных минут, чтобы взять в руки святое евангелие или другую книгу, где повествуется о дивном и светоносном лике Матери Господа нашего? Дело может состоять вовсе не в том, сколь часто и сколь много мы будем совершать подвигов, собственно, для Матери Божией; но важно то, что твориться в нашей душе, и что имеется в нашем сердце. Важно то, если не будет нами потеряно памятование и живое сознание, что есть у нас на небе всесильная наша покровительница и ходатаица пред Господом Богом, есть любящая матерь, следящая за судьбой нашей и сорадующаяся нашим радостям, наблюдающая за нашим поведением и огорчающаяся нашими беззакониями, – вот что важно; и поистине хорошо было бы, если бы обрелось все это в нашем сердце. Не этого ли всего более желает от своих детей, и не этим ли всего более утешаются и земные матери? Ибо если сын не позабыл своей матери, если он живо помнит, что ей может быть приятно, и чем она может быть огорчена, – то это несомненный признак его добропорядочности, и это же есть залог того, что он не испорчен и не будет потерян. Не допустит и нас до порчи и погибели, и предохранит душу нашу от конечного растления наша небесная покровительница и всеобщая матерь и ходатаица рода человеческого, если сбережем мы благоговейную память о ней, а в сердце уцелеет вера и живое устремление к ней, и если не будет порвана нами всякая молитвенная связь с Нею!

Но хотите ли знать, где скрываются самые сильные и надежные средства к поддержанию и укреплению желаемой нами связи и религиозного единения с царицей небесной? Можно сказать, что в той самой суете житейской, на которую мы обыкновенно ссылаемся в оправдание своей нравственной лености и пустоты душевной ибо где течет главным образом наша жизнь, т. е. куда устремлены наши помыслы, желания и чувства, там же складывается и определяется и вся наша деятельность, – а в этой-то деятельности, нисколько не разрывая связей с людьми, – мы и можем собственно показать себя такими или иными людьми, угодными или не угодными царице небесной. Представьте, если бы кто из вас вот теперь же, восчувствовав святое умиление и преданность к ней, решился усвоить те нравственные качества, которыми сияла жизнь ее на земле, и вознамерился бы хотя несколько уподобиться ей и в своей жизни то конечно, что же лучше и вернее этого могло бы такого человека приблизить к Божией Матери. и привлечь к нему ее милость и благодать? Но для этого и потребовались бы наши самые деятельные отношения с людьми, с их нуждами и потребностями, и даже с их слабостями и недостатками, одним словом – с миром и жизнию. Глубочайшее смирение и кротость духа, чистота и непорочность души и тела, безпредельное терпение и преданность в волю Божию, сострадание к нуждам и скорбям людей огорченных и бедных, трудолюбие и богомыслие, – ведь из чего слагалась земная жизнь царицы небесной и чем сияла святейшая душа ее. Чтобы стяжать и нам по возможности эти качества, – как подобает истинным и любимым чадам ее, – надо чаще и усерднее упражняться в них; а эти упражнения где как не в жизни и не в сношениях с людьми? Сколько случаев, например бывает с каждым из нас, когда задевают нашу честь, не хотят признать наших достоинств, говорят нам или про нас обидные слова и устрояют нам неприятности! Уязвленное самолюбие наше увлекает нас к раздражительности и мести но мы не дадим ему воли, а пречистую деву Марию помянувше, ответим на оскорбления добродушием, ласкою и всепрощением, это и будет прекрасный опыт нашего смирения и уподобления смиреннейшей и кротчайшей матери нашего Господа. А сколько опять случаев и разнообразнейших опытов, и возможностей для каждого из нас открывает жизнь, чтобы украситься ангельскою добродетелию чистоты и целомудрия, которыми блистала пренепорочная дева Мария! Напр., если ты юная дева будешь отвращать свой глух и зрение от соблазнительных речей и лиц, если любимым и преобладающим чтением твоим не будут романы или сладострастного направления повести, если ты шумным и рассевающим сборищам будешь предпочитать храмы Божии и домашнюю скромную и благочестивую деятельность, если в словах и речах твоих будет преобладать целомудренность, а в поступках пристойность и безупречность, – то ты будешь истинною и любимою дщерию Матери Господней. Если ты юноша будешь удаляться от соблазнительных сцен и нечистых удовольствий, если рассеянности и распутству будешь предпочитать полезную деятельность и благороднейший труд самообразования и учения, если в помыслах и речах твоих будут видны благородство и стыдливость, то и тебя Матерь Божия наречет своим сыном, и осенит своею благодатною помощию. Если вы супруги, благоговея пред святынею брака, будете верны друг другу, и с неослабной энергией будете совершать разумно дело образования своих детей и воспитывать их в страхе Божием то и вас царица небесная не откажется принять в число угодных ей и утешающих ее детей. Если и вы люди безбрачные, но может быть осрамившие себя разными нечистыми и противуевангельскими сожительствами, разорвете эти унизительные и богопротивные узы, и постараетесь устроить свою жизнь по закону Божию; то и вам царица небесная возвратить свою милость в благоволение. Так и во и всякой другой добродетели будемте братие подражать по возможности святейшей Матери Божией, не удаляясь из назначенной каждому из нас житейской среды и не убегая в пустыню, – и мы будем все более и более уподобляться ей и в душе нашей будет все более и более воспламеняться святой огонь умиления и преданности ей, которого может быть теперь мы не ощущаем в себе. Напр. увидим мы бедность, нужду и горе наших ближних, – пособим им нашими средствами и облегчим их горе своим теплым сочувствием, вспомнивши как сердобольна и милостива была пресвятая Богородица. Самим ли нам жизнь будет давать чувствовать свою тяжесть, и вызывать на нелегкие и многосложные труды, – воспомянем, как трудолюбива и преданна была в волю Божию пресвятая пренепорочная дева Мария, и с молитвою к ней примемся без ропота за свои дела и неослабно будем пребывать в своих трудах. Так во всем будем сообразовать по возможности жизнь свою с жизнью царицы небесной и всегда руководствоваться ее примером.

Всеблагая Мати Божия! Сама научи нас, как нам устроить свою жизнь, и помоги нам во всем тебе уподобиться! Призри на смирение рабов и рабынь твоих, и возьми нас всех под твое всесильное покровительство. Аминь.

***