Ка сия ⁴⁹¹

(род. около 810 г.)

Несмотря на пример Евдокии–Афинаиды, супруги Феодосия II, сочинявшей в V в. центоны из стихов Гомера и переложения Ветхого Завета, и Анны Комнины (XI–XII вв.), составительницы «Алексиады», писательская деятельность ученой монахини Касии – достаточно одинокое явление в византийской культуре.

Ее имя в рукописях сильно варьируется: Касия, Кассия, Икасия, Кассиана. О ее жизни известен отдающий восточной сказкой, но достоверный исторически рассказ: Касия оказалась в числе красивейших и знатнейших девиц империи, собранных для того, чтобы молодой император Феофил выбрал среди них себе невесту. Избранница должна была получить из рук жениха яблоко. Феофил заметил красоту Касии, подошел к ней и произнес мало подходящие к ситуации слова: «От женщин в мир пришло много зла». Касия немедленно возразила: «Но через женщину произошло и высшее благо». Возможно, что этот диалог, производящий несколько гротескное впечатление, имел богословско–полемический смысл: ответ Касии имел в виду, конечно, Богородицу, которую не слишком жаловали иконоборцы, – а Феофил был ярым иконоборцем. Во всяком случае, император был шокирован независимостью поведения Касии и живостью ее ума, и его выбор остановился на другой. Касии оставалось уйти в монастырь и утешаться сознанием своего интеллектуального превосходства.

Действительно, эпиграммы против «глупцов» и «невежд» занимают необычайно большое место в литературном наследии этой ученой женщины. Ее излюбленной формой была одностишная ямбическая сентенция; иногда она развертывается в двустишие или целую эпиграмму. Ряд сентенций начинается одним и тем же словом (например, μισώ – «я ненавижу», в нашем переводе – «мне мерзостен»). Две сентенции в достаточно озорном для византийской монахини тоне трактуют о женщинах и женской красоте, причем их пикантность оттеняется в одном случае ссылкой на авторитет библейского апокрифа (Ездры), а в другом – постной интонацией первого стиха («Хоть женщина красивая – конечно, зло…»). Одна эпиграмма развертывается в целое басенное повествование, банальное по мысли, но замечательное энергическим нагнетанием эпитетов («Муж некий, изувеченный и скрюченный…»). Но главная тема Касии – брезгливость перед человеческой глупостью и невежеством.

Кроме этих ямбов, Касии принадлежат литургические песнопения, к которым она сама писала музыку. Среди последних интересен рождественский идиомелон, где проводится развернутая аналогия между утверждением в римском мире единодержавия Августа и единобожия Христа.

Мне мерзостен глупец, что суемудрствует.

Мне мерзостен, кто всем готов поддакивать.

Мне мерзостен невежда, как Иуда сам.

Мне мерзостен в речах нецеломудренный.

Мне мерзостен доносчик на своих друзей.

Мне мерзостен речистый не ко времени.

Любить должны мы всех, но верить – избранным.

В глупце и знанье обернется глупостью.

В глупце и знанье – золото в носу свиньи.

Когда невежда умствует – о Боже мой,

Куда глядеть? Куда бежать? Как вынести?

Ужасно выносить глупца суждения ⁴⁹²,

До крайности ужасно, коль в почете он;

Но если он – юнец из дома царского, –

Вот это уж доподлинно «увы и ах».

Насколько предпочтительней с разумными

Нужду терпеть, чем богатеть с невеждами!

Так дай же мне, о Боже правый, бедствовать

С мужами просвещенными и мудрыми;

Все лучше, чем довольство посреди глупцов!

Доверься в дружбе другу дружелюбному ⁴⁹³,

Но берегись невежду выбирать в друзья.

Во всем победу женский род снискал себе:

Так учит Ездра, подтверждает – истина ⁴⁹⁴.

Хоть женщина красивая, – конечно зло,

Но все же в красоте немало радости;

Но если и пригожесть у нее отнять, –

Двойное зло: и радоваться не на что!

Муж некий, изувеченный и скрюченный,

Плешивый, однорукий, черный, сморщенный,

Хромой, кривой, глухой и заикавшийся,

Заслыша брань какого–то похабника,

Пропойцы, плута и головореза, – так

Ответил на издевки злоязычные:

«В моей судьбине горькой неповинен я,

Уродом уродился не своей виной.

Вот ты – ты сам в своей повинен гнусности:

Ведь не создатель ею наделил тебя.

Все сам наделал, сам терпи и сам казнись».