Глава вторая. Отношения между светской и церковной властью от начала патриаршества на Руси до издания соборного уложения Алексея Михайловича.

Учреждение патриаршества было завершением роста церковной власти. Высокому значению предстоятеля русской церкви как в церковной, так и общественно-государственной жизни теперь соответствует положение его не только среди русских архипастырей, но и всей вселенской церкви. Он брат и сослужитель восточных патриархов, равный им «чином и достоинством» (из грам. на учр. патриаршества).

Какие были причины учреждения патриаршества?

Одни из историков дело учреждения патриаршества приписывают исключительно честолюбивым замыслам Бориса Годунова. Взгляд этот высказан Щербатовым в Российской истории т. II, стр. 214, повторен историографом Карамзиным в Истор. Госуд. Рос. т. X, стр. 68, поддерживается Костомаровым в Русской Истории в жизнеописаниях её деятелей, вып. 3, стр. 580.

М. Платон приписывает учреждение патриаршества предложению Константинопольского патриарха Иеремии, из желания его угодить набожному государю (в церковной истории т. II, стр. 92–93, 99–100).

Преосвященный Иннокентий в «Начертании церковной истории от библейских времен до XVIII изд. 5. 431–432, Филарет в истории Русской церкви пер. 4-й изд. 4, стр. 5–6 причину учреждения патриаршества видят в благочестной настроенности царя Феодора Ивановича.

Эти взгляды подвергнуты справедливой критике проф. протоиереем П. Ф. Николаевским и названы необстоятельными, неполными, неуясняющими всего хода учреждения патриаршества в России.

По мнению прот. Николаевского главное побуждение к сему возникло и развилось на почве непосредственных отношений светской и церковной власти между собой и заключалось «в желании правительства возвышением сана русского первосвятителя «украсить и возвысить русское царство в глазах всего православного мира и придать ему значение древнего греко-римского христианского царства» (133). В подтверждение своей мысли автор между прочим подчеркивает сомнительное показание некоторых свидетельств, что переговоры об учреждении патриаршества начались и все время велись без ведома духовной власти и игнорируют противоположное показание других свидетельств, напр.: Арсения, Архиепископа Елассонского, утверждающих, что с самого начала возникновения переговоров об учреждении патриаршества в них деятельное участие принимало духовенство, особенно высшая иерархия²⁷.

По нашему мнению, несколько взаимодействующих причин вызвали учреждение патриаршества на Руси. Церковь Русская желала санкционировать фактическое высокое положение Московского Митрополита в русской и вообще восточно-православной церкви, государство, же учреждением патриаршества надеялось возвысить Москву не только среди русских городов, но и всего Востока и таким путем сделать Москву центром православия, а царя Московского покровителем его.

23 января 1589 года поставлен был первый русский патриарх к общему удовольствию церковной и светской власти. На великой радости царь Феодор Иванович одарил богатейшими подарками вселенского патриарха Иеремию, поставившего первого русского патриарха Иова, устроил по этому случаю торжественнейшия празднества; Русскому патриарху были оказаны со стороны царя и его правительства такие почести, какие могут быть объяснены только высотою нравственного авторитета церковной власти на Руси.

Святейший патриарх Иов вступил на первосвятительский престол с возвышенным представлением о церковной власти. Свои воззрения на церковную власть и на отношения церковной и государственной властей он особенно подробно и ясно выразил в послании к Митрополиту Николе и всему священному собору Иверские земли Грузинского царствия²⁸.

В указанном послании святейший Иов утверждает мысль, что священство и царство–"два великая начала от Бога установлена суть в мире²⁹. Обе власти благодатию Божиею призваны устроять и украшать человеческую жизнь»³⁰. Здесь патриарх Иов проводит вселенский принцип, что наилучший вид отношений между церковною и государственною властью тот, когда они единством веры и духа входят между собою в общеполезный святой союз. Взгляд патриарха Иова на царскую власть самый возвышенный, каковым он сложился на Руси исторически; указывая, что она произошла от Бога, Иов требует от всех граждан благоговейного, безпрекословного послушания ей. Таково же должно быть послушание и архиерейской власти, то же от Бога установленной. Повиновение той и другой власти сообразно характеру их должно быть различное. «Архиерею убо вся церкви и церковная и освященная возложена, и духовная. Царю повиновение телесно токмо и уроком дани и человеческих вещей промышление миру возложенных и прочая подобящая»³¹. В этих словах святейший Иов устанавливает твердое разграничение областей ведения церковной и государственной власти.

Потом он точнее указывает предметы ведения церковной власти, Прежде всего ей принадлежит высшая власть на земле: «вязати и решити» и это «от Бога убо установлено есть и утверждено», Специально же под ведением церковной власти должны быть «церкви и пресвитеры и прочая причетники и люди за ними живущии, и вся освященная и вся возложенная Богови, и монастыри и молитвенные храмы и пищепитательницы»³². По отношению ко всем сим лицам и предметам церковной власти принадлежит «всяческое попечение о них и суд и разсуждение и устроение и уничижение и наказание. Епископы должны твердо отстаивать принадлежащия им по церковным канонам указанные права, как они клялись при своем наставлении, и безбоязненно защищать их «и пред цари не стыдитися». В противном случае им угрожает страшный суд Христов, представляя который святейший Иов восклицает: «О горе и люте! каков суд тем"…³³. Особенно п. Иов ратует за независимость церкви в избрании служителей ея: епископов и прочего священства. На основании того положения, что святые апостолы, наученные от Бога, не царям и князьям поручили все церковное правление, а епископам, Патриарх Иов воспрещает получать сан священный (т. е. избрание) «от мирских». Кто же получил «священничество» от поспешества мирских князей и людей должен быть возбранен и запрещен. Это свое положение он далее подтверждает правилами 39 Ап., VII в. с. 3³⁴. С такою же силою он ратует за самостоятельность церковного суда и за неприкосновенность церковных имуществ.

Известно, что в митрополичий период были попытка ограничить судебные и владельческие права церкви, были случаи вмешательства князей и царей в избрании иерархов церкви. Все это продолжалось и при патриархе Иове. Патриарх угрожает таковым обидчикам церкви страшным наказанием «в нынешнем веце и будущем», и приводит на память примеры такого страшного наказания, как то наказание Даѳана, Авирона, Корея, царя Озии и из христианского периода: Августа, Тиверия, Кая, Клавдия Констанция, Галла и др.³⁵.

Когда же все священное будет искренне почитаемо от князей, тогда «вся благая устроения от Бога бывают подаема, мир и умножение плодом и врагом одоление»³⁶.

Для блага государства, для того, чтобы царствовал мир и спокойствие необходимо взаимное уважение и. единодушие церковной и государственной властей, особенно необходимо радостное послушание святителям.

Иов сознавал всю пользу для государства нравственного авторитета святителей и потому твердо заявлял: «яко ничто же; тако поспешение бывает царству, яко же святительское величество и честь»³⁷. С таковыми воззрениями патриаршество выступило на историческое поприще русской жизни.

Возвышение на превысочайшую степень священства московского митрополита еще более усилило нравственный авторитет его, как в глазах духовенства, так и общества и сделало более твердой почву для его нравственно-общественной деятельности во всех сферах жизни Русского государства. Промысл Божий в патриархах воздвиг для России надежду и опору в наступающее тяжелое смутное время. Жизнь и деятельность первых русских патриархов Иова и Гермогена совпадает со смутным временем на Руси.

В смутный период, кажется, яснее всего обнаружилось то положение, которое «изначала» занимала на Руси церковная власть по отношению к государственной власти и к государственно-общественной жизни. С этой именно стороны необходимо нам коснуться многих фактов смутного периода.

Умер Феодор Иванович († 1598) и не оставил по себе преемника на царство. Установившийся порядок престолонаследия, так благодетельный для России, грозил поколебаться. Для русского народа, еще неокрепшего в политической жизни, предстояла многотрудная задача–выбор нового царя, который мог бы быть так же тверд на престоле, как и его предшественник, при том выбор, с которым бы согласилась вся Русская земля. Весьма деятельное участие принял в этом первой степени важном государственном деле святейший патриарх Иов; он, по свидетельству истории, не один раз во главе народа русского с крестным ходом отправлялся в монастырь, где в это время поселился Борис Годунов (царствовал 1598–1605) и слезно умолял его взойти на престол великого царства Русского.

Впоследствии, когда появился злополучный самозванец, когда некоторые города изменнически переходили на его сторону, когда правда и законность колебались от клятвопреступлений изолгавшихся бояр, тогда святитель патриарх Иов, как столп непоколебимый, выступил на защиту правды и законности в своих речах и посланиях.

В одной из грамот, описав происхождение самозванца, и известив об измене литовских и северских городов, святитель писал от 14 января 1605 г.: «великий государь царь и великий князь, прося у Бога помощи и у пречистыя Богородицы и у великих чудотворцев и у всех святых, велели против литовских людей, с Божиею помощью, за святыя Божия церкви и за честные иконы, и за нашу святую благочестивую крестьянскую веру, и за свое царское самодержавство Богом порученное ему российского царства, стояти храбрьски и мужьски». Далее, поручая распространение между духовенством и народом своей грамоты игумену Сольвычегодского монастыря, патриарх Иов пишет: «а впредь кто начнет на то прельщатися и ему верить, а государю похочет изменити, соборне и всенародне прокляли и впредь проклинать велели, да будут они вси прокляти в сем веце и в будущем»³⁸. В этой грамоте святейшего патриарха характерно то, что дело государственное–защита царя и отечества отожествляется с защитой дела религиознаго–православия; самая защита поручается главным образом Богу и его святым угодникам. В приведенной грамоте политические интересы подчинены религиозным. Писавший, видимо, ясно понимал всю силу религиозных мотивов для сознания русского человека и вот на это то сознание он и хотел подействовать. Личность царя здесь совершенно стушевывается, а выступает дело правое, законное. Ясно, что здесь церковная власть выступает, как высший блюститель законности ив государственных делах; с другой стороны, из этой же грамоты обнаруживается и то глубокое уважение, которое питала церковная власть к государственной, как это заповедано учением Господа и его апостолов, правилами вселенских и поместных соборов, и это уважение она старалась внушить и обществу.

После скоропостижной смерти Бориса Годунова еще более трудно было сдержать мятежников. Среди общего народного отчаяния и тяжкого безпокойства осиротевшего семейства Борисова неусыпно бодрствовал деятельный патриарх, и только благодаря ему столица присягнула сыну царя Бориса, Феодору (1605). Впоследствии, когда мятежники проникли в самую Москву и здесь производили смуты, когда юный царь Феодор с матерью и сестрою трепетали за свою жизнь, в эти роковыя минуты государственный жизни патриарх Иов, верный своему долгу и присяге, именем Бога заклинает бояр спасти православие, коему грозит явная опасность с воцарением самозванца, со слезами умоляет воевод спасти жизнь и честь законного русского царя, которому присягнули они на верность и повиновение; когда ничто уже не могло образумить мятежников, ревностный патриарх удалился в соборную церковь; там он стал обличать возмутившихся против законного царя безумных преступников; патриаршее обличение раздражило бунтовщиков; они увлекли твердого духом патриарха из церкви, надели на него рясу простого монаха, позорно таскали его по площади, и, наконец, посадив в телегу, отвезли его в Старицкий Богородицкий монастырь.

При царе Василии Ивановиче Шуйском появился второй самозванец и вновь начались смуты, которыя, кажется, были пагубнее даже первых. На патриаршестве тогда был Гермоген (1606–1612), ревностный до самоотречения блюститель законности; он не боялся говорить правды сильным земли, ибо не дорожил своею жизнью; за целость же православия святейший патриарх всегда готов был пострадать; когда кругом его все лгали, малодушествовали, он один был тверд и не колебался. Чтобы укрепить в сознании народа пагубность смут, греховность измены, благодетельность законности Василий Иванович вместе с патриархом устроили знаменитое всенародное покаяние, на которое для блага церкви и отечества согласился прибыть уже слепец и совершенно больной бывший патриарх Иов. Гости торговые и черные люди начали у патриарха Иова просить прощенья с великим плачем: «О пастырь предобрый! прости нас словесных овец твоего стада: ты всегда хотел, чтобы мы паслись на злаконосных полях твоего любомудрия и напаялись от сладкого источника книгородных божественных догматов, ты крепко берег нас от похищения лукавым змеем и пагубным волком; но мы окаянные отбежали от тебя, предивного пастуха и заблудились в дебре греховной и сами себя дали в снедь злому тому зверю, всегда готовому губить наши души. Восхити нас, богоданный решитель, от нерешимых уз по данной тебе благодати»³⁹. В таком же духе подана была ему и челобигная. Велики грехи наши, говорил св. старец, пред Богом в сии времена последния, когда вымыслы нелепые, когда сволочь мерзостная, тати, разбойники, беглые холопы могут возмущать отечество За прежния ваши преступления мы, по данной нам благодати, всех православных, живущих не только в Москве, но и в других городах, прощаем и разрешаем в сей век и в будущий»⁴⁰. Факт всенародного покаяния замечателен для нас в том отношении, что весь народ раскаивается в своих государственных преступлениях пред церковною властью и что само государственное правительство эту меру считает самой действенной для внушения народу чувства законности. Это свидетельствует о высоком нравственно-общественном авторитете церковной власти.

Когда 2-й самозванец приступил уже к Москве, когда царь Василий Иванович, видя кругом измену, пришел в уныние, доблестный патриарх Гермоген положил все усилия, чтобы поднять упавший дух царя и чтобы воздвигнуть его против неприятеля. Он именем Божиим, заступницы Богородицы и московских Чудотворцев заклинал его выступить на защиту отечества и на «раззорение злодейства»; указывал, что в этом его прямая обязанность, как царя; сам благословлял его и обещал содействие благодати. «Та благодать Божия и тебе спасет и избавит, якоже в первые дни спасе праведных своих: Еноха, Ноя, Моисея от Фараона, и Давида от Саула»⁴¹. Когда мятежники хотели свести с престола Василия Ивановича и требовали на то согласия патриарха, он, по выражению летописи, крепкий адамант, не только не дал на то согласия, но и «заклинал мятежников» и в таком же духе написал во все города России. Когда царя Василия Ивановича насильно постригли в монахи, св. патриарх не признал действительным такое пострижение и даже предал проклятию князя Тюфякина, говорившего обеты при пострижении⁴². По низвержении Шуйского с престола правление государством перешло в руки боярской думы или земского собора. На верность и повиновение ей, впредь до выбора царя на московский престол, присягнули города. В этот небольшой промежуток времени, известный под именем периода междуцарствия (1610–1613), патриарх Гермоген является вполне главою не только русской церкви, но и русского царства, оставшегося без верховной главы политической. На добродетельного и сильного пастыря обратились взоры всех благомыслящих русских людей ища в нем опоры и утешения в бедственном положении отечества. В свою очередь поляки и русские изменники не спускали своих глаз с этого опасного для их замыслов двигателя русских сердец. Патриарх был во главе совещания об избрании царя. Он же дает наставление депутации, посланной к королю польскому просить его сына, Владислава, на Московский престол. «И наказав их патриарх от Божественных писаний иж за веру стояти крепко и непоколебимо, даж до смерти  не щадети живота твоего»⁴³.

В Москве правителем государства остался святейший патриарх. И вот тут то обнаружилось все величие духа святейшего патриарха, вся сила авторитета церковной власти. Своим крепким, даже мученическим, стоянием за православие и отечество он делал безсильной злобу врагов; мучения, испытанные им и от русских и от поляков, вторгнувшихся в Москву, не ослабили его энергии, а только распространили славу о нем по всем городам. Эта слава вместе с грамотами патриарха к городам сделали то, что из городов русских за малым исключением составилось братство о Христе.

Во главе его стоял святитель Гермоген, непоколебимый адамант, новый исповедник⁴⁴, как называли его города в своих грамотах. К нему то теперь старались примкнуть все стоявшие за ненарушимость православной веры. Патриарх не согласился подписаться под грамотой, в которой по настоянию Салтыкова написано, что Русь полагается на волю самого короля польского и готова ему крест целовать⁴⁵. Так без подписи патриарха и была отослана грамота к Сигизмунду; когда поляки потребовали от депутации крестоцелования по этой грамоте, то от лица депутации митрополит Филарет говорил: «Отправлены мы от патриарха, от всего священного собора, от бояр, от чинов и от всей земли, а патриаршей подписи на грамоте нет. И пишется в них о деле духовном, о крестном целовании смольнян королю и королевичу, тем больше без патриарха нам ничего сделать нельзя». Князь Голицын отвечал то же. Тогда даны польские возразили, что патриархъ–особа духовная и в земские дела не вмешивается. Послы отвечали: «Изначала у нас в русском царстве при прежних великих государя так велось: если великие государственные или земские дела начнутся, то великие государи наши призывали к себе на собор патриархов, митрополитов и архиепископов и с ними о всяких делах советовались, без их совета ничего не приговаривали и почитают государи наши патриархов великою честью, встречают их и провожают и место им сделано с государями рядом; теперь мы стали безгосударны, и патриарх у нас человек начальный; без патриарха теперь о таком великом деле советовать не пригоже. Когда мы на Москве были, то без патриархова ведома никакого дела бояре не делывали, обо всем с ним советовались, и отпускал нас патриарх вместе с боярами. Как патриарховы грамоты без боярских, так и боярские без патриарховых не годятся, надобно теперь делать по общему совету всех людей»⁴⁶.

Эти слова послов замечательны в 1) как выражение понятия самого государственого правительства об отношениях между церковной властью и гражданской; а во 2) по своей так сказать, рельефной точности. Из слов видно, что «изначала» во всех великих государственных и земских делах церковная власть принимала самое деятельное участие и в этих делах она занимала первое место после царя и что совершенно естественно и согласно истории русской жизни, что в «безгосударственное время» церковная власть и в делах гражданских является «начальной». Тоже, как мы отметили выше, было и в митрополичий период, особенно при митрополитах Алексии и Макарии.

Доблестное стояние за веру и отечество святейший патриарх Гермоген кончил мученическою смертью 1612 г. февраля 17 дня».

С кончиною Гермогена наступил для нашей церкви период междупатриаршества, продолжавшийся более семи лет. О выборе нового патриарха, разумеется, в виду смутного времени, нечего было и думать. Временное управление церковными делами должно было перейти к митрополиту Крутицкому, так как Крутицкие владыки, постоянно жившие в Москве, считались издавна помощниками Московского первосвятителя, но на Крутицах в то время архипастыря не было; пришлось во главе церковного управления стать Казанскому митрополиту Ефрему. При митрополите Ефреме произошло умиротворение русской земли; при нем избран был на царство Михаил Феодорович Романов. Митрополит Ефрем подписал «уложенную грамоту» об избрании нового царя и потом венчал его на царство. Весьма деятельное участие-принимала церковная власть в избрании нового царя⁴⁷. Для избрания царя особыми грамотами бояре и воеводы приглашали в Москву на земский собор выборных от духовенства, дворян, детей боярских и пр. 21 февраля 1613 г., в неделю православия, было последнее заседание собора. Единогласно по письменному заявлению избран был Михаил Феодорович Романов, сын известного в то время митрополита Филарета. Рязанский архиепископ Феодорит, Троицкий келарь Авраамий Палицын, Новоспасский архимандрит Иосиф и боярин Морозов пошли на лобное место и спросили у народа, наполнявшего красную площадь, кого они хотят в цари? Народ едино душно воскликнул: «Михаила Феодоровича Романова», Тогда Авраамий Палицын сказал: «Сие бысть по смотрению Всевышнего Бога. К смутному периоду относится одно замечательное для нас письмо князя Пожарского к митрополиту Казанскому Ефрему. Он писал от лица всех чинов русской земли: «Вседержитель угасил два великие светила: отнял от нас царя и патриарха, по городам также наши учители многие–митрополиты, архиепископы и епископы погасоша…. и одно нам утешение в тебе, великом господине… ныне не мала скорбь нам, что под Москвой вся земля в собранье, а пастыря и учителя у нас нет. Едина соборная церковь осталась в Крутицах, и та вдовствуетъ…. Молим всей землей совершить Исаию в митрополита на Крутицы и отпустить вскоре»⁴⁸. Вот как тогда скорбели об угасшем великом светиле–патриархе и желали получить пока хоть обычного заместителя патриарха–митрополита Крутицкого, потому что в такое смутное время нечего было думать о выборе патриарха. Сознавало необходимость единой главы и все российское духовенство, когда важнейшие церковные вопросы не решало даже собором, потому что детям духовным патриарха–митрополитам, архиепископам, и епископам, кроме его святительского повеления, совершенного ответу учинить на то невозможно, понеже он есть всем пастырь и глава»⁴⁹. Желание общества и духовенства исполнилось в 1619 г. 24 июня; тогда Русь обрела единого главу–верховнейшего пастыря церкви, в лице Филарета Никитича, бывшего митрополита Ростовского.

Влияние новоизбранного патриарха на государственную жизнь было чрезвычайно велико и оно основывалось уже не только на древнем принципе–нравственном авторитете церковной власти, но и на других особых обстоятельствах; прежде всего он был отцем новоизбранного царя Михаила, потом царь был молод и в государственных делах не сведущ, тогда как патриарх Филарет, благодаря прежней своей придворной жизни, прекрасно знал государственное управление; такого надежного руководителя царя желала вся русская земля. Об избрании патриарха Филарета Никитича так повествуется; «приходили к государю власти–бояре и всем народом Московским били челом государю, чтобы он упросил Филарета быть патриархом, а освященный собор иерархов заявил царю, что опричь Филарета Никитича патриархом быть некому⁵⁰. А в следующих словах особенно глубоко выражается исторически-сложившееся представление о значении патриарха: «да будет он царствию помогатель и строитель и сирым заступник и обидимым предстатель»⁵¹.

В одном из своих писем Михаил Феодорович, называя патриарха Филарета Великим Государем, отцем отцев, крепким столпом, так изображает свое отношение к нему: «сын твоего изрядно-сиятельного отечества Михаил, Божиею милостью Царь и великий Князь, всея Руси Самодержец, главу свою усердне до земли преклоняет, касаяся твоим светительским честным стонам и со слезами у Вас Великого Государя моего отца прося, еже за святительских ваших молитв и благословения⁵².

Весьма трудная задача предстояла государственной власти после смутного времени, именно, умиротворить русскую землю, укрепить порядок и законность, сильно расшатанные в смутную эпоху. Молодой царь, окруженный своевольными боярами, далеко не мог бы осуществить возложенной на него задачи, если бы не помог ему в этом отец, святейший патриарх Филарет Никитич⁵³. Вот как летопись выражается о заслугах святейшего патриарха: «Поставлен бысть на Московскую патриархию…. по приходе своем из Литвы…. И оттогда начася быти во всех людях велия тишина и не бе слышати обидящего и обидимого; но вся вкупе царь и патриарх управляху безмятежно»⁵⁴.

И, действительно, патриарх являлся в это время равным царю правителем земли русской, никакого государева и земского дела не делалось без его совета: ни одной грамоты не выходило без его подписи, иностранные послы представлялись государю и патриарху вместе; если же почему либо нельзя было присутствовать при назначенном приеме послов патриарху, то послы обязаны были представиться к патриарху в другое время и с одинаковыми царскими церемониями. Такому высокому значению Филарета Никитича в делах государственных соответствовал и новый титул патриарха: «Великий Государь»⁵⁵.

При следующем патриархе,–благочестивом, смиренном старце Иосафе, власть и значение патриарха, по выражению митрополита Макария «осязательно принизилась»⁵⁶. Это понижение церковной власти, её значения и влияния, шло так же быстро как при патриархе Филарете Никитиче возвышение,–произошла, так сказать, реакция. Уже в титуле патриарха Иосафа не было прибавления «великий Государь»; в бумагах, имеющих государственное значение, почти никогда не ставилось имени патриарха; даже в чисто церковных делах иногда указы исходили только от имени государя⁵⁷.

Несмотря на осязательное принижение церковной власти патриарх и теперь по прежнему приглашался в боярскую думу для советывания о государственных делах.

Здесь уместно привести ответ патриарха Иосафа с освященным собором на вопрос царя–объявить ли войну Крымскому хану, учинившему многия неправды? «И я, богомолец твой, письменно отвечал п. Иосаф царю Михаилу Феодоровичу, со всем освященным собором даем мысль свою. Наш долг молить и просить Бога и пречистую Богородицу и великих святителей московских и всея России Петра, Алексея и Иону, о мире всего мира и о благостоянии св. Божиих церквей и о твоем многолетнем здравии и всего твоего семейства: потому что ты от высшей Божией десницы поставлен самодержцем всея России. А тебе, государь, принявшему от Вышнего управление православным родом человеческим, подобает пещися не о себе только, но соблюдать и спасать от треволнения и всех, находящихся под твоею властью, все вверенное тебе стадо Божие…. Нам богомольцам твоим прилично напоминать тебе, как царю и владыке, по твоему остроумию и Богом данной тебе мудрости. А ты, Боговенчанный царь, поревнуй, как ревновал прежде, равноапостольному царю Константину и благоверному великому князю Владимиру…. Ты глава всем, покажи ревность и благочестие, чтобы тебе как можно освободить своих посланников из бесерменских рук и от злого мучения и позоров. Твоя царская казна от того не оскудеет: когда Бог своею милостию освободит твоих посланников от такого злого мучения, тогда можно будет отказать крымцам, за их многую неправду, в той казне, какая посылалась в Крым, по старине, для дружбы и любви. В украйных же городах пристойно тебе, государь, устроить ратных людей, конных и пеших, по твоему государеву усмотрению, как тебе Бог известит. А о том, что учинить крымцам за мучение твоих людей, нам, твоим богомольцам, непристойно написать такого совета, чтобы учинить воздаяние. Разсудить об отмщении врагам и что учинить имъ–дело, государь, твое и твоих бояр и ближних людей и всего твоего царского синклита, а не нас, твоих государевых богомольцев»⁵⁸. В приведенном ответе церковная власть приписывает себе прежде всего религиозно-нравственные обязанности: «наш долг молить… о мире всего мира, о благостоянии св. Божиих церквей и о царевом многолетнем здравии», считает долгом напоминать царской власти о ревности: по благочестии, напоминает, что благочестие обязывает царей заботиться о благе своих подданных, а блого в данном случае следующее: выкуп посланников и защита пограничных пределов, что и советует церковная власть немедленно сделать. В этом ответе подчеркивается древний принцип нравственного авторитета церковной власти, открывший ей широкое поприще для деятельности в особой области государственной жизни, имеющей отношение к религии и нравственности и п. Иосаф, хотя и слаб был, но от этого своего авторитета не отказывается и не может отказаться.

В этом же ответе изложено исторически сложившееся понятие о царской власти: Царь от высшей Божией десницы поставляется, он принимает заправление православным родом человеческим от Вышнего, царь Богом венчается, он глава всем.

Значение патриаршей власти еще более пало при преемнике п. Иосафа, Иосифе. Он по слабости своего характера не мог поддержать то влияние церковной власти на общественно-государственную жизнь, какое создано было историей. Хотя он, по древнему обычаю, вместе с освященным собором призывался в боярскую думу для обсуждения некоторых государственных дел, но здесь не играл деятельной роли. На соборах, когда требовалось мнение духовенства, оно обыкновенно отвечало чрез своего патриарха, что оно должно молиться «о мире всего мира и о государском здравии», дела же политические следует ведать государю и его боярам. При всех почти случаях давался такой ответ, не изменяясь даже в форме.

Не имея силы и влияния в делах государственных, патриарх не мог сохранить прежней, исторической самостоятельности церковной власти даже в церковных делах. Вопреки воли патриарха было поступлено при введении единогласия в церквах. Он подписал Уложение Алексея Михаиловича, сильно ограничивающее права и привилегии церковной власти. Инициатива церковных дел переходила от представителя церкви к представителю государства и его правительство; даже в таких делах, как установление некоторых новых праздников, распоряжение о соблюдении постов, забота о мерах к водворению нравственности в народе и т. п. почин нередко исходил от царя, а не от патриарха, прямому ведению которого по канонам и издревле все сие подлежало⁵⁹.

Молодой государь Алексей Михаилович был человек церковный, мягкого, уступчивого характера; он питал глубокое уважение к патриарху, как предстоятелю церкви, и потому только по слабохарактерности своей патриарх Иосиф не умел пользоваться расположением государя для защиты прав и привилегий церкви и церковной власти от посягательства государственного правительства; при п. Иосифе права Русский церкви подвергались значительным сокращениямъ–особенно в судебной области. Сокращение это произведено Уложением, под которым значится подпись и патриарха Иосифа. «Во все время составления Уложения патриарх безучастно сидел в царской думе, как будто не понимал всей его важности»⁶⁰. Нужен был сильный умом и волей представитель церковной власти, который мог бы безбоязненно выступить на защиту прежнего исторически-сложившегося положения ея. Таковым и был преемник Иосифа святейший патриарх Никон, один из величайших иерархов русской церкви.

Параллельно ослаблению значения церковной власти в делах государственной жизни шло сокращение прав ея–судебных и имущественных; значение же государственной власти в делах церкви возрастало. При первых двух патриархах, управлявших русскою церковью в смутное время, никаких перемен в судебной и имущественной области прав церковной власти не произошло. От того времени сохранилось несколько грамот, в которых подтверждаются прежния права церкви⁶¹. Но если юридически сохранялось прежнее значение церковной власти в суде и управлении владениями то фактически за смутный период произошло множество злоупотреблений со стороны сильных людей относительно прав церковной власти. Возстановление прежних прав церкви–вот задача служения патриарха Филарета Никитича. Прежде всего он обратил внимание «а запустение церквей и монастырей и выпросил у своего сына и государя подтверждения прежних владельческих прав их, «дабы от раззорения и запустения церкви не вдовствовали, не стояли без пения, имя Божие продолжало бы в них славиться⁶². В виду всеобщего раззорения для возстановления монастырей и церквей требовалось не только одно подтверждение прежних владельческих прав, но и дарование новых привилегий; только в таком случае возможно возстановление в благолепном виде «церковного строения; о помощи били челом многие монастыри⁶³ и по возможности получали просимое. Помощь была разнообразна: жаловались земли, леса, рыбные ловли, выморочные имения, речные пошлины, безпошлинная покупка, а иногда и продажа, в некоторых же случаях прямо деньги; многие монастыри освобождались от всех общественных и государственных повинностей. Указанные привилегии и льготы церкви давались или на определенное время, или на вечно, или на неопределенное время–до последующего царского указа⁶⁴.

Таким образом и в патриарший период подтверждены владельческие права церкви и при том указано, что владение может быть вечным. Постановление собора 1580 г. как бы совершенно было забыто. Особенные права и привилегии получила обширная патриаршая епархия. 20 мая 1625 года на имя патриарха Филарета Никитича дана была жалованная грамота; по этой грамоте святейший патриарх ведал почти без всяких ограничений обширнейшею областью своей епархии.

В жалованной грамоте перечисляются более сорока городов с их пригородами (по нынешнему входящих в состав 16 губерний), в которых не только все монастыри и церкви: соборные, ружные и приходские, все монашествующие в монастырях мужских и женских, с их слугами и службинами, все духовенство и причт церковный; но и все монастырские и церковные вотчинные крестьяне, и всякие монастырские и церковные люди были подчинены патриарху Филарету Никитичу во всяких управных и в духовных делах судом и управою, кроме разбойных и татиных и кровавых делъ….; в жалованной грамоте сказано: «велели ведать и расправу меж ими чинит и пошлины имать, по Уложению, отцу нашему, Великому Государю, святейшему патриарху Филарету Никитичу Московскому и всея Руси»⁶⁵. Михаил Феодорович этой грамотой разом уничтожил все несудимыя грамоты патриаршей области и таким образом как бы поступился своими собственными правами над многими монастырями патриаршей епархии; в заключении разсмотрения этой грамоты митрополит Макарий пишет: «Можно сказать, что царь Михаил Феодорович пожаловал своему отцу такие права в его епархии, каких не жаловал никому из других епархиальных архиереев; что патриарх Филарет в своей церковной области был полным владыкой и господином и пользовался архипастырскою властью в такой степени, далее которой власть эта никогда в России, ни прежде, ни после, не простиралась»⁶⁶. С этого времени патриаршая епархия выделяется из ряда других по своему строю, и патриархъ–из епископов по своим правам. Чтобы придать большую стройность, раздельность и правильность патриаршему управлению, Филарет Никитич учреждает по образцу государственного управления приказы.

Важнейший из приказовъ–это Патриарший Разряд или Судный Приказ⁶⁷. Патриарший Разряд судил все белое и черное духовенство, во всех делах: «архимандритов и игуменов и иноки, протопопов, священников и диаконов, и церковных причетников и их детей, игуменьи и инокинь и весь церковный и монашеский чин во всяких делах судят (в п. разряде), а указ чинят святейшие патриархи по святым правилам.

В патриарший разряд обращались для суда и мирские люди по тем делам, которые предоставлялись ведению церкви уставали еще первых русских князей. Сюда относились: 1) Суд и указ на людей всякого чина по духовным и по рядным записям; 2) Челобитья от жены, детей и родственников умершего о разделе оставшихся после него животов; 3) об отношении родителей к детям: жалобы родителей на непослушных детей, на таких, которые обвенчаются без воли своих родителей; 4) дела по нарушению с какой либо стороны обетов брачной верности; 5) о насилии женам и детям; 6) об оскорблении нравственности словом или действием; 7) о незаконорожденных детях; 8) об усыновлении, побратимстве и получении наследства усыновленным; 9) о душеприказчиках, которые после умершего берут за себя его жену; 10) о рабах, которые обвиняют своих господ в разврате и насилиях; 11) о рабах, которые, убежав от господ своих, постригутся, или наденут на себя монашеское платье и будут находиться на послушании; 12) о рабах, которые, убежав от господ, женятся, и рабынях, которыя, убежав, выходят за муж, или живут беззаконно; 13) по обвинению духовными отцами их духовных детей; 14) по челобитным священников на прихожан, что те не ходят в праздники и посты в церковь, не соблюдают постов и не имеют у себя духовных отцев; 15) о делах брачных; 16) все дела о духовных завещаниях⁶⁸. В составе служащих в патриаршем разряде лиц мы не видим ни одного духовного лица–там заседают «мирские»: боярин от государя, боярин от патриарха и др. Роль царского боярина была самая видная; он был, можно думать, первым лицом приказа; на его имя писались все бумаги.

Финансовое управление патриаршею епархиею было сосредоточено в казенном приказе. Сюда поступали все сборы с духовенства, прихожан, патриарших земель и монастырей. Раскладкой повинностей и сборами заведывали десятильники из лиц светских. Высший надзор за делопроизводством во всех этих приказах принадлежал патриарху. Патриарх Филарет оградив владения патриархии от вмешательства Государевых слуг, не позаботился к сожалению о владениях епископов. Царь Михаил Феодорович во множестве раздавал так наз. несудимыя грамоты, чрез которыя епископы стали терпеть стеснения в своих исконных правах в области суда. Правда, юрисдикция церковной власти простиралась на все дела кроме воровства, душегубства и разбоя, духовных лиц, равно как архиерейских слуг и крестьян, но несудимыя грамоты значительно сокращали область этого суда⁶⁹.

Церкви и монастыри, получившия несудимыя грамоты, подлежали в суде ведению приказа Большого Дворца, (в котором для заведывания церковным судом уже около 1611 г. образовалось особое отделение, под именем монастырского приказа). Приказу Большого Дворца в данном случае подлежали монастыри и духовные лица, не только в суде, но и в финансах; ему же они отдавали отчет в казне. Государь чрез приказ Большого Дворца простирал свою власть на все управление монастырей, назначая настоятелей и настоятельниц, посылая указы против безпорядков монастырской жизни, а также указы, касавшиеся нравственной жизни монахов⁷⁰.

Несудимыя грамоты давали повод настоятелям некоторых богатых привилегированных монастырей не слушать указов своих епархиальных владык⁷¹; дошло до того, что бояре получая от государя жалованные грамоты, иногда запрещали причтам своих вотчинных церквей судиться у епископа и платить ему дань⁷². Благодаря несудимым грамотам некоторые архиерейские каѳедры настолько обеднели что не на что было содержать соборный храм и архиерейский дом; поэтому подавалось много челобитных об отмене несудимых грамот; таковы челобитные новгородского митрополита Макария 1622 г., рязанского архиепископа Антония 1623 г., коломенского епископа Рафаила. Челобитные были удовлетворяемы, но вскоре государственная власть в те же епархии давала вновь несудимыя грамоты⁷³.