XXXI глава

Посещение училищ, по собственному признанию владыки Платона, служило для него приятнейшим отдыхом от епархиальных дел: там он являлся и начальником, и учителем, и соучеником. Он радовался всякому проблеску таланта, каждому успеху в науках. С теми, в ком видел талант, беседовал в классе или у себя в покоях, приглашал к своему столу или на длительные прогулки. Луга и рощи Вифании, Перервы, Лавры, Корбухи и Черкизова превращались в академии, где юноши учились с ним размышлять о разных предметах.

На экзамене в Перервинском училище митрополит Платон обратил внимание на ученика из латинского класса, бойко отвечавшего ему на вопросы. Ученик этот был бедный сирота Алексей Виноградский. Через какое-то время Виноградский поднес владыке стихи, написанные по-латыни и выражавшие благодарность. Они так понравились владыке, что он велел их напечатать золотыми буквами и один такой экземпляр послал юному стихотворцу, сделав собственноручно следующую надпись: «Domino Winogradsky versus aureos auro imprimendos censuit Plato Metropolita Mosquensis. 1787, April. 3» («Господину Виноградскому. Платон, митрополит Московский, признал золотые стихи достойными быть напечатанными золотом»),

Виноградский, подобно другому ученику, Глаголевскому, под влиянием своего покровителя принял монашество, и оба, заметим здесь, стали его преемниками. Речь идет об архиепископе Московском Августине и митрополите Санкт-Петербургском Серафиме, которые, один после другого, управляли Московской епархией.

Особо благоволил владыка к окончившему курс в Троицкой семинарии Андрею Казанцеву (впоследствии архиепископу Ярославскому Евгению). Тот написал хорошую оду, и митрополит Платон назначил его преподавателем высшего грамматического класса в Вифанской семинарии. Здесь Казанцев, наряду с ректором и префектом, каждый день в пятом часу был приглашаем к митрополиту, который поил всех чаем, беседовал с ними и никогда не отпускал их ранее десятого часа. Казанцеву митрополит не один раз помогал в материальных нуждах.

В 1798 году Василий Дроздов, ученик Коломенской семинарии, которую тогда переводили в Тулу, подал просьбу митрополиту Платону о принятии его в Троицкую семинарию. После испытания он был записан в философский класс, где обратил на себя внимание отличными дарованиями.

Много лет спустя, вспоминая своего учителя, митрополит Филарет (Дроздов) в одном из писем к преподобному Антонию (Медведеву) писал: «В Лавре уже в нынешнем столетии, в аудиторию, которая ныне составляет часть библиотеки, владыка Платон пришел к нам на богословскую лекцию в шубе и в шапке крымских овчин: и, посидев немного, натопил нам залу, сказав: „...и в поучении моем разгорится огнь“».²⁶⁶

Первая проповедь Василия Михайловича Дроздова, произнесенная 12 января 1806 года на день освобождения Троицкой Лавры от осады поляко-литовцами, так понравилась митрополиту Платону, что он ее велел напечатать²⁶⁷ и сам неоднократно читал другим. В другой раз, выслушав его Слово на Великий Пяток, он без колебаний, с прирожденной ему откровенностью отдал ученику первенство над собою в таланте говорить проповеди и сравнил его с Афанасием Александрийским. На экземпляре проповеди митрополит написал ему: «Tu es princeps praeconum», то есть «Ты глава проповедников».

Будучи студентом последнего курса Троицкой семинарии, Василий Михайлович Дроздов по воле митрополита был определен в лаврские проповедники, несмотря на то что не имел ни сана, ни монашеского звания. Владыка как-то сказал о Дроздове: «Я пишу по-человечески, а он по-ангельски»²⁶⁸.

Когда в Коломне открылось священническое место, прихожане приехали просить владыку Платона дать им в священники Дроздова (к тому времени он уже преподавал в семинарии). Но владыка ответил им:

– Дам я вам его! Я берегу его на свое место.

Другой раз, садясь в карету после прогулки в Вифанской роще, он, минуя других, подал свою руку Дроздову со словами:

– Ты меня один поддержишь.

Василий Михайлович Дроздов отвечал такою же любовью учителю. Он считал его «более чем наставником», даже отцом²⁶⁹. Глубокое почтение к владыке Платону сохранил он до конца жизни своей. Свидетельство тому – слова святителя Филарета (Дроздова), написанные им в одном из писем спустя много лет после кончины учителя: «Скажем с митрополитом Платоном: яко прииде кротость на ны, и накажемся; и будем действовать, когда можно, просто, а когда необходимо, по принятым формам»²⁷⁰.

Угадываешь глубокую духовную связь, существовавшую между учителем и учеником, читая следующие строки, оставленные святителем Филаретом: «Чтобы владыка Платон читывал стихиры и славословие, того я не слыхивал. Знаю же, что он читывал в будни в Вифании Апостол и в соборных служениях паремии в Великий Четверг и в Великую Субботу. В сем последнем и я ему последовал, когда был в силах»²⁷¹.

Круглый сирота Матфей Десницкий, ученик Троицкой семинарии, до окончания курса наук просил у владыки Платона себе причетнического места; но архипастырь назначил его в открытую в 1782 году «Филологическую Семинарию Дружескаго Общества» и тем проложил ему путь не к дьячковскому месту, но к проповеднической кафедре и к митрополии Новгородской...²⁷²

Сколько же талантливых людей благодаря митрополиту Платону получила Русская Православная Церковь! Вспомним, именно он склонил принять иноческий образ Павла Пономарева, Амвросия Протасова, Евгения Казанцева, Филарета Дроздова, Симеона Крылова и многих других.

Счастливо и мирно жилось ученикам под отеческим надзором митрополита Платона. Любитель изящных искусств, владыка допускал в каникулярное время упражнения в произношении, постановку семинаристами избранных сцен из библейской, греческой и римской истории, даже сам назначал пьесы Сумарокова для представлений...

В часы отдыха в аудиториях семинарии можно было видеть юношей, занимающихся инструментальной и вокальной музыкой²⁷³; пением духовных кантов.

Радуясь за учеников, владыка Платон повторял апостольские слова: «Благодушествует ли кто, да поет»²⁷⁴.

Весной и осенью троицкие и вифанские семинаристы очищали рощи и садовые дорожки, летом складывали сено в копны на лугах, поливали и пололи гряды в огородах, собирали травы для домашней аптеки и цветы для украшения церквей в праздники. Архипастырь сам бывал свидетелем и даже участником таких занятий. Они имели целью внушить учащимся любовь к природе, уважение к труду крестьянина и привить хозяйственные навыки, необходимые для сельского священника. Будучи врагом праздности и роскоши, митрополит собственным примером учил юношей трудолюбию и умеренности²⁷⁵.

* * *

Где бы ни служил митрополит Платон, там всегда собиралось много народа, и когда, случалось, полиция не пускала простолюдинов в церковь, владыка с негодованием кричал охранникам порядка:

– Что вы, волки, разгоняете моих овец?!

Сколь велико было сочувствие в народе к своему архипастырю, можно судить по одному примеру. Однажды почтенный московский старожил И. П. Лобков пришел к Успенскому собору в то самое время, когда владыка Платон говорил проповедь. Собор был полон народа. Не имея возможности из-за тесноты пройти внутрь, он остановился в растворенных дверях и увидел там плачущего мужчину. Любопытствуя, Лобков спросил:

– О чем ты плачешь?

– Как мне не плакать, верно, владыка говорит что-нибудь душеспасительное, – отвечал тот.

Забегая много вперед, скажем, и по смерти владыки с такою же верою народ будет относиться к нему, и многие будут искать его молитвенной помощи,

«Не то ли это, что добрые свойства из времени переходят в вечность?» – вопрошал преподобный архимандрит Антоний (Медведев) в своей книге «Монастырские письма», в которой приводит любопытные сведения:

– Духовник Иона рассказал следующий случай. Летом из-за Косина Московской губернии, Бронницкого уезда, пришла больная расслабленная женщина в Вифанию и просит его, Иону, отслужить Платону молебен. Он говорит, что ему не служат, а она умоляет отслужить. И, чтобы убедить, говорит: «Он мне сам, батюшка, явился; я никогда не бывала в Лифании, а вот как я подошла, узнала, что я его именно здесь видела и в этой самой церкви, и он мне сказал: „Молись здесь, я тебе помогу“. Поэтому я и выпросилась у домашних. Я его спросила: „Да как же, батюшка, звать-то тебя?“ Он сказал: „Я из Лифании (так она выговаривала название: „Вифания“), Платон“. Мне теперь стало лучше, как я здесь стою; пожалуйста, отслужи!» И он сказал: «Панихиду, пожалуй, а молебен нельзя». – «Ну, батюшка, что знаешь, только отслужи ему». По отслужении панихиды она пошла, благодаря Господа, милующего через святых Своих, облегченная от болезни.

А прошлого лета владимирский мещанин от перепоя умирал и совсем ждал конца. Святитель Платон, явившись ему, неспящему, строго укорил его за слабость и обещал помочь от Господа, если он будет стараться об исправлении. Больной обещал и, к удивлению всех, от смертного одра восстал и был с благодарностью в Вифании.

Подобный случай был лет пять назад с другим.

Утешительно слышать и верить сему, что множатся молитвенники о нас ко Господу при множестве грехов наших, видно, чтобы не одолела злоба наша Его благости...