Источник

Гимн 39. Благодарение и исповедание с богословием, и о даре и причастии Св. Духа 312.

Ты ради меня явился на земле от Девы,

Прежде всех веков пребывающий невидимым,

И соделался плотью и человеком показался,

Неприступным светом одеянный,

И всеми считался ограниченным,

Ты совершенно невместимый,

Которого никакое слово не в состоянии выразить.

Ум же, напрягаясь, схватывает (Тебя) чрез любовь,

И не может удержать, поражаемый страхом,

И снова ищет, палимый внутри.

Вообразив же (Тебя) на мгновение в сиянии Твоем,

Он с трепетом убегает и радуется радостью.

Ибо не может человеческая природа выносить того,

Чтобы ясно созерцать всего Тебя – Христа моего,

Хотя и веруем мы, что всего Тебя воспринимаем

Чрез Духа, которого подаешь Ты, Боже мой,

И пречистую кровь и плоть Твою,

Приобщаясь которых, мы исповедуем, что держим

И вкушаем Тебя, Боже, нераздельно

И неслиянно; ибо Ты не причастен

Тления или скверны, но и мне сообщаешь

Нетленную чистоту Твою, Слове,

И отмываешь скверну пороков моих,

И прогоняешь мрак беззаконий моих,

И очищаешь позор сердца моего,

И утончаешь грубость злобы (моей),

И светом творишь меня, прежде омраченного,

Соделывая меня обоюду 313 прекрасным

И осиявая меня светом бессмертия.

И я изумляюсь и возгораюсь внутри,

Желая Тебе Самому поклониться.

Когда же я, несчастный, помышляю об этом,

То, о чудо, нахожу Тебя в себе

Пребывающим, движущимся, говорящим

И делающим меня тогда безгласным

От изумления пред неприступною славою.

Итак, меня обнимает ужас и недоумение,

Так как содержащего все дланию

Я вижу в сердце своем содержимым.

Но, о чудная милость Твоя, Христе мой!

Сколь безмерно снисхождение (Твое), Слове!

Зачем пришел Ты к нищете моей?

И как вошел в оскверненную храмину

Ты, во свете неприступном обитающий, Боже мой?

Как Ты сохраняешь ее неопалимою,

Будучи огнем нестерпимым для смертной природы?

Что же сотворю я достойное Твоей славы

И что найду для столь великой любви?

Что принесу Тебе, таковою славою

И честью прославившему меня недостойного?

Ибо меня, на которого люди не считают достойным смотреть,

А (тем более) ни говорить, ни сотрапезовать

Совершенно не хотят со мною несчастнейшим,

Ты, питающий всякое дыхание и естество,

Неприступный для Серафимов,

Создатель, Творец и Владыка всех,

Не только зришь, и говоришь со мною, и питаешь (меня),

Но и плоть Твою существенным образом

Сподобил меня и держать и вкушать,

И пить кровь Твою всесвятую,

Которую ради меня излиял Ты закланный,

Поставив меня служителем и литургом и таинником

Этих (Таин), меня, которого Ты знаешь,

Всеведущий, прежде нежели веки сотворил

И прежде чем произвел что-либо из невидимого,

Ибо видимое Ты составил впоследствии,

(Знаешь, как) грешника, блудника, мытаря,

Разбойника, сделавшегося самоубийцей 314,

Презрителя добра, делателя беззакония

И преступника всех Твоих заповедей.

Итак, Ты знаешь, что это истинно.

Как явлюсь я пред Тобою, Христе мой?

Как приближусь к трапезе Твоей?

Как буду держать пречистое тело Твое,

Имея руки совершенно оскверненные?

Как воспою Тебя? как буду ходатаем за других,

Не имея ни добрых дел от веры,

Ни любви к Тебе, ни дерзновения,

Но будучи сам должником, как Ты знаешь,

Многими талантами, многими беззакониями.

Недоумевает ум, бессилен язык,

И никакого слова не нахожу я, Спасителю,

Чтобы поведать о делах Твоей благости,

Которые Ты сотворил на мне, рабе Твоем.

Ибо внутри меня горит как бы огонь,

И я не могу молчать, не вынося

Великого бремени даров Твоих.

Ты, сотворивший птиц щебечущих (разными) голосами,

Даруй и мне недостойному слово,

Дабы всем письменно и не письменно

Поведал я о том, что Ты соделал на мне

По беспредельной милости, Боже мой,

И по одному человеколюбию Твоему.

Ибо превыше ума, страшно и велико то,

Что подал Ты мне страннику,

Неученому, нищему, лишенному дерзновения

И всяким человеком отверженному.

Родители (мои) не питали ко мне естественной любви.

Братья и друзья мои все насмехались надо мною;

Утверждая, что любят меня, они говорили совершенно ложно.

Сродники, посторонние и мирские начальники

Тем более отвращались от меня, не вынося (меня) видеть,

Чем более [хотели] погубить меня со своими беззакониями.

Часто желал я безгрешной славы,

Но не нашел еще ее в настоящей жизни.

Ибо мирская слава, как я убедился,

Без (всякого) другого деяния есть (уже) грех.

Сколько раз я хотел быть любимым людьми

И стать к ним близким и откровенным,

Но из благомыслящих никто не терпел меня.

Другие же напротив желали видеть и знать меня,

Но я убегал от них, как от делателей зла.

Итак, все это, Владыко, и иное большее того,

Чего не могу я ни рассказать, ни припомнить,

Ты, промышляя, соделал на мне блудном,

Дабы извлечь меня из пропасти и мирской тьмы

И страшной прелести наслаждений сей жизни.

Добрые (люди) бегали от меня по причине (моего) внешнего вида,

А злых я убегал по своему произволению.

Ибо они любили, как сказано, мирскую славу и богатство,

Великолепные одежды и изнеженные нравы.

[О себе] же я не знаю и не ведаю, что мне изречь и сказать Тебе,

Ибо боюсь и говорить и писать о таковых (вещах),

Чтобы не впасть в [противоречие] словам своим и не согрешить,

И будет (тогда) неизгладимым ложно написанное.

Когда призывал меня кто-либо к делам безумия

И грехам поистине прелестного мира сего,

Сердце мое все сжималось внутри

И как бы скрывалось, стыдясь себя самого,

Будучи твердо сдерживаемо Твоею, конечно, Божественною рукою.

Любил и я все прочее житейское,

Что увеселяет зрение и услаждает гортань,

И украшает это тленное тело;

Но мерзкие деяния и сладострастные желания

Ты изгладил из сердца моего, Боже мой,

И ненависть к ним вложил в мою душу.

Хотя произволением своим я и прилежал к ним,

Но Ты делал так, что или желания мои были неисполнимы,

Или напротив действия мои нежеланными, [что было] величайшим, конечно, чудом.

По Божественному смотрению (Своему) Ты отделил меня от всех:

От царей, князей и богатых мира сего. Много, много раз, когда я и склонялся (уже) волею к этим (вещам),

Сам Ты не попускал состояться соизволению (моему) на что-либо из этого.

Иных, говоривших мне о прославлении и обогащении в жизни,

Я ненавистью, Владыко, возненавидел от сердца,

Так что даже в беседу никогда не вступал с ними;

И (тогда) они напротив, взбесившись, сильно били меня палками.

Другие же укоряли и злословили меня пред всеми.

Называя меня делателем всякого беззакония

И желая отвратить меня от правого пути.

Ибо я избегал (этих) деяний чтобы не быть злословимым,

А они злословили меня, чтобы я пришел к (таковым) деяниям.

Обещающим же дать (мне) славу мира сего

Ты дал мне, Спасителю мой, отвечать таким образом:

Если бы ты обладал, говорил я, всею славою мира,

И на главе твоей был бы царский венец,

А на ногах твоих пурпуровая обувь,

И над всем этим ты внезапно сделал бы меня господином,

Сам же стал простецом, желая быть рабом моим;

То к лукавому мудрованию твоему

Я отнюдь не приобщился бы и не снизошел в сей жизни.

Но какая хартия вместила бы Твои благодеяния

И великие Твои блага, которые Ты соделал на мне?

Ибо если бы мне даны были тьмы языков и рук,

То (и тогда) я не мог бы изречь или описать все,

Потому что их бездна, конечно, по бесчисленному множеству,

И они недомысленны по величию славы;

И я изнемогаю мыслью и надрываюсь сердцем своим,

Что не могу поведать о Тебе, Боже мой.

Ибо когда помыслю я несчастный, что сделал я,

И сколько (раз) Ты помогал мне, от чего избавлял меня И от сколь великих бед, Спасителю мой, человеколюбно спасал,

Не вспоминая зол, которые я соделал,

Но, как бы сотворившего много и великого добра

И чистого от святой матери – купели,

Так воспринял меня, так почтил,

Так украсил меня царскою одеждою;

То весь объят бываю трепетом и прихожу в исступление от радости,

Становлюсь безгласным и сильно расслабеваю,

Так как Бог – Творец мира дан мне,

Человеку мерзкому и отвратительному для всех

Людей и бесов, как соделавшемуся уже

И превзошедшему совершением непристойнейших дел

И этих (последних). Увы мне постыдному и скверному! и как я буду говорить (еще)?

По безмерному благоутробию Ты соединился со мною, Человеколюбче,

Великий в непорочности, (еще) больший святостию,

Несравненный в могуществе и неизобразимый в славе,

И снизошел свыше от безмерной высоты

До последних врат ада грехов моих,

До мрака нищеты моей и ниспадшей (моей) храмины,

От многих беззаконий и величайшего нерадения

Совершенно запущенной и оскверненной, –

Ты, Который сперва воскресил меня, долу лежащего,

И поставил на камне Божественных заповедей Твоих,

И омыв, очистил от тины пороков моих,

И облек в хитон светлейший снега,

И вымел загрязненную храмину

И, войдя (в нее), стал обитать, о Христе Боже мой!

Потом Ты соделал меня престолом Божества Твоего,

Жилищем неприступной Твоей славы и царства,

Светильником, имеющим внутри неугасимый и Божественный свет,

Сосудом поистине доброго бисера,

Полем, на котором скрыто сокровище мира,

Источником, пьющие из которого никогда не жаждут, И который десятикратно источает весьма (обильную) воду

И с верою пьющих (ее) соделывает бессмертными,

Раем, имеющим к тому же посреди древо жизни,

И землею, объемлющею Тебя, для всех невместимого,

Которого я взыскал некогда от всего сердца своего,

Желая всегда слушать Твое слово.

Ибо если и прежде ум мой не мог вообразить

Тебя чисто, будучи совершенно осквернен,

Ни глаза (не могли) увидеть, ни слух – услышать,

Ни сердце мое воспринять Божественных восхождений,

Но от одного слуха душа моя вся приходила в изумление,

Поражаясь страхом и трепетом;

То и теперь она изумляется, видя Тебя внутри себя

И созерцая Тебя (как бы в зеркале), поскольку даешь Ты ей (видеть)

Всего (Себя) во всей вселенной и всего вне ее,

И напротив внутри себя всего (Тебя) усматривая,

Всего непостижимого в Божественном Божестве (Твоем),

Для всех невидимого и сокровенного,

Тебя неприступного и доступного, для кого Ты изволил,

Подобно тому как Сам Ты восхотел человеколюбно явиться [на земле],

(Тебя), для Херувимов и Серафимов и всех Ангелов

Неприступного и страшного сиянием Божественного естества, –

Среди людей (видя) доступным, она вся совершенно приходит в исступление.

Но еще более она изумляется Твоей благости и человеколюбию,

Так как Ты очищаешь нечистые души, и ум просвещаешь,

И обнимаешь земную и вещественную сущность,

И возжигаешь великое пламя Божественной любви,

И, как бы огонь, ввергаешь в меня Божественное желание любви,

И уготовляешь меня достигать до третьего неба,

И делаешь, Спасителю, (способным) восхищаться в рай, В котором я слышу неизреченные и страшные глаголы,

Коих невозможно пересказать смертным или поведать словесно.

Тебе же, Христе, подобает честь, слава и величие,

И вечная держава, (как) Владыке всего (мира),

Со Отцом и Духом – по естеству Пресвятым,

Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

* * *

312

В П. р. это 20 слово.

313

т. е. по душе и по телу, вне и внутри.

314

Здесь святой (Отец») сам» себя разоблачает, ибо те грехи, которые в других словах (гимнах) он приписывает себе, как будто совершенные им телесно, он понимает, очевидно, мысленно (в духовном смысле) по чрезвычайному смирению. Это примечание, переведенное с греческого, помещено как в П. р. так.» и в печатном» издании гимнов.


Источник: Творения : [в 3 т.] / преп. Симеон Новый Богослов. - Сергиев Посад : Свято-Троицкая Сергиева Лавра. - (Сокровищница святоотеческой письменности). / Т. 3: Божественные гимны. - 1993. – 393 с.

Комментарии для сайта Cackle