Иноверцы на Руси. Положение неправославных христиан в России

Из «Учёных Записок Императорского Юрьевского Университета» 1902 г. Посвящается памяти учителя моего Алексея Степановича Павлова

«Познаете истину, и истина сделает вас свободными». Ин.8:32.

Настоящая книга, появившаяся в свет в 1900 году, выходит теперь третьим изданием. В предисловии к первому изданию нашего исследования мы высказали надежду, что «в настоящее время, когда к всестороннему ознакомлению с Православной Церковью, под покровом которой наше отечество совершило свой славный исторический путь, с живейшим интересом начинает относиться не только русское, но и западноевропейское общество, настоящий труд, имеющий целью познакомить с одной из сторон русской религиозной жизни, не будет излишним». Надежда наша оправдалась. Книга наша «Иноверцы на Руси», заслужившая сочувственные отзывы не только в русской, но и в заграничной печати¹, нашла обширный круг читателей.

В самом деле, вопросы «о свободе совести» и «о веротерпимости», которых мы касаемся в нашем труде, в настоящее время особенно занимают наше общество и печать. Мы искренно радуемся интересу к этим дорогим и важным вопросам человеческой души, в обсуждении которых не видим ни малейшей опасности для Православия – этого цемента, сплотившего камни великой мозаики, именуемой Россией. Разве истина боится света? Разве не сказал Апостол: «Вся искушающе, добрая держите» (1Фес.5:21)?

В своём исследовании об иноверцах на Руси на основании данных истории я пришёл к тому заключению, что охранение господствующей Православной веры и полное невмешательство во внутреннюю религиозную жизнь иноверцев – были теми началами, которыми руководилось русское церковное и светское правительство в своих отношениях к «иностранным вероисповеданиям»² на всём пространстве истории русского государства.

Бо̀льшей веротерпимости к иноверцам чем та, коею пользуются они у нас, не может быть³. Указанными выше началами по отношению к иноверцам будет руководствоваться русская церковная и государственная власть и впредь; и Православная вера, искони признаваемая на Руси единой истинной, а потому господствующей верой в государстве, таковою же будет признаваться и впредь до конца существования русского государства.

«Православной Церкви – господство; каждой вере – почитание; русской народности подобает всеобъединяющая и всеподчиняющая сила; но каждой народности да будет свобода во всём, что этому объединенью и подчиненью не препятствует» – вот завет, оставленный нам в Бозе почивающим незабвенным Государем Императором Александром III.

Русскому народу суждено сохранить в чистоте и неприкосновенности Православную веру, не прибегая при этом к насильственным мерам по отношению к последователям иных вероисповеданий, не посягая на свободу их совести⁴. «Русское духовенство не влекло насильно иноверцев в свою Церковь, принимало в оную обращающихся по убеждению, и не вооружалось, подобно католическому, вековой пропагандой, но зато всегда с благоразумной и живой ревностью оберегало свою паству от заблуждений и совращений»⁵. В том же духе действовало и светское наше правительство.

Не допуская даже малейшего посягательства на Православие со стороны иноверцев, русская церковная и государственная власть, в свою очередь, и сама не вмешивалась во внутренние религиозные дела иноверцев, как временно пребывавших в России, так и перешедших в русское подданство, предоставляя им в этом отношении полную свободу⁶; она берегла своё и не желала чужого. Лучшим доказательством справедливости сказанного служит ответ, данный, в царствование Иоанна Грозного, посольским приказом «папину послу» иезуиту Антонию Поссевину, приезжавшему к нам с тайным поручением из Рима склонить русских к католичеству: «Римлянам, Венецианам и Цесаревой области торговым людям в Московское государство приезжать и торговать повольно и попам с ними их веры ездить воля безо всякого возбранения, только им учения своего русским людям не плодить и костёлов им в государстве Московском не ставить, каждый в своей вере да пребывает, и грамотой утверждать то не для чего: в Московском государстве много разных вер, и мы ни у кого воли не отнимаем, живут, кто как хочет... и своим обыкновением, и к русским людям не пристают, а хотя бы кто и похотел пристати, того тому чинить не попускают»⁷.

Охранение господствующей Православной веры и полное невмешательство во внутреннюю религиозную жизнь иноверцев – вот те начала, которыми руководилось русское церковное и светское правительство в своих отношениях к «иностранным вероисповеданиям» на всём пространстве истории русского государства.

Выпуская в свет наше исследование, думаем, что в настоящее время, когда ко всестороннему ознакомлению с Православной Церковью, под покровом которой наше отечество совершило свой славный исторический путь, с живейшим интересом начинает относиться не только русское, но и западноевропейское общество, настоящий труд, имеющий целью познакомить с одною из сторон русской религиозной жизни, не будет излишним.

* * *

Поставив задачей в настоящем томе представить исторический очерк положения неправославных христиан в России и рассмотреть положение их по действующему русскому законодательству, мы остановились предварительно на вопросе об отношении Восточной греческой Церкви к лицам неправославным, так как с принятием на Руси христианства с Востока – из Византии – были приняты нами для руководства в церковной практике и все источники церковного права, действовавшие в греческой Церкви, с которой наша русская Церковь всегда находилась в союзе и согласии и от которой первое время была даже в юридической зависимости.

Таким образом, содержание настоящей книги распадается на три главы:

Глава I, в которой излагается отношение Православной Восточной Церкви к лицам неправославным.

Глава II – исторический очерк отношения русской церковной и государственной власти к иноверцам.

Глава III – положение неправославных христиан по действующему русскому законодательству.

Наконец, в Заключении нами сделана попытка выяснить те основные начала, которыми должны руководиться в своих взаимных отношениях отдельные вероисповедания.

«Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора; и тех надлежит Мне привесть: и они услышит голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь». Ин. 10:16. «Католическая Церковь едина, неразлучна и нераздельна». Киприан Карфаг. (Ер. 6; ad. Rogatiаnum).

«Идите по всему миру, и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк.16:15) – заповедал И. Христос ученикам.

Исполняя это поручение Господа, Апостолы разошлись по всему миру, ко всем народам, так что «по всей земли прошёл голос их, и до пределов вселенной слова их» (Рим.10:18). Христианство распространилось по всем пяти частям света, сделалось вселенской религией, которую приняли разные народы, с разнообразными нравами, с разнообразными обычаями⁸.

Но единство Христовой Церкви на земле сохранилось, к сожалению, недолго⁹. Уже в первые века христианства возникают среди последователей учения Христова несогласия и появляются повреждающие чистоту этого учения ереси¹⁰: об еретиках упоминает ещё Ап. Павел¹¹; «Правила св. Апостол» содержат в себе уже постановления об отношении к ним православных¹², а св. Василий Вел. (пр. 1) и второй вселенский Константинопольский соб. 381 г. (пр. 7) приводит длинный ряд сект, отступивших от Православной Церкви, объясняя разные виды и степени отпадения. Эти отпадения и заблуждения с каждым последующим веком становятся многочисленнее и разнообразнее.

Церковь не оставалась равнодушной свидетельницей этого печального явления. Когда возникало противное истинам христианской веры учение, весь христианский мир посылал своих представителей на торжественные собрания, называемые «вселенскими соборами», на которых эти уполномоченные послы за всю совокупность верующих должны были дать непреложное свидетельство истинного учения, сохраняющегося в Церкви преемственно от Апостолов¹³, осудить ложное учение, несоответствующее требованиям св. Предания, и таким образом восстановить мир и единомыслие, нарушенные еретиками.

С течением времени нарушение церковного единства пошло ещё дальше: от единства церковной жизни отделяются уже не отдельные группы лишь, а целые области или епархии. Так, недолго спустя после Халкидонского собора, в 453 году отделяется от единства церковного основанная св. Григорием церковь армяно-грегорианская; через несколько веков после того происходит разрыв между церквами восточной и западной или римско-католической; далее, протест против злоупотреблений римско-католической церкви приводит к отторжению от неё самой значительной части её последователей, составивших церковь евангелическо-лютеранскую; наконец, в недавнее время, после Ватиканского собора 1870 года, на котором провозглашён был новый догмат папской непогрешимости, от церкви католической отделяются ещё некоторые члены её, образовавшие так наз. старокатолические общества.

Уже с момента отпадения от единства Православной Церкви некоторых её членов и образования неправославных обществ, естественно, должен был возникнуть вопрос об отношении православных христиан к этим обществам, как-то: об общении с их последователями, о способах обратного принятия этих последних в Православную Церковь в случае их раскаяния и желания присоединения к ней, о значении совершенных в этих обществах различных религиозных актов, из которых наиболее важными в церковно-юридическом отношении являются крещение, рукоположение и брак.

Церковные правила, заключающие в себе относящиеся сюда постановления, различают между неправославными, с одной стороны, тех лиц, который погрешают относительно самых догматов христианской религии, и с другой, тех из них, который, не нарушая догматов веры, содержат особое, несогласное с Церковью, учение относительно церковного устройства и церковной дисциплины. Св. Василий Вел. в своём 1-м правиле, на основания учения «Древних Отцев» (т. е., без сомнения, мужей Апостольских и учителей первых трёх веков¹⁴, всех неправославных разделяет на три разряда: на еретиков¹⁵, раскольников и составляющих самочинные сборища. Еретики суть те, которые, подрывая самые основания веры, совершенно отчуждают себя от Церкви¹⁶; раскольники – те, которые заблуждаются в частных каких-либо мнениях (δι’ αἰτίας τινὰς ἐκκλησιαατικὰς), или в предметах, допускающих (как говорит св. Василий Вел.), уврачевание (ζητήματα ἱάσιμα¹⁷), т. е. в таких, в которых заблуждение не делает существенного вреда вере и спасению и легко может быть исправлено¹⁸; кроме того, от раскольников и еретиков св. Василий отличает ещё «самочинные сборища» (παρασυναγωγαὶ¹⁹), составляемый людьми не веры, или учению Церкви противящимися, а власти церковной непокорными и постановлений церковных не выполняющими²⁰: напр., когда бы священнослужитель, подвергшейся запрещению священнодействия за свои пороки, не уважив этого запрещения, дерзнул в каком-либо месте священнодействовать и собрал себе защитников из подобных себе людей, или когда бы народ, отложившись от своих законных пастырей, не хотел иметь к ним послушания, а стал бы сам себе избирать властей, или требовать поставления других, вместо данных ему высшей властью, пастырей, что в древние времена нередко случалось (Апост. 36; Антиох 18; Лаод. 13²¹.

Правила следующих соборов: Константинопольского второго вселенского (пр. 7-е) и Трулльского (пр. 95-е) – различают уже только два рода неправославных или, как называют их правила, еретиков: одни из них – схизматики (раскольники) – только повреждали, но не совсем отвергали основные догматы веры, и поэтому принимаемы были в Православную Церковь без повторения крещения; другие – еретики в собственном смысле – совершенно уничтожали их и поэтому, как язычники, оглашались и крестились²².

После этих предварительных замечаний перейдём к подробному рассмотрению поставленного выше вопроса.

Общее основание церковных постановлений о таинстве крещения заключается в словах самого Спасителя: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Св. Духа (Мф.28:19). В этих словах выражается и необходимость крещения для всех обращающихся ко Христу, и право совершения его, принадлежащее власти апостольской и сохраняющееся в Церкви непрерывным преемством этой власти, и видимый образ крещения, погружение (βαπτίζοντες), и таинственная сила его, заключающаяся в освятительном призывании лиц св. Троицы, и необходимое условие к правильному совершению таинства, – раздельное призывание всех трёх лиц Божеских.

Апостолы, исполняя эту заповедь Спасителя, раскрыли её и предали Церкви в своих положительных правилах (писанных) и в устных преданиях²³.

В Апостольских правилах содержатся следующие постановления относительно крещения:

46. Епископа, или пресвитера, принявших крещение или жертву еретиков, извергати повелеваем...

47. Епископ, или пресвитер, аще по истине имеющего крещение вновь окрестит, или аще от нечестивых оскверненнаго не окрестит: да будет извержен, яко посмевающийся Кресту и смерти Господней, и не различающий священников от лжесвященников.

49. Аще кто, Епископ, или пресвитер, крестит не по Господню учреждению, во Отца и Сына и Святого Духа, но в трёх безначальных, или в трёх сынов, или в трёх утешителей: да будет извержен.

50. Аще кто, Епископ, или пресвитер, совершит не три погружения единого тайнодействия, но едино погружение, даемое в смерть Господню, да будет извержен...

Первые два правила, говорит арх. Иоанн²⁴, вполне обнимают и решают вопрос о крещении. Они вообще запрещают принимать крещение еретиков, так как и Евхаристию (ϑυσία) и всякое другое их священнодействие: но вместе с тем – запрещают вновь крестить всякого, поистине имеющего крещение (τὸ κατ’ ἀλήϑειαν βάπτισμα), т. е. правильно окрещенного²⁵. Таким образом, общая мысль правил есть та, что крещение, по существу своему, как таинство благодати, вообще не повторяемо, и, следовательно, если совершено правильно – и по существу его, и по внешнему образу, одним словом, по изначальному установлению, то оно не повторяется и над приходящими к Церкви от ересей... Ибо мы исповедуем едино крещение. Напротив, неправильно совершенное, или повреждённое (μεμολυσμένον) крещение не должно быть принимаемо, как не имеющее силы таинства, и, по выражению Апостольского правила, служащее только к посмеянию креста Христова (ὡς γελῶν τὸν σταυρὸν Χριστοῦ).

Какое же крещение правильно и какое нет?

Ответ на это дают 49-е и 50-е Апостольские правила. Крещение правильно, во 1-х, когда оно совершается во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Это, как мы видели²⁶, положительная заповедь Спасителя относительно формы таинства крещения. Посему неправильна по существу своему всякая другая форма крещения, как-то: крещение не во имя Отца и Сына и Святого Духа, но в трёх безначальных (отцов), в трёх сынов, или трёх утешителей; неправильно крещение и в смерть Христову²⁷. Крещение правильно, во 2-х, когда оно совершается чрез троекратное погружение крещаемого в воду: поэтому крещение не с троекратным, а с одним погружением, как бы во имя одного лица, является неправильным «по образу, или по самой форме совершения»²⁸.

Известно, что ещё в первые века христианства были продолжительные рассуждения и несогласия относительно крещения, совершаемого еретиками. В то время как в одних церквах (напр. в римской) еретиков не перекрещивали, если крещение, хотя совершенное и в еретических обществах, было правильно²⁹; в других (напр., в церквах африканских и малоазиатских) держались совершенно противоположного взгляда и принимали в Православную Церковь всех неправославных через крещение. Это несогласие вызвало было даже открытый спор; именно, в половине III века римский епископ Стефан грозил церквам восточным и африканским даже прекращением общения, а епископу карфагенскому св. Киприану³⁰ отлучением, если они останутся при своих мнениях и определениях и не согласятся, подобно римской церкви, присоединять еретиков к Православной Церкви чрез одно возложение рук, и только удержан был св. Дионисием александрийским, который хотя держался и одинакового с церковью римской взгляда на этот предмет, но убедил Стефана не нарушать мира в Церкви, предоставив каждой церкви действовать сообразно со своим преданием³¹.

Разница во взглядах, несмотря на неоднократно составлявшиеся соборы, продолжала существовать до IV века³², когда на вселенских соборах – Никейском первом (пр. 19) и Константинопольском втором (пр. 7) – установлены были общие правила, каких еретиков, при принятии в Церковь, до́лжно перекрещивать, и каких нет, принимая их или через миропомазание или даже только через покаяние и возложение рук. Наконец, в VII веке, изданное вселенским Трулльским собором (692 г.) правило (95-е), объединив собою все ранее изданные постановления, сделалось решительным для вопроса о принятии неправославных и руководительным на последующие времена³³.

Правило это гласит:

«Присоединяющихся к православию и к части спасаемых из еретиков, приемлем, по следующему чиноположению и обычаю. Ариан, Македониан, Наватиан, именующих себя чистыми и лучшими, Четырнадесятников, или Тетрадитов, и Аполинаристов, когда они дают рукописания и проклинают всякую ересь, не мудрствующую, как мудрствует святая Божия Кафолическая и Апостольская Церковь, приемлем, запечатлевая, то есть, помазуя святым миром, во-первых, чело, потом очи, и ноздри, и уши, и, запечатлевая их, глаголем «Печать дара Духа Святаго». А о бывших Павлианами, потом к Кафолической Церкви прибегших, постановлено: перекрещивати их непременно. Евномианам же, единократным погружением крещающихся, и Монтанистов, именуемых здесь Фригами, и Савеллиан, держащихся мнения о сыноотечестве, и иное нетерпимое творящих, и всех прочих еретиков, (ибо много здесь таковых, наипаче выходящих из Галатской страны): всех, которые из них желают присоединены быти к православию, приемлем, якоже язычников. В первый день делаем их Христианами, во второй оглашенными, потом в третий заклинаем их, с троекратными дуновением в лице, и во уши: и тако оглашаем их, и заставляем пребывати в Церкви, и слушати писания, и тогда уже крещаем их. Такожде и Манихеев, Валентиниан, Марконитов и им подобных еретиков. Несториане же должны творити рукописания и предавати анафеме ересь свою, и Нестоpия, и Евтихиа, и Диоскора, и Севира, и прочих начальников таковых ересей, и их единомышленников, и все вышепоказанные ереси: и потом да приемлют святое причащение».

Здесь повторяются правила: 8-е и 19-е Никейского первого всел. собора и 7-e Константинопольского второго вселенск³⁴. Единообразие, установленное этим правилом, состоит в том, что через крещение определялось присоединять только таких неправославных, как Монтанисты, Маркониты, Валентиниане, Павлиниане, Евномиане и Савеллиане, то есть еретиков, существенно искажающих основные догматы веры и не имеющих у себя таинства крещения, или совершающих оное неправильно, не по Господню учреждению; без крещения же, через миропомазание, или покаяние – таких неправославных, как Apианe, Македониане, Новатиане, Мелетиане и им подобные, то есть, или еретиков, заблуждавших в учении об одном каком-либо догмате веры, но крещение совершавших правильно, с произношением богоустановленных слов, или раскольников, заблуждавших в учении об обрядовой стороне религии, содержащих таинства и крещение совершавших правильно³⁵. Порядок присоединения их к Церкви, определённый правилом Собора, был следующий: в первый день (по решительном обращении их к православной вере и по дознании его искренности и твёрдости) правило повелевает делать их Христианами (πоιεῖν Χριστιανοὺς), т. е. ввести их в общество православно верующих, и с молитвой, крестным знамением и возложением рук открыть им вход в Церковь; во второй причислить их к оглашенным и начать оглашение в вере; в третий – совершать над ними установленные в Церкви заклинания (ἐφαρκίζειν), т. е. отгнание от них (от их помыслов, сердца, жизни) духа нечистого и его злобных и губительных действий, также и отрицание их самих от сатаны и всех дел его. После сего должно было продолжаться приготовление их к св. крещению, молитвой, хождением в Церковь и присутствием при литургии оглашенных, изучением веры, и так далее³⁶.

Со времени отделения западной церкви от восточной, возник вопрос о способе принятия христиан римской церкви. Как же этот вопрос был разрешён?

Свидетельства об этом для первых двух веков по отделении латинян от греко-восточной церкви, весьма скудны и противоречивы.

Кардинал Гумберт, один из послов, отправленных папой, Львом IX в Константинополь, с целью примирения церквей, в своём сочинении на защиту римской церкви, между прочим, порицал Греков и за то, что они во второй раз крестят уже крещённых во имя Святой Троицы, наипаче Латинян (Baron. annal. 1054). Подобное свидетельство находим в XIII веке в деяниях западного собора IV Латеранскаго (1215 г.), на котором постановлено было, чтобы Греки «не дерзали перекрещивать приходящих в общение с ними Латинян, как они делают это, а равно – чтобы того же правила держались и латинские священники на Востоке». (Zabbei consilior. Т. XI. р.i. Consil. Lateran. IV. Capit. IV. p. T52–153. edi. Paris).

Но другие данные, относящиеся к тому же времени, не согласны с указанными латинскими свидетельствами. Так, в XII веке знаменитому толкователю церковных правил патриарху Вальсамону предложен был александрийским патриархом Марком вопрос об образе принятия латинских пленников, и Вальсамон ответил, что они, по оглашeниu, должны быть принимаемы в общение³⁷. Последний образ принятия римских католиков в Православную Церковь (через миропомазание) подтверждается ещё практикой церкви сербской: так принял в ХIII веке в общение с Православной Церковью сербский архиепископ Савва заражённых ересью Павликиан, крещённых по обрядам римской церкви, а в сербском требнике XV века находится и самый чин присоединения Латинян через миропомазание (см. Рукопись Москов. Синод. библ. № 324, по прежн. катол. л. 26 обор.³⁸).

Особенно важные и ясные свидетельства о принятии римских католиков в Церкви Восточной без крещения находим мы в XV веке у Св. Марка, митрополита Ефесского, известного поборника православной веры на соборе Флорентинском (1439 г.), у Симеона Солунского и в деяниях собора Константинопольского 1484 года. В своём окружном послании, писанном вскоре после Флорентинского собора, Св. Марк, между прочим, говорил: «Мы оставили их (Латинян), как еретиков, и отделились от них. И почему так? Благочестивые постановления гласят: еретиками называются и подвергаются законам против еретиков также и те, которые в малом отступают от правоверия. Если бы Латины ни в чём не отступали от правоверия, то мы не имели бы основания отделиться от них; если же они совершенно отступили от оного, а именно в исповедании о Св. Духе, через самое опасное и богохульное нововведение, – то они сделались еретиками, и мы отделили их от себя, как еретиков. И отчего мы помазуем миром присоединяющихся от них к нам? Разумеется, от того, что они еретики»³⁹.

В последней половине XV века, при патриархе Cимеоне трапезундском (во второе его правление 1477–1479 г.), составлен был и особый чин присоединения римских католиков, именно – через миропомазание, после отречения обращающегося от латинских заблуждений. Этот чин рассмотрен и одобрен был на соборе Константинопольском в 1484 году⁴⁰.

Принятие в Православную Церковь, без крещения, через миропомазание римских католиков и явившихся в XVI веке лютеран было обыкновенным способом и в последующее время – в XVI, XVII и в начале XVIII века. Доказательством того служат:

1. Ответ Симеона Солунского (XVI в.) на вопрос одного епископа: «Отчего обращающийся от отступничества только помазуется миром, а не перекрещивается?» На этот вопрос Симеон отвечал: «Оттого, что крещение сообщает человеку бытие о Христе, а миро – жизнь, согласную с волей Христа, дыхание, святыню и запечатление... В крещении получают (люди) благодать воскресения Христова и нетления и облекаются во Христа, а в миропомазании получают Его освящение и печать Духа... Божественную печать и освящение, которыми он (обращающийся отступник) злоупотребил, мы обновляем опять божественным миром, обновляясь в нём сами».

2. Грамота антиохийского патриарха Макария к патриарху Никону, писанная в 1697 году, в которой, между прочим, говорится: «Вси видят и познают латины схизматики токмо. Схизма же не творит неверна и не крещенна, точию творит отлученна от церкви и вкупе собраний. Темже всеосвященнейший Марко Ефесский, сопротивник латином, никогда рече латином, яко имут перекрещиватися, вменяя и утверждая крещениe их правильна, понеже бывает по чину церкве нашем призыванием Святые Троицы. Аще же и восхощем отлучити толиких от христианства, во многое впадаем тесномещение, и зело умаляем стадо Христово, еже есть и вне от духовного устроения и сошествия (снисхождения?), иже отверзает милосердие всем, и приемет возвращающихся в покаянии, яко и наши согрешающие приемлет, егда возвращаются на покаяние».

3. О таком же способе принятия Латинян в Православную Церковь (в XVII в. и в начале XVIII в.), т. е. без крещения, можно заключать из деяний Московского собора 1667 г. (на котором присутствовали и восточные патриархи), отменившего перекрещивание Латинян, бывшее на Руси с 1620 года.

4. Доказательством тому служит послание восточных патриархов святейшему всероссийскому Синоду от 1723 г. с изложением православного исповедания восточной кафолической Церкви, в 16-м члене которого сказано: «Крещение полагает неизгладимую печать. Ибо невозможно перекрещиваться правильно однажды окрестившемуся, хотя бы он после сего наделал тысячу грехов, или даже отвергся самой веры. Желающий обратиться ко Господу воспринимает потерянное сыноположение посредством таинства покаяния». Правильно окрестившимися патриархи называют того, кто крещён во имя Святой Троицы (тот же чл. 16.). Что они не исключали из числа правильно окрещённых римских католиков и даже протестантов, видно уже из того, что их «изложение веры» первоначально назначалось для британцев, совершавших крещение по обрядам римской церкви⁴¹.

5. Особенно ясным доказательством – является грамота патриарха Иеремии Константинопольского (главного участника в сношениях с британцами и русским Синодом), писанная им ещё в 1718 году Императору Петру I в ответ на вопрос о принятии в Православную Церковь лютеран. В этой грамоте патр. Иеремия, между прочим, пишет, что вопрос о том, «надлежит ли лютеран перекрещивать, или только через божественное миро сопричислять к сынам и наследникам горнего царствия», рассмотрен и тщательно исследован был ещё на соборе Константинопольском 1708 г., при блаженной памяти патриархе Киприане, когда и «определено было, по уложению священных правил, что только через божественное миро их до́лжно усовершенствовать, и никак не перекрещивать, когда приступят добровольно к свету православного служения, прокляв прежде отеческие странные их предания и нелепые их мудрования, да исповедуют чистосердечно всё то, чему духовне учит и проповедует кафолическая и апостольская восточная Церковь». «Понеже, – продолжает патр. Иеремия, – таково было мнение о сем оного славного в то время патриарха и бывших при нём святых архиереев, также и мерность наша, согласно с ним рассуждая, ничего против него в том не полагает: то утверждаем и постановляем, дабы cие было непременно во вся веки... и изъявляем, дабы отступающих от ереси лютеранской и кальвинской и присоединяющихся к благочестивому исповеданию непорочной веры православных христиан, мудрствующих и исповедающих всё то, чему добре и благочестно научает Восточная Церковь, более не перекрещивать; но через едино помазание святым миром делать совершенными христианами, сынами света и наследниками царствия небесного»⁴².

Однако преемники патр. Иеремии стали рассуждать о крещении западных христиан совершенно иначе и, под влиянием тех притеснений, которые претерпевала Восточная Церковь от латинян, особенно от иезуитов⁴³, на Константинопольском соборе 1756 года постановили⁴⁴ принимать их в Православную Церковь не иначе, как через крещение при троекратном погружении в воду. Из сказанного выше видно, что постановление это противоречит древним церковным правилам о принятии неправославных христиан в Православную Церковь и, надо надеяться, что, так как оно вызвано случайными обстоятельствами, то будет изменено, сообразно с древними правилами, тем более что в некоторых православных областях Востока постановление это никогда не соблюдалось⁴⁵.

До сих пор мы раз сматривали вопросы о принятии в Православную Церковь лиц неправославных, получивших крещение в своих неправославных обществах.

Знаменитый толкователь канонического кодекса Восточной Церкви Вальсамон останавливается и на другом случае, именно, когда правильно крещённый в Православной Церкви, отпавши от неё в ересь и крестившись здесь, снова пожелает возвратиться в православие. Следует ли это лицо крестить вновь? Вальсамон разрешает этот вопрос по отношению к заразившимся ересью павликианам⁴⁶ следующим образом: «Есть ещё сомнение о том, должны ли быть вновь крестимы из православных христиан заразившееся павликианством? Некоторые говорят, что правило (12-е Никейск. всел. соб.) предписывает вновь крестить только тех, которые от рождения суть павликиане, а не тех, которые, быв православными, приняли ересь павликиан, ибо этих последних до́лжно освящать только одним миром, и в подтверждение своего мнения указывают на многих, произвольно принявших магометанство, которых не крестили вновь, а только помазывали миром. Но мне кажется, что правило определяет это преимущественно в отношении к тем из православных, которые впали в ересь павликиан и приняли крещение по их нечистому обряду; и это именно и есть действительное павликианство, а не то, когда кто с самого начала был павликианином. Посему-то, на основании настоящего правила, должны быть вновь крестимы и они. И самое слово: крещение вновь (ἀναβαπτισμός) не мало согласуется со сказанным»⁴⁷.

Едва ли однако можно в данном случае согласиться с рассуждением знаменитого толкователя церковных правил; более правильным и согласным с (указываемым самим Вальсамоном в толковании на 19-е пр. Никейск. всел. соб.) 47-м Апостольским правилом⁴⁸ является критикуемое Вальсамоном мнение «некоторых»; мнение же Вальсамона о перекрещивании принявших ересь павликиан находится с приведенным Апостольским правилом в противоречии.

Благодать священства, сообщаемая через рукоположение епископам, пресвитерам и диаконам, обитает в душе каждого из них неизменно (1Тим.4:14; 2Тим.1:6). Священство, как по самому существу таинства, заключающего в себе нераскаянное дарование и звание Божие, так и по высшему первообразу своему, священству Иис. Христову, которое единою совершено (Евр.3:2, 6:20, 10:12, 14), есть само в себе едино и неповторяемо, если только правильно совершено⁴⁹. И действительно, 68-е Апост. правило ясно говорит:

«Аще кто Епископ, или пресвитер, или диакон, приемлет от кого-либо второе рукоположение: да будет извержен от священного чина, и он, и рукоположивый; разве аще достоверно известно будет, что от еретиков имеет рукоположение. Ибо крещённым от таковых, ни верными, ни служителями Церкви быти не возможно».

Что под именем еретиков, о коих речь идёт в этом правиле, нельзя разуметь безразлично всех, придерживающихся какого-нибудь еретического мнения, показывает толкование св. Феодора Студита, который в 40-м письме в Невкратию, ссылаясь при том на 1-e правило св. Василия Вел., говорит, что «настоящее правило св. апостолов, под еретиками разумеет тех, которые ни крещены, ни крестят во имя Отца и Сына и Святого Духа: Тὸ δὲ εἰρηκέναι σε μὴ διακρῖναι τὸν κανόνα, ἀλλ’ ὁριστικῶς ἀποφάναι (– ἀποφήνασϑαι) τοὺς ἀπὸ αἱρετικῶν χειροτονηϑέντας ἢ βαπτισϑέντας οὔτε κληρικοὺς εἷναι δυνατόν, οὔτε πιστούς, ἐκεῖνο λογίζου, ὅτι αἱρετικοὺς ὁ ἀποστολικὸς κανὼν ἐκείνους ἔφη, τοὺς μὴ εἰς ὄνομα Πατρὸς καὶ Υἱοῦ καὶ Ἁγίου Πνεύματος βαπτισϑέντας καὶ βαπτιζοντας· καὶ τοῦτο ἐκ ϑείας φωνῆς τοῦ Μεγάλου Βασιλείου διδασκόμετα· φησὶ γὰρ αἱρέσεις μὲν τοὺς παντελῶς ἀπεῤῥηγμένους καὶ, κατ’ αὐτὴν τὴν πίστιν ἀππηλλοτριωμένους· σχίσματα δὲ τοὺς δὶ αἰτίας τινὰς ἐκκλησιαστικὰς καὶ ζητήματα ἰάσιμα πρὸς ἀλλήλους διενεχϑέντας»⁵⁰.

Точно также в 59 (по Книге правил) правиле Карфаг. собора читаем:

«По данному нам поручению предлагаем и cиe, определённое на Соборе, бывшем в Kaпуe, яко не позволительно быти перекрещиванию или перепоставлению...»

Только рукоположение, совершенное неправильно (напр., у еретиков), не имеет силы, ибо «бывшее у них почитается за не бывшее»⁵¹, и должно быть заменено новым, законным рукоположением. Но и в этом случае таинство не повторяется, а совершается в первый раз, «ибо ни крещение еретиков не может никого сделать христианином, ни рукоположение их не сделает клириком»⁵². Впрочем, как таинство крещения, в неправославных обществах совершенное, иногда может быть признано, смотря по характеру этих обществ, – так и степени клира в некоторых обществах признаются Церковью, так что рукоположение над лицами, имеющими эти степени, при обращении их к Православной Церкви, не повторяется (I всел. 8; Карф., по Книге правил, 79; Васил. В. I.)⁵³.

Из этих правил, равно как из 19-го прав. 1-го всел. собора, выясняется ближе, когда неправославные члены клира, в случае их обращения к Православной Церкви, принимаются в качестве простых мирян и когда сохраняют те степени священства, какие имели до обращения к православию.

А именно, в качестве простых мирян, по церковным правилам, принимаемы были рукоположенные такими еретиками, которые, в случае обращения к Православной Церкви, принимались через крещение, т. е. рукоположение еретиками, существенно искажающими основные догматы веры⁵⁴ и, следовательно, находящимися совершенно вне спасительного ковчега апостольской и католической Церкви, единственного и истинного источника благодатных даров Св. Духа⁵⁵. Так на 1-м всел. соборе «О бывших Павлинианами, но потом прибегнувших к Кафолической Церкви, постановляется определение, чтобы они все вообще вновь крестимы были. Аще же которые в прежнее время к клиру принадлежали: таковые, явясь беспорочными и неукоризненными, по перекрещении, да будут рукоположены Епископом Кафолической Церкви. Аще же испытание обрящет их не способными к священству: надлежит им изверженным быти из священного чина. Подобно и в отношения к диакониссам, и ко всем вообще причисленным⁵⁶ к клиру, тот же образ действования да соблюдаются» (пр. 19).

Павлиниане (или Павлианисты) искажали основные догматы христианской веры⁵⁷; поэтому «прежнее рукоположение, совершенное в то время, когда они были еретиками, не считается рукоположением. Ибо, говорит Зонара, как можно поверить, чтобы не крещённый по православной вере мог получить наитие Святого Духа в рукоположении?»⁵⁸.

На соборе Лаодикийском определено было таким же образом принимать в Православную Церковь клириков Фригов или Монтанистов (пр. 8) – еретиков такого же рода, как и Павлиниане, то есть искажавших догмат о Пресвятой Троице и таинство крещения.

На основании этих правил можно заключить, что и клирики других еретиков, мирян которых вселенские соборы (второй и шестой) определили принимать через крещение (каковы: Евномиане, Савеллиане, Манихеи, Валентиниане, Маркониты и им под.), должны быть присоединяемы по чиноположению крещения и в качестве мирян, хотя прямого и определённого указания о сем в соборных правилах и нет⁵⁹.

В прежних степенях священства принимаемы были рукоположенные в таких неправославных обществах, которым только повреждали, но не отвергали основные догматы веры, и поэтому принимаемы были в Православную Церковь без повторения крещения (2 всел. 7; 6 всел. 95)⁶⁰. Так, на том же первом вселенском соборе (пр. 8-е):

«О именовавших некогда самих себе Чистыми, но присоединяющихся к Кафолической и Апостольской Церкви, благоугодно святому и великому Собору, да, по возложении на них рук, пребывают они в клире... И так где, или в сёлах, или в городах, все, обретающиеся в клире, окажутся рукоположенными из них одних: да будут в том же чине. Аще же там, где есть Епископ Кафолической Церкви, некоторые из них приступят к Церкви: явно есть, яко Епископ Православный Церкви будет имети Епископское достоинство: а именующийся Епископом у так называемых Чистых, пресвитерскую честь имети будет: разве заблагорассудит местный Епископ, чтобы и тот участвовал в чести имени Епископа. Аще же то тому не угодно будет; то для видимого сопричисления такового к клиру, изобретёт для него место или Хор епископа или пресвитера: да не будет двух Епископов во граде».

Так «как они (т. е. чистые или наватиане) погрешали не уклонением от веры, а братоненавидением и недопущением покаяния для падших и обращающихся; то поэтому собор принял и рукоположение их, и определил, чтобы они оставались в их степенях»⁶¹, какие они имели в своих обществах прежде обращения к Церкви, так что они могли быть и епископами Православной Церкви⁶².

«Надо заметить при этом, что относительно принятия клириков некоторых неправославных обществ в их священных степенях существовало различие во взглядах между отдельными православными церквами, причём большое значение имели местные условия и польза самой Православной Церкви. Так, хотя епископы западных церквей, особенно Римской и Медиоланской, не соглашались признавать священства у донатистов и определили тех из них, которые обращаются к Православной Церкви, снова рукополагать при постановлении в клир, но африканская церковь, не в противность западной, а по особенным своим обстоятельствам, решила оставлять клириков-донатистов в их степенях и сопричислять к православному клиру, как это видно из 79-го пр. (по книге правил) Карфaг. соб. «О приятии клириков Донатистов в клир Кафолической Церкви. Напоследок за благо рассуждено послати граматы к братиям и соепископам нашим и наипаче к Апостольскому престолу, на котором председательствует помянутый достойно чтимый брат и сослужитель наш Анастасий, о том, чтобы по известной ему великой нужде Африки, ради мира и пользы Церкви, и из самых Донатистов клириков, расположение своё исправивших и возжелавших приити к Кафолическому соединению, по рассуждению и изволению каждого Кафолического Епископа, управляющего Церковью в том месте, приимати в своих степенях священства, аще cиe окажется содействующим к миру Христиан. Известно, что и в предшествовавшее время так поступаемо было с сим расколом: о чём свидетельствуют примеры многих и почти всех Африканских Церквей, в которых возникло cиe заблуждение. Cиe делается не в нарушение Собора, бывшего о сем предмете в странах лежащих за морем, но чтобы cие сохранено было в пользу желающих, сим образом прейти к Кафолической Церкви, дабы не было поставляемо никакие преграды их единению. Которые в местах своего жительства усмотрены будут всячески содействующими и споспешествующими Кафолическому единению, к очевидной пользе душ братий: тем да не будет препоною определение, постановленное против степеней их на Соборе за морем, ибо спасение не заграждено ни от какого лица. То есть, рукоположенные Донатистами, аще исправясь, восхотят приступити к Кафолической вере, да не будут лишаемы принятия в своих степенях, по определению бывшего за морем Собора, но паче да приемлются те, через которых оказывается споспешествование Кафолическому соединению».

Итак, не сомневаясь, можно сказать, что у кого Церковь, принимая крещение, как правильное, утверждает его, у тех и хиротония допустима; а у кого крещение отвергается Церковью, у тех и хиротония вовсе недопустима⁶³. В подложном сочинении Иустина Философа и мученика (Αποκρίσεις πρὸς τοὺς ὀρϑοδόξους περί τινων ἀναγκαίων ζητημάτων), новейшими критиками приписываемом блаженному Феодориту Кирскому, встречается следующий ответ о верности и действительности крещения и хиротонии обращающихся из ереси: «Тоῦ αἱρετικοῦ ἐπὶ τὴν ὀρϑοδοξίαν ἐρχομένου τὸ σφάλμα διορϑοῦται τῆς μὲν κακοδοξίας τῇ μεταϑέσει τοῦ φρονήματος, τοῦ δὲ βαπτίσματος, τῇ ἐπιχρίσει τοῦ ἁγίου μύρου, τῆς δὲ χειροτονίας, τῇ χειροϑεσίᾳ», т. е. молитвой с возложением рук⁶⁴.

Возникал вопрос, могут ли такие клирики, обратившиеся из неправославных обществ к православию с сохранением своих степеней, получать в Православной Церкви высшие степени.

Известный толкователь канонического кодекса Восточной Церкви Вальсамон в своём толковании на 8-е правило 1-го всел. собора пишет: «Может быть, кто спросит: если некоторые из них (наватиан) пожелают быть возведёнными на высшую степень, будет ли этому препятствовать настоящее правило, которое в начале говорит: «Благоугодно святому собору, да по возложении на них рук⁶⁵, пребывают они в клире, или беспрепятственно могут получить высшие степени?» Решение. В 80-м Апостольском правиле и во 2-м правиле настоящего собора постановлено, что и совсем неверные получают степени священства. Итак, почему же не могут получать высшие степени наватиане, именуемые и Чистыми, в отношении к вере, как сказано, не имеющие заблуждений, а осуждаемые за несострадательность? А чтобы пребывали в клире, мне думается, это определено в особенности о них. Ибо, вероятно, некоторые говорили, что принять их до́лжно, но только быть им в качестве простых мирян и не действовать правами, принадлежащими их прежним степеням. Это собором не принято, а положено восстановлять их в их степенях. С именем восстановления соединяется и право возведения в высшие степени⁶⁶».

Когда римско-католическая церковь отделилась от единства церковного, то хотя римские католики были известны на Востоке, как еретики, или, по крайней мере, схизматики, тем не менее, рукоположение их признавалось действительным. Никифор Исповедник, патриарх константинопольский (806–815), на вопросы о том: «До́лжно ли принимать в общение рукоположенных в Риме, Неаполе и Лангобардии» (т. е. клириков римско-католического вероисповедания), отвечал, что «таковых до́лжно принимать в их степенях священства» (Συνταγμα κανόνων. Т. IV, стр. 431, γ.). Признавая их рукоположение действительным, патриарх Никифор, без сомнения, имел в виду те древние правила и примеры, по которым принимались Кафары, Apианe, Несториане, Монофелиты и иконоборцы.

Хотя до половины XVII века мы не находим ясных свидетельств о принятии Восточной Церковью различных неправославных клириков, ни в частности – римских католиков, – но судя по тому, что на соборах Лионском (1272–1274 г.) и Флорентинском (1439 г.), так и при других сношениях Церкви восточной с западной, в числе условий соединения церквей не было условия повторения рукоположения над клириками римско-католической церкви, и греческие пастыри относились к последним, как к действительным епископам и пресвитерам, – можно за верное положить, что и в это время священство римско-католической церкви признавалось восточной действительным и неповторяемым.

В 1657 году антиохийский патриарх Макарий писал патриарху российской Церкви Никону: «А яко не священни латины, никто же от наших, рече, ниже дерзнув вторицею хиротонисати их, точию архиерей облачит их, глаголюще на каждая облачения одежды псаломские стихи, их же обыкохом глаголати и мы, егда облачимся прежде службы; молитвы же рукоположения ни единыя глаголется; точию егда одеют их, вручает им книгу службы, и во время причащения причащает их, якоже и прочии другие священники новохиротонисаны, яко вси ведят и познают латины схисматики токмо⁶⁷».

С изданием в 1756 году определения Константинопольского собора о перекрещивании всех неправославных христиан при принятии их в Православную Церковь в греко-восточной Церкви стало считаться недействительным и рукоположение их. Впрочем, в 1861 году сам Константинопольский синод принял в общение вместе с мирянами и клириков сирийских Мелхитов – в их прежних степенях священства⁶⁸. Надо поэтому надеяться, что определение Константинопольского собора 1756 г. относительно клириков римско-католического вероисповедания будет отменено и изменено в смысле правил вселенских соборов и согласно с практикой Православной Церкви до половины XVIII века⁶⁹.

Требование единства религии от вступающих в брак относится к самому существу брачного союза⁷⁰. Действительно, религия имеет огромное влияние на жизнь семейную: при различии у супругов религии, нельзя ожидать полного духовного согласия между ними, единства в чувствах и мыслях, особенно относительно воспитания детей; можно опасаться также, что один из супругов отпадёт от своей веры или, по крайней мере, сделается равнодушным по отношению к ней, между тем как, по христианскому учению, супруги должны взаимно укреплять друг друга в вере⁷¹. Надобно обратить внимание и на то, что брак, по понятию Православной Церкви, есть таинство: какое же участие может иметь, или даже может ли быть допущено к участию в таинстве лицо, не принадлежащее к Церкви? Наконец, может ли в смешанном супружестве быть единство духа между супругами и совершенство искренней чистой, целомудренной любви, долженствующее отличать христианский супружеский союз?⁷².

Особенно осложняется дело в случае рождения детей: в какой религии воспитывать их? Желание одного супруга воспитывать детей в исповедуемой им религии вызывает противоположное желание в другом супруге и оскорбляет тем самым такие же права другого супруга. Даже в том случае, если этот вопрос предусмотрен государственным законодательством (если, напр., законодательство страны предписывает воспитание родившихся мальчиков в религии отца, а девочек в религии матери) этот разлад не устраняется.

Вот почему даже в Ветхом Завете строго запрещены были браки с иноверцами: «Да не завещавши к ним (язычникам) завета; ниже сватовства сотвориши с ними: дщери своея не даси сыну его и дщере его да не поймеши сыну твоему. Отвратит бо сына твоего от Мене и послужит богом иным» (Втор.7:3, 4)⁷³. И действительно праотец Авраам прямо запрещает своему рабу брать жену для Исаака из племени Хананеев, – народа развращённого и не исповедующего веры в Бога, – заповедуя ему привести жену из родственного племени, верующего в Иегову. Мотивом для такого повеления патриарха служило то воззрение его, что «великое благо иметь жену единоверную с мужем» (ὁμότροπον σύζυγον)⁷⁴.

Со своей стороны, и христианская Церковь осуждала и не считала истинными браки, заключённые православными не только с неверными⁷⁵, но даже и с неправославными, делая, однако при этом различие между браками православных с еретиками и раскольниками.

В церковных правилах мы находим следующие постановления относительно смешанных браков:

10-е правило Лаодикийского собора гласит: «Не до́лжно церковным, без разбора, совокупляти детей своих брачным союзом с еретиками».

В 31-м правиле того же собора читаем: «Не подобает со всяким еретиком заключати брачный союз, или отдавали таковым сынов или дщерей, но паче брати от них, аще обещаются Христианами быти».

30-е (по Книге правил) правило Карфагенского собора постановляет: «За благо рассуждено, чтобы дети состоящих в клире не совокуплялись браком с язычниками или с еретиками».

14-е правило Халкидонского собора даёт более подробное постановление: «Понеже в некоторых епархиях позволено чтецам и певцам вступати в брак: то определил святый Собор, чтобы никому из них не было позволено брати себе жену иноверную: чтобы родившие уже детей от такового брака, и прежде сего уже крестившее их у еретиков, приводили их к общению с Кафолической Церковью: а не крестившее не могли крестити их у еретиков, ни совокупляти браком с еретиком, или Иудеем, или язычником: разве в таком токмо случае, когда лице, сочетавающееся с православным лицем, обещает прейти в православную веру. А кто преступит cие определение святого Собора: тот да подлежит епитимии по правилам».

Наконец, 72-е правило Трулльского собора определяет: «Недостоит мужу православному с женой еретической браком совокупляться, ни православной жене с мужем еретиком сочетаватися. Аще же усмотрено будет нечто таковое, соделанное кем-либо: брак почитати не твердым, и незаконное сожитие расторгать. Ибо не подобает смешивати несмешаемое, ниже совокупляти с овцею волка, и с частью Христовою жребий грешников. Аще же кто постановленное нами преступит: да будет отлучен. Но аще некоторые, будучи ещё в неверии, и не быв причтены к стаду православных, сочетались между собою законным браком: потом един из них, избрав благое, прибегнул ко свету истины, а другий остался в узах заблуждения, не желая воззрити на Божественные лучи, и аще при том неверной жене угодно сожительствовати с мужем верным, или напротив мужу неверному с женою верною: то да не разлучаются, по Божественному Апостолу: святится бо муж неверен о жене, и святится жена неверна о муже» (1Кор.7:14).

Как видно из приведённых правил, православным брак с неправославными лицами вообще запрещается, под угрозой признания такового соединения незаконным и под страхом отлучения для нарушителей этих церковных предписаний. Запрещается также православным сочетать браком и детей своих с лицами неправославными.

Лишь когда лицо иноверное, или неправоверное, обещается обратиться к Православной Церкви – «в таком случае сговор (συνάλλαγμα) может состояться, но бракосочетание должно быть отложено, доколе давший обещание не выполнит оного»⁷⁶; рождённые от таких браков дети должны быть крещены в Православной Церкви.

Если в супружестве находятся два лица, оба неверные, т. е. не принадлежащие к Церкви Христовой, и одно из них обращается к вере, а другое остаётся в заблуждении, то необходимо должен возникнуть вопрос: какое значение в этом случае получает их супружество – должно ли оно быть расторгнуто, или может остаться в своей силе? По праву господства православной веры и по правилам относительно смешанных браков, супружество между супругом неверным и супругом новообращённым, конечно, не может уже безусловно оставаться в своей силе. Продолжение его, без сомнения, должно зависеть от обоюдного согласия супругов, ибо принуждать их к сожитию, против воли их, было бы несправедливо и не согласно с требованиями чистоты веры, могущей подвергнуться опасной заразе и повреждению от нечистоты смешанного союза; требовать же безусловно развода – было бы насилием для другого, хотя и неверующего, супруга. Таким образом, только тогда, когда оба супруга жить вместе не согласятся, супружество их расторгается, и христианскому лицу предоставляется право на новый брак с лицом христианским... Но если нет между супругами обоюдного согласия на неразлучное сожитие: то, хотя преимущество веры даёт, конечно, большее право свободы супругу верному, чтобы оставить неверного; однако ж вселенский Собор определяет: «Аще неверной жене угодно сожительствовать с мужем верным, или напротив мужу неверному с женой верной: то да не разлучаются». Так определено было и самими Апостолами. Ап. Павел, рассуждая о смешанных браках, говорит: «Аще который брат жену имать неверну, и та благоволит жити с ним, да не оставляет ея. И жена, аще имать мужа неверна, и той блaгoволит жити с нею, да не оставляет его. Святится бо муж неверен о жене верне, и святится жена неверна о муже верне: иначе дети ваши нечисты были бы, ныне же свята суть. Аще ли неверный отлучается, да разлучится: не поработися бо брат, или сестра в таковых: в мир бо призва нас Господь Бог. Что бо веси, жено, аще мужа спасеши? или что веси, мужу, аще жену спасеши» (1Кор.7:12–16)?⁷⁷ Св. Василий Вел. также положил правило: «От неверного мужа не повелено разлучатися жене, а пребывати с ним, по неизвестности, что будет. Что бо веси, жено, аще мужа спасеши?» (пр. 9-е)⁷⁸.

Правила о воспрещении православным вступать в брак с еретиками соблюдались весьма строго в Православной Церкви и в последующее время. Так, например, патриарх александрийский Марк II обращался к знаменитому толкователю Вальсамону с вопросом, что до́лжно делать в том случае, если православные жены заключат брак с сарацинами и еретиками и пожелают продолжать церковное общение. Вальсамон высказался за прекращение таких браков и, в случае непослушания, требовал отлучения от церкви. (Вальсамон употребляет при этом слово αἱρετικὸς как по отношению к сарацину, так и к еретику⁷⁹.

Греко-римское законодательство вполне согласовалось с каноническими постановлениями Православной Церкви. Греко-римские законы вообще запрещали смешанные браки, признавая вполне законным лишь брак, заключённый между двумя лицами одной веры: однако ж они тоже оставляли в супружестве обращённого к вере супруга с необращённым, – под условием крещения и воспитания детей в православной вере. Эти постановления греко-римского законодательства перешли в канонические сборники и таким образом получили значение и для церковного права⁸⁰.

К раскольникам церковное законодательство относилось более мягко, чем к еретикам, и не настаивало на недопустимости браков православных с раскольниками⁸¹; по крайней мере, ни из одного церковного правила нельзя заключить, чтобы Церковь когда-либо требовала расторжения таких браков. Да и трудно было бы провести такое правило в жизнь, так как, при беспрерывных религиозных спорах в Византии, в которых принимали участие сами византийские императоры, среди этих последних, а также нередко и среди епископов, при том весьма уважаемых, могли встречаться люди, погрешавшие в некоторых пунктах христианского учения. Конечно, Церковь должна была советовать православным, по возможности, избегать таких браков, но она не оспаривала действительности этих браков, в случае их заключения, ввиду правильного понятия раскольников о святости и достоинстве брака, как таинства⁸². Существуют свидетельства тому, что браки, заключённые с иконоборцами, признавались действительными. Эклога императора Льва Исаврянина и сына его Константина Копронима (VIII в.) требует от желающих вступить в брак только единства христианской веры и не обращает внимания на уклонения от чистоты её учения⁸³. Ряд исторических данных свидетельствует о том, что после разделения церквей браки православных с латинянами⁸⁴ в Византии допускались; по крайней мере, византийские императоры и сами женились на латинянках, и своих дочерей отдавали за латинян⁸⁵, причём в венчании таких браков принимали участие как восточные патриархи, так и патриархи латинские⁸⁶.

Что касается клириков, то Церковь, охраняя чистоту веры, должна была относиться к бракам их с неправославными гораздо строже, так как лицо, состоящее в клире, даже на низшей церковно-служебной должности, более, чем кто-либо другой, должно заботиться о сохранении в чистоте православной веры и Церкви. Поэтому церковные правила⁸⁷ в особенности запрещают клирикам, даже чтецам и певцам, брак с лицами неправославными.

В том же случае, если бы кто, состоя в супружестве с лицом иноверным или еретическим, пожелал принять священнoслужительский сан, церковные правила дозволяют это не иначе, как если ищущие священства «всех в доме своём соделают православными Христианами». (Карф. соб., по Книге правил, прав. 45-е).

Христиане, говорит профессор Бердников⁸⁸, не прерывали со своими согражданами язычниками обыкновенного житейского общения. Это правило условливалось частью неизбежностью житейских связей при совместном гражданском общежитии⁸⁹, а с другой стороны, оно вытекало из свойственного христианам уважения к порядку общественной жизни⁹⁰ и заповеданной им любви ко всем людям, а не к одним единоверцам. Христиане вели со своими согражданами-иноверцами как деловые сношения, так и частные знакомства⁹¹. Они ходили к своим знакомым и друзьям среди язычников по приглашению на домашние празднества, устроявшиеся, напр., по случаю сговора, свадьбы, наречения имени младенцу, первого надевания сыном мужской тоги, разделяли с ними в этих случаях пищу и удовольствия, были даже невольными зрителями языческих жертвоприношений и обрядов, при этом совершавшихся⁹². Они не имели предубеждения против того, что продавалось на торгу язычниками, и без стеснения покупали и употребляли, что было нужно⁹³. Они были чужды чувству нерасположения к язычникам. По заповеди апостольской они молились за язычников⁹⁴, подавали им милостыню⁹⁵, изгоняли из них бесов, исцеляли их больных посредством помазания елеем⁹⁶, во время народных бедствий ухаживали за больными, хоронили умерших, вообще, благотворили, чем могли⁹⁷.

Но христиане отделялись от язычников по своей вере и по своему образу жизни. Различие это было так резко, что не допускало никакого религиозного общения между последователями того и другого культа⁹⁸.

Уже Апостол Павел не дозволял иметь религиозного общения с людьми, не последующими истинному учению Христову⁹⁹ и заветам апостольским¹⁰⁰. Заповедь Апостола, запрещающая православным иметь религиозное общение с еретиками, повторяется во многих церковных правилах.

Во 1-х, православным запрещается молиться с еретиками. Именно, в 45-м Апост. правиле читаем:

«Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аще же позволит им действовать что-либо, яко служителям Церкви: да будет извержен».

65-е Апост. правило содержит следующее постановление: «Аще кто из клира, или мирянин, в синагогу иудейскую или еретическую войдет помолитися: да будет и от чина священного извержен, и отлучен от общения Церковного».

И действительно, молитва должна быть выражением исповедания веры и на нём утверждаться; молитва же еретиков, повреждающих исповедание веры, не может быть ни правильна, ни Богу угодна, и общение православных с еретиками в молитве означало бы согласие с ними в том исповедании веры, какое они у себя имеют¹⁰¹.

Во 2-х, запрещается дозволять еретикам присутствовать при священнодействии и в молитвах с верными и даже дозволять им входить в дом Божий. Так, 33-е прав. Лаодик. соб. гласит: «Не подобает молитися с еретиком, или отщепенцем». (σχισματικῷ).

Тимофей, епископ Александрийский, на вопрос (9): «Должен ли священнослужитель молитися в присутствии Ариан или других еретиков; или будет ли то ни мало не во вред ему, когда при них совершает он свою молитву или священнодействие»; даёт следующий ответ: «В божественной литургии диакон пред временем целования возглашает: не приемлемые ко общению изыдите. Посему таковые не должны присутствовати, аще не обещаются покаятися и оставити ересь».

Наконец, в 6-м правиле Лаодик. соб. читаем: «Не попускати еретикам, коснеющим в ереси, входити в дом Божий».

В 3-х, православным запрещается принимать от еретиков благословения, так как у еретиков, неправильно исповедующих св. Троицу, не может быть истинного, действительного благословения¹⁰²: «Не подобает от еретиков принимати благословения, которые суть суесловия паче, нежели благословения». (Лаод. соб. пр. 32-е).

В 4-х, запрещается православным ходить на кладбища или в так именуемые у еретиков мученические места для молитв и врачевания, чтобы избежать опасности заражения чуждым духом ересей и уклонения от единой истинной Церкви. Именно, 9-е правило Лаодик. соб. постановляет: «На кладбища всяких еретиков, или в так именуемые у них мученические места, да не будет позволено церковным ходити для молитвы, или для врачевания. А ходящим, аще суть верные, быти лишенными общения церковного на некое время. Кающихся же и исповедающих, яко согрешили, приимати в общение».

В 5-х, запрещается православным принимать от еретиков праздничные дары и, вообще, праздновать с ними, о чём свидетельствует 37-е правило Лаодик. соб.: «Не до́лжно принимати праздничные дары, посылаемые от Иудеев, или еретиков, ниже праздновали с ними».

Православные священники не должны преподавать еретикам таинства, или исправлять для них другие духовные требы (если они не изъявят намерения соединиться с Церковью), а также не допускать еретиков к совершению сих треб для православных (Апост. 46-е, 65-е; Лаодик. 6-е, 9-е, 33-е, 37-е)¹⁰³.

Все эти правила, запрещающие христианам религиозное общение с неправославными, нисколько не противоречат духу христианской любви и той веротерпимости, которая столь присуща Православной Церкви, ибо «иное дело терпеть вблизи себя заблуждающих, ожидая их добровольного обращения, и заботясь о том, чтобы иметь с ними внешнее (гражданское) общение, иное – вступать с ними в безразличное общение в вере, что уже значит – не их обращать к православию, а самому колебаться в нём»¹⁰⁴. Здесь всё дело направляется к предохранению православных от религиозного индифферентизма, или безразличия в делах веры, равнодушия к ним.

В видах предохранения православных от измены вере, правила часто запрещают последним не только религиозное, но и житейское общение с еретиками и неверными (особенно с иудеями); так, именно в этих видах они не дозволяют православным «вступати в содружество с неправославными и неверными, ни в болезнях призывати их, и врачевства принимати от них, ни в банях купно с ними мытися»¹⁰⁵; епископам же, под страхом предания анафеме, воспрещают оставлять еретиков наследниками своего имущества: «Определено и cиe: аще который Епископ еретиков, или язычников, сродников, или не принадлежащих к сродству, оставит наследниками своими, и предпочтёт их Церкви: таковому и по смерти да будет изречена анафема, и его имя никогда от иереев Божиих да не возносится. Да не может быти ему в оправдание и то, аще без завещания отыдет. Понеже быв поставлен Епископом, по приличию, должен был учинити назначение своего имущества, сообразное своему званию». (Карфаг. соб., по Книге правил, 92-е)¹⁰⁶.

Со времени отделения римско-католической церкви от восточной постановления означенных церковных правил относительно религиозного общения православных с латинянами, применялись к последним смотря по обстоятельствам, то более, то менее строго. Так, когда патриарх Марк II александрийский поставил Феодору Вальсамону вопрос, возможен ли латинским пленникам вход в православные церкви и могут ли там им быть сообщаемы благодатные дары, ответ был дан отрицательный. Вальсамон допускает это только тогда, когда такие латиняне сперва подчинятся постановлениям Православной Церкви¹⁰⁷. Но когда позднее (в XIII в.) митрополит Диррахиума Константин Кабазила предлагал архиепископу Димитрию Хоматину вопрос, могут ли православные епископы иметь вход в латинские церкви и участвовать там в богослужении, архиепископ в ответ на это указал на незначительное различие, существующее между латинской и восточной церковью, так что поэтому ни одному восточному епископу нельзя отказать во входе в латинскую церковь. Точно также он решительно высказался за тот разделяемый большей частью греческого духовенства взгляд, что приговор Вальсамона является резким и неосновательным; ибо латиняне и не были осуждены соборно, и не были исключены, как еретики, из церковного общества, но много раз участвовали в богослужении и молитвах православных. Основание этого можно вывести из 15 правила I–II Константинопольского (в храме св. Апостолов) собора 681 г.¹⁰⁸.

Вообще, по мнению Димитрия Хоматина, интересы Православной Церкви должны быть направлены не на то, чтобы отталкивать латинян, но постепенно и мирно склонять их на свою сторону, ибо один и тот же Спаситель и Господь пролил свою кровь за всех¹⁰⁹. В то же время по поводу того, что латиняне открыли свои кладбища православным и благословляли их тела при погребении, обратился упомянутый митрополит Диррахиума к епископу Иоанну Китрскому с вопросом, не может ли это делаться равным образом и со стороны православных. Епископ ответил в примирительном духе, что в этом отношении, как во многих других, между последователями обоих вероисповеданий не может быть никакого различия¹¹⁰. Но тот же Димитрий Хоматин в своём позднейшем обращённом к монаху Григорию Ойкодомопуло письме высказал более строгое отношение к латинянам, когда по завоеванию латинянами Константинополя находившийся в Фессалониках кардинальский легат старался приобрести для Рима монастыри горы Афонской, и вследствие того между монахами монастыря Ивирона возник спор¹¹¹.

Вообще надо заметить, что в позднейшее время не было тех причин, какие действовали в Церкви первых веков христианства, для применения во всей строгости постановлений относительно религиозного общения православных с иноверцами.

Во всяком случае, предохраняя православных христиан от возможных опасностей со стороны еретиков, Православная Церковь, следуя приведённым выше словам Ап. Павла (2Фес.3:15)¹¹², никогда не допускала нетерпимости по отношению к иноверцам, религиозной вражды, презрительного и злобного от них отчуждения, но внушала сохранять и к ним братские чувства, как заповедал Апостол.

Таково было отношение к лицам неправославным Церкви Восточной; в постоянном союзе и согласии с нею была Церковь Русская.

«Ты, чадо, непрестанно хвали свою веру и подвизайся на ней добрыми делами. Будь милостив не только к своим христианам, но и к чужим; если увидишь кого-либо нагим, или голодным, или подвергшимся бедствию, – будет ли то еретик, или латынянин – всякого помилуй и избавь от беды, как можешь: и ты не погрешишь пред Богом, который питает и православных христиан, и неправославных, и даже язычников, и о всех печётся».

Из послания преп. Феодосия печерского к вел. князю Изяславу. (Макарий. История русской церкви. Т. II, стр. 136.)

Хотя государство русское довольно долгое время жило своей замкнутой жизнью, стараясь держаться подальше от своих западных соседей, от которых предки наши не ожидали ничего хорошего, а русские иерархи в сношениях с иноверцами видели прямую опасность для православной веры, так что некоторые из них (митр. Георгий, Иоанн II, Никифор, преподобный Феодосий печерский), для отвращения этой опасности, строго держась церковных правил, запрещали православным общение с ними даже в пище и питье¹¹³); однако не подлежит сомнению, что народ русский вообще отличался редкой веротерпимостью к иноверцам.

Из многочисленных свидетельств об этом мы приведём слова известного Олеария, посетившего наше отечество в первой половине XVII столетия: «Не слышно, – говорит он, – чтобы русские насильно кого обращали в свою веру; напротив, каждому они предоставляют свободу совести, хотя бы это были их подданные или рабы¹¹⁴...»

Укажем также на некоторые из многочисленных исторических фактов, могущих служить тому доказательством.

Когда при царе Иоанне Васильевиче Грозном определялись права жителей завоёванных нами северо-западных областей, то сдавшимся жителям Дерпта (нынешнего Юрьева) было, между прочим, объявлено (в июле 1558 г.): «Граждане дерптские остаются при своей религии Аугсбургского исповедания без всяких перемен и не будут принуждаемы отступить от неё; церкви их со всеми принадлежностями остаются, как были, равно как и школы их».

Так относились русские к покорённым иноверцам в то время, когда Запад переживал самые ожесточённые религиозные войны, с их спутниками: огульным сожжением протестантских книг и храмов, Варфоломеевской ночью и аутодафе¹¹⁵.

Далее, когда (30 августа 1721 г.) был заключён между Россией и Швецией Ништадский мирный трактат, по которому Швеция уступила России все свои права на Лифляндию, Эстляндию и остров Эзель, всем жителям вновь присоединённых к России земель оставлены права, привилегии, обыкновения и преимущества, которыми они пользовались при Шведском правительстве; в частности, относительно дел религиозных постановлено (статья 10): «В уступленных землях не имеет быть введено принуждение в совести, а напротив того Евангелическая вера, церкви и училища, и что к тому принадлежит, на том основании, на котором при последнем Свейском правительстве были оставлены и содержаны будут с тем однако ж, чтобы в них и вера греческого исповедания впредь также свободно и без всякого помешательства могла быть отправляема»¹¹⁶. Победитель оставляет, таким образом, побуждённым полную свободу в делах религиозных и лишь выговаривает такую же свободу в отправлении веры греческого исповедания во вновь приобретённых областях самому себе.

В самое последнее время, по всеподданнейшему докладу Синодальным Обер-Прокурором начертанных Святейшим Синодом правил для руководства при рассмотрении и решении вероисповедных дел о бывших греко-униатах Холмско-Варшавской епархии, Государь Император, во 2-й день июля 1898 года, Высочайше соизволил, одобрив эти правила, собственноручно начертать на них следующие знаменательные слова: «Надеюсь, что эти правила удовлетворят всем справедливым требованиям и предотвратят всякую смуту, рассеиваемую в народ врагами России и Православия. Поляки безвозбранно да чтут Господа Бога по латинскому обряду, русские же люди искони были и будут православными и вместе с Царём и Царицей выше всего чтут и любят родную Православную Церковь»¹¹⁷.

При широкой веротерпимости, дозволяющей свободу религии всем вероисповеданиям, единой истинной спасительной верой в России всё-таки считалась только православная. В Московском государстве православная вера всегда была господствующей; последователи всех прочих вер были лишь терпимы, под тем непременным условием, чтобы они не нарушали прав господствующей церкви и не совращали в свою веру лиц православных¹¹⁸.

Излагая наставления, как держать себя по отношению к чужой вере (латинской) и её последователям, уже упомянутый нами преподобный Феодосий печерский в послании к вел. князю Изяславу даёт ряд следующих наставлений:

1) надобно всеми мерами блюстися чужой веры, особенно тем, которые живут посреди латинян, потому что только в православной вере можно спастись, а в вере латинской или сарацинской (магометанской) нельзя¹¹⁹;

2) не до́лжно хвалить чужой веры, потому что кто хвалит чужую веру, тот хулит свою и есть двоеверец и близок к ереси¹²⁰;

3) если бы кому пришлось и умереть за православную веру – должен умереть, не отрицаясь от того, по примеру Святых;

4) с последователями варяжской (латинской) веры не до́лжно иметь общения ни по делам брачным, ни в причастии Христовых таин, ни в пище, – впрочем, когда они попросят пищи, накормить их, только в их собственных сосудах, а не в своих; в случае же крайности – и в своих, которые потом вымыть и освятить молитвою¹²¹.

Кроме этих общих наставлений, преп. Феодосий, обращаясь собственно к князю, говорит: «...Ты же, чадо, непрестанно хвали свою веру и подвизайся в ней добрыми делами. Будь милостив не только к своим христианам, но и к чужим; если увидишь кого-либо нагим, или голодным, или подвергшимся бедствию, – будет ли то еретик или латинянин, всякого помилуй и избавь от беды, как можешь: и ты не погрешишь пред Богом, который питает и православных христиан и неправославных, и даже язычников, и о всех печется... Когда ты встретишь, что иноверные состязаются с верными и хотят лестию увлечь их от правой веры: помоги своими познаниями правоверным против кривоверных, – и ты избавишь овча из уст львовых...»¹²²

По свидетельству посещавших Россию иностранцев, русские и в позднейшее время (в XV, XVI вв.) были необычайно привержены своей вере¹²³ и считали только её одну истинно-христианской и лучшей из всех вер¹²⁴. Насколько Русь берегла свою православную веру, видно, между прочим, из того, что в смутное время, когда единственное спасение России стали видеть в избрании на русский престол сына польского короля Сигизмунда – королевича Владислава, в переговорах своих с поляками русские послы не думали домогаться каких-либо политических вольностей или же подтверждения сословных прав, а все усилия свои склоняли к тому, чтобы Владислав принял греческую веру, обязался сохранять свято православие, оберегать и умножать церкви и монастыри, принять помазание на царство от патриарха; говорят, что Салтыков заплакал, когда стал просить короля о сохранении греческой веры¹²⁵.

Православие русского государя всегда было непременным условием получения престола, чему доказательством может служить, между прочим, тот факт, что в то же смутное время, идя на спасение Москвы и узнав, что шведы стоят под Тихвином, князь Пожарский и Минин «не хотяху видети православной веры в латынстве», вошли в сношения с новгородцами и согласились призвать на престол Филиппа, брата короля Шведского Густава Адольфа (род. в 1601 г. в Ревеле, умер в 1622 г.), если только он примет православие. Это предложение столько же, сколько и выбор Владислава, ясно свидетельствует, что переход престола даже в руки иноземца не представлял в современных понятиях невозможности; но малейшее отступление от правил Православной Церкви было достаточно, чтобы возбудить весь народ на брань отчаянную, насмерть с врагом, стоявшим уже в столице государства¹²⁶. Отступление от православия, даже вызванное неблагоприятными обстоятельствами, не допускалось и строго наказывалось. Так, напр., в наказах, данных послами о большом деле (т. е. о принятии королевичем Владиславом греческой веры) сказано, что отступники от греческой веры должны были подвергаться смертной казни, а имущества их отбираться в казну, потому что в России никогда не дозволялось православным переходить в другую веру и наперёд этого быть не может, без возмущения всего государства; на этом велено было послам непременно настоять¹²⁷.

В частности, к католикам русское общество и правительство относилось строже, чем к другим иноверцам, хотя никогда не посягало на свободу их совести. Причиной такого отношения к католикам было, во 1-х, их постоянное стремление к прозелитизму, т. е. пропаганда католицизма среди русских, и во 2-х, те бедствия, которые терпела Русь от католической Польши, особенно в смутное время, а также те гонения, которые терпели от католиков православные, подпавшие под власть Польши.

Для более ясного выяснения взаимных отношений между православием и католицизмом остановимся на этом вопросе несколько подробнее.

Римско-католическую церковь никогда не покидала мысль подчинить себе Россию. Во всех затруднительных обстоятельствах нашего отечества, при всех его бедствиях, римские папы старались пользоваться несчастием России для обращения её в католицизм. Попытки римского двора в распространении латинства в России относятся ещё к первой половине XIII века. В самый год взятия Константинополя (1204) является папский легат к Галицкому князю Роману с предложением перейти в латинство и обещанием за то разных светских выгод. Но посольство это было неудачно¹²⁸. Столь же неудачной была попытка обратить в римский католицизм великого князя Александра Невского. В 1248 г. папа Иннокентий IV прислал к этому князю двух кардиналов с посланием, в котором объяснял ему, что с подчинением Риму власть его не только не уменьшится, но значительно увеличится. «Мы знаем истинное учение Церкви, – отвечал Александр папе, – а вашего не приемлем и знать не хотим»¹²⁹. В 1255 году папа Иннокентий IV прислал галицкому князю Даниилу венец королевский, только чтобы он принял его от римского двора; послы папы обещали ему «помощь имети ти от папы». Даниил, думая получить через посредство папы помощь против татар, решился принять от него венец, но вскоре, обманувшись в этой надежде, прервал с ним всякие сношения.

Убедившись вековым опытом в безуспешности склонить русских князей к латинству ласками, папы стали действовать иначе, то запрещая католическим государям всякие союзы с русскими князьями, то возбуждая их воевать против русских. Так, в 1351 году папа Климент VI проповедовал крестовый поход против русских, возбуждая к тому и рыцарей тевтонского ордена¹³⁰, и, под страхом отлучения от церкви, предписал всему польскому духовенству уплачивать в течение четырёх лет десятину на войну против русских¹³¹.

С той же целью обратить Россию в католичество папа Павел II устроил в 1472 г. брак племянницы последнего греческого императора Константина Палеолога Софии с великим князем Иоанном III Васильевичем, причём с царевной Софьей послан был в Россию легат Антоний. Но и на этот раз римский двор совершенно ошибся в своих расчётах. София сделалась в Москве ревностной православной и вместе со своим царственным супругом¹³² энергически поддерживала свою дочь Елену, вышедшую замуж за великого князя Литовского Александра, сохранять православие, не смотря на всякого рода притеснения и принуждения к принятию римской веры¹³³.

Но особенную ревность и настойчивость в деле совращения России в католичество обнаружил иезуит Антоний Поссевин, присланный папой Григорием XIII в 1581 г. в Россию для содействия примирению Иоанна IV с Баторием. Этот уже испытанный в искусстве совращения иезуит, склонивший, как утверждают, в 1577 г. шведского короля Иоанна скрытно перейти из лютеранства в католичество, хорошо сознавал всю важность для римской церкви совращения России к своим догматам. Обращение России было бы, по его словам, не только важно само по себе, но и потому также, что только через неё могла тогда проникнуть римская пропаганда на Восток, по относительному удобству, дешевизне и безопасности пути, чего нельзя достигнуть без религиозного союза с Россией¹³⁴. Он желал воспользоваться тогдашним затруднительным положением России, но не успел достигнуть своей цели¹³⁵ так как Иоанн IV, обнаружившей редкую политическую мудрость, воспользовавшись его услугами и заключив при помощи его мир с Баторием, сам возымел мысль обратить Поссевина в православие.

Более строгое отношение русских к католикам вызвано было, как мы сказали, также теми гонениями за православную веру, которым подвергались православные, подпавшие под власть Литвы и Польши. Торжественное обещание (1387 г.) литовского короля Ягайла, давшего обет и клятву привлечь, даже принудить к повиновению римской церкви всех литовцев обоего пола и всякого звания, к какой бы они вере ни принадлежали, было первым открытым вызовом православию. Целый ряд насильственных мер, до смертной казни включительно, должен был устрашить «схизматиков» литовско-русского государства и побудить их перейти в лоно римско-католической церкви¹³⁶.

«Отягощения и насилия, – писала позднее литовская конфедерация 1599 года, жалуясь на бедственное положена православных, – при введении унии в Польше умножаются более и более, особенно со стороны духовенства и некоторых светских лиц римского исповедания. Часто бывает, что ни в одном углу целого государства ни один из нас, какого бы звания ни был, не бывает в безопасности. Наши церкви, монастыри, соборы большей частью уже захвачены, разорены и опустошены, притом с грабежом и мучительством, с убийствами и кровопролитием, с неслыханными ругательствами над живыми и мёртвыми. Духовные лица наши за твёрдость в исповедании терпят разные преследования: на них нападают в собственных домах их, грабят, позорят, ссылают, лишают собственности»¹³⁷.

После сказанного становится понятным, почему русские, относившееся с полной терпимостью ко всяким верам, отличались большей строгостью к католикам, относились к ним даже неприязненно¹³⁸, как о том согласно свидетельствуют сами приезжавшие в Россию иностранцы¹³⁹. Так, приезжавший в Россию в царствованье царя Алексея Михайловича Олеарий писал: «Они (т. е. русские) терпят всякого рода вероисповедания и охотно ведут дела с разными народностями, с лютеранами, кальвинистами, армянами, татарами, персиaнами и турками, но папистов и жидов не любят... Ненависть русских к латинской церкви исконная и как бы прирождённая; предки их приняли её от греков и передали в наследство потомкам»¹⁴⁰.

Особенно усилилась эта ненависть со времени самозванцев, когда латиняне-поляки причинили столько зла России и русской Церкви и иезуиты пытались насадить латинство в самой Москве¹⁴¹, а положение православных, находившихся под властью Польши, сделалось ещё невыносимее¹⁴². «С нас снимают последнюю рубашку, – говорили православные учители церкви об иезуитах, вводивших унию в Литве и гнавших Православную Церковь, – мы её отдаём с радостью; останемся голыми, но с чистой душой» (Палинодия, изд. 1621 г., часть 4, раздел I, артикул 2)¹⁴³.

Так со всей кровожадностью испанской инквизиции обращали православных к папе¹⁴⁴!

После того русские старались удаляться латинян и не пускать их к себе. В царствование Михаила Феодоровича являлся в Россию посол Людовика XIII, Людвиг Гай, для установления торговых связей с французами. Вопрос о дозволении французам торговли в России был тесно соединён с вопросом о вере. Людвиг Гай просил разрешения построить в Москве костёл для французских подданных и держать им у себя попов и учителей своей веры: но во всём этом ему было отказано «накрепко»¹⁴⁵.

В 1631 году, пред началом войны с Польшей, царь Михаил Феодорович, отправляя за границу для найма ратных людей в русскую службу своих уполномоченных, дал им наказ нанимать солдат Шведского и иных государств, кроме французских людей, «а французов и иных, которые папежской веры, отнюдь не нанимать». Когда же, несмотря на то, среди приглашённых иноземных офицеров оказалось нисколько католиков, тотчас же, вознаградив за проезд, с надёжными проводниками, выпроводили их обратно¹⁴⁶. В условиях договора, заключённого в 1634 году с голштинцами о дозволении им вести торговлю через Россию с Персией и иметь в России складочные места, прямо было сказано: «Костёлов им своей веры на тех местах, который им будут даны, и на торговых дворах, которые они купят в указанных им городах, по одному двору, не ставить, пение по своей вере совершать на домах, а не в костёлах, и римской веры попов и учителей и никаких латинской веры людей с собой им в Московское государство не привозить и тайно у себя не держать; а кто привезёт и станет держать тайно, тех казнить смертию»¹⁴⁷.

Такое отношение к католицизму, вызванное самозащитой от натиска с его стороны¹⁴⁸, не касалось областей, присоединяемых к Московскому государству путём завоевания. Напр., в Андрусовском договоре 1666 года, между прочим, сказано, что жители уступленных от Польши городов «свободно могут иметь употребление веры католической без всякого в отправлении богомолия своего в домах своих затруднения»¹⁴⁹.

С воцарением Петра В., положение католиков в России изменилось к лучшему. Относясь довольно равнодушно к древнему русскому благочестию и в то же время постоянно нуждаясь в услугах иностранцев для проведения в жизнь намеченных реформ, великий преобразователь России указом 16 апреля 1702 года провозгласил принцип полной свободы вероисповедания. «Совести человеческой, – говорится в этом указе, – приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому христианину на его ответственность пещись о блаженства души своей»¹⁵⁰. Однако и Пётр В., несмотря на все старания и просьбы, в начале своего царствования не разрешал католикам строить костёлы и иметь постоянных священников. Не успевши достигнуть своих желаний законным путём, жившие в это время в России католики-иностранцы, пользуясь покровительством любимца Петра – Гордона, ревностного католика, стали действовать произвольно и, не довольствуясь предоставленным им правом отправлять богослужение в частных домах, тайно построили в Москве костёл и начали совершать в нём богослужение открыто¹⁵¹.

В царствование императрицы Екатерины II в основание отношений правительства к разным вероисповеданиям в Империи положено было самое широкое начало веротерпимости. «В столь великом государстве, – говорилось в Наказе Екатерины, – распространяющим своё владение над столь многими разными народами, весьма бы вредный для спокойствия и безопасности граждан был порок – запрещение их различных вер». В 1773 г. в одном указе Св. Cиноду императрица внушала: «Как Всевышний Бог на земле терпит все веры, языки и исповедания, то и её величество из тех же правил, сходствуя Его св. воле, в сем поступать изволит, желая только, чтобы между её подданными всегда любовь и согласие царствовали»¹⁵². И действительно, после воссоединения с Россией западного края, по трём разделам Польши, католическому населению вновь присоединённых областей предоставлена была полная свобода веры, а быт католического духовенства, благодаря заботам императрицы, даже улучшен. Один духовный писатель того времени говорит: «Благодушие императрицы к католикам превзошло всё, что можно было ожидать от государыни, не принадлежащей к римско-католической вере. Когда мы вспомним, что эта государыня строила на собственный счёт великолепные костёлы для католиков в то время, когда римско-католические государи отнимали у них церкви, построенные их царственными предками, то должны будем согласиться, что римско-католическая церковь обязана глубокой признательностью императрице Екатерине; если же Рим этого не чувствует, то он пред целым светом доказывает свою неблагодарность: римско-католики в Белоруссии столь же свободны в делах веры, как католики в Албанум и Фраскати»¹⁵³ Несколько позднее, в циркуляре, разосланном духовенству в начале 1807 года, по случаю союза России с Пруссией против Наполеона, митрополит Сестреневич мог со всей справедливостью сказать: «Мы исповедуем веру свою в России без малейших стеснений и с такой свободой, как бы она была верой господствующей»¹⁵⁴.

Полной веротерпимостью пользовались в России последователи всех прочих христианских вероисповеданий, в частности протестанты и кальвинисты.

Протестанты появились в России вскоре после введения реформации на Западе. Между вызванными с Запала в последние годы княжения Василия Иоанновича (1524–1533) ремесленниками, торговыми людьми, художниками, врачами и аптекарями встречаются уже последователи лютеровой веры, или, как вообще называли их у нас, «немцы». В царствование Иоанна Грозного мы находим немало немцев-протестантов не только в Москве, но и в других городах России, и уже в 1575 году, по просьбе герцога Магнуса, жениха царской племянницы, Иоанн Грозный позволил немцам построить в Москве кирху в 2 вёрстах от Кремля¹⁵⁵.

Смотря на них, как на пособников и споспешников в развитии общественной жизни и образования, русское правительство предоставило им свободно исповедовать свою веру и беспрепятственно совершать богослужение, тем более, что по духу своего учения, они не столько вмешивались в политические дела государства, сколько католики, и не столько ревновали о распространении своего учения¹⁵⁶.

Вот почему в то время как русские не хотели иметь никаких сношений, ни торговых, ни промышленных, с латинянами и не хотели принимать их на службу, протестанты допускались в Россию по делам торговым и промышленным и принимались на царскую службу: московское правительство приняло как бы за правило вызывать с Запада иностранцев только протестантского вероисповедания, а «французов и иных, которые папежской веры, не нанимать».

При Алексее Михайловиче, когда, по окончании злосчастной тридцатилетней войны, всюду царили на Западе нищета и разорение, множество нищих бродило из края в край, и лучшим промышленным и предприимчивым людям нечего было взять в Европе, – в Россию стало больше и больше переселяться иностранцев-протестантов, находивших здесь самый радушный приём. В «Новой иноземной слободе» немцы имели уже 4 церкви – одну реформатскую и три лютеранские; кроме того, лютеране имели ещё Михайловскую церковь, построенную в 1643 году у нынешних Красных ворот.

Хорошо известно, как благосклонно относился к протестантам Пётр В.: и прежде они находили в России такую свободу веры, такие права гражданства, обладали такими привилегиями и выгодами общежития, какими не пользовались в собственном отечестве; теперь же, при Петре, Россия сделалась навсегда их новым отечеством. При Петре протестантизм пользовался не только полной религиозной свободой, но и личным высоким его покровительством: он сам иногда посещал кирхи и, как видно из одной Gesangbuch, сам пел там церковные песни и был нередко восприемником при крещении детей у немцев. Там, где до сих пор были лишь «клети и каморки» для богослужения, теперь воздвигаются открытые для всех общественные церкви и учреждаются новые общины¹⁵⁷. Однако всякая пропаганда протестантизма и в царствование Петра В. была строго воспрещена¹⁵⁸.

В эпоху немецкого владычества, при императрице Анне Иоанновне, протестантское влияние сделалось, разумеется, ещё сильнее: немцы свободно строили в России свои кирки, выписывали для них пасторов и заводили школы¹⁵⁹.

С такой же веротерпимостью, как к протестантам, относились русские и к последователям других вероисповеданий, между прочим, к армянам¹⁶⁰.

Армяне, ведущие своё происхождение от Гайка (поэтому армянский народ называет себя также народом «гайканским», правнука Иафета, бывшего, по преданию, современником и участником столпотворения Вавилонского¹⁶¹, в России впервые упоминаются при Владимире Мономахе, при котором в Киеве было несколько врачей этой национальности. В XIV столетии мы находим армян на Волыни и Подолии: они занимались здесь торговлей и выстроили церкви, именно, в Балте, Луцке, Могилеве на Днестре, Каменце-Подольском, во Львове, в коих и отправляли свободно своё богослужение¹⁶². В царствование Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича армяне встречаются у нас уже в значительном числе; причиной их пребывания было желание завязать торговые сношения с Россией.

В Московском Главном Архиве Иностранных Дел сохранился любопытный документ, характеризующий отношение русских к армянам ещё в допетровское время. Этот документ представляет собой челобитную царю Алексею Михайловичу, поданную в 1666 году армянскими купцами; жалуясь на то, что их не пускают в православные церкви, как в Москве, так и в Астрахани, и что русские священники отказываются приходить к больным и умирающим армянам, и потому многие из них умирают без исповеди и св. Причащения, тогда как русские, находящееся в Армении допускаются в армянские церкви и не получают, в случае нужды, отказа от тамошних священников, они просят, чтобы царь повелел допускать их в русские храмы и не дал им погибать без исповеди и св. Причащения. «А тогда, – прибавляют они, – и многие другие армяне охотно будут поселяться в России»¹⁶³.

Император Пётр, способствуя торговым сношениям с Западной Европой, дозволил в 1708 г. армянам отправлять туда свои товары через Нарву и Петербург¹⁶⁴. В 1724 г. он принял посольство албанских армян и даровал духовенству их покровительственную Высочайшую грамоту¹⁶⁵: в этой грамоте Пётр предоставлял армянам для жилища и свободного пребывания удобные места «в новополученных персидских провинциях по Каспийскому морю, где они могли пребывать спокойно и отправлять христианскую свою веру без препятствия по своему закону»¹⁶⁶. Спустя два года, в 1726 г., такая же грамота дана была тому же духовенству императрицей Екатериной I. Третья грамота дана была императрицей Екатериной II прямо и непосредственно кафедре св. Григория (просветителя Армении), по ходатайству армянского патриарха-католикоса¹⁶⁷ Симеона: на основании этой грамоты католикосу предоставлялось право иметь в своём ведении по духовным и церковным делам всех русских армян и посылать к ним, в случае надобности, уполномоченных лиц духовного звания.

Кучук-кайнарджйский мир (1774 г.), поставивший христиан Востока под покровительство России и предоставивший ей огромные незаселённые земельные пространства, оказал большое влияние на отношения России к армянам. По просьбе армянского архиепископа в России Иосифа Аргутинского (Долгорукого)¹⁶⁸, разрешено было более чем 15 тыс. армянам из Крыма и Турции переселиться в Россию; здесь они щедро были наделены землёй, освобождены от всяких повинностей, даже воинской, и основали город Нахичевань. Окончательное же присоединение армяно-грегорианской церкви к России последовало в 1828 г., когда, по мирному (Туркманчайскому) трактату с Персией, в пределы Российской империи вошли ханства Эриванское и Нахичеванское, переименованные в Армянскую область, а вместе с ними присоединена была к России кафедра первосвященника армянского патриарха-католикоса, находящаяся в Эчмиадзинском монастыре на горе Арарат¹⁶⁹.

Во время присоединения к России Армянской области управление делами армяно-григорианской церкви находилось в совершенном расстройстве. Император Николай I обратил на это обстоятельство внимание Главноуправляющего духовными делами иностранных исповеданий и поручил ему вместе с Министерством Внутренних Дел составить проект нового устройства и управления армяно-грегорианской церкви в России. В то же время граф Паскевич Эриванский, управлявшей тогда Грузией, учредил для прекращения беспорядков в армяно-грегорианской церкви комитет, который, в свою очередь, занялся составлением такого же проекта. Таким образом, составлением устава армяно-григорианской церкви одновременно занимались два комитета: Тифлисский, составленный из духовных и светских лиц армянского народа, и С. Петербургский, состоявший из высших государственных сановников. Составление окончательного проекта было поручено Департаменту духовных дел иностранных исповеданий. Этот окончательный проект был рассмотрен Главноуправлявшим после Паскевича Эриванскаго Грузией бароном Розеном, сделавшим к нему со своей стороны некоторые дополнения, обсуждён в Государственном Совете и, утверждённый в 1838 г. Государем Императором, с незначительными изменениями существует до настоящего времени¹⁷⁰.

Во внутренние дела иноверцев правительство наше вообще не вмешивалось и предоставило им в этом отношении полную свободу.

Так, на просьбу посла английской королевы Елизаветы Елизара Флечера, – не делать английским купцам, приезжающим для торговых дел в Россию, принуждения в их вере, русское правительство (при царе Феодоре Иоанновиче), как видно из одного документа, сохранившегося Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел, отвечало: «А что написано в речех твоих (т. е. посла Флечера), чтоб волно было тем гостем или их прикащиком, или их слугам, или хто учнет от них торговати, и им бы волно было жить по своей вере и в своём законе, и к иной бы вере их не велеть принуживати, и на то ответ... до их веры и дела нет: многих вер люди живут в государя нашего государстве, а некоторых государств от веры их отводить не велит... Хто как захочет, тот так и живет в своей вере»¹⁷¹ ... «В Московском государстве, – читаем мы в другом акте, – много разных вер, и мы ни у кого воли не отнимаем, живут, кто как хочет.., а что до лютеран, то в Российском государстве всяких вер люди многие живут, и своим обыкновением...»¹⁷²

Не позволяла себе ни малейшего вмешательства во внутреннее управление иноверцев и русская церковная власть даже в тех случаях, когда об этом просили её они сами. Так, в 1673 году лютеране представили на разрешение патриарха дело о двоежёнстве одного датчанина, но патриарх отвечал им, что это дело не подлежит его суду¹⁷³.

Та же политика по отношению к иноверцам соблюдалась и в последующее время.

После этого краткого исторического очерка положения иноверцев на Руси войдём ближе в рассмотрение вопроса о религиозном общении православных с иноверцами.

После разделения церквей (в 1054 г.), латиняне, т. е. все западноевропейские народы, стали для нас людьми отлучёнными и отсечёнными от нашего православного союза¹⁷⁴. В случае присоединения к православию неправославных христиан (католиков) русская Церковь вообще следовала древним соборным и отеческим правилам Вселенской Церкви и в приложении этих правил на практике всегда почти поступала согласно с Церковью греко-восточной¹⁷⁵: общим правилом и в русской Церкви, как и в греческой, было присоединение их к православию через миропомазание. Это видно:

а) из ответов Нифонта, епископа Новгородского, черноризцу Кирику (XII в.)¹⁷⁶;

б) из чинопоследований присоединения латинян к Православной Церкви через миропомазание, находящихся в наших требниках XV и XVI вв.;

в) из самого молчания современных памятников письменности (именно полемических сочинений против латинян) об иных способах принятия их;

г) из деяний всех соборов, бывших на Руси с XIII до XVI века, где ни слова нет о перекрещивании западных христиан, хотя и были рассуждения о крещении через обливание¹⁷⁷ (именно на соборе Владимирском 1274 г. и на соборе Стоглавом 1551 г.), и, наконец,

д) из сношений пастырей нашей Церкви с римскими католиками о соединении церквей, при которых в числе условий соединения также не видно условия перекрещивания латинян¹⁷⁸.

В XV и XVI вв. уже существуют, однако, свидетельства о перекрещивании западных христиан – католиков и протестантов.

По свидетельству посетившего Россию в царствование Иоанна Грозного иностранца Флетчера, русские перекрещивали в то время всех христиан, не принадлежащих к греческой Церкви, как скоро они переходили в русскую веру, потому что почитали их отделёнными от истинной Церкви, которая, по мнению русских, есть только Церковь греческая. Он же свидетельствует, что из пленных ливонцев многие соглашались креститься в другой раз по русскому обряду, чтобы пользоваться большей свободой и приобрести себе что-либо на прожиток, получая при этом обыкновенно награду от царя; а из англичан с тех пор, как они начали приезжать в Россию, решился перекреститься в русскую веру только один Ричард Рельф¹⁷⁹.

Появляются примеры перекрещивания и католиков.

Служивший у нас монетчиком Иван Фрязин, родом из Венеции, приехавший на Русь с Софией Палеолог, при обращении в православие, был несомненно крещён вновь нашим православным крещением¹⁸⁰.

«О латыни безумнии! – читаем в рассказе псковского пресвитера Василия о мученичестве Юрьевского священника Исидора с прихожанами, – примите христианскую веру и креститеся во имя Отца и Сына и Святого Духа...»¹⁸¹ В смутное на Руси время в наказах, данных послам о большом деле (о принятии королевичем Владиславом греческой веры), говорится: «Быть может, Сигизмунд возразит, что Владислав уже крещён, то как же ему креститься в другой раз, никакой христианин дважды не крестится»; на это послы должны были ответить, что истинное крещение бывает только по закону греческому, что русский царь непременно обязан быть православным, точно также как на престоле польском нельзя исповедовать другой веры, как латинскую¹⁸². В грамоте, посланной патриархом Гермогеном к самому Владиславу, русский иерарх многократно умолял его: «Прими св. крещение в три погружения, прими св. крещение в нашу православную веру»¹⁸³.

Вологодский архиепископ Сильвестр, на вопрос священника, как принимать в православие поляков, литовцев и немцев, грамотой от 1613 года отвечал: «Иноземцам сначала говеть, а потом крестить их по правилам св. Апостол и отец, а на отреканье бы свою веру проклинали, отрицалися от бесерменства»¹⁸⁴.

В первый раз в нашей великорусской Церкви состоялось соборное постановление о принятии в Православную Церковь римских католиков через крещение в 1620 году, при патриархе Филарете.

Ближайшим поводом к собору 1620 года послужило следующее обстоятельство. Во второе лето патриаршества Филаретова, следовательно, не прежде начала последней половины 1620 года, два московские священника, Иван и Евфимий, от церкви Рождества Пресвятыя Богородицы в Столечниках, возвестили патриарху, что митрополит сарский и подонский Иона не велел им крестить ляхов Яна Слободского да Матвея Светицкого, пожелавших принять православие, а велел только миропомазать и допустить к св. Причастию, и представили самую хартию, выписанную для них, по митрополичьему указу, из известного вопрошения Кирикова новгородскому епископу Нифонту о принятии латинян через миропомазание. Узнав об этом Филарет, как сам выражается, не презрел такого раскола и приказал Ионе стать пред собою. Иона утверждал, что латинян крестить не следует, что так писано на шестом вселенском соборе, да и везде писано в божественном писании. Первосвятитель напомнил Ионе о патриархе Игнатии, как он, угождая «еретиком латинской веры», ввёл еретичку Марину в Успенский собор, не крестив её совершенным крещением, а только миропомазав, и потом обвенчал её с расстригой Отрепьевым и удостоил обоих св. Причащения, и за таковую вину низвержен был от святительского престола¹⁸⁵; напомнил также о патриархе Гермогене, который, когда отправлялись послы к польскому королевичу Владиславу с предложением русского престола, поставил непременным условием крещение Владислава по чину Православной Церкви; при сем рассказал Ионе о тех многих нуждах, бедах и напастях, какие терпели русские послы от Сигизмунда, «его же повелением по всей русской земли протекаше огнь и меч.., который и царствующий град Москву огню и мечу предати повеле и всю землю русскую от красоты благолепия испроверже»; сказал и ещё Ионе, что он вводит людей в соблазн и в неумиримую брань, что грозит расколом, и наконец, запретил Ионе священнослужение до большого собора. «Сего то ради и созвал Филарет сыны своя в 1620 г., да видят рассуждение Святых Апостолов и Святых Отец правила». На соборе действительно приведены были в доказательство законности перекрещивания латинян правила Св. Апостолов 46 да 50, да Святого первого вселенского собора правило 19-е, повелевающее перекрещивать еретиков, так как еретическое крещение не есть крещение, но более осквернение. Что же касается, говорил Филарет, до ответа новгородского епископа Нифонта Кирику о принятии латинян в Церковь через миропомазание, то «такова указу» нет нигде ни в правилах апостольских, ни в правилах соборов, вселенских и поместных, и св. отцов. А если и было такое правило в древние времена, то оно не может иметь силы теперь: ибо «последи того у латынян многие ереси учинилися, и после седми вселенских соборов Сергий патриарх, со всеми вселенскими патриархи и со всем освященным собором, папежев – римских еретиков из помяновения извергоша, и конечному проклятию предаша». Патриарх Филарет приказал ещё читать на соборе обширную записку или «собрание» из правил св. апостолов, св. соборов вселенских, и поместных и св. отцов, которое составил патриарх Гермоген и дополнил сам он – Филарет в доказательство необходимости крестить латинян при обращении их в православие. Наконец Иона повинился пред великим собором, и бил ему челом много, и прощения просил, сознаваясь, что понимал так 95-е пр. VI вселенского собора «простотою, а не умышлением» обещался быть единомышленным с патриархом Филаретом и со всем освящённым собором и сказал: «И к вашему соборному избранию от правил св. апостол и св. отец на латинскую ересь о крещении хощу рукою своею приписать и по сему вашему соборному писанию хощу творити»¹⁸⁶.

Кроме преувеличенного представления о том, что будто бы латиняне суть злейшие из всех еретиков, и ересь латинская содержит в себе все ереси¹⁸⁷, причины рассматриваемого определения о перекрещивании западных христиан, по справедливому замечанию еп. Сергия, заключались в самих западных христианах, и именно, в поляках, которые в несчастную эпоху самозванцев вели себя как варвары и безбожники, и за своё кощунство, святотатство, разврат и многоразличные пороки справедливо заслужили тогда от русских название «нехристей»¹⁸⁸. Наше отечество и наша Церковь понесла тогда от поляков иго, если не тягчайшее, то и не легчайшее, чем какое понесла в XVI–XVII веках Церковь Восточная от иезуитов¹⁸⁹.

Таким образом, самые причины, побудившие патриарха Филарета к постановлению правила о перекрещивании латинян, достаточно уже показывают, что это правило было только временной мерой строгости, необходимо вызванной несчастными обстоятельствами времени, а потому и не могло быть обязательно для Церкви на все времена¹⁹⁰.

И действительно, вопросом о перекрещивании католиков занимались снова уже на Московском соборе 1655 года: с одной стороны, «соборное изложение» и «указ» патриарха Филарета Никитича о перекрещивании всех латинян внесены были при патриархе Иоасафе в печатные требники, так что когда в числе других книг приступили к пересмотру и требника, необходимо было решить, оставить ли в нём эти статьи и при новом издании, или опустить; с другой стороны, тогда только что присоединилась к Московской державе Малороссия и присоединялась Белоруссия, где все жители, даже православные, крещены были через обливание; кроме того, тогда приводили в Москву множество пленных поляков, из которых некоторые изъявляли желание принять православие, и постоянно возникал вопрос, как же смотреть на всех этих обливанцев, справедливо ли крестить их вновь. Отцы собора и сам патриарх Никон согласились с мнением пребывавшего в то время в России антиохийского патриарха Макария, что поляков перекрещивать не до́лжно, однако на деле это решение не исполнялось¹⁹¹. Поэтому в следующем 1656 г. признано было нужным заняться вновь обсуждением этого предмета. На новый собор приглашены были все русские архиереи; в числе других прибыл и митрополит казанский. Антиохийский патриарх Макарий и теперь настаивал, что латинян не следует крестить вторично при обращении их в православие, и имел жаркий спор с русскими иерархами. Он старался убедить их ссылкой на их собственные книги закона и, кроме того, в подтверждение своей мысли представил выписку из какой-то древней греческой книги, принесённой с Афона, представлявшую подробное изложение предмета, и тем заставил русских архиереев невольно подчиниться истине. Выписка эта, скреплённая подписью патриарха Maкария, была подана государю, переведена на русский язык, напечатана и роздана по рукам, а государь издал указ, которым запрещалось крещение поляков и других последователей той же веры. Не довольствуясь всем этим, Макарий, вскоре уехавший из Москвы, прислал ещё письмо к Никону о том же предмете из Терговищ (от 25 декабря 1656 г.). Он писал, что как только достиг Угровлахии, то и там всячески старался найти что-либо для решения занимавшего его вопроса и что угровлахшский митрополит Стефан указал ему, Макарию, какой-то древний греческий и славянский номоканон, совершенно разъяснившей ему истину. Калвинистов и лютеран должно перекрещивать: потому что они истинные еретики, священства не имеют и не признают за таинство, евангельское предание отвергают, и крещение их неправильно и не священно. А латинян не должно перекрещивать: они имеют священство и принимают седмь таинств и все седмь вселенских соборов, поклоняются св. мощам и иконам и все они крещены правильно во имя Отца и Сына и Св. Духа, с призыванием Св. Троицы. Перекрещивать их значило бы впадать в ересь второкрещенцев и противоречить символу веры, где сказано: «исповедую едино крещение». Мы признаём их священство и никогда не хиротонисаем вновь латинских священников при обращении их в православие: также должны признавать их крещение. Они только схизматики, а схизма не творит человека неверным и некрещённым, а творит только отлучённым от церкви. Сам Марк ефесский, сопротивник латинян, никогда не требовал перекрещивания их и признавал крещение их правильным и проч.

Однако укоренившейся обычай перекрещивания оставался ещё в силе. Потому царь Алексей Михайлович предложил большому собору (1667 г.) вновь обсудить и решить этот вопрос. Отцы собора сначала внимательно рассмотрели уложение патриарха Филарета Никитича и пришли к заключению, что приведённые там правила истолкованы и применены к латинянам неверно. Потом привели другие соборные правила, по которым запрещено было перекрещивать даже ариан и македониан, в случае обращения их к православию, а тем более, – говорили отцы, – не до́лжно перекрещивать латинян: сослались на собор четырёх восточных патриархов, бывший в 1484 году в Константинополе, и определивший не перекрещивать латинян при обращении их к православию, а только помазывать их св. миром, и даже составивший самый чин принятия их в церковь; сослались на премудрого Марка ефесского, который в своём окружном послании ко всем православным преподаёт то же самое учение, и постановили: «Не должно перекрещивать латинян, но только, после проклятия ими своих ересей и по исповедании согрешений, помазывать их св. миром и сподоблять св. пречистых тайн, и таким образом приобщать их св. соборной восточной Церкви по свящ. правилам» (гл. 6)¹⁹².

Относительно перекрещивания в то время желавших принять православную веру протестантов не может быть никакого сомнения, хотя о лютеранах и других западных протестантах собор 1620 года, определивший принимать через крещение римских католиков, ясно не упомянул. В требнике 1639 года находится и самый чин присоединения к православию «приходящих креститися от люторския ереси». О принятии их через крещение свидетельствует как Олеарий, путешествовавшей по России в 1636 году, так и прения наших пастырей с лютеранами о крещении, происходившие в 1644 году по поводу предполагаемого брака старшей дочери Михаила Феодоровича – Ирины – с датским принцем «Вольдемаром Христианосовичем», на каковой брак наши пастыри не иначе соглашались, как по принятии Вольдемаром крещении Православной Церкви.

Бывший с королевичем пастор Матвей Фильгобер¹⁹³ доказывал, что обливательное крещение, совершенное у лютеран, есть истинное и действительное, и что несправедливо требуют от королевича, чтобы он крестился ещё в другой раз, именно, через погружение¹⁹⁴; указывал на примеры браков русских с иноверцами. На это он получил ответ, что государь Иван Васильевич выдал свою дочь за польского короля Александра, крещённого хотя через обливание, но веры не лютеранской, а латинской. «Мы знаем, говорилось в этом ответе, что папа и все римляне – еретики, отпали от Православной Церкви ещё при короле Карле и за то прокляты от св. отец вечной клятвой, почему и не имеем с ними никакого общения, как с ведомыми еретиками. Но всё-таки у них лучше, чем у вас; это мы говорим не к похвале их, а желая вашу злейшую веру еретическую явну учинити. Хотя их учение еретическое, но только у них есть поставление кардиналов, арцыбискупов от папы; а у вас лютеран, и того худого ничего нет, ни именуется».

Как известно, эти споры не привели ни к чему. Королевич Вольдемар так и не пожелал креститься вновь и 17 августа 1645 года со всем датским посольством был отпущен в Данию¹⁹⁵.

Не упомянул о лютеранах и Большой Московский собор 1667 года, отменивший постановление собора 1620 года относительно присоединения латинян, так что правило о присоединении лютеран через крещение оставалось в силе в великорусской церкви до 1718 года¹⁹⁶, когда император Пётр I получил от константинопольского патриарха Иеремии грамоту, в которой в ответ на вопрос о принятии в Православную Церковь лютеран он писал, что лютеране, как крестящееся во имя Отца и Сына и Святого Духа, должны быть при принятии в Православную Церковь помазываемы только миром, и тогда собором русских иерархов постановлено было принимать их через миропомазание¹⁹⁷.

С этого времени уже не только католики, но и протестанты были принимаемы в Православную Церковь без перекрещивания; но так как собор 1667 г. не положил различия между католиками миропомазанными прежде обращения к православию и не высказал ясно, что он признает миропомазание римско-католической церкви истинным и неповторяемым, то в продолжение почти столетия и оставалось разногласие между церковью великороссийской и юго-западной, в которой католиков, миропомазанных от своих епископов, полагалось, по требнику Петра Могилы, присоединять к православию через одно покаяние с отречением от заблуждений. Это разногласие решено было в смысле решения, заключающегося в требнике Петра Могилы, к половине XVIII века, когда по благословению Святейшего Синода в 1757 году издано «Чинопоследование соединяемых из иноверных к православной кафолической восточной Церкви», по которому для тех «схизматиков, иже крещении миром помазани от своих отступнических иереев быша», не положено повторения миропомазания, а через миропомазание положено присоединять к православию только тех еретиков, которые «крещение имеют истинное в три погружения, прочие же святые тайны и обычаи церковные отметают и иные многие ереси содержат»¹⁹⁸. Правила эти сохраняют свою силу до настоящего времени¹⁹⁹. «Чинопоследование присоединяемым из иноверных к православной кафолической Церкви», изданное в 1757 г., вновь издано потом в 1776, 1831 и 1845 годах, а в 1858 году вполне согласно с сим чинопоследованием составлен чин принятия латинян, лютеран, реформатов и армян²⁰⁰.

Таким образом, Православная Церковь имеет у себя три чина присоединения неправославных мирян:

Через крещение принимает еретиков не верующих в Святую Троицу, но отвергающих, или искажающих произвольными формами таинство крещения, а равно и тех раскольников, которые не были крещены до обращения к Православной Церкви.

Через миропомазание – еретиков, не отвергающих Святой Троицы, но заблуждающих в каких-либо частных истинах веры, крещённых во имя Отца и Сына и Святого Духа, хотя бы и через троекратное обливание, но не имеющих у себя законного, по преемству от Апостолов, священства и таинства миропомазания (каковы все протестанты), а равно и тех из римских католиков, армян и наших раскольников, которые до обращения к православию не миропомазаны были почему-либо от своих епископов, или законно поставленных пресвитеров.

Наконец, без крещения и миропомазания через одно покаяние с отречением обращающихся от заблуждений – римских католиков, армян, миропомазанных от своих епископов, и наших раскольников, миропомазанных по крещении в Православной Церкви²⁰¹.

Священноначалие положено в самом основании Христовой Церкви и в непрерывном преемстве его лежит закон неиссякающего действия благодати Божией в церквах²⁰². Поэтому наша Православная Церковь поступала правильно, признавая действительным и неповторимым священство таких неправославных церквей, в которых оно сохраняется непрерывно по преемству от Апостолов, и, не признавая действительным священства в таких неправославных обществах, где нет такого преемства, или же – самое священство не признается таинством. Таким образом, она не признавала и не признаёт действительности хиротонии не только тех неправославных, принятие которых в Православную Церковь происходит через крещение (так как для действительности священства необходимым условием является действительность крещения), но принимает в качества простых мирян и тех неправославных клириков, которые при обращении к святой соборной и апостольской Церкви будут приняты посредством миропомазания (вторым чином)²⁰³, так что, если из них окажутся лица достойные (σπουδαῖοι,) то они (ὡς λαϊκοὶ) вновь рукополагаются в том сане, в котором были, держась ереси²⁰⁴; напротив, священство тех неправославных церквей, последователи которых принимаются в Православную Церковь третьим чином – через одно покаяние с отречением обращающихся от заблуждений, Православная русская Церковь всегда признавала действительным: несмотря на разность вероисповедания, наша Церковь всегда, например, признавала рукоположение священства в церкви римской и армянской²⁰⁵ и в условия совершенного воссоединения их с собой не вносила требования нового рукоположения их священнослужителей от православных епископов²⁰⁶.

Древних примеров присоединения к нашей Церкви клириков собственно римско-католической церкви, как и других неправославных клириков, не встречается²⁰⁷. Примеры эти относятся к принятию клириков-униатов, рукоположенных униатскими епископами, причём эти примеры показывают, что древняя Церковь наша признавала рукоположения униатов истинными и не повторяла оные, и принимала обращающихся к православию клириков через одно покаяние, вручая им лишь новые ставленые грамоты, вместо прежних, которые даваемы были им униатскими епископами²⁰⁸.

Иногда, впрочем, новообращающимся униатским священникам, прежде вступления их в служение в Православной Церкви, назначались епитимии, именно подначальственная жизнь в каком-нибудь монастыре, а некоторые из них даже миропомазывались в Православной нашей Церкви²⁰⁹. В 1839 году, при окончательном воссоединении с Православной Церковью униатов, клирики их были приняты в своих степенях священства через одно письменное отречение от их римских заблуждений и исповедание православной веры, поданное ими Святейшему Синоду; таким же образом приняты были в 1875 году в общение с Православной Церковью клирики – униаты Холмской епархии²¹⁰.

По действующему законодательству, «если духовное лицо римского исповедания желает и по присоединении (к Православной Церкви) оставаться в духовном звании: то Епархиальный Архиерей о признании его и о назначении ему должности и места служения представляет Святейшему Синоду со своим мнением и с документами о звании и церковной степени присоединяемого²¹¹; если же он не желает остаться в духовном звании, то епархиальное начальство берёт от него подписку в том, что он не будет употреблять прав, ни совершать действий прежнего своего звания и не станет впредь просить о возвращении ему церковной степени, буде имел оную; и в сем случае он присоединяется к Церкви по чину мирян, без упоминания об оставленном им, по другому исповеданию, званию»²¹².

Что касается протестантов, то так как они отвергают самое таинство священства, и должности священников у них отправляют миряне, нарочно для того избранные и известные под именем «пасторов» или «проповедников», о действительности у них священства не может быть и речи; «пасторы» или «проповедники» протестантов, в случае присоединения их к Православной Церкви, после совершения такового через миропомазание, принимаются в число простых мирян.

Требуя от супругов полного общения не только физического, но и нравственного, а также религиозного, Православная Церковь смотрела неодобрительно на браки православных с лицами неправославными. Поэтому так наз. смешанные браки на Руси до Петра Вел. вообще не допускались.

Ещё преподобный Феодосий печерский, а также митрополиты Георгий, Иоанн II и Никифор, в дошедших до нас посланиях, излагая наставления, как держать себя по отношению к вере латинской и её последователям, между прочим, запрещаюсь православным иметь с ними общение по делам брачным²¹³. Наши архиереи, пред рукоположением, давали обет, что они не позволят никогда в своих епархиях никому из православных ни брачного сочетания, ни кумовства, ни братства как с армянами, так латинянами: «Не оставити во всём своём пределе, –– говорилось в клятвенном обещании, даваемом епископом, – ни единого от нашей православный веры к арменом свадьбы творити, такожде и к латином; аще ли же который поп отай мене сотворит, мне поведати о том господину моему митрополиту»²¹⁴. Такое же обещание давали и сами митрополиты при своём поставлении²¹⁵. О том же напоминали и всякое отступление обличали пастыри – каждый в своей епархии²¹⁶.

Наши русские князья хотя вступали в родственные связи с царственными домами и неправославного исповедания, преимущественно с домами королей польских и венгерских, т. е. с католиками, однако, при таких браках, лица неправославные принимали православие²¹⁷. Так, дочь норвежского короля Олофа, по имени Индигерда, вышедшая замуж за великого князя Ярослава, по современному свидетельству митрополита Илариона, вместе с супругом и всеми детьми, содержала у нас правоверие, преданное св. Владимиром, и называлась уже новым именем Ирины, которое, может быть, получила вместе с тем, как приняла православие²¹⁸. Из наших летописей известно, что дочь польского короля Казимира, по имени Мария, вышедшая в 1179 г. за нашего князя Всеволода Святославича Чермного, скончалась в том же году, приняв схиму, и погребена в Троицкой церкви Кирилловского монастыря, которую сама создала: значит была уже православная, а не католичка²¹⁹.

В 1232 году папа Григорий IX писал польскому духовенству, что русские, вступая в брак с девицами римско-католического исповедания, перекрещивали их: «Католических женщин, – писал он о русских, – которых они берут иногда себе в жёны, на позор христианской веры перекрещивают по своему обряду»²²⁰.

Царь Иоанн IV Грозный, сватаясь за племянницу английской королевы Елизаветы, считал необходимым условиться с Елизаветой относительно веры своей невесты: «Государь наш, – сообщал Писемский королеве, – велел говорить: как судом Божиим сговоришь за него свою племянницу, быть ей за ним в одной с ним христианской вере, равно как боярам и боярыням, которые придут с нею, и захотят жить у ней на государском дворе...» 13 декабря 1583 г., на представлении Боуса, посла Елизаветы, приехавшего для окончательного решения вопроса о сватовстве, Грозный признал нужным осведомиться у него о вере своей невесты. «Хотим мы, судом Божиим, княжну Марью племянницу Елизавет – королевы, за себя взять, и княжна Марья будет ли со мною в одной вере, и каким обычаем тому делу совершиться?» Боус отвечал, что Мария едва ли согласится переменить веру, потому что христианство везде одно. «Я не о вере с тобой говорить хочу, – заметил царь, – княжне, которой быть за нами, следует сперва креститься в нашу христианскую веру. Вижу, что ты приехал не дело делать, а отказывать; мы больше с тобой о нём и говорить не станем»²²¹.

Одно из главных обвинений против Лжедимитрия I состояло в том, что он, не окрестивши Марину по обряду Православной Церкви, взял её себе в жену и венчал царским венцом²²².

С другой стороны, наши великие князья выдавали своих дочерей за иноверцев только под условием – не принуждать их к перемене православной веры, и при том только в исключительных случаях, когда думали способствовать при помощи таких брачных союзов выгодам государства, примером чего может служить упомянутый нами брак дочери великого князя Ивана III – Елены с литовским великим князем Александром²²³.

После смутного времени, когда отечество наше претерпело немало бед от католиков-поляков, взгляд русской Церкви относительно смешанных браков мог сделаться только ещё более строгим. Брак православного с лицом неправославным теперь решительно не мог состояться без перехода его в православие. Об этом свидетельствует ряд исторических данных. Так, отправляя в 1621 году князя А.Μ. Львова и дьяка Ждана-Шипова в качестве своих сватов к датскому королю Христиану IV, царь Михаил Феодорович и отец его Филарет Никитич признали необходимым пункт о вере будущей русской царицы изложить в наказе послам с большей определённостью, решительностью и подробностью, чем как это делалось прежде. «Если спросят, останется ли Августа-Доротея при своей лютеранской вере», послам предписывалось отвечать: «Королевской племяннице быть в одной с государем вере, в истинной, православной христианской греческого закона и, приехав в Российское государство, ей перейти и креститься, а иначе делу статься нельзя: то противно нашему христианскому закону и ото всех людей Российского государства великому государю и ей, государыне, будет поносно и нелюбительно, да и непригожее дело быть мужу с женой разных вер; когда же высокорождённая племянница ради благородного супруга своего и своего душевного спасения приступит к нашей вере, от Бога ей будет милость и ото всех людей честь и слава...» Этот наказ в пункте о вере позднее не раз повторяли с незначительными добавлениями и сокращениями применительно к тем или другим обстоятельствам. «Похотя быть за нашим царём Михаилом Феодоровичем в сочетании законного брака и сообща с ним, государем, всем его великим государствам царицею и великою княгинею, – писали наше бояре в январе 1623 года к шведскому королю Густаву Адольфу, – княжна Екатерина производила бы быть с ним в одной православной вере, приняла бы св. крещение. Без этого начального и главного дела их государскому законному супружеству статься невозможно, потому что двух вер ведшие государи наши с супругами своими никогда не бывали и впредь то быть не может...» На этот раз наши сочли нужным оговориться даже относительно свиты и слуг, которые приедут с невестой в Москву: «В вере им быть, если похотят, православной греческого закона; ближним людям при государе и царице иноверцам быть не пригоже»²²⁴. Наглядным доказательством тому служит также сватовство датского королевича Вольдемара за старшую дочь царя Михаила Феодоровича, Ирину, о чём мы уже упоминали²²⁵. Как ни заманчив представлялся царю этот брак, он не мог состояться без перемены Вольдемаром лютеранства на православие, причём перемена эта должна была произойти через перекрещивание Вольдемара. Последний на это не согласился, и брак этот не состоялся²²⁶.

Рассказывая об отношении русских к католикам и о том, что русские никого никогда не обращают в свою веру, посетивший Россию в царствование царя Алексея Михайловича Олеарий подтверждает однако, что они не допускают смешанных браков, требуя, чтобы оба супруга исповедовали православие²²⁷.

В первый раз на Руси формально разрешены смешанные браки (т. е. браки лиц православных с неправославными) в 1721 году по следующему случаю: В 1720 г. «по именному Его Царского Величества указу, посланы в Сибирскую губернию, для прииску рудных мест и строения и размножения тамо заводов, от артиллерии капитан Василий Татищев да бергмейстер Блиер с прочими» и велено им принимать на службу шведских пленных, годных к рудному делу. Пленные охотно соглашались на предложение, но выговаривали условие, чтобы им позволено было без перемены веры жениться на русских женщинах, потому что жён своей веры им негде было взять в Сибири. Татищев и Блиер представили об этом в Берг-Коллегию, а Берг-Коллегия вошла в Святейший Синод с доношением, прося его разрешения на браки русских женщин с пленными шведами. «Святейший Правительствующий Синод, слушав вышеописанного доношения, приговорили: Шведским пленникам, которые обретаются в Сибирской губернии, и имеют искусство в рудных делех и в торгах и в службу Его Царского Величества присягою обязалися вечно, также и впредь которые во оную службу со обязанием вечной присяги идти пожелают, и таким позволить жениться на Русских девках и вдовах, без пременения веры их, таковым образом: прежде сочетания брака у тех пленников которой с согласия изберет себе из Русских в жену, взять сказку за рукою, под штрафом жестокого истязания, что ему по сочетании брака жену свою во всю жизнь ни прельщеньем, и ни угрозами и никакими виды в веру своего исповедания не приводить и, за содержание веры ея православные, поношения и укоризны не чинить; и от которых будут родиться дети мужеска и женска полу, и их крестить в православную веру Российского исповедания, и как в младенчестве, так и в совершенном возрасте обучать их всякому православному Церкве Восточной обычаю, а в свою веру, так же как и жен своих не склонять, но попускать содержать им ту православную веру даже до кончины своей. И когда кто такою сказкою обяжется, то позволить жениться; а ежели кто такой сказки дать не похочет и на вечную государеву службу присяги не учинит, и таким жениться на Русских девках и вдовах не попускать. А ежели кто, дав такую сказку, женится, а потом со временем жену свою, или детей склонит в свою веру, а о том известится, и о таковых чинить, как церковные правила и законы градские повелевают. Православны же свящянницы, кто с оных в приходе своём имеют иноверцев, с Русскими женами сочетавшихся, должны суть, под лишением сана своего, с всяким прилежанием и бодростию наблюдать: не деется ли сему оберегательству противное, и ходят ли жены Русская, иноверным мужем сопряженные, в церковь, исповедаются ли духовникам своим и приобщаются ли тайнам Евхаристии Святой у их же восточного исповедания пресвитеров; и тожде смотреть и за детьми их, как женского, так и мужеского пола, от семилетнего возраста»²²⁸.

Не смотря, однако, на то, что со стороны духовной власти были приняты эти меры против совращения православных жён и детей от них в иноверие, Св. Синод нашёл необходимым сделать распоряжение о напечатании для народа известия о том, по какой причине разрешены были браки иноверцев с православными женского пола, «дабы, ведая вину оных браков, были безсумнительны»²²⁹.

И действительно, 18 августа того же года Св. Синод издал обширное «Послание к православным о беспрепятственном им вступлении в брак с иноверцами»²³⁰, в котором подробно изложил доказательства допустимости таких браков. Так как брак православного с иноверным, говорит Синод в этом послании, «дело есть не без сомнительства совести, ибо как в Ветхом Завете, так и во время Нового, обретаются заповеди и правила, брак таковой отрешающие, того ради Правительствующий Духовный Синод, смотря на некие главные таковых браков вины и нужды в Российском Государстве и желая подать врачевство бываемому о сем недоумению простосердечных, но немощных и в учении неискусных человек, судил за должность свою ясно протолковать, коих ради вин браки с неверными, или с иноверными, то есть с Христианы, но в некиих догматах нам несогласными, запрещаются. Ведати же к сему подобает, что, брак верного мужа с женою не точию иноверною, но и весьма неверною, такожде и жены верной с неверным мужем, не есть сам собою нечист, или богомерзк и лице верное самим ложа сообщением оскверняющий».

В доказательство этого положения Синод ссылается на послание св. Апостола Павла (1Кор.7) и учение св. отцов Церкви, из которых видно, что таковые браки запрещались только из опасения, чтобы «верное лицо не совратилося к зловерию неверного или иноверного своего подружия»; если же браки эти запрещаются только на указанном основании, –продолжает послание, – то, очевидно, «когда будет сильное и довольное оберегательство, дабы верное лицо не совратилося к неверию или иноверию своего подружия, тогда без всякого сумнительства может верное лице с неверным или иноверным сочетатися». В заключении своего послания Синод приводит примеры браков с иноверными и неверными из Свящ. Писания, а также из истории; между прочим, указывает, на пример браков – дочери великого князя Ярослава, Анны (в 1060 г.) с французским королём Генрихом I; великой княгини Елены Иоанновны с Александром, великим князем литовским, и др.

Наконец, в декабре (4-го) того же года Св. Синод определил разослать по всем епархиям на имя епархиальных архиереев при указах Его Императорского Величества, напечатанные книжки о браках правоверных лиц с иноверными²³¹.

На указанных основаниях были дозволяемы смешанные браки православных с неправославными и в последующее время. Браки православных жён с иноверными мужьями были, впрочем, действительны только в России; поэтому, когда дозволено было пленным шведам, женившимся на русских женщинах, возвратиться в их отечество, то православных жён с ними не отпускали, но, давая пленным свободу, с них брали «сказки» в том, желают ли они возвратиться к своим жёнам, или нет; если они в течение назначенного срока (одного года ила двух) не возвращались, то брак расторгался²³². Точно также дозволено было в Выборге вдовам и девкам выходить замуж за приезжих из Швеции, с тем только условием, чтобы и самих шведов, которые приняли греко-российскую веру, обратно из Выборга не отпускать²³³.

Между тем от иноверцев, как русских подданных, так и иностранных, приносимы были нередко на Высочайшее имя прошения о дозволении им вступить в брак с русскими подданными православного исповедания, с изъятием существующих на этот предмет постановлений, вследствие чего вопрос этот Высочайшим повелением (1832 г.) предложен был на рассмотрение Св. Синода.

Синод по внимательном рассмотрении предложенного дела и соображении его с существующими узаконениями, нашёл, что «законом 1721 г. (авг. 18) разрешено иноверцам иных христианских исповеданий вступать в супружество с Русскими тогда только, когда они:

1) сами примут Российское подданство, и

2) обяжутся письменно не совращать жены в своё вероисповедание и последующих от них детей крестить и воспитывать в Греко-российской Вере, и сие разрешение предоставлено духовной власти. Вступление же иноверцам в браки с Русскими, без принятия подданства, как с обязательством, так и без обязательства, рождаемых в таковых браках детей крестить и воспитывать в Греко-российском законе, всегда разрешалось одной Высочайшей Властью по особенным уважениям. Правила сии, свыше ста лет существующие, не стесняя ни иноверцев, ни Русских в заключении брачных союзов, с тем вместе удерживают от того легкомысленных, которые могли бы искать подобного соединения необдуманно, по одному побуждению страсти, а сим полагают прочное основание продолжению таковых союзов. Напротив, изменение сих правил, т. е. свободное разрешение иноверцам браков с Российскими подданными, без принятия подданства первыми, а только с обязательством рождаемых от сего сопряжения детей крестить и воспитывать в нашем вероисповедании и не отвлекать от оного жён, может, во-первых, умножить число таковых искателей, а во-вторых, и что важнее всего, ослабит прочность брачного союза». По этим соображениям Синод, «охраняя твёрдость брака, как таинства нашей Православной Церкви, от таковых необдуманных в оной посяганий и в отвращение всех последствий разлучения иноверцев с жёнами и детьми их, противных религии и нравственности, при том различая состояние иностранки, которая, входя в Русское семейство, удобно делается постоянным членом оного, от положения иностранца, который, женясь на Русской, всегда более может сохранить и побуждений и способов к удалению за границу – полагал постановить на сей предмет следующие правила:

1. Если за Русского подданного Православного исповедания хочет выйти в замужество иностранка другого исповедания, то брак сей разрешать духовному начальству, на основании закона 1721 г. (авг. 18), без испрашивания на cиe Высочайшего разрешения и совершать оный в Православной Церкви, через Православного священника.

2. Если иноверец, не Русский подданный, просит дозволения жениться на Русской подданной, Православного исповедания, без принятия присяги на подданство, то в таковых просьбах по-прежнему духовное начальство имеет отказывать.

3. Исключения из сего второго правила, каковые иногда делаемы были по особым уважениям и по Высочайшему снисхождению, предоставить и впредь единственно Высочайшему усмотрению». Правила эти были утверждены Государем Императором (1833 года июня 10-го²³⁴).

В Синодском определении 1721 г. не было означено, кем должно быть даваемо разрешение на брак лица иностранного христианского исповедания с лицом Православного исповедания. Из позднейших узаконений мы видим, что оно было даваемо епархиальным архиереем. В 1840 г. Синод, с Высочайшего соизволения, положил разрешить приходским священникам, чтобы они к повенчанию браков лиц Православных с иноверными, если к тому нет законных препятствий, могли отныне приступать сами, без испрошения на то каждый раз разрешения епархиальных архиереев²³⁵.

В определении Святейшего Синода 1721 г. предполагалось, что брак венчается Православным священником; но возникал вопрос: в одной ли Православной церкви должен быть венчан брак лица Православного исповедания с лицом другого христианского исповедания, или он должен, по крайней мере, может быть венчаем в церквах обоих исповеданий. В 1805 г. Святейшим Синодом, по частному случаю, было выражено правило, что брак лица Православного исповедания с лицом другого христианского исповедания должен быть венчан непременно Православным священником²³⁶. В Высочайшем указе 1832 г. предполагается, что брак лица Православного исповедания с лицом другого христианского исповедания может быть венчан в церквах обоих исповеданий. Этим указом было постановлено, что браки лиц Православного исповедания с лицами римско-католического, совершенные одними римско-католическими священниками, почитаются недействительными, доколе тот же брак не обвенчан Православным священником²³⁷.

Наконец, 10 февраля 1864 года высочайше утверждённым мнением Государственного Совета разрешено венчать невест Православного исповедания с женихами иноверными, не состоящими в русском подданстве, без испрашивания особого Высочайшего соизволения и без обязательства принять русское подданство²³⁸.

Весьма дорожа своей верой и желая оградить православных от совращения в иное вероисповедание, предки наши строго соблюдали предписания Церкви, запрещающие православным христианам всякое религиозное общение с иноверцами²³⁹. В дошедших до нас памятниках не только находятся свидетельства о запрещении православным участвовать в молитвах с неправославными (входить в их храмы²⁴⁰, а также о недозволении неправославным посещать православные церкви, в особенности же иметь общение в Причастии Св. Таин; но встречаются даже указания на неодобрение близкого житейского общения с ними.

Уже и преп. Феодосий печерский, митрополиты: Георгий, Иоанн II и Никифор, в своих посланиях, подробно опровергая разные заблуждения латинян и указывая, что они за эти заблуждения отлучены, отвержены от Церкви Православной, заповедуют, как мы видели (стр. 67–68, стр. 120), всячески блюстися их учения, не участвовать в их богослужении, не следовать их обычаям, не заключать с ними брачных союзов, не иметь с ними общения даже в пищи и питии и, в случае нужды, давать им то и другое в особых сосудах, или, если есть с ними и вместе, то только ради любви Христовой²⁴¹. Много позднее наши митрополиты и архиереи продолжали повторять, перед рукоположением своим, обет, что они не позволят никогда в своих епархиях никому из православных ни брачного сочетания, ни кумовства, ни братства как с армянами, так и с латинами²⁴².

Приходивших к нам иноверцев, художников, ремесленников и других охотно принимали у нас на жительство и предоставляли им держаться своей веры без всякого стеснения; но не дозволяли им иметь свои храмы, не дозволяли входить и в русские храмы²⁴³. В «Выписке в Посольском приказе» читаем – И Онтонию (Поссевину) сказано: «Которые торговые люди учнут приезжать в Московское государство римского закону, и священники с ними будут римского ж закону, и которые без попов своих учнут приезжать, и тем по своему закону в молбе во всём воля в своих домех, а ко христианской церкве приходить не пригоже и не пустят; а которые Римляня на Москве помрут, и их бы хоронили за городом на Немецком кладбище, а у церквей их похоранять не доведетца и Российской вере противно»²⁴⁴. Новгородским воеводам в 1624 году крепко наказывалось московским правительством не пускать в православные церкви и Новгородский Кремль некрещённых немцев²⁴⁵. Олеария и его спутников, заходивших во время путешествия в 1634 году в православные церкви, немедленно выводили вон и выметали за ними пол²⁴⁶.

Правда, в торжественных случаях царь Иоанн Васильевич Грозный приглашал иногда и иностранных послов-латинян присутствовать при нашем богослужении, но в другое время сам же советовал не входить в русскую церковь, чтобы не подвергнуться нареканию от православных²⁴⁷; за то протестантам Иоанн Грозный входа в русскую церковь вовсе не дозволял, имея, конечно, в виду, что католики, подобно православным, признают и призывание Святых в молитвах, и поклонение иконам, а лютеране не признают: пригласив, например, Антония Поссевина в Успенский собор, он тут же присовокупил: «Только смотри, Антоний, не введи с собою в церковь кого-либо из лютеран»²⁴⁸. Ульфелд, протестант, приезжавший послом датского короля к нам в Россию в 1575 году, также рассказывает о себе, что когда он в Пскове пожелал войти в одну монастырскую церковь, то его не впустили как недостойного²⁴⁹.

Во время прений о вере, вызванных делом королевича Вольдемара и царевны Ирины Михайловны, на вопрос Юрия Лота, состоявшего в свите Вольдемара: почему нас не пускают в вашу соборную церковь? Если бы пускали, многие из нас, видя наше благочестие, молитвы и чин церковный, стали бы принимать православную веру.

Успенский ключарь Иван Наседка отвечал: «Людей благочестивых, приезжающих в Москву с грамотами от своего начальства, в которых написано, что они правильно содержат христианскую веру, у нас пускают в соборную церковь служить и молиться; но кто окажется с примесом еретическим, тех не только что в церковь Божию, но и в дом святительский не пускают, и таковые с нами христианами никакого общения не имеют»²⁵⁰.

Не были допускаемы в православные храмы даже лица, заподозренные в нетвёрдости в православии. Когда в 1629 году новгородские воеводы (Пожарский и Глебов) спросили государя (Михаила Феодоровича), пускать ли им в Кремль и Софийский собор, для поклонения угодникам Божиим, русских людей, которые приходят из уступленных Швеции городов и уездов и сами просят о том, от государя последовал приказ, чтобы воеводы предварительно разведывали, не пошатнулись ли эти русские люди в православии и не пристали ли к лютеровой вере; тех, которые окажутся ещё твёрдыми в православии, пускать в церкви, находящиеся в посаде, но не в Кремль и не в Софийский собор; а тех, которые уже пошатнулись в православии и пристали к лютеровой вере, не пускать и в посадские церкви, чтобы «нашей православной вере поруганья не было»²⁵¹.

Не дозволялось также и православным входить в неправославные храмы и участвовать в богослужении с лицами неправославными. Так, напр., великий князь Иоанн III, отправляя свою дочь в Литву, между прочим, наказал ей: если будет в Вильне королева, мать Александрова, её свекровь, и если пойдёт в свою божницу, а ей велит идти с собою, то Елене провожать королеву до божницы, и потом вежливо отпроситься в свою церковь, а в божницу не ходить²⁵².

Даже в обыкновенных житейских отношениях русские старались избегать иноверцев, не ожидая от близости к ним ничего хорошего. В житии преп. Агапита печерского, врача безмездного, рассказывается, что в Киеве, в конце XI или в начале XII в., был знаменитый врач, «родом и верою Армянин», какого прежде не бывало; что этот врач, завидуя славе преп. Агапита, врачевавшего чудесно, научил «иноверники своя» поднести иноку смертное зелье, которое однако ж оказалось безвредным, и что впоследствии, когда Армянин пришёл к Агапиту и последний хотел угостить его своей скудной пищей, Армянин сказал: «Мы, отче, сего месяца четыре дня постимся, и ныне у нас пост». Тогда Агапит спросил: «Да кто ты и какой веры?» Гость отвечал: «Разве ты не слышал обо мне, что я Армянин?» После этого преподобный воскликнул: «Как же смел ты войти и осквернить келью мою и держать за грешную мою руку? Изыди от Мене, иноверие и нечестиве»²⁵³.

В одном из посланий к псковичам митрополит Фотий (в начале XV в.) заповедует, чтобы православные не вкушали удавленины и чтобы съестные припасы, приносимые из немецкой земли, вино, хлеб, овощи, предварительно были очищаемы молитвой от иерея и потом употребляемы в пищу²⁵⁴.

В царствование Михаила Феодоровича «донесено было великому государю, царю Михаилу Феодоровичу и великому господину святейшему Филарету.., что в Москве и в городах православные христиане служат иноверцам и некрещённым, чужестранцам, немцам и, живя у них, впадают в предрассудки, нарушение веры и разные низости; к умирающим не бывает свободного доступа духовному отцу; живые принуждены бывают есть мясо в четыредесятницу и другие посты. Посему поведано, чтобы все православные оставили дома́ некрещённых чужестранцев и вперёд не были бы у них, дабы не осквернялись души христианские и не умирали без духовных отцев»²⁵⁵. Это повеление подтверждено было в Уложении царя Алексея Михайловича 1649 г., причём Уложение не только запрещало русским жить у иноземцев по крепостям и добровольно, но и грозило ослушникам жестоким наказанием, «чтоб не повадно было так делать»²⁵⁶.

Уже в царствование преобразователя России Петра В. случился такой интересный факт: патриарх Иоаким, приглашённый однажды (28 февр. 1690 г.) за торжественный стол, решительно отказался присутствовать, если будут допущены иноземцы, и царь должен был уступить патриарху. Приближаясь к смерти († 17 марта 1690 г.), он составил духовное завещание²⁵⁷, в котором, вместе с заповедью государям, как своим духовным детям, оставаться верными Православию, он молил их, чтобы они не допускали русских до дружбы с иноверцами, латинянами, лютеранами, кальвинами и другими, и настрого воспретили, чтобы иноземцы, «пришед сюда, в благочестивое царство, вер своих не проповедовали, во укоризну о вере не разговаривали бы ни с кем и обычаев своих иностранных и по своим их ересям на прелесть христианам не вносили бы», просил также не определять их на высшие должности ни в войске, ни в суде, а также не дозволять строить им «молбищных по прелестям их сборищ еретических», а какие уже и есть, и те годно было бы снести, потому что в них много чинится хулы на Православную веру и на Русских и так как в самых иностранных государствах нет ни одной Православно-русской церкви²⁵⁸.

С течением времени это строгое отношение к иноверцам смягчилось. Но и в настоящее время общение православных с последователями иных вероисповеданий, хотя бы и христианских, в таинствах, религиозных обрядах и вообще в молитвах не допускается.

Так, восприемниками при св. крещении детей у православных могут быть только лица православные. По требованию Кормчей книги, «крещаемый, исходя от спасительные бани, должен быть восприемлем от единого верного человека» (гл. 50, ч. 2)²⁵⁹. «Иноверные же лица не признаются пригодными для сего по причине своего иноверия и из опасения, что Символ их испорченный, и если они будут отрока наставлять, то, конечно, в свою веру отведут». (Кн. о должн. пресв. § 80, стр. 132)²⁶⁰. В самом деле, восприемники, при крещении младенцев, произносят за них исповедание веры, дают необходимые обеты и ответы и принимают на себя нравственную ответственность научить их истинам христианской веры и родительски заботиться об устройстве их доброй жизни в духе Православия: для выполнения столь важных обязанностей необходимо поэтому, чтобы сам восприемник имел чистоту и твёрдость веры, понимал сущность таинства и произносимых им обетов, каковых качеств нельзя предполагать в лицах неправославных.

Неправославные христиане ни в каком случае, – хотя бы и во время болезни и за неимением духовного лица, – не должны быть принимаемы православным священником на исповедь, без предварительного присоединения к Православной Церкви²⁶¹. Отпевание иноверных христиан по чину Православной Церкви может быть совершаемо только в случае обращения их пред смертью в Православие и после исповеди их пред православным священником²⁶². Только в случае крайней нужды, т. е. если не будет налицо духовного лица того исповедания, к которому принадлежит умерший, православный священник не должен отказываться от погребения иноверного христианина, но, облачившись в ризу и епитрахиль, должен ограничить всё совершение этого погребения одним только провождением тела умершего с места (из дома) до кладбища и опущением его в могилу, при пении в том и другом случае: «Святый Боже», конечно, без пения литии и без возглашения вечной памяти²⁶³.

Эта процессия никак не должна совершаться одновременно и в ряду с проводом другого умершего, принадлежащего к Православной Церкви²⁶⁴.

Вопрос о молитве за умерших инославных христиан в практике русской Церкви решается неодинаково: одни отрицают возможность таких молитв, ссылаясь, главным образом, на отсутствие в канонах церковных и практике древней Церкви положительного основания для оных; другие же допускают их, руководясь, с одной стороны, широтой христианской любви и веротерпимости, которая всегда свойственна была Православной Церкви, а с другой, пастырски входя в нравственное состояние тех православных христиан, которые, состоя при жизни умерших иноверцев в самых тесных родственных с ними связях (напр., дети к родителям) или близких служебных и нравственных отношениях, просят священника не отказать им в христианском утешении помолиться с ними об упокоении души усопшего иноверца-христианина. Второго взгляда придерживался, между прочим, и знаменитый митрополит московский Филарет, допускавший домашние молитвы и панихиды в доме за умерших лютеран. Но при этом он считал основанием возможности молитвы за умерших иноверцев почтительное и уважительное отношение этих последних, при их жизни, к вере православной, со всеми её учреждениями, обрядами и обычаями; иноверцы, презрительно или враждебно относившиеся, при жизни своей, к вере и Церкви православным, никаких молитв со стороны этой Церкви не заслуживают²⁶⁵. Но во всяком случай подобная (домашняя) молитва за иноверца может быть разрешена только местным епископом²⁶⁶.

Вообще надо заметить, что Православная русская Церковь никогда не переставала видеть в иноверцах своих ближних, хотя и заблуждающихся в истинах христианской веры, и возносит молитвы ко престолу Всевышнего о возвращении их к истинной Христовой Церкви: устами священнослужителей она молит Господа Бога: «Расточенные собери», «утоли раздоры церквей»! (Молитвы на литургии Св. Василия Великого).

«Совесть человеческая единому Богу токмо подлежит и никакому государю не позволено оную силою в другую веру принуживать...» (Грамота Петра Великого польскому королю Августу II 9 марта 1718 года).

«Поляки безвозбранно да чтут Господа Бога по латинскому обряду, русские же люди искони были и будут православными и вместе с Царем и Царицей выше всего чтут и любят родную Православную Церковь». (Слова, собственноручно начертанные ныне благополучно царствующим Государем Императором во 2-й день июля 1898 года).

Переходя к рассмотрению вопроса о положении неправославных христиан по действующему русскому законодательству, считаем необходимым сделать следующее предварительное замечание.

Всякое христианское государство обязано, конечно, уважать основанную на сущности веры свободу совести и религии своих подданных; однако принцип христианской терпимости отнюдь не требует и равного отношения государства ко всем признанным и терпимым им религиозным обществам²⁶⁸. Справедливость требует, чтобы каждый получал своё, насколько это соединимо с представляемой государством истиной; принцип справедливости не есть принцип абсолютного равенства²⁶⁹. Христианская терпимость не есть равнодушие к своей истине и к чужим религиозным заблуждениям. В области личного религиозного убеждения государство должно гарантировать полную свободу совести и не может действовать в этой области ни мечом, ни тюрьмой, ни лишением гражданских прав. «Мы, по дарованной Нам от Всевышнего власти, совести человеческой приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому Христианину на его ответственность пещись о блаженстве души своей», – говорит великий преобразователь России²⁷⁰.

Но от свободы личного исповедания до́лжно отличать свободу религиозного соединения, публичного культа, образования религиозных обществ; безграничная и безусловная свобода подобных соединений уже переходит границы требования христианской веротерпимости; таких публичных религиозных обществ государство не может оставить без своего надзора и регламентации²⁷¹.

Отношение русской государственной власти к иноверцам на всём пространстве истории русского государства определялось двумя принципами: охранением господствующей Православной веры, с одной стороны²⁷², и полной веротерпимостью к иноверцам и невмешательством во внутреннюю церковную жизнь их, с другой стороны²⁷³. Таковым же оно представляется и в настоящее время.

Православная вера на Руси искони признавалась единою истинной, а потому господствующей верой в государстве; таковой же она признаётся в России и теперь: «Первенствующая и господствующая в Российской Империи вера, – гласят наши основные законы, – есть Христианская Православная Кафолическая Восточного исповедания»²⁷⁴.

Отсюда вытекают следующие последствия: «В пределах государства одна господствующая Православная Церковь имеет право убеждать последователей иных Христианских исповеданий и иноверцев к принятию её учения о вере. Духовные же и светские лица прочих Христианских исповеданий и иноверцы строжайше обязаны не прикасаться к убеждению совести не принадлежащих к их религии; в противном случае они подвергаются взысканиям, в уголовных законах определённым»²⁷⁵. Напротив, «если исповедующие иную веру пожелают присоединиться к вере Православной, никто ни под каким видом не должен препятствовать им в исполнении сего желания»²⁷⁶.

Преимущество Православной веры обнаруживается, между прочим, в случае брака лица, принадлежащего к Православной Церкви, с лицом неправославным. Именно по действующему русскому законодательству²⁷⁷, «если жених или невеста принадлежат к Православному исповеданию, в сем случае везде, кроме Финляндии, требуется:

1) чтобы лица других исповеданий, вступающие в брак с лицами Православного исповедания, дали подписку, что не будут ни поносить своих супругов за Православие, ни склонять их через прельщение, угрозы или иным образом, к принятию своей веры, и что рождённые в сем браке дети крещены и воспитаны будут в правилах Православного исповедания²⁷⁸;

2) чтобы при вступлении в сии браки непременно исполнены и соблюдены были все правила и предосторожности, для браков между лицами Православного исповедания вообще постановленные²⁷⁹;

3) чтобы сии браки были венчаны Православным Священником в Православной церкви»²⁸⁰.

«Когда в числе брачных лиц одно принадлежит к Православному вероисповеданию, то рассмотрение вопроса о том, был ли брак и законно ли он совершён, равно определение уважительности причин к его расторжению, во всяком случае, подлежит решению духовного суда Православной Церкви. Решение cиe имеет быть твёрдо в отношении к обоим лицам»²⁸¹.

Так как при заключении смешанного брака от супруга инославного отбирается перед венчанием, как сказано выше, особая подписка о том, что он будет крестить и воспитывать детей по правилам Православной веры, то при отказе в выдаче такой подписки самое венчание, очевидно, не может иметь места.

На практике, однако, нередко оказывается, что при заключении смешанного брака подписка отобрана не была. Возникает вопрос, подлежит ли в таком случае не давший подписки ответственности по Уложению о наказаниях (по статье 190-й). Ответ должен быть отрицательный, так как обязанность его крестить детей в Православную веру есть обязанность для него условная и основывается на данном им обещании (подписке), а если подписки нет, то нет и нарушения обязанности, так как нет и самой обязанности)²⁸². Впрочем о крещении и воспитании рождённых от смешанного брака детей в Православной Вере должен заботиться супруг православный, так как православные за крещение своих детей в иную веру подвергаются ответственности по Уложению о наказаниях безусловно, независимо от того, рождены ли дети в простом или смешанном браке (по 190 ст. Улож. о наказ.²⁸³)

Правило об обязанности давать подписку действовало и в Прибалтийских губерниях до 19 марта 1865 г., когда последовало Высочайшее повеление о том, чтобы в этих губерниях при совершении браков между православными и протестантами впредь не требовать от местных уроженцев означенных, установленных в 67-й ст. предбрачных подписок насчёт крещения и воспитания детей, от сих браков рождённых, в правилах Православного исповедания, и таким образом сочетавшиеся браком протестанты с 19 марта 1865 г. по день восстановления указанного в 67-й ст. закона во всей силе не только не были обязаны давать упомянутых подписок, но и имели право крестить и воспитывать рождённых от этих браков детей по правилам и обрядам той церкви, которую они изберут, а не исключительно Церкви Православной, ибо для них постановленное в 67-й ст. ограничение не существовало²⁸⁴. Мнение же, что Высочайшим повелением 19 марта 1865 г. разрешалось лишь не требовать предбрачных подписок, но не возбранялась православному духовенству принимать таковые от брачующихся лютеранского исповедания, если они по воле другой стороны изъявили желание или согласие на выдачу оных, противоречит точному и буквальному смыслу Высочайшего повеления, которое, предписывая не требовать помянутых расписок, «тем самым устраняло всякое значение их, и, следовательно, не давало православному духовенству никакого повода принимать от брачующихся такие обязательства, которые в глазах правительства никакой силы не должны были иметь»²⁸⁵.

Требование означенных в 67-й ст. Х т. 1 ч. подписок, по отношению и к местным уроженцам Прибалтийских губерний, снова было восстановлено в полной силе Высочайшим повелением 8 августа 1885 года. Это составило одну из самых благодетельных и решительных мер незабвенного Императора Александра III к ограждению Православия в Прибалтийском крае, ибо в продолжение почти 20 лет, после того как в Прибалтийских губерниях ослаблено было требование применения этого закона, населению края постоянно внушаемо было, что господствующей, если даже не единственной, верой в крае должна быть лютеранская вера, и что всех детей от смешанных браков обязательно крестить в лютеранство²⁸⁶.

«В заключаемых в Финляндии браках лиц разных Христианских исповеданий венчание производится в обоих церквах. Дети, рождающиеся в сих браках, воспитываемы должны быть в той вере, к которой принадлежит отец, не допуская о сем особенных договоров. Постановление cиe в отношении лиц, исповедующих Православную веру, распространяется на одних только коренных жителей Финляндии; браки же военнослужащих Православного исповедания, находящихся в тех местах, по команде и квартированию, должны быть совершаемы Православными Священниками на основании общих постановлений»²⁸⁷. Таким образом: во 1-х, коренные жители Финляндии протестантского вероисповедания, повенчавшиеся с православными женщинами вне пределов этой страны, теряют право на крещение и воспитание детей в протестантской вере, но обязаны крестить и воспитывать их по правилам Православной Церкви, и во 2-х, наоборот, те же коренные жители Финляндии, повенчавшиеся с женщинами Православного исповедания в пределах упомянутой страны, сохраняют за собой право, если пожелают, на крещение и воспитание своих детей в протестантской вере и в том случае, если эти дети будут рождены во время проживания их родителей вне пределов Финляндии.

Преимущества Православной веры сказываются, далее, и в том, что во всех краях Империи, кроме губерний Прибалтийских, «евангелическо-лютеранские проповедники обязаны приносимых к ним для крещения младенцев, коих родители неизвестны, отсылать по принадлежности к православному духовенству»²⁸⁸.

Так как Православная вера в Российском государстве есть первенствующая и господствующая, то «Император, престолом Всероссийским обладающий, не может исповедовать никакой иной веры, кроме Православной»²⁸⁹. Этот основной закон Российской империи неукоснительно соблюдался на всём протяжении истории русского государства. «С самого крещения России, в продолжение более шести веков, – сказано в наказе послам о большом деле (т. е. о принятии королевичем Владиславом Православной веры), – не было примера, чтобы русский царь не исповедовал Православной веры, и что, если б это допустить, то вся страна взволнуется»²⁹⁰. Некоторые из русских послов, перешедших на сторону Сигизмунда, соглашались было возвести самого его на русский престол, но отец будущего первого русского царя из дома Романовых митрополит Филарет Никитич настаивал на выборе Владислава, говоря: «Будет-де креститься, и он наш государь, а будет не креститься, и нам он не надобен»²⁹¹.

Не только сам Государь Император, но и Супруга его, а равно и Супруга Наследника Всероссийского Престола должна быть Православного исповедания: «Брак мужеского лица Императорского Дома, могущего иметь право на наследование Престола, с особой другой веры совершается не иначе, как по восприятии ею Православного исповедания»²⁹².

Православная Церковь, признавая одну себя единой истинной Церковью Христовой, принадлежность к которой является необходимым условием для спасения, не допускает для своих последователей свободы перехода из Православия в иное, хотя бы христианское исповедание, и рассматривает лиц, отпадших от Православной веры, как заблуждающихся, заботясь о возвращении их в Православие²⁹³. Этот взгляд Православной Церкви не является исключительным: не только Православная, но и всякая иная церковь не допускает для лиц, к ней принадлежащих, свободы выхода и перехода в другое вероисповедание и не считает такого выхода актом правомерным.

Наше законодательство содержит ряд статей, запрещающих отступление от Православия. «Как рождённым в Православной вере, – говорится в наших законах, – так и обратившимся к ней из других вер, запрещается отступить от неё и принять иную веру, хотя бы то и христианскую»²⁹⁴. «Епархиальный архиерей обязан надзирать, чтобы Православные Христиане не совращались в иную веру, ибо одна господствующая Православная Кафолическая Восточная Церковь имеет право в пределах государства убеждать иноверцев к принятию её учения»²⁹⁵. «Отступившие от Православного в иное христианское вероисповедание отсылаются к духовному начальству для увещания, вразумления их и поступления с ними по правилам церковным. До возвращения их в Православие принимаются правительством, для охранения их малолетних детей от совращения, указанные в законах (именно в Уставе о предупр. и пресеч. преступл.) меры. В имениях их, населённых православными, на всё cиe время назначается опека и им воспрещается в оных жительство»²⁹⁶. «Наблюдение и все по таковым делам распоряжения возлагаются на Министерство Внутренних Дел, которое в то же время собирает сведения о семействе лица, отступившего от Православия, и если окажутся малолетние дети, то о мерах к охранению их Православия представляет на усмотрение Его Императорского Величества установленным порядком»²⁹⁷.

Надо при этом заметить, что «сила постановлений о давности не распространяется на вину перешедших из Церкви Православной в другое, хотя и пользующееся свободою богослужения в России, христианское вероисповедание, и тем менее ещё на преступление отпадших вовсе от веры христианской, как беспрерывно продолжающееся, доколе они не обратились к долгу»²⁹⁸.

Действующее законодательство содержит также ряд постановлений, имеющих целью предупредить возможность отпадения от Православной веры. Так, статьёй 78-ю Устава о предупр. и пресеч. преступл. (Т. XIV) «запрещается римско-католическому белому и монашествующему духовенству в губерниях западных иметь в домах, церквах и монастырях своих для услужения людей Православного исповедания», а следующей 79-й статьёй «запрещается римско-католическому духовенству детей Православного исповедания посылать в римско-католические церкви к слушанию службы вместе с католиками, преподавать сим детям катехизис или же делать им противные Православию внушения»²⁹⁹; наконец, статьёй 81-й «запрещается протестантскому духовенству прибывающих в его приходы неизвестных ему людей допускать к Причащению св. Таин без взятия от них подписки в том, что они не принадлежат к Православной Церкви»³⁰⁰.

Не одобряя прозелитизма вообще³⁰¹, государственная власть на Руси не может, конечно, равнодушно относиться к совращению из Православия и принимает строгие меры против совратителей. Действующее законодательство содержит ряд статей против совратителей, причём невыгодные последствия за совращение различны, смотря по тому, произошло ли совращение из Православной веры в нехристианскую, или в ересь, или в раскол, или в одно из иностранных (христианских) исповеданий. «За совращение из Православного в иное христианское вероисповедание, виновный приговаривается: к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и к ссылке на житье в Сибирь, или к отдаче в исправительные арестантские отделения»³⁰². «Кто в проповеди или сочинении будет усиливаться привлекать и совращать православных в иное, хотя христианское, вероисповедание, или же еретическую секту, или раскольнический толк, тот за cиe преступление подвергается: в первый раз лишению некоторых особенных нрав и преимуществ и заключению в тюрьме на время от восьми месяцев до одного года и четырёх месяцев; а во второй заключению в крепости на время от двух лет и восьми месяцев до четырёх лет, также с лишением некоторых особенных прав и преимуществ; в третий же раз он присуждается к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и ссылке на житье в Сибири или к отдаче в исправительные арестантские отделения»³⁰³. Во всех случаях, где совращение соединено с насилием, наказание усиливается³⁰⁴. Карается не только совращение, но и попустительство относительно совращения: так, статья 192-я Уложения о наказаниях гласит: «Кто, зная, что жена его, или дети, или другие лица, за коими ему предоставлено законом наблюдение и попечение, намерены отступить от Православного исповедания, не будет стараться отклонить их от сего намерения и не примет никаких зависящих от него по закону мер для воспрепятствования исполнению оного, тот за сиe приговаривается: к аресту от трёх дней до трёх месяцев и, сверх того, если он православный, предаётся церковному покаянию»³⁰⁵. «Предварительное следствие по делам о совращении из Православия или отступлении от веры Христианской начинается не иначе, как по требованию духовного начальства»³⁰⁶. Надо однако заметить, что, для признания в действиях виновного признаков совращения из Православия необходимо, «чтобы решимость отступившего от Православия покинуть свою веру и присоединиться к другому христианскому вероисповеданию явилась результатом такой активной деятельности совратителя, которая по своей природе и значению соответствует понятию закона о подстрекательстве, т. е. нравственного или физического в этом направлении воздействия на лицо совращённое. Закон требует, чтобы, если не самая мысль об измене своей веры, то окончательная решимость осуществить такое намерение созрела и получила своё выполнение под влиянием активного воздействия совратителя, а, следовательно, в тех случаях, когда такая решимость явилась у отступившего не под влиянием воздействия лица обвиняемого, деятельность виновного может оказаться совмещающей в себе признаки какого-либо иного нарушения постановлений, ограждающих неприкосновенность Православной Церкви, но она не может быть рассматриваема, как совращение в том смысле как его понимает ст. 187 Уложения о наказаниях»³⁰⁷.

Далее, так как совращение предполагает такое воздействие на лицо дееспособное, последствием коего было отпадение этого лица от того вероучения, к которому оно принадлежит, то присоединение к какой-либо церкви лица недееспособного, напр., малолетнего, может быть наказуемо только как совершение известного обряда над лицом заведомо другой веры, или, при известных условиях, как воспитание малолетнего в правилах другого вероучения³⁰⁸.

Обязывая всякую духовную власть и всякое частное лицо иностранного как христианского, так и иноверного исповедания не прикасаться в делах веры к убеждению совести последователей других вер, наше законодательство вообще воспрещает «всякое малейшее помешательство» Церкви Православной и всякое отвлечение от неё³⁰⁹. Так, «священнослужители иноверных христианских исповеданий, которые заведомо допустят православного к исповеди, причащению или елеосвящению по своим обрядам подвергаются за cиe: в первый раз удалению от места на время от шести месяцев до одного года; а во второй лишению духовного сана». Даже «за исправление сих духовных треб для православного по неведению, они подвергаются строгому выговору, как за несогласную с важностью их звания неосмотрительность»³¹⁰. «Лица духовенства иностранных Христианских исповеданий, изобличённые в преподавании катехизиса малолетним исповедания Православного, или же в делании им противных Православию внушений, хотя и без доказанного намерения совратить их, подвергаются за cиe: в первый раз удалению от своих мест и должностей на время от одного года до трёх лет; во второй – лишению духовного сана и заключению в тюрьме на время от восьми месяцев до одного года и четырёх месяцев»³¹¹. Наконец, «священнослужители иноверных Христианских исповеданий, которые совершат по своим обрядам над православным конфирмацию, или миропомазание, или иное священнодействие, знаменующее принятие в исповедание иноверной Христианской церкви, или же допустят совершить или совершат по своим обрядам крещение над детьми православных, подвергаются за cиe отрешению от должности или лишению духовного сана»³¹². Наоборот, «если исповедующие иную веру пожелают присоединиться к вере Православной, никто ни под каким видом не должен препятствовать им в исполнении сего желания». «За препятствование кому-либо присоединиться добровольно к церкви Православной виновные подвергаются: заключению в тюрьме на время от двух до четырёх месяцев. Но если для помешательства переходу в Православие были ими употреблены угрозы, притеснения или насилия, то они приговариваются: к лишению некоторых особенных прав и преимуществ и к заключению в тюрьме на время от одного года и четырёх месяцев до двух лет. Сверх того, во всяком случае, им воспрещается управлять теми своими населёнными имениями, в коих находятся православные»³¹³.

Так проводится в жизнь в действующем законодательстве первый из указанных выше принципов – охранение господствующей Православной веры.

Посмотрим теперь, как применяется на практике в нашем законодательстве второй принцип, характеризующий отношение русской государственной власти к лицам неправославным.

Строго оберегая, как мы видели, Православную церковь от нарушения её прав, наше законодательство в то же время предоставляет полную свободу веры и всем к ней не принадлежащим и избегает вмешательства в их внутренние религиозные дела, о чём ясно говорят наши основные законы. «Все не принадлежащие к господствующей Церкви подданные Российского государства, природные и в подданство принятые, также иностранцы, состоящие в Российской службе, или временно в России пребывающие, пользуются каждый повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной»³¹⁴. «Свобода веры присвояется не токмо Христианам иностранных исповеданий, но и Евреям, Магометанам, и язычникам: да все народы, в России пребывающее, славят Бога Всемогущего разными языки по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствование Российских Монархов, и моля Творца вселенной о умножении благоденствия и укреплении силы Империи»³¹⁵. «Господствующая церковь не дозволяет себе ни малейших понудительных средств при обращении последователей иных вероисповеданий и вере к Православию, и тем из них, кои приступить к нему не желают, отнюдь ничем не угрожает, поступая по образу проповеди Апостольской»³¹⁶.

Не ограничиваясь наделением инославных христиан полной свободой исповедания их веры и публичного отправления их богослужения по их обрядам, русское законодательство их церкви наделяет почти всеми правами первенствующей в России Православной церкви, кроме одного лишь права проповеди своего вероучения. «Духовные дела Христиан иностранных исповеданий и иноверцев ведаются особенными их духовными управлениями, Верховной Самодержавной Властью к тому предназначенными. Сии управления, в исполнении своих дел и должностей, поступают по правилам и уставам своей веры, но с тем вместе неупустительно наблюдают и государственные узаконения, и по долгу верноподданнической присяги охраняют все священные права и преимущества Его Императорского Величества и законы государства»³¹⁷. Как и духовные лица Православного исповедания, «лица, принадлежащие к духовенству одного из Христианских исповеданий, как за нарушение обязанностей их звания, установленных церковными правилами и другими действующими по духовному ведомству положениями, так и за те противозаконным действия, за которые в законах определено подвергать их ответственности по усмотрению духовного начальства, подлежат суду духовному»³¹⁸. Ведение метрических записей о рождении, браке и смерти предоставляется самому духовенству всех инославных церквей³¹⁹. Далее, «лицам всех вообще Христианских исповеданий невозбранно дозволяется вступать в России между собой в браки по правилам и обрядам их церквей, не испрашивая на то от гражданского правительства особого разрешения, но с соблюдением ограничений, узаконениями для тех исповеданий постановленных»³²⁰, причём все брачные дела выдаются «в установленных для каждого исповедания духовных правительствах»³²¹. «Браки лиц всех вообще Христианских исповеданий должны быть совершаемы по их закону духовенством той Церкви, к которой принадлежат вступающие в супружество»³²².

Наконец, духовные и монашествующие (где таковые существуют) лица инославных исповеданий, подобно духовным лицам Православного исповедания, пользуются свободой от личных податей и от воинской повинности³²³; дома их, по отбыванию воинской повинности, пользуются льготами на основании правил, в Уставе о земских повинностях изложенных³²⁴: они пользуются всеми правами чести³²⁵: могут получать за усердную службу ордена³²⁶, наперстные кресты³²⁷, и даже их дети (не имеющие прав высшего состояния) пользуются правами потомственного почётного гражданства³²⁸. Имущества инославных церквей и монастырей, подобно имуществам церквей и монастырей православных, защищаются как имущества казны³²⁹.

Наделение всех инославных церквей такими правами, говорит г. Н. Коркунов³³⁰, ставит их у нас в гораздо более привилегированное положение сравнительно с тем, как они поставлены теперь во многих государствах Западной Европы, где метрические книги ведутся гражданскими властями и тем самым соблюдение при рождении, браке и кончине религиозных обрядов крещения, венчания и отпевания признаётся там необязательными (так это установлено в Германской империи, в Голландии, в Швейцарском союзе). Сообразно с этим, дела брачные также не подлежат там ведению духовных установлений.

Мало того, в некоторых отношениях инославные церкви пользуются, по русскому законодательству, даже значительными преимуществами сравнительно с господствующей церковью. Например, православные настоятели наших сельских церквей далеко не все ещё получают из государственной казны содержание, да если и получают, то в очень небольшом размере, обыкновенно не более 300 рублей³³¹. Между тем, всё римско-католическое духовенство получает жалованье из государственного казначейства. (Т. XI, ч. I. Уст. иностр, исповед., стт. 98 и 133³³². Во всех протестантских исповеданиях прихожане обязаны делать взносы в определённом размере на содержание пасторов. (Там же, стт. 470, 472 примечания 2-е и 3-e, 916, 997, 1006 1039, 1044, 1072 примечание). Точно также приходы армяно-грегорианской церкви обязаны давать своему приходскому духовенству постоянное содержание (там же, стт. 1246,1247) и, кроме того, это духовенство получает по определённой таксе вознаграждение за совершаемые им требы (там же, ст. 1248)³³³.

Такие же точно преимущества имеют инославные церкви и в деле приобретения недвижимости. Православные духовные установления: церкви, монастыри и архиерейские дома могут приобретать для себя недвижимость, как бы ни была мала её ценность, не иначе как с Высочайшего на каждый раз разрешения. (Т. IX. Зак. о состояв., стт. 386 и 398). Между тем, церкви и духовные учреждения евангелическо-аугсбургского исповедания, без всякого ограничения ценностью, приобретают для себя недвижимости всегда с разрешения только Министра Внутренних Дел. (Т. XI, ч. I., стт. 959 и 960). Церкви евангелическо-лютеранские, а также армяно-грегорианского исповедания, приобретают недвижимости до 300 рублей – с разрешения своих консисторий (лютеранская – Генеральной Консистории), до 1.000 рублей – Департамента Духовных Дел иностранных вероисповеданий, до 5.000 рублей – Министра Внутренних Дел, и только при большей 5.000 рублей цен недвижимости для приобретения её требуется Высочайшее разрешение. (Там же, стт. 714 и 1214).

Что касается взаимных отношений между инославными вероисповеданиями, то законодательство наше совершенно справедливо не допускает вмешательства одного вероисповедания в дела другого. «Те же правила терпимости, – говорит 77-я ст. XIV тома (Уст. о предупр. и пресеч. прест.), – которые сохраняет правительство, обязывают всякую духовную власть и всякое частное лицо иностранного христианского и иноверного исповедания не прикасаться в делах веры к убеждению совести последователей других вер»³³⁴.

«Запрещается всем и каждому, ради различия веры, вчинять ссоры или распри, или брань или чинить поношение»³³⁵. Полиция охраняет между всеми в городе живущими, хотя различных вер, доброе гражданское согласие, мир и тишину³³⁶.

Что касается перехода из одного инославного исповедания в другое, то надо заметить, что такой переход не запрещается безусловно, но и не предоставляется свободному усмотрению желающего перейти. Именно, по нашему законодательству, «лица, принадлежащие к одному из иностранных Христианских вероисповеданий, могут по своему желанию переходить в другое такое же терпимое исповедание, не иначе, как с разрешения Министра Внутренних Дел по формальным просьбам, принесённым ему от них, без всякого участия духовенства того исповедания, в которое перейти они желают» (Т. XI, ч. I. Уст. иностр. испов., ст. 6).

Впрочем, Правительствующий Сенат разъяснил, что указанный выше порядок перехода из одного христианского неправославного исповедания в другое христианское не относится к случаям перехода лица из одного общества евангелическо-протестантского исповедания в другое, для какового перехода разрешения Министра Внутренних Дел не требуется. (Указ 12 марта 1901 г.)³³⁷

Вопрос о том, как должна отозваться эта перемена исповедания отца или матери на исповедании сыновей и дочерей – не должны ли малолетние сыновья последовать вслед за отцом в новое исповедание, а малолетние дочери за матерью, или все малолетние за отцом, или остаться до совершеннолетия в том исповедании, в каком они крещены? – в русском законодательстве не предусмотрен³³⁸.

Относительно же браков лишь, принадлежащих к разным инославным вероисповеданиям, в нашем законодательстве существуют следующие постановления: «Когда лица, в браке стоящие, оба суть иностранных Христианских исповеданий и при том различных, то хотя бы они были венчаны в церквах обоих исповеданий, определение о действительном существовании их брака и законности оного подлежит суду того вероисповедания, коего священник произвёл первое венчание, а решение об уважительности причин к расторжению брака и самое расторжение или нерасторжение оного подлежит суду того вероисповедания, к коему принадлежит ответчик: но cиe решение не может быть постановлено прежде рассмотрения о действительном совершении брака и законности оного. Как определение о сих двух случаях, так и самое решение суда о расторжении или нерасторжении брака, означенным порядком произведённое, почитается для обоих брачных лиц равносильным»³³⁹. «Браки между лицами иностранных Христианских исповеданий (а не Православного) в губерниях Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилёвской и Подольской совершаются священником той веры, к которой принадлежит невеста. Когда же римско-католический священник не согласится благословить такого брака, то венчание может быть предоставлено священнику другого исповедания. Дети, рождающиеся в сих браках, должны быть крещены: сыновья в отцовской, а дочери в той вере, которую исповедует мать, если о том иначе не будет постановлено в брачных договорах»³⁴⁰.

Наконец, «в заключаемых в Финляндии браках лиц разных Христианских исповеданий, венчание производится в обеих церквах. Дети, рождающиеся в сих браках, воспитываемы должны быть в той вере, к которой принадлежит, отец, не допуская о сем особенных договоров»³⁴¹.

Рассмотрев подробно в предыдущем изложении положение инославных христиан в России, в заключение считаем необходимым выяснить все основные начала, которыми должны руководиться в своих взаимных отношениях вероисповедания вообще. Таким образом, можно будет судить, насколько представленное нами положение инославных христианских исповеданий в России соответствует этим принципиальным положениям.

В самом деле, как должно смотреть одно вероисповедание на сосуществование с ним других вероисповеданий?

Каждая церковь (Православная, римско-католическая, евангелическо-лютеранская, армяно-грегорианская и др.), считая только одну себя истинной Христовой Церковью, принадлежность к которой в деле спасения является безусловно необходимой, объявляет только своё учение единственно истинным, исключающим другие учения, как ложные, и всех к ней не принадлежащих называет иноверцам, относится к этим последним совершенно отрицательно, смотрит на них, как на лиц, заблуждающихся в истине, и заботится обратить их в своё лоно. Иначе не может и быть. Так как истина едина сама в себе и двух противоположных истин быть не может, то не может быть и двух истинных, но различных по существу своего учения христианских церквей; истинная Христова Церковь есть и должна быть едина.

Отсюда вытекают следующие выводы:

Ни одна церковь не может иметь внешней юрисдикции над последователями других христианских исповеданий и не может принудительным образом распространять своих уставов и обрядов на лиц, к ней не принадлежащих.

Мы видели, как строго соблюдала это правило по отношению к неправославным христианам русская церковная и государственная власть: сам патриарх всероссийский отказался от суда над лицом неправославным (датчанином, обвиняемым в двоежёнстве), считая это дело не подлежащим его суду³⁴². И действующее наше законодательство строго запрещает одному христианскому вероисповеданию вмешиваться в религиозные дела другого, а также духовным лицам какого-либо вероисповедания исправлять духовные требы для лиц к нему не принадлежащих³⁴³.

Ни одна церковь, с другой стороны, не может быть обязана к преподанию своих духовных благ лицам, к ней не принадлежащим. В тех случаях, когда за совершением религиозного акта обращаются два лица, из коих одно не принадлежит к той церкви, к которой обращена просьба (напр., при смешанных браках), церковная власть, если найдёт возможным совершение такого акта, может потребовать от лица иноверного соблюдения известных условий (напр., относительно крещения и воспитания детей). В крайности церковь может снизойти до совершения известного акта (напр., погребения) и для лица, к ней не принадлежащего.

Признание церковною властью действительности религиозного акта (напр., смешанного брака), совершенного в другой церкви, зависит от отношения к нему этой власти, причём она в своих суждениях руководствуется законами своей церкви.

Каждая церковь, признавая принадлежность к ней необходимой для спасения, не может поэтому относиться к другим вероисповеданиям равнодушно и допускать безразличие (индифферентизм) в делах веры³⁴⁴, а тем более терпеть прозелитизм, а также обязана заботиться о распространении своего учения среди лиц, к ней не принадлежащих, избегая однако при этом средств Христовой церкви не свойственных.

Ни одна церковь не может допустить свободного выхода из своего состава и перехода в другое религиозное общество. Такой переход и даже совершенный выход из церкви, без присоединения к другому религиозному обществу, даже право «ни во что не верить»³⁴⁵ признаёт на Западе государство, но никогда не признавала ни одна христианская церковь³⁴⁶.

Всякое принуждение в деле веры недопустимо: оружие борьбы с заблуждениями должно быть духовным, а не материальным. «Не свойственно, – говорит Тертуллиан, – одной религии делать насилие другой. Религия должна быть принимаема по свободному убеждению, а не насильственно; жертвы Богу должны быть приносимы от свободного сердца»³⁴⁷. «Бог, Владыко мира, – говорит он в другом месте, – Он не нуждается в вынужденном послушании; Он не требует вынужденного исповедания: Он хочет не лицемерия, а истинного почитания... истина провозглашается не мечом, не копьём, не силой войска, но путём убеждения и назидания... Истинное благочестие не понуждает, а убеждает, ибо Господь никого не понуждал, но предоставлял выбор свободной воле каждого, говоря ко всем: «Кто хочет последовать за Мною» – и вопрошая Своих учеников: «Не хотите ли и вы отойти"»³⁴⁸?

Св. Ириней лионский († 202) прямо выражает мысль, что церковь потому и несокрушима, что ничто не может отнять у отдельного её члена того, что воспринято действием личной свободы. «Бог, – писал св. Ириней, – сотворил человека свободным, имеющим свою власть добровольно исполнять волю Божию, а не по принуждению от Бога, ибо у Бога нет насилия. Бог внушает совет, увещая нас к покорности, но не принуждая. Вера принадлежит человеку, так как он имеет свою собственную волю»³⁴⁹.

В сочинении о мученике Вавиле св. Иоанн Златоуст высказывает, что христианину не дозволено уничтожать заблуждений насилием или понуждением; они могут содействовать спасению людей только путём убеждения, разумного увещания и оказания услуг любви³⁵⁰. Оружие борьбы с заблуждениями должно быть духовным, а не материальным; единственный меч, которым Церковь может пользоваться, есть слово³⁵¹; это оружие – любовь, соединённая с кротостью и терпением, любовь, желающая всем спастися и в разум истины npuйmu (1Тим.2:4).

О свободе веры позаботился сам Господь, говорить Блунчли, «так как он облёк внутреннюю жизнь духа защищающим покровом тела. Люди не видят насквозь внутреннего святилища мысли и чувства друг друга, а потому нет у них силы властвовать над верой отдельных лиц»³⁵².

Восточная, и в частности русская, Церковь, строго следовала этому примеру и требовала от лиц, к ней присоединяющихся, свободной воли и ясно выраженного на то согласия³⁵³ (а от лиц малолетних согласия их родителей)³⁵⁴. Вселенская Церковь, по выражению восточных патриархов, не принуждает, не делает насилия, но призывает, увещевает, убеждает силой Духа Святого³⁵⁵. В формуле отречения, принадлежащей XVI веку, католика, изъявившего желание присоединиться к Православию, читаем: «Яз, имрек, иже от латынские веры днесь прихожду ко истинному православному христианские непорочные веры закону, преданному от святых апостол и утвержденному богоносными отцы святых и великих всея вселенныя святых седми соборов; прихожду не от нужды некия и обиды, или тесноты, или страха, или налога, или нищеты, или долга, или некоей вещи на мя подвизаемой, или чести ради мирския и благодарований неких, и богатства и стяжаний неких, обещаемых некими, или всякого некоего прибытка, или лестию, или лицемерием, но от всея души и сердца чиста и неблазненна, Христа любящи, и того истинные, непорочные веры животного закона желая получити»³⁵⁶.

Совершенно согласной с Православной Церковью в этом отношении была и власть государственная: «Совесть человеческая, – писал Пётр В. в грамоте польскому королю Августу II (9 марта 1718 года) по поводу насильственных присоединений православных в унию, – единому Богу токмо подлежит, и никакому государю не позволено оную силою в другую веру принуждать»³⁵⁷. «Учение Спасителя, – говорится в указе императора Александра I (1816 года), – пришедшего на землю взыскать и спасти погибшего, не может быть внушаемо насилиями и казнями; истинная вера порождается благодатью Господнею, через убеждение, кротостью и более всего добрыми примерами, жестокость же не убеждает никогда, но паче ожесточает»³⁵⁸

К сожалению, не так поступали иные церкви, в особенности церковь римско-католическая. «Две разности, – говорит архиепископ Филарет³⁵⁹, – отличали греческих миссионеров от латинских. Последние проповедовали веру с мечом в одной руке и с латинскою библией в другой³⁶⁰; а ни того, ни другого не было на Востоке. В России евангельская проповедь не опоясывала проповедников мечом, не проливала крови, не зажигала костров; греческий проповедник приходил к Владимиру не с войском, а с картиной страшного суда Божия; он имел дело только с душой; сила его заключалась только в силе слова Божия; он вводил совесть в права её над страстями и заблуждениями; не требовал земных выгод».

Каждая церковь, признавая принадлежность к ней необходимой для спасения, не может допустить общения лиц, к ней принадлежащих, с последователями иных вероисповеданий в таинствах, религиозных обрядах и вообще в молитвах. И это совершенно справедливо с точки зрения самой церкви; иначе допуская безразличие в церковном общении между людьми разных вероисповеданий, церковь уничтожила бы сама себя³⁶¹. Уже Ап. Павел не дозволял религиозного общения с людьми, не последующими апостольскому учению³⁶².

Но ни одна церковь не может относиться враждебно к лицам, к ней не принадлежащим, и не должна забывать, что все люди суть братья и ближние. Евангелие, которому собственно и принадлежит учение о веротерпимости, предписывает христианам один способ действования по отношению к людям, принадлежащим к ложным религиям или неправым христианским исповеданиям: долготерпение, любовное обращение, убеждение, просвещение³⁶³. Ап. Павел тоже не допускает нетерпимости в христианстве, религиозной вражды между разномыслящими, презрительного или злобного отчуждения от иномыслящих, а внушает сохранять к ним братские чувства³⁶⁴.Так и относились к неправославным пастыри русской Церкви (напр., препод. Феодосий печерский), следуя этому апостольскому завету. Православная Церковь не только не питает никакой ненависти или презрения к разномыслящим с нею в вере, но любит их, любит не только в человечестве, а и во Христе, как призванных ко спасению и могущих, при некоторых условиях, получить Божественную благодать, а также молится о соединении всех разномыслящих в единое стадо единого Пастыря³⁶⁵.

* * *

Много столетий прошло со времени прискорбного и в глазах нехристиан укоризненного разделения в Христианской Церкви. Однако в православной Церкви вместе с постоянной молитвой о соединении церквей жила и живёт надежда, что соединение это будет снова восстановлено. Вместе же с единением церквей, настанет единение всего христианского мира, «мир всего мира», о коем постоянно молится Православная Церковь, – и обновлённое единой Христовой верой человечество едиными устами воскликнет: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение».

Γένοιτο.