СВ. СИМЕОН НОВЫЙ БОГОСЛОВ

[Надписание в рукописях:

«Что есть монах, и в чем делание его, и на какую высоту созерцания взошел сей божественный Отец».]

Монах есть тот, кто, с миром не связуемый,

С одним лишь Богом вечно собеседую,

И зращ, и зрим, и любящ, и возлюбленный,

Во Свет неизреченный претворяется;

Во славе мнит -что стал скуднее скудного,

Усыновлен – отходит, как отверженный.

Помыслить дивно, невозможно вымолвить!

Среди щедрот безмерных пребываю нищ,

Богач убогий, и взываю сам с собой:

«Я жажду!» – вод смущенный изобилием;

«Где обрету?» -Того, Кто явлен явственно;

«Как удержу?» -что лишь внутри души моей

Дано, и в целом мире не отыщется.

Имеяй уши слышать, да услышит речь

И примет в сердце словеса немудрого!

Как и пламенем Ты плещешь,

и росишься тихой влагой,

как и жжешь, и прохлаждаешь,

как врачуешь тленность персти?

Как творишь людей богами,

как во тьме являешь светы,

как изводишь нас из ада,

как нетленность смертным даришь?

Как влечешь ко свету темных,

как пронзаешь мрак лучами,

как осияваешь сердце,

как меня пресуществляешь?

Как приходишь к человеку,

как его в сыны приемлешь,

как, возжегши жар любови,

без оружья ранишь душу?

Как внимаешь, как прощаешь,

как возмездья не ускоришь?

Как, вне мира обретаясь,

видишь, что вершится в мире?

Как с безмерных горних высей

зришь, что долу каждый деет?

Дай рабом Твоим терпенье,

да не емлет их пучина!

Коль желаешь, так послушай,

что творит любви горенье,

и сумей понять, насколько

всех вещей любовь превыше.

– как превыше? – вот, послушай,

как взывает к нам Апостол:

«выше веденья языков

ангельских и человечьих,

выше крепкой, полной веры,

что горами в силах двигать,

выше полноты познанья,

разуменья таинств Божьих,

выше подвигов: раздашь ли

ты именье и владенье,

или плоть предашь на муку

Имени Христова ради, –

но любовь всего превыше».

Да, превыше, и настолько,

что едва любовь отымешь,

все заслуги, все познанье

утеряют смысл и цену

и помочь душе безсильны.

Если ж грешник и любовью

беден, и заслугой скуден,

и познаньем, – о, скажи мне,

что творит он, как дерзнет он

самого себя Христовой

вере верным исповедать?

Потому и должно слушать

о любви уроках тайных.

Я сижу в моей келейке

целодневно, целонощно,

и со мной любовь незримо,

непостижно обитает:

вне вещей, вне всякой твари,

но во всем и в каждой вещи,

то как жар, как пламя в блеске,

то как облак светозарный,

под конец же слава солнца;

словно жаром, греет душу,

и в горенье сердце тает,

и пронзают дух порывы

умиленья о Предвечном.

Как бы пламенем охвачен,

возгорясь душою крепко,

я в себя воспринимаю

светоносную зарницу:

луч она лиет мне в душу

и творит мой ум прозрачным,

указав неприкровенно

созерцания высоты,

всё открывши, всё явивши.

Это все есть цвет прекрасный

страха Божья в верном сердце.

Я же, видя свет лучистый,

исполняясь ликованья,

не тому отнюдь ликую,

что сподобился тех светов;

но сиянье радость в Боге

мне внушает выше меры,

ум и чувства захвативши

и всецело изгоняя

все земные помышленья.

Возлетает быстро ум мой,

пожелавши причаститься

силы явленного Света;

но ведь Цель его нетварна,

он же путь свершить не в силах

за пределы всякой твари,

улучив неуловимый

и нетварный Свет Господень.

Так! И все же неустанно

он стремиться к Цели той же:

он и воздух облетает,

и подъемлется не небо,

и пронизывает бездны,

и пределы мирозданья

ум своей проходит мыслью.

Тщетно! Всё, что он находит,

тварно; Цель, как встарь, далече.

Восскорбев и горько плача,

разгораясь в сердце крепко,

вне себя и в изступленьи

провожу я дни и ночи.

Но приходит, как желал я,

как бы в виде светоносном

облака, и, став недвижно

над главой моей, лучится

полнотою светолитья,

понуждая ум и сердце

к ликованью, к изступленью;

а потом опять уходит,

я покинут, я оставлен:

но, ценой трудов великих,

углубясь в себя, в себе же

обретаю Свет искомый.

В самом средоточьи сердца

вижу светоч, как бы солнца

негасимое сиянье;

этот светоч, разгораясь,

обращает в бегство бесов,

изгоняет вовсе робость

и внушает духу силу:

ум становится свободен

от земных напечатлений,

облачаясь одеяньем

умозрений запредельных.

Вещи зримые оставив

и к незримым прилепляясь,

я приемлю дар великий:

созерцать, любить Нетварность,

отрешиться целокупно от всего,

что возникает и тотчас же исчезает,

и умом соединяться

с Безначальным, Безконечным,

и Нетварным, и Незримым;

вот любви и суть, и сила.

Богословия свирелию пастушеской

Ты осилил трубы звонких риторов:

Ибо смысла глубину взыскавшему

И красоты слова приложилися.

Так моли Христа Бога, Григорие,

О спасении душ наших.

Трисиятельной Троицы

огнезарный Воителю,

Михаиле прославленный,

ныне радуйся

и с Небесными Силами

возопи в ликовании:

«Отче, свят еси,

свято собезначальное

Слово вечное,

свят и Дух Святый, слава единая,

и едино Царствие,

едина Божественность!»

И краса твоя дивная,

и обличие пламенно,

Михаиле Архангеле!

В невещественном

теле мир облетаешь ты,

исполняя веления

Мирозиждетеля,

в дивной силе являяся

и целения

источая в обилии,

славой горнего имени

храм честной возвышая свой!

Боже, духов превыспренних

и пыланья огнистые,

как речется в Писании,

соделавший слугами,

Ты явил Предстоятелем

воинств архангельских

Михаила победного,

Твоим велениям,

Боже-Слово, послушного

и в трепете

Трисвятое гласящего

пред Тобой Славословие!