Педагогические воззрения К.П. Победоносцева

К.П. Победоносцев – личность чрезвычайно выдающаяся и по своим идеям, и по своей деятельности, и по тому исключительному положению, какое занимал он в течение трех царствований. У него было много искренних почитателей и друзей, а еще больше врагов, глубоко ненавидевших его. В разгар политических страстей, партийной злобы и жгучей ненависти уже над свежей могилой его († 10 марта 1907 года) послышался дружный хор неприязненных ему голосов. Его считали «злым гением русской церковной жизни», «вдохновителем темных сил России» ¹. Победоносцев, по выражению И. Бердяева, известного публициста, «трагический тип»; это один из тех, в ком христианство убило Христа... «Атеистический дух инквизитора движет им, и он, подобно этому страшному старику, отвергает свободу совести, отстаивает религиозный утилитаризм» ². Лица, попавшие сознательно и несознательно в водоворот последних событий в нашей политической жизни, обвиняли К.П. Победоносцева в том, что он «хотел остановить бурлящий поток народно-государственного творчества плотиною кабинетных измышлений и бумажного творчества», и не скрывали своего злорадства, что «пал этот выдающийся деятель, как рушится дуб йод незримой работой молодых порослей, которым он преграждает, доступ к выси и солнцу»³.

Мы не будем разбирать мнений и взглядов на К.П., продиктованных не беспристрастным суждением о его деятельности, а партийными счетами. История покажет, сеял ли он доброе семя, или одни плевелы, погибли ли с ним все его идеи, или в них есть нечто жизненное. Для нас же достаточно отметить, что даже те, кто так ненавидит, его, вынуждены сознаться, что когда читаешь сочинения К.П. Победоносцева, то «ненависть ослабевает»: звучат у него «такие искренние ноты, искреннее смирение пред высшим, любовь к народному, романтическая привязанность к старому»⁴. Такая раздвоенность во взглядах лиц, враждебно настроенных против К.П., с одной стороны, и большое число почитателей его⁵, с другой, объясняется естественно: К.П. Победоносцев – чрезвычайно крупная политическая фигура, мимо которой нельзя пройти с равнодушием или безразличием, – глубокий и разносторонний ум, в произведениях которого так много практически жизненного и поучительного для читателя. К сожалению, читающая публика мало знакома с его произведениями и склонна огульно осуждать уже заранее все то, что связано ст. именем Победоносцева. Не пользуются известностью и педагогические его воззрения. В виду этого задачею настоящего очерка является изложение в общих чертах воззрений К.П. Победоносцева на воспитание и обучение детей на основании изданных им сочинений: «Ученье и Учитель», «Московский Сборник», «Новая школа», «Христианские начала семейной жизни» и др. Наше внимание остановилось на предмете очерка не случайно. Если при оценке просветительной деятельности К.П., насколько она выразилась в институте церковно-приходских школ, возможны споры и несогласия, то в суждениях его о лучших способах воспитания и обучения, о качествах учителя и начальника школы, о преподавании отдельных предметов и т. д. так много светлого и жизненного, что знакомство с ними необходимо для всякого, готовящегося к педагогической деятельности. И неудивительно. В течение своей многолетней и самой разносторонней деятельности, не исключая и педагогической, К.П. имел возможность накопить богатый запас педагогических идей и видеть в теории и на практике достоинство различных систем воспитания и обучения.

К изложению педагогических взглядов К.П. мы теперь и перейдем.

В развитии человеческой личности весьма важное значение имеют те впечатления, которые восприняты ребенком, еще в дошкольный период. Поэтому выдающиеся педагоги (Песталоцци, Дистервег и др.) обращали самое серьезное внимание на воспитание детей уже в раннем возрасте. «Только то прочно», говорит великий воспитатель и учитель Я. Каменский, «что всосалось в раннем возрасте. Сосуда, сохраняет запах, которым он был пропитан сначала, даже когда его разбивают... Таким же образом и в человеке первые впечатления заседают так крепко, что было бы чудом, если бы они могли измениться; поэтому всего благоразумнее внедрять их в ранней юности согласно с истинными требованиями мудрости» ⁶. Роль дошкольного воспитания, как могучего фактора в образовании нравственной личности человека, ясно сознавалась и К.П. Победоносцевым. Нет в мире, но его словам, нравственной задачи важнее задачи воспитания ⁷. Дело воспитания «малых сих» – дело великое и святое. Здесь имеет значение, прежде всего, личность воспитателя, а не та или другая система воспитания, созданная холодным рассудком людей. Если бы кто стал спрашивать», говорит он, «о началах и методе воспитания, то скажем: будь сначала сам тем, чем хочешь сделать другого, будь по всему существу своему. Если твои требования противоречат тому, что ты сам втайне мыслишь и делаешь, то не ожидай успеха, а будь уверен, что все воспитательные выдумки ни к чему не поведут» ⁸. Ложь, неискренность должны быть совершенно чужды воспитателю, так как сколько бы он ни лицемерил, дети поймут, в конце концов, его лицемерие, и тогда целые сочинения правил и убеждений пропадут даром: «дети примечают многое, что делается за кулисами» ⁹.

В системе воспитания, имеющего задачею гармоническое развитие всех сил души ребенка, первенствующее место должно быть предоставлено, по убеждению К.П., религии, которая составляет необходимейшую потребность человеческой души. «Одна только и есть совершенная и воспитательная мудрость», по его словам, – «это высочайшая мудрость в воспитании человека. Бог воспитывает детей наших посредством пас и непременно воспитает их, если мы сами дадим Ему воспитать себя самих». Говоря так, К.П. далек от того, чтобы отрицать пользу разного рода сочинений и книг, раскрывающих или уясняющих те или иные стороны воспитания. Воспитателю могут оказать помощь и «человеческие правила», но все это «невыразимо слабо и отрывочно»; «что-то мертвое, а не живое черпаем мы отсюда: знание, а на мудрость» ¹⁰. Мудрости же можно научиться только «в училище Господнем»¹¹. Развитие в детях лучших сторон человека, воспитание их в покорности воле Божией – это величайшая и прямая обязанность родителей; она возложена Богом на них и ни на кого более в целом свете ¹². Никакие школы, институты, семинарии и монастыри не могут заменить в деле воспитания детей могучего воспитательного влияния их родителей. Первая воспитательница в семье есть мать. Если она слагает с себя попечение о детях лишь для того, чтобы удобнее предаться удовольствиям светской жизни, то тем самым она оскорбляет нравственное чувство целого общества. Достоин осуждения и отец, уклоняющийся по разным причинам от участия в воспитании детей. К.П. Победоносцев не находит никакого извинения для тех родителей, которые спешат как можно скорее поместить дитя в учебное заведение, чтобы избавить себя тем самым от всякого труда воспитания ¹³. Строгое отношение К.П. к таким родителям вытекает из его не сочувственного взгляда на училищное воспитание, которое страдает многими недостатками; в общественных училищах, говорит он, распространяется всегда, тот же дух, которым проникнуто большинство в современном обществе; при этом в школах влияние товарищей действует сильнее на вновь поступающего воспитанника, чем влияние воспитателей¹⁴. С этим взглядом нельзя не согласиться, особенно если принять во внимание состояние воспитательного дела в наших школах. Общеизвестный факта, что на эту сторону здесь обращается мало внимания, что дети и юноши растут и развиваются под воздействием не школы, а известной части прессы, разрушающей нередко в юноше все идеальное и созидающей из него уже на школьной скамье «партийного гражданина», менее всего занятого своим развитием и серьезным трудом... Родители ясно сознают, к чему может привести такое направление школы, и поэтому будущее их детей вызывает естественную тревогу и опасения. В виду этого можно всецело присоединиться к пожеланию К.П., что «покуда есть малейшая возможность, покуда не истощены еще все средства, необходимо оставлять детей дома, где веет над ними благодетельный дух семейства, а не бурное и холодное дыхание духа времени; здесь наблюдает за ними взор отца и матери, здесь развиваются пред ними чистые и нежные чувства, готовятся для них чистые радости домашнего круга»¹⁵. К сожалению, по условиям современной жизни далеко не все родители могут воспользоваться советом К.П., да и те из них, которые пожелали бы исполнить его, все же, в конце концов, должны отдать своих детей в школу, в интернат и т. д., и последние не избегнут т. о. влияния школьных товарищей. Как же уберечь детей от вредных сторонних влияний и возможно ли это? Возможно. Для этого родители и воспитатели должны всеми силами заботиться о развитии в детях уже в раннем возрасте «чистого семейного духа», утверждать в ребенке те начала, которыми проникнута семейная жизнь у нравственно развитых лиц. Это гораздо важнее, чем уменье читать, писать и считать, приобретаемое в раннем возрасте. Ребенок уже в семье должен сделаться сознательным членом семейства, господствующие убеждения которого должны пустить в его душе глубокие корни. «Честь и радость его», по словам К.П. Победоносцева, «пусть будет вся на том месте, которое он занимает в доме: чем полнее он участвует в ежедневных событиях и в духовной жизни родителей, старших и братьев, тем совершеннее должна быть эта честь и радость» ¹⁶. Только при этом условии для питомца не будут страшны никакие влияния и внушения. Это положение можно принять только с некоторым ограничением, так как нельзя забывать, что воля у детей не скоро крепнет, что она слаба бывает и у юношей. Поэтому нередки примеры, когда дети, воспитанные в семье в добрых навыках, в школах, под влиянием дурной среды, быстро усваивают дурные привычки, а иногда и пороки. Необходимо, следовательно, чтобы было обращено серьезное внимание на улучшение воспитательного дела в наших школах, чтобы последние не разрушали того, что создает семья, а продолжали и развивали воспитательное дело семьи. При таких условиях семейное воспитание действительно может сделаться одним из самых важных факторов нравственного развития личности питомца, и вместе с тем сыграть важную роль в оздоровлении общественной жизни.

Итак, семья, по взгляду К.П. Победоносцева, должна заложить самые крепкие основы для нравственного и интеллектуального развития детей и вместе с этим для религиозного воспитания их. Для ребенка, говорит он, «великое бедствие, когда его воспитывают без всякой заботы о христианстве, но иногда не менее бедственно и то воспитание, которое совершается хоть и во имя религии, но не в чистом духе Христовом» ¹⁷.

Это – глубокое убеждение К.П., проходящее чрез все его сочинения. Прекрасною иллюстрацией основной его мысли о необходимости воспитывать детей в духе Христовой веры служить «История детской души», – книжка, изданная им самим, представляющая перевод английской писательницы Марии Корелли ¹⁸. В этом сочинении рассказывается печальная и в высшей степени трогательная история даровитого и симпатичного мальчика Лионеля, который воспитывался отцем Велискуртом без веры в Бога и загробную жизнь. Для мальчика быль составлен даже особый конспект, в котором история верований разделялась на 12 групп, причем 11 и 12 озаглавливалась так: Христос и постепенное развитие христианского мифа на обломках греческого и римского язычества» и «Позитивный и чистый разум с доказательствами, что все эти верования никаких положительных основ не имеют, а только тормозят ход интеллектуального развития человечества ¹⁹. Никто не научил Лионеля молиться, а ему лишь было объяснено, что есть люди, которые молятся, но что этот обычай соблюдается только ради народа. Раз известно, что законы природы непоколебимы, то нельзя думать, что молитва может изменить в них что-нибудь; нелепо предполагать, что глухие силы природы могут примечать страдания и исполнять прошения человека, когда человек в сравнении со вселенной то же, что былинка в луче солнечном ²⁰. Когда же несчастный мальчик решал мучительный для него вопрос о причине всего существующего и обращался за разрешением его к близким ему лицам, он услышал ответ, что есть только Атом, для которого безразлично все – и слезы, и грех, и горе... Но с таким ответом Лионель не мог помириться, чувствуя смутно, что в нем кроется ложь. Не переносит он и созданной специально для него системы воспитания, подсказанной холодным рассудком взрослого человека, не понимающего детской природы и ее запросов. У него созревает страшная мысль о самоубийстве. И вот в это время у него вырываются невольно такие слова: «О милый Атом! Если, в конце концов, откроется, что ты вовсе не атома., а Бог, Бог живой, добрый, любящий, сострадательный ко всем бедным людям, которых Он сотворил, ты и меня пожалеешь..., Ты поймешь, отчего я иду искать Тебя..., ведь я не виновен в том, что мне здесь жить так страшно, что я такт, хочу знать, есть ли что лучше этого мира. О, если ты Бог, я знаю. Тебе будет жаль меня. Я всегда хотел верить в Тебя, как в Бога»²¹.

Мальчика не стало. В своем последнем трогательном письме он просит своего профессора учить маленьких детей веровать в Бога, Который в свое время откроет тайну Своего творения²².

«История» детской души, так рано погибшей, вследствие неправильного воспитания, производить сильное впечатление своею художественностию и мастерским изображением страданий Лионеля. Пусть называют ее тенденциозной; допустим, что в ней есть спорные положения. Для нас важна основная идея этой книги: необходимость для правильного развития детей воспитывать их в христианской вере, учить их понимать красоту Божьего мира, а равно и то, что «добро жить, добро любить, что чудны все дела Господни». Эту веру хотят, по словам Победоносцева, искоренить так называемые передовые люди и представители печати. Чем богохульнее, вульгарнее и грязнее произведение, тем шумнее овации его автору. Чего доброго, скоро и мы сами, говорит он, на вопрос наших детей, кто сотворил небо и землю, дадим ответ: ни небо, пи вселенная не были сотворены – первой причины нет, ибо все, что научно доказано быть не может, – не имеет бытия»²³. Опасения К.П. не безосновательны и заслуживают полного внимания, особенно если иметь в виду появление на книжном рынке в настоящее время громадного количества антихристианских произведений, цель которых ясна: вытравить веру из сердца простого народа, а затем и у подрастающего поколения ²⁴.

Но возможно ли религиозное воспитание детей? Не слишком ли дети малы для воспитания их в духе веры? Быть может, прав Руссо, утверждающий, что «каждый ребенок, верующий в недоступного нашим чувствам Бога, должен быть непременно или идолопоклонником, или антропоморфистом» и что поэтому он и «до своей зрелости и не должен ничего знать о Боге»? С подобными взглядами приходится встречаться нередко и в настоящее время. Но они совершенно неосновательны. Действительные наблюдения над религиозною восприимчивостью детской души показывают, что религиозное воспитание детей и возможно и необходимо, и что ни в коем случае не следует «обманывать себя, скажем словами К.П., «если в начале заметен будет успех на стороне тех воспитателей, которые сами пренебрегают исполнением заповедей Христовых. Внутренняя несостоятельность воспитателя будет в этом случае песчаным грунтом». Мысли К.П. о религиозном воспитании детей в раннем возрасте подтверждаются и интересными опытами и наблюдениями директора Торсхаугского института для слабоумных (близ Христиании) г. Липпестада, который решительно утверждает, что «к культивированию души ребенка (даже ненормального) в духе христианства можно и должно приступать гораздо раньше, чем это полагают и делают. Тут мы имеем дело с таинственными и необъяснимыми для разума силами»²⁵. То же говорит и наш Достоевский. «Пяти-шестилетний ребенок знает иногда о Боге или добре и зле такие удивительные вещи и такой неожиданной глубины, что поневоле заключишь, что этому младенцу даны природою какие-то другие средства приобретения знаний, не только нам неизвестные, но которые мы даже на основании педагогики должны бы были почти отвергнуть» ²⁶. «Господь», но словам А. Коменского, «повелел в законе посвящать Ему всех первенцев; почему же не первенцем, нашего мышления, лепетания, движений и действий?» ²⁷.

Религиозное воспитание, начатое в семье, должно продолжаться и в школе. Попытки утвердить школу помимо религии на нравственном учении оказываются и всегда окажутся, по убеждению К.П. Победоносцева, бесплодными. Нравственные начала учения, по его словам, испарятся и исчезнуть, или поблекнуть до безразличия, уступив место материальным побуждениям. Но учение, основанное на религиозных началах, вводит душу в новую духовную сферу, открывает ей горизонты духовной жизни, оставляет в ней идеи и понятия, которые если и побледнеют, совсем исчезнуть не могут, не забываются, и даже, побледнев, снова нередко возвращаются в душу, освежая ее ²⁸. И по выходе из школы человек, религиозно воспитанный, во всех своих делах будет послушным голосу оживляющего духа, который будет напоминать ему о необходимости воплощать в жизни высшее начало. «Лишь в мысли о Боге мы можем обрести равновесие земного бытия, уразуметь идею единства жизни; лишь в мысли о Боге мы сами себя обретаем посреди бесчисленных дробностей жизни»²⁹.

Живое дело школьного воспитания и обучения требует для себя и живого руководителя, живого учителя, проникнутого горячим желанием содействовать истинному развитию детской души. К.П. Победоносцев с особенною любовию рисует идеальный образ учителя в своих педагогических заметках «Ученье и Учитель». Учитель, по его взгляду, это подвижник своего дела, влагающий свою душу в дело воспитания и обучения. Он должен помнить, что он делает великое дело, которое нельзя делать с небрежением³⁰. Учитель – живой образец уменья, старания и добросовестности ³¹. Для него всего важнее сознание своего долга и верность ему ³². Учитель никогда не должен забывать, что у него в классе дети; «старайся быть юн с ними,– и они это почувствуют» ³³. Когда сидишь в классе и видишь пред собою 30 ребят, не забывай, что и ты когда- то был совершенно такой же ³⁴. Предъявляя строгие требования к учителю, К.П. Победоносцев дает целый ряд практических указаний, как держаться ему в школе, как вести себя на уроках, относиться к детям и к урочным работам. Эти указания настолько целесообразны и жизненны, что не согласиться с ними нельзя. И если бы все учителя одушевлены были желанием осуществлять их на деле, то не было бы слышно и тех нареканий и жалоб на школу, которые, к сожалению, часто являются справедливыми.

Самое главное условие успешности педагогической деятельности заключается, по словам Победоносцева, в том, чтобы учитель не угашал духа в себе. Обычное дело рук человеческих день за днем может подавить человека и овладеть им, если сам он духовно им не овладевает. Эта опасность угрожает в особенности учительскому званию. Учитель, закоснев в своем предмете и на однообразных классных упражнениях, может замереть духом в учебном обычае. Оставаясь исправным во внешности, он мало-по-малу утрачивает способность жить одною жизнью с своим классом и духовно возбуждать его. Одушевление в деле воспитания и обучения – великое дело. Но оно не должно переходить у учителя в пафос ³⁵. «Будь естествен: говорить надобно так, чтобы ясно понимали те, кому говоришь». «Берегись употреблять отвлеченные фразы; берегись нанизывать правило на правило. Дорога, вымощенная отвлеченностями да правилами, ведет к отупению и отводит от жизни» Всякую работу, какую требует учитель от ученика, он должен сначала уметь сам проделать как можно лучше. «В этом правда, а без правды – какое учительство!» ³⁶. Хотя сам К.П. не преподавал в низших и средних учебных заведениях, однако педагогические заметки его о поведении учителя в классе свидетельствуют, что он хорошо знал детскую природу. Если хочешь, чтобы класс твой был спокоен и внимателен, – наставляет он учителя, – будь спокоен и внимателен сам, спокоен, прежде всего, во внешних приемах. Молодой конь чует неопытного, неуверенного в себе ездока, и начинаете шалить и брыкаться»³⁷. Не следует раздражаться в классе мелочами и придавать им значение. Шалун нарисовал на столе твою фигуру, да еще подписал. Что тебе делать? Спокойно сотри ее, или вели стереть соседу. Беда, если рассердишься, да еще станешь расследовать. Тогда пример станет заразительным ³⁸. Против такой меры не станет возражать никто, даже мало знакомый с шалостями и проделками школьников.

Дело учительства далеко не исчерпывается урочными часами преподавания в классе. Только учитель – ремесленник, не любящий школу и детей, окончив уроки, спешит к себе, домой, с тем, чтобы не заглядывать в школу и не видеть учеников до следующего дня. Такой учитель забывает, что много важнее общение с детьми вне уроков: здесь собирается богатый материал для оживления интереса, для возбуждения мысли и воображения, для сообщения понятий и сведений; здесь прямое средство духовного и душевного общения учителя с детьми и залог сердечной и умственной привязанности детей к школе и учителю ³⁹ « «Учителя», по словам К.П., «образует сочувственное единение с природою, с жизнью и бытом детей, коих учить он призван. Добрый учитель живет одною жизнью с своею школою» ⁴⁰.

Придавая такое большое значение личным качествам, учителя, который является самою «сущностью» школы, К.П. Победоносцев полемизирует с теми, которые отводят личности учителя второстепенное место в школе и думают, что создать учителя для школы – дело легкое. «Беда», говорит он, «если при устройстве школы, так же как и при устройстве канцелярии, слышится та же речь: стоит кликнуть клич, и учителя явятся, – сколько их есть ищущих работы и хлеба» ⁴¹. Многие так и думают: настроим школ.., наберем учителей, дадим им в руки программы и новейшие методы обучения, свяжем их правилами инструкций, и дело пойдет. С таким взглядом может согласиться только теть, кто мало знаком с школьным делом. «Учитель-ремесленник, учитель-чиновник не годится для живого дела». При таком учителе дело может оказаться подобием Крыловского квартета» ⁴². Правда, для приготовления народных учителей существуют специальные учебные заведения (учительские семинарии, школы), где все внимание обращается на сообщение необходимых для учителя теоретических знаний и па практическую подготовку его к учительству. Отношение К.П. к таким школам скептическое, так как он совершенно не разделяет воззрения, что при помощи наук и курсов может выработаться нужный для дела учитель. Учитель должен пройти чрез «лабораторию» действительного учительства в начальной школе, где приобретается искусство учить не посредством, книжных лекций, но обращением с живыми детьми, при том не с теми или другими детьми, но с целою организованною массою детей ⁴³. Соглашаясь вполне с мыслию, что искусство учить приобретается в школе, в общении с живыми детьми, мы в то же время не можем признать вполне обоснованным скептический взгляд К.П. Победоносцева на специальную подготовку учителей в учебных заведениях. В организации учебно-воспитательного дела и в той подготовке, какая дается специальными учительскими школами, есть, конечно, немало недостатков и пробелов, но чрез это значение их нисколько не уменьшается, такт, как никто не станет отрицать необходимости теоретической подготовки и умственного развития для всякого практического деятеля, а тем более для учителя. Только расширив свой умственный кругозор изучением в специально учительской школе учебных курсов и усвоением разного рода знаний, учитель может с большею легкостью ориентироваться в своем деле, в лучших способах воздействия на детей, в искусстве и в приемах обучения. Поэтому-то необходимость возможно лучшей теоретической подготовки учителей сознается всеми, кто желает правильной постановки обучения в начальных школах.

Требования, предъявленные К.П. Победоносцевым к учителям, слишком высоки, а выполнить их могут далеко не все учителя. Это он сознает и сам. «Учитель», по его словам, «принадлежащий заведению, сросшийся с ним и живущий в нем его жизнью – есть поистине rara avis в наше время. Кое-где еще можно сыскать старого учителя педагога, издавна сидящего на своем месте, да еще где-нибудь в глухой деревне отыскать старика учителя, в голоде и холоде, из любви к детям посвящающего всю свою жизнь уходу за ними» ⁴⁴.

В городе же большинство учителей – наемники учебного труда, изнывающие в тоске своего звания. В непрестанной заботе о хлебе насущном для себя и для семьи своей, без интереса, без одушевления несет он поденный труд, перебегая или переезжая из одного учебного заведения в другое, и всюду является усталый, раздраженный, утягивая нередко минуты и четверти из каждого урока ⁴⁵... Против этих глубоко жизненных и справедливых замечаний едва ли можно возражать. Казалось бы, вполне естественным, что К.П., занимавший исключительно высокое служебное положение, и так хорошо знавший материальное положение учителей, будет вести речь о необходимости улучшить его, но, к сожалению, этот вопрос он проходит молчанием, выдвигая на первый план идею подвижничества в учительской службе... Между тем, он не жалеет красок, чтобы изобразить бедственное положение учителей и особенно учительниц в глухой деревне. «Часто учительнице», говорит он, кормиться нечем и есть едва во что одеться – жилище ее холодное и надо просить всюду, чтобы добыть дров, чтобы достать освещение в вечернюю пору. А вокруг нее нередко бедняки, от коих и достать нельзя.., и нередко школа ее отделена от людного жилья дальним пространством и непроходимыми снегами Скудное ее жалованье приходится ей нередко выжидать месяцами, покуда дойдет оно до нее из отдаленных пунктов школьного управления. И счастье, когда она найдет около себя доброго и усердного священника, жалостливого соседа, внимательное начальство. Иначе – ожидает ее тяжкая борьба с невежеством, с равнодушием, иногда с враждою всех тех, от кого она жаждала помощи и содействия. Какое – не только терпение, – но какую любовь и жалость к бедноте и невежеству надобно хранить в душе своей, чтобы выносить месяцы и годы жизни в такой обстановке, и в таком напряжении духовной силы... Немудрено, что как свеча, которая дает свет, но и сама сгорает, учительница в несколько годов истощается и сгорает» ⁴⁶ ... Мы намеренно привели эти прекрасные по силе чувства строки, чтобы показать, как автор их ясно понимал тяжелое, а подчас и невыносимое положение сельских учительниц и как горячо сочувствовал этим труженицам...

Не менее строгие требования предъявляются К.П. Победоносцевым и к начальникам учебных заведений. Начальник заведения должен весь принадлежать ему, жить одною с ним жизнью. Он должен действовать примером и быть первым работником. «Он первый не над подчиненными во власти сущими, но первый между коллегами-учителями, и должен стоять не над ними, а посреди их, сохранять и поддерживать их интерес в учении и науке, оживляя его своим интересом» ⁴⁷. Он должен уметь отличать существенное от второстепенного, «ощущать добро и разум в каждом человеке» ⁴⁸. Быть таким и значить уметь править учебным заведением в лучшем смысле этого слова, а не на восточный манер – предписаниями, циркулярами, протоколами, инструкциями и т. д. Начальник тверд во всем том, что требуется правдою и чувством долга, без поблажек и уступок, но к каждому относится, сообразуясь с природою и характером каждого. Где пет сознания долга, там весь строй трещит по швам, там нет духовной связи ни между учащими, ни между ними и учениками⁴⁹.

Наблюдающих за школами (инспекторов и директоров училищ) Победоносцев предостерегает от формализма, так как школа, – не канцелярия. Когда видишь, говорит он, учителя, отдающего всю душу обучению и воспитанию детей, – берегись приступать к нему с властным начальственным видом и не смущай его требованиями бумажного и программного формализма. «Горе тебе, если, приезжая в школу, считаешь ты главным или единственным долгом своего звания обозреть тетради, отметки и ведомости, – и затем ехать далее. Ищи повсюду учителя – его смотри, с ним беседуй по-человечески: ведь он главное орудие школы. Если он колеблется, твое дело поддержать его. Если сомневается, научи его. Если живет он в нужде, в голоде и в холоде, – не проходи мимо его равнодушно, – Богу дашь ответ, если не позаботишься ободрить человека в его терпении» ⁵⁰... Если бы эти советы К.П. твердо помнили все те, кто имеет «начальственное» отношение к школе и народному учителю, то последнему жилось бы лучше, и он с большею энергиею сделал бы свое ответственное и важное дело учительства.

Сущностью школы, краеугольным камнем школьного обучения является, по справедливому замечанию К.П. Победоносцева, живая личность учителя. Обусловливая успех обучения и воспитания в школе, прежде всего, любовью учителя к школе и детям, К.П. считает полезным в то же время преподать учителю и дидактические указания относительно предметов, изучаемых в начальных училищах. Эти указания не представляют какой-либо системы, а рассеяны в разных местах его сочинений.

Самым больным и назревшим вопросом в наших школах является вопрос о преподавании Закона Божия в училищах и не только низших, но и средних. Родители, имеющие детей школьного возраста, лица, знакомые с постановкою преподавания этого предмета, хорошо знают те ненормальные условия, которыми обставлено изучение его в настоящее время. Знают, но изменить их к лучшему не могут... Между тем разумное усвоение Закона Божия, учения нашей веры имеет громадное значение уже потому, что нельзя себе представить цельного и свежего народа, который не имел бы веры, предполагающей «сознанный и недостигнутый идеал, верховный и обязательный закон», чрез усвоение которого приобретается творческая сила (Самарин) ⁵¹.

К.П. Победоносцев прекрасно был знаком с постановкою преподавания в школах Закона Божия и не находил в этом преподавании ничего утешительного для себя и для религиозного развития детей. Всякая школа, говорит он, вправе слыть школою религиозного обучения, когда в числе предметов значится на первом месте Закон Божий. Но что означает преподавание Закона Божия? «Мало, бедно, если это значить только учебная священная история и вопросы и ответы на память из катихизиса. Учить Закону Божию должно бы значит: учить живой вере. Мало учить только, как жил и учил, и умер, и воскрес Господь Иисус: надо детям ощутить, что нельзя им жить без Господа Бога, что слова Его и речи должны перейти в их жизнь и в их природу»⁵² ... Кто учит детей, тот должен помнить, что дети смотрят в глаза ему и не только слушают речи его и уроки, но ищут в нем видеть христианина, хранящего и творящего правду... Таков идеал. В действительности же на уроках Закона Божия мы видим пред собою учебники и учебные пособия, видим программы с номенклатурою предметов и разделением их по классам. На первом плане – священная история Ветхого и Нового Завета; св. Евангелие входит в состав священной истории и разбивается на уроки и на множество вопросов, которые экзаменатор будет предлагать испытуемым детям и которыми многих из них будет приводить в смущение и слезы. Такое отношение к св. Евангелию, превращающее его в учебную книгу, К.П. считает грехом. «Это значит – в ребенке обесценивать для человека книгу, которая должна быть для него сокровищем и руководством целой жизни. Страшно должно быть для совести разбивать слово жизни на бездушные кусочки и делать из них мучительные вопросы для детей» ⁵³. Эти прекрасные и глубоко жизненные указания, к сожалению, или мало применяются в школах, или же совсем забываются. Закон Божий в наших учебных заведениях – это такой же предмет, как география, математика, только еще менее важный, второстепенный; показатель знания его – тот же балл. Неудивительно, что результаты такой постановки учения печальные. «Я видал», говорит Победоносцев, «учебники, в коих по пунктам означено, что требуется для спасения души человека – и экзаменаторы сбавляют цифру балла тому, кто не может припомнить всех пунктов... Где тут разум? Где нравственность? Где, наконец, – и прежде всего вера, о коей мы лицемерно заботимся⁵⁴? Такие законоучители, по его мнению, не могут понять, что вера и нравственность – не равные с прочими предметы обучения, что они воспитываются в душе цельным воздействием школьной жизни. Семья должна посеять и воспитать в душе чувства благоговения и веры; школа должна не только поддержать это чувство, но и осветить в душе идею, без которой одно чувство смутно и неустойчиво. Школа должна поставить это чувство и эту идею в нравственную связь с жизнью – воздействовать на ребенка своею нравственною обстановкою⁵⁵. А это возможно лишь в том случае, если между законоучителем и учениками существует живая нравственная связь. Такая связь может установиться при одном условии: учитель должен быть искренно религиозным. «Как бы ни было по наружности правильно изложение предмета в устах учителя, оно будет положительно вредно, если сам учитель – человек нравственно тупой и равнодушный... В воспитаннике, который машинально и по принуждению учился у равнодушного наставника истинам христианства, развивается по большей части неисправимая тупость мысли и чувства. Он знает, пожалуй, в подробности учение о таинствах веры, но в нем это знание – труп, которого потом не возбудят к жизни никакие усилия верных служителей Церкви» ⁵⁶.

Исходя из той мысли, что школа должна отражать в себе душу народную и веру народную, а душа русского человека привыкла питаться религиозными впечатлениями, К.П. настойчиво указывает, что «школе прямое место при церкви и в тесной связи с церковью. Она должна быть проникнута церковностью в лучшем, духовном смысле этого слова» ⁵⁷.

Из других учебных предметов К.П. Победоносцев довольно подробно останавливается па преподавании русского языка. Он предостерегает учителя от увлечения методическими указаниями, убеждает его не быть их рабом и твердо помнить, что класс – это живое существо, живущее своею жизнью, имеющее свою душу. Разного рода правила и указания методики и дидактики К.П. считает «методическими лабиринтами», в которых только опытный учитель может найти вход и выход, а неразумный и начинающий путается без исхода. Одним из таких лабиринтов является, по его мнению, и объяснительное чтение, которому придают в школах большое значение. Польза его при разумном применении на уроках несомненна. Но неопытный учитель может довести ученика до отупении, прерывая мысль его в чтении па каждом шагу и сбивая с толку вопросами и внушениями. Так, если, напр., учитель при чтении басни будет останавливать ученика на каждом слове и делать пояснения, то он легко может упустить самое существенное в уроке; такой учитель «точно входить в лес и спотыкается на каждом кустике и дереве» ⁵⁸. Неразумные поклонники этого метода, по словам К П., развивая его, любят составлять примерные уроки длинных объяснительных чтений; служа образцами, эти уроки вводят одного слепца за другим в яму, из которой не найдешь выхода. – Приведенные замечания дают основание думать, что Победоносцев не отрицает значения методических указаний в деле школьного обучения; он вооружается только против неумелого применения их на практике, что приносит большой вред ученикам.

«Учитель! Учитель!» – восклицает он; «подумай – нет науки, которую нельзя было бы обратить в орудие мучений «для малых сих», состоящих под твоей ферулою. Твое дело – помогать им расти, а сколько педагогов, считающих своим долгом надевать на них цепи и корсеты как будто для того, чтобы задерживать рост или искажать его»⁵⁹! Он осуждает строго тех учителей, которые из правописания делают пытку и сводят это простое дело на мертвую букву. «В увлечении занятыми, двоеточиями ты, говорить он, обращаясь к такому учителю, «процеживая комаров, поглощаешь в то же время верблюдов здравой педагогии». Такой учитель не сознает той простой истины, что корень правописания и правильной речи есть осмысленное, одушевленное чтение, с первой его стадии до последней. Учить правописанию К.П. советует не на мнимых кем-то узаконенных тонкостях правописания, а на чтении художественной речи^60.

Интересны рассуждения Победоносцева о темах для сочинений. Под словом сочинение разумеется обыкновенно какое-то самостоятельное изложение мыслей самого ученика о предмете, о котором ученик не в силах сам рассудить; а посему он перефразирует чужие мысли и выражения. Неудивительно, что такие работы часто бывают бесплодны. По мнению К.П, сочинение должно быть отчетливым изложением понятых ученику фактов. В начальной школе тема должна быть проста, в соответствии с доступными ребенку ощущениями и с впечатлениями несложного чтения. По мере развития ученика усложняется и свойство, и количество материала, но сущность работы остается та же. Так постепенно может быть воспитано в ученике уменье выражать мысли и понятия, а где есть «уменье, там растет и интерес, и рано или поздно приходит само собою знание» ⁶¹. Для каждого ученика должна быть задана и отдельная тема, по степени способностей и развития его. Этот совет К.П. едва ли может быть осуществлен на практике, так как учителю, даже если бы он и не затруднился в выборе тем, приходится иметь дело с 30–50 учениками в классе; дать столько тем и разъяснить их, хотя бы в самых общих чертах, дело невозможное. Да и прибегать к такому приему при задавании сочинений едва ли есть и нужда: у опытного и преданного делу учителя, серьезно относящегося к своему делу, успех будет заметен и при одной теме, назначаемой для целого класса; при 25–50 темах может распоряжаться и убить непроизводительно время даже талантливый преподаватель. Как ведение письменных работа, так и преподавание русского языка должно преследовать одну общую цель – приучить учащихся к точному, ясному и определенному выражению мыслей в слове и к пониманию значения родного языка.

Достижение такой цели получает особенно важное значение в наше время, когда, с развитием наук и научной культуры, в литературную речь вошло много новых понятий, новых терминов и слов, повторяемых «без точного сознания и в устной и в письменной речи». Вследствие этого выходит, что «драгоценнейшее достояние духа – родное слово утрачивает свое духовное значение, и сила его и красота его расплывается», но глубоко верному замечанию Победоносцева, в бессмыслии бестолковых толков и беспорядочных писании; и вместо искусства писать на родном языке; распространяется легкое и всякому некультурному уму доступное искусство орудовать фразою. Образуются «дурные привычки легкого писания, коими заражаются и учители и чрез них школа».

Преподавателю истории литературы К.П. рекомендует знакомить своих учеников, прежде всего, с литературными образцами в подлиннике, а не в отрывках и извлечениях, помещенных в учебниках. «Дай ученику прочесть стихотворение поэта – научи его прочесть, как следует – и тогда легко будет тебе объяснить, а ему понять, кто был писатель и что он значит» ⁶².

О преподавании других предметов – древних и новых языков, математики и т. и. Победоносцев говорить кратко, и поэтому касаться их мы не будем.

Приобретенные учениками знания должны проверяться на экзаменах. Экзамен в смысле испытания, но мнению К.П., дело нужное и полезное. Экзамены могут возбуждать школу и оживлять учебное дело, но лишь в том случае, когда сама школа живет, а не является «неодушевленным механизмом программного обучения». Если ученье привлекает живым интересом, а не томить учеников, если учитель знает способности и характер каждого из них, то экзамен приобретает и для учителя и для ученика живой интерес и получает вид праздника, венчающего учебное дело ⁶³. Но в действительности экзамены являются «бедою» школьного дела. Победоносцев даст нам замечательно яркую картину экзаменов, в современной школе, знакомую хорошо и учащим, и учащимся. Главная забота у учителя и ученика, говорить он, чтобы провести, сдать благополучно экзамен. На последних днях курса, поэтому, сосредоточивается все напряжение и учителя и учеников, чтобы вместилось в головы все то количество учебного материала, какое должно явиться на экзамене в качестве знания. Начинаются особливые заботы учебного начальства оградить верность т. н. испытания от всяких уловок со стороны учеников..., а со стороны учеников изобретаются средства – без труда или с наименьшим трудом ответить на предполагаемые вопросы... В целом классе день и ночь происходит т. н. зубрение учебного материала по программам и билетам экзамена... Дело завершается торжеством одних и горьким рыданием других» ⁶⁴. Такого положения, невыносимого для учителей и учеников, можно было бы избежать, если бы обучение происходило в течение года с истинною целию умственного развития учеников, а не имелось в виду, подобно заводу, действующему паром пли электричеством, от времени до времени выбрасывать наскоро изготовленных кандидатов для экзамена и патента ⁶⁵. К.П. не без основания вооружается против современного направления в наших школах, дающих своим питомцам только отрывки знаний, а не воспитывающих их для разумной жизни и осмысленного труда для общей пользы. Говорить, что школа существует для учения, а не для воспитания... На этом ложном основании, по его словам, учреждаются учебные заведения, наполняются массою учеников, распределенных по классам; учитель имеет дело с безличною массой, и ему по важно, кого он учить и кого спрашивает, а важно только, какой ответ дается на формальные вопросы программы, и сколько учеников прошло успешно чрез экзамен и получило права, соединенные с цифрою успеха. Неудивительно, что ученики покидают такую школу с радостью и выносят из лея недовольство и даже отвращение от нее ⁶⁶. Это великое заблуждение. Люди забывают старую истину, что «всякое учение бесплодно и мертво, если оно не есть вместе с тем и воспитание ума, с возбуждением живого интереса к предмету труда, и воспитание воли к груду добросовестному, что знание нераздельно с умением и тогда только прочно, когда оно зиждется на умении и возбуждается умением ⁶⁷. Необходимость воспитательного образования с особенною убедительностию указывается в переводной статье Барнетта «Воспитание характера в школе», приложенной Победоносцевым в конце первой книжки «Ученье и Учитель» (43–61 стр.). Эта статья настолько содержательна, что передать кратко изложенные в ней воззрения автора не представляется возможности. По глубине мыслей и изяществу изложения она заслуживает особенного внимания и педагогов и родителей, интересующихся вопросом о воспитании детей.

Вот в общих чертах педагогические воззрения К.П. Победоносцева. Многие из его замечаний и указаний настолько правдивы и глубоко жизненны, так ярко характеризуют и выдающуюся личность покойного, и положение школьного дела у нас, в России, что невольно должны привлечь к себе внимание всех, кому дорого будущее нашей школы и нашей родины. И мы твердо убеждены, что разность политических убеждений нисколько не оправдывает тех, кто в партийном ослеплении и ненависти к почившему огульно осуждает все, связанное с его именем, и не желает вдумчиво и серьезно отнестись к светлым педагогическим идеям, высказанным К.П. Победоносцевым на закате своей жизни.