Записка о палестинских св. местах от 18 Октября 1844 г., представленная 28 Октября того же года в Константинополе Вл. П. Титову⁴⁹

Ясли Спасителя человеческого рода. Его гроб, Голгофа, место обретения креста, гроб Богоматери, Сион, Элеон и другие святые места в Палестине уже пятнадцать столетий служат предметами поклонения христиан. Туда они приходили, приходят и будут приходить, чтобы с любовью лобызать следы Божественного Искупителя своего, каяться, молиться, освящаться таинствами и утешаться надеждой вечного блаженства.

После торжества христианства над язычеством долго на этих местах совершалось поклонение разноплемённых христиан в духе мира и любви, в тишине и безопасности. Набожное странствование их в Иерусалим продолжалось и после разорения сего града персами при Хозрое, и по взятии его арабами под предводительством Омара. Сей завоеватель пощадил храм Иерусалимский и своей грамотой, известной под именем Ахтинаме́, предоставил православному патриарху хранение всех святых мест, и его ведому и власти подчинил всех живших тогда в Иерусалиме разноверных христиан и всех поклонников, приходивших из разных стран.

После Омара, в продолжение четырёх с половиной веков, православные патриархи владели святыми местами и дозволяли всем вообще христианам поклоняться и священнодействовать там. Но когда, по мановению римского папы, крестоносцы освободили Иерусалим от ига магометан и на святых местах учредили свой чин богослужения и водворили своих священнослужителей, тогда законные патриархи святого Града принуждены были скитаться в чужих странах, а православные христиане могли только молча поклоняться святым местам, и едва по просьбе царя Алексия Комнина получили для своих священнодействий престол в пещере, где обретён крест.

Но не долго крестоносцы стояли на страже гроба Господня. Грозный Саладин стёр их с лица святой земли и, дыша мщением и ненавистью к ним, разрушил самые жилища их. Император Исаак Ангел просил его пощадить святыни христианские и помиловать православных, и по его просьбе тогдашний патриарх святого Града Досифей получил от Саладина право владеть всеми священными поклонениями и развалинами монастырей.

По изгнанию крестоносцев, в течение трёхсот лет с лишком, одни православные христиане оставались на святой земле. Во всё это время грузины, сановники и друзья египетских султанов, владевших Палестиной, защищали иерусалимских патриархов и отстаивали святые поклонения от ярости магометан. Их цари и иноки возобновили, укрепили, построили и украсили многие монастыри в святом Граде. А благочестие сербов воздвигло из развалин обитель Саввы Освященного. В это же время утвердились в Иерусалиме копты, сирияне, абиссинцы, марониты, несториане и имели свои особые алтари около гроба Господня и свои монастыри внутри города, но жили в нерушимом мире с православными.

Египет и Палестина в начале шестнадцатого века вошли в состав могущественного царства Оттоманского. Завоеватель сих стран султан Селим I посетил святой Град, поклонился в знаменитой мечети Омара таинственному камню и тогда же своим хаттишерифом подтвердил права иерусалимского патриарха на владение всеми святыми местами, изложенные в Ахтинаме́ Омара.

Вскоре после завоевания Палестины Селимом пришли в Иерусалим монахи ордена францисканского и армяне из турецких областей; и те и другие начали метать жребий о святых поклонениях с греками, которые успели тогда же водвориться у гроба Господня. С тех пор началась в Иерусалиме единственная в летописях мира и вместе достоплачевная брань за права хранения святых мест, священнодействия и хозяйства на оных, которая продолжается поныне и будет продолжаться, если не найдётся могущественный миротворец.

Францисканцы, прибыв в Иерусалим, не имели, где преклонить главы. Они просили патриарха отдать им в наём какой-либо монастырь, и он поместил их в малой обители на Сионе за ежегодную плату. Оттуда они долго ходили ко гробу Господню и к прочим святым местам только для безмолвного поклонения и не совершали там никаких служб церковных. Но воспоминания о прежнем господстве папы в Палестине питали в них надежду на вторичное обладание евангельскими святынями и порождали отвагу действовать и приобретать сии святыни мало-помалу.

Для того чтобы утвердиться на святых местах наравне с православными, францисканцам надлежало иметь хотя небольшую паству, ибо без неё они всегда считались бы временными богомольцами. Посему они привели с Ливана несколько семейств маронитских римского вероисповедания, поселили их в Иерусалиме в наёмных домах мусульманских (1522) и вместе с ними начали ходить к богослужению в маронитский придел, устроенный на месте явления Господа Марии Магдалине, но ещё не могли совершать своих служб ни в часовне святого Гроба, ни на Голгофе, ни на других местах священных.

В 1546 году францисканцы, пользуясь добрым расположением местных властей мусульманских, снисканным с помощью золота, испросили у них позволение священнодействовать на камне миропомазания тела Иисусова у подножия Голгофы, при самом выходе из храма, в 1548 году водрузили тут деревянный престол, в следующее же лето на место его поставили бронзовый, привезённый из Европы. Всё это случилось в отсутствие патриарха Германа, который тогда находился в Константинополе по делам своей церкви. По возвращении сего владыки завязалась первая тяжба за помянутый престол. По решению местного суда францисканцы перенесли его в свой маронитский придел и там начали служить на нём (1553). Все усилия Германа вытеснить их оттуда остались тщетны. Ибо золото испанское ослепило местных судей.

После этой полу-удавшейся попытки францисканцы, пользуясь благоприятными обстоятельствами, усиленно домогались не только участия в служении на всех святых местах наравне с греками, но даже деления сих мест, и первенства и хозяйства на оных, и достигли своих целей, то по милости иерусалимских патриархов, то подкупом и насилием властей местных, то при помощи Франции. Вследствие известного посредничества сей державы между немецкой империей и Турцией, сии отцы получили от Порты большие преимущества пред греческим духовенством. Им дозволено было иметь во всём первенство перед иерусалимским патриархом, священнодействовать им одним в часовне святого Гроба (половину Голгофы они присвоили гораздо ранее), владеть северными и западными помещениями в окружии сей часовни, церковью на месте обретения креста, гробом Богоматери, всем храмом Вифлеемским и, наконец, обращать в католичество христиан православных. Тогда-то они попрали беззащитных греков, выбросили из помянутых мест все церковные принадлежности их, выгнали их из часовни гроба Господня, из Гефсиманского вертепа и Вифлеемского собора, и не позволяли им священнодействовать там, а деньгами и лестным для всех угнетаемых обещанием защиты переманили к себе многих православных жителей Иерусалима, Вифлеема и Горней. Такие притеснения продолжались лет семьдесят. Впоследствии иерусалимский патриарх Парфений успел вытеснить францисканцев из собора Вифлеемского и из Гефсимании (1757). Но они никогда не забывали однажды предоставленного им первенства на святых местах по силе договора Франции с Турцией и, опираясь на него, постоянно ссорились с греками и оспаривали у них право хозяйства, по крайней мере, в часовне гроба Господня и во всем окружии её, не исключая и большего купола.

Армяне, появившиеся в Иерусалиме почти в одно время с францисканцами, сначала долго жили, как безмолвные поклонники святых мест, в одном малом монастыре на Сионе, который был отдан им в наём иерусалимским патриархом Германом. Не имея никакой паствы, но желая водвориться на этих местах, они пристали к своим единоверцам-абиссинцам и, золотом обольстив этих бедных и простодушных христиан и местные власти, начали совершать богослужение в принадлежавшем им северном углу придела Обретения креста (1549) и поселились в их кельях, пристроенных к Вифлеемскому храму⁵⁰. Успехи францисканцев в постепенном притяжании всех святых мест подстрекали и армян действовать наступательно и употреблять все средства к достижению той же цели, и в течение трёхсот лет они успели сделаться хранителями и молитвенными представителями святых мест (кроме Голгофы), наравне с греками и латинами, овладели прекрасным грузинским монастырём св. апостола Иакова и ещё двумя обителями, и даже оспаривали у греков право хозяйства на этих местах. Вот средства, коими они постепенно достигали своих целей: подкуп местных властей и получение от них поддельных, будто старинных, актов судебных в доказательство, что такой-то монастырь или храм издревле принадлежал армянам, подчистка завета Омарова и указов султанских, в которых вместо имени греков (по-турецки – румиан) они поставили имя армян, сильное покровительство богатейших единоверцев в Константинополе и, особенно, хитрое изъявление непоколебимой верности султанам во время частых войн их с Россией и наведение подозрения на верноподданство иерусалимских патриархов Порте оттоманской. Так, в 1653 году они оклеветали перед султаном патриарха Паисия в том, что он сделал драгоценную корону для русского царя, и в награду верности получили небольшую церковь под монастырём Авраамиевским, южные помещения в окружии гроба Господня и проч. Паисий едва не лишился жизни за эту корону. К счастью, султан потребовал её к себе в Адрианополь и усмотрел, что она вовсе не царская, а патриаршая, и не так драгоценна, как описали её. В последнюю войну Турции с Россией армяне снискали благорасположение султанских сановников и в первый раз получили право священнодействовать у гроба Господня наравне с латинами и греками.

Греческое духовенство в течение трёхсот лет с лишним имело непрерывную и неравную борьбу с латинами и армянами, удержало за собой все святые места и тем оказало драгоценную услугу всем православным христианам. Но дорого ему стоила сия победа. Оно приобрело её усилиями чрезвычайными, издержками огромными, терпением, самоотвержением и страданиями мученическими, единодушными просьбами патриархов иерусалимских и цареградских и настояниями российского посольства в Порте оттоманской.

Спорными предметами постоянно были: часовня гроба Господня со всем окружием и с большим куполом её, Голгофа, камень миропомазания, церковь на месте Обретения креста, гроб Богоматери в Гефсимании, место Вознесения Спасителя на Елеоне, собор Вифлеемский вместе со священным вертепом его и развалины храма в деревне евангельских пастырей.

Сущность всех споров и тяжб состояла в том, что греки только себе усвояли право хранить святые места, священнодействовать и хозяйствовать там, а латины и армяне домогались соучастия в сих правах.

Право хранения заключает в себе право стережения, запирания и отпирания, метения и омовения святых мест.

К праву священнодействия относится право освещать и украшать эти места.

Право хозяйства объемлет перестройку и починку их.

Греки в судилищах магометанских доказывали свои права заветом халифа Омара и указами султанов египетских и турецких, а латины и армяне вновь приобретали равные с ними права, выпрашивая у Порты подобные акты судебные.

Греки со временем принуждены были уступить своим соперникам права хранения святых мест и священнодействия там, но начали упорно защищать, по крайней мере, одно право хозяйства своего. Впрочем, и оно не раз колебалось.

Греки, латины и армяне равно виновны друг перед другом и перед судом человеческим и Божиим. Греческие летописи Иерусалимского храма представляют множество доказательств взаимной их виновности. Так, например:

По проискам францисканцев и армян отняты были у греков ключи от ворот Святогробского храма и фирманом 1557 года отданы туркам. Не лучше ли было просить ключей у христиан, чем у магометан? Но зависть не знает общей пользы.

Греки при починке своего удельного храма Воскресения Христова открыли окна в куполе его, заложенные ещё при Саладине, а армяне подвергли их суду за это нововведение единственно по злобе, ибо они никогда не имели никакого притязания на этот храм. Темнота в нём казалась им приятнее света.

В наши дни грекам позволено было починить большой купол над окружием (ротондой) гроба Господня внутри и снаружи, а францисканцы своими происками в Константинополе остановили сию починку, и купол гниёт к общему вреду.

В 1607 году, когда патриарх Феофан находился в Валахии, францисканцы отделили железной решёткой свою половину в Голгофской церкви. Патриарх, узнав о сем нововведении, подал прошение Порте и успел вытеснить с Голгофы и решётку, и хозяев её. Но для чего он домогался изгнания латин с сего священного места, когда следовало уничтожить одну решётку? Для чего переступил границу справедливости? Впрочем, латины возвратили свою половину Голгофы в 1611 году.

В бытность патриарха Паисия в Царьграде в 1649 году армяне повесили свои лампады на одной двери священного вертепа вифлеемского и построили стену между тамошним греческим монастырём и абиссинскими кельями, в которых они уже давно жили. Паисий завёл тяжбу с ними по этому делу и успел изгнать их не только из помянутого вертепа, но даже из их келий и из монастыря св. Иакова. Опять дело поведено было дальше границы справедливости; и армяне в свой черёд восторжествовали.

В нынешнем году греки в одну ночь разломали каменный пол в своём Авраамиевском монастыре, накрывавший потолковые своды армянской церкви, и хотели переделать его на свой счёт, чтобы доказать своё хозяйственное право на эту церковь. Армяне пожаловались на них в местном суде, и таким образом завязалась тяжба убыточная для тех и других.

В 1839 году греки и латины, один раз в течение трёхсот лет, соединились не для примирения и не для увеличения своих сил, а для разорения построек армянских на Елеоне и, по совершенному разрушению оных, разошлись, как давние враги. По их настояниям святое место Елеонское передано в ведомство магометан, которые и теперь господствуют там на развалинах.

Всего горестнее и ужаснее взаимные побоища, кровопролития и смертоубийства на святых местах. Кровь невинного иеромонаха Климента, убитого францисканцами в 1674 году подле часовни гроба Господня накануне праздника Ваий, будет отмщена на страшном суде Христовом так же, как и неповинное страдание одного францисканца, избитого греками в 1835 году за то, что он, против обычая, осмелился пройти на Голгофу для священнослужения мимо помянутой часовни во время обедни греков.

Недавно армяне едва не убили вифлеемского митрополита в его церкви, но и он впоследствии воздал им по заповеди ветхозаветной: око за око, зуб за зуб.

Все сии случаи, избранные из числа весьма многих им подобных, доказывают, что вековая вражда греков, латин и армян совершенно ослепляет их разум, ожесточает их сердце и заставляет их наперерыв вредить друг другу. Нет между ними правого.

Но более всех их виновно турецкое правительство. Вина его состоит в том, что оно запутало само себя и челобитчиков своих противоречащими повелениями касательно святых мест, и потому не может оказывать им должного правосудия. Ибо все они подтверждают свои права его же судебными актами. Так, например, по одним актам католики имеют права на исключительное владение часовней св. Гроба, по другим – православные. У тех есть фирман, дозволяющий им священнодействовать на гробе Богоматери, у этих есть другой последующий фирман, которым соперники их изгоняются из сего святилища. Грекам предоставлено было полное право хозяйства на святых местах по сгорению Иерусалимского храма, а армяне получили такое же право после порчи как его, так и Вифлеемского собора от землетрясения. Таким образом, все челобитчики являются в суд с равными доказательствами своих прав и выигрывают или проигрывают тяжбы уже не силой правды и закона, а смотря по обстоятельствам благоприятным или неблагоприятным, издерживая больше или меньше денег и прибегая к помощи более или менее сильных заступников.

В настоящее время права греков, латин и армян распределены следующим образом:

По праву хранения, одни греки ставят своих стражей у св. Гроба, на Голгофе и в вертепах Гефсиманском и Вифлеемском, а латинам и армянам не дозволено это⁵¹.

По праву священнодействия, все трое поочерёдно совершают богослужение у гроба Господня, над камнем миропомазания, в вертепе Вифлеемском и два раза в год на Елеоне⁵². Но на Голгофе служат греки и латины, а армяне только поклоняются безмолвно; у гроба Богоматери священнодействуют греки и армяне, а латины лишены сего права; пещера, где обретён крест, разделена только между латинами и армянами, а в деревне евангельских пастырей господствуют одни греки. Таким образом, право священнодействия не присвоено всем равно.

Право хозяйства на святых местах объявлено недействительным до времени. Турецкое правительство в прошлом году предписало иерусалимским властям приостановить все большие постройки и починки на этих местах, несмотря ни на чьи притязания на право хозяйства. И в настоящем году не последовало никакого распоряжения по сему делу.

В будущее время имеют открыться следующие тяжбы, как продолжение домогательств прошедших и настоящих:

По праву хранения латины и армяне будут просить правительство, чтобы оно дозволило им ставить таких стражей на святых местах, каких держат там греки. Об этом они уже неоднократно утруждали Порту своими просьбами.

По праву священнодействия латины будут домогаться восстановления своего прежнего права служить на гробе Богоматери; армяне употребят все усилия, чтобы получить позволение священнодействовать на Голгофе, а греки не отступятся от церкви на месте обретения креста.

По праву хозяйства латины, на основании своих документов, будут требовать, чтобы им по-прежнему отданы были в полное владение часовня гроба Господня и большой купол над окружием (ротондой) её, камень миропомазания, весь вертеп Вифлеемский и развалины храма в деревне евангельских пастырей, так, чтобы никто другой не имел никаких прав на все эти святые места. Равным образом они будут просить всего собора Вифлеемского, всей Гефсиманской церкви и места Вознесения Господня, впрочем, с предоставлением там некоторых уголков грекам и армянам для священнодействий. Наконец, они хотят укоротить западную оконечность Воскресенского храма греков, что против гроба Господня, заняв её под свой алтарь, отнять у них место под Голгофой и восстановить там гробницы Готфрида и Балдуина, также сделать перестройки и в других местах. Армяне, по силе трёх приказаний султанских 1836 года, не преминут отстаивать своё право хозяйственного распоряжения на Елеоне, в храме Иерусалимском и в Вифлеемском соборе, без участия греков и латин. А греки, на основании фирманов 1837 и 1841 годов, будут защищать своё исключительное право хозяйства на святых местах. Все эти соперники имеют подробные описи своих будущих перестроек и починок, сделанные в присутствии местных властей мусульманских и засвидетельствованные ими.

Здесь не излишне заметить, что есть ещё полузабытые споры греков с латинами и армянами за монастыри Иоанна Богослова, апостола Иакова и другие. И эти споры со временем могут возобновиться.

Итак, в будущем предстоят ссоры, тяжбы, издержки, преследования и кровопролития. Нельзя не опасаться пагубных возмущений. Ибо с 1830 года взаимная вражда представителей трёх вероисповеданий начала грозно проявляться в размерах обширных. Не только на святых местах, но и вне их стали учащаться кровавые побоища поклонников греческих и армянских. Жители Вифлеема, православные и католики, при первой тревоге, при первых звуках набатного колокола, начали сбегаться в тамошний храм с оружием в руках. Опасно, как бы вековая вражда не вышла из святого Града в христианские деревни и как бы не ознаменовалась там грабежами и убийствами в случае междоусобий шехов мусульманских. Ибо головщики трёх вероисповеданий в Палестине заискивают дружбу этих шехов, каждый для своих выгод. Греки ладят с Самханом, который чинит суд и расправу в горных деревнях, находящихся на северо-западе от Иерусалима, имеет сношение с газскими бедуинами и славится народностью, а латины и армяне дружатся с наперсником пашей иерусалимских, пресловутым Абогошем, в ведомстве которого состоят православные и католические арабы, живущие в окрестностях св. Града. Во время междоусобия сих двух шехов в нынешнем году, второй наместник патриарха уже осмелился в присутствии властей мусульманских грозить Абогошу и сказать ему: «Ежели ты не примиришься с Самханом и не оставишь своих несправедливых притязаний на (православную) деревню Рамаллу, то я потрясу одним волоском моей бороды, и селище твоё будет разорено до основания».

Итак, трёхсотлетняя брань греков, латин и армян в Иерусалиме есть брань за права хранения святых мест, священнодействия и хозяйства на них. Сии права, по актам судебным, принадлежат почти наравне всем трём истцам, а на деле оспариваются ими друг у друга.

Человечность, евангелие, благосостояние церквей православной, католической и армянской, святыни иерусалимские и даже устранение тяжущихся лиц от соблазна и греха требуют прекращения брани и водворения мира на святых местах. Но как потушить огонь, так давно и так сильно пламенеющий? Как остановить борение разнородных сил земных и водворить спокойствие неба?

В древние времена, когда церковь Христова была едина под покровом одной царственной власти, поместные соборы прекращали распри частных церквей или духовных лиц, учреждали правильное благочиние и врачевали всякое духовное зло. Но в настоящее время составить собор в Иерусалиме из лиц духовных и гражданских для прекращения прений о святых местах значило бы употребить средство многосложное и заключающее в себе непреодолимые затруднения, неверное и опасное. Ибо, во-первых, какая власть назначит сей собор? Если магометанская, то он будет незаконен; если христианская, то какая именно, православная или римско-католическая? и может ли она устранить посредство или позволение власти турецкой и тем дать собору законность и свободность неподозрительную? Во-вторых, какие лица будут присутствовать на соборе – местные или присланные? Кто будет иметь первенство в заседаниях, греки, или латины, или армяне? Какой язык употребить в соборных совещаниях и деяниях? В-третьих, какие начала или судебные акты примет собор в основание своих суждений и решений? Начало ли совершенного уравнения всех прав трёх вероисповеданий? Начало ли неравенства прав, или начало соподчинения их, так что, например, однажды будут хозяйствовать на святых местах греки, в другой раз армяне, в третий латины? Что же касается до судебных актов турецких, то собор признает ли их недействительными или действительными? В первом случае он не имеет никакого права отвергать заветы и указы, данные верховной законной властью и принятые её подданными с покорностью; во втором случае он не может решить спора и достигнуть мира, потому что самые акты запутывают дело. Наконец, ежели сам собор будет разногласить и волноваться и ежели он разойдётся без решения дела, то не усугубится ли вражда не только между представителями трёх вероисповеданий в Иерусалиме, но и между народами, содержащими эти вероисповедания? Или не испровергнет ли решений собора какой-нибудь изувер, например, в Армении, волнуя народ проповедью о незаконности или пристрастии его, как это случилось там с определениями Халкидонского вселенского собора? Итак, открытие собора в Иерусалиме для прекращения прений о святых местах есть средство многосложное, затруднительное, неверное и опасное.

Нарочитое посредничество посланников европейских дворов при оттоманской Порте в тяжебных делах иерусалимских представляется несбыточным даже и не ведущему круга обязанностей сих посланников, их относительного веса в Порте и договоров разных держав с Турцией. Если бы и одобрительны были их совещания о прекращении брани на святых местах, то им представилось бы неодолимое затруднение в выборе основных начал и судебных турецких актов для справедливого решения помянутых дел.

Французский посланник Людовика XV и патриарх иерусалимский Хрисанф, после продолжительных совещаний о праве хозяйства (1718 года) по случаю починки Иерусалимского храма, решили единодушно, чтобы православные и католики на свой счёт починили свои удельные места в этом храме. Согласно с сим решением и Порта дала тем и другим фирманы, коими дозволялись удельные починки; и храм был поправлен, как было надобно. Но впоследствии ни латины, ни греки, ни Порта не приняли за правило поступать впредь по примеру иерусалимского патриарха и французского посланника. Известно, что после пожара в Святогробском храме право хозяйства предоставлено было одним грекам. Итак, и совещание иерусалимских патриархов с европейскими посланниками в Константинополе и единодушное решение их есть неверное средство к прекращению споров и тяжб за святые места. Ибо оно, по истечении нескольких лет, может быть забыто и отвергнуто.

Турецкое правительство три раза (1809, 1810, 1811 г.) назначало комитеты из высших сановников своих для решения спора армян с греками о праве перестройки погоревшего храма в Иерусалиме. Сии комитеты в присутствии шех-ислама сличали все акты судебные, коими челобитчики доказывали свои равные права хозяйства, и едва-едва признали справедливость на стороне греков, которым дорого стоила сия тяжба. Следовательно, и назначение комитета турецкого в наше время для окончательного решения всех прений о святых местах есть средство ненадёжное и шаткое. Противоречащие акты судебные суть неудоборазрешимые узлы для комитета, пока он будет основывать на них свои суждения.

Не раз случалось, что правительство турецкое ничего не отвечало всем тяжущимся челобитчикам. Молчание его, по-видимому, было бы полезно и в наше время; ибо оно остановило бы греков, латин и армян на тех местах и при тех правах, кои они имеют теперь. Но молчание правительства есть его слабость; при том оно не может быть долговременно. При первой неизбежной починке священных мест, Порта должна же дать кому-нибудь позволение поправить их, а тогда-то и возобновятся все старые тяжбы.

Примирение греков, латин и армян на месте, в Иерусалиме, есть совершенная невозможность. Ибо в них при невежестве действуют самые сильные и самые закоренелые страсти. Горестно, а надобно сказать, что они вовсе не думают о святынях евангельских, об обязанностях взаимной любви и справедливости и о мире. Греки и армяне говорят откровенно, что честь их братств и единоплеменников, а латины прибавляют, что честь их католических царей, требует победы, первенства, главенства, и что после чрезвычайных усилий, издержек, страданий, стыдно уступить кому-нибудь один вершок святой земли или ключ от двери. Все они ненавидят, преследуют и опасаются друг друга. Самые мелочи представляются им важными. Так, например, греки боятся оставить в колоннаде Вифлеемского храма лампадные верёвочки армян, дабы они не послужили доказательством, что тут некогда распоряжались эти соперники их, а сии не хотят снять своих верёвочек, потому что фирманом султанским приказано убрать лампады армянские, а о верёвочках не упомянуто. Таков дух враждующих соперников. Греческое духовенство явило бы миру высокий образец евангельской любви, если бы внезапно и добровольно призвало своих собратий о Христе к соучастию во всех правах своих на святые поклонения и склонило их подать султану единодушное прошение об уравнении между ними этих прав. Но оно не способно к такому великодушию, напротив готово отстаивать свои права до последней капли крови и даже, в припадке страстей, жалуется, что не довольно защищают его те, которые должны и могут защищать его. Надобно возродить сие духовенство. И латины ли, армяне ли добровольно и великодушно уступят грекам права свои, когда они дышат вековой ненавистью к ним, почитают их еретиками, недостойными святых мест, и питают надежды на раннее или позднее первенство пред ними? Упорство и ожесточение у всех равное. Примирительное посредство местных властей мусульманских есть совершенная невозможность. Ибо справедливость этой власти развращается подкупом; её суд устраняется апелляциями в Порту; её сила уничтожается неповиновением соперников. Иерусалимский паша и мулла призывают францисканцев в суд для выслушивания повеления султанского, а они или не идут туда, или отвечают, что они будут писать к своим царям и через их посредство получат иное повеление Порты, местное начальство объявляет армянам, что греки по приказанию верховной власти будут отстраивать погоревший храм, а они бунтуют янычар против сего начальства и против своих соперников, так что паша дамасский принуждён идти с войском в св. Град и казнить бунтовщиков страшным образом. Был случай: Порта сослала иерусалимского муллу в ссылку на остров Кипр по жалобе на него армян за то, что он будто против фирмана держит сторону греков. Из Порты получается распоряжение в пользу армян, а греки выпрашивают у местных судей отсрочку в исполнении его, и оттуда же приносят повеление совершенно противное этому распоряжению. Наконец, французское консульство, защищающее права католиков, есть новая сильная преграда к примирению представителей трёх вероисповеданий в Иерусалиме посредством власти местной. Эта власть не сильна и при том связана.

Наша духовная миссия может способствовать к потушению вражды за святые места примером веротерпимости, благоразумными советами, предупреждением новых поводов к тяжбам, и особенно изменением образа мыслей греков и склонением их к допущению латин и армян в полное соучастие в их правах. Но для сего великого дела потребно продолжительное время. Два, три, может быть, четыре поколения греческого духовенства должны сойти с Голгофы и уступить своё место новым просвещённым поколениям, возмужалым в новом образе мыслей под влиянием нашей миссии, чтобы могло последовать со стороны сих последних добровольное и великодушное призвание латин и армян к общению во всех правах их на святые поклонения. Между тем непредвиденные обстоятельства или прежний дух мятежный продолжать тяжбы и захлестнуть узел до невозможности развязать его.

Кроме посредничества нашей духовной миссии есть другое средство к водворению нерушимого мира на святых местах, средство простое, верное, сильное и скорое.

Это средство внушается самим делом. От чего происходят все тяжбы? от неравенства прав и от запутанности судебных актов турецкого правительства. Стало быть, они прекратятся сами собой, когда последует совершенное уравнение всех прав греков, латин и армян посредством верховной, законодательной власти турецкой, которая даст некое видоизменение своим актам судебным, не нарушая их силы.

Сия верховная власть, без всякого повода со стороны враждующих, по одной справедливости, ей подобающей, по сознанию глубокого зла, происходящего от неравенства прав, и по желанию блага своим подданным, определяет и постановляет совершенное равенство прав греков, латин и армян на святые места на следующих основаниях:

1) Святые места всем трём равно драгоценны;

2) все трое имеют свои паствы в Палестине и во всей Турции;

3) греки, армяне, арабо-католики и униаты суть равные подданные одной верховной власти;

4) древние акты, усвояющие грекам полные права на святые места (Ахтинаме́ Омара было дано им задолго до разделения церквей восточной и западной), не исключают братского участия прочих христиан в хранении сих мест, в священнодействии и хозяйстве на них; посему верховная власть, не уничтожая сих актов, постепенно вводила и теперь окончательно вводит латин и армян во все права греков.

Вследствие верховного уравнения прав, православные, католики и армяне равно хранят целость всех святых мест, и ставят там своих блюстителей поочерёдно.

Все они, по установленному обычаю, поочерёдно священнодействуют у гроба Господня, на Голгофе, в Кресто-обретенской церкви и на всех прочих престолах, водружённых в память евангельских событий в храме Иерусалимском (эти престолы почитаются общими), равным образом у гроба Богоматери, на Елеоне, в вертепе Вифлеемском, как подле яслей, так и над местом рождения Спасителя, и наконец, в пещерной церкви в деревне евангельских пастырей; все имеют на каждом святом месте равное число икон и лампад, но никакими обоями не украшают стен; все в свои праздники освещают большой купол над гробом Господним и часовню сего гроба и вешают лампады в колоннаде Вифлеемского собора.

По праву хозяйства каждый владеет своими удельными монастырями и церквами в Иерусалиме, Вифлееме и в других местах и распоряжается в них по своей доброй воле, согласно с существующими законами.

В Иерусалимском храме православные владеют всей Воскресенской церковью, местом под Голгофой и всеми кельями, кои теперь находятся там в их ведомстве.

Католики владеют приделом святой Марии Магдалины и всеми кельями, ныне им принадлежащими там. Армяне – своей верхней церковью на южной стороне храма против Голгофы и своими нынешними кельями. Никаких новых келий в упомянутом храме все они не строят и никаких святых мест, общих всем, не делят на части и не перегораживают, также и в Гефсиманской церкви и в Вифлеемском соборе не делают никаких перегородок, потому что не самые эти храмы, а находящиеся в них святые места всем нужны.

В Вифлееме греки владеют всем собором по-прежнему, латины – своей удельной церковью по-прежнему, армяне – своим удельным храмом в тамошнем монастыре по-прежнему, а северный придел собора возвращают грекам. По уступке сего придела должна быть сломана перегородка, отделяющая предалтарие собора от колоннады. С уничтожением её прекращается сама собой тяжба армян с греками за ключ от одной двери, устроенной в сей перегородке. В вертеп Христо-рождественский православные, католики и армяне не ходят из своих соседних монастырей через колоннаду собора, и потому частный ход католиков через северный придел его закладывается. Ключ же от западных ворот собора представляется одним православным. Ибо католики и армяне свободно входят в колоннаду сего святилища из своих монастырей, пристроенных к нему.

Что касается до перестройки и починки как святых мест, так и храмов, в которых они заключаются, то все капитальные стены, своды, колонны, пилястры, купола, каменные лестницы, крыши, окна, помосты внутренние и внешние, словом, всё главное, основное строение и всё общее, в храмах Иерусалимском, Гефсиманском и Вифлеемском, и самые места святые, заключающиеся в них, всё это перестраивается или починивается, белится и красится сообразно с существующими законами в Турции, на общий счёт греков, латин и армян, так что каждая сторона вносит равное количество денег за материалы строевые, на уплату рабочим и на жалованье архитектору и турецкому чиновнику, который, обыкновенно, присылается для наблюдения за постройками. Для сего все они, в случае надобности, через местный суд испрашивают у Порты архитектора и чиновника и вместе с ними составляют сметы материалов и работ, и за скрепой сказанного суда представляют их на утверждение Порты; три лица, поверенные от каждой стороны, вместе покупают все нужные материалы и доставляют их на место, остатки же хранят где-нибудь под общей печатью или разделяют между собою поровну. Что же касается до украшения удельных церквей иконостасами, святыми образами и прочими принадлежностями, то оно предоставляется произволу и вкусу каждого.

Итак, уравнением прав греков, латин и армян посредством верховной власти турецкой совершенно прекращаются все ссоры и тяжбы их за святые места. После сего уравнения воцарится мир на этих местах, и заботы и деньги представителей трёх вероисповеданий обратятся на усовершение подведомых им монастырей, церквей, училищ, больниц и на благосостояние христиан.

Акт уравнения прав выходит из рук верховной законной власти, и потому не может быть никем оспариваем, Приведение его в исполнение не затруднит ни местных властей, ни греческое духовенство, ни соперников его, если в нём подробно и ясно будут изложены все вышеупомянутые права и подробные приложения их к святым местам и к храмам, в которых они находятся.

Но кто склонит верховную власть турецкую к совершенному уравнению прав греков, латин и армян в Иерусалиме?

Богоспасаемая православная Держава Российская. Ей Провидение Божие предоставляет совершить великое и священное дело водворения нерушимого мира на святых местах. Этот подвиг есть лучезарная слава её.

Примечание 1. – Обе эти записки с приложенными к ним планами храмов Иерусалимского, Гефсиманского и Вифлеемского представлены были в Константинополе г. чрезвычайному посланнику и полномочному министру при Оттоманской Порте, действительному статскому советнику и кавалеру Владимиру Павловичу Титову, 28 октября 1844 года. Он, прочитав их, потребовал от меня ведомостей о доходах и расходах казны святогробской, несмотря на то, что я отговаривался неведением их. С помощью кое-каких припоминаний, кое-каких соображений и мимолётного взгляда в приходо-расходную книгу в келье производителя дел монаха Анфима были составлены мною требуемые ведомости приблизительно к существенности. Надлежащих копий с них я не оставили у себя. А в черновых бумагах моих нашлись следующие росписи:

ДОХОДЫ

РАСХОДЫ

Не ручаюсь за верность всех этих счетов. В число расходов не внесены покупки строевых материалов и лекарств и издержки на починку монастырей, церквей городских и сельских, и домов, принадлежащих святогробскому монастырю.

Примечание 2. – В первой записке, поданной посланнику, ради краткости не были помещены следующие показания:

Источники доходов святогробской казны

1) Богатые имения в Валахии. (Молдавии и Бессарабии). В Греции они взяты правительством; однако иерусалимский патриарх надеется возвратить их.

2) Ежегодный кружечный сбор в России.

3) Обильные приношения поклонников. Все они, кроме вкладов деньгами и вещами в сокровищницу гроба Господня, кроме доброхотных подаяний ризничему на содержание Иерусалимского храма и живущих в нём братий, взносят установленную плату за помещение в монастырях Яффском и Рамлийском при проезде в Иерусалим и обратно и за пребывание в обителях внутри сего города до Пасхи. Их вклады в лавру Саввы Освященного поступают также в общую казну св. Гроба.

4) Подаяния деньгами, вещами и хлебом в подворья гроба Господня, находящиеся в Сирии, в Малой Азии, на островах Средиземного моря и Архипелага, в Фессалии, Македонии, Эпире, Фракии, Болгарии, Грузии и в Москве. Некоторым подворьям принадлежат имения, как-то: сады, наёмные дома, торговые лавки. Святогробские монахи, посылаемые для управления ими и для сбора доброхотных подаяний, под именем таксидиаров, живут там по нескольку лет и по установлению пользуются одной половиной сборных денег, записываемых в книгу, а другую вносят в казну св. Гроба по возвращении своём в Иерусалим.

1) Тайные и гласные пожертвования деньгами и вещами, присылаемые из всех стран, преимущественно же из России.

2) Продажа келий в пяти женских монастырях, находящихся внутри св. Града. Лучшая келья стоит 300 рублей серебром, подлучшая 200 руб., посредственная 100 руб.

3) Имущества и деньги всех иерусалимских архиереев, не исключая и патриарха, и всех монахов и монахинь, даже всех поклонников, если они умрут в святом Граде, поступают в казну св. гроба.