Неделя 35-я, мясопустная

По учению слова Божия, тотчас после смерти человека над ним совершается суд Божий. Лежит человеком единою умрети, потом же суд (Евр.9:27). Но этот суд не окончательный. Он только временно определяет участь человека со дня смерти до второго Христова пришествия, окончательное решение участи всех людей последует на суде всеобщем, всемирном, – на суде, на котором предстанут все народы земные. Когда приидет Сын Человеческий во славе Своей, и все святые ангелы с Ним: тогда сядет на престоле славы Своей; и соберутся пред Ним все народы (Мф.25:31,32).

Последний, всеобщий суд обыкновенно называется судом страшным. И поистине, нет и не может быть суда более страшнаго для людей, чем последний всемирный суд.

Здесь судить мир явится Сам Сын Божий – Царь неба и земли, – явится во всей небесной славе Своей, окруженный всеми Своими ангелами... Как вынесет эту славу немощный человек, когда на нее «не смеют чины ангельстии взирати?» Судить мир будет Бог всеведущий, пред Которым открыты не только все дела, но и все мысли человеческие и пред Которым никакая человеческая изворотливость и несознательность не скроет и не оправдает дел преступных... Как же устоит пред таким Судиею грешник? Судить мир будет Святейший святых для Которого – мерзость не только дело греховное, но и помысл преступный. Как же строго будет Он судить нечестивцев! Судить мир будет Судия праведный, нелицеприятный. За каждое дело преступное Он воздаст человеку по достоинству, – карами вечными. Что же будет чувствовать на суде грешник, обремененный грехами многими? Какой страшной будет ждать он участи? Судить мир будет Владыка смерти и жизни, властный и даровать человеку жизнь вечную, и осудить его на погибель вечную... Кто не вострепещет пред лицом такого Судии, имеющего власть погубить каждого из нас в геенне! (Мф.10:28).

Страшный по лицу Судии, последний суд будет страшен и по бесчисленному множеству подсудимых. Пред Судиею – Сыном Божиим соберутся для суда все народы. Не сотни, не тысячи, даже не миллионы только людей предстанут на суд в последний день мира, предстанет такое множество их, что для исчисления их не найдется даже соответствующих чисел на языке человеческом... Какое страшное судилище!.. Если даже небольшое число судимых и особенно осуждаемых на тяжкие наказания, а тем более на смерть, наводит страх и трепет на человека; то какой же страх и ужас должно производить на всех зрелище всемирного суда, при бесчисленном множестве подсудимых!.. Между этими подсудимыми будут находиться и все самые близкие, дорогие нам люди. Среди подсудимых будем находиться и мы сами. Как страшен и суд человеческий для нас, когда подсудимыми являются близкие нам люди, а тем более когда – подсудимы и мы сами!.. Как страшит нас исход суда в этом случае! Не тем ли ужаснее будет для нас последний суд Христов, на котором среди бесчисленного множества подсудимых мы увидим и наших родителей, братьев, сестер, детей, с трепетом ожидающих своей участи. Жалость к осужденным близким, ужас при виде бесчисленного числа подсудимых, страх за свою собственную участь: все это соединится вместе и соделает для нас невообразимо и неизобразимо страшным последний суд Христов.

Последний суд будет страшен и по бесчисленному множеству дел – грехов, по страшной картине всеобщего, всемирного греха, всемирного развращения. Здесь, пред очами всего мира предстанет зрелище всемирного греха во всей его наготе, во всем безобразии и во всей преступности... Какое ужасное зрелище! Нас часто приводит в ужас и трепет и одно страшное преступление – отцеубийство, детоубийство, женоубийство, – особенно если оно сопровождалось возмутительными подробностями, нечеловеческими жестокостями. Нас возмущает до глубины души, возбуждает в нас омерзение и отвращение, – и один какой-нибудь грязный, низкий поступок, наглый разврат... Что же сказать о зрелище зла, совершенного всем миром, всеми его грешниками?.. Какой ужас должны возбудить в нас все жестокости человеческие, совершенные в разные времена бытия мира, в разных странах земли, среди разных народов! Какое омерзение должны возбудить в нашей душе все гнусности, совершенные людьми во все время существования мира! Да, бесчисленное множество преступлений – страшных, гнусных, отвратительных, – должно произвести на людей, на последнем суде, страшное, подавляющее впечатление.

Последний суд будет страшен и по множеству свидетелей суда и осуждения грешных. Самым страшным свидетелем и обличителем наших беззаконий явится Сам Судия, пред всевидящим оком Которого мы беззаконничали, презрев совершенное Им дело спасения нашего, поправ Его Божественное учение и святой закон, наругавшись над Его спасительною кровию. Обличителями и свидетелями наших беззаконий явятся св. ангелы Божии и особенно св. ангел-хранитель наш, спасительными советами которого мы пренебрегали и пред очами которого беззаконничали. Нас будут обличать св. апостолы, пастыри и учители Церкви, наставления и правила которых мы постоянно нарушали... Все наши дела и помыслы, которые мы старались скрыть не только от людей, но часто и от самих себя, – все это будет открыто на суде... И пред кем все это будет открыто? Кто будет свидетелем нашего суда и осуждения, нашего позора и унижения? Весь мир, все ангелы и все люди... Какой страшный суд по бесчисленному множеству свидетелей суда и осуждения!.. Какое отчаяние, какой стыд и страх ожидает грешников на этом суде! Пред глазами всего мира, пред ангелами и людьми, пред родителями и знакомыми, – пред всеми откроется их вина, их нечестие и поразит их стыд, и ничто не смягчит для грешных ожидающего их здесь позора и уничижения.

Наконец, последний суд будет страшен и по своим последствиям. Это будет суд решительный, окончательный. Его приговор решит участь каждого человека безвозвратно, на все веки. Он затворит навсегда двери царствия Христова для грешников и положит непроходимую пропасть между ними и жилищем праведных... Цепенеет кровь в жилах при мысли о вечных страданиях человека, о безвозвратном, безнадежном осуждении его на безконечные муки... А на последнем страшном суде Христовом будет решена участь всех людей именно так, – на веки, окончательно, безвозвратно. Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф.25:41): – вот что скажет Господь – Праведный Судия грешникам на последнем страшном суде Своем... Как не трепетать на последнем суде и всем людям, а особенно грешникам, когда при самом наступлении суда будет всем известно, что на нем будет решена вечная участь всех, и – многих постигнет участь ужаснейшая!..

Постараемся же, братия и сестры, делами веры и благоговения к Богу и делами любви к Нему, делами смирения, чистоты, любви к ближнему и милосердия стяжать себе право – стать, на страшном суде Христовом, по правую сторону Судии Христа, вместе с благословенными Отца небесного и вместе с ними услышать из уст Сына Божия всерадостные слова: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира (Мф.25:34). Аминь. (Извлеч. в сокращ. из «Слов и реч.» Павла, архиеп. кишиневск., т. 3-й).

Егда приидет Сын Человеческий во славе Своей и вси святии ангелы с Ним: тогда сядет на престоле славы Своея и соберутся пред Ним вси язы́цы (Мф.25:31, 32).

Будет время, когда неизъяснимый трепет и ужас обнимут сердца всех земнородных и самых властителей земных; будет время, когда Царь царствующих и Господь господствующих явится на землю с воинством небесных сил и сядет на престоле славы Своей, дабы произнести суд Свой над всеми племенами и народами, над людьми всех времен, следовательно и над каждым из нас. Эта картина страшного суда небесного Царя и представляется ныне церковию мысленным взорам нашим.

Суд Божий откроется над нами по смерти. Лежит человеком единою умрети, потом же суд (Евр.9:27). Все, что мы ни мыслим, ни делаем, все это отпечатлевается в душе нашей с поразительною точностию. Без сомнения, каждому из нас случалось замечать за собою, как иногда самые неважные деяния, совершенные нами в отрочестве или в летах юных и в продолжение многих лет забытые, вдруг возникают в глубине души и ясно представляются нам со всеми подробностями, как бы в зеркале, и вот по смерти нашей весь этот свиток намерений и дел, отпечатленных в душе нашей, раскроется во всей его полноте. Едва только душа оставит бренную свою оболочку на земле, как ей предстанут темные духи – обвинители ее, и светлые ангелы – защитники. Тогда каждое доброе слово и дело, всякий содеянный грех, каждая страсть будут взвешены и оценены небесными судиями по достоинству их. Предстоя на этом суде, душа наша исполнится неизъяснимого страха и ужаса. Если страх бесчестия от суда человеческого бывает так велик, что иные насильно прерывают самую земную жизнь свою: то какой страх обнимет душу на суде пред миром духов, когда обнажатся все низкие помыслы и преступные, тайные деяния ее! Какой трепет потрясет все существо ее в ожидании приговора небесного суда пред очами Всевышнего. Христиане! Может быть, этот суд очень близок для некоторых даже из предстоящих в этом храме; пройдет несколько дней, и смерть поставить кого-либо из нас пред судом Божиим. Даруй нам, Господи, память смертного часа!

Страшен этот суд посмертный, но будет суд еще страшней, ибо он будет последний и пред очами всей вселенной. Умрет человек, но долго еще будут жить на земле его слова и дела. Умрет отец семейства, но примеры его жизни передадутся детям, внукам и последующим поколениям. Умрет начальник, но семена добра и зла, посеянные им в области его управления, долго будут приносить плоды по роду своему. Умрет наставник, но его мысли будут передаваться из уст в уста, от поколения к поколению. Умрет писатель, но его произведения будут переходит из рук в руки и приносить соответственные плоды, может быть, до самого конца мира. Очень может быть и бывает, что в этом волнующемся океане разных мнений, речей и деяний несколько слов, брошенных человеком даже неважным, со временем возрастут в массу дел и совершат немалые перевороты среди грядущих поколений. Итак, должен быть суд общий, последний, когда придет предустановленное время кончины для всего рода человеческого на земле и для самой земли, и тогда ясно откроется, что содеяно каждым человеком на земле и до смерти его, и по смерти его.

Внезапно зазвучат громоносные трубы ангелов Божиих, вся природа придет в смятение, земля потрясется в основаниях своих, все умершие облекутся в новые тела, а живущие во мгновение ока изменятся; на небе явится знамение Сына Человеческого – святой крест Господень; тогда восплачутся вся колена земная и узрят Сына Человеческого, грядущего на облацех небесных с силою и славою многою, с тьмами святых ангелов Своих (Мф.24:30). Он сядет на престоле славы Своея сотворити суд о всех и изобличити нечестивых во всех делах нечестия их. Тогда святые ангелы Божии отлучат злых от среды праведных. Страшный день! Ужасные минуты! Сын станет одесную престола Судии, сияющий славою, а отец его будет стоять омраченный между грешниками. Неверный муж напрасно издали будет простирать руки свои к верной жене, украшенной венцом нетления. Неверующий наставник с ужасом увидит, сколько душ человеческих погубил он ядоносною хулою на Всевышнего, и проклянет день своего рождения. Честолюбивые и расточительные начальники увидят обиженных ими, исполненных небесной радости, и не услышат более льстивых речей от тех, которые превозносили их на земле. Человекоугодливые пастыри, равнодушно смотревшие на то, как духовные чада их стремились по широкому пути в погибельную бездну, поражены будут громом отлучения от царства Божия на веки. Те, которых считали здесь праведными, явятся во всем безобразии, а явные грешники, омывшие свои грехи слезами покаяния, заблистают светлою одеждою оправдания. Многие первые будут тогда последними, а последние – первыми. Это будет такой переворот, какого мы ныне и представить не можем.

К страданиям осужденных грешников внутренним, духовным присоединятся внешние, телесные: идите от Мене проклятии во огнь вечный. И идут сии в муку вечную (Мф.25:41. 46).

Каждогодно, в преддверии спасительных дней поста и покаяния, св. церковь воспоминает второе – славное пришествие Господа Иисуса Христа и последний страшный суд Его над родом человеческим, чтобы этим грозным воспоминанием пробудить нас от усыпления греховного, чтобы подвигнуть нас к покаянию и богоугодному деянию, чтобы внушить и вкоренить в нас мысль о необходимости приготовиться к смерти и суду Божию. Но, кажется, и это, самое сильное средство к пробуждению грешников от тяжкого сна греховного, потеряло над нами свою силу. Мы прислушались к громовой вести о страшном суде Христовом, подобно как прислушались и привыкли к ударам грома.

Мы привыкли и слушать и говорить о суде Божием с таким спокойным равнодушием, как бы это вовсе не относилось к нам. Приидет Господь во тмах святых ангел Своих, сотворити суд о всех (Иуд.14–15). – Верят ли тому или нет, ожидают ли Его пришествия или нет – приидет и не укоснит.

Тщетно сыны тьмы и нечестия утешают себя безумною надеждою уничтожения, будто телесная смерть уничтожает и существо души. Но созданный по образу Божию, дух наш не может исчезнуть и уничтожиться вопреки всемогущей воле Создавшего его. Искупленная драгоценною кровию Сына Божия, душа наша навсегда пребудет живою и бессмертною.

Тщетно предполагают они, что в царстве Всевышнего будут вечно господствовать зло и беззаконие, как господствуют ныне на земле; что в царстве Бога мира и любви пребудут навсегда вражда и зложелательства, обиды и угнетения, ненависть и злоба, как это видим в наших обществах.

Тщетно закосневающие во грехах утешают себя мыслию о бесконечном милосердии Божием. Благодать Божия ищет нашего спасения; а мы как бы посмеиваемся ей и говорим: Господь многомилостив, простит наши согрешения, и продолжаем грешить безбоязненно и не радим о спасении души своей. Долготерпение Божие на покаяние нас ведет, а мы как бы посмеиваемся Ему и говорим: долготерпелив Господь, не предаст меня погибели, – и не перестаем творить злое пред очами Его и не заботимся о том, что будет с нами в вечности.

Не думайте, братия, что человеколюбие Божие переменит святость существа Своего, что милосердие Божие упразднит праведность, что долготерпение Божие обратится в потворство беззаконию. Господь Бог сколько милостив, столько же и правосуден. Не думайте, что благость Божия введет нас как бы невольно в царство Божие, когда мы не стараемся идти туда отверстою нам дверью покаяния; что нас примут туда с нашими нечистотами, куда не входит ничто же скверное; что и во второе пришествие Господне нас ожидает милость и прощение, а не суд и воздаяние. Не льститеся, возлюбленнии, кончится время долготерпения и настанет время суда, откроется правда вечная.

Поэтому то и нужно нам, прежде страшного суда, прежде смерти своей, позаботиться о душе своей, чтобы она не явилась на тот свет окаянною. Убелим ее искренним покаянием, слезами умиления и сокрушения сердечного. Освободим ее от уз греховных и от насильства страстей – трудами и терпением, постом и молитвою; напитаем ее благоговейным причащением Тела и Крови Христовой; украсим ее одеждою добрых дел, состраданием к ближним. Если не будет у нее этой брачной одежды, то не вкусит она небесной вечери с избранными. С настоящего дня мы уже вступаем в преддверие св. поста; наступающая седмица должна служить уже, по намерению св. Церкви, началом постнических подвигов, она есть преддверие поста и покаяния. (Сост. по «Слов. и реч.» Сергия, архиеп. Владимирск. и по «Полн. собр. проп.» Димитрия, архиеп. херсонск.).

Егда приидет Сын Человеческий в славе Своей, и вси святии ангели с Ним, тогда сядет на престоле славы Своея (Мф.25:31). И соберутся пред Ним вси язы́цы, и разлучит их друг от друга, якоже пастырь разлучает овцы от козлищ (32). Тогда речет Царь сущим одесную Его: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира (34). Речет и сущим ошуюю Его: идите от Мене, проклятии, в огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его (41). И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный (46).

Так изображается в ныне чтенном Евангелии последний суд Божий над людьми, при кончине мира. Пред лицом праведного Судии, окруженного всем воинством небесным, во мгновение ока предстанут все люди: и умершие естественною смертию и унесенные болезнями, убитые на войне и утонувшие в море, самоубийцы и убитые злодеями, растерзанные зверями и погибшие от разъяренных стихий, мужчины и женщины, дети и старцы, и услышат одни – грозное проклятие, другие – призвание в царствие небесное. И, о, какие восхитительные и вместе ужасные зрелища откроются тогда взору людей! Тогда праведники просветятся как солнце в Царствии Отца их и услышат неизреченные глаголы, которых невозможно человеку глаголати, а грешники испытают все ужасные последствия праведного гнева Божия.

Рассмотрим тщательнее последние и, держа их всегда в памяти на будущее время, в остаток дней наших поспешим истинным покаянием, верою и любовию загладить свои беззакония, чтобы избегнуть нам ужасного гнева Божия.

В тот день, когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышавше оживут... и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда (Ин.5:28,29), в этот сокрытый от нас день «небеса убо с шумом мимоидут, стихии же сжигаемы разорятся, земля же и яже на ней дела сгорят» (2Петр.3:10). Так, самый внешний мир, по слову Премудрого, споборет тогда со своим Творцом на безумных. Вещи неодушевленные, которые делали мы орудием своих страстей, и которые, по словам ап. Павла, воздыхали в чаянии избавления от постыдной неволи, тогда восстанут на нас в свою очередь. Небо свиется, как свиток; солнце, коего светом мы недостойно пользовались, померкнет, как бы не желая сиять на преступления; звезды исчезнут, как бы желая показать, что довольно были они свидетелями страстей беззаконных; земля, объятая пламенем, сгорит, как бы желая освободиться от скверны, которой не может более носить; море, ужаснувшись, всколеблется, иссохнет; и, словом, весь мир, вещает Премудрый, восстанет на отмщение поруганной славы Господа: «споборет же с Ним мир на безумныя» (Прем. Сол. 20 гл.).

Но эти, так сказать, внешние ужасы ничто в сравнении с теми, которые мрачной тучей поднимутся против нас из глубины нашей забывчивой, но тогда вдруг просветлевшей памяти. Тогда все, содеянные нами и давно забытые уже, преступления предстанут пред нами во всем их множестве и богопротивности будут свидетельством нашего нечестия, и не только преступления содеянные, но и те, которые были нами только задуманы, даже неосторожные слова наши и злые помышления, которым мы по греховной привычке не придавали никакого значения, и те предстанут пред нами своей чередой. И, о, если бы они угнетали только нашу совесть, нет! они будут видимы для всех. Все собравшиеся пред Судиею люди: и праведные и грешные, и наши родители и родственники, и хорошие знакомые и чужие люди все увидят нас уже не благодетелями, какими мы были только на словах, а черствыми себялюбцами, – не открытыми и честными в своей невинной простоте, а хитрыми лицемерами, ловко прикрывашими свои грехи, – не людьми веры и благочестия, но ханжами или неверующими, и, словом, – все увидят нас во всей нашей преступности пред людьми и Богом. Посудите же, какой стыд должен объять нас, когда сокровеннейшие помышления, которых мы стыдились наедине с собою, будут открыты всем, – когда обманы детей явны будут для нежно любящих родителей, – коварство любимой жены – для обманутого мужа и, наоборот, – подлости подчиненных – для доверчивых начальников, своекорыстие общественных деятелей в глазах людей, считавших их своими благодетелями. Посудите же, какой вместе ужас должен объять нас тогда при одном только сознании, что все наши грехи, как одно тяжелое преступление, стоят пред всевидящим оком грозного Судии и призывают на нас Его проклятие. Но вот уже и призвали, ибо слышится уже Его грозный глас: «идите от Мене, проклятии, во огнь вечный». И все множество грешников, страдающих тем более, что все будут знать преступления друг друга, все их множество, как один человек, пойдут в муку вечную. «Идут сии в муку вечную». А в это же время праведные, быть может, родители грешников, их жены, дети, слуги наследуют жизнь вечную и увы! не в состоянии будут не только помочь, даже подать слово утешения своим несчастным близким. И, хотя бы грешники взывали о помощи, не подобно евангельскому богачу, к Аврааму, отцу верующих, но к своим отцам по плоти, то и сии не будут в состоянии омочить свой перст и охладить язык их, страждущих во пламени, ибо пропасть великая будет разделять их (Лк.16:24–26).

Таково будет угнетенное сознанием своей греховности, очевидности ее для всех, – тяжестью проклятия Божия, разлукою навеки с дорогими лицами, – таково будет состояние душ отверженных! По истине, «ту будет плач»...

Углублять ли свой умственный взор далее? Проникать ли в ту бездну мук бесконечных, которая предназначена для грешных и в Священном Писании называется различно: то геенною, то озером огненным (Апок.19:40), то тьмою кромешною (Мф.22:13), то адом? (Пс.9:18). Но какой ум человеческий в состоянии изобразить вечные мучения грешников, находящихся под страшным игом проклятия Творца, вдали от всего доброго, в сообществе диавола и ангелов его, – там огонь не угасает и червь не усыпает! «Ту будет плач и скрежет зубов» (Мф.18:12).

И никто из нас, православные, да не осмелится сомневаться, по выходе из святого храма, как это часто бывает в наше время, – все ли будет так действительно, как сказано, и даже подобает ли нам быть судимыми или нет, в последний день. Чаем воскресения мертвых, чаем пришествия Господа и Его праведного суда, ибо такова воля Господня, открытая нам в Евангелии, а скорее небо и земля прейдут, чем окажется ложным хотя одно слово, содержащееся в этой Божественной Книге. Итак, какой ответ дадим мы Господу в день страшного Его пришествия, ибо прежде чем будем осуждены, мы будем спрошены? О, конечно, мы не будем безмолвствовать пред Ним и скажем... но что скажем мы в свою пользу?..

Ученые нашего времени, без сомнения, скажут, что им в конце концов обязано было современное человечество успехами своего образования и утонченных нравов, справедливостью общественных отношений, своим владычеством над природой, познанием ее законов, образа ее действий, пространства небес, естества возвышающихся над ними светил небесных и пр. Мы, скажут они, своим трудом, в течение целой жизни приковывавшим нас к одному месту, мы своими открытиями и изобретениями подняли человечество на всю подобающую ему высоту и, без сомнения, подняли бы его еще выше, если бы Тебе, Господи, не угодно было положить конец нашей жизни.

А за ними – и представители так называемых прикладных знаний, литераторы и художники, воспитатели и учители, судьи и чиновники и все практические деятели в свою очередь поставят себе в заслугу то, что одни из них усердно распространяли научные открытия, здравые мысли и утонченные вкусы среди общества посредством печати и художественных произведений, другие – что они воспитывали в уважении к ним молодое поколение; те – что они вырабатывали лучшие формы общежития и судоустройства, иные, наконец, что они приспособляли научные открытия к практической жизни, обращая их на пользу всем, строили железные дороги, телеграфы и пр.

Не умолчат и люди торговые и скажут, что они увеличивали и улучшали производство товаров и пользовались всеми средствами для скорейшего и, по возможности, дешевого снабжения ими всех классов общества, преимущественно же богатых; а, так как торговля давала им большие средства к жизни, то, скажут, часть их мы уделяли в пользу благотворительных учреждений, за что сами получали похвалы и награды.

Не будут безмолвствовать и рабочие люди и все – и разного рода ремесленники, и слуги, и чернорабочие коротко скажут, что они ежедневно с утра до ночи трудились в поте лица, хотя и при этом едва-едва успевали зарабатывать себе и своим семействам кусок хлеба на всякий день.

Так представители всех сословий и классов общества нашего практического века поставят себе в заслугу то, что все они в конце концов трудились на пользу общую, ибо каждый радел о своих выгодах, а из выгод частных лиц слагается выгода общественная. Но, православные, удовлетворим ли мы этим ответом Господа? Нет! ибо, скажет Он, – вы трудились и за то получили свою награду. В поте лица своего вы ели свой хлеб? Так, ибо не трудившийся да не яст! И вот вы трудились и были сыты.

Но вы хотите войти в царствие. Чем же, скажите, вы заслужили оное? Вы исчерпали глубины премудрости человеческой, но она – ничто в сравнении с Моим всеведением; вы стяжали себе великие богатства на земле, но и всех их недостаточно для выкупа одной души нераскаянного грешника; вы понастроили удобных путей сообщения и грандиозных зданий, но не построили башни до небес, чтобы по ней взойти в царствие. – Кто имеет веру, тот спасется (Мк.16:16). Где же вера ваша в Отца небесного? Известны ли сердцу вашему чистые излияния любви и приверженности к вашему Создателю и Отцу? Где благочестие, на все полезное? Где страх Божий и ожидание Его праведного суда? И скажем ли, осмелимся ли сказать, что мы достаточно веровали? Увы! если и скажем это, то Господь посрамит нас вопросом: а где плоды вашей веры, где дела любви и милосердия к ближним? Раздирались ли сердца ваши жалостью при виде несчастного, коему могли вы помочь? Сострадали ли вы бедным? Вы видели алчущих – накормили ли их, – жаждущих – напоили ли? Ах, вы не были настолько богаты, чтобы помочь им? Но обласкали ли вы сиротку, пригрели ли в рубище одетого, больного и в темнице посетили ли? Вы, говорите, веровали в Отца небесного и любили Его, но почему же вы не любили его детей, своих братьев – ближних? Или довольно одного – любить Бога? Но кто говорит, что он любит Бога, а в тоже время брата своего ненавидит, тот лжец (Ин.4:20).

Так, братия, ни глубокая ученость, никакое уменье, ни даже трудолюбие не оправдает нас пред Богом на страшном суде, если мы не будем жить в вере в Бога, сопровождая ее любовию к ближним. Вера же в Бога это есть живая уверенность в существовании Личного Триединого Бога, Творца, Искупителя и Мздовоздаятеля, более непоколебимая, чем наша уверенность в собственном своем бытии, более сладостная, чем питание для человека, умирающего с голоду, или сердечное утешение для истерзанного горем, – более постоянная, чем желание человеком добра себе самому. Сравнивая чувство веры с сими присущими человеку чувствованиями, желаем сказать, что вера и сих даже постоянных чувствований тверже, желаннее, благотворнее. Кто приобрел себе столь непоколебимую веру, кто и в горе – за утешением, и в радости – с просьбою новых радостей прибегает к ней, с тем Бог всегда и везде. И посмотрите, как осуществляет человек верующий закон любви Божественной в жизни.

Вот он, верный раб, всех любящий и ненавидимый только закоренелыми грешниками, по естественному отвращению упорного зла от добра. В каждый миг настоящего, он живет добром, он не помыслит злом даже на недруга, все ему друзья и находят в нем утешение и поддержку, всегда он бодр и деятелен, доволен немногим, всем слуга; в общественной жизни лучший сосед, в государственной – честный гражданин, в семейной – верный муж, добрый отец, покорный сын, нежно любящая мать. Нужда и горе в настоящей жизни, его, как и всякого человека, тревожат, но лишь на миг, ибо с доброю верою скоро выходит он из затруднений, он утешает себя будущею наградою в царстве любвеобильного Отца, на Него все его неложные упования, в Нем находит он свое утешение. Оттого на всех делах его почиет благословение Божие и неоскудевающая любовь, почерпаемая им из неизсякаемого источника – от Бога, придает всей его жизни умилительную привлекательность. Удивительно ли, что и на страшном суде Господь поставит его одесную Себя?..

Будем же, братия, возгревать в себе веру и любовь к Богу и ближним, стремясь сами и других примером своим увлекать к совершенству, как Отец наш небесный совершен есть! Тогда и мы не с грешниками станем ошуюю в день судный, а вместе с праведниками услышим сей вожделенный глас: «Приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира». Аминь. (Слово прот. Философа Орнатского).

Наступающая сырная седмица именуется в книгах церковных «преддверием покаяния, предпразднеством воздержания, предочистительною седмицею священнаго поста». «Отверзошася», поется в службе церковной в сырную неделю, «Божественнаго покаяния преддверия, приступим, усердно очистивше телеса: брашен и страстей отложение творяще, яко послушницы Христа. Постом входы и преддверие да не оскверним зле невоздержанием и пиянством» (Служба сыр. нед.). По уставу церковному сырная седмица есть как бы полупост; в продолжение ее Церковь запрещает употребление пищи мясной, заповедует умеренность и в пище дозволенной. – В среду и пяток этой седмицы служба церковная совершается покаянная: вместо радостной литургии совершаются, как и в великий пост, только часы с покаянною молитвою: «Господи и Владыко живота моего», и с земными поклонами. Нынешнее Евангелие изображает второе пришествие Господа нашего Иисуса Христа и последний, страшный для грешников суд. Все это установлено св. Церковию для того, чтобы мы ревностнее озаботились должным приготовлением себя к приближающемуся времени поста и покаяния, чтобы заранее вспомнили о грехах своих и почувствовали сокрушение о них; чтобы нам удобнее было вступить, легче привыкнуть к строгому пощению в великий пост.

Верно ли мы выполняем такое благое намерение св. Церкви? Слушаем ли мы, братия возлюбленнии, увещания матери нашей Церкви? Она заповедует воздерживаться, а дети ее более предаются невоздержанию; она повелевает сетовать о содеянных грехах, а они более прибавляют беззакония; она внушает умилостивлять Бога, а они более прогневляют Всевышнего; она назначает пост, а они более объедаются и упиваются; она предлагает покаяние, а они более свирепствуют.

Есть, братия, у многих из нас один гибельный порок, который часто совершенно расстраивает, совершенно разрушает нашу жизнь, удаляет нас от Бога, губит душу нашу. Порок этот – невоздержание, ненасытность, излишество в удовлетворении наших желаний, потребностей нашей грешной природы, неумение пользоваться умеренно с христианским рассуждением, даже естественными удовольствиями. Человек не знает меры своим желаниям, не может и не хочет положить границы их удовлетворению, и сам добровольно отдается им во власть, делается их рабом, покорным слугою. Душу свою, бессмертную, богоподобную, созданную для блаженства в общении с Богом, он, по неразумию своему, подчиняет грешному, тленному телу, заставляет ее слепо, покорно служить прихотям тела, вместо того, чтобы господствовать и мудро управлять ими. Так, мы живем по плоти, а не по духу, и оттого ни мало не совершенствуемся в добре, но все меньше и меньше жизнию, поведением своим напоминаем истинных христиан.

Да, братия, гибелен и для души, и для тела этот порок – порок невоздержания! А между тем люди настолько свыкаются, сживаются с сим пороком, что не только не борются с ним, но считают как бы своей обязанностию, своим долгом – исполнять ненасытные требования плоти, предаваться всевозможным излишествам. А если, почему-нибудь не удается нам это, мы впадаем в печаль и уныние, даже с глубокими вздохами сожалеем о подобных неудачах. Присмотритесь внимательно к собственной жизни, и вы убедитесь, что это так. Вот пред нами молодые люди в полном расцвете сил и здоровья. Они безумно растрачивают их среди всевозможных излишеств, бурных удовольствий, чтобы, как говорится у нас, было чем помянуть свою молодость. И поминают действительно, но только с поздним сожалением о напрасно растраченных, погубленных силах. Или: наделит Бог человека богатством, избытком земных благ, – и вот он, сознавая возможность, при помощи их тешить свои низменные страсти, удовлетворять свои чувственные желания, предаваться веселой, беспечной жизни, окружает себя безумной роскошью, забывая о Боге, о правде и ближних, – и гибнет, тонет в этом омуте бессмертная человеческая душа! А как пользуются люди всяким благовидным случаем, чтобы послужить своему идолу – пороку невоздержания, омрачая истинно радостные, светлые события своей жизни, оскорбляя святость великих праздников! Это случается у нас постоянно. Так справляются браки, крестины, храмовые наши праздники, так проводятся святые дни Пасхи и Рождества. И забываем мы, что еще израильскому народу за такое празднование сказал Бог: новомесячий ваших и праздников ваших ненавидит душа Моя (Ис.1:14).

Но, возлюбленнии братия, если когда бывает ненавистно Богу, противно Ему наше времяпрепровождение, так это в предстоящие дни масленицы. От одного представления, во что скоро должна превратиться жизнь добрых христиан, каким они будут предаваться излишествам, сердце пастыря невольно сжимается невыразимою скорбию. И как ему не скорбеть и не плакать: его духовные чада, за которых он должен дать ответ пред Богом, на его глазах будут делать всевозможные дела тьмы: козлогласованию и пиянству, буйству и разгулу, не внимая голосу св. Церкви, забывая свое христианское звание! И трудно пастырю удержать их – не послушаются они его голоса, не посмотрят на его слезы, потому что для них важнее исполнить языческий обычай, потому что им неловко и стыдно отстать от людей в этом общем неразумном увлечении разгулом!

К сожалению, надобно признаться, что мы, именующиеся христианами православными, сырную седмицу превратили в какой то языческий праздник. Ее встречают у нас, готовятся к ней, как бы к великому празднику. Начинаются излишние хлопоты, с излишними издержками, чтобы как можно веселее провести ее. О воздержании в это время нет и помина: только и дум – об одних утощениях и развлечениях. И чем ближе к посту, тем более разгул увеличивается. Последние дни сырной недели называют у нас широкою масленицею, безотчетно почитают их временем праздности и веселия, и предаются самому неумеренному невоздержанию и безумному разгулу. Каких дел тьмы не совершается в нашем православном народе в продолжение этих дней? Сколько душ низвергается в это время в пропасть греховную?

Это ли преддверие великого поста, это ли христианское приготовление к нему?

Оставим, братия, этот нехристианский обычай так невоздержно и разгульно проводить приготовительные дни к великому посту. У нас есть много своих христианских праздников, к чему нам еще справлять празднования языческие? Оставим все, что противно уставу церковному: пресыщение, пьянство, соблазнительные зрелища, нескромные игры, срамные песни и тому подобное. Можно провести сырную неделю по христиански, без вреда для души и тела, и с большим удовольствием.

Чтобы проводить Сырную седмицу по христианскому долгу, надобно во время ее поступать так, как заповедует св. Церковь: отложить всякие непристойные заботы и злые обычаи, памятуя страшный суд и праотеческое падение. (Из разн. поучений).