Опыт исследования: что такое современное старообрядчество в России?

Общее значение старообрядчества и причины его появления. – Краткий исторический обзор того времени. – Что было главною причиною основания старообрядческих общин. – Обряды Православия и их значение в св. церкви. – Патриарх Никон. – Правительство того времени и его указы. – Историческая причина упорства Старообрядцев, их борьба с Правительством. – Первые доктрины старообрядчества и первые учители раскола; успех их пропаганды. – Что такое „гонимая“ церковь? – Исторический очерк лжеучений со времен христианства. – Лжеучители и лжемученики. – Хронология разветвления раскола. – Краткое изложение учения и обрядностей каждого согласия: Ветковское – Беглопоповщина, Поморское, Феодосиевцы, Новопоморцы или Монинское согласие, Филлипповцы, Новожены, Нетовцы, Бегуны, Поповщина Белокриницкая, Дырники, Лужковцы, Иргизцы. – Где теперь истинные старообрядцы. – Заключение.

Старообрядцами называют в России тех людей, которые следуют старым церковным обрядам православия, то есть обрядам, существовавшим на Руси, хотя и не повсеместно, до времени книжного исправления Патриархом Никоном, (до 1654 года).

В нашей литературе много было писано о старообрядцах, и казалось незачем было бы повторять написанного, между тем – все писанное о расколе не представляет ясных и точных данных, опираясь на которые читатель мог бы составить себе определенное понятие о верованиях, учении и обрядностях каждого из многочисленных подразделений раскола. Много писано о расколе, повторяю я, но несравненно более потрачено труда и бумаги на богословские споры, на полемику о значении четырех и восьмиконечного креста, о двуперстном пли трехперстном крестном знамении, о сугубом или трегубом аллилуия, нежели на исторические изыскания о расколе, на полное и методическое изложение всех оттенков раскольничьего учения, на определение характеристических отличий в верованиях и обрядностях каждого толка и каждого из согласия, или отдельных общин нашего старообрядчества. У нас три истории раскола: Андрея Иоаннова, Преосвященного Макария и Игнатия, епископа воронежского и задонского. Собственно исторические сведения в этих трех книгах занимают не много места; богословская же полемика породила весьма значительное число объемистых томов: «Жезл правления» – Симеона Полоцкого, «Увет духовный» – Патриарха Иоакима, «Пращица» – епископа нижегородского Питирима, «Объявление» со увещанием и «Ответы» – Феофана Прокоповича, «Розыск» – Св. Дмитрия, Ростовского митрополита, «Обличения неправды раскольническия» – Феофилакта Лопатинского, «Увещание старообрядцам» – иеромонаха, впоследствии митрополита москов. Платона, «Ответы на вопросы старообрядцев» – архиепископа херсонского Никифора, и много других сочинений, могущих составить целую библиотеку, посвященных исключительно прениям о догматах и обрядах.

Кроме упомянутых трех летописных памятников, в нашей литературе есть много статей, посвященных, так сказать, специальной разработке отрывочных исторических фактов и явлений в жизни раскола, но не систематическому описанию какого-либо согласия и его исторического и религиозного развития. Бытовая сторона жизни старообрядцев, до сих пор, совершенно неведома ни нашим историкам, ни их читателям.

Раскол или старообрядчество в России – явление не случайное; оно приготовлялось не одним столетием. Религиозные недоумения и сомнения жили в народе еще в XV столетии; а в XVI столетии¹ образовывались различные религиозные убеждения, составились партии и наконец, в 1551 году, при царе Иване Васильевиче Грозном собрался в Москве церковный собор, названный впоследствии Стоглавным Собором, на котором были подняты религиозные вопросы и разрешены духовенством в их соборном уложении или книге – Стоглав, (заключающей в себе сто глав, отчего и собор назван стоглавым).

Это уложение, однако, как надобно полагать, вопреки уверениям старообрядцев, не вошло в обязательную силу, потому что разномыслие в отношении к решенным на соборе религиозным вопросам, удержалось не только в народе, но и в самой церкви: в одном приходе пели аллилуия дважды, в другом трижды: народ крестился по произволу, и двумя и тремя персты; многие приняли слово истинный в 8-м члене символа веры, другие не приняли. Так это было до патриарха Никона, который положил предел этому различию в церковном служении, указав в 1654 году на определенные правила Церкви по всем религиозным недоумениям, и исправив богослужебные книги.

Вот причина отделения старообрядцев от Православной церкви. Сторонники собора 1551 года, и его уложения, не захотели принять уставных правил, изданных Никоном, и отделились от православной церкви: эти приверженцы Стоглава – первые старообрядцы.

На стороне патриарха Никона или книжного исправления, были люди сильные, образованные, по тогдашнему времени; да и сам Царь Алексей Михайлович открыто сочувствовал делу своего «собинного» друга, каковым и это время был Никои. Со стороны оппозиционной партии, враждебной не столько делу, сколько личности Патриарха, были также люди именитые, влиятельные и сильные, как то: князь Львов, Долгорукий, Соковнины, Стрешнев, Милославские и другие.

Правда, книжное исправление Патриарха Никона породило врагов ему, также в отношении религиозном; но враги эти были не многочисленны, не составляли отдельной крупной группы или особой партии, в самом начале этого дела. Ропот на это исправление не был еще протестом силы; борьба была невозможна и, при осмотрительных распоряжениях преемников Никона, недовольные должны были бы умолкнуть, ропот затихнуть. «Нововведения» Патриарха, даже по мнению старообрядцев, прошли бы без сопротивления (как это и было при патриархе Филарете Никитиче), укоренились бы, и дела пошли бы прежним порядком, – но Никон имел не только религиозных врагов, но и политических: он был не только пастырем духовного стада – Патриархом, a по обстоятельствам и правителем всея Руси. Когда царь Алексей Михайлович отлучался на войну против шведов и поляков, Никон правил государством более двух лет, и был любим народом как отец и защитник от притеснений и произвола бояр. Он был, как мы уже сказали, «собинным» другом царя Алексея Михайловича. Мудрено ли после того, что в числе царедворцев были завистники, были враги ему? Этим врагам сначала трудно было сформировать в народе партию политическую, преданную им и враждебную Никону. А между тем, чтобы бороться с Никоном, во что бы ни стало, партии были необходимы; надо было сформировать их теми средствами, которые могли влиять на толпу, – и неприязненные Никону бояре повели за собой своих приверженцев на поводе религиозного протеста.

К сожалению, началась личная неприязнь патриарха Никона с царем Алексеем Михайловичем и его думными боярами. Никон оставил патриарший престол в Москве, выехал в основанный им Воскресенский монастырь, именуемый новый – Иерусалим, и православная церковь сиротствовала более шести лет. В течение этих лет, пока улаживались личные отношения Патриарха с Царем, старообрядчество, воспользовавшись этим случаем, стало пропагандировать свое учение широко, свободно – о тех обрядностях, на которые, по их мнению, посягал произвольно «ради новин» Никон. Чем далее длилась эта неприязнь и разногласие между двумя верховыми властями России, тем более возрастало число недовольных исправлением богослужебных книг Патриархом.

Мы сказали выше – к сожалению Никон оставил свой престол в Москве; слово это мы употребили не безнамеренно. Действительно, если бы не случилось этой неприязни между патриархом и царем, тогда не было бы в России и тех диссидентов, которые наименовали себя «старообрядцами», другие же «староверами:» тогда не для чего было бы установлять большой Московский Собор в 1667 году, собранный по делу патриарха Никона. Известно, что собором этим Никон лишен Патриаршего сана, и сослан в дальний заозерский Ферапонтов монастырь простым монахом, именно за то только, что он произвольно оставил свой патриарший престол в Москве и вел личную неприязнь с царем Алексеем Михайловичем, по крайней мере так было постановлено на этом соборе.

Со времени опалы виновника книжного исправления, бояре уже не так усердно ратовали против «новин» или «новшеств» этого Патриарха, цель их была достигнута: они только для вида поддерживали раскол и учителей старообрядчества.

Представители раскола сами собою не устояли бы против большинства, принявшего Никоновское исправление книг; но тут, как это и всегда бывает при оппозиции религиозного разномыслия, появились фанатики. Первыми и главными были: протопоп Аввакум, епископ коломенский Павел, Логин и другие: некоторые из них были сосланы Никоном, и возвращенные из ссылки в Москву в 1664 году, явились врагами патриарха, когда он жил безвыездно в Воскресенском монастыре. Чтобы сохранить утраченное на время положение в народе, Аввакум, по возвращении в Москву, с большим еще против прежнего одушевлением, стал во главе протеста против патриаршего «нововведения». Он не мог уже встретить сильной оппозиции: бояре равнодушно смотрели как на развитие раскола, так и на успехи его противников, ученики Аввакума – боярыня Федосья Морозова, княгиня Урусова, диакон Феодор «Федька косая собака», как называл его протопоп в своих письмах, и многие другие шли по следам учителя. Им содействовали такие же фанатики попы: Логин, Лазарь, Никита пустосвят и другие. Словом, благодаря проискам сторонников раскола и вышеупомянутым фанатикам, партии были образованы, учение диссидентов крепло, ширилось и вскоре на православной Руси развилась каста, хотя исповедующих нашу общую веру, как это было в начале раскола, но с некоторою разницею в форме исповедания, с иными особенностями в обряде церковного служения. Лишившись своих могущественных покровителей – бояр, старообрядцы вынуждены были сами отстаивать свои убеждения, начали слагаться в одну общину и с тех пор в этой отдельной касте русского народа, отторгнутой религиозным разномыслием от своих соотечественников, начала развиваться самостоятельность их религиозных убеждений. Диссиденты эти всеми средствами и силами стали распространять свои верования в сторонниках книжного исправления или, по их выражению, в среде «никониан». В одно и то же время, учители старообрядчества, как в сочинениях своих, так и в изустных беседах, воодушевляли народ идти на самопроизвольное страдание, мучение, и подкрепляли эти убеждения тем, что подавали сами к этому пример на деле и говорили, что «ныне иссякло на Руси древнее благочестие, и настает, а некоторые даже говорили, что и настало царство антихриста, в лице царя Алексея Михайловича и его «пособника» патриарха Никона; что нужно бороться с ним – антихристом, яко со врагом Христовым, и «не повиноваться ни в чем ему» и проч. проч. Дело, как видно, зашло слишком далеко со стороны расколоучителей: общепонятная, безыскусная, ясная речь воодушевляла слушателей и часто возбуждала их до исступления.

Эти ораторы или расколоучители ходили по площадям, и смущая народ старообрядческими доктринами, предвещали ему гнев и кару Божию, за отступничество «от старой веры». – Царь Алексей Михайлович сильно опечалился этими событиями, происходившими в управляемом им народе. Православная церковь не менее Царя переносила от отделившихся от нее членов оскорбления, и часто были отпавшими совершаемы святотатства: расколоучители входили с дерзостию в храм Божий, останавливали службу, отнимали новые «никоновские» богослужебные книги, били священников кадилами, и проч. проч. Чтобы привести в надлежащий порядок дела с крамольными диссидентами или старообрядцами, царь Алексей Михайлович пожелал созвать как русское, так и восточное духовенство по делу патриарха Никона и его книжного исправления. Таким образом был учрежден большой Московский собор в 1667 году, с участием всего высшего русского духовенства и двух восточных патриархов: Антиохийского и Александрийского.

Сформировавшиеся до этого времени партии бояр, сторонников старообрядчества, попавших в опалу во время правления в Москве патриаршим престолом Никона, только этого и ждали, в надежде, что с падением патриарха они снова займут видные места при дворе царя Алексея, а учители раскола ожидали, что восстановится их «древнее благочестие:» но к общему удивлению последователей старообрядчества, случилось, почти неожиданно, совершенно иначе. Книжное исправление опального патриарха восторжествовало. Большой Московский Собор (1667 г.) под председательством двух восточных Патриархов и при участии всего высшего русского православного духовенства, порешив дело с патриархом или уже с простым монахом Никоном, занялся и его трудами по делам церкви, которою он управлял. Понятно, что книжное исправление опального Никона, как дело первой важности, более всего обратило на себя внимание собора.

Дело это рассматривалось со всех сторон, разумеется, без всякого пристрастия к патриарху. Можно даже допустить, что члены собора, постановившие отправить Никона в изгнание, были не расположены к нему и притом действовали уже не под влиянием его власти и его значения при Царе; однако, рассмотрев этот вопрос по всей строгости канонических и догматических правил, нашли, что сделанные Никоном исправления в богослужебных книгах, не заключали в себе никаких «ересей» и новых обрядностей или «новин», по выражению старообрядцев.

Таким образом собор 1667 года, утвердив исправления Никона, постановил, что кто только «будет чинить раздор или крамолить против Святой Восточной Кафолической церкви, и не будет подчиняться ее обрядам и исповеданию, тот да будет анафема». Тогда только (с 1667 года) образовался, в полном значении, раскол или старообрядчество в России².

Этим же Московским Собором одобрена и тут же издана была книга: «Жезл правления», автором оной был Симеон Полоцкий; жезл этот направлен против учения старообрядческих доктринеров. Но чем смелее, настойчивее шло православное духовенство с обличениями против старообрядцев, противников делу книжного исправления, тем сильнее и упорнее становилась враждебная Никону партия, ратовавшая за свои традиционные обрядности. Невежественный фанатизм придавал этим обрядностям, в убеждении диссидентов, значение догматов.

Объясним, по возможности вкратце, силу и важность Христианских обрядов, и их значение в православной Церкви.

Семью Вселенскими и девятью Поместными соборами завещано хранить обрядности святой Христовой церкви, неизменно, твердо, незыблемо. Восточно-Греко-кафолическая церковь привела как исповедание, так и те обрядности, во всей полноте и чистоте в неуклонное и твердое охранение истины Христовой, или православной веры в Господа Иисуса Христа Сына Божия. Святые догматы, в связи с видимо выражающею их обрядностию, в Св. православной церкви переживают уже другое тысячелетие. Одна православная церковь сохраняла их в целости от примесей тех лжеучений, которыми люди старались колебать истину от самых первых времен христианства. Учения Богомилов, Лютеран, Кальвинистов, хотя и заложили в основание своего здания, в условном виде, веру в Сына Божия, но, увлеченные силой времени, силою господствовавших тогда на западе идей, они уклонились от этих обрядностей, и частию от догматов, признанных Вселенскими и поместными соборами за непреложные, неизменимые, как преданные от Апостолов, в охранение основанной Иисусом Христом церкви. Православие, одно из древнейших установлений Апостольских и Вселенских Соборов, как сказано нами выше, сохранило в совершенном согласии с значением догматов и те обрядности, которые ему были переданы для неколебимости учения Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа, и впредь, конечно, отнюдь не внесет в свою церковь чьих бы то ни было западных или других обрядностей. Изобретать новые обряды для выражения Греко-кафолического исповедания, есть уже потому ложный путь, что этими самыми новыми обрядами общество православных христиан, очевидно насиловалось бы в его природных, или наследственно переданных чувствах и воззрениях.

Верования христианина с неотразимою силою достигают и проникают чрез его обряды в область мысли и чувства, сообщают духу его ту силу убеждения, при которой он безусловно подчиняет закону Христову свои страсти, земные помышления, непоколебимо исповедуя Господа Бога, Христа Спасителя. Его страдания, смерть и воскресение всем помышлением своим, так что верования его чрез обряды православия заняли себе место в его плоти и крови.

До св. крещения, человек нехристианин. Прежде нежели он усвоит себе самолично догматы или исповедание православия, над младенцем совершается, при посредстве восприемников, священнодействие таинства крещения, сопровождаемое видимым обрядом православной церкви, и таким образом, с летами, юный сын церкви вникает в самую сущность этих обрядностей, в содержание и силу того исповедания, которым его обязали восприемники при крещении во святой купели. Для того, чтобы оберегать членов Христова стада и его церкви, благочестивые ревнители, стражи храма Господа сил должны пещись о вверенной им пастве, и всеми силами стараться охранять духовных детей своих, как от лжеучений противных православию, так в их православном исповедании от тех обрядов, которые отъинуда вносятся в святую церковь. В противном случае, ежели вкрались западные или другие обрядности, лучше пожертвовать отсечением тех членов общества, которыми занесены эти обряды, несогласные с восточными греко-кафолическими, и хотя эти люди и принадлежат к церкви Христовой, но уже усвоили себе другие непринятые православием обряды. Тут только теряется та частица людей, которые ищут внешней изолированной формы, а не следуют вполне тому исповеданию, какое было ими принято или предано церкви чрез учение Апостолов и чрез постановления Вселенских Соборов. Церковь Христа Спасителя должна и будет стоять до скончания века, по словам Сына Божия, Господа Иисуса Христа во всей чистоте и полноте; изменений в себе она допустить не может уже потому, что церкви этой есть глава сам Христос. Объясним нашу мысль следующим примером. Еще с XV и XVI века мало по малу с Запада стали вносить в православную церковь в России некоторые хотя не столь значительные обрядности, что мы указали выше в примечании, как-то: двуперстное сложение для крестного знамения, и сугубое аллилуия. – Обрядности эти с годами вошли в силу и получили известное религиозное значение у некоторых членов православия и его пастырей. Наконец пришло время положить предел этому разномыслию в православии. С этой точки зрения Патриарх Никон поступил совершенно справедливо и законно по своему сану: он оберегал именно от нововведений вверенную ему Российскую православную церковь. Все исправления, сделанные им в богослужебных книгах, именно относились только к обрядностям, занесенным с Запада, а не с Востока, и которые вредят чистоте самого вероисповедания св. Восточно-Греко-кафолической церкви, и несовместны с ее уставами.

Но прежде чем приступим к объяснению учения отделявшихся от православия диссидентов, мы вернемся к первому времени раскола и взглянем на оный с духовно-нравственной точки зрения.

Русский народ принял православие со времен Св. князя Владимира. Новокрещенные, озаренные светом веры во Христа Спасителя, сохранили в известной форме олицетворение того учения, которое запечатлено кровию и страданиями Сына Божия. Они, год от году, вникали все глубже в изучение тех догматов, которые им предали учители, пришедшие из Византии. Новообращенный народ постепенно привыкал к своему верованию, а вместе с тем и к неразлучным с этим верованием обрядностям богослужения. Верования эти мало по малу всасывались в его плоть и кровь, а обрядности, запечатлеваясь в уме и сердце, укреплялись в них с силою самых верований.

Вера или исповедание передавались со дня рождения, крещением св. церкви, как нами было сказано выше; а вековые обрядности этого верования ложились тогда только твердо в область мысли, когда человек в состоянии уже был изучать сам, изустно или письменно, предания о тех обрядностях. Таким образом, как обрядности, так и верования постепенно складывались в область мысли православного христианина, с верованием неразлучно соединялись и самые обрядности православия. И вместе с тем эти обрядности сродняются с его мыслию так, что, ежели бы довелось посторонней внешней силе – порвать эти пружины, вынуть из человека ту частицу его духовно-умственной жизни или вложить взамен старого новое; то понятно, что этот человек, всеми естественными средствами стал бы противиться подобному насилию совести. Борьба с людьми, с их внешним интересами возможна, как борьба, вызванная внешнею силою; но установлять господство в области мысли не тем путем, коим занесены убеждения в человека, т. е. не путем самой церкви, а внешнею силою, гражданской властью, это значит вести войну с маревом, с воздухом или с духом. Насиловать убеждения какими бы то ни было гражданскими узаконениями, основанными не на тех данных, на которых укреплено народное верование, значит раздувать пламя и тем давать ему возможность к существованию. Это мы объясним примером. Чем серьезнее и строже преследовало правительство диссидентов за их разномыслие, и чем более было у них страдальцев и мучеников, тем они более сознавали в себе силы на защиту того положения вещей, против которого вооружалась земная власть. Народ свыкнувшийся с преданиями тех обрядностей, которые отражали его верования в области мысли, не мог легко отказаться от убеждения, занесенного в него вековым преданием или привычкою. Ему легче было бы подчиниться внешним государственным реформам, хотя они были бы и не по народным силам. Так и случилось в России, в царствование Петра 1-го.

Какое ни было бы благодетельное нововведение, а тем более относящееся к области духа, найдутся всегда противники, и чем настойчивее будет вводиться новое узаконение, тем более можно вредить успеху в предпринятом деле: здания строят тогда только, когда уже положено основание.

Каждое репрессивное узаконение создает страдальцев или мучеников, которые, силою своего убеждения, своим исступленным верованием, вносят в область духа своих единомышленников безусловное господство той мысли, которая ими добыта страданиями, мучениями, и последователи этих страдальцев, по смерти представителя этой мысли, сознают уже в себе силу, и тем только более привлекают к себе других последователей.

Условные идеи или убеждения вырабатываются долгим трудом, усилиями, страданиями, а без того, еще не очистясь в этом горниле, они бывают обыкновенно не тверды и не живучи.

Проследя все меры правительства в отношения описываемых диссидентов, а тем более узаконения царя Алексея Михайловича и царевны Софьи Алексеевны, коею были изданы известные двенадцать статей, 1685 года 7 Апреля, под руководством патриарха Иоакима, автора книги «Цвет духовный», мы ясно видим это в расколе пли старообрядчестве. По указу или по этим двенадцати статьям, предписывалось – всех сторонников так называемого «древнего благочестия», или раскольников, повсеместно преследовать, ловить, выдавать духовному начальству на «апробацию» или рассмотрение, и буде виновные обличены будут в расколе, передавать их гражданской власти, которая поступала с раскольниками или старообрядцами по изданному царевною Софиею указу в 12 статьях, т. е. не покаявшихся и противящихся св. церкви, жила в срубах, била нещадно кнутом и отсылала в ссылку.

Вероятно, этими репрессивными узаконениями, в одно и тоже время, предполагалось образумить старообрядцев, и совершенно уничтожить раскол. Но на деле вышло совершенно иначе: учители раскола с радостию схватились за эти репрессивные узаконения.

«Чают добро творят, говорит протопоп Аввакум, еже пожигают христовых людей: Бог ожидает обращения их и дает время на покаяние им. Постращает тем и сем, и им мнится ради достоинства их терпех. Увы, сатана, сатана! водиши духом противным и сами не ведят, камо грядут. Токмо жги да пали, да секи, да руби единородных своих!.. Колико велика наша вина: еже держим отец «своих предания неизменно во всем! Аще мнится им «дурно сие, – подобает им извергнути от памяти прежде бывших царей и патриархов всех. За что они нам оставили после себя книги сия, за них же мы полагаем души своя». (Из рукоп. протоп. Аввакума, стр. 49 на обороте).

Теперь проведем слова другого ритора раскола, жившего много позднее протопопа Аввакума. «Начаша ужасатися вельми и всеплачевно рыдати, яко прейде лето всеспасительного плодоносия. Уже показася зима всемразная «новин», студености, озлобляющия недозрелые плоды».

«Но еже древнее благочестие неущербно храняху, но еже к Никоновым новинам не приставаху, сих ради многообразным мучениям, злодейственным казнениям, смертем прежесточайшим немилостивно предавали, настоящаго живота злодейственно предобрии лишени быша. Обаче мужественною душою, великодушным сердцем, не ужасным дерзновением, прелютая сия мучения и самую нуждную смерть всерадостно и благоревностно подъяша, за будущий пресладкий покой вечного блаженства». (Виноград Семена Денисова).

Ревнители древнего благочестия выше приведенные слова скрепляли своею смертию или страданиями: Такими Фанатиками были первые учители раскола, как-то: епископ коломенский Павел, костромской протопоп Даниил, муромский Логин, московский Аввакум, поп Лазарь, чернец Епифаний, диакон Феодор, боярыня Морозова, княгиня Урусова и проч. Чем далее заходило тогдашнее правительство в область «духа» этих диссидентов, тем более преследуемые приходили к твердости и сознанию правоты своих убеждений, которым многие из них служили безотчетно, как например боярыня Морозова, Урусова и друг. Увлеченные на этот путь сильными личностями, каковыми мы видим их расколоучителей, глашатаев старообрядческого учения.

Преследования побудили старообрядцев отделяться частями от гражданского общества, искать надежного убежища в чужих странах, или в лесах и малознакомых дебрях своего обширного отечества: так образовались раскольничьи скиты, пустыни и монастыри. Здесь отчужденные от остального общества, старались устранить себя от всякой от него зависимости, самостоятельность их приобретала новые силы. Ненависть их к обществу и административным властям, побудившим их к отторжению от общественной жизни народа, росла и укоренялась, и выразилась наконец в форме религиозного убеждения: во всем православно-мирском, во всех распоряжениях правительственных властей, в правилах административно-общественного порядка, видели они следы пришедшего на мир антихриста, и в последствии, как это увидим ниже, в административных бумагах видели печать его. Словом – из диссидентов, отделившихся в следствие религиозного разномыслия из одних обрядностей в скором же времени, по их отделении, образовались из среды самого же раскола малые общества людей, совершенно не согласных, по своим убеждениям, с исповеданиями самого же старообрядчества или «древнего благочестия», как это мы увидим ниже.

В следствие этих репрессивных мер правительства расколоучители подкрепляли верования малодушных – текстами Св. писания: «И вси же хотящии блогочестно жити о Христе Исусе, гоними будут». (Тим. 2 пос. зач. 296.) «Услышаны будут брани (и войны), прежде того брани не бывали... А зде будут брани, сие бо глаголет, не токмо власти ради, но и веры вашея ради брани починати будут с вами». (Книга о вере, называемая Кирилла, лист 25.) «Церковь истинная сия есть, яже гонение претерпевает, а не та, яже других изгоняет». (Книга о вере. лист 29 на обороте.)

Для диссидентов достаточно было этих слов в подкрепление их веры, освященной их гонениями и страданиями. Почти во всех сочинениях расколоучителей можно найти вышеприведенные выписки.

Старообрядцы, все без исключения, приняли и сделали своим знамением слова, сказанные нами выше: кая вера гонима, та истинна. Строка эта извлечена из упомянутой нами выше книги о вере.

Мы не без цели остановили внимание читателя на этих словах, и постараемся объяснить всем старообрядцам, староверцам, хлыстам, скопцам, молоканам и прочим сектаторам, что они, все без исключения, эти выше упомянутые нами слова приняли произвольно, по своему усмотрению, не проверяя учение каждого своего согласия. В той же книге о вере есть мудрое изречение апостола Павла: «Аще же и постраждет кто, не венчается, аще не законно мучен будет». (К Тим. 2 посл. зачало 292).

Все вышеупомянутые согласия и секты раскола, основали каждое свои доктрины на принципе старообрядчества, или староверчества; но насколько многочисленные согласия и секты эти верны учению первых учителей старообрядческих, мы об этом скажем в конце нашей статьи. Здесь же объясним упомянутые выше слова, кои ими взяты произвольно и применены каждым согласием к себе для подкрепления своих последователей. Эти слова следующие: кая вера гонима, та истинна. Мы указали выше откуда заимствовано это изречение, и для пояснения этих слов, там же выписали из той же книги «о вере» мудрое изречение Апостола: «незаконно кто мучится, не венчается страдальческим венцем за истину».

Для пояснения выше приведенного изречения обратимся к истории Христовой церкви как на Западе, так и в России.

С первых времен христианства много было пережито учений, идей, убеждений, добытых усиленным трудом, мучением и кровию; но нельзя же безусловно сказать, что только те доктрины истинны и святы, которые омыты кровию и этими незаконными страданиями, как сказал Апостол Павел (к Тит. 2 посл. зач. 292).

Вот исторические данные о лжеучителях и лжемучениках. История Иосифа Флавия дает нам поучительный пример для определения незаконно мучившихся страдальцев, которые не могли за то получить спасения Христова, наравне с тем, кои страдали за истину, принесенную в мир Сыном Божиим, Господом нашим Иисусом Христом. Во время Иосифа Флавия, были мучениками и страдальцами лжеучители – Февда и Иуда; они казнены за сектаторство всенародно.

История Галиеян также свидетельствует о казни этих сектаторов, принятой от Ирода, который кровь Галилеян «смесил с их жертвами», в виду народа. Такими же были мучениками еретик Ориген и другие учители «иконоборческой ереси». Благочестивый царь Алексей Комнин, в Константинополе, повелел сжечь на костре Василия, основателя Богомиловской ереси. Он также был мученик за свое учение. В истории Римской церкви есть также не мало подобных страдальцев, потерпевших пытки и мучения за их верования от Инквизиции, следовательно, и эти были жертвами тех убеждений, за которые их мучили и казнили. Время учения Лютера (1515–1555 г.), есть время жертв самопроизвольных страданий. Представителем во Франции учения Лютера был известный Колиньи. В следствие его происков, во Франции в 1572 г. в ночь св. Варфоломея, пали жертвами 70 тысяч подобных мучеников, запечатлевших также своею кровию свои убеждения, и по словам летописца, кровию их наполнился весь Париж. Это было во время короля Карла IX. Много можно видеть таких грустных воспоминаний в истории христианской церкви, как на Западе, так и в России. Взглянем на историю Христовой церкви в России.

С 1024 по 1227 год появлялись в России волхвы в городах – Киеве, Суздале, Новгороде, Пскове и других местностях, которые также были казнены за их убеждения всенародно, и они тоже были страдальцами и мучениками. (См. рассуждение о ересях Н. Руднева 1838 года.)

В 1371 году появилась секта Стригольников или Богомилов в Пскове. Затем сектаторы диакон Никита и стригольник Карп пришли в Новгород, где в 1379 году последователи этой ереси были побиты Новгородцами, а сектаторов – «диакона Никиту и Карпа и третьего человека с ними свергоша с моста, развратников св. веры». (Соф. времен ч. I. стр. 351. Никон. летоп. ч. IV, стр. 46; ст. рассуждение Руднева).

В XV столетии около 1471 года в Новгороде, появилась новая ересь Жидовствующих, коей основателем в России был жид Схарий; этот сектатор вместе с своими последователями был предан «градскому казнению»: все они были также страдальцы и мученики за свои верования. Не будем более утомлять читателей выписками о лжеучителях и лжемучениках, для примера будет достаточно выше приведенных; однако же, все вышеупомянутые сектаторы и их последователи, не признаются истинными страдальцами и мучениками за истину, как православием, так и самим расколом или старообрядцами. Вот еще один пример: В 1765 году в Июне месяце, раскольники Филипповского толка, ворвались насильно в Зеленецкий монастырь Новгородской губернии, изгнали всех из монастыря монахов, били, мучили их, кощунствовали над святынею и храмом Божиим, движимые своим фанатизмом и убеждением; наконец, во имя своей условной истины, они добровольно себя сожгли в виду защитников монастыря. Эти фанатики тоже не признаны страдальцами за истину и самими старообрядцами.

Чтобы точнее определить понятие самих старообрядцев о той условной истине, которой они добиваются, сравним современных расколоучителей с первоначальными поборниками тех идей, которых верными последователями называют себя теперешние старообрядцы. Но что же есть общего в учении первых учителей раскола с доктринами настоящих, всех без исключения – старообрядцев? В чем они сохранили память о своих страдальцах и мучениках, в чем они сохранили их древнее благочестие или учение, как то: Павла коломенского, Аввакума, попа Лазаря, чернеца Епифана, диакона Федора, боярыни Морозовой и Урусовой и многих других? Действительно ли они в настоящее время те дониконовского времени старообрядцы, как думают о себе эти диссиденты? Для того, чтобы решить этот вопрос, обратимся именно к истории и хронологии разветвления раскола на известные согласия в старообрядчестве.

Со дня раскола (1654 г.), как известно, не было в России никакого другого согласия, кроме одних диссидентов, отделившихся от православия, и принадлежащих к одной общине старообрядцев – Поповщинского согласия дониконовского времени. Согласие Поповщины полагает, что оно приняло все правила, установленные семью вселенскими и девятью поместными соборами. Это первое согласие старообрядцев разнится от Православной церкви только тем, что они совершают божественную литургию, все таинства и обряды по старым дониконовским книгам, почитая Никона и его последователей отступниками от православия; между тем, признавая действительность хиротонии нашей церкви, они принимали исключительно иереев, поставленных нашими архиереями, и допускали их к совершению богослужения у себя по исполнении обряда миропомазания, и по отречении поступающих к ним мирян и священников от «никонианства» и всех нововведений со временя патриарха Никона. В последствии они отвергли также, как противные православной вере, нововведенные иноземные обычаи: бритье бороды, иноземный покрой платья, вступление в брак с иноверными и проч. проч. Очевидно, что эти отделившиеся члены разномыслили только в обрядах, а не в верованиях с православною церковью, что можно видеть и из сочинений самих расколоучителей, как нами и было сделано несколько выписок выше. Эти первоначальные диссиденты только одного и желали при своем отделении, чтобы сохранить во всей первобытной полноте свои верования и обряды церкви, как это было до времени патриарха Никона, т. е. до его книжного исправления, 1654 г. И так как первыми диссидентами были старообрядцы – Поповщина, названная в последствии Ветковским согласием, то эти отщепенцы при своем отделении или расколе вынесли все, что только было для них святого, дорогого, из старого до – Никоновского времени; они вне «Никоновскнх новин» пожелали отправлять точно также чрез духовенство или священнослужителей, бывших на их стороне, свои старые обряды, следуя между тем учению той же православной веры и ее церкви, от которой они отделились. Позднее несколькими годами из числа этих же диссидентов, образовалась особая отрасль людей уже с иными исповеданиями и обрядностями. Вот доктрины этих вторых диссидентов, в их первоначальном виде.

Так как Московский собор с Восточными патриархами (1667 г.) торжественно объявил, что он признает все исправления, введенные Никоном, и тем самым, по мнению отщепенцев, отверг священные предания православной веры, преемственность Апостольского рукоположения и правила, установленные праотцами церкви; то после этого, по их заключению, «Никонианцы» исповедуют уже не православную, а ими изобретенную веру (?), и рукоположенные ими священнослужители не имеют прав на сан священнический (??!). На основании этого, священнического сана в церкви Никонианской не существует, и принять их иереев для совершения у нас (раскольников) богослужения и обрядов не можем. А как мы сами не имеем действительных епископов, имеющих право хиротонии, то и таинство священства само собою упраздняется и священников мы иметь не будем; а следуя примеру первобытных христиан, заменим обряд богослужения нашею молитвой, как совокупною, так и личною. Таким образом из этого согласия образовались Беспоповцы.

Беспоповцы также отвергли, кроме священства, еще следующие таинства: миропомазание, причащение, брак, словом те таинства, которые без участия иереев совершены быть не могут, оставя только два: крещение, как очищение первородного греха, и покаяние. По их убеждениям церковь Православная, как бы уже лишенная своих священнослужителей, есть церковь вдовствующая, каковою должна она быть, по пророчествам, пред наступлением кончины мира сего³. Это подало мысль беспоповцам, не признававшим уже брака, отвергнуть даже всякое плотское сношение с женами их общины. Кроме того, аскетическое направление духовных учителей согласия, совпадало с этим требованием чистоты; и секта эта признала грехом плотское совокупление, как потому, что оно служило бы умножением рода человеческого, долженствующего вскоре прекратиться: так и потому, что оно посягало на то нравственное и духовное отчуждение от мира, которое долженствовало приуготовить верующих ко внитию во врата царства небесного. Основываясь на пророчествах, они не могли не знать, что пред наступлением кончины мира распространится царство антихриста: а как видимо его не было на Русской земле, то они уверовали в его невидимое пришествие: и потому во всем несогласующемся с их религиозными и нравственными убеждениями, видели признаки его присутствия духовно.

Из этого учения упомянутых нами диссидентов, образовался первый беспоповщинский толк – Поморцы, основателем коего был дьячок Данила Викулов. Это было уже в 1695 году⁴, близ Повенца (Олонецкой губ.), следовательно, со дня раскола позднее 41 годом (1695–1654). Второй толк или согласие тоже беспоповщины, оторвалось от поморцев и основалось в 1705 году⁵, Феодосиевщина, также от дьяка, по имени Феодосия Васильева, в Новгородской губернии, позднее на 51 год (1705–1654). В 1737 году от поморского согласия отщепился третий толк беспоповщины – Филипповцы, коего основателем был Филипп (келейник Андрея Денисова, представителя Поморского согласия), позднее 83-ю годами (1737–1654). От Феодосиевщины, в 1771 году Илья (Василий) Алексеев Ковылин основал в Москве свой особый толк, так называемых безбрачников. Позднее на 117 лет (1771–1654), появились у беспоповцев согласия: новожены, старожены.

В 1782 году, беглый солдат Евфимий основал свою особую секту Бегунов или Странников. Появилась Нетовщина или Спасово согласие и проч. проч. Из всех упомянутых нами выше толков, или согласий раскола, которых из них уже можно назвать старообрядцами или как другие себя называют – староверцами, т. е. теми диссидентами, которые двести лет тому назад отделились от православной церкви по указанной выше причине? Приговор наш будет в конце; а здесь не лишним считаем указать на разноречие самых доктрин раскола между собою⁶.

По хронологическому порядку, следовало бы начать с беспоповщинского толка – Поморцев, но мы начнем с Феодосиевской секты именно потому, что в учении их заключены доктрины, касающиеся почти всего беспоповского раскола в России.

В Феодосиевской секте «главную роль занимают наставники, старшины, что мы и видим на Преображенском кладбище и во всех беспоповских толках. На обязанности наставника лежит: крестить, отпевать умерших, отправлять вечерню, утреню, часы, и исповедывать своих единоверцев. В их наставники могут поступать даже женщины и девицы, которые исполняют тоже, что и мужчины, то есть их наставники или старшины.

Феодосиевцы и Преображенцы не признают священства, якобы «за разсыпанием руки людей освященных» (Дан. глав. XII), священства и его таинства со дней большого Московского собора (1667 г.) во всей вселенной не имеется, и потому крещение православных священников не признается за крещение, а за печать антихристову. Если кто из членов православной церкви или поповщинского согласия перейдет в их секту, то принимается не иначе, как по втором крещении их наставниками, и по исполнении шестинедельного поста с поясными поклонами, по две тысячи в каждый день, в течение шести недель.

При перекрещивании в реке или озере, болоте, в чану и проч. наблюдается строго, чтобы крестившийся после первого, второго или третьего погружения в воду не охнул, хотя бы это было совершаемо при сильных морозах; если же охнет, то снова начинают его погружать до трех раз, хотя бы это и стоило их прозелиту жизни: по причине многократного погружения бывает, что новообращенного утопят от излишней формальности их перекрещивания.

В их секте непременным условием поставляется, не иметь у себя креста Господня с надписью: Иисус Назарянин, Царь Иудейский (Ĩ. Н. Ц. Ĩ), а вместо оной должно, по их учению, надписывать: Ĩ¯C. Х¯С. Вследствие этого спора часть из Феодосиевцев отделилась и была названа – титловщиною, потому что они не были согласны с учением Феодосиевцев только в одной надписи на кресте Господнем под титлами.

Если кто из поклоняющихся честному кресту с надписью Ĩ. Н. Ц. Ĩ перейдет в их Феодосиевскую секту, хотя бы тоже из беспоповцев, то его принимают не иначе, как после шестинедельного поста и по исполнении 2-х тысяч поясных поклонов в день, с присовокуплением на каждую сотню двадцати поклонов земных.

На богослужении становятся все в кружок и кланяются в землю, в ноги, что и называется «прощенными поклонами». При их молельнях имеются почти всегда два умывальника или рукомойника, один для «новоженов», другой для чистых безбрачных Феодосиевцев или Преображенцев.

Перед обедом или ужином, когда кладут по лестовке сто поклонов, тогда растворяется печь, изба и клеть для прохода молитвы во все места, и если в это время придется кому-либо прийти в дом из посторонних, хотя бы и их секты, и дотронуться до чего либо, то пришедшего возвращают назад: начинают снова молиться, хотя бы пришлось начинать более десяти раз.

С новоженами или с их брачными, о которых мы скажем ниже, ни пити, ни ясти, ни дружбы, ни любви, ни молитвы общей не иметь; словом, новоженом называется тот который Федосиевец, допустивший в свой дом любовницу на правах хозяйки – жены; этим самым нарушил коренной Феодосиевский устав. Ибо лучше, по учению Ковылина и его преемников, «жить с кобылицею, нежели с красною девицею, лучше блудить с разными женами тайно, нежели жить с одной в яви: тайный блуд, тайно и судится».

Новожены, живущие в одном доме с своими семьями, не должны ни есть ни пить с своими женами и детьми из одной чашки, ниже вместе молиться Богу. Буде у кого окажется таковая жена, «у новожена» по их выражению, и станет оная умирать, то всем находящимся в избе должно выходить вон, ежели желают оставаться чистыми христианами, т. е. Феодосиевцами.

С умершими могут проститься одним целованием в уста, и то только холостые и девицы, новоженам же обоего пола это строго воспрещается: они могут прощаться с умершим не крестя своего лица, одними поклонами умершему в ноги. При положении умершего их секты в гроб, все бывшие при сем должны класть по сту поклонов «замолитву», а при опущении гроба в могилу по двести.

Фсодосиевец должен иметь всегда при себе, а тем более в дороге, особую чашку, ложку, стакан и проч. дабы не осквернить себя иноверческою посудою, что, мы видим, исполняется почти всеми беспоповцами даже и в столицах.

Основное учение последователей Преображенского кладбища: не молиться Господу Богу о здравии Государя Императора и всего Царствующего Дома, как «предержащей власти, иноверной, нечестивой».

Приведем здесь в подлиннике документ, относящийся к учению безбрачной секты Феодосиевцев – Преображенцев, который озаглавлен так:

О староженах

«Егда обратятся от нечестия (то есть, кто-нибудь из православных) к благочестию (к Феодосиевцам), обе части⁷ то есть муж и жена, или хотя и единая часть из оных, да не разлучатся, но обаче да хранят себя на всякое время от совокупления плотского, и живут в чистоте и целомудрии, имея в памяти о сем, что не видят и не слышат благословения от лица священнического к чадородию. И за неимением лица сего, да удержатся всяко. Аще ли же за сим преступят обещание свое и падут, и обличена будет жена непраздна, и с того времени да отлучатся от правоверных; и по рождении младенца наказуются четыредесятодневным наказанием от отца духовного, тысящным правилом. По прошествии же сего времени приемлются в церковь; по втором же и третием падении и дале, таковым же правилом наказуемы бывают с прибавлением: в память им дает отец духовный, о соблюдении чистоты, временную эпитимию, смотря по их нову житью, сколько ему разсудится».

О половинках

«То есть совокупившаяся верная (Феодосиевец-безбрачник) с неверными или без венчания, благословением родительским (то есть, соединяющиеся браком по уставу Поморцев).

«Егда обратится от нечестия муж неверный к правоверию (в Преображенскую секту) и крестится, потом от мнимые жены своея распустом да разлучится, и во едином дому да не пребывают. Для того: ибо имея у себя в дому явную блудницу, за хранением оной, да не приемлется в церковь, ни к покаянию. Аще ли же отступит от нея, и да причтен будет с правоверными. А егда мнимая ево жена обратится к церкви, тогда наказуема да будет отцем духовным и связуема эпитимиею по разсуждению его». (Эта оговорка Феодосиевцами вставлена в их устав для того, что, ежели кто впадет в означенный грех из их единоверцев, богатый и влиятельный, по каким-либо связям со внешними, тому их отец духовный не накладывает никакой эпитимии.) «Муж же той от всего того наказания чист есть и право от святаго крещения, и тем обе части спасутся.

3. «О ВЕРНЫХ Феодосиевцах, СШЕДШИХСЯ – таким же образом, якоже и выше о «половинках» сказано.

«Таковии отнюд не приемлются на моление и с приносами их, ниже ясти с ними обаче егда обратятся к покаянию, всячески да разлучатся друг ох друга распустом, и яко чужди между собою да будут; и зазора к свиданию полны, которые по покаянии за первое свое преступление, и за дерзость безчиния к совокуплению, связуеми бывают отцем духовным эпитимиею, смотря на их обращение и усердие, и прочее, за явное их блудодеяние, и тако сим очистятся».

Тако разумею и верую Василий Макаров, сын Ладванов⁸.

От 25-го числа Февраля ǂ3ᴛ3I (1809) года. Москва.

Чтобы не повторять писанного, мы здесь укажем только те доктрины Поморского согласия, кои не сходны с учением Феодосиевцев, как видно из самых показаний этих последних. – А в остальных, Поморское согласие совершенно сходно с учением и обрядностями Феодосиевцев.

Вот слова их подлинного акта: «Исповедание» за подписом Ильи Ковылина и других старшин Феодосиевской секты: (См. 2-й т. Сборн. для истор-старообр.)

«На честных крестах четверолитерного надписания, еже есть Ĩ. Н. Ц. Ĩ не надписывати, и прочим советовать, чтобы сицевого надписания не изображали, и на поклонение с таковым надписанием крестов не поставляли, а подписывать бы честные кресты сице: Ĩ¯C. Х¯С.

«Брак, который прежде познания получен (то есть до перекрещиванья), приходящих же таковых брачных не приемлем без расторжения, и советуем иже в браце к нам приходящих житие провождать чисто и опасно: преступающих же сей обет (безбрачный) правильно исправлять эпитимиями и поклонами».

«Иже на торжище продаваемое брашно считать все оскверненным, и должно пред ястием и питием читать очистительные молитвы».

«По отпуске на Светлой неделе рук горе не воздевать, и творити тако не поучаем».

«Без твердой преграды, (то ест без полога, занавески или стеклянной перегородки, которые обыкновенно бывают в Феодосиевской – Преображенской молельне) с несогласующими молитися запрещаем».

«Ризок при крещении имеющихся настоятельствующим взимать на свою потребу запрещаем».

«Новоженов в часовню отнюдь без разлучения не приимем».

«От новоженов и от прочих не согласных, икон медных и письменных не выменивать».

Основателем Монинского согласия в Москве был некто Василий Емельянов, во второй половине XVIII столетия, бывший сначала одним из главных членов Преображенской-Феодосиевской общины, перешедший к Поморскому согласию, вследствие разномыслия с Феодосиевцами о брачной жизни, которой Преображенцы не допускают.

Василий Емельянов, пользуясь своим влиянием на беспоповцев и сочувствием от богатых Поморцев, проживавших в Москве, основал свою молельню. Куплен дом с большим количеством свободной земли: выстроили на дворе деревянную часовню, а при ней просторное здание для «призреваемых», по примеру Преображенского кладбища. Эта молельня находилась в нынешнем 2-м квартале Лефортовской части, в приходе св. Ирины на Покровской улице. Местность и дом укреплены были за московским купцом Васильем Федоровым Мониным, (который занимался ходатайством по частным исковым делам, большею частию старообрядческим) – родственником Емельянова, вследствие чего молельня эта и получила название – Монинской.

С самого своего основания Покровская Монинская часовня, руководствовалась правилами, принятыми Выговским (Поморским) общежитием, то есть уставом Андрея Денисова, но впоследствии расширила значительно пределы учения о браке и моления за «предержащия» власти. Остальные правила читатели увидят из прилагаемых ниже постановлений. Монинское согласие составляет не более как исправление тех статей Феодосиевского устава, в которых последователи Ковылина отступили от здравого смысла и от коренных установлений первоначального раскола.

Василий Емельянов управлял Покровской часовней 30 лет, и умер в 1797 году, на 68-м году от рождения. По смерти его звание настоятеля принял на себя брат Емельянова Алексей, и управлял этой часовнею до начала XIX века.

Одним из ревностных прихожан Монинской молельни был уроженец города Зарайска, московский купец Гаврила Иларионов Скачков, который, как видно из его «прошения» (см. 2-й том нашего Сборника) на Преображенское кладбище, был Феодосиевец, равно как и Емельянов. Он учился грамоте и письму у кого-то из лиц духовного звания; был одним из лучших старообрядческих писателей. Со смертию часовенного настоятеля Алексея, Скачков занял его место, и в скором времени сделался ревностным распространителем ученья Емельянова о сводных браках в беспоповщине, совершаемых в Покровской часовне. Он установил правила для совершения браков с молебным пением, и написал для этого Устав, Канон и Эпитеиейник, то есть правила взыскания за несоблюдение правил прихожанами к этой часовне (См. 2-й том Сборн. для истор. стар.)

Чтобы точнее определить учение Покровской Монинской часовни, мы выпишем здесь слова из самого устава или Чина приема Феодосиевца в Монинское согласие¹⁰. В начале этого чина, спрашивается от Феодосиевца, ради чего он желает к ним присоединиться? Пришелец отвечает:

«Усмотрех некая разномнения, и по довольном разсматривании и разсуждении, желание мое возъимелось присоединиться к вашему (Монинскому) православному собранию. Сего ради:

«Как я, находясь в обществе или согласии, называемом Феодосиевым, усмотрел некая разгласия с мудрованием и содержанием православно-христианским.

«Не упоминая их прежния творимые с правоверными раздоры о четырех буквах, пишемых на кресте Христове: Ĩ. Н. Ц. Ĩ.

«О воздевании рук во дни святые Пасхи и прочих несогласиях с древне-православными.

А воспоминаю токмо нынешния:

«Многие из них святейшую евхаристию, от лет древних аще где хранимую, не приемлют. И говорят, хотя бы где она и действительно была, но уже своей святости и силы лишилась; чего ради и безчестными и злохульными нарицаниями именословят. В чем я с ними не соглашаюсь.

«Святых угодников Божиих мощи, находящияся в обладании инославных, именуют лишившимися Божия благодати и святости неимущия. Но я такового мнения не имею, а паче уверясь словесами Пророка, вещающего: хранит Господь вся кости их (Псалом 33).

«Святые иконы, хотя где и древлеписанные, имеющияся в домах православно-христианских, но токмо в несогласующихся с ними, оные иконы поклонением не почитают, и никаковые чести первообразного ради не воздают. Но я таковое (их) мнение не приемлю, и с таковым разумом не соглашаюсь.

«Многие святое Писание не согласно разсуждают, и сущую историю ясно что сказующую, на иносказательный разум темно прелагают; и тем сущее деяние и бытие, как небывшее, вменяют. Но я таковых мыслей не оправдываю, и сам с ними не соглашаюсь».

«За предержащую власть¹¹ (то есть за Государя Императора и весь Царствующий Дом) установленную от Бога, о мире, здравии, спасении, благополучии и победе на врагов, Господа Бога не молят, и сим противляются Апостольскому, Пророческому и Святоотеческому повелению и учению. Ибо молитися за властей непременно подобает, хотя бы и невернии были. А молящихся за властей папежниками называют, и общемоления отлучают.

«Но я таковое их развращенное учение не почитаю быть правым, но сопротивным Святоотеческому учению, и в сем я с ними не соглашаюсь.

«Брак законный не приемлют, ради того, что самое свойство, или сущность его полагают только в одном единосогласном священнодействителе, не разсматривая времени, возможности, свободы и нужды, полноты и недостатка, и сравнения одного деяния с другим и не разсуждая, что есть необходимое и случайное, и что естественное и самопроизвольное. И тако Божие всемощное благословение отлагают; и таковою воздержностию не приводят ли многих в слабость и распутство? Ибо невозможное возможным быти определяют, и не всем вместимое вмещати установляют, несогласно самому Христу Спасителю, рекшему: «Не вси вмещают словесе сего, но имже дано есть» (Мф. зач. 78).

«Посему лучше веровать Богу, благословившему быть браку законному, не на время некое, но всегда.

«Чего ради и я, с отлагающими законный брак, согласие иметь опасаюсь. И как вся помянутая их толкования, так и прочая их самовольная мнения отлагаю. И соглашаться с ними в оных их толкованиях не желаю».

«Но прошу всесильного Господа Бога, да соблюдет меня от таковых несогласных со Святым писанием содержаний. Того ради, к сему правомудрствующему согласию приступаю, и присоединяюсь. (Ежели переходит из новоженов, то говорит:) и с законною моею женою (имя рек), и с детьми нашими (имя рек). Аще ли же по благословению Божию будут рождаться у нас и еще дети, то оных крестить нам в сем православном сословии. А в то согласие, от которого мы ныне самовольно, несогласных ради содержаний, отлучаемся, в какое иное не носить, и тем безчестия сему православному сословию не наводить. Присоединяемся же не на время некое, но, как поможет Господь Бог, то быть с вами в святоотеческих положениях всегда, до конца моея (нашея) жизни желаю (ем.) – Также и духовного отца иметь, в сем же православном согласии; а без духовника не пребывать, и тем прочим сомнения и соблазна не наводить».

В заключение, новоприсоединившийся просит прощения у Монинской общины в том, что ежели он ругал и поносил прежде их согласие, злоречил и безчестил, оное творил по незнанию и невежеству своему. «В чем я пред всемогущим Господом Богом чистосердечно приношу покаяние; а от вас всех всеусердно прошу прощения. А что я сие творю нелживо, нелицемерно и без обману, но истинно, верно и справедливо, в том уверяю вас моею чистою совестию, и целованием святого и животворящего креста Христова». И целует святый крест Господень. После этого полагает начальные поклоны, и кланяется тут всем находящимся в часовне. И потом, по присоединении еще с приемлющим все полагают поклоны и поздравляют друг друга¹².

Для полноты мы выпишем показание тех причин, которые препятствуют Феодосиевцам – Преображенцам к сближению с ново-Поморским или Монинским согласием.

Показание Феодосиевцев изложено следующими словами:

«Всякому хотящему (из Феодосиевцев) ведати, яко не гордости, ниже кичения ради (составляет сие показание), но в намерении правильного общения, трепещуще клятв, боящеся анафемы, страшащеся отлучения (от Преображенского кладбища за презрение правил или этого показания.)

«Хотящим ведати, чесо ради мы не имеем сообщения как в молитвословиях так в питии и ядении с Поморским согласием и с прочими.

Что они (Поморцы) неправое мудрование имеют о надписании литтер на кресте Господа нашего Иисуса Христа; надписанные Пилатом литеры, Ĩ. Н. Ц. Ĩ.

Что (Поморцы) со дня Самаринской коммисии в 1739 году дали подписку, чтобы приходящих от великороссийской церкви не перекрещивать.

И своих в исповедь не принимают.

Неблаговерные лица (т. е. Царя или Государя нашего) в тропарех и кондаках, стихерах и канонех благоверными, православными и крестоносными нарицают.

(Поморцы) за некрещенных (т. е. по их обряду) деньги на поминки принимают, и их поминают и псалтири читают.

За живых некрещенных молебны поют.

Масло в лампады и свещи от некрещенных принимают.

Новоженов (т. е. живущих с одною любовницею), без расторжения домовнаго, на общение приемлют.

По крещении (т.е. по перекрещивании) на третий день исповедают.

Мирских (в том числе и православных, или из поповщинского согласия) на исповедь принимают.

Пред крещением четыредесятидневного поста не полагают.

Среды, пятки и понедельника не постятся, едят по дважды.

А прочие дни, до обеда и после обеда, орехи грызут и ягоды ядят, дважды и трижды пьют чай.

Крайнее неопасение имеют с мирскими (как с православными, в том числе и другими старообрядческими согласиями) в ядении, питии, и на праздники к ним ходят и хмельное питие из их сосудов пиют.

По дорогам ездят, икон, лестовок и посуды не берут.

В баню ходят с мирскими, и оное дело оправдывают.

Тропари за умерших некрещенных сочинили.

Книги сочиняют в оправдание должного моления за Государя своего, на соблазн простого и неученаго народа.

А нас Феодосиевцев, как не молящихся за царскую особу, порицают и к еретикам (галилеянам) причитают, и в письмах своих к нам (Преображенцам) писанных, антихристовыми слугами называют нас: пропасти христианам, не сообщающимся с нами, ископовают.

Неправое мудрование имеют о антихристе: впредь чувственно его быти ожидают¹³.

Из выше выписанного показания Преображенцев можно видеть, как они далеко отстоят в своем учении не только от православия, но расходятся даже с старообрядцами.

Основателем Филипповского толка был беглый стрелец новгородский, Фотий. Он жил сначала келейником у Андрея Денисова, одного из представителей Поморской секты; потом принял монашеское пострижение с именем Филиппа, от одного раскольничьего скитника. По смерти Андрея Денисова и Данилы Викулова, он хотел занять должность настоятеля в Даниловом поморском монастыре, и с этим намерением Филипп стал вмешиваться в дела нового настоятеля Семена Денисова, – вследствие чего и был в Выговской Даниловской обители собор из старцев. Мы представляем здесь самый акт первого отпадения Филиппа. Причины его на это были следующие:

«1737 года Декабря 14, старец Филипп отказывается пред собором правления, а вину тому предлагает, первое: уставщики от службы церковной у него Филиппа не спрашиваются; второе: без волн его мирских человек вводят; третие: некоторые духовные его дети без службы на труды (работу) ходят; четвертое: в правлении его помешательство творил Семен Денисов; пятое: что он Денисов делает, у него Филиппа не спрашивает; шестое: которую старицу он Филипп определил «замолитвовать», а он (Денисов) не попустил». – Против этих обвинений Семен Денисов ответ пред собором чинил, который и был одобрен всеми старцами, а Филиппа за оные вины соборне обвинили¹⁴. С этого дня Филипп не пожелал более оставаться в обители, и отделившись основал свой особый толк.

Филлиповцы уже совершенно отделились от Поморцев, вследствие введения этими последними, в своих молитвенных домах, моления «за предержащия власти». Это было во время комиссии Самарина, в 1739 году. Филипповцы, ради своего вероисповедания, обрекают себя на самопроизвольные мучения: самосожигаются, убивают друг друга ради царствия небесного, что, впрочем, случается не часто. Брачных отнюдь, как и Преображенцы, не допускают в свое согласие; покланяются кресту с надписью: Ĩ. Н. Ц. Ĩ., чего Феодосиевцы не делают; в остальных своих верованиях они во всем почти согласны с Феодосиевщиною.

«Согласие Новоженов возникло или образовалось (почти в конце XVII, или в начале XVIII века), от старообрядческих общин девственной веры, безбрачных – беспоповщинских; от пустынников – Поморян, Феодосиевых, Фиилипповых, Бабушкиных¹⁶ и Аристовых. Упомянутые сочлены девственных вер, будучи в невозможности содержать веру вышеестественную – девственной чистоты, решились переместить себя в состояние естественное, но с тем, однако ж, чтобы принадлежать всегда к согласиям девственным».

«Новожены для своих девственных или безбрачных согласий оставались такими же безбрачниками, «но ради благовидности, и в публике народной у иноверных никониан» обнаружили себя в супружестве».

«Но супружество их такое, что они, не исполняя и обрядов христианских, еще за свое новоженство оплакиваны и отторгнуты как своим согласием безбрачным, так и своими родителями, от коих даже не благословляются и св. иконами».

Впоследствии, (преимущественно из Поморского согласия) члены их, вступающие в сожитие, прибегают к особым средствам: «у коего есть родственники, а у иных и чужие люди, а некоторые с согласия и благословения родителей, целованием образа, Евангелия или креста Христова, в собрании своих родственников и друзей вступают в новоженство», т. е. в сожитие с женщиною: но этот обряд только бывает у Поморцев.

«Впрочем и самые обрядности эти исполняются ими лицемерно, не истинно, притворно и ложно. Потому паче, что они под покрывалом благообразности содержат веру бракоборную, отрицают продолжение браков таинственных всюду, и свое супружество разумеют явным блудничеством, в таинстве таком: жену свою сознать хозяйкою всегда, законной же назвать по вере никогда».

«Они в публике женатые, по совести в безбрачии, по вере в блудничестве».

«Настоятели и старшины помянутых безбрачных согласий, видя таковых своих сочленов, кои явились в толико чудовищном безумии, что у них одна и таже вещь законная и незаконная, честная и безчестная, тьма и свет, различия в том нет. Но уважая толикие злохитрости растленных умов, возложили на них почетное звание – Новоженов.

«Навожены, слово такое знаменует – чтобы разуметь их явными блудниками, отрешилися супружества законного: чуждыми собрания верных, чуждыми церкви Божией, чуждыми Св. Троицы, чуждыми Христа и Святых; чуждыми богослужения общего с христианами; чуждыми сообщения пищею вкупе с верными, чуждыми православия, чуждыми благочестия, чуждыми и христианского звания. Наименования такие Новожены носят на себе с уважением».

Это согласие Новоженов живет особо отчужденною кастою, между самими же старообрядцами¹⁷.

«Отторженные своими единоверцами, Новожены, своею хитростию, укрывают и сохраняют незаконное свое супружество от упреков народных, коих за беззаконие обличают публично. Новожены – постыдное свое сопряжение заботятся украшать честным порядком; поправ свою совесть и веру, и благонравие, не устыдилися обманывать начальство и лукавить перед правительством, что, утаив свое незаконное «новоженство», называли себя законными, и незаконное свое сочетание и детей своих незаконно рожденных, вводят под покрывало законности: и успехами такими пользуясь, торжественно ликовали: и мы «яблоки», «яблоки», как сказано в Эзоповой басне».

Согласие Нетовщина или Спасово, есть одно из старых (ХVIII века). Основателем оного был крестьянин Павел, по другим сказаниям, безграмотный мужик Кузьма. Доктрины их следующие: в настоящее антихристово время, в сем мире нет православного священства, со дня Московского собора (1667 года): нет ни таинств, ни благодати, в следствие чего и называют их – нетовцами; а Спасовым согласием потому, что «ныне уже нет никакого ни средства, ни способа достичь душевного спасения; для чего осталось одно только, что нужно самим, без посредства церкви, прибегать к Спасу, который один нас спасет». В прежнее время Спасовщина держалась правил Поморцев, а в последствии и в настоящее время, Нетовцы приняли особое правило в своих верованиях: они допускают людей из своего толка в православные церкви – принять крещение и венчание, хотя в действительности эти таинства ими и не признаются, но они это делают «ради внешних», из одного послушания гражданскому начальству. Нетовщина, или Спасово согласие, также называет себя старообрядцами.

Секта Бегунов или Странников, руководствуется следующими доктринами: Царство антихриста настало в лице царя, и, следовательно, нужно избегать его печатей, как-то: паспортов, ревизских сказок, метрики и проч. Нужно бросать дома свои и бежать в пустыню, туда, где еще нет следов слуг антихристовых. Браки, как и оседлость, в настоящее время есть дело уже излишнее, потому что не нынче-завтра будет кончина мира. Бегуны разделяются на два рода: на жилых или оседлых, которые не приготовили себя к тому, чтобы покидать дома свои и пуститься в полное странство, но взамен этого они обязаны принимать и укрывать беспаспортных – всех тех, которые уже находятся в бегстве. Бегуны утверждают, что церковь Христова теперь улетела на небо, а с нею взяты и все ее дары. Во всем свете, по их мнению, сохранилась лишь у них истинная Христова церковь, которую они сохраняют в странстве своем: якобы Тайновидец предрече о их «бегствующей церкве» в Откровении своем. – Переходящих в эту секту перекрещивают в ямах из дождевой воды. Перешедший в эту секту в полное странство, должен покидать свой дом, имущество, жену, детей и самый город или село, к которому они принадлежат по народной nepenucu. Как деньги, так и ценное имущество поступают в безотчетное владение их наставников. Бегуны запасаются в странство особою ложкою, чашкою, кружкою, медною иконою, гарусной или бисерной лестовкой. Они по России странствуют по особому маршруту; для одних он передается на словах их наставниками, а для других в особых письменных знаках. По этому маршруту бегуны свободно переходят, от одного оседлого пристанодержателя бегунов к другому.

При поступлении в странствующую секту не требуется отчета о прежней жизни, одно лишь – уничтожение законного паспорта. Вступающий в секту подвергается шестинедельному оглашению: ежели в жилые бегуны (пристанодержатели), то чрез 8 дней оглашает учитель их, что такой-то переходит в их «христианское пустынничество», и понемногу сообщает ему доктрины своей секты: затем перекрещивает. Ежели же прозелит поступил в полное странство, то должен разорвать всякую связь с «вавилонскими жителями»; поступающего в бегство, «ради душевного спасения от антихриста», наставник оглашает на другой же день, и чрез 40 дней приступает к его перекрещиванию. При этом сообщает ему все тайны их секты, и указывает места пристанодержателей – жилых бегунов, где новообращенный может безопасно проживать от слуг антихристовых.

Самое крещение их совершается вечером или ночью; крестят обыкновенно или в особо устроенной яме, нечто в роде купели, в дождевой воде, или в болоте, но отнюдь не в реке, как оскверненной следами «слуг антихриста». Исключение только делается для больных, перед смертию; такового перекрещивают в чану, тоже в дождевой или болотной воде. Ежели же прозелит мужчина, то перед крещением он становится раздетый, без рубашки, обратившись лицом к востоку; затем наставник или сам крестящийся, ежели он знает грамоту, читает трижды символ веры и другие молитвы, потом перевязывают прозелита большим полотенцем, погружают его три раза в воду, нарекают другое имя, и надевают на него кипарисный крест в оловянной оправе и длинную белую рубашку старинного покроя: ежели же крестят из женского пола, то накидывают, сверх белой рубашки, черную одежду. Так крестят наставники бегунской секты, принадлежащие к так называемым последователям их основателя Евфимия, или Евфимисты. Наставники же, последователи крестьян – Голенищева и ткача Кувшинова, находятся при крещении только в качестве посредников: их прозелит поступает в бегунство чрез самокрещение, сам себе читает символ веры и проч. Это последняя отрасль странствующей секты, в настоящее время имеет первенство над первоначальными – Евфимистами.

Особых молелен или часовен у бегунов нет. Богослужение совершается у кого-нибудь из жилых бегунов или пристанодержателей. В противном случае бегуны избирают где-нибудь поляну в глухом лесу; сносят туда каждый свою икону, которые большею частию бывают литые медные, вешают их на деревах, становят аналогий, раскладывают следованный псалтирь и отправляют утреню, часы и вечерню, по филипповскому уставу. Кафисмы читают девицы, аллилуиа поется на распев – по-старообрядчески дважды, служба продолжается до четырех часов. Свечи при богослужении зажигаются из желтого воска.

Когда кто-либо из странствующих умрет, немедленно доносят об этом своему наставнику, ежели он находится не далеко. По приходе их учителя, на умершего надевают новый саван; в это время наставник читает молитвы, потом завёртывают тело в новую рогожку, и зарывают в землю ночью, летом в роще или в поле, а зимою в сараях – под клетью, под овином и даже на дворе, или в подполе, которые обыкновенно делаются в избах жилых бегунов. Иногда делается ими и так: когда сектатор чувствует приближение смерти, родственники или соседи больного подают в волостное правление или полиции объявление о его будто бы побеге, в знак того, что он разорвал все связи с обществом и выносят его в соседний дом к другому пристанодержателю, или даже ославляют в своем доне, только помещают где-нибудь в тайнике, под скрытием и в душеспасительном страхе¹⁸.

Старообрядцы, отделившись от Православной церкви и признавая еретиками всех сторонников исправления богослужебных книг, введенного патриархом Никоном, сознавали, однако, что священнодействия не может совершать мирянин, не посвященный в сан иерея. По смерти епископа коломенского Павла, в числе диссидентов не было ни одного духовного лица, имевшего право на хиротонию, и старообрядцы, для совершения своих треб и обрядов, вынуждены были сманивать и принимать беглых священников православной церкви, совершая над ними вторичное миропомазание, и заставляя их отречься от «никонианской» ереси. Таким образом целая раскольничья духовная иерархия состояла из беглых попов, и отделявшиеся от православия старообрядцы получили от того название – Беглопоповщины.

Центром беглопоповщинского согласия были первоначально: стародубские слободы, что на Украине, потом ветковские – в Черниговской губернии.

Правительство, с своей стороны, получив сведение о частых побегах православных попов, приняло строгие меры к устранению этих побегов. Предписано было: беглых попов ловить и предавать суду, расстригать и отправлять в ссылку¹⁹.

С усилением преследований со стороны правительства против раскола, старообрядцы бежали тысячами за границу, а оставшиеся в России рассеялась по разным губерниям и укрывались в лесах; те же, которые приютились в городах и селах, скрывали свою веру, обряды свои совершали втайне; многие за духовными требами уходили в скиты поселившихся в лесах отшельников.

В царствование Петра I-го и последующие времена, хотя и были приняты некоторые облегчительные меры в отношении раскольников, собственно к их духовенству, но они изменялись очень часто, и преследование беглых попов хотя не раз ослабевало, но вполне не прекращалось.

Так шли дела до 1762 года. В этом году, как известно, состоялся указ Екатерины II-й, коим разрешено было зарубежным старообрядцам возвратиться на родину. Воспользовавшиеся этою милостию, пришельцы поселились на реках Большого и Малого Иргиза, и отчасти в Саратовской и нынешней Самарской губерниях, и получили название Иргизцев – от рек, вдоль которых зарубежные выходцы основали первые слободы, и вскоре потом свои монастыри²⁰.

В 1771 году основалось в Москве Рогожское кладбище согласия Беглопоповщины. Кладбище это, вследствие случайных причин, (о которых здесь не место распространяться), приобрело, во время бывшей в Москве моровой язвы, огромные богатства, и вскоре сделалось главным центром согласия беглопоповцев. Иргизцы однако же не теряли от того своего значения, тем более, что и правительство смотрело на них благосклоннее, нежели на прочие согласия и толки раскола. Императрица Екатерина, Император Павел, Император Александр I-й предоставляли тамошним монастырям много льгот и преимуществ, и в глазах единоверцев, старообрядческие Монастыри на Иргизе пользовались особенным уважением, так что здешние и из других местностей поповцы, часто отправляли туда беглых православных священников для исправы. Со второй четверти XIX столетия, дела беглопоповщины однако же значительно изменились.

Указами 1832-го и 1834-го годов²¹ предоставлено раскольникам сохранить у себя, имеющихся у них, православных священников, вновь же прибывающих предписано было местному начальству, подвергать законной ответственности.

Согласие Поповщины понимало, что попы их не проживут вечно, и что когда-нибудь и без того скудный запас их истощится. Они прибегали к одной успешной уловке, чтобы продлить их существование, а именно: на место умершего священника, принимали вновь бежавшего и передавали ему имя покойного, так что при этом замысловатом способе, раскольничьи попы действительно сделались бы бессмертными: но и эту хитрость открыло правительство и приняло против оной надлежащие меры. Положение Поповцев час от часу становилось все более и более стесненным.

В 1846 году, случай поблагоприятствовал Рогожскому кладбищу. В Царьграде жил тогда праздно митрополит Боснийский Амвросий, отрешенный от своей митрополии Константинопольским патриархом.

Люди достаточные и влиятельные из числа старообрядцев Рогожского кладбища задумали воспользоваться этим случаем; подослали своих агентов к Амвросию²², переговорить с ним, и вскоре из Белой-Криницы отправлены были депутаты к Амвросию, старообрядческие иноки – Олимпий Милорадов и Павел Васильев (уроженец г. Валдая), для заключения условий. Уговорились платить митрополиту по 500 русских полуимпериалов в год пожизненно, а сыну его Георгию по 200, с тем, что в случае смерти отца, на сына переходит полный его оклад, т. е. 500 полуимпериалов в год, до тех пор, пока он будет жить во владениях Австрии²³.

По заключении в 1846 году этого условия с Амвросием, митрополит вскоре переехал в Белую-Криницу и поселился в тамошней старообрядческой обители, построенной еще прежде, где с разрешения Австрийского правительства вступил в управление делами раскольничьей митрополии. Таким образом в Австрийских владениях учредилась старообрядческая митрополия, на иждивении вышеупомянутых московских Рогожцев, которые взяли на себя все расходы по содержанию Белокриницкой обители.

Казалось бы, что дела Рогожцев приняли благоприятный оборот, но на беду Австрийское правительство, разрешив Амвросию стать во главе Белокриницкой митрополии, постановило ему в неуклонную обязанность не принимать ни малейшего участия в делах старообрядческих в России и русских подданных. Это стеснительное условие рассеяло все надежды и мечты Рогожцев, и они спешили воспользоваться на сколько то было возможно, властию и правами нового митрополита.

В Белой-Кринице жил тогда русский раскольничий уставщик Куприян Тимофеев. По требованию Рогожцев, Амвросий постриг его первоначально в иноки, и по степеням духовной Иерархии возвел его в сан митрополита древне – православных христиан с именем Кирилла. Это торжественное хиротонисание произошло в 6-й день Января 1847 г.

Новый митрополит, не стесненный со стороны Австрии условием невмешательства в дела Русского раскола, начал то и дело постригать священников и епископов, и наставил их для русских старообрядцев порядочное число. Однако ж эти попы и епископы не вполне удовлетворяли желаниям Рогожцев, как не признанные местными властями: их надо было скрывать. Но уже много было сделано и тем, что Поповщина имела более нежели достаточное число попов, да и впредь не могла в них нуждаться, потому что поставленные митрополитом Кириллом епископы, проживающие в России, то и дело постригали в попы – купцов, мещан, крестьян, сколько требовала надобность.

Таким образом из Беглопоповщинского согласия образовалась Белокриницкая, или австрийской лжеиерархия – Поповщина, – как теперь Рогожцев и называют. В настоящее время белокриницкие старообрядцы находятся между собою в соблазнительных распрях, в особенности представители их высшей духовной иерархии. Причиною этой разладицы было издание их пресловутого Окружного послания, (о котором мы приложил в конце нашей статьи заметку). – Вот образец, для примера, этих распрь и беспорядков, от коих образовалось по нескольку отдельных партий, находящихся между собою во взаимной вражде. В Балте, где проживает теперь изгнанный из Кореневского монастыря раскольничий епископ Варлаам, старообрядцы разделились на две враждебные партии, получившие особые названия. Одни приняли Окружное послание (окружники) и ходят в часовню, где служит их поп, ставленник Белой-Криницы: эти называются стуканцами, потому что перед службою стучат в доску, вместо благовеста. Другие, как не принявшие и не признающие Окружного послания своим, не ходят вследствие этого в часовню, а отправляют службу чрез особого своего попа Софрония – по хатам: эти называются хатниками. Обе партии считают одна другую еретическими и совершенно чуждаются друг друга, тогда как каждая партия называет себя «древлеблагочестниками», старообрядцами дониконовского времени. – Подобные же партии, не согласные между собою, образовались и по другим губерниям России, в том числе и в Гуслицах богородского уезда московской губернии. – Есть еще особый род старообрядцев, проживающих в большем раскольничьем селении Плоском, (в 18 верстах от Тирасполя), которые не идут ни к той ни к другой стороне, а говорят, что нет теперь истинного священства, что будет лучше каяться Богу и матушке сырой земле. – Эти последние старообрядцы подходят ближе к секте дырников, о которых мы скажем ниже. – Значительная часть из старообрядцев поповщинского согласия, вследствие Окружного послания, отделилась от белокриницких, – и снова теперь стала крепче придерживаться беглого, тайного (лужковского) священства, но на доктринах старого беглопоповщинского или Ветковского согласия. В самых же Стародубских слободах, гнезде закоренелых раскольников, это разделение между старообрядцами дошло до того, что в одном и том же доме, члены одного в того же семейства, садясь за трапезу, садятся по разным углам и едят из разной посуды, т. е. за одним семейным столом собираются как еретики различных сект! ...

С 1860 года, появился особый, хотя и не новый толк, в Оренбургском крае, по Уралу на Форпостах и зимовьях, прозванные «Дырниками». Эта уродливая секта была созданием самого раскола. Дырники также как и прочие старообрядцы или раскольники, упомянутые нами выше, говорят следующее: что со дней большого Московского собора 1667 г. и настало царство антихриста, следами коего осквернена вся вселенная, и потому нет на земле святости и благодати, кроме их (Дырников) избранного общества, а все остальное находится под рукою антихриста, в том числе и наша Старообрядческая братия, потому именно, что все староверы и старообрядцы молятся и покланяются как писанным вапами (красками), так и литым медным иконам. По их мнению, эти иконы осквернены тем, что продаются в городах и селах – на базарах, где повсеместно видимо присутствует антихрист; а тем более, что иконы эти пишутся и льются теми мастерами, которые, по своему исповеданию, принадлежат к другой вере или согласию; притом же мастера эти иноверные, щепотники (молящиеся тремя перстами) и табачники. Купленные на базаре иконы в настоящее время, по словам Дырников, святить некому: «Святая разорена вся, а благодать на небеса отлетела». Вследствие чего, они нашли способ обойтись без этих икон, как это было в первые времена христианства, утверждая, что можно молиться, по их старообрядческому уставу, на восток, обойдя писанные и литые иконы. Это делается ими так: в летнее теплое время они выходят на двор или задворок, становятся лицем к востоку и таким образом отправляют свои молитвы; а как зимою за холодом вне избы молиться невозможно, то они внутри своего дома провертывают в стене дыру, направляя ее притом на восток, и в часы молитвы, дыру эту оттыкают, и сквозь это отверстие, обращенное на восток, продолжают свое моление; вследствие чего они и названы дырниками. Эти сектаторы не отрасль ли древней ереси, появившейся в Пскове и Новгороде, во времена Иосифа Волоколамского? К слову, описываемые нами «дырники» именуют себя также одним общим именем – старообрядцами: но что же есть между ними общего с первыми диссидентами во времена Никона, читатели видят сами из нашего изложения.

В 1818 году, правительством дозволено было старообрядцам беглопоповщинского согласия, проживающим повсеместно в России, иметь у себя беглых от православной церкви попов, с тем только, чтобы эти последние, независимо от духовной власти, имели при себе и вели метрические книги, вписывая в них новорожденных, бракосочетавшихся и умерших прихожан того общества, в коем находился беглый иерей. С этими метрическими книгами он должен был относиться к гражданскому начальству с отчетностию, что и было принято большею частию старообрядцами беглопоповщинского согласия. Однако же явились некоторые, из среды старообрядцев, толковники на подобные метрические записи, производили разные толки совершенно в противную сторону, а другие сочли это важною ересью и не решались подчиниться тем священникам, которые вели обыкновенную своим прихожанам метрическую запись. Первое слово протеста этих последних было брошено в посаде Лужки, что в стародубских слободах чернигов. губернии. Вот первая причина отделения от беглопоповщины Лужковцев.

Хотя эти новые сектаторы и не решались, по вышеизложенной причине, соединиться с беглопоповцами, и заимствоваться от них священством, однако же не решились и вовсе быть без иерея. Вследствие своего разномыслия, касательно метрики, Лужковцы приобрели себе особого тайного попа, бежавшего от православной церкви, без вести пропавшего, как по мнению духовной так и гражданской власти. Попа этого звали Иваном.

Но как было поступить с этим «тайным» попом Лужковцам, то есть, чрез кого принять его вторым или третьим чином? Сами они, как не имевшие власти священнодействовать, сотворить исправу не дерзнули, а прибегли к следующему средству: обратились с просьбою к настоятелю Лаврентьева монастыря Симеону, дабы он дозволил монастырскому священно-иноку принять от ереси, – какой не сказали, – или сотворить «исправу» над обратившимся к их согласию попом. Настоятель охотно исполнил их желание; назначил священно-инока Ираклия с уставщиком иноком Боголепом. С приездом целой свиты в посад Лужки, ввели Ираклия и уставщика в свою молельню, где уже находился означенный поп Иван и несколько людей, собравшихся к вечерней службе, которую, а потом и всенощное бдение, совершал священно-инок Ираклий. С окончанием службы, Лужковцы просили его принять общезаведенный беглопоповцами, вторым чином, их новоприбывшего попа Ивана, коего тут же заставили читать отречение от никонианства и различных ересей. Помазав попа маслом, Ираклий хотел было с новообращенным «исправленным» попом приступить к божественной литургии, как это обыкновенно делается старообрядцами, но, к общему удивлению иноков, старшины Лужковской молельни или, как они называют, церкви, священно-инока Ираклия до священнослужения не допустили, и вместе с тем сделали ему следующее возражение: «Ибо ты признаешь за православных христиан, как «иноков жительствующих в твоем Лаврентьеве так «и других монастырях; и если ты таков, то иди туда «откуда пришел. Ибо мы тех, которые приняли еретические метрики²⁴, не признаем православными, в том числе и твоего настоятеля, а потому «и служить тебе с нашим священником не позволим». Изумленный этими словами Ираклий, после долгого увещания, тут же оставил раздорников старообрядческой церкви. – Лужковцы же тотчас взяли книгу требник, заставили своего «справленного» попа Ивана, читать другой раз проклятие ересей, и будто бы от некие другие ереси начали сами «переправлять» его к своему Лужковскому «благочестию».

По прочтении вновь: «аз (имярек) от гнусные ереси днесь прихожу», и проч. попа заставили еще читать проклятие (из первого чина), жидовского клятвенного обещания, следующие слова: «ныне убо да приидут на мя вся клятвы, и трясение каиново, проказа гиозиева, и да буду проклят и препроклят», и проч. – По окончании этой церемонии, поп Иван был допущен Лужковцами к совершению божественной литургии, – и начавши проскомидию, когда очередь дошла до той просфоры, из которой должно вынимать часть за весь священнический чин, поп остановился, спросил уставщика: «за кого вынимать часть из этой просвиры, я недоумею, потому что нет у нас священных лиц, нам «единоверных». Уставщик отвечал, что нужно оставить эту просфору, не вынимая части. Поп заметил: «как же у нас будет совершаться литургия, ни по – старообрядчески на семи, и не по-никоновски на пяти, но только разве по лужковски на шести. И литургия была совершена на шести просфорах. Это происходило в 1820-м году. С этого времени, день от дня Лужковское согласие размножалось, и вскоре дошло до многих нововымышленных обрядностей, о которых мы упомянем ниже. Переходящих в Лужковское согласие от поповщины Белокриницкой, принимают третьим чином, то есть после исповеди, с отречением от всех ересей.

В Лужковское согласие не принимают беглых попов, известных правительству, а своих они скрывают тщательно от местных властей. Лужковцы называют себя между своими единомышленниками – тайным ветковским согласием, как дѐ это было и в первые времена при Никоне. Лужковцы признают как православных, так и свою братию раскольников не их согласия – за еретиков, избегая всякого с ними сообщения; отлучившихся из своих селений они считают осквернившимися, и по возвращении очищают их молитвою, которую прочитывают над ними их тайные попы. Они считают также за грех носить мундиры, принимать присягу, брать паспорты для отлучек и подписывать правительственные бумаги, относившиеся к их расколу. В моленных своих надевают одежду, какую носили их предки, отпавшие от церкви во время Никона, и приходящих в другой одежде в их моленную не пускают. Лужковское согласие до 1847 года, т. е. до образования Белокриницкой раскольничьей митрополии, не было еще так известно и распространено между раскольниками, как оно сделалось с этого года; на это были следующие причины. Лужковцы первые, из числа старого беглопоповщинского согласия, подали протест Рогожскому кладбищу и выразили его в подобной форме: Что новая раскольничья митрополия (Белокриницкая) есть плод изобретения жидовской ереси, (намек на фактора Константина, родом из евреев, чрез коего был добыт митрополит Амвросий), и не законна эта иерархия по трем главным причинам: а) что Амвросий без ведома и разрешения Константинопольского патриарха вступил в старообряческую веру; б) что Амвросий на мзде основал свою митрополию, т. е. продал себя и хиротонию свою за 500 золотых; в) что он крещен обливанием, а не трехпогружением, и следовательно еретика хиротония не действительна. Эти доводы Лужковцев, снискали им от беглопоповцев много новых последователей; сторонники этого протеста перешли в Лужковское согласие. Во всем остальном, как в обрядностях, так и своем исповедании, Лужковцы следуют своему староветковскому согласию. Последователи Лужковского согласия, хотя и в малом числе, однако же разсеяны по всей обширной России, они находятся на Дону, Урале, в Стародубе, в Самарской, Саратовской, в Гуслицах богородского уезда московской губернии, и в других губерниях. –

Со второй половины XIX столетия, на Иргизе (в Саратовской и Самарской губернии), из староветковского беглопоповщинского согласия образовались новые особого рода согласия, коих обрядности отчасти похожи на ветковские, но зато есть и такие нововымышленные, которые в настоящее, так сказать, переходное время в расколе, резко отличаются от прочих старообрядческих же.

На Иргизе, за отсутствием беглых попов (австрийских или белокриницких не принимают), избирается какой-нибудь крестьянин, мещанин, начетчик; – совершают над ним «исправу», как это делалось и делается с попом, перебежавшим из прихода православной церкви, и таким образом новопроизведенный Иргизцами поп допускается ко всем духовным требам в среде старообрядцев. Впрочем, Иргизские самодельные попы, сами сознают свое неправильное участие в делах церкви, не берутся отправлять божественной литургии для старообрядцев, хотя по видимости они и занимают должности их старообрядческих попов: на их обязанности возложено: крещение, погребение, прочтение очистительных молитв родильнице, исповедь, отправление богослужения – утреня, часов, вечерни, венчание браков по следующей форме.

Перед венчанием, отцы жениха и невесты благословляют брачных иконами, как это обыкновенно бывает и у православных; с этими иконами их провожают в то место или дом, где назначено венчание. У более зажиточных старообрядцев, в начале перед венчанием, отслужат еще у себя в доме всенощную или молебен.

Во время венчания читают большой начал и два канона, Апостол и Евангелие, ежели оно под руками найдется. Взамен венцов, тысяцкий и кума, принесенные от родителей благословенные иконы, носят над головами брачных, это делается даже и тогда, когда венчает свадьбу какой-нибудь беглый поп, потому что у этих гостей иереев не имеется в наличности свадебных венцов. Впрочем, венцы брачных заменяются другим родом.

В 1864 году, на Иргизе, было подобное венчание: где-то в отдаленном сарае, венчали одного старообрядца из отставных солдат Максима Еремина, с невестою из старых дев, Лукерьею Феодосиевой. Этот обряд над ними был совершаем одним из беглых попов, странствовавшим по Иргизу, отцом Степаном: но на беду в упомянутом месте, не случилось ни одной иконы, а родительские тысяцкий и кума захватить забыли. Чтобы исполнить полный обряд венчания, поп Степан придумал заменить их нагрудными крестами, снятыми с брачущихся, и гайтаны, на коих были привязаны эти кресты, тотчас перевязали на затылок головы, так что кресты самые приходились на самом лбу жениха и невесты, что вполне заменило, по словам попа Степана, брачные венцы, таким образом венчание благополучно было окончено. По окончании этого «мужицкого», по словам Иргизцев, венчания, жених с невестою меняются при находящихся при этом деле свидетелях перстнями или кольцами, с словами один к другому. Возглас первый делает жених: «Аз тя посягаю в жену мою». Невеста ему отвечает: «Аз же тя посягаю в мужа моего». Эти слова взяты ими из книги Большой катехизис – (смотри содержание шестой тайны). Затем брачные прикладываются к кресту, целуются между собою, чем и заканчивается обряд сводного брака. Подобный обряд венчания теперь уже вошел в обычай у беглопоповщинского согласия и у некоторых Иргизцев, с известными даже прибавлениями или убавлениями. Одни во время подобного сводного брака, перед своим венчанием, кладут на стол большой домашний пирог перед образом на платке, а на пирог кладут обручальные кольца, которые должен класть их мнимый поп, и за тем приступают к венчанию по описанным выше обрядам.

Теперь Иргизцы, и вообще прежнее беглопоповщинское согласие, изобрели для своих последователей особого рода правила, которые состоят в так называемом «Скитском покаянии, о коем мы и намерены здесь сказать несколько слов. –

К «Скитскому покаянию» приступают следующим образом: часовенный попечитель, или новоизобретенный Иргизцами поп, – о которых мы упоминали выше, – делает повестку чрез своего помощника по своим прихожанам, принадлежащим к старообрядческой часовне, о том, что в такой-то день и час, в его молельне будет прочено «Скитское покаяние». – Вследствие чего старообрядцы, прихожане часовни, приходят к назначенному времени. –

Помощник часовенного попечителя подходит к часовенному амвону, который обыкновенно находится посреди молельни, кладет на аналой, особую рукописную тетрадку, потом чтец кладет три земные поклона и произносит молитвы: «за молитв святых отец наших», трижды, «аминь», «Царю небесный», «Трисвятое» и «Отче наш», «Господи помилуй, 12 раз, и проч. – Все присутствующие должны «замолитствовать», то есть положить несколько поклонов; с окончанием их, чтец принимается за «Скитское покаяние». – В этом покаянии изложены «купно» все грехи, мужские и женские, о которых, без сомнения, большая часть присутствующих, в особенности женщины и девицы, не смотря на чрезвычайную распущенность раскольничьих нравов, прежде того никогда не слыхивали и даже не воображали. Пропуская множество непристойных слов, мы приведем из этого «покаяния» несколько грехов старообрядческого приготовления, допускаемых в печати, где цинизм дела несколько прикрыт бессмыслицею слова.

...«Ох мне грешному и беззаконному; увы мне грешному, люте мне грешному: погибох во гресех! горе мне грешному: камо ми ся денути со грехи моими?... «А се суть Господи греси мои: лихоимство, мздоимство, многоимство, посулоимство, резоимство, чюжеимство, опальство, окаянство, насильство, кривосудство, упрямство, наровство, лакомство, непотребство, ласкосердство, несытство, пиянство, нечювство, суровство, неверство, высокоумство, стокрадение, презорство, лицемерство, пронырство, шумовство, лукавство, збойство, недилиство, непоставство. Согреших в богохульных и нечистых сластех скверных, и неявленных, и неизглаголанных; согреших, от пиянства отъят, и блудих, и прелюбодействовах в праздники» – и проч. проч. –

Со окончанием этого «Скитского покаяния», часовенный попечитель или их мнимый поп, собирает кошельковый сбор с присутствующих. – Затем снова кладет большой начал, то есть семь поклонов, и делает присутствующим предложение – подходить к евхаристии, которая состоит из богоявленской воды; желающим она дается по три маленькие ложечки. Приготовление оной совершается таким образом: Накануне (в сочельник) Богоявления Господня 5-го января, часовенный попечитель отливает известную пропорцию воды в особую посуду, и сохраняет ее в продолжения целого года, для их причащения.

Есть еще особый способ, у Иргизских старообрядцев, к приготовлению евхаристии. Нижеизложенный способ изобрел Константин Ильич, иргизский старожил; – есть даже особая секта, которая, в отличие он других, самими же старообрядцами названа – Константиновщиною, именем ее основателя. – Учение этого последнего сектатора отличается в малом от учения Иргизских старообрядцев. – Константин Ильич точно также, как и выше описанные попы Иргизцев, сводит браки, и почти тем же обрядом; но за то он изобрел следующее средство к приготовлению евхаристии, или «сакрамента», по выражению старообрядцев.

Вначале этот сектатор приготовляет сам тесто из пшеничной муки, на чистой дождевой воде, из коего сделает большой деревенский калач, в день четверга на страстной неделе; испечет его в особо приготовленной для этого печи , воду же для своего сакрамента заранее сбирает чистую, «небесную», в особо приготовленные и тщательно вымытые в речной воде сосуды, которые обыкновенно ставятся где-нибудь на дворе к желобу, для скопления дождевой воды, и из этой то воды, секта-Константиновщина, приготовляет тесто для означенного сакрамента. – Таким образом приготовленный и потом испеченный калач разрезывается на мелкие кусочки, которые и продаются по значительной цене старообрядцам, нуждающимся в этом предмете, – и хранятся ими до самой смерти где-нибудь в божнице, за иконою; с приближением же этой грозной гостьи, умирающего напутствуют прежде чтением, упомянутым нами выше – Скитским покаянием, и затем причащают означенным сакраментом Константина Ильича.

Здесь, впрочем, не место распространяться о всех новых обрядностях и доктринах, современных нам старообрядцев старого беглопоповщинского согласия²⁵.

Прежде нежели приступим к определению: что такое современное старообрядчество в России, предупреждаем наших читателей, что, как в начале этой статьи мы не касались, так и в заключении мы не будем касаться богословской полемики с описываемыми диссидентами, или делать им нечто в роде поучения. Цель нашей статьи – изложить как историческое явление старообрядчества на Руси, описать современных старообрядцев разных толков и согласий, и поставить их в параллель с диссидентами времен патриарха Никона.

Итак, взглянем теперь на современных нам старообрядцев, так ли они следуют тому учению, которое преподавали их первые учители, и наконец в чем они сохранили память тех страдальцев, тех мучеников «за древнее благочестие», которые жили в XVII веке?

Первыми диссидентами были поповцы, названные впоследствии – «Ветковское согласие»; где сохранились доктрины первых диссидентов, теперь этого сказать и определить сами старообрядцы нынешней поповщины не могут. Белокриницкие (Рогожские) скажут: у нас сохранилось это древне благочестие. Беглопоповцы (старые на Иргизе) ответят им на это: ваша Белокриницкая иерархия основалась в 1847 году от грека обливанца, но вы им же самим перед смертию были прокляты, как крамольники или чинившие раздор с Св. православною церковью. Мы одни только те «древлеблагочестники», а вы отступники от нашей церкви, и проч. проч. Лужковцы (основан. в Чернигов. губ.) скажут следующее: как Рогожцы, так и вы еретики, с своими беглыми попами; о коих знают «внешние», что они проживают в ваших общинах; древнее благочестие только сохранилось у нас, как не смесившихся с «Никонианами» и проч. проч. Иргизцы (новые) никоим образом не уступят первенства другим. Обрядности этих последних мы выписали выше. Словом, таких согласий поповщинского старообрядчества наберется не один десяток. Упомянутые выше поповцы также, как и все другие, разнятся между собою, ежели не по доктрине, то по своим обрядностям. А между тем все из этих согласий поповщины, называют себя последователями Павла коломенского, Аввакума, Логина и других, тогда как сами между собою совершенно не сходны по обрядностям, а некоторые и по исповеданию. Очевидно, что ни одно из этих согласий не сохранило древнего учения в той условной форме, как им было оно передано их первыми расколоучителями. – Обратимся к беспоповщине, и взглянем на доктрины этих сектаторов, возникших из среды самого же раскола или старообрядчества, отделившегося во времена Никона.

Как известно, первые расколоучители отделились от нашей церкви (в 1654 г.), вследствие одних только частных обрядностей, но не по исповеданию. Эти первые диссиденты, как вышедшие из членов православной церкви, не могли допустить утраты в Св. церкви семи таинств, как главного основания православной веры, а потому они, конечно, тоже завещали блюсти и хранить их в своих догматах своим последователям. Между тем все беспоповцы издавна признают только два таинства (крещение и покаяние), а остальные пять они нашли не «по времени»; понеже, «за рассыпанием руки людей освященных», их нет во всем земном мире. Беспоповцы об этих таинствах объясняют следующим образом: якобы со времени книжного исправления патриарха Никона, а тем более со времени большого Московского собора, бывшего в Москве 1667 г., антихрист должен был появиться на русской земле; чему свидетельствует 666 число зверино, и год приготовления к Московскому собору с 1666 г. В скором же времени явились толковники о том, что антихрист ежели еще не народился, то явились его предшественники в лице царя Алексея Михайловича и патриарха Никона. Одни из беспоповцев, со дня своего основания, разумели «антихриста» мысленно, духовно, а другие разумели его приход чувственно – в лице царя русской земли и его администрации, яко поборников и слуг антихриста. Каков должен быть или в каком виде явится антихрист, (т. е. в мундире или без мундира), беспоповцы до сих пор еще не решили. Однако же, странно, двести лет прошло со дня нарождения антихриста, по предположениям беспоповцев, т. е. со дня Московского собора 1667 г., а его еще и до сих пор они ждут, не дождутся. Словом, в этом их спутанном вопросе, есть какая-то неопределенность и для них самих же беспоповцев: ежели действительно антихрист народился со времени Никона, то почему же его до сих пор нет на земле чувственно? так думает из них некоторая часть. Ежели же он царствует «мысленно, духовно», то где именно его царство? Другие же беспоповцы говорят: не может быть, чтобы антихрист царствовал в одном только русском и ненавистном нам «латинском» царстве; а некоторые из них утверждают, что церковь, по словам самого Спасителя, должна существовать «до скончания века сего, и ее и врата адовы одолеть не могут». Чтобы решить этот довольно сложный вопрос, обратимся к первым учителям раскола. Диакон Феодор в своем послании (рукописном) в лето 7179 пишет так: «Юзник по вере церкви Христовой, возлюбленным братиям, православным христианам Афето-российского рода, радоватися и утверждатися во благочестивых догматех отеческих, кроме еретической скверны и порока. Слышах бо некиих от вас вопрошающих о словеси избранного сосуда, о антихристе сие: «И самого антихриста еще ныне несть, в наше время (Никоново), но точию предтечи его, якоже прежде и ныне суть, и по сих еще инии будут, дóндеже сам той приидет. И ждати его, егда римская власть и сила разорится, и обстоим будет Рим перскими вои отвсюду; тогда, егда приближится ему запустение, и антихристово царство приидет. .... Антихрист прииде, егоже глаголют по числу 666 быти имени его, и самому. Ибо и в книге «о вере» (30 главы) не о имени, но о отступлении пишет по 1000 лет Рима от Христова Рождества, а по 1595, белороссиян принявших Унию: «и егда (глаголет) исполнится 1666 лет; да не чтобы от прежде бывших вин зло неаково не пострадати и нам». Се не о антихристе, но о отступлении более оберегает, дабы такожде не отступити от веры, и не отторгнутися от главы нашего Христа и его церкви, и проч. А о триех царех, ихже и убиет антихрист по воцарении своем, о них же пишет Ипполит, места сказуя, а лиц не указа. И ныне в вас братие, толкуют о тех царех пестро и инообразно, и отнюдь не подобно, реку – и еретическо; якобы по онех толкованию оный антихрист убиет три цари великие: веру, надежду и любовь, а седьмь noкopиm под себя проклятый. Протолковаша тайны Нового Завета! И таковое их толкование не схожается со святыми: нигде бо тако не толкуют святии, чтобы до конца в верных вера оскудела. Такожде и о таинствах седми Нового Завета, толкование их суетно и ложно. Немощно бо некрещенному, или без причастия, или без священства, или кроме покаяния (по Иосифу Волоколамскому II слова) и христианину быти или именоватися. Аще бо Святии лиц не показаша прежде времени, а они всуе мятутся, и недарованная им разумети восхищают, и мудрейши святых себя показуют. Еще же и откровение Богословле, седмиглавие зверя, толкуют о патриарсех Московских, и то такожде толкование их ложно. И тако молим таковых любовию духа, не мудрствовати о неданном им. А еже глаголете ми о Никоне бывшем Московском патриарсе, еже оный – де Никон Св. церковь соборную и Апостольскую раздра и разврати, и сим расколом Россию всю возмути, и сего ради мните его быти антихриста: ни, братия моя, не вем сам. Но подобает и о вразе правду свидетельствовать: и антихрист будет царь, а не патриарх, испытайте Писание» и проч.

Как видно из вышеприведенной выписки одного из первых расколоучителей, что он отнюдь не допускал утраты в Св. православной церкви тех седми таинств Нового Завета, которые между прочим беспоповщина (последователи старообрядчества), нашла нужным, по своим убеждениям, исключить эти непреложные в церкви Христовой таинства, за что, по словам диакона Феодора, «не мощно и христианину быти или именоватися, токмо в них вера христианская оскудела».

Каждое из упомянутых нами беспоповских согласий, именует себя старообрядцами, староверцами, т. е. последователями старой православной веры, которую исповедали их праотцы и первые учителя старообрядчества во времена Никона. Самые доктрины, в современных нам старообрядцах, так их разнят между собою, что старообрядец беспоповского согласия, хоть, например, Преображенцы или Феодосиевцы, находятся с другими согласиями, тоже старообрядцами, в непримиримой вражде; они не пьют, не едят и даже не молятся, ни в одних общих молельнях, ни даже входя в их дома – их иконам, называя притом еще эти иконы не ихними, иноверными. Где же здесь то единство, та полнота учения староверческого, та сила и та воля первых расколоучителей, уклонившихся от православной церкви? Исступленный фанатизм, почти для всех беспоповцев, начертал такие неестественные правила, которые отнюдь невозможны для мыслящего христианина. Отец, мать, в силу своих религиозных убеждений, должны быть отчуждены от своих детей, или покидать оных на произвол судьбы, или же (с новоженами) ни пити, ни ясти, ни на молитве общей быти, что мы и видим в согласиях: Преображенском или Феодосиевском, у Филипповцев, Бегунов, Старопоморцев и других! Все это ими делается во имя будто бы их первоначального старообрядчества. Но где же теперь у них оно, спрашиваем всех благомыслящих наших читателей, в каком именно толке, согласии – то старообрядчество, которое было во времена патриарха Никона? У Поморцев, у Феодосиевцев, у Филиповцев, Бегунов, Нетовцев, Дырников? и проч. проч. Но все эти секты основаны в позднейшие времена на совершенно новом учении, отвергшем даже некоторые таинства православной церкви. – Где же на самом деле то древнее старообрядчество, когда все согласия, с недавнего времени начавшиеся, все до одного разнятся между собою, не только в форме обрядностей, но и в самых основных своих началах верования?

Обратимся теперь к вопросу, поставленному в заглавие изложенных здесь очерков: «Что такое современное старообрядчество в России?» По прочтении исторических сведений, здесь собранных, вопрос этот не может затруднить читателя. Если верования и обрядности, поименованных здесь согласий старообрядства, так различны между собою: то само собою разумеется, что ни одна из них не сохранила вполне и без примеси тех верований и обрядностей, за которые ратовали первые, отделившиеся от православной церкви, так называемые старообрядцы; иначе, все согласия должны были бы исповедовать одни общие верования, держаться одних общих обрядностей.

И так, многочисленные эти согласия, приняв верования, не сходные ни с верованиями православной церкви, ни с верованиями древнего благочестия, исповедуют теперь не веру их праотцев, а новую изобретенную ими самими веру, совершенно отличную от православного исповедания, и не сходную даже в своих обрядах ни с православными обрядами дониконовского времени, ни с восстановленными этим Патриархом. К какому же исповеданию принадлежат современные нам диссиденты, называющие себя «старообрядцами?»

Название «старообрядцев» не может и не должно принадлежать людям, вовсе, как мы видели здесь, не следующие старым обрядам православия. Первые отщепенцы были, хотя и заблудшие, но все дети православной церкви, как исповедавшие ее основные догматы, признававшие ее святые таинства, и непокорные ей только в исполнении некоторых, установленных ею обрядностей и правил: но могут ли назваться сынами церкви те, которые отступились от самых основных верований их Святой матери, отвергли ее таинства, изменили ее догматы, исказили установленные ею правила и ввели свой новый, выдуманный ими, порядок в отправления Богослужения и исполнении церковных треб. Такие люди не что иное, как последователи различных Богопротивных ересей, совершенно отпавшие от церкви. Это уже не последователи одной из частей расколотой (раздвоившейся) церкви и, следовательно, даже не раскольники, а поклонники новой, вымышленной ими веры; догматы и правила которой установлены их произволом, а не Христом Спасителем, не его Апостолами, не Вселенскими и частными церковными соборами.

Итак, собственно Старообрядчества теперь нет ни в России, ни где-либо в других странах. Даже наиболее близкое к православию согласие – «Поповщина», далеко отошла от учения древних беглопоповцев, первоначальных основателей Старообрядства. Это отступничество от коренного учения, исказив доктрины этого согласия, ослабило верование в них теперешних поповцах, и мы часто видим примеры, как теперешние последовали Павла, Аввакума, Логина, переходят в согласия или секты, отвергшие святые таинства, подчиняются доктринам Андрея Денисова иди Ковылина, и все более и более отдаляются от православной церкви. Например, старообрядец поповщинского согласия переходит в старопоморское, как это сделал Елисей Савич Морозов, известный поклонник сочинения св. Ипполита, папы римского, об антихристе (по убеждениям и разглагольствиям Елисея Морозова, антихриста «должно разуметь в мундире» администрации края, т. е. с красными обшлагами и светлыми пуговицами). Другой пример зыблемости убеждения в расколе – известный В. A. К-в – (бывший откупщик): он от поморского согласия перешел к преображенскому или Феодосиевскому. Словом – в одно время исповедуют наши старообрядцы и Христа Спасителя и велиара.

Вот первый опыт определения, что такое современное старообрядчество в России и вне ее. В заключение, усердно просим наших читателей, словами нашего древнего летописца: «оже ся где буду описал или переписал, Бога деля простите, а не клените, занеже книги ветшаны, а ум молод».

Москва, 1865 г. Октябрь.

Прошло три года с тех пор, как издано и разошлось по всем центрам поповщинского (раскольничьего) согласия «Окружное послание», которое появлением своим чуть-чуть не произвело решительного переворота в старообрядческом согласии Поповцев.

Этот циркуляр «Рогожского духовного совета» привел в недоумение не только многих старообрядцев, не ведавших причины появления этого Послания, но и православных, следивших за современным движением в расколе.

В самом деле, «Окружное Послание» представляло странное явление в духовной жизни старообрядцев. В продолжении двух веков, все вообще диссиденты православной церкви отличались самою исступленною нетерпимостию в деле веры, и вдруг многочисленное согласие Поповцев, без всяких заведомо побудительных причин, циркулярно внушает одноверцам своим самую широкую веротерпимость, и даже четырехконечный православный крест признает, наравне с осмоконечным²⁷, истинным символом искупления, допуская притом, что имя Христа Спасителя можно произносить и писать: Иисус, как произносят и пишут его Православные, и присовокупляя, что имя это «хулити не дерзаем и не нарицаем его именем иного Иисуса и именем противника Христова, якоже нецыи безпоповцы зломудрствуют».

По содержанию этого загадочного послания можно было подумать, что Поповцы решились примириться с православною церковью. Так поняли его и наши литераторы, занимающиеся делами раскола, гг. Субботин и Нильский²⁸, из коих первый видел в этом послании признак искреннего сближения поповцев с Православием, и говорит в одной из своих статей – о современном движении в расколе, что старообрядцы поповского согласия, изданием Окружного послания, «как бы предлагают руку примирения матери своей, православной церкви»²⁹.

Только один из писателей о расколе, г. Вескинский, в статье, помещенной в Православном Обозрении³⁰, сомневается в искренности желания Поповцев сблизиться с нашею Церковыо и явно заподозрил их в том, что они этою уловкой хотят только расположить к себе правительство, намереваясь ходатайствовать у него о расширении их прав.

Догадки эти – не без основания, как читатели увидят из следующего за сим документа, о котором, как надобно полагать, ни г. Субботин ни г. Нильский не знали.

Окружное Послание было искусно распространено Рогожцами между лицами, не принадлежащими к расколу, из старообрядцев же оно было разослано только к начальствующим лицам согласия – к их епископам, старшинам и проч. и разослано вместе с другим циркуляром, озаглавленным так: «Объяснение от составителей Окружного Послания. В этом объяснении предписывалось не распространять Окружного Послания между подведомственными им старообрядцами, а равно не почитать оного распоряжением собора к исполнению, а только хранить его у себя. В означенном объяснении Православные пастыри названы лжепророками, лжеучителями, вкупе с беспоповцами, и сказано, что «пока великороссийские пастыри соборне не возгласят: «аще кто не молится двема персты, якоже и Христос, да будет проклят», «до тех пор они не могут быть приняты в соединение церковное».

Из этого «объяснения» ясно видно, что целью Окружного Послания было отнюдь не сближение Рогожского согласия с Православием, и что слова, заканчивающие это послание: «и да будет едино стадо и един пастырь», – дерзкая насмешка над нашим легковерием.

В самом «объяснении» не указана причина, побудившая Рогожцев к изданию Окружного Послания: тайну эту знали только старшины кладбища. Как всякое необычайное явление вызывает домыслы и догадки, послание Рогожцев возбудило толки не только в их согласии, но и в других старообрядческих общинах. Нечего повторять различные толки и предположения по этому поводу, но можно положительно сказать, что никто из старообрядцев не верил искренности уступок, сделанных Рогожцами Православию: поверили только наши писатели.

Послание это было составлено, как известно, старообрядцем Ларионом Егоровым еще 24-го Февраля 1862 года.

Теперь мы приступим к объяснению обстоятельства, ускорившего обнародование Окружного Послания.

Благодаря щедрым милостям рогожских старообрядцев, Белокриницкая обитель не нуждалась в деньгах. В начале своей метрополии, эта обитель значительно возвысилась: пожертвования, присылаемые из России как материальные, так и денежные, доходили до баснословных сумм; но это искусственное, не нормальное возвышение предвещало и близкое падение как новой митрополии, так и ее иерарха Кирилла. Так и случилось на самом деле. Еще с 1861 года дела обители пришли в затруднительное положение, и Белокриницкий старообрядческий митрополит Кирилл приехал в Москву, как в статьях г. Субботина сказано, – на совещание «Московского собора Рогожцев», а как уверяют сами Рогожцы, – за денежными пособиями от здешних поповцев, составляющими единственное средство содержания Белокриницкого монастыря. Эго было в первых числах Февраля 1863 года.

Вскоре по прибытии, Кирилл начал вмешиваться в дела согласия Рогожского кладбища. Он старался достигнуть полного подчинения ему прочих епископов, и видел, что для этого необходимо оставить здесь (в России) преданного Белокриницкой обители епископа, чрез которого он удобно мог бы поддерживать связь с Русской паствой и иметь влияние на нее. До этого времени общинными делами старообрядческих церквей в России управлял Антоний³¹, их раскольничий архиепископ владимирский. Приходилось или утвердить в этом звании Антония, не пользовавшегося особенным доверием Кирилла, или избрать ему преемника. Не имея однако признанного права произвольно распоряжаться делами здешней раскольничьей иерархии поповцев, приезжий митрополит пошел к цели окольной дорогой. Он употребил все свое влияние на старейшин кладбища, чтобы сместить Антония, и добился наконец, что «постановлением Рогожского духовного совета» Антоний был устранен от управления общинными церковными делами Поповщины, а на место Антония назначен другой их раскольничий епископ саратовский Афанасий, ныне уже умерший, которого Кирилл и вынужден был утвердить в этом звании. Постановление о смещении Антония состоялось на заседании собора поповцев Рогожского кладбища 18-го Февраля 1863 г. Затем Антонию послана была грамота от «Рогожского духовного совета», об удалении его от управления «всероссийскою церковью», с оставлением при владимирской. Антоний был сильно поражен этим известием; он тотчас же поспешил поправить дело, и преданные ему люди образовали партию, враждебную Кириллу, старавшуюся отомстить своему митрополиту за низвержение епископа, управлявшего дотоле Делами Рогожского согласия.

В это самое время вспыхнул мятеж в Царстве Польском. Партия Антония старалась внушать поповцам, что прибытие Кирилла из-за границы в такое смутное время, может обратить на него подозрение предусмотрительного правительства, что за ним будут следить, и при этом случае могут выследить за общиною некоторые уклонения от существующего порядка в администрации края, что могло бы повлечь за собою лишение, только-что дарованных им Государем Императором прав на свободное отправление их религиозных обрядов.

Эти толки, рассеваемые партиею Антония, всполошили целую общину: старшины, руководимые передовыми (образованными) членами согласия, не смотря на должное уважение к своему первосвященнику, нашли однако же необходимом просить Кирилла возвратиться в Белую-Криннцу, объясняя ему, что он невольно может сделаться поводом их опалы у правительства.

Антоний, недовольный прибытием Кирилла, лишившего его власти, также всеми силами старался выжить непрошенного гостя из Москвы, и не щадил происков, чтобы подстрекнуть своих духовных овец к настоятельному требованию удаления этого временного пастыря. Тупоумный Кирилл, вышедший в свой сан из крестьян, вовсе незнакомый с политикой, никак не мог постигнуть, чем его пребывание в Москве может повредить поповцам; приписывал требование удаления его проискам Антония, и положительно отказывался оставить Москву. Тогда представители (интеллигенция) Рогожского кладбища, руководимые хитрым Антонием, решились прибегнуть к сильным мерам.

Антоний, или его партия предложила одним ударом устранить угрожавшую им опасность со стороны правительственных властей. Отуманив своими аргументами старейшин согласия Рогожского кладбища, она убедила «духовный совет» обнародовать «Окружное Послание», которое, как мы видели выше, было составлено годом раньше. В этом послании высказана как бы некоторая наклонность к примирению с Православной церковью: Рогожцы надеялись усыпить тем бдительность правительства. Многие, даже из старообрядцев, полагают, что цель составления «Окружного Послания» именно и заключается в попытке умилостивить правительство и, снискав его расположение, выпросить признание посвященных Кириллом епископов, и исходатайствовать им право рукоположения старообрядческих священнослужителей. Это «Окружное Послание», как мы выше сказали, было составлено еще в 1862 году, но вероятно Рогожцы ожидали еще благоприятного случая, чтобы его обнародовать. Насколько справедливы эти толки, решать мы не беремся, а обратимся к самым событиям, характеризующим дело старообрядцев в России.

Представители или «собор» Рогожского кладбища дал на рассмотрение «Окружное Послание» приезжему своему верховному пастырю – Кириллу, и этот циркуляр как гром упал перед Белокриницким странником. Его смущенная мысль не могла выследить тайного повода к такому отступлению от старообрядчества; он принимал слова этого послания за наличную монету, упрекал отступников, грозил предать их проклятию и «отрясая прах ног своих», направил путь обратно в Белую-Криницу³².

Возвратясь восвояси, Кирилл не мог перенести посрамления старообрядчества и сделанного ему оскорбления³³. Он представил митропол. Амвросию эту новую ересь в расколе, в таком виде, что тот согласился предать отступников анафеме и изрек это проклятие в «соборном действии», подписанном купно с Белокриницким Кириллом и другими. Для составления этой грамоты, был созван 20-го Июня в Белой-Кринице собор.

Между тем «Окружное Послание» сделалось общеизвестным во всех главных центрах старообрядческого мира поповщины, и повсюду возбудило неизреченный ропот.

Не меньший ужас возбудила на Рогожском кладбище и грозная грамота (соборное действие), в которой предавались анафеме, отрешались от церкви как составители «Окружного Послания», так равно и те, которые примут его и последуют изложенным в нем увещаниям. Эта соборная грамота была доставлена к поповцам в Москву двумя нарочными «депутатами» Белокриницкой митрополии. Проклятие двух митрополитов (Амвросия и Кирилла) привело в отчаяние поповцев или «окружников».

В это время, что оставалось делать так называемым «окружникам»? У православных они еще не имели удачи, у своих попали в опалу. Обнаружить цель Послания – было делом с их стороны крайне щекотливым, да притом и не безопасным. Они вздумали воспользоваться тем же случаем: попытать, не удастся ли им митрополита Амвросия склонить на признание законным и действительным Окружное Послание? Немедля посланы были к ссыльному в г. Цилль Амвросию депутаты с приготовленною заранее грамотою, с тем, чтобы он подписал одобрение «Окружному Посланию». Вот к какому результату привела эха попытка.

Амвросий, получив грамоту от этих депутатов и известившись о всех происках и распрях своих духовных овец, вознегодовал «на тех», которые «чинили церковное возмущение» и издал грамоту, в которой говорил следующее:

«Амвросий, Божиею милостию, смиренный архиепископ, и всех древлеправославных христиан митрополит.

«Господину митрополиту Кириллу, о Господе радоватися! (такой же экзем. послан Антонию).

«Присем уведомляю вас, прибыли ко мне посланники 25-го Октября сего (1863) года епископ Иустин и иеродиакон Ипполит, с доверительными грамотами... «Вследствие чего я рассматривал хорошо все соборные акты, из которых вижу все ваши незаконные действия... А кто будет на сие дерзать, и попирать священные каноны, и делать церковное, возмущение, тому не точию извержением претят соборные правила, но и проклятию предают» «Это ваше незаконное действие, о котором мне не было известно до сего времени. А еще ваши вины следующия: а) обманули вы меня и привели к подпису на беззаконном вашем акте, который назван: «соборное действие. b) В бытность вашу у меня не сказали мне правды. Вы ехали прямо из Москвы, а сказали – в Вене целый месяц жили. И аз смиренный, Амвросий митрополит, гласом церкви запрещаю тебе не касаться до всякого священнодействия. Также и тем лицам, которые подписаны на беззаконном акте, то есть (именуемом) соборном действии³⁴: а мирские да будут не благословенны, дóндеже не уничтожите той акт. Аще же не послушаете мене и будете противу сего что действовать; и кто будет делать церковное возмущение, то да не будет моего благословения на них, и да будут от меня прокляты. Аминь».

Эта грозная булла митрополита Амвросия вручена была им московским депутатам в двух экземплярах, один для доставления Кириллу, другой Антонию, как представителю «московского» раскольничьего «собора». Оба послания иди грамоты – подписаны Амвросием 28 Октября 1863 года, за три дня до его смерти.

Как в Белой-Кринице, так и на Рогожском кладбище весь раскольничий «духовный собор», получив от депутатов страшную митрополита Амвросия грамоту, пришел в неизреченное смятение. Положение, на самом деле, всего раскола Поповщины было безвыходным: признать «соборне Окружное Послание», и «не чинить из-за него церковного раздора с Православием», было не по доктрине и не по силам раскола. Остаться в том положении, в котором находился Кирилл и вся Поповщина, значило быть отлученными от церкви тем лицем, чрез кого получила Белокриницкая митрополия существование, да притом еще быть под грозным проклятием или анафемой Амвросия. Раскол решился на последнее.

Начались совещания, толки; все умы восстали против Антония, и решено было созвать общий собор поповцев, с тем, чтобы уяснить, сколько снискало сторонников в общине Окружное Послание, и какое впечатление произвела на согласие грозная грамота раздраженного пастыря.

1864 года 13-го Января, собралось на Рогожское кладбище около 500 поповцев. Грамота была прочтена громогласно, и старейшины общины воззвали к своим единоверцам, чтобы те, которые решились последовать внушениям «Окружного Послания», остались на месте; последователи же Кирилла, чтобы перешли на противоположную сторону.

Едва произнесены были эти слова, как поповцы целою толпою хлынули на противоположную сторону, так что на месте осталось только пять человек. В массе Кирилльцев пробегал грозный ропот против Антония, как главного виновника грозной Амвросиевой грамоты, и тут же единогласно постановлено: изгнать Антония с его единомышленниками из Рогожской общины. Приговор немедленно был исполнен.

Антоний, соображая обстоятельства, решился во что бы ни стало, возвратиться в общину и восстановить свое прежнее блестящее положение. Но на это не было другого средства, как отречься от Послания, скрепленного его собственноручной подписью, всенародно признать ложь своих прежних убеждений, сознаться в неправоте своей, в неискренности своих слов. Приманка была так велика, что он решался на все: решился нести на себе проклятие, положенное на раскол митрополитом Амвросием, и 23-го Февраля 1864 года явился в общину, изъявляя свое раскаяние. Вслед за тем подал на Рогожский собор грамоту под заглавием: «Увещание», писанную им 29 Февраля того же года, и кроме того, особым «объявлением», от 23 Февраля отправленные Кириллу³⁵, отрекся от всего, что было писано в Окружном Послании.

Вот что говорит он в указанном увещании: «Но понеже после того паки в христианех молва распростреся, акибы мы вновь приемлем и восстановляем Окружное Послание, того ради, смирение наше, изданною в 23-й день сего Февраля, грамотою вторично подтвердихом, яко мы Окружное Послание уничтожаем, и воспрещаем всем православным христианам имети оное, и ни в чем им не руководствоваться».

Кирилл, получив «объявление» Антония, призадумался. Возвращение этого пастыря поповщины в лоно старообрядческой церкви, не только не утешало его, по еще более раздражало. Гнев его против главного виновника изгнания его из Москвы еще не остыл, месть не утихла. Но что же мот он сделать ему, возвратившемуся снова к тем верованьям, за отступление от которых он был изгнан собором Рогожского согласия! Чувство мщения слепо, и слушая его, Кирилл сделал безрассудную по своему положению ошибку: он решился признать новою грамотою основательность «Окружного Послания», и увещевал Рогожцев следовать ему. Этот поступок возмутил Кириловцев; «депутаты» поскакали к обезумевшему пастырю, с увещанием: «что мол ты делаешь? Никто не одобрит теперь твоего отступничества от прежних убеждений, понеже оно противно правилам церкви нашей: последователи твои оставят тебя, и Антоний станет главою нашего согласия», и т. п. Образумился старик, но из одной ошибки впал в другую: он снова письменно отрекся от последней своей грамоты, и смиренно сознался, что написал ее по неразумию старости и по наущению злых людей.

Поповщина повсеместно восстала на представителей «Окружного Послания».

Такие противологические действия, разноречивые внушения и переходы – не редкость в раскольничьем быту, и их не трудно понять, принимая в соображение степень нравственного развития большей части старообрядцев.

Но как объяснить следующее странное явление?

В первых числах Сентября 1864 года, Кирилл прислал из Белокриницкой митрополии новые грамоты в двух экземплярах: одну, подписанную 24-го Февраля «ко всем православным (раскольникам) христианам, сущим в богохранимом государстве Всероссийском», а другую, подписанную 27-го Февраля того же года «Всероссийскому освященному собору», и на этот раз печатные (в г. Яссах в типографии А. Бермана, 1864 г.), в которых он сызнова признает и одобряет Окружное послание, за подписом как зарубежных, так и находящихся в России духовных лиц, передовых в расколе. Первый раз, очевидно, что Кирилл признал этот акт единственно из ненависти к Антонию, религиозных побуждений на это быть не могло: он не мог так легко отказаться от верований, за которые незадолго перед тем так горячо вступался. Напротив того, именно по религиозным побуждениям отверг он меру, вынужденную в нем гневом и жаждою мести: религиозный фанатизм взял в этом случае верх. Но что побудило его теперь к подписи этой грамоты? Бессознательно или неумышленно он не мог этого сделать; он не мог не знать, что старообрядцы не внимут его теперешним увещаниям.

Очевидно было, что их тупоумным митрополитом управляла какая-либо внешняя власть. Но кто был руководителем в этом случае?.. Следующее обстоятельство породило много более, или менее, нелепых догадок в старообрядчестве, относительно этих услужливых руководителей: пятьсот экземпляров этих последних, вышеупомянутых нами грамот, напечатанных, как мы сказали, в Яссах на лучшей веленевой бумаге, были присланы из Белой-Криницы в С.-Петербург, одному из старообрядцев купцу Г….., при письме на его имя: на посылке же было надписано, что в ней заключаются раскольничьи грамоты митрополита Кирилла. Разумеется, что грамоты не были разосланы последователям древлеблагочестия, как было предназначено, несмотря на то, что распространение их, казалось, по-видимому, полезным для православия. Уловка была разгадана и грамоты уничтожены. Вероятно, это обстоятельство вызвало толки у старообрядцев, что грамоты Кирилла были поддельные, и что даже самое «Окружное Послание» (составитель коего прожил три года в Петербурге, говорили старообрядцы, якобы для исследования древних рукописей), было делом внешних, со стороны надеявшихся выхлопотать, опираясь на эти притворные уступки, великие блага и права старообрядцам за тайную от них милостыню, как выражаются раскольники. Эти толки тем более снискали доверие, что Кирилл, вскоре после издания упомянутых грамот, снова отрекся от «Окружного Послания», и опять проклял последователей этого акта: раскол по-прежнему стал под свое знамя.

Представители «Окружного Послания», потерпевшие неудачу у православных, вынуждены были своим единоверцам напомнить о проклятии, наложенном на весь раскол Поповщины их митрополитом Амвросием. Они объясняли раскольникам страшную будущность, представшую пред их очами: что станется с нами (с расколом), говорили они, после этого проклятия, падшего на главы наших архипастырей и отразившегося на всех их помазанниках! Наши священнослужители утратили теперь ниспосланную им свыше благодать, проклятие лишает их священного сана: они теперь не более как миряне и еще миряне, отлученные от церкви; священнодействие их не может быть угодно Богу и не будет приято Господом... Поправить дело было невозможно; Амвросий три дня спустя по изречении проклятия умер, а с ним умерла и всякая надежда испросить у него прощение и снять проклятие с главы своей.

Раскольники вообще, а преимущественно их наставники, уставщики – народ начитанный, твердо знающий церковные книги и вообще искусные диалектики, хотя чаще только говоруны. Эти вожаки своей послушной братии начали искать средств – отнять силу у грозной грамоты Амвросия. «Покойный митрополит, говорили они, родом Грек, рождение его в городе Иунусе (Эпосе), от престола своего удален. Наши христиане (старообрядцы) неподалеку от сего города Иунуса жительствовали, и ныне заимствующиеся по торговой части, не редко бывают в тех местах очевидно несколько раз видали Греческое крещение, и свидетельствуют иконою, что в городе Иунусе и по все Греции иереи погружают младенцев до плеча трижды, и потом из той же купели обливают их правою рукою, а иные совершенно обливают без погружения»³⁶. Следовательно, Амвросий крещен по местным обрядам, то есть обливанием, а не погружением, и потому пред церковью староверья он еретик; а проклятие еретика не может иметь действительной силы.

Этот замысловатый вывод ставит Рогожцев (Поповщину) истинно в безвыходное положение. Если будет доказано, что Амвросий обливанец и проклятие его не имеет силы; то и сан Кирилла и всех его поставленников не должен иметь, в мнении Рогожцев, никакого значения, так как Кирилл был возведен в этот сан еретиком. Если же уверения, будто Амвросий обливанец будет признано ложным и посвящение Кирилла действительным; то и проклятие разгневанного митрополита Амвросия «на раздорников св. церкви» сохраняет свою силу, и Кирилл, равно как все поставленные им священнослужители, должны считаться отлученными от церкви. Как не разрешился бы вопрос, Рогожцы остаются без попов.