Об исповеди

Когда вы пойдете, братия, на исповедь к вашему духовнику, то старайтесь припомнить все ваши грехи и имейте при этом твердое, решительное намерение рассказать ему все, что знаете за собою худого, и рассказать без всякого извинения и оправдания. Вы хотите, чтобы духовник от лица Божия простил вам грехи, – но как же он вам простит грехи, когда вы не вполне их ему откроете? Вы хотите излечиться от греховной болезни; но как же духовный врач излечит вас, когда вы не скажете ему прямо всей болезни? Стыдно как то бывает открывать все духовнику? – Стыдись грешить, а открывать грех уж нечего стыдиться. Тяжело это для тебя? Что ж делать! грех и прощен быть может только когда грешник восчувствует и, так сказать, вынесет всю его тяжесть. Чем тягостнее и мучительнее на исповеди, тем легче будет после исповеди. Лучше какой-нибудь час помучиться, чем мучиться всю жизнь, а может быть и всю вечность: ибо грех будет находиться в душе нашей, доколе не выбросим его на исповеди. Ты боишься, чтобы духовник не переменил о тебе хорошего мнения, чтобы не стал думать о тебе худо, когда ты признаешься ему во всех своих слабостях и пороках? Поверь, что никогда не скажешь ему ничего такого, что привело бы его в изумление. Духовник сам человек со слабостями и, может быть, грешнее тебя; он знает более других немощи и падения людей. Чем более ты откроешь ему грехов, тем усерднее он будет о тебе молиться Богу; чем откровеннее ты ему признаешься, тем лучшее он будет иметь о тебе мнение. Много на свете грешников, но мало таких, которые откровенно признаются во грехах. От духовника ты можешь скрыть грехи, но от Бога не скроешь; Он знает все твои грехи; знает самые потаенные твои греховные намерения. Пред духовником ты будешь чист, прав, но пред Богом мерзок, осужден за то, что постыдишься одного человека, своего духовника. Лучше всего не ходить на исповедь, нежели исповедаясь скрывать грехи; ибо как тяжело грешит тот, кто на исповеди утаивает грехи! Он обманывает духовника, – но и пред человеком лгать грешно; он обманывает Бога, а пред Богом лгать вовсе бесстыдно; он прикрывает свои грехи новым грехом. Ибо почему ты не все сказываешь духовнику? По гордости. Не иное что, как гордость, запрещает тебе признаться, что ты обременен тяжкими, гнусными, низкими пороками. Тебе не хочется раскаяться пред духовником? Так будут открыты грехи твои на страшном суде, пред миллионами людей и ангелов. Вот тогда уж подлинно будет стыдно, – так стыдно, что ты станешь просить горы и холмы, чтобы они скрыли тебя от стыда.

Итак, братия, если хотите исповедоваться, то исповедуйтесь со всею откровенностию: открывайте все, что знаете за собою худого; показывайте себя такими, каковы вы на самом деле. Оправдания и извинения на исповеди вовсе неуместны.

Се чадо, говорит духовник, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое.

Какое дивное у нас, братия, таинство – исповедь.

Откроешь пред духовником, в чем ты грешен; духовник скажет, обращаясь к тебе: прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, и в это время, тотчас, грехи тебе простятся, и ты новым, бодрым и покойным делаешься, как будто ты никогда ни в чем не грешил, будто бы был всегда чист и прав пред Богом.

Когда бумагу раздерешь, уничтожится все, что было написано на ней; и когда духовник скажет: прощаю и разрешаю: прощаются все грехи, какие были на нас, раздирается рукописание грехов. Как водою омывается от нечистот наше тело, и, омываясь, чрез то оживляется и укрепляется в силах: так покаянием омывается от грехов наша душа, и чрез это омовение делается тверже, крепче против греховных искушений, сильнее, более готова на дела добрые.

Какую силу при крещении имеет погружение крещаемого в воду, с произношением слов: крещается во имя Отца и Сына и святаго Духа, ибо с этим вместе очищаются все грехи крещаемого; точно ту же силу имеет разрешение духовника, с произношением слов: прощаю и разрешаю, ибо вместе с этим прощаются все грехи кающемуся. И потому то покаяние называется вторым крещением и банею обновления души.

Как духовник имеет такую власть, когда прощать так грехи может только один всеведущий, всемогущий Бог? Власть эта Божеская духовнику дается от Самого Бога, Господа Иисуса Христа: Господь Иисус Христос вначале дал ученикам и апостолам Своим Свою Божескую эту власть, и от тех она преемственно переходит ко всем пастырям Церкви Христовой, ко всем духовникам.

Да, духовник прощает грехи кающемуся не по своей власти, но властию Иисуса Христа, Иисусом же Христом ему данною: и потому, когда он прощает, это все равно, что Сам Иисус Христос прощает. Духовник на исповеди представляет, изображает Иисуса Христа, прощающего грехи грешнику кающемуся.

Как же, за что же Иисус Христос прощает нам на исповеди наши грехи? Чем мы заслуживаем это прощение? – спросите вы. А чем мы заслужили то, что Иисус Христос для нашего спасения с неба сошел, и за наши грехи пострадал, умер? Конечно, ничем. Иисус Христос все сделал для нас, по одному Своему человеколюбию, по тому одному сделал, что Он человеколюбивый Бог, что Он людей любит и желает им спасения.

Вот поэтому же Иисус Христос и на исповеди прощает наши грехи, т. е. прощает по одному Своему человеколюбию, прощает за то нам, что мы человеки, Его создания.

Бывайте же, братия, на исповеди с полною уверенностию, что грехи ваши простятся вам, если только вы исповедуетесь со всею откровенностию; чтобы получить прощение во грехах, открывайте все, что знаете за собою худого; показывайте себя такими, каковы вы на самом деле; ничем себя сами не извиняйте и никак не оправдывайте. На исповеди чем сознательнее и откровеннее, тем лучше. Аминь. (Сост. по поучен. прот. Р. Путятина, № 111 и 112).

Благодарение Господу, мы уже проходим святое поприще великого поста. Многие из нас уже очистили свою совесть покаянием, исповедию и причащением Тела и Крови Христовых. Но многие ли из нас после исповеди и причащения делаются лучшими? Большая часть начинает жить так же, как жили прежде, своих греховных привычек не оставляют, своего образа жизни не переменяют. Отчего же это?

Прежде всего вина этого заключается в неискреннем раскаянии в грехах. Как многие, и каясь по-видимому, на самом деле не приносят должного, истинного покаяния, идут на исповедь, а грех оставить намерения не имеют, соединяются со Христом, но в то же время не теряют любви и ко греху! Посудите, чего же ждать от таких кающихся? Будут ли они стараться оставить страсть, которую лелеют, которую пожалуй еще и открыть не хотят? Будут ли таковые обучать себя добродетелям христианским, к которым ни малейшей наклонности не имеют? Очевидное дело, какими они были до исповеди, такими останутся и после нее, улучшения нравственного от них ждать нечего.

Но не все же приносят покаяние ложное. Многие, очень многие, когда идут на исповедь думают о перемене жизни своей; но и из этих очень не многие устаивают в своем добром намерении, очень не многие действительно переменяют себя. Это отчего? У них недостает терпения, постоянства в борьбе с грехом. Победить грех можно только постоянною, продолжительною борьбой, постоянным противлением ему. А где в нас это противление греху? Представился случай к совершению его, и мы не в силах удержать себя. Присоедините к этому пример других, во грехах живущих, советы друзей, установившийся порядок жизни, располагающий больше к нарушению, чем к исполнению заповедей евангельских и церковных, и вы поймете, как человеку трудно становится противиться этому напору искушений. Но если ты, христианин, действительно имел твердое намерение измениться, отчего бы не попытать, как только представится случай ко греху, бежать от него дальше; как только возникло в тебе поползновение к греху, подавить его вначале? Но ты не сделал этого, не употребил усилия над собою, не воззвал в минуты искушения с слезною мольбою ко Господу, – и вот только что полученную в таинствах покаяния и причащения чистоту ты опять запятнал. Часто мы сами ищем поводов ко греху. Зачем мы после исповеди и святого причастия вскоре и с радостию идем в те места, где прежде губили себя, в те общества, к тем лицам, которые служат или соучастниками нам во грехах, или орудием их? Что же удивительного, если мы снова впадаем в грехи, нами любимые? Разве возможно быть в огне и не обжечься, играть острым ножом и не обрезаться? Не так делали люди истинно кающиеся. Давши намерение исправить себя, они не стремились, а бежали от того, что каким бы то ни было образом могло располагать их ко греху. Они налагали на себя новые правила, устраивали новый порядок жизни, – и достигали желаемого. Посмотрите на Марию Египетскую, решившуюся оставить путь беззакония своего. Зачем это она бежит в пустыню от людей, от общества, от удовольствий, развлечений жизни и начинает совершенно новый порядок жизни? Она знала и чувствовала, что без этого она видела бы одни препятствия к исполнению своего намерения, и что оставление всего этого есть единственное, самое лучшее средство укрепить себя на пути добродетели. Но мы не подражаем подобным кающимся; от этого и не изменяемся к лучшему после покаяния.

По большей части, мы каемся без надлежащего сознания своих грехов, не знаем даже, в чем и каяться, мы каемся, по большей части, без должного сокрушения, – ибо, не имея ясного взгляда на самих себя, не углубляясь в тайники своей совести, не ощущаем довольно тяжести своих грехов, не чувствуем своей виновности пред Господом – Сердцеведцем; мы каемся, по большей части, без искренней решимости исправиться, каемся как бы для того только, чтобы снова грешить, – отдаем, как иногда выражаются, грехи на исповеди, а потом опять копим их до новой исповеди. И так то проходит жизнь наша.

Есть еще причина, отчего после исповеди и св. причастия мы не изменяемся к лучшему. Это то, что мы ничем не возгреваем эту решимость на добро. Ее нужно глубже укоренить в себе чрез благочестивые размышления, чтение Слова Божия, чрез пост, молитву, посещение храма Божия; иначе доброе намерение, не питаемое, не укрепляемое ничем, начинает слабеть, и тот, который полагал его в своем сердце, среди суеты мирской, среди забот житейских, начинает забывать о нем; отчего все доброе, в нем таившееся, или остается в одном намерении, или совсем исчезает, и он опять служитель греха.

Вот, братия, причины, по которым мы после исповеди и св. причастия не делаемся лучше: это наша привязанность ко греху, которую мы не оставляем даже и тогда, когда идем на исповедь; это недостаток твердости для борьбы с грехом; это, наконец, недостаток усердия к поддержанию в себе духовной жизни соответствующими ей духовными упражнениями. Не будем предаваться рассеянию и обленению, чтобы таинства покаяния и св. причащения были плодотворны в нас; усугубим внимание к себе, употребим усилия над собой. Все в жизни достигается трудом и усилием; трудиться, бороться с собой нам нужно, и тогда только выйдем победителями.

Неизреченная милость Божия в том, что нам грешным даровано право приносить покаяние; ибо по суду правды нарушитель воли Божией должен был бы подлежать вечному гневу Божию: можно ли нам бесчувственно злоупотреблять дарованною милостию? Безмерное долготерпение Господа Бога, что Он, не хотящий смерти грешника, готов семьдесят крат седмерицею отпускать ему грехи: но можно ли нам бесчувственно своим небрежением искушать Божие долготерпение? Подобная бесчувственность не может быть и безнаказанною. Св. Иоанн Предтеча, требуя от каявшихся грешников плодов достойных покаяния, при этом предостерегал их, что всяко древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает и во огнь вметаемо (Мф.3:10). А св. апостол Павел, вразумляя грешника к исправлению, говорит: или о богатстве благости Его (Бога) и кротости и долготерпении нерадиши, по жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведнаго суда Божия (Рим.2:4, 5). Да, настанет время, когда и покаяние будет уже неблаговременно и исправление неуместно, – Господь милосердый явится некогда Судиею нелицеприятным, и воздаст коемуждо по делом его.

Усвоим же и запомним, братия, ту истину, что покаяние установлено Богом именно для уврачевания наших духовных недугов, для вспомоществования в наших немощах на пути к духовному совершенству, – но отнюдь не в потворство нашему нерадению, нашему самоугодию. Надобно нам дорожить Божиею милостию, чтобы быть достойными милости; надобно нам бояться суда Божия, чтобы не подвергнуться осуждению праведному. Сотворите плод достоин покаяния. Аминь. (Сост. по «Душеп. чт.», 1885 г., февраль. стр. 231).

Какое важное для души нашей время, какое неоцененное сокровище подается нам милосердием Господа Искупителя нашего! Теперь прииди токмо и исповедуй грехи свои, и приимешь оправдание: глаголи беззакония твоя, да оправдишися (Ис.43:26).

Принесем, братия, исповедание полное и совершенное, не скрывая ничего от постыдного действия до безумного слова, до нечистого помысла, до преступного желания; раскроем пред Богом всю душу и сердце, все тайны страстей и греховных вожделений. Сердцеведец видел все беззакония наши еще тогда, когда зачались они в тайных помышлениях сердца нашего. Вездесущий был с нами и тогда, когда мы, скрывшись от взора человеческого, и почитая себя невидимыми ни для кого, безрассудное мыслили, бесстыдное делали. Пред Ним ли думаем укрыть наши грехи? Теперь Он долготерпеливо ожидает, пока мы сами добровольно возгнушаемся нечистотою своею, исповедуем пред Ним беззакония свои; но придет день суда, когда Он Сам обнаружит все постыдные дела наши пред всем собором ангелов и человеков.

Принесем исповедание искреннее и чистосердечное, не скрывая побуждений к беззакониям, которые таятся в развращении сердца, в тайной любви ко греху, в услаждении сердца греховными вожделениями и чувствами, не изыскивая ложных извинений в грехах своих, тем более не обвиняя других вместо самих себя. Мы приходим сюда врачевать свои язвы, а не скрывать их от врача, исповедовать свои грехи, а не осуждать других, чтобы вместо прощения, не наследовать сугубого и неразрешимого осуждения. Суд Божий тем и различается от судов человеческих, что на нем оправдывается тот, кто искреннее открывает нечистоту свою. И пред кем нам извинять себя? Пред священником? Но он только свидетель исповедания нашего, и сам из числа грешников, ищущих оправдания и спасения в едином Спасителе. Для того то Господь и предал власть отпущать грехи подобострастным нам человекам, чтобы они могли спострадать нам и быть внимательными к тяжкой болезни души нашей. Чем искреннее открываешь сердце твое пред отцом духовным, чем чистосердечнее исповедаешь пред ним жизнь свою; тем более возбудишь его споболеть с тобою, успокоить мятущуюся совесть твою, искреннее воздохнуть к Богу о тебе.

Принесем исповедание слезное, сокрушенное и смиренное. Одна благоприятная Богу жертва есть дух сокрушен. Станем подобно кающемуся мытарю и возопием: Боже, милостив буди мне грешному! Если бы мы могли видеть ту участь, которая ожидает грешника за гробом; те мучения, которые терпят души, не принесшие истинного покаяния: мы попяли бы всю силу слова Господня: блажени плачущии ныне, яко возсмеетеся; обаче горе вам смеющимся ныне, яко восплачетеся и возрыдаете. Мы плакали бы плачем неутешным, как плакали во всю жизнь свою те, коим открыто было состояние душ, разлучившихся с телом.

Принесем покаяние твердое и неизменное. Что пользы исповедать грех, без намерения оставить его навсегда? Восставать, чтобы упадать опять еще глубже. Обращаться к Богу только затем, чтобы, похитив, так сказать, прощение, опять изменять Ему? Получив прощение грехов своих, изгоним их немедленно не только из жизни и деятельности, – а из самого воображения и памяти нашей. Дав пред престолом Христовым обет вести жизнь чистую и благую, будем повторять себе обет сей в храме Божием и в дому своем, вечер и утро, сидя за трапезою и покоясь на ложе своем, чтобы дело спасения нашего никогда не выходило из нашей памяти и обратилось в главное и первое дело нашей жизни. Да будет непрестанно в уме и на языке нашем оное слово Иосифа целомудренного: како сотворю глагол сей злый и согрешу пред Богом?

Св. Церковь учит нас, братия, просить у Господа, чтобы Он помог нам Своею благодатию сохранять в себе навсегда покаянное чувство умиления и сокрушения сердечного, – сделаться непрестанно кающимися.

Неужели недостаточно того, что мы исповедуемся и каемся в определенное на то время св. поста? Было бы достаточно, если бы мы могли, по очищении себя покаянием, по примирении с правосудием Божием, по соединении с Господом Иисусом Христом в причащении, разрешиться тотчас от уз плоти с живущим в ней грехом. Было бы не нужно каяться непрестанно, если бы мы были уверены, что смерть не может застигнуть нас без покаяния. Но пока мы во плоти с живущим в ней грехом, пока есть возможность ежеминутно пасть и сделаться опять грешником, повинным суду Божию и умереть неоправданным; – нам нужно не только чаще обновлять свое покаяние в известные, определенные на то времена, но и пребывать в покаянии постоянно – все время своей жизни. Для сего истинно кающиеся грешники отлучали сами себя даже от общества человеческого, чтобы ничто не препятствовало им быть всегда с единым Господом, изгоняли себя в пустыни, чтобы ничто не могло погасить в душе их святой ревности к очищению себя от всякие скверны плоти и духа; чтобы не утратить среди соблазнов мира сокровища оправдания и непорочности, приобретаемых всегдашним покаянием. Если мы не можем отлучиться от общества, быв связаны с ним многими узами, освященными самим Богом; то ничто не препятствует нам удаляться от дружеского общения с теми, содружество которых ведет к соблазну и греху. Если не можем удалиться в пустыню, то можем и должны углубляться чаще в пустыню сердца своего, и там беседовать с Богом, можем заключать чувства свои от соблазнов мира, ограждая их страхом Божиим, памятию смерти и суда будущего: ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему иже в тайне; и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве. Если не можем обречь себя на постоянные лишения и скорби, то необходимо стяжать нищету духовную, которая состоит в беспристрастии ко всему земному; необходимо приучить себя к воздержанию и терпению, к благодушному перенесению всех скорбей и напастей, которые попускаются на нас или испытующею премудростию, или наказующею правдою Отца небесного. Вообще, должно всемерно сохранять и возгревать в себе дух умиления и сокрушения сердечного, – каждодневно приносить Господу молитвенное исповедание грехов своих, – всегда начинать как бы вновь отвращаться от греха, – во всякое время воздыхать ко Господу в сердце своем, и из глубины души взывать Ему: Боже, милостив буди мне грешному! Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь! Не отвержи мене от лица Твоего, и Духа Твоего Святаго не отыми от Мене! Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей! Аминь. (Сост. по поучен. Димитрия, архиеп. Херсонск., т. 5-й).

Долго прогневлял я бесконечную правду Твою, Владыко живота моего, дерзким преступлением заповедей Твоих; долго злоупотреблял я самым долготерпением Твоим. Много гласов благодати Твоей, призывающей к покаянию, слышала совесть моя, и оставалась глухою и неподвижною. Много ударов гнева Твоего чувствовало сердце мое, иногда даже пробуждалось от нечувствия греховного, но скоро опять погружалось в прежний беспробудный сон свой. Много раз давал я обет истинного исправления, и опять возвращался на прежний путь греха и заблуждений. Есть ли во мне, и после сего, надежда покаяния? Отверзутся ли мне еще двери милосердия Твоего? Но я слышу вожделенный глас Твой, Человеколюбче: яко не призвати праведныя, но грешные в покаяние, взыскати и спасти погибшего приходил Ты на землю. Верую, что бесконечная благость Твоя ищет и мене заблудшего, что бездна милосердия Твоего покроет все множество и моих бесчисленных зол. Буди убо Спаситель и мне погибшему; не отврати лица Твоего и от Мене оскверненного; яви человеколюбие и на мне недостойном. Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей! Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!

Чувствую тяжесть подавляющего меня бремени греховного, но не имею возможности свергнуть его и освободиться от него. Вижу бездну, в которую упадаю все глубже и глубже; но нет сил у меня восстать и выйти из нее. Ты Сам, Светодавче, просвети очи мои, да не когда усну в смерть, да пробужусь от мглы прегрешений моих, да восстану от глубокого сна греховного и воскресну от мертвых! Ты Сам, Всесильне, даруй мне благодатную силу Твою, чтобы я мог расторгнуть узы, которыми связали меня собственные мои страсти, выйти из пропасти, поглощающей меня, стать право на камени заповедей Твоих. Коснись унылого сердца моего, возбуди в нем искру св. ревности, чтобы и от глубины души моей я отвращался всякого беззакония; согрей хладное сердце мое и возжги в нем святую любовь к добродетели и правде чтобы я мог твердо и неуклонно идти по пути правды и истины, возлюбить заповеди Твои!

Ни слезы – теплой и умилительной, ни воздыхания – глубокого и скорбного, ни печали, ни соболезнования не издает от себя это хладное, равнодушное сердце. Где же искать помощи в сем безнадежном положении духа, как не у Тебя, Всемогущий? Откуда занять жизни омертвевшему духу, как не от Тебя, Жизнодавца! К Тебе убо молитва моя, Человеколюбче: Сам убо, Судие мой и Ведче мой, обличи меня пред совестию моею, да явлюся самому себе во всем постыдном виде нечистоты греховной, да увижу себя таким, каким предстану я пред страшный и праведный суд Твой, когда обнаружишь Ты все сокровенные помыслы душевные, когда изведешь на свет все тайны сердечные, когда обнажишь грешника от всех покровов лицемерия пред лицом неба и земли! Ты Сам, сокрушивший вереи адовы, сокруши и ниспровергни все грехи сердца моего, изведи меня, как Лазаря, из гроба нечувствия! Теплотою животворящего Твоего Духа согрей охладевшее, оживи омертвевшее, умягчи окамененное сердце мое, да сокрушается оно печалию о грехах моих, да изведет источники слез к омытию нечистот моих. Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь, исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя и душа моя смятеся зело; сотвори с рабом Твоим по милости Твоей, живи мя по словеси Твоему. Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!

«Господи, Боже мой, услыши ныне моление мое, недостойного раба Твоего, и презри согрешения сих рабов Твоих, в покаянии к Тебе прибегающих: и даждь им сердечное сокрушение и болезнь о гресех, ими же Тебе Творца своего прогневаша, могущую их от грехов очистити. Даждь им благодать Твою, яко да тою возбуждаеми и подкрепляеми, в память злая дела своя приведут, и сия вся в страсе Твоем истинно исповедят; и от них разрешения, чрез мене недостойного (духовника), по Твоему обещанию сподоби». (Димитрия, архиеп. Херсонск., т. 4-й, № 1-й).