VI. Царская власть и Св. Православие

Один из упреков, который выдвигали против владыки Антония его недоброжелатели – это был тот, что будто бы владыка Антоний церковные интересы приносит в жертву интересам политическим и больше заботится о возстановлении монархии, чем об интересах Церкви.

Такой упрек исходил главным образом из тех кругов, которые погубили Россию, которые были весьма далеки от Церкви и от русскаго народа и которые совершенно не понимали ни истории Русской Церкви, ни истории России.

Монархическия идеи владыки Антония на самом деле проистекали из его глубокой преданности Святой Православной Церкви, дороже которой для него ничего не было на земле и из его пламенной любви к русскому народу, который он считал лучшим народом мира.

Владыка Антоний действительно был убежден в том, что Россия не может существовать без православной монархии, но при этом отнюдь не закрывал глаза на те стеснения, которым подвергалась Православная Церковь в России при Царях и открыто указывал на те роковыя ошибки в отношении Православной Церкви, которыя допускались в различныя царствования, начиная с Императора Петра 1-го, допустившаго одну из самих роковых ошибок – отмену Патриаршества и насильственную европеизацию России. Об этом мы уже более подробно писали в 1-м томе «Жизнеописания». Теперь же приведем одну из статей владыки Антония которую он написал в 1928 г. в связи с полемикой, возникшей между проф. Л. П. Карсавиным и ген. Гурко по вопросу о взаимоотнешениях Церкви и государства.

Ни об одном предмете не говорят и не пишут у нас на Руси при такой неосведомленности в теме, как о делах церковных, богословских и богослужебных. Вот вам для примера выписка из полемики г. Гурко с Карсавиным.

«По закону Св. Синод представлял на Высочайшее утверждение трех кандидатов на освободившуюся должность высшей церковной иерархии».

Какой закон имеет в виду автор нам неизвестно, но факт тот, что подобное представление практиковалось у нас в Синоде, до и то прежде, до XX века, при назначении новаго епископа, конечно, викарнаго, ибо епархиальные архиереи, могущие иметь хоть некоторое влияние на общественныя дела, никогда не утверждались таким порядком, а представлялись Синодом Государю в единичном числе; причем надо сказать правду, почти не бывало случаев, чтобы представление не утверждалось. Однако, порабощение Церкви государством сказывалось гораздо сильнее и обиднее при назначении не простых епископов, а более значительных церковных деятелей, т. е. 1) митрополитов (их было в России трое) и 2) членов Синода.

О новоназначенных митрополитах и о новых членах Синода их сочлены по Синоду узнавали только из газет одновременно со столичными дворниками и кухарками, через день после почталионов и типографских наборщиков. Об этом я писывал, печатал еще при Государях, но при удивительном безучастии наших интеллигентов к церковной жизни, никто этих сообщений не читал, и они, как видите, до сего дня продолжают повторять несообразности.

Помянутыя назначения совершались якобы по непосредственному усмотрению Государя, который в большинстве случаев даже по имени не знал ни митрополитов, ни прочих членов Синода, а подписывал заранее приготовленный обер-прокурорский Высочайший указ (даже без представления), который и опубликовывался во всеобщее сведение.

В Англии это делалось проще: там архиепископа примаса официально назначает первый министр без всякаго сношения с духовными лицами.

А что говорят каноническия правила Вселенских соборов?

«Аще который епископ или иной клирик мирских начальников употребив, восхитит себе священный сан, таковой да извержется и посвятивший его».

В последнее время, т. е. с начала XX века, даже к сану епископа не представляли «трех кандидатов на выбор», а только одного, а кого именно, об этом не была заинтересована не только Высочайшая власть, но и даже обер-прокурор, ибо в глазах той и другого значение викарнаго епископа было столь ничтожно, что правительство и не вникало в такое дело.

Вот ввиду этого-то факта рекомендуем г.г. Гурко и Карсавину пересмотреть свои положения об отношении Церкви к государству, но отнюдь не направлять их в сторону конституции или республики, ибо при всем печальном положении сего дела у нас, порабощения у нас было значительно меньше, чем в конституционных, или республиканских государствах: ибо у нас иерархия знала Царя и обер-прокурора, а с введением конституции приходится по всякому церковному делу заискивать и в парламентах и у министров и у товарищей министров и т. д. и т. д. К тому же дело шло и у нас с 1905 г.

Вот почему мы удерживаемся от суждения о принципах обоих полемистов, но желаем остановиться только на нескольких выражениях г. Гурко, высказанных им по обычаю и прочих светских писателей с оттенком издевательства: «князья церкви».

Это выражение можно встретить в любой газете, но приводящие помянутое выражение совершенно не знают откуда оно берется. Пусть они откроют книгу Псалтырь или же Библию на 44 псалме. Там говорится «поставивши я князи по всей земли».

Церковь отнесла это пророчество к св. Апостолам и пересыпает такими словами величание 12-ти и 70-ти учеников Христовых, разумея под «княжескою» не начальственную (Иоан. 18, 36) власть, а духовный авторитет и отнеся эти слова не только к непосредственным ученикам Христовым, но и к их преемникам, т. е. епископам Церкви. Итак, приводя это выражение в саркастическом тоне, печать наша издевается не только над ними, но и над нашим богослужением и над св. Библией.

Итак, владыка Антоний отстаивал необходимость Православнаго Самодержавия для России потому, что был убежден в том, что при всякой другой государственной власти Православная Церковь будет находиться в неизмеримо худших условиях, чем при наличности в государстве православнаго Царя. По этому вопросу владыка Антоний написал статью «Благочестие и Самодержавие»⁴² в которой сказал следующее.

* * *

«Русские всегда называли православную веру благочестивой верой и самое учение православнаго христианства учением благочестия, как оно и в Свящ. Писании называется (1Тим. 3, 16 и мн. друг.). Под благочестием же все разумеют жизнь, посвященную духовному совершенствованию, как своей главной цели.

Конечно, такая жизнь доступна бывает ревнителю добродетели при любом правлении в государстве и даже при полном отсутствии всякой государственности, как спасались преподобные отшельники. Но чтобы благочестие стало не единоличным только подвигом, а общественным, общенародным, при каком правлении это бывает более доступным для людей?

Лицемеры и глупцы любят говорить будто для нравственной и даже для духовной жизни необходима прежде всего политическая свобода, причем сейчас же подменяют понятия, отождествляя свободу с республикой или с парламентаризмом.

На самом же деле именно нигде так не стесняется нравственная свобода, как при подобном общественном устройстве. В государствах республиканских и парламентских нравственное духовное начало отодвигается на самый задний план и жизнь общественная приобретает характер общей погони за властью, а, следовательно, и за деньгами, и превращается в борьбу всех против всех.

Такое настроение общества в Западной Европе и в Северной Америке развилось до такой степени, что люди, даже образованные, перестали понимать, что такое, например: смирение, всепрощение, братолюбие, долготерпение, покаяние, целомудрие и разработали философию утилитаризма, в которой отрицается для человека даже возможность безкорыстнаго служения добру, а приводимые примеры таких явлений считаются обманом или самообманом. Так думают, так учат знаменитейшие моралисты современности Милль, Спенсер и друг. в Англии, а в России Сеченов (1829–1905) и другие тоже популярные писатели и мыслители Европы. А за ними политические деятели давно уже стали на том взгляде на общество, что оно всегда будет да и должно, прежде всего добиваться своего удовольствия, своей пользы; и на таком мотиве разрабатывают планы государственнаго устройства, устройства принудительно ограждающаго людей от взаимнаго самоистребления и взаимных обид, и дающаго простор для достижения всеми целей честолюбивых и самолюбивых. Отсюда пошли все конституции, парламенты и республики.

Однако, невозможно исторгнуть из человеческой души и из души народа противоположных стремлений к самоотвержению, уступчивости и послушанию.

Если подобное побуждение преобладает в данном обществе, то естественное желание славы, богатства и всяческих удобств переносится с личности на весь народ, или на все вероисповедное или национальное общество, а личность обязывается послушанием и служением тому, кто управляет народом. Такова в общем концепция общественности патриархальной и в частности русской и вообще православной. Отсюда благоговейное и безкорыстное уважение к распорядителю общенародным благом, требование для него освящения свыше и сыновняя к нему любовь.

Конечно, бывают явления преступнаго злоупотребления такими полномочиями и послушанием народа, но гораздо менее, чем в государствах, построенных на началах узаконеннаго себялюбия, в государстве правовом, парламентарном, где (в большинстве случаев) двигателем является себялюбие и самолюбие.

Конечно, этих мотивов совершенно чуждыми бывают только святые, но, как и недобрый по душе человек, став отцом семейства, смягчает свое сердце, ибо его благо естественно совпадает с благом семьи, а во вторых устремленное к нему почитание и любовь вызывает взаимное расположение и сердечное участие: так и властелин единоличный не может не любить своих подданных, хотя и в различной степени, в зависимости от своих личных свойств.

Ни к министру, ни к городскому голове, ни к штату чиновников русский, например, народ не считает Себя обязанным питать сердечную преданность и вообще нежныя чувства, но все это он почитает своим долгом по отношению к монарху, который несет на себе и на своем потомстве ответственност за вверенный ему народ. Бремя это опознается, как тяжкое иго для души, но неотложное. Величайшаго народолюбца Моисея, который готов был отказаться от своего вечнаго спасения ради спасения Израиля, эта подавленность сознанием ответственности чуть не подвигнула на спор с Господом Богом: «Для чего Ты мучишь раба Твоего? и почему я не нашел сего? разве я носил во чреве весь народ сей? разве я родил его, что Ты говоришь мне: носи его на руках своих, как нянька носит ребенка и т. д... Я один не могу нести сего народа, ибо он тяжел для меня. Когда Ты так поступаешь, то лучше умертви меня, если я нашел милость пред очами Твоими» (Числ. XI, 11, 12, 15).

В некоторой степени всякий монарх, даже человек не свободный от порочной воли и невозвыщающийся по своим способностям над уровнем средняго человека, как бы поневоле бывает причастен к такому возвышенному сверх человеческому настроению. В области же чисто духовных отношений пастырской душе свойственно бывает настроение известных слов Апостола Павла: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, пока не вообразится в вас Христос» (Гал. 4, 19 ср. 1Кор. 4, 15).

Перейдем к фактической стороне дела. У нас на Руси царя называют отцом, батюшкой, Царем. Такого названия и с таким чувством удостаиваются только священники, т. е. духовенство.

Ни одно государство в мире не было объединено такой великой идеей, как государство русское. Его идея: «да приидет Царствие Твое». И ни один государь не стяжал себе такого сыновняго отношения народа, как государи русские, самодержавные. Царских чиновников народ уважал только, как поставленных Царем согласно Писанию (1Петр. 2, 14) и требовал от них хотя бы некотораго сходства с отношением Царя к народу. Писатели западническаго направления, напр. Тургенев и Островский высмеивали это чувство, это стремление народа, но насмешки не достигали цели. «Судить ли вас по совести или по закону?» Спрашивал простолюдинов городничий у Островскаго. «Суди по совести родимый», единодушно отвечал народ.

И теперь народное сердце устремляется к православному царю: «Суди нас по совести родимый». Вот это Русь, это христианство, и этот дух от высоты Царскаго престола проникал собою всю русскую жизнь».

Владыка Антоний с сердечным умилением любил вспоминать об отношении русскаго народа к своему Царю. Так на общественном собрании в Белграде 12 октября 1930 года владыка среди других воспоминаний разсказал следующее:

* * *

«...В г. Искорости, где Святая Ольга, до принятия христианства, мстила за смерть своего мужа, я был свидетелем того, как представлялись Государю либеральные интеллигенты и простые мужики. Либерал, земский начальник, который перед этим учил волостного старшину, как надо держать себя при представлении, был бледен, как полотно, и дрожал, как лист. А простец мужик, совершенно спокойно с радостными глазами отвечал Государю «Так точно, Ваше Императорское Величество. Никак нет, Ваше Величество».

Вот в этом-то и сказывается характерная особенность воззрений русскаго народа на царскую власть и на личность Царя. Русский народ считает всю Россию как бы большой семьей, в которой Царь является отцом, призванным охранять нравствениую сторону жизни и быть носителем и выразителем правды. Конечно, в каждом человеческом установлении на земле могут быть злоупотребления, но, по представлениям русскаго народа, Царь не может иметь злой воли и поэтому Царь Иоанн IV назван не Царь злодей, а Царь Грозный. Народ убежден, что, если Царь применяет жестокия меры и строгия наказания, то, очевидно, это так и нужно для искорения крамолы и подавления мятежей. Зато сын Иоанна IV – Цар Феодор Иоаннович устами Пушкина назван – Царь-Ангел. Ни в одном народе носитель верховной власти не имеет такого именования, как Русский Царь, – Царь-батюшка, Царица-матушка. Те, кто хочет понимать русскую верховную власть формально и ограничивать ее тем, что составляет высший идеал для европейской жизни, а именно юридическими нормами, никогда ничего не поймут в русской жизни, основа которой формируется по другим, нравственным законам, которые давно уже оставила европейская жизнь.

Некрасов, который был в общем настроен оппозиционно, задумал свою повесть «Кому жить на Руси хорошо» с тем, чтобы доказать, что на Руси жить хорошо только пьяному, но в нем победило художественное чутье и он, поддаваясь поэтическому вдохновению, должен был в конце своей поэмы воспеть дифирамбы Государю Александру II («Славься свободу давший народу»). Также и Лев Толстой, когда он отдавался своему художественному гению и освобождался от глупых немецких пантеистических теорий, рисовал дивныя картины русской бытовой жизни в указанном смысле («Власть тьмы»), а с другой стороны описывал развитие греховных страстей в духе противоположном его предвзятому рационализму.

Вот таким же Царем-Ангелом был и наш последний Государь Николай Александрович. И вот этого нравственного брильанта русской жизни мы лишились по собственной безпечности, лишились потому, что слушали нелепыя безсмысленныя речи наших лжелибералов, которые завели весь русский народ в современную яму».

В 1928 году, задумав в г. Белграде издавать «Царский Вестник», который поставил своей задачей тщательную разработку идей православной русской монархии для приложения ея древних незыблемых основ к современной жизни, редактор обратился к владыке с просьбой дать благословение на это дело. Владыка Антоний ответил на это следующей статьей⁴³.

* * *

«Редакция «Царскаго Вестника» обратилась ко мне с запросом, преподам ли я благословление на издание газеты православнаго, строго царскаго направления, признающаго самодержавную в России монархию и православную культуру.

Не минуты не колеблясь, я призвал Божие благословение на такое доброе дело, глубоко убежденный в том, что другого способа установить в России прочное христианское благополучие и христианское усовершенствование нет и не будет. Всякия конституции выдумывала наша оторванная от народа интеллигенция и обманом навязывала ее народу, который никакому Петербургскому начальству никогда не верил, кроме только своего русскаго Царя.

Он только оплакивал убийство Александра II и остался при убеждении, что его убили господá за то, что освободил крестьян от крепостной зависимости. Такие ответы мне давали школьники в Уфимской и Казанской губерниях, когда я посещал школы по наиболее отдаленным уездам нашего Поволжья. После 1864 гогда, когда произошло Каракозовское покушение на Государя Александра II, мой отец бывший членом Новгородской Губернской земской управы, слышал от крестьян из самаго отдаленнаго Белозерскаго уезда Новгородской губернии вот какия слова: «счастье ваше, барин, что убийца промахнулся, а то, если бы Царь был убит, то мы бы вас, дворян, прикончили».

Так и взирал народ вплоть до самой революции, что интеллигенция была средостением между Царем и крестьянином. И чем больше первая духовно отрывалась от народа, тем глубже укоренялся такой враждебный взгляд на нее при сохранении сыновей любви к личности Государя.

Лучшие русские мыслители, искренние патриоты и философы, те, на которых молиться нужно – Достоевский, Аксаков, Хомяков, Самарин и Киреевский, будучи поклонниками свободы слова и противниками бюрократизма, все стояли за Самодержавие и вложили в уста нашим западникам, которых называли лжелибералами, такое четверостишие:

"Конституцию мы эту

Из Европы переймем,

Поведем Царя к ответу,

А народ опять скуем».

«Все это пожалуй можно было говорить и писать раньше, но после революции возврата к прежнему нет«, торжествующе заявляет вам русский псевдоинтеллигент и победоносным взглядом окидывает окружающих. Робеющий перед нахальством наш обыватель пугается и старается умилостивить строгий приговор, указывая полумеры, такими полумерами действовало наше правительство 12 лет после 1905 года, да и загубило Россию.

Русские люди! Не робейте перед громкими неосновательными выкриками, перед напыщенным глупым лбом и перед носовым произношением, которое усвоили себе наши дутые авторитеты и отвечайте спокойно: «нет, возврат к прошлому в основном направлении русской жизни есть и будет». Смутное время тоже разорило страну нашу, потом, одумавшись, весь народ возстановил и государственный порядок и самодержавие, и династию утвердил настолько непоколебимо, что, когда она оскудевала в мужском поколении, то предоставлял престол царей женщинам той же династии, лишь бы не нарушить прежняго строя. Так он одолел и Разина и Пугачева и расширил границы царства до шестой части вселенной.

Да, народ понимал и понимает, что разноплеменная, раскинутая по необъятному пространству, Россия никакой другой формы правления принять не может кроме самодержавия, как и древний Рим, который удовлетворялся республикой пока ютился на Апеннинском полуострове, а когда начал захватывать целыя государства на востоке и юге, провозгласил самодержавных императоров, оставив от республики одно только имя. Когда же государство объяло почти весь тогда известный мир, пришлось авторитет самодержцев поднять еще выше и император был провозглашен богом. Русский народ, как христианский, не поддавался такому искушению, которое погубило скороспелую царицу в Пушкинской сказке: он с умилением взирал на бывший у нас обычай – принятие состарившимся царем монашеской схимы и главной обязанностью царей считал защиту православной веры не только в своем государстве, но и во всем мире.

Русский народ взирает на русское Царство, как на Царство Божие и любит Отечество, как Русь Святую, как исполнительницу Божией воли на земле и потому видит в силе государства силу духовную церковную. Он не желает подчинить эту государственную жизнь верховному пастырю Церкви, ибо соединение двух властей понуждает носителя их пренебрегать первою в угоду второй, но требует влияния церковной власти на совесть самодержца и конституция наша русская заключается в том, что, принося венчание на царство, Царь читает в церкви исповедание православной веры. Такой порядок держался у нас слишком 900 лет, а всякий другой порядок, т. е. конституция с парламентом или республика не продержится и 9 лет, потому что всякое правительство, начиная с Временнаго 1917 года (которое лучше бы назвать кратковременным правительством), опирающееся не на святое таинство, не на Св. Церковь, а на понятие пользы и выгоды, не будет в глазах народа дорогим и священным, как и само государство, увенчанное земным расчетом, а не общим стремлением к благу, к совершенству, к царству Божию. Не стало русскаго Царя, не стало и России, и вот ея уже нет 10 лет, и только слепой или сознательный обманщик не поймет, что ея и не будет пока она не пожелает быть святою Русью с помазанником Божиим во главе и с православным первосвященником блюстителем его сердца.

Только при таком управлении Россия будет дорогá народу, а все прежния термины – единая, неделимая⁴⁴ без этого условия не привлекут к себе народной души.

Посему, следуя примеру Св. Патриарха Гермогена, я обращаюсь к распыленному русскому народу с увещанием, которое уже обращал к нему Великий Заграничный Собор 1921 года о том, чтобы все русские граждане умножили молитвы к Богу о возвращении нам законнаго Русскаго Самодержца, конечно, из Дома Романовых и оказывали бы сему посильное содействие сообразно с возможностями каждаго гражданина».

Вскоре после этой статьи, владыка Антоний продиктовал нам другую статью «о русской монархии».

* * *

«С детства я начал протестовать против захвата церковной власти в царския руки; избегал приходить на церковныя службы, где светская власть встречалась с духовной, которая принуждена была искажать богослужебный чин в угоду Двору, даже незамечавшему этих раболепных искажений. Я так был уверен в преимущественном авторитете духовной власти у русскаго народа в его большинстве, что, прочитывая еще в молодости с законным негодованием страницы Л. Толстого и его злобныя сетования на одоление церковной власти гражданскою, я с большим удовольствием остановился на одной его мысли о том, будто мирская власть гораздо больше нуждается в поддержке своего существования властию церковной, чем церковная власть гражданской и военной. Может быть оно так и было до 20 века; хотя и то было сомнительно, но все же довольно вероподобно. Но в 20 веке народное развращение довершило свое дело, то дело, которое начали декабристы на 100 лет раньше, а потом продолжали высшие интеллитентские круги, а временами даже круги придворные, призванные законом защищать православие. Не без вины в таком подтачивании православия и круги духовные, конечно, прикровенно.

Не будем пока толковать об отношении всех этих частей населения к Православной Церкви (ради Бога не смешивайте этого понятия с понятием духовенства); это отношение к Православной Церкви было во всяком случае не дружественное, а только терпимое; скажем же пока о третьей части нашей патриотической триады – православие, самодержавие и народность.

Казалось бы, это понятие в наше, яко бы либеральное время, должно быть очень популярно и безспорно, на деле же далеко нет.

«О чем эти жалкие молятся люди?» – Так проговорил один демократ-стихотворец:

«Но как гаденько дышат их впалыя груди.

О, как ненависты вы мне!»

И когда после революции те-же демократы стали якшатъся с простолюдинами, как с равными, я всегда чувствовал, взирая на их собрания, фальшь их соединившую, при полной внутренней отчужденности, которая продолжается и доныне.

Слово патриотизм в 70 годах [XIX в.] вызывало насмешливую улыбку на их устах, а в устах молодежи казалось даже просто неприличным и конфузным.

Только во время войны 1812 года в повествованиях Л. Н. Толстого, также в 1855 году, в 1877-м (но не в 1904, когда совесть русских людей совсем уснула) пробуждается у нашей интеллигенции здоровый патриотизм из соннаго застенчиваго сокрытия, а затем снова прятался под пелены французскаго космополитизма, русскаго нигилиза и Толстовскаго непротивленчества.

И вот только после окончательнаго поражения России просыпается снова патриотизм русскаго общества.

Наш патриотизм издавно имел две главныя формы. Один патриотизм Достоевскаго, Аксаковых, и других славянофилов. Другой патриотизм Каткова, Победоносцева и других государственников.

Первые любили прежде всего содержание русской жизни, русскаго характера и при том не столько потому, что все это русское, наше, а потому, что все это имело и имеет высокую нравственную ценность.

Другие, Катковскаго духа, тоже любили все русское, но потому именно, что это наше, свое; они во всех суждениях оттеняли народное мирское начало и ставили его, как критерий своей оценки.

Они негодовали на то, что у нас поется псалом – «Хвалите имя Господне...», где восхваляется Израиль; они не могли понять, для чего в Киеве издревле поется Акафист Божией Матери за то, что Она еще в IX веке разорила языческия капища наших предков: «и онаго Скифскаго когана с воинством его в море вреющемся разварила есть».

Либералы же западники и потом даже большевики являлись всегда великими почитателями Петра I. Так в Таганроге в 1918 гору, подойдя к его памятнику, г.г. большевики говорили: «этого Царя мы не тронем, он был наш». За то руки их не дрогнули убить действительно народолюбца Царя Николая II.

Все-таки должно сказать, что монархизм для ближайших годов России обезпечен в смысле общенароднаго и общественнаго сочувствия. Остается другой, на первый взгляд более легкий, а по существу едва ли не труднейший вопрос: как он, т. е. монархизм, осуществится.

Мы, современники, недостойны ставить себя в параллель с нашими предками 1613 года: тогда все русские были православные христиане и признавали только одну Русь – Святую и Царскую, руководимою Кормчей Книгой и чуждой всякаго нигилизма. Конечно, все-таки то было делом милости Божией, что новая династия водворилась на Руси без самозванцев, на что в настоящее время надеться невозможно: лишь бы такой крови было не слишком много и лилась бы она не слишком долго.

Но самое плохое будет для России, если крови прольется много, а Монархии мы не добьемся. Но и это возможно и очень возможно, а вот без Царя России возродиться уже совершенно невозможно: она обратится либо в немецкую колоссальную провинцию (это даже лучший исход, если не суждено будет нам иметь Царя и Самодержавие); или Россию разделят между собой англичане, поляки (это, впрочем, не надолго), немцы.

Вот тогда уже не с улыбкой, а с горькими слезами, если они не сгорят у нас на лицах, будем повторять слова Ал. Толстого о смутном времени: «поляки, казаки, казаки, поляки нас паки жмут и паки, мы же на мели, как раки, сидим без Царя».

Ну, а при наличности намечаннаго Царя, разве будет лучше, спросят нас скептики? Конечно лучше.

Наша неудача в деле самозащиты зависела от неопределенности и неточности навязанных нам лозунгов: – одни самозванные учители навязывали нам лозунг – «Отечество»; – другие – «единая и неделимая» (по-видимому – Россия); далее пошло несколько определеннее – «монархия», причем некоторые прибавляли еще определеннее – «из Дома Романовых».

Слава Богу и на этом, но все-таки всего этого мало для того, чтобы люди шли на смерть за идею: для сего нужно иметь на сердце не просто династию, но определенную личность.

Что же касается неопределенной единой неделимой, хотя бы и России, но без определения – Православной, то нам такой России и не нужно, ибо ей дольше 5-ти лет не пришлось бы существовать, а раскололась бы она на много частей, которыя пойдут друг на друга с ножами, пока их не подберет под себя немец или лях.

Да и независимо от этого разделения кому будет приятно становиться под знамена Керенскаго, Милюкова и им подобных политических проходимцев?

Впрочем теперь уже стало заметно, что «строители» будущей России, точнее самозванные кандидаты на подобное положение, поняв свое одиночество в подобных предприятиях, начинают соглашаться, чтобы Россия была продолжением уже существующей державы и народности, конечно, при желательных реформаторам коррективах, определить которыя им очень трудно даже в области фантазии, а на деле окажется совершенно невозможным.

Теперь спросим, почему значительная часть реформаторов – не хотят и слышать о Государе и Великом Князе Кирилле Владимировиче, как о будущем Императоре Всеросийском?

Ведь едва-ли кто из прежних наследников так откровенно и убежденно в первом же своем манифесте решился клятвенно заявить, что Он будет всеми силами поддерживать и охранять Православную Веру и Церковь.

Конечно, многие именно из за этих слов манифеста тогда же прониклись враждебным чувством к Его автору; но зато, когда это дойдет до ушей и сердца народа, то все русские люди воскликнут: «Таков то нам подобаше Царь». – Непостыдный исповедник Православия и, следовательно, брат во Христе православному народу.

Большими шагами каждое царствование, после мученической смерти Императора Александра II, приближалось к Св. Церкви и народу русскому; приблизился к ним незабвенный Государь Александр III, постепенно освобождавшийся от напускной холодности и искусственной величавости своего полунемецкого воспитания, а Его сын и наследник Николай II со своей державной супругой уже открыто перешел в чисто русский лагерь жизни, и Их ошибка заключалась только в том, что Они решили принять к себе в руководители русских простолюдинов, не приняв во внимание того, что самый лучший простолюдин хорош до тех пор пока он простолюдин, а как сделается барином и даже сверхбарином, то почти всегда сразу же воспринимает отрицательныя черты богача и аристократа, впадая в грубые пороки невоздержания и в еще худшее.

Так и загубили себя высокодобродетельные супруги – Государь Николай II и Государыня Александра Феодоровна, доверившись развращенному и непросвещенному мужику.

Спрашивается, что́ же положительнаго осталось от последняго царствования? Скажем – очень многое, во-первых после этого царствования уже невозможно будет попирать ногами церковно-народныя верования и идеалы, невозможно будет презрительно отзываться о самом учреждении монашества и о церковных обычаях, что стали признавать волей-неволей даже наши Парижские псевдорационалисты; наконец, сам народ русский, простой народ, теперь может и должен требовать к себе бо́льшаго уважения и это требование уже исполняется и будет исполняться на практике. А определять жизнь народа, как одно только невежество, станет и уже стало психологически невозможным.

Это все ответ на толки о мистическом нерациональном последнем царствовании, политическая же оценка последней эпохи не входит в нашу задачу, упомянем только о том, что все отрасли государственной жизни усовершались за последние 30 лет с удивительной быстротой и всесторонностью. Впрочем невозможно умолчать о том, что покойный Государь явился возродителем русскаго церковнаго иконописания, пения и устроения всяческих церковно-богослужебных предметов и в этом смысле шел впереди духовенства и нередко даже против несколько протестанских стремлений последняго.

Да дарует Господь, чтобы дальнейшия царствования продолжали это святое дело покровительства церковному искусству.

Но возвратимся к нашей теме, к которой нас привязывает кроме всего вышесказаннаго еще и то обстоятельство, что ожидаемый русскими патриотами Государь Кирилл Владимирович, Его Супруга Государыня Виктория Феодоровна являются также любителями церковнаго искусства, которому Государыня посвятила уже несколько собственноручных работ.

Пусть же русские люди, любящие свою Родину и ея святые храмы, из коих, увы, половина лежит в состоянии поруганности и разорения, подумают, каких благ для общенародной жизни и для жизни государственной могли бы мы достигнуть по возвращении на Престол этой Царственной Четы, и чего мы лишаемся, если народ русский снова повергнется в свое безумие и, поддавшись лицемерному шипению своих развратителей, отвергнется от Царскаго призыва».

Владыка Антоний постоянно возвращался к изложенным выше его мыслям.

Так в своей статье «Похвала Царскому Вестнику» по случаю издания сотаго номера газеты, владыка Антоний написал следующее⁴⁵.

* * *

«Не велика была заслуга перед отечеством восхвалять царей и царское управление пока оно крепко стояло на Руси, и я настолько уклонялся от сего восхваления, что многие считали меня либералом, чуть ли не революционером. Но, когда царский престол начал шататься, то большинство скорыми шагами стало отступать от верности царям и восхвалять революцию или, по крайней мере, республику. Конечно, это не делает им чести. Напротив, особой похвалы из уст Христовых удостоились те, которые мужественно следовали за Ним во время Его бедствий. «Вы пребыли со Мною в напастях Моих и Я завещеваю вам, как завещал Мне Отец Мой царство» (Лук. 22, 28–29). Также и Апостола Фому Он удостоил прикосновением к Своим Божественным ребрам за то, что блаженный Фома ободрил собратьев, колебавшихся следовать за Ним, сказав ученикам: «пойдем и мы, умрем с Ним» (10. 11, 16).

Все, имеющие царя в голове, русские люди, отлично понимают, что без мощнаго самодержавнаго и не случайнаго, а законнаго царя, не будет спасения России, но не смеют высказать этой самоочевидной мысли. Такова уже безсмысленная русская робость: что я заговорю, когда все молчат. Конечно, многим нет и дела до спасения России. Так, Карамазовский Смердяков выражал сожаление, что русские в 1812 году одолели французов, – иначе умная нация покорила бы глупую, то есть Россию, и всем было бы лучше. Однако, в настоящее время, намучившись в своем добровольном рабстве, русские взялись за ум и в откровенной беседе на 4 глаза, признают, что нам нужен самодержавный царь из законной династии, но сказать это открыто большинство боится просто по русской безхарактерности, по русской стадности.

Прожив все детство в Новгородской деревне, я был свидетелем, как наши крестьяне боятся проявить личную инициативу даже в мелочах. Например, пора выезжать на посев озими. По всей деревне на дворах стоят заготовленные возы; стоят день, стоят другой, но никто не берется за хомут. «Как мир, так и я», говорят. Наконец, наш приятель молодой мужичек Василий Иванов запрягает лошадку, кладет на воз мешки и едет. Что-же не успел он за деревню выехать, как видит, что все 25 крестьянских возов его окружили и едут по тому же направлению сеять озимую рожь.

Честь и слава Василию Иванову, а то соседи так и прозевали бы подходящее для посева время.

Большая честь и большая слава «Царскому Вестнику» и его редактору за то, что он первый вышел на посев среди русской ошалевшей пустыни, что он поставил на твердую иглу Колумбово яйцо, чего никто не догадался сделать.

Впрочем, разница между средневековым мудрецом и нашим дорогим современником еще в том состоит, что первый в указанном случае ни чем не рисковал, а последний пошел мужественно и самоотверженно навстречу великой опасности – быть разоренным и приобрести множество смелых и злобных врагов – без всяких честолюбивых надежд, как Фома пошел за Христом.

Если суждено возродиться русскому народу и противостать большевикам и евреям, то это возможно только под монархическим знаменем; без последняго русские всегда будут считать себя сиротами и никогда не наберутся необходимаго для сего мужества. Все эти термины: единая, неделимая, далее – русская культура, русские идеалы и т. д. и т. п. в глазах народа одно празднословие, если не будет перед глазами людей живаго воплощения единства Руси в лице православнаго и самодержавнаго Царя. Только Царю и своему священнику верит русский народ, а все другия инстанции он не очень дружелюбно называет подъячими и, согласно Апостолу Петру, готов их признавать только под условием их полномочия от Царя. «Будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли как от него посылаемым» (1Петр. 2, 13). Вот на каких началах обосвовывается авторитет общественных деятелей, а вовсе не на выборном. Напротив выборные земцы признаются, что их менее чтит народ, чем полицию.

«Царский Вестник» проповедует опору народа в наследственном Царе.

Да будет ему честь и слава!.. и тем бо́льшая, чем скромнее внешний вид издания и безкрыстных его сотрудников, начиная, с редактора».

Владыка Антоний, признавая монархию единственным возможным строем русской государственной жизни, в тоже время указывал на те историческия ошибки, которыя были допущены в русской жизни и которыя способствовали торжеству революции. Главнейшей из этих ошибок, по разъяснению владыки Антония, это было упразднение Патриаршества при Петре I и вызванныя им последствия – прекращение созыва Помествых Соборов Русской Церкви, почти полное отсутствие деятельнаго общения Русской Церкви с другими Автокефальными Православными Церквами, упадок миссионерскаго дела Русской Церкви в отношении восточных народностей в самой России и восточных народов вне России, углубление старообрядческаго раскола, схоластическое направление русской богословской науки, отход от Православной Церкви русской интеллигенции и другия особенности русской жизни после Петровскаго периода, приведшия к революции.

Однако, владыка Антоний считал эти недочеты русской жизни поправимыми при наличности русской православной монархии и при возстановлении патриаршества.

В своем письме к П. Н. Краснову в связи с признанием владыкой Великаго Князя Кирилла Владимировича российским Императором, владыка Антоний писалъ⁴⁶:

* * *

«Приходилось мне печатать о том, что бедствия, постигшия Династию и Россию, явились Божиим отмщением за ея посягновения на Церковь, завершившияся безумным провозглашением Царя главою Церкви в 1797 году. Тогда Господь, как перед Всемирным потопом сказал вторично в Себе: «не вечно духу Моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет; и вот Я наведу на землю потоп водный, чтобы истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни под небесами. Все, что есть на земле лишится жизни» (Быт. 6, 3. 17). Так ровно через 120 лет после 1797 года наступила всеуничтожающая большевицкая революция. Все это предвидел патриарх Никон и английский ученый Пальмер в своем шеститомном труде о патриархе Никоне. «Но с тобою, – продолжает Господь Свое откровение Ною, – Я поставлю завет Мой, и войдете в ковчег ты и сыновья твои, и жена твоя и жены сынов твоих с тобою» (ст. 18) Да будет семья нашего новаго Царя таким ковчегом, который сохранит жизнь Ея для народа после потопа революции. Я лично в этот ковчег не войду: моя смерть за плечами, но как Моисей умер с покорностью воле Божией, утешенный созерцанием обетованной земли и высшей горы Нево перед своей смертью, так и я радостно умру, если увижу уже начавшееся спасение русской Церкви, русскаго народа».

В другом случае, в своей речи, по случаю 25-летия бракосочетания Государя Кирилла Владимировича и Государыни Виктории Феодоровны владыка говорил так:

* * *

«Всем известно, что наша высшая иерархия была очень удалена от Высочайшаго Двора, она только в лице двух митрополитов появлялась при Дворе на Рождество и на Пасху, причем дело ограничивалось оффициальным поздравлением Высочайших Особ. Так было при Императоре Николае I, так было при Императоре Александре II, но, что еще удивительнее, так было и при Александре III. Я лично впервые удостоился представиться Государю Николаю II, в 1906 г., через 9 лет после рукоположения меня в Епископы, при этом Государь сказал мне с улыбкой и укоризной: «Мы, кажется, видимся с вами первый раз». Победоносцев, который вообще твердо отстаивал православныя основы русской жизни, почему-то не сочувствовал появлению иерархов при Дворе».

В том же письме П. Н. Краснову владыка Антоний объяснил, почему Церковь так нуждается в поддержке Царской властью.

* * *

«В одном я должен признаться (или похвалиться), я убедился в том, что наше русское духовенство (духовенство не Церковь) неспособно вести церковныя дела без поддержки со стороны Трона. Вот этого я не думал до начала революции, но воображал, что освобождением от царскаго попечения Церковь, через своих духовных пастырей может поддерживать авторитет святой веры. С 1917 г. я вижу, что этого нет. Двухсотлетнее рабство иерархии и духовенства принизило их волю и их убежденность настолько, что им необходима стала опора государства, чтобы не превратиться Церкви в небольшую секту добровольных мучеников среди огромной массы предателей, обманщиков, сребролюбцев, льстецов и клеветников. Конечно, эта «секта» осталась бы единою, святою, соборною и апостольскою Церковью, но три четверти людей отпали бы от нея».

Владыкой Антонием был разработан проэкт для установления норм взаимоотношений между Самодержцем и церковной властью и этот проэкт был изложен в следующих пунктах.

1. В Российском Государстве, как государстве христианском и православном, Православкая вера есть первенствующая и господствующая.

2. Император Всероссийский почитает себя верным сыном Православной Церкви и не может исповедывать никакой иной веры, кроме Православной.

3. Император Всероссийский, яко Православный Государь, есть Верховный защитник Православной Церкви и охранитель ея веры и всякаго в Церкви святой благочиния.

4. Император Всероссийский, как глава русскаго православнаго народа, считается защитником и покровителем всех православных христиан во вселенной и имеет попечение об их нуждах.

5. Император Всероссийский, в ближайшее время по восшествии на прародительский Престол, сподобляется, по обычаю древних христианских государей и Боговенчанных Его предков, Священнаго Миропомазания по древнему чину Православной Церкви.

6. По установленному при Царе Алексее Михайловиче чину, должно совершаться поминовение Его Императорскаго Величества и Его Августейшей Семьи на богослужении, а равно и погребение умирающих Высочайших Особ.

7. Порядок избрания Патриарха будет установлен в России Императором совместно с Архиерейским Собором в согласии с древним обычаем. Император об избрании Патриарха оповещает Высочайшим Манифестом, награждает Патриарха орденом Андрея Первозваннаго и жалует ему полное патриаршее облачение.

8. Православные иерархи, начиная с Патриарха, должны быть верноподанными Российскаго Императора.

9. Епископы не могут умалять чести Императора. В противном же случае они подлежат ответственности по правилам Карфагенскаго и иных Соборов.

10. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужения, внутренней церковной дисциплины и сношениях с другими Автокефальными Церквами незазисима от государственной власти и, руководясь заповедями Божиими и своими догматико-каноническими началами, пользуется в делах церковнаго законодательства, управления и суда, правами самоопределения и самоуправления. Все акты и определения Церковной Власти, в пределах, в сей статье указанных, имеют законную силу.

11. Дела церковно-государственныя, требующия издания новаго закона, дополнения, изменения или отмены существующаго закона, а также новых или дополнительных от казны ассигнований, разрешаются по соглашению с государственною властью.

12. Патриарх имеет непосредственное сношение по делам Церкви с Императором. С высшими государственными установлениями Патриарх сносится через Референдария. Референдарий избирается Патриархом и утверждается Императором, после чего Патриарх совершает над ним хиротесию. Патриарх имеет древнее право печалования пред Государем Императором за всех опальных, заключенных и невинно страждущих.

13. Император сносится и объявляет свою воля Патриарху чрез своего личнаго представителя, несменяемаго при смене кабинетов.

14. Император обращается к Патриарху по делам государственным в форме – «повелеваю», а по делам церковным «сыновне прошу». Патриарх обращается к Императору в форме – «всеподданейших докладов» по делам государственным, а по церковным почтительно извещает.

15. К Всеросийскому Священному Архиерейскому Собору Император, если пожелает обратиться непосредственно, то пишет по делам церковным – «сыновне прошу». К Императору Собор обращается в форме – «всеподданнейших просьб».

16. В Российском Государстве, все не принадлежащие к Православной вере подданные, природные и в подданство принятые, также иностранцы временно в России пребывающие, пользуются каждый повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной, а также правом проповеди, в частных или особо к тому установленных зданиях.

Примечание: Свобода вероисповедания не распространяется на лиц, исповедующих учения явно безнравственныя или антигосударственныя.

17. Свобода вероисповедания присвоятся не только христианам инославных исповеданий, но и всем иноверцам: да все народы в России пребывающие, возносят молитвы разными языками по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствования Российских Монархов, моля Творца вселенной о умножении благоденствия и укрепления силы Империи.

Примечание: Все инославныя и иноверныя религии, коим присвоятся свобода вероисповедания, будут своевременно указаны в особом перечне.

18. Лица, не исповедающия никакой религии или принадлежащие к религиям, государством не признанным, подвергаются некоторым ограничениям в государственных законах указанным, но во всяком случае они лишаются права вступать в церковный брак с православными христианами и не могут занимать должности по военному, гражданскому и судебному ведомству, а также педагогическия.

В пояснение к этому Положению владыка Антоний писал:

«Мы неоднократно сетовали в печати на царский деспотизм и произвол в церковной жизни, но и указывали на то, что такая зависимость церковной жизни от Самодержца далеко не так унизительна и не так сильна как при конституциях разнаго рода и тем менее при республиканских, когда высшая церковная власть находится в полном рабстве у 1) министра духовных дел, 2) у совета министров, 3) у парламента и 4) все-таки монарха. Затруднения помимо злой воли и враждебности к религии со стороны светской власти заключается еще в трудности самой задачи, самой проблемы об отношении церковной власти к государственной. Об этом написаны целыя книги еще со времен Златоуста, но воспроизводить эти изследования и программы в историко-каноническом смысле мы не будем, а ограничимся приведением нашей краткой формулировки в восемнадцати параграфах, составленных по поручению представителя прежней государственной власти.

Правда, помянутое затруднение о разделении властей в этом проэкте не вполне устранено. Собственно затруднение это двояко – одно пожалуй устранено в проэкте – о способе назначения главы Церкви, т. е. Патриарха, но не устранено второе – об утверждении дел, касающихся одновременно и церковной и государственной жизни, здесь определенное разграничение в законодательном акте или проэкте едва ли возможно, ибо навсегда останется неразрешенным вопрос о том, к какого рода делам должно относить некоторые вопросы, связанные с церковной и государственной жизнью, например, о преподавании Закона Божия в светской школе, о содержании духовенства и т. п.

Правильное разрешение таких вопросов зависит от доброоовестнаго отношения к ним обеих властей и в частности от того, согласны ли они следовать слову Апостола Павла: «друг друга честью большя творящя». Конечно, за уступчивостью представителя Церкви дело не станет и никогда у нас не стояло, но ведь это не разрешение вопроса. Справедливо писал И. С. Аксаков († 1887), что наши высшие иерархи возбуждали огорчение и даже негодование не попыткой к расширению своей власти в государстве (как, например, католики), а безпрекословной уступчивостью подчас существованным правам и требованиям церковнаго права и церковной пользы.

В вышеизложенном проэкте, хотя не безусловно, что невозможно (но по крайней мере по возможности) устанавливаются нормы взаимоотношений между Самодержцем и церковной властью».

Владыка Антоний постоянно обращал свою мысль к России. Особенно была яркой его речь, произнесенная на собрании монархистов в Белграде 11/24 мая 1930 года, в которой он сказал следующее.

* * *

«Русский народ в своей толще от начала русской истории и до последних времен был всегда настроен монархически и я убежден, что если бы перед революцией устроили в России народный плебесцит, то русский народ в своем подавляющем большинстве высказался бы за Самодержавнаго Царя.

Однако, в прошлом [XIX] столетии в 60–70 годах под влиянием европейскаго воспитания, чужой философии и литературы патриотизм в руководящей русской интеллигенции совершенно упал и был в загоне. Рядовой обыватель тогда не смел заикаться о любви к Отечеству и в интеллигентном обществе об этом говорили только с насмешкой и с оттенком презрения. Русское общество всколыхнулось в конце 80 годов под влиянием Восточной войны за освобождение славян оружия, патриотическия статьи, имена военных героев, ликующия народныя собрания – все это сделало то, что о патриотизме невозможно было замалчивать. Убийство же Имп. Александра II дало русскому обществу еще более сильный толчек вправо. Оппозиционеры должны были замолкнуть. В обществе перестали разсказывать со сладострастием анекдоты о нарушениях 7-ой заповеди во дворце и любовь к Царю стала обнаруживаться всюду. Как сейчас, я помню панихиду по Императоре Александре II, совершавшуюся в Петербурге протопресвитером Янышевым. Я был тогда студентом 1-го курса Духовной Академии. Молящиеся горько плакали, а протопресвитер Янышев говорил о том позоре, который падает на Россию за злодейское убиение Государя.

Новый Император Александр III сразу овладел народными сердцами, заявив себя чисто русским царем своим отеческим отношением к подданным. В многочисленных резолюциях по различным делам стало сказываться его отеческое попечение о русском народе. Особенно мне врезалась в память резолюция Царя на докладе о сооружении часовни на месте убиения Александра II. Государь написал: «Мне кажется, нужно построить там церковь». Церквей тогда в Петербурге было очень мало и это явилось как бы началом руссификации Петербурга, до того времени бывшаго почти иностранным городом, наполовину говорившим по-немецки. Действительно, если посмотреть в плане Петербурга на том сегменте, котораго основанием служит Невский проспект, а дугою Нева от Адмиралтейской площади до Фонтанки, а также от Знамения до Лавры, то в этом большом пространстве до 1881 года не было ни одной церкви. И вот на поле перваго сегмента произошло убийство Государя. Император Александр III всюду стремился вносить сердечную заботливость и отеческое попечение. Очень трогательным был установившийся тогда обычай назначать в Царские дни в столичных театрах патриотическия пьесы, для посещения коих разсылались билеты во все учебныя заведения. Среди юношества в эти дни появлялись Царь и Царица, окруженные всеобщим восторженным почитанием. Вообще тогда казалось, что в русской жизни наступила новая эра, при чем во главе возрождения стал Петербург. Туда повалил настоящий русский мужик. Сама Николаевская железная дорога сделалась проводником чисто русскаго движения. На многих ея станциях становились громадныя иконы, путешествующие возжигали перед ними многочисленныя свечи, а перед отправлением поездов служились длинные молебны. Попутно с этим росли литературныя патриотическия силы. Это время было расцветом Достоевскаго, тогда процветали славянофилы, действовали братья Аксаковы. Лучшие представители высшей интеллигенции возвысили свой голос против уже умиравшаго атеизма и ложнаго космополитизма. Таков между прочим был мало известный теперь, но безусловно просвещеннейший русский ученый и публицист Н. Н. Страхов, выступивший через лучшую в России газету Аксаковокую «Русь» со своими «Письмами о нигилизме». Сама «Русь» была как бы горящим факелом, освещающим русскую жизнь. К этому периоду относится и начало деятельности великаго праведника земли русской о. Иоанна Кронштадтскаго, имевшаго могучее действие на народ, который встречал его более восторженно, чем самого Царя. Таков был расцвет России. Но не дремали и революционеры. Они лишь притихли, объединяя и сосредоточивая свои силы вокруг толстых научных и литературных журналов, как например, «Вестник Европы», в университетах, в земских учреждениях. От поры до времени они подымали свою голову. Мне врезалась в память одна каррикатура, появившаяся в Петербурге. Последними словами Императора Александра II были: «Домой, домой». Аксаков написал в «Руси» статью, в которой эти слова истолковывал, призывая русское общество вернуться в Москву. И вот вскоре появилась каррикатура, на которой был изображен Аксаков стоящий в боярском костюме у жалкой избушки, зазывающий проходящую публику «в Москву», публика же направлялась к большим европейским зданиям, изображавшим культурную Европу, на Аксакова же и его жалкую избушку никто не обращал внимания.

Царствование Императора Александра III было непродолжительным и завершилось трогательной кончиной, последовавшей в присутствии о. Иоанна Кронштадтскаго. Новый 26-ти летний Царь Николай II сразу обнаружил себя сторонником православия и благочестия. Однако, ближайшия задачи России в новое царствование были мало поняты. Это сказалось между прочим в таких начинаниях, как учреждение Гаагской конференции, которая сама по себе дело благородное, но для России совершенно безполезное. Неудачным, например, было учреждение народных домов, с большими сценами, на которых хотели было показывать для народа различныя драмы и трагедии, однако, результат получался совершенно неожиданный – в самых трагических местах, когда актер убивал свою возлюбленную, народ отвечал дружным смехом. Происходило это оттого, что русский народ, отличаясь искренностью и правдивостью, никогда не примет всерьез того, что делается на сцене и трагедиями его не растрогаешь. В царствование Императора Николая II наши оппозиционеры кое-чему научились и поняли, что революции достигнуть можно не столько террористическими актами, сколько злобной критикой, введением конституции, развращением народа и проч. На службу революции пошли почти все университетские профессора и такой талантливый человек, как Лев Толстой, всю свою жизнь бывший рабом демоническаго тщеславия. Во всем своем творчестве, как философском, так и художественном, он одинаково разрушал веру и государственный порядок, изображая человека не свободной личностью, а каким-то всплеском или волной мировой жизни (смерть Андрея Болконскаго, сон Пети Ростова). При казавшемся внешнем благополучии в России уже назревал кризис, его предчувствовал такой праведник, как о. Иоанн Кронштадтский, который, будучи горячим поборником самодержавия, весьма печалился тем, что во дворце стали свивать себе гнездо теософия и оккультизм и он перестал к огорчению Государя и Государыни посещать дворец. Светлым лучом последняго царствования было прославление 6 угодников, осуществленное по инициативе Царя, который шел в этом отношении далеко впереди нашего духовенства, скептически было относившагося к прославлению новых угодников. Самым близким народному сердцу из прославленных угодников оказался преп. Серафим Саровский, человек не очень ученый, но наделенный таким сердцем и такой верой, что он не пасовал перед самой грешной душой, но принимал каждаго в свои распростертыя объятия, как любящий отец.

Две последния неудачныя войны подсекли Россию, революционеры добились своего и ее свалили. Теперь я не имею надежд на быстрое возстановление России: она должна искупить страданиями свое нравственное падение. Еврейский народ странствовал в пустыне 40 лет пока возвратился в землю обетованную. Мы не знаем сколько лет назначено странствовать в смуте русскому народу пока не возвратится он к законному обетованному устроению своей жизни, но всеми мерами, всеми способами и всеми силами содействовать его освобождению и возрождению неотложный долг всех нас.

Самым великим вождем человечества был Моисей. Слово Моисей означает взятый от воды, потому что тот вождь был найден в воде дочерью Фараона. Государь Кирилл Владимирович является также взятым от воды, будучи чудесно спасенным на воде в Японскую войну, – пусть же он будет нашим Моисеем и приведет нас в землю обетованную.

С глубоким почитанием и любовью относился владыка Антоний к памяти Царя Мученика Императора Николая II, о котором он много раз писал и говорил. Одну из речей владыки об Императоре Николае II приводим здесь.

* * *

«Нравственный облик покойнаго Государя, облик трагический. Его облик на целые века будет причиною слез и стыда для народа за себя и благоговейной благодарности Богу за Покойнаго.

Есть историческия личности, которым суждено глубоко страдать за себя и других. Таким был наш покойный Государь. Родившись в день многострадальнаго Иова, Государь считал и сам обреченным себя на страдания. Мы надеялись, что на Государе исполнятся и последние годы Иова, когда ему было возвращено его благополучие, но этим надеждам не суждено было осуществиться.

Был у нас в России и другой Иов, угодник Божий, Иов Почаевский, почивший в 1651 году. Он написал собственноручное письмо царю Михаилу Феодоровичу, в котором, выражая свою радость Русскому Самодержавию, указывал, что Русский Царь должен быть не только автократом, но и монократом, т. е. Царем всей вселенной. В ходе исторических событий это пожелание было близко к осуществлению, но несчастья, выпавшия на нашу Родину, остановили развитие этих событий.

Царствование Государя Николая II началось и окончилось несчастьем. Известное несчастье на Ходынке во время коронационных торжеств вызвало злорадство со стороны врагов Самодержавия, которые всегда радовались, когда трон шатался. Великий Князь Сергий Александрович, человек очень благочестивый, введший в среде нашей аристократии земные поклоны, вместо католическаго реверанса на одно колено, подвергался тогда наглому осмеянию; в некоторых случаях в Москве, где он был Генерал-Губернатором, по его адресу кричали, «князь Ходынский». Государь с самаго начала своего царствования обратил свое внимание на тех, кто нуждался. Вероятно, по примеру о. Иоанна Кронштадтскаго Он стал по всей России учреждать Дома трудолюбия, которые наши либералы также стремились превратить в дома праздности. В отношениях с о. Иоанном Кронштадтским который присутствовал при кончине Императора Александра III, у последняго Государя не было близости, так как о. Иоанн, несмотря на неоднократныя пожелания Государя в последние годы Его царствования, уклюнялся от посещения дворца. О. Иоанн был большой враг всякой конституции и понимал, что с колебанием Самодержавия колеблется и Россия.

Царствование Государя Николая II ознаменовалось открытием в России мощей св. угодников и их прославлением. Насколько в России это дело в последнее время было трудным, видно из того, что после открытия мощей Св. Тихона Задонскаго в 1861 году, сопровождавшихся народным энтузиазмом и многими чудесами, по России распространился слух, что будто бы Император Александр II выразился, что это будет последний святой в России. Я не верю, что Государь мог сказать такую фразу, но самый факт распространения подобнаго слуха достаточно характеризует тогдашния общественныя настроения. В царствование Государя Николая II были открыты мощи Свят. Феодосия Черниговскаго (1896 г.), преп. Серафима Саровскаго (1903 г.), Свят. Иоасафа Белгородскаго (1911 г.), Иоанна Тобольскаго, Анны Кашинской, Питирима Тамбовскаго. Я помню, как в одном из заседаний Св. Синода один из иерархов заметил, что нельзя же до безконечности продолжать прославление святых. Взоры присутствовавших обратились на меня и я ответил: «если мы верим в Бога, то мы должны быть рады прославлению св. угодников».

Из этого видно насколько велико было благочестие Государя, который почти первый решился на это дело.

Государь обратил свое внимание на положение старообрядцев и раскольников. Хотя спасительна только одна Св. Православная Церковь, но то, что сохранилось у раскольников от древности делает их весьма близкими к вечному спасению. Надо сказать, что Государ любил простых людей и простых монахов. Эта любовь особенно сказалась при одном из посещений Государя с семьей Киево-Печерской Лавры. В то время как с иерархами Государь здоровался, целуясь рука в руку, при посещении Киево-Печерской Лавры Государь взял под мышку свою фуражку и стал подходить смиреннно под благословение к выстроившимся иеросхимонахам, за ним последовала Государыня и дочери. Приняв благословение от всех иеросхимонахов, Государь подошел к простым схимникам старцам и здесь настоятель монастыря доложил Государю, что эти старцы, не имеющие священнаго сана, не могут давать благословение. Вообще Государ имел особое свойство смиреномудрия. Прежние Государи обыкновенно видели из высшей иерархии только Петербургскаго Митрополита и то два раза в год во время оффициальных поздравлений на Рождество и на Пасху. Государь же Николай II повидал почти всех иерархов и огорчался, что иерархи говорили с Государем не на духовныя темы, а вели обычный разговор, принятый при оффициальных придворных приемах.

Я лично избегал посещения дворца, тяготясь тем установленным этикетом, который унижал высших представителей Церкви. Первый раз Государь высказал пожелание видеть меня в 1906 году. Я явился к Нему в установленный день. Государь с укором сказал мне: «Мы встречаемся с вами в первый раз». Государь был настолько милостив ко мне, что я решился обратить внимание Государя на необходимость религиознаго воспитания военнаго юношества и войск. Государь мне ответил, что этим делом у Него ведает Вел. Кн. Константин Константинович и что Он укажет ему, чтобы мое пожелание было исполнено.

Началась страшная революция 1904 года. Многие, многие русские люди потеряли тогда не только голову, но и совесть, и вот тогда нашего благостнаго Государя постиг удар в самое сердце. Во дворце свило себе гнездо страшное суеверие. Государыня, недавно принявшая православие, находившаяся без опытнаго духовнаго руководства, превысила меру в своем духовном искании и подчинилась власти суеверия.

Такое явление в религиозной жизни приводит к катастрофе. Вот, например, теперь в Париже прочно укоренилось совершенно ложное религиозное направление, которое ищет какого-то мистицизма и «чудес в решете». Подобное явление есть типичная духовная прелесть. Они не хотят итти путем постепеннаго, труднаго духовнаго усовершенствования и поэтому терпят катастрофу.

Склонность к суевериям усиливается во время опасностей. Государь, согласившись на учреждение Государственной Думы, прекрасно понимал, что Россия идет к гибели и чувствуя постоянную опасность, также подчинился власти суеверия.

Влияние Распутина, столь гибельно отразившееся на России, усиливалось еще через болезнь Наследника. Я думаю, что чудодейственная сила Распутина, при помощи которой он будто бы останавливал кровотечения у Наследника, была на самом деле простым обманом, осуществляемом при помощи придворных. Влияние Распутина упрачивалось благодаря тому, что во дворец проникли теософические взгляды на переселение душ, которыя будто остаются возвышенными и святыми даже при отрицательных поступках их носителей. Поэтому сведения о разгулах и разврате Распутина не могли поколебать доверия к нему, как к носителю какой-то мистической силы.

Не могу скрыть того, что Государь при всех высоких качествах своей души и ума, не был к сожалению расположен к идее возстановления Патриаршества и прямого отношения к сему делу не имел. Ужасная идея о том, что Царь будто бы является главой Церкви, восторжествовавшая еще при Павле I, который в другом отношении был чисто народным Царем, не была изжита и в царствование Государя Николая II-го.

Памятным для меня осталось представление Государю в составе депутации от Волынской губернии в 1908 или в 1909 году. Волынские жители представили Государю 17 толстых переплетенных томов, исписанных своими подписями, в которых умоляли Государя сохранять Самодержавие и не сдаваться на конституцию. Помню, как после представления Государь спросил: «кто из вас Шульгин»? Шульгин назвал себя. Государь благодарил г. Шульгина за патриотическую речь, произнесенную в Государственной Думе. Шульгин со слезами умиления на глазах ответил: я рад тому, что моя речь понравилась Вашему Величеству. Через несколько лет тот же самый Шульгин явился к Государю с позорной миссией требовать отречения Его от Престола. Sic trаnst glоrиa mundи.

В 1913 году мне довелось провожать на вокзале уезжавшаго из Петербурга Сербскаго принца Георгия; его сопровождал принц Александр, ныне благополучно царствующий Король Югославии, бывший тогда камер-пажем Государя. Тогда уже собирались тучи на небосклоне Сербии.

Я имел случай высказать принцу Александру свое сочувствие Сербскому народу и подтвердить об исторической миссии России защищать Православный Сербский народ.

Через несколько времени после этого я был принят Государем. Государь был весьма милостив ко мне и я тогда сказал Государю что России необходимо принять активное участие в судьбе Сербии и Галиции. Государь при этих словах взялся за голову и ответил: «дело это трудное, но пусть знают, что на границе Австрии стоит 370 тысяч наших штыков». Вообще с большой любовью Государь относился к Сербии, его особым покровительством пользовались Сербский Митрополит Михаил, затем Митрополит Димитрий, ныне Сербский Патриарх, Его особенно чтил недавно скончавшийся Антиохийский Патриарх Григорий.

Наш Государь имел сердце широкое, нежное, почти женственное и в то же время неустрашимое. Он обнимал своей любовью не только русский народ, не только православных славян, но и все человечество и делал это не из честолюбия и не для славы, а от полноты искренняго сердца.

В делах альтруизма безкорыстнаго и прямого, Россия занимала безусловно первое место в мире, но и в технической области Россия часто занимала первенствующее место. Так например, лукавые европейцы замолчали, что электрическия лампочки были впервые изобретены русским инженером а развитие авиации произошло благодаря работе И. И. Сикорскаго. Так все хорошее русское тщательно замалчивается. Не нашел Себе справедливой оценки и наш любвеобильный и благостный Государь Николай II.

Да упокоит же Господь Его светлую душу и да научить всех нас и русский народ искупить страшный грех и возстановить Российское Православное Царство».

Для характеристики монархических воззрений владыки Антония весьма важное значение имеет слово, произнесенное им на кончину Государя Императора Александра III, последовавшую в 1894 году. Сам владыка Антоний, тогда едва перешагнувший 30 летний возраст и бывший еще в сане архимандрита, говорил, однако, обращаясь ко всей России с такой силой и властью, какия могли проистекать только от одушевленнаго пророка грядущих бедствий.

13-летнее царствование Императора Александра III после злодейскаго убийства Императоря Александра II укрепило Россию и возстановило ея поколебленное зарями революции могущество среди великих держав мира. Однако, это царствование разсматривалось лже-либеральной русской общественностью, как время застоя и реакции. Владыка же Антоний тогда чувствовал, что Россия стоит на краю пропасти и он пытался всеми силами своего вдохновения возвратить ее на народный и исторический путь, что он неизменно и осуществлял до самаго последняго дня своей жизни. Но голос его оказался «гласом вопиющаго» в русской лже-либеральной пустыне.

* * *

« Вот день! Вот пришел, наступила напасть« (Иез. VII, 10).

Итак наступил тот горестный день, когда Господь определил отнять у нас нашу радость, оставить нас сиротами. Взято ныне Господом «дыхание жизни нашей, помазанник Господен... о котором мы говорили: под тенью его будем жить среди народов» (Плач. VI, 20).

Вот тот, кого шесть лет тому назад чудесно возвратил нам Господь из когтей погибельныхъ⁵¹. Тогда Всевышний поднял над Русью Свой угрожающий перст, призывая ее к покаянию, а ныне опустил на нее Свою карающую десницу, увидев, что первая угроза недостаточно воздействовала на сердца. Впрочем, и та угроза была не первая: сколько раз Господь спасал из рук злодеев Государя Александра Николаевича, показывая этими устрашениями, что Россия виновна пред Ним, но до тех пор мы не одумывались, пока Бог не отвратил Свою защитительную десницу и потрясенная Отчизна должна была омывать слезами покаяния искаженный ранами труп царя-страдальца. Однако и это временное просветление умов, выражавшееся в самоукорении и в исправлении жизни многих, оказалось настолько непрочным, что даже и тот великий день, когда Господь грозил оставить нас не только без Царя, но и без потомства его, это незабвенное 17-е число сего месяца⁵² не могло вразумить нас. Пусть же теперь русские люди изменят дни радости на дни скорби, мучений совести и стыда пред Богом. Да, именно стыда пред Богом, праведно отвергавшим нас. Ибо спросят нас теперь многие: где-же Святая Русь твои прославленныя молитвы? где твоя вера? где твоя любовь к твоему Государю? Или ты так оскудела всеми сими дарами, или настолько прогневал Бога народ твой, что даже сзятые мужи в тебе не могли умолить Его и отвратить гнев Его от тебя? Да, поистине последний укор справедлив. Господь показывал нам делами Своего Промысла то, что говорил в древности народу Своему через пророка: «Я готовлю вам зло и замышляю против вас; итак обратитесь каждый от злаго пути своего и исправьте пути ваши и поступки ваши. Но они говорят: не надейся; мы будем жить по своим помыслам и будем поступать каждый по упорству злаго своего сердца» (Иер. XVIII, 11–12). «Ты не молись о народе сем во благо ему. Если они будут поститься Я не услышу вопля их» (XIV, 12). «Хотя бы предстали пред лице Мое Моисей и Самуил, душа Моя не преклонится к народу сему» (Иер. XV, 1 и Иез. XIV).

Тщетны были для нас вразумления Божии, хотя были они многочисленны и разнообразны, ибо в последние годы уже не человеческою рукою устрашал Он нас за Царя нашего не ею спасал его, а Своею простертою мышцею избавлял нас, пока не истощилось долготерпение Его и ниспала на нас сегодняшняя праведная кара.

Образумимся-ли мы хотя ныне? Возненавидим-ли свои отступления от духа евангельскаго и духа народнаго? – Смотрите у нас на лицах как бы вина какая, как бы смутное ощущение того, что не взял бы Господь от нас утехи очей наших, лучшаго украшения нашей отчизны, еслиб мы сами ценили дар Его благодатнаго о нас промышления.

Не случайныя только падения воли нашей возстановили против нас Всевышняго, но то дерзостное попрание духа Христова, то полное нежелание созидать в себе евангельскую жизнь, содержавшуюся предками нашими, та общая ложь, то блудное растление, которыя проникли от высших кругов общества уже и в простой народ. Охладели русские люди ко святой вере, возлюбили иноземный обычай жизни, горделивый, сухой и холодный, и не только перестали стыдиться своего греховнаго ожесточения, но начали похваляться им, что уже не порок стал предметом презрения и насмешек, а целомудрие, набожность и смирение, сохранившееся у немногих. За это Господь и обездолил нашу землю, за это и обрушил на нее сей удар и отнял тот залог нашего благополучия, пред которым стали склоняться с почтением горделивейшия главы иноземных народов, прежде презиравших нас, ныне видящих в нашем Государе опору общаго мира и справедливости.

Неоценима наша потеря, сердце наше подавляется глубокой болью, мы чувствуем, что сами виковники нашей утраты и горько плачем, видя, что не могли во время возвратиться, ибо грехи наши стали между нами и небом медною стеною, об которую разбиваясь, возвращались в недро наше все возносимыя молитвы.

Оттого и наша печаль так глубока, горе так разедающе, несмотря на то, что кончина Государя христианская, непостыдная, мирная. Учил он нас, как жить и служить ближнему и учил тому, как умирать. Дай Бог всем нам такой завидной кончины. Царям земным многие завидуют при их жизни, но очень немногим государям возможно завидовать или соревновать в смерти; во главе этих немногих стоит наш благочестивейший Монарх, спокойно смотревший в глаза приближавщейся кончины и давно нерадевший об исполнении врачебных советов, но искавший отрады в беседе с праведными пастырями, в совместных с ними молитвах, а наипаче в троекратном приобщении св. таин.

Его рука, пораженная предсмертным недугом, находила силу, чтобы начертывать слова сочувствия и благодарности на сыновния заявления подданных воинов и родителей детей, учащихся под Государевым покровительством, а его сердце, ослабевшее уже для правильной поддержки телесной жизни, продолжало согревать лаской окружающих, побеждая присущее сей тяжкой болезни мрачное настроение. Сия блаженная: кончина была венцом праведнаго царствования в течение почти четырнадцати лет. Это царское правление было поистине царским служением, этот венец – крестным бременем. Но едва ли многих монархов знает история, которые были бы столь чужды искания личной славы и угодничества пред толпой и соседними державами, как наш усопший Монарх. Не искал он в деяниях своих ни блеска, ни похвал, но только общей пользы, самой сущей правды, а наипаче милости к бедным, труждающимся, обремененным, к малым по возрасту и, наконец, к служителям веры, которую усопший справедливо считал высшей истиною и главным оплотом государственнаго процветания.

Осторожно и сдержанно начал он свои предприятия, а затем, освоившись с делами правления, стал поступать все тверже и смелее; его нравственный образ выяснялся все отчетливее пред лицем восхищеннаго народа и нежная пламенная любовь народа окружала его трон. Он расцвел в пышный прекрасный цвет, на который любовался весь мир; даже недоброжелатели отечества и трона против воли полюбили его и ради него начали любить Россию. Судя по человечески, теперь то бы нам и жить, да радоваться на Царя нашего, да учиться у него исполнения долга своего и заповедей Божиих, – подражая его жизни и делам. О, если бы действительно ему достойно подражало русской общество, столь щедрое на благородныя слова и обыкновенно безсильное для благородных деяний. Но мы не шли по стопам его, мы оказались недостойными его сынами. Духовное разложение и разврат укоренялись в обществе и народе все глубже, за светильником мы не следовали и вот светильник отъят от нас, подвинут со своего места.

Строго наказал нас Господь, но не для отмщения, а для вразумления. Он требует от нас, чтобы отвратили осуетившиеся взоры наши от своекорыстных целей и житейскаго разсеяния и взглянули бы в себя самих, чтобы увидали, как далеко ушли мы от христианских заветов святых строителей нашего отечества и создателей народнаго духа, – чтобы ужаснулись своего ожесточеннаго нечувствия и в слезах покаяния искренняго и всеобщаго, умолили Бога о народном и общественном возрождении. Сего требует Господь, нас посетивший Своею праведною карой. Он требует также и благодарности к отшедшему благодетелю России, незримо простирающему к нам свои царственныя руки и просящему теперь нашей молитвенной помощи для неукорнаго восхождения духа его в райския обители. Хотя праведен был дух сей, но и он нуждается в теплых молитвах Церкви. Пусть же оне возносятся, как фимиам к Богу, и ограждают душу возлюбленнаго Государя от всякой напасти. Аминь».

Владыка Антоний, еще в сане архимандрита, приблизительно через год после произнесения им в Москве вышеприведенной речи об Императоре Александре III-м, 30 августа 1895 г. в Казани, куда он тогда переведен из Москвы, в кафедральном соборе произнес речь об Императоре Александре II-м по случаю открытия в Казани памятника ему. Эта речь имеет особо важное значение для понимания дальнейших событий, происшедших в России. Из этой речи ясно, что обе революции 1917 года, и февральская и октябрьская, явились завершением того процесса разложения руcскаго общества, которое началось задолго до последней катастрофы. Владыка Антоний сказал тогда следующее⁵³.

* * *

« Аще зерно пшенично пад на землю не умрет, то едино пребывает: аще же умрет, мног плод сотворит« (Иоан. XII, 24).

Мы собрались в сей св. храм, чтобы предварить молитвой гражданское торжество града нашего, устроенное в память почившаго в Бозе Государя Александра Второго. Да будет память его по слову Писания, «как состав фимиама, приготовленный искусством мироварника» (Сирах. XLIX, 1) и да славится жизнь его и кончина его на стогнах градов и в домах сынов народа нашего; но здесь в доме Божием, в доме молитвы и просвещения духовнаго, направим свое внимание на ту сторону воспоминаемых событий, которая может служить к нашему научению.

Не долго придется нам ее отыскивать: собственная совесть наша уже шепчет каждому из нас два всем понятных, два страшных для русскаго человека слова первое марта.

Давно совершилось позорное для всей земли нашей цареубийство и однако-же каким тяжелым, но постоянно новым укором поражает нашу душу память сего злодеяния всякий раз, когда мы бросаем взор на наше историческое прошлое. Мрачность этой картины усиливается именно потому, что по общему сознанию современных мыслителей преступное событие, столь сильно потрясшее сердца русских людей, не стояло, однако, вне связи с настроением тогдашняго общества и хотя представлялось ему горестным, ужасным, позорным, однако, не было для него совершенно чужим, совершенно случайным единичным делом, но произросло на русской ниве, как колючий ядовитый терн среди многих других ядовитых злаков и плевел, насажденных врагом, который воспользовался греховным усыплением общественной совести.

Об этом то усыплении и должно нам подумать, братие, в сей день, посвященный воспоминанию славнаго царствования и мученической смерти незабвеннаго Государя. Как ни тяжела сия всенародная исповедь, но соединенная с искренним покаянием да облегчит она безъисходную печаль русских людей при взирании на созданный художниками облик благостнаго Государя, котораго не могла сохранить от руки убийцы земля его, погруженная в греховный сон и самозабвение.

Правда, по-видимому, нельзя назвать временем духовнаго усыпления первый период воспоминаемаго царствования, те шестидесятые годы, которыми многие и поныне любят хвалиться, как временем всеобщаго одушевления, временем живым и деятельным, исполненным гражданских подвигов земских деятелей и высокими, самоотверженными стремлениями учившагося в то время юношества.

Не будем и мы отрицать добрых сторон того времени, пожалеем вместе с его сынами об утраченной впоследствии живой общественности, искренности и безкорыстных стремлений, но все-таки предложим и им согласиться, что именно тогда было положено начало тому нравственному опьянению, и растлению, которое в своем дальнейшем развитии создало безобразную секту динамитчиков. Пусть были искренни чисты тогдашния свободолюбивыя и человеколюбивыя стремления: но нельзя отрицать и того, что всю правду и человеколюбие хотели тогда воплотить в учреждениях внешних, заботились о внедрении их лишь в содержание законов и в общественном строе, а важнейшее условие для процветания, как этих, так и всех прочих духовных благ, было забыто, – забыто и даже отвергнуто. Разумеем внутреннюю жизнь человека, жизнь нравственной личности. Не с тех ли именно пор русские люди начали уподобляться нашим иноверным соседям по тому внешне законническому, безсердечному настроению, при котором человек заботится лишь о том, чтобы всякий отдельно взятый поступок его не был нарушением точных и ясно определенных законов условно-просвещеннаго общества, – а о чистоте совести своей, о смягчении сердца, об искреннем обсуждении своих внутренних побуждений – совершенно забывает.

Да, забыло о сем наше общество, увлекаясь блестящими картинами новаго облагороженнаго строя жизни, – забыло, отдав свое сердце и свой ум изысканию и установлению справедливых порядков внешних и возгордясь ими, как некогда Ахав или Навуходоносор своими блестящими учреждениями. Сколько, действительно, отважной похвальбы себе слышим мы от представителей того времени, каким насмешливым презрением стали они клеймить все прошлое нашего отечества, не разбирая худого от хорошаго и даже потеряв способность понимать последнее.

Сначала, т. е. во время возбуждения общественной жизни шестидесятых годов, это увлечение не было еще сознательно преступным и порочным: оно скорее напоминало неудержимую резвость подростка, забывшаго о послушании своим родителям: но вот проходит первый пыл увлечения, новые порядки жизни, т. е. крестьянская воля, суд присяжных и земство перестали быть увлекательными новостями, пришло время собирать плоды новаго посева, пришли семидесятые годы, и что-же? оказалось, что грешная и лукавая душа человека, оставленная без испытующаго внимания и упражнений совести религиозной, быстро начала подменять под благородныя учреждения общественной жизни самыя низкия, самыя гнусныя побуждения. Журналы и газеты наполнились оглаской того, как полномочия частных торговых учреждений, профессий стали средствами лихоимства, наглых обманов и посягательств, наконец, жестокости и человекоубийства, – как воспитание, проникнутое духом свободы, но не снабженное нравственным содержанием, повергло юношество в ранний, утонченный и гибельный разврат, безверие, кощунство и отчаяние.

И вот среди этого общественнаго развращения, явившагося, хотя неожиданным, но неизбежным плодом шестидесятых годов, исторгавших последние корни духовнаго церковнаго склада русской жизни, – среди уже не искренняго, а лицемернаго провозглашения слов человеколюбия и равенства, – воспитывались разочарованныя, озлобленныя, исполненныя ненавистью ко всему и с детства развращенныя мрачныя исчадия духа человекоубийства, жаждавшия крови, чтобы отомстить за свое собственное нравственное уродство, за свои обманутыя надежды, – и нашедшия дозволение своему зверскому настроению в диких идеях социализма.

Так воспитались многочисленные исполнители ужаснаго преступления, так оправдали они предсказание великаго писателя, уподобившаго их гадаринским свиньям, в которых вошли все бесы, овладевшие на время человеком, под коим сей писатель разумел русский народ. Оправдалось предсказание это в том смысле, что страшное падение этих несчастных сынов проклятия, проявившееся в их отвратительном безумном злодеянии, действительно образумло русскую землю, русское общество. Образумло, но какою ценою? Ценою Царя Благодетеля, Царя мира и прощения, Царя милости и просвещения. Образумило, но, о еслиб, действительно исцелило! Тогда бы и эта драгоценная кровь, и эта щемящая, мучительная память о ней была бы и жертвой не напрасной, и наказанием, умягчаемым сладостью духовнаго возрождения.

Но в том и заключается вся горечь этой утраты, вся свинцовая тяжесть воспоминаний, что одержимые духовными недугами, хотя и образумились в значительной степени, но, еще далеко не исцелели; хотя поняли глубину своего падения и преступность своего удаления от завещенной нам церковью и предками жизнью по внутренному человеку: но все-таки не нашли и не находят в себе силы, чтобы воротиться подобно блудному сыну к отеческому завету, чтобы не на словам, но на самом деле зажить новой жизнью в прекрасном союзе с церковию и забытым народом.

Правда, после семидесятых годов настали восьмидесятые и девяностые, когда стало принято говорить о великом государственном значении церкви и религиознаго воспитания, о гибельности безверия и свободомыслия, но увы! говорящие так по большей части страдают тем же, чем и отцы их: они воплощают восхваляемыя начала в учреждениях внешних «сердце же их далече отстоит от Мене, всуе же чтут Мя», так сказал бы о них Господь наш. До того разслабло сердце современнаго человека, что ни искренно чувствовать не хочет он того, что признает умом, ни жить так, как чувствует сердце. – И вот, все остается прежнее: прежняя холодность и увлекающая борьба неукротимых честолюбий, прежнее развращение нравов, спокойная самодовольная леность богатых при озлоблении зависти бедных, вот содержание наших общественных нравов.

Тяжело не знать истины, но не тяжелее ли, зная ее, не находить в себе силы ей следовать?

И это ты, ты Святая Русь, достояние князей, оканчивавших дни свои в монашеской схиме или в сонме мучеников от рукй язычников татар! Ты, освященная подвигами святых – духовных вождей твоето народа, предмет удивления иностранцев, о которой сказано, что Христос родился в Вифлееме, а живет в России? По-прежнему воздух над тобою оглашается церковными трезвонами и наполняется молитвенными гимнами; по-прежнему стези твои попираются тысячами тысяч паломников богомольцев; попрежнему простецы из сынов твоих, оканчивая дни земного странствования, спокойно и торжественно переходят в загробный мир, как достойные благоговейнаго преклонения, великие духом философы.

Отчего же лучшие из сынов народа твоего, наученные мудростям всех стран и обогащенные воспитанием и роскошью, исполнены духа иного, и либо пренебрежительно отвращаются от твоих заветов, от твоих святынь, либо издалека простирают к ним неуверенныя, безсильныя руки? У них нет прежней продерзностной самоуверенности. – Отеческое достояние истрачено уже до конца блудным сыном; познал он пагубность своего удаления, видит теперь, что и познание само по себе безсильно вернуть его к жизни. Он пленен страстями и леностью, видит грозящую погибель и сидит пока в раздумье.

Каков будет исход сего раздумья? Последний ли порыв отчаяния или сокрушенное покаяние и последующий затем медленный и долгий подвиг нравственнаго отрезвления? Поймет ли русское общество, сознавшее нравственное безсилие естественнаго человека, что чистота совести, совершенство добродетели достигается не порывом, не единичным подвигом, но смиренным созданием своего внутренняго человека, что жизнь есть крестный подвиг не в смысле отдельных героических поступков, а в смысле том, чтобы незримому для человеческих похвал постоянно созидать в тайнике сердца своего совершенство добродетели, немыслимое без всегдашняго общения со Христом и поучения Его слову? – Или наоборот – прозрение, не сопровождаемое бодростью духа, повертнет его в отчаяние, сугубый разврат и самоубийство, как древних римлян, – вот о чем спрашивает нас наступающее новое столетие, спрашивает нас тень убитаго Царя и воздвигнунутый ныне его памятник. Вот о чем спрашивает нас тень и его усопшаго царственнаго сына, учившаго нас примером жизни своей тому, чему учил нас державный отец его своей мученической кончиной.

Ответ на эти вопросы в совести каждаго из нас. И если наше общество, научаемое явными делами Божественнаго Провидения, наконец, обратится к своему внутреннюму человеку и через то возвратится к жизни своего народа и к служению ему, согласно не только общественному призванию каждаго, но и в добровольных подвигах благотворения: то «приидут времена отрады от лица Господа» (Деян. III, 20). Тогда только и великия преобразования царствования Александра Второго возсияют во всей своей славе, ибо к братолюбивому учреждению прибавится братолюбивый дух и уже никто не посмеет, как ныне, принижать их во имя охранительных начал.

И если где-нибудь, хотя в одном уголке земли нашей, настало бы искреннее нравственное возрождение, то оно примером своим, подобно чистительному огню, пронеслось бы по всей стране и тотда бы сбылась вторая часть уподобления нашего отечественнаго писателя, т. е. вся Русь, как исцеленный бесноватый, села бы при ногах Спасителя, одетая в одежду соответственных ея духу человеколюбивых учреждений вспоминаемаго царствования, а сам великий виновник этих последних благословил бы нас из того лучшаго мира и со свойственным его царственному сердцу самоотвержением и всепрощением благословил бы и скорбную жизнь свою и мученическую свою смерть. послужившую духовному просветлению отечества во исполнение слов Евангелия: «аще зерно пшенично пад на землю, не умрет, то едино пребывает: аще ли умрет, мног плод сотворит». Аминь.

30 сент/.13 октября 1928 года в г. Копенгагене в Дании скончалась вдовствующая Государыня Императрица Мария Феодоровна. По получении в Белграде известия о ея кончине, владыка Антоний 4/17 октября в Св. Троицкой церкви в Белграде совершил панихиду, во время которой сказал следующее:

* * *

«Сегодня, в эти осенние октябрские дни, перед своим заходом светит нам яркое солнце, а наше русское солнце, наши Царь и Царица, давно уже зашло и мы не увидим их до второго пришествия Христа Спасителя. Обычно при заходе солнца, на горизонте, еще некоторое время светит яркая вечерняя звезда. Такой звездой, светившей нам на небесклоне нашей жизни, была Царица Мать. Но вот тепер погасла и Она и над всей русской жизнью наступила темная ночь.

По нашей земле в эту безпросветную ночь рискают духовные гады, хищные звери – большевики, губящие русских людей.

Почившая Царица не принимала участия в политической жизни, но, как видно из опубликованной Ея переписки с сыном – Царем, Она поддерживала, ободряла Его и переживала все русския несчастия. Так и теперь самое Ея пребывание среди нас вселяло надежды в наши души и наша жизнь была легче.

Но пусть Ея кончина не вселит в нас уныние. Будем подражать древним иудеям, которые сражались при Маккавеях за св. веру и свое отечество до последней капли крови. Когда были убиты все Маккавеи, они сказали: «с нами неть вождя, поэтому надо нам самим вооружиться двойным мужеством» и они довели свою борьбу до победнаго конца. Удесятерим же и мы свои силы в нашей духовной борьбе, доведем нашу праведную борьбу до конца и дадим себе обет, что мы будем и теперь и в будущей России возносить смиренныя молитвы за Царя и Царицу. Будем помнить, что они умерли не за свои грехи, а потому, что были верны долгу.

Пусть погибнет гнусное владычество большевиков. Пусть дождется Св. Русь своего возлюбленнаго православнаго Царя. Сие да будет с нами по милости Божией, а усопших да упокоит Господь в Своем праведном царстве».

Дочери усопшей Государыни Императрицы Марии Феодоровны Великия Княгини Ксения и Ольга Александровны пригласили на отпевание и погребение усопшей Государыни владыку Антония и митрополита Евлогия, на котораго за год перед этим было наложено Архиерейским Синодом запрещение в священнослужении. Владыка Антоний, сославшись на свою болезнь и краткость времени, от поездки в Копенгаген отказался, но в день отпевания 19 октября в г. Белграде совершил панихиду по Государыне Марии Феодоровне, во время которой прочитал разрешительную молитву, читаемую при совершении отпевания. Во время этой панихиды владыка Антоний произнес следующее слово.

* * *

«Сегодня погребена русская Царица. Прервалась золотая нить русской жизни. Теперь действительно мы вполне осиротели. Пока жива была миропомазанная Царица знали, что в далеком Копенгагене есть незыблимый фундамент, есть миропомазанный корень России. Озирались на русскую Царицу и могущественные иностранцы и не могли не видеть в старице-Царице выразительницу былого русскаго величия. Теперь же наступило наше всероссийское сиротство. Это сиротство сознают теперь многие и многие, надеюсь, все русские люди. Помню я, как в России не только заведомые нигилисты, но даже и некоторые благонамеренные люди в дни Царских служб сетовали и говорили, когда же окончатся эти безконечныя молитвы о Царе. Не хотели люди понять, что мы тогда молились не только лично за Царя, но в Его лице за защиту Св. Церкви и Православия, за Св. Русь, за благоденствие всего народа. Тепер, в годы этих несчастий, надеюсь, поняли это все.

Пока живы бывают в семье отец и мать, в семье случаются недоразумения, ссоры, иногда даже перебранки и часто семья не ценит своих отца и матери. Когда же они умирают, семья сознает, кого она лишилась. Много было недоразумений и в нашей русской государственной семье и Россия мало ценила своих Отца и Мать – Царя и Царицу, но когда они умерли, суровая жизнь заставила всех понять, кого мы лишились, какое значение они имели для России.

Сейчас, строго говоря никакой России не существует. Россия и в будущем без обще-народнаго Отца – Царя также не может существовать. Не может существовать потому, что русский человек не будет строить государство, защищать его и жертвовать собой ради отвлеченнаго принципа государственности без живого воплощения его в излюбленных им формах.

Я молился о том, чтобы Господь сохранил жизнь последней русской миропомазанной Царицы и чтобы Она увидела на русском престоле одного из двоих сыновей. Это пожелание я высказал лично почившей Государыне в 1921 году и видел, какую доставило это пожелание Ей радость, какой любовью Она проникнута к России. Но вот теперь мы видим, что этому пожеланию не суждено сбыться.

Будем же молиться, чтобы не погибла окончательно Россия. Пусть она найдет в себе силы воздвигнуть Царя. Это должно случиться не потому, что это пожелание высказал кто-либо великий, но потому, что это есть обще-российская нужда, настоятельное требование народной жизни, единственный путь возстановления России.

Тогда мы будем молиться о наших Царях и Царицах не с такой безысходной скорбью и печалью, какой мы прониктуты сейчас, но будем прославлять величие и милость Господа на своей святой земле, охраняемой и защищаемой обще-народным Отцом – Православным Царем Самодержавцем».

Кончина и погребение Государыни Императрицы Марии Феодоровны последовали в самый разгар церковной смуты, возникшей заграницей и это обстоятельство вызвало затруднение и огорчение, связанное с вопросом, кто именно должен погребать Императрицу. Вопрос этот нашел свое отражение в следующем оффициальном обращении владыки Антония, опубликованном 11 ноября / 29 октября 1928 года.

* * *

«От Председателя Архиерейскаго Синода Русской Православной Церкви заграницей Митрополита Антония.

В связи с смертью Ея Императорскаго Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны печать, враждебная соборной Церкви и противники иерархов ея, стали связывать с священной памятью Ея Величества вопросы о церковной смуте в заграничной Церкви и муссировать неправильные и тенденциозные слухи о неприбытии моем и подчинающихся Архиерейскому Собору иерархов на погребении Государыни Императрицы.

Это обязывает нас заявить во всеобщее сведение об истинном положении затрагиваемых вопросов.

По получении от состоявшаго при Государыни Императрице Марии Феодоровны князя Долгорукова печальнаго известия о смерти Ея Величества, мы немедленно выразили Старшей Дочери почившей Великой Княгине Ксении Александровне наше глубокое огорчение и скорбь по случаю смерти Державной Матери России и сожаление, что я лишен возможности лично прибыть и поклониться праху Императрицы, и известил Ея Высочество, что одновременно предложено Архиепископу русских православных церквей в Западной Европе Высокопресовященному Серафиму и Преосвященному Тихону, Епископу Берлинскому и Германскому отправиться в Копегаген для совершения погребения Ея Императорскаго Величества.

Ея Высочество выразила мне по телеграфу благодарность и высказала сожаление, что не могу лично приехать.

Я действительно не имел возможности выехать ввиду недомогания моего и некоторых затруднений, связанных с таким спешным выездом в другую страну. Я не готовился: не хотелось верить в такой скорый и печальный конец.

Ныне мы получили донесение, что Архиепископ Серафим и Епископ Тихон, узнавшие о спешном выезде запрещеннаго Собором Архиереев в священнослужении Митрополита Евлогия с таким же запрещенным протоиереем Прозоровым, затруднились выехать и тем предотвратили непременно имевший возникыуть вопрос, кому совершать погребение Почившей Императрицы – им Архиепископу Серафиму и Епископу Тихону – представителям Русской Православной канонической Церкви, или запрещенному в священнослужении Митрополиту Евлогию, так как с последним никто из иерархов и священнослужителей не может по божественным канонам служить. Не мог бы служить с ним и я, если бы поехал сам.

Наша мерность, как и все иерархи Русской Православной Соборной Церкви заграницей, согласно незыблимым священным канонам, считают Митрополита Евлогия «безблагодатным и совершение им богослужения после запрещения его – кощунством». И потому в день погребения почившей Императрицы, совершая в нашем русском православном храме в Белграде панихиду, прочли во всеуслышание разрешительную душе почившей Императрицы молитву и с нашей стороны вознесли Господу Богу горячую молитву о прощении души Почившей и принятии Ея в селениях праведных.

Заявление о возможности какого-то примирения у гроба Почившей двух митрополитов и каких-то двух церковных течений, безпочвенно, оскорбительно и кощунственно. Никакой ссоры между митрополитами не было. Никаких двух церковных течений нет и не может быть. А стало быть не могло быть и какого то примирения у гроба Царицы. Налицо отпадение Митрополита Евлогия от Собора иерархов, прежде признавшагося им и бунт против этого Собора. Единственная возможность прекращения церковной смуты, вызванной Митрополитом Евлогием, заключается в принесении им Собору иерархов извинения за оскорбление его демонстративным оставлением в 1926 году соборнаго заседания, начатаго молитвой «Днесь благодать Духа Святаго нас собора» и принесения ему покаяния в ослушании ему и упорной борьбе против него без разбора в средствах. И если бы Митрополит Евлогий это смог бы сделать у гроба любимой нами Императрицы, то ничто не мешает ему сделать это и теперь, и если не во имя священных канонов, архиерейской совести и монашескаго послушания, как полагается, то во имя той же памяти в Бозе почивающей Государыни.

Наша мерность и все иерархи Заграничной Православной Церкви с великим утешением и радостью приняли бы грядущаго и вознесли бы Богу мира и любви благодарственное воздыхание. Митрополит Антоний».

6 января 1929 года во Франции скончался на 74-м году своей жизни Великий Князь Николай Николаевич. После революции 1917 года Великий Князь Николай Николаевич покинул пределы России и поселился сначала в Генуе, а затем во Франции, не входя ни с кем в оффициальныя сношения. После окончания гражданской войны и эвакуации белых армий заграницу, взоры русских людей обратились к Велкому Князю Николаю Николаевичу, желая видеть в нем национальнаго русскаго вождя. 16 ноября 1924 года Великий Князь Николай Николаевич отдал приказ о принятии на себя Верховнаго Главнокомандования и через Главнокомандующаго генерала Врангеля подчинил себе, как Армию, разселившуюся заграницей, так и все русския военныя организации. Великий Князь Николай Николаевич приложил все свои усилия к тому, чтобы привлечь великия государства к делу освобождения России от власти большевиков, но успеха на этом не имел, так как великия государства пошли по другому противоположному пути – по пути признания советской власти, как яко бы законнаго русскаго правительства и установления с ними дипломатических отношений.

Великий Князь Николай Николаевич по своим религиозным убеждениям принадлежал к Соборной Церкви, возглавляемой владыкой Антонием. Духовником и настоятелем домовой церкви Великаго Князя Николая Николаевича был командированный владыкой Антонием из Югославии архимандрит Феодосий (Евфимов), бывший ключарь Черниговскаго Кафедральнаго Собора, высокообразованный и достойный пастырь. Кончина Великаго Князя Николая Николаевича была истинно христианской. Отпевание и погребение его совершил архиепископ Серафим Западно-Европейский и он был погребен в крипте русской православной церкви в Каннах.

Владыка Антоний признавал Великаго Князя Николая Николаевича Верховным Вождем русскаго народа и воинства. После же его кончины владыка обратился к Великому Князю Кириллу Владимировичу, объявившемуся себя на основании Российских основных законов, 31 августа 1924 года Российским Императором, с изъявлением своих верноподданических чувств и с признанием Его Императором. Предварительно владыка осведомил об этом Югославянскаго Короля Александра, в государстве котораго он жил, и не встретил с Его стороны никаких возражений.

Государь Кирилл Владимирович ответил владыке Антонию следующим рескриптом.

«Его Высокопреосвященству, Митрополиту Киевскому и Галицкому Антонию.

Высокопреосвященнейший Владыка Антоний! С удовлетворением Я прочел Ваше верноподданическое обращение ко Мне. Да благословить Господь Ваш шаг и да послужит он примером объединения всех русских людей во имя спасения Родины.

Святая Православная Церковь всегда была опорой Трона и верю, что и теперь, в дни лихолетия, Она придет Мне на помощь в Моей тяжелой монаршей работе, по возстановлению законной исторической власти.

Поручая Себя Святительским молитвам Вашим, пребываю к Вам отныне неизменно благосклонный.

(Далее собственноручно написано)

Прошу не оставить Меня без советов и поддержки.

КИРИЛЛЪ.

26 января ст. ст. 1929 года. С.-Бриак».

После этого владыка Антоний неоднократно обращался с воззваниями и призывами к русским людям, увещевая их последовать его примеру и объясняя свой образ действий в этом вопросе, который не встретил среди русской эмиграции полнаго единодушия.

В своей статье: «Знаменательное 25-летие», написанной владыкой Антонием по случаю исполнившагося 25-летия со дня спасения Государя Кирилла Владимировича в 1904 году во время войны с Японией из вод океана, владыка Антоний писал следующее.

* * *

«В годы смутнаго времени предстоятель Российской Церкви Святитель Ермоген неоднократно разсылал воззвания и послания во все концы Руси, требуя скорейшаго признания законнаго Царя, хотя в то время исполнить этот святительский призыв было мудренее даже, чем теперь. Законный Царь Василий Шуйский был отвергнут и пострижен в монашество. Хотя пострижение это было подневольно, но обет послушания, нестяжания и девства был произнесен в святом храме и признать их ничего не значущими богобоязненная Русь не решалась. Но не решался так взирать на дело Святитель Ермоген и долгое время призывал народ к верности сверженному Государю. Наконец, когда он увидел, что это не осуществимо, он согласился на признание Царем польскаго королевича Владислава, если он согласится принять православное крещение (именно крещение, т. е. троекратное погружение в воду во имя Отца и Сына и Святаго Духа). Об этом Патриарх написал королевичу увещательное послание, сохранившееся и до ныне в целости. Когда королевич и еще больше его отец король Сигизмунд отказались это исполнить, то Св. Ермоген навсегда оставил такую мысль и перед своей мученической смертью указал русским на юношу Михаила Феодоровича Романова, как на ближайшаго родственника наследственных Царей Ивана Васильевича Грознаго, Феодора Иоанновича и супруги Грознаго Анастасии Романовой, родным племянником которой являлся указанный Патриархом преемник Царскаго Престола Михаил Феодорович.

Впрочем, не только в этих событиях XVII века, но и вообще после кончины миропомазанных Царей Патриарх или Митрополит Московский почитался на Руси «набольшим человеком» и от него перваго ожидали указаний на то, кто должен занять Царский Престол. Так, Святители Алексий и Иона потребовали воцарения Сына Царева, а не брата, как думали было бояре. Так происходило дело при наличии Царской Династии, так оно продолжалось и при полном прекращении Династии.

Не стало Царя – не стало России. Ея внутренние враги постарались истребить с лица земли и самое имя ея. Я с точностью предупреждал о сем русскую паству в столичном кафедральном соборе в прощеный день 1905 года, но тогда русcкие люди не вразумились и продолжали безумствовать пока не оказались в жестоком плену у презрения достойных, ни во что не верующих инородцев, которые, согласно приведенному предсказанию, подняли жестокое гонение на Православную Христову веру, поразорили церкви, поубивали или разогнали добрую половину Архиереев Божьих, а кое-где заменили их безбожниками, предателями лжеархиереями, далее, разорили святые лавры, монастыри и соборы, чего не решались делать ни безбожники татары, ни древние печенеги-язычники.

Не одни подобные злодеи совершили погибель нашего Отечества. В подготовлении ея принимали участие и русские именитые чиновные люди, поносившие в продолжении 100 лет и более все русское, а особенно Святую веру русскую, Христову веру и раздражавшие простой народ своим развратом и насилиями – большая часть из них, т. е. из оставшихся в живых от народной мести, теперь одумались, и поняли, что оставаться без веры, без Церкви Христовой и без Царя нам невозможно: необходимо возвратиться и возвратить народ к благочестию и порядку, какой был при наших Царях, а выдумывать новый безпорядок и своеволие это значит повторять безчисленные бунты и конечное разделение на радость внешних прагов наших и врагов нашего спасения, т. е. – диаволов.

Однако это дело мудренее, чем то, которое исполнили наши предки 316 лет тому назад, избравшие Царя из царской родни и целовавшие Ему крест. Труднее это дело теперь потому, что наши предки были люди благочестивые и единодушно желавшие блага для Святой Руси, а теперь совсем не то; впрочем, в другом смысле предстоящее дело воцарения законнаго Царя легче теперь, чем тогда и вот в каком именно смысле: – тогда трудно было даже искренним людям убедиться и убедить друг друга в том, кто был бы законный Царь. Это решено было авторитетом Святейшаго Патриарха Ермогена; ныне же законный, безспорно законный Царь Кирилл Владимирович перед глазами всех.

В настоящие дни исполняется двадцать пять лет со времени Его чудеснаго спасения в водах Тихаго Океана во время Русско-Японской войны. Подобное же спасение Государя Александра III, Его Супруги и Наследника Николая Александровича 17 октября 1888 года ежегодно ознаменовывалось торжественными служениями литургий и благодарственных молебнов по всем храмам на Руси, не только при жизни того Государя, но и по кончине Его, когда оставались в живых Государыня и Наследник, сделавшийся по воле Божьей Императором в 1894 году.

Пора, давно пора и нам начать благодарить Бога за сохранение жизни нашего наследственнаго Царя в страшные дни марта 1904 года: – даже те, кто смущается Его признать Царем без торжественнаго провозглашения, не могут не признать Его единственным законным Наследником Престола и должны наравне с первыми благодарить Бога за чудесное сохранение Его жизни из глубоких вод океана. Такое первое благодарение состоится в нашей Белградской церкви в ближайшее воскресение после литургии (1/14 апреля), но хорошо если и прочия русския церкви в Королевстве усвоят себе такой обычай.

Пусть замолкнут уста безумцев, находящих в подобных увещаниях какую-то «политику». Именно полное отсутствие политики, полный отказ от всякой политики заключается в отрицании и февральской и октябрской революции 1917 года, причем после их отрицания останется у нас прежняя самодержавная Царская Россия, объединенная Православным Самодержцем, как носителем той единой признаваемой народом власти, которой с доверием и любовью подчинялись все сто одинадцать племен, населявщих наше Отечество и молящихся, всякое племя по своему, о возвращении прежних времен справедливости и милосердия».

В воззвании случаю пятилетия со дня обнородования манифеста 31 августа 1924 года о принятии Государем Кириллом Владимировичем Императорской власти владыка Антоний писал.

* * *

«Ныне, 31 августа страго стиля, в 1924 году обнародован Царский манифест о принятии Государем Императором власти, которая, согласно основным законам, переходит к старшему в роде Царствующей Династии. Таковым старшим в роде после кончины Государя Николая II, Его Сына Наследника Цесаревича Алексея Николаевича и Его Брата Великаго Князя Михаила Александровича, безспорно является Кирилл Владимирович – со дня издания того манифеста – наш воцарившийся Государь Император, заявивший однако в том же манифесте, что, если окажутся названныя Высочайшия Особы живы, то Он без всякаго извета отказывается от принятой Им власти и признает Их Своими Государями.

Если мы не примыкаем к обоим бунтам 1917 года, т. е. ни к бунту господскому, или февральскому, ни к бунту солдатскому или еврейскому или октябрскому, то должны признать, что согласно законам, согласно древнему разуму и примеру прежних Государей, усопших трех Александров и обоих Николаев, власть Царскую получает законный Наследник сам по себе, т. е. прямо от Промыслителя Господа без всякаго избрания, ибо избрание рода Романовых с его потомством на царство совершилось в 1613 году Великим Земским Собором в Москве, каковое избрание никакой законной властью отменено не было и не может быть, отменено.

Не спеша заявил о Своей обязанности принять Царскую власть Великий Князь Кирилл Владимирович, но выждал время, когда доподлинно узнал о кончине Царя Николая II, Его Сына и Его Брата и тогда только объявил Свой манифест.

Не поспешили и мы заявить свое подданство Его Императорскому Величеству новому Государю, но ожидали, как заявит Себя в этом смысле признанный нами ранее Верховный Вождь русскаго народа и русскаго воинства Великий Князь Николай Николаевич. Однако, и он, и Государыня Мария Феодоровна и полководец Врангель, – все скончались впродолжение одного года, и верная Россия, непредавшаяся большевикам – врагам Божиим и врагам народа русскаго, осталась без Царя, что для нея невозможно, как показали последние годы, когда лишившаяся Царя Россия и сама почти перестала существовать, ибо от нея враги отняли и самое имя ея, существовавшее 1067 лет и славившееся на весь мир. Вместо Роосии они провозгласили СССР. –

Все это и все бедствия, соединенныя с колебанием Самодержавия в России, мы предсказали 20 февраля 1905 года в Петроградском Исаакиевском Соборе и с тех пор не переставали оплакивать тогда еще грядущую, а с 1917 года наступившую, смертную беду нашего отечества и Церкви⁵⁸.

Неразумны и неправдивы те люди, те писатели и ораторы, которые говорят будто Православная Церковь Русская могла и может существовать при всяком государственном строе, начиная с республики. Надо голову потерять, чтобы говорить такия несообразности.

На самом деле всю необъятную страну нашу с населявшими ее 111 народами. державшимися 23 вероисповеданий, соединяла вместе и скрепляла только власть Православнаго Царя, что разумели даже преступные бунтовщики вроде Отрепьева, Пугачева и Разина, которым временно удавался их бунт только потому, что они прикрывали его выдуманной ими волей несуществовавших тогда уже в живых царей русских и царевичей.

Понимая это, преступные большевики и теперь пускают повсюду ложные слухи о том, будто бы жив Государь Мученик Николай Александрович, убиенный 4 июля 1918 года или Его убиенный Брат Михаил Александрович.

Никакой другой власти, кроме власти богопомазаннаго Царя русскаго, наш народ не будет доверят, а разным начальникам военным и штатским подчиняется только, как царским доверенным, чему и научил все христианство св. Апостол Петр: «будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро» (1Петр. 2, 13–14).

Видите, не только сама Царская власть, но и всякая другая человеческая власть (о церковной здесь не сказано) получает законность не через выборы народные, а через царское полномочие. А какое же касательство ко всему этому власти церковной?

Она обязана указать православному народу законнаго Царя и призвать народ к послушанию. Так творили и древние пророки Самуил, Илия и Елисей; так творили и наши святые отцы и учители Церкви – митрополиты Петр, Алексий и Иона. Так обязуюсь творить теперь и я грешный, оставшийся старшим иерархом во Всероссийской Церкви после кончины Св. Патриарха Тихона, согласно постановления Всероссийскаго Церковнаго Собора 1918 года.

Долго молчал я и не возвышал своего пастырскаго голоса к народу православному, но теперь, познав, что уже приближаюсь к исходу своему, обязуюсь повторить слова Пастыреначальника: «Мне подобает делати дела пославшаго мя, дóндеже день есть: приидет нощь, егда никтоже может делати» (Иоан. 9, 4).

Итак, отцы и братие, умоляю вас, отрекитесь окончательно от треклятой революции против Бога и Царя и предайтесь во имя Отца и Сына и Святаго Духа законному Царю нашему Кириллу Владимировичу и законному Наследнику Его Владимиру Кирилловичу.

Не терпите больше, т. е. не примеряйтесь к тем, кто на ваших глазах в России разрушают Божии храмы, закрывают св. обители, убивают архиереев и весь священнический чин, выбрасывают чудотворныя мощи угодников и благодатныя иконы из св. храмов и часовен и стараются в своих мерзких школах уверять невинных детей и доверчивых юношей будто и Бога нет и Христа не было, а можно спокойно и смело предаваться разврату, не слушаться родителей и обманывать своих жен. Евреи, распространяющие такия преступныя убеждения, даже сами не живут таким зверским обычаем, а распространяют его, желая поголовно сгноить в пороках и затем совершенно истребить русский народ.

Молитесь, чтобы Господь не попустил сего, но спас народ и отечество наше, возвратив нам законное царство, возвратив наш народ к искреннему покаянию и православному благочестию. Аминь».

В одной из своих статей владыка Антоний с большой любовью писал о благочестии Великняжескаго рода Владимировичей. Посетовав на удаленность иерархии от Высочайшаго Двора, владыка писал:

«...С большой радостью я узнал в Петербурге от архиепископа Николая Северо-Американскаго о том, что он, встретив в Америке Великаго Князя Кирилла Владимировича, которому в то время было около 25 лет, слышал от него сетования на отдаление иерархов от Двора, при чем Великий Князь выскааывал предположение, что иерархия опасается подозрений в искании протекций у Высочайших Особ. Великий Князь Кирилл Владимирович говорил о своих Родителях Великом Князе Владимире Александровиче и Великой Княгине Марии Павловне, которые всегда отличались высоким благочестием, что они были бы довольны видаться и беседовать с иерархами. Они любили посещать монастыри, дважды были на Валааме. Один раз они принимали на Валааме монастырскую трапезу, причем духовник иеросхимонах Иоасаф, человек совершенно простой, подвигая тарелку с монастырской похлебкой Великой Княгине, простосердечно говорил ей: «Кушай, барыня, кушай».

Наш север – Архангельск, Петрозаводск и т. д. был совершенно удален от центра, заброшен, как бы забыт столицею, и когда там появлялись Высочайшия Особы, то волнениям не было конца. В Петрозаводске в 70-ых годах был городской голова совершенный простец и вот городския власти чрезвычайно опасались, чтобы при приеме Великих Князей он не допустил бы какой-либо безтактности. Во время приема все сошло благополучно. Князья уже сели на пароход и вдруг городской голова простодушно в последнюю минуту крикнул через борт: «Кланяйтесь тятеньке». Тятенька же этот был никто иной, как Император Александр II.

Великая Княгиня Мария Павловна отличалась особой религиозностью, однако, опасаясь, чтобы ее не упрекнули в честолюбивых замыслах, она довольно долго не принимала Православия, но в тех случаях, когда она заболевала, то говорила о необходимости принять Православие, но затем, поправившись, опять откладывала. Наконец, она приняла Православие и была верной дочерью нашей Церкви. В ея семье большим почитанием пользовалась Почаевская чудотворная икона Божией Матери, от которой получила исцеление Ея Высочайшая родственница Великая Княгиня Александра Петровна. В 1903 или 4 году мы поднесли Великой Княгине Марии Павловне список этой чудотворной иконы. Мы прибыли с депутацией от Волынскюй губернии, в то время самой патриотической во всей России. К нам вышли Великий Князь Владимир Александрович и Великая Княгиня Мария Павловна. Я сказал краткое описание Почаевской иконы и нам отвечал за свою супругу, которая стеснялась говорить по русски, Великий Князь. Я с умилением тогда наблюдал с какой сердечной простотой беседовал Великий Князь с прибывшими тремя отставными солдатами: они отвечали, как своему старшему сослуживцу, связанному с ними самыми близкими отношениями...».

После признания владыкой Антонием Государя Кирилла Владимировича Императором за ним последовали многие монархисты и ряды легитимно-монархическаго движения значительно пополнились и окрепли, но все же за владыкой Антонием и в этом вопросе последовали далеко не все русские люди. Видя это, владыка Антоний в 1931-м году опубликовал свою статью под приведенным в заглавии названием.

* * *

« Если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему последуйте (3Цар. 18, 21), – и не отвечал народ ему ни слова».

Так говорил великий пророк Илия к собравшемуся народу, уже было отставшему от истинной веры и поголовно обратившемуся в идолопоклонство, кроме «семи тысяч (мужей); всех сих колена не преклонялись пред Ваалом и всех сих уста не лобызали его» (3Цар. 19, 18).

Тогда трехлетняя засуха и голод уже значительно вразумили еврейский народ, но ложь так быстро прилипает к человеческим сердцам, что возвратиться на путь правды ея жертвам очень трудно. И вот «народ не отвечал ему ни слова».

Таким же молчанием отвечает и русский православный народ на призывы иерархии отречься от богопротивной революции и объявить себя верноподданным своему законному Государю Кириллу Владимировичу.

Правда, в революции он уже изверился и не решается повторить те «безумные глаголы», которые с захлебывающимся восторгом или, чаще с побледневшими от безсмысленной злобы щеками, твердили наши глупцы малые и старые 10–12 лет тому назад.

Большинство их теперь будет отпираться от подобных обличений – «этого мы не говорили, а только указывали на несправедливость нашего правительства в надежде, что правительство республиканское будет справедливее и добрее».

Вот дождались! – Если бы тогда вам предсказывали, что правительством сделаются вместо законных носителей власти разбойники, головорезы и белосветные воры, то все бы отвечали на это смехом, что и делалось, помню, в ответ на спокойныя усовещания благоразумных людей. Последних на Руси было не 7 тысяч, а 70 миллионов, т. е. в 1000 раз более, чем революционеров, но волна общественнаго безумия убила ум и совесть последних, и вот случилось то, что было в последние дни земной жизни Спасителя, и что задолго предсказал Исаия:...

«Народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтоб, Я исцелил их» (Ис. 6, 10, Иоан. 12, 40).

По отношению к современникам должно повторить и дальнейшия слова Евангелия: «Впрочем и из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги» (Иоан. 12, 41).

У русских эмигрантов существует также враждебная Христу синагога, тем вреднейшая, что она невидима, что ее нельзя указать пальцем.

Кто же она такая? назвать ее общественным мнением нельзя, потому что, если по одиночке искренно будут тебе признаваться члены нашего общества, то вполне искренно будут отмахиваться от революционеров, будут сознаваться в безумии революционных лозунгов, даже заговорят о необходимости провозгласить Царя и притом законнаго; а когда дело дойдет до открытаго исповедания таких убеждений, так и попрячутся почти все, а то начнут прямо отпираться.

Пусть никто не говорит: ваша ссылка на Илию пророка и св. Библию неуместна, ибо там или речь о вере или неверии в истиннаго Бога, а Царь не Бог. – Конечно, так, да только тесно связано с верой в Бога, если не неразрывно, то фактически.

Республика не была другом веры в Европе; была пожалуй в великом Новгороде, но не прочна была та дружба; и потому лучшие граждане еще задолго до покорения Новгорода тянулись к монархической Москве и передали ей в руки свой город.

В Новгороде, впрочем, было тоже своеобразное единодержавие, но единодержавие Архиепископа, без участия котораго не утверждался ни один государственный акт, а его подпись под всеми государственными актами была первою впереди всех республиканских властей; за спиной Архиепископа стояли Вселенский Патриарх, а впоследствии – Московский Митрополит. Поэтому республиканской анархии в Новгороде не было; а все-таки порядку было мало, что новогородцы постоянно сознавали, решая спорныя дела кулаками.

Если так плохо было в единственной христианской республике, в Новгороде, то все-таки гарантия порядка была в религиозности, в церковности всего населения, а собрание государственных законов заключалось в книге Правил Св. Апостолов и Св. Соборов, которое и тогда справедливо считалось действующим и притом неизменно действующим правом Новгородской республики, как и Московскаго царства.

Другое дело на почве культуры европейской, с которой русские связаны так крепко и так невыгодно для своего народа. Здесь переход от самодержавия идет прямо в охлократию, вернее в анархию или какургократию, то есть в господство воров и разбойников, из коих первым был Ленин.

Хорошо! скажут нам современники: теперь мы видим, что Россия воскреснет только при самодержавии, но пусть «весь народ» признает его, даже в лице Кирилла Владимировича, и подтвердит требования основных законов, которые тогда и нами будут признаны.

Позвольте же спросить: что вы разумеете под словом весь народ? – неужели вы не понимаете, что говорите глупости, то есть в настоящее время несбыточныя вещи.

Теперь, когда невозможно указать ни способа общенароднаго соглашения о ком бы и чем бы то ни было, ни даже собрать одного общаго представительнаго собрания, как это показал 1917 год, как вы теперь устроите выборы царя или даже утверждение избраннаго.

Не народ, а законы и общегосударственное предание может только осуществить возстановление монархии в России.

Династия Романовых была избрана, как наследственная, на веки вечные з 1613 году, а в династии безспорный глава – Кирилл Владимирович, ставший в очах Божиих Царем Российским даже не с 31 августа 1924 года, когда он провозгласил себя таковым, а со дня кончины Государя Николая II и Цесаревича Алексия, т. е. с 1918 года.

Объединение народной воли ста миллионов людей требует единодушия в послушании, а не самолюбия или гордыни. Если этого условия не будет, то прощай Россия на веки.

Или быть может это и желательно вам? как Карамазовскому Смердякову, выражавшему сожаление о том, что Россия победила и изгнала Наполеона I-го и тем «помешала умной нации одолеть глупую (русскую) нацию».

Господи, вразуми народ Твой! Тогда Ты пощадил миллион иудеев ради 7000 непоклонившихся Ваалу. Теперь последних более, чем 70 миллионов, но они в жестоком плену у поклонников Ваала, то есть денег, нравственной трусости и разнузданности. Неужели Ты, Боже, не пощадишь Твоего достояния, умерщвляемаго ежедневно. «Господи Вседержителю, Боже Израиля! стесненная душа и унылый дух взывает к Тебе... Ты – вечно пребывающий, а мы – вечно погибающие. Господи Вседержителю, Боже Израиля! Услыши молитву умерших Израиля и сынов их, согрешивших пред Тобою» (Варух. 3, 1–3).

Что же нам делать? спросите вы.

Отвечаем: – начать должно с того, чтобы послать Государю Кириллу Владимировичу заявление от учреждений, в которых вы числитесь, или хотя бы от группы, принадлежащих к этим учреждениям, наконец, от частнаго лица своего, о вступлении в число верноподданных Его Величеству, как Православному Русскому Царю, с обещанием пребывать Ему верным до смерти.

Это самое главное, а дальнейшее собрание под Его скипетр пойдет само собою. Тогда быстро будет возгораться св. огонь Божией ревности в душах русских, и к вам присоединятся сначала сотни, потом тысячи и далее миллионы русских людей, которые смело пойдут на смерть за св. веру, царя и отечество.

Если же этого не будет, то России пришел конец. Если же начнется дружный подъем монархическаго объединения около законнаго наследственнаго Царя и Наследника Престола, то сбудется слово Господне, сказанное Им Соломону: «Если будешь хранить уставы Мои и законы Мои, то Я поставлю царский престол Твой над Израилем во век, как Я сказал отцу Твоему Давиду, говоря: «не прекратится у тебя сидящий на престоле Израилевом» (3Цар. 9, 4–5).

С нежной любовью владыка Антоний относился к юному Великому Князю Владимиру Кирилловичу, почитая Его Наследником Всероссийскаго Престола.

По случаю исполнившагося 17/30 августа 1933 года 16 летия Великаго Князя Владимира Кирилловича; когда по Основным Законам Наследник Престола приносил присягу на верность Императору, владыка Антоний обратился к Великому Князю Владимиру Кирилловичу со следующим письмом, благословив Его иконой Божией Матери:

* * *

«Ваше Императорское Высочество,

Дорогой для всей России Князь Владимир Кириллович.

Наступили дни, когда Ваши предшественники по званию Наследника Престола давали присягу на верность Государю Императору и получали от Высочайшей руки знаки своего высокаго достоинства.

В настоящее печальное время Высочайшая Власть на некоторое время выпала из рук Вашего Августейшаго Семейства, но если выпала, надеюсь временно, самая власть, то на душе ея преемника и Наследника остались те же священныя обязанности, которыя с нею неразрывно связаны.

Немного пройдет времени и русский народ будет восторженно приветствовать Вашего Державнаго Отца и будет петь везде: «Да будет безсмертен Твой Царский род, да им благоденствует русский народ». Действительность убедительно показала всем, что благоденствие русскаго народа крепко связано с благополучным пребыванием Царственнаго Семейства и в особенности Самого Государя Императора и Наследника Его Престола.

Любя своих Царей, русские люди по всему обширному Государству нашему с особенным нежным чувством относились к молодым Наследникам.

Постарайтесь Ваше Высочество охранять это народное чувство от всякаго разочарования, дабы оно все больше и больше возрастало в русских сердцах, которыя, радуясь настоящему, всегда надеялись на лучшее для России будущее и эту надежду связывали с личностью Наследника Цесаревича. Такое чувство народа привлекали к Себе прежние Наследники Престола: Александр Павлович, Александр Николаевич, Александр Александрович, Николай Александрович и в особенности Алексей Николаевич. Их нежная юность и сердечная ласка к окружающим приводили в восторг всех, имевших счастье с ними видеться и беседовать. Все их собеседники записывали себе на память ответы молодых Царевичей и запечатлевали их добрые приветы в своей совести, в своем сердце, как Божия указания, на всю свою жизнь.

Не подумайте, Ваше Высочество, будто теперь, с потрясением всех авторитетов, подобное чувство замерзло в русских сердцах.

Однажды, проходя по залам Австрийскаго дворца среди царских портретов, я говорил с сопровождающим меня: «Какия нежныя чувства питал и питает ваш народ к своим Венценосцам». Мне отвечали: «Сила этих чувств ничтожна сравнительно с тем, какия чувства к Царю хранит в сердце своем народ русский». Он молча проливает восторженныя слезы, когда видит перед собою своего Царя и Его детей. Некоторое время он ничего не может говорить от волнения, а потом, несколько успокоившись, начинает кричать безконечное «ура», как сказано в Библии, – так кричит громко, «что земля разседается под его ногами» (3Цар. 1, 40).

Вот, что происходит, когда люди взирают своими глазами на Своего Государя.

Тоже самое произойдет и пред лицем Вашего Державнаго Отца и Вас Самого, когда окончится наша несчастная революция; это потому, что в такия мгновения народу открывается та истина, что все благоденствие отечества тесно связано с благополучием Царственнаго Дома.

В Вашем юном возрасте трудно дать себе отчет в подобном явлении, но все то, что чувствуется в правдивых сердцах народа, особенно народа простого и юнаго поколения, надо назвать голосом самой не лживой природы, и кто отклоняет свой слух от этого голоса, тот перестает быть сыном народа и собратом его меньшей братии. На подобное явление указывали даже враги России, т. е. революционеры, например, старый Герцен в своих письмах к Наследнику Престола.

Будущее, конечно, нам неизвестно: оно в руках Божиих, но то, что я пишу в этих строках, касается и настоящаго, и прошедшаго. Будьте же достойны того великаго жребия, который показывает Вам Божественный Промысл Своей всесильною десницею, и знайте, что русский народ готов простить личные грехи и всякие недостатки своим Царям, но неотступно требует от Них верности Св. Православию, почему и предлагает ему в Чине Миропомазания торжественно читать Символ нашей Веры.

Это уразумел Ваш Высочайший Родитель, когда при восшествии иа Престол Своих Отцов, произнес торжественную клятву: «Клянусь хранить Православную Веру и верность нашей Св. Церкви».

Напротив, Царь Лже-Димитрий, старавшийся угодить толпе народной и изменявший Православию, был народом единодушно свергнут с престола и выброшен в окно дворца на площадь на заостренные мечи.

Итак, Ваше Высочество, знайте, что главная опора Русскаго Царствования заключается в хранении Царем Православной Веры; при этом условии был тверд Престол даже Грознаго и многогрешнаго Царя Ивана IV, а без него не устоит никогда Русское Царство.

«Мною царие царствуют и сильнии соделывают правду».

С такими мыслями и чувствами я имею счастие приветствовать Ваше вступление в указанное для Наследника Русскаго Престола совершеннолетие, напуствуя Вас Божиим благословением и древнею иконою Знамения Божией Матери. Пред такою иконою я любил молиться с ранняго детства в Великом Новгороде.

Икона эта изображаегь Богородицу с молитвенно подъятыми руками, а устное предание прибавляет к тому, что, когда враги Христовы дерзостно приступили к Пренепорочной Матери Его уже осиротевшей, и требовали от Нея доказательств рождения Ею не обыкновеннаго Младенца, а Сына Божия, то Она молитвенно подняла руки, и вся окружавшая Ее толпа вдруг увидала на Ея груди Божественнаго Младенца и в благоговейном ужасе разбежалась, не причинив Ей никакого вреда. Вот этот священный момент и изображен на иконе Знамения, которая да оградит Ваше Высочество на всех путях Вашей начавшейся молодой жизни.

Самая же икона будет переслана в Сан-Бриак при первой же возможности.

Вашего Императорскаго Высочества (п. п.) всепреданный Митрополит Антоний».

2 марта 1936 года последовала кончина Августейшей Супруги Государя Императора Кирилла Владимировича Государыни Императрицы Виктории Феодоровны. Владыка Антоний, в то время уже сам больной, по этому печальному случаю прислал на имя представителя Государя в Югославии ген. Апухтина письмо следующаго содержания.

* * *

«Узнав о предположенном в Белграде торжественном собрании, посвященном памяти блаженнопочившей Государыни Императрицы Виктории Феодоровны, я ощутил горячее желание присутствовать на нем. Не имея же возможности приехать, хочу хотя бы письменно высказать Вам, что всей душой буду с русскими патриотами, собирающимися для того, чтобы почтить светлую память своей безвременно скончавшейся Царицы.

Я не имел счастья лично близко знать Государыню Императрицу Викторию Феодоровну, но хочу поделиться с Вами, а если Вы найдете нужным огласить мое письмо, то и со всем собранием, теми впечатлениями, которыя я вынес от приема, оказаннаго мне несколько лет тому назад в С.-Бриаке. Я желал бы указать на то, что Государыня Виктория Феодоровна, следуя примеру других Высочайших Особ, перешедших из протестанства в Православие, с изумительной быстротой и в то же время искренностью, прониклась вся православным духом. И вот мне вспоминается как в бытность нашу в С.-Бриаке, Государыня с умилением и со слезами молилась перед Чудотворным образом Божией Матери Знамения, а потом неожиданно вынув жемчужную брошку и возложив ее на св. Икону, сказала: «прошу принять и от Меня малое пожертвование».

Во все время нашего пребывания в С.-Бриаке мы умилялись тем, что в Ея беседе и во всем способе обращения со съехавшимся туда посетителями, Государыня ни разу не отступала от Своего способа держать себя непринужденно и в то-же время величественно и просто, как это подобает Русской Православной Царице. К этому надо прибавить, что всем, имевшим счастье соприкасаться с покойной Государыней, была известна Ея исключительная доброта и готовность помогать ближним, даже с опасностью для жизни, что Она засвидетельствовала во время войны.

Вот почему потеря Ея из списка живых воспринята русскими людьми как высокоценное лишение, тем более грустное, что Государыня, Сама посвятившая Себя воспитанию юнаго Наследника Российскаго Престола, была и в других отношениях верной и незаменимой помощницей Своего Царственнаго Супруга.

Будучи наполовину русской по Своему происхождению, Она воплотила в Себе все черты прежних Русских Цариц и потому наши молитвы об упокоении Ея души являются чуждыми всякаго лицемерия и даже всякой напряженности. Господь да услышить наше моление и да отверзет Ей двери Царствия Небеснаго, как Жене искренно верующей во Св. Троицу и во Св. Православную Церковь».

12 октября 1938 года, через два года после кончины владыки Антония, в Париже последовала кончина Государя Императора Кирилла Владимировича.

Все царствующие и царственные дома в Европе и в других странах мира выразили свое соболезнование Августейшему Сыну почившаго русскаго Императора Великому Князю Владимиру Кирилловичу. У гроба Почившаго объединилась русская эмиграция в лице своих главнейших руководящих организаций и как то все сами собой признали, что для русских людей нет другого государственнаго авторитета кроме Великаго Князя Владимира Кирилловича, который не объявляя себя Императором, принял, однако, на Себя все права и обязанности наследственно принадлежащия Ему в отношении Императорской власти, издав следующее обращение.

Господу утодно было в 12-ый день октября сего года призвать к Себе возлюбленнаго Отца Моего Государя Императора Кирилла Владимировича. Смиренно склоняясь перед волею Всевышняго, Я верю, что все русские люди разделят со Мной новое тяжелое горе, ниспосланное Мне.

Мои незабвенные Родители завещали Мне любовь и жертвенное служение России и русскому народу. Они указали Мне путь, по которому Я должен идти, чтобы завершить великое дело, ими начатое и Я, свято и благоговейно храня память о Них, неуклонно буду следовать Их указаниям, отдавая все Свои силы служению Родине.

По примеру Моего Отца, в глубоком сознании лежащаго на Мне священнаго долга, преемственно воспринимаю, по дошедшему до Меня наследственно верховному праву Главы Российскаго Императорскаго Дома все права и обязанности, принадлежащия Мне в силу основных Законов Российской Империи и Учреждения Императорской Фамилии.

Как верный сын Святой Православной Церкви, ныне, в ответственный для Меня момент, Я обращаюсь к Ней, прося благословения и поддержки в предстоящем Мне трудном служении.

Я также обращаюсь ко всем русским людям, кому дорога судьба России, и призываю объединиться вокруг Меня. Я зову всех идти за Мною, в тесном сотрудничестве на благо своего народа.

У Меня одна цель, одно стремление – отдать Себя на служение России, ради счастья и благоденствия русскаго народа, который только под сенью Императорскаго Престола обретет право и свободу.

Преклоняя колени пред Всемогущим Господом, Я молю о ниспослании Мне сил на служение своему народу и верю, что все русские люди единодушно придут Мне на помощь в стремлении освободить Родину от страданий и унижения:

Владимир.

Дан 31 октября 1938 года.

В С.-Бриаке.

Тогда же Великим Князем Владимиром Кирилловичем было опубликовано следующее обращение.

Глубоко тронут тем единодушным участием, которое было оказано русскими людьми Мне и Нашему Дому в дни молений и скорби по усопшем Августейшем Родителе Моем.

Со всех концов русскаго разсеяния к Его гробу стеклись горячия молитвы, выражения печали и преданности заветам Империи. Неисцелимое горе Мое и всей Семьи нашей было разделено множеством русских сердец, это было нам утешением. Сердечно благодарю всех.

Владимир.

Вскоре по принятии на Себя прав и обязанностей Главы Российскаго Императорскаго Дома Великий Князь Владимир Кириллович обратился к Председателю Русскаго Заграничнаго Архиерейскаго Синода Митрополиту Анастасию, преемнику владыки Антония, с письмом следующаго содержания.

* * *

Ваше Высокопреосвященство, глубокочтимый Владыка.

Приняв на Себя все права и обязанности, перешедшия ко Мне в порядке наследия, Я обращаюсь к Вам, как Председателю Архиерейскаго Синода, с просьбой содействовать объединению вокруг Меня всех русских людей, ибо возстановление былого значения и положения св. Православной Цекви нераздельно связано с возстановлением монархии в России.

Зная, Владыка, Ваши убеждения и судя по настроениям членов Собора, имевшаго место в сентябре этого года, Я твердо разсчитываю на просимое Мною содействие, столь необходимое для спасения нашей Родины.

Поручая Себя святым молитвам Вашего Высокопреосвященства, прошу Вас, Владыко, принять уверение в глубоком уважении.

Владимир.

Владыка митрополит Анастасий ответил на это следующим посланием:

Ваше Императорское Высочество!

Промыслу Божию угодно было возложить ныне на Вас права и обязанности Главы Российскаго Императорскаго Дома, перешедшие к Вам по праву первородства от Вашего в Бозе почившаго Августейшаго Родителя.

Повинуясь велению лежащаго на Вас священнаго долга, Вы вступаете ныне на путь жертвеннаго служения Родине, призывая всех верных сынов ея соединиться вокруг Вас, чтобы помочь Вам в Вашем благородном патриотическом стремлении «освободить Россию от унижения».

В сознании тяжести и ответствевности предлежащаго Вашему Императорскому Высочеству подвига, Вы, по примеру Ваших благочестивых Предков, обращаетесь прежде всего к благодатной помощи Святой Православной Церкви, прося ея «благословения и поддержки в предстоящем Вам трудном служении».

Церковь, бывшая, по слову Вашего почившаго Родителя «исконной Водительницей и Устроительницей судеб России», не может не приветствовать это благочестивюе движение Вашего православнаго сердца и готова благословить всякое Ваше доброе начинание, направленное к возстановлению разрушеннато ныне Русскаго Православнаго Царства, ею взрощеннаго, укрепленнаго и освященнаго. Она усердно молит Господа о том, чтобы Он вложил дух согласия и единения в сердца Русских людей, дабы они все без изъятия могли соединиться вокруг Вас и направить все наши национальныя силы на борьбу с умирающим коммунизмом, поработившим нашу Родину. Ныне время благоприятное для этого: ночь уже проходит, а день приближается. Большевизм изжил себя, а Русский народ, заплатив дань своеволию и коммунистическому соблазну, по милости Божией снова возвращается в дом Отчий к своим исконным, историческим заветам. Ценою безпримерных страданий, унижений и рабства он уразумел ныне яснее, чем прежде все благодетельное значение водительства наследственной Царской власти, получающей свое помазание свыше и снова воздыхает о тех блаженных временах, когда под могучим скипетром своего Православнаго Царя каждый свободно и счастливо жил под своим виноградником, как Израиль в дни Соломона.

В этом духовном прозрении и особенно в его непоколебимой верности Православию, бывшему искони краеугольным камнем нашего государства, в крепкой вере и надежде на помощь Божию, какия неугасимо поддерживает в нем Церковь, лежит главный залог его спасения. Нельзя не признать знаменательным, что Господь благоволил призвать Вас на ответственное служение Родине ни в какое иное время, как во Владимирский год, когда под влиянием юбилейных воспоминаний 950-летия крещения Руси, в народном сердце ожил великий образ Вашего небеснаго покровителя и Просветителя Руси Св. Равноапостольнаго Князя Владимира и вместе с ним лик древней Святой Руси, вышедшей таковой уже из купели своего крещения. Связать крепкими узами настоящее и грядущее с нашим славным и священным прошлым, озаренным лучами Святой Руси и составляет высокое призвание, возложенное на Вас Божественным Промыслом.

Ничто не может помешать возрожденной России взять для своего новаго строительства лучшее и разумнейшее из завоеваний современной культуры, дабы быть в этом отношении на уровне других соседних с нею народов, но в ней вся жизнь, по завету нашей истории, должна быть запечатлена духом Православной Веры, благочестия и чистоты. Нет ничего опаснее, как если она под видом узаконенных временем инородных обычаев и установлений, захочет усвоить что-либо из печальнаго наследства, оставленнаго растленным большевизмом: все, к чему прикоснулась его разлогающая безбожная рука грозит снова заразить нас старой проказой.

Венценосные Вожди России из Дома Романовых, начиная от их Родоначальника и до почившаго Царя Мученика Николая II старались неуклонно идти по пути, указанному Святым Владимиром и вести по нему весь Русский народ. За отступление от этого пути мы заплатили нынешними унижениями и скитаниями. Но кто вышел из Содома и Гоморры, тот не должен уже подобно жене Лота, озираться вспять.

Да дарует Вам Господь, как Соломону, сердце разумное, чтобы судить обо всем по правде и различать, что́ добро и что́ зло.

Юность сама по себе всегда служит символом чистоты, жертвенности и идеалистическаго возвышения духа. Неудивительно, что на Ваш светлый, ничем не омраченный облик, обвеянный славными преданиями нашей Династии, с любовью взирают истинные сыны России, одушевленные самыми светлыми и радостными надеждами. Да поможет Вам Богь оправдать эти лучшия чаяния страждущих Русских людей, укрепляя Ваши духовныя и телесныя силы, венчая Вас мудростью, мужеством, даром пламенной любви к Отечеству и милосердия ко всем, что было искони лучшим украшением Царственной Династии Романовых.

Связанный с последней трехсотлетней историей Русский народ не может не дорожить своим Императорским Домом и особенно Тем, Кто возглавляет его по порядку наследования. Чем тверже этот порядок, тем увереннее мы смотрим в будущее, ибо он обезпечивает скорейшее возстановление и утверждение Императорской власти на Руси.

Вашему Императорскому Высочеству указано быть ныне и Носителем и Хранителем этого священнаго Царственнаго первородства, дабы не погасла историческая свеща в сумерках наших смутных и скорбных дней. С нею Русские люди, в разсеянии сущие, чают при помощи Божией войти в освобожденную Русскую землю, где эта свеча будет снова водружена в Всероссийской свещнице, чтобы ярко светить не только всем, иже в храмине суть, но и пред лицем всего мира.

В этом святом уповании мы призываем на Вас, как на Главу Российскаго Императорскаго Дома, благословение Божие и с глубоким почтением пребываем Вашего Императорскаго Высочества всепреданнейшим слугою и усердным богомольцем.

Митрополит Анастасий.

г. Белград.

30 окт/.13 ноября 1938 г.