Слово на основание знаменитаго соборнаго Исаакиевскаго храма в С.-Петербурге

Какими причинами была побуждена Императрица Екатерина II к сооружению сего храма?¹

«Господи! возлюбих благолепие дому Твоего и место селения славы Твоея» (Псал. 25, 8).

Когда царствующий Давид пришел в размышление о всех тех благодеяниях, коими благословила его щедрота Божия, когда он вообразил состояние, в котором прежде был, и способ, коим восшел на славу царствия и сел на престоле величества, когда он представил себе, что враги его пали под ноги его, что пределы его царства расширились и стали вне опасности, что дом его утвержден и все владение увенчано миром и благоденствием, когда все сие, говорю, принял благочестивый Царь в мысль свою: тотчас призывает к себе толкователя таин и воли Божией, пророка Нафана, открывает ему мысль свою и говорит: «множество благодеянии Господних чувствует сердце мое, и сие чувство возбуждает меня, принесть Ему видимый знак благодарности моей. Я хочу создать храм Невместимому, и дом опочивающему на херувимех, ибо мне стыдно, святый Пророк, что я, по благости Божией, живу в дому великолепном, а кивот Господень странствуя стоит в скинии». И рече Царь к Нафану пророку: «Се, ныне аз живу в дому кедровем, кивот же Божий стоит посреде скинии». Похвалил Пророк сие Царево намерение и сказал ему: «вся елика суть в сердцы твоем, иди и твори, яко Господь с тобою» (2Цар. 7, 2–3).

Таковым же действием и осенением духа возбужденную зрим днесь Благочестивейшую и Августейшую Императрицу всея России. Она, приняв в мысль свою, или паче всегда содержа в мысли своей благодеяния, коими она от Бога благословенна, коими от Бога благословенна и держава ея, и чувствуя в сердце все то, что может произвести в нем сильное воображение благодеяний Божиих, восприяла святое намерение, создать храм Вездесущему, и славу Его с небеси привлечь на место, воздвиженное имени Его. Почему пред величеством Его и может она с Давидом изъясниться сими словами: «Господи мой, Господи! Я, раба Твоя, принявшая от Тебя скипетр и царство, и на высочайший жребий смертных вознесенная, благодарность мою сим свидетельствуя, восхотела создать храм славе Твоей и дом имени Твоему. Сие малое приношу Тебе в жертву, вместо всесожжений тучных и вместо всех закалаемых. Обрадуй дух мой, чтобы Тебе угодно было сие мое приношение, и приими приносящую Твоя от Твоих. Сие же приношу Тебе от всего моего царства, да знают все, яко руководствую их к почтению Твоему. Подлинно, я ведаю, что слава Твоя невместима, и Ты обитаеши во храмах пышных нерукотворенных, но Ты, в девической утробе вместивыйся, – Ты везде сый, вселися и на месте сем благоволением Своим, и тем утверди слово Пророка Твоего, яко ты на земли являешися, и с человеки обитаеши». Таковым образом Благочестивейшая Императрица наша может пред Богом изъясниться с Давидом.

Но, вот, здесь усматриваем мы особенныя судьбы Божия, что Монархиня Всероссийская преимуществует пред Царем Израилевым в деле сем. Ибо хотя Давид и взял намерение, создать святилище Вышнему; однако, не удостоился он чести сей, чтобы ему положить основание храма, но именно сказано ему: «не ты созиждеши Мне дом», для чего? – «зане человек воин еси ты и крови пролиял еси. Не ты созиждеши Мне дом: но Соломон созиждет дом Мой» (1Пар. 28, 3. 6), – изрек ему Вышний. Достойно и прилично изследовать здесь, для чего Бог присвояет сию честь Соломону? Причина тому изображена в святом же Писании, что Соломон был «миролюбец», и все царство его славно было спокойствием и тишиною: ибо и самое имя Соломон означает: «мирный»; и для того Бог, яко Бог мира и любви, благоволил восприять жертву сию от миролюбивой души.

Можем ли мы здесь не признать, сколь живо изобразуется сие свойство Соломоново в великой нашей Монархине, и сколь справедливо потому она заслуживает благоволение Господне о намерении своем? Соломон был миролюбив и царство его было мирно. Признаем: ибо о том свидетельствует слово Божие. Но не свидельствуют ли самыя дела и не гласят ли, паче всякий трубы тебе, Россия, сколь миролюбивою Государынею благословило тебя небо. Ея состраданием утешаются злосчастные, ея человеколюбие чувствуют согрешившие, ея нежность сердца, хотя немотствующими языками, но очень ясно, провозглашает младенческий возраст, от нея призренный и благаго жребия удостоенный. Сколь же дух ея удален от кровопролития и всякой жестокости, то видно из всегдашняго течения дел, из повседневных резолюций, из многих манифестов и указов; а особливо сей дух человеколюбия, во всей своей полноте разлиянный, видим в данном наказе к сочинению законов.

Здесь вопрошаю я вас, участники глубочайшаго знания Бога нашего: по всем основаниям премудрости духовной, не то же ли действие признаете вы в Монархине нашей, восхотевшей создать храм Богу, какое было в Соломоне? И не потому ли Бог благоволил принять от нея жертву сию, что она приносит ее руками, держащими маслину мира, или паче усердием души сострадательной и человеколюбивой? Ибо известно, что Бог наш есть Бог любви и мира. Он любит человечество и ищет согласия; Он желает быть прославляем соединением сердец, и не велит приносить жертвы к алтарю своему прежде, нежели примиримся с братом, опечалившим нас. Он обещается там быть, где будут два или три собрани во имя Его. Почему и храм, воздвиженный Ему, есть место мира и взаимнаго согласия, место Божия милостиваго снисхождения к человеческим требованиям, – место, где собираются дети единаго Отца, и где едиными усты и единым сердцем прославляют Его. Так, кто пристойнее может, или справедливее, сказать, кто паче достоин создать храм Господу Саваофу? кто? – разве особа, прославленная миролюбием и человеколюбием управляемая.

Но как Давид и Соломон восхотели не просто создать храм, храм великолепный, храм славою своею достойный царя Израилева и имени Господа сил, то и в сем деле великая Императрица всея России есть благороднейшая подражательница. Ибо ея держава предприяла на месте сем воздвигнуть храм с таковым благолепием, чтобы он провозвещал вкупе и величество поклоняемаго нами Бога, и славу России.

Хотя, подлинно, благолепие храма состоит во внутренней красоте тех душ, кои собираются на славословие Божие во храм, но и внешнее благолепие уважаемо быть должно, и притом тем паче, что оно не токмо есть знак внутренней душевной красоты, но и к ней же сильно возбуждает и действительно приводит. Знак есть: ибо, кто тщится возвеличить славу Вышняго, тот уже любит Вышняго; кто усердствует украшать Его храм, тот уже украшен добродетелию благочестия; кто поставляет Ему жертвенник, того душа готова есть к приношению жертвою; кто веселится духом часто посещать дом Божий, тот сердцем своим привязан к Живущему в нем. И потому великая Монархиня наша, полагая основание сего храма, наперед положила крепкое в сердце своем основание благочестия; созидая сей храм, сама себя предуготовила храм Святому Духу, почему и благолепие храма сего будет некоторое всегдашнее изображение красоты внутренняго ея сердечнаго храма.

А сие самое и есть уже некоторое довольное к внутреннему благолепию руководство для других. Пусть кто, как хочет, но человек не – ангел: мысль наша не может быть поражена, ежели чувства наперед не тронуты ни мало. Дух наш с телом соединен столь тесным союзом, что, чем большее есть ударение чувств, тем сильнейшее воображение мыслей. На сем основании все в свете законы были окружены известными обрядами, коими привлекаемы были человеческия чувства; а чрез то мысль была восхищаема к бо́льшему святыни почтению. То же видим и в Иудейском храме, о котором Святое Писание говорит, что он не токмо был великолепен, но что, притом, все оное было устроено по особенному Божию повелению. В сем был кивот, златом украшенный, и херувимы златые, осеняющие его, жертвенники, кадильницы и свещники златые, елей чистый и огнь неугасимый, и завеса, покрывающая таинственное место; так же столпы, купели, крыльца, переходы искусством различных художеств возвеличенные. К чему бы все сие Бог повелел устроить, если бы оно не приводило к оному почтению, котораго требует святыня?

Да и самый сей мир, который по справедливости должен назваться храмом великим Бога, – самый сей мир не для того ли столь совершен, украшен, возвеличен, чтобы чувства, быв удивлены и поражены таковою красотою, возбудили дух наш пасть пред Живущим во свете непреступнем, и возлюбить безконечную Его красоту?

Но что я говорю, что внешнее благолепие возбуждает к внутреннему? Не возбуждает токмо, а и в стыд приводит нас, если бы неодушевленныя вещи были столь благолепны пред лицом Творца естества, а мы не сохранили бы красоту, взятую с образа и подобия Божия? Внешнее благолепие храма увещавает тебя, христианин, чтобы ты благочинием духа и тела твоего служил Господеви. Жертва, приносимая на украшенном жертвеннике внушает тебе, что сердце твое должно быть жертвенником, украшенным чистотою совести. Кадильница златая, испущающая благовоние, напоминает, чтобы молитвы твои были благовонны добродетелию. Завеса, закрывающая святыню от телесных очес, остерегает тебя, чтобы иметь внутренния очи, всегда чисто Бога зрящия. Твердое основание храма учит нас, чтобы полагать добрыя дела на основании истинной веры, и тогда бы думать, что мы – тверды, когда истина укреплена исполнением закона. Сам храм со святым Петром вопиет нам так: «ко Господу приходяще, яко камени живу, от человек убо уничижену, от Бога же избрану, честну, и сами яко камение живо зиждется в храм духовен, святительство свято, возносити жертвы духовны, благоприятны Богови Иисус Христом» (1Петр. 2, 4–5). Нет убо сомнения, что человеколюбивый Бог внешнею красотою привлекает нас к внутреннему благолепию; а из сего сами можете видеть, сколь приятную жертву Богу приносит тот, кто сооружает Ему великолепный храм, и притом, сколь великое делает он украшение вере и пользу рачителям благочестия.

Бог по многим делам возвеличивый имя Твое, Августейшая Монархиня, не оставил, чтобы и в сем деле не употребить Твою десницу благодетельным для нас орудием благости Своей. Сей храм будет вечным монументом благочестия Твоего, и, следовательно, Церковь обязана Тебе вечною благодарностию. Благоволи вообразить, великая Государыня, что в позднейшие века, когда в храме сем будут священныя собрания при излиянии сердец своих пред Богом, Ты первая, яко основательница, в соборе их духом почитаема будеши и от всех будущих родов имаши благословитися. Церковь, когда на все сие взирает, когда разсуждает и благочестие Твое, и будущую пользу чад своих, и славу свою; – что тогда чувствует она? – она возносит свои руки к Основателю своему, и призывает на главу Твою все благословения, должныя добродетели Твоей; она возлагает на нас долг, чтобы мы, ея служители, именем всех христиан и именем самой ея, принесли Тебе благодарность, состоящую в проповедании Твоей веры к Богу, и в прошении, да Церковь, якоже начала еси, всегда под покровительством Своим сохраняеши и все да устрояеши в лучшее.

Боже великий, Его же престол небо и земля подножие! благословивый сие, Монархини нашей, намерение, благопоспеши и совершити оное, дабы тогда в восторге радостном пред Тобою мы воспели песнь сию: «Востани, Господи, в покой Твой, Ты и кивот святыни Твоея» (Псал. 131, 8). Аминь.