Слово в день святаго Иоанна Златоустаго¹

Хотя свойственно истинный Пастырь есть един, оный великий совета Божия Посланник, Который с тем преклонил небеса и облекся в нашу бренную плоть, но и положил самую Свою душу, да заблуждшее овча на рамо восприим принесет Богу и Отцу, почему и мог Он один пред лицем неба и земли свободно сказать: «Аз есмь пастырь добрый» (Иоан. 10, 11), и притом Он один мог возбранить всякой бренной твари присвоять себе имя учителя. «Вы же не нарицайтеся учителие: един бо есть ваш учитель, Христос» (Матф. 23, 8).

Хотя, говорю, един Он свойственно есть истинный Пастырь; но если Он Сам, по причине принятия Им нашей плоти, не стыдится братию нарицати нас, глаголя: «Возвещу имя Твое», Боже, «посреде братии моей» (Псал. 21, 23), то по тому же Своему крайнему снисхождению и служителям Церкви Своей имя пастырей носить благоволит, по оному Апостольскому слову: «Внимайте себе, и всему стаду, в нем же вас Дух Святый постави епископы, пасти Церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию Своею» (Деян. 20, 28).

Так если всех нас грешных, благодатию Духа Святаго в служение Церкви рукоположенных, благость Божия благоволила почтить именем пастырей: то кольми паче заслуживают сие, честь ли, должность ли их означающее наименование, те служители Церкви, которые все силы свои истощавают в пользу стада Христова и добродетелию светят, яко град на горе поставленный.

Таковый пастырь был празднуемый нами днесь, священный иерарх Иоанн Златоуст.

Общая древних великих мужей была речь: «дабы Златоуста похвалить, надобно, чтобы был другой Златоуст»; и когда сей великий муж преставился от земли насильственною смертию, тогда вся подсолнечная возрыдав возопила: «Лучше бы солнце угасло, нежели чтобы Иоанновы уста замолкли».

К тому морю похвал, которыя ему приписывает вся, по всему кругу земному сущая, Христова Церковь, – к сему морю похвал приложим мы хотя едину каплю, – не для того, чтобы тем возвеличить его заслуги: оне безчисленны и выше всяких похвал; но чтобы великий пример жизни его представить и пастырям и пасомым к возможному подражанию.

Когда бо праведников мы похваляем, а не подражаем святому житию их, – что тогда пользуют нам таковыя похвалы? не пользуют оне тогда, но вящшему подвергают нас осуждению, что, и зная и видя добродетель прославляемую, мы тем ни мало не исправляемся, а чрез то поступаем против совести своей, следовательно, и памяти святых должной чести не воздаем, да и похвалы их помрачаем.

Возведем же очи наши, благословенные христиане, на празднуемаго нами святителя, и внимательною мыслию разсмотрим житие праведнаго сего.

Он с самаго младенчества все свое прилежание обратил к снисканию наук и, странствуя по разным местам в разных училищах, столько успел, что славный того времени философ, Ливаний, не почел, чтобы мог кто кроме его достойнее быть преемником ему.

Но что нам – до его философии, что – до его наук? вся философия века сего, все мирския науки обыкли только надымать мысль, когда она непросвещена законом Божиим и страхом Его святым не утверждена. Точно понимал сие святый Иоанн: он собирал все мирския науки для того только, чтобы внести их в храм училища Христова, освятить их и так расположить их, чтобы оне пользою своею служили великой науке закона Господня.

И для того первое его и величайшее тщание было, чтобы попытать тайны Божии, в законе Его святом сокровенныя, и осветить мысль свою и сердце лучем света несозданнаго. Сколько в том споспешествовала ему благодать Божия, видим мы то из его писаний, исполненных премудрости духовной.

Что мы должны чувствовать в себе, слыша сие? Не покроется ли стыдом лице наше, когда подумаем о тщании, какое имеем мы к снисканию просвещения от закона Божия? Ах! всяк думает о житейском, но не равно о пользе душевной. Многих мысль занята страстьми, как бы изобрести новые, праведные ли, неправедные ли, способы умножить корысть, как бы расширить и украсить свой дом, как бы излишними брашнами отяготить трапезу и чрево, как бы роскошною одеждою привести бедных в стыд, как бы, не думая о заслугах, достать высокий чин и научиться презирать других, как бы обнести другаго хитрым образом и удовольствовать свою зависть или мщение, как бы суд продать на мзде и тем смешать небо с землею. В понятии таковых развратов мы излишне просвещены.

Но каковы мы в понятии таинств царствия Божия и правды его? Должно ли о том вопрошать? не лучше ли покрыть то молчанием, да не раскроется сия рана наша? Иные погружены в невежестве, другие по тому же пшеницу благочестия мешают с плевелами суеверия, а иные заражены и неверием. Да и как сему не быть? – от младенчества обучаются с прилежанием телодвижениям, разным произношениям одной вещи на разных языках, всем возможным изобретениям корысти своей, а обучение закону Божию что? – есть дело не нужное: есть дело поповское, а потому и уважения не стоящее; можно и без онаго честь и счастие себе достать. Так, де, ныне все в свете думают: нам не делать собою для всех пример. О, несчастие времен!

И потому не редко торжища бывают многонародны, а храмы Божии пусты, зрелища смехотворныя преисполнены, а святилища Господни почитаются местом скучным и потому неприятным. Что? еслибы в нынешнее время возстал Златоуст, не возгремел ли бы он тем языком, которым развратников своего времени приводил в страх и раскаяние?

Но обратимся паки на зрелище святой жизни Златоуста. Он, получив талант просвещения и скадкоглаголиваго языка, не скрыл их в земле нерадения, но несказанным трудом себя отягощал, проповедуя почти ежедневно слово Божие, что свидетельствуют премногия писания трудов его, и до наших времен, благостию Промысла Божия, соблюденныя. И потому Иоанн почитаем был, яко богодухновенный орган всей, а особливо Антиохийский, а потом и Константинопольской Церкви.

Сей великий труд истиннаго пастыря, нам всем грешным пастырям приводит на память неотрицаемый долг наш. «Горе нам, аще не благовествуем» (1Кор. 9, 16)! горе нам, если, взяв ключ разумения, ни сами не входим, ни другим отверзаем врата царствия Христова! Горе нам, если востребуется от праведнаго Судии ответ не о душе нашей токмо, но и о всех душах врученных попечению нашему! О! страшно есть впасти в руки Бога живаго!

Но как учение имеет свое действие и успех тогда, когда тому соответствует учителева жизнь, то сим-то наипаче учительство и пастырство свое прославил святый Златоуст.

Кто исповесть добродетели его? Между многими дарами, которыми исполнен был сосуд души его, сии были особливо свойственны ему, что он был свободен и нелицеприятен в обличении развращающих закон Божий и обижающих других: был зело воздержен, был нищелюбив, зело был снисходителен к грешникам кающимся.

Нелицеприятная его свободность в обличениях особливо видна в сильных выражениях против Евдоксии, которая употребляла власть свою больше в грабительстве, нежели в благодетельстве. Ревностный муж не мог терпеть развращения сего, и почитал за долг свой быть покровителем неповинности, не престал изобличать оную и исправлять, доколе за то не претерпел и самаго изгнания. «Но слово Божие не вяжется» (2Тим. 2, 9). Оный обличающий язык не умолк и доселе в писаниях его чрез толико веков.

В пище и питии Златоустый был столь воздержен, что тем себя изнурял до изнеможения, дабы чрез то смирить играющую плоть и дать более силы действовать духу и разуму.

Он был столь нищелюбив, что наиболее нравоучительныя свои слова склонял к тому, дабы богатство не истощавать на лучшее употребление, как токмо на призрение бедных и неимущих. И как часто, держась сего рода нравоучения, он, должен был опорочивать немилосердных богачей, а защищать бедных и нуждающихся, то обыкновенно говаривал: «скáжете вы, богачи: паки ты – на богатых», а я вам скажу: «паки вы – на нищих»! И таковыми поучениями своими он привел град Антиохию до того, что мог уже в одном слове своем сказать: «другие грады пусть хвалятся высокими зданиями и мраморными столпами, хитро выработанными купелями, а наш град красен тем, что нищих нет».

Был, притом, снисходителен к грешникам кающимся, изъясняя и возвеличивая Божие милосердие, чтобы, кто сколько ни был отягощен тьмами пороков и беззаконий, но если в том истинно покается, – от милосердия Божия отвержен быть не может. И потому вообще от всех Златоуст прозван «проповедником покаяния».

Се, возлюбленные, священная икона жития празднуемаго нами праведника, Духом Святым начертанная! Се – великий пример просвещения и добродетели! Отверзите недра внимания вашего к слышанию его полезных наставлений, не молчит бо и доселе его богоглаголивый язык. Составьте ему истинный праздник подражанием его добродетелям: сия есть благовонная жертва прославившему его Богу.

Ты же, святителю Божий, предстояй престолу Владычню! испроси нам, странствующим в пути жизни сей, руководство всесильной благодати Его, да дух, проповеданной тобою, истины наставит нас на всякую истину. Аминь.