Источник

Свидетельства благочестивых мирян и духовных лиц Русской Православной Церкви о фактах проявления чудесных дарований отца Серафима Вырицкого и о его небесном предстательстве

Из воспоминаний монахини Вероники (Котляревской)

(по материалам источника № 191 стр. 21–32)

Непростым был путь к Богу Истинному для инокини Вероники. Происходила она из интеллигентой семьи. С юных лет увлекалась живописью и поэзией «новых эстетов», театром и философией Ницше, Толстого, Шопенгауэра. Со временем пресыщенность, тоска и неудовлетворенность сменили прежнюю восторженность. Померкли ложные идеалы. Через глубокие потрясения и страдания обрела душа будущей невесты Христовой стремление к настоящей духовной жизни. В начале 20-х годов потеряла она горячо любимого мужа и родителей. Само собою пришло решение уйти от мира...

Вскоре гонители разгромили ряд женских обителей Петроградской епархии, в том числе и знаменитый на всю Россию Иоанновский монастырь на Карповке. Часть уцелевших в гонениях монахинь обрела кров в одном из корпусов Александро-Невской Лавры на берегу реки Монастырки. Многие из них оказывали посильную помощь в многотрудной хозяйственной деятельности Лавры. В их числе была и монахиня Вероника. Тогда же Господь даровал ей счастливую возможность окормляться у духовника Александро-Невской Лавры отца Серафима.

В памятную ночь 1932 года матушка Вероника была арестована и пережила все ужасы ГУЛАГа. По Промыслу Божию свое земное странствие закончила монахиня Вероника во Франции. Господь сохранил для нас ее воспоминания как еще одно свидетельство о великих деяниях старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого.

...Бог сподобил меня быть келейницей у отца Серафима в то время, когда он был духовником Александро-Невской Лавры. Много светлого и много тяжелого переживала я в эти годы. Надо было уметь поговорить со всеми приходящими и очень внимательно следить, чтобы благословение батюшки было передано в точности. В его келью стучались непривычные гости: профессора, люди искусства и литературы. Интеллигенция, так долго стоявшая вдали от Православия, теперь упорно стремилась к Церкви. Пришел раз к ранней обедне старик – профессор, известный специалист. Красивое, умное лицо, седые волосы и борода. Смиренно опустился он на колени перед иконой Спасителя и простоял так всю обедню, низко опустив голову. Только изредка, чтобы никто не видел, смахивал потихоньку набегавшие слезы.

Отец Серафим принимал несчетное количество посетителей. Иногда он, буквально, падал с ног от усталости. Мне было жаль его, и я пыталась уговорить приходивших в поздний час к дверям его кельи перенести встречу на другой день, но батюшка уже звал их к себе. Чаще всего он ничего не спрашивал, а прямо передавал, как надо поступать и что делать, словно наперед знал, о чем с ним будут говорить. Сколько человеческого горя и страдания проходило перед нами! Были здесь и бесноватые, и больные, жаждавшие исцелений, и другие, со сложными запросами внутренней духовной жизни – интеллигентные и простые, нищие и богатые, старики и юноши. Людской поток неудержимо проносился перед смиренным иеросхимонахом, который раскрывал свое чуткое сердце чужим скорбям и радостям, словно собственным.

Я очень мучилась, если не понимала тайного смысла какого-либо его благословения. Однажды, больная плевритом монахиня в схиме прислала к нему испросить благословения, чтобы доктор выкачал ей жидкость из плевры. Батюшка не благословил. «Но ведь она умрет», – думала я, не смея ничего сказать. А старец прекратил прием посетителей и стал на молитву. На другой день пришли сказать, что больная монахиня скончалась.

Потрясенная такими непонятными для меня повелениями старца, я выбежала в коридор и прочла молитву у дверей архимандрита Сергия. «Аминь!» – откликнулся он. «Батюшка, – со слезами подошла я к нему, – помолитесь обо мне. Не судить я хочу, а просто не думать, если понять не могу». Он посмотрел на меня поверх очков, отодвинул рукопись на столе и тихонько погладил по голове. «Я молюсь. Знаю, нелегко тебе. Наша жизнь идет иногда совсем наоборот жизни мирян. Ничего. Справишься. Господь поможет. Спать ложись вовремя. Устаешь ты, вот искушения и приходят. Хорошо, что помыслы открываешь. Тогда легче. Враг пользуется случаем, если таишь в себе мысли. Ты не голодная? Поешь что-нибудь. Хочешь яблоко? Или, вот пирожок кто-то принес. Ешь во славу Божию».

Спокойная, я возвращаюсь в келью отца Серафима.

Худенький, среднего роста, с небольшой седой бородой и ясными голубыми глазами, он был очень живописен в полной схиме, точно сошел со старинной новгородской иконы.

«Ведь что такое мое послушание? – говорил он. – Я, словно хранилище, куда люди все свое горе складывают...»

Рассказывал мне батюшка и историю своего пострига. Занимался он торговлей и много лет был под руководством старца Варнавы, подвизавшегося в пустыни Свято-Троицкой Сергиевой Лавры под Москвою. Когда пришло время принимать монашество, он собрался ехать в Гефсиманский скит, чтобы спасаться там подле могилы своего наставника. Отец Варнава скончался коленопреклоненным в алтаре у престола. Во время разгрома Свято-Троицкой Сергиевой Лавры богоборцы хотели выкопать гроб отца Варнавы, но не смогли – он уходил вглубь земли. Так целость мощей праведника не была нарушена.

Много рассказывал лаврский духовник о батюшке Варнаве. Он являлся отцу Серафиму во сне и укреплял его во время тяжелых внутренних браней.

...Готовясь к отъезду, подвижник был на трапезе у владыки Вениамина в Александро-Невской Лавре. Владыка был задумчив в течение всего обеда.

После трапезы, когда они остались вдвоем, митрополит строго посмотрел на него и спросил: «Так вы окончательно решили ехать? Не хотите ли все-таки остаться у нас в Лавре?» «Что-то вдруг, – рассказывал старец, – поколебалось у меня в душе. Невольно опустился я на колени: Благословите, Владыка, принять постриг у вас в Лавре». Так и остался я под покровом святого благоверного князя Александра Невского. Свято-Троицкая Сергиева Лавра почти тотчас же была разгромлена. Мы же все еще здесь спасаемся».

Старенький и болезненный, спал он на узком, коротком деревянном сундуке, прикрытом потертым ковром.

Перед принятием схимы видел лаврский монах во сне преподобного Серафима, имя которого должен был носить. Как наяву он постучался тогда в окошечко лесной кельи преподобного. Тот открыл, и они долго беседовали.

После пострига в схиму по благословению епископа Григория отец Серафим нес тяжелые подвиги, которые можно сравнить только с подвигами древних иноков-пустынножителей.

Тихий и ласковый, он никогда не отступал от рассказанного, поста нарушать никому не разрешал. Порою кротко, но твердо призывал своих чад духовных на трудные подвиги. Послушания требовал полного...

«Не я благословляю, а Господь. Страшно ослушаться Его воли. Не дай вам Бог!»

В редкое свободное время он любил, чтобы ему читали или сам читал жития святых. Из святых отцов очень любил преподобного Исаака Сирина и святителя Василия Великого. Как-то раз я застала его за чтением «Шестоднева».

«А как птицы-то небесные Бога славят! Я и сам такое переживал». Со слезами тихо улыбался он своим воспоминаниям. Природу он очень любил. Через нее прославлял Творца. С умилением смотрел он, как прыгают воробьи по веткам деревьев под окном его кельи.

«Для монаха – весь мир, вся его жизнь – его келья. Тут он или погибнет, или спасется», – говорил он.

Временами меня очень тяготило одиночество – тоска по умершим близким, нападало гнетущее уныние. Подойдешь к батюшке Серафиму во время всенощной, когда он стоит у аналоя и исповедует: «Да что это вы? Какое одиночество? Посмотрите кругом: сколько родных и близких слышат вас, откликаются и помогают». Он указывает на иконы с такими знакомыми, дорогими ликами. Мирно теплятся лампадки. И на душе опять светло и тихо – я не одна...

Рассказать обо всех происходивших по молитвам батюшки чудесах и исцелениях нет возможности. Для примера передам такой случай. Среди духовных чад отца Серафима были один инженер с женою. Детей у них не было. Молодая женщина попросила у батюшки благословения взять из приюта приемного сына. Он благословил. Мальчик оказался очень милым, с хорошим характером. Когда ему исполнилось три года, он тяжело заболел. Доктора и лекарства не помогали. Ребенок был при смерти. Приемный отец пригласил одного известного специалиста по детским болезням. Тот осмотрел ребенка и объявил родителям, что мальчик ночью умрет. Обещал заехать утром, чтобы написать свидетельство о смерти. Уходя, доктор указал рукой на иконы: «Наша наука здесь бессильна. Разве только святые его спасут...». Маленький страдалец метался в бреду. Черты личика обострились, губы посинели, изо рта сочилась пена, ногти тоже были синие. Он хрипло дышал.

Мать не выдержала и побежала в Лавру к батюшке. Отец Серафим посоветовал ей, вернувшись домой, помолиться Божией Матери, Николаю-угоднику и преподобному Серафиму. Опустилась она на колени подле кроватки, спрятала голову в одеяльце и стала молиться. Ночью незаметно для себя задремала. Когда забрезжило утро, она боялась поднять глаза, думая, что ребенок уже скончался. Вошел муж. Они откинули одеяло: мальчик мирно спал и на его щечках проступил чуть заметный румянец. Дышал он ровно и спокойно. В радостном испуге, не веря себе, родители позвали жившего по соседству врача. Он посмотрел на спящего ребенка и рассердился: «Зачем вы меня беспокоили, вызывая к здоровому мальчику? Он ничем не болен».

Явился и вчерашний доктор: «Где усопший?» – тихо спросил он. Ему показали на мальчика, который завтракал, сидя в постели. «Ничего не понимаю! – пожал плечами знаменитый врач, – тут, действительно, произошло чудо». Не раз потом видела я эту чету и ребенка, которому тогда было уже 6–7 лет.

Иногда в моей жизни случались сильные искушения: то размолвка с руководящей старицей, то недоразумения с неверующими родными. Мучительно бывало, тяжело и одиноко. Иду к батюшке, прошу благословения навестить знакомых, чтобы отвлечься.

«Это зачем? Помощи от людей ищете? Только один Бог силен помочь. Если хотите, поезжайте к блаженной Ксении или к окошечку батюшки отца Иоанна. А к людям за утешением идти нечего».

Исключительное влияние оказывал лаврский схимник на молодежь. Целые общины юношей и девушек, сбитых с толку различными еретическими учениями, но искренне стремившихся к познанию истины, после его проповедей переходили в Православие.

Несомненно, что все обращавшиеся к отцу Серафиму обретали через него всеблагую волю Божию. О самом же старце Промысл Божий позаботился особым образом: незадолго до начавшихся в начале 30-х годов массовых арестов священнослужителей, отец Серафим тяжело заболел. Врачи объявили, что его может спасти только пребывание в деревне.

Батюшка категорически воспротивился переезду. Но правящий архиерей решил не так. Он вызвал из Новодевичьего монастыря монахиню, которая в миру была женой батюшки и благословил ее увезти больного старца в деревню.

Все обстоятельства благоприятствовали – и помещение нашлось, и автомобиль достали. Старец не посмел ослушаться воли своего владыки. Отца Серафима все-таки увезли в деревню. Аресты, разразившиеся вскоре, его не коснулись. Не коснулись батюшки и все последовавшие за этим гонения за веру – Господь хранил жизнь этого старца для прославления Своего имени.

«Назовете его Николаем»

Мария Емельяновна Голубева и Елизавета Тихоновна Минчук не знакомы между собою. Историю, которую они рассказали независимо друг от друга, поведала каждой из них по отдельности Вера Ивановна Барышева перед своей кончиной, последовавшей в 1981 году.

... Моя подруга Екатерина хорошо знала батюшку Серафима еще по Лавре. Она жила с мужем в Лигово, и до октябрьского переворота они имели небольшую мастерскую по пошиву меховых шапок и лавочку для продажи своих изделий. В семье было трое детей, и с приходом новой власти нелегко стало сводить концы с концами. В годы НЭПа супруги возродили свое дело, однако, через некоторое время мужа арестовали. Екатерина находилась в смятении и отчаянии, она ждала четвертого ребенка, родные настаивали на том, чтобы она избавилась от него. Екатерина поехала в Лавру к отцу Серафиму за советом и молитвой. Старец очень тепло принял ее, благословил и очень внимательно выслушал. Затем произнес: «Давайте помолимся. Вы здесь, а я – в алтаре». Через некоторое время батюшка подошел к Екатерине и сказал: «Вот что, матушка. Ничего не предпринимай. Оставим все на волю Божию. Мужа твоего оправдают и через 40 дней он вернется, а мальчик у тебя родится такой, что его все любить будут. Назовете его Николаем в честь святителя Божия. Молитвы не оставляй, проси о помощи Пресвятую Богородицу и Николая угодника. Господь все управит». Через некоторое время задумчиво промолвил: «А вы знаете, как тяжело бывает, когда семнадцатилетняя дочь погибает от туберкулеза?» Екатерина подумала тогда: «К чему это он говорит?...»

Вернувшись в Лигово, она рассказала родным о своей встрече с отцом Серафимом. Они сильно засомневались, назвали ее легкомысленной, добавив: «Ну, что ты будешь верить какому-то монаху...» Екатерина промолчала в ответ. Взяла акафист Пресвятой Богородице и стала ежедневно читать его вместе с детьми. Постоянно прилежно молилась и святителю Николаю, исполняя наставление старца. Через 10 дней получила весточку от мужа, где он сообщал, что в течение месяца его отпустят. Всей семьей продолжали усердно молиться, ждали мужа и отца. И сбылось предсказание батюшки Серафима – супруга Екатерины освободили, причем бумаги на освобождение были ему вручены ровно на сороковой день после посещения Екатериной Александро-Невской Лавры. Пришло время, когда в семье появился четвертый ребенок – сын Николай...

Старшая дочь Екатерины, Ниночка, была очень способной девочкой. Она хорошо рисовала, играла на фортепиано и превосходно училась. Была очень живой и непосредственной. Однажды, когда она каталась на коньках, ей стало жарко, она сняла лишнюю одежду и простудилась. Нина заболела воспалением легких, которое протекало в тяжелой форме. Затем заболевание перешло в туберкулез. Лечение не давало положительных результатов. Врачи посоветовали отвезти девочку в Крым, но отец Серафим не благословил этого делать. Родители ослушались совета старца и все-таки достали путевку в санаторий. В дороге Ниночка скончалась...

«Старайся как можно чаще исповедоваться...»

Елена Николаевна Сергиевская ныне живет в городе Боровичи. Она – вдова преподавателя и заведующего журнальным фондом библиотеки Санкт-Петербургской Духовной Академии, кандидата богословия приснопамятного Сергея Петровича Сергиевского. В 1950 году он закончил Академию и трудился в ее стенах во славу Божию до 1977 года. Елена Николаевна сохранила в своей памяти очень много интересных сведений о церковной жизни 30–50-х годов.

... Иеросхимонах Серафим Вырицкий более двадцати лет был моим наставником, вплоть до его праведной кончины. Еще в детские годы я вместе с мамой приходила к нему на исповеди в Александро-Невскую Лавру. Однажды мама спросила: «Батюшка! Мне так не нравится, что нужно поминать сегодняшние власти. Как быть? А как твое имя? – неожиданно задал встречный вопрос отец Серафим, хотя прекрасно знал, как ее зовут. Елена..., – несмело промолвила мама. Вот и учись премудрости у святой равноапостольной царицы Елены. Будь, как она. Не нравится, но так надо...», – заключил старец.

Порою отец Серафим напоминал своим исповедникам о грехах, которые они забывали за давностью времени. Как-то мама пришла к нему на исповедь, где изложила батюшке все свои прегрешения, от детства содеянные. Вдруг старец многозначительно посмотрел на нее, затем произнес: «А ты помнишь, как в детстве, назло подружке, сломала ее любимую расческу?!», чем привел исповедницу в неописуемое смятение. Затем по-доброму улыбнулся и сказал: «Знаю, знаю, что не утаила. Однако, чтобы не забывать, старайся как можно чаще исповедоваться...»

Когда батюшка Серафим переехал в Вырицу, мы регулярно навещали его. Трудно передать те духовные ощущения и переживания, которые мы получали при встречах с великим подвижником. Его дивный ангельский лик, его добрые ласковые слова, сам мягкий-мягкий голос и, конечно, его постоянная сияющая улыбка – все, все это неописуемые сокровища, которые даровал Господь моему сердцу. Любовь отца Серафима не имела границ, казалось, весь мир держит он в своих объятиях. Даже у дома батюшки как-то легче дышалось, будто благодать, исходившая от старца, напояла все окружающее пространство. Не раз ощущала я там необыкновенное благоухание. Много чудесного происходило на моих глазах.

Однажды, когда я сидела в келье старца, вошла матушка Серафима. Она сказала, что приехала женщина с девочкой, которая не так давно была слепой. Ее дочь прозрела после того, как батюшка стал за нее молиться. Теперь она видит. Со слезами благодарили они отца Серафима, а старец с искренним смирением произнес: «Вашу дочь исцелил преподобный Серафим Саровский. Вот его-то и надо благодарить...»

Батюшка необычайно почитал Саровского чудотворца. В келье старца было несколько икон с изображением великого угодника Божия. Одна из них содержала частицу мощей преподобного Серафима. На день обретения его святых мощей 19 июля/1 августа, свершившегося в 1903 году, мы с мамой всегда сплетали на этот образ красивый венок из живых цветов. Батюшка несказанно радовался и умилялся этому. Он как-то сказал нам: «Когда меня будут хоронить, то этот образ преподобного Серафима Саровского понесут перед моим гробиком...»

В Вырице посещали старца многие архиереи и пастыри Русской Православной Церкви. Среди них были такие известные иерархи, как митрополиты Алексий (Симанский), Николай (Ярушевич), будущие митрополиты Григорий (Чуков) и Мануил (Лемешевский). В мрачные 30-е годы все верные чада Матери Церкви нуждались в богомудрых советах старца. Известно мне также, что владыка Николай (Ярушевич) был крестным отцом внуков батюшки Серафима.

Меня несколько раз вызывали за исповедание православной веры в органы НКВД, и батюшка давал мне неоценимые советы, как вести себя при этом. Я искренне верила в силу его молитвенного предстательства, и Господь берег меня во всех путях моих.

Иногда отец Серафим рассказывал нам о своей мирской жизни – как торговал он мехами в бытность купцом, имел магазины в Петербурге и собственный 2-х этажный дом в Тярлево около Царского села. Меня всегда удивляло, как человек такой, казалось бы, суетной профессии мог стать величайшим подвижником нашего времени...

Господь удостоил меня быть лично знакомой с тремя Патриархами. С будущим Святейшим Патриархом Алексием I я познакомилась когда он был еще митрополитом. В годы блокады я часто бывала в Никольском кафедральном соборе, где жил владыка Алексий. Приходилось встречаться и беседовать с ним, получать его святое благословение. Потом посещала его в Москве, когда он был патриаршим Местоблюстителем, а затем и Патриархом. Была близко и хорошо знакома с его сестрою, Анной Владимировной.

Интересный случай произошел со мною сразу после войны. Однажды, приехав в Вырицу, я встретила на станции человека, очень похожего на священника. Он вышел со мною из поезда и спросил, как найти отца Серафима. Я с радостью согласилась его проводить. Оказалось, что это был отец будущего Святейшего Патриарха Алексия II – батюшка Михаил из Таллина. Быстро дошли до Майского. Старец принял отца Михаила, и они долго беседовали. Отец Михаил вышел очень радостный, и я вновь проводила его до станции. По пути он сказал мне, что отец Серафим весьма его обнадежил. Расставались мы очень тепло. Вскоре я получила открытку с изображением таллинского собора во имя святого благоверного великого князя Александра Невского. Отец Михаил писал: «Дорогая Елена Николаевна! Шлю Вам привет и свое благословение из Таллина. Приехали мы благополучно. Вся наша поездка была очень удачна, так что оставила очень хорошие воспоминания, особенно в Вырице. Верю, что не случайно я посетил те места... Помолитесь о нас. Господь да хранит Вас. Жена шлет свой привет. Спасибо за Вашу любовь.

Ваш недостойный молитвенник священник Михаил. 22 марта 1946 года».

Потом мы переписывались, а затем, когда Алексий Ридигер поступил в Петербургскую Духовную семинарию я неоднократно встречалась с отцом Михаилом и его матушкой Еленой Иосифовной.

С будущим Патриархом я встречалась также в Таллине, когда он был епископом. Владыка Алексий очень тепло беседовал со мною и подарил фотографию отца Михаила. Как светлую память храню эти письма и фотографию. И до сей поры не забывает меня Первосвятитель Русской Православной Церкви и при случае передает мне свое Святейшее благословение...

В том же 1946 году Господь сподобил меня присутствовать на наречении во епископа наместника Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрита Гурия (Егорова), который был большим другом отца Серафима еще по Александро-Невской Лавре. По поручению старца я привезла владыке Гурию письмо и фотографию. Он очень тепло принял меня и с благодарностью взял весточку от отца Серафима.

Также неоднократно возила я из Вырицы в Петербург письма старца к митрополиту Григорию (Чукову), а от него к батюшке Серафиму.

Господь наделил вырицкого подвижника многими духоносными дарами, и я сподобилась неоднократно испытать на себе их силу. Отец Серафим обладал особым даром видения происходившего вдали. Однажды, когда я еще только подходила к домику батюшки, он сказал: «Откройте! Ко мне идут», – и это относилось именно ко мне, что потом подтвердил сам старец. Как-то поведал он мне о последних временах: «Страшно будет дожить до них! Мы, слава Богу, не доживем, но из Казанского собора пойдет крестный ход в Лавру...».

Как и предсказал дорогой батюшка, во время его похорон перед гробиком несли образ преподобного Серафима Саровского с частицей мощей. Все было необычайно торжественно и чинно. Для меня Вырицкий старец навсегда остался живым. Он уходил от нас в жизнь вечную, и мы провожали его туда, зная, что теперь он будет еще ближе к Престолу Пресвятой Троицы, обителью Которой он стал еще на земле (Ин.14:23)...

«Ты еще профессором будешь»

По Промыслу Божию произошла встреча с Михаилом Сергеевичем Фаворским, сыном Сергея Серапионовича Фаворского, светлое имя которого было упомянуто в предыдущих главах. С нескрываемым волнением делится Михаил Сергеевич своими воспоминаниями. Его слова наполнены теплом и любовью. В них – отражение светлых ликов людей, которые окружали его с детства.

... Мой дедушка, протоиерей Серапион Фаворский, работал Господу в Вятской губернии. Он много потрудился для развития духовного просвещения на селе. Занимался благоукрашением и благоустроением храмов. Это был пастырь по глубокому убеждению и призванию, самоотверженно служивший ближним.

Отец, Сергей Серапионович, с детских лет получал живые уроки истинной веры, высокого благочестия, любви к Отчизне и ее народу. Тем не менее, вопреки семейной традиции, он имел глубокий интерес к естественным наукам, в особенности, к медицине. Видимо, не без сожаления дедушка благословил папу на учебу в Военно-Медицинской Академии. Сергей Серапионович закончил ее в 1919 году, а затем успешно сочетал практическую деятельность с научной работой. Дали свои всходы и семена веры, от юности заложенные в него Премудрым Творцом. До конца дней своих сохранил отец верность Христу. В суровые годы богоборчества и гонений, будучи известным профессором, доктором медицины, Сергей Серапионович всегда старался сделать все возможное, чтобы не угас на Руси свет Православия.

Он был близко знаком с выдающимися архиереями Русской Православной Церкви, в частности, его духовными друзьями были митрополиты Алексий (Симанский), Николай (Ярушевич) и Григорий (Чуков). Отца Серафима папа посещал еще в Александро-Невской Лавре, а затем постоянно ездил к великому старцу в Вырицу.

Я родился в 1927 году, и с тех пор, как помню себя мальчишкой, помню и батюшку Серафима. Чаще всего мы ездили к нему вдвоем с мамой, – она очень любила его, всегда искала у него совета и испрашивала его молитв. Как передать те необычайные состояния духа, которые охватывали все мое существо, когда переступал я порог дома блаженного старца? Да, да! Именно самого дома, даже еще до кельи. Помню ту благоговейную тишину, где все говорят шепотом или вовсе молчат. Помню это несомненное присутствие благодати Божией и незримые небесные прикосновения. Эти дивные ощущения навсегда вошли в мое сердце и по сей день пребывают в нем.

В довоенные годы папа вел прием в Центральной гомеопатической поликлинике в доме № 82 по Невскому проспекту и много сил отдавал деятельности на благо Церкви и ближних. В нашем доме на улице Марата часто бывал владыка Алексий, будущий Патриарх. Хорошо помню, как в 1935–1937 годах он приходил к нам соборовать больную маму.

Годы войны мы пережили вместе с великим городом и его защитниками. Отца тогда назначили заместителем заведующего Горэдравом. Это был очень нелегкий труд. Чаще всего, ввиду отсутствия транспорта, ему приходилось под обстрелами и бомбежками пересекать город из конца в конец. Тогда же он вел прием в поликлинике на Петроградской стороне, куда также ежедневно ходил пешком. Всякое могло случиться в ту страшную пору, но берегли нас молитвы отца Серафима. Мы всегда мысленно обращались к нему за помощью в самые трудные минуты. Знали, что он помнит о нас и возносит свои прошения ко Господу за всех ближних, оказавшихся в тисках жестокой блокады.

В начале 1945 года всей семьей поехали в Вырицу. Это было всеобщее ликование – вновь мы увидели дорогого батюшку, услышали его дивный бархатный голос, получили его святое благословение!

В том же году я по нерадению «провалил» вступительные экзамены в медицинский институт и чуть было не впал в уныние. Мама очень беспокоилась за меня, и мы тут же поехали к батюшке. Как сейчас помню его слова: «Не расстраивайся, все хорошо будет. На будущий год поступишь и еще профессором будешь»...

(Сегодня Михаил Сергеевич, действительно, профессор в своей области. Он, как и его отец, врач-гомеопат высочайшей квалификации и является заместителем заведующего кафедрой инфекционных болезней в Санкт-Петербургском Медицинском Университете имени академика Ивана Петровича Павлова.)

... А какая у батюшки улыбка была! Из его светлых радостных глаз будто лучи неземного света струились и, казалось, обнимают они весь мир. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы отлетели прочь все скорби и невзгоды. А когда он посмотрит на тебя, руку на голову положит, то не знаешь – на земле ты или на небе!

На следующий год я, действительно, без особых усилий поступил в ВУЗ и учился, по молитвам отца Серафима, легко и с интересом. Тогда же увлекся фотографией, и однажды приехал в Вырицу со своим «Фотокором». Отец Серафим предложил сфотографировать его на память. Я с радостью согласился. В дальнейшем отдал негативы и несколько фотографий старцу, оставив себе один снимок. Теперь храню его как великую святыню.

К батюшке ездил все годы учебы вплоть до блаженной его кончины. Он всегда как бы приподнимал меня над миром, помогая увидеть то, чего мы не видим в нашей земной суете. В ту пору вновь учился и мой отец. Его исключительной чертой было неутомимое стремление к духовному совершенству. По благословению отца Серафима он поступил в 1945 году на Богословско-Пастырские курсы, а затем в Духовную Академию, которую успешно закончил в 1952 году. Через год папы не стало. Было ему всего 59 лет. У Господа для каждого Свои сроки.

По сей день я с благоговением посещаю святую могилку Вырицкого старца. Каждая такая поездка незабываема. Это встреча с отцом Серафимом. Там вступаешь в общение с Вечностью. Небесную радость, которую от этого всегда получаешь, просто не описать земными словами. Как хорошо там, особенно весною...

«Ни в коем случае не надо оперироваться»

Александре Ивановне Яковлевой 83 года. Прошла она нелегкий жизненный путь, и во всех обстоятельствах хранили ее благословения незабвенного Вырицкого старца.

...В 1932 году нашу семью познакомила с батюшкой Серафимом Феодосия Яковлевна Баранова, мама ныне здравствующего профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии протоиерея Аркадия Иванова. Родители мои были очень верующими людьми, и все земные дела свои освящали молитвой и благословением. В семье росли шестеро детей – пять сестер и брат. Отец Серафим всегда принимал нас с радостью. Мы ездили к нему после ранней обедни в Троицком Измайловском соборе почти каждое воскресенье.

Наши родители рано ушли из земной жизни – в 1934 году скончался папа, а в 1935-м нас покинула мама. Тогда батюшка заменил нам и отца, и мать. Между собой мы ласково называли его дедушкой. Всегда и во всем, даже в мелочах, мы советовались с ним и знали, что у нас есть опора. Знали, что дедушка за нас помолится. Без него мы ничего не могли, и он постоянно помогал нам. Встречи с отцом Серафимом приносили нам небесную радость, а возвращались мы в город с ощущением необыкновенной легкости и спокойствия. Эти состояния очень трудно объяснить человеческим языком. У меня все связано с батюшкой. Я знала, что, если получу его благословение, то Бог мне поможет во всем.

Отец Серафим посоветовал мне поступить на курсы кройки и шитья. Я усердно на них занималась, и мои работы даже брали на выставки. После окончания курсов меня направили на швейную фабрику в цех индивидуального пошива. Многому я там научилась, постепенно повышая квалификацию. Работу свою я любила и казалось, что все в жизни устраивается. Неожиданно я заболела пневмонией, которая протекала в очень тяжелой форме. Затем начались осложнения. Меня направили в санаторий по лечению органов дыхания в город Пушкин, однако, состояние мое все более и более ухудшалось. Начался туберкулезный процесс – в легких образовалась каверна. (Каверна – это полость, возникшая в органе в результате разрушения его тканей болезнетворным процессом). Шел распад легкого. Я стала задыхаться и теряла сознание. Лечащий врач настоятельно рекомендовал немедленную полостную операцию, но добавил: «Посоветуйтесь с родными».

Сестры постоянно навещали меня. Решение пришло само собой: «Надо срочно ехать к дедушке за советом и молитвой!» Отец Серафим принял нас без очереди и тут же сказал: «Не волнуйтесь, все будет хорошо. Ни в коем случае не надо оперироваться. Сразу же после санатория приезжайте ко мне». С тем и благословил.

Я отказалась от операции, мотивировав это тем, что родные не советуют ее делать. После выписки из санатория мне дали инвалидность. Врачи не скрывали от меня, что дни мои сочтены.

Когда вновь приехала к дедушке, он произнес: «Я знаю очень сильного специалиста по легочным заболеваниям, врача-гомеопата Ольгу Евгеньевну Сидорову. Будешь у нее лечиться, только не забывай просить помощи у Господа». Батюшка написал мне записку с адресом врача и велел передать на словах, что я пришла по его рекомендации. В течение года проходила курс гомеопатического лечения, а затем вновь была назначена медицинская комиссия. Обследования показали, что я абсолютно здорова. Врачи в один голос удивленно заявили: «Странное дело – была обширная каверна, и вдруг все стало совершенно чисто!» Инвалидность сняли, а Ольга Евгеньевна с улыбкой заметила: «Теперь вам только замуж идти».

Словно на крыльях петела в Вырицу к дорогому дедушке, и как только вошла, он радостно воскликнул: «Я же говорил, что хороший врач! Я же говорил, что вылечишься!» Слезы застилали мне глаза – только тут поняла, что лечил меня Небесный Врач по молитвам отца Серафима. Вот уже более 60 лет, как великую святыню, храню я записку, написанную рукою благодатного старца.

Одна из моих сестер работала в булочной, и мы всегда возили любимому дедушке теплые булочки. Он часто встречал нас со словами: «А вот и булочники приехали». С ним всегда было так легко и просто...

Вскоре на землю Русскую обрушились тяготы Великой Отечественной войны. К тому времени по благословению отца Серафима я сменила место работы и была секретарем учебной части в ремесленном училище. В начале блокады была возможность эвакуироваться, но в 1942 году, с первым женским призывом, я поступила на воинскую службу. Сначала проходила ее в учебной части на Поклонной горе, а в мае 1942 года получила назначение в саперный батальон 189 стрелковой дивизии, затем меня перевели в медсанбат. Наша дивизия держала оборону города святого апостола Петра все суровые годы блокады. После ее прорыва мы с боями освободили Кингисепп, Тарту и Ригу.

Всю войну носила в кармане гимнастерки иконку Николая-чудотворца, подаренную мне сестрою. Всю войну в сердце своем я просила о помощи Господа, Пресвятую Богородицу, Николая угодника и нашего дедушку. «Ведь он помнит обо мне и молится», – думала я в самые страшные моменты фронтовой жизни и сама всегда вспоминала его.

Много было на дорогах войны искушений и горя, много раз проносилась над нами смерть. Служила вплоть до 1945 года. После демобилизации не раз со слезами мысленно благодарила дедушку за то, что своими молитвами он помог уцелеть мне в горниле войны.

По благословению батюшки устроилась и жизнь нашего единственного брата – Ивана. Когда он учился в седьмом классе отец Серафим благословил его и сказал: «Учись хорошо, ты будешь инженером». Брат закончил школу с золотой медалью и сразу поступил в институт связи. Завершить в нем учебу Иван не успел – началась война. С третьего курса, как одного из лучших студентов, его перевели в Военно-Воздушную Академию. Здесь он получил диплом с отличием и был оставлен при кафедре. Впоследствии брат стал инженером-полковником Военно-Воздушных Сил, кандидатом технических наук.

Иван был человеком верующим, и после войны мы поехали с ним в Вырицу. В храме узнали новый адрес батюшки и пришли к домику на Майском проспекте. Народа было много, все ждали приема. В тот день отец Серафим был очень нездоров, и к нему никого не пускали. Вышла келейница и посоветовала: «Пишите записки о том, что вас беспокоит. Может быть, попозже батюшка на них ответит». Мы же обратились к ней со словами: «Матушка! Вы уж передайте, что булочники приехали». Двери уютного домика тотчас для нас открылись. Меня батюшка только благословил и сказал: «Давай брата!» Долго они беседовали, много неоценимых советов дал тогда Ивану великий старец. Брат уже был женат и имел двоих детей. В конце беседы он посетовал на то, что теща у него безбожница. На это отец Серафим ответил: «Будем молиться – уверует!» Вряд ли кто мог предположить, но со временем эта женщина, действительно, обрела истинную веру.

Батюшка всегда нес людям неизреченную Божию благодать. Одаривает он ею ищущих Господа и после блаженной своей кончины. С 50-х годов по сей день мы всей семьей постоянно ездим к нему на могилку. Сестра моя не раз говорила детям: «Всегда обращайтесь к отцу Серафиму и получите помощь во всем».

Как-то раз после войны я пожаловалась батюшке, что, находясь на фронте, потеряла жилплощадь и не могу найти подходящую работу. В ответ услышала: «Об этих мелочах переживать надо меньше всего. Все у тебя будет. Только Бога не забывай!» Действительно, скоро нашла я хорошую работу, получила и квартиру. Все по молитвам отца Серафима. Но не в этом самое главное. Главное в том, что сегодня батюшка молится о нашем спасении у Престола Божия. Уж он-то обязательно должен быть среди великих святых – скольким людям по сей день помогает Вырицкий старец!

«Я очень хорошо был знаком с твоими родственниками...»

Мария Георгиевна Преображенская – родная племянница святителя Полтавского Феофана (Быстрова). Ее родным братом был приснопамятный протоиерей Иоанн Преображенский, служивший в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры, а двоюродным – почетный профессор, доктор богословия, протоиерей Ливерий Воронов. Ныне в Свято-Троицком соборе служит ее племянник, преподаватель Духовных Академии и Семинарии, кандидат богословия протоиерей Николай Преображенский.

...Было это за два с половиной года до начала войны. Тогда я жила то в нашей питерской квартире, то в Вырице, где у мамы был дом. Там же жили и наши родственники. Мой брат Ванюша и двоюродный брат Ливерий пели в хоре Вырицкой Казанской церкви. В канун рождественского сочельника они пригласили меня к отцу Серафиму: «Маша! Мы хотим сегодня пропеть батюшке рождественские ирмосы. Пойдешь с нами?» Я ответила: «С удовольствием!»

Когда братья первыми прошли в келью, я вдруг застыла у порога, как остолбенела. В голове мелькнула мысль: «Ведь я, недостойная, ни разу не видела святого!» Из глаз ручьем полились слезы. Тут же послышался мягкий, необыкновенно добрый голос: «Иди, иди ко мне!» Я шагнула в келью. Мою душу охватили невообразимые духовные ощущения – она трепетала от радости, казалось, вот-вот я взлечу... Батюшка благословил нас, положил на себя мои руки и погладил: «Приходи, приходи ко мне!» Нет слов для того, чтобы описать происходившее в моем сердце.

Старец позвал матушку: «Мать Серафима! Принесите просфоры». Он дал нам просфорки и сказал, чтобы мы принимали по кусочку со святой водой. Когда мы пропели ирмосы, Иван и Ливерий убежали, светясь от радости.

Я осталась одна в келье блаженного. Тогда впервые в жизни вошел в мою душу тот самый мир Христов, который превыше всякого разума.

С этого дня я старалась как можно чаще посещать батюшку и получать его святое благословение.

В начале войны мы с сестрой Александрой отправились за продуктами в Псковскую область на станцию Дно. Ее тут же заняли немецкие войска, и мы попали в лагерь, находившийся в Восточной Пруссии. Оттуда нас переместили в Германию, где мы работали у хозяев. Когда пришли туда части нашей армии, меня взяли на работу при штабе.

Вернулась я на родину только в 1946 году. Наш дом в городе разбомбило, а в Вырице меня никак не хотели прописывать. Я не имела возможности устроиться на работу и получить продовольственные карточки. Муж мой скончался еще до войны, и мы с десятилетней дочерью оказались в безвыходном положении.

Прибежала я тогда к отцу Серафиму. «Батюшка! Право, не знаю, как мне быть и что делать?» Он промолвил: «Встань на колени и помолись от всего сердца Матери Божией!» На столе, находившемся в кельи старца, рядом с образом Спаса Нерукотворенного стояла большая икона Казанской Божией Матери. Я подошла к ней, опустилась на колени и, как могла, поведала Владычице нашей о своих скорбях, ощущая, что и батюшка молится вместе со мною. В какой-то момент словно вспышка яркого света осенила мою грешную душу. Я стала потихоньку оглядываться, а отец Серафим сказал тогда: «Ну, теперь иди ко мне, я тебя благословлю!» Радость и надежда вошли в мое сердце с тем благословением, когда услышала от батюшки: «Теперь станешь коренной жительницей, а работать будешь с деточками!»

На следующий день поехала в Управление внутренних дел в Питер. Только подала заявление, как тут же мне говорят: «Конечно, надо прописать». Беспрепятственно обрела я прописку. Тут же получила и работу – меня направили воспитателем в круглогодичный детский оздоровительный лагерь в Вырице. Нет нужды долго объяснять, как это было удобно для нас с дочкой. Так испытала я на себе силу молитвы отца Серафима. Не чудо ли явил тогда Господь на мне, недостойной!?

В Вырице я поступила в хор церкви святых апостолов Петра и Павла, была там ведущей. Часто по воскресениям регенту передавали конверт – это было приглашение от отца Серафима. После обедни мы приходили петь к батюшке, а дивный старец тихонько нам подпевал. Казалось, что вместе с нами поют и ангельские силы – так было хорошо в эти светлые радостные минуты...

Однажды отец Серафим сказал мне: «Мария! Возьми стул и присядь ко мне поближе». Старец взял меня за руки и своим теплым-теплым голосом произнес: «А ты знаешь, что я очень хорошо был знаком с твоими родственниками? Мы были большими друзьями с твоим дядей, когда он был духовником Царской Семьи. Тогда же он преподавал в Духовной Академии, был ее ректором. Это был настоящий инок и большой ученый-богослов. Каждое воскресенье после обедни он приглашал меня на чай, и мы вели с ним долгие беседы о едином на потребу, о творениях святителей Игнатия (Брянчанинова), Феофана Затворника... Как многому я научился у архиепископа Феофана Полтавского! От него я перенял многое из опыта внутренней жизни. Владыка Феофан жил в миру, как в пустыне. Ему было многое открыто, он всегда старался жить по воле Божией...» Конечно, это сообщение из уст великого подвижника меня очень растрогало. Вновь и вновь я задумывалась о том, насколько неисповедимы пути Господни...

Работала в доме у отца Серафима Анна Кузьминична Логинова. Она была очень добрым и отзывчивым человеком. Многие ласково звали ее Аннушкой, и мы иногда с ней беседовали. Однажды поведала мне Аннушка чудесную историю: «В нашем доме были керосиновые лампы, и я всегда проверяла, чтобы на ночь они были погашены. Как-то я увидела, что из кельи старца льется свет. Дверь к нему была чуть приоткрыта. Затаив дыхание, я тихонечко подошла и заглянула в келейку. Увиденное поразило меня до глубины души – от лица батюшки исходило ослепительное сияние. Я, буквально, отшатнулась, чтобы не лишиться зрения. Помню только, что в тот момент отец Серафим как бы преобразился. Каким молодым, каким красивым увидела тогда я его! Вторично заглянуть в келью я побоялась и на цыпочках удалилась к себе, а из приоткрытой двери все струился и струился этот необыкновенный свет... Батюшка всегда по ночам молился, иногда до самого утра... Как сейчас стоит в моих глазах эта дивная картина – в полнейшей тишине среди ночного мрака блистает, ярче всякого солнца, неземной, будто ангельский, лик... Ни с кем я не делилась увиденным тогда чудом, вряд ли кто сможет такое себе представить. Да вот показалось, что ты сумеешь меня понять...»

Этот рассказ сохранила я в своем сердце, но только потом, все осмыслив, поняла, что лицо Вырицкого старца сияло тогда, как у преподобного Серафима во время его беседы с Николаем Мотовиловым. Дух Божий снизошел тогда на батюшку и осенил его полнотою Своею. Думается мне, что угодно было Господу оставить это воспоминание в назидание потомкам.

Господь сподобил меня провожать великого старца к небесным обителям. Когда почил о Господе отец Серафим, наш хор был приглашен в Казанскую церковь. Два хора пели вместе, и я участвовала в трио. Стояла перед самым гробом батюшки... Помню, что храм был заполнен до отказа, множество людей было и на улице, вокруг его стен... Когда я склонилась над усопшим, чтобы в последний раз поцеловать его руку, меня как будто обожгло – она была, словно живая. В те мгновения я ощутила себя вне земного мира. Не было скорби, сердце мое испытывало все ту же радость, как во время прежних встреч с батюшкой. Тогда я поняла, что дух его никогда не покинет нас...

Вот и сейчас, во время нашей беседы, среди нас, вместе с Господом, незримо пребывает и отец Серафим. Слава Богу за все!

«Скоро будет великая война»

Мария Константиновна Титова – дочь приснопамятного протоиерея Константина Сергеевича Титова, служившего в 20-х – начале 30-х годов в Воскресенском соборе города Луги. С юных лет сердце Марии испытало многие скорби, связанные с гонениями на Церковь Христову и верных ее служителей.

...Еще в 20-е годы мой папа неоднократно подвергался арестам по приказу богоборческих властей, однако, всякий раз ему удавалось через некоторое время вернуться на свободу. Враг спасения не унимался – в 1932 году Константин Сергеевич был вновь арестован и репрессирован. К местам заключения на Дальнем Востоке он ехал в одном вагоне с настоятелем храма святого благоверного великого князя Александра Невского в Шувалово протоиереем Владимиром Шамониным и архимандритами Александро-Невской Лавры братьями Гурием и Львом (Егоровыми). С ними же и отбывал заключение. Для петербургских священнослужителей были созданы особо невыносимые условия. Их то и дело перебрасывали из лагеря в лагерь. Ужасы, которые пришлось им пережить, достоверно описаны в книге под названием «Петербургский батюшка»23.

После расправы над отцом маму тоже отправили в ссылку. В Луге у меня из родных больше никого не было. В пятнадцать лет я осталась одна-одинешенька. Пришлось перебраться в Питер к тете с дядей.

С семилетнего возраста я пела на клиросе Лужской Ольгинской церкви. Потом – в Питере. Сначала пела в Знаменской церкви, а с ее закрытием – в Никольском соборе. Здесь мне довелось встретиться и познакомиться с Петром Васильевичем Молчановым. Это был благочестивый православный человек. Работал Петр Васильевич в области снабжения и являлся духовным сыном отца Серафима. Он много рассказывал мне о батюшке и однажды предложил поехать с ним в Вырицу. Это было в 1939 году.

Старец очень тепло принял нас и благословил. Несказанный свет и божественная любовь исходили от отца Серафима. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы в сердце вошла небесная радость.

Батюшка подробно расспросил меня о папочке, который был к тому времени освобожден и служил в Валдае в храме во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла. «Обязательно буду молиться за отца Константина», – сказал подвижник.

Неожиданно Петр Васильевич встал перед старцем на колени и произнес: «Батюшка! Я приехал к вам просить благословения..., – после этого тихо добавил, – я хочу предложить Марии свою руку и сердце». Такой поворот событий буквально ошеломил меня, ибо, ничего подобного я не ожидала. Считанные мгновения длилась немая сцена. Отец Серафим тут же однозначно подвел итог: «Никакой свадьбы – скоро будет великая война!» Он не только не дал благословения на брак, но запретил даже и помышлять о женитьбе. Дальнейшая жизнь показала, что прозорливый старец имел к тому все основания – в самом начале Великой Отечественной войны Петр Васильевич Молчанов погиб на фронте...

Эта поездка к отцу Серафиму оставила в моей душе неизгладимое впечатление. Впервые увидела я пастыря такой великой духовной силы. Подобного ему молитвенника никогда больше не встречала. Это был истинный воин Христов, облеченный во все оружие Божие. Я была просто поражена его духовным обликом. А его дивный мягкий голос, казалось, проникал в самые глубины моей души. При расставании батюшка еще раз благословил нас и попросил за него молиться.

Почти 60 лет отделяют меня от чудесной той встречи. При малейшем воспоминании о ней возгорается и поет мое сердце, а светлый ангельский образ Вырицкого старца по сей день стоит перед моими глазами...

«Она будет жить...»

Елена Михайловна Кузьмина – дочь известного петербургского профессора Михаила Ивановича Граменицкого, который в 30-е годы заведовал кафедрой фармакологии во 2-м медицинском институте. Мама Елены Михайловны, Анна Петровна, была преданнейшей духовной дочерью отца Серафима еще по Александро-Невской Лавре. В семье было также двое сыновей – Евгений и Петр, которые пошли по стопам отца и стали учеными. Членом семьи и воистину родным для всех Граменицких человеком была Пашенька – землячка родителей по Переславлю-Залесскому, которая помогала в доме по хозяйству.

Лето 1941 года Граменицкие проводили в Вырице у своих давнишних друзей – Томбергов, в доме которых на Пильном проспекте жил тогда и батюшка Серафим. В связи с быстрым наступлением германских частей Михаил Иванович, Анна Петровна, Пашенька и Леночка, которой было тогда 14 лет, не смогли выехать из Вырицы и остались в зоне оккупации. Не раз ощущали они на себе чудотворную силу молитв благословенного старца. Благоговейным трепетом пронизан весь рассказ Елены Михайловны.

... В страшные годы открытого богоборчества и гонений отец Серафим был для великого множества людей тем благодатным светильником, который преизобильно источал в мир свет Божественной истины. Его лицо всегда сияло духовной радостью. Он был для всех вестником Господней благости. Стоило только переступить порог его кельи, как тут же уходили все скорби и тревоги, а приходила в душу удивительная тишина. Сколько людей обрело по молитвам Вырицкого подвижника беспредельную горячую веру! Сколько людей обрело по его молитвам Божественный покров!

Невозможно перечислить все благодатные дары, которыми наделил от щедрот Своих Всемилостивый Господь отца Серафима. Вырицкий старец читал мысли, видел на расстоянии, прозревал прошлое и будущее, исцелял людей от тяжелейших недугов...

В 1937 году у папы случился обширнейший инфаркт миокарда. Его жизнь буквально висела на волоске. Собрался большой консилиум, но все врачи в бессилии разводили руками. Оставалось уповать только на Господа. Мама неотлучно находилась около отца, а мы с Пашенькой устремились в Вырицу. Тогда батюшка Серафим встретил нас словами: «Все знаю, молюсь. Поживет еще Михаил Иванович, поживет. Еще и сюда приедет, и не раз...» После этого папа прожил еще почти шесть лет. Он очень сблизился с батюшкой, особенно во время оккупации. Они часами могли беседовать на научные темы. Помимо высочайшего интеллекта и всеобъемлющей эрудиции, отец Серафим поражал людей своими непостижимыми познаниями, дарованными ему от Бога. Перед ним преклонялись многие выдающиеся ученые.

Несравненный дар утешения и всепрощающей любви Вырицкого старца с особой силой проявились во время оккупации. Все страхи и ужасы, страдания нравственные и физические врачевали младенчески добрая батюшкина улыбка, пронзительный взор его небесно-голубых глаз – строгий и ласковый одновременно, и слова – простые и мудрые. От всего этого водворялись в сердцах надежда и спокойствие. Голод, бомбежки, чужая речь, отсутствие каких-либо вестей от братьев, угасание папы на наших глазах и, наконец, его смерть – разве могли бы мы перенести все это, если бы не дорогой наш батюшка... Шли к нему, когда жили в одном доме с ним, шли к нему и после нашего переезда на другую квартиру и всегда получали благодатную помощь, возвращаясь с просветленными душами. Я же – на себе испытала чудотворную силу его молитв...

Опасаясь отправки в Германию, мы все устроились на работу в детский дом. Там я заболела сыпным тифом в очень тяжелой форме. Целую неделю не приходила в сознание и была на грани жизни и смерти. Мама не могла найти себе места. За полтора месяца до этого похоронили папу, и, вдруг, новое горе. «Иисус, Мария, Иисус...», – только и слышали из моего полудетского бреда... И вот открывается дверь, и входит посланный от отца Серафима со словами: «Что же вы не идете? Леночка погибает! Батюшка ждет вас немедленно!» Пашенька побежала к нему. Проницательный, строгий взгляд: «Где же вы были до сих пор? Почему не пришли ко мне? Михаил Иванович приходил за Леночкой и хотел взять ее к себе, но мои грешные молитвы и горячие материнские помогли – она будет жить... Идите и благодарите Бога». Прибегает Пашенька, а мне лучше – вернулось сознание, уменьшилась головная боль. Словом, с этого часа дело пошло на поправку...

С тех пор минуло более пятидесяти лет, но этих мгновений, этой милости Божией, которой я удостоилась по молитвам батюшки Серафима, не забуду до самых последних дней моей земной жизни, и хотя бы теперь, на пороге старости, постараюсь быть достойной чудесного исцеления и смиренно, на коленях благодарить Всевышнего: «Ты еси Бог творяй чудеса!»...

«Вам необходимо покинуть Вырицу»

Хорошо известно, что старец в начале войны благословлял всех жителей поселка оставаться на своих местах. Тем удивительнее случай, рассказанный сотрудницей книжного магазина в поселке Вырица Людмилой Ивановной Тимофеевой со слов своей бабушки Марии Афанасьевны Лапиной. В нем – пример истинного послушания духовному отцу:

...Мои родные ходили к батюшке Серафиму за советом и молитвой еще в 30-е годы. Он всегда дарил им радость, вселял в их сердца веру, надежду и любовь.

Когда фашисты вступили на Русскую землю, бабушка с мамой, как и многие жители Вырицы, прибежали к домику на Пильном. Люди, взволнованные трагической новостью, выходили от старца утешенные и успокоенные.

Дождались своей очереди и мои родные. В те дни батюшка не вел долгих бесед со своими посетителями. Он коротко сказал бабушке и маме: «Вам необходимо покинуть Вырицу!» С тем и благословил. Безусловно, сначала их охватили некоторое смущение и ропот, так как знали они, что другие люди получили благословение иное. Тем не менее, родные исполнили все по слову старца.

Собрав самые необходимые вещи, взяли они с собой швейную машинку и стали ходить по окрестным деревням, подрабатывая шитьем и поденными работами. С большим трудом удавалось им порою обрести ночлег и кусок хлеба. Вскоре в одном из селений их, как занимающихся бродяжничеством, выдал властям староста. Бабушку с мамой отправили в лагерь для перемещенных лиц, находившийся на территории Эстонии. В полной мере хлебнули они там горя, но Господь по молитвам отца Серафима сохранил им жизнь.

Вернулись на родину после освобождения Эстонии. Когда родные подошли к своему дому на Сиверском шоссе, то увидели груду развалин. Это был один из немногих жилых домов в Вырице, которые при наступлении наших войск были разрушены до основания. Без слов все поняли бабушка с мамой. Среди обломков домашних вещей нашли они тогда чудом уцелевшую иконку Николая угодника...

«Жив твой Коленька!»

Клавдия Михайловна Голубева († 1986) была прихожанкой Вырицкой Казанской церкви. Многие жители поселка помнят ее рассказ, еще раз свидетельствующий об отце Серафиме как о провидце, которому были открыты Богом многие тайны.

...Когда муж Клавдии Михайловны воевал на фронтах Великой Отечественной войны, она очень переживала за него, боялась его потерять. Весточек от него не было, и в конце войны она спросила отца Серафима: «Батюшка! Придет ли домой мой Коленька? Жив ли он?» Старец успокоил ее: «Жив, жив твой Коленька! Придет домой, только головушка у Коленьки, ой как болеть будет...»

Николай Никитич действительно вернулся, получив сильное ранение в голову. Осколком вырвало у него из черепа кусок кости диаметром около 30 миллиметров. Он очень остро чувствовал малейшие изменения погоды. Его голова стала своеобразным барометром, и часто он испытывал сильнейшие головные боли. Однако, молитвами батюшки Серафима Николай Никитич прожил более 50 лет после полученного ранения. По мере своих сил старался посещать храм Божий. Скончался в январе 1996 года и за десять дней до кончины сподобился исповедаться и причаститься Святых Христовых Таин.

«Сестры и братия найдутся...»

Ольга Георгиевна Преображенская – сестра Марии Георгиевны. Их мама, Александра Дмитриевна, была родной сестрой святителя Полтавского Феофана, духовника Царской семьи. О своей встрече с отцом Серафимом Вырицким Ольга Георгиевна рассказывает с необычайным теплом и благоговением.

...Годы блокады я провела в городе на Неве. Сразу после ее снятия работала в управлении по закупке фуража для армии при штабе военного округа. Одна из первых поездок оказалась в Вырицу. Тогда можно было попасть туда только по пропускам. Железная дорога была вся в колючей проволоке, вокруг – минные поля. Ходил до Поселка и обратно один поезд в сутки. Перед отъездом ко мне подошел человек очень интеллигентного вида и спросил: «Не Вы ли едете на Вырицу?» Получив утвердительный ответ, он попросил меня передать отцу Серафиму небольшой пакет, размером с почтовую бандероль. Видимо, это был духовный сын старца.

Когда я вошла в келью, батюшка сидел на кровати. Он так ласково посмотрел на меня, что тут же ушло все земное. Меня охватили особые ощущения – я будто попала в иной мир, где царят радость, легкость и спокойствие. Сразу подошла под благословение.

Я подробно рассказала ему, как было в городе во время блокады. Отец Серафим очень внимательно меня выслушал.

Война разбросала по разным весям всех моих родных, и главным для меня было узнать что-то об их судьбе. Старец сразу сказал: «Сестры и братия найдутся, а маму уже не увидите...» – и обещал помолиться за меня и всех моих родных.

Батюшка был замечательный – сразу бросалось в глаза, что это человек не от мира сего. Он благословил меня на дорогу, а я с трепетом душевным поцеловала его святую руку. После этого благословения великого старца Господь особо хранил меня всю жизнь.

В 1946 году вернулись находившиеся в плену мои сестры Мария и Александра, а затем и брат Василий. Из Риги прибыл брат Иоанн. Мама скончалась на Псковщине в 1943 году. Все исполнилось, как предсказал отец Серафим.

К нему в разное время ходили все наши родные, и все испытали силу духоносных даров вырицкого подвижника. В нашей семье его давно уже почитают как святого и верят в силу его небесного заступления.

А как всегда хорошо на могилке батюшки Серафима! Там, по вере, всегда нисходит к немощам нашим Небесный Целитель...

«Пустите детей приходить ко Мне...»

«Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк.10:14). Невольно вспоминаются эти слова Евангелия, когда беседуешь с Галиной Васильевной Смирновой.

...Родилась я в 1939 году. Мои детство и юность прошли в Вырице. Прекрасно помню батюшку Серафима. Его светящийся, словно ангельский, лик и сияющие глаза нельзя было не запомнить. Старец необычайно любил детей, и дети отвечали ему тем же. Мы часто прибегали к нему под благословение по одному или же целыми стайками. Время было тогда тяжелое, послевоенное. К отцу Серафиму приходило много людей, но нас всегда пропускали без очереди. Он благословлял нас и непременно угощал конфетами, пряниками, печеньем. Часто давал гостинцы с собой.

Батюшка учил детей крестить на ночь подушки, постели и ночные рубашечки...

Любовь, исходившая от батюшки, так благотворно действовала на детские души, согревала и окрыляла их, что всегда хотелось прийти к нему еще раз. Ведь, как правило, детские непорочные сердца очень чутко ощущают искреннее к ним отношение. Дети устремлялись к отцу Серафиму, словно к солнечному свету. Могу сказать, что через благословение батюшки благополучно устроилась вся дальнейшая жизнь многих моих сверстников.

Ходила к старцу и моя мама. Отец был репрессирован и осужден на десять лет лагерей. В ту пору считали, что все это справедливо и заслуженно. Многие даже отворачивались от ближних, у которых родственники томились в застенках. Тогда батюшка Серафим сказал маме: «Сейчас все хорошие люди в тюрьмах сидят!» Далеко не всякий мог произнести в то время такие слова.

Когда я подросла, стала регулярно ходить в храм – ведь то, что заложено в детстве, навсегда остается в душе человеческой, становится ее достоянием. Много лет постоянно посещаю могилку великого старца. Там всегда приходит успокоение, а сердце наполняется все той же радостью, которая возвращает меня в годы моего детства...

«Поедешь жить в Париж»

Вот уже более сорока лет прошло с тех пор, как Евдокия Ивановна Ковтун стала москвичкой. Однако, при первом же случае спешит она в Вырицу, где прошли годы ее детства и молодости, чтобы припасть к вечнозеленому холмику в сени Казанского храма.

...С малых лет вошел в мою душу светлый образ отца Серафима. Еще до войны моя тетя, Анна Кузьминична Логинова, помогала по дому матушке Серафиме и я, девчонкой, почти каждый день прибегала под благословение к великому старцу. Безусловно, только через много лет я основательно поняла, какой милости удостоил меня Господь.

Дивного старца нельзя было не любить. Он был для меня, словно родной дедушка, да и люди, которые впервые приходили к нему, мгновенно ощущали, что нет у них роднее и ближе человека, чем батюшка Серафим, на всем белом свете. Для всех он был сразу и отцом, и матерью. Через него изливал в мир Господь Свою неизреченную любовь. Я видела, как день за днем устремлялся к старцу бесконечный людской поток. Для сердец человеческих он был поистине животворным источником. Люди оставляли у него свои печали, болезни и сомнения и всегда получали утешение и радость. Я никогда больше не встречала пастыря, подобного отцу Серафиму, хотя была знакома со многими людьми из числа духовенства.

В 1941 году я закончила школу и пришла к батюшке просить благословения на поступление в институт. Это было в конце мая. Неожиданно услышала: «Когда получишь аттестат зрелости, никуда не выезжай и постарайся поменьше выходить из дома!» Менее, чем через месяц началась война...

О подвигах отца Серафима в те суровые годы рассказано уже достаточно. Могу добавить только одно: все свято верили в силу его молитвы, и это необыкновенно укрепляло очень и очень многих людей.

В 1945 году я вновь обратилась к батюшке за благословением на продолжение образования. Надо сказать, что с отроческих лет я увлекалась литературой и педагогикой и очень хотела поступать на филологический. Старец же настоятельно посоветовал мне выбрать специальность зубного врача. Я стала сокрушаться о том, что в мединституте будет большой конкурс, и я не смогу сдать экзамен по химии, которую недостаточно хорошо знала. На это отец Серафим уверенно сказал: «Будешь знать один билет и пройдешь!» Потом добавил: «Не забудь только обязательно явиться в тот день, когда будет зачисление в группы».

Не было конца моему изумлению, когда мне достался именно тот билет, который я выучила назубок. Вот только второе наставление батюшки я не выполнила и на собственном горьком опыте познала, что непослушание ведет к беде. В назначенный день в институт я не явилась, и меня «отсеяли». Пришлось поступать на следующий год...

Училась я успешно и всегда испрашивала перед экзаменами молитв и благословения батюшки. Велика была в нем сила Божия. В начале 1948 года моего папу за стояние в вере приговорили к 25 годам заключения. Тогда отец Серафим очень утешил нас с мамой, сказав: «Не волнуйтесь! Он вернется к вам через 5 лет». Отца освободили со смертью Сталина в 1953 году.

Когда я училась на третьем курсе, батюшка однажды сказал мне: «Поедешь жить в Париж». Старец порою говорил иносказательно, и смысл его слов я поняла уже после блаженной его кончины, – по окончании ВУЗа я получила предложение о замужестве от москвича. После переезда в столицу часть моего сердца навсегда осталась в Вырице. Молитвами отца Серафима Господь дарует мне физические силы и крепость духа.

Вижу, что с каждым годом у батюшки становится все больше и больше почитателей. Ни время, ни пространство не могут разделить людей, если соединяет их любовь о Христе Иисусе Господе нашем. Любовь вырицкого старца объемлет весь мир и спешат сегодня на ее благодатный зов страждущие со всех концов света...

Во время беседы с Евдокией Ивановной мы сидели с ней на скамеечке в оградке Вырицкого церковного кладбища, а возле деревянного креста, с укрепленной на нем фотографией, стояли ее внуки, вглядываясь в светлый лик блаженного старца. Одного короткого взгляда было достаточно, чтобы понять, происходившее в их юных сердцах.

«Сила была в нем от Бога великая...»

Любовь Николаевна Спиридонова «разменяла» десятый десяток– ей 92 года. По молитвам батюшки Серафима Господь дарует ей бодрость духа и телесное здравие. Любовь Николаевна неукоснительно посещает богослужения в храме Пресвятой и Живоначальной Троицы за Невской заставой, а в праздничные дни ее часто можно встретить в Свято-Троицком Соборе Александро-Невской Лавры, где она до недавнего времени несла различные послушания в течение нескольких десятилетий. Здесь многие хорошо ее знают и любят. В Александро-Невской Лавре произошла и первая наша встреча. Простота веры и глубочайшее понимание истин Православия – вот те качества, которые отличают Любовь Николаевну. «Никого никогда не сужу... Упаси Бог! Сама худая... Как я себя не люблю, как я себя не люблю!» – часто ли мы можем услышать такое, вырвавшееся из самых сокровенных глубин чистого сердца. Это школа живого богословия, унаследованная от отца Серафима. Рассказ Любови Николаевны лишен всяких прикрас.

...К батюшке Серафиму я часто ездила еще до войны. Шла к нему, как на праздник. С ним было очень просто и необыкновенно хорошо. Сила была в нем от Бога великая. Когда благословлял, то душа до небес взлетала. Уходя от любимого старца, порою думала: «Не в раю ли я побывала?»

Когда началась война, моего сынишку Бориса эвакуировали вместе со школой в Сибирь, а я осталась в блокадном городе. Работала в Боткинской больнице все годы войны. В одном из редких писем, которые приходили с Большой земли по дороге жизни, Борис написал мне, что сильно ушиб ногу, и она часто болит.

По возвращении оказалось, что у мальчика уже несколько лет продолжается хроническое воспаление надкостницы в голеностопном суставе. Гноилась кость, и в районе пятки была кровоточащая незаживающая опухоль. На травмированную ногу ступить он не мог. Как тяжело мне было видеть его страдания! Они удваивались от того, что в то время, как его сверстники играли на свежем воздухе, Борис еле передвигался с моей помощью по комнате. Врачи безуспешно пытались ему помочь, но в конце концов отказались. Мне же они заявили, что эта болезнь неизлечима. Оставалось просить помощи только у Господа...

Весной 1945 года мы с сестрой поехали в Вырицу. Господь помог быстро отыскать новый дом, куда переехал старец. Батюшка, как и прежде, принял нас с радостью и тут же сказал: «Все будет хорошо! Ножка у Бориса обязательно заживет». Он дал мне святой воды и объяснил, как надо ею пользоваться: «Поставьте ногу в чистую теплую ванночку, а моей водичкой поливайте крестообразно больное место с молитвой. На ночь также ставьте компрессы». Благословив нас, велел передать свое благословение и сынишке. Через месяц у Бориса утихли боли и начал спадать отек.

Возблагодарив Господа и отца Серафима, мы вновь отправились в Вырицу уже с сынишкой. За время болезни нога его очень ослабла, и мы с сестрой вели его под руки. Батюшка принял нас без очереди и сердечно радовался, что дело пошло на поправку. Он очень ласково побеседовал с Борисом, дал ему просфорочку, еще святой водички и благословил. Помню, с каким состраданием, теплом и любовью смотрел тогда на нас великий старец. Казалось, что от него исходит сияние. На станцию Борис возвращался уже без посторонней помощи. Вскоре от «неизлечимой» болезни не осталось и следа, а через некоторое время мы даже забыли, какая нога болела у Бориса.

В 1948 году его призвали в армию, где служил он в воздушно-десантных войсках и успешно совершал прыжки с парашютом...

Поведала Любовь Николаевна и еще одну историю, которая произошла с ее знакомыми в послевоенные годы.

...Люди, которые постоянно ходили к отцу Серафиму, хорошо знали друг друга в лицо, поскольку порою им приходуюсь довольно долгое время проводить в ожидании, прежде чем войти в заветную келью. Здесь же, возле уютного домика, обменивались они впечатлениями от встреч с милым батюшкой, рассказывали о дивных его дарах. Однажды я познакомилась с молодыми супругами, которым старец помог своими молитвами, когда молодожены оказались в тяжелой беде. Через некоторое время они принесли батюшке в знак благодарности 1000 рублей. Тогда это были очень большие деньги. Отец Серафим деньги не принял, а благословил обязательно отдать их первому встречному по дороге на станцию.

Этим первым встречным оказался, как говорят, вдребезги пьяный мужчина. Молодая женщина растерянно сказала мужу: «Как же нам быть?» Однако, он невозмутимо ответил: «Поступим по словам батюшки...»

Как только они вручили деньги этому мужчине, он моментально протрезвел: «Миленькие! Да как же мне вас благодарить! Вы меня от смерти спасли!» Оказалось, что этот несчастный работал в торговле, и у него образовалась недостача ровно на такую сумму. Денег дома не было, и ему грозила тюрьма. Он впал в отчаяние, и решил наложить на себя руки. Для «храбрости» порядком выпил...

Так необычайная прозорливость батюшки Серафима спасла этого человека от самого страшного смертного греха. Можно сказать, что старец вытащил его из ада преисподнего и отнял у врага спасения еще одну душу...

«Ты будешь по всей стране ездить!»

Рассказ Ольги Федоровны Куликовой вновь свидетельствует о необыкновенной прозорливости Вырицкого старца.

... Случилось так, что война разлучила меня с моей мамой – она оказалась в Вырице, а я у родных в Петербурге, где и провела все годы блокады. В военную пору мама пела в хоре Вырицкой Казанской церкви и часто посещала батюшку Серафима. Он всегда говорил домашним: «Дайте ей мучки и сахарку!».

После снятия блокады ходила вместе с мамой к старцу и я. Никогда я не видела человека такой необъятной доброты. У него всегда было как-то особенно тепло и спокойно. Мы уходили от батюшки умиротворенными, с ощущением неизменной радости, которая долго не покидала нас. Как легко было тогда на душе!

Я заканчивала школу и с детства хотела стать портнихой. Однажды сказала об этом старцу, на что он ответил: «Портнихой стать всегда успеешь. Ты будешь по всей стране ездить!»

После окончания школы я поступила на работу в одну из научно-исследовательских организаций города. Работала сначала чертежницей, затем конструктором. Со временем потребовались новые знания, и в 1959 году я поступила в Судостроительный техникум, который закончила в 1964 году без отрыва от производства. Тогда-то и сбылись пророческие слова великого старца – меня стали посылать в командировки по всей стране. Бывала на Дальнем Востоке, Крайнем Севере, на Черном и Балтийском морях. Всю жизнь хранило меня благословение батюшки Серафима, около двадцати лет колесила я по стране...

По сей день с благодарностью посещаю могилку старца у стен Вырицкого храма. Там необыкновенно ярко вспоминаются светлые встречи с этим дивным пастырем, образ которого я храню в своей душе...

«В больницу его не отправляй – Господь все управит»

В доме Ne 24 по Пильному проспекту Вырицы, расположенном напротив дома Томбергов, проживала семья Смирновых. Глава ее, Александр Александрович, был человеком великой веры и преданным духовным сыном отца Серафима. О дивных делах Божиих, явленных по молитвам Вырицкого старца, рассказывает Елена Александровна Комарова – дочь Александра Александровича Смирнова.

...Я появилась на свет, благодаря прозорливости батюшки Серафима и его чудесному дару духовного врачевания. Мама зачала меня во чреве в тяжелое военное время. Было ей тогда около сорока двух лет, и она совсем не хотела иметь ребенка. Скрыв от отца факт беременности, она решила искусственно ее прервать. Оставалось только выбрать удобный момент, чтобы сделать аборт.

Однажды мама зашла к отцу Серафиму, и он, как бы невзначай, заметил: «Представляешь Екатерина Александровна, что ныне происходит? Некоторые матери, уподобляясь в жестокости Ироду, становятся убийцами собственных невинных младенцев!» Эти слова старца буквально пронзили сердце моей матери – поняла она, что батюшке открыты все ее помыслы. Упав перед ним на колени, со слезами раскаялась мама в страшном своем намерении...      .

Когда я родилась, отец Серафим сам дал мне имя и назначил крестных. Ими стали внучка старца, Маргарита Николаевна и сын профессора Михаила Ивановича Граменицкого, Евгений Михайлович, впоследствии также ставший профессором.

После моего рождения мама тяжело заболела – у нее началась послеродовая горячка. Был момент, когда казалось, что она находится при смерти. Папа прибежал к отцу Серафиму. Батюшка, ничего не спрашивая, тут же велел ему отслужить три молебна Николаю Чудотворцу о здравии болящей рабы Божией Екатерины. В считанные дни здоровье мамы пошло на поправку. Она осталась жива и прожила после этого до 88 лет...

В годы оккупации Вырицы проходила как-то раз мама мимо вражеской комендатуры. Здесь на нее набросились две злобные овчарки, охранявшие здание. Мама буквально остолбенела – казалось, что собаки вот-вот разорвут ее. Однако, неожиданно животные успокоились и отбежали в сторону, не причинив маме никакого вреда. После этого случая она сразу пришла к отцу Серафиму. Не успела мама произнести и единого слова, как старец сказал: «Екатерина! Твоя жизнь была на волоске. Я очень горячо молился о твоем здравии и спасении. Ради детей твоих Господь сохранил тебе жизнь...».

Не менее удивительная история произошла и с моим отцом, которого по молитвам батюшки Серафима Господь исцелил от тяжелейшей травмы, грозившей почти неминуемой гибелью. Однажды, когда папа отправился на заготовку дров, старец велел позвать за моей мамой и сказал ей: «Тебе везут тяжело больного, но ты не пугайся, в больницу его не отправляй, – Господь все управит...» Оказалось, что отца придавило упавшим деревом. Когда папу привезли домой, батюшка велел туго запеленать его и стал молиться о здравии своего духовного сына. Через несколько месяцев отец смог самостоятельно передвигаться, правда, до конца своих дней он уже ходил с палочкой. Как показали рентгеновские снимки, у папы по молитвам старца зажили сложный перелом позвоночника и переломы нескольких ребер. Временами у него возникали острейшие боли, как последствия полученной травмы, но батюшка Серафим всегда помогал справиться с ними...

Много совершенно невероятного по тем временам слышали мои родители от батюшки Серафима. Старец предсказывал, что городу на Неве вернут его первое название. Говорил он также, что придет время, когда по радио будут петь молитвы. Рассказывал батюшка и о том, что к концу столетия может резко измениться климат, и в Петербурге будет жарче, чем на юге...

Однажды старец сказал папе: «Александр! Ты будешь одним из тех, кто упокоит меня в последнем земном пристанище...» Вскоре батюшка отошел ко Господу, а папа, действительно, был одним из тех, кто опускал в землю гроб иеросхимонаха Серафима Вырицкого.

Отец глубочайшим образом почитал великого старца до последнего часа своей собственной земной жизни. Пока был жив Александр Александрович, лампадка на могиле батюшки Серафима горела днем и ночью. В любую погоду, ежедневно шел папа на церковное кладбище, чтобы почтить память своего духовного отца...

Скончался Александр Александрович Смирнов от инсульта 13 декабря 1956 года. За день до его кончины у него возникли очень сильные головные боли. Он стянул голову ремнями и пошел проверять лампадку...

«Я только им и живу!»

Мария Дмитриевна Денисова – прихожанка Вырицкого Казанского храма. Несмотря на свои 78 лет, регулярно ездит она на богослужения в Вырицу из города, совершая несколько пересадок на транспорте. О подвижнике, который стал для нее на всю жизнь помощником и покровителем, рассказывает она с несомненною верою в его небесное предстательство.

...В 1944 году по набору Министерства путей сообщения мы с сестрой переехали из Псковской области в Сусанино. У меня было трое дочерей, мал мала меньше. Муж погиб на фронте еще в 1941-м. Работала я путевой обходчицей. Время послевоенное, непросто было сводить концы с концами, да еще, управляясь на тяжелой работе, воспитывать детей и ухаживать за домом и огородом. Но, видимо, только через скорби мы, грешные, к Богу-то и приходим...

В Сусанино все хорошо знали о Вырицком старце – многие жители поселка ходили к нему еще до войны. Вскоре после приезда пошли к нему и мы с сестрою, чтобы получить утешение и узнать о себе волю Божию. Принял нас батюшка очень тепло, и казалось, что он знает нас с детских лет. Да мы так себя и ощущали перед ним – малыми беспомощными детьми. Тогда где-то на Западе еще шла война, а мы очень хотели навестить своих родственников, живших на Украине. На железных дорогах было много беспорядка, и мы никак не решались тронуться в путь. Хотелось испросить у старца и благословения на дальнейшую жизнь. Отец Серафим разрешил все наши недоумения: «Езжайте, доченьки! Все переживете, хотя и будет трудно...» Благословил. После этого стало куда легче одолевать невзгоды, будто все в жизни налаживалось само по себе...

Потом я несколько раз ездила к батюшке с Тонечкой, своей старшей дочерью. Он всегда угощал ее сластями и благословлял. Я никогда ни о чем не просила его, ибо знала – по молитвам отца Серафима Господь и Матерь Божия не оставят меня в трудную минуту. Тем не менее, старец помогал мне деньгами. Бывало, дает со словами: «Вот, возьми-ка на свечи!», и видно, как он по-детски радуется при этом. Вновь на душе становится спокойно и легко...

Как тогда помогал, так и теперь помогает. Я только им и живу! Другой миг забуду, а он тут как тут, рядышком – наставляет меня, грешную, вразумляет. Я всегда это ощущаю. Почитают батюшку и все наши родственники. Мой племянник однажды попал в аварию – машина разбилась вдребезги, а он вышел без единой царапины. Вспоминая об этом случае, он всегда говорит: «Только отец Серафим меня и спас!»

Господь дал мне, недостойной, через батюшку все, что имею. На старости лет живу одна в отдельной квартире, как и хотела; здоровьем не обижена, пенсия хорошая. Устроены все дочери и внуки. Как же не благодарить такого покровителя?! Дома, перед большой фотографией отца Серафима, горит неугасимая лампада, я с ним каждый день разговариваю, как с живым. Всегда и везде со мною его маленькая фотокарточка. «Он у меня вот здесь!» – говорит Мария Дмитриевна и красноречивым жестом прижимает правую ладонь к самому сердцу...

«Ты будешь книжками торговать!»

Около сорока лет Людмила Федоровна Емкова работает в книжной торговле Петербурга. По слову Вырицкого подвижника устроилась вся ее жизнь.

...В 1945 году мы с мамой вернулись в город из эвакуации. Во время войны потеряли жилье и обрели временное прибежище в сыром и холодном подвале неподалеку от Апраксина двора. Для моего отца война закончилась госпиталем – на фронте он получил тяжелое ранение в голову и вернулся с войны инвалидом. Мы еле сводили концы с концами. Мама совсем упала духом.

Как-то сидела она в Никольском соборе и горько плакала; нашлись добрые люди, которые посоветовали ей побывать у Вырицкого батюшки. Они сказали, что старец Серафим обязательно поможет нам.

В Вырицу поехали с маминой подругой, с которой вместе были в эвакуации. Шли по распутице, еле-еле дошли. Возле домика небольшими стайками рассыпался народ. Ждать пришлось недолго.

Вот и келья старца. Словно ласковое солнце глянуло из-за туч, осветив нас теплыми лучами. Батюшка благословил нас, меня угостил печеньем и велел всех напоить горячим чаем. Было видно, что он своим чистым сердцем необыкновенно соболезнует нашим скорбям. Он так жалел маму, как вряд ли может пожалеть свое чадо родной отец! Это участие очень укрепило ее. «Стучите, громче стучите – только стучащему отворят! – сказал тогда отец Серафим, – Я тоже буду за вас молиться».

С этого дня мама стала часто ездить к дивному старцу. Как только ложилась на сердце тяжесть, посещала нас очередная скорбь, мама сразу же отправлялась в Вырицу. Она пекла очень вкусные лепешки и привозила их батюшке. Я в то время училась в школе и не всегда могла сопровождать маму. Тогда отец Серафим посылал мне бараночки или конфетки со словами: «А вот и Людочке гостинец от дедушки!»

Вскоре мы получили хорошую светлую комнату. Не было сомнения в том, что это произошло по молитвам отца Серафима. Как-то батюшка сказал маме: «С мужем проживешь совсем недолго, а со свекровью – многие годы». В 1949 году папа погиб, попав под трамвай по пути на работу. В тот день в 12 часов будто постучал кто-то к нам в окно, словно птичка клювиком. Потом мама сказала, что, наверное, это папочкина душа прилетала к нашему дому. После того мы съехались с бабушкой и на самом деле прожили с ней около двадцати лет.

Однажды старец дал маме 30 рублей со словами: «Вот тебе волшебная палочка! Теперь у тебя всегда будут деньги». После этого, по милости Божией, мы, действительно, никогда не нуждались – то родственники посылку с продуктами пришлют, то мама неожиданно премию на работе получит. Всю жизнь прожили молитвами отца Серафима.

Я очень любила нянчить детей и после школы хотела работать в детском саду. При встрече поделилась своими мыслями с батюшкой. Он покачал головой и промолвил: «Ты будешь книжками торговать!»

Школу я закончила уже после того, как отец Серафим отправился к вечным обителям. Мои детские мечты не оставили меня, и я подала документы в педагогическое училище. Поступить мне туда не удалось. Я очень сокрушалась по этому поводу, но терять еще год не хотелось. Тут я встретила свою классную руководительницу из школы, которая сказала мне, что объявлен дополнительный набор в книготорговый техникум и всячески посоветовала туда поступать – работа чистая, полезная и интересная. Легко сдала я экзамены и успешно прошла по конкурсу. Так определился мой жизненный путь.

Сколько раз еще помогал нам великий старец! Однажды у меня невыносимо разболелся зуб, а идти к врачу я очень боялась. Поехали с мамой на могилку отца Серафима. Она сказала: «Попроси у батюшки, как следует». После этого на многие годы я забыла, что такое зубная боль!

Отец Серафим обязательно отзывается, если всем сердцем просишь его о чем-то. Навсегда я запомнила те евангельские слова: «...стучащему отворят» (Лк.11:10).

«Я был на прославлении преподобного Серафима»

Наталия Степановна Тихонова – прихожанка храма в честь Казанской иконы Божией Матери подворья Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. С величайшим благоговением рассказывает она о Вырицком подвижнике, с истинным страхом Божиим повторяя: «Только бы не обидеть Господа ни единым праздным словом!»

... Господь сподобил меня неоднократно бывать у батюшки Серафима. Воспоминания об этих встречах – бесценное достояние моего сердца. Как сейчас вижу этого великого пастыря, помню каждое его слово.

Первый раз я поехала к старцу в начале 1945 года. Зима была необычайно суровая, столбик термометра опустился за отметку 30°. На ногах у меня были тонкие резиновые ботики, и я успела очень сильно продрогнуть еще в поезде. В Вырице прежде никогда не была, но, видно, Сам Господь привел меня к батюшке. Приехала я рано, когда на улицах было еще безлюдно. Пошла прямо, а через какое-то время свернула налево и быстро нашла домик отца Серафима. Народа было много – вся лестница забита. Я взмолилась в душе: «Батюшка! Я так замерзла! Прими меня, ведь тут до вечера не попадешь». И вот чудо – открывается дверь, выходит матушка и говорит: «Батюшка благословил войти Наталии из Питера!» Я подумала: «Вот так батюшка! Только попросилась, а он уже зовет», – и не посмела отозваться. Матушка вышла вторично: «Разве нет Наталии из Питера?» Тогда я сказала: «Это – я, но ведь столько народа, как я могу без очереди? – Иди, иди», – ласково сказала келейница...

Вошла я с трепетом. Сразу забыла, что там на улице – мороз или жара. Батюшка озарил меня своей любовью... Лежит в скуфеечке на маленьком диванчике, четки перебирает. Веселенький такой, глазки светленькие, доброта из них так и сыплется. Душа моя вмиг исполнилась радостью и на сердце так тепло стало. Привезла я в тот день батюшке хлеба, который по карточкам получила, а старец мне и говорит: «Иди-ка ты поешь и согрейся, ведь ты – голодная». Я отказалась. Так мне хорошо с ним было, что обо всем на свете забыла! Очень меня утешил отец Серафим. Рассказал, что скоро Свято-Троицкий собор Александро-Невской Лавры откроют, а затем и всю Лавру Церкви передадут. Я тогда удивилась и говорю: «Что вы, батюшка! Как же это? Ведь сейчас все ломают, да взрывают...». Старец ответил: «Вот ты не веришь, а придет время, когда начнут восстанавливать и открывать церкви, монастыри, часовни... Когда пойдешь на освящение Троицкого храма в Лавру, вспомни убогого Серафима – меня уже не будет...» Отдала я батюшке хлеб, а он мне тут же дал конфет и печенья. Расставались очень тепло, старец благословил меня приезжать к нему. Шла назад и мороза не чувствовала, так отогрел меня блаженный своей любовью...

Отец Серафим всегда принимал меня как самого родного человека. Как-то я заметила: «Батюшка! Вы почти 20 лет лежите. Как это плохо!» Он засветился своей радостной улыбкой и сказал: «Какой я счастливый! Рядом со страдальческим ложем Сам Господь и Матерь Божия, а в ногах – Ангел-хранитель! Вот хотела бы ты так же лежать, как я? Да нет, батюшка, – произнесла я в ответ. Ну, побегай, побегай – потом хромать будешь...» Эти слова оказались пророческими. После кончины старца я повредила ногу, и вот уже много лет хожу с палочкой...

Однажды я приехала к батюшке летом, и он вновь необыкновенно утешил меня. Много-много сказал доброго и хорошего. Как я была счастлива, что есть у нас такие люди! Рассказал мне тогда старец и о Саровских торжествах: «Когда пришло время прославления преподобного Серафима, я был на открытии его святых мощей. Радости и благодати, обретенных там, просто не передать. Великое множество народа собралось в те дни со всех концов России, чтобы в общей молитве преклониться пред святынею веры... Там я купил вот этот живописный образ Саровского чудотворца. Сними ботиночки, подними платок и приложись к нему...» Преподобный был на холсте словно живой, даже тепло от него исходило... На душе стало как-то особенно легко, спокойно.

На этом радости не закончились. Батюшка послал меня в церковь и сказал: «Там сейчас идет соборование, передай отцу Алексию, чтобы он и тебя пособоровал». Вручил мне свечи и велел потом вернуться. Как было тогда хорошо! Как я была благодарна батюшке Серафиму и отцу Алексию! Хотелось без конца благодарить их за святую заботу. После соборования старец поздравил меня и велел накормить. В тот день милость Божия не оставляла меня во всем. На дорогу батюшка вручил мне множество гостинцев и благословил: «Обязательно приезжай ко мне еще, пока я жив...» Вновь я летела назад, как на крыльях. Звучал в сердце голос милого старца, и мысли мои были далеко от всего земного. Навек сохранила ту радость в своей душе...

Я стала ходить в Казанскую церковь – уж очень мне понравился отец Алексий. Старенький, больной, но служил с таким вдохновением... Как-то отстояла всю обедню, а затем пошла к батюшке Серафиму. В тот день я очень плохо себя чувствовала – еле-еле дошла от храма до домика старца. Как всегда было много народа. Вышла матушка и говорит: «Батюшка болен, ему очень плохо. Помолитесь, если станет получше, может и примет кого...» Всем сердцем воззвала тогда я ко Господу: «Как было бы хорошо, если бы старец принял меня!» Еще подумалось: «К кому же я буду ездить, если не станет отца Серафима?» И вновь произошло чудо. Появилась келейница и сказала: «Пусть Наташа зайдет».

Мгновенно исчезли все мои хвори. Упала я перед дорогим старцем на колени. Как мне было его жаль! Он был такой худенький, осунувшийся. Я сказала ему: «Батюшка! На кого Вы нас оставляете? Ведь без Вас мы сиротками станем! К кому мы приедем?» Он ответил: «Будешь приходить ко мне на могилку и рассказывать все, как живому. Я всегда услышу тебя и помогу во всем». Слезы лились у меня ручьем... Я поцеловала батюшке руку, а он мягко погладил меня по голове. Вошла внучка старца и напомнила, что пора уходить. Отец наш родной благословил и тихо произнес: «Не забывай меня...» Как сейчас помню это последнее благословение батюшки, его теплые прозрачные руки, его милый добрый голос... «Простите меня за все!» – сказала тогда я и вышла.

Только потом, когда стала постоянно посещать святую могилку старца, поняла, что милый батюшка не покинул нас. Светлая его душа всегда с нами!

«Будем молиться! Бог даст – поживет...»

Татьяна Николаевна Алихова – ученый-геолог. Ее научный авторитет получил международное признание. Долгие годы проработала Татьяна Николаевна во Всероссийском геологическом институте старшим научным сотрудником, в 1961 году стала доктором геолого-минералогических наук. По сей день ее доклады зачитываются на международных конференциях, издаются ее научные труды. Всю свою жизнь Татьяна Николаевна была верной дочерью Матери Церкви.

...С ранних лет я была прихожанкой Никольского собора, здесь же в 1944 году мы с мужем узнали о великом старце. В начале 1945 года поехали в Вырицу.

И вот первая наша встреча. Сияние святости, исходившее от батюшки, сразу проникло в самые глубины моего существа. Говорить ни о чем не хотелось. Глаза старца были полны бесконечной любви, сочувствия и понимания. Мы видели, что отцу Серафиму открыты малейшие движения наших сердец. И так рядом с ним захотелось заплакать о собственном не достоинстве, несовершенстве... Без лишних слов поняли мы друг друга. Испросив благословения, тихонечко вышли. Домой ехали словно обновленные. С того дня почти каждое воскресенье после ранней обедни в Никольском соборе спешили мы в Вырицу.

Мою маму в течение многих лет мучил хронический тромбофлебит. На ногах у нее были открытые раны, которые приходилось перевязывать до одиннадцати раз в день. В феврале 1946 года у нее начался сепсис – температура подскочила за 40, начались гнойные выделения. Ее непрестанно лихорадило, она металась в ознобе, порою теряя сознание. Врачи, как могли, боролись за ее жизнь, однако, состояние все ухудшалось и ухудшалось.

7 февраля, в день святителя Григория Богослова и иконы Божией Матери «Утоли моя печали», медики сказали, что мама вряд ли доживет до утра. Мы с сестрой Валентиной сразу побежали в храм просить о помощи Господа, Пресвятую Богородицу и святителя Николая. 8 февраля ранним утром приехали к батюшке в Вырицу. Отец Серафим принял нас с необыкновенным теплом и сочувствием. По его виду мы догадались, что случай наш далеко не простой. Тем не менее, старец сказал: «Будем молиться! Бог даст – поживет…» Сепсис миновал через три дня! После этого мама прожила еще 15 лет.

Стали посещать старца и наши родные. Однажды произошло несчастье у моей двоюродной сестры, Марии Ивановны Рыбаковой. Работала она в торговле, занимала хорошую должность. Случилось так, что ее подчиненные допустили ошибку при приемке товара. Время было суровое – сестре грозили увольнение и суд. Высшее начальство было настроено против нее, а Мария никак не могла доказать свою невиновность. Она места не находила от приступившей к ней скорби. Помолившись в храме Николаю угоднику, поехала к батюшке Серафиму. Старец дал ей просфору, велел разделить на сорок частей и запивать каждый день святой водичкой. Потом сказал ей: «Ты молись за Василия (так звали начальника Марии), и я буду молиться».

Через сорок дней в управлении торговли был назначен разбор по делу Марии, на котором присутствовал представитель министерства из Москвы. Он очень поддержал тогда сестру: «Рыбакову знаю много лет, здесь, действительно, произошла ошибка!» Начальник Марии ничего не возразил в ответ. Так все устроилось по молитвам отца Серафима.

В 1946 году после воинской службы в Германии вернулся муж Валентины – Нил. У него были трудности с устройством на работу, и родные поехали за советом и молитвой к батюшке. Тогда произошел с ними довольно курьезный случай. По дороге в Вырицу Нил обратился к Валентине с вопросом: «Интересно, а что сейчас делает отец Серафим?» Улыбающийся старец встретил их со словами: «А я вот все лежу!» Потом обстоятельно побеседовал с Нилом и благословил его на трудоустройство. Мой зять получил очень хорошее место. Так, по молитвам батюшки Серафима, великое множество людей обретало потребное в земной жизни, но гораздо важнее было то, что вырицкий старец незаметно наставлял всех на путь спасения. У него все освящались и получали силы для духовной невидимой брани. Глядя на батюшку, и самому так хотелось стать лучше, чище, светлее.

Мы с мужем никогда ничего для себя не просили у старца. Достаточно было просто побыть у него и получить его святое благословение, чтобы сами по себе устроились все земные дела. Необычайно поддерживало нас и то, что отец Серафим постоянно молился за наших болящих родителей.

Иногда батюшка рассказывал нам о себе, как в мирской жизни он имел крупное дело – владел меховыми магазинами в Петербурге и за границей. Один из его магазинов размещался на Невском проспекте напротив здания Городской Думы, где сейчас находится магазин тканей. За пятнадцать лет предсказал нам старец денежную реформу 1961 года, сказав: «Тогда французская булочка, которая сейчас стоит 70 копеек, будет стоить 7 копеек, и так все продукты…» Еще говорил он, что наступит время, когда не гонения, а деньги отвратят людей от Бога. Очень беспокоила батюшку судьба Петербурга в связи с тем, что город расположен в низменном болотистом месте и всегда возможно его затопление…

Каждая встреча с великим подвижником озаряла нас Божественным светом и была по своему неповторима. Прошло уже 48 лет, как закончил отец Серафим свое земное странствие, но мы постоянно ощущаем его дух, его свет. Он всегда с нами. Как это помогает! Для нас он давно святой. Мы знаем, что он слышит нас и молится за нас у Престола Божия. Ежедневно поминая батюшку, я тут же обращаюсь к нему с молитвой, и нисходит в сердце неизреченная благость, а душа обретает крылья…

«Помощницы и в миру нужны!»

С радостью поделилась своими воспоминаниями о встречах с вырицким старцем Людмила Александровна Ермакова, супруга протоиерея Василия Ермакова – настоятеля храма святого преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт Петербурга.

...Господь привел меня к батюшке Серафиму через мою тетю, Екатерину Федоровну Никифорову. После войны мы остались с ней вдвоем – мама скончалась еще в 1938 году, а отец погиб на фронте. Тетя Катя была человеком удивительно светлой души, имела доброе и отзывчивое сердце. Она обладала редкой красотой, однако, эту красоту осеняли необычайная скромность и благочестие. Многие сватались к ней, но она так и не вышла замуж, а посвятила всю свою жизнь Христу. В церковном народе ее звали святой Катей.

Батюшку она знала с 20-х годов, еще по Лавре, и много лет была его духовной дочерью. В свое время отец Серафим сказал ей: «Прилепись к Фаворским!», и с тех пор тетя помогала в их семье по хозяйству. О Сергее Серапионовиче она говорила: «Таких бы людей побольше...», а милый доктор часто подшучивал: «Эх, Катя, с тебя бы портреты прекрасных горожанок писать!»

Шел 1945 год. Добраться до Вырицы в ту пору было совсем не просто. Еле-еле доехали в каких-то теплушках. С трудом разыскали дом, где жил отец Серафим. К тому времени он переехал на Майский проспект. Едва вошли в калитку, как с крыльца послышалось: «Катеньку зовут!» Люди, ожидавшие своей очереди, расступились, и мы прошли в келью. Тогда я была еще совсем молоденькой несмышленой девчонкой и с порога почему-то выпалила: «Батюшка! Мы вам ничего не привезли!» В ответ дивный старец только улыбнулся. Потом он о чем-то тихо беседовал с тетей, а я сидела в сторонке. Помню, что на душе было необычайно спокойно. На дорогу отец Серафим благословил дать нам продуктов и денег, но не это было главным. Видимо, впервые в тот раз я ощутила подлинную духовную радость. Возвращалась с какой-то особенной легкостью в сердце. Тетя Катя увидела это и сказала: «Отец Серафим всегда меня окрылял!»

Большим праздником для всех верующих епархии стало открытие в 1945 году Богословско-Пастырских курсов. В их организации деятельное участие принимал Сергей Серапионович Фаворский. Мы с тетей помогали ему перевозить туда духовные книги, мыли и убирали классы. А всего через год – 1 сентября 1946 года вновь зазвучало Слово Божие в стенах Духовной Академии. Жили мы на площади Александра Невского и, поскольку Лавра была закрыта, с радостью стали посещать академический храм. Здесь я познакомилась и близко подружилась с Валечкой Щукиной, которую впоследствии отец Серафим Вырицкий благословил на монашество. Сегодня – это всем известная игуменья Георгия, настоятельница Горненской обители в Иерусалиме.

Второй раз мы приехали в Вырицу в 1947 году. К тому времени и в моей душе зародилось тайное желание посвятить себя монашеству и принять иноческий постриг. Я поведала об этом тете Кате. В беседе с батюшкой она заметила: «Люся хочет в монастырь». На это великий старец ответил: «В колхоз-то ей не надо. И в миру хорошие помощницы нужны. Как священник должен быть кристально чист перед миром, так и спутница его жизни». Вот и благословил меня Господь через отца Серафима на семейную жизнь в миру.

Время было тяжелое, и храм Духовной Академии был для нас воистину отчим домом, где забывались все невзгоды и неурядицы мирской жизни. Здесь-то и встретилась я со своим будущим супругом, семинаристом Василием Ермаковым, а в 1952 году стала его женою...

«Обязательно молись за врагов»

Сегодня Елизавете Ивановне Коковисиной 85 лет. Она – член приходского совета Софийского собора в Царском Селе. Неутомимая труженица пользуется неизменным уважением и любовью всех прихожан и причта собора. Известно, что во многом и ее стараниями этот великолепный храм в 1989 году был возвращен Церкви. Всегда и во всем помогает матушке Елизавете молитвенное предстательство ее небесного покровителя – блаженной памяти старца Серафима Вырицкого...

...О благословенном старце я узнала во время войны. Сразу после ее окончания, в 1945 году, поехала в Вырицу. Будто потянула меня туда неведомая сила.

На станции никто не хотел говорить, где живет отец Серафим. Время было такое. «Ищи сама», – звучало в ответ...

И Господь привел – шла, шла и увидела калиточку, у которой толпился народ. Подошла и спросила: «Кто последний?». Помню, впереди оказался мужественного вида седой полковник. Через некоторое время появилась послушница и, открыв калитку, пустила всех ко крылечку. Стою самой последней и думаю, что на работу опоздать могу. Тогда с этим очень строго было – порою под суд отдавали. Вдруг, вышла келейница и говорит: «Кто здесь из Царского Села? Пропустите эту девушку – ей надо к 14-ти часам на поезд успеть, чтобы на работу добраться вовремя. Так батюшка велел».

Я вошла в дом. Невозможно описать словами, что охватило меня, как только перешагнула порог келлии и увидела отца Серафима. Ощущение света и благодати, чувство слезного раскаяния и, в то же время, необычайной радости... Ноги у меня сами подкосились. Упала перед ним на колени и зарыдала, а батюшка мягким и добрым голосом произнес: «Не плачь, не плачь, твой жив и скоро вернется. Я вас в книгу к себе запишу и поминать буду». Я поняла, что посетители могли ничего не говорить о себе – отцу Серафиму все было открыто. Такое чудо нам Господь даровал! Я молчала, а он всю мою нерадивую жизнь, которую я уже забыла, в подробностях рассказал. Какой светильник был! Двумя-тремя тихими кроткими словами мог на путь покаяния и спасения наставить. Грешим много, да не всегда зрим грехи свои, а перед таким старцем душа сама открывается.

Привезла батюшке муки и яблок, а он тут же велел все раздать. Не зря о нем говорили, что живет Святым Духом. Утешил он меня сильно. Мир и любовь сошли в душу. На всю жизнь запомнила его слова: «Обязательно молись за врагов. Если не молишься, то будто в огонь керосин льешь – пламя все больше и больше разгорается... Всегда и за все, даже за скорби, благодари Господа и Пресвятую Богородицу».

В конце беседы отец Серафим спросил: «А ты знаешь, как меня зовут? Конечно, – отвечаю. – Тогда молись за меня, а по кончине моей ходи на могилку. Разговаривай, как с живым, и все у тебя устроится». После этого благословил и поцеловал меня в голову. Сердце мое затрепетало от радости и показалось мне, будто слышу я ангельское пение. Назад как на крыльях летела...

По сей день молюсь великому старцу и живу его благословением. Все дела управляются. Дома с фотокарточкой разговариваю, а когда на могилку приезжаю, то, буквально, исцеляюсь. Иду обратно и никаких болезней не чувствую, а в душе все та же радость, свет и благодать.

«Батюшка благословил меня на всю жизнь»

С величайшим благоговением и тихой радостью вспоминает об отце Серафиме Полина Алексеевна Набатова. Она свято верит в его небесное предстательство. Ведь еще при земной жизни старца обрела Полина Алексеевна по его молитвам особое покровительство Самой Пресвятой Богородицы.

...Моя мама была человеком необыкновенно крепкой веры. Ее сердце пламенело любовью ко Господу, Пречистой Его Матери и святым угодникам Божиим. Искорки этой благодатной любви заронила и в мою детскую душу, но возгорелись они по- настоящему только после встреч с Вырицким старцем.

В предвоенные годы наша семья ютилась в сырой и неудобной квартире на первом этаже дома неподалеку от Тучкова моста. С Божией помощью нам удалось временно обрести кров в более удобной квартире на втором этаже того же дома. Там пережили мы всю блокаду. После войны встал вопрос о нашем выселении. Оставалось уповать только на Господа. Мы посещали тогда Князь-Владимирский собор, и многие верующие посоветовали маме обратиться за молитвенной помощью к отцу Серафиму.

В начале 1946 года мы отправились в Вырицу. Невозможно описать то, что мы пережили, когда вошли в келлию батюшки. Безусловно, славный подвижник прозревал чистое сердце мамы и ее любовь к Божественному. В разговоре, касавшемся наших земных нестроений, старец лишь кратко обмолвился: «Как жили, так и будете жить. Молитесь, и все будет вам. Я тоже за вас помолюсь». При расставании благословил нас и с ласковой улыбкой сказал мне: «Еще ведь придешь к батюшке Серафиму...»

Вскоре, по молитвам великого старца, Господь явил Свою милость – жилплощадь, которую мы занимали временно, перешла в наше постоянное пользование. Однако, явилась новая скорбь. Из эвакуации приехала моя старшая сестра Валентина с ребенком, попавшая в очень тяжелое положение. Беда следовала за бедой – в годы войны пропал без вести ее муж, морской офицер, а она утеряла в начале блокады все свои документы. Жила она, как говорят, на птичьих правах, между небом и землею. Ночевала у нас на полу, не могла получить продовольственных карточек, ни устроиться на работу. Куда только она ни обращалась! В то время была очень большая неразбериха во многих учреждениях, и нигде она не могла ничего доказать. Вновь оставалось надеяться только на небесную помощь.

Поехали мы с сестрой к дорогому батюшке Серафиму. Принял он нас с радостью, как самых родных людей. Со слезами поведала сестра старцу о своих бедах и попросила его молитвенного заступления. Выслушав ее, батюшка уверенно сказал: «Молись Матери Божией! Уныние отбрось – и муж будет, и квартира будет!» Меня великий старец благословил обязательно приехать к нему еще раз.

Вернувшись в город, мы всей семьей слезно просили о помощи Пречистую Деву. Только, что могли наши немощные молитвы?! Конечно же, устроилось все через молитвенное предстательство отца Серафима, прошения которого воистину достигали небес. Через несколько дней поздним вечером в нашей квартире раздался звонок – вернулся муж Валентины, которого, как оказалось, перебросили к новому месту службы. Вскоре они уехали в Севастополь. В мире и благополучии прожили потом долгие годы.

Наконец-то настал долгожданный день, когда я отправилась к милому батюшке не для того, чтобы испросить помощи в каких-то земных делах, а чтобы просто увидеть его, услышать его теплые, мудрые слова и получить его святое благословение на дальнейшую жизнь. Так узнала я о себе волю Божию. Эту встречу я никогда не забуду! Какая у него в кельи была благодать! Дивный старец указал мне на необычный образ Пресвятой Богородицы, который доныне ношу я в своем сердце – словно столп пурпурного пламени, вырвавшийся из невесомого облачка, плывущего средь златых небес, возвышалась Богоматерь. Благоговейно и бережно поддерживала Она восседающего у Нее на руках Предвечного Младенца. Десницею Сын Божий посылал благословение, в другой Его руке покоилась держава, увенчанная крестом – знак Его Вседержительства. Это была Валаамская икона Божией Матери. Когда я внимательно вгляделась в образ, батюшка промолвил: «Вот твоя Небесная Покровительница. Молись ей, и все будет, как надо». После этого великий подвижник особенно торжественно благословил меня и сказал: «Ты должна всем сердцем полюбить Ее и всю жизнь только на Нее надеяться. Только Она будет тебе истинной матерью, никто, как Она, никогда не будет любить тебя...»

Конечно, не сразу поняла я всю глубину слов отца Серафим – мне было тогда двадцать лет. Только мало-помалу рождалось в душе моей то должное почитание Богоматери, которое можем мы оказывать Ей в меру своей немощи. Честнейшая Херувим и славнейшая Серафим, усыновившая весь род человеческий по велению Сына Своего, видит каждую нашу слезу, слышит каждое наше сердечное воздыхание. Она день и ночь молится за нас, и нет в человеческих языках слов, которыми могли бы мы достойно воспеть Ее всемилостивое попечение о нас, грешных!

Батюшка привязал мой ум к мыслям о Богоматери; он сделал так, чтобы я воистину всем сердцем полюбила Ее. Пришло время, когда я поняла, что Небесная Игумения Валаамской обители – моя единственная надежда и в этом веке, и в будущем.

Перед блаженной кончиной великого подвижника я еще раз сподобилась получить его благословение. Тогда батюшка благословил меня на всю жизнь. Были в ней, конечно, многие искушения, но хранили меня молитвы Пресвятой Богородицы и благословение Вырицкого старца. Немало было предложений о замужестве и нелегко было порою от них отказаться, но все-таки всю жизнь прожила я при Господе по слову отца Серафима.

Многих своих духовных друзей привела я к чудотворной могилке незабвенного старца. Там каждый по вере получает просимое. Поездки в Вырицу несут очищение и радость. Ни за что не переживаешь, когда знаешь, что находишься под молитвенным покровом Пресвятой Богородицы и батюшки Серафима!

«Я всегда молился о здравии болящего отца Серафима...»

Галина Матвеевна Иванова всего один раз видела Вырицкого подвижника, но эта встреча определила ее дальнейшую жизнь.

...С моей бабушкой, Марией Федоровной Ефимовой, мы приехали к старцу в конце февраля 1946 года. Для нашей семьи это было неимоверно тяжелое время. В годы войны без вести пропал мой отец, бабушка не могла работать по болезни, а меня никуда не брали, ибо мне еще не было 16 лет, и я не имела паспорта. Кормилицей была мама, ей приходилось трудиться в поте лица, чтобы заработать нам на кусок хлеба. Добрые люди посоветовали обратиться за помощью к отцу Серафиму.

Ехали мы к батюшке с молитвой и надеждой. У домика отца Серафима было полным-полно народа. Все с волнением и упованием ждали встречи со старцем. Наконец подошла и наша очередь...

Вот и келья батюшки. Как описать словами то, что сразу вошло в наши сердца?! Это был воистину святой лик. Я увидела перед собою живую икону. Как ласково и тепло он встретил нас! Вмиг стало радостно и спокойно на душе. Во взгляде отца Серафима было что-то бесконечно родное и отеческое. Батюшка недолго посмотрел на меня и промолвил, сразу назвав по имени: «Вот и девица питерская, Галинушка, ко мне пришла! Ты у меня первый и последний раз. Подойди, я благословлю тебя». Всей душой потянулась я к старцу. Он благословил меня и сказал: «С этим благословением я даю тебе счастье. Знаю, что тебе никак не устроиться на службу. Приготовь все свои документы – завтра к тебе придут, и ты получишь хорошую работу. А еще я хочу дать тебе поручение: после моей кончины придет время, когда ты встретишься с нашим Высокопреосвященным Митрополитом Григорием. Напомни ему обо мне – пусть помолится и положит поклонник за убогого Серафима...» Еще батюшка сказал мне, что я буду петь в хоре Никольского кафедрального собора.

Затем к старцу обратилась бабушка: «Отец Серафим! Я, грешница, давно уже не могу поститься. Все эти годы мы голодали, и по сей день мне все хочется есть. Просто горе какое-то – хоть дров, да наемся!» Батюшка, как и ко мне, обратился к бабушке по имени (хотя мы не успели назвать себя): «Мария! Сейчас тебе и не надо поститься. Придет времечко, когда будет вдоволь и мяса, и рыбы. Вот тогда уж, будь любезна, посты соблюдай». Еще бабушка посетовала, что наши родные ведут далеко не праведный образ жизни, на что отец Серафим сказал: «Ничего, ничего, исправятся с Божией помощью. Вот вам святая водичка, – давайте им понемногу, а я по силе своей молиться за них буду...» Записал батюшка имена наших родных в свой помянничек, благословил нас на дорогу и дал гостинцев: пряников, конфет и яблок. Вышли мы от него – в душе тишина и свет...

На следующий день к нам пришла знакомая моей бабушки Евдокия Степановна и сказала, что нашла мне место на военной картографической фабрике. Меня сразу оформили на работу, как и предсказал отец Серафим.

Сбылись и другие его слова. Со временем я стала певчей Никольского кафедрального собора. После блаженной кончины батюшки Господь, действительно, сподобил меня быть на приеме у Владыки Григория (Чукова). Тогда я сказала ему: «Ваше Высокопреосвященство! Вырицкий старец, иеросхимонах Серафим завещал мне напомнить Вам о нем». На это Митрополит ответил: «Я всегда молился о здравии болящего отца Серафима, и теперь постоянно поминаю его светлое имя!»...

По молитвенному предстательству старца избавились от дурных привычек и наши родные. Ох, как нелегко было им это сделать, но, с Божией помощью, они потихоньку изменили свою жизнь. Я являюсь свидетельницей всему описанному. Это – сущая правда, которую я изложила перед лицом Единого Господа, и готова подписаться под каждым словом...

«И обязательно повенчаться!»

Елизавета Тихоновна Минчук – прихожанка церкви Воскресения Христова (у Варшавского вокзала). Дорогу к храму обрела она после встречи с незабвенным Вырицким старцем.

...В молодости моей близкой подругой была Зоя Сошальская, которую впоследствии отец Серафим благословил на монашеский подвиг.

Наша семья была верующей, но не глубоко воцерковленной. В доме были иконы, и мы молились своими словами. В большие праздники посещали храм Божий, ставили свечи и, как могли, возносили ко Господу свои прошения. В скорбях и болезнях также всегда обращались к небесному предстательству Пресвятой Богородицы и святых угодников Божиих.

В 30-е годы я познакомилась с военным летчиком, которому пришлось служить в разных уголках России, и мы долгие годы вели переписку. Пришло время, когда стали помышлять и о женитьбе, но началась война. После ее окончания он нашел меня и, казалось, что все устроится. Однако, не суждено было сбыться моим надеждам. Однажды мой знакомый позвонил мне и сказал, что не может прийти на свидание. С этого дня начались мои скорби. Он стал избегать меня. В дальнейшем оказалось, что он нашел другую женщину и женился на ней.

В то время шли дни Великого Поста, и я после работы постоянно ходила к часовне блаженной Ксении. Рабочий день заканчивался довольно поздно, и к моему приходу часовня была уже закрыта. Обычно я смиренно вставала около входа и горячо молилась нашей небесной покровительнице. Однажды дверь открылась, и служительница впустила меня приложиться ко святыне. На прощание эта женщина подарила мне большую ярко-красную розу. Приняла я этот дар, как милость Божию, и в моей душе затеплилась какая-то надежда.

Однако, переживания не оставляли меня, и я поделилась своим горем с Зоей Сошальской. Она тут же сказала: «Поезжай к батюшке в Вырицу, и все у тебя наладится».

Очень хорошо помню момент встречи с великим подвижником. Когда я вошла в келью, старец полулежал на маленькой кроватке. Худенький, словно мощи из белого мрамора. Лик – ангельский. Но более всего поразили меня его глаза – я увидела два огромных лучистых василька! Неземной свет, неземная красота. Сейчас я могу сказать, что подобное впечатление, вероятно, испытывали в свое время люди, глядя на живой лик преподобного Серафима Саровского. На одной из его чудесных икон я вновь встретила те же самые дивные глаза и поймала себя на мысли, что вижу сияющие очи отца Серафима Вырицкого...

Как вести себя с батюшкой я не знала, но сразу же будто кто-то поставил меня на колени. Я ничего не рассказывала о себе старцу, да и не могла этого сделать из-за нахлынувших на меня ощущений. Он первым начал с вопроса: «Ты за маму молишься?» Тогда я часто забывала молиться за ближних, и батюшка, ках бы невзначай, напомнил мне об этом. Затем он, вдруг, произнес: «Развод будет стоить две тысячи!» Повторив эту фразу еще раз, добавил: «И обязательно повенчаться!» Ласково посмотрев на меня, благословил.

Тихая радость охватила все мое существо. Очень ярко я ощутила, что нашла крепкую опору в жизни, и что отец Серафим всегда защитит меня. Ушли все печали. Как благодарная Господу за то, что испытала тогда! От обычного человека такое не получишь...

Вскоре после этой поездки приснился мне сон: иду я по большой дороге, а вдоль нее тянется глубокая канава. На другой стороне канавы появляется огромный волк. Он смотрит на меня горящими глазами и вот-вот прыгнет... Я изо всех сил закричала: «Батюшка отец Серафим! Спаси меня!» Видение тут же исчезло, и я проснулась. Так поняла я, что Вырицкий старец навсегда стал моим помощником и покровителем. Часто я мысленно обращалась к нему в скорбях, и после этого всегда приходило все то же успокоение.

Работала я в одном из проектных институтов города и давно симпатизировала одному из своих сослуживцев, Ивану Герасимовичу Минчуку. Со временем поняла, что полюбила его. Иван был женат, но случилось так, что его семейная жизнь дала трещину. Иван Герасимович с женой решили расстаться, и мы стали с ним встречаться. Вскоре он развелся, и мы, по обоюдному согласию, обвенчались. Счастливо прожили долгую супружескую жизнь. Сбылось все по слову Вырицкого старца.

Светлая память об отце Серафиме – бесценна для моей Души. Привела я к нему и свою дочь – она постоянно навещает чудотворную могилку батюшки. Твердо верую, что во всех невзгодах и печалях он всегда поможет нам, успокоит, исцелит скорбящие души и помолится за нас у Престола Божия...

«Нравится мне этот мальчик!»

Александр Альбертович Савич родился в 1936 году. По специальности – инженер-гидролог. Почти четверть века занимался изыскательской работой. Изъездил едва ли не всю страну. Не без его усилий пролегли по своим трассам сотни километров автомобильных и железных дорог, линий электропередач, раскинулись жилые поселки, обустроились месторождения полезных ископаемых. С детских лет Александр Альбертович находится в молитвенном общении с отцом Серафимом Вырицким, всегда испрашивая благословения и молитв великого старца на всякое начинание.

...В отроческом возрасте мне выпало счастье встречаться с отцом Серафимом в доме на Майском проспекте. Этим общением я обязан своей тете, Александре Михайловне Савич, которая была духовной дочерью Вырицкого старца. Тетя близко и хорошо знала родных батюшки Серафима, его келейницу матушку Серафиму (в миру А. П. Морозову) и протоиерея Алексия Кибардина.

Моя первая встреча с отцом Серафимом состоялась зимою 1946–1947 годов. Было мне тогда десять с половиной лет. Я рос очень болезненным мальчиком. Из эвакуации вернулся в Ленинград в крайне истощенном состоянии, с пороком сердца и очень неустойчивой нервной системой. Все приходили в ужас, когда я раздевался – строение костей можно было изучать, как на скелете. Я часто и тяжело болел. Во время болезней метался по ночам в бессознательном состоянии. Врачи оценивали мое здоровье примерно такими словами: «Если он будет избегать каких-либо нагрузок, то, может быть, доживет даже до 40 лет...» Моя физическая неполноценность вызывала, естественно, ущербность нравственную. В семье и среди знакомых я вел себя безобразно – кривлялся, дерзил, передразнивал людей. А среди сверстников чувствовал себя неуютно.

По дороге к дому отца Серафима Александра Михайловна сказала мне, что я должен преклонить колени перед старцем. Я, конечно, наотрез отказался делать это, и вообще вел себя так, будто бы делаю своей тете одолжение. Но когда мы вошли в келью батюшки, я был совершенно потрясен тем, что очень ясно ощутил свет, исходящий из глаз его и как будто наполняющий меня. Это ощущение было настолько сильным и запоминающимся, твердо запечатлевшимся в памяти, что и сейчас, когда я смотрю на фотографию отца Серафима, мне кажется, что я вижу эти лучи дивного света, исходящие из бесконечно добрых глаз великого старца.

Едва я приблизился к диванчику, на котором полулежал батюшка, как он тут же предложил мне (а не тете) присесть на стул. Я сразу понял, что отец Серафим имеет представление о состоявшемся по дороге разговоре... Я тут же опустился на колени и получил благословение. Старец очень ласково поговорил со мною, а тете сказал: «Нравится мне этот мальчик!»

Меня наполнило ощущение необыкновенной радости и любви ко всему миру, не покидавшее меня и во время обратной дороги, весь остаток дня и в течение последующих дней. Это ощущение светлого праздника появляется и сейчас, когда я прохожу по Коммунальному проспекту Вырицы.

В 1946 году молитвами Вырицкого старца Александра Михайловна защитила диссертацию и стала кандидатом медицинских наук (не имея высшего образования!). С 1947 года, желая постоянно находиться вблизи любимого батюшки, она снимала круглогодично маленькую комнату, выходящую окном в лес, на втором этаже того же дома, где снимал несколько комнат и отец Серафим. В то время этот дом на Майском проспекте имел номер 41 (сейчас номер 39). Хозяйкой дома была Лидия Григорьевна Ефимова. Еще, в этом же доме, на втором этаже снимала комнату Наталья Матвеевна с дочерью Ларисой.

Часть лета 1947 года и все лето 1948 года я провел в этом доме. Там же я проводил зимние и весенние каникулы (будучи кандидатом медицинских наук, моя тетя вела прием больных только три раза в неделю, а остальное время находилась в Вырице, при батюшке).

Хорошо помню, что ежедневно в приемной отца Серафима (вход в которую был через правый флигель дома) собирались десятки человек. Люди приходили и уходили на протяжении всего дня. Батюшка не всегда мог принять всех посетителей, но записочки матушка Серафима принимала у каждого. Отец Серафим знал, кто находится у него в приемной и часто говорил, чтобы те или иные люди прошли к нему. Поэтому посетители сразу не уходили в надежде на то, что будут приняты.

По-моему, отец Серафим принимал почти всех посетителей. В частности, люди, которых приводила моя тетя, всегда попадали к старцу (хотя, может, и не в тот же день). Обычно попадали к старцу и посетители, прибывшие издалека, но бывало, что им приходилось подождать один-два дня. В этих случаях матушка Серафима направляла их переночевать к верующим людям. В некоторые дни к батюшке устремлялся буквально нескончаемый людской поток. Тогда многие посетители сначала ожидали своей очереди на улице возле калитки, а уже затем келейница проводила их в приемную.

Постоянно находясь около дома, я ежедневно видел, как люди шли от отца Серафима с радостными, просветленными лицами. Многие рассказы посетивших великого подвижника счастливцев слышала моя тетя, многое пересказывала ей матушка Серафима. Большому числу людей он давал надежду, предрекая возвращение близких (часто тех, кого считали погибшими) или положительные изменения в жизни (которые достигались молитвами отца Серафима). Запомнились мне также многочисленные случаи исцелений, которые получали люди от Господа по молитвам старца. Очень хорошо помню и приезд летом 1948 года митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича). Владыка Николай подъехал к дому на правительственной автомашине и долго был у отца Серафима. В этот день моя тетя сподобилась получить архипастырское благословение виднейшего русского иерарха...

По молитвам батюшки Серафима произошло восстановление моего здоровья. А предшествовало этому следующее. После первого посещения старца у меня по всему телу стали возникать большие нарывы, которые прорывались с выделением значительного количества гноя. Я ходил весь в бинтах и ихтиоловой мази, но болезненным состоянием фурункулез не сопровождался, и я даже посещал школу. Так продолжалось около двух месяцев. Очевидно, при этом вышли из организма какие-то внутренние болезни.

С тех пор я на здоровье не жалуюсь. Быстро окрепнув, я стал в свободное время много играть в футбол, а в плавании даже достиг разрядных нормативов того времени. Соответственно нормализовалось и мое поведение – у меня появилось много друзей, в том числе и очень близких.

Главнейшим же следствием самого первого посещения отца Серафима оказалось то, что я в тот же день твердо и на всю жизнь стал верующим православным человеком (до этого меня одолевали сомнения, вызванные противоречиями религиозного воспитания в семье и атеистического – в школе). За эту теплую веру и за возвращенное мне телесное здравие мы с Александрой Михайловной благодарили Господа в присутствии отца Серафима во время последующих моих встреч с батюшкой.

Общение с Вырицким старцем наложило отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь. В детстве я очень боялся потерять маму, которая была чрезвычайно болезненным человеком. Вскоре, по совершенно непонятной причине, я почему-то решил, что моя мама не умрет до тех пор, пока я буду приносить мысленную благодарность отцу Серафиму за ее здоровье, и вообще за то, что жизнь прекрасна во всех ее проявлениях. Со временем эта, казалось бы, детская фантазия, вошла в привычку. Но вряд ли можно объяснить простым совпадением тот факт, что мама дожила до девяносто шести с половиной лет и скончалась лишь после того, как я перестал молиться о продлении ее дней, видя, что земная жизнь теперь причиняет ей невыносимые страдания (она уже не могла вставать с постели, испытывала сильнейшие боли во всем теле, утратила зрение и слух, страдала обширной водянкой и рядом других неисцелимых заболеваний).

Помогали мне молитвенные обращения к отцу Серафиму и во время трудов на благо Отечества. Дважды мне пришлось возглавлять длительные экспедиции в непроходимых лесах Восточной Сибири, вдали от всяческого жилья. Перед отъездом я приходил на могилку батюшки Серафима и просил благословения и помощи. Обе экспедиции завершились успешно, хотя трудности приходилось преодолевать огромные, работая без выходных и – от темна до темна, порою на пределе сил. Я понимаю, что эти испытания были ниспосланы мне во благо, для духовного продвижения и внутреннего совершенствования, воспитывали истинную любовь к ближним и приучали к заботе о них.

В третий раз, несмотря на мои протесты, я был назначен начальником экспедиции, заранее обреченной на неудачу, ибо завершать работы предстояло глубокой зимою. Перед самым отъездом, в жаркое летнее время, я внезапно заболел сильной ангиной с тяжелыми осложнениями (впервые за двадцать пет), и экспедицию возглавил другой человек. Для меня по выздоровлении нашлась иная работа, а экспедиция завершилась полным провалом...

Благодарность, которую я испытываю к батюшке Серафиму, словами описать вряд ли возможно. Случаев его благодатной помощи и чудесных наставлений, которые я получаю в течение всей моей жизни, как и многие мои родные – бесконечное множество. Мы постоянно ощущали и ощущаем, что Вырицкий старец где-то очень близко от нас. Слава Богу за все!

«Ты еще и институт закончишь...»

На месте земного упокоения Вырицкого старца часто можно встретить Елену Алексеевну Иванову. «Вот уже более пятидесяти лет всякое свое дело я освящаю благословением батюшки Серафима, – говорит она с несомненною верою, – без него мне никак нельзя. Всю жизнь прожила я по молитвам великого подвижника». В словах Елены Алексеевны незыблемое спокойствие и твердая уверенность в том, что отец Серафим никогда не оставляет обращающихся к нему за небесным заступлением и помощью.

...В 1937 году, когда мне было семь лет, расстреляли моего папу, а маму тогда же выслали на соляные промыслы в район озера Баскунчак. Остались мы вдвоем с братом, который был старше меня на пять лет. Пришлось нам скитаться по родственникам. Москва, Коломна, Великие Луки, Харьков, Вятка – вот география тех мест, где прошли годы моего детства. Только после войны смогла я вернуться к бабушке в Питер. Вскоре приехала и мама. Положение наше было весьма нелегким, и так хотелось найти в жизни какую-то опору.

Мать моего дяди, Варвара Антоновна, была очень верующим человеком, и через нее Господь привел нас к батюшке Серафиму. Первый раз мы приехали в Вырицу в 1946 году. Очень боялись, – а вдруг старец не примет, – но милость Божия не оставила скорбящих.

Тогда отец Серафим необыкновенно утешил нас. В душу пришло спокойствие. Батюшка говорил просто, но в этих словах было столько доброты и любви, что они проникали в самое сердце. Казалось, что рядом со старцем даже дышится легче, чем в иных местах. На прощание отец Серафим благословил и велел матушке Серафиме угостить нас чаем. Ехали назад окрыленные, с надеждой на лучшее. С тех пор уверенность в будущем уже не оставляла нас.

Однажды мы поехали к батюшке с нашим дядей Николаем Андреевичем. Надо сказать, что дядя Николай был неисправимым маловером и резким на язык человеком. По дороге от станции он все подшучивал да посмеивался. Неподалеку от домика отца Серафима мы неожиданно заблудились в небольшом соснячке. Долго-долго мы в нем крутились и никак не могли выйти в нужном направлении. Вдруг как-то повернулись и оказались у самого домика.

Старец, весело улыбаясь, встретил нас со словами: «Ну, как дошли? Не заблудились?» И, взглянув на Николая Андреевича, ласково сказал: «Вот так-то, милый...» Обаяние батюшки было настолько велико, что с тех пор наш дядя стал другим человеком. Он полностью изменил отношение к вере и начал серьезно задумываться над своей жизнью. Так одна только встреча с отцом Серафимом перевернула все сознание Николая Андреевича...

Когда мне исполнилось 16 лет, я решила поступать в техникум, но очень боялась, что не сдам экзамены. Было это в 1947 году. Поехала за благословением к отцу Серафиму. Жили мы тогда бедно, и я втайне мечтала иметь туфельки на каблучке, но не решалась попросить об этом маму.

Как всегда, батюшка с любовью принял меня. Я только присела около него, не успев ничего сказать, как старец с теплом промолвил: «А как ты думаешь, хороший у тебя характер?» И сам же ответил: «Конечно, хороший! Поступишь, поступишь в техникум, а мама тебе туфельки купит...» Потом добавил: «Ты еще и институт закончишь...» В ту пору я и не думала о высшем образовании. Так старец благословил меня на всю жизнь.

Какая теплота вошла в сердце, как было хорошо тогда рядом с милым батюшкой! Я могла обо всем спросить отца Серафима, и на все получить мудрый ответ...

Через год после окончания техникума я поступила на заочное отделение Кораблестроительного института, но на пятом курсе мне пришлось оставить учебу по семейным обстоятельствам. Я вышла замуж, и у меня родилась дочь, которая была очень слабой и болезненной девочкой. Немало пришлось отдать сил, чтобы поднять ее на ноги. О продолжении образования не приходилось тогда и помышлять...

Прошло двадцать лет. Я работала инженером в одном из научно-исследовательских институтов Петербурга. Неожиданно руководство предложило мне подумать о дальнейшей учебе. Как это было непросто! У меня была семья, тяжело болела мама, да и работа была нелегкой и ответственной. Однако, Господь судил по-иному. Прежде всего, нашлись в ВУЗе все мои документы, и меня восстановили сразу на 4-м курсе. Несмотря на все трудности, я два года занималась вечерами, успешно защитила диплом и получила повышение по службе. Мне было тогда 45 лет. Не чудо ли это?! Все по молитвам батюшки Серафима. Господь не посрамил его слов...

«Сейчас мы тебя вылечим»

Клавдия Ивановна Печковская живет в Вырице и бывает на могилке отца Серафима почти каждый день. С именем батюшки связаны многие ее воспоминания.

...Когда я впервые вошла в келью старца он поразил меня своим аскетическим видом – худенький, но необыкновенно бодрый, с теплым любящим взглядом сияющих глаз. Я сразу почувствовала необычайное душевное облегчение. Любовь, исходившая от батюшки, как бы изливалась на все окружающее.

Во время войны я получила сильное ранение в голову, и меня мучили непрестанные головные боли. Врачи ничем не могли помочь. Отец Серафим сказал: «Подойди поближе, сейчас мы тебя вылечим». Он накрыл мне голову епитрахилью и возложил на меня руки. С тех пор я не знаю, что такое головная боль.

Однажды я поведала батюшке, что хочу выйти замуж. Он благословил меня, но предупредил: «Повенчаетесь – будете жить...» С мужем мы оформили только гражданский брак и не выполнили завета старца. Пришло время, когда я осталась одна с двумя детьми – Господь развел за невыполнение послушания. Тогда еще раз я поняла, что без Божьего благословения все человеческие начинания – ничто...

Отец Серафим обладал многими дарованиями. В нем была необыкновенная благодатная сила. Мне посчастливилось неоднократно быть свидетельницей ее проявления.

Сразу после войны моя подруга обратилась к старцу со словами: «Муж пропал без вести. Как мне за него молиться? Молись о здравии, скоро он вернется из плена», – ответил батюшка. Действительно, через недолгое время пришел ее муж, побывавший в плену в Австрии.

Многие в Вырице помнят невероятный случай, когда по молитвам отца Серафима заговорила немая девочка. Батюшка исцелил от ряда заболеваний и мою престарелую маму. Тогда он также накрыл ее епитрахилью и, возложив руки на главу болящей, сказал: «Сойдут с тебя все грехи, и пройдут тогда все болезни».

Хорошо помню, как отец Серафим говорил нам: «Вы молитесь обо мне, и я за Вас помолюсь, попрошу у Господа...», «Небо, как шатер, – говорил старец, – придет время, когда оно откроется».

Вот идет мне уже восьмой десяток, но только не так давно я поняла, что нет у меня никого ближе, чем батюшка Серафим...

«Она родится в первый день нового года»

Нина Егоровна Кароль родилась в Латвии в 1948 году. Своим появлением на свет она обязана молитвам Вырицкого старца.

...С именем отца Серафима в нашей семье связаны многие воспоминания. По молитвам батюшки у наших близких родственников получила исцеление от гангрены десятилетняя дочь, а моей тете, находившейся в тяжелой ситуации, старец помог с трудоустройством. Однажды наступил момент, когда обстоятельства заставили обратиться за помощью к великому подвижнику и моих родителей.

Отца, находившегося в рядах Вооруженных сил на территории Латвии, в 1944 году направили на партийную работу. Он занимался организацией колхозов в Прибалтике. В ту пору там было очень неспокойно – шла настоящая партизанская война. Зеленые, или лесные братья, не принявшие новую власть, вооруженным путем пытались изменить ход событий. Они нападали на сельских активистов, занимались грабежами, поджогами, взрывали технику. На дорогах было очень опасно, а папе часто приходилось выезжать по делам службы в районы. Шли бесконечные перестрелки, и жизнь моего отца постоянно находилась под угрозой. Мама очень волновалась за его судьбу и не находила себе места во время его отъездов. Родители хотели иметь детей, однако, в течение нескольких лет не было на то воли Божией, и они сильно сокрушались по этому поводу.

Надо сказать, что отец, будучи членом КПСС и, занимая ответственные посты, тайно веровал и молился. У нас в доме всегда были иконы и богослужебные книги. Мама же была тогда откровенной безбожницей. Не исключено, что такое положение было одной из причин ее бесплодия.

Наши родные жили в Петербурге, и одна из подруг моей тети была духовной дочерью отца Серафима. Однажды, когда мои родители находились в отпуске в городе на Неве, она посоветовала им обратиться к Вырицкому старцу и сказала, что по его молитвам Господь обязательно убережет папу от гибели и пошлет ребенка. Через некоторое время, вернувшись из Вырицы, она сказала, что батюшка уже молится за них и благословил их к нему приехать.

Весной 1947 года родители отправились к старцу. Прежде всего их поразил аскетический вид отца Серафима и тот дух неизреченной любви и доброты, который от него исходил. Они даже не успели представиться, как батюшка с ласковой улыбкой произнес: «А, Наташенька ко мне из Латвии приехала! Ну, рассказывай, рассказывай...» Впервые что-то открылось у мамы в сердце и она полностью доверилась старцу. Были и слезы, была и радость... Затем батюшка указал на образ святого великомученика Георгия Победоносца и обратился по имени к отцу: «Георгий! Вот твой небесный покровитель, молись ему, и он обязательно поможет тебе». Родители помышляли тогда о переезде в Питер, но великий подвижник, как бы читая их мысли, сказал: «Живите в Латвии. Там сейчас будет лучше».

Ответил великий старец и на самый главный вопрос, который тогда непрестанно волновал родителей: «У вас будет девочка. Она родится в первый день нового года. Будет счастливой и будет хорошо учиться!»

Расставались родители с батюшкой, как с самым родным человеком. На прощание он благословил их на всю дальнейшую жизнь.

Родилась я 1 января 1948 года, спустя 10 минут после боя курантов... Училась, на самом деле, всегда легко и закончила медицинское училище. Со временем обрела семью, где царят мир и благополучие.

Духовное воздействие, которое оказал на маму Вырицкий старец, было настолько мощным, что она стала глубоко верующим человеком. Привела она к вере и меня. В нашей семье свято почитают имя отца Серафима. Мама, буквально, преклоняется перед его памятью – ежедневно поминает батюшку и просит у него небесного заступления. Я часто размышляю о том, что могло произойти, если бы Господь не послал родителям ту встречу с блаженным старцем...

«Будто Христос тогда моей души коснулся!»

Любовь Николаевна Сурова живет в Царском Селе. Регулярно посещает она Вырицу. Неизгладимый след в ее душе оставила единственная встреча с отцом Серафимом.

...В конце войны я получила извещение о гибели мужа. У меня было двое детей и немалых трудов стоило поднимать их в то время. Я никак не могла поверить, что осталась одна. Хотелось думать, что это ошибка, и муж все-таки вернется. В Царском Селе о великом Вырицком старце знали очень хорошо – многим помог он в бедствиях с жильем, с трудоустройством, излечил от тяжелых недугов. Знала я и бедных людей, которым отец Серафим бескорыстно помогал деньгами... Главное же, что все приезжали от батюшки успокоенными и одухотворенными.

В 1947 году мы поехали к отцу Серафиму с одной моей знакомой, у которой муж пропал без вести. Когда я увидела батюшку, охватил меня благоговейный трепет, а в душе пронеслось: «Господи! Это же точно ангел с неба спустился!» Какое у него было сияющее лицо! Старец сразу вызывал самое теплое доверие.

Первой заговорила моя спутница: «Батюшка! Мой супруг погиб, хочу еще раз выйти замуж». Отец Серафим покачал головой и шутливо погрозил ей пальцем: «Я тебе выйду! Твой жив! Вот вернется – будет тебе баня!» Мне же старец велел сесть к нему поближе. Ни о чем не спрашивая, он сразу сказал: «Вот ты не веришь, а твой муж погиб. Тебе надлежит выйти замуж, ведь ухаживает за тобой хороший человек?» Батюшка взял меня за левую руку и стал ее тихонько поглаживать. Будто Христос тогда души моей коснулся!

На дорогу батюшка благословил нас и попросил за него молиться. Как светло стало после этой встречи. Отец Серафим был человеком необыкновенным – он воистину помогал всем и словом, и делом. Много раз душа моя рвалась еще повидаться с дорогим старцем, да, видно, не суждено мне было Господом. То работала на двух работах, то дети болели... Когда, наконец, собралась и подошла к начальнику, чтобы отпроситься, он мне ответил: «Разве не знаешь, что батюшку вчера хоронили?!» Я не могла найти себе места, сердце мое разрывалось в беззвучном плаче. Как я укоряла себя тогда! Как переживала, что не сумела вновь встретиться с милым-милым батюшкой. На следующий день поехала на святую его могилку. Там охватило меня то же дивное состояние, которое я испытала однажды в кельи подвижника. Вернулись те ощущения, которые невозможно передать словами, вновь пришли в душу мир и любовь о Господе. Я поняла, что старец не оставляет меня, недостойную, без внимания и попечения.

И до сих пор постоянно езжу к нему. Незаметно управляются все земные дела, улучшается здоровье. Но самое важное в том, что по молитвам отца Серафима Господь дарует нам необыкновенную бодрость духа и надежду на спасение в жизни вечной. Слава Богу за все!

«Будешь хорошо учиться»

История, которую рассказал Геннадий Николаевич Морозов – одна из многих, свидетельствующих о великой силе благословения Вырицкого старца.

...Иеросхимонаха Серафима Вырицкого мне посчастливилось видеть в 1947 году, когда мне было десять лет. Эта встреча – один из самых ярких эпизодов моей жизни.

Моя бабушка, Наталия Алексеевна Морозова, рано овдовев, много работала и очень мучилась ногами. Она не раз ездила за помощью к отцу Серафиму. Это всегда приносило ей облегчение и давало силы «тянуть» на себе большую семью.

В одну из таких поездок она взяла меня с собой. Необходимость в этом была настоятельная. Представьте себе послевоенное голодное и холодное время, кругом беспризорщина. Учеба в голову не шла совершенно. В первый класс в 1944 году я, практически, не ходил, но учиться все же было надо...

Помню, что у дома старца стояло много посетителей. Когда подошла наша очередь, матушка пригласила войти в келью, где лежал отец Серафим. Он не дал нам сказать ни слова, а сразу сам обратился ко мне с вопросом: «Что, учеба плохо дается? Иди, возьми на столе конфетку – будешь хорошо учиться». После этого благословил меня...

Слова старца оказались пророческими: незаметно я выправился в учебе, стал даже отличником. Закончил школу, техникум, а затем институт. Везде был в числе первых...

Думаю, не меня одного наставил отец Серафим на путь истинный. За это вечная ему память и низкий поклон!

«Для Господа неизлечимых болезней не бывает!»

Елена Демидовна Кудрявцева – незаметная трудница Свято-Иоанновского ставропигиального женского монастыря. Здесь ежедневно можно увидеть ее на богослужениях, а в часы между службами помогает она в меру сил своих в многоразличных хозяйственных делах. Беседуя с Еленой Демидовной, еще раз убеждаешься и в том, что у Господа случайного ничего не бывает...

...Родилась я в 1917 году в селе Архангельском Мышкинского уезда Ярославской губернии. Родители мои были благочестивыми христианами и отличались особым странноприимством. Еще в раннем детстве я услышала от кого-то из странников удивительную песню, которую затем очень любила напевать. Она навсегда осталась в моей памяти:

«Он в Кронштадте был добрым пастырем

И наставником стада Божия,

Исцелял больных, питал алчущих,

И давал им всем кров-пристанище.

В Петрограде есть монастырь святой,

Иоанновский, что на Карповке...»

Тогда Карповка и Кронштадт были для меня понятиями весьма абстрактными, а вот небесную славу праведного отца нашего Иоанна Кронштадтского не могли поглотить ни безбожное время, ни пространство, отделявшие наше маленькое село от столичного Питера. Милый образ батюшки Иоанна жил в верующих сердцах, из уст в уста передавались сказания о его подвигах и чудесах.

Видимо, по молитвам праведника, явил Господь чудо и на мне – старшая сестра неожиданно вышла замуж за морского офицера, служившего в Кронштадте, и в 1934 году я переехала к ним на жительство. Так, шестнадцатилетней девушкой я оказалась в тех местах, о которых с верой и любовью с детства пела моя душа.

Вначале помогала сестре ухаживать за детьми, а в 1938 году переехала в город, к брату и работала в педиатрической больнице имени Нила Федоровича Филатова. Жили мы на Петроградской стороне, на улице Бармалеева. Неподалеку находился один из немногих действующих тогда храмов, Князь-Владимирский собор, который я с радостью посещала.

В городе на Неве провела я и все годы блокады. Когда, под завывание фугасок и разрывы снарядов шла на дежурство или в храм, то всегда думала: «Господи! На все святая Воля Твоя! Угодно будет Тебе – уцелею...» Богослужения в соборе равноапостольного князя Владимира совершались ежедневно, а затем шли бесконечные молебны и панихиды. Несмотря на все ужасы блокады, храм почти всегда был заполнен. Помню, как замерзало масло в лампадах, но горячая молитва согревала сердца людей. Мы твердо верили в предстательство Пресвятой Богородицы и святых угодников земли русской. С Божией помощью пережили все – и голод, и холод, и бомбежки.

Как только было разорвано зловещее кольцо, я отправилась на родину – там, вот уже 30 лет, пребывала на одре болезни другая моя сестра, Александра. Она была ровесницей века – родилась в 1900 году, а в 1914 году ее поразил тяжкий недуг. Сестра заболела костным туберкулезом. Многие годы провела она в невыразимых мучениях. Иногда болезнь слегка затихала, но затем вновь обострялась с невиданной силой. У Александры образовалось на правом бедре 11 открытых ран, шли обильные гнойные выделения. Раны обрабатывали, бинтовали, становилось немного легче, однако, никакое лечение не могло ей помочь до конца. Боль, буквально, грызла сестру, изматывая последние физические и нравственные силы. Все эти годы Шура практически не спала. Порою она впадала в отчаяние и просила Господа, чтобы Он скорее лишил ее жизни. Эти мучения мог понять только тот человек, который сам пережил подобное. Наша мама, незадолго до своей кончины, завещала мне: «Лена! Ты Александру не оставляй!»

Почти год пробыла я у сестры, а затем вернулась в Петроград. Сразу пошла в Князь-Владимирский к отцу Филофею, чтобы получить благословение на трудоустройство. Он с радостью воскликнул: «Слава Богу! Ты жива, приехала... На железной дороге всегда требуется народ, обратись к Верочке Логиновой на Московском вокзале». Когда я передала Верочке благословение отца Филофея, она тут же повела меня к начальнику вокзала. И вновь явил Господь на мне Свою великую милость. Недолго думая, начальник сказал: «Завтра же выходи на работу!» – и распорядился, чтобы мне выдали продовольственные карточки.

Обустроившись в Питере, в 1946 году я перевезла к себе Александру, чтобы уже постоянно за ней ухаживать. Как тяжело было смотреть на ее бесконечные мучения! Ведь порою скорбеть за ближних намного труднее, чем терпеть скорби собственные. Вот тогда Бог и привел меня к отцу Серафиму.

Было это летом 1947 года. На Московском вокзале я работала перронным контролером. Однажды во время дежурства подошли ко мне носильщики и сказали, что по вокзалу ходит какой-то старичок и спрашивает Лену. Когда я нашла его, то он обратился ко мне с вопросом: «У вас есть сестра Шура?»

Как оказалось, этот человек много пострадал за веру и в начале 30-хгодов был сослан богоборцами на Крайний Север. Только после войны вернулся он к себе на родину в город Бежецк Тверской губернии. Здесь узнал от своих земляков, которые ездили в Вырицу, о великом духоносном старце и возгорелся желанием побывать у отца Серафима, чтобы получить его благословение на дальнейшую жизнь. В тайниках души своей мечтал старичок обосноваться в городе святого апостола Петра. Незадолго до того, некоторое время у наших родных в Бежецке жила Шура и рассказала там, что я работаю на Московском вокзале. Так Господь привел старичка ко мне, а меня – к батюшке Серафиму.

После смены поехали к нам домой, а ранним утром отправились в Вырицу. Сколько там было народа! К домику на Майском просто невозможно было подойти. Все писали батюшке записки – кто откуда и зачем приехал. Старичок и меня занес в свою записочку. В голове у меня мелькнула мысль: «Ведь я же на работу опоздаю, мне же сегодня в вечер на дежурство!» Не прошло и получаса, как вдруг нас вызывают. В приемную вошли вдвоем, а к батюшке Серафиму – по одному. Старичок почти тотчас вышел – без долгих слов великий подвижник благословил его вернуться на родину к детям: «Ну, с чего ты тут начнешь?»

Я вошла в келью. Батюшка полулежал на небольшой кровати в полной схиме – лицо сияющее, яркие голубые глаза, ласковая, милующая улыбка. Сразу стало как-то особенно легко, меня охватила воистину нечаянная радость. Ни о чем не хотелось спрашивать, а только глядеть и глядеть на него. Сами собою навернулись покаянные слезы. Отец Серафим тихо промолвил: «Ну-с, откуда и зачем? Ярославская, из села Михаила Архангела», – пролепетала я, глотая набегающие слезы. «Так и я ярославский, – рыбинский!» – весело ответил батюшка. «Живу я с сестрой, – продолжала я, – она очень больна, и болезнь у нее неизлечимая». С несомненной верой старец произнес: «Для Господа неизлечимых болезней не бывает! Молиться надо!» Он записал в свой помянник наши с сестрой имена и сказал: «Ну вот, теперь я всегда поминать вас буду. И вы убогого Серафима не забывайте». Потом многозначительно посмотрел на меня: «Будешь, будешь еще ко мне ходить...» После этого благословил и проводил все той же ангельской улыбкой. Как рукой сняло все мои скорби – на работу не шла, а на крыльях летела. Но только потом поняла и осмыслила все, что тогда произошло.

Весной 1950 года, в годовщину кончины отца Серафима, у сестры неожиданно закрылись раны – затянулись тонкой кожицей. Совершенно прекратились и боли, которые мучили Александру долгих 36 лет. Дальнейшее обследование показало, что она неизвестным образом исцелилась. Только тогда мы поняли, что батюшка не оставляет нас своими молитвами и после перехода к блаженной Вечности. Александра прожила еще 25 лет, как совершенно здоровый человек, и скончалась в 1975 году.

В 1951 году у меня родился сын и о сменной работе на железной дороге помышлять уже не приходилось. В начале 1952 года я стала подыскивать себе новое место службы, и здесь, по молитвам отца Серафима, Господь явил еще одно чудо. Как-то я шла по улице профессора Попова и обратила внимание на вывеску: «Ясли № 242 Петроградского района». Зашла, чтобы справиться о вакансиях. Мне тут же предложили работу, но каково было мое состояние, когда узнала я, что эти ясли ежегодно выезжают на дачу в Вырицу! В течение 18 лет, вплоть до 1970 года, мы жили все лето неподалеку от могилки незабвенного старца, могли посещать ее и благодарить батюшку. Сколько слез мы пролили там с сестрою! Сколько раз посещала там нас небесная радость! А какими благодатными всегда были богослужения в Казанском храме – ведь там незримо служит и батюшка Серафим!

И доныне сподобляет меня Господь навещать могилку дорогого старца. Я вижу его живым, как в те далекие послевоенные годы. И вновь уходит из сердца тяжесть, а на душе становится спокойно и светло...

«Да не бойся, поступишь, поступишь!»

Раиса Алексеевна Лимонова одна из многих счастливых людей, которых всю жизнь хранит благословение отца Серафима Вырицкого.

...Наша семья жила в Вырице до войны, а после ее начала мы оказались в блокадном городе. В 1947 году я закончила школу и в начале лета поехала к батюшке Серафиму за благословением на продолжение образования. Первый раз не попала – тогда к старцу были колоссальные живые очереди. Около его дома можно было встретить людей со всех уголков России. Посетители были самые разные: военные, люди интеллигентного вида, старики, дети, молодежь. Стояли группами, сидели или прохаживались по Майскому. Шли к батюшке люди с самыми животрепещущими вопросами, со своими бедами и скорбями, и всех принимал любвеобильный старец.

Я попала к отцу Серафиму только на второй день. Когда вошла к батюшке, он полулежал на подушках в монашеской одежде, черная шапочка на голове. Встретил ласково улыбаясь, очень приветливо. Было в нем что-то неземное и, в то же время, отечески родное. Сразу прошла робость, стало легко и приятно. Я попросила у старца благословения на учебу в техникуме. «А в какой тебе хочется поступить?» – спросил отец Серафим. «В электро-машиностроительный, – ответила я, – да вот очень боюсь, что не поступлю...» Батюшка вновь улыбнулся: «Да не бойся, поступишь, поступишь!» Он благословил меня, я поцеловала ему руку. Стало радостно и спокойно...

В техникум поступила очень легко, и так же легко училась. Затем поступила в Политехнический институт и вновь все шло, как по маслу. После окончания ВУЗа получила хорошую, интересную работу. Не сомневаюсь, что во всем этом помогло мне благословение и молитвы отца Серафима.

После кончины батюшки вместе с мамой посещали его могилку, молились, благодарили, и все как-то незаметно управлялось. Дома – фотография старца, благословившего меня на всю жизнь.

«Этот мальчик будет ученым-медиком»

Рассказ Александра Сергеевича Иванова является еще одним свидетельством необычайной прозорливости и чудесной силы благословения Вырицкого старца. Александр Сергеевич рассказывает о батюшке, как о самом близком и родном человеке.

...Наша семья проживала в Вырице с начала 30-х годов. Еще до войны все мои родственники часто посещали старца и всегда старались следовать его советам и наставлениям. В те страшные годы его молитвы уберегли их от многих бед и скорбей. Мои родители относились к батюшке с величайшим почтением, я бы сказал, с трепетным благоговением. Святое почитание его памяти передается среди наших родных из поколения в поколение. Это неудивительно, ибо с ним связано множество чудесных событий.

Приведу только один пример. Все прекрасно знают, какие трудности бывали с продовольствием в военную пору. Не обошло голодное время и нашу семью. И вот однажды моя тетя, Вера Лаврентьевна Кучерова, пришла к батюшке за благословением, чтобы где-нибудь поменять вещи на продукты. Отец Серафим помолился и благословил ее на дорогу.

Погрузила тетя на саночки какие-то домашние вещи, кое-что из одежды и пошла, куда глаза глядят. Сейчас вряд ли можно представить, насколько тяжел и опасен был ее путь. Шла она в лютые морозы по оккупированной территории, а временами и через линию фронта под обстрелами и бомбежками, но дошла, с Божией помощью, до города Опочка на Псковщине. Здесь удачно выменяла вещи на два мешка муки и благополучно вернулась, минуя все ужасы прифронтовых дорог. Родные уже не чаяли увидеть Веру Лаврентьевну... Это ли не явное чудо Божие, свершившееся по молитвам великого старца? В общей сложности тетя прошла туда и обратно более 500 километров!

Попечением и заботами батюшки Серафима милость Всевышнего не оставляла нашу семью и в послевоенные годы. Я родился в 1947 году. Когда мне было неполных два года, моя мама, Елена Лаврентьевна Иванова, принесла меня к великому старцу. Батюшка посмотрел на меня и сказал: «Этот мальчик будет ученым-медиком». И благословил...

Закончив школу, я поступил в 1-й медицинский институт на факультет стоматологии. После окончания ВУЗа отслужил два года в армии и подал заявление в аспирантуру. Многие помнят, конечно, как непросто было стать аспирантом в начале 70-х годов. В партии я не состоял, общественной работой не занимался. Не было у меня и влиятельных знакомых или родственников, которые могли бы здесь посодействовать. В аспирантуру меня, естественно, не приняли...

Господь помог обрести работу в стенах Военно-Медицинской Академии. Это прекрасная школа научно-практической работы. В 1976 году я успешно защитил кандидатскую диссертацию.

В 1977 году меня пригласили на преподавательскую работу в Санитарно-гигиенический институт. Здесь, совмещая преподавание с работой исследователя, подготовил диссертацию на соискание ученой степени доктора медицинских наук. В России очень немногие имеют докторскую степень по нашей специальности, и мне пришлось защищать диссертацию в Москве, в Государственном стоматологическом институте. Защита состоялась. Ныне я являюсь профессором, заведующим курсом стоматологии в Государственной Медицинской Академии. Так все сбылось по слову благословенного старца...

С детских лет посещаю с мамой могилку отца Серафима. Здесь по иному течет время, и уходит земная суета. Здесь всегда обретаешь силы и надежды на будущее...

«Подожди немного...»

Сотрудник редакции журнала «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости» Илья Васильевич Попов записал этот рассказ со слов своих тетушек Александры Дмитриевны Гавриловой († 1995) и Нины Николаевны Фоминой, урожденных Шиловых.

...Жила в Петербурге купеческая семья Шиловых. Это были благочестивые люди. Их дом всегда был украшен многими иконами, все члены семьи постоянно посещали храм Божий, исповедовались и причащались Святых Христовых Таин. Каждый из четырех братьев Шиловых имел собственное предприятие. Все они, по мере сил, занимались еще и делами милосердия и благотворительности, вели богоугодный образ жизни.

После прихода к власти большевиков обрушились на семью непрестанные скорби. Весной 1918 года Шиловы были вынуждены перебраться из Петербурга в деревню Бордовое Ростовского уезда Ярославской губернии, где имели большой двухэтажный дом. В 1919 году во время эпидемии тифа скончались старший брат Александр и супруга его Варвара. В 1924 году от поджога полностью сгорел дом Шиловых. Оставшиеся в живых братья Алексей, Николай и Дмитрий отстроились на пепелище. В 1927 году начались новые испытания – все трое братьев были арестованы, лишены всех прав и высланы в Иркутск, а их семьи, оставшиеся без кормильцев, вернулись в Петроград, где хлебнули немало горя. Долгое время жили по углам у дальних родственников.

Из ссылки вернулись только Николай и Дмитрий, Алексей Игнатьевич сложил свои кости в Сибири. Имея поражение в правах, несколько лет братья скитались по стране, подрабатывая на хлеб случайными заработками. Около 1937 года Дмитрий Игнатьевич нелегально вернулся к семье, а Николай Игнатьевич, стремясь уйти подальше от властей, уехал на Дон в глухие Аксайские степи. Вернулся только перед войной. В блокаду жили трудно, но дружно. Делились последним куском, меняя вещи на продукты питания, много работали. С Божией помощью пережили и эти страшные годы.

Несмотря на тяжкие испытания, Шиловы во время лихолетья оставались верными Богу и Церкви. В скорбях и злоключениях усиливалась, становилась горячее молитва. После войны жили уже порознь. Семья Дмитрия Игнатьевича посещала Спасо-Преображенский собор, а Николая Игнатьевича – Никольский.

Когда, казалось бы, закончились для семьи видимые скорби, Николай Игнатьевич неожиданно начал употреблять спиртное. Для его супруги, Евдокии Алексеевны, это было большим ударом – ведь в течение многих лет он вел совершенно трезвый, богоугодный образ жизни. Их семейные отношения, вопреки всем внешним потрясениям, всегда были наполнены взаимной любовью и поддержкой. Нелегким стало совместное существование, и Евдокия Алексеевна даже стала подумывать о разводе. Однако, решиться на такой серьезный шаг сама она не могла.

Желая узнать волю Божию, отправилась к Вырицкому старцу. Было это в 1948 году. Отец Серафим принял очень ласково и необыкновенно утешил, но на вопрос о разводе ответил весьма строго: «Куда же вам разводиться?! Вы же перед Богом повенчаны... Подожди немного, скоро он хороший будет...» Не сразу поняла Евдокия Алексеевна истинный смысл слов старца. Он открылся ей в 1951 году – Николай Игнатьевич скончался шестидесяти лет от роду.

Надо сказать, что, несмотря на появившуюся у него склонность ко спиртному, он все также, как и прежде, регулярно посещал богослужения в Никольском соборе. Довольно часто исповедовался и причащался. Отошел тихо, обратив к родным свои последние слова: «Будьте добры и милосердны ко всем...».

«У Бога все живы!»

Любовь Матвеевна Фелькнер – прихожанка Князь-Владимирского собора. Она свято почитает отца Серафима. Ее светлые воспоминания порою невозможно было слушать без слез. Складывалось ощущение, что батюшка Серафим незримо присутствует при наших беседах.

...В послевоенные годы я работала в контрольно-ревизионном управлении «Росглавптицепрома». Обслуживала Остров, Струги Красные, Оредеж и другие отдаленные места. Работа была тяжелая, связанная с командировками. Часто и ночью приходилось идти через лес, в непогоду и по бездорожью. Всякое тогда могло случиться, ведь в то время случались большие хищения – буквально, вагонами пропадало зерно, корма для птицы и готовая продукция. На мне лежала очень большая ответственность.

О батюшке Серафиме узнала я от своей сослуживицы Марии Николаевны Карловой, которая часто ездила к великому старцу. Во время войны пропал без вести ее горячо любимый муж. В 1945 году она вопросила батюшку, как ей молиться за супруга. Отец Серафим тут же сказал: «Молись как за живого!» Действительно, через недолгое время семья Марии Николаевны вновь обрела мужа и отца.

Моя работа все больше и больше угнетала и выматывала меня. Я решила обратиться за советом к батюшке Серафиму. Было это весною 1948 года. Приехали в Вырицу вдвоем с мамой.

Он принял нас, как очень близких людей. Мне он с улыбкой сказал: «Садись в кресло. В этом кресле сидели очень большие люди!» Говорил с нами батюшка так, будто мы были очень давно с ним знакомы. Более того, создавалось впечатление, что он все о нас знает. Потом только я поняла, что, действительно, могла ничего о себе не рассказывать. Великий подвижник просто видел души своих собеседников. «Кем работаешь? – как бы невзначай спросил отец Серафим. – Ревизором..., – ответила я. – О, так ты должна людей под суд отдавать! Всякое ведь случается – хищения, недостачи... А если ты не отдашь людей под суд, то тебя отдадут. Так ведь? Тебе надо срочно поменять работу!» – заключил батюшка. Затем как-то загадочно посмотрел на меня и вдруг говорит: «А ты в отпуске давно была? Пожалуй, тебе отдохнуть пора». Надо сказать, что на самом деле приближалось время моего отпуска. Я промолвила: «Батюшка, некуда мне ехать! – А ты в Вырицу, в Вырицу приезжай!» – прозвучало в ответ...

Мой брат, Иван Матвеевич Семенов, во время оккупации работал врачом в Смоленске. Он помогал партизанам перевязками и медикаментами, за что и был арестован. О дальнейшей его судьбе нам ничего не было известно. Мама спросила отца Серафима: «Как нам за него молиться?» Старец произнес: «Молитесь как о живом, у Бога все живы!»

Мы привезли батюшке немного черешни. Тогда в Елисеевском магазине уже продавали ранние фрукты. Старец полулежал в постели, и я положила ягоды ему прямо в руки. Со светлой и ласковой улыбкой он гладил их, о чем-то думая про себя, и вновь неожиданно обратился ко мне: «А ты облигации давно проверяла? – Давно, – ответила я. – А ты проверь!» – настоятельно посоветовал отец Серафим.

Во время беседы батюшка часто брал меня за руку – тогда душа моя трепетала и, казалось, вот-вот взлетит, настолько чудным было это состояние.

Когда мы прощались, он благословил меня и поцеловал в голову. Я ощутила такое блаженство, которое превыше всякого понимания. По дороге домой никого и ничего не видела – в глазах все стоял дивный его образ...

По возвращении начались самые настоящие чудеса. Прежде всего, я зашла в сберегательную кассу – оказалось, что меня ожидал там крупный выигрыш. Через несколько дней я оформила отпуск, который предполагала проводить в чтении и посещении пригородных парков. Однако, Господу было угодно изменить мои планы. В первый же день отпуска к моему дому подъехала служебная автомашина из нашего управления, и мне вручили путевку в роскошный дом отдыха медработников в... Вырицу! Я не знала, как мне благодарить Бога и любимого батюшку!

Во время отпуска я несколько раз ходила к старцу, но попадала в те дни, когда он не принимал. Я подолгу стояла у калиточки и мысленно разговаривала с ним – знала, что он видит и слышит меня. В душу приходили любовь и тепло, и мне казалось, что благоухает кустарник в саду на Майском...

После отпуска дивные дела Божии не закончились – мне вскоре предложили другую работу. Выгодную материально и на свежем воздухе! Я получила должность старшего бухгалтера в Сестрорецком курортном отделении. По молитвам батюшки Серафима, Господь, буквально, носил меня на руках!

Кому-то, может, будет трудно поверить во все случившееся, но я всей своей совестью свидетельствую об этом пред лицом Господа Бога. Отец Серафим Вырицкий, несомненно, был избранником Божиим. Его молитвы достигали Престола Всевышнего и никогда не оставались без ответа. Я знала очень многих людей, которым батюшка помог в самых тяжелейших обстоятельствах самым чудесным образом. Это был человек, который одухотворял все вокруг. Рядом с ним все было напоено радостью; она была как бы растворена в воздухе...

После блаженной кончины великого старца я постоянно езжу на его святую могилку. Ведь при расставании он сказал; «Когда тебе трудно будет в жизни, ты приди ко мне на могилку и все расскажи, как живому. Я обязательно тебе помогу».

Хорошо помню и другие слова батюшки: «У Бога все живы!» И я вижу отца Серафима Вырицкого только живым и веселящимся в сонме святых угодников Божиих, в земле Российской просиявших!

«А я вам жениха нашел!»

Анна Яковлевна Рябова ничуть не сомневается в святости старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого. Рассказывает она о подвижнике как о великом наставнике, дивном целителе и провидце.

...К батюшке Серафиму ходили многие мои знакомые еще до войны, а затем и в послевоенные годы. Я почитала себя великой грешницей, недостойной видеть такого светлого старца, но часто о нем думала. Представляла себе его очень строгим и боялась, что он сразу начнет меня обличать. И вот однажды отец Серафим явился мне во сне. С необыкновенной любовью он сказал: «Иди, иди ко мне, не бойся!»

В 1948 году, летом, с моей сестрой Надеждой и ее дочерью Августой мы приехали в Вырицу. Сестра до этого ездила к батюшке дважды, но не смогла попасть. Старец в те дни не принимал посетителей. В этот же раз келейница сказала нам: «Батюшка велел передать, чтобы вы посидели в приемной». Сестра заметила: «Ты как знала, когда надо приехать!» Она очень хотела испросить у старца благословения на развод для дочери, муж которой был, по ее мнению, неудачником.

Вскоре нас попросили войти. От одной улыбки батюшки пропали все мои страхи. Стало очень легко и свободно. Казалось, что мы давно-давно знакомы. Сестра сразу изложила отцу Серафиму свою просьбу. Развод он не благословил, а сказал: «Августа! Вам предстоит родить еще одного сына». Племянница удивилась: «Батюшка! У меня есть уже мальчик. – Ничего, будет и еще один. Вдвоем веселее», – с улыбкой заметил старец. Пришло время, когда сбылись пророческие слова отца Серафима...

Батюшка обратился ко мне: «Ну-с, что скажете?» Я коротко рассказала ему о себе, упомянув, что я незамужняя и как-то не решаюсь выходить замуж. Старец вновь улыбнулся и сказал: «А я вам Жениха нашел! – А кто же он? – удивленно спросила я. – Иисус Христос! – последовало в ответ, – я благословляю Вас на монашескую жизнь!» – неожиданно закончил отец Серафим. Я очень растерялась – к такому повороту событий я была совершенно не готова. «Батюшка! Сейчас и монастырей-то, практически, нет», – это было первое, что пришло мне в голову. «Ничего, ничего, недалеко то время, когда вновь Лавру откроют, много церквей и обителей будут строить и восстанавливать», – вдруг сказал старец. В ту пору трудно было поверить в это...

«Я скоро от вас уйду, – продолжал подвижник, – митрополит Григорий устроит мне новую келлийку... А вы не забывайте молиться за меня». Наша встреча происходила за семь месяцев до кончины старца, после которой стало известно, что гроб для погребения батюшки Серафима, действительно, прислал митрополит Григорий (Чуков).

В те годы я побоялась идти в монастырь, но и о замужестве в дальнейшем совершенно не помышляла. Жила в миру, как в монастыре. Очень много работала дома, постоянно молилась и часто посещала храм Божий. Так и прожила всю жизнь при Господе, а с Ним всегда и везде хорошо! Ездила к батюшке на могилку и, когда вышла на пенсию, сняла дачу в Вырице. Больше двадцати лет жила около этого святого места...

Чудесным образом приходила помощь от отца Серафима и некоторым моим хорошим знакомым. Во время войны жила в Вырице моя подруга Мария Александровна. Случилось так, что ее шестилетний сын упал с очень высокого дерева. Мальчик не двигался и не дышал. По всем признакам он был мертв. На руках принесла плачущая Мария ребенка к старцу: «Батюшка! Мой Толик убился!» Отец Серафим сказал: «Положи его». Затем помолился над мальчиком и благословил. Ребенок неожиданно встал и через несколько минут уже бегал по улице...

Свидетельством великой силы небесного предстательства вырицкого подвижника является случай, который произошел с сестрой Марии Александровны, Анной. Она очень тяжело болела. Сильные желудочные кровотечения сопровождались изнурительными болями. Врачи готовили ее к операции, которой Анна очень боялась. Собрав последние силы, отправилась она на могилку отца Серафима. Еле доехала. Плакала, от всего сердца просила о помощи батюшку, к которому ходила еще при его земной жизни. Молитва Анны была услышана – в тот же день пришло облегчение. К врачам она тогда не пошла, а стала ездить в Вырицу регулярно. Через некоторое время изумленные медики констатировали полное выздоровление...

В конце войны, после снятия блокады, ездила к батюшке другая моя подруга, Любовь Викторовна Тимушкова. В 1941 году проводила она в армию мужа и сына. Пришло время, когда получила она с фронта свидетельство о гибели мужа, а от сына не было никаких известий. Когда приехала к старцу, спросила, как за него молиться: как за живого или за усопшего? В ответ услышала: «Молись за живого. Скоро увидитесь!» Вскоре раздался в ее квартире долгожданный звонок – сын вернулся живой и невредимый.

Через некоторое время Любовь встретила неплохого человека и хотела выйти за него замуж. Вновь поехала она к батюшке. Отец Серафим брак не благословил, а сказал: «Не спеши. У тебя будет другой – истинно верующий». Действительно, нашелся потом смиренный благочестивый человек, по профессии плотник, который предложил моей подруге руку и сердце. Звали его Павел Андреевич. Этот союз батюшка благословил. Впоследствии Павел и Любовь много потрудились на восстановлении и благоукрашении Пюхтицкого женского монастыря, там же остались жить и обрели у стен этой обители свое земное упокоение...

Всему рассказанному я являюсь свидетельницей перед Богом. Но думаю, что не хватит и многих книг, чтобы описать все благие дела, которые сотворил Господь через отца Серафима Вырицкого.

«Очень хороший дедушка!»

Ниже приведены страницы воспоминаний из дневника Веры Дмитриевны Кибардиной, невестки протоиерея Алексия Кибардина. В эту тетрадь заносила она самые сокровенные свои мысли и впечатления. Светом и любовью пронизан рассказ Веры Дмитриевны. На его публикацию любезное согласие дал внук отца Алексия, петербургский ученый Алексей Сергеевич Кибардин. Он же является и действующим лицом повествования.

...Вырица. 1949 год. Канун Сретения. Иду по улице в ясный солнечный день с сынишкой на руках. Вот домик, куда, бывало, собирались толпы народа, жаждущего веры, света, утешения... Домик отца Серафима. Сейчас тут пусто – запрещено принимать. Из калитки выходит Дуняша – няня правнуков батюшки: «Идите, идите, что мимо проходите! Вам можно – ведь внук отца Алексия...» Вошли, встретила матушка Серафима, попросила быть недолго и ни о чем не говорить – очень слаб...

И вот мы в келлийке. Горит большая лампада перед образом Спаса Нерукотворенного, весь угол в иконах... На маленькой низкой кушеточке лежит худенький схимник. Встала на колени рядом с ним, сынишку перед собою поставила. Слабая дрожащая рука, с трудом поднимаясь, благословила и на минутку легла на детскую головку. Другой рукою батюшка с таким же трудом взял кулечек с конфетами и опустил их в карман сыну. Закрыв глаза, прошептал: «К дедушке приехали...»

Тихонько поднялась, взяла сынишку за руку и вывела в гостиную. Он вдруг забегал вокруг стола и залепетал: «Где дедушка? Где дедушка?» Подумала, что он своего дедушку ищет и говорю: «Дедушка дома, ты же знаешь. Мы одни пришли. – Я к этому дедушке еще хочу!» – кинулся к двери в келлийку и кулачком стучит. Еле уговорила и унесла на улицу. Несу на руках, а он мое лицо к себе ручонками поворачивает и твердит: «Очень хороший дедушка!»

Солнышко. Снег. Дивные красавицы-сосны и среди них деревянный рубленый храм... Иду, несу сынишку, который все продолжает твердить: «Очень хороший дедушка!» – а в душе какая-то особая радость и вдруг вспомнился евангельский рассказ, как шел с учениками в Еммаус неузнанный ими Господь – там говорится, что у них «горело сердце»... Шла я и шептала: «Так вот, что значит – «горит сердце»...

Позднее я прочитала в святоотеческих творениях, что когда люди приходят к старцу с какими-то переживаниями, вопросами – они получают утешение и разрешение мучающих их скорбей, но не это главное, а то не выразимое словами состояние души, что становится прочным достоянием твоим... Другим человеком вернулась я из той поездки в Вырицу. Иначе воспринималась служба в день Сретения... Иначе стали восприниматься писания святых отцов. А воспоминание о том, как приняла детская душа молчаливое благословение старца – одно из самых дорогих на всю жизнь... «Очень хороший дедушка!»...

«Всегда хвалите имя Господне!»

Наталия Николаевна Симакова от рождения инвалид по зрению, член Всероссийского общества слепых. С истинным благоговением и слезами рассказывает она о своих встречах с отцом Серафимом. Ее слова исходят из самого сердца. «Какой же надо быть осторожной! Все думаю, как бы в чем не ошибиться, как бы не сказать лишнего слова», – так предварила она свои воспоминания.

...В середине 30-х годов я посещала часовню святой мученицы Александры на Лермонтовском проспекте, а затем пела на клиросе в Никольском соборе. Незадолго до начала войны поехала к родным в Калининскую область и оказалась в зоне оккупации...

Вернулась в город святого апостола Петра в августе 1944 года. Моего духовного отца протоиерея Филофея Петровича Полякова к тому времени перевели в Князь-Владимирский собор. Многие там говорили, что в Вырице есть духоносный старец и меня потянуло к нему.

В течение почти пяти лет я посещала Вырицу. Первый раз приехала к отцу Серафиму в декабре 1944 года. Тогда он сказал: «Теперь будешь ко мне ходить». Я считала Вырицкого старца святым. Видеть я его не могла, но при встречах с ним меня непременно охватывали благодатные ощущения, становилось легко и спокойно. Я всегда выходила от батюшки изменившейся, другим человеком – отлетали прочь все скорби... Вновь и вновь хотелось еще раз приехать к старцу. Помню, кто-то из посетителей сказал мне: «А глаза у него голубые, как небо...» Как легко мне жилось после святого благословения старца! Не страшили житейские бури и незаметно несла я свой крест.

Я никогда ни о чем не просила батюшку по части каких-то земных благ или здоровья. Господь благословил меня быть слепой. Я даже и не помышляла о каких-то исцелениях и надеялась, что за эту скорбь Господь, может быть, снимет с меня часть моих прегрешений и поможет в другом. Каждому нужно нести свой крест. Я всегда говорила в себе: «Господи! Устрой все, как Тебе надо, но только спаси мою грешную душу». С отцом Серафимом мне просто было очень радостно, и необыкновенно хорошо становилось на сердце.

Влекло к нему многих. Ходил к батюшке и мой духовник отец Филофей Поляков, который был настоятелем Князь-Владимирского собора. Он считал старца великим Божиим человеком. Отец Серафим очень любил моего наставника и, когда я бывала в Вырице, всегда давал мне просфору: «Свези своему батюшке Филофею...».

У меня был хороший голос, и в послевоенные годы передо мною стоял выбор между служением в церковном хоре и надомной работой по линии Общества слепых. Когда я приехала к старцу за благословением, он вдруг сказал мне: «А детки будут с глазками! Бог пошлет человека...» Со временем я, действительно, вышла замуж. Видно, так мне было дано Господом, чтобы все пережить, пострадать и понять замужних женщин. Родила двоих детей – сына и дочь. Работала на дому. Плела сумки, чтобы поддержать семью. Дома также все делала сама.

Несколько раз приезжала я к старцу в те дни, когда он не принимал посетителей. Потом отец Серафим спрашивал у меня: «Что ты так долго не была?» Я ответила: «Так вы же болели, батюшка...» Мы были вдвоем в кельи, и подвижник сказал мне: «Я не болел, а молился. Уходил в духе – беседовал с Божией Матерью, святителем Николаем и преподобным Серафимом Саровским. Нелегко вразумлять народ – уж очень он становится тяжелым. Вот и обращался за помощью к небесным покровителям...»

Не раз делился со мною отец Серафим воспоминаниями о своей мирской жизни: «Вот, был я купцом, а теперь монахом стал...» Говорил он и о том, что когда торговал мехами в Апраксином Дворе, то был в послушании у старца Гефсиманского скита отца Варнавы. Батюшка Варнава довольно часто посещал Петербург, и в эти дни будущий подвижник всегда оставлял торговые дела на своих помощников, сопровождая старца в его поездках по городу. Молодой купец прекращал торговые операции в праздничные дни, но, с Божией помощью, его предприятие работало успешно. Господь всегда вознаграждал его за ревность к молитве и другие богоугодные дела.

Через отца Серафима я поняла, что и в миру можно спастись, если во всем уповать на Господа и жить во славу Божию. Каждое свое начинание надо освящать молитвою и благословением и непрестанно творить благие дела.

Батюшка был великим постником. От него я слышала очень интересное высказывание о посте: «Нам надо заключить мир с животными!»

Незадолго до кончины отец Серафим сказал мне: «Теперь приедешь меня хоронить». Я тогда подумала, что, как великая грешница, недостойна его посещать, а старец благословил меня и вновь говорит: «Приедешь хоронить, подойди сначала к могилке и брось земельки, а потом в храм иди. При погребении будет много народа и тебе не удастся подойти близко...» У меня непроизвольно полились слезы, а батюшка сказал: «Всегда хвалите имя Господне!»

...Пришло время, когда я исполнила все по благословению старца. В день его погребения прежде встала на колени у могилки и бросила туда горсть земли, затем уже пошла в храм ко гробу. Когда прикладывалась к его руке, мне показалось, что она теплая, живая. Приложила я к его руке и булочку со словами: «Отец Серафим! Благослови мне булочку, чтобы у меня хлеб не переводился».

Во время богослужения за мною стояла Мария Федоровна, жена полковника, впоследствии принявшая монашество и подвиг юродства. Ей тогда привиделось, что отца Серафима ведут Пресвятая Богородица, Николай угодник и преподобный Серафим Саровский. Она даже стала меня теребить...

Народа было очень много и сразу к могилке мне, действительно, не удалось подойти. Но я всегда помнила слова батюшки, которые он мне сказал при жизни: «Будешь приходить ко мне на могилу, говори со мною, как сейчас, я тебя всегда услышу...» При первой же возможности я спешила к месту земного упокоения дорогого старца, а иногда даже оставалась на ночь в оградке. Светлые воспоминания о наших встречах с отцом Серафимом становились тогда необыкновенно яркими и отчетливыми. Однажды я сказала: «Отец Серафим! Не удостоилась я при жизни у тебя портрет получить – хотя я незрячая, но так хочется иметь твою фотокарточку...» И вот вскоре батюшка Алексий вдруг подарил мне маленькое фото старца, которое теперь всегда со мною...

Как бесконечно милостив к нам Господь! Он удостоил меня также близко познакомиться с митрополитом Николаем (Ярушевичем). Какой это был светлый пастырь! Помню, как после проповедей, он со слезами говорил собравшимся в храме: «Братия и сестры! Возлюбленные! Ну как же я вас всех люблю!» В одном из своих писем он писал мне: «Боголюбивую Наталию благословляю безропотно нести свой золотой крест до конца жизни!» – а мне тут же вспомнились слова отца Серафима Вырицкого: «Всегда хвалите имя Господне!»

«Кто же вас лечил?»

Милосердие и человеколюбие Божие не имеют границ. Беседуя с Марией Емельяновной Голубевой, невольно вспоминаешь евангельскую кровоточивую, которая с великой верою и глубоким смирением только коснулась края ризы Божественного Врача, как тут же получила исцеление. Кажется, вновь мы слышим голос Спасителя: «дерзай дщерь! вера твоя спасла тебя...» (Лк.8:48).

...В начале 1952 года у меня стало ухудшаться здоровье – порою появлялась сильная слабость и начинались головокружения. Изматывали быстрая утомляемость, расстройства сна и аппетита. Я стала резко терять в весе. Вскоре начались кровотечения из прямой кишки. Анализы зафиксировали общее малокровие и почти полное отсутствие гемоглобина. Участковый терапевт велел немедленно обратиться в онкологический диспансер, где меня сразу поставили на учет и взяли под наблюдение. Самочувствие мое все ухудшалось – я совершенно исхудала, силы мои таяли, постоянно подступали мучительные боли. Болезнь охватила все мое существо. Недуг физический осложняли переживания нравственные – меня преследовали уныние и отчаяние. Ведь мне было всего тридцать два года. Кровотечения необыкновенно усилились. Врачи не скрывали от меня диагноз: рак прямой кишки... Они рекомендовали оперативное вмешательство, но для этого необходимо было хоть как-то укрепить совершенно ослабленный организм, подготовить его к мучительной операции. Промыслом Божиим весной мне дали путевку в дом отдыха медработников, в поселок Вырица.

Здесь-то я и узнала о святом старце Серафиме и его чудотворной могилке. Моя знакомая по дому отдыха, которая бывала у батюшки еще при его земной жизни, настоятельно посоветовала мне обратиться к его небесному предстательству. Первый раз я еле-еле дошла до святой могилки. Там постоянно был народ. Бесконечной вереницей шли люди, чтобы почтить память великого подвижника, испросить у него благословения. Не глядя на окружающих, с верою и благоговением упала я на колени перед могилкой и буквально всем сердцем вскричала: «Батюшка! Ты все знаешь! Ты видишь, как у меня уходят силы! Помоги мне, грешной, исцелиться!»

В душу сразу пришел мир, стало как-то светло и радостно. Я поняла, что батюшка услышал мою мольбу. До самой ночи оставалась я на благодатном месте и несомненно чувствовала, что в меня вливаются силы. Мне стало намного легче. Назад, буквально, летела. До самого окончания срока путевки ежедневно посещала могилку отца Серафима. Когда я вернулась в город, то мама меня не узнала. Я ощущала себя вполне здоровой! В диспансер не пошла, хотя время от времени мне приходили повестки.

Месяца через три состояние здоровья стало снова ухудшаться. Я поняла, что плохо благодарила Господа и батюшку Серафима – перестала посещать Вырицу, мало молилась дома. Вновь поехала я на святую могилку, вновь просила о небесном заступлении и вновь явил на мне Господь Свое неизреченное милосердие. Назад опять вернулась здоровая. Через некоторое время мы сняли домик в Вырице, и я смогла постоянно посещать могилку и богослужения в Казанском храме.

Через год на моих щеках появился румянец, и я вовсе забыла о своей болезни. Как говорится, для очистки совести, я все-таки явилась в диспансер. Обследование показало, что я на самом деле поправилась. Изумленные онкологи воскликнули: «Кто же вас лечил?!» Я ответила тогда: «Никто как Бог через Вырицкого старца!» Меня сняли с учета. Это было настоящее чудо!

«Мы чудес не творим»

Остеомиелит... Тяжелейшее заболевание, связанное с воспалением костного мозга и кости. Вызывается стафилококками. Часто – травматического характера через повреждения надкостницы. Развивается острый воспалительный процесс. Тромбируются сосуды кости и наступает ее омертвение. Все это причиняет больному невыносимые мучения и может привести к общему заражению и летальному исходу. Часто болезнь переходит в хроническую форму и, практически, не поддается медикаментозному лечению. Как правило, люди, страдающие остеомиелитом, на всю жизнь становятся инвалидами...

В Вырицком Казанском храме и у могилки отца Серафима можно встретить Андрея Никифоровича Титова. В летнее время он обычно посещает Вырицу несколько раз. С великим старцем у Андрея Никифоровича отношения особые – когда-то по молитвам отца Серафима спас его Господь от вышеописанного страшного недуга. Глядя на жизнерадостное лицо Андрея Никифоровича и наблюдая его необыкновенную подвижность, вряд ли можно предположить, что он был на краю гибели, и витала над ним чернокрылая смерть...

...В 1952 году я получил травму ноги. Удар рассек кожу и слегка повредил надкостницу. Видимо, тогда же в рану попала инфекция. Вначале я не придал случившемуся особого значения. Обработал и забинтовал ногу и, как обычно, пошел на работу. Вскоре у меня начался озноб и резко повысилась температура. Состояние очень напоминало начальную стадию заболевания гриппом. Спустя некоторое время появились острые боли в области ушиба и начал развиваться болезненный отек, который через несколько дней превратился в значительную опухоль. Пришлось обратиться к врачу. Диагноз звучал как приговор: «острый остеомиелит нижней трети большой берцовой кости левой голени». Меня поместили в клинику Военно-Медицинской Академии. Здесь было проведено интенсивное лечение – внутримышечно и в полость очага болезни вводили антибиотики и другие препараты, делали промывания и физиотерапевтические процедуры. Два месяца врачи боролись с болезнью. Состояние мое несколько улучшилось – упала температура, немного уменьшились и боли. В декабре 1952 года меня выписали для прохождения дальнейшего амбулаторного лечения.

В феврале 1953 года болезнь вновь обострилась и приняла хроническую форму. Меня вновь положили на лечение в Военно-Медицинскую Академию. На этот раз я провел в ней долгих пять месяцев. Несмотря на все старания врачей болезнетворный процесс не утихал, а, наоборот, принимал все более и более тяжелые формы. Стало скапливаться очень много гноя; ногу разрывало и дергало, словно электрическим током. Меня постоянно лихорадило. Я практически лишился сна и аппетита. Реакция оседания эритроцитов – РОЭ – достигала 63–65 единиц. По временам приходилось дышать кислородом. Я постоянно терпел невообразимые муки. Не дай Бог кому-нибудь испытать такие страдания! Порою попросту не хотелось жить. Было от чего впасть в отчаяние – медики в бессилии разводили руками и говорили: «У нас больше нет никакой возможности вам помочь. Мы чудес не творим!» В июле 1953 года меня, в конце концов, выписали и дали справку о том, что лечение не приводит к положительным результатам и улучшения состояния здоровья не наступает. Один Бог был волен тогда мне помочь.

И Господь воистину не оставил меня в беде. Мои сослуживцы вдруг узнали о дивном Вырицком старце и его благодатной могилке. Они поехали в Казанский храм, отслужили там панихиду по отцу Серафиму и молебен о моем здравии. Привезли мне оттуда святой воды, пакетик песочка с могилки и рассказали о чудесных исцелениях, которые происходят по молитвам отца Серафима. Вечером я перемешал песочек с водичкой и приложил эту смесь на ночь к больной ноге помолившись. Тогда я еще ни разу не был в Вырице, но разговаривал с батюшкой, как с самым родным и близким человеком: «Отче Серафиме! Ты видишь, как я мучаюсь. Ты никогда не оставлял своим попечением больных и страждущих. Умоли Господа Бога, чтобы помог Он избавиться мне от болезни!» Словно евангельский страдалец, всем сердцем обратился и я ко Господу: «Если хочешь, исцели меня!» Ну что мне еще оставалось делать?! После этого спокойно уснул. Проснулся очень поздно и к великой радости своей обнаружил, что отек почти исчез. Всего за одну ночь! Боль также уменьшилась. Я понял, что надо срочно ехать в Вырицу – благодарить и просить отца Серафима о дальнейшей помощи.

В те дни я еле-еле передвигался с помощью костылей. Мы отправились с друзьями к чудотворной могилке на автомобиле. Здесь пришла ко мне в душу необыкновенная тишина, словно Сам Христос вошел в мое сердце. Я долго-долго разговаривал с батюшкой, хотя прекрасно понимал, что он и так все обо мне знает. С тех пор меня не покидала уверенность в том, что Господь вернет мне здоровье.

Я продолжал прикладывать песочек с молитвой, и дела мои пошли на поправку. Вскоре мне дали путевку в санаторий, где я отдохнул и набрался сил после мучительной болезни. Ведь тогда произошло невероятное – отец Серафим, буквально, вытащил меня с того света, а Всемилостивый Господь даровал мне время на покаяние. Слава Богу за все!

Еще одно предсказание

12 апреля 1964 года настоятель Мариенбургской церкви в честь Покрова Пресвятой Богородицы отец Петр Белавский передал управляющему делами епархии протоиерею Сергию Румянцеву докладную записку [203, листы 126,127]. Вот содержание этого документа из архива Санкт-Петербургской епархии:

Выше Высокопреподобие досточтимый и дорогой отец протоиерей Сергий Владимирович!

Прежде всего приношу Вам глубокою благодарность за предоставленную мне возможность совершить Литургию и отпевание дорогого для меня почившего отца Алексия Кибардина, с которым я был связан духовными узами почти сорок лет, а последние пять лет я был духовным его отцом, а он моим. С момента прекращения его регулярного служения в Казанской церкви я аккуратно ездил к нему два раза в месяц для духовного его окормления.

Мне хочется Вам сообщить о пророческих словах старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого, сбывшихся над отцом Алексием. Отец Серафим предсказал ему, что он скончается после кончины самого старца через 15 лет. И вот 3-го апреля 1964 года исполнилось 15 лет со дня кончины батюшки Серафима, и точно через 15 лет скончался отец Алексий...

Пребываю с глубоким уважением и любовью, Ваш собрат и молитвенник, протоиерей Петр Белавский.

«К отцу Серафиму Вырицкому меня послал Николай угодник»

Виктория Брониславовна Трифонова родилась в 1941 году. Ее свидетельства убедительно говорят о том, как обретают болящие небесную помощь по молитвам отца Серафима на месте его земного упокоения.

Здесь нужна только искренняя детская вера, ибо Сам Господь оставил нам неложное обетование: «...по вере вашей да будет вам» (Мф.9:29).

...Свое детство я провела в блокадном городе. Когда мне было полтора года, в здание яслей, которые я посещала, ударила авиабомба. Тогда тяжело пострадали многие дети и воспитатели. Я отделалась сравнительно «легко». Осколками были перебиты пальчики на левой ноге. Через некоторое время у меня начался остеомиелит и образовалась трофическая язва стопы. Так, с детских лет я стала инвалидом. Стопу время от времени чистили, частями срезали, делали пересадки кожи с области живота на место очага болезни. Они были по большей части неудачными. Последнюю такую операцию сделали в 1947 году.

С возрастом болезнь все более и более обострялась. Я испытывала непрестанные мучения в течение многих десятилетий. В 1981 году меня направили на обследование и лечение в Институт протезирования. Здесь мне сказали: «Мы удалим вам нервные окончания, и вас ничто не будет беспокоить...» В результате нескольких неудачных операций мне ампутировали стопу, оставив только пяточную кость. После двухмесячного пребывания в клинике вернулась домой с протезом.

Страдания мои только усилились, я постоянно терпела ужасные боли. От ноги болело все – поясница, позвоночник и даже плечи. Эти муки охватили все мое существо – я часто впадала в отчаяние, порою просто жить не хотелось. Представьте себе, что несколько десятилетий подряд вас непрерывно мучает острейшая зубная боль, от которой вы просто не находите себе места. Видимо так, лишь в некоторой степени, можно представить то, что довелось мне испытать. Все это время я, практически, не спала и лишь на 2–3 часа в сутки забывалась в беспамятстве, когда боль совершенно изматывала меня. Утром, стиснув зубы, собиралась и шла на работу. Порою, буквально, в глазах темнело...

Весною 1983 года, в день перенесения мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бари, я слезно молилась перед его чудотворным образом в Никольском соборе. Из глубины души взывала я к великому чудотворцу и просила его небесной помощи. Неожиданно ко мне подошла незнакомая женщина и посоветовала поехать в Вырицу. Так Николай угодник послал меня к отцу Серафиму Вырицкому.

На следующий день я через силу отправилась на могилку великого старца. В то утро боли необычайно усилились – я едва добралась от станции до Казанской церкви. С сокрушенным сердцем припала к святыне, а затем с беззвучной молитвой обошла могилку. На скамеечке у ограды сидели какие-то старушки, с которыми я обмолвилась несколькими словами о своих скорбях. Вдруг я почувствовала, что боль оставила меня. Это было так неожиданно! Трудно описать, что творилось тогда в моей душе. Впервые за многие годы я ощутила себя здоровым человеком. Я будто обрела крылья! Быстрым шагом прошла по Ракеевской улице, и тут же подошел автобус до станции. Там сразу же села в электропоезд. Эти маленькие детали говорят сами за себя – батюшка Серафим услышал меня и помог еще и до дома поскорее добраться. Тогда надолго получила я столь необходимое облегчение. Вечером, впервые с тех пор, как себя помнила, спокойно уснула.

После той памятной поездки я стала постоянно посещать чудотворную могилку, особенно при обострениях болезни. Стоит только помолиться там, как боль уходит неизвестно куда. Бывает, буквально, на четвереньках добираешься до святого места, а назад – летишь.

А какая там благодать! Сердце поет, душа радуется! Глядя на меня, стали посещать Вырицу все мои сослуживцы. Многие ездят на могилку батюшки с детьми и родными. Все, как один, отмечают, что тут же улучшаются все земные дела, как в семье, так и на работе. По молитвам Вырицкого старца Господь всегда откликается на просьбы страждущих. Главное же заключается в том, что люди обретают бодрость духа и надежду на спасение. Мне часто теперь говорят: «Не знаем, как бы жили и что делали, если бы не отец Серафим!»...

«Помышляй всегда, чадо, что постель твоя – гроб твой...»

...К 1989 году моя дочь Светлана закончила школу и готовилась к поступлению в университет. За день до первого экзамена мы приехали с ней в Вырицу, чтобы попросить батюшку Серафима о заступлении и помощи. Как только мы вышли из поезда, начался легкий дождь. Когда же до храма оставался один квартал, дождь внезапно превратился в ливень с грозой. Мы едва успели укрыться под елью. Стало совсем темно, и потоки воды обрушивались с неба непреодолимой преградой, а гром и молнии неистовствовали над самой головой. Ливень закончился столь же внезапно, как и начался. Когда же мы входили в храм, то яркое солнце, прорвав тучи, залило все вокруг блистающим светом. Так же весело светило солнце и во время нашего посещения могилки отца Серафима. При этом Светлану охватило чувство неземной радости. Она явственно ощутила благожелательность святого старца и была несказанно счастлива.

Я же расценил внезапную грозу с ливнем, как некое предостережение. По собственному опыту знаю, что для получения помощи Божией по молитвам отца Серафима Вырицкого необходимо и самому приложить определенные усилия. За Светланой же вечером зашли ее одноклассники, пригласив вместе «позаниматься математикой». Как выяснилось в дальнейшем, вместо подготовки к экзаменам они играли в шахматы и карты... И это в ожидании помощи от батюшки Серафима! Естественно, что для ее же блага, Светлане был дан суровый урок. Экзамен она не сдала, хотя математику знала очень неплохо.

Впрочем, экзамен она вскоре пересдала и поступила на вечернее отделение университета, который со временем и закончила. Грозное же предупреждение имело совершенно иное значение. Вскоре с ней случилась страшная беда – она влюбилась в наркомана и через него приобщилась к этому дьявольскому зелью. В дальнейшем не раз получала Светлана более явные предупреждения свыше, но ничто не могло заставить ее отказаться от наркотиков.

Когда же, наконец, она осознала, что идет навстречу физической и духовной гибели, было уже поздно. Забава превратилась в болезнь. Оставалось только уповать и надеяться на небесное предстательство отца Серафима. При посещении могилки мы вместе с дочерью просили батюшку, чтобы Господь наставил ее на путь истины. Однако, порвать с порочным образом жизни Светлана никак не могла, ибо ее окружали люди, находящиеся в наркотической зависимости, первым из которых был ее жених, Михаил – довольно известный композитор и рок-музыкант.

И вновь Светлане было сделано очередное предупреждение. Когда Михаил готовился к гастрольной поездке по Англии, к нему внезапно нагрянула милиция и, обнаружив наркотики, арестовала его. Почти сутки провела под арестом и беспрерывными допросами и Светлана, находившаяся во время обыска в квартире своего жениха. Суд над Михаилом состоялся через восемь месяцев и завершился благополучно (условной мерой наказания). Все это время Светлана, несмотря на сильные соблазны, стойко воздерживалась от употребления наркотиков и горячо просила о помощи Господа, Пресвятую Богородицу и отца Серафима.

Почти одновременно с освобождением Михаила Светлане было дано последнее и очень грозное предупреждение. Когда мы перед судом ездили с ней в Вырицу, то купили в храме в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы книгу «Сын церковный», содержащую 100 наставлений православным христианам, составленных еще в 17-м веке. В конце книги был помещен портрет старца иеромонаха Серафима Вырицкого с краткими сведениями о нем. Я понял, что книга досталась нам не случайно – произвольно открыв ее, мы обнаружили наставление, призывающее помнить о смертном часе: «Помышляй всегда, чадо, что постель твоя – гроб твой, а сон – сень смертная».

Светлана отнеслась к этому наставлению весьма легкомысленно, несмотря на то, что я сказал ей о возможности непоправимой трагедии, если с наркотиками не будет покончено полностью.

После суда Михаил и Светлана на какой-то момент порвали со своим пристрастием, но затем перешли на какие-то новые, якобы, «безвредные» стимуляторы. Тогда я, в меру немощи моей, возложил на себя пост и ежедневно обращался к отцу Серафиму с молитвами об исцелении дочери. Неисповедимы пути Господни. Менее чем через год Миша скоропостижно скончался. Трагическая смерть Михаила заставила Светлану прозреть и окончательно покончить с пагубным пристрастием.

Это быстро сказалось на ее всестороннем росте. Ранее она не хотела устраиваться на работу, а сейчас трудится преподавателем английского языка и гидом-переводчиком. Имеет сносный достаток. Главное же в том, что Светлана укрепилась в Православии. Она часто посещает храм Божий, искренне раскаивается в грехах своей молодости и испытывает глубокую благодарность к отцу Серафиму Вырицкому за исцеление от тяжелейшего недуга. Доброта великого старца не имеет границ, в этом я неоднократно имел возможность убедиться.

Вместе с дочерью мы считаем своим долгом перед святой памятью отца Серафима довести приведенные выше свидетельства до сведения православных литераторов, а также отцов Церкви, от которых зависит канонизация старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого. Будем счастливы, если этот рассказ поможет им в столь важном и святом деле.

Я и моя дочь Светлана разрешаем использовать текст этих воспоминаний и выдержки из него для любых публикаций, способствующих причислению отца Серафима Вырицкого к лику святых, что и заверяем своими подписями...

Подлинник свидетельства раба Божия Александра и его дочери, заверенный их личными подписями с адресами и телефонами, находится у автора книги. Необходимо также отметить, что это не единственный случай исцеления от наркотической зависимости по молитвам батюшки Серафима.

«Молитвами Пресвятой Богородицы монастырь будет восстановлен!»

Ольга Яковлевна Виноградова выросла в благочестивой, глубоко верующей семье. По милости Божией довелось Ольге Яковлевне иметь великих духовных наставников. В 30-е годы она окормлялась у будущего патриарха, митрополита Алексия (Симанского), а во время войны, находясь на Волховском фронте, вела с ним переписку. Когда владыка Алексий переехал в Москву, Господь привел Ольгу Яковлевну в Вырицу, и она стала духовной дочерью старца иеросхимонаха Серафима.

...Во время первой моей встречи с батюшкой Серафимом Господь даровал мне через него великое духовное утешение. В годы блокады погиб мой отец, после войны стала тяжело болеть мама, и я нуждалась тогда в духовной поддержке. По благословению старца я стала приезжать к нему два-три раза в месяц. Входила со своими скорбями и переживаниями, а назад летела, словно на крыльях. Каждый раз я приносила батюшке покаяние и просила его святых молитв. Ему можно было ничего о себе не рассказывать – он читал мысли своих посетителей и тут же на них отвечал. Люди сами открывали свои души великому старцу, откликаясь на его милосердие и любовь.

Отец Серафим всегда знал, кто и когда к нему придет. В канун какого-то праздника я приехала очень поздно и шла по Вырице ночью. Когда батюшка встретил меня, то спросил: «Ну, как ты дошла?» Я ответила, что шла и творила молитву – мне было радостно и спокойно. На это старец сказал: «А ты знаешь, что я шел рядом и молился за тебя ко Господу, чтобы тебе не было страшно...»

Батюшка был великим подвижником. Не сразу узнала я, что он, подражая преподобному Серафиму Саровскому, постоянно соблюдал строгий пост. По своему смирению старец никому не рассказывал о своих подвигах. Однажды я привезла ему красной икры и обратилась со словами: «Батюшка! Икры-то вам можно! Ну, покушайте хоть немного...» Мне хотелось как-то подкрепить отца Серафима, уж такой он был прозрачный и худенький. Однако, по благословению батюшки эту икру келейница тут же вручила кому-то из посетителей, а мне он сказал, что только-только отобедал.

Это был воистину Божий человек – всю свою жизнь он посвятил Единому Господу, Которому только и ведомы все подвиги отца Серафима. Однажды, когда я ночевала у них в доме на Майском, меня мучила бессонница, и я видела, как батюшка всю ночь стоял на молитве. Утром, как ни в чем не бывало, он принимал многочисленных посетителей.

Была я у старца и в тот день, когда он благословил на монашество двух сестренок – Валюшу и Нину. Впоследствии Валентина стала игуменией Георгией Горненской русской обители в Иерусалиме, а Нина – монахиней Арсенией Пюхтицкого монастыря.

Тогда они вышли от батюшки необыкновенно радостными: «Оленька! Мы теперь в Пюхтицу поедем». Я ответила: «Девочки! Подождите, я тоже пойду благословлюсь. Мы вместе поедем». Вошла я в келью, встала на колени: «Батюшка! Благословите спасаться в Пюхтице. Девочек я знаю. Будем вместе ходить к вам в домик благословляться...» (В то время игумения Пюхтицкого монастыря матушка Рафаила с насельницами обители очень хотели, чтобы отец Серафим переехал к ним в Пюхтицу и даже приготовили для него специальный домик...)

Однако, к большому моему сожалению, батюшка ответил: «Не благословляю! Ты к их режиму по своему внутреннему устроению не подходишь... Я тебя благословляю в Дивеево! Ничего, что там сейчас все закрыто. Придет время – откроют! Молитвами Пресвятой Богородицы монастырь будет восстановлен и мощи преподобного Серафима будут там почивать!»

Что я могу добавить к этим словам? Шел тогда 1948 год. До второго обретения мощей святого преподобного отца нашего Серафима Саровского оставалось долгих 43 года... Да и кто в те времена мог поверить, что когда-нибудь произойдет такое! Вот какова была сила веры вырицкого старца, а взгляд его простирался вперед на многие-многие годы. С этим связана еще одна история...

Незадолго до войны в нашей семье произошло событие, которое в течение многих лет не давало мне покоя. Моя сестра Валя, верующая, православная, вышла замуж за активного члена партии и ярого атеиста. Звали его Натан Моисеевич. Все это не укладывалось у меня в голове. Я очень болела душой за сестру и переживала, что она не соединила свою жизнь с православным человеком.

Натан Моисеевич занимал очень ответственную должность и был руководителем большого коллектива. Время было непростое и, чтобы не подорвать авторитет мужа, Валентина перестала посещать храм Божий. Я, буквально, не находила себе места, но на все мои вопросы сестра отвечала, что Натан очень любит ее.

Началась война, и Натан Моисеевич ушел на фронт. Вернулся, получив много ранений. После войны родился у них с Валентиной сын, Натан занял прежнюю должность, и жизнь шла своим чередом. А я все не могла успокоиться и по-прежнему переживала, что моя сестра вышла замуж за безбожника.

Во время одной из моих поездок я решила высказать батюшке свою боль. Старец благословил меня и пригласил сесть рядом с собою. «Все, что я сейчас тебе скажу, – начал отец Серафим, – будет слушать Господь. Ведь когда мы молимся Господу, Он нас слышит... Вот ты переживаешь, что муж твоей сестры – еврей, но ведь Сын Божий, Господь наш Иисус Христос, проповедовал среди евреев и Его ученики – апостолы, были евреями. А теперь слушай, что я скажу тебе дальше, и Господь нас будет слушать. Вот ты недовольна своим зятем, недолюбливаешь его, а он раньше тебя в Царство Небесное войдет! Так Господу угодно. Да-да, это я точно знаю». После этих слов старца смирение охватило мою душу и мир Христов пришел в мое сердце. Я тихо промолвила: «Батюшка, если вы так сказали, значит так все и будет». А отец Серафим добавил тогда: «Так и будет, поверь мне». В тот день я возвращалась в город с замечательным, необыкновенно светлым настроением...

С момента этой знаменательной встречи с батюшкой прошло около сорока лет. Сестра моя перенесла несколько тяжелых операций и стала быстро угасать. Сподобившись перед кончиной причаститься Святых Христовых Таин, в 1987 году Валентина отошла ко Господу. После отпевания ее в Александро-Невской Лавре я постоянно заказывала по ней панихиды и сорокоусты, поминала на богослужениях и в домашних молитвах. Верую, что Господь не оставил ее...

Натан Моисеевич остался один. Порою он совсем не находил себе места. Смерть Вали все в нем перевернула. Думаю, что по молитвам батюшки Серафима у моего зятя появилась мысль о том, что в будущей жизни он должен быть вместе с Валюшей. Однажды, когда мы говорили с ним об этом, я сказала: «Ну, как же ты думаешь быть с ней? Ты же неверующий, коммунист, некрещеный...» Он долго и мучительно молчал и вдруг вымолвил: «Оля! Я очень много думал. А что, если я покрещусь? Я буду с ней?» Это были слова из самых сокровенных глубин его сердца...

Святое крещение с наречением имени Анатолий Натан Моисеевич сподобился принять за три месяца до своей кончины. Это было в 1993 году. Тогда он уже тяжело болел и передвигался только по квартире. Для совершения Таинства Крещения приехал мой духовный отец, протоиерей Игорь Мазур. Несмотря на то, что таинство совершалось в домашних условиях, все было чинно и торжественно. Однако, не обошлось и без искушений. Когда батюшка подошел к моему зятю, чтобы совершить миропомазание, последнего как будто отбросила какая-то невидимая сила. Он отлетел от священника метра на два, ударился о книжный шкаф, разбил в нем стекла и упал рядом. Все, правда, обошлось несколькими синяками. Отец Игорь сказал тогда: «Смотри, как лукавому-то тошно!»...

После крещения мой зять, действительно, будто заново родился. Ведь благодатью святого крещения с человека снимаются грехи его прежней жизни. «Как я рад, как я рад! Я теперь православный! Я теперь с Валенькой вместе буду!» – восклицал новокрещеный Анатолий, чем растрогал до слез всех присутствовавших. А я вспомнила тогда слова Спасителя о том, что «будут последние первыми и первые последними» (Мф.20:16). И милосердый Отец наш Небесный хочет дать всякому последнему то же, что и первому...

Рассказ Ольги Яковлевны дополняет отец Игорь Мазур:

...Крестили мы Натана Моисеевича Великим постом, на Страстной седмице. Это было событие удивительное, ибо он был духовно готов к святому Крещению, как бывают готовы далеко немногие. По всему было видно, что он совершает это в высшей степени сознательно, чтобы принять волю Божию всем существом своим. Когда я увидел искреннее его желание, его полную внутреннюю готовность, то и сам совершал таинство с необыкновенной радостью. Недаром же враг спасения попытался омрачить наше торжество.

После крещения я дважды причащал раба Божия Анатолия Святых Христовых Таин перед его кончиной. Так же, как и его супругу Валентину, мы отпевали его в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры, где когда-то служил духовником отец Серафим Вырицкий, ныне предстательствующий за нас на небесах...

«Я во всем положился на волю Божию...»

Спасительное действие веры можно уразуметь только самой же верою. Святой апостол Иаков научает нас: «молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь...» (Иак.5:15). А блаженный Феофилакт Болгарский говорит: «Если ты одержим какой-либо болезнью, – припади к ногам Иисусовым, коснись следов Его жизни, и – получишь исцеление» [224, с. 390].

Рассказывает регент хора храма Пресвятой и Живоначальной Троицы («Кулич и Пасха») Николай Иванович Зайцев:

...В 1994 году я был регентом Феодоровского Государева собора в Царском Селе. В начале мая у меня неожиданно начались резкие боли в коленном суставе. Вскоре появилась большая опухоль размером с футбольный мяч. Даже легкое прикосновение к ней вызывало нестерпимую боль. Началось лихорадочное состояние, температура повысилась до 40°. Я слег в постель. Болевые ощущения усилились до такой степени, что я не мог спать и непроизвольно стонал. Служащие собора отвезли меня на автомашине к специалистам в институт имени профессора Г.И. Турнера. Немедленно был поставлен диагноз – синовит левого коленного сустава. Мне объяснили, что это – гнойное воспаление сустава, вызываемое инфекцией. Заболевание протекает очень бурно и остро, и является одним из самых тяжелых гнойных процессов. Оно может привести к разрушению связочного аппарата и суставных хрящей – необходима срочная госпитализация.

Если болезнь не приведет к осложнению, то лечение продлится около трех месяцев. Лечение оперативное – рассечение сустава с последующим введением дренажей и антибиотиков. Обязательно наложение обездвиживающих гипсовых повязок. В случае, когда не удается остановить процесс, возможна ампутация конечности для спасения жизни больного.

Такая информация меня совсем не обрадовала. Было мне тогда о чем задуматься, однако, Сам Господь подсказал правильное решение.

Неожиданно кто-то из моих сопровождающих предложил срочно поехать в Вырицу и обратиться за помощью к приснопамятному иеросхимонаху Серафиму Вырицкому, по молитвам которого нисходит к нашим немощам Небесный Целитель. Искренне желавшие моего исцеления наши певчие и псаломщик, буквально, на руках принесли меня ко святой могилке незабвенного старца. На душе сразу стало легко и спокойно. Я во всем положился на волю Божию. Тихо пропел панихиду и акафист Благовещению Пресвятой Богородицы. Всем сердцем своим воззвал я тогда к отцу Серафиму и несомненно надеялся, что буду услышан.

Господь послал добрых людей, которые объяснили, как пользоваться песочком с могилки. Дома насыпал его в святую воду, взболтал, намочил полотенце и наложил на опухоль компресс. Впервые за несколько дней мне удалось мирно уснуть.

Спал очень долго. Когда проснулся, го обнаружил, что отек значительно уменьшился. Я вновь наложил компресс со святой водой и песочком с могилки батюшки Серафима...

Через три дня утихли острые боли, и я смог потихоньку ходить. Постоянно молился – просил о помощи и, в то же время, благодарил Господа за все. Через две недели я полностью забыл о своей болезни и вернулся в храм. Один Бог ведает, что могло произойти, если бы я согласился на госпитализацию и хирургическое вмешательство...

С чувством глубочайшей благодарности постоянно посещаю могилку отца Серафима. Езжу туда и один, и с семьей. Эти поездки всегда превращаются в праздник, который дарует необычайную бодрость духа и неземную сердечную радость.

Слава Тебе, Господи, за Твою великую милость к нам, грешным!

«Я покрещусь вместе с ним...»

История, которую рассказала Наталия Викторовна Титова, является одной из великого множества, когда по небесному предстательству отца Серафима Вырицкого таинственным образом изменяются судьбы целых семей.

...Пути Господни воистину неисповедимы, хотя возможность убедиться в этом, видимо, даруется далеко не всякому. Мне и моим ближним посчастливилось на собственном опыте испытать спасительное действие веры и молитвы.

С моим мужем Андреем мы вместе уже около 14 лет. Не обижал нас Господь и детьми, послав двух сыновей. Когда одному из них исполнилось 10 лет, а второму – пять, я очень захотела иметь третьего ребенка. Как оказалось, Андрей моих взглядов не разделял, более того, он был категорически против. Неоднократно пыталась я слезно уговорить его, но всякий раз словно наталкивалась на непробиваемую стену. Как-то, в сокрушении сердечном, я поведала об этой скорби близкой моей подруге Людмиле Шумиловой. Было это весной 1995 года. Тогда она очень внимательно выслушала меня и выразила глубочайшее свое сочувствие. Всем сердцем приняла она мои волнения и тревоги и разделила со мною мои горести.

Как истинно верующий человек, Людмила, прежде всего посоветовала мне просить о небесной помощи. Слаба моя молитва! Однако, через несколько месяцев милость Божия посетила нашу семью – Андрей неожиданно возжелал ребенка. Причем я увидела, насколько серьезно он подошел к этому, в его душе не было даже малейших колебаний. Это было не просто так. Я несказанно радовалась и порою мне не верилось, что такое могло произойти.

Тогда-то Людмила и рассказала мне, что все лето она ездила на могилку батюшки Серафима и слезно просила его о том, чтобы Господь умягчил сердце моего супруга и ниспослал благодать Свою на всю нашу семью. Постоянно заказывала Людмила и молебны о нашем здравии и благоденствии в Вырицком Казанском храме.

Когда я уже ждала ребенка, мы с подругой посетили Вырицу. Много чудесного даровал в тот день Всемилостивый Господь моему сердцу. Как могла, благодарила я батюшку, и он ответил мне своей бесконечной любовью. Ощущения, полученные тогда на святой могилке Вырицкого старца, навсегда стали незыблемым достоянием моей души.

Господь по-прежнему не оставлял нас Своим попечением. Мой брат, которого никак нельзя было назвать праведником, с детства не был крещен. Он даже боялся войти в храм Божий – его оттуда будто что-то выталкивало. Однажды он вдруг сказал мне: «Если у тебя родится мальчик, то я покрещусь вместе с ним!» Муж хотел девочку, однако, Господу было угодно послать нам третьего сына. Сашенька явился на свет 23 апреля 1996 года, на Радоницу. Как тут было не помянуть всем сердцем батюшку Серафима! Андрей же сразу полюбил сына и по сей день души в нем не чает.

В день праздника Пресвятой и Живоначальной Троицы одновременно приняли святое Крещение полуторамесячный Александр и мой 37-летний брат Андрей. Сделал он это сознательно и твердо. Я видела, что внутри у него что-то происходит. Крещение есть наше второе рождение, и на моих глазах, действительно, рождался новый человек. Любовь отца Серафима коснулась и его сердца. Не так давно я узнала, что он с женою благоговейно посещает могилку Вырицкого старца!

Чудеса на этом не закончились. Мой папа, впервые за много десятков лет, пришел в храм к исповеди. Вернуться в лоно Матери Церкви в 68-летнем возрасте, – не чудо ли это?! Стала ходить на службы и моя сестра, которая довольно прохладно относилась к вере. Светлое воздействие охватило всю нашу семью. Мы живем все в разных квартирах, только не существует для Духа Божия ни границ, ни расстояний. Он наполняет все и вся во вселенной, надо только открыть Ему сердце. Волнует меня одно – смогу ли я когда-нибудь достойно отблагодарить Господа за все великие Его благодеяния?

Я часто смотрю на фотографию батюшки Серафима и мысленно разговариваю с ним. Верую, что недалек тот день, когда великий подвижник будет прославлен в лике святых, и в наших домах появятся иконы с изображением Вырицкого старца...

«Моя правая рука повисла, как плеть...»

Случай, который произошел с русским поэтом Владимиром Марухиным, очень напоминает евангельскую историю об исцелении сухорукого. Однако, здесь, как и в предыдущих рассказах, вновь испытует Господь веру современного нам человека. Сокровища благодати доступны каждому – «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр.13:8), но только «просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Лк.11:10). Всякое прошение с упованием на волю Божию приемлет Господь, наипаче же прошения, посылаемые через Его Пречистую Матерь и святых Его угодников. Если видит Господь, что мы не забываем Его, то непременно дарует просимое, если это нам полезно. Сроки же исполнения в руке Божией. Вот что рассказал сам Владимир Степанович:

...Летом 1996 года я привез родителям в Гатчину шлакоблоки для строительства сарая. При разгрузке нечаянно ударился локтем правой руки об угол блока. Удар пришелся как раз между косточками, руку пронзила острая боль. Вначале я не придал этому особого значения. Помню, как в детстве, мальчишками, мы «посылали» друг другу щелчками между этими косточками «электрические разряды»...

Не думал я, что полученный ушиб со временем доставит мне столько неприятностей, но когда поделился этим со своим братом, тот ответил: «Теперь надолго. У меня было такое же – на работе ушибся тем же местом, и около 12 лет мучила боль в руке».

Шли дни, недели, месяцы. Прошло полгода. Боль в локте все усиливалась, отдавала в плечо и спускалась к кисти. Работать было тяжело, приходилось надсаживать руку. Физический труд не является для меня основной деятельностью, но всегда находятся какие-то обязательные дела, которые не одолеть без мускульных усилий. Пришло время, когда моя правая рука превратилась в плеть – я не мог даже держать отвертку.

Вскоре я встретил знакомого, который страдал от такой же точно травмы вот уже 3-й год. Все усилия медиков, к которым он обращался, не дали положительных результатов.

Я вовсе приуныл, потому что чувствовал себя неполноценным. Что такое мужчина с больной рукой, тем более – правой?! В то нелегкое для меня время я еще находил силы креститься и недолго работать за письменным столом. Непрестанные боли уже не давали думать и спать.

Уныние вдруг сменилось надеждой, когда мои друзья пригласили меня в Вырицу, на могилку батюшки Серафима. После Божественной литургии в храме Казанской иконы Божией Матери мы пошли на кладбище. С молитвой я вошел в ворота – в двух шагах возвышалась могилка отца Серафима, с любовью убранная хвойными ветвями и живыми цветами (среди зимы!). Я подошел к ней и с верою перекрестился, вглядываясь в лик старца. С фотографии, закрепленной на деревянном кресте, смотрел он мне прямо в сердце. Моя душа была перед ним, как на ладони.

Я пережил тогда незабываемые мгновения. Как объяснить словами то, что можно понять только сердцем? Существом своим я ощущал, что услышан. Померкло все вещественное. Казалось, какая-то неведомая сила поднимает меня над бренной землей. Впечатления были настолько сильными, что я едва смог устоять на ногах, как, будто во время шторма или землетрясения, однако, вместе с тем, на душе было спокойно и радостно. Тогда же я особенно ясно понял – если Господу будет угодно, то Он явит на мне Свою силу и исцелит меня. Горсть песка с могилки батюшки Серафима всыпал я в святую воду из Казанского храма.

В течение двух недель после вечернего правила я прикладывал на ночь компрессы со святой водой и песочком. Словесно и мысленно я постоянно просил Господа и отца Серафима избавить меня от злосчастного недуга. Молитва была главным моим лекарством. О земной медицине я и не помышлял, будто ее вовсе не существовало. Твердо верил и надеялся, что получу небесную помощь – ведь услышал же меня Вырицкий старец на своей святой, могилке...

Евангелие и святоотеческое учение говорят, что Отец наш Небесный все творит через Сына в Духе Святом. Я ждал, когда уврачует мою немощь Податель жизни Своею благодатью. Господь не посрамил моих ожиданий. Через месяц после посещения Вырицы боли полностью оставили меня, и я вновь смог работать правой рукою.

Через некоторое время я встретил своего хорошего знакомого, ученого-нейрохирурга Игоря Николаевича Полосина и спросил: «Что это за точка такая болезненная между косточками в локтевом суставе?» Он ответил, что в этой точке особенно близко к поверхности кожи расположен лучевой нерв, наиболее болезненный и в случаях травм трудно поддающийся лечению. Удар в эту точку его повреждает, и, если вовремя не принять меры (глубокое и длительное прогревание озокеритом или парафином), то рука будет сильно беспокоить многие годы.

Вот уже полгода, как я здоров. Рука моя правая окончательно укрепилась. Недавно в одиночку переложил с места на место на участке родителей сорок бревен для сруба.

Вера моя православная стала еще более прочной опорой в жизни. Когда я приехал в Вырицу на могилку отца Серафима, чтобы поблагодарить благословенного старца за исцеление, то

еще раз понял, что обрел великого наставника – небесного покровителя и защитника от всех житейских бед и невзгод...

«Услышал тогда батюшка, помог!»

Как и для многих наших современников, непростым был путь к истине для Надежды Рафкадовны Барминой. С юных лет пыталась она отыскать смысл и цель земной человеческой жизни: «Неужели мы рождены только для того, чтобы есть, пить, созидать и обретать какие-то материальные ценности, а затем исчезнуть в прахе земном?»...

Святые отцы говорят, что скорби – знак особого избрания Божия; они же и лучшие наставники для христиан последних времен. Кончина любимого супруга и болезни сына, оставшегося сиротою, привели Надежду в лоно Матери Церкви. В Церкви обрела она вечную и спасительную Истину – Христа, Который даровал ей веру и молитву. Ликовала душа, озаренная Божественным светом...

...В это время я работала директором керамической мастерской. Мастерская занималась изготовлением ваз, кашпо и других изделий, оформляя интерьеры зданий. Светский характер работ стал заметно тяготить мою душу. Хотелось всю себя посвятить Богу, работать во славу Божию и трудами своими благодарить своего Творца и Создателя за Его великие и богатые милости.

Мастерская наша находилась в здании районной администрации, в самой суете сует, и я не раз пыталась ее оставить. Обращалась даже по этому поводу к старцам – отцу Иоанну (Крестьянкину) и отцу Николаю Гурьянову, но получила одинаковый ответ: «Работать!».

Однако, молитвы и благословения старцев дали новые ростки. Мастерская родилась заново, начав изготавливать церковную утварь из фарфора и керамики. Радостно было работать во славу Творца. И молились на работе, и трудились, и Евангелие читали перед обедом. И церковная утварь стала заполнять прилавки. Но началась брань внешняя, как бывает во всяком богоугодном деле. Множество тяжелых обстоятельств зажало мастерскую в тесное кольцо. Было это в октябре 1996 года.

Приехала я со своими бедами на могилку отца Серафима Вырицкого. В электропоезде моя спутница дала мне прочесть газету со статьей о великом старце, там же была и его фотография – такая светлая, светлая.

С верой и надеждой выплакала я батюшке свою боль и, не имея никаких сил самостоятельно отстаивать мастерскую, попросила отца Серафима взять на себя попечение о ней и о всех, работающих в ней.

Уже к февралю 1997 года мастерская переехала по приглашению в Александро-Невскую Лавру. Я тут же вспомнила мою поездку в Вырицу: «Услышал тогда батюшка, помог!» Но и это еще не все. Вскоре от сотрудников епархии я узнала, что в Лавру должны приехать родные отца Серафима Вырицкого, чтобы помочь найти келью батюшки.

Великое изумление и искренняя радость охватили всех сотрудников нашей мастерской, когда мы узнали, что помещения, полученные нами в Феодоровском корпусе Александро-Невской Лавры, находятся в непосредственной близости от кельи, в которой подвизался отец Серафим в 20-е годы.

А приехавший с родными иеросхимонаха Серафима Вырицкого писатель его жития Валерий Павлович Филимонов сказал: «Вот вы и напишите, как после вашего моления на могилке старца получили помещения – прямо возле его бывшей кельи».

Да, слышат нас в Церкви Небесной прославленные и еще непрославленные угодники Божии. Дивен Бог во Святых Своих! Ему же честь и слава и поклонение во веки веков. Аминь.

«Это было настоящее чудо!»

История, которая произошла с Ларисой Николаевной Соловьевой – тоже один из ярких примеров чудодейственной силы Божией по небесному предстательству отца Серафима Вырицкого.

...От юности Господь даровал мне певческий голос. С ранних лет я занималась сольным классическим пением у профессиональных, высококвалифицированных преподавателей. Занятий любимым делом не оставляла и в самых дальних городах и весях. Часто выступала с сольными концертами и солировала в хоровых коллективах. Зимой 1996 года у меня неожиданно пропал голос. С тех пор я не могла исполнить и одной музыкальной фразы. Случившееся стало для меня нелегким испытанием. Умом я пыталась принять это как волю Божию, но сердцем переживала очень болезненно, ибо пение было для меня уже неотъемлемой частью существования. Тем более, что невольно приходилось и афиши о концертах видеть, и читать сообщения культурной хроники, да и среди друзей были по большей части люди поющие. Так что жилось мне тогда совсем нелегко. Скорби мои продолжались в течение двух лет. .

В начале 1998 года в храме святого пророка Илии, что на Пороховых, было вывешено объявление о предстоящей паломнической поездке на могилку старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого, с участием в Божественной литургии в храме Казанской иконы Божией Матери. В то время я совершенно ничего не знала об отце Серафиме Вырицком и решила поехать к святому месту. Вероятно, это был глас моего ангела-хранителя.

В дороге руководители поездки рассказали верующим о замечательной жизни великого подвижника и о случаях чудесной помощи по молитвам святого угодника Божия. Поездка в Вырицу принесла в душу тишину, радость и надежду. От всего сердца я помолилась в чудесном храме и на святой могилке старца. Для себя ничего не просила, во всем полагаясь на волю Божию. На могилке всем паломникам, по благословению настоятеля храма отца Алексия, который и служил там для нас панихиду, дали понемногу маслица из неугасимой лампадки. Я тогда слегка смочила им свой шейный платок.

Через несколько дней после паломничества друзья пригласили меня на концерт, где исполнялись многие из моих любимых произведений. Домой приехала в удрученном состоянии духа: «Они поют, а я не могу...»

Вечером помолилась, как обычно и, попросив о помощи батюшку Серафима, привязала к горлу шейный платочек с маслицем из его лампадки. С молитвой же легла спать.

Когда утром проснулась, то сразу, вдруг, поняла – я вновь могу петь! Перекрестившись, с Иисусовой молитвой, осторожно попробовала одну-две ноты, а затем неожиданно для себя от начала до конца пропела полным голосом «Аве Мария». Это было настоящее чудо! Господь по молитвам отца Серафима вернул мне певческий голос...

Вскоре я вновь была в Вырице. По моей просьбе отец Алексий отслужил благодарственный молебен. Эту милость Божию, посланную по молитвам отца Серафима, я никогда не забуду...

Матушка Викторина

Рассказ об этой дивной рабе Божией (в миру Зое Сошальской) начинается воспоминаниями Елизаветы Тихоновны Минчук.

... Годы моего детства и юности прошли в Старом Петергофе. Там же проживала Зоя. Ее тетя, Евгения Федоровская, была человеком необыкновенно глубокой веры и добродетельной жизни. Через нее пришла ко Христу и Зоя. Родилась она в 1916 году и с детских лет стремилась к Церкви.

С Зоей мы дружили с 1932 года, но я в то время была еще далека от истинной веры. Сердце Зои горело любовью ко Господу и ближним – ей это было дано от Бога. Они с тетушкой часто посещали собор святых апостолов Петра и Павла в Новом Петергофе, особенно когда служил там епископ Николай (Ярушевич). Духовные сестры всегда жаждали его проповедей и несказанно радовались, получая его святое архипастырское благословение. Они очень почитали владыку Николая.

Со временем в их круг вошла Ядвига Скиргайло. Она была из католической семьи, но приняла в Православие, приняв имя Мария. Вместе ездили они к батюшке Серафиму в Вырицу. Здесь привел Господь познакомиться им с епископом Мануилом (Лемешевским), который также посещал великого старца. Отец Серафим и владыка Мануил были большими духовными друзьями с 20-х годов, когда будущий епископ носил еще сан иеромонаха и принимал участие в деятельности Александро-Невского братства. В конце 1933 года его отправили в ссылку в Сибирь. Тогда подруги вместе с отцом Серафимом стали поддерживать владыку Мануила письмами и посылками. Мария работала в аптеке и, по возможности, вносила в это благое дело свою лепту лекарствами и деньгами.

В 1936 году епископа Мануила освободили. На свободе он пробыл всего три года, после чего вновь последовал арест и заключение в сибирском лагере. Девушки опять помогали ему, как могли.

Много времени Зоя проводила в храме, горячо и слезно молилась за ближних, находившихся в неволе и гонениях. Неоднократно ее вместе с Марией Скиргайло и Евгенией Федоровской вызывали в органы ОГГГУ-НКВД, запугивали: «Мы вас, черных ворон, в лагерях сгноим!» Но Господь берег. Вера в них не угасала, а, наоборот, возгоралась еще сильнее. В сердце Зои родилось и окрепло желание принять монашество. В предвоенные годы это было почти невозможно и до поры оставалось мечтой молодой подвижницы...

Продолжает рассказ Мария Емельяновна Голубева:

...До войны Зоя часто ездила к батюшке Серафиму. Последний раз она была у него за две недели до начала военных действий. Тогда старец сказал ей: «Если не приедешь ко мне в следующее воскресенье, то мы с тобой очень долго не увидимся!» Случилось так, что Зоя не смогла по каким-то обстоятельствам приехать тогда в Вырицу. Вторым же воскресеньем был печально известный всем день – 22 июня 1941 года...

Во время блокады семья Сошальских жила в Питере. При бомбежках и артобстрелах Зоя всем сердцем просила мысленно, а иногда и вслух: «Батюшка отец Серафим! Спаси-помоги!» Очень переживала она, что не смогла навестить старца в последнее воскресенье перед войною и все эти годы беспокоилась: как там, в Вырице?

После снятия блокады, при первой же возможности, устремилась Зоя к дорогому старцу. Когда пришла к нему в домик на Майском, то первым делом спросила: «Батюшка! Ты меня, наверное, уже забыл?» Старец с доброй улыбкой откликнулся: «Где уж тебя забудешь! Надоела мне, кричавши: спаси-помоги, отец Серафим!» Благословил он ее на принятие монашества в Пюхтицком монастыре. Получила Зоя благословение и от владыки Мануила, который служил тогда в Оренбургской епархии...

Делится своими воспоминаниями и Клавдия Георгиевна Петруненкова:

...Когда батюшка Серафим дал Зое свое святое благословение на поступление в монастырь, то заметил: «Будешь еще в Иерусалиме игуменией...» Потом как-то сосредоточился и добавил: «Нет, хватит с тебя, пожалуй, и послушания казначеи!» Кто бы мог в те, послевоенные годы помыслить такое!

В Пюхтице Зоя проходила различные послушания и в 1954 году была пострижена в мантию с именем Викторина. В 1955 году на Троицу ее направили в Горненский монастырь при Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Здесь матушка Викторина работала Господу почти двадцать лет. Последние годы несла послушание казначеи, как и предсказал ей отец Серафим Вырицкий. За свою подвижническую деятельность была награждена крестом от Патриарха. 24 ноября 1974 года монахиня Викторина почила о Господе. Свое земное упокоение обрела эта замечательная Христова труженица и молитвенница на Святой Земле в Горненском женском монастыре. Вечная ей память!

Воспоминания игумении Варвары, настоятельницы Пюхтицкого женского монастыря в честь Успения Пресвятой Богородицы в Куремяэ (Эстония)

...Шел 1947 год. Наша семья только вернулась из эвакуации, из Кировской области, и мы с родителями жили в Луге. Много было у нас в Луге разговоров о великом старце, сильном молитвеннике отце Серафиме Вырицком. И мне так хотелось съездить к нему! При первой же возможности я отправилась в путь.

Стояли первые июньские дни, только распустились листочки на деревьях. Мне еще не было семнадцати лет. Доехала я до Петербурга, оттуда – до станции Вырица. Куда идти – не знаю. Спросила у людей: «Где у вас батюшка Серафим живет? – Идите, увидите церковь Казанскую, там недалеко и домик», – говорят. И я пошла. Смотрю – церковь деревянная стоит, могилочки у храма. Подхожу к домику. Веранда большая. Стучусь. Захожу, а там много-много народу. «Здесь живет батюшка Серафим? – спрашиваю. – Тут, да он не принимает – читайте». На двери объявление: «Батюшка болеет, просьба не беспокоить, и не стучать». Это было за два года до батюшкиной кончины.

Стою и думаю: «Неужели придется уехать? Так и не увижу батюшку...» Стою: и не ухожу, и беспокоить не решаюсь. «Доченька, мы-то тут с утра сидим. Иногда нам записочками отвечают, но мы-то здешние», – говорят бабушки. А я все стою в нерешительности: «Матерь Божия, помоги, устрой... Никто как Матерь Божия...»

Думаю, часик-другой побуду здесь, а потом домой поеду. День такой хороший! Вдруг открывается дверь. Выходит монахиня и говорит: «А кто здесь из Луги?» Думаю: «Кто здесь из Луги?» Растерялась. А все на меня смотрят. «Я из Луги, – говорю. Батюшка сказал: Пропустите девушку из Луги. Деточка, проходите, – ласково позвала монахиня и повела, – Пойдемте, батюшка просит Вас». Впоследствии эта монахиня стала схимницей Пюхтицкого монастыря Серафимой, которую я хоронила в 1974 году, будучи настоятельницей монастыря. Часто мы с ней с любовью вспоминали батюшку и эту нашу встречу.

...Идем по коридору. Угловая комната – батюшкина келья с окнами в сад. Справа – большой святой угол. А слева, в самом уголочке, кроватка. Батюшка лежит на подушечках. У кроватки – ковер. «Подойдите, встаньте на коленочки на коврик, – говорит монахиня, – чтобы батюшка слышал Вас». Подхожу, встала на колени, смотрю на батюшку. Такой светлый, впалые щечки, проницательные серые глаза, а лицо... Это не лицо, а лик! Шапочка схимническая с крестиком, схима надета, наперсный крест. Я открыла рот – и не могу вымолвить ни слова. Смотрю, смотрю... И он на меня проницательно смотрит. Батюшка нарушил молчание: «Деточка, а что Вы хотите, с чем Вы ко мне приехали?»

Сердце мое сжалось от волнения, и я тихо промолвила: «Батюшка, дорогой, мне ничего не надо. Мне только нужно Ваше благословение и Ваши святые молитвы». И все смотрю, смотрю на него. Он, улыбаясь, смотрит и говорит: «Мать Анна, принесите мне две просфоры: одну большую, другую поменьше». Матушка приносит большую, такую, как игуменская, просфору. «Это – Вам, – дает мне отец Серафим, – а эту передайте вашей маме. Пусть мама разделит на 60 частичек и 60 дней принимает со святой водой».

Мама все исполнила в точности, как сказал батюшка. И все хотела потом съездить в Вырицу. Все говорила: «Доченька, так хочется к батюшке Серафиму съездить!» Но, как у всех у нас, все не хватало времени. Так и осталось загадкой, почему батюшка благословил разделить просфору на 60 частичек...

«А когда будете уходить от меня, – продолжал батюшка, напишите записочки о здравии всех своих родных и за упокой. И я по силе всегда буду молиться». Смотрит на меня и все улыбается, улыбается...

А я ничего о своих родных не говорила. И ни о чем не спрашивала. Пела в Луге в Казанской церкви на клиросе. К нам в Лугу, на 101-й километр, много приезжало репрессированных ленинградцев. Им не разрешали по возвращении из ссылки жить в родном городе, и они селились в Луге. Ходили они к нам в Казанскую церковь, многие пели в церковном хоре. Замечательные были люди... Часто вспоминали они о батюшке Серафиме Вырицком, рассказывали о помощи, ниспосланной по молитвам этого великого старца.

Стою я на коленочках, смотрю на батюшку. А он вдруг спрашивает: «Деточка, а как ты поедешь в Лугу?» Я растерялась. «Поездом в Ленинград, а оттуда – в Лугу. – А ты вот что сделай. Выйдешь от меня, зайди в церковь, приложись к Казанской иконе Божией Матери, а потом могилкам поклонись. Там моя матушка лежит – схимонахиня Серафима. Близенько – большая дорога. Выйдешь на нее, пойдет грузовая машина. Ты не бойся, подними руку. Она остановится и довезет тебя до железной дороги». Оказывается, в 5 километрах от Вырицы – станция Сиверская, а от нее до Луги совсем недалеко. – «А там сядешь на поезд и через час будешь в Луге своей».

У меня и в мыслях не было, чтобы старцу такой вопрос задавать! Меня это так удивило. Смотрю на него: такой светлый, святой человек, словно житель горнего Божьего мира, и вдруг говорит мне о таких практических вещах... А сейчас часто его вспоминаю. Находясь в такой святыне, в Пюхтице, мне постоянно приходится решать жизненные, практические вопросы. Какой батюшка был дальновидный, какой простой, сколько было у него любви! Какой пример был всем нам – какая забота о людях до такой мелочи!...

Стою на коленях, скрестив руки на груди, и все смотрю, смотрю на него. Никогда я такого лика не видела. Весь день бы так и стояла!

Вошла мать Анна. Я говорю: «Батюшка, простите, я Вас, наверное, так задержала». А сама не знаю, сколько времени прошло, сколько пробыла у батюшки. А он: «Ничего, деточка, подойди, благословлю тебя, и родителей Ваших, и всю родню Вашу». И перекрестил меня. Я поклонилась. Стала уходить. Не решаясь повернуться к батюшке спиной, на носочках вышла.

Зашла в церковь. Приложилась к Казанской иконе Божией Матери. Помолилась на могилках. Теперь, думаю, надо на дорогу выйти. Смотрю: большая дорога рядом, и машина идет. Бабушки сидят в ней, березки лежат. Робко поднимаю руку: «Молодой человек, не подвезете до станции Сиверской? – А мы туда и едем». Довезли меня до переезда. Я вышла, поблагодарила. Слышу – поезд сзади подходит. Успела только к вагону подойти и поехала домой. Оказалось, скорый, проходящий поезд был. От радости даже не помню, как доехала. Казалось, только вошла в вагон и уже дома24.

Вот такая встреча произошла у меня с отцом Серафимом 50 лет тому назад. Милостью Божией сподобилась видеть светлого старца, принять его благословение и просфору. Всегда, когда мне потом приносили игуменскую просфору, я почему-то невольно вспоминала батюшку и этот день. Было это за 20 лет до моего настоятельства...

Воспоминания игумении Георгии, настоятельницы Горненского женского монастыря в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы в городе Иерусалиме

Родилась я в 1931 году в Санкт-Петербурге. Когда разразилась военная гроза, всей семьей остались в блокадном городе. В 1942 году погиб папа, в 1943 мама. До 1944 года мы с младшей сестренкой Лидочкой были в детском доме, а затем нас взяла на воспитание наша тетушка, Матрона Степановна. С нами жила также осиротевшая двоюродная сестра Нина, которая была на три года старше меня.

Родители мои и все наши родственники были людьми верующими. У тетушки Матроны были духовные книги – Библия и жития святых – святителя Димитрия Ростовского. В праздники и воскресные дни к ней приходили ее подруги и читали Священное Писание и жития подвижников благочестия. Очень любила я слушать Слово Божие, да и сама читала при всяком удобном случае. В пятнадцать лет появилось у меня сильное желание уйти в монастырь – подвизаться и подражать святым угодникам Божиим. Все больше и больше возгоралась моя душа, но когда человек становится на путь спасения, тогда-то и начинаются для него искушения. Так и для меня начались дни тяжелых испытаний и горьких слез.

Тетушка Матрона категорически воспротивилась моему благому намерению. Сначала она сказала, что необходимо получить благословение от правящего архиерея епархии. Тогда у нас на кафедре был митрополит Григорий (Чуков). Владыка Григорий принял меня и с радостью благословил. Тогда тетя вновь стала возражать, говоря, что надо теперь знать волю Божию и иметь благословение от старца.

Немало пролила я слез и постоянно просила Царицу Небесную, чтобы смягчила Она тетушкино сердце. Я посещала все питерские храмы и меня знали многие батюшки. Они видели мое искреннее стремление к монашеской жизни и духовно поддерживали меня. Это стремление становилось порою столь горячим, что я тогда думала: «Уж лучше умереть, чем в монастырь не попасть...» Не раз я советовалась с известными протоиереями – отцом Николаем Фомичевым, отцом Михаилом Гундяевым, отцом Филофеем Поляковым и другими. Все они единодушно направили меня в Вырицу к батюшке Серафиму, но предупредили, что он очень слаб и почти никого уже не принимает. Я во всем положилась на волю Божию.

Это было летом 1948 года. Когда я приехала в Вырицу, то, буквально, ужаснулась – дом старца и ближайшие подходы к нему окружало великое множество людей. Кто-то прохаживался по улице, кто-то сидел на траве, кто-то стоял у дверей дома и молился, ожидая, когда выйдет келейница батюшки, мать Серафима. Когда же она, наконец, вышла, я впервые увидела монахиню в апостольнике и скуфье. У меня дрогнуло сердце – она была словно ангел! Я сразу подумала: «Смогу ли я быть такой? Ведь я такая грешница, а эти люди святые...» Вдруг произошло чудо – матушка Серафима подошла прямо ко мне и спросила: «Девочка! А ты что приехала? Что у тебя случилось?» Я тут же ответила: «Дело у меня очень важное – мне надо знать волю Божию». Она пошла к батюшке, тут же вернулась и, взяв меня за руку, сказала: «Батюшка благословил зайти!» В этот момент весь народ встрепенулся и люди бросились к двери, но мать Серафима никого не пустила.

С молитвой я вошла в келью. Меня сразу поразил вид старца, такой он был весь светлый, поистине сияющий и необыкновенно ласковый. Я упала перед ним на колени и разрыдалась. Очень долго не могла успокоиться – видно, все, что у меня накопилось – вылилось. Батюшка успокоил меня, благословил, погладил по голове и говорит: «Ну, расскажи мне о себе». Я подробно стала говорить, что сейчас работаю в архиве; рассказала где работала раньше, а про монастырь боюсь и заикнуться. Старец все слушает и молчит. Его молчание стало меня смущать, я опять начала плакать... И вдруг вырвалось из глубины души: «Батюшка! Я очень хочу в монастырь!» Отец Серафим сразу оживился и ласково говорит: «Вот, деточка, это твой путь. Сама Матерь Божия тебя избрала!» Он показал рукой на фотографию, которая висела на стене. Я увидела чудную обитель. Это была Пюхтица. «Вот сюда и лежит твой путь», – сказал батюшка. Я не могу передать состояние, которое тогда меня охватило. Душу мою наполнила радость, хотелось непрестанно благодарить Господа, я опять припала в слезах к рукам святого старца. Он благословил меня, дал просфору и сказал, что будет за меня молиться. Я вышла от батюшки самым счастливым человеком...

Когда же приехала домой, тетушка еще более, чем прежде, воспротивилась моему решению: «Никуда тебя не пущу, мало ли, что старец сказал!» Вновь сердце мое переполнили тяжелые скорби. Чего только не пришлось мне услышать от Матроны Степановны: «Я на тебя в милицию заявлю! Я все меры к тебе приму! Я тебя из детдома взяла, и ты обещала меня старую досмотреть, а теперь бросаешь и меня, и свою младшую сестру...»

Осенью в город на Неве приехала из Пюхтицы матушка-игумения Рафаила. Мне удалось встретиться с ней. Увидев меня, настоятельница стала сокрушаться: «Ты еще такая молоденькая да слабенькая, а у нас тяжелые послушания – хлеб сами выпекаем, дрова пилим, на скотном дворе работаем». Я упала на колени и говорю: «Матушка! Я все буду делать за святое послушание, вы меня только научите». Видя мое искреннее желание, настоятельница благословила меня: «Бери расчет и приезжай». Благословила она и мою сестру Нину, за которую я также просила.

Вскоре я подала заявление на увольнение с выездом из города. Но когда тетя Матрона узнала об этом, то тут же пришла к директору архива и сказала, чтобы расчет мне не давали: «Она в монастырь хочет!» В ту пору это было, конечно, из ряда вон выходящим явлением. Вот здесь, кажется, поднялась на меня вся преисподняя, и я была вынуждена вторично поехать к батюшке Серафиму. Было это перед Рождеством Христовым. Вновь произошло чудо – он принял меня, хотя был очень слаб. Я поведала милому старцу о своих бедах, рассказала все как есть: тетушка скандалит и не отпускает. Отец Серафим опять повторил мне, сказанное в первый раз: «Ты должна жить в монастыре. Матерь Божия тебя призывает! Твою тетю и младшую сестренку Господь не оставит». На прощание старец сказал, чтобы тетушка Матрона обязательно к нему приехала.

Вернувшись домой, я тяжело заболела. Меня очень лихорадило. Температура была выше 40°, и от нервного потрясения случилось на ноге рожистое воспаление. Матрона Степановна несколько дней не могла собраться с духом, чтобы поехать к батюшке Серафиму, но не выполнить благословение старца она не могла. Вернулась она из Вырицы совершенно другим человеком. Все дивились ее перемене. Она только тихо плакала, приговаривая: «Ты ведь еще совсем ребенок, но да будет воля Божия!»

С большими трудностями мне все-таки удалось уволиться с работы. 24 января 1949 года наш духовник отец Николай отслужил у нас дома молебен и в ночь на 25 января мы с Ниночкой, наконец, отправились в Эстонию. Как знак особой милости Божией мы впервые в жизни увидели в пять часов утра на станции Йыхвэ дивное северное сияние. Оттуда нашли попутную машину до Куремяэ и благополучно прибыли в монастырь. Здесь нас сразу устроили к старицам по кельям и началась наша монашеская жизнь.

Весной 1949 года отец Серафим прислал мне еще одну просфору с благословением и вскоре скончался. Со временем мы приняли с Ниной монашество. Я – с именем Георгии, она – с именем Арсении. По воле Божией мне пришлось нести самые различные послушания в нескольких обителях. Порою бывало совсем непросто, случались тяжелые обстояния и скорби, но всегда становилось легче на сердце от одного только воспоминания о великом Вырицком старце. Слава Богу за все!

Воспоминания настоятеля храма во имя святого преподобного Серафима Саровского, митрофорного протоиерея Василия Ермакова

...Нигде, как только в лоне Святой Православной Церкви, родился и воссиял многочисленный сонм великих угодников Божиих, прославивших нашу веру примерами святости еще на земле. Очищая себя от грехов через многотрудные подвиги благочестия, становились они избранными сосудами благодати Духа Святого, теми светильниками, которые несли миру свет Православия...

В ясный осенний день 1946 послевоенного года я вышел из полуразрушенного здания Духовной семинарии и отправился в Вырицу. По совету многих глубоко верующих людей, я ехал туда, чтобы получить благословение на путь духовной жизни у старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого, пользовавшегося славой святого человека.

Не заметил, как и добрался до Вырицы. Вот и домик благодатного старца. Вокруг толпился народ, ожидая встречи с батюшкой. Приехали мы с моим другом Петром Колосовым, и нас, как воспитанников вновь возрождаемой Духовной семинарии, пропустили без очереди.

Меня поразила духовная обстановка в кельи отца Серафима – она была украшена множеством дивных икон, мирно теплились лампады, царила атмосфера необыкновенной торжественности. Чистейший взор великого подвижника вызывал благоговение и трепет. Как только я встретился глазами с лежащим немощным старцем, то, наверное, впервые в жизни, ощутил истинный страх Божий. Все это нелегко объяснить человеческим языком...

Но как задушевны, как проникновенны были слова батюшки! Во всем его облике чувствовалось что-то бесконечно родное, лежащее за гранью человеческого понимания. Он был для всех словно заботливый и любвеобильный отец. Рядом с ним становилось радостно и спокойно. Я испросил его благословения и с этим благословением живу вот уже более пятидесяти лет... Когда мы вышли от батюшки, стало необыкновенно легко на душе, будто сброшено было с нее какое-то тяжкое бремя.

Посещал я великого старца и когда учился на старших курсах. К нему приезжали за советом и благословением почти все семинаристы первого послевоенного выпуска и многие студенты Духовной Академии. Все, как один, отмечали необычайную проницательность отца Серафима и другие духоносные дары, полученные Вырицким подвижником от Господа. Как никто другой, мог этот благодатный батюшка утешить людей в многоразличных скорбях и печалях. Каково было в ту пору учиться в семинарии и Академии, сейчас трудно представить. Сколько нас окружало зла и как враждебно относился к нам мир! И каждый из нас получал от отца Серафима истинное утешение. Его дивные советы и наставления стали для нас великой школой на всю жизнь. Вещи, казалось бы, непостижимые, он мог объяснить двумя- тремя совершенно простыми словами. Вырицкий старец обладал необыкновенным пастырским даром – после встреч с ним приходило состояние особой одухотворенности, и появлялось искреннее желание передать людям, идущим к Богу, веру и благодать...

Велика сила благословения святого старца. Это благословение хранило нас, уже священников, в течение многих лет воинствующего безбожия. Так же хранил Промысел Божий и самого отца Серафима, как великого пастыря малого стада Христова. Богоборческие власти ни разу не тронули его, и ехали в Вырицу люди со всех концов России, чтобы увидеть живую духовность. Всем приходящим даровал отец Серафим необыкновенное вдохновение. Он учил всех крепко держаться традиций Русской Православной Церкви, был живым примером стойкости в православной вере и дерзновенной молитве.

Неизмеримы заслуги отца Серафима перед Церковью. В течение многих лет, живя в Александро-Невской Лавре, а затем в Вырице, до самой своей праведной кончины поддерживал он православную веру среди безбожного, атеистического мира. Это было и в довоенные годы, когда казалось, что Церковь уже разрушена. Это было и в годы тяжелых испытаний Великой Отечественной войны, когда его вдохновенная молитва помогла устоять России перед натиском вражеского нашествия. Особенно ярко воссиял свет Вырицкого праведника в послевоенные годы, когда из многих городов и весей ехали к нему бесчисленные паломники за утешением в скорбях и болезнях, за духовным советом, молитвой и благословением. Как радостно, что одними из первых его посетителей после войны стали воспитанники и студенты Санкт-Петербургских Духовных школ! Видится здесь особое попечение Божие о будущих пастырях Русской Православной Церкви...

Доныне поминаю светлое имя старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого на каждой панихиде. Келейно молюсь ему и испрашиваю его святого благословения на каждый день, отпущенный Господом, как когда-то молились люди преподобному Серафиму Саровскому, праведному Иоанну Кронштадтскому и блаженной Ксении Петербургской еще до их земного прославления. Свято верю в небесное предстательство великого старца и не раз ощутил на себе его непостижимую силу...

Воспоминания настоятеля храма в честь иконы Божией Матери «Неупиваемая чаша» митрофорного протоиерея Иоанна Миронова

... С именем отца Серафима Вырицкого непосредственно и неразрывно связаны годы моей учебы в Духовных семинарии и Академии, а также все последующие сорок лет служения в Церкви Христовой.

Родился я на Псковщине в благочестивой крестьянской семье. В детские годы вместе с моими родными пережил все ужасы «раскулачивания», ссылки, а затем оккупации в годы Великой Отечественной войны. В 1944 году семнадцатилетним юношей вступил в ряды действующей армии. Закончив службу в Вооруженных Силах, в 1947 году принял решение поступать в Духовную семинарию. В послевоенные годы многие жители Псковщины ездили к отцу Серафиму за советом и молитвой. О славном подвижнике мне поведала моя тетушка, Анна Митрофановна: «В Вырице есть великий старец – все наперед видит. Через него обязательно узнаешь о себе волю Божию...» Тогда я окормлялся у отца Иоанна Иванова, будущего владыки Кировского и Слободского. Испросив его благословения, я отправился в Вырицу. Так привел меня Господь к батюшке Серафиму.

Очень хорошо помню первую нашу встречу – ведь она все определила в моей жизни. Было это в неделю о самаряныне 1948 года...

У дома старца стояло великое множество народа. Здесь я познакомился с двумя семинаристами – Васей Ермаковым и Толей Малининым. За духовной беседой незаметно шло время. Вскоре вышла келейница батюшки и сказала: «Семинаристы, войдите!» Василий с Анатолием вошли, а я остался. Вдруг матушка Серафима вышла еще раз и, обратившись прямо ко мне, настойчиво произнесла: «Батюшка благословил войти всем семинаристам!»

Когда я вошел в келью, старец лежал на одре и взгляд его светился любовью. Он буквально излучал ее, и сердце мое мгновенно откликнулось на этот зов...

Отец Серафим побеседовал с моими новыми друзьями и благословил их. Я остался с батюшкой один на один. Неземная радость охватила все мое существо. Неожиданно набежали теплые слезы. Дрожащим голосом я промолвил: «Отче, я ведь еще только хочу поступать в семинарию, да вот утерял во время войны некоторые документы».

Старец ласково ответил: «Ничего, ничего, Ванюша! Ты только собери все необходимые бумаги и сдай. Обязательно поступишь!» После некоторой паузы тихо добавил: «Ты хорошим студентом будешь...» Так получил я благословение незабвенного батюшки на учебу и будущее служение25. Как сильно утешил тогда меня отец Серафим! За короткий срок удалось собрать все нужные документы. В семинарию поступил легко, без малейших осложнений.

В Вырице оставил я частицу своего сердца и с тех пор стал часто ездить к духоносному старцу. Сколько дивных советов и назиданий даровал мне Господь через отца Серафима! А порою достаточно было только увидеть батюшку и получить его святое благословение. Бывало, встану перед его кроваткой на колени, он мне руки на голову положит, а я плачу и плачу, сам не зная, почему... А какой он был смиренный и кроткий. Будто ангел земной!

Духовное воздействие Вырицкого старца имело необычайную силу. Людские сердца сами открывались перед ним. Без слез от батюшки Серафима никто не уходил. Прикосновение небесной чистоты заставляло людей ощущать собственную греховность, а старец своей чуткой душою сразу все прозревал. Он имел особый дар – взывать к покаянию. Дух Святой на нем почивал, и это ясно ощущал всякий, кто перешагивал порог его кельи. Помню, как однажды спросил я женщину, которая вся в слезах вышла от отца Серафима: «Тетушка, отчего же ты плачешь?» Со светлой улыбкой она ответила: «От радости...»

Люди, которые попадали в келью батюшки, тут же ощущали, что он живет в ином мире, пребывает в неземных измерениях.

«Много может усиленная молитва праведного», – говорит нам святой апостол Иаков (Иак.5:16). Молитвы батюшки достигали небес и нисходила через него в мир благодать Божия. Я сподобился много раз быть свидетелем чудесной прозорливости старца и на себе испытал непостижимую силу его дара исцелений.

День за днем нескончаемым потоком шли страждущие к отцу Серафиму и всех он утешал, всем даровал надежду на будущее, всем давал необходимые практические советы. Часто, не успевая дождаться личной встречи, люди обретали помощь Божию даже по записочкам, которые посылали старцу через келейницу. В ту нелегкую нору он, действительно, стал светильником, который – сквозь сумерки времени – нес миру свет Православия. Его простые, но веские слова помогли очень многим обрести веру, укрепиться в ней и идти по пути спасения.

Бывая у дивного служителя Божия, я всегда старался в меру моей немощи впитывать каждое его слово, стремясь уловить и каждое движение его души. Как все это пригодилось спустя многие годы во время моей пастырской деятельности! Иногда батюшка рассказывал мне о себе – как занимался он торговлей в Апраксином Дворе, как нес послушание духовника Александро-Невской Лавры...

Однажды при расставании я получил от отца Серафима благословение приехать к нему в следующий раз в субботу – 3 апреля 1949 года... Так сподобил меня Господь присутствовать на первой панихиде по незабвенному батюшке, которую служил протоиерей Алексий Кибардин. Такова оказалась воля старца, которому было открыто время его кончины. Дух подвижника незримо пребывал вместе с нами – моление было необычайно торжественным и горячим. Огнь божественной любви снизошел в наши сердца. Думаю, тогда все, кто был рядом – как и я ощущали и верили, что Господь уготовил почившему место в Своих небесных обителях. Мы не прощались с батюшкой Серафимом – мы провожали его в жизнь бесконечную, где «праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф.13:43)...

Всякое случалось за долгие годы моего пастырского служения. В дни тяжелых обстояний и скорби я всегда молитвенно обращался к отцу Серафиму за советом и помощью. По сей день постоянно ощущаю силу его небесного предстательства. От одного воспоминания о великом старце сердце наполняется необычайной радостью и любовью. На могилку к нему еду, как на праздник в Саров или Дивеево...

Воспоминания Благочинного храмов Невского округа Санкт-Петербургской епархии, настоятеля храма в честь Святой и Живоначальной Троицы, митрофорного протоиерея Виктора Голубева

...О своих встречах с отцом Серафимом Вырицким всегда вспоминаю с радостью, теплом и любовью. В послевоенные годы многие устремлялись к нему в поисках правды Божией, как к человеку святой жизни. В первый раз я отправился к старцу семнадцатилетним юношей в 1946 году. Ехал за духовным советом, молитвой и благословением.

До Вырицы добирались тогда на паровике около двух часов. Когда я шел от станции к домику батюшки, на сердце было весело и легко. Казалось, сама природа возвещает о предстоящей встрече. У домика на Майском было довольно много народа, но долго ждать не пришлось.

Батюшка встретил меня ласковой улыбкой. Всем своим видом он необычайно располагал к себе, вызывая ответные чувства. Его доброта сразу передавалась посетителям. С ним всегда было радостно. Одного взгляда на отца Серафима было достаточно, чтобы сами по себе отпали все заранее подготовленные вопросы, а сердце открылось на зов Божественной любви...

Когда я был у старца в 1947 году, то испросил его совета: «Батюшка! Что мне лучше – поступать в семинарию или идти в монастырь? Подвижник как-то загадочно улыбнулся и сказал: Сам решишь...»

Вскоре меня призвали в армию, а после службы я поступил в семинарию. Впоследствии закончил и Духовную Академию. Не сомневаюсь, что во многом обязан молитвам отца Серафима.

Идет 38-й год моего пастырского служения, и все это время я регулярно бываю у благодатной могилки Вырицкого старца. Это святое место с каждым годом привлекает все больше и больше верующих душ, устремляющихся сюда со всех концов света. Здесь можно увидеть немало трогательных картин святого поклонения великому праведнику...

Соборная народная душа – тончайший определитель святости. Когда-то, за много лет до земного прославления блаженной матери нашей Ксении Петербургской и праведного отца нашего Иоанна Кронштадского, православный люд благоговейно почитал их святую память. Даже несмотря на запреты властей, шли верующие на Смоленку и на Карповку, чтобы поклониться прославленным на небесах угодникам Божиим. Обращались к ним люди в своих немощах, скорбях и недоумениях, по вере получая просимое.

Народ уже давно прославляет отца Серафима Вырицкого. Свидетельство тому – все возрастающее паломничество к месту его земного упокоения. Светлое имя дивного подвижника благочестия живет в христианских сердцах. Посещают могилку батюшки Серафима и многие мои прихожане и служащие, получая там духовное утешение.

Каждый день я молюсь о упокоении души Вырицкого старца и верю, что этим испрашиваю его святое благословение. Мысленно обращаюсь к нему за помощью в невзгодах и печалях.

2 августа 1996 года я перенес инфаркт миокарда и после выписки из клиники жил два месяца в Вырице. Сегодня практически забыл о своей болезни. Свято верю в молитвенное небесное предстательсгво отца Серафима.

Вырицкий подвижник внес неизмеримый вклад в дело Православия. В страшное время отступничества и гонений он помог сохранить в народе живую веру и истинное благочестие. Он был великим молитвенником и печальником земли Русской. Самой своей жизнью отец Серафим свидетельствовал о Христе и сберегал заветные сокровища Божественной истины. Несомненно и то, что сегодня он является нашим небесным заступником и покровителем.

Верую, что придет день, когда старец иеросхимонах Серафим Вырицкий будет прославлен Русской Православной Церковью, и мы купно воспоем: «Отче Серафиме, моли Бога о нас!»

Воспоминания Благочинного храмов Петроградского округа Санкт-Петербургской епархии, настоятеля Исаакиевского собора, ктитора Спасо-Преображенского собора, митрофорного протоиерея Бориса Глебова

Господь даровал отцу Борису счастливую возможность в детские и отроческие годы многократно встречаться с батюшкой Серафимом. Как известно, впечатления, полученные в этом возрасте, бывают очень яркими и точными. Те удивительные подробности самых разных эпизодов жизни, которые ускользают от взрослых – как раз и притягивают взоры юных, навсегда оставаясь потом в сокровенных глубинах их памяти.

...Родился я в благочестивой, глубоко верующей семье, где искренне почитали Бога. Безусловно, именно в семье и с малых лет закладываются начала духовной жизни и обретается к ней стремление.

Мои тетя и бабушка жили в Вырице, и мама посещала великого старца еще до войны, когда я был маленьким мальчиком. Первая моя встреча с подвижником произошла в восьмилетием возрасте.

Шел 1944 год. Много скорбей обрушилось тогда на многострадальную Родину. Не была исключением и наша семья. Мама потеряла мужа и родителей, я – отца. Не просто было ей пережить и осмыслить все случившееся. Зная, что отец Серафим обладает несравненным даром утешения, мама обратилась к нему за помощью. В тот день батюшка подарил моему юному сердцу дивный букет духовных ощущений. Когда мы вошли в келью, старец полулежал на узенькой жесткой железной кроватке, в полной схиме. Я сразу шагнул к нему под благословение. Он так ласково посмотрел на меня, что сердце мое тут же откликнулось. Это было то непостижимое состояние, когда оно трепещет от неземной радости и, в то же время, вливается в него бесконечный покой. Любовь батюшки приняла меня в свои объятия.

Сегодня видится мне, что вот так же приходили люди в лесную келью преподобного Серафима Саровского. Даже внешне все было очень похоже – мы шли сквозь строй корабельных сосен, через перелески и кустарники; в благоухающем саду стоял уютный светлый домик; нас встретила такая же келлийка, где все было напоено благодатью. Мы увидели такого же инока-аскета, глаза которого горели божественной любовью и состраданием ко всему живому...

Потом мама тихо беседовала со старцем о посетивших нас невзгодах, и он очень утешил ее. С тех пор мы стали постоянно ходить к отцу Серафиму.

Каждая встреча с великим подвижником была по-своему неповторима и оставляла в моей юной душе неизгладимый след. Неизменным было только одно – от батюшки всегда веяло благодатью Божией. Я просил его молитв и благословения для того, чтобы Господь помог мне пойти по духовному пути.

К тому времени принесли свои ядовитые плоды три предыдущих десятилетия безбожия. Многие отступили от веры отцов и предали Христа. В нашей семье старались хранить дух и традиции Православия. Я всегда носил крестик и ходил с ним в баню. В школе меня часто дразнили попом, а мне это было даже приятно. Когда на уроках физкультуры мы играли в футбол, сверстники кричали: «Поп, пасуй!» Меня это никак не задевало – уже тогда я понимал, что все это происходит от людского невежества и бессилия. Я знал, что батюшка Серафим молится за меня, и ничего худого не может случиться.

Старец всегда относился ко мне очень по-отечески. Его духовное влияние на мою отроческую душу было неизмеримо. Встречи с отцом Серафимом необычайно поддерживали меня и укрепляли в вере и любви ко Христу, Пресвятой Богородице и святым угодникам Божиим. Молитвами батюшки моей душе удавалось порою совершенно отрываться от земли и видел я сердцем этот дивный незримый мир, где веселятся праведники, одетые в ризы спасения, где «поглощена смерть победою» (1Кор.15:54)...

Жили мы очень бедно, и мама всегда переживала за то, что она, как правило, ничего не могла принести батюшке в дар. Однажды в наш дом вновь пришла великая скорбь – мама получила извещение о гибели сына, моего старшего брата. Рано утром пошла она к старцу за утешением и в перелеске, недалеко от его дома, нашла три великолепных белых гриба, которые и подарила отцу Серафиму. Чудеса вокруг нас и поныне – надо только уметь видеть их и благодарить за них Господа на всяком месте владычества Его...

Божественная любовь батюшки Серафима оживотворяла самые омертвевшие души. Мне приходилось видеть, как на глазах изменялась жизнь многих людей, как обретали они истину и славили Господа за то, что Он даровал им такого заступника и покровителя. Все, приходившие к старцу с верою, всегда получали просимое. Вырицкий подвижник, как никто другой, умел носить бремена ближних. Сколько душ он привел ко спасению! «Сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную» (Гал.6:8).

Пришло время, когда покинул нас дорогой батюшка, но светлая память о нем жила во многих сердцах. Из уст в уста передавались рассказы о тех великих благодеяниях, которые посылал Господь всем скорбящим по молитвам отца Серафима.

Во время моей учебы в Духовной семинарии Господь сподобил меня познакомиться и подружиться с очень интересным человеком. Звали его Григорий Акимович. В прошлом это был кучер священномученика Вениамина митрополита Петроградского и Гдовского. В 50-е годы Григорий Акимович работал в составе обслуживающего персонала семинарии. В 1957 году, когда мы вошли с ним в возрожденный к духовной жизни Свято-Троицкий собор Александро-Невской Лавры, он с волнением произнес: «Как мне все-все здесь знакомо!»

Оказалось, что Григорий Акимович знал отца Серафима еще по Лавре, когда батюшка был иеромонахом Варнавой. Рассказал он и о великой духовной близости лаврского инока с владыкой Вениамином. Тогда, со слов Григория Акимовича, смог я представить себе те неизмеримые скорби, которые переживал отец Варнава после ареста, во время суда и после казни невинноубиенного новомученика. Эти скорби прошли сквозь душу и сердце будущего старца. А скольких еще дивных духовных соратников потерял в те кровавые годы отец Серафим! Видеть, как погибают лучшие сыны Церкви и не иметь никакой возможности их спасти физически – это ли не величайшее испытание для духа подвижника?! Он мог только молиться за них, за живых и усопших... И возносились к небесам его пламенные молитвы, закалялся и совершенствовался его дух.

Поведал мне Григорий Акимович и о тех нелегких послушаниях, которые нес в обители отец Варнава, в том числе, и как казначей, а затем уже как духовник Лавры – отец Серафим.

Сопоставляя этот период жизни подвижника с его двадцатилетним старческим служением в Вырице, я понял, что вряд ли сумею в полной мере не то, что оценить – но и просто охватить разумом все величие его духовного подвига. Мысленно я, как бы слегка только, лишь прикоснулся к нему. Лишь прикоснулся! – даже помня и думая о батюшке всю свою сознательную жизнь... Слава Богу и за это!

Мое сердце всегда радовало то, что у Престола Божия просияло великое множество праведников, помимо тех, чьи имена уже прославлены Православной Церковью. Отца Серафима Вырицкого я вижу в числе святых как величайшего подвижника благочестия нашего времени...

20–30-е годы были страшным испытанием для Русской Православной Церкви. Казалось, все силы ада были брошены тогда на Россию. Именно в ту пору великий старец внес неизмеримый вклад в дело сохранения Православия на Руси. Во многом, без сомнения, преклонил Господа на милость и его молитвенный подвиг во время Великой Отечественной войны. А в послевоенные годы Вырицкий подвижник привел к православной вере и укрепил в ней бесчисленное множество людей. Он воистину стал светочем Православия и великим молитвенником за весь мир и истинную Церковь Христову.

И сегодня отец Серафим напояет небесной чистотой на своей чудотворной могилке многие души. С каждым годом возрастает среди православных людей его благоговейное почитание. Я регулярно служу панихиды у святого места упокоения праведника Божия, а в душе часто прошу его: «Отче Серафиме, моли Бога о нас!»

Валерий Филимонов Санкт-Петербург-Вырица, 1995–1999 гг.

К вышеизложенным воспоминаниям и рассказам необходимо добавить, что к моменту издания книги удалось найти еще множество верных чад Матери Церкви, свидетельствующих о великих подвигах и небесной молитвенной помощи старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого. Их рассказы войдут в новую книгу «К преподобному Серафиму в Вырицу...».

* * *

23

Петербургский батюшка. Жизнь, служение, творчество протоиерея Владимира Шамонина, Издательство «Отчий дом», М., 1997.

24

В ту пору передвижение по маршруту Луга-Ленинград-Вырица заняло бы около 8-ми часов, а по маршруту, указанному батюшкой Серафимом: Вырица-Сиверсхая-Луга, – путь оказался вчетверо короче.

25

Таким образом старец благословил о. Иоанна и на учебу в Духовной Академии (учащиеся семинарии называются воспитанниками, учащиеся Духовной Академии – студентами).


Источник: В. П. Филимонов. "Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа". Исправленное и дополненное издание книги "Старец иеросхимонах Серафим Вырицкий и Русская Голгофа". Издательство "Сатисъ Держава". Санкт-Петербург, 2006.

Комментарии для сайта Cackle