IX. Русской молодежи⁷⁷

Владыка Антоний горячо любил русскую молодежь и имел на нее глубокое влияние, которое многих из молодежи покоряло на всю жизнь. В эмиграции, в Югославии владыка Антоний старался навещать русския учебныя заведения как только имел для этого возможность, а когда такой возможности у него не было, сначала по отсутствию средств для оплаты своего проезда по железной дороге, а затем по своей болезни, владыка Антоний писал в учебныя заведения трогательныя послания, которыя мы и приводим ниже в хронологической последовательности. Первая статья, которую владыка Антоний написал для нашего журнала, по нашей просьбе, это было описание его впечатлений от перваго посещения русских кадетских корпусов в. Югославии.

Два добрых сербских министра – народнаго просвещения и путей сообщения достали мне безплатный билет до конца настоящаго года по всем сербским железным дорогам для посещения русских школ.

Немало не медля, я пустился в объезд последних и за краткое время своих путешествий посетил три кадетских корпуса, две гимназии и один женский институт. Более всего я интересовался корпусами, расположенными как раз в трех противоположных углах Королевства; в каждом корпусе я гостил по три-четыре дня, высиживал в каждом по пять цельных уроков и совершал литургии и всенощныя.

Должен признаться, что, как воспитанник классической гимназии эпохи Димитрия Толстого, я, как и мои товарищи в эпоху зеленой юности, взирали на военныя школы несколько свысока и думали, что юнкера умеют только маршировать и танцевать. Но уже с начала 20 века пришлось радикально изменить такой взгляд и замечать, что школа – военная – лучшая школа в России, а гражданская – падает стремглав в сторону безпутства и анархии; что в военной школе и учатся больше и ведут себя лучше, чем в гражданской. Последнюю развращала постоянная смена министров и отмена классической системы ничем не замененной, а первую подымало нравственное влияние высокого друга юношей Великаго Князя Константина Константиновича и сознанная правительством необходимость поднять образование и нравственную дисциплину во всей Армии.

Кроме того только в пожилые годы удалось мне понять и оценить значение военных традиций – полковых и школьных, которыя мощно подчиняют волю подростка и юноши сперва школьным, а потом полковым идеалам, патриотическим и даже религиозным.

Жизненное значение этих идеалов в кадетских корпусах мне пришлось вполне оценить во время помянутых посещений последних. Именно я убедился что эти сотни подростков прочню объединены патриотическим этузиазмом, искренней религиозностью, любовью к своей школе и к своим педагогам, из которых некоторых они прямо обажают.

Правда я и раньше убеждался во всем этом через посещавших меня кадет разных корпусов и через наблюдение над ними в городе и в церкви сербской столицы. Особенно трогательное впечатление производили кадетики, бежавшие из Хабаровска, Харбина и Шанхая в гостеприимную Сербию. После мучительнаго странствования по Дальнему Востоку вместе со своим начальством и товарищами истомленные и исхудалые они, как тени, бродили по Белграду, но когда попадали на какое-либо патриотическое собрание, то при пении народнаго гимна тянулись и старались принять победоносный вид. Я старался посмотреть насколько они после довольно продолжительнаго срока странствования могли втянуться в жизн Сараевскаго и Донского корпусов, по которым их распределили и подружиться с новыми товарищами. К своему великому удовольствию я усмотрел, что они чувствуют себя как дома: это значит, что в названных корпусах сохранилась атмосфера товарищеской дружбы между учащимися и сердечной любви начальников и воспитателей к кадетам.

Не в меньшей степени теми же свойствами отличается Крымский корпус, находящийся в Белой Церкви и живущий преданиями своего излюбленнаго директора Римскаго-Корсакова, которыя новый директор съумел бережно сохранить и подкрепить подъемом военной дисциплины. Подобная же строгая дисциплина, соединенная с воинским энтузиазмом, сохраняется и в остальных двух корпусах – в Сараево и в Билече, и все три корпуса производят особенно отрадное впечатление усердием воспитанников к своим корпусным церквам, которыя их трудами украшены с благоговейной любовью, что наблюдается впрочем и в Донском женском институте, находящемся в той же Белой Церкви.

Известно, что разные виды благороднаго искусства – живопись, пение, стихотворство издавна больше процветали в военной школе, нежели во всякой иной; но в настоящем времени наши кадеты превзошли своих предшественников по школе, несмотря на ту крайнюю бедность, в которую эти школы поставлены условиями беженства. Так например, в Белоцерковском Кадетском Корпусе иконы Спасителя и Божией Матери исполнены с таким мастерством, что могли бы украсить собой любой приходский храм в Петрограде или Москве. Учатся кадеты усердно и успешно, в чем я убедился, посетив много уроков Закона Божия и побывав на уроках истории и словестности.

Однако, большинство кадет много скорбят о том, что мало имеют надежды продолжать свое военное образование и чувствуют себе принужденными, пройдя военную среднюю школу, поступать в университет. Сербское Правительство завершило бы свои благодеяния для русской эмиграции, разрешив кадетам поступать в Сербския военныя училища в несравненно большем количестве, чем это допускалось до настоящаго времени⁷⁹.

Тем юношам, которые спрашивали меня, не поступят ли они против совести, переходя, хотя бы временно, на службу другому государству, я пояснял, что, если бы даже Россия оставалась в прежних легальных условиях, то не было бы греха от одного православнаго государя перейти на службу к другому, такому же дружественному и православному монарху, – тем более, что и прежняя наша Императорская Армия обнажала оружие на защиту славянских стран чаще, чем на защиту собственнаго отечества. И нужно надеяться, что этот драгоценный запас военной и патриотической энергии, который хранится в современном военном юношестве, не будет оставлен без применения к тому делу, к которому призывает их военное звание и возвышенное, даже священное предание прежних поколений.

Дело это предстояло бы им и в самой Сербии и еще в большей степени в нашей России, ибо, если Господь судил ей возродиться, то во главе этого возрождения пойдет наша Армия, уже послужившая на своем поприще, а также та юная часть ея, которая тоже готовится к этому служению в наших кадетских корпусах.

Впоследствии беженское положение для владыки Антония оказалось настолько тяжелым, что у него не было денег для того, чтобы купить железнодорожный билет и посетить учебныя заведения и он личное посещение заменил следующим посланием.

* * *

«Пишу вам, юные Христовы воины, с огорченной душой. Всю зиму и еще ранее осенью, стремился я лично посетить ваши, столь симпатичные русскому сердцу, кадетские корпуса, помолиться с вами в храме Божием, послушать ваше одушевленное пение и побеседовать с вами в каждой роте.

Для исполнения такой заветной мечты я хлопотал о доставлении мне и моему келейному иеромонаху дарового билета, что вначале и было мне обещано, но чего не пришлось дождаться, и вот я вынужден отложить свое посещение до будущаго учебнаго года.

Всегда были хороши и симпатичны русские кадеты, но за последнее время они стали много лучше и симпатичнее, причиной тому явилось, во-первых, нравственное влияние на кадетские нравы светлой личности покойнаго Великаго Князя Константина Константиновича, а во-вторых, пережитыя вашими старшими товарищами и вами самыми страдания последних лет – вынужденное бегство из отечества, нужда и неразрывно связанное с нею унижение, болезни и обиды. Правда, все это значительно смягчено по милости, – точнее по милосердию к нам – братскаго народа, благородных наших единоверцев Сербов во главе с их милостивым к русскому беженцу Королем: но все же печать скорби, печать страдания легла на ваши молодыя лица. Ваш нежный возраст требовал бы на ряду с подвигами учебнаго труда и послушания еще и других безгрешных радостей и развлечений, но немного всего этого испытала ваша юность, омраченная еше семейной нуждой, либо даже сиротством и одиночеством. Правда, и прежде военное звание и военная служба не обходилась без подвига, без лишений, опасностей, а иногда и увечья и даже ранней смерти: но тогда вся эта горечь смягчалась мыслью о славе святой веры, царя-отца и матери Родины – славной и победоносной; а теперь святая вера в поругании, царя у нас нет, а отечество, родная Русь, стала безутешной униженной вдовой, изгнанницей, либо пленницей.

Впрочем вам, любезные юноши и дети, двойная честь и слава, что вы не постыдились остаться верными сынами и мужественными защитниками своей униженной и опозоренной матери, а умеете ценить и ея прежнюю славу, и ея теперешнюю нравственную красоту в ея лохмотьях и тяжких ранах, и храните в своих сердцах святую преданность ей и ея вере.

Смягченные добрым влиянием Константина Константиновича добрые нравы современных кадет и юнкеров освободились от естественной молодому возрасту грубости и задору и от того, правда, неглубокаго, но все же заметнаго налета дворянской спеси, которая прежде не была чужда военной молодежи, но, в лице новейших ея поколений, заменилась скромной приветливостью, мягкостьто обращения и благожелательностью. Охраняйте в себе эти свойства души, как драгоценную святыню и знайте, что, пока они будут с вами, то никакия внешния беды не будут в состоянии отдалить от вас того священнаго призвания спасать свою погибающую родину, то есть от того дела, которое совершено будет именно вами, которое без вас не будет исполнено.

К началу Японской войны значительная часть нашего общества была развращена и обладала противоположными качествами: своего она отечества не любила, а ненавидела его и злорадствовала его бедам, почему враги и одолели тогда Россию, как и в великой Европейской войны 1914 года.

Правда, не Армия, а примазавшиеся к ней непрошенные радетели под видом сотрудничества задушили ее, обобрали и разгонали, справедливо соображая, что с погибелью Армии и Царя, погибнет и Россия, что именно им и хотелось, как некоторые из русских писателей открыто тогда сознавались, а теперь томятся в безплодном раскаянии.

Но не на этих позорных предателей должны быть устремлены ваши взоры, а на тех героев самоотверженнаго патриотизма, которые первые приняли смерть от внешних и внутренних врагов России. Я знавал таких героев например, трех братьев Панаевых; они были гусарскими офицерами, но вели образ жизни праведных монахов и были обожаемы солдатами, горько затем оплакивавших их безвременную кончину на поле брани. Впрочем, подобных примеров так много среди старших братьев ваших по военной службе, что перечислить их совершенно невозможно.

Все такия увещания не много бы имели силы, еслибы в ваших сердцах не было той нравственной закваски, о которой Апостол Павел выражался так: «малая закваска квасит все тесто» (1Кор. 5, 6). А закваска у вас есть; есть любовь к России, есть храбрость, есть порыв к самоотвержению. Однако, не забывайте и дальнейших слов Апостола: «Итак очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом» (ст. 7). –

Нужно хранить свои идеалы, свои традиции, но и постоянно очищать их от примеси человеческаго порока, от лени и особенно от самолюбия и гордости, потому что без такого нравственнаго прогресса в душе человека, как в остановившемся течении реки, заводятся всякие гады и вода теряет свою свежесть и становится смардной. Напротив внутренняя борьба со своими страстишками, не только очищает, но и расширяет сердце человека и привлекает к нему любовь окружающих, да и его самого располагает к ним и самую скромную школьную или полковую жизнь делает поэтичной и радостной среди нужды и трудов. При таком свойстве военной службы жизнь военной школы и дружбы, кроме прямых воинских заслуг пред отечеством, подарила последнее огромными поэтическими, литературными и т. п. талантами.

Лучшие наши поэты и писатели были по большей части военные (например, Достоевский был поручиком инженерных войск и многие другие); из их же среды вышло много ученых, много прекрасных техников, художников, музыкантов, певцов. Но более всех других профессий военные идеалисты процветали в области организаторскаго творчества; как на военной, так и на гражданской службе умели они лучше других объединить людей в общей работе, привлекать к себе, одушевлять и призывать на подвиг. Не один Суворов или Кутузов повели за собой огромныя армии на смертный подвиг и завоевали для России шестую часть вселенной: они были бы недостаточно сильны для такого дела, еслиб с ними не шли скромные заурядные работники военнаго и народнаго дела, не прославленные в истории, но заложившие глубокий фундамент патриотическаго и религиознаго энтузиазма в сердцах своих учеников и своих солдат.

Св. вера и молитва возвеличили нравственный образ наших исторических героев в глазах Русской Армии. «Моисеев жезл воображай душе», читается у нас на великопостной службе: «ударяющий море и огустевающий глубину во образ креста божественнаго, им же можеши и ты великая совершити».

А в заключение позволю себе повторить вам слова Пушкина, вложенныя им в уста Бориса Годунова в предсмертном наставлении юному сыну:

"Храни, храни святую чистоту

Невинности и (девичью) стыдливость:

Кто чувствами в порочных наслажденьяхъ

В младые дни привыкнул утопать,

Тот, возмужав, угрюм и кровожаден,

И ум его безвременно темнеет».

Христос Воскресе!

В этом учебном году снова мне не суждено вас повидать и поговорить по душам: доктора посылают меня на воды с 1-го мая ст. ст. на четыре недели. А между тем всегда присущее мне желание говорить с вами усты ко устам еще более усилилос в моем сердце, когда я увидел вас так дружно оберегавших порядок перед Плащаницей в русской церкви в Белграде. На ваших молодых лицах отражалась чистота юности скромная, свойственная лучшим представителям вашего возраста и общая всем им безхитростность, соединенная с разумно светящимися глазами.

Прежде недоброжелатели военнаго воспитания и военнаго образования говорили, будто единодушие, патриотизм и храбрость военнаго юношества обусловливается их малообразованностью и неспособностью к критическому мышлению; теперь это уже никак нельзя утверждать, потому что здесь в Сербии в русских корпусах проходится полный гимназический курс и окончившие его получают пресловутый аттестат зрелости.

Помянутые недоброжелатели старались вводить всяческия ограничения специально военнаго образования и военнаго воспитания в корпусах, но понизить военнаго идеализма кадетов им все же не удалось, а те кадеты, которые за невозможностью поступить в Военную Академию обращались в студентов университета, все-таки и в этой высшей школе вводили между собою некоторые военные порядки и именовались по ротам и родам оружия, хотя, конечно, не могли пользоваться последним. Вот почему я уверен, что, когда придется снова отвоевывать наше дорогое отечество, оно получит в лице вашем образцовых идеальных офицеров.

Вот почему все друзья армии и друзья русской школы должны с великой бережливостью и любовью по мере своих возможностей охранять военный дух наших кадет, ибо в нем именно главное основание надежд русскаго народа на победоносный исход внутренней освободительной войны, которая не за горами. – Впрочем не только такая патриотическая идея притягивает мое сердце к военному юношеству, готовящемуся вступить в жизнь. Велика любовь к Отечеству и ревность об его славе: но есть еще высшая ценность на земле, которая соединяет ее с небом. Это спасение душ тех, с кем имеешь устное или письменное, или особенно молитвенное общение.

И вот я молюсь, чтобы не охладело в вас горение души, столь свойственное юности, чтобы та святая Плащаница, которую ваши товарищи охраняли в Белградской церкви в канун св. Пасхи, чтобы она, то есть, точнее говоря вера в наше искупление и надежда на духовное возрождение, не угасала в ваших молодых и горячих сердцах, чтобы над вами осуществились слова евангелиста Иоанна Богослова, читаемыя в день Воскресения Христова: «Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его, иже не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужския, но от Бога родишася».

Не забывайте же никогда, мои заочные молодые друзья, не забывайте среди житейской нужды, среди тяжких трудов и огорчений, среди унижений и обид, что вы, осчастливленные христианским воспитанием, научившиеся молиться Христу Богу, кроме высокопочтеннаго звания русских воинов имеете еще звание, которое превыше всех земных званий, звание православнаго христианина, чада Божия, и никогда не считайте себя несчастными, покинутыми, как это случается с некоторыми русскими. Не забывайте, что за вашей спиной стоит многомиллионная православная Россия, с которой так тесно связана ваша душа, ваша жизнь и которая с мольбой и надеждой простирает к вам свои руки из той глубокой бездны греха и страданий, в которую она повержена отступниками от веры Христовой, уже 100 лет тому назад, возненавидевшими свою святую Родину. – Да сподобит же вас Господь быть последователями того Милосерднаго Самарянина, который спас так самоотверженно и излечил своего ближняго, впавшаго в руки разбойников.

Видит Бог, как мне было грустно убедиться в том, что и в этом году, по крайней мере этой осенью, я лишен возможности лично посетить вас и побеседовать по душе о занимающих наверно вас вопросах вашего будущаго служения Родине, Армии и науке.

К прежним помехам – бедности и неудобству сообщений, теперь присоединилось новое – упадок сил и затруднение при ходьбе.

Впрочем, не скорблю о том, что не могу много ходить и совершать крестных ходов, но о том, что не могу посещать моих молодых друзей и делиться с ними своими церковными и патриотическими идеалами.

Если меня спросят, почему же я, 68-летний старик, так люблю молодое общество и какие могут общие интересы с ним у меня, то я скажу, что в некоторых отношениях такое общество для меня ближе и я к нему ближе, чем к среде людей зрелаго возраста, потому что последние обыкновенно поглощены интересами эгоистическими, т. е. добыванием себе и своим семействам куска хлеба или же служебными успехами, а зеленая молодежь, особенно в теперешнем стесненном положении, более доступна широким планам и высоким порывам спасения Родины и даже Православной религии.

Конечно, эти стремления весьма близки построению воздушных замков и в большинстве случаев разлетаются подобно таким замкам; однако, они разлетаются не безследно.

Скажу более – все, что есть высокаго и благороднаго в умах и воле зрелых людей, по большей части имеет своим началом, своим зародышем эти самые юношеские воздушные замки. Воспоминания о них и являются облагораживающим мотивом в периоды нравственной борьбы с самим собою зрелаго человека. И если один, два и более случаев вспомнится ему, когда он таким способом устоял против преступнаго искушения и сохранил чистоту души, честность и благородную смелость, то такое воспоминание уже обратится для него в нравственную силу, какую показали в свое время наши Бородинские герои и их подражатели:

"И клятву верности мы дали

И клятву верности сдержали

Мы в Бородинский бой».

У кого в памяти сохраняются такие высокие порывы духа, тот будет способен на них и в зрелом возрасте и прославит ими и себя и свою Родину; они как бы порывом возгоревшагося пламени охватят его грудь и сердце и отгонят от него и животный страх за себя и создаваемое леностью малодушие и вложат в его сердце отвращение к пережитым нравственным падениям и к житейской пошлости. Помните, что́ писал Пушкин:

"Художник варвар кистью сонной

Картину гения чернитъ

И свой рисунок – беззаконный

На нем безсмысленно чертит.

Но краски ложныя с годами

Спадают ветхой чешуей,

Творенье гения пред нами

Сияет прежней красотой.

Так исчезают заблужденья

С измученной души моей

И возникают в ней виденья

Первоначальных чистых дней».

Итак наш великий поэт признает, что в самой ранней юности он переживал высокия вдохновения, временно омраченныя впоследствии житейской суетой и греховными страстями и свое нравственное возрождение в том, чтобы возвратиться к тем святым переживаниям.

Итак молодые мои заочные друзья не взирайте с презрением и насмешкой на «воздушные замки» юношеских лет, но храните их как свечи в фанарике свого сердца, оберегая их от дуновения ветра, чтобы при первой возможности снова поднять этот фонарик и смело идти с ним вперед.

Такая возможность постоянно пред нами и она бывает близка к нам особенно во время молитвы, а не менее того во время войны среди пыла сражений.

Наверно многие из вас читали в «Войне и мире» у Толстого, как даже нравственно опустившиеся офицеры средних и преклонных лет среди опасных битв вдруг нравственно возрождались и делались героями не только храбрости, но и самоотверженнаго братолюбия и сердечной нежности.

Впрочем Боже вас сохрани нравственно опускаться с мыслью о том, что мы поднимемся снова, когда наступят подобныя србытия.

В книге Триодь постная помещено слово св. Кирилла Александрийскаго о смерти и о Страшном Суде. Там говорится между прочим: «Глаголющие: во младости согрешим, в старости покаемся, таковые покаяния не сподобляются, но внезапно серпом смерти пожинаются».

Впрочем сердечное ожесточение лишает многих возможности покаяния даже и помимо внезапной смерти. Вот это надо помнить молодым юношам как невинным, так и потерявшим невинност, но не потерявшим возможности раскаяния.

Особенно же опасно нарочно закрывать глаза своей совести при воспоминании о покаянии. Демоническая ожесточенность злодеев, и в частности большевиков богохульников и мучителей своих жертв, имеет причиной такое именно ожесточение и отчаянную борьбу с внутренним призывом к раскаянию.

В более слабой степени, но тоже демоническое начало обнаруживается нередко в циничной похвальбе даже совсем молодых людей своим распутством, также жестокой расправой над провинившимся, а иногда и непровинившимся младшим товарищем.

Впрочем, милые друзья, не будем рисовать пред собою мрачных картин возможных падений и всякаго ожесточения, но устремим свою мысль и свое сердце к высоким подвигам патриотизма и к увлекающим интересам познания, направляя последния на служение дорогой нашей Родине и нашему угнетенному большевиками народу.

Запасайтесь силами, пока есть время, чтобы выступить на полезное служение народу и обществу, сохраняя свою молодую нежность души и непоколебимое мужество в борьбе с враждебным сей цели силами, а главное с так называемым ложным стыдом, ради котораго обыкновенно осмеивается, грубо и глупо, всякий возвышенный порыв и всякое искреннее слово. Такой неразумный предразсудок удерживает даже родителей от ласки своим детям, а тем более охлаждает взаимныя отношения с товарищами и вообще со всеми ближними.

Не думайте, что это мелочь: разгадка мощнаго влияния одной душу на другую заключается именно в том, чтобы суметь раскрыть свое сердце другу и просто встречному, ибо сердце человека само по себе прекрасно, как сказал премудрый Иисус сын Сирахов: «Во всяком деле верь душе твоей и это есть соблюдение заповедей» (Иис. Сына Сирахова 32, 24).

Вот те мысли, которых в моем сердце по отношению к вам гораздо более, чем то, что изложено на бумаге. Надеюсь, что они найдут отклик в ваших молодых неизолгавшихся сердцах и в непредупрежденных ложными теориями умах. Процветайте же во славу Божию и на радость России и родителям и личным друзьям на многие годы.

Сам я, конечно, не увижу уже России, но вы не теряйте же этой надежды, чтобы рано ли, поздно ли, исполнилась ваша радость и вы могли бы обнять друг друга на нашей священной Родине.

Болезнь моя заставляет меня вновь и вновь откладывать свое посещение гимназии.

Когда я прибыл в Белград в 1921 году, то вскоре же с сердечным сочувствием пришел в гимназию, но встретил такой недружелюбный и даже грубо-враждебный прием со стороны прежняго директора Плетнева, что принужден был надолго отказаться от дальнейших посещений. Правда его преемник своим любезным отношением ко мне совершенно почти изгладил это тяжелое впечатление, но в своей душе появилась невольная мнительность, по причине которой, я, привыкший в России довольно часто посещать все учебныя заведения, с великим трудом заставлял себя хотя бы раз в год посещать нашу гимназию здесь и делиться с вами своими убеждениями и своими познаниями.

Однако, такая отдаленность не исключала из моего сердца ту сердечную привязанность к гимназиям и к гимназистам, которую я питал от своего отроческаго возраста, проходя полный курс 5-ой классической гимназии в Петербурге, как ея воспитанник и затем посещая уроки Закона Божия во всех гимназиях и реальных училищах города Уфы, Житомира, Харькова, где мне пришлось совершать свое архипастырское служение и нередко собирать учащихся для задушевной беседы. Впрочем и теперь, когда отношение школы к религии почти везде изменилось, я нахожу много привлекательнаго в характере русских гимназистов, как взрослых юношей, так и мальчиков – учеников младших классов.

У всех у них не только в России, но и здесь в эмиграции, сохранилась та, чисто русская, открытость души и все-таки хотя бы часть прежней, религиозности, поддерживаемой участием в богослужении и не вытесненной ни ложными учениями современности, ни нравственными падениями в современной развращенной среде. Конечно, когда учился я и мои сверстники, то благочестие хранилось в обществе несколько тверже чем теперь, но что касается дружественнаго ему патриотизма, то отношение к нему было обратное. Тогда в 70 годах считать себя патриотом дозволено было только в военной школе, да и то с оговорками, а в школе гражданской и тем менее в обществе людей зрелаго возраста, почти никто не решался назвать себя патриотом, как и наложить на себя истовое крестное знамение. Точно также и в похвальных речах юбилярам, именниникам и др. виновникам всяких торжеств никогда почти не заявляли о них, как о патриотах, ибо это последнее слово прилагалось только к людям отсталым, староверам и отставным старикам офицерам.

Правда в душе тогдашних людей теплилась любовь к России и преданность ей, любовь эта застенчиво маскировалась, а те мыслители и публицисты, которые ее проповедывали открыто, получили раз навсегда название славянофилов, которое граничило с понятием невежда, обскурант, хотя безспорно самые славянофилы были просвещеннейшими людьми русскаго общества.

Слава Богу теперь взгляды общества и юношества на этот предмет радикально изменились, прежние хулители России и насмешники над нею превратились в ея панегиристов, а осыпать Родину презрительными насмешками стало столь же опасно для добраго имени и даже для добраго здоровья тех, кто бы дерзнул на это.

Именно гимназисты, русские гимназисты были в этом смысле приятным исключением они не стыдились своего русскаго происхождения и едко осмеивали тех, подчас довольно многочисленных товарищей, которые имели претензию на подражание в манерах и разговорах англичанам, французам и немцам. При всем том гимназисты, решившие посвятить себя защите Отечества в звании военном, должны были по возможности об этом помалкивать, дабы не подвергаться укорам за франтовство и любовь к греховным удовольствиям, хотя бы и то и другое было от них далеко.

По этой же причине они с пренебрежением относились к кадетам и правоведам, негодуя за их прентензию держать себя как аристократы и презрительно отзываться о простом народе. Конечно, было немало исключений из подобной характеристики, но должен сказать, что демократическая настроенность гимназистов была чужда революционнаго характера и они всем сердцем сливались со всеми русскими людьми, когда последние объединились в какой-либо патриотической и в частности монархической манифестации.

Впрочем такие патриотические порывы разрешались тогдашним общественным приличием и тогдашним начальством довольно редко, разве во время войны или проездов Государя Императора. В этих случаях картины юношеской и детской жизни резко изменялись. Если у взрослых подобные восторги имели нередко примесь лицемерия и чего то напускного, то гимназисты и вообще дети тут то и были в высшей степени искренние и только давали волю наплыву своих добрых чувств, в обычное время сдерживаемых ложньщи приличиями. Впрочем существует одна область, где такая непосредственная искренность разрешалась и проявлялась со всей силой. Разумею русскую литературу и эту несомненную наивысшую проявляемость русской души и русской жизни, которая признается теперь всеми, как лучшая литература во всем мире.

Вначале не разделяли наших восторгов русскими писателями господа педагоги, глубже других слоев погрузившиеся в немецкия болота и немецкую скучную философию и едва ли искренне опасавшиеся литературных увлечений юношества с точки зрения политической благонамеренности. Но потом, по мере возростания авторитета писателей патриотов вроде Достоевскаго и даже Льва Толстого (который тогда еще не проявился как нигилист и анархист), они уступили молодежи и вот стало модным с начала 80 годов устраивать всякие литературные вечера в гимназиях и не препятствовать ученикам самим по мере сил подвизаться на литературным поприще. Это было поистине лучшее время нашей гражданской школы и тем более, что все это шло не в ущерб ученической напряженной работе, а требовательность от них со стороны программ и учителей едва ли не возрастала вплоть до самой кончины Александра II и даже далее.

Труд, труд тяжелый и иногда изнурительный очищает душу мальчиков и юношей и удерживает их от глупаго самомнения, безпредметной гордости и хвастовства.

Существует пословица: «за битаго двух небитых дают». Конечно и тогда не били учащихся, но все они испытывали, что такое принудительный труд и связанное с ним лишение бурных удовольствий и праздности.

Теперь обстоятельства жизни учащихся радикально изменились, но едва ли им живется легче, чем в то время. Вместо безсонных ночей пред экзаменами в их жизни водворилась гнетущая бедность, побуждающая многих из них не только трудиться над учением, но и заботиться о куске хлеба. Отсюда и самая наука или учение лишается своего одушевляющаго влияния и становится вдвойне тяжелой, хотя и облегченной по новым программам и ослабленной ответственностью.

Итак, во что образовался характер гимназиста современнаго, над головой котораго прошли все потрясающия события последняго времени? Во всяком случае основное ядро русской души в нем осталось: по вашим открытым лицам и непосредственности в беседах я узнаю прежних юношей и детей идеалистов, но при том еще и патриотов, крепко привязанных к нашей святой Руси и надеюсь к Христовой вере. Закончу свое свое послание словами Апокалипсиса: «Держи, еже имаши, да никтоже приимет венца твоего» (Апк. 3, 11).

До революции молодежь слишком высоко думала о себе и о своем предназначении. Это было плохо во всех отношениях; однако не должно вдаваться и в противоположную крайность, т. е. в ту безнадежность относительно себя самих и нашего отечества, которая охватила теперь многих. Пока у нас есть в сердцах Христианский идеализм, а в головах неиздеваемая любознательность, над нашими юношами и детьми сияет заря светлой будушности. Мы, старики, до нее не доживем, а вы, молодые, вступите в нее радостным и благодарным Богу сердцем.

Не часто приходилось мне впродолжении своей долгой и приходящей к концу жизни обращаться с печатным словом к женскому обществу. Помню только в начале моего пастырскаго служения Церкви пришлось мне говорить по приглашению в высших Бестужевских курсах весьма продолжительную речь о призвании русской женщины в наше время. Толковал я тогда о том, что ходячая фраза – призвание женщины всецело в ея семье – не вполне соответствует истине уже потому, что далеко не все женщины выходят замуж.

В наше время такое положение незамужней девушки, равно и вдовы, должно быть предметом особенно внимательнаго обсуждения как женщин, так особенно и девиц, вступающих в жизнь.

Жить – значит Богу служить, что одинаково обязательно и для мужчин, и для женщин, и для девиц. Конечно, впереди этого служения идут мужчины, которым вверяется достоинство пастырское, но не менее их могут прославить Бога и женщины, конечно, прежде всего чрез воспитание благочестивых детей, а кроме того и добрым влиянием на всю окружающую их среду. Такое направление своего ума и сердца не только бываеть благодетельным для окружающей среды, но и возвышает духовно и умственно женщину или девушку, преданную христианской идее, и в этих случаях женщины очень часто оказываются мудрее мужчин.

Кто первый уверовал в спасительную истину Христова Воскресения? Даже св. Апостолы не сразу могли уверовать в него и некоторое время не верили ни собственным глазам, ни рукам, Его осязавшим.

А вот праведная Марфа, сестра Лазаря, еще до воскресения Христова веровала в то, что Он может воскресить четверодневнаго мертвеца, уже смердевшаго. Когда же явился к мироносицам воскресший Христос оне не обнаружили никакого сомнения, но «ястеся за нозе Его и поклонистеся Ему», а затем пошли к Апостолам и проповедали им истину Христова Воскресения.

Вот это чувство правды, несмотря на влияние всеобщаго предубеждения неверующих иудеев, представляет собой особенность женской души, которая нередко и в настоящее изолгавшееся время твердо противостоит общему заблуждению.

Для следования примеру православных св. Жен прежде всего не должно никогда безотчетно сливаться с толпою, чем постоянно погрешают мужчины, как образованные, так и необразованные. От подобнаго стаднаго увлечения чаще бывают свободны женщины, тем более, что жизнь их не исчерпывается общественными отношениями, но имеет для себя вразумляющий источник в семье, в детях или даже в уединенной молитве, от которой современные мужчины отстали.

Другое преимущество девиц и женщин заключается в мягкости их характера и если не в полном отсутствии, то в меньшем, сравнительно с мужчинами, самолюбии, которое в жизни является источником всех неприятностей, ссор и бедствий в семье, в обществе и даже в государстве. Этого люди никак не могут понять и без толку грызут друг друга вместо того, чтобы перебороть это глупое самолюбие.

Таковы помехи для нравственной жизни мужчин, но существуют такие помехи и в женской жизни. Разумею их погоню за телесной красотой и ненасытимое желание нравиться, для чего в настоящее время вошли в моду такия привычки, которыя еще недавно были достоянием только глубоко падших женщин, т. е. искусственное подрумянивание щек и губ и безстыдное обнажение рук и ног, а также острижение волос на голове, вопреки завещанию апостола Павла о том, что женщина, стригущая свои волосы, посрамляет свою главу (1Кор. 11, 6).

Мы сказали, что девицы и женщины бывают ближе к Богу, чем большинство мужчин, если хранят себя в чистоте и целомудрии, но они становятся ниже мужчин, когда, уклоняясь от этих добродетелей, быстро падают во глубину пороков и преступлений, кончая детоубийством, за которое по правилам Вселенских Соборов должно лишат св. причастия на 10 и на 20 лет.

Увы, и это преступление в настоящее греховное время нередко повторяется.

Мы не упомянули еще об одном духовном преимуществе женщин и девиц.

Хотя оне в школах не могут своими успехами догнать юношей, но в общем относятся к учебному долгу добросовестнее, чем учащиеся в мужских школах.

По этой же причине и отношение между учащими и учащимися в женских школах бывают несравненно дружелюбнее, чем в школах мужских, а потому и настроение душ учениц бывает несравненно веселее, нежели у школьников различных училищ.

Зато как тягостно встречаться с типом гимназистки или курсистки, старающейся более походить на мужчину, чем на девушку. К счастью теперь подобная скверная привычка почти исчезла, а я еще помню по годам своей юности, когда слушательницы Высших Женских Курсов остригались по мужски, одевались в пиджаки и даже сюртуки и старались говорить искусственным басом, возбуждая злыя насмешки окружающих.

О смягчающей силе женской доброты написано много прекрасных повестей и разсказов.

Доброта эта сказывается с особенной силой около человеческих страданий.

Сколько раз я умилялся до слез, взирая на нежное попечение сестер милосердия о раненых и больных, чем на половину облегчались страдания последних и даже смерть принималась ими с примиренной душой и теплым покаянием.

Такое же впечатление получал, наблюдая за хлопотами казанских монахинь около голодающаго населения края: при раздаче ему хлеба и горячей пищи.

Помню я, что эти самые магометане, в общем презрительно относящиеся к женщинам, однажды большой кавалькадой всадников приехали на один питательный пункт, как представители большой волости и заявили так: «Наши никогда не забудут, как ваша баба-мулла (т. е. монахиня) кормила и лечила наших голодающих и спасала от смерти и тифа» (то словечко татары усвоили очень скоро).

Девушки, не желающия жить в подчинении мужчине, издревле удалялись в женские монастыри и были Христовыми невестами.

В последнее время этот обычай женскаго монашества укоренился и в Сербии, а в России он начался вместе с христианской верой и вскоре число монахинь превозошло, кажется навсегда, число монахов. И это потому, что главный враг монашества и христианства вообще, т. е. бесовская гордыня, более свойственна мужчинам, чем женщинам и девицам.

Храните же милыя девушки смиренное сердце и тогда Господь поможет вам процветать и в прочих добродетелях и не лишить вас вечнаго спасения на небе и мирной жизни на земле.