Неделя 5-я Великого поста

Се восходим во Иерусалим, и Сын человеческий предан будет архиереом и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком, и поругаются Ему, и уязвят Его, и оплюют Его и убиют Его (Мк.10:33. 34).

Заранее Господь начал говорить ученикам Своим о предстоящих Ему страданиях, заранее и нам, братия, должно размыслить о страданиях Христовых. Когда наступят самые дни страданий Христовых, легко ли нам тогда будет собирать к ним всю нашу душу – собрать мысли, рассеянные по житейским предметам, собрать желания, волнуемые и увлекаемые страстями, собрать чувства, пригвожденные к земле разными пристрастиями? А без этого что мы будем? Мы не поймем тайны страстей Христовых, не войдем в их дух, не встретим их с полным сердечным сочувствием и, может статься, иной останется и без живой веры во Христа, хотя на устах и будет обносить Его имя, и у гроба Христова можно будет повторить нам слова пророка: видите, праведный погибе и никто не приемлет Его сердцем (Ис.57:1).

Остановимся же заранее на страданиях Христовых и размыслим: кто, за кого или за что, почему и для чего пострадал? – Пострадал именно Сын Божий за нас и за наши грехи; пострадал потому, что иначе не могло совершиться наше спасение; пострадал для того, чтобы оставить нам сильнейшее побуждение к спасению; вот истины, которые хочу теперь изложить вашему вниманию.

Что Иисус Христос есть Сын Божий, и не в том смысле, в котором сынами Божиими называются и люди, но в смысле существенном, единственном и исключительном, недоступном ни для какой твари, ни для ангелов, почему Он и называется Единородным, и есть столь же истинный Бог, как и Бог Отец и Бог Дух Святой: на это, думаю, для вас, возлюбленные, как для православных христиан, не нужно много доказательств, а нужно разве одно напоминание. В св. Писании Он ясно именуется Сыном Божиим, высшим всех тварей и ангелов, равным Богу и прямо Богом. Ему приписываются все свойства Божеские, именно: вечность и бытие до создания всех тварей; независимость ни от кого, кроме Бога Отца; всеведение, по коему Он все знает и читает в сердце человеческом, как в книге; всемогущество, коим Он может делать все, что хочет; и, вообще, все божественные свойства. Ему усвояются и действия собственно Божеские, как то: сотворение мира, ибо вся Им быша; промышление о мире, ибо всяческая о Нем состоятся; чудодействия, одному Богу возможные, например: воскрешение мертвых; отпущение грехов, одному Богу свойственное; ибо Он один владеет совестию человеческою. Наконец, Ему предоставляется Богопочитание, какого Бог не уступает никому и ничему из тварей: да вси чтут Сына, сказано в Евангелии, якоже чтут Отца; кто не чтит Сына, не чтит Отца, и не только да чтут Сына люди, но и да поклонятся Ему вси ангели. Так очевидно в Писании Божество Иисуса Христа! Самые иудеи за то более сложились убить Его, что Он объявлял Себя равным Богу и Сыном Божиим: и сего ради паче искаху Его иудеи убити, повествует евангелист, яко Отца Своего глаголаша Бога, равен Ся творя Богу (Ин.5:18). Итак, видите, братия, Кто пострадал? Сын Божий, Сам Бог. Сохраним же эту истину в нашей душе к дням страстей Христовых.

За кого или за что пострадал Сын Божий? Конечно, не за Себя. Не за Себя пострадал Он не только как Бог, но и как человек, ибо не был, как мы, причастен никакому греху. Уже при рождении Он назван Святым, рождаясь от Духа Святого: рождаемое свято, сказал о Нем ангел. В жизни Он был, по апостолу, искушен по всяческим, как мы, но – кроме греха. Еще пророки возвещали о Нем: яко беззакония не сотвори, ниже обретеся лесть во устех Его (Ис.53:9), то же подтвердили о Нем все апостолы (1Петр.2:22; 1Ин.3:5; 2Кор.5:21). Но раскройте Евангелие: кто когда так любил Бога, как Он, когда творить волю Божию было для Него пищею? Мое брашно есть, говорил Он, да сотворю волю Пославшаго Мя (Ин.4:34). Кто когда любил и людей, как Он, коим Он посвятил жизнь свою, научая неразумных, просвещая слепых, восставляя хромых, очищая прокаженных, исцеляя всяких больных, воскрешая мертвых, отпущая грехи, благотворя самым врагам? Кто когда так мало заботился и о Себе Самом, как Он, не Себе угождал, как говорит апостол, и даже не имел где главы преклонить, хотя народ хотел было поставить Его себе царем? Что ж Ему было за Себя страдать? Но, будучи безгрешным, не пострадал ли Он по слабости, как бы не имел силы защитить Себя от людской клеветы, злобы, насилия? Кажется, так было думали самые ученики Его; по крайней мере, когда Иуда привел с собою народ мног со оружием и дрекольями, чтобы взять Его, то один из учеников бросился было защищать Его, выхватил нож, ударил им раба архиереева, и урезал ему ухо; тогда Христос, останавливая ревнивого ученика, сказал ему: возврати нож в свое место; или ты думаешь, что Я не мог теперь умолить Отца Моего, чтобы Он послал Мне более нежели двенадцать легионов ангелов, т. е., дабы, защитить Его, если бы Он имел в том нужду (Мф.26:53), и тут же пришедшие взять Его, при одном Его слове: Аз есмь, разбежались и попадали на землю (Мк.14:50; Ин.18:6). Нет, Он пострадал и не по слабости Своей, а собственно по Своей воле, как Сам говорил: Я отдаю жизнь Мою, но никто не отнимает ее от Меня, а Я Сам отдаю ее; ибо имею власть отдать, как и опять принять ее (Ин.10:17. 18).

За кого же и за что Он пострадал? За нас, братия, за наши грехи. За нас он, безгрешный и Святейший, сделался грехом и клятвою, т. е. принял на Себя наши грехи, как бы Он Сам соделал их, а с грехами и всю за нас ответственность, проклятие и наказание, которое нам бы следовало претерпеть, как грешникам. Сей грехи наша носит, и о нас болезнует, благовествовал о Нем Исаия; и мы вменихом Его быти в труде и в язве от Бога, и в озлоблении; Он язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша (Ис.5:3–5); это Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин.1:29); Он предан за прегрешения наша (Рим.4:25). Возлюбленные! упоминать ли при этом, что у того должно быть каменное сердце, кто не чувствует ни стыда своего, ни ненависти к грехам, ни жалости к Божественному Страдальцу, при поразительной мысли, что Сын Божий пострадал именно за нас, за наши грехи? Но по крайней мере, сбережем эту истину в живой памяти к дням страстей Христовых.

Почему ж необходимо было – именно Сыну Божию пострадать за нас? Неужели Бог, столь же премудрый и всемогущий, сколь милосердый и человеколюбивый, не мог изобрести иного какого-либо средства или способа к нашему спасению, вместо того, чтобы отдать Единородного Сына Своего на страдания и смерть? Не мог ли Он просто прикрыть все требования правосудия Своего Своим бесконечным милосердием и по одному человеколюбию, без всего, одним словом простить нас и помиловать? Законы Божии святы; но Бог не связан ими. Или не мог ли Он образовать человека совершеннейшего, или даже взять высшего из ангелов и употребить на это дело? – Это для Бога, по-видимому, не труднее было бы, как и создать ангелов или людей из ничего. Или, по крайней мере, Сам Сын Божий не мог ли, вочеловечившись, спасти нас одним Своим учением, заповедями, примером, учреждениями церковными, страхом будущих мук, обетованием небесного царствия, но Сам не страдая, не умирая? Что невозможно Всемогущему? На это ответствует св. Афанасий Великий, говоря: «надобно смотреть на то, что для людей полезно, а не на то, что Богу возможно; конечно, мог бы Бог спасти человека и одним словом Своим; но тогда видна была бы одна сила Божия, а человек сам в себе остался бы не лучшим, и при новых искушениях ко греху он, как знакомый уже с грехом, снова грешил бы, и Богу снова всякий раз следовало бы прощать его, и так в безконечность». В самом деле, что это было бы за спасение? При том сами рассудите, мог ли Бог по Своей святости не блюсти святости Своих законов, и всякий раз отменять, а не удовлетворять их требования? Что же и для нас были бы эти законы, когда бы Сам Бог не уважал их? Нет, за наши грехи необходимо надлежало удовлетворить правосудию небесному. Но этого не мог сделать ни ангел, ни человек; ни ангел, потому что, как ни будь он высок, но все, как творение, ниже Бога; ни человек, потому что он не только ниже ангела, но и сам грешник, котораго недостало бы, чтоб удовлетворить и за себя одного, тем менее за весь род человеческий.

Учение Сына Божия, заповеди евангельские, пример Христов, Церковь с ее таинствами, правилами, молитвами, угроза вечных мучений, обещание небесных благ, все само в себе спасительно потому, что Христос пострадал; а без этого наш долг греховный остался бы неоплаченным, и ничто бы нас не спасло. За грехи человеческие ходатаю, кто бы он ни был, непременно надлежало, – как самим грешникам, пострадать и умереть, ибо оброцы греха смерть; но ходатаю следовало быть и человеком, ибо справедливость требует за человеков быть жертвою человеку же, сверх же того эта жертва и этот вместе ходатай неотложно долженствовал быть равен Богу, оскорбленному грехом и удовлетворяемому за грех, ибо по закону возмездия удовлетворяется равное равным; кто ж это мог сделать, как не один Сын Божий, – как не сын для спасения сынов, как не Сын Божий – для равенства с Богом, и сделать не иначе, как вочеловечившись, чтобы представлять лице человеков, и вочеловечившись даже не иначе, как пострадав, чтобы Своею смертию заменить наказание самих грешников? – Поэтому то так и сделано и сказано: един есть Бог, и един ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус, давый Себе избавление за всех (1Тим.2:5, 6). Приходит ли вам, братия, при этом на мысль, чего стоят Богу наши грехи, которыми мы часто забавляемся, как бы делами ничего незначащими? Они стоят крови Богочеловека. Надобно было Самому Сыну Божию вочеловечиться, и вочеловечившись пострадать, чтобы спасти нас. Иначе не могло совершиться наше спасение. Углубим же эту истину в наше сердце и пойдем с нею на встречу дням Христовым.

Возлюбленные! если мы заблаговременно соберем все наши мысли, желания и чувства в одной мысли о страданиях Христовых и сохраним в твердой памяти великие истины, предложенные вам ныне, что пострадал именно Сын Божий, пострадал за нас, за наши грехи, пострадал потому, что никто другой и Сам Он иначе не мог совершить нашего спасения, и пострадал для того, чтобы оставить нам сильнейшее и последнее побуждение к спасению: то можно с уверенностию надеяться, что во дни страстей Христовых все силы и движения души нашей сольются в одно живое и пламенное сочувствие к Сыну Божию, и можно уже будет сказать о нас при гробе Христовом: видите праведник за неправедных погибе, но никто из них не остается бесчувственным как камень, но все приемлют Его сердцем, как Сына Божия за них пострадавшего и умершего. Аминь. (Сост. по «Слов. и реч.» Николая, еп. тамбовск., изд. 1872 г.).

Сын человеческий не прииде, да послужат Ему, но да послужит, и даст душу Свою избавление за многи (Мк.10:45).

Скоро наступят достопамятные дни мироспасительных страданий Господа нашего Иисуса Христа, и в нынешний воскресный день Церковь положила читать Евангелие, в котором Господь предсказал о будущих Своих страданиях, как о настоящих. Именно, Он сказал: «вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам; и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет» (Мк.10:33, 34). Так Господь наперед знал все, что с Ним будет в Иерусалиме, – все подробности Своего уничижения, Своих страданий и смерти, и не уклонялся от них, но бодро шел испить горькую чашу страданий за мир и за самих неблагодарных и распявших Его иудеев, чтобы послужить общему всех спасению. О, безмерная любовь! о, безмерное снисхождение! о, дивное долготерпение!

Вся жизнь Иисуса Христа, – с младенчества до крестной смерти и воскресения, – есть чудное, любвеобильнейшее Его служение спасению рода человеческого. Но и с вознесения Его на небеса, когда Он воссел одесную Бога Отца, доселе Господь, воцарившийся над всеми народами, служит спасению рода человеческого, особенно – рода христианского, как Он Сам сказал: се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф.28:20), или – в ныне чтенном Евангелии: Сын человеческий не прииде, да послужат Ему, но да послужит, и даст душу Свою избавление за многи. Он доселе очищает, возрождает и обновляет нас в святом крещении; освящает и утверждает благодатию Святого Духа в миропомазании; священнодействует в литургии, как вечный Первосвященник по чину Мелхиседекову, и преподает пречистое Тело и Кровь Свою под образом хлеба и вина; в покаянии – Сам внимает нашему покаянию и разрешает грехи искренно кающимся; в священстве, иерархии или пастырстве, Он Сам просвещает, пасет, руководствует, судит и наказует духовно словесных овец Своих; в браке – благословляет супружеский союз мужа и жены к благословенному рождению и воспитанию детей; в елеосвящении, как Врач душ и телес, врачует немощи духовные и телесные. Каждую службу Он присутствует с нами невидимо, по собственному Его обетованию: где двое или трое собрались во имя Мое, там Я посреди них, и принимает наше служение и Сам чудно, действенно, ощутительно служит нашему спасению, производя в нас дивные божественные силы, разрушающие железные узы и путы греха и смерти духовной, врачуя немощи, искупляя нас всякий день за покаяние и веру от безмерных согрешений, сладостно оживотворяя души, пресыщенные горечью греха. У нас теперь великий пост, продолжающийся сорок дней. Что такое этот великий пост? Он есть драгоценный дар нам Спасителя нашего, Который Сам постился сорок дней и ночей, не ел и не пил, дар поистине драгоценный для всех, ищущих спасения, как умертвитель душевных страстей. Словом и примером Своим Господь узаконил его Своим последователям. И с какою любовию, какими божественными благодатными силами служит Господь всем истинно постящимся! Он их просвещает, очищает, обновляет, укрепляет в борьбе со страстями и с невидимыми врагами, – с начальствами и властями и мироправителями тьмы века сего (Еф.6:12); научает всякой добродетели и возводит к совершенству, к нетлению и горнему блаженству. Испытали и испытывают это на себе все, истинно постящиеся. Пост с молитвою есть верное оружие против диавола и многострастной плоти. Пусть же никто не умничает, что не нужен пост.

Но вот наступают дни страданий нашего сладчайшего Спасителя. Что такое страдания, страсти Господа? Это – последняя совершительная жертва нашего Спасителя за грехи мира, завершившаяся смертию Его на кресте, пред которою Он воскликнул совершилось! (Ин.19:30). Это последнее окончательное служение Его на земле нашему спасению, чтобы мы чрез Его страдания и смерть могли избавиться от праведного, вечного мучения за грехи наши, – чтобы Он мог дать нам в пищу и питие пречистое, многострадальное Тело Свое и пречистую, за нас пролитую Кровь Свою – для очищения, освящения, оживотворения и обновления нашего, – чтобы облечь нас правдою Своею, заслугами Своими, обожить и облаженствовать нас на веки. О, если бы так и было! Если бы так все всегда взирали на Его страдания и так их усвояли себе верою и любовию! Если бы сораспинались с Ним, распинаясь миру и страстям! – Или, вот совершается литургия почти круглый год. Что такое литургия? Она есть ежедневное служение Господа нашему спасению и спасению мира – о всех и за вся. Он Сам служит для нас и с нами в литургии, совершая Таинство Тела и Крови Своей. Он доселе закалается за нас, пребывая Сам незакалаемым в нетленной обоженной плоти Своей; изливает Кровь Свою, преломляет Тело Свое и преподает их нам в оставление грехов, в освящение и в жизнь вечную; доселе дымится живая и животворящая Кровь Его на жертвенниках православных христианских храмов! О, чудный, божественный дар любви! О, блаженство истинных христиан! Так Господь доселе служит многообразно и животворно нашему спасению.

Но Он оставил нам образ, пример, чтобы и мы служили друг другу с любовию. Он сказал: кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом (Мк.10:43, 44). Так каждый из нас, братия мои, должен служить друг другу своими талантами, способностями, силами, своим служебным положением, имуществом, образованием, – и не себе только угождать. Так глава государства и другие управляющие лица, служат народу, заботясь о его просвещении, направлении его нравственных и физических сил, о его земледельческом и экономическом быте. Пастыри служат своим пасомым, или должны служить добрым примером христианских добродетелей, словом учения и назидания, благоговейным совершением таинств, – спасительным руководством пасомых к жизни добродетельной и ко спасению в Боге; люди образованные, начальники и наставники, сочинители, писатели, вообще, печать, – должны служить к славе Божией и пользам народа или вверенных их руководству – своим просветительным влиянием на началах христианской Православной Церкви. Люди богатые должны служить бедным, не тунеядцам, конечно, которые не хотят трудиться, а хотят даром есть хлеб, ибо, если кто не хочет трудиться, тот и не ешь (2Сол.3:10), говорит апостол, – но тем бедным, которые и хотели бы, но не могут трудиться, или у которых труд нисколько не спорится, труд изнурительный и неблагодарный, или – тем, коим нигде нельзя добыть дела. Мы все во Христе члены друг другу и по вере, и по долгу, и по убеждению разума и сердца должны служить друг другу, чем кто может; – да, братия, – служить ближним, а не для себя только жить, не для своих только удовольствий, – не себе только собирать, не в праздности и лености время проводить, не почитать жизнь игрушкой или только – целью игр и наслаждений. Это было бы не христианство, а язычество. Мы, сильные, должны сносить немощи безсильных, и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию (Рим.15:1, 2). Служение ближним, конечно, не может быть без самоотвержения и креста, и чем иногда большее доставляемое нами ближним добро, тем часто труднее крест, например, крест неблагодарности и злобы от облагодетельствованных. Но от этого не следует унывать, огорчаться без меры и бросать дело служения. Ибо чей крест был тяжелее креста Христова, за нас претерпенного? Пример Господа Иисуса Христа, ужасно для нас истощившего Себя, да послужит нам сильным побуждением – не бояться и не убегать самоотвержения и для общего блага. А оно, это самоотвержение и это благо так нужно особенно теперь, в виду столь многих и великих невзгод и бед нашего народа, хотя верующего и доброго, но необразованного, под час суеверного, разгульного, неосторожного, часто недальновидного, – свободного, но еще не научившегося понимать и ценить дара истинной свободы. Но, чтобы искренно служить ближним, для этого надобно неотменно перестать служить своим страстям, нужно самоотвержение; ибо страсти не допускают искренно, усердно служить ближним, а учат угождать только самим себе. Аминь. («Пол. собр. сочин.». прот. Иоанна Кронш., т. 2-й, стр. 133).

Когда мы проникаем мыслию к свитку жизни, на котором пишутся помыслы и деяния живущаго поколения, нас – и не одних нас – поражает один грех, крупными буквами начертанный на нем, – грех, влекущий за собою множество других грехов. Мы разумеем оскудение веры, так заметное в нашем поколении. На этом печальном явлении мы и думаем остановить ваше внимание.

Вера есть корень, поддерживающий нашу духовную жизнь и доставляющий питательные соки нашей духовной природе, – та чистая и святая вера, насадить и утвердить которую на ниве сердец наших приходил на землю Господь наш Иисус Христос. В Своем евангельском учении Он постоянно внушает нам, что вера – начало высшей жизни, с которым мы все приобретаем и с утратою которого все теряем. Слушаяй словесе Моего (говорит Он) и веруяй пославшему Мя, имать живот вечный (Ин.5:24); веруяй в Мя не имать вжаждатися никогда же (Ин.6:25). Призываемые ныне Церковию чистосердечно поведать пред Всеведущим свои дела и помышления, можем ли мы пред лицем неба и земли открыто исповедать, что в нас цел этот корень духовной нравственной жизни, что мы храним святую богопреданную веру и в своей деятельности повинуемся ея внушениям?

Мы не скажем, что нет веры в нас и в нашем поколении. Нет, она есть в нас, по крайней мере, еще в значительном большинстве нашего поколения. Но эта вера не служит для нас источником, из которого ключом бьет и развивается живая и освежающая вода. Эта вера, если не мертвая, то вялая и сухая. Мы веруем в Бога, учили и помним те заветы, в каких Церковь заключила святое исповедание веры, но живем... живем большею частию так, как будто эти заветы не касались нашего слуха. Иные, чуждые Церкви, веяния вторгаются в круг жизни нашей и подчиняют себе нашу волю, а нередко и самую мысль. Уясним примером наше слово. Все мы знаем, что в Церкви существуют посты, приуроченные к определенным временам года и дням недели, что это учреждение святое и древнее, идущее от времен апостольских, что эти посты учреждены для нашей пользы, облегчая нам путь спасения. Но соблюдаем ли мы, как следует, святую заповедь о постах? Наши предки дорожили этим спасительным учреждением и боялись оскорбить и Церковь и Бога прямым нарушением его. В не так далекие времена дерзали попирать уставы Церкви о постах только люди, получившие воспитание вне ограды Церкви Православной и привыкшие жить по началам, чуждым нашей вере и родине. Но мало-помалу их заразительный пример увлек в этом отношении, на путь противления Церкви, людей и средних, и низших слоев. И ныне много ли таких семей, где бы свято соблюдались все посты церковные? Много ли таких людей, которые бы не дозволяли себе нарушения древних уставов Церкви? И, что хуже всего, попирая ногами святую заповедь о постах, мы нисколько не беспокоимся об этом, не думаем, что этим оскорбляем святую Церковь, матерински пекущуюся о нас, и не ставим этого в грех себе. По долгу благочестия мы идем в нарочитые, чествуемые Церковию, дни в храм Божий на молитву. Но малейшее искушение, – вместе с зовом Церкви встречается другой зов, положим, в места увеселений, или к доброму соседу – и забыт нами голос долга веры, и мы не думаем о борьбе с влияниями, отвлекающими нас от исполнения долга благочестия, и охотно идем служить духу мира, враждебному Церкви. Наши отцы и деды канун великих праздников посвящали молитве и проводили в скромной тишине семейного дома, боясь преданностию суете мирской нарушить святость дня Божия и оскорбить матерь свою – Церковь, пекущуюся о нашем спасении. А ныне много ли из нас таких, которые готовы противодействовать обычаям света, так мало согласным с духом Церкви? Не больше ли таких, которые без всякого стеснения совести готовы пренебречь долгом благочестия и, оставив Церковь, последовать зову мира, чтобы принять участие в какой-либо забаве и потратить на нее не вечер только, но и большую часть ночи? Подобных примеров много можно привести из современной нам и окружающей нас жизни.

Скажут, что это частности и мелочи, которым не следует придавать слишком большого значения. Но из таких частностей слагается вся жизнь наша, и если святы начала жизни, которыми мы руководимся, свят дух, который управляет нашею деятельностию, то не могли бы иметь места среди нас и частные явления, прямо противные уставам Церкви. И можно ли назвать мелочами, не имеющими значения, такие явления, в которых видно пренебрежение к Церкви, и которые обнаруживают наше подчинение нехристианскому духу, – особенно, когда эти явления случаются не раз, не два, а повторяются ежедневно и входят в обиход жизни, узаконяемый обычаем? Такие явления служат явным показателем ослабления в нас чувства веры и благочестия; они свидетельствуют о том, что в нас и в нашем обществе перестала действовать с надлежащею бодростию и свежестию та сила веры, которая служит корнем доброй нравственной жизни, и что пред очами Божиими и пред очами Церкви мы являемся больными, капризными или забывшимися детьми.

Христианская совесть тем сильнее должна беспокоить нас, что между нами все более и более является людей, вовсе утерявших благо веры, и только по одному имени и по рождению в христианской семье принадлежащих Церкви. Тлению вместо Бога поклоняются глаголющиеся быти мудрыми, и родства себе ищут не на небе между высшими творениями Божиими, а между гадами земными и между низшими животными, преклоненными долу и живущими одним настоящим. От их ума далека и им непостижима и истина падения нашего, неизгладимыми письменами начертанная на всем лице земли и на всех входах и исходах наших, и тайна искупления – предмет неискоренимых чаяний всех веков и народов.

Почему такие явления, как ослабление духа благочестия и умножение неверия в обществе, останавливают на себе внимание наше и заставляют говорить о себе? Потому, что служат зловещими признаками, способными возбудить тяжелыя опасения касательно благоприятного течения будущей жизни. Во все времена и у всех народов, жизнь достигала высшей степени своего развития и благосостояния тогда, когда у них оставались неприкосновенными хранилища веры, и когда умы и сердца с благоговейною преданностию обращены были к Богу, Верховному Управителю жизни. Но как скоро в среду народную вторгался разлагающий дух сомнения и отрицания, как скоро терялось уважение к священному закону божественному, – тотчас же начиналось шатание и падение жизни, не нравственной только, но и общественно-гражданской. В обществах и государствах открывалось то же самое, что замечается в ветшающем здании, когда подгнивают и колеблются его устои. С особенною поразительностию истину этого представляют для нас бытописания народа Божия. Страницы их, начертанные боговдохновенною рукою, всюду указывают оправдание этого непреложного закона. Израиль одерживал победы над врагами, получал обильное благословение и в плодах возделываемой им земли, и в стадах скота своего, богател и укреплялся внутри, когда верен был Богу и Его завету. Но лишь только он уклонялся от единого истинного Бога и позволял себе отступать от повелений Божиих, начертанных в законе, – его преследовала клятва Божия: он являлся бессильным в борьбе с врагами, терпел унижение и опустошение своей страны; небо над главою его было медяно, и земля под ногами его превращалась в камень, и в конце концов он подпадал тяжкому плену и рабству. Что видим мы в царствах и народах, то же самое повторяется и в более тесных кругах. Представьте семейную жизнь. Когда в семействах живут по закону Божию, тогда царит в них мир, согласие и любовь; тогда в них крепки освященные Церковию семейные узы; на всем заметно благословение Божие и везде видно преуспеяние. Если и испытание постигнет богобоязненную семью, члены, ее составляющие, в вере и преданности Промыслу Божию найдут себе утешение и успокоение. Но где, в каких домах, слабеют и совсем порываются семейные узы? Где муж и жена не хотят считать себя связанными неразрывным союзом от Бога? Где дети выходят из повиновения своим родителям? Где расстройство в делах и отсутствие доброго порядка в жизни? Не в тех ли домах, в которых закон Божий перестал заправлять умами и волею людей?

Посмотрите, какова была жизнь тех, которые не заботились иметь Бога в разуме и не носили в душе страха Божия, насаждаемого верою, хотя имели дело законное, написанное в сердцах своих. Бог предал их постыдным страстям, по изображению святого апостола Павла, и они, руководствуемые неискусным или превратным умом, стали творить неподобная и явили собою людей, исполненых всякия неправды, блужения, лукавства, лихоимания, злобы, исполненых зависти, убийства, рвения, льсти, злонравия и т. д. (Рим.1:29). И ныне что встречаете вы в тех кругах, откуда изгнан страх Божий? Ужели безупречную нравственность? Нет, там вместо чистоты целомудрия – грязный разврат, вместо дел любви и милосердия – хищения и частного, и общественного достояния, известиями о которых не перестают наполняться летописи дней наших, вместо повиновения властям и почтения к старшим – дух непокорства и противления, вместо подвигов самоотвержения – стремление к угождению своим страстям, не знающее никаких пределов. Правда, падения везде бывают, где действует слабый человек: от них не спасает и среда, преданная вере. Но там, где веруют в Бога и чтут закон Его, там грех считают грехом, и потому, когда по слабости воли, впадает человек и при вере в какой либо грех, он мучится сознанием своего преступления и старается освободиться от тяжести греха и загладить его покаянием. А у людей без веры и страха Божия утеряно сознание греховности того или другого преступного деяния. Потому, валяясь в тине греховной, они не думают освободиться от нее и свой грязный вид переменить на вид чистый и достойный человека-христианина.

Отчего, вообще, неверы не хотят принимать во внимание ни голоса Церкви, ни свидетельства Откровения, ни других доказательств божественности учения Христова? Оттого, что неверие освобождает их от узды, сдерживающей их своеволие, какую налагает на нас закон Божий. Им дорого их заблуждение: при нем они не знают ни постов, ни молитвенных бдений, при нем не напрягают своих душевных сил для борьбы с своими страстями и живут беззаботно в похотях сердец своих, не думая ни о каких обязанностях, налагаемых на нас званием христианина, не думая об ответственности, лежащей на человеке, и суде, его ожидающем. Отчего отпавший от Церкви сектант упорствует в своем отступничестве? Оттого, что держась своего заблуждения, он чувствует себя свободным от многих не легких обязательств, лежащих на членах Церкви: оттого, что при нем он не знает тех ограничений, каким Церковь подчиняет нашу волю, направляя ее на путь спасения; от того, что в своем самовольном обществе он сам себе господин, тогда как, живя в Церкви, он должен подчиняться ее уставам и быть в повиновении. Когда вера зовет к самоотречению, к подвигу, а заблуждение потворствует страстям нашим, тогда наша плоть всею силою восстает против неприятных ей глаголов Божиих, и покорствуя ей, человек не станет слушать их, как бы ясно и громко ни раздавались они пред ним, а останется самодовольный в той тине, в которой погряз.

Вера, по-видимому, такое легкое дело: стоит только воспринять сердцем, что открыл нам Господь и возвещает Церковь. А между тем как многим не дается это легкое дело! А между тем Церковь заботливо заповедует нам хранить и беречь веру, как зеницу ока, внушая тем, что весьма легко утерять ее. А между тем вера – главное условие нашего спасения, и стоит в числе первых добродетелей, для снискания которых человек приглашается приложить усиленный труд свой. Необходимы в человеке добрые расположения, нужна чистая душа для восприятия и хранения такого дара Божия, какова вера. Необходима готовность к самоотречению и отвержению тех выгод и послаблений, какие сулит нашей плоти безверие. Необходимо напряжение душевных сил, так как вера зовет к подвигу, к особенной бдительности над собою, к борьбе со страстями, к неослабному стремлению к добродетели. Потому вера не разрастается, не цветет, а скорее вянет и сохнет на ниве сердец наших. Мы все причисляем себя к сонму верующих. Возблагодарим Бога, если в нас цел и невредим этот дар Духа, называемый верою. Но будем помнить, что, по указанию Господа, злые дела изгоняют веру из сердец наших, а вместе с верою мы лишаемся всего, что необходимо нам для нашего спасения. Иже не имет веры, говорит Господь, осужден будет (Мк.16:16). Для того, чтобы хранить веру, недостаточно носить имя христианина. В последние времена проповестся евангелие царствия по всей вселенней во свидетельство всем языкам (Мф.24:14), а между тем последует такое оскудение веры в людях, что Сын человеческий пришед обрящет ли веру на земи? (Лк.18:8). Аминь. (Слово профессора В.Ф. Певницкого).

В настоящую неделю св. Церковь совершает память преп. Марии Египетской. Скажем несколько слов о ее житии в наше назидание.

Не видно было в Марии ничего худого, пока она жила в доме родителей, но с тех пор, как оставила отеческий кров, эта пятнадцатилетняя девица, – так глубоко погрязла в тине страстей и разврата, что, казалось, и выйти ей отсюда было невозможно. Все отдано ею в жертву плотоугодию: и красота, и свежесть юных сил, и душа, и тело. И так, 17 лет прошло бурной, развратной жизни Марии. Счастливы дети, которые волю свою покоряют воле родителей и воспитателей, счастливы и родители, которые удерживают детей своих от своеволия. Но горе своеволию! Что было с Мариею, то же может случиться и с каждым чадом своеволия. Как благодетельно обуздание воли, и как гибельна необузданность!

Уже земля Египетская осквернена грехами Марии; но для ней этого еще мало: она хочет внести грехи свои даже во святыни Иерусалима. Услышав, что корабль с молодыми людьми отправляется в Иерусалим, для поклонения кресту Христову, Мария задумала и сей случай употребить в орудие своей страсти – и вот она уже плывет во святой град, плывет такою же грешницею, какою была в Египте. Вот она уже в Иерусалиме. Здесь Голгофа, здесь гроб Господень, здесь каждая пядь земли веет святостию. Тут ли, кажется, не предел всякой страсти? Но страсть Марии и здесь не знает предела, и здесь она живет так, что ад смотря на жизнь ее, радуется, а Ангел Хранитель ее плачет; но ад радуется пред слезами, Ангел плачет пред радостию: скоро начнется обращение грешницы.

Настал день торжественного поклонения кресту Христову; Мария вместе с другими хочет войти в храм, но для такой грешницы храм недоступен: сколько раз приближается она ко вратам его, столько раз уносится назад волнением толпы народной; все люди вступают в храм, она одна, при всех усилиях, остается вне храма. Вот тут то в первый раз заговорила ее совесть, и заговорила так сильно и грозно, что Мария ужаснулась, почувствовала всю мерзость своих грехов, и, узрев на стене в притворе икону Богоматери, в горьких слезах покаяния падает ниц пред усердною Заступницею рода христианского, просит у Ней заступления, обещается отныне посвятить всю жизнь свою Ей и божественному Сыну Ея. И не тщетны слезы ее, не напрасна молитва: она теперь уже свободно входит в храм, и совершает поклонение кресту Господню. Тут она умиляется душою, и, по выходе из храма, снова повергается пред чудотворною иконою Богоматери, и слышит от Нея вразумление идти в пустыню заиорданскую.

Покаявшись, она все оставила, удалилась в пустыню и, проводя там жестокое житие, очистилась от страстей и спаслась.

С удалением в пустыню, она отстранилась от прелестей мира и отстранила тем все искушения со стороны их. Грех мог влечь ее только чрез плоть. Но и плоти не было покоя в пустыне. Пост, зной и холод истощали ее. И вот два мощные способа, чрез которые она устояла в борьбе и одолела грех: – удаление от мира и истощение плоти.

Истощение плоти есть способ всем нам понятный и подручный. Умали меру пищи, назначь себе побольше труда и поменьше отдыха и сна, – и будешь истощать плоть свою, и тем умерщвлять страсти, имеющие в ней свое седалище. Но, как нам удалиться от мира живущим в мире?

Есть удаление от мира телом – это удаление в пустыню. Но есть удаление от мира, не выходя из мира, – удаление от него образом жизни. Первое не всем уместно и не всем под силу; а второе для всех обязательно и всеми должно быть выполнено. И вот к сему то приглашал нас св. Андрей в своем каноне, когда советовал удалиться в пустыню благозаконием, то есть: брось обычаи мира и всякое твое действие и всякий шаг так совершай, как повелевает благий закон Евангельский; – тогда и среди мира будешь жить как в пустыне. Между тобою и миром сие благозаконие станет как стена, из-за которой не виден будет мир. Он и пред глазами у тебя будет, но не для тебя. Начертай во всем себе правила и заведи порядки жизни, противоположные обычаям мира, и будешь в мире, как вне мира, как в пустыне, и станешь подражателем Марии без удаления в пустыню.

Если, как помянул я, присоединишь к сему и то, чтоб тело свое держать в пощении, трудах, бдении и вообще в лишении всякого покоя, то будешь обладать обоими способами, какими одолела свои страсти св. Мария и спаслась.

Если же кто вознерадит о них, т. е. о воздержании и удалении от греховных обычаев мира, – тот придет к плотоугодию и хождению по обычаям мира, которые открывают вход в душу всем страстям и грехам, и смотри что будет от этого! Отягощение и расслабление во всем теле, леность в молитве, омрачение помыслов и холодность сердца, уныние и скука при всяком деле Божием, при чтении духовно-нравственных книг, неспособность вкушать сладость словес Божиих книг, неспособность вкушать сладость словес Божиих, мечтательность, скверные призраки, наполняющие душу и разжигающие похоть, с коими душа сочетаясь, падает в страсти, в грехи.

Еще урок, урок самый поучительный и утешительный для всех нас христиан грешников, урок – никогда не отчаиваться в своем спасении. Кто бы мог подумать, чтобы в мрачной душе Марии воссиял свет благодати Божией? А он воссиял, и воссиял так ярко, что Мария сделалась как бы светоносным ангелом. И один ли это пример? Нет, их много в истории Церкви Христовой. Кто, например, был разбойник, распятый одесную Спасителя? Если разбойник, то уж, конечно не добрый человек, и однако ж он с креста перешел прямо в рай. А преподобная Евдокия? Она, по собственным словам ее, была супругою всего мира, – и чадо диавола стало чадом Божиим. А преподобный Варвар? Он убил до 300 душ, и в том числе двух священников. А св. священномученик Киприян? Страшный волхв, и верный слуга князя тьмы, с которым он мог беседовать лицом к лицу (Чет. Мин. март. 1, май 6, окт. 2). И мало ли подобных примеров, мало ли опытов, где самым делом видишь исполнение слов Спасителя: не приидох призвати праведныя, но грешныя на покаяние. Подлинно прииде Сын человечь взыскати и спасти погибшаго! (Лк.19:10). Силен грех, а благодать Божия еще сильнее. Она ищет, ищет везде заблудшего человека; она зовет его, зовет везде, куда бы он не уклонился. Только мы бываем невнимательны к такому спасительному зову.

Тяжки были грехи Марии, но велико было и ее покаяние в удалении от мира в пустыню заиорданскую. Главные подвиги покаяния – пост и молитва. Посмотрите же на ея воздержание: 47 лет пустынные растения составляют для нее пищу. Вот пост ея! А какова молитва? Она молится дни и ночи, молится, обливаясь слезами, молится то под палящим зноем, то под мертвящим холодом не имея ни хижины, ни обуви, ни одежды; молится, не видя никого из людей, в совершенном одиночестве, молится до того, что во время молитвы возносится от земли на воздух. И этот подвиг пустынного покаяния продолжался 47 лет, – и этот подвиг совершает подобострастный нам человек, да еще слабая женщина.

Скажете: не по нашим силам такие подвиги покаяния, – это предмет удивления, а не подражания. О, если бы нам не 47 лет жизни, а хоть 40 дней св. Четыредесятницы и 7 дней страстной седмицы проводить каждогодно, как должно, в покаянии и молитве! И это было бы великое для нас благо. Но как часто мы и в эти святые дни претыкаемся о камени греха и соблазна, как часто и в эту пору борют нас страсти!

За победу над собою, за великое покаяние, за постоянный пост и молитву, преп. Мария прославлена Богом и имеет дерзновение ходатайствовать за грешников пред престолом Божиим. К ней всегда, особенно во дни покаяния и молитвы, будем взывать как можно чаще: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Аминь. (Из разных поучений).