Глава шестая. Чин всенощного бдения в Русской церкви

Появление Иерусалимского устава в Русской Церкви относится к концу XIV столетия⁵⁷⁰: именно этому времени принадлежат первые славянские списки устава⁵⁷¹ и труд митрополита Киприана по редактированию Псалтири следованной применительно к богослужебным особенностям Иерусалимского устава⁵⁷². Центром распространения устава была Москва, стоявшая в рассматриваемое время впереди церковной жизни всей страны и имевшая постоянные сношения с Православным Востоком. Из Москвы устав распространялся по всей Русской Церкви, достигнув в XV столетии северных окраин Московского царства. Так, в 1428 году устав был введен в Саввином Сторожевском монастыре, в 1429 году – в Троице-Сергиевой Лавре, в 1438 году – в Твери, в 1441 году, при архиепископе Евфимии, – в Новгороде и в 1494 году – в Соловецком монастыре⁵⁷³. Отсюда история чина всенощного бдения в Русской Церкви восходит к рубежу XIV и XV столетий. Это время как отправное в истории рассматриваемого чина находит свое подтверждение, помимо приведенных данных из истории Иерусалимского устава в России, еще в содержании русских служебников. Только в служебниках XV века появляется изложение вечерни применительно к отправлению ее на всенощном бдении⁵⁷⁴, тогда как в служебниках XIV века и более раннего времени приноровления вечерни к чину всенощного бдения не видно⁵⁷⁵. Если Москва была центром проникновения в Русскую Церковь Иерусалимского устава, то источником, откуда проникал к нам этот устав, был прежде всего Константинополь, с которым Москва вела непосредственно политические, торговые и церковные сношения. Столица Византии в это время стояла в центре всей церковной жизни Православного Востока.

Одни из самых ранних славянских списков Иерусалимского устава – Севастьяновский (Москва), датированный 1372 годом⁵⁷⁶, и Ленинградской государственной публичной библиотеки (шифр F, п. I, № 26)⁵⁷⁷ – представляют собой собственно списки с сербского, введенного в Сербии архиепископом Никодимом⁵⁷⁸. Последний же сделал свой список в 1319 году в Константинополе, в монастыре Иоанна Предтечи⁵⁷⁹. Устав 1401 года, составленный нашим соотечественником, архимандритом Высоцкого монастыря Афанасием, названный им «Оком церковным» и лежащий в основе всех последующих русских списков Иерусалимского устава до печатных московских изданий его включительно⁵⁸⁰, был написан этим архимандритом опять же в Константинополе, в монастыре Богородицы Пе-ривлепто⁵⁸¹.

Для судьбы чина всенощного бдения в Русской Церкви весьма важное значение имело то обстоятельство, что она приняла Иерусалимский устав спустя почти полтысячи лет со времени крещения Руси.

За период пятисотлетнего существования Русской Церкви до появления в ней Иерусалимского устава в ней достаточно укрепились устав Великой константинопольской церкви, занесенный крестившим Русь греческим духовенством, а также студийские порядки, появившиеся у нас с введением в Киево-Печерской Лавре Студийско-Алексиевского устава (XI век). Многие из этих обрядов и порядков на русской почве получили новое идейное переосмысление и значение самобытных явлений русской религиозной жизни. Так, например, обычай Великой константинопольской церкви выносить в притвор в начале утрени запрестольный крест и зажигать пред ним три свечи и затем вносить его иерею в храм вызвал в Русской Церкви обычай начинать пасхальную утреню в притворе.

При этом предстоятель держит в правой руке кадило, а в левой – крест с трехсвечником. Предстоятель же крестом открывал врата, ведущие из притвора в храм⁵⁸².

Иерусалимский устав, таким образом, приходит к нам в период прочно сложившихся богослужебных традиций. Особенной устойчивостью эти традиции отличались в стоявших впереди всей русской жизни (политической, социально-экономической и религиозной) городах – Москве и Новгороде, а также в монастырях, по своему значению в истории нашего отечества выходивших из ряда «прочих честных обителей», каковы Троице-Сергиева Лавра, монастыри Соловецкий, Кирилло-Бе-лозерский, Иосифо-Волоколамский, Валаамский. Иерусалимский устав, лишенный в его константинопольской редакции тех самобытных богослужебных особенностей, какие свойственны были ему в период расцвета его в Палестине, при общем уважении к нему за его строгость и повсеместную распространенность на Православном Востоке, все же не в силах был вытеснить собой уустановившиеся у нас веками богослужебные порядки. По словам проф. И. Мансветова, «противоречие между действовавшим на Востоке уставом и нашей практикой, между только что входившим у нас в употребление Иерусалимским типиконом и прежними служебными порядками» принимало в XV веке «острую форму» и существовала «рознь, которая происходила от столкновения прежних порядков с новыми»⁵⁸³. В итоге этой борьбы старых русских богослужебных традиций с новым Иерусалимским уставом в последующих столетиях в Русской Церкви уживаются и существуют одновременно как старые, так и новые порядки. Немыми свидетелями такого положения вещей являются богослужебные памятники того времени – соборные чиновники и монастырские обиходники, в изложении службы на тот или иной праздник или память святого, с одной стороны, постоянно говорящие о том, что данная служба, в частности чин всенощного бдения, совершается «по уставу», с другой – тут же указывающие совершение обрядов и чинопоследований, коих чин всенощного бдения ни в одной из греческих редакций Иерусалимского устава не знает и которые, как, например, отдельное служение великой вечерни и полиелейной утрени, составляли особенность Студийско-Алексиевского устава. По-видимому, в ту пору выражение «по уставу» понималось как означающее все то, что установилось в практике русского богослужения вне зависимости от того, будет ли это иерусалимским или студийским по происхождению.

Разрешение проблемы целонощного богослужения с появлением Иерусалимского устава Что касается уставного выполнения бдения как целонощ-ной службы, то эта проблема в Русской Церкви разрешалась двояко. В одних случаях к ее разрешению подходили чисто «механически», путем вставки в сам чин бдения чинопоследовании повечерия и полунощницы, отправлявшихся раньше на Руси, т. е. в период действия здесь Студийско-Алексиевского устава, в отдельности. Начатое в свое время, как требует Иерусалимский устав, по захождении солнца, всенощное бдение совершалось в соответствии с указаниями устава по великое чтение включительно, после же великого чтения следовало малое повечерие с пением на нем молебного ^канона и затем – полунощница. В результате такого «включения» повечерия с каноном и полунощницы в чин всенощного бдения последний, естественно, становился более продолжительным. Если же и этих чинов оказывалось для продолжения бдения недостаточно, то в таком случае по окончании полунощницы добавлялось еще чтение, после которого уже следовало Ше-стопсалмие.

Прямую цель такого механического внесения в чин всенощного бдения излишних чинопоследований, вопреки Иерусалимскому уставу, указывает устав Московской синодальной библиотеки № 383 (328) XIV века, в котором перед началом утрени в чине всенощного бдения замечено: «Се же и мы рас-мотривше рассудихом, еже в нас скудоту и недоумение хитро-гласнаго пения, и оуставихом от себе, сице кроме оуставна повеления, да аще есть великия осенния и зимния нощи, то по великом чтени поем повечерницю меншюю, еже есть от „Помилуй мя, Боже». По сем поем канон молебен, за творящих нам милостыню, или за негож хощем. Таж поем полу-нощницю неделную, и аще есть не поздо, чтем чтени. По сем моем зауст»⁵⁸⁴. То же самое указывает устав № 384 (329) той же библиотеки⁵⁸⁵.

Профессор-протоирей А. Горский, приводя данное сообщение о порядке заполнения всенощного бдения в XIV веке чинопоследованиями повечерия и полунощницы, говорит^ что «и позднейших списках устава нет сего замечания»⁵⁸⁶, очевидно, полагая, что такое явление в Русской Церкви имело временный характер. Монастырские обиходники XVI-XVII столетий показывают, что эта практика существовала у нас и в это время. Обиходники, предписывая отправление всенощного бде-иия, подчеркивают его непрерывность с вечера до утра указанием на то, что после вечерни «росходу нет ко ужине», и в то же время говорят о совершении полунощницы и затем – утре-пи: «Поем всенощное. И после вечерни (в других – на каноне) к ужине расходу нет. На полунощницы троп[арь] и кондак] глаголем Предтечи (в частности, указание дается в службе Рождеству Предтечи – 24 июня) и чтене чтут заутреню, начинаем „Слава й вышних""⁵⁸⁷. Из приведенных указаний видно, что чин бдения совершался в соответствии с Иерусалимским уставом с вечера до утра и в него вставлялись после вечерни канон и полунощница с чтением.

Обиходники оказываются солидарными с вышеупомянутыми уставами, описанными проф. – прот. А. Горским, не только в отношении практики отправления в чине всенощного бдения дополнительных чинопоследований повечерия или канона и полунощницы, но и в смысле условности чтения, назначаемого по уставам Московской синодальной библиотеки № 383 (328) и 384 (329) после полунощницы. Замечание этих уставов по поводу данного чтения «и аще есть не поздо, чтем чтени» находит свое отражение в том, что обиходники, говоря об отправлении на всенощном бдении полунощницы, в отдельных случаях указывают после нее чтение («и чтене чтут»⁵⁸⁸), в других – говорят о его отмене («на полунощницы не чтут»⁵⁸⁹).

В других случаях проблема целонощного богослужения при отправлении чина всенощного бдения разрешалась опять же на основе существовавшей у нас практики совершения суточного богослужения по Студийскому уставу, но с той разницей, что здесь сам по себе чин всенощного бдения не подвергался искусственному его продлению посредством вставки в него чинопоследований повечерия и полунощницы. Он отправлялся применительно к уставному его изложению, однако начинался не по заходе солнца, а около полуночи. Обычно памятники указывают благовест ко всенощному «за 5 часов дни»⁵⁹⁰ и «за 6 часов дни»⁵⁹¹. Чиновник новгородского Софийского собора дает следующее «расписание» времени благовеста: «В сий день (на поле: зри) во дни часов 12, а в нощи 12, а от сего дни до Христова дни в воскресные дни и полиелеосные благовест к заутрени за 5 часов дни, а вседневной благовести за 4 часа дни. К молебном в неделю на собор звон во вся в начале 3-го часа дни, а когда собору не бывает, тогда к обедни благовестят в пол 3-я часа дни. А в понедельник и в среду и в пяток к обедни благовест в начале 4-го часа дни; во вторник и в четверток к обедни благовест в пол 3-я часа дни. В суботу для воскресные вечерни к обедни благовест в начале 3-го часа дни, а к вечерни вседневной благовест в начале 10-го часа дни, а воскресной и полиелеосной в начале 9-го часа дни»⁵⁹².

Расписание исходит в своем времяисчислении из деления суток на 12 дневных и 12 ночных часов, причем порядок исчисления ночных часов начинается с шести часов вечера по современному астрономическому счету и дневных – с шести часов утра; выражение «за 5 часов дни» или «за 4 часа дни» имеет в виду часы текущей ночи по отношению к предстоящему дню. Таким образом, начало утрени, положенное «за 5 часов дни», соответствует одному часу ночи по современному астрономическому времяисчислению, «за 4 часа дни» – двум часам ночи; начало литургии «в пол 3-я часа дни» соответствует половине девятого утра, и т. д. Следовательно, и благовест ко всенощному бдению, назначаемый «за 6 часов дни», происходил в 12 часов ночи, а указуемый «за 5 часов дни» – в один час ночи. Незначительная разница в указании времени Плаговеста ко всенощному бдению «за 5 часов дни» и «за 6 часов дни» обусловливалась продолжительностью предрассветного времени от полуночи. Обычно памятники назначают благовест «за 5 часов дни» в летнее время и «за 6 часов дни» – в зимнее.

Собственно вечернее время, наступавшее по заходе солнца, в связи с поздним началом всенощного бдения оказывалось свободным и искусственно заполнялось чинопоследования-ми вечерни и молебна, а в некоторых местах – и повечерием. «Вечерня средняя, а на вечерни святитель облачается к молебну в сак вседневной. И по вечерни поют молебен, а по молебне – канон Успению Богородицы да Иоанну архиепископу»⁵⁹³, – говорит по этому поводу чиновник новгородского Софийского собора в день памяти Иоанна, архиепископа Новгородского, 7 сентября. Подобные замечания в данном чиновнике встречаются довольно часто⁵⁹⁴. Что чиновник подразумевает под «вечерней средней», можно видеть из слов «а поют вечерню болпфю по уставу, а вечерню и заутреню и литор-гию поют певцы. И на вечерни святитель облачается к молебну, а на облачении сак малые кресты, а по вечерни святитель со священницы поют молебен Кресту, а за „Достойно есть» – ирмос „Тайно еси, Богородице». И по молебне павечерня бывает на соборе, а на вечерни по литии поп з дияконом во ол-гаре благословляются у святителя праздновать Иоанну Златоусту в храме его и поют з Воздвижением вместе Иоанну Златоусту. Вечерня и заутреня и литоргия бывает по уставу. В соборе к заутрени благовест за 6 часов дни, а вместо полунощницы начинают неделной поп да диякон молебно со статиями, а заутреню начинает протопоп с протодияконом»⁵⁹⁵. Из этого указания следует, что в Новгороде, кроме «вечерни средней», которая завершалась молебном и предшествовала чину всенощного бдения, существовала еще большая вечерня, отличавшаяся от «вечерни средней» тем, что на ней совершалась лития. Кроме того, на большой вечерне после литии и молебна полагалось еще повечерие. Большая вечерня совершалась в том случае, когда всенощное бдение не служилось, а вместо него также около полуночи отправлялись полунощница или молебен и за ним непосредственно – утреня. Вечерня средняя, т. е. без литии, с прибавлением к ней молебна отправлялась в тех случаях, когда около полуночи начиналось всенощное бдение, в которое входили великая вечерня и лития. В службе на память Ионы архиепископа, 5 октября, в чиновнике сказано: «В соборе у Софеи вечерню и утреню и литоргию поют Ионе архиепископу, празднуют с литиею по уставу, а святитель (на поле: зри) ездит на санех праздновать к вечерни и ко всенощному и к обедни к Ионе архиепископу на Опоки. Вечерня средняя; на вечерни святитель облачается к молебну, сак вседневной. После вечерни поют молебен, а на молебне канон Ионе архиепископу, а вечерню и всенощное и заутреню и литоргию поют певцы, новгородцкой весь обиход. Благовест ко всенощному за 6 часов Дни»⁵⁹⁶. Чиновник, таким образом, сказав, что в самом Софийском соборе совершается вечерня с литией, иначе говоря – большая, а также утреня, переходит далее к изложению богослужебного порядка одного из городских приходских храмов – «на Опоках», где в этот день «праздновал» Новгородский архиепископ. В этом храме отправлялось всенощное бдение, и в связи с этим – вечерня средняя, т. е. без литии, после которой полагался молебен.

Описанная практика имела место и в Москве. Правда, что чиновники московского Успенского собора не называют вечерню большой или средней, однако они различают вечерню без литии и вечерню с литией. Подобно Новгороду, здесь вечерня без литии совершалась в том случае, когда ночью полагалось всенощное бдение. В таком случае после вечерни, как и в Новгороде, служился молебен. Так, на праздник Успения Божией Матери чиновник говорит: «Ключари повелят звонити к вечерне. И, вшед государь во церков, прикладывается ко святым иконам, и приемлет от патриярха благословение, и ставится на своем царском месте. А вечерню протопоп с протодия-коном начинают, а псалмы дияконы глаголют, и власти ходят по два по два, государю поклоняются, таж патриярху. А певчие государевы поют на правом крылосе, а патриярховы поют на левом крылосе, а на выход власти облачаются, и протопопы, и священицы. Литея не бывает, а во время стиховны патриярх входит Царьскими Дверми в олтар и облачается со властьми.

И по отпоусте вечернем патриярх пел молебен пред образом Пречистыя Богородицы, и по отпоусте молебна патриярх благословил государя, а государь пошел во своя царьския пола-ты. Ко всенощному благовестят за 6 часов. Как власти во цер-ков сошлися, и потом входит патриярх, ставится на своем месте и полагает начало. И потом входит государь царь во цер-ков, а ключари повелят звонити ко всенощному, и прикладывается государь ко святым иконам, и приемлет от патриярха благословение, и ставится на своем царском месте. Всенощное начинает протопоп с протодияконом, певчия поют по кры-лосом; на выход власти и на литею облачаются. По концы всенощнаго чтут статию зазвонную, ключари повелят звонити к заутрени, и по чтении глаголют псалмы, ектения великая; таж величание»⁵⁹⁷. Такой порядок чиновники указывают неоднократно⁵⁹⁸.

В тех же случаях, когда всенощное бдение не отправлялось, а полагалась лишь утреня, предваряемая полунощницей, с вечера служили вечЬрню с литией и за ней – молебен. Так, в службе на принесение в Москву Владимирской иконы Божией Матери, 23 июня, чиновник говорит: «Празнество: вечер и оут-ро благовесть в новой болшей колокол, трезвон во вся, поют по уставу, а начинает вечерню недельной поп со дияконом; на выход и на литею власти и священицы соборные облачаются. А как певчие стиховну поют, патриярх входит со властьми в олтарь, и облачаются в олтари к молебноу. И после отпоуста вечерняго слоужит патриярх собором молебен Пречистой и потом павечерницу, и росход по келям. А заутреню благовестят за три часа. И как войдет патриярх во церков, и ставится на своем месте, и недельной поп со дияконом начинают полу-нощницоу, и ключари повелят звонити к заутрени, и заутреню поют по оуставоу»⁵⁹⁹. Такой же порядок указан данным чиновником в службе апостолам Петру и Павлу, 29 июня⁶⁰⁰, на обретение мощей Петра, митрополита Московского, 4 августа, причем чиновник, изложив данный порядок богослужения, поясняет, что этот порядок имеет место в данном случае «понеж всенощного не бывает»⁶⁰¹.

Как на особенность московской богослужебной практики, неизвестной в Новгороде, следует указать на дополнение вечернего богослужения повечерием следовавшим после молебна. Повечерие присоединялось к молебну как после «большой вечерни», так и после «вечерни средней». Чиновник московского Успенского собора о богослужении в день великомученика Димитрия Солунского, 26 октября, говорит: «Поют вечерню по уставу; на выход власти облачаются и на литею выходят. И после вечерни к молебну патриярх облачается в олтаре, и по молебне поют павечерню обычноую. А на утрии всенощнаго бдения не бывает, токмо полоунощница и потом заутреня, поют по уставу, а на величании в соборе патриярх не облачается»⁶⁰².

В данном случае, как видно, совершалась великая вечерня с литией, поскольку всенощного бдения не полагалось. Повечерие следовало за молебном, который в свою очередь отправлялся после вечерни. Обратный приведенному пример представляет по тому же чиновнику служба в день памяти Петра, митрополита Киевского, 21 декабря, когда повечерие полагалось после вечерни и молебна при наличии всенощного бдения. «Протопоп с протодияконом начинают вечерню, и поют по уставу и на выход власти и священицы облачаются. Ли-тея того дни не поется; стиховна еще поется. Патриярх входит во святый олтар и тамо облачается со властьми к молебну, а ключари поставляют два налоя; на едином Пречистыя Богородицы образ письма Петра Чюдотворца, а на другом – образ святителя Петра, противу леваго столпа, промежь Царьскими и сиверными дверми, а оу столпа леваго патриярху подьяки полагают орлец. И вышедь, патриярх ставится на орлецы, а государь ставится близ патриярха, у столпа леваго. Архидиякон же, прием благословение от святителя, начинает молебен, а на молебне каноны поют Похвале [Богородицы] да Петру Чюдо-творцу, а власти ставятся по сторонам на оба лика, а свещи в руках держаще, такоже и священицы. И после молебна государь прикладывается ко святым иконам и к чюдотворным ракам и потом отходит во своя царския кровы. На павечерницы трипесну поют по обычею и по отпоусте росход в домы своя. Ко всенощному благовестят за 7 часов»⁶⁰³.

По-видимому, служение повечерия в том и другом случае скорее представляло случайное явление, нежели нормативное, являясь местной московской богослужебной особенностью. Так можно судить по тому, что сами московские чиновники сравнительно редко говорят о таком служении повечерия, а в одном случае довольно ясно указывают на условность служения повечерия: «А после молебна в соборе павечерница не бывает, а иногда и бывает, как патриярх велит»⁶⁰⁴.

Заключая наш обзор разрешения в Русской Церкви проблемы целонощного богослужения в связи с распространением в ней Иерусалимского устава, нужно сказать, что в этом отношении Русская Церковь XV-XVII столетий отличалась многообразием богослужебной практики, естественно создавшимся на основе слияния прежних ее порядков с новыми. Если в одних случаях в сам чин бдения вставлялись повечерие, молебен и полунощница, то в других, где бдение в этом смысле оказывалось неприкосновенным, происходило дублирование чина великой вечерни. Последнее не исключало отправления чина малой вечерни. Таким образом, в тех храмах и монастырях, где строго соблюдались и Студийский, и Иерусалимский уставы на один и тот же праздник, совершалось три вечерни: малая, составлявшая особенность Иерусалимского устава, затем – великая, совершаемая в соответствии со Студийским уставом отдельно до утрени, и третья – также великая, входившая в чин всенощного бдения. Так, на память преп. Сергия Радонежского устав его Лавры говорит: «Бдение со свещами, малую вечерню поют, как архимарит приедет из Воздвиженскаго от государя, потом на воротех вечерню болшую, а звонят во вся колокола три часы. Архимарит ходит со всею братею… После вечерни архимарит, и священицы в ризах, и братия вся пойдут государя встречать, а в те поры станут благовестит в болшой колокол, а архимарит государя благословляет на встрече крестом болшим, а диакон с кадилом с никонским. И как государь в церковь, и в те поры диакон говорит октению, государь ходит ко образом и чюдотворцу. И совершив октению, отпуст со крестом, государь станет на месте, а архимарит сняв ризы, поднесет государю посох, да зовет государя, а потом государь пойдет в Никон Чюдотворец, да в болшую церков пречистую.

Також тамо октению говорят, архимарит ходит да диакон, из пречистыя государь пойдет в свои кельи, архимарит провожает, и тамо подносят п[и]тие государю, а царицу встречают також… А как станут петь всенощное, архимарит роздает посохи бодяром и дворяном»⁶⁰⁵.

Русская Церковь, приняв с Православного Востока била, а также оповещение народа о предстоящем богослужении по примеру греческих лаосинактов через бирючей, очень рано заимствовала с Запада колокола. Новгородская первая летопись под 1066 годом сообщает: «Приде Всеслав (Полоцкий) и взя Новгород с женами и с детьми и колоколы сыма у Святей Софие»⁶⁰⁶. Из этого сообщения видно, что колокола в Новгороде были во всяком случае в середине XI века, т. е. вскоре после крещения Руси. В XII веке колокола распространяются по церквам русских княжеств. Ипатьевская летопись под 1146 годом упоминает о колоколах в княжеской церкви Новгород-Северского княжества⁶⁰⁷. Под 1169 годом Лаврентьевская летопись говорит о колоколах в городе Владимире⁶⁰⁸, Ипатьевская летопись под 1171 годом – о колоколах в Киеве⁶⁰⁹; Колокола известны автору «Слова о полку Игореве»⁶¹⁰. Колокола были небольшой величины. Так можно судить по колоколу, с которым преп. Антоний Римлянин прибыл в начале XII века в Новгород. Вес колокола – один пуд десять фунтов⁶¹¹. Ипатьевская летопись под 1259 годом сообщает о литье колоколов в Холме (Галиция)⁶¹². Впрочем, в Новгороде еще в XV веке при наличии колоколов пользовались услугами бирючей, о чем имеются указания в Чиновнике Софийского собора, например под 30 ноября: «Святаго апостола Андрея Первозваннаго. Вечерню и утреню и литоргию поют по уставу. В сии день благовест к обедни в начале 2-го часа дня… а сам ключарь в земь-скую избу к старостам ходит и велит кликать биричю…»⁶¹³.

В XVI-XVII столетиях звон приобретает повсеместное значение, тогда как била составляют редкость и употребление их скорее носит характер традиции, нежели [имеет] практическое значение. Некоторые памятники, как, например, чиновники новгородского Софийского собора, холмогорского Преображенского собора, вовсе не упоминают об употреблении бил, в то время как звону уделяют большое внимание, различая, помимо «благовеста» и трезвона «во вся», «благовест в большой колокол и в меншей, переменялся»⁶¹⁴, звон «во вся без благо-вестника»⁶¹⁵, звон «во вся с благовестником без болшого»⁶¹⁶, «благовест в болшой недолго; потом в меншой и в два вседневные»⁶¹⁷ и другие виды звона. Другие памятники указывают весьма ограниченное использование била. Так, по обиходникам Кирилло-Белозерского монастыря, «на полунощнице ударяем в доску»⁶¹⁸, а по чиновникам московского Успенского собора – в било ударяди только в первый день Пасхи в начале утрени и на литургии во время чтения Евангелия. В первом случае чиновник говорит: «А как патриарх скажет которой стих (1, 2, 3 и 4-й), таже „Слава и ныне», а в ту пору ключарь машет све-щею по единожды, а сторожь ударяет в доску по единожды же. В то же 6-ю и в колокол против стихов: колкиждо стихов скажет, толькожды и в колокол ударяет. А потом патриарх „Христос воскресе» запоет, а певчие приимут „И сущим во гробе живот дарова». И крестом отверзает патриарх Двери, а ключарь многижды замашет, и сторож ударяет толко же в биле многажды, и звон во вся вдруг ударяет с валовыми. И вшед патриарх в церковь, а перед ним с рипидами и со кресты и с образы по преже писаному чину, а звонят тогда долго три часа во вся колокола»⁶¹⁹. Об употреблении била при чтении пасхального Евангелия чиновник говорит: «И где возгласит патриарх, а ключарь стоит на пороге у полуденных дверей и махнет единожды сторожу, и сторож ударит в доску единожды же против всякого возгласа (на поле: последнево возгласа) патриархова, а не против архидияконова, а на колокольнице ударяют в колокол по единожды, а на последнем возгласе архидияконове ключар замашет много сторожу, м ударяет сторож много же в доску. И ударят вдруг и учнут звонити во вся час доволно (на поле: с валовыми, покамест октенью проговорят „Рцем вси»)»⁶²⁰.

Насколько важное значение придавали наши предки звону видно из того, что монастырские обиходники и соборные чиновники, излагая богослужебный устав того или иного дня, как правило, прежде всего говорят о порядке совершения звона, а ключарь московского Успенского собора Иван Наседка составил «Указ о звону и о чину»⁶²¹.

По словам Адама Олеария, «колокольный звон русские также считают делом необходимым при их богослужении, полагая, что это последнее неполно без звона. Поэтому русский пристав очень удивился однажды, услыхав, что шведские господа послы в Михайлов день говорили, что они таюке хотели справить свой праздник. Возможно ли, заметил пристав, чтобы они могли справлять в Москве праздник, не взявши с собою колоколов при отъезде в такое далекое путешествие?»⁶²².

Олеарий не преувеличивает того значения, какое придавали звону наши, предки. Насколько важным делом считался у нас богослужебный звон можно судить по тому, что в Москве этим вопросом занимались лично сам патриарх и царь. Памятник XVII века «Чиновник церковной о благовесте и о звону» изобилует надписями на полях и между строк вроде: «В 161 году указал патриарх звон с валовыми и с болшими, а престати звонить, как запоют „Спаси, Господи, люди Своя""⁶²³, или «Благовест в новой болшой на собор Богородицы, а указал Никон патриарх»⁶²⁴, или «151 указал государь царь в новой болшой колокол»⁶²⁵, или «153 году указал государь царь и великий князь Алексей Михайлович благовестити в 16 день в новой болшой колокол, а звон от празника к вечерни и ко всенощному и к обедни»⁶²⁶. Судя по одной из таких приписок, вопрос звона для Алексея Михайловича казался таким важным делом, что его неточное выполнение для него самого было причиной личных тяжелых переживаний: «157-го августа в 19 день указал государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русин празновати Пречистой Богородице Донской и ходу бы-ти со кресты, а благовест в болшой новой колокол… 169-го β 19 день указал великий государь празновать со всенощным Донской Богородицы, а (зачеркнуто: благовест в ревут) государь кручинился, что в ревут благовестили ко всенощному, указал в болшой во 172 году»⁶²⁷. Патриарх Иоаким сам лично принимал доклады ключарей о благовесте, сам устанавливал название колоколам: «Святейший Иоаким, патриарх Московский и всея России до 188 (1689) году, в сентябре месяце указал ключарям, как докладывать о благовесте, о прозвании колоколов, как их в докладе называть, что новый болшой и тот в докладе называть Успенским, а старой Успенской в докладе называть воскресным, а реут в докладе называть полиелейным, а что всегда благовест в него бывает, тот называть вседневным»⁶²⁸, сообщает надпись в «Треодионе» московского Успенского собора.

Упоминая целый ряд разновидностей звона и давая колоколам названия соответственно употреблению их в том или ином богослужении, например «литейной»⁶²⁹, «повседневной»⁶³⁰, «часовой»⁶³¹ и др., или по характеру их звучания, например «медведь»⁶³², «лебедь»⁶³³, памятники ни слова не говорят о сопровождении звона чтением псалмов наподобие того, какое полагается по Иерусалимскому уставу. Более чем вероятно то, что подобных указаний у нас вообще не было, чему причиной была исключительная продолжительность звонов. Как видно из приведенных выше указаний о пасхальных звонах в «Указе о звону и о чину» московского Успенского собора, в данном случае звон продолжался в течение трех часов и затем еще в течение одного часа. Эти столь продолжительные звоны не составляли исключения пасхального богослужения. По уставу Троице-Сергиевой Лавры, в последней на день преподобного Сергия, 25 сентября, звон во все колокола к великой вечерне продолжался три часа, после чего начинался благовест ко всенощному бдению: «Малую вечерню поют, как архимарит приедет из Воздвиженскаго от государя, потом на воротех вечерню болшую, а звонят во вся колокола три часы… После вечерни архимарит, и священицы в ризах, и братия вся пойдут государя встречать, а в те поры станут благовестит в болшой колокол»⁶³⁴. Тот же устав предписывает звонить «три часы во вся колокола»⁶³⁵ перед вечерней на память преп. Сергия, 5 июля. Чиновник новгородского Софийского собора указывает в конце всенощного бдения на праздник Успения Божией Матери «звон во вся», «доколе кресты с посаду от церквей ходят»⁶³⁶. Если учесть то обстоятельство, что новгородские посады, в частности Антониевский, расположены от Софийского собора на расстоянии около одного часа пути и что шествие «крестов» из церквей, лежащих по пути следования к собору, по мере включения их в общий крестный ход, естественно получало характер процессии, постепенно замедляемой в движении, то понятным будет само выражение чиновника «звонят доволно во вся звонцы» и предупреждение его насчет могущей быть вследствие продолжительного звона порчи колоколов: «И оберегают на колоколни накрепко, хто бы чего не испортил»⁶³⁷.

Исключительную продолжительность русских церковных звонов отмечает посетивший Москву в XVII веке диакон Павел Алеппский. «Ночью тот человек подает звонарям знак, и они ударяют долгое время в назначенный для этого колокол, чтобы дать знать всему городу и чтобы церковники вставали и ударяли в колокола своих церквей, что продолжается беспрерывно от полуночи до зари, т. е. звон в приходских церквах. Люди, находящиеся наверху, по знаку, данному им стоящими внизу, о том, что патриарх вошел в церковь, прекращают звон до начала утрени, когда тот опять подает знак, и они начинают звон в назначенные большие и малые колокола по обыкновению. Если день воскресный или Господский праздник, то заканчивают, как мы сказали, продолжительным звоном в самый. большой колокол. Также звонят вместе с ним во все колокола во время полиелея. При чтении Евангелия на утрене ударяют также зараз (во все)… Накануне воскресений и праздников звонят с вечера до истечения одного часа ночи. По этой причине мы испытывали страшное мученье: не спали по ночам и терпели большое беспокойство. Всего больше нас донимал колокольный звон, от гула которого дрожала земля в канун воскресений и праздников, кои почти непрерывно следуют друг за другом, равно как и звон на заре, с полуночи до утра, ибо в этом городе несколько тысяч церквей и каждая церковь, даже самая малая и бедная, имеет над дверьми по десяти больших и малых колоколов, в кои звонят в воскресные и праздничные дни и в канун больших праздников, сначала поочередно, а потом во все вместе»⁶³⁸.

Вторую особенность русского чина всенощного бдения составляло украшение храмов зеленью в великие праздники летнего времени – обычай, сохранившийся в настоящее время только в праздник Пятидесятницы. О нем можно говорить как о чисто русской богослужебной особенности, так как восточные Церкви, несмотря на большее богатство их растительного мира сравнительно с Россией, этого обычая не знают. На Православном Востоке издревле употребляются в Неделю ваий пальмовые ветки, каковой обычай установился еще в IV веке⁶³⁹.

В современном греческом богослужении существует еще обычай раздачи патриархом клирикам цветов в день Воздвижения Креста Господня и в Крестопоклонное воскресенье при целовании Креста, а также в Великую Пятницу при целовании плащаницы⁶⁴⁰. В Великую же Субботу на литургии после чтения Апостола во всех храмах служащий иерей исходит из алтаря с пением стиха «Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех» и разбрасывает от Святых Врат по всему храму ветви цветущего лавра⁶⁴¹. Употребление зелени на Востоке, как видно, служит скорее знаком приветствия, нежели украшения храма.

Русская Церковь приняла от Восточной употребление ваий⁶⁴², но кроме того создала свой обычай украшения храмов зеленью.

Соборные чиновники указывают такое украшение храма в праздник Пятидесятницы⁶⁴³, Преображения Господня⁶⁴⁴ и Успения Божией Матери⁶⁴⁵. Что касается видов зелени, то они представляли собой в одних случаях древесные ветви, в других – свежескошенную траву. Первый вид зелени, как видно по всем чиновникам, употреблялся в Пятидесятницу. Чиновник новгородского Софийского собора по этому поводу говорит: «В сий день (на поле: зри) ключари, прием от святителя благословение, посылают звонцов на софейских лошадех в лес по прутие»⁶⁴⁶. Чиновник холмогорского Преображенского собора уточняет, какие именно «прутие» употреблялись в данном случае: «Памятоват ключарю: в субботу поутру, доложа архиерея, со благословением посылать сторожей и звонцов по листье, а лист добыть березовой, черемховой да ивовой, и смородинник с прутьем»⁶⁴⁷. Из этого перечня древесных пород, ветви которых привозились для украшения храма в Пятидесятницу, видно, что их подбор исходил из соображения наполнения храма ароматом, каковой присущ данным растениям. Наше предположение находит себе подтверждение в чиновнике московского Успенского собора, где по этому поводу говорится: «В субботу поутру послать в оптеку по гуляфную водку и травы взять, сколько дадут (и бывают зборы); около престола войлоки зеленыя розослать; доложиться листу купить, берез и цветов»⁶⁴⁸.

Второй вид зелени – свежескошенная трава – употреблялась в праздники Преображения и Успения. «Августа в 5-й день указал преосвященный архиепископ ключарю послать сторожа на земской двор к мирским заказчикам, чтоб накосили травы и привезли в соборную церковь»⁶⁴⁹, – говорит один из памятников. В духе его дает указание другой в связи с праздником Успения: «В сий день отдается праздник Преображению; в сий же день (на поле: зри) ключари, по святительскому благословению, сказывают стряпчему, чтоб все Чюдинцовы улицы крестьяне травы свежие доволно привезли к Софеи к церкви к Бо-гословьской паперти»⁶⁵⁰. Употребление древесных ветвей в эти праздники памятники не указывают; это может быть объяснено тем, что в данный период летнего времени древесные ветви теряют тот сильный аромат, который им свойствен в самом начале лета, тогда как полевые цветы и травы оказываются в это время более красочными и ароматичными, чем весной. Здесь, таким образом, опять выступает соображение благоукрашения храма в праздник той зеленью, какая в данное время наиболее благовонна, свежа и красива. В Холмогорах 30 ноября в престольный праздник апостола Андрея Первозванного, когда уже не было свежей зелени, постилалось сено⁶⁵¹.

Само украшение храмов производилось путем постилки зеленью всего пола в алтаре и в храме: «В сий день (на поле: зри) после обедни постилают понамари и звонцы траву по всей церкви: и в олтаре, и по пределом, и в папертех»⁶⁵². О том количестве травы, которое шло на это украшение, говорит один из памятников: «После малой вечерни и по молебне земские к собору привезли кошеной травы 5 куч, и в соборной церкви и в паперти сторожи постилают траву»⁶⁵³. Можно полагать, что, кроме постилки пола, зеленью украшались отдельные предметы храма, например, тронное место епископа, аналои. Чиновник московского Успенского собора говорит: «Да повелят сторожем и пономарем сено⁶⁵⁴ слати во олтаре и по всей церкви, а сами ключари стелют на царьское место и на патрияр-ше»⁶⁵⁵. Из чиновника новгородского Софийского собора видно, что зелень полагалась на том кресле, на котором лежала книга, по которой архиепископ читал на вечерне Пятидесятницы главопреклонные молитвы: «И чтет святитель молитвы близ Царских Дверей, преклонь колене на изголовье, а книгу положат на креслах на изголовье же, а под книгу положено мало листвия»⁶⁵⁶.

В чиновнике новгородского Софийского собора имеется весьма обширное «Рассуждение», посвященное значению украшения храма в праздники летнего времени зеленью⁶⁵⁷. Неизвестный автор не соглашается с существовавшим в его время толкованием, что якобы разбрасывание в храме зелени и попирание ее ногами в праздник Пятидесятницы означает осуждение «прежде бывшей еллинской лести» поклонения деревьям. Неизвестный остроумно замечает, что язычники поклонялись не только деревьям, но и огню и камням, солнцу, и луне, и прочей твари, и поэтому «подобно бы уже совокупити всякое многобожие еллинское – не едино древо, но и огнь, и камень, и солнце, и луну, и иную тварь, почтенную ими». От-носйтельно другого толкования, что якобы украшение храма в день Пятидесятницы зеленью установлено в воспоминание существовавшего у ветхозаветных евреев обычая проводить праздник пятидесятницы в кущах, неизвестный говорит: «И то не право же мудрствуют и зело неискусно». Здесь он становится на историческую позицию. Он говорит, что еврейская пятидесятница была установлена как праздник первой жатвы ячменя – «велик день в первых жатв жит Твоих, яко же сеяши на ниве Твоей», праздник же кущей знаменовал собой окончание сбора урожая плодов, винограда и проч. и справлялся в конце лета (сентябрь). В этот праздник евреи «благодаряще о собрании плод седмих месяц, и скиня водружаху, сиречь колибы, по простому рещи, хижи и катагари». Истинное значение убранства храма зеленью, цветущими травами и даже сеном (в праздники Преображения и Успения) составитель «Рассуждения» видит в том высоком значении, которое Священное Писание придает сотворению человека среди прочих творений Божиих. «Понеже бо сотвори Бог небо и землю и вся украшения их, и потом сотвори человека, и оживотвори его, вдохнув в лице его дыхания жизни, и устрой его над всею тварию, яко князя и властелина его постави, и вся ему покори, и ничтоже остави ему непокорено, и якоже и песнопевец вопиет аки от лица Божия „Аз рех: бози; рече: будете и сынове Вышняго вси»; и сего ради, мню, на сей Троической праздник постилаем лист-вие, яко человека ради сотворено бысть украшение земное, и покорно ему вся, и в лепоту убо приносится листвие на сей настоящий трисолнечный день, и постилается под ногами человеческими… И да, видев человеческий род неизреченное человеколюбие Божие, молитвы своя к Богу неослабно простирают, и плод благодарения приносят, и к Творцу своему вси вкупе любовию горят, понеже таковая устройся быти в честь и славу человеком от Творца всех и Создателя». Автор заканчивает «Рассуждение» славословием: «Слава неизреченному человеколюбию Божию, слава смотрению Твоему, Владыко, слава неизреченному Твоему милосердию во веки. Аминь».

Что касается самого чина всенощного бдения, то первую особенность его, известную только в Русской Церкви, составляет начало его при закрытых Святых Вратах, так что священнослужители для совершения каждения исходили из алтаря северной дверью, причем кадили сначала закрытые Святые Врата и икону храма и праздника, затем давался возглас «Слава Святей», и после него, во время пения предначинательного псалма, продолжалось каждение иконостаса, ликов и всего храма. Алтарь же оставался неокажденным.

Уйгав 1641 года в особой главе о русских особенностях в чине всенощного бдения излагает порядок каждения в начале бдения таким образом: «Иерей же и кадиловжигатель, став прямо Царским Дверем (после благовеста), и положат два поклона в пояс, третий же в землю. Таж шед ко игумену и поклонятся оба в землю. И по сем входят во святый олтарь. Кадиловжига-тель же вжигает свещу на то устроену. Иерей же, возлож на ся патрахиль и взем кадило, и вжигает фимиян глаголя молитву кадилу. И исходит северными дверьми предидущу ему кадило-вжигателю со свещею. И возгласит кадиловжигатель во услы-шание всем „Востаните». Братиям же всем воставшим, иерей кадит прямо Царским Дверем, и икону, егоже есть храм, и икону на налое праздника или святаго. Таж кадит игумена и, став прямо Царским Дверем, и речет „Господи, благослови». Таж глаголет велегласно „Слава Святей и Единосущней и Животворящей и Неразделимей Троице, всегда и ныне и присно и во веки веком. Аминь». Аще ли действует иерей со диаконом, то глаголет диякон „Господи, благослови», иерей же глаголет „Слава Святей». Начальный же клирик речет „Аминь. Приидите, поклонимся» трижды равным гласом и паки пением „Приидите, поклонимся и припадем», „Благослови, душе моя, Господа», „Благословен еси, Господи». Вторый же клирик и весь лик велегласно поют: „Господи Боже мой, возвеличился еси зело», „Благословен еси, Господи». Таже вторый лик „И в велелепоту ся облече», „Благословен еси, Господи». Клириком же поющим – псалом 103. Иерей же кадит и прочая иконы, и настоятеля, и оба лика, и всю братию по чину. И обращься паки кадит Царския Двери, и икону, егоже есть храм, и икону на налое, и настоятеля. Таж входит иерей во алтарь»⁶⁵⁸. Такого порядка каждения держались не только монастыри, но и приходские храмы. Так можно судить по тому, что в московских печатных служебниках⁶⁵⁹ до издания 1656 года в специальной статие уставного, характера указывается этот порядок каждения. О нем же упоминается в «Сказании действенных чинов» московского Успенского собора. «Протодиякон со свещею, а протопоп с кадилом выходят сиверными дверьми и начинают всенощное бдение. Певчие поют на оба кры-лоса, а протопоп кадит святыя иконы, и государя, и патри-ярха, и всю церковь по обычаю»⁶⁶⁰. В «Чиновнике церковном о благовесте и о звону» того же собора читаем: «Протодиякон глаголет „Владыко, благослови», а протопоп глаголет „Слава Святей, Единосущней» и кадит по обычаю; а на крылосах певчие начинают „Приидите, поклонимся и припадем» и поют псалом „Благослови, душе моя, Господа""⁶⁶¹. Этот пбрядок начала всенощного бдения, чуждый Иерусалимскому уставу, может быть объясним только влиянием существовавших в Русской Церкви в ряде столетий порядков устава Великой константинопольской церкви. Чины песненных вечерни и утрени, как известно, начинались или на средине храма (вечерня), или даже в притворе (утреня) при закрытых Святых Вратах, и каждение храма совершалось при пении антифонов. По существу, наши предки, приняв с Иерусалимским уставом чин всенощного бдения, перенесли в последний порядок, каким начиналась песненная вечерня, лишь заменив средину храма как место начала службы солеей. Такой порядок каждения в начале всенощного бдения, будучи уставно узаконенным, существовал на Руси до второй половины XVII столетия. Официальной датой отмены его нужно считать 1656 год, когда в Москве вышел в свет служебник, где упомянутая выше статия о порядке отправления всенощного бдения была изъята и заменена Диатаксисом.

Однако старый порядок оказался ^настолько прочным, что даже в 1682 году, – когда в Москве вышел в свет типикон, указывающий начинать бдение с открытыми Святыми Вратами и кадить весь храм до возгласа «Слава Святей», как требует этого Иерусалимский устав, – Афанасий, архиепископ Холмогорский, в своем чиновнике указал диакону выходить из алтаря с возжженной свечею и возвращаться в него после каждения при наличии Святых Врат открытыми северной дверью, само же каждение ликов и храма совершать при пении 103-го псалма. «В благовест, до пришествия архиерейского, – говорит чиновник в специальной статие о чине всенощного бдения, – протопоп и протодиякон облачаются по чину; пономари же устрояют свечи, кадило, двери, скамью на пути отворотив. И егда звон во вся, тогда протопоп кадит святую трапезу и весь олтарь. Пришедшу же архиерею по чину и ставшу на месте своем, и поставляет пономарь лампаду литийную со свещею возжженою пред дверьми Царскими. Протодиакон, изшед северною дверию, приим лампаду, возгласит „Востаните». Протопоп, отверз Святыя Двери, исходит с кадилом, поклоняется купно с протодиаконом архиерею. Прием благословение кадила, кадит по чину Дверь царскую и правую страну и левую, мест-ныя святыя иконы и, аще прилучится, на налои праздника образ, таж образ архиерейскаго места и трикратно архиереа и ото-шед во олтарь. Протодиакон возгласив „Владыко, благослови», протоиерей начинает „Слава Святей»; головщик – „Аминь». Архиерей глаголет „Приидите, поклонимся», таж головщик прием „Благослови, душе моя, Господа» и прочая по уставу поют. Протопоп же, изшед от олтаря, кадит лики, и чтеца, и всю церковь по чину, таж Дверь царскую, и образ Спаса и Богоматере, и на налои образ, аще прилучится, и архиереа трикратно, и, пришед во олтарь, затворяет Дверь. Протодиакон, поставив лампаду, входит во олтарь северными враты, приемлет от протопопа кадило. Протоиерей же, пришед пред Царская Врата, поклонив-ся архиерею, стоя на стране косвене, чтет молитву и, в конце псалма поклонився купно с протодиаконом архиерею, отходит во олтарь южными враты; протодиакон же чтет мирная»⁶⁶².

В чиновнике Афанасия, архиепископа Холмогорского, мы имеем последнее уставное указание о совершении каждения храма при пении 103-го псалма. Все издания Типикона, начиная с 1682 года вплоть до последнего, а также служебники и октоихи,, где излагается чин всенощного бдения, предписывают иерею окадить весь храм до возгласа «Слава Святей». В действительности же каждение до настоящего времени совершается в духе дониконовских уставных указаний⁶⁶³. Иерусалимский устав в данном случае оказался бессильным перед практикой, создавшейся в Русской Церкви.

Что касается песнопения «Приидите, поклонимся», то оно в русской богослужебной практике отличалось от восточной многообразием как со стороны его исполнения, так и в части текста. Если по чиновникам московского Успенского и холмогорского Преображенского соборов его «архиерей глаголет», то по другим памятникам, ирмологам и обиходам крюкового пения видно, что «Приидите, поклонимся» исполнялось певчески и разными лицами. Так, по одному ирмологу, «иерей глаголет „Слава Святей Единосущней и Неразделной Троицы», тажклирицы глаголют „Приидите, поклонимся» трижды. По сем головщик – „Приидите, поклонимся и припадем». Прип[ев:] „Благослови, душе моя, Господа«"⁶⁶⁴. Назначенный для пения головщиком последний стих «Приидите, поклонимся и припадем» записан крюками, из чего можно полагать, что первые три стиха произносились читком, а последний исполнялся певчески, служа введением к 103-му псалму, почему и первые слова псалма здесь обозначены как «припев». К этому же виду исполнения «Приидите, поклонимся» приближается другой, также по Ирмологу XVII века. «Таж певець „Придете, поклонимся» трижды. По сем поет пение тихим гласом „Придете, поклонимся и припадем»«⁶⁶⁵. Указание данного памятника отличается от предыдущего тем лишь, что по нему первые три стиха произносит «певець», а не «клирики». Но jo, что здесь имеется, как и в первом случае, читок троекратного «Приидите, поклонимся» и певческое исполнение последнего стиха, видно из слов памятника «по сем поет пение тихим гласом», а равно и из того, что этот последний стих «Приидите, поклонимся и припадем» положен на крюки.

По Ирмологу той же библиотеки (шифр Кир. № 579), все четыре стиха исполняются хором: «Наченшу иерею, мы глаголем: „Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу. Приидите, поклонимся Христу Цареви и Богу нашему. Приидите, поклонимся и припадем к Самому Христу Цареви и Богу нашему. Приидите, поклонимся и припадем»"⁶⁶⁶. Певческое исполнение всех четырех стихов подтверждается тем, что все они положены на крюки. Певческое же исполнение всех четырех стихов указывает рукопись той же библиотеки (шифр Кир. № 578), с той лишь разницей, что здесь оно поручается головщику, которому указывается и характер, какой он должен дать в своем исполнении изложенных крюками стихов: «Не силне ре-вый, ни вереская, со умилением гласом воспевати»⁶⁶⁷. Головщик правого лика или левого начинает: «Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу. Приидите, поклонимся Христу Цареви и Богу (позднейшей рукой «и Богу» зачеркнуто) нашему (позднейшей рукой приписано «Богу»). Приидите, поклонимся и припадем к Самому Господу Иисусу Христу Цареви и Богу нашему. Приидите, поклонимся и припадем» (так сказано в Ирмо-логе № 578)⁶⁶⁸. Певческое исполнение «Приидите, поклонимся» головщиком указывает Ирмолог той же библиотеки, рукопись под шифром Кир. № 580⁶⁶⁹, с той лишь разницей от Ирмоло-га (шифр Кир. № 578), что здесь вовсе отсутствует четвертый, заключительный стих «Приидите, поклонимся и припадем».

Ирмолог той же библиотеки (шифр Кир. № 609) предписывает певческое исполнение всех стихов, положенных на крюки, указывая также характер исполнения, причем текст песнопения представляется нам в новом виде, отличном от всех предыдущих: «Воспевающе благочиние, не высочайшим гласом, но со умилением воспети певцы глаголют „Аминь. Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу. Приидете, поклонимся Христу Цареви нашему Богу. Приидете, поклонимся и припадем""⁶⁷⁰.

Псалом 103-й в части его исполнения в Русской Церкви отличался от предписываемого Иерусалимским уставом. Это отличие заключается прежде всего в том, что у нас псалом полностью не пели. Кроме того, нашей богослужебной практике оказались чуждыми аниксантарии, достигшие большого развития в афонской агрипнии. Русское исполнение предначи-нательного псалма приближалось в большей степени, нежели греческое, к исполнению антифонов песненных чинопоследо-ваний. Псалом исполнялся на оба хора, и пели из него лишь отдельные стихи, причем к каждому стиху прибавлялся тот или иной припев. Такая практика исполнения псалма, вне сомнения, обусловлена была исторически многовековым существованием в Русской Церкви песненных чинопоследований вечерни и утрени, заимствованных нашими предками у Великой константинопольской церкви. Влияние последней в данном случае сказалось в том, что некоторые наши памятники в припевах к отдельным стихам псалма используют аненайки.

Положенный на крюки, по рукописи Ленинградской государственной публичной библиотеки (шифр Кир. № .577), пред-начинательный псалом со стороны его текста представляется следующим:

«По сем (т. е. после троекратного «Приидите, поклонимся») головщик;

ПРVIДЕТЕ, ПОКЛОНИМСЯ И ПРИПАДЕМ.

Прип. Благослологословен⁶⁷¹ еси, Господи.

Таж другой (разумеется хор) под головщиком:

ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ, ВОЗВЕЛИЧИЛСЯ ЕСИ ЗЕЛО.

Прип. Благословень еси, Господи.

И В ВЕЛЕЛЕПОТУ ОБЛЕЧЕС.

Прип. тоиж.

ДУXI И СЛУГИ СВОЯ ОГНЬ ПАЛЯЩ.

Прип. Дивны дела Твоя, Господи.

ПОСРЕДЕ ГОРЕ ПРОЙДУТ ВОДЫ.

Прип. тоиж.

ВСЯ ПРЕМУДРОСТИЮ СОТВОРИЛ ЕСИ.

Прип. Слава Ти, Господи, сотворившему вся.

ДАТИ ПИЩУ ИМ ВО БЛАГО ВРЕМЯ.

Прип. тоиж.

ВСЯЧЕСКАЯ ИСПОЛНИТСЯ БЛАГОСТИ.

Прип. Слава Ти, Господи, а а а а а не не на а

/ ни и и а не не не на а а а на на ни сотворившему вся.

БЛАГОСЛОВИ, ДУШЕ МОЯ, ГОСПОДА.

Прип. тоиж.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу

и ныне и присно и во веки векомь. Аминь.

„Аллилуиа» дваж говором и третию поем

„Аллилуиа. Слава Тебе, Боже»⁶⁷².

Общераспространенность такого исполнения предначина-тельного псалма подтверждается наличием его в ряде рукописей той же библиотеки⁶⁷³. В некоторых памятниках наблюдается разница лишь в отдельных стихах псалма или в отсутствии ане-наек, но сам по себе принцип песненного исполнения псалма сохраняется. Так, по рукописи той же библиотеки (шифр Кир. № 579), в сравнении с приведенным выше текстом, между стихами «Посреде гор пройдут воды» и «Вся премудростию сотворил еси» вставлен стих «И хлеб сердце человека укрепил»⁶⁷⁴, а вместо стиха «Дати им пищу во благо время» дан стих «Животная малая с великими»⁶⁷⁵. По рукописи Кир. № 578 вместо стиха «Посреде гор пройдут воды» дан стих «От гласа Твоего»⁶⁷⁶и вместо «Дати пищу им во благо время» – «Животная малая с великими»⁶⁷⁷, аненайки же отсутствуют.

Широкое распространение песненного исполнения предна-чинательного псалма вызвало не только крюковую запись его в певческих книгах, но и указания на этот характер исполнения псалма в самих церковных уставах, например, в уставе XVI века Московской синодальной библиотеки № 388 (336), где наряду с припевами вписана и аненайка «а не не на и на не на и на / а не на ни створшему вся»⁶⁷⁸. То же самое указывает устав церковный XVII века той же библиотеки № 391 (335), где читаем: «Всяческая исполняется благости, слава Ти, Господи, а не не не на а ни сотворшему веся»⁶⁷⁹.

Песненное исполнение предначинательного псалма с ане-найками существовало в Русской Церкви до конца XVII столетия.

Печатный Типикон 1610 года дает следующий порядок исполнения псалма: «И тако начинает екклисиарх высочайшим гласом: БЛАГОСЛОВИ, ДУШЕ МОЯ, ГОСПОДА. Припел. Щравый Благословен еси, Господи. Припелы всенощныя на всяку неделю и на вся праздники на бдении всенощных. Псалом на глас 8-й. Таже меншой певец правой: „Господи Боже мой, возвеличился еси зело», „Благословен еси, Господи», легко со гласом соглашающим и прочим братиям с ним.

Л(евый И В ВЕЛЕЛЕПОТУСЯ ОБЛЕЧЕН.

Благословен еси, Господи.

2– я статия:

П. ДУXI И СЛУГИ СВОЯ ОГНЬ ПАЛЯЩ или НА ГОРАХ СТАНУТ ВОДЫ.

Дивны дела Твоя, Господи. Л. ПОСРЕДЕ ГОР ПРОЙДУТ ВОДЫ, или ОТ ПЛОДА ДЕЛ ТВОИХ НАСЫТИТСЯ ЗЕМЛЯ.

Дивны дела Твоя, Господи.

3– я статия:

П. И ХЛЕБ СЕРДЦЕ ЧЕЛОВЕКУ УКРЕПИТ.

Слава Ти, Господи, створившему вся.

Л. СОЛНЦЕ ПОЗНА ЗАПАД СВОЙ или ИСПРОСИТИ ОТ БОГА ПИЩУ СЕБЕ.

Слава Ти, Господи, створившему вся.

П. ВСЯ ПРЕМУДРОСТИЮ СОТВОРИЛ ЕСИ.

Слава Ти, Господи, створившему вся.

Л. ЖИВОТНАЯ И МАЛАЯ С ВЕЛИКИМИ.

Слава Ти, Господи, створившему вся.

П. ВСЯЧЕСКАЯ ИСПОЛНЯТСЯ БЛАГОСТИ.

Слава Ти, Господи, а не не не на а ни створившему вся.

Л. ОБНОВИШИ ЛИЦЕ ЗЕМЛИ.

Слава Ти, Господи, с не не на и ни.

П. ПОЮ БОГУ МОЕМУ, Дóндеже ЕСМЬ.

A3 ЖЕ ВОЗВЕСЕЛЮСЬ О ГОСПОДЕ.

Слава Ти, Господи.

Л. БЛАГОСЛОВИ, ДУШЕ МОЯ, ГОСПОДИ.

Слава Ти, Господи.

П. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

Слава Ти, Господи.

Л. И ныне и присно и во веки векомь. Аминь.

С не не на и ки же.

Скончавшу же псалму поем „Аллилуиа, аллилуиа. Слава Тебе, Боже» дваж спроста. Таж и на 3-м поют разводно „Аллилуиа, аллилуиа. Слава Тебе, Боже""⁶⁸⁰.

По данному уставу, таким образом, предначинательный псалом делится на три статии, отличающиеся одна от другой «при-пелом», который прилагается к каждому из избранных стихов псалма. На 1-й статие «припелом» служит: «Благословен еси, Господи», на 2-й – «Дивна дела Твоя, Господи», на 3-й – «Слава Ти, Господи, створившему вся» и тот же припев с ане-найками. Распев псалма, по-видимому, предполагает постепенное развитие мелодии, насыщение ее разнообразием интонации. Так можно судить по тому, что Типикон последнюю, 4-ю статию, имеющую тот же припев, что и 3-я, указывает петь с аненайками, а последнее «Аллилуиа» – с разводом.

Этот же порядок исполнения предначинательного псалма указывается Типиконом 1641 года⁶⁸¹. Типикон 1682 года уже не делит псалом на статии, не указывает избранных стихов его и дает лишь два припева: «Благословен еси, Господи» и «Слава Ти, Господи, сотворившему вся»⁶⁸².

Относительно светильничных молитв, читаемых во время пения предначинательного псалма, обстоятельно исследованных со стороны их состава Н. Одинцовым⁶⁸³ и проф. А. Дмитриевским⁶⁸⁴, нам остается лишь добавить, что наши предки не всегда держались указания устава читать их, «егда же начнет пети „Вся премудростию сотворил еси""⁶⁸⁵, а начинали это чтение по окончании каждения храма: «Протодиакон, поставив лампаду, входит во олтарь северными враты, приемлет от протопопа кадило. Протоиерей же, пришед пред Царская Врата, поклонив-ся архиерею, стоя на стране косвене, чтет молитву и, в конце псалма поклонився купно с протодиаконом архиерею, отходит во олтарь южными враты; протодиакон же чтет мирная»⁶⁸⁶.

Заканчивая обозрение совершения начала всенощного бдения, отмечу еще одну особенность, указываемую сводным уставом Троице-Сергиева и Кирилло-Белозерского монастырей и, по-видимому, имевшую место в практике первого из них. Это – раздаяние архимандритом в начале всенощного бдения присутствующим в храме членам царской свиты, боярам и дворянам посохов. В службе на память преп. Сергия, 25 сентября, устав говорит: «А как станут петь всенощное, архимарит раздает посохи боляром и дворяном»⁶⁸⁷. Ничего подобного этому обычаю греческая богослужебная практика, не только монастырская, но и соборно-приходская, не знает; нет на него намека даже в «Обряднике» Константина Порфирородного, посвященном изложению обрядов, имевших место в Константинополе в связи с присутствием за богослужением византийского императора и его свиты. Безусловно, в данном случае мы имеем дело также с чисто русским обычаем, который был вызван тем преклонением, какое питали московские цари, а за ними и бояре к монашеству. Те же самые чувства и воззрения, по которым русские цари в своем быту носили подрясники и скуфьи, а перед кончиной принимали схиму, были источником к установлению обычая стоять в храме за всенощным бдением по примеру монастырских старцев с посохами.

Как на чисто русскую особенность следует указать на распевное исполнение на ектениях молений «Господи, помилуй», «Подай, Господи», «Тебе, Господи». Если, по словам Арсения Суханова, Греческая Церковь не знала практики пения ектений в XVII веке⁶⁸⁸, то в России эта практика имела место уже в XV столетии, как можно судить об этом из сообщения Новгородской четвертой летописи: «В лето 6984… Той же зимы некоторый философове начата пети „Господи, помилуй», а друзей – „Осподи, помилуй""⁶⁸⁹. На основании этого сообщения летописи можно полагать, что пение ектений впервые появилось в Новгороде. Что послужило причиной к возникновению этого обычая, на это мы никаких указаний ни в одном историческом памятнике не встречаем. Можно предполагать, что поводом к этому служил широко распространенный в Русской Церкви обычай распевного отправления богослужения, возникший у нас в пору действия устава Великой константинопольской церкви. Крюковые ирмологи и обиходы содержат в себе распевы не только таких песнопений, как стихиры, про-кимны, «Бог Господь» и т. п., но также кафизм⁶⁹⁰, «Слава, и ныне» и «Аллилуиа» в конце Шестопсалмия, «Утверди, Боже» в конце утрени и ектений. Обычно изложив распевно начало всенощного бдения «Приидите, поклонимся» и 103-й псалом, памятники дают в той же крюковой записи напев для нескольких прошений великой ектении⁶⁹¹. В некоторых ирмоло-гах излагаются распевом также сугубая ектения, просительная и великая екгении по Шестопсалмии⁶⁹².

В части отправления первой кафизмы «Блажен муж» также наблюдается большое разнообразие и влияние чинопоследова-ния песненной вечерни.

По уставу 1610 года:

«Таж стихологисуем псалтырь на глас 8-й. Указ на велицей вечерни, наколко строк поется „Блажен муж», 1-ю „Славу». Правой крылос начинает:

БЛАЖЕН МУЖ.

Аллилуиа.

Таж поет меншой певец правой:

ИЖЕ НЕ ИДЕ НА СОВЕТ НЕЧЕСТИВЫХ.

Аллилуиа.

Л(евый И ПУТЬ НЕЧЕСТИВЫХ ПОГИБНЕТ.

Аллилуиа.

П(равый НА ГОСПОДА И НА ХРИСТА ЕГО.

Аллилуиа.

Л. БЛАЖЕНИ ВСИ НАДЕЮЩЕЙСЯ НАНЬ.

Аллилуиа.

П. ВОСКРЕСНИ, ГОСПОДИ, СПАСИ МЯ, БОЖЕ МОЙ.

Аллилуиа.

Л. И НА ЛЮДЕХ ТВОИХ БЛАГОСЛОВЕНИЕ ТВОЕ.

Аллилуиа.

Правая страна: „Слава, и ныне».

Левая поет „Аллилуиа» триж.

На 3-м же псалме воздвизаем повышше мало. 2-ю же и 3-ю „Славу» поем на глас дню»⁶⁹³.

Такой же порядок пения 1-й кафизмы дан в уставе 1641 года⁶⁹⁴. Он приближается к греческому в том смысле, что указывает петь нараспев только 1-ю «Славу» кафизмы, предлагая 2 и 3-ю «Славы» исполнять на текущий глас Октоиха.

Однако есть памятники, где распевно исполняются все три «Славы» кафизмы, причем, вопреки Иерусалимскому уставу, подряд, без разделения их малыми ектениями. Первый антифон пел правый хор, второй – левый, и третий -г опять правый. Антифоны соединялись в одно целое пением «Слава, и ныне» и «Аллилуиа».

Распетая песненно 1-я кафизма представляется в следующем виде:

«БЛАЖЕН МУЖ.

Аллилуиа.

Друг: ИЖЕ НЕ ИДЕ НА СОВЕТО НЕЧЕСТИВЫИХО.

Прип. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

И ПУТЬ НЕЧЕСТИВЫХ ПОТОГИБНЕТЕ.

Прип. тоиж.

НА ГОСПОДА И НА ХРИСТА ЕГО.

БЛАЖЕНИ ВСИ НАДЕЮЩЕСЯ НА НЕ.

ВОСКРЕСНИ, ГОСПОДИ, СПАСИ МЯ, БОЖЕ МОЙ.

И НА ЛЮДЕХ ТВОИХ БЛАГОСЛОВЕНИЕ ТВОЕ.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу

и ныне и присно и во веки векомо. Аминь.

Аллилуиа, аллилуиа. Слава Тебе, Боже.

Аллилуиа, аллилуиа. Слава Тебе, Боже.

Таж „Господи, помилуй» триж. „Слава».

По сем начинает лев. страны „Слава» ж „И нйне».

ВНЕГДА ВОЗЗВАХО, УСЛЫШИ МЯ, БОЖЕ ПРАВДЫ МОЕЯ.

ВО СКОРБИ РАСПРОСТРАНИЛ МЯ ЕСИ, УЩЕДРИ МЯ И УСЛЫШИ МОЛИТВУ мою.

И УВЕДИТЕ, ЯКО УДИВИ ГОСПОДЬ

ПРЕПОДОБНОГО СВОЕГО. ГОСПОДЬ УСЛЫШИТ МЯ, ВНЕГДА ВОЗЗВАТИ МИ К НЕМУ. Слава.

ПОЖРИТЕ ЖЕРТВУ ПРАВДЕ И УПОВАЙТЕ НА ГОСПОДА.

И ныне.

ЗНАМЕНА НА НАС СВЕТ ЛИЦА ТВОЕГО, ГОСПОДИ.

Аллилуиа.

ЯКО ТЫ, ГОСПОДИ, ЕДИНАГО НА УПОВАНVI

ВСЕЛИЛ МЯ ЕСИ. ВОНМИ ГЛАСУ МОЛИТВЫ МОЕЯ, ЦАРЮ МОЙ

И БОЖЕ МОЙ.

Аллилуиа.

И ПОХВАЛЯТСЯ О ТЕБЕ ЛЮБЯЩИЕ ИМЯ ТВОЕ.

„Господи, помилуй» триж. „Слава».

По сем начинает прав, страны „Слава» ж „И ныне».

ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ, НА ТЯ УЛОВАХ, СПАСИ МЯ.

Левая страна тоиж „Слава».

ГОСПОДИ, СУДИТ ЛЮДИ МОЯ, СУДИ ми, господи, ПО ПРАВДЕ МОЕЙ.

И ныне.

ПОМОЩЬ МОЯ ОТ БОГА, СПАСАЮЩЕГО

ПРАВЫЯ СЕРДЬЦЕМЬ.

Аллилуиа.

ИСПОВЕМСЯ ГОСПОДЕВИ ПО ПРАВДЕ ЕГО И ПОЮ

Аллилуиа.

Тоиж стих, таж ектения малая.

По сем „Господи, воззвах""⁶⁹⁵.

Некоторые ирмологи содержат песненно распетым лишь 1-й антифон⁶⁹⁶, в соответствии с указанием устава, причем в одном из известных мне памятников по изложении этого антифона говорится: «По сем „Господи, помилуй» трижды, „Слава». По сем псалом 140, и поем на оба лика»⁶⁹⁷. Отсутствие указания на малую ектению и предписание вместо этого петь после окончания антифона трижды «Господи, помилуй» и «Слава», обычно служивших к связи антифонов в одно целое, при последующих словах «по сем псалом 140», дают нам основание видеть здесь практику непосредственного перехода от первого антифона «Блажен муж» к пению «Господи, воззвах».

«Господи, воззвах», подобно предначинательному псалму и 1-й кафизме, исполнялось также песненно по хорам с особыми припевами к отдельным стихам. Устав 1610 года указывает для отдельных светильничных псалмов особые стихи: «И скажет глас Октоиха. Мы же поем припелы их на тоижде настоящий глас осмогласника. Псалом 1 „Господи, воззвах к Тебе». Прип. „Услыши ны, Господи». Псалом 2 „Гласом моим ко Господу воззвах». Прип. „Воззвах к Тебе, спаси мя». Псалом 3 „Из глубины воззвах к Тебе, Господи, Господи, услыши глас мой». Припел „Христе Спасе, помилуй нас""⁶⁹⁸. То же сказано в Уставе 1641 года⁶⁹⁹. Рукопись Ленинградской государственной публичной библиотеки (шифр Кир. № 577) дает избранные стихи из этих псалмов с данными припевами, причем те и другие (стихи и припевы) выписаны отдельно для каждого хора.

«Для правого – ГОСПОДИ, ВОЗЗВАХ К ТЕБЕ.

Прип. Услыши ны, Господи.

Друг. ЕГДА ВОЗЗОВУ К ТЕБЕ.

Прип. тоиж. НЕПЩЕВАТИ́ВИНЫ О ГРЕСЕХ. НЕ ОТЫМИ ДУШУ МОЮ. ГЛАСОМ МОИМ КО ГОСПОДУ ПОМОЛЮСЯ.

Прип. Воззвах к Тебе, спаси мя. И НЕСТЬ ВЗЫСКАЯЙ ДУШУ МОЮ. ИСПОВЕДАТИСЯ ИМЕНИ ТВОЕМУ. ГОСПОДИ ГОСПОДИ, УСЛЫШИ ГЛАС мой.

Прип. Христе Спасе, помилуй нас. ЯКО от Тебе ОЧИЩЕНИЕ ЕСТЬ. ДА УПОВАЕТЬ ИЗРАИЛЬ НА ГОСПОДА. ПОХВАЛИТЕ ЕГО, ВСИ ЛЮДИЕ.

Лев. крил. (строек поем 1?) ЖЕРТВА ВЕЧЕРНЯЯ.

Прип. Услыши ны, Господи. ДА НЕ НАМАСТИТЬ ГЛАВЫ МОЕЯ, Дóндеже ПРЕЙДУ, И ПЕЧАЛЬ МОЮ ПРЕД НИМ ВОЗВЕЩУ.

Прип. Воззвах к Тебе, спаси мя. ЧАСТЬ МОЯ ЕСИ НА ЗЕМЛИ ЖИВЫХ, Дóндеже ВОЗДАСИ ИМ, ВНЕМЛЮЩЕ ГЛАС МОЛИТВЫ МОЕЯ.

Прип. Христе Спасе, помилуй мя. ВО СЛОВОЕ ТВОЕ УПОВА ДУША МОЯ НА ГОСПОДА. ОТ ВСЕХ БЕЗЗАКОНИЙ ЕГО. И ИСТИНА ГОСПОДНЯ ПРЕБЫВАЕТ ВО ВЕКИ»⁷⁰⁰.

Во время пения «Господи, воззвах» иерей в преднесении диаконом свечи, как и во время пения предначинательного псалма, кадил иконы, братию и весь храм, о чем Устав 1641 года говорит: «Егда же начнут пети „Господи, воззвах», паки кадит иерей иконы и настоятеля, и оба лика, и всю братию, диакон же ходит пред ним со свещею»⁷⁰¹.

Такой порядок каждения указывают и печатные служебники до издания 1656 года⁷⁰².

Вечерний вход в Русской Церкви весьма отличался своей торжественной обстановкой от входа, указываемого Иерусалимским уставом, будучи обязан этой торжественностью уставу Великой константинопольской церкви.

По существу, наши предки, как и Константинополь и Афон, перенесли в чин всенощного бдения торжественный вход, имевший место на песненной вечерне. Однако русский вечерний вход получил отличие от греческого. Первую особенность его составляло его дублирование, являющееся прямым следствием служения у нас под праздники и воскресные дни двух великих вечерен – около шести часов вечера и около полуночи, из коих вторая входила в чин всенощного бдения. В «Сказании действенных чинов» московского Успенского собора о службе на Успение, 15 августа, говорится: «А вечерню протопоп с протодиаконом начинают, а псалмы диаконы глаголют, и власти ходят по два по два, государю поклоняются, таж патриарху. А певчие государевы на правом крылосе, а патриярховы поют на левом крылосе, а на выход власти облачаются и протопопы и священицы. Литея не бывает, а во время стиховны патриярх входит Царьскими Дверми и облачается со властьми. И по от-пусте вечернем патриярх пел молебен пред образом Пречистыя Богородицы, и по отпусте молебна патриярх благословил государя, и государь пошел во своя царьския полаты. Ко всенощному благовестят за 6 часов. Как власти во церковь сошлися, и потом входит патриярх, ставится на своем месте и полагает начало. А потом входит государь царь во церковь, а ключари повелят звонити ко всенощному, и прикладывается государь ко святым иконам, и приемлет от патриярха благословение, и ставится на своем царском месте. Всенощное начинает протопоп с протодияконом, певчия поют по крылосом; на выход власти и на литею облачаются»⁷⁰³. То же самое, т. е. двойной торжественный выход на вечерне и на всенощном бдении, указывается в «Чиновнике церковном о благовесте и о звону» один на память св. Петра, митрополита Киевского и всея Руси, 21 декабря: «А начинает (вечерню) протопоп с протодиаконом… А на выход черные власти облачаются, а паремьи святому, а на стиховне предпразнству. „Слава» святому, а „И ныне» пред-празнству, тропарь святому. „Слава, и ныне» предпразнству, и отпуст… А ко всенощному благовест за 7 часов, а как патриарх и государь царь приидет в соборную церковь, и в ту пору ключари велят «звонити един звон, и как государь приложится к образом и к чюдотворным ракам и, пришед к патриарху, взяв благословение, станет на своем месте, и по ясаку звонят три звоны. И протопоп и протодиякон исходит северскими дверьми с кадилом, а протодиякон глаголет „Владыко, благослови», а протопоп глаголет „Слава Святей Единосущней» и кадит по обычаю; а на крылосех певчие начинают „Приидите, поклонимся и припадем» и поют псалом „Благослови, душе моя, Господа». И потом ектенья, „Блажен муж» 1-ю „Славу», по сем ектенья малая, таже „Господи, воззвах к Тебе»; на „Господи, воззвах» стихиры предпразнству 3, а святому 5, „Слава» святому, „И ныне» предпразнству. И на выход облачаются черныя власти»⁷⁰⁴.

Вторую особенность входов в московском Успенском соборе составляло участие «властей» («пестрых»⁷⁰⁵, «черных»⁷⁰⁶ и «белых»⁷⁰⁷) и членов соборного причта. Причты городских церквей должны были участвовать во входе в соборе своего сорока⁷⁰⁸. В Новгороде на вход в Софийский собор должны были являться все городские священники и диаконы, а также «прибылые попы», т. е. священники загородных церквей, почему-либо оказавшиеся накануне праздника в городе. Неявка на вход без уважительной причины каралась денежным штрафом. «А на выход священником и вперед ходити по старине, а которой священник на выход не приидет, и на том имети заповеди по гривне по новгородцкой, а скажет которой поп, на выход не поспел боля для, или родильницы, или которые иные для нужи, ино про него послать в улицу обыскать в его приходи людми добрыми. И обыщут про него, что он на выходе не был для нужи, и на тех священникех заповеди не имети, а которой солжет священник, прихожане по нем в обыскоу не молвят; и на том священнике заповедь имети по старине по гривне да хоженое»⁷⁰⁹, – писал в 1551 году Московский митрополит Макарий Новгородскому архиепископу Серапиону.

Порядок входа применительно к отправлению его в приходском храме одним священником с диаконом Типикон 1641 года в главе об особенностях русского всенощного бдения излагает следующим образом: «Таж иерей со диаконом творя выход малыми дверми. Предходит пономарь со свещею. По нем идет диакон с кадилом. И по нем иерею просту идущу. И пришед диакон пред Царския Двери, кадит Царские Двери, и икону святаго, емуже есть храм, и икону праздничную на налои, таж обращься, и кадит настоятеля. И паки приходят к Царским Дверем, и кадит левыя страны иконы и иерея, и паки кадит Царския Двери, глаголя „Премудрость, прости», „Свете тихий». И мы поем „Святыя славы бессмертнаго Отца""⁷¹⁰.

Сравнительно с порядком входа по Иерусалимскому уставу данный имеет свои особенности. Прежде всего здесь само каждение не ограничивается иконами храмового святого и праздника, но совершается и перед другими иконами иконостаса. По выражению устава, диакон, после того как окадит иконы храмового святого и празднуемого святого, а также настоятеля, стоящего у правого клироса, «кадит левыя страны иконы». Другой особенностью является произношение диаконом возгласа «Премудрость, прости» в момент каждения Святых Врат. При этом начертания образа креста кадилом устав не указывает. Наконец, русской же особенностью, неизвестной Иерусалимскому уставу ни в одной из его редакций, является запев диаконом первых слов вечернего гимна «Свете тихий».

Соборные чиновники дополняют изложенный в уставе 1641 года порядок вечернего входа еще новыми подробностями. В «Указе о звону и о чину» московского Успенского собора сказано, что на входе духовенство выходило на средину храма северными дверями между амвоном и колонной, что у левого клироса; когда же во входе участвовали «большие власти», тогда обходили эту колонну. Выйдя на средину храма перед амвоном, иереи стояли, ожидая, пока протодиакон, совершающий обычное каждение, покадит и каждому из них. Потом иереи попарно подходили к патриарху и кланялись ему, а в его отсутствие – перед образом св. митрополита Петра: «А на первом выходе протопоп з братиею выдут северными дверми, идут между амбона и столпа, и станут против амбона ждуще донде-же протодиакон окадит всех. И потом, пришедше по два, да поклоняются святителю на месте его, или будет и без святителя, то такожде поклоняются на месте его образу, первому святителю Петру Чудотворцу. Еще же бывает и во весь год, когда и большие власти черные облачаются. А большие власти когда облачаются, и тогда крутом столпа обходят»⁷¹¹. Изменение пути движения совершающих вход священнослужителей, очевидно, вызывалось большим, чем обычно, количеством участников, не могущих разместиться у солеи в случае непосредственного выхода на нее между амвоном и колонной левого клироса. Такой порядок обхождения колонн левой стороны храма, можно полагать, был и в Новгороде.

Чрезвычайно важную особенность русского входа сообщает чиновник холмогорского Преображенского собора – исхожде-ние священнослужителей на вход из алтаря северной дверью при закрытых Святых Вратах. Последние открывались с солеи несущими лампады подьяками при произношении диаконом «Благослови, владыко, святый вход». «На славнике последнем вход творят при конце сице: затворенным Святым Вратам диакон, приим кадилницу и кадило вложив, вземлет у протопопа благословение. Покадив святую трапезу, и идут круг престола с южную страну к востоку, пред ними два подьяка несут два свещника со овощами возжженными; исходят северною две-рию и, пришедшим до амвона, подьяки ставятся со священи-ки по обе стороны амвона. Диакон, пришед, кадит икону, стоящую пред архиерейским местом или праздничную на налое, и архиерея по чину, а протопоп ставится против амвона, мало от левыя страны присутствия, ко архиерею. По окончании слав-ника глаголет „Господу помолимся», лики „Господи, помилуй».

Протопоп, мало приклонь главу, глаголет молитву входа. Таже диакон, показуя архиерею на Царские Двери, глаголет: „Благослови, преосвященнейший владыко, вход святый», и архиерей рукою благословляет вход. Подьяки с лампады пришед, отверзают Святыя Двери»⁷¹². По-видимому, открытие Святых Врат с солеи во время самого входа носило характер твердо установившегося обычая. Тот же самый Холмогорский чиновник « особой статие «О чине всенощного бдения» в категорической форме говорит: «На „И ныне» вход творят, Дверей Царских не отворяют»⁷¹³.

Совершение входа при закрытых Святых Вратах и их открытие в Русской Церкви с солеи по благословении входа предстоятелем было под прямым влиянием порядков песненных чинопоследований и находилось в логической последовательности с особенностями русского чина всенощного бдения – началом его пред закрытыми же Святыми Вратами на солее без предварительного каждения алтаря, с каждением храма при пении предначинательного псалма.

Что касается пения «Свете тихий», то это песнопение, как сказано выше, запевал диакон вслед за возгласом «Премудрость, прости», так что хоры, объединившиеся «на сходе», начинали этот гимн со слов «Святыя славы»⁷¹⁴. Ирмологи и оби-ходы крюкового пения, как правило, среди распетых песнопений всенощного бдения содержат «Святыя славы». Ирмолог рукописи Ленинградской государственной публичной библиотеки (шифр Кир. № 577) дает несколько напевов «Свете тихий», из них один построен на основе использования попевок всех восьми гласов с отнесением на каждый из них отдельной строки песнопения, а именно:

«1 гл. СВЯТЫЯ СЛАВЫ БЕЗСОМЕРТЕНАГО

ОТЕЦА НЕБЕСЕНАГО,

2 гл. СВЯТАГО БЛАЖЕННАГО ИСОУСА ХРИСТА

СЫНА БОЖИЯ,

3 гл. ПРЕШЕДОШОУ СОЛНЦОУ НА ЗАПАДО,

4 гл. ВИДЕВОШЕ СВЕТО ВЕЧЕРНVI,

5 гл. ПОЕМ ОТЦА И СЫНА И СВЯТАГО ДОУХА БОГА.

6 гл. ДОСТОЙНО ЕСИ НА ВЕСЯ ВРЕМЕНА ПЕТИ ТЯ ГЛАСЫ,

7 гл. СЫНЕ БОЖИЙ,

8 гл. ЖИВОТО ДАРОУЯЙ ВЕСЕМОУ МИРОУ,

ЕГОЖЕ РАДИ ВЕСЬ МИР СЛАВИТ ТЯ»⁷¹⁵.

Судя по вопросу Иоанна Грозного к членам Собора 1551 года: «Коея ради вины в нашем царстве на Москве и во всех московских пределех в соборных церквах и в приходных, кроме монастырей, по воскресеньским вечерным и по празничным и великим святым, егда выход бывает, „Святыя славы» не поют… говорят… Как есми был в Новегороде в Великом и во Пскове во святей Софеи Премудрости Божии и оу Живоначал-ныя Троицы и во всех святых Божиих церквах по воскресным днем, и по Господским празником и нарочитым святым на вечерни, когда выход „Святыя славы» поют»⁷¹⁶, – гимн «Свете тихий» особенной распевностью отличался в новгородских и псковских храмах. В Москве этой распевности держались главным образом монастыри, тогда как соборные и приходские храмы «Святыя славы» «говорили», т. е. исполняли «читком».

В заключение обозрения вечернего входа следует сказать, что соборное отправление его, о котором неоднократно упоминают чиновники московского Успенского и новгородского Софийского соборов, не составляло богослужебной особенности только этих двух центров русской православной жизни. О нем, как о явлении, общераспространенном в Русской Церкви, говорит Павел Алеппский, наблюдавший этот обряд, кроме московского Успенского и новгородского Софийского соборов, также в Коломне⁷¹⁷, в Киево-Печерском⁷¹⁸, Густино-Троицком⁷¹⁹ и Московском Новодевичьем⁷²⁰ монастырях.

Итак, русский вечерний вход до XVIII столетия отличался от греческого:

1) дублированием его в тех случаях, где под праздник совершались отдельно великая вечерня и всенощное бдение;

2) многочисленностью, во главе с «властями», участвовавшего в нем духовенства;

3) совершением его при закрытых Святых Вратах, открывавшихся снаружи по благословении самого входа предстоятелем;

4) каждением иконостаса;

5) задеванием «Свете тихий» диаконом, который кадил Святые Врата, образа же креста кадилом не начертал.

В чтении паремий, полагавшихся на бдениях святым, в Русской Церкви также были особенности, неизвестные Иерусалимскому уставу. Именно: если паремии полагались из ветхозаветных книг, то в этом случае полагалось сидеть, и наоборот, если паремии предлагались из новозаветных книг, то их выслушивали стоя. В первом случае памятники замечают: «На вечерни праздника скамью ставят правово крылоса по обычаю для игумена и священников на паремиах седети»⁷²¹, во втором – «на паремиях не седим»⁷²².

Некоторые памятники в тех случаях, когда на паремиях не полагается сидеть, предписывают еще во время чтения их не закрывать Святых Врат: «А Дверей Царских не затворяют»⁷²³. Наконец, сами паремии в отдельных случаях полагались не из библейских книг, а из русских летописей. В день памяти мучеников Бориса и Глеба, 24 июля и 2 мая, читались паремии: «Братие, в бедах пособивый», «Слышав Ярослав» и «Стенам твоим, Вышеград»⁷²⁴. Те же паремии в отдельных случаях указываются для чтения на день благоверного князя Владимира, 15 июля⁷²⁵.

Лития на Руси составляла неотъемлемую часть всенощного бдения как воскресного, так и праздничного. К изложенному о порядке ее отправления проф. А. А. Дмитриевским в его диссертации⁷²⁶ нам остается добавить, что эта часть всенощного бдения рассматривалась нашими предками как один из торжественных богослужебных моментов. В соборных храмах в отправлении ее участвовало все соборное духовенство⁷²⁷, а также «власти»⁷²⁸, а со времен патриарха Никона – и епископ⁷²⁹. В «Сказании действенных чинов» московского Успенского собора по поводу вечернего входа в Неделю праотец, когда совершадся чин «пещного действа», сказано: «На дитею соборныя священ-ницы вси облачаются, а преж идоут халдеи, таже отроцы со свещами и по них диаконы и священицы»⁷³⁰.

Торжественный характер литии обусловливал в некоторых храмах, где были приделы и где в большие праздники шло одновременно богослужение в главном храме и в придельном, совершение клиром той и другой церкви одной общей литии. Так, по чиновнику новгородского Софийского собора, 7 сентября, в день памяти Иоанна, архиепископа Новгородского, «в соборе вечерню и утреню и литоргию поют по уставу, а вечерню и павечерню начинают петь в благовест, и поют поско-ру половина, священниц, а другая половина у праздника, и по отпусте павечерни приходят из собору к празднику к выходу и к молебну. Святитель празднует в приделе у Иоанна Предтечи, где лежат мощи Иоанна архиепископа… И всенощное начинают цротопоп с протодиаконом по обычаю и поют всенощное по уставу, а в соборе утреню начинают петь после праздничной литеи, пришед от праздника»⁷³¹. Из приведенного места чиновника видно, что в Софийском соборе в день памяти Иоанна, архиепископа Новгородского, служба шла одновременно в приделе, где лежали его мощи, и в главном храме. Архиепископ служил всенощное бдение в церкви, где лежали мощи святителя, поэтому часть причта, служившая в главном храме, отправляла вечерню и повечерие поскору, с тем чтобы успеть для участия в вечернем входе, а также в вечерней литии, которую совершал архиепископ в приделе Иоанна Предтечи. После участия в том и другом торжествах эти клирики возвращались в собор для совершения утрени. В праздник Успения Божией Матери, 15 августа, в том же Софийском соборе, где он справлялся как храмовый⁷³², вечерня и утреня отправлялись назначенными по наряду «властями» во всех его приделах.

Однако служба шла «поскору», с тем чтобы все участвующие в ней клирики могли прийти к совершению вечернего входа и литии «в большой олтарь»; после литии эти клирики возвращались в приделы по назначению и там совершали утреню, спеша затем к шестой песни канона в главный храм для участия в «ублажании». «А на празник Успения Богородицы бывают власти по пределом: у Никиты Чюдотворца игумен деревянитцкой да диякон знаменьской; у Иоанна в темницы игумен аркажьской да диакон Никольской, вечерню и утреню поют с сенними попы, а литоргию служат с софейскими попы; у Рожества Богородицы игумен благовещеньской да Успень-ского собору, староста поповьской да диякон десяцкой и дия-чек их же, у Богослова игумен Николы Белого да Иваньского собору староста поповьской да диякон десяцкой; у Стефана архидиякона игумен Лисицкого монастыря да староста поповьской Яковлевьского собору да диякон десяцкой да диячек их же. Вечерню поют по всем пределом поскору; в благовест поспевают на выход, а заутреню поют после литии до пролога и поспевают к кажению»⁷³³.

Такую же практику наблюдаем в холмогорском Преображенском соборе в день памяти апостола Андрея Первозванного, 30 ноября, имени которого посвящен был придел этого кафедрального собора: «30-е число ради новосозданыя соборныя пределныя церкве святого апостола Андрея Первозванного празднуется со всенощным. Малая вечерня поется во храме апостола; постилается же на помост и сено. Ко всенощному бдению за пол 8 [часа]. Всенощное архиерей служит в соборе, во храме же чредной со диаконом всенощное начинают во время пения „Господи, воззвах». На литию из собора архиерей ходит в трапезу; стиховну пели во храме апостола, и ту благословение хлебов. Идучи в собор, пели „Буди имя Господне""⁷³⁴.

Сам порядок отправления литии в Русской Церкви также имел свои особенности, отсутствующие в Иерусалимском уставе. Лития исходила не северной дверью, а Святыми Вратами, которые в духе практики песненной вечерни оставались по входе открытыми⁷³⁵. На литии полагалось всего три прошения: 1) «Спаси, Боже, люди Твоя» с пением 40 раз «Господи, помилуй», 2) «Еще молимся о благочестивейшем» с пением «Господи, помилуй» 30 раз и 3) (в соборных и приходских храмах) «Еще молимся о архиепископе нашем (имярек), рцем вси», к нему полагалось «Господи, помилуй» 12 раз. В монастырях это прошение заменялось следующим: «Еще молимся о оставлении грехов рабу Божию нашему игумену (имярек) и всему еже о Христе братству нашему и о всякой души христиан-стей». Прошений с поименным поминовением живых и умерших наши уставы не указывают. В некоторых случаях диакон поминал живых и умерших «отай»⁷³⁶. После трех прошений иерей читал «Услыши ны, Боже» и молитву «Владыко много-милостиве», обратясь лицом к западу. Молящиеся выслушивали молитву с главопреклонением⁷³⁷. По окончании литии, когда пели стиховные стихиры, священнослужители уходили в алтарь и Святые Врата закрывались⁷³⁸.

Положенный Иерусалимским уставом обряд хлебоблагословения в конце вечерни отправлялся у нас как в монастырях, так и в соборных и приходских Храмах, что подтверждается указаниями не только в уставах, но и в соборных чиновниках⁷³⁹. Совершал хлебоблагословение «болшой поп», т. е. старейший из священнослужителей, участвовавших в исхождении в притвор с литиею⁷⁴⁰, хотя бы в храме присутствовал и епископ, которому в таком случае благословлявший хлебы «болшой поп» вместе с протодиаконом «творят прощение по обычаю»⁷⁴¹. Со времен патриарха Никона, установившего участие в литии епископа, последний стал сам благословлять хлебы⁷⁴².

Обряд благословения хлебов совершался таким образом: во время пения тропаря иерей выходил из алтаря северной дверью и кадил хлебы. Далее: «взем хлеб един в десную руку и творит с ним крест. И положит его паки на своем ему месте. И глаголет молитву сию велегласно на благословение хлебом: „Господи Иисусе Христе""⁷⁴³. Устав 1633 года, в целом стоящий ближе к греческим, указывает благословение хлебов хлебом не до чтения молитвы, а при произношении слов ее «яко Ты еси благословляяй»⁷⁴⁴.

Благословенные хлебы в одних монастырях в зимнее время раздавались для вкушения в храме, а в летнее относились в трапезную и там вкушались на другой день после литургии, перед обедом. «Сицевое раздаяние хлебом творим и почерпание от месяца септеврия 1-го дне до месяца марта 25-го дне, яже во бдении летних благословенные хлебы раздаем на трапезе, преже вкушения обеду снедаем их», говорят об этом уставы Московской синодальной библиотеки №№ 385, 386, 387, 389⁷⁴⁵. В иных же вне зависимости от времени года предлагались на другой день на трапезе, по поводу чего Устав 1641 года в статие об особенностях русского бдения говорит: «И бывает благословение хлебом, якоже указася прежде в вечерне палестинской. Точию зде, егда иерей глаголет „Благословение Господне на всех вас», и тако сядут кождо на своих местех, и бывает чтение, како прилучится, или в Деяниях, или празднику Христову, или Богородице, или святому. Параеклисиарх же вземлет с налоя блюдо со пшеницею и с хлебы, такоже и вино и масло, и относит в малый олтарь. Той же параеклисиарх, по литоргии благословенныя хлебы раздробив на блюде, и раз-давает на трапезе, и преже вкушения обеднаго снедаем их»⁷⁴⁶.

Что касается соборных и приходских храмов, то в них раз-даяния благословенных хлебов не было. В Новгороде благословенные хлебы рассылались по домам согласно указанию архиепископа. «И по благословении пшеница всыплется паки в житницы, а хлебы по благословению святительскому розда-ются в домы на благословение»⁷⁴⁷, – говорит по этому поводу чиновник. Чиновники московского Успенского собора, за исключением позднейшего из них («Книга записная»), относящегося ко времени патриарха Никона, также не говорят о раздаянии и вкушении благословенных хлебов в храме. Сообщение «Книги записной» о том, что патриарх на праздник Благовещения на всенощном «хлебов в то время не раздавал против прошлых лет, а те благословенные хлебы раздавал после литоргии не разоблачаясь»⁷⁴⁸, может быть объяснено как попытка патриарха-реформатора в ряде лет служения его ввести в московских храмах раздаяние хлебов как указуемое Иерусалимским уставом. Это подтверждается пометками на поле рукописи «Указа о звону и о чину»: «В 169 году был государь у празника, у Благовещения, и звон ему, государю, бывает. А на всенощном постав-ляютца хлебы болшие благодарные; пекут на дворце и приносят ключники сами, а скатерть стелет сам дворецкой под хлебы. И после обедни роздает владыка государю и куски потом бояром»⁷⁴⁹. «А накануне празника приказывают ключари на дворец для благодарных хлебов болших, а роздают с антидором»⁷⁵⁰, и «163 году государь патриарх указал благословенные хлебы печь болшие на дворце и впред о том докладывать»⁷⁵¹. Сами по себе эти приписки на поле памятника, из коих две последние относятся к одному и тому же празднику, говорят о том, что до известного времени в том же московском Успенском соборе раздаяния благословенных хлебов не было. Попытка патриарха ввести раздаяние хлебов в практику вызвала специальные его распоряжения («благословенные хлебы печь болшие»), а иногда просто заменять их «благодарными», т. е. хлебами, которые употреблялись для антидора и, разумеется, по величине были больше обычных просфор. Половинчатость же действий патриарха, впоследствии отказавшегося от раздачи хлеба за всенощным и перенесшего таковую на конец литургии, объясняется тем обстоятельством, что само хлебоблагословение при начале чина всенощного бдения около полуночи оказывалось запоздалым для вкушения этого хлеба в духе устава, предписывающего «в вечер же, по приятии хлеба и вина по черпании, от того часа, да никтоже уже дерзнет вкусити потом что, причащения ради Святых пречистых Христовых Тайн».

Не указывает раздаяния благословенных хлебов и чиновник холмогорского Преображенского собора, появившийся позднее патриарха Никона, при архиепископе Холмогорском Афанасии, который, по словам проф. А. Голубцова, вводя «несомненно московские церковно-богослужебные порядки» в отдельных вопросах, был «больше верен старине»⁷⁵².

Что было причиной к нераспространению в богослужебной практике Русской Церкви раздачи на всенощном бдении благословенного хлеба? Нам кажется, что причина этого была не в одной утрате того практического значения, какое имело вкушение хлебов на всенощной в период распространения чина в Палестине и прилегающих к ней монастырях. После того времени благословенные хлебы в религиозном представлении рассматривались как особая целительная святыня, имеющая «дарования различна». В этом случае раздача их в самых малых частицах могла удовлетворить присутствовавших в храме богомольцев. Кажется, что причиной было весьма позднее отправление чина всенощного бдения. Это подтверждается тем, что тот же чиновник новгородского Софийского собора, по которому хлебы вместо раздачи в храме за всенощным бдением «по благословению святительскому раздаются в домы на благословение», предписывает раздачу их «на раздробление» в том случае, когда они освящаются в Великую Субботу после литургии. «И на конец литоргии поставляем бывает столец оболчен против празников, а на нем блюдо болшее со укрухи, а укрухи со святильского двора пшеничные приносят, 5 просфир без крестов. И по отпусте обедни святитель разоблачается, а в то время протопоп, прием кадило, а протодиакон свешу и прием от святителя с кадилом благословение, покадит укрухи крестообразно, и празник, и святителя, и протодиякона, а протодия-кон кадит протопопа и отдаст кадило. И потом протодиякон глаголет „Господу помолимся»; священницы – „Господи, помилуй». Глаголет протопоп молитву во услышание над укрухи „Господи Боже наш, благословивый пять хлеб»; писана в ве-лицей вечерни в служебнике. И по совершении молитвы над укрухи протопоп, поклонься святителю, отходит во олтарь. И по разоблачении святитель надевает обычное одеяние и творит α дияконом прощение. И по сем ключарь подносит ко святителю укрухи к месту; святитель же, приим верхний укрух, и полагает на порожжее блюдо, и отсылает в крестовую келию.

Таже прием святитель другий укрух, и благословит боярина и воеводу и дияков^ всем един. Третий укрух прием, благословит протопопа с попы и со дияконы. Четвертый укрух прием, благословит казначея и ризничего з братьею, на раздробление им. Пятый укрух (прием) благословит дьяков певчих на оба лика и подияков всех»⁷⁵³.

Находя неудобоприемлемым вкушение благословенных хлебов за поздним временем отправления бдения, наши предки заменили его вкушением кануна и кутьи, которые освящались накануне каждого праздника в храме после вечерни и молебна, т. е. перед всенощным бдением. Если «Чиновник церковной о благовесте и о чину» как бы мимоходом упоминает о существовании чина освящения кутьи, говоря, что после вечерни и молебна «патриарх разоблачается и кушает канон медвяной»⁷⁵⁴, то чиновник новгородского Софийского собора, излагая порядок отправления богослужения тому или иному празднуемому святому, как правило, упоминает о том, что накануне праздника «посылают ключари звонца по празничной канун и по кутью»⁷⁵⁵. В других случаях чиновник уточняет это замечание, говоря, что «посылает ключарь на софейской погреб по канун звонца и к проскурнику по кутью»⁷⁵⁶. Указание на погреб, откуда «звонец» приносит канун, говорит о том, что канун представлял собой напиток, а кутья, изготовляемая «про-скурником», – съестное блюдо. В службе же на 4 октября, когда чтилась память создателей храма благоверных князей Владимира Ярославича и матери его Анны и прочих князей новгородских, мощи которых лежали в Софийском соборе, чиновник дает указание: «Перед вечернею ключари да пономарь и звонцы с сосуды ходят на государев кормовой двор, а емлют меду по книгам два ведра на гробы великих князей и великих княгинь, ведро по 12 кружек… На создателех поставляют на великого княза Владимирове гробе и великие княгини Анны две стопы, а в них меду по пол три крупней, да на двух блюдцах кутья с ягоды… да на соборном столе оловяник меду в седмь кружек, да кутья на ценинном блюде нарядная с ягоды и с сахаром»⁷⁵⁷. Из этого указания чиновника видно, что под кануном подразумевается медовый напиток, а кутья представляла собой сладкое блюдо, в которое входили ягоды, сахар и, разумеется, зерно. Если в данный праздник кутья и канун ставились на раках с мощами новгородских князей, то в другие праздники канун и кутья с горящей в ней свечой ставились на вечерне перед образом праздника. Так, о кутье в храмовый праздник Успения чиновник замечает: «Един налог поставляют у Успения Богородицы, у местнаго образа, под празницкой канун и под празничную заздравную кутью и полагают на него пелену, а на той пелены поставляют канун и заздравную кутью, а в кутью патоки с погреба емлют. И стоит какун и кутья от начала вечерни и до отпуста молебна, а в средине кутьи и кануна горит свеча»⁷⁵⁸.

По окончании вечерни служился обычный молебен с пением канона. В конце молебна «ключарь, прием кадило, покадит канун и заздравную кутью пред празником и по кажении глаголет „Благословен Бог наш», таже тропарь, „Слава, и ныне», кондак празднику, по сем – „Господи, помилуй» дважды, „Владыко, благослови». Таже глаголет молитву „Господу помолимся. Господи, помилуй. Иже вся совершая словом Своим, Господи»⁷⁵⁹ (та же, что в современном служебнике в чине благословения колива). Затем добавлялась вторая молитва, которой нет в современных богослужебных книгах и которая представляла собой перифраз молитвы хлебоблагословения «Господи Иисусе Христе Боже наш, благословивый пять хлеб» – «Господи Вседержителю, сотворивый небо и землю, и море и вся, яже в них, благословивый пять хлеб и пять тысяч народа насытивый, Сам благослови плоды сия и сподоби нас вкусити от них на здравие и спасение душам и телом, и принесшим мзду небесную подай, молитвами пречистыя Твоея Матере, честнаго и славна-го Ея успения, Еяже память творим, яко Ты еси благословяся и святя всяческая, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем со безначальным Ти Отцом и с пресвятым, благим и животворящим Ти Духом ныне и присно и во веки веком»⁷⁶⁰.

Эта вторая молитва, напоминающая собой молитву хлебоблагословения и, безусловно, возникшая на основе последней, нужно полагать, появилась в чине освящения кутьи и кануна после того, как распространился на Руси Иерусалимский устав с его чином хлебоблагословения. Само по себе освящение в на-вечерие праздника кануна и кутьи, которые потом вкушались в храме же, таким образом, заменило вкушение хлебов как некой праздничной святыни. По существу наши предки в данном случае дополнительной второй молитвой на освящение кануна и кутьи, перефразированной из молитвы хлебоблагословения, перенесли на этот чин религиозно-идейный смысл обряда хлебоблагословения.

Освященная кутья, как и благословенные хлебы, вкушались в церкви (не в алтаре) по окончании вечернего богослужения, «и по молебне, – говорит тот же чиновник, – святитель и власти разоблачаются, и выходит святитель из олтаря Царскими Дверьми, а власти выходят северными дверьми, а ключари подносят ко святителю заздравную кутию и канун; святитель же вкушает кутьи и кануна и подаст властем. По сем ключарь подносит ко властем кутию и канун, и после властей в вечере и после обедни кутия подьяком вместо погреба. И после вечерни в Софейском дому у святителя софейскому протопопу з братьею и певцом сход на погреб»⁷⁶¹. Таким образом, для младших клириков, «подьяков», которые не могли оставить храма в связи с необходимостью приготовления его ко всенощному бдению, кутья служила, как для палестинских иноков хлебы, средством к подкреплению физических сил, заменяя им «сход на погреб».

Заканчивая рассмотрение чина хлебоблагословения, заметим, что положенное уставом во время вкушения хлебов чтение у нас, несмотря на отсутствие хлебовкушения, соблюдалось и носило название «зазвонной статии», так как в это время звонили к заутрене⁷⁶². Чтение заимствовалось, согласно уставу, как правило, из Деяний, Посланий апостольских и Апокалипсиса, но в отдельных случаях имели место отступления от уставного указания. В Москве 21 декабря, в память св. Петра, митрополита Киевского, читалось «слово похвальное»⁷⁶³, 30 марта, в память св. Ионы, – «чтение от жития святаго»⁷⁶⁴, а в Новгороде в день памяти св. Иоанна Новгородского, – «чю-до о шествии Иоанна архиепископа на бесе во Иерусалим»⁷⁶⁵.

Шестопсалмие читалось в монастырях екклисиархом или «учиненным» монахом, в соборных же и приходских храмах – кем-либо из клириков.

По чиновнику холмогорского Преображенского собора, «архиерей сам чтет Шестопсалмие»⁷⁶⁶.

О характере, какой носило это чтение, и об исключительно благоговейном отношении к нему наших предков свидетельствует замечание, помещавшееся в Типиконе: «Да поет екли-сиарх екзапсалмы или оустроенный на то мних, якоже есть обычно. Косно и, елико мощно есть, с сокрушением и со вниманием. Такоже и вси в себе, якоже самому Богу беседующе и о своих молящеся гресех. Подобает же ему кротким и тихим гласом пети, во услышание всем. Покашляти же, или плюну-ти, или всяко от места своего преступите, или прейти, или из внешнего притвора в церковь внити, егда поются екзапсалмы, не имать никтоже области. Бесстрашию бо сие и бесчинию знамение есть… Аще ли кто старостию преклонился есть, или недутом одержим, и не может сохранитися, якоже прежде рехом, да пребывает таковый пред церковию до скончания екзапсалмов, и потом да входит»⁷⁶⁷.

Завершающие шесть псалмов малое славословие и «Аллилуиа» не читались, а исполнялись певчески⁷⁶⁸. Довольно ранний список Иерусалимского устава № 383/328 XIV века, кроме того, указывает конечные стихи всех шести псалмов Шестопсал-мия произносить дважды⁷⁶⁹. В таком же виде, т. е. с повторением последнего стиха каждого псалма, печаталось Шестопсалмие в московских псалтирях следованных XVII века⁷⁷⁰. Как распевное окончание Шестопсалмия, так и удвоение последнего стиха каждого из псалмов является результатом влияния на чин всенощного бдения песненной утрени.

Что касается утренних молитв, то со стороны состава их и количества до издания Служебника 1656 года наблюдалась, как и в светильничных молитвах, неустойчивость, отмеченная Н. Одинцовым в его труде «Порядок общественного и частного богослужения в древней России до XVI века»⁷⁷¹, а также в работах проф. А. Дмитриевского «Богослужение в Русской Церкви за первые пять веков»⁷⁷² и «Богослужение в Русской Церкви в XVI веке»⁷⁷³. Названными исследователями история утренних молитв в Русской Церкви освещена достаточно обстоятельно, и в данном случае остается лишь добавить, что служебники до издания 1656 года указывают их чтение с началом Шесто-псалмия⁷⁷⁴.

О пении «Бог Господь» упомянутый выше список устава XIV века № 383/328 содержит следующее указание: «Уставленный мних поет „Бог Господь», таже приглашает стихи 1, 2, 3 и 4-й, и к коемуждо стиху припевает мних „Благословен Гря-дый во имя Господне», лики же по коемждо стихе поют „Бог Господь явися» в тойже глас. Таже паки мних „Бог Господь явися». И глаголется от певець тропарь воскресен»⁷⁷⁵.

Протоиерей А. Горский разъясняет это указание: «При пении „Бог Господь» слова „благословен Грядый во имя Господне» пелись не по клиросам, но пропевались тем же иноком, который возглашал сию песнь»⁷⁷⁶.

В двух певческих рукописях конца XVI века я нашел, кроме распетого первого стиха «Бог Господь», еще для

1– го гласа стихи 1 Едине человеколюбче.

2 Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

2– го гласа « 1 Христе Боже, слава Тебе.

2 Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

3– го гласа » 1 Подая мирови велию милость.

2 Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

4– го гласа « 1 Даруя мирови велию милость.

2 Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

5– го гласа » 1 Во славное воскресение Твое.

2 Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

6– го гласа « 1 Господи, слава Тебе.

2 Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

7– го гла;а » 1 Подая мирови велию милость.

2 Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

8– го гласа « 1 Животе и воскресение наше, слава Тебе.

2 Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа⁷⁷⁷.

Первые лчихи каждого гласа представляют собой последние слова воскресных тропарей. На этом основании можно было бы пол агат]., что они составляют концы этих тропарей, которые в целой своем виде почему-то не записаны распевом. Но если это так, то какое значение имеет изложенное распевом «Аллилуиа» которое не является концом ни одного Богоро-дична, поемого после тропаря? Возможно, что йотированные концы тропарей, как и «Аллилуиа», служили своего рода припевами, какими сопровождалось антифонное исполнение «Бог Господь» подобно указанному в уставе № 383/328.

Древний лорядок исполнения «Бог Господь», возникший под влиянием практики пения псалмов на песненных чино-последованиях, существовал, по крайней мере в новгородских владениях, до конца XVI века. Так можно полагать, исходя из того, что обе рукописи с йотированными концами тропарей и «Аллилуиа»⁷⁷⁸ когда-то принадлежали Кирилло-Белозерскому монастырю. В печатных служебниках и типиконах, начиная со служебника 1602 года, этот порядок уже не указывается.

Положенные на утрене кафизмы тот же ранний список Иерусалимского устава №383/328 Московской синодальной библиотеки XIV века указывает петь «в настоящий глас»⁷⁷⁹, т. е. на рядовой глас Октоиха.

Памятники же XVI столетия указывают двоякую практику отправления кафизм: посредством чтения их и певчески. В одних случаях по этому поводу памятники замечают: «Кафисму 1-ю поют»⁷⁸⁰, – в других случаях те же памятники говорят: «Ка-фисм не поют, чтут на один крылос»⁷⁸¹.

Иногда же соединялась и та, и другая практика таким образом, что одну кафизму пели, а другую читали: «Кафизму 1-ю поют и чтут на оба клироса»⁷⁸². Как видно из богослужебно-пев-ческих сборников того же времени, кафизмы пелись по образцу антифонов песненных чинопоследований, где исполнялись лишь отдельные стихи псалмов с особыми запеващ к каждому из них.

В духе свободы применения того или другого вйда отправления кафизм было и разнообразие текстов их в таком антифонном исполнении. Так, в рукописи Ленинградской государственной публичной библиотеки (шифр Кир. № 509) распетая 2-я кафизма псалтири содержит в каждой «Славе» го два стиха, завершаемых «Славой» и «И ныне». Припевом к ним служит «Аллилуиа». Исполняются «Славы» «по хорам». Всю первую «Славу» поет правый хор, вторую – левый и третью – опять правый. В целом кафизма представляется в следующем виде(«На утрени начинает правая страна каф. 2-ю: Аллилуиа.

ИСПОВЕМСЯ ТЕБЕ, ГОСПОДИ, ВСЕМ СЕРДЦЕМ МОИМ.

Аллилуиа. "

ПОВЕМ ВСЯ ЧУДЕСЯ ТВОЯ.

Аллилуиа. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аллилуиа.

И ныне и присно и во веки векомь. Аминь. Аллилуиа.

Аллилуиа, аллилуиа. Слава Тебе, Боже (триж).

2– ю „Славу» начинает левый лик:

СПАСИ МЯ, ГОСПОДИ, ЯКО ОСКУДЕ ПРЕПОДОБНЫЙ. Аллилуиа.

ЯКО УМАЛИШАСЯ ИСТИНЫ ОТ СЫНОВ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ.

Аллилуиа. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аллилуиа.

И ныне и присно и во веки векомь. Аминь Аллилуиа.

Аллилуиа, аллилуиа. Слава Тебе, Боже (триж).

3– ю „Славу» начинает правый лик: ГОСПОДИ, КТО ОБИТАЕТ В ЖИЛИЩИ ТВОЕМ.

Аллилуиа.

ИЛИ КТО ВСЕЛИТСЯ ВО СВЯТУЮ ГОРУ ТВОЮ.

Аллилуиа. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аллилуиа.

И ныне и присно и во веки векомь. Аминь.

Аллилуиа.

Аллилуиа, аллилуиа. Слава тебе, Боже (триж)»⁷⁸³. По другому памятнику, распеты обе воскресные утренние кафизмы, количество стихов в каждой из них значительно больше, и сами «Славы» исполняются антифонно. При этом во второй каоизме припевом ко всем стихам псалтири положено «Аллилуиак а в третьей – особые для каждой «Славы».

Все стжи кафизмы из учета антифонного исполнения их расписаны по хорам.

«По сем поем кафис. 2-ю „Господи, помилуй» трижды:

ИСПОВЕМСЯ ТЕБЕ, ГОСПОДИ, ВСЕМ СЕРДЦЕМ МОИМ.

Прип. Аллилуиа.

ПОВЕМ ВСЯ ЧУДЕСЯ ТВОЯ.

Аллилуиа.

СЕДЕНЯ НА ПРЕСТОЛЕ СУДЯЙ ПРАВДУ.

ПОЙТЕ ГОСПОДЕВИ, ЖИВУЩЕМУ В СИОНЕ.

ТЕРПЕНИЕ УБОГИХ НЕ ПОГИБНЕТ ДО КОНЦА.

НА ГОСПОДА УПОВАХ, ΚΑΚΟ РЕЧЕТЕ ДУШИ МОЕЙ.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

Аллилуиа. Строки левого клироса:

ПОЮ ИМЕНИ ТВОЕМУ, ВЫШНИЙ. И ТОЙ СУДИТ ВСЕЛЕННЕЙ В ПРАВДУ.

И ВОЗРАДУЕМСЯ О СПАСЕНVI ТВОЕМ.

НЕ ЗАБУДИ НИЩЕХ СВОИХ ДО КОНЦА.

ЯКО ПРАВЕДЕН ГОСПОДЬ И ПРАВДЫ ВОЗЛЮБИ, ПРАВОТЫ ВИДЕ ЛИЦЕ ЕГО.

И ныне и присно и во веки веком. Аминь.

„Аллилуиа» дваж, по сем

„Господи, помилуй» триж. „Слава».

Начинает левыя страны 2-ю „Славу, и ныне»:

СПАСИ МЯ, ГОСПОДИ, ЯКО ОСКУДЕ ПРЕПОДОБНЫЙ.

Прип. Аллилуиа.

ЯКО УМАЛИШАСЯ ИСТИНЫ ОТ СЫНОВ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ.

ПРИЗРИ И УСЛЫШИ МЯ, ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ.

И ПОЮ ИМЕНИ ТВОЕМУ, ВЫШНИЙ.

ЯКО ГОСПОДЬ В РОДЕ ПРАВЕДНЫХ.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

„Аллилуиа» дваж.

И НЫНЕ ВОСКРЕСНУ, ГЛАГОЛЕТ ГОСПОДЬ,

ПОЛОЖУСЯ ВО СПАСЕНИЕ И НЕ ОБИНОУСЯ О НЕМ.

A3 ЖЕ НА МИЛОСТЬ ТВОЮ УПОВАХ.

И ПРИНЕЧЕ НА СЫНЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЯ.

ВОЗРАДУЕТСЯ И ВОЗВЕСЕЛИТСЯ ИЗРАИЛЬ.

И ныне и присно и во веки веком. Аминь.

„Аллилуиа» дваж.

„Господи, помилуй» триж. „Слава».

По сем начинает прав, страна 3-ю „Славу, и ныне»:

ГОСПОДИ, КТО ОБИТАЕТ В ЖИЛИЩИ ТВОЕМ.

Аллилуиа.

ИЛИ КТО ВСЕЛИТСЯ ВО СВЯТУЮ ГОРУ ТВОЮ.

УДИВИ ГОСПОДЬ ВСЯ ВОЛЯ СВОЯ В НИХ.

УСЛЫШИ ГЛАГОЛЫ моя.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

„Аллилуиа» дваж.

СОХРАНИ МЯ, ГОСПОДИ, ЯКО НА ТЯ УПОВАХ.

Аллилуиа.

ВОНМИ МОЛЕНИЕ МОЕ.

СОХРАНИ МЯ, ГОСПОДИ, ЯКО ЗЕНИЦУ ОКА.

И ныне и присно и во веки веком. Аминь.

„Аллилуиа» дваж. Таж ектения.

По сем начинает левой лик:

кафис. 3-ю „Господи, помилуй» триж, „Слава, и ныне».

ВОЗЛЮБЛЮ ТЯ, ГОСПОДИ, КРЕПОСТЕ МОЯ.

Прип. Господь утверждение мое.

И ПРИБЕЖИЩЕ МОЕ, И ИЗБАВИТЕЛЬ МОЙ.

СПАСЕНИЕ МОЕ И ЗАСТУПНИК МОЙ.

ИСПОВЕМСЯ ТЕБЕ ВО ЯЗЫЦЕХ, ГОСПОДИ.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

„Аллилуиа, аллилуиа.

Слава Тебе, Боже дваж.

Прав, стран.:

БОГ МОЙ И ПОМОЩНИК МОЙ, И УПОВАЮ НА ТЯ.

ВНЕГДА СКОРБЕТИ МИ, ПРИЗВАХ ГОСПОДА.

СПАСЕНИЕ ЦАРЕВО, ТВОРЯЙ МИЛОСТЬ.

И ныне и присно и во веки веком. Аминь.

„Аллилуиа» дваж,

„Господи, помилуй» триж.

„Слава».

По сем начинает прав, стран. 2-ю „Славу, и ныне»:

НЕБЕС, ПОВЕДАЮТ СЛАВУ БОЖИЮ.

прип. Дивен еси, Господи, и в делех руку Твоею.

ТВОРЕНИЕ ЖЕ РУКУ ТВОЕЮ ВОЗВЕЩАЕТ ТВЕРДЬ.

УСЛЫЩИТ ТЯ ГОСПОДЬ В ДЕНЬ ПЕЧАЛИ.

ГОСПОДИ, СИЛОЮ ТВОЕЮ ВОЗВЕСЕЛИТСЯ ЦАРЬ И МИЛ0СТИЮ ВЫШНЯГО НЕ ПОДВИЖИТСЯ.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. „Аллилуиа» дваж.

Лев. стран.:

ПОМОЩНИК МОЙ И ИЗБАВИТЕЛЬ МОЙ, В ОНЬЖЕ ДЕНЬ АЩЕ ПРИЗОВУ ТЯ.

И ДАЛ ЕСИ ЕМУ И ДОЛГОТУ ДНИЙ ВО ВЕК ВЕКА. ВОСПОЕМ И ПОЕМ СИЛЫ ТВОЯ.

И ныне и присно и во веки веком. Аминь.

„Аллилуиа» дваж,

„Господи, помилуй» триж.

„Слава».

По сем левой лик поет 3-ю „Славу, и ныне»: БОЖЕ, БОЖЕ МОЙ, ВОНМИ МИ.

Прип. Векую оставил мя далече от спасения моего.

ОТ ЧРЕВА МАТЕРЕ МОЕЯ БОГ МОЙ ЕСИ ТЫ.

ЖИВА БУДУТ СЕРДЦА ИХ ВО ВЕК ВЕКА.

ГОСПОДЬ СПАСЕТ МЯ И НИЧТОЖЕ МЯ ЛИШИТ.

ГОСПОДНЯ ЕСТЬ ЗЕМЛЯ И ИСПОЛНЕНИЕ ЕЯ.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

Аллилуиа, аллилуиа.

Слава Тебе, Боже.

Прав, стран.:

ТЫ ЖЕ, ГОСПОДИ, НЕ УДАЛИ ПОМОЩЬ ТВОЮ ОТ МЕНЕ.

ЛЮДЕМ РОЖДЫДИМСЯ, ихже СОТВОРИ ГОСПОДЬ.

И ВСЕЛИТИМИСЯ В ДОМ ГОСПОДЕНЬ В ДОЛГОТУ ДНИЙ.

ГОСПОДЬ СИЛАМЬ, ТОЙ ЕСТЬ ЦАРЕ СЛАВЫ.

И ныне и присно и во веки веком. Аминь.

Аллилуиа, аллилуиа.

Слава Тебе, Боже»⁷⁸⁴.

Большинство богослужебно-певческих сборников в части текста распетых кафизм держатся «золотой» середины между приведенными двумя их разновидностями. Количество стихов в каждой «Славе» в этих памятниках оказывается несколько больше, чем в рукописи под шифром Кир. № 579, достигая пяти-шести, кроме того, распетыми являются не одна, а две утренние кафизмы. С другой стороны, антифонное исполнение их отсутствует и хоры чередуются «Славами'у что может быть представлено схематически:

1-я кафизма 1-я «Слава» – правый хор

2– я «Слава» – левый хор

3– я «Слава» – правый хор

2-я кафизма 1-я «Слава» – левый хор

2– я «Слава» – правый хор

3– я «Слава» – левый хор

В рукописи под шифром Кир. № 587 распеты все кафизмы, за исключением 18-й, которая положена на вседневной вечерне, а также за исключением 6, 9, 12 и 15-й, которые положены по летнему расписанию на вечерне и по зимнему как третья кафизма на вседневной утрене. Это значит, что кафизмы исполнялись певчески и в седмичные дни, когда с последними совпадал бденный или полиелейный праздник. Положенные по уставу после каждой кафизмы седальны, а также чтения, как это видно из монастырских обиходников, в монастырях выполнялись. «По дву каф[измах] чти Евангелие недели»⁷⁸⁵, «на утрени… по обоих каф[измах] сед[альны] воскресны и з Бо-город[ичны] и чтения во Евангелии»⁷⁸⁶, «по каф[измах] седаны воскресны и Богородичен их»⁷⁸⁷, «каф[изму] 1-ю поем се-д[альны] праз[дника] и чтение праз[дника] дважды в воскресном Евангелии»⁷⁸⁸, – такими замечаниями, подтверждающими соблюдение монастырями устава, изобилуют обиходники. В соборных же и приходских храмах это уставное указание не всегда соблюдалось.

Как правило, соборные чиновники указывают чтения после кафизм на великие праздники. Так, по чиновнику новгородского Софийского собора, 7 сентября, в день памяти св. Иоанна, архиепископа Новгородского, «по 1 и по 2-й кафизмах чтут о житии и о рожении Иоаннове»⁷⁸⁹. Чиновники московского Успенского собора указывают чтения на великие праздники Рождества Христова, Богоявления и др. Чтецами являлись, по крайней мере в Москве, соборные ключари; так, в службе на Богоявление «на 1-й кафизме чтет ключар 1-ю статию, во 2-ю кафизму чтет дроугой ключар»⁷⁹⁰. Иногда же полагалось одно чтение после второй кафизмы, во время которого духовенство облачалось для выхода на полиелей, о чем в «Сказании действенных чинов» московского Успенского собора в службе св. Иоанну Лествичнику и Ионе митрополиту Московскому, 30 марта, читаем: «Заутреню поют по уставу; по второй кафизме чтут статию. И патриярх входит во святый олтар и облачается со властми, а ключари поставляют налой с празником среди церкви, а пред ним поставляют свещу, а подьяки постилают ковер, а на нем орлец. И по чтении патриярх со властми выходят среди церкви, а государь, сошед с своего царского места, ставится близ патриярха, у правого столпа, а власти ставятся на оба лика. А патриярх роздает свещи преж государю, таж властем и бояром, и, взем кадило, кадит окрест налоя и всю церковь, а пред ним ходят архидиякон со свещею, подьяки со двема свещами болшими, да подьяк с лампадою, да по-дьяк с ладонницею, а протодиякон да диякон водят святителя под руце, а певчие поют „Хвалите имя Господне» и величание»⁷⁹¹. Всякого рода отступления в части чтений от устава, очевидно, послужили основанием для отцов Стоглавого Собора к решению: «И чтобы священницы и дьяконы во святых Божиих церквах всегда с великим тщанием предстояние имели к Господу Богу и Пречистой Богородицы, и небесным силам и всем святым прилежно, и с благоговением, и с великим вздер-жанием во вся дни заутрени, и воскресныя, и празничныя, и дневныя, пели бы по уставу и божественныя книги почитали, Евангелие толковое, и Златоуст, и жития святых, и прологи, и прочия святыя душеполезныя книги на поучение, и на просвещение, и на истинное покаяние, и на добрыя дела всем православным Христианом в душевную пользу»⁷⁹². Пение Непорочных, а также полиелея в Русской Церкви находилось также под влиянием практики исполнения псалмов на песненных чино-последованиях. Певческие сборники крюкового пения содержат лишь отдельные стихи с припевами к ним.

«Начин, прав, лик кафисму 17:

БЛАЖЕНИ НЕПОРОЧНVI.

Благословен еси, Господи.

В ПОУТРХОДЯЩЕЙ В ЗАКОНЕ ГОСПОДНЕ.

Благословен еси, Господи.

ВСЕМ СЕРДЦЕМ ВЗЫЩУТ ЕГО.

Благословен еси Господи.

ГОСПОДИ,

научи мя оправданием Твоим.

ЗАКОНУ ТВОЕМУ,

Господи, научи мя.

СЛОВО ТВОЕ В СТРАХО ТВОЙ

дай же ми, Господи.

В СМИРЕННОМУДРОСТИ

утверди мя, Господи.

ИСПОВЕМСЯ ТЕБЕ, БОЖЕ,

исповемся, Тебе.

ПРЕМУДРОСТИ И РАЗУМУ,

Господи, научи мя.

„И ныне» тоиж „Аллилуиа» триж.

По сем лев. лик начин. 2-ю „Славу».

„Господи, помилуй» триж. „Слава, и ныне».

ГОСПОДИ, ВРАЗУМИ МЯ,

и жив буду.

РУЦЕ ТВОИ СОТВОРИСТЕ МЯ И СОЗДАСТЕ МЯ.

Прип. тоиж.

ИСПЫТАЮ ЗАПОВЕДИ ТВОЯ.

Господи, вразуми.

ПОМОЩНИК МОЙ ТЫ ЕСИ.

Господи, спаси мя.

СПАСЕНИЕ ТВОЕ

[П]одай же ми, Господи Христе Спасе мой, помози ми.

„Слава».

ПО МИЛОСТИ ТВОЕЙ,

Господи, и спаси мя. „И ныне». „Аллилуиа» триж. Таж „Господи, помилуй» триж. „Слав. Нын».

ПРИЗРИ НА МЯ

и помилуй мя.

ПО СУДУ ЛЮБЯЩИХ ИМЯ ТВОЕ.

Прип. тоиж. По сем левой поет:

ПРИЗРИ НА МЯ.

Праведен ты еси, Господи.

ВОЗЗВАХ К ТЕБЕ:

Господи, спаси.

ГЛАС МОЙ

услыши, Господи.

ВОЗЛЮБЛЕНИЕМ ПРАВДЫ ТВОЕЯ,

Господи, спаси мя.

СПАСЕ МОЙ, СЛОВО ТВОЕ ЖИВИ МЯ.

По сем тропари на глас 5 „Благословен еси, Господи""⁷⁹³.

Первые две «Славы» Непорочных пелись по хорам, а третья – обоими хорами постишно.

Полиелей, в отличие от Непорочных, исполнялся постишно обоими хорами.

В целом распетый наподобие антифонов песненного чино-последования полиелей представляется в следующем виде:

«Таж полиелес:

ХВАЛИТЕ ИМЯ ГОСПОДНЕ.

Ин.

ХВАЛИТЕ ИМЯ ГОСПОДНЕ.

Аллилуиа, Таж полиелес. Друг.

ХВАЛИТЕ, РАБИ, ГОСПОДА.

Аллилуиа.

И В ДВОРЕХ ДОМУ БОГА НАШЕГО.

И ГОСПОДЬ НАШ НАДО ВСЕМИ БОГИ.

И ПАМЯТЬ ТВОЯ В РОДО И РОДО.

ДОМ ИЗРАИЛЕВ, БЛАГОСЛОВИТЕ ГОСПОДА.

ОТ СИОНА ЖИВЫЙ ВО ИЕРОСАЛИМЕ.

Псал.

ИСПОВЕДАЙТЕСЯ ГОСПОДЕВИ, ЯКО БЛАГО.

Аллилуиа, аллилуиа.

ЯКО В ВЕК МИЛОСТЬ ЕГО.

Аллилуиа.

СОТВОРШЕМУ СВЕТИЛА ВЕЛИЯ ЕДИНОМУ.

РУКОЮ КРЕПКОЮ И МЫШЦЕЮ ВЫСОКОЮ.

ДОСТОЯНИЕ ИЗРАИЛЮ РАБУ СВОЕМУ.

ИЗБАВИЛ НЫ ЕСТЬ ОТ ВРАГ НАШИХ.

ИСПОВЕДАЙТЕСЯ БОГУ НЕБЕСНОМУ. Сии стих поем в Неделю блудного, в Неделю мясопустную и в Неделю сыропустную.

НА РЕЦЕ ВАВИЛОНСТЕЙ. Прип. Аллилуиа.

Друг. УСЕДОХОМ И ПЛАКАХОМ.

ОБЕСИХОМ АРГАНЫ НАШИ.

ВОСПОЙТЕ НАМ ОТ ПЕСНЕЙ СИОНСКИХ.

ЗАБВЕНО БУДИ ДЕСНИЦА МОЯ.

ЯКО В НАЧАЛО ВЕСЕЛИЯ МОЕГО.

МЛАДЕНЦА ТВОЯ О КАМЕНЬ.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне и присно и во веки векомь. Аминь. Аллилуиа триж»⁷⁹⁴.

Непорочны, как и в греческих списках Иерусалимского устава, отправлялись в Русской Церкви на воскресном всенощном бдении в течение всего года. Исключение в этом отношении составляли воскресные дни, совпадавшие с великими Господскими праздниками, поскольку в эти праздники «ни-чтоже воскресно поется, но точию праздник», а также Неделя Фомина, о которой «устав о псалтири» гласил: «А 17-ю ка-ф[изму] в сию неделю не глаголем, понеже не поется воскресно ничтоже»⁷⁹⁵. В период же зимнего времени, т. е. от отдания Воздвижения и до Недели сыропустной, к Непорочным прибавлялся полиелей, состоявший из 134 и 135-го псалмов, как сказано о15 этом в том же уставе: «В неделю на утрени каф[измы] 2, 3, 17-я. Прилагаем же и полиелеос, сиречь „Многомилостиво». Псалом 134 „Хвалите имя Господне». Другий псалом, 135-й, „Исповедайтеся Господеви». „Слава, и ныне», „Аллилуиа» триж. А припевы те же»⁷⁹⁶. Из последнего, т. е. зимнего порядка пения Непорочных и полиелея, составляли исключение воскресные дни в период времени от 20 декабря до 14 января, когда полиелей исключался и отправлялись одни Непорочны, как в летнее время: «По отдании же Воздвижения Честнаго и Животворящаго Креста Господня и до Недели сыропустной». Кроме предпразднства и попразднства Рождества Христова и Богоявления «в соборной Велицей церкви и в прочих соборных церквах в воскресные дни на утрени поется полиелеос, еже есть „Многомилостиво», якоже и в великех нречестных обителех»⁷⁹⁷. В Недели же блудного, мясопустную и сыропустную к Непорочным и полиелею добавлялся еще 136-й псалом, о чем «устав о псалтири» говорит: «В Неделю же блудного, и в мясопустную, и в сыропустную на оутрени по псал-мех „Хвалите имя Господне» и „Исповедайтеся Господеви» ирипеваем и третий псалом, 136-й, „На реце вавилонстей» со „Аллилуиею красною""⁷⁹⁸.

По поводу совпадения с воскресными днями полиелейных праздников в честь Богородицы и святых тот же «устав о псалтири» говорит: «Аще ли будет Господьский праздник, или Богородице, или некии святый празднуемый в неделю, и тогда по псалмех „Хвалите имя Господне» и „Исповедайтеся Господеви», не пев „Слава, и ныне. Аллилуиа», поем празднику величание и псалом избранный, и по псалме – „Слава, и ныне», „Аллилуиа» трижды с величанием праздничным»⁷⁹⁹.

Обиходники дополняют, нам это указание о порядке отправления полиелея святому на воскресном бдении. Так, например, на праздник Рождества Богородицы, совпадающий с воскресным днем, обиходник Кирилло-Белозерского монастыря дает следующее указание: «По дву каф[измах] чти Евангелие недели пред Воздвижением на двоя. Таже ка[физму] „Бла-жени непорочнии», и сед[альны] воскресны, и Бого[родичны] своими, понеж сей праз[дник] случис в неделю пред Воздвижением. По Непорочных ипакои воскр[есны]. Таж чти Евангелие толковое воскресное ряд[овое]. Таже „Хвалите имя Господне», и величане праз[дника] „Величаем Тя, Пресвятая Дево, и чтем честных Ти родителей и всеславное славим рожество Твое», и сед[алны] вси три праз[дника], и чтение праз[днично] степенно воскресное. Прок[имен] праз[днику] „Помяну имя Твое во [всяком роде и роде], Евангелие праз[дника] от Луки 4-е, „Воскресение Христово», единожды, „Слава», „Молитв ради, Богородица». Другой лик тоиж стих, стихира праз[дника]»⁸⁰⁰.

Такую же практику подтверждает другой обиходник, излагая службу Покрову Божией Матери, при совпадении ее с воскресеньем, а также излагая службу великомученику Димитрию, 26 октября, тоже [при совпадении ее] с воскресеньем; в первом случае памятник говорит: «На утрени… по обоих каф[измах] сед[альны] воскресны, из Богоро[дичных], по Непорочных ипакои гласу, и чтения во Евангелии. По величании праздника] сед[альны] все Богородицы, степ[енны] гласу, прок[имен] и Евангелие воскресно и проче все. Аще ли храм Богородицы, стих[ира] праз[дника] Ея, прок[имен] и Евангелие храму Богородицы»⁸⁰¹. В другом случае читаем: «По каф[измах] седальны воскресны и Богородичен их. По Непорочн[ых] ипакои гласу, по поли[еле]осе сед[альны] все святому и Богородч[ны] их, степ[енны] гласу, Еванг[елие и] проч[ее] воскресное»⁸⁰².

В тех случаях, когда совпадали два полиелейных святых или полиелейный святой с Господским праздником, к;огда «ничто-же воскресно поется», пели полиелей и два величания, из коих одно от другого отделялось также седальном и уставным чтением. Так, по чиновнику новгородского Софийского собора, 1 октября, в праздник Покрова Божией Матери и день памяти преп. Саввы Вишерского, отправлялось два отдельных величания со вставкой между ними седальна и уставного чтения, причем архиепископ во время первого из величаний кадил правую половину храма, а на втором – левую: «И святитель облачается к кажению, а на облачении сак вседневной, и бывает кажение по чину з гладкими свечами. И кадит святитель на Богородицыне величании правую страну церкви, и всходит на место, и, отдав кадило, сядет на креслах. И по величании ектения и седален и чтение Богородицы. Потом 2-й лик певцы начинают величание святому и поют. И святитель, прием кадило, и кадит святаго на налоге и левую страну и церковь по чину, и по кажении знаменуется у празника и у святаго. И по величании и ектении седален и чтение святому»⁸⁰³. Равным образом в Кирилло-Белозерском монастыре в день памяти преп. Кирилла, 8 июня, когда он совпадал с Пятидесятницей, полагались «полиелеос и величание праз[дника] и сед[ален] и чтен[и]е праз[дника], таж и святому величание, седалны святаго, все три „Сл[авы»,] „Ин Бог», таж степенно, 4-й глас»⁸⁰⁴.

Наряду с этой практикой существовала и другая, когда оба величания пели подряд, причем избранный псалом ко второму читался «под главу с праздничным». Один из обиходников Кирилло-Белозерского монастыря на тот же праздник преп. Кирилла, 8 июня, при совпадении его с Пятидесятницей указывает: «Каф[изу] 1-ю поем, сед[ален] праз[дника] и чтение праз[дника] дважды в воскресном Евангелии. Таж полиелеос и величание праз[днику] и святому, а пети величан[и]е по кры-лосом, праз[днику] на правом и чюдотворцу Кирилу на левом, а псалом избраной святаго проговорити под главу с праздничным. И потом един сед[ален] святаго, все три „Сл[авы«] ин[а-го] праздника]»⁸⁰⁵.

Заметим еще, что на этот праздник в разные годы в том же монастыре применялась и та, и другая практика. Так, один из обиходников этого монастыря в указании порядка отправления полиелея в день памяти преп. Кирилла при совпадении его с Пятидесятницей имеет помарку и вставку позднейшей руки, отражая тем наличие той и другой практики: «Каф[изму] 1-ю поем, сед[ален] праз[дника] и чтение праз[дника] дважды в воскресном Евангелии. Таж полиелеос и величание празднику] и» (далее зачеркнуто «святому, а пети величане по кры-лосам, праз[днику] на правом, а чюдотворцу Кирилу на левом, а псалом избраной святаго проговорити под главу с праздничным» и вписано на поле: «сед[ален] и чтен[и]е праз[дника], потом величание святому, един сед[ален] святаго, все три „Сл[а-вы»] ин[аго] праз[дника]»)⁸⁰⁶.

В многообразии практики в части отправления полиелея наблюдается некоторое предпочтение Непорочным по сравнению с полиелеем, что может быть также объяснено влиянием на русскую богослужебную практику чина песненной утрени. Так, в том же Кирилло-Белозерском монастыре в день памяти трех святителей, 30 января, сначала пели полиелей без величания, а затем – Непорочны на 3 статии, к которым прибавлялось величание: «По поли[еле]ос[е] поем „Блажени непо-рочнии», каф[изму] всю с припелы. 1-ю стат[ию] поет правой лик прип[ел] Василию: „Величаем тя, святителю Христов Васи-лие, их благочестно церковь Христову непорочну сохраншаго». Поем „Блажени непорочнии» на оба лика. Иерей кадит олтарь и церковь всю и братию по чину. Друтий лик на 2-й статии начинает прип[ел] Григорию: „Достойно есть величати тя, Григорие Богослове, глубины Духа изыскавшаго и доброты вещания приимшаго. И пакы 1-й лик на 3-ю статию поет при-п[ел] Иоанну Златоусту: „Роди все песньми покаянию проповедника Златоустова Иоанна блажим». И по концы псалма „Слава, и ныне», „Аллилуиа» трижды. Поем с припевоем его, и по сем ектения мал[ая] и сед[ален] святым дважды, „Сл[а-ва»,] „Ин Бог», степенно]»⁸⁰⁷.

Следует заметить, что такой порядок праздничной утрени, где полиелей, как третья кафизма, предшествовал пению Непорочных, последние же исполнялись на три статии с особым припевом на каждой из них, не был собственно русским нововведением. Он существовал в Иерусалимском уставе в период его действия в Палестине и в монастырях, прилегавших к Палестине (см. гл. III).

В некоторых памятниках дух древней практики сказывается еще сильнее в том смысле, что там вообще отменяется пение полиелейных псалмов и отправляются лишь Непорочны с величаниями: «Тогож в 30-й день трем святителем вселеньским звоним во все и совершаем всенощное по обычаю. На полу-нощницы не чтут. На утрени „Хвалите имя Господне» не поем. После 2-й статии каф[измы] поют „Блажени непорочнии» всю с припевы, сиречь с величанием. Священник кадит з диаконом на всех 3-х „Славах» трапезу всю, промеж величаний паки нет, а „Славы» и „Аллилуиа» поют, а чтут после всех „Слав», потом степ[енны] и прочее по обыч[аю]»⁸⁰⁸.

Описанное многообразие практики отправления Непорочных и полиелея, представлявшее собой результат влияния на русское богослужение чинопоследования песненной утрени, существовало у нас до конца XVII столетия. Официальной датой прекращения этой практики можно считать 1682 год, когда был издан типикон, указывавший в главе 17-й «О стихологиах, како должно есть глаголати во все лето» отмену пения Непорочных в зимнее время, т. е. от отдания Воздвижения до Недели сыропустной, за исключением дней от 20 декабря по 14 января. Указание прежних типиконов «прилагаем же полиелеос, сиречь „Многомилостиво» на бдениях неделных от Недели их по отдании Воздвижения Честнаго Креста и до Недели сыро-иустныя»⁸⁰⁹ было истолковано как исключающее Непорочны. Отсюда в «Уставе о псалтири» было исключено упоминание о нении в зимнее время 17-й кафизмы. Вместо прежнего указания: «В неделю на утрени кафисма 2, 3, 17-я, прилагаем же и полиелеос, сиречь „Многомилостиво«», – появилось иное:: «В неделю на утрени кафисма 2, 3-я; прилагаем же и полиелей, сиречь „Многомилостиво»». В соответствии с этим была сделана вставка в текст: «Аще же прилучится в неделю праздник Господский, или Богородицы, или празднуемого святаго, по дву кафисмах полиелей и по величании, не певше „Слава, и ныне» и „Аллилуиа», поем тропари, „Ангельский собор""⁸¹⁰.

Трудно сказать, чем руководствовались редакторы Типикона 1682 года, отменяя многовековую практику Церкви, обоснованную Иерусалимским же уставом в его древнейших редакциях.

Профессор Μ. Н. Скабалланович по этому поводу пишет: «По 17-й главе Типикона в воскресенья от отдания Воздвижения, т. е. с 22 сентября, до предпразднства Рождества Христова 20 декабря и от отдания Богоявления 14 января до Недели сырной вместо Непорочных поется полиелей, т. е. 134-й псалом „Хвалите имя Господне» и 135-й псалом „Исповедайтеся Господеви». Основания для таких сроков: 1) полиелей, занимая более времени, чем Непорочны, поется по преимуществу в осенние и зимние воскресенья, когда ночи длиннее и, следовательно, бдение приходится начинать раньше и оканчивать позже; 2) полиелей отменяется 20 декабря – 14 января от стечения в этот период великих праздников, имеющих полиелей более торжественный, чем воскресный, отчего впечатление последнего ослаблялось бы; 3) в Великий пост полиелей отменяется по скорбности этого периода»⁸¹¹.

В свете приведенных, выше антифонных распевов Непорочных и полиелея, из которых первый отличается большим количеством стихов, нежели второй, как и сам 118-й псалом по сравнению со 134 и 135-м псалмами, объяснение профессора Μ. Н. Скабаллановича, якобы полиелей более продолжителен, чем Непорочны, неубедительно. Не выдерживает критики и объяснение им отмены полиелея в период от 20 декабря по 14 января и в период Великого поста. Здесь проф. Скабалланович оказывается непоследовательным, когда один и тот же полиелей в первом случае считает «ослабляющим» торжественность праздника, в другом – не соответствующим «скорбности» великопостного времени. В таком случае Непорочны, поемые в период рождественских праздников, оказываются «торжественным» песнопением, а в Великом посту – «скорбным»!

Отмена редакторами Типикона издания 1682 года многовекового порядка пения Непорочных в течение всего года (за исключением случаев совпадения с воскресеньем великого Господского праздника) могла произойти под влиянием изменившегося на Православном Востоке к XVII веку отношения к отправлению кафизм вообще, о чем Арсений Суханов писал: «Греки того чину мало берегут (пение кафизм); а в волошских монастырях, где бывают малые ребята, то те говорят среди церкви на восток, и то бывает редко; а у синайского архиепископа говорят среди церкви молоденькие чернечки… Аще и полнел еос святому, то кто псалтырь говорит, тот же на налое, на крылосе „Господи, помилуй», „Слава, и ныне», таже два псалма, иже на полиелеосе, на конце „Слава, и ныне»; а не поют тех псалмов, и величания нет же, ни избранных псалмов»⁸¹².

Исполнение Непорочных и полиелея в Русской Церкви носило торжественный характер, в особенности когда полагалось величание празднуемому святому. Последнее в многоклирных храмах совершалось соборно, а в кафедральных соборах – иногда с участием епископа. Последний выходил на средину храма и раздавал свечи духовенству, а в Москве – и присутствовавшим в храме боярам, затем при пении полиелейных псалмов и величания совершал каждение храма. В «Сказании действенных чинов» по этому поводу говорится: «По второй кафизме чтут статию. И патриярх входит во святый ол-тар и облачается со властьми, а ключари поставляют налой с празником среди церкви, а пред ним поставляют свещу, а по-дьяки постилают ковер, а на нем орлец. И по чтении патриярх со властьми выходят среди церкви, а государь, сошед с своего царского места, ставится близ патриярха, у правого столпа, а «ласти ставятся на оба лика. А патриярх роздает свещи преж государю, таж властем и бояром, и, взем кадило, кадит окрест налоя и всю церков, а пред ним ходят архидиякон со свещею, модьяки со двема свещами болшими, да подьяк с лампадою, да подьяк с ладонницею, а протодиякон да диякон водят святителя под руце, а певчие поют „Хвалите имя Господне» и величание»⁸¹³.

В Новгороде эта процессия, сопровождавшая кадящего храм епископа, в неделю перед Рождеством Христовым дополнялась еще участием «халдеев» и «отроков»: «Егда же начнет святитель кадить, пред ним [перве]е ходит подьяк с лампадою да два по странам подьяки с трощаными свечами и по них халдей, за халдеем отроки с витыми свещами и по отроцех друти халдей, таже протодиакон со свещей. А святитель кадит, и бывает кажение все по чину, а заутреню поют по уставу»⁸¹⁴.

Не отставали от соборных храмов в части торжественной обстановки величания и монастыри. Так, сводный устав Трои-це-Сергиева и Кирилло-Белозерского монастырей XVII века в службе на память преп. Сергия, 25 сентября, говорит: «А на всенощном величани свечи монастырские. Попом витые, а крылошанам гладкие. А пойдет поранее как запоют „Хвалите имя Господне». Поднесет архимарит государю свечю, а потом боляром, и дворянам, и потом кадит»⁸¹⁵. В тех случаях, когда полиелейный праздник совпадал с воскресеньем, на Непорочных не кадили, но только на полиелее⁸¹⁶.

Заканчивалось величание целованием образа праздника, после чего духовенство возвращалось в алтарь и один из священников после пения степени и прокимна читал в алтаре Евангелие, о чем в «Сказании действенных чинов» говорится: «И по кажении прикладываются к празнику, еже на налое преж государь, таж патриярх и потом боляре и власти. И входит святител со власьтми в алтар, розблачаются; государь ставится на своем царском месте, патриярх на своем месте. А протопоп чтет Евангелие в олтаре и по чтении выносит Евангелие патриярху; патриярх же, взем, приносит Евангелие государю, таж целоует сам и отдает протопопу; протопоп полагает на престол. И поют каноны по уставу»⁸¹⁷.

На воскресном бдении Евангелие по прочтении выносилось для целования. Целующие его сначала делали два земных поклона и произносили молитву, «глаголюще втай кийждо себе: „Со страхом и любовию приступаю Ти, Христе, и верую сло-весем Твоим; страхом убо греха ради, любовию же спасения ради«». По целовании Евангелия делали третий поклон и читали, «глаголюще себе втай другую молитву: „Верую, Господи, во святое Евангелие; Христе Боже, помози ми и спаси мя»"⁸¹⁸.

По прочтении Евангелия и по 50-м псалме, по чиновнику новгородского Софийского собора, «кадит болшей диякон Цар-ския двери, и местныя иконы по правую страну, и царское место, и всход, и святительское место, и святителя, и правой лик, и певцов, и на левой стране кадит такоже поскору»⁸¹⁹. Печатные служебники до издания 1656 года указывают каждение всего храма, причем сообщают одну интересную деталь: каждение совершает диакон, а пономарь носит перед ним свечу по примеру того, как диакон предносит свечу на каждение храма иереем при пении 103-го псалма «Господи, воззвах» и Непорочных⁸²⁰.

По большим праздникам стихиру праздника после Евангелия в храмах, где были хорошие певцы, исполняли особым торжественным напевом. «Стихиру евангельскую пели праздничную подяки среди церкве на амвоне строками»⁸²¹, замечает об этом в службе Благовещения чиновник холмогорского Преображенского собора.

Об отправлении канона уставы говорят: «И поем канон вос-кресен со ирмосом на 4, и крестовоскресен на 2, и Богородицы на 4, и в Минеи на 4. Песней же не глаголем „Господеви поем», но абие ирмос. Ведомо же буди, яко аще есть празднуется святый, иже в Минеи, на ряду на 6, не оставляем канона крестовоскресна, иже на ряду во 0[кгоихе], но поем канон носкресен на 4 со ирмосом, и крестовоскресен на 2, и Богородицы на 2, и святому на 6, и начинаем его от стиха „Дондеже ироидоша людие Твои»⁸²². Из данного указания уставов видно, ч то канон в Русской Церкви отправлялся с пением стихов библейских песен в соответствии с количеством положенных тропарей. В полном же составе библейские песни, как и на Востоке, не исполнялись.

Ирмосы к канонам, как видно из ирмологов, исполнялись распевно, иногда с применением хабув и аненаек. В одном из ирмологов (рукопись Московской синодальной библиотеки № 524/748) отрывки ирмосов 8-й песни 3-го гласа (несколько листов рукописи утрачено) даны с таким текстом: «Роци муче-пици Господьни. Господа поите. Пойте, благословите, ано пои-ти, благословите. Людье превзносите, о ги го но хо но хо хо е ги ге не хе не хе хе и превзносите Его о о в веки вься его, о в веки вься. Мучинительно ооо злато, оооо льяное вььь телесо, иааако Богууу противьно, а не но и то ие но и но. Огнушении не поклонишася дети сионьския»⁸²³.

Распевное исполнение ирмосов занимало значительное время и выделяло их из общего строя канона, исполняемого на основе связи библейских стихов с тропарями. Отсюда в некоторых случаях сами библейские стихи заменялись особыми припевами в соответствии с праздником. Сводный устав Троице-Сергиева и Кирилло-Белозерского монастырей (рукопись Московской синодальной библиотеки № 400/534) в одном случае говорит: «В суботоу сырноую на утрени, запевают „Филистимы», а инже запев[ают:] „Преподобнии отцы, молите Бога о нас""⁸²⁴. Уставы Соловецкой библиотеки № 1117 (л. 123 об. и 124), Московской синодальной библиотеки № 902 (л. 214 об. и 215; № 814, л. 59), Волоколамской библиотеки № 338 (л. 92–94) указывают петь в Рождество Христово на каноне припев «Слава, Господи, Рождеству твоему», а в Богоявление – «Слава, Господи, Крещению Твоему»⁸²⁵.

Псалтирь, изданная при патриархе Иосифе, имеет на полях против каждого десятого от конца стиха песни пометку «мин» и на шестом от конца стихе – «триод». Это дает основание полагать, что издатели псалтири имели в виду употребление библейских стихов на каноне только на вседневной утрене в Великом посту.

Таким образом, в Русской Церкви XVI-XVII столетий в практике отправления канонов наблюдалось отступление от уставных указаний, заимствованных с Востока. Возможно, что причиной к этому отступлению была та же практика распевного исполнения песнопений, какая имела место при отправлении предначинательного псалма, кафизм, Непорочных, полиелея и которая создалась у нас в период действия устава Великой константинопольской церкви с его песненными чи-нопоследованиями. Об этом убедительно свидетельствует и наличие в распетых ирмосах хабув и аненаек.

Распевное исполнение канона, занимая продолжительное время, естественно, приводило к отступлению от буквы устава в части исполнения тех же библейских стихов. Сам по себе вопрос отправления канона в силу изложенного был больным местом для ревнителей устава. Путешествовавший на Восток Арсений Суханов счел нужным обратить внимание на современную ему восточную практику отправления канона, и свои наблюдения с исключительной обстоятельностью он изложил в «Проскинитарии», после чего в Типиконе 1682 года появилось указание в духе сообщений Суханова: «К первому же тропарю припев „Слава, Господи, святому воскресению Твоему. Таже припевы песней воскресных (писаны в ирмологии)»⁸²⁶, и 18-я глава «О еже когда стихословятся песни,, Поем Господеви» и „Господеви поем"», определяющая дни, в которые полагается праздничный сокращенный порядок стихословия библейских песен («Поем Господеви») и вседневный полный («Господеви поем»).

Особенность Русской Церкви в отправлении канона составляли так называемые «ублажания», которые совершались в отдельные праздники после 6-й песни канона и чтения Пролога. В «Сказании действенных чинов» московского Успенского собора излагается порядок «ублажаний» в храмовый праздник Успения Божией Матери: «По 6-й песни, Прологоу что-му, патриярх входит во святый олтарь, облачаются со властьми, а подияки среди церкви постилают ковер, а на нем поставляют стоул с подоушкою, а на ковер полагают орлец, и ключари поставляют среди церкви налой с праздником, а перед ним свету витую. И, по чтении Пролога, выходит патриярх со вла-стьми и ставится противу празника на уготованем его месте, а власти ставятся на оба лика. И певчие дияки поют оублаже-ние Пресвятей Богородицы на три статии, а подияк говорит „Блажени непорочны», кафизму всю, а государь ставится близ патриярха оу столпа с правыя руки. И роздавал патриярх све-щи государю и боляром, и властем, и священницам. И, взем кадило, кадит окресть налоя и всю церков по обычею, а пред ним подияки со свещами и с лампадою, а дияконы под руки поддержат святителя. И по кажении патриярх ставится на своем месте. Преж прикладывается к празнику государь, таж патриярх и потом боляре, таж власти и священицы. И потом патриярх входит во олтар со властьми, розблачаются, и выходит, и ставится на своем месте, а государь ставится на своем царском месте»⁸²⁷.

В московском Успенском соборе «ублажания», кроме праздника Успения, полагались на память святителя Петра, 21 декабря⁸²⁸, 24 августа⁸²⁹ и 30 марта – на память святителя Ионы⁸³⁰. В новгородском Софийском соборе – в храмовый праздник Успения⁸³¹ и в дни памяти местных новгородских святителей: архиепископа Иоанна, 7 сентября и 1 декабря⁸³², епископа Никиты, 30 января и 30 апреля⁸³³. Новгородское «ублажание» мало чем отличалось от московского. Здесь епископ облачался после 3-й песни канона, хотя «ублажание» отправлялось после Пролога, и после «ублажанйя» целовал не только икону святого, перед которой совершалось «ублажание», но и мощи почивающего в соборе святителя, что делали за ним и все ему сослужащие: «И святитель к кажению облачается по 3-й песни, и бывает святительское кажение после Пролога со свечами, а свечи от казначея ис казны, а певцы поют надгробное. И по кажении святитель целует на налоге празник и потом ходит ко гробу чюдотворцеву и знаменуется у мощей. Такоже и власти от налога ходят ко гробу чюдотворцеву по чину»⁸³⁴.

Профессор А. П. Голубцов видел в «ублажаниях» после 6-й песни канона по существу дублирование величаний, исполнявшихся на полиелее⁸³⁵. Но если это так, то как можно объяснить тот факт, что на великие Господские праздники вообще «убла-жаний» не полагалось, из Богородичных праздников «ублажа-ния» полагались только на праздник Успения, а из святых – только некоторым местным святителям, наиболее ранним по времени их жизни, мощи которых почивали в данном кафедральном соборе? Представляется более вероятным, что пение после 6-й песни канона Непорочных на три статии с «ублажа-ниями» представляет остаток древней песненной утрени, которая совершалась в кафедральных соборах в период действия на Руси устава Великой константинопольской церкви. В пользу такого происхождения «ублажаний» говорит то, что за ними непосредственно следовала 7-я песнь канона. Симеон Солунский в описании песненной утрени говорит, что на песненной утрене за Непорочными следовала песнь трех отроков⁸³⁶. Исходя из этого соображения можно объяснить и то, что из двунадесятых праздников Непорочны с «ублажаниями» полагались только в праздник Успения. В обоих кафедральных соборах – в московском Успенском и новгородском Софийском – это был храмовый праздник. Что касается «ублажаний» в Новгороде епископу Никите († 1108) и архиепископу Иоанну († 1186), то это были наиболее прославленные новгородские святители. Первый был прославлен нетлением его мощей, по молитвам второго Новгород был чудесно избавлен от поражения суз-дальцами, в честь чего был установлен праздник Знамения Божией Матери. В Москве наиболее прославленными были святители Петр († 1326), Алексий († 1378) и Иона († 1461), которые уже в XVI веке были внесены в молитву «Спаси, Боже, люди Твоя» как «митрополиты Московские и всеа Руси и чудотворцы», но митрополиту Алексию «ублажаний» не совершали, потому что его мощи почивали в храме построенного им Чудова монастыря, мощи же святителей Петра и Ионы почивали в Успенском кафедральном соборе.

Следует заметить, что в те праздники, когда полагались «убла-жания» с пением Непорочных, последние перед полиелеем опускались. Так, в «Чиновнике церковном о благовесте и о чину» в службе святителю Петру, 21 декабря, сказано: «На „Бог Господь» тропарь празднику дважды, „Слава» святому „И ныне» празднику и седальны; таже чтение и полиелеос». Маловероятно, чтобы составитель «Чиновника церковного», уточняя вопрос о порядке службы святителю Петру, не отличал полиелейного величания от «ублажаний», поемых с Непорочными после 6-й песни канона.

Относительно пения хвалитных псалмов уставы говорят кратко, как и современный Типикон. Однако та торжественность, с какой отправлялись эти псалмы на песненной утрене, сказалась на этой части русского чина всенощного бдения. Певческие сборники излагают хвалитные псалмы распетыми с припевами к ним так, как это полагалось на песненной утрене. Приводим пример распетого таким образом псалма.

«Таж псалом 148 начинает пр. стран.

ХВАЛИТЕ ГОСПОДА С НЕБЕС.

Прип. „Тебе подобает песнь, Боже».

Друг, п(евец): ХВАЛИТЕ ЕГО В ВЫШНИХ ЕГО.

Л(евый) ХВАЛИТЕ ЕГО, ВСИ АНГЕЛИ ЕГО.

П(равый) ХВАЛИТЕ ЕГО, СОЛНЦЕ И ЛУНА.

Л. ХВАЛИТЕ ЕГО, НЕБЕСА НЕБЕС.

П. ДА ВОСХВАЛИТСЯ ИМЯ ГОСПОДНЕ,

Л. ТОЙ ПОВЕЛЕ, И СОЗДАШАСЯ.

П. ПОСТАВИ Я В ВЕК И-В ВЕК ВЕКА.

Л. И ВСЯ БЕЗДНЫ.

Прип. 2 „Дадите славу Богу».

П. ЗВЕРИЕ И ВСЯ СКОТИ,

Л. И ВСИ СУДVI ЗЕМСТVI

П. ДА ВОСХВАЛЯТ ИМЯ ГОСПОДНЕ,

Л. ИМЯ ТОГО ЕДИНАГО.

Прип. 3 „Тому подобает песнь».

П. НА НЕБЕСИ И НА ЗЕМЛИ

Л. ПЕСНЬ ВСЕМ ПРЕПОДОБНЫМ ЕГО.

П. ЛЮДЯМ ПРИБЛИЖАЮЩИМСЯ ИМ.

Л. ВОСПОЙТЕ ГОСПОДЕВИ ПЕСНЬ НОВУ.

Прип. 4 „Слава Тебе, святый Отче».

П. О СОТВОРШЕМ ЕГО.

Л. ВОЗРАДУЮТСЯ О ЦАРИ СВОЕМ.

П. ПСАЛТЫРИ ДА ПОЮ ЕМУ.

Л. ВОЗНЕСЕТЬ КРОТКЫЯ ВО СПАСЕНИЕ.

П. ВОЗРАДУЮТСЯ НА ЛОЖАХ.

Прип. 5 „Пощади ны, Господи».

Л. И МЕЧИ ОБОЮДУ ОСТИ В РУКАХ.

П. ОБЛИЧЕНИЕ В ЛЮДЕХ.

Л. ОКОВЫ ЖЕЛЕЗНЫМИ.

П. СЛАВА СИ ЕСТЬ ВСЕМ ПРЕПОДОБНЫМ ЕГО.

Л. ХВАЛИТЕ БОГА ВО СВЯТЫХ ЕГО.

Прип. 6 „Сыне Божий, помилуй нас».

П. ВО УТВЕРЖДЕНVI СИЛ ЕГО.

Л. ХВАЛИТЕ ЕГО НА СИЛАХ ЕГО.

П. ПО ПРЕМНОГОМУ ВЕЛИЧЕСТВИЮ ЕГО.

Прип. 7 „Слава Показавшему свет».

Л. ВО ГЛАСЕ ТРУБНОМ,

П. ВО ПСАЛТЫРИ И ВО ГУСЛЕХ,

Л. В ТИМПАНЕ И ЛИЦЕ,

П. В СТРУНАХ И ОРГАНЕХ.

Прип. 8 „Тебе подобает, Господи».

Л. В КИМВАЛЕХ ДОБРОГЛАСНЫХ,

П. ХВАЛИТЕ ЕГО В КИМВАЛЕХ ВОСКЛИЦАНИЯ.

Л. ВСЯКО ДЫХАНИЕ ДА ХВАЛИТ ГОСПОДА»⁸³⁷.

К псалмам прибавлялись стихиры. При пении последнего из стихов «Всякое дыхание да хвалит Господа» хоры сходились на средине храма и последующие стихиры пели совместно. Евангельскую же стихиру в Некоторых случаях исполняли лучшие из певцов на амвоне: «Стихиру евангельскую и светилен подяки малыя станицы пели на амвоне»⁸³⁸. «Преблагословенная еси, Богородице Дево» исполнялось также распевно, причем оканчивалось песнопение словами: «Благословен Бог наш, из-воливый тако»⁸³⁹.

Что касается великого славословия, то до половины XVI века у нас на Руси существовала двоякая практика его отправления, а именно: в одних местностях, в том числе в самой Москве, великое славословие читалось в соответствии с практикой Студийского устава; в других, в частности в Новгороде и Пскове, наиболее верных традициям Великой константинопольской церкви, оно исполнялось певчески. Иоанн Грозный задавал вопрос отцам Стоглавого Собора: «Коея ради вины в нашем царстве на Москве и во всех московских пределех в соборных церквах и в приходных, кроме монастырей, по воскресеньским вечерным и по празничным и великим святым, егда выход бывает, „Святыя славы» не поют, а на заутрени в неделю и в празники славословиа не поют же, якож в прочна, в простыя дни речю говорять. А во уставе назнаменовано нарочитым святым славословие великое, что емоу почесть… как есми был в Новегороде в Великом и во Пскове во Святей Софеи Премудрости Божии и оу Живоначалныя Троицы и во всех святых Божиих церквах по воскресным днем, и по Господским праз-ником и нарочитым святым на вечерни, когда выход „Святыя славы» поють, и славословие поють ж на заутрени, в воскресные дни, и в празники когда, во уставе молвлено славословие великое»⁸⁴⁰. Стоглавый Собор вынес решение: «А о прочем о церьковном пении все по уставу творити, славословие пети»⁸⁴¹. Решение Собора, видимо, было принято к руководству на местах, и памятники XVII столетия уже определенно свидетельствуют о пении великого славословия в Москве по новгородскому обычаю. В этом смысле 1551 год можно считать официальной датой изъятия студийской практики чтения великого славословия.

Пение великого славословия носило торжественный характер. После того как певцы пропоют слова Богородична «Благословен Бог наш, изволивый тако», иерей возглашал: «Слава Показавшему свет»⁸⁴². В отдельных же случаях, как это видно из нотных ирмологов, он произносил этот возглас распевно⁸⁴³. Певцы обоих хоров на сходе, а иногда лучшие из них на амвоне⁸⁴⁴, начинали «Слава в вышних Богу и т. д.». Славословие заканчивалось троекратным пением Трисвятого. Последнее иногда исполнялось один раз по-гречески и два раза по-славянски⁸⁴⁵. После Трисвятого полагался иерейский возглас «Яко Твое есть Царство» и затем – пение воскресного тропаря, о чем уставы говорят: «Славословие великое. Трисвятое с пением на глас без „Отче наш». Поп глаголет „Яко Твое есть царство. Таж троп[арк] воскресен един от обою, глас 3 „Днес спасения миру бысть» или глас 2 „Воскрес от гроба""⁸⁴⁶.

Торжественная обстановка исполнения хвалитных псалмов и великого славословия в соборных храмах достигала своего апогея благодаря совершению в это время входа, подобного вечернему, в котором участвовало все духовенство данного храма и храмов города. В отличие от вечернего входа, на утреннем торжественное шествие двигалось в преднесении запрестольного креста и Евангелия. Епископ (если он был в храме) в это время стоял среди храма на кафедре, куда он переходил со своего обычного места, что у правого клироса, после канона. «По обеденному чину» протодиакон подносил Евангелие для целования епископу и относил затем в алтарь. «Протопоп с братиею» по два по чину кланялись епископу и шли в алтарь и здесь пели один раз Трисвятое, в то время как епископ продолжал стоять на кафедре. Затем диакон произносил утренний воскресный прокимен (без «Всякое дыхание», не было и возгласа «Яко свят»). По прокимне «протопоп» выносил Евангелие на амвон, читал его, подносил для целования епископу и относил в алтарь⁸⁴⁷. Таким образом, у нас на Руси на воскресной утрене в соборных храмах было два евангельских чтения: одно по Иерусалимскому уставу в обычное время, перед каноном, и второе после великого славословия, в соответствии с порядком песненной утрени по уставу Великой константинопольской церкви. Во избежание дублирования воскресного Евангелия первое чтение полагалось рядовому празднуемому святому; если же святой не имел своего евангельского чтения, то читалось Евангелие Богородицы (от Луки, зачало 4).

Насколько мне известно, впервые на практику двойных утренних Евангелий указывает один из уставов XV века, где по этому поводу говорится: «Непорочны и по них тропари, „Ангельский собор», ипакои гласу, таж и полиелеос, сед[ален] святому, степей [ны] гласу, прок[имен] святому, „Всяко дыхание», Евангелие святому, „Воскресение Христово», псалом 50, „Слава», „Молитв ради святаго» и проче неделное. Аще будет праздник] Богородици, Рожство, или Введение, или Благовещение, или Успение, стихира самогласна Богородици, таж „Спаси, Боже, люди Своя». Канон воскресен на 4, и Богородицы на 2, и святому на 8. Катавас якоже оукажет оустав. По 3-й пес [ни] сед[ален] святому и Богород[и]ч[ен] 1-й. В тоиж глас по 6-й пес[ни] ко[н]д[ак] святаго. На 9-й пес[ни] поем „Честнейшу». На „Хвал[итех«] стихиры воскресны 4 и святому под[обник], трижды самогласен и ж на „Славу» святому со стихом, „Сла-в[у»], стихиру евангельску и „Преблагословенная еси, Богородице». Аще ли будет Рожество Богородици или Оуспение, поем подобник Богородице. На „Хвал[итех«] по[ем] воскресны на 4 со стихи их, „Слав[у»] Богородици, ин „Преблагословен-на еси». На „Славе» ж творим выход со Евангелием, и егда скончае славник и возглашает иереи или диакон „Премудрость, прости», и так поем ин „Преблагословенна еси» и славословие велик[ое], и „Святый Боже» по обыч[а]ю, тропарь воскресен точ[и]ю, и по нем прок[имен] воскресен гласу, и чтен[и]е, иереи Евангелие, воскресно, на сред[ине] церкви, на налои»⁸⁴⁸.

Местами первоначального освоения практики двойных утренних евангельских чтений и утренних входов были Новгород и Псков, где, как видно из вопроса Иоанна Грозного отцам Стоглавого Собора, в его время «пели великое славословие», тогда как в Москве – центре русской государственной и церковной жизни – этого обычая еще не было.

По чиновнику новгородского Софийского собора, «по сте-пенне прокимен и Евангелие чтут Богородицы, и после канонов 9-я песни, по „Достойно», и поставляют звонцы место святителю среди церкви и покрывают ковром, а на нем поставляют кресла з головьем и полагают орлец. И бывает на заутрени выход на славословии со кресты и с Евангелием по чину. И, по прочтении Евангелия от протопопа на амбоне, идут посадские священицы на выход к Похвале Богородицы по обычаю в западные двери и приходят красные врата, а протопоп, сшед с амбона, подносит ко святителю Евангелие, и святитель целует Святое Евангелие. И по целовании протопоп с поклонением относит Евангелие во олтарь и полагает на престоле»⁸⁴⁹.

Новгород, как видно, освоил практику двойных евангельских чтений, указанную в Типиконе Ленинградской государственной публичной библиотеки XV века № 284, а входу придал исключительную торжественность через привлечение к участию в нем всего городского духовенства, причем, в отличие от константинопольской практики утреннего входа с преднесени-ем запрестольного креста, здесь в шествии несли не один, а несколько крестов. Какие это были кресты, чиновник не говорит; быть может, из приделов самого Софийского собора; не исключена возможность «участия» крестов и тех приходских храмов, откуда приходили на выход священнослужители.

В Москве утренние входы и двойные евангельские чтения появились, очевидно, одновременно с введением по решению Стоглавого Собора пения великого славословия и были в конце XVI столетия столь же торжественны, как и в Новгороде. «Указ о звону и о чину» гласит: «Да в воскресные ж дни на 9-й песне всегда благовестят в ревут немного для славословия, а на славословии диаконы приходцкия идут, а по них панамарь свешу болшую витую выносит, а за ним выходят со крестом и со Святым Евангелием, а крест писмяной болшой носит диакон прихожой, а ставит на нем панамарь три свещи витые в шан-данех железных, а соборной богородитцкой диакон в стихаре и в поручах Евангелие несет, а за ним все священники идут, спустя фелони и без скуфей. А преже сего хаживал и протопоп з братьею на выход да и Евангелие по вся воскресениа он же читал на амбоне, а певали всегда певчие диаки. А ходят всегда ж к славословию по переменам из Китая и из Кремля города священники и диаконы, а иногда по нужде один неделной ходит. А выходят из олтаря в ризах северными дверми и обходят кругом одново столпа, позади леваго крылоса. А за собором или за неделным попом посадцкие попы из Китая или из Кремля всегда ходят, а берегут того подиаки накрепко, чтоб всегда ходили безленостно. А как обшед крутом столпа и среди церкви станут против амбона, по обеденному чину, и поклонится диакон иерею; иерей же благословит его и поцелует Святое Евангелие. И пошед по два, и поклоняются на месте святителскому образу Петра Чюдотворца. А будет святитель, когда ни будет, в воскресный день, и на славословии протопоп и с протодиаконом на сем выходу бывают. И подносит Святое Евангелие на месте патриарху протодиакон, и целует патриарх Святое Евангелие и благословит протодиакона, и поклонився протодиакон, и идет в олтарь, а протопоп з братьею и все священники по два поклоняются патриарху. И вси вшедше в ол-тар, и собором поют „Святый Боже» единожды. А потом протодиакон или диакон, аще без патриарха, то сказывает прокимен воскресной. И восходит на амбон, и поют по крыло-сом прокимен, а „Всяко дыхание» не поют, но токмо „Премудрость, прости» говорит диакон, и „Господи, помилуй» не поют же, и чтет Евангелие на амбоне. И аще будет патриарх, или митрополит, или архиепископ, и кто чел Евангелие, и подносят Евангелие святителю, и по тому ж чину все бывает, якож и после перваго Евангелиа выше указано»⁸⁵⁰.

Согласно Типикону Ленинградской государственной публичной библиотеки № 284 два евангельских чтения полагалось на всех воскресных утренях от Недели всех святых до Недели о мытаре и фарисее. «В соборных же церквех сею неделею поченшей (т. е. Неделей всех святых) да и же до недели мытаря и фарисея чтутся по два Евангелия на заоутрени…»⁸⁵¹, причем воскресное Евангелие читалось вторым, т. е. после великого славословия: «прок[имен], Евангелие воскресно, всегда чтется по славословии»⁸⁵².

Новгород, усложнив утренний вход торжественным соборным его отправлением, увеличил сам период совершения соборных входов и двойных евангельских чтений, распространив эту практику и на период пения постной Триоди. Как видно из чиновника новгородского Софийского собора, соборные входы не совершались лишь в период Пятидесятницы⁸⁵³. Такой же практики держались в Холмогорах⁸⁵⁴. В Москве входы не совершались в соответствии с указанием устава № 284 в период пения как постной, так и цветной Триоди, однако, если с одним из воскресений данного периода совпадала память празднуемого святого, то все же полагалось два Евангелия – святому и воскресное. Первое читалось перед каноном и второе – после великого славословия в олтаре же, но не на амвоне, как это делалось в те дни, когда совершается утренний вход. В «Указе о звону и о чину» по этому поводу сказано: «И аще ли прилучится великаго святаго с величанием в воскресные дни до Всех святых, и чтет Евангелие святому пред канонами в ол-таре, а воскресное Евангелие чтут в олтаре же пред престолом по великом славословии»⁸⁵⁵.

Почему не отправлялся торжественный вход в период Пятидесятницы, сказать трудно. Можно лишь предполагать, что в это время при храмах были свои местные молебны и крестные ходы и духовенство в силу этого не имело возможности участвовать на торжественном входе в кафедральном соборе. Так можно полагать на основании следующих слов чиновника новгородского Софийского собора: «В неделю 1-ю Петрова поста вечерню и утреню и литоргию поют по уставу. И в сий день бывает на утрени выход и пред обеднею святитель со властьми поют соборной молебен. И от сея недели (на поле: зри) бывают во вся недели на утрени выходы и пред обеднею соборные молебны, кроме предпразнеств и празников и попразнеств Господьских и Богородицких и великих святых того ради, что в предпразнества и в празнества и попразнества власти молебны поют в монастырех, а соборы у себя в соборех»⁸⁵⁶. В 1653 году патриарх Никон распорядился об отмене их⁸⁵⁷, о чем чья-то рука на поле «Указа о звону и о чину» против службы Недели всех святых, с которой ежегодно начинались выходы, написала: «Во 161-м на утрени Евангелие воскресно и выход по славословии отказал и молебны отказал»⁸⁵⁸. Чем руководствовался патриарх, отменяя веками установившийся обычай, история не знает. По всей вероятности, действия патриарха вытекали из той последовательной борьбы за Иерусалимский устав, какую он проводил в период своего патриаршества. Это были те же побуждения, по которым Никон потом, через два года (в 1655 году), отменил вторичное богоявленское водоосвящение, совершавшееся в Русской Церкви в сам праздник Крещения Господня перед обедней в храме⁸⁵⁹ и неизвестное Иерусалимскому уставу в ранних его списках.

К этому остается добавить, что если отмена патриархом вторичного богоявленского водоосвящения встретила возражения в решении Собора 1667 года, который «разрешил, разрушил и ни во чтоже вменил» повеление и клятву «еже не рассудно положи Никон бывший патриарх о действе освященныя воды на святых Богоявлений, еже действовати единощи точию в на-вечерие»⁸⁶⁰, то упразднение торжественных входов не встретило сопротивления и даже не было предметом обсуждения на том же Соборе. Это обстоятельство в известной мере снимает вину с патриарха Никона и переносит ее на черные и белые «власти» – на архимандритов, «поповских старост» и рядовое духовенство городских храмов, – которые или по нерадению к службе Божией, или по непониманию того значения, какое имели соборные входы для религиозного подъема народных масс, тяготились ими и всячески избегали участия в них. Эта горькая правда видна как из приведенного выше распоряжения митрополита Макария на имя Новгородского и Псковского епископа Серапиона от 26 мая 1551 года о непременном расследовании причин неявки того или другого священника и о наложении на виновных денежного штрафа, так и из «Указа о звону и о чину» московского Успенского собора. Составитель последнего, описывая входы первой половины XVII века, не без сожаления замечает, что «преже сего хаживал и протопоп з братьею на выход да и Евангелие по вся вос-кресениа он же читал на амбоне, а певали всегда певчие диа-ки. А ходят всегда ж к славословию по переменам из Китая и из Кремля города священники и диаконы, а иногда по нужде один неделной ходит… А за собором или за недел-ным попом посадцкие попы из Китая или из Кремля всегда ходят». Уже тогда, т. е. до отмены входов патриархом Никоном, в Москве соборного «протопопа з братьею» заменял часто «один неделной», за которым шли не «власти», соборные и монастырские, а «посадцкие попы», приходившие для участия во входе в порядке поочередности – «по переменам из Китая и из Кремля». По-видимому, и обязанные к явке на вход «по переменам» «посадцкие попы», как и в Новгороде, иногда под тем или иным предлогом уклонялись от участия в нем, в связи с чем составитель чиновника должен был заметить: «А берегут того подиаки накрепко, чтобы всегда ходили безленостно».

После великого славословия следовали обычные ектении – сугубая и просительная, затем полагался отпуст. Последний имел ту особенность, что «Утверди, Боже» само по себе служило многолетствованием, так что отпуст «Воскресый из мертвых» или «Христос истинный Бог наш» никаким песнопением не «покрывался». Устав указывал следующий порядок отпуста: «„Премудрость», таж „Сый благословен Бог наш», и мы многолетствуем царя, „Аминь», „Утверди, Боже, веру христи-аньскую, соблюди, Господи, и помилуй благовернаго царя и великаго князя (имярек). Спаси, Господи, патриарха нашего (имярек), и вся христианы, Господи, спаси». По сем „Премудрость», клирицы же поют „Честнейшу». И по обычаю все и отпуст»⁸⁶¹. Со стороны содержания в части многолетствуемых лиц «Утверди, Боже» не имело единства. По некоторым памятникам, кроме царя, поминались царица и их «благород-ныя чада», а из церковных властей, кроме патриарха, в монастырях – игумен монастыря: «Утверди, Боже, веру христиань-скую, соблюди, Господи, и помилуй благовернаго царя и великаго князя (имярек) и его благоверную царицу и великую княгиню (имярек), благородныя чада. Спаси, Господи, патриарха (имярек), и отца нашего игумена (имярек), яже о Христе q братиею, и вся христианы, Господи, спаси»⁸⁶². Исполнялось «Утверди, Боже» в соответствии с его значением как многолет-ствования нараспев⁸⁶³.

На бдении Господских и Богородичных праздников, а также празднуемых святых по отпусте совершалось целование образа праздника и помазание елеем «от кандила святаго». Рукописный устав Московской синодальной библиотеки № 389/337 1553 года в специальной статие по этому поводу «Как маслом освящати братю древяным» говорит: «Зажигают масло, на великих святых праздниках], Владычних по уставу, також и на Бо-городичны праз[дники], и на прочих великих святых, кои имоут по Типику бдение, и горит масло в кандиле, пред празднуемою иконою настоащею. Преж зажгут на Евангелие, и по Евангелии, пак егда прочтоут, оуташают масло, таж вжигают на 9-й пес[ни] кан[она], и горит до конца утр[е]ни. И помазуются им брат[и]а на 1-м часе. Преж целоуют на налои праз[дник] и шед к маслу, преж неделной священник мажет игумена, а игумен его мажет, и всю брат[и]ю мажет игумен, или священник болшой, и иерей, чреду держаи, мажоут по челу накрест, глаголя: „Благословение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа на рабе Божии (имярек), на здравие и на спасение [и] на оставление грехов""⁸⁶⁴.

После отмены патриархом Никоном утренних входов целование иконы праздника и помазание елеем «от кандила святаго» было перенесено с 1-го часа на более раннее время. В московском Успенском соборе это совершалось после 9-й песни канона⁸⁶⁵. Чиновник холмогорского Преображенского собора в специальной главе «О целовании на хвалитных стихерах образа» уточняет новый порядок целования: «Протопоп и ключарь, имый на себе епитрахиль, пришедше, поклоняются иконе на налои и архиерею и относят налои на средину. Архиерей сходит с места, поддержим двема игумены; пришед, станет на уготованном орлеце. Отдав жезл подяку, поклоняется дважды и, целовав икону, поклоняется в третие; приим жезл, осеняет на обе страны, отходит на место свое. По сих целуют власти, священницы и диакони, певчие и подяки, и чиновныя люди, и весь народ, по два в ряд, и по целовании поклоняются архиерею. По целовании всех, протопоп и ключарь, вземле налои, относят, обращаются с налоем ко архиерею; архиерей же поклоняется, на месте стоя. Поставя налои, поклоняются иконе, таже архиерею, и отходят во олтарь южною дверию. Аще в неделю, „И ныне», „Преблагословенна""⁸⁶⁶.

Позднее целование иконы было перенесено на время после пения степени, что соответствовало Иерусалимскому уставу, согласно которому воскресное Евангелие читалось также после пения степени, а не после великого славословия.

Положенное по Иерусалимскому уставу утреннее исхожде-ние в притвор в большинстве русских храмов не совершалось. Так можно судить на основании постановления Стоглавого Собора: «Отпев заоутренюю со всяким благочестием и со страхом Божиим, да по заоутрени или пред обеднею пели бы молебны о многолетнем здравии и спасении благороднаго и хри-столюбиваго и боговенчаннаго царя и государя великаго князя Ивана Васильевича всея Русии самодержца и о его благоверной и христолюбивой царицы великой княгине Анастасеи, чтобы им Господь Бог оумножил лет живота их, и даровал бы им сыны и наследники царствия их, и возвысил бы Господь Богцарьскую десницоу его надо всеми его недроути и враги, и оустроил бы царство его мирно и вечно в род и род и на веки. Также бы молили Бога и о брате его благоверном князе Георгии, и княгине его, и о всех благоверных князех и боля-рех, и обособлении и о оукреплении христолюбиваго царя воинства, и о благопребывании, и о оустроении земском, и о тишины, и о здравии и о спасении, и всего православнаго христианства»⁸⁶⁷. Хотя Собор прямо не говорит о литии и называет указуемую им службу молебном, однако сам перечень молений дает основание видеть в них литийные прошения⁸⁶⁸. Возможно, что в условиях приходского богослужения лития не имела «Оглашения Студитова», отсюда, и тропаря преп. Фео-дору, который мог быть заменен тропарем празднуемого святого. В таком виде лития приближалась к молебну, что и дало основание отцам Стоглавого Собора назвать ее этим именем.

Трудно сказать, насколько было действенным решение Стоглавого Собора об обязательном отправлении литий. Типикон 1641 года по вопросу отправления утренней литии говорит: «Зде же в Русии обычаи сице узаконися. По отпущении заутрени, аще Господьский праздник, совокуплыдемася обема клиросома на сходе, и поют „Слава, и ныне», стихиру евангельскую на-стоящаго гласа. И потом предлагается „Оглашение Студитово», по окончании же чтения глаголют клирицы троп[арь], глас 8, „Православию наставниче». Конец с пением глаголет же 2-й лик ,,Слав[а,] и ныне», Бог[ородичен], глас тоиж, „Иже нас ради рождейся от Девы» и по сем „Приидите, поклонимся» триж и 1-й час»⁸⁶⁹. Как видно, устав предписывает отправление литии в самом храме, где обычно служатся и молебны, но прошений, на которые обращал свое внимание Стоглавый Собор, и молитвы «Владыко многомилостиве» здесь нет. Само содержание литии (чтение на ней «Оглашения Студитова» и пение в связи с этим тропаря преп. Феодору) скорее говорит о предназначении ее для монастырей, нежели для приходских храмов.

Что касается больших монастырей, где слагались свои местные традиции, а также соборных храмов, то здесь лития заменялась крестными ходами, многообразными со стороны их порядка и торжественными в их отправлении. Монастырские обиходники о таком исхождении обычно говорят: «Начинаем в трапезе молебном (т. е. в трапезной части храма). Канон поем со ирмосом на 8, ирмос по дважды, и покрывают ирмосом же, а не спасают (т. е. не поют «Спаси от бед»); припелы поют теж и стихиры и Владычице поют. А коли крут монастыря ходят со кресты, осеняет игумен крестом после друт[и]я окте-ней»⁸⁷⁰. Из этого указания обиходников видно, что лития представляла исхождение вне храма, а иногда и вокруг самого монастыря, причем во время процессии исполнялись канон и стихиры праздника, очевидно, в количестве, которое потребно было на все время шествия крестного хода. Кроме того, произносились ектении.

В обиходнике Кирилло-Белозерского монастыря изложен следующий чин литии: «В час 2-й дни исходим со кресты с ли-тиею вне монастыря, поюще троп[ари] и конд[аки] праздника]. Зде же и во велицей России честнии манастыреви обычай имут: ударяют в великий камбан доволно и во вся железная. И облачится игумен во вся священная, прочии ж священ-ницы токмо в ризы и диякони. Начинает первый диякон: „Благослови, владыко». Игумен: „Благословен Бог наш». И мы поем: „Царю небесный», Трисвятое, по „Отче наш» „Господи, помилуй» триж, ,,Сл[ава,] и н[ыне«], „Приидите, поклонимся»] триж, псалом „Господи, услыши молитву мою», ,,Сл[ава,] и н[ыне«], „Аллилуиа» дваж, 3-ю поют на клиросе, и ектения вел [икая] „Миром Господу помолимся», „Бог Господь», глас 4, троп[арь] праз[днику] триж, псалом 50 „Помилуй мя, Боже», и исходим вне монастыря. Звонят во вся доволно. И поем канон праз[дника] со ирмофми] на 8, ирмос по дваж, тропари на 6, по 3-й пес[ни] сед[ален] праз[дника], ,,Сл[ава,] и н[ы-не»], тоиж разделяем же на три статии. На 1-й статии глаголет диякон „Спаси, Боже, люди Своя», крылошане поют „Господи, помилуй» 40. Творит игумен на коейждо статии осенение честным крестом триж крестообразно от четырех стран, диякон же глаголет велегласно „Господу помолимся. Рцем вси», и кадит честный крест триж, и на коемждо кажении творит поклон. Також игумен творит осенение честным крестом против кажения крестообразно триж, крылошане поют „Господи, помилуй» по триж на коемждо кажении, и кропит святою водою на две статии. Глаголет диякон ектению „Еще молимся о благоверном и богохранимом царе и великом князе (имярек)» всю до конца, „Господи, помилуй» 30. Игумен крестом осеняет на три статии. „Еще молимся о оставлении грехов рабу Бо-жию отцу нашему игумену (имярек)», „Господи, помилуй» 50. По 6-й пес[ни] ко[н]д[ак] и икос праз[дника]. Прямо олтарю став, игумен чтет Святое Евангелие праз[дника]; по чтении ж крылошане поют: ,,Сл[ава] Отцу и Сыну и Святому Духу», „Отче Слове и Душе», „Иныне», „Молитв ради Богородица», „Помилуй нас, Боже»; по сем стихира праз[дника], глас 2, „Благовестит Гавриил», пес[ни] 7 и 8-я; по сем стих „Владычице, приими молитву». И входим в монастырь, и вшед в церковь поем ирмос, 9-ю пес[нь] „На всход»; по сем Трисвятое по „Отче наш», троп[арь] праз[дника], ,,Сл[ава,] и н[ыне"], ко[н] – д[ак]; по сем ектения „Помилуй нас, Боже, и отус (отпуст)»⁸⁷¹.

Особенности этой литии составляют: чтение псалма «Господи, услыши молитву мою», произношение великой ектении, пение «Бог Господь», чтение 50-го псалма и Евангелия. Все это – элементы древней панихиды. Таким образом, данная лития представляет соединение в одно чинопоследования древней панихиды с исхождением вне монастыря. Эта лития проливает новый луч света на историю чинопоследования панихиды. Последняя когда-то совершалась в Русской Церкви, как и другие песненные последования. Это подтверждается наличием в некоторых служебниках молитв панихиды⁸⁷².

В дальнейшем, если Греческая Церковь отнесла совершение панихиды на вечернее время в одних случаях в связи с литургией Преждеосвященных Даров, в других с повечерием, то Русская Церковь отнесла ее на позднее утро, присоединив к литии.

В соборных храмах утренняя лития отправлялась с большой торжественностью. В крестных ходах шло соборное духовенство в преднесении крестов, икон и хоругвей. Шествие проходило по улицам города под звон колоколов с пением рада канонов. В отдельных пунктах процессия останавливалась: здесь читались Евангелия, а на одной из остановок освящалась вода. В крестном ходе, как и на утреннем и вечернем входах, участвовало, кроме соборян, духовенство приходских храмов города, причем наряду с соборными святынями – крестами и иконами – на таком крестном ходе предносились и святыни приходских церквей. Чиновник новгородского Софийского собора описывает один из таких крестных ходов с участием городского духовенства, совершавшийся во второе воскресенье Петрова поста: «В сий день ходят со кресты от шести соборов к Софеи Премудрости Божии старосты поповьские, койждо от своего собору. В благовест софийской повелевает койждо староста у себя в соборе благовестить на собор, и собираются койждо в соборы своя, попы и диякони всего града от своих церквей. И после софейского благовесту велит койждо староста звонить во вся, койждо у своего собору, и поднимают кресты по чину, а знаменской протопоп приходит в Успеньской собор, а николской протопоп приходит в Иваньской собор. И начинают молебен, а на молебне, идучи, поют каноны Животворящему Кресту да койждо своему соборному храму и, идучи, поют ирмосы и сохраняют⁸⁷³ по „Достойно». Егда же со кресты идут в каменной йзрод (т. е. в кремль) и из города, тогда на софейской колокольни звонят во вся. И пришед со кресты, и ставятся за олтарем у святых Богоотец Иоакима и Анны. По сем протопопы и старосты и десяцкие диякони входят в церковь Иоакима и Анны, и знаменуются у мощей святителя Никиты, и приемлют от святителя благословение и от ключарей роспись каноном, которые на молебне пети, и паки исходят за олтарь святых Богоотец Иоакима и Анны, и начинают молебен. Диякон: „Благослови, владыко»; протопоп: „Благословен Бог наш»; таже чредные свяшенницы и диякони: Трисвятое и прочая молебну. И сотворяет другой протопоп с старосты и со священницы со обоих стран началнейшему поклонение два-два. И поют на молебне канони: 1-я статия Спасу за всяко прошение, или о ведре, или о дожди, да Илии пророку; 2-я статия Успению Пресвятей Богородицы, 2-й „Творец» 4-го гласа, да чюдотворцу Никиты, епископу Новгородскому; 3-я статия Знамению Богородицы да Иоанну архиепископу; 4-я статия рождеству Богородицы да Нифонту епископу; 6-я статия Иакову, брату Господню, да Ионе архиепископу; 7-я статйя Иоанну Богослову да Моисею архиепископу, новгородским чюдотворцам. А у ектеней возгласы говорят и Евангелия чтут протопоп и старосты и священницы постепенно. И по всех канонех поют „Владычице, приими молитву»; таже Трисвятое и по „Отче наш» тропари и кондаки, имже каноны петы. Таже диякон ектению с кадилом „Помилуй нас, Боже», и по ектении протопоп молитву за всяко прошение, или о ведре, или о дожди, и отпуст со крестом, а на от-пусте поминает тех святых, имже каноны петы. И по отпусте протопопы з благословящими кресты, а с ними старосты и десяцкие попы идут в церковь Богоотец Иоакима и Анны и подносят ко святителю кресты; святитель же, прием кресты, благословит себе, таже протопопов и старост и десяцких диаконов благословит. И по сем протопопы и старосты и десяцкие дияконы паки выходят за олтарь Иоакима и Алны, и благословляют протопопы кресты старост и священниц и диаконов и весь народ, прилучившийся ту, и кропят святою водою. И по сем койждо протопопы и старосты идут со кресты во своя соборы, а идучи поют „Яко щедр» и согласие. И, пришед койждо в свой собор, сотворь дияконьства малая, чтут Евангелие Животворящему Кресту и храму и по сем поют стих „Радуйся, двери Божия», таже Трисвятое и по „Отче наш» тропари и кондаки кресту и храму, и ектения меншая „Помилуй нас, Боже», без кадила, токмо о царе и святители, и за вся христиане; возглас „Яко милостив» и отпуст со крестом»⁸⁷⁴.

Такие крестные ходы, более или менее торжественные, совершались в Новгороде несколько раз в году⁸⁷⁵.

В Москве эти крестные ходы были особенно торжественны благодаря многочисленности участвующего в них белого и черного духовенства во главе с самим патриархом. Обилие носимых крестов, икон, хоругвей и других священных предметов дополняло величие процессий.

В «Указе о звону и о чину» весьма обстоятельно изложен крестный ход, совершаемый летом: «На 9-й песни благовестят немного в ревут для соборных молебнов, и после заутрени в валовой колокол благовестят до 4-го часа дни. И как власти сойдутся, и патриарх внидет в церковь, а патриаршеское место не поставляется среди церкви, но токмо орлец. И пришед патриарх и став на орлецы, и положит начало и станет прикла-дыватися ко святым иконам. И вшед в олтар Царскими двер-ми, и в олтаре облачается со властьми, а в ту пору пошлют весть государю царю. И как государь пойдет от Благовещения, и в ту пору учнут благовестити к царскому приходу в ревут. И пришед в собор, и прикладывается ко святым иконам, и станет близ патриархова места. И патриарх со властьми вышед, и поклоняется государю и государя благословляет крестом, а власти пойдут к государю и поклоняются по два. И пришед архи-диякон, взем благословение от патриарха, и начинает молебен. И по ектеньи исходят со кресты западными дверми, а государь царь исходит полуденными дверми з боляры, а в то время бывает звон во вся без болшаго. И проводя государь кресты и святые иконы, и приемлет от патриарха благословение у полуденных дверей или на лобном месте, и пойдет к Благовещению к обедне. А в ходу носят из собору хоруговь меншую да Пречистая Богородицы образ, что Петр чюдотворец писал, да Пречистая ж Богородицы образ «Моление о народе», да образ Петра чюдотворца, да рбраз Ионы чюдотворца, да образ Пречистая Богородицы запрестолные меншей, да крест хрустал-ной, да крест писмяной. А идут до лобнаго места преж с хору-говми, и с рипидами, и с фонари, и со кресты, и потом с образы, таже пред патриархом идут с образом Пречистая Богородицы, что Петр Чюдотворец писал, да пред патриархом несут крест воздвизалной на блюде да Евангелие на пелене, я пред образом идут подьяки со двема свещами, да протопопы, идучи, поют ирмосы и сохраняют. Також по сему чину и во все ходы ходят. И, пришед на лобное место, ставятся с образы на два лика, как на крылосе, а образ Пречистая Богородицы чюдотворной Петрова писма ставится посреди прочих святых икон, и пред Нею ектеньи и кажение бывает; а запрестольные образы Пречистыя же, те позади тоя ставятся, да по-сторонь их по две рипиды, а хоругови стоят возле лобнаго места, а на лобное место не всходят. И сице бывает на всех статиях, где Евангелие чести, и на водоосвящении, где вода святить, а на всех статиях стоят власти на орлецах. А 1-ю статию чтет патриарх Троице да архангелом на лобном месте, а 2-ю статию чтут в Ильинских воротех Преображению и Илье пророку, а оттуда идут в Варварские ворота, а статии в Варварских воротах не бывает, но идут на Москву реку, и преж сего хаживали до Московскаго разорения, что за Соляным рядом в Зачатские ворота. И пришед на Москву реку, и чтут 3-ю статию на иердане Кресту да Ивану Богослову, и потом святят воду по уставу. А иердан делают из земскаго приказу, а стул патриархов и ковер носят подьяки со сторожми, а понамари свечи носят болшие витые и книги, по чему поют молебны и согласие. А по освящении воде пойдут подле город, и как где придут ко вратом градцким, и врата градцкие везде святою водой кропят, дондеж и в соборную церковь с образы придут. А 4-ю статию чтут в Тайницких воротах Похвале да Петру чюдотворцу, и оттуда пойдут мимо житниц в Боровитцкие ворота, а преж сего до Московского разорения ходили подле город да входили в Водяные ворота в двои, что на Москву реку от конюшен, а статии в них нет. И против Каменного мосту чтут 5-ю статию Благовещению да Николе чюдотворцу, да пойдут в Житной ряд да мимо Пушечной двор, и 6-ю статию чтут за всяко прошение да всем святым против Никол-ских ворот, против Китая города. И оттуду пойдут возле город и войдут в Ильинские ворота, а певчие дияки, идучи, поют согласие первое „Яко щедр Господь», да потом „Блажени не-порочнии» с припелы со стихи. И сице во весь год в ходех всегда бывает. Да потом идут на лобное место. И пришед на лобное место, и бывает туто октения и осенения; и пойдут в собор, и певчие, идучи, поют за „Достойно есть» „Чю-же есть». И бывает октения и конечный отпуст со крестом молебну, а потом патриарх отпускает образы, и бывает звон средней»⁸⁷⁶.

Московские крестные ходы отличались от новгородских тем, что на них, кроме канонов, пелись «Блажени непороч-нии» «с припелы со стихи». Появление последних в данном случае может быть объяснимо практическим соображением заполнения времени. Многочисленная по составу клириков, хоругвеносцев, процессия «исхождения» шла настолько медленно, что во время ее передвижения вокруг Кремля успевали пропеть 12 канонов. Продолжительный путь возвращения крестного хода из Китая-города на лобное место требовал также дополнения его песнопениями. Этой цели послужили Непорочны, первые стихи которых «Блажени непорочнии в путь, ходящии в законе Господни» со стороны их содержания ассоциировались молящимися с совершавшимся «исхождением». Такое дополнительное значение Непорочных подтверждается и тем, что они заняли в чине исхождения место после канонов, евангельских чтений и чина водоосвящения.

Многообразие порядков отправления утренней литии в Русской Церкви увеличивается еще благодаря частным особенностям отправления ее в отдельных монастырях. Так, в Трои-це-Сергиевой лавре, в день памяти преп. Никона, 17 ноября, очевидно, в связи с зимним временем, лития совершалась не вокруг стен обители, а в храм, посвященный преподобному. По этому поводу сводный устав Троице-Сергиева и Кирилло-Белозерского монастырей (рукопись Московской синодальной библиотеки № 400/534) говорит: «Всенощное поют в трапезе, а допевают в Никоне Чюдотворце. Пропев „Утверди, Боже», а отпуст сотворив, понесут диакони праздник в стихарех, а диакон со свечею, архимарит в ризах, и священницы, и бра-т[и]я вся, идут со свечами и, пришед в Никон Чудотворец, поют стих на целовании „Приидете» иночествующих, и поставят праздник среде церкве, а оу раки чюдотворца станут диакони со свечами, архимарит целует, и священницы, и братия»⁸⁷⁷.

В Кирилло-Белозерском монастыре в день Двенадцати апостолов, 30 июня, лития совершалась на судне, на котором объезжали вокруг обители. Здесь же на судне освящали воду, затем, выйдя на берег, заходили на монастырскую конюшню, где кропили святой водой лошадей, о чем монастырские обиходники говорят: «На другом часу дни в ысходе выходим вне монастыря. Канон поют Пречистой да двенадцати апостолам, Евангелие чтут в церкве Предтечеве. А другая стат[и]я канон Флору да Лавру да Кириллу чюдотворцу, Евангелие чтут на конюшне, да воду святят, едучи в судне, августовым крещением (разумеется чин малого освящения воды). После первой статии лошади на конюшне водою святят»⁸⁷⁸.

Относительно освященной на крестном ходу воды заметим, что она служила не только для кропления несомых святынь и молящихся, но в отдельных случаях ею кропили городские ворота⁸⁷⁹, лошадей⁸⁸⁰ (Кирилло-Белозерский монастырь); в Новгороде же и в Троице-Сергиевой лавре освященную в дни ме-стночтимых святых и храмовые праздники воду как особую святыню посылали «к государю к Москве»⁸⁸¹ и к патриарху⁸⁸². Архиепископ Холмогорский Афанасий в храмовый праздник Преображения Господня посылал «протопопа да священника к городу Архангельскому со святыми водами»⁸⁸³.

Вышеизложенные особенности чина всенощного бдения, сложившиеся в Русской Церкви в силу многовекового действия в ней устава Великой константинопольской церкви, существовали до конца XVII века, когда в 1682 году в Москве был издан Типикон, излагавший чин всенощного бдения почти дословно в том виде, в каком он был в греческих уставах константинопольской редакции.

Выход из печати нового издания Типикона означал победу московских грекофилов над русской литургической самобытностью. Длительная борьба между церковными деятелями XVII века, из коих одни отстаивали не имеющие места в Иерусалимском уставе, но освященные многовековой практикой богослужебные порядки, порой придавая обряду значение догмата, другие же, недооценивая в многообразии русской богослужебной практики вечно живущего творческого духа и видя в единообразии богослужения залог церковного благочиния, отметали богослужебные традиции предков, началась еще при патриархе Филарете. При нем был изъят из пользования и предан сожжению Типикон, изданный в 1610 году и отражавший русские богослужебные особенности, в частности Троице-Сер-гиевой лавры⁸⁸⁴. Во втором издании Типикона (1633 года) были исключены памяти многих русских святых и даже служба Покрову Божией Матери, как «не обретающаяся» в греческих книгах⁸⁸⁵.

Патриарх Никон проводил линию на сближение русского богослужения с современным ему греческим более решительно. Во второй год своего патриаршества (1653) он отменил утренний вход в Неделю всех святых, положив тем начало его «отмиранию» вообще (а служение им всенощных по Иерусалимскому уставу с торжественным выходом на литию придавало этому моменту значение торжественнейшего в чине вечерни) и тем самым приводило к «отмиранию» соборное совершение вечернего входа. «Книга записная», излагающая особенности богослужения этого патриарха и отмечающая такие подробности, как цвет и материал его облачений, митры, панагии и орлецов, не уделяют внимания вечернему входу⁸⁸⁶.

В некоторых случаях при совпадении русского праздника с греческим патриарх Никон оказывал предпочтение греческому и «отказывал» в той торжественности, которая уже установилась в совершении службы русскому святому. Так, в 1654 году он отменил празднование в Успенском соборе 21 мая Владимирской иконе Божией Матери⁸⁸⁷ и перенесенное на 22 мая празднество в честь благоверного князя Константина и чад его Михаила и Феодора Муромских⁸⁸⁸. Было отменено празднование 25 июня благоверным князьям Петру и Февро-нии Муромским⁸⁸⁹, а 5 июля – преп. Сергию Радонежскому⁸⁹⁰(служба в соборе совершалась только преп. Афанасию Афонскому). Отменено было празднование 2 августа Василию Блаженному (в соборе служили рядовому святому мученику архидиакону Стефану⁸⁹¹, патриарх же служил только литургию в церкви Василия Блаженного⁸⁹²). Было отменено празднование 4 августа обретению мощей святителя Петра⁸⁹³. Свою реформу в части чина всенощного бдения патриарх Никон завершил изданием служебника (1656), из которого был изъят «Указ всенощному бдению», излагавший, в частности, особенности русских каждений. Изъятый указ был заменен греческим «Диатак-сисом» (в славянском переводе).

Реформа богослужения в духе Иерусалимского устава в его константинопольской редакции продолжалась и после низложения патриарха Никона, свидетельством чему является сам факт издания Типикона в 1682 году, т. е. через 15 лет после осуждения Никона Московским Собором 1666–1667 года, когда лишенный сана и монашества и сосланный в заточение бывший патриарх уже никак не мог влиять на реформу богослужения. Это время становится характерным для истории русского богослужения в том смысле, что в данную пору постепенно исчезает практика ведения кафедральными соборами и славными монастырями записей богослужебных особенностей местного значения и составления соответствующих сборников соборных чиновников и монастырских обиходников. Это значит, что старые русские богослужебные обычаи и «действа» постепенно исчезали один за другим.

Следует заметить, что в Типикон издания 1682 года была внесена особая – седьмая глава, в первых строках гласящая: «Вестно же буди, яко в малых обителех и соборных и приходских храмех во дни недельныя, идеже всенощныя не бывают или настоятель не изволит, поется вечерня великая, також-де и утреня в свое время». Этой главы в греческих рукописных и печатных типиконах Иерусалимского устава не существовало. Это была своего рода уступка сторонникам церковной старины, сделанная соответственно существовавшему в Русской Церкви студийскому порядку отдельного совершения вечерни и утрени. Но русские особенности совершения великой вечерни и полиелейной утрени в данной главе не указывались. И если Афанасий, архиепископ Холмогорский (1682– 1702), все еще продолжал у себя на месте держаться прежних порядков и приказывал записывать их в чиновниках по примеру прежних московских, то в самой Москве за год до выхода из печати Типикона 1682 года, «189-го (1681 год) июля в день великий господин святейший Иоаким, патриарх Московский и всеа Росии, сий чиновник указал взять из соборныя апостольския церкви в правильню, что в ево доме, а быт ему в книгохранилне, а в соборную церковь без имянного указу святейшего патриарха не отдават для того, что с новоисправ-лейными книгами во уставе и в чинех не сходен, и сей указ святейший патриарх указал записат ризничему йеродиакону Иакинфу»⁸⁹⁴.

Было бы ошибочным объяснять коренную ломку обрядовой стороны всенощного бдения исключительно грекофильст-вом московских патриархов, хотя бы того же патриарха Никона. Как бы сильны ни были его симпатии к греческому богослужению и какой бы неограниченной властью он ни обладал как государь-патриарх, он не мог бы упразднить самобытный русский церковный обряд, если бы к тому не было других, более серьезных причин. Примером тому может служить не удавшаяся патриарху Никону отмена вторичного богоявленского водоосвящения в конце литургии в сам праздник Богоявления как не существующего в Греческой Церкви. В данном случае государь-патриарх не встретил себе поддержки ни у клира, ни у народа, и вторичное водоосвящение существует в Русской Церкви до настоящего времени.

Одной из причин, вызвавших упразднение самобытной русской обрядовой стороны всенощного бдения, было частое служение последнего. Никон Черногорец, классифицируя степени торжественности богослужения праздников, установил наличие в Иерусалимском уставе всенощных бдений в воскресные дни всего года. Сюда же относится подвижной праздник Вознесения Господня и праздник храма, что составляет 54 бдения. Кроме того, бдение совершалось в неподвижные праздники – 8 и 14 сентября, 21 ноября, 25 декабря, 1 и 6 января, 2 февраля, 25 марта, 24 и 29 июня, 6, 15 и 29 августа, что в общем составляет 13 праздников, а всего в году 67 бдений⁸⁹⁵.

В Русской Церкви с прославлением своих русских святых количество всенощных бдений увеличилось. В «Сказании действенных чинов Святыя Соборныя и Апостолския великия церкве Оуспения Пресвятыя Владычицы нашея Богородици и Приснодевы Марий, матере церквам царствующаго града Москвы и всея великия Русии», написанном в 1621–1622 годах⁸⁹⁶, отсутствуют указания на совершение бдений, названных в перечне Никона Черногорца – 14 сентября, 1 января, 24 и 29 июня и 29 августа. В эти праздники совершалась полиелейная утреня. Возможно, что в данном случае сказывалось влияние прежней студийской практики отдельного совершения вечерни и утрени. Но зато сверх праздников, указанных в Так-тиконе, названо 20 новых бдений. В сентябре: 6-го – Михаилу архангелу (храмовый праздник в Архангельском соборе), 20-го – мученикам Михаилу князю Черниговскому и его бо-лярину Феодору, 27-го – преп. Савватию Соловецкому; в октябре: 1-го – Покрову Пресвятой Богородицы, 5-го – святителям московским Петру, Алексию и Ионе; в ноябре: 8-го – архистратигу Михаилу, 27-го – Знамению от иконы Божией Матери в Новгороде; в декабре: 6-го – святителю Николаю Чудотворцу, 21-го – святителю Петру; в феврале: 12-го – св. Алексию митрополиту Московскому, 14-го – мученикам князю Михаилу и болярину Феодору (принесение мощей); в марте: 27-го – положению ризы Господней, 30-го – святителю Ионе; в мае: 9-го – перенесению мощей святителя Николая, 15-го – благоверному царевичу Димитрию (в день его убиения) и 20-го – обретению мощей святителя Алексия; в июне: 3-го – перенесению мощей царевича Димитрия; в июле: 2-го – положению ризы Богородицы во Влахернах, 12-го – преп. Михаилу Малеину (день тезоименитства царя Михаила [Феодоровича]); в августе: 2-го – Василию Блаженному. Итак, 62 всенощных бдения из указанных в Тактико-не Никона Черногорца и 20 установленных в Русской Церкви, а всего – 82.

«Чиновник церковной о благовесте, и о звону», составленный между 1633 и 1636 годами⁸⁹⁷ и изобилующий приписками на полях, которые вносились сюда ключарями Успенского собора в период с 1639 по 1671 год, сохраняет бденные праздники «Сказания» 1622 года и дополняет их количество. В соответствии с Тактиконом Никона Черногорца были установлены всенощные бдения: 24 июня – рождеству Иоанна Предтечи и 29-го – апостолам Петру и Павлу (последние два праздника, как видно из ключарских приписок, были установлены патриархом Никоном в 1654 году). Кроме этих праздников, совершались всенощные бдения сверх указанных в «Сказании»: 7-го сентября – святителю Иоанну Новгородскому; в октябре: 22-го – Казанской иконе Божией Матери и 26-го – великомученику Димитрию; 6-го ноября – преподобному Вар-лааму Хутынскому (по указанию патриарха Никона в 1654 году); 14 марта – Феодоровской иконе Божией Матери; 23-го апреля – великомученику Георгию; в мае: 2-го – преп. Феодосию Печерскому, 5-го – мученице Ирине; в июле: 8-го – Казанской иконе Божией Матери (установлен в 1646 году), 20-го – Илии пророку и 28-го – Божией Матери Одигитрии; в августе: 16-го – Нерукотворенному образу Спасителя.

«Книга записная облачением и действу великаго государя свя-тейшаго Никона, архиепископа царствующаго града Москвы и всеа Великия и Малыя и Белыя Росии патриарха», которую вели ключари собора с 10 декабря 1656 года по 28 февраля 1658 года⁸⁹⁸, содержит сведения о новых всенощных бдениях, о которых не упоминалось ни в «Сказании», ни в «Указе». Это – 1 сентября по случаю Новолетия, 14 сентября (в этот праздник до патриарха Никона служили в соответствии со студийским порядком накануне праздника вечером великую вечерню и в сам праздник утром – полиелейную утреню), 12 января – мученице Татиане и 25 – святителю Григорию Богослову, 3 февраля – праведной Анне, 17 марта – Алексию человеку, Божию, 8 мая – Иоанну Богослову, 5 июля – преп. Афанасию Афонскому (вместо отмененного патриархом Никоном бдения Сергию Радонежскому), 9 июля – Положению ризы Спасителя и 16 июля – святителю Филиппу.

В целом со времени написания «Сказания действенных чинов» (1621–1622) и до «Книги записной облачением и действу» включительно (1656–1658) происходило увеличение количества всенощных бдений. В «Сказании» числилось 62 бдения соответственно Тактикону и 20 русских, а всего 82. В «Чиновнике церковном о благовесте и о звону» – 64 соответственно Тактикону и 32 русских, а всего – 96. В «Книге записной» – соответственно Тактикону 65 и русских 41, а всего в году – 106.

В изданном в 1682 году Типиконе служение всенощных на некоторые праздники было предоставлено усмотрению предстоятеля («суть же и ина бдения, яже укажутся по именом, во уставе на ряду своем где кое писано есть, ихже аще предстоятель произволит, аще зрит своя церковники бодрстне о спасениих своих тщащихся»). Кроме того, в Типикон, как сказано было выше, была внесена не существовавшая в Иерусалимском уставе глава 7-я, разрешающая «в малых обителех и соборных и приходских храмех, идеже всенощныя не бывают или настоятель не изволит» отдельное служение великой вечерни и полиелейной утрени. Однако количество неотложных бдений оставалось превышающим указанное в Тактиконе (18 бдений, не считая воскресных).

В «Чиновнике соборном» московского Успенского собора, который, как полагает проф. А. П. Голубцов, был написан в 1713 году⁸⁹⁹ и дополнен в ряде последующих лет, большею частью во втором и третьем десятилетиях XVIII века, количество всенощных бдений оказывается превышающим установленное в Типиконе 1682 года, а именно: в сентябре – четыре (1, 8, 14 и 26), в октябре – три (1, 22 и 26), в ноябре – пять (8, 21, 24, 27, 30 – последнее апостолу Андрею Первозванному), в декабре – три (6, 21 и 25), в январе – три (1, 6, 9 – последнее святителю Филиппу), в феврале – три (2, 3 и 12), в марте – одно (25), в мае – три (8, 9 и 20), в июне – три (15-го – святителю Ионе, 24 и 29), в июле – шесть (3-го – перенесению мощей святителя Филиппа, 10-го – положению ризы Господней, 15-го – равноапостольному князю Владимиру, 20 и 28) и в августе – пять (6, 15, 19-го – Донской иконе Божией Матери, 29 и 30-го – благоверному князю Александру Невскому), что составляет с воскресными бдениями и бдениями подвижных праздников Тактикона 93.

Если в Тактиконе только в августе было три всенощных бдения в твердых числах и по два в сентябре, январе и июне, в других же месяцах – по одному, в мае же, июле и октябре их не было вообще (за исключением случаев храмового праздника), то в «Соборном чиновнике» только в марте имеется один праздник, в другие месяцы – не меньше трех праздников, а в ноябре и августе – по пять праздников, в июле же – шесть.

Это не считая воскресных бдений. Такой насыщенности бдениями в Иерусалимском уставе на Православном Востоке никогда не было, в том числе и на Афоне. Совершение столь частых бдений так, как это указывает Типикон, физически было невозможно. Альтернативой этому могло быть возвращение к прежней студийской практике отдельного совершения вечером великой вечерни и утром полиелейной утрени, каковая возможность предлагалась в упомянутой выше 7-й главе Типикона. Но в действительности это оказалось невозможным, потому что Русская Церковь в своей богослужебной практике ориентировалась на практику Православного Востока, а здесь, на Востоке, уже в XIII веке Иерусалимский устав вытеснил Студийский. Оставалось законодательным порядком регламентировать время совершения всенощного бдения, чтобы таким образом приблизить его к уставному.

В Москве, как видно из «Чина священнослужения и обрядов, наблюдаемых в Большом Успенском соборе в Москве», благовест ко всенощному бдению в период от 15 августа до недели Пасхи начинался «в двенадцать часов или в два часа по-полунощи», а к литургиям – «в восемь или десять часов попо-лунощи». Таким образом, здесь всенощное бдение занимало в среднем 6–7 часов⁹⁰⁰. Какой продолжительности был чин летом, сказать трудно, так как он в это время совершался с вечера и благовест к нему начинался «в восемь часов пополудни». Поскольку устав вообще указывает отправлять в летнее время чин всенощного бдения более сокращенно сравнительно с зимним временем, можно полагать, что и в данном случае он продолжался не более 4–5 часов. В Петербурге в конце XVIII столетия чин всенощного бдения еще более сократился. По «Учреждению», «в какие месяцы, дни и часы чрез весь год к вечерням, утреням, всенощным бдениям, литургиям и часам благовест производят в С. – Петербурге», указывается: «Ко всенощным бдениям в воскресные и праздничные дни благовест производить: в зимнее время августа с 31-го, апреля по 21-е число пополуночи в 4 часа; во время летнее апреля с 21-го, майя по 15-е число пополудни в 7 часов; майя с 15-го, июля по 15-е число в 8 часов; июля с 15-го, августа по 30-е – в 7 часов»⁹⁰¹.

На основании того, что звон к литургии в воскресные и праздничные дни, согласно тому же «Учреждению», указывается «во весь год производить пополуночи в 9 часов» (исключая дни Великого Четверга и субботы Пятидесятницы, Обрезания Господня, Преполовения, 1 августа, Александра Невского и навечерия Рождества и Богоявления), следует полагать, что всенощное бдение в Петербурге в зимнее время продолжалось не более четырех-пяти часов. Летом оно было еще короче. Сокращение чина всенощного бдения происходило уже за счет изъятия из него элементов греческого происхождения, составлявших принадлежность собственно Иерусалимского устава. Сюда относятся в первую очередь уставные чтения, можно сказать, совершенно исчезнувшие из чина. Вечерняя лития, составлявшая на Востоке неотъемлемую часть всенощного бдения во всех редакциях Иерусалимского устава, в Русской Церкви сохранилась лишь на бдениях великих праздников, как признак торжественности праздничного богослужения. По данным иеромонаха Николая (Грачева), наблюдавшего в начале настоящего (XX. – Изд.) столетия богослужебную практику виднейших русских монастырей: Соловецкого, Валаамского, Сергиевой пустыни, что близ Ленинграда, Новгородского Юрьева, Троице-Сергиевой Лавры, Оптиной пустыни, Глинской пустыни, Киево-Печерской и Почаевской Лавр, Но-во-Афонского монастыря, Александро-Невской Лавры и кафедральных соборов обеих столиц – Исаакиевского и московского Успенского, – из перечисленных 13 богослужебных центров два – Киево-Печерская лавра и Ново-Афонский монастырь – на воскресные дни всенощного бдения не совершали и служили в соответствии со Студийским уставом вечерню и утреню с перерывом между ними для ночного отдыха братий. Из прочих 11 обителей и храмов два – Исаакиевский собор и Сергеева пустынь – на воскресном бдении никогда не совершали литии, Александро-Невская Лавра отправляла ее лишь в период времени с недели Антипасхи до Воздвижения. Из тех восьми обителей и храмов, где лития совершалась на каждом воскресном бдении, благословение хлебов , было только в шести; Валаамский монастырь и Оптина пустынь его не совершали⁹⁰².

Наряду с оставлением уставных чтений, чина литии и хлебоблагословения, сокращение всенощного бдения шло путем уменьшения количества положенных для пения псалмов, стихир, канонов и других песнопений, указываемых Типиконом. По данным того же иеромонаха Николая (Грачева), из упомянутых выше виднейших русских обителей и кафедральных соборов положенные на «Господи, воззвах» псалмы 140, 141 полностью правили в Соловецком, Валаамском, Новгородском Юрьевом, Ново-Афонском монастырях, в Троице-Сергиевой, Киево-Печерской и Почаевской Лаврах, в Оптиной и Глинской пустынях. В важнейших храмах Петрограда – Исаакиев-ском соборе, Александро-Невской лавре, а также в Сергиевой пустыни, – а в Москве в Большом Успенском соборе правили из двух псалмов лишь два стиха: «Господи, воззвах» и «Да исправится».

Положенные на воскресной утрене Непорочны из перечисленных 13 богослужебных центров России отправлялись только в двух – в Глинской пустыни и Киево-Печерской Лавре. 11 других обителей и соборов в течение всего года отправляли «Хвалите имя Господне», причем полностью оба псалма – 134 и 135-й – пели только в Валаамском и Ново-Афонском монастырях, в Почаевской Лавре пели 8 стихов, а Соловецкий и Новгородский Юрьев монастыри, Александро-Невская и Троице-Сергиева Лавры, Исаакиевский и московский Успенский соборы, Сергиева и Оптина пустыни – всего 4 стиха, по два стиха из каждого псалма.

То же можно сказать о хвалитных псалмах, которые в полном своем составе правились в Соловецком, Валаамском, Новгородском Юрьевом, Ново-Афонском монастырях, в Троице-Сергиевой, Киево-Печерской и Почаевской Лаврах, в Оптиной и Глинской пустынях. Александро-Невская Лавра, Сергиева пустынь, Исаакиевский и московский Успенский соборы правили всего два стиха⁹⁰³. Значительно сократила чин бдения замена пения кафизм и канонов их чтением.

Предельно сокращенный чин всенощного бдения с половины XIX столетия по примеру Москвы стали совершать в городах и населенных центрах страны накануне воскресных и праздничных дней с вечера, в сельских же храмах – утром.

В том или другом случае сокращенный чин всенощного бдения оказался не оправдывающим своего названия и входящих в его состав песнопений; предначинательный псалом, светиль-ничные псалмы и молитвы, вечерний гимн «Свете тихий», Шестопсалмие, утренние молитвы и возглас великого славословия «Слава Тебе, показавшему нам свет», а также обе просительные ектении, связанные в своем содержании с вечерним или утренним временем суток, в том или ином случае – не соответствующими действительному времени. В этом отношении русские монастыри, вернувшиеся к студийской практике отдельного отправления вечерни и утрени в положенное уставом для этих служб время, остались более верными духу церковного устава.

Подводя итог обозрению истории чина всенощного бдения в Русской Церкви, следует сказать, что этот чин вошел здесь в богослужебную практику в XIV-XV столетиях не в силу потребностей, какие имели место при распространении его в палестинских монастырях, а как верный спутник Иерусалимского устава, распространившегося к этому времени во всей Восточной Церкви и занявшего преимущественное место среди других уставов – Студийского, Святогорского, Великой константинопольской церкви. Правда, на Руси, наряду с общежительными монастырями, было большое количество «особных» монастырей, иногда с двумя-тремя черноризцами, образом жизни напоминавшими восточных келиотов; но эти скитяне имели свой устав, создавшийся у нас же на Руси на основе восточных келейных правил. Они имели и свой чин всенощного бдения, состоящий, главным образом, из кафизм, канонов и чтений, и греческая агрипния в том изложении, какое предлагал Иерусалимский устав в константинопольской редакции, им была не нужна и, быть может, непосильна ввиду малочисленности братий. Более того, возможно, что непригодность восточной агрипнии для наших скитян была причиной к созданию ими своего русского скитского всенощного бдения.

Скитский устав составлен был неизвестным деятелем на поприще скитского жития на основе келейного правила, принесенного с Афона киево-печерским игуменом Досифеем (XIII век) и Иерусалимского устава. Самые ранние списки Скитского устава восходят ко второй половине XV века. Устав составлен был с учетом отсутствия среди скитян хороших певцов и лиц в иерейском сане. Поэтому преобладающим было чтение псалтири и канонов.

Всенощное совершалось под воскресенье и на четверг. Если на неделе случался бденный праздник, то четверговое бдение переносилось к этому празднику. Бдению предшествовала малая вечерня. Порядка ее устав не излагает, упоминает только о пении в конце вечерни тропаря праздника. Возможно, что это была обычная малая вечерня, и поэтому не было нужды ее излагать в уставе. После вечерни полагалась трапеза (если день был непостный). О трапезе устав говорит: «И причащаемся пищи мало». После малого принятия пищи полагалась беседа, которая длилась около двух или трех часов и на которой читали Священное Писание. По окончании беседы не возбранялся и отдых до начала бдения. Бдение начиналось в первом или во втором часу ночи (т. е. около 8 часов вечера). На бдении не было ни предначинательного псалма, ни стихир на «Господи, воззвах», ни вечернего входа, ни стихир на стиховне. Входа не было, потому что уставом не предусматривалось участие в богослужении священника, а предначинательный псалом, «Господи, воззвах» со стихирами и стихира стиховная уже были на малой вечерне (объяснение предположительно, если малая вечерня скитян соответствовала малой вечерне Иерусалимского устава). Вечерня состояла из трех кафизм, после которых читали канон Богородице, еще читали три кафизмы и канон Иисусу Сладчайшему, еще три кафизмы и канон Троичный. На праздничном бдении вместо канона Троичного пели литий – ные стихиры и «аще есть иерей глаголет молитвы литии». По отпусте вечерни начинали утреню, в которую входило Шестопсалмие, «Бог Господь» с тропарем. Кафизмы опускались, поскольку на вечерне было прочитано девять кафизм. Далее все следовало, как указано в Иерусалимском уставе: Непорочны и прочее.⁹⁰⁴

Восточное всенощное бдение получило у нас распространение в общежительных монастырях, затем – в соборных и приходских храмах. Входя здесь в богослужебную практику как неотъемлемая особенность Иерусалимского устава, оно стало действенным благодаря тем обрядам, какие успели сложиться в Русской Церкви за полутысячелетнее существование в ней устава Великой константинопольской церкви. Богослужебные порядки последнего, торжественные входы, литании, или крестные ходы, антифонное исполнение псалмов, распевность богослужения в целом, наполнили всенощное бдение и качественно изменили его. Глубокое понимание нашими предками в обряде религиозно-нравственных идей и исключительная творческая способность к подаче этого обряда в художественно-музыкальном оформлении сделали чин бдения близким не только всецело посвятившим себя молитве монашествующим, но и обремененным игом житейских попечений мирянам. Этим обстоятельством объясняется многообразие богослужебной практики отправления на Руси чина всенощного бдения и торжественный характер его обрядов и священнодействий в период XVI-XVII столетий; это была пора расцвета русского бдения.

История бдения в два последующие столетия может быть по справедливости охарактеризована как время резкого упадка того величия, которое создавалось в нем в предыдущие века. «Во второй половине XVII века служба в московском Успенском соборе шла своим чередом по установленному ранее порядку, – пишет проф. А. П. Голубцов, – но к концу XVII столетия все же начинает скорее, впрочем, больше чувствоваться, чем замечаться понижение уровня богослужебной обрядности в „матери церквей русских», уменьшение привязанности к ней во многих наших предках, начиная с царя и патриарха с их боярами и властями и кончая даже простыми людьми. Пышная, помпезно-торжественная литургическая обстановка и широко развитый драматизм в нашей соборной службе вообще, которыми в продолжение веков питалась и поддерживалась энергия и живость религиозного чувства древнерусского человека, постепенно начинают утрачивать свою прежнюю действенность над ним. Некоторые особенности нашей соборной службы из сильного некогда религиозно-воспитательного орудия в руках Церкви превращаются незаметно в простое позорище (зрелище. – Н. У.), соблазнительное по своим наивно-вульгарным подробностям для одних, скучное по своему содержанию для других и обременительное по своей продолжительности для третьих. Некоторые из типичнейших для нашей древней соборной обрядности действа, некоторые величественные обряды, например, выходы духовенствана службах, получают несколько иной вид или совсем прекращают свое существование; другие исподволь утрачивают наиболее резкие и характерные черты; иные обряды начинают совершаться все реже и реже, точно все уже стали тяготиться ими. Сказав, что действо умовения ног в 1682 году было по прежнему чину, соборный ключарь делает любопытное добавление: „А в Иудино место никого не было: отставил святейший Иоаким патриарх. О сем должны благодарити Света нашего, Живота вечного, Иисуса Христа, что вразумил архипастыря нашего таких плевел исторгнута от среды соборныя великия церкви» (Вивлиофика XI, 89). Нетрудно понять причину радости ключаря, которому не составляло, конечно, удовольствия по обязанности службы объявлять кому-либо из архиереев патриарший указ быть ему в Великий Четверг „в Иудино место». Случалось нередко, что святейший патриарх, положим Иоаким, довольно часто не служил по болезни, „за немощию или скорбию», как говорили его современники; но случалось и так, что, приказав всем архиереям быть, сам он не приходил в собор, „не был у службы за труд». Дававший себе ослабление в труде священнослужения патриарх тем самым побуждался уже допускать послабления на этот счет и другим, прежде всего, разумеется, властям, которым обычно „указывал» служить или быть у праздника к панихиде или молебну, в том или другом крестном ходе и т. п. К концу XVII века в записях службы московского Успенского собора все чаще и чаще проскальзывают фразы „к празнику (из властей, т. е. архиереев) не посылано никого», „отсылки никуды не было», „посылать отказано». Пестрые власти „высоких степеней» или большие заменяются середними или меньшими, а то и просто архимандритами, игуменами, протопопами. Крестные ходы из большого собора в малые и, наоборот, прихождение в последний городского и монастырского духовенства с крестами или для совершения каких-либо обрядов, например, тех же действ, молебнов, панихид, мало-помалу сокращаются в числе, теряют былую свою торжественность».⁹⁰⁵

Отмена обрядов, благодаря которым процветало русское богослужение в целом и, в частности, чин всенощного бдения, в ΧνΐΙΙ–ΧΙΧ столетиях привела этот чин к упадку. Не спас положения и правленный по греческим книгам Типикон, так как сам первоисточник нашей книжной справы – устав с чином бдения в константинопольской редакции в это время на Православном Востоке был в разрыве с богослужебной практикой. Что он мог дать русской церковной действительности XVHI-XIX столетий? Отсюда – сведение уставной службы к двух-трехчасовому «бдению» было печальным, но естественным исходом.