Глава 1. Источники и методика исследования литургии в рукописных книгах

В Западной Европе изучение византийской литургии началось в XVI в., когда начались богословские споры с приверженцами Реформации и от католических теологов требовались аргументированные ответы о развитии отдельных частей литургии. В это время появляется публикация греческого текста литургии Иоанна Златоуста с переводом на латынь, сделанная Эразмом Роттердамским (1537 г.), с этого издания Георг Витцель в 1540 г. переводит текст на немецкий язык и публикует его. Несколькими годами позже Амвросий Пеларгус издает латинский перевод текста литургии Иоанна Златоуста с рукописи, хранящейся в Трире, куда она была привезена в первой декаде XI в. греческим паломником Симеоном. В 1546 г. Г. Витцель издает и древний латинский перевод литургии Василия Великого по рукописи из Йоганнесберга. В 1549 г. осуществляется переиздание этого текста. В 1560 г. в Париже впервые издается текст литургии св. Иакова, и вместе с ним переиздается латинский перевод литургии Василия Великого по рукописи из Йоганнесберга, а также латинский первод литургии Иоанна Златоуста, выполненный переводчиком византийского императора Мануила I (1143–1180) Львом Тосканцем [Jacob 1968: 6–8].

С XVII в. благодаря трудам доминиканца Жака Гоара (1601–1654) начинается научная работа над текстами Евхология. Он собирает разные списки и печатные издания этой византийской богослужебной книги, в том числе фрагментарно публикует и древнейший греческий евхологий Vatican, Barb. gr. 336, VIII в. Ж. Гоар сопоставляет их между собой и дает комментарии обнаруженным различиям. Его книга «Euchologion sive rituale Graecorum», вышедшая в Париже в 1647 г., неоднократно переиздавалась, и до сих пор является неотъемлемым источником всех исследователей византийского Евхология. В нашей работе мы использовали венецианское издание этого труда [Goar 1730].

Работа по собиранию и публикаций текстов литургий различных христианских конфессий была продолжена и в XIX в., что заложило основы сравнительно-исторической литургики. Наиболее важным для дальнейших исследований является двухтомный труд Евсевия Ренодота (E. Renaudot) «Liturgiarum orientalium collectio», вышедший в свет в 1716 г. и в дальнейшем неоднократно переиздававшийся. В 1875 г. часть этого труда была переведена на русский язык и под названием «Собрание древних литургий, восточных и западных, с переводами на русский язык» напечатана в нескольких номерах журнала «Христианское чтение» [Собрание древних литургий]. Отметим, что наиболее часто цитируемые издания евхаристической литургии в различных христианских конфессиях были сделаны С. Свэйнсоном [Swainson 1884] и Ф. Брайтманом [Brightman 1896]. Попытка критического издания трех византийских литургий по рукописям Афинской библиотеки была осуществлена П. Трембеласом в 1912 г., эта публикация переиздавалась, в нашей работе использован репринт 1982 г. [Τρεμπšλας 1982].

Немецкий ученый Антон Баумштарк (1872–1948) создал фундаментальный труд по сравнительно-исторической литургике, в котором он сформулировал ее цели и методы, выявил закономерности исторических изменений литургии и выделил основные компоненты литургического последования (¢κολουθία, ordo):

1) литургические молитвы,

2) ектении, возгласы и краткие словесные формулы (prières litaniques et formules brèves),

3) гимнография (poésie liturgique),

4) псалмопение и чтение Священного Писания,

5) литургические действия (actions liturgiques).

А. Баумштарк подробно описал особенности функционирования этих составляющих литургии в письменных источниках, а также сформулировал закономерности исторического развития литургии. Важнейшие его наблюдения, которые мы использовали в настоящем исследовании, сводятся к следующим положениям.

Во-первых, литургические обряды развиваются от изначального разнообразия к постепенному движению в сторону единообразия, а не наоборот, как считалось до него. При этом существует и обратная тенденция – единообразные литургические обряды тяготеют к постепенной адаптации локальных черт, которая создает впечатление разнообразия.

Во-вторых, литургические обряды развиваются от простых к сложным. Если тот или иной обряд со временем оказывается чрезмерно сложен, он стремится к упрощению.

В-третьих, чем старше литургический текст, тем он меньше подвержен влиянию текста Священного Писания. Более поздние тексты тяготеют к прямым цитатам из Библии, в большей степени обработаны стилистически, ритмизованы и упорядочены, чем ранние.

В-четвертых, чем реже то или иное литургическое последование употребляется в богослужении, тем оно дольше сохраняет архаичный облик. Чем чаще оно служится, тем оно быстрее видоизменяется.

В-пятых, обычные и утилитарные действия священнослужителей во время богослужения со временем приобретают символическое значение, подвергаются сакрализации и дальнейшей кодификации [Baumstark 1953: 22–34:59–79].

Анафора литургии Василия Великого была изучена Иеронимом Энгбердингом. Ему удалось доказать, что литургия Иоанна Златоуста не является сокращением литургии Василия Великого, как это традиционно считалось: их анафоры относятся к разным традициям и не связаны друг с другом. Анафора литургии Иоанна Златоуста имеет сирийские корни, а не капподокийские, как литургия Василия Великого. Анафора как древнейший вид литургии имеет долгую и обширную историю изучения¹. В нашем исследовании мы не будем затрагивать проблему формирования анафор в разных христианских конфессиях, потому что к моменту создания славянского перевода анафора была уже частью литургии, к которой были присоединены более поздние компоненты чинопоследования – литургия Оглашенных и литургия Верных, а также к этому времени уже начала формироваться проскомидия.

Серьезная систематизация и типологизация греческой литургии Иоанна Златоуста впервые была предпринята Андре Жакобом в диссертации «История греческого чинопоследования литургии Иоанна Златоуста» (Histoire du formulaire grec de la liturgie de saint Jean Chrysotome), которая была защищена в Лувене в 1968 г., но осталась неопубликованной. На материале более 250 евхологиев VIII–XIX вв., А. Жакоб провел типологическое исследование преданафоральной и постанафоральной частей греческой литургии Иоанна Златоуста, которые в рассмотренный им период подверглись существенным изменениям. Он выделил четыре основных греческих редакции службы и определил хронологические рамки их распространения на территории Византийской империи:

– древнюю константинопольскую,

– древнюю южноитальянскую,

– новую константинопольскую,

– новую южноитальянскую.

Важность работы Жакоба заключается в том, что он ввел в научный оборот много ранее неизвестных евхологиев и выделил региональные и хронологические типы литургии. По сути дела его труд носит источниковедческий и текстологический характер: в результате его исследования определены критерии выявления исторических изменений литургии, описаны основные типы греческой литургии, хронология их изменений и их региональные варианты [Jacob 1968]. Без исследования Андре Жакоба невозможно разобраться в текстологически запутанном славянском последовании литургий, поэтому в нашей работе она положена в основу типологического исследования.

Почти одновременно с А. Жакобом профессор Папского Восточного института в Риме Хуан Матеос, используя метод А. Баумштарка, предпринял историко-литургическое исследование литургии Иоанна Златоуста, в котором он выделил и описал основные изменения последования литургии Оглашенных в древнейших письменных памятниках [Mateos 1965–1970; Mateos 1971]. Х. Матеос имел в своем распоряжении не так много рукописных источников, а больше работал с изданиями и уже известными рукописями. Однако принципиальным отличием его работы является анализ литургии в контексте всех христианских версий этой службы. Результатом исследования явилась реконструкция отдельных литургических элементов последования и исторический комментарий к их изменениям. Работа Х. Матеоса была продолжена его учеником Робертом Тафтом, он исследовал литургию Верных, опираясь на методику Х. Матеоса. В настоящее время его работы, посвященные формированию различных частей литургии Иоанна Златоуста, являются одними из самых авторитетных исследований в этой области [Taft 1975; Taft 2000; Taft 2001].

Дальнейшая разработка вопроса о типах Евхология и региональных разновидностях литургии принадлежит Стефано Паренти и Елене Велковской. В статьях этих исследователей обсуждается проблема вычленения палестинской литургической традиции из рукописей, написанных в Южной Италии. В VIII в. произошла аннексия Южной Италии в состав Константинопольского патриархата и учреждение новых кафедр во главе с греческими епископами. В Южной Италии было введено византийское каноническое право и был прислан Константинопольский евхологий. Константинопольские литургические традиции начали укореняться в этом регионе и существовали там до XII в., когда норманны отвоевали эти земли, и они опять перешли под власть Рима. Кроме константинопольских литургических традиций в Южной Италии были распространены палестинские, которые стали проникать туда в VII в. с интеллектуальной элитой священнослужителей и монахов, бежавших из Палестины от персов, а затем от арабов и монофелитской ереси. Изначально их центром притяжения был Константинополь, но потеря Византией Египта привела к ухудшению снабжения столицы зерном, поэтому беженцы стали искать других благоприятных мест для проживания и бежали, в частности, в Южную Италию. Восточные заимствования в южноитальянских греческих источниках датируются VII–VIII вв. [Евхологий Барберини 2011: 57]. Полемизируя с А. Жакобом, С. Паренти и Е. Велковска справедливо замечают, что Южная Италия – это провинция Византийской империи, и у нее не может быть своей собственной литургической традиции. Она, находясь на периферии, зачастую лучше сохраняет традицию иерусалимских и палестинских монастырей, которая в Константинополе и близких к нему регионах утрачивалась быстрее. Южная Италия, таким образом, оказывалась своего рода аккумулятором разных литургических традиций, как восточных, так и западных, поэтому южноитальянские евхологии такие различные по своему составу и с трудом поддаются классификации.

В константинопольском Евхологии, например, литургия Василия Великого записывалась на первом месте, после нее помещалась литургия Иоанна Златоуста. Лишь с начала XI в. литургия Иоанна Златоуста становится главной литургией в константинопольском богослужении и помещается в евхологиях на первом месте. По мнению С. Паренти и Е. Велковской, в палестинском Евхологии литургия Иоанна Златоуста становится основной гораздо раньше и уже с X в. помещается в начало этой богослужебной книги. Об этом свидетельствуют некоторые южноитальянские рукописи, содержащие палестинскую традицию, а также Синайский глаголический евхологий, листки из которого (РНБ, Глаг. 2) определенно указывают на первенство литургии Иоанна Златоуста в палестинской традиции Евхология.

Важным наблюдением С. Паренти является названная им «молитвенная атрофия» – замирание творческого процесса в создании молитв и неспособность порождать новые тексты. Написание молитв было активным процессом до IX в., многие видные деятели христианской Церкви – прп. Ефрем Сирин, патриарх Герман I – составляли молитвы и циклы молитв. C IX в. начинают активно сочиняться гимнографические произведения, а молитвотворчество отходит на периферию литературной деятельности. Молитвенная атрофия проявляется в том, что старые и вышедшие из употребления молитвы начинают использоваться в другой функции, при этом они подвергаются редактуре (иногда незначительной), но новых молитв не создается [Паренти 2009: 3–26].

Исследования перечисленных выше ученых были положены в основу типологического изучения славянского перевода литургии. Опираясь на историю греческого чинопоследования, на основные этапы его исправления, мы выстраивали типологическую классификацию славянских литургий Иоанна Златоуста и Василия Великого.

В отечественной науке исследование состава Евхология, его региональных вариантов и типов, началось в середине – второй половине XIX в., когда стали организовываться путешествия и экспедиции ученых в древние монастыри Византийской империи с целью собирания и изучения литургических рукописей. Одним из первых таких исследователей и собирателей богослужебных рукописей был епископ Порфирий Успенский (1804–1885). В результате его путешествий по Востоку им была собрана внушительная коллекция греческих и славянских кодексов, среди которых имеются евхологии – греческий евхологий рубежа IX–X вв. (РНБ, Греч. 226) и листки из Синайского глаголического евхология (РНБ, Глаг. 2), содержащие самый древний фрагмент славянских литургий Иоанна Златоуста и Василия Великого. В дальнейшем поездки на Восток, на Афон и на Балканы с целью приобретения рукописей осуществлялись П. И. Севастьяновым, который привез евхологий X в. (РГБ, Sev. gr. 474), архимандритом А. Капустиным, А. Ф. Гильфердингом, В. И. Григоровичем.

Начало научного изучения литургии Иоанна Златоуста в России следует связать с именем Н. Ф. Красносельцева (1845–1898), который нашел и опубликовал целый ряд греческих и славянских уставов служения литургии, толкований на литургию, а также самих последований литургии среди рукописей Ватикана, Афона, библиотеки Соловецкого монастыря [Красносельцев 1885; Красносельцев 1889]. Н. Ф. Красносельцев был первым исследователем важнейшей русской компиляции толкований на литургию «Толковая служба», он фрагментарно опубликовал ее, выявив некоторые ее источники [Красносельцев 1878]. Огромный вклад в изучение греческого Евхология сделан А. А. Дмитриевским (1956–1929). Его второй том «Описаний литургических рукописей, хранящихся в библиотеках православного Востока» [Дмитриевский 1901] стал первым фундаментальным трудом по описанию древнейших греческих евхологиев из монастырских библиотек Синая, Афона и Патмоса, а также Иерусалима.

Последование литургии Василия Великого стало предметом большого труда, предпринятого протоиереем М. И. Орловым. Он собрал воедино известные ему греческие списки литургии и некоторые славянские и создал сводное издание греческого и славянского текстов [Орлов 1909]. Однако это издание не давало ответа на основные вопросы: как изменялась литургия в исторический период, какие редакции она имела, какие греческие источники были положены в основу славянского перевода, – и это вызвало справедливую критику А. А. Дмитриевского [Дмитриевский 1912].

Евхологий как памятник славянской письменности в комплексном виде мало изучен. Серьезно исследовался только Синайский евхологий – глаголическая рукопись конца XI в.: существуют многочисленные статьи о нем как о памятнике древнеславянского языка и письменности. Однако практически не изучен вопрос об Евхологии как о славянской богослужебной книге, о ее типах и этапах развития. Рассматривались отдельные служебники и требники в контексте истории средневековой письменности. Так, например, изучались служебники, связанные с деятельностью митрополита Киприана [Мансветов 1882], Евфимия Тырновского [Сырку 1890; Коцева 1985], Зайковский требник [Holosnjaj 1995], служебники Варлаама Хутынского [Рубан 1996; Шалыгина 2009] и Антония Римлянина [Рубан 2005].

И. И. Срезневский, первый издатель Синайских глаголических листков – начальной части Синайского евхология, указал, что в них находятся фрагменты двух литургий Иоанна Златоуста и Василия Великого. Работая над публикацией, И. И. Срезневский выстроил листки в определенном порядке следования и предпринял сравнение этих отрывков с некоторыми древнерусскими служебниками, а также высказал ряд соображений о языке литургии, который, по его мнению, свидетельствовал о первичности кириллицы перед глаголицей [Срезневский 1863: 22–44]. Однако в дальнейшем содержание Синайских листков было пересмотрено. В публикации Синайского евхология, осуществленной Яном Фрчеком, Синайские листки были включены в издание как часть Синайского евхология, но порядок следования второго и третьего листов был изменен [Frček 1939: 602–611]. В таком же порядке они были опубликованы в издании Р. Нахтигала [Nahtigal 1941–1942]. В результате этих публикаций стало общепринятым мнение, что в состав Синайских листков входит только литургия Иоанна Златоуста. В историко-литургических исследованиях А. Жакобом, М. Арранцем, С. Паренти, опиравшихся на это издание, Синайские глаголические листки рассматривались как фрагмент Евхология древнего типа, где литургия Василия Великого находится на первом месте, а литургия Иоанна Златоуста – на втором. В результате анализа состава и порядка следования листков, предпринятого в 2005 г., автором настоящей работы было установлено, что в публикации И. И. Срезневского они были расположены в правильном порядке и что Синайские листки содержат две литургии и являются фрагментом Евхология нового типа на раннем этапе его развития [Афанасьева 2005: 17–35].

Славянское последование литургии Иоанна Златоуста стало предметом специального исследования Сергея Муретова. В 90-х годах XIX в. им был опубликован ряд работ, в которых положено начало типологического изучения литургии Иоанна Златоуста. Он собрал все известные ему славянские служебники и подверг анализу наиболее вариантные части литургии Иоанна Златоуста: проскомидию, Великий вход и причащение [Муретов 1895:1897]. Однако его работа осталась незаконченной, и теоретические обобщения были сделаны лишь для первой части литургии – проскомидии [Муретов 1895а].

В 1908 г. священник А. Петровский опубликовал некоторые списки литургии Иоанна Златоуста в хронологическом порядке: литургия по списку XII в., по списку XIII в., XIV в. и т. д., тем самым пытаясь показать исторические изменения литургии в XII–XVI вв. [Petrovskij 1908: 859–928]. К сожалению, некритический метод в работе с источниками, а также передатировка многих служебников современными палеографами опровергли результаты этой работы, и ее можно считать устаревшей.

После революции изучение литургии как памятника переводной славянской письменности в России полностью прервалось.

В чешской славистике поднимались вопросы о том, какова была древнейшая славянская литургия. Эти проблемы обсуждались, главным образом, в работах Р. Вечерки, И. Вашицы, А. Достала. Моравское богослужение совмещало в себе черты византийской и римской литургических практик [Вечерка 1985: 186]. Наличие в древнейших источниках X–XI вв. (Киевские листки, Синайские глаголические листки) фрагментов из разных литургий, римской и византийской, породило две основные гипотезы. Первая, высказанная И. Вашицей, состояла в том, что Кирилл и Мефодий перевели литургию св. Петра [Vašica 1946: 1–54], вторая, сформулированная А. Досталом, – что первоучители перевели византийские литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого [Dostál 1965: 73–87]. Обе гипотезы до сих пор остаются недоказанными, так как для ответа на поставленные вопросы необходимо исследовать рукописную традицию этих литургий.

В 1990-е гг. интерес российских исследователей к славянской литургии возобновляется. Появились работы, посвященные описанию литургии и отдельных ее обрядов [Слуцкий 1996; Слуцкий 2001; Слуцкий 2006], были опубликованы древнерусские служебники ГИМ, Син. 604 и ГИМ, Син. 605 [Рубан 1998; Рубан 2005]. Описанию состава чинопоследования литургий в древнерусских служебниках до реформы митрополита Киприана (…1406) посвящено несколько статей М. С. Желтова [Желтов 2007; Желтов 2009]. Исследование особенностей некоторых сербских списков литургии XIII в. представлено в книге В. Вукашиновича [Вукашиновиħ 2012: 13–63].

Последование литургии записывается в служебнике. К сожалению, до наших дней сохранились служебники не ранее начала XIII в. Рукописи XI в. представлены лишь фрагментами – это отдельные листы с текстами литургии. Поэтому о древнейшем периоде существования славянской литургии мы можем только выдвигать гипотезы и строить предположения: полных текстов литургии XI–XII вв. не сохранилось.

В качестве источников исследования нами было использовано 93 славянских служебника. Из них большинство – рукописные служебники из государственных книгохранилищ Санкт-Петербурга: РНБ, БАН и РГИА. К исследованию привлекались также рукописи из московских собраний: ГИМ, РГБ и РГАДА. Отметим, что в исследовании использованы все служебники XIII–XIV вв. из отечественных хранилищ, содержащие эти литургии.

Датировка рукописей опирается на данные Сводного каталога славяно-русских рукописных книг XI–XIII вв. [СК 1984], Предварительного списка славяно-русских рукописей XI–XIV вв. [ПС 1966] и Предварительного списка славяно-русских рукописных книг XV вв. [ПСXV]. Некоторые рукописи были недавно передатированы Н. А. Охотиной, А. А. Туриловым [ПСXVд] и Е. М. Шварц [Шварц 1989]. Результаты передатировки собраны в Дополнениях к «Предварительному списку славяно-русских рукописных книг XV в., хранящихся в СССР» [ПСXVд] и в Сводном каталоге славянских рукописей XIV в. [СК 2002].

В настоящее время выявлено 30 древнерусских служебников, содержащих архаичный облик евхаристических литургий. Древнейшие южнославянские списки литургии XIII – первой половины XIV в. сохранились в небольшом количестве: 3 болгарские рукописи и 3 сербские; все они учтены в исследовании. Таким образом, рукописная традиция ранних списков памятника охвачена практически полностью, за исключением свитка XIII в. из Хиландарского монастыря на Афоне (Хил. 16/IV), оказавшегося нам недоступным².

Списки исправленных в XIV в. редакций службы многочисленны, но в работе использованы рукописи XIV–XV вв., преимущественно из петербургских собраний. На наш взгляд, они достаточно полно отражают эволюцию текста в этот период, и привлечение новых списков, по-видимому, существенно не изменит общей картины распространения правленых чинопоследований литургий.

Ниже приводим список использованных в исследовании рукописных служебников в хронологическом порядке и указываем, какие евхаристические литургии есть в этих служебниках: ЛИЗ (литургия Иоанна Златоуста) и ЛВВ (литургия Василия Великого).

XI в.

❖ РНБ, Санкт-Петербург

Глаг. 2 – 8°, 2 л., старославянский, глаголица, пергамен [СК 1984: № 35]. Окончание литургии Иоанна Златоуста и начало литургии Василия Великого [Афанасьева 2005: 17–35].

❖ БАН, Санкт-Петербург

24.4.8 (Срезневского собр. 5) – 8°, 1 л., старославянский, глаголица, пергамен. Молитвы входа в храм и целования креста перед литургией Иоанна Златоуста [СК 1984: № 34]. Далее 24.4.8.

❖ Библиотека монастыря св. Екатерины, Синай

Sin. slav 5/N – 8°, 80 л., старославянский, глаголица, пергамен. Фрагмент ЛВВ (молитва перед анафорой и Prefacio анафоры)³ [Tarnanidis 1988: 103–108].

Первая половина XIII в.

❖ ГИМ, Москва

Синодальное собр. (ф. 80370) № 604 – «Служебник Варлаама Хутынского», 4°, 30 л., к. XII – н. XIII в. [СК 1984: № 167], древнерусский, пергамен, устав нескольких почерков; на л. 1 об. запись скорописью XVII в. о том, что эта книга принадлежала «чудотворцу» Варлааму. По мнению А. И. Соболевского, служебник написан в Галицко-Волынском княжестве [Соболевский 1884: 29–32]. ЛВВ, ЛИЗ. [СК 1984: № 167, датировка концом XII в.]. Передатировка на 1220–1225 гг. принадлежит О. С. Поповой [Попова 2003: 107–122]. Далее Син. 604.

❖ РНБ, Санкт-Петербург

Софийское собр. (ф. 728) № 519 – 4°, 54 л., древнерусский, пергамен, устав. Фрагмент ЛВВ. [СК 1984: № 313]. Далее Соф. 519.

Вторая половина XIII в.

❖ РНБ, Санкт-Петербург

ОСРК, Q.п.I.68 – «Служебник Милгоста грамматика», 4°, 70 л., сербский, пергамен, устав рашской школы письма. На л. 32 об. и 46 об. упоминается Михаил Милгост «граматик» как писец этой рукописи. ЛВВ. [СК 1984: № 397]. Далее Q.п.I.68.

Соловецкое собр. № 1017/1126 – 4°, 24 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛВВ, ЛИЗ (с лакунами). [СК 1984: № 311]. Далее Сол. 1017.

Софийское собр. № 518 – 4°, 46 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [СК 1984: № 312]. Далее Соф. 518.

❖ ГИМ, Москва

Хлудовское собр. № 117 – «Служебник прозвитера Николая». Конволют: служебник конца XIII в., не ранее 1282 г. (л. 1–6:15–57), среднеболгарский, далее Евангелие XIV в. (л. 7–14:58–213), сербского письма, 8°, 213 л., пергамен, полуустав. Начальные листы рукописи – палимпсест на глаголице XI в. На ектениях л. 56 об., 57 упоминается краль Стефан Милутин (время правления 1282–1321). ЛИЗ, ЛВВ. [СК 2002: 656–661]. Далее Хлуд. 117.

Первая половина XIV в.

❖ РНБ, Санкт-Петербург

ОСРК, О.п.I.4 – ок. 1342 г., 8°, 37 л., древнерусский, пергамен, устав. На первом листе помета «в лет(о) ѕ҃ѡн раба б(о) ж(ия) Наста(сья)... сменовая преставися» [Гранстрем 1953: 48–49]. ЛИЗ. [ПС 1966, № 1086]. Часть рукописи находится в Художественной галерее Уолтерса, г. Балтимор, США: Walter Art Museum (W. 548) [Афанасьева 2009: 48–55]. Далее О.п.I.4.

ОСРК, Q.п.I.67 – ок. 1316 г., 4°, 89 л., древнерусский (Псков), пергамен, устав. На л. 40 запись о смерти княгини Марии Довмонтовой (1317 г.). ЛИЗ, ЛВВ. [СК 2002: 591]. Далее Q.п.I.67.

❖ ГИМ, Москва

Синодальное собр. № 605 – «Служебник Антония Римлянина», 4°, 30 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС 1966, № 598]. Далее Син. 605.

Уваровское собр. № 46 – 1-я половина (начало?) XIV в. (л. 1–31:36–92), среднеболгарский, XV в. (л. 32–35) сербский, 8°, 92 л., пергамен (л. 1–31:36–46), бумага (л. 32–35). ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXVд: 45]. Далее Увар. 46.

Уваровское собр. № 574 – середина XIV в., 8°, сербский, крупный устав, бомбицина. ЛВВ. Передатировка рукописи с XVI в. [Леонид 1893: 6] на XIV в. принадлежит А. А. Турилову (устное замечание). Далее Увар. 574.

❖ Народная библиотека им. Кирилла и Мефодия, София, Болгария

НБКМ № 590 (24) – 8°, 23 л., среднеболгарский, пергамен, полуустав. Фрагмент ЛВВ. [Цонев 1923: 102–117]. Уточнение датировки первой половиной XIV в. принадлежит А. А. Турилову на основании того, что почерк этого служебника отождествляется с одним из писцов Норовской Псалтыри [Турилов 2012: 308]. Далее НБКМ 590.

❖ Ярославль

Ярославский музей-заповедник, № 15472 – 8°, 142 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС № 469]. Уточнение датировки второй четвертью XIV в. на основании поминовения за упокой архиепископа новгородского Давида (…1325) на л. 62 принадлежит А. А. Турилову (устное замечание). Далее ЯМЗ.

Вторая половина XIV в.

❖ РНБ, Санкт-Петербург

ОСРК, О.п.I.5 – 8°, 192 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ, ЛВВ. [Гранстрем 1953: 49; ПС: № 1087]. Далее О.п.I.5.

ОСРК, О.п.I.10 – 8°, 11 л., сербский, пергамен, устав. ЛИЗ (фрагмент). [ПС 1966: № 660]. Далее О.п.I.10.

ОСРК, Q.п.I.7 – 4°, 68 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС 1966: № 1234]. Далее Q.п.I.7.

ОСРК, Q.п.I.48 – 8°, 106 л., конволют: 2-я пол. XIII в. (л. 4–43 об, 71–81 об), 3-я четв. XIV в. (л. 50–70) и XVI в. (л. 1–3:44–49 об., 82–106); пергамен, бумага (л. 1–3:50, 54:56–57:82–106); сербский (л. 1–50:71–106), среднеболгарский (л. 50–70); устав двух почерков, полуустав трех почерков. ЛИЗ, ЛВВ. [СК 1984: № 396]. Далее Q.п.I.48.

ОСРК, Q.п.I.60 – 4°, 126 л., сербский, пергамен и бумага, полуустав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 1241]. Далее Q.п.I.60.

ОСРК, Q.I.1178 – 4°, 225 л., сербский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXV: № 1535]. Передатирован на основании филиграней на 70-е г. XIV в. Филиграни: Василиск типа Zonghi, № 1030 (1373 г.), Фляга – возможно, типа Мошин-Тралиħ, № 3949 (1360 г.)⁴. Далее Q.I.1178.

Погодинское собр. № 37 – 3-я четв. XIV в. (л. 5–88) и XV в. (л. 1–4), 4°, 89 л., сербский со следами влияния юсового оригинала, пергамен, полуустав (л. 1–17), устав (л. 18–88). На л. 88 запись о том, что этот служебник написан на Афоне писцом Симеоном. Устав литургии, ЛИЗ, ЛВВ. [Рукописи Погодина 1988: 42, ПС 1966: № 753]. Далее Погод. 37.

Соловецкое собр. № 1016/1125 – 4°, 71 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛВВ. В Сводном каталоге рукопись датирована концом XIII в. [СК 1984: № 310]. Передатировка на конец XIV в. принадлежит А. А. Турилову (устное замечание). Далее Солов. 1016.

Софийское собр. № 520 – 8°, 63 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 1236]. Далее Соф. 520.

Софийское собр. № 521 – 4°, 48 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛВВ. [ПС 1966: № 1237]. Далее Соф. 521.

Софийское собр. № 522 – 8°, 62 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС 1966: № 1238]. Далее Соф. 522.

Софийское собр. № 523 – 8°, 79 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС 1966: № 1479]. Далее Соф. 523.

Софийское собр. № 524 – 8°, 91 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС 1966: № 1480]. Далее Соф. 524.

Софийское собр. № 525 – 4°, 91 л., конволют: конец XIV–XV в., (л. 7–48:71–81), древнерусский, XV в. (л. 1–6 об., 50–70 об., 81 об. – 91 об.), среднеболгарский, и XVI в. (л. 48–49), русский; пергамен (л. 6–85 об.), бумага (л. 1–5 об., 86–91 об.). ЛИЗ, ЛВВ. [СК 2002: 579]. Далее Соф. 525.

Софийское собр. № 526 – 4°, 120 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС: № 1239]. Далее Соф. 526.

❖ ГИМ, Москва

Воскресенское собр. № 7 – 1380 г. 4°, 80 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС: № 537]. Далее Воскр. 7.

Воскресенское собр. № 8 – 4°, 81 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС: № 1231]. Далее Воскр. 8.

Синодальное собр. № 598 – 4°, 106 л., русский, пергамен, полуустав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 861]. Далее Син. 598.

Синодальное собр. № 600 – 1400 г. 4°, 73 л., русский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС 1966: № 575]. Далее Син. 600.

Синодальное собр. № 601 – «Служебник митрополита Киприана», 8°, 136 л., русский, пергамен, полуустав. На л. 72 приписка писца: «Сий служебник преписан от грецкых книг на рускый язык рукою своею киприян смиреный митрополит кыевскы и всея руси...». Устав литургии, ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 869]. Далее Син. 601.

Синодальное собр. № 892 – 4°, 74 л., русский, пергамен, устав. ЛВВ. [ПС 1966: № 1232]. Далее Син. 892.

Щукинское собр. № 745 – 4°, 101 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС: № 752]. Далее Щук. 745.

❖ РГБ, Москва

Попова собр. (ф. 236) № 101/М.2447.П.134 – 4°, болгарский, пергамен, устав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 750]. Далее Попов 101.

Рогожского кладбища собр. (ф. 247) № 566 – 4°, 83 л., русский, пергамен, устав. ЛВВ. [ПС 1966: № 866]. Далее Рог. кл. 566.

Румянцевское собр. (ф. 256) № 398 – 8°, 193 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 867]. Далее Рум. 398.

Румянцевское собр. (ф. 256) № 399 – 8°, 45 л., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС 1966: № 751]. Далее Рум. 399.

Троице-Сергиевской лавры собр. (ф. 304. III, ризница), № 8/М.8670 – «Служебник Никона Радонежского», 1381–1382 гг. 16°, 91 л., древнерусский, пергамен и бумага, полуустав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 542]. Далее ТСЛ 8.

❖ РГАДА, Москва

Синодальной типографии собр. (ф. 381) № 40 – 4°, 107 л., русский, устав, пергамен. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 1481]. Далее Син. тип. 40.

Синодальной типографии собр. (ф. 381) № 41 – 4°, 95 л., русский, пергамен, устав. ЛИЗ. [ПС 1966: № 1482]. Далее Син. тип. 41.

Синодальной типографии собр. (ф. 381) № 42 – 8°, 181 л., русский, устав, переходящий в полуустав, пергамен. ЛВВ. [ПС 1966: № 1483]. Далее Син. тип. 42.

Синодальной типографии собр. (ф. 381) № 43 – 4°, 152 л., русский, пергамен, устав. ЛИЗ, ЛВВ [Каталог ЦГАДА XI–XIV: 310]. Далее Син. тип. 43.

Первая половина XV в.

❖ РНБ, Санкт Петербург

ОСРК, F.п.I.33 – 1-я треть XV в. Свиток, древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ. [Смирнова 2011: 32–33]. Далее F.п.I.33.

Погодинское собр. № 36 – конец XIV – начало XV в., 8°, 134 л., русский, устав, переходящий в полуустав, пергамен. ЛИЗ, ЛВВ. [Рукописи Погодина 1988: 42]. Далее Погод. 36.

Соловецкое собр. № 1018/1127 – 4°, 125 л., русский, полуустав, бумага. ЛВВ. [ПСXV: № 1538]. Далее Солов. 1018.

Софийское собр. № 531 – «Гостинопольский служебник». 1460-е или около 1475 г. [Смирнова 2011: 367–376]. Из Никольского Гостинопольского монастыря на р. Волхов. 4°, 174 л., бумага, полуустав. ЛИЗ, ЛВВ. По филиграням рукопись датирована Е. В. Крушельницкой началом XV в. [Каталог служебников: http:// www.byzantinorossica.org.ru/sof-catalog/531/531_0.html.]. Далее Соф. 531.

Софийское собр. № 536 – 1423–1426 гг., 4°, 131 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXVд: 76]. Далее Соф. 536.

Софийское собр. № 566 – середина XV в., 4°, 90 л., молдавский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [Шварц 1989: 90]. Далее Соф. 566.

Софийское собр. № 538 – 4°, 95 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ [Каталог служебников: http://www.byzantinorossica. org.ru/sof-catalog/538/538_0.html]. Далее Соф. 538.

Софийское собр. № 540 – 4°, 136 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ [Каталог служебников: http://byzantinorossica.org.ru/ sof-catalog/540/540_0.html]. Далее Соф. 540.

Софийское собр. № 970 – 1-я пол. – середина XV в., 8°, 152 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXVд.: 76]. Далее Соф. 970.

Софийское собр. № 975 – начало XV в., 4°, 85 л., русский, полуустав, бумага. Филиграни: Бубенчик 1) типа Лихачев 2406 (1405–1415); 2) типа Пиккар архив № 85216 (1407) www. piccard.online.de. ЛИЗ, ЛВВ⁵. [ПСXVд.: 76]. – Далее Соф. 975.

Софийское собр. № 1537 – «Вяжищский служебник». 1438–1441 гг., 4°, русский, полуустав, бумага. ЛИЗ. [Смирнова 2011: 312–325]. Далее Соф. 1537.

❖ БАН, Санкт-Петербург

17.12.1 (Алексея Петровича собр. № 21) – середина XIV в. [Пергаменные рукописи БАН: 115; ПС 1966: № 659]. Передатирован на рубеж XIV–XV вв. [Афанасьева 2006: 20–22]. 4°, 126 л., русский, устав, пергамен. ЛВВ. Далее 17.12.1.

Архангельское собр. Д. 9 – 4°, 254 л., русский, полуустав нескольких почерков, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXV: № 1523]. Далее Арх. Д. 9.

❖ РГИА, Санкт-Петербург

Архив Синода (ф. 834, оп. I, т. 1) № 731 – 4°, 146 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 1484]. Далее Син. арх. 731.

❖ ГИМ, Москва

Синодальное собр. № 606 – «Служебник Евфимия Новгородского». 4°, 284, русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXV № 1530]. Далее Син. 606.

Синодальное собр. № 952 – «Служебник Сергия Радонежского». 8°, 145 л., русский, пергамен, полуустав. На л. 4 и далее запись поздней рукой: «Служебник преподобнаго отца игумена Сергия Радонежскаго чудотворца». При сшивке рукописи перепутаны листы 76 и 78и 81. ЛИЗ, ЛВВ. [ПС 1966: № 870]. Далее Син. 952.

Хлудовское собр. № 114 – 8°, 270 л., сербский, пергамен, полуустав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXV: № 3226]. Далее Хлуд. 114.

❖ РГБ, Москва

Московской Духовной академии собр. (ф. 173) № 79 – 1°, 197 л., русский, бумага, в две колонки. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXV: 1524]. Далее МДА 79.

Румянцевское собр. (ф. 256) № 400 – 4°, 110 л., сербский, пергамен и бумага, полуустав. ЛИЗ. [Востоков 1842: 605]. Далее Рум. 400.

❖ РГАДА, Москва

Мазуринское собр. (ф. 196) № 539 – «Мазуринский служебник». Вторая четверть XV в. 4°, 105 л., русский, пергамен, устав. ЛВВ. [Смирнова 2011: 73–75; Каталог РГАДА 2000: 131–132]. Далее Мазур. 539.

Вторая половина XV в.

❖ РНБ, Санкт-Петербург

ОСРК, Q.I.1180 – 4°, 141 л., сербский, бумага, полуустав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПCXV: № 3229]. Далее Q.I.1180.

Соловецкое собр. № 1019/1128 – конец XV в. 4°, 124 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXV: № 1539]. Далее Солов. 1019.

Соловецкое собр. № 1022/1131 – конец XV в. 4°, 146 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ. [ПСXV: № 3229]. Далее Солов. 1022.

Соловецкое собр. № 1024/1133 – 4°, 109 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ. [Порфирьев, Вадковский, Красносельцев 1898: 15–19]. Далее Солов. 1024.

Соловецкое собр. № 1026/1135 – конец XV в. 4°, 235 л., русский, полуустав, бумага. ЛВВ. [ПСXV: № 3232]. Далее Солов. 1026.

Софийское собр. № 532 – 4°, 181 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ [Каталог служебников: http://www.byzantinorossica. org.ru/sof-catalog/532/532_0.html]. Далее Соф. 532.

Софийское собр. № 534 – 4°, 108 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXVд.: 76] – далее Соф. 534.

Софийское собр. № 535 – 4°, 105 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ [Каталог служебников: http://www.byzantinorossica. org.ru/sof-catalog/535/535_0.html] – далее Соф. 535.

Софийское собр. № 537 – 4°, 130 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ [Каталог служебников: http://www.byzantinorossica. org.ru/sof-catalog/537/537_0.html] – далее Соф. 537.

Софийское собр. № 542 – 1475 г., 4°, 148 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ. [ПСXVд.: 76] – далее Соф. 542.

Софийское собр. № 543 – 4°, 143 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ [Каталог служебников: http://www.byzantinorossica. org.ru/sof-catalog/543/543_0.html] – далее Соф. 543.

Софийское собр. № 547 – 4°, 130 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ [Каталог служебников: http://www.byzantinorossica. org.ru/sof-catalog/547/547_0.html] – далее Соф. 547.

Софийское собр. № 550 – 4°, 274 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ [Каталог служебников: http://www.byzantinorossica. org.ru/sof-catalog/550/550_0.html] – далее Соф. 550.

Софийское собр. № 557 – передатирован на середину – вторую половину XV в. 4° русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ [Шварц 1989: 90; Каталог служебников: http://www.byzantinorossica. org.ru/sof-catalog/557/557_0.html]. Далее Соф. 557.

Софийское собр. № 859 – середина – вторая половина XV в., 4° полуустав, бумага. ЛИЗ. Уточнение датировки по филиграням 1460-ми гг. Филиграни: Горы типа Лихачев 1079 (1464), Корона типа Лихачев 2599 (1460), Козел типа Лихачев 1031 (1457). Далее Соф. 859.

❖ БАН, Санкт-Петербург

16.16.29 – 4°, 56 л., русский, полуустав, пергамен. ЛВВ. [ПCXV: № 2327].

17.9.14 – 4°, 109 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ, ЛВВ (фрагмент). [ПCXV: № 2328].

❖ ГИМ, Москва

Синодальное собр. № 268 – 1°, 353 л., русский, полуустав, бумага. ЛВВ. [Горский, Невоструев 1869: 204–206]. Далее Син. 268.

Синодальное собр. № 326 – 1481 г., 1°, 353 л., русский, полуустав, бумага. ЛИЗ. [Горский, Невоструев 1869: 199–204]. Далее Син. 326.

Конец XV – начало XVI в.

❖ РНБ, Санкт-Петербург

Погодинское собр. № 38 – XVI в., 4°, 101 л., молдовлах., пергамен, полуустав. ЛИЗ, ЛВВ. [ПCXVд: 51–52]. Далее Погод. 38.

Соловецкое собр. № 1015/1124 – 1532 г. 4°, 154 л., молдовлах., полуустав, пергамен. Написан в Заграком монас на Афоне иноком Варлаамом. ЛИЗ,. ЛВВ. [Порфирьев, Вадковский, Краносельцев 1898: 35–44]. Далее Солов. 1015.

Кроме рукописей в исследовании были использованы микрофильмы и издания следующих служебников:

1. Микрофильмы служебника из собрания Ватиканской билиотеки (Vat. slav. № 9) середины – третьей четверти XIV в. Свиток на бомбицине, сербский, полуустав. ЛИЗ без начала и без окончания. [Джурова, Станчев, Япунжич 1985: 74–75].

2. Микрофильмы служебника из собрания Ватиканской билиотеки (Vat. slav. № 14) – служебник митрополита Исидора, согласно приписке на греческом языке на л. 111 [Mercati 1926: 3–4], конца XIV – начала XV в., 149 л., русский, пергамен, устав. Переписан в Новгороде или во Пскове с болгарского оригинала. ЛИЗ, ЛВВ. [Джурова, Станчев, Япунжич 1985: 83].

3. Фотокопии служебника из собрания Нью-Йоркской публичной библиотеки (New-York, cod. slav. № 1) – служебник из коллекции фальсификатора А. И. Сулакадзева, который относил его ко времени князя Владимира Святославовича (кон. 999 г.). Третья четверть XIV в., древнерусский, пергамен, устав. ЛИЗ, ЛВВ. После смерти Сулакадзева в 1830 г. вплоть до 1920 г., когда служебник появился у И. Теодоровича, его местонахождение было неизвестно [Поздеева, Лившиц 1999: 47–64; Смирнова 2005: 65–70]. В нашей работе мы будем использовать для него сиглу СТ (служебник Теодоровича).

4. Издание служебника из библиотеки Зографского монастыря (Зограф. 1. г. 12), 1397 г., 165 л., болгарский, бумага, полуустав [Райков, Кожухаров, Миклас, Кодов 1994: 49]. ЛИЗ, ЛВВ. Использована публикация этого служебника в монографии П. Сырку [Сырку 1890: 1–65].

5. Фототипическое издание служебника Евфимия Тырновского, болгарского кодекса № 231, конца XIV в., из Софийской народной библиотеки им. Кирилла и Мефодия. ЛИЗ, ЛВВ. [Коцева 1985].

6. Тексты греческих литургий привлекались по различным изданиям: [Орлов 1909; Arranz 1996; Brightman 1896; Euchologio Barberini 1995; Goar 1730; Korza 1998; Koster 1991; Parenti 1994; Radle 2011; Thiermeyer 1992; Τρεμπέλας 1982]. Шифры греческих рукописей приводятся в соответствии с этими изданиями.

Во время литургии используются многие богослужебные книги, в службе участвуют разные лица: священник, дьяконы, чтецы, хор. В настоящем исследовании изучается литургия только в составе одной богослужебной книги – служебника, содержащего тексты, произносимые священником и дьяконом. Чинопоследование литургии в служебнике состоит из следующих составных частей:

– литургические молитвы, которые священник читает тайно в алтаре;

– ектении и возглашения, произносящиеся дьяконом и священником вслух;

– тексты рубрик, сообщающие последовательность определенных обрядовых действий литургии.

Таким образом, литургия состоит из текстов, которые по-разному функционируют в богослужении. Молитвы и ектении произносятся вслух или вполголоса, а уставные рубрики не произносятся во время службы и не являются богослужебными текстами. Поэтому язык молитв и рубрик существенным образом отличается.

Молитвы и ектении – это переводы с греческого языка сакрального текста, то есть текста, обращенного к Богу. При рукописном тиражировании переписчик не осмеливается вносить в текст поправки произвольного характера и тщательно переписывает его, не меняя в нем ничего, даже тех форм, которые он не понимает. В случае сомнения переписчик использует не один, а несколько схожих рукописей, чтобы снимать спорные вопросы по другим спискам. Возникает так называемая контролируемая рукописная традиция, которая помогает сохранять правильность и стабильность текста в многочисленных копиях.

Рубрики – как правило, тексты оригинальные, а не переводные, и поэтому они в большинстве случаев современны списку памятника, тогда как тексты молитв гораздо консервативнее и могут сохранять перевод более раннего времени. В рубриках содержится региональная лексика и литургическая терминология, которая свидетельствует о церковном узусе той или иной области славянского мира. Зачастую именно тексты рубрик имеют решающее значение для локализации списка и его ближайших предшественников (протографов). Остановимся подробнее на методах исследования этих текстов.

Молитвы – основной элемент чинопоследования литургии. Молитвы могут быть основными и дополнительными. Чинопоследование евхаристических литургий состоит из следующих основных молитв, которые имеются в каждом списке литургии вплоть до современных изданий:

1. Молитва кадила.

2. Молитва предложения.

3. Молитвы антифона. В чинопоследовании литургии их три: первая, вторая, третья. В литургиях Иоанна Златоуста и Василия Великого они совпадают.

4. Молитва входа с Евангелием (Малый вход).

5. Молитва прилежного моления в составе сугубой ектении.

(6). Молитва на чтение Евангелия; встречается только в списках с XIV в.

7. Молитва об оглашенных.

(8). Молитва о готовящихся к святому Просвещению; встречается только в древних списках литургии Василия Великого, с XIV в. выходит из употребления.

9. Молитва верных 1.

10. Молитва верных 2.

11. Молитва Херувимской песни (Великий вход).

12. Молитва перед анафорой.

13. Анафора – евхаристическая молитва, после произнесения которой хлеб и вино становятся Телом и Кровью Иисуса Христа. Это древнейшая часть литургии, ее основа.

14. Молитва после анафоры.

15. Молитва главопреклонения.

16. Молитва возношения «Вонми, Господи...».

17. Благодарственная молитва.

18. Заамвонная молитва. Это единственная молитва, произносимая священником вслух.

19. Молитва на потребление Даров (в скевофилакии).

Дополнительные молитвы, в отличие от основных, встречаются не во всех списках литургии, их место в чинопоследовании может меняться. Большинство таких молитв появляются в начале и в конце литургии и свидетельствуют о развитии внутри литургии отдельных обрядов: подготовки к службе, проскомидии и причащения. Ряд дополнительных молитв имеется в середине чинопоследования и является весьма древним по происхождению (подробнее см. главу 2, § 3). Перечислим дополнительные молитвы, встречающиеся в литургиях до введения Диатаксиса Филофея Коккина, благодаря которому набор и порядок следования молитв в начале и конце литургии был регламентирован (см. главу 4, § 1). Тексты этих молитв были впервые опубликованы С. Д. Муретовым, им же была сделана попытка найти греческие оригиналы этих молитв.

Группа 1. Подготовительные молитвы перед литургией:

1) Вл҃дко ги҃ вседьржителю не хотѧи смьрти грешникомъ [публ. Муретов 1895: 54];

2) Вл҃дко ги҃ нашь вседержителю ныне хотѧщю ми пристᲂупити [публ. Муретов 1895: 57–59];

3) Молю тѧ ги҃ отыми от мене безакониꙗ моꙗ [публ. Муретов 1895: 59];

4) Ги҃ нѣсмь достоинъ да под кровъ мои внидеши [публ. Муретов 1895: 62];

5) Бж҃е вседьржителю великоименитыи [публ. Муретов 1895: 82–83];

6) Ги҃ ис҃е хе҃ отверзи ᲂустне мои на молбᲂу [публ. Муретов 1895: 74].

Группа 2. Древние восточные молитвы:

1) Молитва предложения Влд҃ко ги҃ ис҃е хе҃ хлѣбе животныи [публ. Муретов 1895: 66];

2) Молитва предложения Ги҃ бе҃ нашь преложивыисѧ самъ агнець непорочьнъ [публ. Муретов 1895: 68];

3) Молитва входа Блг҃одѣтелю всѣхъ и твари всеѧ съдѣтелю [публ. Муретов 1895: 59–60:30];

4) Молитва Трисвятого Ст҃е ст҃ыхъ бж҃е нашь единъ ст҃ъ въ ст҃ых почиваѧи [публ. Желтов 2007: 294–295];

5) Молитва Херувимской песни Влд҃ко животворѧи бл҃гымъ дателю [публ. Муретов 1895: 69];

6) Молитва на Лобзание мира Ги҃ ис҃е хе любви творче [Муретов 1895: 98].

Группа 3. Причастные молитвы:

1) Множьства ради грѣховъ моихъ [публ. Муретов 1895: 94–95];

2) Ги҃ нѣсмь достоинъ да подъ кровъ мои внидеши [публ. Муретов 1897: 1];

3) Дажь ми ги҃ ис҃е хе избавителю рода чл҃вчьскаго [публ. Муретов 1895: 95];

4) Вѣрᲂую ꙗко ты еси х҃ъ с҃нъ б҃а живаго [публ. Муретов 1895: 97];

5) Како стѧжᲂу тѧ г҃и ты самъ вѣси ꙗко персть есмь [публ. Муретов 1895: 95];

6) Вечери твоеи таинѣи днеⷭ҇ [публ. Муретов 1895: 97];

7) Тело и кровь юже приꙗхъ [публ. Муретов 1895: 96];

8) Тѣло твое ст҃ое бᲂуди мнѣ въ живот вѣчныи [публ. Муретов 1895: 98–99];

9) Приꙗхъ тѣло твое ст҃ое вкᲂупѣ [публ. Муретов 1895: 99];

10) Бᲂуди мне г҃и въ отпᲂущение грѣховъ [публ. Муретов 1895: 95–96].

Группа 4. Молитвы в конце литургии:

1) Ги҃ бе҃ нашь въ семь вторѣмь олтари ꙗвисѧ намъ [публ. Муретов 1895: 94];

2) Ги҃ бе҃ нашь приими ᲂумиленᲂую сию нашю слᲂужбᲂу [публ. Муретов 1895: 100];

3) Приходѧще ѿ силы въ силᲂу [публ. Желтов 2007: 321];

4) Въшедъше въ ст҃ыи твои олтарь [публ. Муретов 1895: 99];

5) Преклонъше колена и главы своꙗ до землѧ [публ. Муретов 1895: 100];

6) Се бысть наполнение смотрениꙗ б҃а нашего [публ. Муретов 1895: 100].

Тексты основных молитв всегда записываются полностью, без сокращений, произвольные замены со стороны писца здесь исключены. Дополнительные молитвы могут записываться неполностью, может быть приведен только инципит, однако такие случаи редки. Если в одной и той же молитве в разных рукописях имеются разночтения, то следует прежде всего выяснить, чем они вызваны. Варьирование в тексте может быть разного рода: одни разночтения появляются при тиражировании в условиях контролируемой рукописной традиции, другие – в результате исправления по греческому оригиналу. Разночтения первого рода не имеют текстологический значимости, второго – свидетельствуют о привлечении оригинала и о редактировании текста. Остановимся на этом подробнее. Вариации первого типа – это сверка текста с несколькими славянскими рукописями в процессе копирования (контролируемая рукописная традиция). Они вводятся простым переписчиком или редактором, проверяющим текст после его написания. При рукописном копировании текста невольно возникают ошибки, и средневековые писцы это очень хорошо понимали. Искажение текста может быть вызвано разными причинами: плохой сохранностью рукописи, с которой делается копия, неразборчивостью почерка, а также физическим состоянием переписчика. Процесс переписывания был довольно утомителен, поэтому уставшие писцы могли вносить в текст непроизвольные ошибки (lapsus calami). Такие ошибки подразделяются на следующие группы:

1. Ошибки прочтения. Подобные ошибки возникают от плохого понимания текста, это может связано с плохим антиграфом (рукописью, с которой переписывается текст), новым и незнакомым для переписчика характером письма, писец может не разобрать отдельные буквы (выносные, сокращения, может прочесть буквы как цифры), например: поведѧть вм. повелѧтъ.

2. Ошибки запоминания. Типичные ошибки памяти – это перестановка слов или целой группы слов, вставки малозначных слов (часто так происходит с союзом «и»), подмена слов синонимами. Бывает, что писец, пропустив слово, вставляет его потом на полях или это может делать редактор, проверяющий текст после написания. Ошибки запоминания часто бывают в результате записи под диктовку.

3. Ошибки внутреннего диктанта. Переписывая, писец внутренне диктует себе то, что пишет. Таким образом, произношение писца имеет отражение на письме. Отсюда мены ѣ и е (для русских и сербских рукописей), неразличение и смешение юсов (для болгарских рукописей), смешение юсов с неносовыми гласными (ѥ = ꙗ, ѫ = ᲂу для русских рукописей, ѥ = е, ѫ = ᲂу для сербских рукописей), неразличение ъ и ь, ы и и в южнославянских рукописях и т. д. Эти ошибки очень ценны для лингвистов, т. к. отражают фонетику писца и позволяют судить, где могла быть написана данная рукопись.

4. Ошибки письма. Типичными ошибками письма являются замена отдельных букв, перестановка слогов: положи: поломи, спѣꙗниꙗ: спѣниꙗ, предаст намъ: предста намъ, а также повторения одного и того же слова или слога: вѣры и разᲂума: вѣры вѣры и разᲂума, или пропуск слога или частей слова же[р]твеникᲂу, [бе]змолвно и т. д.

Перечисленные выше ошибки иногда приводили к искажению смысла текста, и при последующей переписке в нем могли возникнуть переосмысления. Чтобы искажения были минимальны, писцы использовали не одну, а несколько рукописей, чтобы снимать спорные вопросы по другим спискам. Писец, исходя из своего уровня знаний языка и текстов, должен был решить, какой вариант выбрать. Если слово оказывалось устаревшим или малопонятным, книжник прибегал к переосмыслениям, и тогда в тексте появлялись конъектуры (вторичные чтения). Как правило, вторичные чтения ошибочны, и при сравнении с греческим оригиналом они хорошо видны. Но если греческого оригинала молитвы выявить не удалось (что для славянской традиции явление нередкое), то исследователю не всегда просто ответить на вопрос, какое из чтений первично.

Приведем примеры конъектур в текстах литургии:

1. съ сими и мы бл҃жеными силами: съ сими и мы бжⷭ҇твными силами – μετὰ τούτων καὶ ἡμεῖς τῶν μακαρίων δυνάμεων. Привлечение греческого оригинала позволяет однозначно решить, что первичным чтением является блажеными. Вариант бжⷭ҇твными появился в русской рукописной традиции в результате ошибки прочтения: оба слова пишутся с сокращением, и неправильное раскрытие титла могло привести к вторичному чтению.

2. надѣꙗние жизни вѣчныꙗ: наслажение жизни вѣчныѧ – ἐλπίδα τῆς αἰωνίου ζωῆς. Второй пример несомненно вторичен. Об этом свидетельствует греческое чтение ἐλπίδα, а также общий смысл фразы давыи нам надѣꙗние жизныи вѣчныꙗ. Действительно, Господь дал нам надежду на вечную жизнь, и вариант наслажение здесь явно ошибочен. Однако греческий текст молитвы дошел до нас в единственной рукописи, и где возникло испорченное чтение, однозначно решить трудно, потому что написание этого варианта как по-гречески ἡδονή, так и по-славянски наслажение не выводится из написаний ἐλπίδα и надѣꙗние.

3. в льгыню дш҃и моеи: льготᲂу дш҃и моеи: дългыию дш҃и (Син. 605): долготᲂу дн҃ии моихъ (Соф. 518:524) – греч. нет. В данной цепочке разночтений можно без труда определить первичное древнеболгарское чтение льгыню⁶, которое было заменено более распространенным на Руси синонимом льготоу⁷, то есть «пользу», поскольку именно этот вариант укладывается в контекст Даи же ми і҃се х҃е с҃не б҃жии избавителю рода члчⷭ҇каго с҃тое тѣло твое и кровь в легиню д҃ши моеи. Чтение дългыию, возможно, появляется как ошибка прочтения, поскольку буквы д и л были близки по написанию, или как ошибка письма. В дальнейшем редкое слово дългыии⁸ начинает переосмысляться как долгота, однако словосочетание долгота д҃ши не имеет смысла, тогда слово д҃ша подвергается замене на слово дн҃ии, которое могло быть расценено писцом как ошибка прочтения. В результате цепочки замен в молитве появляется новое словосочетание долготᲂу дн҃ии, которое, несомненно, появилось на Руси и дошло до нас в нескольких служебниках.

К вторичным чтениям относятся пропуски слов первичного варианта (omittio) и вставки слова или слов в изначальный вариант (additio). Приведем примеры:

1. ꙗко к тебѣ принесохомъ чтⷭ҇ᲂую и бесквернᲂую жертвᲂу: ꙗко к тебѣ принесохомъ чтⷭ҇ᲂую и бесквернᲂую жертвᲂу въ воню бл҃гоᲂуханиꙗ (Соф. 526, Син. тип. 40). В данном примере мы, видимо, имеем дело со вставкой в первичный вариант. Оно появилось, скорее всего, в результате выравнивания по молитве каждения: Кадило приносимъ прѣд тѧ г҃и б҃е наш въ воню бл҃гоᲂуханиꙗ – и имеется в нескольких рукописях.

2. Приведем пример пропуска слова первичного варианта – omittio: приими входѧщаꙗ въ цр҃квь твою: прими въ цр҃ковь твою (Син. 605, Щук. 745) – πρόσδεξαι προσιοῦσαν τὴν ἐκκλησίαν.

При использовании нескольких антиграфов возникали также так называемые слитные чтения (conflatio). Они появлялись в том случае, когда книжник не знал, какое разночтение предпочесть и сохранял оба варианта. Слитные чтения встречаются в текстах литургии нечасто, но они являются характерной особенностью рукописной традиции богослужебных текстов. Приведем примеры:

1. На скрижали врᲂучивъ: на дьсках каменьныихъ врᲂучивь (Q.п.I.68) : на дъскахъ скрижали врѫчивъ (Увар. 46) – πλάκας χειρίσας. Варианты скрнжаль и дъска каменьна являются разными переводами одного греческого слова πλάξ «каменная доска, плита». В болгарской рукописи Увар. 46 мы видим слитное чтение, где сохранены оба варианта перевода скрнжаль и дъска с пропуском прилагательного.

2. ты: самъ: ты самъ (Солов.1017, Син. тип. 41) – αὐτός. Слитное чтение ты самъ является результатом сохранения раннего перевода для αὐτός ты и более поздней нормы самъ, характерной для южнославянских рукописей с начала XIV в. Подобное чтение неоднократно встречается в литургии и в других богослужебных текстах.

3. въ рᲂудахъ и въ поточеньихъ и въ лютыхъ работахъ: о тѣхъ иже златᲂую рᲂудᲂу копають по гнѣвᲂу црⷭ҇вᲂу и въ рᲂудахъ и въ заточениихъ и въ лютахъ работахъ (Соф. 521, Солов. 1016/1125) – τῶν ἐν βήμασι καὶ ἐν μετάλλοις καὶ ἐξορίαις καὶ πικραῖς δουλείας. В двух древнерусских списках литургии Василия Великого к обычному молению за каторжников, сосланных на рудники (въ рᲂудахъ), приставлено очень архаичное чтение, по-видимому, вытесненное из богослужебной практики к концу V в., когда золотые рудники переходят в руки частных старателей и перестают быть местом ссылки государственных преступников [Afanas’eva, Ivanov 2013: 138–144].

Переписывание с нескольких антиграфов обеспечивало контроль текста и более или менее правильное его воспроизведение. Однако это не уберегало текст от вторичных чтений, вызванных переосмыслением неправильно написанных слов. Если текст долго переписывался без сверки с оригиналом, число вторичных чтений увеличивалось.

Вариации второго типа являются результатом редактирования по греческому источнику (оригиналу) и имеют текстологическую значимость. На основании таких чтений выделяются редакции славянского перевода литургии. Редактирование осуществляется опытным книжником, справщиком, знающим греческий язык и ставящим перед собою цель устранить ошибки, накапливающиеся при переписывании рукописей. Как правило, редактирование проводится по современным справщику греческим оригиналам и встречается не так часто, поэтому число редакций славянского перевода не должно быть большим. Оно напрямую связано с богослужебными реформами в Православной церкви. Так, сверка молитв по тексту оригинала была при богослужебной реформе царя Симеона в начале X в., несомненно, что книжники св. Саввы Сербского проводили такую же правку в начале XIII в., афонские книжники XIV в., имена которых установить пока не удается, также обращались к греческим источникам. Масштабная справа Евхология предпринималась в конце XIV в. в результате деятельности болгарского патриарха Евфимия Тырновского и митрополита Всея Руси Киприана.

При редактировании славянского перевода по греческому оригиналу в тексте появляются новые чтения. Они прежде всего затрагивают лексику и синтаксис. Лексические замены могут появиться, когда в греческом списке имеется другое слово. Так, вариативность λογικός и ἐκλεκτός приводит к появлению славянских вариантов словесныи и избраныи. Новое слово может появиться в результате желания справщика точнее перевести греческое слово на славянский язык, передать его внутреннюю форму или воспроизвести формальную структуру греческого слова. Так, в период реформирования появляются другие варианты переводов греческого слова εὐσπλαγχνία – мнлосрьдие, появившееся изначально как перевод латинского miserecordia, и бл҃гоᲂутробие, точно прередающее структуру греческого слова. В дальнейшем появляется и контаминированное чтение бллгосрьдне, объединяющее оба предшествующих варианта. Греческое причастие εὐχαριστήσας переводилось в древнейших памятниках как похвалнвъ, а в дальнейшем распространяется перевод с помощью преславской кальки бл҃годаривъ, точно соответствующей греческой словообразовательной модели слова. В области синтаксиса появляются замены, точнее передающие порядок слов греческого предложения.

Ектении (от греч. ἐκτεινής «протяжное, длительное моление») – особая разновидность молитвы, известная с I в. Она состоит из прошений, произносимых дьяконом, каждое из которых сопровождается словами «Господи, помилуй», «Подай, Господи», «Тебе, Господи». В последовании литургии выделяются следующие ектении:

1. Великая, или Мирная, ектения (начинается с возгласа: «Миром Господу помолимся!»). Произносится после Малого входа.

2. Сугубая ектения (начинается с возгласа: «Рцем вси от всея душа!»). Священник в это время читает молитву прилежного моления.

3. Ектения об оглашенных (начинается с возгласа: «Помолитеся оглашенные Господу!»).

4. Ектения о готовящихся к святому Просвещению (начинается с возгласа: «Помолитеся иже к просвещению Господу!»).

5. Просительная ектения (начинается с возгласа: «Исполним молитву нашу к Господу»). Произносится после Великого входа.

Набор ектений может варьироваться в зависимости от того, где совершается богослужение, в монастыре или в соборно-приходском храме. При монастырском богослужении добавляются специальные ектении об «обители сеи», «об игумене», «о братии нашеи» и др. Отличие ектений и возглашений в древних и более поздних списках в основном одно: в древних текстах они приведены сокращенно, в поздних – полностью.

Ектении также отражают территориальную прикрепленность текста. Упоминание на ектении князя или великого князя, в соответствии с греческим словом βασιλεύς, свидетельствует о приспособленности текста к древнерусскому богослужению, краля – к сербскому до 1345 г.⁹ и царя – к болгарскому или сербскому после 1345 г. Однако следует отметить, что упоминание князя как правителя на месте греческого βασιλεύς известно и в болгарской письменности. Поминовение царя как правителя в болгарских гимнографических рукописях следует относить к первым годам правления Симеона, до этого времени используется термин кнѧзь, употреблявшийся в Великой Моравии [Matejko 2009: 267–272]. Ту же особенность наблюдаем в новонайденных частях Синайского евхология (Sin. slav. 1/N), где в молитвах утрени используется слово кънѧзь как перевод греческого βασιλεύς – миръ всемᲂу мирᲂу твоемᲂу подажди . цръ҃квамъ свѧщеннымъ твоимъ кънѧземъ и вьсемъ людемъ твоимъ [Афанасьева 2011: 83].

Возгласы произносятся священником вслух по прочтении каждой тайной молитвы и призваны возвестить дьякону и хору об окончании молитвы. Как отметил М. Скабалланович, возгласы имеют назначение указывать основания для осуществления прошений в славе, силе Бога и имеют общее происхождение с малым славословием [Скабалланович 1913: 96–97].

Возглашения и ектении, в отличие от молитв, всегда произносятся вслух и представляют собой устойчивые словесные формулы (formules brèves). В большинстве служебников они записываются не полностью. Запись начальных слов возгласов и ектений приводится, по-видимому, для закрепления порядка их следования, а не фиксации их содержания. Например, в служебнике РНБ, Q.п.I.67 (начала XIV в.) ектении записываются предельно кратко: о пособити и пок... в других рукописях (в основном с конца XIV в.) более пространно: о пособити и покорити под нозѣ его всѧкого врага и сᲂупостата г҃ᲂу пом... Сравнение текстов ектений и возгласов между собой, таким образом, затруднено, можно лишь учитывать их набор и место в каждой конкретной группе рукописей.

Уставные замечания и рубрики – части текста, которые не произносятся во время богослужения. Они лишь служат указаниями к службе. В древних служебниках эти указания предельно кратки и носят характер перечисления основных обрядовых действий. Богослужебные указания чаще всего записываются в начале службы, когда описывается проскомидия (обряд приготовления святых Даров), в середине службы во время Великого Входа, когда святые Дары переносятся с жертвенника на престол, и сопутствуют обряду причащения священнослужителей и мирян. Например, в древнерусских служебниках встречаются такие указания: таж. поп прѣломит хлѣбъ на четыри части по ѡбычаю. и вълагаѥть въ чашю часть. и дьꙗкон положит ᲂурарь на трѧпѣзѣ и рч҃еть. испълин ѡ҃че чашю сию. поп же вкладаꙗ речет. исполнениѥ с6тго д҃ха. дь҃кон. аминь и причаститсѧ попъ и дьꙗк (О.п.I.4, л. 29).

Со временем уставные замечания становятся более пространными, а с конца XIV в. включают в себя ерминии – подробные указания, как совершать тот или иной обряд. Ерминии, как правило, являются переводами с греческого, об этом свидетельствует устойчивость их текста в пределах редакции. Внутри текстов ерминий могут быть лексические замены, изменения порядка слов, незначительные лакуны и вставки, то есть эти тексты менее стабильны, чем тексты молитв, и легче подвергаются изменениям. Краткие рубрики, сообщающие последовательность обрядовых действий, на наш взгляд, тексты непереводные. Они свободно варьируются в пределах одной редакции, а значит, вряд ли были переведены вместе с текстами молитв. Скорее всего, они вставлялись в чинопоследование в ходе переписки, возможно, из уставов. Рубрики во всех служебниках различны. Они более открыты для проникновения в текст диалектных явлений, чем тексты молитв. В рубриках содержатся региональные названия церковной утвари, одежды; названия молитв и богослужебная терминология представлена в разных лексико-фонетических вариантах. Итак, специфика функционирования каждого из составных элементов при богослужении сказывается на построении и записи их в последовании литургии. Молитвы являются единственными текстами в составе чинопоследования, повторяющимися во всех списках в полном объеме, и служат основным источником лингвистического исследования. Ектении и возгласы в служебниках записываются не полностью, что осложняет сопоставление этих текстов между собой. Рубрики могут быть пространными, краткими или вовсе отсутствовать, поэтому это лингвистически несопоставимые тексты.

Многоуровневая структура литургического чинопоследования предполагает определенную методику текстологического исследования литургии в составе служебника. Она состоит, на наш взгляд, в соединении типологического и лингвистического аспектов.

Типологический аспект – изучение структуры чинопоследования: набора и порядка следования молитв, содержания богослужебных указаний, пропуски и вставки в ектениях и возгласах. Те или иные типы чинопоследования складываются в результате различий в богослужебной практике. Таким образом, типологический аспект исследования дает возможность определить литургическую редакцию, которая появляется как следствие изменений в богослужении. Славянские редакторы при литургической справе обращались к греческим богослужебным книгам и правили по ним свои тексты. Однако не всегда при литургической справе текст литургии переводился заново. Зачастую исправлялись набор и порядок следования молитв, добавлялись те или иные богослужебные указания, но не подвергались правке тексты молитв. Они переписывались из славянского источника, и в них могли быть исправлены лишь некоторые чтения.

Если исправлению и переводу подвергались тексты молитв, то мы можем говорить о языковой редактуре с привлечением греческого оригинала. Лингвистический аспект исследования, а именно сопоставление и анализ молитв, выявляет филологическую правку текста. Эта правка, как правило, является следствием литургической, то есть она появляется чаще всего в составе исправленного чинопоследования.

Итак, каждый список службы должен рассматриваться с точки зрения структуры чинопоследования (типологический аспект) и с точки зрения характера текста в сопоставимых частях (лингвистический аспект). Методическое разделение этих понятий принципиально важно при классификации текста литургии на типы чинопоследования и на редакции.

Литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого в эпоху средневековья были объектом многократных правок и переводов. Молитвы литургии подвергались сверке с греческим текстом, а состав последования службы трансформировался вслед за изменениями византийской литургической практики. Наибольшие изменения претерпела литургия Иоанна Златоуста – основная в современном православном богослужении литургия.

Славянские последования литургии Иоанна Златоуста древнейшего периода существенным образом отличаются от греческих. Они имеют молитвы, неизвестные в греческой рукописной традиции. Поэтому в научной литературе обсуждается проблема, с каких греческих оригиналов была переведена славянская литургия и каково происхождение этих неизвестных молитв. Эта проблема была впервые сформулирована С. Д. Муретовым, который опубликовал большинство славянских молитв из литургии Иоанна Златоуста, отметив, что оригиналы многих молитв остаются неизвестными [Муретов 1895].

Греческие списки литургии делятся на два основных типа. Первый тип – литургическое последование с очень краткими рубриками, содержащими названия молитв и в редких случаях указывающими, что в это время должен делать священнослужитель. Такой тип последования был характерен для Константинополя, поскольку в столичных храмах использовались литургические свитки, имеющие ограниченные размеры и не позволяющие записывать в текст литургии пространные богослужебные указания. Второй тип литургического последования, представленный в основном евхологиями из южной Италии, характеризуется пространными рубриками. В этом регионе, удаленном от крупных литургических центров, сложилась традиция вставлять пространные богослужебные указания в последование литургии [Jacob 1968: 28–29].

Славянские списки в большинстве случаев соотносятся с греческими последованиями второго типа, то есть это последования с подробными рубриками. В них зачастую детально описывается обряд проскомидии, Великого входа и причащения. В Византии последование проскомидии могло быть отделено от последования литургии и включалось в канонические сборники. Одно из описаний проскомидии с толкованиями было найдено Н. Ф. Красносельцевым в греческом каноническом сборнике XIII в. Vat. gr. № 1167 [Красносельцев 1885: 63–64]. В славянских служебниках последование проскомидии в большинстве списков вписано в начало службы. Во многих древнерусских служебниках литургия начинается с подготовительных молитв священника перед службой, греческие оригиналы которых до сих пор не выявлены.

В результате многочисленных интерполяций славянские последования литургии имеют самые разнообразные формы от краткой, где записаны только молитвы иерея и ектении дьякона¹⁰, до пространной, содержащей различного рода богослужебные указания и дополнительные молитвы. В связи с разнообразием состава последования возникают проблемы выделения редакций текста, поскольку идентичных по составу списков литургии этого периода не существует. Поэтому для классификации списков славянской литургии недостаточно использовать состав чинопоследования. Нужно учитывать, что одна и та же редакция литургии, выделенная по лингвистическим критериям (разночтения в молитвах) может быть различна по составу последования, то есть иметь в своем составе дополнительные молитвы и различные рубрики.

Мы ставили себе задачу найти надежные критерии, по которым возможно распределить разнообразные последования литургии на основные типы. В качестве основных датирующих признаков изменения текста нами были приняты следующие параметры: 1) редакция анафоры и молитвы Херувимской песни; 2) влияние Диатаксиса константинопольского патриарха Филофея Коккина на последование литургии.

Редакция анафоры и молитвы Херувимской песни. В IX–X вв. в Византии проходила литургическая реформа, в результате которой литургия Иоанна Златоуста стала основной литургией Византийской церкви, и ее анафора подверглась стилистической правке и ассимиляции с анафорой литургии Василия Великого [Jacob 1968: 26].

Процесс заимствований из литургии Василия Великого в литургию Иоанна Златоуста привел к расширению варьирования текста, особенно в южноитальянских евхологиях. На рубеже X–XI столетий была предпринята работа по унификации новых вариантов в анафоре и созданию textus receptus, который фиксируется в константинопольских евхологиях с начала XI в.

Исправлениям подверглась молитва Херувимской песни. Эта молитва, поздняя по происхождению, отсутствовала в древних константинопольских последованиях литургии Иоанна Златоуста и была присуща только литургии Василия Великого. Она появилась в составе литургии Иоанна Златоуста позже, в результате реформы Евхология, и ее текст, так же, как и текст анафоры, подвергся стилистической и догматической редактуре, в результате чего был создан textus receptus, который фиксируется константинопольскими евхологиями с XI в. [Taft 1975: 119–148]. Итак, по славянскому переводу мы можем судить, с каких оригиналов осуществлялся перевод: с последований литургии, которые содержат textus receptus анафоры и Херувимской песни, или с более ранних.

Влияние на последование литургии Диатаксиса Филофея Коккина. Появление этого устава во время патриаршества Филофея (1353–1354, вторично 1364–1376) способствовало стабилизации текста литургии и созданию единообразного последования, принятого в славянских странах и вошедшего впоследствии в печатные издания.

По этим двум четко привязанным к определенным датам событиям в истории Византийской церкви можно распределить славянские списки литургии на три основных типа. Первый тип, древнейший и восходящий к греческим оригиналам IX–X вв., – последования с анафорой и молитвой Херувимской песни, содержащие древние варианты и не совпадающие с textus receptus. Он представлен преимущественно древнерусскими рукописями XIII–XIV вв. и имеет много позднейших интерполяций. Второй тип – последования с textus receptus анафоры и молитвы Херувимской песни, но не связанные с Диатаксисом патриарха Филофея Коккина. Этот тип известен в нескольких южнославянских служебниках конца XIII – 1-й половины XIV в. и отражает более поздний тип, восходящий к греческим оригиналам XII–XIV в.

Третий тип – последования, составленные по Диатаксису во второй половине XIV в. и содержащиеся в служебниках всех славянских изводов начиная с конца XIV в. вплоть до венецианских печатных изданий.

Внутри этих трех типов на основании разночтений в текстах основных молитв выделяются редакции славянского перевода литургии. Редакции славянских переводов выделены нами путем коллаций 93 списков литургий Иоанна Златоуста и Василия Великого. Сравнению подвергались только основные молитвы литургического последования, и разделение славянского перевода на редакции производилось только на основании этой работы. Дополнительные молитвы последования, то есть такие, которые появляются спорадически и имеются в некоторых рукописях, анализировались отдельно как вставные и более поздние элементы службы.

Приведем в таблицах 1 и 2 распределение славянских списков литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого на типы чинопоследования и редакции.

Таблица 1. Типы последования и редакции литургии Иоанна Златоуста

Таблица 2. Типы последования и редакции литургии Василия Великого