Отчёты об учёных занятиях арх. Порфирия

Иерусалимская духовная миссия наша за исключением времени, проведённого ею в путешествии из Константинополя в св. Град по 14 февраля настоящего года, в прочие четыре месяца, т. е. в марте, апреле, мае и июне, положила первое начало своим учёным занятиям сообразно с её целями.

I. Архимандрит Порфирий, продолжая свои исследования о православном Востоке,

а) собрал ещё немного исторических свидетельств и актов, нужных для предположенной им записки о духовной власти вселенского патриарха и синода его и об отношениях к ним прочих патриархов (для основательнейшего и обширнейшего суждения о сем важном предмете необходимо нужно бы видеть письменные отношения вселенских патриархов к независимым архиепископам острова Кипра);

б) извлёк из неизданного творения учёного патриарха Досифея о Синае критические суждения его об известной распре Синайского монастыря с иерусалимскими патриархами и все грамоты всех четверопрестольных патриархов, данные по случаю сей продолжительной распри; эти грамоты, драгоценные сами по себе и по отношению к истории Синая, дают понятие и о значении средоточной власти цареградских патриархов во всей православной церкви, находящейся в пределах Турции;

в) приступил к составлению каталога известных ему изданий св. Писания, св. отцов, церковных книг и разных духовных творений на греческом языке, вышедших в свет с XV века по наше время. По 1 июля настоящего года отмечены им оглавления более 250 изданий и творений, и обдуман план небольшого сочинения, вроде предисловия к сему каталогу, в котором сочинении, между прочим, предполагается показать, какие издания и творения были предприняты и произведены порознь в каждом патриархате, на Синае и Афоне;

г) положил начало исследованию изданий церковных книг на арабском языке для предполагаемого небольшого сочинения «История православных арабских типографий».

II. Иеромонах Феофан прилежно занимался изучением новогреческого языка, как книжного, так и разговорного, и навык читать и понимать тот и другой язык довольно свободно, но вести разговора ещё не в состоянии. Кроме сего он начал учиться по-французски. Что касается до прочих учёных занятий его, то он с особенным усердием приступил к исследованию всех аскетических творений православных писателей по изданиям мало кому известным и, особенно, по древнейшим рукописям библиотек иерусалимской, саввинской и Афонских. По 1 июля настоящего года им рассмотрено печатное творение Павла Евергетина Συναγωγὴ τῶν θεοφθόγγων ρημάτων καὶ διδασκαλιῶν τῶν θεοφόρων πατέρων и частью переведены следующие рукописи: Πανθέκτη. Ἀντιόχου μοναχοῦ καὶ Παραίνεσις τῶν πατέρων.

III. Послушники Николай Крылов и Пётр Соловьёв прилежно учились новогреческому языку, как книжному, так и разговорному. Посильное разумение того и другого языка и слабое лепетание по-новогречески суть плоды их прилежания.

Николай Крылов перевёл с греческого следующие извлечения, сделанные архимандритом Порфирием в конце прошлого года из кодекса святейшей патриархии иерусалимской:

1) письмо назаретского митрополита Иоасафа к Петру I;

2) его же письмо к генерал-адмиралу и наместнику Сибири Феодору Алексеевичу 1704 года;

3) его же письмо к великому гетману Иоанну Стефановичу Мазепе;

4) обличительное послание иерусалимского патриарха Досифея к рязанскому митрополиту Стефану Яворскому;

5) послание того же святителя к вселенскому патриарху о трёх догматических заблуждениях Киевской Академии и о том, чтобы на место патриарха Адриана избран и поставлен был святитель из великороссиян, а не от заблуждающийся киевлян;

6) его же два письма к Иоанну Мазепе.

Пётр Соловьёв перевёл с греческого следующие извлечения, сделанные тем же архимандритом из того же кодекса:

1) грамоту иерусалимского патриарха Досифея об освобождении от долгов грузинских монастырей в Иерусалиме грузинским царём Георгием и братом его светлейшим кир Леваном;

2) его же послание к грузинскому царю Менесу Вахтану о разных предметах 1706 года;

3) его же послание к Менесу Карталинии и всей верхней Иверии Николаю Багратиону о разных предметах.

Сии переводы ещё не рассмотрены архимандритом Порфирием по причине глазной болезни, доселе обдержащей его с последних дней апреля.

Архимандрит Порфирий с послушниками Крыловым и Соловьёвым совершил путешествие в окрестностях Яффы, Лидды, Рамлы и Абуда в течение 5 дней (с 21 по 26 июня) с целью дознать библейское расселение колена Вениаминова, открыть место, на котором произнесена Молитва Господня (эта цель ещё не достигнута), и приобрести понятие об архитектуре древних церквей палестинских.

Планы и виды, снятые во время сего путешествия, именно, план развалин древнего приморского города Аполлонии (в 3 часах езды от Яффы на север), вид византийских колонн, капителей и фризов внутри храма Абудского, внутренний вид развалин церквей в селении Ибне (Филистимский город Ямния), план и вид развалин Сарацинской крепости у истоков реки Одже, приготовляются послушником Соловьёвым.

Учёные занятия, начатые нашей духовной мессией в Иерусалиме в первой половине 1848 г., продолжаемы были ею и во второй половине сего года также сообразно с её целями, за исключением архимандрита Порфирия, который при лечении правого глаза его прижиганиями и операциями, из коих последней 28 ноября снят полип из-под века больного ока, хотя и благополучно, но без уничтожения зародыша болезни и при крайнем ослаблении сил своих, заставляющем его помышлять о добросовестном оставлении настоящей должности, для которой потребен инок сильный духом и телом, не мог делать того, что предполагал и усердно желал сделать. В минуты пытания силы зрения после той или другой операции и для утешения в скорби переведён им с эллинского языка на церковно-славянский древний акафист св. архангелам Михаилу и Гавриилу, которого начало здесь предлагается:

«Архангелов Троицы восхвалим, Михаила и Гавриила, вси празднолюбцы, осеняемии кровом крилу их и от всяких напастей избавляемии, единому взывая: радуйся, закона служителю, другому же глаголя: радуйся, благодати вестниче. Ангел, чиноначальник невещественных ангел, создан еси от Бога всевиновного в умном молчании, Михаиле, света первого свет сый вторый, тем же ти радуяся, пения возглашаю сицевая: радуйся, ума мирозиждительного создание, радуйся, света первосветного сияние, радуйся, существо бессмертное. Бога песнославящее, радуйся, им же естество ангелов устоя, радуйся, им же сатана низложен бысть, радуйся, закона служителю. Видяй неблагодарные восставшие ангелы и падающие с небесе огненного, божественный Михаиле, яко благодарный раб став воззжил еси: станем добре и вонмем, поя Троице песнь. Аллилуия.

Ведений сокровенных и советов Всевышнего явился еси, Гаврииле, тайноприимник, грядущих предведение показуяй и радости благовестия земнородным изъясняяй, тем же любовью нуждуся воспевати тебе аще радуйся, света недоведомого просияние, радуйся, таин Бога таинниче, радуйся, сокровенных советов прозрение, радуйся, неизреченных Бога провещание, радуйся, ведение сокровенное воссияваяй в уме, радуйся, сицевое людям светило озаряяй, радуйся, Евангелий Божественных служителю, радуйся, благодатных дел внушителю, радуйся, многих неуясненных уяснение, радуйся, нередких грядущих предведение, радуйся, им же радость вселися, радуйся, благодати вестниче. Даниилу пророку паче всех пророк показал еси страшное таинство страшного пришествия Христова и смотрения, Гаврииле величайший, и того вразумил еси Богу во благодушии пети. Аллилуия».

Иеромонах Феофан, когда выздоравливал от перемежающейся лихорадки, продолжал усердно заниматься изучением новогреческого и французского языков, из которых первым посильно говорил, и исследованием аскетических творений и перевёл семь патриарших грамот из упомянутого в первом отчёте творения патриарха Досифея для узнания письменного языка новогреческого. Переводами таких грамот предполагается достигнуть и другой цели, именно собрание актов духовной декламации и духовного судебного красноречия восточной православно-кафолической церкви. Весьма любопытно и поучительно знать, каким языком высшая власть духовная в разные века разглагольствовала с боговенчанными царями, с владетельными князьями, с архиереями, монастырями и пр. пр.

Здесь предлагается начало одной из переведённых грамот 1646 г. не потому, чтобы она была наилучшая по изложению, а потому что стоит в начале Синайского сборника патриарших грамот, приобретённого архимандритом Порфирием.

Иоанникий, милостью Божией, архиепископ Константинополя, нового Рима, и вселенский патриарх. Род человеческий обыкновенно управляется тремя способами: законом, чином и обычаем, который называется также и преданием. Сии три, связуясь между собой союзом, как бы цепями, пребывают всегда нераздельны. Ибо где правит закон, там есть чин, там и предание, а где ими пренебрегают, там уже не остаётся способа управлять городом или обществом. Ибо как без чувств и головы нельзя быть и называться человеком, так и без действия законов, чина и обычаев жизни предпочитается смерть по многим причинам, понятным и детям. Потому, провидя всё сие, Всевидец Бог, как только создал человека и поставил его в раю, тотчас дал ему заповедь, что он должен и не должен делать, потом, по падении его, Сам начертал скрижали закона и снова через Моисея дал десять заповедей народу израильскому, в коих, между прочим, глаголет: не пожелай жены ближнего твоего, ни села его, отсекая с корнем от сердца человеческого всякий вид лихоимания, которое обыкновенно бывает началом, корнем и путём всех зол, наконец, как печать и венец всего, сообщил божественное и священное Евангелие, которое всяк язык и род людей хвалит и славит, как начертанное от божественных и священных апостолов через Духа Святого, и в котором усокровиществовал всякий вид предания, закона и чина. После же сего благочестивые и боговенчанные цари древние наши, превосходившие в мудрости и добродетели многих современников, заботились о том, как бы украсить нравы и души, как о неотъемлемом своём долге со многими трудами, и потом изложили законы и постановления вместе с равносильными наказаниями каким бы то ни было преступникам. Впрочем, не довольствуясь сим, они простёрлись далее и, приняв свыше открытие ума, созывали на многие соборы и синоды вселенские тогдашних архиереев и других премудрых людей и написали главы и каноны и пределы касательно каждого предмета с тем, чтобы исполнять их и пр.

Послушники Пётр Соловьёв и Николай Крылов уже говорят по-новогречески не сильно, а для узнания письменного языка новейших греков занимались переводами с оного. Пётр Соловьёв перевёл:

1) священный катехизис, составленный монахом Анфимом в патриархии града Иерусалима для обращающихся из латинской ереси, 1815 г.;

2) грамоту иерусалимского патриарха Досифея об иверских монастырях в св. Граде 1699 г.;

3) послание его же к кафоликосу Имеретии Григорию 1701 г.¹⁵¹

Николай Крылов перевёл:

1) письма александрийского патриарха Паисия к государю Алексею Михайловичу и к всероссийскому патриарху 1670 года;

2) современное благодарственное письмо египетских христиан к сему же государю за благодеяния, оказанные им александрийской церкви;

3) половину исповедания веры вышеупомянутого патриарха (сей последний перевод ещё не исправлен). Здесь предлагаются строки из письма к царю Алексею Михайловичу¹⁵².

Для упражнений в латинском языке обоим послушникам назначены были переводы литургии коптов и сириано-иаковитов с сего языка на церковно-славянский, по изданию Ренодота. Есть и другая цель подобных учёных занятий, именно ознакомление миссии с верованиями монофизитов и несториан, пребывающих в Иерусалиме и приходящих сюда на поклонение. Предлагаются здесь образчики их переводов в отрывках¹⁵³.

Оба послушника начали учиться французскому языку. Предполагается и достигается знание сего языка практическое. Ибо миссионеру весьма нужен дар языков.

Послушник Пётр Соловьёв составил краткие жизнеописания мучеников церкви палестинской.

Послушник Николай Крылов составил краткие жизнеописания мучеников церкви александрийско-египетской.

Оба они сделали краткие извлечения из св. отцов церкви, Иоанна Златоустого, Василия Великого, Григория Богослова, Киприана, Амвросия Медиоланского, Климента Александрийского, Иеронима и Августина, извлечения их учения о мучениках на латинском языке. Цель сего труда была стяжание истинных понятий о мученичестве по требованию современному. Ибо ныне в восточной церкви господствует мнение, что христианин, потурчившийся и раскаявшийся, непременно должен идти добровольно на мучение и изгладить свой грех кровью. Правда, Оттоманская Порта недавно запретила подобные мучения; но богослов должен иметь верный взгляд и на прошедшее и основательно судить о подобных мучениках, которые в немалом числе причтены к лику святых в новейшие времена, даже в наш век.

IV. Миссия не могла приступить к практическому изучению арабского языка в 1848 году, потому что собеседник на этом языке с трудом приискан был в конце сего года. Ныне он живёт при миссии, которая уже начала заучивать слова сего трудного языка.

Умный и благонравный собеседник на новогреческом языке, весьма нужный и для переписки архимандрита миссии с восточными патриархами и архиереями о предметах любознания, ещё не приискан. Но миссия уповает, что Господь пошлёт ей благопотребного по её сердцу.

V. Сведения о прошлогодних событиях в церквах палестинских и сирийской, собранные архимандритом Порфирием на месте и во время поездки его в Бейрут для излечения глаз, где он имел многократные свидания и беседы с антиохийским патриархом Мефодием и с некоторыми архиереями и сановниками его престола, эти сведения будут представлены в другое время, если глазная болезнь не воспрепятствует архимандриту изложить их, как до́лжно.

10 февраля 1849 г.

Послушание, данное нашей духовной миссии в Иерусалиме, состоит в учёных занятиях. Это послушание она исполняла во весь прошлый год с усердием по мере своих сил и средств к приобретению знаний и подвинулась немного ближе к предположенной ею главной цели, т. е. к ознакомлению с разными христианскими церквами, существующими на Востоке, как туземными, так и иноземными, из коих последние представляются там разными духовными миссиями и монастырями.

Одни из этих церквей православны, другие не православны. Но все они пред лицом Триединого Бога грядут к вечности, в которой Его мудростью, благостью и правосудием уготовлены чадам их различные воздаяния и состояния. В этом шествии каждая церковь на своём языке читает св. Писание, по-своему понимает и истолковывает его, имеет своё вероисповедание, как священную хоругвь, совершает свои духовные вечери, поёт свои псалмы и гимны, слушает своих учителей, управляется своими канонами, зиждет, рушит и воссозидает свои постановления и находится под влиянием семейных и общественных преданий, добродетелей и пороков, денег и торговли, права и меча, слова и школы. В этом шествии церкви волнуются и приражаются одна к другой, а приражаясь, то дробятся, то сливаются, то особятся, то страдают, то торжествуют. В этом шествии они ведут переговоры между собой, или первенцы их и предержащие беседуют с клиром, или клир с ними, или клир с клиром. Наконец, все они пишут свои святцы, свои Четьи-минеи, свои летописи и символически зиждут свои храмы с ликами и без ликов святых, в каковых храмах все странники на земле порой укрепляются для дальнейшего шествия на небо.

Изучить зодчество церквей христианских с его символикой, их священную живопись, поэзию, пение, святцы, Четьи-минеи, литургии, их историю, дипломатию, нравы, обычаи, обряды, уставы, постановления, силу прав, силу денег и торговли, силу слова и школы, силу дома и храма, и всё это изучить как в их собственных книгах, так и в живом обращении с ними, то в Исафатовой долине и у гроба Господня, куда все христиане собираются ежегодно, то в путешествиях по их родным странам, с запасом знания языков армянского, халдейского, сирийского, арабского, персидского, коптского и эфиопского (для чего потребны 12 питомцев семинарий), – такова бы должна быть задача нашей духовной миссии, водворённой в св. Граде.

Этой миссией, при настоящем числе тружеников и настоящих средствах её, в течение года приобретены следующие сведения:

I. О патриархате константинопольском. Переведены с греческого:

1) мнение учёного патриарха иерусалимского Досифея о титуле цареградского патриарха «вселенский» (труд послушника Петра Соловьёва).

2) Два разрешения цареградского патриарха палестинским владыкам служить литургию в Константинополе (1710).

3) Образчик патриаршей грамоты, обязующей христиан оказывать вспоможение новопосвящённым архиереям (1710) (труд послушника Николая Крылова).

II. О патриархате александрийском. Переведено с латинского:

4) Сочинение Карла Варгеса de statu Aegypti primo et secundo post Christum natum saeculis, для соображений при введении в историю церкви египетской (о географическом положении Египта, покорении сей страны римлянами, о префектах её, жителях, образе управления, судопроизводстве, доходах и податях, о военной силе, народном богатстве, торговле и монетах).

Переведено с греческого:

5) Исповедание веры Паисия, патриарха александрийского. 1675 года (труд Крылова).

III. О патриархате иерусалимском.

а) По внутреннему управлению.

Переведены с греческого:

6) Соборное уложение о чине и обрядах церковных и о чине избрания и посвящения архиерейского (1709).

7) Соборное деяние о том, чтобы архиереев не посылать в княжества для управления имениями св. Гроба (1714).

8) Состояние святых поклонений палестинских (1691 год).

б) О влиянии иерусалимского престола на прочие церкви.

Переведено с греческого:

9) Послание Досифея, патриарха иерусалимского, к архиепископу ипекскому и всей Сербии Арсению о единении архиереев, подведомых ему (1706 год) (труд Крылова).

в) О борьбе Иерусалима с Римом.

Переведена с греческого:

10) Летопись вифлеемского митрополита Дионисия о прениях латин и армян с греками за св. места в Вифлееме (1839 по 1848 год) (труд Крылова и Соловьёва).

г) Об имениях и доходах св. Гроба.

Переведены с греческого:

11) Грамота молдавского князя Михаила о монастырях и имениях св. Гроба в Молдавии (1704).

12) Грамота Константина Бассарабы воеводы Угро-влахийского об учреждении и содержании училища в Святогробском монастыре св. Саввы в Бухаресте (1708).

13) Запись иерусалимского патриарха Хрисанфа о 30.000 дукатах, внесённых в чекан св. Марка в Венеции в пользу св. Гроба и школ.

14) Обязательство константинопольских шубников подавать к св. Гробу по полпиастра с каждого сорока соболей, подтверждённое синодальной грамотой цареградского патриарха Иеремии (1718) (труд Крылова).

IV. О Синайском монастыре и архиепископе.

Переведено с греческого:

15) Тринадцать грамот патриархов константинопольского, антиохийского и иерусалимского, в коих содержатся разные деяния о Синайском монастыре и его архиепископе (труд иер. Феофана).

V. Об Афонских монастырях.

Переведены с еллинского:

16) Десять уставов святогорских.

17) Переписка царя Алексея Комнина с цареградским патриархом Николаем о св. горе. (Труд арх. Порфирия).

VI. О церковной живописи.

Переведено с еллинского:

18) История Аполлоновой школы церковной живописи на острове Сами (с 377 по 1236 г.) (труд арх. Порфирия).

Примечание 1. Иеромонах Феофан выучился писать св. образа масляными красками и превзошёл своих учителей (местных арабов) в сем художестве. Природное дарование его обнаружилось само собой.

Примечание 2. Послушник Пётр Соловьёв имеет природную наклонность к ваянию. Первое внезапное произведение его есть род фантастического храма восьмиугольного с колоннами и разными архитектурными украшениями. Миссия воспользуется этой наклонностью его для изваяния моделей разных еврейских гробниц в пояснение места погребения Спасителя.

VII. О церкви армянской.

Переведена с немецкого:

19) Краткая статистика церкви армянской. Соч. Вильча. 1846 г. (труд иер. Феофана).

Переведено с латинского:

20) Исповедание веры церкви армянской и изложение сего исповедания (труд Соловьёва).

Переведено с французского:

21) История Армении от царствования Авгаря до Никейского собора, творение Моисея Хоренского, писателя V века (труд Соловьёва).

VIII. О церкви несторианской.

Переведено с немецкого:

22) Краткая статистика церкви несторианской, соч. Вильча (труд иер. Феофана).

Переведена с латинского:

23) Литургия несторианская по изданию Ренодота (труд Соловьёва).

IX. О церкви абиссинской.

Переведены с французского:

24) География и статистика христианского царства Шойского в Африке (труд Соловьёва).

25) История сего царства с ΧVI века по 1840 г. (труд Крылова).

26) История Абиссинии от Савской царицы Македы, посещавшей Соломона, до нашего века, и описание верований, обрядов, нравов и обычаев абиссинцев (труд Крылова).

Переведена с латинского:

27) Литургия абиссинцев по Ренодоту (труд Крылова).

X. О церкви англиканской.

Переведены с новогреческого:

28) Вероисповедание церкви англиканской, содержащееся в известных 39 членах (Εὐχολόγιον τῆς ἀγγλ. Ἐκκλ.) (труд Соловьёва).

29) Литургия сей церкви (Εὐχολόγιον) (труд Крылова).

Примечание. При сем отчёте препровождаются 10 статей из числа вышепоказанных переводов, кои рассмотрены и исправлены архимандритом миссии.

XI. Господь послал миссии благопотребного по её сердцу собеседника на новогреческом языке. Иеpoдиакон Мельхиседек Попов, сын греческого протоиерея из прихода св. Георгия Чингелкой близ Скутари, постриженный в монашество, рукоположенный и обучавшийся на Св. горе Афонской (где архимандрит миссии некогда заметил и приласкал его), прибыл по собственному добровольному желанию к нашей миссии 24 Июля 1849 года, обязался трудиться для неё бесплатно и принят ею с благодарностью и любовью.

XII. Практическое изучение арабского языка продолжалось в прошлом году. Собеседник на этом языке г. Фадлалла, благонравный, предобрый и прескромный муж в самых первых летах сего возраста, присланный из лучшего православного семейства дамасского антиохийским патриархом Мефодием по просьбе архимандрита миссии, послужил пестуном, которого миссия начала понимать, отвечая ему слабым лепетанием на труднейшем языке семитическом. Настоит надобность выучиться этому языку, как можно скорее, и архимандрит миссии решился в наступающий Великий пост отправиться со своими присными в путешествие на Синай и в монастыри св. Антония Великого и Павла Сивейского с тем, чтобы в два-три месяца во время путешествия по пустыням аравийским заняться исключительно арабским языком и возвратиться в Иерусалим с этим знанием, кроме запаса других сокровищ ведения. Предпринять сие путешествие побуждают его и другие расчёты, именно, поправление здоровья всех лиц, состоящих при миссии, пострадавших от крайней сырости келий, одоление скуки и уныния от сидячей однообразной жизни, расширение круга понятий вверенных ему лиц, покой политический и выигрыш времени до постройки нового дома для нашей миссии.

Иеромонах Феофан учился у наёмных учителей по-французски, по-итальянски и по-немецки, а послушники Соловьёв и Крылов по-французски. Все они довольно освоились с языком новогреческим. Дай Бог, чтобы наша миссия в Иерусалиме была живая Пятидесятница.

Иерусалим, 21 февраля 1850 г.

Минул третий год послушания нашей духовной миссии, водворённой в св. Граде Иерусалиме. Пять месяцев сего года (с 18 марта по 17 августа) проведены были ею в путешествии в монастыри св. Антония и Павла Сивейского, на Синай и обратно на Сион через Идумею, а остальные в разных занятиях, кои прерывались болезнями. Впрочем, и самое путешествие её, предпринятое с целью любознательной, было занятие подобно тому, как полёт пчёл к цветам и струям есть труд. Прибытки знания, стяжанные миссией, как на широком раздолье Востока, так и в тесных и сырых кельях её, предлагаются здесь просвещённому вниманию начальства в кратком перечне.

I. Архимандрит Порфирий ежедневно вёл путевые записки и с помощью своих сотрудников внимательно и подробно осмотрел библиотеки в Каирской патриархии православной, в Джуванийском подворье Синайского монастыря и в самом этом монастыре. Такой осмотр вознаграждён был открытием замечательных рукописей:

1) повествования архиепископа газского Паисия о нашем патриархе Никоне;

2) ста девяносто шести слов александрийского патриарха Герасима, который святительствовал с 1688 по 1710 год;

3) шести бесед ливийского митрополита Самуила, рукоположенного в 1697 году;

4) начала творения монаха Антиоха, которое (начало) почиталось потерянным;

5) переводов Св. писания и церковных книг с греческого на славянский, сделанных неким старцем Иоанном Болгарином на св. горе Афонской в лавре св. Афанасия;

6) многих рукописей о церковном пении греческом;

7) разных писем и грамот александрийских патриархов. Из всех этих рукописей сделаны надобные извлечения. Некоторые переводы упомянутого старца Иоанна сравнены с другими подобными переводами. Узнаны роды и виды церковных напевов греческих; например, напев по подражанию соловью, напев, подобный стуку колеса, напев ужасающий, напев, умиляющий слушателей, напевы военный, персидский, франкский, болгарский. Составлен хронологический список песнослагателей греческих (композиторов). Замечены эпохи преобразования церковного пения, и получены понятия о теории и мистицизме сего пения. Кроме сего архимандритом приобретено собрание древнейших икон письма негров (иконы их – черны), абиссинцев, грузин и греков.

После путешествия архимандрит в Иерусалиме продолжал свои прежние учёные труды:

1) перевёл с греческого дополнение к истории Аполлоновой школы церковной живописи (см. отчёт за 1849 г.) и тем закончил перевод этой истории, так что она готова в печать;

2) собирал материалы для истории древней живописи греческой и римской;

3) из числа актов св. горы Афонской перевёл с греческого на русский язык 13 актов, по большей части, хрисовулы царей греческих.

II. Иеромонах Феофан во время путешествия учился разговорному языку арабскому, делал рисунки разных древних икон греческого письма, пополнял свой сборник аскетических творений выписками из синайских рукописей; по возвращении же в Иерусалим продолжал перевод этих творений на русский язык и хорошо написал весьма большую икону Распятия Христова для Архангельского монастыря и образ Саввы Освященного в человеческий рост для обители сего угодника Божия.

III. Студент Пётр Соловьёв во время путешествия учился разговорному языку арабскому, снял довольно много видов церквей и монастырей в Египте и на Синае и делал точные снимки с разных портретов, св. образов, географических карт и астрономических чертежей, найденных в рукописях синайских, разрисовывая их красками по подобию подлинников; по возвращении же в Иерусалим отделывал красками часть вышеупомянутых видов, занимался в течение целого месяца рисованием большой иконы Рождества Христова, по образцу вифлеемскому, для вновь сооружённой в С.-Петербурге церкви на Козьем болоте. Кроме сих художественных занятий, он продолжал учиться с успехом языкам арабскому, новогреческому и французскому.

IV. Студент Николай Крылов во время путешествия учился разговорному языку арабскому, занимался обозрением арабских рукописей в синайской библиотеке и составил каталог оных с помощью учителя арабского языка г. Фадлаллы Саруфа, состоящего при нашей миссии, а под руководством архимандрита делал выписки из рукописей и отмечал разности переводов вышесказанного старца Иоанна. По возвращении же в Иерусалим продолжал учиться с успехом языкам арабскому, новогреческому и французскому и перевёл с греческого на славянский язык:

1) чин крещения младенцев в английской церкви;

2) две литургии Василия В. и Григория Двоеслова, совершаемые коптами, и

3) с латинского на русский пять од Соломона с предисловием к ним (это любопытный отрывок словесности известных еретиков валентиниан).

V. Иеродиакон Мельхиседек занимался перепиской актов Афонских, собранных арх. Порфирием, и других грамот и рукописей.

VI. Учитель нынешнего арабского языка Фадлалла Саруф продолжал обучаться древней словесности арабской у дяди своего о. Спиридона, наставника в иерусалимской арабской семинарии.

Минул третий год послушания нашей духовной миссии, водворённой во св. Граде Иерусалиме. Пять месяцев сего года (с 18 марта по 17 августа) проведены были ею в путешествии в монастыри св. Антония и Павла Фивейского, на Синай, и обратно на Сион через Идумею, а остальные – в разных занятиях, кои прерывались болезнями. Впрочем, и самое путешествие её, предпринятое с целью любознательной, было занятие, подобно тому, как полет пчёл к цветам и струям есть труд. Прибытки знания, стяжённые миссией, как на широком раздолье Востока, так и в тесных и сырых кельях её, предлагаются здесь просвещённому вниманию.

В 28 день марта рано утром мы вступили в ограду монастыря Саввы Освященного в Александрии. Сей монастырь находится в конце города, напротив так называемых игл (обелисков) царицы Клеопатры, что у новой пристани, в недальнем расстоянии от них. Из окон его видны эти гранитные и узорчатые иглы, синее море и остров Фарос со старинной зубчатой крепостью, на котором переведён был Ветхий Завет с еврейского на греческий язык 70 толковниками за 246 лет до Р. X. Снаружи эта обитель ничем не отличается от обыкновенного дома; ибо не видно ни креста, ни купола, ни башен, ни ворот святых, словом никаких признаков жилья иноческого и храма Божия. А внутри она обстроена в три яруса в виде продолговатого четырёхугольника с узким и тесным двором среди зданий. Одну сторону, во всю длину и ширину, занимает церковь, а прочие три обставлены сплошными строениями, так что внизу находятся разные службы, в среднем ярусе старинная братская трапеза с подземным тайником и кельи, в верхнем хорошие покои для патриарха, игумена и дорогих гостей. Во всех трёх ярусах пред церковью и кельями устроены пролётные ходы, обращённые во двор. Внизу шагаешь под сводами, покоящимися на каменных столпах, в средине, под деревянными потолками, лежащими на круглых арках, разграниченных малорослыми и тонкими колоннами, мраморными, гранитными и каменными, вверху под небом и под тенью лоз виноградных между частоколом и кельями. Такое устройство придаёт монастырю вид особенный и вычурный.

В церковь входят с северной стороны изнутри монастыря. В ней водружены три престола. Церковь средняя освящена во имя угодника Божия, подвизавшегося в каменной расселине близ Иерусалима, придел северный во имя великомученицы Екатерины, а южный во имя великомученика Георгия. Уцелевшие гранитные красноватые колонны большего размера, числом 14, и стоящие ныне без нескольких братий своих, пропавших без вести, свидетельствуют как о том, что сия церковь построена была в лучшее время греческого царства, так и о том, что агарянское варварство разорило её и исказило. Св. мощей в ней мало. Есть частицы Василия Великого, св. Иакова и св. Марины. В приделе царственной великомученицы стоит мраморный аналой четырёхугольный, высеченный из цельного куска с колоннами по углам и с четырёхконечными крестами на трёх лицевых сторонах его. Вверху есть круглое углубление для водружения креста или толстой свечи. Сей аналой признают за тот камень, на котором усечена была честная глава св. Екатерины. Впоследствии его обделали в таком виде, в каком он ныне находится. Александрийские христиане лобызают его с благоговением¹⁵⁶.

В помяннике монастырском читаются имена следующих приснопоминаемых архиереев: Арсения, Василия, Иакима, Мисаила, Дорофея, Иоасафа, Никифора, Даниила, Гавриила, Филофея. Я весьма обрадовался этому открытию, потому что оно послужит мне указателем при составлении полного списка святителей, которые были подведомы престолу александрийскому от начала христианства. Я питаю глубочайшее уважение к епископам и люблю их сердечно. В церквах христианских они суть то же, что светлые очи в херувимах. Посему-то мне хочется составить полные списки всех их. В настоящее время мне известны только следующие архиереи египетские:

1) Митрополит ливийский Самуил. В 1708 году, октября 3 дня, он произнёс слово в предместье Константинополя Неохори в присутствии вселенского патриарха Киприана; в 1709 г. февраля 13 говорил беседу в неделю мытаря и фарисея в храме Христа Спасителя в Галате Цареградской, а в 1711 возведён был на престол александрийский.

2) Митрополит Фиваидский Арсений. Иждивением его изготовлен антиминс в церковь св. Саввы в 1730 году.

3) Митрополит ливийский Матфей. В 1747 году его назначили патриархом александрийским.

4) Митрополит ливийский Мисаил. Он скончался в 1781 году, декабря 6 дня, и погребён подле церкви монастырской, как это видно из надписи на мраморной доске, покрывающей священный прах его. По сравнению сей надписи с помянником оказывается, что предшественник его был Иоаким, а преемник Дорофей.

5) Митрополит пентапольский Макарий. В 1797 г., августа 10 дня, он отправился в Тунис Варварийский на дело Божие и при отправлении получил от александрийского патриарха пару поручей и один саккос из золотой парчи.

6) Митрополит ливийский Феофил. В 1805 году он возведён был на престол евангелиста Марка.

7) Митрополит ливийский Гавриил. В 1809 году, марта 15 дня, им свидетельствована опись утвари, ризницы и книг Саввинского монастыря, составленная в 1790 году¹⁵⁷.

8) Митрополит ливийский Каллистрат. Он здравствует о Господе и управляет имениями александрийского престола в Валахии и Молдавии, живя в Бухарестском монастыре Златаре.

Александрийская обитель называется по имени Саввы Освященного. Сей богоугодный муж скончался в 530 году, декабря 5 дня. Скоро ли по смерти и прославлению его христиане стали строить храмы во имя его, это трудно определить путешественнику, которому служат одна память и малое число книг в котомке. По моему мнению, монастырская церковь создана была благоверным царём Ираклием после 610 года. По указаниям арабской летописи александрийского патриарха Евтихия (740 г.), надписей в самой обители, турецких деловых бумаг, прочтённых и вымеченных на месте и милостынных грамот российских государей, составляю и предлагаю краткое повествование о сей обители вроде летописи.

В 730 году по Р. X., по словам упомянутого патриарха Евтихия, возведён был на престол евангелиста Марка в Александрии Козма; и при нём местные христиане молились только в одной церкви св. Саввы, потому что копты отняли у них все прочие храмы.

В 13 веке богомольствовал здесь сербский архиепископ Савва на пути в Синай.

В 1517 г. покоритель Египта султан Селим I дозволил фирманом александрийским христианам ходить в монастырь св. Саввы по одной ближней улице, на которую магометане запрещали им являться¹⁵⁸.

В 1596 г. сей монастырь купил несколько сотен деревьев для построек. Таможня требовала от него установленного взноса денег за каждое дерево. Но блистательная Порта фирманом своим предписала внести пошлину только за два дерева в каждой сотне и, следовательно, за 98 ничего не платить. В том же году монастырь приобрёл себе покупкой один дом с садом в Александрии, близ водоёма, называемого Хандидие.

В 1602 г., по решению местного кадия Мохамета Абд-ел-Фетаха, православный христианин Ибрагим, сын Ильи Петцаса, отдал монастырю дом, завещанный отцом его за 8 лет назад тому и находящийся в части города, в которой живут копты, подле мечети так называемых тавасядов.

В 1605 г. обмежёваны были границы дома христианина Марка, и этот дом впоследствии был приложен монастырю.

В 1620 г., мая 22 дня, отпевали и похоронили в монастырской церкви рабу Божию Екатерину, скончавшуюся на 17-м году от рождения к неутешной скорби супруга её Иоанна Бавдойна.

В 1627 г., при блаженнейшем патриархе александрийском кир Герасиме некто Еммануил Лампиди написал св. образа на дароносице, стоящей поныне на престоле в обители.

В 1659 г. в патриаршество Паисия принесён был в обитель точный снимок с чудотворного образа Кипрской Божьей Матери, известной под названием Кику.

В 1669 г., Июня 5 дня, государь царь Алексей Михайлович, по прошению александрийского патриарха Паисия, изволил пожаловать грамоту монастырю Саввы Освященного, коею дозволялось игумену сего монастыря Леонтию с братией, и кто по нём будет, приезжать в Московское государство за милостынею в седьмой год.

В 1670, году в декабрь папа и патриарх Паисий извещал письмом государя царя Алексея Михайловича: «Господь возвратил нас (из России) на наш патриарший престол. Корабль принёс нас в Александрию 6 дня марта, в пятницу, в воскресенье же приходилось крестопоклонение; и мы совершили божественную и священную службу в благолепном монастыре преподобного и богоносного отца нашего Саввы Освященного и тотчас после службы и благоговейного поклонения честному и животворящему кресту вознесли моление к Всецарю и Господу о здравии и благосостоянии державного и святого царства твоего». В этом же письме патриарх умолял государя помочь сему монастырю, с которого неверные просили 1.000 реалов за починку стен, и назвал сию обитель единственной похвалой своего престола.

В 1684 году, сентября 4 дня (как значится на обороте вышеупомянутой грамоты), их царские величества пожаловали архимандрита Анастасия с братией и указали впредь быть во всём по грамоте родителя их Алексея Михайловича.

В 1692 г. турецкой властью повелено было, чтобы кадий александрийский не взимал 7,5 пиастров за право погребения каждого умершего христианина. (Однако, по словам книгочия, переводившего для меня акты турецкие, кадии опять стали брать эти деньги; и уже покойный Магомет Али паша прекратил этот взыск с мёртвых).

В 1693 г., февраля 6 дня, послано было от российских государей, их царских величеств, в монастырь Св. Саввы жалованья соболями на 50 рублей с архидиаконом папы и патриарха Герасима Симеоном, потому что старцы не приезжали.

В 1697 г. султан Мустафа II фирманом предоставил монастырю право суда в том случае, когда у какого-нибудь хозяина мореходного судна из православных, владеющего имением в Александрий, зайдёт дело с кем-либо из местных христиан. Если он не будет доволен судом монастырским, то пусть подаёт челобитье в Константинополе помимо местных властей мусульманских.

В 1700 г. тот же султан повелел, чтобы поклонники, приходящие в Александрию из Каира, Фесеалии и из других стран, находились под ведомом местного монастыря и не были бы беспокоимы турками.

В 1730 г. митрополит фиваидский Арсений изготовил антиминс на свой счёт для церкви монастырской.

В 1748 г. турецкое правительство, по ходатайству александрийского патриарха Матфея, постановило не брать с клира ни подушных податей, ни таможенных пошлин.

В 1763 г. написана или обновлена была в обители икона св. евангелиста Луки при игумене Филофее.

В 1774 г. султан Абдул-Хамид пожаловал александрийскому патриарху Герасиму фирман на право обозревать все церкви, подведомые его духовной власти, в Рахити (Розетте), Дамиетте и Александрии. В монастыре есть два списка с его фирмана.

В 1780 г. местная власть дозволила монастырю починить некоторые кельи. Тогда же решено было повесить христиан; но монастырь выкупил их жизнь 700 пиастрами. Виновником сего дела был некто Захария Критянин.

В 1787 г. александрийский патриарх Герасим изготовил на свой счёт образа евангелиста Марка и Иоанна Богослова в виде складной книги для лобызания их при входе в храм. Эти образа написаны довольно хорошо Иоанном Критянином.

В 1790 г. сделана была опись всего монастырского имущества. Тогда в обители находилось 39 фунтов серебра, а в числе книг церковных древняя рукопись Ветхого и Нового Завета на пергамине.

В 1798 г. был устроен нынешний вход в монастырь с улицы на иждивение александрийского патриарха Парфения старанием архимандрита Дионисия.

В 1801 г. похоронили во дворе монастырском подполковника британской пехоты Артура Брича, а в 1802 г. капитана Иоанна Фергуссона. Тогда у англичан не было своей церкви в Александрии.

В 1807 г. кандиловжигатель Иоанн на свой счёт заказал написать икону Иоанна Предтечи и поставил её в иконостасе большой церкви в месяце марте.

В 1809 г., марта 15 дня ливийский митрополит Гавриил проживал в Александрийском монастыре и засвидетельствовал вновь составленную опись его имущества. В ней уже не видно вышеупомянутой древней рукописи. Вероятно, её продали англичанам.

В 1816 г. раб Божий Афанасий Панаит, уроженец с острова Родос, на своё иждивение и с помощью других доброхотных дателей уготовал среброкованную ризу на древнейшую местную икону Саввы Освященного. Серебро чистое, а работа незавидная.

С 1800 по 1831 год служил при монастыре иеромонах и духовник Моисей и все свои доходы иждивал на украшение церкви. Он соорудил в ней деревянный купол, устроил оба придела во имя св. Екатерины и Георгия, позолотил главный иконостас и на свой счёт уготовал несколько св. образов. Живописец изобразил его на одной иконе пред Божьею Материю с хартией в руках, на которой написано: «Тя виде в купине Моисей пророк. Спаси Твоим ходатайством Моисея Критянина».

В 1831 г. сей благочестивый и добродетельный муж преставился ко Господу. Справедливо духовные чада назвали его украсителем (Καλλωπιστής) и увековечили сие название на мраморной доске, покрывающей прах человека Божия, у входа в церковь.

В сем же году погребён был в монастыре некто Павел Петрович Титов.

В 1845 г., января 30, во вторник, богомольствовал в св. обители арх. Порфирий Успенский и подал небольшой вклад на поддержание её.

В 1850 г., марта 29, в середу, он же составил эту летопись под гостеприимным кровом обители, взяв благословение на то у Саввы Освященного.

В Александрии учреждено православное училище для девочек в 1848 году, февраля 23 дня. Оно помещается в наёмном отделении одного огромного дома на велелепой площади города. В длинной и широкой комнате стоят рядами обычные столы и скамьи, все новенькие, к ним прикреплены шестики с указателями. Видно, что обучение происходит по методе ланкастерской. Налево от сей комнаты находится рукодельный терем, а направо помещение для наставницы. Святая покровительница православных александриянок избрала первую труженицу в новом цветнике не Ипатью (имя некогда славное в Александрии), а тезоименную себе Екатерину. Сия девица, родом с острова Наксоса, воспитана в Афинах. Под её надзором и руководством обучаются 80 девочек чтению, письму, молитвам и рукоделиям. Почти все они перешли из питомника лазаристок. Содержание училища, как говорят, стоит ежегодно около 950 рублей серебром.

Кроме него в Александрии есть девичье училище римского исповедания. Оно построено лазаристами между 1845 и 1850 годами в первой линии за прекрасной площадью города, в виде продолговатого четырёхугольника, в два жилья, с пролётными и открытыми коридорами, обращёнными на двор внутри. Внизу помещены учебные комнаты, столовая и кухня, приёмная и маленькая церковь, а вверху покои для монахинь, спальня для девочек и рукодельный терем. Сие училище вверено надзору и попечению так называемых дщерей св. Винченца Павла. Все 18 они француженки. Девочки обучаются у них чтению, письму, катехизису, шитью, вышиванью и некоторые музыке. Беднейшие из них, в числе 50, живут в самом заведении и получают полное содержание. Римско-католические монахини занимаются воспитанием и образованием женского пола во всех больших и значительных городах Турции. Что касается до православных девичьих училищ, то, сколько нам известно, они заведены: одно в Константинополе, другое в Дамаске под надзором арабской инокини Феклы, третье в Александрии и четвёртое готовится в Иерусалиме. Похвальна такая деятельность. Кто заботится о воспитании и просвещении малых верующих в Господа, тот исполняет святую заповедь Его и готовит для общества лучших граждан, для церкви лучших чад, для неба лучших духов. Есть сияние окрест голов тех благотворителей, учителей и наставниц, которых помыслы и любовь обращены на Восток, где есть крайняя нужда в рассеянии тьмы духовной и в озарении душ светом истины. Недавнее появление воспитательниц и сестёр милосердия на Востоке есть презамечательное событие нашего времени. Опять ожило и усилилось апостольское учреждение служительниц женскому полу, хотя и без имени диаконисс. Христианская церковь пользуется верой, любовью, дарованиями, познаниями и терпением женского пола для распространения света истины и насаждения страха Божия и благочестия, равно как и для облегчения повинных и неповинных страданий в тех семействах верующих во Христа, кои находятся среди иноверных племён, как цветники меж терний¹⁵⁹. Дух христианства, дух всемирной любви и заботы о вечном спасении душ вывел девицу и женщину на поприще общественной деятельности в наше не совсем счастливое время, когда умничанье и заразительные примеры охладили чувство св. веры в мужчинах. Женщине, этой матери живущих, ничто не должно быть так противно и страшно, как истощение сил духовных и телесных в её порождениях. Она производит на свет семена полные и способные разрастаться, цвести и приносить плоды духовные. А общество, порой заблуждаясь и недугуя, заражает своей порчей эти семена. Кому же ближе истребить порчу, как не женщине, этой матери живущих? И вот она, нося в себе силу Божию, силу производительности, хранения и любви, становится в наше время провидением в детских приютах, в училищах и в больницах и овладевает тремя важными временами жизни человеческой, т. е. детством, юностью и приближением к смерти. Высокий, обширный и благотворный подвиг ныне указан женщине и девице перстом Божиим.

Недалеко от Саввинского монастыря и красивой площади города уединённо стоит дом бывшего австрийского консула Лаурена. Подле него разведён небольшой сад. При расчищении места консул нашёл в кучах каменистого мусора довольно много обломков мраморных статуй, сфинксов и богов со звериными головами, изваянных из разноцветных гранитов, и не знаю, по каким другим указаниям кроме этой находки, заключил, что на этом месте находилась знаменитая александрийская библиотека, сожжённая арабами в 640 году по Р. X., что выражено им в латинской надписи на мраморной колонне, воздвигнутой в цветнике. Приятно было очутиться внезапно на месте лечебницы душ и воскресить в памяти Птоломеев, покровителей просвещения, перевод 70 толковников, неоплатоников, астрономов, географов, поэтов и прочих учёных, языческих и христианских, которые приходили сюда читать, беседовать, спорить, размышлять, делать выписки и переводы. Найденные здесь мраморные и гранитные изваяния изящной отделки расставлены частью у ворот по обеим сторонам наклонного подъезда, частью у крыльца дома и в саду. Несколько минут я любовался мраморным грифоном. Не белизна и не чистота отделки его, а бодренность и чрезвычайная зоркость пернатого чаровали моё внимание. Справедливо думали, что грифон означает или ведение Божие, для которого нет ничего тайного, или разумение человеческое, которое усиливается познать всё, что может. Не таково значение сфинксов, у которых по большей части голова и грудь женская, а тело львиное. Такой состав, по толкованию Климента Александрийского, есть образ сочетания разнородных стихий мира, знамение лада в природе и припоминание наблюдателю о том, что познание Бога и естества весьма трудно. В самом деле, сфинксы выражают эти три понятия. Так как тело женское всегда было почитаемо древними за знак жидкой и влажной стихии природы, а тело львиное за эмблему стихии огненной, то соединение сих двух тел в сфинксе служило: 1) образом сочетания воды и огня, кои, по мнению египтян, составляют основу всей природы, и в то же время 2) выражением гармонии, которая проистекает из соединения сих двух стихий, придуманного премудростью Божией. Когда сфинксу придавали лицо богини Изиды, тогда он означал природу творящую, которую можно постигать не иначе, как изучая её постепенно. Когда же виднелось на нём лицо другого или иного божества, тогда он возвещал собой посвящённому в таинства религии, что каждое светило небесное или каждая стихия земная содействует всемирному ладу, и что мир есть загадка, предложенная Творцом человеку на удивление, изучение и для изощрения ума. Держал ли сфинкс трещотку, напоминал, что гармония существ происходит из их взаимного движения. Был ли он прикрыт, сим давал понять, что Бог, мир и человек суть тайны, коих сущности проникнуть и видеть невозможно. Сфинкс, пожиравший тех, которые не разгадывали его, служил знамением религии, обрекающей на вечные мучения неверующих и безбожников, которые не хотят ни разуметь, ни исполнять её святых учений и заповедей¹⁶⁰.

Сколь ни покойно нам было в Александрии под кровом св. обители, но надлежало отправиться в Каир. Едущим в пустыни св. Антония и Павла Фивейского и на Синай неблагоразумно было бы медлить в дороге и не пугаться летних жаров африканских потому только, что снега, покрывавшие Балканы, Тавр и Ливан, после прошлой холодной зимы, могли умерять эти жары с помощью северных ветров. Ибо на расчёт человеческих вероятностей мало надежды. Знание этрусков, умевших предугадывать погоду, потеряно. Воздушные перемены нашей земли так недавно и так мало ещё изучены, что ещё не известны ни законы, ни периоды времени, по которым и в которых они совершаются, и потому нет возможности предвидеть и предсказывать их с такой точностью, с какой предузнают, например, затмение солнца или появление кометы. А от непредвиденности и незнания происходит недоверчивость к природе. Эта недоверчивость порождает в нас страх или сомнение; сомнение располагает к торопливости; торопливость же отнимает у путешественника часть знаний. Счастливее нас будут те путники, для которых точные науки определят и вычислят законы и ход воздушных перемен на всём земном шаре. Тогда они свободнее станут располагать своим временем и будут узнавать более, нежели мы.

Четвёртого дня апреля началось и кончилось наше плавание от Александрии по искусственному водоводу, названному именем покойного султана Махмуда. На другой день рано утром мы в тихом восторге приветствовали реку, современную первым дням мира, в струях которой спасся прекрасный младенец Моисей и которую впоследствии он превратил в кровь. Пять дней продолжалось наше плавание по Нилу. Это были дни потехи души, услаждающейся новыми впечатлениями и познаниями¹⁶¹.

Нил загадочен как сфинкс. Начало этой реки поныне не открыто, несмотря на исследования почти непрерывные. Ранее Иродота (ранее 450 лет до Р. X.) пять молодых ливийцев из племени назамонов углублялись в степи Ливии по направлению к западу гораздо далее, нежели другие, и дошли до болотистой страны, в столице которой все жители были чёрные, малого роста. Подле сего города протекала большая река с запада на восток, и в ней они видели крокодилов. Отец истории Иродот осведомлялся об истоках Нила у жрецов египетских и, не веря их болтовне, сам доходил до границы нынешнего Египта и здесь слышал, что отсюда вверх по Нилу можно плыть ещё четыре месяца; на половине сего пути находится столица Эфиопии Мероэ, а в конце страна выходцев египетских. За 276 лет до Р. X. один из учёнейших мужей древности Эратосфен, хранитель библиотеки Александрийской, участвовал в доходах египетского царя Птоломея Евергета в Эфиопию, дабы собрать точные и полные сведения об истоках Нила. Известны его измерения выше острова и города Мероэ (11.800 стадий) и ниже его до первых катарактов Нила (5.000 стадий). С тех пор почти ничего более не дознано, хотя две тысячи лет отделяют нас от Эратосфена. Римский император Нерон, замучивший апостолов Петра и Павла, посылал двух полковых сотников отыскивать голову Нила; и они, дошедши до безбрежных болот, не могли проникнуть далее и видели только две скалы, меж коих река клубилась стремительно. Тут ли исток Нила, или только продолжение его, этого не решили посланцы Нерона; и с тех пор осталась у римлян поговорка, caput Nili quaerere (искать головы Нила), которую употребляли тогда, когда дело шло об исследовании чего-либо запутанного, сокровенного, непостижимого. Позднейшие землеописатели, греки, латины, арабы оставили нам немного более понятий о течении Нила и о притоках его. В 16 столетии португальские миссионеры, трудившиеся в Абиссинии, искали головы Нила, и хотя объявили, что нашли её, но впоследствии оказалось, что они ошибочно приняли истоки Голубой реки за начало Нила. В наше время француз Калльо довольно близко подходил туда и реки Астабер и Голубой Нил признал втоками в реку Белую, которая есть настоящий Нил. Но главный вопрос ещё не решён.

Египетская водотечь тихо катит свои струи по слабой наклонности, как родная моя Волга. На всём пространстве Египта, Нубии и далее в неё не втекает ни один ручеёк. Чем же она питается и почему не пересыхает? Если разлитие её происходит от обильных дождей в Абиссинии, то – как объяснить сохранение дождевой воды, которая утекает и сильно испаряется ежедневно? Эти вопросы занимали меня как в первое плавание моё далее стовратных Фив, так и во второе до Бени-Сефа. Посещая коптские монастыри по правую и левую сторону Нила, я видел множество глубоких и мелких колодцев далеко от берегов сей таинственной реки (вёрстах в 25–35) за линией пальм и полей, на полосе песчаной, у подножия гор Аравийских и Ливийских. Вода в них такая же сладкая, как и в Ниле. Итак, в Египте есть два Нила, один видимый текущий и другой невидимый подземный. Углубляясь в Нитрийскую пустыню вёрст на 60 от сей реки в западном направлении, и чем далее, тем выше, я нашёл в тамошних монастырях среди голой и жгучей пустыни глубокие колодцы со сладковатой водой и в садах под финичиями и тамариндами утолял свою жажду. Тут естественно возникала во мне мысль, что Ливийская песчаная пустыня есть череп, под которым скрывается вода, выделывающая песок; и эта вода, быть может, невидимыми путями доходит до Нила и питает его. А воображение неслось в глубь этой пустыни и заселяло её святыми и грешными иноками во всех направлениях, с помощью всемирной милостыни, нужной для сверления упомянутого черепа, для добытия воды и для содержания св. обителей, окрест коих возникнут сёла и города и будут проложены стези от обители до обители, даже до самых истоков Нила. Любопытно было знать мнение местных судовщиков о причине сохранения воды в Ниле. На вопрос мой они отвечали, что эта река есть не что иное, как цепь глубоких озёр, из которых вода тихо переливается по слабой покатости, от изгиба до изгиба берегов. Весьма часто мне удавалось поверить это мнение их. В месяцах феврале, марте, апреле, мае и июне бывало, моё судно Росс с размаху бороздит отмель, слышен лишь глухой гул, и вдруг прядает вглубь, по ней летит, летит и опять чертит подводный песок и опять ныряет в озеро. В подобных глубинах живут крокодилы, и их существование служит подтверждением мнения местных судовщиков. Притом северные ветры, часто и долго дующие в Нильской долине с большой силой, не только замедляют течение воды, но и гонят её вверх от озера до озера вместе с судами. Бывало, хочешь спуститься вниз по реке, а ветер тащит дагабию вверх. Бывало даже и то, что это длинное и тяжёлое судно без парусов идёт быстро против течения в самых опасных местах, у скал на водоворотах. Ясное доказательство, что северные ветры замедляют убыль воды в Ниле. Наконец льются дожди не только в Египте, но и выше, в Нубии. В 744 году по Р. X. трое суток шёл дождь в Александрии и в окрестностях; около того же времени нубийцы молились Богу о дожде у гроба одного святого епископа своего (Histor. Patr. Alexandr. Jacobitarum). В зиму 1849 года пал снег на горы в пустыне св. Антония и не удивил бедуинов. А русло дождевого потока, сбегающего к Нилу, мы сами видели в первой долине, по которой поднимались в упомянутую пустыню напротив селения Буш, с час пути ниже города Бени-Сефа¹⁶². Нил со всей долиной есть занимательная картина, представляющая разнообразные виды. На берегах и полях, полных всякого Божьего хлеба, густятся финиковые рощи. Прямы и стройны эти пальмы, как девы Аравии и Еллады. На вершинах их – зелёные венцы. Ветер их колышет; и они, помахивая, приветствуют путников. Есть между ними пальмы-девы и пальмы-юноши. Египтянин их женит. Когда он перенесёт животрепещущие семеннички с цвета мужеского в цвет женский, тогда бывает свадьба финичий, и они, сочетавшись, дают плод крупный, сочный и сладкий гортани. Это дерево весьма полезно жителю Египта. Из зелёных ветвей его он плетёт себе кошницы, постели и рогожи, а из волокон – верёвки для оснащения судов. С этими ветвями христиане встречают дорогих гостей, видя в них грядущего к ним Господа. Финиковые брёвна употребляются на потолки, косяки и пороги в домах. Где пальмовые рощи, там и селения. Под тенью их работают египтянки, и подле них играют дети, овечки, козлята и ослята. Над отвесными берегами реки, под сеннолиственным деревом жуммез скрипят водоёмные колёса, вращаемые буйволами или верблюдами, и свивают в воду и навивают на себя глиняные кувшины, прикреплённые к толстому вервию, полные воды, которая по земляным желобочкам расходится на нивы и заливает их. Так добывают воду зажиточные хозяева. А поселяне сами черпают её из Нила кожаным ведром посредством наклонного коромысла. Один достаёт её из самой реки и выливает в небольшую яму, ископанную в крутом берегу и устланную финиковыми рогожками; вода по жёлобу доходит до другого работника, который стоит выше первого и из своей ямы переливает воду третьему. Иногда, смотря по вышине берега, четвёртый и пятый работник доводит животворную влагу до полей жаждущих. Все они наги. Солнце их жжёт, ветры обдают пылью, пески залепляют им глаза. Египетская работа! Счастливее их жёны и девы. Одетые в синие рубахи с длинными рукавами, прикрытые большими платками того же цвета, босые, но непременно с серебряными запястьями на руках, они частенько выходят из деревень на воду. Одни моют бельё, другие полощут своих ребятишек, третьи наполняют водой большие кувшины; издали кажется, будто они ловят серебряные и золотые блёстки, коими искрится Нил. Высоки и тяжелы их водоносы; но они без усилия держат их на головах и легко и картинно поднимаются с ними на берег крутоярый. Нил с утра до ночи оживлён. Разноцветные, большие и малые суда реют на нём во всех направлениях. Своя дагабия то летит, то бежит, то едва-едва подвигается: ибо не всегда ровно мчит её ветер своенравный. Послушное ветрило порой машет, словно крыло белого орла, порой морщится и хлопает о дерево, порой надувается полпузырём; и рея с мачтой составляет крест: хоть молись ему. Поперечная линия на прямой означает жизнь и смерть. На море, на водоводе, на реке она придаёт быстрое движение тяжёлому кораблю и лёгкому чёлну; но в час бури приближает их и к погибели. Так крест для Иисуса был смертелен, а для нас он спасителен. Перекрёстные линии заставляют размышлять, а прямые рядовые, ломанные и извилистые – тешат зрителя. Любо смотреть, когда крылатые чёлны и суда опережают друг друга, догоняют, плывут рядом, описывают дуги и треугольники от берега до берега. Когда же они садятся на мель, тогда лодочники, одни пронизывают воздух и воду длинными шестами, другие скачут на отмель нагие и то руками, то хребтами сдвигают их с места: бронзовы их выи и мышцы, медяны их хребты и голени. Труд кончен, и суда опять летят. Обогнули ли они остров, или косу реки, не видно их остовов, а верхние узкие края их парусов ещё качаются наклонно над водой точь в точь, как высокие рога на головах ливанских женщин под белыми покрывалами. Своей дагабии пришла ли череда поворотить за изгиб Нила, лодочники мерно и отрывисто начинают горланить: эге-элле, эге-элле, переставляя ветрило на другую сторону. Такт голоса придаёт такт работе. Смотришь ли кругом, видишь: вот рыбари закидывают мрежи; они могут быть ловцами человеков. Вот чёрный и нагой нубиец сплавляет по реке горшки и кувшины; в виде плота они сложены, и он стоит на них и сильно гребёт уродливым веслом. Вот ласточки, как пчёлы, роями кружатся над водой, щебечут, влетают в свои кругленькие домики в отвесном берегу, вылетают и опять возвращаются. Кто разгадает их желания, радости, печали, суету? Где ключ к уразумению тайн их бытия? в любви. Если бы мы любили немотствующие творения Божии, то они не крылись бы от нас, и мы поняли бы их. Вдали сквозь пальмовую рощу видно село; к берегу его причалило множество судов, мачты, вервия; красные флаги перепутали воздух, на чистом поле водружены большие палатки, синие, белые, зелёные: за ними толпы народа; все торгуют и празднуют. Житейское дело! Мы плывём вдаль. Забушует ли крепкий ветер, Нил клокочет; бесчисленные жёлтые пирамидки образуются из струй его и исчезают в волнах; дагабия по влажным валам быстро бежит с подскоком, а когда избоченится, тогда в расписанных покоях её двери хлопают, рухлядь валится; слабые сердца робеют, все на волосок от пучины; ветер свищет в блоках, берега мелькают, бронзовый араб лежит чревом на носу судна и, зорко смотря в воду, кричит рулевому; направо, налево. Он видит отмели и глуби. Кормчий по его голосу правит судном, и парус то отпускает, то напрягает; он весь – внимание и дух разумный. Нет ветру или он дует напротив, арабы лямками тянут судно лениво. Скучно такое плаванье, то верёвка лопнет, и дагабия пятится назад, то надо мели обходить на шестах, то порывы ветра прибивают судно к крутоярому берегу, то время пропадает при заноске и передаче бечевы по судам, причаленным к берегу. К вечеру ветры частенько стихают. Нил становится плавнее и светлее. Последние лучи солнца золотят паруса. Золото льётся с них в реку и ярко блестит в её струях с цветными отливами. Судно плывёт уж будто не по воде, а по растопленному благородному металлу. Не загорелось бы оно! Нет, чары природы ничего не губят и только тешат любящую её душу. Скроется солнце, на небосклоне кругом появляется радужное кольцо, и успокоенный Нил румянится пурпуром. Смотришь в струи его, и видишь в них другое небо, другие пальмы, другие нивы, другие суда, других людей. Всё румяно.

Ночи на этой водотечи тихи. Не чуешь ни колебания воздуха, ни помавания финичий, ни сшибки хрустящих песчинок, ни звериного или людского голоса. Нил, спя, тихо катит свои струи. Порой слышатся в нём всплески; их производят рыбы, либо в испуге от врага, либо от тревожных сновидений. На небе звёзды блестят ярко и отражаются в пучине. Одна из них поперёк всего Нила стелет свой свет, словно мостик. Мнится, по этому мостику переходят наши ангелы-хранители, чтобы навеять на нас сон сладкий и безмечанный и со своих перийц голубых стрясти на нас капли жизни и силы, струящиеся у престола Божия.

Утро на Ниле бывало туманно, бывало и ясно. Однажды оно уже разгоралось; хозяин судна и мои домочадцы ушли в деревню купить дёшево хлеба, сыру, яиц и молока. Пока они хлопотали, один нищий слепой, опираясь на девочку, ходил от лодки до лодки и жалобно просил подаяния. Когда дошла очередь до нас, он сел на перекидную доску нашей дагабии у самой воды. Солнце палило большую и круглую голову его, лишённую волос. В одной руке он держал посох, а другую протянул для милостыни. Отверзлись уста его, и он запел мерные стихи, а девочка звонким своим голосом повторяла припев: я – керим я – раб, т. е. милосерд Господь. Мы столпились у окраины судна и с состраданием слушали слепца и его вожатую. Он пел:

«Бог питает червячка в расселине камня:

Он же и мой кормитель.

О, милосерд Господь.

Всё в мире преходит, как тень:

Одни дела добрые вечны.

О, милосерд Господь.

Ты лепту подаёшь одной рукой,

А воздаянье получишь другою.

О, милосерд Господь.

Всяк человек быстро проходит по земле,

И ни злата, ни сребра не возмёт с собой на небо.

О, милосерд Господь!

И вы есте скоротечные странники:

Не удержите убо лепты слепца.

Господь подаёт вам здравие

И путь благополучный.

О, милосерд Господь!

Эта глубоко назидательная песнь нищего умилила нас. Мы прослезились. Есть слова, от которых сладко плачется: это слова о скоротечности жизни и возвращении души к Отцу её небесному с запасом дел добрых. Когда слышишь их из уст проповедника, задумываешься. Но когда выпевает их нищий слепец, тогда сострадаешь и нехотя роняешь горячие слёзы. Отчего бы это? Оттого, что такой слепец есть ближайший посланник Бога к нашим сердцам. Бог питает его: Он же и умудряет его. Да и самые глаголы этого человека Божия сложены ладно и выражены жалобно. Как не внимать? как не сотворить святой милостыни? что для Бога уделишь и за душу подашь, то ангел пишет, и Господь видит из-за его крыла десного.

Жители Египта, как и все люди, имеют свои поверья. Они любопытны. Когда Бог даст какой-либо чете давно желанного младенца, мать посылает какую-нибудь родную свой к Нилу спросить хозяина первой встречной лодки, как его зовут, чтобы дать его имя новорождённому. Очевидно, в подобном случае жаждется знамение и благословение Божие. Когда в первый раз спускают новое судно на воду, на самом носу его закалают лучшую овцу и тёплой кровью омывают всю его переднюю часть. При этом жертвоприношении испрашивается у Бога хранение судна и честная прибыль. Однажды переводчик наш Фадлалла свесил с края дагабии свои босые ноги и держал их в воде. Арабы, заметив это, оговорили его так: «Господин! попирать воду так же грешно, как и бросать хлеб в огонь». Видно, что они имеют особенное благоговение к Нилу, и хотя не признают его божеством, как древние египтяне, но почитают великим даром Божьим наравне с хлебом. Поучительно такое благоговение к природе. Человеку хотя и дана власть над нею, но не для того, чтобы он бессмысленно попирал её, а чтобы пользовался ею благоразумно, степенно, добродушно и с памятованием о Боге, который сотворил и хранит как его самого, так и природу. В третий день плаванья по Нилу наш Росс сел кормой на мель в виду деревни Шерик. Лодочники весьма долго возились с ним, так что выбились из сил и перезябли. Тогда кормчий приказал мальчику Мухаммеду бросить соли в огонь правой рукой, а левой воткнуть нож в мачту. Лишь только соль прошипела и испарилась, Росс тронулся с места, и его потянули за нос извилинами по следам араба, искавшего выхода. Открылась глубь. Арабы вскочили на палубу и на Росса накинули белую рубашку. Он побежал своим путём. А я смотрели на нож, торчавший в мачте, и изъяснял виденный обряд: «Кормчий велел принести соль в жертву Богу или доброму духу в чаянье от него помощи, а нож воткнуть в мачту для того, чтобы устрашить и прогнать повисшего на ней злого духа, не остриём железа, а грозным отвращеньем от него души. Жертва принесена была малогрешным отроком. Видно, что в человеке глубоко укоренено убеждение в том, что всякий посредник между ним и Божеством должен быть непорочен, чист и праведен. В равной глубине кроется и его вера в присутствие духовных сил в природе, добрых и злых, и в их влияние на нашу жизнь. Духу сродно верить в духов. Без веры, без мольбы, без надежды на Бога пловец в час бури или многотрудной работы на море, на озере, на реке, терял бы бодрость, благоразумие и сметливость, опустил бы руки, замирал бы сердцем и утопал бы, как животное. Но вера, молитва и надежда придают ему храбрость, осторожность, проворство и мочь, кои могут быть защитой в беде».

Пятый день встретили мы на Ниле. Пловцам уже хотелось быть и пешеходами. Но погода в здешней стране, и особенно вблизи Каира, так своенравна и переменчива, что в двенадцать часов не проплывёшь десяти вёрст. Приближался полдень. Мы подходили к самой вершине египетской дельты. Каждый из нас желал видеть тут разветвление Нила на два рукава, Розетский и Дамиетский, и потешить ум и очи наблюдением, отчего и как эта река разделяется надвое. Я даже отдал приказ хозяину судна остановиться в самом верховье Дельты. Но как уждать беду! Из песчаной пустыни Сахары вдруг налетел страшный вихрь и, прижав дагабию к правому берегу, стал обижать нас. Нил взволновался. Небо омрачилось. Тучи песку понеслись с запада и заволокли ясное солнце. Горячий ветер, как пламень из печи, обдавал нас и иссушал влагу в очах и устах. Мы как будто крестились в огне. Спутники мои рады были этому явлению, которое давало им понятие об африканском горячем ветре (хамсине) и немного поясняло египетский мрак, которым Бог древле казнил ожесточение Фараона. А мне буря была не в диковину. Наш Росс мирно стоял лицом к устью Нила, из которого исходят две водотечи. Я вперил взор мой вдаль и сквозь белесоватый песочный туман видел у устья постройки, предпринятые (покойным) пашой. Поперёк реки устроен как бы мост с высокими пролётными сводами. Правый берег её гладко облицован каменными стенами с несколькими уступами. Мегмету Али присоветовали запереть устье Нила воротами для накопления воды. Сначала сомневались в надёжности грунта. Но попытка и искусство одолели сомнение, и начались работы. Время покажет, кто сильнее, ум ли человеческий, или природа; искусство ли скопит воду и будет увлажать ею нижний Египет, или вода сокрушит искусственные ворота и подмоет каменные твердыни.

Под вечер буря стихла и родила нам ветер попутный. Мы распустили свой парус, полетели и к ночи прибыли в Булак. Отсюда полчаса ходьбы до Каира.

Единение веры, в числе даров и благодеяний Божиих, преподанных и оказанных нам, есть дар величайший и благо вожделеннейшее. Пользуясь сим даром и благом, христианин свободно приобщается своей душой, мыслью и сердцем как ко всем уже пребывающим в обителях Отца Небесного, так и к живущим и спасающимся на земле, и от краёв до краёв вселенной везде находит утешения духовные и телесные у возлюбленных о Господе братий своих. Так и мы, пришельцы с дальнего севера, по единоверию не только упокоены и приголублены были в столице Египта александрийским патриархом Иерофеем паче присных его, но и сподобились видеть и узнать многое, чего желало сердце наше. Благодарим, уважаем, любим его и молим Бога, да продлит года его жизни, драгоценной для православной церкви египетской, которая, как лилия, цветёт среди терний.

Святейшая патриархия александрийская находится почти в средоточии Каира. Она построена благолепно в 1839 году в виде довольно правильного четырёхугольника, с прекрасными храмом среди двора, щедротами благодатного отца отечества нашего и пожертвованиями некоторых россиян и местных христиан. На северной, западной и южной линиях стоят сплошные каменные здания, где в одно жильё, где в два, инде более. В них помещается, кроме владыки, часть его клира. К патриархии примыкает весьма хороший дом училищный, построенный в 1843 году.

Храм освящён во имя великого угодника Божия, святителя и чудотворца Николая. В нём водружены три престола. Св. образа, писанные в Юрьевом монастыре на иждивение блаженной памяти графини Анны Орловой, замечательны как яркостью красок, прорисованных золотом, так наипаче духовной красотой ликов и выдержкой православно-догматической непреложности иконописания. Жаль, что величина их мала в отношении к храму. Надобно подойти к ним слишком близко, чтобы рассмотреть на них лики и достоинство живописи. Средину храма, постланного большими мраморными плитами, обозначают восемь деревянных колонн (по четыре на стороне), поддерживающих потолок в виде сени. К ним и к стенам приставлены деревянные стояла для мужчин. Женщины же молятся наверху в своём бабинце. От этого в храме всегда просторно¹⁶³.

Примерны благочиние и благоговение, с какими предстоят в храме каирские христиане. В неделю Ваий нас умилило прекрасное зрелище за обедней. Во время пения Херувимской все мальчики из богатых и бедных семей с ваиями в руках, испещрёнными розами и разноцветными висящими лентами, подошли к северным дверям алтаря и тут встретили Господа, таинственно грядущего на страдание, и в облаках фимиама и в зареве света горевших на ваиях свечек сопровождали его до царских врат через весь храм. Я смотрел на них сквозь слёзы веселия духовного и говорил про себя то: помяни мя Господи во царствии Твоем, то: из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу. Трогательный обряд совершён был в нощное бдение Великого Четвертка. По прочтении пяти страстных Евангелий начался крестный ход из алтаря по северной стороне храма. Один священник, облечённый в епитрахиль, нёс в руках простой запрестольный крест с изображением на нём Распятого Господа и, шествуя весьма медленно в облаках фимиама, воскуряемого отроками, одетыми в бело-полотняные стихари с таким же ободом кругом шеи в виде распущенного веера, громогласно и протяжно возглашал песнь церкви о распинании Иисуса Христа: Σήμερον κρέμαται... За ним следовали два священника в ризах, неся образ Богоматери рыдающей. Крест и образ были водружены среди храма. Началось святое поклонение им во время чтения остальных Евангелий. Такой обряд сильно волновал чувства и душу. Тогда были минуты уже не молитвы, а сораспинания со Христом и сладчайшего приобщения к нему верой, любовью и надеждой. Весьма приятное и радостное впечатление произвёл на нас обычай метать свежие розы и древесные листья на плащаницу и на христиан в Великую Субботу. Во время утрени, по окончании трогательного ублажения «Достойно есть величати тя», священнодействовавший патриарх рассыпал свежие листочки роз по плащанице, очевидно, в память помазания Господа и, дав мне алый цветок без шипов, облобызал меня пред всем народом и потом стал на своём троне и благословил христиан розами. Приняв сей подарок из десницы отца и архипастыря, они влагали свои лепты в ковчежец клира. Когда пропели «Слава в вышних Богу», начался ход с плащаницей кругом храма. Мужи, жёны и дети, как ласточки Господни, непрестанно реяли под плащаницей. Радостное чаяние воскресения и бессмертия о Господе заглушало в них печальное чувство смерти. За обедней в те минуты, когда поют «Воскресни Боже, судяй земли», три священника в епитрахилях вышли из трёх царских врат с иконами и, вторя певцам, взметали всюду лимонные, лавровые и розовые листья. Храм исполнился благоухания. Души напоминали себе о цветении, плодоношении и жизни увядающей и неувядаемой. Тогда же вынесли из алтаря хоругвь с ликом Воскресшего и водрузили её у правого клироса в виду всех в знамение победы над смертью. На длинном воскрылье хоругви виднелись белые и голубые полосы, знаки оправдания, обневиннования и возведения нас грешных на небо Воскресшим. Поучительно такое сочетание прекрасного с истинным.

Во время вечерни в первый день Пасхи патриарх со своей кафедры раздавал всем христианам свежие розы. Вручив мне первому прекрасный цветок без шипов в знамение торжества церкви российской, он облобызал меня святым лобзанием в виду всех верующих. От этого я был в восторге. Если в храме находился кто-либо из тех духовных людей, которые, по слову апостола Павла, востязуют вся, то он видел, как в душе моей, скажу с тем же апостолом, не тесно помещались все египетские братия мои о Господе.

В день памяти св. славного и всехвального евангелиста Марка (25 Апреля) владыка совершил божественную литургию в храме старой патриархии. Во всю Божию службу на святительской кафедре стояла икона сего евангелиста, и пред нею горела большая свеча, какую обыкновенно держат перед архиереем. В этом выражалось и смирение александрийского владыки, и предание о св. евангелисте, основавшем церковь Христову в Египте и оросившем её своей драгоценной кровью, и догматы о друг-друга приимательной благодати священства и об общении святых, торжествующих на небе, с нами грешными, воинствующими на земле¹⁶⁴.

Такими обрядами усладила нас матерь наша церковь православная. Она едина, и один в ней догмат, одно и предание; но в великих и малых частях её, под коими разумеем церкви константинопольскую, александрийскую, антиохийскую, иерусалимскую, российскую и проч. и проч., язык и обряды богослужебные различны. Все эти части, составляющие едину святую, соборную и апостольскую церковь, подобны цветам, которые существуют и развиваются по одному закону растительной жизни, но окрашены различно и издают не одинаковое благовоние.

В храме покоятся св. мощи в деревянном ковчеге, убранном снаружи перламутром по кости черепахи. Есть частицы: св. Кирилла Александрийского, св. Василия Великого, Григория епископа неокесарийского, св. Христины, весьма древняя косточка св. Иакова брата Господня, часть главы евангелиста Матфея и перст апостола Фомы¹⁶⁵.

Кроме сего останка священной древности в патриаршем храме обретается цельное рукописное четвероевангелие греческое в шестнадцатую долю листа в богатом переплёте с золотыми досками. Оно писано на белом пергамине мелким, но разборчивым почерком в 6780 году от создания мира (1272 г. по Р. X.). Когда совершаются крестные ходы кругом храма, тогда его носят на руках по обычаю. Замечательно, что и на Синае и на Афоне рукописные Евангелия, Псалтири и прочие книги церковные, и особенно писанные золотом, предпочтительно перед печатными употребляются при богослужении в праздничные и великие дни. Я вижу в этом обычае восточной церкви благодарственное памятование её о таком великом даре Божием, каков дар письмен, и вместе урок нам, чадам её, чтить древности и хранить их, как зеницы очей наших.

В патриаршем доме помещена небольшая библиотека, которую в 1845 году я видел в старом местопребывании александрийских первосвятителей. В ней по каталогу считается 1.877 книг печатных и 287 рукописей, а всех 2.164. Любопытство и любознательность побуждали меня заняться подробным рассмотрением рукописей, несмотря на то, что их названия в каталоге не обещали богатой жатвы. Ибо нередко случалось мне находить в стародавних книгах рукописных переплетённые разные сборники и современные пометки на полях о чрезвычайных явлениях в природе и об исторических событиях, подобно тому, как в давно забытых и заброшенных колыбелях иногда обретают дорогие кресты, или запонки, или деньги на зубок, подаренные младенцам и родильницам крестными, соседями и родными. Но, к сожалению, от несносного жара и удушья левый глаз мой налился кровью, и я принуждён был ограничиться претрудным рассмотрением только трёх любопытных рукописей, именно, проповедей александрийского патриарха Герасима, упокоившегося на св. горе Афонской в 1710 году и там скончавшегося, бесед преемника его Самуила, ливийского митрополита, и пространных записок газского архиепископа Паисия Лигарида о низложении нашего патриарха Никона. Как только принесли в мою келью эти рукописи, и как только развернул я проповеди Герасима и Самуила, написанные самым мелким и малоразборчивым греческим почерком на длинных листах, у меня засвербело и зарябило в глазах; я понял, что не с моим слабым зрением следует прочесть и оценить все поучения сих витий, и потому пробежал немногие из них, кои по оглавлению показались мне достойными внимания. В числе проповедей патриарха есть довольно много изъяснений так называемых Седмин Данииловых. Однако сильная жажда знания мучила меня. Надлежало утолить её, хотя немного, и составить себе понятие о духе и способе проповедания сих двух наставников церкви, и я избрал из числа их поучений два, кои понравились мне, и теперь предлагаю их в переводе благосклонному вниманию православных¹⁶⁶.

Если кто, прочитав сии две проповеди, ощутил в себе духовное наслаждение от истины и святой правды, высказанной попросту, без затей, тому я не хочу мешать своими замечаниями о них и только позволяю себе сравнить их с тем, с чем душе моей угодно. Первая из них есть благовонный ландыш, только что расцветший к Светлому празднику, а вторая – возделанный огородец с хорошими овощами и поучительными орехами.

Много священных лучезарных ликов греческих возникает теперь в душе моей. Много вещаний их витийственных я припоминаю; и в то же время чувствую и нуждусь говорить, что греческая церковь есть живая часть церкви вселенской, животворимой главой её Богочеловеком и Духом Святым. Ибо в ней непрестанно льются свыше потоки благодати, и текут струи поучений.

Во вселенской церкви Христовой постоянно действуют две духовные силы, просвещение и освящение: просвещение посредством Слова Божия, содержащегося в Св. Писании, посредством устных наставлений пастырей церкви и помазания от Святого (1Ин. 2:20–27), сообщающего христианину полное и совершенное ведение предметов веры, любви и надежды и вместе живое и сильное убеждение в их важности, лепоте и способстве к спасению души, освящение посредством таинств и молитвословий. Как солнце освещает и согревает наши тела, так церковь озаряет и животворит наши души. Действие солнца на природу постоянно и неистощимо; таково же действие и церкви на человечество. В ней, не говоря о благодати, непрерывно повторяются глаголы Божии, так что вселенскую церковь по справедливости до́лжно назвать неумолкаемым отголоском Бога Слова, учредившего её на земле.

Отголоском Его всегда была и есть и частная церковь греческая на Востоке. Известны имена и число богоглаголивых учителей и витий, сиявших на тверди сей церкви до падения греческого царства. Но и после сего события она не умолкла. Слово жизни и спасения непрестанно предлагаемо было его верующим. Невозможно мне теперь передать всей полноты и всего обилия сего слова; и я ограничиваюсь кратким указанием на одни лучшие проявления оного. К сему побуждают меня благоговение к сей церкви-матери и нужда благовестия об её духовном плодородии в урок многим.

Жизнь и крепость церкви в догмате. Был ли же он исповедан греческими пастырями и учителями в услышание всего христианского мира в последние четыре столетия? Да. Геннадий Схоларий, первый патриарх по пленении Византии, изложил его пред покорителем царства греческого¹⁶⁷. Исповедание веры соборной и апостольской церкви восточной писано было протосингелом александрийской кафедры Критопулом¹⁶⁸. Подобное исповедание, составленное киевским митрополитом Петром Могилой, одобрено было восточными Иерархами и распространено повсюду на языках греческом и арабском¹⁶⁹. Собор Иерусалимский, бывший в 1672 году, изложил все догматы веры в 18 членах¹⁷⁰. Спустя три года после него александрийский первосвятитель Паисий, – говорим его словами, – по желанию некоторых из западных изрёк во Св. Духе, по древнему преданию отцов, восточное исповедание¹⁷¹. В окружном послании единой святой, соборной и апостольской церкви ко всем православным христианам, начертанном в наши дни, слышен твёрдый и увлекательный голос вселенской правды¹⁷². Перечислять ли все прочие преломления сего чистого света духовного? Их довольно много. Указываем на лучи более яркие. Указываем на православный разговор александрийского патриарха Мелетия¹⁷³, на чиноположение о св. таинствах филадельфийского митрополита Гавриила¹⁷⁴, на духовное всеоружие и учение о таинствах церкви Иеромонаха Неофита Родина¹⁷⁵. Поставляем на вид краткое изложение догматов церкви Григория протосингелла цареградского¹⁷⁶, догматическое учение восточной церкви, составленное Севастом Киминитом¹⁷⁷, сокровищницу православия епископа кампанийского Феофила¹⁷⁸, богословие Афанасия Парийского¹⁷⁹, книгу пресвитера К. Икономоса о трёх степенях иерархии. Предлагаем вниманию катехизис иеромонаха Тимофея Кириакопуло¹⁸⁰, Даниила Пелопонийского¹⁸¹, Евгения Вулгари¹⁸², архимандрита Прокопия Дендрина¹⁸³ и все творения Никодима Святогорца, скончавшагося в 1806 году в лавре Афонской.

Св. Писание и творения св. отцов церкви суть сокровищницы православия. Отверзала ли греческая церковь эти сокровищницы чадам своим? Да. Издание так называемой цепи отеческих истолкований Ветхого Завета¹⁸⁴, толковые псалтири монаха Агапия и иеромонаха Афанасия на новогреческом языке¹⁸⁵, изъяснения Евангелия и Апостола Никифора Феотоки и всех посланий апостольских Никодима Святогорца, книга о переводе 70 толковников пресвитера Икономоса, слова преподобного Ефрема Сирина, переведённые по-новогречески, цветник изречений св. отцов¹⁸⁶, златоносный Нил или творения Иоанна Златоустого, слово Кирилла Александрийского об исходе души, творения Исаака Сирина, путеводитель Анастасия Синаита, Маргариты трёх иерархов¹⁸⁷, слова Златоуста о священстве на новогреческом, сборник боговещанных словес и наставлений преподобных и богоносных отец¹⁸⁸, творения Симеона Нового Богослова, Феодора Студита, Симеона архиепископа солунского¹⁸⁹, все на новогреческом, отцы церкви первых трёх веков¹⁹⁰; все сии творения, кроме других подобных книг, известных мне, суть поистине драгоценнейшие подарки верующим.

Церковь молится по дару Духа Святого. Продолжался ли же в греческой церкви дар извитийствования молитв? Да. Если не явилось ни одной новой литургии после Василия Великого, Иоанна Златоустого и Григория Двоеслова, которых богодухновенные обедни и молитвы останутся в роде человеческом вечно незаменимы; то составлены службы многим святым и акафисты, например, службы всем святым Афонским одна, и другая в память освобождения св. горы от ига агарянского в 1831 году, св. славному царю и великомученику Иоанну Владимировичу и чудотворцу, преподобной матери Параскеве Новой, иже во святых отцу Виссариону, архиепископу ларисскому и чудотворцу, преподобному и богоносному отцу Герасиму, иже в Кефалонии, священномученику Ригину, епископу скопельскому, преподобному Христодулу чудотворцу, иже в Патмосе, новому мученику Николаю, пострадавшему в Трикке, великомученику Георгию по освобождении острова Закинфа от моровой язвы, преподобной матери Филофее Афинской, преподобным отцам Никите, Иоанну и Иосифу, создателям обители на острове Хиосе, и другим угодникам Божиим; акафисты архангелам Михаилу и Гавриилу, архангелу Михаилу, Предтече, Честному Кресту, святому Спиридону и чудотворцу, иже в Керкире. Достойны благочестивого внимания особые издания; Молитвы во все Господские, Богородичные и прочие праздники на весь год¹⁹¹, шестьдесят два канона пресвятой Богородице, воспетые 22 священными творцами¹⁹², и вечернее и утреннее моления для корабельщиков¹⁹³.

Язык, каким извитийствованы псалмы, молитвы, литургии, службы святым, акафисты, словом, все чтения и песнопения св. церкви, этот язык восторжен, возвышен, глубок, иносказателен, прикровенен, гадателен, расположен по мере и счёту слогов. Не все и книжные люди разумеют его; а для нищих духом он вовсе не понятен. Посему оказывалась нужда в изъяснении богослужебных книг, и церковь греческая пособила христианам в этой нужде. Сообщаем здесь, сколько знаем, её пособия к уразумению языка богослужебного. Давно изданы исторический и грамматический лексиконы для объяснения псалмов¹⁹⁴, грамматический, исторический и богословский лексикон на весь октоих¹⁹⁵, изъяснение службы на освящение храма¹⁹⁶, объяснение всех праздников¹⁹⁷, праздничное поприще или толкование на каноны всех Господских и Богородичных праздников¹⁹⁸, новая лествица или толкование на 75 степенных песней октоиха¹⁹⁹, изъяснения литургии монаха Кесария Дапонте²⁰⁰, Николая Вулгари²⁰¹ и митрополита новгородского Γaвpиилa²⁰².

Желая предложить здесь объяснения некоторых церковных песнопений, занятые мной у матери греческой церкви, вынимаю их из своей путнической котомки, и прошу всех вкусить немного матерней пищи духовной.

«Любити убо нам, яко безбедное, страхом удобее молчание: любовью же, Дево, песни ткати протяженно сложенные неудобно есть. Но о Мати силу, елико есть произволение даждь».

Два чувствования волнуют душу священного певца, страх и любовь. Как достойно воспеть Деву и вместе Матерь? Не лучше ли молчать? Не безопаснее ли это? Итак, страх заставляет его предпочесть молчание. А любовь побуждает его воспевать Богоматерь; да и любви трудно слагать протяжные песни. Впрочем, сама Божия Матерь видит и силу, и произвол и соразмеряет их.

Таким образом, ирмос передаётся в следующем виде: «Дево! от страха лучше предпочесть нам молчание, потому что оно безопасно; и любви составлять песни протяжно сложенные трудно. Впрочем, о Мати, подай силу (воспевать Тебя) соразмерную со свободным желанием нашим».

«Елицы древних изрешихомся сетей, брашен львов сотренных членовными, радуемся и разширим уста, слово плетуща от словес сладкопения, им же к нам наслаждается дарований».

Здесь сладкопевец побуждает освобождённых крещением от сетей дьявола к благодарению и хвалению Бога, говоря: «Все мы, которые избавлены от древних сетей лукавого и от всеядных львов, которых зубы уже сокрушены, т. е. от бесов, о которых и псалмопевец говорит: «зубы львов сокрушил Господь», все мы возрадуемся и расширим уста свои не только на духовных врагов наших, как пророчица Анна, предначертательница сей песни, глаголющая «разширишася уста моя на враги моя», но и для восхваления Благодетеля душ наших, принося в дар ипостасному Слову и Богу сладкие пения от словес наших. Ибо Он только этим даром нашим услаждается».

«Странствия владычня и бессмертные трапезы на горнем месте, высокими умы, вернии приидите, насладимся, возшедша слова от Слова научившеся, его же величаем».

Верные, мы, которые научились возвышенному слову от Бога Слова, которого и величаем ныне, приидите, насладимся на горнем месте, т. е. в духе и уме нашем, высоким созерцанием бессмертной трапезы, на которой Владыка сам себя предлагает нам в угощение. (Странствие – ξενία значит угощение странных).

«Святым Духом всеспасительная вина. Аще сей по достоянию дхнет, скоро вземлет от земли, восперяет, возращает, устрояет горе».

Дух Святой всем желает спастись и своей вседейственной благодатью совершает спасение всех людей. Ибо он по естеству своему благ, человеколюбив и всемогущ.

Первый благой помысел человека о своём спасении, укореняющийся в его уме и сердце, есть благодатный дар и действие всесвятого и человеколюбивого Духа.

Дух, идеже хощет, дышит (Ин. 3:8). Дыхание Его есть сообщение нам спасительной благодати по достоянию, т. е. сообразно с Его божественным величием, премудростью и могуществом. Когда же Он приобщается нам таким образом? Когда находит сердце наше очищенным от страстей, когда мы всей душой желаем вселения в нас Духа Святого и когда с совершенной любовью приемлем Его.

Обретши чистое место в христианине, Дух Святой тотчас обнаруживает в нём своё божественное действие и производит всё великое, дивное и сверхъестественное. Что же такое?

а) Скоро вземлет от земли, т. е. отторгает душу от любви ко всему земному. Как воздухоплаватель шар, наполненный тончайшим и легчайшим газом, быстро уносится вверх; так и душа, исполнившись Духа Святого, тонкого, благодвижного, светлого, острого, крепкого, всесильного и проходящего сквозь все духи разумичные, чистые и тончайшие (Прем. 7:22–23), пренебрегает и забывает всё земное и мудрствует горняя.

б) Дух Св. воспаряет, окрыляет и возвышает душу; и она в ап. Павле, в Дионисии Ареопагите, в Антонии Великом, восхищается в рай и познаёт чин неба и будущее. Дух Св. воспаряет и облегчает самое тело, так что Мария Египетская шествует по Иордану, Георгий Синаит в мгновение ока переносится с Синая в Иерусалим и там приобщается св. таин.

в) Дух Св. возращает, т. е. способствует душе восходить от силы в силу богомыслия, молитвы и благоделания.

г) Дух Св. устрояет горе, т. е. вчиняет душу в лик горних сил ангелов и архангелов.

Поистине церковь молится по дару Духа Святого. Все чтения, молитвы и песнопения её возвышенны, торжественны, умилительны, назидательны.

Церковь наставляет чад своих устной проповедью. Исполнила ли сие дело Божие церковь греческая? Да. Во многих местах её постоянно находились и находятся священнопроповедники, которые заняты только одним благовествованием слова Божия всюду, куда призывают их владыки и духовные потребности верующих. Вспоминаю сладчайшие имена некоторых витий сей церкви. Вспоминаю Неофита Родина, изъяснившего песнь Богородицы в 12 беседах, известного и у нас Илию Минятия, достославного простотой проповеди, иерусалимского патриарха Хрисанфа, много поучительного в немногих беседах, священнопроповедника Николая Мавроиди, составившего апостольскую мрежу или душеполезные слова на св. Четыредесятницу, архимандрита Великой церкви Спиридона Милия, проповедовавшего также в Великий пост, митрополита Дионисия, поучавшего адрианопольскую паству, митрополита анкирского Серафима, уготовившего Духовную Кифару или изъяснения воскресных Евангелий, священнопроповедника Макария Христианопула, извитийствовавшего хвалы Христу Богу, известных и в России Никифора Феотоки и пресвитера Константина Икономоса. Их поучения давно напечатаны. Кроме сих и других проповедников, известны мне два благодатных наставника греческого народа, которые запечатлели своей кровью веру христианскую: Иаков Новый и Козма, святогорцы.

Иаков, родившийся от Мартина и Параскевы, поселян в одной деревне близ Кастории, по смерти их занимался скотоводством и разбогател от поставки скота к султанскому двору. Посещая цареградского патриарха Нифона, святительствовавшего с 1488 по 1490 год, исповедуясь у него и слушая его поучения и наставления, он познал святые таинства веры. Благодать Божия коснулась его сердца, суета житейская опротивела ему; и он, расточив всё своё богатое достояние бедным, укрылся от мира на св. гору Афонскую и здесь в обители Дохиарской сподобился принять ангельский образ. Умалчиваю о великих подвигах его на св. горе, спеша поведать о ярком светении его миру. Есть избранники Божии, в которых жар благодати разгорается до такой степени, что, так сказать, просится вон в другие души. Эти мужи, как древние пророки, нудятся идти спасать ближних словом и примером. Ищут ли они знамений от Бога, знамения даются. Возникает ли в них ненадеяние на самих себя, тотчас они чувствуют, как пророк Иеремия, что самые кости в них горят, и это горение побуждает их идти к цели, указываемой им Богом. К числу сих мужей принадлежал и преподобный Иаков. Дух явственно и сильно позывал его идти с Афона в Фессалию на служение ближним. Ученики удерживали его. Тогда он с двумя из них пошёл на всенощное бдение в храм Пресвятой Богородицы, находящийся и поныне немного ниже вершины Афона. Здесь в видении явился ему некий светлый муж, убелённый сединами, и сказал: «Богу угодно, чтобы ты исполнил то, чего желаешь». По сем преподобный взошёл с учениками на самое темя горы и стал на молитву лицом к востоку. Пред рассветом он был вне себя и видел, что ангел Господень принёс ему подобие трёх чёрных хлебцев и сказал: «возьми и яждь невозможно, чтобы вы не вкусили их». Пришедши в себя самого и поняв смысл видения, Иаков поведал оное двум ученикам своим и присовокупил: «многие испытания и скорби ожидают меня; и есть воля Божия на то, чтобы я отправился далече. Три же чёрные хлебца означают, что я и вы, мы скончаемся смертью мученической». Спустя два дня после сего подвига он отправился с учениками своими в Фессалию. Здесь, сперва в Метеорских монастырях, потом в селении Тревекисте близ Навпакта в монастыре Предтечи он поучал притчами и исповедовал как монахов, так и мирян, которые во множестве собирались к нему из окрестностей. Учение его сопровождалось чудесами. Им исцелены были: одна бесноватая девица и сын одной вдовы, который вместо хлеба всегда ел уголья. Из обители Предтечи преподобный отправился с двумя учениками своими в окрестности Афин. Туда морем и сушей прибывали к нему издалека мужи, жёны и дети, иногда тысяча, иногда и более, чтобы насладиться лицезрением его, исповедать ему грехи свои и насытиться его душеспасительными наставлениями. Для большего удобства Иаков упросил их дать ему список всех деревень и обещался обойти их все по ряду. Обещание исполнено; и христиане, исповедуясь у него, радовались и прославляли Бога, пославшего им такого светильника и вождя в последние мрачные и тяжкие времена. Многие матери приносили к нему грудных младенцев своих, чтобы он крестил их и благословил. Он поучал всех наблюдать заповеди Господни и с терпением переносить скорби и грозные испытания настоящие и грядущие. Христиане спрашивали его: надобно ли отдавать детей на службу агарянскому властителю? Преподобный отвечал им: «Если вы можете выкупать их деньгами, выкупайте; если нет, то собирайте их всех вместе, и кого из них попустит Бог, пусть того и берут». Праведные и мудрые люди не только не нарушают гражданского порядка, но ещё утверждают его. Истинно слово пророческое: «семя свято – стояние мира». Когда такие колоссы, как Рим, как царство греческое, сдвигаются со своих оснований, падают и рушатся с треском; тогда оглушённые, изумлённые, смятённые народы и племена сгущаются около человеков Божиих и от них научаются, как вести жизнь в обстоятельствах новых. Поистине, семя свято – стояние мира. Но мир тёмный и грешный нередко попирает, топчет и раздавливает это семя. Так, он погубил св. Иакова и двух сподвижников его, оклеветав их малопытливой власти, будто они изменники султану, замышляющие предать его царство другому народу. По повелению султана Селима их опоили ядом и мёртвых повесили. Это было в 1520 году, в первый день месяца ноября²⁰³.

Спустя 258 лет после мученической кончины преподобного Иакова явился другой, воистину, человек Божий, ревностный провозвестник Евангелия и страстотерпец Козма. Он произошёл на свет в Этолии в деревне Мегадендрон от благочестивых родителей и на двадцатом году от роду обучился грамоте у диакона Анании. В 1753 году учреждено было на Афоне патриаршее училище подле Ватопедского монастыря. Козма, а в мире Конста, поступил в оное и слушал уроки у наставников: Паламы Панагиота, Николая Цардуния и знаменитого Евгения Вулгари. По упразднению сего училища (1758 г.) он заключился в Филофеевской обители на св. горе и в монашестве наречён был Козмой. Ему преподана была благодать священства. Тогда он более прежнего почувствовал в себе неумолкаемый зов проповедовать людям слово Божие, но, зная трудность сего дела, ожидал мановения к тому свыше. Однажды разгорелось в нём сие святое желание; он раскрыл Апостол, и первые слова, представившиеся его взору, были следующие: «Никто яже своего да ищет, но еже ближнего кийждо». (Кор. 10:24). Эти слова, пригаданные к давнему внутреннему помыслу, он принял за откровение воли Божьей и с благословения многих духовников св. горы отправился в Царьград и открыл своё сердце патриарху Серафиму²⁰⁴ и другим архипастырям. Сии благословили его на подвиг желанный, и он начал проповедовать Евангелие царствия Божия, сперва в церквах и деревнях цареградских, потом отправился в Навпакт, Врахори, Мисалонги и в другие места; опять прибыл в Царьград и, приняв благословение патриарха Софрония (в 1774 году), стал проповедовать с большим жаром. Обошедши все Княжеские острова и научив тамошних жителей каяться и творить добрые дела, Козма отправился на св. гору в 1775 году и во время покоя в Филофеевском монастыре занимался чтением св. отцов; отчего ревность к проповеди воспламенилась в нём гораздо сильнее и побуждала его снова пойти на дело Божие. До покоя ли мужу, призванному свыше просвещать сидящих во тьме? Он оставил Афон и прошёл всю Македонию, начиная с деревень, сопредельных св. горе, Акарнанию, Этолию, посетил Арту, Превезу и отплыл на остров св. Маврикия и потом Кефалонию. Везде христиане слушали его с умилением и получали духовную пользу. Проповедь его была простая, как благовестие галилейских рыбарей, и споспешествуема благодатью и силой Духа Святого. Особенно в Кефалонии им возращено много духовных плодов. Там в часы его проповеди у одного швеца исцелилась сухая рука, одному знатному возвратился слух, один расслабленный на одре веровал сильнее от его поучений и через несколько дней окреп. Множество народа собиралось слушать человека Божия. Церкви не вмещали всех христиан. Посему он начал проповедовать на торжищах и полях. Водружая там большой деревянный крест²⁰⁵, он обыкновенно становился подле него на скамью и возвещал слово спасения по обетованию Господа: «дастся вам, да что возглаголете». Кончено поучение, крест оставлялся на своём месте, а скамью проповедник брал с собой. Из Кефалонии он отправился в Закинф в сопровождении христиан на десяти лодках, но здесь не имел успеха и отплыл в Корфу. Поселяне во множестве приходили сюда слушать его; впрочем, городские сенаторы, по наущению латин, упросили его удалиться во избежание смут в народе. Козма перешёл на твёрдую землю, в Албанию и, обходя сию варварскую страну, в которой ослабевало христианство от невежества, беззаконий и разбоев, своей проповедью обратил весьма многих к покаянию; жестоких смягчил, разбойников укротил, немилосердных сделал сострадательными, нечестивых благочестивыми, невежд наставил в законе Господнем; в городах и деревнях учредил училища, запретил торговать в воскресные дни; убедил богатых купить 4000 медных купелей для крещения в них детей по церковному чину; с помощью благотворителей роздал грамотным людям разные душеспасительные книги, наделил тысячи жён головными покрывалами и благословил детей, старцев, дев, юношей, мужей и жён крестиками и чётками. Его сопровождали по Албании 40 и 50 священников. Лишь только они исповедуют и помажут елеем верующих, преподобный Козма начинал поучать их. Поскольку же за ним следовало множество народа, от двух до трёх тысяч, то по его совету с вечера приготовляли пищу, которую на переходах вкушали все, как братья, поминая живых и умерших. Самые турки питали благоговение к сему человеку Божию и по его слову раздавали бедным десятую часть своих имений и исцелялись от болезней. Курут-паша приглашал его к себе, с умилением слушал его беседы и скамью его обложил бархатом. Наконец, по клевете евреев, будто Козма подослан русскими возмущать Албанию, турки Коликандасские задушили сего святого учителя, и тело его бросили в реку. Иерей Марк из монастыря Введенского, прозываемого Арденуса, увидел тело в реке, вытащил его и похоронил в монастырском храме. А Курут-паша раскаялся в том, что приказал тайно умертвить праведника и выпустил учеников его из темницы. Так скончал своё поприще св. Козма, посланный Богом возвещать людям истину и спасение. Это было в 1779 году, в четвёртый день месяца августа.

Проповедание Евангелия есть дело великое и спасительное. Цель его – управление свободных душ по уставу царствия небесного. А такое управление есть искусство из искусств. Ars artium regimen animarum. Для совершения сего дела требуется дарование и призвание Божие, а не одно хождение в духовное училище и прикосновение к Библии и к богословию мизинцем. Искусственные трещотки, бубны, сопели, колокольчики годны лишь для огородов, торжищ и дорог, а не для храмов Божиих; окликатели людей, в роде управщиков уличного благочиния, болтуны и краснобаи, вроде законодательных ораторов, сухие уста, вроде немецких философов, не проповедники, не витии, не служители Бога Слова. Говорить во имя Бога, говорить умам и сердцам, говорить о том, что только есть истинно, честно, справедливо, чисто, любезно, достославно, что только составляет добродетель и похвалу (Флп. 4:8), должны лишь те, которых чело назнаменовано крестообразно перстом Божиим; которых уста очищены серафимом, которым сам Господь отверг ум разуметь писания, и которых слово живое и действенное проницает до разделения души и духа и судит, измеряет, просвещает, очищает, умащает, расширяет, устрояет и возвышает чувствования и помышления сердечные. Велики и приснопамятны те проповедники, которые от Бога получили такой дар слова в избытке и возгревают его молитвой, размышлением, чтением и обращением с людьми мудрыми, благочестивыми и добродетельными. В церкви они суть то же, что самосветящие солнца в небе. Около них вращаются все прочие планеты и спутники.

Говоря о греческих проповедниках, не могу не воспомянуть о достоподражательных разрядах их, не слишком давно прекратившихся по трудным обстоятельствам православной церкви на Востоке. При апостольских кафедрах, и наипаче в Константинополе, были особые учители Псалтири, Апостола, Евангелия, и так называемые великие риторы. Каждый из них знал и исполнял только своё дело; один изъяснял верующим псалмы, другой истолковывал послания апостольские, третий говорил беседы евангельские, четвёртый произносил проповеди в посты и праздники и слова похвальные, надгробные, защитительные, обличительные. Таким образом, греческая церковь была училищем благочестия и раздаятельницей толковых Псалтирей, Апостолов и разных поучений.

Дух православного проповедания и назидания всегда был догматический и кафолический. Церковь устами своих витий побуждала чад своих, например, к милосердию, потому что Бог милосерд, к его единодушию, потому что едина у них вера, един Господь, едино крещение, едино царствие небесное, к целомудрию, потому что тело есть храм Духа Св., к смирению и послушанию, потому что Сын Божий смирил себя, послушлив быв даже до смерти, к любви к Богу и ближним, потому что Бог тако возлюби мир, яко и сына своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в онь не погибнет, но имать живот вечный. Возвещаемое с кафедры церковной догматическое учение о заслугах Христовых, о благодати, о животворении и управлении церкви главой Богочеловеком, о воскресении утверждало в христианах яснейшую надежду на вечное спасение, непоколебимое терпение в злостраданиях, самоотвержение, бестрепетность пред лицом смерти, презрение суеты мирской и жажду внутреннего освящения. Довольно сих напоминаний о догматическом направлении церковного научения. Скажем несколько слов о кафоличестве, т. е. соборности проповеди. Православный проповедник есть проводник всевременного откровения Божия и векового предания. Устами его говорят с нами праотцы, пророки, апостолы, отцы церкви, даже наилучшие и возвышеннейшие мыслители в человеческом роде. Их дух дышит и веет в его речах.

Выше предложенное слово патриарха Герасима, говорим по-церковному, есть подобен известного всем слова Иоанна Златоустого на Пасху. Митрополит ливийский Самуил поучает огородников цареградских словами сего же вселенского учителя и Василия Великого. Никодим Святогорец, изъясняя речение степенной песни «Дух Св. восперяет» приводит из философии Платона замечательное сравнение человека с деревом, растущим наоборот, которого корень, т. е. голова, обращён к небу, а ветви, т. е. руки и ноги, склонены к земле, и придаёт сему речению такой смысл: «Дух Св. укореняет ум наш в Боге». Sapienti sat. Мудрому довольно сего. Он понимает, что такое православный проповедник.

А мы позволим себе сравнить его, с чем душе нашей угодно. Это – светозарный тук неба (эфир), питающийся силой Божией и в свою очередь питающий все бытия при посредстве всех сил естества.

Кроме устной проповеди греческая церковь предлагала и предлагает верующим обильную пищу духовную в житиях святых людей и в разных назидательных и поучительных книгах.

Не говоря об изданиях Четьи-минеи и избранных жизнеописаний святых под названием синаксарей, лавзаика, духовного лета, рая, нового рая, нового мученикословия на общеупотребительном языке, поставляем на вид отличительную особенность большого часослова и месячных миней греческих, состоящую в том, что в этих, так сказать, приходских книгах, ежедневно доступных желающим просвещения и спасения, помещены краткие сказания о небожителях, и предлагаем в переводе некоторые из сих сказаний благочестивому вниманию читателей.

Часослов великий²⁰⁶. Месяца сентября 5. Святого пророка Захарии, отца честного Предтечи:

«По мнению многих отцов церкви, основанному на древнем предании, иудеи убили именно сего Захарию между храмом и алтарём, как сказал Господь (Мф. 23:35), за две вины, по их мнению; во-первых, за то, что он по зачатии Девы Марии всегда называл Её девой и сопричислял к лику неискусобрачных (слово Василия Великого, на Р. X.); во-вторых, за то, что во время избиения вифлеемских младенцев не нашли сына его Иоанна, ибо Елисавета укрыла его в пустыне, где, по сказанию евангелиста Луки, отроча сие ростяше и крепляшеся духом и бе в пустынех даже до дне явления своего Израилю. Вместо неотысканного сына умерщвлён был отец по повелению Ирода». (Патр. Александр. Канон 13).

Месяца октября 20. Святого великомученика Артемия и преподобного и богоносного отца нашего Герасима Нового, подвизавшегося на острове Кефалонии.

«Артемий жил при Константине Великом и поставлен был от него игемоном в Александрии, потом почтен достоинством патриция. Когда же воцарился Иулиан Богоотступник в 861 году и начал гнать христиан, Артемий с дерзновением обличил отступничество его, за что и потерпел великие мучения, и наконец, усечена была глава его. Герасим был родом из Пелопоннеса. Отец его Димитрий, по прозванию Нотара, и мать Кали воспитали его в благочестии и обучали церковной грамоте. Оставив своё отечество и подвизавшись в разных местах, наконец, он водворился в Кефалонии и здесь, обновив один древний храм и устроив подле него девственник (παρϑενῶνα), который и поныне существует на месте, называемом Омала́, скончал в нём поприще своей богоугодной жизни в 1579 году. Нетленные мощи его предлежат на поучение и освящение верующим».

Месяца ноября 8. Собор архистратига Михаила и прочих сил бесплотных.

«Все ангелы, по Апостолу, суть духи служебные, на служение посылаемые хотящим наследовать спасение (Евр. 1:14). Их поставил Бог предстоятелями каждого языка и народа (Втор. 32:8). Им он заповедует хранить надеющихся на него (Пс. 90:9–11). Они на небесах всегда видят лицо Божие, воспевая трисвятую песнь, и ходатайствуют о нас и радуются о едином грешнике кающемся (Ис. 6:2–3; Мф. 18:10; Лк. 15:7; Деян. 12:15). Одним словом, св. Писание исполнено благовестием об их благотворном служении нам. Посему православная церковь, по достоянию почитающая сих небесных духов, наших предстателей и хранителей, совершает нынешний собор, т. е. собирает нас к славословию их, наипаче же архангелов Михаила и Гавриила, которые так поименованы в св. Писании и которых имена изъясняются следующим образом: Михаил – кто яко Бог, Гавриил же – сила Божия. Число ангелов не определено в св. Писании. Пророк Даниил говорит, что тысячи тысяч их служат Богу, и тьмы тем предстоят ему (Дан. 7:10). А все они разделяются на девять чинов, кои суть: престолы, херувимы, серафимы, господства, силы, власти, начала, архангелы и ангелы».

Преподобного отца нашего исповедника Феодора Студита.

Феодор родился в Константинополе в 759 году от благочестивых родителей Фотина и Феоктисты, в юности принял ангельский образ в обители Саккудитов, в которой поставлен был и игуменом в 795 году, и оттуда перешёл в монастырь Студийский, так прозванный от создателя его Студия, ипата греческого. Он был пламенный ревнитель отеческих преданий; защищал до смерти почитание св. икон; три раза был в заточении за ревность по вере и в третий раз, осуждённый царём Львом Армянином, мужественно переносил биение палками и тяжкие узы, будучи переводим из мрачной в мрачнейшую темницу в течение семи круглых лет; наконец, вызванный из ссылки царём Михаилом Травлом, получил малое упокоение от великих скорбей и трудов и скончался о Господе в 826 лето 11 ноября в день воскресный, когда окружавшие его ученики с коленопреклонением пели псалом: Блажени непорочнии. Некоторые же повествуют, что сам он, по принятии пречистых таин, начал петь сей псалом и, достигнув до стиха «и во век не забуду оправданий твоих, яко в них оживил мя еси», испустил дух свой, пожив 67 лет. Кроме прочих духовных творений, он со своим братом Иосифом, составил почти всю умилительную книгу Триодь.

Минея²⁰⁷ декабря 24. Память преподобного отца нашего Николая монаха, иже от воин.

Он был воин в царствование Никифора. Когда сей государь отправился в поход против болгар, тогда и он пошёл при своём полку и к вечеру расположился ночевать в одной гостинице. Отужинав с хозяином и помолившись Богу, служивый лёг спать. Около второй или третьей стражи ночной дочь гостиника, навождённая сатаной, разбудила его и стала склонять к постыдному прикосновению. Но он сказал ей: «Погаси, жено, сатанинское разжение и не скверни девства твоего, и меня бедного не сади на насество ада». Она отошла и спустя немного опять явилась и начала беспокоить праведного. В другой раз он отослал её, обличив сильно. Но бешенство похотения снова привело её к нему. Тогда святой говорит ей: «Несчастная, исполненная всякой срамоты и бесстыдства! Не видишь ты, что бесы смущают тебя, дабы похитить твоё девство и сделать тебя посмешищем и поруганием рода твоего и душу твою погубить в аде? Не понимаешь ты, что я наименьший иду на брань с языком варварским, надеясь на помощь Божию? Итак, оскверню ли я тело своё, когда иду на смерть?» Сказав сие, он отослал её и, встав, помолился Богу и отправился в путь свой. В следующую ночь во сне он видит себя на одном прекрасном месте и близ себя некоего властелина, сидящего так, что правая нога его покоилась на левой; и сей муж говорит ему: «Видишь полки с той и другой стороны? Он отвечал: «Вижу, государь, греки поборают болгар». Явившийся снова молвит праведнику: «Воззри на меня». Он воззрел и увидел, что правая нога его прильнула к земле, а левая покоится на ней. Тогда праведный опять посмотрел на полки и увидел, что супостаты нещадно рубят греков. По окончании сечи сидящий говорит ему: «Обозри внимательно всё поле сечи и поведай мне, что увидишь». Он обозрел и, увидев, что всё поле покрыто мёртвыми телами, кроме одного зелёного места величиной с ложе, отвечал ему: «Государь, вся земля покрыта нещадно избиенными греками, кроме одного местечка». Тогда явившийся Грозный спросил воина: «Что же это значит?». И воин отвечал: «Не знаю, государь, я человек простой». Грозный поведал ему: «Тот не занятый лужок, который, видишь, не шире ложа, – твой, и там тебе следовало лечь костьми вместе с другими; но поскольку ты в прошедшую ночь мужественно отринул трёхобхватную змею, трижды нападавшую на тебя и хотевшую погубить тебя, то этим сам себя избавил от бранной смерти и спас душу свою с телом. Итак, далее естественная смерть отсрочится тебе, если ты послужишь мне верно». После сего видения воин проснулся в страхе и трепете и, встав, помолился. Проведши ещё один день в пути, он взошёл на одну гору и ночью стал умолять Бога о помиловании воинства. Между тем царь вошёл в ущелья Болгарии. Неприятели засели на горе, оставив у подошвы её пятнадцать тысяч передовой стражи. Греки, побив её, предались покою. Но в то время, когда они беззаботно все спали, ночью болгары напали на них и всех с царём Никифором сгубили. Тогда уцелевший между ними праведник вспомнил своё видение и, возблагодарив Бога, возвратился оттуда в слезах и скорби великой и поступил в один монастырь, где принял ангельский образ и, послужив Богу верно довольное число лет, сделался великим отцом при даре слёз.

Такие сказания с добавкой кратких поучений в полном круге богослужебных книг дают христианину понятие обо всех существенных предметах веры, любви и надежды, представляют ему примеры богоугодной жизни и таким образом питают в нём чувство благочестия.

Что касается до других назидательных книг греческих, то их довольно много во всех родах духовной словесности. Перечислять их названия не трудно, но малополезно; а сообщать здесь их содержание и лучшие места из них не только не уместно, но и излишне, потому что великое обилие содержащихся в них предметов дало бы совсем другое направление кратким запискам путника. Впрочем, дабы кто-нибудь не подумал, что такое извинение есть обычная уловка маловедения, и дабы те немногие, которые алчут познаний и с благодарностью принимают даже сухие указания новых пособий к расширению своего образования, округлили свои понятия о многоплодной деятельности новейших духовных писателей греческих, – мы решаемся указать здесь более замечательные творения сих писателей. Соотечественникам моим, знающим греческий язык, и наипаче духовным лицам, по долгу единоверия и сыновнего благоговения к матери церкви восточной, надобно и вместе полезно иметь под руками, прочесть и узнать, по крайней мере, следующие книги:

1) Тройное вервие на ложных философов, нападающих на непорочную веру во Христа. Σπαρτίον ἔντριτον κατὰ τῶν ἐπηρεαστῶν τῆς εἰς Χριστὸν ἀμωμήτου πίστεως ψευδοφιλοσόφων. 1804.

2) Обличение безбожников и нечестивцев Прокопия Пелопоннесца. Ἔλεγχος κατὰ ἀϑέων καὶ δυσσεβῶν παρὰ Προκοπίου Πελοποννησίου. Τόμοι 2. Ἐν Βενετίᾳ 1792.

3) Защищение христианской веры против Иудеев александрийского патриарха Мелетия. Κῦр Μελετίου ἁγιωτάτου πάπα Ἀλεξανδρείας ὑπὲρ τῆς χριστιανῶν εὐσεβείας πρὸς Ἰουδαίους ἀπολογία. Λεοντοπόλει 1593. Ἑλληνοσλαβονιστί.

4) Догматическое всеоружие царя Алексия Комнина. Πανοπλία δογματικὴ Ἀλεξίου βασιλέως τοῦ Κομνηνοῦ. Ἐν Τεργοβύστῳ 1710.

5) Том примирения, том любви и обличение флорентинского собора. Τόμος καταλλαγῆς, ἐν ᾧ περιέχονται συγγραφαὶ ἀνονύμων τινων κ. τ. λ. 1692. Ἐν Ἰασίῳ τῆς Μολδαβίας. Τόμος ἀγάπης κατὰ λατίνων παρὰ Δοσιϑέου πατριάρχου Ἱεροσολύμων 1698. Τοῦ νομοφύλακος Ἰωάννου διακόνου τοῦ Εὐγενικοῦ λόγος ἀντιρρητικὸς τοῦ ψευδοῦς ὅρου τοῦ ἐν Φλωρεντίᾳ κ. τ. λ. Ἐν Ἰασίῳ 1694.

6) Камень соблазна или объяснение причины и начала разделения западной и восточной церкви, боголюбезнейшего епископа Илии Минятия. Πέτρα σκανδάλου ὑπὸ θεοφιλ. ἐπισκόπου Ἠλίου Μηνιάτη. Ἐν Οὐρατισλαβίᾳ 1752.

7) Миссионерство и протестантство на Востоке Кириака Ламбрила. Ὁ Μισσιοναρισμὸς καὶ προτεσταντισμὸς ἐς τὰς ἀνατολὰς ὑπὸ Κ. Λαμπρύλου 1836.

8) Суд над американским миссионером Ионой Кингом пред ареопагом. Δίκη Ἰωνᾶ Κὺγκ ἐνώπιον τοῦ ἀρειοπάγου. Ἐν Ἀϑήναις 1846. Πρόσκομμα ἢ σύντομος ἀπάντησις ἐπάνω εἰς τὸν λόγον τοῦ Κ. Ἰωνᾶ Κύγκ. Ἀϑῆναι 1846.

9) Боголюбивое разлагольствие архиепископа Евгения Вулгари. Ἀδολεσχία φιλόϑεος ὑπὸ τοῦ Ἀ. Εὐγενίου τοῦ Βουλγάρεως. 1801.

10) Духовное подвижничество Неофита Родина. Ἄσκησις πνευματικὴ Ν. Ῥοδινοῦ. Romae 1671.

11) Ο таинстве покаяния и испытании совести иером. Никифора Пасхали. Ἐξομολογητάριον περὶ τοῦ μυστηρίου τῆς μετανοίας καὶ ἐξετάσεως τῆς συνειδήσεως παρὰ Ἱερ. Ν. Πασχάλεως. 1673. Ἐν Βενετίᾳ.

12) Зеркало жён или библейские женщины добрые и худые Константина Дапонте. Καϑρέπτης γυναικῶν παρὰ Κωνστ. Δαπόντε. Ἐν Λειψίᾳ τῆς Σαξονίας 1766.

13) Истинное руководство к доброй жизни о Христе пресвитера Иоанна Литина. Ἀληϑὴς ὁδηγία τῆς κατὰ Χριστὸν ἠϑικῆς ζωῆς, πόνημα τοῦ κῦρ Ἰωάννου Λιτίνου. Ἐν Παταυίῳ 1774.

14) Спасение грешников. Ἁμαρτωλῶν σωτηρία παρὰ Ἀγαπίου μονάχοῦ τοῦ Κρητός. Ἐν Βενετίᾳ 1779.

15) Добротолюбие греческое, гораздо полнее нашего. Φιλοκαλία. Ἐν Βενετίᾳ 1782.

16) Новое сокровище с поучениями. Νέος ϑησαυρὸς μετὰ τῶν ὁμιλιῶν. Ἐν Βενετίᾳ 1793.

17) Духовные упражнения Никодима Святогорца. Γυμνάσματα πνευματικὰ παρὰ Ν. Ἁγιορείτου. Ἐν Βενετίᾳ 1800. Его же Χρηστοήϑεια τῶν χριστιανῶν ibidem.

18) География Мелетия. Она сокровище для того, кому нужно знать все египетские кафедры на Востоке. Μελετίου Γεωγραφία παλαιὰ καὶ νέα. Ἐν Βενετίᾳ 1728.

19) Чиноположение церковное иерусалимского патриарха Хрисанфа. Здесь достойны внимания ставленнические грамоты. Χρυσάνϑου τοῦ μακαριωτάτου πατριάρχου τῶν Ἱεροσολύμων. Σύνταγμα τῶν περὶ τῶν ὀφφικιῶν κ. τ. λ. 1778.

20) История острова Кипра Неофита Родина знакомит с состоянием независимой церкви кипрской. Ἐν Ῥώμῃ. 1659.

21) История патриархов иерусалимских Досифея, патриарха иерусалимского. И она сокровище для жаждущего знать новейшую историю церкви восточной. Ἱστορία περὶ τῶν ἐν Ἱεροσολύμοις πατριαρχευσάντων παρὰ τοῦ ἀοιδίμου πατριάρχου Δοσιϑέου, in folio.

22) Церковная история Мелетия, митрополита афинского, четыре тома. Желающий найдёт в ней события восточной церкви по падению царства греческого. Ἐκκλησιαστικὴ ἱστορία Μελετίου μητροπολίτου Ἀϑηνῶν.

23) Краткая церковно-гражданская история иерусалимского патриарха Нектария. В ней есть сказания о Синае. Ἐπιτομὴ τῆς ἱεροκοσμικῆς ἱστορίας παρὰ τοῦ μακαριωτάτου Ἱεροσολύμων πατριάρχου Νεκταρίου. Ἐν Βενετίᾳ 1805.

24. Первое столетие христианской церкви Евгения Вулгари. Ἑκατονταετηρὶς ἡ πρώτη παρὰ Εὐγ. τοῦ Βουλγάρεως 1805.

Александрийский патриарший престол по временам оказывал великое и благотворное влияние на всю церковь христианскую своим огласительным училищем, которому подражали в Кесарии Палестинской, в Антиохии, в Памфилии, повсюдным распространением монашества из горной пещеры св. Антония Великого и из римской кельи св. Афанасия Великого и спутников его Аммона и Исидора²⁰⁸, утверждением кафолической веры на соборах, преимущественно Никейском и Ефесском, и ежегодными извещениями всех прочих церквей о дне празднования Пасхи. Посмотрим на приобщение сего престола к делам церкви российской, пользуясь только теми указаниями, какие найдены нами в рукописях библиотек патриаршей в Каире и Синайской.

«В царствование Феодора Иоанновича, благочестивейшего великого царя всея великия России, и Богом венчанной царицы Ирины первым святейшим патриархом великороссийским в Москве поставлен был Иов, митрополит сего города. Он получил высочайшую благодать патриаршества от всесвятейшего патриарха цареградского Иеремии с согласия и утверждения архиереев великороссийских, и в присутствии с ними преосвященнейшего митрополита монемвасийского Иерофея и смиренного архиепископа елассонского и димоникского Арсения, в 7096 лето от создания мира, от Рождества же Христова в 1588 год²⁰⁹, когда было великое собрание и литургия в всечестном и благознаменитом храме пречистые Богородицы, что близ царских палат, который назначили и наименовали патриаршим, в 26 день месяца января, в который совершилось и произведение Иова в патриарха. В сей день служили обедню все архиереи, архимандриты и игумены великороссийские с всесвятейшим патриархом цареградским Иеремией, в присутствии благочестивейшего великого царя всея великие России Феодора Иоанновича, окруженного вельможами и боярами его. По окончании обедни все прославили Бога, титуловали и многолетствовали царя, благодарили патриарха Иеремию и новому патриарху пели «исполла эти деспота». Затем все пошли в большую трапезу царя, где угобжены были всеми благами и, прославив Бога и многолетствовав царя, возвратились домой».

Смиренный архиепископ елассонский и димоникский Арсений²¹⁰.

После Мелетия, который поддерживал православие в Галиции и Малороссии своими грамотами и посланиями²¹¹, и после преемников его Кирилла Лукариса, Герасима, Митрофана, Никифора и Иоанникия вошёл на престол апостола и евангелиста Марка Паисий. Современно с ним в России патриаршествовал Никон, которого дела осуждены церковью. Паисий, призванный в Москву для суда над сим иерархом, вместе с другими святителями содействовал к водворению мира в нашей церкви, к пояснению многих предметов духовных, к утверждению самодержавия и к введению преобразований в нашем государстве.

События, предшествовавшие осуждению Никона и последующие за ними, подробно и точно описаны газским архиепископом Паисием, как очевидцем и участником в них. Это описание его хранится в Патриаршей библиотеке в Каире. Я прочёл его внимательно и сделал извлечения из него. Оно написано еллинским языком книжным и слогом витиеватым, так что в нём заметна искусственная обработка речи, испещрённой по местам стихами и изречениями древних греческих писателей, языческих и христианских. Когда сочинителю приходилось говорить о Никоне, тогда больше крови и жара переливалось через его голову и сердце, и оттого он раскрашивал и освещал лик нашего патриарха очень ярко²¹². Впрочем, заметная нерасположенность его к Никону, усиленная грубым обращением с ним сего урожденца села Вельдеманова и справедливым негодованием на его высокомерие, не отнимает исторического достоинства у его творения. Ибо в нём отчётливо излагаются события, правила церковные и мнения св. отец, так что в этих чистых струях редко где заметны капли желчи. Архиепископ газский, много ли, мало ли, но сочувствовал радостям и надеждам восточной Церкви, видевшей в новой царственной отрасли у нас залог спасения, покоя и величия России и единственную похвалу и опору всех прочих православных племён; так мог ли он говорить без негодования о Никоне и о некоторых архиереях наших, которые не сумели дать исправленные книги церковные русскому жаркому верой народу, а дерзали безрассудно гневаться на боговенчанного и мудрого царя, когда сей решился исцелить их от дурного запаха земли и крестьянских изб, и даже мечтали о превосходстве своего сана пред царским, между прочим, и потому, что на ектеньях иногда первее царя воспоминается патриарх или епархиальный архиерей.

Не место здесь делать подробный разбор драгоценной рукописи палестинского святителя. У нас речь идёт о влиянии александрийского патриаршего престола на дела нашей церкви. Посему мы ограничиваемся только рассмотрением канонического осуждения Никона и соборного прения о пределах властей духовной и гражданской, так как в них принимал участие александрийский первосвятитель.

Известно, что царь Алексей Михайлович посылал ко всем восточным патриархам грамоты с требованием их решения о пределах царской и патриаршей власти и о поступках Никона, не называя его по имени, а только предлагая некоторые обстоятельства, дабы рассмотрение и решение восточных отцов было беспристрастным. Были написаны двадцать пять вопросов на греческом языке и отправлены на восток (1668 г.) с греком, диаконом Мелетием, которому сверх того вручены были особенные жалобные грамоты ко всем патриархам с наставлением, как изъяснить подробнее вины Никона и требовать в патриарших ответах ближайшего применения к оным. На все эти вопросы даны пространные ответы, подписанные четырьмя патриархами – цареградским, александрийским, антиохийским и иерусалимским и многими митрополитами и в том же году присланы в Москву. Никон не только не принимал сих ответов, но и отвергнул их вместе с вопросами и сочинил пространное возражение на них. Наконец, для блага церкви и царства нашего решено было призвать в Москву восточных патриархов на собор. Константинопольский и иерусалимский владыки отказались быть в России, извиняясь опасностями от турок; александрийский Паисий и антиохийский Макарий прибыли в Москву и, имея голоса прочих патриархов, вместе с российским духовенством открыли соборный суд над Никоном и в третьем заседании лишили его сана и приговорили к заточению на покаяние в какой-либо пустынной обители, в 1666 г., декабря 12 дня.

Никон осуждён справедливо и законно. Ибо он нарушил некоторые правила святой церкви и учинил такие дела, какие не подобают духовному сану. Архиерею запрещено св. церковью бить и увечить человека, созданного по образцу Божьему, а по приказанию Никона секли духовника его в течение двух лет, так что сей страдалец сделался расслабленным, что видел весь священный собор. Архиерею запрещено св. церковью судить и низлагать подобного ему собрата и сослужителя без согласия собора, тем более наказывать его телесно; а Никон один самовольно лишил мантии епископа коломенского Павла и, забыв, что за одну вину не наказывают дважды, подверг его жесточайшим побоям, от коих злополучный архиерей сошёл с ума и утопился в реке. Епископу запрещено св. церковью принимать на себя мирские попечения и вмешиваться в народные управления²¹³, а Никон, несмотря на сие запрещение, принял на себя обязанность судить и решать гражданские дела в боярской Думе и в совете царском. Скажут: сам государь дал ему такую власть. Но он должен был отказаться от неё во имя пастыреначальника, возвестившего, что царство Его не от мира сего, и во имя вселенской правды св. церкви. Если же призыв и отклик дружбы и какие-либо высшие расчёты или опасения царя склоняли его, вероятно, наблюдать за ходом дел, а не давать им своевластное направление, то надлежало ему суметь исполнить сверхобязательную волю венценосца и действовать в думе и совете с такой кротостью, сметливостью, совещательностью и увлекательностью, чтобы влияние на дела всем казалось не прямым, дружеским, приятным и приемлемым из уважения к способностям, знаниям и к дару слова лица постороннего. Но простолюдин Никита, переименованный в Никона, не имел той тонкости ума, той мудрости, того образования, того знания сердца человеческого и того помазания духовного, кои умеют сочетать государство с церковью, уложение с Евангелием, смирение инока с высокомерием боярина, вечные обязанности архипастыря с временным поручением царя в видах пользы государственной. Напротив, он распоряжался так, что все, не исключая царицу, были недовольны его самовластием. Таким образом, Никон виновен вдвойне: виновен и во вмешательстве в дела, неприличные духовному сану, и в неумении сладить с законными производителями сих дел. Царство Христово не от мира сего, и святитель Христов – не земский судия, не стряпчий, не счётчик доходов и расходов, не голова, не дьяк, не воевода. «Он, по словам св. Назианзина, есть деревенское молотило, отделяющее плеву ересей и заблуждений человеческих от чистых зёрен догматов откровенных. Он есть меч, подсекающий корни пороков. Он есть огонь, истребляющий страсти нечистые. Он есть проводник дыхания Духа Святого». Епископ есть видимая связь верующих, их круговой наставник, в котором кафолическая вера уяснена, и которого речи суть потоки его жизни внутренней. Он есть живое средоточие и выражение их молитв и чувствований, олицетворение их взаимной любви и справедливости и вместе сила, сохраняющая сии добродетели. Он есть благовонный цвет, отборная жемчужина, электрическое освещение в обществе, образец добродетелей, которого дела обнаруживают неистощимые сокровища благодати Св. Духа. Кто узнал его жизнь и послушал его молитв и поучений, тот должен сделаться лучшим семьянином и лучшим гражданином и более возлюбить Господа Иисуса Христа. При такой силе архиерей есть крепчайший краеугольный камень государства. Вот его значение и дело! Но обратимся к Никону. Пастырь церкви, по примеру пастыреначальника Иисуса, должен душу свой полагать за овцы; а Никон, боясь царского гнева предполагаемого и сам гневаясь на некоторых бояр за их неуважение к нему, оставил свою паству своевольно, малодушно, в порыве оскорблённого самолюбия, и ушёл в свою обитель, как говорил, ради покаяния, безмолвия и спасения душевного, но не устоял в своём слове и продолжал действовать, как патриарх, и не допускал, чтобы на место его избрали другого. Такие поступки показывают, что он был наёмник, а не пастырь, архиерей для одного царского двора, а не для всего христианского народа, труженик для почестей и милостей, а не ради крестного спасения себя и ближних, лжец Духу Св., нарушивший свой обет покаяния и безмолвия, и послух ветхого человека и страстей его, гордый честолюбец, готовый смутить церковь Божию, когда она не желает его управления, а не смиренный епископ, подобно св. Григорию жертвующий собой ради её мира и благосостояния. Пастырь церкви, по примеру пастыреначальника Иисуса, должен быть кроток, незлобив и покорен власти, установленной Богом, обязан искать овец заблудших и возвращать их в ограду церкви; и уста его должны произносить благословение, а не поношение и неправду²¹⁴; а Никон, в порывах злости, мщения и подозрительности, письменно огласил пред восточной церковью законного государя своего латиномудрствующим тираном, обидчиком, Иеровоамом и Осией и весь синклит его, и всю церковь российскую заражёнными вероисповеданием римским. Как отверзлись уста его? как не прильпнул к гортани язык его? как не иссохла десница его? Точно ли он был истинный друг царю и пастырь добрый? Что заставило его поносить и оглаголать таким образом благочестивого венценосца, который в чувстве единоверия изливал свои щедроты на Синай, Сион, Назарет, Афон? Учреждение приказа монастырского и некоторое ограничение власти патриаршей в делах житейских? Но следовало ли ему упорствовать в защищении своих достояний земных? Ежели он был истинный поп (ἐπόπτης), т. е. видящий, ежели он читал в будущем и предвидел потерю их; то почему не стал на высоту апостолов и их ближайших преемников, при которых церковь Христова возрастала и процветала без жалованных или приобретённых вотчин и земель? Вместо того, чтобы поносить помазанника Господня, решившего исцелить иноков от земляного запаха, утучнения и разных духовных и телесных немощей и поставить их в свойственное им состояние произвольной нищеты, трудолюбия и чистоты, не лучше ли было видеть в этой решимости его волю Бога, грядущего разварить и переплавить левитов, как испорченное серебро, и бросить во тьму кромешную все выгарки, т. е. тунеядцев, пьяниц, суеверов, лицемеров, бродяг, наполнявших монастыри, угобженные благами земли? Не добросовестнее ли было содействовать мудрому и справедливому государю к преображению народа, желая и молясь Богу со св. Иоанном Златоустым, чтобы миновала надобность в монастырях, и, стараясь укоренить в мире чистоту нравов, благочиние и гармонию природы и благодати, дабы для стяжания их не бегать в пустыни и леса? Что надлежало делать Никону? Прислушиваться ли к шествию Бога в новом царском тереме, в этом раю нашем? или слушаться только своей воли, своих привычек и дряхлых мнений о лицах и делах и идти, куда свои глаза глядят, а не туда, куда Бог грядёт и царя и народ за собой ведёт? Что надлежало делать Никону? Трубить ли вслух вселенной, что овцы его заражены? или врачевать их, ежели, в самом деле, постиг их недуг опасный? О, справедливо князь Долгорукий говорил пред собором, что Никону, вместо поношения своих чад духовных, следовало вразумлять и наставлять их, ежели они совратились с пути истины, а не покидать их во время опасности духовной, коль скоро она замечена. Собор осудил Никона за то, что он в неделю Православия позорил двух архиереев наших, называя одного Анной, а другого Каиафой, и тогда же осмеивал двух думных бояр и послов государя, оглашая одного Иродом, а другого Пилатом. Осуждение справедливое! ибо храм Божий – не театр, священнослужение – не лицедейство, ядовитая насмешка не орудие архипастыря, который даже и тогда, когда отлучает грешника от церкви, должен плакать, молиться о нём и обращать его к покаянию. Собор осудил Никона за то, что он давал названия Нового Иерусалима, Голгофы, Вифлеема, Елеона, Иордана своей Воскресенской обители и окрестностям её и титуловал (ἐπεφήμιζεν) себя патриархом Нового Иерусалима. Собор видел в этом неуважение к Св. местам (ἐμπαίζων τὰ θεῖα, χλευάζων τὰ ἅγια), бесполезную затею, нестерпимое любоначалие, и винил Никона справедливо. Ибо иное дело назвать такими именами церкви или монастыри в простоте благочестия и без подражания св. местам в устройстве их, как то издревле водилось в разных областях²¹⁵; и иное дело соорудить точь в точь вторые ясли, вторую Голгофу и второй гроб Господень, как будто Спаситель в двух местах родился, распят, погребён и воскрес, и как будто подделка может заменить истинную святыню; и для чего же соорудить? для того, чтобы величаться владыкой Нового Иерусалима. Такому лицу, как патриарх, отнюдь не позволительно присвоить себе титул какого-либо другого патриарха или чужого св. места; и ежели он дерзает на сие, то обнаруживает своё кичение, неуважение к священным обычаям церкви и честолюбивые замыслы²¹⁶. Собор знал, что только один патриарх на свете имеет право именоваться предстоятелем гроба Господня и владыкой Иерусалима; и вот российский первосвятитель против канона церковного начал называться таким же образом; как же не осудить его за такое своевольное похищение чужой славы и за такое нововведение? Как не предостеречься от его честолюбия, когда сам он по принятии патриаршей кафедры не послал к прочим собратьям своим общительной грамоты, не уважал и даже порицал их, и когда в подведомом ему духовенстве зрело убеждение, что архиерейский сан выше царского, убеждение, от которого один шаг к папству и, следовательно, к подчинению четверопрестольных патриархов восточных первосвятителю российскому²¹⁷. Всякий собор есть не только провозвестник истины и прививатель благонравия к душам, но и блюститель польз государства. Ежели он замечает, что духовная власть стремится к непомерному и неправедному приращению церковных имений, то осуждает и пресекает сие зло. Так и собор, судивший Никона, ставил ему в вину не только хищническое любостяжание (πλεονεκτῶν ληστρικῶς), но и самую жадность к обогащению, которая была так сильна, что, если бы он мог, похитил бы себе третью часть государства (εἰ παρῆν αὐτῷ δύναμις, ἀφήρπασεν ἂν καὶ τὸ τρίτον μέρος τῆς βασιλείας). Не удивительна такая строгость суда соборного. Ибо ежели архиерей мирянина наказывает духовно за нарушение заповеди Божией «Не пожелай села искреннего твоего, ни вола его, ни осла его», то кольми паче сам подлежит такому же наказанию за подобное согрешение и низложению за обогащение неправедное и насильственное. Замечательны резкие выражения собора на счёт любостяжательности Никона. Так как они помещены в деле судебном, то с одной стороны дают чувствовать, что слишком гласно было хищничество нашего патриарха, а с другой обнаруживают мнение собора о собственности церковной и ограничении её. Почему иерархи думали и полагали, что Никон был не вправе присвоить себе третью часть государства? Почему они находили это предосудительным? Потому что они были не языческие жрецы, а христианские епископы. По древнему понятию язычников отец богов и человеков при рождении каждого бога и богини давал им в собственность какой-либо город или землю. (Так, Афины принадлежали Минерве). Люди, поселённые на этой земле, возделывали её для того, чтобы доходами с неё придомить своего бога, т. е. построить и поддерживать его храм и кормить его, т. е. приносить ему жертвы и питать его жрецов; а что оставалось за всеми расходами, то было уже их²¹⁸. Понятие о том, что бог имел нужду в жертвах и жрецах и даже обонял воню жертвенного благоухания, было общее всем язычникам. Христианство же дало совсем другие идеи о Боге, и о служении Ему, и о служителях Его; и потому отца богов заменила верховная власть, священные земли объявлены были государственными, и содержание алтарей Господних и клира стало зависеть от доброхотных даяний любви христиан. Богослужение одухотворилось, и священнослужитель уже не мог быть тельцом упитанным. Ему надлежало сделаться духом разумным и святым в таком теле, в наружности коего видны вера, ведение, молитва, трезвенность, целомудрие, победа над страстями. Епископу или пресвитеру, избранному либо принятому любовью христиан в живом сознании, что он исполнен Духа Св. и есть блюститель их веры, насадитель благочестия, образец добродетелей, проводник на небо, а не какой-либо неизвестный питомец капищ и пастух жертвенных волов, такому лицу любовь прихожан готова дать всякое благо земное за блага небесные. Сия-то любовь есть законное мнение христианского клира и его богатейшая сокровищница. Она есть такой чудный и чудотворный рубль, который весит столько, сколько всё небо, который непрестанно раздробляется и вечно остаётся цел, и которого одного достаточно для потребностей церкви вселенской. Этим рублём жила, распространялась и усиливалась первобытная церковь в течение трёх первых веков. Когда римские императоры крестились и воцерковились, тогда они не заменили его, а только положили на него своё обличие, т. е. своими законами дозволяли священным местам приобретать от любви христиан движимые и недвижимые имения с известными повинностями и в известных границах, определённых правами других сословий, лиц и общественных мест, и сами от своих или государственных щедрот иногда обеспечивали их, а все духовные лица оставили на содержание народа, определив меньшее количество его канонических взносов им²¹⁹, большее же предоставив доброй воле и любви к пастырям. Замечательно и достойно подражания то, что православные цари греческие и их законоведы неизменно сохраняли апостольское постановление; служащие алтарю от алтаря питаются, т. е. от даяний любвеобильного благочестия христиан. Их благоразумие постигало мудрость сего постановления, которое освобождает верховную власть от тяжести содержать жалованьем многочисленное духовенство, от несправедливости выделять ему часть из государственных податей, взимаемую с иноверцев и разноверцев, от опасности и греха уморить его с голоду в случае истощения общественной казны и повсюдной потери кредита, по отучении народа пополнять ковчежец клира трудовой копейкой, освобождает и от экономического сокращения приходов, сопровождаемого ужасным гладом слышания Слова Божия, лишением св. таин, духовной леностью народа и распространением расколов и ересей, всегда вредных для государства. Их благоразумие постигало мудрость сего постановления, которое правителям предоставляет заниматься законодательством, образованием и благонравием народным, приложением наук и искусств к удобствам и довольству жизни, направлением честной торговли, войной, иностранными делами, а на христоименитый народ возлагает обязанность заботиться о велелепии храмов, о причте церковном, о приходских училищах, об ограде и тени кладбищ, и т. п., дабы он, будучи бобылём политическим, не сознавал себя бобылём и церковным, и дабы при свободном и усердном участии в делах приходских не думал шуметь дерзновенно и глупо на вече. Благоразумие царей постигало мудрость апостольского постановления о питании клира от алтаря. Ибо сие постановление изощряет в христианах дар избирать себе пастырей добрых, поддерживает их взаимное доверие и любовь, и земледельца, ремесленника, купца, приказного, и учёного человека, и боярина поощряет к сугубому труду и бережливости на пользу церкви и на потребности отечества. Итак, повторяем, что любовь и усердие христиан к церкви Божией есть, так сказать, родовое богатейшее имение клира. Умей он сохранить этот заповедный лес и священную ниву, так не будет дуть в свои пальцы в холодную зиму и щёлкать зубами в плодоносное лето. Пусть он ищет царствия Божия и правды его для себя и для ближних, и все блага земные приложатся ему по неложному обетованию самой истины. Но поскольку христианская церковь есть собрание людей грешных, которые, впрочем, жаждут вечного спасения, и из которых бо́льшая часть не знает как спастись и спрашивает духовных, а между этими наставниками встречаются фарисеи, поядающие домы вдовиц, Иуды с ковчежцами татей, митрованные Павлы Самосатские со страстью иждивать имущество церковное на прихоти Аспазий и на подарки своим клевретам; поскольку без ограничения клира в угобжении мест священных перевес богатства скажется в его кружке, а не в мошне государства от разных причин (от суеверия и набожного сумасбродства, от разлада в семействах, от бездетности, от известного духа времени, от продолжительного свирепства моровых поветрий, от свободы прикупать имения, кои уже не отчуждаются). А при таком перевесе государство не может развиваться сильно во всех своих отраслях, духовенству же угрожает опасность оземлянения, растления и лености; поскольку от сплетения житейских недоразумений, или от прихотей и страстей, или по праву сильного патриарх может отнимать огород у Навуфея, и боярин топтать озимь Аввы псовой охотой, поскольку все такие и подобные явления в мире суть зло: посему Бог поставил мудрого и сильного посредника между клиром и мирянами, т. е. верховную власть, которая праведным судом пресекает всякие злоупотребления касательно пожертвования церкви имуществ и их иждивения и неприкосновенности, а законами определяет как границы, за кои не до́лжно переходить их увеличение, так и поборы с них и повинности, в видах прав и польз государственных и благонравия самого духовенства, предоставляя христианам мерную свободу содержать храмы Божии и клир, а себе оставляя, во-первых, милость ущедрять вековечные кафедры епископские по верному расчёту их нужд во время апостольских трудов, во-вторых, право распоряжаться имениями всех прочих священных мест, как установлений временных и переходных, в случае минования в них надобности. Такое спасительное посредничество верховной власти постоянно признаваемо было церковью. Св. Амвросий Медиоланский проповедовал, что с полей священных надобно взносить подати кесарю. Св. Афанасий Афонский завещал своей лавре не приобретать более тех немногих имений, кои были пожалованы ей царями при жизни его. Мужам мудрым любезно правило: знай всему меру. Μέτρον ἄριστον. Итак, что такое право собственности у церкви? Оно есть возможность и потребность её владеть движимыми и недвижимыми имениями. Какие корни сего права? Любовь христиан и милость власти верховной. Чем оно ограничивается? правами государства и частных лиц. В чём сила и твёрдость его? в законах и правосудии. Какая цель его? управление душ по уставу царства Божия и воцерковление языков, не ведущих Евангелия, посредством боголюбезного клира, обеспеченного в потребностях духа и тела. А если так, то Никон не властен был приобретать не только третью часть государства, но и три пяди земли без разрешения и милости власти верховной, и его ропот на царя, делавшего своё хозяйственное дело, не основателен и достоин осуждения. Никон был бы великий святитель, если бы действовал по правилам соборным, подражал кротости и смирению пастыреначальника Иисуса, имел дар видеть прошедшее, настоящее и будущее в истинном свете, если бы помышлял о Кесаревом оброке с полей церкви и о скромном довольстве клира, в видах потребностей и польз отечества, и если бы образовал проповедников и благовестников Евангелия и сумел кончить счастливо исправление книг богослужебных, как то сумели сделать архипастыри других славянских племён гораздо ранее его²²⁰. Но ветхий человек превозмог в нём нового, а вследствие сего превозможения отнят был от него благодатный дар управления (χάρισμα κυβερνήσεως), и он предстоял на соборе уже не преосвященным владыкой, а простым чернецом. Ибо благодать Божия отступает от грешника ранее суда человеческого.

Собор не кончился осуждением Никона. Заседания его продолжались. В эти заседания происходили прения о самых важных предметах. Передаём их слово в слово, как они содержатся в рукописи архиепископа газского.

В 14-й день месяца января все архиереи собрались в новой патриархии, чтобы подписать низложение Никона. Но обнаружилось разногласие по поводу некоторых выражений, содержащихся в деле, кои криво поняты и перетолкованы были Павлом Крутицким и Иларионом Рязанским, мнимыми столпами сего поместного собора, и некоторыми другими архиереями, последователями их. По этой причине они не подписали дела, страшась, идеже не бе страх, неосновательно превращая смысл выражений и безумствуя умышленно, что послужило им во вред от их несогласия и бунтовской дерзости и бесстыдства (sic). Когда же оба они остались непреклонны и ушли, разошёлся и собор, но не просто, а с заповеданием обсудить со всей строгостью пререкаемую вторую главу в ответах патриархов восточных каждому в своей келье, и по истечении двух дней представить краткий ответ на письме. А в этой главе было сказано: «Утверждается и то, что всякий епископ и далее патриарх должен совершенно повиноваться и подчиняться державствующему царю во всех гражданских делах и суждениях, так что он есть единый господин и вождь».

Кончился двухдневный срок, и все архиереи собрались в новой патриархии под председательством двух блаженнейших патриархов, Паисия и Макария. У каждого в руках был письменный ответ на страшный вопрос. И вот, все свидетельства, с боголюбезным тщанием собранные в доказательство как чести и доброты преосвященного архиерейства, так и достоинства богодарованной царственности, прочитаны были в общем собрании.

И, во-первых, из третьего слова Златоуста о священстве предложены были следующие места: «Священство, хотя и на земли совершается, но обряд имеет чинов небесных, да и весьма справедливо. Не человек бо, не ангел, не архангел, ниже другая какая созданная сила, но сам Утешитель сие установил, и ещё пребывающих во плоти ангельским уверил мечтатися служением. Сего ради до́лжно священнику, аки на самых небесах между оными силами столицу, тако быть чисту. Страшны суть и преужасны и бывшие ещё до благодати вещи: яко же митра, кидар, подир, святая святых, многая внутрь тишина! Но ежели бы кто о вещах благодати испытал, тот бы страшные оные и преужасные малыми быти признал. Как о законе реченное, так и здесь самая есть истина, яко не прославися прославленное в части сей за превосходящую славу. Егда бо увидиши Господа закалаема и лежаща, а священника стояща над жертвой и молящася, и всех оной честной обагряющихся кровию: ещё ли с человеками быти, и на земли стояти ты мниши? Но не в той ли же час на небеса преселяешися, и всякую плотскую мысль души извергнув, нагой душою и чистым умом обозревавши сущие вещи на небесех? О чудесе! О Божие человеколюбие! со Отцем горе седящий в час оный всех руками держится и дает себя хотящим Его объяти и облобызати». И немного ниже: «Стоит (в алтаре) священник не огнь сводя, но Дух Святый; молится он долго не о том, яко да свеща некая с высоты опустившися пояст предлежащая, но да благодать, нашедши на жертву, души всех воспалит и сребра разженна светлее их покажет. Впрочем, сие страшнейшее таинство кто иной, кроме обезумевшего, презреть может? или не ведаешь, что человеческая душа отнюдь того огня не снесла бы, но всячески бы все они погибли, если бы многая Божия благодать не была им помощью? Ежели бы кто помыслил, коль есть велико что человеку, плотью и кровью оплетенному, возможно при оном блаженном и бессмертном естестве быти; тогда он прямо узрит, коликия чести священников удостоила духовная благодать; ими бо и сия совершаются, и прочая ничем сих не скуднейшая, в рассуждении достоинства и спасения нашего. На земли бо обитающим поручено правити небесная; да и что прияли они на то власть такую, каковые ни ангелам, ни архангелам Бог не дал. Ибо не им речено: елика аще свяжете на земли, будут связаны на небеси и пр. Имеют поистине и обладающие землею власть в связании, но токмо телес (а не душ); сия же уза самая касается души и преходит небеса; да и что соделают священники доле, то Бог утверждает горе, и рабское мнение подкрепляет Господь. Но что ж иное Он им дал, как безъизъятно всю небесную власть? им же бо отпустите грехи, отпустятся, и им же держите, держатся. Какая бы могла быть власть более сей? Весь суд дал Отец Сыну, а я вижу весь оный суд препоручен от Сына им. Ибо аки бы на небеса уже они пренесшися, а человеческое превозшедшее естество и от наших страстей свободяся; тако на сие начальство возведены».

По прочтении сих мест, собор возгласил: «А почему твоя милость пропустила то блистательнейшее злата и топаза изречение Златоуста, которое в начале сего слова стоит: «Священство толико выше есть царствования, елико отстоит дух от плоти»?

Газский отвечал; «Не злонамеренно, ни! а ради любезной краткости оставлены сии златые слова, и предложены только те места, кои казались более необходимы для нашей цели и полезны».

Тогда встал архиепископ вологодский Симеон и сказал; «Вот, яснее солнца, сие Златоустово речение показывает, что степень архиерейская выше степени царской».

Газский отвечал: «Наперёд надобно изглубить руду, т. е. мысль сего учителя и цель, для которой он употребил такое изречение; тогда откроется, что, по словам его, ясно и мудро изложенным, архиерей превышает царя только в духовных делах; а это нисколько не противоречит патриаршим ответам, гласящим, что царь первенствует в одних делах гражданских».

«Пусть так, – отозвался архиепископ Симеон, – но помни и разжуй Соломоново приточное слово, поучающее всех, следовательно, и преосвященных: «Не обращаться на десно, и не уклоняться налево, и идти средним путём, как прямым и царским». Не забудь, что и ты архиерей и один из владык христоименитого народа; следовательно, ты должен более поддерживать права архиереев, нежели возвышать права господствующих».

На это отвечал Газский: «По правде, я не царелюбец, не алексиелюбец, как древле Ифестион слыл александролюбцем, а право правящий слово истины, духовный проповедник, носящий словесную панагию в груди моей, как знамение правды и как печать чистой благодати божественной. Итак, приди, брате и сослужителю, и проникни в сии слова Златоуста, как в сокровищницы или руды, углубись более в мысль его, и ты увидишь просто, что у него архиерейство поставлено выше царственности только в том смысле, что священнодействие его возвышенно столько, сколько душа превыше тела. Как внешний человек, т. е. чувственная часть его, совершает действия чувственные, внутренний же человек, т. е. душа, производит свои духовные действия; так и архиерей занимается духовными делами церкви, а государь мирскими делами царства, каждый сохраняя свои свойства непреложными, каждый вращаясь в своём собственном окружии (σφαῖρα) и около собственного полюса и сохраняя права и правду.

– Есть у вас наготове другие какие свидетельства к яснейшему и чистейшему удостоверению? спросили архиереи.

– Есть, отвечали блаженнейшие патриархи. Вот извлечение из шестого слова того же Златоуста о священстве: «Когда он (священник) ещё и Духа Святого призывати и страшнейшую жертву станет совершати и к общему всех владыке часто руками прикасатися будет, то в коем нам чине его поставить, скажи мне? Коликие от него востребовать чистоты и коликого благоговения? Помысли ты, каковым рукам на сие употребляемым быти до́лжно? Каковому языку, изливающему оные глаголы? Кто бы был так чист и свят, яко толикого в свою душу приявший Духа? Тогда ангели предстоят при священнике, и весь небесных сил чин вопиет, и окрест алтаря наполняется место в честь тамо лежащему; в чём довольно уверитися и из того, что совершается тогда. Я же ещё и от некоторого повесть таковую некогда слышал, что ему некий муж старый и дивный, да и ко зрению откровений от Бога дар имевший, сказывал о себе, что он сподобился видения такового, что в самое то время внезапно множество ангелов он видел (елико ему яко человеку видети было можно), в одежды одеянных светлые, окрест алтаря стоящих и долу главы преклонивших, подобно тому, как если бы кто воинов, в присутствии царя стоящих, видел; чем и я сам уверяюся. Но и другий некто мне поведал, не от другого кого известившийся, но сам видети и слышати сподобившийся, что от жития сего отъити имеющих, если они улучат счастие причаститися таин в чистой совести, во время испущения ими духа стерегущие их, по важности принятые ими святыни, ангели провождают оных отсюду».

После сего встал суздальский архиепископ Стефан и сказал: «Здесь нуждаюсь в твоём мудром изъяснении, брате и сослужителю Паисие, и прошу сказать, что хочет Златоустый, говоря таким образом».

Газский отвечал: «Здесь Златоречивый ясно поучает, сколь великую чистоту должен иметь священнослужитель, предстоящий страшному жертвеннику, подле которого присутствуют многоочитые умы, внося в книгу живота всё подробно».

– Пусть предложат и другие свидетельства богоносных отец, сказали оба патриарха, и началось чтение следующего места из творения Епифания Кипрского о ереси Мельхиседекиан: «Первое священство до обрезания имел Авель, второе Ной, и третье Мельхиседек. А что Мельхиседек был человек, о том сам апостол в послании к евреям говорит так: «не причитаемый же родом к ним (левитам) одесятствова Авраама». Отсюда видно, что он имел другое родословие... Не с неба он сошёл, как мечтают еретики; ибо по святому и неложному Богослову сшел с небеси только один Сын Человеческий, сый на небеси; да и не Дух Святый – он, хотя и уподоблен Сыну Божию (Евр. 7:3); ибо сей Дух никогда не принимал тела... Ошибаются и иудеи, когда говорят, что в Писании не показаны отец и мать Мельхиседека потому-де, что он был сын блудницы. Ибо Раав была блудница, однако же, поименована в книге Иисуса Навина... Мало ли и других лиц, которых родословие не означено в Писании? Например, Даниил, Седрах, Мисах, Авденаго и Илия Фесвитянин. Мы нашли в других книгах, что отец Даниила был некто Саваан. Илия же Фесвитянин был брат Иоддая священника, сын же Ахимаама, Ахимаам же сын Садока (и т. д. до Авраама)».

Тут встал Газский и без спроса начал говорить: «Сколь ни любопытно это родословие, отысканное Епифанием, который сам был из евреев, но оно никак не относится к нашему предмету; ибо мы рассуждаем не о преемстве, а о превосходстве либо священника, либо царя. Итак, ежели есть другое какое яснейшее свидетельство, пусть его предложат собору».

И тотчас прочтено было одно место Епифания Кипрского в отделении о ереси Назареев, где сей отец решает вопрос, почему И. Христос не сел на престоле Давида, тогда как архангел благовестил Марии: и даст ему Господь Бог престол Давида отца Его. Престол Давида и царское седалище принадлежит священническому сословию святой церкви нашей; ибо сам Господь, который совмещал в себе как царское, так и архиерейское достоинство, даровал то и другое святой церкви своей, перенесши в неё престол Давида, не гибнущий во веки. Сей престол переходил по преемству до времени Христа, потому что не оскудевали князи от Иуды, доколе не пришёл Тот, которому отложенная, а сей есть чаяние языков, по Писанию. Во время же пришествия Христова прекратилось преемство князей Иудиных... Ибо тогда иноплеменный царь Ирод носил венец потомков Давида. Поскольку же царское достоинство перешло от дома Иудина и Иерусалима к человеку иноплеменному; посему через Христа престол царский перенесён в церковь, и он утверждён в святой церкви Божией во веки, так что ему приличествует двоякое достоинство, царское и архиерейское: царское, как потому, что Господь наш И. Христос по плоти происходил от семени Давида царя, так и потому, что по Божеству Он есть царь вечный; архиерейское же потому, что Он есть архиерей и начальник архиереев».

Тут весь собор сказал: «Отвечай теперь, святитель газян. Вот яснее солнца видно, что престол архиерейский превыше всякого другого престола и даже самого царского достоинства».

Газский отвечал: «Прошу дать мне малый срок для рассмотрения и уразумения сего глубокомысленного рассуждения Епифания; а теперь переберём другие свидетельства, ежели есть достаточное число их».

Архиереи сказали: «Есть много свидетельств; отворите только слух ваш, как врата».

Потом прочтён был отрывок из защитительной речи Григория Богослова, где говорится, что священник стоит с ангелами, славословит с архангелами, соиерействует со Христом, воссозидает человека, возобновляет его образ, зиждет его для горнего мира, и сказать больше, есть Бог и боготворит.

А небоявитель Василий в пятой молитве елеопомазания глаголет: «Господи Боже наш, дунувый на своя ученики и рекий: приимите Духа Святого, иже мене грешного призвавый во святый и превеличайший степень священства (заметь сие выражение: превеличайший степень священства) и внити во внутреннее завесы, во святая святых, сподобивый мя священнодействовати пренебесные твоя тайны и приносити тебе дары же и жертвы о наших гресех и людских невежествиих и ходатайствовати о словесных твоих овцах, сам, преблагий царю, внуши молитву мою в сей же час и святый день и на всякое время и место» и пр. Из сих свидетельств открывается, во-первых, что иерей есть Бог земной, по псалмопевцу: аз рех, Бози есте и сынове вышнего, во-вторых, что превеличайшая степень священства превышает и превосходит всякую другую степень, какая есть на земле.

Наконец, в первом послании Григория Двоеслова к царю Льву Исаврянину прочитано было следующее место: «Ты ведаешь, государь, что догматы святой церкви не царями составляются, а архиереями; и они желают догматствовать в спокойствии и безопасности. Посему архиереи напереди поставлены в церквах и не участвуют в гражданских делах (заметь сие выражение: не участвуют в гражданских делах). Равно и цари не участвуют в делах церковных, занимаясь теми, кои поручены им (т. е. гражданскими). Совещание же христолюбивых царей и благочестивых архиереев составляет одну силу, когда дела правятся с миром и любовью».

Все воскликнули: Вот хорошее разделение! Вот превосходное и мудрое изъяснение, отдающее каждому своё, царю и архиерею!

Так же прочли близкое к сему рассуждение во втором послании того же папы римского к царю Льву иконоборцу: «Ты написал: я царь и священник (конечно, по изречению Апокалипсиса: и сотворил ны, цари и иереи). И это предшественники твои доказали делом и словом, созидая и снабдевая церкви и вместе с архиереями изыскивая с любовью и ревностью истину православия, Константин Великий, и Феодосий Великий, и Валентиниан Великий, и Иустиниан. Сии государи царствовали боголюбезно и с архиереями единодушно учреждали соборы, изыскивали истинные догматы и украшали святые церкви. Они суть иереи и цари, что и делом доказали. А ты, как скоро принял царство, преступил пределы отцов и, застав святые церкви в златошвейных одеждах, лишил их этих украшений и опустошил. Ибо что такое церкви наши, если не истории святых, начертанные живописью? Если бы кто снял с тебя царские одежды, порфиру, венец, багряницу и лишил тебя придворного блеска и чина; ты остался бы в глазах людей неблаголепным, безобразным и ничтожным. Так ты, обнажив святые церкви, сделал их неблаговидными, не имея на то права. Ибо как архиерей не властен проползти во дворец и раздавать царские награды, так и царь не властен пробраться в церковь и (если не хочет преступить пределы) избирать клир, ни освящать, ни преподавать святые тайны, ни даже причащаться без иерея. Но каждый из нас да пребывает в том звании, в которое призван от Бога».

– Вот, – опять сказали архиереи единогласно, – папа римский Григорий ведь обличает царя.

– Да, – молвили оба блаженнейших патриарха, – когда царь еретик, тогда справедливо обличается и осуждается, как не подчиняющийся соборной церкви. Итак, раздельно должна быть понимаема глава, различающая царей верующих и благочестивых от неверующих и нечестивых, подобно тому, как различаются истинные священники от ложных, как то утвердил и небоявитель Василий в письме к никополитам. Но поскольку день преклонился, то чтение свидетельств о царе отлагается до завтра.

Итак, всё собрание с благословением было отпущено.

Утром все мы архиереи собрались в новой патриархии с тем, чтобы рассмотреть свидетельства о христолюбивой царственности. Пришли и оба блаженнейшие патриарха в мантиях и, прочитав «Достойно есть» и, преподав обычное благословение, повелели всем занять свои места по чину и сказали: «Обещание есть тяжкий долг, который должен быть уплачен. Поскольку же вчера пастырь Газян обещался вам пояснить рассуждение блаженного Епифания, утверждающего, что престол Давида и царское седалище принадлежат священству в св. церкви Христовой; то пусть он говорит и разъяснит сей предмет, сколько можно краше, и потом мы приступим к разбору свидетельств о боголюбивой царственности».

Газский, получив сие позволение, начал говорить: «Хотя рассуждение по большей части производит споры и ненависть, оттого что у людей различны умы и мнения; однако же, когда оно предпринимается для узнания чистой истины, то не только не вредно, но и похвально. Всем известно, что сравнение выражает, не весь предмет, а только некоторые стороны его; иначе оно не было бы сравнением. Итак, нет сомнения, что священство превышает царственность по власти духовной, ибо никто другой, кроме архиерея, не может отпущать грехи, и по благословению, так как и Мельхиседек, будучи священником Бога вышнего, благословил Авраама; по слову же небошественного апостола, меньшее от большего благословляется. Но по силе помазания нет разности между ними; ибо оно обще и тому и другому. Так, великий Киприан в слове о помазании говорит: «Днесь в церкви священнодействуется миро, в котором к елею примешивается бальзам, что ясно означает единение архиерейского и царского достоинства и власти. Ибо через помазание сообщается один и тот же Дух Святый, по пророческому слову: «Дух Господень на мне, его же ради помаза мя». Григорий Богослов в четвёртом слове своём говорит: «Миром помазуются только священники и цари. Оно составлено из разных и драгоценных веществ искусством великого Мироварца. О если бы мне сподобиться принести Богу благовоние сего мира». Дионисий Ареопагит в слове об освящении мира говорит: «Его употребляют при всех священнодействиях, для того, чтобы показать, что освящаемый и святяй (т. е. И. X.) всегда один и тот же во всех разных действиях, совершаемых его благостью, что всякий дух богоподобный Ему посвящается, и что Он исполняет нас всякой святостью... Через помазание миром сообщается причащение Святого Духа... Как миро составляется из разных благоуханных веществ, и помазанные им благоухают, смотря по количеству излиянных на них капель, так и сподобившийся миропомазания получает таинственное благовоние Всесвятого Духа». «Удивляешься ли ты, как один и тот же Дух совершает пророков, помазует царей, посвящает иереев и поставляет пастырей и учителей, вообрази, – взывает Кирилл Иерусалимский в Оглашении своём, – вообрази, как падающий с неба дождь в час весенний производит то, что земля многовидно и разнообразно испещряется и живописуется тьмочисленными цветами, как бы красками; здесь произрастает роза, и смеётся фиалка, там улыбается крин, и красуется гиацинт». Прилично здесь отнести небольшое пиитическое творение Богослова к священству и царственности:

Δύο μὲν οὖν δέδωκεν ἡλίους φύσις,

Δισσὰς δὲ ῥώμας τῆς ὅλης οἰκουμένης

Λαμπτῆρας κ. τ. λ.

Творец поставил на тверди небесной два великих светила, одно для уяснения дня и другое для освещения ночи. Оба они прекрасны и полезны для всемирного бытия и развития. Когда они изливают лучезарный свет свой, тогда всё веселится и радуется. Когда же оба затемневаются, тогда всюду бывает великое уныние и тяжкая туга. Так и на лазуревой тверди церкви лучезарнейшие светила суть архиерей и царь; и ежели оба они право правят слово истины, то производят всеобщее веселие и благо; когда же шествуют неправо и пребывают в жалком затмении, тогда-то, тогда повсюду слышится плач и рыдание велие. Жалостное зрелище открывается в то время, когда внезапно омрачается меньшее светило, месяц; но несравненно жалостнее становится оно, когда большее светило, солнце, облекается мраком, как то было при распятии Господа. Прежде иереи, имея златые нравы, употребляли при богослужении деревянные дискосы и потиры; а ныне мы, медные и железные словом и делом, совершаем всесвятое таинство в сосудах золотых и ризах драгоценных. Вот какая перемена! Вот какое преображение! Представь ты мне архиерея, имеющего ревность Финееса, кротость Моисея и доблесть Илии; и я предпочту его всякому Кесарю и Августу, какие только владычествовали на земле. Но ежели в нашем лике есть епископы и митрополиты – худые владыки, из которых первый я злополучный, то – какой нам стыд будет? и какое благоговение нам окажут? Александр, сын Филиппа, овладел всем миром, а не смог владеть собой, будучи побеждён страстями, и оковал самодержавный ум свой, отдавшись в плен чувственным удовольствиям и неге. Посему царю Траяну советовал учитель его Плутарх: «Ежели ты направишь себя самого к добродетели, то и всё у тебя будет право и блистательно». Но не только царь должен казаться и быть выше и добродетельнее всех, а и предстоятель церкви должен быть видим отовсюду, как светильник на золотом подсвечнике, как маяк и колосс, ярко светящий всем земнородным, дабы ввести их в тихую пристань. Таков нам подобаше архиерей, преподобен, незлобив, несквернен; он должен быть ярче алмаза и не только не сгорать в пламени огня, но ещё становиться гораздо чище. Если же окажется противное, то... но для чего иметь в виду многих? довлеет нам один Никон, собором лишённый патриаршего достоинства и власти и как мирянин, стоящий вне священных ликов, потому что не мир, а меч он внёс в святую церковь Христову, в эту царскую и Давидскую палату, не слушая, как неразумный, гласа пастыреначальника и великого Учителя, глаголющего: «Вложи, Петре, нож твой в ножны». Но, о, Богом утверждённый, августейший владыка наш, великий победитель и необоримейшее забрало церкви! Живи, яко феникс, лета многи; юность твоя да будет яко орля. Ты поистине священник и царь; ибо подражал и поревновал великому Феодосию, благоверному Иустиниану и христианнейшему Константину. Тебя ныне воздвиг Христос Бог наш, яко нового Давида, по сердцу своему; и ты не дал сна очам своим и дремания веждам своим, доколе богомудрая кротость твоя не созвала сей богоизбранный собор, сей многолюдный лик, сие благознаменитое собрание, вняв божественному гласу, глаголющему в Евангелии Матфея: «иде же два или трие собрани во имя мое, ту и аз посреде их». Увенчаю речь мою, пользуясь словами патриарха моего Софрония и архиепископа святого Града Христа Бога нашего, да вы, о всесвятейшие патриархи, с сим освящённым собором вознесёте к Богу протяжное и неумолкающее моление о христолюбивом и кротчайшем царе нашем, свыше приявшем кормило правления, да милосердый и человеколюбивый Бог, у него же могущество равносильно воле, быв умилостивлен вашими богоприемлемыми молитвами, дарует ему велие приумножение лет, многие победы над врагами, да увенчает его чадами чад его, да оградит его миром небесным и вручит ему скипетры державные и крепкие, сокрушающие главы всех варваров, паче же агарян, за грехи наши неожиданно ныне восставших на нас и всё расхищающих в безумной и зверской ярости и нечестивой и безбожной продерзости. Почему наипаче вас, блаженнейших патриархов, призываю воссылать ко храму непрестающие молитвы, да, по благословению своему к вам, сокрушит исполненную бешенства гордыню их, нас же смиренных, яко же и прежде, подчинит богодарованным царям. Я кончил речь свою, а вам благосклонно принять её».

Все похвалили её, и особенно два блаженнейших патриарха; потом велели предложить основные права иудейской монархии по богодухновенному писанию; и вот прочитано было в восьмой главе первой книги Царств следующее место: «Собрашася мужи израилевы, и приидоша к Самуилу во Армафем, и реша ему... постави над нами царя, да судит ны, яко же и прочии языки... И помолися Самуил ко Господу. И рече Господь Самуилу; послушай гласа людей... обаче возвести им правду цареву» и пр. И пр. до конца главы...

Встал Газский и сказал: «Я хочу истолковать сии слова и изложить права монархического царства; и, во-первых, замечаю, что царь не подлежит законам (как рассуждает и Дион Кассий в 4 книге), будучи свободен от всякой нужды и обстояния, и делает всё, что только хочет, судя неподсудимых, как имущий власть безотчётную, и сам, будучи законом одушевлённым. Он поставлен меж людей, как Бог земной; и поскольку власть ему дана Всевышним, посему, что приличествует Богу, то приличествует и царю, как некогда сказал Диотоген Пифагореец: „Каково отношение Бога к миру, таково же отношение и царя к городу, и города к обществу, и царя к Богу, которого он есть образ“. После сего я понимаю, по какой причине цари языческие не удостаивали своих подданных наслаждаться лицезрением их, по величию сана. Так ассирийский царь Артаксеркс не только не хотел являться своим подданным, но обнародовал грозный закон наказывать уголовно всякого пришедшего к нему без приглашения, как это читается в книге Эсфирь, думая невидимостью своей представлять подобие невидимого Бога, которого образ он в себе носит. Кроме того царь изменяет отеческие нравы и обычаи, как хочет и предполагает. Сколько раз вы сами говорили мне, что народ иудейский впадал в нечестие и идолопоклонство в угодность царю своему идолослужителю. Справедливо сказано, что народ следует примеру царя. Так египтяне притворялись сердитыми по подражанию сердитому царю их Вулкану. Царь на земле не связывается писаными законами, как самодержец, никем не обладаемый. В этом смысле царь аргивян Агамемнон у Эсхила называется ἄκριτος πρύτανις, несудимым правителем, т. е. законодателем высшим законов. И самодержец римлян называется цесарем в показание его самоуправной власти и полномочия. И Иустиниан в 105 указе своём (νεαρά) говорит, что царь царей Бог подчинил законы царям, поставив их самих в подлунной вселенной законом одушевлённым».

Прочитано было и содержащееся во второй книге Ездры, священника Бога Вышнего, повествование о трёх еврейских телохранителях персидского царя Дария, которые имели любопытное прение между собой: что из трёх сильнее, вино, царь или красивая жена? Тот, который утверждал, что царь сильнее всего, говорил так: «О мужие! не премогают ли человецы, землю и море обдержаще и вся, яже в них? Царь же премогает и господствует всеми и владычествует ими, и всё, еже речет им, творят. Аще речет им творити брань ко друг другу, творят; и аще послет их на супостаты, идут, и истрывают горы и стены и столпы: убивают, и убиваеми бывают, и царева слова не преступают; аще же победят, царю приносят вся, и елика аще пленят, и ина вся. И елицы не воюют, ниже ополчаются, но делают землю, паки егда сеют, зажинающе приносят цареви. И един другого понуждающе, приносят дань царю. И той сам един есть, аще речет убити, убивают; аще речет отпустити, отпускают; речет поразити, поразят; речет разорити, разорят; речет созидати, созидают, речет посецыте, посецают; речет насадити, насаждают. И вси людие его и силы его слушают единого, и к сим той возлежит, яст и пиет и спит: тии же стрегут окрест его и не могут отъити кийждо творити дел своих, ниже преслушают его».

Опять встал Газский и сказал: «и на этот раз мне хочется быть истолкователем и немного поговорить по поводу сих слов Ездры: «все приносят дань царю». Вышеупомянутому царю Персии Дарию подавали на стол рыбу из Аттики, и он не знал этого. Когда же впоследствии ему сказали, что эта рыба получается из неподчинённой ему области, тогда он поклялся не есть её до тех пор, пока не покорит себе Афинской крепости, дабы ему подносили яства не из чужих, а из его собственных владений.

Кстати припомните, как царица Евдоксия не хотела отдать вертограда одной вдовице, потому только, что её царские стопы прошли по нему.

Тут прочли в описании жизни преосвященного Епифания следующий рассказ: «В то время был один сенатор, по имени Феогност, христианин, боящийся Бога и любимый царём. Был тогда и другой такой же сановник, именем Дорофей, а верой арианин. Сей оклеветал Феогноста, будто он поносил царя, и, представив двух ложных свидетелей, уличил его. Царь Феодосий повелел сослать виновного в ссылку и имение его отписать в казну. У жены Феогноста осталась одна пригородная усадьба (προάστειον), от которой она получала пропитание. Муж её скончался в ссылке. По смерти его однажды царица Евдоксия, во время собирания винограда, посетила своё имение, находившееся близ усадьбы жены Феогностовой, и, не зная как, зашла в виноградник сей вдовицы и сорвала один грозд. Некоторые из сопровождавших царицу сказали ей: «Владычица! ведь в чужом винограднике сорвала ты грозд». Есть же такой обычай, что ежели царь или царица ступит на чужую землю или возьмёт плод с какого-либо дерева, та земля и то дерево уже им принадлежит. Когда же Феогностова жена услышала, что у неё взят виноградник, писала о том к Иоанну Златоустому, ибо его сильно любили царь и царица. Иоанн немедленно послал к Евдоксии своего архидиакона Евтиха, мужа разумного и честного, просить за вдовицу. Евтих пересказал ей всё, что заповедовал ему святитель. Царица отвечала ему: «Таков закон; впрочем, я пожалую ей деревню, где ей угодно». Архидиакон возвратился и передал Иоанну слова государыни. Тогда архиепископ пошёл во дворец и сказал царице: «Возврати виноградник вдовицы». Евдоксия отозвалась ему: «Наперёд узнай, отче, дело, и потом вини меня в злом навете, который, по-твоему, я причинила вдове». Иоанн опять настоял на своём, тогда государыня сказала ему: «Не укоряй царей в лицо». Когда же архипастырь повторил: «Снова говорю тебе, отдай имение вдове; тебе известно, как хулится Иезавель и поныне Божественным Писанием, как перстом, указуется за отнятие виноградника у праведного мужа»; Тогда Евдоксия приказала вывести его из дворца. Оттуда Иоанн пошёл в церковь и наказал своему архидиакону: «Когда государыня пойдёт в церковь, тогда возьми ты прислужников своих и встань с ними в дверях, через которые она обыкновенно входит, и не пускай её, говоря: Иоанн запретил тебе вход в церковь». Евтих так и сделал. С тех пор царица задумала сослать архиепископа в ссылку. В то время святитель кипрский Епифаний находился в Константинополе. Евдоксия призвала его к себе для совета касательно Иоанна. «Отче Епифание, – говорила она, – всё царство ромеев моё, а всё священство в церквах, находящихся в моём царстве твоё. Поскольку же Иоанн, не имея благоговейности священства, дерзко поступает с царями, да и, как говорят, таит какую-то ересь; посему уже давно я думаю созвать собор и лишить его сана, как недостойного, а на кафедру его возвести другого, кто только способен принять священство, дабы царственность моя во всём была спокойна». Епифаний отвечал государыне: «Чадо, послушай отца твоего; ежели ты за свою обиду желаешь удалить Иоанна из церкви, то Епифаний твой не согласится на то. Ибо, чадо моё, долг царей прощать обиды, потому что и вы имеете царя над собой на небесах, пред которым обычно согрешаете, и который прощает вас, если и вы прощаете обидящих вас. Евангелие заповедует: «будите милосерды, яко же и отец ваш небесный милосерд есть». После сего Евдоксия сказала Епифанию: «Если твоё отчество воспрепятствует мне изгнать Иоанна, то я немедленно отворю капища еллинские и склоню народ к идолопоклонству и сделаю последняя горше первых».

При сих словах Газский громко сказал: «Ступай теперь, освященный собор, и отваживайся, если можешь, огорчать царей»...

Наконец собор, ради некоторых тайных дел, был отпущен с благословением патриаршим, и каждый пошёл домой, получив приглашение явиться наутро.

Прошение, тайно поданное патриархам двумя архиереями российскими.

Обо всём, что происходило, слышали упомянутые два архиерея и, сильно боясь, как бы им не пострадать и не погибнуть за своё неповиновение и дерзость, подали патриархам прошение почти около полуночи на тёмно-серой бумаге, написанное не столько чернилами, сколько ядом змеиным, и на коленях умоляли их блаженства ходатайствовать о них пред государем. Вот содержание их прошения! Иоанн Златоустый почитал священство выше царственности. К большему подтверждению сего они поставили на вид древнейший обычай, по которому избранный в архиерея перед рукоположением попирает двуглавого орла, как римское знамение самодержавной власти. Кроме сего, они писали, что неприлично и даже незаконно архиереям целовать руку царя, как не священную. То ли-де пишет Симеон Солунский? Он, между прочим, говорит: «Посвящённый в архиерея приемлет мантию с источниками, как учитель и последователь первого архиерея, Христа. С тех пор, как он с небес получил Божественную благодать, смело благословляет всех, несмотря на то, что посвящён в иной город, и по обеде седши на коня объезжает весь город под сенью копий, как новый архиерей молится о царе, обо всей палате и воинстве его, как помазанник Господень, рождённый Духом, благословляет помазанника Божия самодержца и укрепляет его молитвами». Вот какой чин прежде соблюдался боголюбезно и достодолжно! А ныне всё перевёрнуто; когда архиерей представляется государю, тогда он не чести какой ради Христа сподобляется, а более бесчестится, потому что становится несравненно меньше того, кого он благословляет, и принимается как слуга какой, хуже самых дьячков, которые в светлый четверток целуют царя в руку и щёку, тогда как патриарх, подошедши к нему, только кланяется и целует руку его после молитвы. Как же можно это делать молитвующему? и почему царь целует руку пресвитера, а рукоположенный архиерей и молитвующий его лобызает руку царя? Это совершенно противно уставу. И что за зрелище? Освящённый Духом, посвящённый архиерей, который получил власть рукополагать и благословлять и печатлеть верующих, сам принуждён стиснуть свои руки и рабски целовать не благословляющие мирские и воинские руки устами честными и освящёнными, прикасавшимися к страшным тайнам; к тому же царь сидит, когда он представляется ему. Пусть так, если бы он был мужик; ибо по апостолу надобно чтить царя. Но он – святитель Христов и занимает Его место; итак, не подобает сему быть, ибо бесчестие относится к самому Господу. Но это произошло не столько от царей, сколько от льстецов, которые человеческими доводами убедили их делать и горшее, как то, назначать епископов и переводить их с места на место. Увы! Рукополагаемый Духом пастырь церкви ставится людьми, не имеющими ни силы, ни действия священства, без соизволения Духа Святого! и это ли одно? Игумены, вожди иноков, посвящённых Богу, противно воле Духа Святого, возвеличены и разрешают и вяжут, получив это право от не получивших силы сего дарования, и определяются и заведуют многим, так что и знать не хотят тех, которым преподано сие дарование. Посему раны наши умножились; и мы умалены и стали ничтожны пред всеми языками; нами повелевают иностранцы; враги наши и Божии приражаются к нам, и присвояя себе церковные достояния, и, получая часть из того, что посвящено Богу, пользуются нашими плодами и поедают их пред лицом нашим. О если бы последовало, хотя малое, уврачевание сего зла, и кесарево было бы кесарево, а Божие – Божие! ибо исконный враг и страшный супостат спешит совершить святотатство и попрание всего священного и божественного. Но да будет попран самим Богом лукавый, и да живут благочестиво и боголюбезно верующие, и в воздаяние за христолюбивый образ мыслей да получат о Христе освобождение от зол и велие приращение благ! Далее челобитчики привели толкование Арефы, митрополита Кесарии Каппадокийской, на слова 16-й главы Апокалипсиса: «Вавилон великий помяновен бысть пред Богом дати ему чашу вина ярости гнева своего». Под Вавилоном разумеется не Рим древний и не весь мир, а Константинополь, в котором древле царствовала правда, а ныне живут убийцы, уравнивающие политические дела с церковными. И вы, ежели бываете мучимы ненавистниками Христа агарянами, вы за терпение и злострадание своё достойно получите мздовоздаяние и венцы от правосуднейшего мздовоздаятеля и Спасителя нашего. А мы презлополучные, которых ублажают тем, что живём в недрах христианства, мы терпим всякую нужду в наших епархиях и всякое возможное притеснение, и ежели теперь мы, хотя нехотя, приглаживаем и прикрываем множество зол, происходящих от бояр, то с ужасом провидим увеличение зла, когда будет утверждено преобладание гражданской власти над церковной. Хотя в душе нашей нет ни малейшего подозрения, чтобы нас обидели в счастливое время благополучного царствования богохранимого и победоносного государя нашего Алексия Михайловича (да мимоидет чаша сия от нас, о Всецарю. Боже всемогущий!); но мы боимся за будущность, как бы преемники его, не ведая истинного смысла патриарших ответов, не погрешили, увлёкшись одной буквой их, которая часто убивает, и, быв жалко обмануты и увлечены другими к погублению. Нас, не знающих еллинского языка, пугают переложения и толкования переводчиков-гостей. Итак, яко врачи душ и духовные целители и бессребренники, дайте нам не мучительные, а спасительные врачевства, и исцелимся; излейте на нас елей и вино для благовременного целения и совершенного восстановления нас, тако и снабдите нас вашими целительными составами; и мы выпрямимся, мы, которые по-видимому согбены и не прямо ходим и не следуем общему мнению священного собора». Таково содержание прошения! Для прочтения его призван был Газский. Прочитав и поняв дело, он покивал головой своей и воскликнул: «истина погибла! Ложь царствует ныне и злоупотребление председательствует! Россияне недостойны своего царя, христианнейшего и богочестивейшего, имеющего жезл не железный и тяжёлый, а лёгкий! Я берусь отвечать на это бешеное и злое прошение. Хотя наперёд знаю, что недовольные почтут меня дерзким соблазнителем, разжигателем страстей и виновником брани; но я боюсь участи скрывшего талант, и мне стыдно быть непокорным и ослушником, тогда как вселенский патриарх Дионисий меня назначил истолкователем патриарших ответов²²¹, надзорщиком и защитником. Посему перестаю быть Арпократом и пифагорейцем, молчавшим пять лет, и начинаю говорить сладчайшим голосом философа: мил мне Сократ, мил и Платон, а гораздо милее сама истина. Хотя и не надлежало бы давать пространного ответа на такое безумное и глупое буесловие, даже следовало бы предать оное вечному забвению, но, последуя мудрому Соломону, заповедующему отвечать глупцу, дабы он не возмечтал когда-либо, что речи его умны, начинаю отповедь мою.

Спрашивают: что из двух выше, священство или царственность? и я объявляю, что в некотором отношении предпочтительнее священство (именно в духовных делах), а в некотором похвальнее царственность (т. е. в делах гражданских). Гражданственность же, по учению философскому, есть городское благочиние. Посему Платон говорил, что город устроен для общей выгоды и пользы и действует по отеческому преданию и обычаю. И Фукидид, сладкий аттической речью, рассуждал: «иное тиранство и тиран, и иное царь и царствование. То соблюдает пользу свою: а это смотрит на благо общее». Итак, до́лжно говорить, что священство царствует в церкви, а царственность священствует в городе. Посему надобно не без философии священствовать и государственное знание соединять со священством, как того желает киринейский Синесий. Платон же, сия аттическая пчела, ублажал тот город, в котором царствовал бы философ или царь философствовал бы. А поистине наш державнейший царь, государь Алексей Михайлович, столько сведущ в церковном, что, мнится, во всю жизнь свою архиерействовал и тайнодействовал, как священник, быв с юности воспитан, как Самуил, внутрь неприступного святилища. И после этого не стыдятся говорить, что мы-де целуем руку такого благочестивейшего царя? О, я и целую и лобызаю его руку, ущедряющую странных, лелеющую сирых, руководствующую сильных, защищающую обидимых, вводящую заблудших на путь правый, о, лобызаю десницу; помазанную благовонным миром новой благодати, запечатлённую залогом Всесвятого Духа, краснопишущую спасительные уставы, дающую направление внутренним и внешним делам, изливающую щедроты на всякое убожество и бедность, о, целую воинственную руку, вооружённую справа и слева оружиями правды, простёртую на защиту благочестия, благородную, сыплющую добро, как золото, полную ласк и украшенную небесной лепотой. И ты, о превознесённый Богом царю Алексие и муже Божий! ты отдаляешь, а не протягаешь десницу твою нам, архиереям; и уже мы сами насильно привлекаем и целуем её, как всещедренную, помазанную десницу царя помазанного. Древле Птоломей Филадельф (т. е. братолюбец) тьмокнижную библиотеку свою назвал врачебницей душ. А наш братолюбец царь Алексий дом болящих и страждущих обык называть одушевлённой библиотекой; и беспрекословно мы видим в этой библиотеке доказательства страннолюбия и открываем не столько по книгам, сколько по личному обозрению, сокровища любви к бедным, некрадомые и в сем веке и в грядущем. Челобитчики жалуются на бояр... Но ежели два или три из них нечестивы и ругаются над архиерейством, то ужели всех их почесть бесчинниками и беззаконниками? избави нас Бог от такого злохуления! Что касается до избрания архиереев, то Симеон Солунский учит о сем так: «Движимые завистью говорят, что царь-де поставляет патриарха. Но не царь, а собор действует, пользуясь посредничеством венценосца благоверного на том основании, что он есть защитник и царь, помазанный в церкви, и для той цели, чтобы он содействовал ей и служил и чтобы любил и твёрдо хранил её права. Двуглавый орёл подставляется под ноги имеющего быть рукоположенным в архиерея в знак не попрания или унижения царской власти, а возвеличения и наставления будущего святителя. Он прямо стоит²²² на орле и возглашает символ св. веры, этот первейший и превосходнейший учебник, и тем показывает, что он будет твёрд и непоколебим в вере самодержца, послушен и верен ему и исполнен любви к отечеству, знаменуемому государственным гербом. Он стоит на царском орле; стало быть, этот орёл есть поддержка его. Держась на сем царе пернатых, он даёт обещание приучать своих собственных орлят летать прямо к солнцу правды, не смежая очей. Вы боитесь за будущность, как бы будущий царь при своём самоизволении и самозаконии не поработил церкви российской. Не быть тому, не быть! От благоверного царя родится благовернейший сын, его преемник. У худого врана и яйцо худое, а у благородного орла благороден и орличищ. Не будет Саула, избившего 85 священников в церковных одеждах, без подражания останется Соломон, поставивший Садока архиереем вместо Авиафара. Ибо Алексий значит помощник; преемник его будет вашим попечителем, равно как и защитником церковного управления, поборником и заступником, а не насильником (δυνάστης), или временным властителем (диктатором), у которого добродетель – тиранство, имея наследственную власть по непрерывному роду, и царскую по роду же и по законам; будет царём и вместе священником, имея род смешанный²²³ подобно Мессии Христу, которого род происходит от дома царского и священнического; будет провозглашён новым Константином, царём и вместе архиереем²²⁴, как мы возглашаем христианнейшего и величайшего Константина на выкличке в великое навечерие и как называл его Евсевий, иереем и царём. Ибо и римские и египетские цари соединяли в себе два достоинства, первосвященническое и царское, как воспевает латинский Омир Виргилий, что Эней был царь и священник Феба. Но я и нехотя распространил слово своё, которое желал бы сообщить вслух всем, но навык добре хранить тайну царя и не обнародовать того, что втайне говорится и делается. Посему, возлюбив спокойное молчание, прекращаю свой тайный ответ».

Когда день только что стал улыбаться, и солнце воссияло на небосклоне, явились все архиереи, ничего не ведая о том, что происходило ночью, и заняли свои места. Оба блаженнейшие патриарха спросили их:

«Приобрели ли вы что-нибудь, приобщившись к общему собору, и имеете ли показать ещё какой словесный дар?» Отвечали архиереи: «Благоволением Божиим и благословением вашего блаженства мы не оскудеваем, а более богатеем. Да будет убо ведомо, что четыре вселенских патриарха весьма разумно определили, что царь превышает архиерея в делах гражданских. И мы нашли в александрийском патриаршем уложении (νομίμῳ) новые стороны дела. Желаете видеть этот кодекс?» – «Пусть подадут его», – сказали всесвятейшие патриархи. Он был подан, и в нём прочтено было следующее:

«В царствование Константина Порфирородного, при содействии тогдашнего патриарха Алексея и синода, составлен был том, анафематствующий решившихся произвести восстание или насилие против царей и склонивших к тому их подданных. Вот его содержание.

«Злоумышленникам и мятежникам анафема».

«Сподвижникам и соучастникам их в восстании анафема».

«Советникам и подстрекателям их анафема».

«Ополчающимся с ними анафема».

«Принимающим их в число кающихся, тогда как они не перестают бунтовать, и прощающим их анафема».

Подобным образом, в царствование Михаила Комнина, при тогдашнем патриархе и синоде его, составлен был том, предающий анафеме как решившихся предпринять восстание против сына его Алексея, так и всех сообщников их.

Поднялся Газский и сказал: «Есть закон Юлия Кесаря, разъясняющий, кто есть мятежник (ἀποστάτης) и кто изменник (ἀντάρτης). Составивший заговор против царя и расставляющий сети ему или синклиту его и задумавший навет, или знавший о том и не объявивший в своё время, или даже подозреваемый в том есть и называется изменник. Так Мильтиад, афинский военачальник, осуждён был, как злоумышленник, за то, что смогши овладеть островом Паросом, отплыл поспешно в Афины, ничего не сделав, а потому был заподозрен в сребролюбии. Посему справедливо подвергается анафеме всякий изменник и мятежник. Хотя Златоустый говорит, что не до́лжно анафематствовать христианина, пока он живёт на земле ибо он может покаяться; однако же не несправедливо на некоторое время отлучить злоумышленника и предать сатане для вразумления других, тогда как восхищённый до третьего неба Павел в первом послании к Коринфянам (гл. 6) осуждает на то кровосмесника. Вселенский патриарх Михаил говорил: «Как отрёкшийся от божественной веры изгоняется из собрания православных, так и неверный царю и питающий коварство и ненависть к нему нам кажется недостойным имени христианского. Ибо венчанный на царство есть помазанник Господень». А Писание говорит: «Не прикасайтеся помазанным моим». Посему-то и Давид разгневался на амалекита, умертвившего Саула, и, сказав ему, как не убоялся ты возложить руку свою на помазанника Господня, велел отрубить ему голову.

Наконец, блаженнейшие патриархи сказали: «имеете вы подтвердить сие вашими собственными узаконениями и кодексами? ибо премудрейший из царей Соломон приточно вещал: Сыне, да излиются твои воды из твоих сосудов и из твоих проточных кладезей».

И тотчас принесли Властаря и начали читать во 11 главе о предателях: «Вооружающий неприятелей или выдающий им ромеев лишается жизни. Сообщники разбойников на суше и море наказываются строже, нежели явные враги» и пр. Ещё прочитана была глава о клятвенных заговорах и о тех, которые составляют товарищества и разделения. Клятвенный заговор есть совещание одних против других, сопровождаемое взаимными клятвами не оставлять своего намерения до тех пор, пока оно не будет исполнено, как в Деяниях Апостольских повествуется, что некоторые из иудеев, составив заговор, закляли себя с анафемой не есть и не пить, доколе не умертвят Павла. Товарищество же вообще есть союз родных или чужих соединившихся между собой людей, а здесь оно означает злоумышленное соглашение некоторых лиц на дела худые, на то, чтобы сделать густую закваску и затеять и совершить пагубу, так что их сердца не столько ожесточены, сколько заквашены густо. Учинивший клятвенный заговор против города и злоумысливший против военного стана, или предавший его неприятелям, или коварно воспрепятствовавший ромеям победить их, или помогавший им оружием, либо деньгами, либо народом, либо чем-нибудь другим, подлежит наказанию. Да и составлять сборища народные без царского приказа запрещается законами. Указ (νεαρὰ) царя Константина Порфирородного, с ведома патриарха Алексея и синода, предаёт анафеме не только посягающих на злоумышления или бунт, но и содействующих им и участвующих в их мятежах (ἀποστασία), и советников и подстрекателей к тому, и соратников и тех, которые принимают их в число кающихся, тогда как они не оставляют мятежа. Так же читаны были отрывки из сочинения Руфа о военных законах, например; «Делающий преступление против царского величества наказывается смертью и оглашается в народе, и память его осуждается по самой смерти его». Закон 10-й. «Те, которые дерзают составить клятвенный заговор, или товарищество, или шайку (στάσις) против своего начальника, по какому то ни было поводу, наказываются уголовно, и особенно главные зачинщики заговора. Равным образом, если кто из полка дерзнёт противиться старшему начальнику своему, например, комиту, трибуну, да подлежит уголовной казни». Ибо всякое дерзновение против вождя, или начальника военного, заслуживает уголовную казнь; и если это определено касательно начальников и набольших, то тем более – касательно царей и самодержцев. Закон военный 16-й. Кто возожжёт непослушание и бесчиние в воинах, тому смертная казнь. Когда же многие воины единодушно задумают что-либо незаконное, или целый легион сделает подлости, в таком случае обыкновенно распускают их; легион же содержит 6000 воинов. Приблизительно к сему, по учении Феофилакта, человек, совершающий дела бесовские, имеет в себе бесов и потерял украшение, полученное в крещении, и не пребывает в доме, т. е. в церкви, а живёт в гробах, т. е. во вместилищах дел мёртвых. Бесноватому, поистине, подобен и всякий мятежник и преступник, который упорствует, как сын погибельный. Как тот, кто убеждён в исповедании своей веры и, опираясь на присягу, не колеблется подобно трости и называется верным и делами оправдывает своё доброе расположение; так наветник и мятежник есть человек неверный и вместе маловерующий, потому что не оправдывает веры делами своими и обет свой крушит, как горшок о чугунный котёл. Посему справедливо можно назвать его язычником, мытарем, попрателем креста, яко изменившего своей вере и своей присяге, данной царю. Что же? Поправший крест Господень и отрёкшийся от него справедливо ли подвергается прещению анафемы, или несправедливо, когда он наперёд добровольно связал себя присягой?

Российские архиереи отвечали: «Мы знаем, что еретики анафематствуются, например, в неделю православия; а об изменниках и мятежниках ничего такого не ведаем, да и не читали; помним же слова патриарха Тарасия: «Страшное дело – анафема; ибо она удаляет человека от Бога, изгоняет его из царства небесного и ввергает во мрак кромешный».

– А не помните вы того, что слышали, – возразил Газский, – как патриарх Михаил, с согласия своего синода, предал анафеме изменников».

– Как не помнить! – сказали архиереи, – но законно ли это? вот в чём мы сомневаемся и потому требуем свидетельства подревнее для большего убеждения».

– Что же? – подхватил Газский: – разве не достодолжно всехвальный Павел запечатлевает конец первого послания к Коринфянам своими словами: Анде кто не любит Господа Иисуса Христа, да будет анафема, маран афа? Сладкоречивый Икумений изъясняет сии слова таким образом: «Апостол одним речением устрашил всех, т. е. блудодеев, соблазнителей ближнего ядением идольских жертв, неверующих воскресению и им подобных. Ибо все делающие такие беззакония не любят Господа. Маран афа же значит: Господь пришёл».

– Как? – вопросили российские архиереи: – Никон изъяснял сие речение иначе и учил, что анафема и маран афа одно и то же.

– О бестолковое и обширное невежество! – воскликнул Газский. – Маран афа, по Икумению, есть слово сирийское и значит: Господь пришёл. Апостол присовокупил сие слово, дабы показать Коринфянам, что он не только не чуждается просторечия, но ещё уважает оное, и дабы смирить их гордость, превозносящуюся благозвучием слова, тогда как им нужнее не красноречие, а вера.

Архиереи спросили: «Какое же заключение до́лжно вывести из приведённого свидетельства»?

Газский отвечал: Кто не любит царя, тот не любит Господа Иисуса Христа. И это не моя мысль, а первоверховного Петра, который в первом соборном послании своём учит: Бога бойтеся, царя чтите. Видите, видите, как после Бога небесного он поставляет Бога земного, т. е. кроткого и боговенчанного царя. Итак, кто чтит царя, тот почитает и Всевышнего Бога; и наоборот, кто бесчестит царя, тот бесчестит самого Бога, по неложному гласу Господа, глаголющего: слушаяй вас мене слушает, и отвергаяйся вас мене отвергается: отвергаяйся же мене отвергается пославшего мя Отца. Как обида, причинённая вам, относится к Богу, так и оскорбление, нанесённое царю, непосредственно относится к Царю Царствующих. Приблизительно к сему поучает богопроповедник Павел в первом послании к Тимофею: «Елицы суть под игом раби, своих господий всякие чести да сподобляют, да имя Божие не хулится и учение». Евангелие учит не мятежу, не непокорности, а преданности и повиновению. Павел в послании к римлянам говорит: «Всяка душа властем предержащим да повинуется. Несть бо власть, аще не от Бога. Темже потреба повиноватися не токмо за гнев, но и за совесть». Что ты говоришь, Павле? вопрошает Икумений. Ужели всякий властелин от Бога поставлен? Да, отвечает высокий богослов Августин. Бог, давший власть ассирианам и персам, сделал владыками и римских кесарей; поставивший Кая, поставил и Нерона, воцаривший Веспасиана, воцарил и Дометиана, вручивший державу Константину, вручил её и Иулиану. Посему-то и Афинагор в своей защитительной книге говорил императору Марку Антонину и сыну его Коммоду: «Отцу и сыну, свыше получившим царствование, всё поручено». Ибо сердце царя в руце Божией, по слову царя-пророка. Отсюда видно, что царь всё, что ни делает, не без воли Божией; Бог его хранит, и его богоподобное сердце свыше приемлет благодать и озаряется небесным светом для душеспасительного управления христоименитым народом. Посему каждый архиерей должен молиться о здравии и спасении богохранимого царя нашего, как это ясно видно из божественных литургий. Иустин мученик и философ в своём защищении христиан говорил царям: «Мы вам служим и только Богу поклоняемся». И Афинагор заметил, что в его время христиане молились о царях, поскольку они свыше получили кормило правления, архиерей должен молиться и о сыне царя, имеющего принять царство по преемству, и о воинах и союзниках, как то утверждает мой иерусалимский Кирилл (Оглашение 5). Персианин Артаван говорил, что из многих наилучших законов у персов превосходнейший есть тот, по которому они почитали царя и поклонялись ему, как образу Бога, обо всём промышляющего. Но почто я не говорю о том, что ежедневно совершается в знаменитой Москве, где воспоминается в молитвах царь, царица и их чада, и притом по древнейшему преданию? Ибо 69 правило Трулльского собора гласит: «Никому из всех, принадлежащих к разряду мирян, да не будет позволено входить внутрь священного алтаря. Но по некоему древнейшему преданию отнюдь не возбраняется сие власти и достоинству царскому, когда восхощет принести дары Творцу». Во время великого собора, в начале херувимской песни один государь входил в святой алтарь и предлагал честные дары свои, потребные для службы, из которых cвящeннoдeйствующий вынимал частицы, поминая, во-первых, имя царя, и потом всю палату. Любопытен рассказ в 20 поучении Григория Богослова: «Когда надлежало принести дары на жертвенник, и никто не подавал их по обычаю (ибо царь Валент не знал, примет ли от него Василий В. дары после царских угроз, незадолго пред тем высказанных ему); тогда открылась пучина страсти. Ибо у царя потемнело в глазах, и он пошёл не туда, куда следовало, так что если бы некто из служащих алтарю не подал ему руки, то зрелище было бы достойно слёз». Итак, от сего приношения даров, бывшего во время великого собора, получило своё начало торжественное возглашение и поминовение царей от архиерея, держащего в руках дары: «Благочестивейшего и христолюбивого царя нашего да помянет Господь Бог и пр.». Если страшно впасть в руки Бога живого, наказующего тяжко, как то видно из примера первозданного Адама, который в один и тот же день был сотворён и изгнан из рая сладости; то не менее ужасно впасть и в руки царя. Ибо Екклесиаст учит: «Уста царева сохрани и о словеси клятвы Божией не скор буди, не стани в словеси лукавне, яко все еже восхощет, сотворит». И по слову приточному «гнев царя не разнится от ярости льва». Кто царственнее Ромула, который создал себе народ и разделил город на 30 частей? Кто сильнее Авимелеха, избившего беспощадно 70 братьев своих в один день? Кто хитрее Соломона, начавшего своё царствование пролитием братней крови? и, однако же, все они по самолюбию погубили единокровных своих ради единодержавия. Кто грознее Нерона жестокосердого, испепелившего Рим в одну ночь, лишь бы иметь понятие о пожаре Трои, не пощадившего матери своей Агрипины из любопытства знать, как она зачала его, и посрамившего богиню Сирию своею водой? И, однако же, первоверховнейшие из апостолов заповедовали верующим молиться о таком насильнике, потому что он был наместник Бога всевышнего. Ибо от Зевса – цари, и его питомцы – они! Минос говорил, что он беседовал с Зевсом; также и Нума объявлял, что с ним разговаривала нимфа Егерия; Сципион сожительствовал с Капитолийским Юпитером, Серторий разговаривал с оленем, Магомет с голубем. За благодеяния, науки и искусства многие цари провозглашены были богами, как то обширно изъясняет папа и патриарх александрийский Афанасий Великий. Ибо Зевс, говорят, открыл искусство ваятельное, Посейдон – мореходное, Гефест – кование, Афина – ткание, Аполлон – музыку, Артемида – травлю зверей, Ира – наряды, Димитра – земледелие, и другие многое иное. Если же за это и подобное государь назван богом, то и тебе, богоподобный царь Алексей Михайлович, прилично название бога; ибо ты возделал пустыни, в долинах насадил винограды, в сёлах смоквия, на полях орехи, сады украсил разными цветами, соревнующими звёздам, по суше провёл воды для общей пользы и почти обновил состарившуюся Москву.

Тут патриархи спросили: убеждаетесь вы тем, что говорено, или желаете ещё других свидетельств?

Все отвечали: «Чересчур и то, что мы слышали».

Итак, блаженнейшие решили: «Да запечатлеется слово и да положится заключение, что царь преобладает в делах гражданских, а патриарх в духовных, дабы церковный порядок остался неприкосновенен и неизменен во веки веков».

Все восхвалили и громко сказали: «Сия есть слава (т. е. учение) богоносных отец! Так все мы мудрствуем! Да живёт многие лета победоносный и непобедимый государь наш! и да продлится долгоденственное житие ваше, всесвятейшие и блаженнейшие»!

В 24 день января опять все соборовали в келье александрийского патриарха Паисия и запретили священнослужение на время непокорным архиереям, Павлу Крутицкому и Илариону Рязанскому. Но в неделю блудного оба они получили прощение и разрешение служить; впрочем, не переставали тайно роптать и шептать в некоторых домах боярских.

Часты были заседания сего собора, потому что нужно было решить множество важных вопросов церковных. В одно из них определено было: христиан римского вероисповедания, принимающих веру православную, не перекрещивать, а только миром помазывать. Это определение, по рассказу арх. Газского, состоялось следующим образом:

Собору предложено было: «Внемли, священный собор, тому, что узаконено святым и великим собором, бывшим в 6992 (1484) году индикта 2-го во всечестном храме преблаженной Богородицы, под председательством всесвятейших патриархов: Симеона константинопольского, Григория папы и патриарха александрийского, Дорофея антиохийского и Иоакима иерусалимского. Для удостоверения же в том, что имеет быть предложено, пусть подадут древнейшую рукопись Святогорского царского монастыря иверского». Её подали, и Газский Паисий возвышенным голосом прочёл:

«Последование службы, составленное святым и великим собором для обращающихся от латинских догматов к православной и кафолической церкви константинопольской и утверждённое тремя святейшими патриархами восточными, александрийским, антиохийским и иерусалимским, в 6992 году в Константинополе в дни патриаршества святейшего Симеона».

«Священник, надев епитрахиль, творит начало: «Благословен Бог наш» и пр. И по прочтении «Царю Небесный» и пр. поставляет обращающегося из латин в православные пред царскими вратами и предлагает ему разные вопросы. Когда же он правильно произнесёт от начала до конца «верую», тогда иерей помазует его святым и великим миром церковным с произношением слов при помазании каждого чувства: печать дара Духа Святого, аминь».

При сем воскликнули оба вселенские патриарха: «Сия есть вера православных! Всё, что до нас определили патриархи, определяем и мы точно так же, ничего не убавляя и не прибавляя к постановлениям духовещательных и богоносных отец».

После сего отпущен был собор, в котором состоялось окончательное решение сего дела, и было определено: впредь более не рассуждать о нём».

Всё это повествование архиепископа газского весьма любопытно, занимательно и поучительно. В нём, как в зеркале, видишь разные степени образования духовных лиц того времени и их разные характеры, мнения и стремления; видишь нашу церковь пред лицом её матери, смущённую и успокоенную, ищущую истины путём разумного убеждения и приемлющую её с восторгом; видишь у нас зародыши новых начал управления церковного и новых отношений гражданской власти и духовной.

Оба патриарха восточные подобны двум тяжеловесным гирям, которые без шума тянут колеса в церковных часах и заставляют их обозначать время мерно и, сколько можно, верно. Газский архиепископ был в соборе то же, что колокол в этих часах, громогласный, но немного разбитый. А наши архиереи действовали, иные, как вервия, другие, как шумные колеса, а два из них, как арапы с заржавелыми молотами в руках.

Что Марцеллин говорил о цареградском патриархе Нестории, то же до́лжно сказать и о пастыре газян: «У него говорливости довольно, а мудрости немного» (eloquentiae satis, sapientiae parum). Видно, что он был книжник, законник, хитрый говорун-еллин, который напоказ расточал пред верующими скифами языческое любомудрие вместе с вещаниями слова Божия и св. отцов. Из уст его лились речи, порой сладчайшие мёда, порой горчайшие гнили. Замечателен и вожделен его совет – руководствоваться духом, а не буквой отеческих творений. Глубокомысленно и молниеносно его внушение, что надобно священствовать не без философии и управлять церковью со знанием государственного мужа; разумеется, так, чтобы постепенное и совершенное развитие её было следствием вычисления и взвешивания способностей и духовных потребностей народа, его наилучших и худших качеств и навыков, местных избытков и недостатков, и плодом ясных видений прошедшего, настоящего и будущего и верных сочетаний благодати и природы. Правильно и превосходно его объяснение значения двуглавого орла, употребляемого при посвящении архиерейском. Живописно и увлекательно его сравнение архиерея и царя с двумя лучезарными светилами на небе. Красноречивы и трогательны его слова: «Лобызаю десницу царя». Успокоительно и вожделенно его напоминание о начале обычая молиться о царственной семье по великом выходе. Основательно и умно его изложение прав монархических, в котором не забыто и весьма кстати и к времени высказано право царя преобразовывать свой народ и вести его к совершенству. Наоборот, странно и несносно его баснословное язычество, например, от Зевса цари, и его они питомцы; неприлично и непростительно его уравнение библии с творениями Пифагора, Платона, Диона Кассия и других языческих умников; неосмотрительно и смешно его сравнение христианского, попечительного о благе общем государя с ваятелем Зевсом, с ковачом Вулканом и даже с модницей неба Ирой; неудовлетворительно его успокоение касательно ненарушимости поземельных прав церкви; ибо дел важных не решают ни пословицами, ни благоприятным толкованием имён царских; неудачно и противно его собственной цели напоминание о злодействах царей Авимелеха, Соломона, Калигулы, Нерона; недаром наши степенные архиереи под конец сказали патриархам: «Чересчур и то, что мы слышали». Всякому духовному витии приличествует язык не поэтов, а пророков.

Речи пастыря газян обличают в нём человека двуличного. Его обмолвки: я не царелюбец, не алексиелюбец... дайте мне истинного священника, и я предпочту его всякому Кесарю и Августу – наводят тень подозрения на сердечность его молитвы о царе и на искренность его рассуждений о самодержавной власти. А опущение им отеческих изречений, по-видимому, неблагоприятных царственности, равным образом его старание, по предложению патриархов, говорить как можно краше (ὅτι κομψότατα), т. е. забросать истину или сомнение цветами красноречия, обнаруживают, как в нём, так и в Паисии и Макарии, хитрость, уклончивость и вместе немоготу вразумить сомневающихся. Ох, на соборах должны присутствовать и действовать мужи святые, богомудрые и богоглаголивые.

В лике наших архиереев, присутствовавших на соборе, Павел Крутицкий, Иларион Рязанский и Симеон Вологодский, как видится, были представителями и жаркими защитниками мнения о превосходстве архиерейского достоинства пред царским. Впрочем, ночное появление и поведение первых двух в покоях патриархов, равно как и шёпот их в домах боярских, показывают, что они были бойки на словах и робки на деле, исполины в своих кельях и крохотки в царских и патриарших палатах, дома «мы, мы», у других «вы, вы», по видимому поборники правды, а на самом деле низкопоклонники самолюбия и своекорыстия, зорки вдаль и жмурки вблизи. Что касается до архиепископа Вологды, то хотя он и советовал собрату своему не уклоняться ни на десно, ни налево, но сам был пристрастен к правам своего сословия более, нежели сколько следовало.

Собор, судивший Никона, был горнилом, в котором переплавлены и очищены были понятия о многих предметах церковных и гражданских, о чём и чем не рассуждали тогда; чего и чего не поясняли, то в торжественных заседаниях, то в частных собраниях у александрийского святителя! Царь, вельможи, духовенство – все жаждали вразумления, убеждения и прочного порядка в церкви и государстве. Разные мнения, толкования, суждения сшибались, разлетались, перерабатывались, сливались; наконец, сила общего мнения восторжествовала и из средоточия собора распространилась по окружности. Взглянем в этом горниле на переплавку и очистку золота, серебра, меди и прочих металлов, приготовленных для перелития российской церкви.

Многие малосведущие люди косо смотрели на восточных святителей, сомневаясь в правоте их веры; и даже сам Никон не оказал им должного уважения и называл их присельниками, так что они до заседаний соборных принуждены были келейно пояснять свои титулы и права. Ибо их спрашивали:

1) почему александрийский патриарх называется судиею вселенной и тринадцатым апостолом и почему носит на митре золотой зубчатый венок (λῶρον)?

2) с какого времени и отчего патриарх антиохийский начал именоваться пастырем пастырей, архиереем архиереев, отцом отцов и тринадцатым апостолом? На эти вопросы даны были удовлетворительные ответы в тоне защитительном. Вот их содержание вкратце; титул судии вселенной дан был одному александрийскому святителю за примирение греческого царя и патриарха, сих двух лиц вселенских, и с тех пор остался наследственным. Золотой венок пришивается кругом митры снизу в память св. Кирилла александрийского, который исцелился от недуга в голове после того, как обвязал её в виде венчика куском фелони Иоанна Златоустого, до того нелюбимого им, и который в этом венке присутствовал на вселенском соборе Ефесском с согласия св. отцов. А наименование «тринадцатый апостол» усвоено не столько лицу, сколько апостольской кафедре александрийской, потому что от неё свет христианства распространился по Египту, Ливии, Абиссинии, северной Африке и части южной Аравии. Подобным образом оправданы были и громкие прозвания антиохийского патриарха, в ведомстве которого в своё время состояло великое множество архиереев на пространстве от Кавказа до Персидского залива и от Средиземного моря до Ганга. Наконец, говорено было и о том, что перемещение апостольских кафедр из Александрии в Каир и из Антиохии в Дамаск не отнимает у них достоинства и важности. Ибо где епископ, там и кафедра, точно так, как где Дух Святой, там и церковь.

Умалчиваю об ответах пастыря газян на 61 вопрос государя Алексея Михайловича, один другого любопытнейший²²⁵; умалчиваю о прении его с нашими владыками касательно летосчисления и защищении общепринятого итога 5508 лет от Адама до Христа и перехожу к соборным главнейшим рассуждениям.

Собор, до общего единодушного заключения, разделялся на два лика, из которых один вместе с восточными святителями мирволил, что царь заведует делами гражданскими, а патриарх церковными, так что взаимное их согласие есть источник благоденствия церкви и государства, а другой на стороне Павла Крутицкого и Илариона Рязанского подавал свой голос, что духовный сан несравненно выше царского, впрочем, не делал никаких выводов из этой страшной посылки. Первый основывался на Св. Писании, усвояющем царю власть от Бога и дарования Духа Св. через помазание, так же, как и архиерею, опирался на пример церкви вселенской, воздавшей кесарево Кесареви, и в творениях св. отцов находил учение отнюдь не о главенстве или первенстве патриарха пред царём, а о величайшей чистоте и святости жизни духовного лица, какой требует высота его священнослужения и прикосновение к Богочеловеку. Второй лик, не находя себе гранитной скалы в св. Писании, сделал себе подмостки из кусков, вырванных из творений Иоанна Златоустого и Епифания Кипрского. На чьей же стороне истина? Очевидно, на стороне лика правого, а не левого. Ибо ни вселенские соборы, благоговейно почитавшие царей, не начертали особого правила или догмата о первенстве епископа пред государем, ни св. отцы никогда не говорили проповедей и не писали особых рассуждении об этом предмете, а чтили монархов, как до́лжно, и молились о них. Ежели Златоуст сказал, что священство столько выше царственности, сколько дух превосходнее тела, то он разумел отнюдь не сановность и не власть архиерея или пресвитера, а его священнослужение в церкви; и смысл его изречения таков: «приношение бескровной жертвы священником и вообще тайнодействие его выше всякого царственного занятия земными делами, как дух выше тела. Что касается до Епифания, сказавшего, что царский престол Давида и Иисуса Христа принадлежит сословию священников (а не одному лицу); то и сей отец, который веровал, что царство Христово не от мира сего, и который исполнял заповеди апостолов «Бога бойтеся, царя чтите, всяка душа властем предержащим да повинуется», говорил отнюдь не о превосходстве духовного сана пред царским, а о том, как исполнилось благовестие архангела Пресвятой Деве Марии о престолонаследии имеющего родиться он неё. Господь Иисус Христос перенёс престол праотца своего Давида в церковь. Он поставил его не в Кипре, не в Антиохии или Иерусалиме, не в Риме Старом или Новом, а в церкви, т. е. в душах верующих и любящих Его. Где два или три, двести или триста миллионов собраны во имя Его, там и Он посреди их, яко первосвященник и царь, т. е. как искупитель, раздаятель даров духовных и промыслитель. Поскольку же премудрость Его устроила церковь земную по чину церкви небесной; посему, как на небе ближайшие к триединому Богу и высшие существа умные первые получают от Него разнообразную благодать и передают её прочим по нисходящему ряду, так что она от первого чина престолов преемственно переходит к девятому чину ангелов²²⁶, так и на земле первые ближайшие слуги Его, первые провозвестники Его слова и преемники и раздаятели даров Его благодати суть архиереи, и уже через них духовное просвещение и освящение сообщается иереям, а через сих всем верующим. Духовные лица на своих главах священных носят Царя Небесного, своими руками преподобными касаются Его, держат Его, когда совершают таинство евхаристии; и им первым Он преподаёт себя и через них другим. Все христианские души суть Его престол; и этот престол им принадлежит. Ибо они очищают его, омывая грехи душ, они светлят его, озаряя умы душ, они украшают его, облекая души в ризы спасения. Вот какой смысл заключается в вышеупомянутых словах Епифания! Но вития собора, архиепископ Паисий не пояснил их, хотя и обещался сделать это и, сказав кратко, что священство превышает царственность только по власти прощать грехи и по благословению, настаивал на том, что по силе помазания нет между ними разности. Опираясь на эту истину, возвещённую знаменитыми отцами церкви, он был непобедим. Левый лик собора не мог не чувствовать силы его силлогизма: «Один и тот же Дух Св. помазует царей, поставляет и архиереев; следовательно, сии последние не выше первых, и те не ниже этих». Никакого возражения не последовало. Ибо умы были просвещены и познали, что в творениях отцов церкви есть буква и дух, что надобно руководствоваться последним, что сии отцы, сопоставляя священство и царственность, отдают преимущество первому единственно только в деле тайнодействия, требующего величайшей чистоты и святости, а второму усвояют преимущество и господство в делах гражданских. Итак, левый лик остался без всякой опоры. А с падением её вдребезги разбивались и тайные помышления его о том, что ежели-де сан духовный выше царского, то ни патриарх, ни епископ не должны подчиняться государю, и что если-де власть духовная есть вместе и царственная по дару царя Христа, как гласит-де Епифаний, то её одной довольно и в церкви и в государстве. Хотя эти помышления и не выражены были головщиками левого лика, но они кружили им головы, сверля их и просясь наружу. Иначе для чего бы им живо настаивать в соборе на своём мнении всякий раз, как доводилось услышать какое-либо словечко отцов церкви в свою пользу? В соборе не упражняются в богословских прениях для опыта, там свободно высказывают свою душу, своё вероисповедание, свои мнения, свои доказательства, и не без трепета ждут общего решения, от которого зависит спасение или гибель, благо или зло значительной части рода человеческого. Опять, почему Павел и Иларион, после разъяснения пререкаемого предмета, боялись, как бы не пострадать? Наказывается ли кто за возражения во время прений богословских? Ни. Стало быть, их мнение было задушевно, упорно и, как смертоносная стрела, намечено слишком высоко. Ох, оно служит печальным свидетельством тогдашнего стремления некоторой части нашего духовенства к папству. Это стремление было сильно и широко. Ибо даже диаконы и дьячки у нас голосили, что папа есть истинный пастырь. Имел ли подобное стремление Никон и мечтал ли быть папой всего Севера и Востока, не знаю. А ведаю, что дурман иезуитский вырос в ограде нашей церкви, созрел и вскружил некоторые слабые головы. Но Бог избавил нас от папства, которое, по примеру Италии, подавило бы нашу сильную народность, произведши дробление наших родственных племён и их междоусобия, в полном равнодушии, кто бы ни владел нами, лях ли, швед ли, атаман ли, гетман ли, лишь бы престол папы был цел и позолочен. Бог избавил нас от папства, которое подле училищ правоведения нагромоздило бы страшные дома пыток, звездочётов поместило бы в несветлой башне монастырской со строгим наказом держаться системы Птоломея, в обителях благословляло бы вести тощие летописи, тогда как Вики и Гердеры примечали бы шествие Бога среди человеческого рода и познавали бы законы его Провидения. Бог избавил нас от папства, которое сельское хозяйство соединило бы с правилами монастырского пощения и покаяния, так что земля наша плакала бы по ячменю и по пшенице. Бог избавил нас от папства, которое в катехизисе оболгало бы Духа Св., исходящего от Отца, заслуги Христовы, вечерю Господню, и рай, и ад.

Собор, признавая власть царя божественного и благоговея в нём пред Духом Св., сообщающим ему свои дары через миропомазание, справедливо почитал его таким лицом, которое будучи законом одушевлённым, само выше всех человеческих законов и властно преобразовывать свой народ, т. е. возводить его от суеверия к истинной вере, от невежества к просвещению, от пороков к добродетелям, от неудобств жизни к удобствам её, от степной и лесной глуши к всемирной славе. Бог в царе есть то же, что свет и теплота в солнце; а царь в Боге есть то же, что тяжесть в тёплом свете, которой сей повсюду распространяется, всё животворя. Благодать Св. Духа в царе есть совокупность благочестия и страха Божия, мудрости и ведения, правды и милости, миролюбия и мужества; а царь в Духе Св. есть приложение сей благодати к народу, вверенному его управлению. Состоя в таком живом и тесном союзе с живым Богом, он имеет право и долг совершенствовать своих подданных. Посему противиться его действиям значит противиться самому Богу и безумно преграждать течение живоносного источника, дабы поля и нивы обратились в бесплодные и дикие пустыни. Спослушествовать же его воле и верно и усердно исполнять его веление – значит покоряться самому Провидению Божию. Сие Провидение есть сохранение, развитие и усовершение существ разумно-нравственных; следовательно, и царское управление, как сила сего Провидения, имеет в предмете целость, преобразование и возведение народа на высшие степени духовной велелепоты, с которой неразрывно благоденствие, какое только возможно на земле. В ясном сознании такого высокого достоинства и такого священного права и долга помазанника Божия собор благословил у нас начало гражданских преобразований и с радостью взирал на мудрые предначертания и общеполезные предприятия государя Алексея Михаиловича, предчувствуя величие российского народа и его назначение быть грозой агарян. Итак, вот откуда произникла наша сила и слава, из собора! Вот откуда вышел Пётр Великий, от персей св. матери церкви!

Собор постановил общее правило: «Царь преобладает в делах гражданских, а патриарх в духовных, дабы церковный порядок остался неприкосновенен и неизменен во веки». Выслушавшим сие правило естественно было подумать и спросить: как оно может быть исполнено? Где оканчиваются дела гражданские и начинаются духовные? Что согласно, и что не совместно с порядком церковным? Так и случилось. Два наши архиерея, стоявшие в челе левого лика, сделали приложение сего правила к опыту и изложили свои мысли об этом предмете в прошении, тайно поданном патриархам.

Они писали, что государь, преобладающий в делах гражданских, нарушает чин церковный, обращаясь приветливее с пресвитерами и дьячками, нежели с патриархом и архиереями, у себя в доме. Но правы ли они? Дворец помазанника Божия есть дом священный и первый по храму Господню. В нём непрерывность высоких помыслов о благе народа и непрестанное горение любви к нему соответствуют непреложности догматов церкви; и все мы вправе ожидать и видеть вековечную неизменчивость такого духа в царственной семье. Но неосновательно и несправедливо требовать всегдашнего однообразия в наружных приёмах царей, тем более что даже в храме, где, по-видимому, всё должно быть неизменно, совершались надобные и приличные перемены, например, оставлено взаимное целование верующих. Почему бы архиерею приличны были одни и те же почести, как в храме Божием, где поётся аллилуия, так и во дворце царском, где слышится: гром победы раздавайся? Потому что он прикасается к страшным тайнам? Но по совершении тайнодействия он не такой же ли тленный грешник, как и все прочие, если сквозь него не просиявает свет фаворский? Потому что он по рукоположению исполнился Духа Святого? Но не до́лжно ли ему вспомнить у порога царского жилища, что он носит благодать в сосуде скудельном, и что пастыреначальник был кроток и смирен сердцем? Не довольно ли торжественных выходов его в храме под сенью рипид и в облаках фимиама? Для чего ещё желать величия придворного, или пышного поезда по городу под сенью копий? Подобный поезд в Солуне или Царьграде есть ли такой образцовый и поучительный обряд, которому надобно подражать непременно и в Москве? Или такой местный обычай, который у нас может быть оставлен без исполнения, подобно тому, как не исполняется предписание греческого устава есть в посты финики и смоквы, потому что у нас водятся только веники и свёкла? Истинное величие архиерея состоит не в наружном великолепии и не в мирских суетных почестях, а в высоте духа боголюбивого, человеколюбивого, добролюбивого и кроткого и в преданности и верности царю, отечеству и церкви. Итак, ежели царь, сей помазанник Божий, приветствует его стоя или сидя, целует его руку, или даёт ему целовать свою, этого не должен примечать служитель Духа Св. И преемник апостолов, которые мудрствовали горняя, а не земная, и вещали: Бога бойтеся, царя чтите; тем менее завидовать дьячкам, когда бы эта меньшая братия удостоилась какой-либо особой милости царя, дабы никто не думал и не говорил, что тонкая ржа зависти поедает и преосвященные сердца. Скажут: дело не о дьячках, а о том, что новые обычаи при дворе предвещают новые перемены в обществе, подобно тому, как новые обряды в церкви бывают предтечами новых догматов. А на что бы могло намекать кажущееся предпочтение пресвитера епископу во дворце Алексея Михайловича? На уничтожение патриаршества? Но ежели об этом помышляли при дворе, то почему в храме думали, что наша церковь может быть управляема только патриархом, а не синодом, например, или митрополитом по-прежнему? На введение у нас пресвитерианского лютеранства? Но стремление к такой новости не выразили сами челобитчики в своём прошении к патриархам и, без всякого сомнения, не предполагали его ни в государе, который на Руси и на Востоке действовал по духу и правилам православного вероисповедания, ни в боярах, которых Никон подозревал в наклонности скорее к латинству, чем к лютеранству. Итак, одно самолюбие и кичливый дух западный искушали Павла Крутицкого и Илариона Рязанского, заставляя их видеть унижение архиерейского сана там, где всего менее думали об этом. Они забыли, что в православной иерархии состоят только смиренные отцы и учители, духовных же вельмож в ней нет, и что нашему архиерею придаётся величие не блеском придворным, а сиянием благодати окрест главы его умной.

Сии головщики левого лика жаловались на возвышение некоторых игуменов в нашей иерархии волей государя и неблагоприятным оком смотрели на их самостоятельность. А восточные святители даже не удостоили их ответом на эту жалобу, и справедливо. Ибо левому лику надлежало помнить пример св. горы Афонской, где прот и игумен лавры св. Афанасия получали мантии и посохи не от патриархов, а от царей, Богом венчанных, и где все главные монастыри были царские. Левому лику надлежало рассудить, что уделение некоторым духовным лицам не только ставропигиальных прав, но и непосредственной зависимости от верховной власти есть постановление мудрое и необходимое для предостережения архиереев от злоупотреблений, и преимущественно для сохранения православия в случае их шатания или изменения веры; и потому оно испокон веков признаваемо было надобным в порядке церковного управления. Пред таким предвидением общей пользы – что значит расчёт чьего-либо самолюбия и сановности? Ничего не значит, думаем. Уравновешение разных сил есть начало всякой жизни и правильного её развития. Вселенная существует уравновешением её сил. Тело наше живёт подобным же образом. Душа наша становится совершеннее при восстановлении равнодействия всех её сил. Тот же закон и для церкви. Приход, староста и священник, христоименитый народ, пресвитерство и епископ, епископы, ставропигиальное духовенство и патриарх, синод при патриархе и в этом синоде лучезарное духовенство царя, яко представителя и стража св. веры народа, суть живые силы, кои сопроникаясь, ограничиваясь и сопоставляясь, совершают домостроительство церкви крепко, стройно и велелепно.

Головщики левого лика почитали противным порядку церковному вмешательство царя в избрание и назначение епископов. А восточные святители отвечали им, что в этом случае главным образом действует синод, и что он пользуется посредничеством царя благоверного, получившего помазание от Духа Св. в церкви же, дабы он любил её, хранил права её и защищал её. Такой ответ показывает в них знание строительства православной церкви и светлый верный взгляд на священные права благоверного государя в отношении к ней. Сия церковь есть союз право верующих в Господа Иисуса Христа, любящих Его и друг друга и грядущих в царство небесное, по благоволению Бога Отца, содействием Св. Духа, под руководством епископов. Она устроена, как небо. Это одно, и она одна. В небе все разные звёзды существуют силой Божией и плавают в одном светозарном туке; и в церкви все верующие, при всей разности их племенных и духовных качеств, свободно движутся в одном триедином Божестве и живут Его благодатью. Там планеты вращаются около солнц, которые они не сами себе создали, а от Бога получили; и здесь христианские семейства сосредоточиваются около епископов, которых сам Дух Св. поставляет им по их сердцу и молитвам. Там все солнечные миры по одному закону любви дружатся, сопритягаются, соограничиваются, ссужают друг друга светом и теплотой; и здесь все епископские области по тому же закону состоят в тесной и благотворной связи между собой. Во всех их одна вера, надежда, любовь, одно тайнодействие, одно нераздельное епископствование, потому что у всех епископов одна и та же паства, и потому что каждый из них отвечает за всю её пред Богом²²⁷. Всем епископиям общи благодеяния и прещения Божии, опасности, беды, враги, общи и средства к взаимному поддержанию, как то: письма, посланники, соборы, молитвы, вспоможения и покровительство верховной власти. Святая жизнь одного христианина служит назиданием всем прочим. Златоречие одного святителя просвещает миллионы душ. Христианские восторги одного сладкопевца передаются от конца до конца вселенной. Нерукотворный образ почитается во всех храмах. Когда какая христианская область лишается своего пастыря волей Божьей, тогда по причине кафолического единства и по требованию единого и нераздельного пастырствования собор епископов сперва на время поручает осиротевших христиан ближайшему владыке святому, и они принимают его беспрекословно, зная, что сия масличная ветвь простёрта к ним от одной плодоносной маслины Христовой, и что елей её такой же, какой и во всех прочих ветвях; потом дарует им постоянного отца, избрав его или по их указанию, или по своему желанию, это всё равно у кафоликов, и посвятив его с участием молитв о нём или их самих, или других в ином месте, и это всё равно у кафоликов. Ибо в единой и нераздельной кафолической церкви нашей себялюбия нет, своенравия нет, отщепенства нет. По духу, преданию и обычаю сей церкви не одни епископы избирают нового собрата и сослужителя, а и те христианские общества, которых они представляют в синоде. Ибо кафолического епископа никак нельзя отделить от его паствы, подобно тому, как невозможно вообразить живого человека в виде одной головы без тела. Он пред Богом в храме, в келье, в крестном ходу, в синоде, пред лицом царя, везде он есть средоточие, связь, знамение, выражение, голос, луч веры и любви того общества христианского, которое от Духа Св. вручено его попечению и управлению по уставу царствия Божия. В нём сие общество сетует об осиротении другого братнего общества по смерти его владыки святого; его устами оно подаёт голос при избрании для него нового отца; в нём и с ним оно призывает Духа Св. на избранного; и сей Дух истины и любви снисходит на него не потому только, что два или три епископа молятся о нём, но и потому, что многие верующие, люди Божии, други Божии, призывают его тепле; иначе, в случае недостоинства или маловерия, рукополагающих благодать не сошла бы на главу рукополагаемого. Одна сила единоверия, единолюбия, единомолитвия пастырей и паств, одна эта сила, как живое общее движение, сотрясение, гремение и молниеносное блистание душ, свободно движущихся в Божестве, прикасается к Богочеловеку и через него к Духу Св. и к Богу Отцу и сим прикосновением извлекает лучи благодати. Итак, когда говорится, что синод избирает и посвящает нового архиерея, – всяк разумей, что в этом сугубом священнодействии участвуют и весьма многие верующие лично и представительно в особах своих архипастырей. От века не слыхано, чтобы какого епископа назначили и посвятили в дремучем лесу или в безвестной пещере какой без свидетелей и без общих молитв христиан. Право участия их в сем Божием деле неоспоримо. Сто двадцать верующих в воскресшего Господа вместе с апостолами избрали Матфея на место Иуды предателя. История церкви свидетельствует, что христоименитый народ нередко по вдохновению предузнавал своих пастырей в таких мужах, которые ещё не были крещены, или которых он в первый раз увидел. Язычника Амвросия некий отрок в собрании провозгласил епископом Медиолана; и клир и народ избрали его и не ошиблись в своём выборе. В Антиохию, некогда лишившуюся своего патриарха во время пагубного землетрясения, прислан был царём Иустинианом I Ефрем для восстановления сего града Божия; тамошние христиане предузнали в нём своего доброго пастыря, и он был точно таков. Правила св. апостол и вселенских соборов хотя и гласят: «Аще который епископ, употребив мирских начальников, через них получит епископскую власть в церкви, да будет низложен и отлучён. Имеющий произвестися в епископа должен быть избираем от епископов»; но сими правилами осуждается только пронырство и насилие местного начальства в святом деле, которое должно быть совершенно свободно, и отнюдь не устраняется участие в нём христоименитого народа. Ибо, почему в сих правилах к словам «употребив мирских начальников» не прибавлено: употребив и посредство прихожан? Потому что благочиние церкви со времени апостолов допускало сих последних к избранию епископов лично и представительно в особах святителей Христовых. Известно, что всякий раз, как посвящают кого в архиерея, христоименитый народ после мира возглашает «аксиос», т. е. достоин. Почему же и для чего он это делает? Потому что имеет на то право по преданию св. церкви и для того, чтобы засвидетельствовать торжественно, что он не знает никакого порока и преступления за посвящаемым²²⁸. В противном случае он обязан возгласить «анаксиос», т. е. недостоин; и рукоположение должно быть прекращено немедленно для строжайшего исследования: справедливо или несправедливо оглаголан рукополагаемый? Всё это верно и истинно. Но по какому праву приобщается к избранию епископов государь, заведующий делами гражданскими? Господи помилуй! Что за вопрос? Что за дьявольское наваждение? Да кто такой государь, рождённый, возрождённый, воспитанный, возмужавший под сенью Креста Господня и препитанный телом и кровью его? Он есть первенец кафолической церкви, первый христианин, первый прихожанин во всех церквах, какие только находятся в его царстве. Итак, его право на избрание епископов заключается в его членовном и повсеместном единении с церковью. Отрок Медиоланский, пришедший с родителями своими на выбор епископа, провозгласил имя Амвросия: царь ли, сей отрок Божий, не властен произнести имя Софонии или кого другого? Его приспешникам (адъютантам), советникам, боярам, людям торговым, приказным и учёным, честным казакам и ремесленникам позволительно при избрании и посвящении архиерея вторить клиру «аксиос», и ему ли нельзя подтвердить голос синода? Да кто сей муж, краснейший добротой паче всех сынов человеческих? Он есть помазанник Божий, т. е. причастник даров Духа Святого наравне с епископами; следовательно, он есть соепископ и потому участвует в синодальном назначении архиереев. Мысль о соепископстве благоверного государя не моя, или точнее сказать, моя, но досталась мне по наследию с едва запамятных времён от первобытных кафолических христиан, которых я брат о Господе. Когда св. отцы и владыки собрались в Никее из всех мест, где только чтилось имя Христово, и когда после десяти гонений на церковь Божию увиделись все вместе в присутствии императора, который хотя ещё не был крещён, но сердцем веровал в Спасителя и устами исповедовал Его Сыном Божиим, и рассказали друг другу о страданиях, твёрдости и победе мучеников и об укреплении их небесными откровениями, видениями и соучастием братий по вере; когда они поведали друг другу и о совершившейся в обществе перемене образа жизни и когда изумились, осязав единство церкви, находящейся во всей вселенной: тогда они, став великими от этого единства и от этой чрезвычайной силы веры и любви, сделались способными понять и Божественное величие Иисуса Христа и как в себе самих, так и в событиях церкви увидели ясно, что сей Иисус, именем которого древняя мимо идоша и быша вся нова, есть истинный Бог, и торжественно исповедали его Божество, и почти только этот догмат исповедали в соборе, где в первый раз все верующие соединились в лице сих пастырей. Тогда же и в царе Константине сии богоносные отцы узнали мужа Божия, друга церкви, апостола человечества, с восторгом видели его среди своего сонма и с радостью слушали его слово о миролюбии, единомыслии, единоверии и братолюбии всемирном. Тогда же в первый раз сказано было, что царь есть епископ-назиратель внешних дел церкви (ἐπίσκοπος τῶν ἔξω τῆς ἐκκλησίας), блюститель её благочиния, порядка, прав, благоденствия. С тех пор кафолическая церковь почитала священными все соепископские права благоверных царей, например право призывать архипастырей на соборы и обнародовать и приводить в исполнение постановления их, право избирать епископов и патриархов, право переименовывать епископии в митрополии и даже присваивать некоторым из них самоглавенство (αὐτοκεφάλιον). По силе таких прав древние цари назывались и писались в судебных делах святыми (ἄγιοι), носили саккос, входя во храм благословляли народ крестом при пении клира «Исполла эти деспота», вносили в алтарь хлеб и вино для евхаристии и на монетах, на грамотах, в книгах, на иконах и стенах церковных рисовались в золотых венцах, как святители Христовы. Впоследствии некоторые из сих обычаев были оставлены, но по их доброй воле и смирению. Итак, повторяем, что государь имеет право избирать архиереев, как благоверный христианин и как помазанник Господень, соепископ. Кроме сего в этом случае он действует и как представитель всего христоименитого народа и страж его веры святой, не по недоверчивости к епископам, а по такой отеческой предусмотрительности, по какой родители выбирают наилучшего пестуна или наставника для своих детей; действует с той ревностью к спасению народа Божия и с той прозорливостью, кои не допускают волков в стадо Христово и поручают оное пастырям добрым. Кто утверждает избрание епископа, тот есть не лишний, а законный член в союзе верующих. У него есть там дело, и дело важное. Сознание же права действовать в церкви на пользу общую, вместе с сознанием и ответственности пред Богом за действия, с одной стороны поддерживает любовь к церкви и ревность к её благу, а с другой побуждает к осторожности в выборе такого лица, каков епископ. Благоверный государь может участвовать в сем деле двояким образом: назначая только митрополитов и предоставляя им одним избрание всех прочих епископов, или утверждая назначение каждого порознь архиерея, смотря по тому, какое начало церковного управления принято, начало ли сосредоточенности, или несосредоточенности дел; т. е. все ли вообще дела исходят от одной верховной власти, главные и неглавные, или только первые, а остальные зависят от низшего начальства. В церкви греческой, в которой царь избирает только патриарха, а митрополиты епископов, было в действии второе начало, а в российской первое: каковая разность, при строжайшем догматическом единстве обеих церквей, показывает в ней гармонию благодати Божией и природы человеческой, я разумею, сообщение единых догматов единой кафолической церкви Духом Святым через вдохновение отцов для неизменного и непреложного сохранения их и свободу каждой частной церкви управляться по разным началам в разные времена, например, поступать или по всей точности правил, или по снисхождению²²⁹ (κατ’ ἀκρίβειαν ἢ κατ’ οἰκονομίαν), сосредоточивать все дела или не все (centralisation, décentralisation). Без этой свободы церковь христианская никак не могла бы быть повсеместной. Ибо есть народы, которым прилично и вожделенно верховное управление, не всё сосредоточивающее в себе самом, и есть народы, для которых потребна и любезна верховная власть, занимающаяся всеми, большими и малыми делами. Сию свободу управления частных церквей по разным началам оставил неприкосновенной Дух Святой, дабы дать понять, что всемогущество Его не уничтожает свободы человеческой, как прилив солнечного света не останавливает свободного движения глаза, как растительная сила в дереве не сковывает свободного трепетания листьев. Сию свободу постигали и почитали священной восточные иерархи, судившие Никона, и потому, несмотря на то, что у них в четырёх независимых патриархатах дела не сосредоточены, у нас благословили сосредоточенность их, и тем дали российскому православному народу величайшую силу и подмогу к развитию и совершенствованию его стройному и благонравному под строгим надзором и попечением одной отеческой власти. Их высокий и глубокий, светлый и верный взгляд на домостроительство православной церкви и на отношения к ней царей показывает в них образчик священствования не без философии и привлекает к ним благоговение и благодарность россиянина, отвлекая его внимание от таких односторонних и близоруких мужей, каковы Павел Крутицкий и Иларион Рязанский и многие, им подобные.

Сии головщики левого лика охуждали перемещение архиереев из епархии в епархию через посредство царской власти. А восточные первосвятители даже не удостоили их ответом на такое злоречие. Так и следовало поступить с ними. Ибо правилами св. соборов запрещено своевольное перехождение епископа в другую епархию, а не перемещение его с согласия синода и царей. Ἡ μετάβασις κεκώλοται, οὐ μὴν ἡ μετάθεσις, migratio, non translatio. История вселенской церкви представляет великое множество примеров подобного перемещения. Так, св. Наркисс, патриарх иерусалимский, сделал своим преемником св. Александра, епископа Флавиады; св. Мелетий с кафедры севастийской в Армении перемещён был в Антиохию на престол патриарший; великий отец и светильник Григорий Богослов сперва был епископом сасимским, потом назианзинским, после же, во время второго вселенского собора, с согласия царя Феодосия Великого, Далмата, папы римского, и всех прочих патриархов, получил кафедру константинопольскую; при царе Феодосии Младшем великий Прокл, епископ кизический, возведён был на ту же кафедру с согласия Келестина папы римского, Кирилла Александрийского и Иоанна Антиохийского; в царствование Константина Погоната, когда агаряне овладели Кипром, независимый архиепископ сего острова удалился оттуда и получил в управление кизическую митрополию со всеми её епископиями; при царице Ирине во время седьмого вселенского собора митрополит солунский единодушно отцами назначен был на александрийскую патриаршую кафедру; в дни царя Василия Македонянина Василий, митрополит острова Крита, переведён был в Солунь цареградским патриархом Игнатием; при государе Льве Мудром и патриархе Фотии Иоанна епископа ваимского назначили патриархом александрийским; блаженной памяти царь Никифор Фока представил цареградскому собору флавиадского епископа Евстафия на кафедру Антиохии великой, и собор послал его туда. Довольно и сих примеров. Не исчисляем все прочие и считаем не излишним примолвить, что такие перемещения архиереев допущены в кафолической церкви основательно. К сему привело живое и ясное сознание жизненной связи всех христиан с Богочеловеком, как членов тела с главой. Все они сопроницаются, живут и действуют просветительной и освятительной благодатью Сына Божия и Духа Святого. Эта живая сила есть жизнь душ, а епископ есть только приемник и проводник её. Поскольку же она вездесуща, то всё равно, где бы он ни сообщал её им, в Костроме ли и потом в Тифлисе; всё равно, где бы он ни совершал евхаристию, в Камчатке ли и потом в Киеве, лишь бы чист был, как луч солнца, и пламенной верой касался бы Богочеловека и через него Бога Отца и Духа Святого. Ибо собственно не он спасает людей, а триединый Бог, везде сый и вся исполняяй. Свет не в очах, а в солнце. Где ни раскрой их, везде увидишь его. Подними их вверх, опусти их вниз, поведи их на восток, обрати их на запад; всюду озаришься его светом, лишь бы очи были здоровы. Так, куда ни пошли епископов, везде они одно и то же, именно, прозоры света истины и преподатели благодати спасительной. Одна церковь Христова, одна паства Христова, одно пастырствование Христово; следовательно, каждый пастырь должен водить на злачные пажити всякую часть многочисленнейшего стада Христова, какая только будет поручена ему. А поскольку все они имеют дарования не в одинаковой мере, одни больше, другие меньше, и поскольку духовные потребности христиан и даже нехристиан в разных местах жительства их также неодинаковы, а никто кроме верховной власти лучше не знает то и другое: посему сочетание разных дарований с разными потребностями есть дело сей власти, и дело премудрое и преполезное. В надобности и пользе сего сочетания кроется право – как водружать новые кафедры архиерейские, так и перемещать епископов из одной епархии в другую.

Головщики левого лика, видя некоторое ограничение духовной власти в управлении монастырскими имениями, опасались в будущем потери оных. А восточные святители успокаивали их, поставляя на вид великодушие и приверженность к церкви благоверного царя и преемника его. Но чему надлежало быть, то совершилось. Искоренена величайшая неправда в обществе, какова обогащение монахов, отрёкшихся от всех благ мира и давших Богу обет произвольной нищеты и нестяжательности, обогащение ещё тягостное для государства по причине невзимания податей с полей и угодий церковных. Освобождены люди, кающиеся от купли, продажи и всяких попечений, сует, соблазнов и грехов хозяйства, им неподобающих, и обращены к свойственным им подвигам воздержания, трезвения, целомудрия, безмолвия, богомыслия, непрестанной молитвы и к трудам храмовым и келейным. Возвеличены сии подвиги тем, что оставлены без вознаграждения благами земли. Продолжено давно начавшееся постепенное уменьшение и скончание монашества, как установления в церкви временного и переходного. И приняты верховной властью монастырские имения, как выморочные, после явного окостенения тех сил монашества, которыми оно прежде жило и приносило пользу христианским народам. Сею властью учреждены богоугодные заведения несравненно лучше тех, какие были при монастырях, и в числе гораздо большем; вместо обителей, где были не апокалипсические старцы и животные, умножены боголюбезнейшие епископии, в которых превитают многоочитые херувимы, толпы чернецов; гонимых дьяволом от монастыря до монастыря в лохмотьях наружных и внутренних; уменьшены и учреждены благовестники Евангелия языкам, седящим во тьме и сени смертней, и просвещённые наставники в вере и благочестии. Итак, церковь наша не только не потерпела никакого ущерба от того, что верховная власть приняла в своё распоряжение имения монастырей, осуждённые Богом на запустение, но ещё приобрела много духовных выгод и приобретёт гораздо более, когда не овцы Христовы будут искать в монастырях пастырей и наставников и вместо их находить невежд и свинопасов, а многочисленнейшие богомудрые архипастыри будут посещать их весьма часто, предлагать им слово жизни и спасения и упоевать их струями благодати Божией под сенью алтарей, воздвигнутых в каждом селе и в каждой деревне, и в присутствии иереев седовласых, у которых румянец в ланитах свидетельствует о победе их над страстями и о гармонии благодати и природы, а не о том, что они частенько бывают в Кане Галилейской.

Примечание. Монашество появилось не в самом начале христианства, а довольно поздно и ещё позднее утверждено было законами, как установление церковное (institution), потому что оно не для всех необходимо, и не всякий, вступающий в оное, может понести сие иго. Господь Иисус Христос, по слову небоявителя Павла, дал церкви пастырей и учителей к совершению святых, в дело служения, дóндеже достигнем вси в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:11–14); но не поставил ни игуменов, ни архимандритов особо для некоторых набожных людей. В его советах о произвольной нищете и девственности заключается вообще указание высшего совершенства духовного на пользу общую и отнюдь не установление жития затворнического, или столпного, или пещерного, или скитского, либо пустынного. Посему эти советы были исполняемы под кровом семейным и в обществе христианском. Екатерина и Пульхерия пребывали девственницами в своих царских палатах. О царе Феодосии Великом монашеское предание гласит, что он не брал ни одной полушки из общественной казны на свой стол и питался тайными трудами рук своих. Богодухновенные апостолы учредили разряд престарелых вдовиц диаконисс для служения женскому полу при тайнодействиях, а не монастырь девичий. Уже впоследствии с этими старицами стали жить некоторые девицы сирые, или убогие, или выкупленные из плена, или избравшие тихое и непорочное житие, но под строгим надзором и попечением епископов. В первенствующей церкви осуществление и выражение святых чувствований и стремлений к чистоте сердца предоставлено было полной свободе каждого верующего и не подведено под уставные правила. Постился ли кто для укрощения тела или, сетуя о страданиях Иисуса Христа; воздерживался ли кто от второго брака по набожным побуждениям; вступал ли кто в супружество и по согласию супруги не разделял с нею ложа; оставался ли кто в состоянии девственности; продавал ли кто своё имение в пользу церкви и питался трудами рук своих; всякий делал то или другое в тайне лица Божия и св. церкви, оставаясь в своём месте и в своём звании. Никто из таких подвижников не смел обращать свой образ жизни и спасения в общий для всех закон, как то делали еретики, например маркиониты, монтанисты. Ибо собор епископов почитал это противным духу Евангелия и пресекал правилами²³⁰. Свободное подвижничество (ἄσκησις) первых христиан было предтечей уставного монашества, которое явилось уже в начале четвёртого века по Р. X. в Египте и оттуда распространилось по всему белому свету. Церковь приняла оное в число своих установлений, благословив тройственный обет девственности, послушания и нестяжательности. Первые святые учредители монашества строго смотрели за исполнением сего обета и отнюдь не позволяли приобретать недвижимые собственности ни инокам, ни обителям. Но они же, например, Пахомий Великий, авва Исихирион и с ним многие св. отцы предчувствовали и предвидели постепенное ослабление, превращение и уничтожение чина монашеского. Св. Иоанн Златоустый молил Бога, чтобы «миновалась надобность в монастырях, и водворилось бы в мире добродетельное житие»: стало быть, он почитал монашество установлением временным и переходным, как бы мостом, переводящим от гибельного язычества к спасительному христианству. Св. авва Моисей Мурин пророчествовал, что «в последние дни седьмого века иночество расстроится всецело, так что иноки будут шататься в шумном мире, как люди тёмные, бесполезные, ленивые, нимало не радящие о добродетели и преданные всем страстям. Ибо где обжёгся сатана, там он произведёт пожар; где его победили, там и он победит; где умножалась правда, там увеличится и грех. Иссохнет благочестие монахов, бродящих по городам и деревням и упражняющихся в пьянстве, объедении и сладострастии. И будут в те времена между ними ненависть и убийство, споры и брани, и тяжбы в киновиях и лаврах от злости каждого на ближнего» и пр. и пр. Буквально исполнилось предчувствие и проречение св. отцов о судьбе монашества! ибо на Востоке более развалин монастырских, нежели монахов, да и те точно таковы, какими описал их авва Моисей, т. е. смердящие трупы, которых богатые достояния поедают мусульмане, а на Западе известно, что сделано с иноками: в Португалии и Испании, где не было написано ни одной строки философской, и во Франции их нет; в Италии они едва дышат; Германия же покидает монастыри, как Екатерина Бора, и женится на новом Лютере, на сомнении. Что касается до России, то Богу и архиереям известно, каковы у нас чернецы. А из Нового Света целые сонмы проповедников и их жён выходят благовествовать Евангелие языкам, не ведущим Господа. Монашество отцвело, выдохлось и сгнило. Это не я говорю: вместо меня говорят события и в них сам Бог. Правосудное приражение верховных властей к монастырям служит свидетельством той истины, что сердца царей в руце Бога, который назначил монашеству благотворную цель (например: искоренение язычества, таившегося в пещерах около могил, и в семействах вельмож, и в их деревнях, проповедание Евангелия, переводы Св. Писания на многие языки и пр.), но вместе положил ему и предел и конец в своё время, по исполнении заданного ему дела. Восстановить его так же невозможно, как вывести Иуду из ада и вновь поставить его апостолом. Угобжать же монастыри богатыми угодьями значило бы развращать их, участвовать в их пороках и противиться воле Божией, обрёкшей их запустению устами мужей святых. В наше и последующее время избранные девы и жёны, юноши и мужи призываются Богом служить человечеству в детских приютах, в больницах, в рудокопнях, в темницах, в училищах, в странствиях ради насаждения веры евангельской там, где её нет, призываются без пожизненных обетов самоотвержения в одеяниях светлых и с душами чистыми и пламенно ревностными к добру, дабы свежие силы постоянно сменяли силы утомившиеся, и дабы высокое служение человечеству не было оскверняемо ни вялостью, ни смесью добра и зла, ни непрестанным колебанием между пороком и добродетелью, между грехом и покаянием, между праздностью и кое-каким келейным трудом. В наше и последующее время многочисленнейшие епископы и пресвитеры из лучших семейств должны поступать на служение церкви, дабы при наилучшем воспитании, сильных родственных связях и пособиях верховной власти сохранить и распространить истинную веру и иметь благотворное влияние на общество посредством глубокого и обширного ве́дения (γνῶσις), красноречия и такого подвижнического жития (ἄσκησις), в котором видны гармония благодати природы, благочестие и любомудрие, выспренняя созерцательность и неутомимая деятельность, цветение духа и тела, союз ума и красоты, и в котором ощущается райское благовоние семейных добродетелей.

Пастырь газян в тайном ответе своём на тайное прошение наших архиереев, между прочим, написал: «имя Алексий значит помощник... преемник его будет царём и вместе иереем, имея род смешанный подобно Мессии Христу... будет провозглашён новым Константином, царём и вместе архиереем... желал бы я сообщить это вслух всем, но навык хранить тайну царя»... Боже мой! что это? манна? жезл Ааронов прозябший? пророчество? видение? голос с неба в тереме царском, предвозвещающий, что по времени и полвремени Соломон вместо левитов будет молиться Богу о народах, что царственный и первый семьянин будет вместе и первый священник Бога вышнего? Благоговею и ниц падаю пред царями, которых сердца в руце Божией, и которые под осенением св. Духа предузнают будущее невольно.

Пастырь газян два раза упомянул, что заседания собора прекращались ради неких тайных дел; но нигде в своей рукописи не только не высказал сих дел, но даже и малейшего намёка на них не сделал. Не может быть, чтобы он не знал их, будучи душой собора и двора. Если на Востоке нет других записок его о делах нашей церкви, то остаётся пожалеть о том, что тайные силы, управляющие государством и церковью, так же неуловимы для историка, как жизнь для естествоиспытателя.

Мир усопшим! Благоговение к их тайнам! А что они огласили и записали, о том продолжим рассуждение наше.

В соборе, судившем Никона, восточные святители на основании некоторых узаконений церковных и гражданских утверждали, что все мятежники и преступники против царского величества подлежат анафеме и уголовной казни. А российские архиереи, признавая их достойными такой казни, сомневались в справедливости узаконений, подвергающих вечному отлучению от Бога христиан за их политические мнения и действия. Сомнение весьма замечательное! Оно показывает, что наши иерархи не руководствовались всеми частными постановлениями и правилами Константинопольской церкви, резко отделяли веру от гражданственности и в государственном преступнике знать не хотели его политических мнений, а видели христианина, которому и в темнице и пред смертью следует преподавать утешения божественной веры, тем менее проклинать его. Однако восточные отцы из понятий о царе, как о таком лице, которого достоинство и власть освящены самим Богом, выводили правильное заключение, что мятежник против царя есть противник самого Бога и потому подлежит анафеме. Их решение и поныне имеет свою силу в нашей церкви, проклинающей известных у нас изменников и злодеев. Изменник, мятежник, злодей государственный есть человек бесноватый, ужасный, отвратительный, зловредный. Ежели он вовсе не верует в Бога, то сам себя осуждает на вечное проклятие и мучение; если же верует, но веру свою не только сопровождает добрыми делами, но ещё оскверняет её злостью, развратом, убийствами и нераскаянностью, то опять подлежит отлучению от Бога наравне с бесами, которые, по словам Св. Писания, веруют в Бога и трепещут пред Ним, однако обречены вечному мучению. По тесной связи государства с церковью мятежники вредят обоим и особенно, когда неопытных и невинных вовлекают в обман и погибель и всюду вносят огонь и меч. Если же гражданская власть вправе казнить их и тем спасать общество от бедствий, то и церковь властна отлучать их гласно от своего общения и предавать суду Божию, дабы смертные грехи таких людей не разорвали её союза с Богочеловеком. Не принесут они покаяния, пока живы, пойдут в геенну; раскаются искренно, Бог их рассудит на том свете, а злодеяния их с устранением личности всё-таки должны быть проклинаемы в память и урок всем, настоящим и будущим, поколениям. Когда церковь торжественно воспоминает и воспевает великие дела и подвиги святых своих, тогда она святит имя Божие: когда же гласно выражает своё отвращение от злодеев и от их ужасных дел, тогда подражает своему Господу, который изрекал страшные угрозы и вечное горе некоторым людям и даже целым городам. Общественная анафема есть дело весьма естественное. Некогда в одном еллинском городе сановники и их жёны изменили своему отечеству. По миновании беды общее мнение и власть придумали им вечное наказание, именно, решили ставить столпы в общественных зданиях в виде сих изменников с выражением их лиц и одеяний; каковые столпы и поныне от них называются кариатидами. Вот гражданская анафема! Вот вечное отлучение изменников от лика человечества! Оно весьма справедливо и поучительно. То же до́лжно сказать и об анафеме церковной. Она есть голос всех христиан, выражение их общего мнения, отвращение от злодеяний, вопияние в уши Господа Саваофа о вечном мучении изменникам, мятежникам и всем ужасным людям, от которых страдает общество с церковью. Измена, мятеж, убийство не могут быть оправдываемы даже и в случае их успеха, который обыкновенно бывает кратковременен. Ибо людям даны от Бога совсем другие средства к улучшению их земного бытия, именно, рассуждение, слово, общее мнение и паче всего добродетельная и святая жизнь. В любви к Богу и ближним, в сохранении заповедей Его и в небесной чистоте сердца кроется тайна усовершимости и благоденствия государств. Напрасно ищут сей тайны в чём-либо другом. Не перемена правления и законов обновляет общество, а благодатное возрождение людей. Образцом устройства всякого государства служит небо. Там один ум всё зиждет и всем управляет. Там от одного Божества изливаются свет и благодать на все чины ангельские, так что первый чин передаёт их второму, второй третьему, и так далее. Там из одного светозарного тука прекрасно образуются все видимые существа. Там всё разнообразно; звезда от звезды отлична; солнца суть князи и св. владыки, звёзды – народ; мятежников нет, ибо кометы суть таинственные гонцы Бога, разносящие Его милости и казни по вселенной. Государство и церковь, гражданин и христианин на словах или письме будто отделены друг от друга, а в жизни они одно и то же. Воин на сражении перестаёт ли быть христианином? Не веру ли святую он защищает своей гранитной грудью? Городской голова, судия, градоначальник, не Божий ли суд они деют в своих присутствиях? Министр благочестивейшего царя не есть ли умный дух, как бы в чине ангельских господств, дух богобоязненный, возвышенный, господствующий над самим собой, которого начальствование свободное, добродушное, правдивое и строгое не оскверняется никакой подлой страстью, и который, стыдясь всякого унижения себя самого, всякого рабства и искушений всякого грехопадения и будучи постоянно благороден, живёт ненасытным желанием быть всегда едино с началом и истоком всякой власти и неутомимо служить истине, правде и благу ближних, и таким, а не иным образом участвует в вечном и святом начальстве Бога и царя? Посланник Богом превознесённого, благоверного государя – не есть ли умный и лучезарный дух, как бы в чине архангелов, поставленных Богом над народами, дух, который, будучи весь сосредоточен в начале и истоке всех дел и событий и преображаясь по Его подобию, держит своих подчинённых духов невидимыми пружинами власти мудрой и прямодушной и, получая свет свыше, передаёт его тем, к кому он послан, с религиозностью, набожностью, веротерпимостью, находчивостью, благостью и вместе со степенностью, важностью и величием христианина? Не есть ли он дух, который только по силе молитвы и по мере чистоты сердца может получить от Бога дар видеть будущее и с точностью пророка Даниила предрекать высшим чинам, что будет с таким-то народом по истечении первой, и второй, и третьей, и дальних седмин? Государство и церковь, по причине вырастания всех наилучших качеств гражданина из духовных корней христианина, соединены между собой и сопроницаются взаимно точно так же, как душа и тело; и разделение их опасно. Пусть не говорят, что их можно разлучить, и что по разлучению оба они останутся целы. Нет, не останутся целы; а или церковь переменит и преобразит законодательство и управление, или законодатели и правители, забыв Бога, и будучи преданы своим страстям, разорят церковь, потушив в народах пламень веры и благочестия. Пусть не указывают на пример восточной церкви, будто отдельной от турецкого государства, ибо она в связи с ним. Она пользуется покровительством падишаха, который утверждает достоинство и права четырёх патриархов и прочих архиереев, который дозволяет им и монастырям приобретать движимые и недвижимые собственности, с условием взноса податей с них, власть которого спасла кафедру иерусалимского патриарха от неоплатных долгов тем, что приостановила дальнейшее наращение роста за них. Она вместе с прочими христианскими церквами и государствами посредством своего неодолимого единства и сильного духа и посредством разных лиц своих, служащих Порте, сильно подействовала и действует на политическое преображение самой Турции по духу и образцу государств христианских. Пусть не указывают на пример первобытной церкви, отдельной от римского государства. Ибо сия церковь уничтожила его, приготовив в своих недрах новые понятия, новые нравы и новое общество, и с четвёртого века по 1789 год давала сему обществу свои образы управления, так что её соборы образовали политические сеймы, по примеру её постоянных апокрисиариев учредились постоянные посольства, союз её епископов, переменяемых патриархом на Востоке и твердивших о западном папе, – si excommunicaturus venit excommunicatus abibit²³¹, произвёл союз архонтов и баронов, запинавших власть царскую, с установлением её самодержавия в Риме упрочилось самодержавие и во всей Европе. Со времени французской революции и в наши годы перестали признавать церковь идеалом, к которому прежде тяготели политические власти, как планеты к солнцу. Сделано даже нечто большее и горшее; например, в государственных постановлениях нет имени Бога. Но какие будут следствия сего отщепенства государства от церкви? Надобно ожидать трёх явлений. Или папа у мощей Петра и Павла скинет с себя порфиру царскую, а пастор в кирхе обличит безбожие новейшего законодательства и общества, и оба примут сторону страждущих народов; и эти народы сокрушат безбожные власти, как сосуды скудельные, и возвратится управление теократическое. Или ежели попы и пасторы и значительная часть народов уже потеряли сок и благовоние веры, определённой на вселенских соборах, то исполнится предсказание Лейбница о новом всемирном соборе, в котором уже не архиереи и пасторы, а народы устами философов, математиков, физиков и прочих учёных мужей произнесут новый символ веры и, следовательно, учредят новую церковь и новое общество по новым идеям и с новыми нравами и законами. Или совершенное отщепенство властей и народов от религии и церкви произведёт совершенное расстройство гражданского общества, и проклятие Божие ознаменуется страшными египетскими казнями и попятным поворотом безбожных племён к одичанию²³². Семена духовные, как питательные, так и смертоносные, растут столетиями, но вырастут. Логика ума и логика жизни не отразимы. Ложные и страшные посылки дадут ложные и ужасные заключения. А если так, то нам, православным россам, поставленным на страже Европы и предназначенным быть зарёй и светом для Азии, а может быть и новыми Симами и Яфетами, нам надобно жить и дышать св. верой православной, ею поверять всякую философию, а не наоборот, и с жаром и твёрдостью исповедников всюду возглашать громко, что государство и церковь суть едино существо и едина сила, что все лучшие качества и доблести гражданина вырастают из благодатных корней христианина, что всё, признаваемое нечестием и злом в храме, должно быть почитаемо тем же, и под кровом семейным, и на стогнах, и торжищах, и в судилищах городских, что злоумышление и преступление против царского величества есть смертный грех против Богом венчанного представителя и стража св. веры христианской, грех, который привлекает громы правосудия Божьего на всю церковь, грех, который может быть изглажен только всеобщим покаянием и плачем. Небоявитель ап. Павел гласно отлучил от церкви и предал сатане кровосмесника. Так же до́лжно поступать и с кровопийцами, изменниками, мятежниками и душегубцами, на основании устава царствия небесного. Сей устав гласит, что

а) всякий смертный грех уничтожает общество верующих, разрушая союз его с Богочеловеком.

б) Сие общество не иначе может быть восстановлено, как общим сокрушением, и молитвами, и покаянием того, кто учинил смертный грех.

в) Когда по силе общего сокрушения и общих молений явный грешник покается искренно, тогда общая любовь о Господе посредством епископа или пресвитера прощает его, что утверждается и на небе, и назначает ему долговременное или даже пожизненное наказание, смотря по роду греха, в видах действительного исправления (здесь кроется право верховной власти христианской миловать раскаивающихся преступников).

г) Когда же явный преступник не переменяет своего образа мыслей и ещё услаждается своим беззаконием и исторической вечной памятью, тогда общая правда верующих о Господе устами их священнослужителей отлучает его от своего сонма и предаёт его сатане, а по смерти, не предварённой раскаянием, предаёт вечному проклятию и душу его и дела его в урок всем: что утверждается и на небе. (Здесь кроется право верховной власти христианской осуждать такого преступника на пожизненное заключение или горькую работу единственно в надежде его покаяния).

д) В частых богослужебных собраниях святым чадам церкви поётся слава, которой ублажаются их добродетели и подвиги в назидание всем; а нераскаянным еретикам и злодеям провозглашается анафема в ужас всем однажды в год, дабы слух христианский не сквернился частым воспоминанием о беззакониях.

Отсюда видно, что всякий ужасный нераскаянный грешник проклинается церковью не как враг её, а как виновник её уничтожения, разрывающий союз её с Богочеловеком. Дело идёт о жизни и смерти церкви, и какой ещё? вечной. Посему и отриновение церквеубийцы делается вечное. Скажут: всё это относится к нераскаянным душегубцам, предателям, мятежникам, кровопийцам. Но следует ли казнить смертью и потом предавать анафеме, или отлучению от Бога людей, осуждённых за мнения политические, когда они во всём не отделяются от союза с церковью и даже исполняют её правила? По моему своеличному мнению, казнь смертная за какое бы то ни было преступление есть горькое несовершенство нашего законодательства или, что то же, общества. Видно, что некоторые люди уподобляются скотам несмысленным и потому закалаются. А сердце мне говорит, что вместо заклания надлежало бы держать их на привязи и стараться возобновить в них жизнь разумную и духовную, если в том успеть можно. Ибо кто не в состоянии воскресить человека, тот не должен и убивать его. Можно укротить и поразумить лютого зверя: не следует ли образумить и спасти лютого человека? Притом опытом дознано, что смертная казнь не устрашает злодеев. Что касается до политических мнений, то св. церковь, т. е. союз верующих в Господа и любящих Его и друг друга, порицает, осуждает и проклинает собственно не эти мнения, как мнения, а тиранство, т. е. тайное злоумышление и скрытную злокозненность; проклинает гордость денницы, решающуюся обратить свой образ мыслей в общее для всех постановление; проклинает честолюбие, предпринимающее переворот в обществе без воли общей; проклинает обольщение и развращение неопытных и невинных; проклинает самозванство политических пророков, которые думают, что они посланы Богом для блага человечества, а ничем кроме слёз и крови, не могут доказать того; проклинает дерзость ограниченного существа, которое готовит густую закваску, не зная, каковы будут дальнейшие последствия страшной, своеличной затеи, последствия, за кои до́лжно отвечать и пред Богом и пред человечеством; проклинает разврат ума, сердца и тела, какой обыкновенно бывает в тайных скопищах, в этих гробах, в которых живут бесноватые. Каковы же все эти грехи, которые поименованы выше? Смертные или не смертные? Разрушают они союз наш с Богочеловеком и друг с другом, или нет? Достойны они оплакивания, или нет? Заслуживают они общее отвращение и проклятие, или нет? Перестаю спрашивать и с освящённым собором православных отцов от всей души и от всего сердца и всею крепостью моею возглашаю:

Всем злоумышленникам и мятежникам анафема!

Сподвижникам и соучастникам их в восстании анафема!

Советникам и подстрекателям их анафема!

Сполчающимся с ними анафема!

Принимающим их на исповедь, тогда как они не перестают бунтовать, и прощающим их анафема!

Всем им

От лица неповинных младенцев, теряющих своих родителей во время мятежей, анафема!

От лица дев и жён, плачущих над могилами своих женихов и мужей, куда свёл их мятеж, анафема!

От лица всех званий и сословий, страждущих в годину междоусобий, анафема!

Да будут они отлучены от святой и живоначальной Троицы, да наследуют проказу Гиезия, и да успевают в делах своих так же, как и строители башни Вавилонской!

Собор, судивший Никона, на основании одного древнего чиноположения восточной церкви узаконил не перекрещивать римокатоликов, принимающих православие, а только миром помазывать, что и ныне исполняется у нас свято. Это узаконение было весьма благодетельно. Ибо дело шло о принятии поляков в ограду нашей церкви, как сие видно из современных записок антиохийского патриарха Макария. Наши архиереи хотели перекрещивать их, и тем останавливали их порыв к воссоединению с нами, приводя их к горькой думе о загробной участи их предков и родных; а собор признал их крещение действительным и тем умирил их совесть. В самом деле, сие таинство существует в римской церкви. Хотя оно совершается не во всей точности, т. е. не через погружение, а через окропление, и потому не знаменует ни спогребения, ни совоскресения крещаемого со Христом; однако действие его, т. е. возрождение души бывает по вере и по силе правильного призывания Св. Троицы. Посему перекрещивать латин нельзя. Обрядовая неточность требует снисхождения тем более, что их искреннее исповедание наших догматов, соединённое с покаянием и желанием приобщиться к Духу Св., действующему в нашей церкви, и питаться её словом и причастием есть дело важное.

Итак, собор, продолжавшийся у нас в 1666 и 1667 годах, успокоил нашу церковь, возмущённую Никоном, остановил стремление некоторых к папству, утвердил пределы власти духовной и гражданской, возвеличил самодержавие, благословил у нас начаток гражданских преобразований, предоставив нашей церкви свободу внутреннего управления, разумеется, в пределах правил вселенских соборов, впрочем, расположил её сообразоваться и с частными постановлениями и обычаями, например, Константинопольской церкви и, вообще, как в торжественных, так и в келейных заседаниях пояснил много предметов духовных и гражданских.

Восточные иерархи; участвовавшие в сем соборе, удостоились обильных щедрот государя Алексея Михайловича. За правду царствия Божия он приложил им блага своего государства. А так как эта правда вечна, то и благодарение сделалось вековечным. Преемники сего Богом превознесённого венценосца не преставали оказывать разнообразные вспоможения обуреваемой церкви восточной, сей святой, – сердобольной и смиреной матери нашей. Припомянем здесь те их вспоможения апостольской кафедре её в Александрии, какие только нам известны.

Благочестивейший государь Алексей Михайлович отменно любил александрийского патриарха Паисия и, ещё в бытность сего святителя в Москве, пожаловал, «по прошению его, монастырю святого великомученика Георгия, иже в Старом Мисире (Каире) грамоту 7177 года (1669 г.), месяца июня 5 дня, которой дозволялось игумену Герасиму с братией, и кто по нём будет, приезжать в Московское государство за милостыней в седьмой год». В тот год, месяц и день, по просьбе Паисия, дана была такая же грамота и монастырю Саввы Освященного в Александрии на имя игумена Леонтия с братией, и кто по нём будет, для приезда в Московское государство также в седьмой год. Я видел и читал обе эти подлинные грамоты. Они хранятся в Каирской патриаршей церкви в ковчеге вместе со святыми мощами²³³. Царственная милость вековечна, как нетление угодников Божиих; и их молитвами благосердые цари наши сподобятся вечного помилования.

Кроме упомянутых двух милостынных грамот патриарх Паисий ещё в Москве получил от царя богатые дары, и именно: образ Божией Матери, св. сосуды, митру, саккос, соболей на 15.000 грошей, шуб на 15.000 гр. и в монете 30.000 гр.²³⁴, как это видно из послания его к Алексею Михайловичу. Да и состоявшие при нём архимандрит Матфей и старец Софроний одарены были щедро. Подарки их патриарх употребил на выкуп митры, а деньгами и проданными соболями уплатил долги своего престола. Таким образом, щедроты российского государя поддержали апостольскую кафедру в Египте. Сердечная благодарность к нему и радость патриарха Паисия и всего духовенства и православного общества египетского умилительно выражены в их посланиях к Алексею Михайловичу и к нашему патриарху Иоасафу II. Сообщаем здесь эти послания в переводе с греческого языка в память общения египетской церкви с нашей²³⁵.

В 1676 году скончался о Господе благочестивейший государь Алексей Михайлович. Об упокоении души его молились в Александрии и Каире, в Синайской обители, которой он пожаловал милостынную грамоту в 1654 году, у гроба Господня, в монастыре св. Саввы, в Назарете, где щедротами его обновлён был храм, а митрополии пожалована милостынная грамота в 1651 году, марта 3 дня, на Афоне, в Лавре и в монастырях Иверском, Ватопедском, Есфигменском, Дионисиатском, Русском, Хиландарском, получивших также милостынные грамоты, в больнице Ватопедской, сооружённой иждивением сего приснопоминаемого царя в 1654 году²³⁶, в Халкилонском храме во имя святой всехвальной Евфимии, для которого пожалована была им также милостынная грамота²³⁷. Его престол, добродетели, благочестие и усердие к восточным церквам и монастырям наследовал порфирородный сын его Феодор. Сей государь через посланника своего при Порте дьяка Прокопия, сына Богдана Возницына, послал к александрийскому святителю Парфению два письма, из которых в одном выражал любовь свою к нему, а в другом просил прощения патриарху Никону. Парфений через посредство того же посланника отвечал его царскому величеству и препослал испрашиваемое прошение. При письмах государя Феодора Алексеевича препровождены были к сему патриарху четыре сорока соболей. Но вместо четырёх посланник выдал ему только одно сороко; о чём Парфений упомянул в письме своём²³⁸ к Иоанну и Петру Алексеевичам и к царевне Софии Алексеевне в 1684 году, мая 23 дня в следующих выражениях: «Два письма прислал к нам блаженной памяти царь Феодор Алексеевич через посла своего Прокопия Богдановича Возницына и переводчика Константина. Но эти письма в отсутствие наше получило от них другое лицо; и когда мы прибыли в Царьград, нашли их распечатанными. В них нашей мерности возвещено было, что от царской милости мы удостоились четырёх сороков соболей. Но вместо четырёх нам выдал посланник одно сороко. А цена их 220 асланов. И это горше первого! Лишиться царской милости...»

Богом венчанные преемники царя Феодора Иоанн, Пётр и София продолжали изливать свои милости на православную церковь в Египте. Вышеупомянутый патриарх Парфений в 1683 году, в мае, индикта 6-го, тремя письмами (одного содержания) умолял их царские величества пожаловать присланным от него старцам милостыню на уплату долгов апостольского престола александрийского и на починку западной стены храма в монастыре Саввы Освященного и тогда же особым письмом просил нашего патриарха Иоакима ходатайствовать пред царями о милостыне. Пособие было дано и отправлено с патриаршим архидиаконом Симеоном при царском письме. Парфений в следующем 1684 году, мая 26 уведомил царей о получении милостыни и со старческой откровенностью благодарил их. Вот выметка из послания его к ним: «Получив царственноблаголепное письмо вашего державного величества через архидиакона Симеона, мы вознесли к всемилостивому Богу благодарственные пения и мольбы о вашем благосостоянии. Сей архидиакон вручил нам также и царскую милость вашу и вместе новую милостынную грамоту с вашей царской золотой печатью. Но да будет ведомо величайшей царственности вашей, что от промедления наших людей при долгом ожидании нашем милостыни едва достало на одни путевые издержки, как их, так и наши. Однако же и за то благодарю...» Видно, его блаженству маленек показался дар царей. Но ведь у орлов много птенцов. Надобно всех их пропитать поровну. И наши орлы-цари не забывали, что кроме патриаршей церкви в Александрии и Каире есть две бедные обители, которым нужна их помощь. В 7192 (1684) году, сентября 4 дня Иоанн Алексеевич и Пётр Алексеевич на обороте грамот своего родителя, пожалованных этим обителям, изволили написать, на первой: «Пожаловали монастыря св. Георгия архимандрита Георгия с братией и указали впредь быть во всём по тому, как в грамоте отца их писано»; на второй то же самое, только на имя архимандрита Анастасия.

Как Нил течёт непрестанно и оплодотворяет Египетскую страну; так струи милости царей наших, не истощаясь, оживотворяли тамошнюю церковь православную. Предстоятели сей церкви Паисий, Парфений и по нём Герасим, как крины, палимые зноем, упоевались этими струями. Герасим в 1692 году, в январе писал к Петру Великому и к царице Наталье Кирилловне и в письмах своих желал им всех благ небесных и земных и вместе поручал их благосердию свой бедный престол²³⁹. В следующем году выдано было жалованье в его монастыри, св. Георгия и св. Саввы, как то значится на обороте грамоты царя Алексея Михайловича, данных сим обителям. «7201 (1693) года, февраля 6 от их царских величеств послано жалованья в монастырь св. Георгия собольми на 50 рублев с присланным архидиаконом патриарха и папы Герасима Симеоном, потому что из того монастыря старцев в приезде к Москве в нынешнем году не было, а бил челом архидиакон Симеон»²⁴⁰. То же самое слово в слово прописано и на грамоте монастыря Саввинского.

По отдалённости восточных церквей и монастырей от благословенного Севера и наипаче по причине войн Турции с Россией трудно, а иногда и невозможно было старцам приезжать к нам с Востока за милостыней. Посему императрица Анна Иоанновна в 1735 году, в мае месяце определила: «впредь всем восточным престолам и монастырям выдавать через каждые пять лет по 500 рублей и за сими деньгами присылать старцев, а им в дороге давать подводы и корм и содержание на месте или получать сии деньги по векселю». Сие всемилостивейшее определение сообщено было святейшим правительствующим всероссийским синодом святейшему Козме, патриарху и папе александрийскому, в 1736 году, августа 10 дня за подписями Феофана, архиепископа Новограда, Питирима, архиепископа нижегородского, Аарона, архиепископа архангелогородского и Амвросия, епископа вологодского.

По вышеупомянутым причинам александрийский патриарший престол не получал из России жалованной милостыни с 1781 года по 1834-й. Но благочестивейший государь император Николай Павлович повелел выдать ему за всё это время 7.650 руб. ассигнациями и сверх того пожаловал 20.000 рублей ассигнациями, которые составили 100.000 турецких пиастров. А с 1834 года по ныне сей престол получает определённое палестинским штатом императрицы Анны Иоанновны жалованье через каждые пять лет.

Александрийские архипастыри гораздо беднее всех прочих патриархов. Но замечательно и вместе утешительно то, что они все пособия наших христианнейших царей всегда употребляли на пользу своей паствы. В Каире устроена новая велелепая патриархия с прекрасным храмом среди двора в 1839 году. На северной, западной и южной сторонах её сооружены сплошь каменные здания, где в одно жильё, где в два и где более, для помещения патриарха и его духовенства. В владыкиных покоях нет роскоши, но есть скромное благолепие. Первый просторный покой вымощен беломраморными досками, кои дают весьма приятный в Каире холодок. Налево от него помещена опрятная столовая, а направо просторная комната синодальная, украшенная живописными ликами патриархов александрийских, Митрофана Критопула († 1653), Матфея († 1771), Феофила († 1825), Иерофея († 1845) кисти чернецов и ныне здравствующего о Господе Иерофея, которого весьма удачно нарисовал карандашом русский путешественник князь А. Салтыков. За сей комнатой по прямой лицевой линии устроены образная и книгохранилище, содержимое в порядке и чистоте. Смежно с патриархией построено народное училище для отроков в 1848 году. Это каменное здание светло и опрятно. Да и старая патриархия, находящаяся в части Каира, называемой Картурум, поддерживается, как до́лжно. Она устроена так замысловато, что я, быв в ней два раза, не мог понять её чертежа и распорядка. Она что-то вроде египетского лабиринта, висячих покоев и садов и Иосифова колодца, находящегося в крепости Каирской. Посмотришь в одно окно, видишь между двумя высочайшими стенами узкое и пустое пространство и одну дыру в небо; взглянешь в другое, тебе мечется в ясные очи вертоградец между небом и землёй. Синодальный покой, под островерхой крышей без потолка, через боковые отверстия которой проходит слабое мерцание света, тенист и прохладен. По обеим сторонам его однополотнищные двери ведут в разные клети. Храм во имя святителя и чудотворца Николая, малый и убогий, стоит отдельно от дверей патриархии, в которой перенесено много скорбей и страданий, испытано много утешений от российских венценосцев и вознесено много пламенных молитв о них к Царю царствующих. В старом Каире монастырь св. Георгия, этот приют недужных, вдов, сирот и выкупленных рабов и рабынь, благоустроен. Я опишу его в своём месте, а теперь, чтобы довершить понятие о надобной для церкви силе денег и о добром употреблении их, замечаю, что и в Александрии благосердие наших царей, как доброе семя, дало добрые плоды. О тамошней древнейшей обители св. Саввы можно сказать словами Псалмопевца: «Обновися яко орля юность её». Частица золотого руна, достающаяся александрийскому престолу из Дакии под хранением северного исполина, классически сказать, Язона, идёт на содержание народных училищ отроческих и девичьего. Слава, и честь и мир всякому, делающему доброе (Рим. 2:10) царю и святителю Господню!

Сказав о полезном употреблении денег, жалованных и жалуемых александрийскому престолу, не могу умолчать о признательности и преданности тамошнего духовенства к нашей державе. Блаженной памяти патриарх Иерофей, которого я видел в 1845 году на рубеже жизни и смерти, выражал предо мной сердечную благодарность свою к покровителю всех восточных церквей и к благотворителям апостольского престола александрийского, со слезами выражал её молитвой о них к Богу, Отцу щедрот и всякой утехи. Благодарность, окрылённая молитвой, проникает небеса и от живущего на них низводит благословение на благодетелей. Тем же молитвенным чувствованием и любовью к ним исполнено сердце и преемника его. Во все дни пребывания моего под гостеприимным кровом его из уст его лились сладкие речи о том, что александрийский престол обязан своим благосостоянием церкви российской и её благодатному первенцу. Его блаженство в избытке любви к крестнице св. равноапостольного царя Владимира обратил серебряную медаль, выбитую у нас по случаю воссоединения униатов, в панагию и носит её на священных персях своих, как в память сего великого события, так и в свидетельство молитвенного и любвеобильного общения своего с нашей церковью, свидетельство, которого он не скрывает даже перед мусульманами.

Патриарх Иерофей ежедневно беседовал со мной по закату солнца, когда отрадная прохлада вечера сменяла томительный зной дня. О многих предметах говорено было. Но не всякое слово в строку; да и не всё помнится и не всё годится для знания. Довольно записать, что поважнее и любопытнее. От его блаженства я слышал, что постройка новой патриархии с храмом стоила 450.000 пиастров (около 26.000 руб. серебром). При расчищении места под нею найдены были христианские гробы. Но кладбища тут никогда не было. Обретение этих гробов патриарх объяснил мне древним обычаем потомков Хама и Мисраима хоронить мертвецов в домах, каковой обычай продолжался до преобразователя Египта Мегмета Али, который приказал погребать все тела за городом. Тут я припомнил, что египтяне ещё до Рождества Христова не всех покойников клали в своих погребальных пещерах, а многих в виде мумий держали в домах своих. То же было и по Рождеству Христову. Св. Антоний Великий восставал против сего обычая и советовал христианам предавать покойников земле по подобию погребения Спасителя. Совет этот был принят; но всё-таки живые продолжали хоронить мёртвых при домах своих. Народы весьма долго сохраняют старые обычаи и особенно те, которые основаны на веровых понятиях²⁴¹. Коренные жители Египта, так называемые копты, христиане, неправо исповедующие одно естество в Богочеловеке, по словам патриарха, поныне одевают своих покойников в самые лучшие одежды и кладут с ними в могилу водку, курительную трубку и другие вещи. То же делали и православные в старину. При их кладбищной церкви в старом Каире недавно отрыты были древние гробы, и в них найдены постели, одеяла, деньги и разные вещи. Но блаженной памяти патриарх Иерофей то увещаниями, то духовными угрозами успел искоренить этот суеверный и ущербный обычай. Таким же образом уничтожено было им и другое языческое обыкновение, – закалять овцу после обвенчания жениха и невесты и класть её у порога их дома, так что они должны перешагнуть через эту ещё трепещущую жертву старого предрассудка. Египтяне – народ занимательный и любопытный. Не недостойно замечания их наблюдение над временем болезней. Они утверждают, что всякий повальный недуг и даже чума в Египте усиливается или ослабевает постепенно с 9 марта по 24 день июня, а с этого дня совсем прекращается, так что люди, прикасаясь к заражённым вещам, остаются невредимы. Если приписать это явление действию жара, который с июня увеличивается там в сорок степеней, то в карантинах можно очищать вещи вместо окуривания сильнейшим жаром.

О покойном патриархе Иерофее владыка поведал мне, что он был сперва Зитунийским епископом в Фессалии, где и родился в селе Клинове близ Трикалы, потом митрополитом паросским и наксосским, после никейским и наконец, возведён был на апостольский престол александрийский в 1825 году, октября 29 дня и управлял египетской церковью в течение двадцати лет. Весьма белое и красивое лицо его выражало душу светлую от веры, целомудрия и молитвенной близости к Богу. Он любил келейное уединение, и последние годы своей жизни провёл в Каирском монастыре св. Георгия в тихом безмолвии и непрестанной молитве. В его управление построены были новая патриархия с храмом, при ней народное училище и кладбищная церковь, и обновлены наёмные дома, принадлежащие патриархии. Он скончался о Господе в сентябре 1845 года и погребён в новой патриаршей церкви на правой стороне близ южного алтаря.

По смерти его нынешний владыка александрийский не вдруг сделался патриархом. Высокий сан достался ему после многих препятствий и даже страданий. И о них была у нас речь. Он поведал мне то, что я знал не вполне; а я пересказал ему то, что было неизвестно для него. По взаимному обмену речей округлились понятия о деле возведения его в сан патриарший. Вот начало и конец сего дела.

По блаженном успении папы и патриарха Иерофея клир и народ в Каире и Александрии единодушно избрали преемником ему нынешнего владыку, который тогда был великим архимандритом александрийского апостольского престола. Его каноническое избрание было угодно и Мегмету-Али паше и, подтверждённое им, сообщено было великой церкви Константинопольской. Но она сама произвольно и поспешно провозгласила патриархом александрийским кюстендильского митрополита Артемия. Тогдашний владыка вселенский Анфим и синод его, верные духовной политике цареградского патриарха Самуила²⁴², думали более о сосредоточении всех вообще дел церковных в своих руках, нежели о каноническом самоглавенстве трёх прочих патриархий, имеющих полное право избирать своих владык без участия цареградского синода, и потому отписали в Египет, что по их заботливости назначен уже на престол апостола и евангелиста Марка иерарх достойный. Когда там получено было сие известие, архимандрит Иерофeй сделался тяжко болен, у него расслабела половина тела. Мегмет-Али слышать не хотел об Артемии, а клир и народ решились отстоять своё каноническое право свободного избрания владык своих. Они составили защитительное дело и послали оное к патриархам цареградскому, антиохийскому и иерусалимскому и к всероссийскому синоду. В нём, между прочим, поставлено было на вид, что александрийские святители, со времени завоевания Константинополя турками, как и прежде, сами себе постоянно назначали преемников с согласия духовенства и христиан, за исключением одного чрезвычайного случая; так, стошестнадцатилетний Иоаким назначил своего архидиакона Сильвестра (в 1565 г.), сей – своего протосингелла Мелетия Пига (1586), этот – архимандрита своего престола Кирилла Лукариса (1603), и так далее до Герасима, скончавшегося в Египте в 1786 году. Тогда пресловутый и страшный злодействами Джеззар Хассан, паша акрский, воевал с повелителями Египта, мамлуками Ибрагимом и Муратом. Его войной воспользовался цареградский патриарх (Прокопий и возвёл на вдовствующий престол александрийский протосингелла Великой церкви Парфения (1787). Но и сей владыка оставил преемником по себе племянника своего ливийского митрополита Феофила (в 1805 г.), а на место его по просьбе египетского клира и народа прислан был в 1825 году никейский митрополит Иерофей. В переписке и переговорах время шло; неудовольствия в Египте и Константинополе продолжались; Артемий не смел явиться в Каире, где не воспоминали его в молитвах, и оставался в Царьграде; а соперник его оправлялся от болезни. Наступил 1846 год. Александрия продолжала препираться с Константинополем за церковные права свои. Тогда мне довелось быть не только свидетелем сей борьбы, но и защитником законных прав и говорить в пользу друга моего архимандрита Иерофея. В третий день февраля²⁴³ я приехал с Афона в Царьград для лечения. Преосвященный Артемий²⁴⁴, узнав о моём пребывании в Пере, прислал ко мне своего знакомца лекаря (6 марта) и через него пригласил меня пожить у него на острове Халки. Понятно было, для чего ему хотелось сблизиться со мной. Он воображал, что я имею влияние на движителей дел восточных. Утопающий хватается и за соломинку. Но соломинке ли спасти папу и патриарха на престоле, подмываемом и обуреваемом грозными волнами, стелющимися от Египта до Халки? Я отказался от приглашения под благовидным предлогом, но согласился на другое предложение посланца, повидаться с Артемием в Святогробском подворье у Фаворского архиепископа Иерофея. Посланный ушёл, а я, признаться, согрешил, подумал о себе, что если бы меня из соломинки обратили в рычаг, то я поднял бы высоко апостольские престолы на Востоке, утвердил их незыблемо и распространил бы кущу православной церкви на все четыре стороны. На другой день последовало условленное свидание. Преосвященный Артемий уговаривал меня переехать к нему в дом на Халки и там лечиться от простуды тёплыми морскими банями. Когда он сказал мне: «Я подогрею для вас море, θερμαίνω θάλασσαν», я не стерпел, улыбнулся и, шутя, в простоте сердца ответил ему: «Владыко святый! Вы теперь называетесь папой и судиею вселенной, ужели же и в самом деле вы имеете такую власть над вселенной, что и целое море подогреть можете?» Собеседник мой сперва покраснел, потом покачал головой и проговорил: «Не только над вселенной не имею никакой власти, но затрудняюсь взойти на апостольский престол самый убогий, на который призвала меня Великая церковь, и которого я не домогался. Это вам известно. Скажите же, как богослов, ваше мнение: на чьей стороне право, на нашей, или на противной?» – «Владыко святый! – отвечал я. – Богослов говорит вам не обинуясь, что как по правилам святых вселенских соборов, так и по обычаю, испокон веков утвердившемуся в Египте, александрийский первосвятитель должен быть избран на месте клиром и христоименитым народом; и ежели там уже последовало каноническое избрание кого бы то ни было, то ни здешняя Великая церковь, ни другая какая не властна отменить оного. Здесь вместо того, чтобы поспешить определением вас в Александрию, надлежало ожидать оттуда либо канонического известия об избрании нового владыки, либо прошения о назначении туда кого-либо из архиереев, подведомых вселенскому престолу. Но сделано не то, что следовало. Итак, вы назначены неправильно и потому не можете ни называться, ни подписываться александрийским патриархом. Простите, суд богослова есть строгий суд правды». – «Но правильно ли избрание египтян, когда у них нет ни одного епископа?» – возразил мне Артемий.

– Правильно, – отвечал я, – не потому, что нужда изменяет закон, а потому, что блаженной памяти патриарх Иерофей, облечённый саном архиерейским, указал египетскому клиру и народу преемника своего в архимандрите Иерофее; и все были согласны с его волей. Стало быть, при избрании сего архимандрита слышан был голос епископа.

– На антиохийскую кафедру назначают патриархов отсюда, почему бы не делать того же и с александрийской кафедрой? ещё раз вопросил маститый иерарх.

– Сколько известна мне и всем история антиохийского патриархата, – сказал я, – она свидетельствует, что здешняя Великая церковь приобщалась и приобщается к делам церкви сирийской по добровольному согласию сей последней. А в Египте не соглашаются принять архипастыря отсюда, потому что имеют в виду своего благоговейного мужа, достойного по вере и по добрым делам взойти на апостольский престол, которому он уже оказал великие заслуги в управление покойного патриарха Иерофея. Владыко святый! – продолжал я, немного возвысив голос свой, – предания и правила святой соборной и апостольской церкви православной все без исключения должны быть соблюдаемы свято, нерушимо и во всей точности. Нарушать или изменять их не только грешно, но и опасно, наипаче в наше время, когда мир усиливается сбросить с себя всякое иго Христово, иго благое и лёгкое. Вы, как вожди, как пастыри, должны служить этому грешному миру образцами строжайшего соблюдения, а не расчётливого нарушения всех преданий и заповедей святой церкви.

Я замолчал. Умолк и собеседник мой. Тем кончились наши рассуждения. Архиепископ фаворский заговорил о другом предмете. Об этом свидании с пр. Артемием я рассказал нынешнему владыке александрийскому и, увлекаемый словоохотностью в сумерки и его дружеским вниманием, присовокупил следующее обстоятельство. Когда я в другой раз прибыл с Афона в Царьград на обратном пути в Россию, а это было в двадцатые дни июля 1846 года, мне прилучилось возвращаться на пароходе от Княжеских островов в Перу (22 дня). На том же дымящем судне плыл домой знакомец мой г. Захаров, грек, русский подданный, коммерции советник, разных орденов кавалер, попечитель Купеческого училища на острове Халки, земляк и приятель вселенского владыки Анфима, христианин добрый, умный, расторопный и богатый. Когда у нас зашла речь о султанском наместнике Мегмете Али, который в это время находился в Константинополе, знакомец рассказал мне, как вселенский патриарх Анфим представлялся сему наместнику, и как его понудили ничего не говорить ему о назначенном в Александрию Артемии. Его святейшество, прибыв во дворец Мегмета Али, застал в передней комнате александрийского консула Цицини (из греков), прибывшего со знаменитым преобразователем Египта. Сей консул предупредил его, чтобы он и не думал ходатайствовать пред его светлостью о признании Артемия александрийским патриархом. «Властелин наш, промолвил Цицини, объявил нам здесь, что ежели мы изменим свой голос, поданный в пользу архимандрита Иерофея, то не переменит своего решения он». После такого предупреждения Вселенский представился правителю Египта, был принят им ласково и беседовал с ним о том и о сём, но не об Артемии. Июля 23 дня я принимал высокое благословение вселенского владыки и, желая знать, что намерена сделать Великая церковь с Артемием, завёл речь о нём. Его святейшество открыл мне, что решено заставить его подать отречение от александрийского престола и возвратить ему прежнюю Кюстендильскую епархию с правом именоваться и подписываться бывшим патриархом великого града Александрии. Рассказ мой о свидании Вселенского с Мегметом Али не был новостью для патриарха Иерофея; но разговор мой с его всесвятейшеством об Артемии был свежим для него дополнением дела, которое кончилось так, как говорили мне в Царьграде. Его блаженство поведал мне, что он посвящён был в сан архиерейский и провозглашён патриархом в неделю Самарянина в 1847 году.

В другой раз он признался мне, что посвящение его стоило 500.000 пиастров (около 28.600 руб. серебром). Из числа этой огромной суммы даны были отрёкшемуся от александрийской кафедры Артемию 200.000 пиастров (отступных), рукополагавшим его архиереям: смирнскому Афанасию 15.000 пиастров, бейрутскому Вениамину 10.000 п., севастийскому из Палестины Фаддею 10.000 п., клирикам цареградским 20.000 п., за султанский бриллиантовый знак отличия 40.000 пиастров. Вся вышеупомянутая сумма взята была в долг у богатых александрийских купцов Цицини, Тусиццы, Данастаси и других, но без роста, и уже уплачена из доходов патриархии. На вопрос мой о количестве этих доходов его блаженство отвечал, что в 1849 году из Валахии с имений монастыря Златарского получено было 1.500 голландских червонцев, из Молдавии от монастыря Ханку во имя св. пророка Илии 700 таких же червонцев; и кроме того, есть доходы с наёмных домов, принадлежащих патриархии, и с подворья, находящегося на острове Крит в иерапетрской епархии. Я весьма доволен был его признанием, потому что стараюсь понять силу денег, которая вместе с силой права и школы даёт ход всем делам человеческим, и без которой церковь ни существовать, ни действовать не может. Кстати здесь упомянуть и о том, что в конце 1848 или в начале следующего года один из богатых купцов Георгий Абет пред смертью своей завещал на народное училище в Каире 400.000 пиастров.

Позволяем себе сказать ещё несколько слов о Никоне и, именно, о предпринятом им исправлении церковных книг.

Не один русский народ, а и болгары, сербы, черногорцы, молдаване и валахи по одинаковым с нами книгам совершали богослужение и исправляли и печатали их гораздо ранее нас. Например, некто Гиорг Цьрноевык напечатал Осьмогласник (Октоих) в 1493 году при зетском митрополите Вавиле. Преосвященный митрополит ардельский (трансильванский) Геннадий напечатал Сборник, или службы святым избранным праздникам от сентября до августа, по изданию некоего Божидара, в 1580 году. Повелением и иждивением супруги валахского господаря Матфея Бессарабы княгини Елены напечатана была Цветная Триодь в 1649 году. Но ни у одного из этих славянских племён не было ни смут, ни расколов при появлении печатных книг церковных, кои непрестанно исправлялись, как это видно из предисловий их. А в России исправление таких книг было причиной несчастного разделения нашей церкви, которое продолжается доныне. Что ж бы это значило? Ужели помянутые славяне были образованнее русских в 16 и 17 веках? Нет. В предисловиях к богослужебным книгам их выражены жалобы на оскудение книг в церквах по причине страшного ига агарян. Это оскудение предполагает уменьшение числа грамотных людей. Стало быть, славяне имели полное доверие к своим пастырям? Стало быть, их духовенство умело приобрести непоколебимую преданность их? Умело повелевать общественным мнением? Умело дать им исправленные книги? Должно быть так! И в греческой церкви, подпавшей под турецкое иго, духовенство делало перемены и прибавки в церковных книгах и даже отменило всю литургию оглашенных и снова ввело её недавно. Но, несмотря на то, греки никогда не волновались и не затевали расколов, без сомнения потому, что доверяли своим пастырям, которые, быв избраны из среды народа, издавна пользовались уважением его. Отчего же у нас на Руси вышло противное? В ком вина? в народе? в боярах? в духовенстве?

Оставим других в покое и разочтёмся с русским духовенством и Никоном пред лицом церкви восточной. Никону надлежало твёрдо знать правила и учреждения этой церкви, дышать её духом и жить её жизнью. Ему по примеру её надлежало предоставлять священнические и игуменские места не мужикам и холопам или мещанам, а благородным и благовоспитанным людям из таких семейств, из коих поступили на служение церкви Василии Великие, Иоанны Златоустые, Фотии и многие другие, дабы внутренней и внешней лучезарностью светить народу ярче и греть его теплее. Ему по примеру её надлежало призывать наилучших мирян к участию в делах церковных во всех епархиях и давать им сан и права номофилаков, эндиков, референдариев, логофетов, протонотариев и проч., дабы всякое решение, всякое новое предприятие в церкви казалось народу делом не одних попов, но и прочих членов церкви, одушевляемых благодатью Божией. Одно духовенство, без поверки учения и управления его со стороны христоименитого народа, хранящего веру и предания со времени крещения своего согласно с верой и преданиями других старших церквей, может заблуждаться; например, может крестить и через обливание, перевести исповедание веры восточных патриархов тёмно, неправильно, издать такие богословские системы, из коих одни отзываются папизмом, а другие лютеранством. Русскому духовенству, по примеру восточной церкви, надлежало хранить как зеницу ока первоначальные переводы св. Писания и книг церковных, принятые народом, или, по крайней мере, вернейшие списки с них и носить их в крестных ходах, дабы народ видел и знал, что скрижали его веры целы и не повреждены. А оно не сделало этого. Ему по примеру восточной церкви надлежало сообщать христоименитому народу не одну букву, но и дух св. Писания и церковных книг. А оно не делало этого. У греков в 1641 году появилось в печати объяснение богослужебных книг археологическое, историческое и богословское. А у нас тогда едва ли кто и слышал об этом дельном сочинении. Никон громоздил и угобжал монастыри, но не учреждал училищ и даже подле себя не имел ни проповедников, ни учителей Евангелия, Апостола и Псалтири, тогда как на угнетённом Востоке слышалось слово жизни и спасения у архиерейских кафедр. Что же после этого до́лжно сказать о нём? Скажем, что он был горластый мужик.

Русское духовенство не только в век Никона, но и никогда (с придачей нашего времени) не отличалось высоким даром управления. Оно не умело воспользоваться всеми превосходными учреждениями греческой церкви и не овладевало народом так, чтобы его просвещение и нравственность были верными и рассчитанными выводами из верных посылок; я хочу сказать, естественными следствиями глубоких размышлений, обширной учёности, увлекательного слова и презрительности тех лиц, о которых сказано: «из уст иерея взыщут закона и разумения». Оно не шло впереди гибкого и восприимчивого народа русского и не давало направления ни законодательству, ни наукам, ни политике, а с палочкой, с заступом могильным и с кадилом брело позади его, не зная, как видится, что поп (ἐπόπτης) есть человек, видящий прошедшее, настоящее и будущее, знающий законы естества, слышащий шествие Бога среди народов и с Богом грядущий впереди всех на пути к совершенству временному и вечному.

Каждому попу, и наипаче большому попу, и особенно в наше время, надобно иметь небесный дар видения.

В наше время осязательны и поразительны необычайные явления и движения в человеческом роде, например:

1) владычество духа над веществом и поклонение его себе самому;

2) появление новой вселенской церкви, состоящей из учёных обществ, в которой нет ересей, потому что она признаёт одну чистую истину, выработанную многими умами;

3) разрыв между церквами и государствами;

4) необыкновенная сила соборов политическо-народных и ничтожество и даже несуществование соборов церковных;

5) духовное нашествие Нового Света на Старый Свет с огромными духовными и вещественными средствами под знамёнами Лютера, Кальвина, Социна и др.;

6) издыхание монашества;

7) дряхлость старого Рима.

Какие будут последствия этих настоящих явлений? Овладеет ли человечеством безверие? Состоится ли предвиденный Лейбницом вселенский собор, где уже не архиереи, а философы и учёные мужи будут говорить о Боге, мире и человеке? Должны ли духовные владыки равнодушно смотреть на учёные общества, подкапывающие здание Христовой церкви? или им надобно пересоздать все науки и помирить их с Библией? Поведёт ли разрыв между церквами и государствами, поведёт ли к тому, что народы утомятся недальней мудростью и лицемерием своих представителей и законодателей и опять обратятся к богоуправлению под руководством образованнейших и святейших священников Бога вышнего? Не грех ли епископам сидеть дома и пить чай с набожными старухами, тогда как надобно сходиться на соборы во имя Бога и Евангелия? Не до́лжно ли остановить духовное нашествие Америки и всюду отправить иных проповедников со средствами втрое бо́льшими? Что будет, когда падёт церковь св. Петра в Риме?

Вот современные, беспокойные вопросы! Кто ответит на них? Бог!

Четвёртый год послушания нашей духовной миссии в Иерусалиме был годом весьма тяжким для неё. Настоятель её два раза страдал жестоко, в январе и феврале, от сильного развития давнего недуга его, сосредоточенного в левой полости живота, и в июне, июле и августе от внезапного ушиба сухой кости в левой ноге, каковые страдания при глазной болезни заставили его ехать в Киев для излечения, где он и провёл осень и зиму, отправясь из св. Града в 4 день октября. Иеромонах Феофан и студенты были мучимы перемежающейся лихорадкой. От сей болезни студент Крылов часто впадал в совершенное изнеможение. Таким образом, болезни, происходившие от сырости помещения, отнимали у нашей миссии драгоценное время, которое она должна была посвящать науке.

Когда же более или менее восстановлялось здоровье наших иерусалимских тружеников, они продолжали делать своё дело.

I. Архимандрит Порфирий изложил прибытки знания, приобретённые им в прошлогоднем путешествии по Египту, Синаю и Идумее, но не все. Только первая часть их, и та недоконченная, представлена в Св. Синод; остальные же ещё не приведены в порядок и не украшены нарядным словом. Перо архимандрита, назначенное для описания коптской церкви в Египте, для составления новой, более полной летописи Синайской обители и для начертания физической картины и истории Синайского полуострова, для изображения верований и нравов бедуинов африканских, синайских и идумейских и их живописных стран, наконец, для изложения существенных понятий о зодчестве, живописи и пении греческой церкви и о догматической непреложности, свободности и кафоличестве сих трёх искусств, также о славянских переводах св. Писания и церковных книг, о разных древних рукописях и даже об астрономии и географии древних учёных мужей, это прошлогоднее перо отложено до времени. А другим пером архимандрит выписывал из классических творений Омира, Орфея, Эсхила, Иродота, Фукидида, Платона, Скилакса, Ираклида, Овидия, Витрувия, Валерия Максима, Марка Антонина, Мелы, Юлия Солина, Элиана, Николая Дамаскина, Максима Тирского, выписав воспоминания, сказания и свидетельства о горе Афонской в хронологическом порядке для истории сей горы, начиная с тех едва памятных времён, когда финикияне дали Афону своё имя и свою Сатурнову религию. Предполагается утомительность такого учёного самородного труда в Иерусалиме, где не все издания классиков имеют указатели (index). Надлежало перечитывать, например, всего Овидия, или Витрувия, или Валерия Максима, либо Элиана, чтобы узнать, что они писали об Афоне. Кроме этого, архимандрит с помощью г. Фадлаллы Саруфа составил краткое извлечение из арабского рукописного хронографа об антиохийских патриархах, написанного пресвитером Иоанном Жеми в 1756 году. Извлечение доведено только до 90-го патриарха Симеона II, скончавшегося в 1178 году, и отложено до другого досужного времени, потому что рукопись, тайно выданную из иерусалимской униатской патриархии, потребовали назад по случаю приезда патриарха Максима. В бытность свою в Киеве архимандрит начертал краткие жизнеописания александрийских патриархов Герасима и Самуила и с еллинского перевёл на славянский язык древний акафист архангелу Михаилу. Сии учёные труды представлены им в конференцию Киевской духовной академии при сочинении под заглавием: «Попечение православной церкви греческой о духовном просвещении чад её в последние четыре столетия». Путешествие его в Киев и пребывание в сем богоспасаемом граде описаны особым заветным пером.

II. Иеромонах Феофан продолжал свои прошлогодние занятия, поправлял живопись на 26 иконах, написанных по его заказу местными иконописцами для Назаретской церкви (этот труд ещё не кончен им), и написал распятие для Екатерининской обители, в которой пребывают русские поклонницы.

III. Студент Соловьёв продолжал свои прошлогодние занятия языкознанием. Кроме сего он перевёл с латинского на русский язык из сочинения Historia patriarcharum Alexandrinorum Iacobitarum, Parisiis 1713, отрывки о вероисповедании коптов и некоторые соборные постановления их патриархов; перевёл с греческого на славянский утреню, часы третий, шестой и девятый, повечерие, вечерню, полунощницу, акафист Богоматери и ежедневные молитвы, совершаемые в коптской церкви²⁴⁵; также начал перевод с еллинского последования и молитв утренних, вечерних и повседневных, принятых в Англии, по изданию оных: Reverendi patris Lanceloti Andrews Episc. Wintoniensis preces privatae quotidianae, graece et latine. Londini 1848. Кисть г. Соловьёва произвела в 1851 году:

а) десять видов синайских и три палестинских, разрисованных красками;

б) планы и фасады иконостасов Вифлеемской церкви и Воскресенского храма иерусалимского, составленные для новой С.-Петербургской церкви, что на Козьем болоте;

в) снимки (fac-simile) с древних рукописей, приложенных к описанию путешествия арх. Порфирия по Египту в 1850 году. А резец его изваял гробницу Захарии, что в Иосафатовой долине, в малом, но точном виде.

IV. Студент Крылов продолжал свои прошлогодние занятия языкознанием. Кроме сего им переведены с латинского, по изданию Ренодота, два рассуждения, одно на коптском языке и другое об александрийском коптском патриархе, и с греческого – утреня, вечерня, лития, молитвы и благодарения на разные случаи, роспись апостолов и евангелий на весь год, чин крещения младенцев в доме, чин крещения возрастных с обращениями их, чин конфирмации крещёных и чин брака, совершаемые в английской церкви.

V. Иеродиакон Мельхиседек продолжал переписку Афонских актов, приготовляемых архимандритом к изданию.

VI. Фадлалла Саруф слушал в местной семинарии уроки древней арабской словесности, дабы со временем быть в состоянии преподавать её членам нашей миссии.

VII. Арх. Порфирий 16 августа 1851 года купил малолетнего домочадца Фрументия абиссинского чёрного племени из отдалённой Эфиопии и нанял для него учителя аксумитского языка, дабы образовать из него переводчика сего наречия и приготовить его в священника для православных абиссинцев, ежели Бог благословит сие благое начинание. Он ещё не крещён, хотя произошёл от христианских родителей.

Иерусалим, 23 мая 1852 года.

Наша духовная миссия в Иерусалиме в пятый год послушания своего лишилась одного из сотрудников своих, студента Николая Крылова, который по болезни сперва уволен был в отпуск в С.-Петербург на шесть месяцев, а потом по той же причине навсегда оставил служение при сказанной миссии. Однако он в начале сего года до отъезда из св. Града посильно занимался своим делом и перевёл:

1) из требника англиканской церкви службу при посещении болящих, и

2) из сборника коптских литургий – обедни св. Василия и иже во святых отца нашего Григория (Двоеслова).

Студент Пётр Соловьёв занимался языкознанием и с большим прилежанием начал учиться арабскому языку. Кроме сего им переведены были следующие статьи:

1) из коптского требника чин посвящения и рукоположения до степени священника и именно: постановление анагноста, т. е. чтеца, посвящение иподиакона, диакона и архидиакона, рукоположение священника и посвящение аввы игумена.

2) из того же требника – чин благословения священных сосудов, покровов, образов, мощей, чин освящения воды, освящение епископского седалища и наставления чтецу, диакону и священнику после их рукоположения.

3) из англиканского молитвослова молитвы в понедельник и вторник.

Художественные занятия г. Соловьёва состояли в черчении планов монастырей св. Антония Великого и Павла Сивейского и в рисовании старинных образов святых, которых подобия сняты были им во время путешествия по Египту и Синаю.

Иеромонах Феофан продолжал свои прежние занятия и окончил поправку живописи на 26 иконах, заказанных для Назаретской церкви. (Эти иконы уже отправлены туда).

Архимандрит Порфирий в бытность свою в Киеве перевёл с еллинского:

1) исповедание веры патриарха цареградского Геннадия Схолария (1453–1458 г.);

2) исповедание веры Дионисия, архиепископа Константинополя Нового Рима и вселенского патриарха (1672 г.);

3) службу с акафистом и молебном иже во святых отцу нашему Спиридону, Тримифунтскому чудотворцу (этот перевод с рассуждением о подлиннике представлен в конференции Киевской Духовной Академии);

4) радостный миру акафист честному и животворящему Кресту Спасителя нашего Иисуса Христа.

По прибытии в Иерусалим он написал:

5) четыре учёные и деловые записки, первую о сириано иаковитах, вторую о престоле святейшей митрополии амидийской в Месопотамии, третью о православных в Абиссинии, четвёртую о православных приходах в Калькутте и Дакке;

6) сочинение о состоянии православной церкви египетской в первой половине XIX века;

7) деловую записку о патриаршей школе в Иерусалиме;

8) воспоминания и сказания классических писателей о горе Афонской в первом веке по Р. Х. с критическим разбором их;

9) слова и дела о св. горе Афонской в IX веке с критическим разбором их;

10) семь подробных известий о делах церкви палестинской и о происшествиях в св. Земле (для нашего генерального консула в Бейруте);

11) первое путешествие в синайский монастырь в 1845 году (не кончено);

12) второе путешествие по Египту до поездки в монастыри св. Антония и Павла Фивейского.

Иеродиакон Мельхиседек продолжал переписку Афонских актов, приготовляемых архимандритом к изданию.

Учитель и переводчик миссии Фадлалла Саруф слушал в местной семинарии уроки древней арабской словесности и занимался преподаванием оной студенту Соловьёву.

Домочадец Фрументий выучился говорить, читать и писать по-абиссински.

Иерусалим 3 апреля 1853 года.

Наши духовные труженики при гробе Господнем в шестой год послушания своего, год тревожный по случаю союза магометан, католиков и протестантов против восточной церкви, продолжали свои учёные занятия, ожидая впрочем, со дня на день приказания выехать из Иерусалима в Россию.

Иеромонах Феофан по-прежнему переводил аскетические творения преподобных подвижников, но перестал заниматься арабским языком.

Студент Пётр Соловьёв прилежно изучал этот язык, как разговорный, так и письменный. С помощью наставника своего он прочёл всю летопись александрийского патриарха Евтихия, написанную по-арабски, и перевёл на русский язык с арабского синаксаря сказание о чуде св. пророка Илии, случившемся в одном христианском селении близ Иерусалима. Этот перевод есть первый опыт его ознакомления с семитическим наречием, которым поныне говорят миллионы людей в Азии и Африке. Кроме сего г. Соловьёв занимался изучением итальянского языка и перевёл с еллинского молитвы в среду, четверток, пятницу и субботу из англиканского молитвослова и с латинского два письма Гавриила Сионита к учёному Бартольду о некоторых обрядах маронитской церкви. Кисть его воспроизвела сделанные архимандритом Порфирием очерки многих Синайских гор, планы замечательных развалин в Иорданской пустыне и разные иероглифические самаританские и греческие надписи. А им самим нарисованы красками виды разных местностей и древних зданий и развалин, находящихся в той же пустыне и по дороге из Иерусалима в Набулус. (Всего 22 рисунка).

Архимандритом Порфирием описаны поездка его в монастыри св. Антония Великого и преподобного Павла фивейского и второе путешествие его в Синайскую обитель и возвращение оттуда в Иерусалим через пустыню Эт-Тих, где древле жили Амалекиты, Кенеи и Эдомляне. Ещё он обработал дневник свой, писанный начерно в 1851 году. Эти три больших сочинения его приготовлены в печать.

Благодарение Богу, подателю смысла и ведения.

Александро-невская лавра.

8 ноября 1854 года.

В этот год наша духовная миссия иерусалимская по случаю войны Турции с Россией принуждена была возвратиться в С.-Петербург. Однако до выезда из св. Града (8 мая) и по окончании своего путешествия (2 октября) она продолжала свои учёные и художественные занятия.

В Иерусалиме иеромонах Феофан пересматривал и поправлял свои прежние труды и нарисовал красками св. Голгофу в немалом размере с замечательной точностью и выдержкой подробностей сего св. места. Студент Пётр Соловьёв перевёл с арабского на русский язык 14 дееписаний дамасских православных христиан и сирийских архиереев по случаю избрания антиохийского патриарха по смерти блаженнейшего Мефодия в 1850 году и из арабской ненапечатанной летописи, составленной одним маронитским епископом в 18 веке, описание ежегодных событий в Сирии и на Ливане в течение XVII столетия. Арх. Порфирий вёл дневник свой обычным порядком; написал сочинение о первобытных жителях Синайского полуострова, начиная от потопа до царствования Соломона; составил краткое каноническое право коптской церкви и обрабатывал дневники свои, писанные начерно в 1848, 49 и 52 годах. Эта обработка, предпринятая для разнообразия занятий, ещё не доведена до желанного конца.

В С.-Петербурге иеромонах, студент и архимандрит перевели с французского на русский язык известную книжицу аббата Мишона о св. местах, разделив её на три равные части. Сей перевод с двумя раскрашенными планами Святогробского храма (их изготовил студент Соловьёв) и с чертежом Гефсиманской церкви (чертёж сделан иеромонахом Феофаном) представлен митрополиту новгородскому. По окончании сего общего труда каждый занялся своим делом, иеромонах – обработкой своих прежних творений, студент – переводом вышеупомянутой арабской летописи с начала её, а настоятель их перевёл с еллинского два канона на Рождество Христово и один на Сретение Господне, пересмотрел и приготовил в печать своё второе путешествие по Синайскому полуострову и Эт-Тихской пустыне и начал писать отчёт о действиях своих в Иерусалиме.

Таковы были занятия нашей духовной миссии иерусалимской в течение седьмого года её послушания. Хвала Богу, подателю смысла и ведения!

Александро-невская лавра.

20 января 1855 года.