Высокопреосвященный Смарагд (Крыжановский) на Могилёвской кафедре
СМАРАГД должен был покинуть Полоцкую епархию, оставляя там светлую память1, и с обычной стремительностью поспешил в назначенное место. Сдав все дела, он покинул Полоцк 13 июля 1837 г.2 больным от огорчения и под грустным впечатлением опустошившего город большого пожара3, задержавшего выезд4. Тягостен был для него этот огорчительный перевод, но скоро стала ему приятной5 и Могилёвская епархия, где он тоже не освободился от хлопот по униатскому делу; однако все отношения устроились здесь гораздо лучше6. На свою новую кафедру Смарагд вступил в качестве преемника своих предшественников и, продолжая их архипастырские подвиги, потом озаботился церковным поминовением по епархии всех почивших Могилёвских святителей7. Этим всего прочнее и лучше было завязано духовное родство Смарагда, который сразу делался близким всем классам Могилёвской паствы и естественно приобретал себе широкие симпатии. Посему ничуть не удивительно торжественное заявление преосвящ. Никанора (Бровковича)8, что в Могилёве «архиепископа Смарагда чтили, любили и отличнейшим образом принимали не только русские помещики, но и польские, – да там в ту пору все помещики и были поляки, – и не только помещики, но и ксёндзы в своих кляшторах. Помню, нас наивеликолепнейшим образом принимали ксёндзы в своём кляшторе в Озерянах. Ксёндзы выходили на цвинтарь9 встречать пр. Смарагда; в священном облачении, с крестом, хоругвями и со звоном. В Озерянах он даже в мантии входил в костёл, при звуках органа!.. А тогда католики и в самом Могилёве были к нему, Смарагду, в высшей степени приветливы. Принимали с поздравлениями нас, певцов; одаривали нас щедрее русских»10.
Касательно обращённого униатского духовенства сам Смарагд 2 августа 1839 г. писал генерал-губернатору П.Н. Дьякову, что при объездах по епархии часто совершал с ним богослужение, и «нигде не было нарушено благочиние»11. Смарагд неослабно интересовался униатским делом и усердно, способствовал его православному увенчанию, а когда оно совершилось (25 марта 1839 г.), – принял непосредственное участие в церковном торжестве по сему случаю в г. Орше 8 июля 1839 г. вместе со специально приглашённым им сюда епископом Василием Лужинским († 26, января 1879 г.12. Смарагд ценил по достоинству всю величайшую важность священного дела воссоединения и ещё 12 мая 1839 года, «по известной ему Высочайшей воле, предложил Могилёвской Консистории: все дела о лицах, совращённых из православия в так называемую унию, пересмотрев и отделив от прочих, зачесть производством оконченными, а местным духовным властям предписать, чтобы таковые лица братолюбно считаемы были наравне с древне-православными христианами и отнюдь не были тревожимы более»13. Стремясь скорее и прочнее ввести в жизнь формально состоявшийся акт, Смарагд энергично устранял встречавшиеся преграды, – и, например, мы имеем следующую выразительную резолюцию его от 20 сентября 1839 г.: «за весьма медленное распространение между духовенством указа о воссоединении греко-униатов к православию, учинить Белицкому Духовному Правлению строгое замечание со внушением, что если и далее продлится в том Правлении подобный беспорядок и беспечное к важнейшим делам и обязанностям отношение, то ничего более не остаётся предпринять, как только закрыть оное, яко не нужное и служащее для Консистории одним обременением и препятствием к скорому и надлежащему течению епархиальных дел»14. Смарагд старался фактически водворить желанное братолюбие и потому специально одобрял православное духовенство «за благоразумное общение с воссоединённым священством и народом»15, «сопровождаемое миром и тишиной»16 – при «благоразумной обходительности»17. Поощряя добрую ревность между ново-православными приходами, он особо хвалил тех, кто «благоуспешно сближает в священнослужении, обрядах и братском взаимном согласии древне-православные причты с ново-православными», если «печётся о введении совокупного служения древне-православного духовенства с ново-православным и о большем единообразии обрядов, наблюдаемых сим последним духовенством, с древними уставами вселенной церкви»18. В этом Смарагд видел залог торжества православия и не развивал воинственного миссионерства среди униатов, хотя для обращавшихся возбранял всякие препоны19 и оказывал им преимущественное снисхождение без излишнего потворства20. Смарагд сам следил за всеми подробностями воссоединений и вникал во все частности21. Здесь вообще не допускалось простой наружности, когда «священники часто хвастают только своими присоединениями, а в последствии времени таковые, ими неосновательно присоединённые, в церковь не ходят и к исповеди и причащению св. Тайн не приступают, оставаясь по-прежнему в иноверии, что крайне неприятно»22. В этих интересах внушалось, чтобы, не ограничиваясь одними формальностями, требовали от воссоединявшихся исповеди и приобщения у православного священника, «ибо без сего всякое присоединение незначительно и непрочно»23, так что об этом предписывалось наблюдать и впредь со всею тщательностью24. Необходимо было удерживать и утверждать ново-православных, предохраняя от совращений в католицизм25, стремившейся к расширению26. В этом отношении Смарагд хотел действовать в единодушии с соприкосновенными духовными властями, не нарушая общего хода27. Что до унии, то ей не дозволялось искусственно распространяться и развиваться28. Всё должно было направляться к тому, чтобы униатство постепенно сливалось с православием и поглощалось в нём29. Смарагд «являлся продолжателем незабвенного Могилёвского архиепископа Георгия Конисского» по воссоединению униатов в таком духе, чтобы они подчинились православной истине, как догматически несомненной и для них исконной30. При таких принципиальных взглядах вполне естественно, что, «содействуя этому движению с рвением, быть может, даже более пылким, чем высшим сферам было желательно, преосвященный Смарагд своим прямым русскими смыслом никак не мог постигнуть того, что ново-воссоединённое от унии духовенство на многие годы, даже десятки лет, или даже навсегда... должно быть в целом крае элементами господствующими, по крайней мере – первенствующими, чисто исключительными предметами попечительного внимания, всяких поощрений, наград и поддержки»31. Если притязания с этой стороны не удовлетворялись, то по основаниям чисто объективным – в равенстве всех членов православного священства, в котором всего менее имеют прав на особые привилегии некоторые лишь потому, что ранее заблуждались.
Значит, униатские недовольства лишены юридической и фактической почвы, как ясно и из того, что они ещё сильнее раздавались по адресу Анатолия Мартыновского32, почти непосредственного преемника по Могилёвской кафедре (22 ноября 1844 г.–17 июля 1860 г.) Смарагду. На первом плане у него было исконное русское православие, – и, ценя обнаружение и защиту его другими33, он служил ему с обычной решительностью, ибо, приехав в Могилёв ночью, уже утром новый архипастырь принялся за работу34. И результаты трудов были таковы, что через 15 лет по выбытии его отсюда «священники восторженнейшими похвалами и самыми тёплыми молитвенными благожеланиями благословляли память преосвященного Смарагда за то, что он защищал свою братию от панского надмения, от панских злоупотреблений на их пагубу, и, – добавить нужно, – благословляли столь же энергично, как порицали противоположную ей позднейшую систему, которая проистекала из слабости ли характера, неспособного давать отпор панской настойчивости, или даже из тайной инструкции». Там говорили, что «Смарагд возвысил епархию, возвысил дух духовенства, возвысил нашу братию как в глазах других, так и в наших собственных глазах»35, оставив навсегда благодарные чувства в Могилёвской пастве36. Всего очевиднее эта заслуга Смарагда по сравнению со вторым по порядку преемником его Могилёве Анатолием Мартыновским, которого, вероятно, разумеет и aрхиеп. Никанор. Именно о преосвящ. Анатолии сообщается, что он был слишком внимателен к помещикам против священников37, почему последние необходимо ставились в зависимое и угнетённое положение. Наряду с этим были крайне жестоки и принципиальные взгляды Анатолия на православное белое священство, о котором заявлялось, что «попы невежественны, корыстолюбивы, бессловесны»38. Смело провозглашалась, у Анатолия даже такая дифференциация: «А монахи, монахи очень нужны Церкви Святой. Без них она пропала. Попы продадут Христа»39. Смарагд мыслил и действовал иначе по отношению к своим ближайшим сотрудникам. Он решительно удостоверил их «общественное служение, по обстоятельствам (Могилёвской) Епархии, между иноверцами расположенной, немалотрудное»40, и всячески поощрял усердных. Ему требовались ревностные и просвещённые пастыри, но в них был такой недостаток, что на прошения кончившего Могилёвскую Семинарию Андрея Стратоновича об увольнении из духовного звания вследствие отсутствия необходимой нравственной настроенности к священству и по причине физического отвращения к браку Смарагд (20 января 1838 г.) написал: «в просьбе отказать по нужде в духовенстве для Могилёвской Епархии; а если не может жениться что, однако же, сомнительно, то приглашается в монашество»41. Доходило до того, что оказалась возможной следующая резолюция (от 6 сентября 1838 г.): «безграмотного духовенства нигде на свете нет и быть не может; а потому 21-летнему неграмотному Ивану Шелюте предложить, чтобы немедленно просил себе увольнение вовсе из духовного звания»42. Привлекались или просились отвне, но иногда даже окончившее семинаристы столь «плохо знали богословские истины», что «обязывались подпиской в изучении во всём совершенстве пространного катехизиса Митрополита Филарета»43. Смарагд боролся против малообразованного духовенства44 и, сам наблюдая за этим45, 14 ноября 1838 г. приказал «воспретить не окончившим курса Богословских наук проситься во священники на окладные места, а сверх сего всем праздным священническим местам немедленно учинив ведомость, представить оную в Семинарию с тем, дабы ученики Богословия расписались, буде кто на какое место поступить хочет, ибо на остальные за тем праздные вакансии он предположил рукоположить некоторых из достойнейших диаконов»46. Смарагд хотел, чтобы пастырское служение совершалось по добровольному усердию со стороны духовенства и при добром участии паствы, почему от второй желал иметь одобрение для членов клира47 и требовал от последних умелого обращения с людьми48, но не допускал, чтобы в исправлении священнических обязанностей было принуждение49. Этим обеспечивались благоприятные условия для пастырского делания, в котором Смарагд особо ценил церковное учительство50 и ещё труды по устройству и благоукрашению храмов51. Всякая показность встречала от него осуждение52. Смарагд предусматривал разные возможности в церковно-приходском течении53, вникал во все мелочи жизни духовенства54 и проявлял большую попечительность о сиротах55. Наряду с положительной шла и отрицательная работа – борьбы с непорядками и недостатками в духовной· среде, где было много дефектов включительно до пристрастия к ружейной охоте56. Тут Смарагд расправлялся довольно круто, не щадя жезла, но не ограничивался внешними мерами прощения57 и напр., для искоренения алкогольных увлечений распространял печатное «слово о пьянстве»58. Поступая по закону59, архипастырь не держался систематической суровости60 и допускал всевозможные снисхождения, принимая во внимание все извинения и смягчения61. Вообще же Смарагд немало заботился о созидании церквей62, которых было недостаточно в Могилёвской епархии63, часто ездил для личного обозрения64 и упорядочивал непосредственно, сам нередко заседал в Консистории65, устроил внешнее благолепие соборного церковного служения и завёл прекрасную архиерейскую ризницу66, внимательно наблюдал за повсюдным исполнением уставной церковной благоговейности67 и за благоприличием духовенства68, энергически охранял его честь и достоинство69, отклоняя неуместные притязания, и заботливо следил за материальными интересами церковными70.
Близким предметом архипастырских попечений являлись духовно-учебные заведения, которые он специально ревизовал дважды (в октябре-декабре 1837 г. и в июле 1839 г.). Это производилось по поручению свыше, но исполнено было не формально, а с всесторонней тщательностью71. При Смарагде совершилось отделение уездного и приходского духовных училищ с помещением в особом доме72. Семинарское педагогическое дело весьма занимало архиепископа, – и он выразительно подчёркивал, что «много утешен был отличнейшими успехами учеников»73. Не менее заботясь о начальном народном образовании в приходских школах, Смарагд «старался привлечь к сему более образованную часть духовенства и строго наказывал замеченных в нерадении законоучителей приходских училищ»74.
Утверждая и укрепляя в Могилёвской епархии православие, Смарагд получал опору для распространения его миссионерских влияний75 и старался энергически действовать среди раскольников – особенно Гомельского уезда76, где они издавна засели в большом количестве77. Здесь находилась знаменитая Ветка, но тогда собственно город (ныне заштатный) Белица служил центром раскольнической пропаганды, которая поддерживалась и питалась из Черниговской губернии. Посему Смарагд решительно боролся против наплыва оттуда беглых раскольнических попов, апеллируя к Черниговскому, Полтавскому и Харьковскому генерал-губернатору гр. А.Г. Строганову и к епископу Черниговскому Павлу (Подлипскому), а у себя всячески пресекал раскольнические противозакония, предупреждал и устранял совращения, стремясь ввести единоверие с благословенным священством. Для сей цели по его ходатайству Св. Синод указом от 16 февраля 1839 г. впервые распорядился о назначении специальных миссионеров для обращения раскольников Могилёвской епархии: о кандидате на эту ответственную должность Смарагд потом нарочито сносился с преосвящ. Черниговским Павлом78. Работа в данной области была тем более трудной, что раскольники обнаруживали ловкое «пронырство»79, а полиция и другие причастные власти потворствовали им80, «затмевая» неприятные или опасные для них дела, почему требовалась формальная строгость во всех расследованиях и мероприятиях81. Смарагд не позволял расколу возвышаться противозаконными постройками молитвенных домов82 и, неся урон в совращениях83, иногда приобретал путём присоединений к православию84. В целом, для него констатируются по этой части «учреждение противораскольничьей миссии и вообще правильная постановка миссионерского дела в пределах Могилёвской епархии»85.
* * *
См. у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 708, и в книге «Могилёвская епархия» (историко-статистическое описание) т. 1, Вып. 2, ч. 2 (Могилёв. Губ. 1910), стр. 154: Смарагд «оставил по себе светлую память своими неутомимыми трудами в деле обращения в православие Полоцких униатов и мудрым благоустроением возрождённой епархии».
См. дело Полоцкой Дух. Консистории 1837 г. № 18, стр. 1–15.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 13 обор.–14. И.С. Жиркевич упоминает при этом, что Смарагд пожертвовал на погоревших 50 руб. ассигнациями (см. в «Русской Старине» 1890 г., т. 67, сентябрь, стр. 679–682).
Комиссия Дух. Училищ 30 июня 1837 поручила Смарагду обревизовать Могилёвскую Семинарию с находящимися при ней низшими Духовными Училищами. На этом отношении имеется следующая пометка Смарагда: «Получ. июля 17-го 1837 г. – От 25 Августа ответствовано, что поскольку по причине случившегося в г. Полоцк пожара не мог я прибыть к 15-му июля, то и поручаемая ревизия не могла быть совершена». Дело в Архиве Могилёвской Дух. Семинарии за октябрь 1837 г., № 80 по внутренней части.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 14.
О Могилёвском периоде см. в «Воспоминаниях» о. Иерофея на л. 14–22.
12 февраля 1838 г. преосвящ. Смарагд дал такое предписание Дух. Консистории: «В Белорусско-Могилёвской Епархии до сих пор не заведено общей годичной панихиды по усопших Преосвященных Архиереях, управлявших Могилёвской паствой. Почему предлагаю Консистории предписать циркулярно всем подведомственным ей местам и лицам, чтоб каждогодно по чиноположению совершаема была таковая панихида в субботу первой недели Св. Четыредесятницы непременно после часов, пред начатием Божественной Литургии. При чём прилагается имянник со списком в Бoзе почивших Преосвященных Архиереев», начиная с Иосифа Бобриковича († 9 апреля 1634 г.: см. в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 1, Могилёв на Днепре 1908, стр.10–11) и кончая Павлом Павловым (Моревым † 18 декабря 1831 г., в Тобольске), всего 18 иерархов (хотя Павел считается 20-м: Могилёвская епархия 1, вып. 2, ч. 2, стр. 121 сл.). См. указ Могилёвской Консистории архимандриту Никодиму, настоятелю Чонского третьеклассного Успенского монастыря от 14 февраля 1838 г. № 633.
Биографические материалы 1, стр. 79–80.
Все эти сведения подтверждает и о. Иерофей, который (в своих «Воспоминаниях») говорит, что «во время обозрения Епархии, Православные и иноверцы помещики и Духовенство везде встречали Архипастыря и с ним обходились с благоговением» (л. 14, обор.); «поляки-помещики, занимавшие почётные административные места, очень приветливы были и общительны» со Смарагдом (л. 17 обор.).
В революции 19 июля 1839 г. (в архиве Могилёвской Дух. Консистории) Смарагд поясняет, что по-тамошнему «цвинтарями» называются церковные погосты, причём воспрещает духовенству без разрешения застраивать последние, а «ныне существующие на них самовольные, безобразные и без всякого плана затеянные построения приказывает благочинным стараться мало-помалу нечувствительно уничтожать».
А.П. Сапунов, Витебская старина V, 1, стр. 137–138. Даже И.С. Жиркевич признаёт (в «Русской Старине» 1890 г., т. 67, сентябрь, стр. 700), что Смарагд «в другой губернии стал действовать иначе и снисходительнее, и привлёк к себе расположение владельцев имений».
См. Записки Василия Лужинского, Архиепископа Полоцкого, в «Православном Собеседнике» 1885 г., ч. I, стр. 186–190. Сам Смарагд сообщает об этом в двух письмах генерал-губернатору П.Н. Дьякову, хранящихся в Могилёвской Дух. Консистории при деле о воссоединении греко-униатских церквей с православной католической восточной церковью. От 19 июня 1839 г. из Орши он доносил: «Посещая в настоящее время вверенную мне Епархию, 17 числа июня совершил я в градском Оршанском соборе Божественную литургию, к которой для совокупного служения приглашены были бывшего Греко-униатского монастыря что в Орше Игумен Фавст с прочей монашествующей братиею. Все они, а равно и бывшие униатские духовного уездного училища, учителя и ученики пред литургией совершили из вышеозначенного монастыря в Православный собор торжественный крестный ход, при колокольном звоне встречены были мной с вверенным мне духовенством у врат собора с хождением и иконами по чиноположению. После чего бывший Греко-униатский Игумен с подведомственными ему иеромонахами и с древне-православным духовенством соприсутствовал мне в священнодействии и проповедании слова Божьего. При каковом новом и для многих поразительном зрелище находилось многочисленное и в святом храме не вмещавшееся число христиан всех исповеданий.
На другой же день, т. е. 18 сего июня, Игумен Фавст со своей братией пригласили меня к совершению Божественной литургии в своём бывшем Греко-униатском монастыре, в коем собралось к тому времени и окружное ново-православное духовенство ближайших к г. Орше приходов. Все они, а равно и некоторые духовные лица древне-православной Могилёвской Епархии совершали вместе со мной литургию с воспоминанием, где следовало по чиноположению, имени Св. Синода и Преосв. епископа Оршанского Василия; а потом принесено было благодарственное Господу Богу молебствие с возглашением многолетия Его Императорскому Величеству и всей Августейшей Фамилии; на каковом молебне выходило до 50 как древне-, так и ново-православных священников. Во время означенного совокупного священнослужения древне-православного с ново-православным духовенством наблюдена была со стороны соприсутствовавшего многочисленного народа на всех христианских вероисповеданий особенная тишина, и явственно обнаружились в храме всеобщее изумление и благодарность Богу, так благоволившему о нас.
О таковом радостном утверждении здесь среди бывшей Греко-унии древнего Православия долгом считаю уведомить Ваше Превосходительство»...
2 августа 1839 г. Смарагд пишет тому же П.Н. Дьякову: «8 июля прибывший из Полоцка в Оршу епископ Василий, по моему приглашению, совершал крестный ход из мужского Оршанского в женский монастырь, начальствуя во время оного хода над древне-православным духовенством. По приближении же с церковной процессией к вратам женского монастыря, в коем происходило в тот день празднование Божьей Матери, ради честной иконы её Казанской, при колокольном звоне встречен был он у врат мною со служащим духовенством и, соединяясь со мною, по входе в храм совершал совместно Божественную Литургию; а потом говорено было мною поучение и происходило крестное, вокруг церкви, обхождение древне- и ново-православного духовенства, коего находилось человек до 150. По совершении всего священнодействия преподаваемо было по чину церковному как мною, так и Епископом Василием благословение народу, стекшемуся тогда в количестве не менее 12 тысяч. Все таковые совокупные служения, а особенно последнее, яко торжественнейшее, служили повсеместным и опытным доказательством явного соединения бывшей Греко-унии с Православной восточной церковью. Древне-православный народ, сколько известно мне, таковому событию радовался, а бывшие униатами принимали это спокойно и благодушно. Впрочем, при частных поучениях моих народу о совершившемся единстве так именовавшейся унии с Православием древне-православные прихожане объявляли мне, что они не желают ещё исповедоваться и приобщаться в церквях ново-православные, а равно и ново-православные отзывались, что они не вдруг могут решиться на заимствование треб у древне-православных священников. Из чего и видно, что для ближайшего на самом деле общения и слияния воедино прихожан обоих паств требуются время и сообразные с обстоятельствами распоряжения».
См. в Архиве Могилёвской Дух. Консистории.
Ibid.
Ibid., о благочинном, Оршанском прот. Иоанне Лепешинском за то, что 15 августа 1839 г. в Юрцевской ново-православной церкви он с соборным диаконом Стратоновичем и ново-православным благочинным свящ. Щотковским совершал божественную литургию и крестный ход вокруг церкви, при чём за литургией было много ново-православных христиан – исповедников, готовившихся ко св. причастию, каковые и были приобщены о. Лепешинским.
Ibid., резолюцию от 23 августа 1839 г. об игумене Иоанникии прот. Потапии Твёрдом.
В Архиве Могилёвской Дух. Консистории резолюции о Сенненском благочинном о. И. Китович (4 ноября 1839 г.), благочинном церквей округа пахотных крестьян Могил. губ. прот. Венедикте Самборском (7 декабря), Мстиславльском благочинном игумене Иоанникии (25 сентября), игуменье Буйницкого и Баркалабовского девичьих монастырей Капитолине (19 сентября).
Ibid., в деле о представлении к наградам духовных лиц (23 августа 1839 г.): о благочинном свящ. Свято-Духовной церкви г. Бабинович Иасоне Чулицком и свящ. Милославицкой ц. Климовичского у. Коеме Савиниче; о прот. И. Лепешинском и прот. Троицкой соборной церкви г. Мстиславля Пот. Твёрдом.
Ibid., резолюция 26 сентября 1838 г., коею воспрещается требовать от обращающихся униатов «подписки на гербовой бумаге, как потому, что это есть богоугодное дело, так и потому, что приобретение в таком случае лицами иноверными бумаги гербовой может стеснять их стремление к присоединению».
Ibid., резолюция 4 сентября 1837 г. По делу Рогачевского у. селения Дворца униатской приписной церкви свящ. Андрея Хруцкого, а по возникшему о нём обвинению со стороны Греко-униатской Консистории 10 августа 1838 г. Смарагд писал: «дело cиe (о разбитии им трубкой до крови головы сына корчмаря) о священнике Хруцком (до него одного касающееся) возникло в Униатском Ведомстве и до присоединения его, Хруцкого, к Православной Церкви, которая имеет лучшее на него влияние», почему ныне прекратить – «тем более, что если бы Православно-духовное начальство решилось наказывать униатское духовенство, приступающее к православию, за маловажные погрешности, учинённые в униатстве, то cие самое послужило бы для того духовенства преградою к поступлению в Православие. С другой стороны, дабы не дать им малейшего потворства священнику Хруцкому к учинению каких-либо противозаконных поступков в Православном Духовном ведомстве и ещё более направить его к честной и трезвенной жизни, следует объявить ему решение Консистории (которая решила взять его в Архиерейский дом на испытание поведения в течение месяца с собственным содержанием, дабы он видел, чему подлежал и чему подлежать имеет, если не исправится. А сверх сего нужно обязать его, Хруцкого, строжайшей подпиской в препровождении совершенно трезвенного жития, с объявлением ему, что если ещё однажды дойдёт до Епархиального Начальства сведение об излишнем употреблении им горячих напитков, то и настоящее дело принято быть иметь тогда в соображение, и он, Хруцкий, яко не воспользовавшийся первоначальным к нему снисхождением, подвергнется сугубому и тягчайшему наказанию». См. и у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1900 г., № 19, стр. 710, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 101, что «мальчики воссоединённой вдовы униатского священника Евдокии Онусевичевой резолюцией архиепископа (Смарагда) определяются на жизненный счёт в местную семинарию».
См. у А.И. Малевича в «Могилёвских Епархиальных Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 710, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 161: «на каждом отдельном акте присоединения мы находим всякий раз резолюцию Могилёвского архиепископа» (Смарагда).
В Архиве Могилёвской Дух. Консистории резолюция 8 апреля 1888 г. по поводу присоединения дворян римско-католического исповедания.
Ibid., резолюция 24 октября 1837 г.
Ibid., резолюция 3 ноября 1837 г.
Ibid., резолюция 2 ноября 1837 г. о совращении в католицизм дворянки Лепицкой, при чём признаётся, что свящ. Леплинский совершенно виновен «в настоящем случае» и – при упорстве ренегатии – будет отвечать пред законом, как «самовольно и противозаконно благословил её брак» (с католиком Карлом Крупским). Резолюция 20 октября 1837 г.; тут на рапорте свящ. Абрамовича о переходе в католичество дворянки Елены Ждановичевой (по мужу (Михневичевой) имеется такое замечание Смарагда: «сей священник новоприсоединённую не исповедал и не приобщил; да и обязательство взял на лоскуте бумаги; о сделанном присоединении не доносил Епархиальному Начальству, а потому сам много виноват в том, что принявшая православие отступила от оного».
В Архиве Могилёвской Дух. Консистории дело о противозаконно выстроенной помещицей Арцимовичевой каменной римско-католической каплице, о чём Смарагд сносился с губернатором. См. у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 710–711, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 161–162: «Воссоединяя мерами увещания многочисленных униатов своей епархии, архиепископ Смарагд зорко следил за своей ново-воссоединённой паствой и строгими мерами предупреждал случаи наглого совращения униатов в католичество». «Главными совратителями были, конечно, ксёндзы, часто вторгавшиеся в дела православных приходов», почему Смарагд предписывал «немедленно предпринять меры к удержанию ксёндзов от наглого вторжения» (в Вороновский приход).
В Архиве Могилёвской Дух. Консистории «дело о наговаривании римско-католическим плебаном Дубковичем, проживающим в м. Обольцах Копыс. у., мужиков не ходить в русскую церковь». На секретный запрос о сем генерал-губернатора Π.Н. Дьякова от 31 октября 1839 г. Смарагд в собственноручном письме 11 ноября констатирует, что «Оболецкий приход... принадлежит к ведомству Белорусской воссоединённой Епархии, и, следовательно, распоряжение по этому делу принадлежит Оршанскому епископу Василию, управляющему этой епархией», но об окончательном решении вопроса просит его уведомить, «дабы и он по вверенному ему ведомству мог учинить нужные предосторожности».
Ibid. Смарагд в письме от 20 февраля 1838 г. епископу Василию (Оршанскому) указывает (по донесению благочинного прот. Пот. Твёрдого) на неуместность затеянного помещиком (католиком) Адамом Голынским восстановления в с. Косков (Мстислав. у.) обветшавшей униатской церкви, ибо «существование оной церкви и для греко-униатского исповедания излишне, потому что за полторы версты от оной находится приходская унитская церковь, к коей принадлежат и крестьяне помещика Голынского, живущего в том селе Косков, – a для православия вредно, потому что в сем самом селе находятся присоединённые к православию казённого косковского староства крестьяне, каковые крестьяне могут иметь повод к отступлению от православия».
Ibid., о. Лозицкой и Хотовнянской церквах. Последняя была перестроена в 1832 г. дозволением епископа Мартусевича, но Могилёвский гражданский губернатор не дозволил закончить, ибо всё было затеяно без ведома правительства, причём вблизи находился православный Зимницкий приход. 3 декабря 1838 г. о завершении постройки и открытии богослужения «для духовной пользы местных греко-униатов» епископ Василий просил Смарагда, а 11 апреля 1839 г., принося «нелицемерное уверение глубочайшего своего почтения и преданности», известный В.В. Скрипицын просит «разрешить Богослужение в двух запечатанных церквах: Могилёвского уезда в Лозицкой и Быховского у. в Хотовнянской, где могло бы совершаться ныне с пользой очередное служение православным и униатским священником, что согласно было бы и с видами правительства». В ответном письме от 24 апреля Смарагд выражает согласие «с тем, однако же, условием, чтобы происходило в них очередное служение чрез православного и униатского священников. Это необходимо наипаче для того, что, по донесению местного благочинного, вокруг Лозовицкой и Хотовнянской церквей находится великое множество жителей православного исповедания, кои, не видя в тех вновь отпечатанных церквах богослужения, совершаемого священником православным, а только одно греко-униатское служение, по простоте своей и при посторонних подстрекательствах могут заключить более о превозмогании унии над православием, нежели о единстве обряда православного с греко-униатским и о наступившем сближении первого с последним; из чего и могли бы выйти разные недоумения и даже неприятные для православия в той части Епархии последствия». Дальше Смарагд просит Скрипицына «сообщить его мнение Преосвященному Василию, дабы благоволил он со своей стороны дать именно в такой силе греко-униатскому благочинному и местному духовенству предписание, а его о решительном распоряжении в этом случае по греко-униатской части уведомил, дабы и он со своей стороны мог учинить, в чём следовать будет, сношения с местным Гражданским Начальством и дать подлежащее приказание подведомственному ему духовенству».
См. у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 709 (и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 160), а также, ср. стр. 709–710 («Могилёвская епархия» 1, вып. 2, ч. 2, стр. 161): «В архиве Могилёвской духовной консистории хранится целая груда дел за 1838 и 39 гг. содержащих в себе тысячи имён возвращённых в православие западно-русских униатов с подписками оставаться верными православному обряду. В списках воссоединённых униатов мы встречаем не только целые приходы крестьян, но и массу шляхты, временно совращённой в католицизм и теперь возвращённой к родной вере своих православных предков».
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы 1, стр. 241.
См. у о. Μ.Е. Едлинского, Анатолий Мартыновский, архиепископ Могилёвский, и его литературные труды (Киев 1889), стр. 117 сл.
См. в Могилёвской Дух. Консистории дело (23 августа 1839 г.) о награждении наперсным крестом прот. Рубановского, между прочим, за то, что он «приносит желаемую пользу обществу ревностным, вразумительным и убедительным преподаванием (в качестве законоучителя Могилёвского Гражданского Училища, состоящего при Могилёвской Гимназии) благородному юношеству догматов и превосходства Православной Веры».
Aрхиеп. Никанор, Биографические материалы 1, стр. 240.
Aрхиеп. Никанор, Биографические материалы 1, стр. 80, 239.
См. у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 718 и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, ч. 2, вып. 2, стр. 171: «своей кратковременной, но разносторонней и многополезной Архипастырской деятельностью Преосвященный Смарагд вполне заслужил благодарную память признательной Могилёвской паствы».
См. и у о. Μ.Е. Едлинского, Анатолий Мартыновский, стр. 83 сл.
Письмо Анатолия Мартыновского Смарагду из Житомира от 25 февраля 1844 г. (в б-ке Киевской Дух. Академии Аа. 83,1), стр. 7–8; ср. такое же письмо его от 1844 г. без даты месяца и числа (ibid. Ав. 83,12), стр. 9.
Письмо Анатолия Мартыновского Смарагду от 1844 г., без даты месяца и числа, стр. 10.
В Могилёвской Дух. Консистории дело о представлении к наградам духовных лиц (23 августа 1830 г.) – в самом начале.
В Архиве Могилёвской Дух. Консистории.
Ibid.
Ibid., на прошении окончившего Черниговскую Семинарию Василия Росаневича о принятии его в Могилёвскую епархию.
Ibid. 23 июля 1838 г. отказывается диакону Черниговской епархии Павлу Шуранову о принятии его в Могилёвскую епархию, ибо «сей проситель обучался только в уездном училище, каковых людей и у нас довольно»; 3 сентября 1838 г. на прошении Ал. Брадовского о священстве: «сему несовершеннолетнему диакону в просьбе отказать со взысканием и за негербовую бумагу, дабы впредь нелепых просьб не писал», а тогда же пономарю Р. Петровскому, искавшему диаконства: «сему нетрезвенному и лучшей участи не заслуживающему пономарю в просьбе отказать»; 7 октября о диаконе Вас. Бруевиче, хлопотавшему о священническом месте: «о просителе в формулярной ведомости означено, что чтение, пение и катехизис знает мало: а потому в просьбе сей во всяком другом перемещении отказать».
«Проситель Цитович (дьячок, просивший о посвящении в стихарь) оказался по экзамену, что читает против ударений, поёт наслышкою ошибочно, ноты вовсе не смыслит и церковного устава не разумеет»; посему резолюцией 27 июля 1838 г. Получает отказ, но определяется к «исправлению должности в с. Телешах, сроком на один год, с тем, чтобы, изучив всё то, чего не разумеет, явился к новому испытанию с надлежащим от кого следует одобрительным свидетельством непременно». Резолюцией Смарагда 23 сентября 1838 г. предписывается «для предполагаемой князем Мещерским полезной цели (устройства певческого хора при храме Всевышнего) определить просителя (исключённого из низшего отделения Могилёвской Семинарии Ал. Сороколетова) причётником к Студенецкой церкви при указе сроком на полтора года с тем, чтобы, по изучении всех причётнических предметов, явился ко мне на экзамен и для посвящения в стихарь. А Студенецкому пономарю Галактиону Жудре, яко мало смыслящему необходимые для него предметы, от Студенецкой церкви отказать».
Резолюция на прошении диакона Сопотова об определении его священником.
Резолюция 19 января 1839 г. на прошении дьячка Андруцкого об оставлении его на прежнем (Серовском) приходе: «Консистории рассмотреть, приняв в соображение и то, что как из путевых моих записок по случаю бывшего обозрения Епархии значится дьячок Андруцкий Серовскими прихожанами не одобрен, именно: все они в церкви жаловались мне, что Андруцкий необходителен, произвольным их жертвованием не доволен, строптив, да и рюмки не пропускает, что всё и местный благочинный подтверждает». 16 июля 1838 г. на прошении запрещённого свящ. Онуфрия Гошкевича: «буде местные священно- и церковно-служители и прихожане желают иметь пьяного попа сего дьячком в своём приходе, то представили бы на сей предмет одобрение, без коего я нахожу себя не в праве навязывать им неодобрительного человека». 28 сентября 1838 г. свящ. Космачевскому предлагается «искать другого места», ибо «Студенецкие прихожане имеют всеобщее презрение за его вымогательство, дурное с ними обращение, охоту к излишним напиткам, неуменье служить».
Резолюция 4 ноября 1838 г. на прошение стихарного дьячка Гурского о диаконстве: «спросить нарочито у местного благочинного, какого характера, обращения с людями и вообще образа жизни Гурский сей, совершенно ли он трезв и во всех ли отношениях, по ближайшему усмотрению, предвидится благонадёжным к диаконскому служению».
Оставляя Головенчицкое священническое место за сиротой Е. Скорубской (см. стр. 667) Смарагд резолюцией 16 ноября 1838 г. предписывает пока определить наблюдателя за приходом «впрочем, по собственному его желанию, ибо в подобном случае принуждение не делается».
В представлении к наградам духовных лиц (23 августа 1839 г.) прот. Воскресенской церкви г. Могилёва Андрей Добровольский поощряется за то, что «беспорочным священствованием с 1810 года и постоянным по назначению начальства и без назначения сказыванием назидательных проповедей приобрёл не только от своих прихожан, но и от живущих в городе иноверцев любовь и доверенность»; свящ. Иакову Богдановскому вменяется в достоинство «прохождение должности духовного депутата, сопряжённое с назидательностью жизни и проповедей, постоянно в приход и по назначению Епархиального Начальства в Кафедральном Соборе сказываемых».
Свящ. Терентий Поликарпович представляется к награде (скуфьею) «также и за приведение особенным его попечителем каменной Дубровенской церкви к окончательному устройству и благолепию».
Резолюция 8 ноября 1839 г. в деле Могилёвской Дух. Консистории по рапорту Чаусского благочинного Феодора Савинича о пожертвовании разными лицами денег и церковных облачений для Чаусских церквей: «Старание протоиерея Савинича на пользу церкви одобрить, а впрочем – рекомендовать ему: прилежно читать и к сердцу прилагать Евангельские слова, от Mф. гл. 5-я, ст. 1-й, 2, 3 и 4».
В собственноручном письме графу Н.А. Пратасову от 17 ноября 1839 г. (в Архиве Могилёвской Дух. Консистории) Смарагд соглашается на перенесение (погребённого 30 июля 1832 г.) тела гр. Дмитрия Толстого из деревянной церкви села Грудиновки (Быховского у.) в новую, каменную, но прежде сего «Епархиальному Начальству для подлежащих с его стороны распоряжений и соображений нужно было бы знать: на каком основании останется впоследствии прежняя деревянная церковь, и которая из них будет считаться приходской и пользоваться её правами и принадлежностями».
Свящ. Космачевскому Смарагд ставит в вину «и вмешательство в приходские дела неугомонной жены его» (см. стр. 665,47). Резолюцией 2 июня 1838 г. Смарагд предписывал о свящ. Жудро местному благочинному ещё «вникнуть в семейственное его состояние и в поведение его жены и придумать средства к водворению между ними мира и честного сожительства; при том, если тёща его действительно служит поводом к сему неустройству, то немедленно выслать, её из Жудрина дома и вовсе из селения Гладковичи».
Резолюция 16 ноября 1838 г. на прошение сироты, дочери священника, Евфросинии Скорубской (см. стр. 666,49): «сообщить в Семячарское Правлениe: не согласится ли кто из учеников Богословия поступить на Головенчицкое священническое место со взятием за себя, в замужество, этой сироты, имеющей собственный дом».
В Архиве Конторы Архиерейского дома указ правлению последнего Духовной Консистории от 30 марта 1840 г. о дьячке Закружской церкви Димитрии Петрашне, которому вменялись в вину: грубость и послушание священнику, нерадение по должности, а главным образом несвойственное духовному званию занятие ружейной охотой.
См. у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 717–718 и в книге «Могилёвская Епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 170: игумену Оресту Смарагд рекомендовал, «начальническую строгость соединять со священноиноческой умеренностью».
Предложением Консистории 20 мая 1839 г. Смарагд предписывает разослать экземпляры этого издания «во все монастыри, к благочинным и в другие значительнейшие Епархиальные церкви с тем, чтоб начальствующее старались доводами, в означенном слове помещёнными, всемерно отвлекать подверженных пьянству от сего пагубнейшего порока». Священника Жудро Смарагд 30 июня 1838 г. определил «по исповеди отослать к Ректору Семинарии Архимандриту Леониду (Зарецкому) для увещания и представления ему всех гнусных последствий пагубного порока пьянства, а потом к литургисанию допустить с употреблением и рясы».
Резолюция 24 августа 1837 г. о священнике Жудро, обвинявшемся в нетрезвости: «поступить по узаконению об искоренении преступлений в лицах духовного звания».
Резолюция 29 июля 1837 г. о диаконе Лакизе, присуждённом Консисторией к 50 поклонам и 40 дням послушания в Apхиерейском доме, Смарагд отменяет первое наказание, а 3 сентября 1838 г. приказывает «священника (Феодора) Бекаревича по уважению многосемейности и трезвости, вместо (назначенных Консисторией) 25 рублей, оштрафовать только 15-ю рублями со взятием определённой подписки и с объявлением, что подобное снисхождение делается ему в последней раз».
По причине утайки причтом Зимницкой ц. 7 р. 45 к. свечных доходов, Консистория определила взять с настоятеля вчетверо, но Смарагд 13 ноября 1837 г. приказывает взыскать «только сугубо», «поскольку священник Зубовский при усмотренной мной бедности воспитывает ещё детей на своём содержании, и поскольку уменьшение взыскания не отменяет сущности прежнего решения, по коему произвольно наложена в четыре раза бо́льшая за вину уплата». Хотя 2 ноября 1838 г. о запрещённом свящ. Иоанне Петрашне Смарагд затруднялся «на место одного нетрезвого человека перемещать другого подобного ему», но 5 ноября всё же определил причётником. Свящ. Иоанна Хондожевского Смарагд 8 января 1840 г. определил послать в Чонский монастырь с запрещением священнослужения и с собственным содержанием на 40 дней, но 26 февраля положил новую резолюцию: «ради старости лет просителя, трезвости и действительной болезни жены его отсрочить предназначенное ему подначалие впредь на полгода и вместо 40 дней сократить оное вполовину». Свящ. Аввакума Цехановича, низводя на причётническое место, Смарагд 8 июля 1838 г. не ссылает в отдалённый от Мстиславля уезд «в уважение к его сиротству и падучей болезни (хотя то через пьянство приобретённой)». 21 декабря 1837 г. Смарагд разрешает «отпустить на праздники домой, а после оных выслать его для прохождения подначалия, определённого Епархиальным Начальством».
См. у Ст. Гр. Рункевича, Описание документов архива западно-русских униатских митрополитов 2, стр. 1122 № 3.462, где письмо Смарагда униатскому митрополиту Иосафату Булгаку о пособии на перестройку церкви в Бабиновичах.
По словам о. Иерофея (в «Воспоминаниях» на л. 14 обор.), – «в то время в Могилёвской Eпархии было всего около 260 Православных Церквей».
В представлении о наградах 23 августа и в резолюции 22 августа 1839 г. упоминается о ревизии епархии летом сего года и в частности констатируется обозрение ведомства Оршанского благочиния; в цитированном (стр. 666,53) письме графу Н.А. Пратасову говорится о служении литургии в с. Грудиновке Быховского у. См. ещё на стр. 655,12. 669,68 и у A.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 708, 712, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 163.
† Apхиеп. Никанор, Биографические материалы 1, стр. 238.
† Apхиеп. Никанор, ibid. I, стр. 241.
Так, 3 октября 1838 г. Смарагд дал следующее предложение Могилёвской Духовной Консистории: «Многократными опытами дознано, что бо́льшая часть Священно- церковнослужителей здешней епархии совершают Богослужение не внятно, поспешно и с малым благоговением, а потому то, что по Уставу положено петь, они читают, а предоставленное для чтения, прочитывают перебитым языком весьма стремительно, безобразно, без наблюдения должных поклонов и других священных и Уставом предписываемых обрядов. Некоторые же, как до сведения моего доходит, отправляют чтением целые заутрени и вечерни в домах, как сами захотят. Таковыми беспорядками почти беспрерывно будучи огорчаем, вынужден я предложить Духовной Консистории, дабы оная строжайше, с подписками предписала всему Духовенству циркулярно, чтобы все Священнослужения совершаемы были непременно по 25 пункту Проекта устава Д. Консисторий, каковой пункт буквально выписать и соблюдать для руководства в каждой церкви под опасением строжайшего за нечиное и спешное служение наказания». В этом смысле и дан был Консисторией по Могилёвской епархии указ, известный нам в экземпляре от 26 октября 1838 г. № 6.552 на имя настоятеля Чонского третьеклассного Успенского монастыря, архимандрита Никодима.
В предложении aрхиеп. Смарагда Могилёвской Дух. Консистории от 31 августа 1838 г. значится: «Климовицкого уезда, села Ельни, приходский священник Давид Кирилович во время личного посещения моего 18-го того Августа Ельнянской церкви, будучи пьян, не мог по сей причине даже встретить меня по чиноположению. Почему там же и тогда ж запрещено ему Кириловичу священнослужение, ношение рясы и рукоблагословение впредь до судебного рассмотрения его поступков. Как же он, Кирилович, до столь постыдного духовному лицу состояния не мог дойти вдруг, но доходил до оного постепенно, и прежде сего нередко предаваясь пьянству (как о том получены на месте достоверные известия), местный же его Благочинный Иоанн Сущинский ни в формулярной ведомости не означал пьянственной его жизни, ни нарочитыми рапортами не доносил об оной Епархиальному Начальству, что очевидно означает неверность надзора; то поступки как его Кириловича, так и потворствовавшего ему благочинного Сущинского, опубликовав по Епархии, предать их обоих суждению по законам». В этом смысле Консисторией издан был по Могилёвской епархии указ, известный нам в экземпляре от 30 сентября 1838 года за № 6.118 на имя настоятеля Чонского Успенского монастыря, архимандрита Никодима с братией. В другом предложении – от 2 ноября 1838 года – aрхиеп. Смарагд «изображал» Могилёвской Консистории следующее: «Во время объезда мною епархии производима была установленная для Епархиального Архиерея встреча одними только священниками в ризах, дьячки и пономари, все почти, являлись ко мне и в церковь в запачканных своих безобразных бикешах, называемых ими подрясниками, были опоясаны, при том, изорванными, грубейшей шерсти, кушаками. В таковом-то виде являются и на самое Богослужение причётники не только не посвящённые, но даже и посвящённые в стихарь, единственно от не имеющие при церквах стихарей, о приобретении коих нисколько нерадят приходские священники. Для избежания однажды навсегда такого церковного безобразия, строжайше, циркулярно предписать и наблюсти, чтобы в течение одного года со дня предписания непременно приобретено было, кем следует, если не два, то, по крайней уже мере, на первый раз по одному благоприличному и хорошо сшитому стихарю, и чтоб причётники, имеющие право облачаться в оный, непременно являлись в нём во все праздничные и торжественные случаи по чиноположению. За противное же сему чувствительно штрафовать как приходских священников, так и Благочинных, кои должны знать, что каждой церковной ризницы есть неотъемлемая принадлежность, между прочими вещами, и причётнические стихари». Указ этого рода мы имели в экземпляре от 23 ноября 1838 г. № 7.257 на имя вышеупомянутого (стр. 667,67) архимандрита Никодима.
Резолюцией 15 сентября 1837 г. Смарагд отказывает свящ. И. Леплинскому и его жене в «нелепой просьбе», по жалобе их на арендаторшу Епельфельдову, – «доколе чего яснейшего не откроется», – ибо претензия не подкреплена доказательствами, между тем челобитчики обнаруживают собственную виновность, раз проситель выходил из границ терпения и допускал жену «упрекать арендаторшу в незаконном якобы обхождении с казёнными крестьянами, a cиe до попадьи не относится».
Так, предложением Могилёвской Дух. Консистории от 18 октября 1833 г. преосвящ. Смарагд притянул к ответственности бывших членов правления архиерейского дома: протоиерея Иакова Гладкого, эконома этого дома игумена Флавиана и бывшего эконома архимандрита Никодима, состоявшего тогда настоятелем Чонского Успенского монастыря, за то, что при apxиеп. Гавриле они без должных предосторожностей неосмотрительно отдали архиерейский фольварок Барсуки в аренду ненадёжному и несостоятельному человеку, велижскому купцу Эпельфельду, который совсем не уплатил договорённой арендной суммы, возросшей до 986 руб. 90 коп., почему впредь до уплаты её Смарагд особой резолюцией на неосновательное объяснение архимандрита Никодима приказал взыскивать с него третью часть недоимки, т. е. 329 руб. без 3-х копеек, из собственного его жалованья и кружечного подела; в таком смысле послан казначею Чонского монастыря Иеромонаху Алексею с братией указ 29 октября 1838 г. № 6.720. В другой раз настоятельница Мозоловского Вознесенского девичьего монастыря (в м. Мозоловщине в 12 вёрстах от г. Мстиславля) игуменья Сусанна рапортом донесла apxиеп. Смарагду, – по его требованию, – что принадлежащая монастырю корчма в фольварке Болакоравщине, 2 Июня 1830 г. отдана в аренду на десять лет Мстиславльского уезда помещику Косме Полубинскому с платой по 150 руб. в год, на что заключён контракт без испрошения дозволения у епархиального начальства и на простой бумаге, между тем за арендатором уже накопилось долга до 500 рублей. Ссылаясь на неопытность и извиняясь неведением, игуменья просит о понуждении помещика Полубинского к уплате долга. Распорядившись о последнем, преосвящ. Смарагд предписал: «Игуменье за неосновательное в настоящем случае распоряжение сделать замечание, подтвердив и всем прочим Настоятелям и Настоятельницам и всему Духовенству: отнюдь не отдавать никому оброчных статей без утверждения Начальства Епархиального, а по утверждении заключать, с кем будет следовать, узаконенные на узаконенной бумаге контракты», о чём послан был Консисторией указ и Донскому архимандриту Никодиму 30 марта 1838 г. № 1.797.
О хозяйственных предприятиях Смарагда по архиерейскому дому и фольварку Барсуки (ср. в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 3, Могилёв на Днепре 1906, стр. 51) сообщает и о. Иерофей, отмечая в своих «Воспоминаниях» (л. 16 и обор.) некоторую финансовую их рискованность.
См. в Архиве Могилёвской Дух. Семинарии два дела «об обревизовании» её Смарагдом 1837 г. № 80 по внутренней части и 1839 г. № 71 по внутр. части, где имеются и самые отчёты вместе с «журналами занятий» во время этих ревизий.
Ibid., представление Смарагда Комиссии Дух. Училищ от февраля 1838 г.
В Архиве Могилёвской Дух. Семинарии в представлении к награде прот. Рубановского, где Смарагд ссылается на то, что он «ныне лично обозрел по всем частям Могилёвскую Семинарию».
См у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 718, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 171.
Были спорадические факты и обращение евреев при Смарагде, который касательно Могилёвского мещанина Вульфа Израилевича Роттштейна положил 17 октября 1838 г. такую резолюцию: «Еврей сей молитвам Господним обучен довольно и показывает постоянство в принятии веры христианской. Учинить об окрещении его немедленное распоряжение».
См. у † о. М.Я. Морошкина на стр. 148. О. Иерофей говорит (в «Воспоминаниях» на л. 63): «множество официальных актов имеется в Могилёвской Консистории и по делам раскольническим, выражающих энергическую Его Преосвященства (Смарагда) заботливость об обращении заблудших».
См. и у о. Μ.Е. Едлинского, Анатолий Мартыновский, стр. 90.
См. подробности у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 19, стр. 711–717, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 162–169.
Выражение Смарагда в письме Могилёвскому вице-губернатору Ив. Ив. Хорошкевичу от 13 января 1839 г. (в Архив Могилёвской Дух. Консистории).
В письме тому же лицу от 11 января 1839 г. о членах Белицкого земского суда и земской полиции.
Резолюция от 20 апреля 1838 г.: «Белицкому Духовному Правлению и вместе протоиерею Перепечину предписать, чтоб о делах раскольнических донесения впредь были определительные, с поименованием лиц, мест, случаев, обстоятельств и свидетелей, относящихся до оных дел; а репорты, подобные настоящему, в общих выражениях и без всяких доказательств предприемлемые, никуда не годятся, и никаких по ним производств чинить невозможно. Например, сказано здесь, что земская полиция следственные о передержателях раскольнических попов дела затмевает. Это точно справедливо: но нужно бы доносителю подумать, как, и чем, и кому именно таковое затмение доказать можно».
См. в Архиве Могилёвской Дух. Консистории два письма Смарагда к Могилёвскому вице-губернатору Ив. Ив. Хорошкевичу, прав. должность гражданского губернатора, от 11 и 13 января 1839 г. о двух раскольнических часовнях в дер. Новой Милоч (близ Гомеля), отремонтированных вопреки закону 17 сентября 1826 г., и о построенной в селе Огородне (Белицкого у.) часовне, причём о последнем донесли Огородницкие православные крестьяне.
Резолюция 25 октября 1838 г. по рапорту Белицкого Дух. Правления о совращении в расколе крестьяне села Нового Крупца: «обратить строжайшее внимание на таковые раскольническое злоупотребления и дать делу сему скорейший ход».
Резолюция от 28 сентября и 8 ноября 1838 г. о присоединении к православной церкви старообрядца Черниговской губ., мещанина А. Быховцова со всеми домочадцами и об утверждении его брака с Евд. Мануйловой, совратившейся в малолетстве в раскольническую веру.
См. у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., № 9, стр. 717; стр. 706 и 708, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 169 и 156.