Церковная старина на ярославском археологическом съезде

Источник

В ряду старинных русских городов не много найдется таких, которые могли бы соперничать с Ярославлем по отношению к обилию памятников церковной старины. Блестящая эпоха в истории русского церковного искусства, обнимающая века XVI-й и XVII-й, находит здесь своих многочисленных представителей в разнообразных видах художественной производительности: архитектуре, живописи, шитье, металлическом производстве. Богат также Ярославль и памятниками древнерусской церковной письменности, находящимися в церковных и частных библиотеках. Поэтому любители церковной старины весьма обрадованы были, когда стало известно, что Ярославль назначен местом VII-го археологического съезда. Помимо тех шести пунктов, в которых происходили предшествовавшие съезды, с присоединением сюда разве еще Новгорода, лучший выбор был едва ли возможен. Так, по крайней мере, представляется дело на взгляд почитателя церковных древностей. Не много здесь памятников от древнейшей эпохи до XVII в., тех памятников, которыми изобилует Новгород и отчасти Киев, но памятники XVII в. встречаются во всех старинных ярославских церквях, а число этих церквей весьма значительно. Весьма вероятно, что большая часть древнейших памятников церковной утвари, икон и т. п. погибла здесь во время страшного пожара 11 июня 1658 года, когда сгорел почти весь город и 29 городских церквей. Выстроенные же вскоре после этого пожара церкви остаются в целости до настоящего времени. Вот причина того, почему большинство существующих ярославских церквей производит своим внутренним убранством более или менее однообразное впечатление, вот объяснение факта того необычайного оживления художественной деятельности в Ярославле в XVII веке, которое невольно обращает на себя внимание при осмотре ярославских церквей. Не имея намерения говорить о всех вообще церковных древностях Ярославля, мы постараемся передать в кратких чертах результаты занятий съезда по этому предмету, равно как и по предмету церковных древностей вообще, затем указать важнейшее содержание археологической выставки при съезде, отметить пункты археологических экскурсий членов съезда, наконец сообщить, в виде материала для будущих исследований, наши наблюдения над стенописями ярославских церквей.

Памятники ярославского церковного зодчества носят на себе несомненные следы московского влияния. Центром художественной деятельности в XVII в. Была Москва, которая распространяла свое влияние на всю Россию и даже на Новгород, который в былое время сам иногда давал образцы для вновь сооружаемых московских храмов. Близкое географическое соседство Ярославля с Москвой, постоянные оживленные отношения, неизбежно должны были поставить ярославское искусство под опеку московского. Плод народной мудрости, местная пословица «Ярославль городок Москвы уголок» должна была явиться под влиянием некоторого сходства, как в общем складе жизни в той и другой местности, так, в частности, сходства во внешней картине, на фоне которой рельефно выступают в блестящих контурах православные храмы. В тоже время законодательство Москвы в области художественного вкуса не было тяжелым бременем, убивающим всякие проблески личного художественного вкуса местных художников. Отсюда представляется весьма естественным искать и в ярославских храмах особенностей местного художественного творчества. Представители истории архитектуры на съезде, в своих рефератах, обратили особенное внимание на храмы Иоанна Предтечи в Толчкове, Иоанна Златоуста в Коровниках (реферат А.М. Павлинова), собор и трапезную церковь в Толгском монастыре (реферат Н. В. Султанова); все они построены в XVII веке, все имеют ясные признаки самобытного творчества, не только общерусского, но и местного. Грандиозный храм Иоанна Предтечи, сияющий своими пятнадцатью вызолоченными главами, принадлежит к числу самых характерных сооружений. По плану он сходен с другими ярославскими храмами: это несколько удлинённый по направлению ВЗ прямоугольник, оканчивающийся с восточной стороны пятью алтарными полукружиями, из коих в среднем помещается алтарь, в двух соседних с ним жертвенник и диаконик, а в крайних – особые приделы. В структуре здания проходит также общая черта: свод покоится на стенах и арках, опирающихся на два столба, ·стоящие посередине храма. С трех сторон храма – западной, северной и южной – находятся крытые галереи, высота которых равняется приблизительно одной трети высоты всего здания; продолжение галерей северной и южной па восточной стороне составляют упомянутые приделы. Цвет здания снаружи кирпичный, без всякой окраски. Многочисленные изразцы с изображением цветов и птиц, украшения из кирпича в виде полуколонок и пилястров – гладких и чешуйчатых, витых, с поясками, в виде квадратов со вставленными в них изразцами, зубчиков и сухариков, треугольников и т. п. украшают фасады, стены галерей и входы здания. Вверху по стенам здания карниз, украшенный разными фигурами, сделанными из кирпичей, и выступают полукружия стенных фас, составляющих один из постоянных признаков владимиро-суздальской и московской храмовой архитектуры. Входы в храм украшены расписными колонками, стянутыми посредством расписных арок. Внутренность украшена богатыми стенописями, старинным иконостасом и иконами. Это – русское сооружение; каких-либо ясных следов иноземного, напр., голландского влияния здесь не видно. Собор Толгского монастыря построен на подклете: это такая архитектурная особенность, которой нет в древних церквах Новгорода, Владимира и Москвы, и которая появляется в первый раз в архитектуре московского Благовещенского собора. Алтарный свод понижен по сравнению со сводом средней части храма, может быть, в интересах акустических; кровля четырехскатная. С трех сторон храма – крытые паперти; крытое крыльцо, как в ярославской Ильинской церкви. 3вонница с СЗ стороны устроена на прямоугольном основании; форма эта развилась из простейшей колокольни, имеющей вид арочной стенки, примеры которой в Костроме, Угличе и др. местах. Толгская звонница представляет пример окончательного развития типа старинных колоколен в Северном Поволжье. Другая церковь Толгского монастыря – трапезная представляет смешение архитектурных форм русских и отчасти иноземных, которое следует обозначить термином «русский барокко». Формы этой церкви не случайны, но составляют результат последовательного развития архитектуры. Монастырь Толгский окружен оградой в виде тонкой стены с толстыми столбами, – прием итальянский. Признаки боевого назначения в этой стене, – амбразуры, башни, составляют традиционный прием; в действительности стены совсем не предназначались для целей военных: во-первых, в этом не было никакой нужды, во-вторых стены украшены снаружи изразцами, что свидетельствует прямо против боевого назначения их.

Церкви Ростова представляют также образцы сооружений XVII века. Оставляя в стороне описание их внешних архитектурных форм (о них реферат А.М. Павлинова), отметим лишь некоторые замечательные особенности их внутреннего устройства. При входе в храмы ростовского кремля (церковь Воскресения, Спаса на сенях) прежде всего обращает на себя внимание необычайное возвышение солеи над остальным полом церкви. Уже одно это могло бы произвести на зрителя, привыкшего к обычному устройству солеи, необыкновенное впечатление; но впечатление новизны усиливается еще от того, что над крайней западной гранью солеи, там, где обыкновенно в наших больших храмах помещается легкая решетка, поставлены массивные столбы, соединенные вверху арками; промежуточные пространства между ними заложены: кирпичом, и таким образом является подобие массивной преграды, отделяющей солею от средней части храма. Это такая своеобразная особенность, которой мы не встречали в других русских храмах.1 По всей вероятности, она обязана своим происхождением ростовскому митрополиту Ионе Сысоевичу, которому принадлежит часть сооружений этих церквей; но под какими влияниями сложился в воображении этого лица столь оригинальный тип внутреннего устройства храма, сказать трудно. Другую характерную черту ростовских храмов составляют, так называемые, каменные иконостасы (рост. соб., ц. Спаса на сенях, ц. Иоанна Богослова, ц. Григория Богослова в затворе, Никольская ц. Авр. монаст.). Иконостасы эти имеют вид сплошной стены, отделяющей алтарь от солеи. Нижние части их заняты обыкновенными иконами, а верхние открыты и украшены стенным письмом: в первом ряду снизу: тайная вечеря (раздаяние хлеба и вина отдельно), крещение Спасителя, Сретение, рождество Богородицы и Благовещение; в следующем ряду большой деисус, потом пророки, праотцы, наконец вверху распятие Спасителя (ц. Спаса на сенях). Это обычные ряды изображений в наших иконостасах, лишь выполненные не на досках, но на самой стене без всяких рам. Обращают также на себя внимание внутри храмов большие круглые отверстия в стенах, подобные, так называемые, голосникам в храмах новгородских и некоторых других; но их назначение, равно как и назначение новгородских голосников, еще не выяснено надлежащим образом.

Кроме памятников ярославского зодчества на археологическом съезде рассматривались и другие вопросы по истории архитектуры. Так, в одном из рефератов (В. Е. Румянцева) изъясняемо было нередко встречающееся в памятниках русской письменности в применении к храмам выражение «клетски» и «вверх». Термины эти доселе представлялись темными: некоторые полагали, что первый из них указывает на горизонтальное положение бревен в деревянных постройках, второй – на вертикальное и что, следовательно, церкви, построенные «клетски», сделаны были из обыкновенных срубов; в церквах же «вверх» бревна ставились стояком. На съезде эти выражения изъяснялись в том смысле, что «клетски» означает постройку прямоугольную, а «вверх» – шатровую; критерий правильности такого истолкования заключается в уцелевших доселе храмах, к которым прилагаются в памятниках письменности рассматриваемые термины: игумен Даниил говорит, что церковь Рождества Христова в Вифлееме построена клетски; церковь эта существует до сих пор и имеет прямоугольную форму (Ср. замечание путешеств. 3осимы XIV в. о храмине под гробом Богоматери). С другой стороны, в писцовых книгах 1577 года о церкви в городке коломенского уезда сказано: «каменна вверх»; но эта церковь, существующая доселе, имеет восьмигранную форму с высоким восьмигранным верхом и напоминает храм Василия Блаженного в Москве. Если же в некоторых памятниках письменности оба выражения «клетски» и «вверх» употреблены в приложении к одной и той же церкви, то это означает, что церковь представляет в своей архитектуре соединение форм прямоугольника (внизу) и шатра (вверху). Примеры таких комбинаций форм нередки. В другом реферате (В.В. Суслова) рассмотрены были деревянные храмы южной полосы России в сравнении с церквями северной России. Референт полагает, что условия жизни южного казачества имели влияние на южную архитектуру. Сброд различных лиц, отсутствие земледелия и ремёсел, казачьи неурядицы, войны и грабежи, особенно во времена самозванцев, суть дурные условия для развития искусства. С подчинением России уклад жизни изменяется, нравы смягчаются. Отсюда, первоначально здесь не было своего искусства, не было храмов: их заменяли голубцы, т. е., часовни при кладбищах. Храмы здесь появляются с ХVII в. По своим архитектурным формам они сводятся к двум типам: первый состоит из соединения трех восьмиугольников, поставленных рядом и предназначенных для алтаря, мужчин (мужичник) и женщин (женочник); сюда присоединяется еще с западной стороны притвор; второй тип крестовый. Колокольни становятся отдельно от храма, иногда над притвором. Храмы эти отличаются от северных отсутствием трапез, бочечных покрытий, галерей и некоторыми другими особенностями. Северная архитектура развивалась естественным путем и представляла разнообразие и смену художественных форм, в южной развития не было; в ней замечается упорное повторение восьмиугольников. Референт допускал шотландское влияние на южнорусскую архитектуру и голландское, в подтверждение чего указывал на одну башню в Антверпене, сходную с церквями земли войска донского в целом и деталях. Третий референт (В.И. Грязнов) познакомил членов съезда с древними церквями северо-западного края, образцы которых сохранились в значительном количестве. Доселе сохранилась в Гродно Коложанская церковь, испытавшая на себе столько бедствий. Своим стилем и планом она напоминает храмы киевских монастырей Михайловского и Кириллова; похожа по плану также на древние храмы Новгорода и Пскова; на восточной стороне ее три апсиды; на северной и южной стенах заметны пилястры, соответствующие внутренним столбам храма. Стены снаружи украшены изразцами, а внутри стенною живописью. Есть в ней и голосники. Следовательно, здесь мы имеем тот же самый древний храм, какие встречаются в разных местах России, со всеми особенностями старинной русской архитектуры. Далее, обращают на себя внимание: церковь Пятницкая в Вильно XIV в., бывшая некогда придворною, Успенский или Пречистенский собор в Вильно 1348 г., построенный по образцу Киeвo-Cофийского собора киевскими зодчими, и храм Супрасльского монастыря (ок. 1503 г.), замечательный особенно тем, что здесь сохранились стенописи старинного византийско-русского стиля (в куполе Иисус Христос, с благословляющею десницею и евангелием в шуйце, и херувимы, со славянской надписью; изображение вознесения Господня совершенно сходное с таковыми же изображениями византийскими и русскими). Четвертый реферат (Н. В. Никитин) обратил внимание членов съезда на древние храмы Кавказа, особенно на храм в Кальдахваре на Бзыби (в Абхазии). Реферат этот представлял научные результаты экспедиции на Кавказ из московского археологического общества. В Абхазии нашлось много древних церквей, замков и крепостей: из них доселе кроме храмов Пицундского и Симона Кананита известны были очень немногие. Церкви Абхазии отличаются простотой, в сравнении с церквями Грузии и Армении; они кубические, со сводами; по плану квадратные с обычными четырьмя столбами, или без оных; строительный материал – камень и кирпич. Черты эти, равно как и присутствие здесь полусферических форм, указывают на византийские прототипы V–Х вв. К этому же времени относится и кальдахварский храм: он имеет совершенно правильный план, сохранил следы сводов и арок и остатки мраморных колонн иконостаса. Руководясь этими данными и аналогиями, референт составил проект реставрации кальдахварского храма.

По отделу христианской иконографии на съезде сделано было также несколько сообщений: о древнейших иконах Ярославля и Ростова (гр. М. В. Толстого), о разных изображениях: св. Николая Можайского, отличающихся самобытными русскими чертами и распространенных главным образом в средней и восточной России (А.А. Гатцука), о типе св. Георгия на древнерусских монетах (гр. И.М. Толстого). Изображений св. Георгия нет на византийских монетах; и его появление на монетах русских объясняется не из нумизматики византийской, но из сфрагистики. На византийских печатях X-XIII вв. встречается тип св. Георгия, тождественный с нашим монетным. Сверх того, на оборотной стороне ярославского серебра, с изображениями св. Георгия, находится многознаменательное слово аминь. 3ачем оно здесь? Референт полагал, что это есть остаток одной из молитв, встречающихся на византийских печатях с окончанием аминь. Так. обр., и сходство типов и остаток молитвы подтверждают факт перенесения типа св. Георгия из области сфрагистики в область нумизматики. Сообщена была также характеристика иконографии в лицевых списках апокрифических сказаний о Страстях Господних (рефер. Н.В. Покровского). Сказания эти имеют очень древнее происхождение и найдены: в славянском списке XV в.; лицевые же списки не восходят своим началом ранее XVII века. На основании рассматриваемых референтом 20 списков были установлены следующие положения: 1) первоначальной основой для миниатюр этих списков послужило иконографическое предание восточной церкви, но это предание загромождено здесь многочисленными элементами западного происхождения; 2) влияние запада проходит здесь не в одних отдельных элементах, но в целом художественном направлении миниатюр; 3) миниатюры лицевых страстей получили свое полное образование не ранее XVII века.

По отделу древней письменности на съезде указано было несколько отчасти совсем неизвестных, отчасти малоизвестных памятников: греческие рукописи в библиотеке богословского училища па о-ве Халки (рефер. А.И. Кирпичникова, см. журн. минист. нар. просв. 1887 г., сентябрь), надписи на иконах и предметах церковной утвари в церквах вологодской епархии (Н. И. Суворова), древнерусские синодики в древнехранилище при нижегородской духовной семинарии (В.И. Богословского), в числе которых находятся представители трех групп: 1) с перечислением одних имен лиц поминаемых, 2) с добавочными статьями богословского, особенно эсхатологического характера и 3) лицевые. Об обиходнике архангелогородского кафедрального собора и приложенной к нему архангельской летописи (Н.Ф. Красносельцева): он содержит в себе общие особенности архиерейского служения и описания богослужения соборного по месяцеслову и триодям; вторая часть его заключает в себе архангельскую летопись до 1723г. Обиходники этого рода не переводные книги, но оригинальные русские, составленные местными уставщиками на основании церковной практики; в языке их бьет живая струя народной речи. О новом памятнике, содержащем в себе сведения о цареградских святынях (Л.Н. Майкова): здесь епископ в беседе с царем рассказывает последнему, что арх. Михаил есть страж храма. св. Софии, что в притворе этого храма находится Ноев ковчег и цепь ап. Павла, а над дверьми образ Спасов. 3десь описываются также: монастыри – Студийский, Манданский и 40 мучеников, церкви – пандепопта, паммакаристы, царский дворец, украшенный узорочьем, столбами, львами, орлами и баранами каменными; описывается игрище близ дворца, статуи и т.п. Памятник этот не тождествен с другими известными доселе описаниями Царьграда. Он написан после взятия Константинополя фрягами, но ранее завоевания его турками, около 1300 г.; автором его был вероятно русский. – Е. В. Барсов обратил внимание членов съезда на одну из рукописей XIII-XIV вв., находящихся в Спасо-Преображенском монастыре. Рукопись эта имеет литургический характер и содержит в себе: чин мефимона, часы, обедницу, чин вечерни и молитвы Кирилла Туровского. Сборник этот не похож, пo своему составу, на другие богослужебные книги и должен быть отнесен к категории тех уставных книг, которые явились у нас под влиянием греческих скитских уставов и предназначались для отправления богослужения не в храмах, но в часовнях. Особенно важна эта книга потому, что здесь наряду с творениями вселенских отцов церкви Василия Великого, Иоанна Златоуста и других поставлены молитвы русского автора Кирилла Туровского; отсюда следует, что: 1) древнерусская церковь обладала в достаточной мере духом свободы и что: 2) Кирилл Туровской пользовался высоким уважением. В тексте рукописи замечается первоначальная чистота языка, и в звуках молитв Кирилла Туровского слышен голос знаменитого киевского оратора дружинной эпохи. В частности, рукопись эта разрешает один из спорных вопросов старообрядчества: в ней служба начинается прямо Иисусовой молитвой, без прибавления слов «за молитву св. отец» и проч. Упомянем в заключении о рефератах Н.С. Суворова «Следы католического влияния в древне-русском церковном праве», А.Д. Беляева, рассматривавшего результаты современных археологических исследований в связи с некоторыми из рассказов книги Бытия, и С.А. Белокурова «о времени открытия греко-латинской школы Арсения Грека в Москве в XVIII веке».

Выставка предметов древности на съезде представляла значительное разнообразие. Особенной полнотой отличался отдел первобытных древностей. В ряду предметов церковной древности одни относились к области византийского искусства и искусства средневекового, стоящего на рубеже, отделяющем западноевропейское искусство от византийского, другие к категории иконоведения и миниатюры, третьи к архитектуре церковной, резьбе и орнаментике. Богатая коллекция эмалей гр. Уварова заключала в себе превосходные образцы перегородчатой эмали в виде наперстного креста с изображениями четырех Евангелистов и нескольких других крестов, относимых по технике к числу эмалей с приподнятыми полями (cham-plevée). 3олотые бармы в виде ниши из круглых пластинок и две серьги с эмалевыми изображениями птиц, геометрических фигур и трав, составляют одно из лучших произведений византийской эмали, находимых на юге России и относимых к Х–ХII в. К этой же категории должны быть отнесены недавние находки в Старой Рязани, в числе которых встречается и эмаль (серьги). Впрочем, преобладающее по количеству место в этой последней коллекции принадлежит каменным наперсным крестам, украшенным серебряными наконечниками и драгоценными камнями. Крупную величину в ряду эмалей (cham-plevée) представляли: большой четвероконечный крест из коллекции гр. Уварова с изображениями и Спасителя, символов Евангелистов и ангелов, относимый к ХII веку, эмалевый диптих с изображением распятия и несколько образцов писанной западноевропейской эмали. Собственно русская наливная эмаль имела своих представителей в венцах и окладах русских икон и книг, также в цитатах, панагиях, крестах – напрестольных, наперсных и тельниках, в столовой посуде, чернильницах и проч. В целом коллекция этих эмалей не отличалась полнотой, впрочем, давала достаточные понятия о характере русской эмали и о её отношении к византийской, западноевропейской и восточной. В ряду старинных русских икон выставки первое место принадлежало иконам из собрания того же гр. Уварова, где, между прочим, находилась икона Прокопия Устюжского, 1679 года, с видом города Устюга, вероятно работы устюжских иконописцев. 3атем несколько разных икон и, между прочим, икона св. Николая Можайского; икона, изображающая страсти Господни; икона свв. князей Феодора, Давида и Константина, и Димитрия Прилуцкого. Отдел рисунков и фотографических снимков с памятников церковной старины представлял такое широкое разнообразие, какого мы не встречали на предшествовавших съездах. Сюда собраны были снимки с памятников не только Ярославля и Ростова, но и Углича, Костромы, Твери, Москвы и даже отдаленного Сольвычегодска: здесь находились на лицо памятники церковного зодчества, преимущественно XVI и XVII вв., снимки со старинных икон, царских врат, отличающихся тонкой искусной резьбой и замысловатыми рисунками в национальном вкусе, церковной утвари – потиров, дискосов, лжиц, подсвечников, церковных облачений, шитых шелками, золотом и серебром и украшенных серебряными дробницами, жемчугом и драгоценными камнями; складней, крестов и панагий, гражданских сооружений и посуды, народных костюмов и шитья. Одним словом, пред взором наблюдателя проходили здесь все виды и роды старинного русского искусства и промышленности, вызывая отрадное чувство удовлетворения мощью национального гения. Смена исторических эпох вызывала неоднократную смену в области художественной техники и эстетических идеалов; но дух церковности никогда не иссякал в русском народе, и любовь к церковному искусству, как живал струя, и одухотворяющая сила, всегда сообщала свой особый религиозный колорит общему направлению нашего искусства. Русское искусство было по преимуществу искусством религиозным. С этой стороны его история имеет черты, аналогичные с средневековым искусством западной Европы. Строительное искусство находило свое главное выражение в православном храме, живопись – в иконе и церковной утвари, скульптура – в церковной резьбе, даже музыка, не смотря па силу народного музыкального вкуса, имела в церковном пении одно из своих важнейших выражений. Обращаясь опять к археологической выставке, мы должны отметить еще собрание рукописей, доставленных сюда разными учреждениями и частными лицами и имеющих отчасти местное значение для истории ростовской области, отчасти общее для всей России: тут были и памятники палеографические, и исторические документы, относящиеся к истории и топографии Ярославля, Ростова, Киева, к генеалогии ростовских князей; дневник Арсения Мацеевича, старинные планы Ярославля и Киева. Особую группу рукописей представляла коллекция лицевых рукописей XV–XVIII в. 2) во главе которой нужно поставить знаменитую Угличскую псалтирь 1485 г., хранящуюся в Императорской публичной библиотеке. Лицевые рукописи из собрания местного любителя русской старины И.А. Вахромеева также очень интересны: житие 3осимы и Савватия XVI в. в своих многочисленных, художественно исполненных миниатюрах, представляет несколько драгоценных перлов для истории русской художественной самобытности в воспроизведении архитектурных форм, орнаментов и инициалов, русских костюмов князей, подробностей монастырского быта и т. п. Любопытна также рукопись «Бытие» XVII в. с миниатюрами на темы ветхого и нового завета и с иконографическими вариантами, указывающими на некоторое разложение древних византийско- русских иконографических традиций. Менее важны лицевые синодики, страсти Господни, апокалипсис и эсхатологические сборники, так как они представляют лишь копии с других более ценных памятников этого рода и самостоятельного значения в истории русской миниатюры иметь не могут. Дополнением к выставке служила коллекция церковных древностей, собранная преосвященнейшим Ионафаном для целей съезда в крестовой церкви, – не обширная, но заключающая в себе несколько хороших экземпляров старинных икон, каковы: икона царевича Димитрия в деяниях XVII в., князей Феодора, Давида и Константина в деяниях, с подписью, указывающею на то, что она поставлена в 7072 (1564 г.) княгиней Анной, женой князя Василия Даниловича Пенкова у гроба сына их, князя Иоанна, надпись эта сделана при возобновлении иконы в 1704 г., совершенном по обету князем Петром Ивановичем Прозоровским; крест выносной, украшенный костяными резными пластинками с изображениями страстей Господних и праздников; устроен он в 1578 г. мастером Саламоном по повелению Ярославского Архимандрита Феодосия; два резных изображения равноапостольного Константина и князя Владимира: оба эти лица представлены лежащими, с крестами, под деревьями, у корней которых – крещение Константина и Владимира. Сюжет, редкий в иконографии, задуман и выполнен остроумно. Изображение праведного Ноя XVI в. с ковчегом в руках и со свитком, в котором написано: «аз познах обновление и явление Сына Божия и паки аз…» Икона эта взята из старого иконостаса одной церкви. Но, без сомнения, гораздо большую археологическую ценность представляют ризница и библиотека Спасопреображенского монастыря. 3десь находятся напрестольные кресты ХVII в., потиры и другие сосуды, митры и, замечательный, шитый серебром, митрополичий клобук с воскрилиями, воздухи и покровы шитые, саккосы, омофоры, епитрахили, поручи, палицы, фелони, панагии, наперсные кресты, посохи и коллекция старинных антиминсов. В числе их встречаются произведения строгановских художников и изделия в западноевропейском стиле. Предметы эти описаны и изданы посредством фототипии графиней П.С. Уваровой. (Каталог ризницы Спасопреображенского монастыря. Москва. 1887 г.). Число рукописей в монастырской библиотеке простирается до 50. Среди них находятся рукописи XIV в. (Евангелие, служебник, два сборника литургического характера, минеи на Сентябрь, Декабрь, Май; устав иерусалимской редакции XV в. поучительные слова Феодора Студита и проч.). Рукописи эти, равно как и старопечатные книги описаны о. Архимандритом Владимиром (Ярославский Спасопреображенский монастырь. Москва. 1881).2 Кроме Спасопреображенского монастыря, нам доводилось во многих ярославских церквях видеть те или другие памятники церковной старины: все это прекрасный материал для местного археологического музея, который в недавнее время основав в Ростове, в Белой палате, и который не мог не привлечь к себе внимания членов съезда.

Город, которому суждено было играть видную роль в русской истории, сохранил доселе не мало вещественных остатков своего прежнего величия. Ростовский кремль с его древними церквями, Аврамиев монастырь, первоначальное возникновение которого соединяется с именем препод. Аврамия Ростовского, сокрушившего идола и соорудившего на том месте храм, Яковлевский монастырь и некоторые другие храмы содержат в себе много памятников древности. Многие из этих памятников, не смотря на их археологическую ценность, совсем еще не известны любителям старины и потому мы старались отмечать их в своей записной книжке для будущих соображений. Впрочем, в последнее время в Ростове началось некоторое археологическое движение: образовав музей церковных древностей в Белой палате, нашлись и местные деятели, которые не только пополняют музей предметами старины и таким образом сохраняют эти предметы от погибели, но и описывают их и издают. Кому принадлежит честь восстановления Белой палаты и первоначальной организации музея – это известно всем интересующимся русской стариной; полная оценка этого великого дела принадлежит будущему; однако и теперь уже осязательною становится польза этого зарождающегося хранилища древностей. В нём находится около 3000 предметов, относящихся главным образом к местной истории: тут церковная утварь (опис. о. В.И. Мансветовым), иконы и кресты (описанием их занимается И.Н. Богословский), рукописи, документы (опис. М.А. Липинским), монеты (описание приготовлено к печати И.А. Шляковым). Составлен уже и указатель музея с подробным перечислением важнейших предметов (труд Ф.А. Бычкова, издан на средства И.А. Вахромеева). При обилии памятников древности в этом крае и при дружных усилиях к их собиранию и изучению, Ростовский музей может иметь завидную будущность.

Кроме Ростова, члены съезда ознакомились также с Толгским монастырем, в ризнице которого находится не мало древних предметов церковной утвари; с церковными памятниками Романов – Борисоглебска и Вологды. Не имеем никакой возможности сообщить здесь, хотя бы и в самых кратких чертах обо всем, что нам удалось видеть и отчасти оценить. Постараемся лишь кратко передать результаты наших наблюдений над древними стенописями церквей этого края.

Стенописи ярославских храмов имеют важное значение. Если Киев и Новгород дают нам понятие о древнейшем типе стенного письма, как он сложился в Византии, то Ярославль служит одним из важнейших представителей стенного письма, сложившегося в эпоху процветания русского искусства в XVI и ХVII вв. и находившего свое применение не только в Москве и Ярославле, но и в других местах. Однако же, до настоящего времени на эти стенописи не было обращено должного внимания: они не только не были описаны и оценены, но даже о многих из них не упоминается в существующих путеводителях по Ярославлю и его церквям. В настоящее время нах известны еще далеко не все уцелевшие образцы этого письма в России и в Греции, а потому мы воздерживаемся от окончательных выводов о нем и подробных суждений об его истории, предполагая возвратиться к этому предмету снова в недалеком 6удущем; теперь же ограничимся лишь общей характеристикой этого типа стенного письма: насколько он обнаруживается в храмах ярославских: 1) Успенском соборе, стенопись которого относится, как видно из летописи, начертанной на южной, западной и северной стенах храма, к 1674 г. (поновлена в 1852г. с сохранением старинного стиля), 2) Спасо-Преображенском монастыре 1564 года (обновлена 1781 г., в алтаре стенопись новая), 3) Иоанна Предтечи в Толчкове 1695 года, 4) Феодоровской Богоматери 1687 года, 5) Иоанна Златоуста в Коровниках ХVII в. (обновлен судя по записям на южной стене храма и в алтаре 1732 г. и 1836 г.), 6) Ильинской; стенописи ее, как видно из записи на южной стене, исполнены в 1681 г. теми костромскими иконописцами, которые расписывали Троицкий собор Ипатьевского монастыря , а потому они сильно напоминают стенописи ипатьевские, 7) Николонадеинской 1640 г., 8) Рождества Христова, построенной, как видно из летописи, на карнизе храма снаружи, 1644 г. и расписанной, по-видимому, 1682 г. (см. запись на западной стене), 9) Варвары великомученицы, постр. 1668 г., и расписанной судя по летописи мокринской 1673 г., 12) Спасонагородской 1694 г., 13) Св. Духа (стенопись старинная только в алтаре), 14) Крестовоздвиженской 1735 г. (запись в трапезе при входе), 15) Вознесенской, 16) Дмитрия Солунского около 1671 (поновлена 1859 г.). 17) Богоявленской, подписанной, как видно из летописи, при Иоанне и Петре Алексеевичах и патр. Aдpиaне; 18) Воскресенском соборе г. Борисоглебска 1655 г. (запись на западной стене, снаружи), 19) Крестовоздвиженском соборе г. Романова 1648–1652 г, 20) Воскресенской в земляном городе в Ярославле и 21) Афанасьевском мужском монастыре. Также в церквях ростовских ХVII в.: 1) Спаса на сенях, 2) Иоанна Богослова в кремле, 3) Воскресения и 4) Одигитрии; в вологодских церквях: 1) Софийском соборе 1688 г. (летопись на стенах храма, внутри; возобновл. 1850 г.), 2) Иоанна Предтечи в Рощенье, украшенной живописью в 1713 г. и некоторых других; в церквях костромских: 1) Троицком соборе Ипатьевского монастыря около 1680 г.) и 2) соборе Богоявленского монастыря ХVII в. (весь старинный собор служит теперь алтарем существующего нового собора). Сюда присоединим для сравнения стенописи некоторых храмов Москвы и Троице-Сергиевой Лавры, не все эти стенописи сохранили неизменно свой первоначальный вид, не все в одинаковой мере доступны изучению: иные части их помещены в удаленных от глаза пунктах (верхние части стен, барабан купола), другие покрыты слоями пыли. Тем не менее общий тип расписания обрисовывается в них с некоторой определенностью. Новгород и Москва с Ярославлем в своих уцелевших доселе памятниках служат представителями двух эпох и двух направлений в области церковного искусства: первый представляет эпоху первоначальную до XVI в.; и как его храмы отличаются вообще простотой архитектуры и незначительными размерами, так и их стенописи, повторяя сполна древний византийский мотив, отличаются простотой, сравнительной узостью иконографического цикла и наибольшей устойчивостью в распределении иконографических сюжетов по различным частям храма. Напротив, архитектура московских храмов замысловата и разнообразна как в архитектурных типах, так и структивных деталях и орнаментике: соответственно тому и стенная роспись этих храмов заключает в себе обилие символов и сложности и допускает значительные отступления от древнего типа росписи. Оставляем в стороне вопросы о причинах этих перемен и их значении в общей истории русского религиозного искусства и письменности и передадим лишь общую схему росписи и важнейшие отступления от нее в некоторых из вышеназванных памятников. В средней алтарной апсиде обыкновенно помещается олицетворение церковной песни «о тебе радуется». Изображение это заключает в себе буквальное выражение текста песнопения: «ангельский собор» в виде группы ангелов подле Богоматери; «человеческий род» в виде группы людей, во главе которой стоит сам составитель песнопения Иоанн Дамаскин со свитком; «освященный храм» в виде пятиглавой русской церкви, служащей рамой картины и, таким образом, доставляющей картине внешнее единство; «рай словесный» в виде деревьев и райских птиц, наконец, в центре всего помещается Богоматерь «девственная похвала» с Младенцем Иисусом, воплотившимся от Неё. В изображении этом нельзя не видеть заметных следов русского творчества, но его помещение в алтарной стене вызвано было древнейшим обычаем византийским, а потом и русским. Как в древних храмах греческих, так и в киевских и новгородских на этом месте помещалось изображение Богоматери с воздетыми руками, известное в Киеве под названием Нерушимой стены; в храмах XVI–XVII вв. Богоматерь является в иной, более сложной, обстановке, но удерживает свое первоначальное место. В некоторых храмах ХVII в. изображение это уже вытеснено (Успенский и Архангельский соборы в Москве, церковь Николы Мокрого, Воскресенский собор в Борисоглебске); в других помещено во лбе алтарной апсиды, в самой же апсиде – «предста Царица одесную тебе» (ц. Св. Духа в Ярославле), т. е. изображение Богоматери и Иоанна Предтечи в коронах по сторонам Спасителя, сидящего также в короне или без корон (в ц. Воздвижения Иисус Христос в митре); в некоторых живописях обнаруживающих явственные следы модернизации, встречается в апсиде изображение сошествия Св. Духа на апостолов (ц. Вознесения в Ярославле). В церкви Петра и Павла в апсиде находится изображение, олицетворяющее песнь «Честнейшую херувим», в церкви Варвары великомученицы в Ярославле и Иоанна Предтечи (в Рощенье) в Вологде – коронование Богоматери, в ц. Одигитриевской в ростовском кремле удержана простая форма Знамения Богоматери.

По древнейшему порядку росписи ниже Богоматери следовало бы поместить изображение Тайной вечери в виде раздаяния тела и крови апостолам (μετάδοσιϛ). Но остаток этого порядка мы заметили только в московских соборах Успенском и Благовещенском, в других же поименованных церквах это изображение в древнем виде, или новом, явившемся под влиянием западных образцов, перенесено на стену, отделяющую алтарь от средней части храма, или даже в иконостас. Место Тайной вечери в алтарной апсиде заняло изображение херувимской песни, надписываемое иногда также «да молчит всякая плоть человеча» (ц. Илии пророка). Не всегда одинаково полное по отношению к деталям, оно сходно везде по отношению к основной мысли, выражающей под формами литургическими таинственное принесение Иисусом Христом Самого Себя в снедь верным. Расширяя эту мысль, некоторые стенописи передают все главнейшие моменты православной литургии. Для примера отметим подробности этого изображения в ярославском Успенском соборе, в ц. Воздвижения, в ц. Богоявления и в ц. Спасонагородской. В Успенском соборе на северо-восточном своде алтаря представлен Престол, у которого стоят два ангела с рипидами, означающие служащих диаконов; далее идет священник с потиром и пo сторонам его два ангела; впереди них дьякон с дискосом на голове и отрок-свещеносец. Картина представляет, очевидно, великий вход в формах очень простых. Более сложную и идеализированную форму имеет великий вход в алтарь Ильинской церкви: дискос несет ангел; за священником с потиром идут еще два священника, из которых один несет копье и лжицу, другой – плат с изображением Нерукотворенного образа, означающий, вероятно, воздух (ср. ц. Св. Духа), за ними три священника несут еще большой плат в виде плащаницы: ниже – группы св. иерархов, царей, князей и простолюдинов с благоразумным разбойником во главе направляются к престолу; под ними два иерарха и группа обыкновенных людей – не святых. Подробности эти соо6щают картине великого входа более торжественный характер. Нельзя не отметить при этом крупную особенность этой картины в некоторых храмах: на дискосе, несомом ангелом, священником, или диаконом, изображается иногда не хлеб, но Иисус Христос в виде лежащего младенца (Успенский собор в Москве; церкви Николонадеинская и Николы Мокрого в Ярославле; Воскресенский собор в Борисоглебске). Нет оснований видеть здесь ложное истолкование мысли о времени пресуществления даров в православной литургии; это не более как образное выражение слов песнопения «Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным». Продолжение херувимской песни в стенописях алтаря Ярославского собора выражает мысль, заключенную в словах «яко да царя всех подымем» и т. д. представлен Иисус Христос в образе Великого Архиерея среди ангелов и епископов. Изображение херувимской песни, обычно повторяемое в стенописях алтарей в XVII в., встречается также и на отдельных иконах. Такая икона находится на царских вратах в приделе Петра и Афанасия Афонских в новгородском Антониевом монастыре: Бог Отец, Иисус Христос в образе Великого Архиерея и ангелы являются здесь действующими лицами, нет ни священников, ни обыкновенных диаконов, лишь внизу представлены две коленопреклоненные группы, – одна с царем во главе, другая с иерархом. Образцом послужили греческие стенописи. Дидрон указывает пример такого изображения в Хиландарском монастыре на Афоне и видит даже некоторые следы его в западноевропейской скульптуре; но это сопоставление нельзя назвать вполне удачным: отмеченная французским ученым рейнская группа имеет лишь отдаленное сходство с греческой литургией; тема здесь взята шире и разработана в духе западного искусства, но не византийского. 3аслуживает внимания также и то, что олицетворение херувимской песни в формах вышеуказанных рекомендуется греческим иконописным подлинником; а это уже прямо решает вопрос о происхождении наших форм именно из Греции. Но мы должны возвратиться к обозрению стенописей Ярославского собора. Песнь «достойно и праведно есть поклонятися Отцу и Сыну и Св. Духу » изображена на юго-восточном своде в виде св. Троицы, ангелов в храме и коленопреклоненного народа, слова «поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще» – в виде престола, на котором стоит Иисус Христос, вокруг Него – ангелы, херувимы, серафимы и народ; «святая святым» в виде престола, на котором стоят св. дары; у престола – ангелы и херувимы, священник, диакон и народ; «со страхом Божиим и верою приступите » – в виде причащения мирян священником; «с миром изыдем» священник читает за амвонную молитву; здесь же стоит диакон с орарем и ангел также с орарем, вверху – св. Троица. Подробности этих изображений показывают, что здесь пред ними идеальная литургия, совершаемая при участии св. Троицы и небесных сил, внизу представлены облака, которые заставляют предполагать, что художник переносил мысленно изображаемую им литургию на небо. В церкви Воздвиженской ряд литургических изображений проходит по южной, западной и северной сторонам алтаря и представляет свои особые варианты: св. Григорий Двоеслов у престола беседует с другими святителями (?) о литургии; далее моменты литургии: диакон, стоя на амвоне, начинает литургию, позади него два ангела; вход с Евангелием, чтение Апостола; святитель у престола, ангелы с рипидами и диакон с кадилом; великий вход; Иисус Христос – Великий Архиерей стоит за престолом, по сторонам Его два святителя, два ангела с рипидами и народ; вверху херувимы и Бог Отец; святитель с книгою пред престолом, диакон, ангелы с рипидами и народ. Мысль о пресуществлении даров выражена здесь так: на престоле изображена чаша, в которой стоит Иисус Христос в виде юноши; подле престола святитель, диакон, ангелы с рипидами и народ, причащение народа и за амвонная молитва. В алтаре церкви Богоявления встречаем новые подробности, относящиеся главным образом к проскомидии. В некоторых других церквях (напр. Спасонагородской) проскомидийные действия изображаются в особом отделении алтаря – жертвеннике; в церкви же Богоявленской особого отделения для жертвенника нет, и потому стенописи проскомидийные помещены в самом алтаре. Григорий Двоеслов со святителями беседует о литургии, вход с Евангелием, чтение Апостола с надписью: Христос Бог мир подает, во премудрости всех утверждает; «благослови душе моя Господа» с надписью: тогда Иисус Христос подает благодать и мир любящим Его; – «яко да царя всех подымем» – в формах обычных. На левой стороне под окном «се агнец Божий»: картина представляет младенца Иисуса в чаше, которую держит Иоанн Предтеча; святитель совершает проскомидию, с надписью: сходит ангел Господень, тут же некоторые моменты литургии: диакон произносит «благослови, Владыко»; достойно и праведно есть (вверху св. Троица, а внизу ангелы и народ) и причащение мирян. В церкви Спасонагородской изображения, относящиеся к проскомидии и литургии, размещены отчасти в жертвеннике, отчасти в алтаре, в глубине апсиды жертвенника «се агнец Божий», направо (от зрителя) по своду ангел, парящий над престолом, с надписью: в проскомидии ангел Господень сходит, затем: о св. литургии вопрошает св. Григорий (св. Григорий сидит, подле него стоят священники и народ); малый вход – копия с натуры3 с надписью: иерей с Евангелием в церковь исходит; чтение Апостола (над чтецом Иисус Христос и сонмы ангелов), с надписью: «Христос Бог наш мир нам подает, Гавриил и Михаил в премудрости всех утверждают»; чтение Евангелия (над диаконом Иисус Христос, ангелы и херувимы), с надписью: «во Евангелие Сын Божий сходит и шествие всем подается», в середине между двумя поименованными сейчас изображениями помещена св. Троица и под нею престол, священники, ангелы и народ; один из ангелов указывает перстом вверх; надпись: «со страхом ангельским благодать подается ». Диакон произносит ектеньи оглашенных и первых, стоя пред царскими вратами, пред ним стоит дьявол; на правой стороне ангел низвергает дьявола; относящаяся сюда надпись гласит: в оглашение ангел диавола свергает. Таким образом в стенописях алтаря мы имеем не одно внешнее изложение литургии, но истолкование ее, основанное на символических толкованиях литургии у древних богословов. К нему присоединяется изредка толкование в лицах о важности священнического сана, как это напр. можно видеть в алтаре церкви Иоанна Предтечи в Толчкове. В нижнем ряду алтарной апсиды помещаются обыкновенно святители в один или два ряда (ц. Св. Духа), иногда сюда присоединяется ряд ангелов (яросл. Успенск. собор), преподобных и мучеников (ц. Николы Mокрого и Димитр. Сол.). В московском Успенском соборе под святителями представлены диаконы и преподобные; в вологодском Софийском соборе под литургией ряд преподобных, ниже – епископы, херувимы, опять преподобные и наконец в самом низу патриархи. 3десь мы имеем заметные следы древнегреческого предания. На западной стене алтаря обычно изображается тайная вечеря в виде раздачи хлеба и вина апостолам, причем Иисус Христос является в виде Великого Архиерея (ц. Рожд. Хр.); иногда св. Троица в виде трех ангелов и в форме, известной под названием отечества (моск. Усп. соб.; ц. Дмитр. Сол.); иногда Богоматерь, окруженная пророками (яросл. соб.; ср. ц. Богоявл.). В церкви Ильинской над царскими вратами в алтаре представлены: нерукотворный образ, купина Моисея и Исаия с горящим углём; а в ростовской ц. Спаса на сенях – грехопадение прародителей. Оригинальные особенности представляют стенописи алтаря в церкви Иоанна Предтечи в Вологде. 3десь передана вся молитва Господня в формах довольно своеобразных, уклоняющихся от древнего иконографического предания. Призывание молитвы Господней представлено в своде алтаря в виде коронования Богоматери, причем Бог Отец и Сын сидят в коронах: сюжет неизвестный в древней русской иконографии и разработанный на западе. Первое прошение в центре апсиды в виде Великого Архиерея, по сторонам которого стоят ангелы с рипидами и орарями. Второе прошение на северной стене алтаря отличается особенной оригинальностью: неизвестное лицо, в царской короне, со скипетром, притягивает к себе посредством веревки толпу людей, а направо Спаситель с крестом на плечах и группа людей также с крестами направляются к Иисусу Христу, представленному во второй раз. По-видимому, здесь изображены два царства: Христово, наследники которого идут по избранному скорбному пути добровольно, неся свой крест, и антихристово, в которое увлекаются люди сетями дьявола. Четвертое прошение: архиерей причащает священника, при чем присутствует народ; тут же мирянин молится пред образом Иисуса Христа; на столе хлеб и вино. Смысл изображения ясен: хлеб и вино выражают прямой смысл четвертого прошения о хлебе насущном, о чем должен молиться христианин; а приобщение указывает на символический смысл его: известно, что некоторые из отцов Церкви и церковных писателей изъясняли четвертое прошение молитвы Господней в смысле евхаристическом; отголосок этого мнения и нашел себе место в нашем изображении. Пятое прошение на южной стене алтаря: представлен ростовщик с мешком, наполненным, вероятно, деньгами, и с книгой, намекающей, может быть, на долговые документы; должник преклоняется пред ростовщиком, который оказывается, однако, неумолимым; он ведет должника в тюрьму, в которой сидят уже двое других несчастных. Шестое прошение: веселый пир с женщинами, при неизбежном в таких случаях присутствии дьявола; а вверху картины благочестивые люди идут к башням, означающим, по-видимому, горний Иерусалим; они удаляются от искушения, возбуждаемого плотскими удовольствиями. Седьмое прошение на той же стене: группа падающего ниц народа; над ней ангелы и демоны. Славословие на западной стене алтаря: Бог Отец, Бог Сын, Богоматерь и Предтеча означают царство Христово; пред ними группа коленопреклоненных людей. Другое сильное уклонение от обычного типа росписи алтаря можно видеть в церкви Варвары великомученицы, где вместо литургии представлены все таинства, за исключением священства; а в апсиде, как замечено выше, коронование Богоматери; роспись средней части этого храма и правого придела также имеет свои исключительные особенности. Объясняются они тем, что стенописи этой церкви сделаны только в 1743 году, напоминают своим стилем западную живопись и потому не подчиняются восточному иконографическому преданию. Подобной же наклонностью к свободе и подражанию западной художественной манере отличается и вологодская церковь Иоанна Предтечи. 3а указанными исключениями, стенописи алтарей в рассматриваемых церквах имеют вообще характер литургический, что вполне соответствует высокому назначению этой части храма. Посвящение главного алтаря в честь того или другого события или святого не оказывает заметного влияния на общий характер его росписи; лишь изредка здесь в ряду обычных стенописей помещается одно изображение храмового праздника, как напр. Изображение крещения Спасителя в соборе костромского Богоявленского монастыря и рождества Богородицы в Ипатьевском монастыре. Частные изо6ражения, хотя бы они и не имели непосредственной связи с основной мыслью росписи, не уничтожают целого, и это целое все-таки удерживается по традиции почти во всех храмах, не смотря на либеральное отношение русских художников ХVII в. к преданию.

Стенописи малой апсиды, по левую сторону алтаря, где помещается жертвенник, не отличаются особенной устойчивостью. Коренными изображениями для нее нужно признать: изображение Спасителя на блюде, которое держит Иоанн Предтеча, известное под названием «се агнец Божий»: оно вполне приличествует жертвеннику, где приготовляется бескровный агнец. Уместны здесь также и изображения, относящиеся к литургии, особенно к первой части её. Далее, в соответствие с изображениями святителей и преподобных в главной апсиде, здесь изображаются диаконы и мученики. В церкви Ильинской – в апсиде жертвенника представлен Бог Отец, на херувимах, ниже Святой Дух и Иисус Христос в чаше, по сторонам которой стоит Богоматерь и Предтеча; на стенах омовение ног, умножение хлебов, Эммаусская вечеря и др., указывается очевидно на высокое значение проскомидийного хлеба, предизображенного в нескольких чудесных событиях евангельской истории. В Вологод. соборе здесь помещены: между прочим, страсти Господни: распятие (ср. Николо над. ц.), поругание Иисуса Христа, снятие с креста, положение во гроб, и др.: ниже – святители, херувимская песнь и диаконы. Страсти находят свое объяснение в проскомидийных действиях, указывающих и на заклание агнца, и на прободение ребра Иисуса Христа. Поминовение усопших на проскомидии находит своё выражение в стенописях церквей Иоанна Предтечи в Толчкове и Варваринской, где объясняется судьба умершего в 3-й, 9-й, и др. дни по смерти и польза поминовения умерших на проскомидии (при поминовении ангел сходит в темные места, дает душе одеяние и венец, а потом уносит ее на небо. Варвар. ц.). Изображение препод. Макария с сухим черепом на земле в ц. Иоанна 3лат. в Коровниках есть также одно из выражений необходимости поминовения усопших на проскомидии. Прибавка сюда изображений из акафиста в честь Богоматери в Феодоровской Церкви объясняется только посвящением храма в честь Феодоровской Богоматери; мучения св. Георгия в левой апсиде церкви Димитрия Солунского явились потому, что здесь устроен придел в честь св. Георгия, такими же частными причинами объясняются изображения мучений св. Варвары и Юлиании в ц. Николомокринской.

Апсида с правой стороны алтаря во многих из рассматриваемых церквей утратила свой первоначальный вид: стенописи её совсем забелены, или заменены новыми; во многих храмах устроены здесь особые приделы. В трех церквах, Предтеченской в Толчкове, Николомокринской и соборе г. Борисоглебска находятся здесь изображения, относящиеся к идее воскресения: в своде воскресение Иисуса Христа в виде сошествия во ад, причём Предтеча держит свиток, в котором написано: «Сей есть избавляяй нас от истления»; на Стенах – воскрешение Лазаря, пророк Иона, прообразовавший воскресение Иисуса Христа. Это в ц. И. Предтечи. В ц. Николомокринской: во лбе апсиды воскресение Иисуса Христа в виде вылета из гроба и внизу сошествие во ад, -форма сложная, явившаяся у нас, кажется, по почину Симона Ушакова, который хотел примирить западную форму с восточной; по сторонам – воскрешение Лазаря, дочери Иaиpa и сына вдовы наинской. В соборе Борисо-Глебском прибавлено воскрешение умершего от прикосновения к костям прор. Елисея (4Цар. XIII, 21). В двух храмах – Ильинском и вологодском соборе здесь помещены изображения, относящиеся к литургии: в первом Великий Архиерей с ангелами и херувимами, с надписью: «ныне силы небесные с нами невидимо служат», во 2-м херувимская песнь. В двух храмах – Феодоровском и Петропавловском древо Иессея: в 1-м (в своде) на вершине древа представлена Богоматерь с распущенными волосами, Божественным Младенцем; а внизу создание Адама и Евы и апостолы из числа 70-ти; во 2-м под древом преподобные. В церкви Варваринской – события из жизни Варвары великомученицы, в ц. Дмитрия Солунского – события из жизни этого святого, в Николонадеинской – жизнь Богоматери: объяснение этого в посвящении приделов имени названных святых и Богоматери.

Переходя к росписи средней части храма, наперед заметим, что она сравнительно более однообразна в куполах и сводах и более подвержена переменам на стенах; последнее зависит от посвящения храма в честь того или другого святого. В главном куполе помещается или Господь Вседержитель, согласно с требованием греческого подлинника, или св. Троица, при чем Сын Божий, изображается в недрах Отца (ср. ц. Воздвижения, где Отец и Сын в царских коронах). В ц. Дмитрия Солунского Господь Вседержитель держит в руках Евангелие, в котором написано: «приидите благословении Отца Моего, наследуйте уготова ...», а кру гом в трибуне купола тропарь «пречистому Твоему образу поклоняемся Благий»; песнь эта встречается и в других храмах на том же месте, или же как в соборе Спасопреображенского монастыря, заменяется молитвенным воззванием: Боже святый и на высоких живый и на смиренныя призираяй, призри на рабы Твоя и благослови достояние Твое и освяти любящия благолепие дому Твоего»; ниже его изображаются херувимы, иногда ветхозаветные праведники (яросл. соб.), пророки и апостолы (ц. Феодор.). В северо- восточном куполе Эммануил, ю.-в. Иоанн Предтеча, в c.-з. Богоматерь, чаще в виде Знамения, в ю.-з. Иисус Христос в образе Великого Архиерея (Ильин. ц.). Изображения эти повторяются почти постоянно (исключение: в ю.-з. куполе Ипатьевского собора благое молчание), но порядок размещения их в четырех меньших куполах изменяется, по-видимому, совершенно произвольно. На своде обыкновенно изображаются важнейшие праздники православной церкви; наименьшее число их в церкви Богоявления, где церковный свод устроен в виде четырех лопастей, сведенных в центре; на восточной стороне св. Троица, на западной – Успение, на северной Вознесение и на южной – Воскресение в двух видах; в других церквях – количество этих изображений увеличено: в вологодском соборе прибавлено Рождество Богородицы, Благовещение и Преображение; в ц. Дмитрия Солунского – введение во храм, сретение, поклонение волхвов и распятие; в романовском соборе – воздвижение и проповедь Иисуса Христа в Назаретской синагоге; в Спасопреображенском монастыре: сретение, преображение, исцеление слепого, беседа с самарянкой, исцеление расслабленного, мытарь и фарисей пред иконой Иисуса Христа в храме русской архитектуры, украшенном русскими главами. Таким образом добавления здесь берутся из цикла годичного богослужения триодного и вполне гармонируют с праздниками, наблюдаемыми в простейших росписях, как напр. в указанной церкви Богоявления. В западной части свода во многих церквах помещается распятие Спасителя в оригинальной обстановке: представлено семь столпов, из которых средний имеет подобие креста, на котором пригвожден Спаситель (ср. подобное изображение в алтаре собора новгор. Юрьева монастыря). Над распятием Богоматерь, с ликами святых (ц. Петра и Павла) и Бог Отец (ц. Воздвижения). Изображение это выражает слова книги Притчей: «премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь. 3акла своя жертвенная и раствори в чаши своей вино и уготова свою трапезу» (Притч.9:1–2). Дом есть храм Божий, семь столпов означают семь таинств церкви, трапеза – евхаристическую трапезу. Для яснейшего выражения таинственной мысли, заключенной в приведенных словах, художник церкви Петра и Павла присоединил сюда престол с евхаристическими сосудами. Наибольшей сложностью отличаются росписи свода в церкви И. Предтечи в Boлoгде, здесь помещен целый символ веры в образах – создания Евы и грехопадения, преображения, благовещения и рождества Христова, распятия Спасителя, снятие Его с креста и положения во гроб, воскресения, вознесения, Спасителя с Богоматерью, Предтечей и апостолами, означающими второе пришествие Христово (ср. изображения страшного суда), сошествия Св. Духа на апостолов, отделения овец от козлищ; воскресения мертвых в виде пророка пред костями умерших (Иез.37:1 и след.) и царства небесного в виде города, в котором помещены И. Христос, Богоматерь, Предтеча и праведники (ср. Афанас. монастырь).

На столпах, поддерживающих своды храмов, обыкновенно пишутся отдельные лица, чаще мученики разного звания, в соответствующих этому званию костюмах. В числе их изредка встречаются изображения лиц не святых, как напр. царей Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича в Троицком соборе Ипатьевского монастыря.

Стены храмов представляют наиболее обширное и удобное место для живописей. В иконографическом характере этих живописей различаются общие черты, которые проходят почти во всех храмах, независимо от их наименования или посвящения в честь того или другого события или лица, и частные, вызываемые этим посвящением. Различие это в стенописях XVII и XVIII в. более заметно, чем в древнейших.

Общее правило росписи стен в рассматриваемых памятниках состоит в том, что здесь должны быть изображаемы события Евангелия; роспись церквей Богоявленской и Св. Духа буквально следует этому правилу, не допускал сюда никаких добавлений из других источников, помимо Евангелия. На западной стене, по общему правилу, унаследованному нами от Византии, помещается страшный суд в формах более или менее сложных, объясняемых не из одного Евангелия. Нередко вместо страшного суда здесь находится продолжение росписей стен северной и южной, а внизу в одном или двух рядах, изображения из книги Песнь Песней, причем жених является в виде И. Христа, а невеста в виде царицы в короне, с распущенными волосами; в костюме её и вообще в живописном стиле повсюду заметны ясные следы западной художественной манеры. Вселенские соборы и акафист в честь Богоматери помещаются на северной и южной стенах также безотносительно к тому или другому наименованию церкви (Яросл. собор, ц. Рожд. Хр. и др.). Посвящение храма отражается на характере стенописи двояким образом: иногда к общим изображениям присоединяется только более или менее значительная часть специальных, иногда же общие черты сполна вытесняются специальными, и роспись является художественной эпопеей святого, которому посвящен храм. Памятники первого рода, если иметь в виду целые храмы, а не отдельные приделы в них, составляют значительное большинство. В церкви И. Предтечи в Толчкове рельефно выступает среди евангельских событий история И. Предтечи (ср. ц. И. Предтечи в Ращенье, в Вологде.), в ц. Феодоровской – история чудотворной иконы Феодоровской, – обретение её князем Василием Ярославичем Костромским на дереве, битва русских с татарами и пожар костромского Успенского собора, обнаруживший особенную чудодейственную силу иконы. В ц. И. Златоуста в Коровниках на всех трех стенах среди евангельских событий помещены события из жизни И. Златоуста, а в нижних рядах стен южной и западной – история чудотворного образа Владимирской Богоматери, начиная со времени написания его евангелистом Лукой; этот цикл изображений введен сюда потому, что теплый храм посвящен Владимирской Богоматери. В соборе Спасопреображенского монастыря – на южной стене Введение во храм; Рождество Богородицы и положение ризы Пресвятой Богородицы, а на восточной над иконостасом – Успение и другие изображения, относящиеся к Богоматери, допущены, вероятно, в виду особенного почитания Богоматери, в честь которой устроен здесь особый храм (Печерской Богоматери). В церкви Спасонагородской, главный престол которой посвящен в честь Происхождения честных древ креста Господня наряду с притчами и евангельскими событиями находятся внизу два специальные ряда, относящиеся к истории храмового праздника: начиная от иконостаса по южной стене, потом западной и северной размещены здесь: обращение импер. Константина ко Христу, победа Константина, поездка царицы Елены в Иерусалим на поиски Креста Господня, обретение Креста, убеждение в истинности Креста Господня посредством чуда воскрешения им мертвеца, воздвижение Креста и создание св. Еленой храма в Иерусалиме. Повыше этого ряда на северной и западной стенах – крещение Константина и Елены и некоторые другие события их жизни. В ц. Крестовоздвиженской вместе с Евангелием, апостольским и вселенскими соборами, помещены в нижних рядах история Креста, история Нерукотворенного образа (Ср. Афанас. монастырь) и обретение Казанской иконы Богоматери: первая и последнее объясняются посвящением престолов, вторая явилась по причинам, для нас неясным. В Вознесенской церкви, имеющей придел в честь свв. 3осимы и Савватия, находятся, между прочим, внизу на северной стене события из истории этих святых. В соборе г. Романова прибавлены – история Креста, крещение Константина и Елены, так как главный престол посвящен воздвижению животворящего Креста Господня. В ц. Иоанна Богослова в Ростове – добавлены: хождение и чудеса Иоанна Богослова. В церкви Варваринской вместе с Евангелием и изображениями (на северной и южной стенах), относящимися к истории великомученицы Екатерины, которой посвящен здесь особый придел, представлены чудеса от иконы знамения Богоматери. Объясняется это тем, что строителем храма был новгородский купец Симеон (в монашестве Сергий) Добрынин, которому дороги были воспоминания о новгородской святыне и который пожелал посвятить главный престол в новой церкви (бывшей Варваринской) 3намению Богоматери. Наконец сюда же отнесем церковь Петра и Павла; здесь на северной стороне представлены события из жизни св. Никиты Переяславского, так как по сказанию жития св. Никиты в Петровском монастыре, где ныне Петропавловская церковь, хранились вериги этого святого, найденные в одном из старцев монастырских. Памятники эти показывают, что посвящение храма в честь того или другого события или лица и даже воспоминание об отдаленном событии, имеющем связь с храмом, оказывают несомненное влияние на общий состав стенописей, и что изображения специального характера располагаются обыкновенно в нижних рядах – по стенам средней части храма.

Ко второй категории относятся стенописи церквей Ильинской и Николомокринской; в первой из них все стены украшены изображениями из ветхого завета, особенно относящимися к истории пророков Илии и Елисея, во второй, кроме страшного суда и Песни Песней на западной стене и вселенских соборов на южной, все остальные части стен как северной, так и южной заняты деяниями и чудесами св. Николая Чудотворца. К этой же категории должны быть отнесены отдельные приделы в некоторых храмах: здесь уже не имеет приложения общий тип росписания: их стенописи прямо согласованы с посвящением. В приделе трех святителей в ц. И. Предтечи в Толчкове жизнь эти х святителей; в приделе Варлаама Хутынского в церкви Иоанна 3латоуста в Коровниках – деяния этого преподобного. Средние приделы: св. кн. Владимира в ярославском coбoре (события, относящиеся к крещению Руси и др.); Гурия, Самона и Авива в Ильинской церкви; положения ризы Господней там же (история ризы Господней, история Нерукотворенного, образа); Варвары великомученицы в церкви Николомокринской; архидиакона Стефана и св. Николая в церкви Спасонагородской и св. Георгия в церкви Димитрия Солунского.

Притворы в ярославских храмах не представляют точного однообразия и выдержанности типов в их стенописях, тем не менее и здесь не трудно выделить основные черты. В некоторых церквях, напр. Варваринской, Предтеченской, Ильинской, Романовском соборе пo три притвора, по одному с западной, северной и южной сторон, в других пo одному только с западной стороны. Отсюда в первых иконографическое содержание несравненно шире, темы развиты подробнее, и значение притвора определено полнее, чем во вторых. Главное содержание этих живописей заимствуется из Ветхого Завета: творение мира и человека, грехопадение прародителей, убиение Авеля, всемирный потоп, превращение жены Лотовой в соляной столп, история Иосифа, Сусанна, преследуемая двумя старцами (Роман. Собор), исход евреев из Египта, переход через Чермное море и странствование их в пустыне (Ильин. церковь), – вот содержание этих стенописей. В некоторых церквях здесь помещается также картина страшного суда, иногда с характерными подробностями (в церкви Иоанна Златоуста: ангел отделяет овец от козлищ; в Ярославском соборе испанские костюмы на грешниках, идущих в муку вечную), и Песнь Песней, часто – Апокалипсис; последний не только в самых притворах, но и во входах – по стенам и сводам. Изображения иного рода появляются здесь уже более или менее случайно; они не имеют тесной внутренней связи между собой и даже иногда имеют светский характер: таково напр. изображение родословного древа российских государей, начиная от св. Владимира, на своде северного входа в Ильинской церкви. Наибольшим разнообразием стенописей отличаются притворы в церквях Иоанна Предтечи в Толчкове, Иоанна Златоуста в Коровниках, Ильинской и в соборах Борисоглебском и Романовском.4

Если оставить в стороне подробности содержания рассмотренных стенописей, обязанных своим происхождением личному произволу художников и строителей, то пред нами откроется цельный тип храмовой росписи XVII века, повторяющийся во всех рассмотренных выше памятниках. В нем мы имеем художественное выражение символического воззрения на храм и его отдельные составные части. Притвор означает ветхозаветную сень; он есть преддверие церкви новозаветной, в котором вслед за грехопадением человека указаны в исторических фактах пути Промысла; направляющего человека в новозаветное царство благодати. Но указания эти все еще гадательны, обетования и пророчества не вполне ясны. Сень закона еще не прошла, и новозаветная благодать не явилась. Еще более темны судьбы церкви и мира, пророчески предсказанные в Апокалипсисе Иоанна Богослова. 3десь пред мысленным взором входящего в храм христианина открывается начало истории церкви, первый период Божественного домостроительства. Но вот он вступает в храм, из Ветхого Завета переходит в Новый. 3десь пред ним новозаветная церковь, основанная Иисусом Христом, просветившим мир Своим учением и чудесами и запечатлевшим в непреложное существование Своею смертью. Христос Основатель церкви, Он же и Глава её; вселенские соборы – раскрытие и утверждение её истины на земле. Наконец, алтарь переносит мысль христианина в горний мир. Он есть место совершения бескровной жертвы, при которой присутствует действительно сам Бог с небесными силами; он есть небо, к которому приближается человек в литургии, совершаемой во имя искупительных заслуг Иисуса Христа. Таков смысл символики в рассмотренных стенописях.

Н. Покровский

* * *

1

Высоко подняты солеи в церквах гор. Феодосии. Зап. Импер. Археол. Общ. 1887 г. т. II, вып. 3. стр. CLXI, по-видимому, это поднятие и соединенные с ним видоизменения в своде имеет иной характер.

2

«Христ. Чтен.», №1–2, 1888 г.

3

Молящийся народ представлен здесь с двуперстным крестом: кстати отметим двуперстие в принадлежащей И.А. Вахромееву лицевой рукописи конца XVI или начала XVII в., содержащей в себе житие Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев, также на семейной иконе XVI в., поставленной на СВ. столбе в соборе Антониева монастыря (молятся свв. Борис, ариос. Феодор Анкирский и проч.). Троеперстие: во вновь открытых фресках в ростовском соборе (изображение св. Леонтия) и на одной древней иконе в ярославском Успенском соборе.

4

«Христ. Чтен.», №1–2, 1888 г.


Источник: Покровский Н. В. Церковная старина на ярославском археологическом съезде // Христианское чтение. 1888. № 1-2. С. 36-69

Комментарии для сайта Cackle