под. общ. ред. А.П. Дмитриева

Источник

Материалы

Ф. А. Гиляров. (Главы о коломенской старине из «Воспоминаний») Публикация А. П. Дмитриева

Календарь дедушки

Родословная наша с достаточною полнотою, на основании семейных преданий изложена родным братом моего отца533 в его прекрасной автобиографии «Из пережитого». А потому, не повторяя здесь известного уже, попытаюсь отчасти дополнить, отчасти проверить сведения «Из пережитого». Основанием послужат мне те бумаги, которых не было под рукою у покойного Никиты Петровича Гилярова-Платонова.

Здесь на первом месте стоит семейный534 календарь моего деда священника Петра Матфиева,535 собственноручно прекрасным почерком и вообще по-тогдашнему грамотно написанный по чистым листам «Месяцеслова на лето от Рождества Христова 1798».536 Этот рукописный календарь,537 по обычаю того времени,538 состоит из кратких заметок о рождении и кончине ближайших родственников, преимущественно 13 человек детей,539 из коих уцелело-то шесть,540 о семейных происшествиях и, наконец,541 из фактов и мыслей, обративших на себя особенное внимание владельца книги. Календари тогда покупались не ежегодно, а может быть,542 только раз в жизни, а потому в печатном543 месяцеслове одного года поместился544 весь семейный календарь545 с 1775 по 1844 год.

Воспроизвожу из этого календаря всё сколько-нибудь любопытное, опуская записи о рождении детей, умерших в малолетстве.

Дед мой, очевидно, не чужд был вопросов политических, а потому на первом же чистом обороте обертки своего Месяцеслова нашел нужным поместить следующие определения:

«Монархия, где власть находится в руках одного».

»Аристократия, где власть в руках дворянства или богатых людей».

"Демократия, где власть в руках народа».

Тотчас за этим заметка о предмете, по-видимому вычитаная из какой-либо книги: «Амиант546 есть вещество, не сгораемое, из коего делают род полотна. Находится в Норвегии».

За «Амиантом» следует таблица из букв, другим, по-видимому ученическим, почерком. Вот она:

мизай

хемох

татло

везвл.

Долго в детстве рассматривал я эту таинственную таблицу, пытаясь вскрыть ее смысл, ибо Месяцеслов этот перешел в наследство к моему отцу. Теперь понимаю: это ключ к карточному фокусу:547 из 20 карт предлагается выбрать две, потом эти 20 карт раскладываются в порядке приведенной таблицы,548 наблюдая, чтобы каждые две карты клались на место одинаковых букв, напр(имер), 1-я на 1-е место первого ряда, 2-я на 3-е место второго ряда, 3-я на549 2-е место первого ряда, 4-я на последнее место первого ряда и т. д. Затем550 спрашивают: в каких рядах задуманные карты? положим, ответит: «в 1-м и 3-м». По сходству двух букв а ясно, что задуманные карты лежат в 1-м ряду на 4-м месте, в 3-м на 2-м.

Более употребительный ключ к подобному фокусу: «наука много умеет гитик».551 Но этот ключ уже позднейший, а приведенный выше, по-видимому, древнейший.552

На следующем свободном листе латинское изречение с переводом:

"Vive honeste,553 bibe modeste, januseris»

«Живи честно, пей умеренно, здоров будешь».

Далее сведение из физики:

«Теплоту производит не близость солнца, но перпендикулярно упадающие лучи оного, и в великом количестве отражающиеся в воздухе на землю».

В генваре чистая страница занята данными о кончине и рождении:

«1801-го года генваря 17-го дня умер погоста Старкова554 диакон Симеон Матфиев».555

Далее под тем же месяцем: «1807-го года генваря 27-го дня в 3-м часу пополудни преставилась матушка Анисья Феодоровна: жития ея было ( )556 вечная ей память».

Об этой своей бабке, а моей прабабке Н. П. Гил(яров)-Плат(оно)в557 ничего не упоминает.558 Но она значится у него в черновой генеалогии,559 при одной из наших бесед написанной им на большом конверте,560 хранящемся у меня.

Далее следует наставление: «Неотменно нужно для благорассудительного человеколюбия, чтоб быть в состоянии помогать настоящим бедным, но не вдаваться в обман хищным тунеядцам».

За этим, по-видимому собственным, соображением следует красивое изречение:

«Юдоль сна непробудного – кладбище».561

В феврале за хозяйским счетом записано: «1800-го года февраля 5-го Преосвященный Мефодий Епископ562 отправился в Тулу».

Этим отмечено важное событие в жизни Коломны и в частности ее духовенства – перевод Коломенской епархии в Тулу.563

«1807-го года февраля 12-го в 3-м часу пополудни умер дед Михаил Исидоров».

Это мой прапрадед, по прозвищу «Болона», священник Успенской соборной церкви в селе Черкизове,564 лежащем в 10 верстах от Коломны («Из пережитого», т. I, стр. 20–21).565 Об нем не раз566 слышал я от отца следующее предание:

Был у Болоны работник, и уродился567 у Болоны горох,568 которым в заговенье пред Петровками и объелся работник;569 раздуло несчастного, идти не может, хоть сейчас умирать. Когда таким образом объедается скотина, ее обыкновенно гоняют по двору для ускорения ее пищеварения.570 Так, помню, гоняли, и именно скалкою, и у нас под Девичьим571 572 корову. Конечно, тот же способ лечения скота употреблялся и во времена моего прапрадеда. Вот и просит больной работник Михаила Сидоровича Болону:

– Сидорыч! Сидорыч! погоняй меня по двору.

Сидорыч запер передние и задние ворота своего дома, взял хворостину и начал ею гонять работника по двору, конечно сам бегая за ним и подхлестывая его. Долго гонял его, утомился, а работник все пристает:

– Сидорыч, Сидорыч! погоняй меня еще по двору.

Тем работник и излечился.

В том же феврале записи:

«1810-го года февраля 18-го дня утра в половине второго573 часа родилась дочь Мария».

Эта старейшая моя тетка Марья Петровна была потом замужем за Федором Васильевичем Селезневым, священником села Кончакова Рязанской губернии Зарайского уезда.574

Этого дядю Селезнева я не помню, но он, рассказывали мне, видал меня в детстве и полюбил.575 Совершенно трезвый и трудолюбивый, он развел у себя в приходе огромный плодовый сад, вырастил большие дубы, чуть не сорок с лишним лет оставаясь на одном месте, развел также у себя липы и выгодно продавал их степнякам на лыки;576 в то же время был своеобразный мыслитель, от которого дошло до меня много высоколитературно написанных писем. Он любил детям задавать головоломные вопросы.

Он был в Москве только раз, в 1845 г., судя по его благодарственному письму к моему отцу за гостеприимство.

Бывало, в тот приезд подзовет он меня к себе, уставит себе указательный палец в лоб и спросит:

– Что есть Бог?

Не помню, конечно, своего ответа, но, впрочем, он своеобразному мыслителю сельского захолустья показался удовлетворительным; потому что в письме своем к отцу в 1849 году он еще вспоминал обо мне: «Каков мой фаворит Фединька Ваш, такой же ли умненький и сметливенький?» и даже еще позднее, уже в 1858 году, писал он отцу: «У Вас,577 ... были, как мне помнится, детки-малютки, из коих не забыл пока умника мальчишку Федю. Если эти ребята еще не велики, то я советую им, чтоб были умны и, если попадут в сочинители-журналисты, не забывали бы в сочинениях своих религии святой православной, а если Ваши дети вышли из ребят и большие, то я молчу, ничего им не говорю, но желаю всякого благополучия и милости Божией».

Следующая заметка Месяцеслова деда: «1816-го года февраля 20-го числа родилась дочь Авдотья пополудни в восемь часов».

Эта тетка моя Авдотья Петровна вышла потом замуж за Петра Григорьевича Доброва, диакона Коломенской Богословской церкви.578 Это был самый практический человек во всей отцовской родне. Хотя он всю жизнь оставался дьяконом, но ухитрился выстроить себе дом в 2 этажа и каменный низ отдавал внаймы под лавку и лабаз. По цвету своих волос назывался он у нас «ореховый зять».579 Этот «ореховый зять» с такою же, как и он, практическою своею женою всё торопили деда сдачею своего места своей младшей дочери Анне, чем причинили немало неприятностей старцу.580

После записи о рождении сына Федора,581 смерти свояченицы Акулины Федоровны,582 583 смерти584 сына Михаила585 и кончине архиепископа Августина586 1819 года марта 3 пополудни в 3-м часу,587 записа(на) мысль или самого деда, или откуда- либо им заимствованная:588

«Для женщины единственные наряды, которые могут быть приятны Богу, суть стыдливость, непорочность и скромность».589

«1802 года апреля 24-го, как значится в апрельской записи, стали порознь есть с свояком Васильем, а с 26-го того ж месяца получать поручной доход».

Этот Василий Михайлович был муж старшей внучки Болоны,590 Акулины, тогда как на младшей, Мавре, был женат автор Календаря.

От этого Василья Михайловича пошел род Смирновых; а именно Василий Васильевич, по родственному прозванию «Фугуй». «Фугуй»591 был причетником в Москве на Ильинке у церкви Большого креста.592 Отчасти по врожденной593 наклонности, отличавшей эту линию нашего родства, отчасти по самому жилью своему среди Толкучего рынка594 «Фугуй» отличался практичностью,595 он умел отыскать деньги для родственника и даже постороннего, нуждающегося в займе, невероятно дешево купить на Толкучке сюртук семинаристу-родственнику и т. д.

– Мы вам, Василий Васильевич, вот этот сюртук не рекомендуем, у него сейчас же на спине кусок отвалится, стоит поносить дня два. Вот сами извольте посмотреть. А возьмите вот этот.

И торговец Толкучки посвящал «Фугуя» во все тонкости вклеивания и заштуковывания596 заплат в старом подновленном платье.

Раз лет 15 от роду я вздумал было без помощи «Фугуя» купить на Толкучке панталоны. Нашли вещь великолепую (?) из толстого драпа с полосами и лампасами и очень дешево – 2 р(убля), – и что же? Дня через два на коленках вывалилось по куску вершка в два квадратных.

Сестра Фугуя Акулина Васильевна была дьячихою в селе Мячкове близ Коломны. Я видел ее в детстве: она597 ни видом, ни костюмом почти не отличалась от простой крестьянки.

За нею следовал брат ее Иван. Он был учителем Никиты Петровича в Коломенском училище598 и большим другом моего отца. Он был священником у Воздвиженья на Овражках и умер в 1848 г. от холеры в один день с своею женою, оставив несколько малолетних детей. Помню ужас, произведенный599 в нашем доме этою внезапною двойною кончиною: оба600 были совершенно здоровы, но 9 июня вечером скончался муж, а 11 утром жена.601

Следующих за Васильем брата его Дмитрия и сестру Дарью я не помню; Дарья упоминается же и раз в 1 письме деда к Серг(ею) Петровичу; но младших из семьи Анну и Авдотью знал хорошо. Анна была за причетником на М. Дмитровке при церкви Успения,602 Андреем Петровичем Смоленским.603 Это был высокий сухощавый брюнет, которого мы почему-то прозвали «Дичь». Но эта семья заслуживала с родственной точки зрения похвалы: люди с малым достатком, они постоянно держали на очень льготных условиях какого-либо бедного родственника семинариста. Это была как бы гостиница для604 родных, приезжающих в Москву из Коломны. Это нахлебничество условливалось между прочим близостью их квартиры к Духовной семинарии.

Младшая сестра Авдотья Васильевна прожила «вековушей». Она часто и долго гащивала у моего отца. Это была очень худая брюнетка. Она картавила и слово «галка» произносила галька. Мы и прозвали ее «галькою», не зная еще четверостишия:

Суха как лавка,

Черна как галка,

О, как мне жалко,

Тебя, весталка!

Следующая отметка календаря: «1803-го года, апреля 3-го, в Великий пяток, перешли жить в новый дом».

Постройку этого нового дома в селе Черкизове и самый план дома читатель найдет у Н. П. Гилярова («Из пережитого»,605 т. I, стр. 51–56).

Затем апрельская страница календаря занята скорбными записями:

«1805-го года апреля 7-го в 9-м часу утра умерла тиоща Мария Михайловна,606 в Великий пяток».607

«1844-го года апреля 8-го числа в час 11 пополудни умер брат Феодор Матфиевич».608

Здесь на одной странице две пометки, разделенные почти сорока годами.

Эта теща деда Марья Михайловна, дочь Болоны, была замужем за Федором Андреевичем Рудневым, который был сначала дьячком, потом солдатом. Подробную историю его излагает «Из пережитого» (т. I, стр. 24, 26–29).

В мае одна только заметка: «1824-го года мая 23-го числа родился сын Никита пополуночи в 40 минут 12-го часа».

Это Никита Петрович Гиляров-Платонов, о котором будет много говорено ниже.

В июне следующие отметки:

«1778-го года июня 23-го дня родился я, священник Петр Матфиев».

«1807-го года июня 30-го родился сын Сергей в первой половине четвертого часа пополуночи».

Этот родной брат отца Сергей Петрович Гиляров609 был на четыре года610 моложе моего отца и частию по этой разнице лет, частию по меньшему успеху в ученье (дядя611 окончил курс в семинарии по 2-му разряду, тогда как отец612 – по 1-му) питал к613 старшему брату чувства почти сыновнего уважения. По окончании семинарского курса он даже довольно долго жил у моего отца. Он всю жизнь прожил священником в селе Черкизове Московской губернии, Коломенского уезда, в родовом нашем гнезде. Из всех наших двоюродных братьев и сестер «Черкизовские» были самыми для нас близкими. Я был особенно близок с старшим его сыном Владимиром,614 а сестры мои615 – с его двумя барышнями дочерями.616

Далее617 читаем: «1789-го года июня 13-го числа отдан я в Кол(оменскую) семинарию».

В июле618 значится: «619 1799-го года июля 28-го подавал прозбу620 к преосвященному,621 по которой и начал производиться во священники».

Как памятник аккуратности 21-летнего священника деда моего дошел до меня через отца следующий рукою деда написанный счет:

«Щет денгам, издержанным во время производства моего во священника:

За четыре листа герб(овой) бумаги – 1 р. 31 к.

За пять листов г(ербовой) бумаги – 1 р. 60 к.

За справку повытчику Соколову – 25 к.

Семинарскому комис(сионеру) за справку – 10 к.

Печатных пошлин на бил(ет) – 50 1/2 к.

За два листа на допрос и присягу – 64 к.

За написание дела писчикам – 1 р. 20 к.

Итого–5 р. 1/2 к.

За выстрижение гуменца622 --- 25 к.

Пошлин --- 5 р. --»

Далее в июле следует запись:

«– Того ж месяца 29-го дня сошло поданное прошение с надписанием резолюции: Студент свидетельствован нами, и по свидетельствовании найден способным к священству; – представить справку с допросом».

За нею заметка:

«1821-го года июля 15-го дня пополуночи первого часа в 10 минут родилась дочь Анна».

Эта Анна Петровна впоследствии вы(й)дет за Павла Ивановича Богословского, которому тесть сдаст свое623 священническое место у церкви Никиты Мученика в Коломне и сам останется жить у зятя до самой своей кончины.

В августе запись: «1799-го года августа 5-го дня получен мною билет из духовной консистории для вступления в брак».

Таким образом, между началом производства во священники и получением этого билета прошло более года.

Далее624 записано, что «1802-го года августа 23 дня наняты плотники, а 25-го, т. е. в понедельник, начали работу, расчищая место».

Это уже известное читателям великое событие в жизни деда – постройка нового дома.

Понятно при этом волнение 24-летнего хозяина, только что приступившего к такому великому делу. Память об этом сохранилась в следующей записи:

«1802-го года, августа 28-го, отворял кровь, напустивши глубокую тарелку».

Далее следует запись о рождении моего отца: «1803-го года августа 15-го поутру, во время всенощного бдения,625 родился сын Александр».

После этого заметка: «1799-го года августа 25-го вступил в брак с Маврою Федоровою в селе Черкизове».

Этот брак деда моего подробно описан Н. П.626 Гиляровым-Платоновым («Из пережитого», I, стр. 21, 24–25). Но у меня сохранился ветхий на синей бумаге в лист документ,627 относящийся к этому бракосочетанию, подписанный каракулями самого Михаила Исидоровича, т. е. Болоны, на внучке коего женился мой дед. Вот он:

«1798-го года февраля 5-го дня Коломенской округи села Черкизова церкви Собора Пресвятыя Богородицы священник Михаил Сидоров даю сию мою обязательную роспись Коломенской семинарии студенту Богословии Петру Никицкому в том, что я, священник, уступая ему священническое свое место и желая отдать628 в замужество ему,629 студенту, родную мою внучку Мавру Федорову, обязуюсь в приданое оной моей внучке дать следующее, а именно:

Образ Казанския Божия Матери в окладе и в венце сребряном,

Образ Николая Чюдотворца в окладе и венце сребряном,

Серги сребряные и перстень сребряной,

Два платка гарнитуровые630 новые,

Три платка шелковые тавтяные,631

Три платка бумажные,

Шуба гарнитуровая новая, на заячьем меху,

Другая китайчатая632 синяя новая на заячьем меху,

Третья китайчатая новая синяя на авчинах,

Душагрейка штофная новая с золотым позументом,

Другая гарнитуровая новая,

Третья тавтяная новая,

Четвертая китайчитая новая,

Юпка гарнитуровая новая,

2-я коноватая новая,

3-я ситцовая новая,

4-я выбойчатая,633

Епанечка634 штофная новая холодная,

Другая горнитуровая новая,

Две телогреи китайчитые,

Две телогреи крашенинные,635

Постеля, а имянно:

Перина с четырми подушками,

Одеялы: теплая и холодная и занавес бумажные.

Сверх сего я, священник, даю ему, студенту, в награждение лошадь, корову, три авцы и из всех нужных для дому вещей третью часть.

Все же оное писанное мною, священником, приданое заключаю моим священством и чистою совестию, в чем и подписуюсь своеручно.

У сей розписи означен(н)ой священник Михаил Исидоров руку приложил».

В сентябре следующие заметки:

«1799-го года сентября 1-го преставился дедушка Феодор Никифорович».

Это дед моего деда по мужской линии, священник Черкизовской «ружной» церкви, т. е. состоящей на «руге» или довольствии у кн. Черкасских. (О нем подробно см. «Из пережитого» I, стр. 19, 21–22.)636

Далее замечание: «1799-го года, сентября 12, на память святого священномученика Автонома, в коломенском Успенском соборе посвящен я в стихарь, иподиакона и диакона. А сентября 14-го того ж года рукоположен в Троицкой крестовой церкви – во священника, на 21 году от рождения, Мефодием епископом».

Посвящению в иерея предшествовать должна служба чтецом,637 иподиаконом и диаконом, но практика давно обратила это условное требование в одну формальность; потому-то мой дед и пробыл чтецом638 (и) диаконом только два дня.

Затем печально(е) для деда событие: «1830-го года, сентября 24-го дня, в 40 минут 5-го часа пополудни, преставилась супруга моя Мавра Феодоровна на 51-м году от рождения; а погребение 27 числа» (Из переж(итого). I, 93–95).

В октябре заметки:

«1799-го года, октября 22, свидетельствован в Троицкой крестовой церкви в священнослужении».

«А 24-го был у преосвященного и получил граммату» (т. е. ставленную во священники).

«27(-го) выехал из дома родительского в село Черкизово».

Отец моего деда Матвей Федорович был священником в гор(оде) Коломне у церкви Никиты Мученика. Там, в Коломне, дед мой и учился священнодействиям в этот промежуток с 12 сентября по 27 октября, когда отправился к месту своего назначения в село Черкизово. Впоследствии он перейдет в Коломну на место своего отца к Никите Мученику и сдаст место своей дочери Анне, это и значится тут же в октябре639 уже старческою рукою вместо прежнего красивого и четкого почерка:

«1844-го года октября 14-го уволен я от занимаемой мною должности».

Тут же в октябре еще заметки:

«1816-го года октября 3-го числа Никита Федорович Руднев и Иван Егорович Беляев приехали в Коломну; а 8-го числа в 10 часов утра отправились в места своих назначений».

Никита Федорович Руднев – это сын Федора Андреевича Руднева, брат моей бабушки Мавры Федоровны. О Федоре Рудневе уже была речь выше.

Дед мой был «кавалер»: «В 1821-м году, августа 30-го», он, как значится далее, был «пожалован орденом Св. Анны 3-го класса. «Моск(овские) вед(омости)», № 81».640 Этого обстоятельства не знал Никита Петрович или позабыл упомянуть в своей книге.641

Декабрь занят только четырьми заметками общего характера:

«Прозелит – новопринятый в вероисповедание».

»Песнь песней Сол(омона) изображает таинственный союз Мессии с Церковию».

«Когда детская привязанность принужденна, она в глазах моих более не добродетель».

"Удочка – орудие, оканчивающееся с одной стороны поплавком, а с другой – дураком».

Последнюю «дефиницию» дед заимствовал у помещика В. Л. Похвистнева, соседа по селу Черкизову (Из переж(итого), I, 49), относя её, конечно, насчет помещика своего кн. Черкасского, страст(ного) рыболова.642

Не от Похвистнева ли также, человека Новиковской школы, заимствовал дед и последнюю в календаре «дефиницию»: «Суд есть колючий куст, в коем Овца ищет прибежища от Волка, но не выходит из него, не оставив части своей шерсти».

Чтобы покончить с нравственными заметками деда, приведу еще две сохранившие(ся) у меня на отдел(ьных)643 клочках бумаги:

«В сердце человеческом находится зародыш разврата, производящий то, что со времен нашего праотца запрещенный плод имеет для нас какую-то неописанную прелесть».

Другое изречение: «Женщина, потерявшая целомудрие, ни от чего уже не отречется».

А вот, кстати, его же две фактические заметки: «Церквей в Москве 375. При них приделов 612. Монастырей 21».

Вероятно, это записано в опровержение известного мнения, будто в Москве «сорок сороков» церквей.

Но есть предрассудки и не столь невинные, напр(имер), верование в домового, беспокоящего лошадей. Это тоже занимало Петра Матвеича, а потому он644 описывает подробно насекомое Гиппобоску (Hippobosca), которая645 для лошадей есть «непримиримый враг». «Они издали или ночью или днем, приметив летящую к ним (гиппобоску), рвутся, стучат ногами и бегают по всем тем местам, где чают ее присутствия избавиться. Держащие лошадей в конюшнях для избавления их от оного беспокойства, держат нарочно в конюшнях козлов,646 которых дурные испарины принуждают гиппобоску улетать в дальние стороны. Итак, не домовой ездит ночью на лошадях, но оная муха лошадей принуждает беситься, для отвращения которой должно иметь смердящего козла».

Печатается впервые полностью по автографу: РНБ. Ф. 847. № 740. Л. 1–33. Ряд фрагментов был опубликован нами в комментариях к изданию: Из пережитого. 2009.

Автор воспоминаний – Федор Александрович Гиляров (1841–1895) – племянник Гилярова, филолог, педагог, публицист и издатель; преподаватель русского языка в 5-й Московской мужской гимназии, Елизаветинском институте и Александровском военном училище (1866–1881); библиотекарь Московского славянского комитета, временный секретарь ОЛРС (1875–1878); соредактор «Современных известий» (1878– 1883), издатель-редактор «Вестника литературного, политического, научного, художественного с афишами» (1883–1895; до 1.IX.1884 г. – «Афиши и объявления»). Составитель изданных в Москве учебных пособий: «Этимология русского языка для низших классов гимназий (применительно к правописанию)» (1866; 5-е изд., испр.: 1872; в соавт. с А. И. Кирпичниковым), до 1918 г. не перестававшая выходить новыми изданиями (последнее – 47-е); «Русская хрестоматия для низших классов гимназий» (1869; 4-е изд., значит. доп.: 1884; в соавт. с А. И. Кирпичниковым); «Сборник для чтения и письменных упражнений» (1871); «Исторические и поэтические сказания о Русской земле в хронологическом порядке событий. Пособие при изучении отечественного языка и истории» (1872); «Этимология церковнославянского языка» (1876; 6-е изд., испр. и доп.: 1903); «Предания русской начальной летописи» (1878), «Школа народного языка. Азбука (преимущественно для сельских школ)» (1878; в соавт. с Н. Я. Клыковым); автор очерков «Царство Сербское» (1877), «15 лет крамолы (4 апр. 1866 г. – 1 марта 1881 г.)» (1883; изд. запрещено цензурой).

Его «закадычный приятель» в годы обучения в Московском университете (1862– 1866), а затем и муж его старшей сестры Веры (1839–1913) академик Н. П. Кондаков впоследствии писал, сравнивая Ф. А. Гилярова с его дядей Никитой Петровичем: «Еще большим неудачником был его племянник, а мой приятель Федор Александрович Гиляров, отличавшийся поразительным трудолюбием и крайним недоверием к себе. Исполняя свою давнюю мечту посвятить себя русской истории, он, однако, и не подумал пойти обычным путем профессуры, а сосредоточился в своем кабинете, занимаясь день и ночь и никому не показывая своих работ. Плодом этих занятий были любопытные материалы, им сведенные по Начальной летописи и отпечатанные как приложение к ее исследованию. Исследование не вышло, а приложение составляет ныне большую библиографическую редкость. В последнее время своей жизни он издавал «Театральный вестник», что было уже окончательной странностью, так как сам он в театре совсем не бывал и дело это было ему совершенно чуждо» (Кондаков Н. П. Воспоминания и думы. Prague, 1927. С. 43).

Публикуемые воспоминания хранятся в архиве кн. Н. В. Шаховского и были переданы ему младшим братом Федора Александровича Александром, который служил тутором и преподавателем Московского лицея. Приведем письмо, предшествовавшее передаче вдовой мемуариста Анной Ивановной Гиляровой его бумаг кн. Шаховскому:

"12 января

1897 года

Милостивый Государь

Князь Николай Владимирович,

С покойным дядею моим Никитою Петровичем Гиляровым-Платоновым я никогда не был в близких отношениях, так что, к сожалению, не могу сообщить Вам тех сведений, которые Вам нужны для приготавливаемой Вами к печати биографии Никиты Петровича. Но покойный мой брат Федор Александрович Гиляров стоял к нему очень близко, и бумаги, которые находятся у Анны Ивановны, могут дать Вам много материала для означенной биографии. Эти бумаги суть:

1) Воспоминания Федора Александровича, писанные им перед смертью;

2) Дневник Федора Александровича, который он вел в юности, когда готовился к поступлению в университет;

3) Письма Никиты Петровича;

4) Наконец, вообще все бумаги Федора Александровича, в которых очень могут случайным образом находиться также нужные Вам сведения.

Если у Вас найдется время и хватит терпения прочесть все упомянутые бумаги, то Вы извлечете оттуда, я уверен, много сведений, полезных для Вашей цели.

Прошу Вас принять уверение в моем глубоком к Вам уважении

Ваш покорнейший слуга А. Гиляров"

(РНБ. Ф. 847. № 111. Л. 1).

Значительная часть мемуарного наследия Ф. А. Гилярова (о его детстве и обучении в МДС) была позднее опубликована: Воспоминания Ф. А. Гилярова // РА. 1904. Кн. I. Вып. 1. С. 175–188, Вып. 2. С. 326–364; Вып. 3. С. 465–496; Вып. 4. С. 604–621; Кн. II. Вып. 5. С. 60–134; Вып. 6. С. 238–299.

Письма деда П(етра) М(атвеича)

Нравственный облик деда моего отчасти выглядит уже из календаря, где отразился умственный и нравственный его обиход, важнейшие события его семейной и домашней жизни. Многие ли и из теперешнего уездного духовенства, через сто лет, объяснят, почему летом теплее, чем зимою, хотя летом Земля находится в афелии, т. е. в ближайшем, а зимою в перигелии, т. е. в дальнейшем расстоянии от Солнца? А ведь этому учат в теперешних семинариях и647 такие вопросы очень возможны в церковно-приходских школах. Многие ли из сельского духовенства назовут вам эту гиппобоску и объяснят необходимость помещения «смердящего козла» в конюшне? Основательно подмечает дед «зародыш разврата» в душе человеческой, верно определяет истинно нравственные отношения детей к родителям, строго, но не ложно оценивает женскую природу, тонко различает истинную бедность от тунеядства. А эта тщательность в записывании важнейших событий в жизни: и когда стали есть порознь с свояком и чего при посвящении стоило выстрижение гуменца? Это едкое остроумие в определении хищничества суда и бездельничества рыболова-князя, всесильного владыки всей округи и т. д.? В очень немногих словах сказано все на целое полстолетие жизни без треволнений и суеты.

Но этот образ деда выяснится еще больше, когда мы прочитаем648 его письма к своим старшим сыновьям Александру и Сергею.

Самые ранние из писем писаны были ко второму сыну Сергею.

Извещая его, что его мать, «издержав вторую бутылку бальзама, присланного Александром, совершенно избавилась от ломоты», Петр Матвеич в письме от 2-го июня 1827 года на требование Сергеем 15 р(ублей) асс(игнациями) посылает эти по-тогдашнему очень не малые деньги, с тем «чтобы употребить на покупку шляпы и сапогов», но «на пустяки не тратить». В прошлом месяце он послал к Александру письмо, но теперь сожалеет, что оно его не застанет; посему, сходивши в дом господина Киреевского,649 ежели тебе отдадут, возьми его себе или попроси об отсылке оного в с. Красино.650

24-летний отец мой в это время уже окончил курс и жил «на кондиции» у Киреевских, кажется, двоюродных братьев известным славянофилам, и потому не только не обращался к отцу за деньгами, но еще помогал своему брату Сергею, о чем горячо напоминает дед Сергею.

Далее следует бытовая черта, свидетельствующая, насколько близко тогда духовенство стояло к низшим трудящимся классам, нисколько не гнушаясь ими. «Спешу уведомить о новости: черкизовскую Дарью Васильевну (т. е. родную племянницу деда по жене) на прошедшей неделе сговорили Митяевской слободы651 кол(оменского) купца Трофима Иванова Белоусова за сына Гаврилу Трофимова. Жених живет в Коломне под Зоткиной квартирой в подклете, в котором восемь человек работников пекут хлебы, пшеничные булки и крендели; не забудь, что тут же живет с женою брат его, который сим заведением и управляет. Второй его брат с Петрушкой-сбитенщиком в товарищах торгует сбитнем и бешеным медовым квасом при двенадцати разнощиках. Третий, женатый же, с отцом в Митяеве управляют шестью работниками при Кирпичном заводе».

В заключение извещает, что Акулина Федоровна,652 мать невесты, родная сестра по жене, не решается играть свадьбу до приезда Ивана Васильевича Смирнова, брата невесты, самого ученого во всей семье (он был учителем Коломенского дух(овного) училища), а потому, конечно, наиболее уважаемого.

В следующем от 16 июня 1827 г. письме Сергей Петрович получает строжайший выговор от своего отца за непочтение к своему брату Александру, «благодетельствующему» ему. Письмо любопытно как доказательство особенной прочности тогдашних семейных и родовых отношений. Отцу моему было тогда 24, дяде – 20 лет.

«Мне что-то кажется удивительно, что ты пропустил не одну уже почту, а ко мне не отпишешь о получении письма и денег 15 р(ублей) ассигнациями, по просьбе твоей посланных тебе. Я начинаю думать, не хочешь ли ты иметь и ко мне такое же отношение, какое, при всей твоей грубости, оказываешь брату, тебе благодетельствующему. Пора уже себя переменить и слушать и с покорностию повиноваться старшему себя. Если случится слышать упрек или укоризну от него, в таковом случае должно стараться исправить себя и что-либо неприличное покинуть. Но ты не хочешь и слышать иногда, сказавши: «прощай! мне некогда». Перемени себя в отношении к нему. Ему это больно, а особливо ему и нам неприятно сообщество твое с худыми товарищами. Прерви всякую с ними связь, чтобы я о сем более не слышал, поскольку в полученном 7-го июня нами от него из Красина письме он на тебя за сие сильно жалуется и скорбит; о данных же тебе деньгах ни слова в письме нет. В письме оказываешь себя ему благодарным, но видно на деле выходит совсем иное: по приказу его, ты должен к нему чаще писать; но, как слышу, он от тебя ни одного еще не получил письма. Вот благодарность и вежливость! Перемени себя и веди добропорядочно; с худыми людьми не знайся. В противном случае, по словам Давида: «с беззаконным беззаконен будеши и со строптивым развратишися"».653

Совсем другим характером отличаются письма деда к отцу моему: дедушка с своим старшим сыном говорит, как равный с равным, что особенно кидается в глаза при тогдашней семейной дисциплине, доказательство чего мы видели в предыдущем письме, по которому 24-летний брат может своему 20-летнему брату «приказывать».

Первое письмо деда к моему отцу от 31 октября 1829 года начинается приветствием: «Любезные дети, здравствуйте!», ибо отец мой в этом же году 17 февраля (число заимствую654 из календаря моего отца) был уже женат на матери моей Татьяне Федоровне Островской.655

Дед благодарит моих родителей «за угощение и ласковый прием», по-видимому на свадьбе моих родителей.656 "Сестры657 658 также Вас благодарят за присланный гостинец; а Никита (ему тогда шел 6-й год) Татьяну Федоровну, как он говорит, любит очень, очень-преочень, да только не видал ее и не знает, какая она; братца же Сашу немного поменьше».

Дед на свадьбе сына познакомился с659 роднею его660 жены, ее661 родными братьями Геннадием и Николаем Федоровичами и662 с их женами.663 Впрочем, жена664 Геннадия Варвара Иродионовна сама из Коломны, вероятно, старая знакомая: она ведь дочь Иродиона Степановича Сергиевского,665 коломенского священника, учителя666 в тамошнем училище, женатого на сестре Митрополита Филарета.667 Новопосвященный дьякон Новодевичьего монастыря Александр Петрович Гиляров был в училище учеником этого «попа Родивона», как называет его Н. П. Гиляров-Платонов (Из пережитого, I, 68–76).668

«Мы очень сожалеем, продолжает дед, что по двукратном зове не успели быть у Геннадия Феодоровича и Варвары Иродионовны. Кажется, мы поступили не так учтиво; а посему, увидевшись с ними, постарайтесь оправдать нас пред ними и извинить. Письмо Ваше мы получили 5-го октября, за что благодарим, а Николаю Феодоровичу и Любови Ивановне (его жене) свидетельствуйте наше почтение».

Эту политичную вежливость прилагает дед и к своему старшему сыну, – и какая разница в его отношениях к тому и другому сыну! – «Может быть, – продолжает он, – Вам казалось удивительно, что мы на Ваше письмо так долго669 не отвечали. Сему причиною Алексий Львович Белоусов (кто-нибудь из новой смирновской родни), который намеревался ехать в Москву по своему делу и лично Вам доставить как письмо, так и деньги вдобавок на покупку известного Татьяне Феодоровне платка; но все откладывал день за день и неделю за неделю, так что мы, не дожидаясь его отъезда, теперь пишем к Вам. Деньги же в скором времени и, может быть, с ним, Вам доставим».

У наших коломенских родных в большом обычае было «гостить» у кого-либо из родных. «Гостили», конечно, преимущественно девицы, которых без всякого ущерба можно было отпускать из дому на недели и месяцы. В доме моего отца гостили преимущественно «черкизовские», т. е.670 дочери Сергея Петровича. Но в Коломне, Черкизове и Кончакове это гощение было разнообразнее: «коломенские» «гостили» в Черкизове и в Кончакове, «черкизовские» «гостили» в Коломне и в Кончакове, «кончаковские» «гостили» в Черкизове и в Коломне: вечно кто-нибудь у кого-нибудь гостил. Иногда даже менялись: коломенская, напр(имер), девица гостит в Кончакове, а кончаковская – в Коломне. Чистая путаница женского персонала, – и это новое доказательство весьма прочных родовых связей.

Так, в приписке и к этому письму дед сообщает: «Маша гостит в Черкизове, которую в прошедшее воскресенье Душа и Даша черкизовские взяли с собою».

В письме от 20 сентября 1830 г., написанном в часы смертной агонии своей жены, умершей, по-видимому, от холеры671 (от «жестокой болезни», по словам календаря моего отца), дед, сколь ни тяжело было для него это испытание, не пропускает случая написать старшему сыну о каком-то деле: «Сим Вас уведомляю, пишет он, что мать Ваша, под праздник наш (т. е. Никиты Мученика, 15 сентября), бывши у молебна и всенощной, вдруг в первом часу пополуночи сделалась больна. Ныне исповедована, Св. Таин приобщена и особорована. Помолитесь о ее здоровье. Не знаем, переживет ли нынешнюю ночь. Ноги мои не ходят и руки не владеют. Впрочем, по городу все благополучно и особой смертности нет. О чем в последнем письме к Вам писано было, не упускайте и старайтесь, потому что в Москву поехал с заручным прошением (т. е. коллективною просьбою будущих прихожан), чтобы проситься к Воскресенью672 во диакона».

Эта деловая приписка тем удивительнее, что бабушка моя673 действительно674 24 сентября, как значится в календарях деда и отца моего, скончалась. Кончина ее подробно описана Н. П. Гиляровым-Платоновым (Из пережит(ого), I, 93–95).

Письмо от 11 февраля 1831 года знакомит нас с Никитою Михайловичем, священником коломенской Зачатской церкви,675 родным братом митрополита Филарета, и с матушкою владыки Авдотьею Никитичною, тоже коломенскою попадьею.676

«Сим спешу Вас уведомить, что Никита Михайлович нынешнего утра отправился в Москву. Ныне в начале утрени он присылал ко мне в церковь женщину спросить, не имею ли я какой посылки для отправления в Москву. Посему вскоре по утрени я у них был и просил их о известном деле; он же во уверение показал мне и письмо Матушкино к Владыке,677 содержащее прошение, что подтвердила и она и уверила о содержании оного. Причем просил их и к Вам; он же надеется видеться с Вами, по словам Вашим, и у Григория Ивановича (московский священник, женатый на сестре митрополита).678 Более писать некогда. Спешу на биржу к ямщикам. 15 минут десятого часа. О месте для Сергея (т. е. сына) постарайся похлопотать».

Здесь все характерно: и священник, переговаривающийся чрез женщину679 с другим священником «в начале утрени»; и родной брат митрополита, предлагающий себя в почтальоны между Коломною и Москвою;680 и письмо матери митрополита к сыну с какою-то просьбою, которое681 показывает митрополичий брат своему собрату; и это «Спешу на биржу к ямщикам», через которых обыкновенно пересылалась корреспонденция.682

Потом через большие промежутки следуют два письма (1835 и 1841 гг.)683 и оба о болезни черкизовской невестки, жены сына Сергея. В одном письме он ожидает приезда из Черкизова своих двух дочерей684 или какого известия. Больная горячкою невестка, «при отъезде моем от них чувствовала большую слабость и глухоту, а, по замечанию моему, и не малый жар, что приметно было на ее щеках». По вызову кн. Николая Борисовича Черкасского,685 помещика, у черкизовских был доктор Сабинин,686 прописал то-то и то-то. «Не знаю, чем кончится. Ныне, как торговый дом, спрошу у черкизовских», т. е. крестьян, приезжающих в Коломну на базар.

В письме от 21 июня 1841 года после известий о новой болезни той же невестки и687 болезнях у себя в доме посылает «требуемые для Никиты (жившего тогда у моего отца)688 деньги, 25 рублей ассигнациями. Поспеши употребить их по назначению. За содержание же Никиты прислать не иначе могу, как только после праздника Петрова дня. Теперь же у меня их более нет, несмотря на то что к имянинам надобно что-либо приготовить лишнее».

Затем любопытное место, свидетельствующее, что сын-дьякон был постоянным поставщиком проповедей для своего отца. Вообще, родитель мой во всю свою жизнь постоянно поставлял проповеди на всю свою поповскую и дьяконскую коломенскую родню. Вот это место письма: «Как я и прежде просил, да и теперь прошу прислать мне проповедь, назначенную говорить июля 22 в день тезоименитства их Императорских Высочеств689 и не более, как на листе моего письма».

Сколь ни образован был мой дед, но в деле сочинительства проповедей должен был он, 63-летний старец, признать полный над собою авторитет моего 38-летнего отца.

Письмо это заканчивается так: «По отдаче на почту письма, спешу соборовать маслом прихожанку».

Итак, Коломна начала сноситься с Москвою уже через почту!

Впрочем, почта была и раньше, но жить тогда не спешили, как теперь. В печатном дедовском календаре 1798 г. в «известии, в которые дни в Императорском столичном городе Москве почта приходит и отходит»,690 значится, что С.-Петербургская легкая691 отходит по понедельникам и четвергам, Киевская – по вторникам и субботам, Белогородская по вторникам, Рижская и в чужие края по понедельникам и четвергам, Сибирская – по средам и т. д. Для сношения с Коломною была важна почта Астраханская. Она «из Москвы отходит по пятницам; из Астрахани приходит по воскресеньям, а иногда по понедельникам». Письма она привозила «из губернии Астраханской, частию Саратовской, Тамбовской и Рязанской». О Коломне нигде не упомянуто. Может быть, для нее и не стоило распаковывать багажа с письмами. Впрочем, я еще помню, как иногородные письма принимались только в почтамте с платою деньгами гривенника,692 ибо почтовых марок и штемпельных конвертов еще не было. Последние явились благодеянием для нас, хотя дьячки, ходившие из-под Девичья с письмом в почтамт, не решились бы, конечно, присвоить себе гривенника. Тогда получатель иногородного письма обязан был отдавать почтальону 3 коп(ейки) сер(ебром), без чего письмо не вручалось. Доброе старое время!

14 октября 1844 г. дед сдал свое священническое место своей младшей дочери Анне и поселился у зятя, ее мужа священника Павла Ивановича Богословского. С этого времени для 66-летнего старца началась жизнь, судя по его письмам, исполненная лишений.

13 февраля 1845 г., сообщив важнейшую во всем родстве новость, именно, что у кончаковских пред Рождеством Христовым увели лошадь, «стоящую по меньшей мере сто пятьдесят рублей», дедушка «просит покорно» моего отца «прислать обещанные мне на вспоможение деньги. Вам, – говорит он, – может быть, неизвестно, что с 7-го генваря для меня совершенно прекратился всякой доход. Сверх того, по причине Анюшиной свадьбы я некоторым лицам остался должным. Пожалейте о мне и не допустите до того, чтобы стали жаловаться в Духовное правление (Духовное правление в уездном городе – низшая инстанция Духовной консистории в губернском городе). Поверите ль? При подаче сего письма я отдал в почтовой конторе последний гривенник. К тому же пред свадьбой у некоторых из прихожан я забрал за годовой помин общий доход, из которого по миновании срока я должен отдать причетникам принадлежащую им часть. Прошу покорно – не оставьте моей просьбы.

«Татьяне Феодоровне693 от меня кланяйтесь и другой Татьяне Феодоровне в монастыре694 также. А детей всех за меня поцалуйте, а Федора Александровича (т. е. автора этой книги) трижды».

О крестной матери отца дед ничего не пишет, «потому что она в Черкизове гостит у Сергия, – тому уже неделя, как она там. Ее взяла Марья Ивановна» (т. е. жена Сергея Петровича).

13 апреля 1845 г. после предпраздничных благопожеланий695 дед пишет: «Письмо Ваше и вложенный государственный кредитный билет в три рубля серебром я получил, за что покорно благодарю, и тем более, что Вы меня ими пред наступлением праздника порадовали».

Мой дядя Сергей Петрович часто страдал припадками ипохондрии, или, как называли в родстве эту болезнь, – «хандрою». Эта «хандра» была следствием несоответствия его светских наклонностей с положением сельского священника, а может быть, и просто лени и праздности; но он очень страдал от696 воображаемых недугов. Отец мой основательно не верил в эти недуги, ибо вид дяди и во время «хандры» был весьма здоровый. Но дед не понимал этой тонкой болезни. И вот теперь он «с прискорбием» уведомляет отца, что «сын Сергий очень болен», как он пишет, «самою смертельною болезнию – онемением желудка, а потому воспалением во всем теле и совершенною бессонницею. Потом просит, чтобы я пожаловал к нему. Ныне я приказал с его прихожанином, если есть необходимость, то бы прислал за мною лошадь, и я бы справил служением Святую неделю».

Приписка к письму запечатлевает житейскими подробностями момент написания письма: «Не осуди на негодное марание. Очинить перо некому. Сам не так-то и в очки вижу; зять697 пошел в лавку, а Анюша в бане».

30 апреля 1846 г. сообщив о рождении у Анюши дочери, а его внучки, дед начинает понимать болезнь своего среднего сына. «Вчера черкизовские, – пишет он, – были в Коломне, но у нас была только Марья Ивановна, а Сергий, по словам ее, пошел с зятем Богословским к лекарю.698 Это у него или привычка, или он помешан на лекарствах». Затем дедушка вторично обращается к своему стесненному положению. «Вам, говорит он, известно, что полтора года тому, как я отказался от занимаемой мною должности; следовательно, не имею никакого ниоткуда дохода; а посему и прошу прислать, за получением мною трех рублей серебром, остальные. Сергий заплатил за меня 30 рублей, которыми я был должен по случаю свадьбы».

В приписке: «Возлюбленному Феодору Александровичу мое благословение и заочное целование».

Этим кончаются письма деда, умершего 27 октября 1854 года, 76 лет от роду.

Чтобы покончить историю деда, сообщу о его кончине и погребении.

Своевременно,699 именно 25 или 26 октября,700 «ореховый зять» послал отцу моему печальную весть; но701 сын покойного Сергей Петрович Гиляров собрался уведомить о том отца только 2-го ноября, а младший зять священник Богословский – только 11 ноября, хотя покойный скончался у него в доме.

Вот что писал Сергей Петрович: «Ты, может быть, уже и получил от кого-либо из зятьев наших известие о смерти нашего батюшки; но я, несмотря на это, уведомляю с своей стороны тебя, что он, после пятидневной болезни, скончался октября 27-го дня в первом часу пополуночи, а похоронен 30-го дня. Я ожидал, что ты наверное приедешь к похоронам, а потому самому и отложено было погребение до четвертого дня. Я тем более еще был уверен в твоем приезде в Коломну, потому что тебе уже писано было зятем Петром от 25-го дня чрез ямщика письмо и тогда, когда в батюшке заметны уже были признаки близкой смерти». После разных догадок о причине неявки отца Сергей Петрович продолжал: «А между тем и самому покойному батюшке хотелось, чтобы мы все, по возможности, были при его погребении; а это видно из того, что он не раз говорил, чтобы всех известить о его болезни; кроме того, часа за два до смерти даже просил известить всех нас о его смерти. А потому очень жаль мне, что ты не исполнил последнего его желания… Что касается до похорон, то все было сделано так, как должно: к погребению приглашены были мною семь священников и многие из прихожан, но которые, вероятно, и без того пришли бы отдать последний долг прослужившему у них несколько лет священнику; даже некоторые из прихожан, по особенной любви к покойнику, несли его на себе до самого кладбища; и после того все те, которые приглашены были мною, не отказались помянуть его, в числе шестидесяти с лишком человек. Но при такой печали и тогда, когда тело покойного батюшки лежало еще в гробе, открылись было разные неудовольствия от одного человека». Имени этого человека дядя не сообщает; но заявляет, что «эти неудовольствия прекращены были» им, Сергеем Петровичем.702

А вот что 11 ноября 1854 г. писал к моему отцу703 младший зять его священник П. И. Богословский, вдовец Анны Петровны: «27704 октября после 8-дневной болезни скончался наш батюшка Петр Матфиевич, не успевший разделить с нами удовольствия жить в устроиваемом мною доме. Трудны были обстоятельства, сопровождавшие погребение старца на тесной квартире, не имеющей никакого удобства, на которой я проживаю 5-й месяц! Впрочем, Бог устроил все порядком: кроме родных коломенских и черкизовских, на похоронах были все знакомые наши и прихожане, которые также почтили своим посещением память бывшего их священника».

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 740. Л. 34‒63.

Приложение. Протоиерей П. М. Никитский. Письмо к сыну Н. П. Гилярову-Платонову и невестке Вере Алексеевне от 17 июля 1851 г

Любезные дети, здравствуйте!

Письмо ваше от 26-го июня с приложением денег пяти рублей я получил, за что Вам спасибо. С новорожденным сыном705 Вас поздравляю и желаю, чтобы он был жив и здоров и служил Вам утешением, а в старости подпорою. Мы все, как черкизовские, так и кончаковские, живы и здравствуем. Марья Ивановна в последних числах мая родила сына Петра, а Анюта 2-го июня тоже родила сына – Ивана. Что касается до недоразумений, изъявленных в твоем письме, то они были с твоей стороны. Женившись,706 не избрать времени о уведомлении отца. Это как назвать? Леностию, небрежением или невниманием. Вот недоразумение! Положим, что в тот самый день ты не мог сего сделать, а по приезде в Посад707 и по сие время? Неужели ты думал, что я, от посторонних услышавши в скором времени о женитьбе твоей, вздумал писать к тебе? Этот поступок с моей стороны был бы не похвален. Впрочем, Бог всех да простит: бросим все это и ни слова вперед. Теперь время вакации и можете приехать к нам. Как говорится, себя показать и нас посмотреть. Приезжайте, мы все Вам будем рады. Впрочем, да будет благословение Божие и мое над Вами.

Остаюсь Отец Ваш Священник

Петр Матфиев. Июль 17-го 1851-го года.

(Адрес на конверте:) В Сергиевском Посаде в Московской духовной академии Никите Петровичу Гилярову.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 658. Л. 1–1 об.

Материалы для биографии Н. П. Гилярова-Платонова из петербургских архивов. Публикация А. П. Дмитриева

Волею судьбы основные документы, связанные с жизнью и творчеством Гилярова, родившегося в Коломне и прожившего всю жизнь в Сергиевом Посаде и Москве, ныне находятся в архивохранилищах Санкт-Петербурга. Не говоря уже о том, что его воспоминания «Из пережитого» можно назвать распространенным на два тома восторженным признанием в любви двум родным городам – Коломне и Москве, – которые в его изображении воспринимаются как средоточие русского традиционного быта, духовной культуры и исторической памяти, напомним сказанное им о Белокаменной (в передаче одного из сотрудников «Современных известий»): «Россию не променяю на всю Европу, вместе взятую, говаривал он, а из Москвы, которая для меня второй Рим, не поеду ни за какие тысячи».708

Петербург же Гиляров – и в этом он оказывался истым славянофилом – всегда не любил. Думается, что и все предлагавшиеся ему в первой половине 1860-х гг. возможности блестящего карьерного роста – стать редактором официального органа Министерства внутренних дел газеты «Северная почта», возглавить Духовно-учебное управление Св. Синода, получить кафедру философии или церковной истории в С.-Петербургском университете – были отвергнуты им во многом из-за нежелания переезжать из своей уютной Москвы в имперскую столицу, несмотря на то что там, даже при Дворе, у него были верные друзья и ходатаи за него: гр. Д. Н. Блудов с дочерью Антониной, К. П. Победоносцев, гр. И. Д. Делянов и др.

В самом же конце жизни Гиляров дважды совершил недельные поездки в Петербург (из последней вернулся уже в гробу) – в августе ‒ сентябре и октябре 1887 г., дабы в коридорах власти исхлопотать себе право на аренду «Московских ведомостей» и таким образом стать преемником умершего М. Н. Каткова. В ежедневных письмах к близкому ему в те годы человеку, публицисту, критику и переводчику Анне Михайловне Гальперсон, возникает образ бездушного, холодного, хотя и удивительного по красоте города. Характерна гиляровская оговорка: «…у меня, никогда не уважавшего Петербург».709 Противопоставление чужого, официозного города на Неве родной и домашней Москве проходит через всю эту переписку. Гиляров с некоторой брезгливостью отмечает: «В Петербурге полная анархия и царство личных эгоизмов»,710 «Ну, скажи, Аня, нельзя с ума сойти в этом столпотворении Вавилонском?»,711 «Разве так в Петербурге делается, чтобы в одно заседание порешено было?»712

Но так получилось, что после кончины Гилярова практически весь его личный архив перекочевал в Петербург, так как здесь начиная с 1890-х гг. постоянно жили основной гиляровский биограф и редактор его сочинений кн. Н. В. Шаховской (собранные им материалы хранятся в Публичной библиотеке, или, по-нынешнему, – в Российской Национальной, в фонде 847) и любовь его последних лет А. М. Гальперсон, пережившая Гилярова на 15 лет (её дети сдали личные бумаги Гилярова в Пушкинский Дом при его основании в 1905 г., они составили фонд 71).

Помимо самих гиляровских текстов, большую ценность представляют хранящиеся здесь документы, которые проливают свет на разные обстоятельства его жизни и творчества, в частности, письма к нему разных лиц, деловые бумаги, аттестаты, дипломы, мемуары родственников (прежде всего старшего сына Н. Н. Гилярова713 и племянника Ф. А. Гилярова,714 важны и упоминания о нем в переписке его знакомых и учеников, друзей и недругов.

Настоящая публикация объединяет документы, имеющие отношение к раннему, коломенскому, периоду жизни Гилярова, и тем временем, когда он в течение последних двух десятков лет издавал в Москве ежедневную газету «Современные известия», а кроме того, связанные и с первыми посмертными годами, когда его ученики и последователи начинали сбор его произведений, оставшихся в рукописях, и писем, переписывали газетные статьи, задумывая издание Собрания сочинений и мемуарного сборника его памяти.

I. Записка священника Петра Матфиевича Никитского с указанием дней рождения его детей

Матфиев Петр, свящ.

рождение детей моих:

1800-го года июля 29-го родилась дочь Авдотья.

1802-го года генваря 30-го родилась дочь Анна.

1803-го года августа 15-го родился сын Александр.715

1804-го года ноября 25-го родился сын Николай.

1807-го года июня 30-го родился сын Сергей.716

1810-го года февраля 18-го родилась дочь Мария.717

1812-го года ноября 30-го родилась дочь Татьяна.

1814-го года ноября 14-го родился сын Михаил.718

1816-го года февраля 20-го родилась дочь Авдотья.719

1818-го года мая 20-го родился сын Иван.720

1820-го года февраля 12-го родился сын Феодор.

1821-го года июля 15-го родилась дочь Анна.721

1824-го года мая 23-го родился сын Никита.722

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 818. Л. 1. Хранится под названием «Записка о рождении детей у отца Н. П. Гилярова-Платонова».

Записка отца мыслителя священника Петра Матфиевича (Матвеевича) Никитского «Рождение детей моих» не датирована. Предположительно можно приурочить её создание к концу 1840-х – началу 1850-х гг., когда Гиляров, будучи бакалавром МДА, задумал по примеру близкого друга Василия Сперанского писать мемуары о своих предках, детских годах и обучении в духовном училище и семинарии и, по его же, Гилярова, признаниям Аксаковым (в абрамцевской гостиной в 1854–1855 гг.) и А. С. Суворину (в одном из писем к нему 1872 г.), приступил к осуществлению своего замысла (см. подробнее: Дмитриев А. П. Н. П. Гиляров-Платонов и его «автобиографические воспоминания» // Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 308–310).

Отец Петр (23.06.1778–27.10.1854) в тот период, точнее в 1844 г., передал настоятельство в коломенской церкви Никиты Мученика, продолжавшееся целых 35 лет, своему младшему зятю священнику Павлу Ивановичу Богословскому, мужу его дочери Анны, о которой в своих мемуарах Ф. А. Гиляров писал: «Эта Анна Петровна впоследствии вы(й)дет замуж за Павла Ивановича Богословского, которому тесть сдаст свое священническое место у церкви Никиты Мученика и сам останется жить у зятя до самой своей кончины» (наст. изд., с. 206). Он же сообщал точную дату: «14 октября 1844 г. дед сдал (...) место» мужу Анны Павлу Ивановичу Богословскому (наст. изд., с. 220). (Отец же Петр вступил в алтарь родовой церкви в иерейском облачении только после смерти своего отца Матфея Федоровича Никитского, случившейся 9 августа 1809 г.) Помимо публикуемой Записки, нам известны несколько писем о. Петра к старшему сыну священнику Александру Гилярову за 1829–1854 гг., включенные Ф. А. Гиляровым в его воспоминания, а также письмо к Никите Петровичу от 17 июля 1851 г. (РНБ. Ф. 847. № 658), публикуемые в настоящем издании.

Как видим из Записки, сам о. Петр, судя по всему, не любил свою казенную фамилию Никитский, присвоенную ему «по церкви», и предпочитал подписываться по старинке: «свящ(енник) Петр Матфиев». Никита, как выясняется, был по общему счету тринадцатым ребенком в семье, но, когда он появился на свет, в живых оставались только два его брата и три сестры. В мемуарах он упомянет о своем особом положении всеобщего любимца, положении как бы библейского Вениамина или Давида: «Я был младшим в семье, «поскребышем», как называл меня отец с улыбкой прихожанам, «Давид Иессеев», как шутил со мною Иван Евсигнеевич: старший брат обогнал меня на двадцать один год и ко времени рождения моего уже оканчивал курс; ближайшая по возрасту сестра была старше меня тремя годами» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 59).

Семья Никитских заметно выделялась в купеческой Коломне своей «несветскостью», обособленностью и приверженностью к традиционному для строго благочестивого духовенства прежних времен укладу жизни. Об этом тоже пишет Гиляров, причем с немалым сочувствием: «Духовенство же есть вообще особенный мир; а семья, среди которой я вырос, была и среди особенных особенная: она жила в XVII веке, по крайней мере на переходе в XVIII. Консерватизм моего родителя был чрезвычайный: он жил вполне, как его отец, и с очень малым отличием от того, как жили дед и прадед. (...) Дом наш был своего рода скитом, где царил угрюмый, вечно молчаливый патриарх, и при нем мы, подрастающая девичья молодость и полуребенок сын» (Там же. С. 6).

Вместе с тем священник П. М. Никитский, духовные запросы и интеллектуальные потребности которого не могли удовлетвориться пустопорожними разговорами с соседями и родственниками о погоде и текущих хозяйственных нуждах, – всю жизнь томился в глуши провинциальной Коломны от нравственного одиночества. Жертвенно заботился он о детях: доходы его, «ребенка в практической жизни», всегда были невелики, но всем троим сыновьям он сумел дать образование в столичной семинарии, трех дочерей обеспечил достаточным для хорошей партии приданым. Его любовь к чтению как «отдохновению от непривлекательной действительности», внутренняя сосредоточенность на духовных, возвышенных предметах, тяга к мечтательности, уединенному времяпрепровождению, а также его нравственное обаяние и склонность к изящному остроумию, особенно проявлявшемуся в меткости его оценочных суждений и характеристик, – все это в полной мере будет унаследовано Никитой Петровичем.

Слушатель Гилярова в МДА, а позднее его приятель, протоиерей Петр Алексеевич Смирнов (1831–1907), в своей «речи пред панихидою» по усопшему учителю восхищался его «выходящими из ряда», редкостными дарованиями: «Какая необыкновенная гибкость мысли, какая роскошь фантазии, какое ясное и живое слово!» (Сочинения протоиерея Петра Смирнова, настоятеля С.-Петербургского Исаакиевского кафедрального собора. СПб., 1897. Вып. II. С. 259) – и при этом справедливо подчеркивал, что их развитию и сбережению до преклонного возраста «способствовало первоначальное воспитание в духовной, нравственно-чистой семейной обстановке»: «Его охранили в детстве и юности от опасных увлечений, от плотских пороков, а после сам он уже охранил себя от бурных порывов страстей; а это сберегло у него свежесть и мысли, и памяти, и воображения, и чувства. Вот что значит это целомудрие!» (Там же. С. 260). Важно, что такова была и гиляровская самооценка. П. А. Смирнов продолжал: «Так за несколько дней до кончины сам покойный мне объяснял, почему так ясно и живо вспоминалось ему его прошедшее…» (Там же).

Из публикуемой Записки мы узнаем имена всех родившихся в семье о. Петра и Мавры Никитских детей, семеро из которых – Авдотья, Анна, Николай, Татьяна, Михаил, Иван и Федор – умерли во младенчестве (во всяком случае – до рождения в мае 1824 года Никиты Петровича) и каких-либо иных сведений о них не имеется.

II. Инструкции, выданные Никите Гилярову в Коломенском духовном училище как классическому журналисту и своекоштному (1836)

1. Инструкция Классическому журналисту,723 ученику высшего отделения Уездного училища Прохору Никольскому

Должность Классического журналиста состоит в следующем:

I.

Держать в надлежащей исправности тетрадь, называемую классическим журналом и данную для записки по показанной форме классических занятий и отсутствующих и бесчинствующих учеников.

II.

В сем журнале в известных графах под конец класса записывать со всею точностию: 1) Чем ученики были занимаемы в продолжение класса; 2) Кто и почему не был в классе; 3) Кто шумел или каким-нибудь образом препятствовал другим заниматься делом или выходил из класса без нужды и надолго при Учителе.

III.

Учеников шумевших или производивших какое-либо бесчиние в классе до учителя вносить в особую записку, которая должна быть представляема Учителю немедленно по его приходе, и только по его приказанию записывать их в журнале.

IV.

Об отсутствующих учениках, для точнейшего означения в журнале их отсутствия, справляться у старших: почему они не пришли в класс?

V.

По пробитии звонка журнал подавать учителю для подписа в классе, а отнюдь не носить журнала для сего к нему на дом ни в каком случае. Журнал представлять на рассмотрение Ректору и Инспектору попеременно через день после всех классов, а по истечении трети года оставлять у Ректора.

Ректор Училищ724 Протоиерей Александр Невоструев725

№ 199.

Сентября 21го дня

1836го года

Печатается впервые полностью по автографу: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 69. (№ 6). Л. 1–1 об. Подпись ректора под документом, а также имя и фамилия Прохора Никольского начертаны собственноручно этими лицами.

Две инструкции, выданные Никите Гилярову в Коломенском ДУ как классическому журналисту и своекоштному (1836), упомянуты им в главе XXIII «Из пережитого» («От тиранства к сердоболию»): «По низвержении соседа я облечен был, сверх прочих преимуществ, еще прерогативой цензорства, на что (как и на звание старшего) получил грамоту за № и подписью ректора, проще сказать – «инструкцию». Обе эти инструкции у меня сохранились и обнаруживают несколько канцелярский взгляд А. И. Невоструева; старший, например, обязан был наблюдать, между прочим, чтоб ученики вставали в 6 часов утра; это я-то за учениками, рассеянными по вольным квартирам!» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 150). Благодаря обнаруженным в архивохранилище Пушкинского Дома документам, выясняются имя и фамилия «низверженного соседа» – Прохор Никольский. Обе инструкции, особые положения которых требовали постоянно оповещать начальников о проступках поднадзорных сотоварищей, с одной стороны, ярко характеризуют навязываемую начальством «конституцию» духовной школы в Коломне, а с другой – самоочевидно свидетельствуют о заведомой неисполнимости большинства позиций «фискального» свойства, вступавших в резкое противоречие с представлениями бурсаков о товариществе.

2. Инструкция своеко(ш)тному726 старшему Никите Гилярову

Своеко(ш)тный старший должен исполнять следующие пункты:

I.

Требовать, чтобы подчиненные ученики во всякое время года вставали не позже 6ти часов,727 обедали в 1м, ужинали по выучении заданных им уроков в 9м, а спать ложились в 10м часу, читая при каждом случае определенные Церковию молитвы.

II.

Наблюдать, чтобы на квартирах, особенно многолюдных, ученики в определенное время, т. е. в 6м часу вечера, садились на места и каждый в тишине и со вниманием занимался бы своим уроком.

III.

При посещении квартир наведываться о занятиях каждого ученика и о нерадивых, особенно препятствующих другим заниматься делом, доносить на другой день Инспектору; наказанных по сему доносу записывать в особую тетрадь с означением как вины, так и самого наказания; тетрадь сию по истечении трети года представлять Ректору.

IV.

Строго наблюдать, чтобы в часы учебных занятий никто из учеников не отлучался с своей квартиры, разве в случае особенной нужды и то на определенный срок с позволения Инспектора или по крайней мере с ведома старшего, который должен подробно донести о том Инспектору; а имеющие необходимую надобность их поступок, добрый или дурной, особенно замечательный, записывать в вышеупомянутую тетрадь, которая должна быть представляема каждодневно Инспектору, а в важных случаях Ректору, и из которой Инспектор будет делать ежемесячные извлечения для внесения их в книгу о поведении учеников.

Ректор училищ протоиерей Александр Невоструев

Инспектор А. А. Сергиевский728

Печатается впервые полностью по автографу: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 69. (№ 7). Л. 1–1 об. Подписи ректора и инспектора под документом начертаны собственноручно этими лицами.

На этой инструкции, подписанной не только ректором А. И. Невоструевым, но и инспектором А. А. Сергиевским, исходящий номер и дата не проставлены, но, по всей видимости, документ был выдан в том же 1836 г., что и предыдущий.

III. Из ученических работ Никиты Гилярова

1. Почему Церковь ветхозаветная ограничена была в одном народе еврейском, тогда как Бог всем хощет спастися и в разум истины прийти?729 (1843–1844?)

(I вариант)

История ясно свидетельствует, что всеблагий Бог и в ветхозаветные времена, подобно как в новозаветное, собственно ни один народ не лишал права вниманием к Закону, богослужению и обетованиям снискивать веру в Искупителя рода человеческого, а сею верою достигать своего спасения. Права евреев и язычников, в сем отношении, были совершенно одинаковы. Сонме730 Господень, – объявлял Господь народу Израильскому, –закон един да будет вам, и пришельцем прилежащим в вас, закон вечный в роды ваша. Якоже вы, тако и пришлец да будет пред Господем. Закон един да будет, и оправдание едино да будет вам, и пришельцу прилежащему в вас731 (Чис. 15:15. 16). Все преимущество народа Израильского состояло только в том, что, как говорит Апостол,732 вверена быша им словеса Божия (Рим. 3:2): то есть им одним поручено хранение тех руководительных средств к приобретению веры в Обетованного.

Итак, очевидно, для разрешения вопроса, почему Церковь ветхозаветная заключена была в одном народе еврейском, требуется собственно объяснить только, почему надлежавшее ко всеобщему исполнению вручено было, однако ж, одному народу еврейскому.

1. Основанием сему служили частию свойства самых тех народов, кои лишены были чести хранить словеса Божии. Стоит только проследить постепенное отделение избранного Богом народа от прочей части людей, – сперва отделение сынов Божиих от сынов человеческих,733 потом отделение Ноя, Авраама, Исаака и наконец Иакова, дабы видеть, что сколько избранное Богом племя было способно внимать внушениям Божиим, столько же другая часть людей была упорна и нечестива. Таким образом, безразличное внимание Божие и к евреям и язычникам, очевидно, могло иметь следствием даже совершенное погашение веры, так как и действительно, у язычников, впоследствии, почти не осталось даже и следа обетований и заповедей Божиих, данных до потопа всем,734 и вскоре после потопа – Ною. Напротив того, очевидно, что дарование735 всех обетований и заповедей Божиих одному народу еврейскому должно было вести к сохранению их в большей чистоте и полноте.

2. С целию самых законов и обетований Божиих согласнее было даровать их одному народу еврейскому. Ибо если и закон и пророки главнейшею своею целию имели собственно возбудить в людях потребность Искупителя и готовность к принятию Его: то не неприлично было сосредоточить и то и другое в одном народе, и именно том, в коем должен явиться сам Искупитель. Вручение закона всем и как бы раздробленность его не столь ясно показывала бы недостаточность естественных сил к исправлению человека, поколику давала предлог находить основание естественного бессилия в слабости побуждений к исполнению требований религии; а сосредоточение всех законов и обетований Божиих не в том народе, в коем должен явиться Искупитель, препятствовало бы надлежащему принятию Его, поколику, в самом начале, не представляло удобного места для Его служения.

Итак, в самом желании Божием всем спастися и в разум истины прийти заключается основание к тому, что Церковь ветхозаветная заключена была в одном народе еврейском.

Никита Гиляров.

(II вариант)736

Церковь ветхозаветная, собственно, никогда и не была заключена в одном народе еврейском. Церковь патриархальная есть Церковь ветхозаветная; а между тем мы находим в ней Иова и Мельхиседека, которые не принадлежали к еврейскому племени, но тем не менее не только были чтителями истинного Бога, но даже для самой новозаветной Церкви послужили, один – образом деятельности членов ее (Иак. 5:11),737 другой – прообразом служения Самого ее Основателя (Евр. 5:6).738 Церковь подзаконная есть Церковь ветхозаветная; а между тем в числе членов ее мы находим не одних потомков Авраама и Иакова. Рабы из остатков племени ханаанского, из коих некоторые, под именем нетинеев,739 служили даже при скинии и храме, – пришельцы из всех племен и народов, – число коих не могло быть малочисленно, судя по замечанию Иисуса Христа о фарисеях, преходивших море и сушу, сотворити740 единого пришельца (Мф. 23:15), – наравне с коренными евреями пользовались данным от Бога законом, обрядами и пророчествами.

Все преимущество евреев пред иноплеменниками, в сем случае, состояло только в том, что, как говорит Апостол, вверена быша им словеса Божия (Рим. 3:2): то есть они одни были хранителями внешнеположительных, руководительных средств ко спасению, – у них был и Богом данный закон, и Богом установленное богослужение, и Богом дарованные обетования. – А это, очевидно, не заключало в себе никакого противоречия с желанием Всеблагого всем спастися и в разум истины приити.

1. Быть исключительными хранителями внешнеположительных, руководительных средств ко спасению не значит еще быть исключительно и безусловно предназначенными к такому хранению.741 Всему роду человеческому742 непосредственно объявлял волю свою743 и не прежде от всех обратился к одному Ною, как когда ставший плотию род человеческий сам удалил от себя Духа Божия (Быт. 6:3).744 Всему роду человеческому в лице Ноя, после потопа Он745 дал положительный закон: и746 из всех потомков Ноя избрал Себе Авраама, как когда служением Богам иным (Нав. 24:2) сами они нарушили союз с Богом. Всему потомству Авраама в лице родоначальника Бог дарует обетования и учреждает обряд (обрезания): и не прежде ограничивает непосредственное руководительство одним племенем Иакова, как когда Исав сам отвр(ащается)747 бракосочетания с хананеянками и удалением из земли, с коею связаны были данные Аврааму обетования748 его. Итак, если не все народы были хранителями положительных руководительных средств ко спасению, причиною тому была собственная их невнимательность. А желание Божие всем спастися, конечно, не в том обнаруживается, что все принимают предлагаемые средства ко спасению, но в том, что всем они предлагаются: иначе, и в бесспорно соборной Церкви Новозаветной желанию Божию всем спастися было бы противоречие в том событии,749 что, несмотря на всеобщую проповедь, не все еще народы обратились к вере Христовой.

2. Быть единственными хранителями внешнеположительных средств ко спасению не значит еще быть полными их обладателями.750 Израильтянам непосредственно дан был закон, сообщены(751) обетования, вверено богослужение: но752 покорность дан(ным)753 законам, богослуж(ению) и об(етованиям) было равно предоставлено всем народам. Сонме Господень, – объявлял Он народу Израильскому, – закон един да будет вам, и пришельцем прилежащим в вас, закон вечный в роды ваша. Якоже вы, тако и пришлец да будет пред Господем. Закон един да будет, и оправдание едино да будет вам, и пришлецу прилежащему в вас (Чис. 15:15. 16). А в деле спасения, именно, важно (...).754

(III вариант)

Церковь ветхозаветная, собственно, никогда и не была заключена в одном народе еврейском. Церковь патриархальная есть Церковь ветхозаветная; а между тем мы находим в ней Иова и Мельхиседека, которые не принадлежали к еврейскому племени, но тем не менее не только были чтителями истинного Бога, но даже для самой новозаветной Церкви послужили, один – образом деятельности членов ее (Иак. 5:11), другой – прообразом служения Самого ее Основателя (Евр. 5:6). Церковь подзаконная есть Церковь ветхозаветная; а между тем в числе членов ее мы находим не одних потомков Авраама и Иакова. Рабы из остатков племени ханаанского, из коих некоторые, под именем нетинеев, служили даже при скинии и храме, – пришельцы из всех племен и народов, – число коих не могло быть малочисленно, судя по замечанию Иисуса Христа о фарисеях, преходивших море и сушу, сотворити единого пришельца (Мф. 23:15), – наравне с иудеями пользовались данным от Бога законом, обрядами и пророчествами. И, – что особенно замечательно, – за исполнение закона, за внимание к обрядам и обетованиям Господь обещал как иудеям, так и иноплеменникам права совершенно одинаковые. Сонме Господень, – объявлял Он народу Израильскому, – закон един да будет вам, и пришельцем прилежащим в вас, закон вечный в роды ваша. Якоже вы, тако и пришлец да будет пред Господем. Закон един да будет, и оправдание едино да будет вам, и пришлецу прилежащему в вас (Чис. 15:15. 16). Итак, очевидно, что хотящий всем спастися Господь никого не исключал из своей Церкви и во времена ветхозаветные.

Все преимущество евреев пред иноплеменниками, в сем случае, состояло, таким образом, только в том, что, как говорит Апостол, вверена быша им словеса Божия (Рим. 3:2), то есть им одним непосредственно дарованы были и поручены для хранения и закон, и обряды, и обетования.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 350. Л. 1–5 об., – и в том порядке вариантов, в каком они находятся в архивной единице хранения.

Настоящее сочинение написано в семинарском жанре «рассуждения» (см. опубликованную нами подборку таких гиляровских письменных упражнений, выполненных по заданию профессоров МДА и ими проверенных: Гиляров-Платонов Н. П. Последние дни Помпеи: Семинар. опыты в стихах и прозе, 1837–1843. СПб., 2009. С. 117–152, 335–352). В воспоминаниях Гиляров писал о себе: «Я одержим был какою-то графоманией. (...) Сохранилась часть черняков; они состоят из полуслов, из первых букв и трудно восстановимы; рука, очевидно, не успевала записывать. Но эта лихорадка в передаче мыслей на бумагу била меня только два года. С Философского класса наступил период рефлексии (...). Черняков, вроде сохранившихся от Риторического класса, не могло быть. В Риторическом классе, напротив, бежала мысль, и я ее не останавливал, спеша уловить и хотя кратким знаком закрепить на бумаге» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 264, 265). Публикуемая рукопись, казалось бы, представляет собой красноречивейшее свидетельство этого периода некоей писательской одержимости юного Гилярова (окончание «Варианта II» практически не поддается расшифровке). Однако, судя по содержанию «рассуждения», по существу богословскому, написано оно позднее, уже в период обучения в Богословском классе, приблизительно в 1843–1844 гг. За более позднюю датировку говорит и тот факт, что в работе над текстом вполне проявились дотошная скрупулезность и напряженная до самоистязания тщательность в логическом развитии темы, названная Гиляровым «болезнью о формальной истине» (Там же. С. 269).

Любопытно и то, что Гилярова так рано и довольно глубоко взволновала еврейская тема, а точнее – феномен Богоизбранности, как он отразился в Ветхом и Новом Заветах. Начинающий богослов тщательно подбирает аргументы из Писания против представлений о племенном эгоизме евреев, роль которых в Домостроительстве Божием, по его убеждению, состоит лишь в том, что они удостоены были «чести хранить словеса Божии»; тем не менее это не ограничивает сотериологических перспектив других народов, которым также предопределено спастись, живя в Церкви. Ход авторской мысли здесь предвозвещает одну из отличительных черт мировоззрения зрелого Гилярова – его демократизм, причем в том изводе, который так метко охарактеризовал сотрудник «Современных известий», публицист и прозаик С. К. Эфрон: «…по своим симпатиям и по своему мировоззрению (Гиляров) был склонен к демократизму, но к демократизму не на западный лад, а к демократизму чисто русскому, исторически и оригинально выработанному русским народным гением» (Эфрон (Литвин) С. Миссионеры и начетчики. М., (1908). С. 21). 20-летний Гиляров напряженно уяснял богословский смысл еврейства; позже, став летом 1857 г. правительственным экспертом по этому вопросу, он написал, как известно, историко-философскую книгу «В каком смысле могут принадлежать евреям права гражданства в христианских государствах: На основании сочинений Паулуса составил и собственными примечаниями дополнил Н. Г.» (М., 1860), не увидевшую света в свое время и не вполне дошедшую до наших дней. Начало работы, сохранившееся в деле ГУЦ, публикуется ниже.

2. О достоинстве искусства как чувственной формы знания

Генв(аря) 11. 1845.

Die Kunst, o Mensch, hast du allein!

Nur durch das Morgentor des Schönen

Drangst du in der Erkenntnis Land.

Schiller755

При решении вопроса о достоинстве искусства, как чувственной формы знания, должно доказывать не превосходство этой формы знания пред другими формами, имеющими одинакое с ней содержание. Одинакое с искусством содержание имеют философия и религия. Но странно было бы думать, что бы756 способ представления идеи самой в себе, во всеобъемлющей форме мысли, иначе, форма знания философская, или прилична была самой идее, или удовлетворяла духу человеческому менее, нежели образ представления идеи, под покровом чувственного явления. Еще страннее так думать о всецелом проникновении нашего существа всем Божественным или форме знания религиозной. – Искусство скорее имеет нужду в своем оправдании, чем в возвышении, с унижением прочих форм знания. Призрачность творений искусства скорее заставляет сомневаться, есть ли в искусстве хоть какое-нибудь соответствие между образом представления идеи и самою идеею. Свобода художественной деятельности скорее заставляет думать, что искусство есть следствие чистого произвола, не основывающееся ни на каком требовании духа человеческого познать идею именно в этой форме. А тожественность содержания с содержанием других форм знания дает даже повод думать, что и образ выражения его также есть одно излишнее повторение других форм, не прибавляющее ничего нового.

Для доказательства высокого достоинства искусства, как формы знания, довольно и того, что искусство есть следствие и удовлетворение существенных требований как самой идеи, так и познающего духа, – не удовлетворимых прочими формами знания.

Если истинным знанием идеи может назваться только совершенно верное и полное представление ее существования: то идея имеет нужду, чтобы не только содержанием ее знания было ее существование, но и самой формой – форма ее существования. В другой форме, идея может представляться нам яснее, нежели как представляется она в собственной своей форме: но, представляя идею яснее, эта форма, как чуждая собственной форме идеи, будет согласнее только с субъективными началами знания, а не достигнет чрез то совершенной объективной верности, совершенного согласия с действительным существованием идеи. – В другой форме, идея может выразиться даже полнее, нежели как выражается она в действительности, покажет нам ее во всей длине и широте ее. Но и при этой широте содержания, форма знания, чуждая форме бытия, не достигнет полноты. Мы увидим, и что такое идея, и даже, в каких формах она может проявлять свое существование; но все еще будет оставаться нерешенным вопрос: как же она проявляется в этих формах? – Единственная форма, в которой идея проявляет свое бытие, есть явление. Идея как идея не существует, и только в явлении достигает бытия определенного (Dasein). И если можно вообразить существование идеи вне явления, то она представляется чем-то мертвым: ибо где жизнь, там действие, а действие и есть уже явление. – Следовательно, идея, чтоб знание ее достигло верности и полноты, имеет существенную потребность быть познанной в форме явления; и именно, поскольку она имеет нужду, чтобы форма ее знания была ее собственная форма, этой формой должно быть ее собственное явление, ее собственное определение.

Это требование идеи есть вместе существенная потребность человеческого духа. Это объясняется необходимостью примирения между главными силами человеческого духа – разумностью и чувственностью. Ум человеческий стремится обнять идею саму в себе, чувственность, напротив, привязана к одним явлениям; и, как всякая сила старается сохранить свою самостоятельность, то каждая из сих сил, в стремлении своем, ограничивает другую. Ум, в стремлении своем обнять идею, как нечто свободное, простое и общее всем явлениям, старается уничтожить всякую случайность, всякое разнообразие и всякую индивидуальность, препятствующие ему видеть идею, как она есть сама в себе. Чувство, стремясь к явлениям, которые представляются ему как случайное, разнообразное и индивидуальное, хочет, чтоб и познаваемое умом – свободное было ограничено случайностью, простое являлось как разнообразное, общее принадлежало какой-либо индивидуальной личности. И чувство столько же отвращается свободности,757 общности и единства, сколько ум отрицает все случайное, индивидуальное и разнообразное. – Такая борьба требует примирения: и в возможности его уверяет нас сколько, с одной стороны, единство нашей личности, столько же с другой – единство, с каким являются в действительности идея и явление, как дух и его существенное определение. Но, как нельзя оставить ум и чувство без примирения, так же нельзя и достигнуть этого примирения чрез совершенное уничтожение деятельности какой-либо из двух противоречащих сил. С одной стороны, каждая сила старается сохранить свою самостоятельность, и потому не может совершенно перестать в своей деятельности: с другой – самое понятие примирения противоречит такому действию, которое есть не соглашение, а уничтожение взаимнопротиворечащей деятельности. Остается одно средство к примирению: чтобы предмет знания явился нам, как такая целость, в которой была бы и идея, и явление, в его конкретности.758 И, как только, под условием совершенного единства, возможно примирение, а достижение единства между духовным и чувственным возможно, только под условием их взаимного ограничения: то идея и явление должны иметь между собою такое единство, чтобы явление было формою, не под которою, а в которой является содержание; и чтобы, как чувственное возвысилось до духовного, так и духовное низошло до чувственного. Таким образом, одно и то же, действуя непосредственно на чувство, доводило бы до ума идею, и в одном и том же и ум, и чувство находили бы совершенное удовлетворение.

Потребности идеи представиться духу человеческому в форме собственного своего явления и потребности духа человеческого представить идею в совершенном единстве с ее явлением, – не может удовлетворить философия. – Философия представляет идею, как она есть сама в себе. Следовательно, представляет не в объективной форме бытия, согласно с изложенным выше требованием идеи,759 а в субъективной форме мысли. И не только не старается об единстве между идеею и явлением, как нужно для примирения ума и чувственности; но, чтобы представить идею во всей ее общности, с намерением отвлекает ее от явления, выражающего ее односторонне, в известной только личности, при известных обстоятельствах. – Правда, в идее, как представляет ее философия, заключаются уже все возможные ее определения, и представляются с ней в совершенном единстве. Но все сии явления заключаются в идее, как нераскрытая действительность, только в будущем возможно или необходимо существующая; а не определяют идеи, как конкретно обнаружившаяся в настоящем действительность. И единство идеи и ее возможных определений, в каком представляет их философия, есть только равенство идеи самой себе и самой в себе, удовлетворяющее одному уму, без непосредственного действия явлений на чувство, а не ограничение идеальной пустоты и общности чувственным разнообразием и индивидуальностью, согласно с требованием чувственности.

Если указанной нами потребности идеи и духа не удовлетворяет философский способ знания: то не более удовлетворяет ей знание эмпирически-философское. Под эмпирически-философским способом знания мы разумеем или представление фактов, освещенное философским умозрением, или философское умозрение, опирающееся на фактах. – В таком способе знания идея и явление не представляются, как дух и его самоопределение: но и идея, как идея, сама по себе, имеет свою субъективную форму мысли, и явление, как явление, само по себе, есть содержание. – И вместо единства, потребного для примирения ума и чувственности, философско-эмпирическое знание представляет идею и явление в совершенной друг от друга отдельности; так что как духовное вполне сохраняет свою идеальность, так и явление нисколько не теряет своей чувственности. Такое знание есть не более, как изложение процесса умственного познавания: каким образом ум отвлекает идею от явления, или к возникшей в нем самом субъективной мысли, приискивает, для удостоверения в ее объективной действительности, существующие факты?

Более прочих форм приближается к требуемой форме религия. Религия, рассматриваемая как известный способ знания, содержание свое, идею в собственном смысле, то есть Существо Бесконечное, представляет в форме Его отношения к нам, как Существа достопоклоняемого. Такая форма представляет нам и идею, и ее определение; и идея представляется не в совершенной отдельности от своего определения, но только чрез него и познается нами. – Впрочем, несмотря на эту близость к требуемой форме, религия еще не составляет требуемой формы. Хотя воля самой Идеи определяет себя для нас отношением своим к нам; впрочем, сие отношение есть только внешняя определяемость Существа бесконечного, а не раскрытие Его сущности. Из него мы узнаем не то, что Идея есть в своей сущности, а только что она в отношении к нам. – Равным образом, если мы и знаем Идею, представляемую религиею, только чрез ее отношение к нам; впрочем, это отношение не есть выражение духовного в чувственном, чего, по существу самой Идеи, быть не может и что, однако ж, по требованию примирения между умом и чувственностию, должно быть в требуемой форме. Отношение Идеи к нам не есть что-либо чувственно-конкретное, и образ Ее приятия есть проникновение сердцем, постижение верою, а не приятие чувством.

Итак, при всей необходимости этих трех способов представления идеи, нужна еще особая форма знания, которая бы служила к восполнению знания, доставляемого прочими формами, раскрыв идею в ее собственном явлении; и, представив их во взаимном единстве, служила бы к примирению разнообразных требований ума и чувственности. Этою формою и признает себя искусство.

Если что может препятствовать искусству в выполнении заданной им себе задачи, то именно его главный, отличительный от прочих форм знания, характер свободной деятельности. Все, что производит человек свободно, он износит из самого себя; а такие произведения, по необходимости, носят на себе печать субъективности: следовательно, искусство, по-видимому, не может представить идею в объективной форме явления. Свободною деятельностию человек не может создать живого явления; оттого творения искусства, по необходимости, должны быть одним призраком, не представляющим ни идеи, ни явления: а вместе с тем, по-видимому, не могут примирить разнородных требований ума и чувственности, лишая свои творения самого главного условия примирения – понятности. – Но, имея способность сознавать идею, человек вместе с тем необходимо сознает и явления, как ее определения, – хотя в возможности; а, при сознании явлений, может избежать субъективности в своих творениях, и представить идею в ее собственной форме явления. – И, если чувственные знаки, слова, употребляемые философиею, для выражения отвлеченной мысли, могут доводить до нашего сознания выражаемую ими мысль: то и чувственные знаки, употребляемые искусством для означения явлений, слова, звуки, фигуры, равным образом могут возбуждать в нас представления об явлениях, ими изображаемых, а вместе с тем доводить до сознания и идею, выражающуюся в этих явлениях. И это тем более, что материал, служащий знаком для изображения явлений, в искусстве бывает столько освобожден от материальности, что не может не показывать, что он только знак, служащий для выражения чего-то другого, нежели он сам. – Итак, нет невозможности для искусства выполнять требование идеи представлением идеи в ее собственном явлении и примирять разнородные требования ума и чувственности представлением идеи и явления во взаимном единстве.

Искусство действительно выражает идею в ее собственном явлении, представляя идею действующею в известной личности и таким образом определяющею себя своими действиями. – И, как очень немного в действительности людей самостоятельных, которые бы сами определяли себя, а не действовали под влиянием каких-либо внешних обстоятельств: то свобода художественной действительности, по-видимому препятствующая искусству представить идею в ее явлении, здесь даже способствует ему выполнить это требование идеи. Искусство берет только такую личность, которая определяет сама себя, – и отрицает все действия совершаемые под влиянием чуждой силы. Если искусство и не может представить в собственном явлении идею в собственном смысле, Духа бесконечного, изображая в своих творениях только дух человеческий: впрочем, это бессилие не унижает достоинства искусства. В собственном смысле, у Бога нет явления; Его явление тождественно с самой Идеею, есть само Божество. Но, с одной стороны, бессилие вполне обнять эту идею у искусства обще с философиею и религиею; с другой – обязанность выражать не принадлежит собственно искусству: ибо искусство есть следствие потребности идеи быть представленной в форме явления, не в смысле совершенного тождества с идеей, а в смысле определения или ограничения идеи.760

Искусство действительно представляет идею и явление во взаимном единстве, чувственное возвышая до духовности и духовное низводя до чувственности. И в этом отношении свобода художественной деятельности способствует искусству достигать в своих творениях единства между духовным и чувственным. Искусство представляет идею действующею в индивидуальной личности; но, как свободная деятельность, оно мирит общность с индивидуальностью, уничтожая все исключительно-возможное в одном только лице и оставляя в своем творении настолько индивидуальности, сколько нужно для того, чтоб идея могла явиться определенной личностью. – Искусство представляет идею в разнообразии; но, как свободная деятельность, оно уничтожает яркость различия между единством и разнообразием, настолько оставляя в своем творении разнообразия, сколько нужно для выражения каждой стороны простой идеи в соответственной ей стороне разнообразного явления. – Искусство представляет идею в случайности; но, как свободная деятельность, оно представляет эту случайность тождественною с истинною свободою, изображая лицо исполняющим требования закона, – но не по требованию закона, а по произволу собственной своей личности. – Если искусство чрез такой образ действия и удаляется от действительности; впрочем, как оно берет для себя содержанием не мир чувственно-разнообразного в его мельчайших подробностях, а идею в ее собственном выражении: то искусственное творение чем более удаляется от действительности, в смысле точного изображения исключительных подробностей явления, тем более приобретает верности, в смысле истинного изображения идеи.

Итак, если искусство есть следствие и удовлетворение существенной потребности идеи и познающего духа, то мы справедливо можем отвергнуть мнение дилетантов науки, уверяющих, будто искусство есть форма знания, приличная только детскому возрасту человечества. И это тем с большею уверенностию можем отвергать, что искусство не всегда предупреждало науку, но, в самом цветущем своем состоянии, часто бывало современным науке. Фидиас761 и Платон, Моцарт и Кант были современниками. И даже искусство вправе сказать, что самая наука иногда может более из него762 прояснять для себя идею: так Гизо признается, что, по прочтении романов Вальтера Скотта,763 он яснее стал понимать эпоху рыцарства Средних веков.

Никита Гиляров

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 846. Л. 1–9 об.

Сочинение по эстетике, в котором заметно влияние идей Шеллинга и Гегеля, написано Гиляровым на первом курсе МДА и проверено преподавателем. При публикации подчеркнутые последним слова и выражения выделены подчеркиваниями же. В конце текста – отзыв профессора: «Предмет раскрыт полно и весьма основательно; ход мыслей строен; тон в опровержении и защищении спокоен и благороден; язык соединяет сжатость с ясностию, силу с простотою. Весьма хорошо».

IV. Н. П. Гиляров-Платонов предварительные замечания (к книге «В каком смысле могут принадлежать евреям права гражданства в Христианских государствах? На основании сочинений Паулуса764 составил и собственными примечаниями снабдил Н. Г.») (1861)

Настоящее сочинение вызвано появлением интересной брошюрки, под заглавием: «Голос об эманципации исповедников Моисеевой веры в Бадене».765 Брошюрка издана с целию облегчить успех прошений, поданных в баденское собрание государственных чинов. Автор, уже прославившийся искусством защищать спорные права, выставил в ней все, что можно было, с правдоподобием, сказать в защиту еврейства. По способу изложения брошюра в особенности должна была подействовать на тех из членов собрания, которые лишены логического образования. Она способна была произвести в них, так сказать, призрак убеждения.766 Написано остроумно, кратко, по-видимому – сильно: но стоит быть немного внимательным в чтении, – каждый почувствует, хотя, может быть, и не сумеет себе этого ясно высказать, что в сущности дело рассматривается односторонне и с неверной точки зрения.

Устанавливаю наперед главную точку зрения, с которой по-надлежащему следует смотреть на этот предмет, но которую обыкновенно затмевают не идущим сюда понятием о веротерпимости. Вот она в кратких словах:

Ни в каком государстве евреям нельзя дать прав полного гражданства, доколе они будут смотреть на себя как на иудеев, в смысле раввински-фарисейском.

Им нельзя дать этих прав именно потому, что они сами чрез это хотят оставаться среди всех отдельно стоящею нациею, и эту свою отдельность возводить для себя даже на степень религиозной задачи.

Очевидно, что ни от какой нации нельзя ни просить, ни получать таких прав, с которыми связана необходимость принадлежать именно к ней, а не к другой, – коль скоро сам к ней не только не принадлежишь, но и считаешь священною обязанностию не принадлежать.

А евреи именно считают священною обязанностию смотреть на себя как на такую нацию, которая, хотя и рассеяна по всему земному шару, должна, однако ж, навсегда быть отделена от всех прочих и соединена только между собою, посредством разных, своеотличительных, внешних законов, а равно, – только между собою же должна и вновь связываться посредством браков.

Отсюда очевидно, что всякая другая нация может принять евреев к себе, на праве подданных, или, по большей мере, на праве граждан, только под свое покровительство, – но не более. Права полного гражданства могут быть им даны только тогда, когда они сами перестанут держать себя особым, самостоятельным народом. Для этого, пожалуй, им нет надобности переменять свою религию. (К такой перемене не должно склонять никакими преимуществами и выгодами.) Но они должны фактически отказаться от подчинения своим особым, государственно-национальным законам; они должны доказать, – и доказать убедительно, – что в каждой стране, которая принимает их под свое покровительство, они принадлежат именно к народу этой страны, а не к одному какому то избранному народу.

***

Положение, сейчас высказанное, требует ограничения. Иост,767 в своей известной книге (Geschichte der Israeliten, X B(an)d, 1 Abth(eilung), Berlin, 1846, S. 201), по поводу слов Паулуса, справедливо замечает, что «чуждая народность, сама по себе, не составляет еще законного препятствия к получению гражданства» и что «таким препятствием может служить только подданство чужому государству». Многие государства, говорит он, составлены из различных наций, и это, однако, не мешает последним пользоваться среди них полным гражданством. Прибавим с своей стороны, что даже подданство чужому государству не всегда служит препятствием к получению гражданства в другом. История представляет не один пример, что иностранцам, оказавшим особые заслуги или вообще возбудившим к себе чем-нибудь любовь и уважение, были предлагаемы дипломы на полное гражданство совсем в другом государстве. Все дело здесь зависит, очевидно, от доверия, какое оказывает господствующий народ лицу или племени, требующему у него гражданства. –

Условие, предлагаемое Паулусом, заключает в себе требование, само в себе даже невыполнимое. Народность не дается по доброй воле. Она прежде всего есть дело физического происхождения и потом – результат целого ряда исторических условий, которых нельзя воспроизвести в себе по произволу. С другой стороны, такое требование есть, в то же время, нарушение прав господствующего народа. Вступить в среду чужого народа как народа – это то же самое, что быть приняту в чужую семью. Народ, как и семья, при единстве крови, есть союз по преимуществу нравственный, основанный на любви и, следственно, на взаимности. Чтобы принадлежать к нему, недостаточно заявить одно свое желание, или принять известные народные внешности, ни даже – проникнуться духом народа. Нужно прежде всего согласие самого народа; нужно, чтоб он признал вступающего полным своим собратом. Без этого мы отнимем у него нравственный элемент, служащий опорою его существования; отнимем у него право быть тем, чем он хочет и, следовательно, чем он есть, – словом, уничтожим самое бытие его как народа. Как же после того, без нарушения самых существенных народных прав, можно сказать какому-нибудь инородцу: «Докажи фактически, что ты принадлежишь именно к этому народу»?

Но, несмотря на все вышесказанное, или, лучше сказать, потому именно самому, мысль Паулуса, в сущности, все-таки справедлива; и Иост и другие защитники евреев слишком поспешно хотят вывести отсюда заключение, что евреи во всяком государстве имеют право требовать себе полного гражданства.

1) Государство есть союз, составляемый для взаимного ограждения интересов, как при внутренних сношениях собственных его членов между собою, так и при внешних отношениях их к членам прочих государств. В этом смысле могут вступать в него различные национальности; но это далеко не безусловно. При этом необходимо требуется, чтобы интересы, для ограждения коих различные национальности собираются в один общий союз, во всяком случае представляли собою взаимность и чтобы единство их непременно пересиливало ту разнородность, которая заключается в национальностях. Без этого, очевидно, самая идея союза становится невозможна. И опыт показывает, что коль скоро при различии племенном и кровном вступает сверх того различие во всех прочих интересах, как-то: в религиозных и хозяйственных, – в таком случае государственный союз, сам собою, рано или поздно неминуемо распадется. Пример тому в новейшие времена – Голландия и Бельгия.

Приложим теперь это к евреям. Различие своей крови от прочих народов они сохраняют очень строго: по их закону воспрещается даже брак с инородцами. В некоторых государствах, как, например, в России, присоединяется к этому еще различие языка, усвоенного евреями и ставшего для них природным. Религиозные интересы евреев тоже совсем другие. Интересы политические не только другие, но именно противуположные, – если будем судить о них по признанным основаниям еврейского вероучения. (А по каким же другим основаниям мы и имеем право судить?) Наконец, интересы хозяйственные являются даже совершенно враждебными интересам других народов. Еврейский «шахр», о котором подробнее сказано будет после, есть именно не что иное, как эксплуатация чужого труда, возведенная в догмат, в идею, всосавшаяся чрез привычку в плоть и кровь еврея и пользующаяся, при всяком удобном случае, на счет чужого простодушия. А из всего этого, очевидно, следует, что в случае даже совершенно равноправной национальности евреи никогда не могли бы составить вместе с другими общего государственного союза на условиях полного равенства. При отсутствии взаимности интересов, какое мы в них видим относительно прочих народов, такой союз был бы просто немыслим.

2) Но, в сущности, редко случается, чтобы государство представляло ту искусственность, какую имеет оно в идее: чтобы оно составляло из себя совершенно случайное сочетание лиц для взаимного ограждения интересов, основанное чисто на договорном начале и совершенно безразличное к народностям; чтобы каждая народность, вследствие того, по самой идее союза, искони имела в нем совершенно одинаковое с другими право. Пример такого искусственного государства представляют разве только Североамериканские Штаты, да и то собственно в законе, а не в факте. В действительности обыкновенно бывает наоборот, что один какой-нибудь народ собственно составляет зерно государства, более или менее крупное. Он один обыкновенно бывает исконным туземцем в стране, которую населяет. Он один нес все тягости и весь подвиг своего исторического развития. Ему одному принадлежит вся честь выработки государственных учреждений, в которых он живет. Прочие народности, являющиеся среди него и около него в государстве, бывают обыкновенно или случайные пришлецы, или необходимые приростки, во всяком случае имеющие силу и значение, при господствующем народе, только от него и чрез него. Вместе с этим, очевидно, – только сему последнему и принадлежит исключительно право распоряжения гражданством в своем государстве. О праве собственно какой-нибудь другой народности, деятельно не участвовавшей в государственном созидании, очевидно, тут не может быть речи. Как мы сказали выше, одно доверие господствующего народа может служить здесь решающим началом, принять или не принять в согражданство то и другое лицо или то и другое племя. (О выгодах принятия мы не говорим: коль скоро принимают при этом в расчет выгоды, тогда является опять то же искусственное сочетание народностей, о котором говорено выше. Тут возможны опять два случая: выгоды для обеих национальностей, либо взаимные, либо односторонние. В первом случае нормальное отношение есть равноправность, как во всех государствах, отнесенных нами к первой категории. В последнем – союз опять становится невозможным; сам по себе он ненормален.) Лицо или племя может искать доверия у господствующего народа, может его заслуживать и в таком случае получать от него права гражданства; но ни в каком случае не могут они этого себе требовать, ни даже тогда, когда, по всем видимостям, они заслуживают полного доверия. Гражданство всегда будет уступкою со стороны дающего народа и никогда – правом со стороны получающего. Как мы видели, господствующий народ может дать у себя права самого полного гражданства даже тому, кто принадлежит другому государству, (768) и состоит в чужом подданстве; и в то же время может не допускать ровно ни до какого гражданства даже тех, у кого совсем нет другого своего государства и кто не состоит доселе ни в чьем другом подданстве. Случается, что народ отдает власть иль даже вполне поддается совершенно чуждому для него доселе лицу или народу: и в то же время может давно сидящему у него чужеродцу и состоящему в его подданстве уступить права гражданства только условные. На все это – его добрая воля.

Прилагая сказанное опять к евреям, мы находим, что ни в каком государстве они не участвовали деятельно в его созидании. Всюду они случайные пришельцы, и не более. Крови своей, при трудной организации государства, они не проливали, трудов своих не клали; финансовыми средствами помогали, сравнительно, весьма мало, и то большею частию – только побочно и косвенно. Что же касается до самого духа государственных учреждений и до выработки всех благ, которые доставляет обеспечиваемая государством цивилизация, – этому, разумеется, они содействовали всего менее. Итак, выходит, что, по своему пришлому, случайному значению в каждом государстве, евреи нигде не имеют права требовать себе больше того, что им уступлено господствующими народами, – даже в таком случае, когда бы существо их национальности, по отношению к народному доверию, стояло совершенно в одинаковых условиях, как и все прочие, случайно примкнувшие национальности.

3) Но дело в том, что условия-то эти вовсе не одинаковы. При всей свободе, какую, по самому существу своему, имеет доверие, нельзя, однако ж, не сказать, что тем скорее оно оказывается, чем большими и очевиднейшими фактами заслуживается. В этом смысле доверие господствующего народа не может оставаться одинаково равнодушным ко всем национальностям, каковы бы они ни были. Черемисы, мордва, чуваши – тоже народ. Но народность их простирается только на отличие от других в происхождении и в языке: это народ, не восходящий далее племени. Всеми элементами для своей духовной жизни он питается исключительно из того народа, среди которого поставлен. Сверх того, вся целость каждого из этих племен помещается в пределах одного и того же государства: для (н)их нет других центров тяготения. Естественно, что такому племени господствующий народ может оказывать наиполнейшее доверие и, вследствие того, не отличать его ни в каких правах даже от себя самого. –

С другой стороны, особую также народность представляет и семья, вышедшая из другого государства, где ее соплеменники сами составляют господствующую нацию. Доверие к такой семье, особенно при ее относительной малочисленности, тоже не встречает затруднений, коль скоро она отрекается от своего прежнего подданства. Отрекаясь от подданства чужому государству, она тем самым отрекается и от народа, которому это государство служит представителем. Она не в силах изменить свою кровь; она сохраняет, пожалуй, и свой прежний язык; она остается таким образом в старом племени, не выходит из целости народа как единицы нравственной. По крайней мере, принятие нового подданства служит свидетельством и гарантией этого выхода. Таким образом и здесь господствующий народ, не стесняясь, может дать пришлой народности гражданство у себя, с тою же полнотою прав, с какою владеет им и сам. Но евреи лишены и того и другого преимущества, встречающегося в обоих сказанных видах чуженародности. Целость племени их помещается не в одном государстве, а рассеяна во всех, и в то же время нет у них нигде и своего собственного государства. Ни одно государство, где они ни живут, не составляет для них центра нравственного тяготения; и в то же время нет у них видимого органа, отречением от которого они могли бы засвидетельствовать свой действительный выход из целости своенародной. Вместе с тем народность их не только не лишена самостоятельного духовного начала, – напротив, оно давно вызрело, выработано и окостенело даже крепче, чем, может быть, во всяком другом народе, и притом – враждебно всякой другой народности. И при всем том, что нет у них государства видимого, у них есть оно, невидимое, идеальное, будущее, которого они ждут и которому они служат. Вдобавок, наконец, племя не столь малочисленно, чтоб особенность его могла быть оставлена совсем без вниманья. Все это, очевидно, условия, не слишком благоприятные для приобретения народного доверия. Принятие евреями подданства нисколько здесь не помогает; ибо оно ничего не доказывает. Подданство будущему, идеальному государству одинаково может сохраняться и при видимом подданстве другому, теперь существующему государству. Таким образом, очень естественно, что государство если и допустит такой народ до гражданства в своих пределах, то не иначе, как на условиях, более или менее ограничительных, не доводя его до полного равенства с собою, а тем менее до возможности быть каким бы то ни было органом государственной власти.

После всего сказанного и выходит, что требование, предлагаемое Паулусом, в своей отрицательной половине – справедливо безусловно, а в положительной – оно должно быть только точнее выражено. Должно бы сказать, что евреи могут получать право полнейшего гражданства не тогда, «когда докажут, что принадлежат к господствующему народу», – что было бы невозможно и незаконно, но тогда, «когда докажут, что они связывают все свои интересы и все свое нравственное сочувствие с покровительствующим народом, – что они ему вполне и безусловно преданы».

Дальнейшие соображения подтвердят и уяснят указанную основную точку зрения.

***

Прежде всего заметим, что к вопросу о расширении прав евреев совсем нейдет слово эманципация. Евреи вовсе не манципии, т. е. не рабы (mancipia), а свободные граждане, хотя и состоящие только под покровительством государства. Кто просит себе чего-нибудь под ложным названием, тот тем самым заранее дает подозревать, что он либо сам не знает ни своих прав, ни того, чего просит, либо хочет только обмануть других, пользуясь намеренно придуманным, фальшивым названием.

Вообще нужно сказать, что при решении столь важных вопросов, каков рассматриваемый, должно по преимуществу избегать неточных названий: они затемняют дело. А более всего тут не годятся подобные чужестранные слова, как, например, эманципация, громкие по-видимому, но, в сущности, мало кому понятные в своем точном смысле. Часто случается, что под прикрытием подобных громких фраз в важнейших человеческих интересах производятся такие изменения, которые вовсе не ведут к добру тех, в чью даже пользу, по-видимому, они направлены. Название обольщает, но в сущности ничего не дает. Пример тому видим в бедных ирландцах. Лучше ли им стало после так называемой тоже эманципации, о которой они столько хлопотали?769

Эманципируемым, в собственном смысле, называется тот, кто прежде находился во власти, или, точнее, в руках другого (как manu capiendus), а потом выходит из чужой зависимости и становится сам себе господином – господином своего имущества и своей воли. – В этом смысле, евреи в Германии давно уже эманципированы.

Евреи эманципированы с тех самых пор, как перестали быть крепостною собственностию германского императора, чем они были прежде (тогда они, действительно, были манципиями). Евреи эманципированы с тех пор, как вместе с безмездным освобождением своим, получили не только человеческие права, и не только права чужестранцев, но и равные со всеми коренными еврейскими общинами права промыслов и права собственности.

Евреи эманципированы с тех пор, как не платят ничего лишнего против других за то только, что они евреи; с тех (пор,) как за свое исповедание не отстранены ни от какого честного промысла, – с тех пор, наконец, ни их происхождения, ни их религии не смеют ставить им в вину ни пред каким судом.

Мало того. Так как евреям оставляют еще своих судей и свои законы, то они эманципированы даже более, чем сколько может быть это допущено в благоустроенном государстве. В делах гражданских – в браках, разводах, в обращении с женским полом, в разделах имуществ между мужским и женским поколением, в завещаниях, в контрактах, в присяге, а также и в способах образования – евреям дозволено руководиться не общими для всех граждан, а своими, особенными законами. Для всех этих законов дозволено им притом иметь своих юристов, в лице фарисейски-талмудических раввинов. Таким образом, среди государства допускается совершенно чуждая ему юрисдикция. Очевидно, что только беззаботностию государства и незнанием существа своеобразных еврейских законов может объясняться такое странное право для части граждан, состоящей не более как под покровительством, – руководиться, кроме общих, еще своими, совершенно чуждыми государству законами и судом.

Стало быть, скорее государство имеет, напротив, основание желать уменьшения прав, с какими дарована евреям эманципация, и стремиться к уничтожению их юридических особенностей. И надобно сказать, это принесло бы им гораздо более благодеяний, чем права на участие в народном представительстве и в народном управлении, чего они так горячо теперь добиваются. В самом деле, нелегко, конечно, еврейскому населению стоять под тяжестию двойных законов и суда. В этом смысле, полное слияние их с коренными жителями скорее можно бы было назвать их эманципациею: ибо, при настоящем порядке, большинство бедняков, действительно, суть манципии педантически самовластных, чуждых справедливости раввинов.

***

Положение евреев в России несколько разнится от того, в каком описывает здесь Паулус евреев германских. Во-первых, закон наш допускает для них изъятия из общих гражданских прав далеко не в той мере, в какой это было в Германии. Из многих случаев, здесь поименованных, в большей части евреи обязаны у нас руководствоваться общими законами. Во-вторых, некоторые из прав, которых евреи просили себе в Бадене и которые Паулус признает еще не заслуженными с их стороны, у нас уже давно им даны. Именно, по II т(ому) Св(ода) Зак(онов) изд(ания) 1857 г., учрежд(ение) Управл(ения) Инор(одцев), ст(атья) 812, «Евреи купцы, мещане и ремесленники городские имеют право в судебные и хозяйственные над ними управления (т. е. магистраты, думы и ратуши) избирать из среды своей известное число членов...»770

Но при этих двух разницах, представляющих у нас большую равноправность евреев с коренными жителями, чем, как было это в тридцатых годах в Германии, у нас встречается и третья, по-видимому более стеснительная для евреев. Это – ограничение их места жительства. На это обстоятельство защитники евреев могут в особенности указывать как на доказательство, что последние у нас еще не вполне эманципированы: они являются у нас прикрепленными к местности. В ответ должно сказать следующее:

1) Нужно принять в расчет, допущена ли эта мера законом собственно для стеснения евреев и для эксплуатации их труда или, наоборот, только для ограждения коренных жителей от стеснения их законных интересов и от эксплуатации, какую производят над их трудом евреи. Никто не станет спорить, что ответ утвердительный должен быть на последнее. А в таком случае закон является совсем в другом свете. Если из двух стеснений непременно приходится выбирать одно, слишком странно было бы требовать от государства, чтоб оно из ложно понимаемой гуманности осудило на стеснение непременно коренных своих жителей, ближайшую плоть и кровь свою.

2) Должно припомнить и то, что в губерниях, где евреев теперь нет, их и искони не было. А те губернии, где им жительство дозволено, хотя и составляют органическую часть Империи, но, по отношению к коренной России, составляют все-таки недавнее приобретение. Итак, вопрос и здесь переменяется. Он должен быть поставлен не так: «Можно ли исключать евреев из права на жительство в таких-то местностях?» – а: «Должно ли быть им дано право жительства вне тех местностей, которыми искони они были ограничены и далее которых никогда не простирались?» Словом, вопрос получает тот самый смысл, какой он имел для России во время самостоятельного существования Польского государства. И как тогда, конечно, никто не мог оспаривать у России права принять или не принять к себе евреев, так и теперь, и совершенно в том же смысле, никто не может оспаривать точно такого же права пустить или не пустить их во внутренние губернии. И как в прежние времена, недопущение евреев в Русское государство вовсе не было закрепощением их в рабство со стороны русского правительства, а было простым обнаружением общего всем международного права, – точно также не имеет смысла закрепощения и теперешнее их недопущение в великороссийские губернии.

***

Что же касается предоставления евреям прав на участие в народном представительстве и управлении, то, конечно, никто не назовет этого эманципациею, если только под эманципацией будет понимать, как и следует, выход из несвободного состояния. Но, кроме того, какая же и вообще отсюда польза для еврейства, в целом его составе?

Какая польза для большей части бедных ирландцев из того, что, вследствие так названной эманципации, несколько богачей из них получили право заседать в парламенте и занимать другие важные места? Скажем ли, что чрез это доставление выгод нескольким облегчилось угнетение и зависимость большинства иль уменьшилась необразованность всего народа?

Точно так же, не очевидно ли, что если б и из евреев несколько богачей получили возможность быть среди нееврейского населения судьями, начальниками местечек или же народными представителями, – еврейскому большинству от этого не было бы легче, коль скоро оставалось бы оно по-прежнему, все-таки замкнутою нациею, в своем отчуждении? Не оставалось ли бы оно стадом все тех же манципиев по отношению к немногим счастливцам, стоящим во главе?

Если на то пошло, надобно сказать чистую правду – не из того ли собственно и хлопочут эти последние об увеличении своих прав? И теперь, с нами они умеют себя держать неевреями: а массу своих соплеменников держат в прежнем национальном отчуждении, под предлогом, будто это предписывается религиею. Зачем? Затем, конечно, чтоб сохранить над ними свою власть, чтоб тем легче распоряжаться ими, как «своими», для своих исключительных выгод. А такое преобладание необходимо еще более увеличится, коль скоро дать евреям права, которых они требуют. Большинство, оставаясь при своей изолированности, тем крепче примкнет к богачам и тем более им подчинится, что те к прежнему своему влиянию присоединят еще новое, доселе не принадлежавшее им в государстве значение.

***

Было бы самым странным смешением понятий представлять, что, требуя всех прав гражданских, государственных, евреи просят себе чрез это прав человеческих. а) Человек обладает своим правом, когда, не делая вреда другим, сам обеспечен от всякого вреда. б) Сохраняя свои человеческие права, он может оставаться чужестранцем, доколе общество не примет его под свое покровительство. в) Когда примет оно его под покровительство: он становится покровительствуемым. г) Покровительство, которым он пользуется, обязывает его исполнять все законы покровительствующего общества. Но чрез это, – д) вовсе не возникает для него права участвовать в самом составлении законов для покровительствующего народа и тем самым приобретать над ним правительственную власть. – Настоящие притязания евреев, на этой лестнице прав, хотят с первой и второй ступени прямо перескочить на высшую. Приписать ли это невежеству раввинов или невообразимо детской притязательности?

Подати, уплачиваемые государству еврейскими общинами и фамилиями, суть справедливое вознаграждение за покровительство, какое оказывается их личности, промыслам и собственности, посредством суда, полиции и войска. Но на том основании, что евреи, нисколько не более других, платят за покровительство, им оказываемое, каким образом следует, чтобы они могли быть участниками в законодательстве или – членами государственного управления? В этом и состоит различие между гражданином, который состоит под покровительством, и – полным гражданином государства. Принять или не принять покровительствуемого гражданина в полные сочлены и сограждане государства – это вполне зависит от доброй воли коренных граждан. Покровительствуемый не имеет никаких законных оснований требовать от них этого.

Во всяком случае, покровительствуемому гражданину не может быть дано полное гражданство, доколе он принадлежит другой нации и даже считает обязанностию смотреть на себя как на представителя особого, чуждого народа, – будет ли то вследствие его предрассудков или по каким особенным соображениям. Пусть даже религия будет причиною такого отчуждения (хотя по отношению к евреям это мнение будет совсем неосновательно), положение сохраняет полную силу: кто принадлежит одной нации, тот не должен порываться в начальники, судьи и законодатели над другой. Если же он порывается, следует ему указать те единственные права, при которых ему прилично оставаться.

Но сущность в том, что причиною национального отчуждения евреев служит не Моисеева религия, т. е. не вера в то или другое отношение к Богу, а чужестранные законы и обычаи, которых они держатся, а затем и различие в воспитании, и вместе с ним разные предрассудки, всосанные привычкою.

По самому закону Моисееву, для иудея каждый неиудей есть чужестранец, «гой», который, хотя и может жить в земле иудейской, но только на правах покровительствуемого поселенца (Лев. 19:33. Втор. 10:19). Таким образом, у евреев, в их иудейском государстве, если б оно теперь существовало, мы сами пользовались бы только терпимостию, много, если на правах покровительства. Как же хотят они теперь, чтобы мы, напротив, смотрели на них, как на полных государственных сочленов?

Оба места, на которые здесь делается ссылка, вовсе, впрочем, не уполномочивали иудеев отличать в своем обращении приходящих к ним иноплеменников от своих соотечественников. Напротив, и там, и здесь иудею заповедуется оказывать чужим такую же любовь и такое же попечение, как и туземцам, как и самому себе. Ни там ни здесь они не называются даже «гоями», что в переводе передается обыкновенно словом «язык», т. е. язычники, – а называются просто «пришельцами» («гер»). Вот эти места, по славянскому переводу:

Лев. 19:33. 34: «Аще же кто придет к вам пришлец в землю вашу, не стужите771 ему. Яко же туземец будет в вас пришлец, иже придет к вам, и возлюбиши его яко сам себе: яко и вы пришлецы бесте в земли египетстей».

Втор. 10:19. «И возлюбите пришелца: пришелцы бо бесте в земли египетстей».

Есть и третье подобное место в законе, Исх. 22:21: «И пришелца не озлобите, ниже оскорбите его: пришелцы бо бесте в земли египетстей».

Паулус принимает здесь во внимание ту отрицательную сторону заповедей, по которой неиудеи в иудейской земле оставались все-таки не более, как пришельцами, и хотя пользовались одинаковою с туземцами защитою и судом, но не имели, однако, прав, например, на недвижимую собственность или, как сказано будет сейчас, – не могли быть также членами народных собраний. Совершенно справедливо и то, что сами евреи, особливо позднейшие, при истолковании этих заповедей тоже имеют в виду собственно их отрицательную сторону, и ее, главным образом, делают предметом нравственного приложения. Конечно, они поступают таким образом вопреки существу и духу закона. Напротив, следовало бы поглубже вникнуть им в тот положительный смысл, которым заповедуется любовь к чужим, совершенно равная, как и к своим, даже – как к самому себе. Что же касается до смысла отрицательного, то очевидно, что, вместе с падением иудейского государства, сам собою он должен бы потерять в глазах евреев всякое приложение.

По Моисееву гражданскому закону, невозможно также, чтобы неиудей, обитающий в иудейской стране, сделался иудейским начальником или даже выборным в народное собрание, вроде тех, какими избраны были Саул и Давид на царство. А евреи требуют себе от нас именно этих самых прав и утверждают, что мы не имеем основания им отказывать.

По Неемии и Эздре (2 Езд. гл. 8–9. Неем. 13:23–25), ни один иудей не может брать себе в супружество неиудеянку, ни выдавать свою дочь за иностранца (гоя). И между тем защитники евреев говорят: «Они приравнялись к нам во всех отношениях гражданской жизни и, следовательно, исполнением одинаковых обязанностей заслужили и одинаковые права»!

Для пояснения – вот выдержки из глав, на которые делается ссылка:

2Езд. 8:81: «и ныне дщерей ваших не сопрязите сыном их, и дщерей их не приемлите сыновом вашым. И не взыщите мира имети с ними во все время, да укрепившееся ядите благая земли, и достояние разделяете сыновом вашым даже до века».

Неем. 13:25: «и запретих им, и проклях их, и поразих от них мужей, и оплеших их, и заклях их Богом, аще дадите дщери вашя сыновом их, и аще поймете от дщерей их сыновом вашым и себе».

Всех этих законов евреи держатся до сих пор и почитают их вполне для себя обязательными. Не очевидно ли, что только тогда и могут они требовать, чтобы мы признали за ними полное равенство с собою, когда сами отвергнут те законы, которые не признают нашего равенства с ними?

В учении раввинов, которые в теперешнее время суть то же самое, что в прежние времена были фарисеи, является еще большее разнообразие этих особенностей законодательства. Они ввели в силу пропасть своеобразных правил касательно подробностей домашней жизни, касательно контрактов, свидетельств, прав наследства, присяги и проч. Старому положению: «все необрезанные («гои») должны быть нечисты пред вами» – дана еще большая сила; и таким образом исключительность евреев утверждается еще крепче.

Отсюда выходит, что прежде всего необходимо совершенно уничтожить все сословие раввинов, которые собственно суть не учители религии, а именно – толкователи и блюстители фарисейски-талмудических законов и, следовательно, как бы тайные приверженцы одного государства в другом. Если где-нибудь и воображают видеть в них что-то вроде церковно-иудейского деканства и если где-нибудь, как, например, в Бадене, и существует их учреждение в этом смысле, признанное государством: то само собою разумеется, что невежество теологов-советников, растолковавших значение раввинов таким образом, не может служить поводом к тому, чтобы терпеть долее это учреждение, и дорого стоящее государству, и совершенно противное его благоустройству.

Что же касается всех прочих евреев, то, конечно, одно из двух: или они должны довольствоваться покровительством государства, в той мере, в какой оно им оказывает; или же должны фактически и формально отказаться от всей части своего законодательства, которая противна нашему государственному порядку и нашим законам, – будет ли оно заимствовано из бредней раввинских, или даже непосредственно почерпнуто из самых книг Моисеевых. Сюда принадлежат не только постановления о том, что каждый неиудей должен быть чужд, нечист для иудея, и не может вступать с ним в брачные сношения, но и некоторые другие: относительно разводов, различий в пище, а также – дней, назначаемых для отдохновения. От всех такого рода законов евреи каждой страны могут отказаться, если убеждения их сколько-нибудь разумны: ибо все это были законы, более или менее территориальные – установленные на тот конец, чтоб народ жил в известной стране разрозненно от прочих.

Если же так называемые чтители Моисеевой религии почитают себя не вправе отказаться от этих законов, без согласия всех своих единоверцев, и в особенности – раввинов: то этим самым именно и доказывают они, что смотрят на себя как на особенную, единственную нацию, которая, где б ни была, должна оставаться как status in statu, и не должна отличать своей религии от своего законодательства. А тем самым они лишают и государство возможности дать им больше прав, чем сколько они имеют. По относительной малочисленности их, государство может оставлять их под покровительством из человеколюбивого сострадания, как людей заблудших: но в то же время, оно имеет право и обязанность там, где их чуждое законодательство оказывается вредным, препятствовать его применению и путем образования внушать более справедливые убеждения.

Наконец, весьма сомнительно и то, чтобы общество, члены которого считают необходимым иметь фактически на своем теле печать отделения от всех прочих народов, было способно к соединению с другими гражданскими обществами. Мог ли бы француз, не потеряв здравого смысла, сказать: «Прошу вас считать меня за немца; но французской кокарды я снять не хочу и не могу: она знак моей национальности. Впрочем, я желаю быть у вас судьею, начальником, народным представителем…» Не то же ли самое будет и желание еврея достигнуть всех прав полного гражданства в наших государствах, с сохранением за собою права обрезания? И напрасно стал бы уверять еврей, что это – знак религиозный. Во времена Авраама установление обрезания было действительно знаком посвящения себя Богу как Богу. Но теперь это – символ подданства Богу как национальному еврейскому царю.

Впрочем, вполне символом национальности обрезание может служить для евреев только в Германии и в других странах, где нет магометан. Где последние находятся, там, по самому существу дела, обрезание перестает быть отличительным знаком еврейского племени. Этим отчасти ослабляется сила замечания, сделанного Паулусом относительно этого обряда. Но, с другой стороны, то же обстоятельство может не мешать самим евреям смотреть на обрезание, хотя и несправедливо, все-таки как на символ своей народности. Равным образом это обстоятельство нисколько не уменьшает силы тех замечаний, чисто медицински-полицейских, которые представляет Паулус относительно обрезания в одной из дальнейших глав настоящей книги.

Не сгладятся ли еврейские особенности сами собой, коль скоро мы, с своей стороны, высвободим их из того исключительного положения, в каком они находятся в государстве? – Невероятно. Недавний пример Ирландии и той части католической Франции, которая не сочувствовала конституции, поучительно доказывает, как ошибочно желание одними парламентскими постановлениями приравнять к обществу сомкнутую массу, которая очевидно хочет оставаться при своем различии в обычаях и национальных воззрениях. Какие европейские постановления в состоянии бы сделать хоть, например, бельгийцев – голландцами? Имеющие всю силу закона своеотличительные обычаи общественной и домашней жизни должны сперва фактически уничтожиться сами собою: только тогда буква закона может признать и утвердить этот факт. Можно и должно ускорять его совершение. Но никакие уступки со стороны закона не могут произвести его. Напротив, если такие уступки будут сделаны прежде, чем в самой жизни последует изменение или уничтожение различий, затрудняющих национальное уравнение, тогда они только воспрепятствуют им измениться.

***

Говорят: «Да разве обращенный в христианство еврей становится нравственно лучше и потому способнее быть полным гражданином?»

Ответ: обращенный иудей, пожалуй, не лучше, может быть – даже хуже лучших своих братий, оставшихся в иудействе. Но он отверг национальную обособленность, в которой те продолжают оставаться. И поэтому собственно, а не потому, что он отверг одни верования и принял другие, – его следует признать вполне вступившим в гражданское общество страны. По крайней мере, дети его чрез одинаковое с другими воспитание, сравняются, во всяком случае, с остальными гражданами.

Могут сказать, что полное применение сейчас высказанного правила будет косвенным религиозным принуждением. Это значит – перспективой будущей полноправности манить к перемене веры. Действительно, по отношению ко всякому другому, кроме еврея-талмудиста, такое возражение было бы совершенно справедливо. Нет ничего обыкновеннее и, надобно сказать, нет ничего возмутительнее, как слышать от фанатиков в защиту религиозного насилия оправдания вроде следующего: «Правда, что отец присоединится вопреки убеждению. Но что ж за важность? Зато дети его будут искренно убежденными». – Но при этом именно надобно иметь в виду опять-таки основное различие, существующее между еврейскою и всякою другою народностию. Всякая другая, как мы уже говорили выше, имеет где-нибудь свое коренное государство, к которому она принадлежала, – или, по крайней мере, имеет какие-нибудь свои национальные обычаи и учреждения, безразличные к религии, отречением от которых она может, не изменяя своей вере, засвидетельствовать полноту и искренность своего вступления в новое государство – своей приверженности к нему. А у евреев-талмудистов нет никакого своего государства; у большей части их нет даже своего отличительного языка. А национальные учреждения их составляют, вместе с тем, и их религии. Какого же теперь другого отречения, как не отречения от того, что они называют своею религиею, может требовать от них государство как свидетельства искренности их подданства? Положение безвыходное, – и не государство тому виной. Государство не имеет нужды и не должно указывать им (на) ту или другую определенную религию как на условие их полноправности: это было бы, действительно, религиозным принуждением. Но оно имеет право требовать, чтобы они, когда хотят полноправности, не держались религии в том виде, какая у них теперь есть, как несовместной с государственными нравами. Пусть они изменяют ее как хотят.

В этом отношении другие государства были довольно счастливы, что внутреннее развитие еврейства в новейшие времена само собою пришло отчасти к этой благодетельной перемене в воззрении на свою религию. Россия далеко не была так счастлива. Тому причиною было много обстоятельств, как внутренних, так и внешних, о которых говорить здесь не место. Но, во всяком случае, нашей стране более, чем всякой другой, важно в настоящее время желать от евреев той же самой перемены, какая в других государствах отчасти уже выполнилась сама собою.

***

Говорят: «Во всех религиях самое существенное для общественной жизни составляет праведность, основанная на согласии с святою волею Божиею».

Ответ: Совершенная правда. И поэтому, я желаю каждому еврею, коли он хочет, искренно оставаться при том, что было религиею Авраама, Моисея и Пророков. Но при нашем вопросе, дело не в том, что во всех религиях возможно и необходимо. И для нас, христиан, основанием служит вера Авраама, Моисея и Пророков, но–не Моисеево же национальное законодательство, не чаяние, что иудейское племя некогда будет господствовать во всем мире и потому должно навсегда сохранять свою исключительную национальность. А в этом вся и сущность. Повторяем опять: не основания религии, не религиозная ненависть или фанатизм секты разделяет нас от совокупности евреев в том виде, в каком они теперь находятся и желают оставаться. Дело все-таки в том, что евреи крепко держатся особенностей национальных, особенностей таких, которые годны были только в известной стране и которые противоречат духу общительности. Дело в том, что, желая быть представителями народа, великодушно принявшего их под свою защиту, сами они хотят быть все-таки не более, как иудеями.

***

Но говорят: «Дозволение выбирать из евреев представителей, судей, народных депутатов и проч. не может повредить коренным туземцам. Они будут выбирать только тех, кому доверяют. А эти последние сумеют, если того потребует служебное положение, отказаться от исполнения иудейских особенностей, например: будут иметь заседания в субботу, вести войну, вообще – рассуждать не по иудейским понятиям и законам».

На это отвечаем следующими замечаниями:

а) Евреи желают полного уравнения своего с прочими гражданами не как уступки, а как законного права. А в этом-то смысле, как мы видели, и несправедливо поступило бы государство в отношении к своим коренным подданным, если б стало возвышать в судьи, законоведы и администраторы людей, воспитанных в иных законах, обычаях, постановлениях и воззрениях и даже считающих такие свои особенности обязательными для себя.

б) Если б за евреями и было признано законным образом право на избрание в представители иудейской нации: то всему свету известно, что не одно доверие решает выбор. Каждый наперед скажет: «Всем известно корыстолюбие, хитрость и упорство этого тесно сомкнутого и отчужденного племени». Нужно быть ребенком, чтоб уверять себя и других, что выбиратели устоят против денежных подкупов и других происков. Дворянские дипломы, придворные титулы, которыми украшаются некоторые из евреев, – получены ли они за государственные заслуги или за государственные кредитные бумаги? – Мендельсон772 не был сделан бароном.

в) Положим, что еврей будет, по доверию, выбран на какую-нибудь гражданскую или военную должность. Тут является следующая дилемма: иудей он? или нет? Для своей должности субботу обращает он в рабочий день:773 хорошо! Следовательно, он различает Моисееву религию от законодательства. Хранить первую в чистоте и неизменности он почитает своею обязанностию; от последнего – решается отказаться. Таким образом, он выходит из иудейской нации, поколику она хочет быть повсюду особенною нациею. Тогда для доверия нужно, чтоб он объявил эти свои убеждения, перешел вполне открыто, – пожалуй, не к церкви, но к нации страны. Или же – хочет он все-таки оставаться в иудейской национальности, – в неразрывной связи с нею полагает самые прочные свои выгоды? И только ради должности допускает некоторые исключения? – Но в таком случае, как же он может изъявлять притязания на доверие к себе? Только насильно отданный в солдаты может найти для себя извинение в принуждении. Но в должность представителя никого не выбирают насильно. И может он, после того, законно оставаться, в одно и то же время, и евреем и неевреем? И смеет этого хотеть? И требует к себе доверия?

г) Когда просвещенно-мыслящий пфальцский курфирст пригласил Спинозу на кафедру философии в Гейдельберг,774 философ, без сомнения, более чем кто другой, был свободен от общееврейского заблуждения и вовсе не полагал нужным из-за религии пребывать в национальном отчуждении. Несмотря на то, Спиноза отказался от места, потому что сомневался, будут ли многие иметь достаточно доверия к его беспристрастию. Да и точно, трудно поверить, чтоб люди, выросшие в других нравах и практических понятиях, могли быть вполне беспристрастными судьями и советниками – даже при всем своем добром желании. Как часто случалось мне самому видеть, на своих товарищах по суду, всю трудность, например, судьям католического исповедания, даже самым благонамеренным, давать правиль-775

Печатается по: РГИА. Ф. 772. Оп. 1. Д. 5630: «Дело Главного управления цензуры: О рукописи Коллежского Советника Гилярова-Платонова, под заглавием: «В каком смысле могут принадлежать Евреям права гражданства в Христианских государствах? На основании сочинений Паулуса составил и собственными примечаниями снабдил Н. Г.». Начато: Февраля 25 дня, 1861 года. Окончено: Апреля 21 дня, 1861 года». «Предварительные замечания» (л. 4–19 об.) представляют собой два сброшюрованных печатных листа с незначительной правкой автора, просмотренные цензором (его подчеркивания сохранены при публикации документа). Прилагавшееся к отпечатанному тексту рукописное продолжение не сохранилось: оно упомянуто Гиляровым, но при формировании архивной единицы хранения его уже не было в наличии. Сохранившаяся часть книги опубликована с неточностями в составе статьи: Шаховской Н., кн. Н. П. Гиляров-Платонов о евреях // РО. 1897. Т. 43. Янв. С. 148–185; то же, в сокращении и без указания публикатора, вышло в виде брошюры: Еврейский вопрос в России / Сост. на основании ст. и писем Гилярова-Платонова. СПб., 1906. 63 с.

Недописанная книга Гилярова является отчетом о командировке за казенный счет в Германию. Ее выхлопотали для Гилярова покровительствовавшие ему гр. Д. Н. Блудов и кн. П. А. Вяземский. Последний, занимавший пост товарища министра народного просвещения, в мае 1857 г. во Всеподданнейшем докладе отмечал: «При основательном ученом своем образовании, Г(иляров)-Пл(атонов) имеет познания и в древнем еврейском языке. Посему и нахожу весьма удобным возложить на него, при настоящей поездке его в чужие края, поручение собрать точные сведения об устройстве заграничных училищ еврейских, и особенно раввинских, а также о литературной деятельности евреев. Эти сведения могут быть полезны М(инистерству) Н(ародного) Пр(освещения) при настоящем развитии у нас умств(енного) образования евреев и учреждении для них училищ» (цит. по копии, выполненной кн. Н. В. Шаховским: РНБ. Ф. 847. № 212. Л. 1–2. Очевидно, в подлиннике нет сокращений). Хотя командировка была придумана только ради того, чтоб Гиляров, чье здоровье пошатнулось от напряженной литературной и цензорской работы, получил средства для поездки с женой на европейские курорты, – он, пожив с конца июня до начала сентября 1857 г. в Германии, всерьез заинтересовался еврейским вопросом и впоследствии, вместо формального отчета-отписки, в течение трех лет работал над своей историко-публицистической книгой, представлявшей собой глубокое историософское истолкование этой темы. Тут отвлеченно-богословский анализ (см. выше ученическую работу о евреях) сменился социально-психологическим и даже политическим и провиденциально-телеологическим, заложив основы славянофильского видения еврейского вопроса. Гилярова четырежды специальными уведомлениями из Министерства торопили, но он понимал, что, если отчитается официальным порядком, то ему уже будет неловко опубликовать тот же текст, поскольку он составлял бы собственность правительства, пусть и никчемно пылящуюся в министерском архиве. А так как его сочинение, особенно в своей общефилософско-исторической части, имело прежде всего научный интерес, Гиляров и собирался, отпечатав именно эту его вводную часть, представить ее начальству, а специально-административные выводы препроводить только в рукописном виде.

Оформил он свою книгу как перевод сочинения немецкого протестантского теолога Генриха Паулюса (Паулуса), которое представляло собой полемический отклик на брошюру либерального правоведа Генриха Цёпфля (Zöpfl; 1807–1877) «Голос об эмансипации исповедников Моисеевой веры в Бадене» (Paris, 1831), выступавшего против отлучения евреев от чиновничьих должностей. Паулюс в том же 1931 г. в издаваемом им в Гейдельберге сборнике «Sophronizon» (Bd. XIII) утверждал, что евреи, составляя государство в государстве (status in statu), не желают подчиняться общенациональным законам, а потому и не могут претендовать на равноправие в Германии, но, подобно любым иностранцам, имеют право лишь находиться под защитой закона. В целом соглашаясь с такой позицией, Гиляров вместе с тем и сомневался, не слишком ли вызывающе и категорично прозвучат выводы Паулюса в их приспособлении к предреформенной России конца 1850-х гг., и советовался с Ю. Ф. Самариным в одном из писем к нему: «Знакомил ли я Вас когда-нибудь с брошюрой о евреях, мною составленной? Эта брошюра составлена была некогда в Германии Паулусом, знаменитым главой известной отрасли рационализма, называемой натуральною. Воззрения его мне показались здравыми и тем более замечательными, что его-то уж никак нельзя заподозрить в фанатизме.

Много, однако, пришлось все-таки переделать; исторические исследования пришлось даже написать вновь, так что брошюра вовсе не есть перевод. Да кроме того, я счел нужным разбавить ее собственными примечаниями. Прочитайте посылаемое и на основании этой меньшей частицы произнесите приговор: печатать ли мне? Стоит – или не стоит? сдается мне и теперь, что рассуждения как Паулуса, так и мои собственные довольно дельны. А вы не скажете ли чего-нибудь: совета, возражения, указания?» (цит. по: Шаховской Н., кн. Н. П. Гиляров-Платонов о евреях. С. 155–156).

Об этом же Гиляров писал и графине А. Д. Блудовой, тоже не скрывая при этом, что своего перелицованного Паулюса считает вполне оригинальным произведением: «...я взял одно готовое немецкое исследование, весьма замечательное. Я взял именно готовое, немецкое затем, чтобы отнять у моих размышлений слишком местный характер, а следовательно, и ту некоторую резкость, которую они могли бы получить от этого. Впрочем, исследование это до того мною переделано, что, если бы следовать мне примеру большей части наших ученых, я мог бы его назвать и своим. Сверх того, я добавил к нему собственные замечания, которых больше, нежели самое исследование. Эти мои замечания и должны были послужить первою частию изготовляемого мною целого труда о еврейском вопросе» (цит. по: Там же. С. 155).

Гиляров ставил перед собою и публицистическую задачу – исходя из государственных интересов, как он их понимал, противостоять легковесному и вместе с тем заразительному филантропическому возбуждению, совершавшему «под прикрытием громких фраз» (РГИА. Ф. 772. Оп. 1. Д. 5630. Л. 9 об.), потому как подобное фразерство только камуфлировало трагизм вопроса. В том же письме к Блудовой он объяснялся: «В последнее время послышались в литературе безусловно-защитительные голоса в пользу евреев: как-де угнетать у нас это несчастное, а между тем столь прекрасное и во всех отношениях достойное и полезное еврейское народонаселение; и какие-де несомненные права имеет оно на полное уравнение свое со всеми прочими сословиями. Голоса эти внушаются не столько знанием дела, сколько общею теперь модой щеголять в литературе гуманностью и либеральностью. И признаюсь, как вообще я считаю оскорблением для нравственного чувства эту моду играть в самые высшие и священнейшие истины; как вообще возмутительно видеть это желание дешевым образом составить себе славу гуманного и образованного: так, в частности, грустно мне было видеть наклонность к провозглашению громких, но в сущности пустозвонных фраз о евреях. Мне хотелось поэтому поставить вопрос на ту единственно верную точку, с которой, по моему мнению, должно его рассматривать. Предполагая в рукописной, практической части отчета указать меры, благоприятные для евреев, я хотел в то же время печатно засвидетельствовать, что неблаговидные качества евреев зависят не от одного угнетения; что причиной нашего разделения с ними служить прежде всего их, а не наша исключительность; что, во всяком случае, каков бы народ этот ни был, как случайно пришлый, он может искать и заслуживать доверия от господствующего народа, и затем получать новые права, но никак он не может этого требовать как права, себе прирожденного. Такого рода мысли, печатно выраженные, были бы, по моему мнению, полезны и в том отношении, что они вынудили бы образованных евреев также печатно отрекаться от своей исключительности, и даже протестовать против меня. Но пусть их! Тем, однако, самое дело подвигалось бы: они увидали бы себя в необходимости уверять нас в своей к нам близости» (цит. по: Шаховской Н., кн. Н. П. Гиляров-Платонов о евреях. С. 154–155).

После того как книга была запрещена цензурой, Гиляров поначалу расстроился, тем более что понес убытки, приступив к изданию книги, но позднее уже иначе смотрел на это, считая свои выводы и рекомендации слишком жесткими и нетерпимыми. В 1872 г. он писал А. С. Суворину, попросившему дать биографические сведения в его «Русский словарь»: «По еврейскому вопросу действительно я работал, ездил даже за границу с этою целью, составил исследование и даже напечатал несколько листов, но по обстоятельствам, как говорится, не зависящим принужден был бросить». И оговаривался: «...о судьбе моего исследования о евреях, о которой я, впрочем, и не очень жалею» (Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 212, 213). А в 1884 г. даже предлагал готовить для «Нового времени» статьи на эту тему: «Я некогда занимался еврейским вопросом, и у меня остались материалы» (РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. № 915. Л. 13 об.). Впрочем, и в издававшихся самим Гиляровым «Современных известиях» еврейский вопрос был всегда в центре внимания, при этом мыслитель с годами все более отмежевывался от юдофобствующих собратьев по перу.

Важно, однако, учесть, что гиляровское сочинение еще до его запрещения уже было известно по авторскому чтению в дружеских кружках и литературных салонах и запомнилось. Так, близкий к славянофилам С. М. Сухотин записывал в 1860 г. в Дневнике: «В прошлый вторник, 22-го марта, на вечере у Кошелева Гиляров читал свою весьма любопытную статью, переделанную из сочинения немецкого ученого Паулюса, о евреях, где он объясняет причины всеобщей к ним антипатии, и что гражданство не дается даром иностранцу: надо заслужить это гражданство длительным участием в жизни того государства, которого хочешь быть гражданином» (Из памятных тетрадей С. М. Сухотина // РА. 1894. Кн. I. Вып. 2. С. 228–229). Позднее наиболее последовательным и подчас прямолинейным пропагандистом этих паулюско-гиляровских идей стал И. С. Аксаков- публицист – в передовицах «Дня», «Москвы» и «Руси» на каждом шагу встречаются даже текстуально близкие выражения.

Подробно о цензурной истории гиляровского сочинения о евреях, с публикацией архивных документов, см.: Дмитриев А. П. Цензура и еврейский вопрос в год освобождения крестьян: (Запрещенные книги Н. П. Гилярова-Платонова и А. Б. Думашевского по архивным материалам Главного управления цензуры) // Цензура в России: история и современность: Сб. науч. тр. СПб.: РНБ, 2011. Вып. 5. С. 125–143.

V. Н. П. Гиляров-Платонов. Докладная записка (о старшинстве по службе) (1861)

13 декабря 1861 г.

Его Сиятельству, господину Обер-Прокурору

Святейшего Синода, Генерал-Лейтенанту,

Графу Александру Петровичу Толстому776

Цензора Московского цензурного

комитета коллежского советника

Никиты Гилярова-Платонова777

Докладная записка.

В 1856 году, при переходе моем из духовного ведомства в светское и переименовании в чин,778 Духовно-учебным управлением ошибочно было вычислено мое старшинство. Я обращался к своему начальству с просьбою об исправлении этой ошибки; Главное управление цензуры входило в сношение с Духовно-учебным управлением; но Духовно-учебное управление признало свое вычисление правильным.

Сущность дела состоит в следующем. В 1848 году я кончил курс в Московской духовной академии, с предназначением к степени магистра; 5 ноября того же года назначен был в ту же Академию на должность бакалавра; а 4 октября 1850 года был утвержден Святейшим Синодом в степени магистра. Духовно-учебное управление полагает, что права, присвоенные в чинопроизводстве бакалаврам-магистрам, начались для меня не ранее как со дня утверждения меня в магистерской степени, то есть с 4 октября 1850 года, и что вычисление моего старшинства, сделанное на этом основании, правильно.

Осмеливаюсь против этого представить следующее.

Общий закон, относящийся ко всем наставникам духовных училищ без различия, говорит прямо, что, при производстве их за выслугу лет в чины, «отдается им старшинство со дня поступления в учительские обязанности» (Св(од) зак(онов). Т. III, Уст(ав) о сл(ужбе) по опр(еделению) от Прав(ительства), ст(атья) 743, изд(ания) 1857 г.). Способ, по которому исчислено старшинство мое Духовно-учебным управлением, прямо противоречит этому закону: ибо время, проведенное мною в должности бакалавра, до утверждения в степени магистра, именно 1 год, 10 месяцев и 29 дней, оставлены совершенно вне зачета для чинопроизводства. Справедливо, что, сверх общего закона, производство мое подлежало и другим, более частным правилам; но столь же справедливо, что частные правила не должны быть применяемы так, чтобы ими нарушался общий закон.

Впрочем, правила, которыми определялось чинопроизводство мое частнейшим образом и на которых основывалось само Духовно-учебное управление в своих вычислениях, нисколько не противоречат вышеприведенному общему закону. Эти правила относятся собственно к бакалаврам, имеющим степень магистра. А я был и бакалавром и, вместе, магистром все время моей духовно-училищной службы, начиная с самого поступления на оную 5 ноября 1848 года. Следовательно, ко всей моей службе и должны быть приложены означенные правила, а не к тому только времени, которое последовало за 4-м октября 1850 года.

1. Самое определение Святейшего Синода от 4 октября 1850 года было ничем иным, как признанием, что,779 согласно представлению Академической конференции,780 степень магистра состоит за мною с самого окончания академического курса. Для доказательства достаточно привести одно то, что тем же определением Святейшего Синода назначено выдать мне и прочим моим товарищам-магистрам магистерский оклад (присвоенный именно степени, а не должности) за это время нашей службы, с первого дня поступления на оную.

2. Право получать степень магистра чрез два года службы, подобное тому, каким ограничивает меня Духовно-учебное управление, составляло и составляет принадлежность особого разряда воспитанников, так называемых старших кандидатов. Но я Академическою конференциею предназначен был к магистерской степени непосредственно, а не к старшим кандидатам; равно и Святейшим Синодом из предназначенной мне степени не был низведен в старшие кандидаты, о чем может быть наведена справка.

3. Известно, что скорое или медленное утверждение академических воспитанников в ученых степенях Святейшим Синодом нисколько не зависит от их успехов или ученых достоинств, а единственно от скорого или медленного чтения студенческих диссертаций членами Святейшего Синода.781 Бывали примеры, что это чтение замедлялось на четыре года, так что воспитанники, кончившие курс двумя годами позже, получали иногда утверждение в степенях двумя или даже тремя годами ранее, чем их предшественники. В высшей степени несправедливо было бы принимать столь случайное промедление за основание к определению действительных прав.

Прошу покорнейше Ваше сиятельство взвесить представленные мною доводы и, если признаете их справедливыми, каковы они действительно суть, уведомить господина Министра народного просвещения о сделанном в исчислении моего старшинства пропуске 1 года, 10 месяцев и 29 дней, дабы это обстоятельство могло быть принято в соображение при представлении меня к следующему чину.

К сему, в облегчение справок, честь имею присовокупить, что дело о переименовании меня в чин производилось в Духовно-учебном управлении между 10 и 13 апреля 1856 года.

Цензор Московского цензурного комитета

Коллежский советник Никита Гиляров-Платонов.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 802. Оп. 7. Д. 19204. Л. 7–8 об. На обложке заглавие: «Дело Духовно-учебного управления при Святейшем Синоде, 2(-го) Стола, 1(-го) Отделения. По отношению Министра народного просвещения Норова о правах по службе бывшего бакалавра Московской академии Гилярова-Платонова.

Начато: 7 апреля 1856 года.

Кончено: 13 июля 1863 года.

На 61-м листе. № 89».

На верхнем поле Докладной записки Гилярова – пометка на печати: «пол(учено) 14 декабря».

До написания публикуемой Докладной записки, летом 1860 г., Гиляров по случаю выслуги срока на чин коллежского советника входил в МЦК, где служил, с тою же просьбой считать ему старшинство по службе с момента защиты магистерской диссертации, а не утверждения её в Св. Синоде. МЦК ходатайствовал об этом в МНП (см.: Там же. Л. 2–4 об.). Однако, когда 18 июля 1860 г. обратились в Синод, исправляющий должность обер-прокурора кн. С. Н. Урусов ответил (в письме к Е. П. Ковалевскому от 17 августа 1860 г.), что просьба Гилярова не может быть уважена, поскольку противоречит сложившейся практике «считать старшинство только со дня утверждения в ученой степени» (см.: Там же. Л. 5–6).

Поначалу и Докладная записка от 13 декабря 1861 г. не возымела действия – её результатом было Предложение Св. Синоду, подписанное гр. А. П. Толстым и И. С. Гаевским (за директора Духовно-учебного управления) № 413 от 18 января 1862 г., в частности гласившее: «…просьбу Гилярова-Платонова о зачете ему в старшинство на чин того времени, которое проведено им в духовно-училищной службе до утверждения в степени магистра, как несогласную ни с существующими положениями, ни с бывшими до сего времени постановлениями Св. Синода и Прав(ительствующего) Сената, оставить без удовлетворения, о чем ему и объявить установленным порядком» (Там же. Л. 12). Здесь же отмечалось, что и прежде (в 1850 г.) в Синод поступали подобные просьбы.

Вскоре Духовное ведомство возглавил А. П. Ахматов, благоволивший к Гилярову, и к просьбе последнего отнеслись более внимательно – к тому же и в духе эмансипационного времени. Во все четыре духовные академии 29 июня 1862 г. из Синода были разосланы отношения (№ 4353–4356) за подписью А. П. Ахматова и И. С. Гаевского с просьбой высказать мнение о возможности изменить выпускникам академий срок отсчета старшинства по службе (Там же. Л. 13–14). 20 августа ответили из Киевской академии, 15 сентября – из С.-Петербургской, 2 октября – из Московской и 25 октября – из Казанской (см.: Там же. Л. 15–23 об.). Профессора посчитали, что академические конференции должны получить право утверждать в степенях «немедленно по окончании испытаний». Казанцы при этом полагали, что диссертации вообще не нужно посылать в Синод. В итоге в Предложении Св. Синоду № 3062 от 5 мая 1863 г. констатировалось: «...все конференции единогласно признают излишним существовавший до сих пор по этому предмету порядок» (Там же. Л. 38).

Гиляров же дождался «Определения Святейшего Синода от 13/31 мая 1863 г. за № 1042 о зачете коллежскому советнику Гилярову-Платонову в старшинство на чин 1 года 10 месяцев и 29 дней, и о проч.» (Там же. Л. 43–48 об.). Любопытно, что чиновники, составлявшие это Определение, отыскали в Синодальном архиве документ о прецеденте – Высочайший приказ № 230 от 21 ноября 1851 г. «о производстве в чины лиц по Гражданскому ведомству»: «…бывший профессор Тверской семинарии Волков, окончивший в 1848 году, вместе с Гиляровым-Платоновым, курс наук в Московской духовн(ой) академии и утвержденный на должность и в степени магистра теми же определениями Св. Синода, как и Гиляров-Платонов, при переходе на службу по ведомству Правительствующего Сената произведен, независимо от духовного ведомства, в следующий ему по степени магистра чин со старшинством со времени вступления на должность, а не со времени утверждения в степени…» (Там же. Л. 47–47 об.).

Кроме того, можно сказать, с легкой руки Гилярова 10 июня 1863 г. во все духовные академии были отправлены отношения от Синода (№ 4021–4024), определяющие «в степени считать от утверждения Конференциею» (Там же. Л. 50–57).

А 25 июня 1863 г. последовало Высочайшее разрешение считать Гилярова в чине коллежского советника, как он и просил, с 18 мая 1858 г. (см.: Там же. Л. 49).

VI. Отзывы цензоров о газете «Современные известия» (1869–1871)

1. Протоколы заседаний Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел (1869–1871) (Доклады Ф. Ф. Веселаго, Д. И. Каменского, В. Я. Фукса и др. о «Современных известиях»)

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 5 от 24 января 1869 г.

II

Представление Московского цензурного комитета и отзыв члена Совета Веселаго о передовой статье № 8 газеты «Современные известия».782

Московский цензурный комитет, в донесении своем от 13 января за № 27, доводит до сведения Главного управления, что в передовой статье № 8 газеты «Современные известия» находится несколько таких рассуждений, об отношениях Духовенства к своему Начальству, которые Комитет не считает уместными в газете дешевой и доступной массе читателей и находит рассуждения эти, в сущности довольно резкие, преждевременными, так как поводом служит один только слух о предполагаемой правительственной мере об уничтожении кастовой замкнутости духовенства. По замечанию Комитета, самые резкие из фраз означенной статьи следующие: «Оно (порабощение Духовенства) держится на том, что у вас есть семейство и что это семейство, в силу своей сословности, точно так же в руках вашего начальства, как вы сами». – «…Скажем жесткое слово: вы крепостные, как эсты в Эстляндии.783 Но те могут перейти от барина к барину, хотя и не могут оставить края. А вы не можете оставить своей Эпархии и не можете отойти от своего Эпархиального начальства, без его позволения, – вы, – это еще ничего, это так должно быть, – но ваша жена, ваш сын, и почти – ваша дочь».784

По отзыву члена Совета Веселаго, эти выражения, выхваченные отдельно из текста статьи, кажутся действительно весьма резкими и заставляют согласиться с мнением Комитета о неуместности их в дешевой газете; но при чтении всей статьи они получают значительное смягчение, и общее впечатление остается весьма благоприятное и даже для самого Духовенства едва ли оскорбительное. Статья написана по поводу слухов о радикальных изменениях в быте Духовенства и с горячностию восстает против той части Духовенства, которая относится к этой реформе неблагосклонно и не видит в ней благодетельных целей Правительства, направленных не к стеснению, а к улучшению быта Духовенства. Преследуя эту мысль, автор статьи, в защиту проекта реформы, рисует мрачными красками настоящее положение Духовенства и употребляет резкие вышеприведенные фразы. Таким образом, статья написана для объяснения и в защиту предположений правительства и против лиц, не сочувствующих реформе, «в числе которых есть, по словам автора, даже одно из высокочтимых духовных лиц,785 намеревающееся всею нравственною силою, присущею его положению и имени, противодействовать осуществлению реформы».786

При таком состоянии вопроса, по мнению действительного статского советника Веселаго, разъяснение сущности дела и горячая защита действий Правительства, в такой газете, как «Современные известия», заслуживают полной похвалы и заставляют оставить без внимания те, действительно резкие, фразы, вырвавшиеся в защиту такого серьезного дела.

На основании вышеизложенного, член Совета полагал бы, относительно означенной статьи, ограничиться принятием донесения Московского цензурного комитета к сведению.

Совет полагает: исполнить согласно заключению члена Совета Веселаго.

Впервые печатаются все протоколы заседаний ГУДП за 1869–1871 гг., имеющие отношение к «Современным известиям». Приведем краткие сведения о тех чиновниках цензурного ведомства (за исключением председателя МЦК И. В. Росковшенко, это всё члены ГУДП в рассматриваемый период), которые решали судьбу «Современных известий» в 1869–1871 гг. и упоминаются в публикуемых Протоколах. Учтены данные, приведенные в исследовании: Гринченко Н. И., Патрушева Н. Г. Центральные учреждения Цензурного ведомства (1804‒1917) // Книжное дело в России в XIX – начале ХХ века: Сб. науч. тр. / РНБ. СПб., 2008. Вып. 14. С. 185–298.

Платон Алексеевич Вакар (1823–1899) – младший цензор Комитета цензуры иностранной (с 21.VII.1867 г.); одновременно, с 13.XII.1868 г., состоял сверхштатным членом ГУДП; c 10.XII.1871 г. в штате; скончался, состоя на службе.

Николай Васильевич Варадинов (1817–1886) – тайный советник, доктор прав (1847) и философии (1858), экономист, филолог, историк; в 1845 г. причислен к МВД и служил при рижском военном генерал-губернаторе, столоначальник Хозяйственного департамента МВД (1849–1858), редактор «Журнала Министерства внутренних дел» (1855–1862), член ГУДП (30.VIII.1865–18.II.1883), цензор либеральных взглядов; затем – член Совета министра внутренних дел.

Феодосий Федорович Веселаго (1817–1895) – историограф Морского министерства; лейтенант, преподаватель Морского кадетского корпуса (с 1837 г.), майор, инспектор студентов Московского университета (с 1853 г.), полковник, и. д. помощника попечителя Казанского учебного округа (с 1857 г.), либеральный цензор СПбЦК (с 26.Х.1860 г.), член Совета ГУДП (28.X.1866–22.VI.1881), наблюдал от Совета за «Современными известиями», одновременно, с 14.XII.1869 г., член Комитета морских учебных заведений; генерал-лейтенант, директор Гидрографического департамента и председатель Учебного отделения Морского технического комитета (с 22.VI.1881 г.); член-корреспондент (с 1879 г.) и почетный член (с 1884 г.) Императорской Академии наук; автор учебных пособий.

Федор Павлович Еленев (1829–1902) – публицист, педагог; преподавал в Туле, Смоленске, Москве, Петербурге (1849–1857); и. о. цензора СПбЦК (с 2.XII.1860 г.), в штате с 31.III.1862 г.; член ГУДП (с 9.II.1868 г.) и Совета министра внутренних дел (27.IV.1889–11.IX.1896); член Комиссии С. Н. Урусова для пересмотра постановлений по цензуре и печати (1869–1871), и. о. начальника ГУДП (1884–1887, 1895); знакомый Гилярова с конца 1850-х гг., автор воспоминаний о нем (Ф. Е. (Еленев Ф. П.). Черта из жизни Гилярова-Платонова // РА. 1887. Кн. 3. Вып. 12. С. 571–575).

Дмитрий Иванович Каменский (1818–1880) – переводчик, журналист; цензор иностранных книг в Киеве (1838–1841), правитель дел Канцелярии Комиссариатского департамента Военного министерства (1850–1857); редактор газеты «Северная почта» (1863–1868); член ГУДП (сверхштатный с 13.XII.1868 г., штатный – 11.XII.1878 г.), и. д. председателя Комитета цензуры иностранной (с 1.VIII.1873 г.).

Василий Матвеевич Лазаревский (1817‒1890) – беллетрист, переводчик У. Шекспира; служил в Харьковской палате гражданского суда (с 1841 г.), при председателе Оренбургской пограничной комиссии (с 1847 г.) и с.-петербургском гражданском губернаторе (с 1848 г.); секретарь Канцелярии министра уделов (с 1852 г.), вице-директор Департамента общих дел МВД (с 1863 г.), член Совета министра внутренних дел и член Совета ГУДП (с 30.VIII.1866 г.).

Михаил Николаевич Лонгинов (1823–1875) – библиограф, мемуарист, критик, поэт-любитель, библиофил; служил по Военному министерству (с 1843 г.), при МВД (с 1849 г.); орловский губернатор (с 1867 г.), начальник ГУДП (19.XI.1871–23.I.1875).

Александр Григорьевич Петров (1803–1887) – тайный советник; преподавал и возглавлял ряд учебных заведений в Киеве (с 1820 г.), попечитель Одесского учебного округа (1844–1846); цензор МЦК (с 21.VII.1860 г.), и. о. председателя МЦК (с 3.VI по 10.X.1864 г.), председатель СПбЦК (с 30.VIII.1865 г.); и. д. начальника ГУДП (с 15 по 30.VI.1869 г.), член Совета ГУДП (24.I.1884–31.VII.1887).

Михаил Николаевич Похвиснев (1813–1882) – виленский гражданский губернатор (1858‒1863), цензор МЦК (1852–1854), начальник ГУДП (2.XII.1866–24.IX.1870), директор Департамента исполнительной полиции МВД (1870–1878); коллекционер гравированных портретов.

Иван Васильевич Росковшенко (1809–1889) – переводчик, поэт; тайный советник (1880); помощник редактора «Журнала Министерства народного просвещения» (с 1837 г.), инспектор Тифлисской гимназии (с 1839 г.), директор училищ Подольской губернии (1848–1850), директор Ровенской гимназии (1853–1855), цензор (с 1859 г.; вместе с Гиляровым) и председатель МЦК (1865–1879).

Петр Дмитриевич Стремоухов (1828–1918) – служил при Министерстве финансов (1849–1854), предводитель дворянства Нижегородской губернии, депутат от Губернского комитета об улучшении быта помещичьих крестьян; рязанский гражданский губернатор (1862–1867), член Совета ГУДП (8.III.1868–16.IV.1881) и, одновременно, Совета министра внутренних дел (23.V.1871–16.IV.1881).

Феофил Матвеевич Толстой (1809–1881) – музыкальный критик, композитор и беллетрист; паж Высочайшего Двора (1823–1827), служил чиновником в Государственном контроле (с 1828 г.), при МВД (с 1836 г.) и Военном министерстве (с 1843 г.); член Совета ГУДП (29.VIII.1865–26.XI.1871).

Виктор Яковлевич Фукс (1830–1891) – тайный советник, юрист; служил канцелярским чиновником в Костроме и Москве (с 1852 г.); чиновник особых поручений при министре внутренних дел (с 1861 г.), заведующий делопроизводством Совета министра внутренних дел по делам книгопечатания (с 21.VI.1863 г.), член ГУДП (с 30.VIII.1865 г.), одновременно и. д. председателя Варшавского цензурного комитета (17.II.1870–12.II.1871); публицист; знакомый и корреспондент Гилярова в 1860-х гг.

Михаил Романович Шидловский (1826–1880) – сенатор (с 1873 г.), генерал-лейтенант Генерального штаба; служил по военному ведомству (с 1857 г.), тульский гражданский губернатор (с 1860 г.), начальник ГУДП (24.IX.1870–15.XI.1871), товарищ министра внутренних дел (1871–1874); соученик Ф. М. Достоевского по Инженерному училищу.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 6. Л. 23 об.–25.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 8 от 11 февраля 1869 г.

II787

Заявление члена Совета Веселаго о № 32 газеты «Современные известия».

В передовой статье № 32 газеты «Современные известия»788 обсуждается определение Св. Синода о суммах, какими могут распоряжаться приходские попечительства. В этом определении Св. Синод изъясняет причины, по которым он не может согласиться с ходатайством некоторых земских собраний и приходских попечительств, желающих распоряжаться всеми церковными суммами. Удовлетворение подобного ходатайства, по мнению Св. Синода, несогласно 1) с самым положением об этих учреждениях (т. е. попечительств), 2) с действующим русским Церковным законодательством и 3) с каноническими правилами.

Автор статьи г. Дм. Самарин,789 в сдержанных выражениях, но довольно резко по существу дела, доказывает неосновательность всех трех причин, приводимых Св. Синодом, и указывает на препятствия другого рода, именно то, что в случае удовлетворения ходатайства, местные епископы лишатся возможности распоряжаться большею частию церковных сумм по своему приговору, как это делается теперь. Находя, что подобное безотчетное распоряжение не требуется существом епископской власти, г. Самарин заключает, что «не было ли бы согласно с каноническими правилами, чтобы периодически, один или два раза в году, собирались в разных местах Церковной области, т. е. России, местные (по митрополиям) Соборы, которые бы рассматривали действия епископов, восстановляли происшедшие уклонения от правил и вообще имели умеряющее влияние на власть епископов».790

Признавая, конечно, состоявшееся определение Св. Синода безусловно обязательным для приходских попечительств, г. Самарин спрашивает: не вправе ли, на основании Инструкции церковных старост, попечители, в звании почетнейших граждан, «принимать участие в ежемесячном свидетельстве церковных сумм и подписывать акт свидетельства и изъявлять согласие или несогласие на производство из этих сумм расходов?»791

Находя, что подобная статья в дешевой и сильно распространенной газете может принести известную долю вреда доказательствами кажущейся автору несостоятельности определений Св. Синода и указанием на полезность ограничения власти епископов, так как читатель мало развитой, продолжая идти по указанной автором дороге, может дойти до таких результатов, осуществления которых, конечно, не мог желать и сам автор, член Совета Веселаго признает подобные статьи, терпимые в серьезном журнале, весьма не желательными в газетном листке, попадающем в руки самых разнообразных читателей, но, с другой стороны, не находит в означенной статье достаточных оснований для преследования судом и даже для предостережения. Поэтому единственным практически возможным средством остается, по мнению действительного статского советника Веселаго: 1) сделать известным редактору, что продолжение подобного рода статей должно повести к административному взысканию, и 2) в случае настойчивого продолжения этого рода статей прибегнуть к административным взысканиям.

Совет полагает: исполнить согласно заключению члена Совета Веселаго.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 6. Л. 41–42.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 12 от 7 марта 1869 г.

I792

Заявление члена Совета Веселаго о № 60 газеты «Современные известия».

В передовой статье № 60 «Современных известий», по поводу скопческого Моршанского дела,793 редакция, порицая таинственность в делах, относящихся ко всем русским сектантам,794 рассуждает следующим образом: «Будь полная свобода обсуждению религиозных вопросов, возможно ли было бы такое чудовищное направление потребности в вере? И нам кажется, что еще не совсем поздно, хотя многое потеряно. Пусть выскажутся, хотя бы даже скопцы; пусть передадут они, и передадут откровенно, весь логический ход своего учения, все радости, почерпаемые ими при своем богослужебном радении». И далее: «Побудить к откровенности могла бы уверенность в безнаказанности, уверенность в безнаказанности могла бы быть вызвана освобождением от обязанности открывать свое имя. Предполагаем желающим скопцам свои столбцы. Говорим совершенно искренно. Поделитесь с нами, люди Божии, и своим горем и своими радостями. Каждый может остаться при своем мнении; но обмен мыслей может принести пользу во всяком случае, не вам, то нам, или не нам, то вам и кому-нибудь из ваших...»795

Так как секта скопцов, – замечает член Совета Веселаго, – принадлежит к числу вредных сект, преследуемых Правительством,796 то подобное заявление со стороны редакции должно быть названо противозаконным. Очевидно, в основании заявления лежит желание общественной пользы, и редакция, в свободном обмене мыслей, видит наилучшее средство вразумления заблудших сектаторов; но выбор и приведение в действие такого средства принадлежит не редактору газеты, а Правительству. Важность этого заявления обусловливается его практическими результатами. Вероятнее всего, что ни один из сектаторов, принадлежащих к секте, преследуемой законом, не обратится для защиты своих верований к газетной полемике; но может случиться, что найдутся лица, которые, из каких-нибудь побуждений, воспользуются предлагаемым средством и попробуют защищать в печати и тем пропагандировать самые фанатические верования сектаторов. На основании этого член Совета Веселаго полагал бы полезным в настоящем случае ограничиться каким-либо официальным заявлением г. редактору «Современных известий», о противозаконности сделанного им воззвания к сектаторам.

По поводу заявления действительного статского советника Веселаго член Совета Фукс заявил с своей стороны, что рассуждение о скопцах в России, за подписью г. Липранди, было на днях напечатано в газете «Голос»797 и что по содержанию сей статьи нельзя не ожидать появления в «Голосе» новых рассуждений по этому предмету. Но так как редакция «Современных известий» бесспорно обладает способностью сообщать более зрелые и основательные сведения о скопцах,798 то, по мнению члена Совета Фукса, едва ли следует стеснять ее заблаговременно на этом поприще, оставляя свободное поприще другим изданиям, менее компетентным. Потому, признавая бестактность сделанного «Современными известиями» заявления, член Совета Фукс полагал бы воздержаться пока от принятия какой-либо меры и прибегнуть к ней только в том случае, когда в последующих статьях о скопцах в какой бы то ни было газете будет уже прямо нарушен какой-либо действующий закон.

Соглашаясь с таким заключением статского советника Фукса, Совет полагает: принять заявление действительного статского советника Веселаго к сведению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 6. Л. 72–73 об.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 29 от 24 июня 1869 г.

I799

1) Представление Московского цензурного комитета о письме торговцев, помещенном в № 164 «Современных известий».800

2) Письмо московского генерал-губернатора г. министру внутренних дел о том же.

3) Отзыв члена Совета Веселаго по этому предмету.

Московский цензурный комитет в представлении своем объясняет, что в напечатанном в № 164 «Современных известий» письме к редактору, подписанном «разоренные торговцы разоренного Сухаревского рынка», речь идет о недавнем распоряжении московской полиции, в силу которого торговые палатки, устроенные около Сухаревой башни, должны быть перенесены на другое место,801 и письмо, в сущности, есть не что иное, как протест против этого распоряжения, но протест крайне неумеренный по способу изложения и крайне оскорбительный для полицейского управления Москвы. Прибегая к посредству печати, составители письма питают надежду, как сами говорят, что, авось, кто-либо из петербургских приезжих прочтет их заявление и, задумавшись над описываемым, скажет: «Бедный люд! тебя же стригут, тебя же и дерут пастухи». «А наши московские пастыри, – продолжают торговцы, – вправду до такой степени забыли нас и справедливость, что уничтожают наши палатки и нашу торговлю, несмотря на то, что Дума взяла и держит наш залог за места 1869 г., взяла арендную плату за них же по 1-е июля, а с некоторых и по 1-е января 1870 года. Невольно спрашиваем самих себя, – говорится далее в письме, – за что же взяты с нас деньги? Уж не за право ли жить на свете? Но тогда бы мы нашли себе более дешевое и безопасное от набегов ревностной полиции место».802 Затем, применяя к себе басню Крылова об овце, обиженной волком,803 торговцы выражают полную безнадежность найти какую-либо защиту в постигшем их погроме. «Нам не привыкать терпеть и выносить, – заключают они свое письмо, – а оставь нам отцы наши тысячи в наследство, мы были бы в ладах с полициею и в уважении у Думы».804 По мнению Московского комитета, сила и резкость вышеприведенного письма умеряются отчасти самим редактором газеты в статье, которую он предпосылает письму,805 но за всем тем Цензурный комитет полагает, что означенное письмо влечет за собою ответственность перед судом, на основании ст(атьи) 1035 Уложения о наказ(аниях) и примечания к этой статье; самое же возбуждение судебного преследования в настоящем случае, по смыслу ст(атьи) 6 Высочайше утвержденного мнения Государственного совета 12 декабря 1866 года,806 не составляет прямой обязанности Цензурного ведомства, а зависит от усмотрения начальства московской полиции.

Г. московский генерал-губернатор, в конфиденциальном письме г. министру внутренних дел, указывая на вышеизложенное «письмо торговцев» и на передовую статью в том же № 164 названной газеты, выражает свое неудовольствие по поводу напечатания этих статей, как весьма оскорбительных для полицейских властей, опровергает факты, сообщаемые торговцами, и просит г. министра о принятии мер к удержанию редактора «Современных известий» от печатания статей, неприличных по тону и вредных по направлению, каковые не раз уже появлялись на столбцах названной газеты.

Наблюдающий за газетою член Совета Веселаго, рассмотрев «письмо торговцев» и передовую статью газеты, находит, что последняя не представляет повода к взысканию, так как она имеет целию, указывая на сообщаемые торговцами факты, внушить им чувство законности и направлена, главным образом, не против полиции, а против городского управления, относившегося к настоящему делу без должного внимания. Авторитет генерал-губернатора огражден выражением полного доверия к его справедливости.807 Что касается до самого письма, то, кроме резкости фактов, оно заключает в себе, по мнению члена Совета, и резкое, голословное обвинение полиции и всего московского начальства и представляет достаточный повод к судебному преследованию, которое однако член Совета не находит в настоящем случае удобным, ввиду известного нерасположения московского общества к полиции: судебное преследование может возбудить весьма нежелательные судебные прения, а, в случае оправдания редактора, послужило бы только к ущербу значения местной власти. Впрочем, если бы начальство московской полиции признавало судебное преследование необходимым, то член Совета, согласно заключению Московского цензурного комитета, предлагает предоставить возбуждение такового преследования самой полиции. Предостережение в настоящем случае было бы, по мнению члена Совета, совершенно неудобным, по причине неясностей подробностей изложенного дела и значительной разницы между фактами, сообщаемыми в письме торговцев и в письме князя Долгорукого;808 но член Совета полагал бы необходимым сделать редактору строгое внушение, с предупреждением, что в случае повторения чего-либо подобного газета подвергнется предостережению.

По выслушании передовой статьи и «письма торговцев», напечатанных в № 164 «Современных известий», и согласно с оценкою их, сделанною членом Совета Веселаго, находя письмо торговцев крайне предосудительным, но вместе с тем не признавая удобным объявление газете предостережения, так как, с одной стороны, Совет находится в невозможности сделать заключение о совершенной неверности фактов, а с другой стороны, газета «Современные известия» обнаруживает вообще направление весьма одобрительное, погрешая лишь резкостью суждений, Совет полагает: обязать редактора «Современных известий» напечатать в своей газете официальное сообщение, с опровержением ложных показаний в письме торговцев,809 для чего просить князя Долгорукого доставить проект статьи, предоставив его усмотрению возбуждение судебного преследования, если он признает таковое необходимым.

Сверх того, большинство членов Совета (председательствующий810 и члены Совета Веселаго и Фукс) признают нужным предупредить редактора, что помещение упомянутого письма, по резкости выражений выходящего за пределы дозволенного законом обсуждения административных распоряжений, составляет нарушение закона о печати и в случае повторения811 вызовет административную меру взыскания.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 6. Л. 155–158 об.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 54 от 11 ноября 1869 г.

I

Заявление члена Совета Веселаго о № 305 газеты «Современные известия».

В передовой статье означенного нумера812 разбираются причины исключения из Московского университета 20 студентов,813 отказавшихся слушать лекции профессора Полунина.814 Находя, что «выходка молодых людей не может быть одобрена» и что ответ, данный ими на приглашение посещать лекции, «даже забавен», – газета ставит вопрос, заслуживает ли подобный забавный ответ такой «жестокой кары, губящей будущность юноши?» «Кара совершена, однако, – говорится в статье далее, – университетское начальство не решилось даже отложить своего мщения до экзаменов и предпочло действовать дисциплиною и требовало только дисциплины». Этим «Университет исповедал свое нравственное бессилие. Не стыдно ли за Университет?»815

Хотя, по мнению члена Совета, статья не выходит из границ приличия и не дает никакого основания для принятия какой-либо карательной меры, тем не менее помещение ее должно признать весьма несвоевременным и могущим подействовать на молодежь возбудительно. Член Совета полагал бы необходимым поставить редактора в известность о неудобстве помещения подобных статей.

Совет полагает: исполнить согласно мнению члена Совета Веселаго.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 6. Л. 304–304 об.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 2 от 13 января 1870 г.

V816

Представление Московского цензурного комитета о газете «Современные известия».

Московский цензурный комитет сообщает, что в № 358 «Современных известий» напечатано письмо из Вологды,817 заключающее в себе сетования и жалобы автора на упадок местной женской гимназии, незадолго перед тем находившейся в цветущем состоянии и сделавшейся насущною потребностью общества. В упадке этом обвиняется местная же администрация и во главе ее губернатор. Вот, между прочим, что говорит по этому поводу автор письма:

«В последнее время Вологда и проживающее в ней губернское чиноначалие привыкли удовлетворять свои вкусы и прихоти насчет безответного губернского земского сбора. Это делалось и просто, и на законном основании. В данном случае губернатор, если бы его интересовала участь русского учебного заведения, велел бы городскому голове отпустить в пособие гимназии известную сумму из городских доходов, и деньги были бы отпущены; городскому же обществу Его Превосходительство, при каком-нибудь торжественном случае, пожал бы руку двумя пальцами и в то же время предложил бы особому о земских повинностях присутствию принять на счет губернского земского сбора содержание городских мостов и т. п. И было бы для всех безобидно, а главное – законно. Но прибегать к подобному маневру для женской гимназии как-то странно: это не перилы около парадного места. Во-вторых, губернские власти, несмотря на свою замечательную близорукость в известных случаях, понимают, что представители уездов в открывающиеся ныне земские учреждения Вологодской губернии принесут с собою уже готовые предубеждения против существовавшего до сих пор способа расходования земских денег…»818

В той же газете, в №№ 360 за 1869 г. и 1 за 1870 г., обратили на себя внимание Комитета две статьи: 1) «У мирового судьи»,819 2) «Из московских наблюдений, – виноторговцы и слепые лошади».820 Первая из названных статей заключает в себе жалобу автора на неправильные по отношению к нему действия мирового судьи в Москве, г. Багриновского,821 но, не ограничиваясь резким порицанием одних этих действий, автор не щадит и вообще мировой суд, возбуждая к нему недоверие общества. «В литературе, – говорит он, – уже появляются сетования, что суд мировой начинает несколько напоминать прежние суды, нескорые и неправые, и мы должны сознаться, что подобное сетование имеет основание. Главным образом оно заключается в том, что судьи, подолгу сидящие, очень присматриваются к должностям своим и, пользуясь значительными правами и неподсудностью, относятся к делу своему спустя рукава».822 Во второй статье обличается московская полиция в слабом надзоре за правильностью торговли вином в праздничные дни,823 причем содержателей ренсковых погребов824 и питейных домов автор называет доходною статьею для полиции, такою же доходною, какою была для одного цыгана-барышника его слепая лошадь.825

Доводя до сведения Главного управления о вышеизложенных статьях, Московский цензурный комитет находит в статье № 358 резкость тона и желание оскорбить власть, равно как восстановить земство против администрации; в статье № 360 обобщение отдельного факта злоупотреблений и резкое порицание действий целого судебного учреждения, а в статье № 1 крайне неприличное уподобление неправильных действий полиции мошенничеству цыгана.

Наблюдающий за газетою член Совета Веселаго, совершенно разделяя мнение Комитета о всех вышеприведенных статьях и принимая во внимание повторяющиеся, не раз заявленные Совету, промахи редакции, отличающейся особенною грубостью и неприличием тона некоторых статей, полагал бы принять означенные статьи к сведению на случай принятия какой-либо карательной меры.

Совет полагает: исполнить согласно мнению члена Совета Веселаго.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 25–27.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 3 от 16 января 1870 г.

IV826

1) Представление Московского цензурного комитета о № 3 газеты «Современные известия».

2) Отзыв члена Совета Веселаго по тому же предмету.

Московский цензурный комитет сообщает, что в № 3 «Современных известий»827 редактор рассказывает читателям о двух случаях отступления от закона, допущенных московским епархиальным начальством, – случаях, порождающих, как говорит он, печальное недоумение на это начальство. Первый случай, сравнительно мелкий, состоит в том, что в одном из духовных училищ допущено к состязанию и утверждено в должности учителя лицо, которое законом заранее лишено этого права.828 По поводу сего редактор ограничивается только следующим замечанием: «И если позволительно пренебречь закон начальству, – говорит он, – виноват ли будет подчиненный, если он тоже посмеется над уздою, которую думает закон положить на его «произвол»?»829 На второй случай редактор обращает более серьезное внимание; это – по словам его – «случай потрясающий, случай, где попран коренной закон, попраны коренные основания гражданских прав, те основания, которых не решается преступать сама верховная власть, которые уважаются везде, где только есть закон».830 Сущность дела этого изложена редактором в следующем виде: В пользу одной из московских церквей завещавается денежная сумма.831 Завещание утверждено и вошло в силу; но является совершенно со стороны, как бы с неба, игуменья постороннего монастыря832 и выпрашивает у епархиального начальства833 приказание, чтобы сумма эта была ей выдана заимообразно на другое учреждение, о котором не думал завещатель. Приказание последовало. Староста и священник отклоняют от себя исполнение невозможного приказа и затем первый отказывается от своей должности, второй же лишен места и переведен на другое.834 «Не знаем, – говорит редактор, изложивши сущность дела, – сговорчивее ли были другой староста и другой священник; не знаем, последовал ли наконец, хотя письменный, в законной форме, указ об этом неслыханном насильственном займе, или мать игуменья успела достигнуть своего желания чрез посредство одного словесного архипастырского приказа; не знаем и того, чем Высокопреосвященный835 объяснит Святейшему Синоду перевод священника без прошения с одного места на другое, но случай, нами передаваемый, достоверен и ведет к самым прискорбным размышлениям». «За что же, после того, можно поручиться? – спрашивает редактор. – Какое основание остается духовенству сетовать, когда бы те же основания в распоряжении собственностию приложены были к нему самому? А наконец, неужели ничего не значит и то: за соблюдение закона, за страх перед вверенным достоянием, за благоговение к посмертной чужой воле, за честную стражу двора Господа наказывать изгнанием, поношением лишениями? Нет сил, как это прискорбно! – заключает редактор свою статью. Ненавистники духовенства, враги церковного просвещения, посягатели на церковную собственность, радуйтесь!»836

Московский цензурный комитет, находя, что статья «Современных известий» написана тоном далеко не спокойным; что обличения в ней направлены против лиц, стоящих во главе духовной администрации Москвы; что, помимо обличений, лица эти подвергаются даже укорам; наконец, что подобного рода обличения могут порождать соблазн в публике, – доводит об этом до сведения Главного управления по делам печати.

Наблюдающий за газетою член Совета Веселаго объяснил, что вышеприведенная статья, в целом, не носит того резкого характера, на который указывает Московский цензурный комитет. Несмотря на это, член Совета не может не повторить того, что уже неоднократно было заявляемо им в Совете о способах выражения и тоне статей редакции «Современных известий». В журналах Совета за 1869год было сделано 10 заявлений, в которых внимание Совета обращено было на резкость и грубость выражений. Хотя во всех этих статьях, основаниями служили действительные факты, хотя в главных мыслях этих статей лежало направление честное, тем не менее форма их, и только форма, была до такой степени груба и бестактна, что не могла не вызывать внушений, сделанных редактору со стороны Главного управления по делам печати.

Последняя статья нисколько не отличается от предыдущих своим характером, и член Совета полагал бы нужным принять ее к сведению как материал для карательной меры, имеющей быть принятою, если редакция не будет осторожнее в выражениях и останется при прежнем грубом и бестактном способе изложения статей.

Совет полагает: исполнить согласно мнению члена Совета Веселаго.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 34 об.–36.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 4 от 21 января 1870 г.

V837

1) Донесение Московского цензурного комитета о № 10 и 11 «Современных известий».

2) Мнение члена Совета Веселаго об этих нумерах газеты.

Московский цензурный комитет доносит, что в №№ 10 и 11 «Современных известий» помещены передовые статьи, из коих I имеет темою для рассуждений Герцена и вообще издания наших эмигрантов,838 II – предостережение, данное на днях «Московским ведомостям».839 I статья наносит последний удар авторитету заграничных наших публицистов,840 II как бы сопоставляет факт постигшей «Московские ведомости» административной кары с заслугами издателя «Ведомостей» на журнальном поприще. Обе статьи были бы вполне безупречны в цензурном отношении, если бы в них высказывалась несколько умереннее жажда свободы мысли и слова в России; в настоящем же их виде, статьи, по мнению Московского цензурного комитета, производят слишком тяжелое впечатление на читателя и поселяют в нем полное предубеждение против цензуры как правительственного учреждения.841

Далее в № 11 той же газеты, в письме из Казани,842 рассказывается происшествие с одним из крупных местных землевладельцев, который едва не сделался жертвою злобы крестьян за то, что не позволял им пользоваться мохом в своих владельческих дачах. «Все восемь Геркулесов, – рассказывает корреспондент, – повалили землевладельца на землю, сели на него и начали душить. Храбрый владелец пролежал довольно долго в постели с поврежденным горлом, но в настоящее время здоров. Повод к происшествию наводит, однако ж, на грустные размышления: кажется, остается только один воздух, по невозможности произвести из него «крестьянского надела», за который крестьяне еще ничего не платят и не спрашивают дозволения дышать им, а затем все запрещено, даже мох, который нужен только на конопатку крестьянских изб!»843 Передавая вслед за этим факт небрежного лечения в Казанском госпитале солдата, который истек кровью,844 тот же корреспондент говорит по этому поводу: «Сильная натура 17 дней упорно боролась с смертию и наконец пала бескровною жертвою предрассудка, что доктора ни за что не отвечают!»845 По мнению Комитета, оба приведенные рассказа положительно неуместны в газете и обнаруживают в редакторе, по меньшей мере, неразборчивость в отношении к печатаемым им корреспонденциям, о чем Комитет и доводит до сведения Главного управления по делам печати.

Наблюдающий за газетою член Совета Веселаго объяснил, что, по мнению его, Московский цензурный комитет отнесся слишком строго к передовой статье № 10, рассуждающей о Герцене; в статье этой нет ничего предосудительного. Что касается до письма из Казани, то фраза о том, будто «остается только один воздух, по невозможности произвести из него крестьянского надела», – весьма недоброкачественна и должна послужить крупным материалом для определения характеристики газеты. Также и слова «бескровная жертва»,846 примененные к истекшему кровью солдату. Обе означенные выходки газеты, глубоко честной в своем направлении, совершенно подходят, впрочем, к тому, о чем было говорено в последнем заседании Совета, и член Совета полагал бы достаточным ограничиться еще и на этот раз принятием означенной статьи к сведению.

Совет полагает: исполнить согласно мнению члена Совета Веселаго.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 54 об.–56.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 8 от 17 февраля 1870 г.

II847

Заявление члена Совета Веселаго о газете «Современные известия».

В № 41 означенной газеты помещена корреспонденция из Варшавы,848 сообщающая о тревожных слухах в последнее время, о предстоящих переменах в служебных сферах: «У нас тут, говорит корреспондент, не служба, а конская скачка, даже не конская скачка, а травля людей людьми». «По деревням, говорит далее, крестьяне, особенно обратившиеся католики, постоянно обуреваются разными темными и злокачественными слухами о предстоящих переменах»849 и проч. Сообщая об этой корреспонденции, отличающейся тем же бестактным агитационным характером, который присущ редакции «Современных известий», член Совета полагает принять и эту корреспонденцию к сведению, на случай принятия какой-нибудь карательной меры.

Совет полагает: исполнить согласно мнению члена Совета Веселаго.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 83 об.–84.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 11 от 9 марта 1870 г.

I850

Заявление члена Совета Веселаго о № 60 газеты «Современные известия».

Из многочисленных и частых представлений Совету известно, что в газете «Современные известия», в грубых и не всегда приличных формах, являлись осуждения различных частей администрации. Для основания своих обвинений редакция пользовалась обыкновенно отдельными частными случаями, обобщала их и тем бросала тень на образ действий целой отрасли администрации. Преимущественно нападениям газеты подвергались московская полиция и различные части Духовного управления. Несмотря на несколько предупреждений, сделанных г. редактору чрез г. председательствующего в Московском цензурном комитете,851 форма и содержание статей газеты нисколько не изменилась. Наконец, в № 60-м, от 2 марта,852 по поводу сохранившихся в нашей Церкви обрядов «омовения ног» и «провозглашения анафемы», редакция доказывает существенную необходимость Собора или, по крайней мере, разрешения собраний Епископских, «освобожденных от всякого вмешательства посторонней власти». В кратком историческом очерке, представляя положения Св. Синода в разные царствования, Редакция указывает на вредную для Церкви и благоприятную для расколов зависимость Св. Синода от светской власти и грубо намекает на существенное бессилие этого высокого учреждения, сохраняющего только в своей коллегиальной форме некоторое наружное подобие собора. После царствования Екатерины II, по мнению Редакции, «Синод стал преданием, и чтобы прибегнуть к воскрешению старой соборной формы, оказывается необходимым некоторое мужество, которого, однако, никак не наступает, нужды нет, что вся опасность основывается единственно на смутном предании, идущем из времен Петра и Анны, с которыми мы давно не имеем общего».853 В настоящих отношениях между Церковью и правительством редактор находит основание обвинений нас иностранцами в цезаропапизме854 и также причину распространения молоканов и духоборцев, которое объясняется тем, «что богослужение наше, утомительно продолжительное, не исполняемое в точности самими служащими, представляется ищущему живой веры, но необразованному люду бессмысленным сбором заклинаний, и нет власти, которая бы пересмотрела состав богослужения и развязала совесть освобождением от обязанности исполнять Устав «одним несвязным бормотанием"».855 Обсуждение подобных вопросов, в такой форме, газетою, по своей цене доступной малоразвитому классу читателей, по мнению члена Совета, может принести положительный вред и не должно быть терпимо в печати, а потому, несмотря на несомненную благонамеренность и честное направление газеты, ввиду упрямого повторения статей, с такою грубою бестактностью обсуждающих важнейшие общественные и религиозные вопросы, и ввиду безуспешности внушений, уже деланных редактору, член Совета находит нужным дать газете первое предостережение.

С этим мнением согласились председательствующий856 и члены Совета Петров, Еленев, Лазаревский, Стремоухов и Варадинов.

Член Совета Каменский находит, что упоминаемая статья не может быть подвергнута судебному преследованию, потому что содержание ее не нарушает ни узаконений, кои указывают, что именно подлежит предварительной духовной цензуре, ни тех, в коих исчисляются преступления печатным словом. Дать за нее предостережение по существу едва ли удобно, когда направление «Современных известий», за что собственно предостережения по закону назначено давать, не признается предосудительным и вредным. С другой стороны, объявление предостережения дало бы еще большую огласку статье, особенно если принять в соображение право редакции, которым она может воспользоваться, а именно подвергнуть обсуждению это самое предостережение. Так как единственная вина редакции заключается в употреблении резких выражений по отношению к предметам, требующим серьезного и уважительного обсуждения, то было бы, по мнению члена Совета, целесообразнее запретить розничную продажу отдельных номеров газеты.

Член Совета Вакар, не соглашаясь с обоими вышеизложенными мнениями, полагает более удобным преследовать газету судом, на основании IV § Указа 6апреля 1865 года, ст(атьи) 199 п(унктов) 1 и 7 Уст(ава) ценз(уры) (изд(ания) 1857 г.), так как, по мнению члена Совета, статья «Современных известий», рассуждающая о необходимости собора для пересмотра устава богослужения Православной церкви и для отмены обрядов анафемы и умовения ног, должна быть представлена редакциею на рассмотрение духовной цензуры. Нарушение этой формальности делает возможным начать против редакции судебное преследование и применить к ней ст(атью) 1024 Улож(ения) о нак(азаниях) изд(ания) 1866 г. С этим мнением согласился член Совета Толстой.

На основании всего вышеизложенного большинство членов Совета (председательствующий и шесть членов) полагает: объявить газете «Современные известия» первое предостережение.

Члены Совета Каменский, Вакар и Толстой остались при вышеизложенных своих мнениях.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 94–96.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 16 от 25 апреля 1870 г.

I857

1) Заявление г. председательствующего о газете «Современные известия».

2) Отзыв наблюдающего за газетою члена Совета Веселаго.

Г. председательствующий обратил внимание Совета на статьи №№ 104, 105 и 106 «Современных известий» о московской полиции,858 возбудившие неудовольствие главного местного начальства.

Наблюдающий за газетою член Совета Веселаго объяснил, что статьи №№ 104, 105 и 106 составляют продолжение тех же нападок, какие помещались в газете и прежде. В них действительно обвиняется полиция, но без всяких указаний отдельных фактов. Разбирая состав ее и недостаточность высшего надзора за нижними чинами, автор, в выражениях, далеко не резких, перебирает установленные временем обычаи, к числу которых относит взятки и другие задабривания, но опять-таки без указания на тот или другой выдающийся случай. Резче прочего выражается автор о Санитарной комиссии в № 106. Передавая разговор свой с одним из обывателей, он, со слов последнего, утверждает, будто лекарь и фельдшер,859 помимо «самого частного», имеют особенно сильное и вредное влияние на полезное действие Комиссии, уведомляя торговцев заранее об имеющем быть осмотре и давая им таким образом возможность приготовиться к осмотру. Член Совета находит, что означенные статьи «Современных известий», как по сдержанности тона, так и по общности своих рассуждений, едва ли могут подать достаточный повод к принятию какой-либо карательной меры. Но ввиду сделанного председательствующим заявления, для предупреждения появления впредь подобных статей, было бы уместно сделать новое внушение редактору, а самые статьи принять к сведению, наравне с другими, прежде доложенными статьями, представляющими гораздо большие резкости и неуместности и все-таки не вызвавшими со стороны Совета преследования газеты тем или иным путем. С этим мнением согласился член Совета Вакар.

Член Совета Варадинов, находя, что упорные и резкие нападки на полицию, подрывающие ее значение, не должны быть терпимы в печати и принимая в соображение безуспешность внушений, которые делались редактору неоднократно, находит целесообразным воспретить розничную продажу нумеров газеты.

Члены Совета Лазаревский и Каменский находят, что помещенные в «Современных известиях» письма о полиции, по содержанию своему, не выходят из пределов дозволенного печати обсуждения действий административных учреждений. Указанные злоупотребления низших чинов полиции сходны с фактами, которые беспрестанно печатаются в журналах, и доселе в виду Совета не имеется жалоб на подобные заявления, кроме некоторых случаев, в которых было со стороны местных властей возбуждаемо судебное преследование за диффамацию или клевету. Известно даже, что начальство с.-петербургской полиции бывало благодарно за указание в печати полицейских беспорядков и злоупотреблений. По тону изложения «Письма о полиции» весьма умеренны, и два-три попадающиеся в них выражения иронического характера далеко не так жестки, как многое, что пишется в журналах о полиции теперь и что было писано о ней даже во время исключительного существования предварительной цензуры. Письма не обвиняют полицию поголовно, а указывают на частные случаи злоупотреблений, хотя и не упоминают положительно тех местностей, где злоупотребления совершаются. Самое крупное обстоятельство указано в 3(-м) письме (№ 106) и относится к злоупотреблениям полицейских врачей и фельдшеров, парализирующим полезные мероприятия Санитарного комитета; но это указание представлено в виде рассказа частного лица, и потому его нельзя признать за обобщенное порицание действий всех врачей и фельдшеров, а тем менее всей московской полиции. По этим причинам не представляется возможным объявить предостережение, тем более что подобное взыскание было бы почти равносильно воспрещению обсуждать действия полиции, что едва ли согласно с видами правительства, которое только посредством частных заявлений и жалоб и может узнавать о полицейских злоупотреблениях. Но письма, помещенные в «Современных известиях», могут обращать на себя внимание со стороны верности или неверности изложенных в них фактов. Если факты верны, то860 от начальства московской полиции зависит, принять или не принять их к сведению; но во всяком случае, при верности фактов, немыслимо налагать кару на редакцию газеты. Если же факты неверны, то оглашение их в печати составляет клевету, преступление, предусмотренное законом, по которому может быть начато преследование судебным порядком. По всем этим соображениям члены Совета Лазаревский и Каменский полагали бы предоставить начальству московской полиции, если оно признает нужным, возбудить установленным порядком судебное преследование против автора писем, или редактора, или обоих вместе.

Председательствующий861 выразил мнение, что хотя общее направление «Современных известий» и не было признаваемо советом злонамеренным в полном смысле, тем не менее постоянное стремление редакции этой газеты указывать недостатки и злоупотребления в административных сферах и усвоенная при этом форма выражений, отличающаяся оскорбительною резкостью и грубостью, обращали на себя внимание Совета как предосудительные и не могущие быть терпимыми в русской печати и служили поводом к многократным внушениям редактору, а наконец даже вызвали объявление, в минувшем марте месяце, первого предостережения названной газете.862 Но меры эти, очевидно, не возымели надлежащего действия. Статьи в №№ 104, 105 и 106 отличаются прежними качествами, свидетельствующими об упорстве редакции и неуважении ее к внушениям и авторитету установленной власти, что не может быть оставлено, по мнению председательствующего, без нового взыскания, особенно ввиду крайнего неудовольствия, выраженного против деятельности означенной газеты местным главным начальником. По этим соображениям председательствующий полагал бы необходимым объявить газете «Современные известия» второе предостережение. – С этим мнением согласились члены Совета Толстой, Стремоухов и Петров.

На основании вышеизложенного большинство членов Совета (председательствующий и три члена) полагает: объявить газете «Современные известия» второе предостережение.863

Прочие же члены остались при выраженных ими мнениях.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 123–126 об.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 29 от 4 августа 1870 г.

III864

Представление Московский цензурный комитет о передовой статье в № 205 газеты «Современные известия».865

Рассуждая в означенной статье о политических последствиях настоящих событий в Европе и касаясь, в частности, судьбы Императора Наполеона866 в случае полного торжества Германии, редактор «Современных известий» говорит, между прочим, следующее: «Останется ли тогда Наполеон? Успеет ли он тогда вернуться и не суждено ли ему как своему дяде после Ватерлоо бежать куда-нибудь с своим сыном с французской почвы, во избежание уже не расстреляния, а виселицы?»867

Находя до крайности бестактным такое резкое и неприличное суждение его о судьбе коронованного лица, Совет полагает: чрез председательствующего в Московский цензурный комитет обратить на это внимание редактора «Современных известий» и настоятельно пригласить его воздерживаться от подобных выходок, под опасением принятия карательной меры.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 233 об.–234.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 30 от 11 августа 1870 г.

I868

Представление Московского цензурного комитета, от 7-го августа, за № 471, о корреспонденции из Петербурга, помещенной в № 212 газеты «Современные известия»,869 и заключение по настоящему предмету наблюдающего за этой газетой члена Совета Веселаго.

Московский цензурный комитет донес следующее:

В № 212 «Современных известий» помещена корреспонденция из С.-Петербурга, автор которой, между прочим, передает, что француз(ские) парикмахеры в С.-Петербурге, следя с жадностью за ходом политических событий, ругают Наполеона: «Ce triple canaille, de Napoléon, – будто говорят они, – cest lui qu’il faut chasser le premier et puis les Prussiens».870 Относя вновь к бестактности редактора распространение в читающей публике подобных оскорбительных отзывов об Императоре Наполеоне, Московский цензурный комитет счел долгом довести об этом до сведения Главного управления.

Член Совета Веселаго с своей стороны заявил, что в этом случае редактор-издатель «Современных известий», г. Гиляров-Платонов, остается верен тем приемам, которые усвоены им в последнее время при обсуждении текущих политических событий и которые показывают его литературную бестактность и неспособность руководить изданием политической газеты. Однако же действительный статский советник Веселаго не признает возможным по поводу настоящей выходки этого редактора принять против него какую-либо карательную меру, установленную законом, потому что это могло бы повести к нежелаемым толкам в публике и печати тем более, что уже во многих газетах встречались и до сих пор еще встречаются подобные, резкие отзывы, по поводу которых, однако, не было признано возможным объявлять предостережения. Но, ввиду уже сделанного редакторам повременных изданий конфиденциального сообщения о необходимости большей сдержанности в изложении и обсуждении политических известий, оставить настоящий случай без всяких последствий, по мнению члена Совета, также не представляется возможным, а потому он полагал бы полезным сделать Гилярову-Платонову как по поводу этой статьи, так и статьи, указанной в журнале Совета от 4 сего августа, строгое внушение, но не чрез председательствующего в Московском цензурном комитете, как это предложено в журнале от 4 августа, а чрез г. московского генерал-губернатора.

По выслушании сего Совет полагает: испросить разрешение г. управляющего Министерством на приведение в исполнение предложенной меры, причем просить г. генерал-губернатора объявить Гилярову-Платонову, что при дальнейшем появлении в его газете подобных выходок против нее будут приняты строгие карательные меры.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 237–239.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 41 от 6 октября 1870 г.

V

Заявление члена Совета Веселаго о корреспонденции из Макарьева, напечатанной в № 270 «Современных известий»871 (при сем прилагаемом), в которой самыми мрачными чертами изображаются качества и положение нашего духовенства:872 «Трудно себе представить, – говорит корреспондент, – что-нибудь несчастнее выбора наших священников; в большинстве это люди, имеющие о призвании своем самое жалкое понятие»873 и т. д.

Совет полагает: занести настоящее заявление в журнал, для доведения об означенной корреспонденции до сведения г. министра внутренних дел.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 382 об.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 44 от 20 октября 1870 г.

I874

Заявление члена Совета Веселаго о передовой статье в № 281 «Современных известий».875

Статья эта, указывая на неизбежность войны России с Германией, на замыслы прусской политики против славянства, на разъединенность между частями последнего, убеждает в необходимости взаимного соглашения и руководительстве со стороны России, которая, однако, по мнению автора, обнаруживает полную бездеятельность и безучастие в этом отношении. «Тщетно обратились бы, – говорит статья, – западные и южные племена с ожиданиями – хотя намеков о какой-нибудь программе от России. Пороются в дипломатических нотах, пошевелят официальные статьи, перелистуют статьи официозные (да их почти и не видится совсем). Нет ответа, за неимением обратятся с отчаянием даже к генералу Фадееву. И это печально, если б так было действительно; и можно желать, просить, молить, ввиду грядущих рано или поздно неминуемых событий, чтобы сказан был хотя намек: что же в будущем, в окончательном будущем, предполагается сообразным с выгодами России по общеславянскому вопросу? «Мы не думаем о завоеваниях»: это сто раз сказано, и повторено, и этому, разумеется, не верят, нужды нет, что это говорится искренно. Что же, однако, думаем мы? Соглашается Россия, что ли, что так и должны Турция и Англия существовать, как теперь, навеки? – Молчим, должно быть, искренно; но именно потому-то нам и не верят, и потому-то строят нам ковы, и кажется, – не без основательной надежды».876

Член Совета, находя не вполне удобным подобный настойчивый тон в рассуждениях, относящихся к образу действий Правительства, полагал бы принять означенную статью к сведению, как материал к характеристике издания.

Прочие члены Совета, признавая статью благонамеренною, находят, что отличаясь рельефностью мысли, но сохраняя тон умеренный и приличный, она не выходит из пределов, естественно принадлежащих политической печати.

Председатель Совета877 находит, что за статью эту редакция не может быть привлечена к ответственности.

А потому Совет полагает: заявление действительного статского советника Веселаго принять к сведению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 424–425 об.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 47 от 30 октября 1870 г.

III878

Представление Московского цензурного комитета о статье в № 292 «Современных известий», посвященной памяти архимандрита Епифания,879 и отзыв члена Совета Веселаго по этому предмету.

Московский цензурный комитет в представлении своем объясняет, что, посвящая означенную статью памяти одного из замечательных деятелей на поприще миссионерства и припоминая время личного своего знакомства с покойным, когда тот, обратившись из католичества в православие и уже будучи магистром Киевского университета и учителем Раввинского училища, садился простым студентом на скамьи Московской духовной академии, редактор «Современных известий» проводит следующую характеристику той новой среды, в которой затем предстояло действовать о. Епифанию: «Живая, откровенная, честная природа его никак не умела примениться к особенному складу, который господствовал в новой среде и который может быть вкратце выражен словами: «уменье понимать, что удобно и что неудобно». Кто знает близко мир духовенства, особенно монашества, и особенно высшего, тому известно, что это словцо «неудобно» есть господствующее в их словаре. Это есть то же «смотрение», о котором мы некогда говорили, рассуждая по поводу о. Пафнутия об отношениях к расколу; это есть высшая осторожность, уменье таить и временить, пускать в ход действия и намерения в единственном случае, когда обстановка благоприятна. Это есть нечто, занимающее середину между софистикою в рассуждениях и лицемерием в деятельности, у иных даже прямо переходящее в то и другое, как давно оно перешло в западном духовенстве, умевшем возвести и лицемерие и софистику в теорию и даже освятить ее разными богобоязненными доводами. У нас это явилось последствием необеспеченности положения; не всякому хватает силы на подвиг мученичества, хотя, по-видимому, и зовет долг сказать смелое слово, оказать противодействие сильным лицам. Но «неудобно»! Это прекрасное словцо спасает и выводит в люди, а усмотревший «неудобства» про себя тут рассуждает: своею погибелью ничего же я не достигну и наделаю, пожалуй, только соблазн, а остерегшись и выждавши, могу достигнуть того же путем более тихим и для всех безопасным. Инспекторство о. Епифания в Петербургской академии и его ректорство в Ставропольской семинарии были непрерывными неловкостями, и притом в противоположных смыслах. Там он думал исполнять волю начальства слишком буквально, не зная, что можно выслушивать что «угодно» и выполнять что «удобно»; а здесь думал, стоя на строгой почве законности, побороть начальственное благоусмотрение...»

По мнению Цензурного комитета, нарекания, которые содержит в себе поименованная статья на духовенство наше вообще и, в частности, на монашество, притом высшее, не могут не быть признаны крайне неприличными, неуместными и в высшей степени оскорбительными для духовного сословия; тяжестью своею нарекания эти даже превышают все то, что до сих пор было сказано редактором нелестного о нашем духовенстве, ибо в статье только что не договаривается последнее слово, довольно ясно, впрочем, понимаемое, а именно – обвинение духовенства в иезуитизме. Посему Цензурный комитет находит, что редактор по содержанию статьи подлежит ответственности на основании 1040 ст(атьи) Улож(ения) о наказ(аниях). К сему Комитет присовокупляет, что означенная статья получает еще более предосудительный характер, если принять во внимание последние строки из извещения г. Аксакова, которое следует за рассуждением самого г. Гилярова-Платонова. Перечисляя ряд статей о. Епифания, которые были помещены в газете «День», и останавливаясь на последней из них– «Связь современного положения у нас монашества с вопросом об улучшении быта нашего православного духовенства», г. Аксаков говорит: «Из статьи видно, как высоко ставил Епифаний идеал монашества и как противны были его честной, искренней, пылкой душе – условность, пошлость, мщение, ложь и мертвенность, водворившиеся у нас, к сожалению, на месте святе».880

Член Совета Веселаго находит заключение Московского цензурного комитета о статье «Современных известий» преувеличенно строгим, так как заключающиеся в ней резкие отзывы относятся не ко всему духовенству, а лишь к тому кружку, в котором вращался покойный архимандрит Епифаний, а две резкие фразы, имеющие более общий смысл, не заслуживают особого внимания. Потому член Совета полагал бы принять означенную статью к сведению.

Соглашаясь с этим мнением и, с своей стороны, усматривая в вышеозначенной статье не осуждение всего духовного сословия, а лишь указание на некоторые неудобные отношения, в коих находятся иногда отдельные члены оного, и потому не находя достаточных поводов к какому-либо распоряжению со стороны Главного управления по делам печати, Совет полагает: принять статью № 292 «Современных известий» к сведению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 485 об.–489.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 56 от 4 декабря 1870 г.

VIII881

Представление Московского цензурного комитета о №№ 319 и 320 «Современных известий» и отзыв члена Совета Веселаго по этому предмету.

Московский цензурный комитет доносит о следующих предосудительных явлениях в означенной газете:

В № 319, в корреспонденции с места военных действий,882 корреспондент, извещая об успехах французов, между прочим, говорит: «после злополучных сражений при Орлеане, кажется, как будто бы совсем изменило Королю Вильгельму Божие провидение, которое, как здесь выражаются, он взял «на аренду"».883

Передовая статья № 320 газеты,884 посвященная рассуждениям о затруднениях, которые должна встретить декларация России по Парижскому трактату на Европейской конференции, по общему направлению своему возбуждает недоверие к политике прусского Правительства по отношению к интересам России.

В том же № 320, в корреспонденции из Триеста,885 сообщается из местных газет, что «его савойское величество хворало вследствие чрезмерных напряжений телесных сил на охоте, да и слишком продолжительных аудиенций с хорошенькими просительницами, которым ни в чем не может отказать Ré galant’uomo886».887

Наблюдающий за газетой член Совета Веселаго дал следующий отзыв об указанных статьях:

Обратившие внимание Комитета рассуждения газеты (№ 320) о затруднениях, которые должна встретить декларация России о Черном море на ожидаемой Европейской конференции, – по мнению члена Совета, не представляют ничего предосудительного и в сущности заключают888 желание содействовать намерениям Правительства.

Что же касается до отзывов о Королях Прусском и Итальянском (в №№ 319 и 320), то они, по своему крайнему неприличию и цинизму, не должны быть терпимы в печати и заслуживали бы взыскания. Но, обращая внимание на то, что эти отзывы, составляющие две-три строки в целой статье, положительно противоречат общему направлению газеты и, по заслуживающему доверия свидетельству самого редактора, вкрались в газету случайным образом, против его желания, член Совета в настоящем случае полагал бы возможным ограничиться занесением, о таком важном просмотре редакции, в журнал Совета.

Совет полагает: исполнить согласно заключению действительного статского советника Веселаго.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 7. Л. 592 об.–594.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 7 от 26 января 1871 г.

III889

Заявление члена Совета Веселаго о помещенной в № 19 газеты «Современные известия» статье, под заглавием «Из Кадома».890

В этой корреспонденции из Кадома, очевидно написанной простым крестьянином, рассказывается о жалком во всех отношениях положении нашего сельского духовенства, причем автор в резких красках описывает действия полиции в церквах, не допускающей в большие праздники в соборы простой народ и выгоняющей его из храмов с обыкновенными ругательствами, а подчас и побоями, отчего происходят возмутительные сцены;891 жалуется на вредность сокращения приходов, приводящую к тому, что у крестьян по нескольку дней лежат покойники не отпетыми892 и, в заключение, сетуя вообще на повальное пьянство нашего духовенства и разврат монахов, предлагает некоторые меры к уничтожению этих пороков.893

По мнению члена Совета Веселаго, статья эта, будучи весьма благонамеренною по сущности своего содержания, не может, однако, быть одобрена по форме выражения, чрезвычайно резкой и в некоторых местах даже грубой и циничной,894 – почему действительный статский советник Веселаго полагал бы принять ее к сведению как материал для определения характера газеты.

Совет, соглашаясь с приведенным мнением члена Совета Веселаго, полагает: исполнить согласно его заключению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 8. Л. 113 об.–114.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 11 от 16 февраля 1871 г.

VI895

Заявление члена Совета Веселаго о № 34, 38, 39 и 41 «Современных известий».

В № 34 означенной газеты, в статье под заглавием «Из местных размышлений по общим вопросам»,896 автор, обвиняя местное духовенство саратовское в загрубелости и пьянстве, способствующих распространению раскола,897 между прочим говорит: «Итак, вот этому-то духовенству Синод поручил вскоре после освобождения крестьян позаботиться о заведении школ и обучении грамоте. Это распоряжение вызвало тогда в народе опасения и толки, что его хотят обратить насильно в церковников. Само же духовенство, зная свое бессилие, и не думало выполнять предписание Синода, потолковало между собою о несообразности распоряжения, да тем это и кончилось: все осталось по-прежнему».898

В № 38 газеты, о котором доносит и Московский цензурный комитет, и в № 41-м помещены статьи о приданом принцессы Луизы,899 автор которых вдается в описание народных демонстраций и дебатов по сему предмету в Палате лордов и между прочим приводит следующие подробности оных (в № 41): «Лорд Кранмор позволил себе в этот раз прочитать внушение Королеве, правда очень почтительное. Содержание его речи было то, что Королеве не мешало бы чаще являться народу и принимать поболее участия в общественной жизни, так как в настоящее время народ смело обсуждает и оценивает все политические, общественные и духовные учреждения. Стало быть, заключают газеты, настоящая опасность для Королевы действительно велика, когда одни из благородных членов Верхней палаты решился так необычно дать совет своему Государю, с прямо притом высказанною целью предохранить монархию от падения, по крайней мере от опасностей».900

Член Совета Веселаго, не усматривая в этих двух статьях намеренной тенденциозности, так как они представляют перевод из иностранных газет и сопровождаются отзывами других газет о преимуществах монархического правления, и, находя лишь бестактным со стороны редакции помещения приведенных рассуждений в газете, распространенной в среднем и низшем классах публики, а равно и в помещенной в № 34 статье о духовенстве, находя лишь неловким способ выражения автора о Св. Синоде, полагал бы принять все три статьи к сведению, для характеристики газеты.

В № 39 той же газеты напечатана статья, под заглавием «Из наблюдений над волостным судом»,901 о которой доносит Московский цензурный комитет, по мнению которого, статья эта неуместна, по резкости приводимых в ней фактов. Но, по мнению члена Совета Веселаго, статья эта, будучи посвящена рассуждениям о крайней неудовлетворительности волостных судов и описывая происходящие в них безобразия,902 – не представляет собою ничего особенного, так как содержание ее состоит из действительных фактов, а потому член Совета полагал бы представление об этой статье Московского цензурного комитета оставить без последствий.

Совет, соглашаясь с изложенными соображениями действительного статского советника Веселаго, полагает: исполнить согласно его заключениям.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 8. Л. 180 об.–183.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 30 от 18 мая 1871 г.

VI

Заявление члена Совета Фукса о № 123 «Современных известий» и № 122 «С.-Петербургских ведомостей».

В № 123 «Современных известий» помещена передовая статья,903 посвященная безусловному осуждению состоявшегося по Ведомству православного исповедания распоряжения о замене свечного сбора процентным. Написанная весьма резко, статья эта направлена к возбуждению недоверия и неуважения к высшей церковной администрации, как бы посягнувшей, посредством невиданного произвола на законные права приходских церквей.904 Находя, что повторение подобных заявлений должно иметь последствием принятие относительно «Современных известий» карательной меры, действительный статский советник Фукс полагал бы настоящую статью принять к сведению, для определения дальнейшего направления этой газеты. (...)905

Совет, соглашаясь с таковым мнением действительного статского советника Фукса, полагает: исполнить согласно его заключению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 8. Л. 544–545.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 36 от 15 июня 1871 г.

IV906

Заключение члена Совета Каменского по представлению Московского цензурного комитета о №№ 154 и 155 «Современных известий».

Московский цензурный комитет, ввиду последовавшего 5 июня минувшего года за № 1715 предписания Главного управления по делам печати, вследствие которого редакторы бесцензурных изданий обязаны воздерживаться от печатания рассуждений и вообще статей, касающихся несогласий между рабочими и хозяевами, доносит ныне Управлению о ряде статей в «Современных известиях», посвященных подобным рассуждениям об отношениях содержателей фабрик к рабочим людям, причем вопрос этот, по мнению Московского цензурного комитета, рассматривается редакциею слишком односторонне и пристрастно, т. е. в интересах одних только рабочих, хозяева же их изображаются не более как безжалостными эксплоататорами. Комментируя, например, в № 154,907 доводы, приводимые в защиту содержателей фабрик, редактор, как видно, плохо верит в филантропические чувства последних и вот что говорит между прочим о фабрикантах в России: «Несомненно, что гг. фабриканты умеют пользоваться выводами западных экономистов в свою выгоду, и умеют отклонять те же выводы, когда они смотрят к ним в карман. Когда дело заходит о применении начал свободной торговли, встают соображения об особенных условиях, по которым Россия должна забыть Адама Смита. Но зашло дело о положении рабочих, тоном безапелляционного приговора, с хладнокровием, достойным лучшего случая, объявляется, в виде незыблемого положения, экономический закон, что средний размер рабочей платы всегда сводится на безусловно необходимое содержание, требуемое привычками народа для поддержания жизни и для размножения».908 Тот же намек на эгоистические чувства фабрикантов и на недостаточное вознаграждение рабочим за их труд виден в конце поименованной статьи.909 В статье № 155,910 начав снова с системы продовольствия на некоторых из наших фабрик, редактор подходит еще ближе к вопросу об имущественных отношениях между нашими фабричными и их хозяевами, и отношения эти признает неправильными и во многом несогласными с простым здравым смыслом. По мнению редактора, «не будь за нашими рабочими земли в родном селе, фабричная жизнь обратилась бы в крепощизну: рабочий – оказался бы вполне и совершенно в руках хозяина, вынужденный выбирать между голодною смертью и тем скудным вознаграждением, которое ему предлагают». «В каждом промышленном заведении, – продолжает несколько далее редактор, – участвуют два деятеля: труд фабричных и капитал фабриканта. За вычетом их, излишек, остающийся в рыночной цене фабричных изделий, есть процент, столько же принадлежащий фабриканту за его капитал, сколько фабричным за их труд». «За взаимную услугу два деятеля не только должны взаимно расплачиваться, но должны взаимно уплатить вместе и процент за обоюдную ссуду. Мнение, что процент вообще принадлежит только капиталу, есть выдумка пролетариатствующих стран, истекшая из болезненных социальных условий, пытающаяся освятить, возвести в законный принцип то, что есть выражение уродливости».911

Прямого нарушения вышеприведенного предписания Главного управления статьи эти, по мнению Комитета, не представляют, так как они не касаются явных несогласий между рабочими и хозяевами, притом рассуждения редактора о наших фабриках имеют в основании своем не предосудительную какую-либо цель, как это видно в особенности из конца статьи № 155,912 а доброе желание обратить административное и законодательное внимание на внутренний быт наших фабрик, желание посильно послужить правильному решению вообще фабричного вопроса, желание, наконец, чтобы в России окончательно стали немыслимы те смуты между рабочими, те экономические спазмы «Запада», которые и без того не имеют условий для своего проявления в нашем отечестве. Принимая тем не менее во внимание, что, помимо желания редактора, рассуждения его о положении фабричных наших могут в результате возбудить в последних неосновательные притязания и неудовольствия по отношению к хозяевам их и что в дешевом и доступном массе читающей публики газетном листке едва ли уместно поверхностное обсуждение законов экономической науки, Московский цензурный комитет счел обязанностью о поименованных статьях «Современных известий» довести до сведения Главного управления по делам печати.

По мнению члена Совета Каменского, с этим воззрением Московского цензурного комитета на означенные статьи нельзя согласиться. Ни одна из этих статей отнюдь не имеет в виду возбуждения несогласий между рабочими и хозяевами; ни одна из них не выходит из пределов умеренности и строгого, серьезного отношения к предмету. Сколько известно, статьи эти возникли в нашей литературе по поводу открытых полициею недостатков на некоторых фабриках, как например Носовых, Исакова913 и др. Вследствие обнаружения этих недостатков возникла полемика, и газета «Современные известия», более всех других принявшая горячее участие в возбужденном вопросе, отнеслась к нему наиболее осторожно. Не говоря уже о том, что она дала у себя место всем возражениям на помещенные в ней статьи, в самых этих статьях, как это признано и самим Московским цензурным комитетом, редакция руководилась добрым желанием обратить общественное внимание на внутреннем быте наших фабрик и посильно послужить правильному разрешению фабричного вопроса. Поэтому, по мнению члена Совета Каменского, эти статьи никак не могут считаться возбуждающими какие-либо притязания в среде рабочих и должны, напротив, считаться благонамеренными; очевидно, Комитет не понял их и приписал им совершенно иное значение, чем какое они имеют на деле. На основании сего действительный статский советник Каменский полагал бы означенное заявление Комитета об указанных статьях оставить без последствий.

Совет, соглашаясь с таковым мнением действительного статского советника Каменского, полагает: исполнить согласно его заключению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 8. Л. 657–661.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел 64 от 2 ноября 1871 г.

I

Заключение члена Совета Каменского по представлению Московского цензурного комитета о № 279 «Современных известий» и заявление члена Совета Фукса о № 295 той же газеты.

В № 279 «Современных известий» напечатана передовая статья о духовно-судебной реформе,914 о коей Московский цензурный комитет донес Главному управлению по делам печати. Указывая на то, что в этой статье, во-первых, полновластие, которое, по слухам, Комиссия о духовно-судебной реформе предполагает предоставить епископам, сравнивается с непогрешимостью папы915 и, во-вторых, собор епископов противополагается военным советам, где генералы рассуждают, потому что командуют,916 – Московский цензурный комитет находит, что это сравнение и противоположение неприличны и оскорбительны для иерархов Православной церкви, что подобные рассуждения могут быть уместны в серьезном сочинении, но не могут считаться таковыми в легкой и дешевой газете, распространенной среди полуобразованных читателей; что они могут вызывать превратные толки в известной среде общества и подорвать заранее доверие общества к предстоящей реформе. Потому, принимая в уважение, что редактору «Современных известий» – были делаемы со стороны Главного управления по делам печати неоднократные напоминания в этом смысле и что в этой газете продолжают печататься статьи в прежнем духе и направлении, Цензурный комитет доводит об означенной статье до сведения Главного управления.

По мнению члена Совета – Каменского, из всех заявлений по поводу «Современных известий» нельзя не вывести того заключения, что эта газета, с одной стороны, признавалась всегда благонамеренною по своему направлению, и с другой – заслуживала упреки в неприличии тона. Если упомянутая статья № 279-го нисколько не уступает прежним в благонамеренности, то далеко не отличается тем неприличием тона, который был замечаем прежде. Благонамеренность этой статьи заключается в том, что она проникнута духом православия, почему автор ее, проводя параллель между Православною церковью и Римско-католическою и Протестантскою церквами, выставляет на вид превосходство отношений между православными епископами и Церковью над таковыми же в западных Церквах, отношений, основанных в Православной церкви на вере как свободном воспринятии истины и на любви как свободном применении истины.917 Исходя из этого основного начала, автор доказывает несовместимость полновластия епископов с этими свободными отношениями верующих к своей Церкви.

Указанное Цензурным комитетом как неприличное противоположение собора епископов военным советам, могло бы действительно быть неприлично, если бы автор имел какое-либо намерение глумиться, осмеивать и т. п.; но ничего подобного нельзя усмотреть в том месте статьи, где то противоположение приведено. Вот это место вполне:

«Разумеется, церковные правила не могут утверждать и таких положений, которые сами в себе противны здравым логическим выводам, непоследовательны и нерешительны. Не могут они противоречить и церковной практике, которая заявляла себя согласно коренным понятиям о Церкви как о теле, где есть круговращение соков, а не как о машине, где от главного привода все остальное вертится. Бывали епископы, обличенные паствами, лишенные общения и затем отлученные от всей Церкви, как бывали и частные Церкви, а тем более отдельные лица, по обличении, лишаемы епископского, а за ним и всецерковного общения. Собору епископов не придавалось значения военных советов, где генералы рассуждают, потому что они командуют. Соборами поверялось лишь предание, хранимое всею Церковью во всем составе. Если обычай ввел потом наименование «отцов-архипастырей» и «владык», то даже в худшие времена не усвоивалось епископам названия «отцов-командиров». Если отдельные христиане и малые Церкви относились к епископам сыновно, то епископы в своих приветствиях, отдельным ли Церквам, отдельным ли христианам, не восходили далее братского целования. Церкви, лишенные епископов, признавались вдовствующими, но не сиротствующими».918 Это наглядное сравнение, в ряду других сравнений, употреблено совсем не в оскорбительном смысле, а для уяснения тех же свободных, основанных на вере и любви, отношений, требуемых духом православия. Действительный статский советник Каменский полагал бы представление Московского цензурного комитета оставить без последствий.

Член Совета Фукс, которому передано ныне наблюдение за означенною газетою, заявил с своей стороны, что в № 295 оной напечатано, с оговорками редакции, безымянное письмо из Угрешского монастыря,919 имеющее очевидный характер доноса от подчиненных на высшее начальство. Письмо это совершенно бездоказательное, но в нем между прочим заключается следующая тирада, которую редакция считает особенно замечательною: «Станет правдивое Правительство смотреть и будут учить по правилу монастырскому; консистории и архиереи своими наградами будут меньше развращать и губить души, из-за лакомства потачки делать». Редакция позволяет себе заметить по поводу этой тирады: «Уж не есть ли это протест низшей братии монастырской против внешних отличий, раздаваемых монашествующим, мало действительно соответствующим духу монашества и, как видится, по сознанию самой братии, приносящих более вреда, нежели пользы». Удивляясь далее упоминанию письма об архиерейском доме, стоящем 40 тысяч, тогда как в монастыре архиерей не живет, редакция газеты заключает: «Разве для временных только приемов архиерея строят дома в 40 тысяч? Выходит что-то более чем сомнительное. А если бы была правда, это было бы в своем роде красноречиво, особенно в сопоставлении с «наградами развращающими» и «потачками за лакомство"».920

По мнению действительного статского советника Фукса, печатание безымянных доносов о злоупотреблениях должностных лиц не составляет одобрительного направления, особенно же ввиду резкости, которая допущена в письме и которая повторяется в пояснительной оговорке самой редакции. Потому член Совета Фукс полагал бы нужным принять как эту статью, так и указанную Московским цензурным комитетом, к сведению для определения направления газеты.

Член Совета Каменский, принимая во внимание резкость выражений и тенденциозное значение означенного письма и замечаний редакции, присоединился к заключению действительного статского советника Фукса, принятому и членами Совета Петровым, Стремоуховым и Вакаром.

Член же Совета Еленев выразил мнение, что первая из указанных статей не только не заслуживает какого-либо замечания, но, напротив, написана в духе христианства и православия и, скорее, заслуживает одобрения, чем порицания. Что же касается до второй статьи, то предмет ее – монастырские дрязги, которые могут обратить на себя внимание обер-прокурора, но усматривать в ней вредное направление решительно невозможно. «Развращающие награды», о которых она говорит, не касаются Высочайших наград, а имеют лишь в виду те награды, которые даются самою Консисториею, как-то: возведение в разные монашеские звания и степени и т. п. Поэтому, не усматривая в означенных статьях выражения вредного направления газеты, член Совета Еленев полагал бы оставить заявления об оных без последствий.

К этому мнению присоединился член Совета Лазаревский.

Председатель Совета921 присоединился к мнению большинства, усматривая в означенных статьях крайнюю бестактность газеты и находя, что вопрос о духовенстве, который с особенным рвением разработывается этою газетою, требует большой осторожности и не может быть обсуждаем в таких резких выражениях, какие постоянно допускает редакция. Подобный способ обсуждения, и притом в издании, исключительно почти обращающемся в низших слоях публики, вместо пользы, может приносить только вред, так как легко может поколебать в народе доверие к такому важному и серьезному учреждению, как духовенство.

На этом основании большинство членов Совета (председатель и пять членов) полагает: принять означенные статьи к сведению, как определяющие предосудительное направление издания; меньшинство же (2 члена) полагает: заявления об означенных статьях оставить без последствий.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 9. Л. 493–498.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 72 от 25 ноября 1871 г.

IV

Заявление члена Совета Веселаго о «Современных известиях».

В № 305 «Современных известий», в статье под заглавием «По земским делам»,922 автор оной, рассказывая вопиющие злоупотребления некоторых из земских деятелей и указывая на необходимость печатного протеста против их противозаконных действий, между прочим приходит к следующему заключению: «Без пособия печати все законоположения окажутся подкидышами или детьми, отданными на наемные руки кормилицам, которые будут находить выгоду в возможно дешевом воспитании».923

В № 313, в корреспонденции из Праги, передаются слова Палацкого924 о записке, будто бы поданной Государю Императору,925 в которой чехи представлены опасными заговорщиками, социалистами, опаснейшими для славянского мира, нежели сама международная. – «Вот как, господа (приводятся слова Палацкого), – нас называют революционерами; меня, смирного старика, и Ригра926 причисляют к бунтовщикам, нигилистам!» И далее говорится о том огорчении, какое произвел этот донос везде в чешском обществе.

В № 316, в передовой статье,927 резко осуждаются распоряжения почтового ведомства относительно платы за пересылку газет и журналов. Обсуждая дороговизну этой платы, автор позволяет себе выразить, что объяснением такой дороговизны может служить: или несообразительность, соединенная с пренебрежением даже казенных интересов, или намеренный расчет подавить грамотность, помешать умственному преуспеянию.928 Автор заканчивает статью словами: «Нам остается только: заявить пред правительством печаль сельского бытия, собственное недоумение и два обоюдно неказистых заключения, к которым приходишь, рассматривая почтовый налог на умственные произведения».929

Член Совета Веселаго, указывая на означенные статьи как на обличающие бестактность газеты, но находя их недостаточными для принятия какой-либо карательной меры, полагал бы принять оные к сведению, для определения характера газеты.

Совет, соглашаясь с таким мнением действительного статского советника Веселаго, полагает: исполнить согласно его заключению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 9. Л. 604–606.

Заседание Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 78 от 28 декабря 1871 г.

II

Заявление члена Совета Веселаго о № 351 «Современных известий».930

В означенном нумере редакция газеты «Современные известия», по поводу возбужденного «С.-Петербургскими ведомостями» вопроса о монастырских имуществах,931 говорит, между прочим, следующее: «Личная собственность у нас, правда, охранена, но зато общественные учреждения легко принимаются за государственные, и история не с одними монастырями показывает, как неверно рассчитает благотворитель, если предположит вечную несокрушимость дара, когда завещает капитал, и даже недвижимый, на заведение, предположим, благотворительное или учебное. Где ручательство, что дар останется навеки, что капитал не присвоится казною путем насильственного займа (благо тягаться некому), что недвижимая собственность не превратится по произвольной оценке в деньги, которые, как и следует, не замедлят подешеветь и представить, вместо нарицательного рубля, существенный гривенник? В необеспеченных общественных имуществах (не казенных) мы усматриваем даже одно из самоглавнейших препятствий развитию у нас просвещения ли самостоятельного, или презрения правильно организованного. То ли было бы, когда бы ни церкви, ни монастыри, ни благотворительные и просветительные заведения, основанные на средства частные и общественные, не причислялись к «казенным» и не состояли под казенным управлением? У нас негодуют, что благотворение любит золотить церковные крыши, строить дорогие колокольни и лить большие колокола, туго подаваясь на учреждение училищ и прочих заведений с разумно-духовною целию. Но благотворитель уверен, по крайней мере, что колокольня останется цела. В Петербурге Троицкой лавре между прочим принадлежит земля на бойком месте, около Чернышева моста. Слышали мы, что там лавра возводит теперь огромное здание.932 А в прежнее время слыхали мы, митрополит Филарет решительно отказывал в благословении на подобное сооружение, несмотря на предвидимый значительный доход; «отнимут!» Это опасливое предвидение нельзя было обвинять в неосновательности, после красноречивых опытов не только старины, но и новейших времен. Дом на Невском проспекте, в том же Петербурге, принадлежащий Духовно-учебному ведомству933 и приобретенный на духовно-учебные капиталы, без разговоров был замещен, да и теперь замещается квартирами чиновников: а вероятно, на его доходы могла бы существовать добрая семинария! Доход с имуществ здешней Певчей,934 доход с Синодальной типографии идут ли в назначение, сообразное с волями первоначальных учредителей? Указываем примеры, которые сейчас на виду, не трогая других».935

Член Совета Веселаго находит изложенную мысль о произвольном отчуждении монастырских имуществ в казну резкою и особенно неуместною в такой дешевой и общедоступной газете, как «Современные известия». Но относя настоящую статью лишь к бестактности редакции, член Совета не находит нужнымпредложить какую-либо за оную меру взыскания и потому полагал бы записать об ней в журнал и иметь в виду для определения направления издания.

Совет, соглашаясь с таковым мнением действительного статского советника Веселаго, полагает: исполнить согласно его заключению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 9. Л. 711–714.

2. А. Н. Юферов Опыт краткой исторической оценки направления повременных изданий (1871) (Фрагмент)

«Современные известия» выходят в Москве без предварительной цензуры с 26 октября 1867 года, под редакциею бывшего цензора Гилярова Платонова. Направление этого издания в политическом смысле благонамеренное и патриотическое, – убеждения газеты честные и независимые, но тон грубый и способ выражений до крайности резкий и оскорбительный. Содержание статей всегда довольно разнообразное; сообщая о всех событиях нашей общественной жизни и разрабатывая государственные и общественные вопросы, редакция «Современных известий» обыкновенно относится к ним критически, но без предвзятой роли и без вредной тенденциозности, кроме вопросов о духовенстве и московской полиции; в этом отношении замечалось постоянное стремление редакции «Современных известий» указывать недостатки в некоторых сферах администрации, так, «Современные известия» в течение последних двух лет поместилицелый ряд статей против московской городской полиции, в которых они не только порицали ее действия, но упрекали ее во взяточничестве, нераспорядительности и т. д. Эти статьи неоднократно обращали на себя внимание Главного управления по делам печати и вынуждали его делать редактору «Современных известий» соответствующие внушения. Но главное больное место этой газеты – это вопрос об интересах Православной церкви: в этом отношении редакция касается не одной внешней стороны Церкви, ее благоустройства, воспитания духовенства, его материального обеспечения, благосостояния Церкви, школы, приходов и т. п., но касается религиозной, догматической и политической стороны вопроса; требуя полной свободы совести, газета постоянно выставляет на вид недостатки нашего духовного и церковного законодательства, указывает на вредную для Церкви, но благоприятную для расколов зависимость Св. Синода от светской власти и на совершенную утрату этим высоким учреждением своего должного значения; но и на этом газета не останавливается – считая некоторые обряды, сохранившиеся в нашей Церкви (омовение ног, анафема и др.), несостоятельными, а наше богослужение неисполнимым по своей трудности для самих служащих и неудобопонятным бормотанием для молящегося народа, газета требует созвания Собора Епископов, освобожденного от всякого вмешательства светской власти;936 описывая быт духовенства, газета порицает низкий уровень его образования, неподготовленность его в большей части случаев к высокой христианской миссии. Свою пропаганду свободы совести «Современные известия» довели до того абсурда, что требовали, чтобы скопцы обнародовали свои верования и богослужение, и взывали к ним о том в следующих выражениях: «поделитесь с нами, люди Божии, и своим горем и своими радостями».937 Цель, конечно, была благонамеренная – свободным обменом мыслей вразумить заблудших сектаторов, но при этом редакция упустила совершенно из виду, что скопчество – секта не только не терпимая, но даже преследуемая законом, и что поэтому обнародование скопческого учения не только не может быть допущено, но и неминуемо будет преследоваться. В текущем 1870 году, кроме того, было обращено внимание Совета Главного управления по делам печати на несколько не совсем удобных и возбудительных для молодежи выходок «Современных известий» относительно Московского университета, по поводу исключения из него 20 студентов,938 и на несколько мрачных корреспонденций из внутренних губерний России. Эти последние упущения не представляли, впрочем, ничего цельного, так как между ними не было связи, постоянное же преследование московской полиции и антиправительственная разработка вопросов религиозного и о быте духовенства были предметом постоянного внимания Главного управления и вызвали вышеупомянутой газете предостережение (10 марта 1870 года), под давлением которого она остается еще и поныне. К этому не лишним будет присовокупить, что разработка сказанных вопросов в том виде, как это делается в «Современных известиях», еще более потому должна быть нежелательна, что издание это при своей дешевизне находит себе читателей преимущественно в низших слоях общества. В остальных случаях «Современные известия» ни в чем нельзя упрекнуть, равно как нельзя отрицать, что это издание, преподавая низшим классам здравые понятия о различных общественных и государственных вопросах, приносит значительную образовательную пользу. В делах внешней политики, как и большая часть отечественных журналов, газета более сочувствует Франции, с недоверием смотрит на объединение Германии и на замыслы Пруссии против славянства, которому советует слиться в одно целое под руководительством России на случай неизбежной в будущем войны славянского и германского племени.939

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 5. № 38а. Л. 24 об.–28.

Александр Николаевич Юферов (1843–1886) – выпускник Училища правоведения (1863), младший помощник столоначальника 1-й департамента Министерства юстиции (с 1863 г.); и. д. судебного следователя в Одессе, в Херсонском уезде (с 1865 г.); кандидат на судебные должности при прокуроре С.-Петербургского окружного суда (с 1867 г.); член Тифлисского окружного суда (с 1868 г.); директор Тифлисского губернского попечительного о тюрьмах комитета (с 1869 г.). 29.X.1870 г. причислен к МВД с откомандированием в ГУДП; с 4.VII.1871 г. и. д. чиновника особых поручений при ГУДП; 27.XI.1873 г. утвержден в должности. С 16.IV.1874 г. и. д. цензора СПбЦК; 13.XII.1878 г. был утвержден в должности. См. подробнее: РГИА. Ф. 776. Оп. 4. Д. 696; Ф. 777. Оп. 2. Д. 52.

В цензорском деле, помимо справки «Опыт краткой исторической оценки направления повременных изданий» (50 л.), где характеризуются 22 издания и откуда публикуется нами фрагмент о «Современных известиях», находятся «Рапорт начальнику Главного управления коллежского секретаря Юферова» (1 л.), адресованный М. Р. Шидловскому, и составленные Юферовым же «Материалы для характеристики направления отечественной бесцензурной печати» (218 л.). Окончил он свой труд 13 января 1871 г. При этом основывался прежде всего на Протоколах заседаний Совета ГУДП.

3. А. Н. Юферов. Материалы для характеристики направления отечественной бесцензурной печати (1871) (Фрагмент)

«Современные известия» 1868 (г.)

В № 29 «Современных известий» помещена была статья под заглавием: «Причины недостаточной жизни духовенства».940 Автор заметки в довольно резкой форме старается доказать, что недостатки и пороки, приписываемые нашему духовенству, происходят от постоянного угнетения и излишней правительственной опеки, которым со времени Петра Великого подвергалось православное духовенство. Далее автор задает себе вопрос, к какому заключению должно приходить духовенство? – и отвечает: «К тому, без сомнения, что оно есть сословие, намеренно уничиженное, на которое сама государственная власть смотрит с презрением, и единственно за то, что оно осталось вернее других священным началам своей родины! Какой же после этого ждать уверенности или одушевления в действиях духовенства?»941

Совет Главного управления положил: иметь эту статью в виду, как матерьял для оценки направления газеты: «Современные известия».

В № 85 того же издания, в статье о продаже Николаевской дороги,942 редакция в весьма резких выражениях высказывалась против продажи этой дороги Главному обществу Северных железных дорог; статья говорит между прочим: «Страна и правительство уже уронили себя тем, что обществу, эксплуатирующему Россию, оказана казенная помощь; со страхом стыда ждет русское сердце, что будет дальше?»943 и т. п.

Совет положил принять означенную статью к сведению для оценки будущего направления газеты «Современные известия», а редакцию предупредить чрез Московский цензурный комитет, что подобные рассуждения о государственных делах не могут быть терпимы и на будущее время могут вызвать против издания карательные мероприятия.

В № 214 «Современных известий» в корреспонденции из Петербурга944 выражалось неудовольствие по поводу устраиваемых для народа увеселений в табельные дни.945

Совет положил принять эту статью к сведению.

В № 278 той же газеты был помещен весьма оскорбительный отзыв о московском обер-полицеймейстере и его действиях, по поводу жалобы, поданной ему на редакцию «Современных известий» одним из подписчиков этой газеты на недоставление ему ее.946

Совет положил статью принять к сведению, а возбуждение судебного преследования предоставить г. московскому обер-полицеймейстеру.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 5. № 38а. Л. 229–230. Год указан на полях рукописи напротив первого абзаца.

1869 г.

В №№ 350 за 1868 г. и 3 и 4 за 1869 год было помещено несколько статей по поводу объявления о книге проповедей Орлова,947 напечатанных во многих газетах; в статьях хотя, строго говоря, не содержалось выражений прямо оскорбительных для Московской духовной академии и Святейшего Синода, но впечатление, оставляемое ими в читателях, тяжело; за всеми почтительными фразами, с которыми редакция говорит о Святейшем Синоде, проглядывает порицание и ирония; хотя редакция обвиняет, по-видимому, один формальный порядок – но обвиняется этим и все духовное ведомство, допускающее такой порядок.948

Совет положил: предупредить редактора «Русских ведомостей»,949 что подобное порицание действий установленных властей не может быть терпимо.

Московский цензурный комитет донес, что в № 8 «Современных известий»,950 по поводу предполагаемой правительственной меры об уничтожении кастовой замкнутости духовенства, допущено несколько не совсем уместных выражений об отношениях подчиненных к своему начальству в духовном сословии, так, напр(имер): «...Скажем жесткое слово: Вы крепостные, такие же крепостные, как эсты и латыши. Но те могут перейти от барина к барину, хотя и не могут оставить края, а вы не можете оставить своей епархии и не можете отойти от своего епархиального начальства без его позволения, – вы, – это еще ничего, это так должно быть; но ваша жена, ваш сын и почти ваша дочь».951

Совет положил принять донесение Цензурного комитета только к сведению, так как общий благонамеренный тон статьи смягчает совершенно резкость этих выражений.

В № 32 «Современных известий», в передовой статье, обсуждалось определение Святейшего Синода о суммах, какими могут распоряжаться духовные попечительства.952 В этом определении Св. Синод изъяснил причины, по которым он не может согласиться с ходатайством некоторых земских собраний и приходских попечительств, желающих распоряжаться всеми церковными суммами. Удовлетворение подобного ходатайства, по мнению Св. Синода, не согласно с действующим законодательством и с каноническим правом. Автор статьи953 в сдержанных выражениях, но довольно резко по существу дела, доказывает неосновательность причин, приводимых Святейшим Синодом, и указывает на препятствие другого рода, именно на то, что в случае удовлетворения ходатайства, местные епископы лишатся возможности распоряжаться большею частью церковных сумм по своему произволу, как это делается теперь.

Совет, признавая подобные статьи нетерпимыми в журнале серьезном и вовсе не желательными в газете дешевой и потому распространенной в наших классах, положил:

1) сделать известным редактору, что продолжение подобного рода статей должно повести за собою административную кару; 2) в случае настойчивого продолжения этого рода статей прибегнуть к административным взысканиям.

В передовой статье № 60 «Современных известий»954 редакция этой газеты в видах общественной пользы и видя в свободном обмене мыслей наилучшее средство вразумления заблудших сектаторов, взывает к скопцам: «пусть выскажутся они и передадут весь логический ход своего учения, все радости, почерпаемые ими при своем богослужебном радении», – и далее предлагает желающим скопцам столбцы своей газеты: «Говорим совершенно искренно: поделитесь с нами, люди Божии, и своим горем и своими радостями».955

Признавая бестактность этого заявления, ввиду того что скопчество – секта, нетерпимая законом, Совет положил: воздержаться от принятия какой-либо меры до появления новых статей, касающихся скопчества и которыми, как заключающими пропаганду вредного учения, будет нарушен действующий закон.

В № 164 «Современных известий» было напечатано письмо к редактору, подписанное «разоренные торговцы разоренного Сухаревского рынка».956 В письме этом шла речь о распоряжении Московской полиции, в силу которого торговые палатки, устроенные около Сухаревой башни, должны быть перенесены на другое место; письмо это в сущности не что иное, как протест против этого распоряжения, но протест, крайне неумеренный по способу изложения и крайне оскорбительный для полицейского управления Москвы. Г. московский генерал-губернатор в письме г. министру внутренних дел, указывая на это письмо и на передовую статью № 164, просил принять меры к удержанию редактора «Современных известий» от печатания статей, неприличных по тону и вредных по содержанию.

Совет Главного управления по делам печати положил: 1) обязать редактора «Современных известий» напечатать в своей газете официальное сообщение с опровержением ложных показаний в письме торговцев, для чего просить князя Долгорукова прислать проект статьи, предоставив его усмотрению возбуждение судебного преследования, если он признает таковое нужным, и 2) предупредить того же редактора, что помещение вышеприведенного письма, по резкости выражений выходящего за пределы дозволенного законом обсуждения административных распоряжений, составляет нарушение закона о печати и в случае повторения вызовет административную меру взыскания.

Затем генерал-адъютант Долгоруков сообщил министру внутренних дел, что редактор «Современных известий» продолжает печатать свои рассуждения о перемещении торговых палаток от Сухаревой башни и отрицает право администрации распоряжаться благоустройством города.957

Совет, по рассмотрении этой статьи, нашел, что хотя тон ее не совсем спокоен, но что за пределы дозволенного законом она отнюдь не переступает. Главные нападки статьи направлены отнюдь не против администрации, а против Думы и ее управления. Статья не отрицает права полиции распоряжаться, «права, против которого никто и не спорит и которому не окажут ослушания».958 Статья сетует на выборных вообще, находя, что они часто хуже чиновников, и на выборных от земства в особенности.

Не находя возможным принятие какой-либо карательной меры, Совет ограничился принятием ее к сведению.

1) В № 175 той же газеты, в статье «Письмо к редактору»,959 проводится мысль о лицеприятии московской полиции, строгой «с мужиками и армяками» и снисходительной «с баричами и купчиками».

2) В № 244 «Современных известий» редакция этого издания, относясь критически к управлению виленского генерал-губернатора, приводит письмо из Северо-Западного края,960 обращающее особое внимание на то, что корреспонденция, идущая из этого края в Россию, распечатывается и что не раз корреспонденты уличались их собственными перехваченными письмами.

Совет положил принять статьи эти к сведению.

В № 305 той же газеты разбирались причины исключения из Московского университета 20 студентов, отказавшихся слушать профессора Полунина. Хотя выходка молодежи не одобряется, но и университетское начальство порицается в довольно резких выражениях за принятие подобной дисциплинарной меры, доказывающей по мнению редакции нравственное бессилие университета.

Совет, признавая настоящую статью несвоевременною и могущею подействовать на молодежь возбудительно, положил: поставить о сем редактора в известность.

В № 320 та же газета, рассуждая о земстве, говорит, что управы, видя свое бессилие к ограждению общественного достояния, «ропщут до отчаяния». «Боже мой! – восклицает газета, – к чему все это поведет? И до чего общий грабеж мешает осуществлению великих целей! У нас не действует и критика: брань на вороту не виснет, собака лает, а дворянин идет. С такими цивилизаторами прогресс идет быстро, но куда, один черт знает! Господь от такой картины отворачивается!»961

Находя подобную форму изложения неприличною – Совет положил принять к сведению имеющие проявляться в «Современных известиях» погрешности против приличия.

В № 342 той же газеты, в корреспонденции из Рязани,962 весьма резко осуждались действия местного архиепископа и епархиального съезда по отношению к семинарии.

Совет положил: на случай возбуждения дела со стороны затронутых лиц принять статью эту к сведению.

В № 346 «Современных известий» весьма резко осуждается обычай духовенства требовать даяний при выставке икон.963

Совет положил принять эту статью к сведению для характеристики газеты.

1) В № 358 «Современных известий» было напечатано письмо из Вологды,964 заключающее в себе сетования и жалобы автора на упадок местной женской гимназии, незадолго перед тем находившейся в цветущем состоянии и сделавшейся насущною потребностью общества. В упадке же этом обвиняется местная администрация и во главе ее губернатор.

2) В № 360 той же газеты, в статье под заглавием: «У мирового судьи»,965 заключалась жалоба автора на неправильные по отношению к нему действия мирового судьи Багряновского; не ограничиваясь резким порицанием одних этих действий – автор не щадит и вообще мировой суд, возбуждая к нему недоверие общества.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 5. № 38а. Л. 230–235 об. Год указан на полях напротив нижеследующего абзаца.

1870 г.

3) В № 1 за 1870 г. того же издания обличалась московская полиция в слабом надзоре за правильностью торговли вином в праздничные дни,966 причем содержателей ренсковых погребов и питейных домов автор называет «доходною статьею для полиции, такою же доходною, как… была для одного цыгана его слепая лошадь».967

Совет положил происки редакции, отличающиеся особенною грубостью и неприличием тона, принять к сведению на случай принятия какой-либо карательной меры.

В № 3 «Современных известий» редактор рассказывает читателям о двух случаях отступления от закона, допущенных московским епархиальным начальством;968 статья эта написана тоном далеко не спокойным и подвергает укорам высшую духовную администрацию Москвы.

Совет положил принять эту статью к сведению, на случай принятия каких-либо карательных мер, если редакция «Современных известий» не будет осторожнее в выражениях и останется при прежнем грубом и бестактном способе изложения статей.

В №№ 10 и 11 «Современных известий» помещены были передовые статьи, из которых первая имела темою для рассуждений Герцена и вообще издания наших эмигрантов; вторая – предостережение, данное «Московским ведомостям».969 Первая статья наносила последний удар авторитету заграничных наших публицистов; вторая – как бы сопоставляет факт предостережения с заслугами редактора «Ведомостей» на журнальном поприще. Обе статьи были бы безупречны, если бы в них несколько умереннее высказывалась жажда свободы мысли и слова в России. В № 11 же, в корреспонденции из Казани,970 допущена была следующая неуместная выходка: «Кажется, остается один воздух, по невозможности произвести из него «крестьянского надела», за который «крестьяне не платят и не спрашивают позволения дышать им"».971 Передавая вслед за этим факт небрежного лечения в Казанском госпитале солдата, который истек кровью, тот же корреспондент говорит: «Сильная натура 17 дней упорно боролась со смертью и наконец пала жертвою бескровною предрассудка, что доктора ни за что не отвечают!»972

Совет положил принять все эти статьи к сведению.

В № 41 «Современных известий» была помещена корреспонденция из Варшавы,973 отличающаяся агитационным и бестактным характером; в ней сообщались тревожные слухи о предстоящих переменах в служебных сферах: «у нас тут», говорит корреспондент, «не служба, а конская скачка, травля людей людьми».974

Совет положил принять эту статью к сведению на случай принятия какой- либо карательной меры.

В № 60 «Современных известий»975 по поводу сохранившихся в нашей церкви обрядов «омовения ног», «провозглашения анафем» – редакция доказывает существенную необходимость Собора или, по крайней мере, разрешения собраний епископов, «освобожденных от всякого вмешательства посторонней власти». В кратком историческом очерке изображая положение Свят(ейшего) Синода в разные царствования, редакция указывает на вредную для церкви и благоприятную для расколов зависимость Святейшего Синода от светского власти и грубо намекает на существенное бессилие этого высокого учреждения, сохраняющего только в своей коллегиальной форме некоторое наружное подобие собора. После царствования Екатерины II, по мнению редакции, «Синод стал преданием, и чтобы прибегнуть к воскрешению старой соборной формы, оказывается необходимым некоторое мужество, которого, однако, никак не наступает; нужды нет, что вся опасность основывается на смутном предании, идущем из времен Петра и Анны, с которыми мы давно не имеем ничего общего».976 Далее редакция порицала наше богослужение, находя его утомительным и неисполнимым для самих служащих, и наконец называет его несвязным бормотанием.

Совет положил объявить «Современным известиям» первое предостережение. В №№ 104, 105 и 106 «Современных известий» были сделаны нападки на московскую полицию, без всякого, однако, указания отдельных фактов.977 Разбирая состав ее и недостаточность высшего надзора за нижними чинами полиции, автор, в выражениях далеко не резких, перебирает установленные временем обычаи, к числу которых относит взятки и другие задобривания, но опять-таки без указаний на тот или другой выдающийся случай. Более резкие нападки сделаны были на Санитарную комиссию, относительно которой утверждалось, что торговцы заранее предуведомляются об имеющем быть осмотре и тем дается им возможность приготовиться к н ему.978

Совет полагал объявить газете второе предостережение, но г. министр внутренних дел не нашел достаточного повода для принятия карательной меры и счел возможным на этот раз ограничиться строгим внушением, так как от начальства московской полиции будет зависеть возбуждение судебного преследования, если оно признает его удобным.

В №№ 205 и 212 «Современных известий» были сделаны резкие, не только оскорбительные, но прямо ругательные нападки на императора французов, тогда еще не лишившегося престола.979

Совет положил: по случаю неуместности и бестактности подобных выходок сделать г. Гилярову-Платонову внушение чрез московского генерал-губернатора.

6-го октября 1870 г. член Совета Веселаго заявил Совету о корреспонденции из Макарьева, напечатанной в № 270 «Современных известий»,980 в которой самыми мрачными красками изображаются качества и положение нашего духовенства.981

«Трудно представить, – говорит корреспондент, – что-нибудь несчастнее выбора наших священников; в большинстве это люди, имеющие о призвании своем весьма жалкое понятие».982

Совет положил занести настоящее заявление в журнал для доведения об означенной корреспонденции до сведения г. министра внутренних дел.

В № 281 «Современных известий»983 редакция, указывая на неизбежность войны с Германией, на замыслы прусской политики против славянства, на разъединенность между частями последнего, убеждает в необходимости взаимного соглашения и руководительства России, которая, однако, обнаруживает полную бездеятельность и безучастие в этом отношении.

Совет, находя статью эту благонамеренною и сдержанною, оставил ее без последствий.

В № 294 «Современных известий», в статье, посвященной памяти отца архимандрита Епифания,984 были допущены некоторые нарекания на духовенство наше вообще и в частности на монашество, притом высшее.

Совет, усматривая в вышеозначенной статье не осуждение всего духовного сословия, а лишь указание на некоторые неудобные отношения, в которых находятся некоторые члены оного, положил: принять приведенную статью к сведению.

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 5. № 38а. Л. 236–240. Год указан на полях напротив нижеследующего абзаца.

4. Ф. Ф. Веселаго. Отчет за 1871 г. (Фрагмент)

«Современные известия», также985 сохраняли прежнее честное благонамеренное направление, при грубоватой, часто бестактной форме изложения. Впрочем, в продолжение 1871 г. сравнительно с предшествовавшими ему двумя годами, характер газеты, относительно резкости формы ее изложения, изменился несколько к лучшему. Что же касается до бестактных выходок, то они продолжали проявляться по-прежнему. При известной солидности и образовании редактора, а также несомненном желании его не выходить из пределов, дозволяемых законами о печати, отдельные бестактные фразы остается объяснять своеобразностию слога редактора и тем обстоятельством, что, увлекаясь желанием выразить рельефнее какую-нибудь мысль, редактор не замечает, что употребленная им фраза не всегда уместна и прилична.

«Современные известия» по-прежнему обращали исключительное, и не всегда сочувственное, внимание на действия Духовного ведомства и на отношение Церкви к Государству, держась, относительно последнего вопроса, мнений издававшейся г. Аксаковым газеты «Москва».986 Затем практически полезная деятельность газеты проявлялась в возбуждении и развитии мыслей, об устройстве различных заведений, обществ и т. п., могущих способствовать поднятию уровня образования и вообще благосостояния бедных классов жителей Москвы. Все вопросы, относящиеся до этого предмета, обсуждались без всякой вредной тенденциозности, с единственною целию ожидаемой от них непосредственной пользы.

Несмотря на общее, весьма хорошее, направление газеты, отдельные бестактные статьи заставили приостановить, с 24 августа по 30 октября, розничную продажу ее номеров.987

Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 776. Оп. 5. Д. 15б. Л. 12 об.–13 об.

На обложке написано:

«Дело 15б с отчетом за 1871 г. члена Совета Веселаго.

Начато: 12 января 1872 года.

Решено: –––».

VII. Служебные инструкции для корректоров и печатных мастеров газеты «Современные известия». Жалоба в полицейскую часть (1873–1876)

1. (М. С. Сковронская) Заметки

Октябрь 1873.

Правило относительно употребления большой буквы

При затруднениях относительно большой буквы преимущественно в именах прилагательных, произведенных от собственного имени (напр(имер), петербургский, Судебная палата и т. п.), надо придерживаться следующего правила. Если подобное прилагательное может быть отнесено ко множеству предметов, как, напр(имер), названия по именам городов, рек, стран, то, принимая их уже за имена нарицательные, конечно, пишется маленькая буква. Напр(имер), кавказское вино, тульские пряники, донские лошади. Если же прилагательное в соединении с существительным или два существительных выражают понятие об одном исключительном предмете, то, принимая это соединение двух, трех слов за одно имя собственное, следует писать первое слово большой буквой по общему правилу о собственных именах, а остальные имена – маленькой. Напр(имер), Московский окружной суд, Петропавловская крепость, Коренная ярмарка,988 Общество страхования, Большой театр, Тульский литейный завод, Марьинская989 больница, Парламент, Верхняя палата и т. п.

О знаках препинания

В случае затруднения при постановке знаков препинания не мешает принять общим правилом, что всегда следует отдавать предпочтение долгим знакам пред краткими, т. е. точка и точка с запятой предпочтительнее запятой; вообще длинные периоды, испещренные запятыми, как затруднительные для чтения и понимания, должны быть избегаемы.

В видах облегчения типографщиков не надо без нужды ставить кавычек, вносных знаков, тире и т. п.; особенно тире, столь часто употребляемое ни к селу ни к городу, показывает неуменье отделять мысли.

Замечание относительно двоеточия

После слова следующий нет надобности ставить двух точек, потому что само оно уже заключает в себе идею о том, что должно быть продолжение начатого, и двоеточие будет ненужным повторением той же идеи. Напр(имер): «Обратите внимание на следующую мысль, – или: он мне задал следующий вопрос»,990 – литтература991 должна быть руководителем общества или не более как его верным отголоском? В первом случае она непременно идеальна, потому что все, еще не проведенное в жизнь, есть идеал; во втором – только она может быть чисто реальной, о чем так хлопочет современное направление; но еще вопрос, насколько реальность тут необходима: мы завалены мизерными описаниями будничной обыденности без всякой руководящей светлой идеи; это напоминает дрянного школьника, который, проделывая при всех какую-нибудь отвратительную шалость, самой этой наготой выражает, что гордится ею: «Видите, господа, вот я что способен сделать!.. что же, нешто дурно?.. знать хорошо, когда вы все видите, слышите и молчите"… Это ли обличение? Если в этом только сила реальности, то провал ее возьми.992 Мы ли не хвалим новое судопроизводство и между тем ежедневно сами приводим и от других слышим факты, как адвокаты буквально дерут деньгу (только открыто), не брезгают защитой самых возмутительных дел, как мировые судья равнодушно гоняют и правого и виноватого, зажимая рот справедливым жалобам, как присяжные рады только оправдывать из-за гуманности, потворствуя таким образом всяким деяниям… Так где же тут польза? много ли лучше?.. не все ли равно, что я прежнему судье-взяточнику совал в кулак надлежащий куш, посылая его к чертям,993 а теперь преподношу Г-ну адвокату с высоким почтением сумму вдвое и втрое за то же самое округление и замазыванье моих скверных делишек?... Правда, теперь много доброты и снисхождения во всем, но справедливости и истины ни на грош не вижу. Как и прежде – деньги, деньги и деньги; только об этом теперь мы кричим с гонором, как о должном естественном, а прежде из-за угла прятались от самих себя. Это еще не есть поворот куда-нибудь, а только перемена декораций… И вы еще громите незыблемый авторитет умов, говоривших языком всех времен, стоявших за одну и нераздельную истину!.. Вы низвергаете с высоты все идеалы и авторитеты, и за то ваша современность пресмыкается у ног вечной истины, собирая крохи, одни ее крохи; облекшись в радужную мишуру павлиньих перьев, она кричит: «Всё это мы, всё это наше, и до нас никто лучше нас ничего не знал и не сделал».

Я увлеклась интересным вопросом и забыла начатое правило.

После слова следующий часто приходится ставить точку вместо двоеточия, когда далее идет длинный рассказ чего-нибудь, сплошная передача виденного и слышанного.

Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 60. (№ 1). Л. 1–4 об. Атрибуция неподписанных «Заметок» М. С. Сковронской несомненна: идентичный почерк – на ее рукописях (письма, рассказы, повести), которые хранятся в ИРЛИ, РГИА и РНБ. Следует отметить, что все документы этого подраздела (находящиеся в больших делах 60 и 65), как и другие, хранящиеся в гиляровском архиве в ИРЛИ, в настоящее время прошли пока только предварительную научную обработку, а потому указанные в комментариях в угловых скобках номера единиц хранения условны и обозначают порядковый номер временного расположения документов в названных делах.

Служебные инструкции для корректоров и печатных мастеров газеты «Современные известия» составлены, как можно судить с большой степенью вероятности, по просьбе самого Гилярова его заместительницей по редакции М. С. Сковронской и его старшим сыном Николаем для последующей обработки и окончательного утверждения документов редактором-издателем. Кроме того, два черновых варианта инструкций написаны самим Гиляровым (первая, для корректоров, – по «заметкам» Сковронской). Первый документ датирован октябрем 1873 г.; инструкция, составленная Николаем Гиляровым, может быть предположительно датирована 1875 г., когда он поступил на службу в типографию «Современных известий» корректором. Отсюда вероятные хронологические границы – 1873–1875 гг.

Известно, что Гиляров, еще будучи управляющим Московской Синодальной типографией (1863–1868), относился к своим обязанностям администратора весьма ответственно и по своей инициативе составлял служебные инструкции для подчиненных. Так, он вспоминал в письме к К. П. Победоносцеву от 8 ноября 1883 г.: «Типография работала крепостным трудом особенного сословия типографских рабочих. На мою долю досталось перевести ее на вольнонаемный труд, а для того составить новое Положение для типографии, новые табели с расценкою работы. Это сделано; кроме того, составлены новые штаты для конторы, упрощено ее делопроизводство, перетряхнут состав служащих» (Разумевающие верой. С. 208).

Вместе с тем несомненно, что Гиляров, стремившийся создать вполне удовлетворяющие его авторитетные инструкции (прежде всего для корректоров, которые нередко увольнялись и приходилось им искать замену, что угрожало снижением уровня грамотности в газете), явно был недоволен теми, что сохранились в его архиве и ныне публикуются нами. В письме к Анне Гальперсон от 27 января 1883 г. он писал: «А вот мысль какая: сто лет собираюсь привести в систему мои орфографические правила, поручал десяти корректорам; заводили, и все нет толка. Хоть бы с Вами это удалось. То есть: я скажу замечание, Вы его запишете. В другой раз другое, и Вы опять запишете. И так далее; потом приведем в порядок и издадим. По рукам?» (Письма к Гальперсон. С. 204). Судя по всему, этот проект так и не был воплощен в жизнь.

Приведем некоторые сведения об авторе публикуемого документа.

Вдова губернского секретаря Мария Саверьевна (Каверцовна) Сковронская, во втором замужестве Богуславская (1840 – не ранее 1903), – прозаик, журналист. С февраля 1868 г. была корректором «Современных известий», а впоследствии – переводчиком иностранных телеграмм и составителем политических обозрений. Это была высокообразованная женщина, с весьма смелыми современными взглядами, однако, по описанию О. Н. Балашевой, сотрудницы «Русского архива», «очень беспорядочная, с коротко обстриженными волосами, в костюме неглиже» (РНБ. Ф. 847. № 49. Л. 18 об.). К тому времени совсем разладилась семейная жизнь Гилярова; он женился 24 сентября 1849 г. (дата сообщена Г. С. Прохоровым – по документам, хранящимся в ЦИАМе) на болезненной и далекой от его научно-культурных интересов Вере Алексеевне Богдановой, дочери настоятеля московской церкви Флора и Лавра (иначе – Всех скорбящих Радость) на Зацепе. По свидетельству той же Балашевой, в 1856 г. «после последнего ребенка у Веры Алексеевны Гиляровой молоко бросилось в голову и она была очень больна. Доктора, исследовав болезнь ее, решили, что она больше детей не должна иметь, и вследствие этого запрещено было ей быть на деле женой Гилярова –отсюда связь Гилярова со Сковронской состоялась отчасти не без ведома и согласия самой Веры Алексеевны» (Там же. Л. 51). Он безгранично доверял Сковронской, которая стала для него не только любимой женщиной, но и товарищем, советчиком, единомышленником. 15 октября 1874 г. он даже составил духовное завещание, которым объявлял ее своей наследницей, а жену устранял.

Эта связь принесла Гилярову много горя. Вскоре оказалось, что эмансипированная Сковронская была одновременно любовницей и его младшего сына Алексея, а также сотрудника редакции, студента университета К. Ф. Экземплярского (см. об этом в письме кн. Шаховского к Победоносцеву от 17 января 1897 г.: Там же. № 75. Л. 11). Когда весной 1877 г. дело дошло до выяснения отношений и Сковронская была вынуждена оставить редакцию, то в отместку она 25 ноября подала прокурору донос, обвиняя Гилярова в беззаконном присвоении денежных сумм, присланных читателями газеты «на славян», т. е. на помощь правительству в Русско-турецкой войне. 4 декабря 1877 г. было начато производством уголовное дело «О статском советнике Н. П. Гилярове-Платонове, обвиняемом в растрате сумм, пожертвованных на славян» (см. подробнее в публикуемых ниже в настоящем издании документах, скопированных кн. Шаховским и озаглавленных им «К материалам для жизнеописания Н. П. Гилярова-Платонова: Секретные документы»).

Сковронская передала следствию уличавшие Гилярова его откровенные записки и письма, адресованные ей, поэтому, несмотря на защиту друзей – протоиерея И. Н. Александровского, И. С. Аксакова, генерала М. Г. Черняева и др., – дело принимало угрожающий оборот, а в допросах свидетелей всплывали унизительные подробности интимной жизни. Оно было закрыто только через два с лишним года, 10 января 1880 г., по личному распоряжению московского генерал-губернатора кн. В. А. Долгорукова, покровительствовавшего Гилярову (см. об этом в письме сына Гилярова, Алексея, к кн. Шаховскому от 17 сентября 1893 г., – РНБ. Ф. 847. № 112. Л. 2).

О том, что вынес он в эти два года, дает представление письмо Ф. А. Гилярова к кн. Н. В. Шаховскому от 9 февраля 1894 г., в котором тот упоминает о Сковронской: «Горячо любя покойного, я долго и тяжко страдал через ее донос. Не раз отговаривал я Н(икиту) П(етрови)ча от самоубийства. Раз даже отнял у него револьвер» (Там же. № 756. Л. 6 об.). См. подробнее в наст. изд., с. 336–428.

Впоследствии Сковронская сотрудничала в таких изданиях, как «Дело», «Русский курьер», «Север», «Русский листок», «Наблюдатель» и др., о Гилярове оставила мемуарный очерк «За четверть века (Из воспоминаний)» (Наблюдатель. 1897. Янв. С. 201–227; Февр. С. 221–239). В 1882–1884 гг. редактировала журнал «Друг женщины» – первое русское издание с отчетливо заявленной феминистской программой. Позже опубликовала две книги прозы: «Из жизни и фантазии» (М., 1895) и «Были и думы» (М., 1900), значительная часть вошедших в них произведений имеет автобиографический характер.

2. (Н. П. Гиляров-Платонов) (Наброски орфографических правил для корректоров)

1) Большой знак всегда предпочитать малому: точку с запятой – простой запятой; двоеточие – точке с запятой; точку – двоеточию.

2) Тире употреблять только в крайних случаях. Оно всегда может быть заменено. Это признак безграмотности.

3) Пред чужими словами должно быть двоеточие, хотя бы в середине; не ставить его после самых кратких вводных предложений: «сказал я» и т. п.

4) Указательные с относительными местоимения считать за одно и ставить знак пред ними, напр(имер): так как, то что… Исключение, где упирается на указательное, напр(имер): я сделал потому, что…

5) Не производить произвольных пожалований в наречия, напр(имер): «вслед» и тому под(обных). Существительное не заслуживает того, чтобы его разжаловали.

6) Предложения отделять запятыми, несмотря на союз и.

7) Союз и относить всегда к последующему предложению, а не к предыдущему. «Я ушел, и после того как совсем скрылся, вошел он».

8) Слово большинство и тому подобные выражения допускают в сказуемом и множественное, и единственное число.

9) Прилагательные при существительных разного рода во множественном числе сочиняются994 с тем, возле которого стоят непосредственно. Напр(имер), «дни и ночи холодныя».995

10. Если придаточное предложение, начинающееся с деепричастия, может быть объяснено одинаково и как предложение, и как развернутое наречие, то предпочитать последнее и не отделять его запятыми.

11.996 В собственных именах, состоящих из нескольких слов, прописная буква пишется только в начальном слове, например: Общество взаимного кредита.

12. Между двумя названиями чисел ставить запятую, например: через два, три года; в тех же случаях когда между ними подразумевается предлог до, ставить тире, например: ценой 4–6 рублей.

13. Причастия страдательные двусложных глаголов на ить пишутся все с одним н; напр(имер): пареный, раненый, жареный и др. В многосложных глаголах н удваивается; напр(имер): выпаренный, пораненный и др.

Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 60. (№ 1). Л. 6–6 об. Текст на половине чистого листа, вырванного из Книги подписки (имеющей рубрики: «Число месяцев», «Срок подписки», «Сумма наличными», «Сумма на счетах», «Фамилии», «Адрес»), написан чернилами рукой Гилярова; последние пункты добавлены впоследствии, причем разновременно.

Следует учитывать тот факт, что орфографическое своеобразие некоторых текстов Гилярова, равно как и отредактированных им материалов его газеты, имеет принципиальные авторские обоснования. Ведь, как известно, он «по-славянофильски считал русский язык совершенно исключительным явлением – органическим и творческим, в отличие от всех других языков. Об этом он подробно высказывался в своих «Экскурсиях в русскую грамматику» (1883), неоконченном лингвистическом исследовании о русском глаголе и в переписке с академиком Я. К. Гротом за 1884–1885 гг. (см. в наст. изд., с. 437–465). Во всяком случае приходится признать, даже основываясь только на публикуемых 13 пунктах «(Набросков орфографических правил для корректоров)», что Гиляров обладал тонким языковым чутьем и большинство предлагаемых им новшеств, призванных унифицировать правописание, впоследствии прочно вошло в обиход и было узаконено.

3. (Н. Н. Гиляров) Правила для корректоров

§ 1. Газетная и книжная корректура читается тремя корректорами ежедневно по два.

§ 2. Эти 2 корректора обязаны заниматься в помещении типографии; первый от 1 час(а) до 2-х пополудни и от 6–10 вечера; второй сверх того выпускает корректурой № газеты.

Прим(ечание). Коррект(урой) заним(ается) до 10 ч(асов) вечера наз(наченный) поддежурным; вып(ускает) № наз(наченный) дежурным.

§ 3. Если (корректор) по какой-либо причине, уважительной в глазах заведующего типографией, не может исполнить следуемого ему дежурства или поддежурства только однажды, то он обязан заявить об этом не позже 10 час(ов) утра того же дня заведующему типографией, а также корректору, накануне дежурившему, который обязан его заменить в этот день.

§ 4. На следующий день проманкировавший корректор должен: в первом случае быть дежурным, а во втором сменить дежурного корректора с 8 ч(асов) вечера.

§ 5. Манкировки более 3-х раз в месяц влекут за собой вычет из жалованья по расчету дней.

§ 6. Корректор, заменяющий проманкировавшего, должен записывать манкировку в особую книгу с означением года, месяца и числа.

§ 7. Все манкировки, в этих правилах не означенные, допускаются лишь с разрешения заведующего типографией и общего согласия корректоров.

§ 8. Книжная корректура, если ее немного (не более 5 гран(ок)) и притом по свойству своему не требующая особенно медленного чтения, читается обоими корректорами вместе в свободное от газетной корректуры время; в противном случае одним поддежурным корректором.

Прим(ечание). Но если газетная корректура будет содержать в себе множество собственных имен, названий, цифр, то поддежурный корректор должен помогать в чтении ее дежурному, несмотря на количество книжной корректуры.

§ 9. Книжная корректура с надписью на гранках «спешная» должна быть непременно прочитана к сроку. Для этой цели в особенных случаях с разрешения завед(ующего) типографией корректора могут ее брать на дом по собственному желанию за особую сверх жалованья плату, но с тем, однако, условием, чтобы это не приносило ущербам (так!) их обыкнов(енным) занятиям.

§ 10. Сверки читает тот только корректор, который читал соответствующую им корректуру.

§ 11. Полосы читаются не более 1/2 часа.

§ 12. Неисправности наборщиков должны быть в тот же день, когда произошли, объявлены дежурным корр(ектором) метранпажу.997

§ 13. Вместе со второй полосой, которая подается обыкновенно последней, корректор получает лист, в котором отмечает время прочтения последней полосы, а также причину позднего окончания корректуры.

Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 65. (№ 20). Л. 1–2 об. (подпись отсутствует). Атрибутировано по почерку. Ср.: Гиляров Н. Н. Краткая история газеты «Современные изв(естия)» (РНБ. Ф. 847. № 357).

Сведения о жизни автора Правил, Николая Никитича Гилярова, старшего сына мыслителя, крайне скудны. Родился он 26 ноября 1854 г. Восприемником от купели у него стали С. Т. Аксаков, в семье которого супруги Гиляровы одно время были свои люди, и его супруга Ольга Семеновна. По окончании гимназии Николай год проучился в Киеве, в знаменитой Коллегии Павла Галагана, откуда был отчислен в июне 1875 г. за неуспеваемость. С того же года служил корректором в типографии отца, а позднее выполнял обязанности его секретаря. Здесь, по свидетельству современника, он «отличался необыкновенной добротой и прекрасным отношением к сотрудникам. Сотрудники в те времена имели положительно грошовый заработок, и Н(иколай) Н(икитич) всегда старался сделать все возможное в пользу своих товарищей» (Русское слово. 1909. 8 янв. № 5. С. 4).

После кончины отца Николай жил с матерью, Верой Алексеевной, безумно его любившей (младший сын Алексей проживал с семьей в Киеве, где занимал кафедру философии в Университете Св. Владимира). Наступили годы нужды. Сначала, в 1888 г., была продана дача в подмосковном Черкизове, но вырученных денег хватило только на три года.

Николай всегда отличался болезненностью (в детстве почти каждое лето проводил с матерью на курорте в Старой Руссе), вдобавок им овладел куда более серьезный недуг, нежели телесная хворь: уже к концу 1880-х гг. он вполне превратился в горького пьяницу, страдавшего продолжительными запоями. В такие дни в полубезумном виде, иногда с револьвером, он бегал за матерью, отбирая у нее остатки сбережений и небольшой пенсии. Ученики Никиты Петровича и его друзья (кн. Н. В. Шаховской, А. М. Гальперсон и др.) отдавали семье гонорары от публикаций материалов гиляровского архива, добивались в разных общественных и государственных фондах выделения пособий.

Скончался Николай Никитич 7 января 1909 г. Автор неподписанного некролога, помещенного в газете «Русское слово», писал о нем: «Всегда слабый здоровьем, нервный, он положительно не в состоянии был работать и существовал на 20 рублей, получаемых ежемесячно из фонда Академии наук. Он снимал небольшую квартиру в д(оме) Федорова, на (Большой) Грузинской улице, где-то на дальнем дворе, в старом деревянном флигеле. Квартира, без всякой обстановки, холодная, с промерзшими стеклами, состоит из трех комнат, две из которых он сдавал беднякам студентам, и в одной, маленькой, ютился сам вместе с таким же бедняком, провинциальным актером И. А. Фаворским» (Там же). В другой газете назывался его предсмертный недуг: «Н. Н. Гиляров заболел две недели тому назад – острым воспалением почек» (Голос Москвы. 1909. 8 янв. № 5. С. 4).

4. (Н. П. Гиляров-Платонов) (Инструкция для печатного мастера)

1. Бумагу (так!) для печатания газеты,998 выдается под расписку печатному мастеру счетом.

999III. По отпечатании № газеты, печатный мастер выдает, в соответствующем числе, экземпляры, следующие1000 подписчикам, а именно: а) на городскую почту, б) иногородную, в) разнощикам1001 «Современных известий» и г) бездоставочно подписавшимся розничным торговцам.

Примеч(ание). 1) О количестве экземпляров, следующих подписчикам,1002 ежедневно выдается печатному мастеру накануне выхода № приказ с означением, кому сколько должно быть выдано.

2) Следующие на городскую и иногородную почту сдаются под расписку заведующему отправкой на почту; следующие к раздаче разнощикам и торговцам1003 – заведующему разнощиками.

3) Печатный мастер может выдавать торговцам и прямо в руки, но не иначе как по предварительному соглашению редакции с1004 теми торговцами; б) по дневному приказу редакции и в)в числе экземпляров, означенном в приказе.

Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 65. (№ 20). Л. 3. Текст черновой, набросанный самим Гиляровым.

5. Н. П. Гиляров-Платонов (Предуведомление корректорам)

Павлу Александровичу Лебедеву.1005 Прошу Вас напомнить гг. корректорам, что при принятии их на должность условлено было: 1) чтобы двое очередных из них являлись на должность ежедневно два раза; в первый раз ко времени обеда наборщиков, то есть к первому часу пополудни, причем прочитывали бы и сдавали весь утренний набор и затем являлись бы во второй раз в шесть часов вечера, причем поддежурный остается до окончания набора, а дежурный – до опущения № в машину; 2) что каждая из статей должна быть сверяема с оригиналом и читана вдвоем, причем один из корректоров заменяет чтеца; 3) что сверх корректуры газетной на них лежит корректура книжного набора.1006

Ныне я уведомился, что гг. корректоры: 1) являются на должность поздно; 2) по ошибкам, которых в газете появилось беспримерно много, и притом искажающих смысл, заключаю, что или корректура читается без сверки с оригиналом, или же не читаются сводки после сверки, то есть корректор не удостоверяется, исправлены ли отмеченные им ошибки.

По поводу вышесказанного прошу объявить гг. корректорам, что в случае дальнейшего появления грубых ошибок и в случае вообще уклонения от принятых обязанностей, будет мною производим вычет в размерах от суточного до трехсуточного жалованья за каждый раз, смотря по важности допущенных ошибок и по степени уклонений от принятых обязанностей. По прочтении гг. корректоры имеют на сем подписать удостоверение, что они читали настоящее предуведомление. Подлинный лист возвратите после того мне 1876 года января 27 дня.

Н. Гиляров-Платонов.

Должен я еще прибавить, что корректуры должны быть сохраняемы, равно как и оригиналы, причем предупреждаю, что за потерю оригиналов и корректур корректоры, по закону, отвечают перед судом, так как сохранение и тех и других вменено в обязанность законом.1007 Каждая корректура и сверка должна быть подписана читавшим ее корректором.

Н. Гиляров-Платонов.1008

Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 65. (№ 14). Л. 1–1 об.

6. (Н. П. Гиляров-Платонов?) (О соблюдении грамматических правил при переводах)

При переводе необходимо соблюдать следующие правила:

а) В предложении нужно искать прежде всего сказуемое, которое может быть или глагол, или прилагательное с глаголом; после сказуемого нужно искать подлежащее, которое или стоит отдельно, или заключается в глаголе.

б) Нужно смотреть, какой глагол составляет сказуемое, действительный или страдательный, и если сказуемое есть действительный глагол, то тотчас после отыскания подлежащего и сказуемого нужно искать винительный падеж или предмет действия, т. е. тот предмет, на который распространяется действие.

в) Если встречается местоимение, то нужно смотреть, на что оно указывает.

г) Если встречается прилагательное, то нужно смотреть, к какому существительному оно относится.

д) Нужно различать предложение, самостоятельное оно или зависящее.

ж) (так!) Зависящее предложение нужно согласовать с тем предложение(м), от которого оно зависит, а для этого нужно отыскать, с каким предложением главным оно согласовано.

Печатается впервые по автографу (почерк неустановленного лица): РНБ. Ф. 847. № 905. Л. 1. Текст не озаглавлен, название дано архивистами.

7. Н. П. Гиляров-Платонов. (Жалоба в полицейскую часть) (1869?)

Г. Мировому судье Александровского участка г. Холмскому

Издателя-редактора «Современных известий» Никиты Петровича

Гилярова-Платонова

Прошение

В типографии «Современных известий», помещавшейся прежде Городской части второго квартала в доме Купеческого общества № 8, а ныне Тверской ч(асти) квартала, в Ваганьковском переулке, д. Игнатьевой,10091010, состоит на жалованье, тринадцать наборщиков, и в том числе два метранпажа. Обязанность последних: раздавать работы наборщикам, наблюдать за ними и верстать газету. Наборщики, совокупно с метранпажами, обязались мне с прошлого апреля месяца и до января будущего за получаемое помесячно жалованье набирать в совокупности до тысячи вос(ь)мисот строк в сутки, при достаточно сданном оригинале, и притом с таким условием, что каждый №, при своевременно сданном оригинале, сверстан был к осми часам вечера и помещен в скоропечатную машину к один(н)адцати часам, подвергая себя в противном случае взысканиям до пятидесяти копеек за каждые просроченные полчаса. Притом обязались являться к работе неукоснительно в исправном виде и не допуская сыпаться шрифту, за неисполнение чего каждый также подвергал себя взысканиям.

Несмотря на аккуратную с моей стороны выдачу жалованья; несмотря на мое ласковое обращение, несмотря на поощрения, которые старался я оказывать им при первом случае, как возрождалась во мне надежда на добросовестность моих мастеровых; несмотря на все снисхождения и льготы, какие оказываемы были много: все восемь истекших месяцев, изо дня в день были для меня рядом мучений, истощивших мои силы и расстроивших мое здоровье; рядом убытков, которые наносимы были мне недобросовестностью мастеровых, их невнимательностью к обязанностям, их небрежным обращением с главнейшим имуществом типографии – шрифтом, и их нетрезвым поведением.

1. Обязательства, ими данные относительно верстки № и опущения в машину, не были ими исполнены ни одного раза. Иногда отговаривались они позд(н)о сдаваемым оригиналом, большею частию, впрочем, неосновательно. А в тех же случаях, когда их жалобы на запоздавший оригинал имели вид основательности, запаздывание это происходило опять вследствие их же неисправности. Подавая мне набор для последнего редакторского просмотра постоянно в три, четыре и даже пять часов утра, они тем самым лишали меня физических сил заготовлять им материал заблаговременно в надлежащем количестве, хотя я, тем не менее, ежедневно и после этих бессонных ночей, я не давал еще себе сна на несколько часов, именно чтобы только заготовить оригинал, насколько могла выдержать природа дальнейшую бессонницу.

2. Самое количество набора также только в редких случаях поставляемо было в условленном количестве, часто и по недостаточному количеству оригинала, который, однако, самим мною потому и уменьшен был, чтобы не было рабочим даже нравственных прав жаловаться на тягость. Но, по-видимому, чем больше мною было оказываемо снисхождения, чем легче предполагалась работа, тем неисполнительнее оказывались мастеровые. Бывало, что они ограничивались половиною урочного количества, хотя оставался еще оригинал для набора. Бывали случаи, что мною весь оригинал за исключением телеграмм, даваем был даже накануне, и это не мешало им исполнять только часть урока и даже запаздывать более обыкновенного.

3. Типография держится в беспорядке, и шрифт, бережное соблюдение которого лежит на обязанности наборщиков, не только сыплется и держится в беспорядке, но еще самый этот беспорядок служит для них отговоркою других неисправностей.

4. Являются несвоевременно; среди самой работы из трезвых превращаются в выпивших; пропадают по целым дням, особенно в первые числа.

Я в самом начале увидел, что проводить условленные денежные взыскания в полных размерах почти бесполезно: приходилось бы взять более того, чем могут дать. Я старался действовать увещаниями, вниманием и ласками, надеясь, что это возбудит нравственное чувство, пособит сознанию достоинства, которое заглохло в мастеровых. Ограничивался удалением некоторых, впрочем, тех собственно, которые сами переставали являться; но эта мера нисколько не помогала; большинство оставалось то же, и новопоступающий подчинялся его духу. Переменял метранпажей, но после нескольких дней улучшения снова наступал тот же порядок. Сменить же всех лишала меня возможности ежедневность издания, которого я не могу остановить ни даже на день, не нарушив своих обязательств пред подписчиками.

Наконец, я нахожусь вынужденным обратиться к защите закона. Вышесказанные обстоятельства дают ясно понять, что круговая порука, которою, по-видимому, связали себя наборщики моей типографии, есть, напротив, организованная стачка против меня, силу которой при срочности моих обязательств пред подписчиками они хорошо понимают и которою пользуются в поощрение своего бездействия и недобропорядочного поведения, и к нарушению моих законных выгод, моего даже нравственного кредита, к разрушению моего здоровья, наконец, которое подвергается чрез все это постоянным истязаниям. Действительность стачки доказывается между прочим и тем, что при моих исследованиях о причине беспорядков метранпажи ссылаются на рабочих, рабочие – на метранпажей, все на каждого и каждый на всех, и все дружно стоят на взаимном укрывательстве. Наконец, то же доказывается и тем обстоятельством, что неимоверные опаздывания, и ошибки в наборе (даже после поправок), являющиеся в самых важных местах, где они издателя подвергают наибольшей неприятности, все это усиливается именно пред сроками подписки. Так было пред началом полугодия; так особенно теперь. Это последнее обстоятельство давало бы мне повод заподозрить даже в действующем подкупе. Но, не имея других данных, не смею этого утверждать.

Видя выходящую из всех пределов неисправность, в такое критическое для меня время, и опасаясь, что работы с получением жалованья могут окончательно остановиться благодаря обычной в такие дни гульбе и тем совершенно подорвать издание, я впредь до решения сего дела, удержавшись выдачею жалованья (не способного покрыть даже штрафы), спешу заявить о существующей стачке с просьбою, чтобы законными мерами ограждены были мои интересы: чтобы наборщики понуждены были к добросовестному исполнению своих обязанностей; чтобы на время, потребное мне для найма новых наборщиков, не был я усиленною стачкою совсем лишен возможности выпускать свое издание; и чтобы, наконец, шрифт и все наборные материалы сданы были настоящими наборщиками новым в исправном виде.

Печатается впервые по черновому автографу: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 49. (№ 10). Л. 1–9.

Прошение можно датировать концом 1869 г. – по упоминанию в его тексте переезда гиляровской типографии в дом гр. Е. Л. Игнатьевой как о событии недавнем (Гиляров даже не помнил номер дома по Ваганьковскому переулку). Сын мыслителя, Н. Н. Гиляров вспоминал: «К 1869 году помещение для типографии, особенно для наборной, оказалось недостаточным при увеличенном формате газеты и числе наборщиков. Осенью сего года Н(икита) П(етрович) снял целый дом Игнатьева в Ваганьковском пер(еулке)» (Н. П. Гиляров-Платонов и его газета: Из истории первой московской ежедневной газеты / Публ. А. П. Дмитриева // Коломенский альманах. Коломна: Изд-во журн. «Москва», 2009. Вып. 13. С. 372–373). Кроме того, в прошении упоминается об апрельском договоре Гилярова с работниками типографии, после которого прошло восемь месяцев. Таким образом, прошение скорее всего написано в декабре 1869 г. Спустя пять лет у дома сменился владелец, о чем Гиляров 13 ноября 1874 г. сообщал сыну Николаю, обучавшемуся тогда в Киеве: «Нового у нас ничего нет, кроме одной, очень серьезной новости: Игнатьевский дом продан за 55 000. Предлагали купить мне, и это было бы выгодно, но по безденежью и с расходами, которых требует фабрика, еще затевать новое предприятие, было бы страшно» (РНБ. Ф. 874. № 397. Л. 3).

Адресат прошения – Александр Александрович Холмский (см.: Московский календарь на 1872 г.: Путеводитель по Москве и ее окрестностям, с адресными справочными сведениями. М., 1872. Ч. III. C. 12).

VIII. Документы следственного дела по доносу М. С. Сковронской о растрате сумм, пожертвованных на славян (1877–1879)

1. К материалам для жизнеописания Н. П. Гилярова-Платонова. Секретные документы. Составил кн. Н. В. Шаховской1011

Тетрадь № 11012

Письмо Скавронской1013

15 авг(уста) 1877.

Никита Петрович, убедительно прошу дать леснику Смирнову из Кускова1014 – 100 рублей или вексель. Он завтра придет ко мне; он начал настойчиво требовать денег. Это ужасно в моем положении, когда я не могу встать с постели. Я с радостию дала тебе1015 деньги, полученные с залога своей дачи для тебя.

Письмо к Скавронской Гилярова

Вместе со счетом лесника, из которого видно, что я выдал вексель в триста рублей, посылаю и письмо, мною полученное по городской почте. Приписка к нему сделана не мной, а очевидно, тем, кто первый прочитал его.

Я больше ничего не прибавлю. Пусть совесть, если она осталась у Вас, доскажет остальное.

Согласно обещанию посылаю обещанных марок на 16 рублей. Я было приготовил их, чтоб послать с кем-нибудь из метранпажей, верный своему желанию как-нибудь замять позор. Но после этого несчастного письма, само собою разумеется, я должен отменить решение.

Что касается денег на прожиток, то я уже не знаю, что предпринять. Предоставляю Вам определить наши отношения и в заключение рассудить: судя по тому, что я читаю в прилагаемом письме, чему я должен верить: тому, что Вы о себе рассказываете, или тому, что о Вас другие рассказывают.

Письмо М. С. Сковронск(ой) к Н. П. Гилярову

Никита Петрович, я начала писать подробную свою исповедь, но вижу, что телесных сил моих не хватит, пожалуй, ее кончить. Ведь я давно ничего не ем, не сплю и даже перестаю пить и курить, меня всю шатает и беспрестанно останавливается пульс. Святой человек, провидение ты мое, дай мне умереть с покаянием перед тобою. Окажи последнюю милость, не погнушайся приехать ко мне, ведь я идти не могу. Письмами говорить нельзя: ведь вот ты написал же, что меня мучит ревность (курсив разр.). Клянусь последними часами своей позорной жизни (курсив разр.), что я искренно желаю, чтоб Душа1016 и Конст(антин) Фед(орович)1017 сошлись. Меня убивает, что ты не допускаешь меня перед тобой покаяться. Умоляю Христом Богом, дай на себя взглянуть, упасть перед тобой на колени и умереть. Святой, ты не можешь себе представить, как мучаются грешники. Письма Христа ради не пиши; умру, не распечатав, а мне хочется умереть, взглянув на тебя. Не погнушайся приехать как можно поскорее; заклинаю теми минутами, которыми тебе когда-нибудь было хорошо со мною.1018 (курсив разр.)

Рукою Гилярова написано:

1) А(лексей) Никитич1019 подарил картину. М(арья) С(аверьевна) спрашивает: а вам не жалко этой картины?

А(лексей) отвечает: мне моя жизнь дороже картины.

2) Она мне говорит: «Я бы ничего не пожалела, если бы кто мне родил сына от Константина».

– Так родите.

– Да вот не родится.

– Давайте 15 000: я вам рожу к завтраму, будет готов.

Не говорила, что с Томиловым1020 целовалась.

Никаких «Москов(ских) ведом(остей)» не читала, и никаких громких вздохов не слыхала.1021

Что будто в мае проспала со мною – ложь, и совсем этого не рассказывала.

О Поле1022 не говорила.

3) Сказала, что близка с К(онстантином) Ф(едоровичем), вовсе не в последнее время, а давно. Сперва говорила, что ходила пить с ним шоколад, потом – что спать в «Одессу».1023

4) Я заверну его и брошу. В роде этого было сказано вовсе не по возвращении в Перово, а в Петровск(ом)-Разумовск(ом),1024 когда очень тосковала, и сказано об утешении, ввиду того, что М(арья) С(аверьевна) сказала, что К(онстантин) Ф(едорович) влюблен в Душу.

5) Раз как-то было: не трогай его пока. А там после, пожалуй, и с ним благословлю.

6) Напротив, мечтала она, М(арья) С(аверьевна), поехать в деревню к Константину, и как они вдвоем будут там, и Душа в красном сарафане…

Письмо М. С. Скавр(онской) к Н. П. Гилярову

Я опять не сомкнула глаз, думала о тебе и молилась. У меня осталась какая-то частичка привязанности к тебе, и мне тебя жаль. Не давай себя на посмеяние. Ведь тобой играют по молодости, по глупости. Ты не спишь, не ешь, – и я не сплю, не ем; мы измозжаемся, а над нашими могилами строятся жизненные планы. Сообрази: ты ли посылал эти три утра Душу в Контору или она пошла по своему желанью; вероятно, с Гаврилой-тискальщиком или с каким-нибудь корреспондентом ей послано было сказать, чтоб она приходила. И ты сделал то, чего я боялась, желала предупредить. Заранее я сказала Ан(не) Алекс(андровне),1025 – когда Душа сказала Федору,1026 что писал К(онстантин) Ф(едорович), то я сказала Ан(не) Алек(сандровне): она напишет ему про Алексея; вероятно, Н(икита) П(етрович) сказал: «Ужасно, если и тут растление», то она внушит К(онстантину) Ф(едоровичу) сказать, что я растлила и его. Мне он в первый раз сказал, что был один раз в публичном доме, потом несколько раз проговаривался, и между прочим так: «Нет хуже иметь дело с деревенской девушкой: ты горячишься во время сообщения, а она из стен мох выковыривает». Я при этом подумала: значит, у них избы мшоны, а не на пакле. Я заметила ему, зачем он лгал, что он не знал женщин; он засмеялся. Я знала, что он скажет тебе, что я его рассмешила, после Душина письма. Об Алексее я никогда не проговаривалась. Я говорила Ан(не) Ал(ександровне): боюсь, что Н(икита) П(етрович) доведет до того времени, что они свидятся и сговорятся. Душа, зная характер Н(икиты) П(етровича), научит К(онстантина) Ф(едоровича) сказать, что он горит нетерпением исповедаться; так и случилось. Теперь что им мешает разглашать Алексееву историю, а я тогда еще сказала: надо это предупредить, а то они оторвут у Н(икиты) П(етровича) меня, единственную преданную ему, хотя и грешную против него. К(онстантин) Ф(едорович) не был искренен с тобою. Вероятно, Душа сказала ему: «Говори как можно хуже; он про нее теперь слушает все дурное». К(онстантин) Ф(едорович) мог тебе сказать, что часто, бывало, я сижу невесела, он спрашивает: «Отчего?» Я отвечаю: «Нам предстоит платеж». Он говорит: «Какое тебе дело?» – «Не могу не печалиться: я и Н(икита) П(етрович) одно нравственное». Не раз я ему говаривала: «Неужели тебя не мучит совесть перед Н(икитой) П(етровичем), он отвечал: «Нет». Я говорю: «А я вся истерзалась». Он успокаивал, что такие обстоятельства раз были, и принес мне для успокоения «Исповедь» Ж. Ж. Руссо, в которой говорится, что Г-жа Bapренс, живя с Анесом, сошлась с Ж(ан) Ж(аком),1027 который по отношению к ней был в таких годах, как я к К(онстантину) Ф(едоровичу), и жила долго с обоими, а Ж(ан) Ж(ак) не перестает называть ее высоконравственной.1028

Я прочла и говорю ему: «Но вы не Jean, ни Jacque, ни roux,1029 ни sot,1030 и уж ни в каком случае не Ж. Ж. Руссо;1031 поэтому вы назовете меня потом безнравственной и жестоко надо мной посмеетесь».

Жалею, что ты не даешь мне говорить даже с образом в руках. Я все еще долго не верила, что тебя можно так обойти. Вчера ты наговорил еще столько новых клевет, что я увидала, что Душа действует теперь отчаянно – без узды, так как ты ее слушаешь; и не может остановиться. А как она над тобой же посмеется с тем же К(онстантином) Ф(едоровичем). Теперь он, вероятно, у брата в Богородске,1032 вот почему он никуда не идет. Будь, Никита Петрович, судья праведный и не слушай одну только сторону. Я ведь полагаю, что они тебе про себя во всем признались. Жаль мне тебя. Мне сегодня в Псалтири вышло, что обличителем лжи будет самый ничтожный человек. Я подумала: Федор, а теперь мне пришло в голову: Никита. Может быть, ты решишься спросить его обо всем, чтобы он сказал тебе только правду; не советую в присутствии Души: она его запугает. Я думаю о тебе, чтоб не посмеялись над тобой. Лично же я даже не имею злобы на простоту Души, ни против К(онстантина) Ф(едоровича) по отношению ко мне, мне досадно на них по отношению к тебе: они отняли у тебя меня. Я предоставляю их гневу Божию, п(отому) ч(то) Он сумеет наказать их так, как я и не придумала бы своей слабой головой. Да не исполнится над тобой пророчество Давида.1033

I

8 июля 1877 г.

Прошел вчерашний день; я бодрилась. Проходит сегодняшний, и я опять не в состоянии сидеть, есть и пить. Значит, ты еще не в состоянии меня видеть. Между тем как я вполне наказана за свои преступления. Клянусь Богом, тобою и памятью отца, что ни одного слова неправды не будет в этом письме. Ты мог бы его прочесть Душе, но лучше ты тихим тоном скажи ей его содержание, где будет говориться, как она меня обманывала и закрывала глаза.

Я грешна перед Богом и пред тобою относительно Ал(ексея).1034 Повторяю, что с моей стороны была жертва, а он чувствовал свое преступление и страдал от него, но был мне благодарен за «спасение жизни», как выразился он раз в присутствии Души, и она меня спросила: «Чем вы ему спасли жизнь?» Я ответила какие-то пустяки. Ал(ексей) мучился, и когда пришел мне сказать о намерении жениться, сказал: «Хоть этим очищусь». Страдала и я и вешала веревку, чтоб удавиться. Имя твое поминалось как святое или совсем не упоминалось. За это мое преступление Бог меня наказал теперь. Он послал мне испытание в виде влечения к К(онстантину) Ф(едоровичу). Я, повторяю, боролась, и если ты помнишь, как я прибегала к тебе ночью и просила спасти меня и как просила отказать ему; то теперь, когда твой гнев смягчился, поверишь этому. Как на исповеди говорю, что если б ты немножко был ласковее тогда ко мне, я не споткнулась бы. Ты стал ласковее уже поздно. Я не Калинишна1035 телесного разврата и была бы честной женой, если б был жив муж.1036 Теперь послушай, как велико было мое наказание. У меня сын и дочь, называющие меня мамой.1037 Я об них сердечно забочусь. Себе не делаю к весне обнов; стараюсь, чтобы дочь моя была прилично одета, чтобы она пользовалась удовольствиями, думаю, как бы сделать, чтобы она кончила курс в университете, о чем убедительно просит ее брат. Они беспрестанно шутят, дерут друг друга за уши, возятся, ходят вдвоем гулять. Дочь начинает мне поговаривать: «А ведь вы очень будете рады, если у меня от Кости будет сынок.1038 Вы его ужасно будете любить». Я ей отвечаю: «Не режь меня по сердцу. Погоди пока до Константина дотрогиваться. У меня чувство к нему сойдет на нет, тогда как знаешь. Во всяком случае рано думать об этом». В это время в 4 № еще жил тот студент Шалимов,1039 с которым она, как сама на даче мне призналась, сильно целовалась. (Это после того, как я на студента этого раз закричала, что он ее в темноте останавливает, и она дала мне слово, что не будет с ним останавливаться.) В это время ты отказал Оглоблину1040 в даче; он, как водится, разозлился на меня. Потом просил у меня взаймы денег; я отказала, а сама заняла у Маши Маршак и дала К(онстантину) Ф(едоровичу). Через день или два после этого приходит К(онстантин) Ф(едорович) и говорит, что брат его ужасно его ругает за деньги, которые он от меня берет, за то, что он со мною хорош и хочет переехать ко мне на дачу, что деньги эти я ворую и что Ник(ита) Петр(ович) меня прогонит. Раз уж я валялась на коленях и просила, чтоб меня не выгоняли из редакции. К(онстантин) Ф(едорович) говорит: «Это мог сказать только Оглоб(л)ин, п(отому) ч(то) он один злится на Мар(ью) Сав(ерьевну)». Брат признался, что это говорил Оглоб(л)ин, стал очень добр к К(онстантину) Ф(едоровичу) и ничего не имел против переезда его в Перово. Я до конца не верила, что он переедет, п(отому) ч(то) ему не понравилось в Перове. Не знаю, говорила ли и Душе, но про себя я решила прекратить всё, когда он уедет в деревню, но не обрывать, но продолжать только знакомство и сойти на нет. К(онстантин) Ф(едорович) переехал. Душа поехала к нему на несколько часов. Нет, я послала ее получить с жильцов деньги. При этом строго наказала вернуться непременно в этот же вечер и, как только заметит, что он начинает громко вздыхать, так отойти от него подальше. Душа вернулась в этот же вечер и вызвала меня в коридор, сказав, что Костя просит взглянуть на маму. Скверно было у меня на сердце: я не доверяла им уже давно. Я вышла. Тот чувствительно спрашивает, легче ли руке, и, заметив, что я не в духе, спросил отчего. Я говорю: «Душа в последнее время меня беспрестанно режет по сердцу, твердя, что принесет мне сына от тебя. Мне лучше скажите всё прямо».

Он говорит: «Я не знаю, с чего это она болтает».

Тяжело мне было. Я сказала, что сейчас принесут телеграммы,1041 и ушла.

Душа показывает мне1042 серьги и говорит, что он сам их ей вдевал за то, что она приехала к нему на дачу. Чуть ли не с Пасхи1043 он обещал ей серьги, если она приедет к нему на дачу. Далее Душа говорила, что он просил ее ночевать, а когда они читали вместе «Моск(овские) вед(омости)», то она заметила, что он начал громко вздыхать, и отошла. Это я рассказываю в доказательство, что серьги подарены не за меня. Душа меня все дразнила, что ей серьги, а мне – ничего.

Собралась я ехать на дачу и мучусь, что всё лжем. Душа убеждает меня не раскаиваться и рассказывает, что когда в мае я была в Перове, то она всю ночь проспала с тобою. Ты ее обнимал и целовал, а она отвернулась и говорила сквозь сон: «Оставьте, Иван Васильевич,1044 я барину скажу». Уверяла, что ты очень ласкаешь ее и Полю. Я говорю: «Не верю, п(отому) ч(то) барину всё это время не до ласки, он и меня не ласкает». Она говорит: «А нас ласкает; и с Полей непременно имел дело в 26 №; это уж я наверное знаю».

Я почувствовала отчаянное одиночество, потерю веры в святое; совсем пала духом и говорю: «Не верю». Она говорит: «Хотите докажу. Уезжайте в Перово. Только мне жаль вас, п(отому) ч(то) после меня вас барин в тряпку сотрет. Я теперь умею обращаться с мущинами». Я говорю: «О нет, это уж будет очень дурно». А потом раздумалась и говорю: «Ну, пожалуй!» Я пошла к Авдотье Ривокатовне1045 и рассказала ей. Она говорит: «Это возможно: мущины все одинаковы. Александр Петрович1046...» Я прервала: «Не сравнивайте его, пожалуйста, с Никитою Петровичем».

В этот вечер я поехала в Перово. За чаем я передаю К(онстантину) Ф(едоровичу) слова Души и говорю: «Но я все-таки не верю». Он говорит: «Пожалуй, это она соврала; я тоже не верю». Потом молчал, молчал, схватился за сердце и говорит: «Зачем все это говорила. Ой, ой, ой, как мне жалко Душу». Я воображала, что он пожалеет меня, мне стало страшно грустно. Я пошла на балкон, заплакала и говорю: «В прошедшем году, сидя здесь на балконе, я чувствовала грусть, а теперь тяжелое одиночество». К(онстантин) Ф(едорович) начал стонать, зачем он брал у меня деньги, когда мог обходиться 15 р(ублями). Я говорю: «Так вот, когда уедешь, тогда все и кончится. Французская пословица говорит: далеко от глаз, далеко и от сердца.1047 Оттуда вернешься, возьми, а долг выплатишь исподволь».

Когда я уезжала, он говорит: «Ради Бога, мама, пришли ко мне Душу; мы с ней в тот раз так хорошо гуляли». Я говорю: «Да ведь теперь ей придется ехать вечером».

– Ну да, ночевать.

– Нет, это не годится.

– Ради Бога, даю честное слово, что не трону.

Я приехала и сказала Душе. Назначен день ее поездки. Я призываю ее и говорю: «Позволяю тебе ехать, п(отому) ч(то) умолял Константин. Но, зная его несдержанность и твою бессовестность относительно мущин, прошу тебя всем, что для тебя свято, приехать с самым ранним поездом, а проспишь, беги пешком. Знай, что я всю ночь не усну».

Ночь я почти всю не спала. Наутро в 9 часов сижу за самоваром. Души нет. Приходит время второго и третьего поездов; ее все нет. Ты сердишься. Я тревожусь до изнеможения. Подкашиваются ноги. В 12 часов ночи она приходит и подходит ко мне. Я вздрогнула и говорю: «Взгляни на мое лицо, убийца матери. Ведь я умоляла тебя приехать с самым ранним поездом или бежать пешком. Ты видишь по лицу, как я тревожилась».

– Я сама тревожилась. Но весь день шел дождик, а с 5-часовым поездом опоздала, т(ак) к(ак) там часы врут.

(По приезде в Перово я узнала, что только рано утром кропил дождик, а в 5 ч(асов) она спала с К(онстантином) Ф(едоровичем) на одной кровати, о чем Матрена1048 клялась перед образом.)

И все это говорится с дутьем на меня, со злобой и потом, круто повернувшись от меня, сердито уходит в переднюю. Я подхожу и спрашиваю: «Приехал К(онстантин) Ф(едорович)?»

– Нет.

Я поверила. Весь вечер я не говорила с ней, не пила из ее рук кофе, не допустила укладывать меня в постель, наутро не позвала подавать кофе и одевать.

Ты говоришь, что она старается отыскивать карточки и хочет угодить за прогулку. Между тем она условилась с К(онстантином) Ф(едоровичем), что придет рассказать ему, как я ее встретила, и, никому не сказавши, оделась и пошла. Я выхожу в коридор и вижу, что в конце его перед зеркалом очень долго кто-то охорашивается. Мне блеснула мысль, что К(онстантин) Ф(едорович) приехал вчера с ней и она теперь идет к нему. Это предположение оказалось верным. К(онстантин) Ф(едорович), приехавши в Перово, сказал, что долго пробыл с Душей. Она пропадала от 12 утра до 8 ч(асов) вечера (вероятно, в «Одессе», о которой она говорила при мне) и пришедши сказала, что была у Наст(асьи) Ив(ановны);1049 она действительно была там перед вечером и условливалась перейти к ней – жить у нее, а между тем К(онстантин) Ф(едорович) обещал к ней туда ходить, подготовлять к университету, сойтись с ней и потом на ней жениться. Не думай, Никита Петрович, что это мои предположения. Из дальнейшего ты увидишь, что это правда. Рука ужасно устала писать, но необходимо показать тебе, защитником кого ты взялся быть против меня, давно беззащитной против этой ужасной девушки.

Когда она вернулась, я, подозревая, что она была на свидании с К(онстантином) Ф(едоровичем), спрашиваю: «Теперь К(онстантин) Ф(едорович) в Перове?» Она грубо отвечает: «Вчера остался там, а сегодня не знаю».

Я приезжаю в Перово. К(онстантин) Ф(едорович) не подходит здороваться. Мечется по дивану, хватается за сердце, стонет, что потеряет любовь брата из-за меня. Я утешаю, что любви брата он не потеряет, или вскоре уедет в деревню и больше не будет со мною знаться и брать от меня денег. Он начинает резко высказывать мне, зачем я с ним сблизилась. Мне бы хотелось всю эту нравственную пощечину рассказать тебе, но рука устает; передам когда-нибудь на словах. Я отвечаю ему, что он до сегодняшнего дня так был доволен этой близостью и брата не хотел слушать и что вообще в его тоне слышится фальшивая нота; что, очевидно, он брата не видал, а наговорился с Душей против меня; она жаловалась на свою жизнь и разжалобила. Прошу убедительно сказать правду, сблизился он с ней или нет. Он клянется, что нет; что пощадил ее из того только, что, сошедшись с ним, она не захотела бы учиться, а теперь мечтает о семинарии1050 и он не хочет лишать ее хоть этой мечты.

Я говорю: «Близости телесной я не желаю с Вами, но я всегда просила отстраняться не резко, хотя бы за мою доброту к Вам».

– Нет, я так решил, так повелевает долг.

– То есть долг, наложенный Вами на себя: сойтись с Душей. Вы и не проститесь со мной?

– Я могу целовать только ту, которую полюбил, которая может быть моей женой.

– Вам еще рано думать о женитьбе. А всё, как Вы меня оскорбляете, подстроила девушка, о которой я так заботилась.

– Не мстите ей! Но что если она не будет любить меня?!

– Она сама себе отомстит, п(отому) ч(то) вы, узнавши ее хорошенько, не женитесь на ней. Теперь она вас разжалобила и вам кажется, что вы ее любите; ведь вам казалось, что вы и меня любите.

– Вольно вам было всё принимать за чистую монету, вы могли этого ожидать.

– Я ожидала каждый день, но не ожидала таких оскорблений. Я даже часто думала, как может молодой человек так ласкать не любимую им женщину.

Он в это время лежал на диване. Я села в ногах; взяла его ноги, поцеловала и говорю: «Вот как умоляю Вас сказать: сошлись вы с Душей или нет?»

– Какое вам дело, если между нами что и было!

– Как, какое дело? Она моя воспитанница, и вся пока зависит от меня. Ее жизнь не должна устраиваться без моего ведома. Я на нее положила много забот; но она бесчувственная; напрасно вы думаете, что она вас будет любить.

– Нет, у нее доброе сердце.

– Нет, если она со мной так поступает, то и с вами будет так. Я вас прошу сказать, что вы намерены относительно Души?

– Вы обещали незаметно отстраниться, если мы с ней сойдемся.

– Никогда. Я говорила, если Вы кого полюбите, то скажите мне прямо и я незаметно отстранюсь.

– Нет, ее надо вырвать оттуда.

– Вырывайте, но только вы нарветесь.

– Зачем вы говорите мне дурно об Душе? Зачем вы заставляли меня вставать перед Ник(итою) Петр(овичем)?

– Об Душе я плакалась Вам как ее брату, а просила вставать перед Ник(итою) Петр(овичем), п(отому) ч(то) мне больно было видеть, что вы, оскорбляя этого человека, сидите перед ним, когда он к вам подходит.

– Душина жизнь у вас нехороша. И вы не дали ей никакого образования.

– Я сделала много для крестьянской девушки, которую взяла почти Христа ради.

– Мне очень больно, что между вами и ею нет дружбы.

– Я очень бы ее любила, если б она была не так беспечна, не такая растрепа и трудолюбива.

Я забылась на одну минутку и видела в бреду, что Ив(ан) Фед(орович)1051 привязал меня к столбу и прибил надо мною какую-то записку. Я закричала, проснулась и вышла в сад; потом велела ставить самовар. Когда я выпила, К(онстантин) Ф(едорович) нагло, значительно и смеясь говорил мне, что у него спазмы в животе и зубы распухли (это с ним всегда бывало, когда он очень ласкался). Мне припомнилось, что накануне Душа пропадала несколько часов.

Я села на балкон и тихо плакала очень долго. К(онстантин) Ф(едорович) говорит: «Мне вас очень жаль; но долг прежде всего». Я говорю: «Я ничего не прошу; впрочем, прошу, чтобы вы за мое искреннее к вам чувство и за мою доброту не позорили меня. Дворянин всегда щадит имя женщины, даже не такой, как я». –

Приехавши в Москву, я вызываю Душу в коридор и говорю: «Хочешь знать, как обошелся со мною К(онстантин) Ф(едорович) после твоего пребывания в Перове?» Я рассказала ей подробно всё и говорю: «Знай, что я была близка с ним». Она всплеснула руками с видом удивления. Радостно бросилась ко мне на шею и говорит: «Ах, какой он подлец! Этак он и меня бросит! Я, мамаша, отплачу ему за вас. Я заверчу его и брошу».

– Сделай это, Душа, дочь моя; впрочем, ты его не бросишь, п(отому) ч(то) таких ласковых мущин женщины не бросают.

– Ай, мамаша, я хочу испытать, как он ласков.

Потом начинает уверять, что он ко мне вернется. Говорит с насмешкою о нем подробности, как он вспомянет обо мне, когда ему нечего будет перекусить.

– Он хочет тебя вырвать у меня.

– Куда это вырвет; в Ляпинку,1052 что ли? Я его всегда глубоко ненавидела за то, что он, бравши у вас деньги, отнимал их у меня; отнимал ваше сердце. Я так была рада, что он тогда не спал всю ночь, оттого что я на него дулась. Какой он подлец. Мой милый Ив(ан) Як(овлевич)1053 оказывается лучше всех.

– Я очень, очень рада, что он уедет и все кончится, п(отому) ч(то) меня совесть истерзала всю; но я не хотела, чтобы он оборвал с такими оскорблениями и приписываю все тебе. –

– Клянусь Богом, матерью и всем, что для меня свято, что я ненавижу его; дурно об вас ничего не говорила и не только не целовалась с ним, но даже не сидела близко возле него. –

– Отчего ты такая бледная?

– У меня от всех этих тревог низ живота оч(ень) болит.

(У меня после его ласки всегда болел живот.)

Авд(отья) Рив(окатовна) говорит, что Душа жалуется на низ живота.

Душа страшно клянется, что опоздала на поезд, что шел дождь и что К(онстантин) Ф(едорович) в Москву с нею не приехал. Потом вдруг радостно говорит: «А ведь вы нас благословите, когда мы будем вместе?»

– Нет, если б он не так расстался, то благословила бы. Я часто думала, что приготовила бы тебя в образовании и, может быть, он бы на тебе женился; но теперь вижу, что он не женится.

– А ведь вот Лизавета, которая жила у Наст(асьи) Ив(ановны), вышла замуж за того студента, от которого каждый год рожала двойни. Я от Кости очень скоро заберемен(е)ю. Он очень чувствителен, очень любит маленьких детей и женится. Ведь хорошо будет: Авдотья Ивановна Экземплярская.

– Нет, не совсем складно. Да еще ему придется получить от барышень отказ за свою фамилию.

– Поэтому ему лучше всего жениться на мне.

– И ты, лежа с ним, смеялась бы надо мною?

– Очень возможно и даже непременно. Ты помнишь, как я была расстроена пред отъездом в Петровское-Разумовское. Выразить не умею, как я терзалась. Обида за оскорбления от К(онстантина) Ф(едоровича); совесть мучила, грызла перед тобою, терзалась Душиною неприкаянностью. В воскресенье я хочу послать письмо к Ив(ану) Фед(оровичу) и говорю, чтобы она в адресном столе узнала его адрес. Она предлагает узнать в Ляпинке от Ив(ана) Яков(левича); рассказывает подробно, как он с нею встретился, как проводил по Газетному переулку. Я спрашиваю, где же она ждала?

– «Там на дворе; одна сидела. Говорят, Костя был в Ляпинке и пошел к брату в Богородск».

– Приехавши в Перово, К(онстантин) Ф(едорович) говорил Федору, что виделся в воскресение с Душей. Она имела святое лицо и повторяла: бедная мама и Душа; у них нет их Кости. В Богородске К(онстантин) Ф(едорович) дождался моего письма. Ив(ан) Фед(орович) удивился, что означают мои слова: «Ваш брат еще не испортился. Я сама беспокоюсь, как бы он не избаловался, получая от меня деньги; но теперь все кончено, а мне утешительно знать, что есть такая высокая братская любовь, которая может удержать на скользком пути. Меня не карайте, п(отому) ч(то) женщина чаще слушается сердца, нежели рассудка. Вашему же брату посоветуйте, чтобы ему не пришлось еще когда-нибудь сказать искренно любящей его женщине: «Вольно было мои добрые поступки принимать за чистую монету"».

Прочитавши это, Ив(ан) Фед(орович) назвал его подлецом и хотел с ним вместе ехать ко мне извиняться. К(онстантин) Ф(едорович) позвал его в портерную1054 и, напившись сильно, начал ему рассказывать про меня. Только тут он рассказал все, а не прежде, как уверял меня, и рассказывал так, что Ив(ан) Фед(орович) говорит, что у него полголовы поседело.

Это мне рассказывала Душа, бывшая у Ив(ана) Фед(оровича) в Иванов день.1055 В среду я получила от К(онстантина) Ф(едоровича) следующую записку: «Мама, я уезжаю в четверг утром, в 11 часов утра. С воскресенья на понедельник был у брата. Читал твое письмо. Крайне обидны некоторые места этого письма. Если приедете, сделаю выговор».

Душа искренно грустила, что он ей не прислал письма, и утешала меня, что меня он продолжает называть мамой. Ан(на) Ал(ександровна) говорит, что Авд(отья) Рив(окатовна) говорила ей со слов Души, что Душа в это время тоже получила письмо от К(онстантина) Ф(едоровича) ругательное на меня. Зачем же не показала она мне этого письма? Не сказала об нем ни слова? Меня это подвинуло бы на раскаяние перед тобой и раскрыло бы глаза еще больше. В Петр(овском)-Разумов(ском) я мучусь. Душа веселится. В Иванов день, когда она была у Ив(ана) Фед(оровича), пришел Федор и говорит, что проводил К(онстантина) Ф(едоровича)

Я говорю: «Очень рада, что он уехал».

Федор говорит: «Да, а то бы нехорошо пошло».

– Что же?

– Приедете в Перово, и расскажу.

– Нет, расскажи теперь.

– Я было дал слово не говорить, да уж очень вас жалко. Матрена в 5 часов внесла в горницу № газеты и положила на столик. Думала, никого нет в горнице; подошла к кровати и увидала, что они рядом спят. Пришла в кухню и говорит: «Ведь Душа спит с К(онстантином) Ф(едоровичем) на кровати». Я хотел разбудить, да думаю, неловко. Потом К(онстантин) Ф(едорович) спрашивает: Кто вносил №? Я говорю: я. Он меня потом два раза Христом Богом просил не говорить вам. Когда Душа вернулась от Ив(ана) Фед(оровича), я говорю тихо: вот Федор говорит, что ты лежала на кровати с К(онстантином) Ф(едоровичем).

Она вся побелела и закричала на Федора, что он врет. «Начались клеветы, когда уехал Константин». Потом напустилась с укором на меня. «Как гадко! У вас только дрязки (так!), сплетни, клеветы». Федор сначала смутился, а потом тихо начал ей говорить, что это правда. Она легла на постель и заснула сном праведницы.

Всю ночь я молилась на балконе, что Бог дал мне испытать в наказание, что испытывал ты, когда узнал о моих отношениях к А(лексею). Я просила Бога со слезами, чтобы он ребенком прикрепил меня к тебе; давала перед Богом клятву, что ты всегда для меня останешься самым дорогим существом. Потом разбудила Душу, велела ей молиться Богу. Она встала и нагло закурила папироску. Потом положила несколько крестов и опять легла и заснула спокойно. Рано утром мы пошли с ней к Ивану пить кофе. За кофием она мне говорила, что Ив(ан) Фед(орович) меня не карает, а бранит К(онстантина) Ф(едоровича), что он мущина и не удержался. Что напрасно я полагаю, что К(онстантин) любит Душу. Об ней он ничего не говорит, между тем как когда увлекался мной, то все уши ему прожужжал, какая я добрая и благородная женщина. Душа просила у меня очной ставки с Матреной. Я поняла, что она надеется перенаглять. Ведь она меня назвала бессовестной в ту минуту, как сама спала. Она испугалась, что ты дашь мне возможность говорить, и решилась сказать, что я бессовестная. У меня в эту минуту корни волос поднялись. Напрасно ты думаешь, что я на даче зверски к тебе относилась. Нет, я никогда так горячо тебя не любила, как в это время, но я терзалась и не знала, как приступить, п(отому) ч(то) ты был расстроен. Помнишь, я все твердила, что простой народ совесть не мучит, что я молилась всю ночь, что Бог наказывает человека тем, в чем он согрешил. Я терзалась. Душа рядилась в красный сарафан и мечтала так: «Представьте, в конце июля я поехала в деревню. Костя приехал в гости к А. Ф. Тихомирову (сыну караваевского священника,1056 с которым он в Москве живет на квартире и который просил его приехать погостить в Караваево). Они подходят к хороводу, и вдруг в хоровод выхожу я».

Иногда она тревожилась, что К(онстантин) Ф(едорович) увидит ее убогую избу.

Я в это время думала: роет мне могилу и пляшет над этой могилой.

Накануне отъезда К(онстантина) Ф(едоровича) у него был Ив(ан) Яковл(евич). Федор, подавая самовар, слышал, что они всё разговаривали о том, чтобы вырвать Душу. Вероятно, Ив(ану) Яковлевичу К(онстантин) Ф(едорович), рассказывая, представлял все в ужасном виде и подробно говорил, как наносил мне нравственную пощечину. Уезжая, К(онстантин) Ф(едорович) дал Федору 5 рублей передать Душе на поездку в деревню.

Последнюю ночь, проведенную мною с Душей, я заставляла ее каяться и божиться и молиться и себя хотела лишить жизни. Я ей говорила: «Много забот я на тебя положила. Когда ты приехала из деревни, я не допустила тебе остаться у Ек(атерины) Сав(ерьевны);1057 взяла к себе; обула, одела, доставляла удовольствия и просила погодить дотрогиваться до Константина. Недаром у меня резнуло по сердцу, когда я тебя ему представляла. Как ты мне отплатила, и тебе не жаль, что я готова лишить себя жизни».

На ней задрожала рубашка. Она начала умолять меня отпустить на две недели в деревню отдохнуть. Говорила, что ей тяжело оставаться при мне. В воскресенье она поспешила от меня уйти. В понедельник я получаю от нее записку, что она видела Ив(ана) Фед(оровича). Тот говорит, что в Ляпинке так дурно обо мне слышал (вероятно, от Ив(ана)1058 Як(овлевича)), что решается написать Никите Петровичу. Просто ужас!

Я ей отвечаю запискою с Ильинской:1059 «Меня не ужасает письмо Ив(ана) Фед(оровича), а убивает твоя безраскаянность. Приезжай ко мне». Авд(отья) Рев(окатовна) говорит, что, прочитавши эту записку, Душа сказала дерзким тоном: «Скажите мамаше, что если она будет писать мне такие записки, то я никогда к ней не приеду». Вечером приезжает Авд(отья) Рев(окатовна) и передает мне, чтобы я ехала в Перово, не заезжая в Москву. Я принимаю это за твою заботу обо мне, что в Москве душно. Наутро я получаю по почте письмо от Души, в котором она говорит, что ты все узнал, зверски зол, заставил ее сказать все под страхом отсылки в деревню и она раскаялась во всем.

До получения этого письма я писала с пололкой,1060 умоляя тебя приехать, искренно решившись тебе все рассказать, настоящую правду. Я этого жаждала. Получаю ответ от Души: «Барин велел вам сказать, что вы наглая женщина, даже теперь не сознаетесь, и чтобы вы уезжали с его дачи». Я опять пишу, умоляя дать мне возможность излить всю мою душу. В ответ Душа говорит, что он этого письма не принял и велел уезжать скорее в свое Перово. От себя она прибавляет совет, чтобы я не заезжала в Москву.

Меня брало отчаяние, что мне завязывают рот, и я решилась поехать. Она меня уговаривала не ездить к Ив(ану) Фед(оровичу), вероятно, опасаясь, что я расскажу ему правду; он, как видно, знает факты в искаженном виде. Предполагаю не без оснований, что он не допускает до меня Настасью Ивановну, которая, к удивлению, несмотря на мои просьбы, до сих пор у меня не была. Душа очень хорошо знает, что Нас(тасья) Ив(ановна) не примет ее, узнавши правду. Никита знает оч(ень) много про Душу, но она его запугала наглостью. Если у тебя будет время, допроси его без нее.

Как ты ни выпусти Душу – в деревню ли, к Наст(асье) Ив(ановне), она сойдется с К(онстантином) Ф(едоровичем). Это было бы ей лучшее наказание за клятвопреступления и неблагодарность ко мне, п(отому) ч(то) он ее бросит; но нехорошо, что между студентами она будет распускать ложь. Ведь она после всего способна сказать, что ты ее обесчестил или что я ее продала. Вот почему я тогда сказала, что я пала, но дно есть, а она пала бездонно. Видит Бог, что я ее дурному ничему не учила. Ей стало нужно во что бы то ни стало отвязаться от меня, и она решилась на всё против меня. За что она меня возненавидела? За то, что оскорбила. К ней это изречение применимо. В моем же характере зализывать наносимые мною раны, и потому, греша, я ласкаюсь, но, клянусь Богом, искренно, сознавая свою вину перед оскорбляемым мною человеком.

На днях должен приехать К(онстантин) Ф(едорович), и Душа будет или убегать, или убежит. Мне бы хотелось, чтобы Ив(ан) Фед(орович) прочел это письмо, хотелось бы, чтоб ты Душе прочел это письмо, но ведь она безраскаянна.

Перед тобою искренно раскаиваюсь и прошу прощения. Нетерпеливо, с отчаянием жду, когда ты позволишь повидаться. Этот месяц терзаний в корне подкосил мое здоровье. Не слушай эту девушку ни в чем; всё у нее лукавство. Если ты еще гневаешься на меня, вызови меня и избей в кровь, только позволь взглянуть на тебя.

Кроме презрения к К(онстантину) Ф(едоровичу) у меня ничего не осталось к нему.

Перечитавши, я вижу, что пропустила много такого, что хотела сказать на словах. Искренно скажи, желаешь, чтобы я осталась жива или нет? Я оскорбила тебя глубоко, а ты наказываешь меня жестоко.

Душа всем твердит, что она уже отрезанный ломоть. И эта дурная девушка каждый день тебя видит.

Письмо М. С. Сковронской к Н. П. Гилярову

В последнем письме ты мне говоришь, зачем я к тебе писала такое большое и грязное письмо? Я хотела доказать, что за свой обман я достаточно наказана обманом же. Ты говоришь, зачем я в своих письмах упоминаю Душу. В письме с дачи я просила тебя позволить излиться перед тобой и в помышлениях не имела затрогивать ее. Тогда у меня на нее было только подозрение. С такою же целью я приехала к тебе, но, когда я услыхала ее преувеличенные намеренно показания, тогда я сначала удивилась, а потом, узнавши много, убедилась, с какою целью она меня позорит, и после этого мне трудно было удержаться, чтобы не упоминать об ней, не стараться доказать, кто раскаяннее.

Невольно придется упомянуть об ней еще раз. Неоднократно она мне говорила, что ты меня не любишь и стоит ей сказать про меня тебе что-нибудь, как ты от меня отвернешься. Я вижу, она была права. Я вижу, доколе она при тебе, ты мне верить не будешь. Но здоровье мое до того расшаталось, что мне нужно спешить своими показаниями.

Ты спрашиваешь, что я намерена предпринять? Не только намерена, но желаю и даже требую открытой исповеди в своей десятилетней жизни с тобою. Но не в трактире, не в роще, не на дебаркадере,1061 а у себя, п(отому) ч(то) я более получаса сидеть не могу. Я поняла, что мой единственный защитник – Бог, в Которого я теперь страстно верую. Он единственное упование мое, и утешение мое – очиститься перед Ним. Поэтому я требую для себя исповеди в присутствии Его представителя – священника с крестом и Евангелием, в присутствии тебя, Алексея Никитича, Константина Федоровича, Души, Поли и одного постороннего лица, хотя бы Бердникова.1062 Я требую этого, и если мне будет отказано, я потребую в силу еще не отнятых у меня гражданских прав, а в крайнем случае просьбою к митрополиту,1063 чтобы мне дано было право открыто исповедаться. Я не хочу умирать с позором и жить не хочу опозоренной.

Тогда я попрошу тебя прихватить с собою все мои последние письма.

***

Первый листок был написан до приезда Анны Александровны. Она находит, что открытая исповедь выйдет умнична. Поэтому я прошу, чтобы ты приехал ко мне и Ал(ексей) Никит(ич). Скажи ему, что я очень больна и прошу видеть вас вместе. Во-вторых, я прошу тебя приехать ко мне с обоими Экземплярскими или попросить их приехать ко мне, но непременно обоих. Младший лгун. Ан(на) Ал(ександровна) говорит, что тебе приходило в голову просить его бывать у меня. Не строй насмешек над полуживою уже женщиною. Довольно надо мной посмеялись уже в твоей квартире, когда ты говорил содержание моих писем. Не делай этого хоть во имя того чистого чувства, которое ты имел ко мне.

В-третьих, я попрошу тебя приехать ко мне с моим духовником, чтобы я перед ним исповедалась при тебе в своей десятилетней жизни с тобою.

Если ты этих просьб моих не исполнишь, то и я потеряю веру в тебя, как ты потерял в меня. Ты сказал Ан(не) Ал(ександровне), что я не хочу рассказать правду про себя; все время я только и молю о том, чтобы ты дал мне возможность показать под присягою. Ты не хочешь верить ни одному моему слову; не хочешь допустить меня покаяться и в то же время, так сказать, ловишь все, что скажут про меня дурное. Это ли называется воскресить граждански? Я обращусь к Зернову,1064 чтобы он доставил мне случай исповедаться пред тобой. Экземплярских попроси от твоего имени письмом к Ив(ану) Фед(оровичу), чтобы они приехали ко мне, или одного Ив(ана) Фед(оровича) (по моей просьбе они не приедут). Если ты этого не сделаешь, я обращусь к Варвинскому.1065

Что я предприму? До осени просуществую в Перове. Осень пролежу в больнице и зимой уеду в Петербург. Ты знаешь, что я работать умею. И если ты последних моих просьб не исполнишь, то у меня хватит духу поступить в другую газету. Тогда и увижу, что ты никогда меня не любил.

Потому еще не показывай моих писем и не пиши ко мне, что ведь с улыбкой скажут или говорят: «Наши старички всё переписываются. Он ее ревнует и упрекает в измене, а она божится, что его любит». Я людей знаю лучше, нежели ты. Письма твоего с почты не получала; да и не принесут мне: на чай нечего давать. Газету перестали носить. Прекрати.

Горько мне было, как вчера одна дачница обратилась к моему ходатайству, что ей неверно сделано прекращение. Она годовая подписчица и хотела получать на даче до июля, а ей прекратили. Надо продолжать до половины августа.

– Больно сжалось также сердце, когда Иван Петрович1066 пожелал мне скорого выздоровления, говоря, что в типографии крестятся, когда я возвращаюсь с дачи.

Позволь по вчерашнему письму добавить несколько строк. Ты говоришь, что я конфиденткой1067 делала прислугу. Для меня Душа была не прислуга, а воспитанница. Между тем как для тебя она прислуга, и ты от нее принимаешь приказания, а меня и выслушать и на глаза пустить не хочешь. Ты говоришь, что я не раскаиваюсь и с оскорбленным видом явилась. Перед моим появлением было два письма, в которых я просила позволения приехать и излить душу. Я приехала не с оскорбленным видом, а с отчаянием, что меня не хотят выслушать. Вспомни, я только и просила, чтобы мне позволено было говорить. Ведь я поставлена в положение преступника, которому зажали рот и везут на каторгу за нераскаяние. В письме своем ты припоминаешь только дурное; неужели не помнишь ни одной моей хорошей стороны? Ты сам говорил, что я необходима для газеты.

Точно так же ты продолжаешь говорить, что Душа получает подарки за меня. Верь мне, что в то время как я терзалась, что не хватает духу тебе все сказать, меня морочили так нагло и так спокойно обманывали. На дачу К(онстантин) Ф(едорович) переехал не для меня; он даже ни разу не просил меня приехать, а (просил) присылать Душу, говоря, что мне некогда.

Если она тебе, как покровителю своему, показала полученное ею от него письмо, то ты сам мог убедиться, каким посмешищем я служила. Она говорила Федору, что уже ответила на это письмо. Крайне горько, если ее устами будет распространяться история с Алексеем Никитичем. Федор говорит: «Что это, М(арья) С(аверьевна), уж как что-то Душа вас позорит, просто страсть слушать».

Не вели, пожалу(й)ста, ей это делать. Мне страшно за нее, п(отому) ч(то) я теперь страстно верую в справедливость Божию. А ты в своем гневе несправедлив.

Я пригласила Федора Александровича,1068 потому что чувствовала, что окончательно схожу с ума, и даже давала себе при этом слово не начинать разговора о тебе. Пойми мое положение: месяц почти не сплю, ем один огурец или одно яйцо в день; при этом мучительная дума и как гвоздь во лбу вбилось и не выбито еще слово воровка. Были минуты, в которые я вскакивала, несмотря на свою слабость, с постели и бежала к Ан(не) Ал(ександровне), чувствуя, что я с ума схожу. Ведь больше месяца я одна и ничто не рассеивает. Прошу тебя, если можно, приехать 30 июля, п(отому) ч(то) 1 авг(уста) начну говеть1069 хоть сидя, а ты пойми, как тяжело говеть, не покаявшись и не успокоивши(сь). Напрасно ты откладываешь благое намерение навестить меня. Я давно вся в Боге и лгать не могу, поэтому должно бы успокоить тебя. Я только и живу Псалтырем; если б не он, я давно сошла бы с ума.

Мне бы хотелось одного посредника – моего духовника в твоем присутствии. Если 30 числа не приедешь, не ручаюсь, что (не) сойду с ума. Слишком тяжело.

Лежу совсем больная. Матрена и Федор ушли в деревню. Пришла сидеть Калинишна и та того гляди запьет. Из лавки вчера прислали отобрать книжку и сказали, что больше верить не станут, так как я сошла с места. Вот мое положение. А десять лет преданно служила. Прошу в счет залога дачи заплатить некоторые мои долги. В две лавки по 40 р(ублей) – в каждую и пололкам 13 р(ублей).

Если когда-нибудь прорвется и распадется тот заколдованный круг лжи, которым окружили себя эти бессердечные молодые люди, и ты не будешь знать, как поступить, спроси в последний раз в жизни моего совета. Только я знаю, что сделать. Я верно отгадывала все время каждый ход их игры. Не желая верить мне, ты делал промах за промахом даже не в свою пользу.

Ты говоришь, что допустишь только мое покаяние перед всей Ляпинкой. С радостью встала бы я, старая женщина, на суд перед молодыми людьми, чтобы разоблачить перед ними свой разврат, если б я наверно знала, что, сказавши последнее слово, я буду иметь силу воли лишить себя жизни, чтобы не слыхать, как они надо мной засмеются, будучи пока в себе уверены, что сами так не поступят. Во-вторых, я согласилась бы каяться перед ними, если б там не было служащих в редакции, которые, как тебе известно, всегда бывают предубеждены против меня; но там остались или бывают только те, которые обо мне беспристрастно судить не могут и посмеются над самым искренним раскаянием. Там Иван Яковлевич, который очень зол на тебя и, следовательно, на меня; там Павел Михайлович,1070 который, хотя беспристрастнее других, но все-таки предубежден против меня Елизаветой Алексеевной Сусоровой;1071 наконец, там Иван Алексеевич,1072 который и прежде, будучи предубежден против меня, возненавидел меня после отказа Павлу Ларионовичу,1073 а потом после ссоры со мной. Но я тебе ведь говорила, что он дал слово, что ты меня прогонишь. (В это время ругая тебя и меня, он признавался Душе, что искренно ее любит, и целовал ее, а она, чтобы получить поцелуи, уходила со свечкой провожать его. Когда она мне сказала, что он ее целует и просит не говорить мне, так как я расскажу Конст(антину) Фед(оровичу), а тот разболтает всем. Я ей заметила: если любит, то целовать можно, а если нет, то это безнравственно. Я рассказала об этом К(онстантину) Ф(едоровичу); он сказал товарищам: те смеялись над Оглоблиным, и Былинский сказал: горяч, да бессилен и т. д.)

Душу свою излить, разоблачить себя всю хочу только перед тобою, моим святым бывшим другом, опозоривши которого, я вдесятеро оценила и полюбила. Жалею, что на бумаге нельзя принести присягу, но клянусь памятью моего отца; клянусь всем, что для меня когда-либо было свято; клянусь справедливым Богом, что все, что я здесь буду писать – искренно и правда.

Со мной случилось что-то фатальное. Кажется, 1 ноября я сидела с Полей и мотала нитки на угольном диване. В это время вошел Оглоб(л)ин, а за ним Былинский и Экземплярский. Взглянувши на него, я выронила клубочек и сказала: «Ах, вот он». Поля спрашивает: «Кто это?» А я и сама не знаю, почему так сказала. Весь вечер я, чего-то опасаясь, не входила в залу, где ты с ним сидел. Когда потом ты вошел с ним ко мне, где я сидела за самоваром, и стал диктовать телеграмму Оглоблину, а мне предложил диктовать другую телеграмму Экземплярскому, – то я подумала: «Нет уж, лучше сама напишу», – и ушла в залу писать. Всю ночь кошмаром давил меня его образ. На другой день у меня была Ан(на) Алекс(андровна), тебя не было дома. Пришел К(онстантин) Ф(едорович) и сказал, что ты ему велел тут заниматься и просил показать, как в Красной книге1074 вписывать. Я попросила, чтобы Ан(на) Алекс(андровна) ему показала, и подумала: «На грех же этому-то и придется здесь заниматься» – и опять не входила в залу. На следующий день он пришел, – ты в это время уезжал. Я, опять-таки чувствуя, что меня непреодолимо к нему влечет, не захотела остаться одна с ним, но просилась у тебя гулять. Ты сказал: «Попроси К(онстантина) Ф(едоровича), чтобы он тебя проводил». Я тебе ответила: «Ни, ни, ни за что». Взяла Полю, пошла к Саше Зеленовой и сказала ей: «Не знаю, что со мною делается; у нас поступил служить один студент, и как только он входит, меня всю бросает в жар и сердце бьется страшно. Я нарочно ушла, чтоб не остаться с ним вдвоем». Она, кажется, ответила мне, что у меня болезненная фантазия.

После этого всякий раз, как он приходил, у меня горела грудь. Я жаловалась на эту боль. Не помнишь ли? Все просила отворять фортку, говоря, что мне дышать нечем; потом заболела спина. Я решилась не входить в залу при нем, и неделю не входила; разве только когда ты меня звал. Чтобы развлечься, я начала сочинять повесть под заглавием «Мальчик». Образ представлялся К(онстантина) Ф(едоровича). От удерживания себя и от борьбы я не спала ночи, и раз дошло до того, что, заснувши на короткое время к утру, я увидала сон, будто в толпе я ищу кого-то. Показался К(онстантин) Ф(едорович), и я закричала ему: ко мне, ко мне! – и проснулась. Ты мне говоришь: «Ты что-то крикнула». Я ответила: «Да я уж начинаю бредить». В это время у меня беспрестанно была пол(л)юция и представлялся образ К(онстантина) Ф(едоровича). Я решилась наглядеться на него вдоволь, чтобы подметить что-нибудь противное и сойти на нет. Каждую свободную минуту выходила в залу и садилась против него; но на нет не сходило. Была ли я или ослеплена, или он кокетничал, заметив мое к нему влечение.

Так прошел ноябрь. 1 декабря, когда я приехала с тобою с обеда, он попросил меня счесть принятые им от конторщицы деньги. Я подошла и сказала: «У меня голова мутна от вина; посмотрите по моим глазам. Не правда ли, как нехороши глаза у пожилой женщины, когда она выпьет?» Он ответил: «Я знаю, у одной молодой женщины глаза бывают хуже, когда она выпивши».

Я села на кресле возле него; расспрашивала, как он нашел редакцию, тебя и меня. Он сказал, что ты ему очень понравился; он в тебе увидал что-то родное, т. е. одинаковое происхождение и воспитание. Меня нашел лучше, нежели ему представляли, т(ак) к(ак) ему говорили про меня с крайним предубеждением. Ты, Никита Петрович, знаешь, как меня мучит несправедливый взгляд служащих на меня.

Я пожала ему руку и сказала: «Так позвольте любить вас, как сына; вы мне понравились больше всех ваших товарищей». Расспрашивала его про деревню, про мать, про братьев; потом разговор пошел об отвлеченных предметах. Он к чему-то сказал: «Хорошо все, что нравственно». А я в сторону тихонько сказала: «А иногда и безнравственное кажется хорошо». И испугалась своих слов. Когда головокружение прошло, я подошла и сказала: «Теперь я совсем трезва; не сказала ли я давеча что-нибудь, что могло оскорбить вашу юношескую чистоту?» Он говорит: ничего.

После этого он начал каждую свободную минуту под пустыми предлогами входить ко мне, и, если свое дело кончал, то просил, нет ли у меня какого дела.

Должно быть, через неделю после разговора 1 декабря, когда я писала за конторкой, К(онстантин) Ф(едорович) подошел поздороваться; я взяла его руку и бессознательно поцеловала ее. Мне стало очень стыдно. Я говорю: «Верьте мне, что нечаянно в рассеянности».

Он говорит: «Верю, но только это дает мне право делать то же самому». Я увидела, что споткнулась, и повлекло меня без удержу. Закипела вся. Если он пел, у меня зуб на зуб не попадал, и я принимала валериановы капли. Я уверена, что это было чувственное влечение, п(отому) ч(то) до его прихода я оставалась спокойной и волновалась, когда он входил и ночь.

Не помнишь ли (припомни), я часто приходила к тебе ночью и иногда плакала и говорила: «Милый, спаси меня от меня». Слышал ли ты это сонный? Боже избави, чтобы я, грешница, обвиняла тебя, но часто я думала: если б Никита Петрович был капельку ласковее со мной, я не споткнулась бы. Когда я к тебе прибегала ночью, мне ужасно хотелось рассказать тебе, что со мной происходит, но в то же время я думала: меня до этого состояния доводит до болезненности развратное мое воображение; (курсивв разр.) а я буду расстраивать этим человека, всегда расстроенного делом. Обманывал ли меня мозжечок, не знаю. Припоминалось мне, что, узнав историю с Алексеем, ты сказал: «Лучше бы я не знал». Заметив, что несколько дней он реже заходит ко мне в комнату, я написала на бумажке: «Dauert noch das Gute Gefühle zu mir?»1075 Он отвечал: «Ich liebe Sie mehr, als Mutter, Schwester, Frau;1076 – словом, не знаю как, но только стесняюсь при Оглоблине». Меня это испугало, и я сказала: «Ну, так и вижу, что это только практика в немецком языке» – и отошла, мучась горячим чувством, я со всеми говорила об этом не для того, чтобы, как ты говоришь, всем живот свой показывать, а искала совета, подпоры, объяснения непонятного для меня до тех пор чувства. Почти все говорили, что это болезнь. В конце декабря…1077

Вариант.

Н(икита) П(етрович), нельзя ли объяснить, почему с таким гневом ты сказал Авд(отье) Рев(окатовне), что требуешь, чтобы я ехала в Перово; также скажи Душе, что ей стыдно и грешно, что, зная мое расстроенное здоровье, она дерзко присылает сказать, что никогда ко мне не приедет, если я буду писать неприятные записки. Попрошу тебя, пожалу(й)ста, завтра приехать. Сегодня опять проведу, как и вчерашнюю ночь, без сна.1078

Никита Петрович, друг мой, за что же доводить меня до умопомешательства? Авд(отья) Рев(окатовна) вчера таинственно сказала мне, что ты требуешь, чтоб я переехала в Перово, и не хочешь ни сам приехать, ни Душу прислать. А Душа будто бы сказала, что никогда не приедет, если я буду писать неприятные записочки. Не спавши вчера, я и нынче не спала. Нервы натянулись до последней степени, и еще несколько часов – и я помешаюсь. Я хотела ехать, но Авд(отья) Рев(окатовна) говорит: «Ты хочешь, чтобы вышел скандал, если он не желает, чтобы ты приезжала в Москву». Никита Петрович, я никогда в трудные минуты тебя не оставляла. Не оставь и ты меня. Мне необходимо тебя видеть. Вспомни, как я бывала тебе полезна и могу быть полезной и вперед. Если тебе самому нельзя, то хоть Душу пришли как можно скорее с разъяснением. Ведь ужасно быть одной во многих комнатах, разбитой душой с совершенно расстроенной головой.

Никита Петрович, я не притворяюсь, и в письме ничего объяснять не стану, но зову тебя убедительно приехать сегодня для того именно, чтобы рассказать тебе все, все. Не горячо я люблю тебя, но очень глубоко. Дай излить тебе душу свою; ведь ты выслушал одну враждебную мне сторону. Выслушай меня. Убедительно прошу приехать сегодня же. В Перово я ехать не могу и не поеду. Ради Бога не бросай зря моих записок.

Благодарю Бога, что Он смягчил твой гнев, и молю, чтобы Он склонил его на милость. Но я вижу, что ты решительно не понимаешь моего состояния, если спрашиваешь, что я намерена предпринять. Ведь тебе, вероятно, говорили, что я с самого приезда сюда нахожусь в полусознательном состоянии, гляжу и не вижу, слушаю и не слышу. Не понимаю, что вокруг меня делается. Вставши с постели, натыкаюсь на стол, на шкап. Даже глаза трясутся. Даже не могу думать, принуждаю себя проглотить что-нибудь, чтобы дожить до свиданья с тобою. Всю ночь, несмотря иногда на свежий воздух, я обливаюсь крупным потом. Грудь горит; горлом иногда идет кровь. Я не сплю, а забываюсь и потом вскакиваю с ужасом, не сошла ли я с ума, ничего не случилось. Не думай, Христа ради, что я стараюсь тебя разжалобить. Я пишу как есть. Тупое, бессознательное сознание сменяется безвыходным отчаянием, что проходит день, а я тебя еще не видала, не сказала всю правду. Что уж тут говорить, что я страстно всегда желала и желаю быть порядочной женщиной, но я ведь не живая уже. Что я намерена предпринять? Могилу, если вскоре или в июле тебя не увижу. Не запугиваю, а говорю правду. С каждым днем силы слабеют от отчаяния, что не вижу тебя.

Не говори об этом моем письме и не делай допросов. О том, что меня будут срамить и что будет письмо от Ив(ана) Фед(оровича), и я, и Душа знали. Только я ждала, что ты позовешь меня и этим дашь возможность излить тебе свою тяжесть. Ведь Ильинская передала ей письмо мое, в котором я говорила, что письма Ив(ана) Фед(оровича) не боюсь прежде получения его тобою. Теперь я тебе наперед скажу, что она будет просить у тебя на платье, а потом устроит поездку в деревню, а оттуда перейдет жить к Наст(асье) Ив(ановне), о чем она условилась давно. Меня пугает эта девушка. Ради Бога не думай, что я ревную ее, но я смотрю на нее, как на змия, подавшего Еве яблоко. Не она открыла мне глаза; она старалась их закрыть с своими целями, а глаза мне открыла Матрена.

Взявши ребенка на руки, она перед образом поклялась и рассказала, как меня обманывали Душа с К(онстантином) Ф(едоровичем). Верь, что с этих пор у меня не осталось и дыма от того жара, который я к нему чувствовала. Глубоко, искренно раскаиваюсь, что не устояла в борьбе. Стыжусь вспомнить об этом времени.

Мыслить о том, что предприму, решительно не в состоянии… Буду пока лежать или бродить и ждать с тобой свиданья. Доживу – счастлива и оживу. Не доживу – так и быть. Стараюсь теперь поддерживать силы, и поэтому прости Бога ради, что не решаюсь прочесть твоего письма, присланного с почты. Опять там, пожалуй, будет что-нибудь, отчего сделается такое сердцебиение, что я думаю, что умираю, а мне еще хочется увидать тебя.

В воскресенье неожиданно мне подали пакет от Ек(атерины) Сав(ерьевны); в пакете была серия1079 и написано: подарок на именины. Она пила чай у Дуняши1080 и рассказала, что накануне у нее была Душа и говорила ей, что я влюбилась в Экземплярского, которого она ненавидит, и я будто клеветала на нее. Ек(атерина) Сав(ерьевна) уверяет, что, вглядевшись в лицо Души, она заметила фальшь и решилась послать мне денег. Эту серию я отдала в расчет Федору и Матрене, а то бы дело было очень плохо.

Ивану Петровичу отдавай, пожалу(й)ста, понемногу или поручись. В сентябре Ек(атерина) Сав(ерьевна) обещала дать мне сто руб(лей). Прощай, упование мое. Душа моя жестоко тоскует о тебе, невыразимо тоскует о тебе.

Не говори, пожалуйста, Душе, что гнев твой ко мне смягчается, и если когда в состоянии будешь видеть меня, не говори ей, что едешь видеться со мною. Она устроит препятствие. Во всяком случае в деревню ее нельзя отпускать до тех пор, пока (не) увидишься со мною. Она очень боится, что я расскажу тебе все и расстроятся ее планы. Меня ужас берет при мысли, что этот змееныш, клеветавший мне на тебя, так нагло все еще при тебе; быть может, разговаривает с тобою обо мне; ради Создателя не допускай этого святотатства. Держи ее вдали от себя. Неужели ты ей читал какое-нибудь мое письмо или говорил, что я пишу? Ведь она давно мне сказала: «Вы мне еще поклонитесь», и теперь осмеливается присылать гостинец мне.

Если когда назначить повидаться с тобою, то, пожалуйста, назначь для этого твою дачу и пришли за мною шарабан. А я постараюсь подкрепить свои силы. Смягчи Господи твое сердце.

Никита Петрович, в справедливости своей ты сам вспомнишь, что плотникам ты сам велел прийти делать загородку; они тогда у меня еще не кончили, как я послала их к тебе. Они и у меня летнее время работали по 1 р(ублю) 10 к(опеек) в день. Счет этот верен. Прежде дано было Федору в твой счет 5 р(ублей), потом 10 р(ублей), потом 5 р(ублей;) от Забелиной 22 р(убля) и за вычетом харчевых 28 р(ублей) 10 к(опеек), – приходится 82 р(убля). У них теперь страдное время, и они1081 идут с моего двора. Требуют. Я без копейки и едва шевелюсь.

Хотя лежачего не бьют, но прошу, лучше убей меня, нежели жить на медленном огне. Виновата. Каюсь и десятерицею Бог меня покарал за тебя. Вмилостивься.1082 Яви последнюю христианскую милость. Позволь привести меня куда-нибудь, где бы я раскаялась перед тобою. Всегда и теперь глубоко тебя любила. Со мною случилось что-то фатальное. Я долго боролась. Вспомни, я умоляла перевести К(онстантина) Ф(едоровича) в Контору, прибегала к тебе каждую почти ночь со слезами и просила: «Спаси меня от меня». Ездила к Ек(атерине) Вас(ильевне)1083 и просила, чтобы ты ее взял опять. Самые деньги я решилась давать К(онстантину) Ф(едоровичу), чтобы он он ушел от нас. Праведным Богом, справедливо карающим людей, клянусь, что меня уговаривала сблизиться Душа, клялась мне, что имела с тобой дело, чтобы совесть моя не терзала меня; уверяла меня, будто ты ее и Полю очень ласкаешь и что ей ничего не стоит отнять тебя у меня, только жаль меня.

Как только я это услыхала, я пошла к Авд(отье) Рев(окатовне) и рассказала ей, что слышала от Души, но не верю, будучи уверена, что ты не такой, как другие мущины. Авд(отья) Рев(окатовна) справедлива и припомнит, если ты ее спросишь. Конечно, смешно, что я могла послушать девочку, но клянусь Богом, твердо решила, как К(онстантин) Ф(едорович) уедет в деревню, все покончить и раскаяться. И прежде я несколько раз намеревалась сказать тебе, что происходит во мне, но думала: расстрою своей болезненной фантазией делом расстроенного человека. Клянусь, что все правда, что теперь говорю, мне ведь больше не жить. Одной ногой я уж стала в могилу. Прости, прости по христианству искренно перед тобой кающуюся. Ведь ты знаешь, что, несмотря на то, что я кругом со всеми была добра, мое положение при тебе делало то, что в пользу мою никто не заикнется. Ты знаешь, как всегда относились ко мне служащие. – Пололки у тебя работали с 25 июня за 8 р(ублей) в месяц.

***

Получила 4 р(убля) и пирожное.

С постели вставать не могу и потому не поеду. Кроме того, я одна в Москву не въеду. Мне даже стыдно и здесь выходить на улицу. Не пиши ничего, письма твои убивают меня.

Я просила давно дать мне в июле 100 р(ублей) леснику. Тогда ты обещал. Теперь ко мне пристают, а ведь тебе говорили, как я больна.

***

Никита Петрович, присланные тобою 100 р(ублей) на исходе, а на разные поездки, о которых мы вчера говорили, и на покупки, а также на подарок Саше1084 за гостеприимство мне нужно, как я разочла, никак не менее 30 р(ублей). Прошу одолжить их. Завтра уеду. Все эти деньги, начиная с векселя Маршака, я зачисляю в уплату тысячи руб(лей). Может быть, нынче или завтра пришлю список наших денежных расчетов.

***

Спасибо за икру. Когда ее принесли, я была у доктора. Прошу дать Настасье Ивановне 9 р(ублей) процентов. Хотела написать список наших денежных расчетов, но голова слишком дурна.

Вчера ночь и день были легче. Сегодня ночь была так ужасна, что я решилась, чтоб меня отвезли к Варвинскому. Он находит, что при таком расстройстве нерв ни под каким видом в больницу ложиться нельзя, но по приезде от него я чувствую такой упадок сил, что готова ложиться куда угодно. – Перед отъездом в Перово хотелось бы взглянуть на тебя, но к(а)к тебе будет угодно. Плохо мне. Еду завтра.

***

Вот сколько я получила за должную тобою тысячу рублей – 305 р(ублей) 60 к(опеек). – Остается уплатить мне 694 р(убля) 40 к(опеек).

Мне все чувствуется, что Иван Петрович не п(е)редал тебе посланный мною с ним 8 июля пакет с моею исповедью. Не знаю, обманывает меня мое чувство или нет. За последнее время оно сделалось слишком верно. Если не передал, то возьми у него. Читать уж теперь незачем. Я попрошу тебя все мои письма запечатать и прислать ко мне. Через долгое время мы их прочтем.

Прошу также принять на себя уплату моего долга Стриженову и сколько-нибудь отдать леснику в Кускове.

Убедительно прошу:

1) прекратить высылку «Сов(ременных) известий».

2) Сказать Николаю Никитичу,1085 что ты мне должен 694 р(убля) 40 к(опек), или дать какой-нибудь документ.

3) Сойтись с Алексеем Никитичем.

Пришли мне образа, а в Петровском-Разумовском остались: моя подушка, корзинка с работой и несколько штук белья в среднем комоде, а также желтое тканевое одеяло.

Вчера, когда меня везли в Перово, со мной был сильный нервный припадок; после него настала сильная слабость. – Когда я выехала за заставу,1086 часу, должно быть, в 5-м или 6-м, и забылась от слабости на воздухе, мне шепнуло: «Душу уже потянуло вон». Замечай и не говори ей. Сегодня ночью видела удивительное виденье о часах с кукушкой.

Сентября 6.

Никита Петрович,

Попрошу Вас прислать документы, по которым Вы уплатили моим кредиторам, а также расписку в остающемся за Вами долге.

Вы обещали мне пенсию от «Современных известий». Я согласна получать по 50 р(ублей) в месяц, на что также попрошу Вас дать документ на получение мною этой пенсии пожизненно. Вам лучше всех известно, сколько моих трудов и жизни потрачено на «Современные известия».

Теперь я прошу дать вперед за три месяца, т(ак) к(ак) намерена на несколько времени уехать из Москвы.

Образа и прочие мои вещи пришлите теперь.

Марья Сковронская

Больно слышать, что я перебрала больше, нежели заслуживала. Во всяком случае тысяча рублей, полученных от Зенкевича,1087 отдана Вам и Вы обещали ее мне уплатить. Я желала только знать, сколько уже уплочено и сколько остается, т(ак) к(ак) надо купить дров и заплатить по векселю 7 сент(ября), а также выкупить теплые вещи, поэтому я и просила прислать мне 25 р(ублей). Настасья Ив(ановна) передала мне, что Вы желаете, чтобы я проехалась, и я готова была исполнить Ваше желание. Письма мои Вы читаете не тем мягким тоном, каким я обыкновенно говорю.

***

Благодарю Вас за деньги, Никита Петрович; только Вы прислали не 16, а 15 р(ублей). Напрасно Вы предполагаете во мне злобу: ни малейшей – ни против Вас, ни против Души, ни против Экземплярского. Я многое поняла и не сержусь. За Душу молюсь так, как едва ли молится за нее родная мать.

Завтра я пробуду в Москве до 5 часов. Хотите со мной и еще с кем-нибудь третьим завтракать у Тестова?1088 Тогда и поговорите о моей поездке куда угодно и об условиях моего обновления.

Я готова на все, лишь бы получить одно небольшое нравственное удовольствие.

Никита Петрович, я и забыла про обещанные Вами проценты по векселю Степаниды Алекс(еевны?). Будьте милостивы, как всегда, и дайте 9 рублей. Я извиняюсь, если что сделала Вам неприятное; но я лично довольна, что по крайней мере видела (курсив разр.) Вас здоровым.

Не можете ли одолжить и марок?

Я из Перова больше не приеду. Успокойтесь: ни с кем про Вас говорить не буду и писать точно также. Попрошу только уплатить следующие мои долги (119 р(ублей)). Еще нужно будет сколько-нибудь отдать Стриженову и выкупить в октябре или, если можно, в сентябре шубку и платье.

Затем будьте здоровы, а я предоставляю себя и Вас Промыслу Божию.

***

Письмо М. С. Сковронской к Александре Петровне

Милая Александра Петровна, сегодня был у меня Никита Петрович и очень долго просидел. Он то мечтал о новой жизни со мною, то грозил, что попросит генерал-губернатора1089 выслать меня из Москвы. Наконец сказал, что если я подам в суд жалобу на него, то он не отдаст мне должных им мне денег. Узнавши, что я была у Вас, он испугался и начал бранить меня, что я ходила к такой колотовке,1090 как1091 Вы. Он несколько раз спрашивал, что я Вам говорила. Я сказала, что упомянула о легкой размолвке. Или не принимайте его, или скажите, что по отъезде моем Вы узнали в Москве, что он меня избил и выгнал, а на мое место взял воспитанницу мою. Какой это страшный человек! Он клялся, что не имел с нею никакого дела; плакал, вспоминал, как мы прежде жили хорошо и т. д.

Любящая вас Марья Сковронская

P. S. Повторял неоднократно, будто Плевако будет соредактором,1092 очевидно запугивая меня.

***

Внизу письма другою рукой приписано:

«Беру смелость препроводить к вам образец лжи».

***

На конверте написано: Прошу вскрыть до 6 недель после моей смерти.

Марья Сковронская. Окт(ября) 15 д(ня) 1874

Я, нижеподписавшаяся, желаю предоставить свое недвижимое имущество, состоящее в деревянных домах в селе Перове, Моск(овских) губ(ернии) и уезда, находившимся у меня в услужении: крестьянской девочке Авдотье Ивановой Буровой и мещанке Сергие-Троицкого посада Авдотье Николаевой Тягалиной; им же оставляю после своей смерти все мое носильное платье, а также вещи и мебель.

Золотую медаль и золотые часы оставляю сыну статского советника Алексею Никитичу Гилярову.

Вдова губернского секретаря Марья Саверьевна Сковронская.

Октября 15 д(ня) 1874 года

Дело по доносу Сковронской1093

Показание М. С. Сковронской по делу о растрате Н. П. Гиляров(ым) сумм, жертвованных на славян

I

1877 г., декабря 4 д(ня) на допросе у Глобо-Михаленко.1094

«От роду имею 37 лет, исповедания православного; под судом не бывала. О растрате Гиляровым-Платоновым жертвованных на пользу славян денег знаю достоверно потому, что жила с ним в одной почти комнате. Видевши на отчетах конторщиц, что в Конторе получались такие деньги, я ни разу не видала и не слыхала, чтобы эти деньги высылались по назначению. Меня это очень тревожило.

Когда весною 1876 года он давал деньги полковнику Измайлову1095 (помнится, 200 р(ублей)) в счет его будущих корреспонденций из Сербии, то я упрашивала его послать хоть 100 рублей из пожертвованных денег; он мне сказал, что все равно он дает из них Измайлову. Я ответила, что это софизм. Затем, помнится, высылались деньги (р(ублей) 200) на имя Ипполита Александровича Пашкова, который писал корреспонденции в «Сов(ременные) изв(естия)» из Сербии.1096 Эти деньги посылались, помнится, на имя митрополита Сербии Михаила.1097 Не отправлялась даже и доставленная в редакцию корпия. Тревожась этим, я воспользовалась приходом артельщика из Славянского комитета и отправила ее с ним. Когда г. Гиляров-Платонов возвратился домой и узнал об этом, то бранил меня, что я т(аким) о(бразом) даю понять, что и деньги должны были быть отправлены этим же путем.

Записывались ли пожертвования в конторских книгах, наверно не знаю; но, помнится, один господин приносил квитанцию в нашу квартиру и жаловался, что не видит в печати своего имени. Некоторое время даже не печатались в газете имена жертвователей, а если вначале и печатались,1098 то, тем не менее, деньги самые тогда не были высланы (с осени 1875 по 29 июня 1877 года). Получались, как видно, пожертвования и по почте. Об этом я заключаю из того, что раз в 1877 уже году служивший в редакции студент медицинского факультета Константин Федорович Экземплярский показал мне письмо от одного волостного правления, которое очень жаловалось, что не видит в газете, что от него посланы и получены деньги. Я взяла это письмо от Экземплярского и показала Гилярову-Платонову, который поспешил запереть его в свой письменный стол.

Правильной отчетности в редакции не было (не было гросс-буха), а приходо-расходы1099 писались конторщицами на отдельных ежедневных отчетных листках. Деньги от конторщиц принимал сам Гиляров-Платонов, а в его отсутствие или когда он бывал занят, принимали: я, Экземплярский и даже моя воспитанница Авдотья Иванова Буренкова. Принимавшие от конторщицы деньги расписывались в тетрадке, которая хранилась у конторщицы.

В Конторе тогда занимались: 1) Варвара Васильевна Тимковская; живет на Тверской, д(ом) Голяшкина.1100 2) Екатерина Васильевна (помнится, Волкова – места жительства не знаю). 3) Родственник Гилярова-Платонова Сергей Дмитриевич Тихобразов;1101 адрес его можно узнать в редакции «Сов(ременных) изв(естий)». 4) Наталья Францовна Пабуковская; адрес ее можно узнать от нотариуса Сухомлинова;1102 5) Елизавета Ларионовна Чижова.

Я вела для себя тетрадку домашних расходов, из которой видно, что более 50 р(ублей) в месяц не получала с декабря 1876 г. по май 1877 года. С осени 1875 г. до декабря 1876 года я никакого жалованья не получала, а мне давалось даже по 15 руб(лей) в месяц. Секретарем редакции до 1876 года был Павел Александрович Лебедев, имеющий свою типографию на Донской улице.

Я лично часто говорила сыну Гилярова-Платонова1103 про эти деньги, упрашивая его сесть в тюрьму или яму, но их отослать по назначению. Денежные дела его со времени покупки им писчебумажной фабрики1104 были очень туги, и все жертвованные деньги шли в оборот.

В июне текущего года между им и мною произошел разрыв, как видно из его же писем ко мне, врученных мною г. Прокурору 23 ноября. В июле я вспомнила об этих деньгах и сказала и даже написала к нему, что, вероятно, ему грозит большая напасть и потому Бог меня вовремя оторвал от него. До меня действительно дошли слухи, что еще весною наряжалось следствие о растрате им жертвованных денег, но в Петербурге кто-то остановил.

В августе я сказала об этой растрате сотруднику Палешевскому1105 (так!), который на это мне сказал, что весною пришел к нему Сергей Яковлевич Маурер и сказал ему: «Какому человеку Вы посоветовали дать взаймы деньги? Говорят, что Гиляров-Платонов затратил 12 т(ысяч) жертвованных денег».

Лично я не могу сказать, как велика эта сумма. Г. Пелешевский написал о моих словах Гилярову-Платонову. Тот приехал ко мне 19 августа и просил примириться и предлагал мне пенсию.1106 Я отказалась, сказав, что если он будет продолжать выставлять меня женщиной свободного поведения, то я в свою очередь вынуждена буду про него сказать все, что знаю. Он и я знали, о чем идет дело, и потому он спросил меня: «Что же мне остается? безумие или револьвер?» Я ответила: «Если еще осталась маленькая доля чести, то револьвер».

Затем, в начале сентября, он присылал мне сказать через мою портниху (Настасья Иванова Козлова, живет на Плющихе в д(оме) Шевалдышева1107), что готов дать и мне и денег и пенсию. Я написала ему, что возьму небольшую пенсию, на которую прошу документ.

Главное же я просила, чтобы он восстановил мою репутацию. 7 сентября, завтракая с ним и с сотрудником Пастуховым1108 в трактире Тестова, я поняла из слов Пастухова, что ему известно о растрате Гиляровым-Платоновым денег. После этого разговора я получила от Гилярова-Платонова записку, в которой он говорит, что не может запретить рассказам о потаенной высылке денег. Об этой высылке денег я до сих пор ничего не поняла, а слышу, что он выставляет меня умопомешанной.

Из писем ко мне Гилярова-Платонова, переданных мною г. Прокурору, видны намеки на растрату, а именно в письме, где он говорит, что приготовился ко всему и что я злодей.

Документы, представленные мною: 1) письма ко мне Гилярова-Платонова; 2) мое заявление г. Прокурору от 23 ноября текущ(его) года и 3) мое письмо, начинающееся словами: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа.» Это письмо я хотела передать Гил(ярову)-Пл(атонову) через моего духовника и говорила о нем доктору Ивану Петровичу Постникову 2 августа, прибавив: «Уж не хочет ли он, чтоб я умерла или сошла с ума». Экземплярский живет на Большой Дмитровке в д(оме) Ляпина.

Жительство мое в селе Перове, 1(-го) стана Моск(овского) уезда, на собств(енной) даче.

Письмо М. С. Сковронской к суд(ебному) следователю 14 д(ня) 1877 г.

II

К моим показаниям, данным мною Вам письменно 7 дек(абря,) прошу присоединить следующее: До 29 июня текущего года мне, как жившей в одной комнате с Гиляровым-Платоновым, достоверно было известно, что жертвованные на славян через редакцию деньги не были им до того времени ни подсчитаны, ни отосланы по назначению, о чем я ему часто выговаривала. 7 сентября в трактире Тестова, по уходе Пастухова, он мне сказал: «Как же Вы говорили Пелешевскому о пожертвованных деньгах, когда, быть может, я напечатал рублей на 700 публикаций для Славянского комитета». Ответив, что тогда можно было публикации эти печатать и даром, я поняла, что и до 7 сентября жертвованные деньги не были даже подсчитаны Гиляровым-Платоновым и, таким образом, находились в его обороте в продолжение двух лет, когда уже прекратились и Герцеговинское восстание,1109 и Серб(ск)о-турецк(ая) война.

В одном из его писем ко мне сказано, что у меня была полная доверенность на заведывание делами редакции. Доверенность такая действительно дана была им мне; но вынута из моего портфеля была 26 сен(тября) 1876 года для получения денег с почты. Тогда оказалось, что получить по ней денег я не могла, т(ак) к(ак) в ней не было упомянуто о праве получать из почтамта деньги.

Соприкосновение мое с редакционной кассой ограничивалось тем, что Г(иляров)-Пл(атонов) давал мне ключ, просил вынуть столько-то и столько-то денег. Поручения такие давались и служившим у нас двум девочкам: Пелагее Ивановне Богуш и Авдотье Ивановне Буренковой. Имела я также право выдавать ордер на получение из Конторы небольших сумм; помнится, свыше 25 р(ублей) не приходилось. Наконец, как указано в прежних моих показаниях, мне случалось принимать деньги от конторщиц для передачи их редактору.

За последние 2 года я ни раза (так!) не выдавала жалованья служащим; не производила уплат по векселям, хотя на мне лежала обязанность, впрочем добровольно мною из дружбы на себя взятая, просить кредиторов отсрочить платеж или передать редактору, что такой-то сотрудник просит денег.

За последние два года три раза мне поручалось учитывать векселя в Коломенском банке. Отправка же или отсылка денег никакая не поручалась мне ни устно, ни письменно. Этим делом давно заведует служащий там давно из отставных солдат Степан Тимофеев Кац. Лично от меня за десять лет сделаны, помнится, две высылки: в 1868 г. 3 р(убля) в Петербург в красильню Франка и в 1871 г. в Прагу на имя А(н)дрея Викентьевича Гюнтера1110 – образцы русских круп на 5 р(ублей) через существовавшую тогда в Москве контору Ациенда Ассикуратриче.1111 Последнее письмо от этого Гюнтера я получила в 1872 г. из Пражской тюрьмы, куда он был посажен за политическую телеграмму в «Сов(ременных) изв(естиях)».1112 Я ему не ответила, и переписка прекратилась навсегда. Летом 1876 г. он приехал по делу Струсберга1113 референтом от «Neue Freie Presse» и просидел у нас часа три в присутствии Пастухова и Сергея Андреевича Юрьева,1114 при этом все заметили, что у него расстроена голова.

За эти же два года мои собственные денежные дела были в таком положении: от октября или сентября 1875 г. по декабрь 1876 г. я жалованья не получала, т(ак) к(ак) денежные обстоятельства самого Гил(ярова)-Пл(атонова) были очень плохи. Поэтому я не переставала занимать и сделала следующие долги (перечисляются, и в их числе Смирнову 600 р(ублей)). Смирнову Г(иляров)-Пл(атонов) вызвался заплатить 19 авг(уста), когда был у меня на даче и предлагал пенсию, а я отказалась, сказав, что, во-первых, на сделку с совестью не пойду, а во-вторых, сама приму решительные меры, если он, Г(иляров)-Пл(атонов), будет распространять клеветы о моем поведении. На это-то он мне и сказал, что же ему остается: безумие или револьвер.

В моем письме, оставленном при деле и начинающемся словами: во имя Отца и Сына и Св. Духа, которое я хотела в начале августа передать Гилярову-Пл(атонову) через моего духовника на исповеди, я говорю: «Ты, положивший в свой карман все пожертвованные деньги, сказал, что я воровала». Это слово «воровала» относят к тем 30 р(ублям), о кот(орых) 29 июня моя воспитанница сказала, будто я взяла их в счет жалования себе, а в расходную книжку не записала. 30 июня я вспомнила, что я действительно взяла 30 р(ублей) и в свой счет не записала, но не записала потому, что тут же отдала их на квартиру артельному старосте. Об этом я 30 июня написала Г(илярову)-Пл(атонову) и письмо послала с Ан(ной) Ал(ександровной) Лебедевой. Г(иляров)-Пл(атонов) ответил, что не в 30 р(ублях) дело, которые я имела право взять, а дело в том, что я была близка с другими лицами, а главное – с его сыном.1115 А. А. Лебедева, возвратившись ко мне, удивлялась только, что теперь говорится о том, что было в 1874 году, и почему употребляется слово «растление».

В одном из писем Г(илярова)-П(латонова) ко мне вырваны три строчки. Я вырвала их, когда еще не предполагала, что представлю эти письма г. Прокурору. В этих трех строчках г. Г(иляров)-Пл(атонов) требовал, чтобы я письменно созналась в своей связи с его сыном.

До какой степени я не властна была распорядиться не только рублем из кассы Г(илярова)-Пл(атонова), но и своею особою, могли бы показать и некоторые служащие, с которыми я иногда просилась пройтись по бульвару, и бывшая у нас прислуга. Но за нынешнее лето я увидала, до какой степени Г(иляров)-Пл(атонов) умеет направлять волю окружающих. Замечу только, что бывший секретарь Пав(ел) Ал(ександрович) Лебедев должен быть на меня в неудовольствии за то, что я обещала мстить ему за его неблагодарность к Г(илярову)-Пл(атонову).

Бывшая конторщица Екатерина Вас(ильевна) Львова должна быть в неудовольствии на меня за то, что я делала ей по требованию Г(илярова)-Пл(атонова) замечания относительно почерка на отчетах.

Все служившие из студентов недовольны были моим расположением к Экземплярскому, опасаясь, как бы это не подействовало дурно на его нравственность.

Лакей Иван Васильев Попов находится1116 (так!) под судом за продажу водки и просил Г(илярова)-Пл(атонова) взять на поруки; тот сначала не хотел, теперь Попов опять взят лакеем.

Бывшая моя воспитанница Авдотья Иванова Буренкова и служившая у нас девушка Пелагея Иванова Богуш тоже восстановлены против меня Г(иляровым)-Пл(атоновым) и живут теперь в занимаемом им доме.

В 1875 и 1876 (г)г. денежные пакеты распечатывала В. В. Тимковская. Не помнит ли она, не бывало ли в этих пакетах денег в пользу славян? После нее этим делом занимался студент К. Ф. Экземплярский. Не попадались ли и ему в пакете деньги в пользу славян.

Приходо-расходы за предшествовавшие два года сводил в конце 76 и 77 гг. студент Ив(ан) Алекс(еевич) Оглоб(л)ин, не помнит ли он статью о деньгах в пользу славян и об отсылке этих денег или передаче их кому-либо для отправки? При сем представляю листок моих беллетристических набросков, к которым Г(иляровым)-П(латоновы)м приложена была записка, начинающаяся словами: «Даже ужас охватывает при чтении этой исповеди».

М. С. Сковр(онская) 1877. 21 дек(абря).

Показани(я) М. С. Сковронской. 1878 г. 28 марта.

III

Газета начата была издаваться в долг с декабря 1867 г. Во время Фр(ранко)-прус(ской) войны1117 долгов на газете не было и даже остававшиеся от расходов деньги лежали в Обществе взаимного кред(ита).1118 Со времени покупки Г(иляровым) фабрики в Рузском уезде у Шумова денежные дела пошли туго.1119 На покупку фабрики употреблены были деньги, лежавшие в Об(ществе) вз(аимного) кр(едита); затем взято было Г(иляровым) взаймы: у купцов Фроловых1120 через Виллуана1121 12 т(ысяч); заложена его дача в Петров(ском)-Разумовском – Крылову за 18 т(ысяч); у Васильевой взято взаймы 3 т(ысячи); у Кошелева1122 –5 т(ысяч); у Катынской 3 т(ысячи); у Троицкого – 3 т(ысячи); Гил(яров) дал векселя купцу Каменскому на 6 т(ысяч); эти векселя Г(иляров) посылал меня учитывать в Коломенский банк. Я ездила туда три раза: 1) в мае 1876 г., 2) в декабре 1876 г., 3) в марте 1877 г. Переговоры об учете с директором Буфеевым1123 вела не я, п(отому) ч(то) я не знаю директора, а он не знает меня. Дело происходило так: я приезжала в Коломну прямо в дом племянника Гилярова священника Иоанно-Богосл(овской) церкви Андрея Ив(ановича) Смирнова;1124 он ходил к Буфееву и просил учесть векселя. В первый раз я даже не была в банке, а свящ(енник) Смирнов принес мне пачку денег и на ней написал сумму; в 76(-м) раз я ходила со свящ(енником) Смирновым в банк и, помнится, там расписывалась. Точно так же деньги были мне уложены св(ященником) Смирновым и надписано сколько. В последний раз директор банка Буфеев отказался учесть, ссылаясь на недостаток денег в самом Банке. В феврале 1877 (г.) Г(иляров)-Пл(атонов) сам ездил в Коломну благодарить Буфеева. С векселями, кот(орые) Буфеев отказался учесть, Г(иляров) посылал в Коломну своего сына Ник(олая) Ник(итича), кот(орый) точно так же вернулся без денег, оставив векселя на всякий случай у св(ященника) Смирнова. Вскоре после этого, помнится весной 1877 г., купец Каменский обанкрутился и Г(иляров) д(олжен) был оплатить векселя, учтенные Каменским.

Весною 1877 г. Г(иляров)-Пл(атонов) обменял(ся) таким же образом векселями с купцом Скворцовым. Слышала потом зимою от моей сестры, что Г(иляров) говорил ей, что ему пришлось платить 9 т(ысяч) 2 раза.

Весною 1877 г. Г(иляров) показывал мне табличку его долгов, писанную им самим красными чернилами. Я забыла цифру долгов, но помнится, 160 т(ысяч). В мае этого же года он занимал на вексель у купца Маршака 500 р(ублей). Маршак просил меня подписаться на этом векселе, что я и сделала. Точно так же я брала на вексель у Маршака 225 р(ублей), и Г(иляров) подписался на моем векселе.

Вообще, денежные дела Г(илярова) оставались запутанными, как мне известно, до конца моего пребывания в редакции с начала покупки им фабрики. С того времени сокращено было жалование секретарю П. А. Лебедеву и мне. Семейству своему точно так же Г(иляров) сократил выдачу денег, и жена его, случалось, даже нуждалась.

Пожертвованные в пользу славян деньги Г(иляров) употреблял на нужды газеты и свои частные нужды, и случалось, что жертвованные деньги немедленно по принесении из Конторы он употреблял на уплату своих долгов и на свои расходы. Мне лично известно, что мне наедине он говорил: «Если б не пожертвования, то обанкрутился бы».

Фабрика куплена Г(иляровым) за 50 т(ысяч) – остался долг 25 т(ысяч).

Показание М. С. Сковронс(кой) 29 марта 1878 г.

IV

Во вчерашнем моем показании я сказала, что Г(иляров)-Пл(атонов) мне говорил, что «если б не пожертвования, то он обанкрутился бы». Я не утверждаю, что таково доточно было выражение, но таков был смысл его слов. И действительно Г(иляров)-Пл(атонов) опасался всегда, чтобы его векселя не поданы были ко взысканию; векселя бывали и мелкие – в 300‒400 р(ублей) и м(огли) б(ыть) протестованы, а в неделю, в самое горячее время пожертвований, думаю, такая сумма могла поступить в Контору «Сов(еменных) изв(естий)». И этими-то деньгами он и оплачивал векселя, которым приходил срок. Я не говорю, что Г(иляров)-Пл(атонов) рад был присвоить жертвованные на славян деньги, но он был в безвыходном денежном затруднении.

Жена губ(ернского) секр(етаря) Ан(на) Ал(ександровна) Лебедева была посредницей между мной и Г(иляровым)-Пл(атоновым) после нашей размолвки. Она может показать, что ссора шла не о деньгах, а о моем поведении; некоторые письма Г(иляров)-Пл(атонов) писал прямо к ней. С ней я послала к нему письмо, в котором припоминала ему, что 30 р(ублей), которые моя воспитанница сказала, будто бы, взявши их в счет жалования, я не записала их в свою расходную книжечку, что эти 30 р(ублей) я отдала артельному старосте за квартиру артели, о чем ему (Г(илярову)-Пл(атонову)) тогда не сказала.

Об отношении Г(илярова)-Пл(атонова) к архимандриту Савве1125 мне известно, что в промежуток времени от осени 1876 до весны 1877 г. чрез посредство Ник(олая) Ник(олаевича) Дурново1126 Савва дал из находившихся у него жертвованных денег Г(илярову)-Пл(атонову) взаймы под расписку несколько сот рублей. Затем, помню, Г(иляров)-Пл(атонов) говорил мне, что по одной расписке он расквитался с Саввой.

На столе, на котором занимался Оглоблин, я видала книгу кофейного цвета, помнится склеенную моей воспитанницей1127 в то время, как она зимою 1875 г. жила вдвоем с Г(иляровым)-Пл(атоновым) на его даче.

На столе, на кот(ором) занимался Экземплярский, я видела оч(ень) большую книгу, помнится красного цвета, в которую он вписывал деньги, полученные с почты.

Письмо я писала Экземплярскому в ноябре 1877 г. и в этом письме говорила о пенсии и о кошельке.

Летом и осенью 1876 г. я видала, что к Г(илярову)-Пл(атонову) приходили болгары, фамилии кот(орых) не помню; знаю, что один из них рекомендовал болгар(ин)а Вымовлукича (?) как корреспондента; этому болгарину Г(иляров)-Пл(атонов) дал 25 р(ублей) на дорогу. Еще было дано одному раненому сербу 2 раза по 5 руб(лей); этот серб бывал в типографии «Сов(ременных) изв(естий)», п(отому) ч(то) желал обучиться скоропечатному ремеслу.

Корреспонденту Измайлову в моем присутствии Г(иляров)-Пл(атонов) дал 200 р(ублей) в апреле 1876 г. Отношений особых между ними не было; познакомились вследствие предложения И(змайлова) быть корреспондентом.

Чиновник М(инистерства) и(ностранных) д(ел) Пашков давно был знаком с Г(иляровым)-Пл(атоновым), когда, еще бывши студентом М(осковского) ун(иверситета), писал об учреждении студенческой кассы. После того он был корреспондентом «Сов(ременных) изв(естий)» из Петербурга, а летом 1876 г. поехал в Сербию и оттуда писал корреспонденции,1128 за кот(орые) ему посланы были деньги не то через митр(ополита) Михаила, не то через секретаря Сербского Мин(истерства) ин(остранных) дел Миловука. Помню только, что в моем присутствии об этой присылке денег шел разговор между Г(иляровым)-Пл(атоновым) и Дурново.

Сербу раненому, желавшему учиться скоропечатанию, дано было без меня 5 р(ублей); в другой раз он просил; Г(иляров)-Пл(атонов) его не принял. Я разговаривала с этим сербом и потом пошла просить Г(илярова)-Пл(атонова), чтобы он что-нибудь ему дал; он ответил мне, что раз ему дано было 5 р(ублей), а теперь у него, Г(илярова)-Пл(атонова), денег нет. Я упрекнула, что он затратил чужие деньги, и просила позволения дать в Контору ордер на 5 р(ублей), что и сделала. Серб этот прислан был с запиской из Слав(янского) ком(итета) в типографию «Сов(ременных) изв(естий)». С ним об обучении скоропечатному ремеслу разговаривали Малышев, машинист «Сов(ременных) изв(естий)», и сын Г(илярова)-Пл(атонова) Николай Никитич.

Корр(еспондент) Фермор вскоре по отъезде в Сербию был убит и, кажется, не писал ни одной корреспонденции.1129 Денег ему не было дано. Ф(ермора) лично я не видала, а слышала о нем от Г(илярова)-Пл(атонова).

Добровольца Денисова, за недосугом Г(илярова)-Пл(атонова), принимала я. Д(енисов) спросил меня: может ли его семейство получать из редакции 15 р(ублей) в месяц, если он будет писать корреспонденции. Я отвечала, что может. Д(енисов) денег не просил; он прислал только одну неразборчивую телеграмму и был убит в первом сражении.

Знавший меня понаслышке П. П. Ходнев прислал мне письмо, в котором убедительно просил похлопотать в редакции, чтоб ему дали денег на отъезд в Сербию в качестве добровольца. Я просила Г(илярова)-Пл(атонова), чтоб он дал из жертвованных денег хотя на этого одного добровольца; он ответил, что не может. Я погрозила, что сама стану собирать и этим обнаружу затрату. Х(одневу) я написала, что жертвованных денег я не касаюсь и их, кажется, передают в Слав(янский) ком(итет), что сама собирать не могу, п(отому) ч(то) не имею ни знакомств, ни времени, но прошу его высчитать, сколько потребуется на (н)его одного денег. Не помню, писала ли я, что дам из своего жалования. Помню только, что Х(однев) мне ответил, что не желает вводить меня в расход. Я сказала Г(илярову)-Пл(атонову) о том, как ответила Х(одневу,) и прибавила, что займу и дам Х(однев)у, чтоб хоть этим успокоить себя, что я знаю о затрате им – Г(иляровым)-Пл(атоновым) – жертвованных на славян денег. Он на меня за это сердился. Х(однев) рекомендовал конторщицу Львову, которая была мной недовольна за то, что я делала ей замечания о дурном ее почерке.

М. С.

30 марта 1878 г. Продолжение

V

Вчерашнее свое показание о 30 р(ублях) я желаю разъяснить. Помнится, в мае месяце 1877 г. я попросила у Г(илярова)-Пл(атонова) денег, в счет моего жалования. Он мне сказал, что, кажется, осталась только медная мелочь, т(ак) к(ак) ассигнации все он связал в пачку и приготовил эту пачку для уплаты по векселю на завтра. Он дал мне ключ к денежному ящику, чтобы я посмотрела, сколько мелочи, и взяла себе на мелкие расходы. Я отперла ящик в присутствии моей воспитанницы Авд(отьи) Буровой; вынула мелочь; подняла пустую белую бумагу в четвертку, чтобы поискать, нет ли под ней денег. Из этой бумаги, сложенной пополам, выпали ассигнации на 30 р(ублей). Я сказала моей воспитаннице: «Н(икита) Петр(ович) и не знал об этих деньгах; так другой кто взял бы и не записал в счет своего жалования». Воспитанница сказала мне: «Не записывайте и Вы». Я ответила, что непременно запишу. Г(иляров)-Пл(атонов) был в это время в другом №, в котором он находился с февраля или января больше, нежели в нашем общем №. Только что я положила эти 30 р(ублей) к себе, как вошел староста артели рабочих в «Совр(еменных) изв(естиях)» и убедительно просил дать 34 р(убля) за квартиру артели, т(ак) к(ак) квартирный хозяин оч(ень) требует денег. Я отдала старосте эти 30 р(ублей), кот(орые) взяла, было, себе, и еще отсчитала ему 4 р(убля) меди. Эти деньги я вписала в книжечку артельного старосты. Как зовут этого старосту, не помню. После этого я вышла к Г(илярову)-Пл(атонову) и сказала: «Я сейчас выдала 34 р(убля) арт(ельному) старосте за квартиру артели». Он спросил, откуда же я взяла эти деньги, когда в ящике кроме связанных пачек была только медь. Я ответила, что в бумажке было 30 р(ублей), кот(орые) я неожиданно нашла. В расходной книжечке, в кот(орую) мелкие расходы записывали и Г(иляров)-Пл(атонов), и я, и моя воспитанница, она не видала эти 30 р(ублей,) а когда я выдавала их старосте, воспитанницы моей не было в комнате, и, вероятно, она подумала, что по ее совету я решилась их не вписать. Об этих 30 р(ублях) не было и помину до 29 июня. Когда 29 июня я приехала с дачи Г(илярова)-Пл(атонова) спросить, почему он сказал сотруднице Яньковой Авдотье Ривокатовне, чтобы она передала мне, чтобы я, переезжая с его дачи к себе на дачу, не заезжала бы в свою московскую квартиру, – то Г(иляров)-Пл(атонов) начал упрекать меня, что я была близка с несколькими мущинами, обманывала его, который от меня ничего не скрывал. Я ответила, что я от него тоже, как он сам знает, ничего никогда не скрывала и прошу меня выслушать. Он начал меня сильно бить ногами в грудь и требовал, чтобы я ушла. Я села и сказала, что не уйду, пока он не выслушает от меня правды. Тогда он сказал: «Ты воровала». Я вскочила и сказала, что позволю налгать на себя что угодно, но относительно денег я не позволю лгать и требую, чтобы он указал, что я взяла. Тогда он подозвал мою воспитанницу и сказал ей, указывая на меня: «Она воровала?» Ты побледнела и отвечала: «Да». – Я сказала: «Укажи, жалкая девочка, что я взяла?» Она сказала: «30 р(ублей) в бумажке». Г(иляров)-Пл(атонов) положил ей руку на плечо и сказал: «Молодец Душа». У меня промелькнуло подозрение, и я сказала Г(илярову)-Пл(атонову): «В июне месяце она мне сказала, что близка с тобой; поклялась даже и просила молчать и говорила потом, что если захочет, то ты меня отбросишь. Тогда я не верила ей, а теперь вижу, что так оскорбляешь меня, чтоб отделаться от меня». Я не помнила о 30 р(ублях) и поняла, что моя воспитанница выдумала об этих деньгах, чтобы оскорбить меня как можно сильнее, т(ак) к(ак) именно относительно денежной честности я была строга очень с ней и с Полей Богуш. Приехавши к себе на дачу, я старалась сообразить, почему моей воспитаннице пришло в голову сказать «30 р(ублей)», и наконец припомнила все относительно их и написала Г(илярову)-Пл(атонову), чтобы он припомнил, как я ему сказала, что выдала на квартиру артели. Это письмо я послала к Г(илярову)-Пл(атонову) с А. А. Лебедевой. Это мое письмо он возвратил с приложением пространного от себя письма, в котором говорил, что не в деньгах дело, а дело в том, что я его обманывала, показывая вид, что расположена к нему, а любила других. Лебедева и я начали читать его письмо вместе, но я вскоре бросила читать, сказавши, что тут все неправда, а Л(ебедева) дочла письмо до конца. Где делось это письмо, не знаю. Быть может, осталось у Лебедевой.

На предложенный мне вопрос: не брала ли я денег из присланных пакетов, – отвечу: денежные пакеты я никогда не распечатывала, а раза два распечатала не денежную почту и в некоторых письмах нашла марки почтовые, присланные для перемены адресов. Помню относительно этих же пакетов такое обстоятельство: лежало много писем нераспечатанных. Я сказала моей воспитаннице, что Ник(ита) Петр(ович) не любит, когда распечатывают эти письма, а ведь тут могут быть жалобы на недосылку газеты. Она взялась распечатать эту почту, не знаю, спросивши на это позволения Г(илярова)-Пл(атонова) или нет. По окончании она подала мне почтовые марки и, помнится, купон,1130 причем сказала: «Берите себе хоть эти деньги, если он вам не дает». Я ответила, что у Г(илярова)-Пл(атонова) у самого нет денег и брать, не записывая, не стану. Помню, я прибавила ей: «Надо хоть в денежном-то отношении иметь чистую совесть, чтобы иметь право смотреть всем прямо в глаза». Я удивлялась про себя, почему моя воспитанница убеждала меня неоднократно в этом мае брать деньги сверх положенных мне 50 р(ублей,) и объясняла это тем, что девочке хотелось иметь весенние обновки. Когда 28 июля Г(иляров)-Пл(атонов) был у меня и сказал мне, что 30 р(ублей), данные мною артельн(ому) старосте, он вспомнил, я упрекнула его, как же он, зная мою честность в денежном отношении, мог позволить девочке сказать, что я утаила 30 р(ублей,) и притом такой девочке, про которую он мне постоянно твердил, что она окончательно погибшая, то он мне сказал: «Она говорит, что ты брала из денежн(ых) пакетов». Я заметила ему, что я, во-первых, никогда денежн(ых) пакетов не распечатывала, а во-2-х, в них м(огло) б(ыть) только несколько марок, кот(орые) мне не нужны, т(ак) к(ак) я ни с кем не переписываюсь.

Через несколько времени я припомнила случай, к(а)к, распечатав не денежные пакеты, воспитанница подала мне купон и марки приблизительно на 4 р(убля) 75 к(опеек) и просила в письме к Г(илярову)-Пл(атонову,) чтобы он справился – в расх(одной) книжке, есть ли там такая цифра, записанная в счет моего забора денег.

Относительно желаний моей воспитанницы приписать мне утайку денег приведу еще следующий рассказ бывшей моей горничной Авд(отьи) Ник(олаевой) Тягалиной. Когда я летом 1877 года послала Т(ягалину) с письмом к Г(илярову)-Пл(атонову,) то Т(ягалина), увидав мою воспитанницу, сказала: «Дуня, Дуня, разве можно сказать, что мамаша утаила себе 30 р(ублей)?» На это моя воспитанница ответила: «Я должна была так сказать: так было писано мне в письме».

1878 г. Апр(еля) 1 Продолжение

VI

На предложенный мне вопрос, получала ли я от Экземпляр(ского) деньги, полученные им по почте, отвечу «да». С того времени как Г(иляров)-Пл(атонов) начал более времени проводить в др(угом) №, Э(кземплярский) почти всегда отдавал эти деньги мне для передачи редактору. Иногда эти деньги я тут же при Экз(емплярском) клала в денежн(ый) ящик, а если ключ бывал у Г(илярова)-Пл(атонова), то деньги лежали на моем письменном столе или на столе у Экз(емплярского) до тех пор, пока в наш общий № (не) входил Г(иляров)-Пл(атонов). Последние месяцы бывало почти всегда так и я не раз получала от Г(илярова)-Пл(атонова) замечания, что деньги валяются на столе; я могу на минуту отлучиться из №, в кот(орый) м(ожет) войти чужой человек. Помнится, вследствие этого я просила Эк(земплярского), уходя домой, заходить к редактору и отдавать деньги ему. Эк(земплярский) на это раз заметил мне, что не станет заходить к редактору, п(отому) ч(то) раз или два так сделал и не мог долго вырваться от него, п(отому) ч(то) Г(иляров)-Пл(атонов) задерживал его разными справками в адресах.

На вопрос: покупалось ли для сербов Г(иляровым)-Пл(атоновым) оружие, отвечу: за все время Сербско-турецкой войны я и Г(иляров)-Пл(атонов) работали и постоянно находились не только в одном №, но в одной комнате, и я всегда слышала все его разговоры с служащими в редакции и с приходившими к нему посторонними лицами и поэтому знала все, что касалось дел Г(илярова)-Пл(атонова). Т(аким) о(бразом) я знала о займе им денег у арх(имандрита) Саввы. О покупке же Г(иляровым)-Пл(атоновым) оружия для сербов я никогда не слыхала вокруг себя и от него самого. Раза 3 в лето я отлучалась на один день к себе на дачу; по1131 приезде в Москву я всегда слыхала от Г(илярова)- Пл(атонова) подробные рассказы о том, чтт он без меня делал, кто у него был, что говорили. Об оружии же я никогда не слыхала ни полслова от него, а об этом он непременно рассказал бы мне, т(ак) к(ак) я постоянно просила, чтобы он с своей стороны что-либо сделал для сербов кроме ободрительных для них слов. Я непременно спросила бы, где оружие было куплено, какое, кому поручено переслать; я попросила бы взглянуть на это оружие, как попросила показать отсылавшуюся с Измайловым Черняеву серебряную братину, из кот(орой) даже пила воду. Меня интересовали все мелочи, и не могла я не обратить внимания на такое для меня приятное дело, как покупка Г(иляровым)-Пл(атоновым) оружия для сербов.

О волост(ных) правления(х)1132 добавляет показание, утверждая, что Г(иляров)-Пл(атонов) прикрывался публикациями Сл(авянского) комитета.

Относительно вносимых Дурново сумм ар(химандриту) Савве или в Сл(авянский) ком(итет) замечу, что Д(урново), вероятно, много приносил пожертвований, им самим собранных, п(отому) ч(то) он чрезвычайно деятельный член Сл(авянского) ком(итета). Если же бы Г(иляров)-Пл(атонов) давал ему эти суммы для передачи Сл(авянскому) ком(итет)у, то, вероятно, я слышала бы об этом хоть один раз или видела бы на конторских отчетных листках написанное рукою Г(илярова)-Пл(атонова), что столько-то выдано Д(урново) для передачи туда-то. Этого я никогда не видала на упомянутых листках, на верху кот(орых) Г(иляров)-Пл(атонов) собственноручно писал свой расход. Наконец помечены ли эти деньги, вносимые Д(урново) ар(химандриту) Савве, что он, Д(урново), получил их из «С(овременных) и(звестий)»? Полагаю, что эта помета была обязательна для Д(урново), и предполагаю, что этими взносами своими он решился только по начатии дела против Г(илярова)-Пл(атонова) прикрыть его.

– О знакомстве Маурера и Г(илярова)-Пл(атонова) через Пелешевского.1133

Что причиной моего увольнения из редакции было не потерянное ко мне доверие в денежном отношении, я могу доказать тем, что увольнение мое произошло 29 июня, а 7 сент(ября) Г(иляров)-Пл(атонов) просил меня в присутствии Н. И. Пастухова съездить в Симбирск и занять для него денег у знакомых нам обоим симбирск(их) корресп(ондентов) «Сов(ременных) изв(естий)». Думаю, что нельзя делать денежное поручение человеку, к кот(орому) потеряно доверие. Замечу еще, что увольнение мое произошло 29 июня, а о том, что меня уволят, Экзем(плярский) сказал мне еще 1 июня, между тем в промежуток этого времени Г(иляров)-Пл(атонов) при всех и наедине выражал ко мне, как и всегда, полнейшее доверие.

Об отношениях к Г(илярову)-Пл(атонову) его племянника Федора Александровича мне известно, что при поступлении моем в редакцию отношения между ними были натянуты. Г(иляров)-Пл(атонов) объяснял мне это тем, что Ф. А. Гилярову он настойчиво советовал погодить еще один год поступлением в Университет, и совет этот крайне не понравился его племяннику, кот(орый) с того времени стал относиться к нему хуже. Затем с 1872 года или даже несколько раньше между Г(иляровым)-Пл(атоновым) и Ф(едор) А(лександрович) появилась бульшая дружба. Ф(едор) А(лександрович) живал на даче у своего дяди; проводил с ним большие праздники, чему Г(иляров)-Пл(атонов) и я очень радовались. За последний 3(-й) год Ф. Г(иляров) стал деятельно сотрудничать в «С(овременных) из(вестиях)» и каждый день приходил в редакцию. Между им и Г(иляровым)-Пл(атоновым) завязалась оч(ень) тесная дружба. За все время моего пребывания в редакции Г(иляров)-Пл(атонов) оч(ень) горевал, что все Гиляровы не хотят взглянуть на меня беспристрастно и с предвзятым убеждением каждый мой даже хороший поступок толкуют в дурную сторону. В последнее время Ф. Г(иляров) стал относиться ко мне хорошо и доверчиво; дядя его оч(ень) этому радовался. Помню даже, как Ф. Г(иляров) и я тревожились, что не выкупается от Овчинникова1134 заказанный для Черняева образ, и когда Пороховщиков1135 собрал деньги, чтобы выкупить этот образ, то Ф. Г(иляров) выражал мне свое удовольствие1136 и говорил, что его этот образ тревожит. Я сказала ему, что от тревоги я не спала по ночам, и прибавила: «Есть еще вещи, которые меня тревожат». Он спросил: «Что?» Я не ответила, но подразумевала жертвованные деньги. Мне известно, что Ф. Г(иляров) внес 50 р(ублей,) собранные им на образ Черняеву. Эти деньги он отдал Г(илярову)-Пл(атонову) в моем присутствии.

1878 г. 5 апр(еля) Продолжение

VII

На вопрос, предложенный мне о самоваре, замечу, что, когда я жила вместе с Г(иляровым)-Пл(атоновым) и когда он сердился на меня всякий раз, как я какие-нибудь наши вещи называла твои или мои, в это время нами вместе куплен был для нашего общего хозяйства мельхиоровый самовар. Весною 1877 года я неоднократно просила у Г(илярова)-П(латонова) денег на мои личн(ые) расходы. Он отказывал, ссылаясь на неим(ение) денег. Я просила у него позволения заложить мельхиоровый самовар. Он мне ответил: «Хочешь – заложи, хочешь – продай; я его совсем тебе отдаю». Я всех приходивших к нам спрашивала, как они посоветуют: продать или заложить. Помню особенно, что с этими же вопросами я обращалась к Пастухову и Экзем(плярскому). Когда пришла ко мне моя портниха Козлова, я попросила ее заложить мой самовар за 10 р(ублей), чтобы мне легче было его выкупить. Думаю, что это было около 7 мая и я нуждалась в 10 р(ублях) для уплаты процентов по одному векселю в 100 р(ублей), по кот(орому) я и теперь продолжаю уплачивать 10 р(ублей) в месяц. Когда 29 июня Г(иляров)-Пл(атонов) бил меня, упрекая в измене, то между прочим он сказал: «Заложила самовар, чтобы купить будильник Экземплярскому». Я ответила, что будильник я подарила Эк(земплярскому) в феврале и он стоил оч(ень) мало, а самовар я заложила в мае. Затем в июле или в августе Козлова сказала мне, что она получила от Г(илярова)-Пл(атонова) 10 р(ублей) для выкупа самовара, но т(ак) к(ак) была больна и ко мне на дачу ехать не могла, а женщина, которой я должна 100 р(ублей), не дает ей покоя, требуя процентов, то она эти 10 р(ублей) отдала ей, полагая, что выкупом самовара еще можно обождать. К(озлова) тогда не знала о моем разрыве с Г(иляровым)-Пл(атоновым). Затем Г(иляровым)-Пл(атоновым) дано было еще раз 10 р(ублей) на выкуп самовара; но у закладчика так наросли проценты на другие мои вещи (шубка и платье), что для того, чтобы он не продал этих моих вещей, К(озлова) опять употребила 10 р(ублей) на уплату процентов за вещи. В начале сент(ября) К(озлова) пошла к Г(илярову)-Пл(атонову) и просила его уплатить за меня 100 р(ублей), за кот(орые) я ежемесячно плачу по 10 р(ублей). Г(иляров)-Пл(атонов) обещал уплатить эти 100 р(ублей) через несколько дней; сказал ей, что даст мне и денег, и какую хочу пенсию и просит ее, чтоб она уговорила меня выехать на это время из Москвы для моего рассеяния. Поэтому, когда я в сент(ябре) приехала к К(озловой), то она поздравила меня, что я буду получать большую пенсию. Я ответила ей, что соглашусь на условия Г(илярова)-Пл(атонова) тогда, когда он согласится на мои условия. Большую пенсию не возьму, а р(ублей) 30 в месяц согласна брать, а выехать из Москвы соглашусь тогда только, когда он попросит молодых людей, не знавших меня хорошо лично, но вследствие наветов моей воспитанницы сказавших, что не протянут мне руки, когда Г(иляров)-Пл(атонов) попросит этих людей протянуть мне обе руки, т(ак) к(ак) он лучше других знает меня. Я сказала К(озловой), что едва ли, впрочем, мой отъезд состоится, т(ак) к(ак), очевидно, Г(иляров)-Пл(атонов) желает меня выпроводить из Москвы, п(отому) ч(то) я знаю о растраченных им жертвованных деньгах. Я слышала, что в Москве пошел уже говор об этой растрате, и если меня позовут в качестве свидетельницы, то я сочту священной обязанностью сказать правду и не возьму от него никаких денег для отъезда с целию избежать этих показаний или молчать. Потом я написала Г(илярову)-Пл(атонову) записку, в которой говорила, что соглашаюсь принять небольшую пенсию и прошу его дать мне документ на имя газеты для получения этой пенсии, а также прошу его дать мне вексель в 1000 р(ублей) как ручательство с его стороны, т(ак) к(ак) моя дача заложена для него на эту сумму. Эту записку я послала с К(озловой). Она принесла мне ответ, что моя записка напоминает тон моей сестры и чтоб я написала помягче. Я написала. После этого я завтракала с Г(иляровым)-Пл(атоновым) и Пастуховым в ресторане Тестова и по возвращении оттуда сказала К(озловой), что между мною и Г(иляровым)-Пл(атоновым) произошел окончательный разрыв. В это время К(озлова) получила в моем присутствии записку от моей воспитанницы, кот(орая) писала ей: «Выкупите, пожалу(й)ста, самовар за те 10 р(ублей), кот(орые) Вы получили, а то Н(икита) П(етрович) хочет подавать явку о пропаже у него самовара». К(озлова) испугалась этой угрозы, а я ей заметила, что ведь в присутствии Г(илярова)-Пл(атонова) самовар дан был ей для залога. Думаю, что в июле и августе так упорно требовался из залога самовар по настоянию моей воспитанницы. В августе Пелешевский мне сказал: «Приезжаю к Ник(ите) Петр(овичу); в зале в белом капотике с розовым бантиком сидит Ваша Дуня». Психологически понятно, что, сделавшись хозяйкой на моем месте, девочка захотела сидеть за мельхиоровым, а не медным самоваром.

– Тихобразова и Николая Гилярова, как мне известно вследствие их разговоров со мной, тревожат жалобы жертвователей на то, что они не видят своих имен в списке вносивших жертвы. Помню, особенно тревожили Тихобразова, что жертвованным деньгам и корпии не дается ник(акого) движения.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 47. Л. 1–189.

Тетрадь № 21137

Из Дела суд(ебного) следователя Моск(овского) окр(ужного) суда по особо важным делам Глобо-Михален(ко)

О Ст(атском) сов(етнике) Гилярове-Платонове, обвиняемом в растрате сумм, пожертвованных на славян

нач(ато) 4 дек(абря) 1877 г.

окончено 1880 – Янв(аря) 10

Копии с указа:

(при прок(уроре) Капнисте1138)

Слушали:

1) доклад члена Палаты Цветкова.1139

Дело это началось 25 нояб(ря) 1877 года по заявлению вдовы губ(ернского) секр(етаря) Марьи Саверьяновой Сковронской прокурору Моск(овского) окр(ужного) суда о растрате редактором «Сов(ременных) изв(естий)» Гиляровым-Платоновым денег, полученных им от разных лиц в пользу славян Балк(анского) полуостр(ова), причем Сковронская объяснила, что, живя в течение нескольких лет, до весны 1877 года, почти в одной комнате с Гиляровым, находясь с ним в близких отношениях и занимаясь в редакции, она хорошо знает, что с того времени1140

Показание К. Ф. Экземплярск(ого)

Бывшу(ю) сотрудницу «С(овременных) и(звестий)» по иностр(анному) отд(елу) М. С. Сковронскую я знаю. Что заставило ее удалиться из Редакции, хорошенько не знаю. Были слухи, что она потеряла доверие в глазах редактора и он ее отставил. Когда она была отставлена, я уже не служил в Редакции. В ноябре месяце 1877 года я получил от нее письмо, в кот(ором) она горько жаловалась на свою судьбу и обвиняла Гил(ярова)-Пл(атонова) в том, что он воспользовался с пользой для себя (неточные слова письма) каким-то кошельком, который неизвестно из ее письма, кому принадлежал; что она просила его отдать этот кошелек куда следует, что она нравственно страдала за то, что он не отдавал; что она будто бы говорила ему: «Садись в яму, в тюрьму, а чужие деньги отдай».

Госпожу Сковронскую ни в чем предосудительном не замечал, ничего особенного против нее не имею и считаю ее женщиной здравого ума. С Гил(яровым)-Плат(оновым) Сков(ронская) жила в одной квартире во все время моих занятий в Редакции. Не сомневаюсь, что она, т. е. Ск(овронская), была с ним в близких отношениях, хотя этого доказать не могу.

В том же частном письме, о коем я упомянул, Сков(ронская) говорит что редактор Г(иляров)-Пл(атонов) ездил к ней и предлагал ей пенсию, лишь бы она молчала. Но она отказала-де и предпочла жить в голоде и холоде. Слово молчала относится к кошельку, которым будто бы, по сл(овам) Ск(овронской), воспользовался Гил(яров)-Плат(онов). Письмо это, не знаю, сохранилось ли; но то, что в нем содержалось, может подтвердить г. Оглоблин, кот(орый) читал это письмо.

Показание Е(лизаветы) Лар(ионовны) Чижовой1141

Сковронскую я встречала в квартире Г(илярова)-Пл(атонова). В близких отношениях я с ней не находилась и потому не могу судить о ней, но слухи ходили, что она имела большое влияние на Гилярова и пользовалась большим доверием с его стороны, но злоупотребляла его доверием, но в чем заключалось это злоупотребление, я не знаю.

Показ(ание) Измайлова1142

Слышал, что во все время С(лавяно)-тур(ецкой) войны 1876 (г.) он сильно помогал означенной войне, а также не оскудевала его рука помощь(ю) на пособие страждующ(им) семействам прав(ославных) христиан на Бал(канском) полуострове, а также на пособие добровольц(ам). Гил(ярова)-Пл(атонова), несмотря на мои холодные отношения к нему, я считал всегда человеком честным.

Показ(ание) П. А. Лебедева

Сков(ронскую) я знаю: она занималась у Г(илярова)-Пл(атонова); в последнее время, при мне, жила с ним в одной комнате; находилась ли с ним в связи, сказать утвердительно не могу; но пользовалась его неограниченным, полным доверием, ссор и неприятностей при мне у них не было.

Показ(ание) Ав(дотьи) Ив(ановны) Буровой, 17 лет

Я сначала жила при отце Сковронской; когда он умер, то его дочь М(арья) Сав(ерьевна) отдала меня в ученье к портнихе Корсовой, а от нее С(ковронская) меня определила к Гилярову, у кот(орого) она и сама жила. При Сковронской я жила у Г(илярова)-Пл(атонова) года 4 и во все это время я жила с ней в одной комнате. Только один раз, а именно, кажется, летом 1876 г. Г(иляров)-Пл(атонов) жил с Ск(овронской) в одном № в д(оме) Арманда; в этом же № жила и я с ними; жили мы т(аким) о(бразом) месяца три или 4, пока не была приискана квартира. С(ковронская) наз(ывала) меня воспитанницею, п(отому) ч(то) она взяла меня 4-х лет к себе на воспитание.

Что за отношения были у С(ковронской) c Г(иляровым), я хорошо не знаю; знаю только, что она занималась переводами и он имел к ней большое доверие. Но летом Н. П. Г(иляров)-Пл(атонов) узнал, что Ск(овронская) тихонько берет из его кассы деньги; о чем сказала ему и я, т(ак) к(ак) один раз видела, как она взяла в отсутствие Гил(ярова) из кассы приблизительно 30 р(ублей), просила меня об этом никому не говорить; а потом видела, что она берет себе деньги, присланные по почте.

Вследствие этого Г(иляров)-Пл(атонов) отказал ей от должности и она больше не живет у нас.

Ключа от кассы мне никогда не давал Г(иляров)-Пл(атонов), а таковой он доверял одной Ск(овронской).

Показ(ание) Оглоблина

По слухам, С(ковронская) c Г(иляровым) была в самых близких отношениях, в чем, впрочем, не сомневаюсь и я. Койки Г(илярова) и С(ковронской) стояли в одной комнате и были разделены лишь небольшой перегородкой. В Редакции и Конторе С(ковронская) не пользовалась особенно хорошей репутацией; она слыла за женщину двоедушную, старавшуюся угодить и редактору, и служащим у него: неизменно с первым она всегда говорила в его пользу против служащих, а последним – в их пользу против Гилярова. Бурова говорила мне, что она иногда пользовалась деньгами из кассы Гилярова. Причиной удаления Сковронской считают ее разнузданность, именно то, что она бросалась на шею, как говорится, всем и каждому, что наконец и вывело Г(илярова)-Пл(атонова) из терпения.

По расходе с Гиляр(овым) Ск(овронская) писала письмо студенту Экземплярскому, которое последний читал мне; в нем она пишет о пожертвованных деньгах; точных выражений я не припомню, но помню одно рельефное место: я не раз говорила Н(иките) П(етрови)чу – садись в тюрьму, садись в острог, а деньги отдай. В письме этом тоже упоминалось о том, что Г(иляров) приезжал к Сков(ронской) и предлагал ей пенсию, чтоб она молчала, но С(ковронская) не согласилась на предложение.

Показ(ания) Пелагеи Богуш, 15 л(ет)

Отошла я от Гиляр(ова), п(отому) ч(то) Сков(ронская) меня била, мучала за дело, а большею частью по пустякам.

Гил(яров) ей не доверял ключи от денеж(ного) ящика.

Экземпл(ярский) деньги отдавал не Гил(ярову)-Пл(атонову), а Сковронск(ой).

Показание Е. В. Барсова

Я жил у г. Гилярова на квартире несколько лет. Не принадлежа к составу редакции и не имея никакого отношения к его издательским делам (кроме печатания книги в его типографии), я, однако, часто виделся с Г(иляровым), часто проводил с ним время и был непосредственным свидетелем того, как определялись его отношения с г-жой Сковронской. Факты, мною подмеченные, вполне характеризуют эти отношения.

Гиляров, по своей натуре, человек непосредственный, твердый в своих понятиях и весьма склонный к рассеянности.

Как человек непосредственный, он не мог относиться критически к поведению Сковронской и потому не мог разглядеть тех мотивов, в силу которых она определяла свои отношения, постепенно снискивая его внимание и стремясь овладеть его безусловным доверием. Мелкая хитрость ее представлялась ему проявлением ума; ревность к делам редакции, обнаруженная ею на первых порах, показалась ему личным к нему уважением. Гиляров был рад и очаровался тем, что нашел в ее лице не только ревностного сотрудника, но и еще преданного ему почитателя. Он начал советоваться с нею по делам редакции, чаще с нею видеться и через то открыл ей возможность опутать себя; считал ее женщиной умной, притом искренно ревнующей об его интересах, он доверялся ей безусловно, предоставив ей почти все свои редакционные дела.

Как человек твердый в мысли, он, составив о ней понятие как о женщине самой умной и благонадежной, уже решительно не позволял никому сказать о ней дурного слова: обманувшись в ней раз, он обманывался ею до конца, и чем менее позволял себе слушать других, тем больше подпадал под власть г-жи Сковр(онской). –

Не такова сама Сковр(онская): она женщина лукавая и двоедушная. Внимание, которое на первый раз выказал ей Гиляров за ее усердную работу, подало ей повод к целому плану, который она, как женщина хитрая, проводила от начала до конца. Скоро задалась она мыслию во что бы то ни стало овладеть им, овладеть безусловно и завязать такую петлю, чтобы держать его в своих руках. Являясь на лицо к Гилярову как самая скромная сотрудница, она старалась подделаться под его образ мыслей, льстила ему, хвалила его статьи и т. п. Изредка при этом закидывала слова, как много она, одна она работает в Редакции и как мало работают другие; добившись в глазах его первенства в составе редакции, она также мимоходом и как будто не намеренно, во время чаю или стола заговаривала о том, что хозяйство у него идет плохо, что у него всего много выходит, что нет никакой экономии, и постепенно т(аким) о(бразом) добилась до того, что в ее руки перешло домашнее хозяйство; ей поручено было следить за покупкой провизии, заведывание столом и т. п. Но при этом естественно д(олжен) б(ыл) сталкиваться интерес действительной хозяйки с распоряжениями доверенной экономки. Сковронская вторгалась в семью и продолжала добиваться еще большего значения в доме. В моем также присутствии, за столом или за чаем, она также мимоходом начинала заговаривать, что В(ера) А(лексеевна) за хозяйственность ее на нее сердится, что она ей не кланяется, затем, что она ходит к колдунам, что она будто бы хочет ее испортить и наконец стала решительно заявлять, что она боится, чтоб В(ера) А(лексеевна) совсем ее не отравила и т(аким) о(бразом) постепенно расстроила Г(илярова) с своей женой.

Сделавшись полновластной в доме, она, скромная по-прежнему в глазах Гилярова, на стороне окружающим намекала иногда на свою исключительную преданность и близость, но грубый цинизм, с которым она высказывалась при подобных случаях, обличал вполне всю лживость ее натуры. Точно также и самого Г(илярова) она старалась держать в обмане; она пользовалась всяким случаем, чтобы льстить ему; ради той же цели, для поддержания его самообольщения и возбуждения его к себе сочувствия, прибегала к разным средствам: то притворялась больною, то устроивала поднесение кренделя, будто бы от лица его почитательниц за какую-то статью и т. п. На мой взгляд, ни в одном ее слове не было правды, каждое движение ее было ложь и обман.

Но и на этом не остановилась Ск(овронская). Сделавшись полновластной в редакции, полновластной в доме, расстроив мужа с женой, она еще дальше простерла свои виды: она захотела овладеть правами наследства и расстроила отца с детьми. Выставляя на вид Гилярову, что он слаб здоровьем, что дети его еще недоростки, что со смертию его газета его может погибнуть, она уговорила его написать два письма, в которых бы все права на газету, по его смерти, переданы были лично ей.1143 Одно из таких писем вручено было ей, а другое было отдано старшему сыну Николаю1144 Гилярову с тем, чтобы он распечатал его не ранее, как после смерти родителя. Но, будучи еще гимназистом, он, конечно, распечатал его в тот же вечер. Семейные последствия понятны сами собой.

Наконец, просказывалось в Ск(овронской) жалкое стремление завязать такую петлю, чтобы постоянно, в избежание скандала, держать его в своих руках; так, она не раз заявляла, «как бы дорого дала она, чтоб нажить ей ребенка в ее обстоятельствах».

Вот к чему направлялись и как далеко простирались виды Ск(овронской) в ту самую минуту, как она уверяла Г(илярова) в своей безграничной преданности и личном уважении.

Время и показало, что Г(иляров) был человек, весьма склонный к рассеянности. Эта рассеянность более всего отражалась на его финансовых делах и издательских операциях. Кому что давал и от кого что брал, он весьма часто не записывал. Я печатал одну из своих книг в его типографии; деньги уплачивал в разное время, но т(ак) к(ак) правильной отчетности не велось, то, признаюсь, я и до сих пор точно не знаю, окончены ли между нами счеты или нет. Гиляров и верит другим и сам доверяется всего чаще на слово. Все показанное готов подтвердить под присягою.

Кол(лежский) сов(етник) Барсов

Показание А. Н. Гилярова 22 г. Студент

27 дек(абря) 1877 г. ездил я в Перово к Ск(овронской) с целью разузнать подробности об отцовском деле. Толком добиться я ничего не мог, т(ак) к(ак) слышал одни лишь восклицания, вроде: «Боже мой, Боже мой», «видит Бог, что я не вру», и затем ругательства, направленные против отца. На мой вопрос, с какою целью она сделала донос, по убеждению ли или вследствие страстности, она отвечала, что никакого доноса не делала, что она просто «пожаловалась прокурору Окр(ужного) с(уда) на то, что ее притесняют, что ей нечего есть, и спросила: неужели возможно, чтобы на Руси люди умирали с голоду? На это прокурор ей ответил, что в России всякий живет своим трудом и что он ничего не может сделать». Я переспросил ее, но она отвечала почти то же, причем свои слова пересыпала разными сильными выражениями касательно отца. На мой вопрос: «Неужели вы в состоянии предположить про отца такие вещи вроде утайки денег и неужели вы не убеждены, что ваши показания – чистая клевета?» – она сказала: «Вы, вероятно, сами не сомневаетесь». На вопрос «почему?» она отвечала, что я мог убедиться, как отец притеснял ее, когда она жила у нас в доме: если же он мог притеснять несчастную женщину, «которая за него положила душу», то, конечно, мог отнять деньги и у сирот, жалобы которых доходят до небес. На этот софизм я ей сказал, что я вообще замечал со стороны отца к ней ласки, что никаких притеснений не видел, что, напротив, она жила слишком свободно и просторно, чего, вероятно, в другой раз сама не отвергла бы. Касательно же отца, прибавил я, я нисколько не сомневаюсь: его честность мне вполне известна, да вы и сами прежде много говорили мне о ней. Больше ничего я от нее не мог узнать. Она начала рассказывать историю своей разлуки с отцом, разливая целые потоки грязных ругательств, прерывая их восклицаниями: «светик ты мой», «голубчик ты мой». Я принял ее за помешанную, т(ак) к(ак) слова ее были вообще бессвязны и часто бессмысленны, поэтому стал с ней прощаться, причем она попросила оставить ей 20 к(опеек). Я ей дал 3 р(убля), кот(орые) были у меня в кармане, и извинился,1145 что не могу дать ей более. При этом я заметил, что и прежде слышал о ее нищете от семейства Ф. А. Гилярова, но этим слухам не верил, т(ак) к(ак) не мог предположить, что, живя в редакции столько лет, она не нажила денег. На это она сказала, что все получаемые из редакции деньги она употребляла на постройку дач, котор(ые) она потом заложила; полученные под заклад деньги отдала отцу, котор(ый) ей выдал векселя, но потом их разорвал при Авдотье Ивановне («Душке», по выражению Ск(овронской)), говоря: «Вот как надо поступать с дрянью». Дольше оставаться в Перово у меня не стало сил, и я простился, сказавши «до свиданья», но она попросила протянуть ей руку, т(ак) к(ак) она считает меня честным человеком.

При этом свидании со Ск(овронской) я ей не говорил, что уверял всех в ее честности, в том, что она не могла брать денег потихоньку от отца, что при себе не позволяю этого говорить.

При свидании были две женщины – одна старуха, другая молодая.

Во время службы в редакции Ск(овронская) распоряжалась кассою по своему усмотрению, брала денег, сколько хотела, принимала отчет из Конторы и прятала деньги в своей комнате, в черной конторке. Отец ее вообще не контролировал, но иногда делал ей замечание, из-за чего С(ковронская) делала сцены.

Около 1875 г. отец взял кассу к себе. Когда однажды я обратился к С(ковронской) с просьбой денег на книги, она мне заявила, чтоб я шел к отцу, что теперь деньги лежат у него и что он ей не доверяет.

Что было в 1876 и 1877 г(одах), я не знаю. Настоящей причины разрыва между отцом и Ск(овронской) я не знаю, но слышал, что она воровала деньги и связалась со студентом Экземплярским. Этому студенту она платила пенсии 25 р(ублей) в месяц. (Последнее слышал и от самой Ск(овронской) при свиданьи с нею 27 дек(абря) 1877 г.).

Показание Сковронской 1878 г. 5 апр(еля) Продолжение

В Конторе почти никогда за это время не бывала, а слышала от конторщиц, что там навалены груды корпии, и приходящие в контору смеются, что корпия отправлена будет, д(олжно) б(ыть), тогда, когда кончится уже Сербско-тур(ецкая) война. Я попросила Г(илярова)-Пл(атонова), чтоб он позволил корпию перенести в нашу квартиру. Он охотно на это согласился. Помнится, в сент(ябре) 1876 г. в отсутствие Г(илярова)-Пл(атонова) пришел из С(лавянского) ком(итета) артельщик и просил от И. С. Аксакова отрядить (?) корпию Сербии. Я воспользовалась этим случаем и просила артельщ(ика) взять с собою корпию. При этом я послала с ним записку, что из ред(акции) «Сов(ременных) изв(естий)» отправлена корпия в Слав(янский) ком(итет). На этот или на другой день получена была записка о поступлении в Сл(авянский) к(омитет) корпии из «С(овременных) из(вестий)». Если я не ошибаюсь, записка эта была писана рукой г-жи Аксаковой.1146 Когда Г(иляров)-Пл(атонов) приехал домой и в передней узнал об отправке корпии, то, проходя мимо меня, тихонько сказал мне: «Зачем вы отправили корпию; т(аким) о(бразом) поймут, что и деньги я д(олжен) б(уду) отправлять этим путем». Я ответила: «Тем лучше: это по крайней мере заставит тебя отправить деньги».

Об отношениях Г(илярова)-Пл(атонова) к Славянскому ком(итету) знаю, что он оч(ень) давно состоит членом этого Ком(итета) и всегда с самого основания газеты публикации о заседаниях и отчет Ком(итета) печатался даром. Поэтому меня оч(ень) удивило, когда 7 сент(ября) 1877 г. в ресторане Тестова по уходе Пастухова Г(иляров)-Пл(атонов) сказал мне: «Как же Вы рассказывали Пелешевскому, что я растратил пожертвованные деньги, когда, б(ыть) м(ожет), руб(лей) на 700 я напечатал за это время публикаций для Сл(авянского) ком(итета)». На это я ответила, что эти публикации за это время м(огли) б(ы) печатать gratis1147 как содействие Сл(авянскому) к(омитет)у.

О том, что арх(имандрит) Савва1148 выражал Г(илярову)-Пл(атонову) благодарность, я узнала от Ал(ексея) Ник(итича) Гилярова следующим образом. 27 дек(абря) 1877 года ко мне на дачу приехал А. Н. Гил(яров). Увидавши его, я сказала двум сидевшим со мной женщинам: «Не отходите от меня». Он засмеялся и спросил: «Чего же вы испугались?» Я ответила, что теперь от Гилярова я м(огу) ожидать всего, т(ак) к(ак) из уст его отца я слышала сама, что он желает моей смерти. А(лексей) Н(икитич) сказал мне, что слышал от семейства Ф(едора) Ал(ександровича) Г(иляров)а, что я в большой крайности: это им говорила нищенка, котор(ая) ходит к ним из Перова, и он пожелал сам видеть, в каком я нахожусь положении. Я ответила, что никакой нищенки я не знаю, а в каком положении я нахожусь, он сам может увидеть: «Сегодня 27 дек(абря), – сказала я, – а Вы посмотрите, у меня только летние рамы. Мне помогает сестра,1149 несмотря на то, что Ваш отец старается восстановить и ее против меня; по ночам у меня нет ни керосина, ни свечки, ни 2 коп(еек) на фунт хлеба; вот видите, эта старуха принесла мне картофелю».

А(лексей) Н(икитич) сказал, что Ф(едор) А(лександрович) поручил ему спросить меня, с какою целью я донесла прокурору на Г(илярова)-Пл(атонова)? Сделала ли я это вследствие страстности, мести или твердого убеждения? Я ответила, что не понимаю, к чему и о какой страстности тут говорится; точно также нисколько не желаю мстить, но нахожу, что отец его, оставив при себе на моем месте мою воспитанницу,1150 достаточно отомстил себе за 2х-летнее жестокое обращение со мною, а относительно тверд(ых) убеждений скажу, что самым твердым образом знаю, что отец его воспользовался для своих личн(ых) целей жертв(ованными) в пользу славян деньгами; наконец, я не нахожу донесеньем свое заявлень(е) прокурору о притеснении меня Г(иляровым)-Пл(атоновым). Заявление же это, из кот(орого) выяснилась затрата, я сделала с тою целью, что не хочу ни жить, ни умирать с напрасно наносимым на меня позором вместо обещанной мне награды за мою безграничную ему преданность. А(лексей) Н(икитич) сказал: «В том, что отец затратил эти деньги, я сам вполне уверен, но неужели он дошел до Дуняшки? Я у отца не бываю, а бываю у матушки: они теперь живут в одном доме и Ваша Дуняшка ведет себя невыносимо нагло. Там теперь все говорят, что Вы брали у отца без спроса деньги. Я уверяю всех, что это невероятно; что я Вас в этом отношении оч(ень) хорошо знаю и при себе не позволю это говорить. Я даже знаю, что Вы свою дачу заложили для отца». Я поблагодарила его и сказала, что я крайне радовалась, когда своими личными средствами помогала его отцу, а он вытащил у меня векселя, данные им как ручательство за заложенную для него дачу, а теперь, вероятно, отец его всем рассказывает, что я брала у него без спросу деньги и, вероятно, велел это, когда узнал о моем заявлении прокурору. Я рассказала ему весь ход разрыва моего с отцем; как он невыносимо жестоко поступал со мною. А(лексей) Н(икитич) сказал: «Как отец может бывать жесток, это-то мне хорошо известно, но зачем Вы решились донести? Ведь Вам очень достанется, а отец выйдет победителем: Черняев писал в «Русском мире» ему благодарность за содействие славянам. Кошелёв взял его на поруки, а арх(имандрит) Савва напечатал ему благодарность». Я ответила, что по просьбе Дурново арх(имандрит) Савва может печатать сколько угодно благодарностей, но у него следователь попросит показать книги и квитанции. А(лексей) Н(икитич), жалея, что с ним только 3 р(убля), положил их на стол и, уезжая, просил протянуть ему руку. Женщины, при кот(орых) посетил меня А(лексей) Н(икитич), – бывшая у меня в услужении Матр(ена) Мок(еевна) Громова и мещ(анка) Троиц(кого) посада, Пелагея Калинишна Тягалина, живущая в селе Перове.

20 апр(еля) 1878 г. Продолж(ение) пок(азаний) М. С. Сковронск(ой)

Делая прокурору заявление о невыносимом для меня притеснении со стороны Г(илярова)-Пл(атонова), я представила прокурору все письма, полученные мною от Г(илярова)-Пл(атонова) от первых чисел июля 1877 г. по 8 сент(ября) того же года. Т(аким) о(бразом), виден весь ход моего разрыва с Г(иляровым)-Пл(атоновым), кот(орый), как доказывают эти письма, сначала обвинял меня в дурном поведении со слов моей воспитанницы, а кончает даже намеком на какую-то тайную высылку денег. Из первого его письма видно, что он отвечает на мою просьбу приехать ко мне и выслушать от меня правду, а не слушать мою воспитанницу, которая в досаде на меня наговаривает ему. Он отвечает, что «долгое время не может видеть Перова», просит оставить «в покое и словами и помышлением» мою воспитанницу, которая «слава Богу, было отцепилась от меня». А главное – просит молчать о том, как он оскорблял меня со слов и в присутствии моей воспитанницы, про которую он за несколько дней говорил мне, чтоб я не заботилась, не болела об ней, т(ак) к(ак) она окончательно погибшая. Последние слова его в этом письме: «Собери последние капли сожаления ко мне, не подвергай меня истязаниям, дай мне успокоиться и отнестись объективно к моей разорванной жизни. Кто сильнее страдает – неизвестно». Слова эти стали понятны мне только после 7 сент(ября), когда он признался, что находится в близких отношениях с этой девочкой. Тогда только понятно стало, что тяжело видеться со мною человеку, виноватому в слишком свободном поведении моей воспитанницы, на которую я не переставала плакаться ему последний месяц моего совместного с ним жития.

Из второго письма Г(илярова)-П(латонова) видно, что я настойчиво просила его объясниться со мною. Мне совестно было за него, что такой пожилой человек поддался убеждениям полуграмотной 16-тилетней девочки, о которой он всегда так дурно отзывался. И вот в ответ на это мое письмо он удвоенно приводит ее рассказы обо мне, не допуская, что она говорит неправду, и повторяет, что оба мои письма – «ложь от начала до конца. Это, как мертвой, писал мне человек, знавший оч(ень) хорошо мою правдивость. Я замечала тогда, что чем правдивее и искреннее были мои письма к нему, тем жесточее получала я ответ от человека, которому безгранично предана была в продолжение 10 лет. Мое желание доказать, что моя воспитанница наговаривает на меня неправду, он называет «намерением, достойным дьявола» и предлагает объяснение между мною и им в присутствии нескольких студентов, моей воспитанницы и его сына, желая таким образом унизить меня до крайности перед молодыми людьми, которые не знали за ним самим тех поступков, которые он приписывал мне. Г(иляров)-Пл(атонов) молит в этом 2-м письме «милосердого Бога, чтоб Он простил мне бесчеловечную жестокость, которою он был жертвою». Вся же моя жестокость состояла в том, что моя воспитанница наговорила на меня, будто я имела многих друзей. Правда же в ее словах была только та, что Экземплярский наговорил мне дерзостей и притом, как сказалось впоследствии, с ее же слов. Далее в этом же письме Г(иляров)-Пл(атонов) пишет: «Напрягаю все свои мысли, чтоб чем-нибудь осветлить тебя в моих глазах: увы, к глубочайшему, смертельному прискорбию, никак не обретаю, на каждое за встает мгновенно мильон против». Так писал человек, говоривший мне за несколько дней перед этим, что самое мое присутствие и дыхание в его квартире в редакции очень полезно; в моем присутствии говоривший за неделю самым серьезным тоном Федору Ал(ександровичу) Гилярову, что я заслужила пенсию в 100 р(ублей) в месяц, п(отому) ч(то) долгое время выносила газету на своих плечах. Из этого же письма видно, до какой степени постоянно Г(иляров)-Пл(атонов) нуждался всегда в деньгах. Письмо писано было в первых числах июля, следовательно, в самый разгар полугодичной подписки, а у него из конторы принесено было накануне только 11/2 р(убля), а на понедельник предстоял еще платеж по двум векселям. И он не мог рассчитать плотника. И это во время войны, когда газета сильно расходится. В конце письма он говорит: «Пощади свою, Бог видит, невинную жертву», а 19 августа признался мне, что в сентябре 1875 г. нашел мою воспитанницу девушкою; в сентябре же 1877 года в ресторане Тестова признался мне, что находится в близких отношениях с моей воспитанницею.

Из третьего письма видно, что Г(иляров)-Пл(атонов) в июле месяце «не в состоянии» выдать даже жалования наборщикам. Т(аким) о(бразом), он сам подтверждает, что был в безвыходном денежном положении и, если станет утверждать, что жертвованных денег не присвоил, п(отому) ч(то) не нуждался в деньгах, то этой запиской опровергнутся его слова. Из этого же письма видно, что все служившие в семействе Г(илярова)-Пл(атонова) относились ко мне всегда неискренно и недоброжелательно и я считала его только своим единственным другом, а также видно, что ему известна была неискренность моей воспитанницы относительно меня.

Из письма, помеченного IV, можно убедиться, что Г(иляров)-Пл(атонов) убежден был всегда в моей искренности и правдивости перед ним и потому просто спрашивает: какой у меня был разговор с машинистом Малышевым, приезжавшим ко мне на дачу 18 июня. Г(иляров)-Пл(атонов) советует мне не верить льстивым речам машиниста, сказавшего мне: «Разве возможно, что вы совсем ушли из редакции? Без Вас как без рук: метранпажи всегда крестятся, когда Вы возвращаетесь с дачи». Эти слова Г(иляров)-Пл(атонов) часто слыхал от служащих и всегда радовался, а тут вдруг уверяет, что эти слова неискренние. Затем в письме же IV он перечисляет по пунктам три лжи, сказанные ему моей воспитанницей и в заключение говорит: «Простительно ли это? Да разве в самом деле Федор плотник может быть таким другом, которому изливается Душа?» Г(иляров)-Пл(атонов) упрекает меня т(аким) о(бразом) в выдуманной моей воспитанницею дружбе с плотником, а сам не замечает, что из его же этого самого письма видна дружба с дочерью плотника, которая наговаривает ему на меня; он охотно выслушивает ее, верит ей, и т(аким) о(бразом) делятся душою – дочь плотника, шестнадцатилетняя девочка, с г. Г(иляровым)-Пл(атоновым).

Письмо V есть ответ на мой искренний рассказ о моих отношениях к Экземплярскому, о том, как он наговорил мне при прощании неприятности, и о том, как моя воспитанница успокоивала меня, чтобы совесть меня не мучила за мое расположение к Экз(емплярскому), и говорила, что Г(иляров)-Пл(атонов) сам не чист передо мною и близок с ней и девочкой Богуш. В ответ на это-то свое письмо и получила записку от Г(илярова)-Пл(атонова), в которой он безапелляционно говорит, что я пала безвозвратно», что я «несчастная, потерянная во всех отношениях женщина», что это он увидал из моего письма; опять предлагает объяснение в присутствии нескольких человек, участников моего поведения. В этом месте письма вырван мною клок, когда я еще не предполагала, что представлю письма прокурору. На этом клоке было сказано, что все знавшие меня близко рассказывают обо мне. Поэтому я и просила прокурора допросить, кто те, мне неизвестные, но известные Г(илярову)-Пл(атонову), кот(орые) говорили ему, что были близки со мною. Из этого же письма видно, что я просила его не писать ко мне. Действительно, на меня убийственно действовали письма, в которых мне упорно навязывались дела и помыслы, каких я за собой не чувствовала, и притом навязывал человек, которому я привыкла верить и взглядам которого я приучила себя подчиняться.

Из записок, помеченных мною №№ VI и VII, видно, что у Г(илярова)-Пл(атонова) утихло неудовольствие на меня за мое расположение к Экземп(лярскому), утихло до такой степени, что он сам предлагает быть посредником между мной и Экземп(лярским), исповедовав которого, он успокоился и даже посылает мне гостинец. В записке же № VI Г(иляров)-Пл(атонов) сам сознается, что я с трудом десятью годами создала себе положение. Так он и говорил всегда всем приходившим к нам, которые, кроме того, сами видели и удивлялись, как трудно было мне, не разгибаясь до поздней ночи, сидеть за письменным столом. Особенно в жаркое лето 1875 г., когда я не могла за множеством работы даже ходить гулять по улицам и в июне у меня от писания сводило пальцы на правой руке, т(ак) к(ак) во время болезни Г(илярова)-Пл(атонова) я работала вдвойне – и за себя, и за него.

В письме № VIII Г(иляров)-Пл(атонов) повторяет ложный рассказ моей воспитанницы о плотнике Федоре; пишет, как нуждается в деньгах, что не имеет 80 р(ублей) для уплаты плотнику, а наутро предстоит уплата 1000 р(ублей) моей сестре, у которой я выхлопотала для него 5000 р(ублей). Уведомляет меня, что машинист Малышев хочет подать ко взысканию мой вексель. Это удивило меня тогда, т(ак) к(ак) Г(иляров)-Пл(атонов) должен был мне 1000 р(ублей), п(отому) ч(то) я заложила для него свою дачу. Отрицает, что мое десятилетнее служение было преданно, п(отому) ч(то) я принудила себя сочувствовать «Сов(ременным) изв(естиям)» и их делу. Говорит, что гнев его почти прошел, и предлагает ультиматум доброжелательного человека. В письме этого ультиматума он не говорит, а 28 июля на словах предложил мне: полежать 2 недели в больнице, чтобы все навестили меня и увидели, что причина моего отсутствия из редакции – болезнь, затем чтобы я ехала в Болгарию в качестве корреспондента «Сов(ременных) изв(естий)», а по возвращении из Болгарии продолжала бы службу в редакции, как будто между нами не было размолвки. В конце записки № VIII пишет, что посылает мне марками 15 р(ублей) 4 к(опейки) и деньгами 20 р(ублей).

В той же записке № VIII Г(иляров)-Пл(атонов) напоминает, что дал мне доверенность на всё и назначил помощницею в деле. О доверенности я уже писала и прибавлю, что весною 1876 г. Г(иляров)-Пл(атонов) написал завещание в мою пользу и всем говорил, что я помощница в деле. Это он сделал вследствие убедительной моей просьбы в апреле 1876 г., чтобы он отпустил меня, т(ак) к(ак), говорила я, силы у меня ослабевают... я работала непосильно ради его, а давно уже не слышу от него доброго слова. Проситься отпустить меня заставляло то, что я услыхала ночью его голос на постели моей воспитанницы. Мне припомнились тогда некоторые ее намеки, ее непослушание и суровые когти жестокого обращения со мной Г(илярова)-Пл(атонова). Поэтому я спросила: «Что мне делать, чтобы ты меня отпустил?» Он ответил: «Гнусную измену». Я сказала: «Мне кажется, довольно гнусно, если я скажу, что была близка с твоим сыном». Он ответил: «Ну так убей меня, тогда только расстанусь». И написал завещание. Помнится, что свидетелями он приглашал Плевако и Кучина.1151

Показ(ания) М. С. Сковронск(ой) 24 апр(еля) 1878 г.

Продолжение

До 19 августа 1877 года я все еще поражалась письмам Г(илярова)-Пл(атонова) ко мне, который, не слушая никаких моих правдивых речей, писал мне письма, полные неправд мне на меня, именно как на мертвую. Так, в том же письме № VIII он пишет, что поднял меня и познакомил с почтенными лицами. Я нахожу, что я отнюдь не была похожа на упавшую, когда поступила в Редакцию, т(ак) к(ак) жила при отце, человеке почтенном и заслуженном, чтобы иметь средства на мои личные расходы, я давала уроки в двух почтенных домах и переписывала бумаги у г-на Пикатова,1152 который и по сие время выражал ко мне глубокое уважение и не переставал бывать у меня все время, как я жила с Г(иляровым)-Пл(атоновым). Знакомые мои до поступления моего в Редакцию – всё семейства почтенные из хорошего круга. Почтенные лица, знакомые Г(илярова)-Пл(атонова), узнавали о моем существовании возле него или потому, что заставали постоянно в его кабинете женщину, не поднимавшую голову от письменного стола, или потому, что обращали внимание на статьи, кот(орые) писала я.

Записка № IX доказывает, до какой степени Г(иляров)-Пл(атонов) был властен во мне и во всех моих вещах. Он перебрал все мои бумаги в моей конторке и уложил их – которые в сундук, которые в конторку, которые в портфель. Замечу при этом, что портфель мой прислан был мне запертым, а ключ не прислан. В августе я пожелала взглянуть, целы ли там два векселя, данные мне Г(иляровым)-П(латонов)ым как ручательство за залог для него моей дачи. Я велела плотнику Федору вскрыть стамескою портфель и векселей не нашла, а нашла только закладной билет из Государств(енного) банка на мою медаль и записку № Х, приложенную Г(иляровым)-Пл(атоновым) к моим давнишним беллетристическим наброскам, единственному документу, найденному им безнравственным среди множества моих бумаг. Конторка моя никогда не запиралась, так же как сундук, шкатулка и шифоньерка. Запирался только портфель, но 27 июля, когда я отъехала на дачу Г(илярова)-Пл(атонова), моя воспитанница, приславши мне с мальчиком Никитою гостинцев, просила прислать с этим мальчиком ключик от портфеля. Я полагала, что вышел срок некоторым вещам, заложенным в Товариществе ссуды,1153 билеты на которое хранились в портфеле, и потому доверчиво отдала мальчику ключик. В шифоньерке моей вещи уложены были без моего спроса моей воспитанницей, которая, как видно, не нашла нужным досылать мне всего, и оставила для себя черное шелковое платье, а также мелкие вещи из белья и некоторые вещи, подаренные мне Г(иляровым)-Пл(атонов)ым. Тоже записка № IX свидетельствует, в какой крайности находился редактор «Сов(ременных) изв(естий)»: его часы карманные были заложены.

Записка № XI может служить доказательством, как недоброжелательно относился ко мне всегда Федор Александрович Гиляров, и потому если почему-либо Г(иляров)-Пл(атонов) пожелает выставить против меня свидетелем Ф. А. Г(илярова), то я попрошу принять к сведению подлинные слова Г(илярова)-Пл(атонова), подчеркнутые мною в этой записке. В этом же письме Г(иляров)-Пл(атонов) говорит, что он единственный доброжелательный для меня человек; умоляет молчать о нашей ссоре и просит затушевать мой прежний разговор с Ф(едором) А(лександровичем). В заключение сообщает мне, что на него подано к протесту векселей суммою до 4 т(ысяч) р(ублей).

После получения мной записки № XI, или, лучше сказать, после посещения меня Г(иляровым)-Пл(атонов)ым 28 июля, со мною произошел переворот, т(ак) к(ак) я убедилась, что у него нечиста передо мною совесть. И из дальнейших его записок виден этот переворот во мне и более мягкости с его стороны. 28 июля, выслушав от него перечисление нетвердым голосом небывалых моих друзей и надменные слова: «Как прикажешь тебя устроить». Я ответила: «Нет, уже я вижу, что не тебе придется устроивать меня твоими грешными руками. Меня устроит Бог. За это время я забыла о растрате тобою жертвованных денег, а они вопиют на небо. Поэтому я советую тебе молиться и каяться». Таковы были и последние мои слова ему в тот день. Затем я получаю от него записку № XII, в которой он высказывает готовность заплатить за меня леснику Смирнову вексель и выражает желание приехать перетолковать со мною лично об этой уплате и опять сообщает о своей денежной нужде: «В кассе 8 копеек», – говорит он.

В записке № XIII он высказывает сожаление, что я не проехалась к Троице;1154 советует выздоравливать и просит не верить сновидениям. Эта записка есть ответ на мое письмо, в котором я просила его счесться со мной и разойтись в мире, а также просила его сойтись с женой и сыном Алексеем, а мою воспитанницу определить в женскую семинарию.1155

В промежуток времени между получением мною записок № XIII и XIV я приезжала в Москву и была у нашей общей знакомой Ал(ександры) Петр(овны) Уманец,1156 которая очень жалела меня, советовала не сходиться опять с Г(иляровым)-Пл(атоновым), про которого она слыхала нехорошо от П. А. Лебедева, и даже сказала, что, вероятно, не примет Г(илярова)-Пл(атонова), если он к ней приедет. Затем я была у Пелешевского, которому рассказала, как меня оскорблял Г(иляров)-Пл(атонов), и между прочим сообщила, что Г(иляров)-Пл(атонов) затратил в свою пользу все жертвованные на славян деньги. П(елешевский) заметил на это: «Значит, Маурер1157 говорил мне правду и т. д.». П(елешевский) и жена его очень меня обласкали. Результатом моего посещения Пелешевских был приезд ко мне Г(илярова)-Пл(атонова) 19 авгу(ста), о котором расскажу завтра.

Продолжение. 25 апр(еля) 1878 г.

19 ав(густа) 1877 г. приехал ко мне на дачу Г(иляров)-Пл(атонов). Заботливо спрашивал меня о здоровье; просил протянуть ему руку; пройтись с ним в Москве по улице; позавтракать в ресторане, чтобы видели знакомые, что между нами не было размолвки. Просил опять возвратиться к нему, указывая на пример размолвки у наших знакомых; предлагал каждонедельно мне пенсию и предложил пришедшему ко мне леснику Смирнову дать ему за меня вексель в 300 р(ублей). Я протянула руку и приняла предложение уплатить леснику, но советовала уплатить только 150 р(ублей), чтобы не затруднить его. На остальные же предложения Г(илярова)-Пл(атонова) я отвечала отрицательно и сказала даже, что если услышу, что он или моя воспитанница меня позорят, то приму решительные меры и напишу прокурору про все, что знаю дурного за ним. Тогда он сказал мне: «В Петров день1158 я уверен был, что это с твоим самолюбием, коли бросишься в Москву-реку, или околеешь, или с ума сойдешь. Околевала и не околела. Сходила с ума и не сошла, и так живот любила, что не бросилась в Москву-реку, а прибежала к себе в Перово». Страшно было в это время лицо Г(илярова)-Пл(атонова): страшны были его слова, и страшно мне стало оставаться с ним вдвоем. Я выбежала и попросила выйти и остаться при самоваре гостившую тогда у меня московскую мещанку Авд(отью) Иван(овну) Завитееву. Когда Г(иляров)-Пл(атонов) уехал, я написала А. П. Уманец письмо, в котором повторила страшные слова Г(илярова)-Пл(атонова) и советовала ей не принимать его. Через день я получила от Г(илярова)-Пл(атонова) записку № XIV, в которой он уведомляет меня, что мое письмо к А. П. Уманец передано ему Уманцами же. Об этом-то письме и говорит Г(иляров)-Пл(атонов) в последних 3-х записках ко мне и просит, чтоб я открестилась и отплевалась от этого письма к А. П. Уманец, и крысится (?), что я спокойно взглянула на это письмо, когда он показал его мне 7 сент(ября) в ресторане Тестова.

6 сент(ября) я приехала в Москву и остановилась у своей портнихи Корсовой; она рассказала мне, что виделась с Г(иляровым)-Пл(атоновым) и он просил ее, как мою давнишнюю знакомую, уговорить меня, чтобы я взяла от него денег и уехала бы из Москвы. Я написала ему сухую записку, в ответ на которую получила от Г(илярова)-Пл(атонова) письмо № XV, где он говорит мне, что «принял меры и приготовился ко всему»; последние слова подчеркнуты им самим. В этот же день я получила от Г(илярова)-Пл(атонова) записку № XVI, в которой он перечисляет уплоченные им за это лето 1877 г. мои долги; перечисляет и всё, что давал мне еще в 1876 г., когда я не получала жалованья, а также упоминает про самовар, про корову и пр. и приходит к заключению, что не остается мне должным по залогу для него моей дачи. Далее предлагает мне проехаться с пользою для «Сов(ременных) изв(естий)», проветриться и снова начать полезную жизнь, а в заключение пишет, что придумал отличное место для моей поездки, только бы я не упорствовала. Это место, как оказалось на другой день за завтраком, был Симбирск, куда он посылал меня, чтобы достать ему денег. Предложение это сделал мне Г(иляров)-Пл(атонов) в присутствии Н. И. Пастухова, которого я позвала, т(ак) к(ак) жутко чувствовала себя, оставаясь с Г(иляровым)-Пл(атоновым) вдвоем. Когда Г(иляров)-Пл(атонов) говорил о том, что у него все нет денег, Пастухов посмотрел на него и сказал: «В этой же комнате я завтракал с покойным Суховым». И я и Г(иляров)-Пл(атонов) поняли намек Пастухова, т(ак) к(ак) Сухов был редактор «Будильника»1159 и пострадал за растрату денег, жертвованных в пользу голодавших самарцев.1160 Затем Г(иляров)-Пл(атонов) заговорил о том, что скоро умрет; а Пастухов опять намекнул словами: «И. С. Аксаков напишет о вас статью». Потом Паст(ухов) обратился ко мне со словами: «Как Н(икита) П(етрович) тревожится, что вы расстроились… головой». Я ответила ему, что голова у меня, напротив, свежа, т(ак) к(ак) я отдохнула. Я заметила из этого, что Г(иляров)-Пл(атонов) выставляет меня помешавшеюся умом. Когда Паст(ухов) вышел, я сказала Г(илярову)-Пл(атонову), что поеду в Симбирск1161 только тогда, когда он скажет Ив(ану) Фед(оровичу) Экземплярскому, чтобы он протянул мне обе руки, т(ак) к(ак) мне передала моя воспитанница, будто Эк(земплярский) сказал, что не протянет мне руки. При Пастухове я только упомянула, что соглашусь на поездку в Симбирск только с одним небольшим нравственным условием; самого условия Паст(ухов) не слыхал; мне это неловко было при нем сказать. После завтрака или на другой день я получила от Г(илярова)-Пл(атонова) записку, в кот(орой) он пишет: «И эта женщина еще в претензии, почему я не остановил тех, кто рассказывал о потаенной высылке денег». Сначала я совсем не поняла смысл этих слов, а потом догадалась, что ему пришла в голову мысль, будто была какая-то тайная высылка, вероятно, жертвованных денег. Поэтому в заявлении своем прокурору я просила допросить: кто, что, сколько денег, когда и по какому адресу высылал.

Из показаний Н. П. Гилярова-Платонова от мая 20. 1878 г.

Он просит о вызове новых свидетелей и отобрании дополнительных показаний от уже спрошенных. В числе их

1) П. А. Лебедева допросить о следующем:

а) Не подтвердит ли он, что пожертвования принимались в Конторе «Сов(ременных) изв(естий)» лишь по особым настояниям жертвователей. Хотя об этом уже значится в показаниях Тимковской1162 (л. 100) и Трескина1163 (л. 16), но свидетельство бывшего секретаря редакции должно послужить новым доказательством, что у редактора не было в виду даже временно пользоваться жертвуемыми деньгами, равно послужит новым опровержением извета донощицы, что если пожертвования отклонялись, то лишь якобы Тихобразовым и Ник(олаем) Гиляровым, и притом из опасения, будто пожертвования будут растрачены.

б) спросить подтверждение о 2-х фактах: аа) как я сделался жертвою обмана на 800 р(ублей) вследствие того, что не оградил себя документами от Савинова,1164 и бб) как с меня требовал г. Фабрициус1165 вторые деньги за квартиру, пользуясь тем, что мною не взята была расписка с него. – Эти два факта, из которых последний доходил даже до суда, должны выяснить, что не только в таких случаях, где взятие расписок не представляло нужды и по политич(еским) обстоятельствам не представлялось даже безопасным, но даже в личных коммерч(еских) делах я не ограждал себя документами.

– Я утверждаю (вопреки словам Ск(овронской), что после покупки фабрики дела пошли туго), что дела мои, т. е. редакции «Совр(еменных) изв(естий)», не ухудшились со времени покупки фабрики (1873 г.): число подписчиков, напротив, прибывало с каждым годом; годовой доход с объявлений продолжал быть в постоянном количестве 15 000 р(ублей); типография находила возможность принимать частные заказы, чего прежде не было, входить для того в затраты, брать подряды и вносить по оным залоги. Долги увеличились, но кажущиеся, п(отому) ч(то) предложено было на сумму, большую того, значительное недвижимое имущество. На долги выплачивались не только проценты, но постепенно и самый капитал, в пример чего укажу долг в 9 т(ысяч) Феоктистову, в 5 т(ысяч) Николаеву, не считая других. – Расширение оборотов потребовало расширения кредита, и в этом состояла единственная перемена моего денежн(ого) положения со времени покупки фабрики. Денежные дела мои могут прийти в расстройство, и я опасаюсь, что придут: но этим я буду обязан не покупке фабрики, а настоящему производимому обо мне следствию. Оно уже повредило мне в кредите, подтверждение чего нахожу в том, что г. Шумов, два года довольствовавшийся процентами с 22 т(ысяч) р(ублей), в котор(ых) осталась заложенною моя фабрика, нынешним годом по возникновении настоящ(его) дела, потребовал капитал и представил закладную ко взысканию. А недавний вызов разных лиц, имевших со мною денежные дела, д(олжен) навредить моему кредиту и еще более. Непричастные вопросу о пожертвованиях, лица эти, быв привлечены, без ясной для них причины, к показаниям о моей денежной перед ними исправности, не м(огут) не поколебаться в мнении о моей состоятельности. Ввиду легко могущ(их) проистечь от сего материальных для меня последствий, не могу не протестовать против означенной меры, к которой приступлено было:

а) на единственном основании голословного поименования, найденного в показании донощицы, ничем не подкрепленного, без ясных следов даже того, все ли названные лица существуют в действительности; б) приступлено без взятия с меня предварительных объяснений; в) приступлено после того, как оговор донощицы в существе уже опровергнут и положительными показаниями, и отрицаниями со стороны тех, на кого она ссылалась; г) приступлено, несмотря на то, что показан(ия) лиц, имевших со мною денежные дела, ни в каком случае не обещали новых материалов к заключению по настоящему делу. Испытывал ли я нужду в деньгах, делал ли займы, исправен был в уплатах или нет, стеснялся уплатами или нет: ни в том, ни в другом случае ничего не следует в употреблении денег, жертвованных лишь на славян, если не вооружиться заранее пристрастною решимостью верить доносу во что бы то ни стало.

– У Ал(ександры) Ст(епановны) Ильинской спросить: одно из пожертвований, ею принятых в конце ноября 1877 (на раненых в 100 с чем-то рублей), не было ли направлено к ней от меня вместе с жертвователями? Это обстоятельство, достоверность которого я утверждаю, должно служить подтверждением заботливости моей, чтобы ни одна копейка пожертвований не оставалась без записи на приход, а равно опровержением показаний, данных Экземплярским, будто к(акие)-то деньги были им переданы мне без записи в повесточную книгу.

Экземплярского спросить, к какому месяцу и, если можно, к какому числу относится письмо, полученное им от Сковронской, в котором, по словам его, значился намек на присвоение якобы мною чужих денег; была ли до того и прежде между ними переписка после каникул и не было ли в этом письме фразы: «Константин, возвращаю Вам на время Вашу карточку» или однозначащей с нею.1166 Эти сведения будут мне важны для обличения донощицы.

– Сковронская показывает: «За все время Сербско-турецкой войны я и Г(иляров)-Пл(атонов) работали и постоянно находились не только в одном №, но в одной комнате». И далее, что «не разгибаясь сидела летом 1876 г. и даже не имела возможности выходить на воздух». Подобное говорится и в первоначальном доносе. Я утверждаю противное: что именно в Серб(ско)-тур(ецкую) войну и именно летом 1876 г. Ск(овронская) отлучалась гораздо более 3-х раз и гащивала в Перове не по одному, а по нескольку дней, выговорив себе еще весною условие, что будет жить попеременно, неделю в Москве и неделю в Перове. Равномерно утверждаю, что в бытность в Москве она не опускала пользоваться прогулками на бульваре; что в этом именно году, равно как и далее, Ск(овронская) занималась менее, нежели когда-нибудь, так что для исполнения ее работы принято было, именно летом 1876 г., лишнее лицо, некий Райский1167 – (спро- с(и)ть Янькову).

– Я утверждаю сверх того, что работал со Сковронской не в одной комнате, а, напротив, уединялся; посетителей же принимал, кроме самых близких, непременно в другой комнате. Утверждаю, что Ск(овронская) вообще, когда я принимал посторонних, в эту комнату не входила, разве по особому призыву. Об этом точнее и подробнее всех может засвидетельствовать девица Бурова, находившаяся в квартире безотлучно все лето 1876(-го) до сентября. Та же Бурова д(олжна) объяснить:

а) причину шумной сцены, которая, по показ(аниям) Пастухова, происходила на даче моей летом 1877 г. между ею и ее воспитанницей. Разъяснение этого обстоятельства обличит в истинном свете многие показания Ск(овронской).

Ту же Б(урову) допросить вообще о совместном ее жительстве со Ск(овронской) в течение 10 или 12 лет. Показания об этом1168 д(олжны) выяснить, насколько уверения донощицы вообще м(огут) заслуживать доверия.

Та же Б(урова) д(олжна) дать объяснение о моем жительстве в одном № со Ск(овронской). Я утверждаю: а) что обстоятельство это, которому Ск(овронская) придает особое значение и на которое набрасывается тень и Оглоблиным, было временное и случайное; б) что по истечении срока аренды моей в д(оме) Игнатьева1169 я поселился у себя на даче, где и жил с лета 1875 г. до февр(аля) 1876 г., а для облегчения сыну Алексею сношений с 4-ю гимназией, где он доучивался,1170 нанял семейству с осени 1875 г. квартиру в Сретенской части; в) что, приезжая с дачи по делам, я зимою (1875–1876) первоначально лишь останавливался на несколько часов в нумерах Кузнецова1171 у Сковронской, к(а)к ближайшего к редакции лица и по своим занятиям, и по месту жительства; г) что, когда увидел невозможность ограничиваться кратковр(еменным) приездом в Москву, я нанял себе в тех же мебл(ированных) комн(атах) Кузнецова постоянное пристанище, а Ск(овронской) – особый №, кот(орый,) однако, она обратила в кухню, поселившись у меня же; д) что весною 1876 г. в ожидании, пока вблизи откроется удобная общая квартира для всего семейства, я нашел нужным, во всяком случае, переменить свою личную квартиру и переселился в д(ом) Арманда, куда в числе других сотрудниц газеты последовала и Ск(овронская). Здесь я неоднократно рекомендовал ей приискать, подобно другим сотрудницам, совершенно отдельное помещение: но она уклонялась, отговариваясь то недостатком свободных №№, то необходимостью быть вблизи для перевода телеграмм и для обережения моего спокойствия по редакционным и хозяйств(енным) делам; е) наконец, в конце того же года или начале следующего я нанял добавочный № через коридор, где, как показывает сама Ск(овронская), и проводил время по преимуществу.

Заявление Гилярова

I. При предъявлении мне подлинных писем Ск(овронской) и писем моих, которыми она донос свой сопроводила, я усмотрел между прочим, что тогда как бумаги, от меня отобранные, прошнурованы и припечатаны, писания же Ск(овронской) и бумаги, представленные ею в смысле документов, т. е. мои письма, оставлены в виде отдельных лоскутов, хотя донос послужил существенным началом настоящему делу, а письма мои – основанием к снятию с донощицы целого особого показания. В видах предосторожности считаю правом требовать, чтобы представленные Ск(овронской) доносы и письма равномерно были прошнурованы и припечатано пронумерованы.

– Все, что Ск(овронская) говорит о моих с нею каких-то разговорах о первой выдаче Измайлову, есть ложь. В первое и второе посещение меня Из(майловым) ее не было в Москве; разговоры мои с ним и выдача денег происходили в ее отсутствие, и если я мог передать ей что-нибудь, то, вероятно, что-нибудь вроде выражения удовольствия, что представился случай пристроить 200 р(ублей) (первого пожертвования).

– Доносы Ск(овронской), письма мои и конверты в моем присутствии прошнурованы и припечатаны.

Выдержки из писем Н. Г(илярова-Платонова) к Ск(овронской), сделанные следовател(ем) в проток(оле) 52 для доказательства их близости – (в(ыдерж- ка) 17) № II – «Улыбнись тебе снова этот юноша, скажи, что он сожалеет о происшедшей размолвке, помани одним мизинцем, ты бросишь все, все снова забудешь»; «Сильно опасаюсь, чтоб не сделала ты нового неосторожного шага» (XI). – В VIII письме Г(иляров-Платонов) пишет: «У тебя была полная договоренность; ты назначена была половинною наследницей всего моего имущества; я презрел своею репутациею, поднял тебя, познакомил с почтенными лицами. Не мог предложить роскоши, п(отому) ч(то) сам нуждался; но никогда не считался, и беззаветно отдавался сам и отдавал все свое в твое распоряжение».

– Во втором письме, упрекая ту же женщину в обмане, в связи с другим, автор, по поводу ее оправданий, пишет: «Было ли когда-нибудь, чтобы ты боролась в таких случаях? И с кем же ты боролась в настоящем случае, когда зачин, когда ухаживанье, когда само предложение тесной связи последовало не от него, а от тебя же (все равно как и со мной)1172».

– Во 2-м письме Г(иляров-Платонов) пишет: «Я Федора не могу вполне рассчитать, по простой причине, что у меня денег нет, кроме 11/2 р(ублей), принесенных вчера из Конторы. А в понедельник платеж по двум векселям»;

в III письме: «Я не в состоянии выдать даже жалованья наборщикам»;

в VIII письме: «80 р(ублей) сейчас у меня нет, хотя завтра предстоит платеж 1000 р(ублей) Катерине Саверьевне»; «Так как лавочники принимают марки, то посылаю марками и купонами 15 р(ублей) 4 к(опейки) и денег 20 р(ублей), больше не имею»;

в XI письме: «Ты писала о 100 р(ублях). Я не отвечал, п(отому) ч(то) ты просила не писать писем. Ответ: денег нет, а векселей представлено к протесту до 4 т(ысяч) р(ублей)»;

в XII п(исьме): «Денег у меня нет, в кассе 8 копеек, и Федор выманил последние...»; «Остались у меня еще карманные часы. Свои я выкупил и отдал часовщику; когда часовщик принесет, тогда я отдам теперешние, какие ношу, Анне Алекс(андровне Лебедевой) при первом ее посещении».

10 июля 1878

Из показаний Авд(отьи) Буровой – подтверж(дая) слова Гилярова о том, что он занималс(я) и принимал посетит(елей) в отдел(ьной) комнате, в коей Ск(овронской) не было, она говорила: «Сцена на даче Г(илярова)-Пл(атонова) летом в прошедшем году заключалась вот в чем: до разрыва Ск(овронской) с ним она гостила с неделю на даче Г(илярова)-Пл(атонова). Вместе с нею гостила и я. Мы с ней жили вверху, а внизу жил с своей семьею сотрудник Пастухов. Надобно вам сказать, что Ск(овронская) раньше этого созналась мне в своем увлечении Экземплярским и в связи с ним. Но летом произошел между ними разрыв. Причину разрыва Ск(овронская) приписывала мне и говорила прямо, что будто я завлекла Эк(земплярского) и в связи с ним. Это и было причиной шумной сцены, сделанной мне Ск(овронской). Несмотря на мои уверения, она не переставала упрекать меня, и притом в сильных выражениях. При этом я с своей стороны высказывала ей, что она лукавит перед Г(иляровым)-Пл(атоновым), обманывает его и что если бы он знал о ее связи с Экз(емплярским), то не думаю, чтобы он был этим доволен. А Г(иляров)-Пл(атонов) не знал еще тогда о связи Ск(овронской) с Экз(емплярским). Во время сцены Ск(овронская) взволнованная ходила по комнате, повторяла, что я разбила ее кумир, искала револьвер, с тем чтоб застрелиться, т(ак) к(ак) ей ничего больше не оставалось делать, а мне советовала утопиться. Вся эта история, вся эта грязь была до того противна мне, что утром я ушла с дачи в Москву к Г(илярову)-Пл(атонову) и объявила ему, что на даче я не намерена оставаться больше.

В руки Ск(овронской) попала я, когда мне было 4 года. Попала я к ней потому, что отец мой, по ремеслу плотник, строил ей дачу в Перове. У Ск(овронской) не было детей, и она выпросила меня у отца. Ск(овронская) была в то время в связи с г. Завалишиным.1173 Впоследствии, как она сама мне потом говорила, она была в связи с инженером Прохоровым, а когда он уехал из Москвы, она вошла в связь с неким Седовым. С Седовым она приезжала в нашу деревню и уверяла отца, что она заменит мне мать, будет меня воспитывать, оставит мне свою дачу в наследство и др. После некоторого колебания отец решился наконец уступить Ск(овронской) – меня. После этого она начала обращаться со мною ужаснейшим образом и бить меня каждый день чем попало сделалось для нее как бы обязательным. А один раз за какой-то вздор, за то, что ей показалось, что я долго проходила куда-то по ее поручению, она едва было меня не зарезала в порыве бешенства. Это было в 1873–74 г(одах), когда она состояла уже при Конторе редакции. Несмотря на обещание быть для меня матерью, она держала меня как горничную на черной работе. Дурное обращение ее со мною продолжалось до связи ее с Экз(емплярским). Когда она вошла в связь с ним, она через опасение, что это дойдет до тех, кому не следовало это знать, начала льстить мне и вообще подличать передо мною. Всего я прожила на услуге у ней 12 лет.

Они жили в д. Игнатьева, поз(же – в?) № Арманда,1174 в кон(це) 1877 г. – в д. Бетлинг.1175

Показание Попова1176

У Г(илярова)-Пл(атонова) Ск(овронская)1177 хотя и была полной хозяйкой и всем повелевала, но интересов его не берегла. Когда строилась ее дача, она, бывало, без ведома его и даже потихоньку от него, закладывала летом зимнюю его одежду, а зимой – летнее платье. Кроме того, закладывала другие вещи, именно: самовар, печурку, и все деньги получала сама. Когда, бывало, потребуются деньги на содержание семейства Г(илярова)-Пл(атонова) – она вечно восстает против того, что тратится много. А на лакомства для себя и на угощение своих подруг, посещавших ее по праздникам, ей ничего, бывает, не стоит бросить 3–4 целков(ых).

В денежных делах, в домашней жизни Г(иляров)-Пл(атонов) крайне неак(к)уратен. Никаких записей о приходе и расходе у нас и не ведется. Что ни истрачено, то и истрачено. Много раз приходилось платить по 2 раза по одному и тому же счету. Принесешь ему счет из какого-нибудь магазина и попросишь посмотреть. «Положи, – скажет, – на стол, после посмотрю». Случается, по счету этому не все заплачено. Напомнишь ему через несколько дней о счете; но он уже исчез: или окажется с коррект(урой) под столом, или еще где-нибудь. Лавочники и подрядчики отлично знали эту слабость Г(илярова)-Пл(атонова) и злоупотребляли ею. Знала ее хорошо и Ск(овронск)ая. Зная его отвращение ко всяким денежным счетам, та возьмет, бывало, плотника к себе на дачу, заставит его сделать все, что ей нужно, а потом того же плотника поставит и к Г(илярову)-Пл(атонову). Плотник ставит в один счет как его работу, так и работу Ск(овронской), не упоминая о последней, и получает с него деньги за обе работы. А ему сколько ни поставят в счет, он все платит, не торгуясь, не проверяя расчет. Смотрит лишь на итог. Что стоит в итоге, то и платит.

Из показания Г(илярова)-Пл(атонова) от 23 ав(густа) 1878 г., есть такое место (№ 360):

а) «Если из денег, хотя бы и жертвованных, производились расходы в тот же день на редакционные нужды, этим лишь избегалось напрасное движение сумм и лишнее письмо (пришлось бы иначе, хотя деньги есть в Конторе, присылать новые из главной кассы с тем, чтобы вечером получить их обратно и притом с записью этого холостого приходо-расхода в Жур(нале))».

***

В показаниях своих Ск(овронская) касается между прочим вопроса о корпии, которая прислана была в редакцию, причем выставляет себя, по обыкновению, пламенно радеющею правде, но, по обыкновению же, излагает обстоятельства превратно. Распорядиться корпиею просил я в свое время Ф. А. Гилярова, которого и прошу допросить об этом пункте, к(а)к в опровержение баснословия Ск(овронской), так и в пояснение, куда была употреблена эта часть пожертвований.

Из показаний Н. П. Г(иляро)ва

М. С. Сковронская состояла на службе в редакции «Сов(ременных) изв(естий)» с 1868–1877 г. июня. Поступила первоначально на корректуру, затем по возвращении из Петербурга, после временного перерыва занятий, занималась составлением иностранных известий для газеты, с некоторыми б(олее) или м(енее) продолжительными перерывами, состоявшими в отдыхах и поездках за границу и на Кавказ, в Конторе она состояла лишь короткое время в конце 1869 г. при специальной обязанности вести иностранные известия; она в последнее время уполномочена была на время моих отлучек вообще на наблюдение за редакцией по всем ее частям, причем вверялась ей и касса. С апреля 1875 г. нравственное доверие к ней поколебалось; а в конце нынешнего года я вынужден был совершенно удалить ее вследствие возникших серьезных подозрений в злоупотреблении моим доверием.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 48. Л. 1‒110.

Приложение. Духовное завещание Н. П. Гилярова-Платонова (1874)

Тысяча восемьсот семьдесят четвертого года января семнадцатого дня, на случай смерти моей объявляю детям моим следующую мою волю. Право издания газеты «Современные известия» и распоряжение Брынковской писчебумажной фабрикой, которая с изданием «Современных известий» и их типографиею должна быть нераздельно, предоставляю вдове губернского секретаря Марье Саверьевне Сковронской впредь до того, когда найдет она возможность передать издательское право кому-нибудь из сыновей моих Николаю или Алексею Гиляровым1178 или обоим. Право избрания редактора для газеты, с разрешения правительства, принадлежит ей же, Марье Саверьевне Сковронской. С переходом издания, типографии и фабрики, по назначению Марьи Саверьевны Сковронской, к кому-либо из моих сыновей, она остается соиздательницею, с равным правом голоса по делам редакции, типографии и фабрики, и с правом на третью долю доходов (а равно и долгов) от соединенных типографии, фабрики и газеты. Два остальные пая принадлежат моим сыновьям Николаю и Алексею Гиляровым, от которых зависит и успокоить свою мать, а мою жену Веру Алексеевну Гилярову, причем, однако, право распоряжения делами фабрики, типографии и газеты не распространяется на моих сыновей, впредь до назначения кого-либо из них соиздателями, а на Веру Алексеевну Гилярову – ни в каком случае. Право на две трети доходов остается за моими сыновьями и до назначения их соиздателями, причем до достижения ими совершеннолетия предоставляется им избрать для себя законного попечителя или попечительницу. Эта третья доля доходов должна служить к содержанию их вместе с их матерью. К тому же назначается Высочайше пожалованная мне аренда в размере восьмисот рублей в год. Прочее же мое движимое и недвижимое имущество должно составлять нераздельную часть газеты «Современные известия»1179 и соединенных с нею типографии и фабрики.

Статский советник Никита Петров сын Гиляров-Платонов.

Писал все вышеозначенное собственноручно.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 266. Л. 1–1 об.

2. Н. А. Манасеин. Письмо к К. П. Победоносцеву (1877)

Веч(ер) 27 декабря (18)77 г.1180

Душевноуважаемый Константин Петрович, сегодня я получил два Ваши письма, касающиеся дела Гилярова, и спешу сообщить Вам то, что знаю об этом деле, сущность которого, как мне кажется, передана Вам далеко не точно. Начну с оговорки, что Лицкой, прокурор Моск(овского) окр(ужного) суда,1181 всего менее может быть отнесен к разряду башибузуков; это человек очень умный, солидный, осторожный и хороший юрист; он десять раз подумает прежде, чем возбудить какое-нибудь следствие и наверное, если обвинение сколько-нибудь сомнительно, не даст предложения привлечь в качестве обвиняемого лицо, на которое такое обвинение взведено.

Гиляров обвиняется в присвоении и употреблении на свои надобности сумм, пожертвованных разными лицами в 1875–1877 гг. в пользу сербов, черногорцев, других славян, на нужды наших раненых и т. д. Обвинительницею Гилярова выступила его любовница (недавно им брошенная, – как видно из его писем, – потому что она устарела и заболела), жившая вместе с ним лет десять, если не более, и заведовавшая в течение этого времени всеми делами по редакции. Она подала прокурору письменное объявление, в котором, как очевидец преступления (ст(атья) 298 Уст(ава) уг(оловного) судопр(оизводства)1182), указала факты, обвиняющие Гилярова.

Прежде возбуждения следствия Лицкой три раза посылал к Гилярову своего товарища Фукса,1183 – человека крайне сдержанного, – переговорить о деле и дать Гилярову возможность представить разъяснения, которые устранили бы необходимость возбуждения следствия, но он, хотя выходил из квартиры и занимался в редакции, отказался принять г. Фукса, ссылаясь на болезнь. Пришлось начать следствие, и оно было возложено на одного из самых скромных и деликатных следователей Глобо-Михаленко,1184 причем Гиляров сначала был спрошен как свидетель и оставался в этом положении несколько недель, пока собранный материал, достаточно его обличающий, не вызвал постановления о привлечении его к следствию уже в качестве обвиняемого (последовало это в бытность мою в Петербурге, между 16 и 24 декабря).

Гиляров, получая пожертвования от разных лиц (лично и по почте) только о самой незначительной части оных помещал известия в своей газете, – что не раз вызывало запросы жертвователей, – а также большую часть пожертвований не вносил и в книги, ведение которых для пожертвований обязательно для редакторов по распоряжению мин(истра) внутр(енних) дел, последовавшему, если не ошибаюсь, в 1861 или 1862 г., одновременно с разрешением им принимать пожертвования.1185

В настоящее время, когда следствие еще в начале, имеются уже доказательства на то, что Гиляров получил более 5000 р(ублей) пожертвованных сумм и их никуда не отправил, а также не имеет решительно никаких доказательств в передаче их кому-либо в Москве: почтовых расписок у него нет, да он и сам показал, что по почте сумм не пересылал и через банкиров их никому не переводил; затем хотя он говорит, что выдавал деньги на руки добровольцам и покупал им оружие, но прибавляет, что расписок не брал и счетов на покупку оружия – также; значительную часть пожертвованных сумм, по его словам, он употребил на печатание (кажется, в числе 100 тыс(яч) экземпляров) воззваний Славянского комитета, но он сам же печатно объявлял, что печатает их даром, в виде пожертвования с своей стороны.

Вообще, кажется несомненно, что Гиляров почти все поступавшие к нему пожертвования употребил на свои личные нужды и на издание газеты, так как дела его были крайне запутаны и он нередко нуждался в нескольких рублях.

Вот все, что я пока знаю из переданных мне словесно фактов дела (следствия я не видал) и, воля Ваша, не могу не видеть в данном случае со стороны Гилярова уголовного преступления. Вы полагаете, что в данном случае на Гилярова могли бы жаловаться только жертвователи, да и то гражданским порядком, и что на нем, как на редакторе, лежит ответственность только нравственная; я, напротив, думаю, что Гиляров так далеко перешагнул за черту поступка просто безнравственного или предосудительного, что он должен подлежать каре уголовного закона и что преследовать его прокуратура обязана, не останавливаясь пред тем соображением, что, привлекая Гилярова и обнаруживая его преступление, она может повредить стремлению к пожертвованиям. Притом же и относительно последнего соображения можно весьма сильно спорить, что лучше и что более может усилить пожертвования: уверенность ли для жертвователей в том, что их жертвы доходят по назначению и что1186 имеются достаточные гарантии против прикарманивания оных, или же неуверенность в употреблении пожертвований по назначению, при признании за редакторами особого, исключительного права на бесконтрольность, открывающую, как показывает случай с Гиляровым, широкий простор злоупотреблениям.

Во всяком случае следствие пойдет в Суд(ебную) палату, а новый председ(атель) Угол(овного) департамента Постельников,1187 один из наиболее сведущих юристов и притом также человек крайне осторожный в обвинениях, наверное не допустит обвинения Гилярова, если бы по отношению к нему оказалось какое-либо увлечение со стороны прокуратуры в смысле неправильного преследования ни в чем неповинного человека. – Тем не менее с Лицким я на днях переговорю, хотя заранее уверен, что после этого разговора мне придется еще многое передать Вам, неблагоприятное для Гилярова.1188

Ваш душой Н. Ман(асеин)

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 963. Л. 1–2 об.

Николай Авксентьевич Манасеин (1835–1895) – московский знакомый Константина Петровича Победоносцева, при поддержке которого впоследствии (1885–1894) занял пост министра юстиции. Манасеин был хорошо осведомлен в ходе судебно-следственных дел, разбиравшихся в Москве, поскольку с 1866 г. служил товарищем прокурора Московского окружного суда, затем, с 1870 г. – прокурором Судебной палаты, а в 1877 г. возглавил департамент Министерства юстиции.

Ученый-правовед, крупный государственный деятель и религиозный мыслитель Константин Петрович Победоносцев (1827–1907), в 1868 г. ставший сенатором, а в 1880–1905 гг. занимавший пост обер-прокурора Св. Синода, был знаком с Гиляровым еще с 1860 г. После переезда Победоносцева в Петербург они регулярно переписывались. По смерти Гилярова, с 1899 по 1906 г., Победоносцев – случай для него исключительный! – издал на свои личные средства 8 сборников статей и отдельных работ бывшего приятеля, подготовленных к печати кн. Н. В. Шаховским: два двухтомника – «Сборник сочинений» (М., 1899–1900) и «Вопросы веры и Церкви» (М., 1905–1906), а также книги и брошюры: «Университетский вопрос» (СПб., 1903), «Экскурсии в русскую грамматику», «Откуда нигилизм?» (обе – М., 1904) и «Еврейский вопрос в России» (СПб., 1906). Обстоятельства подготовки гиляровских произведений к печати содержатся в сохранившейся в РНБ переписке Победоносцева и Шаховского (РНБ. Ф. 847. № 75–78, 147–155).

Гиляров был знаком с Манасеином. 23 марта 1876 г. Победоносцев передал через последнего Гилярову письмо со вложенными в него деньгами – оплатой объявления в газете о поступившей в продажу новой книги: «Недоумеваю, любезнейший Никита Петрович, дошло ли до Вас письмо с известием о Вашем деле, посланное к Вам через Манассеина. Меня приводит в сомнение то, что в письме между прочим я послал Вам деньги на публикацию, а она до сих пор не появлялась, хотя письмо мое послано было еще 11 марта» (ГЛМ. Ф. 23. Оп. 1. Д. 53. Л. 9). Манасеин, как видно из содержания письма, отвечает на вопросы Победоносцева, который высказывался о юридической уникальности этого дела, не подпадавшего, по его мнению, под категорию уголовного преступления, и, осведомленный о начавшемся следствии самим Гиляровым, подозревал злонамеренную пристрастность прокурора и следователя по отношению к последнему.

3. Ф. А. Гиляров. (Передовая статья в защиту М. Г. Черняева от нападок либеральной прессы) (1877)

Где же Черняев? Куда от взоров народа сокрылся герой, вождь излюбленный, тот, кто первый высоким подвигом самоотреченья напомнил русскому народу о священном завете предков, кто год тому назад приковал к себе изумленные взоры всего мира, кто еще прежде к русскому царству самовольно присоединил целое царство, – Ермак XIX столетия? Подобными вопросами засыпали и засыпают нас отовсюду. Чувство деликатного уважения к М. Г. Черняеву заставляло нас молчать.

И вот тот, кого простое русское сердце поставило превыше современников,1189 кому беспристрастные внуки наши не будут знать, где воздвигнуть памятник: в призванном ли им к гражданской жизни Ташкенте,1190 на освобожденном ли по его почину Балканском полуострове,1191 или в другом каком месте, где Черняев, твердо верим, успеет еще, как человек почина, сорвать новые лавры и полководца и исторического деятеля, – и вот сам Черняев отзывается наконец. И не загорятся краскою стыда, не отвернутся с презрением от самих себя самооплеванные выродки народа, вызвавшие Черняева из Суворовского уединения1192 на помещенный ниже ответ?1193 Спешите же покрыть лавровый венец венцом терновым,1194 несите цепи Колумба,1195 зажигайте костер Иоанны д’Арк!

Вы хотите аршином мерить подвиг, на счетах сосчитать цену мученичества. Меряйте. Считайте. История уж пишет позорную о вас страницу. Черняев, оставивший семью,1196 обзываемый «искателем приключений», преследуемый какими-то насчитываемыми на него долгами, приемлющий на себя подвиг не миниатюрного Гарибальди, не Колумба даже, внесшего рабство к счастливым дикарям, – принимающий тот подвиг, где смерть от вражеской пули или даже от подкупного кинжальщика представлялась еще лучшим исходом (теперь уж можно говорить об этом), чем тот конец, который мог грозить человеку, самовольно, хотя и во имя высшей правды, государством потом признанной, всколебавшему европейский мир; – и этого-то человека заставляете вы пересчитывать теперь гроши, – и не для того, чтобы дать отчет тому крестьянину, который того не требует, который никого на то не уполномочивал, который первый оскорбится этим, который беззаветно отдавал свою последнюю копейку Черняеву, который пред глазами Черняева добровольно умирал мучеником за братьев, который поместил под образами портрет Черняева, указав на него детям и внукам, – и этого-то героя вызвали теперь вы давать отчет вам, вам, самозванцам, бессмысленно полагавшим ничтожные препоны грозному ходу исторических событий, теперь глумящимся, имеющим дерзость из-за угла законности и благонамеренности кощунствовать над тем святым делом, во главе которого стоит теперь Тот, Кого потомство сравнит разве только с Петром Великим!

«У тебя были деньги: следовательно, ты их расхитил». Позорные времена, неслыханное растление, способное возводить в правило такое заключение!

Будьте последовательны: пытаясь бросить тень подозрения на Петербургский славянский комитет, вызывая теперь показания самого Черняева, не передал ли под градом пуль отважный полководец или храбрые его сподвижники лишней гривны, не вами жертвованной в безусловное их распоряжение, – отчего не пошлете квартальных поверять конторские книги митрополита Сербского Михаила,1197 князя Милана,1198 Николая Черногорского,1199 не «расхитили» ли славянские государи денег, не вами пожертвованных на славянское дело? Или, может быть, вздумаете вызвать тени русских добровольцев, – святые мученики при жизни не «растратили» ли своего скудного жалованья! Почему не явиться вам во всем уж ореоле безумного своего позора перед Европою, когда правительство всею заботою, народ – кровью, даже царственною кровью, запечатлевает свое освободительное и просветительное призвание на Востоке?

Русским ли литературным квартальным и журнальным сыщикам поверять лиц, облеченных доверием и русского народа, и славянских государей?!..

И какое гражданское мужество! Все знаем: есть сферы, где расходуется народное богатство непроизводительно, нецелесообразно, хотя бы в туркестанских комиссиях над комиссиями, усчитывавшими покорителя Ташкента. Здесь вы молчите. Здесь не хватает у вас духу возвысить голос. Храбры вы только пред теми политическими деятелями, путь которых усыпан терниями. Плутократия вас закормила. Аристократии вы боитесь.

И какое знакомство с делом! Хотя бы взглянули в отчеты Славянского комитета, перепечатанные во всех газетах.

Нет, видно, «грязь сторожит» каждого нашего деятеля. Как бы ни был он высок, гребнем мутной воды хлестнет и его.

В заключение заметим: не имеем права гордиться близкими личными отношениями к М. Г. Черняеву. Есть органы, ближе нас к нему стоящие,1200 и потому присылку именно к нам обнародуемого ниже такого важного исторического документа, как Письмо Черняева в редакцию «Современных известий» признаем лучшею наградою за свои посильные труды на пользу освобождаемого ныне славянства.

Печатается по единственной публикации: + (Гиляров Ф. А.). Москва, 22 декабря // СИ. 1877. 23 дек. № 353. С. 1. Несмотря на предваряющий публикацию символ «+», указывающий на авторство Ф. А. Гилярова, следует предположить активное участие Гилярова-Платонова в написании (или хотя бы редактировании) этой передовой статьи: об этом свидетельствуют как ее стилистические особенности (прежде всего ораторский пафос), так и несомненный акцент на сходстве жизненных ситуаций, в которых оказался Гиляров-Платонов из-за доноса Сковронской и Черняев из-за травли либеральной прессы.

Генерал Михаил Григорьевич Черняев (1828–1898) сблизился со славянофильским кружком на рубеже 1860–1870-х гг., когда после ухода с поста военного губернатора Туркестанского округа справедливо ощущал себя жертвой военно-канцелярского режима и пронемецки настроенного дипломатического корпуса. Письмо генерала М. Г. Черняева, опубликованное в «Современных известиях», было вызвано клеветнической кампанией, развернутой против него представителями либерально-демократической прессы. Эти нападки на заслуженного, нравственно безупречного героя, ставшего в глазах русских людей символом общеславянского единства, показались Гилярову слишком похожими на преследование его самого со стороны М. С. Сковронской, поддержанное судебными властями. Приведем начало «Письма» Черняева, где процитирована одна из статей против него: «В октябрьской книжке «Отечественных записок» в статье «Внутреннее обозрение» между прочим сказано: «Какие злоупотребления делались в Сербии, какие именно злоупотребления совершались в штабе Черняева, а также различными агентами, расходовавшими русские деньги, – это останется для нас навсегда покрыто мраком неизвестности, благодаря усердию, с которым русская пресса прикрывала неисчислимые злоупотребления во время Сербско-турецкой войны"» (с. 312).

4. Н. П. Гиляров-Платонов Письмо к М. Г. Черняеву

Высокоуважаемый Мих(аил) Григ(орьевич)!

Поместив Ваше письмо в № 353 «Совр(еменых) изв(естий)» с некоторым предисловием от редакции, на которое1201 ни Вы, ни другой кто из наших друзей, надеюсь, не посетует, и сделав распоряжение о высылке Вам «Совр(еменых) изв(естий)», которые Вам в Вашем невольном уединении, вероятно, редко попадаются, очень извиняюсь, что до сих пор не благодарил Вас за то глубоко тронувшее меня предпочтение, которое Вы присылкою Вашего письма оказали моему изданию пред прочими, ближе моего к Вам стоящими.

Обстоятельства, мешавшие мне благодарить Вас,1202 в то же время и причина того, что решаюсь обратиться теперь к Вам с просьбою. Счастлив и несчастлив я тем, что и мне приходится пить ту же, что и Вам, горькую чашу незаслуженных подозрений, клеветы. Дело в том: лицом, удаленным мною из редакции,1203 сделан на меня1204 извет в растрате якобы тех злосчастных менее 4000, которые в разное время, без приглашений с моей стороны, присылались в Контору моей газеты. Разумеется, прокурорский надзор возрадовался,1205 враги славянского дела возликовали. Хотя форм(альное) следствие, назначенное надо мною, и не может добыть ни единой данной при самых возмутительных натяжках, тем не менее литературные и не литературные враги славянского дела торжествуют. Израсходовав не только пожертвованные через меня деньги, но и часть своих, на1206 помощь болгарской агитации,1207 добровольцам в Сербии и т. д., я, разумеется, частию не брал, частию не сохранил оправдательных документов, против чего1208 я был в принципе. Великую1209 услугу оказали бы Вы не только лично мне, но и славянскому делу, на пользу которого посвящал и намерен посвящать свои силы, если бы Вы потрудились припомнить, не слыхали ли Вы от кого-либо из бывших под Вашим командованием добровольцев, от кого-либо из медиков, болгарских агитаторов или вообще от кого-либо из деятелей славного 1876 года о тех затратах, которые в той или другой форме делались1210 мною на славянское дело. Слово Черняева, которого знает вся Россия, легло бы тяжелою гирею на весах правосудия, если бы, разумеется, дело дошло до суда.1211

Печатается впервые по черновому автографу: РНБ. Ф. 847. № 498. Л. 1–4. Датируется по содержанию (упоминанию напечатанного 23 декабря 1877 г. письма Черняева и сопроводительной передовицы) самым концом 1877 г. или началом 1878 г. (Гиляров не сразу после упомянутой публикации написал Черняеву: он извиняется, что «до сих пор не благодарил» за «предпочтение» его газеты перед другими).

5. Н. П. Гиляров-Платонов. Письмо к гр. В. И. Капнисту

Многоуважаемый князь, Василий Иванович,

Благодарю вас за душевные строки, которыми Вы меня почтили. Вы прочитаете сегодняшний №; благодарность, в нем помещенная, относится и к Вам1212. Я переживаю очень тяжелое время; меня хотят стереть; это очевидно, надеюсь, даже для постороннего, хотя бы из двух судебных решений, положительно небывалых, за статьи, из которых одна по крайней мере совершенно невинна, а другая вызвана справедливым негодованием на толстосума1213.

В сегодняшнем же № Вы найдете краткое упоминание и о третьем деле, уже самом возмутительном, где хотят меня обвинить в мошенничестве и предать суду присяжных1214. Любопытно, что чины судебной власти открыто говорят, что «конечно, в этом нет сомнения, что оправдают», но ведут дело вот уже почти два года и раздувают, не прекращая, несмотря на все мои жалобы. У меня внутренность поворачивается, когда я подхожу к этому предмету.

В статье, которую Вы сегодня прочитаете, упоминается о доносе. Донос принадлежит той даме, которая занималась иностранными известиями1215 и отсутствие которой Вы заметили в посещение меня в 1877 году. Я тогда сказал Вам, что она больна и, по-видимому, близка к умственному расстройству. По-видимому, я не совсем ошибался, но психическое расстройство ее произошло от того, что она связалась с студентом, который занимался у меня в редакции и который презрительно ее бросил.1216 Подробности я узнал1217 едва ли не после того, как Вас видел, но, вникая в дело, узнал еще такие обстоятельства, что у меня волосы стали дыбом. Я узнал, что был жертвою самой гнусной эксплуатации, услышал притом из уст самой героини, что она1218 растлила моего сына!!!1219 (Это между нами, достоуважаемый князь.) Понятно, я прогнал ее, впрочем сохраняя еще к ней сожаление, приписывая физической болезни чудовищное ее поведение. Вот от нее-то и пошел донос самого грязнейшего содержания, и следственная власть ухватилась за него обеими руками. В доносе между прочим она повествует, что я растратил славянские деньги. Этого было достаточно для прокуратуры, чтобы наслать на меня следователя с товарищем прокурора, чтоб сделать выемку. Напрасно я возражал, что это есть незаконное вмешательство в частные отношения, что в суммах, которые мне поручались, я полновластный распорядитель, отчетом обязанный только жертвователям. Следствие пошло. Если Вам рассказывать все натяжки, все притеснения, наконец все подтасовки, до которых низошел следователь, когда я, жалуясь на него, просил прекратить неправильно вчиненное следствие: если Вам рассказывать эти подробности, Вы с трудом поверите. Им хочется дотащить меня до скамьи подсудимых; им хочется моего позора, и вероятно, они доведут. Обвинение в растрате, разумеется, нелепо в самом существе. Вы это чувствуете, не входя даже в подробности. Если бы я даже решительно ни копейки не расходовал, какая же растрата, когда деньги есть? Но расход далеко превышает приход. Да дело и не в том; это мои друзья очень понимают; им желательно вывести другие обстоятельства на свет, и притом со своим освещением, произвести скандал. Если бы не третьи лица, чести которых касается грязь, частию выведенная, частию измышленная донощицею, ничего не желал бы так и я, как полного оглашения. А кстати, я просил, чтобы мне выдали копию с доноса, дабы жаловаться на клевету (имею полное основание). Отказали, дав только прочитать.

Да, мне тяжело, многоуважаемый князь, и только сочувствие близких, знающих меня, меня подкрепляет.

Черняев поселился в Москве.

А в политике что делается? Итак, Англия получит порт в Черном море, близ Батума!1220 Как Вам это покажется?

Ваш Н. Гиляров-Платонов

29 октября 1879 Москва.

Печатается впервые по черновому автографу: РНБ. Ф. 847. № 516. Л. 1–2 об. Василий Иванович Капнист (1829–1893) – граф (с 1876 г.), статский советник (1873), камергер, весьма влиятельное в Москве лицо; старший сын московского гражданского губернатора (1844–1855) И. В. Капниста. Обратиться к нему посоветовал Гилярову А. И. Кошелёв в письме от 27 октября 1879 г. (РНБ. Ф. 847. № 641. Л. 9–10).

6. Н. П. Гиляров-Платонов. О показании Н. П. Гилярова-Платонова судебному следователю по обвинению его в растрате сумм, пожертвованных через редакцию «Современных известий» на славян и раненых (по доносу Сковронской, служившей в ред(акции) «Современных известий») (1879)

Дело по обвинению меня в растрате сумм, жертвованных чрез редакцию «Современных известий» на славян и раненых, начато по доносу Сковронской, состоявшей долгое время при редакции в качестве составительницы иностранных известий и в 1877 году за неблаговидные поступки мною уволенной. Выступила она первоначально с жалобами на мои притеснения и с клеветами на мое нравственное поведение; но когда эти жалобы, как видится, не приняты были в уважение, последовало объявление о растрате, якобы мною произведенной.

Дело характеризуется отчасти уже этим началом. Беспристрастному человеку достаточно прочесть эти доносы, исполненные путаницы, чтобы усомниться даже в нормальном состоянии умственных способностей писавшей и во всяком случае видеть, что они писаны раздраженным лицом, под единственным внушением мести, лицом вдобавок не имеющим чего терять и вследствие того не задумывающимся в способах.1221 Тем не менее, на основании этих доносов, совершенно голословных, следственная власть произвела у меня выемку книг, потребовала отчета и приступила к следствию, несмотря на возражения мои, что к настоящему делу понятие о растрате неприложимо по самому существу, что счет пожертвованных денег есть еще текущий и что отчетностью в них я во всяком случае никому не обязан, кроме жертвователей, и несмотря на удостоверение, в том же смысле полученное от Славянского Комитета. Вытребовано от меня поручительство в десяти тысячах рублей, допрошены свидетели, осмотрены книги, произведены экспертизы.

Минуя подробности следствия, которого, можно сказать, каждый шаг ознаменован односторонним желанием отыскать основание к моему обвинению, перехожу к результатам.

Всего, по приему пожертвований на славян и на раненых, следствие насчитало на меня, в период времени от половины 1875 года до конца 1877, с небольшим четыре тысячи рублей; а именно при первом обзоре представленных к делу записей (протокол 20 дек(абря) 1877 г.) 4133 р. 20 к., при втором (обзор, произведенный экспертом г. Розенталь 22 мая 1878 г.) 4252 р. 75 к. Не стану входить здесь в подробный анализ этой разницы, которая, как я объяснял уже (23 авг(уста) 1878 г.), произошла от того, что г. эксперт некоторые цифры сосчитал вдвойне, некоторые приписал относящиеся к другим статьям, а иные основал на ошибках черновой выборки из документов. Достаточно сказать, что сумма, мною принятая от посторонних жертвователей, во всяком случае не превосходила выведенной г. экспертом, а несомненно была ниже ее. Других источников получения пожертвований, кроме предъявленных (почта и контора редакции) не было у меня; лично пожертвований я не принимал, и если иногда жертвователи даже являлись, я обращал их в контору, как это подтверждено фактом, засвидетельствованным г-жею Ильинскою (Показ(ание) 28 авг(уста) 1878 г.).

Из общей суммы, пусть она будет принята согласно преувеличенному счету эксперта, прежде всего нужно исключить 216 р. 50 коп., пожертвованные на раненых.1222 Эти взносы с излишком покрыты 225 рублями, внесенными мною 4 февраля 1878 г. в центральный склад Общества попечения о раненых (квитанция при деле имеется). За вычетом 216 р. 50 к. остается собственно на славян почти круглые четыре тысячи; четыре тысячи невступно, если держаться первого осмотра, или четыре тысячи с несколькими десятками рублей, если остановиться на преувеличенном счислении г. Розенталь. К расходам, которыми покрывались взносы на славян, как объяснил я в своих первых показаниях (9 и 23 дек(абря) 1877 г.), я отношу: А) печатание объявлений и отчетов для Славянского Комитета; Б) вспомоществование болгарам и добровольцам, отправлявшимся на Сербскую войну; В) передачу денег чрез г. Дурново на Сербское подворье. В настоящее время присоединяю еще Г) непосредственную отсылку денежной помощи в Черногорию (последовавшую уже в период следствия). Разберу каждую статью порознь.

А) Славянский комитет. В деле имеются три к нему счета, в сложности на сумму 3647 р. 90 к. Совет Славянского общества (в отношении от 15 мая 1878 года) признал их все правильными и из них 600 руб. «несомненно обязательными к платежу». Колебание, с которым говорит Совет об обязанности платить остальную сумму, не колеблет моего права считать ее за ним: a) когда он же нашел все счета правильными; б) он же удостоверяет, что о безвозмездности печатания не было условия; в) когда колебание его основано на его же благодарности за безвозмездность печатания, объявленной мне без моего ведома и притом ранее того печатания, на которое представлен счет, а именно 12 янв(аря) 1876 г. (проток(ол) 12 апреля), и относившейся следовательно к предшествующему времени. Во всяком случае, если бы Совет утвердился в своем мнении о необязательности платежа, это был бы гражданский спор, и пока он не решен судом, цифру 3647 руб. 90 коп. я считаю твердою.

Б. Вспомоществование болгарам и добровольцам. О факте удостоверяют очевидцы: 1) Ф. А. Гиляров, видевший, что я выдавал болгарину деньги на вооружение (показ(ание) 7 янв(аря) 1878 г.); 2) В. И. Трескин, тоже видевший выдачу денег восточным славянам (янв(аря) 27); 3) С. А. Юрьев, на глазах которого, как он выражается, выдал я болгарину «довольно крупную пачку ассигнаций» (11 марта); 4) С. Д. Тихобразов, бывший свидетелем выдачи добровольцу Фермору денег, как он предполагал, на экипировку (янв(аря) 28); 5) Бурова, видевшая, что я выдавал деньги добровольцам (17 марта); 6) Н. И. Пастухов, видевший, что одному из болгар выдал я 200 руб., а другому 100 или 150 руб., и другим выдавал, хотя и невдомек сколько (3 мая); 7) М. Г. Черняев письмом и подтвердительным показанием вспоминает о получении им 2500 рублей чрез Фермора и о том, что Фермор снаряжен на средства редакции «Современных известий»; 8) Экземплярский (марта 13) и Оглоблин (марта 18) говорят о сербе, получавшем из редакции жалованье и пособие; 9) Измайлов (16 марта) передает слышанное им, что рука моя «не оскудевала в помощи на пособие страждущим семействам православных христиан на Балканском полуострове, а также на пособие добровольцам». Во сколько считать эти пособия, о которых удостоверяют столько свидетелей-очевидцев? Не считая 2500 рублей, отправленных с Фермором М. Г. Черняеву, я полагаю свои расходы на вспомоществования болгарам и добровольцам свыше 2000 р. Как бы мы ни стали уменьшать эту цифру, во что бы ни класть толстую пачку, виденную Юрьевым, во что бы ни ценить выдачу денег на вооружение, свидетелем чего был Ф. А. Гиляров, и все прочие выдачи, о которых говорят другие свидетели, их в сложности никак уже не может быть менее хотя 1000 руб., если не считать, что пособия выдавались гривенниками и рублями. Итого следовательно с 2500 р., о которых свидетельствует г. Черняев, на эту статью 3500 рублей.

В. Сербское подворье. Г. Дурново определенно свидетельствует о 527 рублях, но прибавляет, что и сверх того он получал для Сербского подворья от меня, хотя и менее значительные суммы. Кроме того, на 1000 рублей представлен документ. Следовательно всего от меня передано на Сербское подворье, во всяком случае, свыше 1527 рублей. Но не буду класть ни мелких сумм, счет которых забыт г. Дурново, ни 27 руб., значащихся у г. Дурново от 1875 г., которые по совести признаю поступившими не от меня: без сомнения они доставлены одним из тех жертвователей, которым контора редакции отказывала в приеме пожертвований, направляя в другие места (как свидетельствуют Трескин, Лебедев, Тихобразов, Тимковская). Во всяком случае 1500 рублей, поступивших от меня, несомненны.

Г. Об отсылке 1500 рублей в Черногорию имеется при деле документ.

Слагая всё вместе, получаем (3647,90 + 3500 + 1500 + 1500) = 10647 руб. 90 к. расходов на помощь славянскому делу, во всяком случае вычисленных уменьшенно, а не преувеличенно.

Сообразив теперь порядок и время расходования с раскрытыми следствием данными, убедимся, что упомянутые цифры, а равно и все мои показания вполне подтверждаются и обстоятельствами дела. В 1875 и до весны 1876 г. пожертвований почти не поступало; часть их, как известно из показаний Лебедева, Трескина и Тимковской, даже отклонялась. След тому находим в заметке г. Дурново о полученных 27 рублях. К половине апреля набирается с небольшим 170 рублей, и около этого времени отъезжает в Сербию подполковник Измайлов, первый по времени доброволец после Черняева. Ему выдается 200 рублей, «для расходов в Герцеговине», как показано на отчете в расходной заметке.1223 С мая начинаются предвестия Сербской войны и содействия ей болгар. Пожертвования усиливаются. В редакцию являются болгары, являются добровольцы за советами и вспомоществованиями. То и другое им выдается, по мере средств, и выдается, выражусь так, безрасчетно, не справляясь, достаточно ли чужих денег в распоряжении, или переходят и свои. Редактор «Современных известий» не считал себя только поверенным лицом от других, но нравственно призванным помогать и собственными средствами. Да и когда было рассчитывать или дожидаться? Время не ждало.

К этому периоду наибольшего притока пожертвований относится и снаряжение Фермора и отправка с ним 2500 рублей, в июле или августе.

С сентября приток денег уменьшается, в октябре почти уже иссякает. Производятся выдачи чрез г. Дурново, в менее значительных суммах сравнительно с летними вспоможениями.

Рядом со вспоможениями болгарам и добровольцам, идет печатание для Славянского комитета, причем опять не рассчитывая, покрываются ли издержки полученными деньгами посторонних жертвователей, или точнее сказать – в полной нравственной уверенности, что мои личные приношения давно превзошли все полученное. Но именно вследствие этой-то, как я сказал, безрасчетности и оставался счет открытым как со Славянским комитетом, так и с жертвователями. Я во всяком случае не намерен был, как объяснил в показании от 9 дек(абря) 1877 г., пользоваться от Славянского комитета излишками, которые перешли на него уже с моего счета и даже не представил бы счета, если бы не вынужден был настоящим следствием и его формальным воззрением, способным удовлетвориться только формальными документами и формальною отчетностью.

Оставляю без внимания возражение, которое противопоставил мне протокол о привлечении меня к следствию, уверяя меня, что я не имел права зачитать жертвованных на славян денег за Славянским комитетом, а обязан был их внести в Славянский комитет и затем дожидаться получения с него денег. Вносить пожертвования в Славянский комитет, за исключением 47 рублей, прямо назначенных, и притом в «один из славянских комитетов», жертвователи меня не обязывали. Да потом возражение это равносильно уверению, что я обязан был употреблять пожертвования на славянское дело именно не иначе как в виде той определенной монеты или ценности, какою я получал, а всякий обмен одного знака на другой, хотя бы с целью, соответствующей воле жертвователей, есть преступление. Да и во всяком случае, это есть возражение гражданского характера, нисколько не уполномочивающее на обвинение в растрате.

Оставляю без опровержения и осмотр записей Сербского подворья, произведенный при содействии эксперта. Что бы там ни найдено было и какие бы сомнения относительно почерков ни были заявлены, считаю это до меня не касающимся, когда г. Дурново удостоверяет сам, что он получал от меня деньги для Сербского подворья, а архимандрит Савва (в показании 14 февр(аля) 1878 г.) подтверждает, что при вносе сумм в 1876 году, от Дурново он слышал, что некоторые идут от редакции «Современных известий».1224

Какие же доказательства или улики против меня нашло или открыло следствие? Первоначальный протокол, с которым к нему приступлено (18 дек(абря) 1877 г.), выходит из предположения, что на расход жертвованных денег я должен иметь оправдательные документы; протокол 21 декабря находит уликою, что обязательных, по его мнению, документов у меня нет. Теперь, по окончании следствия, правильнее будет сказать, что оправдательных формальных документов я не имею лишь на часть расходов, а именно на вспомоществование добровольцам и на часть выдач Сербскому подворью. Но формальная отчетность в пожертвованиях для меня не обязательна. Она не требуется законом, как видно из имеющихся при деле отношений Инспектора по делам печати, Главного управления по делам печати и Департамента общих дел полиции исполнительной. Она не поставлена была мне в обязанность и жертвователями, главными и единственными судьями. Она, как неоднократно объяснял я (подробнее в показ(аниях) 23 декабря 1877 г.), была и по существу не надобна, неудобна и почти невозможна.1225 Во всяком случае, если бы формальная отчетность была для меня и обязательна, отсутствие ее давало бы повод к моему обвинению лишь при существовании других, положительных доказательств или улик. Где же эти доказательства?

Единственным доказательством и уликою против меня послужил для следственной власти, оставаясь единственным и до сих пор, донос г-жи Сковронской.

Что же она говорит?

В показании 23 марта Сковронская заявляет: «Я не говорю, что Гиляров-Платонов рад был присвоить жертвованные на славян деньги». Заметим это признание, высказанное самою обвинительницею, единственною свидетельницею, которую отыскало против меня следствие и донос которой послужил началом производящемуся делу.

В чем же она меня после того обвиняет, когда сама свидетельствует, что я не желал присвоить вверенные деньги?

1) Сковронская была свидетельницею, утверждает она о себе, что пожертвования, полученные в конторе, обращаемы были мною в тот же день на редакционные нужды, в уплату по векселям, как определеннее выражается донощица. Допустим полную точность этого показания, и притом допустим, что так бывало с каждым без исключения пожертвованием: отсюда следует не более того, что кредитные билеты или монета, поступавшие чрез контору ко мне от жертвователей, не откладывались отдельно на отсылку и не расходовались на нужды славян непременно в таком виде, в каком получались. Иначе сказать, ровно ничего не следует.

2) Обвинительница выставляет в виде улики против меня, что она не видала, не знает, чтобы я расходовал жертвованные деньги по назначению. Допустим опять полную правдивость и этого показания. Оно имело бы силу, когда бы обвинительница была и хранительницею и расходчицею кассы «Современных известий», и притом единственною. Но она не была ни кассиром, ни бухгалтером. По собственному ее показанию, единогласно подтвержденному и другими (Экземплярским и Буровой), ей только иногда даваемы были ключи от кассы для выема и вклада денег.

3) Обвинительница уверяет, что должна была знать все расходы, что я как бы давал ей отчет во всех своих действиях. Предоставляю всякому здравомыслящему судить о силе такого уверения, даже если бы дано было оно по искреннему убеждению. Но уверение это даже прямо недобросовестно; данные, добытые следствием, доказывают это неопровержимо. Из них мы видим:

а) что период лета 1876 года обвинительница проводила на даче у себя в Перове (показания Пастухова, Буровой, Трескина, Гилярова, Яньковой);

б) что хотя она жила на одной квартире со мною, но при появлении посторонних обыкновенно оставалась в своей комнате, намеренно уклоняясь (Бурова, показ(ание) 10 июня);

в) что к этому периоду времени доверие мое было к ней порвано;

г) сама обвинительница сознается, что она не знает суммы пожертвования; что о количестве ее слышала от посторонних редакции лиц, не знает, сколько выдавал я на фабрику; Фермора не видала, хотя слышала о нем и проч. и проч. Неведение ее относительно дел редакции сказывается прямо в каждом ее показании.

4) Я претерпевал безвыходную нужду, завален был долгами и боялся ежедневно, что векселя мои будут протестованы; у меня бывало в кассе только по полтора рубля и по 80 копеек. В доказательство обвинительница представляет мои письма и указывает моих кредиторов, рассказывает историю дорого обошедшейся мне фабрики.

Допустим, что и здесь все полная правда, что ж бы доказывалось этим? На десятки тысяч долги, на сотню свыше тысяч годового оборота, и я, беспокоясь протестом векселей, тороплюсь оплачивать их; оплачиваю прочие редакционные нужды (очевидно, из опасения жалоб и скандала); но не нахожу средств покрыть с небольшим четыре тысячи, переданных мне, и притом по частям, в течение целого года, на славянское дело и раненых! Я, находивший кредит на десятки тысяч, затруднялся четырьмя тысячами. Я, опасающийся скандала и жалоб со стороны неудовлетворенных кредиторов или служащих, не опасаюсь гораздо большего скандала быть обвиненным чуть ли не в краже чего же? четырех тысяч рублей. Я, который, однако, по признанию самой обвинительницы, не желал присвоивать жертвованные деньги.

Такая чудовищная невероятность вытекает, если допустить, что действительно, как уверяет донощица, я терпел нужду до того безысходную, что не в состоянии был обращать на прямое назначение рубли и десятки рублей, поступавшие от жертвователей. Что же, однако, открывается следствием, которое не упустило допросить всех, кого могло, о состоянии моих средств, и даже тех, чей допрос не мог вести ни к чему, кроме подрыва моего кредита?

Оказывается: а) что денежные затруднения, на которые упирает обвинительница, относились не к 1876 г., времени главного прилива и расхода пожертвований, а к 1877 г., когда пожертвований почти не было (платежи Мауреру, Фроловым, Васильевой, Катынской).

б) письма, представленные обвинительницею, вдобавок не заключающие ни одного слова о пожертвованиях, подтасованы в числах, со скрытием некоторых, с отрезанным углом от одного, с предупреждением (в предварительном доносе), что могут в опровержение ее быть представлены ее письма, но она заранее предсказывает, что они будут подложными и притом будут написаны таким-то лицом (Буровой).1226

в) Кредиторы, указанные ею, говорят противное тому, чего она ожидает.

аа) Маурер говорит, что я с ним расчелся;

бб) Крылов говорит, что совершенно мне верит и по требованию своему получил часть капитала, которую желал;

вв) Каменский – что я был всегда честнейшим плательщиком и что ко времени допроса остается он мне должным шесть тысяч, а не я ему;

гг) родная сестра обвинительницы, Васильева, показывает, что она по требованию получила от меня свои деньги, а часть их сама отсрочила;

дд) Буфеев свидетельствует о моей исправности и о доверии ко мне Коломенского банка;

ее) Фролов и Катынская точно так же, что я расплатился с ними, хотя и не соблюл аккуратно сроков;

жж) Маршак показывает, что деньги занимал у него не я, а сама Сковронская, которой он не верил без моей поруки, и что я же этот долг обвинительницы уплатил.

зз) Шумов показал, что в 1878 году подал ко взысканию закладную, состоявшую на фабрике, дабы получить капитал, которого я, по требованию его, внести оказался не в состоянии. Показание, по-видимому неблагоприятное для меня, но во всяком случае доказывающее, что если не капитал, то проценты во все года, пока фабрика была в залоге, платились исправно. О том же, если не прямо свидетельствуют, то дают разуметь кредиторы, даже те, перед которыми я оказывался неисправным в сроках относительно взноса капитальной суммы.

Словом, оказывается, что я, с кассою, истощенною до полутора рублей и 80 копеек, нашел возможным, в течение с небольшим полугодия, уплатить более 29 500 рублей по своим обязательствам (Мауреру 5, Катынской 3, Васильевой 4, Фроловым 12, Коломенскому банку 2, Крылову 3½ тысячи).

г) Оказывается еще, что вопреки показаниям донощицы, дела мои по редакции не упали со времени фабрики, а число подписчиков с того времени, как городских, так и иногородных, постоянно умножалось (показания Каца и Лебедева 8 и 15 июня 1878 г., и удостоверение Газетной экспедиции); что жалованья по типографии я не задерживал (показание Лебедева), а на фабрике платил рабочим даже во время приостановки фабрики, за что они называют меня кормильцем и прибегли с готовых мест ко мне снова, когда после роспуска их, я возобновил работы на фабрике (проток(ол) 94, показание Маркова).

д) Оказывается сверх того, по конторским записям, что в период, обнимаемый следствием, в мое распоряжение, за вычетом произведенных расходов, поступило более 80 000 р.1227

Такова была моя безысходная нужда и таково отсутствие средств, не позволявшее мне, по обвинению донощицы, исполнить поручение, возложенное на меня жертвователями.

Г. следователь в объяснении, поданном окружному суду в опровержение моей жалобы, миновав все свидетельства, доказывавшие мою состоятельность устами свидетелей, выставленных самою обвинительницею, остановился на одном показании Катынской, живущей в Александровском уезде, что по слуху, до нее дошедшему, я нуждался в деньгах и обстановка моя была бедна; другими словами, что я кредитовался и жил в 1876–1877 год(ах) в меблированных комнатах. Трудно объяснить, почему г. следователь сослался на это единственное, да к тому же ничего не доказывающее свидетельство, минуя все данные, прямо доказывающие противное, данные, причем взятые не со слуха.

Умалчивая о других обстоятельствах подобного же отношения следственной власти к настоящему делу, о чем по временам я и заявлял, считаю себя уполномоченным сказать в заключение:

1) что ни доказательств, ни улик в растрате мною пожертвованных денег не открыто;

2) что материальные расходы мои на славянское дело, как я и показывал постоянно, далеко превышают ту сравнительно незначительную сумму, которая ко мне поступила от жертвователей;

3) что все настоящее дело есть плод личной мести, надеющейся достигнуть клеветою если не обвинения, то позора моего и избравшей судебную власть в орудие грязной цели.

Печатается по печатному экземпляру: РНБ. Ф. 847. № 273. VIII c. В конце текста: «Дозволено цензурою: Москва, 20 октября 1879 г. Тип. «Совр(еменных) изв(естий)», Воздвиженка, Ваганьков(ский) пер., Александровское подворье».

Черновой автограф: Ф. 847. № 270. Л. 1–22. Озаглавлен архивистами: «Просьба о прекращении дела, возбужденного против Гилярова-Платонова по обвинению его в растрате денег, собранных Славянским благотворительным комитетом в помощь воюющим славянам. Отрывки. (После 1877)» (извлечения публикуются в Приложении к наст. публикации). Содержание рукописи значительно отличается от печатного текста, хотя описываются в основном те же факты; многие слова, выражения и целые фрагменты перечеркнуты.

Приложение. Н. П. Гиляров-Платонов. Объяснение (Из рукописного варианта)

В числе свидетелей прошу вызвать Василия Алексеевича Андреева (содержащего магазин на Тверской и жительствующего там же в своем доме). Он должен подтвердить следующий факт. К 1876 году в «Современных известиях» была публикация одного студента, желавшего ехать в Сербию и обращавшегося к публике за пособием. По поводу этой публикации г. Андреев обратился ко мне с письмом, в котором предлагал1228 от себя выдавать упомянутому студенту по триста рублей ежемесячно. Предложение это я отклонил, оставив оное без ответа.1229

Показание г. Андреева нахожу нужным по следующему основанию. Г-жа Сковронская ссылалась между прочим на г. Ходнева, обращавшегося к ней за пособием для поездки в Сербию и не получившего. В деле находится и показание самого Ходнева, подтвердившего показание Сковронской. Факт, на который ссылается Сковронская, во всяком случае не может дать никаких оснований ни к каким выводам по настоящему делу, и мне оставалось бы1230 недоумевать,1231 ввиду каких возможных заключений найден нужным допрос Ходнева,1232 который не мог служить ровно ни к чему, кроме лишней огласки дела.1233 Но так этот допрос есть не единственный, из которого обнаруживается, что производимое обо мне1234 следствие одушевлено предвзятою верою во всякое произвольное объяснение, которое дает она фактам, то я вынуждаюсь1235 показанию г-жи Сковронской противопоставить упомянутое происшествие с г. Андреевым. Сношения с Ходневым касаются самой Сковронской, а никак не меня. Она ничем не доказала, чтоб я даже знал о переписке ее с ним, чего я действительно и не помню. Но если б я и1236 знал, и если б1237 отказал г. Ходневу именно я, а не она, ничем не доказано, чтоб я обязан был помочь г. Ходневу в поездке в Сербию, всякому иль вообще всякому, кто ко мне за этим обращался. Я и помогал действительно только по выбору, на который имел полное право, и отказывал в помощи по усмотрению, на которое тоже имел полное право,1238 а не потому, чтобы присвоивал себе1239 фонд, из которого могли1240 выдаваться мною пособие. Студент,1241 публиковавший о себе в «Современных известиях», не заслуживал доверия по собранным мною справкам, и на этом основании я отклонил1242 пособие. По логике Сковронской и той логике, которою руководствуется следствие, принимающее клеветы за основание, выходило бы, что и г. Андреева я удержал из желания присвоить себе его пожертвование, столь щедро им предложенное.

Представляя при сем свидетельство врача Постникова о1243 причине, не дозволяющей мне явиться по вызову на сие число, прошу г. следователя составить, с выдачею мне копии, протокол, в коем объяснить: в силу каких соображений он, в упомянутом вызове, отменил формулы, более соответствующие1244 делу, которые в подобных вызовах прежде употреблял, обращается ко мне так: «в качестве обвиняемого по делу о растраченных вами суммах, собранных на славян», утверждая сими слова(ми), и приписывает мне факт растраты,1245 когда меня в оном еще только обвиняют.

Печатается впервые по черновому автографу: Ф. 847. № 270. Л. 17–18 об., 20–21.

IX. Н. П. Гиляров-Платонов как пчеловод1246

1. Н. П. Гиляров-Платонов Письмо к А. М. Бутлерову от 16 мая 1880 г.

Душевно благодарю Вас, многоуважаемый Александр Михайлович, за присылку 4-го издания Вашей «Пчелы».1247 Со своей стороны, я, в качестве издателя довольно популярной газеты, готов и желал бы содействовать чем могу Вашей пчеловодственной идее. Вашу заметку из «Нового времени»1248 я поспешил перепечатать, как Вам, вероятно, известно, сопроводив ее своим комментарием.1249

«Пчела», при несомненных ее достоинствах, страдает недостатком, – последствием ее первоначальной редакции. В первом издании Вы имели в виду популярность, но избрали средство не подходящее: излишнее разжевыванье, проповеднический тон и «маленько-мужицкий» слог. Все это была ошибка; она исправляется Вами, но след ее остается. Популярное издание требует не более как точности и возможной краткости изложения. Всякая применительность к крестьянскому слововыражению положительно вредна; простолюдин не уважает ее, да и хуже понимает. Разжевывать тоже не следует: оно запутывает мысль. Вся применительность выражения должна заключаться в старании избегать периодической речи. Простой человек легче всего понимает и усвояет речь отрывистую, ляпидарную. Разъяснения при этом, где неизбежны, должны быть отделены от главных положений.

Впрочем, душевно уважаемый Александр Михайлович, Вы, вероятно, теперь сами убеждены, что читатели Вашей книги не простолюдины. Мужик не станет учиться пчеловодству из книг; ему нужна не книга, а пример. Книга полезна для тех, кто может служить простолюдину примером. Очевидно, это Вы сознали, но следы первой редакции остались. Простите за мои замечания. Вы понимаете, что они продиктованы истинным к Вам уважением и желанием Вашей книге еще большего успеха. В следующем издании я бы выкинул из текста все полемические места, вынесши их частию под строку, частию в предисловие. Тогда будет книга тем, чем она должна быть, – настольным руководством к рациональному пчеловодству.

Первоначальная цель книги привела Вас к изложению ее в форме вопросов и ответов. Вы ее сохранили; это ничего, но форма эта уже недостаточна, потому что книжка разрослась. Не полезно ли было бы присоединить впоследствии алфавитный указатель? Между прочим, я мечтаю об издании пчеловодственного Указателя или Словарика, который считаю положительно необходимым, особенно для начинающих подобно мне. Наталкиваешься на вопросы и затрудняешься, где отыскивать на них ответы: извольте перебирать всю литературу! Словарик должен быть по возможности краток и точен, без поэтических разглагольствий. Как Вы об этом думаете?

В своем письме ко мне от прошлого года Вы поручали мне доставить сведения о моем пчеловодстве. Какое оно! Оно будет разве только нынешним, а не то следующим годом. Я приобрел с Измайловской (образцовой) пасеки1250 прошлым годом, в половине июня, всего два улья. Лето было отвратительное. В Петровской академии считают, всего настоящего взятка было только шесть дней. Ульи поставлены были на моей даче, четыре версты от Москвы, по дороге к Петровской академии, шесть десятин земли.1251 За исключением десятин двух или даже полутора, вся земля занята ягодным огородом клубники (преимущественно), смородины, крыжовника, малины, барбарисом и вишневым садом. Кругом моей дачи тоже сады и лес, преимущественно сосновый и дубовый. A priori1252 местность очень удобная; но пчеловод из образцовой пасеки, ставивший ульи, пришел даже в изумление, сравнивши состояние моих ульев через полтора месяца с тем, чем они были, и с своими Измайловскими. Надо заметить, что рои поставлены были очень слабенькие, фунта по три, и без меда. Несмотря на их возрастание, давшее мне возможность увеличить число рамок почти вдвое, осенью я счел нужным сильно кормить сахаром, который брали пчелы жадно. На зиму поставил их в одну из дач. Не топил. Перезимовали отлично. 10 апреля выставил, и здесь случился казус, достойный быть занесенным в летописи. На дворе, кроме лозины и орешника, не трогалось еще ничто. Правда, корм у пчел оставался; но, имея в виду главным образом умножение пчел, я предложил им сахара. Не взяли. Полагая, что причиною холод, препятствовавший пчелам спускаться вниз, на дно, где поставлен сахар, я повторил опыт в теплую погоду. Результат был тот же; и наконец, в третий раз, чрез неделю, все то же: до сахара пчелы не дотронулись. Работа между тем шла деятельная; цветень таскали усердно; по подбавлении лишней рамки, в одну ночь ее заложили восчиной.1253 Силой ульи не одинаковы. Один, кажется, потерял матку, при самой постановке; по крайней мере тогда ее не нашли. Это, вероятно, и было причиною, что он не может догнать своего сверстника до сих пор.

Выписал чрез И(мператорское) В(ольное) Э(кономическое) Общество кавказских пчел1254 и жду их с нетерпением. Но сколько понимаю, в чистоте их удержать будет невозможно. Как избежать помеси? Книжки об этом не говорят.

Вопрос, с которым я к Вам обращался прошлым годом, объяснен в Берлепше,1255 но неудовлетворительно. Почему принята такая, а не иная ширина рамок? Берлепш поясняет, что нормальная ширина найдена квадратурою дупла; по крайней мере я так понял. Но ведь дупло может иметь диаметр разной величины: что же это за мера и что за основание? Я понимаю, где он говорит об опытах плодоносности более или менее широких рамок, но рационального основания все-таки не вижу. У Дзержона1256 рамки шире. К Берлепшу Вы имеете пристрастие; может быть, он его заслуживает; не спорю, потому что еще профан. Но против Долиновского у Вас предубеждение, хотя соглашаетесь сами, что в России большею частию придерживаются Долиновского.1257 Если придерживаются, то есть какое-нибудь основание к предпочтению, не рутина; ведь Долиновского ульи не пень и не колода. Поэтому мне кажется, Вам и в «Пчеле» своей не следовало бы игнорировать Долиновского. Это уж пристрастие, воля Ваша; да кроме того, и лишает многих отчасти пользоваться Вашей книгой. Начинающий, например, подобно мне, случайностью осужденный иметь ульи Долиновского (измененные Борисовским)1258 отправляется в «Пчелу» поруководствоваться насчет обхождения с ульями, и находит везде 5½ вершков ширину сота, и выдвижные линейки или рамки, и ни слова о подъемных. Это – пробел, который необходимо заполнить. Глава об ульях вообще у Вас бедна, и, что меня удивляет, Вы и в переводе Берлепша опускаете описание ульев, находя, что об этом предмете литература достаточна. Но для меня она не только недостаточна, а положительно не существует. Но мое еще и положение и образование не таковы, что тысячи начинающих. (Между прочим, вот необходимость Словарика или Энциклопедии пчеловодства.) Каково же положение остальных! Берлепш подкупает Вас собственно как профессора; очень понимаю. Но для огромного большинства он блюдо не по желудку; оно еще нуждается в более элементарных познаниях. Судите сами: я, например, не могу найти ответа на такой, по-видимому элементарный вопрос: какой лучше занос, холодный или теплый,1259 то есть где предпочтительнее леток,1260 сбоку или впрямь, и почему?

Но я Вас утомил своим длинным письмом. Примите уверение снова в моем душевном уважении к Вам.

Ваш усерднейший слуга Н. Гиляров-Платонов

Печатается впервые полностью по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 22. Оп. 2. № 63. Л. 1–4 об.

В трагическом для Гилярова 1884 г. он лишился почти всей своей недвижимости. И. Ф. Романову-Рцы он писал 13 ноября 1886 г.: «Да, у меня было состояние свыше двухсот тысяч, и все пошло прахом; имущество распродано с аукциона по 5 к(опеек) за рубль» (Письма к Романову-Рцы. С. 280). Особенно болезненной оказалась потеря дачи в Петровском-Разумовском. А. М. Гальперсон рассказывала в некрологе: «Фабрика была продана; он не опечалился. Продана и типография; его это мало тронуло. Но когда с публичного торга за бесценок в чужие руки перешла его дача, в которой каждое бревно было положено по его указанию, в которой каждое деревцо посажено было собственными руками, в которой целые рощи выросли под его нежным попечением, в которой под собственным наблюдением его устроена была образцовая пасека, которая давала ему ягоды клубники, называвшиеся в продаже гиляровскими, потому что подобных им не было, которая, наконец, в течение двадцати с лишком лет служила ему единственной утехой, – тут только возроптал бедный «каторжник, прикованный к тачке», но ненадолго» ((Гальперсон А. М.). Москва, 20 октября // СИ. 1887. 21 окт. № 288. С. 1).

Заботы об «образцовой пасеке» ведут начало с конца 1870-х гг. Тогда у Гилярова завязалась переписка с ведущим русским пчеловодом своего времени, одновременно выдающимся химиком и лепидоптеристом (специалистом по бабочкам) Александром Михайловичем Бутлеровым (1828–1886). Знакомство Гилярова с ним, по всей видимости, относится к началу 1854 г., когда Бутлеров приехал в Москву защищать в здешнем университете докторскую диссертацию «Об эфирных маслах». Он с 1851 г. был женат на Н. М. Глумилиной, племяннице С. Т. Аксакова, с семейством которого Гиляров как раз сблизился в этот период (см. об этом: Дмитриев А. П. Н. П. Гиляров-Платонов и С. Т. Аксаков (к истории знакомства и взаимоотношений) // Русская литература. 2010. № 4. С. 194–210). 2 марта 1854 г. Вера Аксакова писала из Абрамцева кузине Марии Карташевской в Петербург о том, что Бутлеров заехал на один только день (28 февраля), но «успел, однако ж, у нас наделать много дела, пересмотрел с сожалением цветы, пересадил некоторые, посадил по моей просьбе [все] тобою присланные корни и луковицы, из которых, впрочем, оказалось многое погибшим. Что делать, плохие мы садоводы, и мне жаль, что ты, мой милый друг, для меня отделила от своих прекрасных луковиц» (ИРЛИ. Сигн. 10621. Л. 28). Впрочем, не исключено, что Гиляров, часто посещавший тогда Абрамцево, все же не смог встретиться с Бутлеровым и их знакомство оставалось заочным.

Увлечение Гилярова пчеловодством, во-первых, отвечало глубоким внутренним потребностям его страстной, азартной натуры – он, несмотря на занятость, легко вошел в круг знатоков этого дела, усердно, с немалым энтузиазмом разбирался в богатой литературе вопроса. Во-вторых, это занятие дополнительно привязывало его к дачной жизни, к пребыванию на лоне природы, куда его с годами тянуло все сильнее. И, наконец, удовлетворяло его стремлению к экономическому эксперименту, имеющему народнохозяйственное значение: ему были близки идеи Бутлерова о «пчеловодстве как источнике народного дохода» и, вместе с тем, как исконно русском промысле, достижениями которого Россия славилась в старину и который из-за небрежения пришел в совершенный упадок.

Впрочем, следует учитывать и свидетельство старшего сына Гилярова, Николая Никитича, писавшего спустя несколько лет после смерти отца, будто его увлечение пчеловодством было мимолетным, несмотря на всю душевную страсть, что он вкладывал в это свое занятие: «В 1881 году летом Н(икита) П(етрович) погрузился в пчел, завел ульи, пчелы дали более 2 пуд(ов) меду, но мед куда-то исчез, а пчелы зимой перемерзли» (наст. изд., с. 513).

В публикуемом письме Гилярова обращает на себя внимание характеристика стиля и языка книги, востребованной в народной среде. Он излагает те принципы, что были выстраданы им в течение 13-летней издательско-редакторской деятельности: «Популярное издание требует не более как точности и возможной краткости изложения. Всякая применительность к крестьянскому слововыражению положительно вредна; простолюдин не уважает ее, да и хуже понимает. Разжевывать тоже не следует: оно запутывает мысль. Вся применительность выражения должна заключаться в старании избегать периодической речи. Простой человек легче всего понимает и усвояет речь отрывистую, ляпидарную» (наст. изд., с. 429).

2. Н. П. Гиляров-Платонов. Передовая статья о «пчеловодстве как источнике народного дохода» от 5 февраля 1880 г.

Академик Бутлеров в одном из последних №№ «Нового времени»1261 напомнил об одной упавшей отрасли хозяйства и советует «добросовестно взяться за ее оживление».1262 Он был нынешним годом на съезде австрийских и германских пчеловодов в Праге1263 и цифрами доказывает постоянные успехи пчеловодства у наших западных соседей. Цифрами же доказывает он, что развитие сахарной промышленности не мешает пчеловодству и не уменьшает потребности в меде, который Германия, несмотря на сравнительную дороговизну его перед сахаром и несмотря на постоянно усиливающееся развитие внутреннего пчеловодства, не перестает выписывать из Америки.1264 Эти факты лицам, подобно почтенному г. Бутлерову, принимающим к сердцу отечественное пчеловодство, точно так же известны; но не мешало напомнить об них большинству. Напоминание тем более кстати, что свечные торговцы, как мы сообщали, обратились к министру финансов с просьбою о наложении пошлины на церазин, то есть на растительно-ископаемый воск.1265 Оказывается, что тогда как Германия и Австрия усиливают свое пчеловодство, Россия, снабжавшая в былые времена весь свет своим медом и воском, у которой воск, наравне с мехами, был в старину не только важнейшею, но единственною отпускною статьей, фундаментом ее богатства, – Россия для выделки себе восковых свечей покупает у Австрии церазин. Это не только экономический упадок, но позор, – позор тем больший, что соседняя Германия, имеющая нужду в закупке меда, приобретает его даже не из России, с которою она рядом, а из Америки, где пчеловодство идет и еще шибче, нежели на западе Европы; где пчеловоды, как сообщает тот же г. Бутлеров, считают доходы от пчельников десятками тысяч долларов и отправляют с произведениями своих пчельников целые поезды.1266

Г. Бутлеров высчитывает, что если бы половина Европейской России обзавелась половинною пропорцией ульев, сравнительно с существующею в Германии, то есть имела бы около двух ульев на каждую квадратную версту, и тогда получилось бы дохода три миллиона рублей.1267 Мы находим этот расчет даже слишком умеренным. Примем во внимание, что западные государства далеко не представляют того приволья, какое еще сохранила Россия, менее лесов и лугов и сравнительно более земель под злаками и под строениями; следовательно, выработка меда на том же пространстве тем же количеством ульев достигнется во всяком случае пропорционально выше, при равенстве только, разумеется, искусства и старания в уходе за пчелами. Безошибочно можно утверждать, что небрежением об этой отрасли хозяйства Россия отнимает у себя десятки миллионов, которые вдобавок приходили бы, не требуя ни особого труда, ни лишнего времени. Хлебопашец не отнял бы ни единого часа у земледелия от всего своего досуга, если бы поставил пару, другую колодок у себя пчел. Каким бы драгоценным между тем подспорьем оказались ему эти колодки!

Г. Бутлеров не объясняет, в чем бы могла выразиться «добросовестная» заботливость об оживлении пчеловодства, и об этом нельзя не пожалеть, потому что слово его, как специалиста и любителя, имело бы особенный вес. У нас есть школа пчеловодства (Прокоповича),1268 долженствующая быть рассадником пчеловодов; у нас есть в Москве образцовая пасека; в Трудах Вольного Экономического Общества есть пчеловодственный отдел, редакцией которого заведует едва ли не тот же г. Бутлеров.1269 Это слишком немного в сравнении с какою-нибудь Чехиею даже, где при трех всего миллионах жителей существует множество пчеловодных школ, несколько Обществ и издаются три пчеловодные газеты.1270 – Но как толкнуть наше общество?

Распространение сведений о рациональном пчеловодстве должно приносить свою долю пользы, и в этом отношении мы обязаны благодарить опять того же г. Бутлерова, которого книжка о пчеловодстве, хотя и не лишенная некоторых недостатков, поистине есть клад для каждого начинающего пчеловода. Но нужно, чтобы пробудилась охота к приобретению самих сведений; иначе самые прекрасные руководства бесполезны. Нужно действовать на корысть, на жадность человеческую, раздразнить ее. К сожалению, с этой-то стороны менее всего действовалось на публику, если не считать покойного Прокоповича, воскресителя русского пчеловодства; но и тот писал только в специальных сельскохозяйственных изданиях. Как идет Про(ко)повическая школа? Какие доходы дает Образцовая Пасека? На последний вопрос придется отвечать, пожалуй, отрицательно; а такой ответ не слишком приманит к пчеловодству. Мы читали отчеты Петровской Земледельческой академии за последние годы; у нее есть тоже пчелы и на ней лежало бы преподать образец всей России. Что же мы вычитали? Если не изменяет нам память, в один год убыток, в другой, кажется, четыре рубля дохода от пятидесяти ульев, если не более!!1271 Само собою разумеется, в этом уже никак не пчелы виноваты.

Должны быть образованы не одна, а множество образцовых пасек. Должно им быть поставлено в обязанность не только содержать себя своим доходом, но и представлять ежегодно избыток. Балансы пасек должны быть ежегодно обнародуемы, с указанием % чистого дохода. Вот одна из тех мер, которая способна оживить отечественное пчеловодство.

Мы говорим: «поставлено в обязанность», «представлять ежегодно избыток». Нам возразят: год на год не приходит, и не одни барыши, – пчелы могут быть приносить и убыток. Не должны и не могут, решительно отвечаем мы, и ссылаемся на Прокоповича и на Дзержона. Год на год может не приходить; но убыток может произойти только от трех причин: 1) неумелости, 2) небрежности и 3) недобросовестности. Вероятно, г. Бутлеров подтвердит то же самое.

Печатается по единственной публикации: (Гиляров-Платонов Н. П.). Москва, 4 февраля // СИ. 1880. 5 февр. № 35. С. 2. Автограф неизвестен.

X. Н. П. Гиляров-Платонов как лингвист в его переписке С Я. К. Гротом по проблемам русской орфографии (1869–1886)

Знакомство академика Якова Карловича Грота (1812–1893) с Гиляровым относится, по-видимому, ко времени издания журнала «Русская беседа» (1856–1860), авторами которого они оба были, а Гиляров еще его и цензуровал.1272 Однако более тесный контакт и переписка относятся к тому периоду, когда последний стал редактором-издателем первой в Москве ежедневной газеты «Современные известия» (1867–1887) – в ноябре 1869 г. Грот как председатель Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым попросил Гилярова опубликовать объявление о «публичной подписке на образование капитала для учреждения стипендии в память покойного Егора Петровича Ковалевского», первого председателя этого Общества. Тот не только выполнил просьбу, но и пожертвовал свои средства.

В 1884–1885 гг. переписка возобновилась уже на почве лингвистических интересов. Дело в том, что при всем разностороннем универсализме Гилярова (а он снискал известность как историк философии, богослов, экономист, литературный критик, мемуарист) его занятия языковедением, которым он в течение тридцати лет отдавал все свои досуги, были, пожалуй, наиболее сильной его душевной потребностью. Причем он признавался, что это его увлечение лишь средство к познанию отечественной ментальности, ибо его «только в той мере и занимают разыскания в области языка, пока они знакомят с душой народа, со складом его ума и его умственною историей».1273 Нельзя не согласиться с суждением Б. Ф. Егорова, что он, «предвещая будущую концепцию Сепира – Уорфа, рассматривал грамматический строй языка в связи с национальным менталитетом (если употребить современный нам термин)» (наст. изд., с. 39).

Полагая, что «русский язык еще не потерял творчества, и творчества непосредственного...»,1274 мыслитель видел в нем особую духовную реальность, наделенную исторической памятью, глубоким нравственным содержанием («совестью») и созидательным бытием («творящей этимологией»). Об этом он подробно высказывался в своих «Экскурсиях в русскую грамматику» (1883) и фундаментальном исследовании о русском глаголе (1858–1887), так и оставшемся неопубликованным.

К сожалению, местонахождение рукописи этого последнего труда нам неизвестно (в архивном фонде Гилярова в ИРЛИ РАН сохранились лишь некоторые черновые наброски: ИРЛИ. Ф. 71. Д. 27, 60), но судить о нем можно из публикуемой переписки с Гротом, а также из письма Гилярова к Ф. Е. Коршу (впоследствии академику) – первому филологу, к которому он обратился, подытоживая сделанное, – 25 декабря 1883 г., за полтора года до начала «лингвистической» переписки с Гротом.

Гиляров сообщал Коршу:

Труд мой, к которому я прибегаю во время отдыха, по виду неважный. Я занимаюсь русским глаголом, взяв притом русский язык в его живом употреблении, с намерением забыв, выкинув из головы, отправив все готовые объяснения грамматик и лексиконов, все готовые объяснения, сравнительные и исторические. Словом, (хочу) выяснить законы русского глагола из него самого, а затем уже обратиться к внешним данным. Глагол в русском языке есть почти всё, и притом он с виду прихотлив. Понятно, что разработка его потребовала громадного труда: довольно сказать, что я проспрягал все глаголы во всех формах и со всеми сочетаниями приставок. Метод мой был чисто статистический; коробка наполнена этими спряжениями.1275

Вместе с тем он пояснял, что его оригинальный подход, требовавший «ради чистоты эксперимента» отрешиться от традиционных грамматик (структура которых, по его убеждению, соответствовала больше немецкому языку, а для русского оказывалась прокрустовым ложем), все же не только был чужд дилетантства, но и являлся новым словом в лингвистике:

Я отрешился от сравнительной и исторической грамматики, но все-таки я ни в той, ни в другой не невежда же, и некоторые выводы, к которым я пришел, поражают меня. (.) Годы уходят, времени мало. Тем не менее или, пожалуй, именно потому хотелось бы переброситься словом с человеком, подобным Вам, с ученым, пособным понять и оценить мою задачу. В частности, Вы, может быть, дали бы мне даже совет, как повести мне дело, не остановиться ли, не довольствоваться ли тем, что сделано, и, не гонясь за окончательной систематизацией, поделиться с публикой теми выводами по крайней мере, которые уже добыты.1276

Судя по всему, едва начавшийся диалог с Коршем не имел продолжения, и Гиляров возобновил прерванную 15 лет назад переписку с Гротом.

Тонкие наблюдения редактора «Современных известий» в области аспектологии, этимологии и акцентологии глагола, а также его дельные суждения по некоторым «спорным» вопросам правописания подвигли Грота на внесение поправок в его знаменитое руководство «Русское правописание» (СПб., 1885). Оборвалась эта эпистолярная беседа, очевидно, именно от того, что Гиляров предвидел еще в письме к Коршу – его заподозрили в недостаточной опоре на достижения сравнительного и исторического языкознания того времени, если не прямо в невежестве. Он объяснялся в письме к Гроту от 17 марта 1885 г., отмежевываясь прежде всего от того, будто бы он следует путем К. С. Аксакова и развивает его идеи:

Я вполне знаю, многоуважаемый Яков Карлович, что многое в моих объяснениях должно Вам казаться более остроумным, чем основательным. Это неизбежно; только в полной системе получают мои объяснения полный свой вид. Задумывая свой труд, я имел в виду противопоставить его обоим видам сочиненных грамматик: 1) тому, который от Смотрицкого через Ломоносова дошел до Буслаева, исходившему из общей, сравнительной и исторической (псевдоисторической) грамматики; и 2) тому направлению, которое сказалось в Аксакове и Некрасове, основавшись на вдохновении и догадке, как выразился я в своем введении. Вдохновение, догадку – в сторону. Должны быть собраны данные, и притом все, и расклассифицированы. Это я и сделал. Надеюсь, труд это небывалый. Выводы получились оригинальные, правда; но я в этом не виноват (наст. изд., с. 461).

За полтора года до своей кончины, в письме к племяннику Н. Д. Тихобразову от 23 февраля 1886 г., Гиляров вспомнит эту переписку с Гротом вот по какому поводу. Тихобразов призывал дядю издать труд о глаголе, обратившись за поддержкой к академикам Гроту и Буслаеву. Тот отвечал, что пока все еще не решил вопрос о жанровой структуре созданной им «громады»:

Ведь это будет не то грамматика глагола, не то словарь, не то исследование (...) я имел терпение записать не только все глаголы, но все формы, в каких каждый допускает употребление. А так как в русском языке (и это одна из его особенностей) нет резкой грани между глаголом и прочими частями речи, то пришлось перебрать все слова, соприкасающиеся с глаголами, не только существительные с наречиями, но союзы с предлогами и междометиями. (Сличи ахать = ах или падать = под.) Все это пришлось разобрать, расквалифицировать, и притом не только с точки зрения начертания, но выговора, в котором еще существеннейшее значение принадлежит ударению. Последнее – совсем нетронутая область, игнорированная исследователями, отнесшимися к русскому языку как иностранец, немец, например, к немецкому. Тогда как русский представляет явление единственное в своем роде: из всех цивилизованных он есть единственный не деланный, не искусственный, естественный.1277

И далее:

Вы пишете о Гроте и Буслаеве. Они оба трудолюбцы, но оба бездарны, вот их несчастие. Забавно признание Буслаева в предисловии к одной из грамматик, что де до меня грамматики писались на ложном основании, сперва по приему Готшеда, а потом Аделунга. Он не досказал: а я де буду следовать Гримму. Увы, благодаря этому ложному приему, вот уже полстолетия русский язык пребывает в хаотическом состоянии и законы его не выяснены. Ложность приема не в том заключается, что Аделунг устарел, а в том, что и Аделунг, и Гримм имели в виду материал, качественно совсем другой. Между прочим лингвистика для Европы есть своего рода археологическая наука, ибо язык уже перестал жить. Отсюда пошли разборы мифов, древних песен, быта (древнего); образовалась так называемая «историческая» грамматика на основании записанных остатков; к новейшему языку обращаются с приемом, с каким к ассирийским надписям или иероглифам. И понятно, делать-то нечего; немецкий язык есть язык Лютеровой Библии, французский – Французской Академии. Законодательство языка идет сверху, внизу он не живет и не творит. Этот-то прием приложен к русскому, и отсюда неразумное правило: «об авторитете писателей». Русскому языку учили (и учат) по писателям. Но писатели-то и требуют поверки. Где-то Буслаев (и даже не раз) сказал, приведя выписку из какого-то писателя: «но это противно гению языка». А ведь в этом-то весь вопрос: объясни этот гений. Объяснить его и следует не по писателям, а по живому употреблению; а для этого нужно взять весь материал, обращающийся в народе, и все формы, как они ни причудливы кажутся, перебрать и сличить, и уже вывести законы.1278

Конечно, в таких умозаключениях, превозносящих родной язык на фоне всех других, легко усмотреть крайности славянофильского мировоззрения. Гиляров, однако, был уверен:

...со временем мои выводы все-таки лягут в основание науки. Ибо отпереться будет невозможно: выводы сопровождены исследованием, а исследование сопровождено таблицами, и притом не примерными, а, напротив, полным списком речений в разбираемой форме, какие только открываются в языке.1279

При этом он снова сетует на своего бывшего корреспондента-академика:

Грот бездарен. По поводу своего «Правописания» он входил со мной в переписку, спрашивал отзывов и советов. Общий отзыв был тот (…) что нерешительно. Советы я давал; некоторые он принял, некоторые нет, – последние потому, что не понял. И не удивительно, потому что точка зрения другая, и на мою он не может подняться, да и мне объяснять ему было бы долго. Например, на вопрос, когда в так называемом многократном о на а не переменяется, я отвечал, что у меня есть на это полный ответ и что между прочим зависит это от возраста глагола. Я привел пример: Вы не можете сказать приохачивался, хотя совершенно естественно расхачивал. Понятие о возрасте и значении его выведено у меня из данных, которых я не мог же передать постороннему ученому, и Грот остался с недоумением.1280

То, что никак не получалось найти общий язык именно с языковедами, особенно огорчало Гилярова. Он писал Тихобразову:

Но Вы вот что примите во внимание (почему я о Гроте и заговорил). Свои «Экскурсии» Гроту я послал; когда они вышли (еще третьим годом), как и другим ученым. Ну, что же? От некоторых я получил чрезвычайно лестные отзывы, но не от Грота и вообще не от специалистов русского языка и лингвистики. А Гроту между тем я писал еще, что «Экскурсии» есть труд попутный, только малое, в форме популярной, извлечение из большого исследования, сущность которого и даже объем я ему объяснил. И что ж. Ничего. А объяснил-то я ему ввиду того, что он есть председательствующий во II Отделении Академии; надеялся я, что он заинтересуется и, может быть, предоставил бы мне тогда печатать свое исследование в Записках II Отделения. Ни слова! (...) ...труд мой может не увидать света и по издержкам, которых потребует. Когда я был со средствами, меня это не беспокоило. А теперь прихожу к предположению, что, вероятнее всего, «Глаголы» и до смерти моей останутся неизданными (а жить-то уж и недолго). А после смерти и тем более; да и что будет вообще тогда с моими рукописями?1281

Гиляров как в воду глядел. Когда в январе 1896 г. его ученик и биограф кн. Н. В. Шаховской предложил часть труда о глаголе (предположительно – введение к нему) для публикации в сборнике Общества любителей российской словесности «Почин», он получил от председателя Общества Н. И. Стороженко неутешительный ответ:

Данную Вами мне статью покойного Гилярова-Платонова по русской грамматике я передал на рассмотрение специалиста-филолога (В. Ф.) Миллера, который нашел, что она так слаба, что не может быть помещена в «Почине». По его словам, Н(икита) П(етрович) принадлежал к филологии вроде К. Аксакова и Хомякова, которые отрицали сравнительную филологию, не имели понятия об исторической грамматике р(усского) языка и думали возместить эти пробелы своими собственными остроумными гипотезами.1282

Впрочем, если в будущем труд Гилярова будет найден и обнародован, не исключено, что он может быть оценен иначе и его неприятие специалистами XIX в. объяснится тем, что он опередил свое время. Ведь позиция Гилярова очень интересна. Она не только предвосхищает синхронию ХХ в., но идет дальше, туда, куда русисты, в отличие от исследователей индейских языков, еще и не забредали. Это – исследование системы языка с особым интересом к словообразованию (деривации), причем в отвлечении от его истории и родственных связей. Семантика трактуется на основе представлений и ассоциаций образованного носителя языка, при этом уравниваются в правах реальные и народные этимологии, если носитель ощущает живую семантическую связь. Грота такой подход не мог не ужасать, поскольку ему слишком бросались в глаза моменты дилетантства Гилярова, которые, конечно, были неизбежны. Тем не менее изучить его лингвистические опыты сегодня было бы интересно – жаль, что переписка дает немного материала для их реконструкции.

Тогда же, весной 1885 г., общение Грота и Гилярова представляло немалый интерес для них обоих, потому и в их письмах, соединявших две российские столицы, содержатся теплые признания. 13 марта Гиляров извинялся: «Наша переписка грозит сделаться хроническою, на что я, впрочем, не сетую» (наст. изд., с. 455). Грот откликнулся уже 15 марта: «Я очень рад возможности вести филологическую беседу с таким здравомыслящим в этом деле человеком, как Вы, и потому нисколько не тягочусь хроническим характером нашей переписки» (с. 457). – «Я отвожу с Вами душу» (с. 461), – ответил Гиляров спустя два дня.

1. Грот Гилярову-Платонову

26 ноября 1869.

В Редакцию «Современных известий».

Комитет Общества, по выслушании Отношения Редакции и приложенной к оному публикации,1283 поручил мне выразить искреннейшую его признательность как за обязательное участие в сборе приношений, так и за собственное радушное пожертвование, и вместе препроводить прилагаемое при сем объявление, с покорнейшею просьбою дать ему место в «Современных известиях», если можно, более одного раза.1284

Председатель Общества Як. Грот

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 624. Л. 1.

2. Гиляров-Платонов – Гроту

(Москва, 17 марта 1884 г.)

Милостивый Государь, Яков Карлович,

Позвольте мне поднести Вам свою безделушку.1285 Она печатана была в журнале «Радуга», который я прошлым годом издавал, а теперь передал другому издателю.1286 Я было думал издать довольно длинную серию «Экскурсий», именно пользуясь журналом; но теперь, должно быть, остановлюсь на том, что посылаю.

Чтобы не оставить Вас в неизвестности о поводах, послуживших к «Экскурсиям», нахожу не лишним прибавить, что я давно уже, очень, очень давно сижу за большим трудом, которому заглавия еще не придумал, но который посвящен самому подробному, самому полному раскрытию Русского Глагола.1287 Достаточно сказать, что я проспрягал все до одного русские глаголы во всех допускаемых каждым сочетаниях и, положив эту массу материала в основание, классифицирую и вывожу законы, не уклоняясь ни семо ни овамо, а только обобщаю то, что дает мне материал, столь подробно собранный. Попутно мне приходилось сделать много наблюдений, не прямо и не исключительно относящихся к Глаголам. Некоторые из них и изложены в прилагаемой брошюре. Благоволите, например, прочесть письмо «О совести в русском языке»;1288 в моих материалах этот пункт выплыл довольно ясно.

Не знаю, приведет ли Бог мне кончить мои Глаголы. При отсутствии досуга мне трудно за это поручиться, хотя остается собственно немногое: не только материалы давным-давно собраны, но и итоги почти все подведены.

Пользуюсь настоящим случаем, чтобы выразить чувства глубокого уважения, каким неизменно воодушевлен

Ваш покорный слуга Н. Гиляров-Платонов.

17 марта 1884 г.

Москва.

Печатается впервые по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 3. № 246. Л. 9–10.

3. Грот Гилярову-Платонову

Милостивый Государь, Никита Петрович.

Позвольте, хоть поздно, принести Вам мою искреннейшую благодарность за присылку брошюры, которую я прочитал с особенным интересом и где нашел так много здравых и верных мыслей, заслуживающих полного сочувствия.

Известие о большом труде над глаголами, которым Вы заняты, тем более меня заинтересовало, что и я много лет тому назад предпринял такую работу, но за другими трудами и обязанностями оставил ее неконченою.1289 От души желаю Вам досуга и успеха в этом нелегком и немаловажном для русской филологии деле.

Примите уверение в отличном моем почтении и неизменной преданности.

Ваш покорнейший слуга Я. Грот

18 апреля 1884.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 624. Л. 2.

4. Грот – Гилярову-Платонову

28 февр(аля) 1885

Милостивый Государь, Никита Петрович.

Приятнейшим долгом считаю препроводить к Вам для библиотеки Вашей экземпляр изданного мною руководства по правописанию,1290 и очень буду Вам благодарен, если Вы сообщите о нем свои замечания. Вместе с тем позволяю себе покорнейшую просьбу уделить мне, если можно, еще оттиск Ваших филологических брошюр,1291 так как при переделках в моей квартире прошлым летом в моей библиотеке произошел беспорядок и я до сих пор не могу отыскать прежнего экземпляра.

С искренним уважением и душевною преданностью

Ваш покорный слуга Я. Грот

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 624. Л. 3.

5. Гиляров-Платонов Гроту

Марта 2 дня 1885 г.

Милостивый Государь, Яков Карлович,

Много благодарен за доставление Ваших правил орфографии (я, впрочем, еще не получал книги). Рад был бы сказать свой отзыв, но не знаю где: в своей газете не у места, и притом если писать, то не три строки.

Препровождаю Вам три экземпляра моих «Экскурсий». Рад бы я был, когда бы содержание их стало известным возможно большему числу лиц, занимающихся русским языком.

Мой большой труд о русском Глаголе тихонько подвигается; только берет теперь сомнение, как я его напечатаю. У меня теперь нет типографии,1292 и вообще я теперь человек, окончательно разоренный, благодаря покровительству, которое оказано конкурирующим листкам грязного содержания.1293 Жалею, что не бываю и почти не могу бывать в Петербурге: счел бы за долг прочитать Вашему Превосходительству1294 некоторые главы моего Глагола и вообще познакомить с остовом моего труда, который есть столько же грамматический, сколько словарный: не оставлено ни одного глагольного речения неразобранным.

Я, кажется, имел честь уведомлять Вас, что труд мой есть попытка объяснить русский глагол из самого себя. Для этого я постарался устранить всякие предварительные объяснения, из общей ли грамматики, из сравнительной иль исторической. Беру все речения, классифицирую их по звуковому составу. Затем разлагаю; рассматриваю отдельно сначала каждую форму извлачия1295 (предлоги, ся, окончания спрягальные, отметы видовые, внутреннюю перегласовку1296 гласных и согласных); затем – каждое речение в связи с сопутствующими другими частями речи и вообще в словопроизводстве; слежу отношение звукового состава к понятиям и систему, в какой качеством звуков, их количеством и напряжением (ударением) означается и достигается известный смысл. Разбираю оригинальное описательное спряжение с оригинальными вспомогательными, и отсюда особенность словосочинения, разного по разным историческим элементам строя речи. Из этого беглого краткого обзора изволите усмотреть, что труд мой не только большой, но оригинальный, небывалый.

Вместе с «Экскурсиями» преподношу Вам два мои письма «О нигилизме»,1297 напечатанные в «Руси».

С совершенным почтением и преданностью имею честь быть

Вашего Превосходительства покорный слуга

Н. Гиляров-Платонов

Печатается впервые по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 3. № 246. Л. 1–2 об. Написано на бланке «Современных известий».

6. Гиляров-Платонов – Гроту

Москва, 4 марта (1885 г.)

Милостивый Государь, Яков Карлович,

Вы меня заставили прочитать книгу из такой отрасли знаний, которой я намеренно не касался более двадцати лет. Задавшись объяснить глагол русский из него самого, я принудил себя забыть все грамматики, все объяснения, какие делаемы были до того, чтобы быть совершенно свободным, не быть ничем подкупленным, не останавливаться ни пред каким выводом, как бы он ни казался противоречащим тому или другому мнению или закону, по-видимому окончательно утвержденному наукою. Но мои изыскания теперь кончены, и я могу позволить себе уже без стеснения заглядывать в чужие труды.

Ваше «Русское правописание» недостаточно, на мой взгляд, полно. Многих недоумений оно не касается. Не могу сейчас указать, но в факте не сомневаюсь, и учителя гимназий, если Вы к ним обратитесь, зададут Вам много вопросов, не вошедших в книгу. Подобные вопросы собирал и я, то есть поручал собирать корректорам в семнадцатилетнее издание газеты. Составил и некоторые правила, но они сейчас куда-то завалились в бумагах.1298

Еще недостаток: правила Ваши во многих случаях нерешительны. Это большой недостаток, знаете ли? – имеющий государственное значение. Не удивляйтесь. Правописание пахнет аттестатом зрелости. Отцев или Отцов,1299 – из-за этого могут поставить двойку и толкнуть мальчика в нигилизм. Знаете? Задача Академий, по-моему, не только утвердить правила правописания, но и объявить своим авторитетом «вольно» для известных случаев, то есть исчислить случаи, в которых, по характерной поговорке, «ошибка в фальшь не ставится». Это будет доброе дело, исполнение гражданского долга помимо всего.

Между прочим внимание мое привлекли в Вашей книге некоторые замечания относительно пунктов, в которых я считаю себя сильным, и не без гордости прибавлю – в которых не дам себя никому оспорить. Вы, по-видимому, воображаете например, что перемена о на а в многократных видах есть общий закон и находите неправильным, что пишут озабочивался; по-вашему надобно «озабачивался».1300 Это ошибка. Здесь есть глубокий закон. Долго будет здесь излагать его, но ограничусь примером: «охотиться» – охочивался. Не сказывает ли Вам чутье, что «охачивался» будет неправильность?1301 В моем труде о глаголах, если Бог даст ему узреть свет при нашей жизни, Вы увидите (и надеюсь – убедитесь), что строивал и страивал – две особенные формы, из которых каждая имеет свой оттенок смысла.

Нечто я нашел у Вас замеченное и мною и изложенное в моих Глаголах, хотя несколько в ином виде и с иной точки зрения. Я говорю о фонетике и об азбуке.1302 Мое общее мнение таково, что нет языка, в котором замечалось бы такое равнодушие к гласным и такая неопределенность их произношения, как в русском. И это опять основывается на другом, более общем и более глубоком законе.

Но я боюсь, что далеко забреду в своей беседе с Вами. Заключу ее советом (извините, что осмеливаюсь дать его): следовало бы Вам обратиться именно к учителям гимназий, с просьбою, чтоб они прислали Вам свои замечания и дополнения. Это ввиду того, что Академия обязана наконец утвердить правила правописания.

За Академией еще долг: составить общеславянскую азбуку и притом для обоих начертаний – кирилловского и латинского. Труд Гильфердинга1303 я нахожу недостаточно обоснованным, слабым и потому неудобоприемлемым. Вот чем Академия могла бы, между прочим, почтить Славянских Первоучителей.1304 А что, пожалуй, она ничем и не ознаменует юбилея?

С истинным уважением имею честь быть

Вашим покорным слугой Н. Гиляров-Платонов

Печатается впервые по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 3. № 246. Л. 3–4 об.

7. Грот – Гилярову-Платонову

Милостивый Государь, Никита Петрович.

Премного благодарен Вам за письмо, в котором Вы сообщили мне несколько замечаний на мое «Правописание», а также и за полученные вслед за тем брошюры. Общие Ваши замечания1305 справедливы, т. е., напр(имер), что мои указания могут быть не совсем полны, что я могу получить полезные дополнения от гимназических учителей и что иногда правила мои не довольно решительны. Относительно обращения к гимназ(ическим) учителям я сознавал это еще до получения Вашего письма и заготовил в этом смысле письмо в редакцию «Нового времени», содержание которого (письма) Вы, конечно, не откажете довести до сведения и Ваших читателей. Впрочем, я должен прибавить, что по выходе моих «Филологических разысканий» (с «Спорными вопросами правописания» во 2-м томе),1306 многие преподаватели издали на их основании орфографические пособия и в них почти ничего не прибавили к моим указаниям; почти все изданное учителями по этой части было в моих руках. Тем не менее я согласен, что никак не излишне было обратиться к этим лицам.

Что касается немногих1307 Ваших частных замечаний, то они возбуждают во мне сомнение, с достаточным ли вниманием Вы просматривали книгу. К случаям нерешительным Вы, по-видимому, относите вопрос, писать ли: отцев и отцов; но этот вопрос решается у меня самым положительным образом, как Вы можете видеть на стр. 41, где сказано, что о ставится после ц всякий раз, когда на этот слог падает ударение, напр(имер) лицо, кольцом, купцов и т. д. Далее Вы говорите: «По-видимому, воображаете, что перемена о на а в многократных видах есть общий закон и находите неправильным, что пишут озабочивался; по-Вашему надобно озабачивался. Это ошибка». Помилуйте, я говорю совершенно противное: я говорю, что в литер(атурном) языке озабо́чивать неупотребительно, и не думал утверждать, что бы последнее было лучше; я замечаю только, что обращение о в а у нас не установилось и что во многих случаях говорят двояко: это неоспоримо. В сомнительных случаях я отсылаю читателя к указателю, в котором названный глагол имеет форму: озабочивать.1308 Едва ли тут можно установить иной закон кроме употребления. Упрачивалось не говорится, а отта́чивать, ка́нчивать употребительно. Объясните почему.

Касательно надобности в общесл(авянской) азбуке я с Вами не могу согласиться. Когда звуки в каждом языке разные, как же может быть общая азбука? Это я считаю одной из филологических фантазий. Насчет нерешительности некоторых правил замечу, что она произошла от того, что есть случаи, в которых трудно сказать, какое начертание лучше, и к этим-то случаям и относится то, что Вы говорите о задаче Академии объявить своим авторитетом: «вольно» или «ошибка в фальшь не ставится». Еще Французская Академия, в начале своего существования, заметила, что есть много слов, «которые могут быть написаны двумя разными, но одинаково хорошими способами» (см. «Фил(ологические) разыс(кания)». II, 178).1309

Вашими «экскурсиями» я займусь еще раз и, может быть, сообщу Вам о них кое-какие замечания. Если Вы что-нибудь напечатаете о «Правописании» (но надеюсь, не иначе как по внимательном прочтении), то не откажите сообщить мне это, потому что я постоянно не вижу Вашей газеты.

Искренно Вас уважающий покорный слуга Я. Грот

8 марта 1885

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 624. Л. 4–5 об.

8. Гиляров-Платонов – Гроту

Марта 9 дня 1885 г.

Милостивый Государь, Яков Карлович,

Я перечитал место, где Вы говорите о выражении озабачивать. Справочный указатель действительно содержит озабочивать; но в тексте выражено так:

"1) а ударяемое всегда пишется там, где оно слышится, между прочим и в глагольной форме многократного вида…»

2) «Обращение о в а при образовании многократного вида у нас еще не вполне установилось. Так, напр(имер), озабачивать в литературном языке вовсе не употребительно».1310

Из связи речи я заключил (и имел право заключить), что Вы не одобряете уклонения литературы от общего правила; так сказать, упрекаете, что по «не вполне еще1311 установившемуся обращению», озабочивать еще не вошло.

Это ответ на один Ваш упрек мне. В другом случае я, должно быть, не ясно выразился. Говоря отцев – отцов, я ничуть не имел в виду Вашей книги, а имел в виду гимназии, что за несоблюдение правила могут за это слово поставить двойку, тогда как, может быть, можно было бы оставить правописание в подобных случаях на произвол.

Ваше обращение к учителям я напечатал.1312 Вы говорите, что получали от них материал, но нового мало нашли. Я предполагал, что учительская опытность нужна не для совета, как писать, а для полнейшего ознакомления со всеми случаями сомнений, которые трудно предвидеть. Вы или кто другой даете правило, а вам тотчас представят возражение, укажут исключение, над которым задумаетесь. На странице 50 Вы приводите одно исключение кухонь.1313 Во-первых, с этим можно еще поспорить, почему кухонь, а не кухон; а во-вторых, можно найти еще исключения. Сплетня как лучше: сплетень или сплетен? Пашняпашень или пашен?1314 Я не даю утвердительного ответа, но указываю только, чем могут быть полезны учителя.

Вы пишете (об а и о в многократных формах): «едва ли можно установить иной закон кроме употребления». Употребление, высокоуважаемый Яков Карлович, очень шаткое основание. Бывает употребление бессмысленное, а не то оно имеет само непременно за себя закон. Не ходя далеко, я напомню о слове озабочиваться и приведенном мною охочиваться. Прибавлю и еще: уполномочивать.1315 Здесь вот в чем дело: тема, зерно, ядро глагола не чисто глагольные, а существительные, отпустившие от себя между прочим и глагол. Существительное с своим отличительным звуком не расстается в глаголе, и именно существительные, позволю себе так выразиться, второго возраста, производные, прошедшие известный процесс словообразования. Может быть, я неясно выражаюсь. Подробнее изъясняться было бы долго; но в моем исследовании это выведено на свет вполне.

Позвольте поспорить с Вами о слове цыфра.1316 Почему цыфра, когда – Ziffer? На этот счет я Вам скажу, что Вы недостаточно обратили внимания на фонетику. Московский выговор произносит ц всегда твердо: медицына, цэлковый, цэль, и в то же время чювство, чяша. Но хотя и акающие, симбирцы и новороссийцы произносят чувство, зато: медицина, цель, цифра. Ужели Вы этого не замечали? Это – любопытное явление. А в силу того я полагаю, нужно писать цифра, предоставляя выговаривать твердо и мягко по произволу.

Кстати, как писать по-Вашему: цыпленок или ципленок?1317

Ваши краткие замечания о фонетике превосходны. Но в понятии о смягчении я иду далее даже Вашего.1318 Неопределенность гласных есть одна из существеннейших особенностей нашего1319 языка: произношение не только одного и двух слогов, стоящих рядом, но целого слова1320 стоит в зависимости от того,1321 в каком, выражусь так, ладе формируется слово и где у него напряжение голоса (ударение). По-настоящему ни о, ни а, ни е, ни и у нас почти нет; каждое из них расширяется и сокращается, переходит одно в другое или иногда остается на середине. Приведу Вам один пример: ме́ряет. Не согласитесь ли Вы, что яет здесь почти = долгому и, и напишете ли Вы ме́ряет, ме́реет, ме́риит, – Вы не передадите истинного звука, который, добавлю, этим своим растяжением несет свое особенное логическое значение.

Вы не согласны с моим мнением о славянской азбуке? Пускай у каждого остается свое, но наука должна определить отношение кириллицы к латинской азбуке и основанное на лингвистических законах отношение звуков к начертаниям той и другой. Чех пишет ш иначе, нежели поляк; а мы путаемся, писать ли Ржонд или Жонд;1322 хохломаны же пишут вiл, дывыцця.1323 Разве нормально это? Для ученого употребления по крайней мере должны быть установлены единообразные, основательные правила.

Душевно уважающий Н. Гиляров-Платонов

Печатается впервые по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 3. № 246. Л. 5–6 об. На бланке «Современных известий».

9. Грот – Гилярову-Платонову

Милостивый Государь, Никита Петрович.

Согласен, что редакция примечания по поводу глагола озабочивать не совсем удовлетворительна и виновата в неверном толковании моей мысли. Она будет изменена.1324

За напечатание моего обращения к учителям искренно Вам благодарен, равно как и вообще за внимание, оказываемое Вами моему труду.

Употребление, говорите Вы, очень шаткое основание; правда; однако ж приходится иногда ему подчиняться. Недаром же и римляне дошли до замечания, что usus tyrannus.1325 Да и сколько в языке случаев, доказывающих власть этого тирана. Конечно, напр(имер), Вы сами говорите окунаться вм(есто) окупываться; но что кроме обычая могло узаконить1326 эту варварскую форму, которая не лучше, как если б мы говорили: подвинаться вм(есто) подвигаться. Относительно Вашего предположения, почему в некоторых гл(аго)л(ах) многокр(атных) форм о не пригоняется в а, я сам склонялся к приводимой Вами причине производства глагола от имен1327 сущ(ествительных) и прилаг(ательных);1328 но должен был отказаться от этой мысли ввиду множества примеров, доказывающих ее несостоятельность, как-то:

обрабатывать от работа

замораживать от мороз

приноравливать от норов

загораживать от город

облокачиваться от локоть

опрастывать от простой

опоражнивать от порожний и проч.

Вы спрашиваете, не следует ли, по-моему, писать ципленок? Но Вы потеряли из виду, что я на стр. 41–42 говорю исключительно о словах заимствованных; в русских ы после ц пишется всегда по требованию выговора, так что даже в одном глаголе, не употребляемом в хорошем обществе,1329 окончание 3 лица ед(инственного) ч(исла)1330 принимает форму ыт вм(есто) ит. Потому ясно, что следует писать цыпленок. Если Вы внимательно перечтете конец 41 и начало 42-й стр(аницы), то увидите, что я не без основания пишу цыфра.1331

Замечание Ваше о произношении неопределенных гласных справедливо. Вот все, что я считаю нужным сказать Вам по поводу обязательного письма Вашего от 9 марта.

С прежним уважением преданный Вам

Я. Грот

12 марта 85 Москва.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 624. Л. 6–7. На бланке с напечатанным в левом верхнем углу: «Отделение русского языка и словесности Императорской Академии наук. Председательствующий».

10. Гиляров-Платонов – Гроту

Москва, 13 марта 1885

Милостивый Государь, Яков Карлович,

Наша переписка грозит сделаться хроническою, на что я, впрочем, не сетую.

Я совершенно соглашаюсь, что usus – tyrannus, и я этого не отрицал, когда говорил, что употребление бывает бессмысленно. Но зато, прибавил я, само употребление, при всей кажущейся несообразности, имеет часто за себя основание. Я хотел сказать, что, прежде чем сослаться на употребление, то есть на простую случайность, по неизвестной причине закрепшую, следует внимательно доискаться, нет ли физической, логической или исторической причины.

Я недаром выразил сомнение о том, ясно ли мое объяснение на произношение озабочивать. Помнится, я оговорил свое объяснение словами «второго возраста». Я воспользовался собственною терминологиею, которую пришлось мне усвоить при исследовании о глаголе. Дело в том, что другие части речи бывают, так сказать, ровесниками глагола в логическом смысле, а иногда даже прямо исторически. «Звон»: есть ли это существительное – предок глагола звонить? Никак, логически они даже нераздельны; это своего рода герундия.1332 Примеры, Вами приведенные, почти все того же рода, за исключением двух, о которых сейчас скажу особо. Прост-ой и ’прост-ать и далее прост-ить – это есть одно временное (логически) развитие1333 одного и того же. Морозить и порожнить точно в том же отношении к морозу и порожнему; да, кроме того, тут перегласовка из мраза и праздного, да у одного рядом еще мерзнуть. Здесь еще происходит, выражусь так, внутреннее спряжение посредством внутренней перегласовки, а не перестановки только оконечностей.

Работать дозволяет оба употребления, и а и о, каждое с своим оттенком видового смысла. Но вы видите, что здесь в существительном нет предлога, как в охота иль забота, тем менее нет такой сложности, как в полномочие. Также и локоть есть чистое существительное и, кроме того, оба о у него беглые по существу, эвфонические; локоть имеет не только локтей, но даже лактей. В работа о опять не так существенно, как в охота или забота, потому что есть раб и робить; ота есть флексия.

Я не льщу себя надеждою, чтобы Вы вполне удовлетворились моими объяснениями, потому что нужно было бы распространиться вообще об образовании глагольных видов, как я их понимаю. Но, пользуясь настоящим случаем, я просил бы Вас быть настолько добрыми, чтобы сообщить Ваши догадки о происхождении слова забота и еще глагола уповать. Эти два речения очень мучительны для меня. Аналогия заставляет меня догадываться, что в забота за есть предлог, но где тема, к которой он приставлен? А глагол уповаю – совершенно темное пятно, какое-то безродное речение, подозрительное и по своему окончанию (какой вид?) и по своему началу (у есть ли предлог). Один ученый лингвист дал мне объяснение, которым я, однако, ничуть не удовлетворяюсь.

О цыпленке и цифре я писал вам только для уведомления Вас о произношении звука ц, то есть что московский выговор произносит1334 медицына, а симбирец – медицина и что выговор для слов, имеющих в себе ци или цы, не может служить указом. Он сомнителен, а потому я и не осмелюсь решить, как законнее будет писать: цыпленок или ципленок. Как москвич, я и ципленок произнесу все-таки цыпленок.

Глубоко уважающий Н. Гиляров-Платонов

Печатается впервые по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 3. № 246. Л. 7–8 об. на незаполненном бланке «Современных известий».

11. Грот Гилярову-Платонову

СПб. 15 марта 1885.

В моих «Филологических разысканиях» (т. I, стр. 476)1335 есть о слове забота следующая заметка: «Откуда это слово, неизвестное в других славянских наречиях? Не в родстве ли оно с гл(аголом) зобать? Недавно один извозчик, лужский уроженец, жаловался мне на дурной путь. Я заметил шутя, что ведь это дело лошадей. – А об лошадях-то, отвечал он, кто же зо́блется? Мы же! Это значение гл(агола) зоба́ться показано и в акад(емическом) словаре (Областном);1336 кроме того, мы находим там, что и глагол зобать употребляется иногда в смысле «искать»,1337 и далее зобачиться1338 вм(есто) заботиться, что как будто бросает свет и на происхождение этого последнего столь загадочного слова».

Там же о глаголе уповать сказано (стр. 481): «Павский думал, что это слово в родстве с нем(ецким) hoffen, шв(едским) hopp, англ(ийским) hope, поль(ским) ufać.1339 Но в др(угих) слав(янских) есть пвати, пъвати = полагаться. След(овательно), корень нашего гл(агола)– пв, а у есть предлог. Корень пв образовал в чеш(ском) и поль(ском) прила(га)тельное певный – верный, надежный».1340 1341

Что касается Вашего мнения о словах «первого и второго возраста», то оно, конечно, очень остроумно, но я боюсь, что оно может давать повод к произвольным толкованиям, потому что одному то будет казаться словом 1-го возраста, что другой несомненным признает за продукт 2-го, и наоборот.

Наконец, на замечание Ваше о развитом произношении гласных1342 звуков1343 после шипящих смотря по местностям1344 скажу, что письменный язык1345 должен руководствоваться господствующим наречием, иначе в грамматике не будет никакого твердого основания.

Я очень рад1346 возможности вести филологическую беседу с таким здравомыслящим в этом деле человеком, как Вы,1347 и потому нисколько не тягочусь хроническим характером нашей переписки.

Надеюсь, что Вы не посетуете на меня за избежание плеоназмов в заявлениях1348 уже известного Вам глубокого моего уважения.

Я. Грот

Извините, что, дорожа временем, не переписываю этого наскоро написанного и потому обильного помарками письма.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 624. Л. 8–8 об.

12. Гиляров-Платонов – Гроту

Марта 15 дня 1885 г.

Милостивый Государь, Яков Карлович,

Не хочется отстать от беседы с Вами, за что Вы, надеюсь, меня извините. Но я не желаю оставить без ответа укор форме окупаться, которую Вы называете «варварскою»: заступаюсь за нее. Обратите внимание, что форма ’купать есть встречная (опять моя терминология). Два глагола, иногда разного происхождения, иногда того же, но разошедшиеся в своем значении, встречаются, сталкиваются между собою в известных видах. В настоящем случае встретились покупка и купанье. Покупка отказалась от так называемого однократного нуть; она имеет ить (параллельно бросать – бросить). Купанье взяло нуть, выбросивши п по известному закону, по которому охотнее говорят тонет, а не топнет (опять между прочим во избежание двусмыслия). Между тем значение разошлось даже формы купать в смысле купанья; окунуться значит уже не просто искупаться, а погрузиться; значение специфировалось, а отсюда пошло новое производство, откидное, как я выражаюсь в своем исследовании. Представляю Вам пример подобного же, по-видимому варварского, словообразования: снится. Здесь, как Вы знаете, п тоже выпало; рыба не со́пнет, а снет. Два значения потребовали двух словообразований. Соп остался для означения звука, слышимого при сне, а сон для спанья (сличение с храпит, храп, хрипит, хрип поясняет эту психологию словообразования). Снится остается аномальною, по-видимому, формою, но не случайною же. Не ожидаю возражения, что тут есть сон, а там нет кун. Сон вовсе не есть родоначальник ’снуть; скорее наоборот, как звон, лом, ’пор, ’тор, ’дор. Три последние, употребляемые только с предлогами, прямо и говорят, что родились они прямо с глаголами, рядом с ними: упирать – упор, задирать – задор и проч.

Итак, я нахожу особенность словообразования, но не варварство, и вижу не случайность, а разумную причину. Можно даже употребить форму окупывался, но в другом значении. Раз мне окупилось, другой раз окупилось, и всякий раз моя покупка окупывалась. Оборот тяжелый, но законный. Но употребить в смысле окунаться будет, наоборот, незаконно, и если уже употребить1349 эпитет варварство, то будет варварством окупывался в смысле купанья.

В словах окунуться и окупаться есть другая аномалия: не соответствующее, по-видимому, употребление предлога о. Но речь об этом поведет далеко. Я желаю только пояснить мысль, вчера сказанную, что употребление, по-видимому противоречащее закону, имеет часто за себя разумное основание. И это особенно относится к словоупотреблению всенародному; пройдя чрез сотни миллионов уст, проверяясь сотнями миллионов ушей, слова выходят более правильными, более органическими. Привилегию бессмыслицы и варварства нужно предоставить по преимуществу книжной речи, частным писателям. Указываю для примера: зави́сит; вот Вам варварство и по ударению, и по времени, варварски настоящему. Или: достоин, когда пристоен, покоен и проч.

Истинно уважающий Н. Гиляров-Платонов

Печатается впервые по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 3. № 246. Л. 11–12 об.; на бланке «Современных известий».

13. Гиляров-Платонов – Гроту

Марта 17 дня 1885 г.

Высокоуважаемый Яков Карлович,

Благодарю Вас за уповать и за заботу. Как я писал Вам, составляя свое исследование о русском глаголе, я намеренно избегал смотреть в какие-либо руководства, чтобы не сбиться, потому что целию поставил: объяснить русский глагол из него самого, насколько он, разумеется, позволяет. С общим положением Вы без сомнения соглашаетесь: прежде чем прибегать к сравнению и истории, нужно законы языка выяснить безотносительно. До меня этого не было сделано: исходили из готовой грамматики и налаживали на нее встречаемые в употреблении формы. Равно не был разложен язык на свои исторические элементы. Говорю не о словаре только, но о грамматике. Для примера я Вам укажу страдательный залог, книжное изобретение, усвоенное языком до известной степени, правда, но живому употреблению противный. Это особенная струя, другой элемент. Возьмите глаголы ять = ивать (устроять, устроивать); опять здесь видите два течения. Как я Вам писал, я составил полнейший список не только всех глаголов, но всех глагольных форм, то есть каждого наклонения, залога, времени; сопоставил их и сличил. Отсюда уже вывел законы, какие даются сами собою из этого полного сопоставления. Необъяснимое так и оставлено необъяснимым: здесь дело уже истории и сравнения, дело догадки, более или менее остроумной. Но до времени я постарался забыть даже и то, что знал из лингвистического запаса. На этом-то пути самостоятельного исследования Уповать и Забота оказались темными, хотя заявляли о своей исконности; в словари я не заглядывал по условленному заранее принципу.

По поводу моей заметки о возрасте Вы опасаетесь произвола. Да, опасение основательно, если рассматривать два-три глагола отдельно. Но когда под руками полный список (как у меня) всех многократных, имеющих в последнем основном слоге о и а, то произволу нет места. И я не утверждаю, что причина неподатливости о, мною указанная, есть единственная. Никак. И затем, то, что я называю возрастом, определяется опять полнейшим списком всех форм того или другого возраста. Произволу нет места. Возраст есть термин условный, я за него не стою; но перебираю карточки, на которые выписаны у меня все глагольные формы, нахожу разряды, которых не могу не отделить один от другого. Представлю Вам опять пример. Форма чистая (без предлога) и форма сложная (с предлогом). На первый взгляд, какая предшествует? По-видимому, беспредложная, предлог подошел после. А выходит, не совсем. Есть формы, где предлог сам в себе, так сказать, предшествует один не только форме, но даже теме. Из карточек моих вывалились некоторые такие; а потом не некоторые, а уже многие, где глагол является спрягаемым прилагательным (например у-длиннить, когда длиннить не существует и невозможно). Что касается до тех некоторых, где предлог, так сказать, существеннее самой темы, то приведу замечание покойного В. А. Жуковского, что в русском языке «из каждого существительного можно образовать глагол бить»;1350 а я прибавлю – и пить. «Отстаканил», вот я тебя отстаканю; в таком употреблении существеннее от, нежели стакан, равно как в словах наклюкался, нахлестался и во множестве подобных существеннее на, нежели самая тема.

Все это, высокоуважаемый Яков Карлович, пишу Вам бегло, не заглядывая в свое исследование. Я хочу только сказать, что, когда я говорил о возрасте, я выражал не догадку. Я расхачивал, между тем я охочивался; охочивался уже забыло о хотении, а помнит только охоту. С другой стороны, лишь определенное число первородных тем допускает внутреннюю перегласовку (несет носит, гремит громит, душит дохнет); из сочетания этих и других условий образуется потребность расширения гласной о в известных многократных и невозможность того же в других; причем, однако, для будущих поколений возможность эта не совсем закрывается, потому что творчество языка даже в сфере грамматики, не только словаря, все-таки сохраняется, хотя в слабой степени.

Я вполне знаю, многоуважаемый Яков Карлович, что многое в моих объяснениях должно Вам казаться1351 более остроумным, чем основательным. Это неизбежно; только в полной системе получают мои объяснения полный свой вид. Задумывая свой труд, я имел в виду противопоставить его обоим видам сочиненных грамматик: 1) тому, который от Смотрицкого через Ломоносова дошел до Буслаева,1352 исходившему из общей, сравнительной и исторической (псевдоисторической) грамматики; и 2) тому направлению, которое сказалось в Аксакове и Некрасове,1353 основавшись на вдохновении и догадке, как выразился я1354 в своем введении. Вдохновение, догадку – в сторону. Должны быть собраны данные, и притом все, и расклассифицированы. Это я и сделал. Надеюсь, труд это небывалый. Выводы получились оригинальные, правда; но я в этом не виноват.

Я отвожу с Вами душу. Мой труд совершался одиноко. Теперь, по его окончании (вчерне), очень бы хотелось хотя с частию его познакомить, между прочим, Вас, и потому, когда буду в Петербурге, сочту за долг просить Вас выслушать одну главу, другую.

Глубоко уважающий Н. Гиляров-Платонов

Печатается впервые по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 3. № 246. Л. 13–15 об.; на бланке «Современных известий».

14. Грот Гилярову-Платонову

Милостивый Государь, Никита Петрович.

По выходе из печати 2-го издания1355 известной Вам книги1356 спешу препроводить к Вам экземпляр ее в этом новом виде, возобновляя выражение моей глубокой признательности за внимание, оказанное Вами 1-му изданию. Вы увидите, что я по мере возможности воспользовался Вашими разумными замечаниями. Жалею, что время не позволяет мне войти с Вами в дальнейшее объяснение по некоторым из них, тем более, что мне в скором времени предстоит отъезд за границу с семейством,1357 а перед вакациями и без того число спешных дел всегда увеличивается.

С искреннейшим уважением Ваш покорный слуга Я. Грот

Спб. 6 мая 1885.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 624. Л. 9–9 об.

15. Гиляров-Платонов – Гроту

1887 г. Июля мес(яца) 30 дня.

Милостивый Государь, Яков Карлович,

На похоронах Каткова1358 и после, с кем ни встречался я из серьезных людей образованного класса,1359 я слышал одно: «Теперь вы одни остались, на вас надежда». Объясняя себе, что дело идет о представителях направления, я не оспоривал, что из публицистов с охранительным,1360 но вместе1361 независимым образом мыслей, остался действительно я один. Но кроме того, очень многие обращались ко мне с советами заместить Каткова1362 не в публицистике вообще, а прямо1363 в издании «Московских ведомостей»; другими словами, чтобы я вступил соискателем, когда кончится настоящий контракт по аренде1364 этой газеты.1365 Доходит до курьеза: некоторые сообщают1366 о предстоящем переходе ко мне «Московских ведомостей» как о решенном1367 деле.

Конечно, я не прочь бы взять на себя издание «Московских ведомостей»; это было бы легчайшим решением альтернативы, открываемой пустотою, образовавшеюся за смертию Каткова: продолжать ли его непосредственно, или преобразовать свою газету («Совр(еменные) изв(естия)») в большой орган. Но дело в том: как отнесутся ко мне власти? Я почувствовал бы себя глубоко (и незаслуженно) оскорбленным, когда бы ходатайство мое получило отказ. Итак, чувство достоинства внушает мне: выступить соискателем только при уверенности в успехе.

А по правде сказать, даже гражданский долг1368 обязывает меня употребить силы, чтобы не допускать столь важного органа в сомнительные руки. Знаете ли, кто между прочим имеет виды? Братья Поляковы, подставляя Мейна в редакторы,1369 – того Мейна, который, помните, на Пушкинском юбилее был виновником известной телеграммы «Голоса» и статьи, позорившей1370 Каткова.1371 Это было бы непростительным оскорблением памяти почившего публициста. Но евреи – сила; пожалуй, им может удаться.

Называют еще: 1) Мещерского, 2) Циона, 3) Цитовича.1372 Не знаю, как Вы смотрите на этих публицистов; но мне приходит в голову остроумное изречение: «Отрицать Бога еще можно, но непозволительно его компрометировать».1373 Назначение таких лиц будет позором правительству. А между тем слышал я, что о Ционе и Цитовиче упоминал, между прочим, даже И. Д. Делянов.1374 Мне передавал1375 это Н. П. Игнатьев,1376 которому (если ему верить) министр назвал меня да этих двух. Меня, по правде, пронимает дрожь, что ставят меня на одну доску с Ционом, например, которого били в Париже1377 (способностей его, хотя не очень бойких, не отрицаю). Впрочем, зятю Малкиеля почему бы и не быть органом тех же Поляковых?1378

Пишу Вам настоящие строки с просьбою посоветовать: как мне поступить? Махнуть ли рукой, или ждать, или с своей стороны «предпринять какие-либо шаги», как принято выражаться? Высшие петербургские сферы, и именно те, от которых зависит решение дела,1379 Вам известны, и совет Вы могли бы мне подать благоразумнейший, чего и просит

глубоко уважающий вас Н. Гиляров-Платонов.

Печатается впервые по автографу: СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 3. № 246. Л. 17–18 об. На бланке «Современных известий». (Черновик: РНБ. Ф. 847. № 406. Л. 2–5 об.)

XI. Н. Н. Новиков, А. Д. Галахов. Письма к Н. П. Гилярову-Платонову о воспоминаниях «Из пережитого» и очерке «Экскурсии в русскую грамматику» (1884, 1886)

1) Письма Н. Н. Новикова

1

СПб. 26 окт(ября) (18)84. (Колокольная, 13)

Не знаю, как и извиняться перед Вами, многоуважаемый Никита Петрович, за нарушение правил самой обязательной деликатности по отношению к Вам. Благодарю, очень благодарю за переданную мне И. П. Корниловым1380 «Экскурсию»1381 Вашу и еще больше за отпущение моей вины перед Вами, выразившееся в письме Вашем от 22 с(его) м(есяца).

Извинившись в неделикатности, скажу о деле. Цензура реклам в медиц(инской) области введена против беззастенчивой эксплуатации нашего общественного невежества заграничными рекламистами чудодейственных врачебных средств. «Пришлите мне 5 долларов, – пишут, напр(имер), из Америки, – и я вам вышлю лекарство против глухоты», – и наши глухари посылали рубли, а взамен их не получали никакого ответа. Дело нашей цензуры кое-как шло, пока было в распоряжении Медиц(инской) академии и факультетов;1382 но когда эти ученые органы власти, ввиду увеличившегося числа газет, отказались от навязанной им формальной обязанности, поневоле пришлось привлечь к ней мед(ицинские) управы, а с нею чиновника. А эта тля тлит1383 неминуемо. Конфиденциально сообщено будет «quos ego»1384 Медиц(инскому) управлению, допустившему своего чиновника до Геркулесовых столбов лихоимства, а циркулярно – всем мед(ицинским) управлениям и редакциям газет, что следует разуметь под рекламою и по каким признакам отличать тяжу:1385 если бы чиновник заподозрил из видов лихоимения в тяже рекламу, то редакция и без установленного разрешения напечатает не-рекламу. Таков смысл ответа, данного мне Мамоновым1386 с прибавлением благодарности за сообщение позорного для чиновничества факта.

«Рус(ский) вестник» получаю и прежде всего читаю «Из прожитого»,1387 а прочитавши, досадую, что продолжения придется ждать целый месяц. В безутешном содержании описываемой жизни Вы сумели мастерски выставить таившийся в нас спасительный дух, неудержимо творивший и характеры, и светлое миросозерцание в людях с характером. Яркими красками написали Вы и картину печального духовного саморазрушения, которым жили и учителя, и ученики в пройденных Вами училищах; но еще ярче и светлее вышли блики индивидуального самоспасения талантливых людей. Но сердце сжимается при мысли, сколько же гибло ординарных сил. Не пишу я ни литературного разбора, не льщу вам и панегириком. Но мастера литературного слова должны позавидовать русскости Вашего слова. Глубоко же Вы черпнули в родниках родного языка и красоту, и меткость, и пластичность, и силу выражений: ни единого признака побирательства в чужих языках – ни единой черты и намеренного крохоборства в родном: каждое Ваше слово в свою силу стоит на своем месте в Вашем бытовом, столько же философски-мудром, сколько поэтически-увлекательном рассказе и о своем быту, и о бытовом саморастлении окружавшей нас среды. Завидное вышло произведение по форме, манере и приемам литературным. Люди с самомалейшею долею понимания художественных и стилистических красот в словесных произведениях не могут не любоваться Вашим живым и полным, захватывающим душу содержанием очерком. Очень буду польщен, и непременно перечитаю, когда подарите меня отдельною книжкою.

Выдающиеся статьи и сообщения Вашей газеты аккуратно передаются мне пропагандирующим все доброе Иваном Петровичем.1388 Большое Вам спасибо за слово о соборе в Киеве,1389 за похвалы недавние Платону,1390 да и за многое другое. Будите же спящих и поощряйте бодрствующих между иерархами – чем сильнее и чем ярче, тем лучше: авось и спящие уразумеют, что и как им делать, чтобы не спать. Пора поднять вопросы Церкви до подобающего им внимания в слепом и сонном большинстве общества, отравленного ложью и вздором интеллигенции. Дико же винить духовенство, когда все виноваты: оттого и шапка на Сеньке дырявая, что он Сенька. –

Но всего не перескажешь, что думается, – да и Вам думается больше и глубже, чем мне. От души желаю благодатного успеха Вашему слову в жизни общества и прошу верить глубокому уважению Вашего покорного слуги

Н. Новикова

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 665. Л. 1–2 об.

Николай Николаевич Новиков (1827–1898) – член Совета ГУДП. Знакомый Гилярова по Москве, где служил в 1850–1860-х гг.

2

СПб. 31 окт(ября) (18)84.

Вчера тотчас по получении Вашего письма, глубокоуважаемый Никита Петрович, виделся с Н. Е. Мамоновым и прочитал ему это письмо. Он поручил передать Вам и благодарность за память,1391 и выражения своего почтения, а приложенные к письму объявления взял и обещал сделать по ним все, что от него зависит.

Печальные вести сообщаете Вы о Ваших личных делах. Под влиянием весьма возможной и весьма понятной приунылости нетрудно придти к мысли бросить неблагодарное и безмерно-заботливое дело.1392 Но следует ли принять такое намерение за решительное? Казалось бы, да и думать, даже быть уверенным хочется, что при Ваших бесспорных талантах (грубиянить, а не льстить я способен: говорю, в чем убежден) и редакторской опытности не следует Вам останавливаться на последней крайности решения. Крайность – всегда крайность, – ну, и ведет к крайностям. Нет, не складывайте доспехов. «Высокос»,1393 по народным поверьям, всегда тяжелый, скоро канет в вечность, и приближающий(ся) год – почему бы и не надеяться? – подарит, быть может, средним урожаем, а со средним можно перебиться, кое-что поудобрить и дождаться богатой жатвы. Понимаю, что нужна энергия не по летам. Но, Боже мой! Чего же мы в нашем положении и при условиях, из которых вышли, – чего же не переживали мы? Мы ведь народ. А русский народ, глядя, как червь съедает озимь с корнем, или ходя по пожарищу, все истребившему, да и в поле, у соседа тучном, а у себя подвергшемся градобитию, – русский народ говорит почти с эпическим спокойствием: «Бог посетил!» Все, сейчас сказанное, своими глазами видел и своими ушами слышал, да вчуже и пришел в отчаяние. Шляясь с ружьем, зашел к умному зажиточному старику-крестьянину и под влиянием томившего меня горя расписал ему мое безнадежье самыми яркими красками. Он покойно слушал и, когда я замолк, простыми двумя словами – словно рукой снял мое горе: «Мир прокормит!» Простите грубость обращения к Вам с этим рассказом. Но мне хочется живой водой вспрыснуть богатыря, – мне хочется влить в Вас лекарство душевной бодрости – мне верится, что Вы подниметесь, что Вы встанете, потому что у Вас свои ноги, и они еще не отнялись. Не такой Вы человек, чтобы, понуря голову, покойно и покорливо снимать доспехи; да и России никакой Костюшко не станет пророчить finish.1394 Не такое время, чтобы умолкало творческое русское слово. Не белиберде петербургской и московской прессы жить, а русской национальной художественной и политической печати. Как же Вам не жить с Вашей газетой?! И верить не хочу, чтобы «мир» не прокормил. Тяжело? – да; а прежде тяжелее не бывало?! Или и впрямь такою тяжестью замело, что и следа не осталось? Или хотите, чтобы Ваш след простыл и зычный голос замолк? Нет, бодрости и бодрости желаю Вам – готов даже потребовать от Вас. Что же Москва-то? Разве у Вас нет там радетелей? Если они оглохли или онемели, приезжайте в Петербург: авось тут что-нибудь надумается и наладится! А бросать проторенную дорогу или садиться за стол с казенным пирогом – нет, – это не решение, а крик уязвленной и наболевшей души. – ...

Ну, простите мне это письмо и мои крики против Вашего решения.

Глубоко Вас уважающий Н. Новиков

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 665. Л. 3–4 об.

3

СПб. 25 нояб(ря) (18)84.

Глубокоуважаемый Никита Петрович,

Н. Е. Мамонов успел расследовать сообщенную Вами жалобу зубного врача Крамера и вчера показал мне полученные по этой жалобе объяснения. Оказывается, что г. Крамер – человек, далеко не безупречный: он украл будто бы со стола канцелярии Врачеб(ного) управления свидетельство, приготовленное последним для выдачи его ученику Иванову, и хотел сорвать за него взятку с этого ученика. Потом он вошел было в соглашение с регистратором Врач(ебного) у(правлен)ия Христофоровым, чтобы за деньги получить от сего последнего подложное засвидетельствование газетной рекламы, составленной несогласно с циркуляром Деп(артамен)та. Далее, он уже напечатал в какой-то газете свою рекламу без всякого разрешения. Наконец, он хотел, чтобы разрешили ему напечатать объявление о вставлении зубов без каучука и металла, тогда как управлению известно, что прежде он вставлял зубы с помощию целлулоида, а теперь вставляет зубы на каучуке и золоте. – Взяточник-регистратор Христофоров давно уволен. – Вот все, что я имею сообщить Вам по интересующему Вас делу.

Если в Вашей газете что-нибудь было напечатано о покойном Б. М. Маркевиче,1395 то не откажите сообщить мне № газеты. – Я не мог быть на панихидах и погребении покойника, потому что хворал, но память о нем дорога мне: мы дружно с ним прожили 36½ лет знакомства, и никто, буквально никто другой не отнесся ко мне так сочувственно и деятельно-участливо, как он, во время моей Потаповско-Сергиевской катастрофы по службе.1396

Свидетельствую вам мое неизменное уважение и готовность на услуги

Н. Новиков (Колокольная, 13)

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 665. Л. 5–6.

2) Письма А. Д. Галахова

1

14 марта 86. Петербург.

Милостивый Государь Николай1397 Петрович,

Премного благодарю Вас за нумер «Современных известий»,1398 за Ваши мемуары,1399 за «Экскурсии в русскую грамматику»1400 и – особенно за письмо,1401 на которое буду отвечать обстоятельно дня через четыре. Теперь же навязалась работа, хотя неважная, но срочная.

Будьте здоровы. С истинным почтением и преданностью Ваш покорный слуга А. Галахов

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 604. Л. 1.

Алексей Дмитриевич Галахов (1807–1892), историк литературы, критик, прозаик, педагог, как следует из публикуемых писем, встречался с Гиляровым в литературных салонах предположительно в 1855–1856 гг., до своего переезда в Петербург; также они могли видеться на заседаниях ОЛРС, членом которого Гиляров был с 1858 г., а Галахов стал в 1867 г. Последний, написавший в молодости ряд лингвистических статей, а начиная с 1847 г. активно работавший в мемуарном жанре, казался Гилярову вполне компетентным критиком, оценка которым его сочинений должна была беспристрастной и полезной – особенно ввиду предпринятого им труда о русском глаголе. Вместе с тем многочисленные очерки Галахова, появлявшиеся на рубеже 1870–1880-х гг., в том числе и мемуарные, Гиляров оценивал довольно скептически. В драматичные дни начала 1884 г., когда Гилярова обступили неуступчивые кредиторы («неотступные волки (и мерзавцы вдобавок)»), он в поисках «приюта на столбцах «Нового времени"» писал в Петербург его издателю А. С. Суворину: «Я в положении критическом; чрез несколько дней могу очутиться буквально без куска хлеба и без крова на завтрашний день. (...) В портфеле моем есть наброски экономических статей. Давно думаю писать мемуары. Мог бы писать критические обзоры. Неужели все это, или хотя бы часть, не могло бы найти у Вас места? Вы помещаете какие-нибудь заметки Галахова, довольно слабые, надо признаться; а у меня таковых целая куча. Да мало ли что?» (РГАЛИ. Ф. 459. № 915. Л. 13–14).

2

24 марта 86. Петербург.

Милостивый Государь Николай Петрович,

Из Автобиографических воспоминаний Ваших я узнал, что Вы родились 1824 г(одом): след(овательно) Вы моложе меня на 17 лет. Мне, родившемуся 1 января 1807 г., пошел, с 1-го января текущего года, восьмидесятый. Это – немало времени. Скольких, в течение семидесяти девяти лет с лишком, пришлось мне похоронить родных и добрых знакомых, пережить и старших и младших! Несмотря на это, я, могущий, с небольшим преувеличением, назвать себя восьмидесятилетним старцем, до сих пор владею чрезвычайно твердою и светлою памятью. Все прошлое стоит передо мною, как живое, будто картина, нарисованная яркими красками. Благодарю за этот дар Господа Бога, хотя приходится не забывать и много печальных, очень печальных событий. Но, как Вам известно, «что пройдет, то будет мило».1402 Если я не по-прежнему крепок физически, то внутренно, душевно сохранил прежнюю крепость и бодрость. Да и физически не могу назвать себя плохим. Рука моя дрожит еще мало, что Вы можете видеть и по почерку. Поэтому я никак не мог забыть Вас: помню Вас очень, хотя видался с Вами не так часто, сколько бы хотелось. А факт спасения, во время пожара,1403 единственно моей Христоматии, достигшей уже 20-го издания,1404 обязал меня помнить Вас всегда и везде, если б я даже был беспамятен или малопамятен.

Из присланных Вами трех предметов: нумера «Современных известий», «Экскурсий в русскую грамматику» и Воспоминаний – я прежде всего бросился на последний. Несколько глав уже были прочтены мною в «Русском вестнике».1405 Вы, Николай Петрович, очень скромны, говоря, что я прочитаю их без скуки. Нет, я прочитал их с жадностью, всласть. Они чрезвычайно и двояко для меня интересны, вообще и в частности, по личному ко мне отношению. Хотя Вы моложе меня семнадцатью годами, но время, Вами описываемое, одного колера и свойства с тем, которое и я переживал. Разница, конечно, есть и сословная и учебная: Вы – духовного звания, я – дворянин; Вы получили среднее образование в семинарии, я – в гимназии; но в этом образовании очень много было общего. У меня и репетитором был кончалый1406 семинарист Рязанской семинарии, Захар Петрович Петров, которого я очень любил, тем более что он снабжал меня книгами1407 и богословскими и мистико-религиозными («Божественная философия»,1408 «Духовная брань»,1409 «Сионский вестник»1410). Ведь (в) то время господствовало мистическое настроение (с 1817 по 1823 – годы моего ученья: двухлетнего в уездном училище1411 и четырехлетнего в гимназии1412).1413 Двадцать четвертая глава (Москва) так приятно и так живо напомнила мне мои ежегодные поездки на каникулы из Москвы1414 в Рязань. Все станции Московско-Коломенского тракта могу перечесть и теперь; в исчисленных вами пропущены Сандыри, Люберцы. – Коломна, где останавливались часа на три или на четыре, казалась мне чрезвычайно скучным городом, несмотря на множество каменных домов. Сидишь, бывало, в жаркой, исполненной мухами комнате постоялого двора и слышишь только на дворе звон колокольчиков, а под окнами разговор ямщиков, сидящих у ворот на лавке. Прилечь на диване или на кровати нельзя – клопы искусают. Выйдешь на улицу (большую, проездную),1415 пройдешь по ней малую толику: окна во всех домах затворены, а если и отворено одно какое-нибудь, то в него высунулась какая-нибудь баба, большею частию кормилица в повойнике. Видно, что купеческий город (думал я) не то, что Рязань: в этой дома хоть большею частию деревянные, но дворянские – окна все подняты. Даже улица, на которой стоит и теперь Гимназия, – называется1416 Дворянскою,1417 или, по крайней мере, называлась.

Большой интерес возбуждали во мне страницы, на которых у Вас является, по какому-нибудь случаю, митрополит Филарет.1418 Я помню, мы с Вами в разговорах иногда касались его. Вот человек, о котором история теперь не может сказать всей правды, но когда-нибудь да скажет же наконец. Я иначе не могу его представить, как в следующем образе: наружный монашеский вид смирения при внутренней гордыне, нетерпимость, бессердечие, непотизм. Я знаю об нем многое от Руднева (автора «Истории ересей и расколов»),1419 от М. В. Соловьева (отца историка)1420 и его сына Сергея Михайловича,1421 от моего духовника, священника небольшой церкви близ Екатерининского института1422 (забыл его фамилию) и от Александра Ивановича Невоструева, бывшего некогда законоучителем в Александровском училище,1423 где я занимал должность помощника инспектора,1424 а потом протоиереем в церкви Казанской Божией Матери на Никольской улице.1425 Вероятно, о нем говорите Вы в Вашей книге.1426 Я очень сошелся с ним и любил его за ум, хотя он, как говорят, был крутенек нравом. Часто хаживал я к нему на квартиру (в Институте) и беседовали мы о многом, особенно о Митрополите. Не знаю, читали ль Вы три статьи Терновского, кажется профессора Киевской духовной академии.1427 Они были помещены, если не ошибаюсь, в «Новом времени».1428 В них я увидел начало той правдивой истории, которую, к сожалению, мы, может статься, будем читать еще нескоро.

Однако ж письмо мое бессовестно длинно, и рука значительно устала. Об «Экскурсии» позвольте отложить до следующего письма, а теперь, свидетельствуя Вам мое душевное почтение, остаюсь Вашим преданным слугою.

А. Галахов.

Прошу Вас кланяться Вашему племяннику.1429

Печатается полностью впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 740. Л. 2–3 об. Ряд фрагментов был опубликован нами в сопроводительной статье к изданию: Из пережитого. 2009.

3

29 марта (18)86. Петербург.

Милостивый Государь Николай Петрович,

Простите великодушно за медленное окончание моего письма. Петербург такой уж город, что в нем, несмотря на все сердечное желание, иногда невозможно сдержать данное слово.

Вы слишком много думаете, Николай Петрович, о моем языкознании, предлагая прочесть Ваши «Экскурсии в русскую грамматику» и, разумеется, сказать о них мое мнение. Я могу сказать лишь одно:1430 они не только не лишены значения, но чрезвычайно любопытны и прочтены мною с великим вниманием. И чего ж Вы хотите от меня? Ведь я кончил курс университетский по физико-математическому факультету, а не по историко-филологическому. Да если бы мне пришлось поступить и на последний, то все-таки пользы было бы1431 мало. Мое высшее образованием свершилось в то время, когда еще не существовало ни исторической, ни сравнительной грамматики,1432 когда не появлялось еще термина: индоевропейские языки.1433 За русский язык и словесность я принялся уже по окончании (в 1826 году) курса, когда необходимость заставила меня давать уроки. Так как желающих учиться Русской Грамматике оказалось гораздо больше, чем желающих изучать алгебру и геометрию, то я и взялся за нее.1434 Эти уроки требовали небольшого знания – знакомства с Грамматикой Греча и впоследствии с Грамматикой Востокова.1435 Я изучил ту и другую – и пошел даже в ход, как хороший преподаватель, отличавшийся ясностью и точностью изложения, что приписываю влиянию математики. Затем, познакомясь с Н. И. Надеждиным, помещая, в издаваемом им «Телескопе»,1436 разные статейки о тех или других предметах грамматического учения, за что и был от Кетчера1437 прозван «Великим мужем Русской грамматики» по имени одной статьи Карамзина.1438 1439 По выходе «Басурмана» Лажечникова, вздумавшего вводить новую орфографию, основанную на произношении,1440 я написал «Мнение», под псевдонимом Абеседер. Оно помещено в «Сыне Отечества» 1839 г. (том 7). Издатель его в то время, Н. А. Полевой, отозвался о моей статье с лестной для меня похвалой. Вот все мои экскурсии в Русскую грамматику. Затем я бросил ее и занялся Историей русской литературы, преимущественно новой, которую и считаю моей единственной1441 специальностью.

Однако ж, я все-таки сделаю несколько замечаний или – вернее – вопросительных знаков на Ваши очень умные и любопытные суждения.

1) В 1-м письме Вы приписываете каждой букве особенное значение, даже в одном и том же слове, наприм(ер) учители и учителя, на доме и на дому, объясняя различие между этими формами логической гармонией языка (стр. 3). – Мне кажется, Вы приписываете слишком много – если не исключительно все – логическому элементу языка. Таково было мнение грамматистов-философов, например Беккера,1442 а у нас частию И. И. Давыдова1443 (вовсе не филолога, и даже не Беккера – разве только в смысле пекаря). Конечно, понятие, обозначаемое словом, есть главное дело; но ведь слово, вместе с этим, есть образ (буде означает предметы видимые) и звук. Многое меняется и творится в языке независимо от смысла его речений, а в угоду их благозвучия, удобства произнесения. Конечно, в приведенном Вами примере: «на доме этом лежит печать», нельзя, по крайней мере не позволено вм(есто)1444 на доме сказать на дому; но я, с своей стороны, могу привести много примеров, противоположных Вашим,1445 так что1446 Вы не заметите ни малейшего оттенка различия в смысле, и должны объяснить требованиями гармонии. Вот Вам два стиха:

И в ра́е этом жив Адам. – В раю́ блаженствовал Адам.

Оба стиха ямбические, но ударение над словом рай в 1-м стихе над слогом ра́, а во втором на конце – ю́. Есть песня «В ле́се темном, в ле́се темном», и часто говорится: «мы гуляли в лесу́». C переменой ударения смысл не изменяется; эта перемена вызвана единственно стихотворной метрикой. Большею частию с переменою конечных букв предложного падежа изменяется и ударение, но не всегда; можно сказать: палка стоит в углу́ и палка стоит в угле́.1447 Слова: «въ всем мире» мы заменяем другим: «во всем мире», или вместо «чтобъ было» – »чтобы было», меняя ъ на о и на ы1448, не ради логического побуждения, а для удобства выговора; по той же причине простолюдины, да и мы, образованные, говорим пролубь вместо прорубь. – Поэтому я1449 позволю себе выразить сомнение в справедливости заключения (на стр. 7): «язык стремится быть выражением только1450 мысли и чувства, почему самые ударения как отдельных слов, так и целых фраз покоряются мысли».

2) За1451 выражение немца: «как часто дождь ходит" Вы обвиняете грамматику, называя ее неправильной (стр. 7). – Но ведь грамматика различает определенный и неопределенный подвиды несовершенного вида глаголов (идти – ходить): вольно же немцу употребить неопределенный вместо определенного. – Я сам смеялся над учителем-французом, очень много гулявшим на вакации: «я нынешнее лето четыре пары сапог изнес»:1452 здесь, наоборот, определенный вид (нести)1453 ошибочно употреблен вм(есто) неопределенного (носить).

3) Объяснение слов шеромыга и лебезить мне кажется сомнительным. «Шеромыгу», пожалуй, можно допустить, но «лебезить» – едва ли. Я слыхал это слово от простых, коренных мужичков, не имевших возможности перенять его ни от бар, ни от дворни.

4) На стр. 25-ой Вы приводите только три глагола (выносит, выходит, выводит), где вы оставляет за глагольною формою значение настоящего, перенося ударение на глагольную форму. – Может быть, Вы берете глаголы с определенным окончанием, но есть глаголы других окончаний, имеющие указанное Вами свойство, напр(имер) выбрасывает, вытаскивает и т. д.

Вот и всё. Извините за скудость заметок – и количественную (всего 4), и качественную. Вы меня вызвали, и я обязан был что-нибудь сказать.

Будьте здоровы. Крепко жму Вашу руку и желаю Вам всего лучшего.

Искренно преданный Вам

А. Галахов.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 740. Л. 4–7 об.

XII. Кн. Н. В. Шаховской. Проект матерьяла, который может войти в сборник (Памяти Н. П. Гилярова-Платонова) (1893)

I. Произведения Н(икиты) П(етровича)

1) Отрывок из неизданной рукописи о глаголе

2) О Расколе, IV гл(ава)1454

3) Записка о цензуре1455

4) Синодальная записка (?)1456

6)1457 Личное и общественное

7) Экскурсии в грамматику

II. Письма Н(икиты) П(етровича)

1) к Победоносцеву1458

2) к Анне Мих(айловне) Гальперсон1459

3) к Корнилову1460

4) к Аксакову

5) к Краевскому

6) к Романову1461

7) – Блудовой (?)1462

8) – Юрьеву1463

9) – Шаховскому

10) – Ф. Гилярову (?)

11) – Михаилу (?)1464

12) – Филиппову (?)1465

13) – Плевако (?)1466

14) – Лопатину (?)1467

15) – Павлову (?)1468

III. Воспоминания. Статьи

1) Смирнова-Платонова1469

2) Смирнова1470

3) Михаила (?)

4) Бартенева

5) Барсова1471

6) Ф. Гилярова

7) А. Н. Гилярова

8) Анны Мих(айловны) Гальперсон

9) Романова

10) Шаховского

11) Павлова (?)

12) Эфрона1472

13) Корнилова (?)

14) Т. И. Филиппова (?)

15) Бессонова (?)

16) Сенатова-отца (?)1473

17) Ф. Плевако (?)

18) Лопатина (?)

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 25. Л. 1–2 об.

XIII. Неизвестные воспоминания о Н. П. Гилярове-Платонове

1. (А. М. Гальперсон. Н. П. Гиляров-Платонов и М. С. Сковронская (1893?))

По одному обоим нам известному случаю, когда женщина, достойная лучшей участи, исковеркала себе жизнь неудачным выбором,1474 я сказала Никите Петровичу, что человек должен нести последствия своих действий, потому что стремление исправить свою ошибку может больно отозваться на окружающих, ни в чем не повинных людях.

Ответ Н(икиты) П(етровича) очень характерен:

– Первый долг человека – не погашать своего духа. В этом он ответствен перед Богом. Если окружающие мешают этому, необходимо от них уйти. Брак без любви не может быть освящен Богом: это своего рода прелюбодеяние.

Характерным я считаю этот ответ в смысле света, бросаемого им на историю со Сковронской. Теоретически Н(икита) П(етрович) всегда так смотрел на семейные отношения: они не должны мешать исполнению долга, развитию вложенных в человека дарований.

Но по мягкости своей натуры, по пассивности ее он никогда не решился бы провести этот принцип в свою жизнь, если бы не посторонняя помощь.

Ненормальность отношений гиляровской семьи бросалась в глаза и не таким опытным людям, как Сковронская.

Н(икита) П(етрович) женился без любви из благодарности к семье Богдановых, которая пригрела его в последние семинарские годы,1475 окружила его непривычной для него заботливостью, деликатно удовлетворяла его нужды, даже не спрашивая о них, снабжая его бельем, платьем и деньгами почти незаметно для него самого. Вера Алек(сеевна) была маленькая, худенькая, болезненная и раздражительная старая дева (ей было 29 лет к моменту свадьбы). Отец, большой поклонник просвещения, приходил в отчаяние от равнодушия своих детей к наукам: единственный его сын был полуидиот, дочери – самые обыкновенные поповны.1476 1477

Н(икита) П(етрович), которого детские грезы избирали своей почвой науку, а не собственные похождения, для которого мечты о женщине1478 еще не начинались (да и начинались ли когда-нибудь) после свадьбы старался воспитать в своей жене товарища для своего умственного мира. Замкнутость предшествовавшего периода его жизни виновна в том, что он на этот раз и во все последующие разы не понял, с кем имеет дело и чего можно ждать от поповны, едва знающей грамоту и оставшейся в полной неприкосновенности после многолетней пансионской жизни.

Он диктовал ей свои лекции, пытался заниматься с нею языками, вливал в нее свои знания по мере досугов. Нечего и говорить, что усилия были тщетны: результат известен.

Потеряв надежду в этом, он пытался заинтересовать ее хозяйством, воспитанием детей. Первым она скучала, во втором не признавала никаких новшеств. Детей кормили чем ни попало, послушания добивались гостинцами, от учения оберегали как от наказания и прятали их от отца до известного часа, когда они по лености отказывались идти в школу.

Не заинтересовала Веру Алек(сеевну) и постройка собственной дачи,1479 за которую Н(икита) П(етрович) принялся с1480 увлечением со свойственной ему чертой во все вносить известную идею. Поездки на дачу с целью ознакомить В(еру) А(лексеевну) с ходом работ и с общим планом приводили к тому, что в самом интересном месте объяснений она звала чай пить или пускалась в длинные беседы с дворничихой.

Явилась Сковронская. Жажда найти отзвук в какой-либо душе, безразлично в мущине или женщине, а может быть, и просто избыток внутреннего содержания приводил Н(икиту) П(етровича) всегда к излияниям, пусть и не интимным, пред людьми даже мало знакомыми, а интимная сторона жизни сама собою была всякому ясна, потому что Вера Ал(ексеевна) не сдерживалась ни при ком, и особенно перед теми, к кому она справедливо или несправедливо ревновала своего мужа. Сковр(онская) начала с того, что стала работать неутомимо.1481 Никакой труд не казался ей неисполнимым, всякое желание Н(икиты) П(етровича) было для нее законом, его кабинет – святилищем, его писание – священнодействием.

– Как, неужели к вам в кабинет приходят1482 с хозяйственными мелкими запросами, в то время как вы пишете для общества, которое так нуждается в каждом вашем слове!? Как, неужели дети ваши воспитываются не так, чтобы быть впоследствии достойными своего отца!? Неужели окружающие вас не видят, что только избавлением вас от всего мелкого житейского можно дать вашему гению полный1483 простор!

Может быть, не в такой грубой форме и не всё зараз было высказано Сков(ронской), но принятая ею тактика была именно такова. Шаг за шагом она «не ради себя, а, напротив, принося в жертву собственные интересы, истощая собственные силы ради человека, которого дух парит высоко над землей», забрала в свои руки не только хозяйство газеты и типографии, но и домашнее, поучая Веру Алек(сеевну), указывая ей, как должно поступать и как бы для примера лишь действуя самолично.

Н(икита) П(етрович) чувствовал только одно: что его умственный мир все более и более освобождается от вторжения житейских мелочей, что дети1484 освободились от безобразных привычек, что нужда не только прекратилась, но явился даже достаток, что хронические1485 прежде запаздывания в выходе газеты прекратились, что беспорядки в типографии исчезли, что чай и обед подаются вовремя и притом не сопровождаются более семейными сценами…

Сколько мне известно, первое время и Вера Алек(сеевна) видела в Сков(ронской) благодетельницу: она тоже подчинилась ее авторитету, и тем разительнее были результаты.

Не знаю, сама ли Сков(ронская) потеряла такт и стала забирать чрезмерную власть или досужие языки указали Вере Алек(сеевне) на ненормальность положения, но сцены возобновились с большею против прежнего силою. Весь новый строй, так радостно принятый, так много давший, грозил рушиться и возвратить к прежнему, который по сравнению с новым казался еще ужаснее и мучительнее.

И здесь Сков(ронская) нашлась. «Вам надо удалить от себя семью. Это можно сделать даже без особенной резкости: семья на даче, вы – в городе, семья в городе – вы остаетесь еще некоторое время на даче, а там можно и затянуть дачную жизнь на более продолжительный срок».

Может быть, опять-таки, и это было сказано не в такой форме и не сразу, но исход указан и притом такой простой, ни для кого не обидный: семья накормлена, напоена, дети направлены в хорошую сторону, с женой давно отношения установились внешние только, а с душевным спокойствием и возможностью работать без помехи так трудно расстаться, раз приобретя их после стольких лет поисков за ними.

Сков(ронская) поспевала всюду: она всегда под рукой, всякое желание понимает с полуслова, о деле заботится, семью не забывает.

Несколько лет – и привычка к ней обратилась во вторую натуру, тем более что для себя она ничего не требовала. Может быть, она умела извлекать и для себя выгоду из дела, которое было у нее в безотчетном заведывании, – не Никите Петровичу было подозревать в подобном кого бы то ни было: до последних дней его жизни я не видела, чтобы он проверял вручаемые ему отчеты.

Характерно в этом отношении следующее обстоятельство: лишившись дачи в Разумовском,1486 он сильно тосковал: каждое деревцо посажено было там им самим, каждое бревно в доме положено по его плану и указанию. Он мечтал о собственном угле и стал тешить себя мыслию о постройке дачи в Черкизове, понимая, что при его материальном положении это немыслимо. Муж мой, заведовавший конторой,1487 не говоря ему1488 ни слова, стал из ежедневного дохода газеты1489 откладывать не знаю по скольку, но в течение года или полутора скопил до двух тысяч, а потом только сообщил об этом Никите Петровичу. Хотя ему по-прежнему ежедневно вечером вручались отчеты, он даже не заметил, что ни1490 один отчет не сходился с цифрой дохода. Эти две тысячи послужили началом для1491 дачи, а потом откладывание совершалось уже с1492 ведома Никиты Петровича.

Этот случай и много подобных заставляют меня думать, что Сков(ронская) могла бы, если бы хотела, извлекать выгоду и для себя, но я не хочу утверждать, чтобы она это действительно делала.

Со стороны подобные отношения могли быть объясняемы только в смысле сожития. Сков(ронская), чтобы укрепить свое положение (это одно внушает мысль, что ей лично было оно выгодно), не стесняясь, предо всеми называла себя любовницей Никиты Петровича. Он об этом не знал, но знали все близкие: трудно было устоять от искушения, чтобы не верить этому. Я допускаю, что с течением времени это стало фактом, хотя опять-таки никаких данных нет для этого и у меня, но думаю, что если это и было, то явилось результатом привычки, а отнюдь не наоборот.

Боязнь лишиться такого энергичного руководителя, с одной стороны, с другой – высота личной нравственности, глубоко религиозный взгляд на кающихся грешников заставляли1493 Никиту Петровича раз за разом прощать Сков(ронской) ее безобразные поступки: она одерживала победу чистосердечностью признания. Для меня нет никакого сомнения, что с первого проступка Сков(ронской), если ранее и существовали между ними близкие отношения, они должны были прекратиться раз навсегда, но приближенною она оставалась: уверенность в ее1494 приверженности умственному миру не прекращалась, несмотря на ее действия, которые, впрочем, и справедливо приписывались болезненному состоянию.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 1018. Л. 1–11. Архивистами озаглавлено: «Неустановленное лицо. Письмо неустановленному лицу». Автор определяется по почерку, событиям, отраженным в тексте, и его стилистическим особенностям. На деле, судя по содержанию, это воспоминания, написанные для кн. Н. В. Шаховского по его просьбе – скорее всего в 1893 г., когда предполагалось издать Сборник памяти Гилярова. Известно, что А. М. Гальперсон была принята в редакцию «Современных известий» корректором по рекомендации Сковронской в 1875 г. Подробнее о взаимоотношениях Гилярова и Гальперсон см.: Письма к Гальперсон.

2. (Н. Н. Гиляров. Воспоминания об отце (1893))

II

Фабрика расположена на берегу речки Рузы, в 1½ верстах от города того же имени и от станции Шелковка1495 Моск(овско)-Брестской ж(елезной) д(ороги) в 20 верстах и близь села Брынкова.1496 Дорога к станции была еще1497 сносная только в хорошую зимнюю и сухую летнюю погоду, а в иную пору почти непроездной вследствие многочисленных ухабов. Фабрика вырабатывала одну оберточную бумагу желтоватого цвета и толстую. Н(икита) П(етрович) победил желтый цвет усиленной отбелкой хлором, но с толщиной, требующей очень1498 много тряпья, справиться было невозможно при истертых валах, и бумага для газеты такой плотности обходилась помимо провоза дороже покупной. Древесной массы прибавлять к тряпью можно было самое незначительное количество из-за плохих валов, настолько тесно прилегавших один к другому, как было нужно для давления на массу из дерева. Н(икита) П(етрович) в своей маленькой лаборатории стал заниматься опытами над суррогатами тряпки: иглами хвойных деревьев, листьями лопуха, конского щавеля, крапивой и проч. Затративши на покупку фабрики наличный капитал 25 тысяч и 30 тысяч взятых взаймы, Н(икита) П(етрович) запутался в делах вскоре: а) пришлось тряпки покупать в кредит; б) или продавать оберточную бумагу себе в убыток, или обменивать на газетную.1499 Цены на1500 обертку громадные фабрики сбили, и тягаться «Брынковской писчебумажной фабрике» с допот(оп)ной конструкцией машинами1501 было не возможно; в) газетная бумага покупалась в кредит. Фабрика поглощала всю прибыль от газеты. В довершение всех благ1502 Н(икита) П(етрович) задумал переделывать плотину без помощи инженера. Управляющий фабрикой старик, служивший лет 20 у Шумова,1503 отказался от должности; Н(икита) П(етрович) по просьбе одной дальней родственницы принял на фабрику взамен старика – бывшего1504 надзирателем за мальчишками1505 в духовном1506 училище некоего «Михайлу» Маркова, человека, ни бельмеса не понимающего в писчебумажном деле, зато весьма льстивого1507 и понимающего много в коплении на черный день.1508 Чертежи плотины Н(икиты) П(етровича), как сказал один инженер, составлены совершенно согласно с наукой, а1509 постройка плотины, под наблюдением г-на Маркова, оказалась никуда негодной, и в первое половодье ее разнесло. Маркову, человеку очень плодовитому насчет детей, было неохота «торчать на ветру» с мужичьем, а приятнее возиться с «детишками». Плотина строилась не раз, фабрика работала обертки месяца по два в году, она шла в уплату за газетную бумагу. Рабочих во время бездействия фабрики Н(икита) П(етрович) не распускал. Финалом1510 построек плотины было приглашение инженера Зиберта составить проект.1511 При последней1512 постройке плотины Н(икита) П(етрович) часто ездил на фабрику и проводил там даже иногда1513 по нескольку дней. Плотина под его личным наблюдением была наконец построена прочно, и более не разваливалась, но фабрика опять-таки работала непостоянно, за неимением тряпки1514 с большими антрактами, месяца по 4–5 и более. Рабочие получали жалованье и за антракты, но попадало ли жалованье, выходившее из кармана Н(икиты) П(етровича), им целиком? В 1882 г. фабрика окончательно стала. Нашелся некий Ненароков,1515 пожелавший арендовать фабрику. Но недолго длилось это арендование. Ненароков прожил1516 лето 82 года вместо дачи на фабрике,1517 в ход ее не пускал и, видя свою1518 ошибку в расчетах, «махнул рукой», а Маркова протурил с фабрики, узнавши, что сей делец1519 купил или арендовал1520 мельницу в Рязанской губ(ернии) «Finis coronat opus»:1521 фабрика с аукциона была куплена присяжным повер(енным) Тростянским1522 за 4000 р(ублей)!

III

Вернемся назад.1523 Н(икита) П(етрович) в 1875 году прожил на даче до ноября. Контракт на помещение в доме Игнатьева,1524 кончился, дом Игнатьева купил Пашков. Н(икита) П(етрович) снял помещение для конторы и типографии в Ваганьковском пер(еулке) в доме Александровского подворья, а сам поселился в номере в доме Навродского1525 на Знаменке. Из женского персонала в редакции осталась Сковронская и конторщица Варвара Васил(ьевна) Тимковская, но первую за это время нечего считать: С(ковронск)ая жила у себя на даче в Перове. В редакции Н(икита) П(етрович) остался с1526 Трескиным1527 и секретарем Лебедевым,1528 кругом в долгах. При таких обстоятельствах другой,1529 как говорится, потерял бы голову, но Н(икита) П(етрович) смог писать фельетоны – и в первый раз в жизни. Фельетоны, написанные легким слогом, не лишены были игривости, и печатались за подписью «Вес. Долгий». Особенный успех имел фельетон о гомеопатии,1530 теория которой изложена была замечательно понятливо. Многие из почитателей Н(икиты) П(етровича), а их было немало (иначе газета осталась бы в то время почти без вовсе подписчиков при крайне неисправной1531 рассылке: газета моск(овским) подписч(икам) доставлялась к полудню, а иногородним пачками с несколькими №№, напр(имер) по 40 за раз) по большей части из «образованных лавочников» и духовенства интересовались знать настоящую фамилию автора. Н(икита) П(етрович) своими беседами в передовых статьях, можно сказать, образовал лавочников, и они привыкли (факт) к его слогу. Духовенство и лавочники подозревали в подписи «Вес. Долгий» самого редактора; ходили в контору якобы за покупкой №, спрашивали конторщицу с хитростью, напр(имер): – «Не знаете ли, сударыня, кто писал этот фельетон?» или: – «Настоящая это фамилия или «вседаумонин"». – Аксаков:1532 «Сударыня, вы должны знать, а скрываете».1533 Конторщице было строго-настрого приказано не объяснять1534 загадочной подписи. Подпись Вес. Долгий не гармонировала со столь1535 тяжкими обстоятельствами, при коих слабохарактерные люди прибегают к веревкам, острым инструментам и т. п. Одни объясняли сию подпись так: весьма долгий, т. е. большого роста, другие весь в долгу (лавочники). Пишущему сии строки пришлось узнать впоследствии, что значила подпись: Вес.(елый) – hilaris, а долгий – большого роста.1536

В том же году П. А. Лебедев предложил Н(иките) П(етровичу) исполнять в типографии посторонние работы и, разумеется, для этого увеличить число наборщиков. Заказы были найдены. В типографии между прочим печатались «Жизнь Иисуса Христа» Ренана,1537 «Восточная агиология» архимандрита Сергия,1538 затем набиралась магистерская диссертация Ф. А. Гилярова.1539 По уходе Лебедева «книжная наборная» существовала недолго, и 1876 г(одом) остались наборщики только для газеты.

Но вот кончилось «политическое затишье», на ясном1540 политическом горизонте показалось облачко, преобразовавшееся далее в тучу: началось «сербское восстание».1541 С Н(икитой) П(етровичем) познакомился Николай Николаевич Дурново, издав(авший) впоследствии газету «Восток».1542 Николай Ник(олаевич), бывший во время оно богатый помещик, человек образцовой честности, принимавший горячо к сердцу турецкие зверства. Н(иколай) Никол(аевич) часто посещал Н(икиту) П(етровича) и писал статьи по славянскому делу. Статьи Дурново не блистали риторством, но имели успех, действуя на сердца. Газета исподволь шла в гору. Когда же началась Сербско-турецкая война, то подписчиков являлось в контору так много, что одной конторщице было не под силу справляться, помогала ей ее сестра и племянник Н(икиты) П(етровича), Сергей Дмитр(иевич) Тихобразов,1543 принимавший пожертвования в пользу повстанцев. С(ергей) Д(митриевич), однако, недолго этим делом занимался, усматривая в приеме пожертвований обузу для Н(икиты) П(етровича). – «Охота Н(иките) П(етровичу) при таком малом числе служащих вязаться с пожертвованиями, лучше бы исправнее свое1544 дело вести; дойдет дело, пожалуй, до того, что старые портки будут таскать в контору».

Так ли сяк ли, но к концу Сербско-тур(ецкой) войны газета печаталась в числе 14 000 экземпляров, Н(икита) П(етрович) переехал в д(ом) Арманд на Воздвиженке, сняв в меблированных комнатах квартиру из 2 комнат с прихожей, а Сковронская сняла этажом ниже один № с прихожей.1545 Переводами из1546 газет занимался тогда рекомендованный Тихобразовым его знакомый Николай Апполонов1547 Путята (умерший),1548 а переводом телеграмм1549 – Авдотья Ревокатова Янькова, конторщицами были 2 сестры Тимковские, секретарь Павел Лебедев. Сковронская имела прислугой Авдотью Бурову, а Н(икита) П(етрович) – подругу Буровой девчонку Полюшку.1550 В квартире Н(икиты) П(етровича) был крайний беспорядок, но все-таки удобство: Н(икита) П(етрович) целые дни сидел или лежал, работая за перегородкой в спальне, рядом в комнате часто «дрыхнул» приезжавший с фабрики за деньгами Марков.1551

За небольшим столиком перед зеркалом сидела Сковронская в кабинете Н(икиты) П(етрович)а; на столике для виду лежала длинная1552 вырезка из иностранной газеты, и вязала чулки; если приходил кто-либо из посторонних, чулки с нитками живо прятались в ящик, вязальные спицы заменялись пером. Вечером часов с 8 в кабинете бывала такая картина: за большим столом сидели два студента и писали адреса подписчиков ночью,1553 А. Р. Янькова,1554 нагнувшись над телеграммами, Путята с коррект(урными) гранками; в углах сидели Авдотья и Пелагея. Маркову лежать в это время1555 на диване не было места, а его полусонный постоянно вид надоел даже С(ковронск)ой. Чтобы как-нибудь «этого Обломова» выкурить, С(ковронск)ая давала ему 15 к(опеек) «попить чайку в трактире»; несмотря на свою хитрость, С(ковронская) воображала, что Марков «без копейки». Такая выдача длилась более 2-х месяцев, пока не произошла оказия: у Маркова выпал из кармана прейскурант трактира Часовикова (у Каменного моста) и счет на 2 р(убля) с чем-то. В счету был поставлен раковый суп.

– Как бы мне хотелось, М(ихаил) Алекс(еевич), поесть ракового супу, – сказала как-то днем полулежавшему Маркову С(ковронск)ая.

– Так что ж? В трактире Тестова, вероятно, есть этот суп, пошлите, и принесут;1556 и мне дали бы попробовать, я его никогда не едал.

– В самом деле? К Тестову далеко посылать, вероятно, и у Часовикова есть. Впрочем, девочек посылать неловко; не сходите ли вы? – (Картина!)

Марков приезжал с фабрики за деньгами, и их дожидался подолгу. Почему Н(икита) П(етрович) не заставлял Маркова писать адреса, не знаю. К следующему приезду, через месяц приблизительно, Н(икитой) П(етровичем) был снят в нижнем этаже еще №; в эту комнату Н(икита) П(етрович) велел принести старые печатные адреса всех иногородних подписчиков за несколько годов,1557 и заставил Маркова составить из них алфавит. И заниматься в новом № этим делом. Дело кропотливое и для ленивого человека просто должно быть ужасным. М(арков) мечтал поскорее уехать на фабрику; к вящему же неудовольствию деньги для уплаты рабочим вскоре были готовы, но Н(икита) П(етрович) послал с ними Ивана Васил(ьевича) Попова.

К концу 1876 года газета расходилась, по не совсем верным отчетам, в количестве 17000 (в действительности больше), и Н(икита) П(етрович) переехал в д(ом) Бетлинга,1558 сняв квартиру в 3 этажа ценою около полутора тысяч р(ублей) в год. В1559 1877 году Ф. А. Гиляров сделался вторым редактором1560 – занимался газетой очень усердно и сделал для нее очень много полезного, хотя бы, напр(имер), то, что газета стала выходить гораздо раньше, чем прежде, и настолько, что получались иногда жалобы на слишком ранний приход разносчиков, вместо прежних частых1561 жалоб на позд(н)юю доставку. Кроме того, письма в редакцию не заваливались, а прочитывались своевременно и записывались в книгу. Вместо Лебедева был новый секретарь с помощником Д. А. Покровским;1562 гонорар сотрудникам уплачивался аккуратно. Вообще редакция была похожа на редакцию, а не на что-то эдакое. Опечатки были редкостью, ибо Ф(едор) А(лександрович) внимательно сам читал последнюю корректуру; заведен был отдел1563 «ответов редакции», но в собственно хозяйственной части был кавардак, фабрика пожирала доходы, пожирали и некоторые недобросовестные люди. Когда заключен был мир с Турцией, газета, понятно, должна была бы менее расходиться, но вышло иначе. Однажды Н(икита) П(етрович) получил от совершенно неизвестного ему человека Збруева1564 заметку под заглавием «Генеральское сражение», в которой описывалась драка 2 генералов: одного с зонтиком, а другого с палкой. Заметка очень понравилась Н(иките) П(етровичу), и он велел написать автору письмо с приглашением к редактору. Автор оказался акцизным чиновн(иком) при табачной фабрике Бостанджогло.1565 Н(икита) П(етрович) предложил Збруеву попробовать писать фельетоны. Первый фельетон очень понравился публике, имели большой успех и последующие. В дни (раз в неделю), когда появлялся фельетон «На лету», газета печаталась1566 до 23 000 экземпляров; кроме того, по 1 разу в неделю печатались фельетоны «1567 В области мрака и наживы» покойного М. В. Дьяконова за подписью «Сирота».1568 Фельетоны Збруева были опереточного характера и за подписью Берендей, придуманной Н(икитой) П(етровичем). Берендей вызывал якобы к себе разных видных в городе лиц и их «распекал». Некоторые простодушные лица даже думали, что за подписью «Берендей» скрывается высокопоставленное лицо... К сожалению, престиж Берендея длился недолго, не более года. Бостанджогло, пронюхав, что Збруев пишет в газету, стал его выживать. Первым шагом к сему было не пускать на фабричный двор гостей к Збруеву. Однажды З(бруев) вступился за гостей, сторож дерзнул З(бруе)ва схватить за рукав. З(бруев) подал на сторожа жалобу мировому судье. За сторожа выступил защитником Шайкевич.1569 Камера была битком набита публикой, мировой судья оправдал сторожа, так как хватание за рукав не было доказано. З(бруев) подал в съезд,1570 но и там проиграл дело. Наконец З(бруев) назвал в фельетоне Бостанджогло самодуром. Б(останджо)гло тогда привлек обоих редакторов к суду, обвиняя их в оскорблении в печати. Со стороны Б(останджо)гло выступил пр(исяжный) пов(еренный) Шайкевич, а редакторов – Плевако. Редакторы были приговорены к штрафу по 100 р(ублей). Шайкевич на суде сказал между прочим, что он в непродолжительном времени докажет тождество Берендея с Збруевым. Вскоре умер г. Дьяконов, З(бруев) перестал писать.1571 Розничная продажа стала убывать, как говорится, не по дням, а по часам. Из постоянных фельетонистов остался один Пастухов,1572 писавший под заглавием «Наблюдения прохожего», да, кроме того, печаталась в отделе фельетонов история крамолы, которую составлял Ф. А. Гиляров.1573 «15 лет крамолы» не имели особенного влияния на розничную продажу, ибо каждый фельетон таковой не имеет значения в отдельности. Между тем Н(иките) П(етровичу) пришла мысль1574 выписать из Англии ротационную машину, печатавшую газету на «бесконечной бумаге». Ф(едор) А(лександрович) очень возмущался затеей Н(икиты) П(етровича) и некоторым1575 близко стоящим к Н(иките) П(етровичу) лицам говорил: «М(илостивые) господа, если машина будет куплена, работать не стану; у нас газета без разных новшеств и в большем количестве №№ выходила рано». Машина была выписана через контору Блюменберг,1576 разумеется в кредит, за 26 000 р(ублей) вместе с мастером на условиях: жалованье 150 р(ублей) в месяц, завтрак, обед и ужин, причем в завтраке и обеде был обязателен бифштекс и портер,1577 проезд тоже на счет Н(икиты) П(етровича). Мастер, кроме английского языка, ни на каком не говорил, а потому потребовался переводчик, нанятый за 60 руб(лей) в мес(яц). Мастер устанавливал машину 3 месяца. Машина работала гораздо быстрее прежней, но не 14 000 экз(емпляров) в час, как обещали,1578 а много 8, и имела крупный недостаток: не было при ней мочильного аппарата. Для сухой бумаги требовалась дорогая краска. Мастер, установив машину, уехал, но стереотипа никто не успел сделать. В Москве такая машина была единственной в типографии, и поучиться стереотипу для нее было негде. Н(икита) П(етрович) послал метранпажа Д. Ф. Кучина, человека весьма честного, но крайне медлительного, в Петербург в типографию Краевского изучить там стереотиперство. «Новшество» обошлось в «копеечку». В первый день пускания машины в ход утром в типографию «Сов(ременных) изв(естий)» пожаловал Ланин,1579 редактор-изд(атель) «Русского курьера». Сей цивилизованный и прогрессивный человек, каким сам себя считает, вскоре купил такую же машину для своих 2000 подписчиков, но гораздо дешевле: Ланин1580 машину выписал прямо с фабрики и с заключением условия с неустойками и проч. После Ланина приобрели «Русск(ие) вед(омости)» ротационную машину немецкой фабрикации за 11 000. Хотя машина «Русск(их) вед(омостей)» была размером вдвое больше, пожалуй, английской, но зато конструкцией проще, и имела1581 пароувлажнительный аппарат. Как Н. П. Гиляров, так и Н(иколай)1582 П(етрович) Ланин пытались и к своим машинам приделать или мочильный, или пароувлажнительный аппарат, но без успеха. Если я коснусь «Рус(ского) кур(ьера)», то только потому, что в числе сотрудников была там1583 С(ковронск)ая, и отступлю назад в жизнеописании «Совр(еменных) изв(естий)». Николай Петр(ович) Ланин, «водяной король»1584 1585 еще давным-давно мечтал быть литератором и иметь «свой печатный орган»; Ланин охотно принимал к себе писателей. Первый шаг на лит(ературном) поприще было издание книги, написанной Д. А. Покровским, сотрудн(иком) (непостоянным) «С(овременных) и(звестий)», «О взаимном страховании».1586 Надо сказать, что Ланин1587 почитал Н(икиту) П(етровича), и стать с ним вровень была идея Ланина. 1878 г(одом) Л(анин) стал издавать газету «Русский курьер»,1588 очень мало повредившую «С(овременным) изв(естиям)», Ланин пошел по стопам Н(икиты) Петровича, завел женский труд, в котором играла главную роль М. С(ковронск)ая, т. е. Ланин снял копию с «Сов(ременных) изв(естий)», полезность женского труда выразилась блестящими результатами: Ланин терпел одни убытки и наконец прикрыл газету.1589

***

В 1881 году Н(икита) П(етрович) пригласил своего сына Алексея, бывшего тогда преподавателем (в Рыбинске) гимназии, заниматься по иностранному отделу. Алексей Никитич1590 помимо выборок из иностранных газет писал «политическое обозрение» и передовые статьи. В 1882 г. в августе (кажется) стала выходить новая газета «Моск(овский) листок»1591 и «Вестник» Ф. А. Гилярова.1592 «Совр(еменные) изв(естия)» лишились1593 сотрудника Пастухова и 2-го ред(актора) Ф. А. Гилярова. В этом году «С(овременные) изв(естия)» печатались уже около 4000, а в следующем – еще1594 в меньшем количестве. Начался кризис: не хватало денег на покупку бумаги и уплату в Почтамт за рассылку газеты. Газета иногородним сплошь и рядом посылалась разом пачками экземпляров по 40 и даже иногда более.

***

1882 г(одом) летом1595 в Москве открылась Промышленно-худ(ожественная) выставка, которая мало помогла газете. В этом же году в секретари газеты был взят репортер Д. А. Мансфельд, писавший заметки и отчеты о судебных процессах. Сей Мансфельд подал совет Н(иките) П(етровичу), или, вернее, «подбил», издавать иллюстрированный журнал «Радугу». Н(икита) П(етрович) верил словам М(ансфель)да, что «журнал пойдет страшно». Но увы! Рисунки были плохи, сотрудники еще хуже; «Радуга» шла через пень в колоду первый год, а потом «сошла на нет».1596

***

Огромный или плотный1597 мозг Н(икиты) П(етровича) (голова его соразмерно с ростом была не особенно велика,1598 но весьма тяжела; про то знают его дети и лица,1599 ходившие за больным Н(икитой) П(етровичем), когда приходилось поднимать голову. «Дети, подымите мою голову, – говорил им отец малолетним, лежа в полном здравии на кушетке, после прочтения «цензурных» оттисков, – мы будем достраивать дом (из деревянных кирпичиков)». Голову1600 поднять было не под силу детям 6 и 7 лет вдвоем. Неужели Н(икита) П(етрович) подозревал в детях, еще глупых, соображение, что он хвастается умом? Однако: «Моя голова пуста, в голове шум, постучите,1601 – открыв рот, говорил Н(икита) П(етрович),1602 – и послушайте») был, вероятно, разделен на самостоятельные части, которыми можно объяснить1603 на первый взгляд идиосинкразию в духовном человеке Н(икиты) П(етровича). –

Н(икита) П(етрович) был человек, безусловно, вполне русский, с головы до пят; все русское, как бы оно ни было мерзко во вкусах вообще общества, нравилось Н(иките) П(етровичу)1604 а) Н(иките) П(етровичу) нравился ярко1605 красный цвет (мужицкие рубахи); б) портки пестрые у мужиков; в) войлочные шапки форм(ы) усеченного конуса; портянкам1606 отдавал предпочт(ение) перед носками; г) видел какую-то красоту в топорной работе крестьянских лиц и проч. и1607 ужасным пением баб восхищался. Одним словом – славянофил, был в хороших отношениях с противниками вообще русских: евреями, поляками, цыганами, немцами.

Для Н(икиты) П(етровича) была дорога Россия в общем понятии о ней как государстве, а ее элементы были для него безразличны.

– Почему Аксаков в «Развлечении» был изображен с кружкой кваса, а ваш отец1608 Слова ваш отец вписаны сверху над зачеркнутыми инициалами: Н. П. в опорках и халате.1609 А потому, что какой же он славянофил, когда он любит всякую иноплеменную1610 сволочь.1611 – Это1612 говорил один очень видный1613 коммерсант с университетским образованием. – Жаль мне вашего папашу, очень жаль, дал бы ему денег, да все пойдет, извините за выражение, псу под хвост. Что ему за охота тянуть, чинить гнилые веревки. Если бы он плюнул на свою газету, я бы ему 10 т(ысяч) в год платил; пиши он статьи хоть в «Новое время». Вы, пожалуй, этого ему не говорите, я сказал вам по-приятельски, да, впрочем, вас заплевали разные проходимцы.

Другой из весьма крупных (подобных же)1614 финансистов говорил вот что:

– Гиляров-Плат(онов) для нас был бы клад: в голове1615 у нас много, а проводника нет.

– Катков?

– Катков – богач, это раз, да еще жидовский выкормыш.1616

– Пустяки.

– Нет-с… у него много жидов в газете: Шульман,1617 Грингмут,1618 да с вами и говорить не стоит.

Случилась на Руси «Кукуевская катастрофа».1619 Для «настоящих» газетчиков была радость велия, и в особенности для корр(еспондентов).

– Тут, друг мой, дело не в построчной плате, а… понимаешь, на Курской дороге много тузов. От «Моск(овских) вед(омостей)» полетел некий Кочетов,1620 не поделившийся гамзой1621 с гусаром или уланом и за то был выгнан из «М(осковских) в(едомостей)».

– Отчего бы вам, Н(икита) П(етрович), самим не поехать на Кукуевку? – советовал поляк Пелешевский.1622 (Пауза.)

– Пожалуй, я бы поехал, вам это ничего не будет стоить. Попрошу Н(иколая) Ник(итича) написать на бланке.

– Я, может быть, сам съезжу.

– Посмотрим.

– Ничего, Н(иколай) Никит(ич), с вашим батюшкой не поделаешь ни на крупину, – сказал Н(иколаю) Н(икитичу) П(елешевск)ий.1623 – Никита бессребреник.

***

Наступил период «сокращения» в православии. Первым шагом к сему было семейство Гальперсон, а затем – «сталовера» мужика Гаврила Сенатова.1624 Гаврила Сенатов славился в деревне как знахарь, а затем как1625 колдун, почему он опасался за свою жизнь, хитрец принял старообрядческую веру, улизнул за каменные стены обители. Но в сей обители узрели, что Гаврила не правоверующий, а просто проходимец, служащий вашим и нашим. И еще бы: сей муж 5 раз менял как варюшки1626 свою веру – это было известно правоверным,1627 да, кроме того, сын его готовился в «емназию». В «С(овременных) и(звестиях)»1628 участвовал брат Сироты (см. выше) Дьяконов,1629 который, служа1630 в одной крупной торговой1631 фирме старооб(рядцев) бухгалтером, знал их жизнь как два пальца свои;1632 рассказы Д(ьяконова), человека, получив(шего) значительное образование, нравились публике, а редактору не представляли труда исправления. Участие в «С(овременных) и(звестиях)» Дьяк(онова) длилось не очень долго, с год. Д(ьяконов) по расстроенному здоровью уехал в Одессу к сестре. Вскоре (через месяц приблизительно) в редакцию «С(овременных) и(звестий)» был доставлен объемистый пакет с надписью: «Его Превосходит(ельству) Н. П. Г(илярову)-П(латонову) лично», и в этом пакете безграмотно1633 написанная статья – продолжение дьяконовского «Из старообрядч(еского) мира»; затем пролез1634 вкрадчивый, бедно одетый молодой человек с выпуклым весьма лбом1635 к редактору, представил статью, написанную полуграмотно. Н(икита) П(етрович) поправлял писания, учил молодого человека. Человек с выпуклым лбом постиг грамматику, долбяся по руководству Ф. Гилярова и А. Кирпичникова,1636 и пробил себе лбом дорогу. Постигши «гуманизм» Н(икиты) П(етровича) и извиваясь как ящерица,1637 льстя, елико возможно, возымел намерение1638 натолкнуть Н(икиту) П(етровича) на невозможное почти: выхлопотать1639 поступление в семинарию без экзамена. Из своекорыстных видов был совершен переход в православие. Если справедлива поговорка: «яблочко от дерева недалеко падает», что можно подумать о сыне отца, менявшего «веру» как лапти или портянки?

Дьяконов не раз говорил Н(иколаю) Ник(итичу): «Меня калуверы1640 хотят поколотить» – «Знаете ли что: если бы я был человек ловкий, мог бы содрать с них немалую толику за молчание».

– Чего же вы зеваете?

– Поезжайте сами с «гранкой».

Разговор этот происходил, конечно,1641 шутя.

Д(ьяконов) – человек слабого здоровья, но1642 не бедный (20 000 р(ублей) имел) и факт – боялся избиения. За рассказы не брал из редакции гонорара. Д(ьяконов) был предан Н(иките) П(етровичу) по памяти покойного своего1643 брата, честнейшего человека, умершего нищим от чахотки, автора «Из общества мрака и наживы». Отец же Сенатова-рассказчика был побит в Черкизове.

Н(икита) П(етрович) готов был быть крестным отцом любого иноверца.

Почему Н(икита) П(етрович) построил дачу на чужой земле и именно1644 в Черкизове, затратив на нее сумму, достаточную для (постройки) на1645 собственной земле дачи в ином и лучшем месте?

В. Г. Сенатов в 1886 г. ежедневно бывал на даче у Н(икиты) П(етровича) и доставлял своим посещением удовольствие только Н(иките) П(етровичу), а не другим, как человек, только вызнающий, а о себе ничего не рассказывающий, кроме самых пустяков. Сей услужливый кавалер (кому надо) после дальних1646 прогулок предлагал Н(иките) П(етровичу) почесать пятки, а С. И. Гальперсону во время путешествия в Сергиев Посад – натирал1647 водкой ноги и одевал их в портянки.

***

Существует в Москве врач Владимир Сергеевич Гиляров, родной племянник Н(икиты) П(етрович)а.

– А что вы скажете на это: я хочу попросить Н(икиту) П(етровича)похлопотать у губернатора (кн. Долгор(укова)1648) насчет местечка медицинского инспектора, а?

– Попробуйте, спрос не беда.

– Ведь Н(икита) П(етрович) устроил, что недоучки в семинарию без экзамена принимаются. А?

***

Одною из характерных черт Н(икиты) П(етровича) была неохота спорить, хотя он обладал могучей диалектикой. Некот(орые) говорили так: чувствуют, что на моей стороне правда, а не находимся, что возразить. Однако споры бывали. И очень ярые, напр(имер) с С. А. Юрьевым и особенно с чехом профессором Иезбером1649 (1868–69 г(оды)) – политическ(ого) характера. Споры с последним были громогласны, так что прислуга всегда1650 думала1651 в этом случае: «Они ругаются и серчают». Кричал Иезбер, доказывая, что Австрия рано или поздно будет губернией России, что поляки – те же славяне, родные даже1652 по языку и т. п., но Н(икита) П(етрович) выражал иное мнение.

***

В Москве существует гостиница «Славянский базар». В 1865 г. пожелал познакомиться с Н(икитой) П(етровичем) некий о(т)ставной капитан (?) Пороховщиков1653 с целью избегнуть1654 возможного противодействия Н(икиты) П(етровича) насчет уделения земли под гостиницу близ Синод(альной) типогр(афии). Н(икита) П(етрович) считал сию типографию как бы священным чем-то и всячески шел наперекор Пороховщикову. П(ороховщиков), как говорится, обивал пороги кварт(иры) Н(икиты) П(етровича). В. Румянцев1655 и прочие синодальные были на стороне Пор(оховщико)ва. Н(икита) П(етрович) был только в своих делах мягок как вазелин, а в чужих – камень. – «Положим, Василий Егоров(ич) (Рум(янцев)), Пороховщиков – хороший человек и дельный, но Синодальная типография, этот истор(ический) памятник, рядом с трактиром…»

Подобная же история была в 1878 г. в Ваганьковском пер(еулке). Некий Пашков домовладелец (ныне его дом – Н. И. Пастухова) задумал учредить бани на петербург(ский) манер, компаниею. Затея не исполнилась благодаря Н(иките) П(етровичу) и его последователю Ф. А. Гиляр(ову). Н(икита) П(етрович) негодовал, что бани будут соседями с1656 Каз(енной) палатой, архивом Минист(ерства) иност(ранных) дел, Румянц(евским) муз(еем), а Ф(едор) А(ександрович) писал громовые статьи, пускал в ход все свое красноречие.1657 Статьи действительно красноречивые. И не ошибаюсь ли я годом: 78 или 77 год?1658

***

Н(икита) П(етрович) для новой ротационной машины, как и всю бумагу для газеты, покупал у Г. Н. Воронина, торговца бумагой в Рядах.1659 После покупки рот(ационных) машин Н(икита) П(етрович) особенно нуждался в деньгах, и нередко приходилось «выклянчивать» бумагу у этого купца. «Выклянчивать» посылались Иван Попов и Степан Катц, но Григ(орий) Никол(аевич) терпеть не мог сих любимцев Н(икиты) П(етровича), как воров, и в просьбе их отказывал наотрез. Хитрец Иван бумагу покупал на свои деньги, говоря Н(иките) П(етровичу), что Воронина он упросил. Н(икита) П(етрович) наконец понял обман и послал за бумагой своего сына. Купец упирался.

– Г(ригорий) Ник(олаевич), – сказал сын купцу, – Вы ведь отпускаете в долг бумагу по просьбе1660 Катца и Попова, а по моей не хотите?

– Какой вздор. Я раз велел1661 молодцам накласть им1662 по шее. Рази я сумасшедший, буду знаться со всякой сволочью.

***

Никита Петрович знал теорию музыки, но сомнительно, чтобы обладал музыкальным и тонким слухом, некоторые звуки не были доступны его слуху: напр(имер), кузнечика,1663 стрекозы, сверчка.

Н(икита) П(етрович) слушал с удовольствием дисгармоническое пение крестьянских баб,1664 нравилось ему также гнуслявое пение «калик перехожих». Однако наверное можно полагать, что Н(икита) П(етрович) был большой любитель русских народных мотивов. Пение Славянского1665 приводило Н(икиту) П(етровича) в восторг.

Однажды один1666 хороший знакомый Н(икиты) П(етровича), музыкант Кашперов,1667 предложил Н(иките) П(етровичу) послушать у себя на дому пение Додонова,1668 на что Н(икита) П(етрович) охотно согласился. Послушать пение упомянутого певца в квартире Н(икиты) П(етровича) собралось немало гостей. За ужином, после концерта, Н(икита) П(етрович) сказал Додонову: «Я даже не рад, что вы приехали». Д(одонов), естественно, покраснел, а один из гостей заметил Н(иките) П(етровичу):1669 – «Какой комплимент вы отпустили Додонову». – «Я хотел1670 выразить свое восхищение», – ответил Н(икита) П(етрович).

***

В первом нумере «Радуги» был помещен текст некоторых1671 русских песен, петых Славянским; одна из них начиналась словами в сентитюровом капоте.1672 Слова эти заслужили насмешки многих из подписчиков.

Н(икита) П(етрович) был окружен льстецами и хитрецами. Две особы женского пола (остатки прежнего бабского царства): одна переводчица телеграмм, а другая ничего, так себе,1673 по старой памяти проживавшие в д(оме) Бетлинг, в (18)79 г. в своих интересах подговорили Н(икиту) П(етровича) купить фисгармонию:

– Вы такой знаток музыки и т. д.

Желание особ исполнилось. Превосходная фисгармония была поставлена в зал около кабинета. Уж и как же1674 принялись Янькова и Орлова наяривать!1675 Инда меха лопнули у 400-р(ублевого) инструмента. Была куплена за 60 р(ублей) и гитара, доставшаяся А(вдотье) Иванов(не) Орловой. Марков, управляющий фабрикой, был великий льстец. Увидав фисгармонию, он понял, «где раки зимуют», и стал намекать Н(иките) П(етровичу), что ему весьма полезно при сидячей жизни физический труд. Марков, проживая частенько подолгу в квартире Н(икиты) П(етровича), задумал учиться слесарному мастерству, мечтая открыть слесарное заведение: был куплен за 600 р(ублей) токарный станок для железных и стальных предметов, который был Марковым испорчен.

***

Во время1676 Турецкой войны начался у Н(икиты) П(етровича) шахматный период, которым заразился и второй редактор; у последнего запой, впрочем, был только летом, а в иное время года Ф(едор) А(лександрович) только выпивал.

В упомянутый период всякий приехавший в гости к Н(иките) П(етровичу) приглашался «сыграть».1677 Ни разу не поигравший с Н(икитой) П(етровичем) гость охотно соглашался поиграть, но затем старался отлынуть, испытав удовольствие наиграться до одури.

Льстивый Марков стал учиться играть, и очень успешно: в полгода уже М(арков) мог сражаться с редакторами без ферезя. Игра Н(икиты) П(етровича) с Марковым нередко кончалась часов в 6 утра. Марков1678 принялся на фабрике изучать гамбиты и партии игроков, и затем1679 не уступал в игре не только редакторам, но приезжавшему из Петербурга И. А. Пашкову,1680 который в редакции считался равным почти Морфи.1681

Игра1682 с М(арковым), уже постигшим вполне премудрость шахматной игры, в конце периода производилась с Н(икитой) П(етровичем) «не так на так», а на деньги, и однажды Марков выиграл около 4 рублей и боялся, как бы Н(икита) П(етрович) «не осерчал».

– Не проиграть ли ему нарочно в следующий раз? Как вы думаете?

– Полноте, Мих(аил) Алексеич, что за холуйство.

Опасение оказалось напрасным.

Обворовывание Н(икиты) П(етровича) интенсивно1683 началось в конце 1868 г., когда поступил на неопределенного наименования должность некий А, уволенный с прежнего места за кражу мыла. А в «Сов(ременных) изв(естиях)» «присваивал» деньги, получаемые по счетам за объявления от розничной продажи газеты, показывал фиктивных рабочих в отчетах, воровал шрифт, поживлялся от краски и всех хозяйственных1684 покупок для1685 «С(овременных) и(звестий)». А прослужил недолго, не «зарвался» в воровстве (до 70 р(ублей)), а заработал на открытие маленькой табачно-галантерейной лавочки на Никитской. На место А, по рекомендации одного знакомого Н(икиты) П(етровича) священника, поступил крещеный еврей Б, которому А продал секрет поживления за 25 р(ублей). А получал 20 р(ублей) в м(есяц), а Б поступил на 8 (!). Б в1686 период 1870‒85 г(одов)1687 «нажил» 20 000 р(ублей). Б получал1688 maximum 50 р(ублей) в мес(яц). 1870 г(одом) к Н(иките) П(етровичу) поступил в лакеи цыган В, который воровал на почве «домашних расходов» до вступления в1689 должность фактотума1690 Г(илярова), до 1870–86 г(одов).

Б жил относительно личной своей ценности широко: платил за квартиру 40 р(ублей) в мес(яц), проживал вообще р(ублей) 200 в мес(яц).1691 Для ограбления Н(икиты) П(етровича) составился1692 триумвират: Б, В и разносчик газет крещеный еврей Д. Это1693 трио1694 (цыган и 2 еврея) «работало» заодно, но главою был Б. Напр(имер), газета1695 в отчете значилась печатаемой в количестве 11 000, а на самом деле 16000. Эти-то незаконные 5000 №№ и продавал крещеный разносчик Д, наживший капитал более 100 000 р(ублей) и дававший взаймы Н(иките) П(етровичу) деньги1696 из-за 3% месячных, а под подписчиков (квитанции) 2%.

Из мелких воришек назовем конторщицу Е, которой в 1878 г. понадобились деньги на свадьбу (с корректором «С(овременных) и(звестий)» Оглоблиным1697). Жених1698 студент научил писать обходы (адре(с)а) для рассылки газеты, а талоны утаивать. При наплыве подписчиков1699 в конце года Е смогла украсть более 1000 р(ублей), но попалась благодаря секретарю Ж.

В1700 наворовал тысяч десять,1701 прикупил земли в деревне, построил каменную избу. У В было б и теперь 10 000 р(ублей), если бы он не имел любовниц.

На фабрике «работал» З (Марков). Сей муж поступил1702 на фабрику директором в 1875 г.1703 (или как называли в редакции З дилехтор) по просьбе одной родственницы Н(икиты) П(етровича), проживавшей в Коломне. З принялся воровать, не сразу сметив «где раки зимуют», так как он, бывший1704 надзиратель над мальчиками в приходской школе, ничего не понимал в писчебумажно-фабр(ичном) деле. Воровать принялся1705 с 1876 г., прогрессируя до 1883 г. и регрессируя до 1885 г., удалившись благоразумно на честным путем (?) приобретенную мельницу. Сей муж мог бы иметь тысяч 15, если бы не находился во власти Приапа и Бахуса.

Воров в «С(овременных) изв(естиях)» было так много, что не1706 в одной1707 Москве, а даже далее очень многим, особенно среди купечества (не говоря о знакомых Н(икиты) П(етровича)) было известно сие. Благодаря этому обстоятельству Н(икита) П(етрович) потерял в банках кредит. Один дисконтер, к которому Н(икита) П(етрович) обращался за деньгами, сказал посланному: «Я бы дал не две тысячи, а двадцать Н(иките) П(етровичу), если бы не был уверен, что они не пойдут в руки воров». – «Как так?» – «Да так: у вас там вор на воре сидит и вором погоняет. Даже в газете Гатцука1708 напечатано, срамота».

***

В августе 1880 г. Н(икитой) П(етрови)чем был вызван один из сыновей,1709 живший постоянно по делам редакции летом1710 в городе, и остался там ночевать, а1711 на другой день приехал в Москву вместе с отцом. Н(икита) П(етрович) полез в несгораемый шкаф, стоявший в кабинете, вероятно за деньгами, но увы:1712 в шкафе не оказалось 1500 р(ублей) золотыми, увернутых в бумагу столбиками, и серебряных рублей около 200 шт(ук), кредитными билетами – около 800 р(ублей). Шкаф был запираем «секретным» замком и ключом на литеры – секрет, который знал лишь Н(икита) П(етрович). Чудеса! Сыну понадобилась ложка, и он за ней1713 полез в буфет; увы, и ложек серебряных не оказалось около дюжины. В отсутствие «господ» находилась одна горничная Фиона, родственница любовницы И. В. Попова (В); которая (любовница)1714 жила внизу в кухне.

– Удивляюсь, как могли отпереть несгораемый шкаф? – восклицал Н(икита) П(етрович). Оказалось, что у Н(икиты) П(етровича) было 2 ключа: один на даче, а другой в кабинете в письменном столе, и ключ оный преспокойно лежал на прежнем месте.

Сын, подозревая неких 2 лиц в краже, пошел было заявить полиции, но Н(икита) П(етрович) сказал: «Погоди, я сам заявлю». Тем дело и кончилось… Раньше этого случая был подобный в сентябре 1879 г. В этом месяце Н(икита) П(етрович) жил в Москве, в д(оме) Бетлинг, и однажды зачем-то приехал на дачу, может быть вспомнив про1715 оставленные 100 р(ублей) в ящике письменного стола, но их не оказалось.

***

В доме Бетлинг при кухне Гилярова было несколько комнат (в нижнем этаже). Тут проживал «личарда» Ив(ан) Вас(ильевич) Попов с любовницей и четырьмя детьми, имел 2 коровы, получая (тогда еще лакей) 12 р(ублей) в месяц. Летом Попов торговал хозяйскими ягодами1716 на даче и в Москве на рынке, и сеном, скошенным на собственной земле Н(икиты) П(етровича) и на арендованных двух участках в Разумовском, и при с. Деднове.1717

***

Н(икита) П(етрович) почему-то опасался более всего похищения денежных пакетов, получаемых из Почтамта, между тем как похищение их возможно было получателем лишь по способу господина Мельницкого.1718 По этой причине в Почтамт за деньгами ездил в течение нескольких лет сын, занимавшийся в редакции совершенно иным делом. Однако пакеты похищались, особенно в «горячее» время (полугодовая и годовая подписка) в1719 конце июня и декабре, несмотря на то, что сын, приехавши с почты, пакеты вручал их1720 только отцу; но Н(икита) П(етрович) нередко, пересчитав пакеты в связке, оставлял их на столе, на диване и проч. Такая же неаккуратность была и относительно денег, приносимых конторщицей из конторы. Деньги вкладывались в листы бумаги, отчеты, вместе с разными документами,1721 подписными карточками и проч.

Отмечу психологический знак: ни один из самых заядлых воров в «С(овременных) и(звестиях)» не бывал на могиле1722 ограбленного!

***

1883 г(одом), когда1723 «С(овременным) и(звестиям)» грозил крах, Марков предложил Н(иките) П(етровичу) свои услуги съездить на фабрику Говарда,1724 якобы для изучения выработки древесной массы и растительного пергамента. На предложение это Н(икита) П(етрович) согласился, но цель поездки на деньги Н(икиты) П(етрович)а у Маркова была иная: он намеревался поступить на службу к Говарду, и от Мансфельда (тогда секрет(арь) в редакции) заручился рекомендательным письмом к одному из влиятельных на оной лиц, инженеру Тимоховичу. Господин «дилехтур» был принят на фабрику Г(овар)да, но, естественно, лишь в качестве простого рабочего и вдобавок ночного, за что вместо 10 р(ублей) полагалось 15. Марков на фабрике Н(икиты) П(етрович)а оставил свое семейство: тещу, жену и 2-х детей. Марков на ф(абрике) Говарда прослужил недолго, около двух недель, и как хронический алкоголик заболел там белой горячкой вследствие внезапного прекращения употр(ебления) спиртн(ых) напитков; разумеется, внове, да еще при ночной трудной работе и пьянствовать вовсю, как у Гилярова, было нельзя. В припадке горячки М(арков) кинулся на говардского рабочего с ножом. Маркова связали, и1725 один мужик, бывший рабочий у Гилярова, дал знать теще Маркова о сем. Теща привезла Маркова в д(ом) Бетлинг, и по секрету от Н(икиты) П(етровича) уложила на диван в кабинете «закройщика» из газет. Утром на другой день М(арков) затесался в кабинет к Н(иките) П(етровичу) и слегка потрогал его за бороду, затем спустился в нижний этаж к секретарю редакции и с ним поступил так же. Марков с бессмысленными глазами1726 расхаживал по всей квартире Н(икиты) П(етрович)а, наводя на всех страх. Маркова хотели было отправить в участок, но Н(икита) П(етрович) пожалел М(арко)ва и, признав его за умопомешанного, отправил в карете с тещей в Преображенскую больницу, где его, конечно, не приняли.1727 Вошедши в прежнюю колею, М(арков) оправился и уехал на фабрику к семье. Марков имел наглость1728 уверять Н(икиту) П(етровича), что он рехнулся от безнадежной любви…

***

(Расскажу еще подробнее.) Ездить в первых классах и на хозяйских лошадях, как говорится, пурселепетом (?), с фабрики в Москву с ничтожными, а часто вовсе фальшивыми предлогами перед Н(икитой) П(етровичем) обратилось у М(аркова) сначала1729 в привычку. Марков избаловался, вкусив увеселения Москвы, напр(имер) «Салон-де-вариете», «Фоли-Бержер», «Гран плязир»1730 и т. п., и ему было уже скучно на фабрике, а в конце концов «дилехтур», проживая на даче в Разумовском, врезался1731 не в шутку в жену Озерецкого (чья теперь уже дача Н(икиты) П(етрович)а, см. выше), и чтобы отогнать «сердечного червяка», задумал махнуть в Киев на хозяйский счет. Но как?

– Н(икита) П(етрович), у нас развалились сетки.

– Что же вы раньше не сказали об этом?

– Боялся беспокоить, и так расходов много.

– Надо купить.

– Приценялся, очень дорого. А вот, говорили мне, что в Киеве открылась фабрика металлических тканей, там внове очень дешево возьмут.

– Надо списаться с этой фабрикой, – вставил свое замечание присутствующий при разговоре секретарь, понимавший замыслы М(арко)ва.

– И прекрасно. Напиши сейчас же.

Только благодаря секретарю, который всем стоял поперек горла, вояж этот1732 не состоялся.

***

В этом 79 г., редакторы погрузились в спиритизм. Вертели столы на Знаменке в д(оме) Бетлинг, а иногда и на Поварской в д(оме) Писемского1733 (Ф. А. Гиляров).

У Н(икиты) П(етровича) сеансы были весьма удачны, а при участии1734 Маркова и Авд(отьи) Иван(овны) блестящи: стол даже прыгал, разумеется при участии двух пар ног. Погружение это началось вот по какому поводу. В доме покойного Кошелёва1735 1736 была биллиардная. Перед его смертью по вечерам и ночам слышался даже гостям, в том числе и Ф(едору) А(лександровичу), – шум от катающихся шаров. (Н(икита) П(етрович), кажется, допускал возможность объяснения вращения стола и т. п. вместе с Юрьевым колебанием эфира и течением1737 воздуха от тепла, издаваемого руками.)

***

Н(икита) П(етрович) был охотник до культивировки растений. Так, напр(имер), на своей даче он задумал разводить бруснику и чернику; для этой цели сделано было несколько грядок на влажном наиболее месте. Культура удалась. Иное дело с грибами, произрастанием коих Н(икита) П(етрович) давно интересовался: его1738 увлекала таинственность акта произрастания. Н(икита) П(етрович) собирал землю в лесу, на которой росли грибы, на эту землю пересаживал их, сеял кусочки изрезанных грибов и т. д., но все опыты были вовсе неудачны.

***

Н(икита) П(етрович) думал было завести торговлю вениками,1739 или шутил, говоря об этом, но, однако, доказывал1740 ее прибыльность. Для торговли можно сеять семена березы, которые ничего не стоят, завести плантации маленьких кустиков, которые можно косить и связывать в веники.

***

Н(икита) П(етрович) неоднократно говорил: «Не лень мать всех пороков, а ложь; кто один раз солгал, тот всегда лжет». Это говорил человек, окруженный льстецами, а ergo1741 лгунами.

Часто встречавшееся в передовых статьях Каткова выражение «общественная ложь» – едва ли не перенятое у Н(икиты) П(етровича). Н(икита) П(етрович) во время оно писал статьи в «Моск(овские) вед(омости)».

– Вы, кажется, были охотник называть ненормальные проявления общ(ественной) мысли – ложью.

– Я всегда избегал специфических выражений.

– Не совсем понимаю, – заметил1742 доктор С., бывший некогда сам редакт(ором) медиц(инской) газ(еты).

– Особенных, как не понять, по коим одним1743 можно узнать автора статьи.

– Вроде как по лекарству иного доктора.

– Пожалуй, и так, – засмеялся Н(икита) П(етрович).

***

Однажды Н(иките) П(етровичу) случилось виде(ть) тетрадки с сочинениями двух гимназистов одной и той же гимназии и одного класса. Под «сочинениями», написанными кратко, стояли тройки, а под длинными – 4 и 5.

– Какая видна бездарность и глупость1744 учителя: оценивать кратко изложенную мысль ниже, чем пустое многословие.

***

Детей своих Н(икита) П(етрович) стал учить грамоте1745 раненько: по летам их – 4 и 5 лет, но слегка, заманивая, по совету жены, игрушками с буквами. Но вскоре сей способ обучения1746 был признан негодным: внутренность игрушек была только интересна для них. Отец купил азбуку с картинками и указку, но учил не по складам, а по-новому и без колотушек.1747 Учение шло успешно; через год дети научились читать книгу без складов, разумеется. Полагая, вероятно, что интерес к чтению сам собой придет, детям был дан отдых на год. 1859 г(одом) решено было начать учить по-настоящему, взять гувернантку, пока собственно для писания. «По-настоящему», подслушанные эти слова отца привели детей в ужас: они слыхали1748 рассказы, как учило духовенство своих детей. Священник В. И. Романовский1749 служил молебен и сказал затем детям нравоучение: «Помните, дети, что корень науки… Не бойтесь, будете прилежны, драть вас не станут». –

Недели через две приехал Александр Петр(ович), священник с Солянки, брат Н(икиты) П(етровича), и громогласно (он был глух) изрек: « – Покажи, как ты своих олухов». Дети скрылись куда-то.

В. И. Романовский смотрел частенько тетрадки детей1750 с чистописанием и говорил: «Молодцы ребята, старайтесь угодить родителям вашим». А Алек(сандр) Петр(ович) хвалился перед Н(икитой) П(етровичем) тем, что он учил их «бияху аж зубы с кровию выпадаху». Можно себе представить, каково было горько жить у такого грубого человека его брату, автору «Из пережитого»: у человека, колотившего и своих присных чем попадя. В автобиографии много опущено неказистых фактов, характеризующих грубого попа. Из троих братьев Н(икита) П(етрович) был по характеру самый мягкий, и был жесток только на словах, одобрял крутые действия администраторов, даже оправдывал Иоанна IV, а сам, особенно в старости, был просто тряпкой, если можно так выразиться.

***

Н(икита) П(етрович) никогда не давал воли своим дланям, за исключением единственного случая. Был куплен полный комплект дорогой1751 домашней посуды за 150 р(ублей)1752 (в 1878 г.). Однажды, занимаясь у себя в кабинете, Н(икита) П(етрович) неоднократно слышал звон разбиваемого стекла на лестнице и позвонил в «вечевой колокол». На звон явился мальчишка 17-летн(ий)1753 «Родька», брат Авдотьи Ив(ановны).

1754 Кто там колотит стекла?

– Это к прибыли, Н(икита) П(етрович)! Как понес поднос (наверх) к Покровскому – трах, к Ревокатовне (Яньковой) – трах: всю посуду влоск… У вас будет много подписчиков…1755 За это была дань дланью по щеке и только.

По случаю этого у Авд(отьи) И(вановны), вошедшей в кабинет,1756 сделалась quasi истерика, и Н(икита) П(етрович) говорил,1757 допивая в 2 часа ночи с Яньковой самовар и 20-й стакан чаю, Яньковой: «Я бы этому сорванцу все волосы бы выдрал».

– Да уж до чего дошел: мне руку изволит протягивать. Здравствуйте, г-жа Янькова, говорил. Положим, нельзя одобрить Сковронскую, что она это отродье била самоварами и клистирными трубками – но согласитесь… Хорошо, что у Н(икиты) П(етровича) такой большой рост, что платье его не впору ни Ивану, ни Родиону, а то бы стали надевать.

– Пожалуй, что и так, – заметил третий, только что вошедший.

– Чему вы смеетесь? Часы ведь брали?

Педагогический этюд (рассказ со слов (Ф. А. Гилярова?))

...Я только что вернулся домой из семинарии, и кухарка, отворяя дверь, сказала мне, что папаша очень сердит. Мамаша плачет, а сестры и братья разбежались, должно быть, спрятались в беседку. Я, возмущенный проделками отца, пришел в ярость и решился стать лицом к лицу с ним. Вдруг раздался зычный голос: «Кто там?» – «Я», – ответил я, приближаясь к кабинету. Из кабинета вышел батюшка1758 с красным лицом.

– Ты был в семинарии?

– Да.

– Врешь! – и с этими словами отец размахнулся, желая ударить меня кулаком в рожу, но промахнулся, и упал на пол, а я вышел в столовую и остановился среди комнаты в нерешительности. Вдруг я получил сильнейший удар по затылку графином, и водка с кровью смешалась… Я пал ниц. Затем посыпались удары кулаками по голове.

– Отчего же, вы думаете, я так беспамятлив? Отчего моя сестра глуха?

– Не знаю.

– От колотушек.

***

В 1884 г. Н(икита) П(етрович) был так угнетен1759 безденежьем, что совсем отступился от литературной части газеты, чем воспользовались разные проходимцы, как, напр(имер), Мансфельд, втершийся на место секретаря. В это время газета служила органом личных интересов Мансфельда (еврейского происхожд(ения)). В газете большое место было уделено театральной критике, которой вообще раньше и даже малое место уделял неохотно Н(икита) П(етрович). Критика была по большей части хулительная и занимала нередко обширный отдел целыми фельетонами. Мансфельд – кропатель пьесок, добивался представления своих переделок с французского в театрах. Кроме сего, критика касалась даже кафе-шантанов, напр(имер) Салона-де-вариетэ и Фоли-Бержера. Была открыта рубрика «Из репортерского портфеля», где помещались пробираптельные заметки о трактирах и полпивных. Так, напр(имер), корили трактир Тестова за то, что крошечные рюмки водки по дорогой цене 10 к(опеек) за каждую! Был придуман М(ансфельдом) рассказ «Темное дело» для приятелей М(ансфельд)а, желавших заработать копейку в «С(овременных) и(звестиях)». Этот рассказ писался по условию дезосоглашения (?) между собой пяти авторов. Получилась бурда, которая, к счастию, тянулась не более года и1760 оборвалась.

***

В Петровском-Разумовском на так называемых «выселках» проживал на нанятой1761 даче в 1881 г.1762 некоторый отставной присяжный поверенный, который часто ездил в Москву и, проезжая мимо дачи Н(икиты) П(етрович)а, любовался ею,1763 и частенько говаривал жене своей: «Вот бы нам иметь такую дачку». – «Друг мой, – замечала на это жена, – ты очень завистлив. Мало ли чего хочется, да карман не позволяет. Ты раньше все бредил Монте-Карло, а теперь дачей Гилярова. Дача Гилярова стоит тысяч сто, а у нас всего 30 тысяч, да продаст ли он ее – это еще1764 вопрос. Вообще всё это глупости».

У упомянутого человека (назовем его N) был некий1765 приятель, занимающийся маклерством, человек очень пронырливый. Однажды N высказал свое вожделение насчет дачи Гилярова. – «Мне до страсти хочется иметь такую дачу на собственной земле, как гиляровская. Пронюхай, голубчик, не продаст ли он ее, узнай цену. Ты на все руки мастер, а за услугу будет «калым"». – «Я все могу сделать».

Комиссионер1766 взялся за дело энергично; пронюхал о плохих денежных делах Н(икиты) П(етровича),1767 познакомиться с Н(икитой) П(етровичем) решил1768 посредством сотрудничества в газете. Была написана статейка об адвокатуре, отнесена в редакцию и лично вручена секретарю; с секретарем комиссионер (два сапога пара) быстро познакомился и довольно коротко; узнал, что Н(икита) П(етрович) ищет денег и не против занять деньги под дачу, разузнал о делах Н(икиты) П(етровича)1769 все подробности. Через секретаря комиссионер1770 добился свидания с Н(икитой) П(етровичем), результатом коего1771 был залог дачи за 25 000 р(ублей). «Обстроив дела» в какую-нибудь неделю,1772 комиссионер полетел к N на дачу, ожидавшему дельца с нетерпением: «Дела наши,1773 батенька, дрянь: дачи тебе не видать, как своей спины. Гиляров, как я наверное1774 узнал, нуждается в деньгах; прослышал, однако, что под дачу некий господин не прочь дать 70 000 р(ублей)». – «Друг мой, как же быть?» – «Я сделал то, о чем ты меня просил, потратил последние гроши на «подмазку», угощение, а от тебя, вижу, будет шиш. Делай как знаешь, ты не дурак». – «Пощади!» – «Если дашь сейчас 500 р(ублей), а потом еще 500 р(ублей), то…» – «Дам, дам, дам». Получив 500 р(ублей), ловкач сказал: «Теперь ты станешь между двумя зеркалами и увидишь свою спину. Поедем к Тестову, я там расскажу все подробно».

В трактире маклер сказал, что даже останется наверняк в руках N, так как Гиляров никоим образом не сможет заплатить долга в 25 000 и не только в два года, как будет следовать1775 по заключенному условию, а никогда. Дача была заложена из 10% годовых, и в 1885 году была собственностью г. N с множеством книг, почему-то не взятых с чужой уже дачи.

***

В 1882 г. Никита Петрович был жестоко1776 тесним кредиторами. 25 000 р(ублей), полученные под дачу, скоро1777 пошли на уплату долгов и издание неудавшегося журнала «Радуга», и в 83 г. еле-еле мог выплачивать,1778 и не в срок, процентов 2500 р(ублей).

***

В 1880 г. бумажный фабрикант и торговец в Москве, Ключин, предлагал Н(иките) П(етровичу) продать ему фабрику за 80 000 р(ублей) с условием1779 найма помещения для типографии, конторы и квартиры в его доме около Зарядья.1780 Это выгодное предложение было по необъяснимой1781 для практического ума причине (отвергнуто). Можно полагать, что с фабрикой расстаться Н(иките) П(етровичу) было1782 тяжко, как доброй матери с своим ребенком. Любовь к фабрике доходила до смешного; напр(имер), Н(икита) П(етрович) устроил при ней кабинет с камином и уставил его хорошей1783 мебелью, повесил большие круглые часы в 25 р(ублей), между тем как в конторе газеты красовалась развалющая мебель и часишки с гирями, стоящие рубля полтора.

***

Разные добавления

Никита Петрович,1784 дав согласие Основскому1785 хлопотать о разрешении издавать газету, начал усиленно придумывать название газеты и сел в вагон, не придумав названия. Придумывая новое название1786 будущей газете,1787 просил каждого хорошего1788 гостя в этом смысле; но гости все упоминали1789 названия умерших изданий, и за это сердился. Так, напр(имер), Алексею Афан(асьевичу) Александрову1790 он сказал: «Какой вы, извините, бестолковый: ведь я вам говорил не раз, что для новой1791 газеты требуется необходимо новое название». – «Я бы назвал просто своим именем: газета Гилярова-Платонова, и баста». – «Приберегите для себя заголовок газеты по фамилии: задумаете сами быть издателем, тогда газету свою и назовите: газета Алексея Афанасьевича Александрова». Н(икита) П(етрович) заставлял придумать название и детей своих; они наконец придумали: «Труба». В вагоне Н(икита) П(етрович) придумал название «Слава», но передумал: самохвальство. «Я под русским1792 словом слава разумел латинское fama». «Современные известия» придуманы были уже в Петербурге, в гостинице. – «Название хотя1793 длинновато, но надоело уже придумывать. Надоело уже и слышать одно и то же: газета, газета, газета».

***

Н(икита) П(етрович) терпеть не мог ничего поддельного,1794 искусственного. Однажды один из родственников показал Н(иките) П(етровичу) рукавные запонки, превосходно сделанные: одну пару1795 с изображением 5% выигрышного билета, а другую – двадцатипятирублевой бумажки. Запонки такого рода были тогда модной новостью.

– Эдакая мерзость. Что может быть пошлее носить их? В фабриканте таких запонок нужно видеть коммерческую смекалку, а в покупателе – дурака.

***

Фигуры из прямых линий, а равно и симметрия были не во вкусе Н(икиты) П(етровича). Купивши дачу в Петровском-Разумовском, Н(икита) П(етрович) задумал иметь на своей земле пруд. Подрядчик, которому было1796 поручено выкопать пруд, предлагал квадратную форму оного, но Н(икита) П(етрович) признал ее пошлой, и принялся на месте будущего пруда вбивать колышки, отметив ими фигуру, которой не имеется ни в одном учебнике по геометрии. – «Мой пруд будет1797 очертанием похож на болото». Однако Н(икита) П(етрович) был любитель диагонали. Примером того может быть путешествие в Троице-Сергиеву Лавру, предпринятое не чрез Крестовскую1798 1799 заставу, путь, по коему обыкновенно ходят богомольцы, а с дачи в Разумовском Н(икита) П(етрович) из плана1800 Московского уезда узрел Диагональ. Компания из 6 человек вышла в 4 часа утра, прибыла в Малые Мытищи, отстоящие от Москвы верстах в одиннадцати, к 9 ч(аса) вечера, уставшая до полусмерти и в грязи: по диагонали встречались не означенные в плане «прерогативы» – топкие места, ручьи, канавы, цепкие кусты и т. п.

***

Никита Петрович не отождествлял философии с математикой и1801 ставил1802 первую в умственности выше, главой математики. «Математика есть часть философии. Математика научает только познавать отношения между величинами, не касаясь сущности».

– Бывает,1803 – заметил злоязычный А. П. Зарин,1804 – я знаю двух пошлых дураков математиков; один редактор, а другой – профессор. Знаю и философа-редактора, который1805 является к обеду в семействе, напялив фрак.

***

Некие прибавления

При Брынковской фабрике имелся колодезь с железистой водой. Шумов говорил, что он якобы думал устроить курорт.1806 Льстецы уверяли Н(икиту) П(етровича), что колодезь – клад. Н(икита) П(етрович) произвел сам химический анализ воды и убедился, что вода содержит окись железа, и на этом остановился. В 1879 г. Н(икита) П(етрович) задумал паровую машину в типографии топить торфом. Кто-то порекомендовал склад Никитинского на Покровке. Отопление торфом длилось недолго, не привилось. Деньги за торф получал сын Никитинского, бывший студент Технического училища,1807 и как-то познакомился с Н(икитой) П(етровичем). Н(икита) П(етрович) любил1808 ездить на фабрику в компании, повез и молодого Н(икитинск)ого. Н(икитин)ский узрел торфяные1809 болота около фабрики на земле крестьян. Торф годился для отопления фабричного паровика, а потому Н(икита) П(етрович) задумал арендовать эти болота у мужиков, но толку из аренды не вышло ровно никакого. Никит(инский) очень понравился Н(иките) П(етровичу). Н(икитин)ский стал1810 бывать у Н(икиты) П(етровича) как гость, и ему как химику поручено было разложить привезенную с фабрики в бутылке воду. Анализ был произведен «курам на смех». Когда Н(икитинск)ий влил в воду раствор цианистого кали (вещества дорогого), то вода сделалась синей. Н(икитин)ский поздравил Н(икиту) П(етровича) с кладом: «В воде содержится дорогая синяя краска!!», поздравила и Авдотья Ив(ановна), присутствовавшая при анализе. Анализ оказался пуфом.

В том же году содержатель «Ново-Московского» трактира в Охотном ряду Антошин захотел иметь трактир на дороге между Бутырками и Петровско-Разумовским. Так как на всем шоссе этом земли принадлежали Петровской академии и трактира негде было устроить, то Антошин предложил Н(иките) П(етровичу) арендовать у него ½ десят(ины) земли на 10 лет под двухэтажный дом за 2000 в год, с тем что после срока дом останется в пользу землевладельца. Н(икита) П(етрович) запросил 3000,1811 слушая льстецов, и дело не состоялось.

В 1881 году летом Н(икита) П(етрович) погрузился в пчел, завел1812 ульи, пчелы дали более 2 пуд(ов) меду, но мед куда-то исчез, а пчелы зимой перемерзли.

***

Дача

Дача была куплена 1864 г(одом) у помещика Коновалова1813 за 10 000 р(ублей). Половина этой суммы была взята взаймы у Марии Алексеевны Тихобразовой, родной сестры супруги Н(икиты) П(етровича). Дача находилась между двух дорог к Петровской Академии: одной шоссейной, а другой грунтовой. Дача была обширная, одноэтажная, а земли при ней около 6 десятин с маленьким лесом в ½ десятины. На следующий год Н(икита) П(етрович) задумал завести небольшой1814 клубничный огород, для чего выписал от садовода Вагнера из Риги1815 кусты разных сортов клубники; кроме того, были посажены смородина, вишни, сливы, крыжовник, барбарис.1816 Кусты дали превосходные плоды, которые пошли на собственное употребление. Затем ежегодно Н(икита) П(етрович) расширял огород, и в 1872 г. пришла мысль торговать1817 клубникой,1818 для чего был устроен шалаш, в котором заседал «личарда» Иван Вас(ильевич) Попов. Торговля шла бойко, но почему-то Н(икита) П(етрович) был результатами оной не совсем доволен и на следующее лето решил вывозить на рынок уже разные ягоды; торговать с воза поручил Ив(ану) Вас(ильевичу) Попову. Ягоды дорогой мялись и продавались за бесценок в жом. Видя, что торговля не к руке, Н(икита) П(етрович) сдал ягоды, кроме барбариса, огороднику в аренду. Приехавши 1875 г(одом) осенью на дачу, Н(икита) П(етрович) увидал кусты барбариса общипанными.

– Куда девался барбарис? – спросил Н(икита) П(етрович) дачного садовника.

– Э, э, э… птица поклевала.

Пришлось и барбарис сдать в аренду.

В 1865 г. была выстроена еще двухэтажная дача, а в 1872 г. надстроен 2-й этаж над старой дачей.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 898. Л. 1–16. Черновик. Отрывки. Чернила и карандаш. Архивисты так озаглавили документ: «Неустановленное лицо. Описание внешности, образа жизни, хозяйства и деятельности Никиты Петровича Гилярова-Платонова (на бумажной фабрике, в «Современных известиях», в период Сербско-турецкой войны». На деле, судя по почерку и содержанию, это незаконченное продолжение воспоминаний старшего сына Гилярова – Николая Никитича – «Краткая история «Современных известий"» (опубликованы и откомментированы нами: Н. П. Гиляров-Платонов и его газета: Из истории первой московской ежедневной газеты // Коломенский альманах: Лит. ежегодник. Коломна: Изд-во журн. «Москва», 2009. Вып. 13. С. 353–382, ил.).

Порядок следования фрагментов воспоминаний определен нами в ходе изучения текста воспоминаний, однако он неоднозначен – в силу того, что сочинение не было завершено и отделано.

Н. П. Гиляров-Платонов в стенах Московской духовной академии (Новые материалы из фондов ЦГИАМа). Публикация Г. С. Прохорова

Более 10 лет жизни Н. П. Гилярова связаны с учебой (1844–1848), а затем службой (1848–1855) в Московской духовной академии (далее – МДА). Именно там, по рекомендации Академического правления, как первому студенту в курсе ему была назначена стипендия, учрежденная митр. Платоном (Левшиным). По традиции платоновский стипендиат присоединял к своей фамилии имя покойного митрополита Московского.

Необыкновенная важность времени, проведенного Н. П. Гиляровым-Платоновым в Московской духовной академии выражается уже тем, что «итоговая» автобиографическая книга «Из пережитого» заканчивается воспоминанием, по жанру напоминающим гимн Академии:

Академии же моя вечная признательность, что давала простор моей внутренней жизни. Она мне снисходила, даже баловала меня. (...) Воспоминания об этом не могут меня не трогать и обязывают отнестись к месту окончательного образования моего и начального служения с теми же словами, с какими обращалась библейская песнь к Иерусалиму: «Забудь меня рука моя, я тебя не забуду».1819

Тем самым Академия в рамках хронотопа книги (имеющего характер, свойственный автобиографическим романам) оказывается той самой «агорой», к которой стремится личность, чтобы с нее обратиться Urbi et Orbi:

Во всяком случае интерес бытовой, педагогический и психологический, который приписываю я своему детству и отрочеству, кончился, потому что рост кончился. Дальнейшие события моей жизни, если заслуживают внимания, то не сами по себе, а по тому, что дали видеть и знать людей, прямо или косвенно двигавших судьбами и просвещением России...1820

Между тем, пребывание в Академии связано с одним из наиболее спорных и драматических моментов в жизни Гилярова-Платонова – отставкой из Академии осенью 1856 г.

Материалы, проливающие свет на пребывание Гилярова в Академии (более того, также и в Московской семинарии и Коломенском духовном училище, поскольку многие документы дублировались и копии посылались «наверх», в надзорное учебное заведение), хранятся ныне в Центральном историческом архиве Москвы (ЦИАМ) в фонде 229 (Московская духовная академия). Рассыпанные по отчетам об успеваемости, академическим журналам, отчетам инспекторов и преподавателей о студентах XVI курса, подшивкам программ курсов, конспектов, формулярных списков, служебным запискам и т. д., они позволяют документально воссоздать биографию Гилярова с 1830 по 1856 г. Причем Гиляров в этих документах предстает всегда в контексте своего «естественного» окружения: одноклассников, однокурсников, коллег, как в калейдоскопе преломляясь ими и отражаясь в них. Ценность данных материалов становится особенно заметной при том, что фонд Коломенского духовного училища полностью утрачен, а фонд Московской духовной семинарии (ЦИАМ. Ф. 234) сохранился весьма плохо.

Для данной публикации мы отобрали несколько документов, показывающих:

1) путь Гилярова от Московской семинарии к Академии («целевая», по которой Гиляров был принят в МДА, приказ о зачислении, аттестаты);

2) программы Гилярова-Платонова по герменевтике и учению о вероисповеданиях и расколах, утвержденные руководством МДА, предложение об отставке Гилярова;

3) приложения, иллюстрирующие «дух» Академии (список членов Правления гиляровского времени, наставление о правилах поведения воспитанников, учебный стандарт по дисциплине «Священная герменевтика»).

Номера дел, в рамках которых хранятся публикуемые нами документы, указаны в тексте публикации. В связи с принципами издания архивных материалов, принятыми в «Славянофильском архиве», было частично унифицировано (приближено к современной норме) написание прописных и строчных букв в текстах документов.

1. (Докладная записка о принципах набора воспитанников в состав XVI курса Московской духовной академии)

Ведомство православного исповедания

Духовно-учебное управление

при Святейшем Синоде

Отделение 1

Стол 1

Санкт-Петербург

Июль, 20 дня 1844

№ 6793

Правлению Московской духовной академии

По докладу Духовно-учебного управления вследствие представления Академического правления за № 38,1821 о назначении сорока семинарских воспитанников в состав низшего отделения Академии1822 наступающего учебного курса, разрешено мною:

1. В состав XVI курса Московской д(уховной) академии истребовать к 15 числу наступающего августа воспитанников из нижеследующих семинарий:

Московской1823 – 5

Вифанской – 4

Рязанской – 3 со включением окончившего в 1842 году курс студента Рязанской семинарии Николая Виноградова согласно его желанию.

Калужской – 3

Тульской – 3

Ярославской – 3

Владимирской – 4

Костромской – 3

Вологодской – 3

Тверской1824 – 2

Смоленской – 2, в том числе окончившего в 1843 г. курс студента Александра Троицкого, согласно его прошению.1825

Могилевской – 2 именно учеников высшего отделения Филиппа Крымского и Михаила Шклярев(ич)а по уважению к засвидетельствованию Могилевского семинарского правления о их хороших успехах и добром поведении.

Литовской1826 – 2

Полоцкой – 2

Орловской1827 – 2 в том числе окончившего в 1843 г. курс студента Григория Георгиевского1828 согласно его прошению.

Полтавской – 1 именно окончившего в 1843 г. курс студента Киприяна Авраамова согласно его прошению.

Воронежской – 2 в том числе учителя Задонского приходского училища Петра Петропольского.

Итого – 46 человек.

Остальных 14 вакансий оставить для волонтеров.1829

2. Учителю Могилевского приходского училища Беккаревичу, студенту Могилевской семинарии Жудре1830 и ученику Подольской семинарии Кириллу Станкевичу дозволить в будущем августе месяце отправиться в Московскую д(уховную) академию на свой кошт1831 волонтерами.

3. Просивших о назначении в Московскую академию вышеозначенных воспитанников: Виноградова, Троицкого, Георгиевского, Авраамова и учителя Петропольского отправить в Академию на казенный счет тогда токмо, когда семинарские правления примут на себя ответственность совершенной благонадежности их выслушания академического курса по познаниям и поведению, так и состоянию здоровья, в противном случае избрать других по своему усмотрению. (...) ...назначаемым в Академию воспитанникам выдать по три пары белья, одной косынке, паре полусапожек и подтяжек; б) на постройку сюртука, брюк, жилета и шинели выслать в Академическое правление немедленно по отправлению воспитанников по тредцати четыре рубля двадцати восьми коп(еек) сер(ебром)1832 в) воспитанников казеннокоштных снабдить для проезда из Семинарии в Академию казенною одеждою, какую имели они в Семинарии.1833

Публикуется впервые. Текст хранится в рамках «Дела о направлении учащихся семинарий в состав XVI академического курса» (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 677. Л. 7–9).

2. Представление (о направлении выпускников Московской семинарии в Московскую духовную академию)

Внешнему правлению Московской духовной академии

Правления Московской семинарии представление.

Вследствие отношения Духовно-учебного управления при Свят(ейшем) Синоде от 18 минувшего июля за № 6660 об избрании и отправлении в Московскую духовную академию к 15му сего августа пятерых воспитанников Московской семинарии Семинарское правление избрало таковых воспитанников, благонадежных как по способностям и благонравию, так и по состоянию здоровья, именно: Никиту Гилярова, Александра Телегина, Петра Клиентова, Андрея Смирнова 1 и Ивана Александровского и отправило их к месту назначения по надлежащему 11го сего августа.1834

Представляя о сем Академическому правлению, Правление Московской семинарии благопочтеннейше препровождает в оное аттестаты об успехах и поведении означенных воспитанников, с таковым объяснением, что Семинарское правление, согласно упомянутому отношению Духовно-учебного управления, выдало воспитаннику Смирнову три пары белья, одну косынку, пару полусапожек и подтяжки, обязав прочих, как воспитанников небедных,1835 иметь эти вещи свои, и сверх того.

Смирнова, как воспитанника казеннокоштного, снабдило на проезд положенною при Семинарии одеждою; метрические же свидетельства консистории о их рождении и крещении, свидетельство врача о состоянии здоровья их и о бытии у них прививной или натуральной оспы, а также деньги на первоначальную обмундировку их при поступлении в число воспитанников Академии, будут представлены Академическому правлению по первой же почте.

Публикуется впервые. Текст хранится в рамках «Дела о направлении учащихся семинарий в состав XVI академического курса» (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 677. Л. 44–44 об.).

3. Аттестат (1844)

Объявитель сего Московской духовной семинарии студент Никита Гиляров города Коломны, Никитской церкви священника Петра Матвеева сын, содержавшийся на собственном иждивении,1836 имеющий от рода 20 лет, посвященный в стихарь 6 сентября 1842 года, поступивший в Семинарию в 1838м году,

при способностях весьма хороших

и прилежании очень усердном

обучался в оной Семинарии наукам:


  богословским весьма хорошо1837
Св. Писаниюцерковной историии археологиипатристикегомилетикелогикеи психологии отлично хорошо
Библейской историигерменевтикефизикематематике весьма хорошо
словесностивсеобщей истории отлично хорошо
языкам латинскомугреческому весьма хорошо
еврейскому хорошо
немецкому и французскому очень хорошо

 

поведения он доброго и честного.

Ныне, по окончании курса наук семинарских, назначен с утверждения высокопреосвященнейшего Филарета, митрополита Московского и Коломенского, в Московскую духовную академию для продолжения учения.1838

Для чего и дан ему Гилярову сей Аттестат из Правления Московской семинарии августа 10 дня 1844 года.

Московской семинарии ректор Архимандрит Алексий

Секретарь Матвей Глаголев.

Фонд МДА содержит в своем составе обособленные личные дела всех студентов. Здесь и далее впервые публикуются фрагменты из «Личного дела студента МДА Н. П. Гилярова-Платонова» (Ф. 229. Оп. 4. № 908). Аттестат от 10 августа 1844 г. печатается по рукописи: Там же. Л. 1.

4. (Проект приказа о зачислении)

Его Высокопреосвященству1839

По1840 назначению г. исправляющего должность синодального обер-прокурора прислано из семинарий в состав XVI курса1841 Академии 46, и добровольно явилось 25, всего 711842 воспитанник.1843 По произведенному им1844 от 17 по 31е месяца августа испытанию1845 в науках богословских, филосо(фски)х, церк(овной) истории, языках:1846 латинском, греческом, евр(ейском), нем(ецком) и французском и 2х сочинениях на латинск(ом) и русском языках, оказались успевшими

очень хорошо:

Иван Александровский1847 Москов(ская)

Михаил Боголюбский1848 Виф(анская)

Павел Волхонский1849 Виф(анская)

Василий Карелин1850 Рязан(ская)

5. Григорий Успенский1851 Туль(ская)

хорошо:

Семен Вишняков1852 Влад(имирская)

Михаил Германов1853 Воронеж(ская)

Никита Гиляров1854 Моск(овская)

Александр Иванов1855 Туль(ская)

10. Михаил Левитов1856 Рязан(ская)

Василий Озеров1857 Костр(омская)

Григорий Первухин1858 Твер(ская)

Павел Семилиоров1859 Волог(о)д(ская)

Петр Смирнов1860 Яросл(авская)

15. Василий Сперанский1861 Москов(ская). Вол(онтер)

довольно хорошо:

Киприан Авраамов1862 Полтав(ская)

Алексей Андреевский1863 Полтав(ская)

Николай Барский1864 Яросл(авская)

Александр Беликов1865 Костр(омская)

20. Сергий Богословский1866 Орлов(ская)

Николай Волков1867 Твер(ская)

Димитрий Доброхотов1868 Влад(имирская)

Александр Дроздов1869 Костром(ская)

Петр Клиентов1870 Москов(ская)

25. Филипп Крымский1871 Могил(евская)

Сергий Куняев1872 Вифан(ская). Во(лонтер)

Василий Нечаев1873 Тульск(ая)

Александр Петрошень1874 Полоц(кая)

Иван Поспелов1875 Костр(омская)

30. Николай Протопопов1876 Виф(анская). Вол(онтер)

Фавст Ржаницын1877 Вологод(ская)

Иван Салтыков1878 Рязан(ская)

Андрей Смирнов1879 Москов(ская)

Константин Снитко1880 Литов(ская)

35. Яков Соколов1881 Орлов(ская). Вол(онтер)

Аполлон Сероцинский1882 Литов(ская)

Иван Субботин1883 Влад(имирская)

Александр Телегин1884 Москов(ская)

Александр Троицкий1885 Смолен(ская)

Андрей Холуйский1886 Влад(имирская). Вол(онтер)

40. Семен Шимкович1887 Полоц(кая)

Димитрий Языков1888 Вифан(ская)

порядочно:

Матвей Архангельский1889 Влад(имирская)

2 Павел Волхонский1890 Москов(ская). Волон(тер)

Николай Виноградов1891 Рязан(ская). Волон(тер)

45. Петр Делицын1892 Вифан(ская). Волон(тер)

Василий Крыжановский1893 Калуж(ская)

Феодор Комаров1894 Калуж(ская)

Николай Леонардов1895 Тульск(ая). Вол(онтер)

Вадим Лествицын1896 Яросл(авская)

50. Александр Любимов1897 Вифан(ская)

Евлампий Медиоланский1898 Костр(омская). Волон(тер)

Иван Одров1899 Орлов(ская)

Петр Петропольский1900 Воронеж(ская)

Николай Пухидинский1901 Волог(одская)

55. Арсений Сергиевский1902 Калуж(ская)

Иван Соколов1903 Московский Волон(тер)

Иван Соколов1904 Смоленский

Михаил Шкляревич1905 Могил(евская)

60. Тифл(исской) сем(инарии) Михаил Елизбаров,1906 59. Давид Тиников.1907

Менее прочих оказались успешными:

Иван Воздвиженский Моск(овская). Вол(онтер)

Андрей Смирнов 2й Москов(ская). Вол(онтер)

Иван Тимковский Москов(ская). Вол(онтер)

Михаил Знаменский Москов(ская). Вол(онтер)

Василий Покровский Моск(овская). Вол(онтер)

Павел Шеметев Костр(омская). Вол(онтер)

Анемподист Сибилев Костр(омская). Вол(онтер)

Василий Болотов Твер(ская). Волон(тер)

Григорий Георгиевский Орлов(ская). Вол(онтер)

Священник Виктор Петчаев Иркут(ская). Вол(онтер)

Послушник Николай Горчинский Рязан(ская). Вол(онтер)

Николай Ярошевский Черниг(овская). Вол(онтер)

По штату положено1908 казеннокоштных воспитанников Академии низшего отделения 60 человек. Правление вследствие сего мнением положило:

1)1909 пять воспитанников, оказавшихся очень хорошими, 10 хорошими, 27 довольно хорошими, 16 порядочными, всего 581910 человек, принять в Академию на полное казенное содержание.

2) Воспитанника Петра Делицына1911 принять в число воспитанников1912 Академии,1913 не принимая на казенное содержание, и дозволить ему, согласно его прошения, жить в доме и на содержании отца, проф(ессора) Академии, прот(оиерея) Петра Делицына.1914

3) Остающиеся за тем две воспитаннические1915 вакансии1916 предоставить1917 назначенным по определению Св. Синода в состав XVI курса Академии, но доселе еще не явившимся 2м воспитанникам Тифлисской семинарии.1918

4) Остальным 12 воспитанникам, оказавшимся1919 менее прочих успешными,1920 по неимению штатных вакансий, отказать в принятии в Академию.

5)1921 Сверх сего1922 как1923 при испытании большая часть из1924 вышеозначенных воспитанников1925 показали недостаточные суждения в церковной истории и латинском языке,1926 то правлениям семинарий Моск(овского) округа поставить на вид сие обстоятельство, с тем чтобы на будущее время со стороны их1927 обращаемо было большее внимание на усиление знания сих предметов между воспитанниками1928 семинарий.1929

Вашему Высокопреосв(ященст)ву Акад(емическое) правление благопочтеннейше представляет сие мнение на Архипастырское благоусмотрение с таким присовокуплением, что по утверждении оного согласием В(ашего)го В(ысокопреосвященст)ва, по первым 4м пунктам1930 Правление войдет1931 представлением к высш(ему) учил(ищному) начальству, а по последнему1932 немедленно предпишет подведомственным ему Семинарск(им) Правлениям.

Сентября 1. 1844 г.

Фонд МДА содержит в своем составе материалы оценки преподавателями хода учебного процесса на каждом академическом курсе (Ф. 229. Оп. 4. № 4940). Текст проекта приказа о зачислении студентов XVI курса (л. 4–5) публикуется впервые. Зачисление в Академию производилось по следующему порядку. После проведения вступительных экзаменов Академическое правление оформляло Представление, включавшее в себя разбивку: поименный перечень абитуриентов по разрядам и предложение, кто из них может быть принят. Представление направлялось митр. Филарету (Дроздову) как главе Московской епархии и Московского духовно-учебного округа. После прочтения и возможных согласований составлялось новое Представление уже от имени митрополита, которое шло в Синод. Окончательное решение принималось Синодом, им же подготавливался и выпускался Приказ о зачислении.

5. Аттестат (1850)

Объявитель сего Московской духовной академии воспитанник Никита Гиляров-Платонов города Коломны Никитской церкви священника Петра Матвеева сын, имеющий ныне отроду 25 лет, в августе 1844 года, поступив из студентов Московской духовной семинарии в Московскую духовную академию, обучался в ней

при способностях весьма хороших

и прилежании очень усердном

и поведении добром


наукам: богословскимфилософскимвсеобщей словесностицерковной истории отлично хорошо
церковному красноречиюгражданской истории отлично хорошо
математике довольно хорошо
по истолкованию Св. Писания отлично хорошо
языкам: еврейскому хорошо  
греческомуфранцузскомуи немецкому весьма хорошо

По окончании курса с академического учения в июне 1848 г. он, Гиляров, того же года конференцией Московской духовной академии и 3/14 октября 1850 года Святейшим Правительствующим Синодом, согласно представлению Конференции, возведен на степень магистра.

В удостоверение чего и дан ему, Гилярову, сей Аттестат из Академического правления за надлежащим подписанием с приложением казенной академической печати

ноября дня 1850 года.

Аттестат выпускника МДА магистра XVI академического курса Гилярова, сохранившийся в рамках «Личного дела студента МДА Н. П. Гилярова-Платонова», публикуется впервые: ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 4. № 908. Л. 7.

6. Отчет (бакалавра Н. П. Гилярова-Платонова по учебной части)

В правление Московской духовной академии

Бакалавра по классам герменевтики

и учения о вероисповеданиях

Никиты Гилярова-Платонова

покорнейший отчет.

Во исполнение предписания правления, честь имею покорнейше донести, что в продолжение XVII учебного курса, прочитан мною по классу герменевтики трактат о смысле Священного Писания.1933 Прочие трактаты прочитаны не были, так как я поступил на должность уже в конце первого полугодия,1934 в которое назначено было читать сию науку.

По классу учения о вероисповеданиях прочитано было о ереси несторианской и монофизитской, о исповедании армянском, о русских раскольниках и духоборцах, о римском исповедании и о заблуждениях, общих всем протестантским обществам.1935

Для повторений в классе сданы были мною трактаты1936 о русских раскольниках и о армянском исповедании. О молоканской секте повторяемо было по печатной книге. О смысле Священного Писания повторяемо по урокам прежних наставников.1937 О прочих прочитанных трактатах повторяемо было по подробному конспекту.

Бакалавр Никита Гиляров-Платонов

Данный отчет сохранился в фонде МДА в рамках дела «Отчет профессоров и бакалавров о преподавании учебных курсов по богословию, философии, математике, церковной археологии» за 1849 г. (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 848. Л. 6–6 об., 19 об.–20).

7. Из библейской герменевтики

Понятие о Библейской герменевтике; ее долг, пределы; необходимость и польза, метод и общее разделение.1938

О смысле Священного Писания1939

Понятие о смысле Св. Писания.1940 {Общая принадлежность смысла Св. Писания. Вразумительность…1941 Различные виды смысла Св. Писания, происходящие от различных форм выражения.

Необходимость при толковании Св. Писания иметь в виду общие принадлежности Библейского смысла: 1. Вразумительность смысла Св. Писания. В чем она состоит? Зависимость сего качества от намерения Духа Божия и от человеческого разумения. Происходящие отсюда различные степени вразумительности. 2. Выраженность смысла Св. Писания. Понятие о выразительности. Разные степени оной. 3. Определенность смысла Св. Писания. Понятие об определенности. Различные степени оной. +}.

1. Понятие о смысле буквальном.1942 Каким книгам и местам Св. Писания более свойственен смысл буквальный? Случаи, которыми определяется необходимость для толкователя отступать от буквального смысла в известных местах Писания. Во всяком месте Св. Писания буквальный смысл всегда один. Впрочем, кроме буквального смысла в одном и том же месте может быть еще смысл таинственный.

2. Понятие о смысле таинственно-иносказательном; формы, в которых он преимущественно выражается в Писании, – притчи и аллегории.1943 Понятие о притче и отличие ее от аполога;1944 бытие таинственного смысла в притчах. Важность притчей как известной формы учения и как самого учения; правила и средства для изъяснения притчей. Понятие об аллегории и отличие ее от притчи. Аллегории чистые и смешанные.

3. Понятие о смысле таинственно-образном и в особенности о символе; какие вообще действия и явления, описанные в Св. Писании, надобно считать символическими {(имеющими таинственное значение)}.1945 О символах, или типах прообразовательных, в частности.1946 Понятие о прообразовании; бытие прообразований в истории мира и Церкви и смысла прообразовательного в Св. Писании; доказательства подлинности сего смысла и происхождение его от Духа Св(ятого); признаки, по которым можно открывать его в Св. Писании; правила, которые должно наблюдать при подробном изъяснении прообразований. {++}

Отделение 2. – Свидетельства о подлинном смысле Св. Писания.

1. Внутренние. Библейский текст как главный указатель подлинного Библейского смысла.1947 Понятие о тексте. Необходимость держаться текста при изъяснении смысла, ограничение сего правила. Критика как средство находить подлинный текст Св. Писания.1948 Долг, пределы и источники Библейской критики.

Частное рассмотрение заключающихся в тексте указаний на подлинный смысл: 1) Словоупотребление. Понятие о словоупотреблении; необходимость при толковании обращаться к оригинальному тексту.1949 Различные средства к познанию Библейского словоупотребления и различные их достоинства. О языке Новозаветном; особенные его свойства; источники, из которых можно почерпать познание словоупотребления Новозаветного: а) чисто греческого; б) еврейского и в) христианского. Как узнать, по которому из сих словоупотреблений понимать надобно какое-либо слово в данном месте.1950

2) Образ речи. Понятие об образе речи.1951 Стороны, с каких он может быть рассматриваем. Общий характер Библейского образа речи. Видоизменения его от различных обстоятельств, каковы суть: а) состояние лица говорящего; б) состояние лиц, к которым ближайшим образом направлена речь; в) предмет, о котором говорится; г) случай, по которому сказано было что-нибудь или написана какая-нибудь книга; д) частные и случайные цели;1952 е) время и место, когда и где сказано или написано что-нибудь. Важность знания образа речи для толкования.

3) Контекст. Понятие о контексте. Необходимость обращать на него внимание при толковании. Разные виды контекста; понятие о каждом из них. Правила, предостерегающие от злоупотребления контекстом.

4) Параллелизм.1953 Понятие о нем. Необходимость его при толковании. Виды параллелизма и понятие о каждом из них. Степень важности их для толкователя. Правила, предостерегающие от злоупотребления параллелизмом. Понятие об антилогиях в Св. Писании.1954 Происхождение их. Средства соглашать мнимые противоречия в Св. Писании.

5) Аналогия веры.1955 Понятие о ней. Несомненность существования оной в Св. Писании. Способ открывать истинную аналогию. Важность ее для толкователя. Двоякое приложение оной к изъяснению Св. Писания: а) положительное и б) отрицательное. Случаи, в коих полезно то и другое употребление аналогий.

2. Внешние. Недостаточность свидетельств самого текста к точному и основательному выразумению смысла Св. Писания. Восполнение оных свидетельствами внешними. Общее рассмотрение источников, из коих почерпаются сии свидетельства: а) Внутреннее озарение от Св(ятого) Духа. Несомненное существование его в избранных. Необходимость подвергать строгой критике свидетельства, выдаваемые за непосредственные внушения Св. Духа. Неудобство принимать оные за основания при изъяснении Св. Писания. б) Церковное предание. Его достоверность и различные виды; способы отличать подлинное предание от подложных. Важность подлинного предания для толкователя.1956 в) Соображения разума. Ограниченная польза их при изъяснении Св. Писания.1957

История1958 толкования Св. Писания. Состояние и характер изъяснения Св. Писания в Церкви Вселенской от времен апостольских до Оригена. Состояние и характер толкования Св. Писания в Восточной Церкви:

а) от Оригена до св. Иоанна Златоуста и б) от Златоуста до настоящего времени.

Состояние и характер толкования Св. Писания в Западной Церкви:

а) от Оригена до времени бл(аж). Иеронима и бл(аж). Августина; б) от сего времени до Реформации.1959

Происхождение различных систем толкования со времени Реформации. Критическое рассмотрение1960 герменевтических начал,1961 принятых протестантами.

Печатается впервые: текст 2-го отделения программы Гилярова по герменевтике – по автографу, хранимому в деле: «Конспектами и обзорами учебных программ первой половины 1852/53 учебного года» (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 935. Л. 4 об.–5 об.); остальные части программы – по писарской копии, найденной среди «Конспектов и обзоров (...) за 1850/51 и 1851/52 учебные года» (Там же. № 858. Л. 80 об.–81 об., 105, 106 об.–107). Аналогичные документы за 1855/56 год не сохранились. В соответствии с порядком, принятым в духовных академиях, все программы курсов оформлялись преподавателями, а затем вычитывались и заверялись руководством Академии: ректором (архим. Евгением (Сахаровым-Платоновым)) и секретарем (проф. словесности Егором Васильевичем Амфитеатровым). Поверх текста гиляровских программ также наложена официальная правка академического цензора, которая Гилярову не принадлежит, но которую Гиляров, по официальной логике, должен был принять и которой следовало ему придерживаться в его преподавательской деятельности. Фрагменты программы, отчеркнутые на полях рукописи или иным способом выделенные либо помеченные академическим цензором, даются в фигурных скобках. Знак «плюс» в таких скобках – {++} – обозначает благословение, сопровождавшее оконченный, чаще всего цензорский, вариант.

8. Из учения о вероисповедании

Введение. Понятие о вероисповеданиях, ересях и расколах.1962 Польза сравнительного рассмотрения вероисповеданий, существующих в настоящее время.1963 Определение науки о вероисповеданиях. Ея объем, цель, метод, разделение.

Отдел 1. О христианских исповеданиях, существующих на Востоке.

1. О ереси несторианской. Происхождение и история несторианской ереси.1964 Остатки несториан в Азии.1965 Неправильное понятие несториан о Лице Иисуса Христа.1966 Суждение Вселенской Церкви о их заблуждении.

2. О ереси монофизитской.1967 Происхождение и история ереси монофизитской. Остатки монофизитов в Сирии и Африке. Неправильное учение монофизитов о Лице Иисуса Христа. Суждение Вселенской Церкви о их заблуждении.

3. О исповедании армянском. Случайное отделение Армянской церкви от вселенского священноначалия.1968 Неудачные попытки к воссоединению с Вселенскою Церковию.1969 Церковь армянская в настоящем своем состоянии. Суждение о частных заблуждениях Армянской церкви: а) о нерешительности вполне признать законную важность четырех последних Вселенских Соборов; б) о неопределенности, допускаемой в выражении учения о Лице Иисуса Христа;1970 в) о неправильном приготовлении Св. Мира;1971 г) об употреблении бесквасного хлеба и невливании воды в вино при совершении Евхаристии;1972 д) об уклонении от предписанного Церковью правильного единообразия в соблюдении постов и совершении праздников.1973

4. О расколах русских.1974 Начало частных уклонений в Русской Церкви от однообразно правильного совершения богослужебных обрядов. Церковные меры к исправлению богослужения. Происхождение раскола.1975

Недостаточность оснований, на коих опираются раскольнические мнения о правильном совершении обрядов.1976 Незаконность определений Стоглавого Собора.1977 Подложность раскольнических учительных книг и в особенности книги Кирилловой.1978 Неисправность старописьменных и старопечатных богослужебных книг.

Неправильность обрядов, удержанных раскольниками. Изменения в Символе веры.1979 Имя Исус.1980 Сугубое аллилуя.1981 Непочитание четвероконечного креста.1982 Седмипросфорие.1983 Уклонение от правильного перстосложения при крестном знамении и при священническом благословении.1984 Хождение посолонь.1985

Незаконность уклонения раскольников от общения с Церковию вследствие исправления обрядов.1986 Ненарушимость веры при исправлении обрядов. Вечное пребывание благодати в Церкви. Неосновательность мнения о наступлении последнего времени и царствования Антихриста. Отсутствие характера истинной Церкви в уклонившемся от Церкви обществе раскольников.1987

Собственное сознание раскольников в нестроении своего общества и в необходимости правильного священноначалия. Способы к воссоединению раскольников, предлагаемые Церковью.1988

Текст программы Гилярова по учению о вероисповеданиях печатается впервые по автографу, сохранившемуся в деле «Конспекты и обзоры учебных программ первой половины 1853/54 учебного года» (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 933. Л. 3–3 об.; № 858. Л. 56 об.–57 об.).

9. (Митрополит Филарет (Дроздов)) Предложение (об отставке бакалавра Академии Н. П. Гилярова-Платонова)

Сент(ября) 27. Не предложено потому,

что Гиляров просит увольнения

от Академии, чрез что дело

получило положительный вид1989

Правлению Московской духовной академии

предложение.

По долгу наблюдения за образом преподавания1990 сего сентября 26 дня чрез ректора академии требованы мною уроки бакалавра Гилярова за прошедший учебный и начавшийся год.1991

Мне представлено несколько отдельных тетрадей и отдельных листов, писанных в разные времена,1992 как показывает состояние бумаги и чернил, разными руками, в отрывках.

1) Статья о смысле Св. Писания.

2) Статья о аллегориях и о притчах.

3) О новозаветном языке, старая рукопись, чужой руки.

В ней к числу гебраизмов причислено слово: Акелдама.1993 По такому рассуждению все собственные имена, которые в России даются из церковного месяцеслова, были бы гебраизмы, эллинизмы и пр.

Неуместно приведено неуместное замечание Филона1994 о дне очищения, 10 Тисри,1995 что с сего времени на Средиземном море опасно от бурь. Филон хочет дать сему ветхозаветному празднику значение из натуральной религии.1996

Слову ἀληθινὸς дано без нужды и твердого основания слабое значение: то, что имеет высшую природу.1997 Сие может вредить здравому истолкованию важных мест Св. Писания, например, сего: да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе.1998

4) Отрывок о составлении новых слов и изменении значений.

5) Отрывки о способе находить смысл посредством связи речи.1999

Сочинитель находит «вообще в пророчествах» связь речи «связь речи, т. е. кажущуюся, мнимую». Невеликая честь пророкам.

Неизвестно, что значит, что заключающие сие замечание строки, как и многие другие, перечеркнутые карандашом. Но естли сочинитель не согласен был с сей мыслью, то не написал бы ее.

В таком виде, малом, отрывочном, неустроенном, не очищенном от погрешностей, оказались уроки герменевтики у наставника, проходящего курс сей науки уже не в первый раз.2000 Недостает не только много, но и важнейшего, например, учения о прообразовательном2001 смысле, которое требует особенного внимания и по важности предмета, и в защиту истины против перетолкований неверующих.2002

Представлены были также некоторые записки о расколе и о армянском вероисповедании в таком же неустроенном виде. Рассматривать их неудобно было, между прочим, по мелкому письму бакалавра Гилярова.

К прискорбию, сии уроки служат некоторым подтверждением недавно дошедшего до меня слуха,2003 что в изустных уроках сего бакалавра встречаются сомнительные мысли и что студенты не имеют способа поверить их с точностью, не получая от него письменных уроков, кроме некоторой части пред испытаниями.

Предоставляя себе нужное по сему предмету изъяснить2004 ректору Академии, обязанностью попечения о достоинстве Академии и о пользе наставляемых, убеждаюсь предложить Академическому правлению предоставить ректору рассмотреть вышеозначенные отрывки уроков и дать мнение, можно ли после2005 сего преподавателя почитать благонадежным, и затем рассмотреть, какие меры надлежит принять по сему.2006

Сентябрь 1855.2007

Фонд МДА содержит в своем составе обособленные личные дела всех преподавателей, в том числе и преподавателя МДА Н. П. Гилярова-Платонова (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 4. № 5046. Л. 19–20 об.).

Приложение 1 Список лиц, состоящих в штате Академии (1849)

1) Конференция2008

Председатель. Высокопреосв(ященный) Филарет, митроп(олит) Москов(ский) и Колом(енский).

Действительные члены:

а) внутренние:

Рект(ор) Акад(емии) архим(андрит) Алексий.2009 2010

Инсп(ектор) Акад(емии) архим(андрит)2011 Сергий;2012

Проф(ессор) прот(оиерей) Феодор Александ(рович) Голубинский,2013

Проф(ессор) прот(оиерей) Петр Спирид(онович) Делицын,2014

Проф(ессор) маг(истр) Александр Вас(ильевич) Горский,2015

Проф(ессор) Егор Вас(ильевич) Амфитеатров.2016

б) внешние:

Моск(овского) Арханг(ельского) соб(ора) прот(оиерей) Арсений Ив(анович) Тяжелов,2017

Мос(ковской) Трехсвят(ской) церк(ви) прот(оиерей) Николай Петр(ович) Другов,2018

Моск(овской) Воскресен(енской) в Бар(ашах) церк(ви) прот(оиерей) Семен Ив(анович) Соколов,2019 2020

Иосиф(о)-Волокол(амского) мон(астыря) архим(андрит) Агапит;2021

Доктор и проф(ессор) богосл(овия) при Моск(овском) университете прот(оиерей) Петр2022 Матв(еевич) Терновский,2023

Моск(овской) Предтеч(енской) на Покровке церк(ви) прот(оиерей) Павел Петров(ич) (Ключарев-)Платонов,2024

Моск(овской) Адриан(овской), что у Сухар(евой) башни, церк(ви) прот[ои](ерей) Дмитрий Петр(ович) Новский.2025

Почетные члены:

а) Духовные особы:2026

Высокопреосвящ(енный) Никанор, м(итрополит) С.-Петерб(ургский),2027

Высокопреосвящ(енный) Филарет, митр(ополит) Киев(ский) и Галич(ский),2028

Высокопр(еосвященный) Григорий, архиеп(ископ) Казан(ский),2029

Высокопреосв(ященный) Евгений, архиеп(ископ) Ярославский,2030

Высокопреосв(ященный) Иннокентий архиеп(ископ) Херсон(ский).2031

б) Светск(ие):

Обер-прокурор Свят(ейшего) Правит(ельствующего) Син(ода), генерал-адъютант граф Николай Александр(ович) Протасов;2032

Князь Сергей Мих(айлович) Голицын;2033

Князь Петр Хрисанф(ович) Обольянинов;2034

Князь Андрей Петр(ович) Оболенский;2035

Князь Петр Сергеев(ич) Мещерский;2036

Граф Сергей Григ(орьевич) Строганов.2037

Корреспонденты: С.-Петерб(ургского) Тавр(ического) двор(ца)2038 прот(оиерей) Герасим Петр(ович) Павский.2039

Секретарь:2040 проф(ессор) Егор Вас(ильевич) Амфитеатров.

2) Внутреннее правление

Члены:

Акад(емии) рект(ор) архим(андрит) Алексий,

Инспек(тор)2041 архим(андрит) Сергий,

проф(ессор) прот(оиерей) Петр Спирид(онович) Делицын.

Секрет(арь) проф(ессор) Егор Вас(ильевич) Амфитеатров.

3) Внешнее правление

Члены:

Акад(емии) рект(ор) архим(андрит) Алексий,2042

Акад(емии) инспек(тор) иером(онах) Сергий,

Проф(ессор) прот(оиерей) Петр Спирид(онович) Делицын.

Секрет(арь) проф(ессор) Егор Вас(ильевич) Амфитеатров.

Текст печатается впервые по источнику: ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 831. Л. 2 об.–3. При публикации сохранена неупорядоченность в постановке знаков препинания в конце строк, где называется то или иное лицо (то запятая, то точка с запятой, то точка). Разнобой в написании должностей, санов, званий и т. п. (то с прописной, то со строчной) устранен: приближен к современной норме. Убрана и непоследовательность в написании буквы, начинающей строку: она сделана прописной, как в большинстве случаев в оригинале.

Приложение 2. Наставление Воспитанникам Московской духовной академии (о правилах поведения)

Чтобы усилить внимание Студентов на собственную Артельность и поведение и чтобы сие внимание основано было на правилом и неослабно было принуждаемо, для сего весьма полезным признается и к исполнению советуется.

1) Чтобы каждый Студент Академии, по окончании дня, после вечерней молитвы, уединясь, потребовал от себя отчета в том, как в сей день исполнял обязанности, какие получил новые мысли и внушения из размышлений, чтения, обращения, наблюдения происшествий, не нарушил ли чем мира своей и других совести, и чтобы из сего испытания то, что нужно для воспоминания, для успеха в добре и для остережения себя от зла, крепко и скромно внес в дневную Записку.2043

2) Старшие каждой комнаты имеют по возможности замечать, исполнялося ли сие студентами, вверенными их смотрению.2044 А начальники от времени до времени, смотря на образ мыслей и поведение каждого, почитают за нужное рассматривать сии дневные Записки, основываясь на 14 правиле св. Василия Вел(икого), где сказано: «наставники неопустительно должны требовать отчета в расположениях сердца воспитанников и о том, чем заняты их мысли».2045

3) поскольку сие установление имеет целию то, чтобы чрез правильное и постоянное наблюдение за собою возбудить и утвердить в сердце добрые чувствования и расположения, соответственно оной Апостольской заповеди: Естьли бы мы судили сами себя, то не были бы судимы 1Кор. 11:13.2046 И поскольку для сего нужно не притворное открытие состояний духа и совести: то надлежит устранить от сего упражнения всякий человеческий страх и недоверчивость, равно как и прельщение человеческой похвалы. Никто не должен опасаться обличения, ни ожидать за сие открытого изоб(лич)ения. Плод сего установления должен быть внутренний, а не внешний. Доверит ли Студент прочитать свою дневниковую записку другому Студенту, от которого надеется стяжать (?) Совета; начальник ли прочитает ее: совет оканчивает дело между дающим и приемлющим оный в духе любви и совершенной скромности. Может быть, сие дело (?), особенно сначала, покажется трудным: но важность ожидаемого плода труд сей должна делать сладостным и любезным. Кто хочет идти за Мною, отвергнет себя, и каждой день берет крест свой. Лк. 9:23.2047

Текст публикуется впервые по источнику: ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 5. № 731. Л. 1–1 об. Наставление не имеет датировки, однако ряд реалий (использование старославянского перевода Библии, например) и орфографические нормы позволяют датировать его первой половиной XIX в.

Приложение 3. Архимандрит Макарий (Булгаков) Введение в православное богословие (СПб., 1847) (Фрагмент)

Из предварительных наук, относящихся к Св. Писанию, одна предполагает правила, как узнавать и объяснять истинный смысл Св. Писания: это Герменевтика; другая сообщает сведения о древностях иудейских, необходимые к удобнейшему уразумению Св. Писания: это Библейская археология; третья, наконец, действительно прилагает все это к Св. Писанию и знакомит как с историей, так и с содержанием Свящ. книг: это Введение в Св. Писание вместе с истолковательным чтением его, или Библиология.2048

Герменевтика

I. Об истинном смысле Св. Писания и главном начале Священной герменевтики:

1. Об истинном смысле Св. Писания:

а) о смысле буквальном;

б) о смысле таинственном.

2. О главном начале Св. герменевтики:

а) начало истинное – учение православно-кафолической Церкви;

б) опровержение начал ложных, выдуманных неправомыслящими.

II. О средствах к уразумению истинного смысла св. Писания

1. Внутренних, каковы:

а) словоупотребление;

б) контекст речи;

в) цель священной книги или известного места ее;

г) параллелизм.

2. Внешних, куда относятся сведения:

а) о писателе книги;

б) о лицах, вводимых писателем;

в) о времени написания книги и описываемых в ней событий;

г) о месте написания книги и событий, в ней упоминаемых;

д) о случае к написанию книги и прочих обстоятельствах.

III. О способе изъяснения истинного смысла Св. Писания:

1. Народном, как-то:

а) о переводе;

б) парафразе и

в) гомилитических объяснениях.

2. Ученом, куда относятся:

а) примечания (scholia);

б) комментарии;

в) рассуждения или исследования.

Преподавание Священной герменевтики непременно должно быть в духе православной Церкви: в противном случае вместо пользы оно принесет только вред. А потому и при выборе и употреблении иностранных руководств по этой науке надобно быть крайне осторожным, – надобно выбирать из них только то, что может иметь место в герменевтике православной. Указание некоторых из этих руководств можно найти в классической книге, употребляющейся в наших Духовных училищах: Delineatio Hermeneuticae sacrae, ed. 2. Petropoli, 1832.

Библиология

Библиология, совмещающая в себе введение в Св. Писание вместе с истолковательным чтением его, может состоять из двух частей: части общей, касающейся всех вообще Священных книг, и части особенной, касающейся каждой Священной книги порознь.

Часть общая

1. О существе Св. Писания:

а) понятие о нем;

б) разные наименования его;

в) главный предмет и цель;

г) разделение.

2. Об оригинальном тексте Св. Писания:

а) Ветхого Завета;

б) Нового Завета.

3. О главнейших переводах Св. Писания:

а) древних;

б) новых и

в) в особенности о переводе семидесяти толковников и славянском.

4. О манускриптах и замечательнейших изданиях Св. Писания.

5. О Библиях-полиглоттах (на многих языках).

6. О лучших комментариях на Св. Писание.

Часть особенная

1. О книгах Ветхого Завета каждой в особенности:

а) исторических: Пятикнижии Моисеевом, книге Иисуса Навина, Судей и проч.;

б) учительных: книге Псалмов и других, каждой порознь;

в) пророческих: пророков Исайи, Иеремии и прочих.

2. О книгах Нового Завета, каждой в особенности:

а) исторических: четырех Евангелиях и Деяниях Апостольских;

б) учительных: Апостольских посланиях и

в) пророческой: Апокалипсисе.

Говоря о каждой из этих книг, Библиология должна показать: а) наименование книги; б) ее писателя, время и место написания, в) предмет, цель, расположение частей книги; г) лучшие комментарии на нее, и д) наконец, представить изъяснение или на важнейшие места книги или даже на всю книгу.

Богатое пособие для преподавания Библиологии можно находить в книге: «Sacrae Scripturae Cursus completus ex commentariis omnium perfectissimis, ubique habitis..., unice conflatus», изданной аббатом Ла-Минем в 28 томах, Paris 1839–1845. Сюда же относятся вообще так называемые Введения в Св. Писание, между которыми, разумеется, надо делать строгий выбор. Главным руководством, собственно, при изъяснении как отдельных мест, так и целых книг Св. Писания, должны служить Толкования Св. Отцов и учителей Церкви. Прекрасный опыт объяснения целой книги Св. Писания на отечественном языке мы имеем в «Записках на Книгу Бытие»2049

Печатается по первому изд. труда: Макарий (Булгаков), архим. Введение в православное богословие. СПб., 1847. С. 645–646, 648–649.

«Любезнейшему князю» в нелюбезный Петербург. (Неизданная переписка К. С. Аксакова с кн. Д. А. Оболенским). Публикация Т. Ф. Пирожковой

Константин Сергеевич Аксаков не был другом Дмитрия Александровича Оболенского, которому адресованы ниже публикуемые письма. Дружеские отношения связывали Оболенского с младшим братом Константина Иваном Сергеевичем: со времен учения в Училище правоведения и до конца жизни князь для Ивана был просто «Митя», несмотря на занимаемые им высокие посты: директор Комиссариатского департамента Морского министерства, статс-секретарь, товарищ министра государственных имуществ, сенатор и даже член Государственного совета.

После окончания Училища правоведения службе в Петербурге Иван предпочел провинцию и переехавшему в 1845 г. в Северную столицу Оболенскому писал: «Советую тебе перейти в Калугу, жить со мною. Гораздо лучше, чем портиться в Петербурге».2050

Но и Константин Аксаков, несмотря на соблюдаемую им дистанцию («любезнейший князь Дмитрий Александрович»), имел право на известную короткость и даже обременение Оболенского поручениями – Оболенский приходился двоюродным братом самому близкому другу Константина Юрию Федоровичу Самарину («Если Самарин в Петербурге, покажите ему мое письмо и обнимите его за меня», – писал Константин Аксаков своему петербургскому адресату).

Публикуемый нами материал имеет два сюжета: первый связан с хлопотами получения цензурного разрешения на драму Константина Аксакова «Освобождение Москвы в 1612 году» и относится к 1847–1848 гг., второй касается событий начального этапа Восточной (Крымской) войны: декабрь 1853 г. – июнь 1854 г.

1847 год – исключительно плодотворный в творческой биографии Константина Аксакова. 6 марта он успешно защитил в Московском университете магистерскую диссертацию «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка». Через несколько дней, во второй декаде марта, из печати вышел славянофильский «Московский литературный и ученый сборник на 1847 год» с тремя его критическими статьями. Наконец, была завершена работа над драмой «Освобождение Москвы в 1612 году». Константин Аксаков мечтал ее напечатать.

Но к 1847 г. славянофилы уже успели удивить и раздражить московское общество своими необычными речами (об особой исторической миссии России среди других стран, о необходимости сближения дворянского и крестьянского сословий, об уважении к сельской общине и преданию) и внешним видом (причем первым обрядился в сапоги, косоворотку и мурмолку Константин Аксаков), а Петербург напугать слухами о существовании в Москве якобы политической партии, отчего письма славянофилов вскрывались на почте, полиция следила за ними и посетителями их домов, а попечитель Московского учебного округа граф С. Г. Строганов, считавший представителей этого течения общественной мысли «праздными болтунами»,2051 воспрепятствовал попыткам И. В. Киреевского и А. Н. Попова получить кафедры философии и истории русского права в Московском университете. В мае 1847 г. при возвращении из Европы был арестован и препровожден в III Отделение Ф. В. Чижов (по словам острого на язык А. С. Хомякова, «совершил ускоренное путешествие от границы» с провожатыми и «получил квартиру на 12 дней с отоплением, освещением и столом»2052). Николай I пообещал Чижову (как прежде А. С. Пушкину) быть цензором его произведений, посему вплоть до весны 1856 г. Чижов разводил шелковичных червей на Украине (жить в столицах ему запретили). Вот такая обстановка сложилась к концу 1847 г., когда возникла надобность проводить аксаковскую драму через цензуру.

С.-Петербургский и Московский цензурные комитеты отличались особой строгостью по отношению к славянофилам, которые почувствовали это при выпуске «Москвитянина» в 1845 г. и «Московских сборников» в 1846 и 1847 гг. Обращение в московскую цензуру лично для Константина Аксакова было делом, заранее обреченным на неуспех в связи со скандалом после публикации в «Московских ведомостях» (1846. 23 апр.) его статьи «Семисотлетие Москвы» с недоброжелательными отзывами о Петербурге.

Родившийся в Ново-Аксакове Бугурусланского уезда Уфимской губернии, но в детстве привезенный в Москву, Константин Аксаков считал её своей родиной, любил до самозабвения, почитал как «самый благочестивый город в России»,2053 тогда как Петербург всю жизнь для него оставался только резиденцией «немецкого правительства», воплощением «западного зла», всего официального, вредного душе русского человека.

Свое нерасположение к Петербургу и фанатичное обожание Москвы Константин Аксаков выразил в стихах, например в стихотворении «Петру» (1845), в котором заявил, что названный именем царя город живет, не зная о русской земле, в водевиле «Почтовая карета», где М. С. Щепкин, игравший москвича, пассажира № 10, произносил целый куплет о Первопрестольной, кончавшийся словами:

И старый клич я подымаю:

Да вечно здравствует Москва!2054

Неприязнь к Петербургу проявилась в статьях: «Несколько слов о нашем правописании» в «Московском сборнике» 1846 г. содержала очень неосторожное заявление о словах с окончанием на «бург» как чуждых русскому духу, а также в разговорах, когда Константин Аксаков со всей серьезностью рассуждал о преимуществах московской жены (Е. А. Свербеевой) перед петербургской (А. О. Смирновой), и, конечно же, в письмах, к примеру, брату Ивану, где сообщал, что Петербург «это Содом», «незаконнорожденный город, прижитый с разнузданной Западной Европой»,2055 или Самарину, где Северную столицу аттестовал как «поганый город».2056 Кстати, то же самое читаем в конце III письма Константина Аксакова в нашей публикации – говоря о предстоящем отъезде Самарина из столицы, Аксаков просит: «Не задерживайте его в поганом Петербурге».

При подобной трактовке Петербурга Москва становилась для Аксакова не только олицетворением «русскости», но вырастала в символ всей Русской земли:

...великое достоинство Москвы, что она признает всю Россию, что она не есть власть над нею, но ее власть, что она ее выражение, что она Русь одним словом (...). Нападать на Москву можно только в шутку; или же, как справедливо заметил Хомяков, это значит нападать на Россию. (...) Есть что-нибудь доброе в России, есть оно в Москве. Есть будущее для России, есть будущее для Москвы. Может восторжествовать Русская мысль в России, восторжествует она в Москве.2057

Когда в одном из писем Оболенскому времен Крымской войны в нашей публикации Аксаков объявил, что не участвует ни в одном петербургском журнале или газете, это была чистая правда. Но и петербуржцев в московские сборники, по его разумению, пускать не должно, потому что между этими городами «бездна», «нет и не может быть никакого соединения».2058 Оскорбившемуся таким ригоризмом Самарину Аксаков написал следующее:

...не думай, чтобы я говорил, что в Петербурге нет хороших людей; сделай милость, не смешивай; в Петербурге могут быть москвичи; таким я признаю тебя; и опять: в Петербурге хорошие люди могут быть только москвичи; они могут существовать только материально, занимать известное пространство земли, ходя, стоя, лежа или сидя, дышать, хотя северным воздухом, пить невскую воду и т. д. Кто говорит против того; но такие люди да почитают себя москвичами, да и смотрят на себя как на отряд, как на колонию.2059

Как все преувеличенное, любовь к Москве и москвичам приобрела у Аксакова несколько комические формы.

После выхода статьи «Семисотлетие Москвы» Аксаков писал, что поскольку Петербург не выписывает «Московские ведомости», то и не знает, как ему «досталось» в этой публикации. Хотя «досталось» не только Петербургу: «досталось» поместившему эту статью в газете редактору Е. Ф. Коршу, получившему выговор от председателя Московского цензурного комитета Д. П. Голохвастова, «досталось» попечителю Московского учебного округа Строганову, получившему внушение от министра внутренних дел, да и самому автору – отныне все написанное им не пропускалось в печать без позволения Строганова или Голохвастова.2060

Вот почему потребовались обходные пути – обращение в петербургскую цензуру и представление драмы «частным образом»2061 А. Н. Очкину. Он имел репутацию снисходительного цензора, хотя поданная ему в 1846 г. рукопись поэтических и драматических произведений Ивана Аксакова2062 вернулась к автору вся испещренная замечаниями.

Исполнение своего поручения Константин Аксаков возложил на москвича Оболенского, в то время товарища председателя 1-го департамента С.-Петербургской гражданской палаты, что обидело другого москвича в Петербурге А. Н. Попова – почему Аксаков не обратился к нему. Попов был членом славянофильского содружества, в отличие от Оболенского, и тоже занимал – как чиновник II Отделения Императорской канцелярии – не последнее место в петербургской служебной иерархии.

Но было одно не учтенное Поповым обстоятельство, которое способствовало обращению именно к Оболенскому: среди действующих лиц аксаковской пьесы был князь Федор Оболенский, предок живших в XIX в. Оболенских, и это, по замыслу Аксакова, должно было заинтересовать Д. А. Оболенского и способствовать скорейшему исполнению поручения.

И вот драма «Освобождение Москвы в 1612 году» отослана в Петербург. Нетерпеливому автору кажется, что «послана давно», и он бомбардирует Оболенского письмами, из которых сохранились не все (второе публикуемое нами письмо уже четвертое, по счету Константина Аксакова): автор, ни одного дня нигде не служивший, не берет в толк ни степень занятости Оболенского, ни распорядка дня цензора, который не сидит целый день в четырех стенах, подобно автору драмы (Оболенский навещал цензора, но не заставал дома), ни специфики Северной столицы, где разводят мосты (в тот период плашкоутные, на баржах), так что с Васильевским островом, где живет Очкин, нет связи. За это нетерпение Аксакову придется извиниться перед Оболенским.

Автор просит Оболенского: «Скажите Очкину, что там все строго исторически, что не пропустить драму значило бы не пропустить историю» (см. письмо III в данной публикации). Однако цензоры нашли, к чему придраться, и вычеркнули два листа о значении Москвы, как сообщил Оболенский автору драмы. Напрасно Оболенский ссылался на то, что «та же самая мысль выражена уже была в Вашей статье о семисотлетии Москвы и даже в еще сильнейшей форме"– именно это и должно было насторожить цензоров, которые «непременно» требовали сокращения. Статья, как помним, была скандальная, но в пьесе никаких чрезмерных, не соответствующих исторической истине, похвал Москве не было, как не было даже замаскированного противопоставления двух столиц. Цензоры просто переусердствовали.

То, что автор драмы внушал подозрение цензорам, ясно из публикуемой переписки: Константин Аксаков сообщил Оболенскому, что подал свою статью, не названную в письме,2063 в московскую цензуру и случилось непредвиденное – ее препроводили в Главное управление цензуры в Петербурге.

«Это может быть учтивость со стороны Голохвастова; может быть, он не хотел запретить, а позволить сам не решился», – размышлял Аксаков.

Ситуация с новой статьей Аксакова грозила Голохвастову, исходя из прежнего опыта с «Семисотлетием Москвы», новыми неприятностями, и он счел за лучшее переложить ответственность на столичную цензуру. А что «учтивость» не относилась к числу добродетелей Голохвастова, показало его поведение на магистерском диспуте Константина Аксакова. Голохвастов приехал на диспут, но попечитель Строганов на него демонстративно не явился: диссертация «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка» ему не нравилась из-за резких отзывов о Петре I и его реформах, он приостановил ее продажу (по существовавшим в XIX веке правилам диссертации перед защитой печатались отдельной книгой), потребовал от автора переделок, запретил отклики на диссертацию в печати. Голохвастов явился на торжество, не зная, что Строганов не приедет, был растерян и испуган. Несмотря на удачную защиту, прошел мимо новоиспеченного магистра, даже не поздравив его, и поспешно уехал из университета.2064 Поступок бестактный и неучтивый.

Сделав купюры, С.-Петербургский цензурный комитет рукопись драмы допустил к печати. Уже весной 1848 г. она вышла в свет в Москве в типографии Николая Степанова и продавалась на Тверской в книжной лавке при конторе журнала «Москвитянин».

Итак, переписка Аксакова с Оболенским о пропуске драмы в печать окончилась, но не окончилась история с Петербургом, с петербургской цензурой относительно постановки драмы на сцене. Ведь пропуск драмы через цензуру и ее печатание – только первый этап сражения за нее. Автор мечтал, чтобы «Освобождение Москвы...» шло в театре. Тут произошла заминка на целых два с половиной года, пока «какой-то немец» (не названный Аксаковыми в письмах), назначенный на должность цензора драматических сочинений, не решился избавиться от старого груза, пропустив несколько ранее не пропущенных пьес, в их числе и «Освобождение Москвы…».

Хомяков поздравил автора с удачей (письмо его от ноября 1850 г. из Богучарова опубликовано нами в журнале «Наше наследие» в 2004 г.2065). Содержание пьесы он шутливо свел к четырем отделам:

1-й Русь бьют до того, что она из терпения выходит.

2-й Русь сама собирается драться.

3-й Русь дерется и бьет Польшу.

4-й Русь подает в отставку и заваливается на печь.

Предвидя реакцию всегда серьезного Аксакова, добавил:

Не сердитесь! Ведь если бы мы виделись, дело бы не обошлось в разговоре без шутки. Письмо примите за разговор.2066

Но Аксаков все-таки обиделся и на москвича Хомякова, и на москвича в Петербурге Самарина за то, что они, по его мнению, не отдали справедливости драме. От друзей свои истинные чувства скрыл, но в письме к брату Ивану (неопубликованном) был откровенен:

...никто из них громко не возвестил своего мнения, ни в обществе, ни в печати. Хомяков упомянул мимоходом.2067 Не так бы, кажется, поступил я, если бы драма была написана не мною. – От друзей своих я не слыхал себе доброго или общественного публичного или печатного слова.2068

Автору собственная драма, вероятно, казалась пределом совершенства: и тема выигрышная, и концовка эффектная (пьеса заканчивалась перекличкой стрельцов у стен московского Кремля), и народ на сцене (в списке действующих лиц он стоял на первом месте, цензор переставил на последнее), и славянофильские воззрения выразились в полной мере: Ляпунов во втором действии призывал бояр не «выситься» над народом, не разрывать земского союза – «все мы братья и все христиане».

Смеем предположить, что Хомяков и Самарин не разделяли восторги автора по поводу его пьесы. Недаром же в цитированном выше письме 1850 г. Константину Аксакову Хомяков задавался вопросом: «возможна ли она на сцене, сумеют ее разыграть, сумеют ли ее понять».2069 Ведь как только сочинение Константина Аксакова было напечатано, появились сомнения в его драматургичности. М. П. Погодин в рецензии в журнале «Москвитянин» отметил несовершенство композиции: начало и конец могут быть иными, некоторые сцены можно исключить, другие прибавить.2070 Сказано определенно и безжалостно. Известно, что в истинно художественном произведении, как говорится, ни прибавить, ни убавить, в нем есть цельность, завершенность. Отец автора С. Т. Аксаков обратился к суду Н. В. Гоголя, тот ответил не менее резко, чем Погодин: «...зачем, не бывши драматургом, писать драму?»2071 В. А. Соллогуб также уверял, что «это не драма».2072 Даже брат Иван считал, что «драма эта выигрывает при внимательном чтении..."2073 А если так, то в театр ходить не обязательно.

Представление драмы состоялось 14 декабря 1850 г. Театр был полон, автора вызывали дважды, обрадованно сообщал Константин Аксаков Самарину в Петербург. Но первые ряды кресел рассердились на речь Ляпунова, когда им напомнили, что крестьянин – их брат, кричали, что это коммунизм, «не понимая, что слова Ляпунова православные, а где православие, там коммунизма быть не может», считал Аксаков.2074 Отдельные зрители выкрикивали: «В кандалы бы автора да в Сибирь!»

О шуме на спектакле стало известно в Петербурге, цензор драматических сочинений в С.-Петербургском цензурном комитете А. М. Гедеонов затребовал пьесу для повторного чтения. Первое представление драмы оказалось последним. Таким образом, круг завершился: пьеса была разрешена к печатанию в Петербурге и запрещена к представлению там же, что, надо думать, только укрепило Константина Аксакова в чувстве глубокой неприязни к нелюбезному городу.

***

Письма Константина Аксакова Д. А. Оболенскому 1853–1854 гг., как и письма 1847–1848 гг., публикуются впервые. Хотя намерение издать письма, относящиеся к Крымской войне, как наиболее интересные, было: к дневниковой записи В. С. Аксаковой от 6 февраля 1855 г., где речь шла об очередном письме к Оболенскому, комментатор П. Е. Щеголев в подстрочном примечании сообщил, что письма к Оболенскому «будут напечатаны полностью в подготовляемом издании «Сочинений К. С. Аксакова"».2075 Щеголев как коллега Е. А. Ляцкого по книгоиздательству «Огни» был хорошо осведомлен о том, что тот готовил собрание сочинений Константина Аксакова. Но в 1915 г. вышел только первый том, состоявший из художественных произведений и переводов. Появлению последующих помешал уже разгоревшийся пожар Первой мировой войны и последующие за ним события в России, не способствовавшие ни изучению наследия славянофилов, ни изданию их трудов.

С самого начала войны и даже до неё, когда в 1850 г. возник спор, кому должны принадлежать иерусалимские и вифлеемские святыни, Константин Аксаков (как и все в его семействе) пристально следил за текущими событиями. Аксаковы в то время постоянно жили в Абрамцеве, Константин Аксаков изредка выезжал в Москву, новости в основном узнавали из газет, то есть с опозданием. Как только посланный в Сергиев Посад за почтою показывался на дороге к усадьбе, все в доме собирались вместе, чтобы читать газеты. Восточные дела буквально поглотили Аксаковых, потеснив все другие интересы.

В этом отношении московское общество жило более напряженной жизнью, чем петербургское: оно не было развлечено семейными торжествами в императорском доме, переездом двора в Петергоф на летнее время и обратно, умными разговорами в салоне великой княгини Елены Павловны и т. п. Недаром Ф. И. Тютчев осенью 1853 г., когда стало ясно, что тучи сгустились над Россией, возмущался тем, что в жизни петербургских гостиных ничего не изменилось, «беспечность, равнодушие и тупость умов просто феноменальны».2076 Москвич Хомяков несколько ядовито осведомлялся у графини А. Д. Блудовой, тревожит ли Петербург Восточный вопрос:

Доходит ли в Петербурге интерес политический до такой страстной напряженности? Или все ваше внимание поглощено верчением столов? Ведь это должно быть делом очень важным для административного центра?2077

Итак, 12 декабря 1853 г. из Москвы в Петербург отправилось письмо Константина Аксакова Дмитрию Оболенскому, который жил, как свидетельствует надпись на конверте, «у Симеоновского моста, против церкви Св(ятого) Симеона». Удивительно это «странное сближенье» – христианский святой, живший в X в., имел отношение и к аксаковской семье: венчание Сергея Тимофеевича Аксакова и Ольги Семеновны Заплатиной 2 июня 1816 г. состоялось в церкви Симеона Столпника на Поварской, уцелевшей до наших дней.

Сохранились не все письма Оболенскому (как упоминалось выше, второе письмо в нашей публикации уже четвертое по счету Аксакова).

Ответные письма нами не обнаружены, хотя реакция адресата интересовала пишущего: «Любопытно мне, что Вы скажете». Впрочем, по сути Аксаков писал открытые письма: «…написанное мною можете читать кому Вам угодно».

Аксаков понимал, что «печать имеет особую силу», о чем и написал Оболенскому, но в означенные годы его участие в журнальной жизни было затруднено обязательством представлять свои сочинения в Главное управление цензуры в Петербурге вследствие запрещения II тома «Московского сборника» 1852 г. Эта мера была равнозначна запрету на печатание.

И поскольку политика вершилась в столице, Аксакову оставалась одна возможность – обратиться к влиятельным петербуржцам, убедить в своей правоте и повлиять на внешнюю политику правительства (Д. А. Оболенский в эту пору директор Комиссариатского департамента Морского министерства, которым руководил вел. кн. Константин Николаевич).

Ту же цель преследовал и Погодин, сочиняя во время Крымской войны историко-политические письма,2078 адресованные высоким особам и даже царю, хотя не был стеснен, подобно Аксакову, в печатном выражении собственных мыслей. Практически оба пишут письма в конце 1853 г. почти одновременно: Погодин – камерфрейлине А. Д. Блудовой: «К графине Б...ой о начавшейся войне (1853 года, декабря 7)», Аксаков – Оболенскому спустя пять дней, 12 декабря 1853 г.

Аксаков как человек страстный и как человек «русской», как он аттестует себя водном из писем, был увлечен сочинением посланий.

«Константин пишет беспрестанно политические письма к Димитрию Оболенскому, – сообщал Иван Аксаков А. О. Смирновой. – Если Вы их не читали, то прочтите».2079 В дневнике Веры Сергеевны Аксаковой от 6 февраля 1855 г. читаем: «Константин написал еще письмо к кн(язю) Оболенскому...»2080

В Петербурге письма Аксакова вызывали интерес. «…Все обещают и не дают», – жаловалась Смирнова.2081 По-видимому, сфера их распространения была довольно обширной. Большая любительница светских толков, Смирнова пеняла: «Зачем К(онстантин) С(ергеевич) никогда мне не сообщает своих записок? Они даже не доходят до меня...»2082 С. Т. Аксаков отвечал: «Кн(язь) Дмитрий Оболенский виноват, что не доставлял Вам писем Константина».2083

Письма Аксакова дошли до дворца: когда в сентябре 1855 г. двор приехал в Москву на коронационные торжества, великая княгиня Елена Павловна, чуткая к новым веяниям, изъявила желание познакомиться с Константином Аксаковым, который, по мнению брата Д. А. Оболенского Михаила, «лучше других мог бы объяснить ей все современное положение и все требования русского духа».2084

Но Константин Аксаков надеялся привлечь внимание более высокого лица, о чем имеется свидетельство в дневнике Веры Сергеевны Аксаковой – излагая содержание февральского письма 1855 г. Константина к Оболенскому о необходимости «взять Константинополь и поднять славян», она записала: «Письмо написано убедительно, ясно и толково, но вряд ли можно ожидать какой-нибудь пользы от каких бы то ни было писем у нас, да и до Государя не доходит ничего».2085

Первое письмо Оболенскому написано, как уже было сказано, 12 декабря 1853 г., после начала войны с Турцией: манифест о войне объявлен 21 октября, в конце месяца он читался в церквах, но не произвел особенного впечатления ни на народ, ни на большинство русского общества – так он был «бледен и бесцветен», по мнению Тютчева, как и все выходящее из недр Министерства иностранных дел.2086

Но в значительной части русского общества, особенно в славянофильской среде, он вызвал воодушевление: славянофилы решили, что началась борьба за братьев, за православных славян. А. И. Кошелёв в своих «Записках» совершенно несправедливо заметил, что прозвище, данное представителям славянофильства, якобы не выражает его сущности2087 – напротив, славянский мир, его проблемы, помощь славянам, сочувствие их борьбе за освобождение составляли важнейшую часть славянофильского образа мыслей.

Этот душевный подъем, вера в неустрашимость русского духа, искренний и страстный порыв поддержать славян ощутимы в первом письме Аксакова к Оболенскому.

Время теперь решительное, – писал Аксаков. – Нам прямо надобно стать за единоверных и единоплеменных, и одно это уже разрушит все пути врагов наших. (...) Пятьдесят миллионов в России станут под знамена, если нужно, и пусть тогда попробует Европа сломать Святую Русь (наст. изд., с. 584).

Автор письма, будучи сугубо гражданским человеком, сам собирался в то время стать под знамя.

В первом письме Аксаков возмущался не столько Турцией, сколько Англией и Францией, христианскими государствами, поддержавшими её в конфликте с Россией. Войну этим европейским странам Россия еще не объявила, но Аксаков верно почувствовал, что переживаемый момент «великий», а конфликт с Европой будет иметь далеко идущие последствия, ибо столкнулись различные «начала, направления, принципы, дух народный».

Из славянофилов Иван Киреевский тоже трактовал эту войну как схватку Востока и Запада, славянского и романо-германского миров, «столкновение их нравственных и умственных противоположностей».2088 У славянофилов не было и тени сомнения в том, что война будет молниеносной, что «безобразная Турция», как характеризовал её Аксаков в одном из писем Оболенскому, перестанет существовать, а славяне обретут свободу. Мир ожидает, по словам Ивана Киреевского, «новая эпоха развития человеческого просвещения, под знаменем христианства православного, опирающегося на возрождение племен словенских...»2089 Поэтому, когда Россия объявила войну Англии и Франции, Аксаков радостными криками перебудил всех домашних, не предвидя, разумеется, что «великая минута», переживаемая его страной, обернется не торжеством, а величайшими испытаниями для неё.

Человек исключительной пылкости, Аксаков от письма к письму в Петербург увлекался все более и более: он не только настоятельно советовал властям перейти Дунай, поднять сербов и болгар и идти на Константинополь, но мечтал даже о том, чтобы бросить 20 или более тысяч в Индию, дабы припугнуть англичан. Ясно, что он не думал просчитывать политические, экономические и прочие последствия предлагаемых им походов.

Победа казалась легкодостижимой не только Константину Аксакову. Его отец был уверен, что в результате войны все славяне освободятся, а Англия и Австрия превратятся в «незначительные государства».2090

Хомяков в июне 1854 г. горько сожалел о том, что не построена железная дорога Москва – Одесса: почти десять лет назад, в 1845 г., в статье «Письмо в Петербург», напечатанной в «Москвитянине»,2091 он писал о необходимости такой дороги, но граф П. А. Клейнмихель, главноуправляющий путями сообщения, сделал выговор цензору: «…про дороги не смей говорить; вот дороги нет».2092 А если бы дорогу построили, то «армия в 200 000 была бы в ноябре на Дунае, и война кончилась одним громовым ударом».2093

Нагляднее всего энтузиазм, охвативший обширную часть общества и разделяемый Константином Аксаковым, выразился в стихах, которые сочиняются, как известно, когда есть вдохновение. Брат Константина Аксакова Иван в апреле 1854 г. написал стихотворение с многозначительным названием-призывом «На Дунай!», где уверял, что «славы чистой светит нам звезда»:

На Дунай! что медлишь ты напрасно?

Слыша сил властительный призыв,

Подвигов у Бога ежечасно

Ты просил… Мгновение прекрасно;

Подвиг свят и праведен порыв!

Хомяков, признававшийся, что любит славян, в стихотворении «России» («Тебя призвал на брань святую…», 1854) звал свою страну постоять «за братьев»:

Вставай, страна моя родная,

За братьев! Бог тебя зовет

Чрез волны гневного Дуная –

Туда, где, землю огибая,

Шумят струи Эгейских вод.

Те же, кто поэтами не были и славянофилами тоже, свое горячее одушевление выражали в прозе. Так, Погодин свою статью «Несколько мыслей по прочтении Соловецкого донесения» закончил воззванием: «Вперед! за святую веру, за правое дело, за несчастных братий!»2094

Вопрос религиозный (об обладании ключами от палестинских святынь) и о покровительстве над православными славянами в Турции и Австрии занимал русское правительство только в начале конфликта. Когда столкнулись политические интересы европейских государств, он ушел на периферию внимания, хотя фразы о защите братьев неизменно, но формально повторялись в манифестах. Так, в Высочайшем манифесте от 11 апреля 1854 г. о войне с Англией и Францией сказано, что Россия «сражается за веру христианскую, защиту единоверных своих братий, терзаемых неистовыми врагами».

А общественность все сильнее проникалась сочувствием к страдальцам и все более воспламенялась. 28 июня 1853 г. П. А. Вяземский написал «Песнь русского ратника»:

С гор Балканских наши братья

Простирают к нам объятья

С упованьем и мольбой.

Скорби их нам не чужия:

Им сочувствует Россия,

И за них готова в бой.

С. Т. Аксаков в феврале 1854 г., следя за движением наших войск на Балканах, недоумевал: почему русские войска не переходят границу, как можно освободить терзаемых братьев, ведя оборонительную войну?2095

Очевидно, настроения в обществе и при дворе в отношении славян шли в расходящихся направлениях. Еще в ноябре 1853 г. фрейлина А. Ф. Тютчева, дочь поэта, задала вопрос великому князю Александру Николаевичу, тогда наследнику, почему мы не призываем к борьбе христиан, терзаемых мусульманами? И получила ответ, что это «ни к чему не приведет».2096 То есть привело бы к неподчинению законной власти, нарушению status quo, к потере международного престижа России, которая создала бы революционную ситуацию в австрийских и турецких землях, чего русский император допустить не мог. Она же в своем дневнике от 27 октября 1854 г. передала разговор между великим князем Александром Николаевичем и его супругой о положении славянских народов, во время которого цесаревна откровенно заявила о «невозможности для России чем-нибудь помочь славянам в настоящую минуту».2097

Поэтому призыв Константина Аксакова, обращенный в Петербург, о необходимости особого манифеста, где бы Россия объявила о независимости всех славян в Турции, не мог быть исполнен, более того – мог вызвать недовольство руководивших внешней политикой. В этом направлении следовать за Аксаковым власть не собиралась, хотя автору писем к Оболенскому нельзя отказать в логической продуманности рассуждений: если Россия провозгласила своей целью спасение православных, если она сражается «за правду, за веру, за братьев», то цель должна быть «неослабно преследуема», по его словам, и меч нельзя положить, пока она не достигнута.

Однако из-за недовольства Австрии, боявшейся усиления российского влияния на Балканах, в ночь с 8 на 9 июня 1854 г. пришлось снять осаду крепости Силистрия, и русские войска начали обратное движение, за Дунай, – Аксаков находился в замешательстве, не мог поверить в происходящее, душа его не могла смириться к этим: «Уж лучше, если б нас оттуда выгнали…» Распространившиеся в обществе слухи о мире он назвал в письме Оболенскому «страшными». Тон письма от 21 июня 1854 г. разительным образом отличается от тона предыдущих его писем.

Хомяков, к этому времени догадавшийся о неотвратимости грядущего бедствия, желал не войны, а мира, и пытался успокоить и вразумить Аксакова:

И охота Вам еще думать о политике, любезный Константин Сергеевич? Бросьте. (...) Желайте одного – мира какого бы то ни было. Лучше срам без кровопролития и разорения, чем больший еще срам с разорением и кровопролитием, а это неизбежно.2098

Если внимательно прочесть письмо от 21 июня 1854 г., то станет ясно, что впоследствии будет считать Аксаков причиной наших неудач в Крымской войне – предательство братьев; он предупредил, что это оскорбление Христовой веры, Россию ждет расплата за отступничество от славянского дела, гнев Божий.

Вера Сергеевна, сестра Константина, разделяя его убеждения, в своем дневнике очень сожалела о том, что русское правительство отказывалось от покровительства над славянами в Турции и Европе, что таким образом Россия теряла влияние на Востоке, свое значение православной державы:

Мы заботимся об Австрии, конечно, столько, сколько и она, и боимся сами не менее ее средств, находящихся в наших руках для ее гибели. Конечно, нельзя поверить, чтобы нам была страшна война с нею: вся почти Австрия состоит из племен, готовых быть нам союзниками, и стоит только объявить нам поход на Вену, чтобы венгры, славяне отделились от нее и итальянцы со своей стороны! Чего же мы боимся? Мы, т. е. правительство, боимся разрушения старого порядка вещей.2099

Это написано в Николаевское время. Но с восшествием нового царя положение, по мнению Веры Сергеевны, не изменилось:

Забота о славянах, кажется, вовсе исключена из его политики, и знамя святой причины настоящей войны потеряно; его политика все та же, что и его отца…2100

Понимавший это автор писем в Петербург не мог не испытывать горьких чувств, как и его адресат. Весной 1855 г. Д. А. Оболенский приехал в Москву, где находился и собиравшийся в ополчение Иван Аксаков. Старые друзья встретились.

Я спрашивал его, – сообщал Иван родным, – не хочет ли он видеть Конст(антина): он отвечал, что, разумеется, желал бы с ним видеться, как и всегда, но что именно в настоящую минуту особенного сообщить не имеет. Он очень, очень извиняется за свое молчание. Он говорит, что сам в первые дни разделял мысли и чувства, выраженные в наших письмах, и особенно в письме Конст(антина), которое ему чрезвычайно понравилось, но потом – все это остыло.2101

Перед отъездом в Петербург Оболенский просил Ивана передать Константину, чтобы он продолжал писать к нему.2102

Но посылал ли Аксаков свои послания в Петербург после весны 1855 г., нам неизвестно. Как видим, и автор писем, и его адресат поначалу питали надежды на благополучное окончание Крымской войны. Все, что произошло впоследствии, этих надежд не оправдало.

Но – независимо от исхода войны и независимо от того, прислушивалась ли власть к голосу человека общественного, – Аксаков сумел в письмах к Оболенскому выразить чувства значительной части русского общества на начальном этапе войны, в том числе и чувства славянофилов, лишенных в эти годы каких-либо рычагов воздействия на окружающую среду: ни кафедры, ни сборников, ни журнала, ни возможности проповедовать свои идеи в салонах, поскольку из-за запрета носить русскую одежду славянофилы прекратили выезды в свет.

Обращает на себя внимание тематическая близость писем Аксакова и Погодина: их активная антиавстрийская направленность, убежденность в том, что единственные союзники наши в Европе – славяне, боязнь, что из-за нерешительной политики русского правительства Запад может проложить дорогу к славянам.

В феврале 1856 г. Москва чествовала моряков – защитников Севастополя. На одном из обедов у В. А. Кокорева в ответ на тост за его здоровье Погодин сказал: «Почитаю себя счастливым, что мог в прошедшее тягостное и мудреное для отечества время выразить сколько-нибудь Русские чувства».2103 На наш взгляд, Константин Аксаков мог бы подписаться под этими словами.

1. «Драма послана давно…» (Из переписки К. С. Аксакова и кн. Д. А. Оболенского 1847–1848 гг.)

I

(Ноябрь 1847 г. Москва)

Любезный князь Дмитрий Александрович!

Что же это ни слуху, ни духу, ни весточки? Драма послана давно, но подана ли она или нет, мы не знаем. Неужто цензурный комитет так завален произведениями литературы, что до сих пор не прочел моей драмы или Вы так заняты, что не могли еще отдать ее в цензурный комитет? – Во всяком случае, извините, если драма моя Вас обеспокоила. Право, мне казалось бы, что Вы бы всех охотнее взялись оказать мне ту услугу, и потому я подумал Вас своим поручением обеспокоить. Но Ваше молчание и потом неизвестность о моей драме (кроме известия, привезенного Бахметевым, что она получена2104), заставляют меня думать, что это поручение мое Вам в тягость, в таком случае прошу Вас меня извинить и написать мне об этом прямо. Сделайте же милость, напишите что-нибудь, то или другое.

Преданный Вам Константин Аксаков.

Адрес наш: дом Герцена на Сивцевом вражке.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 2–2 об.

II

(Конец 1847 – начало 1848 г. Москва)

Любезнейший князь Дмитрий Александрович!

Кажется, я не считаюсь с Вами письмами. Вот уже четвертое. – Не могу придумать, что делается с моею драмою: и Вы так жестоки, что не пишете ни строчки. – Каждый день жду от Вас письма, в полной уверенности, что у Вас есть и бумага и перо и чернила и полчаса свободного времени. – Здесь в Москве подал я в цензуру статью свою,2105 и вчера узнал, что она, по распоряжению здешнего цензурного комитета, посылается в Главное управление цензуры, т. е. в Петербург. – Меня это очень удивило; я думал, что, может быть, ее изменят или разве запретят; но такого распоряжения я не ожидал. Это может быть учтивость со стороны Голохвастова; может быть, он не хотел запретить, а позволить сам не решился. – Где теперь Самарин, не у вас ли? Если Самарин в Петербурге, покажите ему мое письмо и обнимите его за меня.

Прощайте, жду от Вас письма.

Ваш Константин Аксаков.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 4–4 об.

III

(24.XI.1847 г. Санкт-Петербург)

Пишу Вам только несколько строк, любезный Константин Сергеевич, для того, чтобы поблагодарить Вас за доверие – будьте уверены, что употреблю все старания. До сих пор не могу ничего еще Вам сказать насчет Вашей драмы, у Очкина был два раза и (не могу) никого застать дома – теперь уже с неделю мосты разведены и с Васильевским островом нет сообщения, а Очкин живет в Академии наук. Обещаю Вам при первой возможности исполнить Ваше желание. По моему мнению, ни один цензор, хотя немного добросовестный, не найдет ничего в Вашей драме подлежащего уничтожению, разве только на заглавном листке имя Аксакова приведет его в некоторое замешательство.2106 Не имея время много писать Вам сегодня, я счел необходимым хотя сими строками засвидетельствовать Вам, что я готов с удовольствием исполнить желание Ваше и остановлен теперь только физическою невозможностию.

Истинно от всей души преданный Вам Дмитрий Оболенский.

Ноября 24. 1847

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. I. № 90. Л. 1–2.

IV

(Конец 1847 г. Москва)

Любезнейший князь Дмитрий Александрович!

Я получил уже и первое Ваше письмо.2107 Не получая было от Вас известий, подумал было я, что поручение мое Вас затруднило; но вижу, что ошибся и с радостью прошу Вас меня простить. Вы с неизменной обязательностью, дружески хлопочете о моем деле. Благодарю Вас. Приятно быть уверенным в искренней приязни, в искреннем участии другого и знать, что хотя и отсутствуешь где, но что там также точно хлопочат за тебя, как бы ты и сам хлопотал.

Попову сказал цензор о моей драме. Попов сердится, что я просил Вас ему не сказывать и удивляется, что я не поручил ему; он пишет мне об этом письмо. Я ему отвечаю в прилагаемом здесь письме,2108 кажется, удовлетворительно. Прочтите письмо мое к нему, если он сам не против этого. – Драму, по-моему, нельзя не пропустить, разве что цензор будет в ней беспрестанно чего-нибудь доискиваться. Сегодня-завтра надеюсь получить от Вас известие. Скажите Очкину, что всё там строго исторически, что не пропустить драму значило бы не пропустить историю. С нетерпением жду от Вас известия о драме.

Брат Гриша женится на прекрасной, премилой девушке.2109 Счастлив как нельзя больше. Соллогуб видал их2110 и Вам расскажет. – Мы думаем издавать новый «Московский сборник».2111 «М(осковский) сб(орник)» – наше благородное выражение, тогда как «Москвитянин» погодинской никогда не может быть достойным органом нашего направления. – Хотя «Моск(овский) сб(орник)» не очень разошелся, но об нем до сих пор не перестают говорить, и он имеет прочное, долгое влияние. Честно явился он два раза; а этого свойства нельзя признать за «Москвитянином». Мы от него решительно отделяемся, и он от нас хочет отделиться, – и прекрасно.2112

Сборник должен быть однако же очень невелик;2113 лучше пусть он выходит чаще. Я пишу уже статьи для сборника и жду от Самарина. Говорят, что он скоро будет. Не задерживайте его в поганом Петербурге.

Прощайте, обнимаю Вас и еще благодарю.

Ваш Константин Аксаков.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 5–6 об.

V

(14.I.1848 г. Санкт-Петербург)

Посылаю Вам наконец Вашу драму, почтенный Константин Сергеевич. – Напрасно, право, так обвинять меня в медленности, право, не моя вина. Что делать, что здесь в Петербурге самых пустяков не добьешься скоро. – Не проходило недели без того, чтобы я не наведывался у цензора. – Болезнь попечителя останавливала дело,2114 и Комитет только вчера пропустил Вашу рукопись. – Несмотря на все усилия мои отстоять Вашу драму, два листа в ней цензура вычеркнула, а именно монолог о значении Москвы. – Хотя я и говорил цензору, что та же самая мысль выражена уже была в Вашей статье о семисотлетии Москвы2115 и даже в еще сильнейшей форме. Но он словам моим не внял, а объявил, что Комитет непременно требовал этого сокращения. Сегодня Очкин мне сам принес Вашу рукопись, но не застал меня дома, а потому я и не знаю, что он сделал из приложенных двух листов с предуведомлением. Еще раз прошу Вас, любезный Константин Сергеевич, не сердиться на меня и впредь в случае надобности обращаться ко мне. Обнимаю Вас и Ваню2116 от всего сердца.

Д. Оболенский.

Января 14. 1848

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. I. № 90. Л. 3–4.

VI

(После 14.I.1848 г. Москва)

Любезнейший мой князь Дмитрий Александрович!

Я должен теперь просить у Вас прощения за свое скорое сердце на Вас и делаю это от всей души. Впрочем, заодно Вы можете извинить меня и обвинить себя: это за то, что так долго меня не извещали. – Но оставим всё это; я надеюсь, что Вы извините меня. – Позвольте же мне теперь поблагодарить Вас за исполнение моего поручения; благодарю, благодарю Вас и много раз благодарю. – Жаль, что цензура не все пропустила, но если только вычеркнула она два листа из этого монолога, то это еще неважно. Вы пишете: посылаю; но нигде не пишете: в тот же день или скоро. Я надеюсь, что Очкин не затруднился пропустить два листа, о которых Вы говорите, где только маленькое Предисловие и Примечание, в них я обращаюсь к публике с самыми необходимыми пояснениями.2117 Нетерпеливо желаю получить объявление о своей драме. С величайшим удовольствием обращусь к Вам с новыми поручениями.

Прощайте, мой любезный князь Дмитрий Александрович, обнимаю Вас; Иван также.2118

Благодарю Вас еще раз.

Ваш Константин Аксаков.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 7–7 об.

VII

Марта 26. 1848. (Санкт-Петербург)

От души поздравляю Вас, почтенный Константин Сергеевич, с днем Вашего Ангела2119 и с выходом в свет Вашей драмы. – По сегодняшней почте посылаю Ваши экземпляры с бланком на выпуск и рукописью. Невозможность переправы чрез Неву и вчерашний праздник2120 замедлили одним днем исполнение Вашего поручения. – Желаю чистосердечно драме Вашей полного успеха – очень кстати выходит она в свет. Настоящие обстоятельства придадут ей большое значение. Ужасная драма, разыгрывающаяся теперь перед глазами нашими,2121 заставит ярко выступить отличительный и величественный характер нашего смутного времени. Нет у меня сегодня достаточно времени, чтобы подробно изложить Вам свое мнение о Вашем новом произведении, я читал его в рукописи и наскоро и желал бы еще прочесть внимательно – еще больше желал бы слышать Ваше чтение. Бог даст, может быть, и с Вами увидимся. Обнимаю Вас и Ваню от всего сердца и прошу извинить, что мало пишу, но, право, нет времени.

От души Вам преданный кн(язь) Дм(итрий) Оболенский.

P.S. Сергею Тимофеевичу мое глубочайшее почтение.2122

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. I. № 90. Л. 5–6.

VIII

(Апрель 1848 г. Москва)

Любезнейший князь Дмитрий Александрович!

Я писал Вам два письма, одно после получения Вашего письма, другое после получения драмы.2123 Не знаю, получили ли Вы их, ибо Вы мне на них не ответили. Вероятно, Очкин затерял два листа: Предисловие и Примечание. Поэтому посылаю их к Вам и то и другое. Сделайте одолжение, доставьте их Очкину и попросите процензуровать и подписать, если можно, поскорее. А получа от него, пришлите мне немедленно подписанное им Предисловие и Примечание, чем много меня одолжите. Я навязываю Вам новые хлопоты, но надеюсь, по словам Вашим, что Вы на меня за это не посетуете.

Преданный Вам душою Константин Аксаков.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 9–9 об.

2. «Россия стоит за правду, за веру, за братьев» (Из писем К. С. Аксакова к кн. Д. А. Оболенскому 1853–1854 гг.)

Декабря 12. 1853. (Абрамцево)

Любезнейший мой князь Дмитрий Александрович!

Прежде всего прошу Вас, чтобы Вы доставили прилагаемое письмо Мансурову, самым верным образом, и если это можно, сами. Письмо это нужное.

Теперь поговорим о том, что, наверное, занимает Вас глубоко, как и каждого русского, т. е. о восточных делах. – Вы знаете, что я всегда был противником Запада; в настоящую минуту более, нежели когда-нибудь, выказывает себя Запад с своей бездушной стороны. Каково поступают теперь так называемые образованные нации: Англия и Франция! Заметьте, что, соединяясь с магометанством против христианства, правительства французское и английское подают руку своим революционерам. И против кого образуется такой безобразный союз Запада с Турциею? Против России. Как глубоко, непримиримо ненавидят они нас, как вспыхнула эта ненависть, так долго таимая! За что такая ненависть? Боятся нашего могущества, скажут нам в ответ. Но отчего же не боятся могущества Англии, которая так нагло дает его чувствовать всем народам? – И потом эту ненависть вместе с правительствами разделяют народы Запада, которые не толкуют, конечно, о политическом равновесии.2124 Следовательно, ненависть лежит глубже: это ненависть начал, направлений, принципов, духа народного. – Запад слышит иной строй в России, слышит ее славянскую, кроткую природу, которую он глубоко ненавидит, но за что опять? За то, за что языческий мир ненавидел христиан, кротких, молящихся за своих мучителей, провозгласивших повиновение властям, их преследовавшим. Эта та ненависть, непримиримая и злобная, которую питает зло к добру. – Все славянские племена пали под игом других народов, и вот одно, русское, стоит самобытно, и еще страшно могущественно. Как бы хотелось им стереть нас с лица земли, но с нами Бог, и люди нам не страшны.

Россия сильна своею верою и сочувствием единоверных и единоплеменных народов. Нам не страшно оружие Запада, но нам опасно его влияние нравственное, которое он успел приобрести у нас. Мы должны победить западный дух у себя дома, должны воротиться к нашим самобытным началам. Потом, страшно нам, чтобы Запад, пользуясь тем, что Россия, следуя непонятным каким-то внушениям, отталкивала от себя славянские народы, не вздумал проложить к ним пути своего западного влияния и сочувствия, не вздумал объявить себя их покровителем, разумеется, из своих расчетов. –

Время теперь решительное. Нам прямо надобно стать за единоверных и единоплеменных, и одно это уже разрушит все пути врагов наших. Что же касается до боя, то пусть пробуют с нами бороться. Народ верующий, боящийся Бога, ничего не боится. Нам следует желать и молиться только о том, чтобы нравственно становились мы чище и чище, чтобы Вера была сильнее и сильнее. Пятьдесят миллионов в России станут под знамена, если нужно, и пусть тогда попробует Европа сломать Святую Русь. Помните стих Хомякова:

Сильна молящихся рука!2125

Но вот и листок к концу. Прощайте, обнимаю Вас.

Ваш Константин Аксаков.

Не знаю, зачем отказываться от того, что определяет история: она предлагает уничтожение помощи Турции в Европе, освобождение от ее ига православных и новую славу и величие России.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 21–22 об.

II

(Конец 1853 – начало 1854 г. Абрамцево)

Любезнейший мой князь Дмитрий Александрович!

Посылаю Вам мои мысли о современной великой минуте. Любопытно мне, что Вы скажете. – Вы знаете, что я никогда не делаю секретов из своих мыслей; поэтому и теперь написанное мною можете читать кому Вам угодно. – Русской в настоящую минуту должен, кажется мне, высказать свои мысли искренно и добросовестно, а Вы знаете, что я русской. Я не имею убеждения, чтобы мысли мои могли явиться в печати; я знаю, что печать имеет особую силу; если же я напишу что-нибудь для печати, то буду желать, чтобы напечатано было в Москве; Вы знаете также, что я душою москвич и не участвую ни в одном петербургском журнале и газете. – С следующей почтой надеюсь прислать Вам стихи мои; мне кажется, тон их так скромен, что их цензура пропустить может. Я послал их даже одному приятелю подать в Главное управление цензуры; желаю напечатать их в «Московских ведомостях».

К написанному мною о современной великой минуте нужно мне присовокупить 1) что, может быть, со временем поляки поймут свое отступничество от славянства и откажутся от чувства ненависти к России. – Боже сохрани отказывать в раскаянии кому бы то ни было. – 2) что, так мне кажется, – для нее гораздо менее трудности и опасности, если мы перейдем немедленно через Дунай, ударим на турецкую армию, поднимем сербов и болгар и пойдем на Константинополь, нежели как если мы дождемся, что экспедиционный корпус французов и англичан будет в Турции;2126 тогда трудности удесятерятся на каждом шагу. Нам надобно предупредить этот экспедиционный корпус во что бы то ни стало и занять прежде него константинопольские береговые батареи. Флоты неприятельские будут тогда заперты в Черном море, и вся Турция будет в наших руках. Из славян и греков нетрудно образовать милицию, которая будет предана нам и весьма полезна. Горчаков, слышал я, прекрасный человек, но я желал бы ему побольше суворовского духу.2127

Прощайте, любезнейший мой Дмитрий Александрович. Не знаю, где Вы живете, но надеюсь, что по означенному адресу Вас отыщет почта.

Искренно Вас любящий и уважающий Константин Аксаков.

Получил ли Мансуров мое письмо, которое адресовал я в Министерство юстиции?2128

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 15–16.

III

(11.IV.1854 г. Абрамцево)

Христос воскресе!

Любезнейший мой князь Дмитрий Александрович!

Пишу к Вам в первый день праздника, хотя письмо должно пойти отсюда во вторник. Как встретили Вы великий праздник? Мы встретили его в Хотькове монастыре, находящемся близ нашей деревни;2129 я вышел, с ходом, из церкви, и когда перед затворенными дверями запели «Христос воскресе» – и двери растворились, – я вспомнил о наших единоверцах, страдальцах болгарах, за которых Россия пошла на бой и которым, с помощию Божиею, даст она возможность также свободно славословить Бога, как мы Его славословим. Подумал я, что если успели получить болгаре колокола, о которых просили они Лидерса, то и эти колокола подали теперь свой голос в общем громовом хоре колоколов, гудящих по всем православным землям в эту минуту. – Быть может, и Вы вспомнили тоже о братьях, и то же подумали.

Из газет видно, что Австрия хочет занять турецкие провинции Боснию, Герцоговину и даже Сербию и Черногорию. Что это значит? Каким образом Австрия может занять турецкие провинции? Франция и Англия действуют, наконец, открыто против нас, ведут с нами войну,2130 и потому понятно, что они посылают в Турцию свои войска. Но Австрия в силу чего хочет перейти границы Турции?2131 Как враг или как союзник ее? Думает ли она, что мы уже не посмеем вступить в эти провинции?

Конечно, Россия не может допустить этого занятия Австриею турецких провинций, – без протеста, по крайней мере. – В противном случае это могло бы уронить нас в глазах славян: а это значит нанести нам ущерб почти внутри наших собственных сил, ибо славянские силы – родные, дружественные, почти собственные силы наши.

Я боюсь союза с Австрией как страшного поражения. Этот союз был бы для нас великая существенная беда. Наша сила есть сила нравственная, и это сила непреоборимая. Союз с Австрией был бы удар, нанесенный нам нравственно, – а тогда все пропало! Союзники австрийских немцев, угнетателей славян, австрийских немцев, бессовестных предателей своих избавителей,2132 чем станем мы в наших собственных глазах, не говоря уже о славянах? – В настоящую минуту на нас идут сильные враги, – не в первый раз! С Богом, мы одолеем врагов. Но союз с Австрией страшнее для России соединенного оружия хотя бы всей Западной Европы. Гибельное зло этого союза трудно одолеть; ибо тогда не повернется язык сказать: «С нами Бог»! Не в союзе с Иудой предателем могут говориться эти слова. – Известие войны с Австрией приму я как весть победы, ибо война с Австрией снимет с России всякую тень сомнения в глазах единоплеменных славян, развяжет России руки, обопрет нас, так сказать, на наши собственные и родные нам славянские силы. Я уже говорил, что нам надо бороться целым славянским миром против врага нашего, романо-германского, западного мира. –

Впрочем, я вполне уверен, что опасения мои напрасны. Союз с Австрией – в настоящую минуту чудовищный – без сомнения, невозможен. Но уверенный в его невозможности на деле, я ужасаюсь от одной воображаемой такой возможности. Еще ли мы не знаем Австрии? Что может быть бездушнее ее коварной политики? Чтоб убедиться, достаточно прочесть историю суворовских походов в 1799 году.2133 Австрия, можно сказать, извратила смысл слов евангельских. Вместо: «любите врагов ваших» она сказала себе: «ненавидьте друзей ваших». Вместо: «добро творите ненавидящим вас»2134 она говорит: «зло творите добро дающим вам».

Какова речь архиепископа парижского.2135 Бессовестнее я ничего не читывал. Он прямо проповедует крестовый поход против православных христиан и имеет наглость сознаться, что и прежние крестовые походы направлены были против православной церкви!! Но все эти новые бесстыдства врагов наших только усиливают нас, усиливая нашу правду. На их главу обратится вся ложь и клеветы, возводимые ими на Россию.

Читаю я теперь переписку конфиденциальную Сеймура;2136 из нее видно, для всякого беспристрастного, что Государь наш поступал как честный человек, которого вся ошибка состояла в том, что он и других принимал за честных людей.

Но довольно, любезнейший мой Дмитрий Александрович, я бы написал, может быть, и еще, но уж не утомил ли я Вас своими письмами.

Вас искренно любящий и уважающий Константин Аксаков.

Дер(евня) Абрамцево.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 19–20 об.

IV

(Апрель 1854 г. Абрамцево)

Любезнейший мой князь Дмитрий Александрович!

Брат Ваш писал мне из Москвы,2137 что Вы собирались отвечать мне: хотя я и не получал от Вас письма, но, не дождавшись, пишу к Вам сам.

Итак, война, решительная, открытая война с Англией и Францией!2138 Время дипломатических тонкостей, недоразумений, неясности минуло, и положение дел осветилось вполне, и слава Богу! Россия поставлена тем величественно и достойно в той борьбе: Россия стоит за правду, за веру, за братьев. – Она употребила все усилия, чтобы избежать борьбы, она явила полное было терпение, – и наконец, когда все кроткие меры оказались бесполезными, когда ей, после всего этого, предложен бой, Россия выходит на бой и, с помощию Божиею, докажет врагам, что только одна ее кротость удерживала ее могучие силы и что, как скоро уже решено биться, то она умеет биться. – Я прочел декларацию. Декларация мне нравится;2139 она написана с достоинством и твердо, как перед решительным, грозным боем; да, мы теперь с полным правом можем вести самую решительную, самую полную, настоящую войну с врагами нашими. – Почему бы не бросить хоть тысяч двадцать или более в Индию, где туземцы приняли бы нас с радостью как избавителей. –

С каким нетерпением ждем вестей из-за Дуная. Как желал бы я, чтоб войска наши предупредили в Константинополе французов и англичан, по крайней мере, прежде чем соберутся они там в значительных силах. – Как радуется сердце за братьев болгар, отдыхающих по мере приближения русских; болгаре чувствуют, конечно, что Россия несет им избавление, возможность молиться истинному Богу, пребывать в вере православной, что Россия не отдаст их на жертву ни турецким, ни западным угнетателям.

Бесстыдство и наглость Англии и Франции достигли, право, до грандиозных размеров. Прежде борьбы уже обе западные державы покрыли себя позором и стыдом. – Всячески нарушая равновесие Европы, обе кричат о равновесии. – Россия объявляет, что она не хочет увеличения своих владений. – Но это объявление не мешает ей нимало освободить православных и единоплеменных братьев и уничтожить безобразную Турцию. Освободив греков и славян от ига Турции, Россия не увеличит своих владений и будет совершенно права; скажу более, что освобождение от турецкого ига ее долг. Почему Западной Европе кажется лучше видеть магометан, турков, чем христиан – болгар, сербов, греков, на том же полуострове, который сверх того искони был православным и христианским? Западная Европа боится, что ее губительные замыслы будут этим разрушены, что ее жадная, давящая все другие государства политика придет в затруднение. – Пусть же Россия положит пределы своенравию и бессовестности Англии и Франции.

Мне кажется, что нужен еще манифест, в котором было бы сказано, что, уверившись в невозможности успеха мирными путями, Россия объявляет независимость всех православных и всех славян в Турции и идет оружием утвердить эту независимость. – Так мне кажется, по крайней мере. –

Искренно Вас любящий и уважающий Константин Аксаков.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 17–18 об.

V

(21.VI.1854 г. Абрамцево)

Любезнейший князь Дмитрий Александрович!

Пишу к Вам, чтобы высказать то, что меня теперь сильно занимает.

Носятся страшные слухи – слухи о мире… Говорят, что мы выступаем из княжеств!...2140 Это невероятно, это был бы неслыханный позор! Уж лучше, если б нас оттуда выгнали: тогда мы бы уступили чужой силе, а не собственной своей слабости. Лучше потерять знамя с боя, чем его бросить, и какое еще знамя!

Повторяю, что я не верю этим слухам: для всякого русского они невероятны; но предположим, хотя оно и невероятно, что это правда: в таком случае вот Вам мои мысли, высказанные со всею откровенностию, которую, при настоящих великих событиях, считаю я долгом каждого истинно русского.

Мир! Да что же может побудить нас к миру? Разве мы разбиты, разве уничтожены наши армии? Нет: мы заключаем мир в страхе, что будем разбиты. Мало того: мы выступаем из княжеств, от чего было сперва так решительно отказались. Австрия и Пруссия, принявши роль командиров, требуют от нас этого позорного выступления,2141 – и Россия, этот великан, послушно исполняет приказания иностранных держав. Странно! Боясь, что мы к этому можем быть принуждены неудачною войною, мы заранее, еще до войны, без бою принимаем последствия неудачной войны; это уже позор добровольный, а не вынужденный; это двойной позор, ибо мы не попытались даже померяться еще свежими силами, чтобы избавить себя от этого позора.

Но есть обстоятельство, которое важнее всего. Россия подняла Божие знамя, Россия сказала: «За веру! За братьев!» – Что же? Мы бросим теперь это знамя? – Разве мы с тем его подняли, чтобы бросить? Священным именем Бога играть нельзя; если оно произнесено, так это не должно быть всуе. Оставляя знамя веры и оставляя так легко, в самом начале, не постоявши за него всеми нашими силами, мы навлекаем на себя гнев Божий. Давно ли упрекали мы французов и англичан, что они стоят за Магомета, а сами мы что же делаем? Уступаем торжество Магомету, почти без боя, и сами не стоим за Христа. Бог явил нам милость свою, поручив нам защиту его веры, а мы эту милость отвергаем? Разве мы на словах только христиане? Плохо, видно, мы надеемся на Бога и на его помощь! Иначе как объяснить наше отступление (если оно справедливо)? Одним только, что мы исполнены страха, только не страха Божия. Кто Бога боится, тот ничего не боится; страх Божий избавляет от всякого другого страха. – Единоверные, единоплеменные братья! Ваша кровь поднята на нас; ваши вопли, исторгаемые мучителями, и теперь удвоенные, всходят на небо страшными на нас обвинениями и свидетельствами. Господи! Твой гром грянет над Россиею, всуе призывающею твое имя, забывающей, как ты спасал ее всегда, оставляющей святую брань за твою веру, оставляющей братьев своих под игом неверных.

Что же? Разве русской народ не отвечал на призыв Государя на священную брань? Разве со всех сторон не посылались пожертвования? Разве не готовы мы всё отдать, всё достояние наше и стать под ружье?2142 Что же мешает продолжать войну, когда и армии наши, крепкие, свежие, горят желанием сражаться?... Мало того: Бог видимым образом сокрушил врагов наших слабыми нашими силами: в Грузии, в Ако мечети, при Одессе, на берегах Ботнических.2143 Не ясно ли Бог нам являл, что силы не во множестве, что победы даются Им и слабому; не явно ли поддерживал Он нашу надежду на Его помощь; не явно ли, что Бог за нас? Что же, мы отвергаем это Божие указание? Если так, – тогда горе России! Наконец: этот общий энтузиазм, вызванный теперь, будет, следовательно, обманут в своих ожиданиях? – Куда же денется эта выступившая сила энтузиазма? Чем же станет она? Во что она обратится?

Боже мой! Неужели мир? Этот мир лег бы позором на Россию, побежденную не оружием врагов, с которыми она настоящим образом и бороться не решилась, – а побежденную собою, своим собственным страхом. Такого позора еще не бывало для России. Нет! Это неправда! Не может быть мира, не выступим мы из княжеств, не сделаем уступок.

Мы сделали несколько ошибок. Перешед 12 мая за Дунай, мы потеряли три месяца даром,2144 не воспользовались ужасом, наведенным нашим переходом на турок, не пошли к Варне или, что еще было бы лучше, к Софии; – но эти ошибки могут быть поправлены; зачем увеличивать их новыми ошибками? Я не вдаюсь в подробности, о которых, конечно, судить есть дело опытного генерала, – чего лучше, например, Лидерса?2145 – Но есть вещи, доступные всякому. В военном деле много значат материальные условия; но человек здесь, как и везде, главное дело; поэтому первое дело есть дух войска. При одинаковой храбрости, при одинаковом мужестве состояние духа бывает разное и имеет огромное влияние на дело. Поднять дух войска не годится; а едва ли может он быть высоко поднят при медленных действиях, когда мы не двигаемся вперед, несмотря на успехи.

Я не говорю уже о недоумении турецких славян и греков о невольном упадке их духа при незначительности наших действий. Война должна быть ведена энергически. Надобно, чтоб ясно была определена ее цель, твердо высказана и потом неослабно преследуема.

Повторяю: необходимо объявить независимость всех православных в Турции, необходимо сказать, что их дело принимаем мы как наше собственное дело и будем за него сражаться, как за самих себя, как за наше собственное существование и не положим дотоле меча, пока не освободим от ига магометан православных братьев наших. Вот это будет значить стоять за веру и за братьев. Такое объявление возвысило бы энергию войска и России и освободило бы всех наших единоверных страдальцев. Кто только русской, тот иначе войны понимать не может. – Всякой иной исход войны, а не освобождение всех православных от беззаконного турецкого ига, будет позором для России, оскорблением Христовой веры и предательством наших братьев, – и тогда грянет над Россиею праведный гнев Божий. – Господи! избавь нас от позора и страха, от греха отступничества и предательства!

Вот Вам мои откровенные мысли. Но, еще раз скажу, я не могу верить в справедливость оскорбительных для России слухов.

Искренно Вас уважающий и любящий Константин Аксаков.

21 июня.

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 5. Л. 11–13 об.

К. С. Аксаков И Н. П. Гиляров-Платонов в сентябре 1854 г. Публикация Т. Ф. Пирожковой

Из славянофильского кружка Н. П. Гиляров-Платонов теснее всего был связан с братьями Аксаковыми – Константином и Иваном. Знакомство произошло около 1853 г., по утверждению А. П. Дмитриева.2146 Славянофилов удивила схожесть суждений Гилярова-Платонова с их собственными. Этой «родственности» во мнениях он сам не отрицал, хотя и полной тождественности не видел.2147

Чисто внешние обстоятельства – близость аксаковского Абрамцева к Троице-Сергиевой лавре, где находилась Московская духовная академия, преподавателем которой был Гиляров-Платонов, – помогли и встрече, и сближению.

Судя по дневнику В. С. Аксаковой 1854–1855 гг., общение в эти годы было очень близким и постоянным: то Константин или Иван едут к Гилярову в Сергиев Посад, то он приезжает в Абрамцево, один или с женой, и в любое время: «К обеду приехал Гиляров»; «Мы сидели вечером за чтением иностранных журналов, когда (...) возвестили нам Гилярова»; «Константин уехал к Троице, чтобы побывать у Гилярова»; «После обеда (...) приехали Гиляров с женой»; «...ездил Иван к Троице, воротился перед обедом и привез с собой Гилярова…»; «Сегодня письмецо от Г(илярова)...»; «Гиляров приехал в то время, когда мы сидели за завтраком...»2148

Ольга Семеновна Аксакова была крестной матерью сына Гилярова Николая Никитича, родившегося в начале зимы 1854 г.: «Маменька в этот день (6.XII.1854 г.– Т. П.) ездила крестить к Гилярову».2149

Ценя аналитический ум и основательность суждений Гилярова, Константин Аксаков свои статьи посылал ему на предварительный просмотр (еще до того, как Гиляров стал цензором), и его отзывы были порою очень строги и нелицеприятны – их опубликовал ученик Гилярова, биограф и издатель его сочинений кн. Н. В. Шаховской, как и отрывки из писем Гилярова Аксаковым периода Крымской войны. Особенная горесть пронизывает письмо, написанное С. Т. Аксакову 1 сентября 1855 г., когда стало известно об оставлении Южной стороны Севастополя: «И не то прискорбно, что мы отдали, но то досадно, почему не отдали мы несколькими месяцами назад, если предвидели невозможность держаться. Мы тогда не потеряли бы даром десятков, может быть сотен тысяч людей...»2150 Его очень тревожит голод в южных губерниях, зреющее народное недовольство. Как бы после Крымской войны не получить войну народную, поэтому Гилярову припомнились пушкинские строки о «бунте, бессмысленном и беспощадном», свидетелем которого быть не приведи Бог2151

На глаза князя Шаховского не попали, а, возможно, были сочтены не заслуживающими внимания два небольших письма, которыми обменялись в конце сентября 1854 г. Константин Аксаков и Гиляров (сохранились в Аксаковском фонде в РГБ2152). Гиляровское без конца, который, по всей вероятности, затерялся: конверта не было, Гиляров отвечал на аксаковском письме, и в конце второй страницы писать было негде, так как шла надпись – «Никите Петровичу Гилярову от Аксакова» – текст обрывается.

Оба письма пронизывает нестерпимая грусть, остро переживаемое и Аксаковым, и Гиляровым чувство уязвленной национальной гордости от поражений русского оружия в ходе Крымской войны и ясное, четкое осознание грядущих бедствий, которые ждут Отечество.

Оба письма написаны после появления газетного сообщения о сражении на реке Альме 8.IX.1854 г. Впадающая в Черное море небольшая по российским масштабам река (83 км) навсегда вошла в нашу военную историю. И в историю воевавших с Россией стран: именем этой реки французы назвали мост над Сеной и прилегающую к нему площадь в честь первой победы англо-французских войск, несколькими днями ранее высадившихся между Евпаторией и Каптугаем.

Никаких мер для отражения десанта принято не было – главнокомандующий князь А. С. Меншиков не решился атаковать на открытой местности, легко обстреливаемой с флота, и занял позицию на реке Альме.2153 О том, что именно там были разбиты 8 сентября русские войска, россияне узнали с опозданием: «Московские ведомости», к примеру, напечатали донесение Меншикова только 21 сентября.

После чтения газеты Константин Аксаков и написал письмецо Гилярову с просьбой приехать в Абрамцево, хотелось побыть вместе, поговорить, обсудить происшедшее. 16.X.1855 г. И. С. Тургенев писал С. Т. Аксакову:

...время, в которое мы живем, принадлежит к числу тех, которые повторяются слишком редко – и все люди мыслящие, любящие свою родину, должны желать сближения и духовного сообщения.2154

Хотя строки эти написаны через год после описываемых нами событий, но они замечательно охарактеризовали настроение и чувства людей, живших в то нелегкое время.

«Хорошего тут нет», – писал Аксаков, прочитав только что опубликованное донесение Меншикова. И Гиляров тщетно пытался вычитать в газетном сообщении что-нибудь, дающее «какую-нибудь надежду», хотя бы намек на нее.

Вот текст донесения, напечатанного 21 сентября «Московскими ведомостями» в разделе «Внутренние известия»: «Генерал-адъютант князь Меншиков донес Государю Императору, что 8-го сего сентября англо-французский корпус, высаженный в Крыму, подступил к позиции, которая была нами занята на р. Альме, у дер. Бурлюка. Войска наши несколько часов отражали упорные атаки неприятеля, но угрожаемые многочисленными его силами с обоих флангов, и в особенности действием его с моря, они отведены были к вечеру за р. Качу, а на другой день расположились впереди Севастополя.

Приняв все меры к обороне, князь Меншиков готовился дать неприятелю сильный отпор, в случае дальнейшего с его стороны нападения».2155 Предельно лаконичные, сухие строки. «...Как жестоко в них каждое слово!» – отметил Гиляров. Не только жестоко – главнокомандующий пытался, насколько возможно, скрыть правду: слова «битва», «сражение» в донесении не фигурируют, число понесенных потерь не уточнено, неизвестна продолжительность атаки – «несколько часов» – понятие неопределенное.

Кажется, что можно «выжать» из этих строк, помимо той сжатой информации, которая в них содержится? Оказывается, можно. Для этого Гиляров внимательно рассмотрел карту Крыма, прочел, по собственному признанию, донесение раз пятьдесят, главное – сделал тщательный текстологический анализ. Его насторожила краткость донесения – свидетельство о неудаче: если бы было чем похвалиться, донесение составили бы пространнее. Из донесения ясно, что силы неприятеля превосходят наши, но главное – главнокомандующий готовится не к нападению на неприятеля, а лишь к отпору, если тот нападет. Битва была продолжительной, если только к вечеру войска отведены за реку Качу. Значит, произошла настоящая катастрофа («мы разбиты наголову»), наше положение критическое, занятие позиции около Севастополя – вынужденное. Вот что откроется, если внимательно, как Гиляров, прочесть скупные строки донесения.

А побеседовав с человеком, бывавшим в Севастополе, Гиляров окончательно убедился, что «нет никакой надежды», и даже появилась мысль, что Севастополь неприятель может взять.

Появилась эта мысль у Гилярова, но не у главнокомандующего, который не только не препятствовал французам соединиться с англичанами, высадившимися в Балаклаве, но проявил поразительную беспечность, отведя через несколько дней войска от Севастополя к Бахчисараю. И Аксакову, и Гилярову еще предстояло узнать об этом 25 сентября из тех же «Московских ведомостей»,2156 в субботу, когда Гиляров приглашен в Абрамцево. Можно представить, что они пережили – ведь без защиты был оставлен Севастополь, совершенно не укрепленный с суши.

В начале октября Иван Аксаков, находившийся осенью 1854 г. на Украине, у харьковского губернатора беседовал с офицером, участником боевых действий в Севастополе, только что оттуда вернувшимся: «После битвы при Альме, – сообщал Иван родным, – где у нас выбыло из строя 6000 чел(овек), если б французы и англичане продолжали преследование, не давая нам опомниться, они, может быть, ворвались на наших плечах в Севастополь...»2157

Что это не единичное мнение, подтвердил дневник В. С. Аксаковой, где 17 ноября она записала то, что сообщали из Севастополя: «если бы неприятель напал тогда на Севастополь, он был бы взят без бою».2158

Гиляров в ответном письме Аксакову сетует на то, что «мы не сумели ничего предвидеть», то есть войны в Крыму. Сменивший Меншикова на посту главнокомандующего М. Д. Горчаков рассказывал митрополиту Филарету (Дроздову), что предупреждал Меншикова: будет высадка в Крым, тот ответил: будет высадка в Константинополь.

Эту способность к предвидению событий обнаруживали люди сугубо гражданские, от которых её, казалось бы, ждать было нельзя. Осенью 1854 г. П. А. Вяземский заносит в «Старую записную книжку»: «По всему видно, что у нас мало сил, – и это непростительно. Россия истощается для содержания войска, а когда и где войско нужно, тогда и там его нет. Вот более года, что журналы толкуют о нападении на Крым, а подмоги наши подходят туда только теперь, когда неприятель уже занял часть Крыма».2159 А вот письмо Ивана Аксакова родным от начала октября 1854 г.: «Не могу понять, почему не было принято сильнейших мер к обороне Крыма, когда с самой весны уже можно было опасаться высадки».2160 Как видим, умные люди сходно мыслят.

«А сколько было хвастовства!» – горевал в письме Гиляров. И снова в письме Ивана Аксакова находим подтверждение справедливости этого мнения:

Я помню, как прежде говорили и хвастались: только бы высадились, шапками закидаем, на сухом пути одного русского солдата на десятерых врагов станет… А теперь оказывается, что для победы нам необходимо иметь чуть ли не вдвое более войска против неприятельского.2161

Константин Аксаков в письме высказал мысль о том, что для России наступают тяжелые времена, грядет расплата «за отступничество и предательство Веры и братьев» (то есть славян) – неизменная тема его писем к Д. А. Оболенскому (см. публикацию их в данном сборнике). В сохранившейся части ответного письма Гилярова нет рассуждений по данному поводу. Но, учитывая глубокую веру Гилярова в Божественное провидение и то обстоятельство, что война начиналась действительно как религиозная, выскажем предположение, что чуждой эта мысль Гилярову не была. Действительно, в октябре 1854 г. началась 11-месячная осада Севастополя…

К. С. Аксаков – Н. П. Гилярову-Платонову

(После 21 сентября 1854 г. Абрамцево).

Любезнейший Никита Петрович.

Читали ли Вы донесение Меньшикова:2162 он отступил к Севастополю. Хорошего тут нет. – Но теперь и надо ждать козней на Россию за отступничество и предательство Веры и братьев. –

Сделайте одолжение, пришлите с сим посланным том «Москвитянина», где «Семейная хроника».2163 – Я получил письмо от Новаковича; он бедный жалуется на петербургский холод во всех смыслах.2164 Нота Нессельрода, помещенная в последних I. д. Б.,2165 выше всякого вероятия.

Мы надеемся, что Вы приедете к нам откушать в субботу. Брат вам весьма кланяется.2166

Искренно ваш Константин Аксаков.

Н. П. Гиляров-Платонов – К. С. Аксакову

(После 21 сентября 1854 г. Сергиев Посад)

Да, я читал донесение Меньшикова и писал Вам об этом вчера в другой записке, которую Вы получите. Раз пятьдесят перечитывал я известие об донесении, стараясь открыть в нем хотя один намек, хотя какую-нибудь надежду. Но увы! с последним разом я уверился все более и более, что мы разбиты наголову; что мы не сумели ничего предвидеть; что мы разбиты даже не превосходнейшими, а только многочисленными силами; что мы не отступили, а просто бежали, как можно усмотреть из подробной карты Крыма, где расстояние между Альмой и Севастополем означено; наконец… наконец Севастополь мы потеряем, кажется несомненно, ибо мы надеемся встретить сильным отпором, – только. О, вчитайтесь Вы в эти краткие строки, Вы увидите, как жестоко в них каждое слово! Вчера ездил я расспросить человека, бывавшего в Севастополе. Он подробно рассказал мне положение этого города; и я увидел, – и он также, – что если мы уже пред Севастополем, – нет никакой надежды. Грустно, грустно, мало того, смертельно больно такое положение. А сколько было хвастовства! Я уверен, впрочем, что если, к несчастию, возьмут Севастополь, мы2167

Печатается впервые по автографу: РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 8. Л. 1–2 об.

«Вы взялись за святое дело...» (Ф. В. Чижов и А. П. Шипов о развитии отечественной промышленности и торговли). Публикация И. А. Сурниной

Федор Васильевич Чижов – яркая, выдающаяся личность в истории России XIX в. Имя его гремело при жизни, но в следующем столетии было практически забыто; интерес к нему стал появился совсем недавно.

При жизни Ф. В. Чижов проявил себя в разных сферах деятельности: занимался журналистикой, историей, философией, политикой, переводами, опубликовал ряд статей по религиозной живописи. Он проделал путь от бедного ученого-математика до крупного промышленника и финансиста, обладателя миллионного состояния. В середине 1840-х гг. Чижов стал активным участником славянофильского кружка: его интересовали вопросы единения всех славян под эгидой Православной церкви, принципиальные различия в истории развития России и Западной Европы, в их экономической политике (покровительственная система в отношении промышленности и торговли, защитником которой был Чижов, и распространенное на Западе течение фритредерства – свободной торговли, т. е. устранение экономической опеки государства). В последние годы своей жизни Чижов стал финансистом, строителем русских железных дорог, организатором срочного судоходства на Севере России, учредителем Московского купеческого банка.

В историю русской журналистики Чижов вошел, прежде всего, как редактор ежемесячного журнала «Вестник промышленности» (1858–1861) и еженедельной газеты «Акционер» (1860–1863). Наблюдая в конце 1850-х – начале 1860-х гг. «усиление промышленности», Чижов понимал, что настало то время, когда необходимо постоянно следить за развитием её как в России, так и за рубежом. Славянофильские убеждения Чижова проявились в эти годы в первую очередь в стремлениях всемерно поддержать отечественную промышленность и торговлю. Именно поэтому, получив от своих земляков, костромских заводчиков братьев А. П. и Д. П. Шиповых, предложение издавать журнал, Чижов, не раздумывая, согласился.

Публикуемые нами выдержки из дневника Чижова являются доказательством его славянофильских убеждений: веры в своеобразие российской истории, осуждения подражания Европе, «противухристианского и противучеловеческого введения принудительного труда».

За ними следуют отрывки из писем А. П. Шипова к Чижову. Александр Павлович Шипов (1800–1878) – помещик, предприниматель, промышленник и заводчик, автор нескольких книг по вопросам финансовым и народного хозяйства, среди которых: «Куда и отчего исчезли наши деньги» (1860), «Замечания на материалы по пересмотру тарифа» (1867), «Настоящее наше экономическое положение и его последствия» (1871) и другие. По предложению министра государственных имуществ П. Д. Киселева (был министром с 1837 по 1856 г.) А. П. Шипов занял должность управляющего Палатой государственных имуществ Костромской губернии. Здесь вместе с братом Д. П. Шиповым он основал с русскими техниками чугунолитейный механический завод, работавший на отечественных материалах. Братья Шиповы были владельцами и нескольких других промышленных предприятий. Среди них – приобретенный колокололитейный завод И. Д. Поляковой, расширенный ими: на нем был налажен выпуск сельскохозяйственных машин. Со временем Шиповы в Ардатовском уезде Нижегородской губернии приобрели Илевско-Вознесенский чугуно- и железоделательный завод, который вскоре превратился в крупный судостроительный центр. Весной 1857 г. с верфи завода спустили два пассажирских парохода «Алексей» и «Владимир». Помимо этого, А. П. Шипов был председателем Биржевого ярмарочного комитета в Нижнем Новгороде.

Из содержания писем можно сделать вывод, что А. П. Шипов – человек не слишком образованный, иногда пишет коряво, но нельзя не отметить, что он искренен и буквально одержим желанием принести «пользу отечеству».

Чижов активно поддерживал представителей буржуазии, охваченных подобными чувствами (купцов, промышленников, предпринимателей). К их числу принадлежали и братья Шиповы, поэтому неудивительно, что он тесно сошелся с ними: принял их предложение издавать журнал, состоял в переписке, в которой обсуждал с ними злободневные вопросы торговли и промышленности, искал пути решения многих экономических проблем.

Одной из главных задач журнала «Вестник промышленности» Чижов считал отстаивание интересов купеческого сословия: именно «купцы должны выйти на свет общественными деятелями», ведь они «выборные из народа», «первая основа нашей исторической русской жизни, то есть жизни собственно великорусской в лице Новгорода и Пскова». Читателями журнала были люди промышленные (главный управляющий горными заводами в Перми В. Гроссман, инженер-технолог Химического завода П. С. Малютина А. П. Панин и др.), купцы (первой и второй гильдий различных губерний), то есть непосредственно те, кому были небезразличны проблемы промышленности и торговли. Нередко они становились и авторами статей. Сам Чижов активно призывал читательскую аудиторию участвовать в издании журнала: «…только общими дружными усилиями можно двигать вперед общее дело».

В 1867 г. Чижов становится главой Московского купеческого банка (второй по величине акционерный банк в России, был активен в области товарокомиссионных и торговых операций), учрежденного в 1866 г. московскими капиталистами В. А. Кокоревым, И. А. Ляминым и другими, в этом же году при активном содействии Чижова и А. П. Шипова в Петербурге открылось Общество для содействия русской промышленности и торговле, а в 1869 г. Чижов основал Купеческое общество взаимного кредита.

Публикуемые нами материалы относятся ко времени издания журнала «Вестник промышленности» и демонстрируют глубокий интерес Чижова и А. П. Шипова к вопросам промышленности и торговли (отстаивание интересов купцов как двигателей торговли, покровительственной политики со стороны государства, необходимость выработки таможенных тарифов, развития промышленности, вольнонаемного труда и др.), показывают активную роль А. П. Шипова в журнале, а также содержат оценку редакторской работы Чижова.

Необходимо отметить, что проблемы, поднимаемые в письмах Чижова и А. П. Шипова, актуальны и по сей день. Так, размышляя о таможенных тарифах, Чижов делит все товары на разные категории, среди которых выделяет «предметы нужды для большинства народонаселения», относя к ним спиртные напитки. Чижов отмечает, что чем меньше пошлина на подобного рода товары, тем больше их потребление. А это существенно может повредить здоровью. Тем не менее, слишком высокой пошлина на подобную продукцию (как, например, на чай, сахар, кофе и т. п.) быть не может, так как здесь имеет место народная закоренелая привычка. В наши дни подобная проблема также остра: идет ограничение рекламы как слабых, так и крепких спиртных напитков, введен возрастной ценз на продажу алкоголя. Предметы роскоши для богатого населения Чижов предлагает облагать высокой пошлиной, оправдывая её выгодами, которыми пользуются обеспеченные граждане. Пожелания Чижова были учтены в таможенном тарифе 1868 г., при принятии которого руководствовались принципами свободной торговли.

Следует отметить и тот факт, что все эти экономические проблемы волновали также и приятеля и единомышленника Чижова начиная с конца 1850-х гг. – Н. П. Гилярова-Платонова (одно время и цензора его изданий), в своей газете «Современные известия» регулярно уделявшего самое серьезное внимание вопросам промышленности и торговли.

1. Выдержки из «Дневника Чижова за 1857–1862 гг.»

I

25 декабря (1857 г. Аугсбург. Германия)

(...) Наша народность широка, ее призвание велико; но мы, воюющие за нее, далеко не вполне ею пропитаны и не можем быть пропитаны, как потому, что сами ненародно развивались, так и потому, что сама народность без полной народной жизни еще не высказалась во всей полноте; много мы на нее навязывали, поэтому еще более отнимаем. Наконец, и потому мы на нее смотрим, что мы-таки воюем, следовательно, враждебно встречаем часто то, что не только не враждебно, но прямо из нее проистекает или, по крайней мере, совершенно в ее духе. (...) В нашей жизни не земные соборы, не их старый образ важен, а важна полная независимость; важно то, что мы при полноте развития дадим человеку – тип человека на земле.

Публикуется впервые по автографу: РГБ. Ф. 332. К. 2. № 9. Л. 10.

II

23 января (1858 г. Аугсбург. Германия)

(...) Теперь мне пришло в голову,2168 и я записываю, что говоря о тарифах, надобно (разделять) все произведения на:

1. Первой необходимости: хлеб, мясо, соль (...). Это должны быть вещи беспошлинные, потому что они поддерживают человека одинаково везде, и без них или при их вздорожании бедность переходит в нищету.

(...) Англия, уничтоживши хлебные пошлины,2169 только поступит так, как следовало бы ей поступить 100 лет назад, еще ранее, но прославлять за это не за что.

2. Предметы нужды (...) для большинства народонаселения. Хлопчатобумажные произведения, спиртные напитки, пиво. (...) Здесь можно допустить пошлину на тариф чисто фискальный.2170 Здесь дело составления тарифа по соображению и по опыту узнать, на каковые пределы можно более получить пошлины. Разумеется, чем их меньше, то есть чем они слабее, тем более усиливается потребление. В спиртных напитках входит еще защита здоровья, чтоб не покровительствовать пьянству, но чтоб также и не навредить здоровью.

3. Предметы необходимости для развития народной промышленности. Все сырые продукты для фабрик и заводов – все или совершенно беспошлинно, или с весьма малой фискальной пошлиной.

4. Предметы роскоши большинства народонаселения. Чай, сахар и пр. (...) Здесь пошлина тоже должна быть фискальная. В ней будет заключаться косвенный налог. Она должна быть относительно выше пошлины на предметы 2 разряда, ибо там надобно делать уступку народным привычкам. (...)

5. Предметы нужд и приволья высших классов. К пошлине фискальной здесь должно присоединить пошлину покровительственную. Последняя, ободряя развитие народной промышленности, доставляет выгоды народу, взимая косвенные налоги с людей более богатых.

6. Предметы роскоши. Непременно высокая пошлина. (...) Косвенный налог здесь оправдывается выгодами, какими пользуются богатые граждане.

Последним или предпоследним § моей статьи должен быть § Вопрос о свободной торговле и о покровительственной системе не может быть у нас прямо и непременно быть принят в таком виде, в каком он и принимается в Западной Европе.2171

Народы Западной Европы росли и развивались одновременно, почти под одними и теми же условиями. Я говорю почти, потому что и там племенные и местные различия ввели многие разнообразия. Там наука политической экономии вышла из самой их жизни. Ее законы извлеклись из законов их развития (...).

Мы неисповедимыми путями Провидения призваны на деятельность позднейшую. Мы развивались медленнее, шли часто совершенно по другим законам развития (...). Забыть нам всю историю нашего развития и преобразовать себя вдруг, одним размахом пера хотя бы и науки, было бы бессмысленно.

(...) Горьким опытом можно было бы уже убедиться нам, как вредны скачки в Истории. (...) …противухристианское и противучеловеческое введение принудительного труда, убивающего труд и трудящегося, – вот следствия подражательности (...).

Кто отвергнет, что цель Петровского преобразования не была высокая, не была прекрасная, но избравши средством жалкое, мелкое подражание внешности, это преобразование искоренило высоту и истину начал и заставило горько сожалеть о его несчастном существовании и дорого платить за сомнительную непогрешимость. Неужели теперь наука захочет избрать тот же неудачный путь слепого подражания!

В Западной Европе, нападая на покровительственную систему, нападают на вопиющую несправедливость, нападают на притеснение слабого впрямую. (...)

Публикуется впервые по автографу: РГБ. Ф. 332. К. 2. № 9. Л. 13 об.–14 об.

2. Выдержки из писем А. П. Шипова к Ф. В. Чижову 1858 и 1862 гг

I

1 сентября 1858 г. (Кострома)

От всей души благодарю Вас за присылку двух книжек «Промышленного вестника».2172 (...) Обе я прочел с истинным наслаждением и скажу, что обе книжки драгоценные и должно их иметь как учебник самый наставительный. Лучшим доказательством того, какое на меня сделала влияние первая книжка, служит прилагаемая рукопись,2173 которую, если признаете достойной, то благоволите напечатать в одной из книжек Вашего «Вестника»,2174 я обещаю Вам, если признаете, достойные продолжения.2175 Впрочем, я предоставляю право сокращать, измельчать, прибавлять, уничтожать – словом, делать все, что сочтете нужным, с моими тетрадями.

(...)

Публикуется впервые по автографу: РГБ. Ф. 332. К. 61. № 1. Л. 9.

II

15 сентября 1858 г.

Вот еще небольшая тетрадка, заключающая в себе продолжение § 3 моей прежней тетрадки,2176 которую решаюсь послать на благоусмотрение Ваше. (...) Творите из нее все, что хотите, равно как и с предыдущей. Я не литератор, но только патриот в лучшем значении этого слова. Я ищу не известности, а отечеству пользы и страшусь, что эгоизм чуждых наций под видом космополитизма задушит успехи России, в самом их возрождении.

Вы взялись за святое дело и взялись так хорошо, что радует это всех благомыслящих людей. Вторая книжка еще лучше первой.2177 Да поможет Вам Господь (...).

Пора развязаться этой путанице, которую так искусно запутывает стремление ныне господствующей политики (...).

Я прошу Вас, обращайтесь с моими тетрадками без церемоний. Я не обижусь никоим Вашим замечаниям, возражениям и даже совершенным браком. Ищу пользы отечеству и потому не хочу пренебречь Вашим взглядом – зная Ваши правила и Ваш образ мыслей и Вашу высокую образованность и Вашу опытность в состязаниях литературных, и особенно в анализе вопросов экономических.2178 (...)

Публикуется впервые по автографу: РГБ. Ф. 332. К. 61. № 1. Л. 11–11 об.

III

17 сентября 1858 г. Кострома

(...) Поручение Ваше относительно описания завода2179 исполнено аккуратно.

Я полагаю, что нельзя дать посланной Вам статье ту внешнюю форму, в которой она написана. Нельзя ли будет дать ей заглавие:2180 «О различных действиях свободного, обязательного и вообще всякого труда на развитие промышленности как на средства умножения благосостояния народного с приложением этого к России»? (...)

Публикуется впервые по автографу: РГБ. Ф. 332. К. 61. № 1. Л. 13.

IV

1 апреля 1861 г. Кострома

Достойнейший и душевноуважаемый Федор Васильевич!

Когда заговорили о министерстве торговли,2181 мы в Москве действительно испугались, чтобы не попало оно в руки злого (...) и мелочного формалиста, и я, а также Дмитрий Павлович2182 переговаривали с Петербургом, откуда нам и прислали то прошение,2183 которое мы послали министру2184 об учреждении (Товарищества)2185 ему по этой части. Когда А. Н. Бутовский2186 узнал, что подписывается такое прошение, он, который ладит для себя это министерство (посудите, как это будет радостно и полезно для торговли), чрезвычайно рассердился, сторожил наше прошение и устроил так, что оно попало в его руки: мы же сделали ту ошибку, что послали прошение по почте, не предупредили тотчас здесь, кого следовало, о том, что посылается оно, дабы министр был предверен2187 о поводе прошения натурально. Бутовский растолковал его по-своему, и министр был недоволен даже. Узнав об этом, я передал все тому лицу, от которого исходило прошение,2188 и это лицо вчера объявилось ответ был: «Очень жалко, что я узнаю это поздно, потому что уже подписал отношение к генерал-губернатору об том, чтоб объявить об отказе на это прошение». Тут же министр узнал, что (я) здесь и потому будет со мной объясняться. – Пожалуйста, достаньте копию об отношении министра к генерал-губернатору. Мне надобно узнать выражения, которые употреблены в отношении. (...) …Вы скажите купцам, что министр нисколько не сердится, колесо перевернулось, а только между Бутовским и мной завязалась война. Понемногу я выведу этих господ на чистую воду. Но если наши купцы с их боязливостью и (...) будут (отставать) от меня, то я все брошу. К выставке я готов,2189 но надобно, чтоб я не был один, а Бутовского им бояться нечего. Скажите им, что на выставке надобно жаловаться на положение торгующих и выяснить, что должно, а нечего убаюкивать, что все хорошо идет, что ничто не страдает. (...) Передайте, что все это должно быть секретом от Бутовских.2190 Но я думаю нынче же говорить с министром об этом. Напишите мне Ваше мнение. Я не пойду к министру до субботы. Все, что случилось теперь с этим делом, полезно для братьев моих. (...)

(...) надобно усиленно обрабатывать свои коммерческие дела, чтобы не свалиться в общую кашу, в которую уже начали валиться личности весьма почтенные.2191 (...)

Обнимаю Вас от всего сердца. Передайте мой душевный поклон Ивану Кондратьевичу.2192 Возьмите у него мою статью:2193 я ее переделаю, дополню еще фактами и перед выставкой пущу в ход. Надобно непременно показать, что не понимают значения внутренней торговли.

Публикуется впервые по автографу: РГБ. Ф. 332. К. 61. № 2. Л. 1–2.

V

9 августа 1861 г. Кострома

Прежде всего я должен чрезвычайно благодарить Вас, душевноуважаемый Федор Васильевич. За все то, что Вы прибавили в мою статью, напечатанную в № 7 Вашего журнала,2194 за все то, чем Вы ее украсили (...).

Вы знаете, что я не лезу в писатели и в ученые, а ищу передать те лица, которые могут, те идеи, которые, как мне сдается, должны на самом деле поправить наши финансовые обстоятельства, я сильно желаю пользы отечеству и считаю себя счастливым, что имею в Вас моего ментора и вместе сотрудника. Я выражаюсь, как умею, с плеча, зная, что Вы все исправите, негодное выкинете и прибавите от себя то, что может еще более уяснить и подкрепить мою мысль. Я желаю иметь влияние на общественное мнение не для славы, не для карьеры, не из видов корыстных, а только для того, чтобы сколько-нибудь помочь отечеству в его бедах, и для того, чтобы парализовать вредное направление. Признаюсь, утешительно для меня то, что наконец я замечаю успехи моих усилий. Но теперь я имею Вам сообщить в этом отношении добрые вести, потому что имею доказательства, что самое влиятельное лицо2195 разделяет наши намерения.

Вчера и сегодня я ехал с министром финансов на пароходе от Нижнего до Казани. (...) Я говорил совершенно откровенно, как с Вами, и наконец дошла речь до моих статей, и я должен был по требованию всей компании читать статьи о значении торговли.2196 Я внутренно тысячу раз благодарил Вас, чувствуя, как сильно действуют на слушающих наши убеждения. Я обещал им всем доставить брошюры, когда Вы напечатаете, как обещали.2197 (...) Потом я должен говорить с большим обществом купцов в Нижнем по поводу вопросов, выводимых из этих брошюр. (...) Не знаю, успели ли Вы напечатать конец моей статьи в августовской книжке,2198 и если успели, то и вся брошюра может быть напечатана. Как бы хорошо было, если бы Вы ее прислали в Нижний поскорее. (...)

Вторая добрая весть: речь зашла об нашем обществе,2199 и министр вынул из портфеля копию с постановления Комитета министерства, которым в конце июля утверждено наше общество с двумя условиями: 1) чтоб общество открылось тогда, когда они соберут 25 000 рублей,2200 2) чтоб на издание журнала было испрошено разрешение М(инистерст)ва просвещения.2201 (...)

Публикуется впервые по автографу: РГБ. Ф. 332. К. 61. № 2. Л. 3–4.

Как «издавать журнал дельный и занимательный» (Докладная записка Н. П. Гилярова-Платонова А. В. Головнину о «Журнале Министерства народного просвещения»). Публикация Д. А. Федорова

11 августа 1862 г. Высочайшим приказом по Министерству народного просвещения Гиляров был уволен от должности цензора и назначен чиновником особых поручений V класса при министре народного просвещения. Мотивы этого служебного перемещения сам Гиляров отлично сознавал – в письме к гр. А. Д. Блудовой от 1 августа 1862 г. он их сформулировал так: «...неприлично быть цензором человеку, находящемуся в дружеских отношениях с редакторами и участвующему в литературе».2202 Чаша начальственного терпения переполнилась, поскольку Гиляров, являясь в течение семи лет правительственным чиновником, тем не менее с каждым годом все более расширял для себя область свободы от обязательных ведомственных инструкций и вел себя все более независимо и демократично, нарушая таким образом неписаный кодекс, предписывавший конфронтацию между литераторами и представителями надзирательных органов с их придирчивой бдительностью и перестраховкой.2203

Министр народного просвещения А. В. Головнин, по-видимому лично не симпатизировавший своему подчиненному, тем не менее не мог не ценить его знаний и способностей. 14 августа 1862 г. Гиляров получил поручение составить историю Министерства народного просвещения, а 7 февраля 1863 г. он был назначен в Комиссию по пересмотру проекта Устава о книгопечатании и вплоть до 18 мая принимал участие в её заседаниях в Петербурге. Это последнее поручение сыграло роковую роль: в октябре 1872 г., в письме к А. С. Суворину, Гиляров вспоминал:

Случилось, однако, что я отвергнул и провалил мнение, поданное одним моим товарищем по поручению министра, при котором я состоял. Дня через три министр мне очень любезно объявил, что место мое, по случаю преобразования, должно остаться за штатом.2204

1 июня 1863 г. он был уволен от службы «в связи с преобразованием центрального управления Министерства народного просвещения».

Публикуемый нами документ относится к периоду, предшествовавшему работе Гилярова над архивными документами Министерства и печатными источниками по его истории, когда он составил обширный план будущего научного труда.2205 В кризисном положении оказался тогда официальный ведомственный орган – «Журнал Министерства народного просвещения» (1803–1917): его материалы отличались слишком узкой специализацией и были скучны и малоинтересны читающей публике, избалованной острозлободневной журналистикой того времени. Несомненно, по прямому поручению Головнина Гиляров изучил состояние дел и составил свою докладную записку. По ее оформлению (отсутствие обращения, сугубо деловой тон, настойчивое требование пойти по самому неприятному для министра пути – изысканию дополнительных финансовых дотаций) видно, что Гиляров и здесь несколько фрондирует.

В свое время, в 1855 г., его сановные покровители уже предлагали ему место соредактора «Журнала Министерства народного просвещения».2206 Есть данные, что теперь, в 1861 г., Головнин снова вернулся к этой идее. Впрочем, параллельно Гилярова уговаривали возглавить редакцию только учреждавшегося тогда официоза Министерства внутренних дел – газеты «Северная почта» (1862–1868), предтечи «Правительственного вестника». 20 октября 1867 г. он писал своему приятелю К. П. Победоносцеву:

Некогда я отказался от предложения быть редактором даже «Северной почты», журнала официального.2207

Оба эти варианта были ему не по душе, поскольку превращали его в чиновника, строго следующего указаниям начальства, и закрывали для него возможность творческого участия в обсуждении общественно-политических вопросов. К тому же неизбежен был переезд из Москвы в столь не любимый славянофилами Петербург.

Однако от вторично (в конце 1861 г.) предложенного ему редактирования «Журнала Министерства народного просвещения» Гиляров, судя по всему, поначалу наотрез не отказался. В этом издании был «неофициальный отдел», участвовать в нем можно было пригласить талантливых авторов, которые заполнили бы страницы журнальных книжек «статьями дельными и занимательными». Он пишет докладную записку, где показывает пути, на которых можно было бы возродить ежемесячник. Ответ начальства не замедлил: на тех же листах, где написана Гиляровым его записка, видимо показанная дипломату и востоковеду Егору Петровичу Ковалевскому (1809–1868), брат которого, Евграф, был предшественником в 1858–1861 гг. Головнина, появилось краткое письмо министра, адресованное ходатаю по делам Гилярова. Приводим его целиком:

18 окт(ября)

Почтеннейший Егор Петрович. Вследствие решительного отзыва м(инист)ра фин(ансов), что с 1 января не прибавить ни копейки к нашей смете, я нахожусь в весьма затруднительном положении и до 1 января, когда обозначатся остатки от нынешнего года, не могу назначить никакого пособия студентам, издержавшим данные им деньги, и помощникам г. Гилярова. Необходимо ждать.

Предан(ный)

Головнин2208

Это означало, в сущности, и предварительный отказ министра модернизировать журнал по подсказанной Гиляровым схеме (прежде всего путем увеличения гонораров сотрудникам). Дополнительные обстоятельства и время несостоявшегося назначения Гилярова редактором уясняются из его письма к директору Канцелярии синодального обер-прокурора Н. А. Сергиевскому от 18 января 1862 г. Он писал:

Вы спрашиваете о моем редакторстве. Оно кануло ко дну совершенно; Головнин не счел нужным согласиться с моею запискою, а думает обратить журнал в чисто и досконально официальный.2209

Важно отметить: содержание докладной записки о «Журнале Министерства народного просвещения» свидетельствует о том, что Гиляров уже внутренне был готов возглавить крупный орган печати, с большим знанием дела он говорит здесь о мерах по увеличению подписки, об улучшении качества публикаций, о гонорарной политике и необходимости сделать издание «дельным и занимательным». Начиная с декабря 1867 г. он начнет применять этот опыт, накопленный в результате цензорского семилетия, на практике – в качестве издателя-редактора частной ежедневной газеты.

Н. П. Гиляров-Платонов (Докладная записка А. В. Головнину)

Материальное положение Журнала может быть изображено в следующих немногих словах.

Журнал имеет: а) около семисот обязательных подписчиков, б) с небольшим сто подписчиков необязательных, и сверх того в) постоянного пособия от Министерства по три тысячи рублей в год. Все это, в итоге, составляет около тринадцати тысяч рублей.

Из этих средств Журнал должен: а) часть употребить на издержки собственно по напечатанию как официальной, так и неофициальной части; б) часть – на расплату с авторами неофициальных статей, и наконец, в) содержать общую Журнальную обстановку, а именно платить жалованье помощникам редактора, выписывать книги, вести корреспонденцию и пр.

В дополнение к этому должно прибавить, что подписная цена Журнала – двенадцать рублей, а ежегодное количество листов, им печатаемых, доходит до 225, и из них 200 листов одной неофициальной части.2210

Для всякого, сколько-нибудь знающего журнальное дело, ясно, что при таком отношении средств к обязательствам, нет возможности издавать журнал дельный и занимательный, и не может быть надежды на его успешный ход. По общему расчету, употребительному в журнальном деле, редакционных расходов, во всей их сложности, полагается обыкновенно до ста рублей на лист. Коль скоро количество собираемой суммы не доходит до этой пропорции, журнал обыкновенно или идет в убыток, как, например, издавалась с огромным убытком «Русская беседа»,2211 или как с убытком издаются «Вестник промышленности»2212 и «Русская речь».2213 Или же журнал принуждается наполнять свои листы статьями даровыми либо ничтожно оплачиваемыми. Но в этом последнем случае окончательный результат всегда бывает тот, что журнал чрез несколько времени необходимо прекращается: ибо дешевое приобретение статей находится в обратном отношении к дельности и занимательности журнала, а следовательно, и к числу подписчиков, иначе – к количеству собираемой за журнал суммы. Помещая дешевые статьи, журнал, именно вследствие того самого, будет все более и более терять и без того немногих подписчиков и дойдет, наконец, до невозможности покрывать даже простые издержки печатания.

Почти в таком положении стоит теперь и Журнал Министерства. Соразмерно с своими средствами, он платит теперь средним счетом по тридцати рублей за лист своим сотрудникам. Эта плата столь незначительна в сравнении с употребительною в других журналах,2214 что, естественно, к Министерскому Журналу могут притекать только статьи ничтожные по своему содержанию и по количеству потраченного на них труда. А при продолжении такого порядка не только нельзя надеяться поднять Журнал, напротив, должно ожидать, что он будет падать все ниже и ниже и поведет Министерство к бо́льшим и бо́льшим передержкам.

Очевидно, что для поднятия Журнала возможно только одно средство – возвышение платы сотрудникам; и именно должно определить, чтобы гонорарий, средним числом, был не 30, а 50 рублей с листа. Тогда (если притом редактор выбран будет внимательный, энергический и с направлением) Журнал наполнится статьями дельными и занимательными; а с тем вместе будет прибавляться и число подписчиков, которое наконец возрастет до соразмерности получаемой с них суммы с самими издержками на журнал.

Печатается впервые по автографу: ГЛМ. Ф. 23. Оп. 1. № 26. Л. 1–2.

«Мы с вами – последние могикане...» (Н. П. Гиляров-Платонов, И. С. Аксаков и проект новой общероссийской газеты в письмах и документах 1884 г.)2215 Публикация Д. А. Бадаляна

С именами двух последних славянофилов, двух издателей и редакторов московских газет И. С. Аксакова и Н. П. Гилярова-Платонова связана попытка создания новой крупной универсальной газеты, которую они было предприняли в 1884 г. Историю ее можно отчасти реконструировать по дошедшим до нас письмам и документам.

На рубеже 1883–1884 гг. у газеты Гилярова «Современные известия» возникли серьезные финансовые трудности. Оказавшись в долгах, её редактор-издатель даже был готов продать свое предприятие. Узнав об этом, Аксаков, редактор-издатель газеты «Русь», писал 21 марта Гилярову:

Жаль, конечно, газеты, где 18 лет сряду раздавалось всегда умное, оригинальное и всегда искреннее, честное слово, всегда независимое, газеты одного знамени с моими изданиями (...) прекращение «Современ(ных) известий» – в известном смысле наше общее поражение и является скверным симптомом современного состояния русского общества. Я ведь и сам еле дышу: у меня расходится не более 2300 экз(емпляров): это крайний минимум, за чертою которого убыток уже для меня невозможен.2216

Судя по публикуемому нами ответному письму Гилярова к Аксакову, его автор предлагал приобрести свое издание А. С. Суворину, но тот никак на это не отреагировал. Уже после этого Гиляров предложил себя Суворину в качестве обычного журналиста издаваемой им газеты «Новое время». Суворин сообщал об этом в письме к Аксакову 14 февраля 1884 г.:

Я получил от Гилярова письмо странное: он говорит, что ему осталось только «искать приюта на столбцах «Нового времени"», и он просит принять его в число сотрудников газеты, определить род его участия и гонорар. Бывши в Петербурге недавно, он говорил о возможности остаться не причем, но я не думал, что он говорит серьезно. В этом смысле я ему отвечал и не знаю как мне поступить. «Новое время» так переполнено благодаря закрытию «Голоса»,2217 что это тяжело ложится на бюджет газеты, не принося почти ничего…2218

Отметив, что в качестве сотрудника Гиляров «может быть тяжел для газеты», Суворин в этом же письме все-таки спросил о нем мнения Аксакова. И тот отвечал ему 17 февраля:

Как сотрудник срочный или обязанный поставить статью к такому-то часу – Гиляров не годится, слишком для этого нервен и капризен, – но, конечно, его свободное сотрудничество может только украсить всякое издание: его статьи всегда будут выдаваться оригинальностью мысли, умом, дарованием и логичностью изложения.2219

После этого, 20 февраля, Суворин предложил издателю «Современных известий» такие условия сотрудничества, которые тот счел неприемлемыми.2220

Примечательно, что еще в письме от 17 февраля Аксаков рассказывал Суворину о купцах, затевающих «издание газеты для специальной защиты интересов русской торговли и промышленности», которым он рекомендовал Гилярова.2221 Однако из слов самого Гилярова можно понять, что первоначально эти купцы предложили возглавить создание новой газеты именно Аксакову, но тот отказался.2222 Уже после этого, по его совету, купцы обратили внимание на гиляровские «Современные известия». Зашла речь о покупке газеты, которая в этом случае превратилась бы в новое издание. Возглавить его должен был Н. В. Васильев, журналист «Московских ведомостей», готовивший в них передовые статьи по финансово-экономическим вопросам. Васильев обсуждал эту возможность с Гиляровым, но договориться они так и не смогли. 17 февраля Аксаков рассказывал Суворину:

Переговоры еще не кончились, но вряд ли к чему приведут. Со стороны Гилярова велик денежный запрос, чуть ли не свыше 100 тыс(яч) руб(лей) (с типографией), со стороны покупщика требования не лестные для самолюбия: покупается газета с имеющимися подписчиками с тем, чтоб самое название «Современные известия» упразднить и самого Гилярова совсем за борт.2223

Более месяца спустя, около 22 марта, и Гиляров в письме к Аксакову признавал, что «с Васильевым решительно ничего нельзя было устроить» (наст. изд., с. 621).

В следующие месяцы переговоры о газете возобновились, но уже не с Васильевым, а непосредственно с купцами. Вопрос о новом предприятии обсуждался на Макарьевской нижегородской ярмарке, так как купечество, судя по рассказу Гилярова нижегородскому генерал-губернатору Н. М. Баранову, желало, чтобы «орган с русским направлением был голосом не Москвы только, а всей России».2224 Среди потенциальных учредителей солидной ежедневной газеты выступал ряд крупных московских финансистов, торговцев и заводчиков. По письмам Гилярова и Аксакова видно, что в их числе были И. А. Лямин,2225 Т. С. Морозов,2226 П. В. Осипов2227 и предприниматели подобного масштаба. Они составили «комиссию по изданию новой газеты» – так называл её Лямин, который и возглавил её. Надо заметить, что и здесь, наверняка, не обошлось без посредничества Аксакова, которого с 1860-х гг. связывало тесное знакомство с Морозовым и Ляминым. Они были в числе учредителей возглавляемой в 1867–1868 гг. Аксаковым газеты «Москва», а затем одними из учредителей Московского общества взаимного кредита, в котором Аксаков с 1869 г. являлся членом правления и потом – его председателем.

Новый проект в отличие от того, что рассматривался в феврале-марте 1884 г., подразумевал создание мощной ежедневной газеты во главе с Аксаковым и Гиляровым. Последний так комментировал эту ситуацию в 1887 г. в письме к Баранову:

Предлагали редакцию Аксакову; тот отказался, но потом, уговоренный мною, согласился было издавать совместно со мною.2228

Будущую газету Гиляров кулуарно называл «русский «Times"» – прежде так порой величали крупнейшую русскую газету «Голос» (максимальный тираж её составлял 25 тысяч экземпляров). Судя по сохранившемуся в черновике проекту, Гиляров и видел её аналогом самых солидных столичных газет – «Нового времени» и того же «Голоса». Он даже рассчитывал с помощью потенциальных издателей проложить для газеты собственную телеграфную линию из Петербурга в Москву. Прежде такой линией обладала лишь газета «Московский телеграф», тайно финансировавшаяся «Священной дружиной».

Как полагал Гиляров, новое издание должно было стать таким, чтобы «с ним нашло необходимым считаться правительство, прислушивалось к нему общественное мнение не только России, но и Европы». Этой цели он надеялся добиться, имея опорой московских капиталистов, которых считал «центральной экономической силой России». Однако для задуманного издания одних только мощных учредителей было мало.

Нужна умелая рука, – подчеркивал Гиляров, – чтобы образовать журнальный механизм, и нужно имя, достаточно веское в глазах правительства, достаточно громкое, чтобы свидетельствовать о знамени, наконец, способное привлечь к участию солидные умственные силы. В последнем отношении неизбежны Вы, – писал он Аксакову, – мое имя, положим, в России известно, но этого мало. Ваше имя – Европейское, что и требуется (наст. изд., с. 628–629).

Для Аксакова, к тому времени уже изрядно утомленному напряженным трудом в собственной «Руси», немаловажным аргументом могло служить заверение Гилярова, что в этой газете ему не придется «осуждаться на каторжную работу». Наконец, выдвигались доводы и нравственного порядка.

Мы с Вами – последние могикане, дорогой Иван Сергеевич. Поймите, что после нас поле пусто, – убеждал Гиляров и затем спрашивал: – Когда представляется случай организовать направление, обеспечить его бытие, Ваше уклонение, не будет ли преступлением против долга? (наст. изд., с. 629).

Аксаков, принимая предложение, по собственному его признанию, думал не о выпуске совершенно нового издания, а о превращении его «Руси» (в 1880–1882 гг. выходившей еженедельно, а в 1883–1884 гг. – два раза в месяц) в ежедневную газету, где они с Гиляровым стали бы соредакторами. Однако тот стремился к учреждению совершенно нового издания. Он предлагал:

«Русь» оставить как она есть. Еженедельный или двухнедельный орган при ежедневном не лишний (наст. изд., с. 623).

По сохранившимся документам, можно предположить, что на протяжении сентября Аксаков колебался в принятии решения. Отвечая на письмо Гилярова, он 19 сентября заявил: «…оставим этот прожект в стороне. Тем более что и собирать, отыскивать людей теперь уже не время» (наст. изд., с. 626). Интересно, что Аксаков объяснял это решение не только внешними обстоятельствами, но и особенностями характеров как самого себя («человек не политический», т. е. не любящий компромиссов), так и Гилярова («мысль ваша слишком оригинальна и в то же время радикальна»).

При таких наших с вами свойствах, – рассуждал он, – я сомневаюсь в колоссальном успехе газеты, какой вам мерещится. (...) Да и затевать совершенно новый орган, новую газету – это уже не по нашим летам, по крайней мере, не по моим; обольщаться надеждою на ее успех, после опыта всей жизни, я уже не в состоянии. Во мне поэт и лирик всегда мешали и вечно будут мешать практику и организатору, в вас – отвлеченный мыслитель и диалектик.2229

Кроме того, редактор «Руси», хоть и не стал говорить об этом в лицо самому Гилярову, знал за своим старинным товарищем склонность увлекаться разными авантюрными проектами. К примеру, Аксаков рассказывал о нем в письме Суворину 17 февраля 1884 г.:

…подкосила его главным образом бумажная фабрика, которую он как-то «необыкновенно выгодно» купил, где затеял какую-то «особенную плотину» своего изобретения, и т. д. Вся беда в его притязаниях на практичность, на универсальность его дарований, когда он силен только в вопросах отвлеченных, преимущественно в области философии, богословия, филологии и т. п.2230

Да и Суворин заметил в письме к Аксакову:

Гиляров кажется невозможный администратор, хотя думает, что он администратор отличный.2231

Возможно, что после получения ответа от Аксакова, Гиляров снова попытался уговорить его, и тот на некоторое время изменил свою позицию. По крайней мере, обращаясь 28 сентября с письмом к Лямину, Аксаков не отказывался от руководства газетой. Однако 5 октября он уже заявил об этом Лямину. Гиляров позднее писал, что расстроила их общие планы «мелочная случайность».2232 Судя по публикуемому письму Лямина к Аксакову от 6 октября, последний окончательно отказался от участия в газете, когда столкнулся с равнодушием членов комиссии к «помощи галичанам». Скорее всего, под ней подразумевалось предоставление крупного кредита испытывавшему острый кризис галицкому банку «Рольничо-кредитное заведение», от которого в то время зависела судьба многих галичан.2233 Вероятно, под действием тех же впечатлений Аксаков заметил 2 октября в письме к своей сестре М. С. Томашевской: «…у нас общество, включая сюда и купцов, очень стало равнодушно к интересам внешней политики», а далее, говоря, что Москва переродилась, он добавил: «преобладающий в ней клан – купечество – совсем не литературный».2234 Отказ Аксакова, ключевой фигуры всего проекта, на деле означал крушение этого замысла.2235

Русская газета, аналог «Times», о которой мечтал Гиляров, так и не увидела свет. Правда, в 1885 г. ряд купцов, среди которых были Т. С. Морозов и его внучатый племянник Д. И. Морозов,2236 начали издание газеты «Голос Москвы», которую поначалу редактировал Васильев. Однако она была гораздо скромнее задуманного Гиляровым прожекта и просуществовала лишь до февраля 1886 г. Ни он, ни Аксаков не имели к ней отношения. Оба они продолжили издавать свои прежние газеты,2237 пока смерть – Аксакова в январе 1886 г., а Гилярова в октябре 1887 г. – не прекратила выход их «Руси» и «Современных известий».

Письма Аксакова, Гилярова и Лямина, а также черновики писем Гилярова публикуются по автографам и копиям, хранящимся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки и Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН.

Автор благодарит заведующего Центром по изучению традиционалистских направлений в русской литературе ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН А. П. Дмитриева за дружескую помощь в подготовке этой публикации.

1. Гиляров-Платонов Аксакову

(Около 22 марта 1884 г.)2238

Да, любезнейший Иван Сергеевич, материальное положение мое до того ужасно, что истинно говорю, я боюсь не пережить его; во всяком случае, боюсь потерять рассудок. Много силы воли требуется, чтобы задержать начинающееся расстройство (в виде «страха преследования», известной первой степени сумасшествия). И всего ужаснее то, что дело мое не то что вовсе бы непоправимо. Газета может существовать и при теперешнем скудном числе подписчиков и покупателей; мало того – она должна дать до 20 000 дохода. Но у меня нет кредита: вот та беда, от которой я погибаю и от которой не сегодня, завтра, я буду более нежели нищим, буквально без крова и куска хлеба и с неоплатимым долгом. В 1875 году тоже было, если не хуже, но кредит не был подорван. А это обстоятельство, то есть подорванный кредит, служит между прочим причиной и скудного расхода экземпляров газеты. Одним из фондов в прежние времена служила для меня подписка газетных продавцов. Но помимо успеха «Московского листка»,2239 газетные продавцы утратили веру в будущность, то есть в прочность моей2240 газеты; а это отзывается для меня уже десятком и более тысяч рублей. Целый прошлый год и нынешний постоянно слышишь: «Спрашиваем «Современные», а их у разносчиков нет». Нет, потому что розничные подписчики не2241 подписываются, боятся, а это единственный способ для газетной продажи.2242 Торговцу нет расчета покупать в редакции: он получает прибыль, только покупая у оптового, который ему делает значительную уступку и сверх того отпускает в кредит, чего редакция не может.

По осени один из моих корреспондентов, крестьянин, пишущий «из старообрядческого мира», писал мне приблизительно следующее: известно, что дела «Современных известий» не блестящи, и мы (т. е. старообрядцы) об этом рассуждаем;2243 он2244 советовал мне обратиться к Солдатенкову2245 за долгосрочным кредитом, указывая мне, что по их убеждению (совершенно основательному), «Современные известия» – единственный дельный орган, который берет их (т. е. старообрядцев) сторону,2246 хотя и не кадит им, и что в их интересах поддержать меня. Я отвечал, что не могу исполнить совета, потому что уверен в отказе. Но долгосрочный кредит действительно не только спас бы, но воскресил бы меня, как это было в 1875 году. Но кредита этого не могу найти, почему и отправлялся (безуспешно) к Бунге.2247

В те времена, то есть девять лет назад, нашелся не благодетель, но до известной степени рассудительный человек, который ссудил меня значительной таки суммой, под обеспечение доходом от публикаций. Это был Ланин, теперешний издатель «Курьера».2248 Теперь я сколько ни метался, не мог ни чрез кого устроить такую сделку: она возможна была бы в Петербурге, но не в Москве, где капиталисты наших дел не разумеют, хотя помещение денег под такого рода обеспечение и представлялось бы более верным, нежели многие другие.

С Васильевым2249 решительно ничего нельзя было устроить. В конце концов я предлагал по крайней мере типографию; он потребовал счета, который бы показал фонд,2250 получаемый типографиею, при предположении, что редакция и типография два отдельных хозяйства. Счет был ему доставлен, но ответа никакого не последовало.

Меня совершенно восстановил бы долгосрочный кредит тысяч на тридцать и даже на двадцать пять, пожалуй (с постепенной уплатой года в четыре или пять): а тысяч пятнадцать, если не восстановили бы вполне, то спасли бы меня, отвратили опасность неизбежной остановки. Остановка неизбежна потому именно, что я существую текущими доходами, покрывая ими все издержки, даже на бумагу, которую покупаю ежедневно на наличные. Хотя это доказывает, что, стало быть, газета может существовать, когда три месяца держится исключительно на текущие доходы, Вы понимаете, составляющие наименьшую часть2251 дохода вообще. Но Вы понимаете также, что случись недобор в доходах, и газета поневоле остановится. Таково положение теперь. Лишний десяток, не говорю сотня, рублей спасает меня на следующий день; недостаток даже лица, и должна последовать остановка.2252 Но наконец нет сил, я измучился. Я ломаю голову, к кому бы обратиться и не нахожу. Я писал между прочим к Суворину: чтобы ему вместо того чтобы иметь предохранительный клапан в виде «Русского дела», не взять мою газету?2253 Я уверен, можно бы тогда сбить и Пастухова.2254 Суворин обошел это предложение молчанием.

Крупные кредиторы мои все согласны ждать, но под условием продолжения дела, конечно, ибо одно оно представляет источник возможного удовлетворения. Но его-то не могу вести без экстренной помощи: следовательно, я должен гибнуть и идти на скандал еще не слыханный, ибо не бывало примера, чтоб столь обдержавшееся издание рухнуло. Бывали и у других положения еще худшие, и у «Русских ведомостей» и у «Новостей» и у «Сына отечества».2255 Они выстаивали, потому что наладили поддержку.

За что меня не любят купцы? Это я слышу не от Вас одних. Как бы старообрядцам действительно не поддержать меня, то есть не меня, а издание, которое я передал бы потом с величайшим удовольствием кому угодно, но которое все-таки есть место насиженное, способное не только существовать, но давать доход.2256 Нет, какое-то роковое несчастие, какое-то словно проклятие висит над моим делом, вдобавок по неволе даже начатом.2257

Ваш Н. Гиляров.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 359. Л. 22–24. На л. 22 поздняя помета карандашом: «1884».

2. Гиляров-Платонов – Аксакову

18 сентября (1884 г.)

Я не совсем взял в толк, что Вы третьего дня предложили. Я понял только, что Вы готовы были бы преобразить «Русь» в ежедневную газету с моим соредакторством. Но при этом Вы упомянули имя Васильева в связи с именами Воейкова2258 и Морозова.2259 В это я не совсем вник.

1. Если Вы намекали на соредакторство Васильева, то оно совершенно невозможно, как по его бездарности, по отношениям к Каткову, так и по отношениям к нему, могу смело ручаться, большинства капиталистов. Если газета, задуманная ими, и тормозится, то именно потому, что они не знают, как отделаться от Васильева.

2. Я немного затрудняюсь вот чем. Полная независимость Ваша, само собою разумеется, должна предполагаться и быть выговорена.2260 Но две вещи разные: превращение «Руси» в ежедневный орган или основание нового органа. Дело не в названии, а в том, что капиталисты должны приступить к готовой программе, которая не имела в виду специальной цели, которая есть для них главная. Позволяю себе прибавить, что сделка будет иметь и не совсем красивый вид как бы субсидий Вашему журналу. Как прежде я писал, я бы предполагал: «Русь» оставить как она есть. Еженедельный или двухнедельный орган при ежедневном не лишний. За внешнюю организацию редакции не беспокойтесь; ее можно устроить, и Ваши отлучки не помешают.

3. Все вышесказанное я говорю в предположении, что будет основан грандиозный орган. А только такой и может иметь успех; не внешний только, но и успех в смысле влияния и давления. Насчет непобедимости Каткова я с Вами не совсем согласен. Катков берет не столько газетою, сколько личными отношениями.2261 Орган, каким я его предполагаю, упорным долблением сильно ослабит эту монополию влияния, если не сокрушит ее совсем.

Пишу Вам, не говорив еще ни с кем. Но заключаю:

Все дело в Вашем имени. Лишь только бы получить Ваше согласие, все отладится. Всякие предположения кандидатур вроде Васильевских должны быть откинуты. Васильев был намечен уже после того и потому, что Вы отказались. Это условие падает, падает и Васильев.

Меня беспокоит одно: поздно; трудно повернуться в остающееся короткое время.

Ваш Н. Гиляров-Платонов.

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 359. Л. 28–29 об.

3. Аксаков Гилярову-Платонову

(19 сентября 1884 г.)2262

Да, это совершенно верно, я думал не об основе совершенно нового органа, но о превращении «Руси» в ежедневную газету. Об этом меня часто просили мои подписчики, – многие вообще. Понятное дело, что для ежедневного издания нужны иные средства, чем для еженедельного или двунедельного, – и эти средства заимствуются – под условием, чтоб в газете был постоянный экономический отдел, что вообще желательно и вполне прилично. Такая газета, без сомнения, не могла бы назваться органом купечества, ихним изданием – и сохранила бы полную независимость. В то же время она бы упраздняла для купцов необходимость в особой купеческой газете, потому что все истинно законные и разумные интересы русской торговли и промышленности имели бы несомненно в «Руси» искреннюю, горячую защиту. На долю же «купеческой газеты», если б таковая, независимо от «Руси», основалась, досталась бы защита лишь самых узких и эгоистических интересов. Но так как я отягощаюсь издательством даже теперешней «Руси», то я и предлагал Вам взять все бремя на себя, предоставляя Вам, пожалуй, и большую часть выгод, если таковые будут; за собой же оставлял право veto и вообще охранения своего имени и т. п., помещения статей, когда вздумаю, и т. д. – Но Вы правы, во-1-х, что теперь уже поздно; во-2-х, хотя это еще надвое – что такая комбинация многим капиталистам будет, пожалуй, не по нутру, так они не будут чувствовать себя хозяевами, да и редактор – не нанятой, а такой, с которым нужно соблюдать всякие церемонии вежливости. Впрочем, не все такие капиталисты. Тимоф(ей) Сав(вич) Морозов, например, ничего бы другого и не желал, как моей ежедневной газеты, которая бы к своей общей программе присоединила и экономическую. Но он ведь стоит в купечестве почти особняком, в ссоре с Найденовым,2263 не участвует в Биржев(ом) комитете2264 и т. д.

О Васильеве я Вам говорил в том лишь смысле, что о нем разбивается купечество на две партии. По какой бы то ни было причине – он им жалок: «сманили приказчика от хозяина, а место ему не дали»: вот выражение, которое я сам слышал от Петра Ив(ановича) Санина.2265 Как редактор экономич(еского) отдела он несомненно удовлетворил бы купцов.

Вы же не удовлетворите – потому что вечно прозираете в будущее за целый век, а иногда и за несколько, – потому что мысль Ваша слишком оригинальна и в тоже время радикальна. Вам под стать написать: «новые начала политической экономии» – целый трактат, и его оценят прежде всего германские ученые. Этого достоинства Катков не имеет, а потому именно он и сильнее вас, его слово более веско, ближе к делу как оно есть, – что современникам, вообще практикам, а нашим купцам пуще всего – на потребу. Слово Каткова никогда не головоломно, никогда не отвлеченно и при рельефности изложения всем понятно. Как газетный публицист он несомненно стоит выше и меня и вас. Он не мучается никакими вопросами, не выражает ни сомнений, ни недоумений, – слово его не замысловатое, не мудреное, но властное. Ваша же газета, напр(имер), это – «альбом моих ощущений, впечатлений и мыслей». Вы говорите о «личных отношениях Каткова». Но откуда же взялись эти личные отношения у сына кастелянши, хотя бы и дворянского происхождения? Он сам себе создал их. Захотел – и создал. Вы же – наделаете тысячу неловкостей, то обругаете лучшего человека в Москве Щербатова,2266 то Сергея Третьякова2267 – очень милого, хотя и ничтожного человека, и обругаете самым неприличным образом, – и т. д. Я тоже с своей стороны «человек неполитический», как выразилось однажды «Новое время». Нужно бы раза три в год съездить в Петерб(ург), я уже три года в нем не был.2268 У Государя не только аудиенции не просил, но даже с воцарения его ни разу ему не представился, хотя мне по моим связям это было бы более чем легко.2269 Но я считаю всякое личное сближение с верховн(ою) властью опасным для своей независимости, да и в пользу для дела от того не верю. Мне все это и скучно, и противно!

При таких наших с Вами свойствах я сомневаюсь в колоссальном успехе газеты, какой Вам мерещится. Ведь какие мерещились Вам выгоды от бумажной фабрики при новоизобретенной Вами плотине!.. Да и затевать совершенно новый орган, новую газету – это уже не по нашим летам, по крайней мере не (по) моим; и обольщаться надеждою на ее успех, после опыта всей жизни, я уже не в состоянии. Во мне поэт и лирик всегда мешал и вечно будет мешать практику и организатору, в Вас – отвлеченный мыслитель и диалектик.

Итак, оставим этот прожект в стороне. Тем более, что и собирать, отыскивать людей теперь уже не время. Надо сначала их собрать, иметь под руками, а потому уже начинать дело; иначе, выставив вперед свое имя – я вдруг очутюсь один со всем бременем личной нравственной ответственности, – как это уже столько раз со мною бывало. К тому же я не имею ключа к современной действительности. Начались большие, долгие будни, – по всей вероятности, исторически необходимые;2270 совершается какой-то внутренний процесс, которого уловить я еще не могу и который едва ли не требует людей новых, и совсем иного слова, – не людей воинствующих, пламенных борцов, проповедников, памфлетистов, будителей и т. д., а простых рабочих – и слова совсем трезвого, довлеющего дневи,2271 практического.2272 Так кажется, по крайней мере. Нужно бы, кажется, замолчать (мне)2273 и присмотреться.

Вот что. Пожалуйте завтра, (в) четверг, обедать к 5 часам в «Славянский базар»,2274 в особенную комнату вместе с отцами Наумовичем,2275 Площанским,2276 сыном Добрянским2277 и еще одним галичанином. Я угощаю. Непременно пожалуйте.

Ваш Ив. Акс(аков)

Печатается по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 2. № 13. Л. 35–36 об. (копия: РНБ. Ф. 847. № 578. Л. 10–12). Опубликовано в не вполне исправном виде: Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. СПб., 1896. Т. IV. С. 285–288; Аксаков в письмах. Т. III. С. 441–443.

4. Гиляров-Платонов – Аксакову

(21 сентября 1884 г.?)2278

Мысль, только третьего дня пришедшую мне в голову и высказанную вчера, излагаю в принципе несколько подробнее:

1) Сколько я слышал, и даже лично от некоторых, имеется в виду орган не в защиту русской промышленности только, а орган русского направления вообще, в защиту вообще русских интересов. Нечего говорить, что это и вполне разумно. Но когда обратимся к наличным силам, то кроме Вас и меня не может быть никого в виду. Утверждаю это без лести Вам и без ложной скромности о себе.

2) Нам с Вами позволительно желать, чтобы за органом русского направления обеспечено было прочное бытие. Всякий другой кроме нас представляет ту невыгоду, что с ним Петербург не будет церемониться. Прощаемое Каткову, Вам и мне не простят какому-нибудь NN. Можно об этом навести справку в цензуре.

3) Мало отрицательной безопасности: новый орган должен иметь и положительную силу; без того не стоит его заводить. Орган должен быть таков, чтобы с ним нашло необходимым считаться правительство, прислушиваться к нему общественное мнение не только России, но и Европы. Силу эту отчасти дает уверенность, что за органом стоят московские капиталисты, другими словами – центральная экономическая сила России, дает силу дельность, обладание матерьялами, не с ветра взятыми. Но этого мало. Нужна умелая рука, чтобы образовать журнальный механизм, и нужно имя, достаточно веское в глазах правительства, достаточно громкое, чтобы свидетельствовать о знамени, наконец способное привлечь к участию солидные умственные силы. В последнем отношении неизбежны Вы – мое имя, положим, в России известно, но этого мало. Ваше имя – Европейское, что и требуется. Набрать солидных корреспондентов за границей, найти агентов, которые караулили бы движение Петербургских ведомств (то и другое для будущего органа безусловно находимо) способны опять только Вы, при Ваших уже установившихся связях и знакомствах. Следовательно, самая организация отчасти не может без Вас обойтись.

4) Вы возражаете, что «устали»; пугает Вас суета «ежедневной» газеты и ее относительная все-таки легкость, на которую не хотите размениваться. Сочувствую и понимаю по себе. Но

а) если бы орган осуществился, он был бы не то что «Москва».2279 Не нужно осуждать на каторжную работу. Предоставьте себе, выражусь так, только дирекцию дела; при пособии моих знаний, моей опытности, моей энергии, которых Вы не отринете, от Вас не потребуется ежедневного ничего.

б) «Русь» или другой подобный, более тяжеловесный орган, не только может, но должен остаться при ежедневном.

5) Мы с Вами – последние могикане, дорогой Иван Сергеевич. Поймите, что после нас поле пусто. Станете Вы возражать против этого? Не думаю; а потому когда представляется случай организовать направление, обеспечить его бытие, Ваше уклонение не будет ли преступлением против долга? Слепые, хотя доброхотные, люди способны погубить дело, отдав в руки неопытные, подставив имя неизвестное, и лицо, может быть даже бездарное, – погубит навсегда, по крайней мере, на очень долго. После фиаско, раз посеянного, возобновление попытки в том же направлении, даже при более громком имени, может оказаться уже безуспешным.

6) Я полагаю, что не только Вам, но и мне, вовсе не было бы надобности надевать на себя глухую петлю. Лишь бы дело начать и поставить.

Поразмыслите, дорогой Иван Сергеевич.

Печатается впервые по копии, выполненной на листах в клетку, вероятно, кн. Н. В. Шаховским: РНБ. Ф. 847. № 361. Л. 1–2. В деле датировано: (1876 г.?). Местонахождение автографа неизвестно.

5. Гиляров-Платонов Лямину

(Последняя декада сентября 1884 г.?)2280

Многоув(ажаемый) Ив(ан) Артемьевич,

В виду нашей вчерашней беседы препровождаю Вам копию с известного письма, о котором я Вам говорил. К кому оно было писано, Вы знаете. Вы видите отчасти, как я смотрю на дела. Дополню положение подробностями.

Прежде всего и важнее всего организация. Нужно ее устроить заблаговременно; запастись внутренними и заграничными корреспондентами (последних нужно взять из публицистов первоклассных); обзавестись своим телеграфом, своею даже проволокою до Петербурга.2281 Нужно принять все меры, чтобы орган не

Печатается впервые по автографу черновика: РНБ. Ф. 847. № 441. На л. 1 поздняя помета карандашом «Лямину». В деле документ не датирован, а адресатом его указан «Лялин», в описи и в картотеке адресатом указан «Ляпин». Переработкой этого черновика, возможно, является публикуемое ниже письмо 6.

6. Гиляров-Платонов Лямину (?)2282

(Последняя декада сентября 1884 г.)2283

В виду предстоящего совещания прошу Вас припомнить изложенное мною отчасти словесно, отчасти и письменно.

Чтобы держаться прочно, издание должно быть поставлено на широкую ногу. Иначе же нужно будет идти на ежегодные вечные приплаты.

1) Должно обзавестись своей проволокой от Петербурга.

2) В Петербурге организовать отделение редакции, которое не замедлит сообщать политические, коммерческие, даже городские новости.

3) В иностранных землях должны быть завербованы корреспонденты из первоклассных публицистов.

4) В русских главных центрах деловые основательные корреспонденты (не из борзописцев).

5) Как из иностранных земель, так и из русских городов нужны дополнительные телеграммы, независимо от телеграмм агентства.

6) Исходатайствовать о получении полицейских донесений, как это было в «Москве».

При этих условиях газета будет полнее всех существующих и «свежее». Не только совершившееся, но и задуманное в Петербурге должно быть известно редакции; лишь появится статья или известие за границей, имеющее отношение к русским политическим, в особенности коммерческим интересам, телеграф уже должен о них сообщить, и должна быть немедленно дана на них отповедь.

С такою обстановкою газета окажется не только нужной для каждого, но она будет неизбежна; в Петербурге ее будут читать наравне со своими местными известиями, даже прежде, потому что она не будет отставать от них, напротив, будет еще опереживать во многом.

Вышесказанное2284 относится до фактического материала газеты, условливающего полноту и свежесть ее нумеров. Для успеха это есть главное в настоящее время, когда, по счастливому выражению И. С. Аксакова, наступили для России «долгие будни».2285

Изданию нужны не столько умники, сколько деловые, толковые рабочие. Осветить факты, придать души, ума, остроты – дело редакции, которая этим не затруднится. Впрочем, ошибочно предполагать, чтобы не нашлось достаточно людей, способных также и обсуждать, в духе издания, вопросы политические, общественные и коммерческие. Есть серьезные силы, но они брезгают (и справедливо) участием в теперешней газетной литературе.

На вопрос: что должно быть предварительно удостоверено: наличность материальных средств или наличность умственных сил? – отвечаю не колеблясь: наличность средств. Без того трудно начинать переговоры с кем-нибудь из пишущих или способных писать, трудно даже приблизительно начертать организацию редакции. Но устройство редакции и есть самая эластическая вещь: можно иметь в виду большее или меньшее число специалистов по разным отраслям, и притом выдающихся или посредственных и, наконец, с вознаграждением щедрым или умеренным, смотря по тому, какие средства, таков будет и редакционной состав.

Закончу: а) имя И. С. Аксакова должно много содействовать значению издания за границей и в правительственных кругах Петербурга.

б) чем шире, чем крупнее издание будет поставлено, тем несомненнее успех, и при том не относительный только (влияние), но и материальный. В одной из прежних записок я вычислял, что при должной постановке, издание должно дать чистого дохода сто тысяч р(ублей). Это есть самое наименьшее. Достижение полной обеспеченности будет зависеть главным образом от внутреннего содержания газеты. Но могут содействовать тому и сами учредители. Обеспечить газету публикациями в должном количестве, организовать розничную продажу, кроме столиц, по всей России, – то и другое именно коммерческий класс в состоянии совершить и скорее и успешнее, нежели обыкновенные издатели.

Печатается впервые по копии, выполненной на листах в клетку, вероятно, кн. Н. В. Шаховским: РНБ. Ф. 847. № 361. Л. 3–4. В деле помечено как письмо Гилярова к Аксакову (которое, в действительности, занимает лишь л. 1–2 данного дела). Местонахождение автографа неизвестно.

7. Гиляров-Платонов П. В. Осипову

(Последняя декада сентября 1884 г.)2286

Милостивый Государь Павел Васильевич.

И. А. Лямину я доставил, для соображения, данные, на основании которых будущие издатели новой большой газеты могут определить капитал, нужный для ее основания. Вероятно, эта записка будет у Вас в руках, как у члена комиссии. В отвращение недоразумений я должен объяснить, что упомянутый набросок составлен в предположении того условия, если издатели желают основать не только орган, но и выгодное коммерческое предприятие. Чтобы быть в последнем отношении наверняка, нужно запастись очень, очень большими средствами. Другое дело, если желание ограничивается только тем, чтоб иметь орган. Тогда постановка совсем другая, более скромная, но тогда нужно быть готовым на постоянные пожертвования, в том или другом виде, в виде ли субсидий какому-нибудь уже существующему изданию или в виде периодической приплаты к своей газете. Другими словами, нужно иметь ввиду два типа: «Голос» и «Новое время», с одной стороны,2287 и «Петербургские» и «Московские ведомости» – с другой.2288 «Петербургским ведомостям» отданы задаром казенные объявления (тысяч до 40 в год); «Московские» теми же объявлениями пользуются за незначительную плату. Объявления (обязательные) составляют фонд у обоих, и «Московские ведомости», например, не подвергаются опасности от того, что подписка у них в последние два года упала.2289 Иное дело «Новое время» и «Новости», точнее сказать – «Голос», потому что «Новости» ему унаследовали.2290 Из больших газет они одни и стоят на своих ногах; следовательно, их и надо брать для сравнения и с ними состязаться. Но они расходятся более чем в 20 000 экземплярах при громадном количестве объявлений. То же и предполагаемая газета должна принять, стало быть, за норму. Тогда будет и прочно и выгодно. Иначе газета будет только плестись и повторит собою «Русский мир»,2291 «Берег»,2292 »Порядок»,2293 здешний «Телеграф».2294 Большинство этих газет кончили насильственною смертию, но все равно, они умерли бы и естественною. Или же – быть подобием «С.-Петербургских» и «Московских ведомостей», то есть пользоваться постоянною субсидиею. Можно, конечно, существовать без субсидий и при меньшем числе подписчиков и объявлений, нежели у2295 «Нового врем(ени)»; но тогда вид другой, другое внутреннее содержание, другое впечатление.

Замечание, сейчас мною высказанное, нужно иметь в виду, чтобы не ошибиться в расчетах.

Примите, уверение в мое(м)

P. S. Можно бы добавить и еще много объяснительных сведений, но письмо и без того длинно.

Печатается впервые по автографу черновика: РНБ. Ф. 847. № 568. Л. 1–2. В деле указано как «Письмо неустановленному лицу. Черновик». Местонахождение перебеленного автографа неизвестно.

8. Лямин Аксакову

(6 октября 1884 г.)

Многоуважаемый Иван Сергеевич,

Получивши Ваше письмо, 28 сентября, я предположил, в собрании Комиссии по изданию новой газеты, заявить о помощи галичанам,2296 с тою целию, чтобы собрать от членов Комиссии на это денег, но вчерашнее Ваше письмо останавливает мое предположение и дает мне повод думать, что из-за меня Вы осердились на всех и даже на издание газеты, в котором обещали быть главным руководителем.

Я виноват, что немедленно не ответил Вам, – желая сделать лучше, т. е. собрать побольше в пользу галичан, и тем ввел Вас в сомнение даже в политическую силу предполагаемого к изданию органа.

На следующей неделе должна будет собраться у меня Комиссия по изданию новой газеты, почему и покорнейше прошу Вас, Иван Сергеевич, дать мне окончательное Ваше разрешение, чем мне руководствоваться в моем заявлении Комиссии: данным ли Вами мне словом о Вашем согласии быть главным руководителем издания или Вашим письмом об отказе в Вашем участии.

Я сам бы пришел к Вам для личных объяснений, но болен и сижу дома.

Глубоко уважающий Вас и преданный Вам

И. Лямин.

Октября 6. 84.

Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. № 351.

Забытые литературно-критические статьи и мемуарные очерки Н. П. Гилярова-Платонова об И. С. Тургеневе, Л. Н. Толстом, Вл. С. Соловьеве, К. Н. Леонтьеве, И. С. Никитине, И. С. Аксакове и Ф. И. Тютчеве (1879–1886). Публикация А. П. Дмитриева

1. (И. C. Тургенев и Москва)

I

Публичное заседание Общества любителей российской словесности, бывшее в минувшее воскресенье, 18 февраля, отличалось небывалою торжественностию. Оно происходило в обширнейшей аудитории Университета, и на нем присутствовало более тысячи образованных посетителей и посетительниц. Но особенно оно было замечательно появлением на нем дорогого и, к сожалению, редкого гостя Москвы, Ивана Сергеевича Тургенева. Не быв очевидцем, трудно представить себе одушевление, с которым московская публика приветствовала художника-романиста. Восторг выражался так горячо и задушевно, что растрогал гостя до глубины души: в ответ на приветствия он мог только сказать, что «просит пожалеть его, потому что сочувствие, ему выражаемое, тяготит его своею силой». Эта искренность к знаменитому нашему писателю делает большую честь нравственному и эстетическому чувству московской публики. И. С. Тургенев останется навсегда одним из благороднейших образов в нашей литературе: имя его так же чисто, как бела его голова. Не говорим о его таланте: почти четыре десятилетия читали его с неослабевающим художественным наслаждением. Длинный ряд его крупных вещей стал поэтической летописью, в которой тонким чутьем художника угаданы и воспроизведены с глубокой обдуманностью самые сокровенные движения в нашей общественной и нравственной жизни за последние 30–40 лет. Герои его главных романов сделались нарицательными именами. Будущий историк живущих и отживающих теперь поколений нашего общества, разбираясь в своем матерьяле, схватится прежде всего за произведения И. С. Тургенева и не только узнает из них многое, может быть, большее, чем из какого-либо другого источника, но и отдохнет на них нравственно и эстетически.

Перед открытием заседания студенты Московского университета приветствовали дорогого гостя зрело-обдуманною и глубоко-прочувствованною речью. В произведениях И. С. Тургенева они видят завет молодым будущим талантам быть правдивыми к истории и жизни.

Затем читали: А. Ф. Писемский две главы из нового своего романа под названием «Масоны» и Е. В. Барсов «О рекрутских плачах». То и другое чтение вызвало громкие рукоплескания.

После первого чтения члены «Общества», удалившись в особую комнату, единодушно и единогласно избрали И. С. Тургенева в «почетные члены Общества». До сих пор, почти с самого основания Общества, он состоял лишь «действительным членом».

Не могло представиться случая благоприятнее для торжественного выражения почтения к нему со стороны Общества, как настоящий. Когда было объявлено о том публике, восторгам не было конца. Радуемся, что Москва явила себя столь достойною своей родной, всероссийской знаменитости.

II

Вместо всякой руководящей статьи даем сегодня речь, произнесенную И. С. Тургеневым, в ответ на приветствия, сказанные на обеде, данном ему его почитателями.2297 (Обед происходил в Эрмитаже и считал около 100 участвующих.) Первое приветствие говорил С. А. Юрьев, речь которого мы надеемся воспроизвести в скором времени.2298 За ним говорили гг. Корш, Миллер, профессор Бугаев.2299 (...)2300

После всех сказал Н. П. Гиляров-Платонов. «Иван Сергеевич, – сказал он, – вам все до сих пор говорили приветствие, а я хочу вам сказать напутствие. Если кто желает еще сказать что-нибудь Ивану Сергеевичу, я охотно уступаю свое слово.

Вы не в первый раз в Москве, со времени удаления вашего в чужие края, и однако ни один ваш приезд не встречен был такими – выражусь так – овациями. Это заслуживает внимания. Почему так? Вы приехали к нам как раз после того, когда после великого народного движения, обхватившего всех, обещавшего многое, мы стукнулись все лбом об стену. Мы все после этого обратились в один вопросительный знак. И тут-то явились вы, общий наш руководитель-художник. Вы теперь от нас уезжаете. Пребывание за границей имеет свою невыгоду, но представляет свои и выгоды. Вы можете издали смотреть на нас всех свысока, беспристрастно, оценивать каждого лично и каждый кружок с его особыми стремлениями беспристрастно; поезжайте же и присылайте нам оттуда, из вашего далека, новое произведение, в котором изобразите настоящий момент нашей общественной жизни и представите нас всех с той же художественной истиною, сколько изображали прежние моменты в прежних своих творениях».

После этого говорил ректор Университета Н. С. Тихонравов, речь которого воспроизведем на днях.2301

Печатается по единственной неподписанной публикации. Первая часть статьи – передовица Гилярова о чествовании И. С. Тургенева в ОЛРС: Москва, 19 февраля // СИ. 1879. 20 февр. № 50. С. 1–2. Вторая часть – передовица, описывающая прощальный обед, данный в честь писателя перед его отъездом из Москвы: Москва 6 марта: Дневное обозрение // Там же. 7 марта. № 65. С. 2.

Приложение. Ф. А. Гиляров. (Передовая статья об И. С. Тургеневе) (Фрагменты)

Тургенев в Москве!..

С грустью беремся за перо, чтобы приветствовать знаменитейшего из русских писателей, первого нашего руководителя за последние тридцать пять лет, благороднейшего из русских деятелей, давно покинувшего свою родину и навестившего теперь нас, по всей вероятности, на несколько лишь дней, чтобы, к прискорбию нашему, снова вернуться в свое точно как будто изгнание… (...)

...Вы первый в «Записках охотника» изобразили русского крепостного крестьянина как человека, как разумно-свободное существо, достойное той свободы, которая потом и дана была ему потому, как скажет история, что после «Записок охотника» крепостное право стало в той же, если не в большей мере, невозможным, как – и черное невольничество в Южной Америке после Бичер-Стоу. Но не междоусобною бранью, не насилием были разбиты у нас крепостные оковы: их разрешила та же русская любовь, какою проникнуто и бессмертное творение, положившее прямое начало бессмертному историческому событию. И никто после Вас, а писатели, мнящие себя народными, всего меньше, не мог возвыситься до простого, не искаженного карикатурою лишь подражания Вам. (...)

Мы не можем здесь обозревать все славные творения знаменитого русского писателя: ни поэтическую жизнь «Дворянского гнезда», смененную, увы, теперь в Москве пошло-прозаическими коммерческими гнездами; ни последнего из идеалистов «Рудина», сбитого теперь уже с места алчущими одной наживы седыми и безбородыми материалистами; ни Инсаровых, так знакомых нам по последним событиям; ни «Отцов и детей», этого камня преткновения русской литературы; ни «Дыма», который и сейчас все еще ест нам глаза: – Тургенева можно читать, можно им зачитываться, но чтобы разбирать его, нужно сперва народиться критическому анализу (какого у нас не было и нет) такой же силы, какой и творчество разбираемого таланта. А рядовому критику пытаться оценить Ивана Тургенева не то же ли, что деревенщине, скажем прямо, по-московски, таращиться на главу Ивана Великого? (...)

Мы высоко ценим и заграничные Ваши творения, видим в них ту же правду, что и в «Рудине», «Дворянском гнезде», «Накануне», «Отцах и детях»; но в них, простите, словно – рассказ о вчерашнем, помеченный нынешним числом. Застывшую жизнь прошлого царствования, мертвое, окаменелое царство наших крепостников и крепостных людей, мог Гоголь живописать из прекрасного далека. Кому, как не Тургеневу, лучше всех нас известно, как бежит, через край хлещет наша жизнь во второй половине литературной деятельности Тургенева? Наш мировой институт, наша судебная реформа, наше земское и городское самоуправление безвозвратно, пожалуй, ушли от поэтической летописи Тургенева, а будущий историк прибавит к этому: была Сербская война, была война за освобождение многострадальной Болгарии, восстановлено царство, спавшее 500 лет, а творца «Накануне» тут не было…

Грустно, читатель!

Печатается по единственной публикации, помеченной символом «+», что позволяет атрибутировать ее Ф. А. Гилярову: Москва, 2 марта: Дневное обозрение // СИ. 1879. 3 марта. № 61. С. 2. По-видимому, Гиляров-Платонов вполне солидаризовался со скептическим взглядом на позднее творчество Тургенева, выраженным в передовой статье его соредактора Ф. А. Гилярова.

2. (Л. Н. Толстой как педагог)

I

«Московские ведомости», надеемся, не посетуют на нас за то, что мы передаем целиком прекрасное письмо г. Горбова,2302 этого молодого подвижника, этого юноши-миссионера, отправившегося с проповедью в народ, но с целию совершенно противоположною народникам-развратителям, пытавшимся смутить народную совесть и поколебать его веру и гражданский долг. Сын известного капиталиста М. А. Горбова,2303 молодой человек, по окончании университетского курса, зарыл себя в деревенскую глушь, где занялся учением крестьянских ребят на основе православно-религиозной. Некоторые подробности узнает читатель из самого письма, которое помещено ниже. Но дополним для незнающих, что г. Горбов в своем подвиге предшествован был С. А. Рачинским, бывшим профессором Московского университета, который в своей деревне посвятил себя точно так же сельской школе.2304

Юноша-миссионер отрицает в своем деянии значение подвига; он находит в нем наслаждение и отдохновение от житейской пустельги и лжи. И это само собою разумеется; но высокое нравственное служение его тем не менее остается подвигом, именно подвигом, а не игрушкою, чем служило некогда то же занятие для одной из наших знаменитостей, Л. Н. Толстого. Более двадцати лет назад знаменитый писатель точно так же поразился этою непочатою почвою, этими неизмятыми душами, этою чистою любознательностью, ничем не засоренною, найденною им в крестьянских детях. Он учредил школу (в Ясной Поляне), начал даже издавать журнал педагогический; но потом остыл, по-видимому, о чем и жалеть, впрочем, не приходится.2305 Как во всем увлекающийся, основатель Яснополянской школы довел до абсурда уважение к детской свободе и веру в любознательность ребят, возлагая все на природу, на манер Жан Жака Руссо, и не считаясь с историею, а отсюда и с душою народа, взятого в его совокупности. Дети, хотя и крестьянские, суть не просто человеческие существа, но русские люди, и русские не по физическому только происхождению и окружающей непосредственно природе, а дети народа, прошедшего известную историческую жизнь и дети определенной церкви.

Так и посмотрел на крестьянских детей С. А. Рачинский, полюбив их не менее Л. Н. Толстого; потомство почтит заслугу бывшего профессора, который по справедливости должен быть признан отцом истинной русской народной школы. По его стопам идет г. Горбов, и в письме, которое ниже сего найдут читатели, кличет клич о пособниках: дай Бог ему найти их. Нельзя не согласиться, что правительственная организация школы, как бы хорошо ни была задумана и даже исполнена, не в состоянии сама по себе влить духа в новые начала учреждения. Теперь и полагаются церковно-приходские школы на основаниях именно тех, применение которых совершается С. А. Рачинским; но где люди, в этом вопрос. Где предохранение против мертвой формальности, в которую все у нас скоро обращается? Нужны миссионеры, нужны подвижники, одушевленные своим призванием, и их-то кличет г. Горбов.

II

Не можем оставить без отповеди упрек «Нового времени», что мы позволили себе, как выражается почтенная газета, «глумление» над Л. Н. Толстым по поводу его педагогической деятельности. Газета ссылается (на то), что мнения Л. Н. Толстого о народном обучении всем известны. Известны они и нам, и знаменитому писателю делает великую честь, что он первый поднял голос против того «развивающего» обучения грамотности, которое на деле бывает скорее отупляющим. Но это – мнение позднейшего времени, а мы говорили об Яснополянской школе начала шестидесятых годов, о журнале «Ясная Поляна», о тогдашней деятельности Л. Н. Толстого и о тогдашних его воззрениях, о тогдашней его экзальтации. Смешивать эти два периода едва ли позволительно, и если знаменитый писатель не остался при тогдашних увлечениях, жалеть об этом, повторим, нечего; напротив, нужно отдать честь Л. Н. Толстому. Рецензент, писавший заметку на нашу статью, сколько мы догадываемся, не имеет точного понятия о педагогической теории, как она вылилась у искреннего и скоропоспешного мыслителя, каков Л. Н. Толстой, в первый момент по освобождении крестьян в 1862 году (кажется, не ошибаемся в годе). Повторим сказанное в прошлый раз. Л. Н. Толстого, как и С. А. Рачинского, как и Н. М. Горбова, поразила эта неизмятость, непочатость детской души, незасоренность детского ума, эта любознательность, чарующая своей чистотой и своей здравостью, как она способна поразить и всякого мыслящего, кто подойдет с внимательным участием к деревенскому дитяти, вскормившемуся вне городских влияний. Как и во всем, увлекающийся художник-педагог, отдавшись детям с любовию, перешел меру. Нужно было тогда читать «Ясную Поляну», чтобы убедиться в этом. У нас нет теперь этого журнала под рукою, но нам памятен практический вывод, который истекал из всех рассуждений педагога. Он был приблизительно таков: должно учить детей только тогда, когда они хотят, и только тому, чему хотят. Тут была относительная верность, но крылось и колоссальное заблуждение. Применительно к подвижническому служению, которое предприняли С. А. Рачинский и Н. М. Горбов, мы находим существенное заблуждение этой, как мы выразились, Жан-Жаковской теории в том, что чистого человека, человека по себе, хотя бы это был и ребенок, не бывает на свете; каждый есть до известной степени продукт истории, пред которою каждый обязан, как обязан пред современным обществом и окружающею природою. В этом-то смысле служение двух педагогов-подвижников 1884 г. существенно отличается от деятельности педагога 1862 г., хотя последний одушевлен был столь же высокими, столь же честными намерениями и даже отправлялся из той же исходной точки – скажем так – очарования неповрежденною душою крестьянского дитяти.

Мы не все бы сказали, когда бы не обратили внимания и еще на упрек, прочитанный нами уже после того, как написаны были предшествующие строки. Возмутилась нашим отзывом газета «Южный край».2306 Она не находит середины в нем между «злостной недобросовестностью» или «легкомысленным незнанием».2307 Немножко сильно, и мы надеемся, что почтенная газета возьмет назад такой приговор, особенно когда вникнет, что отзыв наш далеко не противоречит ее собственному замечанию. «В отношениях гр. Толстого, говорит она, к крестьянским детям и к народу вообще можно заметить какую-то постоянную черту робкой неуверенности».2308 А тот культ детской свободы, который сквозил в первоначальных педагогических опытах гр. Толстого, что же он был?

Почтенная газета затем пускается в филиппику против нас, которую мы уже никак не можем принять на свой счет. Она видит в нашем отзыве, во-первых, «нападки», чего мы в нем не усматриваем, ибо указать на способность чью-нибудь увлекаться, нам кажется, еще не значит нападать. Во-вторых, «все эти нападки есть не более как отголосок мнений людей окаменелой традиции, формальных взглядов, узкого понимания...»2309 И далее: «людям окаменелой традиции не дают покоя последние произведения Л. Толстого – его «Исповедь» и его Толкования на Евангелие». Отсюда заключаем, что, по мнению автора, отзыв наш о первоначальной педагогической деятельности графа Толстого возбужден последними его произведениями!!! Не можем без улыбки читать эту догадку потому, во-первых, что одно, по крайней мере, из поименованных последних произведений знаменитого писателя нам даже неизвестно,2310 а во-вторых, автору «Ясной Поляны» лично высказывали мы свое мнение об его педагогических воззрениях еще в самый момент, когда «Ясная Поляна» издавалась, более 20 лет назад,2311 когда, нет сомнения, не появлялось не только «последних произведений», но даже «Войны и мира».

В своем отзыве мы согласны смягчить разве одно слово «игрушка», употребленное нами, впрочем, не в том смысле, в каком, по-видимому, приняли его наши возражатели.2312 Л. Н. Толстой искренен и отдается с пылом всему, но переходчив. Нисколько он не думал играть детьми; напротив, скорее поклонялся им и служил. Но какую долю его деятельности и его души занимала Яснополянская школа сначала и какое после? Придумывайте название, но во всяком случае отношение его было другое, а не тот подвиг, на который обрек себя С. А. Рачинский, на что мы и хотели собственно указать.

Печатается по единственной неподписанной публикации. Первая часть статьи – передовица Гилярова, представляющая собой предисловие к публикации письма о сельской школе педагога Н. М. Горбова, последователя С. А. Рачинского: Москва, 16 мая: Дневное обозрение // СИ. 1884. 17 мая. № 132. С. 1. Вторая часть – передовица, вызванная газетной полемикой с суждениями Гилярова о Л. Толстом: Москва 22 мая: Дневное обозрение // Там же. 23 мая. № 138. С. 1–2.

Приложение Н. П. Гиляров-Платонов. Письмо к С. А. Юрьеву (об исповеди графа Л. Н. Толстого) (апрель 1882 г.)

Тяжелую повинность возложили вы на меня, Сергей Андреевич,2313 и тяжелее всего было для меня дочитать эту странную исповедь.2314 В самом деле, для чего автор выступает с ней на свет, что им руководит? Выступает ли он учителем или учеником, желает просветить ближних или ищет от них духовной помощи? Ни то ни другое. Сам он объявляет, что только приступил к изучению жизни, в которой, по его мнению, кроется истина веры, а затем во всех отзывах так категоричен: это бессмысленно, то возмутительно и проч.2315

Состояние души, свидетельствуемое исповедью, называется у отцов духовною гордостью. Духовная гордость сквозит в каждой строке, не говоря о том, что ею только может быть объяснено появление исповеди в целом. «Посмотрите, вот я каков и вот что со мной было», причем подразумевается, что я-то и умнее всех, и лучше всех. Нужды нет, что исповедующий говорит о своих грехах и ошибках: вслушайтесь в тон, каким то и другое говорится.

После того какая же возможность и какой смысл входить в логическую оценку положительного содержания умствований, рассыпанных по исповеди? Ни одно из них не выдерживает логического прикосновения, не то что разбора. Вся эта цепь размышлений есть факт только психический, и не будь подписано под нею: «Лев Толстой»,2316 ничего, кроме глумления, ничего, кроме наименования бредом, не вызвала бы она у человека, привыкшего к строгому мышлению. Между тем в том-то самом и чувствуете вы, что имеете дело с длящеюся горячкою духовной гордости. Не будь гордыни, одушевляющей исповедь, автор сам предварительно углубился бы в себя и спросил: да что же, в самом деле, что ли, я такое необыкновенное, выросшее надо всеми головою существо, что лишь один испытывал все муки внутреннего раздвоения,2317 и настолько мозговой аппарат мой совершен, что я свысока могу тремя словами побивать и Экклезиаста, и Канта, и Шопенгауэра, и буддизм, и христианских богословов? А этот аппарат оказывается флюгером, сидящим на вертящейся оси. Несколько переходов пережила душа, и в каждом повторяется необыкновенная самоуверенность, именно к нему относящаяся: и в период издания «Ясной Поляны», и в период исполнения механических обрядов православия действовал человек, воображавший и там и тут, что он обрел истину, и две истины оказываются противоположными одна другой. Добросовестное самоиспытание должно бы привести человека к выводу о собственном бессилии. Я ошибался вчера, ошибался третьего дня, ошибался третьим годом, каждый раз, однако, уверенный, что обладаю истиною и служу ей. Очень возможно и даже 9/102318 вероятностей за то, что и теперь я ошибаюсь также и в положительном содержании своего умствования, и в отрицательной критике воззрений, мною не признаваемых, и существенный порок мой есть страстность и самомнение. Вот добросовестный вывод, к которому должно бы привести автора искреннее самоиспытание. Но тогда, конечно, не появилось бы исповеди; он бы ее запрятал и не стал бы показывать своего белья перед всем светом.2319

Зачем жить? – Вопрос не новый.

Дар напрасный, дар случайный

Жизнь, зачем ты нам дана?2320

Какой смысл жизни? – перифразирует свой вопрос автор, воображая, что обоими вопросами спрашивает о том же. Но сперва бы нужно было еще додуматься, что эти два вопроса разные. Смысл жизни – ее существо, законы, которыми она управляется; а зачем? – это есть цель жизни. Да еще существует ли цель? Спросил ли себя об этом исповедник?

Есть человечество целое, которое жило и живет, очевидно понимая смысл своей жизни, ибо, не понимая его, оно не могло бы жить; а я говорю, что вся жизнь есть бессмыслица.

Утверждать и отрицать можно что угодно, и в том числе, что жизнь есть бессмыслица; пускай это мнение и остается при авторе. Но гораздо большая бессмыслица обнаружена антитезом, который предшествует этому положению: «Ибо, не понимая смысла, не могло бы жить». Да разве это не бессмыслица? Собака понимает смысл своей жизни? Должно быть, понимает; так выходит по Толстому, иначе она не могла бы жить.

Привожу только образчик; но каждая строка, где только встречается какое-нибудь умствование, совершенно такого же достоинства. А рядом идет постоянное озлобление, направленное, впрочем, в единственную сторону – против церковных формул и церкви. «Возмутительное преподавание бессмысленных изречений катехизиса». За что же, однако, граф, сердиться? Зачем эти эпитеты – «возмутительные», «бессмысленные», показывающие неспокойное состояние сердца? Можно не находить смысла, но не злиться. Вспомните спокойный отзыв: «Не ведят, что творят».2321 Та бессмысленность и возмутительность, которая вас раздражает, есть разве злонамеренный обман? Вам так кажется? Не думаю. А стало быть, нечего и браниться на заблуждение, если оно только заблуждение.

Эпитетами «возмутительный» и «бессмысленный» и другими подобными автор выдает коренной грех своих умствований, и пока этот грех сидит, тщетны будут все искания «смысла жизни».

Не бессмысленно для автора только то, что подтверждается эмпирически и доказывается математически. Под этим, по-видимому, одним условием он согласен признавать за чем-нибудь так называемую им разумность. Воззрению, на этой почве утвердившемуся, жизнь должна представляться химическим процессом, за которым ничего не следует, кроме червей и смрада, по выражению автора.2322 И прекрасно, так и следует быть. Но, чудак, что же он спрашивает о цели жизни? Стоя на своей почве, он имеет спрашивать только: откуда жизнь, как она идет, что такое в ней? А он спрашивает: зачем? Вопросом зачем предполагается преднамеренность, сознание. Обращаясь к отдельному человеку, спрашиваете: зачем ты это сделал? Своим вопросом выражаете вы уверенность, что ранее, чем поступок совершен, ему предшествовал в голове образ его и затем ожидаемое последствие совершения. К кому же вы обращаетесь с вопросом: зачем жизнь? Вы предполагаете, стало быть, заранее, помимо производящей и производящих причин, элементов2323 и механических законов (в силу которых появляется живое существо человека), какую-то, кем-то предустановленную цель, стало быть, чье-то сознание. Ибо бессознательная предустановленность «есть чепуха, горькая сладость». Какое же, однако, имеете вы право на это предположение, к которому не уполномочивают вас ни эмпирия, ни математика? Спрячьте ваш вопрос в карман: он сам есть бессмыслица, а не жизнь, которую вы обвиняете. Нет, жизнь есть2324 не бессмыслица; она полна смысла и порядка, если остановиться на материалистическом (виноват, на реалистическом) основании. Все идет исправно: происходит борьба за существование, эволюция,2325 одни вымирают, другие нарождаются.2326 Вам хочется знать: как вам жить? Не праздный ли это вопрос? Живите, как хотите, или, точнее и строже сказать: вы будете жить так, как сложатся ваши клеточки2327 вследствие таких и таких-то2328 климатических и социальных условий, такого-то питания, таких-то впечатлений и таких-то2329 рефлексов. «Хотите» предполагает волю и свободу; но то и другое только самообольщение. А потому и вопрос праздный.

Но вы хотите еще более: вы хотите еще знать,2330 зачем вы живете? Вы обращаетесь к свету, теплу, электричеству, магнетизму – словом, к эфиру, обращаетесь к материи, если кроме эфира существует еще самостоятельная материя, обращаетесь к тяжести, упругости, химическому сродству, ко всем физическим деятелям, зачем-де вы дали мне жизнь, зачем вы даете ее бесчисленному множеству, зачем вообще вы ее произвели? К эфиру и материи вы обращаетесь, ровно к сознательным существам, допрашиваете их как прокурор, предполагая в них и волю и совесть? Что вы делаете, не многого ли требуете?

Однако этот вопрос вас мучит. Очень жалко. Однако же вы можете спросить: откуда же2331 этот самый вопрос? Как он взялся в этом столь стройном мире, предъявляя требование, о котором бы не должно было возникать и представления? Это вопрос не шуточный; и с него бы по-настоящему и следовало начать. Но тогда прежде всего надо сойти с почвы, на которой этот вопрос, сам в себе, представляется нелепостью. А тогда слетит и вся самоуверенность, и все категорически презрительные отзывы о явлениях, на которые так гневается автор исповеди.

Впервые напечатано А. М. Гальперсон под назв. «Н. П. Гиляров к *** (Об «Исповеди» графа Л. Н. Толстого)»: РА. 1889. Кн. III. Вып. 11. С. 428–432; в 1900 г. вновь опубликовано кн. Н. В. Шаховским под назв. «Письмо к С. А. Юрьеву об исповеди гр. Л. Н. Толстого» (Сб. соч. Т. II. С. 287–291) c многочисленными разночтениями, заставляющими предположить, что публикации были сделаны по разным спискам письма Гилярова (известно, что он сам, по крайней мере, трижды переписал свое письмо к С. А. Юрьеву, послав копии Л. Толстому в Ясную Поляну, К. П. Победоносцеву в Петербург и своему московскому приятелю М. Н. Лопатину). Местоположение какого-либо автографа нам неизвестно. В нашем издании воспроизводится первая публикация как более, на наш взгляд, аутентичная. Однако некоторые существенные места, явно неверно прочитанные либо опущенные, поправлены по более поздней публикации и оговорены в текстологических комментариях. См. также: Эфрон С. Н. П. Гиляров и гр. Л. Н. Толстой // Русский листок. 1902. 13 окт. № 281. С. 1.

3. (Вл. С. Соловьев и уния)

С удивлением, близким к негодованию, обращается «Варшавский дневник» к столичной печати: как это она пропустила такое событие, как переговоры между Римскою куриею и Константинопольским патриархатом о соединении Церквей, причем блаженнейший Иоаким IV якобы склоняется к унии.2332 Удивление варшавской газеты напоминает нам о настояниях, с которыми год тому назад и более обращались некоторые письменно к редактору «Современных известий», почему он, и именно он в частности, не выступит со словом против В. С. Соловьева,2333 который явился проповедником своего рода тоже унии. Не отвечая за других, скажем за себя, что ни оригинальное воззрение, с которым выступил В. С. Соловьев, ни склонность к унии, приписываемую Константинопольскому патриарху, мы не считаем достойным не только серьезного спора, но даже серьезного упоминания. Уния! Мысль о ней есть нечто даже забавное, не говоря о том, что к вере она не имеет отношения. В унии весь вопрос о дисциплине, о власти, и тем он возмутительнее, что Рим охотно пожертвует даже догматом, лишь бы сохранить авторитет папской туфли, о которой с таким справедливым омерзением говаривал в своих сочинениях блаженной памяти Платон, митрополит Московский.2334 Придумывая унию новейшей конструкции, и В. С. Соловьев находит ее нужным тоже лишь для внешнего единства, которого, по мнению почтенного ученого, недостает для Церкви. Внешнее единство, то есть – единство власти, которое может быть логически завершено только признанием непогрешимого папы, где бы он ни сидел, в Риме или в другом месте. А духовная непогрешимость в единоличном воплощении – это есть демонизм вместо христианства, перенесенный в Церковь. Лютеранские богословы первых времен не очень были далеки от истины, когда антихристом и вавилонскою блудницею признавали Римского папу.

В стремлениях папизма подчинить себе Восточную церковь не видим никакой новости: и Пий IX обращался к восточным патриархам;2335 отчего же не попытаться и Льву XIII?2336 Если, как уверяет польский «Час», около константинопольского престола есть люди, склонные к соединению (в числе их называют логофета Аристарха-бея2337), то и это нас не удивит. Возможно, что и патриарх, не этот, так другой, подпишет даже унию; разве это не бывало, разве не было Флорентийского собора2338 и не остался в свое время один Марк Ефесский верным Церкви?2339 Польско-клерикальному «Часу» извинительно предаваться грезам, что вот исчезнет «схизма», и Восток переродится под «живительным влиянием католицизма и западной цивилизации». «Живительное» влияние! Что-то этого не слыхивали мы о католицизме, который, напротив, везде мертвит, душит и порабощает. А западная цивилизация, которую неожиданно сближает польская газета с католицизмом, и народилась именно как протест против католичества. «Час» плохо знает историю или находит нужным притвориться, что забыл ее; клерикальному органу не подобало забывать, по крайней мере, что не против чего, однако, и воюет более всего современная курия, как против цивилизации (то есть внешнего просвещения). Из чего и состоял знаменитый «Syllabus errorum» (Перечень заблуждений) Пия IX.2340 А были слухи, что Лев XIII тоже хочет издать свой Силлабус. Но у ультрамонтанства стратегия всегда такова: в одну сторону одна логика, в обращении к другой – другая. Это также столь обыкновенное явление, что на нем останавливаться не стоит.

Несколько серьезнее то указание, что папистам надежду на успех внушает современная распря болгар с греками.2341 Либо ту, либо другую сторону надеются они уловить, разумеется не наставлением в духовной истине, а приманкою политического господства: «кто наш, за тем и будет Восток». Могут найтись легковерные, которые и перейдут на сторону Рима. «Час» мечтает именно о греках. Только времена-то прошли не только крестовых походов, когда путем завоевания водворился латинский патриарх в Цареграде, но даже времена Флорентийского собора. Кто ж будет крестоносцем Льва XIII? Его апостолическое величество австро-венгерский император? Австрия действительно ищет присвоить себе Восток посредством окатоличивания жителей. Но ведь австрийский же император, а не греческий король. «Час» же развертывает пред независимыми греками перспективу, что они, а не Австрия станут наследниками турецких владений в Европе и Малой Азии, когда обратятся в католичество.

Рознь между греками и болгарами во всяком случае существует, и это есть самая печальная сторона дела. Существует не только рознь, но прямой раскол, который прекратить ни та, ни другая сторона не решается; племенная вражда слишком сильна. К вере опять рознь эта имеет мало отношения; дело в будущем политическом господстве. И в интересах, конечно, Римской курии, с одной стороны, Австро-Венгрии – с другой – поддерживать взаимную неприязнь и раздувать огонь в надежде попользоваться чем-нибудь, когда пожар вспыхнет. Добыча будет вообще невелика, но жалко, что в виду подстрекателей раздора бездействует по-видимому миротворное участие народов и государств, единоверных грекам и болгарам. Если «Час» сулит Востоку счастие от подчинений Риму, то сам Восток должен бы понять, что разделение-то его и есть его несчастие.

Печатается по единственной неподписанной публикации (в качестве подпередовой): Москва, 13 февраля: Дневное обозрение // СИ. 1885. 14 февр. № 43. С. 2.

4. (О первом томе сборника статей К. Н. Леонтьева «Восток, Россия и славянство» (М., 1885))

Очень умная, чрезвычайно талантливо написанная книга, под заглавием «Восток, Россия и славянство», вышла теперь очень кстати, когда на Востоке заворошилось. Это сборник статей, писанных в разные времена в разных журналах, начиная с 70-х годов, г. К. Леонтьевым.

Автора всякий назовет слишком парадоксальным, многие назовут мистиком (от чего он и сам не отрекается). По нашему мнению, ни то, ни другое не может служить ему в укор, и всего менее первое; быть пошлым не есть ни заслуга, ни достоинство. Своими историческими толкованиями и своими историческими идеалами г. К. Леонтьев резко, до противоположности выделяется от прочих публицистов, и на наш взгляд, в трех четвертях того, что он говорит, глубочайшая истина; но он в своем основном положении увлекается далее пределов. А основное его положение: что России суждено завоевать Царьград, с тем чтобы во главе великого восточного союза основать на почве восточного православия новый период всемирно-исторической культуры, своего особенного характера. Принимая посылку, принимая даже заключение, мы отвергаем выставленное условие. Царьград предстоит нам взять, это неизбежно; но на основаниях византийского православия создать что-либо новое и живительное столь же мало возможно, сколь невозможно было обновиться Европе католичеством, по завоевании Рима объединенной Италией. Да простит нам автор: византийское начало (а оно еще не равнозначительно с православием) есть анахронизм, ложь и неправда.

Мы верим в грядущий период всемирной культуры; верим в великое призвание России и вообще Востока (иначе история России и ее существование были бы бессмыслицей). Но если возрождение состоится (а по-видимому, должно бы), то никак не на византийском основании, а против него и с его разрушением.

Автор ошибется, если причислит наш отзыв филетизму и вообразит, что мы стоим на пошлом и узком преклонении пред началом племенной национальности. Напротив, мы вполне того же мнения, как и он, об этом, из ложного начала истекающем, хотя и превознесенном теперь этнографическом начале; славянство как славянство не заключает в себе никаких задатков никакой новой культуры. Ко всему, что он пишет против идеала буржуазной эгалитарности, готовы мы тоже подписаться обеими руками. Но мы не согласны в давно прошедшем искать будущего. Если будущее в православии (с чем мы согласны), то (будет) ошибкою, по нашему мнению, определять православную культуру только независимостью от романо-германских идей или от католичества-протестантства. Возьмите раньше, и нам кажется, нужно уйти очень далеко, до времен Константина.

Чтобы пояснить высказанное положение, обратимся к одной из частностей, которой сам автор отводит очень большое место в книге – к спору болгар с патриархиею. Характеристика самих болгар и греков как национальностей, представляемая автором, верна и глубока. Верно и заключение, что болгары канонически неправы: в одном городе не может быть двух епископов.2342 Но само это церковное правило безусловно? И оно останется таким и должно остаться до Второго пришествия? Мы сомневаемся. Сомневаемся, чтоб не наступило время, когда Церковь, собравшись вполне свободно от всех посторонних влияний, от необходимости приспособлять свое устройство к определенному строю определенного государства, – мы сомневаемся, повторим, чтобы Церковь тогда поставила одну территориальность верховным началом для своей иерархии. Болгары неправы, нечего и говорить; но неправы и греки, прикрывая собственный фелитизм каноническим правилом. Мы хотим сказать, что искать будущего в сохранении всего того, что выработано во внешнем устройстве Церкви под воздействием византийской, отчасти языческой, государственности, – ошибка.

Поэтому мы не с надеждою, а со страхом смотрим на возможность (кажется – неизбежную, к сожалению) перехода Константинополя в наши руки. Страшит нас именно то, чем ласкает себя в своих мечтах и предсказаниях г. Леонтьев. Он соглашается, правда, что и тогда Россия должна сохранить свою русскую столицу. Ну, что ж, ну и довольно бы. Славяне, повторим слова самого автора, могут составить лишь союз отдельных государств, в противоположность немцам, «соединившимся в одно союзное государство». «Чисто славянское содержание, – скажем его же словами, – слишком бедно для всемирного духа России».2343 Добавим: итак, Россия должна остаться Россиею; с нее довольно этого и для духовного и для материального будущего. Единоплеменные ее и единоверные могут составлять из себя союз, но он им нужен, а не для нее. Она не старшая сестра между ними, каждым в отдельности; она восприемная мать для всего их союза, взятого во всей его совокупности, и присаживаться к кому бы ни было, равно как наследовать кому бы ни было, тоже ей не к лицу. А потому и всякий чужой центр, с определенными преданиями, лишь отклонит ее от ее шествия, лишь повредит ее будущему.

Автор прожил десять лет на Востоке, занимая официальные посты.2344 Это придает его книге определенную занимательность, не говоря об оригинальных мыслях, притом с редкою живостью изложенных. Но интерес, но жизненная правда, художественность оставляют автора, где он переступает далее характеристики местных отношений. Для подтверждения своих мыслей он пускается в философию истории и в теорию развития государств. Это слабейшая часть его книги, исполненная натяжек, односторонностей, противоречий, хотя общее теоретическое основание (сближение общественного организма с обыкновенными физическими) и верно. Пределы газетной статьи не позволяют следовать за промахами (особенно в истолковании истории), из которых некоторые даже забавны и объясняются прямолинейностью автора, доводящею его до мании в пользу любимой идеи. Позволим себе лишь одно замечание.

Все, что говорит автор о значении, какое имеют для русского человека Святые места Востока и тамошнее духовное подвижничество, глубоко верно. Но столь же глубоко ошибается он, когда полагает, что и восточная иерархия сохранила свое обаяние для русского человека. Да имела ли она его когда-нибудь, и это вопрос. Но несомненно, что уже в начале XVII века авторитет Востока в церковных делах оказывается подорванным в глазах верующей Руси. С которых это пор? С завоевания ли турками Царьграда?2345 Или еще ранее – с Флорентийского собора?2346 Не разбираем здесь, но указываем факт, которого не заметит в истории разве читающий ее по складам. Вот, стало быть, с которых пор русская душа уже отвратилась от того византийского государственно-церковного идеала, которому преклоняется автор и в подчинении которому для России и всего мира ждет он лучшего будущего.

Печатается по первой неподписанной публикации (в качестве подпередовой): Москва, 23 сентября: Дневное обозрение // СИ. 1885. 24 сент. № 245. С. 2. О взаимоотношениях Гилярова и Леонтьева см.: Фетисенко О. Л. Из московских встреч: Леонтьев и Н. П. Гиляров-Платонов // Фетисенко О. Л. «Гептастилисты»: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики: (Идеи русского консерватизма в литературно-художественных и публицистических практиках второй половины XIX – первой четверти ХХ века). СПб.: Пушкинский Дом, 2012. С. 186–197. Здесь републикуемая нами рецензия частично перепечатана – ради обнародования «примечаний к ней Леонтьева и его помет на газетной вырезке, хранящейся в частном собрании» (Там же. С. 191). Общему с Гиляровым приятелю Т. И. Филиппову Леонтьев писал 1 октября 1885 г.: «…Гиляров-Платонов, который меня 10 лет «игнорировал», напечатал теперь большую и очень лестную статью: «глубоко одно», «верно другое» и т. д., хотя и с весьма странными возражениями (напр(имер), что для настоящего Православия нужно не то, что я зову «Византизмом», избави Боже! а надо вернуться ко временам до Константина, что же это? Языческого императора нужно? Гонения? Политеиста-государя непременно, мусульмане за веру собственно не гнали, они преследовали политические и даже просто гражданские поползновения христиан. Надо отвергнуть и Никейский Символ веры, ибо до Константина его не было и т. д. – чудно что-то?). А все-таки его статья доставила мне удовольствие» (Пророки Византизма: Переписка К. Н. Леонтьева и Т. И. Филиппова (1875–1891) / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. О. Л. Фетисенко. СПб.: Пушкинский Дом, 2012. С. 296–297). (Как видим, Леонтьев здесь полностью исказил мысль Гилярова, предлагавшего вернуться «до времен Константина», когда христианство стало государственной религией, а никак не «ко временам до Константина».) Исследовательница также анализирует незавершенную статью Леонтьева «Кто правее?», в которой Леонтьевым дан «развернутый комментарий на рецензию Гилярова» (см.: Фетисенко О. Л. «Гептастилисты». С. 194–196).

Приложение. Н. П. Гиляров-Платонов Письмо к К. Н. Леонтьеву (о рассказе Л. Н. Толстого «Чем люди живы») (август 1882 г.)

Милостивый государь. Мне передали желание (вам ли оно принадлежит или тому только, кто передавал его, не знаю), чтобы в «Современных известиях» была перепечатана рецензия ваша на рассказ Толстого «Чем люди живы». Еще ранее того я обратил внимание на эту рецензию и хотел – не перепечатать ее, а, напротив, отвечать на нее. А еще ранее того хотел самостоятельно писать о сказанной повести и даже всю ее перепечатать. Но то и другое я раздумал: вместо пользы можешь сделать вред. Теперь, после вашей рецензии, может быть, я и возвращусь к прежнему своему намерению иллюстрировать повесть Толстого, с тем чтобы ослабить то охлаждающее, разлагающее действие, которое могла произвести ваша рецензия на тех, кто ее прочитал.

Знаете, кого мне напомнила ваша рецензия? Можете гордиться, если хотите, но я не стал бы гордиться. М(итрополита) Филарета! Филарета с его придирчивостью. От поэтического рассказа вы требуете обстоятельности, хотите, чтобы он был докладной запискою, и если какая-нибудь сторона дела упущена, говорите: это не годится, это не свято, это не христиански: черта, которою покойный Филарет засушил многих, загубил дарования, затоптал труды, действие которых на общество было бы самое спасительное; черта, в силу которой покойный, великий ум, с искренним, добросовестным презрением и негодованием отзывался, например, об Иннокентии.2347 А что христиански воспитательнее действовало и действует, проповеди ли Иннокентия, безупречные со стороны точности и обстоятельности, или Филарета? Филаретовское слово – пища для мыслителя, а воспитывать и сердце, и жизнь в христианстве способнее бесспорно слово Иннокентия. Я покойному Филарету лично говаривал о неуместности его придирчивых замечаний и указывал на притчу о приставнике,2348 которая, если ее судить с точки зрения обстоятельности, учит мошенничеству. Филарет к старости сделался менее взыскательным, даже перешел пределы, одобряя такие, например, издания, как «Православное обозрение».2349

Человек бесспорно умный, вы поймете, что я хочу сказать. Ваши замечания на повесть Толстого верны, если судить о повести как о попытке преподать сокращенное учение о христианских обязанностях или об обязанностях человека вообще; ваше суждение верно, поколику вы анализируете и духовный возраст автора. Но вы отправляетесь от ложной точки. Скажу более: все сказанное вами пришло вам в голову именно потому только, что вы уже знаете воззрение Толстого, знаете катехизис, которым он ограничивается, и вы ему читаете лекции. Напрасно! Подумайте о читателях, станьте на их точку, взяв притом сердца непосредственные, не развращенные умом, каковы – детей и народа. Какое действие должен произвести на них рассказ? По моему мнению, в высшей степени благое, воспитательное. Я видел опыты. А вы подходите с разлагающим ножом и говорите: это не свято, это не так, здесь не достает уяснения необходимости страха, я не вижу влияния Отцов.2350 Вы чуть не говорите, что это вредно. Да нет, вы и говорите: это Жорж Занд. Это сенсимонисты.2351 Остановитесь! Во-первых, это исторически неверно: не Жорж Занд, не Сен-Симон обучил Толстого: он «своим умом дошел». В этом, если хотите, и главный недостаток Толстого, о котором я ему лично докладывал, – избыток творчества, нежелание принять чей-нибудь авторитет без проверки личной, разумеется, а потому, хотя бы у гениального ума, ограниченной и подверженной ошибкам. А во-вторых, если на то пошло, кого вы предпочтете, Сен-Симона или Юханцова?2352 Пусть лучше не будет никакого воспитателя нравственности, если нравственные книжки будут выходить без цитат из отеческих творений, без ссылок на церковные формулы; нужды нет, что в сознании общества формулы эти обратились в стертый пятиалтынный,2353 утративший «образ и написание».2354 И мы пережили этот период, когда запрещался русский перевод Священного Писания,2355 когда запрещению подвергнуты были духовно-нравственные книжки за то, что они были лютеранского происхождения,2356 хотя учили христианской нравственности вообще, не касаясь различий догматических, лютеранства и православия. Слава Богу, книжки эти, хотя через пятьдесят лет, снова появились, и именно те же самые, которые я читывал в детстве и которые – говорю про свой личный опыт – действовали самым благим образом на нравственное воспитание. Но ведь мы видим, к чему и привела эта неумеренная ревность о форме, о букве православия. Дух отлетел, и мы получили поколение, которого правую сторону представляют Юханцовы разных наименований, другую – нигилисты разных степеней.

Хотите, я вам скажу, как вкратце назвать основание вашего нравственного мировоззрения? Не обидьтесь: фарисейство, фарисейство не в смысле лицемерия, которого, разумеется, я не заподозреваю, а в смысле преувеличенного служения букве и форме. Это общественное начало, которому противостоит другое, столь же одностороннее, рационализм саддукейства. Истинной духовной жизни не дает ни то, ни другое.2357

Эту самую мысль я и хотел развить в рецензии на вашу рецензию, но, как сказано, остановился. Слово есть серебро, но молчание часто есть не только золото, но бриллиант. В краткое пояснение я вам скажу только, что фарисейство (в том общемировом смысле, в котором я его беру) приводит к ниспровержению самых святейших начал и личной и2358 общественной нравственности, к Лойоле и Торквемаде.2359 «Повинуйся церкви», «ее учение есть истина» – верно; но отсюда выводится, что Галилея сажают в тюрьму, других влекут на костер, третьим ломают члены за неосторожное слово, за добросовестное сомнение; а четвертого учат и воровству, и прелюбодеянию, ad maiorem Dei gloriam2360 и на пользу церкви. Перспектива совсем перестанавливается: внешнее, зависимое, временное заслоняет собой высшие и вечные начала; догмат об иерархическом устройстве становится поверх начал правды и любви.

Рассказ Толстого я признаю высоким во всех отношениях: признаю за ним и самую спасительную, воспитательную силу. Я видел и опыты. Я читал и заставлял читать его в кругу простых слушателей и видел, что производило и какое производило впечатление. Я имею только одно возражение – против текстов, не то, которое вы высказываете, что приведены они односторонне,2361 но что они приведены вообще: это дает ложную окраску рассказу, правда, внешнюю. Это есть стороннее дополнение, умствование самого Толстого, его, так сказать, комментарий на свой рассказ, намек, что это-де есть христианское учение. Но отбросим тексты, отпорем эту пришивку, возьмем один рассказ. Ложное внешнее освещение отпадает, и вы возноситесь истинно на высоту небес; пред вами раскрывается совершенно противоположное мнение вашему – истинно святыня. Рассказ есть легенда. Когда я задумывал писать самостоятельную рецензию, я и хотел начать ее вопросом: нашел ли эту легенду Толстой готовою в народе или создал ее? В том и другом случае это есть высочайшее произведение: до такой степени воспроизвести нравственное мировоззрение народа, начиная с сущности и кончая выражением, выражением в обширном смысле и самых образов и языка!

С последней точки зрения, я нахожу возразить только против одного слова: «одиночество». Это деланное, не русское слово. Но все остальное, до последней буквы, каждое слово, каждый оборот, отсутствие синтаксиса (искусственного), потом образы (типы и события), в которых олицетворялась притча, – все это совершенство. Совершенство, помимо внешней художественности, потому еще, что – хотите знать мое мнение? – наш народ если еще остается в христианстве или, точнее, если и насколько вкусил христианства, тем обязан именно подобным легендам и ничему более. Остальное есть идолопоклонство, хотя во внешней христианской форме. Народ верует чрез образы и воспитывает себя в нравственных правилах чрез образы же и воплощенные притом в легендах, подобных переданной Толстым. Кодекс этих легенд пытался издать Афанасьев, но книгу запретили.2362 Да и как-де не запретить?..

Я сказал, что легенды суть пока единственное христианское училище для народа. И когда думаешь, как еще мы живем и откуда выплывают высокие доблести (доблести христианские) народа, пред которыми преклоняешься. Кто его воспитывает? Поп? Но он только отправляет требы. Мать, бабушка? Но она учит только, как сложить персты в крестное знамение, приложиться к образу, снять шапку в церкви или крестном ходу. Быт, пример? Но это есть поучение внешнее и учит внешнему, не потрясая сердца внутри. Верьте, воспитывает и сохраняет христианина в народе легенда, одна легенда, и возблагодарим за это Бога. От легенды вторая ступень – святоотеческие аскетические размышления; но это уже для грамотных. Я говорю о первоначальном воспитании, и только с ужасом можно помышлять о том моменте, к несчастию неизбежном, когда к легенде подступит анализ, фарисейский ли, как сделал это К. Н. Л(еонтьев), или саддукейский, что исполнит народный учитель и разложит ее, обратит в ничто и даже скажет, что она вредна, и даже попрекнет косвенно Общество распространения полезных книг, что оно издает подобные книги.

Впервые опубликовано А. М. Гальперсон под назв. «Письмо к ***: (О рассказе «Чем люди живы»)»: РА. 1889. Кн. III. Вып. 11. С. 425–428. Адресат атрибутирован по содержанию письма: в нем дается критическая оценка рецензии К. Н. Леонтьева на рассказ Л. Толстого «Чем люди живы?», увидевшей свет в газете «Гражданин» (1882. 8 июля. № 54. С. 7–10; 11 июля. № 55. С. 6–9) и позднее, при включении Леонтьевым этой рецензии в его брошюру «Наши новые христиане Ф. М. Достоевский и гр. Лев Толстой» (М., 1882), озаглавленной «Страх Божий и любовь к человечеству». Автограф письма Гилярова неизвестен, печатается по первой публикации.

Его можно датировать второй половиной августа (до 27-го) 1882 г. В вышеупомянутой книге О. Л. Фетисенко «Гептастилисты» (СПб., 2012), со ссылкой на неопубликованную переписку Леонтьева с О. А. Новиковой, упоминается о попытке мыслителя во второй половине августа 1882 г. републиковать свою статью о рассказе Л. Толстого в «Руси» И. Аксакова и в «Современных известиях» Гилярова. Причины отказа оказались одинаковы: и Аксаков, и Гиляров увидели в статье Леонтьева «фарисейскую закваску», не оставляющую места истинной христианской свободе. И. Аксаков писал О. А. Новиковой 21 августа о Леонтьеве: «На днях он у меня был и принес свой разбор повести Толстого: «Чем люди живы» и утвердил меня в моем первоначальном мнении. (...) Он не столько христианин, сколько церковник» (цит. по: Фетисенко О. Л. «Гептастилисты». С. 288). К сожалению, исследовательнице было неизвестно републикуемое нами письмо Гилярова к Леонтьеву с подробным обоснованием решения Гилярова не печатать его статьи в «Современных известиях».

5. За что гонение?2363

Чего заслуживают книги, внушающие христианскую нравственность? – Нам отвечают: «Им должно противодействовать». Как ни странен такой совет, но он произнесен, и притом где? В Обществе любителей духовного просвещения. 15 января в его заседание кем-то, «одним из членов», как выражается отчет,2364 внесены 10 книжек, купленных у книгопродавца Сытина;2365 двух разобрано содержание. В чем же оно заключается?

Два старика отправились на поклонение Святым местам, в Иерусалим. Одного ходили только ноги, но душа вся была занята оставленным хозяйством. Он дошел, помолился и воротился, а его товарищ попал в дороге на семью, умирающую с голода, потратил на нее средства, припасенные для богомолья, сам остался ухаживать за спасаемыми от смерти бедняками. Товарищ его дивился, как он затерялся; но в Иерусалиме, в храме Гроба Господня,2366 чудилось ему, что отставший старик стоит в алтаре вместе со священнослужащими близь престола Господня.

Другая книжка. Крестьянин, прочитав в Евангелии о посещении фарисея Господом,2367 возжелал, чтоб Господь пришел к нему в гости. Каждый день, в ожидании, оставляем им был один прибор пустым. Он услышал голос: «Вот Я», и в сочельник введен был незримою рукою к нему дядя, обидевший его некогда и ныне раскаявшийся.

Сдается, что тот и другой рассказы – не авторская фантазия; их создала народная поэзия; мы их слыхали прежде. Но не в том дело. Какое нравоучение извлекается из этих книжек? – Нравоучение евангельское в той и другой, одетое в форму притчи: еще не богомолье, когда одни ноги трудятся, а душа остается прилепленною к земным благам; выше пред Богом братолюбие, делящееся пред ближним последнею рубашкою.2368 Такова мораль первой книжки. А вторая не более как поэтический комментарий на слова Спасителя: если сделали что для братий меньших, то для Меня сделали.2369 Остальные книжки, внесенные в Общество, подобного же содержания и такого же направления: в поэтической форме они проповедуют сострадание, непамятозлобие, нестяжательность и прочие евангельские добродетели. Само Общество или его докладчик соглашаются, что

каждый из этих рассказов, конечно, не выясняет указанной выше тенденции вполне; отрицательная по отношению к Православной церкви сторона ее затенена. Взятые же все вместе, в массе своей, они не только напоминают те тенденции, а как нельзя лучше – нагляднее, живее, увлекательнее – иллюстрируют их, склоняют к ним.

Что же это, однако, за тенденции, открытые в упомянутых умилительных рассказах, проникнутых евангельским духом?

А вот что:

Мысль о том, что Церковь христианская со всеми ее учреждениями и порядками, с иерархией, храмами, постами и обрядами, догматами веры и таинствами, вовсе не Христово установление, а есть пустая и ненужная выдумка позднейшего времени.

Как так? Из чего это видно? Не из того ли уж, как описывается в «Двух странниках» самая святыня Иерусалима? Не из того ли, что видение, представившееся старцу-богомольцу, приурочивается к алтарю, к престолу, а посещение племянника дядею – к празднику рождественского навечерия, которые притом, и навечерие и алтарь, не только остаются в своем священном характере, но им как бы особенно он усвояется, ибо избираются местом и временем указаний свыше. Обвинение таких-то книжек и в таких-то тенденциях даже нельзя приписать проглядке; позволяем себе прямо выразиться: оно есть голая клевета, и притом злостная, основанная на заведомом лжетолковании.

Несчастие книжек, предложенных на рассмотрение Обществу, заключается в том, что они, по крайней мере некоторые из них, принадлежат Льву Николаевичу Толстому, «который в последнее время волнует большинство нашей светской читающей публики своими тенденциозными, религиозного пошиба произведениями «Исповедь», «Новое Евангелие», «В чем моя вера» и т. п.».

Так выражается отчет. Мы советовали бы докладчику, во-первых, употреблять язык более благоговейный, когда идет дело о святейших предметах, нежели эта фельетонная фраза: «религиозного пошиба». А во-вторых, то – мудрования графа Толстого, и то – его переложение поэтически-христианских рассказов вроде «Двух странников» или «Христос в гостях у мужика». Мы читали эти книжки и мы, напротив, благодарили мысленно автора, что в своих переложениях он не разрушает детской веры в религиозную внешность, простираемой народом, между нами сказать, даже и далее, чем бы требовалось и допускалось истинным христианством и истинным православием. А неизвестный «один член» находит противоцерковные и противоправославные тенденции! Сидеть бы одному члену не в Москве и не в Обществе любителей духовного просвещения, а в Толедо, среди доминиканского собрания,2370 да и то века три назад.

«А, ты это сказал! Это так, это по-христиански, и против православия тут ничего нет. Но эта сторона у тебя здесь намеренно затенена (!). В отдельности каждую книжку взять, тоже ни к чему не придерусь; но «в массе они не только напоминают те тенденции, а как нельзя лучше – нагляднее, живее, увлекательнее – иллюстрируют их, склоняют к ним». Правда, что и в массе ничего этого я не умею найти; я вижу только, что это чтение увлекательно, что оно склоняет к христианской жизни, отвращает от порока, возбуждает раскаяние во грехах и преступлениях. Но ты – не правомудрствующий, это я знаю по другим твоим сочинениям, и потому твоя вредная тенденция «религиозного пошиба» должна быть и здесь; она должна быть здесь, и потому она есть».

Это даже ужасно. «В массе» провинились книжки не тем, что они говорят, а тем, о чем они умалчивают. Мы попросили бы о. Соловьева2371 или неизвестного «одного члена», если это не о. Соловьев, взять Четьи Минеи, пробежать в особенности аскетические сочинения, патерики, взять наконец даже Евангелие: не следует ли им противодействовать, не следует ли их запретить, потому что все эти книги тоже умалчивают? В числе книжек, тоже подвергшихся инквизиционному (совершенно по рецепту Торквемады) обсуждению Общества, есть рассказ о Филарете Милостивом,2372 рассказ прямо Четьи-минейный, и он поименовывается в обвинительном акте! И удивляться этому нечего: целое направление есть, готовое запретить Евангелие. С этим направлением боролся блаженной памяти митрополит Филарет, о чем свидетельствует вышедший на днях III том его «Отзывов и мнений».2373 Направление не умерло; оно воскресло в другом виде и в другом применении.

Мы ничуть не принадлежим к последователям умствований Льва Николаевича Толстого. Настоящие строки принадлежат лицу, которое тем же пером начертало некогда разбор заблуждений, в которые ниспал гениальный писатель, увлекаемый прямолинейною страстностью своей духовной природы и односторонностью самонадеянного ума.2374 Но мы наравне с другими читателями умиляемся его произведениями для народного чтения и полагаем, что многое простится заблудшему писателю за эту службу его меньшей братии!

О. Соловьев ставит в заслугу Обществу любителей духовного просвещения, что по его указаниям запрещены духовно-нравственные брошюры «пашковские»,2375 как их называет отчет. Не поздравляем Общества с этою заслугою. «О каждой в отдельности (из этих брошюр) также нельзя было положительно утверждать, что она подрывает основы православной веры и церкви, говорит отчет, но обо всех вместе это можно сказать несомненно». Основы православной веры и церкви! Да выражайтесь, г. богослов, достойно православного богослова. Основа православной веры и церкви есть Слово Божие и прежде всего Св. Писание. Ссылаемся опять на приснопамятного великого нашего Московского святителя (см. т. III его «Отзывов и мнений», разбор богословских конспектов и герменевтики Афанасия2376). А духовно-нравственные брошюры, названные пашковскими, не подрывают Св. Писания, на нем, напротив, основаны, и принадлежат они не Пашкову, а Библейскому обществу; Пашков же или пашковцы, вероятно, только издавали их. Их вина опять в том оказалась, что они умалчивают об обрядности и внешнем богослужении, обучая общехристианской нравственности, насколько она прямо изображена в Новом Завете. Но правила так называемого аскетического богословия, которые одни угодно называть православными московским последователям Торквемады, и правила евангельские общехристианской нравственности исключают ли себя взаимно? Напротив, они поддерживают себя взаимно; и заповеди вроде соблюдения постов и посещения богослужений суть средства к воспитанию общехристианской нравственности, а высшая цель есть именно нравственное совершенство, заповедуемое Евангелием. «Нет, ты мне долби об этих средствах, а о цели и существе, пожалуй, молчи; иначе – ты еретик, и книга твоя достойна преследования». По рассуждению новых Торквемад, если бы выходил ряд книжек, в которых бы излагалось: «Ходи по праздникам, а если можно и по будням в церковь, соблюдай строго посты, как они предписаны Студийским уставом,2377 не упускай быть у исповеди и причастия», а не было бы ни слова о том, что предписывается молитвою Господней, проповедью о блаженствах, апостольскими посланиями;2378 совершенным молчанием были бы обойдены заповеди милосердия, любви, долготерпения, странноприимства, нестяжательности, прощения обид, душевного сокрушения и исправления во грехах: это было бы найдено православным и церковным. Наоборот, если есть евангельские заповеди, да нет о постах, о внешней молитве, о таинствах (опять о внешней их форме и внешнем к ним отношении): то будут колебаться, нет, не колебаться, а «подрываться» (!) «основы» (!) веры и церкви! Основы веры и церкви во внешней обрядности; больше, пожалуй, и не нужно: вот что говорится этими защитниками веры и церкви. И задумаешься: кто же больше окажет содействия к зарождению и распространению штундизма:2379 книжки ли толстовские или даже пашковские так называемые, т. е. Библейского общества, в которых ничего, однако, не говорится против видимой церкви и ее видимой принадлежности, или же писания, которые будут составляться по рецепту, предписываемому «одним членом» Общества любителей духовного просвещения? Кто глубже укоренит верующего в вере христианской, а потому и православной: такие ли деятели, как фирма «Посредник»,2380 издающая «Двух странников» и подобные книги, или Общество, называющее себя любителями духовного просвещения, когда будет гнать фирму «Посредник» и «противодействовать» ее изданиям за то, что автор некоторых из них является не правомудрствующим в других сочинениях, – известных, впрочем, только по рукописям.

Отчет о заседании (он напечатан в № 4 «Московских епархиальных ведомостей») говорит между прочим, что «в том же магазине Сытина, наряду с толстовскими творениями, продаются маленькие (в ⅛ долю листа) брошюрки религиозно-нравственного содержания самого строгого православного направления». Оставляем без разбора, какие это книжки в магазине г. Сытина снискали себе благоприятный отзыв обличителя. Любопытно бы видеть их перечисление; пользуясь методом, употребленным к суждению о толстовских книжках, может быть, мы успели бы, наоборот, заподозрить благополезность этих прославляемых книжек. Но верим на слово. Итак, чего же лучше? Стало быть, «в массе» взятые издания, продающиеся у Сытина, не подрывают основ веры и церкви даже в том их виде, в каком их понимает обличитель. Зачем же выделяете вы одни книги и смотрите только на их совокупность, не причисляя к ним других, распространяемых тою же фирмою?

Кроме того, г. Сытин, – продолжает отчет, – взял, кажется, на себя комиссию по изданию и брошюр Отдела нашего Общества.

Итак, чего же больше? Издания самого Общества любителей духовного просвещения берется распространять тот же г. Сытин, который продает рассказы Л. Н. Толстого!

Но нет, посмотрите, что выводится из этого далее.

Эти-то последние брошюры, заключает докладчик, часть которых по условию комиссии он (г. Сытин) имеет право продавать от себя, и служат таким образом средством для заманки и прикрытия.

Итак, о. Соловьев, или кто бы ни был докладчик, утверждает открыто, что г. Сытин есть народный развратитель, пользующийся строго православными изданиями Общества любителей духовного просвещения для того, чтобы заманить народ к чтению других книжек, вредных, поучающих евангельской нравственности, вроде как произведения Толстого «Два странника», «Христос в гостях у мужика»2381 и заимствование из Четиих Миней «Филарет Милостивый». Г. Сытин заманивает к этим вредным книгам полезными книгами, издаваемыми Отделом Общества, и прикрывает тем свою преступную деятельность.

Дальше этого в злостной и заведомо ложной ябеде даже и идти нельзя уже.

Московский ревнитель инквизиционных правил и доводов, очевидно, считает себя одаренным привилегиею читать в душе и на основании этого дара истолковывает побуждения книгопродавца. Мня себя ревнующим об основах веры и церкви, он пренебрегает справедливостью и даже здравым рассудком. Рассудил бы он: по здравому ли смыслу одинаково ведь возможно заключение, что как издания Общества могут служить приманкою к рассказам Толстого, так и наоборот, рассказами Толстого, может быть, приманивается народ к брошюрам «строго православного направления». Или у вас был на исповеди книгопродавец Сытин? Или опытом дознано, что брошюрки, издаваемые Отделом Общества, берутся нарасхват, а рассказы Толстого могут распространяться только при их содействии? По нашему слабому разумению, дело-то стоит совсем наоборот, и вероятно, подтвердит сам книгопродавец, что Толстой своими рассказами помогает распространяться книжкам Отдела, а не он ему.

Бедный, бедный народ! Куда же тебя приведут этими инквизиторскими приемами, особенно если они будут применены во всей своей последовательности? Прощай тогда Евангелие: опасно. И Россия пережила этот период. Молитва Господня потребует исправления: в пятидесятых годах Бутурлин2382 и предлагал исключить из нее несколько слов. Прописи нужно подвергнуть строжайшему пересмотру, запретив их употребление, так как они уже самым несомненным образом в массе своей подрывают основы веры, ибо даже о Христе умалчивают, ограничиваясь одними предписаниями общечеловеческой, языческой нравственности. Нужно, наконец, запретить все книги и всем им «противодействовать», коль скоро они умалчивают о постах, иерархии, таинствах. Если рассказам, посвященным общей христианской нравственности, ставить в обязанность непременное упоминание о частных, в теснейшем смысле церковных правилах, почему не требовать того же от всех рассказов, наконец от всех сочинений, какого бы содержания ни были? Путешествие, ученое рассуждение не будет ли знаменовать зловредной тенденции? Автор кухмистерской книги может лично постов не соблюдать и в церковь не ходить, и в книге его нет предписаний о посте, ни правил о богослужении: «противодействовать!».

Вывод смешон, нелеп, невероятен; но таких выводов бывала свидетельницею история и бывала жертвою Россия. Докладчик Общества любителей духовного просвещения стоит на этой дороге, и горе духовному просвещению, народной нравственности и преуспеянию православной веры, когда бы идти по этим инквизиторским следам! Отдадим справедливость самому Обществу: оно не безусловно присоединилось к доминиканцу, одевшемуся в православную рясу. Оно отложило решение до другого, более многолюдного собрания. Говорилось в нем между прочим, по свидетельству отчета, «о печатном разоблачении их (брошюр) вредной тенденциозности». Совет наш: для чести Общества, для обережения веры и благочестия в народе не пускаться в эти разоблачения, точнее – в эти следственные розыски того, чего ничуть нет в пререкаемых книгах. Этими-то розысками вы и придадите им тенденциозность, которой в них нет, и смутите веру читателя силлогизмами, которые жаждущей благочестивого назидания душе без вас не пришли бы в голову. Ведите параллельную деятельность; находя умолчания, односторонний выбор предметов, раскрывайте опущенную сторону в особых брошюрах, давайте их распространять тому же Сытину к вящей и более разносторонней пользе, к более полному христианскому воспитанию темного простонародья. Ожидалось бы от почтенного Общества не противодействие, а, напротив, содействие просветительной миссии фирмы «Посредник», которой своими трудами помогает в числе других граф Толстой. Возвышайте свой голос против другой, действительно развращающей народной литературы, в противодействие которой и направлена деятельность «Посредника». А сам «Посредник» помощи, напротив, заслуживает, ходатайства, подкрепления. Это будет лучшею победою против заподозреваемых тенденций.

Чтоб не быть голословным, обращусь к фактам. На обложке некоторых брошюр изображены красною краскою кресты, на других нет. Мы полюбопытствовали. Отвечают: «Запрещают, цензура не дозволяет». Итак, рассказ, одушевленный верою во Христа – вполне ли правильною и полною в душе автора, об этом Богу судить, а не нам. Но рассказ не только не заключает ничего противохристианского, но ведет ко Христу, и его лишают утешения ознаменоваться знамением Христовой веры!

Другой факт. Изготовлена книжка и едва ли не тем же Львом Толстым.2383 Ее содержание: злой управляющий (из времен крепостного права) велит рабочим в Христов Великий День пахать. Крестьяне возмущаются, подумывают даже наложить руки на злодея, смеющегося их вере, их благоговению к святыне праздника. Считавшийся самым опасным агитатором, напротив, пошел безропотно работать. Но чудно работал и чудно у него вышло. Он прилепил к сохе свечку; пашет и поет Божественные песни. Свечка горит и не тухнет при поворотах. «Победил ты меня», – вырвалось у прикащика, по докладе ему об этом; затосковал, замучился прикащик и сгиб. Как вам кажется? Вот и почтение к святыне праздника; она, можно сказать, славословится и воспевается в этом рассказе; внешняя принадлежность внешнего богослужения, свечка, и та одевается даже чудотворением. Мораль рассказа: примирение обязанностей послушания начальству с обязанностью богопочтения, без нарушения той и другой. Что может быть выше, чище, «церковнее», «православнее», выражусь словами московского Торквемады? Но говорят, рассказ цензурою не разрешен; оговариваемся – цензурою не духовною, а общею. Какие опасности усмотрела эта охранительница добрых нравов, благочестия и политической безупречности, неизвестно. Не по уговору ли с о. Торквемадою, чтобы более придать основательности обвинениям в злонамеренной тенденции, то есть в умолчании о том, в чем находят нужным видеть основы веры и церкви (ибо здесь, напротив, не умалчивается обрядность, а восхваляется); не заступничества ли во имя веры и церкви заслуживают такие рассказы?

Нижеподписавшийся решается на это заступничество и зовет редактора «Руси» присоединить свой голос. Поднимаем его во имя того благотворного воспитательного действия, которое должны производить такие рассказы, умиляющие, умиротворяющие.

Почтение к святой миссии «Посредника» уполномочивает нас преподать и по его адресу предостерегательный совет. Не против «Филарета Милостивого», не против «Двух стариков», или «Христос в гостях у мужика» выскажемся мы, а против «Франциска д’Ассиза». И выскажемся мы не против злых тенденций, которые может только навязывать им злая же тенденция. Названная сейчас книжка страдает отсутствием такта, за соблюдение которого прочие издания заслуживают живейшей благодарности. Удивляемся, как не на эту книжку преимущественно напал ревнитель основ веры. Взять ли рассказ из поэзии самого народа, или из Четьи-Минеи, или даже из языческих писателей, как биография и учение Сократа, – книга доступна русскому простолюдину. Для первых сам он и дает материал; излагатель, стало быть, стоит на той же почве, что читатель. Недалеко уводит его с привычной почвы и Сократ: его мораль общечеловеческая; хотя языческая, но та, по которой язычники «естеством законное творят»2384 и которою Сократ, в частности, близко подходит к христианству. Обстановка: город, площадь, судья и т. п. – остается понятною русскому читателю. Но жизнь Франциска д’Ассиза говорит о папе, кардинале, крестовом походе, феодальном быте; читатель простолюдин вводится в незнакомый мир, возбуждается в нем недоумение острое жизни неслыханном, поднимаются вопросы, на которые книжка не отвечает и ответить не в состоянии (для этого она должна бы обратиться в курс истории). Тем-то и заслуживают похвалы рассказы в роде «Двух стариков» или «Чем люди живы», что они не снимают простолюдина с его духовной почвы; только оживленнее, осмысленнее передают они содержание, додуманное самим народом (под влиянием церкви и наитием веры, да будет ведомо о. Торквемаде) и поэтически выраженное. Четьи-минейные же рассказы передачею «Посредника», наоборот, популяризуются, снимаются с помоста, на который возвела их народная вера, подсказывая лукавое извинение: «Ну, ведь это было тогда, когда святые жили. Где нынче!» Популяризацией отнимается эта отговорка. А Франциск д’Ассиз, что же он дает? Применима ли его жизнь к прямому нравоучению русского люда?

Печатается по единственной неподписанной публикации: СИ. 1886. 10 февр. № 40. С. 1–2.

6. (К полемике о религиозных сочинениях Л. Н. Толстого)

Ниже помещаются 1) отчет о заседании Общества любителей духовного просвещения2385 и 2) апология этого Общества, доставленная г. Дмитриевым.2386 Что касается общей оценки Общества, то мы можем только присоединиться к мнению г. Дмитриева; заметка г. Z,2387 против которой г. Дмитриев возражает, грешила действительно преувеличенным порицанием. Особенно несправедливо г. Z. похулил «Московские епархиальные ведомости», которые лучшие из всех епархиальных и далеко не грешат излишней сухостью или официальностью. Но никак не можем согласиться с г. Дмитриевым, чтобы Общество якобы исполняло свой долг, подыскиваясь под книжки, издаваемые «Посредником». Г. Дмитриев не совсем даже выразумел, о чем у нас говорилось, когда приписал заступнику книжек обвинение Общества в «иезуитизме».2388 Иезуитизма ни мы, ни автор статьи, писанной для «Руси», не находим в нападках на рассказы Толстого, а находим «инквизиторство», иначе говоря – отыскивание тайного смысла в явных словах. Судите книгу за то, что она говорит, а не за то, что она умалчивает; судите о ней по ее тексту, а не по тому, каких верований ее автор. Не следует ли запретить книгу «О подражании Христу»?2389 По методе г. Дмитриева следовало бы, ибо «О подражании Христу» составлено не православным христианином; запретить следовало вообще духовно-нравственные книги, коль скоро писаны они лицами, не принадлежащими православному исповеданию. Для здравомыслящего человека должна быть ясною несправедливость, нет, мало – недобросовестность придирок к книге, основываемых на личности автора. Не могут из одного семени произрастать два разные дерева, рассуждает г. Дмитриев.2390 Видите как! Вы заранее уже решаете, стало быть, еще не читая; вам достаточно знать имя автора, чтоб уж произносить приговор о книге. Не слишком ли?

Мы объясняем себе психологически эту погоню, предпринятую за книжками «Посредника», когда стало известным, что главным доезжачим выступил о. Соловьев. О. Соловьев некогда разобрал перевод «Учения 12 апостолов»,2391 принадлежавший, по слухам, Л. Н. Толстому. Разбор был вполне основательный. Автор «Войны и мира», не имея основательных познаний ни в христианской истории, ни в греческом языке вообще и истории его в частности, но с самомнением выше меры, подтасовал понятие греческого подлинника сообразно тому, как его, Л. Н. Толстого, вдохновению угодно представлять себе начала христианства. О. Соловьев раскрыл эту подтасовку. Но, разгоряченный охотою, он погнался далее по следам и, перескочив цель, начал травлю по книжкам, которые совсем не занимаются фальсификацией священных писаний. Рассказы Толстого могут быть односторонни; но их достоинство как руководств к христианской нравственности чрез это не уменьшается. Художественность же изложения, в которой Толстому нет равного, и отсюда увлекательность, заставляют желать содействия их распространению. От одностороннего их действия, как и было замечено, пусть предохраняет издание других, параллельных рассказов, которые пускай восполняют упущенное в книжках «Посредника».

Иное дело с новым Евангелием или переводом, подобным переводу «Учения 12 апостолов». Здесь ратуйте2392, никто против вас ни слова. Здесь для своих отзывов не будет вам надобности прибегать к инквизиторским приемам; пред вами текст, за вами язык и история, за вами наука, одним словом. Но не вытаскивайте насильственно тайных мыслей оттуда, где их в самом тексте нет.

Печатается по единственной публикации, помеченной символом «*», который в тот период принадлежал Гилярову: Москва, 3 марта: Дневное обозрение // СИ. 1886. 4 марта. № 61. С. 1.

7. («Женская логика» Л. Н. Толстого)

Сегодня помещается у нас под чертою разбор изданной на днях комедии Л. Н. Толстого. Разбор принадлежит тому же перу, что и статья «За что гонение?»,2393 предназначавшаяся для «Руси», но за смертию И. С. Аксакова помещенная у нас. Там автор ополчался в защиту нравоучительных книжек «Посредника» против инквизиционных суждений, которым они подвергаются; здесь выражает сожаление об отсутствии художественности, которым ознаменовалось выступление Л. Н. Толстого на поприще драматурга, а вместе дает и общую оценку новейшей деятельности Толстого. Знаменитый писатель, по выражению автора, «юродствует». Выражение это должно быть оговорено. В народном словоупотреблении «юродивым» или «блаженным» называют того, кто надевает на себя личину идиота, на деле вполне обладая умственными способностями. Но граф Толстой вполне искренен: он личины не носит. Это есть первое отличие. Другое отличие от настоящих блаженных то, что настоящий блаженный, надевая рубище, отказывается вполне от стяжаний и вообще от благ мира. Граф же Л. Н. Толстой, хотя употребляет полушубок, но не гнушается собольею шубою; ходит пешком исполнять обязанности дровокола (занятие гимнастически полезное), но не отказывается и ездить на дорогих рысаках; кушает на серебре и выстроил себе в Хамовниках дом одновременно с тем, как, участвуя в Московской переписи,2394 уговаривал других состоятельных лиц к раздаче имения нищим. Граф Толстой играет в винт, по крайней мере играл с любовию, и притом в то самое время, когда сочинял новую свою историю этики и толковал по-своему Евангелие. Комментарием же к нестяжательности его служит недавняя продажа сочинений за 56000 рублей,2395 как повествуется по крайней мере в газетах. Правда, автор «Войны и мира» не сам торгуется и заказывает, а предоставляет это семейству, как ему же предоставляет и пользоваться злом, отсюда приобретаемым, то есть деньгами (деньги, по теории Толстого, есть зло). Словом, знаменитый автор новой этической теории и новой веры поступает в данном случае по рецепту злостных банкротов, которые переводят имение на жену и кредиторам добродушно отвечают: «У меня ничего своего нет». Но совершенно несправедливо было бы заподозривать автора новой веры в каком-нибудь лукавстве, в неискренности, в личине. Напротив, такова только особенность его мышления, такова, как выражается автор рецензии, «женская логика», которая, к сожалению, свойственна его уму. По здравому смыслу, свойственному смертным, из таких посылок должно следовать такое-то заключение, а граф Л. Н. Толстой выпаливает другое, совершенно неожиданное.

Два примера достаточны будут в объяснение. Л. Н. Толстой желает познакомиться с городскою беднотою и отправляется в ночлежный дом Ляпиных.2396 Явления нищеты, беспомощности, узренные там, его потрясают, расплавливают его сердце состраданием. Он отдается желанию помочь с своей стороны и недоумевает, какую бы он помощь мог еще прибавить, издержав несколько рублевок, бывших у него в виде карманных денег. Как бы рассудил обыкновенный смертный, не резонер, а человек от души и действительно сострадательный? Он бы рассудил:

«Вот братья Ляпины устроили для этих несчастных этот ночлежный дом. У меня состояние не меньше, может быть, и больше Ляпинского. Сделаю же и я другой такой дом».

Но сострадающему автору новой веры никак не приходит такого заключения. А он возвращается домой, правда растроганный, и дает себя успокоить и уговорить, что достаточно ограничиться потраченными рублевками, к слову сказать даже оскорбительными для бедности, потому что издержаны они сколько по влечению сострадательности, столько же, если не главным образом, в удовлетворение любопытства. Беднота Ляпинского ночлежного дома была для Льва Николаевича зрелищем!

Другой пример. В Москве идет перепись. Измыслитель новой веры берется в ней участвовать2397 и, пользуясь сведениями о бедноте, которые будут ею добыты, образовать, выразимся так, благотворительную ассоциацию. В этом смысле и с этим намерением он печатает воззвание в «Современных известиях»; независимо от того отправляется по гостиным большого света с приглашением к участию. Ничего из этого не вышло; некоторые и изъявляли готовность на словах, но, когда дошло до дела, отступили, и граф удивляется. Удивление свое выразил он в одном из своих сочинений, озаглавленном: «Что ж нам делать?». По логике, свойственной каждому смертному, казалось бы, совсем удивляться было нечему. Предлагавший благотворительную ассоциацию выступал ведь точно также только со словами. «Все мне говорили, с удивленным видом замечает Лев Николаевич, что ничего из этого не выйдет»; то же предсказание слышал он и от редактора газеты, в которой напечатано было воззвание. Эта ссылка имеет в виду прямо нас; так мы поясним почтенному автору воззвания, в силу чего мы признавали его затею бесплодною. Если бы сострадающий о бедноте граф начал тем, что отложил не на словах, а на деле часть своего состояния на задуманное благое дело, тогда и другие не ограничились бы словами. А он ожидал, что пойдут высыпаться сотни рублей на одно резонерство! Из деликатности, конечно, никто не заметил этого лично графу, тем более что в ответ получился бы какой-нибудь софизм в роде того, что у него лично ничего нет, а все принадлежит семейству. Но как же этого было не понять? Но автор новой веры понять не догадался и выражает удивление, даже неудовольствие.

Впрочем, добровольный участник в переписи скоро и успокоился, издержав на бедных 37 рублей, и то не своих, и притом после немалых совещаний о том, кому именно целесообразнее было передать такой капитал. А успокоился он следующим рассуждением. Он открыл, что обитатели Ржановской крепости такие же люди, как и он – граф, и его великосветские знакомые, и с теми же страстями; что помоги им, устрой их судьбу лучше теперешнего, ничего из этого не выйдет: они будут недовольны и захотят еще лучшего. Поэтому помогать совсем не следует ни несчастным, вынужденным обитать в Ржановской крепости, ни другим подобным.

Просим читателя поверить нам; мы не выдумываем, и все это так происходило и все это исповедано самим графом Толстым, очевидно даже не догадывающимся, сколько здесь оскорбления несчастной бедности, в этом резонерстве сытого, даже пресыщенного человека, сколько ругательства над чувством любви, которое, однако, ставится «северным пророком» во главу своего учения. Но таков склад головы, такова логика, таковы мыслительные особенности нашего пророка. Он не ругается над бедностью и не насмехается над читателями, не надевает личины, не выдумывает. Он следит за собой и искренно исповедует, что в нем происходит.

Говорить об этом можно было без конца, и тысячи доказательств привести на способ сцепления понятий, свойственный графу Толстому и несвойственный обыкновенному смертному, рассуждающему по общей всем логике. Он лучше всего поясняется ответом, лично нами слышанным. Льву Николаевичу заметили, что напрасно он, в нарушение художественного единства, ввел историко-философские рассуждения в «Войну и мир». Он с чрезвычайно добродушною улыбкою отвечал: «Напишите лучше; мне все это говорят, и всем я это отвечаю». Это ли не «женская логика»? А ввиду того последние сочинения Л. Н. Толстого должны быть признаны психическими явлениями и только с этой точки достойны обсуждения. Препираться с таким автором на почве логической (или и исторической) невозможно, как невозможно правильно состязаться с человеком, который на вопрос: «Говорите ли вы по-французски?» – отвечает: «Нет, а мой брат играет на скрипке».

Печатается по единственной публикации, помеченной символом «*»: Москва, 4 июля: Дневное обозрение // СИ. 1886. 5 июля. № 182. С. 1–2. Опубликовано в качестве подпередовой статьи.

8. Первый винокур. Комедия Льва Толстого. Издание фирмы «Посредник»

С жадностью принялись мы за эту новую брошюру нашего знаменитого писателя. Любопытство наше было возбуждено особенно тем, что автор предвозвестил появление своего драматического творения как нечто великое, долженствующее составить эпоху в драматургии. Некоторым покажется, пожалуй, сомнительным факт такого самовеличания; но сомневающийся может справиться в «Дневнике русского актера», где найдет письмо Льва Толстого к издателю2398 и в нем именно те строки, содержание которых выписано. Правду сказать, мы не ожидали, чтобы автор теории о несопротивлении злу, в настоящем своем психическом состоянии, способен был проложить новую дорогу драматическому творчеству; но ожидали, что присущий писателю творческий талант создаст, по крайней мере, что-нибудь оригинальное и, во всяком случае, художественное: обещаемая новая пьеса, думали мы, будет тем же в отношении к прежним творениям Толстого, чем был рассказ «Чем люди живы» по отношению к «Анне Каренине», «Войне и миру», «Детству и отрочеству».

Разочарование наше было полное. «Первый винокур» есть произведение бездарное: вот первая его особенность. Ни малейшей блестки таланта, столь нам известного, ни одного художественного штриха, ни одного меткого выражения: растянуто, пошло, реторически, ученически. Прочитывая комедию, мы не раз (а всего-то чтения требует она не более шести минут) возвращались к первой страничке, удостовериться: да Толстой ли уж писал? «Посредник» издает не одного Толстого; в числе печатаемых им брошюр попадаются бездарные хрии в виде рассказов, принадлежащие неизвестным писателям. Но нет, в заголовке сказано прямо, что даже не во всех брошюрах соблюдается: комедия Льва Толстого. Сомнение невозможно: «Первый винокур» принадлежит тому же перу, которое начертало: «Чем люди живы», «Анну Каренину», «Войну и мир», «Детство и отрочество». Но вся художественность отлетела: вы читаете книжку не высшего разбора, чем обыкновенные произведения Никольской,2399 даже низшего. Древние произведения Александра Анфимовича Орлова,2400 над которым так много потешались журналисты тридцатых годов, несомненно были остроумнее, живее, самая мысль в них была изобретательнее. Они были пошлы, реторичны, это правда; но содержание было естественно, и темы иногда бывали даже остроумны, не исключая даже такой повести, как «Угнетенная невинность, или Поросенок в мешке».2401 Если «Посредник» считает достойным, в виде народно-воспитательного средства, обнародовать «Первого винокура», то мы советовали бы ему (говорим это совершенно серьезно) обратиться к творениям забытого Орлова и воспроизвести по крайней мере некоторые из них: они все нравоучительного содержания, мораль не ниже толстовской, а по изложению хотя уступают таким произведениям, как «Два странника» или «Чем люди живы», но живее и правдивее «Первого винокура».

Вино изобрел черт: вот содержание «Первого винокура». Чертенок пытался соблазнить мужика, голодом между прочим; это ему не удавалось. Но он достиг своей цели тем, что помог обильному урожаю и из остатков лишнего хлеба научил гнать вино. От вина пошли ссоры, драки, неправды. Но нет, мы рассказываем умнее, нежели говорит сама комедия; из нее не разберешь, водка есть ли необходимое или случайное последствие избытка в хлебе. Добраться смысла можно было бы, когда бы автор сам верил в чертей; но Толстой, как известно, невидимого мира вообще не признает. А откинув черта и чертенят, как подкладку фантастическую, лишенную реальности, читатель или зритель останется с единственною реальностью – избытком хлеба, и отсюда получается мораль, что избыток хлеба и хороший урожай вообще есть зло, ведущее к неправдам, ссорам и дракам, потому что за избытком хлеба должно следовать винокурение.

И старый черт с чертенятами, и люди в «Первом винокуре» за ничтожнейшими исключениями суть ходячие сентенции и потом способные изрекать только общие места. Черти главному черту докладывают цифры совращенных господ и купцов. Да, цифры, читатель, и это – в комедии; предполагается, должно быть, действием, когда одно действующее «лицо» докладывает, что оно покорило 9643, другое – 3423. Маленькая, маленькая капелька живого указания сверкнула было в докладе Приказного черта с намеком на адвокатов, но опять в форме сентенции, и притом так отвлеченно выраженной, что читатель или зритель едва ли даже доберется до настоящего смысла.

Есть в комедии и Стародум по рецепту реторических комедий XVIII века.2402 Стародумом служит Дед, который отказывается пить новоизобретенную влагу, вкушаемую с удовольствием и Мужиками и Бабою и Старухою. К слову сказать, Мужик и Баба и Старуха – это всё «действующие лица», так они и значатся под этими общими кличками; когда Толстой продолжит свою реформаторскую деятельность в драматургии, он, вероятно, поставит нам и еще живых действующих лиц под названием Мужчина, Женщина или даже Существо; Существо – это будет в самом деле очень живо, образно, конкретно, как Мужик, Баба, Дед, Работник.

Итак, Дед разыгрывает Стародума, то есть олицетворенную мораль. Он отказывается пить; но почему? Это остается неизвестным, хотя все действующие лица объявляют, что изобретенная влага старых людей делает молодыми и самыми действиями доказывают это, пляшут и затягивают песни. Дед, правда, говорит, что «это огонь, сожжет он тебя». Но почему он это говорит, когда еще не отведывал, ибо предполагается, что вино только что изобретено, – это остается тайною автора. Но почему бы то ни было, а Дед не хочет участвовать в попойке; собравшийся же мир производит раздел между ним и Мужиком, причем отнимает все у Деда и все отдает Мужику, под влиянием угощения.

А здесь мораль какая? – спросит удивленно читатель. Та ли, что воздержание от вина ведет к нищете, а пьянство и угощение ведет к приобретению? Ну, об этом опять спросите у автора, сбирающегося произвести переворот в драматургии небывало-великими произведениями, к каким он относит «Первого винокура».

Наш разбор грозит своим объемом перерасти само разбираемое произведение, да едва ли даже не перерос. Поэтому увольняем себя от указания повторяемых в комедии общих фраз, а также фраз пустых, лишенных смысла, вроде «что!», «ну!». Нужно бы предпринять труд учителя над ученической тетрадкой и испестрить ее змейками под строками и замечаниями на полях: «лишнее!», «пошлость!», «не верно!».

А что сказать о том действии чертенка, служащего в Работниках, что он хоронит копыта и рога и потому обнажает голову и ноги, только оставшись наедине, а обуви, по свидетельству хозяина, совсем не снимал во все два года, пока служит у него. Это, видите, расчет на эффект сценический! Зрители в самом деле должны хохотать, когда чертенок нечаянно обнаруживает рожки. Расчет на внешний эффект так увлек автора, что он даже не заметил полной неестественности действия. Чертенок желает скрыть от хозяина копыта, и для этого никогда не разувается. Остается предположить, что он никогда и не открывал головы из опасения обнаружить рога? Следовательно, два года спал не только в сапогах, но и в шапке? Эта нелепость невдогад автору. Более находчивый заставил бы хозяина промолчать о том, что работник никогда не разувался. Неестественность и прошла бы мимо внимания. Но драматург-неофит до того растерялся в погоне за эффектом рог и копыт, что сам ткнул читателя носом на предлагаемую нелепость.

Не правда ли, читатель, вам, как и пишущему настоящие строки, становится наконец жаль писателя, который был когда-то великим художником и который ниспал до такого детского понятия об эффектах, достойного балаганов. Увы, понятие о внутреннем эффекте, достигаемом развитием действия и психологическою последовательностью, стало для знаменитого писателя тарабарскою грамотою! Настоящим произведением он впал в детство, и даже хуже и печальнее того. На нас лично «Первый винокур» производит такое впечатление, как если бы покойные Щепкин, Садовский или Шумский, к концу своего артистического поприща, объявили бенефис, возвестив, что они покажут «нечто небывало-великое, долженствующее произвести переворот в сценическом искусстве», и по открытии занавеса выбежали бы в бумажных колпаках и запели по-петушиному.

Автор «Войны и мира» способен к юродству и проявлял его и в деятельности своей и в сочинениях. В детских рассуждениях об историческом фатализме, которыми, в нарушение художественного единства, прошпикована «Война и мир», то же юродство, что в журнале «Ясная Поляна»,2403 что в позднейших сочинениях, претендующих на философское и богословское мышление, и во всей теперешней деятельности. Неугомонная фантазия, порывающаяся во всем к оригинальности и разрешающаяся, разумеется, детским недомыслием в тех случаях, где требуется серьезный труд мысли и основательное изучение науки. Северный Пророк (так величают его в Америке) воображает, что до всего можно дойти «своим умом», не учась, и отсюда его теории, в которых часто не только нет глубины и основательности, но нет даже и новости, и которые иногда тем более бывают смехотворны, что в логическом уме, в способности к правильному сцеплению понятий природа отказала нашему художнику, одарив его только фантазией. Везде, где только начинает рассуждать Лев Толстой, вы находите так называемую «женскую логику», скачки мысли, неспособной к суждению, а увлекающейся представлениями. Но талант творческий по крайней мере в нем оставался. В брошюрках, писанных хотя под влиянием угара фантастических мыслей, внушенных мономаниею, художник еще вывозил мыслителя. Достоинство этих произведений напоминает чертенка в «Первом винокуре»: они хороши, высоки, увлекательны, пока не выставляются рожки. Но настоящее произведение показывает, что и художественный талант пропадает. Юродство мысли не обошлось даром и для творческой фантазии: замысел ложен, сцены растянуты, жизни нет, риторика, и притом ниже, чем у Александра Анфимовича Орлова. И это с претензиею на великость, на реформаторство! Еще шаг, и Льву Николаевичу недалеко будет до Ивана Яковлевича Корейши,2404 к которому он приблизится тем быстрее, что у него, как и у этого юродивого, поклонников уже довольное число и созидаются о нем легенды, возвеличивающие его жизнь, – легенды, извращающие истину, но которых пророк опровергать не считает нужным, благо они его возвеличивают. Поклонники – опасная вещь. Если они восхвалят и настоящее бездарное, даже гимназиста-пятиклассника недостойное произведение, тогда второй экземпляр Ивана Яковлевича вполне готов.

Жаль, читатель, великого таланта, затягиваемого в тину самомнением недомыслия.

Печатается по единственной неподписанной публикации: СИ. 1886. 5 июля. № 182. С. 1.

Приложение. М. Н. Лопатин (?) Письмо к Н. П. Гилярову-Платонову ((июль 1886 г.))

Многоуважаемый Никита Петрович!

Толстой говорил Нефедову,2405 будто он не читает критики на свои произведения. О том же самом говорит Лесков в «Новостях».2406 На этом основании некоторые из моих знакомых высказывали сожаление, что стрелы, пущенные Вами, не долетят по адресу, и вызывались послать № «Совр(еменных) из(вестий)» в Ясную Поляну. Но я успокоил их, говоря, что новый богослов так или иначе, но прочтет Вашу рецензию.

Вы действительно поразили в самое чувствительное место художника-лицемера. Для людей развитых достаточно логического разбора ложной доктрины, но для массы, которая постоянно грешит против 2-ой заповеди,2407 мало одного теоретического исследования: ей нужно2408 указать, насколько у нового пророка согласуются проповеди со делами. Вы блистательно выполнили эту задачу и сорвали личину с художника-лицемера. Вы скомбинировали в одной картине все неблаговидные поступки Толстого, которые он по недомыслию так смело выставляет в своей исповеди, и вполне заслужено обозвали «северного пророка» злостным банкротом.

…Некоторые до сих пор не могут переварить, каким образом «Совр(еменные) извест(ия)» осмелились при разборе «Первого винокура» сказать, что у Толстого художнический талант исчезает. Он, мол, во всех чудачествах остается великим художником. Но я льщу себя надеждою, что со временем исчезнет холопство, гнездящееся и в этом пункте. Рано или поздно найдутся наконец хладнокровные и бесприст(раст)ные критики, которые, подобно Вам, укажут нашей публике, что искусство, в чьих бы оно руках ни находилось, не может вечно служить ложной доктрине. Фальшь2409 скажется, хотя может быть и не сразу, а незаметно для наблюдателя, одурманенного страстью к поклонению.

Толстой с его новыми произведениями не пройдет бесследно для будущего историка русской литературы, но и Ваша статья по смелости критики будет стоять впереди всех, дерзавших не соглашаться с мнениями «великого художника». Вы долго «кунктаторствовали»,2410 но зато уж хитрый карфагенянин у Вас не вышел из лощины, в которую попал по своей самонадеянности.

Ваш Лопатин (?)

Печатается впервые по автографу: РНБ. Ф. 847. № 735. Л. 1–2. Юрист, председатель департамента Московской судебной палаты Михаил Николаевич Лопатин (1824–1900) – один из ближайших друзей Гилярова, отец известного философа Льва Лопатина. Авторство М. Н. Лопатина предполагается нами гипотетически. Сверху над текстом письма кн. Н. В. Шаховской написал: «О Толстом Л. Юрьев?» Однако почерк С. А. Юрьева был другой.

9. (По поводу статьи Ф. П. Преображенского о критиках Л. Н. Толстого)

Помещаемая сегодня «Странная полемика» пришла к нам как нарочно кстати, тотчас после разбора комедии Л. Н. Толстого. Рецензент присоединил, как помнит читатель, к разбору комедии и общую краткую оценку писаний и действий знаменитого нашего писателя за последнее время. Содержание и тон рецензии выведут, надеемся, о. Соловьева2411 и иже с ним из недоумения. Можем дополнить, что рецензия, как и статья «За что гонение?», не принадлежат духовному лицу,2412 и автор не заражен пашковскими идеями.2413

Истинно заслуживает благодарности душевно чтимый нами председатель Общества любителей духовного просвещения, о. И. Н. Рождественский, за разумный взгляд на «странную полемику», ведущуюся в Обществе.2414 Ведите полемику против Толстовской теории; следите и за книжками «Посредника», когда мораль, ими проповедуемая, противоречит морали христианской. Но не воздвигайте гонений из-за того одного, что такая-то книжка вышла из рук автора, заведомо еретически или даже безбожно мыслящего. Книжка сама по себе, автор сам по себе; отыскивать тайный смысл не только несправедливо, но и вредно для той самой цели, которой служит Общество. О. Соловьев, как уже замечали мы некогда, увлекся подобно охотнику, сгоряча проскакавшему далее зверя, которого преследует. Он разобрал достойный смеха перевод «Учение двенадцати Апостолов», сделанный Толстым, полный невежественных промахов и грубых подлогов.2415 За это о. Соловьеву честь и хвала. Пускай он и продолжает бить изобретателя новой веры на этой дороге: жатва обильная! Но книжки «Посредника» в тех пределах, где нравоучение их не противоречит христианской морали, не только оставьте в покое, но даже благословите ввиду воспитательного действия, производимого ими, несомненно полезнейшего, нежели способны произвести другие сочинения, распространяемые в народе. Темы этих книжек односторонние; дополните их изданием других, которые раскроют другие стороны, упускаемые «Посредником».

О. Соловьев, вероятно, с нами не согласится, но мы не одобряем и запрещения книжек, изданных пашковцами. В чем же яд их? В их ли библейском содержании? Нет, а в том, что они умалчивают обо всем, чего нет в Библии. Опять это не было бедой само по себе, но пашковцы, распространяя свои книжки, подчеркивают чернилами некоторые избранные строки, призывая на них преимущественное, даже исключительное внимание читателя. Это уже есть злоумышление, этот тайный изворот, с целию религиозного совращения. Но против него-то и надлежало действовать, против этой фабрики, занимавшейся подчеркиваниями, и против книгонош, призывавших внимание к подчеркнутым местам в книжках, которые сами по себе невинны. С самой Библией разве невозможно совершать подобных же злоумышленных операций? Не только возможно, но, мы полагаем, они даже и совершаются пашковцами. Позвольте Л. Н. Толстому заняться распространением Евангелия; он пустит его, похерив много мест, другие, напротив, подчеркнув. Но ввиду этого должно ли запрещать Евангелие или Библию вообще?

Не знаем, ясно ли, убедительно ли мы говорим. Во всяком случае желаем, чтобы почтенное Общество, самому учреждению которого некогда содействовали мы вместе с покойным преосвященным Иаковом,2416 под благословением незабвенного митрополита Филарета,2417 чтобы это Общество не уклонялось на неблаговидный путь сыска тайных помышлений в писаниях, буквальный текст которых заслуживает только похвалы.

Печатается по единственной публикации (подпередовой), отмеченной редакторским символом («*»): Москва, 6 июля: Дневное обозрение // СИ. 1886. 7 июля. № 184. С. 2.

Приложение. П. (Ф. П. Преображенский) Странная полемика

«Habent sua fata libelli!»2418 Это выражение невольно приходит в голову, когда хотя несколько последишь за ожесточенной полемикой, какую завело Общество любителей духовного просвещения против народных книжек, издаваемых фирмою «Посредник»2419 под девизом: «Не в силе Бог, а в правде». Эта полемика нетактична с начала до конца; об этом говорят многие, даже из числа членов Общества. Мало того, эта полемика неприлична, подавая вид, что Общество любителей духовного просвещения есть какое-то сыскное по литературным делам отделение. В самом деле, г. Соловьев – этот вечный референт Общества – по поводу этих книжек сам признался, что яд этих книжек, из коих некоторые принадлежат перу графа Л. Толстого, трудно усмотреть по его микроскопичности. В чем же дело? Кто же может усмотреть этот яд? Кто одарен таким критическим микроскопом, каким, кажется, обладает о. Соловьев? Не простой ли народ? Но он темен, как признает и о. Соловьев, считающий святым делом Общества любителей духовного просвещения идти навстречу духовным нуждам нашего народа. Стало быть, говорить о вреде этих книжек для народа едва ли уместно, и Общество «убояшеся страха тамо, идеже не бе страх».2420 Но ведь книжки читает и среднее общество, и образованное. Не оно ли соблазнится? Но ведь оно, по часто высказываемому и Обществом, и о. Соловьевым мнению, лишено религиозного образования, индифферентно в делах веры, за исключениями не очень многочисленными. Но, может быть, люди, богословски образованные, также нашли яд в рассматриваемых брошюрах? Увы, нет. В «Православном обозрении» некто А. Ф. Гусев печатает пока наиболее дельный разбор религиозно-философских воззрений графа Л. Толстого.2421 Он, г. Гусев (№ 4), очень сочувственно отнесся к народным брошюрам, написанным Л. Толстым, и в них видит заслугу нашего писателя. Конечно, Общество любителей духовного просвещения может счесть и г. Гусева и «Православное обозрение» «не православными», но от этого авторитет их для нас лично и для многих не уменьшится. Мало того, сами члены не сочувствуют этой полемике Общества: потому-то они и являлись на заседания в таком ничтожном количестве; от этого-то, мы знаем, многие просвещенные чины хотят подать протест против этой полемики.

«Граф Л. Толстой еретик, и надо его ереси усечь в корне, а тогда и ветви отвалятся», – высказано было устами председателя Общества. И благо. Дать разбор религиозно-философских воззрений Л. Толстого, распространяющихся литографированным путем, разбор дельный и беспристрастный, чуждый буквоедства и крючкотворства, – вот задача Общества, разрешение которой желательно и своевременно. Верно сказал о. Рождественский, что тогда не нужно будет рассматривать отдельные брошюрки. Это слишком мелочно, придирчиво. Мы сами узнали о неправославии брошюрок только из уст о. Соловьева и тогда же усумнились… Статья «За что гонение?» (в «Совр(еменных) изв(естиях)») всполошила Общество своим происхождением: не одному ли о. протоиерею,2422 очень просвещенному его члену, принадлежит она? Автор ее «поклонник Пашковских и Толстовских идей» (думает о. Соловьев), но с ним согласны не все, и в этой статье видят голос и светского, и духовного общества. Не случайно же все это?

Один член – критик Общества – заявил, что если бы у него была медная грудь и горло, подобное трубе, то и тогда бы он не перекричал «Совр(еменные) изв(естия)». Мы отвечаем ему: не надо ли ему еще медного лба2423 – не перекричит ли он тогда?

Печатается по единственной публикации: СИ. 1886. 7 июля. № 184. С. 2. Авторство Федора Петровича Преображенского (?–1905), впоследствии священника, сотрудничавшего с «Современными известиями» в качестве рецензента духовных изданий, устанавливается по символу, которым помечена статья (растущая Луна). (Тот же символ см., например, перед заметкой, несомненно принадлежащей перу Преображенского: Ф. П. Библиография. Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом. А. Лебедева // СИ. 1886. 15 июля. № 192. С. 1.) Впоследствии он издал книги «Граф Л. Н. Толстой как мыслитель-моралист» (М., 1893) и «Учение Л. Н. Толстого о смысле жизни по суду христианства» (М., 1898).

10. Памяти И. С. Никитина

Сегодня, 15 октября, исполнилось четверть века со дня смерти в Воронеже даровитого русского поэта, писателя Ивана Саввича Никитина, последовавшей 16 октября 1861 года. Имя этого человека, не столичного, неважного, неизвестного, вдруг прогремело в самый разгар Крымской войны, когда наружное уныние и внешняя неуверенность в настоящем соединялось с внутреннею, не вырвавшеюся наружу, глубоко таившеюся верою в будущее, – имя этого безвестного человека вдруг стало известным по его стихотворению «Русь»,2424 в котором Никитин искренно говорил про свою родину:

У тебя ли нет

Про запас казны,

Для друзей стола,

Меча недругу?

У тебя ли нет

Богатырских сил,

Старины святой,

Громких подвигов?

Перед кем себя

Ты унизила?

Кому в черный день

Низко кланялась?

Эти сильные звуки, раздавшиеся из глубины русской жизни, обратили общее внимание на человека, вымолвившего их всенародно, вымолвившего их искренно, без ужимок ложного самохвальства, без примеси фальшивой спеси, желавшей только наружно заявить о своей силе, внутренно же признавшей свою слабость. Общество узнало, что голос этот принадлежал еще молодому человеку, сыну простого воронежского мещанина Кириллова, который был собственно духовного звания, но сделался мещанином по оставлению этого звания и принял фамилию Никитина. Творец стихотворения оказался кончившим курс сначала духовного училища, а потом духовной семинарии и притом кончившим учение не по одному названию, а основательно. Словом, Никитин оказался получившим среднее образование того времени, какое мог дать областной город, не чуждый литературных преданий, имевший свои светлые страницы в государственном, церковном и общественном отношениях, каким был Воронеж в сороковых годах.

Автор патриотического в хорошем смысле этого слова стихотворения оказался вообще имеющим наклонность к стихотворству. По месту своей родины в Воронеже, по свежим еще воспоминаниям о Кольцове, по самому размеру стихотворения «Русь» присяжные ценители сначала было усмотрели в Никитине второго Кольцова. Но потом последовало разочарование в таком уподоблении. Никитин был только Никитин, а не подражание кому-либо и не подобие чье-либо. Это был не грубый неотшлифованный драгоценный природный камень; это была натура даровитая, но образованная, образованная не столичными средствами, а провинциальными, и притом исключительно провинциальными. Природа дарования Никитина была положительная, способная в самых отрицательных скромных, убогих проявлениях жизни видеть душу живую, светлые стороны тихой радости и возможности примирения. Поэтому произведения Никитина, черпавшие свое содержание из картин скромной местной природы, из мещанского быта города средней руки, не носят характера горькой безысходности, не дышат ненавистью к жизни, не возбуждают гнетущей печали, не вызывают на затаенную месть. В произведениях Никитина проходит струя, примиряющая с невзгодами жизни как необходимыми явлениями. Из его стихов читатель выносит много впечатлений, чарующих своею трезвостью, простотою картин скромной природы и бедного людского быта. В его изображении внутреннего человека2425 со всеми дурными наклонностями и душевными пороками звучит нота примирения и ощущается потребность в снисхождении к порочному, в прощении падшего. Его творения вызывают не отвращение и ненависть, а любовь и желание оказать помощь. Словом, Никитин был писателем с высокохудожественным смыслом, и притом его творческие силы и по природе и по развитию имели черты и склад русские, глубоко народные. Даже тот кружок образованных людей, под доброе и, конечно, в то же время и худое частию влияние коего подпал прославившийся воронежский содержатель постоялого двора, – даже и этот кружок искренних, но односторонне направленных людей с.-петербургского образования не мог и не имел сил уничтожить в Никитине цельности его народной природы. Если под влиянием книжных воззрений этого кружка, а еще более невзгод своей личной частной жизни Никитин и впал в тон вечно ноющего писателя, человека, постоянно жалующегося на горькую участь окружающего (так!); то все же его произведения, частию переделанные им самим под влиянием веяний конца пятидесятых годов, далеко не носят исключительно безотрадного отрицательного направления. Истый, прямой поэтический талант Никитина не мог примириться с направлением обличительным, отрицательным. Под напором неблагоприятных временных условий, общих и личных, Никитин стал менее плодовит и из творца мысли превратился в продавца умственного товара, сделался книгопродавцем ради распространения нового просвещения.

Но и последние произведения Никитина, как и первые, остались верны его цельной, вполне русской природе дарования, не позволявшей ему видеть в дурных невеселых условиях жизни безысходного горя: его дух ощущал радость и верил в высокое и святое жизни нашей родины. Он мог с полным правом сказать о себе:

Я пел Святой Руси величие и славу,

Родного Севера высокую судьбу,

радостей своих минутную забаву

И пламенных страстей печальную борьбу.2426

Словом, Никитин воспроизводил русскую природу и жизнь в целом ее образе, а не (в) одних отрицательных проявлениях. Пожелаем, чтобы приведенное четверостишие украшало будущий памятник поэту, о сооружении которого земляки Никитина – воронежцы – возбудили вопрос по поводу истечения четверти века со дня его кончины.2427 Пожелаем, чтобы редакторы будущих изданий сочинений Никитина восстановили первоначальный текст его некоторых стихотворений и освободили их от тех безжалостных переделок, которым подверг их сам Никитин в последние годы его жизни под напором временных влияний жизни.

Печатается по единственной неподписанной публикации (подпередовой): Москва, 15 октября: Дневное обозрение // СИ. 1886. 16 окт. № 285. С. 1–2.

11. Биография Федора Ивановича Тютчева. Сочинение И. С. Аксакова. Москва, 1886 г2428

Одновременно с продолжающимся изданием Полного собрания сочинений И. С. Аксакова,2429 труд его о Тютчеве издан отдельно, вне счета, подобно тому как вне счета, тотчас после кончины писателя, издана была книжка его стихотворений.2430

Историко-критическое исследование о Тютчеве, скромно и даже не совсем соответственно названное «Биографиею», безусловно, есть лучшее из всех произведений покойного публициста, глубокое и блестящее. Мы не относим к числу «произведений» отрывочные мысли, высказанные в виде руководящих статей по разным частным вопросам времени, хотя в полном собрании, бесспорно, они и представят из себя нечто цельное. К «произведениям», кроме рассматриваемой книги, мы отнесем «Исследование об украинских ярмарках»,2431 «Исследование об секте странников»2432 и «День уголовной палаты».2433 Но первые два, особенно об ярмарках, слишком специальны; «День уголовной палаты» – это в своем роде небывалое произведение, в котором не более как фотографическим воспроизведением присутственного дня выражен в лицах ужас старого правосудия, – произведение это свидетельствует о высоком художественном таланте автора. Не взяточничество или пристрастие и жестокосердие судей, а, напротив, прямое исполнение закона и притом чиновниками-судьями, из которых каждый и все вместе честны, добродушны (хотя не без примеси сословных пристрастий) и неглупы, приводило к последствиям бесчеловечия и бесправия, вызывающим содрогание. Такова тема этого драматического произведения, можно сказать реалистичнейшего из всех, какие являлись в России, и художественность его состоит именно в этом примирении кажущегося противоречия добрейших людей и бесчеловечнейших действий, – в том, что чрез пьесу проходит своего рода «Судьба» древних, выражающаяся на этот раз в уголовном законе и уголовном судопроизводстве, которые действовали через исполнителей независимо от их душевных качеств и воли. Произведение это необыкновенно замечательно; но в нем И. С. Аксаков является с одной лишь стороны, только как творец-художник; «Биография Тютчева» показывает его не только как художника, но и как мыслителя.

В своем критическом отчете приводя отрывки из разбираемого поэта, он сопровождает их объяснениями, дышащими такою художественностью, что недоумеваешь иногда, прекраснее ли стихотворная поэзия Тютчева или поэтическая проза Аксакова?2434 Но не одною художественною формою, не стилем, не мастерскими только образами щеголяет биография Тютчева. Автор излагает жизнь поэта и мыслителя и объясняет его творения, причем не ограничивается подстрочным комментарием к тексту. Он рассматривает произведения в связи с внутреннею и внешнею историею личности автора и в связи с характером общества, среди которого он жил и действовал, в связи с характером народа, на котором висело это общество, и с характером исторического периода, который оно проживало.

Надобно удивляться, что «Биография Тютчева», при первоначальном выходе их печати, двенадцать лет назад,2435 прошла почти незамеченною в нашей литературе, разделив таким образом судьбу самого Тютчева, о котором она сообщала. Как сам Тютчев в свое время нечаянно открыт был Некрасовым, несмотря на то что уже давно дарил печать своими грациозными стихотворениями; так и сочинение о Тютчеве не возбудило о себе речи, несмотря на появление свое в «Русском архиве» и потом в отдельном издании. Долговременного молчания о Тютчеве причиною было полнейшее пренебрежение самого автора и к стихотворениям своим, и к своему авторству вообще. А здесь, наоборот, не слишком ли громкая известность автора была причиной молчания со стороны органов, которым направление, и политическое и литературное, Аксакова было антипатично? А между тем «Биография Тютчева» есть не только лучшее произведение Аксакова, но, без преувеличения сказать, лучший критический труд по истории русской литературы вообще. Мы, по крайней мере, не знаем монографии ни об одном из наших писателей, которая по глубине, тонкости и обстоятельности разбора равнялась бы с произведением Аксакова о Тютчеве.

Указание всех достоинств этой книги не может уместиться в пределах газетной статьи. Ограничивая себя по возможности, мы не будем цитовать страниц, где разбираются политические и исторические воззрения Тютчева. Здесь читатель, знакомый с И. С. Аксаковым по передовым его статьям, найдет немного для себя нового. Не будем следить и за психологическим анализом, которому критик подвергает рассматриваемого писателя и деятеля, хотя тонкость этого анализа с его художественно меткими определениями и искушает на выписки. Опустим и все, касающееся самого Тютчева, сколь ни много интересного представляет судьба этого поэта-импровизатора, который не сочинял стихов, а ронял их, по выражению Аксакова; этого удивительного человека, проведшего лучших 22 года жизни на чужбине,2436 между тем не только сохранившего русское чувство, но додумавшегося даже до ультрарусского направления, если можно так выразиться; этого мыслителя-политика, статьи которого (слишком немногие, по отличавшей его рассеянности и беспечности) тревожили внимание Европы и производили гром, подобно упавшей бомбе; этого оригинального дипломатического агента, который отправился на отдых в другой край, заперев двери посольства, на том основании, что при дворе, к которому он аккредитован, не находилось дела. Об этом обо всем читатель пускай ищет в самой книге Аксакова. Но мы не можем удержаться, чтоб не привести выписок, которые дадут понятие об Аксакове как о литературном критике, знакомят с ним с этой стороны, с которой он менее всего известен.

В указание общих эстетических оснований, руководивших Аксакова при оценке поэтических произведений, могут служить следующие строки, для современных и дарований и бездарностей не лишенные поучительности. Дело идет об описаниях природы у Тютчева.

Нет, конечно, – говорит Аксаков, – сюжета более избитого стихотворцами всего мира...

К счастию, сам сюжет, т. е. сама природа, от этого нисколько не опошливается и ее действие на дух человеческий не менее неотразимо. Сколько бы тысяч писателей ни пыталось передать нам ее язык, – всегда и вечно он будет звучать свежо и ново, как только душа поэта станет в прямое общение с душою природы. Оттого и картины Тютчева исполнены такой же бессмертной красоты, как бессмертна красота самой природы. Вообще, верность изображения не только того, что зовется «природой», но и всякого предмета, явления и даже ощущения заключается вовсе не в обилии подробностей, вовсе не в аккуратной передаче всякой, даже самой мелкой черты, вовсе не в той фотографической точности, которой так хвалятся художники-реалисты позднейшего времени. Многие из наших новейших писателей любят кокетничать наблюдательностью и, думая изобразить чью-либо физиономию, перечисляют углы и изгибы рта, губ, носа, чуть не каждую бородавку на лице; если же рисуют быт, то с неумолимою отчетливостью передают каждую ничтожную частность, иногда совершенно случайную, зыбкую, вовсе не типичную... Они только утомляют читателя и нисколько не уловляют внутренней правды. Истинный художник, напротив того, изо всех подробностей выберет одну, но самую характерную; его взор тотчас угадывает черты, которыми определяется весь внешний и внутренний смысл предмета и определяется так полно, что остальные черты и подробности сами уже собой досказываются в воображении читателя. Воспринимая впечатление от наружности ли человеческой, от иных ли внешних явлений, мы прежде всего воспринимаем это впечатление непосредственно, еще без анализа, не успевая, да иногда и не задаваясь трудом изучить и разобрать все соотношения линий и всю игру мускулов в физиономии или же все формы и движения частей, составляющих, например, картину природы. Следовательно, художественная задача не в том, чтоб сделать рабский снимок с натуры (что даже невозможно), а в воспроизведении того же именно впечатления, какое произвела бы на нас сама живая натура. Это уменье передавать несколькими чертами всю целость впечатления, всю реальность образа требует художественного таланта высшей пробы и принадлежит Тютчеву вполне, особенно в изображениях природы. Кроме Пушкина, мы даже не можем и указать кого-либо из прочих наших поэтов, который бы владел этой способностью в равной мере с Тютчевым. Описания природы у Жуковского, Баратынского, Хомякова, Языкова иногда прекрасны, звучны и даже верны, – но это именно описание, а не воспроизведение. У некоторых, впрочем позднейших, поэтов, у Фета и у Полонского, местами попадаются истинно художественные черты в картинах природы, но только местами. Вообще же, в своих описаниях, большая часть стихотворцев ходит возле да около; редко-редко удается им схватить самый существенный признак явлений.2437

Тютчев принадлежит к так называемой пушкинской плеяде русских поэтов. Указав на это, Аксаков замечает, что особенность этого ряда поэтов состояла в «простодушии» их творчества, в «вере в свое искусство». Они исполняли не только «личное», но «историческое» призвание; поэзия их носила характер «бескорыстной, самой для себя, свободной, личной, не обращенной в средство для достижения посторонней цели, – поэзии, не знающей тенденций».2438 Критик приводит в доказательство своей мысли пример из истории живописи. Он говорит:

Вот уже триста пятьдесят лет сряду сотни художников чуть не ежедневно изучают «манеру» Рафаэля; краски усовершенствованы, технические приемы облегчены; но, несмотря на даровитость и горячее усердие этих художников, все их усилия перенять его манеру тщетны и пребудут тщетны: невозможно им усвоить себе ту искренность, то простодушие творчества, которыми веет от созданий Рафаэля, подобно тому как невозможно человеку XIX века стать человеком XVI-го...2439 Это не значит, чтобы мы отвергали всякую будущность для искусства. Бесконечное развитие человеческого духа может явить еще новые, неведомые его стороны; может возникнуть новое, высшее единство духа, обретется новая цельность, аналитический процесс мысли разрешится, быть может, в синтез; наконец, новые народы принесут с собою новые виды художеств. Всего этого мы, конечно, не отрицаем; но мы разумеем здесь известное историческое проявление искусства, и никто не станет спорить, что, например, греческое искусство, оставаясь по своему значению бессмертным мировым двигателем в истории человеческого просвещения, тем не менее отжило свой век, как отжила его и сама Эллада.2440

Уяснив свою мысль примером, критик переходит к определению пушкинской, лермонтовской, а затем и тютчевской поэзии.

Стихотворная форма, – замечает он, – сделавшись впоследствии общим достоянием, явилась и богаче и разнообразнее в техническом отношении.

Можно привести тысячи новейших стихов несравненно сильнее и звучнее, например, стихов «Евгения Онегина»; но преимущество прелести – прелести, неуловимой никаким анализом, независимой от содержания, – вечно пребудет за любыми стихами Пушкина и других некоторых поэтов этого поэтического периода: от них никогда не отымется свежесть формы и искренность творчества как их историческая печать. Пушкин имел полное право сказать в следующих прекрасных стихах, столько осмеянных новейшей петербургскою критикой позитивистской школы:

Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв:

Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв.

Эти «сладкие звуки» были нужны, были серьезным, необходимым, историческим, а потому в высшей степени полезным делом.2441

На рубеже этого периода искренности нашей поэзии стоит Лермонтов. По непосредственной силе таланта он примыкает ко всему этому блестящему созвездию поэтов, однако же стоит особняком. Его поэзия резко отделяется от них отрицательным характером содержания. Нечто похожее (хотя мы и не думаем их сравнивать) видим мы в Гейне, замкнувшем собою цикл поэтов Германии. От отрицательного направления до тенденциозного, где поэзия обращается в средство и отодвигается на задний план, один только шаг. Едва ли он уже не пройден. На стихотворениях нашего времени уже не лежит, кажется нам, печати этой исторической необходимости и искренности, потому что самая историческая миссия стихотворства, как мы думаем, завершилась. Они могут быть, они и действительно более или менее талантливы, но или звучат как отголоски знакомого прошлого, уже лишенные прежнего обаяния, или же преисполнены внешних, чуждых искусству, тенденций.2442

Далее автор говорит:

Стихи Тютчева представляют тот же характер внутренней искренности и необходимости, в котором мы видим исторический признак прежней поэтической эпохи. Вот почему2443 десятками лет пережил Тютчев и Пушкина, и весь его поэтический период, но оставался верен себе и своему таланту. Не переставая быть «современнейшим из современников» по своему горячему сочувствию к совершающейся кругом его жизни, он среди диссонансов новейшей поэзии продолжал дарить нас гармонией старинного, но никогда не стареющего, поэтического строя. Он был среди нас подобно мастеру какой-либо старой живописной школы, еще живущей и творящей в его лице, но не допускающей ни повторения, ни подражания.2444

Стихи Тютчева отличаются такою непосредственностью творчества, которая, в равной степени по крайней мере, едва ли встречается у кого-либо из поэтов. Поэзия не была для него сознанною специальностью, своего рода литературным Fach,2445 как выражаются немцы, общественным, официальным положением или же такою обязанностью, которую и сам поэт невольно признает за собой, признают и другие за ним; напротив,2446 он был поэт по призванию, которое было могущественнее его самого, но не по профессии. Он священнодействовал, как поэт, но, не замечая, не сознавая сам своего священнодействия, не облекаясь в жреческую хламиду, не исполняясь некоторого благоговения к себе и своему жречеству. Его ум и его сердце были, по-видимому, постоянно заняты: ум витал в области отвлеченных, философских или исторических помыслов; сердце искало живых ощущений и треволнений; но прежде всего и во всем он был поэт, хотя собственно стихов он оставил по себе, сравнительно, и не очень много. Стихи у него не были плодом труда, хотя бы и вдохновенного, но все же труда, подчас даже усидчивого у иных поэтов. Когда он их писал, то писал невольно, удовлетворяя настоятельной, неотвязчивой потребности, потому что он не мог их не написать: вернее сказать, он их не писал, а только записывал. Они не сочинялись, а творились. Они сами собой складывались в его голове, и он только ронял их на бумагу, на первый попавшийся лоскуток. Если же некому было припрятать к месту оброненное, подобрать эти лоскутки, то они нередко и пропадали.2447

История нашего стихотворства, как и прозы, но стихотворства в особенности, связана с историей языка, который в качестве письменного литературного орудия выработался под разнородными влияниями, а не (под) одним народным. В XVIII веке и начале XIX господствовала в высшем обществе (оттуда и выплывали поэты) французская речь. Аксаков говорит:

Это господство французской речи не исключало, однако, у Екатерины Львовны (матери Тютчева)2448 приверженности к русским обычаям и удивительным образом уживалось рядом с церковнославянским чтением псалтырей, часословов, молитвенников у себя, в спальной, и вообще со всеми особенностями русского православного и дворянского быта. Явление, впрочем, очень нередкое в то время, в конце XVIII и в самом начале XIX века, когда русский литературный язык был еще делом довольно новым, еще только достоянием «любителей словесности», да и действительно не был еще достаточно приспособлен и выработан для выражения всех потребностей перенятого у Европы общежития и знания.2449

Как объяснить этот недостаток популярности при несомненном общественном значении? Эту несоразмерность внешнего объема литературной деятельности с обнаруженной автором силой дарований?... Но и здесь еще не конец недоумениям, нередко возбуждаемым именем Тютчева. Ко всем единодушным отзывам нашей периодической печати об его уме и таланте, раздавшимся вслед за его кончиной вместе с выражениями искренней скорби, мы позволим себе прибавить еще и свой: Тютчев был не только самобытный, глубокий мыслитель, не только своеобразный, истинный художник-поэт, но и один из малого числа носителей, даже двигателей нашего русского, народного самосознания.

Вместе с готовою западною цивилизацией заимствовалось и готовое, чужое орудие обмена мыслей. Многие русские государственные люди, превосходно излагавшие свои мнения по-французски, писали по-русски самым неуклюжим, варварским образом, точно съезжали с торной дорогой на жесткие глыбы только что поднятой нивы. Но часто, одновременно с чистейшим французским жаргоном, словно перенесенным бурею революции из Сен-Жерменского предместья в петербургские и московские салоны, – из одних и тех же уст можно было услышать живую, почти простонародную, идиоматическую речь, более народную во всяком случае, чем наша настоящая книжная или разговорная. Разумеется, такая устная речь служила чаще для сношений с крепостною прислугою и с низшими слоями общества, – но тем не менее эта грубая противоположность, эта резкая бытовая черта, рядом с верностью бытовым православным преданиям, объясняет многое, и очень многое, в истории нашей литературы и нашего народного самосознания.2450

Знаменитой няне Пушкина и вообще няням и дядькам русский литературный язык обязан настоящею своею формою, как и русское чувство вообще своим сохранением. Эту мысль И. С. Аксаков, помнится, развивал в речи своей на Пушкинском празднике;2451 но еще ранее того он высказал ее в «Биографии Тютчева»: Тютчева в Мюнхен на службу сопровождал старик-дядька, не захотевший расстаться с «дитятею», которое «взлелеял с 4-летнего возраста».

В Мюнхене, – говорит далее жизнеописатель, – старик остался верен всем русским обычаям и в немецкой квартире Тютчева устроил себе уютный русский уголок с иконами и лампадой, словно перенесенный из какого-нибудь московского прихода Николы на Курьих Ножках или в Сапожках.2452

Упомянув о теплых, дружеских отношениях, связывавших молодого барина со старым слугою, Аксаков далее пишет:

Как ни мелочна по-видимому эта биографическая подробность, но она не лишена значения. Она характеризует и самого Тютчева, которого слуга, бывший крепостной, его дядька и повар, называет своим другом, и ту эпоху, когда типы, подобные Хлопову, были нередки. Благодаря им, этим высоким нравственным личностям, возникавшим среди и вопреки безнравственности исторического социального строя, – даже в чудовищную область крепостных отношений проступали, порою, кроткие лучи все облагораживающей, все возвышающей любви. Условия зависимости и неравенства согревались человечностью, даже окрашивались каким-то мягким, поэтическим колоритом. – Николай Афанасьевич вполне напоминает знаменитую няню Пушкина, воспетую и самим поэтом, и Дельвигом и Языковым. Этим няням и дядькам должно быть отведено почетное место в истории русской словесности. В их нравственном воздействии на своих питомцев следует, по крайней мере отчасти, искать объяснение: каким образом в конце прошлого и в первой половине нынешнего столетия в наше оторванное от народа общество, – в эту его среду, хвастливо отрекавшуюся от русских исторических и духовных преданий, пробирались иногда, неслышно и незаметно, струи чистейшего народного духа? Откуда и чем питалось и поддерживалось в наших, по-видимому вполне офранцуженных, поэтах и деятелях проявлявшееся в них порою истинно русское чувство и русская мысль? Да и вообще, кажется нам, история умственного общественного развития в России едва ли может быть вполне понята без частной истории семей, без оценки той степени участия, по-видимому неразумного, самовольного, непрошенного, но тем не менее часто спасительного, которое в нашей личной и общественной судьбе приходится на долю семье и быту, – непосредственному действию предания и обычая… Конечно, не Хлопову собственно был обязан Тютчев сохранением своей духовной самостоятельности на чужбине; но не могла же, однако, восприимчивая душа поэта не испытывать особенного благотворного ощущения, когда там, в Баварии, вдалеке от России, по возвращении иной раз поздней ночью на свою немецкую квартиру с какого-нибудь придворного немецкого бала или раута, – его встречала ласковая русская журьба и осеняла тихим своим светом лампада, неугасимо теплившаяся пред иконами старого дядьки.2453

Укажем, как критик-биограф понимает моменты в развитии русского общества, дававшего поэзии и литературе вообще и идеалы и материал для искусства. Вот как он изображает состояние общества, современного Тютчеву.

Высокий жребий умиротворения Европы выпавший на долю Александра I-го, превозмог в нем власть народных инстинктов. Верховного вождя русского народа перевешивал бескорыстный европеец, устроитель европейских судеб, непричастный национальному эгоизму… В обществе возбужденное войною патриотическое чувство, защитившее внешнюю независимость Русской земли, еще не доросло до притязаний на ее духовную независимость. Русская мысль еще не начинала2454 подвига народного самосознания. Вслед за отраженным нами «нашествием двунадесяти язык», сильнее чем когда-либо повторилось на Россию нашествие с Запада: идей, теорий, доктрин – политических, философских и нравственных. Живое сближение с Европой в лице образованного слоя нашей победоносной армии дало в свою очередь победу над русскими умами обаятельным формам европейской гражданственности. В то время как наша внешняя государственная политика приносила в жертву интересам европейского равновесия и покоя политические интересы России, отказывая в поддержке грекам и сербам, – русское общество, расколыхавшись, как море, от разразившейся над Россией великой исторической бури, представляло зрелище необычайного умственного брожения. Смутно чувствуя ложь своего исторического пути и всего общественного строя, оно не умело еще додуматься до настоящей причины этой лжи и, обходя или не ведая про свой народ и свою народность, искало разрешения томившим его задачам в чужой исторической жизни. Под влиянием иностранных образцов это брожение принимало формы то тугендбундов,2455 то иных подобных союзов, пока наконец не превратилось в политической заговор. Событие 14-го декабря снесло с Русской земли цвет высшего образованного общества. Началось новое царствование и с ним новый период внутреннего развития. Русский кабинет по-прежнему пекся об Европе, но уже без «галантерейного обращения» Александровской эпохи: новый царь держал имя России грозно. Мятеж декабристов обличил историческую несостоятельность политических иностранных идеалов, насильственно переносимых на русскую почву; фальшивые призраки будущего переустройства России на европейский фасон, которыми тешилось незрелое, порвавшее с народными преданиями русское общество, были разбиты. Давление сверху, стеснив всякую внешнюю общественную деятельность, вогнало русскую мысль внутрь…

Действительно, мы видим, что русская словесность, в которой при отъезде Тютчева за границу еще господствовали французские литературные авторитеты вместе с самыми жалкими и детскими эстетическими теориями, – мало-помалу пробует освобождаться и наконец освобождается совсем из оков псевдоклассицизма и подражательности. Гений Пушкина ищет содержания в народной жизни. Настает Гоголь: неумолимо разоблачена духовная скудость и нравственная пошлость нашего общественного строя; все лживо-важное, ходульное, напыщенное в литературном изображении и разумении нашей русской действительности исчезает, как снег весною, от одного явления этого громадного таланта. В художественном воспроизведении жизни водворяется требование простоты и правды (переходящее впоследствии у большинства писателей в голое обличение и отрицание). Критика в лице Белинского (в лучшую пору его деятельности) окончательно сокрушает фальшивые литературные кумиры и остатки старых эстетических теорий.

В 1826 году выходит последний том «Истории государства Российского» Карамзина. Его монументальный, хотя и неоконченный труд, при всем своем несовершенстве, пролагает путь к ближайшему знакомству с историческим ростом России, к внимательнейшему исследованию ее прошлых судеб. Обнародование актов, грамот, летописей и других памятников древней русской письменности, вообще издания Археографической комиссии2456 создают новую эпоху в изучении русской истории и самым могущественным образом движут вперед наше историческое сознание. В области отвлеченного умственного движения, совершающегося преимущественно в Москве, влияние французских мыслителей и вообще философии XVIII века сменяется более благотворным, хотя иногда и очень поверхностным воздействием на русские умы германской науки и философии. Русская мысль трезвеет и крепнет в строгой школе приемов немецкого мышления и также пытается стать в сознательное, философское отношение к русской народности. С одной стороны, вырабатывается целая стройная доктрина как продукт высших просвещенных соображений, – что спасение для России заключается в полнейшем отречении от всех народных, исторических, бытовых и религиозных преданий; во главе этого направления стоит Чаадаев. С другой, сначала одиноко и большею частью еще в стихах, раздается протест Хомякова; к нему примыкает постепенно целая дружина молодых людей из последователей Гегелевой философии, а потом и несколько самостоятельных мыслителей, как Киреевские и другие. Общество распадается на два стана: «западников» и «восточников»; за последними утверждается прозвище «славянофилов», данное им в насмешку петербургскою журналистикою. Завязывается сильная, запальчивая борьба в печати, в рукописи, в устных беседах, в частных домах, на общественных сборищах и университетских кафедрах. Славянофилы устремляются к изучению русской народности во всех ее проявлениях, к раскрытию ее внутреннего содержания, к наследованию ее коренных духовных и гражданских стихий. Они, по выражению Хомякова, «допрашивают духа жизни»,2457 сокрытого в нашем былом и хранящегося еще в настоящем, т. е. в простом русском народе.2458

И далее:

События 12 года встрясли несколько общественный дух, но и после 12 года, и гораздо позднее состояние мысли философско-отвлеченной, направление литературное и эстетические воззрения представляются в виде истинно жалком. Еще в 1819 году можно было в торжественных речах на торжественных литературных собраниях, из уст ученых авторитетов, слышать такие рассуждения: «Почтенные мужи! Пусть на цветущем поле нашей словесности резвятся, в разновидных группах, Амуры, Зефиры и Фавны… Птичка, свивающая гнездо на ближнем дереве, научила человека строить скромные сени из ветвей, она же научила его радоваться и воспевать свою радость. Отсюда происхождение – Музыки и Поэзии».2459 Правда, в то время уже началась реакция, и «господин Боало, честный Лафонтен, гений Корнеля и Сида, сии вечные образцы искусства»,2460 как выражались еще тогда с кафедры ученые наши авторитеты, одним словом, вся эта псевдоклассическая теория поэзии не тяготела более над умами наших юных поэтов, которые все были пылкими приверженцами так называемой «романтической школы». Но взамен господина Боало с компанией образцами для молодых певцов служили все же французские писатели: отчасти только Шенье, но предпочтительно Парни, пресловутый Парни, и другие представители эротической поэзии. Впоследствии Парни уступил было место Байрону, но Байрон был понят только с внешней своей стороны; да и мудрено было этому своеобразному историческому продукту английской нравственной, общественной почвы акклиматизироваться на русской.2461 Можно было бы, кажется, задохнуться в этой гнилой атмосфере, если б ее несколько не освежали своим присутствием: Карамзин – этот «целомудренно-свободный дух», по выражению Тютчева, и Жуковский с «голубиной чистотой» своей поэзии. Какие-то нанесенные ветром обрывки чужих, преимущественно французских доктрин, вкусов и нравов, при недостатке сколько-нибудь строгой науки, при отсутствии воспитательного начала гражданской общественной жизни, при разрыве с своими собственными народными и бытовыми преданиями: ни убеждений твердых, ни крепких нравственных основ – вот чем была, по крайней мере в значительной части, русская общественная среда. Велика заслуга наших поэтов уже в том, что они не только не погибли в этой растлевающей обстановке, но еще умели и сами вознестись над нею, – даровать и обществу силу подъема, и орудие воспитания в художественной красоте своих произведений. Конечно, при этом немало было растрачено даром богатства души, свежести чувства, времени. Нелегко было из «питомцев Эпикура», «певцов пиров и сладострастья» – как они сами себя величали – выбраться целым на путь высшего поэтического творчества: для этого надобно было родиться Пушкиным. Приходится поистине изумляться упругости и мощи этого гения, который – не благодаря, а вопреки всем внешним условиям – успел в короткий срок своего поприща дойти до той художественной трезвости и полноты, какую явил он в позднейших своих творениях.2462

В этой характеристике общества достойно замечания между прочим объективное отношение критика к направлению, которого в последние годы он сам служил главным представителем.

Славянофильство, – говорит он между прочим, – не есть учение, воспринимаемое в полном объеме послушными адептами, а направление, освобождающее русскую мысль из духовного рабства перед Западом и призывающее русскую народность стать на степень самостоятельного просветительного органа в человечестве.2463

Самое прозвище «славянофильство» может быть покинуто и забыто; может потеряться из виду преемственная духовная связь между первыми деятелями и новейшими; многое, совершающееся под общим воздействием славянофильских мнений, но совершающееся в данную, известную пору, при известных исторических условиях, будет даже уклоняться, по-видимому, от чистоты и строгости некоторых славянофильских идеалов. Без сомнения, отжиты также те крайние увлечения, которые органически, так сказать, были связаны с личным характером первых проповедников или вызывались страстностью борьбы; некоторые слишком поспешно определенные формулы, в которых представлялось иным славянофилам будущее историческое осуществление их любимых мыслей и надежд, оказались или окажутся ошибочными, и история осуществит, может быть, те же начала, но совсем в иных формах и совсем иными, неисповедимыми своими путями… Но тем не менее раз возбужденное народное самосознание уже не может ни исчезнуть, ни прервать начатой работы, и оправдает, конечно, со временем многие высказанные славянофильством положения, кажущиеся теперь мечтательными.2464

Замечательна скромность этого отзыва тем именно, что сам Иван Сергеевич как публицист оставался свято верен всем формулам, которые высказаны были родоначальниками славянофильства (К. С. Аксаковым между прочим). Но здесь, как критик целого периода литературы, он поднимается беспристрастием выше собственных личных мнений.

Место не позволяет распространиться о критической чуткости Аксакова, обнаруженной в разборе отдельных стихотворений, отдельных картин, даже эпитетов. Скажем коротко: замечания его всегда тонки и глубоки, сопровождаясь иногда сравнениями с однородными картинами других поэтов. Отсылаем читателя к самой книге.

В заключение скажем, что в бумагах редактора «Современных известий» нашлось письмо к нему автора «Биографии Тютчева», современное этому сочинению и посвященное разбору нескольких (не напечатанных) стихотворений, причем Аксаков высказывает и общие замечания о русском стихотворстве, его прошлой, настоящей и грядущей судьбе.2465 Взгляд, понятно, тот же, что и в «Биографии»; отдельные замечания так же чутки и тонки; письмо стоило бы даже привести здесь как вариант к высказанному в рецензии Тютчева. Но отлагаем обнародование этого любопытного документа до другого времени.

Печатается по единственной неподписанной публикации: СИ. 1886. 30 окт. № 299. С. 1–2.

Гиляров ознакомился с книгой И. Аксакова о Тютчеве (М., 1874) только летом 1875 г., о чем сообщал ему в письме от 15 января 1876 г. Там же он писал: «…я пожалел глубоко, что столько художественного чутья и тонкого разбора, можно сказать, убито в книге. Неизмеримо более силы и практического плода имели бы все наши замечания, если бы они явились вне биографии Тютчева: одно другим заслонено, и то и другое пропало» (РО. 1896. Т. 42. Дек. С. 1005).

Приложение. И. С. Аксаков. Письмо к Н. П. Гилярову-Платонову от 3 февраля 1874 г.

3 февраля 1874 с. Турово

Ваше письмо сильно заинтересовало меня, любезнейший Никита Петрович. Очень жалею, что в бытность мою в Москве я не затащил Вас и Вашего сына,2466 20 января, на чтение в Общ(ест)ве любителей р(оссийской) слов(есности), именно на мое чтение о поэзии Тютчева. Я излагал тут целый трактат о судьбе русской поэзии, или русского стихотворчества, и гадал о его будущем, – но все эти трактаты, конечно, могут быть разом опровергнуты появлением нового, могучего и оригинального таланта. Об этом распространяться было бы слишком долго. Я думаю, что поэзия в стихотворной форме (заметьте притом: чужой и заемной) у нас – момент отжитой. Поэзия пушкинского периода носит на себе исторический признак – именно признак исторической необходимости, – искренности, не только личной, авторской, но и исторической. Она запечатлена свежестью формы,2467 на самой форме слышна победа над материалом искусства (словом), – чувствуется радость художнического обладания. – Она была «священнодействием»; отношение к искусству походило на веру в искусство. Во всех искусствах были такие моменты, и они не повторяются. – В техническом отношении живопись, например, ушла безмерно далеко после Рафаэля, – но триста лет после Рафаэля представляют только ряд бесплодных усилий усвоить себе его манеру, приблизиться к нему. – То же и в русской поэзии в тесном смысле, т. е. в смысле искусства в слове, выражающегося в данной стихотворной форме. Никаким анализом не определите и не уловите Вы прелесть стихов Пушкина, Тютчева и проч., – независимо от содержания. Можно указать сотни тысяч стихов, несравненно блестящее, искуснее в техническом отношении, но преимущество прелести, свежести, искренности всегда останется за ними. Эта историческая печать свежести не сотрется. – В поэзии нашего, времени недостает искренности, а главное нет raison d’être;2468 2469 стихи новейшие как-то не нужны. – Конечно, русская поэзия несколько в иных условиях: не все струны народной души прозвучали, – самое просвещение, давшее бытие нашей литературной поэзии, не есть2470 продукт народного духа; наконец, форма стихотворная, с ее рифмами и пр., чужая. Очень может быть, для нашей поэзии настанет период возрождения, новый период искренности, в новой, более оригинальной, более народной форме. – Цикл поэтов Германии замкнулся Гейне, – поэтом уже отрицательного направления. – У нас также на рубеже исторического периода поэзии стоит Лермонтов. – От отрицательного до тенденциозного направления (где поэзия обращается в средство, отодвигается на задний план) – один только шаг. У нас он был пройден. Конечно, Майков, Фет, Полонский – люди с талантом, но они лишены внутренней силы, – им уже не дано властительство над умами. –

Стихотворная форма, в наше время, – это проститутка, публичная женщина, которую только ленивый не употребляет. Я знаю мальчиков лет 12-ти, отлично владеющих стихом, но в этом стихе нет оригинальности, – это все только отзвуки.

Но, как я Вам говорю, все мои рассуждения легко могут быть опрокинуты разом – появлением какого-нибудь Алеши Гилярова или кого другого.

Нужна особенная осторожность, как и Вы пишете, в обращении с его дарованием. Его дарование несомненно, но надобно, чтоб2471 из2472 этого дарования не вышло пустоцвета. Стихом и языком он владеет мастерски, хозяином, но это только внешняя сторона дарования, на которой остановиться нельзя. Выйдет ли из него замечательный поэт-художник, я еще не берусь сказать. Все будет зависеть от того содержания, которое он привнесет в послушную ему вещественную форму, от тех запросов, которые в нем самом выработаются.

Прежде всего, мне кажется, вовсе не нужно поощрять его к писанию оригинальных стихов, т. е. к сочинению стихов. Коли сами напишутся – другое дело, по внутренней потребности; – а в эти годы сформировать из себя виртуоза с дешевою властью над вдохновением – было бы гибельно для таланта. Образуется преждевременная зрелость; отцветет – не дозрев. Печатать оригинальных стихотворений вовсе не нужно. Это значило бы придавать им особенную важность, – а в том все и дело, чтоб он не относился с важностью к своему 17-летнему поэтическому2473 авторству. Вы прислали мне только одно оригинальное стихотворение: оно очень мило и грациозно, – но одно мне не нравится: оно немолодо; в нем не слыхать 17-летнего юноши.2474 Ах, если б можно было поддержать его немножко, чтоб он не исписался преждевременно, – если б можно было ему годика на два заговеться!.. Другая статья – переводы. Вы хорошо сделали, что налегли на них. Конечно, жаль, что Гейне он предпочитает прочим германским поэтам; авось этот дурной вкус пройдет с годами.2475 Переводить Гейне так вредно: слишком легко. Изо всех присланных Вами переводов мне больше всего нравится перевод из Катулла.2476 Это прелесть,2477 от него веет оригинальностью подлинника, – да и самый размер – античный. Анакреона я в подлиннике не читал, но неужели размер перевода, уже вовсе не античный, схож с размером подлинника?2478 Настойте на переводе Гомерова Ахиллесова щита2479 непременно. Во всяком случае предъявляйте ему строгие художнические требования, – чего Вы, мой дорогой, кажется мне, не делаете. Вот Вам обращик подобных требований. Например – Вы привели мне перевод из Гёте.2480 Я бы сказал на Вашем месте молодому человеку, даже несколько утрируя, следующее: «Перевод нехорош, неверен. Эти восемь стихов у Гёте образцовое художественное произведение по простоте и точности выражений. Во-первых: «Тишина парит над морем» – нехорошо. У Гёте: тишина царит вводах: образ реальнее и проще». – Далее:

Ветры стихнули опять.

Вы сейчас чувствуете, что это опять прибавка переводчика, и дурная прибавка: разве ветры уже стихали прежде? Разве о том говорилось? Разве это перевод стиха: Ohne Regung ruht das Meer?2481 «Ветры стихнули», а через два стиха:

Нет ни ветра, ни дыханья.

Два раза повторяется слово ветр, два раза один и тот же штрих картины. В подлиннике, конечно, этого нет. Далее

И моряк глядит печально

На синеющую гладь.

Моряк – не то что Schiffer,2482 а вы чувствуете, что здесь озабоченно глядит (bekümmert) именно корабельщик, которого интерес в том, чтоб корабль не останавливался.

Синеющая гладь: эпитет, которого нет в подлиннике и который здесь вовсе не нужен. Дело могло быть и ночью, и при тумане. Это лишнее. Далее:

Нет ни ветра, ни дыханья.

Об этом стихе уже сказано. –

Todesstille fürchterlich!2483

Слабо переведено стихом: «гробовая тишина»; надо было бы передать самое fürchterlich.

Море спит. В прозрачной дали

Не колышется волна.

В прозрачной дали – никуда не годится. Не говоря о том, что это выражение само по себе обратилось уже в общее место, – оно вовсе не передает мысли подлинника. Не в том дело, что2484 даль прозрачна, – совсем не в том, а в том, что это ungeheure Weite, необъятный простор, на котором не колышется волна. – Требуйте, ради Бога, от Вашего юноши именно точности всех качественных определений, строгой меткости эпитетов, – чем отличаются Пушкин и Тютчев. – Есть перевод этого же стихотворения, если не ошибаюсь, у Лермонтова,2485 но и его нельзя назвать хорошим. Всего лучше перевод моего брата, Конст(антина) Серг(еевича), напечатанный в «Моск(овском) наблюдателе» (18)39 года, кажется.2486 Вот он, – почти буквально верен:

Тишина легла на воды,

Без движенья море спит,

И с досадой корабельщик

На поверхность вод глядит.

Ветр не веет благодатный,

Тишина как смерть страшна,

На пространстве необъятном

Не подымется волна.

Tiefe Stille herrscht im Wasser,

Ohne Regung ruht das Meer,

Und bekümmert sieht der Schiffer

Glatte Flache rings umher.

Keine Luft von keener Seite,

Todesstille fürchterlich!

In der ungeheuern Weite

Reget keine Welle sieh.

Сличите-ка этот перевод с подлинником.2487

Вы хотели издать книгу под названием «Учебный досуг».2488 Издать можно, но, во-первых: не с этим заглавием. Это заглавие как бы говорит: я еще учусь, подивитесь-ка, как я молод, а уж как много знаю и проч. и проч., будьте ко мне снисходительными и т. д. Если учиться, так погоди пускаться в авторство. Нет ничего вреднее авторства для юноши, – Вы это понимаете очень хорошо. Во-вторых, печатать можно только переводы, но не оригинальные стихотворения: пусть погодит, позреет немножко.

Я пишу для Вас, надеясь, что Вы моего письма не покажете сыну. Уверен также, что Ваше родительское самолюбие не оскорбится моими замечаниями.2489 Повторяю: талант из ряду вон, но нужно его уберечь, нужно сохранить в нем свежесть и оригинальность, нужно развить в2490 юноше требования художнической строгости. Желательно было бы выкурить из него вкус к Гейне и к эротической поэзии. Откликнитесь.

«Соврем(енные) известия» получаю теперь аккуратно.2491 До свидания. Как буду в Москве, повидаюсь с Вами непременно.

Весь Ваш Ив. Аксаков.

Печатается по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 2. № 13. Л. 13–15 об. (копия кн. Н. В. Шаховского: РНБ. Ф. 847. № 577. Л. 10–16). Впервые опубликовано, с ошибками и не полностью: Аксаков в письмах. Т. III. C. 429–433.

12. (Л. Н. Толстой как философ и богослов)

Описанные сегодня под чертою «Два свидания с Л. Н. Толстым» напоминают нам об отзывах, которыми встречено было наше определение деятельности Толстого, высказанное по поводу бездарной его комедии «Первый винокур».2492 Большинство нашли наш отзыв о великом писателе слишком грубым; многие смутились «вторжением в частную жизнь»; а одна газета (церковная) усмотрела даже противоречие между похвалами, которых мы находили достойными рассказы, изданные Толстым чрез фирму «Посредник»,2493 и презрением, с которым мы отозвались о диалектике знаменитого романиста.2494

Великий мыслитель всегда ли есть великий художник, и наоборот, знаменитый художник всегда ли есть великий философ? К несчастию, Гёте был только один в истории; да и о нем подлежит еще исследованию вопрос: его художественным творениям не вредит ли до известной степени дидактический, вообще философский элемент, которым они иногда проникнуты? Не так рассуждает толпа, особенно наша русская. Толстой – великий романист; его пластический талант действительно колоссален. Для толпы этого достаточно: она готова усмотреть чуть не гениальность и в диссертации романиста, как ни мало в ней ученого достоинства и как ни слабо в ней мышление. С Толстым это и случилось: разглагольствиями своими о философских и богословских материях он сбирает проценты с своей славы романиста. Представим, что на его комментариях к Евангелию, на его «Исповеди», на его «Как нам жить»2495 не стояло бы: Л. Н. Толстой, – каким гомерическим хохотом встретила бы те же самые произведения та же самая толпа, которая теперь признает в них нечто даже великое. Но это «великое» даже серьезной критики недостойно, и мы истинно соболезнуем о почтенном профессоре Гусеве,2496 что он посвятил себя на ученый разбор толстовских мнений, доводя добродушие свое до того, что в некоторых пунктах толстовского учения находит заимствования у предшествовавших философов, умышленно-де, но несправедливо выдаваемое Толстым за свое. Комизм этого предположения заключается в том, что в Толстом критик предполагает действительного ученого, который выступил не ранее, как изучив движение мысли в человечестве, совершенное умами предшествовавших поколений. Это напраслина; напротив, как мы выразились некогда, Толстой до всего «своим умом дошел».2497 В этом и вся сущность. Говорит ли Толстой в «Войне и мире» «все историки», утверждает ли в своем изъяснении Евангелия «все толкователи», – это есть риторическая фраза. Хотя бы на малость обладающий эрудициею человек не может не видеть, что новый философ-историк и библейский экзегет историков и толкователей не читал, точно так же как не ведает по-гречески (хотя и обращается к греческому тексту), ограничивая свое знание справкою с лексиконом (!).

Толстой – великий художник; скажем, даже величайший (из современных писателей он стоит неизмеримо выше всех своею пластикою), но никуда негодный мыслитель. Его достоинство и его несчастие– избыток творчества. Оно оказывает ему услугу в замысле художественных произведений, в вымысле; но оно же низвергает его, когда он начинает рассуждать отвлеченно. Здесь овладевает им, как выразились мы, «женская логика»,2498 то есть движение мысли не по ее собственным законам, а по страсти; мысли чередуются, влекомые воображением, водимые не понятиями, а образами: прием, естественный художнику, но противоестественный для философа. Неугомонная творческая природа не соглашается ничего заимствовать, ничему поучиться, против всего чужого протестует, ищет создать свое, особое. В применении к тому, над чем не бесплодно работало человечество, такая затея оказывается, разумеется, жалкою. Поверят ли читатели, а это факт: Лев Николаевич несколько недель, а может, месяцев носился с мнением, что Коперникова система – вздор. Каким чудом случилось, но некоторые из друзей успели урезонить его; а не то публика вероятно осчастливлена была бы и по астрономии такими же открытиями Льва Николаевича, какими он подарил по богословию, политической экономии и науке права. Нашлись бы, вероятно, и последователи в силу того же умозаключения (несознаваемого): ведь это великий писатель, следовательно. Впрочем, было бы и полезно, когда бы друзья не остановили астрономических полетов романиста; пришли бы многие и к другому, более основательному умозаключению: «А пожалуй, и евангелистов Лев Николаевич поправляет по тому же методу, как Коперника с Ньютоном и Кеплером, и богословские открытия его того же достоинства, что астрономические».

Итак, надеемся, нет противоречия, когда мы восторгаемся рассказами Толстого и смеемся над его смелостью философствовать и богословствовать. Но мы вторглись, говорят, в частную жизнь, сообщив, что Лев Николаевич играл в винт и строил дом, когда писал воодушевленную статью о благотворительности, что носит он не полушубок только, а и шубу, разъезжая на рысаках, и проч. Поставлять это и даже упоминать об этом было бы действительно непозволительно; но только о ком угодно, а не о Толстом. Сам Толстой начал свой философско-богословский поход с «Исповеди»;2499 собственная жизнь, им описанная, есть фундамент, на котором он возводит свою теорию. С добросовестностью ученого он цитует «источник» своего исследования; этот «источник», этот первоначальный документ есть его собственная жизнь, которую он с полным к себе беспристрастием и даже, пожалуй, лишним пристрастием против себя предлагает читателям. Читатель уполномочивается этим, не только уполномочивается, но обязывается: проверить этот документ, не ошибочна ли редакция, не упущено ли что-нибудь, нет ли вообще пропусков и односторонностей. При оценке богословских и философских выводов, особенно за границей, бралась именно жизнь писателя; всю заграничную печать облетело кем-то сочиненное известие, что Толстой якобы указал своему сыну назначение «мести улицы»,2500 – известие совершенно ложное, ибо, как известно, Лев Николаевич пустил своих сыновей обыкновенною дорогою чрез университет и даже чрез классическую гимназию, которая приготовляет юношество не к метению улиц. А односторонние и даже прямо ложные представления о жизни писателя ведут к ложной оценке и его писаний, когда сам писатель притом выдает свои теории именно как вывод из собственной жизни, им описанной и предложенной на общественное поучение.

Удивительно, как это ни поклонники Льва Николаевича, ни его критики не обратили внимания на одно место из его сочинений, которое дает ключ к уразумению колобродств его мысли. Вот что пишет он в своем «Отрочестве»:

Слабый ум мой не мог проникнуть непроницаемого, а в непосильном труде терял одно за другим убеждения, которые для счастья моей жизни я никогда бы не должен был сметь затрогивать. Из всего этого тяжелого морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливости ума, ослабившей во мне силу воли, и привычки к постоянному моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и ясность рассудка...

Склонность моя к отвлеченным размышлениям до такой степени неестественно развила во мне сознание, что часто, начиная думать о самой простой вещи, я впадал в безвыходный круг анализа своих мыслей; я не думал уже о вопросе, занимавшем меня, а думал о том, о чем я думал. Спрашивая себя, о чем я думаю, я отвечал: я думаю, о чем я думаю. А теперь о чем я думаю? Я думаю, что я думаю, о чем я думаю… и т. д. Ум за разум заходил.

Я часто воображал себя великим человеком, открывающим для блага всего человечества новые истины, и с гордым сознанием смотрел на остальных смертных.2501

И далее чрез несколько страниц:

Вообще я начинаю понемногу отделяться от моих отроческих недостатков, исключая, впрочем, главного, которому суждено наделать мне еще много вреда в жизни – склонности к умствованию.2502

Формального права мы не имеем относить сказанное к самому автору. «Отрочество» есть вымысел, а не автобиография. Однако если сличим литературную деятельность автора с этим мастерским очерком подразумеваемой духовной личности, как он совпадает с нею во всех точках! Стоило бы каждому пишущему о Толстом и брать за эпиграф процитированное место и, из него глядя, оценивать все выезды знаменитого художника на почву философии и богословия.

Печатается по единственной публикации, помеченной редакторским символом (*): Москва, 11 ноября: Дневное обозрение // СИ. 1886. 12 нояб. № 312. С. 2. Статья представляет собой предуведомление к мемуарному очерку сотрудницы «Современных известий», переводчицы А. Р. Я(нько)вой «Два свидания с Л. Н. Толстым». В нем рассказывается, как, оставшись с тремя мальчиками на руках, отчаявшаяся молодая женщина просила писателя помочь ей с устройством на работу, причем обратилась к нему, прочтя в январе 1882 г. в его статье «О переписи в Москве» императивное требование благотворительствовать не денежной милостыней, а более действенным способом: «Подай добрый совет, найди нуждающемуся работу, помоги в работе, по хозяйству, в уходе за ребятишками и т. п., – словом, поработай на ближнего». Янькова вспоминала: «Мне, знавшей уже цену рисующейся общественной благотворительности, статья эта показалась обличительной проповедью вдохновенного пророка. Я перекрестилась в умилении…» Толстой пообещал дать рекомендацию, но постоянно забывал об этом, несмотря на настойчивые напоминания. Мемуаристка отмечала психологическую особенность писателя: «Но мне все-таки кажется, что он не обманывал меня, когда обещал помочь; он совершенно искренно имел намерение что-нибудь сделать, пока я была у него на глазах; потом, через час же, конечно, совсем забывал о моем существовании».

* * *

533

Речь идет о священнике Александре Петровиче Гилярове. По окончании Коломенского ДУ (1822) он обучался в МДС, из которой был выпущен в 1826 г. в первом разряде 27-м по общему списку (см.: Кедров Н. И. Московская духовная семинария, 1814‒1889: (Крат. ист. очерк). М., 1889. Прил. С. 54). Служил диаконом, а затем священником московского Новодевичьего Богородице-Смоленского монастыря. В его доме на Малой Царицынской улице в 1838‒1842 гг. жил Никита Петрович, обучавшийся тогда также в МДС. В ноябре (?) 1853 г. о. Александр был переведен настоятелем в Крестовоздвиженскую церковь на Пометном Вражке (Воздвиженья на Овражках), а в сентябре 1854 г. – в приход Князе-Владимирской, что в Старых Садех, церкви (см.: Воспоминания Ф. А. Гилярова // РА. 1904. Кн. II. Вып. 4. С. 606, 607; Вып. 5. С. 63). Был женат (с 17 февраля 1829 г.) на Татьяне Федоровне Островской, тетке драматурга. Их сыновья Петр (1830‒1876) и Федор (1841‒1895) активно сотрудничали в гиляровских «Современных известиях», старшая дочь Вера, как упоминалось, была первой женой академика Н. П. Кондакова. По утверждению последнего, о. Александр был «полный алкоголик», обладавший, помимо «пристрастия к вину», еще и «непокорным нравом» (Кондаков Н. П. Воспоминания и думы. С. 44, 42). Скончался о. Александр в возрасте 67 лет 18 февраля 1871 г., похоронен на Пятницком кладбище (см.: Московский некрополь / Сост. В. И. Саитов и Б. Л. Модзалевский. М., 1907. Т. I. С. 269).

534

Далее зачеркнуто: собственноручный.

535

Далее над зачеркнутым: разбросанный – 7 слов вписаны сверху между строк.

536

Точное название: Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1798, которое есть простое, содержащее в себе 365 дней, сочиненный на знатнейшие места Российской империи. В Санктпетербурге: При Имп. Акад. наук, <1797>. 139 c, 3 л. ил. Месяцесловы издавались Академией наук с 1731 г.

537

Далее зачеркнуто: этот.

538

Далее зачеркнуто: наполнен краткими заметками.

539

См. ниже «Записку священника Петра Матфиевича Никитского с указанием дней рождения его детей».

540

Далее зачеркнуто: человек.

541

Далее зачеркнуто: фактами и мыслями, обратившими.

542

Далее зачеркнуто: один.

543

Слово написано сверху над зачеркнутым: календаре.

544

Слово написано сверху над зачеркнутым: помещался.

545

Далее зачеркнуто: за десятки лет.

546

Амиант – мягкий, волокнистый камень жироземной (тальковой) породы, вид асбеста, горного, или каменного, льна; это ископаемое можно прясть и даже ткать, при этом образуется несгораемая ткань.

547

Далее зачеркнуто: раскладывается.

548

Далее зачеркнуто: предлагается выбрать.

549

Далее зачеркнуто: последнее.

550

Далее зачеркнуто: предлагается.

551

Известны по крайней мере еще три сходные ключевые фразы для этого карточного фокуса, которые целиком образованы из действительно существующих слов: «макар ножом режет нитки», «крупу, табак берем оптом» и «лирик лемех рахат кутум».

552

Далее зачеркнуто: В генваре месяце одна чистая страница занята каким-то хозяйственным счетом, а оборот ее – данными о кончине и рождении.

553

Первая часть афоризма – из знаменитых «трех римских юридических обязанностей»: Honeste vive, neminem laede, suum cuique tribue (Живи честно, никому не вреди, воздавай каждому свое).

554

Имеется в виду часть бывшего Черкизовского имения; названа по боярской фамилии Старковых, ведущей начало от внука царевича Серкиза – Федора Андреевича, по прозвищу Старко. В погосте Старки находилась церковь Святителя Николая Чудотворца («Красная», по местному наименованию). Поначалу, в 1641 г., тут был возведен деревянный Никольский храм; в 1759–1763 гг. его перестроил в камне в псевдоготическом стиле предположительно В. И. Баженов или К. И. Бланк. В советское время не закрывался. Погост – зд.: расположенная в стороне от поселения церковь с кладбищем, принадлежащим ей земельным участком и домом причта.

555

Далее зачеркнуто: Кто это? Брат ли деда моего? Но тогда было бы сказано «брат». Вероятнее, просто хороший знакомый, по близости села Старкова из Коломны. / Далее: «1802-го года генваря 30-го дня родилась дочь Анна». / Впоследствии дед мой сдаст ей свое священническое место при выходе ее замуж за Павла Ивановича Богословского и сам останется доживать свой век в своем родном коломенском приходе Никиты Мученика. (Про Анну– явная ошибка: эта Анна умерла в полугодовалом возрасте.А. Д.)

556

В рукописи оставлено незаполненное место для цифры.

557

Имя вписано сверху над зачеркнутым: Никита Петрович.

558

Далее зачеркнуто: в своей автобиографии. (Имеются в виду «автобиографические воспоминания» «Из пережитого».А. Д.)

559

Далее зачеркнуто: написанной им [на большом] для моего наставника.

560

Далее зачеркнуто: даже с лицевой его стороны!

561

Источник выражения – «Путешествие по Тавриде в 1820 году» И. М. Муравьева-Апостола (СПб., 1823). Включающая его «Выписка» из этого произведения приложена Пушкиным к его поэме «Бахчисарайский фонтан»: «За мечетью, вне двора, кладбище ханов <...>. Прежде нежели оставить сию юдоль сна непробудного, я укажу тебе отсюда на холм...»

562

Преосвященный Мефодий (в миру Михаил Алексеевич Смирнов; 1761–1815), епископ Воронежский и Черкасский (с 1795 г.), Коломенский и Тульский (в 1799 г.), Тульский и Белевский (с 1799 г.), Тверской и Кашинский (с 1803 г.), архиепископ Псковский, Лифляндский и Курляндский (с 1814 г.).

563

Коломна стала центром обширной епархии (церковного округа) в 1350 г. Перед упразднением епархии (в соответствии с Высочайшим указом от 31 июля 1799 г.) её глава носил титул епископа Коломенского и Тульского (в 1551–1787 гг. Каширского). Гиляров писал в воспоминаниях: «С плачем проводили коломенцы архиерейский двор, консисторию, учителей и учеников семинарских. Отселе они живут в городе исключительно торговом» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 33).

564

Далее зачеркнуто: Москов<ской губернии>.

565

Здесь и далее авторские ссылки даются на прижизненное отдельное издание мемуаров (М., 1886–1887).

566

Далее зачеркнуто: я.

567

Ранее было: уродились.

568

Слово вписано сверху над зачеркнутым: огурцы.

569

Далее зачеркнуто: раздался несчастный.

570

Далее зачеркнуто: через моцион.

571

Исправлено; в рукописи: под Девичьем.

572

Родительский дом Ф. А. Гилярова с 1826 по 1853 г. находился на ул. Малой Царицынской, близ московского Новодевичьего Богородице-Смоленского монастыря (см. примеч. 1 на с. 211 – [533]).

573

Далее зачеркнуто: 2.

574

Мария Петровна Никитская вышла замуж за Ф. В. Селезнева (ок. 1812 – не ранее 1882) в 1832 г. – в год окончания им Рязанской ДС, тогда же рукоположенного во священники к Богородице-Рождественской церкви в с. Кончаково Зарайского уезда Рязанской епархии, впоследствии благочинного, протоиерея. Скончалась 12 декабря 1881 г.; см. письмо её внука, которому по наследству досталось место настоятеля кончаковской церкви, свящ. Алексия Теплова, к Гилярову от 4 января 1882 г.: «На мою долю выпало известить Вас о смерти нашей бабушки: она скончалась 12-го декабря в половине третьего утра. Страдала она долго и тяжело. <...> Дедушка сам собирался писать Вам, но, по слабости здоровья, едва ли и соберется; поэтому я до сего времени и не писал Вам. Дедушка стал очень плох ногами; по комнате ходит с палочкой» (ИРЛИ. Ф. 71. Д. 48. <№ 25>. Л. 1). В книге «Из пережитого» супругам Селезневым посвящена глава XLV («Раздумье»).

575

Далее зачеркнуто: Своеобразный сельский мыслитель.

576

Далее зачеркнуто: он.

577

Далее зачеркнуто: любезный.

578

Авдотья Петровна Никитская в 1839 г. вышла замуж за П. Г. Доброва (ок. 1818 – не ранее 1863), выпускника Вифанской ДС (1838), служившего диаконом при коломенской церкви Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. Этот каменный храм был возведен в 1756 г. В 1846 г. его перестроили в стиле ампир в связи с сооружением ансамбля торговых рядов, окруживших храм со всех четырех сторон. Колокольня, построенная при этом (67 м), стала самым высоким зданием Коломны. В 1929–1997 гг. церковь была закрыта.

579

Так называется третья глава воспоминаний Ф. А. Гилярова, пока не опубликованная (РНБ. Ф. 847. № 740. Л. 64–132).

580

Далее зачеркнуто: этому. / В феврале же записано рождение.

581

Далее зачеркнуто – сначала: в 1820 г.; затем: 12 февраля 1820 г., и смерть.

582

Далее зачеркнуто: 14 февраля 1844 г. / В марте – смерть.

583

Имеется в виду А. Ф. Руднева, старшая внучка прадеда Гилярова-Платонова – Михаила Исидоровича («Болоны»), вышедшая замуж за В. М. Смирнова, дьячка Успенского собора в с. Черкизово Коломенского уезда.

584

Далее зачеркнуто: 17-недельного.

585

Далее зачеркнуто: 14 [числа] марта 1815 г. и кончина.

586

Упомянут преосвященный Августин (в миру Алексей Васильевич Виноградский; 1766–1819), ректор Лаврской ДС (с 1795 г.) , МДА (с 1801 г.); епископ Дмитровский (с 1804 г.) , архиепископ Московский и Коломенский (с 1818 г.).

587

Далее зачеркнуто: следует изречение.

588

Слово написано сверху над зачеркнутым: слышанная или вычитанная.

589

Далее зачеркнут начинавший новый абзац предлог: В.

590

Далее зачеркнуто: на младшей.

591

Слово написано сверху над зачеркнутым: Он.

592

Церковь Николая Чудотворца Большой Крест, или «что у крестного целованья», была возведена в 1680–1697 гг. Здесь приводили к присяге лиц, участвовавших в тяжбах в царских приказах. В 1933 г. храм был снесен, ныне на его месте порожний пустырь между домами 15 и 21 на ул. Ильинке.

593

Слово написано сверху над зачеркнутым: практичности.

594

Толкучий рынок, или Толкучка, располагался на Старой и Новой площадях. Интересное определение этой московской достопримечательности было дано в юмористическом журнале Ф. Б. Миллера: «Толкучка – находится в центре Москвы в Городской части, между Ильинскими и Воскресенскими воротами. Знаменита рынком для сбыта краденого; большая часть торговцев этого рынка сидела по нескольку раз в острогах, а некоторые не только что принимают краденое, а и сами занимаются этим промыслом; лавки отпираются с трех часов ночи и запираются зимою в 10 часов, летом – в 12 часов. <...> Толкучка – единственный рынок в Европе, торгующий краденым явно» (Указатель московских достопримечательностей для иностранцев, посещающих Москву // Развлечение. 1872. № 7. 16 февр. С. 30). Ср. воспоминания Гилярова-Платонова: «Любил я посещать еще Толкучку, смотреть на «царскую кухню», где за грош можно пообедать на открытом воздухе; любопытствовал о покупках и продажах старья и краденого, всматривался в лица многочисленных торговых дельцов, живущих исключительно обманом. Их притон здесь, и орудуют они в лавках и на открытом воздухе. Личные наблюдения свои проверял я и дополнял рассказами двоюродного брата, дьячка от Николы Большого Креста» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 263).

595

Далее зачеркнуто – сначала: никто как он не умел; затем: не умел так быть посредником в.

596

От заштуковывать – зашивать, заштопывать так, чтобы были незаметны шов, штопка.

597

Далее зачеркнуто: ничем тогда не отличалась.

598

Об И. В. Смирнове см.: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 5, 67, 68, 71, 72, 77, 83, 85, 86, 102, 108, 121, 236, 316, 327, 371, 413, 416, 430, 431, 434, 526, 578, 584; Т. 2. С. 101.

599

Далее зачеркнуто: этою внезапн<ою>.

600

Слово написано сверху над зачеркнутым: утром.

601

Часть фразы от слов «но 9 июня» до конца предложения вписана сверху над зачеркнутым: вечером оба лежали на столе.

602

Каменная церковь Успения Богородицы в Путинках, близ Малой Дмитровки, была построена на месте деревянной ок. 1676 г. в стиле московского барокко. Закрыта в 1930 г., богослужения возобновлены в 1992 г.

603

Далее зачеркнуто начало предложения: Этого.

604

Далее зачеркнуто: приезжающих из Коломны.

605

Далее зачеркнуто: стр.

606

О М. М. Рудневой, дочери Михаила Исидоровича («Болоны»), бабке Гилярова- Платонова по матери, см.: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 19–21, 31, 395.

607

Далее зачеркнуто: 1819-го года апреля 15 числа пополудни в половине одиннадцатого часа умер сын Иван.

608

О Ф. М. Никитском, подьячем, губернском секретаре; дяде Гилярова-Платонова, см.: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 14, 19, 24, 26–28, 379, 387; Т. 2. С. 340.

609

По окончании Коломенского ДУ (1824) Сергей Петрович Гиляров обучался в МДС, из которой был выпущен в 1830 г. во первом разряде 54-м по общему списку (см.: Кедров Н. И. Московская духовная семинария, 1814–1889: (Крат. ист. очерк). М., 1889. Прил. С. 60). По родственной протекции (Т. Ф. Островская, тетка драматурга, была замужем за А. П. Гиляровым) за год до окончания курса поступил приходящим домашним учителем в дом Николая Федоровича Островского на Малой Ордынке и в течение 6 лет давал уроки чтения и письма племянникам своего брата: будущему драматургу (ему было всего 6 лет) и его сводному брату Михаилу (2 года). В мемуарах Гилярова-Платонова о. Сергию дана колоритная характеристика: для него «обычаи светского и именно высшего общества были верховным кодексом»; «конец своей учебной жизни он проводил в приятном и приличном обществе; знаком был, между прочим, с артистами театров и с артистами-музыкантами. Он нравился женщинам…» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 203), но вряд ли правомерно отсюда заключать, будто Н. Ф. Островский «имел основание быть недовольным им как учителем и стал приискивать сыновьям другого наставника» (Лакшин В. Я. Александр Николаевич Островский. 2-е изд., испр. и доп. М., 1982. С. 20): Сергей, окончив в июне 1830 г. семинарию, пять лет жил у брата, однако в сентябре 1835 г. должен был ехать к месту новой службы и потому оставил своих воспитанников. Отец Сергей был настоятелем Успенской (княжеской) церкви, впоследствии стал благочинным своего округа. Был женат на некоей Марье Ивановне (девичью фамилию установить не удалось). Скончался в 1850-х гг.

610

Слова «был на четыре года» вписаны сверху над зачеркнутым: был родоначаль<ник> ближай<ший> моего.

611

Слово написано сверху над зачеркнутым: Сергей.

612

Слово написано сверху над зачеркнутым: Александр.

613

Далее зачеркнуто: отцу чувств<а>.

614

Владимир Сергеевич Гиляров занимался в Москве врачебной практикой.

615

Упомянуты Вера и глухая от рождения Любовь (1847–?). Н. П. Кондаков вспоминал о своей первой жене Вере Александровне: «Жена моя в первую половину своей жизни была бодрая, веселая и легкого, отзывчивого характера женщина, скромных привычек и довольствовалась очень малым. Она была из семьи Гиляровых старшею дочерью и была немного старше меня годами, любила чтение, была в своем роде передовой женщиной по тому времени и аттестована профессором Тихонравовым на экзамене, по ответам и сочинению, лучшею из всех им встреченных дотоле» (Кондаков Н. П. Воспоминания и думы. С. 42). О свояченице же он писал в связи с тещей Татьяной Федоровной: «Любимой же дочерью была у нее Любовь Александровна, которая истолковывала ей все дела и события, она же и вразумляла ее, успокаивала, поправляла на ней сбившуюся наколку» (Там же. С. 44).

616

У С. П. Гилярова было три дочери: Авдотья, Дарья и Алена (умалишенная).

617

Далее зачеркнуто: между заметками о рождении сына Ивана и [уже и смертью] смерти сына Федора.

618

Далее зачеркнуто: означены следующие события. Сверху вписано и тоже зачеркнуто: после заметки о рождении дочери Евдокии читаем.

619

Далее зачеркнуто: 1800-го года июля 29 родилась дочь Евдокия.

620

Так в рукописи. Эти слова (после кавычек) вписаны над зачеркнутым.

621

Подразумевается епископ Мефодий (Смирнов). См. примеч. 9 на с. 212 – [562].

1

Составлен его почитателем – экономистом, прозаиком и публицистом консервативного направления С. Ф. Шараповым.

1

Составлен его почитателем – экономистом, прозаиком и публицистом консервативного направления С. Ф. Шараповым.

622

Гуменцо (тонзура) – выбритый круг на голове православного священника, символизировавший терновый венец; выбритое место покрывалось небольшой шапочкой, называвшейся гуменцо или скуфья (она отличалась по форме от современной). Факт, отмеченный в этом документе, замечателен, поскольку считается, что обычай выстригать гуменцо существовал на Руси только до середины XVII в.

623

Далее зачеркнуто: место.

624

После этого слова зачеркнуто: после заметки о смерти полугодовалой дочери Анны.

625

15 августа 1803 г. приходилось на субботу.

626

Инициалы подставлены позднее сверху над строкой карандашом.

627

Далее зачеркнуто: подписанный.

628

Далее зачеркнуто: ему.

629

Это слово подставлено сверху над строкой.

630

Гарнитуровый – изготовленный простым ткацким переплетением, иногда называемым также граденаплевым, полотняным, миткалевым, суконным.

631

Тавтяной (тафтяной) – из тафты, плотной шелковой или хлопчатобумажной глянцевитой ткани с поперечными мелкими рубчиками.

632

Китайчатый – сделанный из китайки, первоначально, шелковой, затем хлопчатобумажной легкой ткани, производившейся в Китае, и массово ввозившейся в Россию в XVIII – начале XIX в.

633

Выбойчатый – из выбойки, бумажной или льняной ткани с отпечатанными на ней узорами в одну краску.

634

Епанечка (епанча) – широкий, безрукавный круглый плащ с капюшоном у мужчин, а у женщин – короткая, безрукавная шубейка.

635

Крашенинный –из грубой крашеной ткани домашнего изготовления, обычно синего цвета.

636

Фраза в скобках вписана позднее карандашом.

637

Это слово вписано сверху над строкой.

638

Это слово вписано сверху над строкой.

639

Далее зачеркнуто начало фразы: «1844-го года.

640

Ср. в источнике: «Всемилостивейше пожалованы кавалерами нижеследующих орденов истекшего августа в 30-й день <...> Св. Анны 3-й степени <...> Троицкого пехотного полку лекарь Руднев» (МВед. 1822. 8 окт. № 81. С. 2309, 2310).

641

Далее зачеркнут целый абзац: В ноябре записа<ны> две смерти и три рождения: «1800-го года ноября 5-го преставилась дочь Евдокия, 1802-го года ноября 4-го преставился зять Никифор Дмитриевич». Затем означено рождение трех детей, умерших в малолетстве: сына Николая (1804 г.), дочери Татьяны (1812 г.), сына Михаила (1814 г.).

642

Фраза от слов относя ее вставлена позднее чернилами.

643

Эта часть слова вписана сверху над строкой карандашом.

644

Далее зачеркнуто: и записал.

645

Далее зачеркнуто: называется есть «непримиримый враг».

646

Это слово вписано сверху над строкой.

647

Слова этому учат в теперешних семинариях и вписаны позднее поверх строки.

648

Первоначально было: почитаем.

649

Подразумевается московский помещик Степан Алексеевич Киреевский (1779–1835), гвардии поручик (с 1801 г. в отставке), дядя А. С. Хомякова по матери. В его доме в 1824–1826 гг. жил на правах домашнего учителя детей старший брат Гилярова Александр Петрович (он тогда обучался на Богословском отделении МДС).

650

Имеется в виду знаменитая усадьба Киреевских на севере Тульской губернии – Красино-Убережное, расположенная на берегу Оки, западнее Каширы (ныне на территории Ясногорского р-на Тульской обл.). Сохранились монументальный главный усадебный дом 1750-х гг. (первый дом европейского образца во всей округе) и Троицкая церковь. Видимо, к тому времени А. П. Гиляров с детьми уже выехал на лето в эту усадьбу.

651

Бывшая Митяевская слобода г. Коломны – ныне район Митяево у Москва-реки; раньше в этом пригороде добывали качественную глину и селились тут кирпичники.

652

Об А. Ф. Смирновой (ур. Рудневой), тетке Гилярова по матери, см.: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 64, 371, 391, 395, 402, 410.

654

Эти два слова надписаны сверху над зачеркнутым: как значится.

655

Н. П. Кондаков писал о своей теще: «…я лично ее обожал и, приходя, целовал много раз ей руки и щеки. Правда, все дети этой семьи также обожали мать, и я никогда не видывал столько любви в действительности, так как в то же время Татьяна Федоровна напоминала собою заботливую наседку и, неподвижно сидя при этом на диване – она страдала сердечной болезнью, – клохтала и кукарекала при появлении каждого члена семьи, наседая на него с укорами, попреками, заботами и хлопотами, а все они в то же время к ней лезли, как к маменьке» (Кондаков Н. П. Воспоминания и думы. С. 44).

656

Далее зачеркнуто: где он познакомился.

657

Далее зачеркнуто: (т. е. мои тетки).

658

Мария, Авдотья и Анна Петровны Никитские.

659

Далее зачеркнуто сначала карандашом: его; затем чернилами: жениною.

660

Это слово вставлено поверх строки карандашем.

661

Далее зачеркнуто: брат<ьями>.

662

Это слово вставлено поверх строки.

663

Названы Островские: коллежский советник Геннадий Федорович (1797–1852) и его жена Варвара Иродионовна (ур. Сергиевская), племянница митр. Филарета (Дроздова); отец драматурга Николай Федорович (1796–1853), чиновник Общего собрания московских департаментов Сената (с 1819 г.), штатный секретарь Московской гражданской палаты (с 1825 г.), присяжный стряпчий Московского коммерческого суда (с 1842 г.) и его жена Любовь Ивановна (ур. Саввина).

664

Далее зачеркнуто: одно<го>.

665

Прот. И. С. Сергиевский (1780–1830) был смотрителем Коломенского ДУ; настоятелем коломенского Успенского собора. См. о нем: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 47, 49–52, 71, 84, 86, 127, 133, 178, 403, 408, 416, 423, 480, 522; Т. 2. С. 333.

666

Далее зачеркнуто: тамошнего училища.

667

Подразумевается Ольга Михайловна Сергиевская (ур. Дроздова).

668

См. название главы VII «Из пережитого» – «Поп Захар и поп Родивон». Отец Захар – свящ. Захарий Семенович Ильинский, учитель Коломенского ДУ (1801–1814).

669

Далее зачеркнуто начало фразы в скобках: (т. е. всего.

670

Далее зачеркнуто: дети Сер<гея>.

671

Далее зачеркнуто: которая.

672

Подразумевается Церковь Воскресения Словущего, что в крепости, – одна из старейших в Коломне (известна с нач. XIV в.). В 1780–1789 гг. храм реконструирован в формах провинциального барокко. В 1929–1990-х гг. храм был закрыт. О ком идет речь, выясняется из дальнейшего изложения: это только закончивший МДС Сергей Гиляров, которого его отец, П. М. Никитский, хотел устроить на вакантное место диакона Воскресенской церкви. Известно, что за год до событий, о которых говорится в письме, в 1829 г., диаконом здесь состоял 33-летний Иаков Алексеевич Смирнов (см.: Пэнэжко О., прот. Храмы г. Коломны и окрестностей. Владимир: Б. и., 2006. С. 77). Не исключено, что он умер в холеру 1830 г.

673

Далее зачеркнуто: через.

674

Далее зачеркнуто: скончалась.

675

Прот. Никита Михайлович Дроздов (1799–1839), настоятель коломенской Богоявленской церкви с 1821 по 1839 г. «Зачатской» (или «Зачатиевской») Богоявленскую церковь, возведенную в 1680–1689 гг., называли в Коломне по старой памяти: первоначально, с 1470-х гг., на ее месте стоял деревянный храм Зачатия праведной Анной Пресвятой Богородицы – центр Гончарной слободы (древнего села Бабышева). Историк- дилетант Н. Д. Иванчин-Писарев отмечал: «Зачатие Св. Анны. Этот храм переименован Богоявленским. Вот предание: супруга Иоанна III, София Палеолог, долго молилась в обителях о чадородии, молилась о том и в коломенских храмах. <…> …вышив хоругвь для здешнего соборного храма, она поставила на сем месте деревянный Зачатейский» (Прогулка по древнему Коломенскому уезду: Сочинение Николая Иванчина-Писарева. М., 1843. С. 149–150).

676

Мать митр. Филарета Авдотья (Евдокия) Никитична Дроздова (ок. 1763 или 1768–1853) была замужем за прот. Михаилом Федоровичем Дроздовым (1760–1816), настоятелем коломенского Успенского собора.

677

Подразумевается письмо А. Н. Дроздовой, матери митр. Филарета, к нему.

678

Речь идет о прот. Григории Ивановиче Богоявленском (1792–1851), настоятеле московской церкви Троицы на Листах (с 1824 г.), женатом на Аграфене Михайловне Дроздовой, сестре митр. Филарета (Дроздова).

679

Слова чрез женщину вписаны поверх строки.

680

Слова Коломною и Москвою вписаны поверх зачеркнутого: двумя попами.

681

Слова с какою-то просьбою, которое вписаны поверх зачеркнутого: с каким-то ходатайством о месте.

682

Слово пересылалась вписано поверх зачеркнутого: велась коррес<понденция>.

683

Уточнение в скобках вписано поверх строки.

684

Имеются в виду Авдотья и Дарья Сергеевны Гиляровы.

685

Кн. Н. Б. Черкасский (1804–1837), коллежский асессор, владелец с. Черкизово Коломенского уезда.

686

Коломенский уездный доктор Федор Егорович Сабинин (1798–1848), коллежский советник и кавалер.

687

Далее зачеркнуто: сво<их>.

688

Как и в большинстве цитат ранее и далее, здесь в скобках – примеч. Ф. А. Гилярова.

689

22 июля 1841 г. праздновалось тезоименитство (именины) детей Николая I: вел. кн. Марии Николаевны (1819–1876) и вел. кн. Михаила Николаевича (1832–1909).

690

Это «Известие» (название приведено с буквальной точностью) находится на с. 135–137 Месяцеслова и далее цитируется не вполне точно.

691

Была еще и «Санктпетербургская тяжелая» почта, отходившая из Москвы по вторникам и пятницам (см.: Там же. С. 136).

692

Гривенник – разменная 10-копеечная серебряная монета, выпускавшаяся в России с 1701 г.

693

Т. Ф. Гилярова (ур. Островская), жена о. А. П. Гилярова.

694

Татьяна Федоровна (?–1853) – старица в московском Новодевичьем монастыре. В «Из пережитого» ей посвящена глава XXVII («Прозорливица») (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 177–184). О монахине Татьяне Федоровне Ф. А. Гиляров рассказывал в своих мемуарах, опубликованных в 1904 г.: «Об этой знаменитой старушке говорит Н. П. Гиляров-Платонов в своих «Воспоминаниях». Я скажу, что сам о ней помню. Жила она в маленькой келейке в задних монастырских воротах над церковью Покрова. Это была очень древняя старушка. Происходила она из крестьянского сословия, была неграмотна, но обладала редкою, можно сказать, чудесною силою бесхитростного слова. К ней часто приезжала из Москвы самых громких фамилий аристократия посоветоваться о каких-либо семейных делах, поскорбеть о несчастиях своих; поссорившиеся супруги искали чрез нее примирения. Довольно было нескольких слов святой старицы, чтобы сомнения улегались, аристократическая гордость преклонялась, болящее сердце успокоивалось. Иных «чудес» она не творила и была совершенно чужда каких-либо чудодейственных (вроде юродства) выходок. В моем воспоминании она представляется в высшей степени простою, самою обыкновенною из обыкновенных старушек. Из всего причта с отцом моим она была в наилучших отношениях. Они помогали друг другу духовно: а вещественное выражение их дружеских отношений ограничивалось подарком Татьяны Федоровны отцу иконы, писанной, по преданию, императрицею Елисаветою Петровною до вступления ее на престол. Это большой образ Трех радостей живописного письма. Икона эта очень почиталась отцом и сейчас хранится у меня. С своей стороны мать моя каждое воскресенье и праздник посылала к Татьяне Федоровне небольшой горячий пирог с капустою или морковью. Пирог этот всегда носил я. Татьяна Федоровна развязывала тарелку, вынимала пирог, тарелку, сложа от пара салфетку, возвращала мне и каждый раз дарила несколько медных монет, какие оказывались у этой бессребреницы. Иногда это был медный пятак, иногда копеек семь серебр<ом>. Из этих грошей я сделал первые сбережения, которые лет через 8–10 достигли рублей 20, на что я и сшил себе впервые на свой счет теплую на вате, с фланелевою подкладкою да еще с собачьим воротником, шинель» (РА. 1904. Кн. I. Вып. 2. С. 350). Чудотворная икона Божией Матери, именуемая «Трех радостей», прославилась в Москве в XVII в., возвратив по молитве одной несчастной женщины все утраченное ею: честь мужа и сына, а также её имение.

695

15 апреля 1845 г. праздновалась Пасха.

696

Далее зачеркнуто: этой.

697

Свящ. Павел Иванович Богословский.

698

Имеется в виду, вероятно, Ф. Е. Сабинин. См. примеч. 19 на с. 224 – [686].

699

Далее зачеркнуто: (накануне смерти деда) именно 25 октября, именно.

700

Слова именно 25 или 26 октября вставлены поверх строки.

701

Далее зачеркнуто: зять П. И. Богословский Серге<й?>.

702

Далее зачеркнут абзац, состоявший из одного предложения: Чтобы покончить историю деда, приведу два письма о его кончине и погребении.

703

Далее зачеркнуто: зять его.

704

Первоначально было: 28.

705

В июне или в начале июля 1851 г. у Гиляровых родился первенец Николай, вскоре скончавшийся.

706

24 сентября 1849 г. Гиляров женился на Вере Алексеевне Богдановой (ок. 1821–1904), дочери настоятеля московской церкви Флора и Лавра на Зацепе о. Алексея Ивановича Богданова (венчал тесть).

707

Т. е. Сергиев Посад, где жили Гиляровы в тот период.

708

Добронравов Н. Н. П. Гиляров-Платонов: Из воспоминаний сотрудника // Родная речь. 1897. № 4. 1 марта. С. 10.

709

Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 221.

710

Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 221.

711

Там же. С. 233.

712

Там же. С. 245.

713

Дмитриев А. П. Н. П. Гиляров-Платонов и его газета: Из истории первой московской ежедневной газеты <"Современные известия» (публикация мемуарного очерка Н. Н. Гилярова «Краткая история газеты «Современные изв<естия>"" со вступ. ст. и коммент.)> // Коломенский альманах: Лит. ежегодник. Коломна: Изд-во журн. «Москва», 2009. Вып. 13. С. 353–382, ил.

714

Частично опубликованы в комментариях к последнему переизданию воспоминаний «Из пережитого» (см. примеч. 709). См. также публикацию двух глав в наст. изд., см. выше Главы о коломенской старине.

715

Священник Александр Петрович Гиляров. См. примеч. 533.

716

Священник Сергей (Сергий) Петрович Гиляров. См. примеч. 609.

717

Мария Петровна Никитская. См. о ней примеч. 574.

718

Скончался 14 марта 1815 г. в 17-недельном возрасте (см. выше Календарь дедешки).

719

Авдотья Петровна Никитская. См. о ней примеч. 578.

720

Скончался 15 апреля 1819 г. в 11-месячном возрасте (см. выше Календарь дедушки).

721

Анна Петровна Никитская. Замужем за священником Павлом Ивановичем Богословским (?–1863), настоятелем коломенской церкви Никиты Мученика с 1844 г. Скончалась не позднее 1854 г.

722

Никита Петрович Гиляров-Платонов. В левом нижнем углу листа карандашная помета кн. Н. В. Шаховского:

"1887

24

63», т. е. вычисление прожитых Никитой Петровичем лет.

723

Судя по вышепроцитированному фрагменту главы XXIII мемуаров Гилярова (см. преамбулу к комментариям), на «классического журналиста» в Коломенской бурсе, помимо заботы о классном журнале, ложились и обязанности цензора.

724

Имеются в виду Коломенские духовные училища – двухлетнее приходское и четырехлетнее уездное. Они являлись подготовительной ступенью к получению среднего образования в семинарии с шестилетним курсом обучения.

725

Александр Иванович Невоструев (1806–1872), магистр МДА (1830), профессор Вифанской ДС (с 1830 г.), бакалавр МДА (с 1832 г.), был коломенским протоиереем, благочинным и ректором духовных училищ в 1834–1841 гг. Впоследствии служил законоучителем московского Александровского училища (с 1841 г.), был протоиереем московского Казанского собора (с 1848 г.). В мемуарах «Из пережитого» Гиляров дает ему довольно нелицеприятную характеристику, упрекая его в душевной грубости, полном безразличии к нравственному состоянию учащихся (см.: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 126–134, 137, 150, 154, 155, 215, 221).

726

Своекоштный – ученик, не состоящий на казенном содержании (коште), живущий на квартире за свой счет.

727

О неудобоисполнимости этого требования Гиляров особо упоминает в мемуарах (см. преамбулу).

728

Александр Алексеевич Сергиевский (ок. 1802–1877), служивший учителем греческого языка и инспектором Коломенских духовных училищ, впоследствии принял священнический сан, был протоиереем, настоятелем московской Воскресенской церкви на Семеновском кладбище.

730

Т. е. сонм, общество.

731

Цитата точна, если не считать орфографических особенностей; например, в источнике: «…пришелцем прилежащым…» (Чис. 15:15).

732

Апостол Павел.

733

Сынами Божьими в Ветхом Завете именуются добродетельные потомки Сифа, а сынами человеческими – самонадеянные потомки Каина (см.: Быт 4:8–24; 6:1–6).

734

Это слово вписано над строкой позднее.

735

Слово дарование написано поверх слова сосредоточение.

736

Начиная с этого л. 3 (на нем вытеснено: «Из лавки В. А. Зверева») и до конца почерк более мелкий.

737

«Вот, мы ублажаем тех, которые терпели. Вы слышали о терпении Иова и видели конец оного от Господа, ибо Господь весьма милосерд и сострадателен» (Иак. 5:11).

738

Подразумеваются слова Бога Отца Христу: «Ты священник по чину Мелхиседекову» (Евр 5:6).

739

Нетинеи (нефинеи; букв. «посвященные») – из жителей ханаанского города Гаваона, являлись низшими церковнослужителями (носили воду, рубили дрова для храма). См. о них: 1Езд. 2:33–58; 8:17, 20; 1Пар 9:2. Нетинеями названы после Вавилонского плена (см.: Неем. 3:26; 7:46; 10:28)

740

В Синодальном переводе – «обратить».

741

Далее зачеркнуто: Одни евреи приняли непосредственное руководительство Божие, но предназначаемо оно было всему роду человеческому. Всему роду человеческому, в лице Адама, Бог даровал первое обетование и установил первое богослужение (в учреждении жертвоприношений): и не прежде часть рода человеческого лишилась благоволения Божия, как когда в лице предка своего Каина, и вслед за ним удалилась от лица Божия (Быт. 4:16)].

742

Далее зачеркнуто: снова Бог.

743

Далее зачеркнуто: пред потопом.

744

«И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт 6:3).

745

Он написано сверху над зачеркнутым: Бог.

746

Далее зачеркнуто: не прежде от.

747

Далее зачеркнуто: браками

748

Далее зачеркнуто: отвергает.

749

Событии написано сверху над зачеркнутым: явлении.

750

Далее зачеркнуто: Иудеям.

751

В этом месте соскоблена одна строка.

752

Далее зачеркнуто: вниманием к данному закону, богослужению и обетованиям снискивать веру в Искупителя рода человеческого, а сею верою достигать спасения было равно предоставлено всем народам.

753

Далее зачеркнуто: сим.

754

Далее идут шестнадцать крайне неразборчивых строк, над которыми вписаны еще шесть строк; все они включают большей частью сокращенные и частично зачеркнутые слова.

755

Цитата (стихи 33–35) из программного стихотворения Фр. Шиллера «Die Künstler» («Художники», 1788). В классическом переводе Д. Е. Мина: «Искусство, человек, имеешь ты один. / Лишь светлого прекрасного вратами / В мир чудный знанья вступишь ты…» (Художники: Стихотворение Фридриха Шиллера / Перевел Д. Е. Мин. СПб., 1857. С. 8).

756

Частица вписана над строкой.

757

Это слово вычеркнуто преподавателем и сверху им надписано: необходимости.

758

Слово зачеркнуто преподавателем.

759

Эти шесть слов вписаны между строк позднее.

760

Здесь везде берется в рассмотрение только идеальное искусство. <Примеч. Гилярова.>

761

Фидий (Φειδίας, ок. 490 – ок. 430 до н. э.) – древнегреческий скульптор и архитектор, один из величайших художников периода высокой классики.

762

Слова из него вписаны над строкой.

763

Франсуа Пьер Гийом Гизо (Guizot; 1787–1874) – французский историк, критик, политический и государственный деятель; в его исторических трудах заметно влияние творчества В. Скотта.

764

Генрих Эбергард Готтлоб Паулус (Паулюс, Paulus; 1761–1851) – немецкий протестантский теолог рационалистического направления; профессор Иенского, Вюрцбургского, Гейдельбергского университетов.

765

Подлинное заглавие брошюры, против которой пишет Паулус: Ein Wort über die Emancipation der Bekenner des Mosaischen Glaubens in Baden; von einem christlichen Badenser. , 1831.

766

Люди с натуральным здравым смыслом, но не приученные к правильному, логическому различению понятий, должны в особенности остерегаться этих «призрачных» убеждений. Дело в том, что бывают понятия, по-видимому, сходные и родственные, но в сущности совершенно различные. Так и здесь. Почти все воображают, что евреи не допускаются до полного равенства с прочими гражданами за их «религию». Нет, они не допускаются к этому, – и сами себя не допускают, – потому что держатся своего особого «законодательства», и это законодательство, совершенно «национальное», а не религиозное, считают за свою «религию». <Злесь и далее подчеркивания цензора.А. Д.>

767

Иост (Iost) Исаак-Маркус (1793–1868) – немецкий историк еврейства, автор трехтомного труда «История иудаизма и его сект» (1857–1859), первое издание которого цитируется Гиляровым. Известно русское сокращенное изд.: Религиозные секты евреев, от падения Иерусалима до наших времен, и описание их религиозных обрядов / По Иосту. М.: Изд. А. И. Манухина, 1864. 306, II с.

768

Оказавшие особые услуги или возбудившее любовь и уважение.

769

Подразумевается Билль об эмансипации католиков (они составляли подавляющее большинство населения Ирландии) – законодательный акт, принятый Британским парламентом 24 марта 1829 г. Он позволил католикам занимать государственные должности, кроме некоторых высших. Вводились и иные ограничения, например, католическим священникам запрещалось носить свои облачения за пределами церквей и частных домов; в Ирландии был резко увеличен имущественный ценз, необходимый для участия в голосовании, и др.

770

Цитата из Свода законов не вполне точна. Помимо пунктуационных разночтений, в оригинале: «...в вышеозначенные судебные…»

771

Стужать – притеснять, угнетать (црксл.).

772

Якоб Людвиг Феликс Мендельсон Бартольди (Mendelssohn Bartholdy; 1809–1847) – немецкий композитор-романтик, пианист, дирижер, педагог еврейского происхождения.

773

Речь идет об иудаистском почитании шаббата (субботы) – седьмого дня недели, в который предписывается воздерживаться от работы.

774

Имеются в виду события 1673 г. Нидерландский философ-рационалист и натуралист Бенедикт Спиноза (имя при рождении Барух, Spinoza; 1632–1677) аргументировал свой отказ занять кафедру философии в Гейдельбергском университете боязнью потерять свободу в высказывании мыслей.

775

На этом текст на отпечатанных листах обрывается. Далее в том же архивном деле, видимо по требованию цензоров, Гиляровым был представлен список использованной им немецкой литературы по еврейскому вопросу:

«Ein Wort über die Emancipation der Bekenner des Mosaischen Glaubens in Baden; von einem christlichen Badenser. 1831 (Паулуса).

Lehrbuch der Mosaischen Religion, bearbeitet von Dr. Alexander Behr, unter Aufsicht und Leitung der Oberrabbiners Abraham Bing zu Würsbug, etc. München, 1826.

Ueber die Stellung der Bekenner des mosaischen Glaubens in Deutschland, an die Deutschen aller Confessionen, von Gabriel Riesser, Dr. der Rechte. Altona, 1831.

Die Juden und ihre Wünsche . Stuttgart, 1828».

Ниже следовала резолюция: «Поименованные три сочинения считаются в Комитете Цензуры Иностранной неизвестными.

Старший Ценсор Л. Роде.

Февраля 3 дня 1861 года» (РГИА. Ф. 772. Оп. 1. Д. 5630. Л. 20).

776

Гр. Александр Петрович Толстой (1801–1873) занимал пост обер-прокурора Св. Синода в 1856–1862 гг.

777

Напротив этих слов карандашом на левом поле написано, по всей видимости, гр. А. П. Толстым: «Нельзя ли / сделать [какое- / либо] удовлетворение / просьбе Г. Гилярова?» (Там же. Л. 7).

778

До точки подчеркнуто карандашом (вероятно, гр. А. П. Толстым), на полях до конца абзаца проведена вертикальная полоса.

779

На полях напротив оставшейся части предложения (до точки) карандашом проведена вертикальная линия и поставлен вопрос (Там же. Л. 8).

780

Академическая конференция – высший орган её управления с 1814 г.

781

На полях напротив оставшейся части абзаца карандашом проведена вертикальная линия и помечено: «NB» (Там же. Л. 8).

782

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 9 января // СИ. 1869. 10 янв. № 8. С. 2.

783

Хотя крепостное право в Эстляндии было отменено еще в 1816 г. и в 1863 г. тамошние крестьяне получили удостоверяющие личность документы и право на свободу передвижения, они продолжали находиться в полукабальной зависимости от немецко-лютеранских властей. Гиляров намекает главным образом на преследования православных эстов.

784

Точная цитата, если не считать таких мелочей, как замена «епархии» на «Эпархии» и знаков препинания.

785

Скорее всего подразумевается митрополит Исидор (в миру, до 1825 г., Иаков Сергеевич Никольский; 1799–1892), с 1868 г. возглавлявший Новгородскую, С.-Петербургскую и Финляндскую епархию и, следовательно, бывший первоприсутствующим в Синоде. В переписке и статьях Гилярова содержится немало негативных характеристик этого иерарха. Так, в книге «Нечто о Русской церкви в обер-прокурорство К. П. Победоносцева» (Лейпциг, 1887) Гиляров писал: «В 1869 г. под председательством митрополита Исидора выработался проект о закрытии в России десятка тысяч церквей, построенных и содержимых православноверующим народом. В продолжение 15 лет митрополит Исидор был председателем Комитета по сокращению приходов и духовенства и под его руководством закрыто до 3000 храмов» (с. 49).

786

Цитата не вполне точна.

787

Напротив на полях написано: «Г. Председательствующему / в Московском ценз<урном> ком<итете> / 1 марта № 809».1 [1 Эта запись (резолюция начальника ГУДП) свидетельствует, что данный раздел протокола был переписан и в виде отношения за указанным исходящим номером отправлен в МЦК.]

788

Самарин Дм. Москва, 2 февраля: По поводу определения Св. Синода о суммах, какими могут распоряжаться приходские попечительства // СИ. 1869. 3 февр. № 32. С. 1–2.

789

Дмитрий Федорович Самарин (1831–1901) – общественный деятель, гласный Московского земства; публицист, сотрудник «Современных известий», «Московских ведомостей», «Руси»; издатель сочинений своего старшего брата Ю. Ф. Самарина.

790

Точная цитата (СИ. 1869. 3 февр. № 32. С. 2).

791

Цитата не точная, а скомпонованная из фрагментов двух предложений.

792

Напротив на полях написано: «Исполнить по II и III ст<атьям> М.И.У.».

793

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 2 марта // СИ. 1869. 3 марта. № 60. С. 1. Имеется в виду громкий судебный процесс, по которому проходили 40 моршанских сектантов-скопцов во главе со своим «кормщиком» миллионером Максимом Кузьмичом Платицыным. Начало следственному делу положил обыск в его доме, произведенный по распоряжению властей Тамбовской губернии 24 декабря 1868 г. До этого времени решительность всех предпринимаемых против скопцов мер разбивалась о всегдашнюю готовность купцов щедро одаривать местных чиновников и священников.

794

Гиляров восклицал: «О, какое зло в этой доселе сохранявшейся таинственности относительно скопцов и всех русских сектантов!»

795

Буквально точные цитаты.

796

Не совсем точно. По узаконению 1835 г., подтвержденному и уточненному в 1842 г. обер-прокурором Св. Синода гр. Н. А. Протасовым, было выделено три категории сект: шесть «вреднейших», одна «вредная» и одна «менее вредная». Скопчество относилось к вреднейшим сектам и характеризовалось так: «Скопцы. Также <как и хлыстовщина> богохульная ересь, потому что начальника секты почитает Христом. Вредит обществу, осуждая брак, искажая людей и истребляя потомство» (цит. по: Мельников П. И. (Печерский Андрей). Собр. соч.: В 8 т. М.: Правда, 1976. Т. 8. С. 30).

797

Имеется в виду публикация: Липранди И. Несколько слов о скопцах по поводу Моршанского дела // Голос. 1869. 2 марта. № 61. С. 1–2. Генерал-майор (с 1864 г.) Иван Петрович Липранди (1790–1880) – военный историк, мемуарист, этнограф, публицист – одно время был председателем скопческой комиссии.

798

Намек на то обстоятельство, что Гиляров с 5 ноября 1848 г. преподавал в МДА учение о вероисповеданиях, ересях и расколах, а с 21 сентября 1854 г. по 10 ноября 1855 г., – русскую церковную археологию и историю раскола в России на Миссионерском отделении МДА.

799

На полях приписано: «Его Сиятельству Князю В. А. / Долгорукову 21 июля за / № 2209».1 [1 Это свидетельство, что копия изложенного здесь о «Современных известиях» отправлена в виде официального отношения с исходящим номером московскому генерал- губернатору.]

800

Разоренные торговцы разоренного Сухаревского рынка. Письмо редактору // СИ. 1869. 17 июня. № 164. С. 2. В конце статьи приписка: «Следуют 11 подписей».

801

Как говорится в «Письме редактору», 8 июня 1869 г. полицейские чины предъявили торговцам бумагу, в которой повелевалось «перевести все торговые палатки, устроенные около Сухаревой башни, все в одно место, именно на Малую Сухаревскую площадь, к стороне Самотецкой Садовой». Переселение, напоминавшее «столпотворение вавилонское: с шумом, гамом», состоялось 10 июня.

802

Цитируется с незначительными неточностями.

803

В «письме редактору» помещена неточная цитата из басни И. А. Крылова «Волки и Овцы» (1833):

Как скоро

Обижать волк овцу станет;

То волка тут властна овца,

Не разбираючи лица,

Схватить за шиворот

И в суд тотчас представить.

804

Цитата скомпонована из фрагментов двух предложений.

805

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 16 июня // СИ. 1869. 17 июня. № 164. С. 1–2.

806

По Закону от 12 декабря 1866 г., в делах печати обвинительной властью признавалось специальное административное учреждение, наблюдающее за печатью (ГУДП, цензурные комитеты), а за прокурорским надзором оставалась судебная защита взглядов и мнений, выработанных этими учреждениями.

807

Имеются в виду слова Гилярова по поводу поданного и ему прошения торговцев: «Г. генерал-губернатором просьба во всем, что в ней есть справедливого, будет принята в уважение, в этом мы не сомневаемся, и позволяем себе уверить гг. торговцев» (Там же. С. 1).

808

Кн. Владимир Андреевич Долгоруков (1810–1891) – московский генерал-губернатор (1865–1891).

809

Такой статьи на страницах «Современных известий обнаружить не удалось. См., однако, очередное возмущение кн. В. А. Долгорукова газетным выступлением Гилярова по этому вопросу (в докладе А. Н. Юферова и примеч. 7 к нему; наст. изд., с. 315–318).

810

Председательствующий – А. Г. Петров, и. д. начальника ГУДП с 15 по 30.VI.1869 г.

811

Далее зачеркнуто: (несмотря на видимую благонамеренность издания). На полях против вычеркнутой даты написано: «Это совершенно лишнее».

812

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 5 ноября // СИ. 1869. 6 нояб. № 305. С. 2.

813

В статье буквально сказано так: «…до двадцати студентов IV-го курса медицинского факультета исключено».

814

Доктор медицины, тайный советник Алексей Иванович Полунин (1820–1888) был деканом медицинского факультета и профессором Московского университета. Гиляров осуждал позицию этого ученого – он писал: «Г. Полунин ученый трудолюбивый, добросовестный, знающий; он несомненно выше своих слушателей: но желает ли он читать лекции только для упражнения легких, и довольно ли ему, чтоб сидели пред ним и числились слушатели с ушами, заткнутыми ватой? Вас не слушают: <...> ищите аудиторию более подрослую; не найдете, довольствуйтесь литературными трудами. Предложите другого на свою кафедру; ищите приват-доцентов. Станьте выше мелочных перекоров с молодыми людьми, которых сами считаете ребятами <…>. Невнимание к лекциям не всегда обида, иногда – почесть профессору».

815

Все цитаты точны только по сути, но не буквально.

816

На полях напротив написано: «К сведению».

817

<Без подписи>. Из Вологды. 19 декабря: Банкротство женской гимназии. – Надежда на земство // СИ. 1869. 29 дек. № 358. С. 2.

818

Цитата не точна: пропущены некоторые фрагменты фраз, есть элементы краткого пересказа.

819

Надеждин Н. У мирового судьи // СИ. 1869. 31 дек. № 360. С. 2.

820

<Без подписи>. Из московских наблюдений: (Виноторговцы и слепые лошади) // СИ. 1870. 1 янв. № 1. С. 2.

821

Михаил Яковлевич Багриновский (Багряновский, Богряновский) – мировой судья Стрелецкого участка Москвы.

822

Цитата не точна.

823

Имеется в виду распоряжение обер-полицеймейстера (в 1866–1876 гг.) генерал-майора Николая Устиновича Арапова (1825–1884) открывать торговлю спиртными напитками в табельные и праздничные дни «не ранее 12 часов пополудни» (СИ. 1870. 1 янв. № 1. С. 2).

824

Официально принятое в тот период наименование погребов с продажей виноградных вин.

825

В заметке цитируется письмо «одного из виноторговцев», свидетельствующего, что полицейские чины не воспрещают раннюю торговлю вином за определенную мзду, и «для примера» рассказывающего следующее: «…один цыган имел у себя лошадь, которая была совершенно слепая. Хотя глаза у ней были и открыты, но в них была темная вода, и этот-то цыган кормил и холил свою лошадь лучше против прочих своих лошадей. Когда он ее выводил на базар, тотчас выискивались на оную покупатели и, купивши, приведя домой, раскрывали свою ошибку, что купили слепую лошадь. Но цыган тотчас на эту беду подвертывался и брал свою лошадь обратно, разумеется с большой уступкой, а иногда совершенно чуть не даром. Но раз как-то один сметливый покупатель, на предложение явившегося к нему цыгана с надеждою опять получить свою слепую лошадь за бесценок, ответил отказом. Цыган был ужасно огорчен, что купивший лошадь ему ее не возвращает. Как ни старался цыган разуверить владельца лошади, что она никуда негодная, но все-таки обратно ее не получил. Тогда цыган ему покаялся, что эта лошадь была его кормилица. Кому бы он ее ни продал, но ее опять к нему возвратят как негодную, а потому, говорил цыган, я на всех моих лошадях не мог наживать столько денег, сколько мне давала пользы эта одна слепая лошадь.

Вот эти-то именно торговцы, – прибавляет корреспондент-виноторговец, – в заключение, – и есть слепые лошади для полиции!» (Там же).

826

На полях напротив: «К сведению».

827

Имеются в виду публикации: 1) <Без подписи>. Из московских наблюдений: (Противозаконные выборы в духовном училище); 2) <Гиляров-Платонов Н. П.> Москва, 3 января // СИ. 1870. 4 янв. № 3. С. 2.

828

Речь идет о замещении вакансии учителя латинского языка в Перервинском училище второразрядным, а не перворазрядным воспитанником семинарии – в нарушение § 66 Устава духовных училищ.

829

Цитата точна, если не считать того, что в источнике слово «произвол» не заключено в кавычки. Здесь и далее приводятся выдержки из передовицы Гилярова.

830

Цитата не буквально верна.

831

Речь идет о церковном приходе Николая Чудотворца на Пупышах (Пупышевский пер., д. 1). Ныне здесь место разобранного дома № 40–42 по Комиссариатской набережной. Завещатель (денег на приходскую школу) – староста храма купец В. И. Палшков. На его средства в 1840-х гг. были построены церковная трапезная с приделами и колокольней. Гиляров вспоминал об этой истории: «…я предложил одному московскому протоиерею дать совет благотворителю, недоумевавшему, как употребить капитал, назначенный им на церковь: «Советуйте учредить церковно-приходскую школу». Совет принят, и я достиг, что сама Императрица присутствовала при открытии заведения. Тот же совет подан мною был потом и Ивану Николаевичу <Александровскому>, состоявшему священником в одном из замоскворецких приходов. Староста, безнадежно больной, составил завещание и обратился к батюшке, чтобы надоумил, как распорядиться частию имущества, предназначенного им на богоугодные дела. Совет и здесь принят. Купец умирает; дела его принимают душеприказчики. Но прознала о завещании известная мать Митрофания; уговорила дать ей капитал, назначенный на церковь и школу; заручилась разрешением митрополита (Иннокентия). Иван Николаевич, сохраняя всю почтительность к архипастырю, противостал этому хищению, нарушавшему волю завещателя, и поплатился за ревность о правде и о доме Божием: он немедленно переведен был с достаточного прихода в бедный. Я уже издавал газету. Стороною услышал о происшествии, навел справки и написал заметку, оканчивавшуюся словами: «Враги церковного просвещения, посягатели на церковную собственность, радуйтесь"» (Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 78).

832

Подразумевается мать Митрофания (в миру бар. Прасковья Григорьевна Розен; 1825–1899), бывшая фрейлина Императорского двора; игуменья Владычне-Покровского монастыря (1861‒1875); после разоблачительных публикаций в прессе попала под следствие и была осуждена за подделку векселей и духовных завещаний, совершенных пусть и ради упрочения экономического благополучия своей обители. Именно Гиляров первый из русских журналистов начал писать о финансовых аферах игуменьи в своей газете «Современные известия» (с 4 января 1870 г. по 8 мая 1873 г. – 7 передовых статей). В рассматриваемой статье имя игуменьи еще не было названо, однако указывалось: «мать игуменья Владычного монастыря».

833

Имеется в виду просветитель алеутов свт. Иннокентий (Иоанн Евсеевич Попов-Вениаминов; 1797–1879), с 1868 г. до своей кончины занимавший Московскую и Коломенскую кафедру.

834

Свящ. Иоанн Николаевич Александровский (1824–1886), один из ближайших друзей Гилярова с семинарской скамьи, был переведен к церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи в Старой Конюшенной слободе (Староконюшенный пер., д. 19), известной с 1546 г. Храм снесли в 1933 г. и на его месте построили жилой дом.

835

Подразумевается митр. Иннокентий (Попов-Вениаминов).

836

Цитата не точна: выпущены отдельные словосочетания и целые предложения, изменен ряд словоформ. Заключительная фраза являлась перепевом традиционных акафистных песнопений: «Ненавистники духовенства, враги церковного просвещения, посягатели на церковную собственность, радуйтесь!» После этого еще следовали слова сожаления: «А как хотелось бы нам сказать: «Нет, что-нибудь не так! Тут какая-нибудь ошибка!"» (СИ. 1870. 4 янв. № 3. С. 2).

837

На полях напротив помечено: «К сведению».

838

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 10 января // СИ. 1870. 11 янв. № 10. С. 2. Здесь Гиляров писал в связи с кончиной Герцена: «Пожалеем о несомненном таланте, погибшем для России и вместо громадной пользы, которую способен был принести, доставившем вред, вред существенный, ощущаемый доселе».

839

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 11 января // СИ. 1870. 12 янв. № 11. С. 2. Вступаясь за «Московские ведомости», собрата по лагерю консервативной журналистики, получившего первое предостережение, Гиляров словно бы заранее писал апологию себе – спустя два месяца, 14 марта 1870 г., он тоже получит первое предостережение, причем за вполне благонамеренную за передовицу, в которой обсуждались некоторые морально устаревшие церковные обряды и в этой связи критиковалась система духовного руководства (№ 60 от 2 марта 1870 г.) (см. подробнее наст. изд., с. 120–121, 286–288). Гиляров писал: «"Московские ведомости» – серьезный орган и искренний, вот что важно. Предостережение – мера сильная: это также немаловажно. Кто же, неужели какой-нибудь лакейственный орган, мнение которого притом может быть куплено всяким с улицы, может чем-нибудь сослужить службу государству? А служба печати не лишняя и ею можно дорожить» (СИ. 1870. 12 янв. № 11. С. 2).

840

Гиляров объяснял влиятельность заграничной пропаганды главным образом в способах достижения ею адресата, преодолевающих административные запреты, и еще в незрелости умов, на которые она могла эффективно воздействовать. Отсюда его риторические вопрошания: «Наш народ разве не консервативнейший народ в мире? <...> Разве не рискует публицист остаться с читателями одного своего кабинета, если бы вздумал восставать против основ нашего общественного устройства, и разве не запрещение или таинственный подстрочный смысл дают единственную силу рассуждениям, которые кажутся столь страшными?» (СИ. 1870. 11 янв. № 10. С. 2).

841

Гиляров так заканчивал первую из названных передовиц: «Ужели не ясно, в чем одном, в одном и ни в чем другом, действительное предохранение от заразы революционного бреда, спасение от увлечений фальшивым блеском дерзости, столько же безнравственной, сколько беззаконной: в свободе слова, в полном просторе совести и убеждений» (Там же).

842

<Без подписи>. Из Казани. 5 января: Краденый мох и избитый землевладелец. – Жертва пиявок. – Магазин каменных изделий. – Хорошо быть артисткой. – Смертные случаи // СИ. 1870. 12 янв. № 11. С. 3.

843

Цитата не вполне точна. В статье указаны инициалы «землевладельца» – А. Н. Б.

844

Речь идет о «молодом солдате Никите Егорове», подхватившем лихорадку в ненастье, находясь в карауле на посту. Корреспондент сообщал: «Его отвезли в госпиталь перед вечером. Доктор велел поставить ему 18 банок. Поставили, показалось мало; велено припустить 22 пиявки. Доктор ушел. Была уже ночь; фельдшера-мальчики завалились спать. Пиявки насосались и отстали; кровь из ранок шла всю ночь; пиявки, отдохнув, собрались все под боком больного и давай снова сосать кровь из одного места. Поутру нашли больного в бесчувственном состоянии; кровь из первых 22 ран уняли, но из боку, где в одно место впились все пиявки, кровь лила полторы суток…» (Там же).

845

Цитата буквально точна.

846

Неприличие употребления этого выражения цензоры усматривали прежде всего в том, что оно является одним из обозначений таинства Евхаристии.

847

Напротив на полях отмечено: «К сведению».

848

Город указан ошибочно. Имеется в виду неподписанная корреспонденция: Из Вильны. 2 февраля: Впечатление рекрутского набора. На чем сходятся евреи и раскольники. Тревожные слухи // СИ. 1870. 11 февр. № 41. С. 3.

849

Цитата буквально точна.

850

Напротив на полях отмечено, что копия данного документа выслана по назначению: «Г. моск<овскому> обер-полицеймейстеру 10 марта за № 184».

851

Председательствующий в Московском цензурном комитете – И. В. Росковшенко.

852

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 1марта // СИ. 1870. 2 марта. № 60. С. 1–2. В статье приведено «заявление <...> от одного корреспондента, из Нижнего Новгорода».

853

Цитата буквально точна.

854

Гиляров писал: «Иностранная же печать, в свою очередь, целые двести лет не устает обвинять нас в цезаропапизме. Все мы, русские, знаем, что это обвинение нелепо, но тем не менее и нам одинокие личности Запада, решающиеся признать истину Востока, кажутся таким же невероятным чудом, каким невероятным ослеплением представляются они Западу. Мы знаем, что если синодальная бумага начинается словами: «По указу Его Императорского Величества» или даже богослужебная книга начинается указанием на то же Высочайшее повеление <...> это есть не более как приказная формула. Но иностранец этого не понимает и придает формуле существенный смысл, воображая, что в нашей Церкви и богослужение и даже догматы истекают из государственной власти» (Там же).

855

Цитата содержит незначительные неточности.

856

Председательствующий – М. Н. Похвиснев, начальник ГУДП с 2.XII.1866 г. по 24.IX.1870 г.

857

Напротив на полях пометка об отправке двух копий: «Его Сиятельству князю В. А. Долгорукову. 15 мая 1870 г. № 1521. / Председательствующему в Москве в Ценз<урном> ком<итете>. 7 мая. № 1468».

858

Все три статьи объединены одним названием и напечатаны в качестве передовиц: Д. П. Из доброжелательства порядку и охранителям порядка: (Письма редактору): I. Москва, 17 апреля; II. Москва, 18 апреля; III. Москва, 19 апреля // СИ. 1870. 18 апр. № 104. С. 1–2; 19 апр. № 105. С. 1–2; 20 апр. № 106. С. 1.

859

Имеется в виду служащий при полицейском участке медперсонал, который заблаговременно оповещался Санитарной комиссией о запланированных ревизиях. Лавочник в разговоре с корреспондентом отвечает на его вопросы: «...за что же платить лекарю и фельдшеру? Какое они имеют отношение к овощной лавке?» – «А такое, сударь, отношение, что они теперь для нас больше значат, чем сам губернатор. Видите, теперь вот с самого холерного года уж, чай, четвертый год пошел, устроены такие комиссии, что ходят по лавкам смотреть, все ли чисто, нет ли негодного товара, и ежели что найдут неисправное, то штраф большой взыскивают, а то и вовсе лавку могут запечатать» (СИ. 1870. 20 апр. № 106. С. 1).

860

Это слово, оказавшееся на границе л. 125 об. и 126, в оригинале по оплошности повторено дважды.

861

Председательствующий – М. Н. Похвиснев.

862

Первое предостережение газета получила 14 марта 1870 г. за передовую статью, в которой шла речь о морально устаревших церковных обрядах: <Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 1 марта // СИ. 1870. 2 марта. № 60. С. 1–2.

863

Наказание в виде второго предостережения, однако, тогда не вступило в силу, поскольку его не утвердил министр гр. Д. А. Толстой.

864

Напротив на полях помета: «Его Сият<ельст>ву князю В. А. Долгорукову. 19 августа за № 2633. (См. следующего журнала № 30-й статью 1-ую)».

865

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 27июля // СИ. 1870. 28 июля. № 205. С. 2.

866

Наполеон III (Napoléon, Луи Наполеон Бонапарт; 1808–1873), французский император (1852–1870).

867

Цитата не вполне точна. Упомянуты Наполеон I (Napoléon, Наполеон Бонапарт; 1769–1821), французский император (1804–1814, 1815), и его единственный законный ребенок Наполеон II (Napoléon II, Наполеон Франсуа Жозеф Шарль Бонапарт; 1811–1832), король Римский.

868

Напротив на полях помечено: «Его Сият<ельст>ву князю В. А. Долгорукову. 19 авг<уста> № 2633».

869

<Без подписи>. Из Петербурга. 1 августа // СИ. 1870. 4 авг. № 212. С. 2–3.

870

Приведем перевод «Современных известий»: «Этот бездельник Наполеон! Надобно сперва его прогнать, а потом уже пруссаков» (Там же. С. 3).

871

<Без подписи>. Из Макарьева. 18 сентября: Макарьевский уезд и его житье-бытье // СИ. 1870. 1 окт. № 270. С. 3.

872

См., например: «Храмы Божии находятся в пренебрежении, служба отправляется редко, так что народ отвыкает от церквей, предпочитая молиться у себя дома. <...> Редкие свадьбы и похороны обходятся без пререканий самого возмутительного содержания, вследствие чего трупы умерших остаются долго без погребения» (Там же).

873

Цитата не буквально точна.

874

Напротив на полях отмечено: «К сведению».

875

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 11 октября // СИ. 1870. 12 окт. № 281. С. 2.

876

Цитата точна, но на месте многоточия опущено четыре предложения. Упомянут генерал-майор Ростислав Андреевич Фадеев (1824–1883), историк.

877

Председатель Совета – М. Р. Шидловский, начальник ГУДП с 24.IX.1870 г. по 15.XI.1871 г.

878

Напротив на полях помечено: «К сведению».

879

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 22 октября // СИ. 1870. 23 окт. № 292. С. 1. Гиляров вспоминает о душевно близком ему архим. Епифании (в миру Евстафий Избицкий; 1821–1870), бывшем католике, учителе Житомирского раввинского училища, затем магистре Киевского университета и МДА, инспекторе С.-Петербургской ДА (с 1856 г.) и ректоре Ставропольской ДС (с 1859 г.), насельнике Симонова монастыря (с 1863 г.) и начальнике Иркутской миссии (с 1866 г.), причем на всех этих поприщах, по словам Гилярова, он, исполненный идеальных представлений о монашестве, был принужден «двоиться и сдерживаться».

880

И. С. Аксаков отсылал к выражению «мерзость запустения <...> на месте святе» (Мф 24:15).

881

Напротив на полях отмечено: «К сведению».

882

<Без подписи>. C места военных действий: Из Базеля. 19-го (7-го) ноября: Между Орлеаном и Парижем. – Злополучный «поворот дел». – Его причины. <...> Шамберские дамы // СИ. 1870. 19 нояб. № 319. С. 3.

883

Цитата не совсем точна. Упомянут Вильгельм I (Wilhelm I. Friedrich Ludwig; 1797–1888), из рода Гогенцоллернов; король Пруссии в 1861–1888 гг., император Германии в 1871–1888 гг.

884

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 19 ноября // СИ. 1870. 20 нояб. № 320. С. 1.

885

<Без подписи>. С итальянской границы: Из Триеста. 19 (7) ноября: Поездка министров к королю. – Выборы в новый парламент. <...> Важное заявление официозного органа // СИ. 1870. 19 нояб. № 319. С. 3.

886

«Король-джентльмен» (итал.) Ré galant’uomo – известное прозвище короля Виктора-Эммануила II (Vittorio Emmanuele II; 1820–1878), большого дамского угодника; короля Сардинского королевства (Пьемонта) c 1849 г., из Савойской династии; первого короля единой Италии Нового времени с 1861 г.

887

Цитата приведена с выпуском после слова «хворало» вводного предложения «как пишут из Турина в здешние газеты».

888

Испр., в оригинале: заключает.

889

Напротив на полях помечено: «К сведению».

890

<Без подписи>. Из Кадома. 12 января: Защита хождения со святыней. – Нужно более строгости в духовенстве. – Мысль о попечительствах. – Что такое полиция в церкви. – Мужичок, не знающий, куда деваться с покойником. – Какое покаяние в монастырях // СИ. 1871. 20 янв. № 19. С. 2–3.

891

См., например: «…одна бедная женщина, прилично одетая, вела в храм за руку свою пятилетнюю дочку, больную, чтобы приобщить ее Св. Таин. Полиция зверски остановила ее, чуть не кулаком в грудь. Женщина была догадлива: вынула пятачок и подкупила верную стражу, чтобы ей дозволила она в уголке назади постоять в храме; но страже, верно, хотелось и за малютку взять выкуп. Оторвав за ручонку от матери малютку, ее спихнули долой с паперти, а испуганную и взволнованную мать пихнули в храм. Мать, разумеется, после слезных молений допустить к ней малютку, воплями раздиравшую душу видевших, была вытолкнута из храма и напутствована кулаками с прибавкою непечатных слов» (Там же. С. 3).

892

Приведен случай, когда у крестьянина с. Старый Кадом умер младенец, а его приходской батюшка «за нетрезвую жизнь осужден духовным начальством на покаяние почти на год в монастырь» (Там же), священник соседнего села Преображенское оказался в отъезде, а семь городских кадомских священников отказались отпевать «чужеприходного» покойника.

893

Корреспондент рекомендовал: «По нашему понятию: коль пьяное духовенство, то оно неисправимо; его следует тотчас заменять новым. А в кандидаты на эти места недостатка не будет» (Там же).

894

Очевидно, прежде всего подразумевается следующее место: «Видал я многих священников, диаконов и причетников в монастырях под наказанием. Они там, вместе с братиею подобострастною, находят все роды удовольствия, при содействии духовных сестриц милосердия, этих рабочек Божиих, которые частенько живут по келиям у св. отцев то в качестве прачек, то поломоек, то блинопекарок, то чайных разливалок, то духовных дочек, то родственниц (мнимых, конечно), то странниц и тому под<обных>. Здесь-то корень зла в монастырях и источник пьянства. У редкого монаха нет духовной сестрицы» (Там же).

895

Напротив на полях помечено: «К сведению».

896

Из местных размышлений по общим вопросам: I. Письмо к редактору / Саратовский помещик; II <Без подписи и названия> // СИ. 1871. 4 февр. № 34. С. 2.

897

Корреспондент сообщал: «Официально раскол был неизвестен или с умыслом скрываем. Духовенство начальству доносило ежегодно, что столько-то крестилось, столько-то браком сочеталось, столько-то было у исповеди и причастия. Раскольники расплачивались за это, разумеется, и пред духовенством, и пред полицией» (Там же).

898

Цитата не точна: есть пропуски отдельных слов.

899

<Без подписи>. 1) Великобритания: (Приданое принцессы Луизы) // СИ. 1871. 9 февр. № 38. С. 3; 2) Билль о приданом // СИ. 1870 12 февр. № 41. С. 3. (Иностр. известия). Речь шла о четвертой дочери королевы Виктории принцессе Луизе (Louise; ур. Луиза Кэролайн Альберта; 1848–1939), герцогине Аргайла, вышедшей замуж 21 марта 1871 г.

900

В начале цитаты опущено словосочетание «при обсуждении вопроса» и далее – целое предложение (на его месте многоточие).

901

Надеждин Н. Москва, 9 февраля: Из наблюдений над волостным судом: (Письмо из Зарайского уезда) // СИ. 1871. 10 февр. № 39. С. 1–2.

902

В частности, рассказывается о молодом крестьянине, которого пьяные судьи секли за недоимки его умершего отца: «Староста ударял сильно, все тело секомого вздрагивало, брызгала кровь; наконец, секомый начал молить, крича: буду платить, буду платить! Ему дали ударов больше, чем следовало (суд имеет право только на 200)…» (Там же. С. 2). Вероятно, члены МЦК были возмущены и «моралью» автора (вполне в гиляровском духе осуждения социальной неправды): «Вы, прекраснейшие барышни, так мило порхающие в дворянских клубах, в креповых платьях, бросающие по 50 и больше рублей для одного вечера. Посмотрите, сколько мужицкой крови на платьях ваших; – сколько народу пересечено для того, чтобы соорудить ваше изящное платьице» (Там же).

903

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 6 мая // СИ. 1871. 7 мая. № 123. С. 1.

904

Гиляров пояснял свою мысль так: «Свечной сбор был также произволен; но там было благовидное основание, что берутся не прямо приношения, а уже прибыль от оборотов, производимых церковными суммами, и только она одна. <...> Уверенность в праве распоряжаться благочестивыми приношениями независимо от воли приносящих стоит именно в связи с другим воззрением, – что церковь в смысле прихода не есть юридическая личность» (Там же).

905

Исключаем фрагмент о фельетоне, помещенном в «С.-Петербургских ведомостях».

906

Напротив на полях отмечено: «Оставить без последствий».

907

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 6 июня // СИ. 1871. 7 июня. № 154. С. 1–2.

908

Цитата почти точна (фрагмент в конце со слов «средний размер…» в источнике взят в кавычки).

909

В конце статьи приводится неподписанное «Письмо в редакцию» о «проделках фабрикантов в отношении к рабочим», где рассказывается о нарочитой выдаче денег московским фабричным «не более четырех раз в год», причем к моменту такой выдачи обыкновенно работники уже выбирают почти все будущие деньги по запискам от артельного старосты, относимым в кабаки; в результате барыш делят между собою фабриканты и кабатчики, а рабочий люд остается в убытке (см.: Там же. С. 2).

910

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 7 июня // СИ. 1871. 8 июня. № 155. С. 1.

911

В цитатах имеются отдельные неточности.

912

Здесь содержится призыв к улучшению фабричного законодательства; чем скорей оно состоится, тем, по словам Гилярова, «с большею и вполне справедливою гордостью можем тогда говорить иностранцам: «Смотрите и учитесь»...» (Там же).

913

Упомянута текстильная фабрика, основанная в 1829 г. московскими купцами братьями Василием, Дмитрием и Иваном Носовыми (после национализации – фабрика «Освобожденный труд»), а также мануфактурное предприятие потомственного гражданина Сергея Григорьевича Исакова.

914

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 9 октября // СИ. 1871. 10 окт. № 279. С. 1–2. Передовица представляет собой довольно обстоятельный трактат о границах и сущности епископской власти.

915

Имеются в виду начальные строки статьи: «И у нас ведется разговор о непогрешимости, только не папской, а епископской, – по поводу предстоящей духовно-судной реформы». И далее Гиляров поясняет свою мысль: «И епископский чин есть не власть, а дар и служение; дар, получаемый преемственным рукоположением от апостолов <...>. Епископ, лишенный общения верующих, перестает быть епископом, – не по своему праву (в строгом смысле право есть понятие еще менее церковное, чем понятие власть), а по существу: с лишением общения он теряет дар…» (Там же. С. 1).

916

См. ниже в Протоколе контекст этого образного уподобления.

917

Ср.: «Церковные правила (каноны), в собственном смысле взятые, не могут утверждать ничьего и ни в чем полновластия. Они определяют отношения внутри самой Церкви независимо от соотношений ее с другими общественными телами, каково, например, государство. А внутренние отношения Церкви все добровольны. Жизнь Церкви есть выражение веры и любви, то есть свободы в обоих ее применениях, умозрительном и деятельном. Вера есть свободное воспринятие истины, любовь – свободное ее применение. Вера поневоле будет– опыт <...>. А насильная любовь – это есть нелепость, которая трудно даже выговаривается» (Там же. С. 1).

918

Цитата точна (см.: Там же. С. 2).

919

Полученное редакцией письмо «из монастыря Николы на Угрешах» Гиляров в отрывках (опустив «размышления о монашеском житии») перепечатал в составе своей передовицы: <Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 25 октября // СИ. 1871. 26 окт. № 295. С. 1.

920

Все цитаты точны.

921

Председатель Совета – М. Р. Шидловский.

922

<Без подписи>. По земским делам: (Из местных размышлений по общим вопросам) // СИ. 1871. 5 нояб. № 305. С. 2.

923

Цитата точна.

924

Франтишек Палацкий (Palacky; 1798–1876) – чешский историк, философ, общественный деятель.

925

Подразумевается Александр II.

926

Так в оригинале. Имеется в виду Франтишек Ладислав Ригер (Rieger; 1818–1903), чешский политический и общественный деятель.

927

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 15 ноября // СИ. 1871. 16 нояб. № 316. С. 1. В составе передовицы напечатано письмо «сельского жителя» Е. М.

928

Гиляров писал: «...пошлина удвоена на произведения, именно дающие подозрение, что они ищут проникнуть в народ, приучить его грамоте, научить первоначальным сведениям. <...> Нужно было бы предположить мало того несообразительность, – явную безрасчетность, прямое действование во вред казенным интересам...» (Там же).

929

Цитата точна.

930

Имеется в виду передовая статья: <Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 20 декабря // СИ. 1871. 21 дек. № 351. С. 1. Она интересна, между прочим, мемуарным элементом – свидетельствами о доходе Троице-Сергиевой лавры и ее архимандрита при жизни митр. Филарета (Дроздова).

931

В начале статьи Гиляров отмечал: «Недавно, со слов «Петербургских ведомостей» высчитывались доходы архиереев, причем особенная дана сила тому, что богатейшие из монастырей повторяют собою у нас пребенды или бенефиции Западной церкви, говоря проще – даются архиереям в виде аренд или оброчных статей» (Там же). Имеется в виду неподписанный материал, помещенный под рубрикой «Хроника»: СПбВед. 1871. 6 нояб. № 306. С. 1; позднее он дважды дополнялся сведениями: Там же. 1871. 15 нояб. № 315. С. 2; 17 нояб. № 317. С. 1.

932

Имеется в виду здание, занимаемое ныне Центральной городской публичной библиотекой им. В. В. Маяковского и построенное на участке, в 1814–1917 гг. принадлежавшем подворью Троице-Сергиевой лавры (наб. р. Фонтанки, 44). Фасад был переделан в 1856–1857 гг. в неорусском стиле А. М. Горностаевым, а в 1870 г. дом подвергся капитальной перестройке С. В. Садовниковым с возведением церкви.

933

Имеется в виду пятиэтажное здание Духовно-учебного управления, построенное в первой четверти XIX в., перестраивавшееся в 1851–1856 гг. А. С. Кудиновым и в 1873 –1874 гг. К. И. Реймерсом. Нынешний адрес: Невский пр., д. 59.

934

Синодальная певчая – устаревшее уже и в XIX в. название Синодального хора.

935

Цитата точна.

936

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 11 от 9 марта 1870 г. и примеч. 3 к нему.

937

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 12 от 7 марта 1869 г. и примеч. 3–5 к нему.

938

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 54 от 11 ноября 1869 г. и примеч. 2–4 к нему.

939

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 44 от 20 октября 1870 г. и примеч. 3 к нему.

940

<Без подписи>. Причины недостаточной жизни в духовенстве // СИ. 1868. 30 янв. № 29. С. 2. Существенно, что положения этой заметки оспариваются Гиляровым в передовой статье (<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 30-го января // Там же. С. 1–2), где он вспоминает о своем опыте обращения в 1861 г. «с изъяснениями причин упадка жизни в духовенстве» к императрице и митр. Филарету (Дроздову), которые были «уже по его желанию напечатаны» (под названием «О первоначальном образовании народа»).

941

Цитата не точна: есть перестановка слов, последнее слово добавлено.

942

<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 27 марта // СИ. 1868. 27 марта. № 85. С. 1–2.

943

Неточно процитирован самый конец статьи (см.: Там же. С. 2). Гиляров обосновывает свое мнение так: «Главное общество дурно строило дороги, дорого строило дороги, оказалось во всех отношениях неисправно, и правительство, вместо того чтобы поступить с ним по всей строгости контракта, само же оказало ему помощь. <...> ...разорились сотни тысяч людей, воображавших, что правительство сохранит свое достоинство перед лицом иностранной компании, бесцеремонно разорявшей страну» (Там же. С. 1–2).

944

К–ский П. С.-Петербург, 28 июля // СИ. 1868. 6 авг. № 214. С. 2.

945

Очевидно, неудовольствие цензоров вызвали такие ламентации: «…в нашей Думе уже давно заброшен вопрос о народном образовании, и в то время, когда о народных гуляньях, с лазанием на шест и скачкой под ведром, говорится по нескольку добрых часов, о печальном положении народного просвещения не слышно ни слова. Можно подумать, что мы живем в век Домициана, когда считали нужным задобривать народ конными ристалищами и играми в цирке, стараясь по возможности отучить его от всякого поползновения мыслить» (Там же).

946

Речь идет о «подпередовой» статье Гилярова «Москва, 9 октября», которая начинается так: «Г. московский обер-полицеймейстер принимает, по-видимому, конторы редакций за будки или за конторы кварталов. Некто г. Дуплицкий из Тамбова, на основании, вероятно, именно такого мнения о конторах журналов, издаваемых частными лицами, нашел нужным и приличным пожаловаться г. об<ер>-полицеймейстеру на то, что газета «Современные известия» ему не высылается (тогда как она ему высылалась)» (СИ. 1868. 9 окт. № 278. С. 2). Заканчивая статью, Гиляров, в связи с неоднократными вызовами заведующего конторой к квартальному надзирателю, резонно вопрошал: «Если к редакции, если к органу печати, если к тому, что еще имеет некоторый голос, полиция обращается с такими законными требованиями, что предположить мы можем о требованиях, обращаемых ею к другим, безгласным жителям города?» (Там же). Обер-полицеймейстер – генерал-майор Н. У. Арапов.

947

<Гиляров-Платонов Н. П.>. 1) Москва, 19 декабря // СИ. 1868. 20 дек. № 350. С. 1–2; 2) Москва, 3 января // СИ. 1869. 4 янв. № 3. С. 1 (с пометкой в конце: «Сообщено», т. е. статья представляет собой официальное разъяснение по поводу предыдущей передовицы Гилярова); 3) Москва, 4 января // СИ. 1869. 5 янв. № 4. С. 1–2. Речь идет о книге проповедей Василия Григорьевича Орлова (1810–1871), рекомендованной Св. Синодом для приобретения в семинарские библиотеки: Собрание слов бывшего инспектора и профессора Ярославской семинарии Василия Орлова. 2-е изд., испр. и доп. Вятка, 1869 (часть тиража: М.: Синод. тип., 1869).

948

Имеется в виду порядок составления отзывов о книгах в Духовно-учебном комитете Св. Синода – в отличие от Академии наук – анонимным «каким-нибудь одним чтецом», который «для публики является закованным в двойную, а теперь в тройную броню известных и достоуважаемых заведений» (т. е. Духовно-учебного комитета, Св. Синода и МДА). Гиляров писал в последней из названных передовиц, повторяя сказанное в первой (и тем самым настаивая на своей правоте): «Мы рассматривали отзыв сам в себе и находили его неблагопристойным, потому что выражениями своими он напоминает гостинодворские рекламы; находили его обидным, потому что такими отзывами подрывается уважение к высшей российской иерархии; находили его сомнительным, ибо по этому отзыву сочинения г. Орлова должны быть выше и Филарета, и Иннокентия, и Златоуста, и Демосфена» (СИ. 1869. 5 янв. № 4. С. 1).

949

Случайная ошибка. Надо: «Современных известий».

950

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 5 от 24 января 1869 г. и примеч. 3 к нему.

951

См. там же и примеч. 4.

952

Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 8 от 11 февраля 1869 г. и примеч. 3–6 к нему.

953

Д. Ф. Самарин.

954

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 12 от 7 марта 1869 г. примеч. 3 к нему.

955

См. там же и примеч. 5.

956

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 29 от 24 июня 1869 г. и примеч. 3–8 к нему.

957

Речь идет о передовой Гилярова (<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 24 июня // СИ. 1869. 25 июня. № 172. С. 1–2), посвященной Московской думе и вопросам, выносимым на повестку дня её заседаний. В частности, Гиляров писал: «...где стоят палатки, около ли Сухаревой башни или невдалеке от нее, для всех кроме самого города, его обывателей и его управления, решение этого вопроса может быть только потехою праздности. Закон это должен предвидеть и потому уволить администрацию от забот, которые никому не могут принести пользы, и правительству не более чем кому-нибудь. <...> Нравственная связь между властью и подвластными есть истинная основа порядка. Право, утверждающееся только на силе, есть основание хрупкое, и притом постыдное» (Там же. С. 1).

958

Цитата буквально точна (см.: Там же).

959

Фланёр. Письмо редактору // СИ. 1869. 28 июня. № 175. С. 1–2. Опубликовано в качестве передовой статьи «Москва, 27 июня».

960

<Без подписи>. Северо-Западный край // СИ. 1869. 6 сент. № 244. С. 3.

961

Цитата (с пропусками отдельных выражений) из публикации: Уездный житель. Письмо к редактору // СИ. 1869. 21 нояб. № 320. С. 2.

962

<Без подписи>. Из Рязани. 17 ноября: Бедствие семинарии // СИ. 1869. 13 дек. № 343. С. 2–3. Речь здесь идет об отчислении из семинарии 60 воспитанников (всё «ученики способные и любившие заниматься наукой») из-за недостатка средств на ее содержание у епархиальных властей.

963

<Без подписи>. Еще о выставке икон // СИ. 1869. 17 дек. № 346. С. 2.

964

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 2 от 13 января 1870 г. и примеч. 3, 4 к нему.

965

См. там же и примеч. 5, 7, 8.

966

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 2 от 13 января 1870 г. и примеч. 6, 9, 10 к нему.

967

См. там же и примеч. 11.

968

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 3 от 16 января 1870 г. и примеч. 3–11 к нему.

969

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 4 от 21 января 1870 г. и примеч. 3–6 к нему.

970

См. там же и примеч. 7.

971

См. там же и примеч. 8.

972

См. там же и примеч. 9, 10.

973

Название указано ошибочно, имеется в виду корреспонденция «Из Вильны» от 2 февраля 1870 г. См. подробнее примеч. 1 к Протоколу заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 8 от 17 февраля 1870 г.

974

Цитата неточна: выпущены четыре слова. Ср. точную цитату в том же Протоколе (см. предыдущее примеч.).

975

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 11 от 9 марта 1870 г. и примеч. 3 к нему.

976

См. там же и примеч. 4.

977

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 16 от 25 апреля 1870 г. и примеч. 3 к нему.

978

См. там же и примеч. 4.

979

См.: Протоколы заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 29 от 4 августа 1870 г. с примеч. 3–5 и заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 30 от 11 августа 1870 г. с примеч. 3, 4.

980

См. примеч. 1 к Протоколу заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 41 от 6 октября 1870 г.

981

См., например, примеч. 2 к тому же Протоколу.

982

Цитата не буквально точна.

983

См.: Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 44 от 20 октября 1870 г. и примеч. 3, 4 к нему.

984

См. Протокол заседания Совета Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел № 47 от 30 октября 1870 г. и примеч. 1 к нему.

985

На предыдущих страницах (л. 11–12 об.) характеризовались «Московские ведомости» и «Литературная летопись», в которых отмечались «обычные тенденциозные увлечения в обсуждении общественных, государственных и политических вопросов и также в рассмотрении действий административных деятелей».

986

Многие передовые статьи на темы Церкви и веры писал для «Москвы» как раз Гиляров – по договоренности с И. Аксаковым.

987

Неточность: первое запрещение розничной продажи последовало не с 24-го, а с 7 августа по 30 октября 1871 г. – за публикацию в составе передовой статьи корреспонденции Г. Г. Урусова о холере в Москве и о мерах борьбы с нею, с призывом помогать немощным москвичам, вместо того чтоб заказывать дорогие молебны (см.: <Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 31 июля // СИ. 1871. 1 авг. № 209. С. 2).

988

Коренная ярмарка – находившаяся в ведении Курского Знаменского монастыря знаменитая ярмарка, впервые упоминаемая в 1708 г.

989

Марьинская –точнее, Мариинская больница в Петербурге (Литейный пр., д. 56), основанная в 2 июля 1803 г. по решению имп. Марии Феодоровны.

990

В последующем «лирическом» отступлении от основной темы (формулирования «скучных» орфографических правил) – вся Сковронская, с ее непредсказуемостью, капризами и, вместе с тем, начитанностью, стремлением щегольнуть своими «передовыми» взглядами и бойкостью пера.

991

Литтература – такое правописание этого и других иноязычных слов, сохраняющее этимологическую «память» (ср. лат. litteratura), последовательно отстаивал в своем издании и Гиляров.

992

Провал ее возьми! – Провались она! Выражение встречается, например, в комедии Я. Б. Княжнина «Скупой» (ок. 1782). См.: Княжнин Я. Б. Комедии и комические оперы / Сост., вступ. ст., коммент. А. Ю. Веселовой и Н. А. Гуськова. СПб.: Гиперион, 2003. С. 348. (Рос. драматич. б-ка; III).

993

Далее зачеркнуто: или.

994

Зд.: сочетаются. Ср. значение термина «сочинительные союзы».

995

Холодныя – устаревшая форма множественного числа женского рода (по сочетанию со словом ночь).

996

Пункты 11–13 приписаны позднее, причем другими чернилами; пункт 11 более мелким почерком, 12 – более крупным.

1

Составлен его почитателем – экономистом, прозаиком и публицистом консервативного направления С. Ф. Шараповым.

997

Метранпаж (от фр. metteur en pages – верстающий в страницы) – старший наборщик или руководитель группы наборщиков в типографии, верстающий полосы (страницы) набора или контролирующий эту операцию; устаревшее название верстальщика.

998

Далее зачеркнуто: а равно и частных заказов.

999

Зачеркнуто: 2.

1000

Далее зачеркнуто: на городскую по<чту>.

1001

Вписано сверху над зачеркнутым: розничное.

1002

Вписано сверху над зачеркнутым: на городскую почту, разнощикам и на иногородную почту.

1003

Вписано сверху между строк после зачеркнутого: а равно.

1004

Далее зачеркнуто: подписчиком.

1005

Павел Александрович Лебедев – заведующий редакцией «Современных известий» в первой половине 1870-х гг.

1006

Речь идет о книгах, печатавшихся в типографии «Современных известий», по заказу частных клиентов либо самого Гилярова.

1007

Эти правовые нормы связаны с ограждением авторского права, впервые в России юридически зафиксированного в Уставе цензурном, изданном 22 апреля 1828 г. См.: Табашников И. Г. Литературная, музыкальная и художественная собственность. СПб., 1878. С. 345.

1008

Ниже в столбик – подписи корректоров, ознакомленных с «предуведомлением»:

"Н. Гиляров

Ю. Эпштейн

А. Эпштейн», т. е. старшего сына Н. П. Гилярова-Платонова и двух сестер Эпштейн, приехавших в Москву из Херсона и принятых на службу по протекции М. С. Сковронской: Анны Михайловны (в замужестве Гальперсон) и Юлии Михайловны (в замужестве Денисова).

1009

Владелицей дома № 9 в Ваганьковском переулке была жена дипломата графа Николая Павловича Игнатьева (1832–1908), в тот период посла в Константинополе (1864‒1877), позже – министра внутренних дел (1881–1882), Екатерина Леонтьевна (ур. княжна Голицына; 1842–1917).

1010

В рукописи пропуск для цифры. Надо: № 9.

1011

На «титуле» крупно написано: Кн. Н. Шаховск<ой> / К материалам / для жизнеописания / Н. П. Гилярова-Платонова. / Секретные документы / 1893 г.

1013

Третья буква в фамилии М. С. Сковронской – «о», но – по аналогии со знаменитыми Скавронскими – ее фамилию часто писали с «а» и в печатных источниках.

1014

Подмосковное село Кусково к востоку от Первопрестольной известно по документам с 1573 г. После открытия в 1870-х гг. станции «Кусково» село стало дачной местностью. В 1925 г. и Кусково, и соседнее Перово получили статус города, а в 1938 г. Кусково вошло в состав г. Перово. С 1960 г. вся эта территория находится в черте Москвы.

1015

Здесь и далее курсивом обозначено подчеркнутое кн. Шаховским (как правило, карандашом и, следовательно, скорее всего не при переписывании, а позднее). То, что, вероятно, было выделено подчеркиванием в тексте документов, им переписанных, и в копии продублировано чернилами, отмечено нами курсивной разрядкой.

1016

Душа – Авдотья Ивановна Буренкова (или Бурова; в замуж. Орлова), сирота, воспитанница М. С. Сковронской; работала в конторе «Современных известий».

1017

Константин Федорович Экземплярский – студент-медик, сотрудник редакции «Современных известий».

1018

На полях напротив этих слов стоит пометка «NB».

1019

Младший сын Гилярова Алексей Никитич (1856–1938), историк философии, литературовед, переводчик.

1020

Неустановленное лицо, служившее в редакции «Современных известий». Ниже, в письме Сковронской от 8 июля 1877 г., он упомянут как Шалимов.

1021

В этих и других словах данного письма – реакция на факты, сообщенные в письме от 8 июля 1877 г.

1022

Поля – девушка Пелагея Ивановна Богуш, прислуга в квартире Гилярова.

1023

Название меблированных комнат.

1024

В Перово находилась дача Сковронской, а в Петровском-Разумовском – Гилярова.

1025

Анна Александровна Лебедева – знакомая Гилярова и Сковронской.

1026

Федор Громов – слуга на даче у Сковронской.

1027

В 1728 г. в возрасте 16 лет Жан-Жака Руссо (Rousseau; 1712–1778) отдали под покровительство 29-летней пансионерки сардинского короля, баронессы Франсуазы Элеоноры де Варанс (Варренс, de Warens или Vuarrens, ур. де ла Тур дю Пиль, de la Tour du Pil; 1699–1762), которую он стал называть «мамой», «маменькой» (как и Экземплярский – Сковронскую). Клод Анэ (Anet; 1706–1734), крестьянин из швейцарского кантона Монтре, был сначала лакеем, позже управляющим и любовником г-жи де Варанс. В 1732 г., когда Руссо исполнилось 20 лет, она сделала любовником и его, и эта жизнь втроем продолжалась 2 года, пока Анэ не отравился, и еще около 5 лет вдвоем, пока г-жа де Варанс не заменила Руссо новым, более юным возлюбленным, Жаном Самюэлем Родольфом Винценридом (Wintzenried, позднее переменил на де Куртий, de Courtilles; 1716‒1772), а будущий писатель не устроился учителем в Лион.

1028

Несмотря на необычность их интимной связи, Руссо всегда называл г-жу де Варанс «большой любовью своей жизни».

1029

рыжий (фр.) Руссо был рыжеволосым.

1030

глупый, дурак (фр.)

1031

Сковронская отсылает к известному французскому каламбуру, связанному с некоим тезкой Руссо, который имел обыкновение хвастаться этим обстоятельством; ему отвечали: «Tu es Jean, tu es Jacques, tu es roux, tu es sot, mais tu n’es pas Jean-Jacques Rousseau». Игра слов строится на омонимии фамилии Rousseau со словами roux и sot. Каламбурный перевод с французского: «Ты и Жан, ты и Жак, ты и рыжий дурак, но не Руссо Жан- Жак» (см.: Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. 2-е изд., испр. и доп. М.: Высш. школа, 1986. С. 378). Подобный каламбур с той же фамилией И. П. Липранди приписывал Пушкину, так якобы отозвавшемуся о молдавском писателе-дилетанте И. П. Руссо (ок. 1790 – не ранее 1853): «Это правда, что он Иван, что он Яковлевич, что он Руссо, но не Жан-Жак, а просто рыжий дурак» (Липранди И. П. Из дневника и воспоминаний // Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. 3-е изд., доп. СПб.: Акад. проект, 1998. Т. 1. С. 340–341. (Пушкин. б-ка); впервые опубл.: 1866).

1032

Богородск – до 1930 г. название г. Ногинска в Московской области. Брат – Иван Федорович Экземплярский.

1033

Возможно, подразумевается одно из пророчеств, предвещавшее страдания грядущего Мессии, например: «Разделили ризы Мои между собою, и об одежде Моей бросали жребий» (Пс 21:19).

1034

Младший сын Гилярова. См. выше примеч. 6.

1035

Знакомая Сковронской; жительница, по-видимому, с. Перова, упоминаемая и далее.

1036

Губернский секретарь Сковронский, скончавшийся до 1867 г.

1037

Подразумеваются К. Ф. Экземплярский и А. И. Буренкова (Душа).

1038

Напротив этих слов, на чистом обороте л. 16, кн. Шаховской написал карандашом: «Дочь отбивает любовника у матери».

1039

Вероятно, это тот же студент, который ранее назван Томиловым. В каком случае кн. Шаховской неверно прочел его фамилию, выяснить не удалось.

1040

Иван Алексеевич Оглоблин (или Оглобин) – сотрудник редакции «Современных известий».

1041

Сковронская переводила для «Современных известий» телеграммы с европейских языков и составляла «Иностранное обозрение». Их доставляли ей на дом посыльные информационных агентств.

1042

Далее зачеркнуто: деньги. Очевидно, нечаянная описка.

1043

В 1877 г. Пасха приходилась на 27 марта.

1044

Не исключено, что это упоминаемый далее лакей И. В. Попов, пойманный на противозаконной продаже водки и взятый Гиляровым на поруки; позднее он занимал важное место в редакции; помощница издателя А. М. Гальперсон в 1887 г. писала о нем: «Иван Васильевич Попов, раздатчик газет для городских подписчиков и розницы, в то же время и кассир» (ИРЛИ. Ф. 71. № 65. <№ 1>. Л. 1).

1045

А. Р. Янькова, сотрудница редакции «Современных известий». Правильно: Ревокатовна.

1046

Неустановленное лицо.

1047

В оригинале: loin des yeux, loin du cœur. Русский эквивалент: с глаз долой – из сердца вон.

1048

Крестьянка с. Перова, жена Федора Громова, была в услужении у Сковронской.

1049

Настасья Ивановна Козлова, портниха, жила в Москве на Плющихе.

1050

Имеется в виду Филаретовское епархиальное женское училище, где в тот период обучались не только дочери священнослужителей; по окончании заведения девушки получали право работать в должности учительниц народных школ. Училище было открыто в 1832 г. под названием Воспитательного отделения при Горихвостовском доме призрения. В 1865 г. переведено в специально выстроенное для него в 1861 г. здание в бывшем владении Чудова монастыря (так называемом Заборовском подворье), в Харитоньевском пер., д. 5. (Ныне здесь Военно-морской штаб.)

1051

И. Ф. Экземплярский.

1052

Ляпинкой в московском обиходе называли бесплатные квартиры на Большой Серпуховке для вдов и учащихся девиц, устроенные купцами-благотворителями братьями Ляпиными. Так именовали и бесплатное общежитие для студентов университета и учеников Училища живописи и ваяния, оборудованное в бывшем складе Ляпиных.

1053

Неустановленное лицо.

1054

Портерная – питейное заведение с продажей портера – крепкого темного пива.

1055

Иванов день, или Иван Купала (рождество Иоанна Крестителя), – 24 июня.

1056

Прот. Федор Михайлович Тихомиров – настоятель церкви Покрова Пресвятой Богородицы с. Караваево Покровского уезда Владимирской епархии. А. Ф. Тихомиров – родной дядя новомученика о. Иоанна Петровича Тихомирова (1876–1938) (см.: Федотова М. Неизвестный святой: Из истории Меленковского края // Коммунар: Меленковская районная газета. 2008. 30 янв. № 6. С. 3).

1057

Сестра Сковронской Екатерина Саверьевна Васильева.

1058

Далее зачеркнуто: Фед<оровича>.

1059

Александра Степановна Ильинская, сотрудница Конторы «Современных известий».

1060

Пололка – полольщица, корчевательница.

1061

Дебаркадер –зд., очевидно: здание железнодорожной станции.

1062

Иван Дмитриевич Бердников (1827–1880), инспектор Московской школы синодальных певчих, помощник хранителя Румянцевской библиотеки; под идейным руководством Гилярова работал над 5-томным изданием Творений свт. Тихона Задонского (М., 1875). См. поминальную статью о нем Гилярова, в которой, в частности говорится: «И. Д. Бердников был отчасти педагог, отчасти изыскатель, но более всего вдохновитель и споспешествователь всякому чистому гражданскому начинанию. <...> И повсюду он оставлял себя на заднем плане, не выдвигаясь, но хоронясь и выступая с резкостью лишь там, где нарушалась, по его мнению, христианская гуманность и правда, и во имя этой гуманности и правды. Без преувеличения он был миссионер и подвижник; миссионер и подвижник не в пошлом значении этого слова, с внешними атрибутами миссионерства или аскетизма; но в том современном смысле, в каком каждый из граждан может быть для непосредственно окружающей среды: наставником любви и правды и живым образцом служения высоким идеалам знания и нравственности» (<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 9 января // СИ. 1880. 10 янв. № 9. С. 2).

1063

Имеется в виду высокопреосвященный Иннокентий (в миру свящ. Иоанн Евсеевич Попов-Вениаминов; 1797–1879), свт.; просветитель алеутов; еп. Камчатский и Алеутский (с 1840; архиеп. с 1850), митр. Московский и Коломенский (с 1868); духовный писатель.

1064

Прот. Стефан Иванович Зернов (1817–1886), магистр МДА (1844), бакалавр библейской истории и греческого языка в МДА (1844–1846); настоятель московской церкви Свт. Николая на Студенцах, затем – Свт. Николая Явленного на Арбате; духовник Сковронской; вместе с Гиляровым принимал активное участие в деятельности Московского комитета по вспомоществованию бедным лицам духовного звания (Братства св. Николая). См. подробнее о прот. С. И. Зернове ниже нашу статью «К истории благотворительности в России».

1065

Иосиф Васильевич Варвинский (1811–1878) – известный московский врач, профессор госпитальной терапевтической клиники.

1066

Иван Петрович Малышев, работник типографии «Современных известий».

1067

Конфидентка – женщина, с которой ведут интимные разговоры, которой поверяют секреты, сердечные тайны.

1068

Племянник Гилярова и его соредактор Ф. А. Гиляров. См. преамбулу на с. 210.

1069

1 августа – начало двухнедельного Успенского поста, когда принято говеть и причащаться.

1070

Неустановленное лицо. Сотрудник редакции «Современных известий».

1071

Е. А. Сусорова (ур. Богданова; 1820–1898), свояченица Гилярова, старшая сестра его жены.

1072

И. А. Оглоблин (Оглобин – ошибочное написание).

1073

Неустановленное лицо.

1074

Одна из редакционных регистрационных книг. Была еще Синяя книга (см.: Письма к Гальперсон. С. 250). Эти названия, вероятнее всего, восходят к известным сборникам дипломатических документов. Гиляров писал в одной из передовых статей: «...европейские населения имеют пред нами преимущества в том отношении, что там повсюду есть разного цвета книги, заведенные наподобие английской синей, в которой обнародываются подлинные документы дипломатических сношений за известный период времени» (<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 29 декабря // СИ. 1880. 30 дек. № 359. С. 2).

1075

«Сохраняется ли еще доброе чувство ко мне?» (нем.).

1076

«Я люблю вас больше, чем мать, сестру, жену.» (нем.).

1077

Далее текст написан карандашом.

1078

Далее – снова чернилами.

1079

Серия – разряд, категория ценных бумаг (денежных знаков, облигаций).

1080

Дуняша – вероятно, мещанка Сергиева Посада Авдотья Николаевна Тягалина, близкая подруга Сковронской.

1081

Далее зачеркнуто: не.

1082

Вмилостивиться – смилостивиться (юж.-рус.).

1083

Е. В. Львова, одно время служившая при конторе «Современных известий».

1084

Видимо, упоминавшаяся ранее Александра Зеленова.

1085

Старший сын Гилярова (1854–1909), служивший в конторе «Современных известий». По воспоминаниям проведшего в его доме свои детские годы С. И. Уманца, «Николай, ввиду врожденной слабости здоровья на почве общего рахитизма, выразившейся в довольно значительной хромоте, очень во многом, конечно, уступал своему исключительно талантливому младшему брату и, к сожалению, не мог докончить своего образования, ограничившись гимназией. Однако и он был по природе развитой молодой человек и помогал отцу по конторе и редакции «Современных известий"» (С. У. Мозаика: (Из старых записных книжек) // ИВ. 1912. Т. 130. Дек. С. 1057).

1086

Подразумевается Спасская застава Камер-Коллежского вала, с 1922 г. на этом месте – площадь Крестьянская Застава.

1087

Неустановленное лицо.

1088

Имеется в виду «Большой Патрикеевский трактир» (точнее, ресторан), которым с 1868 г. владел московский купец Иван Яковлевич Тестов.

1089

Кн. В. А. Долгоруков.

1090

Колотовка – драчливая, сварливая женщина.

1091

Испр.; слово «как», оказавшееся в конце л. 113, нечаянно продублировано и в начале л. 114.

1092

Со знаменитым адвокатом и судебным оратором Федором Никифоровичем Плевако (1842–1908) у Гилярова завязались приятельские отношения, видимо, с процесса известной игуменьи Митрофании (Розен) – судебное заседание происходило в Московском окружном суде 5–18 октября 1874 г.; подробнейшие отчеты публиковались, в частности, и в «Современных известиях». Плевако постоянно консультировал Гилярова, защищал его на одном из процессов (см.: Плевако Ф. Н. Дело Гилярова-Платонова и Дубенского, обв<иняемых> в диффамации // Плевако Ф. Н. Речи. 3-е изд. М.: Изд. М. А. Плевако, 1912. Т. I. С. 277–281). В одной из передовых статей (посвященной нашумевшему делу «о бунте крестьян», попавших в ростовщические кабальные силки к своему бывшему помещику гр. А. А. Бобринскому) Гиляров писал: «Ф. Н. Плевако, который, – русские люди должны отдать ему эту заслуженную честь – является всегда готовым, безмездным защитником для всех подобных настоящему дел, где угнетенное человечество вопиет к высшей правде, взял и на сей раз несчастных разоренцев под свою юридическую защиту, и даже кормил и поил их на свой счет во время пребывания их в Москве» (<Гиляров-Платонов Н. П.> Москва, 21 декабря // СИ. 1880. 22 дек. № 353. С. 2). Позднее Гиляров предоставил приятелю столбцы своей газеты для публикации его открытого письма в связи с нападками либеральной прессы за оправдательный приговор по делу товарища прокурора Московского окружного суда В. И. Росковшенко, ставшего жертвой алчных ростовщиков и чуть ими не погубленного (см.: СИ. 1885. 20 нояб. № 302. С. 2), и призывал «издать замечательнейшие из своих «принципиальных» речей, – не ради похвальбы ораторским талантом, а ввиду того высшего правосудия, которого оратор является чтителем» (Там же). Однако соредактором Гилярова по «Современным известиям» стал в этот период (с № 52 за 1878 г. по № 1 за 1883 г.) его племянник Федор Александрович.

1093

Этот заголовок вписан позднее карандашом и дважды подчеркнут.

1094

Петр Михайлович Глобо-Михаленко – губернский секретарь (с 1874 г.), судебный следователь Московского окружного суда для производства следствий по особо важным делам; впоследствии, в 1894–1895 гг., председатель Сарапульского окружного суда.

1095

Возможно, полковник Андрей Михайлович Измайлов (1819–1895), в период Русско-турецкой войны командир 18-го Донского казачьего полка.

1096

И. А. Пашков (1847–1889), дипломат и журналист, знакомый Гилярова с конца 1860-х гг. Именно он автор многочисленных «Сербских писем», печатавшихся в «Современных известиях» в годы войны (начиная с августа 1876 г.) под криптонимом «Влад–ов» (не упомянут в «Словаре псевдонимов» И. Ф. Масанова). На рубеже 1870–1880-х гг. под той же подписью он публиковал в гиляровском издании «Петербургские письма». Заведующая редакцией «Современных известий» А. М. Гальперсон после кончины Гилярова, 1 декабря 1887 г., писала А. И. Елишеву, выкупившему права на издание газеты: «…Ипполит Александрович прекраснейший человек, очень уважал Никиту Петровича…» (ИРЛИ. Ф. 71. Д. 44б. <№ 10>. Л. 2 об.).

1097

Высокопреосвященный Михаил (в миру Милое Милованович Йованович; 1826–1898), выпускник Киевской ДА (1853), епископ Шабацкий (с 1854 г.), митрополит Сербский (с 1859 г.). Тепло относился к Гилярову; в 1887 г. отпевал его в Москве.

1098

См., например, большие, почти на всю полосу, такие списки жертвователей под названием «От Славянского комитета»: СИ. 1876. 10 сент. № 249; 12 сент. № 251; 16 сент. № 255; 19 сент. № 258; 25 сент. № 264 (везде с. 1).

1099

Испр., в рукописи: приходо-расходо.

1100

Сергей Николаевич Голяшкин (1829–1903), выпускник Демидовского лицея (1854), московский чиновник; собиратель живописи, домовладелец.

1101

Племянник Гилярова по жене, сын его свояченицы Марии Алексеевны Тихобразовой (ур. Богданова); журналист, корреспондент «Современных известий», чиновник акцизного ведомства.

1102

Петр Алексеевич Сухомлинов – нотариус Московского окружного суда; жил против Английского клуба, на углу Малой Дмитровки.

1103

Очевидно, Николаю Никитичу Гилярову. См. выше примеч. 66.

1104

Писчебумажная фабрика была куплена Гиляровым в 1873 г. у штабс-ротмистра Н. И. Шумова в с. Брынкове Рузского уезда Московской губ. за 50 тысяч рублей (15 тысяч внесено наличными, на остальные 35 оформлены векселя). См. Свидетельство о покупке фабрики от 12 июля 1873 г. и ее Опись (ИРЛИ. Ф. 71. Д. 66).

1105

Владислав Францевич Пелешевский (ок. 1832–1887) – публицист, экономист.

1106

Как объяснение к подчеркнутому кн. Шаховским слову «пенсия» напротив, на чистом обороте л. 124, карандашом приписано: «По пост<ановлению?> г. Гл<обо>-Мих<аленко>, о пенсии подтверж<дает> письмо Н<икиты> П<етровича> к Сковр<онской>».

1107

Московский домовладелец почетный гражданин Виктор Николаевич Шевалдышев в тот период служил бухгалтером Правления Русского общества рельсового производства (см.: Адрес-календарь разных учреждений г. Москвы на 1877 год. <М., 1877.> С. 915).

1108

Николай Иванович Пастухов (1831–1911), журналист, беллетрист, издатель-редактор ежедневной газеты «Московский листок» (с 1881 г.).

1109

Герцеговинско-боснийским восстанием современники называли события второй половины 1875 г., когда из-за увеличения турецкими властями десятинного сбора с населения началось стихийное возмущение герцеговинских крестьян, переросшее в вооруженные столкновения. Повстанцы подвергли блокаде ряд крупных городов и турецких крепостей в Герцеговине и Боснии.

1110

А. В. Гюнтер, выступавший под псевдонимом «Прелучев», по словам Гилярова, – «бывший наш корреспондент из Славянских земель, помещавший два года сряду (1870 и 1871) свои письма, прекратившиеся лишь с изданием «Славянского мира», которое, в видах славянского единения, предпринял он на двух языках сразу – русском и чешском» (<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 15 мая // СИ. 1872. 16 мая. № 132. С. 2).

1111

Страховое общество, конторы которого в нач. 1870-х гг. находились в обеих российских столицах.

1112

В упомянутой выше передовой статье (она посвящена аресту А. В. Гюнтера) Гиляров, однако, не упоминает, что причиной взятия под стражу послужила публикация Гюнтера именно в «Современных известиях», но цитирует «Московские ведомости», сообщавшие, что поводом к аресту «послужила телеграмма, отправленная г. Гюнтером в Москву во время чешских выборов, в которой он говорит о необходимости для Чехии в нравственной поддержке России; слова эти объявлены были воззванием к чужому государству о вмешательстве в дела империи и, стало быть, государственною изменою» (Там же).

1113

Речь идет о знаменитом еврейском финансисте и промышленнике («железнодорожном короле»), немецком подданном Бетеле Генри (до крещения в 1833 г. Барух Гирш) Струсберге (Strousberg, 1823–1884), составившем громадное состояние путем беззастенчивого биржевого мошенничества и подкупа должностных лиц и представителей прессы; его именовали «новейшим Крезом» и, вместе с тем, «одним из самых смелых и бесцеремонных творцов этой жидовствующей системы денежного азартного рынка», «воплощением буржуазного лицемерия» (Шашков С. С. Биржевые вакханалии в Германии // Дело. 1876. № 12. Отд.: Соврем. обозрение. С. 34, 35). Арест и судебное преследование Струсберга начались в 1875 г. – после того, как ему удалось, под видом строительства в России железной дороги Брест – Гараево, прикарманить 7 млн руб., доведя до полного банкротства Московский ссудный банк: «…дело не выгорело, явились на сцену полиция и прокурорский надзор, банк лопнул, а Струсберг, еще недавно живший в своем роскошнейшем поместье Сбиров, очутился в московской яме» (<Без подписи>. Струсберг // Иллюстрированная неделя. 1875. № 45. 16 нояб. С. 717). См. его автобиографию: Doctor Strousberg und sein Wirken, von ihm selbst geschildert: Mit einer Fotographie und einer Eisenbahnkarte. Berlin, 1876; а также литературу рассматриваемого периода о нем: Remember. Доктор Струсберг: Из путевых воспоминаний врача // Новороссийский телеграф. 1875. 25 нояб. № 257. С. 1–3; 28 нояб. № 260. С. 2–4; Доктор Г. Б. Струсберг и его прошлое. СПб., 1876; Л. А–в <Полонский Л. А.>. Как люди деньги наживают: Берлинский «крах» и доктор Струсберг // ВЕ. 1876. Т. 3. № 6. С. 603–638; Р. И. <Ильш Р. Ф.>. Доктор Струсберг: (Автобиография) // СПбВед. 1876. 28 сент. № 268. С. 1–2; С. Автобиография доктора Струсберга // МВед. 1876. 25 авг. № 217. С. 4; <Без подписи>. Автобиография Струсберга // Там же. 1876. 30 сент. № 249. С. 3; 1 окт. № 250. С. 4–5; С. С. <Сычевский С. И.>. Книга Струсберга // Одесский вестник. 1876. 29 окт. № 237. С. 1–2; Эн. Доктор Струсберг и его книги // Пчела. 1876. № 41. 24 окт. С. 8–10; <Без подписи>. Генри Бетель Струсберг от колыбели до скамьи подсудимых. СПб., 1876; Glogau O. Der Börsen und Gründungs-Schwindel in Berlin. Leipzig, 1876.

1114

Друг Гилярова критик и издатель С. А. Юрьев (1821–1888), председатель ОЛРС (с 1878 г.).

1115

Подразумевается Алексей Никитич Гиляров. См. выше примеч. 6.

1116

Так в автографе. Вероятно, надо: находился.

1117

Продолжалась с 19 июля 1870 по 10 мая 1871 г.

1118

Гиляров хранил свои сбережения именно в Московском купеческом обществе взаимного кредита (находившемся недалеко от редакции «Современных известий», в Юшковом переулке), очевидно, потому, что с ним была связана деятельность его приятелей: И. С. Аксаков был членом Совета Общества, а Ф. В. Чижов – председателем его правления.

1119

См. выше примеч. 82. Сын Гилярова Николай Никитич позднее вспоминал, что покупка фабрики не обошлась без грязной интриги: «Жил да был в Москве прогорелый помещик Шумов, растранжиривший свое состояние картежничеством и сладострастием. Сей бонвиван одумался, когда остался кусочек мяса, две дочери в поре замужества и развалющая фабрика с допотопной конструкции машинами. Служила в редакции переписчицей такая Анна Александр<овна> Лебедева: <П. А.> Лебедев и Лебедева, только однофамильцы, сделались друзьями по какой-то причине закадышными. Два приятеля решили во что бы то ни стало «всучить» Гилярову фабрику и для этой цели просили «представительницу женского труда» закинуть удочку на Ник<иту> Петр<овича>. Удочка была закинута, и Лебедева была приглашена в кабинет редактора.

– Давно я думала предложить вам приобрести за бесценок писчебумажную фабрику от одного знакомого разорившегося помещика.

– Я только что типографию свою завел. Типография отвлекает от прямого дела. Лучше бы было печатать газету в чужой, меньше хлопот, а тут еще фабрика.

– Ах Никита Петр<ович>! – заговорила Лебедева густым басом. – Если бы я имела хоть небольшой капитал и кредит, купила бы эту фабрику и перепродала бы хоть ее. Одной земли 30 десятин. Фабрика – клад. Мы с Павлом Александр<овичем> высчитывали, сколько вы переплачиваете бумажным торговцам, и пришли в ужас! <...> С вашим умом да не справиться с фабрикой на полном ходу! На фабрике есть управляющий, служащий более 25 лет. Если вы съездите на фабрику, ахнете и попомните Анну Лебедеву, преданную вам, как и все мы, живущие под вашим крылом угнетенные женщины… Фабрика находится в одной только версте от города Рузы и от станции железной дороги в 21 версте. Благодарности за сватовство я не потребую, я не комиссионер.

– А вы видели фабрику?

– Видала не раз. Я, как женщина, в машинах толку не знаю; а местоположение восхитительное. Я бывала в имении Шумова.

Удочка была закинута, и удачно. Н<икита> П<етрович> решился съездить посмотреть фабрику в один прекрасный и морозный день, когда путь был очень удобен от станции ж<елезной> д<ороги>. Фабрика, по всей вероятности, очень понравилась во время действия; вырабатывалась оберточная бумага. Н<икита> П<етрович> принялся по приезде высчитывать барыши от собств<енной> бумаги» (Гиляров Н. Краткая история газеты «Современные изв<естия>» / Публ. и примеч. А. Дмитриева // Коломенский альманах: Лит. ежегодник. Коломна: Изд-во журн. «Москва», 2009. Вып. 13. С. 375).

1120

Ювелиры, с 1860-х гг. торговавшие золотыми и серебряными изделиями.

1121

Вероятно, известный музыкальный педагог и композитор Александр Иванович Виллуан (1804–1878).

1122

Александр Иванович Кошелёв (1806–1883), публицист и журналист славянофильского направления, мемуарист; общественный деятель, состоятельный помещик.

1123

Купец Григорий Яковлевич Буфеев, представитель целой династии коломенских заводчиков и благотворителей, возглавлял Общественный банк в этом городе.

1124

Свящ. А. И. Смирнов являлся настоятелем коломенского храма апостола и евангелиста Иоанна Богослова с 1874 по 1891 г. (см.: Славацкий Р. Церковь апостола Иоанна Богослова: Очерк истории. Коломна, 2008. С. 35). Он был сыном Ивана Васильевича Смирнова (?–1848), двоюродного брата Гилярова и его учителя в Коломенском ДУ, позднее дьякона московской церкви Михаила Архангела, скончавшегося в эпидемию холеры.

1125

Архимандрит Савва (?–1880) – первый управляющий Сербским подворьем на Солянке – с мая 1874 г. по октябрь 1880 г. Ранее был настоятелем Горнякского (в Белградской митрополии) монастыря. Благовещенский храм-памятник подворья был центром сбора денежных и других пожертвований в пользу сербских церквей.

1126

Н. Н. Дурново (1842–1919) – публицист и общественный деятель славянофильской ориентации, издатель-редактор газеты «Восток» (1879–1886), друг Гилярова.

1127

Подразумевается А. И. Буренкова (Душа). См. выше примеч. 4.

1128

Вероятно, ему принадлежат многочисленные обстоятельные «Белградские письма» и корреспонденции из разных сербских городов (Лукова, Бани Княжевецкой, Алексинца, Смедерева и др.), публиковавшиеся в «Современных известиях» летом-осенью 1876 г. под псевдонимом «Влад‒ов».

1129

Речь идет о Владимире Федоровиче Ферморе (1831–1876), до 1862 г. служившем в Оренбургском казачьем войске, откуда вышел в отставку ротмистром, а позднее – на железной дороге и в «Саратовском справочном листке». В июле 1876 г. выехал в Сербию, 11 августа во главе своего летучего отряда прибыл к Черняеву. Участвовал в ряде кровопролитных сражений. 13 августа был ранен в обе ноги и вскоре удостоен Таковского ордена. 25 сентября умер после операции. 31 июля в письме из Сербии к родным он писал: «Буду корреспондировать «Современным известиям», и, пока там будут мои статьи, – до тех пор я жив» (цит. по: <Без подписи>. Славянские мученики. I. Доброволец Владимир Фермор // Пчела. 1876. № 49. 19 дек. С. 10). Скорее всего его перу принадлежит корреспонденция: Ф. Из Кладова. 1 августа: Сведения о городе. – Волонтеры // СИ. 1876. 15 авг. № 223. С. 3.

1130

Купон (фр. coupon – отрезной талон, от couper – резать, отрезать), часть ценной бумаги (облигации или акции), владелец которой имеет право на получение определенного дохода в форме процента или дивиденда.

1131

Испр., в рукописи: про.

1132

Напротив, на чистом обороте л. 169, чернилами приписано: «Пореченское и Приреченское (25 р<ублей>)». 108 [108 Предположительно это волостные правления, соответственно, Воронежской и Смоленской губерний.]

1133

Очевидно, Шаховской тут уже не копирует документ, а в двух словах передает его суть.

1134

Вероятно, Алексей Петрович Овсянников, московский купец-старообрядец 2-й гильдии, владелец фабрики церковной утвари в Москве, на Басманной улице (см.: ЦИАМ. Ф. 1265. Оп. 1. Д. 354. Л. 8; Ф. 450. Оп. 8. Д. 366. Л. 9 об.).

1135

Александр Александрович Пороховщиков (1809–1894), московский купец-миллионер, общественный деятель, член Московского благотворительного комитета.

1136

Частично средства на эту икону поступали и через посредство Ф. А. Гилярова: см. сообщение о том, что он передал в редакцию 50 руб. серебром, пожертвованные 16-ю лицами, четверо из которых пожелали остаться неизвестными (СИ. 1876. 19 авг. № 227. С. 1).

1138

Граф Павел Александрович Капнист (1842–1904) – юрист, педагог; с 1865 г. был товарищем прокурора Орловского суда, затем, до 1880 г., прокурором Московской судебной палаты. В 1880–1895 гг. попечитель Московского учебного округа, с 1895 г. сенатор.

1139

Григорий Павлович Цветков (1830–1884), действительный статский советник, член Московской судебной палаты.

1140

На этом запись обрывается.

1141

Е. Л. Чижова – сотрудница Конторы «Современных известий».

1142

Вероятно, полковник А. М. Измайлов. См. примеч. 74 на с. 379.

1143

См. это Духовное завещание Гилярова в Приложении к наст. публикации.

1144

Испр.; в автографе: Алексею.

1145

Испр.; в автографе: извинившись.

1146

Анна Федоровна Аксакова (ур. Тютчева; 1829–1889) – фрейлина (с 1853 г.) вел. кн. (с 1856 г. императрицы) Марии Александровны; мемуаристка, жена И. С. Аксакова (с 1866 г.).

1147

безвозмездно, даром, бесплатно (лат.)

1148

См. об архирмандрите Савве примеч. 102 на с. 382.

1149

Очевидно, упоминавшаяся ранее Катерина Саверьевна Васильева.

1150

Речь идет об А. И. Буровой (Буренковой), Дуняше.

1

Составлен его почитателем – экономистом, прозаиком и публицистом консервативного направления С. Ф. Шараповым.

1151

Д. Ф. Кучин – метранпаж «Современных известий».

1152

Неустановленное лицо.

1153

Московское товарищество для ссуды под заклад движимых имуществ было основано в 1869 г.

1154

Т. е. к Троице-Сергиевой лавре.

1155

Очевидно, имеется в виду епархиальное училище – одно из средних женских учебных заведений созданных в России с 1843 г. для дочерей священников, которые обучались бесплатно на церковные средства. Девочки из других сословий должны были оплачивать свое содержание. Вероятно, Сковронская надеялась, что Гиляров, воспользовавшись своими связями в Духовном ведомстве, устроит Авдотью Бурову в епархиальное училище на льготных условиях.

1156

А. П. Уманец (1834–1904) – родственница С. И. Уманца, опекуном которого был Гиляров.

1157

Сергей Яковлевич Маурер – знакомый Гилярова и его кредитор.

1158

Петров день – день святых первоверховных апостолов Петра и Павла (29 июня).

1159

Алексей Петрович Сухов (1839–1876) – беллетрист, карикатурист, издатель юмористического журнала «Будильника» (с 1872 г.).

1160

В 1871–1873 гг. Самарскую губернию постигли катастрофические неурожаи, вызвавшие сильнейший голод. Особенно критическими оказались засуха и неурожай 1873 г., усугубившиеся нераспорядительностью властей. См.: Леонов М. М. Русское консервативное общество и голод 1873 г. в Самарской губернии // Самарский земский сборник. Самара, 1996. Вып. 3. С. 132–136. В газете Гилярова сочувственно было прокомментировано опубликованное в «Московских ведомостях» известное письмо Л. Н. Толстого (от 28.VII.1873 г.) «о бедственном положении крестьян Самарской губернии, вызванном неурожаем и близком к голоду» и отклики газет на него (<Без подписи>. По очередным вопросам // СИ. 1873. 25 авг. № 233. С. 2). См. также: Там же. 27 авг. № 235. С. 2; 29 авг. № 237. С. 2). Важна также одна из передовых статей, которую Гиляров начал словами: «Голодающие самарцы – вопрос не одного сострадания, а предмет для размышления: каким образом это возможно? Всякий согласится, что голод в Архангельской губернии не представляет ничего удивительного; но <...> чтоб житница России и пол-Европы дошла до таких бедствий…» (<Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 23 сентября // Там же. 24 сент. № 263. С. 2).

1161

Пастух<ов> отрицает, упоминая о пред<ложении> Г<илярова>-Пл<атонова> послать ее корр<еспондентом> в Слав<янские> земли. П<астухов> сове<товал> Г<илярову>-Пл<атонову> порвать с Ск<овронской> всяк<ие> отнош<ения>, ибо замечал в ней по отношению к нему что-то недоброе. – Ск<овронская> тронулась: она много пила вина и все время истерич<ески> смеялась. <Примеч. Шаховского, написано карандашом на л. 75 об.>

1162

Варвара Васильевна Тимковская, сотрудница Конторы «Современных известий».

1163

Василий Иванович Трескин (ок. 1844––1883) – выпускник Московской практической академии, политэконом и публицист; сотрудничал в журнале «Развлечение» и газете «Русский»; с конца 1869 г. до начала 1882 г. составлял для «Современных известий» отдел «Внутренние известия», а с 1870 г. вел там новаторский для русской периодики того времени отдел под рубрикой «Отзывы печати» и, кроме того, опубликовал ряд фельетонов. Скончался от «острой болезни мозга» (см. некролог, составленный Гиляровым: Москва, 9 марта // СИ. 10 марта. № 67. С. 2).

1164

Вероятно, московский купец Дмитрий Дмитриевич Савинов (ок. 1830–1886) либо титулярный советник Петр Гаврилович Савинов (1826–1876).

1165

Неустановленное лицо. Судя по контексту, московский домовладелец.

1166

Фраза была, письмо получено было в ноябре 1877 г. О фразе подтвердил и Оглоблин. <Примеч. кн. Н. В. Шаховского, написанное карандашом напротив соответствующей записи, на чистом обороте листа – л. 84 об.>

1167

Неустановленное лицо.

1168

Далее зачеркнуто: вообще.

1169

Точнее: в доме гр. Екатерины Леонидовны Игнатьевой (см. примеч. 1 на с. 335).

1170

Алексей Гиляров был гимназистом 27-го выпуска 4-й Московской гимназии (1876). С 1861 г. она размещалась в бывшей усадьбе кн. Трубецких на Покровке (ныне д. 22).

1171

Имеется в виду доходный дом И. П. Кузнецова (Знаменка ул., д. 9/12, стр. 2).

1172

Выражение в скобках подчеркнуто Шаховским карандашом два раза.

1

Составлен его почитателем – экономистом, прозаиком и публицистом консервативного направления С. Ф. Шараповым.

1173

См. об отношениях декабриста Дмитрия Иринарховича Завалишина (1804–1892) со Сковронской четыре его обстоятельных письма к прозаику и публицисту Ф. В. Ливанову за октябрь – декабрь 1868 г. (Ф. 847. № 955. Л. 1–8), в которых автор через него пытался предостеречь Гилярова (Ливанов тогда был его приятелем) от связи со Сковронской. 26 ноября 1868 г., Завалишин, в частности, писал: «Я не брал с нее расписок, когда под предлогом, что она по болезни не может трудиться, она в теченьи целого года выпрашивала у меня деньги на все свои потребности: и на лечение, и на квартиру, и на стол, и на разные вещи, – уверяя, что она ведет всему счет и непременно расплатится, как только будет иметь средства, так как ничто ее будто бы так не мучит, как мысль о том, что я могу подумать, что все ее уверения в преданности могут истекать из корыстного источника» (Там же. Л. 4 об.). Между прочим, Завалишин глухо упоминал о каких-то неблаговидных поступках Сковронской в прошлом: «Женщина, признававшаяся мне, что ей ничего больше не остается, как бежать в Сибирь, так как ей в Москве и глаз показать уже нельзя, эта женщина, чрез посредство людей, от которых скрыла свое прошедшее и которых ввела в заблуждение на счет свой, силится теперь втереться даже в общественную деятельность, где она, разумеется, ничего, кроме соблазна и вреда, причинить не может; и уже скорее, что самую безнаказанность за зло, ею уже сделанное, она, видимо, принимает только как поощрение к новому злу; а пощаду, до сих пор ей оказанную, изворачивает в средство вредить людям, пощадившим ее и благотворившим ей» (Там же).

1174

Вероятно, доходный дом М. Ф. Арманд (Старая пл., д, 6), построенный в 1870 г. по проекту архитектора А. С. Каминского (в 1912 г. перестроен).

1175

Речь идет о доме на углу Знаменки и Малого Знаменского переулка (теперь дом № 11 – Академическая библиотека по естественным наукам). Жена врача Ольга Ивановна Бетлинг (во 2-м браке Малютина) владела им с 29 января 1877 г. по 6 июня 1892 г.

1176

Об И. В. Попове см. примеч. 29 на с. 376.

1177

Далее зачеркнуто: жила.

1178

Испр.; в автографе: Николая или Алексея Гиляровых.

1179

Испр.; в автографе: «Современных известий».

1180

Ниже Победоносцев пометил карандашом: «Пол<учено> 29 дек<абря>».

1181

Владимир Романович Лицкой (в 1877 г. коллежский советник), помимо того что занимал пост прокурора Московского окружного суда, являлся в рассматриваемый период и одним из «светских директоров» Попечительного о тюрьмах комитета.

1182

Статья 298 Устава уголовного судопроизводства, утвержденного 20 ноября 1864 г., гласила: «По получении объявления <о чьем-либо преступлении. – А. Д.> судебный следователь немедленно расспрашивает объявителя об обстоятельствах происшествия или об известных ему признаках преступного деяния и, в случае явного обвинения им кого-либо в преступлении или проступке, предупреждает его о наказании за лживые доносы» (Устав уголовного судопроизводства. <СПб., 1864.> С. 37). См. также статью 296: «Объявление о преступном деянии, при коем объявитель был очевидцем, может служить достаточным поводом к начатию следствия, хотя бы в виду следователя и не было никаких других улик» (Там же). (В отличие от этого Устава современным Уголовно-процессуальным кодексом предусмотрена специальная процедура, в соответствии с которой предварительное расследование начинается с момента вынесения постановления о возбуждении уголовного дела.)

1183

Владимир Яковлевич Фукс (в 1877 г. коллежский асессор), один из 22-х помощников прокурора Московского окружного суда.

1184

О П. М. Глобо-Михаленко см. примеч. 73 на с. 379.

1185

Разрешение принимать пожертвования через газеты последовало 14 декабря 1860 г. – распоряжением Департамента общих дел МВД «Об открытии подписки для сооружения памятника Пушкину».

1186

Союз вставлен позднее над строкой.

1187

Александр Иванович Постельников (ок. 1839–1888), тайный советник; товарищ прокурора Московской судебной палаты, председатель ее Уголовного департамента; выпускник Училища правоведения (1859).

1188

Другие письма Манасеина к Победоносцеву о деле Гилярова нам неизвестны. Данное письмо отложилось в архиве кн. Шаховского, поскольку, несомненно, было передано последнему адресатом, Победоносцевым, в 1890-х гг., когда Шаховской подготавливал к печати сочинения Гилярова.

1189

См., например, публиковавшиеся в «Современных известиях» в 1876 г. адреса: Михаилу Григорьевичу Черняеву и русским сподвижникам его <из Калязинского и Переславского уездов> // 27 июля. № 204. С. 1; Михаилу Григорьевичу Черняеву от москвичей; Михаилу Григорьевичу Черняеву и русским его сподвижникам <из Рязанской губернии> // 4 авг. № 212. С. 1.

1190

Ташкент был взят Черняевым штурмом в ночь с 14 на 15 июня 1865 г., и до июля 1866 г. он занимал пост военного губернатора Туркестанской области.

1191

После того как весной 1875 г. произошло восстание в Герцеговине, Черняев частным образом вступил в сношения с сербским правительством и был приглашен для руководства военными действиями. Несмотря на противодействие российских властей, Черняеву удалось выехать за границу, и в июне 1876 г. он был уже назначен главнокомандующим основной сербской армией, благодаря чему в Белград потянулись сотни добровольцев из России. Вскоре по требованию австро-венгерского правительства Черняев был вынужден вернуться в Россию. При начале Русско-турецкой войны Черняев пытался попасть в действующую армию; но был оставлен за штатом.

1192

Имеется в виду уединенная деревенская жизнь А. В. Суворова в опале при Павле I с февраля 1897 г. по март 1899 г. (в его имениях Губерния у белорусского города Кобрин и Кончанское Боровичского уезда Новгородской губернии).

1193

Письмо М. Г. Черняева // СИ. 1877. 23 дек. № 353. С. 1. Датировано 6 декабря, отправлено из Пятигорска. Автограф на 6 л. см.: РНБ. Ф. 847. № 840.

1194

Реминисценция из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Смерть поэта» (1837): «И прежний сняв венок, – они венец терновый, / Увитый лаврами, надели на него...»

1195

Колумб был арестован, препровожден в цепях в Испанию и по суду лишен звания вице-короля и губернатора открытых им колоний, как предполагалось до самого последнего времени, – по ложному доносу. В 2006 г. в Испании в архиве города Вальядолида были обнаружены материалы следствия 1500 г. по делу Колумба и его братьев Диего и Бартоломео, которые, как оказалось, были осуждены за неимоверную лютость, беззаконие и алчность, но впоследствии помилованы за заслуги перед короной.

1196

В 1867 г. Черняев женился на Антонине Александровне фон Вульферт. У них родилось шесть девочек и мальчик.

1197

О митр. Михаиле (Йовановиче) см. примеч. 76 на с. 379. 20 мая 1893 г. Михаил писал Шаховскому: «Хорошо помню Никиту Петровича, ценил я патриотизм и чистую любовь его к России и к славянам.» (РНБ. Ф. 847. № 141. Л. 1).

1198

Милан IV Обренович (1854–1901), сербский князь (с 1868 г.), король Сербии (1882–1889), отрекся от престола в пользу старшего сына.

1199

Николай (Никола) I Петрович Негош (1841–1921), князь Черногорский (с 1860 г.), король (1910‒1918), был низложен.

1200

Вероятно, подразумевается газета «Русский мир», которую в 1873–1875 гг. издавал Черняев (совместно с генералом Р. А. Фадеевым).

1201

Далее зачеркнуто: надеюсь.

1202

Далее зачеркнуто: были.

1203

Подразумевается М. С. Сковронская.

1204

Далее зачеркнуто: до<нос>.

1205

Далее зачеркнуто: враги нашего <дела>.

1206

Далее зачеркнуто: вооружение.

1207

Далее зачеркнуто: на помощь.

1208

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: которых.

1209

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: Большую.

1210

Испр., в автографе: делалось.

1211

Известно, что Черняев обращался в судебные органы с поддержкой позиции Гилярова в его деле со Сковронской.

1212

Речь идет о передовой статье: <Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 28 октября. Дневное обозрение // СИ. 1879. 29 окт. № 298. С. 2. Она начинается так: «Мы тронуты выражениями сочувствия, которые получаем по поводу последних двух наших процессов и небывало тяжкой кары, нам присужденной в первой судебной инстанции. Нам выражают уверенность, что правда восторжествует наконец и что независимо от всего читатели наши совершенно иным образом оценивают нашу общественную деятельность, нежели состоявшиеся судебные решения».

1213

Гиляров писал, обращаясь к судебному процессу против него, начатому по жалобе миллионера Н. М. Бостанджогло и его служащего Антоновича из-за довольно невинного фельетона П. А. Збруева, где, по убеждению Г.-П., нельзя было усмотреть «ни одного элемента клеветы и вообще оскорбительности в неопределенном указании фельетониста»: «Когда минуя путь разъяснения пред обществом, обращаются к суду против журналиста, закрываясь одною личною неприкосновенностью, этим доказывают прежде всего неуважение к обществу и его голосу». При этом защитник Бостанджогло, отмечает Гиляров, «в обвинение против нас приводил между прочим, зачем фельетонист осмелился называть его купчиной, тогда как он есть почетный гражданин, а нас между тем тот же защитник обозвал в публичной речи «пристанодержателями», вероятно полагая, что название «пристанодержатель» есть безразличное для чести человека, а «купчина» – оскорбительное». Антонович же, жаловавшийся, что его оклеветали, приписав ему приобретение имений в период службы на Курской железной дороге, как оказалось впоследствии, обманул суд, ибо действительно в то время «приобрел в одной их южных губерний 762 десятины земли» (Там же).

1214

Гиляров сообщал: «Мы поступили бы непростительно пред сочувствующими читателями, если бы миновали еще одно судебное дело, о котором с некоторою торопливостью извещает публику фельетонист «Нового времени» в полученном сегодня нумере. От него мы узнаем, что Судебною палатою на днях утвержден обвинительный акт, которым предается суду с участием присяжных заседателей Н. П. Гиляров-Платонов по обвинению в растрате части сумм, собранных им в пользу славян. Самому Н. Гилярову-Платонову об этом факте еще неизвестно: нам известно пока одно, что подобное обвинение действительно возбуждено доносом одного из служащих лиц, уволенного из редакции, и из этого доноса, голословного, во всех частях опровергаемого, заведено дело». Далее Гиляров говорит, во-первых, о логической нелепости обвинения в растрате (а не, например, в присвоении, утайке, краже) двух тысяч рублей владельца газеты «с годовым доходом свыше ста и до двухсот тысяч рублей», а во-вторых, о том, что «денег на славян в редакцию «Современных известий» не поступило и четырех тысяч, а израсходовано ею на славянское дело, по ее счету, свыше 11 тысяч» (Там же).

1215

Речь идет о М. С. Сковронской. См. преамбулу на с. 325–326.

1216

Имеется в виду К. Ф. Экземплярский. См. примеч. 5 на с. 375.

1217

Далее зачеркнуто: уже.

1218

Далее зачеркнуто: оболь<стила>.

1219

Упомянут Алексей Гиляров. См. примеч. 6 на с. 375.

1220

Эти опасения Гилярова не оправдались, однако Батум, полученный Россией от Турции в 1878 г., вплоть до 1886 г. эксплуатировался в режиме порто-франко (территории свободной торговли), приведшем к появлению контрабанды и социальной напряженности.

1221

Мимоходом сказать, доносы эти, во время производства следствия, <п>оказаны были мне для прочтения, но в выдаче копий с оных, несмотря на просьбу мою, мне было отказано.

1222

Именно 1877 г., апр<еля> 15-го 100 р., 4 июня из Ельца от Степанова, 0, 75, 26-го от Митрофанова 3 руб., и Лебедева 2 руб., 27-го от Тезейкина 0,30 к., 30-го от неизвестного 10 руб., 20 июля от Щурова 1 р. 35 к. и ноября 12 – 101 р. 20 к.

1223

Г. Измайлов совершенно верно показывает, что «на славян он денег не получал»; он получил их как доброволец à fond perdu <безвозвратно, фр.>, и если он считает себя отплатившим за эту помощь корреспонденциями, я против этого не спорю. Но во всяком случае он получил не за корреспонденции, которых он тогда еще не писал, о платеже за которые мы не условливались и о которых помина нет в заметке о выдаче 200 рублей.

1224

Считаю не лишним прибавить однако: 1) что в сборе денег на славян чрез Сербское подворье г. Дурново был главным действующим лицом: им составлялись и печатались воззвания от Сербского подворья; он же составитель отчетов и изъявлений благодарности и редактор прочих официальных бумаг подворья; 2) что в 1876 году г. Дурново, быв главным деятелем по Сербскому подворью, состоял одновременно и сотрудником «Современных известий», причем между мною и им были личные денежные счеты, выдачи от меня и получения от него, независимые от пожертвований. Этими двумя обстоятельствами объясняются: а) показание архимандрита Саввы, забывшего об официальной бумаге, напечатанной от его же имени в «С.-Петербургских ведомостях» (с благодарностью «Современным известиям» между прочим); б) недоразумение о тысяче рублей, полученной через г. Дурново от меня в 1877 году и принятой архимандритом Саввою за уплату долга. Во всяком случае, недоразумения эти касаются отношений между г. Дурново и о. архимандритом Саввою, а не меня. С моей стороны тысяча рублей, подавшая повод к недоразумению, выдана была двукратно; которая из выдач должна быть причислена к пожертвованиям и которая к уплате долга, это – дело совести самих представителей Сербского подворья. | Добавлю еще, что для меня непонятно, в силу каких соображений г. следователь в объяснении, поданном суду в ответ на мою жалобу, умолчал о показании о. Саввы от 14 февраля, что г. Дурново при взносе пожертвований 1876 года упоминал ему о поступлении некоторых от редакции «Современных известий», а выставил другое показание (8 марта) о. архимандрита, относившееся к пожертвованиям конца 1877 и начала 1878 г., что при взносе этих пожертвований г. Дурново не упоминал о поступлении их от «Современных известий». Тем не менее для меня понятно, на каком основании это показание (14 февраля), данное очевидно в ответ на подозрение, не поступило ли от меня пожертвование на Сербское подворье после следствия, – не понятно, говорю, почему это показание представлено суду как безусловное, относящееся ко всему периоду пожертвований.

1225

Возможно ли, например, взятие формальных документов и хранение их при таких выдачах, как на вооружение для организации восстания в дружественном соседнем государстве? Или какой имели бы смысл расписки добровольцев, иногда пожалуй и безграмотных, крестьянина Сидора Ефремова, мещанина Ивана Яковлева и отставного солдата Григорьева, которых и адресы затем неизвестны? И чем удостоверить подлинность таких расписок?

1226

Все эти признаки явной злостности в подборе писем и г. следователем, и г. прокурором оставлены без всякого внимания, что и побудило меня просить о прошнуровании писем.

1227

А именно (проток<ол> 91) в рассматриваемый период, конторою, за вычетом произведенных ею расходов, передано мне 131 661 руб. 75 коп. Исключая из них возвращенные от меня в контору 59 980 руб. 80 к., получается остаток 80 580 руб. 85 коп.

1228

Далее зачеркнуто: через меня.

1229

Далее зачеркнуто начинавшее новый абзац слово: Вызов.

1230

Далее зачеркнуто: только.

1231

Далее зачеркнуто: какие заключения.

1232

Далее зачеркнуто: представлявший.

1233

Далее зачеркнуто: Могу предположить основанием этому допросу только предвзятое решение верить всякому голословному уверению донощицы и всякому ее толкованию, хотя бы оно вполне было голословно.

1234

Далее зачеркнуто: следует.

1235

Далее зачеркнуто: вымыслу.

1236

Далее зачеркнуто: действительно.

1237

Далее зачеркнуто: действительно.

1238

Далее зачеркнуто: а не по жадности или по неимению денег.

1239

Далее зачеркнуто: чужие сум<мы>.

1240

Далее зачеркнуто: быть выданы.

1241

Далее зачеркнуто: поме<стивший>.

1242

Далее зачеркнуто: поручение.

1243

Далее зачеркнуто: осно<вании>.

1244

Далее зачеркнуто: положению.

1245

Далее зачеркнуто: бытие которого еще есть вопрос.

1246

Фрагменты предварительно опубликованы нами: Популяризаторы русского пчеловодства: К 125-летию со дня кончины А. М. Бутлерова: <Н. П. Гиляров-Платонов> 1) Передовая статья о «пчеловодстве как источнике народного дохода»; 2) Письмо к А. М. Бутлерову от 16 мая 1880 г. / Вступит. зам. и публ. А. П. Дмитриева // Пчеловодство. 2011. № 7. С. 58–60.

1247

Бутлеров А. М. Пчела, ее жизнь и главные правила толкового пчеловодства: Крат. руководство для пчеляков. С рис. в тексте 4-е изд., вновь пересмотр., испр. и пополн. СПб.: Тип. т-ва «Обществ. польза», 1880. <2>, VI, 138, 10 с. 1-е изд. вышло там же в 1871 г.; последнее, 11-е, – в Уфе в 1912 г.

1248

Бутлеров А. Пчеловодство как источник народного дохода: Письмо в редакцию // НВр. 1880. 2 февр. № 1412. С. 1.

1249

См.: <Гиляров-Платонов Н. П.>. Москва, 4 февраля // СИ. 1880. 5 февр. № 35. С. 2. Это, однако, не перепечатка заметки Бутлерова, а её комментированный пересказ. Воспроизводим его ниже.

1250

Измайлово – бывшее село, известное с 1389 г., стало дворцовым в 1654 г. (в 1935 г. территория была включена в состав Москвы). «На месте зверинца, где был некогда охотничий домик царя Алексея Михайловича, его ферма и тутовая плантация, построено главное здание опытной пасеки Императорского Русского общества акклиматизации. Пасека основана в 1865 году и отличается образцовым устройством» (Кондратьев И. К. Седая старина Москвы: Ист. обзор и полный указ. ее достопамятностей. 2-е изд., стереотип. М.: Цитадель, 1999. C. 543).

1251

Дачный участок Гиляров приобрел к северо-западу от Москвы «по Ивановскому шоссе к Петровскому-Разумовскому» (РНБ. Ф. 847. № 519. Л. 1) 1 января 1868 г. – в «оброчное содержание» сроком на 24 года – у Хозяйственного комитета Петровской земледельческой и лесной академии. Это была «полоса земли в двести двенадцать квадратных сажен» с ежегодной оплатой в 4 рубля 24 копейки (ИРЛИ. Ф. 71. Д. 66. <№ 13>. Л. 1–2). Позже здесь был возведен дом.

1252

Буквально: от предшествующего (лат.); знание, полученное до опыта и независимо от него.

1253

Восчина (вощина) – восковой остов пчелиного сота.

1254

В конце 1879 г. о достоинствах кавказских пчел в «Трудах ИВЭО» было помещено сразу несколько материалов: 1) П. Т. <Табусин П. Ф.>. Пчела и пчеловодство Черноморского побережья Кавказа // Т. III. Вып. 1 (Сент.). С. 58–64; 2) Алексеев П. Еще о кавказской пчеле // Т. III. Вып. 3 (Нояб.). С. 337–338; Бутлеров А. М. Пчеловодная поездка на Кавказ и за границу // Т. III. Вып. 4 (Дек.). С. 460–471.

1255

Берлепш А. фон. Пчела и ее воспитание в ульях с подвижными сотами в странах без позднего осеннего взятка: <В 2 вып.> / Со 2-го перераб. нем. изд. перевел, с некоторыми сокр., Владимир Аленицин; Под ред. <и с предисл.> А. М. Бутлерова. СПб.: Тип. Вольн. экон. о-ва, 1876–1877. Барон Август Фрайхерр фон Берлепш (Berlepsch; 1818–1877) – знаменитый немецкий пчеловод.

1256

Дзержон И. Пчеловодство: По методе Дзержона /. Пер. с нем. СПб.: Тип. Т-ва «Обществ. польза», 1864. Иоганн (Ян) Дзержон (Dzierżon; 1811–1906) – выдающийся польский пчеловод, открывший партеногенез у пчел и изобретший рамочный (разборный) улей; католический священник. Любопытно, что в сентябре 1879 г. в Праге Бутлеров встречался с ним, о чем сообщал в своем отчете: «Между прочим, я узнал знаменитого Дзержона, которому в первом же заседании съезда и вручил, к большому удовольствию всех присутствующих, исходатайствованный И. В. Э. Обществом орден св. Анны» (Бутлеров А. М. Пчеловодная поездка на Кавказ и за границу. С. 466).

1257

Ср.: «У нас в России в особенной чести стоят ульи Долиновского, сводчаки же гораздо менее распространены. По моему мнению, однако, ульи Долиновского уступают сводчатым ульям. <...> ...не я один держусь не вполне благоприятного мнения об ульях Долиновского...» (О сводчаках и ульях Долиновского: Сообщение, сделанное А. М. Бутлеровым в заседании I-го Отделения И. В. Э. Общества при представлении пресованного соломенного сводчака // Труды ИВЭО. 1879. Т. I. Вып. 1 (Янв.). С. 49, 50). Ян (Иоанн) Долиновский (1814–1875) – польский ксендз, известный пчеловод, изобретатель рамочного улья-лежака со смыкающимися рамками, автор книги «Начала пчеловодства, примененные к устройству рамочного улья, увенчанного на Ловической выставке большою серебряною медалью» (1860; рус. пер. Адама Мечинского: СПб., 1861).

1258

См.: «Улей Долиновского хорош там, где сделан весьма аккуратно и где есть хорошее зимнее помещение для пчел, как, напр<имер>, у П. М. Борисовского, омшаник его снабжен водяным отоплением» (Там же. С. 49). См. также полемику по этому вопросу в «Трудах ИВЭО» за 1879 г.: Борисовский П. М. Новый рамочный стояк и уход в нем за пчелами // Т. II. Вып. 2 (Июнь). С. 168–177; Пасечник-рамочник. О новом улье-стояке г. Борисовского // Т. I. Вып. 2 (Февр.). С. 208–210; П. Т. <Табусин П. Ф.> 1) Новый улей, рациональный и русский // Т. I. Вып. 3 (Март). С. 311–320; 2) Ответ на вопрос г-на Бутлерова // Т. II. Вып. 1 (Май). С. 88–90; Ф. М. Нечто об ульях-стояках // Т. II. Вып. 4 (Авг.). С. 499–501. Петр Мартинианович Борисовский (?–1882) – заведующий Измайловской пасекой, изобретатель. См. его брошюру: Описание улья, выставленного на Парижскую всемирную выставку Петром Борисовским из Москвы. <М.>, 1878. Обл. и текст на фр., нем. и рус. яз.

1259

Занос – расположение сотов в улье. Холодный занос – при расположении сотов ребром к передней стенке улья, к летку (см. след. примеч.); теплый – ребром к боковой стенке улья: он лучше сохраняет тепло, хотя и затрудняет проветривание улья.

1260

Леток – отверстие в улье для влета и вылета пчел.

1261

См.: Бутлеров А. Пчеловодство как источник народного дохода. Вых. дан. см. выше в примеч. 2 на с. 432.

1262

Процитировано выражение из последнего абзаца «письма» Бутлерова. Полностью: «Не следует ли всем власть имеющим посерьезнее смотреть на эту «мелкую» (?) отрасль сельского хозяйства и, переставши относиться к ней свысока, добросовестно взяться за ее оживление, т. е. сделать то же самое, о необходимости чего давно уже догадались немцы и чехи?»

1263

Этот ежегодный «передвижной» форум, как заранее сообщал Бутлеров своим читателям в неподписанной заметке «Съезд пчеловодов и всемирная пчеловодная выставка», был запланирован на начало сентября 1879 г. (см.: Труды ИВЭО. 1979. Т. I. Вып. 4 (Апр.). С. 463–464). О впечатлениях Бутлерова от пребывания в Праге см.: Там же. 1879. Т. III. Вып. 4 (Дек.). С. 466–470.

1264

См. у Бутлерова в заметке 1880 г.: «Совершенно напрасно думают иногда, что сахароварение убивает производство меда: в Германии мед постоянно дороже сахара, а требование таково, что своего меда недостает, значительную часть его ввозят оттуда из Америки; между тем пчеловодство в Германии развито далеко более нашего».

1265

Гиляров имеет в виду небольшую заметку «Ходатайство торговцев воском», опубликованную под рубрикой «Заметки и известия» со ссылкой на московскую газету «Восток». Приведем её текст: «"Восток» передает, что московские торговцы воском обратились к министру финансов с просьбою об увеличении пошлин на церазин, с целью не допускать его смешивать с воском при выделке свеч и недозволении московскому епархиальному свечному заводу пользоваться монополиею. Министр финансов обещался удовлетворить просьбу торговцев» (СИ. 1880. 26 янв. № 25. С. 2).

1266

Ср. у Бутлерова: «Трудно получать доход от пчеловодства тысячами рублей (хотя в Америке, например, есть ныне пчеловоды, считающие его десятками тысяч долларов и отправляющие на продажу воск и мед по железной дороге целыми поездами)...»

1267

См.: «Возьмем теперь одну Европейскую Россию и предположим – а это едва ли может считаться преувеличением – что на половине ее пространства пчеловодство могло бы достигнуть половины того развития, какое оно, по отношению к пространству, имеет в Германии (4,3 улья на кв. километр). Предположим далее, что на этом половинном пространстве Европейской России существует ныне такое же пчеловодство, как в Калужской губ. (1,5 улья на кв. километр). Развитие этой отрасли, по нашему предположению, могло бы, значит, дойти до 2,25 улья на кв. километр, т. е. количество ульев возросло бы на 0,75 улья на каждый кв. километр, а на половину всего пространства Европейской России с Польшей (5 036 510 кв. километров) это возрастание составило бы цифру приблизительно в 1 875 000 ульев. Такое количество ульев <...> представляет ежегодный доход почти в 3 миллиона рублей...»

1268

Ср., однако, утверждение Бутлерова в его некрологе «наследнику знаменитого русского пчеловода П. И. Прокоповича и преемнику его по школе пчеловодства» С. П. Великдану: «Вместе с этой кончиной прекращается существование и самой школы пчеловодства Прокоповича, которая, правда, пережила свою славу, но которой заслуги пред русским пчеловодством за прежнее время не подлежат сомнению» (Ред. <Бутлеров А. М.>. Печальные известия // Труды ИВЭО. 1879. Т. III. Вып. 3 (Нояб.). С. 320). Петр Иванович Прокопович (1775–1850) – выдающийся российский пчеловод, создатель разборного рамочного улья (1814).

1269

Гиляров прав в своем предположении: хотя в выходивших ежемесячными выпусками «Трудах ИВЭО» и не указывались редакторы отделов, но именно Бутлеров в 1871 г. предложил Обществу открыть в журнале отдел «Пчеловодство» и редактировал его до самой кончины, а в последний год своей жизни (1886) основал самостоятельный ежемесячный орган – «Русский пчеловодный листок». См. подробнее материалы октябрьского номера этого издания за 1886 г., целиком посвященного памяти почившего редактора.

1270

Ср. у Бутлерова: «В Богемии, например (а велика ли она сравнительно с Россией), существуют 3 специальные пчеловодные газеты, много пчеловодных школ и пчеловодных обществ, в которых, взятых вместе, считается более 1000 членов». В «Трудах ИВЭО» (1879. Т. III. Вып. 4 (Дек.). С. 470) Бутлеров несколько конкретизировал эти сведения: «В самой Праге существуют теперь три специальные пчеловодные общества, а во всей Чехии находится 18 обществ, занимающихся пчеловодством».

1271

В «Отчете фермы Петровской земледельческой и лесной академии за 1877 год» доход от продажи меда составил 24 руб. 94 коп., при этом «расходов по пасеке, с разрешения Министерства» оказалось на 126 руб. 59 коп. (см.: Известия Петровской земледельческой и лесной академии. 1878. Вып. III. Отд. офиц. С. 83, 87); в «Отчете фермы Петровской земледельческой и лесной академии за 1878 год» доход дошел до 30 руб. (конкретизировалось: «за 12 роёв» и «12 фунтов меду»), о расходах же по пасеке здесь не упоминалось (см.: Там же. 1879. Вып. III. Отд. офиц. С. 87–92).

1272

См.: Дмитриев А. П. Н. П. Гиляров-Платонов – автор и цензор «Русской беседы» // «Русская беседа»: История славянофильского журнала: Исследования. Материалы. Постатейная роспись. СПб.: Пушкинский Дом, 2010. С. 158–183. (Славянофил. архив; Кн. I).

1273

Н. Г–в <Гиляров-Платонов Н. П.>. Экскурсии в русскую грамматику. <М., 1883>. С. 21.

1274

Там же. С. 22.

1275

Письмо Н. П. Гилярова-Платонова // Баскаков Н. А., Баскаков Ник. А. Академик Ф. Е. Корш в письмах современников. М.: Наука, 1989. С. 36.

1276

Там же.

1277

РНБ. Ф. 847. № 485. Л. 1–2.

1278

Там же. Л. 2–3.

1279

Там же. С. 3.

1280

Там же. С. 3–4.

1281

Там же. Л. 4–5.

1282

РНБ. Ф. 847. № 170. Л. 7–7 об.

1283

Имеется в виду объявление, помещенное Гиляровым на первой полосе: «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым открывает, с Высочайшего соизволения, и публичную подписку на образование капитала для учреждения стипендии в память покойного Егора Петровича Ковалевского. По желанию Комитета Общества, которое в настоящем случае вполне совпадает с желанием редакции «Современных известий», контора этой газеты ставит себя в число центральных мест для сбора добровольных приношений. С своей стороны, в дань уважения к честным заслугам покойного достопамятного Егора Петровича вносит от себя Редакция «Современных известий» на означенную стипендию двадцать рублей» (СИ. 1869. 15 нояб. № 314. С. 1). В дальнейшем это объявление повторялось в № 316, 318, 320, 322, 324, 326, 328 и 340 от 17, 19, 21, 23, 25, 27, 29 ноября и 11 декабря.

1284

Речь идет о довольно пространном «Объявлении о подписке на стипендию Егора Петровича Ковалевского» (СИ. 1869. 10 дек. № 339. С. 1). Оно перепечатывалось Гиляровым трижды: в № 341, 343 и 345 от 12, 14 и 16 декабря.

1285

Гиляров послал Гроту оттиск первопубликации: Н. Г–в <Гиляров-Платонов Н. П.>. Экскурсии в русскую грамматику. <М., 1883>. 26 с. Впервые: Радуга. 1883. № 7. 22 февр. С. 142–144; № 22. 5 июня. С. 498, 500, 502; № 25. 26 июня. С. 564, 567–568; № 28. 17 июля. С. 636–638. Любопытно, что, когда И. Ф. Романов-Рцы сблизился с В. В. Розановым, он послал ему эту брошюру Гилярова (7 октября 1892 г.), а получив вскоре ответ, огорчался: «Поразило меня, что Вы, по-видимому, не поражены «Экскурсией в русскую грамматику» Гилярова! Есть ли подобное произведение во всей всемирной литературе?» (Литературная учеба. 2000. Кн. 4. С. 161). «Экскурсии в русскую грамматику» были републикованы в 1888 г. в газете С. Ф. Шарапова «Русское дело» (5 марта. № 10. С. 15; 12 марта. № 11. С. 12–13; 27 марта. № 13. С. 13–14; 9 апр. № 15. С. 13–14; 16 апр. № 16. С. 11–12), а в 1900 и 1904 гг. текст воспроизвел в Москве ученик Гилярова кн. Н. В. Шаховской на средства К. П. Победоносцева: сначала в составе 2-го тома «Сборника сочинений» (с. 236–270), затем отдельной брошюрой (64 с.).

1286

Первый номер за 1884 г. иллюстрированного еженедельного журнала «Радуга», основанного Гиляровым в январе 1883 г., вышел под редакцией литератора Д. А. Мансфельда, издателем стал Л. М. Мёнцль. Основной причиной передачи журнала в другие руки стали неоправдавшиеся надежды на хорошую подписку – еженедельник приносил убытки. В последнем номере за 1883 г. Гиляров, прощаясь с читателями, напоминал об идейной миссии своего журнала в эпоху общественных неурядиц: «"Радуга» зачата с целию удовлетворения потребности <...> пойти с площади в семью, с политической арены в храм муз. Мы хотели представить издание, в котором бы отец и мать, сын и дочь – каждый нашли бы свое» (<Гиляров-Платонов Н. П.>. К читателям // Радуга. 1883. № 48. С. 1087–1088).

1287

Над своим так и не опубликованным «капитальным филологическим трудом» о русском глаголе (Письмо Гилярова-Платонова к Романову-Рцы от 15 ноября 1886 г. // Письма к Романову-Рцы. С. 289) Гиляров работал с 1858 г. до конца жизни; он сохранился лишь частично (РО ИРЛИ. Ф. 71. № 27, 60). Начал он эти занятия еще в 1842 г., будучи семинаристом. В 1884 г. он вспоминал: «Этимология еврейская движется внутри слов, выражаясь переменой гласных, тогда как согласные остаются постоянно те же. Я поразился существованием подобного явления в некоторых русских глаголах, из которых первым представился мне губить и гибнуть. Перемена залога, достигаемая переменой внутренних гласных, напоминала еврейское спряжение, и я принялся за составление списка, где повторяется то же явление. Пытался сличением проникнуть даже закон и смысл изменений. Но недостаток лингвистической подготовки остановил работу, и уже долго спустя, через шестнадцать лет, я возобновил ее, но в более широких размерах и на более прочных основаниях, не доведя ее, впрочем, до полного конца даже доселе» (Из пережитого 2009. Т. 1. С. 356).

1288

Письмо «О совести в русском языке» – третья «главка» (из четырех) «Экскурсий в русскую грамматику».

1289

В архиве Грота сохранились три комплекта подготовительных материалов для исследования о глаголах, первый из которых датирован 1878 г.: «Материалы к Словарю глаголов, среди них алфавитный список русских глаголов, спряжение, вид...», «Алфавитный список русским глаголам» и «Список глаголов в алфавитном порядке по спряжению и форме, видоизменению и т. д.» (СПбФ АРАН. Ф. 137. Оп. 1. № 80–82).

1290

Русское правописание: Руководство, составленное по поручению Второго отделения Императорской Академии наук академиком Я. К. Гротом. СПб., 1885. Х, 144 с. (далее – Русское правописание-1).

1291

«Брошюрами» Грот, конечно, называет четыре «письма», составившие «Экскурсии в русскую грамматику» Гилярова. См. примеч. 1 и 4 на с. 443–444.

1292

Типография, принадлежавшая Гилярову, была продана по требованию его кредиторов с торгов в 1884 г.

1293

13 ноября 1886 г. Гиляров писал об этом же Романову-Рцы: «Разорению подвергся я главным образом от неожиданного разрешения двух уличных листков, которые, льстя грязным вкусам публики, сразу отняли у меня свыше сорока тысяч прихода; а на эту самую сумму я только что купил машин в типографию и бумажную фабрику в кредит» (Письма к Романову-Рцы. С. 280). Имеются в виду издававшиеся с 1881 г. ежедневные газеты «Московский листок» (редактор-издатель Н. И. Пастухов) и «Московский телеграф» (редактор-издатель И. И. Родзевич; закрыт в 1883 г.).

1294

Согласно Табели о рангах обращение «Ваше Превосходительство» предусматривали звания III–V классов. Грот имел чин тайного советника (III класс).

1295

От извлачати – извлекать, вытаскивать (црксл.).

1296

Т. е. чередования.

1297

Гиляров-Платонов [Н. П.]. Откуда нигилизм? // Русь. 1884. 15 дек. № 24. С. 13–26. Статья, как указывает в редакционном предуведомлении И. С. Аксаков, написана по поводу первой части очерка Н. Я. Данилевского «Происхождение нашего нигилизма» (Там же. 1884. 15 нояб. № 22. С. 12–22).

1298

Эти правила опубликованы в наст. изд., на с. 323–328 – см. VII. Служебные инструкции для корректоров…

1299

На полях Грот пометил это предложение Гилярова вертикальной линией и написал карандашом: «Не заметил».

1300

Напротив этой фразы на полях Грот поставил карандашом отметку: NB. Гиляров имеет в виду суждения, процитированные им в начале следующего письма к Гроту по книге последнего: Русское правописание-1. С. 22.

1301

Состояние упрочивалось; неужели дозволите сказать: упрачивалось? <Примеч. Гилярова на нижнем поле письма.>

1302

Гиляров говорит о разделе «Основные черты русской фонетики и русская азбука» в руководстве Грота (Русское правописание-1. С. 1–20), в частности – о его замечании, касающемся неударяемых гласных, которые «артикулируются так слабо и неполно, что произношение их становится неясным, и вместо звуков а, о является неопределенный, средний между обоими звук, в котором наполовину слышится а, наполовину о.» (Там же. С. 7).

1303

Гильфердинг А. Ф. Общеславянская азбука с приложением образцов славянских наречий. СПб.: Слав. благотвор. ком. на счет суммы, пожертв. И. А. Посоховым, 1871. <6>, 18, CXXIX с.; 2-е изд.: 1892.

1304

В апреле 1885 г. в России с большим размахом отмечалось 1000-летие со дня кончины Св. Мефодия. Современный историк справедливо пишет: «Апрель 1885 года по праву считается кульминационным моментом в истории чествования Солунских братьев в дореволюционной России» (Огрызко В. В. Праздник на все времена: Об истории чествований славянского слова и памяти Славянских Первоучителей – Кирилла и Мефодия. М.; София, 1991. С. 25). Гиляров в феврале – апреле 1885 г. посвятил юбилею восемь передовых и «подпередовых» статей «Современных известий». См. подробнее: Дмитриев А. П. «Под хоругвию Святых Первоучителей»: (Н. П. Гиляров-Платонов о судьбах кирилло-мефодиевского наследия) // Россия и славянский мир: история, язык, культура: Сб. науч. тр. М.: Три квадрата, 2008. С. 105–118.

1305

Далее зачеркнуто: может быть.

1306

Грот Я. Филологические разыскания. Изд. 2-е, значит. пополн. изд. СПб. 1876. Т. I: Материалы для словаря, грамматики и истории русского языка. VIII, 526 с.; Т. II: Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне. XII, 462 c.

1307

Это слово вписано позднее над строкой.

1308

См.: Грот Я. Справочный указатель // Русское правописание-1. С. 131.

1309

В исследовании Грота указан и источник процитированного «замечания, принятого в руководство первыми составителями словаря Французской Академии» – книга потомственного типографщика Академии Фирмена Дидо: Didot A. F. Observations sur l’orthographe ou orthografie française. 2 éd. Paris, 1868. Р. 24.

1310

Русское правописание-1. С. 22.

1311

Это слово вписано позже над строкой.

1312

См. неподписанную заметку «Обращение за содействием» под рубрикой «Внутренние известия. Местные»: «В «Нов<ом> вр<емени>» помещено следующее письмо академика Я. Грота: «Составленное мною при участии Второго отделения Академии наук руководство к русскому правописанию расходится так быстро, что в самом близком будущем предвидится необходимость нового издания этой книги. Желая придать ей возможную степень полноты и совершенства, позволяю себе чрез посредство вашей уважаемой газеты обратиться ко всем интересующимся этим делом, и в особенности к гг. преподавателям русского языка, с покорною просьбой сообщить мне свои замечания о могущих показаться им нужными в первом издании улучшениях или пополнениях, и чем скорее они исполнят эту просьбу мою, тем более буду им благодарен. Очень был бы обязан редакциям других газет, если бы они сочли полезным заявить и у себя о содержании этого письма"» (СИ. 1885. 11 марта. № 68. С. 2).

1313

См.: «Вопреки общему правилу, что твердое или мягкое окончание сущ<ествительного> имени проходит чрез все падежи его, существительные имена женского рода, оканчивающиеся в именит<ельном> падеже ед. ч. на ня с предыдущею согласною или полугласною й, оканчиваются в родительном множественного на н (когда ударение в этой форме падает на предыдущий слог), напр<имер>: обедня, обеден; таможня, таможен <...>. В слове кухня предпочтительно окончание на ь: кухонь» (Русское правописание-1. С. 50).

1314

Во 2-м издании книги Грот добавил не предлагавшиеся Гиляровым примеры, а свое исключение: «В слове бырышня предпочтительно окончание на ь: барышень» (Русское правописание: Руководство, составленное по поручению Второго отделения Императорской Академии наук академиком Я. К. Гротом. 2-е изд. СПб., 1885. С. 50 (всего: XII, 148 с.; далее сокращенно – Русское правописание-2)).

1315

На полях карандашом Грот: а обрабатывать, замораживать, загораживать, побаливать, облокачиваться, опоражнивать, опростываться, принорав<ливаться>.

1316

Гиляров имеет в виду фрагмент руководства Грота: Русское правописание-1. С. 41‒ 42. См. примеч. 4 на с. 455.

1317

Слово цыпленок, отсутствовавшее в 1-м изд. книги, Грот внес во 2-е (в раздел «Справочный указатель»): Русское правописание-2. С. 144.

1318

Гиляров имеет в виду рассуждения Грота об «уподоблении звуков» «в отношении к твердости и мягкости» (см.: Русское правописание-1. С. 12–17).

1319

Это слово вписано сверху над строкой.

1320

Фрагмент но целого слова вписан сверху над строкой.

1321

Слова от того вписаны сверху над строкой.

1322

Имеется в виду ржонд (жонд) народовый (польск. rząd – правительство) – революционное правительство в Польше во время восстания 1863–1864 гг.

1323

вол, смотреть (укр.)

1324

Во 2-м издании своего руководства Грот добавил следующую фразу в соответствующее место: «Во многих глаголах изменение о на а совсем не допускается употреблением, по крайней мере в образованном языке, напр<имер> в глаголах: озабочивать, рассрочивать, уполномочивать» (Русское правописание-2. С. 22).

1325

обычай – деспот (лат. ) 2 [2 Выражение из «Науки поэзии» Горация (стих 71).]

1326

Это слово начертано по ранее написанному: указывать.

1327

Это слово написано позднее над строкой.

1328

Слова и прилаг<ательных> вставлены поверх строки.

1329

Подразумевается глагол со значением «ходить по малой нужде».

1330

Далее зачеркнуто: измен<яет>.

1331

См.: «Когда в словах, заимствованных из других языков, после ц следует и, то на письме соблюдается различие между словами, удерживающими у нас свой первоначальный вид, и теми, которые издавна переделаны на русский лад или взяты с польского: в первых пишется ци, в последних цы, напр<имер>:

1) Цилиндр, цитадель, медицина, капуцин, цикорий.

2) Цыбик, цыган, цынга, цырюльник, цыфирь.

Сходно с именем цыфирь следует писать и цыфра, несмотря на весьма распространенный, но ни на чем не основанный обычай, требующий начертания «цифра"» (Русское правописание-1. С. 41–42). Этот фрагмент дословно перешел и во 2-е изд. руководства: Русское правописание-2. С. 41–42.

1332

Герундия – процесс образования отглагольного существительного или неличной формы глагола, имеющей грамматические особенности как глагола, так и существительного.

1333

Это слово вписано сверху над строкой.

1334

Это слово вписано сверху над строкой.

1335

Нижеследующая цитата не буквально точна.

1336

См.: «ЗОБА́ТЬСЯ <...>. Заботиться, стараться» (Опыт областного великорусского словаря, изданный Вторым отделением Императорской Академии наук. СПб., 1852. С. 71). Там же помечено, что это значение зафиксировано во Владимирской, Новгородской, Псковской и Тверской губерниях.

1337

См.: «ЗОБА́ТЬ <...>. Искать» (Дополнение к Опыту областного великорусского словаря / Издание Второго отделения Императорской Академии наук. СПб., 1858. С. 68). Зафиксировано в одной Тверской губернии.

1338

См.: «ЗОБА́ЧИТЬСЯ <...>. Заботиться» (Там же). Зафиксировано только в Псковской губернии.

1339

Грот ссылается на следующее суждение академика протоиерея Герасима Петровича Павского (1787–1863), филолога и богослова: «…уповать от нем. hoffen. Из двух нем. букв ff одна преобразилась здесь в п, другая – в в, и между ними вставлена помогательная гласная о. Тот же немецкий глагол hoffen принят в краинский словенский язык в виде ufati (с одною f). В Остромировом Евангелии он пишется оупъвати» (Павский Г. П., прот. Филологические наблюдения над составом русского языка. 2-е изд. СПб., 1850. Рассуждение 3: О глаголе. С. 45–46).

1340

См. в словаре Миклошича 7 пъвати и упъвати. <Примеч. Я. К. Грота.> [7 Miklošich Fr. Lexicon palaeoslowenico-graeco-latinum. Windobonae, 1862‒1865. С. 756, 1061‒1062. Франц (Франьо) фон Миклошич (von Miklošich; 1813‒1891) – выдающийся австрийский и словенский языковед, основоположник школы сравнительно-исторического изучения грамматики славянских языков.]

1341

Цитата не точна.

1342

Это слово написано позже над строкой.

1343

Далее зачеркнут союз «и».

1344

Слова смотря по местностям вписаны сверху над строкой.

1345

Это слово написано позже над строкой.

1346

Это слово написано позже над строкой.

1347

Слова как Вы вписаны сверху над строкой.

1348

Далее зачеркнуто: Вам.

1349

Это слово написано позже над строкой.

1350

Ошибка памяти: очевидно, имеются в виду слова В. И. Даля: «В значении самоуправщины едва ли не из каждого слова можно образовать глагол, означающий бить…» (Даль. Т. I. Стб. 217). Гиляров дружил с Далем и состоял с ним в переписке; 6 марта 1860 г. в 140-м публичном заседании ОЛРС он прочел статью Даля «О составленном «Словаре русского языка"» (см.: Общество любителей российской словесности при Московском университете: Ист. записка и материалы за сто лет. М., 1911. Прил. С. 104). В «Современных известиях» Даль опубликовал несколько заметок. См. также передовую статью Гилярова, в составе которой напечатано письмо Даля в редакцию о предполагавшемся 2-м издании его Словаря (Москва, 20 мая // СИ. 1870. 21 мая. № 137. С. 1–2).

1351

Это слово написано позже над строкой.

1352

Речь идет о следующих трудах (указываем первые их издания): 1) Мелетий (Смотрицкий), архиеп. Грамматики Славенския правилное Синтагма. Евье, 1618‒1619; 2) Ломоносов М. Российская грамматика. СПб., 1755; 3) Буслаев Ф. Опыт исторической грамматики русского языка. М., 1858. Ч. I–II.

1353

Имеются в виду исследования К. С. Аксакова «О русских глаголах» (М., 1855) и «Опыт русской грамматики» (М., 1860) и Н. П. Некрасова «О значении форм русского глагола» (СПб., 1865). Николай Петрович Некрасов (1828–1913) – видный славист, член-корреспондент ИАН (1890).

1354

Это слово написано позже над строкой.

1355

Слова 2-го издания вписаны сверху над строкой.

1356

Русское правописание-2.

1357

Имеются в виду жена Я. К. Грота Наталья Петровна (ур. Семенова; 1825–1899) и, вероятно, его сыновья: философ Николай (1852–1899) и славист Константин (1853–1934).

1358

Консервативный публицист, издатель, литературный критик Михаил Никифорович Катков скончался 20 июля 1887 г. на 69-м году от рождения.

1359

В черн. (л. 2) далее зачеркнуто: в разных редакциях.

1360

В черн. (л. 2) далее зачеркнуто: направлением.

1361

В черн. (л. 2) далее зачеркнуто: и с голосом.

1362

В черн. (л. 2 об.) далее зачеркнуто: не пером своим только, но и.

1363

В черн. (л. 2 об.) вместо этих двух слов было: но [именно].

1364

В черн. (л. 2 об.) вместо этого слова зачеркнуто: изданию.

1365

«Московские ведомости» находились в непосредственном ведении Московского университета, у которого их арендовали редакторы (М. Н. Катков – в 1850–1855, 1863–1887 гг.; в 1863–1875 гг. – совместно с П. М. Леонтьевым).

1366

В черн. (л. 2 об.) далее было: мне [об этом] как о [совершившем<ся> факте].

1367

Это слово написано сверху над зачеркнутым: предстоящем факте.

1368

В черн. (л. 3) далее было: подсказывает мне [искать «Московских ведом<остей>"].

1369

Братья Поляковы: Яков (1832–1909), Самуил (1837–1888) и Лазарь (1842–1914) Соломоновичи – железнодорожные подрядчики, предприниматели и банкиры; все трое стали потомственными дворянами и тайными советниками. Об А. Д. Мейне см. примеч. 40 на с. 163. О том же Гиляров писал 27 июля 1887 г. своему приятелю, видному чиновнику МНП И. П. Корнилову: «Поляковы хотят взять «Ведомости» в руки, подставив Мейна, бывшего Правителя дел канцелярии здешнего генерал-губернатора, недавно уволенного, говорят, по негласному Высочайшему повелению. Отношение Мейна к литературе определяется тем, что он управлял прежде московским отделением «Голоса"» (РНБ. Ф. 377. № 592. Л. 1–1 об.).

1370

В черн. (л. 3 об.) вместо этого слова зачеркнуто: оскорбительной для.

1371

Речь идет о телеграмме «специального корреспондента «Голоса"» о реакции делегатов Пушкинского праздника на речь Каткова, произнесенную им 6 июня 1880 г. на торжественном обеде по поводу открытия памятника поэту, а также о последовавших затем публикациях этой либеральной газеты. В своей корреспонденции Мейн облыжно утверждал, что Каткову была якобы устроена общая обструкция, и так описывал его: «Тяжелое впечатление производит человек, переживающий свою казнь и думающий затрапезною речью искупить предательства двадцати лет!» (Голос. 1880. 7 июня. № 157. С. 4). Все русские газеты осудили это лжесвидетельство, поскольку речь Каткова, призывавшего к примирению общественных сил, вызвала одобрение многих слушателей.

1372

Названы консервативные публицисты: князь Владимир Петрович Мещерский (1839–1914), публицист, прозаик, издатель-редактор таких изданий, как «Гражданин» (1872–1877, 1883–1914), «Добро» (1881), «Воскресение» (1887–1894) и др.; Илья Фаддеевич Цион (1842–1912), профессор физиологии Медико-хирургической академии; Петр Павлович Цитович (1844–1913), правовед, профессор С.-Петербургского университета, издатель официоза «Берег» (1880). В цитированном выше письме к Корнилову Гиляров расширял круг претендентов на редакторство: «Здесь, помимо Мейна, называют следующих кандидатов: Н. А. Любимова, кн. Мещерского, Цитовича, Циона и Гр. П. Данилевского. В какой мере все это верно и в какой мере могло бы мое искательство надеяться на успех? Будьте добры, уведомьте меня и научите, а кстати, и посодействуйте с своей стороны в пределах, Вам возможных» (РНБ. Ф. 377. № 592. Л. 2–2 об.).

1373

Имеется в виду максима французского прозаика и журналиста Виктора Шербюлье (Cherbuliez; 1829–1899): «Господь охотнее терпит тех, кто Его вовсе отрицает, чем тех, кто Его компрометирует». Её неоднократно приводили в своих статьях того периода И. С. Аксаков и Н. С. Лесков.

1374

Граф Иван Давыдович Делянов (1818–1897) в тот период (1882–1897) был министром народного просвещения.

1375

В черн. (л. 5) вместо этого слова зачеркнуто: говорил.

1376

Дипломат граф Николай Павлович Игнатьев (1832–1908) был послом в Константинополе (1864–1877) и министром внутренних дел (1881–1882); Гиляров в начале 1870-х гг. арендовал дом в Москве, принадлежавший его супруге.

1377

Цион с 1874 г. жил в Париже, в начале 1880-х гг. он возглавил редакцию французской газеты «Галл» и много способствовал заключению франко-русского союза.

1378

В черн. (л. 5 об., 4) это предложение вписано позднее между строк чернилами, а далее следовали зачеркнутые фразы: [Пишу Вам это] [К Вам одному, многоуважаемый Яков Карлович, из немногих серьезных людей в России].

1379

В черн. (л. 4) вместо этого слова зачеркнуто: вопроса.

1380

О видном чиновнике МНП И. П. Корнилове см. примеч. 39 на с. 162–163. В архиве кн. Н. В. Шаховского сохранилось 4 письма Гилярова к Корнилову от 27 июля – 30 сентября 1887 г. (РНБ. Ф. 847. № 592). В 1864–1868 гг. Корнилов был попечителем Виленского учебного округа, где служил и Новиков.

1381

Оттиск «Экскурсий в русскую грамматику» (М., <1883>).

1382

Речь идет о Медико-хирургической академии и врачебных факультетах университетов.

1383

Евангельское выражение (Мф. 6:20).

1384

«Вот я вас» (лат.) – гневный окрик, с которым Посейдон обратился к разбушевавшимся ветрам в «Энеиде» Вергилия (песнь I, стих 135).

1385

Тяжа – судебный спор, тяжба; здесь, вероятно, имеется в виду публикация в газете исков по суду.

1386

Николай Евграфович Мамонов (1829–1888), директор Медицинского департамента МВД, тайный советник.

1387

Первоначальное название воспоминаний «Из пережитого». В «Русском вестнике» (1884. Т. 171. Май. С. 317–358; Июнь. С. 660–703; Т. 172. Июль. С. 250–300; Авг. С. 665–735; Т. 173. Сент. С. 229–293; Окт. С. 681–741; Т. 174. Нояб. С. 205–261; 1885. Т. 176. Апр. С. 648–674; Т. 178. Июль С. 343–378) были опубликованы первые 53 из 63-х глав книги, где они подверглись некоторой редакторской правке, главным образом «идеологической».

1388

Упомянут И. П. Корнилов. Гиляров дружески посылал ему номера своей газеты.

1389

Речь идет о крайне важной для Гилярова, программной его передовице «Москва, 17 августа: Дневное обозрение» (СИ. 1884. 18 авг. № 225. С. 2). Она написана незадолго до открытия (6.IX.1884 г.) Киевского съезда 9 архиереев южнорусских епархий, имевшего официальную программу: «улучшение религиозно-нравственного быта духовенства и народа, а в связи с ним улучшение материального положения духовенства» (СИ. 7 сент. № 245. С. 1); важное место занял на нем и вопрос борьбы со штундой. 17-го же августа Гиляров писал: «Наконец мы имеем церковный собор, после того как двести лет с лишком его не было. Слава Богу, и нельзя не воздать благодарности церковному правительству, что оно решилось прибегнуть к апостольскому и святоотеческому пути. <...> Борьба со штундою! Вразуми Бог иерархов! Штунда, как и всякая другая секта, родилась от той же одной причины: неудовлетворения духовной потребности существующею церковною внешностью и главное – богослужением. Отсюда раскол старообрядчества и противостоящее ему духоборчество разных наименований и степеней. <...> Радуемся мы заранее, что грядущий собор рассеет между прочим опасения, гнездящиеся в высших сферах вообще относительно соборов. Как крепко засел вбитый Петром клин! До предшествующего царствования закон очень тщательно оберегал, чтобы между епископами, хотя бы даже двумя, никак не могло произойти никакого личного совещания. Законодательство не пощадило усилий, чтобы обратить и епископа, наравне со всею администрациею, в бумажного жреца. <...> ...трудно теперь даже и придумать предлогов для оппозиции в высшем духовенстве. О, скорее потребно другое: возгреть их ревность, не могшую не ослабнуть под двухвековым искусом; поощрить их к искреннему слову иерарха Божия, не внушенному лестью, человекоугодничеством, мирскою заботою. <...> А более всего не отталкивайте окончательно от церкви полицейским приемом, ограниченными требованиями дисциплины. Скажите: как же не родиться штунде, если вместе с небрежным, механическим богослужением духовное лицо и во всей жизни своей явится пред пасомыми погруженным исключительно в материальные расчеты! <...> Смотря по тому, к каким решениям придет собор, будет зависеть дальнейшая система действий, и смотря по тому, куда направится она, или можно надеяться на восстановление церковного мира, или же опасаться дальнейших отпадений, которые затем не замедлят организоваться и представят не менее тяжеловесное тело, чем раскол старообрядчества».

1390

Речь идет о митрополите Платоне (в миру Николай Иванович Городецкий; 1803–1891), возглавлявшем Киевскую и Галицкую кафедру в 1882–1891 гг. Его распоряжению, «восстанавливавшему апостольский порядок в избрании пастырей», Гиляров посвятил особую передовицу (№ 292 от 24 октября 1884 г.), которая начиналась так: «Высокопреосвященный Платон, митрополит Киевский, предложил консистории, чтобы лица, которые желают занять священно-церковнослужительские места в приходах или перейти на службу из одного прихода в другой, присоединяли к своим прошениям засвидетельствованные отзывы от прихожан, что последние желают иметь их в причте. Поводом к такому предложению послужили неоднократные случаи, что прихожане просят об удалении насланных членов причта, особенно священников, просят дать лучших, даже не допускают нелюбимых священников совершать богослужение, и отсюда возникают следственные дела» (Вопросы веры и Церкви. Т. II. C. 454).

1391

До переезда в столицу Н. Е. Мамонов жил в Москве, где закончил университет и позднее основал Московское общество врачей. Знакомству с Гиляровым, возможно, способствовал общий род их деятельности: Мамонов в 1870–1873 гг. редактировал «Московскую медицинскую газету».

1392

Гиляров, осаждаемый кредиторами, будучи под угрозой полного разорения, в тот период всерьез было решил передать «Современные известия» в другие руки.

1393

Т. е. високосный 1884 год.

1394

Подразумевается фраза предводителя Польского восстания 1794 г. Тадеуша Костюшко (1746–1817) в момент, когда его, раненого, брали в плен казаки. Он бросил саблю и, падая с коня, сказал: «Конец Польше».

1395

Прозаик, публицист и литературный критик Болеслав Михайлович Маркевич (1822–1884) скончался 18 ноября 1884 г. Он, как и Новиков, состоял членом Совета МНП. Гиляров, вопреки своему обыкновению помещать в «Современных известиях» большую поминальную передовицу о почивших деятелях культуры, не откликнулся на смерть Маркевича.

1396

Очевидно, речь идет о неприятностях по службе у патриотически настроенного Новикова, когда в 1868–1874 гг. генерал-губернатором Северо-Западного края был Александр Львович Потапов (1818–1886), проводивший курс на реабилитацию католическо-польской культуры после подавления Польского восстания (его не случайно обвиняли в потворстве польскому сепаратизму), а попечителем Виленского учебного округа с 1869 по 1899 г. – верный исполнитель его указаний Николай Александрович Сергиевский (1833–1900).

1397

Здесь и далее, обращаясь к Гилярову, Галахов ошибается в его имени. Оставляем без исправления.

1398

Предположительно речь идет о № 40 за 10 февраля 1886 г. Здесь, в фельетонном подвале (на с. 1–2), была опубликована статья Гилярова о Л. Толстом «За что гонение?», которую он готовил для аксаковской «Руси» (не напечатана там за прекращением издания) – в защиту «народных рассказов» Толстого от предвзятой критики их членами Общества любителей духовного просвещения.

1399

Гиляров-Платонов Н. П. Из пережитого: Автобиогр. воспоминания. М.: Т-во М. Г. Кувшинова, 1886. <Ч. I>. 345 с.

1400

Отдельный оттиск философско-лингвистического эссе, опубликованного под криптонимом «Н. Г–в», из издававшегося Гиляровым в 1883 г. иллюстрированного журнала «Радуга»: <М., 1883>. 26 с. Впервые: Радуга. 1883. № 7. 22 февр. С. 142–144; № 22. 5 июня. С. 498, 500, 502; № 25. 26 июня. С. 564, 567‒568; № 28. 17 июля. С. 636–638.

1401

Местонахождение этого письма Гилярова нам неизвестно.

1402

Цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Если жизнь тебя обманет…» (1825).

1403

Очевидно, упомянут пожар на даче Гилярова в 1858 г.

1404

Речь идет об учебном пособии: Галахов А. Д. Полная русская хрестоматия, или Образцы красноречия и поэзии, заимствованные из лучших отечественных писателей. М., 1843. Ч. I–II; с 10-го изд. (СПб., 1864) назв.: Русская хрестоматия. 20-е изд. вышло в 1886 г. Последнее, 40-е изд., вышло в 1918 г.

1405

См. примеч. 8 на с. 467.

1406

Т. е. окончивший обучение.

1407

Это слово вписано позднее над строкой.

1408

Имеется в виду сочинение Марка Филиппа Дютуа де Мамбрини (Dutoit de Membrini; 1721–1793) «Божественная философия в отношении к непреложным истинам, открытым в тройственном зерцале: вселенной, человека и Священного Писания» (М.: В Унив. тип., 1818–1819. Ч. I–VI).

1409

Речь идет о сочинении Лоренцо Скуполи (Scupoli; 1530–1610), вышедшем в России в двух переводах: 1) Брань духовная, или Наука о совершенной победе самого себя / На российской язык перевел И.М.У. с<тудент> Иван Андреевский. М.: Тип. Комп. типогр., 1787; 2) Брань духовная, или Наука побеждать свои страсти и торжествовать над пороками / Пер. с фр. <и предисл. А. М. Лабзина>. СПб.: В Морской типогр., 1816. (Путеводитель к совершенству жизни христианской; Ч. I).

1410

Назван ежемесячный религиозно-нравственный журнал мистического направления, издававшийся А. М. Лабзиным с января по сентябрь 1806 г. и с апреля 1817 г. по июнь 1818 г. (всего вышло 9 частей, или 25 книжек). Был запрещен указом Св. Синода от 14 мая 1825 г.

1411

В 1818 г. в родном для Галахова городе Сапожок Рязанской губ.

1412

В 1822 г. в Рязани, первым учеником.

1413

Далее зачеркнуто: Четырнадцатая – и следующее числительное вписано поверх над строкой.

1414

В 1822–1826 гг. Галахов учился на физико-математическом факультете Московского университета.

1415

Имеется в виду главный коломенский тракт Большая Московская улица. Также называлась и Большой Астраханской (ныне ул. Октябрьской революции).

1416

Испр.; в автографе ошибочно: называлась.

1417

Вероятно, это название было неофициальным. Губернская гимназия (позже Первая мужская) была основана в Рязани в 1804 г. и в 1815 г. разместилась в величественном здании на главной улице города – Астраханской (ныне Ленина); на Николо-Дворянской улице (с 1919 г. ул. Полонского) позднее располагалась Вторая мужская гимназия.

1418

Земляк Гилярова по Коломне митрополит Филарет (Дроздов) и его родня не раз появляются на страницах «Из пережитого».

1419

Протоиерей Николай Андреевич Руднев (ок. 1812–1876), церковный историк, проф. МДА; тесть И. А. Вениаминова, ученика и преемника Гилярова по МДА. О трудной цензурной истории труда Руднева «Рассуждения о ересях и расколах в Российской Церкви со времени Владимира Великого до Иоанна Грозного» (М., 1838), в котором были обнаружены «догматические погрешности», прежде всего недооценка значения церковного предания (см.: Котович Ал. Духовная цензура в России (1799–1855 гг.). СПб., 1909. С. 175, 256, 269, 452), писал в своих мемуарах Гиляров: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 167, 185–187, 189.

1420

Протоиерей Михаил Васильевич Соловьев (1791‒1861), законоучитель Московского коммерческого училища. О нем также упоминал Гиляров: Там же. С. 306.

1421

Историк Сергей Михайлович Соловьев (1820–1879), академик ИАН (1872); ректор Московского университета (1871–1877), дал в своих «Записках» весьма неприязненную характеристику митрополита Филарета (Дроздова). См. полемические отклики: 1) Флоринский Н. И. Филарет, митрополит Московский и «Записки» о нем С. Соловьева. М., 1896; 2) Лебедев А. П. В защиту Филарета от нападок историка С. М. Соловьева. М., 1907.

1422

Московское училище ордена Святой Екатерины, один из институтов благородных девиц для обучения дочерей потомственных дворян. Основан в 1802 г. С 1928 г. в здании училища находится Центральный дом Красной Армии (ныне Центральный дом Российской Армии). Помимо институтской и двух церквей при Мариинской больнице, в районе Екатерининской площади была только одна приходская церковь – Иоанна Воина, иначе именовавшаяся Воздвижения Креста Господня на Старых Убогих домах, документально известная с 1635 г. и разрушенная в 1930-х гг. (на ее месте в 1937–1941 гг. построена гостиница Центрального дома Советской (ныне Российская) Армии.

1423

О протоиерее А. И. Невоструеве см. примеч. 3 на с. 232. Московское Александровское училище, где он преподавал Закон Божий в 1841–1848 гг., было основано в 1804 г. как отделение Екатерининского училища (с 1807 г. автономно; с 1891 г. Александровский женский институт).

1424

В 1837–1856 гг.

1425

В 1848–1872 гг.

1426

См.: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 126–128, 130–134, 137, 150, 154, 155, 215, 221, 454, 455, 464, 465; Т. 2. С. 104.

1427

Профессор Филипп Алексеевич Терновский (1838–1884) читал церковную историю в Киевском университете и Духовной академии, из которой был уволен по указу Св. Синода от 16 ноября 1883 г. «за направление, несогласное с духом православия, и склонность к мнениям протестантским историкам».

1428

Терновский Ф. Митрополит Филарет: Его научное и общественное значение // НВр. 1883. 9 янв. № 2466. С. 1–2; 10 янв. № 2467. С. 1; 11 янв. № 2468. С. 1. Этот обширный очерк Терновского и послужил причиной репрессий против него со стороны Духовного ведомства. Любопытно, что толчок ему дала передовая статья Гилярова «Москва, 24 декабря» (СИ. 1882. 25 дек. № 356. С. 2–3). Совпадения разительны. Гиляров: «...Филарет был совершенно лишен того, что называют «инициативой». <...> Он веровал во власть, признавал обязанным ей покоряться, не только за страх, но и за совесть...» (Вопросы веры и Церкви. Т. II. С. 333). Терновский: «Митр<ополит> Филарет правительственной инициативы вовсе не имел и потому не только не тяготился указаниями высшей власти, но всегда робко и послушно искал, на что бы опереться в своих распоряжениях» (НВр. 1883. 10 янв. № 2467. С. 1). Порой Терновский спорит с Гиляровым, не называя своего оппонента. К примеру, пишет: «…при раздаче мест владыко <так!> Московский был довольно свободен от нередкого у архиереев непотизма, т. е. пристрастия к племянникам и другим родственникам» (Там же), тогда как Гиляров свидетельствовал: «Его обвиняли, что он усиленно выводил своих родственников, раздавая им места по епархии» (Вопросы веры и Церкви. Т. II. С. 334). Однако в целом, безусловно, пером последнего двигало стремление разобраться и понять реальную противоречивость великого человека, его статьи всё же исполнены любви и подчас горечи сожаления, например – в связи с излишней осторожностью Филарета: «…при необыкновенных дарованиях и властном положении, до которого никто из иерархов новейшего времени не достигал, он не сделал многого для внешнего положения Церкви, чего именно от него позволительно было бы ожидать» (Там же. С. 335). В то же время в очерке Терновского слишком чувствуется ожесточение автора, и потому его произведение не лишено пафоса рассчитанной на скандал разоблачительности, переходящей в некоторое даже злорадство. См. подробнее: Дмитриев А. П. Филаретовский юбилей 1867 и кончина святителя в оценках «триумвирата» московских консерваторов (И. С. Аксаков, Н. П. ГиляровПлатонов, М. Н. Катков) // Филаретовский альманах. М.: Изд-во ПСТГУ, 2009. Вып. 5. С. 165–186; то же в изд.: XIX Ежегодная богословская конференция ПСТГУ. Материалы: В 2 т. М.: Изд-во ПСТГУ, 2009. Т. 1. С. 115–124.

1429

Имеется в виду Ф. А. Гиляров, так же как и Галахов составлявший учебные хрестоматии. См. преамбулу на с. 210.

1430

Это слово вписано позже над строкой.

1431

Частица вписана позже над строкой.

1432

Первый труд с таким названием – фундаментальное сочинение немецкого лингвиста Франца Боппа (Boop; 1791–1867) «Сравнительная грамматика санскрита, зенда, армянского, греческого, латинского, литовского, старославянского, готского и немецкого языков» (1833–1853).

1433

Термин индоевропейские языки (IndoEuropean languages) был впервые введен в 1813 г. английским исследователем Томасом Юнгом (иначе: Янг, Young; 1773–1829).

1434

Слова то я и взялся за нее вписаны сверху над строкой.

1435

Названы: 1) Пространная русская грамматика, изданная Николаем Гречем. СПб., 1827. Т. 1; 2-е изд.: 1830 (вышел только т. I); 2) Русская грамматика Александра Востокова. СПб., 1831; 12-е изд.: 1874.

1436

«Телескоп» – литературно-общественный журнал, издаваемый профессором Московского университета Николаем Ивановичем Надеждиным (1804–1856) в Москве в 1831–1836 гг. Поначалу выходил 2 раза в месяц, с 1834 г. – еженедельно.

1437

Николай Христофорович Кетчер (ок. 1806–1886), переводчик, литератор; врач, начальник Московского врачебного управления (1877–1885).

1438

Далее зачеркнуто: От.

1439

Свою полуироническую статью «Великий муж Русской грамматики» (1803) Н. М. Карамзин посвятил филологу А. А. Барсову, отстаивавшему ломоносовскую теорию «трех штилей» и полемизировавшему со словоупотреблением сентименталистов.

1440

Речь идет о первом издании романа И. И. Лажечникова «Басурман» (М., 1838), в котором автор пытался реформировать русскую орфографию, совершенно отказавшись от буквы ѳ, используя о после шипящих (жолтый, чорный, пошол, прельщон), допуская отступления в написании окончаний прилагательных и местоимений (ничево, старова, дальнева), постоянно употребляя букву ё и предлагая, в соответствии с произношением, писать «щ» вместо «сч» и «зч», то есть щёт, расскащик и т. д. Идея не прижилась, и следующие издания соответствовали принятым нормам языка.

1441

Это слово вписано поверх строки.

1442

Карл Фердинанд Беккер (Becker; 1775–1849) – немецкий врач, педагог, естествоиспытатель, лингвист и филолог, представитель логического направления в языкознании. Автор трудов: «Немецкое словообразование» (1824), «Немецкое языкознание» и «Организм языка» (оба – 1827).

1443

Иван Иванович Давыдов (1792–1863), тайный советник, сенатор, академик; председатель Второго отделения ИАН, заслуженный профессор русской словесности.

1444

Далее зачеркнуто: дома.

1445

Далее зачеркнуто: т<ак?> где и.

1446

Слова так что написаны над строкой.

1447

f Далее зачеркнуто: Мы.

1448

Далее зачеркнуто: ныне бы.

1449

Далее зачеркнуто: со<мневаюсь>.

1450

Далее зачеркнуто: чув<ства>.

1451

Предлог написан сверху над зачеркнутым: В.

1452

Далее зачеркнуто: вместо.

1453

Слово в скобках вписано над строкой.

1454

Продолжение цикла «Логика раскола», сохранившееся в рукописи. Впервые опубликовано Шаховским: РО. 1895. Т. 35. Окт. С. 456–466.

1455

В архиве Гилярова сохранились черновые наброски и две беловые рукописи с разными вариантами предлагавшихся им формулировок статей под названием «Об изменениях в Цензурном уставе» (ИРЛИ. Ф. 71. Д. 21. 86 л.). Позже одно из своих «мнений», поданных на обсуждение Комиссии для разработки проекта Устава о книгопечатании – о порядке административных взысканий – Гиляров опубликовал в виде передовой статьи: СИ. 1867. 7 дек. № 7. С. 1–2. Скорее всего именно эту Записку и имел в виду Шаховской.

1456

Подразумевается Записка об антиминсах, о которой Гиляров 8 ноября 1883 г. писал К. П. Победоносцеву: «Едва только я вступил в Синодальную типографию, как мне пришлось обратить внимание на печатание антиминсов с хульною надписью, дававшею тот смысл, что тайнодействия сила сообщается антиминсу Государем. Я принялся за разыскания, составил историческую записку и при содействии покойного Филарета (поразившегося моим указанием и не находившего слов благодарить меня) достиг, что редакция надписи была изменена». Записка датирована 17 октября 1863 г.; впервые опубликована, с отзывом свт. Филарета (Дроздова): Алфавитный указатель к Собранию мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам и к переписке его с разными учреждениями и лицами духовными и светскими. СПб.: Синодал. тип., 1891. Ч. II. С. 58–65. Антиминс (ἀντιμήνσιον – вместопрестолие, от греч. ἀντι – вместо и лат. mensa – стол) – льняной или шелковый плат с изображением сцены положения Христа во гроб и четырех евангелистов и надписанием епископа, в который вшита частица св. мощей.

1457

Так в рукописи.

1458

Письма опубликованы нами: Разумевающие верой.

1459

Письма опубликованы нами: Письма к Гальперсон.

1460

О чиновнике МНП И. П. Корнилове см. примеч. 39 на с. 162–163. О его переписке с Гиляровым см. примеч. 1 на с. 467.

1461

Иван Федорович Романов-Рцы (псевд., наст. фам. – Романов, осн. псевд. – Рцы; 1861–1913), публицист славянофильского направления, издатель, прозаик, ученик и корреспондент Гилярова. Письма опубликованы нами: Письма к Романову-Рцы.

1462

Графиня Антонина Дмитриевна Блудова (1812–1891), камер-фрейлина имп. Марии Александровны, писательница, мемуаристка; хорошая знакомая Гилярова с 1854 г.

1463

Сергей Андреевич Юрьев (1821–1888), критик, издатель, председатель ОЛРС (с 1878 г.), друг Гилярова.

1464

Митрополит Сербский Михаил (Йованович). См. примеч. 76 на с. 379.

1465

Государственный контролер Т. И. Филиппов. Двусторонняя переписка Гилярова с ним опубликована лишь недавно нами: Переписка с Филипповым.

1466

Об адвокате Ф. Н. Плевако и его взаимоотношениях с Гиляровым см. примеч. 72 на с. 378–379. В архиве Шаховского хранится письмо Плевако к Гилярову <1879 г.> (РНБ. Ф. 847. № 674. Л. 1–2 об.).

1467

Михаил Николаевич Лопатин (1824–1900), тайный советник, председатель департамента Московской судебной палаты, отец философа Льва Лопатина.

1468

Иван Васильевич Павлов (псевд. – Л. Оптухин; 1823–1904), врач, прозаик, публицист, издатель; корреспондент Гилярова и Шаховского.

1469

Прот. Григорий Петрович Смирнов-Платонов (1825–1898), магистр МДА (1850), духовный писатель, церковный историк, редактор-издатель журналов «Православное обозрение» и «Детская помощь»; ученик и сослуживец Гилярова. См. его мемуары, в которых неоднократно упоминается Гиляров: Смирнов-Платонов Гр., прот. «Curriculum vitae»: Из области воспоминаний и мечтаний // Смирнов-Платонов Гр., прот. «Детская помощь»: К читателям и сотрудникам. М., 1885. С. 19–50.

1470

Прот. Петр Алексеевич Смирнов (1831–1907), магистр МДА (1854), московский священник (с 1858 г.) и законоучитель (с 1860 г.); настоятель петербургского Исаакиевского собора (с 1886 г.), председатель Учебного комитета при Св. Синоде (1897–1905), редактор газеты «Церковные ведомости» (1888–1905); духовный писатель, историк, педагог.

1471

Елпидифор Васильевич Барсов (1836–1917), фольклорист, исследователь древнерусской письменности; хранитель рукописей Румянцевского музея (с 1870 г.); близкий друг Гилярова с 1867 г. См. его показания в защиту Гилярова на с. 386–387.

1472

Савелий Константинович Эфрон (псевд. – С. Литвин; 1849–1925), прозаик, драматург, публицист, сотрудник «Современных известий» в 1880-е гг. Опубликовал воспоминания: Эфрон С. Н. П. Гиляров и гр. Л. Н. Толстой // Русский листок. 1902. 13 окт. № 281. С. 1.

1473

Гаврила Васильевич Сенатов, бывший федосеевец, присоединившийся к православию; крестьянин Муромского уезда Владимирской губернии.

1474

Скорее всего речь идет о сотруднице «Современных известий» (с 1875 г.) переводчице А. Р. Яньковой, которую бросил с тремя малыми детьми на руках муж-пропойца буйного поведения. См. об этом черновик заявления Гилярова «В контору 2<-го> квартала Тверской части» от 2 февраля 1875 г.: РНБ. Ф. 847. № 423. Л. 1, 2.

1475

См. подробно о жизни Гилярова в семье его будущего тестя, протоиерея московской церкви Флора и Лавра на Зацепе Алексея Ивановича Богданова (1786–1860), в книге «Из пережитого» – главы LIII («Новая обстановка»), LIV («Церковное письмоводство») и LV («Ленивый день»).

1476

Далее зачеркнуты начинавшие новый абзац слова: После свадьбы.

1477

Упомянуты, помимо Веры, сын Игнатий, впоследствии справщик Московской Синодальной типографии, и дочь Мария (в замужестве Тихобразова).

1478

Далее зачеркнуто: ни.

1479

Речь идет о даче в Петровско-Разумовском. См. примеч. 5 на с. 432.

1480

Слова увлечением со вписаны над строкой.

1481

Далее зачеркнуто: Никакая работа.

1482

Далее зачеркнуто: в.

1483

Это слово вписано над зачеркнутым: воспар<ить>.

1484

Далее зачеркнуто: на.

1485

Это слово вписано над зачеркнутым: неизбежные.

1486

Эта дача была продана за бесценок в 1884 г. с аукциона за долги. См. подробнее об этом в воспоминаниях Н. Н. Гилярова.

1487

Слова заведовавший конторой вписаны над строкой.

1488

Это местоимение вписано сверху над зачеркнутым: самому.

1489

Это слово вписано сверху над строкой.

1490

Далее зачеркнуто: одного дня.

1491

Предлог вписан сверху над строкой.

1492

Далее зачеркнуто: его.

1493

Испр.; в автографе: заставляла.

1494

Далее зачеркнуто: принадлежности к умственно<му>.

1495

Это слово вписано сверху над строкой.

1496

Слова и близь села Брынкова вписаны над строкой.

1497

Далее зачеркнуто: сносной.

1498

Это слово вписано сверху над строкой.

1499

Далее зачеркнуто: т<ак> к<ак>.

1500

Далее зачеркнуто: оную.

1501

Далее зачеркнуто: тягаться.

1502

Слова всех благ вписаны сверху над зачеркнутым: всего.

1503

Николай Иванович Шумов – штабс-ротмистр (в отставке с 1849 г.), помещик с. Брыньково Рузского у. Московской губ., построивший там в 1850-х гг. писчебумажную фабрику; в 1863 г. переселился в Москву. См. также примеч. 82 и 96 на с. 379 и 381.

1504

Далее зачеркнуто: смотрит<елем>.

1505

Слова за мальчишками вписаны над строкой.

1506

Слова в духовном вписаны сверху над зачеркнутым: в уездном.

1507

Это слово вписано сверху над строкой.

1508

Далее зачеркнуто: Рис<унки>.

1509

Далее зачеркнуто: испол<нение>.

1510

Далее зачеркнуто: плотины.

1511

Далее зачеркнуто: В.

1512

Далее зачеркнуто: последнем.

1513

Слова даже иногда вписаны над строкой.

1514

Слова за неимением тряпки вписаны над строкой.

1515

Видимо, речь идет о Владимире Федоровиче Ненарокове (1837–1893) – внуке по матери адмирала И. Ф. Крузенштерна, состоятельном дворянине Владимирской губернии, фабриканте, кредиторе Гилярова. Любопытно, что Ненароков был увлечен историческими разысканиями и опубликовал в провинциальной прессе ряд хозяйственно-административных документов XVII в.

1516

Далее зачеркнуто: проживши.

1517

Ошибка памяти: Ненароков арендовал Брынковскую фабрику летом 1883 г.: о соответствующих переговорах с ним Гиляров регулярно оповещал А. М. Гальперсон в письмах к ней от 14 января – 21 марта 1883 г. (см.: Письма к Гальперсон. С. 194–236).

1518

Это слово вписано сверху над строкой.

1519

Слова сей делец вписаны сверху над зачеркнутым: Марков.

1520

Слова или арендовал вписаны над строкой.

1521

«Конец – делу венец» (лат.).

1522

Николай Семенович Тростянский, кандидат прав, адвокат.

1523

Далее зачеркнуто: В ноябре.

1524

Далее зачеркнуто: купленный.

1525

Федор Григорьевич Навродский, коллежский секретарь, владел тремя домами на Знаменке.

1526

Далее зачеркнуто: одним.

1527

О В. И. Трескине см. примеч. 22 на с. 406.

1528

О П. А. Лебедеве см. примеч. 1 на с. 332.

1529

Далее зачеркнуто: бы.

1530

Вас. Долгий <Гиляров-Платонов Н. П.>. Что такое гомеопатия и аллопатия? // СИ. 1876. 28 янв. № 26. С. 1–2; 2 февр. № 31. С. 1–2; 8 февр. № 37. С. 1–2; 22 февр. № 50. С. 1–2. О гомеопатии Гиляров писал и позднее. См., например, передовую «Москва, 28 октября. Дневное обозрение» (СИ. 1886. 29 окт. № 298. С. 2).

1531

Далее зачеркнуто: доставке.

1532

Речь идет об И. С. Аксакове.

1533

Это предложение – вставка с нижнего поля рукописи.

1534

Слова приказано не объяснять вписаны сверху над зачеркнутым: не открывать.

1535

Это слово вписано сверху над строкой.

1536

Весь следующий абзац написан позднее на другом листе (6 об.) рукописи, место вставки помечено красной галочкой.

1537

Ошибка: эта книга Э. Ренана была опубликована в России только в 1906 г. Н. Н. Гиляров подразумевал издание: Жизнь Иисуса Христа: В 2 ч. / <Соч.> Фредерика В. Фаррара, д-ра богословия, чл. Королев. о-ва, б. чл. коллегии св. Троицы в Кембридже, проф. Мальборугской коллегии и ординар. капеллана при королеве Великобританской; Пер. с англ. Ф. Матвеева. М.: Тип. «Соврем. известия», 1876. 230, 273 с. Фредерик Уильям Фаррар (Farrar; 1831–1903) – англиканский теолог.

1538

Сергий, архим. Полный месяцеслов Востока. М.: Тип. «Совр. известия», 1875. Т. I: Восточная агиология. <3>, XIV, 330, 198, <4> с. Сергий (в миру Иван Александрович Спасский; 1830–1904), впоследствии архиепископ. Т. II печатался в Типографии ИАН.

1539

Гиляров Ф. Предания русской Начальной летописи. М.: Тип. «Совр. известия», 1878. <6>, 325 с.

1540

Это слово вписано сверху над строкой.

1541

Подразумевается Боснийско-Герцеговинское восстание 1875–1876 гг.

1542

«Восток: Газета политическая и литературная» издавалась в Москве Н. Н. Дурново еженедельно и поначалу без предварительной цензуры со 2 мая 1879 г. по 31 января 1886 г., с перерывом с 28 марта по 31 июля 1884 г. (всего 338 номеров). Газета избрала себе стратегической задачей «примирить между собой различные народности Балканского полуострова путем единоверия, на котором Россия основывала свою восточную политику во все прежние времена».

1543

О С. Д. Тихобразове см. примеч. 79 на с. 379. Гиляров состоял в переписке с ним и печатал его корреспонденции в своей газете.

1544

Это слово вписано сверху над строкой.

1545

Далее зачеркнуто: Иностранным отделом.

1546

Предлог вписан сверху над зачеркнутым: телеграмм.

1547

Так в автографе.

1548

Об этом неудачливом литераторе, в ноябре 1890 г. умершем в нищете от чахотки, его приятель А. П. Чехов писал, взывая к его землякам-смолянам (письмо опубликовано 20 декабря 1890 г. в № 150 газеты «Смоленский вестник»): «В Москве проживает смоленский дворянин Николай Аполлонович Путята, сын одного из крупнейших землевладельцев Смоленской губернии. Занимался он до последнего времени исключительно литературою, был известен как отличный переводчик и одно время негласно редактировал московские уже прекратившиеся издания «Мирской толк», «Свет и тени» и «Европейскую библиотеку». Года 2–3 тому назад он заболел хроническим воспалением легких настолько серьезно, что потерял способность к труду».

1549

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: из газет.

1550

Имеется в виду П. И. Богуш. См. примеч. 9 на с. 375.

1551

Далее три строки тщательно вымараны.

1552

Это слово вписано сверху над строкой.

1553

Это слово вписано сверху над строкой.

1554

Далее зачеркнуто: с вырезками.

1555

Слова в это время вписаны над строкой.

1556

Далее зачеркнуто: я бы поп<робовал>.

1557

Слова за несколько годов вписаны сверху над зачеркнутым: не за один год.

1558

О доме О. И. Бетлинг см. примеч. 31 на с. 406.

1559

Далее зачеркнуто: этом.

1560

Ошибка памяти: Ф. А. Гиляров стал соредактором с № 52 за 1878 г.

1561

Это слово вписано сверху над строкой.

1562

Дмитрий Алексеевич Покровский (1845–1894) – хроникер «Современных известий», москвовед; с 1890 г. редактор газеты «Русская жизнь», затем – журнала «Пожарный».

1563

Это слово вписано сверху над строкой.

1564

Петр Алексеевич Збруев (вариант фам. Сбруев; ?–1910), журналист, беллетрист.

1565

Николай Михайлович Бостанджогло (1826–1891) – владелец табачной фабрики, основанной в 1820 г. в Басманной слободе. См.: ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 62. Д. 851: Табачная фабрика М. И. Бостанджогло. См. изд.: Липскеров А. За «Берендея»: Обвинение редакторов «Современных известий» потомственным почетным гражданином Бостанджогло в злословии. М.: Унив. тип., 1879. 24 с.

1566

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: расходилась.

1567

Далее зачеркнуто: Из.

1568

См. составленный Ф. А. Гиляровым некролог М. В. Дьяконову: СИ. 1880. 11 сент. № 251. С. 2.

1569

Самуил Соломонович Шайкевич (1842–1908) – присяжный поверенный, известный защитник в процессах по уголовным делам; коллекционер, владелец большого собрания старинных гравюр.

1570

Имеется в виду съезд мировых судей – апелляционная инстанция для мирового суда, организованного по реформе 1864 г. в России.

1571

Далее зачеркнуто: Газет <а>.

1572

О Н. И. Пастухове см. примеч. 86 на с. 380. В 1870-х гг. он фельетонист «Современных известий», затем, с 1881 г., издатель-редактор газеты «Московский листок» и удачливый конкурент Гилярова.

1573

Статьи эти впоследствии были собраны Ф. А. Гиляровым в книгу «15 лет крамолы (4 апреля 1866 г. – 1 марта 1881 г.)» (М., 1883. Т. 1, ч. 1. [4], XVI, 324, IV с.), подвергшуюся цензурному запрету.

1574

Далее зачеркнуто: купить.

1575

Это слово вписано сверху над строкой.

1576

Купец Густав Алексеевич Блюменберг, представитель бумажных фабрик «Пализен».

1577

Далее зачеркнуто: мастер.

1578

Слова как обещали вписаны над строкой.

1579

О Н. П. Ланине см. примеч. 5 на с. 622.

1580

Далее зачеркнуто: заключил условие в полн<ом?>.

1581

Далее зачеркнуто: мочальный.

1582

Круглые скобки в автографе.

1583

Это слово вписано сверху над строкой.

1584

Далее зачеркнуто: несколько лет.

1585

Ланин был основателем завода минеральных и фруктовых шипучих вод.

1586

Покровский Д. А. О взаимном страховании от огня и его значении для городского хозяйства. М.: Изд. гласного Моск. думы Н. П. Ланина, 1877. <4>, 119 с.

1587

Далее зачеркнуто: уважал.

1588

Ошибка памяти: первый номер «Русского курьера» увидел свет 26 июня 1879 г.

1589

Последний номер «Русского курьера» датируется 5 января 1891 г.

1590

Далее зачеркнуто: между прочим, писал передовые по этой части до.

1591

Ошибка памяти: «Московский листок» издавался с 1 августа 1881 г.

1592

Первый номер «Вестника литературного, политического, научного, художественного с афишами» увидел свет 11 января 1883 г.

1593

Далее зачеркнуто: двух.

1594

Далее зачеркнуто: менее.

1595

Точнее: 20 мая.

1596

Гиляров издавал «Радугу» в течение одного 1883 года, затем редакция перешла к драматургу и журналисту Дмитрию Августовичу Мансфельду (1851–1909).

1597

Слова или плотный вписаны сверху над строкой.

1598

Далее зачеркнуто: что.

1599

Далее зачеркнуто: ухажив<авшие>.

1600

Далее зачеркнуто: нам.

1601

Далее зачеркнуто: открывши рот.

1602

Слова открыв рот, говорил Н<икита> П<етрович> вписаны сверху над строкой.

1603

Далее зачеркнуто сначала: контраст, затем: женств<енность?>.

1604

Инициалы вписаны сверху над зачеркнутым: ему.

1605

Это слово вписано сверху над строкой.

1606

Сначала было: портянки. Далее зачеркнуто: считал.

1607

Далее зачеркнуто: в ужасно<м>.

1608

Слова ваш отец вписаны сверху над зачеркнутыми инициалами: Н. П.

1609

Имеется в виду карикатура, изображающая двух помещиков, один из которых, действительно, похож на Гилярова (Развлечение. 1872. № 21. 3 июня. С. 328). Внизу – следующий диалог: «Не поверишь, мой друг, что за народец! Ни угрозой, ни просьбой ничего не поделаешь». – «Пороть надо!» – «Пороть? Но разве ты не знаешь, что розги запрещены?» – «Ну так лупи арапником» (автор – Н. П. К<ичее>в).

1610

Это слово вписано сверху над строкой.

1611

Намек на то, что среди сотрудников редакции и конторы «Современных известий» было несколько евреев.

1612

Местоимение вписано сверху над зачеркнутым: Так.

1613

Слова очень видный вписаны сверху над строкой.

1614

Слова в скобках вписаны сверху над строкой.

1615

Слова в голове вписаны сверху над зачеркнутым: соображения.

1616

Подразумевается тот факт, что здание для Императорского в память цесаревича Николая (Катковского) лицея, основанного в январе 1868 г. на средства М. Н. Каткова и П. М. Леонтьева, удалось приобрести благодаря щедрому пожертвованию (400 тыс. рублей) железнодорожного концессионера еврея Самуила Соломоновича Полякова (1837–1888).

1617

Л. Шульман был управляющим конторой «Московских ведомостей», заведовал бухгалтерией и типографией газеты.

1618

Владимир Андреевич Грингмут (1851–1907) – общественный деятель, публицист, филолог, историк, искусствовед. Сотрудничал с «Московскими ведомостями» с 1871 г.; в 1896 г. стал их редактировать.

1619

Так в русской прессе называли крушение почтового поезда, произошедшее в ночь с 29 на 30 июня 1882 г. на 316 км (7 пикет) перегона Чернь – Мценск, близ деревни Кукуевки (сейчас в Чернском р-не Тульской обл.), недалеко от станции Бастыево Московско-Курской железной дороги. Раскопку места катастрофы удалось завершить только 15 июля.

1620

О Е. Л. Кочетове (псевд.: Евгений Львов, Русский странник и др.) см. примеч. 21 на с. 158.

1621

Гамза (букв. «кошелек») – деньги.

1622

О В. Ф. Пелешевском см. примеч. 83 на с. 379.

1623

Далее зачеркнуто: Он же бессребряный.

1624

Гавриил Васильевич Сенатов – бывший руководитель федосеевского согласия, разуверившийся в беспоповстве.

1625

Союз вписан сверху над зачеркнутым: получил.

1626

Так в автографе.

1627

Пять первых букв этого слова вписаны сверху над строкой.

1628

Далее сначала зачеркнуто: был сом, затем: писал.

1629

Иван Васильевич Дьяконов, публицист, сотрудник «Современных известий»; покинув Москву, жил в Елабуге.

1630

Далее зачеркнуто: бухг<алтером>.

1631

Это слово вписано над строкой.

1632

Далее зачеркнуто: но.

1633

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: находилась – рукопись.

1634

Слова пролез [к редакт<ору>] вписаны сверху над зачеркнутым: явился.

1635

Речь идет о Василии Гавриловиче Сенатове (1868–?), впоследствии историке старообрядчества, кандидате МДА (1898).

1636

Кирпичников А. И., Гиляров Ф. А. Этимология русского языка для низших классов гимназий (применительно к правописанию). М., 1868; 47-е изд.: М.; Пг., 1918.

1637

Далее зачеркнуто: дуя.

1638

Далее зачеркнуто: заставить Н<икиту> П<етровича>.

1639

Далее зачеркнуто сначала: в ду<ховной>, затем: допущ<ение>.

1640

Калувер, или кулугур, – прозвание старообрядцев.

1641

Это слово вписано сверху над строкой.

1642

Далее зачеркнуто: нисколько.

1643

Это слово вписано сверху над строкой.

1644

Слова и именно вписаны над строкой.

1645

Это слово вписано сверху над строкой.

1646

Это слово вписано сверху над строкой.

1647

Далее зачеркнуто: спирто<м>.

1648

Кн. Владимир Андреевич Долгоруков (1810–1891) – московский генерал-губернатор (с 1865 г.); покровительствовал Гилярову.

1649

Франтишек Ян (Федор Иванович) Иезбера (1829–1901) – этнограф, переводчик, общественный деятель. Окончил Пражский университет; с 1869 г. доцент славянских языков при Варшавском университете.

1650

Далее зачеркнуто: полагала.

1651

Это слово вписано сверху над строкой.

1652

Это слово вписано сверху над строкой.

1653

Об А. А. Пороховщикове см. примеч. 111 на с. 383. О его конфликте с Гиляровым см.: Разумевающие верой. С. 50–52, 103–105, 111–115.

1654

Далее зачеркнуто: ожидаем<ого> против<одействия>.

1655

Василий Егорович Румянцев (1822–1897), магистр МДА (1846), инспектор Московской Синодальной библиотеки; археограф, историк.

1656

Далее зачеркнуто: Истор<ическим> муз<еем>.

1657

Выявлена поздняя передовица Ф. А. Гилярова о беззаконном устройстве и пожароопасном местоположении бань Пашкова между Главным архивом МИДа, Московским и Румянцевским музеями, Казенной палатой и Губернским казначейством: + <Гиляров Ф. А.>. Москва, 10 марта // СИ. 1880. 11 марта. № 69. С. 2. Разрешение на строительство бань было дано купцу Пашкову 19 января 1878 г. по ходатайству Комиссии о пользах и нуждах общественных при Московской городской думе.

1658

Эти два предложения вписаны позже между строк.

1659

Далее зачеркнуто: При.

1660

Слова по просьбе вписаны над строкой.

1661

Далее зачеркнуто: им, затем: сво<им>.

1662

Местоимение вписано сверху над строкой.

1663

В этом признавался сам Гиляров в своих воспоминаниях: «Я не имею понятия о звуке, издаваемом кузнечиками. Мне в этом не верят, некоторые негодуют даже, когда я об этом объявляю, особенно когда сами они в то же время слышат звук этого насекомого. Раз или два, когда меня подводили к самой траве, где трещал кузнечик, я слышал действительно нечто похожее на звук пилы, но звук слабый во всяком случае, который без указания и не дошел бы до меня. Меня уверяют, однако, что звук, производимый кузнечиком, очень силен, даже несносен. Счастие это или несчастие, но я лишен его. <...> ...в органе слуха не достает чего-то, чтобы воспринять известное качество звука, – у кузнечика...» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 123).

1664

Далее зачеркнуто: а равно гнуслявое.

1665

Дмитрий Александрович Агренев-Славянский (1836–1908) – певец, тенор, дирижер, собиратель народных песен, основатель «Славянской капеллы», друг Гилярова. См.: Значение деятельности Агренева-Славянского: Речь Н. П. Гилярова-Платонова, произнесенная на юбилейном заседании 26 апреля 1887 г. // СИ. 1887. 27 апр. № 113. С. 1–2. См. также: Поправки // Там же. 28 апр. № 114. С. 1.

1666

Это слово вписано сверху над строкой.

1667

Владимир Никитич Кашперов (1827–1894) – композитор, профессор Московской консерватории; был близок к славянофилам.

1668

Александр Михайлович Додонов (1837–1914) – известный тенор; в 1869–1891 гг. – солист Московского Большого театра.

1669

Далее зачеркнуто: Какую штуку вы отв<етили>.

1670

Далее зачеркнуто: эти<м>.

1671

Далее зачеркнуто: песен.

1672

Точнее: «В сентитюревом капоте». (И далее: «В мериносовой шали, / В море-розовой косынке / И в козлиных башмачках».) Так начинается второй куплет песни «Что под деревом таким», опубликованной вместе с нотами не в первом, а во втором номере «Радуги» (с. 41). Подзаголовок: «Шуточная уличная песня, записана Д. А. Славянским в г. Шуе, Владимирской губ.». Н. Н. Гиляров также ошибается, говоря о публикации текстов «нескольких песен» – в этом номере напечатана лишь один.

1673

Слова ничего, так себе вписаны над строкой.

1674

Далее зачеркнуто: наяривали.

1675

Далее зачеркнуто: Меха лопнули!

1676

Далее зачеркнуто: Сер<б>ско<й>.

1677

Далее зачеркнуто: Сначала.

1678

Далее зачеркнуто: наконец.

1679

Это слово вписано сверху над строкой.

1680

Об И. А. Пашкове см. примеч. 75 на с. 379.

1681

Пол Чарльз Морфи (Morphy, 1837–1884) – американский шахматист, в рассматриваемый период считавшийся сильнейшим в мире.

1682

Далее зачеркнуто: уже.

1683

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: собственно.

1684

Далее зачеркнуто: расхо<дов>.

1685

Далее зачеркнуто: газеты.

1686

Далее зачеркнуто: течение.

1687

Далее зачеркнуто: наворо<вал>.

1688

Далее зачеркнуто: не более.

1689

Далее зачеркнуто: секретари.

1690

Доверенное лицо, исполняющее разнообразные поручения.

1691

Далее зачеркнуто: В.

1692

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: участвовал.

1693

Далее зачеркнуто: тайна.

1694

Испр., в автографе: Эта трию.

1695

Далее зачеркнуто: по отчету печаталась.

1696

Далее зачеркнуто: под.

1697

Фамилия указана на нижнем поле и снабжена отсылочным символом.

1698

Далее зачеркнуто: научил.

1699

Далее зачеркнуто: под.

1700

Далее зачеркнуто: нажил.

1701

Далее зачеркнуто: пост<роил>.

1702

Далее зачеркнуто: в.

1703

Дата вписана над строкой.

1704

Это слово вписано сверху над строкой.

1705

Далее зачеркнуто: в.

1706

Частица вписана сверху над строкой.

1707

Это слово вписано сверху над строкой.

1708

«Газета А. Гатцука», «политико-литературная, художественная и ремесленная», издавалась в Москве с 1875 г. еженедельно вплоть до смерти редактора-издателя Алексея Алексеевича Гатцука (1890). Он был литературным врагом Гилярова, печатал пасквили на него и его газету.

1709

Подразумевается Николай Никитич Гиляров, автор настоящих воспоминаний. См. о нем примеч. 66 на с. 378.

1710

Это слово вписано сверху над строкой.

1711

Далее зачеркнуто: на утр<о>.

1712

Далее зачеркнуто: из шкафа было похищ<ено>.

1713

Далее зачеркнуто: пошел.

1714

Слова которая (любовница) вписаны сверху над зачеркнутым: оба.

1715

Далее зачеркнуто: зыбыты<е>.

1716

Далее зачеркнуто: как.

1717

Дедново – крупное промысловое селение, расположенное на левом берегу Оки в 27 верстах от Коломны ниже по течению (ныне в составе Луховицкого р-на Московской обл.). В настоящее время Дедново официально называется Дединово.

1718

Казначей Воспитательного дома, 52-летний Федор Илиодорович Мельницкий, в ноябре 1881 г., получив из Московской конторы Государственного банка 339 000 руб. на содержание Воспитательного дома, уложил из них 337 000 рублей в кожаный саквояж и отправился пешком в Купеческий банк, чтобы внести деньги на счет. По дороге передал деньги сыну Борису, а прокурору заявил, что на улице ему неожиданно стало плохо, он упал в обморок, а, очнувшись, обнаружил, что саквояж исчез. Мельницкого судили и приговорили к высылке на четыре года в Томскую губернию. Но, поскольку денег так и не нашли, за его многочисленным семейством (семеро детей) наблюдали агенты. Выяснилось, что оно стало жить не по средствам, ни в чем себе не отказывая. 31 декабря 1882 г. в доме Мельницкого был произведен обыск. На скамью подсудимых сели его родственники, пользовавшиеся похищенными деньгами.

1719

Далее зачеркнуто: июне.

1720

Местоимение вписано сверху над строкой.

1721

Далее зачеркнуто: адресными.

1722

Далее зачеркнуто: Н<икиты> П<етровича>.

1723

Далее зачеркнуто: Н<иките> П<етровичу>.

1724

Англичанин Вильямс Оттович (после получения в 1858 г. российского подданства Василий Осипович) Говард, став в 1853 г. владельцем знаменитой Кондровской Троицкой бумажной фабрики, сумел в короткий срок технически перевооружить её и модернизировать производство. Впоследствии он был главой компании «Троицко-Кондровские писчебумажные фабрики».

1725

Далее зачеркнуто: дали знать.

1726

Далее зачеркнуто: шля<лся>.

1727

Далее зачеркнуто: Отправившись.

1728

Далее зачеркнуто: утвер<ждать>.

1729

Это слово вписано сверху над строкой.

1730

«Салон де варьете» («Salon les variétés») – музыкально-увеселительное заведение на Большой Дмитровке. «Фоли-Бержер» («Folies Bergère») – заведение в Москве, названное по знаменитому варьете с кабаре в Париже, так называвшемуся с 1872 г. «Гран Плязир» («Grand Plaisir») – московский ресторан.

1731

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: влюбился.

1732

Местоимение вписано сверху над строкой.

1733

Прозаик Алексей Феофилактович Писемский (1821–1881) жил близ Поварской улицы, в смежном Борисоглебском переулке, в доме 11.

1734

Это слово вписано сверху над строкой.

1735

Далее зачеркнуто: перед его смертью.

1736

Двухэтажный особняк А. И. Кошелёва в Москве сохранился (совр. адрес: Поварская ул., д. 31).

1737

Это слово вписано сверху над строкой.

1738

Далее зачеркнуто: занимала.

1739

Это слово вписано сверху над строкой.

1740

Далее зачеркнуто: ее выгодн<ость>.

1741

следовательно (лат.)

1742

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: сказал.

1743

Это слово вписано сверху над строкой.

1744

Слова и глупость вписаны над строкой.

1745

Далее зачеркнуто: довольно по мнению.

1746

Это слово вписано сверху над строкой.

1747

Слова и без колотушек вписаны над строкой.

1748

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: знали. как.

1749

Василий Иванович Романовский (1820–1895), выпускник МДА (1844), учитель словесности Владимирской (с 1844 г.), Вифанской (с 1845 г.) ДС; священник (1847), затем протоиерей московской церкви Параскевы Пятницы на Пятницкой улице.

1750

Это слово вписано сверху над строкой.

1751

Это слово вписано сверху над строкой.

1752

Слова за 150 р<ублей> вписаны над строкой.

1753

Это слово вписано сверху над строкой.

1754

Далее зачеркнуто: Что там такое.

1755

Далее зачеркнуто предложение: За это была дана пощечина.

1756

Далее зачеркнуто: якобы.

1757

Далее зачеркнуто: вы<пивая?>.

1758

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: отец.

1759

Далее зачеркнуто: плохим состоянием.

1760

Далее зачеркнуто: окончилась.

1761

Это слово вписано сверху над строкой.

1762

Дата вписана над строкой.

1763

Речь идет об адвокате Озерецком (см. упоминание о нем на с. 505), сумевшем завладеть дачей Гилярова. С. И. Уманец, опекуном которого был Гиляров, вспоминал: «Близ Петровского-Разумовского, под Москвой <...> Н. П. Гиляров-Платонов живал обыкновенно летом, на своей красивой оригинальной постройки даче, имевшей со всех четырех сторон совершенно особые стили, с огромным садом и отличным ягодным огородом.» (С. У. Мозаика // ИВ. 1912. Т. 130. Дек. С. 1059).

1764

Это слово вписано сверху над строкой.

1765

Это слово вписано сверху над строкой.

1766

Далее зачеркнуто: пронюхал.

1767

Далее зачеркнуто: и чтобы.

1768

Далее зачеркнуто: быть сотрудником.

1769

Далее зачеркнуто: очень.

1770

Далее зачеркнуто: пролез.

1771

Далее зачеркнуто: была выдача.

1772

Слова в какую-нибудь неделю вписаны над строкой.

1773

Это слово вписано сверху над строкой.

1774

Это слово вписано сверху над строкой.

1775

Это слово вписано сверху над строкой.

1776

Это слово вписано сверху над строкой.

1777

Далее зачеркнуто: были.

1778

Далее зачеркнуто: даже.

1779

Далее зачеркнуто: съема квартир<ы>.

1780

Далее зачеркнуто: Предложение.

1781

Далее зачеркнуто: причине отвергнуто.

1782

Далее зачеркнуто: так трудно.

1783

Это слово вписано сверху над строкой.

1784

Далее зачеркнуто: едучи в Петербург хлопотать о разрешении издавать газету.

1785

Нил Андреевич Основский (1816–1871), литератор и книгоиздатель.

1786

Далее зачеркнуто: прежних нельзя.

1787

Далее зачеркнуто: спрашивал.

1788

Это слово вписано сверху над строкой.

1789

Далее зачеркнуто: прежние.

1790

Алексей Афанасьевич Александров (1823–1887), выпускник Московского дворцового архитектурного училиза (1839); титулярный советник.

1791

Это слово вписано сверху над строкой.

1792

Это слово вписано сверху над строкой.

1793

Это слово вписано сверху над строкой.

1794

Далее зачеркнуто: фальшивого, а также.

1795

Слова одну пару вписаны над строкой.

1796

Далее зачеркнуто: предложено.

1797

Далее зачеркнуто: иметь.

1798

Это слово вписано сверху над строкой.

1799

Крестовская (Троицкая) застава Камер-Коллежского вала находилась в районе нынешней Рижской площади.

1800

Далее зачеркнуто: Московской губернии.

1801

Далее зачеркнуто: считал.

1802

Это слово вписано сверху над строкой.

1803

Это слово вписано сверху над зачеркнутым: Это совершенно верно.

1804

Алексей Петрович Зарин – московский правовед, изобретатель.

1805

Далее зачеркнуто: за обедом дома сидит во фраке.

1806

Далее зачеркнуто: от сего колодца.

1807

Химик-технолог Яков Яковлевич Никитинский (1854–1924), с 1908 г. профессор Московского коммерческого института. Его отец, Я. М. Никитинский, занимался торфоразработкой Сукина болота (за московским Симоновым монастырем).

1808

Далее зачеркнуто: возить.

1809

Далее зачеркнуто: залежи.

1810

Это слово вписано сверху над строкой.

1811

Далее зачеркнуто: и дело расстроилось.

1812

Далее зачеркнуто: пчел.

1813

Возможно, коллежский советник Петр Сергеевич Коновалов (1791–1873).

1814

Это слово вписано сверху над строкой.

1815

Карл Вагнер, владелец магазина семян в Риге и питомника растений.

1816

Это слово вписано сверху над строкой.

1817

Далее зачеркнуто: ягодой.

1818

А. М. Гальперсон в некрологе Гилярову свидетельствовала, что дача «давала ему ягоды клубники, называвшиеся в продаже гиляровскими, потому что подобных им не было…» (<Гальперсон А. М.>. Москва, 20 октября // СИ. 1887. 21 окт. № 288. С. 1).

1819

Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 98.

1820

Там же. С. 97.

1821

Первичные предложения по разбивке мест между семинариями вырабатывала Академия. Текст Представления 1844 г. сохранился и находится на л. 1–3 об. того же дела, что и публикуемые материалы. В дальнейшем представление направлялось на утверждение в Синод, где и определялись окончательные цифры.

1822

Академия делилась на два отделения: низшее (I–II курсы) и высшее (III–IV курсы). По утвержденному штату количество бюджетных мест на I курсе низшего отделения было установлено в 40 человек.

1823

Все перечисленные семинарии до Вологодской включительно относились к Московскому духовно-учебному округу и формировали целевой костяк студентов МДА. Перечисленные здесь семинарии находились под организационно-методическим контролем Внешнего правления МДА.

1824

Тверская, Смоленская и Могилевская ДС относились к С.-Петербургскому духовно-учебному округу и к С.-Петербургской ДА. Однако в целях поддержания единого духовного образовательного пространства осуществлялся некоторый обмен студентами.

1825

Окончившие семинарию выпускники имели возможность подать прошение руководству духовно-учебного округа или Синода с просьбой включить их в число абитуриентов следующего года, поступающих по квоте.

1826

Униатские семинарии Западного края (Могилевская, Литовская и Полоцкая) считались слабыми по уровню преподавания, так что зачисление из них производилось в «гуманитарных» и «политических» целях: «По воссоединению униатов <в 1840 г.> видим в Академии воспитанников Греко-униатских Семинарий, которым при приеме оказываемо было особенное снисхождение» (Смирнов. С. 152).

1827

Орловская, Полтавская и Воронежская ДС относились к Киевскому духовно-учебному округу и к Киевской ДА.

1828

Провалился на вступительных экзаменах и не был зачислен в число студентов Академии. Правда, предполагая такую возможность, Орловская ДС отказалась вводить его в число направляемых абитуриентов, так что Григорий Георгиевский все-таки поступал как волонтер.

1829

Волонтерами называли абитуриентов, не вошедших в число зачисляемых по квоте. Вступительные экзамены осуществляли отбор только среди волонтеров.

1830

Вероятно, Матфей Иванович Жудро, поступивший на следующий год в С.-Петербургскую ДА, а по ее окончании определенный во Владимирскую ДС «на класс словесности и соединенных с нею предметов»; преподавал здесь эти и другие дисциплины вплоть до 1877 г.; рукоположен священником в 1859 г., с 1873 г. кафедральный протоиерей Владимирского собора. См. подробнее: Малицкий Н. История Владимирской духовной семинарии: <В 3 вып.>. М., 1902. Вып. II. С. 265.

1831

Своекоштное обучение в МДА практиковалось в редчайших случаях и было скорее исключением из правил.

1832

В Российской империи XVIII–XIX вв. имели обращение три вида денежных знаков: золотой рубль, рубль серебром и рубль ассигнациями. Золотой и серебряный рубли имели жесткое номинальное выражение в соответствующих драгоценных металлах, тогда как курс рубля ассигнациями был плавающим и из-за мягкой кредитно-денежной политики постоянно падал. С 1780 г. до реформ С. Ю. Витте 1 рубль серебром обменивался на 18 грамм серебра и в 1830–1840-х гг. официально приравнивался к 3,5 рубля ассигнациями.

1833

В 1844 г. руководству МДА удалось изменить финансовые условия приема абитуриентов. Ранее МДА обязывалась обеспечить всех поступающих одеждой. Выпускники семинарий объявляли себя волонтерами ради шитья костюма за счет Академии, после чего благополучно проваливали экзамены и уезжали. С 1844 г. абитуриентов, поступающих по квоте, обмундировать обязывалась посылающая семинария, тогда как волонтеры давали подписку о готовности самостоятельно оплатить все расходы, связанные с поступлением. Переписку на сей счет см. в рамках этого же дела на л. 1–3 об.

1834

Дело о выборе абитуриентов Академии 1844 г., хранившееся в фонде МДС («Об отправлении 5 воспитанников семинарии в МДА и 8-ми волонтеров» // ЦИАМ. 1-я опись. Ф. 234 (Московская семинария). № 1997 по старой нумерации), к сожалению, не сохранилось – оно было утрачено при формировании современного фонда МДС в ЦИАМе после 1917 г.

1835

Все остальные воспитанники относились к числу своекоштных, а соответственно, Семинария не имела перед ними материальных обязательств. Возможно, именно это обстоятельство (стремление сэкономить) продиктовало отправку Василия Сперанского как волонтера, оцененную Гиляровым в «Из пережитом» как явную несправедливость и махинацию: «<Слова ректора> заключали ложь с начала до конца. Все дело состояло в том, чтобы втереть в число пятерых такого, о котором основательно можно было опасаться, что его вернут, когда бы он явился волонтером…» (Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 83). Опасаться, что волонтеру откажут в приеме, ректору семинарии не приходилось (такая возможность заранее предполагалась). Зато в случае очевидного провала на экзамене абитуриента, идущего по квоте, скандал был неминуем.

1836

Гиляров обучался в МДС с 1838 по 1844 г. Все семинаристы разделялись на «казеннокоштных», обучавшихся за государственный счет и проживавших при семинарии, и «своекоштных». Последние обеспечивали себя самостоятельно и проживали отдельно. В годы учебы в семинарии Гиляров большей частью находился на содержании у своего брата, диакона, а затем священника Новодевичьего монастыря Александра Гилярова и проживал в его доме. См. также примеч. 1 на с. 211.

1837

Система оценки знаний в XIX в. понимала двойку как положительную («удовлетворительную») оценку. Соответственно, оценка «хорошо» была примерно равна современной тройке. «Отлично хорошо» соответствует современной пятерке. «Весьма хорошо», «очень хорошо» – различные варианты четверки.

1838

Каждый год (см. предыдущие документы) руководство Академии представляло Синоду предполагаемую разделку мест по семинариям. Семинарии заполняли выделенные им квоты и отбирали, таким образом, будущих студентов Академии. Их последующая экзаменовка лишь определяла местоположение в академическом рейтинге. Гиляров был в числе абитуриентов, зачисленных по квоте МДС.

1839

Представление адресовано митр. Филарету (Дроздову) (см. преамбулу).

1840

Далее зачеркнуто: предложению.

1841

Слово между вписано поверх строки.

1842

Далее зачеркнуто: человек.

1843

В первоначальных вариантах: 71 <человек>, затем: 71 воспитанник<ов>.

1844

Далее зачеркнуто: испытанию.

1845

После испытанию стояла вычеркнутая запятая.

1846

Первоначально: церковной истории <и> языках.

1847

Закончил Академию 9-м магистром (здесь и далее место в списке выпускников указывается в соответствии с изд.: Смирнов) и был назначен наставником Вифанской ДС (здесь и далее сведения о распределении взяты из соответствующего дела: ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808; в данном случае – л. 7). Преподавал словесность, Св. Писание и латинский язык (см.: Списки начальников, наставников и воспитанников Вифанской духовной семинарии с 1800 по 1897 год. Сергиев Посад, 1898). 24 сентября 1854 г. уволился в епархиальное ведомство, приняв сан священника. Служил в Москве (священник московской Успенской на Малой Дмитровке церкви до 1871 г., затем – протоиерей церкви Бориса и Глеба). Преподавал Закон Божий в Школе живописи и 3-й, 4-й, 6-й мужских гимназиях.

1848

Закончил Академию 5-м магистром и был распределен в наставники МДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7), где занял должность профессора словесности и латинского языка. Впоследствии преподавал греческий язык и катехизическое учение (здесь и далее сведения о службе в МДС берутся из: Кедров Н. И. Московская духовная семинария. М., 1889).

1849

Закончил Академию 14-м магистром и был назначен преподавателем Рязанской ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1850

Закончил Академию 20-м магистром и был назначен настоятелем церкви на о. Эзеле в Рижской епархии. С 1852 г. – Риге (профессор, затем и инспектор ДС, архимандрит). В 1854 г., после смерти жены, принял монашество под именем Вениамин. С 1859 г. – ректор Астраханской ДС, с 1862 г. – Пермской. С 1866 г. – епископ Ревельский, викарий С.-Петербургской митрополии. С 1870 г. – епископ Рижский. Умер в 1874 г.

1851

Закончил Академию с правом получить магистра без переэкзаменовки при условии службы в духовно-училищном ведомстве в течение 2-х лет и с одобрения начальства. Был распределен в Рязанскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1852

Закончил Академию 4-м магистром и был назначен бакалавром в Вифанскую ДС (Там же. Л. 7) по классам логики, психологии, патристики и латинского языка. Впоследствии преподавал иврит. 20 августа 1853 г. уволен в епархиальное ведомство, протоиерей Спасской на Сретенке церкви в Москве.

1853

Закончил Академию 7-м магистром и был назначен преподавателем Воронежской ДС (Там же. Л. 7 об.), где преподавал всеобщую и русскую гражданскую историю, православное исповедание и богослужебные книги, греческий язык. С 1851 г. – секретарь Комитета описателей Воронежской епархии при Семинарском правлении (Никольский П. История Воронежской духовной семинарии. Воронеж, 1899. Ч. II. С. 116). С конца 1850-х гг. – кафедральный протоиерей в Томске.

1854

Закончил Академию 2-м магистром, но был оставлен в ней на впервые открываемый класс учения о вероисповеданиях как бакалавр (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7).

1855

Закончил 8-м магистром и был назначен в Рязанскую ДС (Там же. Л. 1). Затем – редактор «Тульских епархиальных ведомостей», законоучитель Тульской гимназии. С 1878 г. – кафедральный протоиерей.

1856

Закончил Академию 10-м магистром и был определен в Костромскую ДС на кафедру догматического богословия. С 1850 г. священник. С 1857 г. – протоиерей соборной церкви Ранненбурга. В 1869 г., после смерти жены, принял монашество с именем Василий. С того же года – в Рязани (ректор духовного училища, архимандрит, епископ Михайловский, викарий Рязанской епархии). См.: Смирнов. С. 152.

1857

Закончил Академию 12-м магистром и был назначен преподавателем Черниговской ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1858

Закончил Академию 6-м магистром и был назначен преподавателем Тверской ДС (Там же). Затем – кафедральный протоиерей Тверского собора.

1859

Закончил Академию 10-м кандидатом и был назначен преподавателем в Пензенскую ДС (Там же).

1860

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении выпускников XVI курса МДА не упомянут (см.: Там же. Л. 7‒7 об.)

1861

Закончил Академию 1-м магистром и был распределен бакалавром МДС; назначен профессором по классам логики, психологии, патристики и латинского языка. С 1855 г. – протоиерей в Москве.

1862

Закончил Академию 20-м кандидатом. В Представлении о распределении не упомянут, что свидетельствует косвенным образом об избрании поприща приходского священника. Священники состояли не в Духовно-учебном ведомстве, а в Духовном ведомстве, а потому в настоящем Представлении о распределении о них не говорилось.

1863

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут.

1864

Закончил Академию 17-м магистром. В Представлении о распределении не упомянут.

1865

Закончил Академию 18-м кандидатом. В Представлении о распределении не упомянут.

1866

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут.

1867

Закончил Академию 21-м магистром и назначен преподавателем в Тверскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1868

Закончил Академию 16-м магистром и назначен преподавателем во Владимирскую ДС (Там же).

1869

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут.

1870

Закончил Академию 21-м кандидатом. В Представлении о распределении не упомянут.

1871

Закончил Академию 3-м кандидатом и был назначен преподавателем в Могилевскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1872

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут.

1873

Закончил Академию 3-м магистром, готовился к распределению к Рязанскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.). Однако назначен был учителем среднего отделения в 3 класс Тульской ДС, где преподавал логику, психологию, патристику и латинский язык (Смирнов). С 1849 г. – профессор церковной истории Вифанской ДС. С 1852 г. – профессор Священного Писания и греческого языка МДС. С 1853 г. – священник, с 1855 г. – настоятель Никольской церкви в Толмачах. С 1860 г. – редактор журнала «Душеполезное чтение», в котором печатал в том числе работы бывших однокурсников, например, 4-го магистра Семена Вишнякова. В 1889 г. пострижен в монахи с именем Виссарион и хиротонисан во епископа Можайского, с 1891 г. – еп. Костромской и Галичский.

1874

Закончил Академию 17-м кандидатом и был назначен преподавателем в Новгородскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1875

Закончил Академию 22-м магистром. В Представлении о распределении не упомянут. Согласно сведениям, приведенным в кн.: Смирнов, назначен священником сперва в Вольмар, а затем в Венден (Лифляндия). После – кафедральный протоиерей в Костроме. Известен как духовный писатель.

1876

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут.

1877

Закончил Академию 6-м кандидатом и был назначен преподавателем в Вологодскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1878

Закончил Академию 2-м кандидатом и был назначен преподавателем в Тверскую ДС (Там же).

1879

Закончил Академию 15-м магистром и был назначен преподавателем в Ярославскую ДС (Там же).

1880

Закончил Академию 13-м магистром и был назначен преподавателем в Черниговскую ДС (Там же. Л. 1). Затем служил в Литовской ДС. Преподавал каноническое право, общую, русскую и церковную историю, а также библейскую историю. С 1862 г. – на службе в МНП в должности директора Виленских народных училищ, позднее архивариус Виленского учебного округа; любитель-астроном.

1881

Закончил Академию 7-м кандидатом и был назначен преподавателем в Новгородскую ДС (Там же. Л. 7 об.).

1882

Закончил Академию 11-м кандидатом и был назначен преподавателем в Подольскую ДС (Там же).

1883

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут.

1884

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут.

1885

Закончил Академию 13-м кандидатом. В Представлении о распределении не упомянут.

1886

Закончил Академию 27-м кандидатом. В Представлении о распределении не упомянут.

1887

Закончил Академию 4-м кандидатом и был назначен преподавателем Смоленской ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.). Позднее – инспектор Витебских народных училищ.

1888

Закончил Академию 11-м магистром и был назначен преподавателем в Тверскую ДС (Там же); позднее – законоучитель 3-й мужской гимназии Москвы, протоиерей Ильинской на Воронцовом поле церкви. Отец литературоведа Д. Д. Языкова.

1889

Закончил Академию 9-м кандидатом и был назначен преподавателем в Курскую ДС (Там же).

1890

Закончил Академию 14-м магистром и был назначен преподавателем в Рязанскую ДС (Там же).

1891

Закончил Академию 15-м кандидатом и был назначен преподавателем в Рязанскую ДС (Там же).

1892

Закончил Академию 18-м магистром и был назначен бакалавром в Вифанскую ДС (Там же. Л. 7), где преподавал гражданскую историю и соединенные с ней предметы. С 1852 г. – профессор физико-математических наук и русской истории. Уволился в 1877 г.

1893

Закончил Академию 16-м кандидатом и был назначен преподавателем в Саратовскую ДС (Там же. Л. 7 об.).

1894

Закончил Академию 14-м кандидатом и был назначен преподавателем в Орловскую ДС (Там же).

1895

Закончил Академию с правом получить магистра без переэкзаменовки при условии службы в Духовно-училищном ведомстве в течение двух лет и с одобрения начальства. Был назначен преподавателем в Харьковскую ДС (Там же).

1896

Закончил Академию 25-м кандидатом и был назначен учителем греческого языка в низшее отделение Варшавского духовного уездного училища (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.; запрос из Варшавы – см. на л. 1 того же дела). Позднее – редактор «Ярославских епархиальных ведомостей», собиратель книг (коллекция приобретена А. И. Вахрамеевым), археолог (стоял у основ археологии на Русском Северо-Востоке).

1897

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут. Александр Иоаннович Любимов (1823–1897) был приходским священником в Москве. Скончался в сане протоиерея настоятелем церкви Девяти мучеников Кизических, что близ Пресни, и благочинным Пречистенского сорока.

1898

Закончил Академию 19-м магистром и был назначен преподавателем в Новгородскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.) по кафедре чтения Священного Писания и герменевтики. В монашестве, которое принял в 1849 г., Григорий (Медиоланский). В 1850-х гг. – ректор Оренбургской ДС. В 1867 г. – епископ Выборгский, викарий С.-Петербургской митрополии, с 1868 г. – епископ Пензенский (Смирнов. С. 443).

1899

Закончил Академию 1-м кандидатом и был назначен преподавателем в Орловскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1900

Закончил Академию 26-м кандидатом. В Представлении о распределении не значится.

1901

Закончил Академию 12-м кандидатом и первоначально планировался к назначению преподавателем в Смоленскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.). Однако в соответствии с личным прошением (см. л. 3 того же дела) в связи с тяжелым материальным положением семьи был выведен из Духовно-учебного ведомства и переведен в епархиальное управление по Вологодской епархии на священническое место.

1902

Закончил Академию 23-м кандидатом. В Представлении о распределении не упомянут.

1903

В списках выпускников не значится. В Представлении о распределении не упомянут.

1904

Закончил Академию 22-м кандидатом. В Представлении о распределении не упомянут.

1905

Закончил Академию 5-м кандидатом и назначен преподавателем в Черниговскую ДС (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 808. Л. 7 об.).

1906

Закончил Академию 19-м кандидатом и был передан в распоряжение экзарха Грузии для определения на учительское место в Тифлисское или Телавское ДУ. Назначен, по-видимому, в Телавское ДУ (см. след. примеч.).

1907

Закончил Академию 24-м кандидатом и был передан в распоряжение экзарха Грузии. Был направлен в Тифлисское ДУ, в котором в 1860-х гг. исполнял обязанности смотрителя (см.: Юницкий А., свящ. Тифлисское духовное училище и его история. Кутаиси, 1887. С. 18).

1908

Далее зачеркнуто: воспи<танников>.

1909

Далее зачеркнуто: Как.

1910

Далее зачеркнуто: приня<ть>.

1911

Далее зачеркнуто: согласно его прошению, допустить к слушанию уроков с.

1912

Слова принять в число воспитанников вписаны поверх строки.

1913

Далее зачеркнуто: дозво<лить>.

1914

Протоиерей Петр Делицын был магистром I курса МДА. Оставлен при МДА преподавать французский язык (1818). Впоследствии – бессменный профессор математики. С 1843 г. руководил изданием Творений Св. Отцов. Принятие его сына, П. П. Делицына, как своекоштного воспитанника дало шанс получить академическое образование «лишнему» абитуриенту.

1915

Слово вписано поверх строки.

1916

Далее зачеркнуто: при явл<ении>.

1917

Далее зачеркнуто: 2-м воспитанникам.

1918

Тифлисская ДС входила в Киевский духовно-учебный округ, однако Синод в 1844 г. принял решение о зачислении в состав XVI курса МДА двух выпускников Тифлисской ДС. Переписку по этому поводу см. в рамках «Дела о направлении учащихся семинарий в состав XVI академического курса» (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 677. Л. 10).

1919

Далее зачеркнуто: не годными.

1920

Менее прочих успешными вписано поверх строки. Далее зачеркнуто: пр<инятие?> от<казать>.

1921

Перед цифрой 5 зачеркнуто ошибочное: 4.

1922

Сверх сего первоначально было обособлено.

1923

Слово вписано поверх строки.

1924

Большая часть из вписано поверх строки.

1925

Далее вычеркнуто изначальное продолжение: Акад<емическим> правлением замечено, что большая часть из них не имеют.

1926

Исправление показали недостаточные суждения в церковной истории и латинском языке вписано поверх строки.

1927

Изначальный порядок слов: со стороны их на будущее время. Предпочтительный порядок обозначен цифрами (1‒4), проставленными поверх слов.

1928

Вычеркнутый вариант: в воспитанниках. Слово между вписано поверх строки.

1929

Обнаружить подобное предписание в рамках фонда Внешнего правления МДА пока не удалось. Однако результаты вступительных экзаменов традиционно служили поводом к разбирательству о качестве семинарского образования. Ср. предписание следующего года «Предписание правления МДА о выяснении причин слабой преподавательской работы наставников I-й половины учебного года в духовных семинариях» (Там же. № 2132; а также № 2136 и 2152).

1930

Далее было вписано поверх строки, а затем вычеркнуто: скоро.

1931

Слово было вычеркнуто, а затем восстановлено.

1932

Далее вычеркнуто: сделает.

1933

Содержание этого трактата впоследствии стало одной из причин отстранения Гилярова от преподавания в Академии (см.: публикуемое ниже «Предложение» митр. Филарета).

1934

Гиляров пропустил половину семестра: он был назначен на должность бакалавра Академии 11 октября 1848 г. и приступил к работе предположительно во второй половине октября.

1935

Первая часть программы (до русских раскольников включительно) ныне публикуется; что касается второй части, то найти ее пока не удалось.

1936

Речь идет об авторских статьях, розданных студентам для подготовки к экзаменам. Такая практика была распространена, хотя и вызывала подозрение и критику митр. Филарета: «Желаю видеть записки и узнать настоятельную в них надобность, когда есть учебная книга и когда для студентов много письменной работы по предметам, не имеющим учебных книг» (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 848. Л. 18 об.).

1937

Судя по сообщениям прот. С. К. Смирнова (Смирнов. С. 29), официальными руководствами по герменевтике до Гилярова были сочинения: 1) Rambach J. J. Institutiones hermeneuticae sacrae variis obserationibus copiosissimisque exemplis biblicis illustratae cum praefatione Ioannis Francisci Budolei. Jena, 1723 (по специальному «православному» переизданию: Rambach J. J. Delineatio Hermeneuticae sacrae. 1 ed. Petropoli, 1815; 2 ed.: 1832) и 2) Амвросий (Подобедов), митр. Краткое руководство к чтению книг Ветхого и Нового Завета. М., 1803; 6-е изд.: 1840. Указанные работы не совпадают с программой Гилярова, композиционно выстроенной в соответствии со стандартом, предложенным архим. Макарием (Булгаковым). См.: Макарий (Булгаков), архим. Введение в православное богословие. СПб., 1847. С. 644–649. В то же время для программы Гилярова характерна большая ориентировка на принципы герменевтики Ф. Шлейермахера и новой Тюбингенской школы.

1938

Герменевтика – вспомогательная богословская дисциплина, разрабатывающая правила чтения библейского текста. В 1-й половине XIX в. герменевтика в духовных академиях читалась тремя взаимозависимыми курсами: собственно герменевтика, библейская археология (знакомила с историей и культурой Средиземноморья и Ближнего Востока библейских времен) и библиология (введение в Священное Писание с последовательным истолковательным чтением библейских книг). Собственно герменевтика также была разделена на несколько разделов: о смыслах Писания, о приемах для правильного чтения Библии и о правилах комментирования Библии.

1939

Перед названием раздела написан и зачеркнут его порядковый номер: 1.

1940

Далее зачеркнуто: и различные виды оного, происходящие от различных форм выражения.

1941

Русская богословская мысль XIX в. подчеркивала, что Бог в Своем Откровении не игнорирует человеческий разум, а учитывает его. Поэтому Библия обращена к любому человеку и всегда может быть адекватно понята (Терновский П., прот. Богословие догматическое. М., 1844. С. 6–7). Проблема соотнесения Божественной Мысли, живущей вне языка и реалий «малого времени», с человеческим разумом, «плененным» языком и исторической повседневностью, занимала Гилярова в годы его службы в Академии и переживалась им, на наш взгляд, острее, нежели другими богословами-современниками. Сохранилась его «Записка о том, что человеческая речь не может выразить того, что сообщает в Писании Святой Дух»: «Содержание Св. Писания есть положительное откровение всеобъемлющей мысли Божией. Речь человеческая есть орудие мысли ограниченной пределами чувственного постепенного опыта. Из сего выводим заключение [дока<зательство>], что человеческая речь, сама по себе, не может выразить всего [того], что сообщает нам в Писании Дух Святой. Там, где оканчивается полное разумение писаний человеческих, в [представлении] [от] воспроизведении представлений, улавливаемых самою речью [представлений о мире, окружающем Писателя, в значении языка и в сочетании представлений, сообразном с сочетанием речи] – оканчивается только первая степень [, шаг] в разумении предмета и цели Св. Писания, [которая должна] ве[сти]дущей к разумению более полному, ведению высшему и совершеннейшему» (РНБ. Ф. 847. № 305. Л. 1).

1942

Христианская герменевтика строится на сопоставлении двух уровней: буквального и иносказательного, что идет от иудейской экзегетической традиции (подробнее см. статьи «Экзегетика», «Гипертекст» в издании: Литературоведческие термины: Материалы к словарю. Коломна, 2008. Вып. 3: Интерпретация). Иносказательный смысл делится на аллегорический и символический (приоткрывающий реалии духовного мира). В отличие от иудейской, христианская экзегетика не считает обязательным присутствие иносказательного смысла в каждом библейском слове.

1943

Таинственный смысл, с точки зрения герменевтики XIX в., заключается в тех фрагментах Библии, где обнаруживается условность: «Вымышленные вещи или происшествия, приводимые в означение других вещей или происшествий, называются вообще аллегориями и разделяются на длинное иносказание и притчу» (<Сабинин С. К.>. В каком смысле должно разуметь книгу Песнь Песней и что она в себе содержит // Христианское чтение. 1821. Ч. III. С. 208).

1944

Библия знает два типа притч: ветхозаветную (нравоучение, свернутое в одну синтагму) и новозаветную (обладает развернутым сюжетом). Терминологически четкого разграничения аполога и притчи не существует. По-видимому, под апологом (короткая притча) здесь понимается ветхозаветная притча, тогда как под собственно притчей – новозаветная. См. фундаментальное исследование библейских притч: Jeremias J. Die Gleichnisse Jesu. Zürich, 1947; 8., durchges. Aufl. Göttingen, 1970.

1945

Цензор устраняет возможную путаницу в значениях слова «символический», настаивая на его восприятии как иносказательный, таинственный. Иной вариант прочтения – «стандартный» (ср. символические книги).

1946

Расширительное толкование понятие «прообразование», приписывающее последнему онтологическое значение. В классической трактовке прообразование – сугубо текстовое, семиотическое явление: «Прообразования Ветхого Завета, по самому значению сего слова, суть предварительные образы или знаки, Богом определенные для того, чтобы представлять или лицо Мессии, или обстоятельства Его пришествия» (Терновский П., прот. Богословие догматическое. С. 126–127). Событие или объект становятся прообразовательными, будучи воспринятыми как референт события новозаветного. Библейское прообразование само по себе никак не связано с миром Божьим, с вечностью и т. п. Не совпадает прообразование и с аллегорией, поскольку в отличие от нее всегда отсылает к историческому событию: «Прообразовательное значение какого-нибудь события ветхозаветного нимало не отвергает действительности самого события, – историческая истина остается несомненной и удобно совмещается с таинственным ее значением. <...> Но аллегория, как продолженная метафора, состоит только в образе выражения мыслей словами, понимаемыми в переносном смысле, а прообразование состоит в самом действии, по которому один предмет сходен в известном отношении с другим…» (Смирнов С. К. Предызображение Господа нашего Иисуса Христа и Церкви Его в Ветхом Завете. М., 1852. С. 5–6).

1947

Согласно церковной экзегезе, библейский текст, будучи богодухновенным, способен сам прояснять верующему свой собственный смысл. См., например, книгу, использовавшуюся, как упоминалось выше, в первой половине XIX в. в качестве учебного пособия по герменевтике в МДА: Амвросий (Подобедов), митр. Краткое руководство. С. 1–6.

1948

Школа «библейской критики» возникла в Тюбингене в конце XVIII в. Зародившись в рамках супранатурализма (Г. Х. Шторр), она в то же время сделала Библию объектом рассудочного изучения (в частности, Шторр пришел к мысли о первичности Евангелия от Марка, а не Матфея, как считала традиция). В XIX в. формируется новая Тюбингенская школа (Ф. К. Баур), исходившая из наличия в Библии следов исчезнувших или замаскированных традицией культурных и социальных вариаций, проясняющих природу возникновения ее текста. Подход библейской критики не признавался русской герменевтической традицией того времени: «Что сии книги не повреждены и от всеобщей порчи в важных наипаче вещах предохранены и дошли до нас так, как с начала Духом Святым были преподаны и богодухновенными мужами написаны, и что ни от злобы иудеев, ни от нерадения книжников, ни от дерзости переписчиков какого-либо повреждения не претерпели, то довольно видно…» (Амвросий (Подобедов), митр. Краткое руководство. С. 6).

1949

Речь идет о необходимости к обращению к еврейскому тексту (ТаНаХу) и к греческому тексту Нового Завета, что было введено за экзегетическое правило немецким протестантизмом и не признавалось таковым русским православием (см. след. примеч.). Понятие «оригинал Библии» достаточно проблематично, и является во многом экспликацией современного понятия «каноничный текст», отсутствовавшего 2500 лет назад. В христианском мире характер наиболее авторитетного текста выполняла не масоретская редакция, положенная в основу иудейского библейского канона (корректировалась до II в. н. э.), а созданный в среде евреев Александрии перевод – Септуагинта (III–II в. до н. э., однако корректировался и гораздо позднее). Септуагинта опирается на еврейский оригинал, отличавшийся от положенного в основу масоретами. Однако даже неся в себе следы библейской «архаики», Септуагинта является переводом.

1950

Гиляров следует за Ф. К. Бауром (см. примеч. 9). Неприятие митр. Филаретом (Дроздовым) гебраизации и эллинизации Библии имеет исторические корни: русская экзегетическая традиция строилась на отвержении так называемой «трехъязычной ереси», согласно которой смысл Библии может существовать лишь в рамках иврита, греческого и латыни. Предполагалось, что каноничный старославянский вариант, равно как и любой иной, передает все существенные смысловые моменты, свойственные оригиналу, так что Библия полностью переводима на любой язык, поскольку является Словом Божьим, а последнее обращено к любому человеку. Предлагая воспринимать библейские первотексты как абсолютные оригиналы, Гиляров невольно лил воду на мельницу оппонентов митр. Филарета (Дроздова) из числа церковных деятелей, выступавших против русского перевода (прежде всего митр. Филарета (Амфитеатрова)), с одной стороны, а с другой – шел против «государственнического» течения, отстаивавшего «русскую Библию» хотя бы в старославянском варианте (гр. Н. А. Протасов).

1951

Гиляров отчетливо строит филологическую концепцию курса и показывает неразрывность стилистических и смысловых (контекста, жанра) моментов Библии, связанных образами автора и его «творческим хронотопом». Ср. примерно через 100 лет у М. М. Бахтина: «Форма авторства зависит от жанра высказывания. Жанр в свою очередь определяется предметом, целью и ситуацией высказывания. Форма авторства и иерархическое место (положение) говорящего (вождь, царь, судья, воин, жрец, учитель, частный человек, отец, сын, муж, жена, брат и т. д.). <...> Кто говорит и кому говорят. Всем этим определяется жанр, тон и стиль высказывания: слово вождя, слово судьи, слово учителя, слово отца и т. п. Этим определяется форма авторства. Одно и то же реальное лицо может выступать в разных авторских формах» (Бахтин М. М. Рабочие записи 60-х – начала 70-х годов. Тетрадь 1 // Собр. соч.: В 7 т. М.: Рус. словари; Языки слав. культуры, 2002. Т. 6. С. 371).

1952

Согласно русской экзегезе XIX в., в библейском тексте нет ничего случайного, личного и даже их следов: «Свидетельствуют оных книг писатели, что они писали свыше им ниспосланное и откровенное, и никакой нет причины, которая бы позволяла сомневаться о их свидетельстве. Ибо они не только истину того, что писали, ясно понимали, но и согласны были так писать…» (Амвросий (Подобедов), митр. Краткое руководство. С. 2–3). Остальные моменты, направленные на уяснение слушателям исторического контекста библейских событий, достаточно традиционны.

1953

Параллелизм – синтаксическая структура, при которой тождественные понятия оказываются сопоставленными в соседних синтагмах («Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе Его» (Прит 6:16)). В широком смысле вся Библия, состоящая из Ветхого и Нового Заветов, со времен блаженного Августина признаваемых равными по смыслу, является параллелизмом. Современные представления о библейском параллелизме см. подробно: Десницкий А. Поэтика библейского параллелизма. М.: Изд-во Библейско-богосл. ин-та, 2007.

1954

Антилогия – фрагменты Библии, на первый взгляд противоречащие один другому. С точки зрения экзегезы, данные противоречия имеют мнимый характер и всегда могут быть сняты при толковании. Антилогии часто возникают в рамках параллелизмов (см. пример выше – шесть или семь?).

1955

Аналогия веры (analogia fidei) – в герменевтике принцип интерпретации Библии, исходящий из постулирования ее внутренней непротиворечивости. Смысл каждого библейского фрагмента познается в свете веры, проистекающем из единства Библии, устной традиции и опыта Церкви.

1956

Церковное предание – устная церковная традиция, обладающая авторитетом наравне с Библией и используемая как источник для вероучения и канонической практики. Отказ церковному преданию в авторитете – одна из ключевых черт протестантских движений, отличающих их от православия и католичества.

1957

Возможно, отсылка к «Критике чистого разума» И. Канта. Заключая в себе возможность мыслить, разум, будучи в то же время направленным одновременно на объект и на себя, приходит «на пределе» к антиномиям, которые удерживает и между которыми не может выбрать. Поэтому разум не может серьезно помочь в интерпретации Библии, наоборот, библейское Откровение задает разуму определенное направление.

1958

С этого слова и до конца программы текст сохранился в писарской копии.

1959

Упомянуты Отцы Церкви: Ориген (185–254), видный деятель Александрийской богословской школы, основатель христианской герменевтики (центральный труд – «Гекзаплы»), Блаженный Августин (354–430), епископ Гиппонский, основатель теологического течения в Западном христианстве, и Блаженный Иероним (342–420), поэт, экзегет, создатель Вульгаты. Реформация – антикатолическое движение в Европе, зародившееся с появлением «95 тезисов» Мартина Лютера (1517). К Реформации восходят корни большинства протестантских сообществ.

1960

Было: рассмотрение [принятых] начал.

1961

Изначальная последовательность: начал герменевтических.

1962

Вероисповедание – в христианстве исторически сложившаяся конфессия, находящаяся в пределах общего религиозного поля и в то же время опирающаяся на собственный вариант прочтения Символа веры. Ересь – сознательно проповедуемая и сознательно принимаемая система взглядов, официально признанная отклонением от утвержденных догматических установлений. Субъектом ереси (еретик, ересиарх) всегда выступает частное лицо, проповедующее и/или принимающее представление, официально и публично осужденное Церковью. В отличие от ереси, раскол – это явление общественное, связанное с разрушением территориального принципа епископской юрисдикции и формированием параллельных иерархических структур. В раннем христианстве все христиане, проживающие в какой-либо местности, управлялись епископом той самой местности (с переездом на другое постоянное место жительство менялась и юрисдикция).

1963

Курсы по сравнительному изучению вероисповеданий, ересей и расколов вводились в программы духовных семинарий и духовных академий в 1840-х гг. с целью подготовки священников, способных профессионально вести апологетическую и миссионерскую деятельность. Подробнее см.: «Дело о времени открытия в духовных семинариях миссионерских отделений» (ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 2276), «Дело о снабжении учебной литературой миссионерских отделений…» (Там же. № 2279).

1964

Несторианство, учение константинопольского патриарха Нестория, возникло около 430 г. на основе положений Антиохийской богословской школы. После осуждения на Эфесском соборе 431 г. и произнесения анафемы несторианам на Халкидонском соборе 451 г. развивалось за пределами Византии, преимущественно в Персии, Индии, Средней Азии и Китае.

1965

Фактически несторианство было ассимилировано Ассирийской церковью Востока, также основывавшейся на положениях Антиохийской школы. Отсюда – несколько одностороннее представление, распространенное в русском богословии XIX – начала XX в., согласно которому общины Ассирийской церкви, располагавшиеся в XIX в. в Сирии, Ливане, Ираке, Иране и Турции, придерживаются ереси несторианства.

1966

Несторий, признавая в Христе две природы, расходился со св. Кириллом Александрийским (и Александрийской школой) в формулировке о воле Христа. Несторий основывался на дохалкидонском представлении о воле как проявлении природы, а не личности. Посему в Христе он признавал две воли, соответствующие Божественной и человеческой природам. В то же время соотношение природ во Христе Несторий радикализировал: человеческая природа признается полностью сотворенной и соединенной с Божественной лишь в самой жизни Христа. Отрицается возможность почитания Девы Марии как Богородицы, поскольку Божественная природа Христа (Бог Слово) предшествует миру, является порожденной лишь Богом-Отцом, а следовательно, не может быть рождена Девой Марией в тварном мире. (Полный список расхождений см. в «Послании к Несторию» Кирилла Александрийского.)

1967

Монофизитство – христологическое движение, обратное несторианству. Возникло в V в. и провозгласило наличие одной, Божественной, природы во Христе. Ересь, сформулированная монахом Евтихием, радикализировала представления Кирилла Александрийского и Александрийской теологической школы. В русском богословии XIX–XX вв. монофизитскими Церквами называли исповедания, не признавшие определения Халкидонского и последующих соборов (Коптская, Эфиопская, Сирийская и Армянская церкви). Сами указанные Церкви считают воззрения Евтихия еретическими, однако отстаивают свое право основываться на формулировках св. Кирилла Александрийского и развивать их.

1968

Армянская церковь традиционно причисляется к дохалкидонским и сохраняет исповедание той же христологической формулировки Кирилла Александрийского, что и перечисленные выше так называемые монофизитские Церкви. Представители Армянской церкви не приняли участие в Халкидонском соборе, состоявшемся спустя всего четыре месяца после Аварайской битвы (26 мая 451 г.) , которая закончилась разгромом армянского войска. В тот момент большинство епископов Армении находились в персидском плену. Впоследствии главное внимание Армянской церкви было надолго направлено на защиту от насильственно насаждаемого из Персии зороастризма, так что рефлексия о христологических формулировках оказалась на периферии.

1969

Речь идет о событиях поместного Каринского собора (633), воплотившего в себе предпринимавшиеся в VI–VII вв. попытки воссоединения дохалкидонских и халкидонских Церквей через выработку новой, компромиссной христологической формулировки. На роль таковой была предложена константинопольским патриархом Сергием I монофелитская концепция (две природы при одной Богочеловеческой воле), впоследствии осужденная III Константинопольским собором (681).

1970

Армянская церковь использует сжатую, неразвернутую формулировку Кирилла Александрийского: «Единая из двух природа Бога Слова воплощенного». Между тем, именно она была уточнена в определении Халкидонского собора, установившего признаваемый православием, католицизмом и протестантизмом Символ веры.

1971

В Армянской апостольской церкви приготовление св. мира совершается не в Великий четверг, как в халкидонских Церквях, а в конце сентября – начале октября (до установления свт. Василия Великого единой даты мироосвящения не было). Кроме того, Армянская церковь освящает новое миро каплей предшествующего мира. Таким образом, вновь освящаемое миро освящается не освятительной молитвой, а сохранением «физической» связи с миром, освященным Христом и принесенным в Армению апостолами Варфоломеем и Фаддеем.

1972

Армянская церковь совершает Евхаристию на пресном хлебе, поскольку именно пресный хлеб (мацу) использовал Иисус во время Тайной вечери (прообраза Евхаристии), пришедшейся на иудейский праздник Песах, в который запрещено все, имеющее квасную основу. В православных Церквах выбор евхаристического хлеба обуславливается не исторической точностью, а символическими причинами: квасные просфоры связаны с хлебной жертвой, установленной в Библии: «...кроме лепешек пусть он приносит в приношение свое квасный хлеб, при мирной жертве благодарной…» (Лев 7:13). Преосуществляемое вино традиционно разбавляется водой, что восходит к словам апостола Иоанна: «…один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Ин 19:34) – и символизирует животворность и неразрывную связь с Богом подлинно умершего Христа. Этот обычай введен папой Александром (105–115), постепенно стал повсеместным, однако Армянская церковь его не приняла. Введение обычая в XII в., на сближении с католицизмом, впоследствии было утрачено.

1973

Армянская церковь, следуя раннехристианской традиции (до 336 г.), не признает Рождество отдельным праздником и почитает это событие в рамках Богоявления, или Крещения (6/19 января). Соответственно, все праздники, связанные с жизнью Христа, отсчитываются не от Рождества (25 декабря), а от Богоявления.

1974

В данной части программы Гиляров в точности следует пунктам разногласий со старообрядцами, выделенными и описанными митрополитом Филаретом в его сочинении: Филарет (Дроздов), митр. Беседа к глаголемому старообрядцу. М., 1835. Все главы этой работы («Беседа о сложении перстов.», «Беседа о имени IC…» и т. д. вышли и отдельными изданиями).

1975

Раскол Русской церкви произошел как реакция на решения Московского собора 1654 г., который утвердил исправление богослужебных книг и изменения в обрядовых действах. Тем самым была обеспечена унификация русский богослужебных книг и обычаев с греческими и, через то, с принятыми вообще в Восточной церкви. Частью Русской церкви предложения были категорически отвергнуты. Анафемы, провозглашенные Большим Московским собором (1668) всем, придерживающимся «старых обычаев», юридически оформили разделение Русской поместной церкви на две части: Греко-российскую и Славено-российскую (старообрядческую).

1976

Митрополит Филарет регулярно подчеркивал, что вся текстологическая база старообрядцев или является подделкой, или содержит в себе путаницу и бесчисленный ряд неточностей: «...ссылаются они на святого Феодорита: но и его святым называют без свидетельства Церкви <...> и при том, что он о двуперстном сложении не писал. <…> Проговори сии греческие слова какому-нибудь знающему свой язык греку и спроси, говорили ли так по-гречески во времена Феодорита, в пятом веке по Рождестве Христовом? Всякой тебе скажет: нет, так говорят только на новом греческом наречии. Из сего тебе не трудно понять, что изречение сие выдумано вашими единомышленниками, переведено на греческий язык через какого-нибудь греческого простолюдина новейших времен» (Филарет (Дроздов), митр. Беседа о сложении перстов для крестного знамения и для благословения. СПб., 1836. С. 9).

1977

По мысли митр. Филарета (Дроздова), Стоглавый собор, к которому неизменно апеллируют старообрядцы, не заслужил звания Собора по причине полной некомпетентности большинства его участников (см.: Филарет (Дроздов), митр. Беседа к глаголемому старообрядцу. Л. 86 об.).

1978

Кириллова книга – сборник, составленный белорусским полемистом Стефаном Зизанием и изданный в Вильно в 1596 г. Изначально был направлен против католиков и протестантов. Однако после раскола старообрядцы стали использовать сочинение как источник для полемики против «никониан».

1979

В 1654 г. на Московском соборе, созванном патриархом Никоном, был принят официальный старославянский текст Символа веры и произведено стилистическое уточнение ранее употреблявшихся вариантов (фраза «рожденна, не сотоворенна, Им же вся быша» сменила «рожденна, а не сотворенна»; фраза «Его же Царствию не будет конца» сменила «Его же Царствию несть конца»; фраза «И в Духа Святого, Господа животворящего» сменила «И в Духа Святого, Господа истинного и животворящего»). Корректировка не была принята старообрядцами.

1980

Московским собором был закреплен полногласный вариант имени Христа – Иисус – вместо неполногласного Исус.

1981

По решениям Московского собора, в литургии вместо «Аллилуйя, Аллилуйя, слава тебе Боже» было решено петь «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава тебе Боже», чтобы подчеркнуть тем догмат о Троице. Исправление было отвергнуто старообрядцами, посчитавшими, что в предложенном варианте догмат о Троице как раз и нарушен, поскольку финальное «слава тебе Боже» становится четвертым («аллилуйя» на иврите – «хвалите Бога»).

1982

Старообрядцы увидели в четвероконечном кресте уступку католицизму, а потому не приняли подобное изображение. Между тем, официальное признание четвероконечного креста было вызвано необходимостью согласовать изобразительный канон с крестным знамением, всегда четвероконечным. Ср. у Филарета: «И чьим крестом крестишься, как не крестом Христовым; следственно, и ты приемлешь и почитаешь четвероконечный крест Христов» (Филарет (Дроздов), митр. Беседа к глаголемому старообрядцу. Л. 50).

1983

Служение литургии на семи просфорах, возведенное старообрядчеством в неукоснительное правило, было оформлено лишь в «Номоканоне», напечатанном при патриархе Иоасафе в 1639 г. До того число просфор не закреплялось и, с канонической точки зрения, могло быть любым, поскольку «…все от единого хлеба причащаемся» (1Кор. 10:17). Современная литургическая практика служить на пяти просфорах восходит к киевскому изданию «Номоканона» (1624) и символизирует насыщение Христом народа пятью хлебами и рыбами.

1984

Гиляров очевидно следует митр. Филарету, предположившему, что участники Стоглавого собора не увидели различие между крестным знамением и священническим благословляющим жестом (именословное крестное знамение), когда ладонь складывается так, чтобы пальцы символизировали имя Иисус Христос (Филарет (Дроздов), митр. Беседа о сложении перстов для крестного знамения и для благословения. С. 1–18).

1985

Московский собор отменил требование совершать крестные ходы лишь по движению солнца. Такое установление восходит к требованию царя Ивана IV Грозного, в 1478 г. обвинившего в нарушении каноничных правил митр. Геронтия, который совершил крестный ход при освящении церкви с движением против солнца. Во время расследования (1470–1480-е) не смогли где-либо отыскать указание на посолонь как на правильный порядок движения. Однако впоследствии именно такой вариант попал в Требники (1602, 1623), а также в Устав (1610), на которых базируется старообрядческая традиция.

1986

Мысль высказана митр. Филаретом: «Итак, о чем же спор? – Из сего оказывается, что спор только о большом пальце, присоединить ли его к указательному или среднему или к двум меньшим перстам. Рассуди же беспристрастно, при ненарушимости знаменуемого, при истинном исповедании Божественных таинств веры, составляет ли этот большой палец такое большое дело, за которое надлежало бы уклониться от Святыя Соборныя Церкви, от ея священноначалия, от ея единства, от благословенного мира, от ея блаженныя любви, от ея святаго послушания?» (Филарет (Дроздов), митр. Беседа о сложении перстов для крестного знамения и для благословения. С. 4).

1987

Гиляров следует за Филаретом: «Говорить ли о другом расширении Символа веры: именно: должно ли читать в нем Его же царствию не будет конца… или Его ж царствию несть конца <...> представляю сие в пример того, какие суетные и бесполезные для истины и для спасения споры заводят с нами люди, хвалящиеся старою верою» (Филарет (Дроздов), митр. Беседа к глаголемому старообрядцу. Л. 44).

1988

Последний абзац программы сохранился исключительно в писарском варианте программы (см.: Обзор за 1850/52 учебные годы // ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 2. № 858. Л. 56 об.–57 об.).

1989

Резолюция наложена ректором МДА (1853–1858) архим. Евгением (Сахаровым-Платоновым). Образец его почерка см., например, среди «Отчетов профессоров и бакалавров о преподавании учебных курсов по богословию, философии, математике, церковной археологии» (Там же. Оп. 2. № 848. Л. 15–16). В годы учебы Гилярова в МДА архим. Евгений (Сахаров-Платонов) исполнял обязанности инспектора (1842‒1847) и профессора по классу богословских наук (1844–1847).

1990

Текст анонимен, написан писарским почерком, кроме нескольких поправок в последний абзац. Стилистика и фактические детали позволяют достаточно уверенно говорить об авторстве митр. Московского и Коломенского Филарета (Дроздова). Являясь председателем Академической конференции (ее состав см. в Списке лиц, состоящих в штате Академии за 1849 год. Там же. № 831. Л. 2 об.; а также ниже в Приложении 1 к наст. публикации), высшего органа управления Академией, митр. Филарет следил за состоянием учебного заведения. Он же давал оценку преподавателям и их работе; определяющей, например, была роль митр. Филарета в процессе удаления из Академии в 1850–1851 гг. бакалавра И. И. Побединского-Платонова (Там же. № 848. Л. 14–19 об.).

1991

Требование явно оказалось несвоевременным. Гиляров служил в МДА по однолетним контрактам, которые ежегодно продлевались. В личном деле сохранились прошения о продлении контрактов «…если начальству сие будет угодно». Реагируя на Предложение, правлению МДА пришлось бы расторгать лишь за месяц до того заключенный на 1855/56 учебный год договор с Гиляровым.

1992

Митр. Филарет предъявлял довольно строгие требования к оформлению лекций и, особенно, к их смысловой целостности. Запрос на выдачу материалов лекций зачастую предшествовал дальнейшему отлучению преподавателя от места. Подобным образом была в 1850–1851 гг. воспринята руководством Академии просьба видеть лекционные материалы бакалавра Ивана Ивановича Побединского-Платонова (уволился в 1852 г.), высказанная Филаретом: «В донесении своем бакалавр Побединский, между прочим, просил Акад<емическое> пр<авление> исходатайствовать у Его В<ысокопреосвященст>ва прощение за прежнее донесение по тому же предмету, написанное им не точно» (Там же. Л. 17–17 об., 18 об.).

1993

Акелдама (от (חקל דמא) – земля (поле) крови; иерусалимский топоним). Будучи словом из лексикона арамейского языка, выполнявшего во времена Христа роль лингва-франка по всему Ближнему Востоку, оно, строго говоря, не является гебраизмом. Однако к гебраизмам отнесено в самом библейском тексте: «…он был сопричислен к нам и получил жребий служения сего; но приобрел землю неправедною мздою <...> и это сделалось известно всем жителям Иерусалима, так что земля та на отечественном их наречии названа Акелдама, то есть земля крови» (Деян 1:19). Во времена Христа население Иерусалима и окрестностей, в отличие от остальной Палестины, говорило не на арамейском, а на иврите.

1994

Филон Александрийский (ок. 25 до н. э. – ок. 50 н. э.) – крупнейший иудейский теолог начала нашей эры, живший в Александрии. Пытался связать библейское Откровение с элинистическими философией и естествознанием. Автор толкований к книгам Ветхого Завета, апологетических сочинений, философских трактатов. Мнение Филона признавалось весьма авторитетным в христианском мире, включая русское православие: «Источники для этой науки <библейской археологии – Г. П.> суть: а) главнейший: книги Св. Писания; б) второстепенный: сочинения Иосифа Флавия и Филона; в) третьестепенный: Талмуд и вообще сказания древних восточных и греко-римских писателей об иудеях» (Макарий (Булгаков), архим. Введение в православное богословие. СПб., 1847. С. 647; см. также: <Монзолевский Г. Ф.>. Филон Александрийский и его миросозерцание. Харьков, 1865).

1995

10 Тишри, на который приходится Йом-Кипур (День Искупления, или Судный День), завершает празднование еврейского Новолетия. Один из центральных праздников в иудаизме (Йом-Тов), установленный Пятикнижием (Лев 16:1–34). В русском компилятивном издании «Филон Иудеянин о субботе и прочих ветхозаветных праздниках» (М., 1783) подобного утверждения нет, хотя «естественное» объяснение праздников неизменно присутствует. Нельзя исключить, что спорное утверждение все-таки содержится, например, в греческом или латинском тексте 2-й части трактата Филона «Об особых законах» (De Specialibus Legibus), в которой автор обращается к Судному дню.

1996

См. примеч. выше о Филоне к наст. документу.

1997

Греческое слово ἀληθινὸς (происходящее от ἀλήθεια) обозначает истину. Будучи через отрицательную приставку образовано от греческого же λήθω (скрытый), предполагает истину явленной и очевидной.

1998

Библейский парафраз: «Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная» (1Ин 5:20). Филарет указывает на возможность случайной легализации гностических представлений, представлявших Христа пограничной природой (высшей по отношению к человеку и низшей по отношению к Богу). Христианская догматика неизменно отстаивает понимание Иисуса как истинного Бога и одновременно истинного человека: «…Он не встает (по-ариански) как третий образ между Богом и миром, но выступает как чистое осуществление их встречи. В этом и состоит смысл христологического догмата, окончательно сформулированного на Халкидонском соборе: «природа» Бога, «природа» человека, не сведенные в пределах некоей более широкой природы, а опосредованные текучестью одного Лица» (Бальтазар Х. У. фон. Целое во фрагменте: некоторые аспекты теологии истории. М.: Истина и жизнь, 2001. С. 95–96).

1999

О перечисленных пунктах подробнее см. в комментариях к программам курсов Гилярова.

2000

Гиляров читал курс герменевтики с поздней осени 1848 г. Сам он впоследствии (и эта версия стала общепринятой) объяснял свой уход из Академии и конфликт с митр. Филаретом разными подходами к проблеме старообрядчества и к преподаванию миссионерских дисциплин (см.: Федотова М. А. Общественно-политические взгляды и деятельность Н. П. Гилярова-Платонова: Дис. <...> канд. ист. наук / Моск. гос. обл. ун-т. М., 2004. Л. 51–63; Федоров Д., свящ. Н. П. Гиляров-Платонов как профессор Московской духовной академии // Возвращение Гилярова-Платонова. С. 13–14; Викторович В. А. Блаженны отставшие. // Там же. С. 17–19). О взаимоотношениях Гилярова с Филаретом см. также статью А. П. Дмитриева «История одного увольнения: (Митрополит Филарет и Н. П. Гиляров-Платонов в 1855 году)» (Филаретовский альманах. М.: Изд-во ПСТГУ, 2008. Вып. 4. С. 158–183).

2001

Было: преобразовательном. Исправление внесено лично Филаретом.

2002

Программа Гилярова по герменевтике учитывала данное понятие, но как частный случай символического прочтения Библии. Прообразовательное богословие развивалось в противовес протестантской новой Тюбингенской школе «библейской критики» (Ф. Х. Бауэр). Постулатам последней о презумпции исторического смысла была противопоставлена концепция Божественного Промысла, предлагающая рассматривать историю как цепь прообразов и образов, ретроспекций и проспекций. Ценностный акцент, таким образом, попадал не на «исторический смысл» (прообраз), а на образ, служащий ключом и открывающий подлинный смысл более раннего события. Прообразовательное богословие в России XIX в. развивал прот. П. М. Терновский, а затем и прот. С. К. Смирнов («Предызображение Господа нашего Иисуса Христа...»). После отставки Гилярова именно С. К. Смирнов стал руководить миссионерским отделением (Смирнов. С. 409).

2003

Согласно И. А. Вениаминову и Е. Е. Голубинскому («Воспоминания». Кострома, 1923), источником слуха выступил иеродиакон Анфим (Чалыков), пожаловавшийся будто А. Н. Муравьеву, что якобы Гиляров слишком вольно читает герменевтику. Ср. примеч. 4. <Сам Гиляров в письме от 15 ноября 1886 г. к ученику, однако, утверждал, что Анфим «насказал Филарету» напрямую; о посредстве Муравьева Гиляров, во всяком случае, не говорил. См.: Письма к Романову-Рцы. С. 287. – Ред.>

2004

Было: изъявить.

2005

Было: можно ли [способ] сего преподавателя почитать благонадежным. Исправление внесено лично Филаретом.

2006

Фрагмент содержит в себе филаретовскую правку, ужесточившую заключение. Появилось «личное измерение» (Гиляров должен быть уволен), которое объяснимо в контексте Формулярного списка Гилярова. Составленный писарем документ, по которому Гиляров был принят в Академию, содержит в XII-й графе (Характеристика и поведение) личную запись митр. Филарета (Дроздова): «<Поведения> Хорошего. Исправлен. Надежен». Итоговым абзацем митрополит аннулирует ранее данную характеристику. <Тем не менее следует оговориться: в официальных документах об увольнении Гилярова из духовно-учебной службы и из духовного звания в светское, поданных Академическим правлением в Св. Синод в 1855 г., конечно же, не без ведома, а напротив, при ближайшем участии митр. Филарета, Гиляров неизменно характеризуется самым наилучшим образом именно в смысле благонадежности. См., например: «Аттестован поведения хорошего, исправен и надежен» (Предложение Св. Синоду № 12656 от 21 декабря 1855 г., подписанное и. д. обер-прокурора А. И. Карасевским и директором Духовно-учебного управления Ив. Домонтовичем, с цитацией Представления Правления МДА № 384 от 13 декабря 1855 г. и формулярного списка Гилярова за 1854/5 год // РГИА. Ф. 802. Оп. 7. Д. 18773. Л. 2 об.). Причем, разумеется, заподазривать свт. Филарета в лукавстве нет никаких оснований. Его резкая эмоциональная реакция на лекции Гилярова, вызванная определенными политическими обстоятельствами 1855 г., очень скоро сменилась противоположными чувствами, мнениями и оценками. – Ред.>

2007

Уже с октября 1855 г. преподавателем по дисциплинам, которые вел Гилярова, стал С. К. Смирнов (Смирнов. С. 409).

2008

Академическая конференция – высший орган управления Духовной академии, оценивавший работу учебного заведения, вводивший изменения в список предметов, назначавший ректора, объявлявший прием, утверждавший результаты экзаменов и списки экзаменационных вопросов. Конференция состояла из трех групп людей: Действительных членов – обладали правом голоса и обязаны были участвовать в управлении; почетных членов – не обладали правом голоса и привлекались для придания наибольшего авторитета академическим решениям; корреспондентов – не обладали правом голоса, не участвовали в совещаниях, привлекались в качестве источников инсайдерской информации.

2009

Алексий (в миру Руфин Иванович Ржаницын; 1812–1877), ректор МДС (с 1843 г.), МДА (с 1847 г.), викарный еп. Дмитровский (с 1853 г.), Тульский и Белевский (с 1857 г.), Таврический и Симферопольский (с 1860 г.), архиеп. Рязанский и Зарайский (с 1867 г.), Тверской и Кашинский (с 1876 г.). Печатался в «Прибавлениях к Творениям Святых Отцов», издаваемых МДА.

2010

Далее вычеркнута строка: рект<ор> Виф<анской> семин<арии> архим<андрит> Евгений. 3 [3 Евгений (в миру Макарий Дмитриевич Сахаров-Платонов; 1812–1888) – инспектор МДА (с 1842 г.), ректор Вифанской ДС (с 1847 г.), МДС (с 1849 г.), МДА (с 1853 г.); викарный еп. Дмитровский (с 1857 г.), Симбирский и Сызранский (1858–1874)]

2011

Следующее слово иером<онах> – вычеркнуто.

2012

Сергий (в миру Николай Яковлевич Ляпидевский; 1820–1898) – духовный писатель; инспектор МДА (с 1848 г.; сначала в сане иеромонаха, с 1850 г. – архимандрита), ректор МДА (с 1857 г.); еп. Курский и Белгородский (с 1861 г.), архиеп. Казанский и Свияжский (с 1880 г.), Кишиневский и Хотинский (с 1882 г.), Херсонский и Одесский (с 1891 г.), митр. Московский и Коломенский (с 1893 г.).

2013

Прот. Ф. А. Голубинский (1798–1854) – 3-й магистр I курса МДА (1818); оставлен при Академии для чтения курса философии; с 1820 г. – один из наиболее уважаемых деятелей Конференции; занимался проблемой философского обоснования теизма (см., например: О конечных причинах: Письмо 1 // Прибавления к Творениям Св. Отцов. 1847. Ч. V).

2014

П. С. Делицын (1795–1863) – 1-й магистр того же I курса МДА; оставлен для чтения физико-математических наук и языков (немецкого и французского); с 1820 г. член Конференции, с 1836 г. – Духовно-цензурного комитета; ответственный редактор серии Творений Святых Отцов, переводчик; переводил также и новых авторов – Гёте, «Эстетику» Бутервека, «Критику чистого разума» Канта, «Историю философии» Таннемана (подробнее см.: <Смирнов С. К.> Профессор Московской духовной академии, протоиерей Петр Спиридонович Делицын. М., 1863).

2015

Прот. А. В. Горский (1814–1875) – 3-й магистр VIII курса МДА (1832); оставлен при Академии преподавать гражданскую историю; впервые ввел исторические аспекты в преподавание духовных дисциплин. Редактор Прибавлений к Творениям Святых Отцов. Центральные работы – «История евангельская и церкви апостольской» и фундаментальное (в соавторстве с К. И. Невоструевым) «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки».

2016

Е. В. Амфитеатров (1815–1888) – 2-й магистр XIII курса С.-Петербургской ДА (1839); по ее окончании назначен преподавателем словесности и литературы МДА. Автор сочинений «О священной поэзии евреев» и «О существе и свойствах художественной деятельности», опубликованных в Прибавлениях к Творениям Святых Отцов; посмертно изданы его лекции: Исторический очерк учений о красоте и искусстве: Из акад. чтений Е. В. Амфитеатрова. Харьков, 1890. См. о нем: Памяти Е. В. Амфитеатрова: I. Некролог; II. Слово и речи. М., 1888.

2017

Прот. А. И. Тяжелов (1789–1855) – 24-й магистр I курса С.-Петербургской ДА (1814), некоторое время преподавал еврейский язык в МДА; специализировался в области литургики; автор «Руководства к пасхалии для употребления в духовных училищах» (М., 1820).

2018

Прот. Н. П. Другов (1777–1857) – выпускник Славяно-греко-латинской академии, любимый ученик митр. Платона (Лёвшина), рукоположенный им лично во священники; столь же близок был и к митр. Филарету (Дроздову), который дважды лично соборовал находившегося при смерти Н. П. Другова. Катехизатор, член Московской консистории, цензор духовных книг и проповедей священников; свободно владел основными европейскими языками, исполнял миссионерские обязанности: обращал в православие католиков, лютеран, мусульман, иудеев и старообрядцев (см.: Г<ригор>ий <(Воинов-Борзецовский)>, архим. Сведения о жизни протоиерея Николая Петровича Другова // Душеполезное чтение. 1868. Ч. II. Май. С. 125–153).

2019

Прот. С. И. Соколов (1772–1860) был известен своим особым пристрастием к мистической масонской литературе, которую сам переводил и советовал читать прихожанам. Близкий к нему писатель Н. В. Сушков сообщал: «Семен Иванович находился смолоду в приязненных отношениях с членами и питомцами Дружеского общества, которое имело столь важное влияние на новорожденный в России Университет. <...> В Москве он известен был как духовник строгий и назидательный, как осторожный путеводитель смущаемых сомнениями и ропотом в дни скорби и искушений, как глубокомысленный и проникнутый духовностью мистик» (Сушков Н. В. Записки о жизни времени святителя Филарета, митрополита Московского. М. 1868. С. 11, 15). Отец Симеон всегда пользовался доверием епархиального начальства и занимал немало должностей: был депутатом при следственных делах, духовником ряда священнослужителей, руководителем подвергшихся отлучению от церкви (епитимии), членом попечительства о бедных духовного звания и др.

2020

Следующая строка вычеркнута: Моск<овского> Каз<анского> собора прот<оиерей> Сергий Алексеев<ич> Владимирский. 12 [Прот. С. А. Владимирский (ок. 1796–1849) – 16-й магистр II курса МДА (1820); автор трех отдельно изданных церковных «слов» и «бесед» (М., 1840–1844); практически исключительно занимался пастырской и приходской деятельностью. Тесть архиеп. Амвросия (Ключарева).]

2021

Архим. Агапит (в миру Петр Иванович Введенский; 1800–1877) – духовный писатель, автор «Жития прп. Иосифа Волоколамского».

2022

Далее зачеркнуто: Андреев<ич>.

2023

Прот. П. М. Терновский-Платонов (1798–1874) – 1-й магистр V курса МДА (1826); оставлен преподавателем греческого языка; участвовал в переводе Библии на русский язык, предпринятой Российским библейским обществом вместе с Г. П. Павским и митр. Филаретом (Дроздовым); с 1823 г. – член Академической конференции МДА; с 1827 г. – преподаватель богословия, церковной истории, а затем и философии, психологии и логики Московского университета; автор официального учебника «Богословие догматическое» (М., 1838; 3-е изд., пересм. и доп.: 1844).

2024

Прот. П. П. Ключарев-Платонов (1798–1860) – духовный писатель, выпускник Вифанской ДС (1818), 2-й магистр III курса МДА. (1822), с 1852 г. бакалавр гражданской истории в Академии; был протоиереем церкви Вмч. Никиты в Басманной.

2025

Протопр. Д. М. Новский (1799–1879) – 4-й магистр IV курса МДА (1824); оставлен преподавать логику и психологию; в 1843 г. возведен митр. Филаретом (Дроздовым) в протопресвитеры Большого Успенского собора Кремля, член Московской конторы Св. Синода. Дед лингвиста Д. Н. Ушакова.

2026

Далее вычеркнуто: Высокопреосв<ященный> Антоний, митроп<олит> Новгор<одский> и С.-Петерб<ургский>. 17 Следующая строка (о митр. Антонии) вписана поверх зачеркнутого. [17 Митр. Антоний (в миру Григорий Антонович Рафальский; 1789–1848) – начав обучение в униатском училище при Верховском монастыре, был переведен в православную Волынскую ДС, а по ее окончании оставлен в ней учителем; миссионер (обращал католиков и иудеев); в 1831 г. принял монашество по личной просьбе имп. Александра I, после чего был назначен первым наместником Почаевской лавры по передаче ее в православную юрисдикцию после разгрома Польского восстания; с 1834 г. – первый православный епископ в Варшаве; с 1843 г. по личному настоянию Николая I – митр. С.-Петербургский.]

2027

Митр. Никанор (в миру Николай Степанович Клементьевский; 1787–1856) – выпускник Троицкой ДС (1809); оставлен преподавателем греческого и еврейского языков; с 1818 г. – ректор Вифанской ДС; позднее викарный епископ и член С.-Петербургской консистории; с 1840 г. архиеп. Волынский и Житомирский, с 1843 г. – одновременно и Варшавский и Новогеоргиевский. После смерти митр. С.-Петербургского Антония (Рафальского) был назначен на его место.

2028

Митр. Филарет (в миру Федор Георгиевич Амфитеатров; 1779–1857) – выпускник Севской ДС (1798), настоятель Иосифо-Волоколамского монастыря (с 1813 г.); по настоянию митр. Филарета (Дроздова) стал инспектором С.-Петербургской ДА (1814), в том же году переведен с сохранением должности в только что реформированную МДА; с 1815 г. – ее ректор; автор официального пособия по догматическому богословию. Будучи до Григория (Постникова) архиепископом в Казани, боролся с расколом, занимался миссионерской деятельностью; до конца жизни был категорическим противником перевода Библии на русский язык. Митр. Киевским и Галицким состоял в 1834–1857 гг.

2029

Митр. Григорий (в миру Егор Петрович Постников; 1784–1860) – 3-й магистр I курса С.-Петербургской ДА (1814), один из любимых учеников митр. Филарета (Дроздова); оставлен преподавателем богословия; вице-президент Российского библейского общества, участник перевода Библии на русский язык; автор первых русских пособий по герменевтике, догматическому богословию, полемическому богословию и апологетике (1819); основатель церковной журналистики («Христианское чтение», 1821; «Православный собеседник», 1855); радикальный и последовательный борец с расколом. Архиеп. Казанским и Свияжским был с 1848 г.; затем, с 1856 г., – митр. Новгородским и С.-Петербургским.

2030

Архиеп. Евгений (в миру Андрей Евфимович Казанцев; 1778–1871) – по окончании Троицкой ДС (1800) был назначен митр. Платоном (Лёвшиным) преподавателем высшей грамматики, а по принятии монашества (1804) префектом Вифанской ДС. Впоследствии сблизился с Филаретом (Дроздовым) и во вновь открытой С.-Петербургской ДА Евгений стал правой рукой (инспектором) митр. Филарета (ректора). Почетный член Московского университета и Общества любителей древней письменности; блестящий проповедник. Ярославскую и Ростовскую архиепископию возглавлял в 1837–1853 гг. См. о нем: Головщиков К. Д. Архиепископ Евгений Казанцев: Биобиблиогр. очерк. Владимир, 1894.

2031

Архиеп. Иннокентий (в миру Иван Алексеевич Борисов; 1800–1857) – 1-й магистр I курса Киевской ДА (1823); впоследствии ее ректор (с 1830 по 1840 г.; с 1836 г. одновременно викарный еп. Чигиринский). Учредитель журнала «Воскресное чтение»; как проповедник снискал славу «Русского Златоуста»; специализировался в области философии и экзегетики; отстаивал необходимость библейской критики (см.: Иннокентий, архиеп. О религии откровенной // Соч.: В 11 т. СПб., 1877. Т. XI). Архиеп. Херсонский и Таврический с 1848 по 1857 г.

2032

Гр. Н. А. Протасов (1798–1855) – обер-прокурор Св. Синода (1836–1855), выступал за тотальный государственный контроль над Русской церковью; проводил последовательную политику изгнания латинского языка из преподавания, был сторонником признания старославянской версии Библии равноценной Вульгате и Септуагинте; с его именем связана реформа духовных учебных заведений, при которой за образец был взят батальон военных кантонистов (см.: Ростиславов Д. И. С.-Петербургская духовная академия при графе Протасове // ВЕ. 1883. Т. IV. Кн. 7–8; Т. V. Кн. 9).

2033

Кн. С. М. Голицын (1774–1859) – попечитель Московского учебного округа (1830–1835), член Государственного совета (с 1836 г.).

2034

Вероятно, техническая ошибка: П. Х. Обольянинов (1752–1841) – генерал от инфантерии, генерал-прокурор Сената (1800–1801), московский губернский предводитель дворянства (1817–1832) – к тому времени умер.

2035

Кн. А. П. Оболенский (1769–1852) – тайный советник, попечитель Московского учебного округа (1817–1825) – также к 1855 г. скончался.

2036

Кн. П. С. Мещерский (1778–1856) – действительный тайный советник; с 1813 г. – директор С.-Петербургского комитета Библейского общества; с 1817 г. – обер-секретарь Св. Синода, пожизненный член Главного управления училищ. Занимался миссионерской деятельностью в Поволжье и Западном крае, борьбой с раскольниками.

2037

Гр. С. Г. Строганов (1794–1882) – попечитель Московского учебного округа (1835–1847), учредитель публичной рисовальной школы (1825), председатель Московского общества истории и древностей российских; основатель Московского археологического общества (1859). См., однако, нелицеприятную его характеристику у Гилярова: Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 218.

2038

В середине XIX в. Таврический дворец – одна из императорских резиденций. Прот. Г. П. Павский (см. ниже) был учителем Закона Божия и Священной истории при будущем императоре Александре II.

2039

Прот. Г. П. Павский (1787–1863) – 1-й магистр I курса С.-Петербургской ДА (1814); оставлен преподавателем еврейского языка и богословия. Один из лучших знатоков иврита своего времени, переводчик Ветхого Завета, автор официального учебника по древнееврейскому языку для духовных учебных заведений; после запрета Российского Библейского общества не отказался от деятельности, начатой под эгидой Общества. Сначала 1830-х гг. – в конфликте как с консерваторами (митр. Серафимом (Глаголевским), митр. Филаретом (Амфитеатровым), гр. Н. А. Протасовым), так и с бывшими единомышленниками, сделавшими успешную карьеру (митр. Филаретом (Дроздовым)). В 1835 г. по инициативе митрополитов Серафима (Глаголевского) и Филарета (Дроздова) отстранен от преподавания в С.-Петербургской ДА.

2040

Далее зачеркнуто: Егор.

2041

Далее зачеркнуто: иером<онах>.

2042

Вычеркнута последующая строка: Виф<анской> сем<инарии> ректор архим<андрит> Евгений.

2043

Возможно, общехристианская аскетическая практика, однако популярная, требуемая и письменно зафиксированная прежде всего в западном христианстве (ср. с практикой ежевечернего испытания совести в католицизме). Подробнее о практике сочинения св. Игнатия Лойолы в новейших переводах А. Н. Коваля: 1) Духовный дневник // Точки = Puncta. М., 2002. № 1/2 (2) (Янв./июнь). С. 161–238; 2) Духовные упражнения. М.: Ин-т философии, теологии и истории св. Фомы, 2010. (Bibliotheca Ignatiana: богословие, духовность, наука).

2044

Данная практика – назначение студента старшего отделения (III–IV курсы) в качестве надзирателя над студентами младшего отделения (I–II курсы) – нашла свое отражение в мемуарах Гилярова (см., например: Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 60, 76–77).

2045

Источник не установлен. Среди «Канонических правил» св. Василия Великого ничего подобного не содержится, а 14-е правило звучит: «Вземлющий лихву, если захочет неправедную корысть истощить на нищих и впредь от недуга любостяжания свободен быть, может принят быть в священство».

2046

Сноска неточна. Цитируется фрагмент (1Кор. 11:31), который в синодальном переводе выглядит так: «Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы».

2047

В синодальном переводе: «Ко всем же сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9:23).

2048

Принципиально иное видение курса герменевтики (его роли и объема) отстаивал митр. Филарет (Дроздов). Его понимание герменевтики соответствовало тому пропедевтическому курсу, который архим. Макарий (Булгаков) обозначал как Библиология.

2049

«Толкование на Книгу Бытие» – одно из самых значительных сочинений митр. Филарета (Дроздова). Было создано и опубликовано Русским Библейским обществом как пролог к готовившемуся переводу Библии на русский язык. В отличие от большинства изданий Общества, во многом благодаря высокому положению митр. Филарета не было запрещено в 1820–1830-х гг.

2050

Письмо от 17.XI.1845 г. // ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 2. № 30. Л. 14 об.

2051

Чичерин Б. Н. Москва сороковых годов / Под ред. Т. Ф. Пирожковой. М.: Изд-во МГУ, 1997. С. 38.

2052

Хомяков А. С. Полн. собр. соч.: В 8 т. М., 1904. Т. VIII. С. 257.

2053

Письмо И. С. Аксакову <1850 г.> // РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 1б. Л. 27.

2054

Сочинения Константина Сергеевича Аксакова. М.: Огни, 1915. Т. I. С. 334.

2055

Письма И. С. Аксакову <от марта 1849 г.>, <от 1851 г.> // РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 1б. Л. 7 об., 37 об.

2056

Письмо без даты, датируемое нами весной 1847 г. как написанное после магистерского диспута К. С. Аксакова, состоявшегося 6.III.1847 г. // РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 4. № 97. Л. 49.

2057

Письмо Ю. Ф. Самарину без даты, датируемое нами концом 1844-го или началом 1845 г., поскольку в нем идет речь о стихах К. С. Аксакова в ответ на стихотворение Н. М. Языкова «Не нашим» (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 4. № 97. Л. 26), и письмо И. С. Аксакову без даты, датируемое нами февралем – мартом 1860 г. как написанное после смерти Я. И. Ростовцева // РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 1б. Л. 53 об., 56 (порядок листов нарушен).

2058

Письмо Ю. Ф. Самарину без даты, датируемое нами концом 1844-го или началом 1845 г. // РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 4. № 97. Л. 25.

2059

Там же. Л. 25 об.

2060

См. письмо К. С. Аксакова Ю. Ф. Самарину 1846 г. // РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. II. № 33. Л. 4 об.

2061

См. письмо К. С. Аксакова Ю. Ф. Самарину без даты, датируемое нами 1847 г., временем подачи драмы «Освобождение Москвы в 1612 году» цензору А. Н. Очкину // РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 4. № 97. Л. 55 об.

2062

Письмо И. С. Аксакова родным от 10.V.1846 г. // Аксаков И. С. Письма к родным, 1844–1849 / Изд. подгот. Т. Ф. Пирожкова. М.: Наука, 1988. С. 248. (Лит. памятники).

2063

Статья не названа. Возможно, речь идет о статье «О современном литературном споре», запрещенной цензурой в 1848 г. Возможно, о статье о воспитании, которую безуспешно в 1848 г. пытался провести через петербургскую цензуру А. Н. Попов.

2064

См. письмо К. С. Аксакова Ю. Ф. Самарину без даты, датируемое нами мартом 1847 г. как содержащее описание магистерского диспута К. С. Аксакова // РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 4. № 97. Л. 49.

2065

См.: «Крепкая связь единомыслия…» // Наше наследие. 2004. № 71. С. 96–97.

2066

Там же. С. 96.

2067

См. статью А. С. Хомякова «Англия» (1848), где драма названа «прекрасной», а перекличка стрельцов у стен Кремля, которой она заканчивается, «поэтической»: «голос народа, обнимающего своею любовию и уважением весь великий собор своих городов» (Хомяков А. С. О старом и новом: Статьи и очерки / Вступ. ст. и коммент. Б. Ф. Егорова. М.: Современник, 1988. С. 189–190).

2068

Письмо без даты, датируемое нами концом августа 1849 г., поскольку в нем сообщается о чтении Н. В. Гоголем II тома поэмы «Мертвые души» Аксаковым, о чем известно из письма И. С. Аксакова (см.: Аксаков И. С. Письма к родным, 1849–1856 / Изд. подгот. Т. Ф. Пирожкова. М.: Наука, 1994. С. 506. (Лит. памятники); РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 1б. Л. 20).

2069

«Крепкая связь единомыслия…» С. 96.

2070

Москвитянин. 1848. № 5. Ч. III. С. 27.

2071

Письмо от 12.VII.1848 г. // Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем / Изд. подгот. Е. П. Населенко и Е. А. Смирнова. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 195. (Лит. памятники).

2072

Письмо И. С. Аксакова родным от 25.VI.1848 г. // Аксаков И. С. Письма к родным, 1844–1849. С. 382.

2073

Письмо родным от 27.XI.1850 г. // Аксаков И. С. Письма к родным, 1849–1856. С. 182.

2074

Письмо Ю. Ф. Самарину без даты, датируемое нами второй половиной декабря 1850 г. как написанное после представления драмы «Освобождение Москвы в 1612 году» // РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 4. № 97. Л. 91, 91 об.

2075

Дневник Веры Сергеевны Аксаковой, 1854–1855. СПб.: Огни, 1913. С. 49.

2076

Из писем Ф. И. Тютчева // РА. 1898. Кн. III. Вып. 12. С. 566.

2077

Письмо от 23.IV.<1853 г.> // Хомяков А. С. Полн. собр. соч.: В 8 т. Т. VIII. С. 387.

2078

Опубл.: Погодин М. П. Историко-политические письма и записки в продолжении Крымской войны, 1853–1856. М., 1874.

2079

Письмо от 14.XII.1854 г. // РА. 1895. Кн. III. Вып. 12. С. 462.

2080

Дневник Веры Сергеевны Аксаковой / Подгот. А. Г. Кузнецовой. М.: Моск. учебники и Картолитография, 2004. С. 50. В настоящее время дневник В. С. Аксаковой подготовлен нами к печати по рукописи: РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. № 173. См. об этом статью, указанную в примеч. ниже – Пирожкова Т. Ф. Переиздание дневника...

2081

Письмо С. Т. Аксакову от 6.III.1856 г. // РА. 1896. Кн. I. Вып. 1. С. 159.

2082

Там же.

2083

Письмо от 8.V.1856 г. // Там же. С. 160.

2084

Пирожкова Т. Ф. Переиздание дневника Веры Сергеевны Аксаковой // Из истории русской литературы и журналистики: Ежегодник. М.: Изд-во МГУ, 2009. С. 34.

2085

Дневник Веры Сергеевны Аксаковой. М., 2004. С. 50.

2086

Из писем Ф. И. Тютчева // РА. 1898. Кн. III. Вып. 12. С. 567.

2087

Записки Александра Ивановича Кошелёва (1812–1883 годы). С семью приложениями / Изд. подгот. Т. Ф. Пирожкова. М.: Наука, 2002. С. 54. (Лит. памятники).

2088

Киреевский И. В. Из дневника 1852–1854 годов (запись от 7 марта 1854 г.) // Киреевский И. В. Избранные статьи / Сост., вступ. ст. и коммент. В. А. Котельникова. М.: Современник, 1984. С. 287. (Б-ка «Любителям рос. словесности»: Из лит. наследия).

2089

Там же.

2090

Письмо И. С. Аксакову от 1.II.1854 г. // ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 3. № 14. Л. 13.

2091

Москвитянин. 1845. Кн. 2.

2092

Письмо П. М. и П. А. Бестужевым <от июня 1854 г.> // Хомяковский сборник. Томск: Водолей, 1998. Т. I. С. 128.

2093

Там же.

2094

МВед. 1854. 14 авг. № 97. Лит. отд. С. 405.

2095

Письмо И. С. Аксакову от 15.II.1854 г. // ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 3. № 14. Л. 18 об.

2096

Тютчева А. Ф. Воспоминания. М.: Захаров, 2002. С. 75.

2097

Там же. С. 108.

2098

Письмо <от конца июня – июля 1854> // Хомяковский сборник. Т. I. С. 68–69.

2099

Дневник Веры Сергеевны Аксаковой. М., 2004. С. 19.

2100

Там же. С. 87.

2101

Письмо от 2.IV.1855 г. // Аксаков И. С. Письма к родным, 1849–1856. С. 337.

2102

Письмо И. С. Аксакова родным от 3.IV.1855 г. // Там же. С. 339.

2103

Застольные речи, произнесенные М. П. Погодиным на обедах, данных в Москве в честь севастопольских моряков. М., 1856. С. 4.

2104

А. Н. Бахметев (Бахметьев), с 1842 г. церемонийместер, служил в Петербурге, но был тесно связан с Москвой и москвичами: воспитанник Московского университета, чиновник особых поручений при московском генерал-губернаторе кн. Д. В. Голицыне (1833), чиновник Московской дворцовой конторы (1838); родственник Ю. Ф. Самарина и Д. А. Оболенского, лично знакомый почти со всеми славянофилами.

2105

Возможно, статью «О современном литературном споре» или статью о воспитании.

2106

Поскольку печатающихся Аксаковых было уже трое: С. Т. Аксаков и два его сына – Константин и Иван.

2107

Письмо Д. А. Оболенского от 24.XI.1847 г.

2108

Письмо А. Н. Попову Д. А. Оболенский отдал по назначению, поэтому при письме К. С. Аксакова этого послания в настоящее время нет.

2109

На С. А. Шишковой. Свадьба Г. С. Аксакова и С. А. Шишковой состоялась 8.I.1848 г. в Симбирске. Позднее мнение Аксаковых о суженой Г. С. Аксакова изменилось. Они огорчились, узнав, что Гришина Соничка «решительно никому из родных не нравится», прежде всего Карташевским, у которых гостила в их имении Кобрине (см. письмо С. Т. Аксакова сыну Ивану от 7.IX.<1850 г.> // Аксаков И. С. Письма к родным, 1849–1856. С. 541). Впоследствии Аксаковы заметили, что любящий жену Григорий явно находился под её влиянием и влиянием её родственников, «но для его же счастия, – констатировал С. Т. Аксаков, – нельзя дотронуться до этого предмета; для его спокойствия я спускаю ей разные мелочные выходочки, за которые мог бы я порядочно оттаскать ее» (письмо сыну Ивану от 23.XI.1856 // Там же. С. 627).

2110

Имеется в виду гр. В. А. Соллогуб.

2111

Два «Московских сборника» 1846 и 1847 гг. выпустил В. А. Панов. Планам издать сборник в 1848 или 1849 гг. не суждено было сбыться, сначала из-за неожиданной женитьбы Панова в 1847 г. на А. А. Головинской и отъезду на жительство в Симбирск, затем из-за его внезапной смерти в октябре 1849 г. Следующий «Московкий сборник» выйдет только в апреле 1852 г. (издатель – А. И. Кошелев, редактор – И. С. Аксаков).

2112

То, что между славянофилами и М. П. Погодиным не было единства взглядов, подтвердила и история кратковременного издания Иваном Киреевским погодинского «Москвитянина» в 1845 г., и несостоявшаяся передача журнала славянофилам осенью 1847 г., когда число подписчиков упало до 150 человек. Участие славянофилов в журнале всегда было эпизодическим и вынужденным, поскольку печататься в нем было непрестижно: тираж мизерный, выходил журнал нерегулярно. Подробнее об этом см.: Пирожкова Т. Ф. Славянофильская журналистика. М.: Изд-во МГУ, 1997. С. 24–25, 37, 38, 74–75.

2113

«Московский сборник» 1846 г., по замечанию Н. В. Гоголя, был толще погодинского «Москвитянина», а «Московский сборник» 1847 г. насчитывал 855 страниц (и это без двух приложений).

2114

Болезнь М. Н. Мусина-Пушкина, попечителя С.-Петербургского учебного округа с 1845 г.

2115

В статье «Семисотлетие Москвы» в «Московских ведомостях» (1846. 23 апр. № 49) К. С. Аксаков писал, что именно в Москве раздался голос Русской земли, зовущий подняться против татар, что русский народ в годы Смуты отстоял Москву и спас Русскую землю, что голос народа, голос Божий, признал Москву своею столицею, матерью русских городов (см.: Сочинения Константина Сергеевича Аксакова. М., 1861. Т. I: Сочинения исторические. С. 601, 602).

2116

Имеется в виду И. С. Аксаков.

2117

К читающей публике, поскольку Константин Аксаков хлопотал о пропуске пьесы в печать. В Предисловии к «Освобождению Москвы в 1612 году» автор заверил читателей, что драма «верна исторически», люди, знающие эпоху междуцарствия, «сами увидят строгость историческую» и верность характеров исторических лиц (Сочинения Константина Сергеевича Аксакова. СПб., 1915. Т. I. С. 338–339). А в примечаниях, которые шли после драмы, сообщено, что грамота, читаемая в III действии, как и речи Пожарского и Оболенского, подлинная (Там же. С. 498).

2118

Имеется в виду И. С. Аксаков.

2119

Д. А. Оболенский перепутал день рождения К. С. Аксакова (29 марта) и день его именин (21 мая).

2120

Праздник Благовещения, отмечаемый 25 марта.

2121

Д. А. Обленский имел в виду Февральскую революцию 1848 г. во Франции, в результате которой установилась буржуазная республика.

2122

Назван С. Т. Аксаков.

2123

После получения письма Д. А. Оболенского (письмо V в наст. публ.) К. С. Аксаков ответил ему (письмо VI в наст. публ.). Оболенский написал, что драму посылает, однако ее еще не выслал, что удивило Аксакова. Письмо Аксакова, полученное после получения драмы, вероятно, не сохранилось.

2124

О политическом равновесии толковала западная пресса, обвиняя Россию в намерении завоевать Дунайские княжества (Молдавию, Валахию) и Болгарию и тем самым нарушить политическое равновесие в Европе.

2125

Из стихотворения А. С. Хомякова «России» (""Гордись!» – тебе льстецы сказали…», 1854).

2126

Так и случилось, в Константинополе находились английские и французские войска, и по условиям Парижского договора (март 1856 г.) был дан шестимесячный срок на очищение города.

2127

Речь идет о М. Д. Горчакове. «Суворовский дух» – воинственный. А. В. Суворов не имел ни одного поражения.

2128

Уже не первое упоминание о Б. П. Мансурове вызвано, вероятно, религиозным конфликтом между православными и католическими церквями. Известно, что в это время Мансуров выбирал участок в Иерусалиме вблизи храма гроба Господня для приобретения на имя российского правительства. В 1857 г. Мансуров возглавил Палестинский комитет. Не совсем ясно, почему письмо К. С. Аксакова адресовано в Министерство юстиции: с 1854 г. Мансуров – чиновник особых поручений Морского министерства.

2129

Абрамцево находилось в 2–3 верстах от Покровского женского монастыря в Хотькове.

2130

15 и 16 марта 1854 г. Англия и Франция объявили войну России.

2131

Австрия опасалась русского влияния на Балканах.

2132

В 1849 г., во время Венгерской революции, Николай I выручил Австрию, введя в Венгрию 200 тысяч войска.

2133

Император Павел I в 1799 г. помог Австрии: в феврале этого года по настоятельным ходатайствам венского двора последовал высочайший рескрипт, которым А. В. Суворову поручалось начальство над австро-русской армией в войне с Францией. Итальянский и швейцарский походы Суворова увенчали его новою славою.

2134

Из Нагорной проповеди (Мф 5:44).

2135

По сведениям И. С. Аксакова, напечатана в «L’Indépendance Belge» (см. письмо родным от 29.IV.1854 г. // Аксаков И. С. Письма к родным, 1849–1856. С. 252). Кардинал Сибур, архиепископ парижский, трактовал начавшуюся войну как «войну священную», «новый крестовый поход» (Казарин В. П. Битва за Ясли Господни (предисловие) // Дубровин Н. Ф. 349-дневная защита Севастополя. СПб.: Рус. симфония, 2005. С. 7).

2136

Переписку английского посла в России Джорджа Гамильтона Сеймура. «18 марта английское правительство было вынуждено опубликовать секретную переписку министров, которую они вели с русским императором в течение первых трех месяцев своего пребывания у власти в 1853 г. …» (Кухарский П. Ф. Франко-русские отношения накануне Крымской войны. Л.: Изд. ЛГУ, 1941. С. 182). Были напечатаны не только секретные донесения Сеймура английскому правительству о переписке с Николаем I, но и содержание частных разговоров с ним (см.: Конфиденциальная переписка, обнародованная британским министерством // Собрание донесений о военных действиях и дипломатических бумаг и актов, относящихся до войны 1853, 1854, 1855 и 1856 годов. СПб., 1858. С. 116–117).

2137

Вероятно, Ю. Ф. Самарин.

2138

Манифест о войне с этими государствами обнародован Николаем I 11.IV.1854 г., в день Пасхального воскресенья.

2139

Декларация от 1.IV.1854 г., в которой Николай I заявил, что Россия вступает в бой против собственного желания, что завоевательных замыслов у неё нет, но вражде Франции и Англии против России император противопоставит все дарованные ему Провидением средства для деятельной, твердой защиты чести, прав и безопасности собственной державы.

2140

Осада крепости Силистрия, начавшаяся 5 мая 1854 г., была снята в ночь с 8 на 9 июня, и русские войска начали обратное движение на левый берег Дуная. Официальное сообщение о снятии осады «Московские ведомости» опубликовали только в конце июня.

2141

20.IV.1854 г. Австрия заключила с Пруссией договор о взаимопомощи и настаивала на выходе России из Дунайских княжеств.

2142

Штатский человек, магистр Московского университета Константин Аксаков в ту пору высказывал желание идти в армию.

2143

Константин Аксаков имел в виду, вероятно, разгром сухопутных турецких сил в Закавказье при Башкадыкларе 19.XI.1853 г., победу над турками 27.V.1854 г., когда был разбит авангардный корпус, вторгшийся в Гурию (подробности этого успеха появились в «Московских ведомостях» 19 июня, за два дня до написания письма Оболенскому). 28.VII.1853 г. русские войска взяли крепость Ак-Мечеть в Кокандском ханстве (Средняя Азия) и завладели нижним течением реки Сыр-Дарья. 10.IV.1854 г. была успешно отражена бомбардировка Одессы англо-французской флотилией. Какие успехи на берегах Ботнических (между Швецией и Финляндией) имел в виду Аксаков, сказать затруднительно, особенными успехами в Балтийском море мы похвалиться не могли: в июле 1854 г. англичане будут бомбардировать Соловецкий монастырь, в августе 1854 г. французы возьмут Аландские острова около Ботнического залива. Возможно, Аксаков подразумевал поведение финнов, оказывавших сопротивление действиям англо-французов. О настроениях финнов имеются рассуждения в одном из писем Ивана Аксакова к родным: «Насчет Финляндии я не беспокоюсь. Финляндия не отторгнется, вовсе не желает шведского владычества и искренно привязана к России: при русском владычестве свободно возник в ней народный финский элемент, подавленный Швециею, стала разроботываться финская литература, финский язык преподаваться в университете. Я знаю многих финляндцев, которые всё мне это искренно подтверждали…» (письмо от 29.IV.1854 г. // Аксаков И. С. Письма к родным, 1849–1856. С. 251).

2144

Слово «май» – описка, имеется в виду март: 11.III.1854 г. русские войска форсировали Дунай. Три месяца – это март, апрель, май (письмо написано К. С. Аксаковым 21 июня).

2145

В 1848 г. А. Н. Лидерс был командующим русскими войсками в Молдавии и Валахии, в 1849 г. – русскими войсками в Венгрии, с 1854 г. командующий Южной армией и морской частью в Николаеве.

2146

См.: Гиляров-Платонов Н. П. Последние дни Помпеи: Семинарские опыты в стихах и прозе, 1837–1843. СПб.: Пушкинский Дом, 2009. С. 410.

2147

Письмо Н. П. Гилярова-Платонова И. Ф. Романову, 1886 г. // Шаховской Н. В., кн. Н. П. Гиляров-Платонов и К. С. Аксаков: (По статьям и письмам Гилярова)// РО. 1895. Т. 36. Дек. С. 544.

2148

Дневник Веры Сергеевны Аксаковой. М., 2004. С. 12, 18, 33, 48, 80, 87, 102.

2149

Там же. С. 21.

2150

Письмо С. Т. Аксакову // Шаховской Н. В., кн. Н. П. Гиляров-Платонов и К. С. Аксаков. С. 540.

2151

Там же. С. 541.

2152

РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 8. Л. 1–2 об.

2153

См.: МВед. 1854. 16 сент. № 111. С. 1390.

2154

Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Письма: В 13 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961. Т. II. С. 317–318.

2155

См.: МВед. 1854. 21 сент. № 113. С. 1413.

2156

Там же. 25 сент. № 114. С. 1422.

2157

Письмо от 4–6.X.1854 г. // Аксаков И. С. Письма к родным, 1849–1856. С. 319.

2158

Дневник Веры Сергеевны Аксаковой. М., 2004. С. 12.

2159

Вяземский П. А. Полн. собр. соч. СПб., 1886. Т. X. С. 128.

2160

Письмо от 4–6.X.1854 г. // Аксаков И. С. Письма к родным, 1849–1856. С. 319.

2161

Там же.

2162

См.: МВед. 1854. 21 сент. № 113. С. 1413.

2163

Отрывок из «Семейной хроники» (подпись: С. А.) // Москвитянин. 1854. Т. II. № 5. Кн. 1. С. 17–48. В данной публикации по сути четыре отрывка: Переселение; Оренбургская губерния; Новые места; Добрый день Степана Михайловича. Впоследствии в славянофильском журнале «Русская беседа» Н. П. Гиляров-Платонов опубликует обстоятельную рецензию на «Семейную хронику» С. Т. Аксакова (Русская беседа. 1856. Кн. 1).

2164

Ответное письмо Новаковичу, который через некоторое время станет профессором семинарии в Белграде, Константин Аксаков адресовал на петербургскую квартиру гр. Д. Н. Блудова (Новакович не сообщил адреса, и Аксаков писал на авось, зная, что Блудов и его дочь Антонина Дмитриевна привечают славянских деятелей). Естественно, что Константин Аксаков поддержал Новаковича в нелюбви к Петербургу: «Я знал, что Петербург Вам не понравится. Столица наша настоящая Москва; другой нет, да и не будет» (РГБ. Ф. 3 (ГАИС/III). К. III. № 9. Л. 1). В письме Новаковичу Аксаков выразил свои симпатии к славянам: «Славяне должны стоять за славян: вот это правило, вот эта спасительная нить для народов славянских, вот она, наша истинная народная дипломатия. В ней нет ни интересов германских, ни интересов турецких. Поедете в Сербию, поедете в другие славянские земли, говорите это всем славянам» (Там же. Л. 2).

2165

Имеется в виду выходившая в Брюсселе ежедневная либеральная газета «L’Indépendance Belge».

2166

Речь идет о Г. С. Аксакове, гостившем в это время в Абрамцеве на обратном пути из-за границы, где находился с семьей.

2167

На этом текст письма в данной единице хранения обрывается.

2168

Ф. В. Чижов сознавал необходимость выработки таможенного тарифа. Новый тариф был утвержден 3 июня 1868 г. Отвечая в целом принципом свободной торговли, он имел при этом ряд важных особенностей: понижение ввозимых пошлин затронуло в основном сырьевые и потребительские товары с целью поощрения их ввоза, противодействия контрабанде и увеличения таможенного дохода. Достаточно сказать, что в первое пятилетие после 1868 г. таможенный доход государства увеличился более чем на 50% в сравнении с предыдущим пятилетием. Очевидно, что многие из идей Чижова были реализованы в новом тарифе.

2169

Хлебные пошлины были отменены в Англии в 1846 г. Отмена хлебных законов легла в основу новой, еще невиданной в мире хозяйственной политики ограниченной свободы торговли, которая через сто лет стала фундаментом европейской экономической интеграции.

2170

Фискальный, т. е. казенный (пошлина, вводимая правительством в целях увеличения поступлений в государственный бюджет, обычно распространяется на импортные потребительские товары).

2171

По убеждению Ф. В. Чижова, Россия в отношении свободы торговли и покровительственной системы должна идти своим путем, не перенимая опыта Западной Европы.

2172

Речь идет о № 1 и № 2 «Вестника промышленности» за 1858 г., издаваемого на средства братьев А. П. и Д. П. Шиповых.

2173

Судьба упомянутой рукописи неизвестна.

2174

Ф. В. Чижов был редактором «Вестника промышленности» (1858–1861).

2175

То есть продолжение присланной Ф. В. Чижову рукописи.

2176

Прежние материалы, присланные А. П. Шиповым Ф. В. Чижову, содержали сведения о свободном труде, спросе и сбыте, промышленных процессах.

2177

Второй номер «Вестника промышленности» был более содержателен практически по всем отделам. Например, отдел I («Обозрение промышленности и торговли») во второй книжке содержал пять обзоров по разным странам, против четырех в первой.

2178

Ф. В. Чижов ответственно подходил к любому делу: так, прежде чем приступить к редактированию журнала на политэкономические темы, он изучил труды ведущих экономистов того времени: Г. де Молинари, П.-Л.-О. Росси, В. Г. Ф. Рошера, Ж.-А. Бланки, Ч. Бальбо, Т. Фикса.

2179

Возможно, речь идет о костромском механическом заводе, который А. П. Шипов основал совместно со своим братом Д. П. Шиповым.

2180

Предложенное А. П. Шиповым название не годилось: оно было слишком длинным. Ф. В. Чижов его сократил: «Влияние на промышленность свободного и обязательного труда». Статья напечатана в «Вестнике промышленности» (1859. № 4).

2181

Речь идет об образовании Общества для содействия русской промышленности и торговле. В середине XIX в. делами промышленности и торговли ведал Департамент мануфактур и внутренней торговли при Министерстве финансов.

2182

Дмитрий Павлович Шипов – родной брат А. П. Шипова.

2183

Прошение А. П. Шипова об организации Общества для содействия русской промышленности и торговле.

2184

Министром финансов в данное время (с 23.III.1858 г.) был назначен Александр Максимович Княжевич (1792–1872) на место уволенного П. Ф. Брока.

2185

Общество для содействия русской промышленности и торговле.

2186

Александр Иванович Бутовский (1814–1890) – экономист, директор департамента Министерства финансов, сенатор. Противник создания Общества для содействия русской промышленности и торговле. Защищал крепостной строй и помещичью собственность на землю.

2187

Имеется в виду: предупрежден.

2188

Упомянутое лицо установить не удалось.

2189

Имеется в виду ярмарка в Нижнем Новгороде, председателем комитета которой состоял А. П. Шипов. Нижегородская ярмарка играла крупную роль в товарообороте России, соединяя волжско-окским водным путем центр страны с Уралом, Сибирью, Закавказьем, Средней Азией и со странами Востока – Ираном, Индией, Афганистаном и Китаем. Судя по письмам и статьям А. П. Шипова, опубликованным в июльской и августовской книжках «Вестника промышленности», в 1861 г. ярмарка проходила в сентябре.

2190

А. П. Шипов не хотел, чтобы расположение министра финансов А. М. Княжевича в отношении открытия Общества для содействия русской промышленности и торговле было известно А. И. Бутовскому и его единомышленникам.

2191

Речь идет о банкротстве многих промышленников, вызванном мировым экономическим кризисом 1857–1858 гг.

2192

Имеется в виду И. К. Бабст (1824–1881), экономист, историк. В журнале «Вестник промышленности» и газете «Акционер» он был соредактором Ф. В. Чижова, вел в журнале отдел «Обзор промышленности и торговли в России».

2193

Очевидно, речь идет о статье А. П. Шипова «О значении внутренней и внешней торговли вообще и особенно в России», опубликованной в двух книжках «Вестника промышленности» (1861. № 7–8).

2194

См. превед. примеч. 2193

2195

Министр финансов А. М. Княжевич.

2196

См. примеч. выше 2193

2197

Отдельным изданием статья А. П. Шипова вышла в 1861 г.: Шипов А. П. О значении внутренней и внешней торговли вообще и особенно в России. М., 1861.

2198

Окончание той же статьи А. П. Шипова. См. примеч. выше 2193

2199

Общество для содействия русской промышленности и торговле, созданное в Санкт-Петербурге при содействии А. П. Шипова и Ф. В. Чижова. Общество было открыто лишь спустя несколько лет, в 1867 г., и стало первым всероссийским объединением предпринимателей.

2200

Имеются в виду купцы.

2201

Возможно, речь идет о журнале «Записки Русского технического общества» (1867–1917), ратовавшего за ограничение ввоза заграничных товаров, либо о газете И. Аксакова «Москва» (1867–1868), органе купечества, пропагандировавшем идеи протекционизма.

2202

РНБ. Ф. 847. № 378. Л. 10 об.

2203

См. подробнее об этом событии и откликах на него в обществе в статье А. П. Дмитриева «Н. П. Гиляров-Платонов и цензура» в наст. изд., на с. 96–130.

2204

Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 211.

2205

Опубл.: Сб. соч. Т. II. C. 141–147.

2206

См. об этом письмо гр. А. Д. Блудовой к Гилярову от 16 октября 1855 г. // РНБ. Ф. 847. № 592. Л. 7.

2207

Разумевающие верой. С. 60–61.

2208

ГЛМ. Ф. 23. Оп. 1. № 26. Л. 2.

2209

РНБ. Ф. 847. № 479. Л. 2.

2210

Выделение в «Журнале Министерства народного просвещения» двух частей: официальной и неофициальной – началось с июльской книжки 1860 г. (ч. 107). При этом издание вплоть до январского номера за 1862 г. (ч. 113) выходило в отдельных обложках с параллельной нумерацией частей. Со следующей, февральской, книжки официальная и неофициальная части журнала объединились и выходили в одной обложке.

2211

О финансовых проблемах, тяготевших над издававшимся А. И. Кошелёвым журналом «Русская беседа» (1856–1860), см. материалы сборника: «Русская беседа»: История славянофильского журнала: Исследования. Материалы. Постатейная роспись. СПб.: Пушкинский Дом, 2010. (Славянофильский архив; Кн. I).

2212

«Вестник промышленности» выходил в Москве ежемесячно с июля 1858 г. по 1861 г. под редакцией Ф. В. Чижова и И. К. Бабста на средства меценатов-промышленников. Гиляров цензуровал этот журнал. См. о нем подробнее в преамбуле к публикации И. А. Сурниной в наст. изд., на с. 599–601.

2213

Литературно-художественный и общественно-политический журнал «Русская речь» издавался в Москве писательницей Е. В. Салиас-де-Турнемир (Евгенией Тур) с января 1861 г. в течение 13 месяцев, выходил раз в 2 недели. Издание прекратилось в связи с эмиграцией Е. Тур, за которой был установлен негласный полицейский надзор.

2214

Характерный пример: в журнале «Библиотека для чтения» еще в 1834 г., при его основании, была, как известно, установлена полистная плата авторам – 200 руб., а для знаменитых писателей гонорар за лист мог превышать 1000 руб.

2216

Аксаков в письмах. Т. III. С. 441.

2217

Петербургская либеральная газета «Голос» выходила с 1863 г. 13 февраля 1883 г. её издание было приостановлено цензурой на шесть месяцев. После окончания этого срока в свет вышел единственный номер от 7 февраля 1884 г. Однако министр внутренних дел гр. Д. А. Толстой закрыл газету «вследствие невыхода ее в течение года» (Сонина Е. С. Петербургская универсальная газета конца XIX века. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. С. 124).

2218

ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. № 588. Л. 11.

2219

Письма русских писателей к А. С. Суворину. Л.: Гос. Публ. б-ка, 1927. С. 16–17.

2220

См. подробнее: Письма к Романову-Рцы. С. 281, 284–285.

2221

Письма русских писателей к А. С. Суворину. С. 16.

2222

В письме к Аксакову от 18 сентября 1884 г. Гиляров отметил: «Васильев был намечен уже после того и потому, что Вы отказались» (наст. изд., с. 624).

2223

Письма русских писателей к А. С. Суворину. С. 16.

2224

РНБ. Ф. 847. №. 370. Л. 2. В 1884 г. Нижегородская ярмарка проходила с 15 июля по 25 августа.

2225

Иван Артемьевич Лямин (1822–1894), купец 1-й гильдии, основатель и владелец товарищества «Покровская мануфактура»; в 1865–1868 гг. председатель Московского биржевого комитета; учредитель и в 1870–1891 гг. председатель совета Московского купеческого банка; с 1885 г. действительный статский советник. В 1863‒1894 гг. гласный Московской городской думы, в 1871–1873 гг. московский городской голова. По словам Б. Н. Чичерина, выступая на общественном поприще, Лямин «говорил наизусть речи, которые писал ему Аксаков» (Чичерин Б. Н. Воспоминания. Земство и Московская дума. М.: Север, 1934. С. 176).

2226

Тимофей Саввич Морозов (1823–1889), купец 1-й гильдии, основной владелец, директор-распорядитель и председатель правления Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°», один из основателей и член совета Московского купеческого банка, в 1868–1876 гг. председатель Московского биржевого комитета; в 1866–1876 гг. гласный Московской городской думы.

2227

Павел Васильевич Осипов (1824–?), инициатор учрежденного в 1872 г. Общества коммерческого кредита (председателем совета которого был Т. С. Морозов); в 1882–1891 гг. председатель ярмарочного комитета Нижегородской ярмарки; совладелец крупной старообрядческой фирмы «Торговый дом «П. Осипов с сыновьями и И. Копанев"»; гласный Московской городской думы.

2228

РНБ. Ф. 847. №. 370. Л. 2.

2229

Аксаков в письмах. Т. III. С. 442–443. Характерно, что еще в марте 1870 г., когда Аксаков надеялся начать издание нового еженедельника, Т. И. Филиппов наставлял его в письме: «На успех, вроде Катковского, Вам рассчитывать нельзя; Ваше дело – долг и подвиг! Всякому своя часть» («Иван Аксаков и фанатики-фанариоты». I. Переписка И. С. Аксакова и Т. И. Филиппова (1870–1885) / Вступ. ст., подгот. текста и коммент. О. Л. Фетисенко // Русская литература. 2006. № 1. С. 127).

2230

Письма русских писателей к А. С. Суворину. С. 16. Писчебумажная фабрика, о которой идет здесь речь, была приобретена Гиляровым в 1873 г. за 50 тысяч рублей. Позднее продана за долги (см.: Письма к Романову-Рцы. С. 284).

2231

ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. №. 588. Л. 12.

2232

РНБ. Ф. 847. №. 370. Л. 2.

2233

См. примеч. 1 на с. 634–635.

2234

ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 2. №. 56. Л. 41 об.–42.

2235

Приведенные здесь документы опровергают утверждения М. Д. Суслова о том, что «в 1884 Аксаков вынашивал план передать «Р<усь>» Н. П. Гилярову-Платонову» и его «сделка» с купцами не состоялась «из-за разногласий по вопросу о степени редакторской свободы» (Суслов М. Д. «Русь» // Русский консерватизм середины XVIII – начала XIX века. Энциклопедия / Ред. В. В. Шелохаев и др. М.: РОССПЭН, 2010. С. 441).

2236

Давид Иванович Морозов (1849–1896), председатель правления Компании Богородско-Глуховской мануфактуры, строитель железной дороги Москва-Богородск.

2237

Гиляров все же избежал закрытия своей газеты, хотя в 1884 г. наступил момент, когда он начал было писать статью, сообщающую о приостановке её «на некоторое время» (Письма к Романову-Рцы. С. 283).

2238

Датируется на основании того, что это письмо, очевидно, является ответом на послание Аксакова к Гилярову от 21 марта 1884 г., которое начинается словами: «Неужели до того дошло, любезнейший Никита Петрович? <...> Как-то Вы распутаетесь? Личное Ваше положение меня озабочивает, т. е. материальное» (Аксаков в письмах. Т. III. С. 440–441).

2239

Выходившая с 1881 г. газета «Московский листок» в короткий срок стала крупнейшим бульварным изданием Москвы и серьезным конкурентом другим московским ежедневным газетам, в том числе и «Современным известям». Гиляров утверждал, что «от неожиданного разрешения двух уличных листков» (к которым он, несомненно, относил это издание) его газета потеряла свыше 40 тысяч дохода (Письма к Романову-Рцы. С. 280), а в сентябре 1882 г. писал, что из-за «Московского листка» его издание потеряло подписчиков на 30 тысяч рублей (Там же. С. 285).

2240

Слово вставлено над строкой.

2241

Далее зачеркнуто: подписчики не.

2242

Слово вставлено над строкой.

2243

Далее зачеркнуто: и.

2244

Слово вставлено над строкой.

2245

Козьма Терентьевич Солдатёнков (1818–1901), купец 1-й гильдии, один из основателей и с 1857 г. член правления «Товарищества Кренгольмской мануфактуры бумажных изделий», с 1858 г. член правления Московского страхового от огня общества, с 1869 г. член совета Московского учетного банка, один из основателей мануфактурных фирм «Товарищество Гюбнера Альберта» (1871), «Товарищество Эмиль Циндаль» (1874), «Товарищество Даниловской мануфактуры (1876), пайщик Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°» (1873); член Коммерческого суда (1854–1858), член и старшина Московского биржевого комитета (1855–1858); в 1863–1873 гг. гласный Московской городской думы. Старообрядец Солдатёнков с начала 1850-х гг. сблизился с московскими западниками, а с 1856 г. занимался издательской деятельностью. В частности, издавал произведения В. Г. Белинского, Н. А. Некрасова и Н. Г. Чернышевского, в 1862–1864 гг. финансировал издание А. И. Герценом и Н. П. Огарёвым газеты «Общее вече». В 1861 г. устроил для старообрядческого епископа Коломенского Пафнутия (Овчинникова) поездку в Лондон и встречу с Герценом.

2246

Слова берет и сторону подчеркнуты (вероятно, позднее) карандашом, тем же карандашом это место отмечено и на полях.

2247

Николай Христианович Бунге (1823–1895), ученый-экономист, финансист, с 1881 г. министр финансов. Гиляров просил у него о государственном кредите под залог недвижимости, но, как рассказывал он, получил «решительный отказ, основанный на формальностях, которые для всякого были бы обойдены» (Письма к Романову-Рцы. С. 280).

2248

Николай Петрович Ланин (1832–1895), купец 1-й гильдии, основатель и владелец завода искусственных и минеральных вод, магазина «Ланинские воды», выборный Московского биржевого общества (1876–1879), гласный Московской городской думы (1869–1892), публицист, с конца 1880 г. издатель, а затем и редактор либеральной московской газеты «Русский курьер».

2249

Николай Васильевич Васильев. См. о нем в вводной статье. С 1860-х гг. сотрудник «Московских ведомостей»; в 1870-е гг. бухгалтер и библиотекарь Московской практической академии коммерческих наук. В 1885 г. ушел из газеты «Московские ведомости» на должность редактора-издателя газеты «Голос Москвы», однако в 1887 г. М. Н. Катков вновь принял его на работу в «Московские ведомости».

2250

Далее зачеркнуто: ти<пографии>.

2251

Слово вставлено над строкой.

2252

В 1884 г., возможно, после этого письма, Аксаков предоставил в долг Гилярову некую сумму, за которую тот рассчитался публикацией в «Руси» отрывка из своих воспоминаний «Урезанный документ» (Русь. 1884. 1 окт. № 19. С. 33–41). Об этом можно судить по письму Аксакова к Гилярову, датируемому нами: после 16 декабря 1884 г. (см.: Аксаков в письмах. Т. III. С. 447). А во второй половине ноября (датировка наша) Аксаков предложил Гилярову публиковать в «Руси» статьи «неудобные для «Современных известий"» за гонорар, который тот сам себе определит (Там же. С. 446). И, действительно, в 1884–1885 гг. Гиляров сделал в аксаковской газете еще четыре публикации.

2253

В январе 1882 г. Суворин получил разрешение издавать в Москве ежедневную газету «Русское дело», но так и не воспользовался им. См. письмо В. С. Россоловского Аксакову от 25 января 1882 г. (ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. № 524. Л. 18 об.).

2254

О Н. И. Пастухове см. примеч. 86 на с. 380. Во второй половине 1870-х гг. он сотрудничал в газете «Современные известия», откуда ушел, став издателем-редактором «Московского листка».

2255

«Русские ведомости» и «Новости», крупнейшие на тот момент ежедневные либеральные газеты Москвы и Петербурга, издавались с 1863 и 1872 гг. (соответственно); «Сын отечества», ежедневная либеральная газета, выходила в Петербурге с 1862 г.

2256

Возле этой фразы имеется поздняя карандашная помета на полях.

2257

В 1867 г. издатель и литератор Н. А. Основский попросил Гилярова, как рассказывал позднее последний Суворину «1) подать просьбу об издании газеты и 2) принять на себя, так сказать, домашнюю цензуру вместе с составлением двух-трех статей в месяц. Деньги на издание были обещаны. Но случилось – все пуф, и издание все оказалось на моих плечах, так что после заявленного имени моего даже отступление было невозможно» (Гиляров-Платонов Н. П. Письма к А. С. Суворину: <Автобиография 1872 г.> // Из пережитого. 2009. Т. 2. С. 212).

2258

Дмитрий Иванович Воейков (1843–1896), земский деятель, публицист, автор статей в «Руси», а также в «Русском вестнике» и «Московских ведомостях»; в 1880 г. правитель канцелярии нижегородского генерал-губернатора графа Н. П. Игнатьева, в 1881–1883 гг. правитель канцелярии МВД.

2259

Т. С. Морозов. См. примеч. 11 на с. 616.

2260

Принимая в 1867 г. руководство газетой «Москва», которую финансировали московские предприниматели, Аксаков также поставил условием свою независимость как редактора (см.: Цимбаев Н. И. И. С. Аксаков в общественной жизни пореформенной России. М.: Изд-во МГУ, 1978. С. 130, 134–135).

2261

Вся фраза подчеркнута карандашом, вероятно, позднее.

2262

Датировано на сопоставлении двух фактов: данное письмо является ответом на послание Гилярова от 18 сентября 1884 г., а ближайший за этим днем четверг (о котором говорится в конце письма) приходился на 20 сентября.

2263

Николай Александрович Найдёнов (1834–1905), один из учредителей и член правления Московского торгового банка и Торгового дома «А. Найдёнова сыновья», в 1877–1905 гг. председатель Московского биржевого комитета; в 1866–1905 гг. гласный Московской городской думы.

2264

Биржевой комитет – орган управления делами Московской биржи.

2265

П. И. Санин (1840–1903), председатель правления Московско-Курской железной дороги, член советов Московского купеческого и Московского торгового банков, действительный статский советник. В 1876–1878 гг. вместе с Т. С. Морозовым, Н. А. Найдёновым и С. М. Третьяковым занимался материальным обеспечением болгарского ополчения.

2266

Князь Александр Алексеевич Щербатов (1829–1902), действительный статский советник, в 1863‒1869 гг. московский городской голова, в 1863–1883 гг. гласный Московской городской думы.

2267

Сергей Михайлович Третьяков (1834–1892), совладелец торгового дома «П. и С. бр. Третьяковы и В. Д. Коншин» и Товарищества Новой Костромской льняной мануфактуры, в 1877–1881 гг. московский городской голова, действительный статский советник, брат П. М. Третьякова. Речь идет о критических выступлениях гиляровской газеты по поводу вопросов городского управления.

2268

Последний перед тем раз Аксаков побывал в Петербурге в августе 1882 г. (см. его письмо к кн. М. А. Мещерской от 27 августа 1882 г. // ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 2. № 25. Л. 11–14).

2269

С Александром III, в бытность его великим князем, Аксаков неоднократно встречался в неофициальной обстановке. Товарищ юности вел. кн. Александра Александровича кн. В. П. Мещерский устраивал для него в 1868–1871 гг. «маленькие беседы за чашкою чая». Подчеркивая, что он приглашал на них людей, которые были великому князю «симпатичны и между которыми живая беседа о вопросах русской жизни могла быть для него занимательна», Мещерский назвал среди таковых Аксакова, иногда посещавшего столицу (Мещерский В. П., кн. Мои воспоминания. М.: Захаров, 2003. С. 335). Порой великий князь обменивался письмами с Аксаковым. Из опасения перлюстрации делалось это через посредство К. П. Победоносцева; иногда наследник имел возможность ознакомиться с письмами Аксакова, адресованными Победоносцеву и фрейлине Д. Ф. Тютчевой (Готье Ю. В. 1) К. П. Победоносцев и наследник Александр Александрович, 1865–1881 // К. П. Победоносцев: pro et contra / Вступ. ст., сост. и примеч. С. Л. Фирсова. СПб.: Изд-во РХГИ, 1996. С. 462–464; 2) Борьба правительственных группировок и манифест 29 апреля 1881 г. // Исторические записки. М., 1938. Т. 2. С. 248–249). Жена Аксакова Анна Федоровна до замужества провела при дворе 12 лет, начав службу в 1853 г. фрейлиной великой княгини (с 1855 г. – императрицы) Марии Александровны, а в 1858–1865 гг. являлась воспитательницей младших детей Александра II. Ее прежнее положение давало право быть представленной императрице и получать приглашения на придворные церемонии вместе с мужем.

2270

Ср. аналогичное выражение в письме Аксакова к Суворину от 2 октября 1884 г.: «…не подлежит сомнению, что наступили долгие, долгие будни, – очень может быть необходимые в смысле исторического развития, – будни, для которых требуются и будничные деятели, вовсе не яркие, высоко талантливые деятели, не гении, увлекающие за собою массы, причем массы-то устремляются вперед сослепа, сами-то не подготовленные и не зрелые» (Письма русских писателей к А. С. Суворину. С. 19).

2271

Довлеющий дневи, т. е. достаточный, удовлетворяющий потребностям дня. Ср. в церковнославянском тексте Нагорной проповеди: «Довлеет дневи злоба его» (Мф. 6:34).

2272

Слово вставлено над строкой.

2273

Далее зачеркнуто: отойти.

2274

«Славянский базар» – один из самых престижных ресторанов Москвы, был открыт в 1873 г. во дворе одноименной гостиницы по адресу Никольская ул., д. 17.

2275

Иоанн (Иван Григорьевич) Наумович (1826–1891), галицко-русский общественный деятель, писатель, издатель, с 1851 г. униатский священник (протоиерей). В 1882 г. австрийское правительство, обвинив о. Иоанна в стремлении к выходу Галиции из состава Австро-Венгрии, предало его суду. Вместе с ним обвинения в государственной измене были предъявлены А. И. Добрянскому, его дочери О. А. Грабарь (матери И. Э. Грабаря, по имени которой судебное разбирательство получило название «Процесс Ольги Грабарь»), В. М. Площанскому, В. И. Наумовичу, сыну о. Иоанна, и др. В ходе процесса обвинение в государственной измене было снято со всех подсудимых. Однако некоторые из них были приговорены за нарушение общественного спокойствия к нескольким месяцам тюремного заключения. Самый большой срок – 8 месяцев – провел в заключении по приговору суда о. Иоанн. Еще до окончания суда Римский папа Лев XIII отлучил его от Церкви за приверженность к схизме. Освободившись 14 (26) августа 1884 г., Наумович отправился в Россию. В 1885 г. он принял православие и в начале 1886 г. окончательно переселился в Россию. Служил в Киевской епархии: сначала миссионером для борьбы со штундизмом, затем – приходским священником. Аксаковская газета со вниманием следила за событиями, развернувшимися вокруг о. Иоанна и других галичан, а позднее публиковала его произведения.

2276

Венедикт Михайлович Площанский (1832–1902), галицко-русский публицист, историк, в 1871–1887 гг. издатель и редактор выходившей во Львове газеты «Слово». Один из основных обвиняемых на «Процессе Ольги Грабарь», в результате которого был приговорен к 5 месяцам тюремного заключения. В 1887 г., приняв русское подданство, поселился в России.

2277

Мирослав Адольфович Добрянский (1849–1898?), сын галицко-русского общественного деятеля А. И. Добрянского. В 1871 г., при покушении на его отца мадьярских националистов, был тяжело ранен. Эмигрировав в Россию, служил чиновником по особым поручениям МВД.

2278

Датируется на том основании, что: 1) письмо продолжает разговор между Гиляровым и Аксаковым, протекавший между ними в письмах 2 и 3 (ср. обсуждение защиты русской промышленности как задачи предполагаемой газеты); 2) данное послание, однако, не является прямым ответом на письмо 3 и отчасти апеллирует к новым аргументам Аксакова, скорее всего, высказанным при их встрече в «Славянском базаре» 20 сентября; 3) эту встречу, вероятно, имеет в виду Гиляров, когда в самом начале письма поясняет «мысль <...> высказанную вчера».

2279

«Москва», ежедневная газета, издававшаяся в 1867–1868 гг. на средства московских предпринимателей, редактором которой являлся Аксаков.

2280

Датируется как возможный черновик к следующему письму Гилярова.

2281

Далее зачеркнуты 23 неразборчивых слова.

2282

Адресат определяется как, предположительно, Лямин, на основании ссылки Гилярова в письме к Осипову на отправленное им послание похожего содержания к Лямину, а также на основании сходства содержания данного письма с публикуемым выше черновиком письма Гилярова к Лямину.

2283

Датировано на основании того, что: 1) Гиляров повторяет в этом послании выражение Аксакова о «долгих буднях», приведенное в письме к нему от 19 сентября 1884 г.; 2) письмо подготовлено в разгар обсуждения проекта, до того как Аксаков окончательно отказался от участия в нем.

2284

Далее зачеркнуто: относительно.

2285

Ср. выражение Аксакова в п. 3 (наст. изд., с. 626).

2286

Датировано на основании того, что это письмо, судя по словам Гилярова, составлено вслед за его посланием к Лямину, которое мы датируем последней декадой сентября 1884 г.

2287

«Голос» и «Новое время» – до 1884 г. крупнейшие частные газеты России.

2288

«Санкт-Петербургские» и «Московские ведомости» – самые известные газеты, находившиеся в собственности государства, но переданные в аренду частным лицам.

2289

«Санкт-Петербургские» и «Московские ведомости» обладали монопольным правом публикации объявлений целого ряда государственных учреждений. За предоставление этого права редактор «Московских ведомостей» Катков выплачивал владельцу издания, Московскому университету, оговоренную в контракте сумму. Основной доход газеты составляли средства, взимаемые за размещение объявлений, которые не зависели от тиража газеты. Поэтому «Московские ведомости», как указывал В. А. Гиляровский, не были заинтересованы в увеличении тиража: «каждый лишний подписчик является убытком: печать и бумага дороже стоили» (Гиляровский В. А. Москва газетная // Собр. соч.: В 4 т. М.: Правда, 1989. Т. 3. С. 5).

2290

После закрытия газеты «Голос» основная масса ее читателей перешла к газете «Новости», ставшей крупнейшим из ежедневных либеральных изданий.

2291

«Русский мир», ежедневная консервативная газета. Издавалась в Петербурге в 1871–1880 гг., сменив за это время несколько издателей и редакторов. В 1880 г., соединившись с «Биржевым вестником», была преобразована в газету «Биржевые ведомости».

2292

«Берег», ежедневная консервативная газета, пользовавшаяся субсидией правительства. Издатель-редактор П. П. Цитович. Выходившая с 15 марта по конец декабря 1880 г. газета не имела заметного успеха и была закрыта. По мнению В. Г. Чернухи, существование «Берега» как официоза стало бессмысленным после укрепления у власти М. Т. Лорис-Меликова, избравшего «путь умеренных либеральных уступок» (Чернуха В. Г. Правительственная политика в отношении печати, 60–70 годы XIX века. Л.: Наука, 1989. С. 119).

2293

«Порядок», ежедневная либеральная газета, издавалась в Петербурге в 1881–1882 гг. М. М. Стасюлевичем. Газета прекратила издание, после того как была приостановлена цензурой на 1,5 месяца.

2294

«Московский телеграф», ежедневная газета либерального направления, издавалась в Москве в 1881–1883 гг. Издатель-редактор И. И. Родзевич. Тайно финансировалась «Священной дружиной», деятельность которой была официально прекращена 1 января 1883 г. Газета была закрыта по решению совещания четырех министров в марте 1883 г.

2295

Далее зачеркнуто: меня показано в записке.

2296

Вероятно, речь идет о финансовой помощи испытывавшему кризис галицкому банку «Рольничо-кредитное заведение». С целью добиться помощи банку, в сентябре 1884 г., вскоре после выхода из тюрьмы, отправились в Россию Наумович с Площанским. Как разъясняет Н. М. Пашаева, основным капиталом этого банка являлись фонды епархиального духовенства, из которых выплачивались пенсии вдовам и сиротам священников. Кроме того, крах банка грозил разорением нескольким тысячам крестьян Галиции – вкладчиков банка, которые считались его членами и отвечали за его дела всем своим имуществом (см.: Пашаева Н. М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX–XX вв. М.: Гос. публ. ист. б-ка России, 2001. С. 116). Несколько иную версию изложил Аксаков в письме члену Государственного совета Г. П. Галагану от 20 октября 1884 г. Редактор «Руси» рассказывал: «Галичане приехали между прочим хлопотать о поддержании их Поземельного русского банка, единственного русского учреждения у них, имеющего великое значение для русской народности в том крае. Поляки всячески старались подорвать его кредит и привели Банк на край опасности – с тем чтоб галичане искали помощи у поляков, т. е. у Польского банка. Но это предложение было коварное: Русск<ий> банк скоро сделался бы от него вполне зависимым, и все гипотеки перешли бы в руки поляков. Галичанам надо было добыть 200 т<ысяч> р<ублей>».

Стоит обратить внимание, что спустя месяц после размолвки с купцами Аксаков уже понимал объективный характер проблемы. Он сообщал Галагану: «Я хлопотал в Москве, но ни один частный банк, уже по самому Уставу, не может взять в залог недвижимую собственность в чужом государстве, – да и операция эта, если б даже и была возможна, при нашем курсе обошлась бы галичанам дорого, с уплатою не менее 10%» (ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 2. № 11. Л. 25 об.).

В итоге помощь галичанам оказало русское правительство. В 1884 г. банку был предоставлен заем в 600 000 марок, а в начале 1885 г., после нового визита Наумовича в Петербург, – еще 650 000 рублей. Однако заслуга в предоставлении займов принадлежит не И. А. Вышнеградскому, как указывает Н. М. Пашаева (на с. 116 вышеуказанного исследования), а его предшественнику на посту министра финансов (и антиподу) Н. Х. Бунге. С просьбой о помощи галичанам обратился к министру Аксаков. Когда же он узнал о первом предоставленном займе, написал Галагану: «Дорогой Григорий Павлович, съездите к Бунге и буквально отвесьте ему поклон до земли от меня! Это истинно такая душка, что хочется его расцеловать!». В том же письме Аксаков добавлял: «Думаю, что без Высоч<айшего> разрешения этого сделать было нельзя» (ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 2. № 11. Л. 25–26).

2297

Гиляров опубликовал речь Тургенева на обеде в «Эрмитаже» 6/18 марта 1879 г. на день раньше всех других изданий, однако не по авторской рукописи и потому с опечатками и искажениями текста. Рассерженный писатель частично исправил их в письме к Гилярову от 7/19 марта 1879 г. и в приложенной к этому письму газетной вырезке речи из «Современных известий» (ГЛМ. Оф. 2097/1, 2). См.: Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Письма: В 13 т. М.; Л.: Наука, 1967. Т. XII. Кн. 2. С. 44, № 4782.

2298

Речь С. А. Юрьева не была воспроизведена в «Современных ведомостях».

2299

Названы: Федор Евгеньевич Корш (1843–1915) – филолог-классик, славист, востоковед, стиховед, поэт-переводчик; Федор Богданович Миллер (1818–1881) – поэтпереводчик; Николай Васильевич Бугаев (1837–1903) – математик и философ, отец поэта Андрея Белого.

2300

Далее были приведены: речь И. С. Тургенева и Ф. Н. Плевако и стихи Ф. Б. Миллера.

2301

Речь Н. С. Тихонравова не была воспроизведена в «Современных ведомостях».

2302

См.: Горбов Н. Из села Глухова. Апрель 1884 // МВед. 1884. 15 мая. № 133. С. 3. Николай Михайлович Горбов (1859–1921) – педагог, автор учебных пособий по русской истории; библиофил, искусствовед, деятель народного образования, член Новосильского уездного училищного совета, почетный мировой судья, меценат, учредитель школы повышенного типа в с. Петровском Новосильского уезда Тульской губ., народного училища в с. Горки Дмитровского уезда Московской губ., попечитель Московского городского Женского дома трудолюбия им. М. А. и С. Н. Горбовых. М. Н. Катков предпослал публикации корреспонденции Горбова вдохновенную передовую статью, где с большим пиететом рассуждал о педагогической деятельности его и С. А. Рачинского (см. ниже примеч. 3), утверждая: «Безопасным и верным путем в назидании народа пойдет только тот, кто проникнется духом церкви и во всем покорится ей» (Там же. С. 2). Эта обширная корреспонденция полностью перепечатана Гиляровым под назв. «Письмо г. Горбова»: СИ. 1884. 17 мая. № 132. С. 1–2.

2303

Михаил Акимович Горбов (1826–1894) – владелец мануфактур, почетный гражданин города Ливны; библиофил, переводчик, общественный деятель.

2304

Сергей Александрович Рачинский (1833–1902) – педагог, просветитель, профессор Московского университета, ботаник и математик. Вернувшись в 1872 г. в родовое село Татево Бельского уезда Смоленской губ., построил первую в России сельскую школу с общежитием для крестьянских детей и был в ней учителем; в 1880-х гг. идеолог церковно-приходской школы.

2305

Гиляров состоял цензором журнала «Ясная Поляна» с декабря 1861 г. и, по-видимому, по август 1862 г. (в последних номерах журнала, с апреля по декабрь 1862 г., имя цензора не указывалось). Толстой занимался педагогической деятельностью в 1859–1862 гг., в основе ее было принципиальное отсутствие всякого принуждения по отношению к учащимся со стороны учителя (см.: Бурсов Б. И. Лев Толстой: Идейные искания и творческий метод, 1847–1862. М.: Гослитиздат, 1962. С. 305–335).

2306

В харьковской умеренно-консервативной газете «Южном край» с осуждением слов Гилярова о Л. Толстом выступил Ю. Н. Говоруха-Отрок: Никто. Взгляд и нечто // 1884. 20 мая. № 1170. С. 1–2. В этой своей чрезвычайно резкой и даже неприличной по тону статье критик в общем-то справедливо упрекает Гилярова в непризнании «огромных заслуг» Толстого (впрочем, этот разговор о заслугах принципиально оставался за рамками краткой передовицы Гилярова; тем не менее он обвиняется обидной гамлетовской фразой: «Презренных душ презрение к заслугам»). По словам Говорухи-Отрока, в процессе педагогической деятельности «великий мастер» «именно лишь под непосредственным воздействием народной стихии мог воплотить свое огромное дарование в целом ряде колоссальных и глубоких созданий, которые несомненно послужат одним из краеугольных камней для создания русской культуры» (Там же. С. 2). Помимо этой «стороны дела, самой главной и важной», критик указывает и на другие его аспекты: «Яснополянская школа графа Л. Толстого воспитала несколько поколений крестьянских детей – это во-первых; а во-вторых, несмотря ни на какие увлечения, столь свойственные людям даровитым да еще предпринимающим совершенно новое дело, все же эта школа является первою попыткою выработать тип своей, оригинальной школы. И попыткой, предпринятой в какое время? Среди самого разгара различных педагогических неистовств, во имя которых только разве ленивый не глумился тогда над Л. Толстым и его делом. В конце же концов гр. Толстой все же первый указал на необходимость учить крестьянских детей тому и так, чему и как хочет сам народ» (Там же).

2307

Имеются в виду слова Говорухи-Отрока, процитировавшего перед ними передовицу Гилярова, которая публикуется как гл. I наст. статьи («<Л. Н. Толстой как педагог>»): «Не знаем, чему приписать эту выходку «Современных известий» против гр. Л. Н. Толстого – злостной ли недобросовестности или легкомысленному незнанию. Можем только сказать, что во всем только что приведенном выше обвинении против Л. Н. Толстого нет ни слова правды. С этим согласится всякий, внимательно прочитавший IV том сочинений гр. Толстого, где собрано почти все написанное знаменитым автором по вопросам педагогическим» (Там же. С. 2).

2308

Говоруха-Отрок так поясняет эти свои слова, оспаривая ими тезис Гилярова о том, что Толстой-педагог «не считался с историею, а отсюда и с душою народа, взятого в его совокупности»: эта «черта робкой неуверенности» является у Толстого «именно вследствие глубокого сознания, что народ имеет свой органически-выработанный тип, свое твердо-сложившееся миросозерцание, свое вековое просвещение, с которым необходимо считаться, которое необходимо понять и усвоить нам, людям, оторванным от почвы, от преданий, от народа. Вся педагогическая деятельность гр. Л. Толстого является рядом опытов и наблюдений именно в этом направлении, так что знаменитый автор «Войны и мира», столь глубоко постигший самую глубокую сущность души русского человека, в качестве школьного учителя не столько учил, сколько учился сам…» (Там же).

2309

Говоруха-Отрок таким образом безосновательно причислил Гилярова к многочисленным церковным критикам религиозно-философских трактатов Л. Толстого рубежа 1870–1880-х гг., так характеризуя этих критиков: «...они не могут понять и оценить того вечного «искания правды», так сказать, последней правды, которое наполняло всю жизнь Л. Толстого, которое отразилось во всем, что он писал; они не могут понять, что целая бездна лежит между увлекающимся легкомыслием и этим «правдоисканием», которое может оправдать, которое может примирить с самыми даже пагубными заблуждениями. <...> ...они не хотят понять, что поучительны и самые заблуждения великого духа; не хотят почувствовать, сколько величавого трагизма заключается в этой обнаженной перед нами борьбе великого духа с самим собой…» (Там же).

2310

Гиляров был в тот период незнаком с сочинением Л. Толстого «Соединение и перевод четырех Евангелий» (1880–1881) (названным Говорухой-Отроком «Толкованием на Евангелие»); «Исповедь» же, как известно, он прочел, по просьбе С. А. Юрьева и с ведома Л. Н. Толстого, одним из первых и оценил резко отрицательно. См.: Письмо Гилярова к С. А. Юрьеву об исповеди Л. Н. Толстого, републикуемое в Приложении к наст. статье.

2311

О том, что общение Гилярова с Л. Толстым по поводу цензурирования «Ясной Поляны» сопровождалось серьезными разногласиями, свидетельствует, например, упоминание цензора в дневниковой записи писателя от 30 августа 1862 г.: «Утро работал. Помешал Тимирязев. Разозлил Гиляров. Дома обедал, заснул…» (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: <В 90 т.>. М.: Гослитиздат, 1952. Т. 48. С. 42). Гиляров задерживал и журнальные книжки, и отдельные статьи Толстого, например «Воспитание и образование» (см.: Там же. С. 465; см. также письмо П. И. Юшковой Толстому от 6 февраля 1862 г. // Там же. М., 1936. Т. 8. С. 595).

2312

Здесь Гиляров отвечает на обвинение Говорухи-Отрока: «…злостная клевета, будто то дело, в которое Л. Толстой клал свою душу, было для него лишь «игрушкою"…« (Никто <Говоруха-Отрок Ю. Н.>. Взгляд и нечто. С. 2).

2313

Имя и отчество отсутствуют в первой публикации (далее: у Г.) и даны по второй (по Ш.).

2314

У Г. повсюду: «Исповедь» – как название произведения; принимаем написание Ш., удерживающее нарицательный смысл этого понятия.

2315

У Ш.: пр.

2316

У Г.: под ней: Л. Толстой.

2317

У Г.: испытываю муки мысленного раздвоения.

9

Розанов В. <Рец. на кн.: Сб. соч. Т. I> // НВр. 1899. 9 июня. № 8361. С. 8.

2318

У Г.: девять десятых.

2319

У Г.: перед светом.

2320

Неточно приведены начальные строки неозаглавленного стихотворения Пушкина (1828; опубл.: 1830). В оригинале: мне дана.

2321

Слова Христа на кресте о Его мучителях (Лк. 23:34).

2322

Буквально в «Исповеди» Л. Толстого: «Не нынче-завтра придут болезни, смерть (и приходили уже) на любимых людей, на меня, и ничего не останется, кроме смрада и червей».

2323

У Г.: химических.

2324

У Ш. эта глагольная связка отсутствует.

2325

У Г.: эволюции.

2326

У Ш.: порождают.

2327

У Ш.: как сложится ваша клеточка.

2328

У Ш.: таких.

2329

У Ш. это слово отсутствует.

2330

У Г.: Но вы хотите еще знать.

2331

У Ш. частица отсутствует.

2332

Патриарх Иоаким IV (Ἰωακεὶμ Δ΄; в миру, до 1860 г., Николай Крусулудис; 1837–1887) – вселенский патриарх с 1 октября 1884 г. до 14 ноября 1886 г. Его действия на этом посту нередко вызвали крайнее неудовольствие со стороны российского правительства. Проф. И. Е. Троицкий усматривал «папистические тенденции» в его поведении по отношению к поместным Церквам (см.: «Наша отечественная Церковь занимает первое место между всеми православными церквами»: (Отчет профессора И. Е. Троицкого о командировке на Восток. 1886 г.) // Исторический архив. 2001. № 4. С. 160–162).

2333

Прежде всего имеется в виду ученик Гилярова публицист И. Ф. Романов-Рцы. 15 августа 1884 г. Гиляров писал ему: «Вы меня подзываете еще на полемику с Соловьевым. Но извините, у меня не хватает терпения даже прочитывать его. И опровержение его есть дело толстого журнала. Ежедневная газета на двух столбцах разве может сказать многое?» (Письма к Романову-Рцы. С. 233).

2334

Митрополит Платон (в миру, до 1758 г., Петр Георгиевич Левшин; 1737–1812) – выдающийся богослов и проповедник, возглавлял Московскую и Коломенскую кафедру с 1799 г. до своей кончины.

2335

Пий IX (Pius PP. IX; в миру Джованни Мария, гр. Мастаи-Ферретти; 1792–1878) – римский папа с 1848 г., основоположник современного учения о правах и привилегиях римского первосвященника. Вошел в историю как папа, провозгласивший догмат о непорочном зачатии Пресвятой Девы Марии и созвавший I Ватиканский собор, утвердивший догматически учение о непогрешимости римского первосвященника. Гиляров упоминает Послание Пия IX к восточным христианам «In suprema Petri apostoli sede», предлагавшее унию и датированное 6 января 1848 г.

2336

Лев XIII (Leo PP. XIII; в миру Винченцо Джоакино Рафаэль Луиджи Печчи, 1810–1903) – римский папа с 1878 г. Его более поздняя энциклика (от 20 июня 1894 г., «Praeclara Gratulationis»), действительно, содержала призыв к христианам Востока, и в отдельности к славянам, к единению под верховной властью «римского понтифика».

2337

Аристарх-бей – великий логофет (хранитель патриаршей печати), влиятельный дипломат.

2338

Ферраро-Флорентийский собор (1438–1445) почитается XVII Вселенским собором в Католической церкви, Православными же церквами его решения отвергаются. 6 июля 1439 г. восточные иерархи подписали резолюцию Собора, предложенную папой, и, таким образом, Восточная церковь воссоединилась с Латинской («Флорентийская уния»). Но вскоре уния была отвергнута большинством Православных церквей.

2339

Марк Эфесский (Μάρκος Ευγενικός, Мануил Евгеник; 1392–1444) – митрополит Эфесский с 1437 г., православный богослов, единственный участник Ферраро-Флорентийского собора, не принявший унию.

2340

Сразу ставший знаменитым «Syllabus Errorum» («Список важнейших заблуждений нашего времени») был издан Пием IX 8 декабря 1864 г. как приложение к энциклике «Quanta Cura». Силлабус анафематствовал пантеизм, натурализм, рационализм, социализм, коммунизм, тайные и библейские общества, принципы свободы совести и отделения Церкви от государства и др.

2341

Речь идет о драматическом моменте в жизни Болгарской православной церкви, добивавшейся автокефалии от Константинопольского патриархата, зависимость от которого возникла в конце XIV в. в связи с потерей Болгарией государственности (без каких-либо церковно-юридических мотивировок) и действия которого в XIX в. во многом диктовались идеологией панэллинизма. В 1870 г. Османское правительство приняло решение прекратить спор, издав фирман об учреждении особого церковного округа – Болгарского экзархата; Константинопольский патриарх объявил этот фирман неканоничным и высказался за созыв Вселенского собора по Болгарскому вопросу, но это предложение было отклонено Русской церковью, советовавшей Константинополю принять фирман.

2342

Так гласит 8-е правило Первого (Никейского) Вселенского собора (325).

2343

Цитируется 1-я глава очерка «Панславизм и греки» (1873).

2344

К. Н. Леонтьев 25 октября 1863 г. был назначен драгоманом русского консульства в Кандию, на остров Крит. С 1864 г. служил консулом в Адрианополе, с 1867 г. – вице-консулом в Тульче, с 1869 г. – консулом в албанском городе Янине, затем в Салониках. В 1871 г. тяжело заболел, а по выздоровлении, в 1872–1874 гг., жил в Константинополе и на о. Халки.

2345

Город был взят турками в 1453 г. и провозглашен столицей Османской империи.

2346

См. примеч. 7 на с. 650.

2347

Об архиепископе Иннокентии (Борисове) см. примеч. 22 на с. 557. В мемуарах Гиляров также противопоставлял «высокоталантливого проповедника-художника Иннокентия» Филарету, с его «худощаво-умным словом» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 363, 175).

2348

Имеется в виду так называемая Притча о неправедном приставнике, или управителе (Лк. 16:1–17).

2349

Ежемесячный московский богословско-философский журнал «Православное обозрение» (1860–1891) был ориентирован на образованного светского читателя. Здесь впервые в истории русской духовной журналистики публиковались историко-критические обозрения атеизма, других вероисповеданий и нехристианских религий; поднимались острые общественно-церковные проблемы; печатались богословские сочинения славянофилов. Митрополит Филарет (Дроздов) в первые годы существования журнала защищал его от цензурных придирок.

2350

Подразумеваются Святые Отцы, древнехристианские духовные писатели.

2351

Имеется в виду следующее место из статьи К. Н. Леонтьева: «…это новоизобретенное «розовое» христианство! Мы его знаем давным-давно. Оно проповедовалось Ж. Сан-дом, с<ен>-симонистами и множеством других западных европейских писателей, проповедуется и у нас антиправославными органами печати. Это христианство принимает у каждого свой оттенок и переходит иногда (совершенно неожиданно для кротких наставников) в действия злобы и разрушения у тех из их последователей, которые завистливее, решительнее, грубее их или больше их чем-нибудь в жизни обижены».

2352

Константин Николаевич Юханцов (Юханцев; ? – не ранее 1892) – чиновник по особым поручениям Министерства финансов и рядовой кассир С.-Петербургского общества взаимного поземельного кредита. С 22 по 25 января 1879 г. в С.-Петербургском окружном суде слушалось прогремевшее на всю Россию дело о растрате им в течение 12 лет ценных бумаг на 278 000 фунтов стерлингов (2 123 295 рублей).

2353

Пятиалтынный – разговорное название монеты номиналом 15 копеек. Любопытно, что «стертый пятиалтынный» – характерная, устойчивая для Достоевского формула (встречается в целом ряде его произведений), высмеивающая утилитарный, уравнительный идеал социалистов.

2354

Слова Христа о динарии, показанном Ему фарисеями (Мф. 22:20; Мк. 12:16; Лк. 20:24).

2355

Русский перевод Священного Писания был запрещен Александром I в конце 1824 г. из опасения, что он будет способствовать распространению ересей, протестантизма и масонства, а в апреле 1826 г. в связи с приостановкой Николаем I деятельности Библейского общества были окончательно прекращены перевод и издание Библии в России. И только в мае 1858 г. был предпринят так называемый Синодальный перевод Священного Писания.

2356

Эта назидательная религиозная литература, на которую церковные приходы обязаны были подписываться вплоть до 1826 г. (см. в примеч. 9 о Библейском обществе), позднее оказалась под запретом.

2357

Интересно, что эти две крайности в духовной жизни (фарисейское и саддукейское направления), сформулированные Гиляровым, соотносятся по смыслу с обоснованием его старшим товарищем по МДА, архимандритом Феодором (в миру, до 1846 г. и с 1863 г., Александр Матвеевич Бухарев; 1822–1871), двух направлений, «усилившихся в недрах христианства»: «одно – духовно-языческое, когда началом мысли или деятельности у христиан бывает не Христова истина и благодать, а идолы суемудрия, страстей, расчета житейского, а другое – духовно-иудейское, когда и для сердца самих христиан, как некогда для иудеев, завет спасения становится только буквою или формою.» (Феодор, архим. Несколько статей о святом Апостоле Павле. СПб., 1860. С. 8). Саддукеи, в противоположность фарисеям, признавали один только писанный закон Моисея, отвергая все народные обычаи и постановления позднейших законоучителей.

2358

Здесь союза «и» в публикации нет; подставлен по смыслу.

2359

Игнатий де Лойола (Loyola; ок. 1491–1556) – основатель Общества Иисуса (монашеского ордена иезуитов, 1540); Томас Торквемада (Torquemada; 1420–1498) – первый великий инквизитор Испании.

2360

Ad maiorem Dei gloriam – к вящей славе Божией (лат.) – геральдический девиз Общества Иисуса.

2361

Речь идет о восьми эпиграфах к рассказу, о которых Леонтьев писал: «Восемь эпиграфов – и все только о любви, и все из одного первого послания св. ап. Иоанна! / «Многая простота!» / Отчего же бы не взять и других восемь о наказаниях, о страхе, о покорности властям, родителям, мужу, господам, о проклятиях непокорным, гордым, неверующим?.. Все это найдем мы в обилии и у евангелистов, и в посланиях».

2362

Имеется в виду кн.: Народные русские легенды А. Н. Афанасьева. М., 1859. Издание вызвало протесты духовенства и было запрещено. Повторно книга вышла только в 1913 и 1916 гг. в Москве и в 1914 г. в Казани. Александр Николаевич Афанасьев (1826–1871) – литературовед, представитель «мифологической школы» в фольклористике.

2363

Настоящая статья трогательно для автора связана с памятью И. С. Аксакова. Она писана 27 января, в день смерти Ивана Сергеевича, и готовлена была для «Руси» по двум причинам: 1) по своему объему; 2) потому что ожидалось от редактора «Руси» удостоверение пред читателями, что статья писана не последователем Толстого, а возражателем (копия рукописного нашего возражения находилась в числе бумаг Аксакова). Писавший торопился кончить, чтобы тем же вечером, и много – следующим утром, отослать статью к редактору, связанному давними узами приязни; но, должно быть, в тот самый момент, когда перо чертило слова (см. далее) «зовет редактора «Руси» присоединить свой голос», редактор «Руси» отходил. По крайней мере, не кончена была статья, как пришло известие: «Аксаков И. С. умер». – Как? Когда? – «С полчаса, с четверть часа назад».

Тяжело было заканчивать статью. Так мы ее и предлагаем читателям, на чем остановились. Впрочем, она достаточно полна и без конца. Автор.

2364

Имеется в виду публикация: <Рождественский В. П., прот.?>. Заседание Общества любителей духовного просвещения, 15 января 1886 года // Московские церковные ведомости. 1886. 26 янв. № 4. С. 51–52.

2365

Иван Дмитриевич Сытин (1851–1934) – предприниматель, книгоиздатель, просветитель. При его участии было создано издательство «Посредник» (см. ниже примеч. 17).

2366

Иерусалимский храм Воскресения Христова, или Гроба Господня, основан в 325/326 г. на том месте, где, согласно церковному преданию, был распят, погребен, а затем воскрес Христос.

2367

Видимо, имеется в виду эпизод посещения Христом богатого мытаря Закхея в Иерихоне (Лк. 19:1–10). Спаситель тайно встречался и с фарисеем Никодимом, но тот сам посещал Его.

2368

Реминисценция слов Христа: «Кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» (Мф. 5:40).

2369

Отсылка к пророчеству Спасителя о Его Втором пришествии (Мф. 25:40).

2370

Доминиканцы (Орден братьев-проповедников) – католический орден, основанный испанским монахом св. Домиником в 1214 г. Доминиканцем был первый великий инквизитор Испании Томас Торквемада, на которого и намекает здесь Гиляров.

2371

Протоиерей Иоанн Ильич Соловьев (1854–1917) – духовный писатель, публицист, издатель; с 1883 г. служил законоучителем Катковского лицея.

2372

Видимо, имеется в виду брошюра «Житие святого Филарета Милостивого» (М.: Тип. И. Д. Сытина и К°, 1886), составленная П. П. Беликовым; в 1887 г. она была напечатана в издательстве «Посредник» (оба раза без указания автора).

2373

Подразумеваются, вероятно, два «мнения» Филарета в защиту подготовленного А. Х. Востоковым к изданию Остромирова Евангелия – от 19 декабря 1840 г. и 3 июля 1841 г., поданные святителем обер-прокурору Св. Синода гр. Н. А. Протасову (Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по ученым и церковно-государственным вопросам / Изд. под ред. преосв. Саввы, архиеп. Тверского и Кашинского. СПб., 1885. Т. III. С. 33–34, 42–46). Духовная цензура главным образом смутилась тем, что «между словенским текстом Остромировым и нынешним есть несходство» (Там же. С. 42). Филарет парировал: «И невозможно было ожидать, чтобы текст XI века был буквально сходен с текстом XVIII века» (Там же). Кроме того, в указанном томе опубликовано «Мнение митрополита Филарета по поводу появления неправильного литографированного перевода на русский язык некоторых книг Ветхого Завета» от 28 февраля 1842 г., адресованное тому же Протасову, в котором предлагалось издавать «Словенскую Библию» с «истолкованием основательным», с приложением краткого содержания каждой главы и «словаря невразумительных слов с истолкованием оных» (см.: Там же. С. 54–56). Речь шла о скандальной истории с распространением в духовно-академической среде библейских переводов прот. Г. П. Павского.

2374

Имеется в виду анализ Гиляровым «Исповеди» Л. Толстого (см. Приложение к статье «<Л. Н. Толстой как педагог>», с. 644–648).

2375

Пашковцы – последователи одного из течений (евангельские христиане) в протестантизме, зародившегося в великосветских кругах в середине 1870-х гг. и близкого к баптизму. Пашковцы признавали авторитет только евангельских текстов, их учение отличалось христоцентризмом. Название происходит от фамилии отставного гвардии полковника Василия Александровича Пашкова (1831–1902), председателя Общества поощрения духовно-нравственного чтения (1876–1884). Насчитывается более двухсот «пашковских» брошюр, позднее, в 1888 г., запрещенных к распространению в России особым Синодальным указом.

2376

См.: Мнение митрополита Филарета о сокращенной герменевтике, составленной архимандритом Афанасием (1842 г., 14 мая); Письмо митрополита Филарета к обер-прокурору Святейшего Синода графу Протасову о сокращенной герменевтике // Собрание мнений и отзывов Филарета. Т. III. С. 70–78, 80–90. Архиепископ Афанасий (в миру Александр Васильевич Дроздов; 1800–1876) – архиепископ Астраханский и Енотаевский (с 1858 г.); в 1841–1842 гг. в сане архимандрита состоял ректором С.-Петербургской ДА.

2377

Студийский богослужебный устав составлен прп. Феодором Студитом (Θεόδωρος ὀ Στουδίτης; 759–826), настоятелем Студийского монастыря в Константинополе. Устав отличался строгостью: требовал полного общежития и личного труда братии. Был в употреблении Русской церкви в XI–XIV вв., после чего его заменил Иерусалимский устав. См.: Пентковский А. М. Студийский устав и уставы студийской традиции // Журнал Московской патриархии. 2001. № 5. С. 69–80.

2378

Перечислены входящие в Новый Завет: Молитва Господня, или «Отче наш» (Мф. 6:9–13; Лк. 11:2–4), Заповеди блаженства. Апостольские послания.

2379

Штундизм – вероисповедное течение штунды (от нем. die Stunde – час), рационалистической, хотя и не чуждой мистических элементов (в отличие от баптизма) секты, возникшей в 1860-х гг. в южных губерниях России. Штундисты отвергали церковную обрядность, иконопочитание, культ святых и др.

2380

«Посредник» – книжное издательство просветительского характера (1884–1935). До 1892 г. работало в Петербурге под руководством В. Г. Черткова, потом – в Москве. Ставило своей целью выпуск доступных для народа книг нравственного и художественного содержания взамен лубочной литературы. Живое участие принимал в издательстве Л. Толстой, по инициативе которого оно и было основано. Он редактировал некоторые издания, написал ряд предисловий и статей.

2381

Ошибка: это «рождественский рассказ» Н. С. Лескова.

2382

Дмитрий Петрович Бутурлин (1790–1849) – русский военный историк, генерал-майор, сенатор, член Государственного совета. В 1848 г. назначен председателем Комитета для высшего надзора в нравственном и политическом отношении за духом и направлением всех произведений российского книгопечатания («Бутурлинский комитет»; упразднен в 1855 г.), период деятельности которого вошел в историю как «эпоха цензурного террора».

2383

Далее излагается рассказ Л. Толстого «Свечка», увидевший свет в «Книжках Недели» (1886. № 1) и в «Посреднике» (М., 1886) во второй редакции с благополучным концом, рекомендованным В. Г. Чертковым и под названием «Свечка, или Как добрый мужик пересилил злого приказчика». Вскоре рассказ появился в XII части Полн. собр. соч. Толстого (М., 1886) в своей первоначальной редакции.

2384

Новозаветное выражение (Рим. 2:14).

2385

С–в П. <Сусоров Петр Ильич?>. Общество любителей духовного просвещения о книжках Л. Толстого о народе // Там же.

2386

Дмитриев И. <Петропавловский И. Д.. прот.?>. По поводу статей и брошюр для народа Л. Н. Толстого: (Письмо в редакцию) // Там же. С. 2. «Говорящий» псевдоним известного московского духовного писателя о. Иоанна Дмитриевича Петропавловского (1844–1907) раскрыт нами предположительно, но с большой долей уверенности.

2387

Z. Два слова о духовно-просветительных задачах // СИ. 1886. 24 февр. № 53. С. 1–2.

2388

И. Дмитриев (И. Д. Петропавловский?) писал: «...свое Евангелие, выдаваемое за учение Христа, понадобилось еще и популяризировать в той форме, в которой так силен граф Толстой, – в форме литературной. Никто из читавших брошюры графа Толстого для народа и Евангелия его не решится сказать, что одно от другого далеко, и странно было бы даже предположить, чтобы не было между ними не только сходства, но и прямо причинной связи. Заключение это не иезуитский прием, как злобно замечает автор первой, в фельетоне помещенной статьи, а прямое следствие, которого не может не вывести здравый и искренний ум».

2389

Предполагаемый автор трактата «О подражании Христу» (написан не позже 1427 г.) – немецкий католический монах и священник Фома Кемпийский (Thomas von Kempen; ок. 1379–1471). Весомость аргумента Гилярова обусловлена тем, что в 1816–1886 гг. книга «О подражании Христу» вышла в России 15-ю изданиями, в том числе дважды в переводе К. П. Победоносцева, возглавлявшего Духовное ведомство.

2390

Имеются в виду слова И. Дмитриева (И. Д. Петропавловского?): «"Не может, братия мои, смоковница приносить маслины, или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду» (Иак. 3:12). Ведь не притворяется же гр. Толстой, ведь не на манер же Мефистофеля у Гёте, из одного стола разливавшего разные вина, – дает он одному безвредное, другому ядовитое?»

2391

Соловьев И., свящ. О новом переводе «Учения двенадцати апостолов», помещенном в журнале «Детская помощь» // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1885. Кн. 7 (Июль/авг.). С. 67–92 (паг. 2-я).

2392

Ратуйте – сражайтесь, ратоборствуйте (црксл.).

2393

Гиляров здесь подразумевает самого себя.

2394

Упомянута перепись, производившаяся в Москве в начале 1882 г. См. ниже примеч. 5.

2395

Эта сумма получилась благодаря тому, что в начале 1885 г. жена писателя С. А. Толстая взяла в свои руки ведение всех дел по продаже издания «Сочинений гр. Л. Н. Толстого». Она располагала доверенностью мужа и уже в апреле приступила к напечатанию нового, пятого по счету издания.

2396

Упомянут бесплатный ночлежный дом в Трехсвятительском переулке (ныне Б. Вузовский пер., д. 6), выстроенный М. И. и Н. И. Ляпиными, владельцами суконной фабрики. Поселившись с семьей в Москве осенью 1881 г., Толстой уже успел столкнуться с ужасающей жизнью городских бедняков и теперь хотел привлечь к ней внимание всего общества. О страшных картинах нищеты, увиденных в Проточном переулке, Ляпинском ночлежном доме, Ржановской крепости, рассказано в трактате «Так что же нам делать?», начатом в феврале 1882 г.

2397

Перепись населения производилась в Москве 23–25 января 1882 г. Толстой попросил у главного руководителя переписи, профессора-экономиста И. И. Янжула, чтобы ему дали участок с беднейшим населением. Писатель намеревался соединить перепись с делом неотложной помощи несчастным. С этой целью была написана статья-призыв «О переписи в Москве», опубликованная 20 января в газете Гилярова «Современные известия» (№ 19). Толстой сам побывал в типографии, помогая наборщикам разбирать свою рукопись. На другой день после публикации статьи Толстой взял 200 экземпляров газеты и заказал еще 500 отдельных оттисков, чтобы раздавать их счетчикам и руководителям переписи.

2398

Видимо, имеются в виду следующие слова Толстого из его письма к редактору «Дневника русского актера» Павлу Александровичу Денисенко от 19 февраля 1886 г. (опубл. в составе редакционной статьи «По поводу письма графа Л. Н. Толстого», в № 1 журнала, вышедшем в марте): «...переделывайте, переводите, собирайте (я сейчас напишу) пьесы такие, которые имели бы глубокое, вечное содержание и были понятны всей той публике, которая ходит в балаганы, и ставьте их, и давайте, где можно – в театрах ли, в балаганах ли» (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: <В 90 т.>. М.: ГИХЛ, 1934. Т. 63. С. 329).

2399

На Никольской улице, в непосредственной близости от Торговых Рядов, в XIX – начале XX в. располагалось большое количество книжных лавок и букинистических развалов, специализировавшихся на лубочных изданиях.

2400

Гиляров и в своих воспоминаниях упоминал «Александра Анфимовича Орлова, известного тогда кропателя по заказу никольских издателей» (Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 307). А. А. Орлов (ок. 1790–1840) – лубочный писатель, автор сочинений для читателей из простонародной среды. Его перу принадлежит более 60 брошюр, изданных в Москве в 1827–1840 гг. Не имея возможности издать рукописи за свой счет, Орлов, как правило, продавал их книгопродавцам с Никольской улицы.

2401

Точнее: Орлов А. Страждущая невинность, или Поросенок в мешке: Нравоучит. роман. М.: Унив. тип., 1831. 36 с. Гиляров неверно (по памяти) привел название этого произведения, возможно, потому, что у него существовал предшественник – лубочный рассказ Андрея Фроловича Кропотова (1780–1817) "Чрезвычайныя произшествия: угнетенная добродетель, или Поросионок в мешке» (СПб., 1809; в этом сборнике, которому рассказ дал название, он на с. 1–24).

2402

Стародум – добродетельный рационалист, персонаж, в частности, комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль» (1782). Любопытно, что эта литературная маска ассоциировалась у Гилярова с деятелями Великой Французской революции. В своем очерке «Откуда нигилизм?» (1884) он так писал о «Декларации прав человека и гражданина» (1789): «Читаю я «великие» начала «великой» революции – «Провозглашения прав человека» («Déclaration des droits de l’homme») – и думаю про себя: Стародум!» (Сб. соч. Т. II. С. 173).

2403

О журнале Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» см. примеч. 4 и 10 на с. 642–643 и 644.

2404

Известному московскому юродивому Ивану Яковлевичу Корейше (ок. 1780–1861), «содержавшемуся в доме умалишенных и служившему дельфийским оракулом для сотен тысяч суеверных» («Из пережитого. 2009. Т. 1. С. 184), Гиляров посвятил окончание главы XXVII («Прозорливица») своих мемуаров.

2405

Филипп Диомидович Нефедов (1838–1902) – прозаик-народник, журналист, этнограф, археолог – в тот период (1885–1888) секретарь ОЛРС.

2406

Имеется в виду статья Н. С. Лескова «О куфельном мужике и проч. Заметки по поводу некоторых отзывов о Л. Толстом» (Новости и Биржевая газета. 1886. 4 июня. № 151; 14 июня. № 161). Лесков писал: «…передают, будто граф Л<ев> Н<иколаевич>, совершенно равнодушный нынче ко всему, что о нем самом пишут…» (Лесков Н. С. Собр. соч.: В 11 т. М.: Гослитиздат, 1958. Т. 11. С. 139).

2407

Вторая заповедь Десятословия Моисеева: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им…» (Втор. 5:8–9).

2408

Испр.; в автографе: нужен.

2409

Далее зачеркнуто: сказать.

2410

«Кунктаторствовать» – медлить, зд.: не вступать в полемику. Подразумевается прозвище (от глагола cunctare – медлить) римского военачальника Фабия Максима (III в. до н. э.), который в войне с карфагенским полководцем Ганнибалом применял тактику уклонения от решающих битв: не вступая в крупные сражения, он непрерывно тревожил и изводил неприятеля. Его тактика (кунктаторство) вполне себя оправдала.

2411

О протоиерее И. И. Соловьеве см. примеч. 8 на с. 666.

2412

Гиляров здесь говорит о самом себе.

2413

О пашковцах (евангельских христианах) см. примеч. 12 на с. 667.

2414

Прот. В. П. Рождественский, однако, возразил на это заявление Гилярова: «И г. П., и редакция упирают также на то, что будто о. председатель осудил полемику против брошюр. К их несчастию, это недоразумение. О. председатель не осуждает полемики, но лишь полагает, что пора приступить к разбору главных произведений, предполагая, что брошюры этим уже будут осуждены» (<Рождественский В. П., прот.>. Москва, 13 июля: <Против сочинений графа Л. Н. Толстого> // Московские церковные ведомости. 1886. 13 июля. № 28. С. 418).

2415

См. примеч. 7 на с. 669.

2416

Назван викарный епископ Владимирской епархии Иаков (в миру, до 1838 г., Алексей Иванович Кротков; 1812–1885) – духовный писатель, проповедник. В 1863 г., в сане архимандрита, настоятеля московского Данилова монастыря, он стал председателем Московского Общества любителей духовного просвещения. В 1866 г. вместе с Гиляровым и рядом других духовных и светских лиц был основателем Братства Свт. Николая. С 1884 г. жил на покое настоятелем муромского Благовещенского Боголюбивого монастыря, затем – московского Донского монастыря.

2417

Упомянут митрополит Филарет (Дроздов), возглавлявший Московскую и Коломенскую епархию с 1821 по 1867 г.

2418

«Книги имеют свою судьбу» (лат.). Изречение принадлежит грамматику Теренциану Мавру (Terentianus Maurus; кон. II в.) и представляет собой фрагмент стиха 1286 раздела «О слогах» его дидактической поэмы «О буквах, слогах и о метрах».

2419

Об издательстве «Посредник» см. примеч. 17 на с. 667.

2421

Гусев А. Ф. Лев Николаевич Толстой, его исповедь и мнимо-новая вера // Православное обозрение. 1886. № 1–6, 9, 10; 1889. № 10–12; 1890. № 1, 2, 4. Александр Федорович Гусев (1842–1904) – богослов, с 1889 г. экстраординарный профессор апологетики христианства в Казанской ДА.

2422

Подразумевается протоиерей Александр Михайлович Иванцов-Платонов (1835–1894), весьма авторитетный духовный писатель, публицист и проповедник, профессор Московского университета по кафедре церковной истории. В свое время он по просьбе жены писателя С. А. Толстой пытался поспособствовать публикации толстовской «Исповеди» в журнале «Русская мысль», с каковой целью написал к ней особое предисловие, что, однако, не помогло.

2423

Ветхозаветное выражение, имеющее в виду идолопоклонников: «Я знал, что ты упорен, и что в шее твоей жилы железные, и лоб твой – медный» (Ис. 48:4).

2424

Стихотворение Никитина «Русь» (1851) увидело свет в «Воронежских губернских ведомостях» 21 ноября 1853 г., во время Крымской войны, а 11 декабря 1853 г. было перепечатано в газете «С.-Петербургские ведомости» с редакторским комментарием: «Не правда ли, что-то знакомое слышится в этом стихотворении, в чувстве, которым оно проникнуто, в приемах, в фактуре стиха? Неужели в г. Никитине суждено воскреснуть Кольцову?» (цит. по: Никитин И. С. Сочинения. М.: Худож. лит., 1980. С. 654–655).

2425

Внутренний человек – новозаветное выражение, ставшее основополагающим аскетическим термином. См.: «…но если и разрушается в нас внешний человек, то внутренний обновляется» (2Кор. 4:16).

2426

Приведено четверостишие, приписывавшееся Никитину.

2427

Подписку на создание памятника Никитину в Воронеже было Высочайше дозволено открыть лишь в 1900 г. Его воздвигли на Театральной площади (с 1918 г. пл. Никитина) в октябре 1911 г.; автор проекта – скульптор Иван Андрианович Шуклин (1879–1958).

2428

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ № 12–04–00206а («Переписка И. С. Аксакова с государственными и общественными деятелями (1860–1886)»).

2429

Аксаков И. С. Собр. соч.: В 7 т. М., 1886–1887 (на обл. со 2-го т.: Полн. собр. соч.). Первые четыре тома вышли в 1886 г.

2430

Сборник стихотворений И. С. Аксакова († 27-го янв., 1886 г.): С портр. авт. / <Предисл.: От А. Ф. Аксаковой>. М.: тип. Т. И. Гаген, 1886. <8>, 176, IV с.

2431

Точнее: Аксаков И. Исследование о торговле на украинских ярмарках. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1858. <10>, 384, IV с.: табл. (Труды Имп. Рус. геогр. о-ва).

2432

Правильно: Аксаков И. Краткая записка о странниках, или бегунах // РА. 1866. Вып. 4. С. 627–644.

2433

Пьеса, написанная в 1853 г., поначалу публиковалась анонимно за границей: <Аксаков И. С.>. Присутственный день уголовной палаты: Судеб. сцены из записок чиновника очевидца. Лейпциг, 1874. 120 с. (Междунар. б-ка; Т. V).

2434

В пример можем представить отзыв о стихотворении «Гроза».

Стихотворение гласит:

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний, первый гром,

Как бы резвяся и играя,

Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые!

Вот дождик брызнул, пыль летит;

Повисли перлы дождевые,

И солнце нити золотит…

С горы бежит поток проворный,

В лесу не молкнет птичий гам,

И гам лесной, и шум нагорный –

Все вторит весело громам…

Ты скажешь: ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила.

А вот замечание критика: «Так и видится молодая, смеющаяся вверху Геба, а кругом влажный блеск, веселье природы и вся эта майская грозовая потеха» 6 – Не есть ли это поэтическая проза? [6 Цитируется рецензируемая работа: Аксаков И. С. Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886. С. 99. (Далее: Биография.)]

2435

Впервые опубликовано под названием «Федор Иванович Тютчев (Биографический очерк)», причем произведение заняло всю октябрьскую книжку журнала «Русский архив» за 1874 г. (Т. 12. Кн. II. Вып. 10), было издано и отдельно: М.: Тип. В. Готье, 1874. 406 стб. Но эта книга подверглась цензурному запрещению.

2436

Поступив на службу в Государственную коллегию иностранных дел, Тютчев в 1821 г. отправился в Мюнхен в качестве внештатного атташе Российской дипломатической миссии. В 1839 г. эта деятельность Тютчева внезапно прервалась, но до 1844 г. он продолжал жить за границей: Николай I одобрил его самостоятельное выступление в зарубежной печати по политическим проблемам взаимоотношений между Европой и Россией.

2437

Биография. С. 89–91.

2438

Там же. С. 80.

2439

Испр. по книге И. Аксакова; в статье: XIV-го.

2440

Там же.

2441

Далее в выписке пропущено: «Вот чего, в своей близорукости, и не понимает эта критика, неспособная стать на историческую точку зрения, прилагающая к нашим великим поэтам прошлой эпохи мерило злобы нынешнего дня и осуждающая их именно за то, что они были только поэты, художники, а не политические и социальные деятели в духе новейших, быстро меняющихся доктрин и теорий».

2442

Там же. С. 80–82.

2443

Далее пропущено, возможно, по оплошности: «…он и должен быть причислен к пушкинскому периоду, хотя, по особенной случайности, его стихи проникли в русскую печать уже тогда, когда почти отзвучали песни Пушкина и прочих наших поэтов, когда время властительства поэзии над умами уже миновало».

2444

Далее пропущено: «Отметив эту общую историческую черту его поэзии, перейдем теперь к особенностям его таланта».

2445

специальность, профессия, область занятий (нем.)

2446

Далее пропущено: «…до 1836 года, как уже было сказано, никто в нем и не признает поэта, то есть до той поры, как служивший в Мюнхене князь Иван Гагарин, собрав целую тетрадь его стихотворений, привез ее к Пушкину, и Пушкин дал им место в своем «Современнике», хотя и без подписи полного имени Тютчева. С 1840 года его стихи снова перестают появляться в печати, и такое воздержание от печатной гласности продолжается четырнадцать лет, в течение которых Тютчев не напечатал ни строчки, хотя и не переставал писать. Но как писать? На вопрос: «Над чем вы теперь работаете?» – он не мог бы отвечать, подобно другим: «Пишу стихи: вчера кончил стихотворение к Аглае, сегодня доделаю Огнедышащую гору; имею намерение обработать в стихах такой-то сюжет"».

2447

Биография. С. 82–83.

2448

Пояснение в скобках принадлежит Гилярову.

2449

Биография. С. 10.

2450

Там же.

2451

Аксаков И. С. Речь об А. С. Пушкине: Произнесена в заседании ОЛРС 7-го июня 1880 года по поводу открытия Пушкину памятника в Москве // Полн. собр. соч. Т. VII. С. 813–833.

2452

Биография. С. 17, 18.

2453

Там же. С. 19–20.

2454

Испр.; в статье: вчинила.

2455

Тугендбунд («Tugendbund» – буквально: «Союз доблести», нем.) – патриотическое общество в Кёнигсберге (1808–1810), задачей которого было возродить патриотический дух нации после поражения от войск Наполеона, а тайной целью – восстановить независимость Пруссии.

2456

Испр., в статье: экспедиции.

2457

Отсылка к строке «Ты духа жизни допроси!» из стихотворения А. С. Хомякова «России» (""Гордись!» – льстецы тебе сказали…», 1839).

2458

Биография. С. 57–60.

2459

Пропущена ссылка: «См. «Труды Общества любителей российской словесности», 1819 г. Речь на торжественном публичном заседании Мерзлякова». Алексей Федорович Мерзляков (1778–1830) – поэт, литературный критик, переводчик, профессор Московского университета. Упомянута его «Речь о начале, ходе и успехах Словесности», опубликованная в ч. XIII «Трудов ОЛРС» за 1819 г.

2460

Пропущена ссылка: «Там же, статья одного из членов».

2461

Далее выпущено: «Нельзя не скорбеть душой при мысли, какова была та духовно-нравственная атмосфера, в которой приходилось распускаться и творить нашим поэтическим дарованиям. Стоит только заглянуть в новейшие биографические труды и исследования о детстве и молодости Пушкина...»

2462

Биография. С. 101–103.

2463

Там же. С. 62. Цитата не буквально точна.

2464

Там же. С. 62–63.

2465

Письмо публикуется ниже в Приложении к наст. статье.

2466

Речь идет о младшем сыне Гилярова, 17-летнем Алексее, стихи которого втайне от него Гиляров переслал Аксакову для рецензии в своем письме от 31 января 1874 г. (РНБ. Ф. 847. № 359. Л. 5–8). Гиляров с увлечением писал: «У меня оказалось в доме замечательное поэтическое дарование. <...> Его стихи переписываются; к нему пишут незнакомые с просьбою сообщить стихотворения; некоторые с доставлением ему своих стихов на рецензию; журнал («Отеч<ественные> зап<иски>») просит его стихов для печати. Я узнал это позднее других, и когда узнал, порадовался, подивился и увидел в этом перст. Явление – общественное» (Там же. Л. 5–5 об.).

2467

Далее зачеркнуто недописанное: вся вед.

2468

разумного основания (фр.)

2469

Далее зачеркнуто: он<и>.

2470

Далее зачеркнуто: выражение.

2471

Далее зачеркнуто: он.

2472

Далее зачеркнуто: него.

2473

Далее зачеркнуто: творчеству.

2474

Приведем первое четверостишье: «Пусть апрель распускается дольше, – / Нам отраднее первой весной! / Не расти, моя девочка, больше, – / Ты чаруешь незрелой красой» (РНБ. Ф. 847. № 359. Л. 6). Всего в стихотворении 16 строк.

2475

В ответном письме Аксакову от 7 февраля 1874 г. Гиляров писал, что он сам говорил сыну, «что, конечно, лучше, если бы он взял кого-нибудь, а не Гейне, что эти Liebchen’ы <милые (нем.)> препротивны и проч., и проч.» (РО. 1896. Т. 42. Дек. С. 1001).

2476

Приведем первую (из шести) строфу стихотворения «Из Катулла (гимн)»: «Мы хранимы Дианою, / Девы, юноши чистые, / Будем петь, непорочные, / Громким хором Диану!» (РНБ. Ф. 847. № 359. Л. 6 об.).

2477

Далее зачеркнуто: но.

2478

Первые четыре строки (из 13-ти) стихотворения «Из Анакреона»: «Посмотри, весна вернулась, / И Хариты сыплют розы. / Посмотри: морские волны / В тишине спокойно дремлют» (Там же. Л. 7).

2479

Отклик на сообщение Гилярова о сыне в его письме от 31 января: «Гомера очень любит, но пока не переводил; гимназические занятия мешают исполнить желание перевести описание Ахиллесова щита» (Там же. Л. 6). Имеется в виду подробное изображение Ахиллесова щита в песни XVIII «Илиады» Гомера («Изготовление оружия», ст. 459–617).

2480

Об этом переводе сыном стихотворения Гёте «Meeresstille» (1795) из цикла «Kleine Gedichte» («Маленькие стихотворения») Гиляров писал 7 февраля: «Гёте не нравился сыну; Юрьев подстрекнул. <...> Гётево стихотвореньице более вытянуто, нежели вдохновлено. Я настаивал, чтоб было что-нибудь из Гёте (клин против Гейне)» (РО. 1896. Т. 42. Дек. С. 1004).

2481

без движенья море спит (нем.)

2482

корабельщик (нем.)

2483

Тишина, как смерть, страшна! (нем.)

2484

Далее зачеркнуто: она прозр<ачна>.

2485

И. Аксаков ошибается: стихотворение Гёте «Meeresstille» перевел не Лермонтов, а А. Н. Плещеев – под названием «Тишь на море» (Современник. 1844. № 12. С. 371. Подпись: А. П–в).

2486

К. С. Аксаков перевел стихотворение Гёте в 1838 г. и под названием «Тишина на море» опубликовал, действительно, в 1839 г. в журнале «Московский наблюдатель» (Ч. I. С. 32).

2487

Гиляров отвечал Аксакову 11 февраля 1874 г.: «Я передавал сыну ваши замечания на его перевод Гётева «Штиля» (не говоря, чьи они); предложил перевод Вашего брата (не поясняя чей). Из замечаний он согласился только с одним, – что слово опять действительно есть лишнее. От прочих подробно отбивается и доказывает, что так надо, что между прочим самого Гёте надо поправить и выключить из него нелогический плеоназм ohne Regung. Переводом Конст<антина> Серг<еевича> недоволен; стал разбирать. Я попросил его записать рецензию. Она прилагается» (РНБ. Ф. 847. № 359. Л. 13).

2488

Гиляров писал 31 января: «У нас есть мысль: издать книжку, под заглавием «Учебный досуг»; поместить в ней все стихотворения, с подлинниками en regard <рядом, параллельно (фр.)> (у переводных) и с перепечаткою тех же переводов, сделанных другими поэтами. К ней прибавлены будут ученые примечания молодого автора о греческих подлинниках (по поводу переводов Сафо и Феокрита); о размерах греческих и латинских; и примечания реального содержания» (Там же. Л. 7–7 об.).

2489

Гиляров на это отвечал в письме от 7 февраля: «Я пишу Вам слишком откровенное письмо, Иван Сергеевич. Прошу извинить, если в моих опасениях послышится Вам более родительской, нежели гражданской заботливости: но только руководит, поверьте, более последнее, нежели первое побуждение. Если Вы меня просили не передавать Вашего письма сыну (что само собою разумеется), то и я прошу Вас мои строки принять как исповедь, которую не совсем удобно передавать третьему. Не очень нужно знать сыну, что я с Вами даже о нем переписываюсь» (РО. 1896. Т. 42. Дек. С. 1004).

2490

Далее зачеркнуто: нем.

2491

Здесь Аксаков отвечает на беспокойство Гилярова в его письме от 31 января: «Без сомнения, «Современные известия» Вы получаете, любезнейший Иван Сергеевич. Барсов передавал мне о Вашем недоумении. Причина очень простая. Вы у меня числитесь городским получателем; перевод в Серпухов был сделан Вами, и притом через контору, отсюда и вышла путаница при наступлении Нового Года, которая, впрочем, давно устранена. Разве не вышло что еще на почте?» (РНБ. Ф. 847. № 359. Л. 5).

2492

См. в наст. изд. статью Гилярова «Первый винокур. Комедия Льва Толстого. Издание фирмы «Посредник"» на с. 673–678.

2493

Об издательстве «Посредник» см. примеч. 17 на с. 667.

2494

Речь идет о редакционной статье «Московских церковных ведомостей» под названием «Против сочинений графа Л. Н. Толстого» (1886. 13 июля. № 28. С. 417–419). Её автор иронизировал по поводу гиляровской рецензии на «Первого винокура»: «Страстный защитник брошюр, а следовательно, и новой деятельности гр. Толстого вдруг превратился в ожесточенного его порицателя. Такой внезапный переворот и прозрение в авторе совершила комедия «Первый винокур» <...>. За это он обрушивает на гр. Толстого всю горечь своего негодования и обвиняет своего недавнего кумира, – в чем думаете вы, – не меньше как в – недомыслии и юродстве« (Там же. С. 417).

2495

Вероятно, имеется в виду трактат Толстого «Так что же нам делать?» (1882).

2496

О профессоре А. Ф. Гусеве см. примеч. 4 на с. 682.

2497

Так Гиляров высказался о Толстом в рецензии на комедию «Первый винокур». См. выше примеч. 1.

2498

См. в наст. изд. статью Гилярова «<«Женская логика» Л. Н. Толстого>» на с. 670–673.

2499

В «Исповеди» Толстого Гиляров осудил пафос, как ему показалось, неумеренной гордыни. См. примеч. 9 на с. 644.

2500

Об этом свидетельствовал сын писателя Сергей Львович: «Когда я его <отца> спросил, каким делом он посоветовал бы мне заняться, он был в раздраженном настроении и ответил: «Дела нечего искать, полезных дел на свете сколько угодно. Мести улицу – также полезное дело"» (Толстой С. Л. Очерки былого. 3-е изд., испр. и доп. Тула: Приок. кн. изд-во, 1965. С. 167).

2501

Цитируется глава XIX («Отрочество»).

2502

Неточно цитируется глава XXIV («Я»): у Толстого не «отделяться», а «исцеляться»; курсив Гилярова.


Источник: Никита Петрович Гиляров-Платонов : Исследования. Материалы. Библиография. Рецензии / ИРЛИ РАН; Под общ. ред. А.П. Дмитриева. — СПб. : ООО «Издательство „Росток“», 2013. — 944 с.

Комментарии для сайта Cackle