Глава третья. Перемена в отношениях между светскою и церковною властию с изданием Уложения.

Стремление государственного правительства ограничить права церковной власти, как показывает история, продолжается и в патриаршем периоде. С успокоением России после смутного времени государственное правительство начинает собирать силы государства, разъединенные прежде частно-правовым характером управления. При таком направлении не могло оно благоприятно смотреть на старинные права и привиллегии церкви, ставящия ее вне зависимости от государства; это не было согласно с новым направлением, по которому должно быть все государево, и вот начинается ряд мер, ограничивающих судебные и владельческие права церковной власти; параллельно этому шло также ограничение общественно-политического значения ея. Последнее слово этих меръ–Уложение.

Целью издания Уложения является «чтобы Московского государства всяких чинов людем от большего и до меньшего чину, суд и расправа была во всяких делах всем равна». Судя по этим словам предисловия можно предположить, что Уложение только законодательный кодекс государственного характера; но ближе разсматривая Уложение легко заметить, что не только чинов государства касалось оно, но и чинов церкви. Объединение же чинов государства и чинов церкви под общим именем чинов Московского государства ясно показывает, что с завершением собирания Русских княжеств под скипетром Московского самодержавия на первом плане уже ставится государство; ему должны давать ответ и церковные чины и от него получать суд и расправу.

Более всего интересы церковной власти пострадали от учреждения монастырского приказа, или вернее, от выделения его из приказа Большого Дворца в самостоятельное учреждение с обширным кругом подведомственных ему судебных дел над духовенством и церковными людьми. Монастырскому приказу посвящена 13 глава Уложения. Указав быть монастырскому приказу «особно», царь делает его судебным учреждением для всех лиц духовного звания и ведомства: «на Митрополитов и на Архиепископов и на Епископов и на их приказных и дворовых людей и на детей боярских, и на крестьян, и на монастыри, на архимандритов и игуменов, и на строителей, и на келарей, и на казначеев и на рядовую братию, и на монастырских слуг, и на крестьян и на попов, и на церковной причт, «во всяких исцовых искех суд давать» в монастырском приказе. Судьями монастырского приказа, кроме недолгого времени, были исключительно светские бояре и чиновники. Судьи назначались, получали содержание, были ответственны и увольнялись от должности самим царем без всякого сношения с церковной властью. Предметом занятий приказа был суд «во всяких исцовых искех», то есть гражданский суд во всяких гражданских исках для всех духовных учреждений и лиц.

Сами же духовные и церковные люди должны были искать на посторонних или отвечать в случае встречных исков в разных светских приказах, смотря по подсудности дела или лица.

Уложение дало полномочие суда над духовенством не одному монастырскому приказу; в городах, кроме Москвы, и провинциях воеводы могли судить живущих там архиерейских и монастырских людей по искам не выше 20 руб.; если же имели у себя приказную избу, то даже по искам и выше 20 руб., равно как по делам вотчинным, поместным и холопьим; это же дозволялось «Казанскому Дворцу» для понизовых городов.

Суду монастырского приказа не подлежал только патриарх со всем духовенством и церковными людьми, жившими и служившими в его домовых вотчинах. Почему был выделен только патриарх и его домовые вотчины из ведения монастырского приказа, объясняет I-я статья 12-ой главы Уложения; «потому что при прежних государех, и блаженные памяти, при великом государе и царе и великом князе Михаиле Феодоровиче всея Русии, ни в которых приказех на них суда не давали. А судили их на патриарше дворе, что судные дела слушает и указывает Патриарх».

Но изъятие было далеко не полное. Во второй статье 12 главы узаконяется подавать апелляцию на суд патриарших приказных к Государю и ко всем боярам.

Патриарший суд поступал, таким образом, под контроль светской власти. По 3-ей статье: патриаршьи служилые люди и крестьяне во встречных исках, т. е. когда они «учнут в которых приказех на каких людех всяких дел искать, а ответчики на них в тех же приказех, не сходя с суда, учнут встречно искать, должны были судиться в тех же приказех». Потом патриаршьи люди в других городах подлежали суду властелинскому по 3 статье 13 главы Уложения⁷⁴. Приведенные нами статьи о патриаршем суде по своей некоторой неточности давали простор к злоупотреблениям. Монастырский приказ по многосложности отношений патриарха к людям и жизни умел показать свою власть над самим Никоном; ибо не напрасно же и не без причины патриарх жаловался: «нас самих и весь преосвященный собор мирские люди судят и называется тот судъ–монастырский приказ»⁷⁵.

Неудивительно, что такое вмешательство гражданской власти в церковные дела, такое унижение в судах церковной власти пред государственной вызвало впоследствии твердый протест со стороны великого иерарха русской церкви, святейшего патриарха Никона; одной из заветнейших его целей во время патриаршеского служения было уничтожение унизительной зависимости духовенства от светского суда. Не могла быть довольна церковная власть и постановлениями Уложения, касающимися владельческого права церкви. Мы видели, что постановление собора 1580 г., запрещающее монастырям,–кроме беднейших, покупать зеыли и вотчины, принимать их в заклад и на помин души в начале патриаршего периода не имело силы, и что вновь было жалуемо монастырям много угодий, при том с тарханными грамотами, освобождающими монастырских людей от всех или большинства государственных податей и повинностей. Такими привиллегиями церквей и монастырей в Уложенный период были уже недовольны мирские люди. И вот стольники, стряпчии, дворяне московские, и городовые дворяне и дети боярские и гости и пр. подали челобитную Алексею Михайловичу следующего содержания: «На Москве и около Москвы и в городех, где прежде бывали выгоны для скота, устроены патриаршия, монастырские, боярские и других чинов и людей слободы и пашни на государевой искони вечно выгонной земле. В посадах и слободах живут закладчики и их дворовые люди; покупали себе и в заклад побрали тяглые дворы и лавки, и погреба каменные, торгуют всякими товарами, своею мочью и заступлением тех, за кого заложились, откупают таможни, кабаки и всякие откупы, и от того они, служилые и тяглые люди, обнищали и одолжали, и промыслов своих многие отбыли. Искони при прежних Государях на Москве и в городех всего Московского государства ничего такого не было, а везде были государевы люди. Так государь пожаловал бы, велел сделать по прежнему, чтобы везде все было государево». Приведенная челобитная легла в основу статей XIX главы Уложения: «о посадских людех». Так 1) все слободы на Москве и около Москвы, принадлежавшия патриарху и вообще иерархам и монастырям «со всеми людьми, которые в тех слободах живут, всех взяти за Государя в тягло и в службы безлетно и безповоротно, опричь кабальных людей». Вечно кабальных людей оставить за духовенством, а не давно сделавшихся «имать в посады жить». «А у патриарха, продолжает Уложение, слободы взяти совсем, опричь тех дворовых людей, которые истари за прежними патриархи живали. Всех церковных людей, занимающихся торговлей, записать «в тягло» (3).

Пашенных крестьян, водворенных в слободах свести в их прежния поместья и вотчины, а их лавки, погреба и соляные варницы продать государевым тяглым людям, и «впредь лавок и погребов и варниц, опричь Государевых тяглых людей, никому не держать (5).

Слободы патриаршия, властелинские и монастырские, построенные в других городах на государевых посадских и других землях, но без государева указа, со всеми людьми и с землями по роспросу взять в посад без лет и безповоротно, за то не строй на Государевой земле слобод и не покупай посадской земли (7).

Самые вотчины взять за Государя в тягло, и только взамен дать владельцам их где нибудь из государевой земли (8).

Вотчины и поместья, стоявшия рядом или около посадов, повелевалось «взять за Государя, и устроить их в посады в ряд с своими Государевыми людьми тяглыми, всякими податьми и службами» (9).

Людей, оказавшихся в закладчиках за патриархом и пр., «тех всех сыскивати и свозити на старые их посадские места, где кто живал напредь сего, безлетно же и безповоротно» (13).

Уложением же прегражден далее всякий путь к приобретению земельных владений церковными властями и монастырями. С этою целью составлена весьма обстоятельно, полно и подробно статья, которую вследствие ея особенной характерности необходимо привести подлинно. Указав, что еще при царе Михаиле Феодоровиче и патриархе Филарете Никитиче постановлено выкупать от монастырей жалованные вотчины, законодательство постановляет: «А ныне Государь Царь и Великий князь Алексей Михайлович всея Русии, советовав с отцем своим, и богомольцем святейшим Иосифом, патриархом Московским и всея Руссии (далее перечисляются все чины церковные и светские) собором уложили впредь с нынешнего уложения Патриархам, Митрополитам, Архиепископам, Епископам и в монастыре ни у кого родовых и выслуженных, и выкупленных вотчин непокупать и в заклад не имать, и за собою не держать. И по душам в вечной поминок не имать ни которыми делы. И в поместном приказе, за Патриархом, и за митрополиты, и за Архиепископы, и Епископы и за монастыри таких вотчин не записывать. А вотчиникам никому вотчин в монастыри не давати. А дати в монастырь родителем их деньги, чего та вотчина стоит, или что умерший вотчине цену напишет в духовной. А будет родители тое вотчины себе взяти не похотят и денег в монастырь не заплатят, и ту вотчину прикащикам продать сторонним людем, а деньги дать в монастырь по умершего душе по духовной. А будет кто с сего Уложения вотчину свою родовую, или выслуженную, или купленную продаст, или заложит, или по душе отдаст Патриарху, или Митрополиту, Архиепископу, или Епископу, или в который монастырь, и та вотчины взять на Государя безденежно, и отдать в роздачу челобитчикам, кто о той вотчине учнет Государю бить челом» (4).

Во всем Уложении эта статья единственная по своему особому изложению, обстоятельности, полноте и подробности. В ней выставляется единодушное согласие царя, всего духовенства на соборе с патриархом во главе и всех выборных людей земства на уложение статьи, перечисляются все духовные власти и учреждения, которым статья запрещает приобретать вотчины, указываются все роды вотчин, на которыя положено запрещение, запрещены почти все действовавшия тогда между частными лицами способы передачи и приобретения имуществ, кроме пожалования от царя (запрещение такого рода не гармонировало с правами царской власти), наконец, устанавливается и мера наказания за неисполнение закона. Такая редакция показывает, что законодатель Уложения опасался неблагоприятного отношения к этой статье общества, что он много поработал над ней, чтобы предотвратить такое отношение и что у него было непреклонное намерение положить конец дальнейшему приобретению вотчин духовными властями и учреждениями. В добавление к этой статье и для достижения той же дели уложены еще несколько статей на случаи, непредусмотренные ею. Как то: а) матери и жены, но смерти своих детей и мужей, могли пользоваться сами выслуженными их вотчинами в известной доле пожизненно, но не имели права отдавать их по душе, т. е. на помин души духовенству (Улож. XVII, 2);

б) вотчинник или вдова, вступивши в монашество, сами теряли право на владения своими вотчинами, родовыми или выслуженными, или купленными, но также не имели права отдавать их и в монастыри (Ibid. 43);

в) незаконное владение вотчинами, например, без купчей или закладной и тому подобное, каковые случаи могли быть в то время в духовном ведомстве, наказывалось взятием таких вотчин за государя.

И эти добавочные статьи были не менее неприятны, чем главная 42-я. Все приведенные статьи собственно направлены против расширения владений монастырей и особенно церковных властей; самый принцип права на владение вотчинами пока оставался неприкосновенным; к нарушению этого права сделан только важнейший шаг. Есть известие, что «стольники, и стряпчие, и дворяне московские и все выборные люди русской земли, присутствовавшие при составлении Уложения, били челом Государю, чтобы велел отобрать у патриарха и прочих архиереев и у монастырей, и у протопопов и попов все вотчинные земли, которые даны им или приобретены ими после 1580 года, вопреки состоявшемуся тогда постановлению и раздать служилым людям и бедным дворянам и детям дворянским»⁷⁶. Указ об исполнении челобитной был дан, но не был применяем на деле. Вообще церковь и церковная власть терпела от мирских представителей земского собора большое утеснение в своих исконных правах на владение землею и вотчинами.

Монастырский приказ вышел в своей деятельности из пределов назначенной ему чисто гражданской юрисдикции. Он часто вступал в суды и по духовным преступлениям. Он присваивал себе и административные функции, по своему усмотрению сменял и назначал по монастырям архимандритов, игуменов и других властей. Он «волочил» и притеснял поборами духовных лиц, имевших с ним дело, предписывал священникам исполнять их обязанности, вступался во всякие церковные дела и в святительские суды, осмеливаясь перевершать решения епархиального архиерея и вообще простер свою власть на всю русскую церковь, избирая по своей воле и поставляя даже епископов⁷⁷.

Если принять во внимание, что в XVII веке еще мало было развито понятие о разделении суда по предметам и что на этом основании светские чиновники могли как угодно перетолковать ту же 13 главу Уложения и вмешаться во внутреннюю церковную жизнь, то ясно будет, что учреждением монастырского приказа «церковный чин» отдавался в полное распоряжение светских государевых приказных. Если далее принять во внимание, что тогда не было еще разграничения функций судебной и административной, то, неудивительно, что на основании того же Уложения, как свидетельствует история, государевы приказные вмешались и в самое управление церковью. Одним словом, светская власть «расширилась над церковной, и священство было, по характерному выражению того времени «влачимо ею»⁷⁸.

Уложением произведены значительные перемены в отношениях между светской и церковной властью⁷⁹, так чрез учреждение монастырского приказа законодатель произвел весьма значительные изменения в формах церковного суда. Прежде приказу Большого Дворца, или существовавшему в нем, в виде особого отделения, монастырскому приказу, подлежали, по гражданскому суду, только те монастыри и духовные лица, которыя имели несудимыя грамоты; теперь этому приказу подчинены все монастыри и все лица духовного звания и ведомства. Второе отличие.–Прежде, в случае иска на митрополита, архиепископа и пр., они судились у самого государя в приказе Большего Дворца; суд был почетный. Теперь же прямо было узаконено, что все духовные лица и учреждения со всеми слугами и крестьянами, должны ведаться в монастырском приказе; духовенство поступало по судебным гражданским делам в полное ведение светских чиновников. Если церковная власть могла мириться с подсудностью но гражданским делам у самого государя, то судъ–государевых приказных был уже очень унизителен; характерно выражалось само духовенство, называя такой суд "влачением». Таким образом, существо монастырского приказа заключалось в том. собственно, что он был судебно-государственным местом для духовенства и подведомых ему людей в гражданских исках. Учреждением и действиями сего приказа уничтожалось старинное право, по которому духовенство и в исцовых исках считалось подсудным церковному суду.

Связь уложения с предшествующим законодательством по делам церкви, с предшествующей политикой светского правительства очевидна. Начало тому направлению, которым проникнуто Уложение, положено, как мы видели, в конце митрополичьего периода. Уложение отличается от предшествующих законодательств по делам церкви, во первых, решительностью, во вторых, большею силой самого авторитета, как земское законодательство и в третьих, большею полнотою и всесторонностью.

Разсмотренные статьи Уложения ограничивают самостоятельность и широту церковной власти даже в церковных делах. Русская церковная власть многими исторически-сложившимися правами и даже самостоятельностью во внутреннем управлении должна была поступиться в пользу государственной власти. Церковная власть удалялась от непосредственных отношений даже к духовенству и заменялась во многих отношениях светским правительством. Наступление на права и привилегии церковной власти со стороны государственного правительства было решительное и сильное; об учреждении монастырского приказа государь даже и не спрашивал совета у духовных чинов земского собора и указал быти ему «по челобитью стольников, и стряпчих и дворян Московских и городовых дворян, и детей боярских, и гостей, и гостинные, и суконные и иных торговых и посадских людей, т. е. мирских чинов». Эти же мирские чины настояли на сокращении владельческих прав церкви; они же подавали челобитную об отобрании у монастырей и иерархов Русской церкви пожалованные им вотчины после собора, запретившего сие в 1580 году. Государственное правительство с удовольствием видимо согласовалось с челобитными их и действительно, старалось сделать, «чтоб везде было все государево».

Уложение по всему своему духу есть одно из произведений новых начал исторической жизни, которыя, по сравнению с прежними религиозно-церковными, можно назвать государственными.

Государственным началам противоречили судебные полномочия церкви и потому налагается на них рука государственной власти; налагается рука и на земельные владения церкви: прежний мотив увеличения земельных владений ея–«обезпечение церковного строения»–теперь забывается, отодвигается на задний план пред государственными интересами.

Общий дух законодательства Уложения по делам церковным, общее его направление показывает всю серьезность тех испытаний, которыя постигли Русскую церковь в патриарший период её жизни. Нужно было защитить и укрепить религиозно-нравственные начала жизни, нужно было поддержать нравственный авторитет служителей церкви, сильно колеблемый государственной тенденцией Уложения; вообще, нужен был со стороны церкви добрый воин Христов, который мог бы всего себя, с полным самоотречением положить на борьбу с духом времени. Такого поборника по церкви воздвиг Господь в лице знаменитого иерарха святейшего патриарха Никона.