Пастырь добрый (памяти Митрополита Николая)

«И знаю Моя и знают Мя моя...»

Все, кто знал владыку Николая, никогда не забудут его ласкового взгляда, доброй улыбки, бесконечной любви и благодати, которые он излучал. Во время его богослужений все присутствующие переживали необыкновенный молитвенный подъем. Своей глубокой верой он заражал всех, и никто в храме не оставался равнодушным, все молились искренне и вдохновенно. Нам казалось, что мы слышим шелест ангельских крыльев и ощущаем Божественное присутствие в храме, а лицо Владыки во время литургии буквально преображалось и светилось неземным светом. И не только мы, простые молящиеся, но и маститые протоиереи, протодиаконы и иподиаконы испытывали особое волнение и трепет, и особый духовный подъем во время служения Владыки Николая.

Служил Владыка очень часто и во многих храмах, главным образом, на отдаленных окраинах города. Добираться в эти храмы часто приходилось с большим трудом, так как пользовался Владыка городским транспортом (трамваем в основном), никаких машин в то время в его распоряжении не было. Особенно трудно было ездить вечером, в рабочее время, когда Владыке, чтобы попасть ко всенощной где-нибудь за Невской заставой или на другой окраине города, надо было ехать в переполненном трамвае, часто «висеть» на площадке вагона. И он, без ропота и сетования, ехал в тесноте и неудобстве и никогда не опаздывал к началу службы. Ровно в назначенное время он появлялся на пороге храма, так что остряки говорили: «По этим архиерейским часам можно время проверять».

За каждым богослужением Владыка говорил слово. Говорил он очень просто и вместе с тем необыкновенно образно горячо, вдохновенно, увлекательно. За ним прочно закрепилось название «Златоуст»; слушая его, можно было живо представить себе, о чем он говорил, пережить еще и еще раз картины жизни и страданий Господа нашего Иисуса Христа, прочувствовать всю глубину божественной любви. А о любви Владыка говорил всегда и внушал нам, молящимся, что ее сила превозмогает все несчастья, все беды, все страдания, что мы, христиане, должны строить свою жизнь на основе любви к Богу и ближнему.

Сам Владыка был олицетворением этой христианской любви. Это был настоящий добрый пастырь, в самом высоком смысле этого слова. Внимательный и доброжелательный, он знал буквально всех, кто ходил на его службы, знал всех по именам, знал все наши заботы, радости и горести.

На прием к Владыке (по средам в Новодевичьем монастыре, а по пятницам на его квартире в Петергофе) мог придти любой, желающий поговорить с ним, – никому не было отказа, всех Владыка принимал с любовью и лаской, всем находил слова утешения и поддержки, интересовался подробностям жизни, ободрял и поддерживал своим участием.

И надо было видеть, как люди, пришедшие к нему с большим горем, выходили от него сияющие и умиротворенные, – так умел Владыка всех утешить.

Жил Владыка Николай очень скромно, занимал 2 комнаты в частном доме в Петергофе. Обстановка самая простая: железная кровать, простой письменный стол, угольник с образами и множество книг по всем углам. В отношении одежды тоже был необычайно непритязательным. Ряса чиненная-перечиненная, облачения самые простые, панагия перламутровая, ничего драгоценного. Правда, и время было такое, что трудно было достать что-нибудь, но Владыка и не стремился. «Зачем мне, я ведь монах», – говорил он.

Церковная деятельность Владыки Николая проходила в очень трудных и сложных условиях, и, несмотря на это, он всегда находил наиболее удачный выход из самых запутанных положений. Особенно трудным был период разгула обновленчества. Владыка неустрашимо боролся с обновленчеством и нашел способ сохранить Православие в Петрограде, заявив об образовании автокефальной Петроградской Церкви.

Пользуясь огромной популярностью среди верующих, Владыка сумел привлечь на свою сторону также большинство петроградского духовенства. Владыка ездил по храмам, совершал в них богослужения, говорил пламенные проповеди, призывал верующих к стоянию за Православие. Обновленчество теряло храм за храмом. Но весной 1923 г. епископ Николай Петергофский был арестован и сослан в Коми-Зырянскую область, и обновленцы стали снова насильственно забирать храмы. Вернулся Владыка в наш город весной 1926 г. радость верующих трудно описать. Опять мы обрели счастье общения с любимым пастырем. Опять мы слушали его вдохновенные проповеди и молились вместе с ним, забывая все горести и тяготы жизни.

Много трудов положил Владыка по благоустройству и украшению Петергофского Петропавловского собора, где он был почетным настоятелем, и который являлся его кафедральным собором.

Особенно памятны празднования престольного праздника в день свв. апостолов Петра и Павла (12 июля). Съезжалось множество духовенства со всей округи и из Ленинграда. Богомольцы переполняли не только храм, но и всю территорию церковного двора.

Храм был весь украшен цветами, все паникадила, подсвечники, иконы были увешаны гирляндами из простых полевых цветов: ромашки, васильки, незабудки, колокольчики – все очень изящно комбинировалось с листвой. На полу устраивался художественный живой ковер из листьев папоротника и живых цветов. Это трудились прихожане храма, из числа которых по инициативе Владыки был организован специальный кружок декораторов. Владыка очень любил природу, цветы, и его посох во время богослужений всегда украшал букетик цветов, скромный дар любящей его паствы.

К 1938 г. все церкви как в Петергофе, так и в Петергофском районе были закрыты. Владыка служил теперь в Никольском соборе г. Ленинграда в качестве прикрепленного, приписного священнослужителя.

Владыка-архиепископ нес священническую череду (втор, ник – вечер, среда – утро, суббота и воскресенье), исполнял все требы: исповедовал, крестил, служил заказные молебны и панихиды как рядовой священник.

Проповеди были запрещены, и наш «Златоуст» вынужден был молчать. К счастью, это продолжалось недолго, и снова полились его вдохновенные речи, и снова мы имели счастье слушать его поучения и наставления. Особенно интересны были его речи о бессмертии души. Ведь это тема его докторской диссертации, которая, к сожалению, погибла во время блокады Ленинграда. Эти речи он говорил с продолжением в несколько приемов. Каждая речь занимала более часа, и Владыка даже спрашивал слушателей: «Не устали ли?» – «Нет», – дружно отвечали мы, и Владыка продолжал...

Счастливы те, коим довелось слушать Владыку-Златоуста и молиться вместе с ним.

Уехал Владыка Николай из Ленинграда в ноябре 1940 года, так как его перевели, по распоряжению митрополита Сергия, в город Луцк в качестве Экзарха Западной Украины и Западной Белоруссии, в связи с их освобождением.

Но до сих пор, вот уже более 50 лет, не изгладилась память о дорогом, любимом, добром пастыре Владыке Николае Петергофском в сердцах его духовных ленинградских чад и никогда не погаснет тот огонь, который возжег он в нас.

К сожалению, редко нам приходится бывать на его могилке, и лишь фотографии и рассказы побывавших там дают нам представление о незатухающей любви православного русского народа к великому светильнику Церкви Православной, самоотверженному борцу за мир во всем мире, на плечи которого легла самая трудная работа первопроходца в вопросах международных контактов, в вопросах укрепления авторитета Русской Православной Церкви, в вопросах церковного строительства.

Владыка никогда не щадил ни здоровья, ни сил, чтобы привести пользу нашей Церкви, верующим ее чадам. Труды его и заслуги столь велики, что их трудно переоценить и грех забывать!

И народ не забывает; цветы, постоянно приносимые вот уже в течение более 30 лет на его могилу, живо свидетельствуют о горячей народной любви к доброму пастырю.

М. Ф. Анфимова