Сделанные арх. Порфирием выписки из кодекса (in folio) святейшей митрополии Вифлеемской, выданного митрополиту Дионисию из Константинополя патриархом Иерусалимским Афанасием 1842 г. в месяце октябре²⁵⁹

1844 года декабря 16 в воскресенье успе во Господе приснопамятный отец наш и 132-й патриарх Иерусалимский Афанасий, поживши 96 лет, если не долее. Тотчас же по отшествии его, Великая церковь, всегда в уме имеющая подчинить себе Иерусалимский престол, предложила Высокой Порте назначить патриархом того, кого захочет она, т. е. Великая церковь; а святого Фаворской горы кир Иерофея, за шесть уже лет канонически назначенного в законного преемника, обвиняла пред державным девлетом в том, якобы он был русский подданный и потому по восшествии на престол иерусалимский утвердится в русской мощи и будет некоторым образом непокорен девлету.

Посему девлет и не одобрил сего дела (т. е. избрания Иерофея). Но в то время как архиереи Великой церкви рассуждали, кому из них предвосхитить Иерусалимский престол, наши братия святогробцы, обретающиеся в Константинополе, подали в Высокую Порту просьбу и просили державу её приказать, чтобы избран был канонический патриарх из святогробцев, каковое право принадлежит им по силе находящегося в руках их ахтинаме и хаттишерифа. Посему высокодержавная Порта разрешила и определила, чтобы избран был в патриархи кто-нибудь из святогробцев (кроме преосвященного Фаворской горы). А наши братия святогробцы отвечали, что право избрания патриарха принадлежит святому и священному собору в Иерусалиме. И вслед за тем написали с поспешностью и великим тщанием к Иерусалимскому синоду, дабы избрали кого-нибудь и нарекли в законного патриарха належащего ради страха от Великой церкви. Получив сии письма 10 января 1845 года и собравши наиполный собор, по священнословному призыванию Всесвятого и Вседетельного Духа, начали творить избрание и после многих рассуждений, наконец, избрали епитропа преосвященного Лидды кир Кирилла с общего согласия (один только отделился от нас и противоречил, он сделался и предателем, объявив агарянам через злейшего ходжакиана Набит Браима эфенди тайны святого и священного собора) и тотчас отправились к высокороднейшему сатрапу Иерусалима Али паше и к мудрейшему мулле и просили их избрание наше послать на утверждение в высокий девлет, и они с радостью обещались исполнить нашу просьбу, но впоследствии, переменившись по наветам вышереченного клеветника и предателя, не исполнили обещания, отговариваясь разными предлогами. А мы, не зная, что делать ради належащей опасности, послали в высокий и державный девлет покорнейшее отношение за подписями и печатями всего священного братства, числом более шестидесяти, и просили и умоляли державу его одобрить и утвердить наш выбор и выдать высокий берат в силу того, чтобы патриархом Иерусалимским сделан был избранный из среды святогробцев согласно с имеющимися хаттишерифами, а не из членов Великой церкви. О том же мы писали ещё просительные послания к вселенскому патриарху кир Герману и синайскому архиепископу Константию, великому господину кир Стефанаки Богариди и великому логофету кир Николаю и обретающимся в Константинополе нашим собратьям святогробцам. Все помянутые письма вместе с просьбой посланы были по почте 15 января в Бейрут к русскому консулу К. Базили для пересылки с пароходом в Константинополь русскому посланнику, который вручил бы их отцам, находящимся в метохе св. Гроба. Но почти в то же время прибыли к нам письма от законного преемника святого Фаворского, уведомляющие нас, что дела переменились при посредстве русского посланника, и что необходимы другие письма и просьба в довлет с нашей стороны, в которых мы просили бы прежнего преемника преосвященного Фаворской горы и уверяли бы, что он верен и послушен державному девлету. Посему, составивши, как и прежде, полный собор, написали 24 января, а 29 подписали требуемое отношение в высокий девлет, также просьбу к матери султана и другие письма к некоторым лицам в Константинополе, как и прежде, и послали оные с двумя архимандритами, т. е. кир Фомой и кир Герасимом, иеродиаконом Хрисанфом, почтальоном из Константинополя кир Иосифом и с простым монахом Иерофеем. Их отправили в Бейрут 29 января, чтобы оттуда отплыли на пароходе в Константинополь, и дали им приказание прежде посланные письма объявить недействительными и уничтожить. Около 8 марта мы узнали, что султану поданы были послания об избрании Кирилла, и что он принял их и утвердил сие наше избрание, а 10 марта прибыл в Иерусалим царский человек ходжакиан и принёс патриарший берат вместе с царским знаком для Иерусалимского патриарха кир Кирилла, который будет по счёту 133-й патриарх. Назавтра, во вторую неделю св. поста и марта, все мы с поклонниками и местными жителями сопровождали наречённого в сарай Али паши, пятого иерусалимского губернатора (после египетского владычества), где собрались все господа, судии и визухиды Иерусалима, да ещё два ходжакиана, смотритель над зданиями Набиг Браим эфенди и другой недавно прибывший с бератом и царским нишаном²⁶⁰. Там прочитан был во всеуслышание царский берат, и паша собственноручно повесил на грудь патриарха царский знак, говоря, что он делает сие по поручению от лица державного довлета. Затем проповедник кир Агафангел Кесарианин произнёс на турецком слово, в котором хвалил султана, губернатора, ходжакианов, бимбашу, муллу и беев и всех обретающихся в собрании и палате; после церемоний и кофе паша посадил патриарха на собственную лошадь, и мы отправились прямо в храм Воскресения и, поклонившись, сотворили прошение о царском доме, прославляя его в политичных рифмических стихах. Потом поднялись в патриархию, славя Бога и благодаря за Его божественное промышление. 16 марта в пятницу в третьем часу совершено было возведение на престол внутри божественного храма Воскресения в присутствии клира и множества народа иерусалимитян и поклонников следующим образом: по прочтении указа, благословивши наречённому по чину возвышения, мы начали петь трисвятое и «благословен еси, Христе Боже наш», пока он в полном архиерейском облачении не обкадил всех, потом преосвященный Петры кир Мелетий вручил ему пастырский жезл и, поддерживая его, он – с правой стороны, а я – с левой, оба возвели его впервые на священное горнее место, провозглашая: Аксиос, а он изрёк: Мир всем. Потом, благочинно поддерживая его, привели на патриаршеский престол, находящийся вне святого алтаря, опять провозглашая «аксиос», после чего он снова изрёк: Мир всем и молитву «Христе свете истинный», и сотворили во Христе целование, лобызая святую его десницу, прежде мы архиереи, потом весь клир и народ, от малого до великого, приступая благочинно, почтительно кланяясь, лобызая святую его десницу и славословя Бога. И во всё это время ему предстояли: преосвященный Петры с правой стороны, я с левой и прочие клирики и 50 воинов с ружьями (со штыками), пока не прошёл весь народ, поклоняясь и лобызая его десницу. После сего с великой церемонией и копьеношением мы поднялись в патриархию, хваля и прославляя Бога. На следующий день, в субботу мы, все архиереи, служили с патриархом за упокой души во блаженном успении бывшего приснопамятного отца нашего и патриарха Афанасия, поскольку в этот день приходилась четверть года по его кончине. Подобным образом мы служили вместе с патриархом во св. кувуклии и в неделю крестопоклонную. Посланные же в Константинополь возвратились в Иерусалим 24 марта, т. е. два архимандрита с дружиной; с ними прибыл из Константинополя святой архимандрит кир Митрофан и грамматикос кир Георгий Византий, они привезли митру покойного, мантию, патерицу и ещё кое-что. А после прибыли два иеродиакона, кир Кесарий и кир Филимон, и одного из них патриарх произвёл в иерея, а другого в архимандрита. Некоторые из возвратившихся из Константинополя отправились 11 июня во Влахобогданию²⁶¹.

Папистане францисканцы постоянно хлопочут по своему обыкновению и нападают коварно на православных для того, чтобы обмануть их и привлечь к своей ереси, изобретению папскому. Таким образом, в 1839 году они наняли дом в деревне Бетжале, поставили в нём алтари для священнодействия, завели училище и обратили в свою ересь более, нежели до пятидесяти семейств. Принявших их они обольстили раздачей золота и серебра и другими разными новыми и суетными обещаниями, равно коварными и гнусными. Подобное же беззаконное и низкое дело учинили богомерзкие и в деревне пастырей, распространяя ложь, обманы, как и в Бетжале. Мы, видя такое их коварство и еретическую дерзость, донесли правительству, что иноподданные обольщают православных турецко-подданных и делают их франками; тогда султан издал высокий фирман в 1842 г., повелевая иерусалимскому Тагиар-паше силой устранить и выгнать франков из обеих деревень, и кто из православных уже сделался католиком, пусть обратится в прежнее своё состояние, в противном же случае такового наказывать жестоко. Вследствие приказания правительства 5 февраля, паша послал своего бей-каваса, мулла-бей-кятиба, им последовали и многие другие чиновники. Прежде пришли они в деревню пастырей и выбросили все принадлежности служения и школы и всё находящееся в нанятом и починенном ими доме; всё это, навьючив на верблюдов и ослов, привезли и сбросили пред воротами монастыря их с насмешливыми укорительными кликами и при весёлых восклицаниях арабов. Подобным образом в то же время поступили и в деревне Бетжале, выслав их оттуда со стыдом и бесчестием. С того времени франки были стеснены и не дерзают явно приблизиться к сим деревням, не только что приобрести новых последователей.

1842 г. мая и начали приготовлять необходимые материалы к возобновлению храма и, во-первых, плиту для настилки храма в колоннах. Июня 1 они начали тесать каменные плиты, работать оконные рамы. Июня 22 дня, в понедельник, в 4 часа, мы начали возобновление, обозрев старую настилку пола в колоннаде, 25 июня же в самом храме, в армянской части, т. е. на северном нижнем полукружии. Июля 1 начали снимать свинец с церковной кровли для переливания всего, переливку же свинцовых листов начали 5 июля и окончили 25 октября, покрыв отовсюду весь храм новыми свинцовыми листами. 28-го начали снимать старые мраморные доски собора и святого алтаря над святой пещерой, и начали штукатурить весь храм, выламывая всю старую штукатурку до самых стенных камней, тогда открыли признаки, что издревле весь храм был обложен мрамором, что видно ныне только в Святой пещере, но по временам гонители христиан и тираны обнажали его от сего облачения прекрасных царских мраморов. Теперь он выштукатурен сначала гипсом, потом простой известью и наконец, выкрашен мраморной известью.

31 августа начали строить двери с двойной лестницей, которые нам стоили дороже, чем если бы мы устроили серебряные, что произошло от коварства еретиков и злонамеренного ходжакиана; произведено им было также возобновление (поправка) в храме и монастыре до последних чисел января и далее. Засим и января приехал Иззеф-паша (2-й иерусалимский правитель) вместе с муллой, с ходжакианом и с прочими господами и чиновниками иерусалимскими для решения касательно возобновления святой пещеры; после большего спора о занавесах католических франки требовали письменного обещания (обязательства) Иззефа-паши и муллы, что после возобновления, оштукатуривания и живописи потолка св. пещеры, они опять повесят свои покровы, на что мы вместе с армянами не согласились и воспрепятствовали возобновлению св. пещеры доныне, 1843 г. августа 4 дня.

Апреля 25 в субботу приехал в Вифлеем Решид паша (3-й правитель иерусалимский), а с ним и мулла, все чиновники иерусалимские и ходжакиан (который и был причиной всех зол с начала и до конца); прочитавши подложный фирман, выхлопотанный в Константинополе ходатайством злодея ходжакиана, тотчас им дано было позволение повесить лампады на цепях в Колоннаде и дан был ключ от внешней железной двери, как будто бы они наши сотоварищи. Отсюда начали происходить следующие беспорядки и ссоры. Ибо эти безумные армяне, упоённые своим непостоянным кратковременным счастьем, начали отворять внешнюю дверь в семь часов ночи, что и продолжалось до конца апреля и в разные времена и после. 5 мая приехал мулла с чиновниками и решили дело по части возобновления и особенно двойной лестницы, как прежде не бывшей, кроме восточного окна, а не двойной двери. Равным образом решили дело и о ступенях, устроенных нами в соборе, по коим мы восходим на верх (потолок) св. пещеры с двух скатов, сняв кои, мы сделали ступени, или, сказать точнее, лесенку с обеих сторон, с нашей и со стороны армянской для удобнейшего отовсюду восхода. Но злодей ходжакиан, задобренный армянскими деньгами, упорно действовал, хлопотал и разрушил лесенку с той и другой стороны. 9 мая в то же время они спустили 10 наших в колоннаде повешенных лампад, кои наше смирение поставило там для большего благолепия.

1843 г. января 7, также 14 июня, поскольку богомерзкие армяне не переставали не вовремя отворять внешнюю железную дверь при всём том, что уже им властью приказано было несколько раз не осмеливаться никогда не отворять впредь дверей, то у них потребован был дверной ключ, несправедливо и коварно за многие подарки им отданный; но они не отдали его и удержали в руках своих даже доныне. С позволения Решид-паши мы сделали новый замок и ввинтили оный во внешнюю дверь, для того, чтобы не мог действовать ключ армянский. Когда принесли новый замок, то приехали вместе кавасбаши пашийский и один чухадар дивана и при великом сопротивлении франков и армян едва его вделали в дверь, но напрасно; вечером франки, согласившись с армянами и собравши народ, сорвали разбойнически новый замок, который и взяли франки; таким образом, внешняя дверь оставалась открытой даже до 28 июня; Я поставил там двух местных турок, которые стерегли ночью четыре дня. Потом паша прислал для караула дверей одного каваса (полицейского) и туфекчи (оружейника), которые караулили до 8 июля, т. е. 17 дней, так что внешняя дверь оставалась отворённой 21 день. 8 июля по повелению и письменному указу высочайшего Асаафа-паши (он же и сераскир-паша, пребывающий в Бейруте) мы опять повесили в храмовой колоннаде 10 наших спущенных лампад, и старый замок, исправленный внутри, с крышками, чтобы уничтожить ключ, находящийся в руках армянских, тотчас был вставлен в дверь и остаётся в ней навсегда. Ключ же отдан был в наши руки, чтобы мы отворяли и запирали, как и прежде. Старый же замок паша потребовал к себе для рассмотрения, имеет ли он на себе, как лгали франки, их собственную печать, но не нашлось никакого знака; таким образом и обнаружились (доказались) лжецы и клеветники, и посрамились бесстыдные. Паша иерусалимский объявил армянам, что по указу сераскир-паши, им не позволяется впредь чистить (мести) в паперти, которую они начали было блюсти (мести) насильно без определения и приказа, с 25 апреля, т. е. с того времени, когда они повесили лампады на сводах своих и взяли ключ в свои руки; безумные вообразили себе, что они уже завладели всем храмом. Притом им приказано было, чтобы они не осмеливались ни отворять и запирать окон со своей стороны, ни обметать их, как им не принадлежащих, в силу крепостей в наших руках, но они, не слушаясь и надеясь на своего покровителя ходжакиана, не позволяли нам чистить на обеих сторонах. Поступая с нами нагло, они часто били людей наших, а один из них неожиданно ударил меня в сокровенные (причинные) части в такой степени, что я едва не извергнул моих внутренностей. Тогда 9 июля пошли мы в Иерусалим и в тот же день представились паше и мулле, жалуясь им на злодеяния богомерзких армян. Намерение у них было следующее: дабы мы, дерясь с ними, окровавили кого-нибудь из бывших, и таким образом обвинить нас. Но намерение подлых не удалось (исполнилось), поскольку я оставался в Иерусалиме 15 дней, постоянно жалуясь на них властям. Получив второй и третий указ сераскира Асааф-паши, чтобы церковные преимущества св. Вифлеема возвратились к первому их порядку (ходили и армяне в Бейрут к сераскир-паше, но возвратились поруганные, как бы отверженные им), получив указы, мы возвратились из Иерусалима 22 июля, сопровождаемые казначеем Решид-паши и диван-ефендием, секретарём муллы и знатными чиновниками иерусалимскими. Тотчас спустили армянские лампады с их сводов, вычистили и открыли окна с их стороны, равным образом вымели паперть и преддверие храма, ими по временам чищенное. Прочитаны были чиновниками крепости, и распределено было время богослужения следующим образом. За два часа до рассвета встаём мы и один час читаем утреню, потом другой час – армяне. За ними мы начинаем божественную литургию, а после франков служат литургию армяне. Но они, побуждаемые завистью и злобой, настаивали, чтобы им чистить паперть (которой они старались всяким образом завладеть и хотели побить людей наших). Итак, мы, не будучи в состоянии более переносить непомерной их дерзости (гордости), напали на них 28 июля (при помощи православных) вместе с местными православными, с палками и дрекольями (батогами), и биясь с ними, ранили, окровавив двоих из них; армяне, видя себя окровавленными, чрезвычайно обрадовались, что де удалось их намерение извергнуть (обвинить) нас, но тщетно. Когда мы предстали пред священным судом, и они стали сильно обвинять нас, то мы, руководимые благодатью Сущего в святой пещере, от Девы рождённого, искусно и удобно победили их и получили оправдание от священного суда на них. Армяне же, оставшись ранеными, потерпели убыток, поскольку сыпали деньгами в суде, и были осмеяны до конца.

1843 г., ноября 7, прибыл в Иерусалим Хайдар-паша, 4-й правитель иерусалимский, и немедленно изгнал (послав в ссылку) пятерых чиновников, т. е. Ахмеда агу Цыуздара, Таир эфенди, баш-кятиба (секретаря) Афифа, сына Омар-эфенди и неумолимого врага нашего священного общества, за презрение французского флага и по другим причинам.

1844 г., декабря 10, прибыл в Иерусалим Али-паша (пятый правитель палестинский), и как только кехая-эфенди его прочитал ему верительные правительственные фирманы, то тотчас и помер от внезапной апоплексической смерти.

В 1845 г. мая 24 дня, в день Вознесения, прибыли в св. Вифлеем Али-паша, пятый правитель палестинский, мулла, злодей ходжакиан Набит-Браим эфенди, покровитель богомерзких армян. А с ними приехали и все беи и почётные лица иерусалимские, чтобы сделать следствие и осмотр. Сначала прочитан был царский фирман или, лучше сказать, визирев указ, который, по ходатайству армян пред правительством, заключал в себе, что или мы согласимся выдать или отдать им ключ от внешней железной церковной двери, или они будут отворять вторую дверь, близ первой, и будут владеть ею. Поэтому у нас потребовали для них ключ от их двери, чтобы мы не могли не только отворять и запирать её, но и проходить там, когда совершаем крестный ход; или же позволить и им совершать ходы и проходить дверями, нами владеемыми, и некоторые другие, не принадлежащие им и безрассудные требования. Однако мы, как имеющие более права, оставались всегда непреклонными и не согласились ни на малейшее их требование, хотя мы и принуждаемы были к тому начальниками, то угрозами, то просьбами, то обещаниями, то советами; однако они ни в чём не успели и ничего не решили, понеже мы знали и были уверены, что султан издал верховное определение, что права монастырей да остаются неприкосновенными, и границы их впредь остаются такими, какими застал в монастыре каждый народ, чтобы не было впредь просьб и не случались бы беспорядки и драки; окончательное же решение священного суда было написать правительству, что греки ни под каким видом не согласились ни на одно требование армян.

1845 г., ноября 15 приехал в Иерусалим Мехмет паша кипрянин, 6-й правитель палестинский, который 1846 года января 27 прибыл в св. Вифлеем, возвращаясь из Хеврона. На перепутье он пил кофе в нашем монастыре с великой благодарностью. После он заехал 20 апреля, отправляясь на войну против хевронцев с пятью тысячами войска, но он легко подчинил (покорил) арабов без сражения по причине несогласия их и беспорядка. После сего в июле он послал в ссылку Мустафу Абогоша, Лиахами и других важных людей, т. е. Магомета Абдил негги, Муслул Лиазизи с двумя братьями его, двух братьев Абдил Рахмана и многих других, всех числом 27.

1847 г. мая 8 прибыл в Иерусалим Мустафа-Сериф паша, 7-й правитель палестинский, 17 же июня приехал в св. Вифлеем для осмотра в святой пещере с нашей правой стороны мраморной колонны, на которой находится наш занавес с французским или, лучше сказать, встречаются между собой. Франки, покрыв насильно сию колонку, старались завладеть ею; по большему исследованию и разысканию, было засвидетельствовано, что она принадлежит грекам, и что всегда она должна оставаться непокрытой для благолепия, как было исстари. 21 июня было общее собрание судей, беев и чиновников иерусалимских. И в присутствии мудрейшего муллы эфенди о нас засвидетельствовали четверо вифлеемских турок и трое армян, франки же, не могши найти свидетелей, не явились в назначенный день к св. суду и священный суд решил: колонне оставаться неприкрытой, как было исстари. Во второй же день, т. е. 22 июня, фраторы обольстили (обманув) деньгами и ложными обещаниями четверых наших православных и перекрещённых криводушных дьяволов, вифлеемских арабов, коих несчастные и предательские имена суть следующие: Иусеф-Хош, шех квартала христианского Назер Барпус, Анталла Ритман, Иакуб Барбара; одного жителя деревни пастырей и одного турка вифлеемита. Сии низкие лжесвидетели, не могши дать основательного и правильного свидетельства, были изгнаны с бесчестием из священного судилища, как лжесвидетели. Таким образом, паша опять принуждён был ехать в св. Вифлеем, с муллой, со всеми судиями и чиновниками, и тотчас, по исследованию и рассуждению, правитель решил раскрыть колонну совершенно; тогда-франкопатеры собственноручно разрезали ножницами покров свой с великим неудовольствием и посрамлением. Паша сам прибил гвозди по обеим сторонам, приказав нам повесить на сих гвоздях наши занавесы с обеих сторон, и впредь не осмеливаться франкам не только прибивать, но и совершенно приближаться к правой стороне упорно оспариваемой колонны. Но, снисходя, он оставил покрытой вышеупомянутую колонну от главы её и к низу на полпихи²⁶² и одну рупию, т. е. пихи портняжной. Сегодня был положен конец делу, благоприятный для нас и благодетельный, итак всё вышесказанное остаётся впредь неуклонным и неизменным.